пника тоже
детский мозг, и то, что он сделал -- детская работа. О, моя дорогая, я вижу,
что глаза ваши широко открыты, и блеснувший свет показал вам всю
глубину...-- пре-рвал он ход своих размышлений, видя, что миссис Хар-кер
всплеснула руками, и глаза у нее засверкали. Затем он продолжал:
-- Теперь настала ваша очередь говорить. Скажите нам, сухим людям
науки, что вы видите вашими блестя-щими глазами.
Он взял Мину за руку и крепко держал ее, пока она говорила. Его большой
и указательный палец нажимали инстинктивно и невольно, как мне показалось,
ее пульс, пока она говорила:
-- Граф типичный преступник. Нордау и Ломброзо определили бы его так
же, и действительно, ум его не-правильно сформирован. Поэтому в затруднении
он об-ращается к привычному способу. Его прошлое может служить руководящей
нитью для будущего; одна стра-ница этого прошлого, которое мы знаем по его
собствен-ным рассказам, содержит описание того момента, когда граф, находясь
в тисках, вернулся в свою страну из той, которой хотел овладеть, с целью
приготовиться к новому походу. И он вернулся на поле брани лучше
подготов-ленный и победил. Точно так же он прибыл в Лондон, чтобы овладеть
новой страной. Он потерпел поражение и, когда потерял последнюю надежду на
успех, и само его существование оказалось в опасности, он бежал за море к
себе домой, как раньше бежал через Дунай из турецкой земли.
Так как он преступник, то он себялюбив; и так как его разум ограничен,
недоразвит, то действия его осно-ваны на себялюбии, и он замыкается на одной
цели. Эта цель -- жестокость. Как раньше он бежал за Дунай, бросив свое
войско во власть врага, так и теперь он хо-чет спастись, забыв обо всем
остальном. Итак, его собст-венное себялюбие освобождает мою душу от ужасной
власти, которую он приобрел надо мною в ту страшную ночь. Я почувствовала
это, о, как почувствовала! Благо-дарение Господу за Его великое милосердие.
Моя душа стала такой свободной, какой не была с того самого ужасного часа; и
меня только мучит страх, что во время транса или сна он может, пользуясь
моей близостью к вам, выведать от меня ваши планы.
Профессор успокоил ее:
-- Он пользовался только вашим разумом: поэтому он и сумел задержать
нас здесь в Варне, между тем как корабль, на котором он находился, незаметно
пронесся, пользуясь туманом, в Галац, где, несомненно, им все при-готовлено,
чтобы скрыться от нас. Но его детский ум не пошел дальше, и может быть, по
Божьему промыслу, то, чем злодей хотел воспользоваться для собственной
пользы, окажется для него величайшим вредом. Охотник попал в свои
собственные сети. Именно теперь, когда граф думает, что замел следы, что
опередил нас на много часов, его детский мозг внушает ему, что он вне
опас-ности. Он думает также, что поскольку он отказался от чтения ваших
мыслей, то и вы не будете знать о нем. Вот тут-- то он и попался. Страшное
крещение кровью, которое он совершил над вами, дает вам возможность мысленно
являться к нему, как вы это делали во время вашей сво-боды, в момент восхода
и заката солнца. Вы перенесе-тесь к нему силой моей воли, а не его. И эту
полезную для вас и для других способность вы приобрели от не-го же ценою
вашего страдания и мук. Главное, он не подо-зревает ни о чем, ибо для
собственного спасения сам отказался от знания нашего местопребывания. Мы,
од-нако, не так себялюбивы и верим, что Господь с нами. Мы последуем за
графом; мы не сдадимся, и, даже если погибнем, все же не будем походить на
него. Джон, это был великий час; он подвинул нас далеко вперед на на-шем
пути! Вы должны все записать, и когда остальные вернутся по окончании своих
дел, дадите им это про-честь; тогда они будут знать столько же, сколько и
мы.
Я записал, пока мы ждали их возвращения, а мис-сис Харкер перепечатала
мою запись на машинке.
Глава двадцать шестая
ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА
29 октября (записано в поезде по дороге из Варны в Галац).
Вчера вечером, перед самым закатом солнца, мы снова собрались все
вместе. Каждый из нас исполнил свое дело как нельзя лучше: мы запаслись на
весь день пере-езда и на предстоящую работу в Галаце всем, что могла
подсказать наша изобретательность, усердие и случай. Когда настало время,
миссис Харкер приготовилась к сеансу гипноза. На этот раз Ван Хелзинку
пришлось употребить больше усилий, чтобы заставить ее впасть в транс.
Обыкновенно она сама начинала говорить, до-статочно было дать маленький
толчок, но на этот раз профессору пришлось задать вопросы довольно-- таки
решительным тоном, пока удалось узнать кое-- что. На-конец она все-- таки
заговорила:
-- Я ничего не вижу: мы стоим на месте, нет никаких волн, лишь вода
мягко журчит вдоль борта. Я слышу человеческие голоса вдали и вблизи и скрип
и шум весел в уключинах. Откуда-- то раздался выстрел из ружья; его эхо
кажется далеким. Вот раздался топот над моей го-ловой -- тащат какие-- то
веревки и цепи. Что такое? Отку-да-- то луч света, и я чувствую дуновение
ветерка.
Тут она умолкла. Она приподнялась с дивана, где лежала так, словно ее
кто-- то принуждал к этому, и про-стерла обе руки ладонями внутрь, точно
поднимала ка-кую-- то тяжесть. Ван Хелзинк и я посмотрели друг на друга --
нам все стало ясно.
Наступило продолжительное молчание. Мы поняли, что ее время прошло и
что она больше нам ничего не скажет, нам тоже нечего было сказать.
Тут она приподнялась с дивана и сказала:
-- Видите, друзья мои. Он у нас в руках: он покинул свой ящик с землей.
Но ему еще нужно попасть на бе-рег. Ночью он, может быть, где-- нибудь
спрячется. Но если его не перенесут на берег или если корабль не при-чалит,
то он не сможет попасть на сушу.
Он может только ночью изменить свой облик и пере-прыгнуть или
перелететь на берег, так как если его по-несут, он не сможет сбежать. И если
его будут перено-сить, то, возможно, таможенные чиновники захотят осмотреть
содержимое ящика. Таким образом, если он сегодня до рассвета не попадет на
берег, весь следую-щий день для него пропал. В этом случае мы попадем как
раз вовремя. Если он не уйдет ночью, мы нападем на него днем, выгрузим его,
и он будет в нашей власти: ведь он не может показаться таким, какой он на
самом деле -- в человеческом образе, -- тогда его узнают...
Сегодня рано утром мы снова с трепетом прислушивались к ее словам во
сне. На сей раз она еще дольше не засыпала, а когда заснула, оставалось лишь
несколько минут до рассвета, так что мы начали отчаиваться.
Ван Хелзинк, казалось, вложил всю свою душу в ста-рания, и в конце
концов, повинуясь его воле, она отве-тила:
-- Всюду мрак. Слышу журчание воды на уровне моего уха и какой-- то
треск, точно дерева о дерево.
Она умолкла, и взошло солнце... Придется ждать до завтра.
И вот мы едем в Галац и сгораем от нетерпения. Мы должны были приехать
между двумя и тремя часами утра; но уже в Бухарест мы приехали с опозданием
на три часа, так что раньше чем после восхода солнца ни-как не сможем быть
на месте. Значит, у нас будут еще два гипнотических сеанса с миссис Харкер,
и тот или другой прольют больше света на то, что произошло.
Позже.
Солнце взошло и зашло. К счастью, все происходило в такое время, когда
нам ничто не мешало, так как, случилось это на станции, у нас не было бы
необходимо-го покоя и уединения. Миссис Харкер поддавалась гип-нозу еще
хуже, чем сегодня утром. Боюсь, ее способ-ность читать мысли графа
прекратится как раз тогда, когда мы больше всего будем в этом нуждаться. Мне
кажется, что начинает работать главным образом ее собственная фантазия.
Вот что она сказала в трансе:
-- Что-- то выходит: оно проходит мимо меня, точно холодный ветер.
Вдали слышатся какие-- то глухие зву-ки -- точно люди говорят на каких-- то
странных языках; сильный шум воды и вой волков.
Она умолкла и больше ничего не сказала. Когда очнулась, то не могла
вспомнить ничего из того, что го-ворила.
30 октября, 7 часов вечера.
