илизованности. - И прежде чем принцесса Мерлью успела сделать хоть жест, он сорвал еще пучок и запихал себе в пасть. - Что, убедилась? Ничего со мной не происходит. - Да хоть ты сдохни! - в отчаянии закричала Мерлью. - Все равно ты только обещать да жрать умеешь! А делаю все я, своими собственными руками! - Ты?! - Найл сплюнул полупережеванную траву и вытянул руку, почти ткнув указательным пальцем принцессе в глаз. - Да тебе просто повезло оказаться в удачном месте в счастливый момент. Я вскрывал арсенал, я сражался с пауками, я ходил в Дельту, а тебя просто притащили во дворец с прочими рабами! - Что?.. - Принцесса Мерлью задохнулась от ярости. - Ты тварь! Неблагодарная тварь! Я твои бредни, как последняя дура, выполняла, а ты меня... - Обошелся бы и без тебя, - Найл понял, что разговаривать больше не может, - сам бы обошелся! - Видеть тебя... Но дослушивать Мерлью правитель не стал, он развернулся и быстро пошел в сторону ближайших; развалин, порою срываясь на бег. К счастью, было недалеко. Найл присел за ближайшим выступом и опорожнил кишечник. Стало легче. "Обойдусь и без принцессы, - подумал правитель, - сейчас пойду и прикажу добавлять в бочки укроп..." Желудок снова скрутило, правитель быстро присел обратно за уступ. "Дура. Воображает о себе черт знает что..." Приступ повторился в третий раз. Живот скручивало позывами, однако выдавить из себя ничего не удавалось. Найл приподнялся, в полусогнутом положении сделал несколько шажков. Присел. Выпрямился. Позывы вроде удавалось сдерживать. Но идти в таком состоянии и руководить засолкой он явно не мог. Пришлось короткими перебежками двигаться ко дворцу. Два дня Найл безвылазно просидел дома, отказываясь от еды и несколько раз на дню посещая туалет. Потом стало легче. Впрочем, ненадолго - правителю не верилось, что полученные от Белой Башни сведения могут сотворить с ним такую подлость, и съел еще пучок травы с резными листьями и сильным запахом. В итоге - еще два дня желудочных колик. А еще пару дней Найл просто боялся уходить далеко от туалета. Страдания Посланника Богини прервал Дравиг, явившийся с визитом. Едва вступив в контакт с сознанием начальника охраны, Найл понял, что Смертоносец-Повелитель сильно обеспокоен бурной деятельностью людей рядом с заводью. Главное - паук не мог понять, зачем все это делается. - Рад тебя видеть, Посланник Богини, - опустился смертоносец в ритуальном приветствии. - Рад видеть тебя, Дравиг, - столь же вежливо ответил Найл. - За последние дни многие из пауков хорошо поохотились в квартале рабов, - с одобрением сообщил Дравиг. - Теперь там всегда будет так сытно? - Увы, это приятное время закончилось, - выразил сожаление Найл. Теперь от Дравига должен был последовать вполне естественный вопрос: "Кстати, а что там происходило?" - и Найл вдруг понял, что не сможет ничего объяснить этому старому мудрому смертоносцу. Пауки не имеют рук, не могут пользоваться предметами, поэтому просто не способны осознать понятие собственности. У них даже образа для понятия "мое" не существует! Свое государство они ассоциируют с общим охотничьим участком, дворец Смертоносца-Повелителя воспринимается чисто как родовое гдездо, слуги - как разумные лапы. А всякие лопаты, туники, тележки - это считается атрибутом раба, вроде двуногости. Даже еду они употребляют только свежую, самолично пойманную. Предложите пауку часть своей добычи - и он с презрением откажется от "трупного мяса". Поэтому понятия "подарить" или "обменять" в мире смертоносцев не существует. А уж объяснить, что такое торговля... - Интересно, чем занималось там так много людей? - словно мимоходом спросил Дравиг. - О, это чисто человеческое занятие, - небрежно отмахнулся Найл, - оно ничем не грозит паукам и не нарушает Договора. Такое высказывание очень напоминало отповедь, вроде: "Это не ваше дело!", а потому правитель счел нужным добавить: - Мы хотим заготовить рыбы для незнакомых нам людей. Надеемся, что они будут нам благодарны. В сознании начальника охраны ответ воспринялся как услужение одних людей другим с помощью пищи. Это он понять мог: на протяжении веков смертоносцы заставляли слуг, живущих в полях, кормить слуг, живущих в городе. Если Посланник Богини решил изменить порядки с точностью до наоборот, то это действительно его личное дело. - Мы будем рады, если и другие ваши поступки станут доставлять удовольствие не только вам, - витиевато попрощался паук, - не буду больше отвлекать тебя от дел. Дел у Найла в настоящий момент не было, но он решил рискнуть и прогуляться до заводи. Хотелось узнать, что там без него творится. * * * В квартале рабов, вокруг всей заводи, раскачивались рыбьи стаи. Свежие нити паутины блестели между домов, между высоких стен среди развалин, меж редких деревьев. Несколько рабов бегали от темной пластиковой бочки к развалинам, на ходу: вытирая о тунику влажные рыбьи головы, быстрым движением прилепляли рыбешек к паутине и неслись обратно. Похоже, его уловом действительно южно будет заполнить не меньше десяти повозок. Там и сям на берегу таились смертоносцы. Они по-прежнему поджидали здесь добычу. Еще Найл увидел принцессу Мерлью, которая сидела в коляске рядом с Симеоном, но подходить не стал. В душе правитель признавал, что насчет укропа девушка оказалась права, но того, что все его дела она пыталась приписать себе, а уж тем более слов "мозги в Белой Башне оставил" простить не мог. Ничего, еще прибежит, прибежит как миленькая. Все-таки власть в этом городе - он. В ожидании того дня, когда начнет собираться караван, Найл хорошенько выспался и отъелся - для предстоящего долгого пути момент немаловажный, - подобрал четырех самых крепких стражниц, лично проверил одежду каждой, начиная с туники и кончая сандалиями. Приказал сделать по котомке и по две фляги, научил пользоваться тряпочной лентой для защиты глаз. К концу недели он был уверен, что любая из них, если потеряется, выживет в пустыне достаточно долго, чтобы ее нашли. За эти дни Нефтис он видел от силы раза два. Начальница стражи чувствовала себя довольно плохо, ее постоянно мутило, болела голова, но она нисколько не жаловалась и готовилась достойно выносить ребенка Посланника Богини. Джарита, напротив, повеселела. Теперь она постоянно спала в постели с правителем, ходила гордо задрав голову и самолично готовила блюда для стола господина. Именно она и сообщила Найлу, что вяленую рыбу, так долго смущавшую чаек вокруг заводи, наконец-то сняли с паутин. - А куда ее дели? - не предвещавшим ничего хорошего шепотом спросил правитель. - Сложили. На повозки какие-то. - Хорошо, ступай. - Найл почувствовал, как в душе зарождается злоба. Значит, принцесса Мер-лью решила показать, что может обходиться и без него? Ладно, завтра утром он навестит ее домик я объяснит, кто в городе правитель. Наутро принцесса явилась сама. Причем не просто явилась, она ввалилась в спальню, пыльная, в грубой серой тунике, с подбитым глазом и кровоподтеком на плече. :. - Найл! Поднимай стражниц! - затрясла она правителя с неожиданной силой. - Поднимай скорее, ворвутся ведь! - Ты чего? Очумела, да?! - Давай же скорее, а то твою Нефтис не найти нигде! - Да в чем дело? Скажи толком! - Тревога, кричи, тревога! Их ругань разбудила служанку. Джарита спросонок ничего не поняла, выскочила из-под одеяла и, громко визжа, кинулась в коридор. Принцесса прислушалась, удовлетворенно кивнула и отпустила пра-!вителя: - Сойдет. Она перевела дух. - А хорошо орет твоя служанка, я бы так не смогла. - И с неожиданным сарказмом Мерлыо добавила: - Ну, и как она, тепленькая? - Ты чего сюда вломилась? - Найл подтянул к себе тунику, откинул одеяло и быстро оделся. . - Советник Бродус, жук навозный... Где он только прятался?! - Она посмотрела на свою руку, потрогала кровоподтек. - Слушай, где тут у тебя умыться можно? - Да ты скажешь или нет, что случилось? - Обоз мы... и до пристани не дошли... Эти негодяи камнями забросали. И откуда этот проклятый советник выполз? - Отправили обоз? - Найл заскрежетал зубами. - Без меня?! - А ты думал, что главный гвоздь в колесе? Обошлись прекрасно и без твоих шибко мудрых советов! - Что же ты тогда тут делаешь? - Бродус, падаль помойная... Откуда он только вылез?! - Принцесса взяла кувшин со столика у постели, приложила к глазу. - Ты свободу людям обещал? Обещал! А дал ее, свободу? - А разве нет? - опешил Найл от подобного вопроса. - Ничего ты им не дал! Они думали, свобода это что? Это когда жрать-пить дают, как раньше, а работать не надо. А получилось наоборот... У тебя зеркало тут есть? А, вижу... Помнишь, как мы их три дня на работы выгнать не могли? Раньше у них и жилье было готовое, и одежду давали, и надсмотрщица какая время от времени внимание обращала... А теперь за еду работать надо, одежду самому выменивать надо. Если дом уютный сделать не сможешь, так ни одна красотка к тебе в постель не сунется. Многим иметь свой дом нравится... А кто-то ко всему готовому привык... Хорошо, хоть глаз цел. Будь у меня гвардейцы, я бы этих паразитов вмиг разогнала, а так... Половина женщин в оглоблях, другая половина - хлипкие девицы от Симеона. А эти камни швыряют. Кричат, мы их обманываем. Пришлось отступать. Да еще с повозками. У меня дом маленький, двора нет. Вот мы сюда и спрятались. Она опасливо оттянула нижнее веко подбитого глаза. - Ну, советник Бродус, ну, червяк болотный... Я его паукам не отдам, я его сама... - Ах, ты опять сама? - ехидно закивал Найл. - Тебе все самой делать нравится? Как глазик, не болит? - Ох простите, уважаемый Посланник Богини, я забылась, что здесь высшая власть имеется. - Она склонилась в поклоне. -А я, недостойная, тут ваше мудрое повеление выполняла. - Она склонилась еще ниже. - Вы приказали караван торговый снарядить... - девушка согнулась почти пополам, - но меня, глупую, из города не пустили. - Она почти уткнулась макушкой в пол, но внезапно быстро выпрямилась: - А теперь, раз ты такой великий повелитель, иди и успокой этих негодяев! Иди, иди, пока тебе стекла в окнах не побили. Новых тут взять негде. Выйдя на крыльцо, Найл сразу увидел советника Бродуса, горячо размахивающего руками. Больше всего правителя поразило то, что на этот раз единое сознание толпы было не аморфным, а объединенно-агрессивным, имеющим цель и желание этой цели добиться. Больше того, каждый из людей, объединившихся в толпу, лично разделял эту цель и стремление. Они были готовы не просто истреблять беззащитных, а всерьез драться с обидевшим их врагом. Не дожидаясь первых камней, правитель попятился и захлопнул дверь. - Ну как? - приторно-вдохновенно поинтересовалась принцесса Мерлью. - Ты уже покорил их своим обаянием, Посланник Богини? - Они не свободы хотят, - сообщил ей Найл, - они хотят в Большой Счастливый Край. - Куда? - настал черед изумляться Мерлью. - Большой Счастливый Край. Забыла, какими сказками смертоносцы своих слуг потчевали? После сорока лет каждый из верных слуг отправляется в Большой Счастливый край. Причем слуги в эти сказки верили. Люди, которые на вас напали, пережили свой рубеж и уже давно ждут, когда их туда отвезут. А за ними никто не приходит. Когда они узнали про ваш обоз, то решили, что вы хотите уехать в Счастливый Край вместо них. - Нет уж, спасибо. Туда не тороплюсь. - Они же в это верят, Мерлью, они действительно хотят в Счастливый Край! - Ну и отправь их туда! Посланник Богини ты или нет? - откровенно уколола правителя принцесса. - Надо попытаться им объяснить, что их обманывали... - Тебе в глаз камнем еще ни разу не попадали? Вот ты и объясняй. - Не знаю... - Идти к разъяренным слугам пауков Найла нисколько не тянуло. - Что же тогда делать? - Прогуляйся к Смертоносцу-Повелителю. Скажи, что есть добровольцы... - Но ведь пауки их сожрут! - Так они же сами этого хотят... - Нет! - решительно оборвал принцессу Найл. - Такого я допустить не могу. - Найл, а что тебе остается делать? Конечно, когда сюда соберутся гвардейцы, мы с