Джеймс Уайт. Космический психолог КОСМИЧЕСКИЙ ГОСПИТАЛЬ (Книга ДЕВЯТАЯ) Джеймс УАЙТ Spellcheck: Виктор Грязнов Анонс Вы получили заветную должность врача в гигантском (384 этажа, тысячи разнопланетных врачей и десятки тысяч уж вовсе не правдоподобных пациентов) КОСМИЧЕСКОМ ГОСПИТАЛЕ? Обождите радоваться!.. Как известно, худшее в мечтах - то, что они периодически имеют подлость сбываться. Вы представляете, С ЧЕМ вам придется ежедневно, ежеминутно сталкиваться на вырванной с муками у Судьбы работе? Чума, которую несчастные негуманоиды подцепили в местной столовке, - детские игрушки А вот как насчет НАСТОЯЩЕЙ УГРОЗЫ - в лице гуманоидном, но непередаваемо гнусном? То бишь - в мрачном лице КОСМИЧЕСКОГО ПСИХОЛОГА доктора О'Мары, который принял руководство госпиталем - Слава Космическому Разуму - временно? Пока не подберет себе преемника? А вы представляете себе, КАК доктор О'Мара собирается этого самого преемника подбирать?!. Глава 1 На самом краю Галактики, где звезд совсем мало, а космический мрак так близок к абсолютному, в пространстве висел Главный Госпиталь Двенадцатого Сектора. Он был слишком огромен для того, чтобы кто-то смог спутать его с космической станцией, но все же не слишком велик для того, чтобы его можно было назвать металлической луной. На его трехстах восьмидесяти четырех уровнях были воспроизведены среды обитания всех разумных существ, проживавших в Галактической Федерации, биологический спектр которых варьировал от чрезвычайно хрупких метановых существ до экзотических созданий, которые жили за счет переработки жесткого радиоактивного излучения. В промежутке между этими двумя полюсами размещались относительно обычные существа, то бишь - кислородо- и хлородышащие. Тысячи иллюминаторов госпиталя постоянно горели разными цветами с различной степенью яркости, что было необходимо в связи с тем, что светочувствительные органы у множества пациентов и сотрудников были устроены по-разному. В итоге для тех, кто подлетал к госпиталю на звездолете, это сооружение напоминало гигантскую рождественскую елку. Самое яркое впечатление производили мигающие предупреждающие маяки, смонтированные по периметру ядерных реакторов. Однако в течение следующих трех часов любой прибывающий в госпиталь имел полную возможность убедиться в том, что настоящий источник энергии этого учреждения находится за тремя довольно скромно светящимися иллюминаторами на тридцать девятом уровне. Хотя, на циничный взгляд О'Мары, те люди, которые источали эту самую энергию, а стало быть, и власть, были бы первыми, кто принялся бы с пеной у рта отрицать этот факт. Однако сегодня он воочию видел, в каком замешательстве пребывают все те существа, которые стояли, сидели, висели и еще множеством всевозможных способов размещались вокруг большого стола. Что-то необычное не то уже произошло, не то должно было произойти, иначе Скемптон не добился бы такой, стопроцентной, посещаемости собрания. Самая сущность этой космической психушки была такова, что все это должно было означать сюрприз для кого-то из присутствующих, и притом сюрприз скорее всего неприятный. Медленно обводя взглядом собравшихся, О'Мара понял, что ДБДГ, а также и некоторые из инопланетян, успевших научиться распознавать душевное состояние людей по их мимике, успели догадаться о том, что он нервничает. За исключением Главного администратора госпиталя - полковника Скемптона и самого О'Мары, присутствовавшие на совещании являли собой медицинскую элиту - сплошные диагносты и руководители уважаемых отделений. Сегодня имело место первое на памяти О'Мары ежемесячное совещание диагностов, на котором все сотрудники сидели тихо и не спускали глаз с полковника, вместо того чтобы громко жаловаться друг другу на то, что их тут собрали в то время, как у них полным-полно более важных дел. "Определенно, - решил O'Mapa, - сюрприз будет неприятный". Стало совсем тихо, только слышалось тихое побулькивание внутри защитного транспортного средства вододышащего диагноста Восана. Лахличли недовольно, но безмолвно шевельнулась внутри своей прозрачной защитной оболочки. От сферического колпака, внутри которого при температуре, близкой к абсолютному нулю, размещался диагност Семлик, веяло