Мы близ Галаца; потом мне некогда будет писать. Сегодня мы нетерпеливо
ждали восхода солнца. Зная, что с каждым днем становится все труднее
усыплять миссис Харкер, Ван Хелзинк принялся за дело гораздо раньше, чем
обыкновенно. Его усилия не производили никакого действия, и лишь за минуту
до восхода солнца она заговорила. Профессор не терял драгоценного вре-мени и
засыпал ее вопросами, на которые она так же быстро отвечала:
-- Всюду мрак. Слышу шум воды и стук дерева о дерево. Где-- то мычит
скотина. Вот еще какой-- то звук, очень странный, точно...
Она умолкла.
-- Дальше, дальше! Говорите, я приказываю, -- сказал Ван Хелзинк,
волнуясь.
Она открыла глаза и произнесла:
-- Ах, профессор, зачем вы просите меня делать то, чего, вы сами
знаете, я не могу! Я ничего не помню.
Затем, заметив наши удивленные лица, она встрево-жилась и, переводя
свой взор с одного лица на другое, спросила:
-- Что я сказала? Что я сказала? Я ничего не помню, кроме того, что я
лежала тут в полусне, а вы мне гово-рили: "Дальше! Говорите, я приказываю!"
И мне странно было слышать, точно я какое-- то непослушное дитя!
-- О, миссис Мина, -- сказал Ван Хелзинк с грустью, -- это
доказательство того -- если вообще нужны доказательства -- что я люблю и
уважаю вас, раз слово, сказанное мною в более серьезном тоне для вашего же
добра, могло показаться вам таким странным, потому что я приказывал той,
которой я считаю счастьем пови-новаться.
Раздаются свистки: мы приближаемся к Галацу.
ДНЕВНИК МИНЫ ХАРКЕР
30 октября.
Мистер Моррис повел меня в гостиницу, где для нас были приготовлены
комнаты, заказанные по телеграфу; он один был свободен, так как не говорил
ни на одном иностранном языке. Годалминг пошел к вице-- консулу, Джонатан
отправился с обоими докторами к агенту пароходства узнать подробности о
прибытии "Царицы Екатерины".
Позже.
Лорд Годалминг вернулся. Консул в отъезде, а вице-- консул болен, так
что все было сделано простым писцом. Он был очень любезен и обещал и впредь
делать все, что в его власти.
ДНЕВНИК ДЖОНАТАНА ХАРКЕРА
30 октября.
В девять часов доктор Ван Хелзинк, доктор Сьюард и я отправились к
господам Маккензи и Штейнкопф, агентам лондонской фирмы Хэтвуд. Они получили
теле-грамму из Лондона с просьбой оказывать нам всевоз-можные услуги. Они
тотчас же провели нас на борт "Ца-рицы Екатерины", стоявшей в гавани на
якоре. Тут мы увиделись с капитаном по имени Донелсон, который рас-сказал,
что он еще никогда в жизни не совершал такого удачного рейса.
-- Господи, -- сказал он, -- мы даже боялись, что такое счастье не
пройдет даром. Неудивительно, что мы так скоро пришли из Лондона в Черное
море, раз ветер дул нам в корму точно сам черт. И за все время мы ровно
ничего не видели. Как только мы приближались к какому-- нибудь кораблю,
порту или мысу, поднимался туман, сопровождавший нас все время, пока мы
проходили ми-мо них. У Гибралтара нам даже не удалось подать си-гнала, и до
самых Дарданелл, где пришлось ждать про-пуска, мы никого не встретили.
Сначала я хотел опу-стить паруса и постоять на месте, пока не пройдет туман,
но потом подумал, что если сатана решил поскорее вогнать нас в Черное море,
то он все равно это сделает; вдобавок, если мы придем раньше, то владельцам
не будет никакого убытка и не повредит также нашей ре-путации, а старый
черт, старавшийся так из своих личных интересов, будет лишь благодарен нам
за то, что мы ему не мешаем.
Такая смесь простоты и хитрости, предрассудков и коммерческих
соображений расшевелила Ван Хелзин-ка, и он ответил:
-- Мой друг, этот дьявол гораздо умнее, чем кажется, и он знает, когда
встречаться с достойным сопер-ником.
Шкипер остался недоволен комплиментом, но про-должал:
-- Когда мы прошли Босфор, люди стали ворчать: некоторые из них,
румыны, пришли ко мне и попросили меня выкинуть за борт тот большой ящик,
который ка-кой-- то странный господин погрузил на корабль перед самым
отходом из Лондона. Господи! До чего эти ино-странцы суеверны! Я их живо
осадил, предложив им следить за своими обязанностями, но когда нас снова
окутал туман, я решил, что, может быть, они и правы, хотя им я ничего не
сказал. Итак, мы пошли дальше, и после того, как туман простоял пять дней, я
решил, что пусть ветер несет нас, куда хочет, так как все равно против
дьявола не пойдешь -- он сумеет настоять на своем. Как бы там ни было, но
дорога была все время прекрасная, вода все время глубока, и два дня тому
назад, когда восходящее солнце показалось сквозь туман, мы уже находились на
реке против Галаца.
Румыны взбунтовались и потребовали, чтобы я выкинул ящик в реку. Мне
пришлось бороться с ними с ору-жием в руках: тогда только удалось убедить
их, что дур-ной или недурной глаз, а имущество моих владельцев должно
находиться в моих руках, а не в Дунае. Они, подумайте только, чуть не
схватили ящик и не выбро-сили его за борт, но так как на нем было помечено
"Галац через Варну", то я решил выгрузить его в ближайшем порту. Туман не
проходил, и мы всю ночь простояли на якоре. На следующее утро до восхода
солнца на борт поднялся человек и сказал, что получил письменное поручение
из Англии взять ящик, предназначенный графу Дракуле. Ящик, конечно, был к
его услугам. Он предоставил все бумаги, и я рад был отделаться от этой
проклятой штуки, так как она начинала меня беспокоить. Если у дьявола и был
какой-- то багаж на борту корабля, то им мог быть только этот самый ящик.
-- Как звали того господина, который его взял? -- спросил Ван Хелзинк.
-- Сейчас скажу! -- ответил капитан. Он спустился в свою каюту и,
вернувшись, представил бумагу, под-писанную "Эммануил Гильденштейн, Бурген
штрас-се, 16". Убедившись, что он больше ничего не знает, мы поблагодарили
его и ушли. Мы застали Гильденштейна в конторе. Это был старый еврей с
большим, горбатым носом и в ермолке. Он руководствовался аргументами особого
рода и, поторговавшись немного, сказал нам все, что знал. Знания его были
скудны, но очень ценны для нас. Он получил письмо от мистера де Билля из
Лон-дона с просьбой взять, если возможно, до восхода солн-ца, во избежание
таможенных неприятностей, ящик с корабля "Царица Екатерина", прибывающего в
Галац. Ящик он должен был передать некоему Петру Чин-скому, которому было
поручено нанять словаков, зани-мающихся сплавом грузов вниз по реке. За этот
труд ему заплатил некий англичанин кредитными билетами, ко-торые придется
разменять на золото в Дунайском интер-национальном банке. Когда Чинский к
нему пришел, он повел его к кораблю и передал ящик. Вот все, что он знал.
Тогда мы пошли искать Чинского, но нигде не могли найти. Один из его
соседей, по-- видимому, мало ему преданный, сказал, что он ушел из дома два
дня тому назад и неизвестно куда. То же самое подтвердил управ-ляющий,
получивший через посыльного ключи от дома вместе с условленной платой
английскими деньгами. Все это происходило вчера вечером, между десятью и
одиннадцатью часами. Мы стали в тупик.
Пока мы разговаривали, к нам, задыхаясь, подбежал какой-- то человек и
сказал, что в ограде Св. Петра нашли тело Чинского и что шея у него
истерзана точно каким--- то зверем. Те, с кем мы разговаривали, тотчас же
по-бежали туда смотреть, женщины кричали, что "это дело рук словаков!" Мы
поспешили уйти, дабы нас не втянули в эту историю. Дома мы не могли прийти
ни к какому решению. Мы узнали, что ящик находится в пути и куда-- -то
плывет, но куда -- нам еще предстояло узнать. Подав-ленные и разочарованные,
мы вернулись в гостиницу к Мине.
Собравшись снова вместе, мы первым делом обсудили вопрос, не рассказать
ли нам все Мине. Дела в от-чаянном положении, и это наша последняя надежда,
хотя и мало обещающая. В виде награды я был осво-божден от обещания, данного
мной Мине.
ДНЕВНИК МИНЫ ХАРКЕР
30 октября, вечером.
Они вернулись такие усталые, истощенные и удру-ченные, что я предложила
им прилечь хотя бы на пол-часа, пока я буду записывать все, происшедшее до
сих пор.
