- Совсем хорошо...  -  Найл  встал,  отнес чашку к  синтезатору пищи,
поставил в  мусорный отсек,  подумал,  достал  обратно,  заказал  порцию
ананасового пломбира,  вернулся на свое место и закончил:  -  Вот только
мертвецами они стали все поголовно.
   - Да какие же они мертвецы!  -  встопорщил седенькую бороду Стииг.  -
Обычные люди.
   - Ха,  обычные.  Ни малейшей искры сознания.  -  Найл облизал ложку и
постучал ею себе по лбу. - Пусто в голове-то.
   - Ну, нет у них сознания, - согласился старец, - ну и что?
   - Как это что?!  -  поперхнулся Найл мороженым.  -  Да  даже порифиды
имеют хоть мизерное,  но  сознание,  а  хищники пустые -  как  воздушный
шарик!
   - В том-то и дело, что мизерное! - повысил голос Стииг. - Их сознание
является частью организма!  Человек значительно выше по уровню развития,
у него подобной связи нет.
   Правитель задумчиво съел несколько ложек мороженого, затем повернул к
старцу голову:
   - Не понял.
   - Подожди.  -  Стииг несколько минут смотрел прямо перед собой, потом
сказал:  -  Попробую объяснить.  Представь себе камень. Его можно просто
бросить с места на место. Если сделать тачку, то можно переместить много
камней,  но  тачку  нужно  везти  за  ручки.  Если  сделать тележку,  то
нагрузить можно еще больше, но везти сложнее. Если поставить мотор, силу
прилагать уже не нужно,  но управлять станет сложнее. Если делать машину
мощнее  и  сложнее,  то  и  управлять становится труднее.  Но  только до
некоторого предела.  Потом  часть  управляющих функций  машина  начинает
брать на  себя.  И  при  дальнейшем усложнении она  все меньше и  меньше
нуждается в водителе. Достаточно общих указаний о точке назначения.
   - А при чем тут люди?
   - Люди этот путь развития уже очень давно прошли.  Сознание выполняет
только  внешние  функции:  контакты  людей  между  собой,  корректировка
совместных   усилий.   Определение  направления  действий.   Абстрактное
мышление не нужно организму, эти сложнейшие функции выполняются для нужд
социума.   Ты  задумываешься  о  том,   как  двигать  рукой?   Она  сама
отдергивается  от  горячего  предмета.   Ты  задумываешься  о  том,  как
переставлять ноги?  Ты  лишь  решаешь,  куда идти.  Причем описано много
случаев,  когда  задумавшийся человек  долго  совершает  весьма  сложные
действия.  И чаще всего без ошибок.  Ты когда-нибудь слышал о сошедших с
ума животных? Нет. Они неизменно погибают. А вот психически больные люди
годами жили как  в  обществе,  так  и  вне,  без помощи сознания.  И  не
погибали.   Юродивые,  отшельники,  одичавшие.  Все  -  без  нормального
человеческого сознания.  Если сравнить человека с океанским кораблем, то
сознание,  скорее всего,  даже не капитан, оно - вымпел на мачте. С ним,
конечно, лучше, но и без вымпела корабль не потонет.
   - Хищники не похожи на психически больных.
   - А как ты это определил?
   - Не могут же сумасшедшие охотиться на пауков!
   - Головоноги тоже охотятся.  Будь у  них такой же  развитый организм,
как у человека, они вполне могли бы стать куда опасней хищников.
   - Допустим. Но ты сам говоришь, что сознание нужно для общения людей.
Разве хищники составляют исключение?
   - А почему ты решил, что они общаются между собой?
   Правитель замер с открытым ртом.
   - Ты слышал хоть одну фразу?  -  добавил Стииг,  вроде даже довольный
произведенным эффектом.
   - Этого не может быть, - решительно отрезал Найл.
   - Почему?  -  Стииг,  даром что  компьютер,  весело рассмеялся.  -  Я
закончил анализ данных. Хочешь проверить цепь логических выводов?
   - Хочу.  - Найл заказал еще порцию мороженого, оглянулся на старца: -
Тебе взять?
   - Спасибо, я сыт, - с достоинством ответил Стииг.
   - Тогда рассказывай о  выводах.  Только окна  сперва затемни:  солнце
печь начинает...  Что это?!  -  Найл вскинул руку,  указывая в небо.  На
слепящий диск солнца медленно наползало темное пятно.
   - Затмение, - пожал плечами старец.
   - Оно настоящее, или это ты... делаешь?
   - Конечно, я, - признал Стииг. - Настоящее будет в этом районе только
через семьдесят три года, пять месяцев и шесть дней. Тебе не нравится?
   - Пусть остается,  -  махнул рукой правитель.  -  Лучше рассказывай о
хищниках.
   - Хорошо. Итак, теперь мы знаем, что местный ПЛДА-95 не был заглушен.
Работники и,  возможно,  их  друзья  решили  пересидеть пролет кометы за
радиационной защитой  реактора.  Они  наверняка  не  пострадали.  Выждав
необходимое время,  самые  активные вышли на  поверхность начинать новую
жизнь  на  опустевшей Земле.  Весьма  высока вероятность того,  что  все
жители ближайших местностей являются их  потомками.  Скорее всего,  этот
отбор действовал на протяжении поколений: самые активные уходили наверх.
Однако многие предпочли безопасный комфорт в  жилом комплексе.  По  всей
видимости,  синтезаторы  не  смогли  выдержать  напряженную  многолетнюю
эксплуатацию,  и  уже  второе  или  третье  поколение начало  выращивать
шампиньоны  в   качестве  белковой  и  калорийной  пищи.   Витаминные  и
минеральные добавки наверняка до сих пор синтетические.
   - Почему синтезаторы отказали именно при первом поколении?  - перебил
Найл.
   - Люди быстро нашли выход из трудного положения,  а значит,  обладали
хорошим  образованием  и  неплохим  интеллектом.   Хотя  самые  активные
постоянно покидали комплекс.
   - Ты  говорил,  что  в  комплексе есть учебные классы.  Значит,  дети
хищников могут и теперь получать хорошее образование.
   - Не  могут.  Лучевые  реакторы  вырабатывают электроэнергию за  счет
проникающего  излучения,  которое  возбуждает  значительные  статические
заряды.  Несмотря на самую качественную изоляцию,  и  токи,  и излучения
попадают внутрь жилья.  Носители информации в таких условиях не протянут
и пятидесяти лет. Потом учить станет нечем.
   - А люди?
   - Самая хорошая память не  заменит магнитного диска.  Люди  забывают.
Люди ошибаются.
   - Как же тогда они обслуживают реактор?
   - Реактор  ПЛДА-95   может  обслуживаться  даже   неквалифицированным
персоналом.  Его компьютер производит самотестирование каждые два часа и
способен  составить  подробную  инструкцию  для   ремонта  любого  узла.
Достаточно просто выполнять его команды.
   - Какой же из этого вывод?
   - Последующие поколения людей были  вынуждены слепо выполнять команды
устройства,  от  которого зависела их  жизнь,  не  понимая смысла  своих
действий. Им оставалось только верить.
   - И появился Бог Света! - догадался правитель.
   - Да.  Обслуживание реактора превратилось в религиозный обряд.  Жизнь
этих  людей  замыкалась только на  одном -  служить своему Богу.  Причем
малейшее отклонение от инструкции,  любая свобода мысли категорически не
допускались.  Это  правильно:  ошибка  могла  привести  к  трагедии.  Но
придумать хоть  что-то  новое эти  поколения уже  не  могли.  Я  считаю,
программа  разведения  шампиньонов,   подсчет   необходимого  количества
грибов,  грунта,  ящиков  также  ведется компьютером.  Первые  поколения
использовали мозг реактора для облегчения своего труда,  а нынешние люди
только выполняют команды,  которые этот  мозг подает согласно программе.
Какой напрашивается вывод?
   - Что они поглупели.
   - Нет,  -  покачал головой Стииг, - они не поглупели. Просто им стало
важнее  понимать  команды   компьютера,   нежели  общаться между  собой.
Религия  сыграла  свою  роль  и  отмерла.  Нынешние подземные жители  не
нуждаются ни в  смысле,  ни в вере.  Они просто слепо выполняют команды.
Зачем  им  разум?   Зачем  сознание?  Будут  только  мешать  правильному
исполнению приказов. Внешних опасностей нет, а от собственных ошибок они
теперь гарантированы.
   - Этого не может быть, - не очень уверенно заявил Найл.
   - Хорошо.  -  Старец  хлопнул в  ладоши,  и  у  противоположной стены
внезапно появилась гусеница-листорезка. - Скажи мне, мой юный друг, тебе
приходилось охотиться с копьем?
   - Пока жил в пустыне -  почти через день,  -  не без гордости сообщил
правитель.
   - И ты способен попасть копьем в гусеницу со своего места?
   - Запросто.
   - И куда нужно бросать дротик?
   - В лоб. Между глаз и примерно на ладонь выше.
   - Неправда.  Если бросить копье в лоб,  то под действием силы тяжести
оно упадет на землю, не долетев до цели. Для попадания в гусеницу дротик
должен лететь по баллистической кривой.  Итак,  Найл,  какой должен быть
угол возвышения при вылете?
   - Как?.. - растерялся правитель.
   - Под каким углом к поверхности земли нужно бросать копье,  чтобы оно
угодило в цель, а не упало раньше? Или не перелетело гусеницу.
   Листорезка кокетливо склонила голову набок. Найл вскинул правую руку,
примериваясь, как нужно бросить...
   - Остановись,  мой юный друг,  и  опусти руку.  Ты пытаешься получить
ответ от своего тела в готовом виде. А как же работа сознания? Рассчитай
направление броска с помощью разума.
   - Ты пытаешься меня запутать,  Стииг, - возразил правитель. - Охотник
никогда не рассчитывает никаких баллистических кривых.  Я  учился метать
копье  с  детства и  определил нужный "угол  возвышения" методом проб  и
ошибок.
   - Вот и  назови этот угол...  Молчишь?  Так кто владеет этим знанием,
твое сознание или твое тело?
   - Но  ведь не могут же хищники драться с  пауками и  побеждать их без
малейшей искры сознания!
   - А тебе самому сознание сильно помогло,  когда ты убил смертоносца в
пустыне?  Может быть, ты размышлял во время схватки, куда бить и с какой
силой?  -  Старец  взмахнул рукой,  и  гусеница исчезла.  -  Управляющий
компьютер лучевого реактора на порядок мощнее и надежнее, чем я. Ведь от
него зависела безопасность целого города.  Он  вполне способен управлять
действиями  низкоквалифицированного персонала  и  обеспечивать как  свою
надежность,  так я жизнедеятельность людей.  Для выполнения элементарных
команд  электронного бога  хищники  не  нуждаются в  такой  нашлепке  на
организм, как сознание.
   - Кстати,  о "жизнедеятельности людей",  - вспомнил правитель. - Если
они выращивают грибы, то зачем им охотиться на пауков?
   - Не знаю. Не хватает информации.
   - Что-о?! - возмущенно взвыл Найл. - Опять не хватает информации?!
   - Если бы я  мог произвести анализ пищи...  Возможно,  там не хватает
каких-то микроэлементов, содержащихся в мясе.
   - Ты сам сказал, что эти самые добавки получают искусственно!
   - Не хватает информации, - завел Стииг старую пластинку.
   Найл пару раз пробежался из угла в угол, остановился перед старцем:
   - Ты хоть можешь теперь сказать, как хищники попали в город Диру?
   - Могу.
   - Как?!
   - Они туда не попадали. Это не они.
   - А кто же тогда?!
   - Найл,  ты  исходишь из  совершенно необоснованной предпосылки,  что
люди сохранились только в городе и расселяются по планете отсюда.
   Правитель пожал плечами. Он просто не задумывался над этим вопросом.
   - Между тем,  если люди выжили здесь,  то они вполне могли выжить и в
других  местах.  Скажу  больше:  в  районах  с  более  холодным климатом
теплокровные   организмы    имеют    значительные   преимущества   перед
холоднокровными  насекомыми.   Если  здесь  человечество  оказалось  под
властью пауков,  то  на  севере люди  вполне могли  победить насекомых и
теперь расселяются в южном направлении.
   - Ты  считаешь,  люди  действительно способны  захватить  власть  над
смертоносцами?..   -   Опыт   правителя   подсказывал   Найл   у   прямо
противоположные выводы.
   - Достаточно одной холодной зимы,  -  сообщил Стииг, - и насекомым не
поможет никакое численное преимущество. После ухода радиоактивной кометы
обратно в  космос шансы на  выживание теплокровных животных и  насекомых
уравнялись.
   - А раньше?
   - Чувствительность насекомых к  радиации в  тысячу раз  ниже,  чем  у
человека.  Пролет  кометы  был  смертельно опасен для  высших животных и
безразличен паукам...
   - Остановись,  -  вскинул Найл руку, пытаясь облечь в словесную форму
неясную мысль.  - Под нами лучевой реактор. То есть радиация... Охота на
пауков не может быть связана... с устойчивостью насекомых к облучению?
   - Мне нужно проанализировать вопрос, - ушел от ответа Стигмастер.
   - А раньше ты не мог этого сделать?!
   - А раньше ты не спрашивал.
   - А  раньше ты этого не говорил.  А  я  не знал.  Сам не мог заметить
совпадения?
   - Не  мог.   Устойчивость  насекомых  к   радиации  и  анализ  твоего
путешествия - это две разные задачи.
   - Ну и что?
   - Пойми,  Найл,  я -  не человек.  У нас разный тип мышления. Человек
мыслит фронтально:  несколько задач он  решает одновременно.  Поэтому ты
способен  соотносить  совпадения  или   различия  в   разных   вопросах,
использовать особенности одной  задачи  для  решения другой.  Именно это
позволяет людям совершать изобретения,  находить нестандартные выходы из
безнадежных ситуаций,  отсюда рождаются озарения. В компьютерах мышление
точечное:  задачи как бы просачиваются через центральный процессор.  Они
не смешиваются друг с другом.  Если в мой мозг через внешний вход дважды
ввести один  и  тот  же  вопрос,  я  буду искать ответ на  каждый запрос
отдельно и никак е догадаюсь, что дублирую собственные действия.
   - А разве тебя нельзя было научить думать по-человечески?
