Гарри Тартлдав. Око за око _________________________________________________________________ (Флот вторжения - 3) OCR: Sergius -- s_sergius@pisem.net _..._ -- курсив _________________________________________________________________ Тартлдав Г. Т19 Око за око: Фантастический роман / Пер. с англ. В. Гольдича, И. Оганесовой. -- М.: Изд-во Эксмо, СПб.: Изд-во Домино, 2003. -- 704 с. (Военная фантастика). ISBN 5-699-04432-9 Победоносная завоевательная война ящеров, увязая в бешеном сопротивлении землян, неумолимо превращается в позиционную. Первый ядерный взрыв, произведенный в СССР, вопреки надеждам захватчиков не становится последним: Германия и США уже вступили в борьбу за первенство в ядерной гонке. Среди ящеров также творятся вещи невероятные -- происходит раскол, появляются первые ренегаты... УДК 820 (73) ББК 84(7 США) © Перевод. В. Гольдич, И. Оганесова, 2003 © Издание на русском языке, оформление. ООО "Издательство "Эксмо", 2003 _________________________________________________________________ Гарри ТАРТЛДАВ Око за око Harry TURTLEDOVE WORLDWAR: UPSETTING THE BALANCE Copyright © 1996 by Harry Turtledove Глава 1 С тех пор как атакующий флот Расы прибыл на Тосев-3, адмирал Атвар множество раз собирал капитанов кораблей. Лишь немногие из этих заседаний прошли спокойно; тосевиты оказались гораздо более многочисленными и технически подготовленными, чем рассчитывала Раса, когда флот вторжения покидал Родину. Однако Атвару и в голову не приходило, что ему придется проводить _такое_ совещание. Повернув один глазной бугорок, он следил за тем, как старшие офицеры входят в огромный зал флагманского корабля "127-й Император Хетто". Другим глазным бугорком он просматривал на экране компьютера снимки и документы, которые собирался представить офицерам. Кирел, капитан "127-го Императора Хетто" и его преданный сторонник, стоял рядом с ним на возвышении. -- Будет нелегко придать приятный запах тому, что произошло в СССР, -- прошептал, обращаясь к нему, Атвар. Один из глазных бугорков Кирела повернулся к голограмме огромной тучи, поднявшейся над ядерным взрывом, который остановил -- точнее, обратил в пыль -- наступление Расы на Москву. -- Благородный адмирал, _такой_ запах никак нельзя назвать приятным, -- ответил Кирел. -- Мы знали, что Большие Уроды проводят ядерные исследования, но не ожидали такой прыти от их маленьких империй и не-империй -- а в особенности от СССР. И уж тем более не предполагали, что они сумеют так быстро взорвать атомную бомбу. -- Особенно СССР, -- со вздохом согласился Атвар. _Союз Советских Социалистических Республик_ вызывал дрожь у всякого думающего представителя Расы. Всего несколько десятков лет назад его народ не просто сверг своего императора, они _уничтожили_ самого императора и всю его семью. Никто на Родине не мог себе представить, что такое чудовищное преступление _возможно_. Императоры правили Расой на протяжении сотен тысяч лет. Однако среди Больших Уродов подобные ужасы случались достаточно часто. Герметичные двери с легким шипением закрылись. Значит, собрались все командиры кораблей. Атвар это прекрасно понимал, но ему не хотелось начинать встречу. В конце концов Кирел не выдержал и прошептал: -- Благородный адмирал... -- Да, да, -- прошипел в ответ Атвар, повернулся к стоявшим на возвышении микрофонам и произнес: -- Капитаны, я уверен, что вам известна причина, по которой сегодня я собрал вас здесь. Он нажал на кнопку. Перед ним мгновенно возникли два изображения. Ослепительная вспышка света к северо-востоку от советского города Калуга -- изображение, полученное со спутника. И фотография взрыва атомной бомбы. Капитаны кораблей, несомненно, десятки раз видели эти снимки. Тем не менее из каждого горла вырвалось полное ярости и боли шипение. Обрубки хвостов некоторых самцов начали так сильно вибрировать, что они не смогли усидеть на своих местах -- им пришлось встать. И только немного успокоившись, они сумели сесть снова. -- Капитаны, нам нанесен тяжелый удар, -- начал Атвар. -- Взрыв уничтожил множество храбрых самцов. Мы потеряли большое количество танков и другого военного оборудования, которое не имеем возможности заменить. Наша война против Больших Уродов перешла в новую фазу. Мы не знаем, как будут развиваться события дальше. Для Расы такие слова звучали особенно зловеще. Тщательное планирование, когда учитываются любые случайности, -- закон не только для большинства самцов, но и для недавно вылупившихся детенышей. Тысячу шестьсот лет назад (То-сев-3 вращается вокруг своей звезды в два раза медленнее) Раса послала на далекую планету зонд, решила, что этот мир подходит для колонизации, и приступила к тщательной подготовке кампании. За прошедшее время мало что изменилось в состоящей из трех планет Империи Расы. Между тем Большие Уроды успели пересесть с вьючных животных на реактивные самолеты, научились запускать ракеты ближнего радиуса действия, изобрели радио... а теперь еще и атомное оружие. Ученые Расы потратили бы тысячелетия на объяснение причин столь стремительного прогресса. Ни народ Расы, ни его вассалы никогда ничего не делали наспех. Изменения начинались только после длительной и тщательной подготовки, короткими, выверенными шажками. К сожалению, Атвар не имел возможности изучать Больших Уродов на протяжении целого тысячелетия. Обстоятельства вынуждали его жить, подчиняясь другой временной шкале -- ему приходилось действовать, руководствуясь противоестественной философией: сначала делай, а уж потом разбирайся, что к чему. -- В этой мрачной историй меня утешает только одно. -- Разрешите обратиться, благородный адмирал? -- спросил самец, сидевший в передней части зала: Страха, капитан "206-го Императора Йоуэра", следующий по старшинству после Кирела. Он с самого начала выступал против политики Атвара. Адмирал считал, что Страха слишком опрометчив и импульсивен, иногда Атвару даже казалось, что он вполне мог бы вылупиться Большим Уродом. Однако на таких встречах следовало выслушивать все мнения. -- Говорите, -- устало произнес Атвар. -- Благородный адмирал... -- Страха обращался к нему, используя полный титул, но в его голосе не прозвучало и тени почтения. -- Благородный адмирал, как вы можете находить утешение в столь чудовищном поражении? Некоторые капитаны начали с беспокойством переглядываться, поражаясь неуважительному обращению Страхи; самцы Расы вне зависимости от их собственного чина обязаны всегда выказывать -- и чувствовать! -- уважение к своим командирам. Однако сейчас многие офицеры -- и не только из фракции Страхи -- казалось, соглашались с мятежным капитаном. -- Вот что меня утешает, капитан, -- ответил Атвар. Он указал чин Страхи, чтобы напомнить ему: знай свое место. -- Анализ показывает, что плутоний, который СССР использовал для создания своей бомбы, украден из наших запасов во время рейда тосевитов прошлой осенью. Большие Уроды могут создать атомную бомбу, если у них имеется радиоактивный материал, но у нас нет никаких оснований считать, что они в состоянии производить его самостоятельно. -- Слабое утешение для тысяч самцов, погибших из-за того, что вы не смогли предвидеть такого поворота событий, -- презрительно бросил Страха. -- Капитан, вы забываетесь! -- вскричал стоявший рядом с Атваром Кирел; иногда те, кто ниже рангом, более остро реагировали на нарушение субординации. -- Клянусь Императором, это не так, -- выкрикнул Страха в ответ. При упоминании сюзерена он опустил оба глазных бугорка и теперь смотрел в пол. Его примеру последовали все остальные самцы, включая Атвара. Офицеры шумели все сильнее. Кирел был совершенно прав: с точки зрения уважающих себя, степенных офицеров выступление Страхи являлось нарушением всех правил приличия. Однако Страха никогда не отличался степенностью. -- А кто, благородный адмирал, возглавлял рейд, во время которого мы потеряли радиоактивные материалы? -- резко спросил Страха. В животе у Атвара все сжалось. Теперь он понял, как намерен атаковать Страха, но понимание не принесло ему утешения. Атвар еще раз попытался заставить замолчать мятежного капитана. -- Это не имеет ни малейшего отношения к тому вопросу, который мы сейчас обсуждаем. Многие самцы, быть может большинство, подчинились бы ему, но только не Страха. -- Не могу с вами согласиться, благородный адмирал! -- вскричал он. -- Разве Большими Уродами не командовал самец по имени Скорцени? Имя врага Расы Страха произнес с таким шипением, что оно вполне могло принадлежать одному из самцов. Однако оно привлекло внимание собравшихся офицеров совсем по другой причине. Самец по имени Скорцени постоянно наносил Расе урон с того самого момента, как атакующий флот высадился на Тосев-3. И... Страха не унимался -- Атвар видел, что подчиненный хорошо подготовился к совещанию. -- Благородный адмирал, на нашей прошлой встрече вы не только обещали нам, что в ближайшем времени мы войдем в Москву, но дали слово, что Скорцени настигнет наше возмездие. Удалось ли вам выполнить свое обещание? Нескрываемый сарказм в словах Страха вызвал шумную реакцию остальных капитанов. Самцы начали громко спорить друг с другом. Несмотря на шум, голос Атвара оставался спокойным: -- Капитан, вам прекрасно известно, что нас постигла неудача. Уверяю вас, меня она огорчила не меньше вашего. Однако ответ Атвара не успокоил офицеров. И в первую очередь Страху, который заявил: -- Мы не только не вошли в Москву, но и потеряли крупный отряд. Не только упустили Скорцени, но и оставили город Сплит. Мало того -- теперь Хорватия еще теснее связана с Дойчландом, а сам Скорцени хвалится о своих подвигах на всех частотах. Уважаемые капитаны, я считаю, что наши планы были недостаточно продуманными. Чудовищно! Лучше бы он заявил, что Атвар получает взятки от Больших Уродов. Нет ничего страшнее, чем обвинить самца Расы в плохом планировании. Атвар не мог ответить Страхе, как он того заслуживал, поскольку план действий в Сплите разработал оперативник по имени Дрефсаб, возможно, лучший разведчик флота. К сожалению, в последнее время он пристрастился к тосевитскому зелью, называемому имбирь, которое, судя по всему, затуманивало его разум. -- Наш опыт на Тосев-3 показывает, что здесь планы, составленные на Родине, работают не так успешно, как нам хотелось бы. Только глупец станет это отрицать, -- после некоторой паузы ответил Атвар. -- Прощу прощения, благородный адмирал, но именно вы не сумели приспособиться к условиям необычного мира, -- возразил Страха. -- Должен признаться, я с большой неохотой пришел к такому выводу; система подчинения старшему по званию в течение десятков тысяч лет верой и правдой служила Расе. Однако атомный взрыв в СССР и наша позорная неудача в Сплите показали, не оставив ни малейших сомнений, что ваша стратегия покорения Тосев-3 ошибочна. -- И что вы предлагаете делать? -- гневно проговорил Атвар. -- Активно использовать наше собственное атомное оружие? Во-первых, у нас его не так уж и много. Во-вторых, нам не известно, какое количество бомб сумели изготовить в СССР из наших материалов. В-третьих, мы не знаем, насколько СССР -- и другие тосевитские империи -- близки к созданию собственного атомного оружия. И в-четвертых, мы не можем превратить в пустыню большие площади планеты -- ведь флот колонизации уже в пути. Он надеялся, что его исполненная возмущения речь заставит Страху замолчать. Во всяком случае, подобные аргументы ранее всегда приводили к успеху. Однако сейчас глазные бугорки Страха повернулись в сторону остальных капитанов. "Оценивает количество сторонников", -- подумал Атвар. Впервые его охватила настоящая тревога. Неужели Страха?.. Да, Страха мог. -- Капитаны, -- снова заговорил он. -- Я заявляю, что из-за неправильной оценки нашим благородным адмиралом способностей Больших Уродов, из-за его постоянных ошибок поставлен под сомнение конечный успех покорения Тосев-3. Поэтому он больше не заслуживает титула верховного главнокомандующего, который даровал ему Император, и нам необходимо заменить его другим, более способным самцом. -- Он не назвал имя самца, но по тому, как он держался, становилось ясно, что у Страхи есть, по крайней мере, один