родолжала сидеть за пультом, орудуя четырьмя конечностями. Взглянув на них своими "задними" глазами, хайменоптка развернулась в кресле. - Прошу прощения. Конечно, неправильно предпринимать такие действия без разрешения. Однако я рассудила, что они необходимы, если корабль и его обитатели желают в-в-выжить. Ребка потер правое плечо и бедро. - К черту, Каллик, оснований для паники не было. Противометеоритная система рассчитана на уклонение от нескольких объектов сразу - хотя такой бомбардировки я не испытывал ни разу. - А такой и не бывает в нормальных об-бстоятельствах. - Но почему ты считаешь, что здесь, на поверхности планетоида, мы в большей безопасности? - Дари выглянула в иллюминатор и убедилась в верности своего первого впечатления. "Летний сон" стоял на твердой поверхности в хорошо ощутимом поле тяготения. Каллик показала на носовую часть другого корабля, выглядывавшую из-за близкого горизонта планетоида. - По двум причинам. Поскольку "Все - мое" возможно, стоит на поверхности с работающим маяком и, следовательно, с работающими антеннами, значит, здесь, на поверхности планетоида, метеоритный дождь отсутствует. Я подумала, что это является признаком безопасности, еще до того как разглядела, что именно привело в действие противометеоритную систему. - Камни и лед? - Нет. - Черный череп медленно качнулся из стороны в сторону. - Когда мне удалось разглядеть объекты, посыпавшиеся на нас, у меня появилась вторая причина для быстрой посадки. Атакующие принадлежали к формам открытого космоса. Я знала, что они избегают ощутимого гравитационного поля, и здесь мы будем в безопасности. - Хайменоптка повернулась к Дари. - То были не камни и не лед, профессор Лэнг. Нас атаковали фаги. Ханс Ребка был поражен. Но Дари, вскочив с койки, захлопала в ладоши от восторга. - Фаги! Да это же восхитительно. - Восхитительно? - Ребка с недоверием посмотрел на нее. Не знаю, имела ли ты дело с фагами. Дари, но я вот что скажу: возможно, они и медлительные, но чрезвычайно мерзкие создания. - А эти фаги вовсе не так медлительны, - спокойно сказала Каллик. - Они быстрее всех, о которых я читала. - Что делает их еще противнее. - Ребка уставился на возбужденную Дари. - Тебе очень хочется быть убитой? - Конечно нет. Мы прошли Летний Прилив, и ты все еще задаешь мне такие вопросы? - Дари не смогла сдержать улыбку. - Я хочу жить не меньше твоего, но поставь себя на мое место. Я притащила нас всех сюда, в центр неизвестно чего, обещая, что мы найдем здесь ключ к тайне Строителей. А в результате мы нашли лишь обломки да следы старых горных выработок. Еще несколько минут назад мне казалось, что это, возможно, все, что нам посчастливится обнаружить. Но ты знаешь не хуже моего, что фагов можно встретить только возле артефактов Строителей, и только там. Возможно, они сами являются артефактами Строителей - многие специалисты поддерживают эту гипотезу. - Она встала и подошла к иллюминатору корабля, чтобы рассмотреть сверкающую и подозрительно правильную поверхность планетоида. - Я была права, Ханс. Я поняла это еще на Тектоне, а сейчас совершенно уверена. Мы попали именно туда, куда надо! Строители ушли давно, но мы вскоре выясним, куда они ушли. Каллик хотела поскорее влезть в скафандр и бежать на поверхность планетоида. Корабль Луиса Ненды был в пределах прямой видимости - всего в нескольких сотнях метров, и ей не терпелось впасть на него. Стремление узнать судьбу своего господина заставило ее позабыть обо всех предосторожностях. Хансу Ребке пришлось отдать прямой приказ, чтобы остановить ее. - Ни в коем случае, - произнес он. - Здесь тебя может подстерегать с десяток известных мне опасностей и еще штук двадцать, о которых я ничего не знаю. Ты пойдешь с кем-то из нас, и только после первичного осмотра. Даже при подлете планетоид показался им аномально массивным и аномально сферическим. Час, проведенный за наблюдениями и замерами, выявил новые странные свойства. Когда Каллик и Ханс Ребка надели наконец скафандры и вышли наружу. Дари заносила в бортовой журнал "Летнего сна" результаты измерений, поглядывая время от времени в иллюминатор. Копию она отправила Ж'мерлии на Дрейфус-27 вместе с сообщением об их благополучной посадке и местонахождении. Для передачи по узконаправленному лучу на Опал Дари подготовила другую копию с просьбой переслать ее по Бозе-сети на Врата Стражника. Перечитав сообщение, она улыбнулась. Просто скучная статистика, сказало бы подавляющее большинство людей. Она приводила только голые факты. Но какая шумиха поднимется вокруг этой скучной статистики, когда она дойдет до ее коллег на Вратах Стражника и распространится среди специалистов по Строителям во всем рукаве. Даже самому нерадивому из них захочется здесь побывать. Она продолжала наблюдать краем глаза за Каллик и Хансом, осторожно удалявшимися от "Летнего сна", заново прослушивая послание перед отправкой его на Опал. ТЕМПЕРАТУРА НА ПОВЕРХНОСТИ: 281 К; ПОВЕРХНОСТЬ ТЕЛА ТЕПЛАЯ, ВЫШЕ ТОЧКИ ЗАМЕРЗАНИЯ ВОДЫ. ЕСЛИ УЧИТЫВАТЬ ПОЛОЖЕНИЕ ТЕЛА И УДАЛЕННОСТЬ ОТ МЭНДЕЛА, ЗДЕСЬ ДОЛЖНО БЫТЬ НА ДВЕСТИ ГРАДУСОВ ХОЛОДНЕЙ. ФОРМА: С ТОЧНОСТЬЮ ДО ОШИБКИ НАБЛЮДЕНИЯ ТЕЛО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ПРАВИЛЬНУЮ СФЕРУ, РАДИУСОМ 1.16 КИЛОМЕТРА. СИЛА ТЯЖЕСТИ НА ПОВЕРХНОСТИ: 0.650; С УЧЕТОМ РАЗМЕРОВ, ОНА ДОЛЖНА БЫТЬ МЕНЕЕ ОДНОЙ ТЫСЯЧНОЙ ДАННОЙ ВЕЛИЧИНЫ. МАССА: 128 ТРИЛЛИОНОВ ТОНН. ПЛОТНОСТЬ: СЧИТАЯ ТЕЛО ОДНОРОДНЫМ, ОНА РАВНА 19600 ТОНН НА КУБИЧЕСКИЙ МЕТР. СЛЕДУЕТ ОТМЕТИТЬ, ЧТО ЭТО МЕНЬШЕ ПЛОТНОСТИ НЕКОТОРЫХ КОММЕРЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ КЕКРОПИЙЦЕВ, НО ПРИМЕРНО В 1000 РАЗ БОЛЬШЕ ПЛОТНОСТИ ЛЮБОГО ВЕЩЕСТВА ЕСТЕСТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ. АТМОСФЕРА: 16 ПРОЦЕНТОВ КИСЛОРОДА, 1 ПРОЦЕНТ ДВУОКИСИ УГЛЕРОДА, 83 ПРОЦЕНТА КСЕНОНА. ПОДОБНОЙ АТМОСФЕРЫ НЕТ НИ У ОДНОЙ ИЗ ПЛАНЕТ РУКАВА; КОНЦЕНТРАЦИЯ КСЕНОНА СОВЕРШЕННО НЕВЕРОЯТНА; ТЕЛО ТАКИХ РАЗМЕРОВ ВООБЩЕ НЕ МОЖЕТ ОБЛАДАТЬ АТМОСФЕРОЙ. СЛЕДУЕТ ОТМЕТИТЬ, ЧТО ДАННАЯ АТМОСФЕРА ПРИГОДНА ДЛЯ ВСЕХ КИСЛОРОДОДЫШАЩИХ ФОРМ РУКАВА. СОСТАВ МАТЕРИАЛОВ: ВНЕШНЯЯ ПОВЕРХНОСТЬ НАПОМИНАЕТ ОПЛАВЛЕННЫЙ КВАРЦ. ВНУТРЕННИЙ СОСТАВ НЕИЗВЕСТЕН. ОБЪЕКТ НЕПРОНИЦАЕМ ДЛЯ ЭЛЕКТРОМАГНИТНОГО ИЗЛУЧЕНИЯ ЛЮБОЙ ДЛИНЫ ВОЛНЫ. Дари выключила рекордер и посмотрела в иллюминатор. Каллик и Ребка ползали по поверхности планетоида - перед выходом она попросила их взять образцы материала, надеясь добавить еще что-нибудь к своему краткому описанию. - Ну как, есть результаты, Ханс? Ребка встал. - Нам не удалось сделать то, что ты хотела, но мы определили практически все возможное. Образцов взять не удалось. Поверхность слишком тверда и совершенно не поддается тепловому воздействию. Но мы попробовали зондировать ее направленными импульсами и наблюдать отраженные сейсмоволны. Фазочастотная зависимость выглядит более чем странно. Похоже, ты права - он полый внутри и, возможно, имеет сотовую структуру. Каллик тоже приподнялась. - Что делает высокую гравитацию на п-п-поверхности еще более непонятной, раз он полый. - Верно. Я добавлю это к описанию. Более подробную информацию дадите, когда вернетесь. Других проблем нет? - Пока нет. Направляемся к кораблю Ненды. Продолжай наблюдать за нами. - Хорошо. - С явным удовлетворением Дари добавила в свой рапорт еще один раздел: ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ: ПО-ВИДИМОМУ, ТЕЛО ЯВЛЯЕТСЯ ПОЛЫМ, С ВНУТРЕННИМИ ПОМЕЩЕНИЯМИ. УЧИТЫВАЯ АНОМАЛЬНЫЕ ФИЗИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ, ВСЕ ЭТО УКАЗЫВАЕТ НА ЕГО ИСКУССТВЕННОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ. ВОЗРАСТ ПЛАНЕТОИДА ПОКА НЕ УСТАНОВЛЕН. ВПОЛНЕ ВЕРОЯТНО, ЧТО ЭТО АРТЕФАКТ СТРОИТЕЛЕЙ. ДАННАЯ ГИПОТЕЗА ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ ФАКТОМ НАХОЖДЕНИЯ ПОБЛИЗОСТИ БОЛЬШОГО КОЛИЧЕСТВА ФАГОВ - МЕНЕЕ ЧЕМ В СТА КИЛОМЕТРАХ ОТ ПОВЕРХНОСТИ ТЕЛА. Дари сделала паузу. Пожалуй, лучше оставить все именно в таком виде и не высовываться. Сама она, однако, была уверена, что это действительно артефакт, а если так, то ему необходимо дать собственное имя и идентификационный номер. Она сделала последнее добавление к посланию: "В соответствии со "Всеобщим каталогом артефактов" искусственному планетоиду присвоен условный номер 1237, а также условное наименование... - она вспомнила блестящие пылинки на изображении сферы, - условное наименование - Жемчужина". - Дари? - Голос Ханса Ребки раздался в тот самый момент, когда она как раз вводила последнее слово. - Дари, мы уже на "Все - мое". Он, похоже, в рабочем состоянии, но тебе самой следовало бы взглянуть. Ты можешь надеть скафандр и прийти сюда? - Буду через пять минут. Дари включила передатчик, установила на "Летнем Сне" режим самозащиты и вошла в шлюз. Через минуту она была уже снаружи. Гаргантюа смутно вырисовывался в отдалении позади второго корабля. Высоко над ее головой летали фаги, слишком маленькие, чтобы быть различимыми с расстояния пятидесяти - ста километров, но она не сомневалась, что они все еще там. Фаги всегда там, где они менее всего нужны. И какие фаги! Достаточно разумные, чтобы отличить корабль от каменной глыбы, достаточно быстрые, чтобы гнаться за этим кораблем и чтобы вцепиться в него. Дари медленно двинулась по гладкой искривленной поверхности. Горизонт находился всего в нескольких сотнях метров. Чем ближе становился корабль Луиса Ненды, тем чаще она озиралась по сторонам - не пикирует ли на нее какой-нибудь хищный фаг. Фаги никогда не залетали в мощные гравитационные поля; они их избегали. Именно так. Это общеизвестно. До сегодняшнего дня она сама в это верила. Но кто может поручиться, что здешние фаги не поведут себя как-нибудь необычно? Дари вдруг поняла, что Каллик пошла на значительно больший риск, чем они думали, когда домчала их сюда. Чужая поверхность Жемчужины, возможно, столь же опасна, как и нашпигованное фагами пространство. Но стремление Каллик узнать, что же произошло с Луисом Нендой, притупило ее чувство опасности. Вот и шлюз "Все - мое". Ясно одно: учитывая поведение фагов, она перепишет соответствующую главу своего "Всеобщего каталога артефактов". Упоительное занятие. Она начнет работу над пятым изданием по возвращении домой. По возвращении домой... Прежде чем войти в шлюз, она оглядела гладкую и блестящую поверхность Жемчужины. Маленькая яхта, на которой они прибыли, была здесь единственным знакомым предметом. "Летний сон" начал жизнь в качестве игрушки для подростков; теперь он находился далеко от дома и выглядел совершенно одиноким и беззащитным. Увидит ли он когда-нибудь свою родную планету? А она сама? Дари закрыла люк. Значит, по возвращении домой. Правильнее сказать, если она вернется домой. АРТЕФАКТ: ФАГ ВКА N_1067 ГАЛАКТИЧЕСКИЕ КООРДИНАТЫ: Понятие неприменимо НАЗВАНИЕ: Фаг МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ (ЗВЕЗДА/ПЛАНЕТА): Понятие неприменимо УЗЛОВАЯ ТОЧКА БОЗЕ-СЕТИ: Все ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ: Варьируется от 3,6 до 8,2 мегалет ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ. Первые Фаги были описаны людьми во время исследования Факела в 1233 г.Э. Позже было установлено, что кекропийцы наблюдали Ф. и избегали контактов с ними в течение, по крайней мере, пяти тысяч лет. Первое проникновение людей внутрь Ф. осуществлено в 1234 г.Э. во время Мальстремского конфликта (уцелевших не было). Детекторы Ф. получили широкое распространение с 2103 г.Э. и являются в настоящее время стандартным снаряжением исследователей, работающих на артефактах Строителей. ФИЗИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ. Все Ф. полностью идентичны внешне и, весьма вероятно, внутренне, хотя функции их варьируются. Ни один датчик (или исследователь) не вернулся из Ф. Каждый Ф. имеет форму серого правильного додекаэдра с ребром сорок восемь метров. Поверхность его грубо текстурирована, с множеством сенсоров, расположенных по краям каждой грани. Внутрь Ф. можно попасть через отверстия, открывающиеся в середине каждой грани. Туда захватываются объекты, размером до тридцати метров в поперечнике и, по-видимому, бесконечной длины. (В 2238 г.