   - Это было бы очень плохо.  Я  не способен на эвристическое мышление,
но  зато  могу производить длитные и  очень сложные расчеты без  ошибок,
анализировать огромные массивы данных, многократно скрупулезно выполнять
мельчайшие  требования  программы  любого  объема,   никогда  ничего  не
забываю.  Ни  один человек на  подобное не способен.  Вот и  сейчас:  ты
заметил совпадения в  разных вопросах,  но  не  можешь извлечь из  этого
пользы, - привел наглядный пример Стииг.
   - А как думают смертоносцы? - поинтересовался Найл.
   - У  пауков  фасеточное мышление.  Они  разбивают  задачу  на  мелкие
вопросы,  и  отдельные участки мозга  анализируют  каждую деталь.  Потом
ответы совмещаются в общее решение.
   - Что за бред?
   - Ты опять торопишься с оценкой,  -  попрекнул Найла старец. - Пауки,
кстати,  такого бы не допустили.  Человек оценивает проблему в целом,  а
смертоносцы способны заметить и оценить каждую, самую мельчайшую деталь.
Мало того, вступая в мысленный контакт, они способны разделить задачу на
два мозга.  При этом число фасеток увеличивается в два раза,  а скорость
решения -  почти в десять раз.  Если разумы соединят четыре паука, ответ
найдут в  сто  раз  быстрее.  А  если количество смертоносцев измеряется
тысячами,  как  в  нашем городе,  то  даже управляющей компьютер ПЛДА-95
покажется по сравнению с ними дураком.
   - Получается,  если  собрать  всех  людей  планеты,  то  разум  этого
собрания будет равен разуму самого умного,  -  сообразил правитель,  - а
если собрать пауков, то...
   - То  интеллект  этого  собрания  будет  изменяться в  геометрической
прогрессии, - любезно сообщил Стииг.
   - Значит, когда Смертоносец-Повелитель вступает в мысленный контакт с
другими пауками, то он мгновенно становится умнее любого человека.
   - Нет,  он значительно увеличивает способность к  анализу.  Ты только
что совершил ошибку, которую паук не допустил бы никогда: ты не заметил,
что каждую задачу пауки решают раздельно. Даже объединившись все вместе,
они  не  обретают  способности к  эвристическому мышлению.   Они  смогут
мгновенно найти правильный,  логичный ответ на любой вопрос,  но никогда
не   предложат  иррационального,   неожиданного  решения.   Для  них  не
существует красоты парадоксов.
   - Какой красоты парадоксов?
   - Привожу пример.  Это  один  из  классических канонов дзен-буддизма.
Представь,  что ты висишь над пропастью, держась зубами за куст. Сможешь
ли ты ответить в этот момент, в чем смысл жизни?
   - В такой ситуации я наверняка пойму,  в чем смысл жизни,  - невольно
рассмеялся Найл, - но не скажу.
   - Вот  видишь,  ты  нашел разгадку сразу.  А  для паука необходимость
отвечать и запрет открывать рот несовместимы.
   - А для тебя?
   - У меня есть ответ в банке данных, - без тени юмора сообщил старец.
   - Солнце настоящее или нет?  - внезапно спрш сил правитель. - Оно уже
садится.
   - Настоящее.
   - Мне   нужно   идти.    Вечером   я    встречаюсь   с   Хозяином   и
Смертоносцем-Повелителем.
   - Дай мне еще десять минут.  -  С этими словами старец исчез. Исчез и
темный диск на солнце.
   Жмурясь под жаркими лучами,  Найл подошел к синтезатору пищи, заказал
горячего кофе:  мороженым он уже объелся.  Присел в  тень умиротворяющей
машины   и   принялся   неторопливо  прихлебывать  обжигающий   напиток.
Стигмастер своими рассуждениями совершенно сбил Найла с толку,  и теперь
правитель   пытался   сосредоточиться  на   предстоящем   разговоре   со
Смертоносцем-Повелителем.  Внезапно раздался громкий  хлопок,  и  возник
Стииг, облаченный в смокинг. Найл отставил чашку и поднялся:
   - Итак?
   - Есть ответ,  вероятный на восемьдесят процентов.  Пауков используют
для псевдожидких управляющих цепей.
   - Чего? - не понял правитель.
   - Когда были созданы первые атомные реакторы?  -  ответил вопросом на
вопрос Стиигмастер.
   - В середине двадцатого века.
   - В России, - уточнил старец. - После выработки ресурса их не удалось
демонтировать.  Под воздействием радиации все металлические детали стали
хрупкими  и  рассыпались от  малейшего  прикосновения.  В  том  числе  и
содержимое приборов.
   - При чем тут наш подземный реактор?
   - В ПЛДА-95 применены псевдоживые системы управления.  Все проводники
сделаны из  специального пластика.  Точнее,  из цепочек сложных молекул.
Они уступают металлическим по  проводимости и  прочности,  но зато ведут
себя   как   жидкость  высокой  вязкости.   Это   позволяет  прокачивать
синтетические провода через управляющие элементы в процессе их работы, а
затем  отфильтровывать разрушенные молекулы,  заменяя  их  свежими.  При
такой  конструкции надежность  системы  оказывается не  меньшей,  чем  у
древнеегипетских пирамид.
   - Ну и что?
   - Как  что,  Найл?  Лучевой реактор потребляет в  день до  килограмма
этого  пластика.  А  после  отлета людей с  Земли производство пластмасс
остановлено.
   - Ты хочешь сказать... - начал догадываться правитель.
   - ...что хитин насекомых имеет близкие потребительские качества.
   - Не понял... Что ты сейчас сказал?
   - Из   хитиновых  панцирей  смертоносцев  можно   получать  материал,
необходимый для работы управляющих цепей реактора.
   - Вот это да...  -  присвистнул правитель.  -  Только этого нам и  не
хватает.
   * * *

   Еще далеко до квартала жуков Найла встретил Доггинз вместе с двумя из
своих  двенадцати  жен.   Селиму,  которая  держала  в  руках  кувшин  и
стаканчик,   правитель  вспомнил  сразу,   а  имени  другой,  высокой  и
золотоволосой, он не знал.
   - Не  хочешь  ли  перекусить с  дороги,  Посланник  Богини?  -  После
памятного судилища во  дворце Скертоносца-Повелителя Доггинз не рисковал
обращаться к правителю по имени.
   - У  тебя  нашлись материалы о  ядерных взрывах?  -  игнорировал Найл
вопрос слуги жуков.  Он  не считал нужным избавлять своего бывшего друга
от  мук  совести за  предательство.  В  тот  день,  когда  людям грозила
смертельная  опасность,   слуги  жуков  сделали  свой  выбор,  и  теперь
правитель не доверится им никогда.
   - Нашел. Почти шесть часов пленки.
   - Хорошо.  Приготовь те,  что пострашнее.  Минут на двадцать.  - Найл
шагал  по  улице,  не  обращая внимания на  суетящегося рядом  Доггинза.
Женщины семенили следом.  Давным-давно  попавшие в  дом  к  слуге жуков,
смиренные и послушные,  они разительно отличались от воспитанниц пауков,
привыкших командовать, а не пресмыкаться.
   Правитель оглянулся, подозвал темноволосую Селиму:
   - Налей стаканчик, в горле пересохло.
   - Пожалуйста,  мистер Риверс, - назвала она Найла именем, под которым
он когда-то вошел в их дом.
   - Спасибо,  -  улыбнулся ей Найл. - И идите к себе. Больше мне ничего
не понадобится.
   - Да-да, - подтвердил Доггинз. - Идите.
   Найл кивнул женщинам на прощание и пошел дальше.
   - Тебя  хотел увидеть Хозяин,  Посланник Богини,  -  нагнал правителя
слуга жуков. - Он ждет тебя в кинозале.
   - Проводи, - коротко приказал Найл.
   В обширном зале Хозяин находился один. На экране черно-белые винтовые
самолеты с  воем падали в пике и роняли оперенные болванки бомб.  Далеко
внизу  высокие  каменные  дома  безмолвно  превращались  в   серые  тучи
разрывов.  Внезапно один из  самолетов резко подпрыгнул на маленьком,  с
виду  совсем  безобидном  облачке.  Крыло  бомбардировщика  метнулось  в
сторону,   а  сам  он  закувыркался  в  беспорядочном  падении.   Пленка
оборвалась,  замелькали пятна,  крестики.  Потом появилась зеленая роща.
Колыхались на легком ветерке листья деревьев, порхали над кронами птицы.
Мирная,  идиллическая картинка,  совсем не  во  вкусе жуков.  Найл  едва
открыл рот,  чтобы поздороваться, как промелькнул серебристый реактивный
истребитель.   Поперек  рощи  за  долю  секунды  вздулась  многометровая
огненно-красная стена. На опушку выскочил объятый пламенем человек, стал
кататься по земле,  вскочил,  снова упал и больше не двигался.  Огненная
стена медленно оседала, обнажая, черные дымящиеся ветви.
   - Я рад тебя видеть, Посланник Богини, - сказал Хозяин.
   - Я тоже рад тебя видеть, - откликнулся Найл.
   На экране реактивная установка быстро смешивала с  землей аккуратные,
словно игрушечные, коттеджи, окруженные длинными ухоженными грядками.
   - Я приказал уложить твою служанку спать,  -  сообщил Хозяин.  -  Она
очень устала. Надеюсь, ты простишь мою вольность?
   - Благодарю тебя за  заботу о  Нефтис,  -  столь же церемонно ответил
Найл.
   - Ты только посмотри, как это красиво, - предложил Хозяин.
   В  основании стройного,  сплошь  застекленного и  оттого  похожего на
хрустальный,   небоскреба  грохнул  взрыв,  разбрасывая  куски  металла,
осколки  стекла  и  гнутые  балки.  Прошло  насколько секунд.  Казалось,
небоскреб выдержал,  устоял.  Но  тут  здание дрогнуло и  стало оседать,
одновременно заваливаясь набок,  все быстрее и быстрее, пока не охнулось
на крыши близстоящих домов. Место трагедии укрыла туча пыли.
   - Всякий раз,  когда я вижу все это, - мрачно проговорил Хозяин, - то
вновь уверяюсь: люди - маньяки разрушения. Они превратили нашу планету в
дурдом,  они уничтожали,  убивали,  взрывали! Они не имеют права даже на
малейшую власть, потому что опять начнут крошить, взрывать и убивать. Но
только за  всю  свою долгую жизнь мне так и  не  удалось понять,  почему
после людей,  маньяков разрушения,  нам  остались не  руины,  а  оазисы,
крепости,  города. Даже город, в котором мы живем, построен не нами и не
пауками. Он оставлен нам людьми. Из разговора с твоей служанкой я понял,
что  под  нами,  в  земле,  существует еще  один  город,  возможно более
величавый,  чем наш.  Откуда он,  Посланник Богини, кто его создал, если
человечество умело только уничтожать?
   Найл смотрел,  как киношная артиллерия вела огонь куда-то  в  сторону
заводских труб, и впервые заметил не то, чем попрекали людей жуки, пауки
и  даже Стигмастер,  он  увидел не  манию разрушения,  которую постоянно
тыкали ему в нос,  которой обосновывали право пауков на владычество.  Он
впервые заметил,  что люди уничтожают не созданное кем-то другим,  а то,
что создавали сами. Он вспомнил, что на месте разрушенных городов каждый
раз  вырастали  новые,   еще  более  красивые  и  величественные.  Люди,
улетевшие к  звездам,  оставили после себя не  испепеленную пустыню,  не
изрытые воронками развалины. Они оставили города, дороги и даже исправно
работающие реакторы.
   Хозяин ждал ответа.  Зная,  что жуки не отличаются столь же безмерным
терпением,  сколь смертоносцы,  Найл решил поторопиться с ответом, пусть
даже не успев его достаточно обдумать:
   - Люди не являются разрушителями,  Хозяин.  Люди любят строить,  а не
ломать.  Просто строятся города медленно и  тихо,  а взрываются быстро и
шумно.  Поэтому  пленки  запомнили  именно  разрушение...  -  Правитель,
конечно,  чувствовал,  что слова его не совсем соответствуют истине,  но
все же он делал шаг к истине, а не от нее.
   - Зачем же  тогда все вот это?  -  На  экране появились любимые кадры
жуков-бомбардиров:   камера   подробно  запечатлела  подрыв  громадного,
напоминающего башню здания.  Вот появился на углу чубчик разрыва, за ним
другой,   третий.   Здание  стало  медленно  осыпаться  внутрь  себя,  и
одновременно в  сознании Найла  словно прорвалась серая  пелена,  открыв
доступ свежему воздуху и чистому дневному свету.
   - Великая Богиня,  как я  сразу не  догадался!  Ведь это не  случайно
попавший  в   кадр   взрыв   авиабомбы,   а   хорошо   подготовленная  и
распланированная съемка. Это подрыв старого, отслужившего свой век дома.
Расчистка места для нового строительства!
   - Ты так думаешь, Посланник Богини?
   - Уверен!
   - Первым поступком свободных людей, - внезапно вспомнил Хозяин, - был
взрыв арсенала. Вы уничтожили половину квартала рабов.
   - Нет,  мы сделали это,  добывая свободу, - покачал головой Найл. - А
став свободными, мы начали строить библиотеку.
   - В твоих словах есть резон, - согласился Хозяин...
   К  сожалению,  Найлу так  и  не  удалось узнать,  к  чему  завел этот
многозначительный разговор предводитель жуков-бомбардиров.   Совсем не к
месту    распахнулась   дверь,    и    Доггинз   доложил   о    прибытии
Смертоносца-Повелителя.
   - Я рад тебя видеть, Посланник Богини, - поздоровалась Сидония, входя
в кинозал. - Я рад видеть тебя, Хозяин.
   Почему-то  Смертоносец-Повелитель  для  своих  путешествий  вне  стен
дворца предпочитал использовать тела охранниц,  а не пауков. Например, в
прошлый раз он вошел сюда в образе Одины.  Может быть, покорить сознание
человека легче всего?
   - Так  почему ты  собрал нас  здесь,  Посланник Богини?  -  обратился
Смертоносец-Повелитель к правителю.
   - Запускай пленку,  -  приказал Найл Доггинзу и занял кресло в первом
ряду.
   На экране появился вид города с высоты птичьего полета.  Беспорядочно
стоящие двух- и трехэтажные дома в центре, великое множество одноэтажных
домиков по окраинам,  бухта, битком набитая рыбачьими парусными лодками.
Рыбаки торопились выгрузить свежий улов, вывозя его а город на небольших
тележках. Найл почувствовал, как к горлу подкатил непрошеный комок.