кандидат. -- Мятеж! -- воскликнул Атвар. -- Мятеж, -- эхом отозвался Кирел, но совсем не так быстро, как хотелось бы Атвару. Адмирал бросил на него подозрительный взгляд. После Атвара Кирел имел самый высокий чин среди самцов флота. И если адмирал будет смещен, вполне возможно, что Страха не устроит большинство офицеров -- и тогда верховным главнокомандующим станет Кирел. -- Вовсе нет, -- настаивал на своем Страха -- и на сей раз он не произнес титул Атвара. -- Будет настоящим безумием не заменить главнокомандующего, который проявил некомпетентность. Я имею право поставить вопрос о его смещении с поста главнокомандующего. Технически Страха был совершенно прав; его слова и в самом деле не расходились с уставом. Но применить его в данном случае... Знаменитые самцы действительно лишались своих постов, и их имена сохраняла история, дабы служить уроком для других. Однако подобные вещи случались очень редко. Атвар совсем не желал войти в историю _таким_ образом. -- Капитаны, -- заговорил Атвар, -- пункт устава, о котором вспомнил Страха, относится к самцам, потерявшим разум из-за стрессов или попросту неспособным исполнять свои обязанности по болезни. Если мы начнем снимать с должности всякого потерпевшего неудачу самца, очень скоро у нас некому будет выполнять реальную работу. -- Да, я признаю, что таковы общепринятые стандарты, -- парировал Страха, -- однако обычные должности не несут в себе такой груз ответственности. Если на Родине ошибку совершит тот, кто отвечает за поставки, может произойти задержка, что вызовет раздражение среди тех, кто ждет товаров. Но если некомпетентность демонстрирует адмирал флота, мы не сумеем покорить планету. Мы не вправе спокойно взирать на его неспособность решать глобальные проблемы. Капитаны кораблей командовали своими подчиненными и повиновались приказам адмирала флота. Они редко встречались с другими капитанами, а еще реже возникали проблемы, для решения которых им приходилось принимать серьезные и принципиальные решения. Раса всячески старалась избегать нестандартных ситуаций -- еще одна причина, вызвавшая неожиданные трудности при покорении Тосев-3. Поскольку самцы не имели практически никакого опыта ведения дискуссий, их охватили сомнения. Сторонники Страхи шипели и кричали на приверженцев Атвара, те отвечали им точно так же. Они демонстрировали друг другу ряды острых зубов и вели себя, как только что вылупившиеся птенцы, а не степенные самцы приличного возраста. -- Благородный адмирал, -- негромко проговорил Кирел, -- существует закон для подобных случаев: три четверти самцов следующего ранга должны признать, что обладатель высшего титула некомпетентен. В таком случае его место займет другой самец. -- Клянусь Императором, я вполне компетентен! -- вскричал Атвар. -- А я ни на мгновение в этом не сомневаюсь, благородный адмирал, -- заверил его Кирел. -- Однако вопрос поставлен с соблюдением всех правил. Мы должны голосовать. Подозрения Атвара мгновенно усилились, но он оказался в плену инструкций. Он знал наизусть соответствующие параграфы устава, хотя не мог себе представить, что ему придется когда-нибудь ими воспользоваться. -- Очень хорошо, капитан, -- проговорил Атвар, которого переполняла ярость. -- Поскольку ваш чин -- следующий после адмирала флота и вы лично не вовлечены в конфликт, я передаю вам командование до окончательного решения вопроса. Заранее предупреждаю, что я обращусь к Императору и сообщу о действиях, которые предприняты против меня. -- Конечно, благородный адмирал, -- вежливо проговорил Кирел, хотя все присутствующие понимали, что предупреждение не имеет никакого смысла. На Родине обращение немедленно дошло бы до Императора. На Работев-2 и Халесс-1 функции Императора исполняли наместники. Однако радиосигнал, посланный с Тосев-3, будет идти на Родину десять местных лет, а потом еще десять лет придется ждать ответа. Строго говоря, Атвар и являлся наместником Императора на Тосев-3 -- если, конечно, сохранял свой пост. Даже не пытаясь скрыть свою ярость, Атвар сошел с возвышения. -- Капитаны, -- нервно заговорил Кирел, -- мы собрались здесь, чтобы ответить на один из самых серьезных вопросов в истории Расы. Достоин ли благородный адмирал Атвар титула, присвоенного ему Императором? Мы можем ответить на данный вопрос двумя способами: каждый самец, не сходя с места, анонимно сообщит свое мнение, а результат будет передан на экран монитора. Существует и другая возможность -- вы письменно зафиксируете имя самца, который, по вашему мнению, должен носить высокое звание адмирала флота Расы. Итак, выбор за вами. "Он досконально знает инструкции", -- подумал Атвар. Сохранил ли Кирел ему верность или попросту ведет себя более осмотрительно, чем Страха? Атвару еще предстояло об этом задуматься... и принять решение в соответствии со своими выводами -- если у него будет такая возможность. -- Давайте проголосуем анонимно, недосягаемый капитан, -- предложил Страха. -- В таком случае, если мы получим отрицательный ответ, -- его голос звучал так, словно он не допускал подобной мысли, -- благородный адмирал не сможет отомстить тем, кто поставил под сомнение его компетентность. "Таким образом, Страха получит дополнительную поддержку от тех, кто постыдится выступить против меня публично", -- подумал Атвар. Тут он немного приободрился: если бы Страха действительно не сомневался в победе, он предложил бы открытое голосование. "Но чем бы оно ни закончилось, тебя, Страха, я не забуду". Кирел подождал, не будет ли других предложений. Убедившись, что желающих говорить больше нет, он объявил: -- Ну, что ж, капитаны, вам остается высказать свое мнение. Когда голосование будет закончено, я объявлю результаты. Атвар постарался сделать вид, что сохраняет спокойствие, хотя внутри у него все кипело. Стать предметом референдума -- что может быть унизительнее?! Более того, именно так решают свои проблемы некоторые не-империи Больших Уродов. Раса намеревалась принести на Тосев-3 цивилизацию. А получается, что не только рядовые самцы, но и капитаны кораблей понемногу превращаются в варваров. Время замедлило свой бег. Казалось, прошла вечность. Кирел наконец объявил: -- Капитаны, я готов сообщить ваше решение. Атвар изо всех сил старался сохранять спокойствие. Страха нетерпеливо наклонился вперед. В огромном зале повисла звенящая тишина: всех самцов, естественно, интересовали результаты голосования. -- Капитаны, -- продолжал Кирел, -- тех, кто считает, что необходимо сместить адмирала флота с должности, оказалось шестьдесят девять процентов; тех, кто доверяет его компетентности, -- тридцать один процент. Таким образом, трех четвертей голосов не собрано. -- Он повернулся к Атвару. -- Командуйте нами, благородный адмирал. Атвар вернулся на возвышение. Он оглядел капитанов, которые не сводили с него глазных бугорков. "Командуйте нами", -- сказал Кирел. Даже с учетом склонности Расы к повиновению сможет ли он вести за собой флот, когда две трети самцов признались, что считают его недостаточно компетентным? Что ж, скоро он получит ответ на свой вопрос. И как теперь обходиться с Большими Уродами? Они способны нанести серьезный урон не только воинам Расы, но и своей бесценной планете. Если раньше переговоры, главным образом, шли о процессуальных вопросах вроде обмена пленными или условий капитуляции, то теперь... Что ж, и на этот вопрос он скоро получит ответ. * * * Вячеслав Молотов ненавидел летать. Он считал полет на продуваемом всеми ветрами биплане в Германию и воздушное путешествие в Англию самыми неприятными переживаниями в своей жизни. Однако земной самолет не шел ни в какое сравнение с ракетой ящеров, которая доставила его в открытый космос для переговоров с командиром флота империалистических агрессоров с далеких звезд. Он уже один раз летал на ракете ящеров и знал, что его ждет: ускорение, которое прижимает к слишком маленькой мягкой спинке кресла, потом мгновенный переход в новое состояние, когда тело вдруг становится невесомым и приходится отчаянно бороться с тошнотой. И наконец, жара, как в Сахаре, к которой привыкли ящеры. Молотов постарался одеться полегче, выбрав свободный белый хлопчатобумажный костюм вместо обычного шерстяного. И все же он обливался потом, глядя на адмирала Атвара. Несколько капель жидкости скатились со лба комиссара иностранных дел и повисли в воздухе. Кроме адмирала флота, в помещении находился переводчик. Ящеры, очевидно, давно привыкли к невесомости, поэтому Молотов постарался сделать вид, что и его она не смущает. Атвар произнес несколько предложений на шипящем языке ящеров. Переводчик заговорил по-русски: -- Благородный адмирал сказал, что вы поторопились, применив атомное оружие против Расы. Ведь мы можем сбросить на вас множество таких бомб. Молотов говорил Сталину то же самое -- более того, решительно возражал против использования атомной бомбы. Он уже много лет не противоречил вождю так настойчиво. Однако Сталин не прислушался к его словам -- и атомный дождь не обрушился на Советский Союз. Во всяком случае, пока. Ящеры вызвали его на переговоры. Возможно, Сталин оказался прав. Министр иностранных дел СССР думал об этом, одновременно уточняя некоторые детали у переводчика. Его лицо сохраняло невозмутимость. Наконец он кивнул переводчику, показывая, что ему все ясно. Ящер говорил по-русски гораздо лучше, чем во время предыдущего визита Молотова на громадный космический корабль, около года назад. -- Скажите благородному адмиралу, что Раса поторопилась, напав на миролюбивых рабочих и крестьян Советского Союза, -- ответил Молотов. -- Быть может, средства, которые мы выбрали, чтобы дать вам отпор, подтвердят мою правоту. -- Может быть, да, -- отвечал Атвар через переводчика. -- А может быть, Вячеслав Михайлович, и нет. Мы знаем, что вы сделали бомбу из захваченного у нас девяносто четвертого элемента. И не пытайтесь отрицать очевидное; наш анализ не оставляет в этом ни малейших сомнений. Когда вы сможете самостоятельно производить бомбы? -- Если вы возобновите свои предательские атаки, заверяю вас, вы очень скоро получите на свой вопрос ответ, который вам совсем не понравится, -- без колебаний заявил Молотов. И снова на его лице не отразилось и тени страха, который он ощущал. Истинный ответ на вопрос ящера прозвучал бы так: _через три года_. Но если враг узнает правду, Советский Союз окажется в тяжелейшем положении. Однако его мгновенный ответ заставил Атвара задуматься. Молотов почувствовал облегчение, когда адмирал решил отчасти изменить тему разговора. -- Вы понимаете, что разрушаете свою планету, применяя атомное оружие? -- Забота об экологии не помешала вам разбомбить Берлин и Вашингтон, -- парировал Молотов. -- В такой ситуации неужели вы полагаете, что нас остановят ваши доводы? К тому же, если вы одержите победу в своей империалистической войне против человечества, Земля перестанет быть _нашей_ планетой. Естественно, мы будем использовать любое оружие, чтобы вам противостоять. -- Такой курс приведет к вашему полному уничтожению, -- заявил Атвар. "Возможно, так оно и будет". Однако по выражению лица Молотова даже его жена не сумела бы понять, что он думает на самом деле, -- не говоря уже о ящере. -- Нам известно, что вы уже поработили две расы и хотите, чтобы мы стали третьей. Мы знаем, что вы держите их в рабстве тысячи лет и уготовили нам такую же судьбу. Поскольку сказанное мной -- правда и вы даже не пытаетесь отрицать _очевидное_, нам нечего терять. -- Вы можете сохранить свою жизнь и частную собственность... -- начал Атвар. Тут Молотов не выдержал и расхохотался, чем изрядно удивил переводчика, да и самого себя. -- В Советском Союзе нет частной собственности. Частная собственность есть результат кражи. Средствами производства владеет государство. Атвар и переводчик довольно долго обсуждали заявление Молотова. Когда они закончили, переводчик посмотрел на Молотова и сказал: -- Смысл вашего утверждения от нас ускользает. -- Я понимаю, -- кивнул Молотов. -- Причина в том, что классовая борьба в вашем обществе еще не успела развиться, и переход от капитализма к социализму недоступен вашему сознанию. Как мог, переводчик попытался воспроизвести незнакомые ему понятия. Адмирал Атвар произнес звук, который вполне мог бы издать клапан мощной паровой машины. Через переводчика он ответил: -- И вы, тосевиты, осмеливаетесь называть Расу примитивной? -- Он рассмеялся. -- Если речь идет о вашей социальной организации? Безусловно, -- заявил Молотов. Несмотря на уверенность, с которой он произнес последние слова, он не мог не видеть парадокса: технические достижения ящеров говорили о развитом обществе. Советские люди называли инопланетян империалистами, но Молотов понимал, что они прилетели на Землю вовсе не для того, чтобы расширять рынки, как поступали капиталистические государства, жаждущие отдалить неизбежную пролетарскую революцию. Социальное устройство ящеров больше напоминало древние империи, где хозяева эксплуатировали своих рабов. Однако экономическая система древних империй считалась не совместимой с развитием передовых технологий. Теоретики марксизма-ленинизма до сих пор спорили о том, как ящеры вписываются в законы исторической диалектики. Атвар снова смеялся над ним, возможно, из-за его самонадеянности. -- Ну, нас мало интересует, что тосевиты думают о нашем внутреннем устройстве, -- сказал Атвар, -- и я не стал бы приглашать вас для дискуссий на данную тему. Я готов признать, что вы доставили нам массу неприятных минут. Однако вы усложнили и свое собственное положение. Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что мы не нанесем вам ответного удара. -- Вы нас не запугаете, -- ответил Молотов. "Во всяком случае, не Сталина". -- Мы поступим так, как посчитаем нужным, -- в соответствии с ситуацией, в которой окажется наша страна. Отведите свои силы с территории Советского Союза, и мы сразу же перестанем представлять для вас опасность. Атвар снова рассмеялся, и Молотову его смех показался не слишком приятным. -- Невозможно. Однако я буду милосерден и не стану обращаться с вами как с преступниками, пришедшими к власти после убийства императора. Адмирал и переводчик испытывали очевидное отвращение к тому, что произошло в те бурные времена. Атвар не совсем точно охарактеризовал исторические события, но Молотов не стал с ним спорить. Чтобы удержать власть, большевики не могли поступить иначе; любое другое решение явилось бы предательством интересов рабочих и простых солдат и матросов, которые помогли им сбросить классово чуждый режим Керенского. -- Наступит день, когда вы подниметесь на соответствующую ступень развития и поступите точно так же, -- заявил Молотов. Если раньше ящеры испытывали явное отвращение к обсуждаемому вопросу, то теперь они пришли в ярость. Они снова начали производить звуки, которые напоминали Молотову кипящий самовар. Атвар буквально выплевывал слова. Переводчик продемонстрировал мастерство владения русским языком, осыпав Молотова градом оскорблений. -- Вы, Большие Уроды, самые необразованные и одиозные существа, каких только можно себе представить. А уж советские люди выделяются своей особенно извращенной дикостью. Сделать такое предположение... -- Атвар снова начал пускать пузыри и шипеть. Молотов не обращал внимания на оскорбления, однако ему с трудом удавалось удерживать очки, норовившие соскочить с носа из-за невесомости. Когда Молотов наконец справился с ними, он ответил: -- Мы не любим друг друга. Это для меня не новость. Неужели вы призвали меня только для того, чтобы освежить мне память, или у вас есть серьезные дипломатические предложения? Слова Молотова заставили Атвара почувствовать профессиональное уважение к противнику и вынудили вернуться к предмету переговоров. -- Я призвал вас сюда для того, чтобы предупредить: ни при каких обстоятельствах мы не станем терпеть использования ядерного оружия любой тосевитской империей и оставляем за собой право нанести ответный удар в удобное для себя время. -- Я могу говорить только от имени Советского Союза. Миролюбивые рабочие и крестьяне, несомненно, отвергнут требования, сделанные с позиции силы, -- ответил Молотов. -- Мы также оставляем за собой право нанесения ответных ударов, в особенности учитывая, что ваши войска вторглись в нашу страну без всякой на то причины и без объявления войны. Кроме того, я могу предположить, что и остальные нации поведут себя аналогичным образом. -- Остальные империи... -- Атвар сделал небольшую паузу, а потом продолжал: -- Мы уверены, что остальные тосевитские империи также работают над созданием атомного оружия. Откуда вы знаете, что они применят его против нас, а не против вашей страны? Дойчевиты, например, уже построили ракеты, которые могут доставлять бомбы к месту назначения. Молотов едва не выдал себя, рассмеявшись. Ящеры пытались посеять рознь между своими врагами, что представляло бы серьезную опасность, если бы они не проделывали это так явно. Даже Риббентроп не попался бы в такую элементарную ловушку. -- Да, перед вашим появлением Германия и Советский Союз, Германия и Великобритания, Япония и Соединенные Штаты были врагами. Однако мы забыли о своей вражде -- вы представляете для нас слишком серьезную опасность, и мы не можем позволить себе воевать друг с другом. Это был тот редкий случай, когда дипломатия и правда шли рука об руку. Люди сражались друг с другом приблизительно на равных. Ящеры далеко опередили все нации Земли. И если они захватят власть, людям никогда из-под нее не вырваться. Даже гнусный безумец Гитлер понял, что это так. -- Вы не можете не понимать, что ваша борьба не имеет никакого смысла, -- заявил Атвар. -- Классовая борьба есть двигатель исторической диалектики, -- ответил Молотов. -- Она никогда не бывает бесполезной. -- Я понимаю ваши слова по отдельности, Вячеслав Михайлович, но вместе они не имеют ни малейшего смысла, -- признался переводчик. -- Что мне сказать благородному адмиралу? -- Скажите, что мы ни при каких обстоятельствах не прекратим сражаться с вами и будем использовать все виды оружия, чтобы уничтожить ваши силы на территории Советского Союза, -- заявил Молотов. -- Никакие угрозы не заставят нас отказаться от борьбы. Переводчик зашипел и защелкал, а Атвар защелкал и зашипел в ответ. -- Вы пожалеете о своем решении, -- наконец сказал переводчик. -- О любом другом решении я пожалею гораздо больше, -- ответил Молотов. Он ни на йоту не погрешил против истины: если бы он осмелился хоть на сантиметр отступить от курса, который наметил для него генеральный секретарь партии большевиков Советского Союза, -- Сталин немедленно расстреляет его, причем без малейших колебаний или сожалений. Однако Молотов сказал правду и в более широком смысле. Капитуляция означала многолетнее рабство не только для Советского Союза, но и для всего человечества. Как и всякий истинно верующий человек, Молотов не сомневался, что историческая диалектика неизбежно приведет к пролетарской революции у ящеров. Однако он уже достаточно хорошо знал историю инопланетян и понимал: революции людям придется ждать тысячи лет. * * * Бригадный генерал Лесли Гровс повесил над письменным столом своего кабинета в Денверском университете лозунг: "СДЕЛАЙ ЭТО ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО". Он поставил свою подпись под донесением и встал: крупный рыжеволосый человек с большим животом; энергии Гровса хватило бы на трех обычных смертных. Энергия в сочетании с организаторским талантом превратила его в первоклассного военного инженера и поставила во главе секретного проекта по производству американской атомной бомбы. Надевая фуражку, Гровс бросил взгляд на лозунг. Он использовал всю свою неуемную энергию на то, чтобы Соединенные Штаты создали первую атомную бомбу, но его опередили русские -- кто бы мог подумать? Неудача ранила его гордость. Проигрыш гонки немцам мог бы привести к катастрофе, если бы не появились ящеры. Однако при нынешних обстоятельствах он нисколько не удивился бы успеху Германии -- ведь именно немцы открыли деление атомного ядра. Но русские... -- Русские, -- пробормотал он, расхаживая по кабинету. -- Они получили слишком большое преимущество. Русские и немцы поделили между собой захваченный неподалеку от Киева груз плутония, принадлежавший ящерам. И только из-за вмешательства польских евреев, перехвативших курьера, немцам пришлось еще раз располовинить свою часть добычи. Физики американской Металлургической лаборатории получили половину немецкой доли плутония. В результате ни немцы, ни американцы не могли сделать из него бомбу. А вот если русские ни с кем больше не делились, то у них оказалось вполне достаточно бесценного вещества для производства _одной_ атомной бомбы. -- Ладно, допустим, они использовали плутоний ящеров, -- продолжал свои рассуждения Гровс. Не имеет значения. Важно другое -- русские опередили Соединенные Штаты, а как они добились успеха, теперь никого не интересует. Подобные мысли терзали не только Гровса. С того самого момента, как взорвалась русская бомба, денверские газеты вопили, что США обязаны были обрушить на ящеров атомную бомбу первыми. Ни в одной из статей репортеры не продемонстрировали ни малейшего понимания принципов устройства атомной бомбы, и никто из них (благодарение Богу!) не подозревал о том, чем сейчас занимается Металлургическая лаборатория Денверского университета. По пути из своего кабинета к футбольному полю, под которым физики построили атомный реактор, Гровс прошел мимо сержанта, сопровождавшего пленных ящеров. Сэм Игер и инопланетяне заметно подружились за то время, что провели вместе. Во всяком случае, разговаривали они между собой на смеси языка ящеров и английского. -- Доброе утро, генерал, -- сказал сержант, отдавая честь. -- Приветствую, недосягаемый господин, -- поздоровались пленники на своем шипящем английском. -- Доброе утро, Игер, -- ответил Гровс и поднес ладонь к козырьку. Он даже кивнул ящерам. -- Ульхасс, Ристин. Ящеры казались вполне безобидными. Ростом и телосложением они напоминали худого десятилетнего ребенка с чешуйчатой зелено-коричневой кожей. Их тела от бедер и выше были наклонены немного вперед -- что компенсировал обрубок толстого хвоста. Пальцы рук и ног заканчивались когтями. Ящеры обладали выдающимися вперед челюстями со множеством мелких острых зубов и длинным раздвоенным языком, как у змей. Глаза напоминали глаза хамелеона и располагались на двигающихся независимо друг от друга бугорках -- благодаря чему инопланетяне могли одновременно смотреть в разные стороны. Впрочем, именно эти диковинные существа поставили США в такое тяжелое положение. Гровс тяжело зашагал дальше. Главное здание лаборатории находилось в северной части университетского городка, довольно далеко от стадиона. Длительные пешие прогулки помогали генералу худеть. Как, впрочем, и урезанные пайки, которыми теперь приходилось довольствоваться всем без исключения. Однако он все еще не был худым. Если бы обстоятельства развивались иначе, Гровс, наверное, выглядел бы как дирижабль, на которых летают военные в Нью-Джерси. Возле стадиона Гровсу отсалютовал часовой. Генерал с удовлетворением отметил, что с воздуха ящеры его ни за что не смогли бы заметить -- часовой прятался в укрытии. Едва ли не самая главная их задача -- сохранить от ящеров в тайне само существование ядерного проекта Соединенных Штатов. Под стадионом было сумрачно и душно. Днем Денвер напоминал раскаленную жаровню, а ночью воздух быстро остывал -- ведь город находился высоко над уровнем моря. Физики и техники, отвечающие за реактор, поздоровались с Гровсом. Он не пользовался всеобщей любовью, но с ним считались -- генерала такое положение дел вполне устраивало. -- Насколько нам удалось продвинуться вперед? -- спросил он у Энрико Ферми. -- Еще на один день, -- ответил физик. -- Выход плутония из реактора продолжает увеличиваться. -- Недостаточно быстро, -- проворчал Гровс. Реактор производил несколько граммов плутония в день. Соединенные Штаты нуждались в _килограммах_, которые следовало прибавить к веществу, доставленному с территории Советского Союза через немецкого курьера, бойцов еврейского Сопротивления в Польше и, наконец, на английской подводной лодке. Гровс лично сопровождал плутоний от Бостона до Денвера, где ему сообщили, что привезенного им