ледяным безмолвием. Щупальца диагноста Камута, креппелианского октопоида, нетерпеливо постукивали по полу. Остальные представляли собой класс теплокровных кислорододышащих существ, которые ни в каких защитных оболочках не нуждались, да и в одежде тоже - на них не было ровным счетом ничего, кроме наклеек, указанием их звания и должности. Людей, подобающим образом одетых, на совещании присутствовало всего трое. Диагност Конвей явился в белом хирургическом костюме, на полковнике Скемптоне и О'Маре была темно-зеленая форма офицеров Корпуса Мониторов. Наконец полковник прокашлялся и тем нарушил тишину. Как и ожидал O'Mapa, на этот звук незамедлительно отреагировала диагност-кельгианка Юрзедт. Она громко проговорила: - Этот звук ярчайшим образом иллюстрирует редкое несовершенство в вашей землянской физиологии, полковник, заключающееся в том, что ваши дыхание и речь формируются в одном и том же отрезке дыхательных путей. Уж конечно, вы могли бы применить какой-нибудь метод волевого контроля над этим процессом, готовясь к произнесению речи, и воздержаться от продуцирования этих отвратительных звуков. Понятия вежливости, такта, дипломатии и любых иных способов утаивания того, о чем они думали, для кельгианцев были абсолютно чуждыми, поскольку любой другой представитель этого вида без труда прочел бы все мысли и чувства, владевшие его соплеменником, по движениям чрезвычайно подвижной шерсти своего собеседника. Озвучивание своих мыслей в беседе с себе подобными кельгиане считали напрасной тратой времени. Скемптон пропустил выпад Юрзедт мимо ушей, как, впрочем, и все остальные, и начал речь. - Прежде чем мы перейдем к обсуждению повседневных, рутинных вопросов... - сказал он и добавил с суховатым смешком: - ...если хоть что-то в этой медицинской кутерьме можно назвать "рутиной", я должен сделать два важных объявления. Они являются результатом ряда дискуссий и ряда решений, принятых на самом высоком уровне - то есть на уровне Медицинского Совета Федерации и его подкомитета, ведающего вопросами обеспечения, функционирования и управления Главным Госпиталем Сектора. Эти решения обсуждению не подлежат, они непререкаемы и, само собой, не всем придутся по вкусу. "У него четкий, бесцветный голос бухгалтера", - сердито подумал О'Мара. Однако в течение многих лет Скемптон с таким совершенством занимался этой самой "бухгалтерией", что дослужился до самого высокого немедицинского поста в госпитале. Скемптон сделал паузу и медленно обвел взглядом собравшихся. Выражение его лица осталось бесстрастным. Лишь на долю миллисекунды он задержал взгляд на лице О'Мары. Но О'Мара был слишком хорошим психологом для того, чтобы остаться глухим и слепым по отношению к мимике своего сородича. Те решения, о которых говорил Скемптон, явно как нельзя лучше устраивали его самого. - Первое мое объявление, - продолжал полковник, - заключается в том, что я покидаю мой пост Главного администратора госпиталя и вскоре уеду отсюда. Решение это не мое личное, но, будучи офицером Корпуса Мониторов, я обязан отправляться туда, куда мне приказано отправиться, и тогда, когда получу таковой приказ. Я получил назначение на более или менее одноплановую должность, хотя работа на этом посту скорее всего окажется менее обременительной. Мне приказано отбыть на многовидовую базу Корпуса Мониторов, расположенную в городе Ретлин на планете Нидия и занять там пост командующего флотом. Новое назначение меня не огорчает, поскольку как ни просторен и как ни обустроен наш рекреационный уровень, он слишком мал для того, чтобы вместить хорошее поле для гольфа. Поэтому я предвкушаю возможность наконец, после двадцати лет отсутствия тренировок, заново выучиться этой замечательной игре... - Он снова на миг задержал взгляд на О'Маре и добавил: - ...