   Вспышка сверкнула над  центральным кварталом.  Видимая простым глазом
ударная волна скользнула по городу, смахивая дома, точно песчинки, легко
раскидала лодки, сдула всех людей. Со всех сторон одновременно полыхнули
огни пожаров,  и ввысь, словно надгробный памятник, вытянулся гигантский
черный гриб.
   Кадры менялись,  взрывы следовали один  за  другим.  Найл с  холодным
ужасом смотрел,  как  с  одинаковой легкостью стираются в  пыль огромные
дома и  легкие беседки,  как превращаются в  пепел люди и животные,  как
плавится земля и испаряются реки...
   - Зачем ты показываешь нам эту мерзость, Посланник Богини? - устал от
разрушений Смертоносец-Повелитель.
   - Потому, что это взрыв атомной бомбы.
   - Ну и что?  Мы и так хорошо знаем,  как любили люди создавать орудия
разрушения.
   - Дело в том, что одна из таких бомб находится у нас под ногами...
   Ответом  правителю  была  полная  тишина.  Найл  встал,  повернулся к
повелителям насекомых:
   - Когда в этом городе работали заводы и лаборатории,  ходил транспорт
и   горел   по   ночам  свет,   людям  требовалось  огромное  количество
электричества.  Тогда люди  поместили под  землю одну из  ядерных бомб и
заставили ее медленно взрываться,  используя полученную энергию в  своих
целях.   Бомба  до  сих  пор  в  состоянии  медленного  взрыва.  Хищники
пользуются под землей ее  теплом и  светом и  не  дают медленному взрыву
перерасти в такой.  -  Найл кивнул на экран,  где вырастал новый атомный
гриб.|
   Хозяин и Смертоносец-Повелитель завороженно смотрели,  как исчезает с
лица Земли очередной город.
   Жук-бомбардир пришел в себя первым.  Он сразу понял, что угрожает его
маленькой общине, и решительно заявил:
   - Раз хищники являются людьми,  то  нападение на  них будет считаться
нарушением Договора.
   - Вот,  значит,  как...  -  Смертоносец-Повелитель встал.  Хотя он  и
пребывал в  теле женщины,  но лицо Сидонии казалось совершенно непохожим
на человеческое.  - Ты обещал спасти пауков от хищников, но вместо этого
спас хищников от нас!
   - Я  узнал,  почему  хищники охотятся на  смертоносцев,  -  торопливо
произнес Найл. - Им нужен хитин, из которого состоят панцири насекомых..
   Правитель оборвал фразу.  Он  вспомнил,  что  говорила Белая Башня об
аналитических способностях пауков,  и теперь хотел увидеть,  какой вывод
сделает Смертоносец-Повелитель из его слов.
   - Ты  хочешь  сказать,   что  их  интересуют только  пауки?  -  после
некоторого молчания уточнил Смертоносец-Повелитель.
   - Да.
   - Ты хочешь сказать, что их интересуют панцири любых насекомых?
   - Да.
   - Ты хочешь сказать, что насекомые не обязательно должны быть живыми?
   - Да.
   - Ты хочешь сказать, что их интересуют только панцири?
   -Да.
   - Ты  хочешь сказать,  что им  подойдут даже панцири из  мусорных куч
возле кухни?
   - И не только возле кухни.
   - Ты хочешь сказать,  что,  если мы сложим возле входов в  подземелье
хитиновые панцири  из  мусорных куч,  то  хищники перестанут нападать на
живых насекомых?
   - Наверняка.
   - Значит, нападений на пауков больше не будет?
   - Да.
   Сидония  вскинула  голову,  и  внезапно  Найл  услышал  самодовольный
возглас:
   - Я так и знал, что у тебя получится.
   - Смертоносец-Повелитель в образе охранницы подошел к правителю, губы
девушки растянулись в неумелой улыбке:
   - Ты действительно смог сделать то,  чего не смогла целая армия.  И я
тоже сдержу слово.  Послезавтра приглашаю тебя в свой дворец. Мы обсудим
детали экспедиции за дикими людьми.
   - Благодарю тебя,  Смертоносец-Повелитель,  -  с достоинством ответил
Найл. - Я приду.
   * * *

   Комната медленно наполнялась сухим приятным теплом. Найл, не открывая
глаз, скинул одеяло, повернулся на спину и закинул руки за голову.
   Наконец-то  можно  выспаться от  души.  Умиротворяющая машина снимает
усталость тела,  создав иллюзию бодрости,  но никакие ухищрения не могут
компенсировать человеку нехватку сна.
   Найл отсыпался. За последние дни он сделал немало нужных дел и теперь
мог позволить себе расслабиться.  Правитель ненадолго выныривал из  сна,
вспоминал,  что  все в  порядке,  волноваться незачем спешить некуда,  и
снова   проваливался   в   расслабляющие  глубины.   Как   хорошо,   что
Смертоносец-Повелитель решил  сперва  проверить новый  способ  защиты от
хищников,  а уж потом посылать экспедицию в пустыню!  Это дает правителю
два дня безмятежного покоя.
   - К вам принцесса Мерлью,  мой господин, - прогремел над ухом женский
голос.
   - Что случилось? - стараясь удержать полудрем у, переспросил Найл.
   - К вам пришла принцесса Мерлью, мой господин, - повторила женщина.
   Найл вздохнул,  приоткрыл глаз. В дверях стояла незнакомая стражница.
Теперь понятно. Нефтис ни за что не потревожила бы покой правителя.
   - Чего ей надо? - с раздражением спросил Найл
   - Она просит аудиенции, мой господин.
   - А где Нефтис?
   - Нам это... - замялась стражница. - Пока неизвестно.
   - Ясно с вами все. - Найл понял, что отдых безнадежно испорчен, и сел
в постели. - Собственную начальницу потеряли. Пусть кто-нибудь сбегает к
Хозяину  и  поинтересуется от  моего  имени  здоровьем Нефтис.  Где  моя
одежда?
   - Я сейчас, - попятилась стражница, - пришли служанку.
   - Да что здесь творится такое!
   Как  оказалось,  заботливая Джарита  догадалась бросить приведенную в
негодность за  время похода тунику,  но никто не подумал приготовить для
него   новую.   В   итоге  Найл  просидел  голым  менее  четверти  часа,
прислушиваясь со все возрающим раздражением к  суете в стенах дворца.  -
Лучше бы поспать это время!  В  итоге в приемный зал он вышел злой,  как
ул,   и   даже  на   предельно  вежливый  реверанс  принцессы  никак  не
отреагировал.
   - Ты напрасно так нервничаешь, Найл, - вкрадчивым голоском мурлыкнула
девушка.  -  я  же  не знала,  что с  тобой случилось.  А  как еще может
поступить принцесса после тайного исзновения правителя?
   - Ах вот как...  - пробормотал Найл. Хорошее начало разговора! Что же
тут  без  него могли натворить?  Правитель бесцеремонно влез в  сознание
принцессы.   Девушка  покорно  ждала.  Как  оказалось,  на  второй  день
отсутствия  Найла,  когда  гвардия  порядка  перешерстила  все  закоулки
города, но не обнаружила ни малейших следов противника, принцесса Мерлью
решила  рискнуть.   Нужно  было  наглядно  показать,   кто   стал  новым
власте-аом,  не дожидаясь появления конкурентов.  Пока Свободные Люди не
успели озаботиться этим сами, принцесса явилась на заседание и энергично
потребовала вывести из  состава Совета представитеей квартала жуков.  Во
время   недолгого  правления  людей  и   пауков  слуги  жуков  предпочли
уделиться,  бросив сородичей на  произвол судьбы,  настал час возмездия.
Члены Совета,  привыкшие безмятежно переливать из  пустого в  порожнее и
кичиться властью,  перед  напором принцессы не  устояли.  Никто даже  не
заикнулся о  том,  что  на  заседания Совета допускаются только выборные
предствители кварталов и правитель города.
   Следующими о  праве  принцессы Мерлью издавать указы  услышали жители
города:  Мерлью объявила,  что  все  желающие могут записаться в  классы
обучения грамоте.  Классы начнут работать еще до окончания строительства
библиотеки. Указ вполне невинный, но все-таки указ.
   И,  наконец,  оставалось  заручиться  хотя  бы  молчаливой поддержкой
пауков.  Принцесса Мерлью  явилась во  дворец  повелителя смертоносцев и
испросила согласия на  строительство караульных будок для гвардейцев при
въездах  в  город.  Смертоносец-Повелитель  выразил  необычайно вежливое
недоумение по поводу того, что этот вопрос задает не правитель города, а
какая-то  приблудная девица...  В  своем  ответе  Смертоносец-Повелитель
начисто забыл  все  титулы и  заслуги принцессы,  и  Мерлью поняла,  что
поторопилась...  но  было  слишком поздно.  Теперь ей  оставалось только
выразить полную  покорность и  ждать  наказания за  своевольство.  Авось
обойдется.  Папочка бы за такое виновного жукам-плавунцам живьем скормил
и не поморщился.  Но Найл не Коззак, казнить не станет. Пожурит немножко
да отпу-стит.
   Такой  вот  змеюгой  оказалась  на  поверку  очарвательная  принцесса
Мерлью.  Отлучишься на несколько дней,  и вернуться некуда будет. Причем
она  за  добытую власть будет держаться зубами и  ногтями,  без крови не
отнимешь. Кстати, добиться трона ей легко: она занимается и библиотекой,
и  деньгами,  и  порядком на улицах,  и питанием для рабов,  и подвозкой
продуктов всем остальным жителям,  и  ремонтными работами в городе.  Она
занимается  всем  -  достаточно  формальной смены  титула,  и  никто  не
заметит, что власть перешла в другие руки.
   Найл  смотрел в  ее  невинные глазки и  лихорадочно рылся  в  памяти,
надеясь вспомнить хоть одного человека, способного заменить принцессу на
всех  этих  постах.  Вспоминался только  советник  Бродус,  крикливый  и
самодовольный, столь же жадный до власти, сколь и принцесса, но не такой
умный. Хотя... Помнится, полгода назад Бродус хвастался, будто обнаружил
дом,  в  котором  прятались лазутчики Мага.  На  самом  деле  лазутчиков
выловил один из членов Совета от Диры. Весь вечер и полночи расспрашивал
"неголосующих граждан"  о  незнакомцах.  Настойчивый,  не  дурак.  Умеет
делать дело,  а не только трепать языком.  Как же его звали... Невысокий
такой, лысоголовый... Фергус! Советник Фергус, от Диры.
   - Я не сержусь на тебя,  принцесса Мерлью,  - сообщил Найл, поудобнее
усаживаясь на стуле. - Я понимаю, что у тебя слишком много забот.
   Принцесса  еле  заметно  облегченно вздохнула.  Правитель улыбнулся и
закончил:
   - У тебя очень много дел,  ты не успеваешь уследить за всем,  делаешь
ошибки...  -  он  сделал паузу,  наблюдая,  как  мгновенно насторожилась
девушка,  -  поэтому я хочу тебе помочь:  передай,  пожалуйста, ключи от
городской казны советнику Фергусу. А заодно передай ему собранные книги.
Пусть  строительство библиотеки заканчивает он.  И  питанием рабов пусть
тоже он занимается. Так тебе ; будет намного легче, правда?
   Мерлью  скрипнула зубами.  Она  б  согласилась лучше  плавунцов собою
малость    покормить,     лишь    бы    властью    не    делиться.    Но
Смертоносец-Повелитель  достаточно  ясно  выразил  свое  доверие  Найлу.
Спорить с правителем опасно,  даже имея за спиной гвардию порядка. Они с
Посланником Богини оставались в разных весовых категориях. Спасибо, хоть
гвардию не отобрали.	Оставлять гвардию принцессе Найл опасался, заменить
девушку никем не мог.  У Фергуса не хватит железной хватки Мерлью, он не
сможет  командовать бывшими надзирательницами.  Он  может  быть  хорошим
исполнителем,  но не командиром.  Решениям Совета,  порою идиотским,  он
тоже  противоречить  не  решится.  Значит,  благоустройство города  тоже
придется  оставить  принцессе.  И  продукты из  крестьян выбивать сможет
только она.  Не обойтись городу без этой очаровательной ведьмы, никак не
обойтись.
   - Я очень рада, что ты вернулся, - шагнула девушка навстречу угрюмому
взгляду правителя. - Честное слово.
   Вот  это самообладание!  Она переварила наказание,  мгновенно загнала
внутрь обиду и вновь стала искренней,  обаятельной.  Даже зная,  что она
просто  здраво  оценила  обстоятельства и  опять  признала необходимость
соблазнить правителя для достижения верховной власти, трудно не поверить
этой открытости, доброжелательности.
   - Теперь,  когда мы уже все выяснили, ты больше на меня не сердишься?
- Она приблизилась еще на  шаг.  Повеяло можжевельником от рассыпавшихся
по плечам золотых волос.
   - Ты самая прекрасная женщина в мире.  - Найл встал и отступил назад.
- У тебя чудесные волосы,  соблазнительная грудь, очень красивая фигура,
душистая  бархатистая  кожа.   Ты   способна  околдован  своим  голосом,
заворожить походкой.  Каждый твой  жест  отточен и  прекрасен.  Иногда я
схожу с  ума,  так хочется поцеловать тебя,  сжать в  объятиях,  хочется
отдать жизнь,  лишь бы  обладать тобой,  быть с  тобой рядом.  Да просто
вызвать улыбку на  твоих  губах!  Но  стоит коснуться сознания -  и  там
холодный расчет.  Как ледяной душ на сердце.  Зачем эта игра? Ты мне всю
душу выматываешь.
   - Мне тоже иногда кажется,  что я люблю тебя, Найл, - погасила улыбку
принцесса,  -  люблю всем сердцем и готова стать твоей,  окажись ты даже
простым охотником из пустыни.  Но только есть у  тебя гнильца в душе,  и
куда чаще даже видеть тебя не хочется.
   - Какая еще "гнильца"? - вскинулся правитель.
   - А   ты  не  обижайся.   Откровенность  за  откровенность.   -   Она
отвернулась,  отошла к окну. - Ты хоть задумывался, что такое любовь для
мужчины и что такое любовь для женщины? Женщина доверяет свое тело, свою
душу,  она  долгие  месяцы  вынашивает  ребенка,  выкармливает его.  Для
девушки близость -  это не  минуты удовольствия.  Это готов-ность отдать
часть жизни.  Ты можешь представить,  как трудно решиться на это?  И как
больно, перечувствовав все это, решившись, услышать отказ? Даже полюбив,
девушке очень трудно подойти к избраннику. Страшно... А что такое любовь
для  тебя?  Минута развлечения,  никаких обязательств.  Так чего ты  все
время  боишься?  Услышать  "нет"?  Получить пощечину?  Ты  предпочитаешь
переложить даже этот "страшный риск" на другого.