количества не хватит для создания бомбы. Воспоминания об этом до сих пор вызывали у генерала неприятные ощущения. Ферми пожал плечами -- истинно итальянский жест. -- Генерал, я не в силах изменить законы природы. Я могу лишь применять их наиболее эффективно: именно таким образом нам удастся несколько сократить объявленный ранее срок окончания работ. Но для того чтобы существенно увеличить производство, необходимо построить новые реакторы. Другого пути нет. -- На это тоже требуется время, -- сказал Гровс. Под трибунами с противоположной стороны футбольного поля строился второй атомный реактор. Оксида урана у них было достаточно. А вот с получением сверхчистого графита возникли проблемы. Гровс обладал превосходными организаторскими способностями, но ящеры превратили дороги США в сущий кошмар. -- На самом деле нам нужно построить реакторы новой, более эффективной конструкции, -- сказал Ферми. -- Для этих целей лучше всего подходит Ханфорд, округ Колумбия, -- там много воды для охлаждения. К тому же этот регион максимально удален от ящеров... -- Не могу с вами согласиться, -- перебил его Гровс. -- Насколько мне известно, у них в Айдахо имеется база, в паре сотен миль к востоку. -- Совсем небольшая. -- Ферми собрал пальцы в щепотку, чтобы показать, какая она маленькая, -- Как только профессор Ларссен вернется и подтвердит, что место действительно нам подходит, мы начнем там строительство. -- Да, как только Ларссен вернется, -- без особого энтузиазма проговорил Гровс. Уж лучше бы Ларссен вовсе не возвращался. Да, конечно, у него есть основания обижаться на судьбу. Ларссена отправили с важной и опасной миссией (сейчас любое длительное путешествие становится очень опасным), а его жена, решив, что он погиб, влюбилась в сержанта Игера -- тогда еще капрала, -- вышла за него замуж и забеременела. Когда же выяснилось, что Ларссен жив, она решила остаться с Игером. Подобные события не способствуют улучшению характера. Но, черт подери, человеку не следует распускаться. Ведь речь идет не только о его работе. Он мешает своим коллегам. Гровс не стал возражать, когда Ларссен вызвался отправиться на разведку в Ханфорд, но не ждал ничего хорошего от его возвращения. -- Профессору Ларссену пришлось многое пережить, -- сказал Ферми, почувствовав раздражение в голосе Гровса. -- Профессор Ферми, вся страна -- проклятье, весь мир! -- переживает трудные времена, -- возразил Гровс. -- Так что он не единственный. Он должен прекратить жаловаться на судьбу и взять себя в руки. Гровс наклонился над Ферми, используя для большей убедительности свой рост и массу. Генерал не особенно возвышался над итальянцем, но был значительно шире и массивнее. -- Прошу меня простить, генерал, -- сказал Ферми, -- но мне необходимо сделать кое-какие вычисления. -- И Ферми удалился. Гровс крякнул. Победа над корректным профессором физики приносила удовлетворения не больше, чем стрельба по рыбам в бочке -- да, удалось попасть в цель, но что с того? Когда у тебя серьезные проблемы, такие перепалки не доставляют радости. Кроме того, ему не следовало слишком сильно давить на Ферми. Гровс знал, что прекрасно разбирается в своем деле. Не так уж много людей сочетают в себе качества толкового инженера и классного администратора. Но если завтра он вдруг умрет, Джордж Маршалл найдет для него достойную замену. А вот кем заменить Нобелевского лауреата в области физики? Да никем -- вот и весь ответ. Гровс ни секунды не сомневался в том, что бомбу создать необходимо: сначала одну, использовав захваченный у ящеров плутоний, а потом и другие, на основе плутония, произведенного людьми. Технология известна, необходимые ресурсы собраны... Соединенным Штатам осталось только дождаться результатов. Проблема в том, что они не могут позволить себе ждать. До завершения работ еще целый год, может быть, даже больше. Какую часть страны сохранят для себя американцы к тому моменту, когда будут готовы взорвать бомбу? "Слишком мало", -- мрачно подумал Гровс. Ребята с танками, пушками и самолетами делают все, что в их силах, но этого недостаточно. Из чего следует, что каждый день, на который ему удается приблизить создание бомбы, может стать днем, который спасет Соединенные Штаты. Никто в стране не взваливал на свои плечи такую ответственность со времен Гражданской войны. Оставалось лишь надеяться, что они окажутся достаточно широкими, чтобы выдержать ее груз. * * * Ристин переправил бейсбольный мяч Сэму Игеру. Ящер держал мяч, словно гранату, но бросок получился вполне приличным. Мяч с треском врезался в потрепанную рукавицу Сэма. -- Молодец, -- похвалил он и перекинул мяч Ульхассу. Рукавица Ульхасса казалась еще более потрепанной, но не в рукавице было дело. Ящер сделал встречное движение к мячу, словно пытался его оттолкнуть, а не поймать. Естественно, у него ничего не получилось. -- Глупая яйцеобразная штука, -- пожаловался Ульхасс на своем языке, наклонившись, чтобы подобрать мяч в траве, и выразительно кашлянул, подчеркивая тем самым, что именно так он и думает. Игер почувствовал прилив гордости -- он понимал почти все, что говорили ящеры. Да, он не отличается особым умом; всего несколько дней назад получил третью нашивку на погонах. К тому же до появления ящеров он всего лишь играл за "Декатур Коммодорз" в третьей лиге. Его даже в армию не взяли, потому что он носил вставные челюсти -- верхнюю и нижнюю, сувенир, доставшийся ему от эпидемии инфлюэнцы в 1918 году. Тогда он едва не умер и лишился всех зубов. Впрочем, Сэм всегда с огромным интересом читал "Эстаундинг" и другие научно-фантастические журналы. После появления ящеров армии стало безразлично, собственные у него зубы или нет. Теперь их интересовало лишь одно: есть ли у тебя пульс -- если да, ты годен к военной службе. Поэтому, когда его часть захватила в Иллинойсе нескольких ящеров, он сам вызвался их сопровождать... и учить язык инопланетян. В результате оказался в Денвере и работал рядом не только с ящерами, но и с самыми лучшими учеными, которые пытались получить у Ристина и Ульхасса информацию для создания американской атомной бомбы. "Совсем неплохо для среднего игрока в бейсбол", -- подумал Игер. Ульхасс бросил мяч Ристину. Ристин от природы оказался спортивнее, чем его товарищ, а может быть, просто умнее. Ему удалось сообразить, как ловить мяч при помощи бейсбольной рукавицы: дать ему проскочить внутрь, а потом сомкнуть пальцы, чтобы он не выпал. Однако бросал он по-прежнему неправильно. Сэму пришлось подпрыгнуть, чтобы поймать мяч. -- Прошу прощения, недосягаемый господин, -- сказал Ристин. -- Не имеет значения. Никто счет не ведет. Игер поправил прядь русых волос, выбившихся из-под пилотки. И снова бросил мяч Ульхассу. Если забыть о внешности его партнеров, сцена в духе американской жизни: трое парней играют в мяч в университетском городке погожим летним днем. Вполне в стиле Нормана Рокуэлла [Рокуэлл, Норман (1894-1978), художник, иллюстратор, автор множества реалистических картин из жизни маленького американского городка. (Здесь и далее при отсутствии других указаний примечания переводчиков)] -- только вот Рокуэлл никогда не рисовал ящеров с бейсбольной рукавицей. Словно для того, чтобы картина стала еще больше похожа на снимок из субботней "Ивнинг пост", появилась Барбара. Сэм помахал ей рукой и расплылся в широкой улыбке, он всегда радовался, когда ее видел, а сегодня она надела блузку из набивного ситца и голубые джинсы, которые носила, когда вышла за него замуж в "крупном" городе Чагуотер, штат Вайоминг. Даже Игер, который за семнадцать лет игры в профессиональный бейсбол стал крупным специалистом по географии Соединенных Штатов, впервые попал в этот крошечный городок. Интересно, подумал он, как долго она еще сможет носить джинсы. У Барбары была отличная фигура -- но когда она раздевалась, беременность становилась заметной. По подсчетам Сэма, они зачали малыша в свою первую брачную ночь. -- Привет, милая, -- сказал Игер, когда Барбара подошла к ним. -- Что-то случилось? -- Вопрос получился неожиданно серьезным; вопреки обыкновению Барбара не улыбалась. -- Генерал Гровс послал меня за тобой, -- ответила она. -- Он сказал, что у него для тебя новый приказ. -- Новый приказ? -- Сэм скорчил гримасу. -- Только я подумал, что мне нравится здесь работать. А он не объяснил, в чем дело? Барбара покачала головой. Ее волосы, лишь немного темнее, чем у него, разлетелись в разные стороны. -- Я спросила, но он не ответил. Сказал, что хочет сообщить тебе лично. -- Мне это не нравится, -- буркнул Игер. Всякий раз, когда генерал хочет лично отдать приказ сержанту, случается что-нибудь необычное. Вполне возможно, сержанта ждет серьезная опасность. Но если Сэма вызывает генерал Гровс, ответить отказом невозможно. Игер повернулся к Ульхассу и Ристину и заговорил на смеси языка ящеров и английского, которой обычно пользовался при общении с ними: -- Пошли, ребята, послушаем, что скажет недосягаемый руководитель проекта. Ристин открыл рот и засмеялся так, как смеются ящеры. -- Вы очень смешной Большой Урод, недосягаемый господин, -- сказал он. Он без всякого злого умысла воспользовался жаргонным именем, которое придумали инопланетяне для людей, -- точно так же, как Сэм говорил _ящер_ вместо _самец Расы_ при общении с ними. Два человека и два ящера направились через университетский городок в сторону Металлургической лаборатории. Пару раз им махали рукой знакомые. Ульхасс и Ристин махали в ответ, следуя примеру Сэма и Барбары. Люди уже давно воспринимали ящеров как работников лаборатории. Технически они оставались пленниками, но никто не тревожился из-за их возможного побега. Генерал Гровс занимал достаточно высокий пост, чтобы возле его кабинета стоял часовой -- тот самый солдат, что охранял Ларссена. Игер ничего против него не имел. -- Доброе утро, Оскар, -- сказал он. -- Ты не присмотришь за двумя крутыми парнями, пока я схожу к генералу? Он что-то хочет мне сказать. Надеюсь, ты не допустишь, чтобы они выведали все наши секреты? -- Конечно, Сэм, -- ответил Оскар. Даже без винтовки он легко справился бы с Ристином и Ульхассом. Оскар поклонился Барбаре: -- Хорошего вам утра, мадам. -- Доброе утро, Оскар, -- ответила она. Ее речь отличалась точностью и безупречной грамотностью в отличие от Сэма, да и большинства других людей. Черт возьми, перед войной Барбара специализировалась на средневековом английском в университете Беркли; именно там она и познакомилась с Йенсом Ларссеном. Оскар повернулся к Сэму: -- Заходите, генерал Гровс вас ждет. -- Хорошо, спасибо, -- ответил Сэм, поворачивая дверную ручку. Ясно припомнились ощущения, которые возникали у него после игры, когда менеджер команды заговаривал с ним специфическим тоном. "О господи, -- подумал он, -- где они все сейчас и как я сюда попал?" Он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Генерал Гровс оторвался от бумаг, он что-то писал. Сэм встал по стойке смирно и отдал честь. -- Сержант Сэмюель Игер прибыл по вашему приказанию, сэр, -- доложил он. -- Вольно, Игер. К тебе нет никаких претензий, -- ответил Гровс, отвечая на приветствие. Он показал на стоящий перед письменным столом стул. -- Садись, если хочешь. -- Когда Сэм опустился на стул, Гровс продолжал: -- Не кажется ли тебе, что твои чешуйчатые друзья рассказали нам не все, что знали относительно ядерной физики? -- Думаю, да, сэр, -- после короткого размышления ответил Игер. -- Хорошо. Я бы вышвырнул тебя вон, если бы ты попробовал сказать что-то другое, -- сообщил ему Гровс. Судя по тому, как напряглись мускулы на его плечах, он собирался выполнить свое обещание буквально. -- Однако Соединенные Штаты могут еще много узнать от Ульхасса и Ристина, даже если это и не будет напрямую связано с Металлургической лабораторией. Ты со мной согласен? -- Безусловно, сэр, -- ответил Игер. -- Чем больше мы узнаем о ящерах, тем лучше. Ведь они никуда не денутся даже в том случае, если мы их победим, не говоря уже о колонизационном флоте. Когда они прилетят -- через двадцать лет? -- Да, что-то около того. -- Генерал Гровс внимательно посмотрел на Сэма. -- Твой ответ на мой последний вопрос убеждает меня в