алось. Остальные трое были один за другим найдены в послевоенном хаосе и выросли в совершенно разных окружающих средах Земли, Марса и Пояса. Каждый сделал свою, отдельную карьеру, не сознавая о существовании остальных, пока Хильда Брандт не собрала их вместе. Но теперь эта троица начнет видеть себя как единое целое -- и казаться себе абсолютно непохожей на всех людей, какие когда-либо жили на этом свете. А как увидят их остальные? Нелл вдруг поняла, что уже начинает по-другому думать о Джоне Перри. Отважится ли она на близкие взаимоотношения с мужчиной, обладающим абсолютным контролем над своим телом и разумом? Тут Нелл припомнила сообщение из Пунта-Аренаса о невероятно быстром беге Джона за карнавальной платформой. Теперь в это легко верилось. А затем она почувствовала восхищение, злость на себя и сильную привязанность. Джон по-прежнему оставался Джоном. Он не изменился, если не изменилась она. "Хильда Брандт была права, -- подумала Нелл. -- Все мы -- люди". Она заставила себя протянуть руку и сжать бедро Джона. Мышца задрожала и напряглась, затем медленно расслабилась. Джон снова подался к Нелл, накрывая ее ладонь своей. "Нет тут никакого Ледяного Человека, -- решила Нелл. -- А в абсолютный телесный контроль я поверю, когда сама его почувствую. И если он действительно существует, могу поклясться, это будет восхитительная забава. Но если так, то насколько типична я сама?" Нелл посмотрела дальше по ряду на Тристана Моргана. Наверное, впервые в жизни он не ерзал на стуле. Тристан держал Вильсу за руку и что-то тихо говорил ей в самое ухо. По лицу Вильсы гуляла одинокая, грустная улыбка. Но это по крайней мере была улыбка. Камилла и Дэвид, в дальнем конце, смотрели на Нелл в ответ, разглядывая ее и Джона так же спокойно, как она разглядывала их. Возможно, одним из свойств модифицированной нервной системы была способность сопротивляться шокам, которые поражали обычных людей. Возможно также, что эта способность могла передаваться. Нелл чувствовала себя очень даже неплохо. Она переключила свое внимание на ту камеру, которая снимала Сайруса Мобилиуса и Свами Савачарью. Весь последний час Мобилиус говорил очень мало. Во главе сцены, где Нелл привыкла видеть Солнечного Короля, его и близко не было. Однако когда Хильда Брандт вышла из комнаты, он начал оживать. -- Ну вот. Очевидно, настало время для общей исповеди и публичных откровений, -- обращенная к Сове речь Мобилиуса звучала неформально, даже небрежно. -- Все тайны должны быть раскрыты -- а вы так и не поведали мне, как вы заключили, что мы с Хильдой Брандт работали вместе. Не хотите ли это обсудить? Или это остается конфиденциальной информацией? Краем глаза Нелл заметила, как Тристан Морган подался вперед. Но у нее не было времени его разглядывать, потому что Свами Савачарья уже отвечал. -- Вовсе не конфиденциальной. И я боюсь, что здесь не было какого-то глубокого прозрения -- всего лишь довольно примитивная логическая цепочка. -- Нелл показалось, что на лице Совы впервые с тех пор, как он присоединился к их группе у Вентиля, появилась тень удовлетворения. Впрочем, продолжил он вполне серьезно: -- После нескольких неудачных заходов я наконец идентифицировал трех детей с "Океана", которые были найдены в капсулах жизнеобеспечения и спасены: Джона Перри, Вильсы Шир и Камиллы Гамильтон. И эти имена невероятно меня шокировали -- ибо я узнал, что каждый из них, теперь уже взрослый, в настоящее время находится в системе Юпитера. Более того, каждый из этих троих недавно появился здесь впервые в жизни, причем каждый прибыл из своего, совершенно отдельного местоположения. К тому времени я также предположил, что все трое были объектами биологических экспериментов в конце Великой войны. Таким образом, естественно было заключить, что кто-то еще, за целый год до меня, прочел сообщение, содержавшееся в полетном самописце "Океана" и пришел к тем же самым