    - Ничего я не перекладываю... - начал оправдываться Найл.
   Принцесса отвернулась от окна, взглянула ему прямо в глаза:
   - Почему ты все время подглядываешь в  душу,  Найл?  Чего ты боишься?
Хочешь знать заранее,  скажут тебе "нет" или "да"?  А каково мне,  когда
самое сокровенное пытаются достать, вытащить наружу и рассматривать, как
сквозь лупу?  Ты не задумывался об этом,  живодер?  Может, если бы ты не
подсматривал в сознание, а просто обнял, поцеловал, то и не возникало бы
там никакой холодности.  А,  Найл?  Но ты боишься сделать первый шаг, ты
подсматриваешь, ты проверяешь. Трус ты, Найл, изнутри. Трус и гниль.
   Правитель замер,  словно от  звонкой оплеухи.  Он  осторожно коснулся
мыслей девушки и понял, что она говорит правду, говорит именно то, о чем
думает.  И  нет  у  нее в  сознании обиды за  отнятый кусок власти,  нет
желания уколоть побольнее.  Есть  только  грусть.  Грусть разочарования.
Найл подбежал к ней, обнял. Она криво усмехнулась:
   - Не надо. Теперь уже не надо. Не хочу.
   - Мерлыо, пойми меня тоже...
   - Я тебя понимаю,  -  перебила принцесса,  вот только видеть не хочу.
Извини.
   Девушка мягко раздвинула его руки.
   - Подожди, Мерлыо, - поймал он ее ладонь.
   - Я пойду,  Найл.  Отпусти,  пожалуйста.  -  В просьбе принцессы было
больше силы,  чем в руке.  Девушка,  не оборачиваясь,  вышла и осторожно
прикрыла дверь за собой.
   Она ушла,  но колдовское очарование пополам с  обидой остались.  Найл
ударил себя кулаком в ладонь. Надо ж так назвать: "Трус и гниль"! Да она
хоть на  миг представляет себе,  что он  пережил за  время путешествия?!
Сколько раз рисковал жизнью?  Он не отступил,  не поколебался ни разу! И
после всего этого он  трус?  Ерунда!  Думает,  он  не может обойтись без
заглядывания в  ее  мысли?  Обойдется!  Больше ни  разу не  заглянет!  И
вообще,  чего он так разнервничался? Подумаешь, принцесса. Обойдется. Не
влюблен же он в нее!
   Найл распахнул окно.  С улицы дохнуло жаром. По слепящему небу ползли
мелкие кудряшки облаков.  В  такие знойные дни  казалось,  что солнце не
дарит энергию всему живому, а высасывает ее.
   Глядя на притихший, пережидающий пекло город, правитель вспомнил, как
несколько дней назад пытался определить,  что такое любовь. Получалось -
это  инстинктивное стремление друг к  другу людей со  взаимодополняющими
аурами.  Если это так,  то  узнать,  любит он  принцессу Мерлью или нет,
очень   просто:   достаточно  всего   лишь   определить,   какой   части
энергетического поля не хватает ему и есть ли эта часть у принцессы.
   Как ни  странно,  но Найлу никогда не приходило в  голову исследовать
свою ауру. Он слишком свыкся с ней, не замечал, считал нормальной.
   Правитель отодвинулся от окна в  тень,  поднес ладонь к глазам.  Рука
как рука. Никакой ауры нет. Вот что значит привычка.
   Усилием воли  Найл отключился от  всего внешнего и  сосредоточился на
серебряном  клубке  чистой  энергии,  покоящемся  немного  ниже  грудной
клетки. Наверное, это и есть идеал ауры - светящаяся серебряная чистота.
Просто энергия.  Но человеческий организм -  не бестелесная душа. Каждый
человек имеет свои черты лица,  свою фигуру,  свой цвет волос.  И  свою,
неповторимую ауру.  Найл  открыл глаза  и  заметил вокруг ладони легкое,
светло-салатное свечение.
   - Надо же, зеленая, - вслух удивился он. - А я и не знал.
   Оставался еще  один  немаловажный вопрос:  энергию какого цвета нужно
добавить к  его ауре,  чтобы она стала серебристой?  Чего не хватает его
телу?
   - Я  рада вас  видеть,  мой  господин,  -  бесшумно скользнула в  зал
приемов Джарита. - Вы не желаете пообедать?
   - Подойди сюда.  -  Найл увел ее  с  яркого солнечного прямоугольника
посреди комнаты,  поставил у  стены.  Но определить цвет ауры у  девушки
оказалось не  так  просто:  темно-синяя  вокруг головы,  она  светлела к
плечам,  опять темнела на  уровне груди,  казалась розовой возле талии и
краснела к  ногам.  Вдобавок сбивали с  толку  разноцветные квадратики,,
украшающие тунику.
   Правитель отвел ее темные волосы,  падающие на плечи густыми прядями,
и сразу показалось,  что энергия вокруг головы заметно посветлела.  Найл
нежно,  двумя ладонями коснулся ее щек,  медленно провел руки к затылку,
закинув волосы ей за спину,  и понял,  что энергия девушки очищается под
ладонями,   становясь   светло-розовой.   Одним   решительным  движением
правитель сорвал со  служанки тунику,  вновь взял ее лицо в  ладони,  но
теперь опустил свои руки ей на плечи,  медленно и осторожно скользнул по
ее рукам до кончиков пальцев,  вернулся к плечам и повел ладони вниз, по
упругим  девичьим  грудям,  по  гладкому  животу,  коснулся бедер.  Аура
девушки  очищалась  на  глазах,  становясь  даже  не  светло-розовой,  а
светящейся.  Джарита,  прикрыв глаза,  глубоко дышала,  словно правитель
занимался с ней любовью, а не очищал энергию.
   Найл, мимолетом коснувшись губами правого соска, опустился на колени,
не  торопясь провел кончиками пальцев от  бедер до щиколоток одной ноги,
потом другой. Джарита тихонько застонала. Ее аура напоминала яркое пламя
свечи.  Пламя завораживало, влекло к себе. Правитель встал, любуясь этой
неземной  красотой,  привлек  девушку  к  себе,  забыв  на  миг  о  цели
исследования.   Их  губы  сомкнулись,   поток  энергии  Найла  хлынул  в
безмятежное озеро  внутреннего покоя  Джариты.  Краем сознания правитель
заметил,  что  они уже лежат на  полу и  служанка направляет в  себя его
упругий член.  А  потом  внутри  взорвался разноцветный фейерверк,  куда
более яркий, нежели все устроенные жуками, вместе взятые.
   Джарита лежала без  сознания,  откинув голову и  распростав руки.  На
лице  было  написано  такое  блаженство,  что  ни  малейшего волнения за
девушку  Найл  не  испытывал.  Он  тоже  получил огромное наслаждение от
близости,  но,  к  сожалению,  смешение его  и  Джариты энергий не  дало
серебряного цвета.  Не дало. Впрочем, этого и следовало ожидать. Ведь он
не  испытывал к  служанке той  любви,  которую  пытался исследовать.  Их
связывала обычная телесная близость, от которой обоим просто хорошо.
   Но кто бы мог подумать,  что обычная очистка энергии даст такой яркий
эффект!
   - Мой господин, - прошептала девушка.
   Найл  погладил ее  волосы,  слегка  коснулся разума и  понял,  что  у
девушки совершенно нет сил.  Еще одна загадка самых обычных человеческих
отношений: ведь он не брал у Джариты энергии, он отдавал свою! Почему же
теперь служанка лежит в полубессознательном состоянии?  Или,  может, она
тоже отдает силы кому-то третьему?
   Правитель положил  ладонь  ей  на  низ  живота.  Джарита  улыбнулась,
повернув к Найду голову и открыв глаза. Нет, никаких следов кокона. Куда
же исчезает энергия?
   Не  удержавшись,  Найл  коснулся  губами  ее  коричневатого  соска  и
решительно встал.
   - Мой господин... - опять прошетала служанка.
   - Я помню, Джарита, - извиняющимся тоном сказал правитель, - ты звала
меня обедать.
   - Да-да, сейчас, мой господин. - Служанка встала, накинула тунику. Ее
покачивало.  Найду даже стало стыдно -  до чего девушку довел.  Он мягко
взял служанку за локоток и повел в столовую.
   * * *

   Найл утолял чувство голода, не ощущая вкуса пищи, и все пытался найти
ответ на загадку природы: так что же такое любовь?
   Это, безусловно, одно из основных чувств.
   Когда  организм  ощущает  нехватку питательных веществ,  то  сознание
получает от тела сигнал:  чувство голода.  И человек, например, охотник,
начинает выслеживать гусеницу или  ловить  мух,  потом  готовит добычу и
ест. Когда близ охотника появляется опасный враг, то организм испытывает
опасение  за  свое  существование.  Сознание  получает  сигнал:  чувство
страха.  Человек начинает поиски укрытия или просто хватается за оружие.
Точно та же история и  с  чувством боли,  и  с чувством холода.  А когда
наступает пора продолжения рода,  то  сознание опять же получает сигнал:
чувство любви.  Охотник начинает добиваться благосклонности полюбившейся
девушки.
   Но  вот  ведь какая загвоздка:  продлить род  может любая женщина,  а
любовь вызывает только одна! Почему?
   Правитель вспомнил  хищников.  Под  землей  им  нечего  бояться,  там
постоянно тепло,  там никто не  причиняет боль.  А  для утоления чувства
голода достаточно пойти в столовую. Работы сознания для сохранения жизни
в таких условиях действительно не требуется. Сознания у хищников нет...
   Найл замер, нутром ощутив, что впереди забрезжило что-то очень, очень
важное...
   Хищники.  Все они сильные,  статные,  кровь с молоком. Пауки выводили
таких здоровых слуг путем долгой и кропотливой работы. У хищников разума
нет -  специально подбирать пары,  способные дать полноценное потомство,
они  не  могут.  Значит,  ими  руководит нечто помимо сознания.  Одно из
элементарных чувств. Это может быть только одно: любовь!
   Правитель рассеянно встал из-за стола,  подошел к  окну -  привычныму
месту для размышлений.
   Когда в сознание приходит чувство голода,  организм не объясняет, как
мало осталось в  нем энергетических ресурсов,  организм просто сигналит:
жрать  хочу!  Когда  возникает страх,  то  организм  не  сообщает:  вижу
тарантула размером выше среднего,  с  хелицерами длиной в полторы руки и
желтым ядом на  остриях клыков,  что  представляет повышенную опасность.
Организм просто орет:  убивают!  А  когда мужчина видит самую прекрасную
для  него женщину,  он  даже не  подозревает,  что  она  подходит ему по
таким-то и таким-то параметрам. Он просто ощущает: люблю.
   Найл  вернулся к  столу,  налил себе  полный бокал вина,  выпил одним
махом.  Простенький вопрос  "любит  -  не  любит"  на  поверку  оказался
важнейшим для  жизни  города:  если  взаимная любовь  является признаком
совместимости  организмов,  то  проблему  сохранения  человеческого рода
можно решить без опасной и морально нечистоплотной охоты на диких людей.
Если  подбирать  пары  по  признаку  любовной  совместимости,   то  это,
во-первых,  не вызовет протестов и споров -  в парах неизбежно возникнет
взаимное влечение, а во-вторых, гарантирует здоровое потомство.
   Но  как,  как определить подобную совместимость?!  Организм не  имеет
привычки отчитываться перед  сознанием по  поводу  причин  возникновения
чувств.  Хочу,  и  все!  С чувством голода или страха еще можно угадать,
откуда что берется. А уже с чувством боли сложнее: совершенно одинаковое
движение ногтей по коже иногда кажется приятным почесыванием, а иногда -
болезненным царапанием.  А чувство холода?  Под первыми утренними лучами
солнца греешься,  даже если пар изо рта идет,  а жарким днем,  забредя в
тень,  можно и замерзнуть.  Почему?  Так вот есть,  и все! Можно строить
предположения по поводу контраста температур и  привыкания к  теплу,  но
это только предположения.  А уж откуда берется любовь -  никто никогда и
не задумывался.
   Внезапно   у    Найла    мелькнула   шальная   мысль   -    пойти   к
Смертоносцу-Повелителю  и   попросить   проанализировать  этот   вопрос.
Объединенные мозги пауков наверняка найдут разгадку.
   - Эй,  есть кто у дверей?  -  крикнул правитель. В столовую заглянула
стражница. - Мою коляску к крыльцу!
   Стражница исчезла.  Найл  закинул  в  рот  десяток  хрустящих жареных
мушек. Прожевал. Набрал еще горсть...
   Смертоносец-Повелитель наверняка найдет ответ. Но расскажет ли? Зачем
им  здоровые свободные люди,  если  таким  способом можно будет выводить
полноценных слуг?  Нет,  пожалуй, как раз Смертоносцу-Повелителю знать о
мыслях правителя не следует. Ответ нужно искать самому.
   Найл уселся за стол, задумчиво потянул к себе виноградную гроздь. Как
искать ответ?  Сперва вычленить самое  главное в  своих  предположениях:
выяснив причины возникновения любви,  он сможет найти способ возрождения
человечества.   Что  он  знает  на  настоящий  момент?   Возможно,   для
возникновения  истинного  чувства  совмещение  аур  должно  дать  чистый
серебристый цвет.  Истинного чувства к  Джарите он не испытывает,  и  их
совмещенная аура не дает чистого цвета.  А какого цвета общая аура его и
Нефтис?
   В дверь заглянула стражница:
   - Коляска готова, мой господин.
   - Прекрасно.  Я еду во дворец Хозяина.  Приготовьте комнату Нефтис, я
перевезу ее сюда.
   Начальницу стражи Посланника Богини уложили в огромном зале, размером
чуть  меньше  того,  в  котором показывали киноленты.  На  открытом окне
стояли два сторожевых цветка,  рядом с  постелью был накрыт пышный стол.
Над Нефтис хлопотали две служанки,  то  предлагая попить,  то  поправляя
одеяло,  то взбивая подушку,  то пытаясь накормить. Нефтис морщилась, но
терпела.
   - Ну как, нравится? - рассмеялся Найл при виде такого зрелища.