твоими стражницами их разгоним... Но что это изменит? Они все равно останутся в городе вместе со своей обидой. И в один прекрасный момент опять устроят нам подлянку. - Нет. Мало того, что смертоносцы выгоняют ленивых на работу, мало того, что убирают больных рабов и неполноценных младенцев, так теперь еще и взрослых им разрешить пожирать? И где тогда будет наша свобода? - Вот именно, - поддакнула принцесса, - где она, свобода? Если люди хотят отправиться в Счастливый Край, то почему ты им это запрещаешь? - Не могу же я им позволить умереть... - Почему? - Мерлью приблизилась к нему вплотную и дышала прямо в лицо. - Почему? Если человек имеет право сам решать, что ему надевать, где жить, с кем делить постель, то почему ты отказываешь ему в самом главном: в праве решать, жить или умереть? - Мерлью, - спокойно и уверенно ответил правитель, - жизнь - это самое главное... - Это их жизнь, Найл, - перебила принцесса, - и только их. Почему ты запрещаешь им поступать с ней так, как они желают? - Но ведь они не понимают, чего хотят. Они хотят не смерти, а счастья! - Даже если они так глупы, что не отличают одного от другого, то все равно это их выбор. Почему мы должны насильно заставлять их жить, рискуя здоровьем ни в чем не повинных девушек? Если хотят в Счастливый Край, то пусть отправляются туда и не уродуют судьбу остальным. - Принцесса потрогала подбитый глаз. - Каждый волен вести себя так, как хочет, лишь бы это другим не мешало. Выполни их желание, и они уже никогда никому мешать не станут. - Ты всерьез предлагаешь отдать их смертоносцам? - никак не мог поверить правитель. - Если ты можешь "осчастливить" их сам, тогда прошу. - Мерлью сделала широкий жест в направлении двери. - Нет, это будет убийство... - Выбор не очень большой, Посланник Богини, либо они уйдут в Счастливый Край, либо можешь забыть о провозглашенной тобою же свободе. Имеют люди свободу выбора или нет?! - Смерть - это не свобода. - Раньше жить или умереть за людей решали пауки, теперь ты присваиваешь это право себе. А мы? Когда мы сможем решать свою судьбу сами? Несколько мгновений они молчали, потом одновременно повернули головы к входной двери. - Они что, подслушивают? - почему-то шепотом сказала Мерлью. - Почему так тихо? - ответил ей правитель. - Тихо... - повторила принцесса и выжидающе взглянула на Найла. Правитель протянул руку и открыл дверь. На крыльце стояли Дравиг и четыре бойцовых паука. С почетным караулом начальник охраны властителя страны приходил только с самыми важными поручениями. - Рад видеть тебя, Дравиг, - без малейшей искренности сказал правитель. - Рад видеть тебя, Посланник Богини, - опустились в ритуальном приветствии пауки. Найл облегченно вздохнул. Раз смертоносцы соблюдают ритуал, значит, никаких особых претензий к людям у них нет. - Смертоносец-Повелитель приглашает тебя во дворец, Посланник Богини, - торжественно объявил Дравиг. - Я иду с тобой, - немедленно заявила Мерлью. - Ладно... - согласился Найл. Согласие вырвалось у него непроизвольно. Он просто представил себе, что останется один на один со Смертоносцем-Повелителем в сумрачном зале, что предстоит очень важный разговор, о теме которого он пока не имеет ни малейшего представления. И ему захотелось, чтобы рядом был хоть один близкий человек. Пусть даже принцесса Мерлью. Почетный караул во главе с Дравигом довел правителя и принцессу прямо до зала приемов. - Я рад видеть тебя, Посланник Богини, - сурово заявил Смертоносец-Повелитель, и перед Найлом сверкнули прозрачные озерные волны. Правитель медленно опускался на каменистые россыпи, а справа, далеко-далеко, у самого подножия гор Северного Хай-бада, вытянулась длинная лента из темных точек. Контакт с единым сознанием пауков стал четче, и темная лента словно прыгнула навстречу правителю. Он смог различить большое количество людей с длинными мечами на боках, незнакомых крупных насекомых, похожих на плоские рыжие ромбики на длинных ножках, перепоясанных ремнями, словно взнузданных, пауков. Найл подумал, что через эти россыпи не удастся провести обоз: повозки по камням не пройдут. Нести рыбу придется пешком, в котомках. И только после этого до Найла дошло: это же армия! Из далекого города, охраняемого осами, в его родную пустыню вступала самая настоящая армия. Вооруженные люди, странные животные, вьючные пауки... Смертоносцы видели все это не хуже его. Вьючные пауки. Эти люди поработили пауков! Будучи в контакте с сознанием Смертоносца-Повелителя, Пайл понял, что именно последнее возмутило восьмилапых властелинов планеты превыше всего. Именно поэтому, не дожидаясь прихода врагов к городу, смертоносцы выйдут навстречу и уничтожат самоуверенных захватчиков в безжизненной пустыне. - Первые отряды уже переправляются через море на ладьях. В соответствии с Договором все мы являемся союзниками. Отряды поддержки из людей и жуков-бомбардиров будут переправлены через море завтра. Сражение с захватчиками в одном строю укрепит наше единство и наш Договор. "Сражаться с людьми?.." - подумал Найл. - Сражаться с врагами, напавшими на нашу общую страну, - ответил Смертоносец-Повелитель. - У нас одна родина на всех. * * * Найл, в сопровождении четырех стражниц, шел по походному лагерю пауков, если можно было так назвать лежащих ровными рядами смертоносцев. В самом авангарде колонны, в низинке, поросшей зелеными кустами креозота, несколько мужчин копали колодец. За ними внимательно наблюдал Дравиг. - Рад видеть тебя, Посланник Богини, - почувствовал смертоносец приближение правителя. - Рад видеть тебя, Дравиг. Стражницы облегченно рухнули на песок: несмотря на то, что в пути они были всего лишь второй день, девушки буквально еле волокли ноги. Не обладали дети города необходимой выносливостью, и никакая внешняя красота не могла этого компенсировать. Армия смертоносцев продвигалась медленно - пауки берегли силы. Законы природы неумолимы: если, сидя в засаде, паук мог обходиться без пищи больше года, то, мчась с огромной скоростью по пустыне, тратил все силы за день-два. Когда в поход отправлялся маленький отряд, смертоносцы и пауки-волки охотились по дороге, набивая желудки до упора. Но нынешнюю огромную армию охотой не прокормишь... - Неужели они действительно добудут воду? - никак не мог поверить Дравиг. - Добудут, - подтвердил Найл, - у кустов креозота короткие корни. Так что вода совсем рядом. Только теперь правитель начал понимать, зачем Смертоносец-Повелитель призвал в ряды своей армии людей и жуков. Раньше Найл считал, что они выполняют чисто декларативную функцию: демонстрируют единство всех общин, населяющих город. Однако после переправки через море жуки сразу встали во главе колонны. Тридцать черных глянцевых панцирей двигались плотным клином, разгоняя всякую глупую или ядовитую живность. Броню бомбардира не способны пробить ни жвалы сколопендры, ни жало скорпиона, а потому никакого силового щита против случайно попадавшихся на пути опасных тварей войскам ставить не требовалось. Люди замыкали походную колонну. Четыре стражницы, которых готовил в дорогу Найл, шесть гвардейцев, выделенных ему принцессой Мерлью, десять мужчин и столько же рабов, выбранных смертоносцами. Состав отряда вызывал у правителя сильнейшее изумление: ладно рабы, они припасы несут, но какой смысл брать с собой мужчин, если даже женщины как воины не могут сравниться с пауками? Оказывается, вот зачем. Смертоносцы знали, где и как можно добыть воду. - Песок влажный, - отметил Дравиг, продолжая наблюдать за работающими землекопами. - К утру яма наполнится водой, - сказал Найл. - Только ее будет мало для всего войска. - До утра можно выкопать еще десять таких ям, - ответил смертоносец, - но это неважно. Перед Найлом опять раскинулась панорама каменистых россыпей, он увидел множество людей, рыжих ромбовидных насекомых и навьюченных пауков, сбившихся в кучу. Армия вторжения тоже стояла лагерем. Походный бивуак людей разительно отличался от паучьего: смертоносцы просто остановились, сохранив свой походный строй - ровные шеренги, стройные ряды. - Когда это было? - спросил правитель про пришельцев. - Сейчас. Рассказал разведчик с запущенного утром шара. Почему они так медленно идут? Найл почувствовал, что Дравиг сильно волнуется. Это был первый военный поход смертоносцев за последние два столетия. Больше того, паукам предстояла первая за всю историю открытая битва с людьми - раньше смертоносцы предпочитали действовать исподтишка. Даже знаменитое сражение Хеба Могучего и Айвара Жестокого, произошедшее севернее Корша, было скорее не битвой, а нападением из засады. Однако в те далекие века габариты пауков не превышали размеров свернувшейся кошки, а ныне многие смертоносцы заметно возвышались над людьми, так что исход предстоящей схватки был фактически предрешен. - Как ты считаешь, Посланник Богини, - спросил Дравиг, - может оказаться так, что они и не собираются нападать на наш город? Хотя вопрос и ставился о возможном нападении на город, но правитель понимал: смертоносца интересует, чем объяснить такое неторопливое, почти ленивое передвижение врагов. - Они идут по камням, - ответил Найл. - Это вам, паукам, все равно, где лапы ставить, вы и по потолку бегом можете мчаться, а людям трудно в таких местах. Когда они выйдут к долине муравьев, то начнут двигаться быстрее. - К этому времени мы как раз выйдем к озеру рядом с Дирой. - Можешь прибавить к своим расчетам еще два дня, Дравиг. В долине муравьев они наверняка пару дней отдохнут после трудного перехода. - Это плохо, - ответил смертоносец. - За последние два месяца мы дважды охотились в Дире. Теперь там не найдется пищи для армии... - Тогда придется идти им навстречу... - Придется. Дравиг приказал землекопам оставить яму как есть и начинать копать следующую. На дне импровизированного колодца уже блестела лужица воды. Утром походная колонна пройдет мимо рукотворных водоемов, пауки на ходу утолят жажду, а еще через пару дней сыпучий песок начисто уничтожит следы человеческого труда. - Скажи, Посланник Богини, - спросил Дравиг, - если пауки, которые идут с людьми, взнузданы, то почему на них нет никакого груза? - Не знаю, - пожал плечами правитель, - возможно, люди хотят вывезти на них военную добычу. - Что такое "военная добыча"? - не понял смертоносец. Найл задумался. Как можно объяснить, что такое "добыча" пауку, не способному понять, что такое "собственность"? - Ну... Ты, наверное, заметил, что у людей всегда есть одежда, обувь, какие-то инструменты, что люди стремятся иметь в своих домах лежанки, столы, стулья? - Да. Стремление обложиться... предметами считается одним из признаков... человека. Найл поморщился. В языке пауков не было понятия "вещь". Смертоносцы называли "предметами" все, что можно было двигать, и "землей" - все, что сдвинуть со своего места нельзя. Было еще понятие "гнездо", примерно то же для паука, что и "дом" для человека, - вот и все общие слова. Даже образа "человек" пауки не воспринимали. Для них существовал "слуга". "Неудачный слуга" означало "раб"; "дикий слуга" - "свободный человек". Вот и все градации для "двуногих". Еще было понятие "еда" - это про пленных. В принципе, этим образом можно воспользоваться и для слова "добыча", но вот только ни оружие, ни одежду, захваченную в бою, люди обычно не едят. Поначалу Найду даже просто разговаривать с пауками было неприятно. Потом обидные оттенки образов постепенно стерлись. - Так вот, Дравиг, эти люди хотят захватить "предметы", принадлежащие жителям города, и вывезти к себе. - Понятно... Ничего паук из объяснения Найла не понял. Для него представление о том, что какой-то "предмет" может кому-то "принадлежать", было таким же бредом, как для человека заявление о том, что луна или солнце принадлежат кому-то одному. - У меня к тебе просьба, - сменил правитель тему разговора. - Мои стражницы очень устали. Может, ты отдашь приказ паукам нести их дальше на спине? - Тогда некоторые из