ер Уайет, вы отвратительны! - Констанция отвернулась.
     -  Не  судите  меня так  строго, - странным голосом  ответил он. - Вот,
возьмите яблочко. Спелое и вкусное.
     И положил что-то ей в руку.
     -  Яблоко? -  Констанция  разглядела  заколдованное  яблоко и  в  ужасе
бросила его на пол. - Откуда оно?
     -  Я  надеялся,  что  это  вы  мне  скажете.  Это  -  один из  образцов
биотехнологии, воздействующий на мозг, так ведь?
     - Да, но... - Она поджала губы. - Подключите меня к системе  внутренней
связи.
     Один из комбинов вышел  вперед и  потянулся за упавшим  яблоком.  Уайет
наступил ему на пальцы, и комбин отдернул руку.
     - Нам интересно, - мягко сказал он.
     От него шло несколько новых линий электромагнитного взаимодействия.
     - Ну и что? - Уайет жестом подозвал самурая. - Держите комбинов на  той
стороне ручья. И откройте канал для мисс Мурфилдз.
     Минуту спустя  на  экране появилось  лицо  Фри-боя, и  Констанция стала
размахивать перед ним яблоком.
     - Фрибой, ты один работал с направленными вирусами. Это твоих рук дело?
     -  О,  черт!  -  выругался  Фрибой.  -  Ну  просто  захотелось  немного
заработать.
     - Ты никогда не говорил мне, что умеешь такое.
     - Да  какое там умение. Примитивная работа по готовому рецепту. Когда я
был на Тирнанноге, меня научил один колдун из Зеленого города.
     Констанция побледнела  и  нахмурилась. Парень  развел  руками  и  уныло
поник.
     - Ну, это же просто Чарли Чародей, помешательство длится восемь  часов,
потом программа сама  отключается. Я никому  не навредил. Я не сделал ничего
такого...
     - Пакость ты сделал, вот что, молодой человек.
     Пока юный  лесовод  получал  нагоняй,  Ребел заметила  нечто  странное.
Беспорядочно  перемещающиеся  комбины вдруг все  одновременно  оказались  на
берегу.  Самураи  начали  беспокойно переминаться с ноги на ногу. Комбины  с
застывшими  оранжевыми   лицами,   не  моргая,   уставились   через   ручей.
Электромагнитное  взаимодействие  усилилось,  линии  мигали,   как  лазерные
импульсы. Долгое время никто не двигался.
     Потом  комбины подпрыгнули,  разбежались и сбились  в небольшие  кучки.
Человек  двадцать  бросились  на  деревянный мост.  Самураи приготовились их
встретить.
     И тут во время этой неразберихи маленькая оранжевая фигурка устремилась
через ручей. Самураи смотрели в другую сторону и ничего не заметили.  Комбин
вмиг  оказался  возле Констанции и вырвал заколдованное  яблоко  из  ее рук.
Никто не успел оглянуться, как он уже вернулся к своим.
     - Это же был ребенок! - воскликнула Ребел.
     - Поймайте его! - приказал Уайет, и трое самураев перепрыгнули ручей.
     Пока  они  бежали  к ребенку, тот  уже успел  запихнуть яблоко в рот  и
проглотить. Один из самураев схватил мальчика  на руки и  под охраной  своих
товарищей  понес на другую половину комнаты. Комбины  не сопротивлялись. Они
отвернулись, и вид у них снова  стал тупой,  как у стада баранов. Но красные
линии взаимодействия соединяли ребенка с половиной присутствующих комбинов.
     - Слишком  поздно, - сказал Уайет, когда  самурай принес ребенка.  - Он
уже проглотил.
     - Но это же ребенок, - повторила Ребел.
     -  Это  тело  ребенка.  Комбины всегда включают  в  инженерные  бригады
несколько детей  для  выполнения  таких  работ,  где  крупное тело  является
помехой.
     - Ужасно!
     - Согласен. - Уайет улыбнулся Констанции. - А вы? По-прежнему не видите
ничего преступного в  том,  что  пять  миллиардов человеческих умов обладают
одной на всех индивидуальностью?
     -  Нельзя   впадать  в   антропоцентризм,  -   неуверенно   проговорила
Констанция. Она была бледна.
     -  Прекрасно сказано. - Уайет повернулся  к маленькому комбину. - Зачем
ты это сделал?
     -  Нам было интересно, - сказал ребенок. - Мы  хотели узнать, может  ли
нам пригодиться эта новая технология. Мы всегда ищем новую информацию, новые
идеи, новые направления мысли, в этом смысле мы действительно шпионы, как вы
нас  называете. Но  только в этом смысле:  любознательность - наше природное
качество.
     - Вот видите! - вставила Констанция.
     - Но самое главное,  что мы страдаем от разлуки с настоящим Комбином. -
Из-за вспышек красных линий взаимодействия над вживленным под  кожу датчиком
Ребел  не  могла  видеть  лица  ребенка,  но  его  голос  звучал  совершенно
бесстрастно.  - Здесь всего  пятьсот  комбинов,  а мы  привыкли к ментальной
стимуляции миллиардов. Находясь в таких суровых условиях, мы жадно хватаемся
за  решение  любых новых  задач. - Он  помолчал.  - Вы  бы сказали,  что нам
скучно.
     Уайет повернулся к экрану, где застыло изображение Фрибоя.
     - Через сколько времени действует твоя отрава?
     Фрибой пожал плечами:
     -  Быстро.  Через минуту-две. В  матрицу  заколдованного яблока заложен
усилитель  восприятия.  Но,  по   правде  сказать,  опыт  может  закончиться
неудачно.  Яблоко содержит дозу для взрослых. Не знаю, что будет с ребенком.
Этот выглядит таким щупленьким.
     Констанция протянула к мальчику руку, самурай оттолкнул ее.
     - Но у нас еще есть время. Если засунуть ему в рот несколько пальцев...
     - Ну зачем же, зачем,  - осуждающим голосом произнес Уайет.  - Зачем же
впадать  в  антропоцентризм?  Просто  посидим  и  подождем.  Это может  быть
интересно.
     Ребенок смирно стоял между двумя охранниками.  Вдруг он оцепенел. Глаза
широко раскрылись.
     -  Ой!  -  произнес  мальчик. Он поднял  руку  к лицу,  рука  судорожно
задергалась. - Кажется...
     Ребенок закричал.

        x x x

     Когда прибыли  юристы,  комбин  все  еще  бился  на  земле.  Констанция
склонилась над ребенком, которого держали за  руки и за ноги четыре самурая.
Направленные лучи  то  гасли,  то  вновь вспыхивали  и  машинально  хлестали
воздух,  как  неистово  дрыгающиеся лапки  и  усики  умирающего  насекомого.
Наконец всякая радиосвязь с ребенком прервалась, остальные  комбины медленно
поднялись на ноги, каждое лицо по-своему выражало общий ужас.
     - Интересно,  почему  это  яблоко  так хорошо  сработало?  -  задумчиво
пробормотал Уайет  себе под  нос.  -  У  них  есть  защита  против внедрения
нежелательных психопрограмм.  Видимо,  это что-то новое.  Совершенно  другой
подход.
     -  Не шевелись,  деточка. Сейчас мы постараемся, чтобы тебя вырвало,  и
тебе станет лучше, - говорила Констанция.
     Ребенок отворачивался от нее.
     - Я...  - заговорил он. - Я видел сосну, я видел луну, я видел сосну на
луне, я видел луну на сосне.
     Он  медленно вращал  широко  раскрытыми  глазами, подчиняясь  какому-то
внутреннему ритму.
     Я видел  павлина хвост огневой, Я  видел  кометы лик грозовой, Я  видел
облако...
     - Отведите  его к  врачу, - приказал Уайет. -  Сделайте все, что можно,
чтобы он так не  маялся, но, прежде чем он придет в себя, выведите из  строя
его имплантированную рацию. Нельзя, чтобы он снова подключился к своим.
     -  Нельзя  отключать рацию,  -  возразила  Констанция.  -  Он  один  из
комбинов. Его место среди них.
     - Ну так как? - Уайет повернулся к юристам. - Имею я на это  право  или
нет?
     Юрист в желтой раскраске пожевал губу:
     - Сложный вопрос.
     - Если нечто выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то
это утка, - сказал юрист в ярко-красной раскраске.  - Это  существо выглядит
как  человек и  пользуется  местоимением  первого лица  единственного числа.
Следовательно, это человек, а не комбин.
     -  Спасибо, -  сказал Уайет. Он показал  на изображение Фрибоя.  - Этот
шутник торгует в орхидее опасными галлюциногенами. По какой статье его можно
привлечь к ответственности?
     - Ни по какой, - ответил юрист в красной раскраске. - У нас нет закона,
запрещающего давать людям возможность вредить самим себе.
     - Погодите, этот вопрос связан с предполагаемым общественным согласием,
- сказал юрист в желтой  раскраске. - Препараты, действие которых приводит к
нарушению   общественного  согласия,  подпадают  под  статью  "предсказуемые
культурные изменения" Закона о...
     -  Хорошо, -  одобрил  Уайет.  -  На время переезда  приговариваю вас к
принудительным работам в качестве осведомителя. Стойте  на месте. Сейчас  за
вами придут программисты. - У  Фрибоя отвисла челюсть. -  Я приставлю вас  к
Мурфилдз. Вы будете за  ней следить и докладывать мне обо всем каждый день в
это время. - Он повернулся к Ребел и протянул ей руку:
     - Думаю, мы неплохо поработали, а? Пошли?

        x x x

     Этой  ночью   они  занимались  любовью,   потом  Ребел  заснула,  и  ей
приснилось,  что она  идет  по  пустынным коридорам  старинного замка.  Было
прохладно, в воздухе стоял запах сирени. Легкий  ветер перебирал  ее волосы,
холодил бедра и  живот.  Вдруг она  подошла  вплотную  к богато  украшенному
викторианскому  зеркалу.  Сила  тяжести  была  здесь  в  полтора  раза  выше
нормальной,  и  Ребел тянуло  вниз, лицо  казалось старым и изможденным. Она
осторожно протянула руку к зеркалу.
     Отражение  просунуло ладонь сквозь жидкую поверхность стекла и схватило
Ребел за кисть.
     Она  пыталась  вырваться,  но  отражение  держало  ее  мертвой хваткой.
Длинные красные  ногти больно  вонзились  в  ее  плоть.  За зеркалом  широко
улыбалась  Эвкрейша. Это была маленькая  полногрудая женщина, но под гладкой
смуглой кожей вырисовывались мускулы.
     - Не уходи, голубушка. Нам надо о многом поговорить.
     - Нам не о чем говорить!
     Слова испуганной  Ребел гулко  отскочили от  стен, прокатились эхом  по
коридору и замерли.
     Эвкрейша прижала  лицо  к  стеклу, и зеркало выгнулось там, где были ее
нос и губы, но  не поддалось, поверхностное натяжение  выдержало. На ее коже
играли серебристые блики.
     -  Еще как  есть!  Если ты оставишь все, как  сейчас,  мои воспоминания
уничтожат тебя.
     За  Эвкрейшей  была  видна комната  с  белыми стенами, операционная,  в
лотках лежали хромированные инструменты.
     - Подойди ближе, душечка.
     Она  рывком  притянула  Ребел  к зеркалу, вплотную к,  стеклу. Их груди
слились, соски мягко соприкасались.
     - Я хочу тебе помочь, - зашептала Эвкрейша. - Посмотри на меня.
     Ребел впервые посмотрела в глаза этой женщины. Вместо глаз зияли пустые
глазницы. Сквозь них были видны кости затылка.
     -  Видишь? У  меня нет своего "я".  У меня  нет  стремлений. Как я могу
желать тебе зла?
     - Не знаю. - Ребел заплакала. - Отпусти меня.
     - У тебя  есть только два выхода. Первый - восстановить  меня  как твою
вторую личность. Тогда ты станешь как Уайет. Это будет жизнь  вдвоем, но все
воспоминания отойдут к Эвкрейше. Ты не пострадаешь.
     Отражение сделало шаг  вправо, и Ребел  пришлось  подвинуться вместе  с
ним.
     - Второй путь - снять точную копию  с твоей  личности. В этом случае ты
сможешь воссоздавать свою программу каждые несколько  недель.  Это  не очень
желательный  вариант, так  как  постоянное перепрограммирование препятствует
развитию личности.
     Теперь они соприкасались животами. Эвкрейша прижала губы к губам Ребел.
     - Ну как? - спросила она. - Что ты выбираешь?
     - Ничего!
     Отражение  протянуло руку  и  втащило голову Ребел  в  стекло.  Ртутная
амальгама  сжала  ее  шею.  Ребел будто  оказалась под водой, она  не  могла
дышать.
     -  Тогда  тебя  ждет распад  личности,  -  сказала Эвкрейша. -  Сначала
медленный, а потом быстрый. Через месяц тебя не будет.
     Ребел задохнулась и проснулась.
     - Очнись, - говорил Уайет. Он ее обнимал. - У тебя кошмар. - И; увидев,
что Ребел открыла глаза, добавил:
     - Это всего лишь сон.
     - Господи! - простонала Ребел.
     Она спрятала лицо на груди Уайета и разревелась.
     Когда  Ребел наконец  успокоилась,  Уайет  отпустил  ее, и  она  села в
постели.  И стала удивленно  озираться кругом.  Уайет,  вероятно,  уже давно
встал и обдумывал свои дела, потому что  стены  были превращены  в экран. На
них сверкал звездный пейзаж.
     - Смотри, - сказал Уайет. Он ткнул пальцем в неясное пятнышко почти над
самыми  их  головами. - Это Кластер Эроса. Астероид отсюда неразличим, а то,
что мы  видим, -  внешняя разреженная  атмосфера, отработанные  промышленные
газы, кислород,  который теряется при пользовании шлюзами, и мелкие частицы,
выделяющиеся  при  работе  реактивных двигателей.  Они окружают  Кластер,  и
солнечный  ветер  ионизирует их, как  газ в хвосте кометы.  Разумеется, если
комета  не  засажена деревьями.  -  Он  показал на другие пятна в  плоскости
эклиптики. - Вот Кластер Паллады, Кластер Цереры, Кластер  Юноны, Веста... -
Уайет произносил названия  нежно, нараспев, как слова церковного песнопения.
-  Цивилизация  распространяется. В  один  прекрасный день пояса  астероидов
сильно изменятся. Эти смутные пятнышки сольются  в громадное туманное кольцо
вокруг Солнца. Будет на что посмотреть, правда?
     - Да, - тихо отозвалась Ребел.
     - Ну что, отошла, хочешь поговорить?
     И  она рассказала ему свой  сон.  Когда ее повесть  закончилась,  Уайет
сказал:
     - Это и есть твой таинственный преследователь. - Ребел нахмурилась. - В
орхидее  тебе  чудилось, что за тобой  кто-то гонится. Это  Эвкрейша. В тебе
пробуждаются воспоминания, и ты проецируешь их наружу.
     -  Может, ты и прав,  -  согласилась Ребел.  - Но от  того, что  я  это
узнала, мне не легче.
     - У тебя в  самом деле только два выхода,  - мягко проговорил Уайет.  -
Сон открыл  их  тебе. Ты  была первоклассным психопрограммистом  и правильно
оценила  положение. Послушай, хочешь  совет? Возьми  к  себе Эвкрейшу.  Я ее
знал, она была вовсе не так плоха. Ты с ней уживешься.
     -  Нет, -  ответила  Ребел. -  Я никому не позволю  прикасаться к моему
мозгу. Я.., я просто не хочу, и все.
     Уайет  отвернулся. Было видно, как напряжена  его  спина. Прошло  много
времени, прежде чем Ребел  дотронулась до его плеча, и он резко, почти грубо
посмотрел на нее.
     - Почему ты такая упрямая? - крикнул он. - Почему?
     - Не знаю, - призналась Ребел. - Наверно, я просто такая уродилась.