   - Ох,  мой господин,  -  простонала девушка,  -  я так хочу к вам, во
дворец,  в свою комнату... Но мне даже не шелохнуться... У меня все тело
ломит. Вы Посланник Богини, вас от этого Богиня спасла.
   - Нет, Нефтис, меня от этого спасла пустыня.
   Найл  не  стал  рассказывать,  что  пустыне наплевать,  болен ты  или
здоров,  бодр или устал. Ты обязан двигаться: охотиться, искать родники,
обустраивать пещеру. Стоит поддаться боли, и останешься голодным, у тебя
не  будет  воды,  тебя  высушит  солнце,  тебя  сожрет  сколопендра  или
тарантул.  Пока  человек  жив,  он  обязан  двигаться.  Двигаться -  или
умереть.  Нефтис выросла на острове детей,  где всегда в достатке пища и
вода  и  нет  необходимости прятаться  от  паучьих  шаров  и  гигантской
саранчи.  Самым трудным для нее была обычная муштровка на неподвижность,
обязательная для  всех  охранниц.  Самым  страшным -  ночное дежурство в
пустом дворце с непонятными шорохами и дрожащими тенями за окнами. Ей ни
разу  не  довелось защищать в  схватке свою жизнь,  не  приходилось ночи
напролет шагать по барханам к ближайшему оазису,  не имея ни глотка воды
во фляге,  и гадать:  пересох там ручей или журчит по каменистому руслу.
Именно поэтому,  будучи втрое сильнее своего господина,  Нефтис начинала
валиться с ног задолго до того, как Найл только задумывался об отдыхе. И
никакая Богиня не могла этого изменить.
   Правитель сел на  край постели,  заслоняя девушку от  окна,  поправил
сбившуюся на  лоб прядь волос.  Аура Нефтис светилась на  фоне наволочки
ровным голубым светом.  Найл  откинул край одеяла.  Плечи также окружало
голубое облако. Похоже, энергия стражницы была чистой.
   - Я совершенно не могу двигаться,  мой господин,  -  виновато сказала
девушка. - Чуть шелохнусь - сразу все болит.
   - Ничего,  -  ответил Найл,  приподнял одеяло  и  заглянул под  него.
Голубая дымка доходила до пупка,  а дальше,  внизу живота,  переходила в
чистое серебристое сияние!  Вот  это да!  Кокон,  соединивший в  себе их
энергии,  сверкал серебром.  Получается,  что  он  любит  Нефтис,  а  не
принцессу! Ее, и только ее!
   - Ты сможешь идти? - спросил Найл. - Я отвезу тебя во дворец.
   Начальница стражи попыталась сесть, и в глазах ее заблестели слезы.
   - Лежи,  лежи,  моя хорошая,  тебя отнесут. - Найл наклонился к своей
любимой и  крепко поцеловал ее в  губы.  Кокон с готовностью расширился,
обнял  их,  окружил своим  светом...  И  свет  этот  оказался бирюзовым.
Серебро по-прежнему сияло внизу живота.  Это  был  цвет  чистой энергии,
цвет новой, нарождающейся жизни. Но, увы, не любви.
   - Ну и что? - сказал Найл. - Ты все равно мне очень дорога, и я хочу,
чтобы ты была рядом. Мы едем во дворец.
   Четыре служанки на руках вынесли завернутую в одеяло Нефтис,  усадили
в коляску.  Найл примостился рядом,  и тягловые мужики сразу устремились
вперед.  На  небо наползали тяжелые черные тучи,  и  гужевики стремились
вернуться домой до  грозы.  Быстро темнело.  Мужики неслись со скоростью
испуганной блохи и  успели-таки подкатить к дворцу до того момента,  как
первые тяжелые капли  упали  на  дорогу,  вздымая мелкие облачка пыли  и
скатываясь  в  серые  шарики.  Стражницы  гурьбой  выбежали  из  дворца,
подхватили свою начальницу.
   Найл не стал участвовать в  этой толкучке,  отошел в сторону и сел на
крыльце.
   Гужевики только-только закатили коляску под яавес, как небо разорвала
ярко-голубая вспышка,  грохнул гром,  и  по  этому сигналу на перегретый
город рухнули потоки воды.
   Из  нескольких домах  ниже  по  улице  на  середину дороги  выскочили
подростки и стали с визгом прыгать под освежающими струями. Найл вытянул
руки из-под навеса,  набрал полные ладони небесной влаги, плеснул себе в
лицо.
   - Простите,  мой господин,  -  окликнула его Джарита,  -  вас ожидают
принцесса Мерлью и советник Фергус.
   - Хорошо,  проводи их в зал приемов.  -  Правитель кинул на мальчишек
завистливый взгляд и вошел во дворец.
   Найл машинально отметил,  что лысого толстячка окружает голубая аура,
а одетую в простенькую тунику принцессу - светло-зеленая.
   - Я выполнила твой приказ,  Посланник Богини,  -  суховато отчиталась
принцесса.  -  Советник Фергус получил ключи  от  казны  и  от  комнат с
книгами.
   - Это хорошо,  -  кивнул Найл. - Надеюсь, советник осознал свои новые
обязанности?
   - У меня возникли некоторые вопросы. - Толстяк стыдливо прятал глаза.
Можно было подумать, он уже успел завалить все порученные дела.
   - Какие вопросы? - поинтересовался Найл.
   - Уважаемая принцесса Мерлью  сообщила,  что  чеканка денег  временно
приостановлена. Но не сказала, когда необходимо возобновить работу.
   В первый миг правитель хотел сказать:  "Когда я прикажу",  но вовремя
прикусил язык.  Один раз он уже приказал и  чуть все не испортил.  Здесь
стоило воспользоваться умом принцессы, будь она хоть трижды ведьмой.
   - Ты  возобновишь чеканку,  когда это прикажет;  принцесса Мерлью.  С
моего согласия, разумеется.
   Принцесса вскинула на правителя изумленные:глаза..
   - В  библиотеке готовы только два класса,  -  про,должал советник.  -
Если перенести в  них  книги из  дома принцессы Мерлью,  то  негде будет
проводить занятия.
   - Хорошо,   пусть   до   окончания  строительства  книги  остаются  у
принцессы.
   - Я  все понял,  Посланник Богини,  -  неуклюже поклонился советник и
упятился из зала.
   Принцесса осталась.
   - Ты возвращаешь мне мои права,  Посланник Богини?  - спросила она. -
Почему? Что ты потребуешь взамен?
   - Ничего.
   - Ты возвращаешь их просто так?
   - Иногда  ты  поступаешь  более  толково,  чем  я,  -  пожал  плечами
правитель. - Вот и поступай...
   - Неужели ты доверяешь мне,  -  не поверила своим ушам  принцесса,  -
после всего,   что я тут .натворила?  -  Она подошла ближе,  сжала своей
ладошкой его руку:
   - Спасибо, Найл.
   Правитель осторожно коснулся ее сознания и понял, что девушка говорит
искренне.  Она поражена его широким бескорыстным жестом и сейчас, в этот
миг,  готова на все, лишь бы вызвать в его душе такие же теплые ответные
чувства, какие испытывает сама.
   Принцесса грустно улыбнулась,  подошла к  двер и,  повернувшись,  без
всякой злости сказала:
   - Какой ты все-таки дурак... - И оставила его одного.
   У  Найла  в  душе  остро  провернулся  непонятный  горячий  червячок,
заставив намного чаще забиться сердце.
   А  вдруг ауры должны не дополнять друг друга,  а совпадать?  Его аура
зеленая,  у Мерлью -  тоже.  Может, они любят друг друга? Ведь принцесса
сама призналась,  что порой любит его.  Но порой и  ненавидит...  Сам он
нередко совершенно теряет из-за  нее самообладание,  но  куда чаще готов
задушить  собственными  руками.  Нет,  если  бы  их  организмы  признали
необходимость друг в друге,  то подобных перепадов быть бы не могло. Они
постоянно стремились бы  друг к  другу,  а  не  шарахались при  малейшей
обиде.
   Из  глубин  памяти  всплыло определение,  закачанное в  память  Белой
Башней:  "Любовь  -  чувство  самоотверженной и  глубокой привязанности,
сердечное влечение",  и  почти сразу вспомнилось,  как он  едва не  убил
принцессу, когда она сообщила, что собралась выйти замуж за Манро. Какое
уж  тут  может быть "чувство самоотверженной и  глубокой привязанности".
Даже тарантулы никогда не вызывали у него такой ненависти,  как Мерлью в
тот памятный день. Нет, любовь нужно искать не здесь.
   Найл распахнул окно и высунул голову под хлещущие струи дождя.
   Пропади она пропадом,  эта любовь; чем с нею разбираться, проще диких
людей наловить!
   * * *

   Мирные,  пологие  волны  цвета  прелой  соломы  бесшумно  разрезались
острыми носами  полусотни широкобортных ладей.  Небо  задергивала пелене
высоких  перистых облаков,  спасающих от  палящего жара  солнца.  Гребцы
лениво дремали,  развалившись на  своих  скамьях,  а  треугольные паруса
натужно выгибались под плотным попутным ветром.
   Найл  с  наслаждением  вдыхал  свежий  морской  воздух  и  дрожал  от
нетерпения, предвкушая встречу с родными местами.
   Смертоносец-Повелитель  отправлял  экспедицию  с  явным  злорадством.
Разведчики с  шаров сообщили,  что  люди  вокруг Диры даже и  не  думают
прятаться от смертоносцев,  а  с демонстративным безразличием занимаются
своими делами. Пауки не нападали на них, строго соблюдая букву Договора.
А  может,  просто боялись.  Во время прошлого рейда лишились жизни,  как
минимум,  семеро  пауков,  и  десятку  разведчиков отнюдь  не  улыбалось
разделить их участь.  Теперь дела обстояли иначе: в центральных проходах
каждой ладьи лежали,  поджав под  брюшко лапы,  по  десять смертоносцев.
Пятьдесят ладей -  пятьсот смертоносцев.  Да  еще  два  десятка бойцовых
пауков-волков.
   Подошла плечистая главная надсмотрщица,  обнаженная,  как и принято у
моряков,  по пояс.  Загорелую правую грудь -  прямо по соску - пересекал
багровый шрам. Женщина слегка склонила голову:
   - Мы прибываем, Посланник Богини.
   - Хорошо.  -  Найл встал,  вглядываясь в  горизонт,  но увидел только
узкую  темную  полоску на  границе между  небом  и  водой.  -  Ничего не
разберу... Да, а откуда у тебя такой шрам?
   - Парус порвало. Луны еше было.
   Если бы  Найл не  читал ее мысли,  он ни за что бы не догадался,  что
речь идет о порванном парусе.
   Еще Найл понял, что земля не прямо по курсу, а немного в стороне.
   - По-оберегись!  -  прокатился громкий клич,  поперечный брус  паруса
скрипнул и  стремительно перекинулся на  другой  борт.  Найл  еле  успел
пригнуть голову.
   - Фот  она!  -  указала  надсмотрщица на  снежные  вершины  Северного
Хайбада.  Горы  оказались совсем рядом.  Застрекотала слюдяными крыльями
стрекоза,  сделала  круг  вокруг  мачты  и  решительно уселась на  самую
макушку.
   - Ты не сходи в городе на берег,  -  посоветовал Найл.  - Пауки могут
подумать, что ты больна.
   - У-у и шо?
   - Ничего,  - не стал распространяться правитель. - Теперь в городе не
любят больных.
   - Ве-есла! - протяжно запел голос. Гребцы зашевелились, усаживаясь по
местам. - На во-оду!
   Послышался плеск, из-за бортов взметнулись фонтаны брызг.
   - Па-арус!  У-брать!	-  Треугольник паруса заскользил по  мачте вниз,
одновременно на  корме  застучал  барабан.  Гребцы  ритмичными  ухающими
выдохами  стали  рвать  на  себя  весла.  Головное судно,  указывая путь
остальным, вошло в бухту.
   - Ве-есла! Суши-и!
   Ладья по  инерции продолжала двигаться в  сторону берега,  вздымая на
зеркальной поверхности бухты  небольшую  волну.  Когда  правителю  стало
казаться,  что они вот-вот врежутся в песчаный пляж,  раздался последний
громогласный клич:
   - Причальной команде... За борт!
   Десяток гребцов дружно сиганули в воду,  остальные побежали в сторону
кормы.  Нос ладьи приподнялся, его подхватила "причальная команда" и без
видимых усилий вытянула судно  на  берег  почти наполовину.  Смертоносцы
встрепенулись, быстро, один за другим, перебежали на сушу, и гребцы, без
лишних  понуканий,  принялись снимать  мачту.  Ими  руководила шепелявая
надсмотрщица, бросавшая время от времени на правителя опасливые взгляды.

   Найл заглянул в  ее  неглубокое сознание и  понял,  что она боится не
его, а за него: причаливающее судно может врезаться в корму и покалечить
всех, кто там находится. Найл оглянулся, увидев влетающие одна за другой
в бухту ладьи и поспешил вслед за пауками перейти на берег.
   Сразу  за  пляжем  стояла сплошная стена  густого зеленого кустарника
метра два высотой. Оттуди доносился дружный стрекот кузнечиков. Время от
времени  взмывали и  падали  обратно  зеленые  травяные блохи,  деловито
гудели  крупные  черные  мухи.   Одна  из  мух  зазевалась  -  стремглав
промелькнувшая стрекоза ухватила ее цепкими лапами и прямо на лету стала
поедать. В общем, жизнь в зарослях кустарника кипела вовсю.
   - Одна ладья попыталась причалить в  слишком узкую щель,  -  раздался
прямо в голове голос Дравига.
   - Кто-нибудь   пострадал?   -   спросил   Найл,   пытаясь  высмотреть
смертоносца в густой толпе на берегу.
   - Нет,  но  все весла переломаны.  Главная надсмотрщица предлагает по
морскому закону съесть впередсмотрящего.
   - Если  вы голодные,  -  попытался правитель увести нить разговора от
этой идеи, - то поохотьтесь в зарослях.
   - Отличная, мысль! - обрадовался смертоносец.
   Пауки "все вдруг" метнулись с  пляжа и  врезались в заросли -  только
листья к небу полетели. Следом за листьями в воздух взметнулась туча мух
и  травяных блох.  Мелькнули даже два довольно крупных кузнечика -  хотя
эти за себя постоять могли.