Э. Сойер и С'крона скормили Ф. артефакта Дендрит фрагмент конструкции артефакта из твердого кремнезема. Цилиндр радиусом двадцать пять метров поглощался со скоростью один километр в день. Было поглощено четыреста двадцать пять километров названного материала, что соответствует полной длине фрагмента. При этом не было отмечено никаких изменений ни Ф., ни его физических параметров.) Ф. способны к медленному поступательному движению со средней скоростью 1-2 метра за стандартные сутки. Никогда не наблюдалось движение Ф. со скоростью, превышающей один метр в час относительно места его расположения. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАЗНАЧЕНИЕ. Неизвестно. На принадлежность Ф. Строителям указывает только то, что они найдены на более чем трехстах из тысячи двухсот сорока шести известных артефактов, и только на них. Они существенно отличаются по числу и масштабу от остальных сооружений Строителей. Высказывалось предположение, что Ф. служат чем-то вроде мусорщиков общего действия, так как они, по-видимому, способны поглощать и ликвидировать любые материалы, сделанные всеми клайдами, а также все, сделанное Строителями, за исключением каркасов структур и параформ (внешней оболочки Парадокса, поверхности Стражника и полых концентрических труб Мальстрема). Д.Лэнг "Всеобщий каталог артефактов", 4-ое издание. 8 Корабль Луиса Ненды выглядел неповрежденным. И снаружи, и внутри все было в полном порядке. Главный двигатель носил следы перегрузки, но как показали тесты, мог развить мощность, близкую к максимальной. - Уверена, что перегрузка произошла на орбите Тектона, - сказала Дари. - Я же говорила, что они пытались уйти на полной тяге от той серебристой сферы. - Да, но ты также сказала, что сфера затягивала их с ускорением в сотни "же", а этого вполне достаточно, чтобы расплющить в лепешку все, что угодно. - Ханс Ребка обвел рукой помещение, находившееся в полном порядке. - Ничего расплющенного я здесь не нахожу. - Что объяснить совсем нетрудно. - Каллик ползала по полу возле люка и, пощелкивая, что-то вынюхивала. - Если корабль ускорялся под воздействием гравитации или любой другой силы, исходящей от другого тела, то ни он, ни его пассажиры не должны были пострадать. Они находились в невесомости, каким бы большим ни казалось ускорение стороннему наблюдателю. - А раз корабль невредим, то Луис Ненда и Атвар Х'сиал живы. - Ребка внимательно осмотрел пульт управления. - Двигатели не заглушены, а лишь переведены на холостой ход. Стартовать можно в любую минуту. Это ставит перед нами единственный вопрос. - Он посмотрел на Дари и пожал плечами. - Куда они к черту подевались? Они тщательно осмотрели "Все - мое". Совершенно очевидно, что Атвар Х'сиал и Луис Ненда здесь были. Однако сейчас никаких признаков их присутствия не наблюдалось, и все скафандры находились в хранилище. - Господин Ненда точно был здесь, - произнесла Каллик, - более трех дней назад и менее одной недели. - Откуда ты знаешь? - Я чувствую его запах. В его каюте, у пульта управления и здесь, возле люка. Ж'мерлия определил бы время гораздо точнее. У него обоняние лучше. - Вряд ли нам это поможет. Даже если бы Ж'мерлия разнюхал время с точностью до миллисекунды. - С унылым видом Ребка слонялся по просторной кабине, разглядывая расписные панели стен и водя пальцем по великолепному оборудованию. - Насколько мне помнится, Дари, ты говорила, что шар, унесший этот корабль, поначалу был серебристым, а затем превратился в черный... - Я сказала "превратился в пустое место". Это было похоже на дыру в пространстве. - Хорошо, в пустое место. Но не мог ли он совершить еще одно превращение? Что мне не нравится на этой, как ты ее назвала. Жемчужина, что ли? - так это правильная шарообразная форма. Сферические планетоиды в природе не возникают. Тебе не кажется, что это та самая сфера, которую ты видела? - Я уже думала об этом, еще до того, как мы приземлились, но тогда происходящее становится еще загадочней. Нечто поблизости от Гаргантюа во время Летнего Прилива испускает луч, а шар, который я видела, принимает его. Если это - моя сфера, то что же посылало сигнал? - Ладно, пусть не твоя. - Ребка, казалось, был удивлен ее собственническими интонациями. - Где же тогда они? - Дай мне минутку. Возможно, у меня есть логичный ответ; понравится он тебе или нет - это другое дело. - Дари села на один из прекрасных диванов Ненды, чтобы собраться с мыслями, и оглядела интерьер корабля, сравнивая его со спартанской обстановкой "Летнего сна". Разительный контраст. Звездолет Ненды был буквально напичкан незнакомыми приборами и изделиями. Все это было придумано и разработано зардалу много веков назад, задолго до крушения их империи и стало достоянием различных разумных существ, образовавших нынешнее Сообщество Зардалу. Но особенно красноречиво "Все - мое" говорил о богатстве его хозяев. Такой роскоши Дари еще не встречала, хотя прибыла из богатого мира. Если Луис Ненда действительно преступник, то его преступления хорошо оплачиваются. Внутреннее убранство корабля Ненды заставило Дари кое в чем изменить свое мнение о нем. Впервые повстречав Каллик на Опале и Тектоне, она приняла ее за бесправное существо второго сорта, почти за раба этого карелланца Луиса Ненды. Однако апартаменты Каллик на "Все - мое" оказались ничуть не хуже, чем у Ненды, и куда лучше, чем у кого бы то ни было на планетах Круга Фемуса. Каллик имела собственную лабораторию, оснащенную мощными компьютерами и научными приборами, свою спальню, украшенную изысканными и дорогими произведениями хайменоптского искусства. Даже негодяи заслуживают справедливости. Эту мысль Дари отложила на потом. Возможно, Ненда обращался с Каллик чудовищно (возможно, он и был чудовищем), но увиденное на корабле явно противоречило ее первому впечатлению. Действительно, с Дари Ненда вел себя грубо, развязно и вульгарно, но соответствовало ли это истине или было всего лишь позой? - Ну? - Ханс Ребка смотрел на нее с нетерпением. Дари с усилием вернулась к действительности и вдруг осознала, что мысли ее потекли в довольно неожиданном и неподходящем направлении. - Извини, - произнесла она. - Во-первых: Ненда и Атвар Х'сиал были живы, когда корабль здесь сел. Каллик в этом уверена. Во-вторых: ни один скафандр не пропал. В-третьих: воздух на планетоиде пригоден для дыхания. В-четвертых - приемлемо как рабочая гипотеза - планетоид внутри полый. В-пятых: предположим, что внутри планетоида, как и на поверхности, есть какой-то воздух. Резюме: живы Луис Ненда и Атвар Х'сиал или мертвы, мы знаем, где их искать. - Она указала на пол. - Внутри Жемчужины. - Ханс Ребка мрачнел все больше. - Я тоже так подумал, пока ты сидела здесь и спала с открытыми глазами. Не нравится мне эта идея. - А я и не говорила, что она тебе понравится. - Это создает дополнительную проблему. - Я знаю. Если мы правы, значит, нам надо проникнуть внутрь, а никакого входа или люка мы не заметили. - При посадке мы и не могли это сделать. - Ребка сел в пилотское кресло. - Еще бы, нас занимало тогда совсем другое. Возможно, проход лежит в сотне метров отсюда, или с другой стороны, которую мы вообще еще не видели. - Но сидя здесь, мы никогда его не найдем. - Дари поднялась. Ее переполняла какая-то иррациональная энергия. - Знаешь что? Найти бы Ненду и Атвар Х'сиал и врезать им как следует за то, что они пытались убить нас на Тектоне! Но если они мертвы, я все равно хочу отыскать ход внутрь. И ты тоже. Ты убеждал меня, что тебе нет дела до артефактов Строителей, но ведь ты готовился отправиться внутрь Парадокса... А сейчас мы на одном из артефактов. Я изучила их все, тысячу двести тридцать шесть, и я уверена в этом. Пошли посмотрим, что там снаружи. - Дари положила было руку на дископульт скафандра, чтобы переключить его в герметичный режим, но затем остановилась. - Воздух снаружи, похоже, пригоден для дыхания. Я немного попробую его. Следи за мной. Она двинулась к шлюзу, ожидая, что Ребка прикажет ей остановиться. Вопреки этому, он с восхищением произнес: - Тебе прямо-таки не терпится сделать не одну, так другую глупость. Сумасшедшая, хоть меня подожди. - И меня, - произнесла Каллик. - Насчет воздуха не беспокойся, - добавил Ребка. - Как только мы его проанализировали и получили положительный результат, я перевел свой скафандр на частичную проницаемость. Атмосфера на Жемчужине чудесная. - А сам назвал меня сумасшедшей. - Дари шагнула в шлюз. За время, пока они пробыли внутри корабля Ненды, Жемчужина совершил четверть оборота вокруг своей оси. Виднелась лишь половина диска Гаргантюа, а Мэндел и Амарант скрылись за горизонтом. Дари было немного не по себе от ослепительных вспышек проносившихся в вышине обломков и оранжевого сумеречного света. Воздух, лишенный запаха и вкуса, приятно холодил нос и легкие. На выдохе изо рта у нее выходило облачко пара. Что теперь? Дари оглядела лишенный каких-либо деталей горизонт и, оставив "Летний сон" за спиной, двинулась внимательно изучая поверхность перед собой. Оказалось, что в отсутствие света Мэндела видимость заметно упала. Даже с помощью видеоусилителей скафандра не удавалось различить предметы за пределами пятидесяти метров. Дари замедлила шаг. Каллик, обладавшая прекрасными вычислительными способностями, отстала на полсотни метров, и Дари пришлось поработать самой. Радиус планетоида чуть более одного километра; итак, площадь поверхности Жемчужины составляет менее семнадцати квадратных километров. Ясно различать предметы она способна не дальше пятидесяти метров в любом направлении. Предположим, они разделятся и обойдут всю поверхность. Тогда каждому из них придется пройти более пятидесяти километров, чтобы ничего не упустить. Не совсем приятно. Ей следовало подумать об этом еще до выхода из корабля. Дари остановилась, чтобы подождать Ребку и Каллик. - Я передумала. - Она ознакомила их с сутью возникшей проблемы. - Это займет у нас слишком много времени. По-моему, нам следует вернуться и воспользоваться кораблем Луиса Ненды; ему он сейчас все равно не нужен. А мы облетим Жемчужину по низкой орбите на высоте нескольких сотен метров, включив все имеющиеся на борту сенсоры. Все, что обнаружим, - трещины, ходы, люки, отметины - зафиксирует бортовой компьютер, а потом мы обойдем их пешком. Ханс, ты сможешь управлять этим кораблем? Если нет, воспользуемся "Летним сном", хотя аппаратура на нем хуже. - Уж это точно. Ненда летает первым классом. Я, конечно, сумею вести его корабль, но держу пари, что Каллик способна управлять им не хуже меня. - Я часто водила его по межпланетным и межзвездным трассам, - сообщила хайменоптка. - Итак, возвращаемся. - Дари уже поворачивала, как вдруг заметила на горизонте, позади Ханса Ребки, странный эффект. Сначала она подумала, что у нее просто двоится в глазах: кусок горизонта расплылся, а затем поднялся над поверхностью сферы. Тонкий светящийся слой становился все толще и плотнее; то здесь, то там в нем вспыхивали светлые искорки. Именно такой она увидела Жемчужину из открытого космоса. Дари застыла. С возрастанием интенсивности стали проявляться цветовые оттенки. Облачко превратилось в оранжевый газовый клок возле однородной линии горизонта, распространившийся почти на четверть окружности. Все время, пока Дари наблюдала за ним, ореол продолжал увеличиваться. Внутренние огоньки заблестели ярче. - Ханс! - Она показала рукой. - Посмотри туда. Ты видел что-нибудь подобное, когда прежде ходил по поверхности? Взглянув, он тут же схватил ее за руку и потащил к "Все - мое". - Нет, не видел. Пойдем. И поскорее. - Но что это? - Черт меня побери, я не знаю. За всю свою жизнь не встречал ничего подобного. Может, мы с Каллик слишком увлеклись изучением внутренней структуры, выйдя на поверхность. Вроде как в дверь стучали - мол, привет, вот мы и прибыли. Он все еще держал ее за руку. - Давайте, пошевеливайтесь. Что бы это ни было, но я предпочитаю наблюдать за ним из корабля с включенными щитами. Закрой наглухо скафандр, сейчас именно тот самый случай. И не оглядывайся. Дари тут же ощутила непреодолимое желание посмотреть назад. Оранжевый туман, разрастаясь, закрыл более трети линии горизонта и значительно приблизился. Каллик не двигалась, но это вовсе не означало, что она останется сзади. Когда ей захочется переместиться, восемь тоненьких