смертоносцев устанут сильнее... Ты разрешишь им подкрепить свои силы?.. Смысл вкрадчивого вопроса крылся в "неголосующих гражданах". Они несли припасы для людей, и груз их облегчался с каждым привалом. Почему бы и не скушать парочку для общего блага? Дравиг ненавязчиво предлагал заплатить за стоптанные ноги женщин жизнями рабов. Будь на месте правителя принцесса Мер лью, она, пожалуй, не колебалась бы ни секунды. Эта очаровательная девица для достижения цели готова жертвовать всем, чем угодно. Но для Найла жизнь человека оставалась дороже любой цели. - Извини, Дравиг, что отнял твое время. Мои стражницы пойдут пешком. - А ты, Посланник Богини? - Для меня пустыня - дом родной, - рассмеялся правитель. - Я здесь отдыхаю. Хотя идти предпочел бы ночью... - Ночью холодно, - ответил Дравиг, - трудно двигаться. Ничего удивительного: раздавшись в размерах за последние столетия в тысячи раз, пауки, тем не менее, оставались холоднокровными существами. Подвижность их сильно, если не полностью, зависела от климата и погоды. - А нам днем жарко, - в тон ему сказал Найл, - трудно двигаться. Дравиг с чисто паучьей невозмутимостью проанализировал ситуацию и сообщил: - Извини, Посланник Богини, но я не могу отпустить тебя одного. Здесь это опасно. - Да я здесь почти всю жизнь прожил! - возмутился правитель. Отказ тут же возбудил у Найла жуткое желание прямо сейчас, по холодку, пойти вперед. А прихода колонны он дождется на месте следующего привала, отдыхая в тени. - Мы слишком ценим тебя, Посланник Богини, - попытался смягчить запрет Дравиг. - Я Посланник Богини, а не слуга, - добавил правитель твердости в разговор, - со мной ничего не может случиться. - Ты волен поступать как пожелаешь, Посланник Богини, - с внезапным смирением ответил паук, - но как ты убедишь в своей правоте стражниц? Найл взглянул на недвижно лежащих женщин и рассмеялся: - Ты прав, восьмилапый, до утра их с места не поднимешь. На такое обращение Дравиг вполне мог обидеться, но, уловив дружелюбные эмоции в словах, выразил ответную привязанность. И застыл на месте, вступив в мысленный контакт с Асмаком. Начальник воздушной разведки спрашивал, когда отправлять следующий воздушный шар. Утром армия понесла первые потери. Нет, никто на них не нападал, никто никого не ел. Хотя, не будь Договора, Дравиг наверняка предпочел бы сожрать ненужных больше землекопов. - Завтра вечером мы выйдем к Дире. Там есть пресная река. Поэтому землекопы нам больше не нужны, - скорее Найлу, нежели десяти мужчинам объяснил смертоносец. - Благодарю вас за работу. Можете возвращаться к ладьям. Два раба понесут для вас припасы. Люди, поняв, что их отпускают, радостно попадали на песок. Их можно было понять - им выпал тяжелый двухдневный переход и целая ночь непрерывной работы. Между тем пустыня никому не прощает слабости... Найл пинками заставил их подняться и отправил обратно к морю по ясно видным следам прошедшей армии. Но правитель остался больше чем уверен, что, зайдя за ближайший бархан, они попадают и уснут... Потом съедят припасы и еще немного отдохнут... А потом останутся среди песка без пищи и воды. А это - смерть. Даже если они вернутся сюда и снова выроют колодцы, то это будет всего лишь оттяжка времени. Но не может же он гнать их до самого побережья! Найл вспомнил последний разговор с принцессой Мерлью: каждый человек имеет право выбирать свою судьбу. Эти десять мужчин могут собрать оставшиеся силы, дойти до побережья и там отдыхать сколько душе заблагорассудится, и прожить еще много, много лет. А могут начать отдых прямо сейчас - и умереть. Выбор за ними. Если они выберут смерть, то какое у него право заставлять их через силу спасать свою собственную шкуру? Они - свободные люди. Смертоносцы, словно демонстрируя беспредельную выносливость, шли весь день без единого привала. Вечером Найл обнаружил, что два раба и одна женщина из гвардейцев исчезли. Правителю и в голову не приходило следить за людьми во время перехода. Скорее всего, те просто отстали. Значит, трое погибших - если люди не смогли идти вместе с остальными, то добраться до побережья им и подавно воли не хватит. Ужинали люди молча. У рабов даже челюсти еле двигались от усталости, а один так и заснул с куском вяленого мяса во рту. Женщины вымотались не меньше - в сознании некоторых из них Найл увидел желание смерти. Они хотели умереть и разом избавиться от всех мучений. Правитель понял, что до Диры все они просто не дойдут. Найл вспомнил про предложение Дравига. Заплатить жизнями одних, чтобы других смертоносцы довезли на себе. Теперь этот вопрос можно поставить иначе: погибнут все или только часть? Но решиться самому, собственными руками отдать людей на смерть Найл не мог. Просто не мог - как стена в мозгу. Разумом понимал, что если не пожертвовать единицами, то погибнут все - но не мог. Утром люди еле шевелились. Никто даже не встал. Несколько минут Найл рассматривал их, все еще не решаясь на вынужденный шаг, потом резко встряхнулся: сам он дойдет, ничего с ним не случится. Вопрос стоит о жизни девяти женщин и шести рабов. Теша свои моральные принципы, пытаясь спасти всех, он всех же и убивает. В угоду собственному спокойствию, в угоду своей совести, не признающей доводов разума, он гробит девять человеческих жизней... - Дравиг, - мысленно позвал Найл, - ты меня слышишь? - Да, Посланник Богини. - Со мной осталось девять женщин и шесть рабов. Хотя бы женщин вы сможете довезти до Диры? К чести смертоносца, он сразу понял смысл вопроса и не стал мучить Найла излишними вопросами. - Хорошо, мы отвезем их, Посланник Богини. А ты сам? - Нет. Платить чужими жизнями за свои ноги не хочу. Найл быстро пошел вперед, не желая видеть того, что сейчас здесь произойдет. * * * К озеру Найл вышел в сумерках, отстав-таки от армии смертоносцев часа на два. Стражницы, заметив правителя, повесили над небольшим костром котелок. Одна из них приблизилась к господину, протянула наполненную свежей, прохладной водой флягу. Найл от души, не экономя драгоценные в пустыне глотки, напился, скинул тунику, устало прошагал к берегу и упал в вяло катящиеся волны. Легче не стало: за день озеро нагрелось, и теперь, когда сумерки подарили воздуху первую прохладу, .вода казалась жаркой и душной, как полуденное предгрозовое марево. Найл несколько минут посидел по плечи в воде, позволяя кудрявым барашкам задиристо бить его в подбородок, потом выбрался из озера и улегся на прохладный песок вдоль линии прибоя. Влажную кожу приятно освежало слабым ветерком. Возникало такое ощущение, будто усталость медленно стекает вниз, в песок, а ветер надувает тело свежими силами. - Ужин готов, мой господин, - присела рядом одна из стражниц. - Сейчас приду. - Правитель с сожалением встал, накинул тунику, направился к костру. Отдельной посуды не было, все черпали похлебку прямо из котелка. Женщины сидели тихо, понуро. Они не понимали, в чем дело, - ведь рабов в городе всегда считали не людьми, а мусором, естественными отходами, связанными с существованием расы паучьих слуг. Разумом они не понимали, что же случилось сегодня утром, но на эмоциональном уровне ощущали: произошло нечто нехорошее. Найл порадовался: это означало, что в сознании людей начали происходить изменения, что даже воспитанные в безусловном подчинении смертоносцам, женщины начинают сознавать ценность человеческой жизни, вне зависимости от того, принадлежит она охраннице или рабу, независимо от того, голоден проходящий мимо паук или сыт. Год свободы, даже такой куцей, какую позволяли смертоносцы, научил главному: люди стали сознавать, что живут не для пауков, а для себя. А похлебка оказалась вкусной и сытной. Она сохранила пряный аромат и легкую подсоленность вяленого мяса, но сделала его мягким, легко жующимся. Живот наполнился приятным теплом, в голове закружилось. Найл откинулся на спину. В бархатно-черном небе сверкали яркие холодные звезды. Где-то там, высоко в небе, живут люди, его предки, прежние хозяева Земли. Теперь настала эра пауков. Уйдут ли они к звездам, как люди? Или останутся здесь навсегда? А может, вымрут со временем, как вымерли гигантские, могучие, непобедимые динозавры. Кто будет следующим хозяином этой прекрасной планеты? Найл начал перебирать в памяти известные виды живых существ и растений, но их оказалось так много, что правитель уснул, так и не решив этого вопроса. Воздух пустыни наполнялся жаром, как чашка наполняется горячим чаем. Найл, оказавшийся на самом донышке, откатился в сторону от обжигающей струи, но горячий поток неумолимо последовал за правителем. Найл откатился в другую сторону, но опять без малейшего успеха. Очень хотелось спать, но спать в таких условиях - чистый мазохизм. Правитель недовольно забурчал и открыл глаза. Рядом стоял Дравиг и с любопытством наблюдал за манипуляциями сонного человека. - Жарко... - сказал Найл, пытаясь скрыть смущение. - Ты давно меня ждешь? - Я рад тебя видеть, Посланник Богини, - вежливо поздоровался смертоносец, не ответив на бессмысленный вопрос: для паука ожидание не является неудобством. Длится оно минуту или год - все равно. - Я тоже рад видеть тебя, Дравиг. - Найл встал, отряхнулся от налипшего песка. У него появилось желание искупаться. Днем вода всегда прохладнее, чем вечером. - Ты оказался прав, Посланник Богини, - сообщил паук, и правитель обозревал пустыню с огромной высоты. Разведчик на воздушном шаре видел одновременно и армию пауков, и армию вторжения. Длина колонн казалась одинаковой, но пауки шли по десять в ряд, а захватчики - по одному. Получалось, даже численно смертоносцы превосходили людей во много раз. Войско из охраняемого осами города шло не за добычей, оно медленно, но неуклонно двигалось к гибели. Шар неторопливо смещался на север и к тому времени, когда колонна смертоносцев стала вытягиваться вдоль впадающей в соленое озеро реки, повис прямо над армией вторжения. Теперь, когда под ногами лежали не огромные угловатые камни, а пологие песчаные склоны, захватчики двигались быстро. Найл увидел, как они поднялись на последнюю дюну перед вытянутой в длинную зеленую полоску долиной муравьев. Перепоясанные ремнями пауки резко увеличили скорость и первыми ворвались в оазис. Муравьи-пастухи привычно сомкнулись, закрывая спинами пухлых розовых афид. Однако восьмилапые охотники и не подумали вступать в смертельную схватку. Они ловко обежали пастухов и устроили грандиозную пирушку в самой гуще стада. Парализованные волевым ударом муравьи еле двигались, не представляя никакой угрозы. В темных зевах нор началось непонятное шевеление, и внезапно, разом, сразу из всех ходов муравейника хлынули потоки рыжих воинов. Увы, хозяевам оазиса не повезло: к этому времени в долину уже вошли люди. Воины быстро и умело сомкнулись в плотный строй - муравьи ударились в живую стену, ощетинившуюся жалами мечей. Первая волна атакующих схлынула, оставив вдоль живой стены множество мертвых рыжих тел, но буквально через мгновение на людей ринулись новые бойцы. Люди не отступили, наоборот: медленно, уверенно, спокойно двинулись вперед - плечо к плечу, щит к щиту. Рыжие воины побежали. Найл знал, что это не трусость: муравьи вообще не способны бояться. Просто у них есть только две четкие программы: как захватывать чужой муравейник и как защищать свой. Вот и теперь, не сумев прорвать строй врагов, они просто перешли от соблюдения правил атаки к выполнению других привычных правил: создать во всех норах и проходах живые пробки и умереть, преградив путь нападающим. Однако люди, как и взнузданные пауки, не испытывали ни малейшего желания вести битву на выживание. Они оставили у ощетинившегося жвалами муравейника несколько постов, а сами присоединились к паучьей пирушке - принялись доить живых пока афид, упиваясь их медовым молоком. Тем не менее судьба стада была предрешена - то тут, то там к небу потянулись дымки костров. Не собирались же захватчики жарить жесткое мясо муравьев, если вокруг