   Найл оглянулся - гребцы с его ладьи уже посапывали на теплом песочке,
словно  и   не   дрыхли  всю  дорогу  от  города.   Только  надсмотрщица
сосредоточенно выковыривала что-то из пальца.  Правитель подошел к  ней.
Появилось совершенно детское желание потрогать шрам, но Найл удержался.
   - Как тебя зовут? - спросил он женщину.
   - Пябья,  -  ответила она,  вытягиваясь, точно перед пауком. На самом
деле ее имя звучало как "Рягья".
   - Сделай что-нибудь поесть,  пока  смертоносцев нет.  Нам  через  час
выходить.
   - Па-па,  па-па,  па-па-па... - обрадованно зашепелявила женщина. Она
предлагала испечь  свежевыловленной рыбы.  Уверяла,  что  это  быстро  и
вкусно.
   - Очень хорошо, Рягья, делай. А я сейчас вернусь.
   Женщина неуверенно улыбнулась,  потом хозяйскими пинками подняла двух
крайних гребцов и  отправила в кустарник.  Интересно,  как они понимали,
чего хочет от них надсмотрщица? Ведь шепелявит - ни слова не разобрать!
   Правитель пошел вдоль длинной череды вытянутых на берег ладей, жестом
приказывая   надсмотрщицам  не   выстраивать   команды   и   внимательно
вглядываясь в  лица.  Дело в  том,  что  Нефтис направила с  ним четырех
стражниц,  но в суматохе посадки они оказались на другой ладье, а теперь
их и вовсе след простыл.  Вот десять охранниц Смертоносца-Повелителя все
здесь. Да еще двух рабов; прихватили...
   При  виде  "неголосующих граждан"  у  правителя,колыхнулось нехорошее
предчувствие,  но он смолчал и пошел обратно.  Стражниц не было. А у его
ладьи уже горел небольшой костерок.  Рягья неторопливо крутила над огнем
нанизанные на прут два мотка мокрых,  черных водорослей.  Она подняла на
правителя глаза и подумала: "Уже скоро".
   Найл не  поверил -  со  свертков разве что вода не капала,  -  однако
промолчал. Его больше занимало таинственное исчезновение стражниц. Не то
чтоб он не доверял Дравигу,  руководящему экспедицией, но куда они могли
подеваться?
   - Рягья, ты пауков боишься?
   Надзирательница молча улыбнулась. На море она была повелительницей, а
смертоносцы - трусливыми зверьками. Чего их бояться?
   - А в пустыню за мной пойдешь?
   Женщина немного подумала, потом кивнула.
   - Вот и хорошо,  - откинулся Найл на горячий песок, - а то скучновато
одному.
   Стрекота кузнечиков больше не доносилось, мухи не жужжали, не трещали
стрекозы.  Только волны,  шипя,  как  испуганные кошки,  накатывались на
берег,  да  кто-то  равномерно  постукивал по  дереву.  Некоторое  время
правитель слушал этот мерный гул,  потом удивленно приподнял голову. Как
оказалось, барабанил не человек - это волны гулко стучали в борта ладей.
   - Попово. - Рягья поднесла ему прут с горячими, парящими свертками.
   - Спасибо. Себе тоже возьми.
   - Попебы,   -  попросила  подержать  прут  надзирательница  и  быстро
расстелила на песок влажные лопухи водорослей. Стряхнула на них свертки,
ловко располосовала ножом. На свежий воздух вырвался пряный аромат, едко
защекотавший ноздри.
   - Ай как здорово, - восхитился Найл и потянул к себе ближнюю рыбешку.
- Один запах чего стоит!
   - Пыпная, - сказала Рагья. Это означало: "речная".
   Найду стало обидно.  Ведь он правитель целого города,  от его решения
зависят судьбы  тысяч  людей.  А  такого  пустяка,  как  вернуть хорошей
женщине потерянные в  результате несчастного случая зубы,  сделать не  в
силах. Несправедливо. Не вовремя порвавшийся парус - и человек никогда в
жизни не сможет нормально говорить.
   Рыба оказалась вкусной и рассыпчатой,  водоросли придали ей необычный
терпковатый привкус и сохранили влагу.
   - Ты потом еще сделаешь?  -  спросил он надсмотрщицу.  Та кивнула.  -
Тогда собирайся. Нам скоро выходить.
   Дравиг,  наверное,  услышал его  мысль  -  пауки  стали выбираться из
заметно поредевшего кустарника и  выстраиваться на  пляже.  Их  сознания
лучились удовольствием,  силы хлестали через край. С таким настроением и
дорога покажется легче.
   Правитель вошел по пояс в воду,  наклонился,  сполоснул лицо, присел,
полностью намочив тунику,  - не меньше часа сохнуть будет, спасая его от
жары.  Мысленно спросил  Дравига,  куда  им  со  спутницей пристроиться.
Впереди,  сзади  или  в  середину колонны?  Вместо  ответа  вдоль  ладей
промчался десяток пауков-волков. Один из них ловко закинул себе на спину
Найла,  другой -  Рягью,  и они влились в колонну,  уже ломящуюся сквозь
кустарник.
   Четыре тысячи лап в  считанные минуты протоптали широкую дорогу в еще
совсем недавно непроходимой стене растительности, промчались меж высоких
редких деревьев и вырвались из цветущей прибрежной полосы.
   На  спине паука-волка Найл уже путешествовал.  Но  в  тот раз он  был
пленником.  Лежал,  связанный, на боку и думал только о том, как уберечь
глаза от  летящего из-под лап песка да самому под эти лапы не свалиться.
Удовольствия мало.
   Зато теперь правитель выпрямился,  опираясь спиной на  округлое брюхо
паука и свесив ноги по бокам туловища.  В лицо бил упругий теплый ветер,
приятно  освежающий тело  и  спасающий от  зноя  пустыни.  Оставшиеся по
правую  руку  вершины  Хайбада  заметно  смещались  назад,  мелькали  по
сторонам  редкие  зеленые  кустики  уару,   добывающей  себе   влагу   с
многометровых  глубин,  еще  реже  попадались  ссохшиеся  комки  колючей
неприкасайки.  Колонна мчалась вперед,  под солнце,  строго по  прямой с
огромной скоростью, словно огромная сороконожка взмывая на дюны, а затем
рушась вниз, да так, что у Найла в животе екало.
   Через  несколько часов  безостановочной гонки по  пескам над  далеким
горизонтом показался паучий шар.  Вылетевший поутру разведчик уже достиг
цели  их  путешествия.  Правитель пристально вгляделся в  шар,  а  потом
послал вдоль взгляда вопросительный импульс.  Он не особо рассчитывал на
успех, - для человека расстояние слишком велико, - но паук ответил.
   Правитель увидел прямо  под  собой  озеро,  окруженное сочным зеленым
кольцом,  и  белую дорогу,  уходящую в  пески.  С другой стороны к озеру
примыкали каменистые россыпи  нижней  равнины.  Чуть  дальше  на  уступе
стояла Крепость. Та самая, в которой его отца и тетку когда-то приклеили
к  полу  десятки мелких паучков.  Выйдя на  край плато,  он  восторгался
огромной высотой утеса.  Сейчас,  с высоты паучьего полета, утес казался
крохотным,  а расстояние до водоема,  которое они преодолевали почти три
дня,  -  мизерным.  Отсюда,  с неба, была видна салатовая полоска долины
муравьев,  небольшое пятнышко оазиса,  в  котором растет ортис.  Найл  с
грустью вспомнил погибшего там Торга,  вспомнил отца, братьев, и контакт
с разведчиком прервался.
   Пейзаж вокруг казался знакомым:  пески  -  они  везде  пески,  а  вот
выглядывающие над  горизонтом вершины гор Северного и  Западного Хайбада
смотрелись в точности как от его родной пещеры.
   Колонна пауков  внезапно повернула,  промчалась пару  сотен  метров и
остановилась в тени между двух высоких барханов.
   - Подождем здесь утра, - услышал Найл слова Дравига.
   Паук-волк  спустил Найла  на  землю  и  вместе  с  собратьями побежал
натягивать паутину по  периметру лагеря,  а  смертоносцы просто легли на
песок там,  где остановились. Найл и Рягья оказались вдвоем на небольшой
песчаной площадке, окруженные со всех сторон серыми спинами пауков.
   - Разведчики доложили,  что  люди в  городе.  Ночью они уснут,  а  на
рассвете мы их всех неожиданно парализуем и  возьмем,  -  передал Дравиг
специально для  правителя.  Сами  смертоносцы эту  отработанную за  века
процедуру покорения людей,  выродившуюся ныне в безопасный ритуал, знали
досконально.
   - Кажется,  мы влипли,  -  повернулся Найл к Рягье,  -  костра тут не
развести. Придется спать голодными.
   - Я  соеую  пыпу  пала,  -  ответила женщина,  достала  из-за  пазухи
холщовый сверток и стала его неторопливо разворачивать, - от тольто пить
апопипся.
   То, что пить захочется, Найла не беспокоило. Джарита, умница, чуть не
силком запихнула ему за пазуху флягу с разбавленным вином. Сегодня можно
будет выпить вина, а завтра он наберет воды из впадающей в озеро реки.
   В  свертке  оказалось штук  шесть  продолговатых потрошеных рыбешек с
круглыми,  изумленными глазами.  Морячка взяла одну из  них  за  голову,
аккуратненько  надорвала  тонкую  рыбью  кожу,   сдернула  одним  резким
движением и протянула правителю золотисто-коричневую тушку. По виду мясо
напоминало запеченную ногу  кузнечика,  однако вкус казался несравнимым:
щедро  посоленная,  но  сохранившая неуловимый  собственный аромат  рыба
таяла во рту. Казалось, эту рыбу нужно не есть, а пить.
   Оставив от  рыбешки один хребет,  Найл облизал пальцы и  потянулся за
следующей.
   - А на попом? - напомнила Рягья.
   - "На потом" не надо,  -  ответил Найл, неумело пытаясь содрать шкуру
со второй рыбины. - Вокруг озера заросли густые, как у моря. Кого-нибудь
поймаю. Я все-таки охотник. Не пропадем.
   - У  и  паль-о!  -  махнула рукой морячка и тоже взялась за очередную
рыбу.
   Найл не остановился,  пока не прикончил последний кусочек, хотя вроде
бы  уже давно наелся.  Расправившись с  лакомством,  правитель тщательно
облизал каждый палец,  потом  воткнул ладони в  горячий песок,  покрутил
там,  стирая остатки жира.  Достал из-за пазухи флягу,  сделал несколько
глотков,  протянул  Рягье.  Говорить ни  о  чем  не  хотелось.  По  телу
разливалась блаженная,  сытая  истома,  наползала неодолимая дрема.  Для
пустыни это  было  лучшее время дня:  уже  прячется за  горизонт солнце,
палящих лучей  больше нет,  но  воздух еще  горяч и  позволяет погреться
перед  сном,  перед  приходом ночного  холода.  Уже  попрятались дневные
хищники,  но еще не выбрались из нор ночные,  никого не надо бояться, не
надо  быть  настороже,  можно просто сидеть,  глядя на  быстро темнеющее
небо, и думать о чем-нибудь своем.
   Рягья закопала в песок рыбьи кости, стала складывать ткань.
   - Не убирай,  -  попросил Найл, - под голову положим. Хуже нет, когда
во сне песок в  глаза да в  рот набьется.  Жаль,  накрыться нечем.  Ночи
здесь холодные.
   - Пупа пелить? - спросила морячка.
   - Сейчас.  - Найл сделал в песке две неглубокие ямки: одну для бедра,
другую для плеча. Расстелил пахнущую рыбой ткань, лег на бок. - Вот так.
Теперь для тебя точно такие же копнем.
   Рягья легла рядом,  спиной к  Найду.  Правитель с  удивлением ощутил,
что,  несмотря на  долгий путь,  от  ее  пышных волос по-прежнему пахнет
морем.  Он  сдвинулся немного вперед и  коснулся лицом  ее  шелковистых,
прохладных кудрей. А потом столь же осторожно коснулся ее сознания.
   Рягья думала о нем. Ей очень нравился Посланник Богини, нравилось то,
что он,  единственный,  всегда понимает ее  с  полуслова и  ни о  чем по
десять раз не  переспрашивает,  то,  что он  ни разу не посмеялся над ее
шепелявостью,  над ее уродством, то, что он, правитель города, нисколько
не кичится,  общается с ней,  как с равной,  ест с одного стола, пьет из
одной фляги.  И,  наконец,  он просто красивый парень.  Будь это один из
гребцов,  она бы знала,  как вознаградить его,  а здесь... Она - обычная
надзирательница,  а  он  -  Посланник Богини.  Любая  попытка  высказать
расположение будет воспринята уже не как милость, а как оскорбление. Кто
она такая, чтобы оказывать милость правителю города?
   Найл  даже  улыбнулся.  Надо же,  Рягья,  сильная женщина,  привыкшая
командовать мужчинами,  не боящаяся ни моря, ни пауков, - и вдруг робеет
высказать свое расположение!  Он  невольно вспомнил слова Мерлью о  том,
что женщине намного труднее сделать первый шаг.  Похоже,  и  на этот раз
она  оказалась совершенно права.  Ему нравилась Рягья,  ее  открытость и
отзывчивость,  ее сильное тело и пахнущие морем черные густые волосы. Он
нравился ей.  Но  Рягья боялась сделать первый шаг,  боялась в  ответ на
открытые  чувства  встретить высокомерный смех  или  презрение.  А  чего
боится он?  Получить пощечину?  Да  никогда в  жизни  Рягья  на  это  не
решится!  Получить отказ?  Выглядеть глупо в ее глазах? А не будет ли он
еще более глуп, если не сделает этот шаг?
   Найл приподнялся на локте и осторожно коснулся губами ее плеча.  Тело
женщины застыло от  нежданной ласки.  Найл поцеловал плечо немного выше,
коснулся губами шеи,  зарываясь лицом в свежие и прохладные, как морской
бриз,  волосы.  Рука его  нежно скользнула вдоль сухого и  теплого тела,
вернулась обратно и легла на упругую грудь.  Сделав первый шаг, Найл уже
не  мог  остановиться.  Поцелуи  его  становились все  более  частыми  и
жаркими,  ладонь  двинулась вниз,  к  животу.  Тело  морячки  постепенно
оттаивало:  она  откинула голову назад,  блаженно улыбаясь,  перехватила
губами один из его поцелуев, ноги выпрямились. Найл повернул ее на спину
и коснулся губами шрама,  в том самом месте,  где должен был быть сосок,
нежно сжимая другую грудь ладонью. Рягья неуверенно положила руки ему на
плечи,  провела ими по  спине.  Правитель стал целовать другую ее грудь,
сжал  губами  сосок.  Женщина  застонала,  тихонько разведя  ноги.  Найл
опустил ладонь на самый низ живота, немного поиграл с жесткими короткими
кудряшками,  опустил еще ниже и ощутил влажные нижние губы.  Очень-очень
осторожно,  стараясь  не  причинить  ни  малейшей  боли  своими  грубыми
пальцами, он раздвинул их, проникая в самый жар тела, лаская его.