ножек хайменоптки перенесут ее на несколько сотен метров в считанные секунды. - У него дискретная структура, - раздался спокойный голос Каллик в шлемофоне скафандра Дари. - Светлые искорки - это блики от лучей Гаргантюа на мелких составляющих размером не более нескольких сантиметров. Углы отражения постоянно меняются, поэтому они как бы искрятся. Большая яркость вспышек объясняется, по-видимому, тем, что частицы обладают почти стопроцентным коэффициентом отражения. Никаких соединений между составными частями я не наблюдаю. Когда хайменоптка наконец повернулась, ближний край облака находился уже в двадцати метрах от нее. Тонкие черные ножки стремительно распрямились, и через секунду она оказалась возле Дари. - Я согласна с капитаном Ребкой. Этот феномен находится за пределами моего опыта. - И чьего-либо опыта вообще. - "Все - мое" находился уже в каких-то сорока метрах. Дари не удержалась, и вновь посмотрела назад. Они успевали заскочить в воздушный шлюз и закрыть его еще до подхода сверкающего тумана; а с учетом того, что двигатели находятся на холостом ходу, они, скорее всего, смогут взлететь с Жемчужины, прежде чем передний край облака коснется обшивки корабля. - Спереди! - раздался голос Каллик как раз в тот момент, когда Ребка начал ругаться. Дари обернулась. Светящийся газ был прямо перед ними, поднимаясь, словно пар, прямо из непроницаемой поверхности Жемчужины. Пока она смотрела на него, он делался гуще, распространяясь во все стороны и создавая зыбкий барьер между ними и звездолетом. Ребка резко затормозил, и они огляделись. Облако за спиной продвигалось вперед, став уже непрозрачным, а края его раздвигались все шире и шире. Через несколько секунд они сомкнутся с передним облаком, полностью окружив всю троицу. Каллик двинулась вперед. Ребка закричал ей. - Каллик! Вернись! Это приказ! - Цык-цык. - Хайменоптка не останавливалась. - Прошу прощения, капитан Ребка, но этот приказ я не выполню. Не хочу рисковать жизнью людей, когда этого можно избежать. Я буду рассказывать о своих ощущениях, пока смогу это делать. Каллик ступила в облако. Оно окутало ее тонкие ножки и бочкообразное тело. Очень быстро она превратилась в темное пятно, окаймленное искрящейся полоской. - Я уже различаю структуру отдельных компонентов. - Ее голос звучал как всегда спокойно. - Они действительно ничем между собой не соединены, каждый имеет собственную форму и может независимо перемещаться. У них определенно кристаллическая природа. Мне они напоминают водяные снежинки - то же разнообразие форм и фрактальная структура. Я ощущаю их давление на скафандр, подобно обычному наружному давлению. А теперь... они внутри скафандра, хотя он включен на полную непроницаемость! Очевидно, они способны проникать сквозь наши защитные материалы с той же легкостью, с какой проходят сквозь поверхность планетоида. Хотелось бы знать, защитит ли от них корабль. - Теперь снежинки охватили мою грудную клетку и живот. Они ощупывают меня, словно исследуя мое строение, проникают внутрь меня - я чувствую их. Трудно определить их температуру, но она явно не высокая и не низкая. Не ощущаю никакого дискомфорта. Каллик исчезла из вида. Ее голос ослаб, но затем вновь зазвучал в полную силу: - Капитан Ребка, вы меня слышите? Ответьте, если можете. - Слышу тебя хорошо, Каллик. Продолжай рассказывать. - Продолжаю. Я сделала уже семь шагов внутри облака; оно довольно разреженное, но непроницаемое. Я не вижу ни неба, ни поверхности планетоида. Отмечаю также утечку энергии из моего скафандра, но в пределах, которые я способна скомпенсировать. Одиннадцать шагов. Чувствую небольшое сопротивление моему движению вперед, но недостаточное, чтобы помешать ему. Поверхность под ногами без изменений; никаких проблем с дыханием, мышлением, движением конечностей. Восемнадцать шагов. Сопротивление движению ослабло. Видимость улучшается, я уже различаю впереди контуры корабля господина Ненды. Двадцать два шага. Вновь вижу звезды. Большая часть облака осталась позади. Я стою на поверхности планетоида и, похоже, перемещение сквозь него никак не отразилось на моем физическом самочувствии. Двадцать семь шагов. Я вышла на чистое место. Капитан Ребка, покорнейше рекомендую вам обоим как можно быстрее пройти сквозь облако и присоединиться ко мне. Сейчас подготовлю воздушный шлюз к групповому проходу и переведу управление на немедленный старт. Вы меня еще слышите? - Я тебя слышу. Мы уже тронулись. Встретимся через несколько минут. - Ханс Ребка вновь потянул Дари за руку, но подгонять ее уже не требовалось. Они вместе вошли в поблескивающий оранжевый туман. Дари начала считать шаги. После седьмого окружающий мир померк. Звезды над головой расплылись и скрылись. Она увидела сотни изящных кристаллов на расстоянии вытянутой руки от собственного лица. Раздался голос Ребки: - Семь шагов, Каллик. Мы прошли почти треть пути. Одиннадцать шагов. Небольшие точечные прикосновения ощущались по всему телу и внутри. Так же, как и у Каллик, Дари не могла определить температуру кристаллов. Она чувствовала, как они касаются внутренностей, будто измеряя и оценивая ее. Она поймала себя на том, что задержала дыхание, непроизвольно опасаясь вдохнуть облачко кристаллов. Из-за небольшого сопротивления движение в этом тумане напоминало прогулку под водой. - Четырнадцать шагов, - раздался искаженный голос Ребки, словно он на самом деле находился под водой. Восемнадцать шагов. По словам Каллик, в мерцающем тумане уже должен появиться просвет. Дари напряженно вглядывалась вперед, но видела лишь клубящиеся светлые точки. Сопротивление движению нарастало. Все происходило не так, как предполагалось! Она с силой рванулась вперед, но поверхность под ее ногами, казалось, перестала оказывать поддержку ступням. Казалось, она превратилась в губку, прогибающуюся под ее весом. Ей захотелось опуститься на колени и ощупать эту нереальную почву собственными руками, но мерцающие точки сжимали ее все сильнее и сильнее, не позволяя шевелить руками и ногами. - Дари? - Она едва расслышала голос Ханса Ребки в шлемофоне, какое-то слабое подобие звука, доносившегося издалека, сквозь треск статических разрядов. Она попыталась двинуться. Бесполезно. Она была в полном сознании, но не могла пошевелиться, зафиксированная в одном положении, словно муха в куске янтаря. "Только не теряй голову! - мысленно твердила она себе. - Не поддавайся панике". - Ханс! - попробовала она позвать его, стараясь не выдать своего страха. Старания не имели смысла, поскольку ни единого звука издать она не смогла; до нее тоже не доходили никакие звуки, даже постоянные статические потрескивания исчезли. Давление кристаллов на тело ослабевало, но двигаться она все равно еще не могла. Искрящийся туман сменила абсолютная темнота. - Ханс! - То был беззвучный крик. Страх охватил ее. - Ханс! Она вслушивалась и ждала. Ничего - ни звука, ни света, ни прикосновения, вообще никаких ощущений, даже боли. Неужели вот так исчезает живое, погружаясь во вселенскую тьму? Неужели смерть, которой удалось избежать на Тектоне, настигла ее здесь? Дари ждала и ждала. Внезапно ей подумалось, что индивидуальный ад после смерти именно таков: полное сознание, вечная жизнь и абсолютная невозможность двигаться, видеть, говорить, слышать и ощущать. Каллик, пройдя невредимой сквозь кристаллический туман, имела все основания полагать, что Дари Лэнг и Ханс Ребка способны сделать то же. Она слышала, как Ребка произнес: "Семь шагов. Каллик. Мы прошли почти треть пути". Это звучало вполне удовлетворительно. Она услышала сообщения на двенадцатом и четырнадцатом шаге. Очередной сигнал не поступил; однако еще до того, как она забеспокоилась, стена искрящегося тумана изменила свое поведение, разбившись на множество вихрей и ввинчиваясь в твердую поверхность. Она терпеливо ожидала появления людей из клубов тумана. Туман рассеивался, но знакомые человеческие очертания не появились. Когда туман полностью исчез, пространство перед Каллик оказалось пустым. Она бросилась вперед со скоростью, которую хайменопты развивают только в случае смертельной опасности. Преодолев за две секунды сто пятьдесят метров, она остановилась. Если принять во внимание черепашью скорость людей, то за прошедшее время Ханс Ребка и Дари Лэнг не ушли бы далеко. Каллик выпрямилась во весь свой рост и напрягла все свои глаза. Она увидела над горизонтом Гаргантюа, увидела корабль Луиса Ненды, а позади него "Летний сон", почти скрытый кривизной поверхности планетоида. И все. Каллик осталась одна на пустынной поверхности Жемчужины. 9 В сознании Ж'мерлии иерархия была вполне однозначной: люди низшие существа по отношению к кекропийцам, но высшие для лотфиан и хайменоптов, которые, в свою очередь, значительно превосходят варнианцев, дитронитов, берсий и прочей шушеры, относящейся к частично разумным видам рукава. Сама же иерархия определяла командную цепочку. В отсутствие Атвар Х'сиал или другого кекропийца Ж'мерлия беспрекословно исполнял приказы людей, нравилось ему это или нет. Поэтому Ж'мерлия не роптал, получив приказ остаться на Дрейфусе-27, в то время, как другие отправились искать Луиса Ненду и Атвар Х'сиал, хотя, тем не менее, отчаянно завидовал Каллик. Сейчас хайменоптка находилась на пути к своему господину, тогда как он сидел на Дрейфусе-27, делая его более пригодным для обитания. А если Атвар Х'сиал нужна помощь? От кого ей ждать ее, когда Ж'мерлии нет рядом? Кто способен хотя бы поговорить с кекропийкой? Этого не умеют ни Дари Лэнг, ни Ханс Ребка, ни Каллик. Точного времени для начала расчистки помещения ему не указали, поэтому Ж'мерлия не считал себя обязанным немедленно приступить к этому. Он остался в скафандре на поверхности планетоида возле устройства связи, которое Ханс Ребка снял с "Летнего сна". Какие бы устные или случайные видеопослания ему не передали, он принимал их со священным трепетом. Это все же было лучше, чем ничего, поскольку Ж'мерлия обладал гипертрофированной способностью к межвидовой эмпатии. Он пришел в неописуемый восторг, когда Каллик впервые передала изображение "Все - мое", полученное через сенсоры "Летнего сна", и пребывал почти в агонии, когда во время броска к поверхности Жемчужины сигналы вдруг превратились в кашу. Он вновь просиял, получив сообщение о благополучной посадке и узнав о невредимости корабля Луиса Ненды. Его глубоко озадачили аномальные физические параметры самого планетоида и присутствие стаи агрессивных фагов вокруг. И он кивал головой, соглашаясь с предположением Дари, что Жемчужина, вероятно, сама является артефактом. Последнее послание с "Летнего сна" свидетельствовало о том, что Дари перевела корабль в режим дистанционного управления, отправляясь к Хансу Ребке и Каллик, для обследования звездолета Луиса Ненды. Ж'мерлия дрожал от возбуждения и страха, ожидая следующего послания, решающего. "Все - мое" цел, и это прекрасно, но что с Луисом Нендой и Атвар Х'сиал - живы они или мертвы? Ответ Ж'мерлия ожидал целых шесть часов, неподвижно скорчившись у аппарата связи. Долгожданная передача принесла устное сообщение от Каллик! - Сообщение N_11031, - начала она. - 09:88:3101. Позывной R-86945. Это был позывной Луиса Ненды. Итак, "Все - мое" действительно в полном порядке. Но еще до того, как начался текст самого послания, по напряженному голосу хайменоптки Ж'мерлия догадался, что произошло нечто ужасное. - Говорит Каллик. Местонахождение капитана Ребки и профессора Лэнг мне неизвестно. Я осталась одна на поверхности Жемчужины... Хайменоптка кратко перечислила события, произошедшие со времени последней передачи Дари Лэнг. Закончила она так: - Остается неясным, живы или нет наши хозяева - Ненда и Атвар Х'сиал. То же самое в отношении профессора Лэнг и капитана Ребки. Логика подсказывает, что, вне зависимости от их состояния, их следует искать, если только они вообще находятся поблизости, внутри Жемчужины. Как получить доступ внутрь сферы, я не знаю. Мое решение - совершить облет на "Все - мое" по низкой орбите с целью поиска возможных точек проникновения. Данное предприятие имеет мало шансов на успех, но я проведу его прежде, чем прибегну к другим, более рискованным способам. Ж'мерлия