По моей просьбе доктор Ван Хелзинк дал мне все бумаги, которые я еще не
видела. Пока они отдыхают, я хорошенько все просмотрю и, может быть, приду к
какому-- нибудь заключению. Попробую последовать при-меру профессора и
обдумаю все данные без предвзятости.
Я верю, что Провидение мне поможет.
Теперь я более чем убеждена, что я права. Мое за-ключение готово, так
что я перепишу все начисто и про-чту им. Пусть они его обсудят.
ЗАМЕТКА МИНЫ ХАРКЕР
(Внесенная в дневник)
Необходимые вопросы -- Нужно разрешить задачу о графе Дракуле.
а) Его будут переносить. Это ясно, так как если бы он был в состоянии
передвигаться по своему усмотре-нию, то он явился бы в виде человека, или
летучей мы-ши, или в каком-- нибудь другом. Он, очевидно, боится, что его
откроют или узнают, а в том беспомощном со-стоянии, в котором он находится,
заключенный от восхода до заката солнца в ящик, это для него не без-опасно.
б) Где искать и поймать? Тут нужно идти путем исключений.
На дороге, в поезде или на воде?
1. На дороге. Тут масса затруднений, в особенности при выезде из
города:
а) Могут встретиться люди, а люди любопытны и пронырливы. Какой--
нибудь намек, предположение о том, что спрятано в ящике, может его погубить.
б) Может проехать пограничная стража или тамо-женные чиновники.
в) Его преследователи могут за ним погнаться. Это для него страшнее
всего: боясь выдать себя, он даже от-рекся от своих жертв -- от меня!
2. В поезде. Никто не сопровождает ящик. Доставка ящика может случайно
замедлиться, а промедление мо-жет быть для него роковым, раз враги гонятся
за ним по пятам. Ночью он, конечно, может и сбежать, но что с ним будет,
если у него не окажется убежища? Это его, конечно, не устраивает, а
рисковать он не намерен.
3. На воде. Это самый верный путь в одном отношении, но масса
опасностей в другом. На воде он беспомо-щен за исключением ночного времени,
и то тогда он может повелевать только туманами и бурей, снегом и волками.
Но, упади он в воду, он непременно погибнет. Он мог бы пригнать корабль к
берегу, но если это враж-дебная ему страна, где он не может чувствовать себя
свободным, его положение будет еще хуже.
В общем ясно, что он на воде, значит, нам придется теперь определить,
где именно.
Первым делом нужно точно определить, что им до сих пор сделано, тогда
мы поймем его дальнейшую цель.
Во-- первых. Нужно узнать, что он делал в Лондоне, когда ему
приходилось выкручиваться из затрудни-тельного положения.
Во-- вторых. Нужно посмотреть, что он сделал здесь, о чем мы можем
судить по известным нам данным.
Что касается первого, то ясно, что он собирался приехать в Галац и
отправить накладную в Варну, чтобы сбить нас с толку и заставить нас думать,
что в Англии его нет; а сам он надеется моментально скрыться.
Доказательством этому служит его письмо к Эмма-нуилу Гильденштейну с
просьбой взять ящик до вос-хода солнца. Затем инструкция, данная Петру
Чинскому. Это все, конечно, лишь одни предположения. Но ведь после того, как
Чинский был у Гильденштейна, найдут-ся еще какие-- нибудь письма или
поручения.
Что его планы до сих пор были удачно приведены в исполнение, нам
известно: "Царица Екатерина" фено-менально быстро проделала свой рейс. Что
граф все хо-рошо обдумал и умно устроил, уже доказано. Гильден-штейн принял
ящик и передал Чинскому. Чинский взял его -- и тут след пропадает. Нам
известно лишь, что ящик находится где-- то на воде и передвигается. Таможню
и пограничную стражу благополучно миновал.
Теперь разберем то, что делал граф после своей вы-садки на сушу в
Галаце.
Ящик был взял Чинским до восхода солнца. После восхода граф мог
появиться в своем настоящем виде. Теперь спрашивается, почему именно Чинский
выбран для исполнения этой работы. В дневнике моего мужа говорится, что
Чинский торговался со словаками, зани-мающимися перевозкой клади по реке в
порт, а мнение человека, сказавшего, что убийство -- дело рук слова-ков, --
доказывает общее враждебное отношение к этой нации. Граф желал уединения.
Вот мое предположение: граф решил поехать из Лондона в свой замок водой, так
как считал это самым спокойным и незаметным путем. Из замка его вынесли
цыгане, и они же, должно быть, передали свой груз словакам, которые
перевезли ящики в Варну, а оттуда он отправил их на корабле в Лондон. Значит
граф знал, кому поручить такое дело. Когда же ящик прибыл на сушу, то граф
до восхода или захода солнца вышел из своего ящика, встретил Чинского и
объяснил ему, как отправить ящик дальше по реке. Сде-лав это и убедившись,
что все в порядке, он замел следы тем, что убил своего агента.
Я посмотрела карту и нашла, что самые подходящие для словаков реки --
это Прут или Сирет. Я прочла то, что говорила в трансе: там говорится о том,
что я слыша-ла глухое мычание коров, шум воды и треск дерева. Граф находился
в своем ящике, на реке в открытой лодке, передвигающейся при помощи весел
или жердей.
Возможно, эта река не Сирет и не Прут, но можно сделать дальнейшие
выводы. Из этих двух рек Прут бо-лее судоходен, но зато Сирет у Фунту
соединяется с Быстрицей, которая огибает проход Борго. Круг, ко-торый она
описывает, проходит около самого замка Дракулы, так что туда легко попасть
водным путем.
ДНЕВНИК МИНЫ ХАРКЕР
(Продолжение)
Когда я кончила читать, Джонатан подошел ко мне, обнял и поцеловал.
Остальные пожали мне руку, а доктор Ван Хелзинк сказал:
-- Наша дорогая Мина снова является нашей учи-тельницей. Она оказалась
зрячей там, где мы были сле-пыми. Теперь мы снова напали на след, и на этот
раз, надеюсь, нас ожидает успех. Наш враг теперь слабее всего, и если
удастся напасть на него днем на воде, то наша задача решена. Он напуган, но
не сможет торо-питься, так как бессилен -- он не может выйти из сво-его
ящика, раз его ненавидят те, которые везут: если у них возникнут подозрения,
то они выкинут его в воду, где он и погибнет. Он это знает. Теперь, господа,
при-ступим к нашему военному совету, поскольку необхо-димо сейчас же решить,
что кому делать.
-- Я достану паровой катер и пущусь вслед за ним, -- сказал лорд
Годалминг.
-- А я -- лошадь, чтобы следовать за ним по берегу на тот случай, если
он вздумает высадиться, -- сказал мистер Моррис.
-- Хорошо! -- сказал профессор, -- и то и другое прекрасно. Но никто из
вас не должен идти один. Нужна сила, чтобы покорить силу в случае
надобности. Словак силен и груб, и он постоянно носит при себе оружие.
Все мужчины засмеялись, так как у каждого из них был маленький арсенал:
мистер Моррис сказал:
-- Я привез с собой несколько винчестеров, они очень удобны для
стрельбы, с ними не страшно и среди волков.
Доктор Сьюард сказал:
-- Я думаю, что пойду с Квинси. Мы привыкли вместе охотиться, и вдвоем
готовы выйти против кого угодно. И тебе, Артур, не следует быть одному.
Вдруг придется сразиться со словаками, и если тебя постигнет неудача, все
наши планы рухнут. На сей раз нужно избегать вся-ких случайностей; мы не
успокоимся, пока не отрубим графу голову и не убедимся, что он больше не
существует. Доктор Ван Хелзинк сказал в свою очередь:
-- Это относится к тебе, Джонатан, по двум причинам. Во-- первых, ты
молод и храбр, а во-- вторых, тебе принадлежит право уничтожить того, кто
причинил столько зла тебе и твоим близким. Не бойся за миссис Мину, я
позабочусь о ней. Я стар. Мои ноги уже устали, а верхом я не привык ездить
так далеко, я не в состоя-нии сражаться с оружием в руках. Но я могу оказать
вам другую услугу: я могу сражаться иначе, и я могу уме-реть, если
понадобится, так же храбро, как и молодые. Пока вы, лорд Годалминг, и вы,
Джонатан, пойдете на вашем быстром пароходе против течения, а Джон и Квин-си
будут следить за тем, чтобы он случайно не высадил-ся, я повезу миссис Мину
в самый центр неприятель-ской страны. Пока старая лиса находится взаперти в
своем ящике, качаясь на утлой лодке, не будучи в со-стоянии сбежать на сушу,
пока он не осмеливается под-нять крышку своего гроба-- ящика из боязни,
чтобы сло-ваки не бросили его на погибель, мы пойдем по следам Джонатана и
найдем путь к замку Дракулы. С помощью ясновидения миссис Мины мы наверное
найдем дорогу и после первого захода солнца уже будем вблизи того рокового
места. Нам еще многое остается сделать и многие места освятить, чтобы
уничтожить это змеиное гнездо.