        Глава 7. ЧАРЛИ РЕНЕГАТ

     Ребел проснулась  одна. Она позавтракала и пошла  искать Уайета.  Пьеро
подсказал ей,  что надо пройти через сад  камней и обогнуть кухню, а самурай
послал ее мимо помещений  для оргий,  вниз  по пандусу.  Она  спустилась  на
нижний ярус, в комнату, где в воздухе медленно вращались три голографические
психограммы. Ребел заметила, что это разные варианты одной личности. Судя по
болезненному  состоянию основных ветвей и неестественному расположению малых
ветвей, личность очень серьезно пострадала.
     Под вертящимися зелеными шарами  сидел маленький комбин. Он не спал всю
ночь.  Лицо  опухло,  глаза  остекленели.  Оранжевая  кожа покрылась  серыми
пятнами.
     - Как тебя зовут? - спросил Уайет. - У тебя есть имя?
     Мальчик покачал головой:
     - Я... А? Что?
     Уайет повторил вопрос, и, не поднимая глаз, ребенок ответил:
     - Ч-Чарли. Чарли Ч-Чу...
     И запнулся.
     Уайет усмехнулся и потянул мальчика за косичку.
     - Мы будем звать тебя Чарли Ренегат,  хорошо? Потому что ты перешел  на
нашу сторону и теперь будешь человеком. Как тебе это нравится?
     - Он вас за это не поблагодарит.
     - Заткнитесь, Констанция.  Слушай, Чарли, ты помнишь, как ты был  одним
из комбинов? Помнишь, какая у тебя была жизнь?
     Голова Чарли судорожно поднялась, глаза наполнились страхом. Лежащие на
коленях руки задергались. Потом он снова опустил взгляд и пробормотал:
     - Я.., да.
     - Прекрасно. Ты помнишь, перед полетом сюда у вас было совещание?
     Чарли промолчал.
     - Ты помнишь, какие вам давали указания?
     Самураи расступились, и Ребел тихо  вошла в комнату.  Ее  телохранитель
остался снаружи. Фрибой искоса взглянул на нее и отвел глаза. Он поджал губы
и  застывшим немигающим взглядом уставился  на  Констанцию. Ребел  подошла к
нему и тихо сказала:
     - Что у малыша с лицом?
     -  О  чем  вы? А, пятна?  Чтобы нейтрализовать краску, мы ввели ему под
кожу бактериофаг. Для полной очистки потребуется несколько дней. Сейчас кожа
у него еще чешется.  Но ваш  шеф считает, что поскольку он больше не комбин,
то и внешне не должен на них походить.
     - Я думала, программа в вашем яблоке сама отключается.
     Фрибой снисходительно улыбнулся. И, не глядя на Ребел, менторским тоном
изрек:
     - Для нормальной человеческой  психики "Чарльз  Чародей" -  безобидное,
усиливающее "я" субъекта  заколдованное яблоко. Его применение не  оставляет
никаких последствий,  кроме  воспоминаний. Но у комбинов есть только зачатки
собственного "я", им может  повредить  даже воспоминание о том, что когда-то
они  обладали ярко выраженной индивидуальностью. Мозг  претерпевает коренные
изменения.
     -  Синдром запечатленного  шока,  -  кивнула  Ребел,  слова  из  памяти
Эвкрейши приходили к ней без труда. - Да, конечно.
     При звуке ее голоса Уайет обернулся:
     - Солнышко! Ты-то  мне и нужна. Кажется, мы  с тобой больше  всех здесь
понимаем в психопрограммировании.
     Он щелкнул замком  плоского белого  чемоданчика и пробежал  пальцем  по
одному  из  рядов  плат  психосхем.  Сотни  закодированных  черт  характера,
способностей, склонностей и профессий зашелестели от его прикосновения.
     - Я собирался запрограммировать  нескольких специалистов. Но оказалось,
что  за  последние годы  правила  изменились.  Программное  обеспечение  для
психопрограммистов находится на строгом учете.  Здорово, правда? Ни  одна из
прочих профессий так не охраняется.
     Ребел подошла к чемодану.  Ее пальцы проскользнули по  чьим-то страхам,
восторгам,  радостям  и  печалям  и   выхватили  одну  из  программ  навыков
физического  труда  - программу,  обучающую вакуумной  отливке  керамических
оболочек,  тонких  и нежных,  как  мыльные  пузырьки. Ребел  вставила  ее  в
анализатор  и  откинула  назад  голову,  чтобы  следить  за  изменениями  на
диаграмме.  Р-ветвь  выпрямилась, но  в средней части  h-ветви  обозначилась
угроза саморазрушения.
     Изменив  расположение   чувствительных  элементов   и  повысив  уровень
религиозного восприятия, Ребел легко  заполнила трещину. Потом прибавила еще
две платы, установила требуемый тонус и убрала некоторые несоответствия. Это
укрепило  h-ветвь,  но плохо  отразилось  на  первом разветвлении, идущем от
l-ветви, поэтому Ребел заменила навыки в производстве керамики на столярные.
Мало-помалу матрица обретала форму.
     Это трудная задача  -  обнаружить  в  поврежденной психике  возможности
выздоровления  и  подобрать программы" способные  вернуть личности здоровье.
Ребел  целиком  ушла  в  работу. Некоторое время спустя - прошли минуты  или
часы?  - она подняла  голову и увидела, что допрос все еще идет.  И Уайет не
продвинулся ни на шаг.
     - Чарли, ты помнишь Землю? Ты помнишь, как ты жил на Земле?
     -  Я  жил...  -  Ребенок  замолчал  и  проглотил  слюну.  -  Ничего  не
происходило. Тепло. Никаких мыслей. Много мыслей. Все не настоящее.
     - Какие у тебя были мысли?
     Чарли надолго закрыл глаза. Потом забубнил на одной ноте:
     -  Повернуть  шестую решетку  поднять  вторую снова  поворот  изменение
направления  кавычки открываются комбины в принципе согласны но с оговорками
кавычки  закрываются изменение направления  поднимите пузырек с кровью  орла
изменение направления  при  помощи  ключа  Аллена установите потенциометр на
красную  линию  переадресовать  корабль  в  Санфриско  опознавательный  знак
зеленый  сигнал  зеленый  изменение  направления  впрыскивание  керосина  на
участке  между  станциями  номер  семнадцать  и номер  двенадцать  изменение
направления выемка грунта на железной дороге...
     - Хватит!
     Чарли послушно смолк.
     - В чем дело? - спросила Ребел.
     На лице Уайета было написано отвращение.
     - Чушь какая-то. Обрывки, надерганные отовсюду. От этого ребенка ничего
не добьешься, потому что он никогда ничего не  знал. У него за  всю жизнь не
было ни одной полной мысли. Он только перерабатывал непрерывный поток слов.
     Констанция, скрестив руки на груди, свирепо взирала на Уайета:
     - Он привык  быть частицей океана мысли. Вы вырвали его из естественной
среды.  Конечно, вы  от него  ничего не добьетесь... Посмотрите на  него! Он
страдает. Переделать его по подобию человека в отдельную личность  -  значит
отбросить назад в развитии.
     - Да неужели?
     - Да,  именно так.  И оставьте эти  свои снисходительные улыбочки! Путь
эволюции -  путь от простого к сложному.  И мы  все  проходим этот  путь, от
мелкого  и  примитивного  к макрокосмическому. От одноклеточных  растений  к
огромным,  растущим на кометах дубам.  От амебы через рыб к человекообразным
обезьянам. От простого восприятия  через  чувствительность к  разуму и затем
макроразуму. Вы видите тенденцию? Все формы жизни приближаются к божеству.
     - Прекрасная теория, но, отдавая ей должное, замечу, что в ней намешано
слишком много дерьма.
     Мальчик покрылся  потом.  Констанция вытерла  ему лоб. Он начал  тяжело
дышать, и она приложила мокрую ткань к его горлу. Жидкость всасывалась через
кожу, и дыхание наладилось.
     - Вы...
     В дверях происходило какое-то движение.
     - Сэр? - Два самурая ввели высокого  комбина. -  Он  сказал, что должен
поговорить с вами лично.
     - У вас один из нас, - произнес комбин. - Отдайте его нам.
     Уайет сделал шаг в  сторону и положил руку мальчику  на плечо. Глядя на
Констанцию, Уайет спросил:
     - Чарли! Ты хочешь вернуться?
     Чарли вздрогнул. Его глаза перескакивали с  одного предмета на  другой,
избегая Констанцию. Тело задергалось в судорогах.
     - В его состоянии он не может дать осмысленный... - начала Констанция.
     -  А зачем? - спросила  комбина Ребел. - Я хочу сказать, что теперь вам
от него никакой пользы. Зачем он вам?
     - Эксперименты. Вскрытие.
     Констанция  раскрыла рот  и  вновь закрыла. Голос комбина раздавался во
внезапно наступившей тишине:
     - Нам  также нужна хорошая исследовательская лаборатория, кабинет врача
и некоторое  количество  введенного нам  препарата.  Нам понадобится большое
количество проб ткани.  Оборудование для исследований  должно подходить  для
всестороннего  изучения  остаточного  действия на  мозг химических  веществ.
Разумеется, Земля оплатит ваши расходы.
     - А шел бы ты знаешь куда? - Лицо Уайета выражало суровость.
     Прежде чем комбин успел ответить,  Чарли наклонился вперед, закрыл лицо
руками,  которые все  не  могли  успокоиться, и  заплакал.  Ребел  осторожно
подсела к  нему и  обняла  за плечи. Мальчик  прильнул к ней,  спрятав  лицо
где-то между ее плечом и шеей. Маленькие руки больно сдавили Ребел.
     - Мы не вполне понимаем, что вы хотите сказать, - проговорил комбин.
     - Сейчас  поймете, - сказал Уайет. - Во-первых, мальчик нам нравится, и
мы оставим  его у  себя. Во-вторых, наши средства  ограниченны, и у  нас нет
лишнего лабораторного  оборудования, независимо от того, сколько вы за  него
заплатите. И в-третьих... - Он обратился к стоящему рядом самураю:
     - Ящики с заколдованными яблоками здесь? Уничтожьте их.
     И тут взорвался пол.
     -  Че-ерт! - воскликнул  Фрибой  и шлепнулся на спину.  Его  ударило по
голове чем-то твердым.
     Комната  вдруг  наполнилась  едким  черным  дымом.  Вырвавшийся из пола
кабель  выгнулся  под  воздействием напряжения  и, подобно гигантской  змее,
рванулся вперед.  По полу  рассыпались искры.  Уайет  выбросил вперед  руку,
указывая на Ребел и Чарли.
     - Трис! - крикнул Уайет. - Забери их отсюда.
     Из отверстия в полу полезли оранжевые фигуры.

        x x x

     Маленький  комбин  оказался  тяжелым.  Трис  быстро вел их  по  длинным
коридорам, вокруг  шипело и взлетало на  воздух электрическое  оборудование.
Свет погас.
     - Что происходит? - громко спросила Ребел.
     Руки мальчика  по-прежнему  крепко обнимали ее. Он уткнулся лицом  ей в
плечо.
     - Перебой  в подаче энергии.  Уайет разрушил  компьютеры. Через  минуту
свет зажжется.
     Наверху что-то грохнуло. В воздухе противно запахло какой-то химией.
     - Нет, я спрашиваю...
     Трис зло усмехнулся:
     - А,  вы  хотите знать, что  вообще происходит. Комбины захватили  наши
компьютерные системы. Не стоит беспокоиться. Мы этого ждали.
     Вспыхнул  свет.  Позади  в  вестибюле  обрушилась  стена, и  они  вновь
оказались в темноте. Мимо пробежал взвод самураев.
     - Что?
     - Сворачивайте сюда. - По коридору  пронесся порыв ветра, и  Ребел чуть
не упала.  -  Комбины  всегда стараются подчинить себе компьютерные системы.
Это у них в  крови. Но наши системы построены так, чтобы в случае захвата их
можно было разрушить. В шератоне есть ручные выключатели. Мы можем разрушить
систему, как только ее захватят, а потом восстановить.
     Они вступили в  оранжерею,  по стене плыло голографическое  изображение
предгрозового неба. Пока Трис шарил в соседней кладовой, Ребел тупо смотрела
на стоящий  посреди комнаты проектор. У основания  проектора росли  ноготки.
Охранник  вернулся  с двумя  метлами  и  вручил одну Ребел.  Еще  он  принес
винтовку и две палки, одну из которых тоже протянул Ребел:
     - Вы донесете ребенка?
     - Постараюсь.
     Чарли так вцепился в нее, что  Ребел  вряд ли  смогла бы высвободиться.
Она забралась в седло.
     - Поехали.
     Трис поднял винтовку и вышиб окно.
     Они  ворвались  во  тьму. Почти сразу  же  на них отовсюду  устремились
наблюдательные камеры.
     - Вот же, мать твою! - прохрипел Трис и поднял ружье.
     Прежде  чем  камеры  приблизились, Трис разбил их все, кроме двух. Одна
бросилась  ему  прямо в  лицо, и  он  изо всех  сил ударил винтовкой  по  ее
усеянной  объективами  физиономии.  В  воздухе  мелькнули осколки  камеры  и
спасительного оружия.
     Последняя камера  направилась к  Ребел. Она взмахнула палкой и чуть  не
вылетела из седла. Камера качнулась, и тут на секунду стало темно: это опять
рушились  компьютеры  в  шератоне.  Огни колеса  засветились снова,  однако,
прежде  чем комбины успели перепрограммировать  камеру, ее швырнуло  в  окно
шератона.  Изуродованная  камера  со  звоном упала на  пол. Затем и окно,  и
комната завертелись и уплыли прочь.
     - Вперед! -  заорал Трис, и Ребел вновь ухватилась за ручку помела и до
отказа открыла сопло двигателя.
     Они с ревом уносились вдаль.
     - Куда мы? - повернув голову, прокричала Ребел.
     Трис  подъехал поближе к ней. Теперь, когда  опасность миновала, к нему
вернулась былая невозмутимость.
     - Куда  хотите,  только не в шератон. И не в резервуарные поселки.  Там
опасно. Но  это -  заранее  выигранный бой, даже  если комбины еще этого  не
понимают.  Нужно лишь  затаиться  на несколько часов,  а потом  можно  будет
спокойно вернуться домой.