посмотрел на пеленгатор. Жемчужина вращалась по более высокой орбите, чем Дрейфус-27, а значит, она постоянно отставала от него. Через полчаса она скроется за Гаргантюа. На какое-то время прием посланий сделается невозможным. Сигнал и так уже был искажен помехами, замирал, а то и вовсе пропадал. Ж'мерлия переключился на передачу. - Каллик, что нам теперь делать? Хозяев-то нет. - Его голос едва не срывался на плач. - Не осталось никого, кто руководил бы нами! Он кое-как переждал трехсекундную задержку сигнала. Каллик умная, у нее найдется ответ. - Я понимаю, - донесся слабый голос, - и у меня та же проблема. Все, что мы можем, - это стараться представить, что бы от нас потребовали хозяева, и поступать соответственно. На данный момент с тобой все ясно. У тебя есть распоряжение оставаться на Дрейфусе-27. Это ты и должен делать. Мое положение более... затруднительно. Наступила продолжительная пауза. Ж'мерлия догадывался, как страдает Каллик, и сильно ей сочувствовал. Ринувшись в туман, хайменоптка ослушалась приказа Ребки, но дело не в этом. Ж'мерлия поступил бы точно так же, чтобы не подвергать людей риску. Но в результате собственного благополучного прохода Каллик решила, что Ребка и Лэнг без помех пройдут сквозь светящееся облако, и ошиблась. Ее действие, возможно, послужило причиной их гибели. Каллик не может сидеть и ждать, как Ж'мерлия. Она должна найти способ исправить свою ошибку. - Если облет не выявит никаких точек входа, - наконец продолжила Каллик, - а я это сильно подозреваю, то у меня есть еще один путь. Наши первые попытки внедриться в поверхность Жемчужины потерпели неудачу. Мы не смогли ни взрезать, ни прожечь ее. Но облако, которое мы видели, вышло изнутри Жемчужины. Оно проступило сквозь явно твердую поверхность. А когда вошло в соприкосновение со мной, я ощутила, что оно содержит твердые компоненты. Мы стремимся приписать Строителям сверхъестественную силу, упуская из виду простые объяснения. Однако, по-моему, придать материалу, из которого состоит поверхность, вязкую или жидкую консистенцию возможно с помощью сильного электромагнитного поля, что легко осуществить даже средствами нашей технологии. Если так, то возбуждение местного поля на небольшом пространстве позволит входить в Жемчужину и выходить из нее. Оборудование для проверки такой возможности имеется на "Все - мое"... - Ее голос пропал, затем вернулся, еще слабее. - ...Предпочитаю более традиционные средства проникновения... как последний шанс. Ее голос угасал, но чувствовалось, что Каллик вновь обрела уверенность в себе, не поддавшись, как Ж'мерлия, тоске от одиночества и заброшенности. Вероятно, потому, что под рукой у нее есть корабли, подумал он. Она способна хоть что-то предпринимать. Даже если все на Жемчужине погибли, у Каллик оставалась возможность отправиться домой и найти нового хозяина. Ж'мерлия не мог никуда направиться и не представлял себе другой хозяйки, кроме Атвар Х'сиал. Вероятно, Каллик не настолько связана статусом раба, раз способна сделать пусть трудный, но выбор. - Каллик, свяжись, пожалуйста, со мной. Как только будет возможность. Я не хочу оставаться один. После долгой паузы он услышал: - Конечно. Я свяжусь с тобой... вне радиовидимости... но... опять пропадает... шесть часов... Сигнал почти исчез. - Если ты не слышишь... что бы ни было, ты должен... терпения. - Последнее слово прозвучало, словно шорох помех. Ж'мерлия лег, прижавшись к устройству связи. Набраться терпения. А что еще ему оставалось? Сначала Атвар Х'сиал и Луис Ненда. Затем Дари Лэнг и Ханс Ребка. Все и вся мало-помалу уходили от Ж'мерлии. Каллик - единственная, кто остался у него для контакта на сотни миллионов километров. А что потом? Он слушал и слушал, а ее все не было. По меркам любого жителя Лотфи Ж'мерлия был сумасшедшим. Иначе и быть не могло. Лотфиане были общественными животными. Только сумасшедший представитель этого вида мог выдержать разрыв с родным окружением ради служения кекропийской хозяйке в качестве переводчика. Считалось, что кекропийцы выбирают рабов лотфиан по их способности к обучению кекропийской феромонной речи, но, с точки зрения лотфианина, выбор происходил естественным путем и посредством совершенно другого механизма. Любой лотфианин способен овладеть кекропийской речью; с их способностью к языкам это довольно просто. Но лишь редкий самец, обладающий несбалансированной психикой почти на грани сумасшествия, позволит вырвать себя из общества себе подобных. Отрыв сопровождался такими муками, каких человек никогда не испытывал. Когда кекропийцы впервые открыли Лотфи, основные обитатели поверхности демонстрировали интеллект при отсутствии технологии. Миллионы лет лотфианские самцы жили своей приятной и мирной жизнью под холодными небесами Лотфи. Интеллектуальное любопытство проявлялось ими на минимальном уровне. Любое более или менее трудное решение принимали за них слепые самки, укрывавшиеся в глубоких норах. Занятые поиском пищи, самцы глядели на звезды, но без интереса, как на частицы окружающего мира, сообщавшие им, когда наступает время сбора определенных растений. Появление кекропийцев, объяснивших, что вокруг этих светящихся точек вращаются другие населенные миры, не вызвало интереса у сидящих в норах самок. Им не было дела до того, что находится на поверхности и еще меньше до того, что лежит за ней. Взаимопонимание возникло позже. Выяснилось, что кекропийцы не собираются ни завоевывать планету, ни жить на ней. Они терпеть не могли холодное чистое небо, и они вовсе не думали эксплуатировать Лотфи. Причины, по которым кекропийцы предпочли мирное сосуществование были просты. Они искали только существ, обладающих органами, способными воспринимать человеческую звуковую и кекропийскую феромонную речь и интеллектом, чтобы овладеть обоими языками. Потеря малой части чрезмерно расплодившихся самцов ради того, чтобы их оставили в покое, оказалась вполне приемлема для одной из договаривающихся сторон. В любом случае (как рассуждали между собой заключавшие сделку самки), неужели найдется такая дура, которая позволит себе обзавестись потомством от неполноценного самца, даже если тот останется? Ж'мерлия покинул Лотфи, чтобы стать слугой и переводчиком Атвар Х'сиал. По лотфианским меркам, он уже был безумен. А теперь он задумал такое, перед чем меркло все его прежнее безумство. Шесть часов прошли. Двенадцать часов. Двадцать. И никакого сигнала ни от Каллик, ни от кого бы то ни было. И никакого ответа на его собственные, все более отчаянные послания. Дрейфус-27 и Жемчужина уже дважды прошли соединение. Поначалу Ж'мерлия сумел заставить себя перевести радиостанцию в режим автоматической записи и заняться благоустройством внутренних помещений Дрейфуса-27. Однако со временем желание сидеть возле приемника сделалось неодолимым. После тридцати часов ожидания его терпение лопнуло. Ханс Ребка приказал ему оставаться на Дрейфусе-27. Каллик сказала то же самое, но они и Дари Лэнг находились в опасности. "Летний сон" переключен на дистанционное управление. При помощи устройства связи он направил его с максимальной скоростью к Дрейфусу. Корабль благополучно миновал фагов, получив лишь одну дыру в обшивке. Ж'мерлия быстро убедился в несущественности повреждения, поднялся на борт "Летнего сна" и взял обратный курс. Во время полета на Жемчужину никаких сообщений не поступало. Слишком занятый своими проблемами, Ж'мерлия не удосужился отправить хоть какое-то известие о своем решении покинуть Дрейфус-27. С двух тысяч километров Жемчужина выглядела, как обруч из световых искорок, кружащих по орбите вокруг маленькой сферы. Ж'мерлия взялся за управление сам, готовый, если потребуется, прийти на помощь противометеоритной системе. Компьютер способен уклоняться от свободно летящих естественных тел, но с целенаправленной атакой активных фагов ему не справиться; возможно, за оставшееся время Каллик сумела бы составить альтернативную программу, но Ж'мерлии это не под силу. Двести километров. Стремительный рывок. Совсем рядом - настолько близко, что можно заглянуть в темную пятиугольную пасть - проносится фаг. Восемьдесят километров. Еще один промах и второй рывок влево. Пятьдесят. "Летний сон" затормозил так резко, что передние руки Ж'мерлии сбросило с рычагов управления. Он сидел, напряженно глядя в иллюминатор, в то время как корабль пробивался сквозь море фагов, и считал, сколько раз удалось увернуться. Когда он понял, что кораблю пришел конец, фаги внезапно исчезли. Вой перегруженных двигателей стих до еле слышного шипения. Посадка. Ж'мерлия, так и не снимавший скафандра, включил экраны на круговой обзор поверхности. Ничего. Ни оранжевого облака, ни бредущих людей, ни признаков "Все - мое". Правда, со своего наблюдательного пункта он видел менее одного процента поверхности планетоида, а во время снижения на осмотр просто не было времени. Возможно, Каллик и второй корабль находятся всего в нескольких сотнях метров, скрытые кривизной поверхности Жемчужины. А кроме того, Каллик ошибалась. Поверхность не была абсолютно пустой. Он различил какую-то свинцово-серую массу, выглядывавшую из-за горизонта. По словам Каллик и Ханса Ребки, атмосфера снаружи пригодна для дыхания. Но они считали, что и само это место безопасно. Он двинулся по гладкой поверхности в направлении непонятного возвышения. На полпути он остановился. Неужели это именно то, что ему показалось? Долгое время он пристально вглядывался, затем направил свои лимонные глаза вверх. Что это, игра воображения, или же они летают еще ниже и быстрее, чем сообщала в своем отчете Дари Лэнг? Он развернулся и направился обратно к "Летнему сну", чтобы перевести корабль в режим автоматической самозащиты. Вновь оказавшись снаружи, он опять заковылял по поверхности Жемчужины. Та бесформенная груда, должно быть, пряталась за горизонтом, когда те прибыли на планетоид. Возможно, она лежит здесь миллионы лет. Ж'мерлия очень на это надеялся. Но не исключено, что это совершенно недавнее и зловещее приобретение. Он поймал себя на том, что каждые несколько шагов останавливается, всматриваясь в небо. Неужели? Все выглядело именно так, хотя любой специалист по Строителям поклялся бы, что они никогда не залетают в сколько-нибудь ощутимое гравитационное поле. Чем ближе он подходил, тем больше эта груда напоминала остатки разбившегося вдребезги фага. 10 Куда она попала? После того, как мерцающая мгла рассеялась, Дари испытала огромное облегчение. Ничто не изменилось. Она стояла практически на том же месте, где была, когда облако окутало их. Впереди вздымалась все та же выпуклая, серого цвета, слегка светящаяся равнина, гладкая, тянущаяся от ее ног до близкого горизонта. Сверху падал все тот же свет - холодный, тусклый, с оранжевым оттенком. Только не было ни Каллик, ни "Все - мое". А странный свет не давал теней. Дари посмотрела вверх. Гаргантюа исчез. Сверкающие точки звезд и кружащих по орбите обломков тоже пропали. Сверху исходило ровное сияние, столь же однородное, как и пол у нее под ногами. Она ощутила прикосновение к своей руке. - Все в порядке? Последствий нет? - Голос Ханса Ребки звучал, как всегда, невозмутимо. Что он мелет? Если сейчас ты спокоен, значит, не понимаешь сути проблемы. - Что с нами произошло? Где мы? Сколько времени мы были без сознания? - По первым двум я - пас. Не думаю, что мы вообще теряли сознание. Нас держало не более пяти минут. Она обхватила его руку, испытывая острое желание чувствовать живое человеческое тело. - Мне казалось, что прошла вечность. Откуда ты знаешь, сколько времени это длилось? - Я вел счет. - Он пристально разглядывал искривленный горизонт, что-то прикидывая в уме. - Этому учишься на Тойфеле, когда оказываешься снаружи во время Ремулера-Точильщика, предрассветного ветра; приходится ложиться на землю и ждать. Считаешь удары сердца. Этим убиваешь сразу двух Зайцев: измеряешь временной интервал и убеждаешься, что ты еще жив. Сейчас я досчитал до двухсот тридцати. А если ты еще некоторое время постоишь здесь на месте, я отвечу и на твой второй вопрос. Я, кажется, догадываюсь, где мы. Он отошел на пятьдесят шагов, повернулся и окликнул Дари. - Я подниму руку и буду медленно