и поиграть наконец под открытым небом на настоящей траве. О'Мара был единственным в госпитале, кто знал о том, как страдают сотрудники и пациенты от клаустрофобии и сопряженных с ней неврозов, которым особенно были подвержены прибывающие в госпиталь практиканты. О'Мара об этом не просто знал - он вел непрерывную войну с этими неврозами. В случае со Скемптоном эта война шла успешно, хотя до победы было далеко. Не изменившись в лице, О'Мара сочувственно, понимающе кивнул полковнику. Вложил он в этот кивок и свои поздравления Скемптону в связи с получением нового назначения, но кивок был настолько мимолетным, что остальные его попросту не заметили. - Не о той ли игре речь, - встряла Юрзедт, - во время которой земляне пытаются затолкать маленький мячик в ямку, немного превышающую этот мячик по диаметру, с помощью палок? У нас в подобную игру играют детишки, а у взрослых хватает других, куда более важных дел, - сказала Юрзедт и неодобрительно пошевелила шерстью. - Однако ваше повышение в должности и те юношеские радости, которых вы столь страстно ожидаете, полковник, представляются мне весьма заслуженными. Из уст кельгианки эта речь звучала восторженным комплиментом. Остальные ограничились тем, что издали непереводимые звуки, для людей являвшиеся эквивалентами бормотания и согласия. Полковник на миг склонил голову в знак признательности и продолжал: - Прежде чем назвать имя моего преемника, который уже избран, я должен оповестить вас о двух значительных изменениях в профессиональной спецификации. С этих пор пост Главного администратора госпиталя будет занимать не офицер Корпуса Мониторов, а старший сотрудник медицинского персонала. Причина, по которой Медицинский Совет Федерации пошел на такие перемены, состоит в следующем... Стулья, скамьи и поддерживающие рамы заскрипели - занимавшие их диагносты все, как один, заерзали и повернули головы к Торннастору, Главному диагносту Отделения Патофизиологии и признанному лидеру в иерархии медиков. Торннастор, никакой мебелью на время совещания не пользовавшийся, поскольку особи вида, к которому он принадлежал, положительно все в своей жизни делали стоя, в том числе и спали, на шести слоновьих конечностях, выпучил все четыре глаза на длинных стеблях и обозрел всех присутствующих одновременно. Ради пущей выразительности он топнул двумя передними ножищами, и когда разбушевавшиеся стулья, скамьи и гамаки утихомирились, Торннастор изрек: - Не стоит на меня так смотреть. Со всем моим уважением позвольте напомнить вам, полковник, что я - патофизиолог, а не прославленный снабженец. Если речь идет о том, что этот пост предполагается поручить мне, я с уважением отказываюсь. Скемптон напрочь проигнорировал то, что его прервали, и невозмутимо продолжал: - Причина следующая: этот пост должен занять сотрудник, имеющий медицинский опыт и полное понимание медицинских нужд госпиталя, а не закоренелый службист, прославленный снабженец, как изволил выразиться уважаемый Торннастор - даже такой, как я, с моим многолетним опытом работы. Новый администратор должен, должна или должно соответствовать требованиям Медицинского Совета Федерации, но, что гораздо более важно, он должен удовлетворять требованиям нашего медицинского персонала в плане соответствия этой важной должности. Изнутри сверхохлажденной защитной сферы послышался голос крошечного кристаллообразного существа - диагноста Семлика, напоминавший усиленный по громкости, но тем не менее удивительно мелодичный, напоминавший звук падающих снежинок. Безжалостные трансляторы перевели вопрос Семлика: - Но кто же, проклятие, это такой? - Первым из администраторов госпиталя нового стиля, - ответил Скемптон, устремив на О'Мару взгляд, полный скорее сочувствия, нежели поздравления, - станет наш Главный психолог. На миг изумление лишило О'Мару дара речи - это состояние было настолько для него не свойственно, что он и припомнить не мог, когда впадал в него в последний раз, однако он не выдал своих переживаний ни мимикой, ни голосом. - Я некомпетентен в этой области, - решительно заявил он. Прежде, чем полковник успел ответить, Эргандхир, диагност-мельфианин, поднялся на тонких панцирных конечностях и принялся громко щелкать клешнями, призывая всех выслушать его. - Я совершенно согласен, - заявил он. - Майор О'Мара в этой области некомпетентен. Вскоре после моего поступления на работу в госпиталь я обнаружил, к превеликому своему изумлению, что у него даже нет официального медицинского образования и квалификации, но при этом он фактически управляет госпиталем и обладает здесь реальной властью, которая, при всем моем к вам