        x x x

     Они подплыли к краю орхидеи,  и Ребел, легко нажимая на тормоз,  начала
глушить скорость, пока  помело не перешло на черепаший шаг. Впереди виднелся
привязанный к стеблю белый флажок.
     - Посмотрите туда. Как вы думаете, зачем это?
     Трис пожал плечами.
     Ребел  остановилась и  стала всматриваться в  заросли  орхидеи.  Дальше
висел еще один белый флажок. Несколько стебельков между  ними примялись, как
будто  здесь  была какая-то  стоянка.  В  мозгу  Ребел шевельнулось  смутное
воспоминание о жизни на Тирнанноге.
     Это тропа. Там кто-то живет.
     Она  направила  метлу  внутрь растения.  С  начала  полета  ребенок  не
произнес ни слова. Ребел положила ладонь ему на голову. Макушка была теплая,
почти   горячая;   казалось,  она   нагрелась   от   переполнявших  мальчика
переживаний. Косичка  торчала под прямым  углом к затылку,  Ребел  потрогала
косичку; интересно,  сколько ему  лет. Семь? Девять? Хотя какая, собственно,
разница?
     - Чарли, как ты там?
     Мальчик покачал головой.
     Они уходили все дальше в глубь орхидеи, цветы тут встречались  редко, и
свет померк. Корни и стебли  росли  гуще, переплетаясь  друг с другом. Ребел
пришлось спешиться. Она  посадила  Чарли в седло и потащила помело за собой.
Чарли молча озирался по сторонам. Ребел волокла метлу  все глубже в заросли,
хватаясь за  ветки, чтобы не упасть; белые флажки  указывали им путь.  Тропа
превратилась в подобие тоннеля, в неровный проход, образованный раздвинутыми
ветками. Трис шел следом.
     - Отличное место для засады, - сказал он.
     Раздался женский смех. Не очень дружелюбный.
     -  Вот  именно,  - произнесла из темноты  женщина.  - Так что говорите,
зачем пришли. Что вам надо в деревне? Вы несете нам добро или зло?
     Трис вышел вперед и встал, положив руки на бедра.
     - Ты  видишь  эту  женщину и  ребенка?  Если ты  их тронешь, тебя  ждет
смерть. И любой другой, кто их тронет, тоже  умрет. - Молчание. - Но если вы
не причините им вреда, мы  не  сделаем  вам ничего плохого.  Мы ищем, где бы
укрыться на несколько  часов. Если вы нас пропустите, мы пойдем дальше. Если
нет, повернем назад.
     Женщина  выплыла  на свет  из мрака  и спутанных  ветвей.  В  руках она
держала винтовку.
     -  Что ж тут возразишь, -  сказала она. - Проходите. Только  запомните:
здесь всего лишь одна тропа, и на обратном пути вам придется снова проходить
мимо меня. Так что ведите себя прилично.
     И исчезла.
     Деревня  состояла  из  десятка шалашей, стоящих вокруг главной  поляны,
что-то вроде  постоялого двора в  резервуаре 14,  но побольше. Только  здесь
жилища  представляли  собой каркасы,  оплетенные  побегами  орхидеи: зрелище
напоминало валяющиеся в траве плетеные коробки. Трис и Ребел остановились на
краю  поляны, из  шалашей с нескрываемым любопытством выглядывали  несколько
человек.
     Метла Ребел закачалась,  это вылез из  седла Чарли. Мальчик бросился  к
хижине,  на пороге которой  сидел  скрестив ноги  мужчина;  перед ним стояла
небольшая  банка  со светящимися  чернилами.  Он  был в  раскраске ученого и
старательно чертил длинную линию на листе пергамента.
     Ребенок  медленно, как  зачарованный,  приблизился  к рисунку,  длинная
блестящая линия отражалась в его немигающих глазах.
     Ученый поднял голову. Под глазами у него лежали тени.
     -  Нравится?  -  Он оторвал  кисточку  от  пергамента  и опустил  ее  в
чернильницу. - Это игра.
     Быстрыми мазками ученый набросал на листе какой-то значок и показал его
мальчику:
     - Видишь? Это мое имя - Ма. Значит лошадь. Меня звать Ма Фу-я. А тебя?
     - Чарли, - без запинки ответил ребенок.
     - Итак, Чарли,  ты  видишь, я сейчас провел линию.  Представь себе, что
она такая  же,  как вот  эта. - Ученый коснулся  кисточкой одной из линий на
листе.  -  Только  длинная  и искривленная. Понимаешь? Затем следующая линия
проходит через левую  переднюю ногу. -  Он  быстрыми, уверенными  движениями
дорисовал остальные линии, и получилась лошадь. - Видишь?
     Мальчик засмеялся и захлопал в ладоши.
     - Похоже, вы ему понравились, - заметила Ребел.
     Ученый отложил кисточку, она повисла в воздухе.
     - Симпатичный малыш.  Добро пожаловать в нашу деревню. Мы не успели  ее
назвать. Если  вы здесь останетесь,  советую вам  строиться рядом с поляной.
Один  тут у нас построил хижину в зарослях и  на следующий день не сумел  ее
найти - не пометил тропу. А так места сколько угодно.
     Воздух благоухал. Деревня стояла среди цветущих зарослей, которые сияли
мягким, проникающим всюду  светом. Ребел здесь нравилось. Правда, не хватало
живности. Уж хоть бы бабочки. Неплохо бы еще принести сюда несколько ящериц,
белку и,  пожалуй, улиток.  А  в  остальном  здесь,  внутри  орхидеи,  очень
приятно.
     - Возможно, я и построю хижину, - сказала она. - У вас хорошо проводить
свободное время. С кем нужно  поговорить об арендной плате? Кто у  вас здесь
король?
     - Здесь нет никаких королей, - ответил Фу-я.
     Чарли потянул его  за накидку, и  ученый  дал  ему кисточку  и чернила.
Потом достал в хижине лист бумаги.
     - На, развлекайся.
     - Нет  королей?  - недоуменно переспросил Трис.  -  А  кому же  все это
принадлежит?
     - Не  знаю. Может быть, и  никому. А может - человеку из шератона. - Он
развел руками. -  Видите  ли, люди просто поняли, что это место пригодно для
жилья,  и  не стали заботиться о формальностях. Просто собрали свой  скарб и
поселились тут.
     Подошел один из соседей  Фу-я с  круглым сосудом свежезаваренного чая и
несколькими шприцами для  питья.  С  хмурым видом  Трис  взял один из  них и
спросил:
     - Но зачем? Зачем  забираться так  далеко в  орхидею?  Зачем выставлять
часового на тропе?
     - Здесь  легко  обороняться, -  ответил  сосед.  -  Один часовой  может
удержать десяток нападающих. Если  захватчиков будет больше, уберем  с тропы
флажки,  и  нас  никогда  не  найдут.  Если  и  это  не  поможет, мы  просто
разбежимся.  Эта  деревня перестанет существовать,  но  дальше  есть  другие
деревни. Коли на то пошло, здесь достаточно места, чтобы строить еще и еще.
     - Нет, нет,  - говорил Фу-я  Чарли. - Держи кисточку вертикально, между
указательным  и  большим  пальцем.  Вот так, видишь? Тогда не  будешь сажать
кляксы.
     - А кто собирается на вас напасть? - сердито спросил Трис.
     Подошла   соседка,  высокая  худая  женщина,  тело  которой,  казалось,
состояло из локтей и коленей. Она сказала:
     -  Так  вы  не  из  резервуаров?  Нет,  я  вижу.  Война  между  бандами
разгорается все больше.  Даже смешно. Когда мы жили в резервуаре, мы думали:
ну  на  что нам  полиция?  Только бить  в зубы,  забирать  во время  облав и
вытрясать душу. А теперь у нас нет полиции, и кто будет бороться с  бандами?
Теперь банды борются  между собой. Они хотят установить свою власть. Хватают
людей и перепрограммируют. Надо  смотреть в оба, а то  превратишься в крутую
девицу какого-нибудь хулигана,  о котором ты прежде и не слыхала. И после ты
будешь  готова за него  умереть.  Скверно  все это. Особенно теперь, когда у
каждого эти винтовки, видели? Знаете, о чем я говорю?
     - У каждого? - спросил Трис. - Я  видел винтовку у вашего  часового. Ей
не положено ее иметь. Винтовками могут пользоваться только программированные
самураи.
     Жители деревни расхохотались. Теперь их собралось человек восемь.
     - В резервуарах, наверно, больше ста винтовок, - объяснил Фу-я. - Даже,
может, двести. Это сильно нас беспокоит.
     Чарли сидел у него на коленях. Фу-я взглянул на его рисунок и сказал:
     - Эй, смотри-ка! Очень хорошо.
     Чарли  Ренегат  даже  не  поднял голову.  Он  чертил на бумаге круги  и
пересекающиеся длинные яркие  линии, прямые, чистые и загадочные,  походящие
на прохладные реки света.

        x x x

     Где-то далеко Уайет вел единоборство чародеев с комбинами. Хотя, скорее
всего, поединок уже закончился. Но тут, в  деревне, можно было  так спокойно
посидеть,  поболтать,  посмеяться.   Девчушка,  которая   отводила  глаза  и
краснела,  как  только к ней  обращались,  вытащила флейту и начала  играть.
Кто-то достал две короткие металлические трубки и начал отбивать ритм. Скоро
образовался целый оркестр, и люди пустились в пляс.
     Ребел  не  танцевала.  Для нее  танцы  в  невесомости,  как  и  секс  в
невесомости, были лишь неполноценным  заменителем. Пока  Чарли рисовал  свои
схемы, она подключила его к программеру.
     - Не ерзай, - сказала Ребел и ввела ребенка в транс.
     Ее пальцы  пробежали по платам, и она с головой ушла в тонкое искусство
редактирования психики.  Это занятие  нравилось обеим  ее  личностям,  и  по
крайней  мере на час Ребел забыла,  кто она. Потом ее руки в нерешительности
зависли над платами,  и Ребел оторвалась от работы.  Она со  вздохом сняла с
головы датчики, и Чарли зашевелился. Женщина Фу-я, Гретцин, спросила:
     - Теперь вашему малышу лучше?
     - Я  только его врач, - раздраженно ответила Эвкрейша.  - Он не мой, он
вообще ничей. Сирота. - Небольшой внутренний сдвиг, и она снова стала Ребел.
- Чтобы он выздоровел, с ним надо много работать. Он такой слабенький, что я
рискнула подправить только  какие-то мелочи. Сейчас у  него есть только тень
личности: на  самом  деле  -  это всего  лишь воспоминание, оставшееся после
галлюцинации. Работать с таким материалом очень трудно.
     Фу-я подплыл и поднял ребенка на руки.
     - Пошли, Чарли. Я покажу тебе, как складывать из бумаги птиц.
     Гретцин смотрела им вслед.
     - Я  и  не  думала, что ребенок ваш.  Только немного  надеялась. -  Она
фыркнула. - Птицы из бумаги!