опускать ее. Дай мне знать, когда она скроется за горизонтом. Когда она крикнула "Пропала!", он удовлетворенно кивнул и поспешил обратно. - Я так и подумал с первого взгляда; теперь уверен абсолютно. Поверхность, на которой мы стоим - тоже сфера, но меньшего радиуса. Это видно по тому, как она закругляется. - Итак, мы на другой сфере, внутри Жемчужины? - Я тоже так думаю. - Он показал вверх. - Каллик и "Все - мое" там, за потолком. Но добраться до них мы не сможем, пока то же облако не вытащит нас обратно. - Не говори так! - Дари озиралась по сторонам. - А почему бы нет? Ах, черт побери! Оно что, слушает меня? Вот мы и поехали дальше. Словно в ответ на его слова, вокруг них сквозь серый пол снова начал выступать оранжевый дым. Дари подавила желание пуститься в бегство. Она уже догадывалась, что за этим последует. Отыскав руку Ханса Ребки, она крепко в нее вцепилась. На этот раз, когда мерцающие огоньки заполнили все вокруг, отрезав свет и звуки и сковав ее по рукам и ногам, она уже не волновалась. Вслушиваясь в биение собственного пульса, она ждала, непрерывно ведя счет. Сто сорок один... два... три. Туман рассеивался. Сто пятьдесят восемь... девять. Туман исчез. Она была свободна, но все еще цеплялась за его руку. - Нельзя сказать, что здесь лучше, но разница чувствуется, - буркнул Ребка. Они погрузились еще на один уровень. Кривизна поверхности больше не ощущалась, поскольку отсутствовал видимый горизонт. Они стояли в анфиладе комнат. Все вокруг них, начиная со свинцово-серого пола и кончая светящимся потолком, покрывали паутинчатые конструкции, трубы, какие-то сетки и перегородки, от обилия которых рябило в глазах. "Окна" между комнатами находились на разной высоте, а в полу было несколько открытых люков. Какие бы существа в этих комнатах ни жили, передвигались они явно не как люди. И сквозь стены они тоже не проходили. Дари заметила, что оранжевые огоньки на этот раз в стены не всасывались. Вместо этого они растекались вдоль них, а затем исчезали в отверстиях сеток и паутин. Дари взглянула себе под ноги. Внешние уровни Жемчужины были неестественно чистыми - ни пылинки, а здесь всюду валялись куски труб и длинные обрывки кабеля. Все эти комнаты выглядели так, словно ими не пользовались миллион лет. Стены же казались абсолютно твердыми. Ребка провел собственное исследование. Он подошел к одной из перегородок и, как только мерцающие огоньки исчезли, сильно шлепнул ладонью по поверхности. То же самое он проделал с одной из хитроумно сплетенных паутин и покачал головой. - Очень твердые и крепкие. Нам их не сдвинуть. Придется воспользоваться окнами - если только мы до них доберемся. - С тех пор как они прибыли на Жемчужину, Дари все более и более ощущала себя бесполезной. Она просто не знала, что делать. В то время как Ханс, привычный к трудностям, преодолевал их с ходу. Она не могла предложить ничего, кроме какой-то информации... - Ханс! Какая, по-твоему, здесь гравитация? Он прекратил изучать стены и паутины: - Стандартная, плюс-минус двадцать процентов. А зачем тебе это? Она тебя беспокоит? - Нет, но она больше, чем была там, на поверхности. Если бы Жемчужина имела однородную плотность или большая часть его массы располагалась у внешнего края, то по мере приближения к центру гравитация падала бы. Следовательно, вблизи центра расположен мощный источник гравитационного поля. Это не может быть обычным веществом; ни одно из известных не обладает такой плотностью. - Значит, это что-то новенькое. Пошли глянем, что там внизу. - Ребка начал медленно продвигаться по одному из коридоров - прямоугольному проходу, достаточно широкому по отношению к собственной высоте, который то сужался, то расширялся. Дари шла за ним, часто останавливаясь, чтобы изучить материалы, из которых сделаны стены и запутанные сети-перегородки, закрывавшие большинство "окон". Ее нервозность исчезла сразу, как только она поняла, что это действительно новый артефакт Строителей - первый, открытый за последние четыреста лет. И она первый ученый, обследующий его. Даже если бы она могла вырваться отсюда, то сначала изучила бы это место самым тщательным образом. Иначе она никогда себя не простит - как не простят ее тысячи специалистов по Строителям. Поэтому панику - отставить, наблюдательность - на всю катушку. Что еще их окружало? Многие перегородки тянулись от пола до светящегося потолка. По ним она могла судить о высоте комнат. Высота приличная - порядка шестидесяти метров. Людям столько пустого места вовсе ни к чему, но это хорошо согласовывалось с гигантскими комнатами в других артефактах Строителей. Она подошла к одной из стен и осмотрела материал, из которого та была сделана. Оказалось, что он имеет четко выраженную зернистую структуру, напоминая обожженный кирпич. Стену словно раскололи гигантским взрывом, но из предыдущего опыта Дари знала, что что всего лишь иллюзия. Материал этот крепче любого известного в рукаве. Пробыв миллионы лет в агрессивной атмосфере из кислорода, хлора или фтора, он ничуть не крошился. Плавая столетиями в кипящих кислотах, он ни капельки не растворялся. Однако всюду лежала пыль. Порядок на Жемчужине поддерживался из рук вон плохо, если только вообще поддерживался. Дари сняла с пояса скафандра нож и поскребла им серую стену. Острие ножа из мономерного карбида иридия, самого твердого и прочного материала, созданного человеческой технологией, не оставило на ней ни царапины. Она подошла к одной из густых сеток и попробовала перерезать одну нить. Никаких следов. Даже тончайшая паутинка вставала непреодолимым барьером на пути всего, что не распадалось, как облако, на мельчайшие компоненты. Не верилось, что пыль вокруг них образовалась в результате постепенного разрушения стен. Очевидно, есть какой-то другой источник. Где-то на Жемчужине имеются другие материалы, не соответствующие со стандартами практически вечного существования, принятым у Строителей. Ханс Ребка нетерпеливо ждал, пока она возилась у стены и ковыряла сетку. - Тебе понадобится много времени, чтобы прорезать себе ход таким способом, - сказал он. - Пошли. Нам надо двигаться. Он не произнес вслух того, о чем Дари уже успела подумать. Воздух здесь мог оказаться пригодным для дыхания - но откуда и каким образом он здесь появился? Здесь создана и поддерживается атмосфера, пригодная для людей, но кроме воздуха для поддержания жизни им необходимо еще кое-что. Со времени последнего приема пищи прошло двадцать часов, и, несмотря на нервное напряжение, притупившее чувство голода, в горле у Дари болезненно пересохло. Они продолжали двигаться бок о бок, пользуясь каждым встретившимся люком в полу, чтобы перебраться в другую комнату, и медленно опускаясь по веренице наклонных коридоров. Наконец они обнаружили первые признаки работавшего внутри Жемчужины оборудования - массивный цилиндр загудел с их приближением. Он засасывал воздух и выпускал его через множество мелких отверстий. Ребка подставил руку, а затем щеку к одному из блоков с отверстиями. - Это воздушный генератор, - сказал он. - Мне кажется, мы только что привели его в действие. Он каким-то образом реагирует на наше присутствие. Здесь тебе есть над чем подумать: если это устройство вырабатывает пригодный для дыхания воздух внутри Жемчужины, то что создает его снаружи? - Вероятно, ничто. Там, наверху, нет ничего, совсем никакой техники. Поверхность, должно быть, проницаема, по крайней мере иногда и кое-где. Именно так нас сюда втянули. Прямо сквозь пол. - Значит, все, что нам надо - это сделать потолок проницаемым вновь, и тогда мы отсюда выберемся. Конечно, нам еще придется каким-то образом подпрыгнуть метров на сто. - Он внимательно поглядел вверх. - Черт с ним. Мне все же интересно, откуда эта штуковина знает, какая атмосфера одновременно пригодна и для людей, и для хайменоптов. - Правильно. А еще, какая атмосфера была на Жемчужине до прилета "Все - мое". Может, ее вообще здесь не существовало. Ребка озадаченно посмотрел на нее. - Это то, что я называю настоящим обслуживанием клиента. Воздух составлен - что надо. Я об этом не подумал. Они миновали воздушный генератор и полдюжины других конструкций, о назначении которых Дари оставалось только догадываться. Она очень хотела остановиться, чтобы изучить их, но Ханс потащил ее дальше. Восьмым устройством оказался цилиндр, высотой около метра, с напоминающей пчелиные соты поверхностью, состоящей из шестиугольных ячеек, размером с кулак. Наружная панель была покрыта капельками какой-то жидкости. Ребка дотронулся до одной из них, понюхал палец и поднес к губам. - Вода. Как мне кажется - питьевая, но совершенно безвкусная. Дари последовала его примеру. - Дистиллированная. Стопроцентной чистоты, без солей и минералов. Ты просто не привык к чистой воде. Можешь ее пить. - Сейчас я что угодно готов выпить. Но с конденсата на панели мы много не наберем. Я хочу кое-что попробовать. Отойди подальше! - Ханс! Но он уже сунул руку в ячейку, извлек оттуда сложенной лодочкой ладонью немного воды и осторожно отхлебнул ее. - Нормальная. Иди попей. От жажды мы теперь, по крайней мере, не умрем. И, в развитие твоей предыдущей мысли, - добавил он, как только они наполнили фляги, хотел бы я знать, что вырабатывала эта штука неделю назад. Этанол? Соляную кислоту? - Или жидкий метан. Какова, по-твоему, температура на поверхности Жемчужины, когда Гаргантюа находится вдали от Мэндела? Наконец они достигли точки, где однообразная кривизна выпуклого пола нарушилась резко уходящим вниз коридором. Встав на край, Ребка посмотрел вниз. - Очень крутой. И, похоже, очень гладкий. Больше напоминает желоб, чем коридор, и дна не видно. - Нам нужна пища. Мы не можем возвратиться на поверхность и не можем оставаться здесь. - Согласен. - Он сел на край. - Я, пожалуй, съеду вниз. А ты подожди, пока я не позову и не сообщу, что все в порядке. - Нет! - Дари сама удивилась своей реакции. Она подошла и села рядом. - Ты же не бросишь меня здесь одну. Куда ты, туда и я. - Тогда держись крепче. - И, обнявшись, они соскользнули с края. Желоб оказался не столь крутым, как выглядел сверху. После почти отвесного старта он закруглился в довольно плавную спираль. Вскоре достигли максимальной скорости, не слишком превышающей скорость быстрой ходьбы. По мере спуска освещение менялось. Холодный оранжевый свет сменился ярким светло-желтым, исходившим откуда-то спереди и игравшем бликами на гладких стенках желоба. Наконец наклон стал настолько небольшим, что движение прекратилось. Ребка встал. - Конец свободному скольжению. Интересно, для чего это предназначалось раньше. Если только ты не считаешь, что до того, как мы здесь появились, его вообще не было. В конце концов они оказались на краю гигантского зала, метров пятидесяти в поперечнике. Впереди пол плавно понижался, словно дно неглубокого котла; потолок представлял из себя правильную полусферу. Ханс и Дари разглядывали помещение, осваиваясь с ярким белым светом. Для глаз, привыкших за последние несколько часов к холодным тонам и свинцово-серым стенам, такое освещение казалось ослепительно-ярким. Круглый пол был разрисован концентрическими кольцами различных цветов наподобие мишени для стрельбы из лука. Входы в коридоры, или, возможно желоба, типа того, по которому они сюда спустились, располагались по периметру комнаты, на равном расстоянии друг от друга. Освещался зал находящимся в верхней точке потолка сияющим шаром. А в середине комнаты, в самом центре углубления... Дари открыла рот от изумления. - Гляди, Ханс. Это они! Под маленьким полупрозрачным куполом в центральном круге светло-голубого цвета возвышался небольшой помост, метра полтора высотой; на нем стояла дюжина конструкций, напоминавших большие стеклянные кресла, повернутые наружу. На двух из них, бок о бок сидели Луис Ненда и Атвар Х'сиал. Дари шагнула вперед, но Ханс Ребка тут же схватил ее за руку. - Сейчас самое время проявить предельную осторожность. По-моему, они оба без сознания. Посмотри на них внимательно. Между вновь прибывшими и центральным помостом виднелось несколько почти невидимых полусфер, как бы вложенных одна в одну. Они мешали Дари как следует разглядеть Ненду и Атвар Х'сиал, но