в достатке нежных мягких афид! Последними в долину вступили крупные, рыжие, ромбовидные насекомые с ровными спинами. Они сразу принялись грызть все вокруг: и сочные кусты алоэ, и ядовитую красную опунцию, и дергающиеся обрубки муравьиных тел. Они жрали все, что только попадалось на пути, - Найла аж передернуло от омерзения. Он тут же вспомнил, как называются эти животные: Белая Башня классифицировала их как рыжих домашних тараканов, они же - прусские тараканы. Человечество боролось с ними всеми доступными способами с незапамятных времен, а они вон только разжирели до размеров коровы. Армия вторжения быстро и по-хозяйски переваривала оазис, и создавалось такое впечатление, что к утру от него останутся только косточки, как от дохлого кролика, на котором переночевал головоног. Найл вспомнил чудесные дни, которые провел вместе с братьями в этой долине несколько лет назад, и впервые ощутил в душе желание сражаться с захватчиками, не допустить их шествия по своей родине, остановить, а если потребуется - то и уничтожить всех до единого. Неожиданно картинка исчезла, и правитель увидел перед собой внимательные глаза Дравига. Ментальный контакт сохранялся, и Найл ощутил в своей душе все мысли и сомнения, которые обуревали смертоносца... Армию невозможно прокормить вокруг этого небольшого, дважды разоренного за последнее время озера. Смертоносцы не могут долго ждать. Если враги слишком задержатся с наступлением, то пауки проголодаются и останутся совсем без сил. - Значит, нужно двигаться навстречу. Напасть самим, - предложил Найл. Дравиг вспомнил сцену схватки с муравьями. Люди были умелыми воинами и опасными врагами. Смертоносец не хотел нападать первым, он предпочел бы дождаться врагов в засаде. Дравиг рассчитывал повторить здесь, в пустыне, битву Хеба Могучего и Айвара Жестокого. С тем же, разумеется, результатом. - Тогда выдвини армию вперед и устрой засаду ближе к врагу. Эту ситуацию Дравиг тоже успел обдумать. Он опасался, что разминется с врагом, что люди пойдут не навстречу паукам, а по другому пути. Способность многократно, тщательно и подробно оценивать ситуацию играла со смертоносцем злую шутку: он предвидел слишком много различных вариантов развития ситуации и никак не мог противостоять сразу всем. - Они в любом случае пойдут через это озеро, - сказал Найл. - Оазисы вокруг слишком мелкие, большой толпе на них не прокормиться. - Но даже сюда ведут две дороги, - наконец-то прямо ответил Дравиг. - Нам годится только нижняя, через пески, - заметил Найл. - Плато слишком высокое, нас на нем заметят издалека. Тут уж внезапного нападения никак не получится. - А вдруг они пойдут верхом? - предположил паук. - Тогда мы разминемся, нам придется разворачиваться, догонять, тратить много сил. Мы вступим в сражение слабые и уставшие, а враги отдохнут в Дире и накопят сил. - Тогда жди их здесь. - У нас нет времени. Посмотри на пауков - их брюшки уже давно поджаты и совершенно пусты. - Что я тебе могу сказать, Дравиг? - пожал плечами Найл. - Тебе придется рискнуть. - Как это "рискнуть"? - не понял смертоносец. - Понадеяться на удачу... На то, что захватчики выберут ту же дорогу, что и мы. Аналитическому уму паука такое понятие, как "рискнуть", дико и непонятно. Смертоносец привык оценивать ситуацию, находить верное решение. - У нас один путь - по пескам у подножия долины. Дальше - как повезет. Дравиг молчал. Найл вполне его понимал: от нынешнего решения зависело будущее страны, а то и судьба всего народа. А правитель предлагал легкомысленно рискнуть. Рискнуть всем... И ведь выхода другого не было... Дравиг думал, оценивал ситуацию, напрягал свой разум и разумы ближайших пауков... Нет, не хотел бы Найл оказаться на его месте. В руках - судьба нации, а рассчитывать можно только на удачу. Правитель поднялся, направился к озеру и прямо в одежде вошел в воду. Присел с головой, а когда вынырнул, пауки уже тронулись в путь. Дравиг решился. На этот раз Найл не стал плестись в хвосте колонны вместе со слабосильными женщинами - отстанут так отстанут. Озеро рядом, фруктов на деревьях полно - не пропадут. Найл быстрым шагом нагонял Дравига, чувствуя, что тому скоро потребуется помощь. Вытоптанная в плотной глинистой почве дорога была узка для армии смертоносцев, и они беспощадно сминали редкие клочковатые кусты по сторонам. Крупные насекомые успевали удрать, более мелкие погибали под жесткими паучьими когтями или бесследно исчезали в пасти восьмилапых охотников. Найл вспомнил, как год назад здесь, на этой самой дороге, черви-точильщики чуть не забрались на привале во рты к ним с отцом и Ингельд, и испытал ехидное злорадство - эти подлые животные прыткостью не отличались. Наверняка уже перевариваются кем-то из воинов. Правитель вроде бы узнал дерево, под которым отдыхал вместе с отцом. Всего лишь год назад... Найлу казалось, что с тех пор прошла не одна вечность... Пара скорпионов предупреждающе вздыбили изогнутые хвосты с ядовитыми жалами. Похоже, они защищали свое гнездо. Эти грозные хищники привыкли к тому, что все живое прячется от них или, по крайней мере, осторожно обходит стороной. Даже гигантская сколопендра не решится тронуть этого хозяина песков, природой награжденного и ядовитым жалом, и огромными клешнями, и клыками. Но на любую силу всегда находится другая сила: жуки-бомбардиры шли вперед, словно перед ними расстилалось чисто поле. Один из скорпионов кинулся на жука во главе колонны, оседлал его, яростно ударяя жалом куда-то в голову. Головной жук продолжал спокойно наступать, а другой, идущий за ним, поймал жвалами скорпиона за хвост, дернул к себе, одновременно жуки, идущие сбоку, ухватили нападающего за клешни. Мгновение - и вместо страшного хищника на землю упал уродливый обрубок. Надо же, а Найл всегда считал, что у жуков, кроме воли, нет никакого оружия самообороны! Второй скорпион погиб еще более позорно: он попытался ужалить ближнего жука, но бронированное тело соседнего сбило нападающего с ног и безразлично протопталось сверху. Скорпион попытался встать, но жук, идущий следом, опять сбил его под ноги. Когда хищник поднялся снова, у него уже не хватало половины лап, а грозный хвост оказался переломан в трех местах. Смертоносцы, не замедляя движения, без всяких церемоний разодрали грозу пустыни на трепещущие куски и с удовольствием сожрали. Эту сцену созерцал не только Найл - Дравиг запомнил всех, кому удалось подкрепить свои силы, и сразу выделил им отдельную задачу: подняться на плато, идти верхним путем и быть готовыми погибнуть в неравном бою с вражеской армией. Найл в очередной раз недооценил пауков: ведь они, в отличие от людей, без труда бегали по вертикальным стенам. Дравиг готовил вертикальную атаку: если захватчики выберут путь через плато, то смертоносцы могут подняться вверх прямо по обрыву. Пусть они потеряют много сил, но десятикратное численное преимущество все равно останется за пауками. Главное - не дать противнику разбежаться, уйти от удара. - Они не смогут уйти, - сказал правитель. - С этой стороны плато есть лишь один спуск: по лестнице из крепости. Лестница узкая, крутая, двигаться позволяет только по одному. Армия там быстро не просочится. Найл вспомнил, как отвесно уходили ступени вниз, в головокружительную бездну, как осторожно ступали они с отцом по стершимся камням, а Ингельд визжала в истерике. Дравиг внимательно прислушался к мыслям правителя и сразу приказал двум смертоносцам подняться наверх и занять пост по сторонам от лестницы. Найл поежился: он представил себе, каково было бы сражаться в узком обрывистом лазе над пропастью с двумя пауками, чувствующими себя на обрыве так же спокойно, как и на равнине. Пожалуй, спуск с плато теперь заперт намертво. Если армия вторжения пойдет верхом, она попадет в ловушку. Дравиг опять подслушал мысли правителя и испытал заметное облегчение. С каждым шагом у захватчиков оставалось все меньше шансов спастись от заслуженной кары. Время уходило час за часом, словно утекало в песок. Они шли и шли, а отвесная стена плато, украшенная древней крепостью, не приближалась, а только росла и росла, словно собиралась проткнуть небо зубчатыми каменными башнями. Найл все пытался высмотреть лестницу, которая вдруг приобрела столь важное значение, но до самых сумерек так ничего и не разглядел. Как только солнце скрылось за горизонтом, колонна остановилась. Найлу пришло в голову, что армия напоминает копье, с которым он в юности не расставался ни на миг: серые ряды смертоносцев - это древко, а бронированные тела жуков - кремневый наконечник. Это копье без труда проткнет стену из щитов, которую выстраивали люди, сражаясь в оазисе с муравьями. Без малейшего труда. Правителя разыскала стражница, принесла кусок вяленого мяса и флягу с водой. Найл, чтобы не раздражать пауков, отошел за ближайшую дюну и даже присвистнул от восторга: в низинке прятался густой плетеный ковер арбузной ботвы. Из-под крупных, желтых по краям листьев выглядывали упитанные бока полосатых плодов. Эти огромные ягоды и в лучшие времена считались в семье деликатесом, а уж теперь, после столь долгого перерыва, и вовсе казались даром Богини. Найл выбрал самый крупный плод, уселся рядом и стал неторопливо жевать мясо, предвкушая предстоящее удовольствие. Пожалуй, он даже оттягивал торжественный момент, давая нетерпению обострить чувства до крайней степени... А потом извлек меч. Арбуз сухо хрустнул и развалился на две половинки, обнажив алые, словно человеческая плоть, внутренности. Найл выхватил бескостную сердцевину и, захлебываясь слюной, набил полный рот. Прижал мякоть языком к небу. Прохладный сладкий сок потек в горло. Сказочное наслаждение... "Неужели и оно имеет сексуальную основу?" - внезапно пришло правителю в голову. Он прислушался к своим чувствам и понял, что будь сейчас рядом женщина - он бы не устоял. Но портить ощущение праздника не хотелось. Уж очень веяло от арбузного вкуса детством, уютной пещерой, мамой... Найл объелся, словно гусеница-листорезка, и заснул прямо среди жестких переплетенных плетей. Утром стражница отыскала правителя, уже когда он, снова наевшись сочной красной мякоти, вытирал о песок сладкие руки. - Возьмите с собой этих плодов столько, сколько сможете унести, - приказал правитель, возвращая нетронутую флягу, - попробуете на привале. Стражница кивнула. Она смотрела на правителя с опаской. В простеньком ее сознании на самой поверхности лежало воспоминание о съеденных рабах. Кого правитель отдаст паукам следующим? Найл усмехнулся: надо же, сами без сил валялись, а в смерти "неголосующих граждан" винят его. Двигать надо было ногами, а не от боли пищать! Стражница пугливо отводила взгляд и гадала о том, почему правитель не берет еды. Может, чем-то недоволен и сейчас позовет смертоносцев?.. Чего объяснять такой дуре? Она ведь так и не поняла, что вокруг лежат съедобные плоды. Найл махнул рукой и пошел к Дравигу. - Рад видеть тебя, Посланник Богини, - буквально лучился энергией смертоносец. Оказывается, ночью кто-то из местной фауны захотел украдкой его скушать... Наивное существо. А главное - сытное. - Рад видеть тебя, Дравиг. - Найл с удивлением понял, что этот седеющий паук, умеющий думать и понимать, способный постоять за свою жизнь, а не дрожать от страха, духовно куда ближе ему, нежели слабые и трусливые носительницы ножей. - Из тебя получился бы хороший смертоносец, - сказал Дравиг, находящийся с правителем в постоянном мысленном контакте. - Надеюсь, человек я тоже не плохой... - Извини, я не хотел оскорбить тебя, Посланник Богини, - почувствовал Дравиг обиду Найла за свой народ. - Не извиняйся. Ведь сейчас мы - единое целое. Армия двинулась вперед. Склон плато, так долго казавшийся недостижимым, как-то сразу случился рядом, отливая голубизной под яркими солнечными лучами. Вдоль самой границы между желтыми песками и сверкающей серебристыми прожилками стеной тянулась густая полоса макушек - странной колючей