пронзили его мозг. Он перестал дышать. Существо двух футов длиной, которое Каллик так небрежно держала, было тысячелетним кошмаром в миниатюре. Увеличьте его в десять раз, и этот моллюск с щупальцами станет семиметровым зардалу, темно-синей тварью, представляющей смертельную опасность в силу своего ума и жестокости. - Несомненно, предшествующая форма, - сказала Каллик. - Оно уже является амфибией. Смотрите. - Она опустила существо на землю. Оно поднялось на расставленных щупальцах и, моргая, стало оглядываться большими глазами, полуприкрытыми веками. - Если эволюционный процесс будет продолжаться, - добавила Каллик, - результатом станет естественно развившийся из этой твари сухопутный головоногий моллюск. Неудивительным будет и существенное увеличение размеров и развитие умственных способностей. Существо попыталось цапнуть ее крючковатым клювом. Каллик небрежно шлепнула его, оно отлетело метров на десять и плюхнулось на мягкий мох, а затем поспешило к воде. Скорость его передвижения по суше поражала. - Еще одна причина радоваться, что мы не сели на воду, - жизнерадостно заявил Луис Ненда. - Как бы вам понравилась дюжина таких красавчиков, жующих вашу задницу, когда вы пытаетесь доплыть до берега? Но он вовсе не чувствовал себя таким веселым и раскованным, как изображал. Не один Ребка инстинктивно отшатнулся, когда к их ногам упал этот крошечный монстр. - Нам надо добраться до этих зданий, - сказал Ребка, - и если... Прежде чем он успел закончить, из глубины эмбриоскафа раздался какой-то стук. На краю люка появился Жжмерлия. Его фасеточные глаза перебегали с вымокшей Каллик на Ханса Ребку. - Мое почтение, капитан Ребка, но у Атвар Ххсиал плохие новости. - Корабль нельзя починить? - Отнюдь. Двигатели в порядке. А через несколько часов работы корпус будет загерметизирован, и корабль сможет подняться в космос. Я готов немедленно приступить к ремонту. Плохая же новость такова: уцелел один-единственный "шмель", но даже он нуждается в починке. - Он поднял стянутый обручами цилиндр, измазанный грязью. - Остальные раздавлены при ударе о землю. Если мы хотим послать предупреждение "Эребусу", это единственная наша надежда. И его нельзя запустить, пока эмбриоскаф сам не окажется в космосе. Ребка кивнул. Как только он увидел этот маленький цилиндр, ему сразу же захотелось послать сообщение Дари и остальным. Но какое? Чем больше он размышлял об их положении, тем труднее становилось придумать текст послания. Что же, в сущности, они знают? - Жжмерлия, попроси Атвар Ххсиал выйти сюда. Нам нужно устроить небольшой мозговой штурм. - Она уже идет. Кекропийка протиснулась в люк и легко спрыгнула на мягкую землю. Большая белая голова с эхолокатором и желтыми рожками-приемниками сканировала береговую линию и беспорядочное нагромождение утесов в глубине суши. Кекропийка выпрямилась в полный рост и развернула свои шестифутовые антенны. - Ты уверена, Ат? - спросил Ненда, разобравший ее феромонное сообщение до того, как Жжмерлия смог перевести его остальным. Незрячая голова кивнула. - Зардалу, - произнес Жжмерлия. - Она может их унюхать, - добавил Ненда. - Они далеко, но они здесь. Это решает все. - Частично, - возразил Ребка. Он подождал, пока Атвар Ххсиал снова повернется к нему лицом, а Жжмерлия придвинулся ближе к панцирю кекропийки, чтобы лучше слышать. - Даже если бы мы могли сию минуту послать "шмеля", я все равно не знаю, что нам следует им передать. - Как это? - Ненда сорвал стебелек мха и принялся задумчиво его жевать. - Ну, например, мы знаем, что не владеем ситуацией. Кто-то нас сюда пустил. Но кто? Что нам рассказать Дари и остальным? Моя первая мысль была, наверное, та же, что у пас: мы прошли сквозь сингулярность, с нами все в порядке. Эта планета - Дженизия, и здесь обитают живые зардалу, хотя мы их еще не видели. Мы не можем вернуться обратно, потому что кто-то вынудил наш корабль свалиться на Дженизию и теперь нам надо ремонтироваться. Но кто нас посадил? Нас, конечно, хорошенько встряхнуло, но сейчас мы в хорошей форме, и наш корабль тоже. Вы теперь знаете зардалу. Будь их воля, они взорвали бы нас еще в небе... Мы бы ни за что не пережили посадку, если бы это зависело от них. Но предположим такую нелепость, будто они хотят, чтобы мы приземлились целыми и невредимыми, потому что имеют на нас какие-то виды. - Получить нас на обед. - Ненда выплюнул мох, который жевал, и скорчил гримасу. - Мы понравимся им больше этой пакости. Я не забыл их заявления во время нашей последней встречи. Они любят свеженькое мясцо. - Что бы ни задумали они с нами сделать, это имело бы смысл только в том случае, если бы они посадили нас там, где находятся сами. Ну и где же они? - Может, они боятся, что мы вооружены? - предположил Луис Ненда. - И хотят рассмотреть нас издали. Им ведь не придет в голову, что мы до такой степени идиоты, что прилетели сюда безоружными? - Тогда почему они не посадили нас достаточно жестко, чтобы вывести оружие из строя? - Ребка проигнорировал выпад Ненды насчет того, что они отправились безоружными, а ответ приберег на потом. - Данная ситуация - полный абсурд: мягко посадить нас, а затем оставить в покое. - Мое почтение, - мягко произнес Жжмерлия, - Атвар Ххсиал считает, что источник вашего недоумения лежит в подразумеваемых вами допущениях. Она согласна, что нас посадили здесь намеренно, хотя ее органы чувств не обнаружили присутствие луча, который сорвал эмбриоскаф с траектории и отправил сюда. Но, судя по вашим словам, луч пришел с луны... а не с Дженизии. О чем это говорит? Только об одном: ваше предположение о том, что если зардалу находятся здесь, то они нас и посадили, необоснованно. Наступило долгое молчание, нарушаемое лишь тревожными порывами сильного ветра, пригибающими серый мох. Солнце клонилось к закату, и с медленным наступлением сумерек погода утрачивала свою безмятежность, с которой она их встретила. - Нам от этого не легче, - сказал наконец Луис Ненда. - Если не зардалу схватили эмбриоскаф и приволокли нас сюда, тогда кто же, черт побери, это сделал? - Атвар Ххсиал не знает, - перевел Жжмерлия, - но предполагает, что сейчас вы задали другой вопрос... несомненно, весьма существенный... но совершенно другой. Компьютеры эмбриоскафа не пострадали от соприкосновения с Дженизией. Исходя из размеров планеты, ее массы, параметров орбиты и визуального анализа, они быстро выдали условия на поверхности. Дженизия медленно вращалась вокруг оси, почти перпендикулярной к плоскости орбиты. Сутки длились сорок два часа. Атмосферные потоки были довольно умеренными, без сильных ветров, а времена года мало отличались друг от друга. Искусственная луна, вращающаяся всего в двухстах тысячах километров, с поверхности Дженизии выглядела огромной, но масса ее была так мала, что приливы на планете возникали только под влиянием солнца, но медленная скорость вращения Дженизии ослабляла и их. Климат средних широт был ровным, без каких-либо неожиданностей, вроде заморозков или палящей жары. Тяготение составляло примерно половину земного. И как следствие геологические формации имели более изрезанный характер и складывались из более крутых скальных Пластов, чем было бы возможно в более сильном поле тяготения. Общее впечатление от всех этих изящных шпилей и арок было скорее чарующим, чем угрожающим, потому что пышная растительность смягчала их контуры. Окончательный компьютерный анализ рисовал безмятежный и тихий мир, где местным животным, чтобы выжить, не требовалось прилагать больших усилий. Фауна не представляла угрозы. - Что еще раз доказывает тупость компьютеров, - сказал Луис Ненда. - Если зардалу добродушны и покладисты, я... я вложу все состояние в недвижимость Дитроны. Они с Атвар Ххсиал тащились за Ребкой и Каллик вдоль берега. Так как до наступления ночи оставалось часа три, Ханс Ребка решил, что сначала им надо поближе рассмотреть строения, обнаруженные Каллик, а потом устраиваться на ночлег. Его очень интересовала реакция Атвар Ххсиал. Возможно, она с ее совершенно иным набором чувств заметит там что-то недоступное другим. Жжмерлию оставили на эмбриоскафе. Он уже занялся починкой корпуса и "шмеля" и сказал, что работа пойдет лучше, если ему не будут мешать. Если его оставят в покое часа на три или побольше, он подготовит корабль к выходу на орбиту. - Вложение капитала в любые ценные бумаги начинает казаться более привлекательной альтернативой нашим нынешним усилиям разбогатеть. - Это феромонное заявление исходило от Атвар Ххсиал, которая пригнулась к земле и почти ползла, чтобы не обгонять Ненду. - Свои действия трудно оценивать объективно, как и свои достоинства, но мне приходит мысль, что наши последние поступки нельзя считать победой. - Что ты хочешь этим сказать? - Мы с тобой предпочли остаться на Ясности, дабы приобрести непревзойденные и бесценные сокровища технологии Строителей. Когда же эта тварь отправила нас обратно в рукав, нашей новой целью стала Жемчужина. Мы решили поискать технические игрушки Строителей там и заодно забрать твой корабль "Все - мое". Для этой цели мы отправились на Миранду, чтобы зафрахтовать какой-нибудь другой корабль. Но посмотри, куда завела нас наша стратегия. Мы оказались в середине одного из самых неизученных и опасных районов нашего рукава, на планете, которую считаем родиной самых свирепых в этом рукаве существ, и притом с кораблем, который в настоящее время не может поднять нас на орбиту. Поневоле задумываешься, насколько наши достижения лучше пресловутых вложений в ценные бумаги Дитроны. - Ты что-то слишком критически настроена, Ат. Ты когда-нибудь видела, как большая змея, вроде питона, заглатывает жирную свинью? - Должна с радостью признаться, что это событие не было частью моего жизненного опыта. - Что ж, особенностью такого происшествия является то, что, раз начав, питон не может остановиться. Его зубы загнуты назад, так что ему приходится разевать рот все шире и глотать, глотать, глотать, пока он не заглотит все целиком. Понимаешь, он не может остановиться на полпути. - Как поучительно! Но позволь спросить, какую роль нам отводишь ты: питона или свиньи? - Ат, прекрати, не дразни меня. Но пока они преодолевали последнюю четверть мили до строений на берегу, феромоны Атвар Ххсиал переполняло едва прикрытое самодовольство. Не так-то просто сбить с кекропийки ее самоуверенность и спесь. Их взору предстали пять зданий, каждое из мелкозернистого материала, похожего на сцементированный серый песок. В этом месте берег серо-синего моря выступал длинным полуостровом в форме ложки, обрывистым с обеих сторон. Строения, каждое шестидесяти футов в высоту, стояли, теснясь друг к другу, в черпаке этой ложки, так что вода плескалась всего в тридцати ярдах от их стен. Хотя приливы на Дженизии достаточно слабы, а ветры необычайно тихие, вода, должно быть, частенько доходит до них и даже попадает внутрь. К тому времени, когда Атвар Ххсиал и Ненда догнали Ханса Ребку и Каллик, те уже прошли по длинному черенку и обошли вокруг каждое здание. - Нигде ни одного окна. - Ребка приблизился к овальной двери, раза в три выше него и по крайней мере футов шести в ширину. - Атвар Ххсиал, вы видите гораздо больше нас, даже при таком освещении. Не укажете ли нам дорогу? И расскажите нам через Ненду, что вы видите. Когда Ненда перевел это кекропийке, та кивнула и неторопливо шагнула в первое из зданий. Складчатый резонатор завибрировал, а желтые рожки нацелились внутрь постройки. Луис Ненда следовал прямо за ней, затем шла Каллик, а Ребка остался у входа. Он был их сторожем, и внимание его раздваивалось между происходящим внутри и пустынным берегом. Свет угасал, и внутри здания становилось все темнее. Поглядев на небо, Ребка прикинул, что до заката осталось примерно полчаса. - Три ступеньки вверх, затем четыре вниз. Смотрите под ноги, - переводил Ненда. - Ат сейчас стоит там, где помещение разделяется на две большие комнаты - две половины дома. Одна половина почти пустая... она думает, что это спальня, хотя пол там мокрый... Тот, кто там спит, любит сырость. Другая комната поинтереснее. Она обставлена: длинные