кое-какие детали она различила, что породило новые вопросы. Луис Ненда мало изменился от того, каким она видела его в последний раз. Его руки бугрились мускулами, а распахнутая рубашка обнажала густо поросшую волосами грудь. Но волосы ли это? Они выглядели как-то неестественно. Она обернулась к Ребке. - Его грудь... - Я вижу. - Ханс Ребка моргал и щурился, испытывая те же трудности со зрением, что и Дари. Полусферы ощутимо искажали видимость. - Она вся покрыта родинками и рябинами. Ты раньше когда-нибудь видела его грудь? - Нет. Он всегда закрывал ее. - Тогда я думаю, это появилось не сейчас. Могу поспорить, что он таким уже прибыл на Опал. - Но что это такое? - Наращение зардалу. По сведениям из архивов, когда Ненда запросил доступ на Опал, он уже имел наращение, но там не говорилось - какое. Теперь мы знаем. Эти узлы и щербины - феромонные генераторы и рецепторы. Очень редкая и дорогая операция, и болезненная, как все наращения зардалу. Это позволяет ему напрямую общаться с Атвар Х'сиал. Они могут "говорить" друг с другом без посредничества Ж'мерлии, - Ребка еще пару секунд изучающе смотрел на Ненду. - По-моему, он физически не изменился, вот только без сознания. Гораздо сложнее сказать, что с Атвар Х'сиал. Ты как думаешь? Дари переключила внимание на кекропийку. Она провела больше времени в обществе Атвар Х'сиал, поэтому лучше могла определить ее состояние. Если не считать того, что кекропийцы очень не похожи на людей... Даже в сидячем положении, с подобранными ногами, кекропийка возвышалась над Луисом Нендой как башня. Темно-красное сегментированное брюшко венчала короткая шея с алыми и белыми рябинами, переходившая в белую, безглазую голову. Тоненький хоботок, росший посреди лица, мог выдвигаться и служил чрезвычайно чувствительным органом восприятия, но в настоящий момент он был свернут и прятался в сумке на нижнем конце складчатого подбородка. Ни кекропийка, ни карелланец мертвыми не выглядели. Но была ли Атвар Х'сиал в сознании? - Атвар Х'сиал! - как можно громче крикнула Дари. Если бы кекропийка сознавала, где находится и что с ней происходит, то среагировала бы на крик. Кекропийцы обладали чрезвычайно чувствительным слухом в широком частотном диапазоне. - Атвар Х'сиал! - вновь прокричала Дари. Никакой реакции. Желтые рожки не повернулись в ее направлении, а папоротникообразные антенны над ними, непропорционально большие даже для крупного тела Автар Х'сиал, остались свернутыми. Если бы Атвар Х'сиал находилась в сознании, эти два нежных двухметровой длины веера, наверняка, вытянулись бы, обнюхивая воздух в поисках феромонов, испускаемых источником звука. - Она тоже без сознания. Я в этом уверена. - Дари двинулась в направлении первого цветного кольца на полу. Прежде чем она достигла его края, Ханс Ребка вновь удержал ее. - Мы не знаем, почему они без сознания. На первый взгляд это место выглядит безопасным, но, возможно, это не так. Ты останешься здесь, а я пойду. - Нет. - Дари еще быстрее пошла по вогнутой поверхности покатого пола. - Почему опять ты? Пора уже делить риск поровну. - У меня больше опыта. - Прекрасно. Значит, ты сможешь выручить меня из беды, если мне понадобится помощь. Я пойду кратчайшим путем. - Дари уже вошла в дымку первой полусферы. Она старательно ощупывала пол перед собой, прежде чем ступить на него. - Все в порядке. Одну прошла. - Она повернулась, чтобы взглянуть на Ханса. - Пока никаких проблем. Никакого сопротивления движению. Перехожу в зону желтого кольца. Она внимательно посмотрела вперед. За желтым - зеленое, за зеленым - фиолетовое. По пять шагов на каждое кольцо - это, наверное, просто. На половине пути между второй и третьей полусферой она остановилась, на секунду смутившись своими действиями. - С тобой все в порядке? - раздался голос сзади. Она обернулась. - Да. Я иду... к центру. Дари заколебалась, странно не уверенная в правильности выбранной цели. Она решила, что следует еще раз осмотреть все вокруг, прежде чем до нее дошел смысл происходящего. Там, в середине, где сидят Атвар Х'сиал и Луис Ненда, она предвидела себя. В кресле. - Прошла полпути, - сообщила она. - Зеленый кончается. Следующая остановка на фиолетовом. Она опять пошла вперед. Яркие огни, яркие краски. Сначала желтый, потом зеленый, фиолетовый, красный, голубой. Пять зон. Не в обычном порядке: красный, оранжевый, желтый, зеленый, как в... как же оно называется? Трудно вспомнить. А, радуга. Да, это она. Эти цвета не похожи на те, что в... где бы то ни было. Черт, опять забыла это слово. Продолжать двигаться. Осталось пройти всего два и я доберусь до как-же-их-зовут. Желтый, зеленый, фиолетовый, красный... как же этот цвет называется? Желтый... зеленый... Глаза Дари были широко раскрыты. Она лежала на твердой ровной поверхности, глядя в голубой купол потолка. Над ней склонялся бледный Ханс Ребка. Она медленно села. Перед ней простиралась большая комната с концентрическими цветными кольцами. В середине стоял помост с двумя молчаливыми фигурами. - Что это я здесь разлеглась? И зачем ты дал мне заснуть? Мы не поможем этим двум, если будем дрыхнуть. - Ты хорошо себя чувствуешь? - После ее нетерпеливого кивка Ханс Ребка сказал: - Тебе надо немного переждать. Расскажи последнее, что помнишь. - Ну, я сказала, что я хочу пройти через кольца, чтобы вытащить Луиса Ненду и Атвар Х'сиал, а ты отговаривал меня. Потом я уже готова была заступить... - Внезапно она замолчала. - Я была на краю желтого кольца, а сейчас мы в десяти шагах от него. Что произошло? Я отключилась? - Более того. - Лицо его было серьезным. - Ты не помнишь, что прошла желтое, потом зеленое и вступила на фиолетовое? - Не помню. Я этого не делала. Я начала только минуту назад. Успела только войти в желтую зону, а затем... - Она уставилась на него. - Ты хочешь сказать... - Минуту назад, говоришь, отключилась? Только не здесь. Ты прошла половину пути до помоста, как вдруг твой голос стал смущенным и мечтательным, а затем ты села на пол. Потом легла и перестала говорить. Это произошло не одну минуту, а три часа назад. И почти все это время ты была без сознания. - И ты пошел за мной, чтобы вытащить? Это же сумасшествие. Ты тоже мог отключиться. - Я не заходил так глубоко. И не собирался. Нечто похожее мне уже приходилось видеть раньше, а ты писала об этом в своем каталоге артефактов. Именно твое утверждение, что мы внутри артефакта Строителей, подсказало мне, в чем здесь дело. - Потеря сознания? Но ведь этого никогда... - Не сознания. Потеря памяти. Именно это происходит с людьми, исследующими Парадокс, правда, там последствия гораздо хуже. У тебя выпало лишь несколько часов. Оттуда же выходят с начисто стертой памятью. Я видел людей, проникавших туда и вернувшихся, - они делались беспомощнее новорожденного младенца. Возбуждение сменилось тревогой. Дари с детских лет изучала артефакты, но до Летнего Прилива видела только Стражник. - Ты подозреваешь, что эти сферы генерируют лотос-поле? Совершенно бесподобно. По взгляду Ребки она поняла, что он употребил бы по этому поводу совсем другое слово, и поспешила продолжить. - Но если это действительно лотос-поле, то как тебе удалось меня вытащить? Если оно подействовало на меня, то и тебе угрожало. - Подействовало немного. В желтом кольце ты еще была в порядке, знала, что делаешь, поэтому там я вполне мог рискнуть. Туда я и зашел. Конечно, поле захватило бы и меня, пройди я весь твой путь. Тогда мы оба лежали бы там беспомощные, пока не умерли бы с голоду или пока кто-нибудь не съел бы нас либо вытащил оттуда. - Но ведь ты вытащил меня. - Да, но внутрь не заходил. Стоя в желтой зоне, я тащил тебя оттуда как рыбку на удочке. Почему ты так долго там лежала? Мне надо было найти, чем подцепить тебя. Это оказалось непросто. Больше часа я искал что-нибудь подходящее и еще час выуживал тебя. Дари повернулась к центру комнаты. - Атвар Х'сиал и Луис Ненда в самой середине. Ты думаешь, их память стерта начисто? - Если это место похоже на Парадокс, то поле может действовать только по краям, а в середине отсутствовать. Их память может быть в любом состоянии. Мы этого не узнаем, пока не достанем их оттуда. - Ты можешь вытянуть их оттуда, как меня? - Только не этим. - Ребка указал на кусок завязанного петлей кабеля, лежащий на полу возле Дари. - Он слишком короток, да к тому же, похоже, они чем-то прикреплены к креслам. - Так как же нам достать их? - Мы не будем это делать. По крайней мере сейчас. - Ребка помог ей подняться на ноги. - Для этого надо найти какой-то другой способ. Пошли. Благодаря тебе я узнал немного больше об этом месте - в поисках веревки мне пришлось облазать несколько коридоров. Совершенно дикое место - где-то ни пятнышка, а где-то миллионолетний слой пыли. Только не спрашивай меня, куда ведут коридоры - это полная загадка. Дари позволила отвести себя к третьей по счету двери вдоль периметра комнаты. - Трудно понять, для чего Жемчужина находится здесь, - сказала она. - И загадка эта - крепкий орешек. - Их здесь полно. - Голос Ребки звучал утомленно, но Дари по опыту знала, что он будет работать как ни в чем не бывало, пока окончательно не свалится с ног. - Могу назвать некоторые, - продолжил он. - Быстрые фаги. Атмосфера на поверхности. Способ, которым мы проникли внутрь. Оборудование, производящее воздух и воду. Лотос-поле в комнате пока отставим. Все они - кандидаты на исследование. Выбирай любую. - Ты не назвал одну из самых главных. - Проход спиралью уходил вниз, мягко снижаясь и закругляясь впереди по направлению к центру Жемчужины. Дари захотелось пить, и вдруг она ощутила такой сильный голод, что ни о чем другом думать уже не могла. Сколько времени прошло с их последнего принятия пищи? Казалось - вечность. Ее сознание отключалось на три часа, но не желудок. Он внимательно следил за тем, чтобы не остаться без пищи. - Самая главная вот в чем, - наконец произнесла она. - Почему оранжевое облако на поверхности пропустило Каллик, но забрало внутрь нас, Луиса Ненду и Атвар Х'сиал? На Жемчужине есть что-то знающее разницу между людьми, кекропийцами и хайменоптами. Это самая большая загадка из всех. СТАТЬЯ 19: ХАЙМЕНОПТЫ РАСПРОСТРАНЕНИЕ. Центр хайменоптского клайда точно не известен, но считается что это один из восьмидесяти миров, поверхность которых зардалу подвергли крупномасштабной переделке, примерно двадцать тысяч лет назад. В настоящее время сообщества Х. процветают на восемнадцати из этих планет, доставленные туда зардалу и покинутые во время Великого Восстания. Впоследствии восемь из этих миров достаточно развились технологически, чтобы осуществлять межпланетные полеты. Одному из миров удалось самостоятельно открыть Бозе-передачу, но в связи с некоторыми особенностями культуры Х. ее применение ограничено. После Великого Восстания хайменоптские миры выпали из системы связи рукава, пока, в конце концов, их заново не открыла экспедиция по переучету и переписи территорий Сообщества Зардалу. ФИЗИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ. В своих собственных колониях Х. делятся на шесть отдельных функциональных групп именуемых Правителями, Писцами, Воинами, Кормильцами, Производителями и Рабочими. Среди этих форм существует прогрессивное развитие: так, производители, пройдя ряд метаморфоз, становятся кормильцами, а затем правителями, в то время как воины способны стать лишь писцами. Рабочие остаются таковыми всю жизнь. Необходимо отметить, что в качестве рабов используются исключительно Х.-рабочие. Другие формы колоний не покидают. Таким образом, когда другие разумные существа обращаются к "хайменопту", они имеют дело с Х.-рабочим. Физическое описание, изложенное ниже, относится только к ним. Х.-рабочие - стерильные самки - представляют собой членистоногих с восемью конечностями. Все они хватательные и способны манипулировать небольшими предметами, однако для точных работ пригодны только четыре передние конечности. Несмотря на кажущееся сходство Х.-рабочих с земными перепончатокрылыми (что и послужило основой названия, данного им биологами экспедиции по переучету), физиологически Х. кардинально от них отличаются. Тем не менее Х. обладают жестким внешним скелетом и ядовитым жалом на конце закругленного брюшка; эта особенность, наряду со скоростью их передвижения, наводит на мысль, что рабство Х. есть результат, скорее, выбора и привычки, а не принуждения. Х. видят при помощи кольца обычных (т.