уважении, полковник, превосходит вашу. Однако только что вы заявили, что ваш преемник должен быть опытным медиком, следовательно - вы сами себе противоречите. Или вы снимаете это требование в случае с О'Марой? Если по какой-то причине вы уже сейчас склонны нарушить правила, то... О'Мара гневно думал о том, что со времени, когда кто-либо отваживался даже намекнуть ему на отсутствие у него медицинского образования, прошло еще больше лет, чем с того момента, когда любой сюрприз мог лишить его дара речи. Даже намекнуть - не говоря уже о столь дерзком, открытом упоминании этого факта в присутствии столь уважаемого собрания. Он пытался подыскать пару-тройку едких слов, от которых бы по коже на спине у Эргандхира забегали мурашки, но увы - никакой кожи на спине у мельфианина не было и в помине. Спину его покрывал прочнейший панцирь. - Срок работы О'Мары в госпитале превышает по продолжительности срок работы всех здесь присутствующих, - продолжал Эргандхир, - поскольку он приступил к выполнению своих обязанностей еще до окончания сборки этого сооружения. С тех пор, в должности заведующего Отделением Межвидовой Психологии, он добивался сохранения целостности коллектива медиков и прочих обитателей нашей профессиональной психушки, показывал нам, как можно жить и работать сообща, как одна команда. Его опыт в этой сфере неоценим и беспримерен. Однако я пребываю в здравом рассудке и мой разум отличается упорядоченностью мышления, полковник. И я хотел бы знать, почему вы в первое мгновение создаете правила, а в следующее же мгновение сами их и отвергаете - хотя я мог бы и не говорить о том, что лично у меня нет ничего против вашего выбора. Все присутствующие разразились целой гаммой непереводимых звуков одобрения. Юрзедт сказала: - Никто и никогда не требовал от главного администратора популярности среди сотрудников. Ее реакция вызвала у О'Мары теплое чувство удивления и удовольствия, но и этим чувствам он не позволил отразиться на своем лице, поскольку это было бы самой нетипичной реакцией со стороны самого нелюбимого сотрудника госпиталя. Однако О'Мара решил, что теперь с его стороны несуществующей коже на спине Эргандхира ничего не грозит. Он кивнул кельгианке и в упор уставился на Скемптона. - Юрзедт права, - сказал он. - Но повторяю, полковник, у меня действительно нет нужной квалификации. Мой опыт в деле снабжения учреждения такого масштаба медицинским оборудованием, препаратами и всем прочим равняется нулю. Короче говоря, эта должность лежит за пределами моей компетенции. - Крайне неуважительным тоном О'Мара добавил: - Я также со всем уважением отказываюсь от этого поста. - Вы не можете от него отказаться, - столь же решительно ответствовал полковник, - потому что в противном случае будете обязаны немедленно покинуть госпиталь. Кроме того, мое подразделение действует отлаженно, подчиненные у меня превосходные, то есть - квалификация их настолько высока, что они просто-таки порой вынуждают меня сидеть сложа руки. Они возьмут на себя все рутинные вопросы, связанные с заказом и доставкой всех необходимых вещей, как под вашим надзором, так и без оного. На вашу долю останется более важная и экстренная работа - с которой, по нашему мнению, вы справитесь. - То есть? - нахмурился О'Мара. Скемптон пристально смотрел на психолога, но явно хотел уйти от этого вопроса. Определенно, ему было трудно сказать тому о чем-то, о чем-то таком, что О'Маре могло не понравиться. Полковник справился с собой и продолжал: - Я не намерен нарушать все правила в первый же день. Как я уже сказал, назначение это будет носить гражданский характер. Поэтому вам придется уйти в отставку и лишиться звания майора Корпуса Мониторов. С этим никаких сложностей возникнуть не должно, поскольку это звание изначально было вам присвоено по причинам исключительно административного характера и воинская дисциплина для вас никогда ровным счетом ничего не означала, в особенности... - он едва заметно улыбнулся, - ...