столы разной высоты, никаких стульев и тоже мокрый пол. Там, где предположительно можно увидеть оборудование, находится странная растительность, разного вида и размера. Ат не знает, что это такое. Она думает, что это выдает пристрастие зардалу к изощренной биотехнологии. Они явно предпочитают использование ее там, где мы или кекропийцы применили бы машины. Об этом говорится в старых легендах, а расовая память хранит сведения о том, что зардалу могли вывернуть биологию наизнанку и достичь естественным путем то, что нам еще и не снилось. Все это выглядит неопасным, но, возможно, какая-то опасность здесь таится. В центре комнаты начинается длинный туннель, уходящий по спирали вниз, дальше, чем Ат может разглядеть... Судя по эху, он уходит под землю. Понять, насколько он простирается, невозможно. В конце туннеля находится какое-то оборудование. Подождите, она сейчас поменяет частоту звука. Попробует заглянуть внутрь, не слишком приближаясь. Последовали секунды молчания, прерванные изумленным возгласом Ненды. - В чем дело? - Это снедаемый любопытством Ребка оставил свой пост и двинулся в глубь здания. - Ат говорит, что перед нами нечто действительно непроницаемое. Ее сигналы просто отскакивают от поверхности. Подождите. Она хочет пощупать. Наступила еще более длительная пауза, выдержать которую оказалось еще труднее. Затем Ребка услышал шорох быстрых движений в нескольких ярдах от себя. - Что случилось? - Он еще не успел договорить, как на свет выскочили Каллик и Ненда. Атвар Ххсиал следовала за ними. - Только взгляните! - сказал Ненда, когда они выбрались в опускающиеся сумерки, и показал на какой-то предмет в передних лапках кекропийки. Она бережно прижимала его к груди. - Перед тем, как войти сюда, мы еще думали, что знаем, где тайны. Атвар Ххсиал протянула предмет, который нянчила, Ребке. Слишком удивленный и озадаченный, чтобы вымолвить хоть слово, он уставился на маленький черный икосаэдр, шести дюймов в поперечнике, такой знакомый и... таинственный. Он встречал сотни подобных предметов, рассеянных по всем космическим сооружениям рукава. Он видел, как их используют: изучают в лабораториях, молятся на них, боятся, носят как талисманы и королевские регалии, применяют как пресс-папье и стопор, чтобы не закрывалась дверь. Никто не знал, как залезть внутрь этих предметов, потому что при любых попытках их внутренности расплавлялись. Никто не знал их назначения, хотя догадок были сотни. Никто не знал, сколько им лет и как они попали в те места, где их находили. Большинство исследователей считало, что черные икосаэдры имеют отношение к Строителям, хотя они были гораздо меньше обычных артефактов. Аналитики накопили серьезные аргументы и статистические свидетельства в пользу этих предположений. Несколько ученых, так же непреклонно, как и первые, отрицали какую бы то ни было связь со Строителями. Они доказывали, и довольно убедительно, что это остатки другой исчезнувшей расы, такой же древней (если не старше), как и Строители. Ребка потянулся, чтобы взять у Атвар Ххсиал маленький твердый предмет. И в этот момент раздался предупредительный свисток Каллик и ее крик: "Сзади!" Ребка круто обернулся. Последние несколько минут он пренебрег добровольно возложенными на себя обязанностями: следить за обстановкой. Солнце уже садилось за горизонт, заливая небо розовым и золотым сиянием. Оно отбросило четыре гигантские тени на ту площадку, на которой стояла их группа, и тени эти двигались вместе с существами, которые выходили из воды и выпрямлялись в полный рост. За ними на берег поднималось еще не меньше дюжины таких же. Зардалу. Свет уже померк, но эти черные тени на фоне заходящего солнца ни с чем нельзя было спутать. Они выбирались из моря, и вода бурлила под их натиском. В какие-то секунды они оказались на суше. И приготовились к действиям. Прятаться было негде. Ребка и его спутники неподвижно стояли и смотрели, как зардалу заскользили на раскинутых щупальцах прямо к ним. В эмбриоскафе Жжмерлия со смешанными чувствами наблюдал за уходом остальных. Конечно, ему хотелось быть вместе с госпожой, Атвар Ххсиал, и, конечно, ему было очень интересно узнать побольше о строениях на берегу. Но в то же время он хотел, чтобы ему позволили спокойно чинить корабль. Именно это он умел делать быстрее и лучше других, а присутствие остальных только затянуло бы его работу. Он проводил их, кивнув в ответ на последнее распоряжение Ребки: - Если с нами что-нибудь случится, не геройствуй. Выводи корабль в космос, где он будет в безопасности, и пошли "шмеля" на "Эребус". Мы сможем о себе позаботиться. После их ухода ремонт действительно заспорился. Жжмерлия сказал Ребке и Атвар Ххсиал, что починка эмбриоскафа и "шмеля" займет у него часа три, но уже через два часа "шмель" был отремонтирован, корпус корабля приведен в порядок, и все было готово к выходу в космическое пространство. Жжмерлия прибрал инструменты, поглядел на солнце и задумался о том, сколько времени займет обратный путь. Потом он подумал, что им вовсе не нужно идти пешком. Эмбриоскаф готов к выходу на орбиту, но точно так же он готов совершить затяжной или непродолжительный полет в атмосфере, вокруг Дженизии. По сути дела, маленький скачок через строения, описанные Каллик, послужит двойной цели: сбережет силы, которые не придется тратить на ходьбу, и станет доказательством того, что корабль полностью работоспособен. Эмбриоскаф легко поднялся по его команде на десять тысяч футов и продержался там полминуты. Идеально. Жжмерлия спустился до двухсот футов и повел корабль на запад на ленивой и беззвучной скорости двадцати миль в час. Вскоре он увидел строения, возвышавшиеся на плоском песчаном мысу. И там, если он не ошибался, у входа в одно из строений стояли Каллик, капитан Ребка, Луис Ненда и его любимая госпожа, Атвар Ххсиал. Жжмерлия находился в пятидесяти ярдах от этой полоски земли и готовился сесть, предвкушая их удивление при виде тщательно отремонтированного и действующего корабля, когда начался кошмар: он увидел полчища зардалу, выходивших из черной воды. Они были уже на суше... и быстро наступали на Атвар Ххсиал и остальных. Его хозяйке и ее спутникам некуда деться! Они оказались в западне. Жжмерлия с ужасом наблюдал, как Атвар Ххсиал повернулась и повела группу в одно из зданий. Они опережали зардалу шагов на тридцать - сорок. Сухопутные головоногие приближались с невероятной скоростью. На своих мощных щупальцах они скользили по темному песку и через несколько секунд уже столпились у первого здания. Жжмерлия опустил корабль до тридцати футов и стал ждать, замерев от ужаса. Никто не выходил оттуда. Ни единого звука не долетало до его настороженного слуха. Здания и песчаный мыс оставались пустыми и безжизненными, а солнце опускалось все ниже и ниже. И вот темнота поглотила все вокруг. Жжмерлия хотел приземлиться, но распоряжения Ребки были недвусмысленными. "Вывести корабль в космос, где он будет в безопасности. И послать "шмеля" на "Эребус". Лотфиане не могут не подчиниться прямому приказу. Расстроенный Жжмерлия ввел команды подъема и вывода эмбриоскафа на орбиту, подальше от поверхности Дженизии. Он вглядывался в быстро удалявшуюся планету, которая на глазах превращалась в крохотный светящийся диск, и пытался представить, что же случилось с его четырьмя спутниками, оставшимися там. Может быть, они уже сошлись в рукопашной? Взяты в плен? Погибли? Ему было скверно оттого, что пришлось их оставить. Он запустил "шмеля", ничего не добавляя к его информации, и рухнул как подкошенный в кресло у пульта управления. Что делать теперь? На "потом" Ребка инструкций не давал. Он лишь сказал, чего не надо делать: "Не геройствуй". Жжмерлия должен вернуться туда и попытаться спасти Атвар Ххсиал... но ведь это противоречило указаниям Ребки! Жжмерлию мучила неопределенность. Он тосковал по добрым старым временам, когда от него требовалось лишь слепо подчиняться приказам Атвар Ххсиал. Зачем Джулиан Грэйвз и другие навязали ему свободу, когда она делала его несчастным? Он чуть не прозевал момент, когда эмбриоскаф промчался мимо искусственной луны Дженизии. Он только смутно осознал, что солнце Дженизии сдвинулось в сторону, и систему "планета - луна" окружили светящиеся кольцевые сингулярности. Он вообще не увидел гигантский водоворот света, воронка которого двигалась наперерез траектории его набирающего скорость корабля. Первым признаком столкновения с этим стремительным вихрем была неприятная резь во всем теле. Сингулярность! Подумать и что-то предпринять не было времени. Его тело, скрученное и изогнутое неестественным образом, превратилось в дым. Изолированная макроскопическая сингулярность. Аморфная, физически расходящаяся. Жжмерлия ощутил, как его тело растягивается, раздувается, распадается. Все проблемы разрешились. Он выполнит приказ Ребки... потому что все уже предопределено... потому что вопроса возвращения на Дженизию уже не существовало... потому что он... ...потому что он... умер. С этой мыслью Жжмерлия перестал существовать. ЗАРДАЛУ Видит Бог, в нашем рукаве и без того хватает ужасов и опасностей, чтобы люди изобретали еще новые. Но человеческая природа (и не только человеческая) такова, что естественных страшилищ нам мало. И какой бы мир вы ни посетили, вам поведают кучу местных преданий: о космических вампирах-кораблеедах, которые высасывают из пролетающих судов все живое, оставляя после себя лишь пустой корпус, вечно рассекающий холодную пустоту; о компьютерных мирах, уничтожающих любое приближающееся к ним органическое существо; о мальгианах, зловещих разумных планетах, которые ненавидят любое вмешательство в их атмосферу и, когда из-за него изменения поверхности становятся слишком велики, так влияют на окружающую среду, чтобы убить незваных пришельцев; об Адском Колодце Времени, попав в который, корабль будет пребывать в стазисе до скончания веков, когда исчезнут планеты, звезды и галактики и вся наша Вселенная застынет в холодном покое тепловой смерти; или о Твисторах, призрачных силах, пребывающих в странном не-пространстве, сквозь которое пролетают корабли и люди во время Бозе-перехода, и незаметно искажающих природу любого объекта, так что вы никогда не осознаете, что "Вы", вошедший в передатчик Бозе-сети, и "Вы", вышедший у места назначения, это два совершенно разных существа. И, наконец, нечто, стоящее наособицу, - зардалу. Их надо выделить в отдельный класс. Я не случайно называю их классом, потому что в отличие от всех других они, несомненно, абсолютно реальны. Или, вернее, были реальны. Во всех источниках, на которые принято ссылаться, говорится, что последние зардалу погибли около одиннадцати тысяч лет назад, когда порабощенные ими расы Империи тысячи миров восстали против них и стерли их с лица Вселенной. Так написано. Но по всему рукаву ходят слухи - такие же распространенные, как жадность, и такие же вечные, как грех, - что погибли не все зардалу. И где-то на задворках рукава их можно отыскать. Но если вы это сделаете, то все отпущенное вам короткое время будете горько об этом сожалеть. Что ж, я не тот человек, который может устоять перед подобным соблазном. Больше ста лет меня мотало по галактике, по всем ее маленьким затерянным миркам. "Почему бы мне не поискать сведения по всему рукаву?" - сказал я себе. Потом нужно собрать всю информацию в лоскутное одеяло и поглядеть, не получится ли из этого карта с большим крестиком, указующим: "Здесь живут зардалу". Сказано - сделано. Не буду вас интриговать: я их так никогда и не нашел. Однако в ходе этих поисков я столкнулся со всевозможными слухами и фактами о том, какими они были... или какие есть. И я сдрейфил. Дело, конечно, не в их внешности. Считается, что они были огромными существами со щупальцами, но таковы и просотвиане, а более ласковых и добрых тварей трудно себе представить. Забудем также об их легендарной плодовитости. Люди могут с ними поспорить, по крайней мере в стремлении и прилежании в этой области, если не в результативности. И закроем глаза даже на то, что они правили множеством миров. Кекропийцы называют