   Рягья прикусила губу,  словно от боли,  замотала головой из стороны в
сторону.  Тело ее  выгнулось,  она  сжала Найла в  объятиях,  отпустила,
схватила его голову,  привлекла к себе, покрывая сумасшедшими поцелуями,
отбросила,  раскинула руки в стороны,  загребая ладонями песок. Найл лег
на  нее  сверху,  направил рукой свой окостеневший от  нетерпения член и
вошел в  нее сильным ударом.  Рягья вскрикнула,  обхватила его и  уже не
отпускала больше ни  на мгновение.  Она не отпускала его еще долго после
того, как все кончилось, и даже заснул Найл в ее объятиях.
   Проснулся он  от  холода и  суеты вокруг:  смертоносцы,  обтекая их с
Рягьей с  двух сторон,  убегали за  холм.  Он  потряс морячку за плечи и
вскочил.
   - Началось. Они уходят окружать город.
   Это был обычный способ охоты смертоносцев на  людей:  окружить спящее
поселение,  парализовать всех жителей мощным волевым ударом, потом войти
и собрать беззащитную добычу.
   Правитель повернулся к  женщине.  Она складывала подстилку,  смущенно
пряча взгляд. Найл рассмеялся и привлек ее к себе:
   - Рягья,  ты самая прекрасная из женщин,  каких я только знал в своей
жизни.
   Морячка  вскинула глаза,  ожидая  увидеть смех  или  издевку на  лице
Посланника Богини,  но правитель говорил правду.  Искреннюю правду.  Вот
только проанализировать своих мыслей он  не  мог,  не  было времени -  с
вершины дюны за ними уже спускались пауки-волки.
   * * *

   Смертоносцы недвижно стояли среди камней, между чахлых редких кустов.
Горсть серых  спин,  разбросанных над  пещерами Диры.  Пауки как  пауки,
стоят,  ничего не делают...  Но смертоносцы не отдыхали, они выкладывали
все силы, парализуя спрятавшихся под толщей земли людей.
   - Где мы будем входить в город, ПосланникБогини? - спросил Дравиг.
   Найл недоуменно повернулся к  нему и за долю секунды полного контакта
наконец   понял,    зачем   начальник   охраны   Смертоносца-Повелителя,
назначенный командовать экспедицией, потащил его с собой.
   Смертоносцы знали,  как захватить в плен людей.  Но они не знали, как
обойти человеческие ловушки.  Хоть бы  предупредили!  Он  мог бы заранае
подумать.
   Дравиг ждал.
   - Лучше воспользоваться тем входом,   что в  расселине,  -  предложил
правитель.
   - В  прошлый раз  там  погибли два смертоносца,  -  вежливо усомнился
Дравиг.
    - Я знаю, - ответил Найл.
   - Тогда я провожу, - не стал спорить мудрый смертоносец.
   Паук побежал первым.  Найл помчался следом,  в  сопровождении.Рягьи и
десятка  пауков-волков.   Как   ни   старался  правитель,   но   догнать
восьмилапого друга  не  мог.  Дравиг умчался вперед и  ждал  у  высокого
деревянного столба,  врытого  рядом  с  поворотом тропинки в  расселину.
Столб  оседлал  очень  странного вида  паук,  напоминающий смертоносца с
человеческим лицом. Раньше Найл ничего похожего не видел.
   - Нам туда, - сообщил начальник охраны.
   - Нет, нам туда не надо, - покачал головой правитель, - нас там ждут.
Главный проход мы обойдем.
   Пока правитель раздумывал,  к  нему успели присоединиться охранницы и
оба раба, сопровождавшие Дравига.
   Найл стал подниматься на пологий холм, стараясь держаться подальше от
расселины.  Смертоносец,  охранницы,  рабы,  пауки-волки крались за  ним
гуськом,  стараясь ступать след в след. Правителя начал разбирать смех -
крепко, однако, дикие людаповелителей мира напугали.
   - Здесь,  -  Найл остановился на  краю расселины.  -  Нас  ожидают со
стороны тропы,  откуда удобнее подойти. А вы можете без труда спуститься
с откоса прямо ко входу. На тропинку желательно не ступать.
   Дравиг молчал.  Найл по-хозяйски заглянул ему в сознание и обнаружил:
смертоносец  прикидывает,   как   бы   пустить   первыми   рабов.   Увы,
"неголосующие  граждане"  не  умеют  выпускать  паутину.  Можно  пустить
первыми менее ценных бойцовых,  пауков, но Дравиг не был уверен, что они
способны  точно  понять  распоряжения  правителя.  Оставалось  рисковать
самому. Смертоносцу не очень "улыбалось" доверять свою жизнь отвлеченным
рассуждениям двуногого, пусть даже правдоподобным, однако другого выхода
он не находил.
   Смертоносец стремительно рванулся к самому краю, на мгновение опустил
брюшко,  коснувшись камня,  и исчез внизу.  Прошло несколько томительных
секунд.  Найл с ужасом ожидал, что вот-вот сейчас тренькнет внизу тетива
и...
   Пауки-волки сорвались со своих мест и ухнули с откоса - Дравиг вызвал
подкрепление.  Найл подошел к краю,  заглянул вниз. Снежно-белые паутины
заканчивались у темного провала пещеры.
   "Получилось,  -  даже удивился Найл.  - Если бы я не догадался, ни за
что бы смертоносцы города не взяли!"
   - У вас есть газовые фонари?  -  спросил прави тель охранниц. Одна из
женщин подошла к  рабу,  поковырялась у  него  в  мешке,  достала лампу,
протянула Найлу. - Отлично! Зажги, а я сейчас...
   Он вытянул одну из паутин и  принялся вывалить ее в сухой грязи между
камней.
   - По пы пелаешь, Попанник Попини? - подошла к нему Рягья.
   - Не видишь? - усмехнулся правитель. - Веревку пачкаю. Помогай.
   - А бапэм? - неуверенно переспросила морячка, выгребая из щели горсть
пересохших листьев.
   - Чтобы не липла, - объяснил Найл.
   Некоторое время  Рягья  старательно осыпала паутину жухлой  листвой и
песком. Потом остановилась.
   - Попуййеця,  епи ее пак опыпать... По и нее юпно пасти пелать? И они
не бутут паться?  - Но сознании ее читалось другое: "Будь тогда у паруса
вместо веревки паутина, она бы не порвалась. И я не стала бы уродом".
   Найл выпрямился, обнял ее, прижал к себе:
   - Ты  сама лучшая.  Лучше всех.  Ты  мне  нравишься такая,  как есть.
Понятно? - Он поцеловал ее глаза, осушая навернувшиеся слезы. - А теперь
пойдем.  Я покажу тебе город,  в котором однажды,  очень давно,  впервые
увидел людей, не входящих в мою семью.
   Правитель сбросил вниз веревку и  стал осторожно,  не торопясь по ней
спускаться. Он спрыгнул прямо в зев пещеры, дождался Рягьи, подхватил ее
на руки и поставил рядом с собой.
   - Идем.
   В  отличие от  узкого лаза  с  крутыми ступенями,  через который Найл
попал  в  подземный город  впервые,  этот  вход  явно  был  естественной
пещерой.  Ни  одного  прямого  коридора,  никаких  сводчатых потолков  -
извилистый лаз,  шершавый,  неровный камень,  дагены  местами  смыкаются
прямо над  головой,  а  местами потолок теряется в  темноте.  Кое-где  в
дрожащем свете  фонарей  начинали сверкать толстые сталагмитовые столбы,
но  маленьких сталагмитиков он  не увидел ни одного.  Наверное,  местные
красотки извели на украшения. Внезапно стены раздвинулись. Найл с Рягьей
попали в обширный зал, густо пршпахший медом.
   "Здесь держали домашних тлей!  -  догадался привитель. - Это их пасли
дрессированные муравьи у озера".
   Однако никаких следов афид  ныне здесь не  осталось.  Правитель пожал
плечами,  осветил стены,  увидел дверь и  распахнул ее.  На этот раз они
вышли в обжитой коридор:  ровный овальный потолок, гладкие стены, выемки
для свечей. Но в каком месте Диры они находятся, Найл пока определить не
мог.  Донеслось  характерное  царапанье  когтей  по  камню.  Из  темноты
вынырнул паук-волк и пронесся мимо.
   "От кого это он удирает?" - внятно подумала Рягья.
   Найл немедленно повернул туда,  откуда примчался паук, прошел десяток
шагов,  и  коридор стал казаться ему  знакомым.  И  правда -  вскоре они
оказались в широкой зале с ответвляющимися от нее коридорами.
   - Сюда. - Найл подвел морячку к двери в боковом проходе. Две ступени,
спускаясь,  вели в  просторную квадратную комнату.  -  Здесь жила сестра
моей матери. Ее звали Стефна.
   Найл вспомнил свою тетку -  большегрудую женщину с удивительно белыми
плечами и  строгим подбородком.  Где  она  сейчас?  Живет  в  городе или
досталась смертоносцам на  обед?  А  комната почти не изменилась:  те же
балясины из  дерева,  тот же приземистый деревянный стол метра полтора в
диаметре. Вот только травяная циновка исчезла,
   Вместо нее  лежал  вдоль  стены  широкий толстый матрас,  застеленный
покрывалом. "Как они здесь жили? - подумала Рягья. - Под землей, не видя
солнца, неба, моря".
   - Мы прятались здесь от пауков,  -  ответил ей Найл и поразился своим
словам:  два года назад он прятался здесь от смертоносцев, а сегодня сам
привел их  сюда.  А  что,  если жизнь совершит еще  поворот и  ему опять
придется прятаться здесь  от  восьмилапых охотников?..   Нет,  не  может
такого быть. Ерунда.
   - Идем,  -  повел он женщину,  показывая на открывающиеся по сторонам
проходы и  с  гордостью рассказывая:  -  Мы  здесь на  глубине пятьдесят
метров,  а  под нами,  еще на тридцать метров глубже,  третий этаж.  Там
помещения   общего   пользования,   погреба.   Канализацией   занимались
прирученные навозные жуки.  А  здесь  -  жилые  помещения.  У  каждого -
отдельная комната.  Идем сюда,  наверх. Как тебе этот зал? Это помещение
для   торжеств.   Здесь  собирались  все  жители  города  и   устраивали
праздничные пиры...
   Найл  еще  помнил,  какое неизгладимое впечатление своей громадностью
произвел на  него в  первый раз этот зал.  И  в  памяти он отложился как
нечто  огромное,  просторное.  Но  теперь,  после прогулок по  подземным
дворцам станций метро, после путешествия по "расширительной камере", зал
показался обычным тесным погребком. И как они все здесь умещались?
   - А  здесь помещение для  игр...  -  Найл вспомнил,  как  сидел здесь
вместе с другими подростками, как они передавали друг другу палочку, как
пела  под  каменным сводом "флейта",  вспомнил долгий поцелуй незнакомой
девчушки,  после которого он  выбыл из игры.  Каким беззаботным он тогда
был!.. Оно и понятно - после непрерываной борьбы за каждый прожитый день
с  окружающей пустыней  внезапно  оказаться в  сытости  и  безопасности,
сбросить  с  себя  скорлупу  настороженности,  необходимой  среди  диких
песков, встретить много красивых молодых девушек, встретить Мерлью...
   Вот здесь они боролись под ободряющие возгласы болельщиков.  Тогда он
уже успел прижать ее  к  земле,  оставалось лишь совладать с  ее руками,
когда  ощутилось влажное прикосновение губ  возле  уха,  словно  девушка
собиралась что-то  прошептать.  Вот  он  явственно  почувствовал -  губы
приоткрылись,  мочку  уха  игриво  коснулись зубки.  Ощущение ошеломляло
острой чувственностью. В тот миг он полностью отключился от реальности и
проиграл схватку...  Но что, что произошло в тот миг, если до сих пор он
не  может  спокойно  смотреть на  принцессу Мерлью,  слышать  ее  голос,
ощущать ее прикосновения?
   Найлу показалось,  что сейчас ему откроется нечто очень важное, нужно
только не упустить мысль, довести ее до конца. Правитель замер, опасаясь
даже шелохнуться. Что же случилось в тот далекий день?
   Он  был возбужден,  энергетически переполнен из-за новой,  незнакомой
обстановки.  Он был открыт,  он ощущал себя в  безопасности и  не считал
нужным  сохранять  готовность  к   обороне,   как  внешне,   та   и   на
энергетическом уровне. Ему очень нравилен красавица Мерлью, он стремился
добиться ее внимания,  ее расположения.  В тот миг,  когда она коснулась
мочки его уха,  она дотронулась не  только до  тела,  она дотронулась до
открытой,  ничем не  защищенной души,  той энергетической сути,  которая
делает  человека  живым,  разумным  существом.  Это  прикосновение  было
усилено энергетической перевзбужденностью,  усилено надеждой на подобный
знак внимания,  стремлением к  нему.  Все вместе складывалось,  а может,
даже  и  умножилось,  и  след  остался на  всю  жизнь,  отпечатался и  в
сознании, и в душе, и в теле. Неудивительно, что в то мгновение он почти
потерял  сознание.   Ведь   даже   сейчас,   спустя  годы,   то   давнее
прикосновение,  почти растворившееся в памяти, заставляет его относиться
к   принцессе  иначе,   чем  к  другим  женщинам.   Найл  не  мог  точно
сформулировать,   что  конкретно  крылось  за  этим  "иначе",   но  оно,
безусловно,  присутствовало в  отношениях с  принцессой,  складываясь из
множества почти  незаметных мелочей.  Ее  голос,  ее  прикосновения,  ее
пахнущие можжевельником волосы...  Найл  тряхнул  головой.   Да,   какие
интересные выводы.  Получается,  что  такое  совпадение многих  факторов
вполне  может  привести к  тому,  что  один  человек начинает испытывать
влечение  к   другому,   не  в  силах  внятно  объяснить  причины  столь
избирательной симпатии. Возможно, именно это и называется любовью? Тогда
любовь  не  имеет  никакого отношения к  продолжению рода.  Это  контакт
чистых душ.  Контакт не  очень частый,  поскольку люди привыкли защищать
свою  душу  от  посторонних взглядов.  Люди боятся насмешек,  грубостей,
оскорблений и редко открываются друг перед другом. Настолько редко,  что
подобный  случайный  контакт  открытых  душ  запечатлевается навсегда  и
вызывает стремление повторять его  снова и  снова,  всегда быть  рядом с
тем,  кто  вызвал столь приятное и  незабываемое ощущение.  А  уже тело,
верное инстинкту размножения,  переводит подобное влечение в  постельную
плоскость.