именам. Самой логичной персоной, которая могла это проделать, была, разумеется, та самая, что занималась первоначальными экспериментами. Пока что все очень хорошо и предельно просто. Но я пропустил один ключевой клочок информации: кто? Кто мог работать на Мандрагоре в конце войны и двадцать пять лет спустя имел возможность доставить сюда всех троих практически одновременно? У меня был один превосходный кандидат: вы. На сей раз Сова уже откровенно улыбнулся, когда брови Мобилиуса удивленно приподнялись. -- Да-да, все верно. Сайрус Мобилиус, сам Солнечный Король. А кто еще? Обсудим факты. Молодым человеком лет двадцати с хвостиком вы были на Поясе в конце Великой войны. С тех пор вы стали личностью, обладающей колоссальным богатством и влиянием, способной нажимать на любые тайные пружины на Земле. Вы могли добиться, чтобы Джона Перри послали на Европу -- и действительно это сделали. Точно так же, как вы переориентировали приоритеты РСН, после чего у Камиллы Гамильтон и Дэвида Ламмермана практически не оставалось другого выбора, кроме как прибыть сюда и работать на вас. Аналогичным образом вы привлекли в систему Юпитера и Вильсу Шир. Для этого потребовалось всего лишь существенное концертное финансирование вкупе с жирными комиссионными за крупное новое произведение. У вас имелось достаточно денег, чтобы сделать такое предложение, от которого невозможно отказаться. Все остальное уже было за ее агентом. А затем моя прекрасная, будто бы идеально логичная структура рассыпалась на куски. Потому что, как выяснилось, логичной она вовсе не была. Если вы так жаждали увидеть нынешнее состояние ваших давнишних экспериментов, почему было не послать Камиллу Гамильтон и Вильсу Шир на Землю, где уже находились вы сами и Джон Перри? Такой вариант безусловно был проще рандеву в системе Юпитера. Столь же фатальными для моей гипотезы оказались добытые мной сведения о том, что у вас имелись другие, более прозаические причины для отправки Джона Перри на Европу. "Аборигенные" европейские формы жизни, которые вы там разместили, нуждались в разоблачении. Следовало доказать, что на самом деле это специально сконструированные формы жизни, импортированные с Земли, и тем самым уничтожить всякую оппозицию Европейскому термоядерному проекту. Камилла потребовалась вам примерно для тех же самых целей -- чтобы продвигать ваши планы европейского развития. И наконец мой друг Морд нанес уже зашатавшейся гипотезе поистине смертельный удар. Оказалось, вы работали бок о бок с Мордекаем Перельманом в конце войны, лихорадочно развивая ваши новые термоядерные идеи. Морд поклялся, что ни над какими биологическими проектами на Европе вы одновременно работать не могли. Таков был конец. Прекрасная теория, разрушенная грубыми фактами. Но, как знает каждый энтузиаст Сети Головоломок, даже неверные теории могут привести к новым прозрениям. У меня больше не было конкретного имени, ибо Сайрус Мобилиус не подходил. Зато у меня имелось конкретное место: Европа. Все сходилось именно здесь. Даже Вильса Шир, по причине, для меня совершенно не очевидной, прибыла на Европу. А во всех европейских делах есть лишь одна доминантная фигура. Я не смог обнаружить никаких подозрительных элементов в прошлом Хильды Брандт -- думаю, она преподала нам всем урок образцовой конспирации. Однако она провела войну на Поясе и прибыла в систему Юпитера лишь через довольно долгое время после того, как война закончилась. Она также сделала запрос о том, чтобы Джона Перри направили на Европу для исследования предполагаемых аборигенных форм жизни. И все же Хильда Брандт тоже не подходила. Да, у нее имелось колоссальное влияние в системе Юпитера, и она вполне могла заниматься секретными экспериментами военного времени на Поясе. Если так, она безусловно жаждала увидеть, какие результаты через столь долгое время дала ее работа. Однако, в отличие от власти Сайруса Мобилиуса, власть