свои владения Федерацией, а не Империей, но это не мешает им контролировать почти столько же планет, сколько зардалу в период своего наивысшего расцвета. Нет. Вам надо присмотреться к тому, что зардалу делали. Это не очень легко понять. Если вы приметесь за поиски останков беспозвоночных существ, вы их никогда не найдете. Они распадаются и исчезают. Все, что вы сможете найти, это окаменелость наоборот, отпечаток на том месте, где когда-то сидело в грязи это существо. Это что-то вроде того, будто вы смотрите на негатив, а снимок вами утрачен навсегда. Считается, что зардалу были беспозвоночными, и в поисках следов их деяний вам придется довольствоваться отпечатками и гадать, что же отсутствует в тех мирах, которыми они правили. Даже этот способ не дает прямого ответа. Мы не знаем, где родной мир зардалу, но разумно допустить, что они распространялись из него сферически, потому что это характерно для всех клайдов. Так что вполне логично предположить, что окраины сферической области Сообщества Зардалу были колонизированы сравнительно недавно. В сотне миров вокруг Сообщества Зардалу мы находим свидетельства потрясающих достижений цивилизации: искусство и науку разумных существ - но все это давным-давно исчезнувшее. И если вы поинтересуетесь временем исчезновения этих цивилизаций, то увидите, что чем дальше от центра Сообщества Зардалу расположена планета, тем позже исчезла цивилизация. Вывод вроде бы не так уж и страшен: когда зардалу покоряли планету, они настаивали, чтобы побежденные отказывались от своей культуры в пользу культуры зардалу. Такое случалось и раньше, как в человеческой, так и в кекропийской истории. Но два других факта пугают: 1. Хотя большинство миров Сообщества Зардалу заселяют предразумные виды, их там гораздо меньше, чем можно было ожидать по статистике рукава. 2. Факты свидетельствуют, что зардалу очень далеко продвинулись в биологии. Так и есть: они покоряли иные миры. А покорив, понижали разумность обитателей этих миров до уровня хорошего раба. Никакой способности к абстрактному мышлению, никакой способности поднять бунт или что-нибудь подобное. И, разумеется, никаких наук и искусства. Великое Восстание видов, еще не окончательно деградировавших, спасло не только их миры. Если бы зардалу продолжали распространять свое влияние дальше, они давно поглотили бы Землю. И я, возможно, сидел бы сейчас нагишом на руинах какого-нибудь земного памятника, недостаточно сообразительный, чтобы спрятаться от дождя, жевал бы сырую репу и ждал следующего приказа. И здесь я прихожу к главному выводу насчет зардалу: если они действительно уничтожены, слава Богу! Весь рукав может спать спокойно. "Горячий лед, теплое пиво, холодный уют (в одиночку по Галактике)". Мемуары капитана А.У.Слоуна. 11 Дари считала свои умозаключения настолько убедительными, что и в мыслях не допускала, что кто-то может реагировать на них по-другому. Но произошло именно так. - Нет, нет и еще раз нет, - сказал Джулиан Грэйвз, появившийся по вызову Дари, но своего отсутствия никак не объяснивший. Выглядел он усталым и озабоченным. - Даже если то, что вы говорите, верно, это ничего не меняет. Допустим, Свертка и это гнездо сингулярностей созданы Строителями. Ну и что? Мы не можем рисковать "Эребусом" и экипажем. - Капитану Ребке и его команде грозит куда большая опасность, чем мы думали. - Это ничего не меняет. Мы ведь договорились, что до истечения трех дней ничего предпринимать не будем. Дари начала спорить, утверждая, что никогда ни с чем подобным не соглашалась. Она позвала Дульсимера, чтобы тот ее поддержал, но полифем слишком набрался и представлял собой длинный раскрутившийся штопор яблочно-зеленого цвета, который лежал, хихикая, на полу. Она попыталась обратиться к Ввккталли. Викер проиграл скот визуальную запись разговора через дисплей "Эребуса" и подтвердил, что Дари кивнула вместе со всеми. - Дело закрыто, - сказал Грэйвз, бережно поддерживая руками лысую голову, словно она так болела, что до нее было больно дотронуться. Дари сидела и злилась на упрямство советника. Джулиан Грэйвз такой рассудительный... но отнестись всерьез к ее рассуждениям насчет Свертки почему-то не желает. Она была бессильна. Чтобы склонить на свою сторону бывшего советника, понадобилось, чтобы прилетел "шмель" с сообщением. Грэйвз осторожно открыл его, поднял капсулу и подсоединил к компьютеру "Эребуса". Результат их разочаровал. Это была запись полета эмбриоскафа через не показанную на карте область концентрических сингулярностей, занявшего всего двадцать четыре часа. А потом - пустота, необъяснимый десятичасовой пробел, без каких бы то ни было сведений о корабле и его команде. - Так что видите, профессор Лэнг, - произнес Джулиан Грэйвз, - у нас все равно нет доказательств существования какой-либо проблемы. - Здесь нет вообще ничего. - Дари наблюдала за тем, как капсула выдала последний пустой кусок записи. - Что само по себе уже тревожно. - Если вы надеетесь убедить меня, что отсутствие доказательств существования проблемы есть свидетельство ее существования... - начал Грэйвз. - Ил, - перебил его слабый хриплый голос. - У-р-р. Грязный черный ил. Когда из "шмеля" извлекли капсулу с сообщением, его бесполезную внешнюю оболочку бросили на пол. Она покатилась и остановилась в двух футах от широко открытого глаза полифема. Теперь Дульсимер, протянув верхнюю руку, царапал гибким чешуйчатым пальцем бок "шмеля". - Что он бормочет? - спросил Грэйвз. Но Дари, присев на корточки около полифема, впервые пристально посмотрела на оболочку. Когда "шмель" прибыл на "Эребус", всех интересовало только принесенное им сообщение. Сам по себе он казался несущественным. - Дульсимер прав, - сказала она, - и я тоже! Она подняла цилиндр и передала его Джулиану Грэйвзу. Тот недоуменно уставился на него. - Ну и что? - Потрогайте. Когда эмбриоскаф покидал "Эребус", все его оборудование было чистым и в хорошем состоянии. Попросите Талли прокрутить запись, если не верите мне. А теперь взгляните на антенну и корпус. Они грязные и явно после починки. Этот кабель был заменен. Взгляните вот сюда! Это ил. Он высох в вакууме на обратном пути, но до того "шмель" целиком погружался в мокрую почву. Ханс с остальными не только нашли планету... они на нее сели. - Мы ведь договорились перед полетом, что они не станут этого делать. - Грэйвз укоризненно покачал лысой бугристой головой, затем сморщился. - А измазать "шмель" они могли сами, причем где угодно. Только зачем? - Потому что у них не было выбора! Если "шмель" был так побит и вымазан при посадке, значит, корабль получил повреждения. - Вы высасываете проблему из пальца. - Хорошо, я создам ее из чего-то более существенного. Стерильные покрытия совершенно непохожи на планетарный ил. Ручаюсь, если я соскребу немного этой грязи с корпуса "шмеля" и сделаю анализ, то найду там микроорганизмы, которых нет ни в одном банке данных. Если я это сделаю, вы поверите, что эмбриоскаф сел... на какую-то планету? - Если. И очень большое "если". - Но Джулиан Грэйвз уже передавал "шмеля" Ввккталли. Дари поняла этот жест. Она победила! Тут же ее мысли переключилась на другое: как сделать, чтобы ее ни под каким видом не оставили на "Эребусе", когда остальные отправятся через все сингулярности разыскивать Ханса Ребку и его команду. Как же сильно она изменилась всего за один год! За двенадцать месяцев до этого на факультетском собрании в Институте, она потратила бы час, чтобы отстоять свою позицию, громоздя все больше и больше доводов, а затем предмет обсуждался бы до тех пор, пока присутствующие не сошли бы с ума от скуки или схватились друг с другом врукопашную. Больше такого с ней не повторится. Как-то незаметно, без лишних разговоров, Ханс Ребка и Луис Ненда научили ее одной великой истине: "Если ты выиграла - заткнись. Словоблудие только вызывает у остальных желание поспорить еще". К этому имелось примечание: "Если ты сберег время в одном споре, не трать его зря. Приступай к новой проблеме". Восхищаясь собственными новыми качествами. Дари вышла из рубки и направилась в грузовой трюм, в котором размещалась "Поблажка". Настало время поработать. Пока Ввккталли будет исследовать образец почвы, а Грэйвз - решать, что им делать. Дари изучит корабль полифема... Однако не успела она добраться до трюма, как Грэйвз позвал ее назад. Он уже решил: в гнездо сингулярностей полетят Дульсимер в качестве пилота "Поблажки" и Дари в сопровождении Ввккталли. Сам он останется на "Эребусе". Один? Странно. Но "если выиграла - заткнись". Она поспешила увести Талли и Дульсимера на "Поблажку", чтобы стартовать как можно быстрее... прежде, чем Джулиан Грэйвз успеет передумать. В своем нетерпении Дари забыла о другом правиле выживания Ханса Ребки: если побеждаешь слишком легко, не теряй бдительности. Ханс Ребка сразу бы догадался: Джулиану Грэйвзу было необходимо остаться одному по какой-то неотложной причине. Но Ханса здесь не было. Он следил за Дари весь последний год и подтвердил бы, что она очень изменилась. Но перемены эти были неполными: Дари все еще оставалась слишком самоуверенной. Но теперь она знала достаточно, чтобы представлять угрозу для собственной жизни и жизни окружающих. Ребка предложил бы ей другое примечание к "великой истине": не трать время на решение не тех задач. Интеллект Дари Лэнг граничил с гениальностью, но никто, даже будь он семи пядей во лбу, не может сделать правильные выводы из неверных посылок. Именно поэтому происходили все ее беды. Говоря словами Ханса, когда ей не хватало хороших данных, она еще не знала, как их добыть. Вряд ли стоило обвинять ее в этом. Большую часть своей жизни Дари провела, оценивая информацию о далеких событиях, временах, местах, добытую другими. Данные содержались в распечатках, статьях, таблицах или голограммах. Успех складывался из умения переварить огромный объем информации, упорядочить и систематизировать ее. Часто этот поиск протекал очень медленно. Путь к успеху растягивался на десятилетия. Но настойчивость значила гораздо больше, нежели скорость. Ханса Ребку школа жизни учила по-другому. Пищей для размышлений становились события, происходившие здесь и сейчас и почти не записываемые для дальнейшего изучения. Информация принимала разные обличья: странные показания прибора, внезапное изменение ветра, чья-то гримаса на лице, переходившая в улыбку. Успех определялся способностью выжить. А путь к успеху мог закрыться через долю секунды. В самом начале, когда Джулиан Грэйвз объявил, кто отправится искать Дженизию в эмбриоскафе, а кто останется на "Эребусе", Ребка насторожился. Грэйвз не собирался лететь, хотя именно он наиболее остро ощущал необходимость поиска зардалу... Грэйвз, который вышел из Совета, Грэйвз, который организовал эту экспедицию, Грэйвз, который купил этот корабль. И когда наконец было установлено, где находится Дженизия, Джулиан Грэйвз неожиданно пренебрегает возможностью пуститься за ними следом. "Я должен оставаться здесь". Теперь Грэйвз снова отказался покинуть "Эребус". К несчастью, Ханса Ребки не было рядом, чтобы предостеречь Дари, ибо этот, второй отказ казался еще более странным... Проникновение в кокон из сингулярностей было осторожным зондированием и рассчитанным риском. А вот для "Поблажки", которая следовала по проторенному пути всего двумя днями позже, оно оказалось обыденным путешествием. "Шмель" снабдил их описанием развилок и локальных временно-пространственных аномалий, причем настолько подробным, что Дульсимер, взглянув на этот список, шмыгнул носом и поставил "Поблажку" на автопилот. - Это оскорбляет мое профессиональное достоинство, - заявил он Ввккталли и развалился в своем пилотском кресле. Несколько модернизированное устройство позволяло ему удобно разместить свой длинный хвост и обеспечивало доступ всем его рукам к пульту управления. Он остыл, и его кожа приобрела свой обычный темно-зеленый оттенок. Но по мере остывания он становился все более раздражительным и высокомерным. - И мою расу в целом. Талли кивнул, хотя и не понял, что тот имеет в виду. - Почему? - Потому что я - полифем! Мне