е. нефасетчатых) глаз, расположенных вокруг гладкой головы. Потребность в круговом обзоре заставляет их принимать вертикальное положение, тогда как при быстром передвижении они опускаются горизонтально. Глаза Х. чувствительны в диапазоне длин волн от 0.3 до 1.0 микрон, что шире, чем у людей. Их чувствительность при низких уровнях освещенности превосходит человеческую; некоторые экзобиологи на основе этого делают вывод, что центр х-ского клайда расположен на слабо освещенной планете, как по интенсивности, так и по спектру. ИСТОРИЯ. Ранняя история Х. утеряна, так же как и координаты места происхождения их клайда. В настоящее время центром цивилизации Х. считается планета Кер, которая является главным хранилищем архивов Х. Именно на Кер, семь тысяч лет назад, была открыта Бозе-передача. Открытие дало Кер превосходство над другими х-скими мирами, которое с тех пор никогда не оспаривалось. По сведениям из архивов Кер, некоторые устные предания Х. и их расовая память простираются на шестьдесят тысяч поколений назад. Поскольку созидательный период их жизни составляет семьдесят стандартных лет, разумная стадия существования и хорошо развитого языка у Х. может насчитывать, таким образом, полмиллиона лет. Для сравнения: письменные источники на Кер имеют возраст менее десяти тысяч лет. Кер - главная движущая сила, центральный рынок и основной получатель доходов от торговли Х.-рабами. Его обитатели с охотой исполняют эту роль и следуют главному правилу Х.: устанавливать отношения и вести коммерческие дела с другими разумными существами, только в интересах работорговли. КУЛЬТУРА. В х-ских мирах социальное управление отождествляется с контролем над размножением. Поскольку остальные пять групп стерильны, производители в принципе обладают уникальной властью; однако каждый производитель знает, что в результате метаморфозы он превратится со временем в кормильца, ответственного за вскармливание молоди, а затем в правителя, ответственного за принятие решений, определяющих развитие колонии. Как следствие, эти три группы кооперируются и составляют "Верховную Триаду" х-ской культуры, а рабочие, писцы и воины образуют "Нижнюю Триаду". Для члена Верховной Триады продать другого ее члена в рабство - вещь совершенно немыслимая. Перекрестное оплодотворение за пределами колонии считается генетически предпочтительным, но возможность путешествовать находится под строжайшим контролем. Она предоставляется только как повышение по службе и только с целью спаривания. Ни одна колония Х. не требует и не разрешает бесконтрольного обмена индивидуумами. Этот фактор более, нежели любой другой, ограничивает интерес Х. к межзвездной и даже межпланетной торговле. Работорговля на Кер - единственное важное исключение. "Всеобщий каталог живых существ (подкласс: разумные)" 11 Следующие факты могут показаться слишком несерьезными для строго научного "Всеобщего каталога живых существ (подкласс: разумные)". Однако мало кто в рукаве стал бы их оспаривать: РЕФЛЕКСЫ ВЗРОСЛОЙ ХАЙМЕНОПТКИ В ДЕСЯТЬ РАЗ БЫСТРЕЕ, ЧЕМ У ЧЕЛОВЕКА. ХАЙМЕНОПТКА ПРЕОДОЛЕВАЕТ СТО МЕТРОВ МЕНЕЕ ЧЕМ ЗА ДВЕ СЕКУНДЫ. ВОСЕМЬ ТРЕХЧЛЕННЫХ КОНЕЧНОСТЕЙ ПОЗВОЛЯЮТ ХАЙМЕНОПТКЕ ПРИ ОДНОВРЕМЕННОМ ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ПОДПРЫГНУТЬ НА ВЫСОТУ БОЛЕЕ ДЕСЯТИ МЕТРОВ В УСЛОВИЯХ ДВОЙНОЙ СТАНДАРТНОЙ СИЛЫ ТЯЖЕСТИ. СПРЯТАННОЕ В КОНЧИКЕ ЩЕТИНИСТОГО БРЮШКА ХАЙМЕНОПТКИ ЖЕЛТОЕ ЖАЛО В ДОЛИ СЕКУНДЫ НАСТРАИВАЕТСЯ НА ВЫДЕЛЕНИЕ СТИМУЛЯТОРОВ, АНЕСТЕТИКОВ, ГАЛЛЮЦИНОГЕНОВ И ДАЖЕ СМЕРТЕЛЬНО ЯДОВИТЫХ НЕЙРОТОКСИНОВ. ВСЕ ОНИ ОКАЗЫВАЮТ ЭФФЕКТИВНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ЛЮБЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ РАЗУМНЫЕ ОРГАНИЗМЫ. В УСЛОВИЯХ СОЗНАТЕЛЬНО ЗАТОРМОЖЕННОГО МЕТАБОЛИЗМА ХАЙМЕНОПТКА ВЫЖИВАЕТ БЕЗ ПИЩИ И ВОДЫ В ТЕЧЕНИЕ ПЯТИ МЕСЯЦЕВ; ЗАКАПСУЛИРОВАВШИСЬ, ОНА СПОСОБНА ПРОДЕРЖАТЬСЯ В ЧЕТЫРЕ РАЗА ДОЛЬШЕ. ХАЙМЕНОПТКИ ТАК ЖЕ РАЗУМНЫ, КАК КЕКРОПИЙЦЫ ИЛИ ЛЮДИ, ПРИЧЕМ С БОЛЕЕ ВЫСОКОЙ МЕНТАЛЬНОЙ УСТОЙЧИВОСТЬЮ, ЧЕМ ТЕ И ДРУГИЕ. Каллик, разумеется, все это знала. И тем не менее ей никогда не приходило в голову, что ее собственный статус рабыни при таких условиях выглядит неестественно. В действительности она считала его совершенно естественным. Ее расовая память простиралась на десять тысяч лет назад, к тем временам, когда каждый хайменопт был рабом. Расовая память хайменоптов не отличались точностью от обычной. Те несколько миллиардов бит общей емкости, что были ей отведены, снижали качество воспоминаний до едва ли не карикатурного изображения первоначального опыта. Когда же мозг заставляли воспроизводить расовые воспоминания в том же формате, что и другой накопленный опыт, он облекал скелет воспоминания искусственной тканью собственной выдумки. В результате Каллик "помнила" длительное рабство представителей ее народа в виде серии картинок; однако никакими усилиями детали этих видений не проявлялись. Она могла воссоздать в своем сознании образ зардалу, хозяев, сухопутных головоногих, которые правили тысячами миров Сообщества Зардалу до Великого Восстания. Если бы она хорошенько подумала, то в ее воображении возникли бы весьма специфические картины: каменный клюв, достаточно мощный, чтобы пробить тело хайменоптки... но увидеть, где он расположен на теле зардалу, ей не под силу. Огромные круглые глаза... но конечности, носившие это тело, представлялись лишь неопределенными тенями без размера, цвета и числа. Об исчезновении зардалу она имела только самые смутные воспоминания: сознание возвращало лишь образы летящих тел, зеленый огонь, мир, погрузившийся во тьму, взрыв солнца. А затем - великое спокойствие, отсутствие каких бы то ни было образов зардалу. Для социального класса Каллик Великое Восстание и исчезновение тирании зардалу принесло мало перемен. Она родилась рабочим и, оставшись на родине, пробыла бы им всю жизнь. Ее предназначение всегда быть рабочим, в отличие от правителей, писцов, воинов, кормильцев или производителей. Ее зачали для рабства, родили для рабства и продали в рабство. Ничто не доставляло ей столько неудобств, как отсутствие хозяев. Они просто были ей необходимы - будь то люди, кекропийцы или хайменопты. Исчезновение Лэнг и Ребки подвигло ее на активную деятельность. Она немедленно совершила облет Жемчужины на низкой высоте, чтобы исследовать поверхность медленно вращающегося планетоида, не пропустив ни одного квадратного метра. Облет занял час и не дал никаких результатов. Каллик осталась при убеждении, что Жемчужина внутри полая, но никаких признаков внешних структур не обнаружила. Ничто не указывало также на наличие какого-либо входа внутрь. Если бы Каллик не видела собственными многочисленными парами глаз то втянутое в поверхность мерцающее облако, то посчитала бы поверхность Жемчужины абсолютно непроницаемой. Когда бесполезный осмотр завершился, Каллик вновь направила глаза вверх, чтобы изучить небо над кораблем. В поисках Ребки и Лэнг она не сдвинулась ни на шаг, но зато фаги теперь больше не желали оставаться в отдалении. Присутствие "Все - мое", казалось, сводило их с ума. Каллик видела, как один из фагов трижды проходил всего в нескольких километрах над кораблем. И каждый раз он подлетал все ближе. Сейчас она заметила, как еще два фага перешли на более низкую орбиту. Она посадила "Все - мое" примерно в то же место, где они его обнаружили, и прошла в свою каюту. Время осторожности кончилось. Она выбрала необходимое оборудование и перенесла его с борта корабля на поверхность. Оно должно было измерить электромагнитное поле Жемчужины и рассчитать внешнее поле, способное нейтрализовать его по величине и фазе. Она послала краткое сообщение на Опал, в котором изложила, что собирается предпринять. Связаться с Ж'мерлией она не могла, поскольку Дрейфус-27 все еще был закрыт гигантской массой Гаргантюа. Каллик оттащила генератор поля и ингибитор метров на сорок от "Все - мое". Ей оставайтесь разрешить единственную проблему. Если ее ингибитор создаст компенсирующее электромагнитное поле в эффективном радиусе пять - десять метров, то, когда поверхность Жемчужины станет жидкой или газообразной, устройство в ней утонет. Единственный способ избежать этого - привязать к противоположным сторонам прибора концы двух веревок, обмотанных вокруг сферы, причем так, чтобы одна лежала по геодезическому "экватору", а вторая проходила через геодезические "полюса". Таким образом, сила тяготения скомпенсируется натяжением веревок, поддерживаемых твердой поверхностью Жемчужины. Каллик остановилась, чтобы подумать. Веревки будут держаться, если, конечно, местная нейтрализация поля не вызовет глобальной нейтрализации. Тогда Жемчужина превратится в жидкий или газовый шар, а Каллик, "Все - мое" и "Летний сон" вместе провалятся в его неизвестные глубины. У хайменоптки не было плеч, чтобы пожать ими. Вместо этого Каллик что-то тихо щелкнула сама себе и стала привязывать тонкие монокристаллические кабели от корабля к генератору поля. Она была фаталисткой. Итак, Жемчужина может стать жидкой. Хорошо, но ведь никто никогда не обещал ей жизнь без риска. Она поспешила на "Все - мое" и оставила на пишущем устройстве корабля послание для Ж'мерлии, что-то вроде "Прощай, приятно было познакомиться". Если она вернется невредимой, то сотрет его. Она включила питание и отошла, наблюдая. Ничего не изменилось. Генератор представлял собой компактное устройство, питавшееся от микроволнового пучка, подаваемого со "Все - мое". Ничто снаружи не указывало на то, что он приведен в действие, а сама аппаратура стояла точно там, где она ее установила, и не производила ни звуков, ни движений. Затем она услышала слабое поскрипывание кабелей, туго натянувшихся под весом генератора. Сам прибор стоял на трех твердых ножках, но сейчас их концы на несколько сантиметров утонули в поверхности Жемчужины. Каллик осторожно приблизилась к генератору. Его положение оставалось устойчивым, без признаков движения вверх или вниз. Она потрогала один из кабелей, чтобы определить степень его натяжения. Складывалось впечатление, что без них генератор уже утонул бы. В радиусе пяти метров от центра поля, где удерживающие кабели уже скрылись из вида, поверхность выглядела несколько иначе. Каллик пригнулась. Ее передняя конечность вошла в серую поверхность, но ничего не ощутила. Она принесла с корабля несколько использованных топливных канистр. Одну из них она бросила так, чтобы та упала возле генератора. Поверхность никак не прореагировала, но металлическая канистра исчезла сразу и без следа. Отсутствие кругов в месте падения говорило скорее о газообразном, чем о жидком состоянии зоны вокруг генератора. Каллик отошла на несколько шагов. Раз канистра провалилась совершенно свободно, значит, и хайменоптке это удастся без особых трудностей. Но была ли зона скомпенсированного поля достаточно глубокой, чтобы обеспечить полный доступ внутрь? Или же в нескольких метрах внизу лежит твердое дно? Каллик знала, что, стоя на месте и размышляя, ответа она не получит. Она вернулась на корабль и, вытащив кусок кабеля, привязала один его конец к скобе на наружной обшивке "Все - мое", а другим обвязала себя вокруг грудного сегмента. Если кто-нибудь захочет совершить на "Все - мое" межпланетный перелет, пока Каллик будет находиться внутри Жемчужины, у нее возникнут большие неприятности. Больших неприятностей у нее и так полно. Она подошла к краю скомпенсированной зоны. Несколько секунд постояла, сомневаясь Нет никакой гарантии, что ее действия помогут Дари Лэнг и Хансу Ребке, - да и вряд ли это лучший способ им помочь. Если имеется более оптимальное решение, она обязана найти его. Пока она так стояла, над ней раздалось громкое "в-шших-х!". Это был фаг, пронесшийся не более, чем в пятидесяти метрах от поверхности. Темная пасть была закрыта, но она может распахнуться в любую секунду. Каллик просвистела молитвенный призыв к Ресестрес, главному не-божеству официального хайменоптского атеизма, закрыла все свои глаза, сделала шаг вперед и провалилась в неосязаемую поверхность Жемчужины. 