Тут Джонатан резко перебил его:
-- Не хотите ли вы, профессор Ван Хелзинк, сказать, что поведете Мину в
том ужасном состоянии, в ко-тором она находится, зараженную этой дьявольской
бо-лезнью, в самую пасть убийственного капкана? Ни за что на свете! Ни за
какие блага! Знаете ли вы, что это за местность? Видели ли вы сие гнездо
адского прокля-тия при лунном свете, со страшными привидениями, где каждая
крошечная пылинка кружится и вертится в воздухе и носит в себе зародыш
всепожирающего чудовища? Чувствовали ли вы губы вампира на своей шее?
Но тут ясный голос профессора перебил его:
-- О, мой друг, я делаю это лишь из желания уберечь миссис Мину. Да
сохрани меня Бог, чтобы я взял ее туда. Нам предстоит еще масса работы, при
которой она не должна присутствовать. Мы все кроме Джонатана, видели
собственными глазами, что надо делать, чтобы очистить это место. Помни, что
мы в ужасных условиях. Если граф и на сей раз увильнет -- а он силен, ловок
и хитер -- он будет спать еще целые столетия, и тогда со временем наша
дорогая Мина пойдет к нему и составит ему ком-панию и будет такой же, как и
те, которых ты видел. Ты рассказывал нам об их жадных губах, ты слышал их
сладострастный смех. Ты содрогаешься, а ведь это может случиться.
-- Делайте, как хотите, -- сказал Джонатан с рыда-нием, -- мы все
находимся в руках Божьих!
Позже.
Какая, однако, великая сила деньги! Чего только они ни делают, если
только их правильно применить, и чего только они не сделают, если этого не
сумеешь. Я так рада, что лорд Годалминг богат, что он и мистер Моррис, у
которого также масса денег, готовы их так щедро раз-давать. Если бы они
этого не делали, наша маленькая экспедиция не могла бы осуществиться, во
всяком случае, не так скоро, и она не была бы так хорошо экипирована, как
сейчас. Не прошло и трех часов с того времени, как было решено, что каждому
из нас предстоит делать, как у лорда Годалминга и у Джонатана был уже
пре-красный катер, готовый отплыть по первому приказанию.
У доктора Сьюарда и мистера Морриса полдюжины великолепных лошадей в
полном снаряжении. У нас са-мые лучшие карты и всевозможные путеводители.
Про-фессор и я выезжаем сегодня в 11 часов 40 минут вечер-ним поездом до
Верести, где возьмем экипаж, чтобы поехать в проход Борго. Мы берем с собой
много денег, так как нам придется купить экипаж и лошадь. Править будем
сами, так как в этом случае нельзя никому дове-риться. Профессор знает много
языков, и я надеюсь, что мы справимся. У нас у всех оружие, даже у меня есть
небольшой револьвер; Джонатан очень беспокоился бы, если бы я не была
вооружена так же, как и остальные. УвыЯ не могу пользоваться тем оружием,
которое есть у всех остальных: мой шрам на лбу мешает мне.
ДНЕВНИК ДЖОНАТАНА ХАРКЕРА
30 октября. Ночью.
Пишу это перед топкой парового катера. Лорд Годалминг разводит пары: он
очень опытен в этих работах, так как у него был собственный катер на Темзе,
а кроме того еще один в Норфолк-- Броде. Мы решили, что пред-ложения Мины
верны и граф выбрал водный путь для возвращения в свой замок: единственно
подходящее место для этого там, где Быстрица вливается в Сирет. Мы
рассчитали, что это будет приблизительно на 47-- м градусе северной широты.
Нам не трудно идти полным ходом даже ночью, так как река очень полноводна, а
ме-ли находятся на большом расстоянии друг от друга, так что в сущности нет
никакой опасности. Лорд Годалминг говорит мне, чтобы я пошел отдохнуть,
поскольку впол-не достаточно, чтобы на вахте находился один из нас. Но я не
могу заснуть: разве я могу спать, когда знаю, какая опасность грозит моей
дорогой Мине, раз она едет в эти ужасные места! Я утешаюсь лишь тем, что все
мы находимся в руках Божьих... Мистер Моррис и доктор Сьюард выехали верхом
гораздо раньше нас. Они едут по правому берегу, вдали от реки по
возвышенностям, откуда им хорошо видна река, и таким образом могут сократить
путь, не подчиняясь всем изгибам реки.
Мы взялись за безумное предприятие. Вот мы несем-ся во мраке, и
окружающий холод заставляет содро-гаться. Какие-- то таинственные звуки ночи
окружают нас. Годалминг закрывает дверь печки...
31 октября.
Все еще несемся дальше. Наступило утро, и Годалминг спит. Я на вахте.
Утро невероятно холодноеДо сих пор мы видели лишь несколько лодок, но ни на
одной из них не было никаких ящиков, никакого багажа таких размеров, что нам
надобен. Всякий раз, как только мы наводили на них электрический свет
прожектора, люди пугались, падали на колени и молились.
1 ноября. Вечером.
Никаких новостей; за целый день мы не нашли ни-чего подходящего. Мы уже
вошли в Быстрицу, и если мы ошиблись в своих предположениях, то все пропало.
Мы обогнали массу лодок, больших и малых. Сегодня рано утром одна команда
приняла нас за казенный ка-тер и салютовала нам.
Несколько словаков говорили, что какая-- то большая лодка проходила
мимо них. Она шла с необыкновенной быстротой и на борту у нее была двойная
команда. Это случилось еще до их прибытия в Фунду, так что они не могли
сказать, завернула она по Быстрице, или же пошла прямо по Сирету. В Фунду мы
ничего не слышали о лодке, возможно, она прошла ночью.
2 ноября. Утром.
Уже настал день! Сегодня я набрался сил и, сидя, наблюдая за тем, как
спит Годалминг, делая все необ-ходимое: следил за машиной, управлял и
сторожил... Я чувствую, что моя сила и энергия вернулись ко мне. Хотелось бы
знать, где теперь Мина и Ван Хелзинк! Они должны были быть в Верести в
пятницу около полудня. Масса времени уйдет у них на поиски экипажа и
лоша-дей, так что если они выехали и ехали быстро, теперь они должны быть в
проходе Борго. Да поможет им Гос-подь! Я даже боюсь думать о том, что с ними
может слу-читься. Интересно, как дела у доктора Сьюарда и мисте-ра Морриса.
Я надеюсь, под Страсба мы их встретим, так как если до тех пор мы не догоним
графа, нам необ-ходимо будет снова всем вместе посоветоваться, что делать.
ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА
2 ноября.
Три дня в пути. Никаких новостей, и нет времени их записывать, если бы
даже они были -- каждая минута дорога. Мы сделали лишь необходимую остановку
для отдыха лошадей, но оба чувствуем себя прекрасно. Эти дни, полные
приключений, нам очень полезны. Нужно поторапливаться, мы не успокоимся,
пока снова не уви-дим перед собой катер.
3 ноября.
В Фунду мы узнали, что катер пошел вверх по Быстрице. Хоть бы
потеплело! Кажется, начинает идти снег, если он будет сильный, это нас
остановит. В таком случае нам придется взять сани и продолжать свой путь
по-- русски.
4 ноября.
Сегодня мы узнали, что катер что-- то задержало на порогах Быстрицы.
Лодки словаков проходят благополуч-но с помощью веревки и при умелом
управлении. Не-сколько часов тому назад их прошло тут порядочно. Го-далминг
прекрасный рулевой и, должно быть, сумел про-вести катер, несмотря на
трудности. Я убежден, что они благополучно прошли пороги с местной помощью,
ко-нечно, и теперь снова в погоне. Боюсь только, что ка-тер пострадал, так
как крестьяне говорят, что после этого он все время останавливался, пока не
скрылся из виду. Надо торопиться: может понадобиться наша помощь.
ДНЕВНИК МИНЫ ХАРКЕР
31 октября.