нужен вызов, опасности, проблемы, достойные моих талантов. А в нынешнем полете ничего этого нет: не надо принимать трудных решений, проходить на волосок от... все это может проделать и дитронит. Талли снова кивнул. Дульсимер говорит, что полифемы считают работу бессмысленной, если она не сопряжена со значительным риском. Это отношение к работе было нелогичным, но кто и когда говорил, что полифемы логичны? В банке данных у Талли никакой информации о них не содержалось. - Вы имеете в виду, что живете, лишь преодолевая трудности... и опасности? - А как же! - Дульсимер откинулся в кресле и, развернувшись, вытянулся во всю длину. - Мы, полифемы, - а я особенно - храбрейшие и бесстрашнейшие существа во всей галактике. Дайте нам опасность, и мы проглотим ее залпом. - Неужели? - Талли понадобилась микросекунда, чтобы переварить это странное утверждение. - И часто вы рискуете? - Я? - Дульсимер крутанулся на кресле, чтобы оказаться лицом к Талли. Викер не лучшая аудитория, но другой не было. - Позвольте рассказать вам, как я побил Шмонсайдских торгашей в их собственной игре, и оказался на волосок, вот такусенький... - он свел две верхние руки на доли дюйма, - от гибели. У меня с этими торгашами, понимаете ли, вышли некоторые разногласия по поводу радиоактивного груза, который по пути несколько... усох... Как я объяснил им, моей вины тут не было. Они успокоили меня, сказав, что такое может произойти с каждым. В любом случае, у них для меня есть другая работа: отправиться на Политоп, заполнить трюм местным льдом и привезти его на Шмонсайд. Водяным льдом? "Совершенно верно, - сказали они. - Нам нужен только водяной лед с Политопа, и никакой другой. И еще вы заплатите большой штраф, если не доставите его вовремя". Я должен был догадаться, что здесь какой-то подвох, когда читал соглашение, потому что упомянутый штраф включал мои руки и сканирующий глаз. Но я тысячи раз возил водяной лед, и с ним никогда не возникало проблем. Как и положено цивилизованным существам, мы показали друг другу языки, и я направил "Поблажку" к Политопу. Единственное, что они от меня скрыли - это то, что Политоп - мир, который привиделся космическому мантикору с Тристана в одном из его неудачных снов. Тамошняя вода, превращаясь в лед, не увеличивается в объеме, как повсюду, а уменьшается. К тому же большую часть года температура там минусовая, стало быть, когда поверхность океана охлаждается настолько, чтобы вода превратилась в лед, этот лед опускается на дно и лежит там. Конечно, на Политопе хватало водяного льда, и набитый им корабль очень бы ценился... но весь этот лед находился под пятикилометровой толщей воды. Я проверил поверхность суши. На Политопе суши тоже хватало, но никакого водяного льда на ней не было. Мне понадобилась подводная лодка. Но ближайший мир, где я мог бы ее достать, находился очень далеко. Я сорвал бы контракт задолго до того, как слетал бы туда и обратно. Что делать, мистер Талли? Что? - Ну... - Талли задумался, но эта пауза с человеческой точки зрения была абсолютно незаметна. - Если бы я попал в подобную ситуацию... - Знаю, сэр, вы понятия не имеете, что делать. Так я вам расскажу. Меньше чем в дневном переходе от Политопа находился мир с большими горными разработками. Я полетел туда, арендовал горнодобывающее оборудование, прилетел обратно и посадил "Поблажку" прямо на берег океана. Я прорыл наклонный туннель длиной в тридцать километров... и все время дрожал от ужаса, что он обвалится. Туннель шел под дном океана. А затем я прорыл его вверх, пока не добрался до водяного льда. Понимаете, я добыл его со дна, а затем затащил по туннелю на свой корабль. Я снялся с Политопа и вернулся с грузом на Шмонсайд за две минуты до истечения срока. Видели бы вы кислые мины этих торгашей, когда я появился! Они уже точили на меня ножи. - Дульсимер радостно откинулся в кресле. - А теперь скажите мне честно, сэр, довелось вам испытать что-либо подобное? Ввккталли вспомнил свою жизнь и прогнал ее алгоритмы через блок совпадений. - Не совсем подобное. Но, возможно, сравнимое. В случае с зардалу. - Зардалу? Вы встречали зардалу? Ну конечно. - Дульсимер изобразил гримасу, которая на тысяче планет рукава означала оскорбительную издевку. (Ввккталли решил, что Дульсимер страдает по меньшей мере от несварения желудка.) - Зардалу. Что ж, мистер Талли. - Полифем не чурался снисходительности, как показывало название его корабля. - Раз нам нечего делать, сэр, я полагаю, что вы можете рассказать мне об этом. Начинайте. Дульсимер развалился в кресле и приготовился не доверять и скучать. "Поблажка" преодолела последний сингулярный барьер. Они были внутри, и Дари могла разглядеть Дженизию, находившуюся всего в полумиллионе километров от них. Она быстро просканировала ее поверхность в поисках маяка эмбриоскафа, сигналы которого с такого расстояния можно было легко поймать. Но ничего не обнаружила. Это ее не насторожило. Каким бы быстрым ни было вхождение в атмосферу, каким бы сильным не оказался удар о поверхность планеты, маяк это разрушить не могло. Такие маяки рассчитаны на температуры в тысячи градусов и ускорения во много сотен раз больше стандартного. Должно быть, эмбриоскаф находится на противоположной стороне планеты. Дженизия была рядом. Дари признала, что Дульсимер сработал великолепно. Кто сказал, что полифем может вести корабль только тогда, когда наглотается радиации? Она вышла из наблюдательного отсека "Поблажки" и направилась в рубку, собираясь поздравить Дульсимера. Тот сидел в кресле пилота, но его спиральное тело свернулось так туго, что он уменьшился в размерах. Сканирующий глаз был втянут, а взгляд большого устремлен в бесконечность. Ввккталли сидел рядом с ним. - Мы прибыли. Ввкк Эта планета снаружи - Дженизия. - Она склонилась, чтобы вглядеться в Дульсимера. - Что с ним такое? Ему плохо? Не перебрал ли он снова радиации, а? - Ни кванта. - Талли передернул плечами, что означало на языке жестов недоумение. - Понятия не имею, что с ним стряслось. Мы просто разговаривали. - Просто разговаривали? - Дари заметила, что к затылку Талли подсоединен кабель. - Вы уверены? - Да... Смотрели кое-что. Дульсимер рассказал мне об одной из многочисленных авантюр, которые ему довелось пережить. Мой опыт гораздо меньше, но я поведал ему о нашей встрече с зардалу на Ясности. И передал некоторые из моих воспоминаний на дисплейную систему "Поблажки" как бы от третьего лица, не участвующего непосредственно в событиях. - Господи! Луис Ненда предупреждал нас... Дульсимер очень возбудим. Прокрутите снова эту запись. Ввкк Дайте мне взглянуть, что вы смотрели. - По правде говоря, очень немного. Трехмерный дисплей в центре рубки ожил. Зал наполнился дюжиной огромных зардалу, наступавших на горстку людей, тщетно пытавшихся сдержать их обычными разрядниками, которые, казалось, лишь слегка их жалили. В середине группы стоял Ввккталли. Он неуклюже переминался с ноги на ногу, затем приблизился к одному из зардалу, чтобы посильнее его обжечь. Но затем замешкался, и четыре щупальца толщиной с человеческую ногу схватили его и подняли в воздух. - Талли, остановите здесь. - Я объяснил Дульсимеру, - оправдываясь, произнес Ввккталли, - что я чувствителен к состоянию моего тела, но не ощущаю боль так, как люди или полифемы. Это очень странно, однако когда я начинал рассказывать, у меня создалось впечатление, что он мне не верит. Его манера держаться выражала явный скептицизм. По-моему, именно в этот момент он поверил. Дисплей продолжал показывать. Зардалу, преисполненный ярости, начал раздирать Ввккталли на части. Сначала он оторвал руки, потом ноги, по одной. Наконец, он отшвырнул кровавый обрубок туловища в сторону. Черепная коробка Талли раскололась, отлетела и была раздавлена зардалу, как яичная скорлупа. - Талли, Бога ради, прекратите! - Дари потянулась к руке андроида, и в этот момент изображение мигнуло и исчезло. - Именно на этом месте я и прервал показ. - Талли завел руку за спину и отсоединил кабель. - А когда я взглянул на Дульсимера, он уже был в таком состоянии. Это обморок? - Похоже. - Дари повела рукой перед глазом полифема. Зрачок не реагировал. - Он застыл от ужаса. - Не понимаю. Полифемы наслаждаются опасностью. Он сам мне это сказал. - Что ж, кажется, он насладился больше, чем смог вынести. - Дари наклонилась вперед и схватила полифема за хвост. - Ввкк, помогайте. Он нужен нам в рабочем состоянии, если мы хотим попасть на орбиту Дженизии и найти капитана Ребку и его отряд. - Что вы собираетесь с ним сделать? - Оттащить к реактору. Это единственное, что может быстро привести его в чувство - немножко его любимой радиации. - Дари начала поднимать полифема, потом остановилась. - Все это очень странно. Дульсимер запрограммировал выход на орбиту до того, как вы напугали его до полусмерти? - Он ничего не программировал. Мы проходили сингулярности на автопилоте. - Пусть так, но теперь мы на орбите захвата. Смотрите. - Экран дисплея над пультом управления перед Дари показывал Дженизию, причем гораздо ближе, чем когда они вынырнули из последней сферической сингулярности. Талли покачал головой - он рассчитывал траектории почти мгновенно. - Это совсем другая орбита. - Вы уверены? А кажется очень похожей. - Нет. - Талли выпустил из рук Дульсимера и выпрямился. - Мое почтение, профессор Лэнг, я полагаю, что есть более неотложное дело, нежели приведение Дульсимера в чувство. - Он кивнул в сторону дисплея, на экране которого быстро росла Дженизия. - Мы летим не по орбите захвата. Это орбита столкновения. Если мы не изменим курс, "Поблажка" врежется в Дженизию. Через семнадцать минут. 12 Как и большинство разумных существ рукава, Жжмерлия, когда ему представился случай, прочитал во "Всеобщем каталоге живых существ (подкласс: разумные)" описание своего вида. Как и большинство других разумных существ, он нашел это описание весьма загадочным. Описание физических характеристик взрослой мужской лотфианской особи нареканий не вызывало. Жжмерлия мог посмотреть в зеркало и согласиться с каждым пунктом: похожее на трубчатый стебель тело, восемь беспрерывно шевелящихся ног, желтые фасетчатые глаза без век. Прекрасно. Здесь спорить не о чем. Огромные лингвистические способности. Несомненно. Но что его совершенно озадачило - так это описание умственной деятельности мужской лотфианской особи. "При столкновении с самкой способность самца к рациональному мышлению просто отключается... Считается, что этот же механизм работает, только в меньшей степени, когда лотфианин-самец контактируете кекропийцами или другими разумными существами". Неужели это правда? Жжмерлия такого за собой не замечал... Но если это правда, то, возможно он и не заметит? Неужели его мышление меняется в зависимости от общества, в котором он находится? Когда он находился в присутствии Атвар Ххсиал, что могло быть естественнее и правильнее, чем притормозить свои мыслительные процессы и желания в угоду ей? Она же его госпожа! И была ею с момента его выхода из куколки. Вместе с тем он не мог отрицать, что, когда оставался один, без чьих-либо распоряжений, уровень его активности менялся. Он становился нервным, беспокойным, порывистым, не сосредоточенным, а ум его был в десятки раз активнее, чем требовалось для приятного самочувствия. Как сейчас. Он ведь умер. Он должен был умереть. Никто не мог проникнуть в середину неструктурированной сингулярности и выжить. Однако он не мог быть и мертвым. Разум его продолжал работать, переваривая сотни мыслей одновременно. Где он находится, почему он здесь, что случилось с эмбриоскафом? Выживут ли остальные? Узнают ли они когда-нибудь о нем? Как можно параллельно думать обо всех этих вещах? Тем более, способен ли на это мертвый мозг, находящийся в преддверии ада? Вопрос был риторическим. Он, безусловно, находился в невесомости и, безусловно, не в преддверии ада. Во-первых, он дышал. Во-вторых, чувствовал боль. Его раздирало на части, и теперь он ощущал, как его тело снова собирается, атом за атомом. Зрение тоже к нему вернулось. Когда радужный хоровод вокруг него утих, Жжмерлия обнаружил, что