        x x x

     В  шератоне все  стояло  вверх дном. В прудах  поверх утонувших  тентов
плавали  вырванные  с корнем  деревья.  Ребел обошла гору битого стекла. Она
провела пальцем по стене, палец стал черным от сажи.
     - Где Чарли? - спросил появившийся перед ней Уайет.
     -  Я  познакомилась  в  орхидее  с  одной парой  и  наняла  их  за  ним
присмотреть. Он остался у них в деревне.
     - Почему ты это сделала?
     - Я думала, ему это пойдет на  пользу. Тихая,  спокойная жизнь разовьет
его  индивидуальность, и  тогда я смогу  еще с ним  поработать.  - Они шли в
ногу.  - Господи,  Чарли  так привязался к Фу-я, что,  когда надо  было идти
домой,  с  малышом  случилась истерика. Я  боялась их  разлучать, потому что
мальчик может не справиться с переживаниями и весь наш труд пропадет.
     - Гм-м.
     Они прошли  мимо бригады отделочников,  позолотчиков и резчиков.  Везде
сновали рабочие, ремонт шел вовсю.
     -  Послушай! Я хочу кое-что тебе показать. Зал заседаний  превратили  в
морг, мертвецы лежали на носилках у ручья с золотыми рыбками.
     Трупов было семь, все комбины.
     - Я  перепугал их и спровоцировал на преждевременную  атаку,  -  сказал
Уайет. - Поэтому потери такие незначительные. Они прекрасно понимали, что не
смогут надолго  захватить шератон и им придется  платить большие  деньги  за
каждого убитого человека.
     Он остановился  около трупа  со вскрытым животом  и раздвинутой  вокруг
разреза кожей. Онемев от ужаса, Ребел как завороженная смотрела на блестящие
внутренние органы. Там и здесь сверкал  металл. Уайет поднял руку мертвеца и
повернул ее.
     -  Видишь?  В  кончике  каждого  пальца  убирающиеся   внутрь  провода.
Достаточно откусить кусочек кожи,  и можно подключиться к любому компьютеру.
Под кожей три  раздельные системы  антенн и второй  позвоночник  с  емкостью
памяти на Бог весть сколько гигабайтов.
     - Боже! - проговорила Ребел. - Они что, все такие?
     -  Нет,  только  пятеро.  Мы  назвали их  взломщиками,  потому  что  их
единственная цель  - прорваться в  компьютерную  систему.  В каждую  группу,
которая  летит в пространство людей, комбины включают несколько  взломщиков.
Их легко обнаружить, так как они просто начинены  металлом. Как только мы их
изолировали, схватка закончилась.
     - Убили!
     Прихрамывая,  вошла  Констанция,  ее  сопровождал  Фрибой.  Его  голову
стягивала грязная повязка.
     - Вы их не изолировали, мистер Уайет. Вы их убили.
     На вышитых вставках ее платья виднелись пятна. Она задыхалась от дыма и
гнева.
     - Разве вам не поручили позаботиться о кустарниках, Мурдфилз?
     -  Этим   занимаются   мои   подчиненные.  Я   хочу  знать,   зачем  вы
спровоцировали эту бессмысленную зверскую бойню.
     Техник  добрался до  крышки люка у  основания моста. Вспыхнул  экран, и
зажглось небо. Оно было синее с большими кудрявыми облаками.
     - Вряд  ли это можно назвать бойней, - улыбнулся Уайет. - И  она далеко
не бессмысленная.  Теперь у  комбинов  спеси поубавится. Половина из них  не
может прийти  в  себя после  заколдованного яблока.  К  тому же этот  случай
многому нас научил. Я  взял на себя смелость распечатать и  разослать во все
общественные банки данных Системы описание методов борьбы с комбинами. Когда
эти  сведения  понадобятся, они  будут  под рукой.  -  Голос воина  сменился
голосом жреца. - Рано или поздно  человечеству предстоит  война с комбинами.
Рано или поздно скрытое противостояние  станет явным. И  когда это случится,
сегодняшний опыт даст нам дополнительное, хоть и крохотное, преимущество.
     - Кажется, вам не терпится как следует повоевать.
     - Нет, но, в отличие от вас, я считаю войну неизбежной. А вот и юристы.
     На пороге стояли двое мужчин в раскраске законников,  один -  Народного
Марса, другой - Кластера Эроса. Уайет кивнул Ребел:
     - Начнем?
     Они перешли мост и оказались среди пленных комбинов. Уайет вел под руку
Ребел, за ними шли юристы.  Констанция помялась  и присоединилась к  ним, за
ней поспешил Фрибой. Шествие замыкали четверо самураев.
     -  Перешли Рубикон, -  весело сказал Уайет, но Ребел вспоминался скорее
Стикс, за которым лежит страна мертвых, страна всеобщего равенства.
     Комбины расступались перед ними,  а  затем снова смыкали ряды.  На  них
были устремлены сотни глаз.
     Уайет наугад выбрал одного из комбинов, схватил его за плечи и сказал:
     -   Вы.  Вы  можете  говорить?  Мы  будем  разговаривать  через   этого
индивидуума.
     - В этом нет необходимости, - сказал комбин.
     - Тем  не менее  мы  будем разговаривать так.  У  меня к вам  несколько
вопросов.  Если  вы не  будете отвечать, я предъявлю вам обвинение в  прямом
нападении и постараюсь,  чтобы никто из вас не вернулся на  Землю.  Вы этого
хотите? Я могу это сделать.
     Комбины беспокойно зашевелились:
     - Вы нас спровоцировали.
     - Ну и что? - Уайет повернулся к юристам:
     - Это имеет значение с точки зрения закона?
     - Нет.
     - Нет.
     Ребел  дотронулась до  браслета и  увидела  вокруг  комбинов  блестящую
дымку:    это    переплетались   соединяющие   их   энергетические    линии.
Электромагнитные  поля трепетали,  как крылья. Направленные лучи,  затухая и
снова  вспыхивая, стремились к  одной  точке:  к говорящему. Он сверкал, как
глаз свернувшегося кольцами дракона.
     - Спрашивайте.
     - Чего хочет Комбин?
     Почти с презрением допрашиваемый ответил:
     - Чего хочет  любой организм?  Жить, расти и  творчески применять  свои
способности.
     -  Я не вдаюсь в такие высокие материи. Зачем вам заколдованные яблоки?
Вы чуть не убили вот этого  молодого  человека,  Фрибоя, пытаясь  выудить из
него сведения, которых у него нет. Какие  сведения вы надеялись получить? За
чем вы охотитесь?
     - Земля интересуется биотехникой мозга.
     - Это не ответ, - мрачно бросил Уайет.
     Комбины снова  в волнении зашевелились. Они натыкались  друг  на друга,
вертели головами. Некоторые из них плакали.
     -  Мы... - начал говорящий. Он  подождал,  пока взаимодействующие поля,
беспорядочно меняя очертания, сперва отодвинулись, а затем сомкнулись вокруг
него.  - Мы стремимся  к цельности. Мы ищем средства  для поддержания своего
коллективного "я", когда мы находимся вдали от Земли.
     - К цельности? Не понимаю.
     - Вдали от Земли мы  чувствуем  себя одинокими, осиротелыми, - объяснил
комбин. - Мы теряем свое коллективное "я". Вы не можете понять. Мы перестаем
ощущать  себя  Землей.  Мы становимся  чем-то Иным.  Вы  бы сказали:  у  нас
появляется  индивидуальность.  Мы  не   желаем   этого.  Это  причиняет  нам
страдания.
     - Ага, - сказал Уайет. - Уже интересно.
     - Теперь вы довольны? -  спросила Констанция. Уайет обернулся  к ней. -
Вы  мучаете   это   создание  во   имя  своих  собственных..,   своей  мании
преследования,  вот и  все.  Вы опасный человек, мистер Уайет, вы потерявший
управление робот, причиняющий окружающим страдания безо всякой к тому нужды!
     Ребел протянула руку и прикоснулась к руке комбина.
     -  Скажите мне  вот  что, - нерешительно проговорила она. - Уайет прав?
Люди и Комбин в самом деле враги?
     - Конечно, нет! - рявкнула Констанция.
     - Да, - ответил комбин. -  Мы природные враги по определению, поскольку
мы боремся за одни и те же ресурсы.
     - Ресурсы? Вы имеете в виду... Что? Источники энергии? Металлы?
     - Люди. Люди - наш важнейший ресурс.
     Констанция  побледнела и  остолбенела, вид у  нее был такой,  будто  ее
предали.
     - Я... - начала она. - Я думала...
     В  ее голосе слышались  слезы. Она резко повернулась и заковыляла через
мост, обратно в страну живых. Фрибой бросился за ней.
     Стараясь  не  улыбаться, Уайет одобрительно кивнул  и  подмигнул Ребел.
Потом повернулся к комбинам:
     -  Следующий  вопрос.  Почему вы еще не захватили  принадлежащее  людям
пространство?  В  вашем  распоряжении  все  ресурсы Земли  и  такой  уровень
развития физики, о котором мы можем только  мечтать.  Что вас останавливает?
Почему вы не вырвались наружу?
     Толпа  комбинов стала менее тесной, затем они опять  сблизились,  будто
глубоко вздохнуло огромное животное.
     - Нас сдерживает недостаточная скорость связи.  Мнение о том, что мысль
распространяется мгновенно, ошибочно. Мысль движется столь быстро, насколько
позволяют наши электронные линии связи. Это создает трудности даже на Земле.
Мы можем разделиться на противоборствующие группы. Мысль распространяется по
континентам   широкими   волнами,   как   атмосферный   фронт.   Иногда   на
противоположных концах  планеты рождаются противоречащие  друг другу  мысли.
Волны мыслей несутся вперед, и там, где они столкнутся, происходит конфликт.
Это что-то  вроде  ментальной  бури.  Вы не поймете.  Но  такие  случаи лишь
кратковременное, легко  устранимое  нарушение равновесия. Вопрос  становится
критическим  только тогда, когда мы покидаем Землю. Земля  пыталась основать
колонии на ближних орбитах, на Луне и в других местах. Однако малые Комбины,
вроде  нашего,  здесь,  вдали  от  единения  мысли,  чахнут.  Мы  становимся
нерешительными, допускаем ошибки. Большие  Комбины  не чахнут, но они теряют
ощущение   целого,   отдаляются   от   Земли,  становятся   самостоятельными
индивидуумами.    Потом   их   приходится   уничтожать.   Трижды   возникала
необходимость применять ядерное  оружие.  Недопустимо,  чтобы  Комбин  Земли
становился Иным. Вы не поймете.
     - Ясно, - сказал Уайет. - Пожалуй, ясно. Поэтому вас интересуют способы
воздействия  на мозг,  да? Вы  ищете  средство для того,  чтобы все  комбины
составляли единое целое с Землей.
     - Да. Мы долго искали решение в физике. Средства мгновенной связи могли
бы соединить Комбин, разбросанный по огромным  просторам. Но  скорость света
остается  непреодолимым   барьером.   Ее  не  обманешь.  Во   вселенной  нет
одновременности. И мы стали искать в других областях. Может быть, разгадка в
биотехнологиях, воздействующих на мозг. Или в новой архитектуре мозга.
     - И отсюда мы переходим к следующему вопросу...
     - Нет, -  сказал комбин. - Вы удовлетворены. При всей нашей слабости мы
еще  способны прочитать ваши  мысли, начальник  Уайет.  Вы  получили от  нас
столько, сколько хотели. Мы не обязаны давать сверх того.
     Посредник  отступил назад в толпу своих соплеменников. Сотни глаз сразу
же отвернулись от Уайета.
     С минуту Уайет стоял с раскрытым ртом. Потом рассмеялся.

        x x x

     В эту ночь они занимались любовью совсем недолго:  Уайет был неловок, и
все  быстро  кончилось.  Он  откатился  от Ребел  и  уставился в  окно. Мимо
вращающегося шератона медленно проплывали едва различимые ветви орхидеи.
     - Уайет! - мягко сказала  Ребел. Тот посмотрел на нее тусклыми, пустыми
глазами. - Что с тобой?
     Уайет покачал головой и отвел взгляд:
     - Больная совесть. Я не в ладу с остальной своей внутренней компанией.
     -  Успокойся. - Ребел взяла его  за руку. -  Успокойтесь, ребята. Все в
порядке.
     - Да, но нас  всех  грызет совесть.  Констанция  права. Насчет ребенка.
Чарли нравилось быть частью Комбина. Он не осознавал себя,  не был счастлив,
но  все-таки  был  доволен.  И  вдруг  среди  вспышек света и раскатов грома
являюсь я и вытаскиваю его из бессознательности. Вот, детка, скушай яблочко.
Блестящее  и красивое. Стань одним из нас. Я вырвал его из Комбина и оставил
на полпути к людям. Кто он теперь? Больное, ущербное, несчастное животное.
     - Ну,  ты  же  не  виноват,  что  он съел заколдованное яблоко. Виноват
Комбин. Для нас это было как обухом по голове.
     Уайет приподнялся и скинул ноги на пол. Он сидел не двигаясь.
     -  Думаешь, не  виноват? Я вертел  этим  яблоком у них  перед  носом. Я
только  и  ждал, чтобы они откусили. Я хотел посмотреть,  что  получится. Но
когда  я оторвал Чарли от Комбина, оказалось, что он ни  хрена не знает. Так
чего же я добился? Ничего. Я  действовал слепо, и теперь  в мире стало одним
жалким созданием больше.
     -  Уайет,  я  его  вылечу, я  тебе обещаю. Ко  мне  возвращаются навыки
Эвкрейши. - Ребел обняла его, прижалась грудью к его спине и положила голову
ему на плечо. - Послушай, я обязательно справлюсь.
     Уайет замотал головой:
     - Дело  не  в  этом. Дело совсем не в  этом.  -  Ребел  отпустила его и
отодвинулась. - Можно исправить зло, но это не поможет. Дело в том, что я не
хочу быть человеком, который способен причинить вред ребенку.
     Ребел не ответила.
     -  Помнишь,  как  мы  впервые  встретились?  Я  был просто  испытателем
психосхем.  Очень способным, сообразительным,  но  я совершенно не  понимал,
чего хочу от жизни. Больше всего я желал  обрести жизненную цель. Мы  вместе
разрабатывали схему тетрона, помнишь?
     - Нет.
     -  Плохо,  что  не  помнишь.  Такая   была   увлекательная  работа.  Мы
засиживались  допоздна.  Это  было пиратское  программирование,  приходилось
работать  втихаря.  Эвкрейша  ухватилась  за  мысль  создать  четырехгранную
личность  по  причине  ее устойчивости  и самостоятельности. Эвкрейша  горой
стояла за самостоятельность личности. Мне тетрон нравился потому, что он сам
выбирает себе жизненные цели.
     Ребел почувствовала непонятную ревность к Эвкрейше, работавшей вместе с
Уайетом. Интересно, подумала она, спал ли он с Эвкрейшей. При мысли  об этом
ее охватило странное, какое-то нечистое возбуждение.
     - Как это? - спросила Ребел.
     - Ваятель структур. Я решил, что он с этим справится. Так оно  и вышло.
Когда он впервые  ежил, то спросил, что в наше время является самым главным.
Какой  вклад  мы  можем внести  в это самое главное  дело?  Ответы... Ну, ты
знаешь ответы. Эвкрейша  почувствовала  разочарование.  Она  решила,  что  я
непрактичен, что  у меня мания величия, и хотела стереть  программу,  начать
все  сначала.  Так  мы  разошлись.  Понимаешь,  я  назвал  самым  главным..,
выживание человечества! Разве есть более благородное дело? - Уайет помолчал,
а потом прибавил:
     - Только теперь я  не знаю.  Может,  мне и  вправду  просто  захотелось
покрасоваться перед самим собой. Я хочу сказать, я сделал из себя  какого-то
святого,   самодостаточного   ангела-хранителя  человечества.  Человека,  не
ведающего  сомнений.  Но  теперь я  не  уверен.  Я  думал,  что  знаю  себя.
Оказалось, что нет.
     - Тс-с... Успокойся, - шепнула Ребел.
     Она обняла Уайета и стала нежно его укачивать, как ребенка. Но они были
будто  в  разных  мирах.  Воспоминания Эвкрейши  становились  все сильнее  и
сильнее. Скоро  они  поглотят Ребел целиком, без  остатка,  и она перестанет
существовать.  Ребел хотела  бы позаботиться об Уайете,  но  его  печали  не
казались ей теперь такими уж важными.
     - Успокойся, - повторила она. - Ты не один.