12 Корабль "Несравненный" - несравненно гремящий, ржавый, громоздкий и вонючий - приближался к Гаргантюа. Берди Келли и Джулиус Грэйвз сосредоточили свое внимание на спутниках планеты и ждали, когда изображение Жемчужины станет более подробным, в то время как В.К.Талли застыл перед картинкой гигантской планеты на дисплее. Берди Келли это было очень по душе. Разработчики Талли сделали так, что тело вживленного компьютера нуждалось в отдыхе, но неорганический мозг продолжал работать постоянно. За последние три дня Берди несколько десятков раз вырывало из глубокого сна прикосновение и вежливое "Можно мне говорить?" Как следствие - Берди потерял сон. - Черт бы тебя побрал, Талли. Больше никаких вопросов. Почему бы тебе не пойти для разнообразия к Грэйвзам и не спросить их? Джулиус и Стивен знают в десять раз больше моего. - Нет, комиссар Келли, это неверно. - В.К.Талли покачал головой, практикуясь в усвоенном человеческом жесте, означающем несогласие, и традиционной человеческой паузе перед тем, как дать ответ. - Они знают больше вашего в гораздо больше раз, чем десять. Может, в сто раз? Дайте мне подумать. Первый взгляд на Гаргантюа заставил его на время замолкнуть. Однако сейчас он вновь поднимал голову, выходя из мечтательной задумчивости. К облегчению Берди, на этот раз он обратился к Джулиусу Грэйвзу. - Если вы мне позволите говорить, я бы хотел коснуться сообщений, полученных от Дари Лэнг и от Каллик. Профессор Лэнг утверждает, что Жемчужина - артефакт Строителей, и Каллик с ней согласна. Еще какие-нибудь очевидные факты свидетельствуют об активности Строителей в окрестностях Гаргантюа? - Нет. Ближайший к Гаргантюа артефакт это - Пуповина, соединяющая Тектон и Опал. - Голос принадлежал Стивену Грэйвзу. - И он единственный, известный в системе Мэндела. - Благодарю вас. Именно это и говорят мои банки данных, но я хотел бы знать, нет ли здесь несоответствий, как в других областях. - Талли подался вперед и постучал по дисплею, экран которого целиком заполнял Гаргантюа. - Не посмотрите ли вы на это, чтобы высказать свое мнение? Его указательный палец лежал на оранжево-коричневом пятне ниже экватора Гаргантюа. - Насчет светлого овала? - спросил Грэйвз, взглянув на дисплей, и сразу же отвернулся к другому экрану, где сенсоры оценивали обстановку в пространстве вокруг Жемчужины. - Извини. У меня нет по нему информации. Но к его великому изумлению, откликнулся Берди. Наконец-то он знал что-то, чего не знал Грэйвз! - Это называется Глаз Гаргантюа, - выпалил он. - Газовый вихрь, вечный ураган, около сорока тысяч километров в поперечнике. - Он указал на экран. - Можно даже разглядеть окружающие его завихрения. - Я вижу их. Вам известно, как долго существует Глаз Гаргантюа? - Не совсем, но его наблюдают со времен колонизации Добеллии. Тысячи лет. Когда люди прилетали сюда в поисках минералов много лет назад, все разведывательные экспедиции привозили с собой его изображение. О нем говорится в любой детской книжке с картинками. Это одна из достопримечательностей данной звездной системы, одно из так называемых "чудес природы", которые изучают в школе. - Вы говорите слишком метафорично. В школе я ничего не изучал, потому что не ходил в нее. - В.К.Талли нахмурил брови. Он экспериментировал с этой гримасой, как средством выражения парадокса или множественности выбора, и в конце концов ощутил, что добился удовлетворительного уровня выразительности. - Но это знание не является окончательным. О Глазе Гаргантюа нельзя рассказывать детям как об одном из чудес природы данной звездной системы. И для этого есть основание: он им не является. - Что значит не является? - неосторожно вырвалось у Берди. Кто, как не он, знал, что такое ввязаться в дискуссию с Талли. - Глаз Гаргантюа не является природным феноменом данной звездной системы. Он не природного происхождения. - Тогда что это за пятно? - Я не знаю. - Талли попробовал воспользоваться еще одним человеческим жестом - пожать плечами. - Но мне известно, что оно не природного происхождения. На протяжении пятнадцати часов я проанализировал все возможные граничные условия. Система, которую мы наблюдаем, не имеет стационарного решения для соответствующего трехмерного уравнения Навье-Стокса. Вихрь должен был рассосаться в течение нескольких недель или месяцев. Для того чтобы Глаз Гаргантюа существовал, необходимо присутствие какого-то огромного дополнительного источника атмосферной циркуляции. - Он дотронулся до экрана. - В центре Глаза, там, где мы видим воронку... - Фаги! - ворвался в их разговор возбужденный голос Джулиуса Грэйвза. - Они там действительно есть. Мы получаем картинку фрагментов, вращающихся вокруг Жемчужины, но она не похожа на ту, что передали Ребка и Лэнг в первый раз. Облако простирается до самой поверхности. Если это фаги... - Можем мы пролететь сквозь них, как капитан Ребка и профессор Лэнг? - Талли адресовал свой вопрос Берди, как наиболее опытному пилоту. - Они достигли поверхности невредимыми. - Долететь до поверхности в этом мусорном ящике? - Берди обвел ненавидящим взглядом панели управления и прочие устройства рудовоза. - Да это и самому черту не под силу. Подумай сам. Движок дает не больше половины мощности, никакого оружия, чтобы отпугивать фагов, а по маневренности мы не лучше прудовика. Если там внизу фаги и они хотя бы наполовину такие голодные, как описал их капитан Ребка, то у нас возникнут проблемы. Возможно, если только они нас нюхнут, прежде чем начать жевать, у нас появится шанс. - Нюхнут?.. - Шучу, В.К. Я имею в виду, что лучше нам держаться подальше. - Но нам не обязательно полагаться только на "Несравненный", чтобы попасть туда, - произнес Джулиус Грэйвз. - Можно воспользоваться "Летним сном". Доставил же он других мимо этих фагов, а профессор Лэнг сообщила в своем последнем послании, что оставила его на дистанционном управлении. Мы можем вызвать его сюда и полететь. - Но что будет с Ребкой, Лэнг и Каллик? - Берди совершенно не нравилось предложение, всем вместе лететь на Жемчужину, опасно это или нет. - Вдруг им понадобится корабль, чтобы срочно оттуда удрать. - У них остается "Все - мое". В случае необходимости они его используют. А мы позаимствуем на несколько часов "Летний сон", и вернем его раньше, чем они узнают об этом. Но "Летнему сну" на полет сюда потребуется некоторое время. Команду надо подавать немедленно. Так что, комиссар, сделайте милость... На поверхности Жемчужины действительно лежал фаг. Или, точнее, его останки. Ж'мерлия приблизился, насколько требовала необходимость, дабы убедиться, что куча свинцово-серого мусора состоит из правильных пятиугольников. Но никакого присутствия органов, внутренних структур или каких-либо иных элементов, позволяющих судить, тот ли это тип фага, что встречается в остальной части рукава, не наблюдалось. Считалось, что фаг невозможно разрушить. Этот же выглядел так, словно врезался на большой скорости в поверхность Жемчужины. Вопреки логике фаг не пробил гигантскую дыру в оболочке. На ней не было никаких следов, или они уже исчезли. Из чего же сделана Жемчужина, если осталась без единой царапины после такого удара? Ж'мерлия поднял к небу свои лимонно-желтые глаза, чтобы посмотреть, нет ли там фагов. Они кружились буквально над его головой. И, насколько он мог судить, с каждым виражом опускались все ниже. Он побежал рысью, выискивая на поверхности Жемчужины хоть что-то знакомое. Менее чем через пять минут он наткнулся на туго натянутый кабель, протянувшийся от горизонта до горизонта и, двинувшись вдоль него, вскоре увидел "Все - мое". Он поспешил к кораблю, надеясь найти там Каллик или пропавших людей, но быстрый осмотр показал, что каюты пусты; записка от Каллик подтверждала это. Поодаль, метрах в сорока, стояло оборудование, частично утонувшее в гладкой серой поверхности Жемчужины. Четыре туго натянутых кабеля, расходившихся под прямыми углами, очевидно, поддерживали какую-то машину. Ж'мерлия решил, что кабели протянулись вокруг всего планетоида. Не имело смысла идти вдоль них. Он подошел к машине поближе и определил, что перед ним полевой монитор и ингибитор. Если она работала именно так, как предполагала Каллик, то поверхность вокруг нее не должна оказывать сопротивление весу. Ж'мерлия сделал несколько осторожных шагов к тому месту, где кабели исчезали в поверхности Жемчужины. Когда он попробовал опустить в этой точке переднюю конечность на поверхность, она прошла сквозь нее без всякого сопротивления. Гладкое серое вещество оказалось совершенно нематериальным. Он выпрямился. Другой кабель тянулся от скобы на обшивке "Все - мое" до точки, где он уходил вглубь разжиженной ингибитором поверхности. Кто угодно мог спуститься по этой веревке в неизведанную серую область - или же, что более желательно, подняться оттуда на поверхность Жемчужины. Ж'мерлия вернулся на корабль и провел более тщательное обследование. Все оборудование находилось в рабочем состоянии. Затратив час или два на знакомство с пультом управления, он сможет улететь в любую точку рукава. Эта идея становилась все более соблазнительной. Каждые несколько минут он слышал, как над кораблем со свистом проносятся фаги. Что-то буквально сводило их с ума - возможно, присутствие пришельцев на поверхности Жемчужины. Место уже становилось небезопасным: словно подтверждая опасения Ж'мерлии, метрах в ста над "Все - мое" пролетел фаг с открытой пастью. Рано или поздно какой-нибудь перевозбужденный фаг врежется в него или в корабль. Нужно убираться с поверхности планетоида, иначе скоро от него вообще не будет никакого прока. Ж'мерлия ощущал усиливающееся недовольство собственными действиями. Он прибыл на Жемчужину, слабо представляя, как спасать Ребку, Лэнг и Каллик, а возможно и Атвар Х'сиал с Луисом Нендой, но и здесь не придумал, что же делать дальше. Он не обладал предприимчивостью и решительностью Каллик. Последовать за ней внутрь Жемчужины казалось совершенно неподходящей идеей. С другой стороны, оставаться на поверхности с каждой минутой становилось все опаснее. Ж'мерлия сидел в кабине "Все - мое" и дрожал от возбуждения. Довольно с него этой свободы думать самому; кто ему нужен, так это хозяин, чтобы давать указания. Ему лично дали приказ оставаться на Дрейфусе-27, а он его не выполнил. Он не хотел возвращаться на Дрейфус-27 - слишком далеко от Жемчужины - но возможен хороший компромисс. Он отлетит на "Летнем сне" от фагов на безопасное расстояние, но не слишком далеко, чтобы следить за происходящим на поверхности планетоида. Тогда, если Каллик или кто-нибудь еще появится, Ж'мерлия в считанные минуты посадит корабль, чтобы взять их на борт. Хорошим это решение назвать было нельзя, но оно представлялось ему достаточно разумным. Он поколебался еще несколько минут, пока фаг не просвистел столь близко, что чуть не схватил его. "Летний сон" находился в двух минутах быстрого бега. Ж'мерлия закрыл кабину "Все - мое" и поспешил на другой корабль. Ему оставалось до него менее ста метров, когда тот плавно стартовал с поверхности Жемчужины и на глазах изумленного лотфианина с максимальным ускорением исчез в мерцающей пустоте над его головой. 13 Жемчужина, наблюдаемая с большого расстояния на фоне нависающей громады Гаргантюа, казалась мелкой букашкой. Без сигнала маяка "Все - мое" планетоид, затерянный среди более крупных фрагментов, вряд ли удалось бы обнаружить. Но если посмотреть на нее изнутри... Полы, нависающие стены и куполообразные потолки нижних уровней состояли из широких жестких обручей, соединенных между собой и слабо фосфоресцирующих. Это походило на прогулку по извилистому пищеводу громадного инопланетного животного. Некоторые из секций заполняли сетки и кабели, наподобие тех, что встречались на верхних уровнях; другие пустовали; в некоторых местах в беспорядке валялись части какой-то аппаратуры. Пока Ханс Ребка прокладывал путь все глубже и глубже вдоль бесконечных коридоров. Дари что-то бормотала под нос. - Что-что? - спросил он через плечо, когда ее бормотание зазвучало громче обычного. - Высчитываю. Плохо дело. Радиус Жемчужины один и шестнадцать сотых километра. К