трепыхается посередине пустого замкнутого пространства. Его окружали миллионы сверкающих оранжевых точек, беспорядочно рассеянных в этом пространстве. Он осмотрелся и не нашел ничего, что могло бы послужить масштабом. Он помотал головой, пытаясь изменить угол зрения. Ничего. Все световые точки были на одинаковом расстоянии или же очень далеко. Значит, он будет висеть здесь, в середине ничего, пока не умрет с голоду. Жжмерлия подобрал ножки, втянул стебельки глаз и медленно покружился в пространстве. Когда он это делал, то заметил едва уловимую перемену. Часть оранжевого сверкания заслонил крохотный кружок более ровного оранжевого света. Неотрывно глядя на него, Жжмерлия видел, как неуклонно увеличивается появившийся диск. Диск этот двигался к нему. И по мере того, как он приближался, Жжмерлия понимал, что он во много раз больше его самого. Когда он остановился, то закрывал собой треть поля оранжевых точек. Его воронено-матовая поверхность рассеивала падающий свет, отливая серебром. Раздался свистящий вздох, словно откуда-то вылетела струйка пара. На поверхности сферы появилась легкая рябь - как на громадной капле ртути. Она изменила форму и превратилась в искаженный эллипсоид. Из его вершины начала расти вверх серебряная ветвь, медленно превращаясь в цветок с пятью лепестками, который затем повернулся к Жжмерлии чашечкой. Раскрытые пятиугольники выдвинулись вперед, а вниз свесился тонкий длинный хвост. Через пару минут безликий шар превратился в дьявола с рогами и хвостом и похожей на цветок головой, смотревшей прямо на Жжмерлию. Впервые с тех пор, как эмбриоскаф попал в сердце сингулярности, он почувствовал облегчение. Он мог не знать, где он, и как сюда попал, и что с ним случится. Но он знал природу того, что перед ним предстало, и довольно хорошо представлял, что делать дальше. Он стоял лицом к лицу с разумным созданием Строителей, подобным Тому-Кто-Ждет на Жемчужине или Посреднику на Ясности. Чтобы начать с ним общаться, потребуется какое-то время... Те двое бездействовали более трех миллионов лет и, фигурально выражаясь, заржавели... но спустя некоторое время оба стали понимать язык тех, с кем встретились. Им понадобилось всего несколько фраз, чтобы дело пошло. Как только Жжмерлия понял, что перед ним всего лишь машина, его разум, каялось, поднялся на ступеньку выше. - Меня зовут Жжмерлия, - проговорил он на обычном человеческом языке. Конечно, он мог бы воспользоваться лотфианским, или хайменоптским, или феромонной речью, но человеческий язык уже хорошо зарекомендовал себя при встречах с творениями Строителей. Раздалось тихое шипение, будто начал закипать чайник. Голова-цветок задрожала. Казалось, она ждала большего. - Я прибыл в эту систему со своими товарищами из дальнего уголка рукава. - Так ли это? Чем, собственно, была "эта система"?.. Он мог быть заброшен за десять миллионов световых лет от Дженизии или вообще в совершенно другую Вселенную. Правда, здешним воздухом вполне можно было дышать, да и тело его осталось прежним. Существо перед ним, казалось, выжидало. - Мой корабль наткнулся на сингулярность. Я не понимаю, почему не погиб при этом. Где я нахожусь? - Я-я... н-н-нахо-хо... Я н-нахожусь... Я нахожусь, - проговорил сиплый голос. - Где я нахожусь? Кто я такой? Жжмерлия ждал. Созданиям Строителей требовалось некоторое время, чтобы разогреться. - Жжмерлия? - наконец произнес хриплый голос. - Да. Я лотфианин, с планеты Лотфи. - Лотфианин. Это... это живое разумное существо? Вы являетесь... разумной органической формой? - Да. - Именно по этой причине вы не погибли. Сингулярность, которая вас обнаружила и захватила, - часть системы, за которую отвечаю я. Она функционирует автоматически, но сконструирована таким образом, чтобы не убивать органический разум. Ограничивать, да, но не убивать. Поэтому она перенесла вас сюда, в Полый Мир. О чем это он? Жжмерлия уже решил, что взаимопонимание достигнуто, как вдруг собеседник озадачил его фразой: "Ограничивать, но не убивать". Может, Полый Мир - искусственный спутник Дженизии? - Насколько велики ваши владения? В них входит планета, с которой я только что прибыл? - Да. Истинная Родина тоже в моем ведении. Если бы вы не вошли в сингулярность, вас вернули бы туда, как возвращают все корабли с разумной органической жизнью, которые пытаются покинуть этот регион. Это входит в мои обязанности. Вы спрашиваете, кто я такой? Я вам отвечу: я - Опекун. - Опекун... чего? - Истинной Родины, мира внутри сингулярностей. Закрытый мир, который... когда-нибудь... станет родным домом моих создателей, домом Строителей. У Жжмерлии снова пошла кругом голова. Опекун утверждает, что Дженизия должна стать домом Строителей. Но Ясности - огромному артефакту, находящемуся на расстоянии тридцати тысяч световых лет от плоскости галактики, также уготована подобная участь, если верить Посреднику. И даже маленький Тектон в системе Мэндела считался родиной Строителей... несмотря на то, что Дари Лэнг, знавшая о Строителях больше, чем кто-либо еще, настаивала на том, что они должны были развиться на газовом гиганте, вроде Гаргантюа, и могли жить только там или в открытом космосе. - Я чувствую какую-то неувязку, - продолжал Опекун, и по его телу побежали серебряные волны. - Вы говорите, что вы с планеты Лотфи. Означает ли это утверждение, что вы не с Истинной Родины? Что вы прибыли откуда-то еще? - Да, я... вся наша группа прибыла издалека, из другой части рукава. - Расскажите подробнее. Здесь какое-то недоразумение, хотя я не уверен без прямых доказательств. Это был приказ, но Жжмерлия сознавал, что не сумеет его выполнить. С чего бы начать? Со своего рождения, с того как он был приписан к Атвар Ххсиал как к госпоже, с их поездки на Тектон? Сможет ли Опекун по-настоящему его понять? Подобно другим созданиям Строителей, Опекун бездействовал миллионы лет. Жжмерлия вздохнул и начал рассказывать. Он говорил о родных мирах каждого члена их экспедиции, об их встрече в двойной системе Опала и Тектона во время максимального Летнего Прилива, об их прибытии на газовый гигант Гаргантюа, об их путешествии через Глаз Гаргантюа и систему транспортировки Строителей на Ясность, об их схватке с выжившими зардалу, которых освободил из стазиса созданный Строителями Посредник, о возвращении зардалу в рукав, а потом на Дженизию... Истинную Родину, как называл ее Опекун. Жжмерлия с несколькими спутниками последовали за уцелевшими зардалу. И в этот момент их корабль был подхвачен и посажен на Истинную Родину. - Естественно, - сказал Опекун, когда Жжмерлия наконец замолчал. - Система охраны Истинной Родины делает это с любым кораблем, который пытается покинуть кокон сингулярностей; это запрещено, за исключением тех случаев, когда находившийся в нем органический разум успешно прошел испытание. Истинная Родина - это планета-карантин под моей опекой. Не предполагалось, что органические разумные существа прибудут сюда сквозь все защитные сингулярности, а потом попытаются выйти отсюда. - Но мои сотоварищи и сейчас там. Они в опасности или уже погибли. - Если то, что вы рассказали мне, правда и соответствует некоторым определенным критериям, тогда я могу допустить возможность недоразумения. Хотите ли вы, чтобы это положение было исправлено и вашим сотоварищам помогли покинуть Истинную Родину? - Хочу. - Даже привыкший раболепствовать Жжмерлия ответил сейчас прямо: - Конечно, хочу. - Приступим. Вы готовы? - Я? - Жжмерлия внезапно осознал свою беспомощность и никчемность. Он - бездарный некомпетентный идиот, который сидел сложа руки и допустил, чтобы эмбриоскаф был пойман аморфной сингулярностью. Дурак, который отправил побитого "шмеля" на "Эребус"... даже не упомянув в сообщении о судьбе капитана Ребки и остальных. Лотфианин-самец, природный раб, который пребывал на верху блаженства, получая приказы от других. Он не соответствовал. - Я не могу помочь. Я - ничто. Я - никто. - Только вы можете помочь. Вы - органическое разумное существо, а вовсе не ничтожество. Вы - всемогущи. У вас много способностей. Вы должны их использовать. - Я не знаю, как. Но Опекун не слушал. В середине толстого серебряного тела образовалось овальное отверстие и Жжмерлию потянуло в него зеленым световым лучом. Он открыл было рот, чтобы снова запротестовать и обнаружил, что не может вымолвить ни слова. Не может дышать. Не может думать. Его расчленяло... нет размысливало в какой-то изощренной пытке. Вхождение эмбриоскафа в аморфную сингулярность происходило не безболезненно, но это была физическая боль, физический распад, скручивание, растягивание, разрыв. Теперь происходило нечто такое, чего он никогда раньше не испытывал и о чем никогда не слышал. Душу Жжмерлии разрывало на части, мозг раскололся, и они разбегались, кружась, в разные стороны Вселенной. Он попытался закричать. И когда наконец ему это удалось, он услышал новый звук: дюжина Жжмерлий кричали в мучительной агонии на всю Вселенную. 13 Зардалу размножились... быстро. Первая группа, освобожденная из стазиса на Ясности, состояла всего из четырнадцати особей. Сейчас Ханс Ребка, отступавший в здание вслед за Атвар Ххсиал, Луисом Нендой и Каллик, видел несколько десятков головоногих. И это были только самые крупные. А ведь где-то прячутся тысячи детенышей и юных особей! Бежать вдоль полоски суши, которая вела к эмбриоскафу? Невозможно. Путь преграждали зардалу, которых с каждой секундой становилось все больше. Бежать в море? Еще безнадежнее, Зардалу всегда описывали как сухопутных головоногих. Они и на суше были проворны и ловки, но, несомненно, не утратили господства над своей исконной водной стихией. Они были земноводными головоногими. "Надо добавить этот нюанс к их описанию во "Всеобщем каталоге живых существ..." если посчастливится до этого дожить", - подумал Ребка. Он схватил Ненду за рубашку и шагнул через порог. Солнце почти село, и здание, в которое они вошли, поглотила тьма. Через десять шагов Ребка уже ничего не видел, следуя за Нендой, который наверняка держался за Атвар Ххсиал и Каллик. Кекропийка, единственная из всей компании, могла здесь видеть. Благодаря своему эхолокатору чувствовала себя в кромешной темноте так же привычно и свободно, как при ярком солнечном свете. Но сколько времени она сможет выиграть, прежде чем зардалу принесут светильники и последуют за ними? В своих постройках зардалу знали каждый уголок. Может, стоило договориться о том, где встать для последней схватки? - Ненда! - тихо произнес он. - Куда мы идем? Атвар Ххсиал знает, что делает? Впереди раздалось хмыканье. - Подожди секунду. - Затем, после паузы феромонного общения, карелланец продолжил: - Ат говорит, что она не знает наверняка, но предпочитает поступить так, нежели быть растерзанной на куски. Она не видит конца этому дурацкому туннелю, - они уже полминуты спускались по ровной нисходящей спирали, - но согласна идти до конца. Мы уже прошли пять уровней залов и комнат. В первых трех обнаружились признаки обитания зардалу, теперь она таких признаков не видит. Она считает, что, возможно, мы спустились ниже их основного ареала. Если бы эта проклятая лестница разветвлялась, мы бы сделали несколько обманных ходов и сбили их со следа. В этом и состоит план Ат. Она понимает, что вариант этот не Бог весть, какой, но, может, у тебя есть другие предложения? Ребка не ответил. Вряд ли его идеи могли помочь. Если зардалу пользуются лишь несколькими верхними подземными уровнями, как объяснить существование нижних? И сделаны ли они зардалу? Дженизия не единственная планета, на поверхности которой господствовал один вид существ, а под ней - совершенно другой. И они взаимодействовали лишь на одном-двух уровнях. Если Дженизия породила подземных существ, настолько сильных, чтобы перекрыть зардалу доступ вниз, то что же они сделают с беззащитными незрячими чужеземцами? Ребка, все еще продолжая держаться за рубашку Луиса Ненды, попытался определить скорость спуска. Они миновали уже с десяток уровней, тьма сгустилась и стала теперь такой непроглядной, что глаза болели от напряжения. Ему не терпелось оглядеться, хоть одним