Хильды Брандт не распространялась на Внутреннюю систему. Ей не под силу было бы направить сюда из центра РСН Камиллу Гамильтон. Она также не смогла бы гарантировать, что сюда с Земли прибудет именно Джон Перри, а не какой-то другой эксперт по погружаемым аппаратам. Нипочем бы не смогла -- если бы ей не оказали помощь. Наконец все кусочки сложились. Тут было не одно имя. Два. И два человека, каждый из которых манипулировал другим. Ради достижения собственных целей оба они друг друга использовали. -- Мой уважаемый советник, я вами разочарован, -- Мобилиус качал головой. -- Мы с вами двадцать лет исследовали разум друг друга. И тем не менее вы заподозрили, что я мог опуститься до убийства? -- Ничего подобного. Я этого не делал. Я чувствовал, что худо-бедно понимаю склад ума Торквемады. А вот чего я практически не знал, так это склада ума и природу Хильды Брандт. И вам в ее отношении я тоже доверять не мог. Не могла ли она оказаться персоной, которая изучит свои эксперименты, оценит их текущее состояние, а затем, ради каких-то других своих целей, хладнокровно их уничтожит? Я не мог так рисковать. -- Вам все же следовало проконсультироваться со мной. Хильда Брандт вовсе не такая персона. Однако, прежде чем уйти, она задала уместный вопрос: "Что вы намерены по этому поводу предпринять?" -- Это вы о прошлом Брандт и о ее экспериментах? Лично я ничего не намерен по этому поводу предпринимать. Это не является ни моей прерогативой, ни моей непосредственной заботой. А вот что они... -- Сова указал на Вильсу и остальных, -- решат для себя выбрать -- это уже совсем другое дело. Большинство событий, которые мы обсуждаем, произошли четверть века назад, и хотя военные преступления срока давности не имеют, интерес к военным преступлениям такой срок имеет определенно. Есть основания полагать, что данные конкретные преступления попросту никогда не совершались. Сомневаюсь, что кого-то за пределами этой комнаты хоть в малейшей степени заботит то, что двадцать пять лет тому назад произошло на Мандрагоре. Тут Сова повернулся к Нелл. -- Не так ли, мисс Коттер? Я не сомневаюсь, что вы все записывали. Как вы всегда это делаете. Но существует ли ко всему этому реальный общественный интерес? "Интересно, знает ли он про субвокальный диктофон?" -- задумалась Нелл. Затем она помотала головой и сумела избежать взгляда на свою скрытую камеру. -- Людей интересует только эффектное шоу, мистер Савачарья. Они бы с удовольствием посмотрели, как "мобиль" вгрызается в Вентиль. Еще им понравился бы эпизод с подводным спасением. Но они даже за деньги не стали бы смотреть программу о преступлении двадцатипятилетней давности, которого к тому же никто не совершал. -- А результаты экспериментов? -- Люди нипочем не поверят, что в Джоне и остальных есть что-то особенное, если только они сами не смогут это увидеть. А они этого увидеть не смогут. Аудитория видеопрограмм верит картинкам, а не заявлениям. -- Весьма разумная философия. Могу только поаплодировать мудрости этой аудитории. Сова принялся с трудом подниматься из своего неудобного кресла. Каким бы оно ни было мягким, он чувствовал, как ребра узких подлокотников врезаются в его нежную плоть. -- Хильда Брандт была права. Это еще не конец Вселенной, и рассказ об "Океане" снова уйдет в историю. Но всеми нами из этого должен быть извлечен урок. Сова потер отчаянно ноющую задницу. Он устал, проголодался и уже чувствовал, что выражается сверх меры важно и назидательно. Пора было отправляться домой. Он повернулся к Сайрусу Мобилиусу: -- Победители и проигравшие, как сказала Хильда Брандт. Вы манипулировали людьми и событиями -- и выиграли бой за развитие Европы. Но все, святые и грешники, всегда преследуют свои личные цели, и цели эти редко бывают одинаковы для двух человек вне зависимости от того, насколько убедительно они изображают полное взаимопонимание и сотрудничество. Прежде чем