В Верести мы приехали в полдень. Профессор сказал, что сегодня утром он
меня совсем не смог загипноти-зировать и что все, что я ему сказала, было:
"темно и тихо". Теперь он пошел покупать экипаж и лошадей. Нам предстоит
сделать 70 миль с лишком. Страна чуд-ная и интересная; если бы все
происходило при других условиях, то видеть это доставило бы огромное
удоволь-ствие. Какое наслаждение было бы путешествовать тут с Джонатаном, но
увы!..
Позже.
Доктор Ван Хелзинк вернулся: он достал лошадей и экипаж. Мы пообедали,
а затем тронулись в путь. Хо-зяйка приготовила нам целую корзину провизии,
столько, что ее хватило бы на целый отряд солдат. Профессор поощрял ее и
шептал мне на ухо, что мы, может быть, целую неделю не достанем нигде
хорошей пищи; он сде-лал еще кое-- какие покупки и велел упаковать массу
теп-лых пальто, одеял и других теплых вещей. Уж наверное, мы в дороге не
будем мерзнуть.
Скоро выезжаем. Боюсь даже подумать о том, что с нами может случиться.
Но мы в руках Бога и должны быть спокойны. Одному Ему известно, что будет, и
молю Его из глубины своей истерзанной души, чтобы он хра-нил моего дорогого
мужа; чтобы Джонатан знал, что я любила его сильнее, чем могу это выразить,
и что мои по-следние и лучшие мысли были о нем...
Глава двадцать седьмая
ДНЕВНИК МИНЫ ХАРКЕР
1 ноября.
Весь день в дороге, причем мы очень спешили; лошади будто чувствуют,
что к ним хорошо относятся, и охотно бегут полным ходом. Обстановка так
однообраз-на и обстоятельства так хорошо складываются, что мы уже начинаем
надеяться, что наше путешествие прой-дет благополучно. Доктор Ван Хелзинк
лаконичен; он объявляет фермерам, что торопится в Быстрин, платит им деньги
и меняет лошадей. Едим суп или пьем кофе или чай и едем дальше. Жители очень
суеверны. В первом доме, где мы остановились, женщина, прислуживавшая нам,
заметила шрам у меня на лбу, перекрестилась и подняла два пальца, чтобы
уберечь себя от дурного глаза. Мне кажется, что она даже положила двойную
порцию чеснока в наше еду, а я его совсем не переношу. С тех пор я старалась
больше не снимать шляпы или вуали, чтобы таким образом избегнуть ненужных
неприятно-стей. Мы едем невероятно быстро, и так как во избежа-ние лишней
болтовни обходимся без кучера, то у нас нет и никаких скандалов; но все--
таки боязнь дурного глаза будет преследовать нас всю дорогу. Профессор
кажется неутомимым; за весь день он не отдохнул ни разу, ме-ня же он
заставляет спать. При заходе солнца он меня загипнотизировал, и говорит, что
я отвечала ему опять то же самое: "мрак, журчание воды и треск дерева", так
что наш враг все еще на воде. Я боюсь думать о Джо-натане, и вместе с тем я
как-- то не боюсь ни за него, ни за себя. Пишу это в ожидании фермерских
лошадей. Доктор Ван Хелзинк уснул. Бедняжка, он так устал, но вид его так же
решителен, как и наяву. Когда мы тронемся в путь, я заставлю его поспать, а
сама буду править. Я скажу, что нам предстоит еще много дней пути, и что он
должен поберечь свои силы, так как они нам еще могут пона-добиться.
2 ноября, утром.
Мы всю ночь правили по очереди; день наступил ясный, холодный. В
воздухе чувствуется какое-- то стран-ное давление. Ужасно холодно, и нас
спасает только теп-лая одежда.
2 ноября, ночью.
Целый день быстрой езды, страна становится все более дикой, громады
Карпатских гор, казавшиеся в Ве-рести такими далекими и так низко стоящими
на гори-зонте, теперь как будто окружили нас. Мы в прекрасном настроении
духа, мне кажется, что мы стараемся развле-кать друг друга. Доктор Ван
Хелзинк говорит, что утром уже будем в проходе Борго. Дома стали встречаться
ре-же, и профессор сказал, что наши последние лошади пойдут с нами до конца,
так как больше негде будет их менять. О, что даст нам завтрашний день? Да
помо-жет нам Бог, да хранит Он моего мужа и тех, кто дорог нам обоим и кто
теперь в опасности. Что же каса-ется меня, то я Его недостойна. Увы! Для
Него я не-чистая и останусь таковой, пока Он не удостоит меня Своей
милостью.
ДНЕВНИК АВРААМА ВАН ХЕЛЗИНКА
4 ноября.
Это предназначается моему старому дорогому другу Джону Сьюарду, Д. М.,
Пэрфлит, Лондон, в случае, если я его не увижу. Это все ему разъяснит. Утро,
пишу при огне, который всю ночь поддерживал. Миссис Мина мне помогает.
Невероятно холодно. Миссис Мина весь день была в очень плохом настроении,
совсем не похожа на себя. Она все спит, и спит, и спит! Она, всегда такая
энер-гичная, сегодня положительно ничего не делала; у нее даже пропал
аппетит. Она ничего не записывает в свой дневник -- она, которая всегда так
аккуратно его вела. Чувствую, что не все ладно. Хотя сегодня она все-- таки
веселее. Сон ее подбодрил. После захода солнца я по-пробовал ее
загипнотизировать, но увыНикакого дейст-вия! Влияние мое становилось все
меньше и меньше, а сегодня оно совсем исчезло. Ну что же -- да будет воля
Божия, что бы ни случилось и к чему бы это ни при-вело!
Теперь к фактам. Так как миссис Мина больше ни-чего не записывает, то
придется это делать мне.
К проходу Борго мы приехали вчера утром, сейчас же после восхода
солнца. Когда я заметил признаки рассвета, я начал готовиться к гипнозу. Мы
остановили экипаж и сошли, чтобы нам ничего не мешало. Я сделал меховое
ложе, и миссис Мина легла и хотя медленнее чем всегда и на более короткое
время, но все же подда-лась гипнозу. Как и раньше, она ответила: "мрак и
жур-чание воды". Затем проснулась веселая и радостная, и мы продолжили наш
путь и вскоре вошли в самое ущелье. Тут она начала волноваться и сказала:
-- Вот дорога.
-- Вы откуда знаете? -- спросил я.
-- Разве Джонатан тут не ездил и не писал об этом? Сначала мне это
показалось странным, но вскоре я заметил, что других дорог тут не было.
Дорога мало на-езжена и совсем не такая, как та, что ведет из Буковины в
Быстриц, та гораздо шире и хорошо укатана. Мы по-ехали этим путем, и когда
нам встречались другие, еще более заброшенные и засыпанные свежим снегом, мы
предоставляли выбор лошадям: лошади сами знают до-рогу. Я отпустил вожжи, и
они терпеливо шли дальше. Постепенно нам начало встречаться все то, о чем
писал в дневнике Джонатан, и таким образом мы продолжали ехать. Я сказал
миссис Мине, чтобы она поспала; она попробовала и заснула. Она спит все
время, пока я, нако-нец, не начинаю тревожиться и бужу ее. Но она
продол-жает спать, и мне, несмотря на все старания, не удается ее разбудить.
Кажется, я и сам начинаю засыпать.
Я бужу миссис Мину энергичнее. На этот раз она просыпается, и я снова
гипнотизирую ее. Но она не под-дается. Я не перестаю пробовать, пока наконец
и она и я не очутились во мраке. Я оглянулся кругом и увидел, что солнце
зашло. Миссис Мина смеется, я оборачиваюсь и гляжу на нее. Теперь она совсем
проснулась и так хо-рошо выглядит, как тогда, когда мы впервые вошли в дом
графа в Карфаксе. Я поражен и чувствую себя неловко, но она так мила, так
ласкова и предупредительна, что я забываю свой страх. Развожу огонь -- мы
везем с со-бой запас дров -- и она приготовляет закуску, пока я распрягаю
лошадей. Когда я вернулся к огню, ужин уже готов. Иду ей помогать, но она
смеется и говорит, что уже поела: она так проголодалась, что не могла больше
ждать. Мне это не нравится, и я ей не верю, но мне не хочется ее пугать, так
что я молчу. Я ем один, затем мы закутываемся в шубы и ложимся у огня. Я
уговариваю ее заснуть и обещаю сторожить. Несколько раз я ловил себя на том,
что засыпал, и к утру успел немного выспать-ся. Проснувшись, я снова пробую
ее загипнотизировать, но увы! Она хоть и закрывает покорно глаза, но не
спит. Солнце всходит, и она засыпает, но слишком поздно и так крепко, что ее
никак не разбудить. Мне приходится поднять ее и положить в экипаж: во сне
она выглядит как-- то здоровее и румянее, а мне это не нравится, и я боюсь,
боюсь, боюсь! Я всего боюсь -- даже думать, но я должен исполнить свой долг.