глазком, но не хотелось зажигать свет. Эволюция наградила зардалу высокочувствительным зрением - они замечали даже слабейшие отблески. - Пора посмотреть по сторонам. - Луис Ненда остановился, и шепот его раздался неожиданно громко, прямо перед Ребкой. - Ат не слышит и не обоняет погони. Она считает, что мы спустились достаточно глубоко и можем немножко рискнуть посветить себе. Давай-ка глянем. Пространство перед Ребкой наполнилось бледным белым светом. Луис Ненда, зажав между большим и указательным пальцами плоский осветительный диск, вращал его во всех направлениях. Они стояли на нисходящем пандусе, похожем на винтовую лестницу без перил и центральной шахты, посреди зала с высоким потолком. Ненда последовательно осветил лучом отдаленные стены и обстановку, задерживая его то там то туг на несколько секунд, затем присвистнул: - Профессор Лэнг, примите наши извинения. Напрасно мы не выслушали вас. Ханс Ребка, недоумевая, слушал Ненду. Они находились по меньшей мере в трехстах футах под землей. Все следы пребывания зардалу исчезли, обстановка отличалась от верхних уровней и была совершенно им незнакома. Он снова вгляделся в большую арку, которая поднималась под углом в 45 градусов почти до потолка, а затем изящно закруглялась к полу. Почти к полу. Дальний ее конец заканчивался в футе от пола. Этот неожиданный и бессмысленный обрыв глаз стремился продлить до встречи с поверхностью. Но у края ее было пустое пространство. Сорок сантиметров ничего. Ребке захотелось подойти и провести рукой через этот проем, чтобы доказать его материальность. Усилие, поддерживающее этот конец арки, должно было быть огромным. И все остальное в зале выглядело таким же странным и непривычным. Так или нет? Мозг работал уже автоматически. Существует единственная область, где органический разум всегда побеждает искусственный интеллект, и притом сильно опережая, - это распознавание образов. Ввккталли, с его тактовой частотой в восемнадцать аттосекунд, смог бы произвести триллионы двоичных умножений в мгновение ока. Если бы он был сейчас здесь, он, вероятно, смог бы прийти к правильному заключению минут за пять. Луису Ненде и Атвар Ххсиал понадобилось несколько секунд благодаря опыту, накопленному за недели осмотра (и оценки для будущей продажи) массы новых технологий Строителей на Жемчужине и Ясности. Каллик, долгое время изучавшая артефакты Строителей, справилась почти так же быстро. Ханс Ребка, меньше знакомый с конструкциями Строителей, озадаченно стоял, наверное, полминуты. А потом у него в голове словно щелкнул переключатель... и он разозлился на свою тупость и медлительность. Его реакция была понятна, но все же излишне эмоциональна. Влияние Строителей проявлялось скорее в отсутствии, чем в присутствии чего-либо, в стиле, а не в конкретных предметах. О нем свидетельствовало отсутствие явно выраженного пола и потолка, верха и низа, столь ощутимое всеми выросшими в гравитационном поле. Зал простирался далеко в стороны, его своды не поддерживали колонны, арки или стены. Он должен был бы давно обвалиться. И предметам на полу не хватало четких основания и вершины, они стояли как-то неловко, будто не предназначались для использования на планете. Теперь, когда Ребка всмотрелся в окружающую обстановку, он увидел слишком много незнакомых приборов и устройств, слишком много двенадцатигранников неизвестного назначения. Свет погас как раз в тот момент, когда он пришел к этому заключению. Луис Ненда тихо выругался. - Так и знал. Все хорошее быстро кончается. Держись. - В чем дело? - Ребка протянул руку и снова схватился за рубашку. - Гости. Направляются сюда. - Ненда уже двинулся. - Ат заглянула в туннель... она умеет заглядывать за некоторые углы... и увидела, что нас преследует стая зардалу. Может, это и не привычная площадка для их прогулок, но они не дадут нам отделаться так легко. Держись крепче и не сворачивай. Ат говорит, что со всех сторон нас окружает пропасть. Глубокая. Она не может нащупать дна. Ребка взглянул вверх и назад. Пандус, по которому они спускались, представлял собой ажурную конструкцию, которая выглядела хрупкой, но ни на миллиметр не прогибалась под их весом. А высоко вверху, сквозь решетку открытой лестничной клетки Ребка увидел (или так ему показалось) слабые движущиеся огни. Он встал ближе к Ненде. Вниз, вниз, вниз в полную темноту. Спустя минуту он принялся считать шаги. Дойдя до трех тысяч, он решил, что теперь ад будет ассоциироваться у него с бесконечным спуском в душном абсолютном мраке, и в этот момент кто-то коснулся его руки. Луис Ненда жестом остановил его. - Не сходи с места и жди. Ат перенесет тебя. Через что? Ребка услышал царапанье когтей. Полминуты спустя бледный луч осветительного диска прорезал мрак. Он был в руках у Ненды, стоявшего в десяти метрах от него и указывавшего вниз. Ребка проследил за лучом и содрогнулся. Между ним и источником света разверзлась пропасть, уходящая в бесконечность. Атвар Ххсиал возвышалась на его стороне. Не успел он шевельнуться, как кекропийка схватила его передними лапками, пригнулась и одним прыжком перемахнула через пропасть. Она поставила Ребку в двух шагах от края и отступила. Он глубоко вздохнул. Небрежно кивнув, Ненда указал лучом в бездну. - Ат говорит, что не нащупывает дна, а я не могу его увидеть. С тобой все в порядке? - Справлюсь. Ты мог бы не включать диск, пока я не появлюсь на этой стороне. - Но тогда Каллик ничего не увидит, - Ненда кивнул на другую сторону пропасти, где, зацепившись одной ногой за спиральную лестницу, свесилась вниз головой Каллик. - Зрение у нее лучше всех. Ну что, Каллик, есть что-нибудь? - Ничего. - Она раскачалась и небрежно перелетела через десятиметровый просвет. - Если здесь и есть выход, то он на глубине как минимум десяти тысяч футов. - Она подобралась к самому краю и наклонилась, чтобы посмотреть вверх. - Но есть и хорошие новости. Зардалу больше не приближаются. Хорошие новости. Ханс Ребка отошел от пропасти и облокотился на какую-то массивную конструкцию, доходившую ему до пояса. Хорошие новости - понятие относительное. Может быть, их не преследуют, но они все еще находятся глубоко под землей враждебного мира без воды и пищи. Они не могут вернуться тем же путем, которым пришли, потому что непременно встретятся с зардалу. У них нет ни малейшего представления о протяженности и топографии этих катакомб. И даже если, что весьма маловероятно, они смогут найти другой выход на поверхность, их шансы на то, что там их ждет эмбриоскаф, чтобы забрать с Дженизии, очень и очень малы. Или Жжмерлия покинул планету, как было ему приказано, или зардалу его поймали и убили. Каллик и Ненда все еще стояли на краю шахты. Ребка вздохнул и подошел к ним: - Пойдемте. Пора хорошенько подумать. Что делать дальше? Ненда отмахнулся от него и выключил осветительный диск. - Подожди. - Его голос мягко прозвучал в темноте. - Каллик не видит больше света, и я тоже. Но Ат настаивает, что кто-то есть на дорожке... далеко вверху, но движется сюда. Быстро. - Зардалу? - Нет. Слишком мал. И один. Зардалу наверняка была бы целая свора. - Может быть, это тот, кто нам нужен: кто-нибудь знакомый с этим местом. - Ребка уставился в темноту. Без света он совершенно не ориентировался, но ему казалось, что он слышит быстрый топоток по твердому полу спирального туннеля. - Как ты думаешь, сможет Атвар Ххсиал притаиться на той стороне и схватить этого незнакомца, когда он приблизится? Наступила пауза феромонного контакта. Легкий шум приближался. Ребка услышал удивленное хмыканье Луиса Ненды, завершившееся смехом. Осветительный диск снова озарил зал. - Ат может это сделать, - сказал Ненда, ухмыляясь, - но не хочет. Она только что разглядела нашего гостя. Догадайтесь, кто пожаловал к нам на обед? Обеда не предвиделось... и это было частью их проблемы. Но Ребке не понадобилось гадать, кто идет. Ненда светил прямо вверх. Что-то выглянуло из-за края туннеля, глазные стебельки вытянулись на всю длину и встревоженные лимонно-желтые глаза отразили свет. Раздались свист удовольствия Каллик и ответное облегченное уханье. Трубчатое тело Жжмерлии перенеслось к ним через провал. Лотфиане представляли собой одну из подчиненных рас рукава. Полезность их взрослых самцов в качестве переводчиков и рабов кекропийцев никогда не оспаривалась, потому что сами лотфиане этим вопросом не задавались: они первые провозгласили умственное и физическое превосходство кекропийцев. Ханс Ребка придерживался другого мнения. Он считал, что лотфиане так же сообразительны, как любая другая раса рукава, и повторял это громко и часто. Но теперь, слушая рассказ Жжмерлии про то, каким образом тот оказался так глубоко внутри Дженизии, он готов был пересмотреть свои взгляды. Даже несмотря на не слишком нежное подталкивание Луиса Ненды и прямые приказы Атвар Ххсиал, Жжмерлия не мог ничего связно объяснить. Он сказал, что починил эмбриоскаф. Он поднялся на нем, чтобы проверить его герметичность. Он решил посадить корабль поближе к зданиям, которые обследовали Ханс Ребка и его группа. Он увидел их около зданий и спустился ниже. Он также увидел зардалу. - Прекрасно, - сказал Луис Ненда. - А что случилось потом? И где теперь эмбриоскаф? Это же наш обратный билет. - И почему ты сам вошел в здание? - добавил Ребка. - Ты должен был догадаться об опасности, раз увидел, что зардалу последовали за нами. Бледно-лимонные глаза перебежали с одного допрашивающего на другого. Жжмерлия молча покачал головой и ничего не сказал. - Бесполезно, - проговорил Ненда. - Посмотрите на него. Сейчас он невменяем. Наверное, на него так подействовали зардалу. - Он отошел к большой круглой дыре и с отвращением сплюнул через край. - Пропади все пропадом. Что будем делать? Я мог бы съесть дохлую лошадь. - Не говори о еде. От этого становится еще хуже. - Ребка подошел к Ненде, оставив Атвар Ххсиал и дальше пытать Жжмерлию. Озадаченная Каллик стояла рядом и внимательно наблюдала. Кекропийка могла читать не только слова, но и чувства, так что, может быть, они с хайменопткой добьются от него большего, чем люди. - У нас есть выбор, - продолжал Ребка, - правда, небольшой. Мы можем подняться наверх, чтобы нас растерзали зардалу. Или же мы можем остаться здесь и умереть с голоду. Или миновать эту пещеру и посмотреть, нет ли там другого выхода наверх и наружу, - шепнул он на ухо Ненде. - Здесь должен быть такой выход, - раздался за ними вежливый холодный голос. - Я имею в виду выход наверх и наружу. Рассуждая логически, должен быть. Ханс Ребка и Луис Ненда одновременно обернулись, как фигуристы в парном катании. - Эй, что за черт... - начал было Ненда и остановился на полуслове. Ребка ничего не сказал, но хорошо понял Ненду. "Эй" и "что за черт..." означало: "Эй! Лотфиане не подслушивают чужие разговоры и тем более не перебивают. И никогда не встают и не уходят от своей госпожи, когда она их расспрашивает". Внезапная пауза в речи Ненды означала, что Жжмерлия его очень беспокоит. То, что довелось испытать лотфианину по пути к ним, явно вызвало серьезное расстройство и полностью нарушило его привычки и порядок действий. - Посмотрите, каким путем вы сюда пришли, - продолжал Жжмерлия, не обращая внимания на слова Ненды. - Через здание на берегу и спускаясь по туннелю. А теперь взгляните на эти пещеры. - Он обвел гигантский зал передней лапкой. - Вряд ли логично считать, что все это обслуживается таким узким подходом и, более того, является конечной целью. Вы спросили, капитан Ребка, должны ли мы идти вверх, оставаться здесь или продвигаться через пещеру дальше. Логичный ответ на все ваши вопросы - нет. Мы должны идти вниз. Мы обязаны идти вниз. Именно в этом направлении лежит наше спасение, если это вообще возможно. Теперь самому Ребке хотелось произнести "эй" и "что за черт". Голос явно принадлежал Жжмерлии, но четкость и решительность отражали такие черты характера лотфианина, с которыми ему никогда не приходилось сталкиваться. Возможно, именно это имели в виду исследователи, когда писали, что интеллект лотфиан в присутствии других мыслящих существ подавлен и остается