травы, у которой снаружи, на воздухе, высовывается только маленькая кочка, а корни такие густые и глубокие, что выкопать целиком их никому никогда не удавалось. Найл самолично делал такие попытки не раз: из корней макушки получается прочная упругая веревка. Тут, как известно, чем длиннее, тем лучше. Бесполезно. Может, у этой травы две макушки, и другая торчит по ту сторону Земли? Пески у плато, закрепленные на месте корнями травы, слежались в достаточно плотную корку - ноги Найла не проваливались; а немного в стороне, в нескольких десятках шагов, ветер, дующий вдоль высокой каменной стены, гонял гибкие желтые смер-чики, превращая барханы в подобие болотной топи. В этих песках можно запросто утонуть - плавать по зыбунам еще никто не научился. Колонна шла по единственно проходимой полоске и до тех пор, пока дальше к северу плато не понизится, свернуть никуда не могла. Стена плато не была совершенно ровной: местами из нее выдвигались каменные утесы, и тогда дорога становилась опасно узкой; местами внутрь вдавались уютные "бухточки", входы в которые ветер заботливо прикрывал высокими песчаными холмами. В одном из таких "закутков", по размерам сопоставимом с заводью в квартале рабов, Дравиг вскоре после полудня остановил армию. - Ты ошибся, Посланник Богини, - сказал он, не дожидаясь вопроса, - они не стали отдыхать. Найл увидел картинку, переданную очередным разведчиком. Шар пролетал значительно западнее плато, и колонну смертоносцев с него видно не было. Зато захватчики - как на ладони. Тоненькая ниточка тянулась к той самой низинке, в которой отец Найла решил сделать привал, прежде чем выбрать дальнейший маршрут. "Они тоже остановятся здесь", - осознал Найл. Не подумал, а именно осознал. Странное ощущение полной уверенности в предстоящих событиях. - А куда пойдут дальше? - тут же заинтересовался паук. - А что, есть разница? - пожал плечами правитель. Он тоже ощущал, о чем думает Дравиг: если враги двинутся по плато, смертоносцы поднимутся и будут ждать их у самого верха стены, невидимые и потому куда более опасные. Когда захватчики пойдут мимо, пауки разом выпрыгнут на поверхность и сметут врагов. Если армия вторжения предпочтет дорогу вдоль плато, засада будет ждать в этом самом закутке. У людей оставался только один шанс на спасение - развернуться и уйти восвояси. Но они пока не подозревали о своей неминуемой участи... * * * Два смертоносца, ушедшие вперед, к вечеру добрались до языков застывшей лавы, растрескавшихся перед самым началом спуска с плато. Отсюда лагерь захватчиков хорошо различался, и пауки заняли наблюдательную позицию среди крошащихся под солнечными лучами валунов. Как и предчувствовал Найл, остановилась армия вторжения в той самой низинке, где год назад отдыхал он с отцом. Взнузданные пауки обтянули бивак высокой липкой стеной, и правитель ощутил, как в Дравиге от вида пребывающих в рабстве собратьев зарождается бешенство. Парадокс: обе разумные расы стремятся к свободе, и обе пытаются поработить друг друга. - Тебе не кажется, что они слишком рано встали на привал? - спросил Дравиг, опять нашедший повод для беспокойства. - Мы тоже остановились слишком рано. - Ты считаешь, они подозревают о нашем присутствии? - Вряд ли. Просто вышли на распутье и пытаются выбрать дальнейшую дорогу. Или по плато, или низом. - И куда они пойдут? - пожелал смертоносец узнать мнение человека. - Поверху дорога легче, но там, на высоте, людям трудно дышать, да и ветры гуляют холодные. Я думаю, они пойдут низом. - Жаль. Лучше бы нам сразиться на плато... Дравига заботило состояние армии. Битва потребует значительных усилий, а пауки уже голодны. После победы на плато они смогут подкрепить силы захваченными пленниками, а здесь, внизу, после сокрушающего удара, большинство врагов будут откинуты на зыбучие пески. Пищи достанется слишком мало. Голодные смертоносцы назад, в город, не дойдут. Паукам для выживания мало победы, им необходима добыча, пленники, еда. Им нужны силы на обратную дорогу. К Найлу с опаской приблизилась стражница, протянула сухой паек. Однако правитель решил не раздражать смертоносца зрелищем жующего человека и жестом отослал ее обратно. - Я прошу тебя, Дравиг, сообщить, когда захватчики тронутся с места, - попросил Найл паука. Тот ответил озабоченным импульсом согласия. Смертоносец постоянно продолжал оценивать ситуацию со всевозможных сторон. Женщины жались под стеной, рядом с жуками. Арбузов они, согласно приказу, набрали, но что делать с ними, не знали, а потому пользовались водой из фляг. Найл выбрал себе не самый большой полосатый шарик, развалил его на несколько долей, утолил ясажду. Потом съел мясо и, не скрывая удовольствия, прикончил арбуз. Женщины наблюдали с живым интересом. - Ну, что смотрите? - укоряюще спросил Найл. - Угощайтесь, пока есть. В городе такое не растет. Сам он, пользуясь возможностью для отдыха, растянулся на теплом песочке у макушек и мгновенно заснул. Подняли правителя на ноги горячие солнечные лучи. Дневное светило забралось почти в зенит, достав Найла, разлегшегося под самой стеной. Отмахнувшись от предложенного завтрака, Найл немедленно отправился искать Дравига. Смертоносец стоял на том самом месте, что и вчера. Увидев правителя, он, не дожидаясь вопросов, сказал: - Они по-прежнему в лагере. - И выстрелил непродолжительной картинкой: захватчики таились за облепленной песком стеной, не показывая носа наружу. - Ты не знаешь, там есть вода? - Нет, - уверенно ответил Найл. - Тогда почему они не трогаются с места? Может, решили отступить? - беспокоился Дравиг. Для смертоносцев отступление врага было опаснее битвы: в победе они не сомневались, а вот остаться без пищи - подобно смерти. Впервые в жизни правитель видел нетерпеливого паука. Дравиг раз за разом лихорадочно перебирал в уме возможные причины столь неожиданной остановки противника, но сделать все равно ничего не мог. Найл сходил к женщинам, поел, вернулся обратно. Ничего не изменилось. Правитель уселся рядом со смертоносцем, в тени его крупного тела. Погрузил руки в песок, пропуская между пальцами теплые сухие струйки. Тень медленно смещалась, пытаясь спрятаться пауку под брюхо. На склоне плато солнечные лучи нашли длинную извилистую полосу кварца, и вокруг засветились разноцветные зайчики. Найл попытался дотянуться до столь экзотической фантазии природы, но кристаллы росли слишком высоко. - А если напасть на них, как на город? - внезапно спросил Дравиг. - Ночью окружить, парализовать волей и всех скрутить. Если двинуться после захода солнца, то до рассвета все закончится... А попытаются уйти - догоним. - Возможно, ты прав... Найл явственно ощутил, как повеселел смертоносец, найдя верное решение. Оно казалось простым, если забыть основной принцип мышления пауков - использование накопленного опыта. У восьмилапых властелинов планеты имелись навыки порабощения волевым ударом укрепленных городов, немалая практика нападения на врага из засады. Признать возможным атаку в открытом поле по правилам нападения на город - это, безусловно, мужественное и новое решение. А если учесть численное преимущество пауков - гарантирующее победу. Смертоносец, ощутив поддержку со стороны Посланника Богини, приободрился еще больше и стал обдумывать план атаки: продолжить движение вдоль плато или разделиться и напасть с двух сторон... Мысли его неожиданно смялись, он привстал на лапах, опустился снова... - Они вышли из лагеря, Посланник Богини... Они идут вперед. Найл испустил вздох облегчения: развязка близилась. - Одно плохо, - добавил паук, - они идут нижней дорогой. Здесь будут в середине ночи... Интересно, почему они собрались только сейчас? - Ночью прохладнее, дорога легче, - объяснил Найл. - Но ведь раньше они передвигались днем? - Утром в твоих руках будет толпа пленных, - устал Найл отвечать на бесчисленные вопросы, - их и спросишь. - Ты прав, Посланник Богини. А теперь нужно отдохнуть. Ночью будет битва. Найл кивнул, отправился в угол, где расположились женщины, вытянулся на своем месте около макушек и попытался уснуть. Сон не шел. Правитель повернулся на один бок, на другой. Лег на спину, повернулся на живот. Встал, вскрыл арбуз, поел. Пожевал мяса. Лег снова. Сон не шел. Мало того, по мере наступления ночи правитель начал ощущать зуд во всем теле, словно вывалялся в жгучей крапиве. Песок стал казаться жестким, макушки - колючими. Услышав малейший шорох, Найл вскакивал и хватался за меч. Какой уж тут отдых. В конце концов правитель плюнул на все и пошел к Дразигу. Какой может быть отдых перед смертельной битвой?! Смертоносец появлению правителя не удивился. - Я попрошу встать тебя у стены, за смертоносцами, Посланник Богини. Вам, людям, следует следить затем, чтобы никто не напал сверху. Мало ли что... Армия встанет за песчаным холмом, здесь нас до последнего момента не будет видно. Жуки-бомбардиры перекроют проход вдоль стены дальше по дороге. Мы ударим неожиданно, парализуем всех волей... - Вспомнив, как ожесточенно дрался человек из Диры, Дразиг добавил: - Кто станет сопротивляться - того разорвут на месте сризу несколько пауков. Потом поперек нашей атаки промчатся жуки и собьют тех, кто попытается бежать в пески. Я отдал приказ обездвижить ядом всех врагов, но обычно в таких крупных сражениях много людей оказываются закусаны насмерть, а многие не получают ни единой раны. Этих последних мы оставим в живых и отведем в город. - Хорошо. - Найл представил себе восторг Симеона и улыбнулся. - Тебя я попрошу следить, чтобы не нападали с тыла. Пауки из задних рядов получили приказ повиноваться Посланнику Богини. В любой момент можешь развернуть их и направить против новых врагов. Найл был польщен: ему впервые доверялось руководить смертоносцами. Он ответил импульсом согласия и поспешил будить женщин. Гвардейцев правитель посадил вдоль стены через равные промежутки и приказал не отвлекаясь смотреть вверх и громко кричать при каждом подозрительном движении. Стражниц оставил рядом - для связи. Сам Найл забрался на небольшой каменный выступ в полутора метрах над землей, надеясь хорошо рассмотреть ход сражения. По ночной пустыне еще несколько минут расползался тихий шорох, словно от крадущейся сколопендры. Потом все стихло. Воины заняли свои места и застыли в ожидании врагов. Захватчики вот-вот должны были появиться из-за стены. Найл даже дыхание затаил, боясь выдать засаду. Время шло. Медленно ползла по небу полная луна, шуршал за песчаным холмом ветер, качались, тоскливо подвывая, высокие и гибкие смерчи. Отсидев ногу, Найл попытался было сменить позу и едва не свалился вниз. Половина гвардейцев устала таращиться в ночное небо и уже благополучно спала. У правителя и у самого после бессонной ночи начали слипаться глаза. "Где же эти захватчики? Может, они и вправду решили отступить?" - Найл не понял, его это мысли или Дравига. Скорее, смертоносца. Паук боялся, что враги обманули его и, пока армия таится тут в засаде, благополучно уносят ноги. Попробуй догони их! Два дня форы получается! День идти до их последней стоянки, а потом еще и нагонять! Краешек плато осветили первые солнечные лучи. Промерзшие за ночь пауки поглядывали наверх с надеждой: сейчас тепло коснется их непослушных тел, разогреет мышцы, добавит гибкости в суставы... - Паук!!! Его заметили сразу многие смертоносцы, слив свое восклицание в единый вопль. Перепоясанный ремнями вражеский разведчик стоял на вершине холма и беззаботно рассматривал приготовленную людям ловушку. Теперь, с этого мгновения, засады больше не существовало. - Сейчас они развернутся, и нам придется их долго и муторно догонять, - четко и внятно подумал Дравиг. Рядом с первым разведчиком на холме появились еще пятеро. - Ударить всей мощью армии по нескольким порабощенным собратьям... Глупо, - решил Дравиг, но ничего другого придумать пока не успел. Количество вражеских разведчиков выросло до нескольких десятков. Они сомкнулись в плотный строй