вы почувствуете глубокое удовлетворение от вашей победы, вспомните, что Хильда Брандт в свою очередь вами манипулировала -- к собственной выгоде. Вы доставили к ней трех индивидов, которые были ей позарез нужны, и даже сами того не поняли. Пора бы нам с вами осознать, что далеко не все изворотливые умы Солнечной системы без конца крутятся в Сети Головоломок. В определенном смысле Хильда Брандт обставила нас обоих. На сей раз вы победили, но вряд ли вы всегда будете побеждать. -- Но он не победил. -- Голос Вильсы Шир неожиданно ворвался в раздумья Свами Савачарьи. И Сова раздраженно на нее посмотрел. На самом деле он еще не закончил. -- Да, не победил, -- Вильса проигнорировала гневный взор Совы. -- Можем мы показать их, Джон? Я знаю, нам следует дождаться подтверждения, но это так важно. -- Ты хочешь, чтобы я дважды в одну и ту же лужу сел? Мне казалось, одного такого позора на всю жизнь более чем достаточно. -- Тем не менее Джон Перри встал, подошел к станции обработки данных и внимательно ее изучил. -- Ладно. Кто-нибудь знает, как эта штука работает? -- Я знаю. -- Тристан Морган уже встал со стула. -- Дай мне. -- Он взял у Джона блок хранения данных. -- Который сегмент? -- Он там всего один. Звук не ищи -- это чистое видео. -- Джон повернулся лицом к остальным, пока Тристан вставлял блок. -- Страшно неохота снова шею подставлять. Поэтому я только скажу, что эта запись была сделана менее трех суток тому назад, что вы будете наблюдать за глубоким океанским ложем Европы -- сто восемнадцать километров подо льдом -- и что температура окружающей среды составляет там девять градусов выше нуля. Свет в маленькой комнате помутнел. Экран станции обработки данных вспыхнул и сразу же перешел к черно-белому, низкоконтрастному показу типичного ультразвукового изображения. Датчик сканировал все океанское дно начиная от далекого горизонта. Поначалу не было видно ничего, кроме обычного ложа, сглаженного и смягченного за миллиарды лет слабым приливным движением. Тристан открыл было рот -- но прежде чем он успел сказать хоть слово, в поле зрения вдруг возник целый ряд пилообразных структур, прямых, как проведенная по линейке черта. По мере равномерного спуска погружаемого аппарата появились дальнейшие детали; каждая борозда меняла свои острогранные очертания, оказываясь составным набором наподобие многослойных вафель. -- А вот здесь мы добавили к ультразвуку видимые длины волн. -- Джон Перри, сам того не желая, все-таки комментировал. Стал виден плывун, движущийся впереди "Данаи". Картинка на экране стала резче и засияла ложными красками. Вдоль края одной из "вафель" появился сверкающий ряд фасеточных бусинок. -- Просто кремниевые и ферритовые кристаллы, сказало бы большинство. Но я хотел приглядеться получше. Теперь смотрите внимательнее, пока мы посылаем туда плывун. Свободноплавающий источник света оказался менее чем в полуметре от одного из ребристых гребней. Когда он подобрался еще ближе, а луч набрал интенсивность, гребень пришел в движение. Он стал сплющиваться, уходя вниз, лениво отстраняясь от назойливого света. -- Либо фотофобные, либо чувствительные к теплу. Это мы узнаем, когда у нас появится шанс исследовать содержимое трюма "Данаи". У нас там была куча времени, и я положил на хранение парочку образцов. Но даже без вдумчивого анализа несколько догадок сделать несложно. Перед вами стабильная структура, которая и чинит себя, и воспроизводит. Если вы еще немного понаблюдаете, вы увидите, что происходит на краях этих вафель. Данные структуры также действуют при более высоких температурах, чем температура окружающего морского дна, и для этого они используют химическую энергию. Вы уже видели, как они избегают раздражителей, которые могут причинить им вред. Тристан оставался рядом с блоком данных, а потому чуть ли не втыкался носом в экран. -- Эти существа живые. -- Если соглашаться с большинством