        Глава 8. ДОРОГА ИЛЛЮЗИЙ

     Каждый день после  урока фехтования Ребел посещала Чарли. Но она быстро
поняла, что деревня живет не по принятому в шератоне гринвичскому времени, а
подчиняясь своим внутренним  ритмам. В  деревне  люди ели, когда чувствовали
голод,  спали,  когда уставали,  и не  придерживались  никакого  расписания.
Иногда  Ребел  обнаруживала,  что  по   деревенскому  времени  прошло  всего
несколько  тягучих часов.  А  бывало,  дни летели в  бешеной  гонке,  работа
сменялась игрой, дремота - скудной трапезой.
     Однажды  Ребел  заметила,  что  вся  орхидея  вокруг  деревни  обсыпана
паутиной,  белые сеточки не больше коробочек хлопка покрывали  растение, как
изморозью. Дети играли ржавой банкой при сумрачном, точно зимнем, свете.
     Мальчишка прыгнул в круг и носком ноги отбросил банку как можно дальше.
Другой, который стоял в стороне, подпрыгнул и попробовал ее отбить. Какая-то
девочка застряла в  середине круга. Ее  прогнали громкими  насмешками. После
этого игра возобновилась.
     Гретцин  сидела  на  пороге и плела  из травы циновку,  чтобы  завесить
прохудившуюся стену. Ребел поздоровалась и спросила:
     - Откуда появились эти пауки?
     - А как вы думаете? Из резервуаров, - с досадой ответила Гретцин. - Это
какие-то  рассадники  паразитов.  Вчера  бы посмотрели,  тут  были  сплошные
комары.  Прямо тучи.  -  Она  отложила  циновку  в  сторону.  -  Фу-я  спит.
Подождите, я приведу малыша.
     Через минуту Гретцин вернулась, ведя за руку Чарли.
     - Не хочу! - кричал он. - Я хочу играть.
     Увидев Ребел, он ударился в слезы.
     Ребел  вдруг  стало грустно оттого,  что  мальчик  ее не  любит.  И тут
неудача.
     - Хороший знак, - сказала Ребел  Гретцин. - Проявление характера. - Она
погладила  мальчика  по  голове.  Нежный  недавно выросший  пушок щекотал ее
ладонь, как статическое электричество. Косичку Гретцин  отрезала  - наверно,
дети его дразнили. - Я не задержу тебя надолго, Чарли.
     Ребел усыпила мальчика и стала работать.
     Час спустя она отпустила Чарли и позвала Гретцин:
     -  Делать уже почти  нечего.  Индивидуальность пока что хрупкая, но  со
временем она окрепнет. В общем, он почти уже неотличим от человека.
     - Неотличим от человека? - переспросила Гретцин.
     - Да, и как раз вовремя, потому что скоро мы прибудем на Марс. Не знаю,
как  Уайет   распорядится  поступить  с  Чарли.  -  Ребел  прикрыла  улыбкой
неуверенность  в  будущем  мальчика.  -  Зуб  даю, вы  будете  рады от  него
отдохнуть.
     - Да. Было бы здорово.

        x x x

     Первый после долгого времени выход в открытый космос  стал потрясением.
Судя по всему, еще  там,  в Кластере  Эроса, к оболочке прилипли  дрейфующие
споры, и теперь  ее покрывал сплошной ковер из вакуумных цветов. Цветы  были
повсюду, они росли пучками и гроздьями. Бутоны медленно поворачивались вслед
за Солнцем.
     Шлюз и несколько десятков метров вокруг очистили, и обнажилось тусклое,
неровное,  все  в  ямах  покрытие.  К  чистой  поверхности  успели приварить
множество опорных колец. Ребел остановилась, вдела ноги в два кольца и вдруг
почувствовала необъяснимое желание  собирать эти цветы.  Она с удовольствием
взяла бы скребок.
     Уайет наблюдал  за отлетом комбинов. К одному катеру снаружи прикрепили
слой  за  слоем  почти  пятьсот  холодильных  камер,  они  образовали  нечто
наподобие  шара.  В  этих черных  гробах лежали  комбины, их горла и  легкие
наполняло защитное желе. Вокруг суетились астронавты.
     - Смотри! - Ребел дотронулась до руки Уайета и показала пальцем.
     По геодезику  к  ним  ползли  две фигуры  в  серебристых скафандрах без
всяких  эмблем.  Среди  карнавального  буйства  красок,  отличающего  одежду
рабочих из резервуаров и выстроенных в орхидее деревень, эти двое выделялись
так же резко, как крокетный шар в наборе пасхальных яиц Фаберже.
     По внутренней связи сквозь треск донеслось:
     -  И  как   это  комбины   доверили   вам  заниматься  их  отправкой  в
холодильниках после всего, что вы им сделали?
     -  Разве  вам не  поручили  выяснить,  насколько  глубоко  цветы проели
покрытие, Мурфилдз? - спросил Уайет.
     Серебристые  фигуры  подползли  почти к самым  его  ногам, укрепились в
кольцах и встали.
     -  Это я  и пришла  доложить.  В самых тонких  местах не меньше четырех
дюймов. Беспокоиться не о чем.
     Астронавты  приволокли одноразовый  термоядерный двигатель,  снабженный
километровой  штангой,  и  прикрепили  его к катеру - выхлопом, естественно,
наружу.  Потом  отскочили  в разные  стороны  и  при  помощи длинных  тросов
сдернули экранирование.
     - Если хотите, останьтесь  и  посмотрите этот спектакль, Конни. Привет,
Фрибой. Я вижу, ты все еще с нами.
     - Верен как пес, - сухо процедила Констанция.
     Из  двигателя  вырвался  почти  невидимый  сноп раскаленной  плазмы,  и
неуклюжая конструкция двинулась в путь.
     "Три дня,  - думала Ребел.  -  За  два дня катер достигнет Марса,  силы
Народной обороны перехватят его, поставят двигатели, остановят и  разгрузят.
Еще день на то, чтобы комбины построили транспортное кольцо, которое доведет
относительную скорость геодезика  до нуля, после чего она окажется на орбите
вокруг Марса.  Небольшая ошибка, и они пропустят кольцо,  все это железо,  а
заодно - и люди врежутся в планету".
     - Комбины  беззащитны, как колба с зародышами, - сказала  Констанция. -
Не могу представить, как они доверились вам. Я бы ни за что...
     - Комбины  не люди. - Уайет повернулся к ней зеркальным визором.  - Они
не помнят зла.
     Констанция отвела  глаза и  стала смотреть на удаляющийся  катер, потом
снова устремила взгляд на Уайета и с внезапной горячностью сказала:
     - Какое счастье, что на Марсе мы расстанемся!
     Она нагнулась, взялась руками за опорные кольца и осторожно  поползла к
шлюзу. Фрибой последовал за ней.
     Когда Констанция скрылась из виду, Уайет мягко проговорил:
     - Мне будет не хватать этой женщины.

        x x x

     На  следующий день  Ребел  обнаружила,  что  деревня обезлюдела.  Пауки
оплели все шалаши белым саваном.  Посреди  двора кружилась  оторвавшаяся  от
каркаса и подхваченная вихрем плетеная стена.
     - Эй, есть тут кто? - крикнула Ребел.
     Тишина, только жужжание мух.
     Все шалаши были пусты,  но  пожитки лежали нетронутые. Около двери Фу-я
плавала  банка  с  загустевшими чернилами и  застрявшей  в них  кисточкой. С
помощью двоих самураев Ребел изучила  все  извилистые  тропинки,  ведущие от
деревни к частным  огородам,  другим полянам  и куда-то  еще. Они  прошли по
тропе, помеченной красными флажками, затем синими, но не нашли ничего, кроме
пустых шалашей.
     Ребел прерывисто вздохнула. Она чувствовала, как из глубины  орхидеи  к
ней незримо и беззвучно подкрадывается страх.
     - Трис, что здесь произошло?
     Второй самурай подал Трису окровавленный лоскут, к которому его привели
мухи. Трис развернул тряпку и осмотрел сломанную плату психосхем.
     - Вербовка силой, - заключил он. - Очень ловко сработано, кто бы это ни
был. Сняли  часового,  окружили деревню,  не  упустили  ни одного  человека.
Подвергли принудительному программированию и увели.
     - Увели? - спросила Ребел. - Куда увели? Зачем?
     Трис сгибал  и разгибал  плату заскорузлыми  пальцами. Наконец он пожал
плечами:
     - Ладно. Пошли расскажем обо всем шефу.
     - Мне это не нравится, - сказал Уайет. - Никому из нас это не нравится,
и есть только один выход. - Он встряхивал в руке игральные кости и назойливо
ими стучал. Потом бросил их и  сгреб снова. - Мы не знаем наверняка, что это
Уизмон. Но не надо себя обманывать: ко мне уже два дня не поступают сведения
из резервуаров.  Только Уизмон мог  выловить  моих шпионов  и  заставить  их
замолчать.
     Они  стояли в  пустом  холле шератона.  Уайет отпустил  всех самураев и
потушил свет, чтобы ничто не мешало думать. В помещение проникал  лишь  свет
орхидеи.
     - О чем ты споришь сам с собой? - в отчаянии спросила Ребел.
     - Я намечаю линию поведения. - Уайет снова встряхнул игральные кости. -
Мне нельзя бороться с Уизмоном в образе воина. Он сможет предсказать  каждый
мой  шаг.  Я  справлюсь  с  ним  только в образе  жреца. Правильно?  - Уайет
подождал,  ни один из его голосов не возражал. - Хорошо. По крайней  мере об
этом мы договорились.
     Кости застучали снова.
     - Бога ради, что ты привязался к этим костям?
     - Это генератор случайных чисел. Подчинив  ему мои  действия, я  не дам
Уизмону  их вычислить.  Кости  уже  решили,  что  мы будем сражаться на  его
территории. Теперь они решат, сколько я возьму с собой самураев.
     Он опять бросил кости и замолчал.
     В  темноте и  тишине  мысли Ребел постоянно  возвращались  к Чарли. Его
личность еще слаба. Любая грубая  попытка перепрограммирования погубит  его,
не только уничтожит  индивидуальность,  но и парализует большинство функций,
регулируемых  вегетативной  нервной системой. В  лучшем  случае  он впадет в
ступор. А в худшем - умрет.
     - Они не станут перепрограммировать детей, правда?
     - Как  сказать! -  рассеянно ответил Уайет. - Работорговцы не стали бы,
захватив родителей. А Уизмон... Кто его знает? Неизвестно даже, зачем он это
сделал. Мне доложили,  что он напал только на  эту деревню.  Это  не простое
совпадение. - Уайет глубоко вздохнул. - Так. Пора с ним встретиться.
     Поддавшись секундному порыву, Ребел спросила:
     - Можно мне пойти с тобой? Уайет бросил кости и посмотрел на результат.
     - Да.
     Когда лифт  медленно поднимался к центральному стыковочному узлу, Ребел
спросила, сколько самураев Уайет возьмет с собой.
     - Ни одного, - мрачно ответил он. И веселым голосом добавил:
     -  Тогда  уж  мы  точно  застанем Уизмона  врасплох.  Мне  не  терпится
посмотреть, как все это будет.