том, что я приготовил абсолютно правильный приказ: ты самостоятельно пришел к тем же выводам, что и правительственные эксперты, -- только им потребовалось несколько месяцев. "Наверное, дело в том, что я читал научную фантастику", -- подумал Игер. Однако он решил, что лучше помолчать: кто знает, как генерал Гровс относится к Баку Роджерсу? [Классический герой американской фантастики, капитан звездолета в XXV веке. Образ появился в комиксах в 1929 году, а потом перешел на радио, в кино и на телевидение]. -- Но вы не сказали, какой приказ намерены мне отдать, сэр, -- ответил Игер. -- Да, не сказал. -- Гровс бросил взгляд на лежащие перед ним бумаги, текста которых Игер видеть не мог. -- Мы организовали в Арканзасе центр по допросу и изучению пленных ящеров. Я собираюсь отправить туда Ристина и Ульхасса -- ты будешь их сопровождать. Я полагаю, ты лучше всего послужишь своей стране, используя свое умение общаться с ящерами. Так что, Арканзас -- самое подходящее для тебя место. -- Слушаюсь, сэр, -- сказал Сэм. Его продали, но продали в такое место, которое его вполне устраивало... если, конечно, он сумеет до него добраться. -- Но, сэр, каким образом мы туда попадем? Между нами и Арканзасом много ящеров -- и далеко не все из них являются нашими пленными, если вы понимаете, о чем я говорю. -- Да, я понимаю. Вы туда полетите, -- ответил Гровс. -- Сэр? -- Игеру с трудом удалось сдержать удивление -- если не сказать испуг, и он поспешил объяснить свою реакцию. -- Ящеры часто сбивают наши самолеты, сэр. И это еще слабо сказано! Воздушный флот ящеров имел такое же преимущество перед самолетами Соединенных Штатов, как современные истребители -- перед неповоротливыми машинами Первой мировой войны. Однако Гровс покачал своей большой головой и ответил: -- И тем не менее вы полетите в Арканзас на самолете. Мало того, ящеры будут об этом знать. Должно быть, на лице Игера возникло необычное выражение -- словно его только что треснули здоровенным карпом по роже. Генерал рассмеялся и добавил: -- Мы всегда ставим их в известность, когда перевозим пленных ящеров по воздуху, более того, раскрашиваем самолеты в ярко-желтый цвет. Знаешь, срабатывает просто отлично -- они, как и мы, очень неохотно стреляют в своих. -- Ну, тогда все в порядке, -- кивнул Игер. Даже если бы такого договора между людьми и ящерами не существовало, он все равно полетел бы: в армии приказы не обсуждают. Однако он набрался наглости и спросил: -- А можно, моя жена полетит вместе с нами, сэр? Я бы не стал просить, если бы она не знала о ящерах почти столько же, сколько я. Барбара будет полезнее в Арканзасе, во всяком случае до рождения ребенка. -- При обычных обстоятельствах я бы ответил "нет", сержант. -- Генерал состроил гримасу. -- Однако теперь не бывает обычных обстоятельств. Ты прав, твоя Барбара может принести в Арканзасе пользу, но я скажу тебе "да" совсем по другой причине. Откровенно говоря, сержант, ваш отъезд разрядит обстановку. Профессор Ларссен должен скоро вернуться сюда из штата Вашингтон. -- Да, сэр, -- проговорил Сэм, не разжимая зубов. Гровс не мог рассуждать иначе. Йенс Ларссен -- талантливый физик-ядерщик, а генерал руководит проектом по созданию ядерной бомбы. И если пленные ящеры могут приносить пользу в другом месте... "Двух зайцев одним выстрелом", -- промелькнуло в голове у Игера. -- Когда мы вылетаем? -- спросил он. -- Через несколько дней, -- ответил Гровс. -- Нам нужно все подготовить и убедиться в том, что ящеры нас правильно поняли. Ты получишь письменный приказ, как только у секретаря найдется время его напечатать. Свободен. Игер встал, отдал честь и ушел. Он даже не был уверен, что Гровс видел, как он поднес руку к козырьку: генерал сразу же погрузился в бумаги. Барбара, Ульхасс и Ристин сделали несколько шагов к нему навстречу, когда он вышел из кабинета Гровса. -- Ты побледнел, Сэм, -- сказала Барбара. -- Что произошло? -- Собирай вещи, милая, -- ответил он. -- Мы переезжаем в Арканзас. Барбара уставилась на него, разинув рот. Ему пришлось напомнить себе, что ее еще ни разу никуда не переводили. * * * Генрих Ягер высунулся из башни своего танка, чтобы оглядеться по сторонам, а потом быстро нырнул обратно. -- Господи, как приятно снова оказаться за стальной броней, -- заявил он. Его стрелок сержант Клаус Майнеке проворчал в ответ: -- Полковник, у вас, кажется, и без брони получилось совсем неплохо. -- Сержант показал на Железный крест под воротником Ягера. Рука Ягера потянулась к медали. Он получил ее за помощь Отто Скорцени при взятии города Сплита на побережье Адриатического моря. -- Сержант, во время предыдущей войны я служил в пехоте, -- ответил Ягер. -- Тогда я думал, что одного раза мне хватит до конца жизни. Оказывается, далеко не всегда человек с возрастом становится умнее. Майнеке рассмеялся, словно полковник остроумно пошутил. Однако лицо Ягера оставалось совершенно серьезным. Сражение во дворце Диоклетиана оказалось не менее страшным, чем окопная война во Франции за четверть века до нынешних событий. Эльзасский город Руфах, через который танки Ягера с грохотом прокатили несколько минут назад, стал частью германского рейха во время Первой мировой войны. Франция рассталась с этими территориями после франко-прусской войны. Теперь он опять принадлежит немцам... до тех пор, пока рейх сдерживает натиск ящеров. Ягер снова высунулся из башни танка и посмотрел через плечо назад. Шпили церкви Нотр-Дам по-прежнему высились на фоне неба. Рядом Ягер разглядел башню Ведьмы -- так ее называли местные жители, -- которую венчало большое и неаккуратное гнездо аистов. -- Красивая страна, -- заметил Ягер, вновь усаживаясь на свое место. -- Понятия не имею, -- проворчал Клаус Майнеке. -- Мне мало что видно через прорезь прицела. Только после того, как мы останавливаемся на ночлег, удается что-то разглядеть. -- Он облизнул губы. -- Я знаю, что здесь делают хорошее вино. Этого у них не отнимешь. -- Точно, -- кивнул Ягер. -- Впрочем, на юге у них тоже неплохо получается. Он не стал спорить с Майнеке. Когда он оставил бронетанковые войска на западе и отправился в Хорватию, им удалось остановить ящеров между Безансоном и Бельфором. С тех пор Бельфор пал, а вслед за ним и Малу; ящеры пробились к самому Рейну. "Будь я там..." -- подумал Ягер. И тут же покачал головой. Почти наверняка ему бы ничего не удалось изменить. Он был превосходным офицером бронетанковых войск, однако отнюдь не военным гением -- впрочем, даже гений не сумел бы остановить ящеров, когда они перешли в наступление. -- Может быть, нам удастся выбить их из Малу, -- с надеждой проговорил он. -- Так говорили когда-то и в Колмаре, -- ответил Майнеке. Будучи ветераном, он понимал: существует огромная разница между тем, что говорят, и тем, что происходит на самом деле. Он поджал губы, а потом негромко добавил, словно боялся, что его подслушает злая судьба: -- Двигатель работает на удивление хорошо -- стучу по дереву. -- Он сжал пальцы в кулак и стукнул себя по голове. -- Будем надеяться, что он нас не подведет, -- проворчал Ягер. Производство танков пришлось заметно ускорить, они стали более громоздкими, к тому же постоянно возникали проблемы с топливным насосом. Однако инженеры рейха сумели сделать огромный шаг вперед -- по сравнению с предыдущим поколением немецких танков новые могли похвастать 75-миллиметровой пушкой и толстой броней, идею которой позаимствовали у советского Т-34. В результате теперь, чтобы выступить на таком танке против ящеров, требовалась лишь безрассудная храбрость -- раньше нужно было окончательно спятить. -- Жаль, у нас нет бомбы, при помощи которой русские отправили ящеров в ад, -- заметил Майнеке. -- Когда и у нас будет такая же? -- Будь я проклят, если знаю! -- ответил Ягер. -- Видит бог, я бы тоже этого хотел. -- Но если не знаете вы -- тогда кто? -- спросил стрелок. Ягеру оставалось лишь проворчать что-то маловразумительное. Он не имел права распространяться на эту тему. В России полковник участвовал в похищении взрывного металла у ящеров. "Как Прометей, укравший огонь у богов", -- прошептала тень того Ягера, который собирался заняться археологией после окончания Первой мировой войны. Ягер вез доставшийся немцам взрывчатый металл через Польшу на лошадях, но ему пришлось отдать половину еврейским партизанам. "Мне еще повезло, что они меня не прикончили и не забрали все", -- подумал Ягер. В России, а потом и в Польше он узнал, что Гитлер творил с евреями, находившимися на территории рейха; это вызывало у него отвращение. Ягер прекрасно понимал, почему польские евреи перешли на сторону ящеров -- чтобы воевать против немцев. Он также принимал участие в попытках немецких физиков создать атомный реактор в Геттингене -- и здесь ему в очередной раз повезло: когда реактор вышел из-под контроля и в результате катастрофы погибло много талантливых физиков, включая Вернера Гейзенберга, сам Ягер сражался в восточной Франции. Никто не знал, сколько потребуется времени на восстановление реактора. Между тем уставшая пехота и потрепанные бронетанковые войска защищали родину от наступающих ящеров. Если их постигнет неудача, то высоколобым никогда не удастся довести свои исследования до конца и сделать грандиозную бомбу. В Геттингене Ягер чувствовал себя бесполезным. Теперь он снова занимался тем, что умел лучше всего. С противоположной стороны дороги раздались орудийные выстрелы. -- Восемьдесят восемь, -- определил Ягер по звуку. -- Хорошо. Майнеке отлично понял своего командира. -- Значит, они могут сделать залп, а потом убраться отсюда ко всем чертям? -- Ты понимаешь все с первого раза, сержант. Они легко меняют позиции -- гораздо быстрее, чем большие пушки. -- Ягер немного помолчал. -- Ящеры умеют вести ответный огонь как никто другой. -- Какая грустная истина, верно, господин полковник? -- со вздохом согласился Майнеке. -- Иногда создается впечатление, что они в состоянии забить гвозди в твой гроб, находясь на другом конце света. Если бы их было больше и они знали, как следует обращаться с такой классной техникой... -- Нам бы уже давно пришел конец, -- закончил Ягер. Майнеке расхохотался, хотя полковник сказал чистую правду. Снизу донесся смех Вольфганга Эшенбаха, заряжающего, крупного светловолосого деревенского паренька. За день он не произносил и дюжины слов. Кроме очевидных достоинств, 88-миллиметровые орудия имели свои недостатки. Они не могли стрелять тяжелыми снарядами, да и били недалеко. Из чего следовало... -- Через пару километров мы ввяжемся в сражение, -- сказал Ягер. -- Вы хотите сказать, что мы столкнемся с теми, в кого стреляет наша артиллерия? -- поинтересовался Майнеке. Когда Ягер кивнул, он протянул: -- Пожалуй, вы правы. Кроме того, нам ведь говорили, что мы встретим неприятеля к югу от Руфаха, не так ли? Не всякий же раз они ошибаются. -- Твоя вера в наше командование достойна всяческого поощрения, сержант, -- сухо ответил Ягер, что вызвало новый взрыв веселья. -- Остается надеяться, что ящеры будут так же охранять свои фланги, как это делали мы, когда наши порядки растягивались во время сражений с русскими. -- Как именно, господин полковник? -- спросил Майнеке. -- Я в то время воевал в пустыне с англичанами, а сюда меня перевели сравнительно недавно. Когда новые "пантеры" и "тигры" начали сходить с конвейера, вермахт комплектовал их только лучшими танкистами. -- Ты мало что потерял, -- ответил Ягер, продолжая подразнивать стрелка. -- Но иногда нам приходилось концентрировать войска в ключевых местах, а наши фланги прикрывали румыны, венгры или итальянцы. -- Спаси нас Господь. -- Вольфганг Эшенбах выдал половину дневной нормы слов. -- Ну, они не самые плохие солдаты из тех, кого мне доводилось видеть, -- вступился Ягер. -- Более того, они вполне прилично сражались, если были нормально экипированы. Но иногда русские умудрялись наносить им серьезные удары -- и тогда у них начиналась настоящая паника. Надеюсь, ящеры сосредоточили свои лучшие войска именно в том месте, где планируют перейти в наступление. Я бы не хотел все время иметь дело с их элитными частями. -- Аминь, -- сказал Эшенбах; теперь Ягер не сомневался, что