определений живого. Эти борозды действуют как живые существа, которым вообще предполагается иметь способность действовать. Похоже, они даже эволюционируют по мере распространения. Но меня уже один раз надули. Хорошенького понемножку. На сей раз я не скажу ничего лишнего, пока не буду абсолютно уверен. "Но Джон уверен, -- подумала Нелл. -- Он просто не хочет публично об этом заявлять. -- Она взглянула на Сайруса Мобилиуса. -- И он тоже уверен. Люди добрые, вы только на его лицо посмотрите! Победители и проигравшие. Солнечный Король снова взял себя под жесткий контроль и точно знает, что он не победил. Это настоящие аборигенные формы жизни. С ними Европа надежно защищена. Она еще долгое время не будет развиваться". -- Откуда ты знаешь, что эти существа тоже не были привезены с Земли и не помещены туда? -- Тристан по-прежнему, отчаянно щурясь, вглядывался в экран. -- Потому что, в отличие от всех живых существ на Земле, они не основаны на ДНК. Это непериодические кристаллические структуры из различных глин -- и тем не менее они способны к воспроизводству. Мы долгое время задумывались о возможности существования такой разновидности живых существ. Кейрнс-Смит предложил эту идею более столетия назад, но теперь мы впервые с такими существами столкнулись. -- Но все же не могли они быть сделаны искусственно, подобно тем первым, которых ты обнаружил и объявил аборигенными для Европы? Джон скорчил гримасу. -- Лучше не напоминай. Но я уверен, что это не конструкции. Даже если подобный фокус можно было бы провернуть -- а я не сомневаюсь, что это невозможно, -- это не имело бы никакого смысла. Мы с Вильсой навестили такое место на дне Европейского океана, где раньше никто не бывал. Туда пока что никто и не собирался отправляться. Так какой смысл помещать этих существ в такое место, где шансов на их обнаружение не будет еще многие десятилетия? Сайрус Мобилиус внезапно встал. -- Полностью переигран -- самой Природой. Победители и проигравшие, говорите? Будь оно все проклято. Кажется, это Маргарет Фуллер сказала: "Я мирюсь со Вселенной"? Ну что ж, я тоже мирюсь. Нелл взглянула на него и подивилась жизнеспособности этого человека. Легко верилось, что Сайрус Мобилиус от природы был наделен той потрясающей нервной системой, над созданием которой работала Хильда Брандт. За прошедший час он увидел, как годы кропотливого планирования наконец-то дают свои плоды, а потом, за какие-то несколько минут, все его планы были разрушены -- причем тем самым человеком, которого он привлек на Европу, чтобы помочь ему победить. И все-таки Мобилиус уже восстанавливался. На его лице не было заметно никаких признаков поражения или смирения. Подобно Хильде Брандт, он мог пройти бесконечные потрясения и опять выйти на очередной круг. -- Полагаю, нам следует заключить, что Европейскому термоядерному проекту теперь придется подождать, -- бодро продолжил Мобилиус. -- Это прежде всего касается тебя, Камилла. И тебя, Дэвид, тоже. Разумеется, я надеюсь, что вы оба будете продолжать работать со мной. Но если вы хотите занять другие позиции... -- Я хочу вернуться обратно в центр РСН, -- выпалила Камилла. -- Хочу, чтобы вы это организовали и предоставили мне время для наблюдений. Она тут же заметила, что Мобилиус удивился, а Дэвиду стало больно. Вообще-то Камилла тоже была к этому не готова, но Мобилиус сам сказал, что настало время для откровений. Если Джон Перри все-таки решил высунуться, она вполне могла от него не отставать. -- Все дело в данных, полученных от моего эксперимента в РСН -- того, который я оставила в фоновом режиме, когда мы отправились в систему Юпитера. Результаты начали приходить как раз перед тем, как я покинула "Абаку". Но поначалу я не могла их понять, и у меня не было моих компьютерных моделей. Теперь, после истории с Вентилем и "мобилем", эти модели, кажется, уже не так для меня важны. По-моему, я знаю, что я там вижу, пусть