        x x x

     Они облетели  орхидею.  По  мере  приближения  резервуаров  стали видны
покрывающие  металлические  стены  светящиеся линии:  эмблемы банд,  границы
территорий,  угрозы  и  предупреждения  - маленькая  пропагандистская  война
надписей. И - никакого движения. Жители или сбежали, или попали в банды.
     - Я боюсь, - призналась Ребел.
     - Я тоже, - ухмыльнулся Уайет.
     Чем ближе Ребел подплывала к резервуару, тем меньше понимала,  зачем ей
это   понадобилось.  Ей  хотелось  помочь  вызволить  Чарли,  но  сейчас   в
решительную минуту это желание показалось ей  глупым  донкихотством.  Она не
испытывала к этому ребенку  особой  любви. Да и  он  к  ней, пожалуй,  тоже.
Почему же она это делает?
     Может, потому что этого не сделала бы Эвкрейша?
     Они  спустились  на  четырнадцатый  резервуар. Внешние двери шлюза были
сорваны  во  время  какой-то  недавней  стычки,  ржавчина  сохранила  следы,
оставшиеся после взрыва. Но судя по тому,  как лениво и  беззаботно  плавали
внутри смутно различимые фигуры часовых, война между бандами закончилась.
     Когда Ребел и Уайет влетели в шлюз, из тени вынырнули две шустрые бабы,
приняли у  них метлы и обыскали на предмет оружия. Не только лица, но и тела
женщин  были  покрыты тигровыми  полосами  светящейся  краски.  Плавали  они
абсолютно голыми.
     - Мы пришли к Уизмону, - сказал Уайет, когда  одна из женщин взялась за
программер. - Скажите ему, что с ним хочет поговорить его наставник.
     Женщины быстро переглянулись,  будто не понимая,  что им  говорят. Одна
улыбнулась и облизнула губы. Потом снова потянулась к нему с программером, и
Уайет нетерпеливо оттолкнул прибор:
     - Послушайте, ваш  хозяин не станет... Зарычав, женщина схватила голову
Уайета  обеими  руками  и оттянула  ее назад.  Он  застонал от  боли и  стал
вырываться.  Женщина кошачьим движением обвила  ноги вокруг бедер  Уайета, а
руками подперла ему подбородок. Она так налегла на Уайета, что тот бессильно
повис в воздухе. Все это случилось в одно мгновение.
     - Эй! - крикнула Ребел и через секунду тоже повисла в воздухе, зажатая,
будто в  тисках, так, что едва была способна дышать (говорить она не  могла,
это точно).
     Ребел попыталась ударить женщину по  спине,  но не смогла дотянуться, и
вместо сильных ударов получалось легонькое похлопывание.
     Ребел в ужасе увидела, как первая "дикая кошка" приладила ко лбу Уайета
программер и включила его.  Уайет замер. Прибор тихо  загудел. "Я не позволю
сделать  это со мной, - поклялась про  себя  Ребел. -  Лучше  умру!" И вновь
попыталась вырваться из железных объятий.
     Часовые,  не  принимавшие участия в схватке, с  интересом наблюдали  за
происходящим.  При  этом  они продолжали  рыскать  по  шлюзу  и  ни разу  не
проронили  ни  слова.  Это  было молчание нелюдей.  Двое из часовых чуть  не
столкнулись, но, даже не взглянув друг на друга, беспечно хлопнули  в ладоши
и  разъехались  в  разные  стороны.  Наконец в  программере зажегся  красный
сигнал,  и  Уайета отпустили. Теперь  он  плавал  совершенно безучастный,  с
пустым взглядом.
     Женщины повернулись к Ребел.
     - Выше нос, солнышко!
     Внезапным ударом ноги Уайет  выбил  из  рук женщины маленький,  дешевый
программер,  и  он  отлетел в  лицо  той, что  держала  Ребел. На  миг Ребел
освободилась.  Она развернулась и что есть  силы залепила  своей обидчице  в
нос.  Из-под  кулака брызнула  кровь. К этому  времени  на  Ребел  и  Уайета
бросилось сразу с десяток часовых, и их снова схватили.
     Одна  из  "диких  кошек" подобрала  программер, открыла  его  и  что-то
поменяла внутри. Потом пробежала пальцем по лбу Уайета, лицом прикоснулась к
его лицу  и  понюхала  его губы.  Вид  у  нее  стал  озадаченный. Между  тем
остальные связали Уайета и Ребел по рукам и ногам.
     - Уайет! С тобой все в порядке? - спросила Ребел.
     - Ага, - сказал Уайет.
     Двое часовых зацепили руки пленных  веревкой и двинулись вперед. Другие
подталкивали Ребел и Уайета сзади.
     -  Это  мой  коронный   номер.  При  разработке   тетрона  мы  заложили
возможность   доступа   к  метапрограммированию.   Все   время,   пока   они
программировали одну личность, другая возвращала ее к исходному состоянию.
     - А-а...
     Их   тащили  по   безлюдным   коридорам  резервуарного  поселка.  Из-за
отсутствия  движения,  естественным  образом  очищавшего  коридоры,  все они
заросли  грязью.  Свет  от  цветов  едва  пробивался  сквозь мглу, и  тишину
пронизывал  странный  гул, словно  издалека доносились  отголоски  какого-то
грохота. В воздухе пахло гнилью и разложением.
     Пленников привели к Уизмону.
     -  А,  наставник! Ты явился, как  всегда,  неожиданно. Какая радость! -
Толстяка прикрывала цепочка охранников - крутых парней весьма угрюмого вида.
Безумные  глаза  Уизмона потемнели от  скрытой ярости. В углу рта показалась
тонкая струйка слюны, она медленно стекала все время, пока толстяк говорил:
     - Как тебе нравятся мои ангелицы? Прелесть, а?
     -  Да, девочки  у  тебя будь здоров, - ответил Уайет. - Что ты  с  ними
сделал?
     "Девочки  будь здоров" развязали сначала его,  затем Ребел. На лодыжках
Уизмона блестело  две пары колец. Женщины опустились  перед ним  на колени и
припали к его ногам. Толстяк неуклюже протянул руку  и погладил  одну из них
по голове: она выгнула спину от удовольствия.
     - Я  повысил  их интеллект! Теперь они  такие же умные,  как я.  Да  не
бледней ты так, ничего страшного. Заодно я лишил  их  языка. И  вообще  всех
символических  структур.  Они  не  могут  намечать  планы,  строить  сложные
логические  рассуждения, не  могут лгать. Они  лишь  подчиняются  указаниям,
которые я заложил в их  программу. Правда, замечательно?  Девицы  совершенно
невинны. Повинуются только инстинкту.
     - Они чудовищны, - сказала Ребел.
     -  Это  прекрасные животные, -  укоризненно возразил Уизмон.  -  В  них
заложен инстинкт приносить мне все необычное. Все, что заслуживает внимания.
Ты еще заслуживаешь внимания, наставник?
     - Мне всегда было интересно, какое общество ты создашь, - сказал Уайет.
     - О, это ерунда. Я просто развлекаюсь. У меня осталось три дня до того,
как мы прибудем на Марс, так? А потом придется убрать игрушки обратно в ящик
и  вернуться  к праведной жизни, полной спокойного созерцания.  Досадно, что
столько  времени  ушло на  борьбу с  мелкими  уголовниками, я  бы с  большей
пользой потратил его на изыскания.
     - Ты собираешься освободить всех этих людей от принудительных программ?
- В голосе Уайета слышалось сомнение.
     - О да. Всех, кроме  моих крутых мальчиков. Они у меня с самого начала.
А еще, пожалуй, оставлю у себя этих чудесных девочек. Как я могу их бросить?
И еще  несколько особей,  которые могут пригодиться в  будущем, но хватит об
этом!  Я говорил о своих исследованиях?  Смею думать, что здесь  мне удалось
добиться некоторых  успехов. Я  создал сад, нет, зверинец новых умов. Может,
желаешь осмотреть наиболее любопытные экземпляры?
     - Нет.
     - Жаль. Я помню время, когда ты не брезговал научными поисками.
     - Я был молод.
     - Подождите,  - вмешалась  неожиданно для себя самой  Ребел.  -  Я хочу
посмотреть, что вы сделали.
     Уайет в изумлении повернулся к ней:
     -  Так! Оригинальная мысль,  вы  неотразимы, мисс  Мадларк! Не смею вам
отказать.
     Уизмон вытянул вперед  руки.  "Дикие  кошки"  присели, так  что толстяк
опирался теперь на их головы, и стали поддерживать его спину.
     - Где смотритель зоопарка? Позовите его.
     Угрюмый юнец нырнул в арку. Через минуту он  вернулся,  за ним следовал
молодой человек в раскраске исследователя психосхем.
     - Максвелл! - воскликнула Ребел.
     - Я знал, что среди  моих  подчиненных есть шпион, - с оттенком  грусти
проговорил Уайет. - Ты подкупил его или перепрограммировал?
     - О,  уверяю тебя,  он  действовал не  по  причине  каких-то  низменных
побуждений, а из чистой любви. Ты ведь любишь меня, Макси?
     Максвелл энергично кивнул и посмотрел на Уизмона с обожанием. Глаза его
пылали.  Это  выражение  показалось  Ребел таким  знакомым,  что она  отвела
взгляд.
     - Отведи нас к своим подопечным, - сказал Уизмон. - А то что-то скучно.

        x x x

     Вся  компания выплыла из двора. Впереди  Максвелл,  за  ним  Уизмон  со
своими кисами. Женщины помогали Уизмону двигаться, слегка  подталкивая его и
хватаясь за  стены и  тросы.  Ребел  и  Уайет в сопровождении  крутых  ребят
составляли арьергард. Процессия добралась до перекрестка и остановилась.
     - Что бы вам такое показать? Я разместил свои создания по видам. Хотите
спуститься в тоннель Страха?  Или пройти по прямой и узкой улице Дисциплины?
Или,  может,  наша  влюбленная  парочка  насладится  прогулкой  по  тропинке
Любовников?  - Уайет и  Ребел не ответили, и  Уизмон похлопал пухлой розовой
ручкой по стене одного из коридоров. - Итак, мы пройдем дорогой Заблуждений.
Там  есть  экземпляры,  которых  я  просто  жажду  показать  моему  дорогому
наставнику.
     Они отправились вверх по красному тросу до какого-то двора. По  приказу
Уизмона Максвелл ввел  всех внутрь.  Здесь царил покой.  На пороге одной  из
хибар, устремив глаза в землю, будто в глубоком раздумье, сидел  мужчина. Он
был подключен к небольшому автоматическому преобразователю.
     -  Братец! - крикнул  Уизмон.  - Сэм Пепис! Мужчина вскочил  на ноги  и
встал в дверях.
     - Милорд! - начал он. - Своим посещением Сизинг-Лейн вы  оказываете мне
честь. - Он  взмахнул рукой над воображаемым столом. - Я как раз работал над
вашими счетными книгами.
     Толстяк обратился к Уайету:
     -  Сэмюэл Пепис <Сэмюэл Пепис  (1633-1703)  занимал  высокие посты  при
дворе  Карла II. За  знаменитый дневник, изобилующий  пикантными  историями,
получил прозвище Князя Сплетников> жил на Земле в семнадцатом веке, чиновник
британского  Адмиралтейства.  Смешной  человечек,  но не  без  способностей.
Мемуарист.    Система   автоматического   преобразования   подпитывает   его
представления о той  эпохе. Связь с реальным миром осуществляется лишь через
меня. Он принимает  меня  за своего  родственника,  Эдуарда  Монтегю,  графа
Сэндвичского. Правильно я говорю, Сэмюэл?
     Человек с важным видом улыбнулся и поклонился, он явно был рад.
     -  Ваша светлость, чем я  заслужил  такое  почтительное  отношение?  Вы
останетесь  к  обеду?  Мистер Спонг  прислал  бочонок  маринованных  устриц.
Служанка сейчас принесет их. Джейн! Где эта ленивая баба?
     С  недовольным  выражением лица  он  посмотрел  через  плечо, встряхнув
идущими от головы проводами.
     - Это  довольно простой способ создания заблуждений, - сказала Ребел. -
Богатые люди платят  иногда большие деньги за две недели такого развлечения.
Я сама несколько раз устраивала им такие каникулы.
     "Это  было,  когда Эвкрейша  проходила  практику,  - вспомнила Ребел. -
Примитивное программирование, скучная работа, но зато прибыльная, потому что
полуподпольная".
     - Да, но обязательно при полном отсутствии раздражителей, правда? Иначе
заблуждение вступает в некоторое противоречие с реальным миром.
     Одна из  "диких  кошек" обследовала  двор.  Она с любопытством обнюхала
промежность Пеписа. Он не обратил на это внимания.
     - Как раз в разгаре  битвы при Фермопилах контейнерный город  заслоняет
Солнце. На  девственном  снегу Арктики  сияет потусторонним  светом одинокая
папайя. Мало-помалу  призрачный  мир  превращается в  кошмар,  и  начинается
психоз.  Но  красота  этого  способа в  его  гибкости.  Он  допускает  любое
несоответствие.  Сэмюэл,  на  прошлой  неделе  я  заметил на  улицах Лондона
множество бронтозавров.
     Пепис нахмурился:
     - Бронтозавры, милорд? Это... Вы имеете в виду больших древних ящериц?
     - Да, Сэмюэл, я видел троих в Уайтчепеле и еще двоих около Биржи. Улицы
вокруг собора  Святого Павла затоптаны ими  сплошь. Что ты об  этом скажешь,
братец?
     - Ну, я думаю,  зима будет очень холодная,  -  ответил  Пепис.  - Когда
погода теплая  и  ясная, эти  твари  не  рискуют  выходить в  город в  таком
количестве.
     - Не понимаю смысла этого представления, - холодно проговорил Уайет.
     - Терпение. Сэмюэл, пошевели, пожалуйста, дрова в камине!
     Пепис  с  готовностью  схватил воображаемую  кочергу  и  стал  шевелить
поленья  и  золу  в  несуществующем  камине.  Пантомима   производила  такое
естественное впечатление,  что  Ребел  словно  увидела  эту душную маленькую
комнату и почувствовала огромную, изматывающую силу тяжести.
     Вдруг Уизмон закричал:
     - Сэмюэл! Тебе на руку отскочил уголек. Он обжигает кожу!
     С  криком боли  Пепис опрокинулся навзничь и  замахал  рукой.  Медленно
вертясь в воздухе,  он сунул больное место в рот. Два крутых парня по  жесту
Уизмона поставили Пеписа на ноги.
     - Успокойся, братец. Покажи мне свою руку.
     Пепис протянул дрожащую от боли руку, на запястье краснело воспаленное,
припухшее  пятно. На месте ожога  быстро вздувались  белые  волдыри.  Уизмон
засмеялся:
     -  Вера! Только сила веры обожгла эту руку. Задумайтесь над этим.  Ведь
это великолепно  согласуется с древними  представлениями о том, что весь наш
опыт лишь плод воображения.  -  Уизмон нежно  погладил руку Пеписа, раздавив
волдыри. - Но Сэмюэл не  воспринимает наши фантазии,  он повинуется химерам,
заложенным  в  нем самом.  Между  ним и реальностью  стоит  тоненькая  плата
электронного  Лондона.  Давайте   посмотрим,  что  будет,  если  убрать  эту
последнюю завесу.
     Максвелл  поднял преобразователь, Уизмон изящно зажал  между большим  и
указательным пальцами кольцо платы.
     - Сэмюэл!
     - Да, милорд!
     - Скажи мне, что ты видишь.
     Уизмон выдернул пластинку. Пепис оцепенел, глаза его широко раскрылись.
И, не мигая, уставились в пространство.
     - Стены! Стены исчезают как дым! Сквозь потолок, другие комнаты и крышу
я вижу облака... Нет, небо  тоже  стало  прозрачным, и на нем сверкают яркие
холодные звезды... Но сейчас они тоже тают в воздухе. Я вижу...
     - Что ты видишь, Сэмми?
     Пепис долго молчал. Потом ответил:
     - Музыку. Я вижу музыку прозрачных небесных сфер.
     Он тихо заплакал. Уизмон хихикнул:
     -  Полное помешательство.  Я  мог бы так же легко отправить его на  тот
свет.  Пошли.  Это только  пролог  к  тому,  что  я  действительно хочу тебе
показать, дражайший наставник.
     Они вышли, оставив Пеписа плакать посреди двора.