заряжающий будет помалкивать до завтрашнего утра. Полковник вновь выглянул из башни. Конечно, трудно придумать более эффективный способ получить пулю, но, с другой стороны, необходимо оценить обстановку -- без чего никак не обойтись, если ты командуешь танком, не говоря уже о полке. Естественно, захлопнув крышку люка и глядя в перископ, чувствуешь себя в большей безопасности, однако вполне можешь не заметить чего-то важного -- и тогда тебе конец. Над головами у них проносились снаряды -- очевидно, ящеры отвечали на залпы немецких 88-миллиметровок. Ягер надеялся, что артиллеристы успели сменить позицию. Вскоре окружающий пейзаж стал похож на поле боя: разрушенные, горящие дома, сломанные деревья, вздувшиеся трупы домашних животных, воронки от разорвавшихся снарядов. Ягер печально покачал головой, заметив обгоревший остов немецкого грузовика. Танк катил мимо траншей и одиночных окопов: раньше здесь проходила линия фронта. Спустившись обратно, Ягер сказал: -- И все-таки мы продвигаемся вперед. В войне против ящеров такое выпадает нечасто. У них имелись все основания рассчитывать на то, что здесь, на флангах, их встретят войска второго эшелона. Как чертик из табакерки, Ягер снова высунулся из башни. Сквозь рев мощных двигателей "пантеры" прорывался шум перестрелки. Ягер различал очереди немецких пулеметов MG-42 -- их трудно с чем-то спутать: казалось, великан рвет огромные куски плотной материи. Ягер порадовался, что у немецкой пехоты есть пулеметы; поскольку все ящеры пользовались автоматическим оружием, без пулеметов и автоматов пехоте с ними не справиться. Собираясь вступить в бой, немецкие танки начали разворачиваться, выстраиваясь в тупой клин: две роты выдвинулись вперед, танк Ягера и еще одна рота в центре, четвертая -- сзади, в резерве. Танки оставляли на зеленом поле длинные коричневые полосы. Неожиданно к одному из передовых танков протянулась огненная линия. У новых Pz-IV имелась длинноствольная 75-миллиметровая пушка, почти не уступающая пушкам "пантер", но их броня, толще, чем у первых моделей, служила не слишком надежной защитой для экипажей. Противотанковые ракеты ящеров с легкостью прошивали ее насквозь. Pz-IV вспыхнул оранжевым пламенем, из него повалил густой черный дым. Из наушников донеслись крики ярости. Ягер прикрыл рукой микрофон и начал отдавать быстрые приказы. Другой передовой танк пулеметным огнем поливал ближайшие заросли кустарника, откуда вылетела противотанковая ракета. Стрелок надеялся прикончить или хотя бы ослепить прятавшихся там ящеров. От безжалостного огненного дождя могла защитить только броня. Ягер с расстояния в четыреста метров наблюдал за тем, как гнутся кусты словно от мучительной боли. Однако через мгновение ракета подожгла еще один немецкий танк. -- У них там бронированный грузовик! -- закричал в микрофон Ягер, -- Угостите его снарядом из вашего орудия. В отличие от немецких грузовиков на машинах ящеров имелась пушка, которая легко пробивала боковую броню танка, а кроме того, по обе стороны от пушки стояли ракетные установки. Все это превращало броневики в опасных противников -- даже для танков. Впрочем, броня на грузовиках ящеров была очень тонкой, она защищала от стрелкового оружия, но не выдерживала попадания снаряда. Немецкий танк притормозил и ударил по кустам из пушки. Через мгновение над кустарником взметнулось пламя -- броневик горел, как погребальный костер. Ягер завопил, точно обезумевший индеец. Он вспомнил времена, когда казалось, что для уничтожения броневика ящеров необходимо вмешательство высших сил. Однажды ему самому удалось это сделать при помощи 50-миллиметровой пушки Pz-III, но он прекрасно понимал, что тогда ему просто повезло. Еще одна ракета попала в Pz-IV. Раздался взрыв, но на сей раз танк не загорелся. Ягер снова испустил победный вопль. -- Наши _юбки_ сработали! -- закричал он всему миру. Кумулятивный заряд ракетных боеголовок ящеров посылал жаркое пламя сквозь броню внутрь танка. Какой-то талантливый инженер предположил, что 5-миллиметровые пластины -- "юбки", как их называли танкисты, -- приваренные к башне танка и его бокам, заставят боеголовку разорваться раньше, чем нужно. Ягер увидел собственными глазами, что замечательная идея спасла танк. Наступающие немецкие танки продолжали поливать огнем пехоту ящеров. Под прикрытием танков бежали немецкие солдаты. Противник вел ответный огонь только из стрелкового оружия. Надежды Ягера на удачный исход боя окрепли. Если у инопланетян нет в данном секторе танков, вермахт сможет существенно продвинуться вперед. Ягер не слишком серьезно отнесся к заверениям высшего командования, когда говорили о взятии Малхауза и о том, чтобы вновь отсечь неприятеля от Рейна, но теперь видел, что такой вариант развития событий вполне возможен. Над полем боя неожиданно появились три вертолета ящеров -- два из-за леса, еще один взлетел из-за амбара. Во рту у Ягера пересохло. Вертолеты гораздо опаснее танков. Каждый выпустил по две ракеты. Одна оставила воронку в земле. Остальные пять поразили немецкие танки. Две машины выдержали прямое попадание, три загорелись. Нескольким танкистам удалось выскочить из люков, но большинство погибли. По вертолетам начали стрелять 20-миллиметровые зенитки. Во время рейда, когда удалось захватить у ящеров плутоний, немцы объединили свои силы с партизанами, которые использовали разбирающуюся на части горную модификацию этих орудий. Теперь и вермахт начал поставлять своим войскам легкие зенитки, которые представляли серьезную угрозу вертолетам. Зенитчики добились успеха. Вертолетам пришлось отступить. Более того, за одним из них потянулся хвост дыма. Ягер отчаянно молился всем богам, чтобы он рухнул на землю, но машина продолжала держаться в воздухе. Между тем две передовые танковые роты прорвали первую линию обороны ящеров. Однако им не удалось подавить все огневые точки неприятеля; пули свистели над головой Ягера, рикошетом отскакивали от брони танка. Отлично разбираясь в тактике ведения боя, ящеры пытались уничтожить командиров противника. Ягер счел за лучшее нырнуть обратно в башню. -- Мы их тесним, -- сказал он, ведя наблюдение через перископ. -- Если удача нас не оставит, мы прорвемся в расположение артиллерийских батарей и нанесем ящерам серьезный урон. И тут затаившийся в кустах броневик выпустил ракету в танк, шедший всего в ста метрах перед машиной Ягера. По чистой случайности Ягер как раз смотрел через перископ в ту самую точку, откуда вылетела ракета. -- Стоп! -- закричал Ягер. -- Бронебойным, заряжай! -- Бронебойным. -- Вольфгангу Эшенбаху, считаясь с уставом, пришлось превысить дневную норму. С легким кряхтением он поднял снаряд с черной головкой и вложил его в затвор пушки. -- Направление триста градусов, расстояние семьсот метров, может быть, немного меньше, -- скомандовал Ягер. Башня начала поворачиваться против часовой стрелки. -- Я его вижу, сэр, -- доложил Клаус Майнеке. -- За кустами, _да?_ -- Точно, -- кивнул Ягер. -- Огонь по... Прежде чем он договорил, Майнеке выстрелил. При закрытом люке шум был не таким уж страшным, но отдача сотрясла "пантеру". Из казенника вылетела гильза; Эшенбах успел вовремя отпрыгнуть в сторону Едкий запах кордита наполнил воздух -- Попадание! -- закричал Ягер -- Попадание! Мы его достали, Клаус. Вперед! -- Последний приказ относился к водителю: стоящий танк представляет собой идеальную цель для противника. Двигатель Майбаха взревел. "Пантера" рванулась вперед Наступление продолжалось. Глава 2 Капитан Ране Ауэрбах вывел свой кавалерийский отряд из Сиракуз, штат Канзас, и направился на восток к Гарден-Сити вдоль северного берега реки Арканзас. Он рассчитывал, что по дороге они непременно наткнутся на ящеров Жители Сиракуз махали руками вслед ему и его ребятам Следуя примеру военных, они поднялись с восходом солнца Многие покинули свои фермы. -- Да пребудет с вами Бог, парни, -- крикнул им вслед какой-то мужчина в рабочем комбинезоне. -- Покажите им, где раки зимуют. -- Будьте осторожны, -- попросили двое. -- Мы постараемся, -- ответил Ауэрбах, прикоснувшись указательным пальцем правой руки к полям шляпы. Высокий и худой Ране большую часть жизни провел на открытом воздухе. И потому у любого, кто смотрел на его морщинистое загорелое лицо, возникало ощущение, будто он старше своих тридцати двух лет Впрочем, большинство фермеров выглядели точно так же, но тягучий техасский акцент Ауэрбаха выделялся на фоне простой канзасской речи, как рыжая рысь в стаде койотов. Его заместитель, лейтенант Билл Магрудер, родился в Виргинии, и в его речи то и дело проскакивали мягкие южные нотки. -- Жаль оставлять такой чудесный городок, -- заметил он. -- Симпатичный, верно? -- отозвался Ауэрбах. Сиракузы гордились своими зарослями тополей, ив и других деревьев. На огромном пространстве Великих Равнин похожего места не сыскать. Сюда приезжали специально издалека, за многие сотни миль, чтобы отдохнуть под развесистыми кронами чудесных деревьев. Точнее, приезжали прежде -- до того, как здесь объявились ящеры. -- Ваш дед, наверное, ехал по этой дороге, отправляясь на Гражданскую войну? -- спросил Магрудер. -- Два моих прадеда были техасскими кавалеристами, -- ответил Ауэрбах. -- Один сражался на территории, принадлежавшей индейцам -- там сейчас Оклахома, -- и в Миссури, так что он наверняка пару раз побывал в Канзасе, но так далеко на запад, думаю, не забирался. От тех времен тут ничего не осталось. -- Скорее всего, вы правы, -- проговорил Магрудер. Они продолжили путь в молчании, которое прерывал лишь звон упряжи и ровный стук копыт. Чуть в стороне, к северу, параллельно реке Арканзас шло шоссе 50, но лошадям легче идти по земле, чем по асфальту. Примерно каждые сто метров вдоль шоссе попадались брошенные машины -- по одной или сразу группками. Некоторые из них не смогли продолжить путь просто потому, что у них кончился бензин, а достать новый теперь негде. Других расстреляли ящеры в самом начале вторжения, когда вражеские истребители носились повсюду и палили во все, что движется. Чуть дальше по дороге, к востоку, начнут попадаться разбитые танки. Великая Равнина -- отличное место для сражения; жаль только, что у ящеров оружие лучше, и они смогли воспользоваться преимуществами местности. -- А может быть, все не так плохо, -- пробормотал Ауэрбах, наклонившись вперед, чтобы потрепать своего коня по шее. -- Иначе ты остался бы без работы, а я стал бы еще одним механиком. Лошадь тихонько фыркнула, и Ауэрбах снова ее погладил. Если кавалерия атакует танки, как поляки в 1939 году, это верная смерть -- к тому же совершенно бессмысленная. А если ты используешь лошадей для того, чтобы добраться до нужного места быстрее пехоты, и нападаешь на небольшие гарнизоны неприятеля, ты приносишь пользу общему делу. -- Знаешь, на самом деле мы не настоящая кавалерия -- в том смысле, в каком ее понимал Джеб Стюарт [Стюарт, Джеймс Юэлл Браун -- военный, во время Гражданской войны выдвинулся как инициативный военачальник в армии Конфедерации; воевал в кавалерии], -- сказал Ауэрбах. -- Да, мы драгуны, -- спокойно проговорил Магрудер. Возможно, что-то его и беспокоило, но он не показывал вида. -- Мы используем лошадей в качестве транспорта, а потом покидаем седла и сражаемся на земле. Джеб Стюарт так не поступал в отличие от Бедфорда Форреста [Форрест, Натан Бедфорд -- торговец скотом, затем работорговец, дослужился до звания генерала армии южан в ходе Гражданской войны]. -- С таким оружием, как у нас, он добился бы большего, -- заметил Ауэрбах. -- Будь у Форреста автоматические винтовки Браунинга, пулеметы и минометы, мы сейчас распевали бы "Дикси" [Расположенные на юге штаты называли "Земля Дикси" (происходит от надписи на десятидолларовых банкнотах, выпущенных в двуязычной Луизиане перед Гражданской войной; "dix" -- по-французски означает десять. В 1859 году появилась песенка "Земля Дикси", которая после образования Конфедерации стала ее официальным гимном)] вместо "Усеянного звездами знамени" [Государственный гимн США. Учрежден конгрессом в 1931 году, хотя до этого уже исполнялся в армии и ВМС]. -- Если бы у Форреста имелось такое оружие, уж можете