и медленно двинулись на армию смертоносцев. Найл впервые мог рассмотреть врага достаточно близко. Это были те же самые смертоносцы, но на спине каждого шестью ремнями, уходящими между лап под брюхо, крепилась блестящая продолговатая металлическая пластина. - Они нас атакуют... - Мысли Дравига выразили безмерное изумление: от силы сотня пауков нападала на почти десятитысячную армию! Только теперь Найл понял, что опоясанные ремнями пауки прикрываются ВУРом - взаимоусиливающим резонансом. Смертоносцы поступили так же, и восьмилапые воины замерли в сотне метров друг от друга. Смять своей волей горстку нападающих для армии не составило бы труда, но Дравиг хотел точно знать, где же люди - основная сила захватчиков, - и ударить по ним всей мощью десятитысячной армии. Ответ пришел с дробным топотом, заставляющим дрожать даже песок: через гребень холма перехлестнул поток оыжих тараканов, на ровных спинах которых стояли на коленях люди и сжимали в руках длинные копья. Головы людей и тараканов были закрыты ярко начищенными металлическими шлемами, сияющими в утренних лучах, словно маленькие солнышки. Зрелище завораживало: ровные плотные ркды, пыль из-под лап, широкие наконечники копий, усеянные мелкими зубчиками. Всадники мчались вперед с огромной скоростью, отважно, бездумно и безумно... Вот сейчас они врежутся в неодолимую стену ВУРа, посыплются с седел, словно семена перезревшей акации, и смертоносцы перейдут в наступление. Басовитый гул прокатился над головами воинов. Подпоясанные пауки дружно прыснули в стороны, в небе мимолетной тенью скользнули стрелы, и Найл с ужасом понял, что битва окончена. Смертоносцы еще стояли ровными рядами, еще горели жаждой битвы, надеждой на скорую сытную победу, а судьба их уже была решена. Люди, мчавшиеся с копьями в руках, не просто собирались драться с пауками, они умели это делать. Стрелы упали на спины смертоносцев. Пусть не каждая из них нашла себе жертву, пусть далеко не все раны оказались смертельными и не все болезненными, но нежданная волна боли все равно скользнула по умам пауков, нарушив самое главное, необходимое для поддержания ВУРа, - единство мыслей и воли. Для восстановления защиты требовались считанные мгновения, но за эти мгновения всадники одолели узкую полоску песка. Шипастые копья впились в мягкие тела, и смертоносцев захлестнула такая волна боли, что даже перепоясанные ремнями пауки, успевшие удрать до гребня холма, свалились в жестоких судорогах. Всадники промчались почти до стены, оставляя за собой омерзительное месиво - Найла чуть не вытошнило, - развернулись и разделились на две части, чтобы добить уцелевших пауков. Часть двинулась вдоль стены по направлению к Найду, другая - в сторону кучки жуков. Разгром казался неминуем. Но тут обстановка резко изменилась: как в человеческих селениях всегда находились те, кто мог противостоять воле смертоносцев, так и среди пауков нашлись такие, кто не обезумел от чужой боли. Часть уцелевших восьмилапых воинов отступила к жукам, выстроив оборонительную стену. Всадники помчались на них, беспощадно затаптывая раненых, готовясь смять, уничтожить, скинуть в зыбучие пески... Влажно поблескивающие наконечники уже нависали над пауками, когда перевозбужденные жуки-бомбардиры не смогли сдержать инстинкта и под громкие хлопки окутались белесым облаком. Древнейшее природное оружие оказалось действеннее ВУРа: от едкой вони всадники шарахнулись в стороны, забыв про все на свете. Паукам запах тоже не нравился, но жизнь была все-таки дороже - стараясь не дышать, они попятились за бронированные спины жуков и отступили по дороге вдоль плато. Со стороны Найла примерно три сотни пауков смогли "взять себя в руки" и стали уходить от атаки вверх по обрыву. И тут произошло такое, что правитель просто-напросто остолбенел: всадники развернули своих "коней" и тоже помчались по стене! На протяжении нескольких минут вокруг Найла шел кошмарный дождь: с громким шлепаньем падали на землю тела пауков, людей и тараканов. Одиночных пауков всадники без особого труда нанизывали на копья, но перед группами уже пасовали, а порой и попадали под парализующий удар воли, означавший на такой высоте смертельный приговор. В нескольких случаях паукам удавалось увернуться от шипастых копий и вступить в рукопашную схватку, исход которой всегда оказывался одинаков: сцепившиеся враги падали вниз вместе. Вскоре на стене установилось зыбкое равновесие: две группы пауков, примерно по сотне смертоносцев в каждой, прикрылись ВУРом и стояли, неприступные, в окружении всадников. Снизу по восьмилапым воинам пытались стрелять из арбалетов пехотинцы, но стрелы на такую высоту не долетали. Несколько всадников помчались вниз со вполне понятной целью. Пауки не стали дожидаться их возвращения и быстро побежали ввысь. Всадники преследовали их некоторое время, но, когда смертоносцы перевалили верх стены, вернулись. По полю битвы бродили пехотинцы с обнаженными мечами и добивали всех, кто подавал малейшие признаки жизни. Найл наконец очнулся от ступора и вспомнил, что тоже принадлежит к когорте побежденных. Он соскользнул вниз с уступа, пригнул голову и стал осторожно красться вдоль стены. Пройти удалось от силы десять шагов: на затылок опустилось холодное тяжелое лезвие, и хриплый голос сказал: - Кай-я ге хоме? Найл не понял слов, но из мыслей воина понял, что, если немедленно не сдастся, ему отрубят голову. Чужие руки сорвали с правителя перевязь, а затем грязный, бородатый воин без всякой причины ударил его кулаком в лицо, да так, что Найл упал. Бородач несколько раз больно пнул пленного кованым ботинком под ребра, потом рывком поставил на ноги и погнал перед собой. Через несколько минут правитель оказался в окружении стражниц и гвардейцев. Вокруг собралась изрядная толпа воинов победившей армии. Они громко ржали, глядя на женщин, и Найл без труда читал их плоские мысли. "Дикари! Настоящие дикари! О, Богиня, как ты могла допустить, чтобы эти грубые, безмозглые, похотливые животные победили умных, цивилизованных, интеллигентных смертоносцев!" К ним неслышным шагом подкрался молодой с виду, хотя и довольно крупный, смертоносец, перепоясанный ремнями. Постоял пару секунд, покачиваясь на своих ажурных лапах, вытянул переднюю лапу с окованным сталью когтем, указал на Найла: - Этого взять под караул. Остальные - ваши. "Значит, и здесь командуют смертоносцы?!" - поразился правитель, но тут дикари радостно взвыли и кинулись на пленниц. Найла под караул никто не брал. Его просто связали по рукам и ногам и швырнули в сторону. Он валялся беспомощный, как мешок с картошкой, и бессильно слушал крики женщин, ощущал их боль, унижение, отчаяние. Симеона бы сюда - посмотреть, чего он желал для своих медсестер. Число дикарей, желающих позабавиться с женщинами, казалось бесконечным, и скоро те не могли даже стонать. Найл несколько раз попытался вступить со стражницами в мысленный контакт, как-то поддержать, но безуспешно. Только приобрел острую боль в паху. Когда два суровых дикаря взяли его под руки и бесцеремонно поволокли вдоль стены, он сам уже почти терял сознание. Его поставили перед тем самым пауком, который приказал взять его под караул. - Развязать, - скомандовал смертоносец. Один из дикарей немедленно выхватил меч и перерезал веревки. - Пойдешь за этим конем. - Почти человеческим жестом паук указал передней лапой на стоящего поблизости таракана. - Попытаешься бежать - ему тебя и скормим. Правитель прощупал сознание смертоносца, но наткнулся на глухую стену без окон и дверей. Паук, собравшийся было уходить, оглянулся: - Я - Тройлек, личный переводчик князя Граничного, Санского и Тошского, человека, повелителя Серебряного Озера, Северного Хайбада, Чистых Земель и Южных Песков. - Но как ты, смертоносец, можешь прислуживать человеку? - Прислуживать? - удивился паук и внезапно жизнерадостно, совсем по-человечески рассмеялся. - Если в один из дней пауки исчезнут - через месяц вся страна погрузится в хаос. Если исчезнут люди - из десяти пауков девять не доживут до зимы. Кто кому прислуживает? Идиотский вопрос. И Тройлек умчался вперед. Через несколько минут колонна тронулась в путь. Раздумывать, идти или не идти за тараканом, Найлу не дали - оба дикаря отвесили пленнику по увесистому пинку. Правитель поневоле ткнулся лбом в сочлененное тараканье брюшко и засеменил за ним, не дожидаясь дальнейших приглашений. Паук скоро появился опять, пристроился рядом. - Значит, говоришь, нельзя паукам у людей служить? Где же ты набрался таких дикарских представлений? - Я? Дикарских?! Да ты на своих сообщников посмотри! Дикари! Негодяи! Какие у них мысли? Какие желания? Только и хотят, что нажраться да изнасиловать кого! Да золотом карманы набить! Дикари. Подонки. У нас их тут же в квартал рабов бы отправили. Смертоносцы обладали понятием культуры, чести, справедливости! А вы - как инфекция, попавшая в здоровый организм. - А-а, значит, мы - дикари, а вы - красивая, культурная цивилизация?.. Но природе плевать на тех, кто считает себя красивым и культурным. Выжить имеет право только сильный. И вот ведь какая странная вещь, Посланник Богини: и живые организмы, и целые государства с течением времени не дичают, а, наоборот, развиваются. Становятся сложнее и мудрее, становятся красивее и культурнее. И почему-то чем дальше развиваются, тем большую силу приобретают. У тебя не напрашиваются выводы? - Наше поражение - случайность. Цивилизация смертоносцев насчитывает века! Только людей, живущих... - Найл запнулся, - живущих рядом с ними, насчитывается больше десяти поколений! Они все равно победят! Мелкие поражения случались и раньше, но они все равно побеждали! - Я бы поверил тебе, Посланник Богини, если бы не маленький пустяк: ты спросил, почему я служу людям. И спросил с презрением. - Ну и что? - Просто в моей стране тоже задавали такие вопросы. Но очень, очень давно. Рассказывают, что в те времена пауки не превышали ростом кошек, а люди встречались реже, чем золотые дублоны в кошельке золотаря. Но люди и пауки все равно не могли поделить пустынные земли. То и дело разгорались кровавые битвы, в которых побеждала то одна, то другая сторона, люди стевилл в лесах капканы или устраивали облавы холодными зимами, убивая спяших пауков, а пауки в свою очередь обтягивали сетями целые поселки или парализовали волей и поедали случайных путников. Где-то война начисто уничтожала пауков, где-то - изводила людей. А порою земли опустошались настолько, что старейшины двуногих и восьмилапых встречались и заключали "вечный мир". Но проходил год-два, и война разгоралась снова. Слушая Тройлека, Найл начел понимать, откуда взялось в языке смертоносцев слово "шивада". Паук не выстреливал в него картинкой, а плел из речи красивое кружево, напоминающее сказки, которые рассказывал по вечерам дед. - Легенда гласит, что однажды в одном пустынном лесу, на границе между враждебными племенами, оставшийся без стада пастух-человек встретил богатого пастуха-паука. Но человек не стал пытаться убить недруга. Человек оказал: "Давай я построю дом, в котором ты и твои дети смогут укрываться от холода. А ты за это отдашь мне половину стада, чтобы я мог прокормить своих детей..." Не знаю, большое было у паука стадо или маленькое, но он согласился. И зажили пастухи в одном доме сытно и спокойно. Потому что, когда входили в лес люди, пауки прятались в доме, а человек говорил: "Здесь живу я и мои овцы, а больше нет никого". И воины уходили, никого не тронув. А если в лес приходили пауки - прятался человек, а сосед его выпроваживал непрошеных гостей. Долго ли, коротко ли жили они так, но слухи о спокойной жизни в лесу на границе разошлись меж обоих народов, и скоро вырос там целый поселок. А поселок - это уже не пустой лес. Услышали люди, что двуногие воины хотят поселиться в богатом поселке и ходить оттуда воевать пауков. Услышали и пауки, что их воины тоже хотят поселиться в поселке и ходить воевать