   Найл стал копаться в памяти, пытаясь найти случаи, подтверждающие или
опровергающие  возникающую  теорию.  Его  первой  женщиной  была  Одина.
Надсмотрщица в  городе пауков сама выбрала его в  качестве мужа.  У  них
была телесная близость -  и только. Ее убили у Найла на глазах, но он не
испытал ничего,  кроме сожаления. Джарита и Нефтис. Они сами, соревнуясь
между собой,  стремились добиться близости с  правителем.  Найл  спал  с
ними, прекрасно сознавая необходимость и этой стороны жизни. Люди должны
создавать семьи,  рожать и воспитывать детей.  У Нефтис скоро родится от
него ребенок.  Все это нормально и  правильно,  но только впечатления от
одной  встречи с  Мерлью куда  силынее,  нежели от  ночи,  проведенной с
Джаритой или Нефтис...  Великая Богиня,  сколько же семей в городе живут
вот так, просто оттого, что "так положено", ни разу не испытав душевного
трепета от встречи!
   Четвертой его женщиной стала Рягья.
   Правитель положил женщине руку на  плечи,  привлек ее к  себе -  нет,
Рягья стала его первой женщиной!  Именно он выбрал ее на берегу моря,  а
не она его.  Именно он позвал ее с собой,  именно он прошлой ночью начал
ласкать  ее,   а  она  лишь  поддалась  его  ласкам.  Может,  поэтому  и
впечатления от  прошлой ночи  перекрыли все  предыдущие?  Она  стала его
женщиной, по его выбору. Она не требовала, а покорилась его желанию.
   Но  что  заставило сделать такой выбор?  Ведь не  шрам же  на  груди?
Скорее,  наоборот  -  это  будет  препятствовать выкармливанию младенца.
Значит,  здесь не  было выбора организмом партнера для продолжения рода.
Тогда  что?  Может быть,  возбуждение от  предстоящей встречи с  родными
местами?  И  то,  что он не ощущал от нее опасности,  не боялся обнажить
тело и  душу перед отзывчивой морячкой?  И  то,  что  она с  готовностью
разделила его вынужденное одиночество, откликнулась на его желания...
   - Ты здесь,  Посланник Богини?  - забежал в зал Дравиг. - Мы не можем
найти жителей города.
   - Как не можете? - не понял его Найл.
   - Разведчики сообщали, что здесь людей много. А нашлось только трое.
   Дравиг не стал говорить,  что все трое вступили в  схватку с пауками,
но правитель без особого труда прочитал это в его сознании.
   Такое случалось часто:  каждый раз в  захватываемых поселениях кто-то
из  людей  оказывался в  силах  противостоять парализующему напору  воли
смертоносцев.  Обычно пауки убивали таких людей сразу. На этот раз убили
только двоих: один отчаянно сопротивлялся, убил одного бойцового паука и
ранил другого,  второй никого ранить не успел, но тоже вступил в схватку
и погиб,  а третий оказался довольно вялым, его легко скрутили и заплели
в кокон.  Его тоже следовало убить за сопротивление повелителям мира, но
тут обнаружилось,  что,  кроме этих троих человек, жителей в Дире больше
нет.
   - Не может быть, - сказал Найл.
   - Посмотри сам,  Посланник Богини,  -  предложил Дравиг,  - возможно,
тебе удастся их найти.
   - Хорошо, я попробую, - согласился Найл.
   На  верхнем  этаже,  где  они  сейчас  находились,  правитель не  мог
припомнить никаких помещений,  кроме трех больших залов. Прятаться здесь
было негде.  Найл взял морячку за руку и  повел в сторону спуска к жилым
комнатам.  Залу,  где  жила  Стефна,  они  уже  осмотрели,  теперь  надо
взглянуть на другие.  Стоило ступить в наклонный коридор,  как навстречу
явственно пахнуло мускусом.  Найл ускорил шаг,  и  вскоре в свете фонаря
увидел паука-волка посреди остро пахнущего темного пятна.  Рядом, в луже
крови,  распластался человек.  Хотя  недавние  противники  были  мертвы,
содержимое их  жил  продолжало медленно сочиться на  пол,  и  вскоре оба
пятна  соединились  в  одно,  превратив  смертельных  врагов  в  кровных
братьев, хотя и слишком поздно...
   Погибший человек был в округлом шлеме,  полностью закрывающем голову,
не считая узких прорезей для глаз и  рта,  в  широкой рубахе с  длинными
рукавами и просторных шароварах. Найл, всю жизнь видевший людей только в
туниках,  даже  название  предметов  одежды  мог  определить  разве  что
примерно, из сведений, подаренных Белой Башней.
   Рядом  с  человеком лежал  меч.  Широкий,  обоюдоострый,  около метра
длиной,  с эфесом,  выкованным в виде листьев тополя,  и крупным зеленым
камнем  внизу  рукояти,  который держали цепкие  птичьи лапы.  Правитель
поднял меч и  почувствовал,  как тот словно прирос к  ладони,  будто был
естественным продолжением руки.  Найл  сделал  легкий поворот кистью,  и
клинок,  показавшийся в  первый миг довольно тяжелым,  послушно и  легко
описал блестящий полукруг.  Рукоять оказалась длиннее ладони ровно в два
раза.  Она  просто приглашала взять меч  двумя руками.  Найл  послушался
призыва,  и клинок стал легче пушинки. Но "пушинка" оставалась грозным и
опасным оружием:  передняя часть  тела  погибшего паука была  разрублена
сверху  донизу  на  глубину  не  меньше  полуметра,   а  рядом  валялась
отрубленная паучья нога.
   Впервые в  жизни Найл  понял,  что  такое настоящее оружие,  чего так
боятся смертоносцы, запрещая людям иметь инструменты. Такое лезвие - это
вам  не  ножики  стражниц и  охранниц,  которые  могут  опасно  порезать
человека и  только  поцарапать паука.  Теперь правитель начал  понимать,
почему  все  победы  смертоносцев в  прежние времена добывались только с
помощью предательства: если человека не удалось парализовать ударом воли
и  в  руках у  него такой вот меч -  лучше вообще не подходить.  "Равных
возможностей" с  людьми  пауки  добились  только  тогда,  когда  жителей
крупных селений поработили и лишили права пользоваться инструментами,  а
людей,   оставшихся  на  воле,   запугали  до  полного  безволия.  Да  и
невозможно, живя в пустыне, выковать такой клинок.
   Найл вспомнил кремневые ножи, которыми пользовался в детстве, копья с
кремневыми наконечниками и  понял,  что  не  сможет расстаться с  мечом.
Прекрасно сознавая,  что совершает нехороший поступок,  он расстегнул на
погибшем ремень,  опоясался им и вогнал клинок в ножны. Приятная тяжесть
на  боку  сделала его  неожиданно спокойнее.  Он  быстро  осмотрел жилые
комнаты,  не  найдя  ничего странного,  и  решил спуститься в  катакомбы
помещений общего пользования.
   Второй  защитник  Диры  лежал  перед  лестницей.  Он  даже  не  успел
выхватить оружия,  когда удар  бойцового паука смял ему  грудную клетку.
Рядом  лежал  замотанный в  паутину  третий  дикарь.  Пленник  настолько
лучился ненавистью,  что Найл в  первый миг даже отступил на пару шагов.
Да-а,  сознание этого  человека ничуть не  напоминало звенящую пустоту в
головах хищников.
   "Однако,  почему они  защищали именно этот  спуск?"  -  шевельнулся в
Найле азарт охотника. Правитель обошел запеленутого пленника и ступил на
лестницу, пригибая голову под низким потолком.
   Третий этаж жители города вырубили в породе намного позже верхних,  и
это  было  хорошо  заметно:  неровные грубые  стены,  холмистый,  словно
прыщавый,  пол и совершенно бесформенный потолок. Найлу пришло в голову,
что  верхние  большие залы  раньше  могли  быть  емкостями для  хранения
чего-либо. Возможно, еще до пролета кометы здесь, рядом с дорогой, стоял
кемпинг,  а  емкости использовались под  вино...  Или  под нечистоты.  А
может,  это была бензозаправка с цистернами для топлива. Жилой этаж люди
построили,  спасаясь от все возрастающей радиации,  построили, пользуясь
хорошими инструментами,  не  растеряв еще  мастерства.  Когда  же,  века
спустя, в подземном городе Дира вновь появились жители, они уже не имели
ни   того,   ни  другого.   Над  Землей  уже  нависла  тень  владычества
смертоносцев. Третий этаж люди копали, борясь со скукой. Они имели много
времени и  еще больше желания обустроить свой дом как можно лучше.  Но с
предками  так  и  не  сравнялись.  Хотя,  может  быть,  правитель Коззак
рассказывал правду о сражениях с муравьями-листорезами,  и это означает,
что нижние этажи строили муравьи.  Но тогда получается, что люди ныне не
способны даже на такую, грубую, работу.
   Коридор одним  концом упирался в  кладовые,  другим -  в  комнаты для
справления естественных нужд.
   В первую очередь правитель направился в сторону кладовых. Так же, как
и  раньше,  там стояли кадки с  мочеными и  вялеными фруктами.  По осени
жители Диры собирали их на деревьях вокруг озера.  Праздник сбора урожая
- редкие дни в  году,  которые людям удавалось провести на  солнце,  вне
убежища.  Бочонков со  сладким нектаром афид не нашлось,  зато появились
короба с вяленой рыбой и вяленым мясом, бочки с соленой рыбой, почему-то
пахнущие травами, огромные копченые окорока кузнечиков и пахнущие дымком
косички из  ножек  травяной блохи.  Со  времен посещения города у  Найла
отложились в  памяти  богатые и  обширные кладовые Диры,  но  теперь  он
разочаровался и  в  них:  каждое из  хранилищ не  превышало размером его
спальни,  и  было их  всего пять.  Ясным стало одно:  три человека таких
запасов не смогли бы заготовить и за год. Да и зачем столько троим?
   Напоследок Найл отправился обследовать сенной склад рядом с уборными.
Дело в том, что навозные жуки отказывались убирать человеческое дерьмо в
чистом  виде,   да  и  пахло  оно  довольно  сильно.   Поэтому,  справив
естественную нужду, горожане каждый раз бросали в выгребную яму пук сена
или  травы.  Это  устраняло неприятный запах и  делало конечные продукты
пищеварения годными для жуков.
   Среди  охапок  сена  опытный  глаз  охотника сразу  заметил несколько
горшков. Найл взял один, заглянул внутрь. На донышке обнаружилась густая
белая  масса,   похожая  на   сметану.   Правитель  неосторожно  понюхал
содержимое,  и  легкие  немедленно наполнились липким и  сладким запахом
сока ортиса.
   - Не подходи...  -  предупредил он Рягью и отбросил горшок в сторону.
Найл явственно чувствовал,  как  запах ортиса перемешивается с  кровью и
растекается по  телу,  делая  мышцы  мягкими,  сознание  дряблым,  мысли
ленивыми.
   - По с побои, Попани Попини? - подхватила его морячка.
   - А мы уже на "ты"? - почему-то обрадовался правитель. - Здорово!
   - Пам плохо? - Рягья испуганно закрутила головой.
   - Нет,  мне хорошо... Но было бы желательно выйти на свежий воздух. -
Найл попытался взять себя в руки и стряхнуть дурман.  И он действительно
смог  встать  на  ноги,  сделать  три  решительных,  уверенных шага,  но
врезался в стену и рухнул наземь. - Воздух... Свежее...
   Морячка,  не мудрствуя лукаво,  подхватила правителя на руки и  почти
бегом помчалась наверх.
   - Ну, зачем... Я сам... - прошептал Найл и крепко обнял ее за шею.
   Рягья никогда не  бывала в  Дире,  но  каким-то шестым чувством нашла
выход на  поверхность.  Найл  увидел свет,  сделал два  глубоких вдоха и
окончательно сомлел под жаркими солнечными лучами.
   Очнулся  правитель  от  чудесного  ощущения  прохлады.  Он  лежал  на
мелководье,  на  приятном песке,  а  мелкие  речные  волны  с  шуршанием
перебегали через его грудь. Рягья стояла рядом на коленях и придерживала
его голову.
   - Здорово...  -  прошептал Найл.  Поддавшись порыву, он вскинул руки,
обхватил Рягью за шею, привлек к себе и крепко поцеловал.
   - Я  пак  ипупалась,  -  шепнула она,  улыбаясь,  и  погладила его по
голове.
   - Ерунда,  ничего страшного. - Найду хотелось обнять Рягью крепче, но
сок ортиса высосал из мышц все силы. - Помоги мне сесть.
   Он встал на колени,  набрал полные горсти воды и плеснул себе в лицо,
и без того мокрое.
   - Хорошо... - Правитель облизал соленую влагу с губ. - Надо не забыть
наполнить флягу.
   - По это фа фапиф? - спросила Рягья. - Я ехо не паю.
   - Это не залив, это озеро, - ответил Найл.
   - Фота соеная.
   - Соленое озеро.
   - Тах  не  пыфает,   -  не  поверила  морячка,  выпрямилась  и  стала
внимательно вглядываться в  горизонт,  прикрыв ладонью глаза от солнца и
время от времени от усердия вставая на цыпочки.
   - Выход в море высматриваешь?  -  усмехнулся правитель, кидая себе на
грудь блистающие брызги.  -  Озеро это.  Отсюда до побережья по прямой -
два дня хода. Если налегке.
   Рягья,  не  обращая внимания на  слова правителя,  закрутила головой,
высмотрела каменный выступ почти  в  четыре роста  высотой и  побежала к
нему по хорошо заметной тропинке.
   - Осторожнее, - сказал вслед правитель. На крик его сил не хватало.
   Опыт  жизни  в