в тени? Неужели Жжмерлия всегда именно так думал наедине с самим собой? Если это так, то не преступно ли подпускать к нему людей? И если это так, как же Жжмерлии удалось мыслить так ясно сейчас, когда вокруг столько разумных существ? Ребка постарался отбросить эти вопросы. Сейчас, когда они заблудились, проголодались, мучились от жажды и почти отчаялись, было не важно, где и когда зародились у Жжмерлии такие мысли. - Есть ли у вас свет? - продолжал Жжмерлия. - Я буду более чем счастлив стать вашим проводником. Луис Ненда, не говоря ни слова, передал ему осветительный диск, Жжмерлия перепрыгнул к спиральной дорожке и, не дожидаясь остальных, направился вниз. Каллик тоже перепрыгнула в какую-то долю секунды, но вместо того, чтобы последовать за Жжмерлией, дождалась, пока Атвар Ххсиал переправит через провал сначала Луиса Ненду, а потом Ханса Ребку. Когда кекропийка двинулась вниз по спирали, Каллик задержалась, чтобы стать замыкающей группы. - Хозяин Ненда, - тихо произнесла она. - Я серьезно обеспокоена. - Ты думаешь, что у Жжмерлии ослабла пара заклепок в мозгах? Я тоже так считаю. Но в одном он прав... мы должны идти вниз, а не вверх или вбок. - Здравомыслие или его отсутствие меня не тревожат. - Каллик еще сильнее отстала, чтобы увеличить расстояние межу собой и Жжмерлией. - Хозяин Ненда, мой вид множество поколений служил зардалу вплоть до Великого Восстания. Хотя моя расовая память не сохранила каких-то особых сведений, но у меня врожденное знание поведенческих стереотипов зардалу. На Ясности вы уже познакомились с некоторыми их привычками: зардалу любят брать заложников. Они используют их как предмет торговли или убивают в целях сурового назидания другим видам. Ребка тоже отстал, чтобы послушать хайменоптку. - Не тревожься, Каллик. Даже если зардалу нас захватят, Джулиан Грэйвз и другие не будут нас выторговывать. По одной простой причине: я этого не позволю. - Я беспокоюсь о другом. - Каллик говорила так, словно сама мысль о том, что кто-то посчитает ее стоящей торговли, была нелепой. - Жжмерлия ведет себя настолько странно, что я начинаю задумываться: может, он уже захвачен зардалу? И сейчас, после того, как они промыли ему мозги, он просто выполняет их приказы. 14 Согласно заключению врачей Альянса, Джулиан Грэйвз существовать не мог. Он был гигантской статистической флуктуацией, отклонением - одним на миллиард - в прекрасно выверенной медицинской технике. Другими словами, никто и ничем не мог ему помочь. Началось это с невинной задачи: увеличения объема памяти. Каждому советнику необходимо знать историю, биологию и психологию каждого разумного или потенциально разумного вида рукава. Но такой объем данных превосходил возможности любого человека. И когда Джулиус Грэйвз был избран в Совет, он оказался перед выбором: или же ему встроят высокоплотную неорганическую память, обременительную и тяжелую, или же он позволит врачам создать в себе мнемонического близнеца, вторую пару мозговых полушарий, выращенных из его собственной мозговой ткани и используемых только для хранения информации, которую в любой момент можно будет извлечь. Их внедрят ему в кору головного мозга с минимальным расширением черепной коробки. Большинство членов Совета предпочитали первый способ, особенно те, что пользовались экзоскелетом. Джулиус выбрал второй. Процедура считалась стандартной и обыденной, хотя Джулиуса Грэйвза, предупредили, что взаимодействие с его мнемоническим близнецом посредством дополнительного мозолистого тела - процесс весьма деликатный. Он должен избегать физических стимулянтов, пока это взаимодействие будет налаживаться. Он с готовностью согласился. Но чего он никак не мог ожидать, так это развития у мнемонического близнеца сознания и самосознания. Но это произошло. В течение четырнадцати месяцев Джулиус Грэйвз чувствовал себя на грани безумия: в нем развивалась личность Стивена Грэйвза и подбрасывала свои мысли Джулиусу в форме воспоминаний... воспоминаний о событиях, которые с Джулиусом никогда не происходили. Он чуть не сорвался, но в конце концов взаимодействие наладилось, и все успокоилось. Синтез полностью завершился. Обе личности приспособились друг к другу, и в результате ни одна из них не знала, у кого именно возникла та или иная мысль, у Джулиуса Грэйвза или у Стивена. Они слились, сплавились в Джулиана Грэйвза. Теперь эти старые проблемы казались пустяками. В последнее время не было стычек или растерянности, позволявших даже предположить, что в этом лысом бугристом черепе когда-то помещались два различных человека... ...пока "Эребус" не вошел в Свертку Торвила, не полетел по орбите, уносившей его в мерцание концентрических сингулярностей, охранявших затерянный мир, Дженизию. И тогда старая проблема вновь заявила о себе. Его мозг терзали противоречивые мысли. На любую идею приходилась еще одна, параллельная. "Сделай Ханса Ребку руководителем группы, которая отправится в сингулярности, потому что он первоклассный пилот и опытный чрезвычайщик. Нет. Сделай главным Луиса Ненду, потому что благодаря наращению он может общаться и с людьми, и с кекропийцами, и с лотфианами и хайменоптами в то время, как Ребка может разговаривать с Атвар Ххсиал только через переводчика". "Пошли через сингулярности эмбриоскаф: он быстрее и маневренней. Нет. Пошли "Поблажку", она медленнее, но гораздо лучше вооружена". "Используй в качестве пилота Дульсимера: он лучше, чем Ханс Ребка. Нет. Он должен остаться на "Эребусе", чтобы гарантировать наш выход из Свертки. Нет. Весь смысл экспедиции в том, чтобы установить местонахождение Дженизии и найти живых зардалу. Нет. Если экспедиция не вернется с какими-либо результатами, нет смысла вообще что-то искать". Если бы эти мысли одолевали его по очереди, это было бы терпимо. Но это был поток одновременных мыслей, крикливо требовавших внимания к себе, воюющих друг с другом за власть. Через несколько часов внутреннего конфликта Джулиус-Стивен-Джулиан Грэйвз сошлись в одном: если такое положение сохранится, он будет хуже, чем бесполезен, он станет положительно опасен. Он примет решение, а мгновением позже перерешит или сделает что-то, мешающее его выполнить. И все-таки он оставался организатором и номинальным руководителем экспедиции. Он не мог нагружать своими проблемами каждого и делать их средоточием общего внимания и тревоги. Они принадлежали только ему, и справляться с ними должен он сам. Пусть другие исследуют сингулярности, а потом поглядят на Дженизию и зардалу. Он принесет больше пользы, если временно отстранится. Если он останется на "Эребусе" и не будет прикасаться к кнопкам управления, трудно представить, как он сможет навредить. А может, через несколько часов или дней его личности воссоединятся и он снова станет полезным. С огромным облегчением он наблюдал за отправлением Дари Лэнг и второго отряда. А несколько часов спустя понял, что радовался напрасно. Без отвлекающего присутствия остальных расщепление его личности становилось еще сильнее. Он не мог сосредоточиться ни на одной мысли, чтобы параллельно не возникла другая... несколько других. Это было даже хуже, чем в первые дни, потому что теперь за господство дрались несколько мыслей сразу. Его разум метался, беспорядочно перелетая с места на место, как встревоженная птица, и не мог найти пристанища. И когда мониторы показали, что какой-то объект ищет встречи с "Эребусом", всякие мысли о том, что корабль может оказаться уязвимым для зардалу, утонули в сознании того, что больше он не будет одинок. Присутствие другого существа - любого - поможет ему сосредоточиться. Система управления "Эребуса" показывала, что прибывший причалил к одному из внешних доков среднего размера. Грэйвз направился туда. В последнем узком коридоре, ведущем к докам, навстречу ему внезапно выпрямилась скорченная фигурка. Он ахнул от удивления, а затем облегченно вздохнул: - Жжмерлия! А где остальные? Вы встретились с профессором Лэнг? Эти вопросы возникали в его голове одновременно, в одну и ту же долю секунды. Но когда лотфианин покачал узкой головой и произнес: "Я один", - раздельные личности Грэйвза испытали одно и то же чувство - разочарование. Жжмерлия был самым зависимым в суждениях членом экспедиции. Ион, скорее всего, будет, как зеркало, отражать мнения и мысли Грэйвза, какими бы путаными и отрывистыми они ни казались. - Я не встречался с профессором Лэнг, - продолжал Жжмерлия. - А разве она покинула "Эребус"? - Она, Дульсимер и Ввккталли направились на поиски вашего судна. Их смутило, что вернувшийся "шмель" был поврежден и перепачкан грязью. Грэйвз поднес руку к голове. Ему становилось хуже, голос так же не подчинялся, как и мысли. Но Жжмерлия лишь кивнул и, повернувшись, пошел вместе с Грэйвзом обратно в рубку. - Похоже, мы разминулись на пути через сферические сингулярности. Меня послали обратно сообщить вам, что все идет хорошо. Капитан Ребка с остальными высадились и подтвердили, что эта планета и есть знаменитый затерянный мир Дженизия. Она кажется тихой и уютной, без признаков опасности. - Там нет зардалу? Гигантским усилием Грэйвз принудил свой раскаленный мозг задать один вопрос. От умственного усилия, потребовавшегося для того, чтобы сформулировать только одну мысль, у него чуть не лопнул череп. По крайней мере ощущение было именно такое. - Мы не уверены. Когда я отправился, никаких следов их пребывания не было обнаружено. Но капитан Ребка решил высадиться только после того, как проведенный из космоса обстоятельный осмотр показал, что это будет безопасно. Даже несмотря на состояние расколотого мозга Джулиана Грэйвза, что-то в этом сообщении не складывалось воедино. - Но ведь посыльный "шмель" был поврежден. Как это произошло? Почему он был перепачкан грязью? Почему вы бросили остальных на Дженизии без корабля и вернулись сюда один? Разве можно считать себя в безопасности, если на этой планете находятся зардалу? Усаживаясь перед пультом управления "Эребуса", Грэйвз проклинал себя. Жжмерлия был слишком прямолинейным, и такой поток вопросов должен был безнадежно смутить его. Грэйвз и сам растерялся. Откуда они взялись? - Если не возражаете, я отвечу на ваши вопросы не по порядку. - Жжмерлия сел, не дожидаясь приглашения, поднял свои лапки и стал загибать коготки. - Во-первых, я покинул Дженизию по приказу капитана Ребки. Он велел мне выйти на орбиту и запустить "шмеля". "Шмель" несколько пострадал и вымазался во время нашей посадки на Дженизию, как, впрочем, и эмбриоскаф. Но это не отразилось на его функционировании. Что же касается безопасности капитана Ребки и остальных, вам известно мое отношение к Атвар Ххсиал. Неужели я бросил бы ее в опасности, если бы не прямой приказ? Что-то неладное творилось с Жжмерлией. Грэйвз понимал это. И что-то не то было в самих ответах. Как известно, лотфиане не лгут, но значит ли это, что они всегда говорят правду? Эти два утверждения вроде бы равноценны. Не так ли? Предположим, что этому лотфианину приказали солгать. Его собственное состояние не позволяло ему довести мысль до конца. Мозг раскалывался на части. Он потер руками глаза. Казалось, даже они пытались дать ему двойные зрительные образы. Ничего странного. Ведь зрительный нерв является составной частью рецепторов мозгового ствола. Прикрыв глаза руками, он постарался сосредоточиться. - Но почему вы вернулись? Почему не послали еще одного "шмеля"? А если там зардалу?.. - Советник Грэйвз, эмбриоскаф не вооружен. Даже если бы я все еще оставался на Дженизии, он никак не сможет защитить отряд от каких бы то ни было зардалу. Это я знаю наверняка. Я вернулся, чтобы Помочь вам провести "Эребус" через сингулярности. Не было никакой уверенности, что до вас дойдет посыльный с информацией о маршруте внутри барьера. Нам надо приготовиться к немедленному вылету и вывести "Эребус" на орбиту Дженизии. Грэйвз колебался. Жжмерлия прав: эмбриоскаф беззащитен. Но взять и ввести "Эребус" в кокон сингулярностей... А почему бы и нет? В любом случае почти вся их команда была уже там. Джулиан Грэйвз отнял руки от глаз, почти готовый принудить свой мозг к восприятию этой