        x x x

     Максвелл  останавливался  у каждой двери, но Уизмон жестом подгонял его
вперед. Так они шли довольно долго. Потом Уизмон кивнул,  Максвелл отодвинул
лист жести, и  все  вошли  во двор. Здесь тоже  был  всего  один  обитатель.
Мужчина с добрым  лицом  и огромным  крючковатым  носом. Он сидел на тросе и
напоминал неопрятную птицу. Когда все вошли, он поднял голову и улыбнулся.
     - Привет, - произнес он. - Сколько же тут вас.
     - Да, я привел друзей, чтобы  осмотрели  тебя, - сказал Уизмон. - Ты не
возражаешь?
     - Конечно, нет.
     - Задавайте ему вопросы, - скомандовал Уизмон.
     - Хорошо,  - немного помолчав, согласилась Ребел. -  Вы знаете,  где вы
находитесь?
     - Здесь был постоялый двор королевы Лурли-ны. Теперь она отсюда ушла. Я
остался  один.  Король  Уизмон  держит  меня тут  для  проведения  опыта  по
исследованию рекурсивной личности.
     Глаза мужчины искрились весельем.
     - Вы знаете, кто вы такой?
     - Король Уизмон зовет меня Хобот. По вполне понятной причине.
     Он почесал свой мясистый нос и усмехнулся. Ребел посмотрела на Уайета и
пожала  плечами.  В беспричинном,  непонятном  веселии  мужчины  было что-то
странное, но ни она, ни Эвкрейша не могли объяснить что.
     У Уайета был задумчивый вид.
     -  Давай  посмотрим.  При  помощи  того  последнего  парня,  Пеписа, ты
показал,  насколько  совершенна твоя система  создания иллюзий.  Значит, это
должен  быть  еще  более  утонченный  вариант. Что  находится  за  пределами
иллюзии? - Он щелкнул пальцами и взглянул на Ребел. - Реальность!
     Ребел   уловила   его  намек:  Уайет  перефразировал  слова   Эвкрейши,
сказанные, когда они  только-только составили его программу  и та  хотела ее
уничтожить и начать все сначала. Эвкрейша сказала тогда: трудно иметь дело с
иллюзией, но легкомысленное обращение с действительностью еще хуже.
     - Вы думаете, что все происходящее - игра вашего воображения?
     Хобот радостно качнул ногой. Ему пришлось схватиться за трос, чтобы  не
улететь.
     - Это так забавно. Правда!
     -  Хобот  -  прототип  идеального гражданина,  -  сказал Уизмон.  - Его
внутренняя сущность  полностью скрыта  от  внешнего  мира.  Внешняя  сторона
личности - плод  последовательной  игры этого  потаенного истинного "я".  Он
думает, что  видит  сон. Все его  прошлое для  него -  призрачное умственное
построение,  которое возникло только  сейчас. Таким  образом, Хобот отрицает
непрерывность, но может действовать в ее рамках. Он примирится с чем угодно,
вынесет  что угодно, потому что все  сон. Это дает мне возможность управлять
его видениями. Что бы  ни случилось, он  подчинится любому приказу.  Я прав,
Хобот?
     Хобот весело кивнул.
     - Ясно, - мрачно проговорил Уайет. - Сейчас я задам вопрос, которого ты
от меня ждешь. Зачем ты показываешь мне это создание?
     - О, это моя лучшая шутка. Хобот, почему ты не говоришь, кто  ты такой,
когда не спишь?
     - Сказать? - Хобот рассмеялся. - Разве это так важно? Меня зовут Уайет.
Несколько лет назад я  был наставником Уизмона, а теперь я его враг. Поэтому
он мне  снится. Он  отбился от  рук, и  надо поскорей его приструнить. Может
быть, даже уничтожить. Возможно, мне приснится, как я должен действовать.
     - Это был голос  жреца,  -  сказал  Уизмон. -  Хочешь  послушать другие
голоса? Я могу вызвать их из глубины по твоему желанию.
     - Нет, - ответил Уайет. - Нет, я.., нет. - Он был бледен как полотно. -
Так вот какой сюрприз ты для меня приготовил!
     - О чем вы говорите? - спросила Ребел.
     И хотя  Уизмон  с  издевкой  произносил ее  слова  вместе  с  ней,  она
договорила до конца.
     -  Пожалуйста, постарайтесь быть не столь предсказуемой, мисс  Мадларк.
Мой наставник увидел, что я сделал с его двойником, и до него дошло,  что  я
могу сделать то же самое с ним, пусть у него даже есть доступ к собственному
метапрограммированию.  Я могу  превратить его во что мне  угодно.  Но  самое
смешное,  что,  быть  может, этот  человек вовсе не мой  наставник, а просто
жалкий дурак, который  благодаря моему программированию вообразил  себя моим
наставником.  Возможно,  настоящий  Уайет  - это Хобот. А  может, ни  тот ни
другой.
     -  Уайет - это  Уайет, -  сдержанно сказала  Ребел. -  Если  он в  этом
сомневается, то может поверить мне.
     - Да, но откуда он знает, что вы существуете? Я управляю его видениями.
     Хобот засмеялся от счастья.
     -  Не понимаю, как тебе удалось так быстро все это сделать, -  удивился
Уайет. - Ты прекрасный организатор, но для разработки моделей личностей тебе
не  хватает навыков  программирования. Где  ты  достал программистов?  Чтобы
создать хотя бы этих двух типов, нужны месяцы кропотливой работы.
     -  Итак,  мы вернулись  к началу,  -  проговорил  Уизмон. Он  шевельнул
пальцем, и Максвелл исчез. - Ты еще не сказал, зачем вторгся в мои владения,
но объяснений не требуется. Ты хочешь вернуть придурочного ребенка, которого
украл у комбинов.
     - Да, мы пришли за Чарли.
     - Ты никогда не проверял  его способности. Недопустимая небрежность.  Я
сразу распознал его дарования. Ты знаешь жаргонное словечко "пси-харь"?  Оно
обозначает человека с  природными  способностями  к разработке психосхем.  У
этого ребенка чутье развито  вдвойне или даже втройне.  Он сверхъестественно
талантлив,  суперпсихарь,  если можно так  выразиться. Мне достаточно только
сказать, чего я хочу, и он составит программу.
     Максвелл вернулся, ведя за руку Чарли Ренегата. За ним следом шли  Фу-я
и Гретцин,  и по встревоженным лицам обоих  Ребел поняла, что  их психику не
трогали - чтобы они заботились о Чарли.
     - Наставник,  у  меня  давно зрела одна мысль,  и сейчас  она, кажется,
дозрела, - сказал Уизмон. Максвелл  протянул ребенку карманный  компьютер. -
Чарли! Набросай карту моей личности, которую мы составляли.
     Чарли взглянул на  Гретцин, она  кивнула. Мальчик  коснулся поверхности
компьютера,  и огромная  психодиаграмма заполнила зеленым узором  весь двор.
Даже невооруженный глаз различал десятки тысяч отростков.
     - Будь любезен, проверь еще раз, нет ли здесь предохранительного блока.
     Пальцы Чарли  плясали по  компьютеру. Маленький красный курсор скользил
по  двору, пробегая по крупнейшим ветвям, затем переходя к  второстепенным и
третьестепенным сплетениям. Курсор  двигался так быстро,  что глаз не мог за
ним  уследить,  и  через  минуту  остановился.  Ребенок  с  серьезным  видом
произнес:
     - Предохранительного блока нет.
     Уизмон улыбнулся.
     - Ну, рано или поздно  ты должен был прийти к  выводу,  что я блефую, -
сказал Уайет.  - Но дело в том, что я не блефую. Ты тешишь себя этой мыслью,
потому что не желаешь признать,  что я выше  тебя. Но я могу уничтожить тебя
на этом самом месте при помощи всего одного слова.
     - Валяй, - ухмыльнулся Уизмон.
     -  Посреди  этой   выставки   чудовищ?  -  В  голосе  Уайета  появилась
язвительность. - Перестань. Они оторвут мне голову.
     Тяжелые веки прикрыли глаза Уизмона, как будто он вот-вот заснет. Мышцы
расслабились. Затем, едва шевеля губами, толстяк произнес:
     -  Все здесь  присутствующие обязаны  беспрекословно повиноваться моему
наставнику, что бы  он ни повелел. Выше  его  распоряжений только мои прямые
приказы.  Понятно?  Сейчас мы побеседуем  вдвоем. Все  остальные будут ждать
снаружи.
     Двое юнцов схватили Ребел под руки и вывели со двора.
     - Теперь ты доволен? - спросил Уизмон.
     Ребел была уже в коридоре и не слышала ответа Уайета.
     Время шло.
     В тишине коридора женщины-"дикие кошки" ползали вверх и  вниз по тросу,
зачарованные своим вечно новым миром. Их движения  казались Ребел невероятно
замедленными,  словно "кошки"  плыли  в густом сиропе. Один  из крутых юнцов
вломился в хибарку и вышел оттуда с женским кружевным воротником на шее. Все
покатывались со смеху, а он прихорашивался и принимал разные  позы. Время от
времени кто-нибудь бросал на Ребел злобный взгляд. Хобот тихо хихикал.
     Наконец металлическая  дверь  задрожала,  застонала  и распахнулась. Из
двора выплыл Уайет и помахал рукой Фу-я, Гретцин и Чарли.
     -  Проведите  этих людей в шератон,  - сказал он ошеломленным  юнцам. -
Кошечки могут подождать здесь.
     Уайет взял Ребел за  руку  и  двинулся  вниз по  коридору.  Максвелл  в
недоумении уставился ему вслед, а после нырнул во двор.
     -   Так  ты  не   блефовал?  Ты   действительно  заложил   в  программу
предохранительный блок? - удивилась Ребел.
     Уайет покачал головой:
     - Если знать слабости человека, чтобы его уничтожить, не нужно никакого
предохранительного  блока. Уизмона погубило самомнение. Он  хотел  доказать,
что может меня обскакать на моем собственном коньке. И проглядел очевидное.
     - Но что ты сделал?
     - Я свернул ему  шею,  -  ответил Уайет.  -  Пошли, я не  хочу  об этом
говорить.
     Позади Максвелл обнаружил тело и отчаянно завопил.

        x x x

     Целый день самураи вылавливали из резервуаров детищ Уизмона. По одному,
по  двое  и  целыми  десятками их  приводили в  шератон  для  восстановления
личности.  Без  Чарли Ренегата  такая  задача была бы невыполнимой.  Сложные
программы  как по волшебству  выплывали из-под его  пальцев.  После уговоров
Фу-я и Гретцин Чарли  два-три  часа  работал, но потом начинал капризничать.
Тогда ему разрешали поиграть, и - снова за работу. Они провели две бессонные
ночи.
     Ребел настроила  программер, вставила  лечебную плату, поискала глазами
следующие носилки и поняла,  что все уже  сделано.  Она потянулась и окинула
взглядом  зал.  На  месте   сада  с   подстриженными  деревьями  подчиненные
Констанции восстановили дерн и устроили лужайки для крокета. Древнее розовое
небо Марса однообразно мигало над головой. Ребел не спала сорок часов.
     - Знаешь? Наверно,  я  никогда без  отвращения не смогу  вспоминать эту
комнату.
     - Понимаю, - кивнул Уайет.
     Он вздохнул и медленно сел. Услужливый пьеро ловко подставил ему стул.
     -  У меня  совсем пропало желание создавать новые умы.  Насмотрелась на
чудовищ Уизмона.
     - Да, это было тяжкое  испытание  для нас обоих. Но я все  же чувствую,
что, если человечество хочет принять вызов Земли, ему понадобятся новые умы.
Мы не сможем шагнуть  в будущее с психосхемами  эпохи неолита и ожидать... -
Он запнулся и опять тяжело опустился на стул. - О  черт, я так устал, что не
могу ни о чем говорить.
     Подошла Гретцин,  она играла с Чарли у ручья с золотыми рыбками. Сейчас
мальчик уткнулся подбородком ей в плечо, свернулся калачиком и спал у нее на
руках. Увидев Ребел и Уайета, Гретцин сказала:
     - Чарли вам больше не нужен?
     - Ну да, конечно, - вяло пробормотал Уайет.  - Положите его куда-нибудь
и  найдите  казначея,  вам  выдадут  деньги.  Я скажу,  чтобы вам  заплатили
вдвойне. Вы это больше чем заслужили.
     - Хорошо,  - ответила Гретцин. - Знаете что,  я сначала отвезу Чарли  в
деревню и захвачу его  пожитки.  Фу-я сейчас там. Собирает картинки и разную
чепуху. Это займет не больше часа. Я успею получить деньги потом.
     - Прекрасно.
     Уайет помахал ей рукой, и Гретцин ушла.
     - Сейчас вернусь, - сказала Ребел и пошла вслед за ней.
     Она догнала женщину в вестибюле. Спящий на  плече Гретцин Чарли походил
на обритого ангела.
     - Послушайте! Вы можете взять мою  метлу, она не  хуже любой  другой, -
предложила Ребел. - Я привязала ее к ступице колеса.
     На суровом лице Гретцин появилось какое-то подобие улыбки, она подалась
вперед и сухими, как старые листья, губами коснулась щеки Ребел.
     - До свидания, - сказала она и вошла в лифт.
     Несколько минут спустя в зале заседаний Уайет вдруг резко выпрямился:
     - Эй!  Зачем ей надо брать Чарли с  собой, чтобы привезти его вещи? Она
могла  на это время оставить его здесь.  - Он настроил тембр  на  внутреннюю
связь. - Здесь проходила женщина из деревни?
     -  Да, сэр,  - ответил охранник. - Минут пять назад  она  взяла метлу и
полетела к орхидее.
     - Вот же, мать твою! - Уайет вскочил на ноги.
     - Уайет, оставь их, - сказала Ребел.
     - О  чем ты  говоришь? Мальчика ждет блестящее  будущее. Упустить такой
талант  было  бы  преступлением.  Мы  не  можем  допустить, чтобы он вырос в
трущобах и не получил никакого образования.
     Когда Уайет и Ребел добрались до орхидеи, они нашли оставленную у  края
метлу. Флажки  с  тропы исчезли.  Уайет и  Ребел появились как  раз вовремя,
чтобы увидеть, как далекая, едва  различимая фигура сорвала последний флажок
и пропала во тьме.
     Деревня затерялась навсегда.

        Глава 9. ДЕЙМОС

     Геодезик несся  к Марсу. За последний час  путешествия красная планета,
казавшаяся сначала величиной с кулак, увеличилась до размера тарелки. Деймос
скромно  подполз к  середине планеты и вдруг вспыхнул, затмевая Марс. Людям,
следящим  в  холле  за экраном  внутренней связи, почудилось, что сейчас они
врежутся в  эту жутковатую  луну.  Затем  геодезик  пересек магнитные  линии
сторожевого  устройства  и  влетел  в  поджидавшее его транспортное  кольцо.
Кольцо ускорило пространство,  в  котором оно двигалось, до скорости равной,
но противоположно направленной скорости геодезика.
     И геодезик замер.
     Комбины начали разбирать кольцо. Собравшиеся  в шератоне сотрудники, от
Констанции Фрог Мурфилдз до  последнего  пьеро,  закричали:  "Ура!" Заиграли
ударные, и кассиры открыли счетные машины. Вино потекло рекой.
     - Ну что ж, - грустно сказал Уайет, - приехали.
     Ребел порывисто его обняла.
     Несколько минут спустя группа из пяти граждан Марса  вошла в  геодезик,
чтобы, вступить во  владение имуществом. Они носили  плавки цвета плесени, в
тон им рабочие накидки, украшенные завязками, петлями и поясами, и сапоги до
колен, в которых ходят при нормальной силе тяжести.
     После  изящных  значков  на  лицах  жителей  Кластера  Эроса  раскраска
обитателей Народного  Марса  выглядела  топорно  и  грубо:  простые  зеленые
треугольники, внутри которых глаза  и  нос. Под  треугольником неулыбающийся
рот. Группа граждан в угрюмом молчании обошла шератон. Наконец их главный по
имени  Стилихон <Граждане "Народного Марса"  носят имена выдающихся деятелей
Древнего Рима. Стилихон (IV-V век н, э.) - римский полководец, родом вандал>
сказал:
     - Видимо, это то, что мы заказывали.
     - Хорошо. Вы  вызовете кого-нибудь  из Ставки,  чтобы  я  мог  передать
полномочия? - спросил Уайет.
     Строгая молодая женщина презрительно скривила губы:
     - Вы, с вашим культом вождей! Ставка -  просто  распорядительный орган,
куда выбирают по  жребию.  Народ  выполнит  правовые обязательства, принятые
любым из граждан.
     У  нее был  длинный  подбородок,  постриженные "ежиком" волосы мышиного
цвета  и мускулистое  тело  с  вызывающе  торчащими  вперед  яркими сосками,
похожими на два розовых бутона.
     -  Возможно, -  сказал  Уайет. -  Однако  моему начальству  нужен  член
Ставки. Так что, к сожалению, вашего слова будет недостаточно.
     - Хватит, - нетерпеливо  прервал его Стили-хон. - Я член Ставки. И беру
на себя всю ответственность.
     - Можно посмотреть ваше удостоверение личности?
     - Her.
     Стилихон и Уайет свирепо  уставились друг на друга. У Уайета было  лицо
воина.  Челюсти  плотно сжаты, глаза  горят. Сейчас  эти  двое мужчин сильно
смахивали на тропических обезьян, спорящих из-за территории.
     Наконец Уайет склонил голову набок и в улыбке обнажил зубы.
     - На кой, собственно, хрен. Стил,  твоего слова  для меня достаточно, -
сказал он. - Мы не гордые.
     Прежде чем Стилихон успел ответить, Розовый Бутон сказала:
     - Я приму у вас дела. - Она взяла Уайета под руку и отвела его подальше
от  Стилихона. -  Для завершения работ  потребуется несколько дней.  На  это
время  Народ предоставит вам жилье  на Деймосе. - Она посмотрела на  Ребел и
прибавила:
     - И вашим сотрудникам тоже.
     - Почему нам нельзя остаться в шератоне? - спросила Ребел.
     - Вы получите  такие  же квартиры, как у граждан Марса, - ледяным тоном
ответила Розовый Бутон.
     - Разумно.
     Уайет  стал  снова  другим.  Он  склонился  над  приборами  и  принялся
просматривать графики и порядок проведения работ.
     - Ребел, ты не разберешься тут  с нашим хламом?  Я подойду, как  только
освобожусь.
     Ребел  молча кивнула,  но  на минуту задержалась, изучая Розовый Бутон.
Женщина  отпустила  руку Уайета  и  стала  оглядывать  холл.  По  лицу  этой
сдержанной,  благодаря  психосхеме, гражданки нелегко  было понять,  что она
думает.
     -  Во-первых,  насчет вашего празднества,  -  начала  Розовый Бутон.  -
Прогоните весь этот незапрограммированный сброд.