из него людей. Стали гадать они, как быть. И вышел тут на улицу Горхор-кузнец и бросил клич: "Да доколе будем прятаться мы, как черви в земле навозные! А пойдем-ка да скажем сами, как жить хотим!" И вышла из поселка Граничного армия из людей и пауков, вошла в земли человеческие да поставила на центральной площади столицы столб власти, а на столбе был паук с человеческим лицом. Запретил Горхор-кузнец убивать людям пауков, а паукам - людей под страхом мучительной смерти. Не хотели глупые люди признавать правды Горхора-кузнеца, затеяли они смертельную сечу. Но парализовали пауки глупцов своей волей, и стали те вялыми, как зимние мухи. Рубили их воины из Граничного сколько хотели, пока не склонили те головы да не признали правды. Повернул тогда Горхор-кузнец свою армию, пошел на земли паучьи, поставил и там столб власти. И опять была сеча великая, но что не могли сделать с врагами люди, делали за них соседи-пауки, а что не умели пауки - делали люди. И остановилась битва на землях пауков, признали и они правду новую. А когда вернулось войско назад в Граничный, звали предводителя уже не Горхор-кузнец, а Горхор-князь. Страна Граничная росла в те давние времена, как брюхо клопа во время обеда. Везде появлялись столбы власти, изображавшие паука с человеческим лицом. Под страхом лютой смерти паукам и людям запрещалось сражаться между собой. А еще запрещалось пасти скот на равнинах и вытаптывать поля. В те годы много земледельцев расширили посевы, а почти все люди-пастухи разорились в прах. Но князь охотно брал их в свою армию: пахари-люди и пастухи-пауки могли прокормить много воинов. Армия Граничной сделалась грозой для соседей, а на землях страны навсегда воцарился мир. - Значит, вы пришли из страны Граничной? - спросил Найл. Паук в ответ тихонько засмеялся. - Эта история произошла давно. Очень давно. С тех пор страна стала намного больше. Намного... А из Граничной пришел мой отец. Он рассказывал, что жить там ныне тесно. Каждый клочок пашни на вес золота, а мясо дешево, как воздух. В конце концов он решился продать все стадо, заплатил самке за детей, а через год забрал нас с братьями и подался на юг... Разве ты не знаешь?.. Паук может оплодотворить самку только один раз в жизни. Говорят, раньше существовал обычай: после брачной встречи самка поедала паука - чтобы он больше не отвлекал ее внимания понапрасну. Когда пауки обрели разум, этот варварский обычай прекратился, но законы природы остались прежними: паучиха рожает детей каждый сезон, а в конце года без сожаления бросает предыдущий выводок. Паук может иметь детей только раз в жизни и поэтому готов заботиться о них до конца дней. Обычно, прожив год с матерью своего потомства, отец забирает своих детей и дальше воспитывает сам. Матери я не помню вообще. Первое воспоминание - это жук-древоточец, который пытается затащить меня в нору. Я визжу от страха, а он тянет. И слюнки глотает в предвкушении... Представляешь, каким маленьким надо быть, чтобы этот жучок казался гигантом? Потом он чего-то испугался и убежал. С тех пор я ненавижу древоточцев. Пока не вырос, убивал при каждой возможности. Но уже к концу года эти вонючки показались слишком мелкой добычей. Обитало их в материнском доме несметное количество. Дом был деревянный, но питались они, похоже, только новорожденными паучками... Жирные такие, на нас отъелись... Их никто не уничтожал - ведь за это нужно платить. А наша мать была дешевой, отец не мог позволить себе дорогую. Не мог заплатить за врачей, за охрану. Поэтому к концу года нас осталось только пятнадцать. Не знаю, сколько нас родилось. Из детства в памяти сохранился только огромный жук-древоточец, коричневые деревянные стены и влажная духота. А в один из дней дохнуло свежим воздухом, я увидел яркое небо, зеленую траву и большого паука со сломанными передними когтями. Паук сказал: "Рад видеть вас, дети. Нам пора" - и повел по дороге. Вот так мы и оказались в предгорьях Северного Хайбада - отец и пятнадцать моих братьев. На оставшиеся деньги папа купил ягнят и самое дешевое пастбище. Это были скалы с редкими зелеными кочками. Одну из расселин мы затянули паутиной полностью, для себя, а в другой сделали только навес от дождя и ветра - для овец. Сперва над нами насмехались: в тех местах никто и никогда не занимался скотоводством. Но местные жители и понятия не имели, каковы пастухи-пауки. Мы можем приказать каждой овце подняться на отдельный уступ и щипать там травку, можем заставить ее вставать на задние ноги или свешиваться вниз. Можем почувствовать, когда она захочет пить или устанет, когда у нее что-нибудь заболит. А люди способны только бегать вокруг стада да кнутом щелкать. Потом двоих братьев забрали осы. Потом еще одного. А когда погиб четвертый, отец пошел в деревню, к местному кузнецу. Того звали Таро, да продлятся бесконечно годы его жизни. У отца не осталось денег, и он просил кузнеца сделать пластины в долг, обещал осенью по два барана за каждую. Вообще-то нас в поселке недолюбливали. В этих местах столб власти поставили совсем недавно, и люди смотрели на пауков косо. А тут стадо. Пришли мы на бросовые земли, а овцы наши жирели так, словно их молоком откармливали. Завидовать нам стали. А это - злое чувство. Но Таро сказал: "Дети не должны умирать, будь у них две ноги или восемь". Так я получил первую пластину... Ты знаешь, что оса парализует пауков только одним способом - укусом точно в нервный центр? Если закрыть спину металлической пластинкой, то оса потыкает, потыкает жалом да и улетит. Все пауки носят на спине пластины. Если, конечно, не совсем нищие. Я страшно гордился новенькой пластиной. Мне казалось, что я неприступен, как каменный утес. Осенью мы с отцом пригнали к дому Таро стадо из лучших баранов. Того долго мучила совесть - считал, что взял слишком много. И выковал мне в подарок стальные когти на лапы - чтобы я свои не поломал. У пастухов это часто бывает. Потом папа продал в городе стадо, и мы ушли в горы на зимовку. Спать. Следующий год выдался засушливым. Лес стоял желтый, на полях ничего не росло. Голодали все, кроме наших овец. Да еще семью Таро мы иногда подкармливали. Местные почему-то решили, что засуха из-за нас, и хотели убить. Мы два дня просидели на скалах. Вместе с овцами. Потом пришла армия, и бунтовщиков разогнали. Трое моих братьев ушли вместе с солдатами. Они стали "связистами". Знаешь, сидят в домиках на дорогах, на расстоянии три-четыре перехода друг от друга, и сообщения из города в город передают. Работа сытная и простая. Примерно через неделю дом кузнеца сгорел. Может, подожгли, а может, просто беда случилась. Мы тогда оставили двоих братьев при стаде, а сами пошли помогать. Дом поставили вдвое больше прежнего да еще паутиной проклеили для прочности. Надеюсь, до сих нор стоит. Еще отец полстада отдал Таро в долг, чтобы тот обстановку для дома купил. Вот после этого наша жизнь стала напоминать легенду: кузнец предложил нам зимовать в его доме. И стадо зимой держать: осенью цены на мясо падают, а по весне за тех же баранов вдвое выручить можно. Я в тот год первый раз в жизни увидел снег. Как сейчас помню: маленькое окошко чердака, а за ним все - белое, сверкающее. Таро тогда еще грелки купил. Название такое сложное: "каталитические". Дочки его накидки нам сшили. Три дочки у Таро было и два сына. Зима - лучшее из времен года: накидку наденешь, грелку под брюхо - и в лес, сонных мух и жуков искать. Столько дичи наловили, что у отца хватило денег двух братьев отправить на врачей учиться. Ведь ни один больной никогда не может толком объяснить, что болит и как. Боль нужно почувствовать самому. А кроме пауков никто этого не умеет. Потому-то восьмилапые доктора без людей-помощников существуют, а людей-врачей без пауков-помощников нет. После зимовки в доме Таро я начал понимать, что такое дружба. Я всегда был готов на все ради своих братьев. Но они - родичи. Точно так же я был готов на все ради любого из семьи кузнеца. Сыновей Таро в поселке быстро отучились задирать: мы с братьями прилетали мгновенно. К дочкам стали относиться с уважением. Они нам тоже всегда помогали. Ведь мы, пауки, не имеем рук. Я даже пластину у себя на спине закрепить не могу. И ограду отремонтировать не могу, и колтун у овцы вычесать... Так вот - пока я жил в поселке, то чувствовал себя так, словно руки у меня есть. Но на третий год, отгоняя стадо в город, отец взял меня с собой. Продали мы овец, потом отвел папа меня к высокому каменному дому. Три этажа, стеклянные окна, медный колокольчик у дверей. Навстречу выходит махонький такой паучок, старый, как вершины Хайбада. Когти все лаком покрыты, пластина на спине серебряная. "Здоровье твоему дому, Лун", - сказал отец, и я понял, что стану переводчиком. Обучение старик начал с того, что мы с ним ходили по рынку и слушали разговоры. Лун учил меня различать, когда человек хочет оскорбить собеседника и когда это получается случайно, когда обижается и хочет обиду скрыть, а когда хочет, чтобы она стала заметна, как выражает радость и как скрывает ее... И еще многому, многому другому. Ведь переводчик должен полностью воспринять мысль, которую один из собеседников хочет выразить, и очень точно передать ее другому. Только через месяц Лун первый раз взял меня на настоящие переговоры. Два торговца пытались определить цену повозки со шкурками радужных гусениц. Там, в темной и душной конторе, я молчал, но, когда купцы ударили по рукам, расплатились и отправились обмывать сделку, спросил: "Скажи, Лун, почему ты не перевел, что шкуры плохо выделаны?" "А откуда ты знаешь?" - не поверил старик. "Приезжий торговец вспоминал, что при дублении кожевенники пользовались слишком старым раствором, и через год кожа загниет". В тот раз старик не ответил, велел только помалкивать при следующих клиентах. Но следующие были честными. Рыбак продавал свой улов и все не знал, как доказать, что рыба коптилась самым лучшим образом. Заезжий гость оказался прижимистым и цену настоящую так и не дал. Хотя знал, желтомордый, - товар отменный. Потом Лук меня уже сам расспрашивал, кто чего сказать хотел, кто чего вспомнил... Ну а на третьих переговорах был я помощником в последний раз. Впервые тогда князя увидел... Зал во дворце огромным - хоть салют устраивай, - окна высокие, широкие, верх из настоящего програчного стекла. Паркет лакированный. Люстра размером с поселковую избу. А в самом центре этого громадного зала - маленький столик на двух человек. С одной стороны князь сидел, а напротив - гость его, барон. По сторонам мы с Луном - переводчики. Барон все просил помощь ему дать, с местными пауками справиться. А князь и не отказывал, и согласия не давал... А барон все думал, что переводчик бестолковый. Так и ушел ни с чем, только разозлился. Как гость дверьми хлопнул, Лун ко мне поворачивается и предлагает: "Расскажи-ка, сынок, о чем я тут перевести забыл". "О том, - говорю, - что барон со своими смертоносцами замирился и армию готовит, а помощь приехал просить, чтобы слабым прикинуться, чтобы князь западные рубежи усиливать не стал". "Так и хотел сказать?" - удивился князь. "Нет, - отвечаю, - это он скрыть хотел. Только он хитрость эту затеял зря. Ты, князь, забеспокоился, что волнения на наши земли перекинуться могут, и решил вместо новобранцев опытных воинов на западе поставить". Посмотрел на меня князь молча и подумал: "Такого "переводчика" нужно или казнить немедля, или слугой преданным сделать". Опустился я тут же на колени и сказал: "Клянусь служить тебе, князь, пока силы есть в теле, и ни о чем, кроме блага твоего, не думать". Князь расхохотался, снял перстень с руки, протянул Луну: "Это тебе, паук, за хорошую работу". Потом второй снимает: "Это тебе, паук, за хорошие вести". Потом третий берет: "Это тебе, паук, за твоего ученика и моего нового слугу". Потом повернулся ко мне, рассмеялся добродушно: "А тебе ничего не дам. Чует мое сердце - не обойдут тебя награды