Это борьба не на жизнь, а на смерть, и мы не должны отступать.
5 ноября, утром.
Хочу записать все по порядку, так как в противном случае вы скажете,
что я сошел с ума и что все пережи-тые ужасы так жестоко подействовали на
мой мозг.
Вчера мы весь день ехали, все время приближаясь к горам и забираясь все
дальше и дальше в дикую страну. Миссис Мина все спит. Я проголодался, утолил
свой го-лод, будил ее, чтобы она поела, но она все спит. Я начал бояться,
что роковые чары этой местности сказались на ней, запятнанной прикосновением
вампира. "Ладно, -- сказал я себе, -- если должно так быть, что она проспала
весь день, пусть, я не сплю по ночам". Дорога была пло-хая, как все старые
примитивные дороги в той местности, я опустил голову и заснул. Когда я
проснулся и взгля-нул на миссис Мину, то увидел, что она все еще спит, а
солнце уже низко. Все совершенно изменилось. Кру-тые скалы ушли куда-- то
вдаль, и перед нами на высоком крутом холме стоял тот самый замок, о котором
Джо-натан говорил в своем дневнике. Чувство торжества и страха охватило
меня, так как теперь, к добру или нет, конец уже близок. Я разбудил миссис
Мину и попробо-вал ее загипнотизировать, но бесполезно. Наступил мрак, я
распряг и накормил лошадей, затем развел огонь, устроил и посадил миссис
Мину, как можно удобнее. Она бодрствовала и была очаровательна, как никогда.
Я при-готовил пищу, но она не стала есть, сказав, что не голодна. Я не
настаивал, ибо знал, что это тщетно. Но сам я поел, так как мне нужно было
набраться сил. Затем я начер-тил вокруг миссис Мины круг, раскрошил одну
облатку и положил эти крошки на круг, так что всякий доступ в середину был
невозможен. Она все время сидела тихо, так тихо, как покойник, становясь все
бледнее и блед-нее, и не проронила ни единого слова. Но когда я подошел к
ней, она прижалась ко мне, и я почувствовал, что она дрожит от страха. Мне
было тяжело. Когда она немного успокоилась, я сказал:
-- Пойдем к огню.
Я хотел посмотреть, что она в состоянии сделать.
Она покорно встала, сделала шаг вперед, останови-лась, как вкопанная, и
сказала:
-- Боитесь за меня? Чего же за меня бояться? Чем я лучше их?
Слова эти меня поразили. В тот момент дунул резкий ветер и раздул
пламя, при свете которого я увидел красный шрам на ее лбу. Тогда, увы, я
понял все! Если бы и не понял, то вскоре узнал бы, так как кружащиеся фигуры
стали подходить все ближе и ближе, но в круг не входили. Затем они начали
материализовываться, пока наконец, если только Бог не лишил меня рассудка, я
не увидел перед собой тех трех женщин, которых Джо-натан видел у себя в
комнате, когда они хотели поцело-вать его в шею. Я узнал их гибкие, полные
фигуры, их блестящие глаза, белые зубы, цвет их волос и сладо-страстные
улыбки. Они улыбались бедняжке Мине и смех их резко раздавался в ночной
тишине; они про-стерли к ней руки и заговорили:
-- Приди, сестрица! Приди к нам! Приди, приди!
Я в страхе взглянул на Мину, и сердце мое забилось от радости, так как
выражение ее глаз придало мне надежду. В них я прочел только ужас, страх и
отвра-щение. Слава Богу, она еще не принадлежала им. Я схва-тил один из
находившихся поблизости от меня кольев для костра и, держа перед собой
облатку, стал подхо-дить к ним, приближаясь в то же время к костру. Они
начали отступать и засмеялись своим ужасным смехом. Я поддерживал огонь и не
боялся, так как понял, что они нас не тронут. Ко мне они не могли подойти, я
был вооружен Святыми дарами, точно так же они не могли ничего сделать миссис
Мине, поскольку она оставалась в своем кругу, из которого не могла выйти, а
они не смели туда войти. Лошади перестали ржать, на них мягко падал снег, и
они стали белыми. Я знал, что бед-ным животным больше не грозит опасность.
В таком положении мы пребывали до самого рассвета. Я был в отчаянии,
напуган, полон горя и страха, но при виде восходящего солнца -- снова ожил.
При первых же проявлениях рассвета фигуры рассеялись в тумане.
Я машинально повернулся к миссис Мине, намере-ваясь ее
загипнотизировать, но она лежала и спала таким крепким сном, что я никак не
мог ее разбудить. Я попробовал загипнотизировать ее сонную, но она ниче-го
не ответила, а день уже настал. Я боюсь сдвинуться с места. Я развел огонь и
посмотрел на лошадей -- они подохли. Сегодня мне предстоит много работы, но
я подожду, пока солнце не будет высоко, потому что может случиться, что я
окажусь в таком месте, где свет солнца, невзирая на снег и туман, все-- таки
меня за-щитит.
Я подкреплюсь завтраком, а затем уже примусь за свою ужасную работу.
Миссис Мина все еще спит, да будет благословен Господь! Сон ее спокоен...
ДНЕВНИК ДЖОНАТАНА ХАРКЕРА
4 ноября, вечером.
Приключение с катером было ужасно. Не будь его, мы давно уже догнали бы
лодку, и моя дорогая Мина была бы уже свободна. Боюсь даже думать о ней,
нахо-дящейся вблизи той ужасной местности. Мы доста-ли лошадей и следуем за
ними по тракту. Записываю это, пока Годалминг готовит все к отъезду. Оружие
с нами. Цыганам придется плохо, если они вздумают со-противляться. О, если
бы Моррис и Сьюард были здесь! Будем надеяться! Если мне больше не придется
писать, то прощай. Мина! Да благословит и сохранит тебя Бог!
ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА
5 ноября.
На рассвете мы увидели, как цыгане скрылись у реки со своим фургоном.
Они окружили его со всех сторон и спешили, точно их преследовали. Падает
легкий снег. Вдали слышится вой волков, он несется с гор вместе со снегом;
нас со всех сторон окружает опасность. Ло-шади почти готовы, и скоро мы
двинемся в путь. Мы мчимся навстречу смерти. Одному Богу известно, кто или
что, где, когда и как это случится...
ДНЕВНИК АВРААМА ВАН ХЕЛЗИНКА
5 ноября, днем.
Я, по крайней мере, в рассудке. Благодарю Бога за эту милость, хотя
испытание было ужасно. Оставив Мину спящей в священном кругу, я направился к
замку. Кузнечный молот, который я взял из экипажа в Верести, мне пригодился,
хотя все окна и двери были открыты. Я все-- таки снял их с петель, чтобы
какая-- нибудь роко-вая случайность их не захлопнула, и я не оказался бы
взаперти. Горький опыт Джонатана оказал тут услугу. Благодаря его записям я
нашел дорогу к старой часовне, так как знал, что там-- то мне и предстоит
работа. Воздух был удушлив, казалось откуда-- то исходит серный запах, и он
кружит мне голову. Послышался вой волков, но возможно просто шумело у меня в
ушах. Тут я вспом-нил о моей дорогой миссис Мине, и положение показа-лось
мне ужасным. Передо мной была дилемма. Я не рискнул взять ее сюда с собой и
оставил в священном кругу. Вампир не мог причинить ей там никакого вреда, но
волк легко мог к ней подойти. Я пришел к заключе-нию, что работа мне
предстоит здесь, что же касается волков, будем уповать на Бога. Я решил
поэтому про-должать свою работу. Я знал, что найду по крайней мере три
гроба, так что начал искать, пока наконец не нашел один из них. Она спала
крепким сном вампира. Она была полна жизни и сладострастной красоты, и я
даже вздрогнул, ибо пришел убивать. О, я не сомне-ваюсь, что в древние
времена, когда приключались та-кие вещи, многие думали и пробовали делать то
же самое, что и я, но затем убеждались, что это им не по силам; и они
медлили и откладывали, пока наконец красота и соблазнительность порочного
"не мертвого" не очаро-вывала их, и они не останавливались в
нерешительности, а солнце садилось, и сон вампира проходил. Тогда
откры-вались чудные глаза белокурой женщины и смотрели на них с любовью, а
сладострастные губы протягива-лись к ним для поцелуя, человек ослабевал, и в
объятиях вампира оказывалась новая жертва.