мысли, и увидел, что Жжмерлия не стал его дожидаться. Лотфианин уже работал на пульте управления, вводя в компьютер сложную последовательность навигационных команд. Когда программа была введена, Жжмерлия передал управление полетом главному компьютеру "Эребуса" и, повернувшись, чтобы оказаться лицом к лицу с Грэйвзом, сказал: - Мы на пути туда. Через день, а может, и меньше, в зависимости от стохастических элементов нашего маршрута, мы увидим Дженизию. И в этой связи возникает новая проблема, которая меня очень тревожит. Допустим, что к тому времени, как мы доберемся до Дженизии, группа капитана Ребки или, может быть, группа профессора Лэнг действительно установит, что эта планета - родина зардалу. Что нам делать тогда? Не будет ли логичным забрать оттуда нашу группу в безопасное место и использовать весь арсенал "Эребуса", чтобы полностью уничтожить зардалу? Грэйвз решил, что ему повезло. Ему не надо задумываться над ответом на этот последний вопрос и мучить свой совокупный мозг, потому что он обдумал ответ на него задолго до этой минуты. Он размышлял над ним много дней, недель, месяцев. Да, зардалу кровожадные, жестокие и свирепые, в далеком прошлом они тиранили десятки разумных рас. Этого нельзя отрицать. Но Джулиус Грэйвз долгие годы проработал в межвидовом Совете. Одной из главных задач Совета была защита любых видов, разумных, предразумных или имеющих потенциальную возможность стать таковыми. Мысль о геноциде признанного разумным вида показалась такой омерзительной, что его затошнило. Гнев и отвращение позволили ему дать один-единственный ответ: - Я не знаю, что именно мы сделаем, если отряды Ханса Ребки и Дари Лэнг обнаружат зардалу на Дженизии. Но могу твердо сказать вам, Жжмерлия, чего мы точно не сделаем: мы не будем даже обсуждать намеренное массовое уничтожение любых видов, которые не угрожают нам (вам, мне или кому-то еще). Я не могу выразиться яснее. Он не знал, как прореагирует на это Жжмерлия. Это был уже не тот смирный, послушный Жжмерлия, к которому они привыкли, а решительный, четко мыслящий и инициативный лотфианин. Грэйвз почти ожидал, что тот начнет спорить и колебаться, и боялся, что у него в нынешнем состоянии не хватит сил ему возражать. Но Жжмерлия, откинувшись в кресле, пристально изучал Грэйвза своими бледными глазами. - Вы умеете ясно излагать, советник, - произнес он, - и вы высказались достаточно ясно. Вы не будете преследовать, разрешать или соглашаться с истреблением разума. Я вас слышал. Как бы подводя мысленную черту в каком-то долгом споре, Жжмерлия несколько минут кивал головой. Затем поднялся с кресла и заспешил из рубки. Джулиан Грэйвз глядел ему вслед широко открытыми глазами, озадаченный какими-то впечатлениями последних нескольких минут. Обдумывая происшедшее, он лишь засомневался, не сошел ли окончательно с ума, вообразив эту встречу. Однако "Эребус", вне всяких сомнений, входил в область сингулярностей, область, охранявшую затерянный мир - самый знаменитый из всех Затерянных Миров - Дженизию, родной дом зардалу. ЗАТЕРЯННЫЕ МИРЫ Не секрет, что любой дурак может задать столько вопросов, что умнейшее существо галактики не сможет на них ответить. Да-да. Я говорю о Живущих Внизу, так называемых обитателях планет. И я говорю о Затерянных Мирах. Такое впечатление, что эти обитатели помешались на них. "Капитан Слоун, - так всегда они начинают, вежливо-вежливо, - вы заявляете, что много путешествовали, - (и вы слышите в их голосе изрядную долю скептицизма). - Где же находится Дженизия, Затерянный Мир зардалу?" "Не знаю", - отвечаю я. А как насчет Петри, или мира сокровищ Джестина, или Небопада, или Примулы, или Паладина? Они прекрасно знают, что мой ответ будет таким же, потому что все эти миры - если они действительно существуют - потеряны, и все их следы исчезли в глубине веков. Конечно, Живущим Внизу никогда и в голову не придет отправиться самим и поискать. Гораздо лучше копаться в грязи и раздумывать об этом, а потом цепляться и надоедать людям, которые побродили по космосу и много чего повидали. По крайней мере столько, сколько можно увидеть. Людям вроде меня. "Что ж, капитан, - говорят они и становятся развязнее, - вы разговорчивы, как погремушка, и готовы заболтать каждого, кто к вам прислушается. Но куда подевались Мидас, где дождем льется золото, или Радужный Риф, где восход зеленый, закат огненно-алый, а полдень лиловый? Эй! Что произошло с ними? Или с Шэмблом, или Грайзелем, или с Горем Путника? Они ведь были когда-то. А теперь их нет. Что вы на это ответите? Стыдно вам не знать". Я запрещаю себе злиться (хотя это и нелегко). Я медленно свирепею и говорю: "Ах, вы забыли про ветер". Ветер? Это всегда их достает. "Вот именно, - говорю я. - Вы забываете о Великом Галактическом Пассате. Он дует по всей галактике, подхватывает миры, когда-то расположенные рядом, и несет их, разводя все дальше и дальше друг от друга. Они смотрят на меня свысока и говорят: "Мы и слыхом не слыхали об этом вашем пассате". "Что ж, - говорю я. - Возможно, что вы не слыхали и еще кое о чем. Некоторые называют его не Галактическим Пассатом, а Дифференциальным Вращением Галактики. В этом месте мой собеседник обычно произносит "хм" или что-то еще столь же вразумительное. И мне приходится объяснять. Наша Галактика представляет собой огромную спираль, ста тысяч световых лет в поперечнике. Она вращается в пространстве. Большинство тех, с кем я разговариваю, знают хотя бы это. Но она не похожа на обычное колесо, с жесткими спицами. Это колесо, где звезды, более близкие к центру Галактики, крутятся быстрее, чем те, что находятся дальше. Возьмем, к примеру, какую-нибудь звезду. Скажем, Солнце. И возьмем другой хорошо известный объект... скажем, Крабовидную туманность в созвездии Тельца, отстоящую на шесть тысяч световых лет дальше от центра Галактики, чем Солнце. Вы обнаружите, что Солнце движется вокруг центра Галактики на тридцать пять километров в секунду быстрее, чем Крабовидная туманность на ее периферии. Они расходятся, медленно, но верно, под влиянием Галактического Пассата. Причем ветер может дуть в обе стороны. Если вы отстанете, потому что находитесь дальше от центра, все, что вам нужно, - подлететь поближе к центру и подождать. Вскоре вы начнете сокращать разрыв, потому что теперь вы движетесь быстрее. А как обстоят дела с Крабовидной туманностью? Спросите Живущих Внизу - тех, кто понял, о чем я говорю. Это природный объект, и ее нельзя перегнать ближе или дальше, как корабль. Встретится ли она когда-нибудь с Солнечной системой? "Разумеется, - говорю я. - Но это займет время. Краб приблизится к Солнцу через пару миллиардов лет". И тогда они выпучивают глаза, если, конечно, у них имеются глаза, и восклицают: "Два миллиарда лет! Да никого из нас и в помине уже не будет". И я отвечаю им: "Это так, но я не уверен, что и сам тогда буду. По правде говоря, бывают такие ночи, когда я сомневаюсь, доживу ли до утра. Но вот в чем я действительно уверен: Живущие Внизу как всегда спрашивают не о том. По мне, гораздо интереснее знать не где Затерянные Миры, а где Затерявшиеся Исследователи. Что случилось с Агал Х'сейрин, хромой кекропийкой, которая попыталась продеть нитку в Ушко Иглы? Мы получили от нее только одно сообщение и знаем, что она пережила проход сквозь Ушко... но она так никогда и не вернулась. Или куда делся Иниго М'тумбе после своей последней посадки на Ллэндайвере? Он тоже прислал сообщение - о "ярком плетеном воротнике", который собирался обследовать. А как вы объясните последний сигнал от Китайской Куколки Пасфарды, которая понеслась вдоль темного края Угольного Мешка с постоянным ускорением в 1 "g", направляясь, по ее словам, в бесконечность? Вот чем надо интересоваться: людьми, а не глупыми Затерянными Мирами. Я хочу знать, что случилось с ними, моими товарищами-исследователями. Я буду летать, пока когда-нибудь не узнаю. Пока когда-нибудь не узнаю все. "Горячий лед, теплое пиво, холодный уют (в одиночку по Галактике)". Мемуары капитана А.У.Слоуна. ПРИМЕЧАНИЕ КОММЕНТАТОРА. Вскоре после завершения этого фрагмента, последнего в опубликованной книге, капитан Слоун пустился в путешествие по заливу Салинас; повторяя маршрут легендарного Иниго М'тумбе. Он так и не вернулся. В его последнем сообщении говорилось о таинственном змееподобном образовании, затмевавшем своим блеском звезды, которое приближалось к его кораблю. С тех пор о нем никто ничего не слышал. Возможно, есть доля иронии в том, что капитан Слоун оказался самым знаменитым и самым разыскиваемым из всех Затерянных Исследователей. 15 "Поблажка", схваченная ослепительно-желтым лучом, полностью управлявшим ее движением, устремилась к поверхности планеты по самоубийственной траектории. Попытки Дари Лэнг затормозить ничего не дали. Ее спутники были хуже, чем бесполезны. Талли каждые несколько секунд уверенным и громким голосом докладывал их координаты и расчетную скорость столкновения, от чего ей хотелось завыть, а Дульсимер, "ас пилотажа", заявлявший, что опасность - это его хлеб, свернулся в стонущий зеленый комок. - Я сейчас умру, - повторял он снова и снова. - Я сейчас умру. О нет, я не хочу умирать. - Семь секунд до столкновения, - жизнерадостно объявил Талли. - Скорость сближения постоянная, два километра в секунду. Прислушайтесь, как бьет в корпус ветер! Четыре секунды до столкновения. Три секунды. Две секунды. Одна секунда. И корабль остановился. Внезапно. За одну секунду до удара он завис в шести футах от поверхности, без какого-либо торможения или толчка, или даже... - Держитесь крепче! - крикнула Дари. - Невесомость. Не чувствовалось даже притяжения планеты. Дульсимеровский корабль-разведчик падал лишь долю секунды, а затем шмякнулся на Дженизию так, что у Дари клацнули зубы. Дульсимер визжа покатился по полу. - Скорость сближения - ноль, - объявил Ввккталли. - "Поблажка" села. - Викер уютно устроился в кресле второго пилота, соединившись с банком данных и главным компьютером "Поблажки". - Все системы корабля работают нормально. Двигатели функционируют, корпус не поврежден. Дари начала понимать, почему она, вероятно, навсегда погибла для академической жизни. Разумеется, в мире идей есть свои прелести. Но разве что-то может сравниться с изумительным ощущением "я жив", пришедшим после того, как абсолютно не сомневался в том, что сию секунду умрешь. Она глубоко вздохнула, казалось, впервые за вечность, и внимательно посмотрела на приборную панель. Не погибли, но, безусловно, сели на поверхность чужого мира. Возможно, враждебного. И... какая непростительная ошибка, Ребке надо было позаботиться заранее... ни одно орудие не готово к действию. - Ввкк, дайте круговую защиту. И включите внешние дисплеи. Экраны загорелись. Перед Дари впервые предстала Дженизия... Нельзя же считать знакомством стремительно набегавшую поверхность планеты, когда корабль несся вниз. Но то, что предстало перед ней после недель мечтаний, вызвало не то чтобы разочарование, но показалось не слишком интересным. Никаких тебе чудовищ, огромных строений, экзотических пейзажей. Корабль-разведчик покоился на площадке, покрытой блеклым серо-зеленым мхом, кое-где как бы присыпанным крохотными ярко-розовыми блестками. Полускрытые высокими султанами папоротников, торчали острые зубчатые камни. Верхушки растений гнулись и качались под сильным ветром. С другой стороны простиралась голубая водная гладь, сверкающая под лучами полуденного солнца. Только сейчас Дари услышала, что по корпусу корабля хлещет ветер. Никто не знал, где опустился эмбриоскаф. Шансы на то, что два корабля окажутся в пределах видимости друг друга, на планете с сотнями миллионов квадратных километров суши, были ничтожно малы. Но Дари напомнила себе, что они не сели, а их посадили, и, судя по всему, то же самое произошло с Хансом Ребкой и эмбриоскафом. - Воздух пригоден для дыхания, - сказал Талли. - Скафандры не понадобятся. - У вас достаточно информации, чтобы рассчитать, где сел эмбриоскаф? Вместо ответа Ввккталли кивнул на один из экранов дисплея, который показывал то, что находилось позади "Поблажки".