стороной!" Вот так и стал я личным переводчиком князя. Простился с Луном навсегда и переселился во дворец. Старик на прощание один совет дал: "Запомни, сынок, самое главное в этом мире не золото и не власть. Самое главное - мастерство. Будешь мастером в своем деле - получишь и богатство, и почести. Нет - никакие деньги не помогут. У тебя удивительный талант, Тройлек, и вряд ли кто-нибудь сможет научить тебя мастерству. Ты должен постигать его сам. Не останавливайся, не засыпай, не радуйся тому, что умеешь. Совершенствуйся". Если бы не эти слова, я, может, и вправду сидел бы в своей комнате от переговоров до переговоров, но теперь твердо решил искать для себя новые возможности. Целыми днями ходил по дворцу, смотрел по сторонам и думал: "А не смогу ли я что-нибудь здесь сделать?" И скоро нашел... Отправился к князю и спросил: "Зачем преступников в подвале пытают? Они думают только о боли и ничего ответить не способны". "А что же мне, целоваться, что ли, с предателями?!" - разгневался князь. Но я не испугался: "Нужно просто спрашивать. Тогда они волей-неволей будут вспоминать все, что нужно". "Вспомнить мало. Они должны все рассказать". "Необязательно. Я и так услышу..." Вот так заработал я свою первую награду. Когда пойманным преступникам задавали вопросы, я на них отвечал. А если кого подозревали в предательстве, но не знали, что спросить, то просто рассказывали всякие байки. У человека возникали невольные ассоциации, из которых тоже можно немало узнать. Вторую награду получил, когда во время Короткой Войны, в походе, услышал мысли стоящих в засаде баронов. И вместо того, чтобы внезапно напасть, они сами попали под нежданный удар... - Постой, - перебил похолодевший Найл, до которого стал доходить истинный смысл монолога смертоносца, - так ты сейчас что... меня допрашиваешь? - Да, - подтвердил Тройлек, - и очень успешно. Когда я рассказывал легенду о князе Горхоре, ты подумал, что люди в вашем городе слабы и трусливы, а жуки-бомбардиры эгоистичны и при любой опасности запрутся в своем квартале. Так что вам никогда не выставить для обороны города боеспособной армии. А когда я говорил о паучьих самках, ты вспомнил, что у вас паучат никто ничему не учит. Они растут дураками, не имеют никакого имущества, ловят по помойкам крыс и притом считают себя "свободными владыками мира". Когда я говорил о пастухах, то узнал, что в городе пауки не делают ничего, ничего не имеют и защищать им нечего. Когда я говорил об отцовском гнезде, то ты вспомнил про симпатичный домик какой-то "принцессы", который вполне подойдет для местной резиденции князя, а твой дворец я возьму себе. Город взять будет нетрудно... Сейчас ты подумал о том, что по следам вашей армии мы выйдем к морю, а оттуда можно добраться в город только водой. Нам нужно будет повернуть от озера на восток и идти до реки... Так вот, за взятие города меня наградят твоим дворцом... Ты подумал о том, что у Черной Башни разобрана оборонительная стена, а в других местах она наполовину осыпалась... И что Смертоносец-Повелитель сможет собрать только охрану дорог, острова детей, пещер мертвых, дома рождений - тысячи три пауков, не больше. А когда я расположусь в твоем дворце, то выпишу себе самую крупную и здоровую самку. Мои дети родятся... О, оказывается ваше население просто вырождается?! Ничего, у нас найдется много желающих переселиться в пустой и богатый город... Найл зажал уши руками, но слова смертоносца звучали прямо в мозгу. В отчаянии правитель попытался отгородиться от речей паука мысленной стеной, заблокировать ее, но безуспешно - ему никогда не приходилось делать такого, он просто не умел закрывать сознание, как оконные ставни. Паук неторопливо шел рядом, строя планы будущей жизни и радостно выхватывая из сознания Найла самые неожиданные воспоминания. Правитель изо всех сил старался избавиться от мыслей - не вспоминать, не думать, не слышать. И в конце концов, измотанный жарой, усталостью, переживаниями, напряжением мозг не выдержал: Найл запутался в ногах и упал, ткнувшись головой в песок. Сквозь розовый туман, в котором тут и там вспыхивали огоньки, Найл услышал осторожный вопрос-просьбу: - Как ты себя чувствуешь, Посланник Богини? Береги себя, ты нам очень нужен... - Дравиг?.. - с надеждой спросил Найл. - Это начальник охраны Смертоносца-Повелителя? Туман постепенно рассеивался. Найл увидел рубиновое утреннее солнце и понял, что пробыл без сознания около полусуток. Значит, это был не бред от теплового удара... Он действительно в плену. Правлитель сидел на спине таракана. Точнее - стоял на коленях. Мягкое, удобное войлочное седло - небольшое углубление позволяло стопам находиться в нормальном положении, широкий ремень проходил под коленями, плотно и надежно удерживая ноги на одном месте. Да, в таком седле не то что по отвесной стене, вниз головой путешествовать можно. Движения совершенно не ощущалось. Просто уходили назад барханы, мелькали серые кусты. Тройлек молчал, давая пленнику отдохнуть, но за мыслями Найла следил внимательно: стоило правителю вспомнить, что вон там, за дюной, росли арбузы, как туда немедленно свернули два дикаря, и вскоре из низины донеслись их довольные крики. Найл попытался думать о чем-нибудь постороннем: о пустыне, о тарантулах и сколопендрах, о дрофах и стрекозах, о зарослях на побережье. Но мысли невольно соскальзывали на корабли - на ладьи, гребцов, надсмотрщиц, на то, что у пришельцев командует князь, а в городе всем руководят женщины... Правитель спохватывался, возвращался мыслями к морю, его волнам и бухтам, и вспоминал солеварню на берегу, опять спохватывался, и так происходило бесконечное число раз. Иногда Найлу казалось, что Тройлек даже покрякивает от удовольствия. Вечером Найла заботливо сняли с "коня", выделили крупную, жирную копченую рыбину и большой ломоть арбуза. Для сна дали войлочную подстилку. Утром - снова в седло, но теперь княжеский переводчик опять стал предаваться воспоминаниям. Правда, делал это без особого азарта: наверное, перестал "слышать" что-то новое. Когда впереди блеснула поверхность озера, паук и вовсе бросил пленника и убежал. Отношение дикарей к Найлу сразу изменилось - на привале его грубо связали и бросили под кустом. Кормить и поить не стали. Увидеть со своего места Найл ничего не мог, но по нестройным выкрикам и обрывкам мыслей понял, что захватчики устроили разгульный праздник в честь победы. В пустыне, естественно, было не до развлечений. Правитель постарался освободиться - шевелил руками и ногами, надеясь ослабить путы, затем попробовал уползти. Однако связанному человеку до змеи далеко: за три часа Найл не одолел и трех метров, хотя вымотался до предела. В конце концов правитель смирился с судьбой и попытался уснуть. Сон не принес отдыха: всю ночь какие-то мелкие зверьки грызли тело. Найл хлопал по себе ладонями, катался по земле, кричал, но отпугнуть их никак не мог. Хорошо, хоть пришло утро и избавило от кошмара. Плечо саднило. Найл скребнул ногами по песку, пытаясь повернуться на другой бок, но добился только того, что оказался на спине. Впрочем, так ему стало немного легче. Пару часов правитель бессмысленно таращился в чистое голубое небо, потом услышал тяжелые шаги - два воняющих чем-то скисшим дикаря подхватили его под мышки и грубо поволокли. В лицо повеяло влажной прохладой. Найл вдохнул полной грудью, и тут ему на горло накинули петлю. Посланник Богини неуклюже дернулся, ощутил под ногами опору, встал. Дикари, с довольным видом похлопывая в ладоши, отступили в сторону. "Вот и все", - понял Найл. Страха не было, было изумление: как же это? Так просто, без причин, без объяснений. Просто петлю на шею... И... все?.. - У нас тут с князем спор возник, Посланник Богини, - услышал Найл голос Тройлека и осторожно, стараясь не потерять равновесия, скосил глаза. Рядом с пауком стоял ничем не примечательный молодой человек в белой рубахе из тонкой блестящей ткани. На шее у него висел медальон, изображающий паука с человеческой головой. - Не верит правитель в Великую Богиню Дельты. Не верит, и все. Найл сглотнул и почувствовал, как шелохнулась на горле толстая шершавая веревка. - Можешь не отвечать. Тебе это не совсем удобно. Так вот, мы решили проверить, действительно тебе Богиня покровительствует или нет. Ты знаешь, что такое карты? Ну и не обязательно. Это тридцать шесть квадратиков с рисунками. Половина - красные, половина - черные. Ты можешь выбрать любую. Просто назови, какая она в колоде. Если выберешь черную, уберем камень у тебя из-под ног, если выберешь красную - уберем веревку. И отпустим на все четыре стороны. Я на тебя пять золотых поставил, так что не подкачай. - А если я откажусь? - пролепетал Найл. - Как хочешь, - не стал настаивать паук. Дикари развернулись и дружно ринулись в воду. Они смеялись, брызгались друг в друга, ныряли. А Найл пытался сохранить равновесие, не упасть. Связанному по рукам и ногам это оказалось не так-то просто. Правитель быстро понял, чем кончится, если он откажется играть: если он и не потеряет равновесия, то рано или поздно свалится от усталости. Снимать с него петлю явно никто не собирался. - Ну как, ты согласен? - услышал Найл "голос" Тройлека. Оказывается, купание уже окончилось. - Да, - прохрипел Найл. Дикари оживились. Князь достал из кармана штанов толстую пачку прямоугольников из плотной бумаги, перемешал. - Говори, какая? - Шест... Семь... Ше... - Внезапно Найду стало страшно. Ведь скажи он сейчас не то, и... Из горла выскочило само собой: - Пятая! - Хорошее число, - похвалил паук. Князь медленно стянул с колоды верхнюю карту, перевернул и кинул на песок. Там были нарисованы какие-то красные значки. Потом стянул и кинул вторую - красная. Третью. Точечки оказались черными. Потом четвертую. Черная... Дикари вокруг ожесточенно загалдели. Долгий, очень долгий миг Найл надеялся, что они опомнились и сейчас прекратят жестокую игру, но вскоре разобрался в мыслях и едва не заплакал от бессилия: они делали ставки! Его жизнь была для этих нелюдей, похотливых жестоких выродков, всего лишь игрушкой! Им безразличны муки ближнего, плевать, что сейчас оборвется человеческая жизнь, для них интереснее выиграть на ней пару золотых монет. Настала тишина. Спорщики разобрались со ставками и, затаив дыхание, ждали следующей карты. - Ну же, давай, призови свою Богиню, - выкрикнул Тройлек, - я же пятью монетами рискую! Князь медленно стянул с колоды пятую карту, перевернул и хлестко бросил о песок... СОДЕРЖАНИЕ А. Прозоров. Предисловие Нэт Прикли ЦИТАДЕЛЬ Им предстоит пройти долгими дорогами среди песков, пробиться сквозь жестокие джунгли Дельты, сразиться с властолюбивым Магом, прежде чем они перестанут делить себя на двуногих и восъмилапых, прежде чем осознают себя единым народом, прежде чем решатся противопоставить способность объединять свои разумы в единое целое - эгоизму умных и жестоких захватчиков. Они вернутся в город победителями. Но это будет уже совсем другой город... КОНЕЦ ШЕСТОЙ КНИГИ Литературно-художественное издание Нэт Прикли ЦИТАДЕЛЬ Ответственный редактор Игорь Петрушкин Выпускающий редактор Наталья Памфилова Шрифтовой дизайн Дмитрия Вяземского Художник Андрей Татарка Обложка Сергея Шикина Художественный редактор Елена Иванова Верстка Владимира Сергеева Корректор Татьяна Мельникова Подписано в печать с готовых диапозитивов 09.06.9Н. Формат 84Х1081/32- Бумага типографская. Гарнитура школьная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 24,36. Тираж 10 100 экз. Заказ 2568. Издательство "Северо-Запад". Лицензия ЛР э 071380 от 20.01.1997 г. 194352, Санкт-Петербург, ул. Кустодиева, д. 16, корп. 3. Для писем: 197046, Санкт-Петербург, а/я 771 Е-таЛ: 8еУ2ар@1п^орго.зрЬ.зи. При участии ООО "Харвест". Лицензия ЛВ э 729. 220013, Минск, ул. Я. Коласа, 35-305. Отпечатано с готовых диапозитивов заказчика в типографии издательства "Белорусский Дом печати". 220013, Минск, пр. Ф. Скорины, 79.