Соблазн должен был быть очень велик, раз даже меня волнует присутствие
такого существа, лежащего тут в пыли целые столетия и распространявшего тот
же запах, что и в жилищах графа. Да, меня это взволно-вало -- меня, Ван
Хелзинка, несмотря на мои взгляды и основания их презирать; меня это так
потрясло, что я почувствовал себя совсем парализованным. Возможно, причина
заключалась в том, что я устал и не выспался. Я чувствовал, как меня
одолевает сон.
Но я овладел собой и принялся за свою ужасную работу. Раскрывая
гробовые крышки, я нашел еще одну из сестер, брюнетку. Я не решился на нее
посмотреть, чтобы не впасть в соблазн, и продолжал поиски, пока наконец не
нашел в высоком большом гробу, будто сде-ланном для кого-- то близкого и
дорогого, ту белокурую сестру, которую я, как и Джонатан, видел появляющейся
из атомов тумана. Она была так прелестна, так удиви-тельно сладострастна,
что во мне проснулся инстинкт мужчины. Но слава Богу, голос моей дорогой
Мины все еще продолжает звенеть в моих ушах, и раньше чем меня коснулось
колдовство, я принялся за работу. Таким образом, я нашел в часовне все
гробы, и так как ночью нас окружало всего трое "не мертвых" призраков, то я
решил, что больше "не мертвых" нет. Я нашел, правда, еще один гроб, более
величественный, чем все осталь-ные, колоссального размера и благородной
формы. На нем было написано одно слово:
ДРАКУЛА
Так вот где "не-- мертвое" логовище короля вампиров, которому столь
многие обязаны гибелью души! Пустота могилы красноречиво доказывала то, что
я знал. Раньше чем вернуть этих несчастных женщин к их естественной смерти
своей ужасной работой, я положил несколько облаток в гроб Дракулы и таким
образом изгнал его, "не мертвого" оттуда навсегда.
Затем я принялся выполнять ужасный долг. Мне было противно.
О, Джон, это действительно работа мясника! Если бы меня не расстраивали
заботы о других умерших и живущих, которые находятся в большой опасности, я
никогда бы не решился на это.
Я дрожу, я дрожу еще и теперь, хотя, слава Богу, мои нервы выдержали.
Если бы я не видал того спокой-ствия и той радости на лице первой женщины,
которая отразилась на нем перед самым его разрушением как доказательство
того, что душа спасена, я бы не мог про-должать своего кровопролития.
Хотелось бежать в ужасе и бросить все, как было. Но теперь свершилось! Мне
становится жаль эти бедные души, когда вспоминаю, какой ужас им пришлось
пережить, но зато теперь они наслаждаются сном естественной смерти. Ибо едва
мой нож отсек каждой из них голову, как тела тотчас же начали рассыпаться и
превращаться в пыль, точно смерть, которая должна была прийти столетия
назад, теперь наконец утвердилась в своих правах и громко заявила:
-- Вот и я.
Раньше, чем покинуть замок, я так закрыл все входы, что граф уже больше
никогда не сможет войти туда "не-- мертвым".
Когда я вошел в круг, где спала миссис Мина, она проснулась и, увидев
меня, вскрикнула:
-- Пойдемте! -- сказала она. -- Уйдемте прочь от этого ужасного места!
Пойдемте встречать моего мужа, он, я знаю, идет сюда.
Она была худа, бледна и слаба, но глаза ее были чисты и пылали жаром. Я
рад был видеть ее бледной и больной, так как передо мной все еще стоял ужас
перед румяным сном вампира.
Итак, с надеждой в груди, хотя все еще полные боязни, мы идем по
направлению к востоку, навстречу нашим друзьям -- и тому, который, как
говорит миссис Мина, сам идет нам навстречу.
ДНЕВНИК МИНЫ ХАРКЕР
6 ноября.
Было уже очень поздно, когда профессор и я на-правились к востоку
навстречу Джонатану. Мы шли медленно, так как хотя дорога и вела круто вниз
под гору, нам пришлось тащить с собой теплые одеяла и вещи. Незаметно было
ни одного жилища. Пройдя одну милю, я устала и села отдохнуть. Оглянувшись,
мы уви-дели вырисовывающийся на горизонте замок Дракулы. Он предстал перед
нами во всей своей красоте, построен-ный на высоте 1000 футов на крутом
утесе, вокруг кото-рого шел глубокий обрыв, отделявший от него окружав-шие
со всех сторон горы. Что-- то дикое и таинственное заключалось во всей этой
местности. Вдали слышался вой волков. Судя по тому, как доктор Ван Хелзинк
вы-бирал место, я поняла, что он ищет какой-- то стратеги-ческий пункт, где
на нас никто не сможет напасть.
Немного погодя профессор позвал меня. Я увидела прелестное местечко,
нечто вроде естественной пещеры в скале; он взял меня за руку и втащил туда.
-- Смотрите! -- сказал он. -- Тут вы будете под защитой, а если придут
волки, то я убью их по очереди, одного за другим.
Он втащил наши покрывала и приготовил удобное ложе, вынул провизию и
заставил меня поесть. Но есть мне не хотелось, даже противно было пробовать,
и не-смотря на то, что хотелось угодить ему, я никак не могла себя
пересилить. Вынув подзорную трубу из чемодана, он встал на вершину утеса и
начал смотреть на горизонт. Вдруг он воскликнул:
-- ПосмотритеМиссис Мина, посмотрите! По-смотрите!
Я вскочила и встала за ним на утесе, он передал мне трубу и стал
показывать. С высоты, на которой мы стояли было далеко видно; за белой
снежной пеленой виднелась черная лента реки. Прямо перед нами, невдалеке,
так близко, что я удивляюсь, как раньше мы не заметили, скакала толпа
всадников. Посреди них несся фургон, качаясь с боку на бок по неровностям
дороги. Судя по одежде людей, это были крестьяне или цыгане. На повозке
лежал большой четырехугольный ящик. Сердце мое забилось от радости, когда я
это увидела, так как чувствовала, что конец приближается. Вечерело, а я
пре-красно знала, что с заходом солнца существо, которое до сих пор было
бессильно, снова оживет и, приняв одну из своих многочисленных форм,
ускользнет от преследо-вания. В страхе я повернулась к профессору, но к
моему удивлению, его там не было. Немного погодя я увидела его внизу. Он
нарисовал круг вокруг скалы, точно такой, в каком мы прошлой ночью нашли
убежище. Покончив с этим, он вернулся и сказал:
-- Наконец-- то, здесь вы будете в безопасности.
Он взял у меня подзорную трубу, но скоро пошел снег, и все скрыл от
нас.
-- Посмотрите, -- сказал он, -- они торопятся, они погоняют своих
лошадей и мчатся изо всех сил.
Он помолчал, а затем продолжал глухим голосом:
-- Они торопятся из-- за захода солнца. Мы можем опоздать. Да будет
воля Божья!
Тут снова пошел густой снег, и снова ничего не стало видно. Но вскоре
снегопад прекратился, и Ван Хелзинк снова навел свою подзорную трубу на
долину:
-- Смотрите, смотрите! Смотрите! Два всадника не-сутся с юга вслед за
ними. Это, должно быть, Квинси и Джон. Возьмите трубу. Смотрите, пока все не
закрыл снег!
Я взяла трубу и посмотрела. Это наверное доктор Сьюард и мистер Моррис.
Во всяком случае, я знала, что это не Джонатан. В то же время я была
уверена, что Джонатан недалеко. Озираясь кругом, я заметила на севере еще
двоих всадников, быстро приближавшихся.
Я поняла, что один из них Джонатан, а второй, конечно, лорд Годалминг.
Они также преследовали повозку. Когда я сказала об этом профессору, он
обрадовался, как школьник, и внимательно всматривался вдаль, пока
по-валивший снег снова не закрыл ему вид. Тогда он приго-товил свой
винчестер и положил его у входа в наше убе-жище.
Когда буран на время затих, мы снова посмотрели в трубу. Направляя
трубу во все стороны, я увидела на снегу пятна, двигавшиеся то в одиночку,
то малыми, то большими группами -- волки собирались на охоту. Минуты
ожидания казались нам вечностью, ветер дул теперь сильными порывами, и, с
яростью кружа снег, гнал его на нас. За последнее время мы так привыкли
следить за восходом и заходом солнца, что с точностью могли его определить и
заранее знали, когда наступит ночь. Трудно даже поверить, что не прошло и
часу с тех пор, как мы ожидали в нашем скалистом убежище, а всевозможные
фигуры начали к нам приближаться.