        x x x

     Геодезик   поставили   на   задворках  огромных   орбитальных   трущоб,
раскинувшихся  рядом с Деймосом. Вокруг  этой кособокой  скалы - не спутника
даже,  а астероида, подхваченного когда-то  Марсом, - кишели фермы, фабрики,
резервуарные поселки и колесообразные деревушки. Все это годилось  разве что
на металлолом,  тут  не было ни  контейнерных  городов,  ни  других  крупных
сооружений.  Ребел  вместе со  Стилихоном  и  еще  одной, непосредственно не
занятой в  завершении  проекта  гражданкой  по  имени Вергилия наняла катер.
Стилихон оказался неумелым  пилотом, и полет оказался долгим и утомительным.
Стилихону  то и дело приходилось резко  сворачивать, чтобы не  столкнуться с
каким-нибудь внезапно  возникшим искусственным  объектом.  Похоже,  Народная
милиция редко когда управляла транспортом.
     Пока катер летел к Деймосу, на поверхности луны выросли  тонкие, словно
иглы,  и сверкающие, как зеркала, столбы. Они поднялись на  сотни километров
ввысь, потом изогнули свои длинные стебельки  (их очертания стали напоминать
смерч) и слегка расширились под воздействием притяжения Марса.
     - А это еще что за херня? - спросила Ребел, и тут Стилихон так рванул в
сторону от надвигающегося столба, что ей пришлось ухватиться за подлокотник.
     - Пыль, - пробурчал Стилихон.
     Он бросил рычаги управления  до упора вправо, а  затем быстро отвел  их
обратно.
     -  Измельченная  скала, - пояснила  Верги-лия.  - Отходы  от разработки
полезных  ископаемых и прокладки  тоннелей,  направляемые вверх  двигателями
массы.  Пыли  придается  электростатический  заряд, она поляризуется и затем
выбрасывается  наружу  фазированными импульсами с  частотой семьсот двадцать
импульсов в секунду. При такой частоте поток кажется непрерывным.
     Женщина говорила с воодушевлением. В надежде, что она наконец замолчит,
Ребел отвернулась. От монотонного голоса этой фанатички у нее начался зуд.
     - Когда вас запрограммируют как гражданку? - спросил Стилихон.
     - Вы  уже  трижды  меня об  этом спрашивали. Сделайте для  разнообразия
передышку.
     -  Я не получил удовлетворительного ответа. -  Стилихон  с раздражением
помахал  рукой. -  Увертки,  отговорки, ничего  не значащие слова!  Если  вы
примете  программу,  как только мы  достигнем  Деймоса, вы сможете завтра же
приступить  к работе.  Приближается  поток  ледяных  астероидов, и  бригадам
сеятелей всегда нужны руки.
     Посреди   катера   появилось   голографическое   изображение   ледяного
астероида:  грязный  шарик,  в  котором   больше  угля,  чем  воды.  Снаружи
прицепился лагерь горняков, а внутри сияли шахты, штреки и штольни.
     - Маленькие треугольники обозначают скопления  спор.  Каждое  не больше
пальца, но  сотни  их пронизывают лед.  Звездочками  показаны  бактериальные
заряды, сложенные в дробильные камеры.
     Ребел глядела сквозь лобовое стекло на изгибающиеся столбы пыли. Методы
добычи  полезных  ископаемых  на Народном Марсе были слишком сложны  для  ее
понимания,  а биотехнологии, наоборот, устарели, оставаясь на уровне  начала
века, когда засеивались первые кометы. В этой  лекции не было для нее ничего
интересного.
     Увидев, что  Ребел смотрит на столбы пыли, Вергилия приняла безразличие
за интерес.
     - Вы  наблюдаете  очень утонченный  способ  использования  ресурсов,  -
сказала  она.   -  Отработанная  пыль   забрасывается  на   одну   из   двух
ареосинхронных  орбит,  где  она  образует  зеркальные  облака,   отражающие
дополнительный солнечный свет на  поверхность. Таким  образом,  освещенность
увеличивается почти на десять процентов.
     Между тем Стилихон тоже не умолкал:
     -  Ледяные астероиды, движущиеся от переднего края  Марса, ударяются  о
поверхность с силой термоядерных бомб...
     - Поскольку орбита не постоянна, пыль медленно, но  неизбежно теряется,
а затем потери необходимо восполнить...
     - От удара  разламывается верхний реголит, и скрытые под ним бактерии и
споры разносятся по вечной мерзлоте взрывной...
     Стилихон   и  Вергилия  походили  на  две  машины,  которые  невозможно
остановить.  Они  заглушали  друг друга,  их голоса  то  затихали, то  снова
крепли, сливаясь  в  невыносимый, раздражающий  шум.  Кроме того,  противный
голос Вергилии резал слух, словно скрежет железа по стеклу.
     - Заткнитесь! - крикнула Ребел. - Идите вы на хрен, не нужно мне вашего
программирования!  Не  собираюсь  я   становиться  гражданкой!  Я  вас  всех
презираю! Теперь вам ясно или требуется уточнить?
     Наступило неловкое молчание.
     - Ну... Может, вам стоит еще подумать? - наконец проговорила Вергилия.
     И  тут  что-то внезапно выплыло  из  памяти Ребел,  и  ее  осенило. Она
поняла, почему ей так действует на нервы спокойный,  уверенный тон Вергилии,
ее произношение, ее ровные интонации.
     Эта женщина напоминала мать Эвкрейши.

        x x x

     В глубь  безжизненных скал Деймоса  уходили длинные,  прямые и круглые,
как трубы, тоннели. Они были прорублены напрямик, без особых раздумий. Почти
полное   отсутствие  силы  тяжести  осложняло  передвижение.   Ребел,   даже
нагруженная  пожитками   (дюжина  коробок  Уайета   и  две  ее),   с  трудом
удерживалась  на  ногах. Они зашли  далеко,  миновали  осветительные  вышки,
расположенные так редко, что полосы резкого света сменялись темными пятнами.
Ребел словно забрела в далекое детство своей -  не своей, конечно,  но какая
разница -  матери,  в детство, которое та  с такой гордостью  ненавидела. Те
самые серо-черные скалистые пейзажи, о которых она столько слышала. Те самые
вечно куда-то спешащие граждане в сером, которых мать виновато презирала.
     - Заметьте, какие круглые стены у наших тоннелей, - сказал  Стилихон. -
Все   помещения  у  нас   многоцелевые.  Сегодня  общая  спальня,  а  завтра
зернохранилище. Коридор в случае надобности может стать водопроводной трубой
или стоком  для  промышленных  химикалиев,  или  даже  складом бактериальных
зерен. Ничто не предназначено исключительно для удобства человека.
     Мать Эвкрейши  рассказывала, что были  случаи, когда  сидящий у затвора
оператор  нажимал не на  ту  кнопку и люди тонули во  вдруг хлынувшем потоке
креозота  или  патоки.  Ребел посмотрела  через плечо. До  ближайшего выхода
далеко.
     - Не очень привлекательный образ жизни.
     - Вы должны понять, что когда  мы преобразуем Марс по подобию Земли, то
перейдем на  его  поверхность и бросим  Деймос. Нет смысла тратить усилия на
создание временных стоянок.
     Впереди   группа   неграждан   с   лицами,   почти   сплошь   покрытыми
психораскраской,  устанавливали предохранительный затвор.  Когда Вергилия, и
Стилихон поравнялись с ними, рабочие  разбежались,  уступая  им дорогу. Мать
Эвкрейши   рассказывала,   что   бывает   с   теми,   кто   мешает    пройти
программированным гражданам.
     - И когда Марс будет готов?
     - Через двести восемьдесят лет.
     Они подошли к железнодорожной станции. Если  бы не ее проводники, Ребел
никогда бы об этом не догадалась.  Просто  место пересечения  двух тоннелей,
около  которого стоит унылая толпа  граждан и  несколько запрограммированных
чужаков. Потом из  поперечной  трубы выплыл металлический  червяк.  Головной
вагон  без окон замедлил ход  и остановился,  двери со  скрипом  раскрылись.
Вергилия  и  Стилихон  помогли Ребел втащить  груду  ее  коробок в  багажное
отделение и  все вместе  отправились в транзитный вагон. Ребел сунула руки и
ноги в кольца; вагон заполнился до отказа.
     Прозвенел колокольчик,  и  двери закрылись. Поезд  сорвался  с  места и
понесся на бешеной  скорости.  Лампы погасли. В  кромешной тьме на  Ребел со
всех  сторон  напирали другие  пассажиры,  и  она  почувствовала,  как в ней
просыпается клаустрофобия Эвкрейши.
     - В чем дело? - крикнула Ребел. - Что со светом?
     - Здесь  нет необходимости в свете, - ответил Стилихон. - Народ никогда
не расходует ресурсы зря.
     Поезд летел в глубь черной, без единого огонька, скалы.

        x x x

     Когда  вся  компания  добралась  до  общежития, Ребел  все еще  ощущала
слабость и беспомощность. Примерно  четверть спальных ниш была  занята. Люди
все время входили и выходили.
     - Ваша  ниша  -  Синий  ромб номер  семнадцать, -  сказал  Стилихон.  -
Запомните.
     -  Ниша  вашего  начальника рядом.  Синий ромб  номер  восемнадцать,  -
добавила Вергилия.
     - Хорошо, - обессиленно пробурчала Ребел. Ниши были маленькие  - просто
спальные  места,  вырубленные  в скале. К  веселому  изумлению  Стилихона  и
Вергилии, багаж занял одну нишу почти целиком.
     - Как закрыть дверь?
     - Дверь? - переспросила Вергилия.
     Стилихон сказал:
     -  Не беспокойтесь о своих вещах. За некоторыми исключениями вроде вас,
все неграждане, которым  разрешен въезд на Деймос, жестко запрограммированы.
У нас не воруют.
     - Я хочу закрыть дверь, чтобы побыть одной.
     - Побыть одной?
     Устало кивнув головой, Ребел попыталась объяснить:
     -  Послушайте, мне было  с вами  очень интересно. Спасибо за помощь.  А
теперь оставьте меня, пожалуйста, в покое.
     Она села  на  лежанку. Скала слабо пахла смесью оливкового  и машинного
масел.
     - Уходите!
     - Вероятно, вы не понимаете,  - увещевательным тоном  начал Стилихон, -
как нужны нам новые граждане для выполнения великой задачи...
     -  Моя  мать  была гражданкой,  - зло  перебила его  Ребел.  -  Вам это
известно?
     Вергилия и Стилихон смотрели на нее в полном недоумении.
     - Да, она родилась здесь, на Деймосе. Ее воспитывали в детском  саду. В
десять лет стала гражданкой. Делала все, что положено, перепрограммировалась
раз в год. Знаете, она была очень похожа на вас.
     - Я не...
     Ребел продолжала говорить, не слушая ответа, она так переутомилась, что
была на грани истерики.
     -  И  вот  что  самое интересное.  Она  работала в  бригаде сеятелей на
ледяном астероиде! Кажется, именно туда вы уговариваете меня пойти? Это была
бригада  новичков,  так что  мать работала  там с  самого начала.  Летала на
орбиту Сатурна заключать сделку с ледорубами. - Граждане смотрели на Ребел с
раскрытым ртом. - В общем, она была образцовой постоянной гражданкой. Только
путешествие от Сатурна до Марса занимает года  два, даже с ранним ускорением
и  солнечным парусом.  И  за  это время  может  проявиться свое  "я". Ставка
бригады  думала,  что в  полете  нет  возможности приобрести необходимый для
формирования личности индивидуальный  опыт.  Они  потеряли бдительность.  Но
когда  астероид  проходил  через  пояса,  произошла  непредвиденная  авария.
Половина  бригады   погибла.   Требовалось  заменить   механизмы  и  сделать
капитальный ремонт большого  проходческого  щита.  В  ближайшем промышленном
Кластере группа  заказчиков,  среди  них  моя  мать,  подписали  контракт  и
вернулись.  Кластер  прислал  монтажников, один  из  них  стал  моим  отцом.
Отличный парень,  очень  хороший  работник,  уверенный  в  себе,  спокойный.
Замечательный  парень.  Такие  всем  нравятся.  И  мать  в  него  влюбилась.
Понимаете?  Сначала  она не знала, что с ней, ведь граждане  не  влюбляются,
правда? Они не могут. Когда мать  сообразила,