в плане исполнения приказов, исходящих от старших по званию. За вами, естественно, сохранится должность заведующего Отделением Межвидовой Психологии, поскольку с этих пор должность администратора и Главного психолога сольются воедино. Однако как гражданский администратор вы не обязаны будете исполнять приказы ни от кого в стенах госпиталя, а это является фактической легализацией той ситуации, которая уже, так или иначе, сложилась. Подчиняться вы будете только одной-единственной директиве Медицинского Совета Федерации... - То есть? - снова полюбопытствовал О'Мара. На сей раз ему стоило некоторого труда скрыть нетерпение. Если бы полковник снова сказал ему что-нибудь такое, что не вызвало бы у него восторга, он вынужден был бы снова задать простой вопрос. Скемптон растерялся, вымученно улыбнулся и ответил: - Хорошая для вас новость состоит в том, что данное назначение - временное. Вы вольны проработать на новом поприще ровно столько времени, сколько вам понадобится для того, чтобы выбрать, оценить и полностью подготовить своего преемника. Несколько мгновений все присутствующие на собрании говорили, пищали, хрюкали и стрекотали разом. Из-за такого обилия звуков транслятор О'Мары жалобно забибикал, извещая своего владельца о перегрузке на входе. Когда все утихли, О'Мара поинтересовался: - А плохая новость? Скемптону явно было не по себе, но он все же сдержался и ответил: - Вы безупречно служили этому госпиталю много лет, майор... вернее, теперь уже экс-майор О'Мара. Я целиком согласен с теми членами Медицинского Совета, которые утверждают, что не будь вас, в первые годы своей работы в госпитале я бы не справился со своими обязанностями. Однако выбор и подготовка вашего преемника, доведение его до уровня совершенства, наиболее близкого к вашему, - это, пожалуй, самая ответственная и профессионально тяжелая задача, с какой вам когда-либо приходилось сталкиваться. И когда вы с ней справитесь, к вашей собственной радости... Полковник помедлил. Когда он заговорил вновь, на лице его отражалось странное ассорти эмоций - боязнь сказать правду, сочувствие и глубочайшее волнение. Казалось, Скемптоном владеют и грусть, и ожидание страшнейшего эмоционального взрыва, который воспоследует в ответ на его слова. - Что ж, администратор O'Mapa... - неловко выговорил он. - Я уже говорил о том, что в госпитале вы работаете очень много лет. Как только вы сумеете назвать имя своего преемника, вы должны будете покинуть стены этого учреждения и уйти в давным-давно просроченную отставку. Глава 2 До конца собрания O'Mapa молчал и ушел к себе, не дав никому возможности поздравить его с назначением на новую должность, чреватую отставкой, или выразить соболезнования по тому же поводу. Он знал, что особого изумления его дурные манеры не вызовут - все сочтут, что такое поведение вполне в его духе. Он ничем не выказал своей реакции на неожиданное повышение в должности и связанные с ним ограничения его пребывания в стенах госпиталя, однако на самом деле новость эта его просто потрясла. У него отнимали ту уверенность, которая сопутствовала ему на протяжении всей его профессиональной карьеры. Ему нужно было побыть одному и все как следует обдумать. Теперь, став Главным администратором госпиталя, он имел полное право отсутствовать на рабочем месте ровно столько, сколько сочтет нужным, пока не смирится с проблемой, которая носила для него как профессиональный, так и эмоциональный характер. Но вот как Главный психолог он не мог именно сейчас тратить время даже на такие глобальные раздумья. У себя в комнате он задержался только для того, чтобы снять с формы знаки различия. Сделав это, он впервые в жизни понял, что, кроме пижамы, ему положительно нечего надеть - вся остальная его одежда так или иначе носила следы принадлежности к Корпусу Мониторов. По дороге к своему кабинету он почти не обращал внимания на пеструю толпу медиков и сотрудников эксплуатационных служб госпиталя, направлявшихся на обед в столовую. Тяжеловесных тралтанов и худлариан, а также существ, разъезжавших в защитных вездеходах, и мельфиан, о чьи широко расставленные панцирные лапы можно было больно пораниться, O'Mapa обходил машинально - это давно вошло у него в привычку, а на мелких созданий вовсе не обращал внимания, поскольку эти обходили его сами. Даже представителям тех видов, которые утверждали, что положительно неспособны отличить одного землянина от другого, было знакомо это существо с