даже у меня нет моего компьютера, чтобы это подтвердить. Но мне по-прежнему нужны самые лучшие изображения, какие только может дать РСН... потому что если я права, то в семи миллиардах световых лет отсюда, на полпути до бесконечного красного сдвига, существует гладкая, термоизлучающая поверхность размером больше галактики. Ее слова не оказали на Сайруса Мобилиуса никакого эффекта. Камилла ясно это видела. Зато они определенно произвели сильнейший эффект на Дэвида. -- Боже мой! Стэплдон! Ты думаешь, что увидела доказательство существования конструкции Стэплдона-Дайсона? -- Он повернулся к Мобилиусу: -- Камилла говорит, что РСН зафиксировала искусственную структуру чудовищного размера, окружающую целую галактику, чтобы поглощать ее энергию. Это может означать только разумную цивилизацию. От Мобилиуса опять никакой бурной реакции не последовало. -- Семь миллиардов световых лет, -- медленно протянул он. -- Стало быть, что бы ты там ни увидела, это происходило семь миллиардов лет тому назад. Еще до возникновения Солнечной системы. Если эта штука была, теперь ее, скорее всего, уже давным-давно там нет. Возможно, я что-то упускаю, но это определенно не потрясает меня как нечто значительное -- по сравнению с модификацией Европейского океана или отправкой Тристана на "Звездном семени" для исследования облака Оорта. -- Тут Солнечный Король взял паузу и продолжил только после того, как Сова подстегнул его заинтересованным покашливанием. -- Хотя, может статься, я ошибаюсь. Ты, Дэвид, смыслишь в этом больше меня. И я доверяю твоему суждению. Если ты скажешь мне, что хочешь уехать и отправиться в центр РСН вместе с Камиллой, а там подробно исследовать то, что она обнаружила... я найду способ это организовать. Камера Нелл должна была зафиксировать неуверенность на лице Дэвида Ламмермана, поскольку сама Нелл ее подметила. Дэвид внимательно смотрел на Камиллу Гамильтон -- похоже, в вопросительном ожидании. Как бы спрашивая: "Все в порядке?" Наконец Камилла едва заметно кивнула, и Дэвид повернулся лицом к Сайрусу Мобилиусу. -- Я действительно считаю, что открытие Камиллы имеет колоссальную важность, -- тихо сказал он. -- Ей немедленно следует предоставить доступ в центр РСН, а также максимально возможное время для наблюдений. И я тоже хочу вернуться в центр РСН, чтобы работать вместе с ней. Но не так сразу. А прямо сейчас, если ты не против... -- тут Дэвид посмотрел Мобилиусу прямо в глаза, -- думаю, мне настало время приступить к изучению семейного бизнеса. Камера по-прежнему работала. И Нелл наконец-то получила собственный опыт взаимосвязи "победители-проигравшие". Она была главной победительницей, ибо в первый и единственный раз в ее жизни камера Нелл зафиксировала на пленке саму душу Сайруса Мобилиуса. Но она также была проигравшей и вшивым репортером. Ибо Нелл совершенно точно знала, что никогда эту пленку не использует. 26 ЭНДШПИЛЬ Дома. Наконец-то. Свами Савачарья открыл дверь и поплелся по Совиной Пещере, подбирая старое, обезвреженное оружие, открывая крошечные пустые ящички для мультимегатонных бомб, шурша всевозможными документами и в то же самое время наслаждаясь детально продуманным беспорядком. Коммуникационный блок буквально ломился от сообщений, жужжа и чирикая, пока Сова продвигался по своей пещере. Наконец добрался он и до блока. Полдюжины проблем и решений от членов Сети Головоломок; четыре сигнала "позвоните мне" от Магрит Кнудсен, один от Морда, которому электронно зачесалось узнать, что стряслось; а также пять сообщений с пометкой "ответ не требуется" от сотрудников отдела расписаний Пассажирского транспорта. Уже направляясь к кухне, Сова нахмурился при виде последней прибывшей на экран строчки: "Вы сделали это! Сегодня Европа, завтра звезды!" У порога кухни он помедлил. Всю обратную дорогу от Европы до Ганимеда Сова обещал себе пятилитровый сырный фондю, приготовленный в специальном