не сомневаться, проклятые янки тоже таким обзавелись бы, -- возразил Магрудер. -- И тогда жертв было бы больше, а конечный результат не изменился бы. По крайней мере, так мне кажется. По правде говоря, сейчас меня не слишком заботит, что мы поем в качестве национального гимна, только бы не песни ящеров. В ответ Ауэрбах молча кивнул. Отряд миновал руины крепости Форт-Обри, расположенной примерно в четырех милях к востоку от Сиракуз. После Гражданской войны военные использовали ее в качестве базы, откуда вели боевые действия против индейцев. С тех пор в здешних краях никаких сражений не происходило. До нынешнего момента. Высоко в синем небе самолет ящеров, направлявшийся на запад, прочертил ровную белую полосу. Оглушительный рев двигателей здесь, внизу, напоминал тихий мирный шепот. Билл Магрудер погрозил кулаком крошечной серебристой точке. Ауэрбах прекрасно понимал его чувства. -- Хорошо, что он гоняется не за нами, -- только и сказал он. -- Да, сэр, -- ответил Магрудер. Им уже довелось пережить атаки военных самолетов ящеров, которые убивали людей и лошадей не хуже, чем танки неприятеля. Впрочем, вертолеты представляли еще более серьезную опасность. Они уничтожали все вокруг, а потом улетали восвояси, и спрятаться от них было практически невозможно. Если бы кавалерия летала, а не скакала на конях, она бы обязательно воспользовалась вертолетами. Ауэрбах следил за самолетом ящеров, пока тот не скрылся из виду. -- Последнее время я постоянно думаю о том, что у этих тварей на борту, -- сказал он. -- А вдруг такие же бомбы, что уничтожили Вашингтон, или те, что использовали русские к югу от Москвы? Стоит только начать -- остановиться будет трудно. -- Откуда мне знать? -- ответил Магрудер. -- Я только хотел бы, чтобы и у нас были такие же. Как вы думаете, мы сможем их сделать? -- Надеюсь, -- проговорил Ауэрбах. Он вспомнил рюкзак, который полковник -- как же его звали? кажется, Гровс, вот как! -- тащил всю дорогу от Бостона до Денвера, через Канаду. Ране возглавлял отряд, сопровождавший Гровса на всем пути. Он не знал, что находится в рюкзаке, а Гровс на эту тему не распространялся, как и полагается хорошему офицеру. Но если груз не имел отношения к новой бомбе, значит, Ауэрбах неожиданно резко поглупел. Он не стал делиться своими соображениями с Магрудером, который тогда еще не входил в его отряд. Если Гровс не имел права говорить на эту тему даже с ним, командиром отряда сопровождения, следовательно, и ему следует помалкивать. До полудня оставалось еще несколько часов, когда кавалеристы въехали в Кендалл, расположенный в двенадцати милях от Сиракуз. Если Сиракузы можно назвать маленьким городком, то Кендалл по сравнению с ними -- всего лишь крошечная пыльная деревушка, дремлющая на берегу реки Арканзас. Ауэрбах дал лошадям передохнуть, пощипать травки, напиться из речки. А сам направился в лавку -- посмотреть, нельзя ли купить здесь что-нибудь стоящее. Оказалось, 150 жителей городка за последний год опустошили ее так, что в ней практически ничего не осталось. Местные жили тем, что давали фермы, совсем как деды и прадеды после окончания войны Штатов. Когда отряд покинул Кендалл, Ауэрбах приказал двум парням с рацией отправиться вперед на разведку. Он знал, что ящеры находятся в Гарден-Сити, в сорока милях к. востоку. И сомневался, что обнаружит их в Лакине, располагавшемся в пятнадцати милях, но все-таки решил принять необходимые меры, чтобы не подвергать отряд ненужной опасности. Кроме того, он приказал своим людям растянуться в цепочку. Даже если произойдет худшее -- иными словами, на них нападут с воздуха, -- кому-то из отряда удастся спастись. Минуты превращались в часы, время шло. Пот капал с длинного носа Ауэрбаха, пропитал под мышками куртку цвета хаки. Ране снял шляпу и принялся обмахиваться -- помогло, но не слишком. Вокруг царили мир и покой, словно и не было никакой войны. Работали ветряные мельницы, вода питала поля, засеянные пшеницей, кукурузой и свеклой. Почти на каждой . ферме имелись курятники, время от времени Ауэрбах слышал, как кудахчут куры и пищат цыплята. Коровы и овцы щипали траву, а свиньи бродили по полям в поисках съестного. Несмотря на то что морские поставки продовольствия давно ушли в прошлое, местные жители по-прежнему питались неплохо. Отряд приблизился к Лакину, когда день клонился к вечеру. Ауэрбаха это вполне устраивало: если город захвачен ящерами, во время сражения солнце будет светить неприятелю в глаза. -- Сэр, -- к Ауэрбаху подскочил радист. -- Генри и Ред сообщают, что видели колючую проволоку, которую используют ящеры. Они спешились и ждут нас. -- Хорошо Ауэрбах остановил коня и достал бинокль. Он не сумел разглядеть никакой проволоки, но разведчики подошли к городу ближе, чем он Скопление крупных строений вдалеке напоминало военные бараки. Ауэрбах навел на них бинокль и тихонько рассмеялся -- ему удалось прочитать надпись крупными буквами на стене одного здания: "Государственная школа Кирни". -- Передай ребятам, что мы скоро будем, -- приказал он радисту. -- Слушаюсь, сэр. Радист быстро заговорил в микрофон. -- Конюхи! -- скомандовал Ауэрбах, надеясь, что солнце и в самом деле будет светить неприятелю в глаза и ящеры, засевшие в Лакине, не заметят его отряда. В противном случае их ждут серьезные неприятности, возможно, фатальные. Во время войны Штатов один человек из каждых четверых держал лошадей, пока остальные сражались на земле. Отряд Ауэрбаха уже потерял десять человек, Раису следовало позаботиться о том, чтобы свести потери к минимуму. Если один человек будет присматривать за пятью лошадьми, в бой вступит еще один солдат. Кое-кто из парней, которым приходилось оставаться с лошадьми, возмущался вынужденным бездействием; Ауэрбах постоянно менял коноводов, по справедливости. Впрочем, некоторые радовались, избегая необходимости вновь подвергнуть свою жизнь опасности. Ауэрбах делал вид, что не замечает этого. Нельзя же все время быть героем. Ауэрбах не знал, сколько ящеров засело в Лакине. Они здесь совсем недавно... Удалось ли им как следует укрепить свои позиции? В его отряде семьдесят человек; если придется иступить в бой с батальоном, их ждет неминуемая смерть. Но с какой стати ящерам оставлять целый батальон в богом забытой дыре Под названием Лакин, штат Канзас? Отряд подошел к наиболее удобной позиции с точки зрения установки пулеметов и минометов. Тяжелое оружие несколько ограничивало продвижение кавалеристов вперед. Сам Ауэрбах хотел бы подобраться к городу поближе, но зачем же добровольно напрашиваться на неприятности? На открытой равнине ящерам легко заметить приближающийся отряд. Минометчики решили обосноваться примерно в миле от города. Ред и Генри привязали своих лошадей к ограде неподалеку. Ред О'Нейл показал рукой куда-то вперед. -- Видите, сэр? Они окружили проволокой школу -- по периметру. -- Хм-м-м. -- Ауэрбах посмотрел в ту сторону, куда показывал Ред. -- Точно, проволока. И окопы. Только почему-то пустые. -- Нет, сэр, не пустые, -- возразил О'Нейл. -- Ящеры сидят там, можете не сомневаться. Просто не ждут никого в гости. -- Может быть, и не ждут. А возможно, подготовили нам ловушку. Ауэрбах потер подбородок, заросший густой щетиной. Он решил, что скоро станет похож на настоящего солдата времен Гражданской войны. Вздохнув, он проговорил: -- Пожалуй, придется проверить. Никто не стал спорить. Да и с какой стати? Ауэрбах -- их капитан, ему платят за то, чтобы он принимал решения. В глубине души он пожалел, что никто не попытался отговорить его от этой затеи -- атаковать ящеров. Отряд снялся с места и двинулся по направлению к школе. Ауэрбах шепотом отдал приказ, и один из пулеметных расчетов двинулся вперед, а другой налево, в противоположную сторону от реки Арканзас, чтобы обойти врага с фланга. Ауэрбах поспешил за своими людьми -- в голове у него застряла одна только мысль: "Ну почему же Канзас такой плоский?" Он чувствовал себя жуком на тарелке, ползущим к человеку, который держит в руках мухобойку размером с Даллас. Прошло совсем немного времени, и он уже не бежал, а медленно пробирался вперед по сухой траве. Возле школы возникло какое-то движение. Ауэрбах замер на месте. Кто-то выстрелил. И тут, словно по команде, открыл огонь весь его отряд. Часть окон в школьном здании была разбита давно, за короткую долю секунды вылетели стекла почти из всех остальных. Ящеры начали отстреливаться: на крышах зданий были установлены пулеметы. Ауэрбах тихонько присвистнул -- получился звук, напоминающий лошадиное фырканье. Похоже, развлекательной прогулкой тут не пахнет. Ударили минометы. Мина просвистела в воздухе и приземлилась в пятидесяти ярдах от школы. Другая пролетела над зданием. "Пристреливаются", -- подумал Ауэрбах. Затем мины посыпались на здания, один из пулеметов неожиданно замолчал, и Ауэрбах радостно завопил. Примерно после пятнадцати залпов минометы перестали стрелять. Земляне уже знали, что если слишком долго вести огонь с одного и того же места, ящеры обязательно накроют стрелков. Кроме того, неприятель наверняка запросил поддержки с воздуха. Артиллерию нужно беречь -- даже старый миномет. Если враг не сможет тебя обнаружить, значит, ему не удастся тебя расстрелять. Одно из зданий школы загорелось, и оттуда высыпали ящеры. Ауэрбах прицелился и выстрелил. Ящер растянулся на траве и остался лежать, судорожно подергивая ногами. Ауэрбах выстрелил еще раз, но промахнулся и сердито выругался. Часть отряда уже вошла в Лакин, и потому огонь по школе велся с трех сторон. Ауэрбах прислушался -- судя по звуку выстрелов, к его ребятам присоединились местные жители. Ауэрбаху отчаянно захотелось несколько раз хорошенько стукнуться головой о жесткую землю маленького окопчика, который он для себя вырыл. Через несколько минут кавалерии придется отсюда драпать. Неужели лакиниты -- или как они там себя называют? -- думают, будто ящеры погладят их по головке за то, что они решили изображать из себя героев? Он повернулся к радисту. -- Свяжись с нашими парнями в городе, пусть уходят. И скажи, чтобы прихватили с собой как можно больше горожан с оружием. -- Он рассмеялся. -- Они еще не знают, что поступили на службу в армию. Многие его ребята попали в отряд именно таким, исключительно неофициальным путем. Хочешь рискнуть собственной шкурой и сразиться с ящерами? Дядюшка Сэм с удовольствием предоставит тебе такую возможность. Когда стрельба в Лакине начала стихать, Ауэрбах приказал своим людям, расположившимся с левого фланга, отступить. Теперь он использовал пулеметы, чтобы прикрыть отход и помешать ящерам организовать погоню. Его отряд совершил немало набегов на города, занятые ящерами, парни знали, что следует делать. Необходимо вернуться к лошадям и рассредоточиться, прежде чем прилетят самолеты и вертолеты ящеров и размажут их по всей долине. Отличить новичков, которых парни из отряда Ауэрбаха привели с собой, можно было с первого взгляда, и наличие или отсутствие формы не имело никакого значения. Гражданские, взявшие в руки оружие, чтобы сразиться с врагом, не умели прятаться, правильно передвигаться по местности, колебались, прежде чем выполнить приказ. С другой стороны, чего еще ждать от трех или четырех фермеров в комбинезонах и... двух девушек? Ауэрбах присмотрелся повнимательнее. Да, точно, среди его солдат шагали две женщины с оружием в руках. Одна в комбинезоне. Другая в платье. Он постарался вспомнить дословно, какой приказ отдал радисту. Он сказал: "горожан", а не "мужчин". Если парни скажут, что выполняли приказ, ему будет нечего возразить. -- О господи! -- проворчал он. Подобные вещи случались и раньше, но, как и любой нормальный человек, Ауэрбах не думал, что такое произойдет с _ним_. Он надеялся только, что девушки умеют держаться в седле. Лошади для них найдутся, Ауэрбах знал, что несколько человек погибли во время перестрелки с ящерами. Лошадей они нашли в небольшой ложбинке, где их не могли разглядеть ящеры, засевшие в школе. Миномет уже разобрали и погрузили, через несколько минут подоспели пулеметчики. 