С севера подул упорный, холодный и резкий ветер. Он, как видно, угнал
снеговые тучи, так как снег шел теперь только временами. Мы ясно могли
различить теперь людей каждого отряда, преследуемых и преследователей.
Казалось, преследуемые не замечали погони или не обращали на нее внимания.
Но все-- таки было видно, что они торопятся по мере того, как солнце все
ниже и ниже опускалось к вершинам гор.
Они приближались. Профессор и я прятались за скалой и приготовили
ружья; я поняла, что он решил не пропускать их. Никто не знал о нашем
присутствии. Вдруг какие-- то два голоса воскликнули:
-- Стой!
Один голос был Джонатана, сильно взволнованный, а другой мистера
Морриса, в решительном тоне спокой-ного приказа. Цыгане, как видно, не знали
этого языка, но тон был понятен. Они инстинктивно натянули по-водья, и в ту
же минуту с одной стороны к ним подска-кали лорд Годалминг и Джонатан, а с
другой -- доктор Сьюард и мистер Моррис. Вожак цыган, представитель-ный
юноша, сидевший на лошади, как кентавр, резким голосом приказал своим
товарищам продолжать путь. Они ударили по лошадям, которые рванулись было
впе-ред, но четверо наших подняли винтовки и заставили их остановиться. В
тот же момент доктор Ван Хелзинк выступил из-- за скалы, направив на них
винчестер. Видя себя окруженными со всех сторон, они натянули поводья и
остановились. Вожак сказал им что-- то, после чего они выхватили оружие --
ножи и пистолеты -- и пригото-вились к нападению. Вожак быстрым движением
по-водьев выдвинулся вперед и, указав сначала на солнце, близкое к закату, а
затем на замок, сказал им что-- то, чего я не поняла. Тут все четверо нашей
партии соско-чили с лошадей и кинулись к повозке. Опасность, кото-рой
подвергался Джонатан, должна была в сущности меня испугать, но обстановка
действовала на меня так же, как по-- видимому и на них: я не чувствовала
страха, а лишь дикое, безумное желание что-- нибудь сделать. Заметя движение
нашей партии, вожак цыган отдал какое-- то приказание, и его люди тотчас же
бросились к повозке и, толкаясь, сгрудились вокруг нее. Среди этой
неразберихи я увидела, как Джонатан и Квинси про-биваются с разных сторон к
повозке; было ясно, что они намереваются закончить дело до заката. Казалось,
ничто не может задержать их. Ни направленные в грудь ружья, ни сверкающие
ножи, ни вой волков за спиной -- ни на что не обращали они внимания;
напористость и целеустремленность Джонатана внушали благоговейный страх, и
они расступались перед ним. В одно мгновение он вспрыгнул на повозку,
нечеловеческим усилием поднял огромный ящик и сбросил его на землю. Мистер
Моррис прикладывал все силы, чтобы пробиться через кольцо цыган. Все время,
пока я наблюдала за Джона-таном. Уголком глаза я видела эту битву:
взлетающие и опускающиеся ножи цыган и огромный охотничий тесак, которым
мистер Моррис парировал удары. Я вздохнула с облегчением, уверенная, что ему
удалось остаться невредимым, но в тот момент, когда он встал по-зади
Джонатана, спрыгнувшего с повозки, я увидела, что он прижимает к боку левую
руку и кровь сочится меж пальцев. Правда, казалось, что он не обращает
внимания на эту досадную помеху, и в то время, как Джонатан со страшной
силой обрушивал свой нож на крышку ящика, мистер Моррис со своей стороны
делал то же самое. Под натиском обоих мужчин крышка начала поддаваться,
гвозди выходили со страшным скрипом -- и вот, наконец, верхняя часть
отлетела в сторону.
Цыгане, поняв, что находятся под прицелом, сдались на милость лорда
Годалминга и доктора Сьюарда. Солнце почти касалось горных вершин, и длинные
тени ложи-лись на снег. Я увидела, что граф вывалился из ящика. Он был
мертвенно бледен, лицо его казалось вылеплен-ным из воска, красные глаза
ужасали мстительным взглядом. ОЯ слишком хорошо знала этот взгляд.
Тем временем граф увидел заходящее солнце, и выра-жение ненависти
сменилось триумфом.
Но в тот же миг Джонатан взмахнул своим огромным ножом. Я содрогнулась
при виде того, как лезвие прошло сквозь горло, а охотничий нож мистера
Морриса вонзился прямо в сердце.
В это невозможно было поверить, но буквально на наших глазах, в какое--
то мгновение, тело графа обра-тилось в прах и исчезло.
Я была бы счастлива, если бы могла утверждать, но в последнее мгновение
перед тем как исчезнуть, на лице графа было такое неземное выражение мира и
покоя, какого я никогда не смогла бы представить. Замок Дракулы стоял на
фоне пламенеющего неба, и в послед-них лучах солнца был заметен каждый
выбитый камень на его зубчатых стенах.
Цыгане, увидев, что мы явились причиной невероятного исчезновения тела
графа, повернулись и бросились врассыпную. Те, у кого не было лошадей,
цеплялись за борта телеги, умоляя возницу не оставлять их. Волки отбежали на
безопасное расстояние и медленно кружили у леса.
Мистер Моррис рухнул на землю и, опершись на локоть, крепко прижал руку
к боку; кровь все еще струи-лась сквозь пальцы. Святой круг больше не
удерживал меня. Я и оба доктора подбежали к мистеру Моррису. Джонатан встал
возле него на колени, и раненый поло-жил голову ему на плечо. Потом слабо
вздохнул и с тру-дом взял мою руку в свою. Он, должно быть, увидел, ка-кая
мука переполняет мое сердце, потому что улыбнулся и сказал:
-- Какое счастье, что кто-- то о тебе заботится... О Боже! --
воскликнул он вдруг, приподнявшись и ука-зывая на меня, -- вы только
взгляните!
Солнце будто лежало на горе, и огненные всполохи окрасили мое лицо в
розовый цвет. Как по мановению руки мужчины бросились на колени, и
возвышенное "Амен" вырвалось из их уст. А умирающий проговорил:
-- Боже, благодарю Тебя за то, что труды наши не были напрасны!
Посмотрите! Ее лоб чище и белее сне-га -- заклятие снято.
И, под наше горькое рыдание, в спокойствии и с улыб-кой, он отошел --
благороднейший человек.
ЗАМЕТКА
Семь лет прошло с тех пор, как окончились наши злоключения, и теперь мы
вознаграждены счастьем за прошлую боль. Еще более радостно для Мины и меня,
что наш мальчик родился того же числа, когда умер Квинси Моррис. Я знаю, моя
жена надеется, что к сыну перейдет частица возвышенной и мужественной души
этого человека. Назвали мы его Квинси.
Этим летом мы отправились в Трансильванию и побывали в тех местах. Было
почти невозможно пове-рить в то, что все происшедшее тогда с нами -- правда.
Мы постарались вычеркнуть эти воспоминания из па-мяти. Замок все еще стоит,
возвышаясь над запусте-нием.
Когда мы вернулись, то стали вспоминать былые времена, которые сейчас
уже не вызывают ужаса. Я до-стал бумаги из сейфа, где они лежали с тех самых
пор. И как же мы были поражены, когда увидели, что из всей груды
отпечатанных на машинке страниц лишь мои позднейшие дневники, записные
книжки Мины и Сьюар-да и меморандум Ван Хелзинка являются дейст-вительно
документальным подтверждением всего пере-житого нами. Мы с трудом могли
поверить в то, что это единственные факты безумной истории. Ван Хелзинк
подвел итог, усадив нашего сына к себе на колени:
-- Нам не нужны доказательства! Мы никого не просим верить нам! В один
из дней этот мальчик откроет, какая бесстрашная у него мать. Пока что он
знает только ее заботу и ласку, но позже поймет, почему не-сколько мужчин
любят ее больше жизни.
Джонатан Харкер.
Copyright © 1999 Электронная библиотека Алексея Снежинского
1 "Cobbles", "mules" (англ.) -- "угольки", "тягачи".
2 Bloofer-- lady (англ.) -- баба-- яга.
3 Эллен Тери -- знаменитая английская актриса.
4 Mein Gott (нем.) -- Боже мой.
5 "Nosferatu" (лат.) -- "не мертвое".
6 In manus tuas, Domine! (лат.) -- В твоих руках, Господи!
7 "Czarine Caterine" (англ.) -- "Царица Екатерина".