горшке. Однако в его отсутствие Совиная Пещера претерпела чье-то вторжение. Всю кухонную рабочую поверхность занимал длинный, роскошно украшенный торт, на котором красным марципаном было выложено приветствие: "Добро пожаловать домой, Великая Сова". Свами Савачарья нагнулся и принюхался. Аромат казался приятным, хотя и не вполне правильным. Тогда он отрезал кусочек, кинул его в рот и пересмотрел свое мнение. Торт был просто отвратителен: жирный, вязкий и сладкий до умопомрачения. Сова отнес торт к блоку переработки. Но в тот самый момент, когда он водрузил его на край желоба, жуткая усталость снова охватила все его тело с головы до ног. После будоражащих разговоров и эмоций на "Горе Арарат" Сова всю обратную дорогу ни на секунду не мог заснуть. И теперь у него не было сил прочитать сообщения, позвонить Магрит Кнудсен или поболтать с Мордом. У него даже не было сил поесть. Все это могло подождать до завтра. Отчаянно зевая, потирая свое гладкое смуглое брюхо и прямо по пути срывая с себя одежду, Свами Савачарья направился к громадной кровати. Шелковые простыни были мягкими и холодными. Еще чудеснее, чем он их все это время помнил. Он поднял верхнюю простыню, просунул туда свою голую тушу и попытался вытянуть ноги. Пройдя около метра, ноги застряли и дальше уже ни на микрон не продвинулись. Ровно на полпути по кровати кто-то завернул простыни наверх. Ярроу Гобель. Теперь уже двенадцатилетний, с типично подростковыми понятиями о смешном. Сова вздохнул, опять выбрался на пол и терпеливо перестелил постель. Затем он снова туда залез и закрыл глаза. Усталость казалась чудовищной. Но даже теперь, совершенно невероятным образом, когда все заботы ушли, и Свами Савачарья снова оказался в уютных недрах Совиной Пещеры, сон по-прежнему не приходил. Сова открыл глаза, поморгал и уставился на зернистый потолок. В чем же была проблема? Она определенно не имела отношения к событиям в передвижной лаборатории, хотя Сова и не на шутку пострадал, допустив позорную ошибку. Возникла ли эта проблема потом, на базе "Гора Арарат"? Когда перед изумленными глазами Совы, непосредственно в реальном времени, образовывались и пускали корни различные пары и тройки? Сайрус Мобилиус и Тристан Морган, нащупывающие путь к использованию "мобилей" в проекте "Звездное семя" с Дэвидом Ламмерманом в качестве одобренного посредника. Дэвид Ламмерман, с благословения Камиллы и при активной ее поддержке вырабатывающий новые взаимоотношения сына с отцом. И Тристан Морган, большая часть разума которого оставалась неразрывно связана с Вильсой Шир -- пока она, Камилла и Джон Перри ломали голову над структурой их собственных взаимоотношений. Они могли делать совершенно отдельные карьеры, но им всегда предстояло делить уникальное наследство. Вполне естественно, что они были просто заворожены друг другом, а также Хильдой Брандт. То, что она проделала, их, похоже, нисколько не возмущало. Для детей, которые никогда не знали своих родителей, она, пожалуй, была ближе всего к матери. И наконец сама Хильда Брандт. Даже окончательно уверившись, что формы жизни в Европейском океане являются синтетическими, она не смирилась с тем, что Европа должна потерять свой статус ограниченного доступа. Теперь же Брандт могла ее защитить, причем с куда лучшими шансами на успех, чем когда-либо раньше. Если не считать того, что Сайрус Мобилиус тоже так просто сдаваться не собирался. Еще предстояло состояться гигантской битве за Европейский термоядерный проект, которая будет вестись на всех общественных и приватных уровнях науки, политики и надувательства. И кто в этой битве победит, Брандт или Мобилиус... вот где была настоящая проблема, достойная лучших умов в Сети Головоломок. Впрочем, Свами Савачарьи эта проблема не касалась. Его мучила забота гораздо более личная. Сова опять устало выбрался из постели и потопал к коммуникационному блоку. Входящие сообщения членов