1919-А2 разработан специально для кавалерии: в комплект входят особые металлические крепления для стандартного седла. Они удерживают пулемет, треногу, ящик с запасными частями, запасной ствол и три небольшие коробки с боеприпасами. На то, чтобы подготовиться к стрельбе, требовалось всего несколько минут. Ауэрбах повернулся к гражданским, которые решили сражаться с ящерами. -- Вы умеете ездить верхом? Даже здесь, где главным образом селились фермеры, далеко не все умели ездить на лошадях -- хотя в прежние времена это считалось обязательным. Впрочем, никто не сказал "нет", и Ауэрбах почувствовал некоторое облегчение. Новобранцы называли свои имена по мере того, как вскакивали -- или неуклюже забирались -- на лошадей, лишившихся хозяев. Что делал в городе Лакин, штат Канзас, человек по имени Лоренцо Фаркуар, было выше понимания Ауэрбаха, однако он твердо решил, что его это не касается. Женщину в комбинезоне звали Пенни Саммерс; ее отец, Уэнделл, тоже был здесь. Другая девушка, Рэйчел Хайнс, сказала: -- Мне хотелось перестрелять этих тварей с того самого момента, как они тут появились. Спасибо за то, что дали мне такую возможность. Рэйчел, конечно, щедро продемонстрировала окружающим свои ножки, когда садилась на лошадь, но вскочила в седло ловко, одним уверенным движением -- совсем как мужчина. Когда все были готовы, Ауэрбах приказал: -- А теперь нам следует рассредоточиться. Каждому новобранцу выбрать кого-нибудь из парней и держаться к нему поближе. Встречаемся в Ламаре, Колорадо. Увидимся через пару дней. В путь! Рассредоточившись, они могли рассчитывать на то, что авиация противника не уничтожит весь отряд. Кто-то поскакал на север, часть ребят отправилась на юг, в сторону Арканзаса, несколько человек выбрали западное направление. Ауэрбах повернул своего коня на северо-запад, решив, что таким образом окажется в самой гуще событий, если кого-нибудь из его парней засечет авиация ящеров. Вряд ли он смог бы им помочь, но его обязанностью было хотя бы попытаться... Пенни Саммерс и ее отец увязались с ним. Они оказались не такими опытными наездниками, как кавалеристы Ауэрбаха, но не отставали -- и не следует забывать, что отряд взял с места в карьер. Услышав у себя за спиной нарастающий гул моторов, Ауэрбах пришпорил коня и заставил его мчаться из последних сил. Равномерный грохот копыт -- словно застучал двигатель старого драндулета Господа Бога -- на мгновение перекрыл даже рев самолетов. Боевой самолет ящеров сделал свое черное дело и поднялся в воздух совсем рядом с Ауэрбахом -- он даже успел разглядеть швы и заклепки на фюзеляже. Снаряды вспахивали землю вокруг спасающихся бегством кавалеристов. Осколок полоснул Ауэрбаха по ноге -- порвал штанину и оставил тонкую кровоточащую царапину на икре. Он оглянулся и увидел, что самолет улетел, чтобы заняться другими целями. Погиб один из его кавалеристов. И Уэнделл Саммерс. Один снаряд попал в него, а другой -- в лошадь. Ауэрбах выругался. Даже учитывая, что идет война, это ужасно! Пенни Саммерс натянула поводья и в немом изумлении уставилась на пятна крови и изуродованное тело отца. -- Не стойте на месте! -- крикнул ей Ауэрбах -- Вы хотите отправиться вслед за отцом? Нужно убираться отсюда! -- Но... он умер... -- проговорила Пенни, словно не верила в то, что такие вещи случаются, словно сейчас был мирный 1938-й, а вовсе не 1943 год -- Да, вы рискуете погибнуть, когда вступаете в войну против ящеров, -- ответил Ауэрбах. Ему хотелось быть с ней поласковее, но не было времени. -- Послушайте, мисс, мы не можем здесь оставаться. Самолет вернется, чтобы еще раз нас обстрелять. Ауэрбах вдруг заметил, что у нее зеленые глаза и ослепительно белые белки. Он решил, что ей лет двадцать пять, но от пережитого потрясения она казалась совсем молоденькой девочкой. Впрочем, если она не возьмет себя в руки и не сдвинется с места через десять секунд, он ее здесь бросит. Пенни Саммерс справилась с собой. Она все еще была потрясена случившимся, но пришпорила коня и помчалась вперед. Ауэрбах скакал рядом с ней. Горевать о павших товарищах он будет потом. Не сейчас. Самое главное -- вырваться отсюда, выбраться живым из-под огня вражеской авиации. Если вонючий самолет не уничтожил слишком много его солдат, можно считать, что они одержали маленькую победу. * * * -- Если они будут постоянно нам мешать, как мы продвинемся в глубь Дойчланда? -- спросил Уссмак. -- Я всего лишь командир танка, -- с шипением ответил Неджас. -- Вы водитель, а Скуб -- стрелок. Я не принимаю никаких важных решений, но я самец Расы. Я подчиняюсь. -- Да, недосягаемый господин. -- Уссмак тоже вздохнул, только как можно незаметнее. Решения принимает верховное командование, а те, кто рангом пониже, должны подчиняться... и платить за повиновение высокую цену. Два командира танка и один стрелок, с которыми он сражался, мертвы, а еще один командир и стрелок арестованы за то, что стали настоящими Наркоманами и больше не могли обходиться без имбиря. Во время кампании, которую все считали легкой прогулкой! Когда же такое было? А, еще в те времена, когда самцы погрузились в холодный сон, а атакующий флот находился на орбите Родины. Неджас и Скуб оказались хорошими товарищами, самыми лучшими после его первого командира и стрелка. Они не знали, что у него имеется маленький флакончик с имбирем, надежно припрятанный под огнеупорным сиденьем в кабине водителя. Временами Уссмак сожалел, что пристрастился к тосевитскому зелью, но когда вокруг погибают благородные самцы, когда половина приказов, которые ты получаешь, абсолютно бессмысленна, когда тебе больно и скучно, когда ты совсем не хочешь идти в новое сражение, но знаешь, что у тебя нет выбора... Как же еще помочь себе в трудную минуту? Он не адмирал, не капитан военного корабля и не великий стратег, но приказ отвести танки с позиций, которые они уже заняли, казался ему глупым. Они добрались до важной реки (местные жители называют ее Рейн) и собирались проникнуть дальше на территорию Дойчланда -- и вот на тебе! -- Нужно отдать дойчевитам должное, -- неохотно проговорил он. -- Какие бы сильные удары мы по ним ни наносили, они всегда нам отвечают. Да и швейцарцы -- кажется, так называется другое племя? -- ничем от них не отличаются. У них нет такого оружия, как у дойчевитов, но... -- Я знаю, что хотел бы отдать дойчевитам, -- сказал стрелок Скуб и показал на главную пушку танка, выделявшуюся тонкой черной стрелой на фоне темно-синего вечернего неба. -- Лучше как следует пальнуть по ним, чем отдавать им должное... Уссмак не стал с ним спорить. Танк съехал с дороги к северу от Малхауза (какое удовольствие -- проехать по разрушенному тосевитскому городу!) и остановился прямо посреди лужайки. Большая луна Тосев-3 проливала свой бледный свет на горы, расположенные к западу, отчего близлежащий лес казался черным и непроходимым. Даже днем Тосев-3 казался Уссмаку чужим -- слишком холодно на его вкус, а звезда Тосев сияла ярче, чем те, к которым он привык. Ночью планета превращалась в страшное место, таким самка пугает своих малышей. Все здесь было чужим: запахи, которые приносил прохладный ветерок и которые касались рецепторов на его языке -- иногда пряные, а порой резкие и отвратительные, -- поражали и вызывали удивление, всегда неприятное. Даже воздух казался тяжелым и слишком сырым. А звуки! Чириканье и писк, рев и рычание... На Родине ночные животные вели себя гораздо сдержаннее. Уссмака они пугали не только поэтому. Он никогда не знал, какие звуки издают животные, а какие -- Большие Уроды, подбирающиеся к нему с целью нанести непоправимый вред его здоровью. -- Постараюсь отдохнуть, пока можно, -- сказал он. -- Наверное, завтра нам предстоит сражение. Где-то, до отвращения близко, разбили лагерь дойчевиты со своими танками. Они ждали, когда поднимется звезда Тосев. Сами танки не представляли особой опасности, хотя новые модели причиняли солдатам Расы определенный урон, но дойчевиты так виртуозно ими управляли, что вполне могли получить работу в качестве инструкторов в любом уголке Империи. "Новые модели", -- подумал Уссмак, соскальзывая внутрь танка через люк водителя. Раса сражалась на Тосев-3, используя практически такое же оружие, что и на Работев-2 и Халесс-1 -- тысячи лет назад. Они провели на Тосев-3 около двух лет (чуть больше, чем один оборот его родной планеты вокруг родного солнца), а танки и самолеты Больших Уродов стали намного опаснее тех, с которыми пришлось иметь дело в самом начале. Чрезвычайно пугающая мысль. Еще хуже -- атомная бомба, которую взорвали русские. Если у Больших Уродов появится ядерное оружие, Раса почти наверняка проиграет войну Уссмаку такое даже в голову не приходило, когда он мчался на своем танке по просторам русских полей сразу после высадки на Тосев-3. Он закрыл за собой люк. Проверил, надежно ли защелкнулся замок. Неджас и Скуб улягутся рядом с танком; внутри мало места, и им не удастся устроиться с удобством. А вот сиденье водителя раскладывается, превращаясь в относительно удобную кровать. Уссмак лег, но никак не мог заснуть. Тогда, стараясь соблюдать осторожность, он засунул руку под сиденье и вытащил пластмассовый флакончик с коричневатым порошком. Он снял крышку, высыпал на ладонь немного порошка и поднес руку ко рту. Обонятельные рецепторы уловили аромат имбиря еще до того, как язык слизал драгоценный порошок. Едва чудесное зелье начало действовать, Уссмак сразу почувствовал себя намного лучше -- мудрее, бодрее и сильнее, словно стал адмиралом флота и его компьютером, соединенными вместе. А еще ему было _хорошо_, почти так же, как во время сезона спаривания. Поскольку самки находились в тысячах световых лет от Тосев-3, он даже не думал о спаривании; с точки зрения представителей Расы, обычаи тосевитов являлись грязной шуткой, которую сыграла с ними природа. Когда Уссмак находился под воздействием имбиря, Большие Уроды казались ему смешными и вызывали презрение. Более того, он считал их _маленькими_. Стоило ему принять небольшую порцию наркотика, и война начинала представляться легкой, а победа близкой -- ведь именно так все думали, отправляясь в экспедицию. Однако Уссмак уже знал, что к имбирю ни в коем случае нельзя притрагиваться перед боем. Тосевитское зелье дарило _ощущение_ силы и ловкости, но не делало его сильнее и умнее. Если ты идешь в сражение, зная, что тосевиты не причинят тебе никакого вреда, тебя почти наверняка ждет верная гибель -- ты даже не успеешь понять, что ошибся. Употребление имбиря создавало дополнительные проблемы: после первой порции всегда хочется добавки, иначе имбирь отомстит тебе, сбросив с вершин блаженства в черную яму страданий. Причем чем выше ты взлетел, тем тяжелее падение. Уссмак знал, что стал наркоманом. Он изо всех сил сражался со своим пристрастием, но ничего не мог с собой поделать. Почувствовав, что восторженное настроение уходит, Уссмак тем не менее убрал флакон. -- Я уже много раз это делал, -- проговорил он вслух, усилием воли заставив себя лежать неподвижно. Страх и депрессия нахлынули на него, погребли под своими черными волнами. Уссмак знал, что они нереальны, но они казались такими же настоящими, как и удовольствие, которое он испытал несколько мгновений назад. Танки прикрывала пехота. Больное, разыгравшееся воображение Уссмака рисовало страшные картины -- солдаты заснули на своих постах или просто не замечают тосевитских самцов, осторожно пробирающихся между деревьев, таких чужих и пугающих для того, кто рожден Расой. Враг подберется к танкам и перебьет экипажи... Уссмак задремал, дрожа от ужаса. Он проснулся, охваченный новым приступом тревоги, потому что услышал, как захлопнулся люк башни. Оказалось, что Неджас и Скуб заняли свои места в танке. -- Я решил, что сюда забрались тосевиты, -- сердито сообщил Уссмак. -- В таком случае, ты бы уже не разговаривал, -- фыркнул Скуб и сделал короткую паузу -- рассмеялся. -- Пора стартовать, -- сказал Неджас. -- Водитель, заводи мотор. -- Будет исполнено, недосягаемый господин. Привычные действия успокоили Уссмака; какие бы сильные встряски ни устраивала ему судьба, он гордился тем, что являлся представителем Расы. Мотор завелся сразу. Уссмак удивился бы, если бы у него возникли проблемы. Инженеры Расы работают на совесть. --