Сети Головоломок он проигнорировал, но все остальные прочел. Ни одно из них не имело ни малейшего отношения к работе. Там были только расспросы о его путешествии на Европу и объявления о грядущих собраниях -- но собраниях общественных, а не профессиональных. Сова вернулся в постель. Люди неверно истолковали его путешествие на Европу. Похоже, они полагали, что это указывало на полную перемену личности Свами Савачарьи. Сова знал, чего они добиваются. Им хотелось увидеть вывеску, которая в их собственных искаженных понятиях читалась бы как "Счастливый Конец". Разумеется, они ошибались. Жизнь порядком отличалась от видеошоу. И все же, быть может, вовсе не это было подлинным сообщением... Свами Савачарья закрыл глаза. Но он не мог закрыть своих ушей и своего разума. Вокруг Совиной Пещеры, абсолютно во всех направлениях, все недра Ганимеда буквально пульсировали активностью. Деловитые, как термиты, люди бурили, строили, бегали, извлекали и таскали; многие их тысячи, вечно бодрствующие, без конца повсюду толпились. Сова вообразил себе, что и впрямь может их слышать. И все могло стать только хуже. Население Ганимеда росло. Эта перемена особенно бросалась в глаза в транспортных отчетах, где с каждым годом появлялось все больше и больше полетов. Все более крупные корабли перевозили все большее число пассажиров и все более тяжелые грузы. Чем все это закончится? Сколько еще Ганимед, представляя собой естественный узловой пункт между Внутренней и Внешней системой, будет стонать под тяжестью слишком многих людей -- как Земля перед Великой войной? Сова снова открыл глаза. Путешествие наружу из Совиной Пещеры позволило ему рельефно увидеть проблему. Возможно, оно также обеспечило решение этой проблемы -- единственное решение, какое он только мог себе представить. По крайней мере, в пределах всей Солнечной системы. Сова в самый последний раз выбрался из постели и вернулся к коммуникационному блоку. -- Морд, -- Свами Савачарья обратился к скептической физиономии, которая в конце концов появилась перед ним на экране. Решение было принято. Сова хотел сделать ставку на Хильду Брандт. -- Что вы думаете об идее долгосрочного переселения на Европу? ПОСЛЕСЛОВИЕ Четверть столетия: сотня крупных радиационных бурь и случайного бушевания солнечных ветров; с полдюжины проходов сквозь сумятицу Пояса астероидов. Первоначальные орбиты оказались так скручены, изогнуты и исковерканы, что никакой анализ весь этот хаос уже отследить не мог. Первый год: после того, как пределы нормального выживания оказались достигнуты и пройдены, процесс перешел ко второй стадии. Началась обратная дифференциация тканей. Руки и ноги исчезли; внутренние органы модифицировали свои функции. Сердца, печени и легкие атрофировались, а маленькие тела сжались и округлились, образуя гладкие, безликие организмы яйцевидной формы. Пять лет: внутри капсул установилась температура жидкого азота. Все жизненные функции младенцев давным-давно замедлились и остановились. Мозги стали твердыми кристаллическими матрицами, по замерзшим сетям которых подобно тревожным снам проскакивали минимальные сигналы. Десятилетия: конец Великой войны стал далекой историей, но младенцам не суждено было умереть. Время и выживание потеряли всякий смысл. Стало совершенно несущественно, обнаружат их сегодня, завтра или в далеком будущем. В конце концов шесть капсул сошлись поблизости от места их первоначального появления в космосе, снова выплывая из чуждых небес на оживленные коммерческие маршруты. Со своей позиции высоко над эклиптикой наблюдательный модуль широкого охвата на мгновение коснулся потенциальных угроз для навигации своим призрачным бледно-лиловым лучом. Затем луч двинулся было дальше, но через полминуты он озадаченно метнулся назад, чтобы еще раз проверить находку. Закованные в ледяные коконы, младенцы ожидали. Время тянулось все дальше -- к часу их второго рождения.