седым волосяным покровом на голове, одетое в зеленую форму - Главный психолог. O'Mapa по пути ни с кем ни словом не перемолвился, а сотрудники знали, что с ним заговаривать не стоит, за исключением тех случаев, когда у кого-либо из них возникала неотложная проблема эмоционального толка. Падре Лиорен и Ча Трат еще обедали. Стало быть, Брейтвейт в приемной был один. - Буквально пару минут назад узнал о вашем назначении, - сказал лейтенант. Он стремительно поднялся, отошел от своего рабочего стола и улыбнулся, но руку пожимать шефу не стал, поскольку точно знал, что делать этого не следует. - Поздравляю, сэр. O'Mapa нисколько не удивился. Сеть слухов в госпитале работала безукоризненно быстро, пусть не всегда безукоризненно точно. Он скривился. - Не переживайте, лейтенант, - сказал он. - Я не допущу, чтобы это повышение по службе что-то изменило во мне. И "сэром" меня называть не стоит. Теперь я - человек сугубо гражданский, так что это ни к чему. Брейтвейт, сверкнув глазами, заметил, что воротничок формы О'Мары лишен нашивок, а на плечах нет погон. Затем взгляд его вернулся к лицу шефа. Продолжая улыбаться, Брейтвейт проговорил: - Это я по привычке. Кроме того, с той же любезностью я привык обращаться к сотрудникам, не имеющим офицерских званий, если они того заслуживают. Ну, и как вам все это, сэр? Голос Брейтвейта звучал и сочувствующе, и с любопытством. Видимо, О'Маре не удалось-таки сохранить по обыкновению бесстрастное выражение лица. - Если моя стареющая и, без сомнения, ненадежная память еще не отказала окончательно, - язвительно проговорил он, - через двадцать пять минут ко мне должен явиться для получасовой беседы Креск-Сар. Воспользуйтесь этим временем, чтобы сходить в столовую и подзаправиться. Как только Старший врач уйдет, мне хотелось бы пригласить всех вас троих, дабы подробно обсудить с вами те чувства, которые вызывает у меня сложившееся положение дел, и то, как это скажется на вверенном мне отделении. А пока, лейтенант, садитесь и заканчивайте просмотр последних психологических файлов. Как обычно, Гурронсевас приложил все старания к тому, чтобы обед стал самым прекрасным событием дня. Главный диетолог и в прошлом - знаменитый шеф-повар, знаток кулинарии всех времен и народов, в первые месяцы своей работы в госпитале он задал всем массу хлопот. Много раз он был близок к тому, чтобы его как следует оттрепали за огромное тралтанское ухо, и потому просто из кожи вон лез, чтобы всех ублажить всевозможными деликатесами и тем самым отблагодарить за то, что такая судьба его миновала. Короче говоря, обед был тем самым временем, в течение которого можно было предаться самым неприятным мыслям в надежде, что они растворятся в еде. Время от времени О'Мара, естественно, думал и о своем возрасте, и о пугающей неизбежности того, что в один прекрасный день ему придется уволиться из Главного Госпиталя Сектора - то есть уйти из того мира, который он помогал строить, и той единственной жизни, какая была ему ведома с юности. Тогда, когда ему едва исполнилось двадцать лет, он был физически невероятно крепок, и в течение всех последующих лет результаты всех проверок и медосмотров у него были оптимальными. А теперь старик Торннастор, который, по идее, был его ровесником, если забыть о том, что тралтаны живут больше людей, и молодой Конвей то и дело советовал ему не принимать то или иное близко к сердцу, не нагружать себя столь немилосердно работой... Гурронсевас случайно проговорился о том, что ему пришлось изменить рецептуру нескольких соусов для того, чтобы скрыть вкус поддерживающего лекарства, которое подмешивали теперь во все блюда, которые О'Мара съедал в течение дня. О'Мара складывал чистые, почти вылизанные тарелки, на поднос, когда на его рабочем столе загудел интерком. - Да? - отозвался О'Мара. - Пришел старший врач Креск-Сар, сэр, - произнесла Ча Трат глубоким соммарадванским контральто. - Вы готовы принять его? - Да, - ответил О'Мара. Креск-Сар открыл дверь и быстро протопал в кабинет. Он был похож на гиперактивного плюшевого медвежонка. Роста в нем было не более метра, крошечных глазок почти не было видно за густой косматой шерстью, у носа, губ и возле ушей тронутой сединой. Впрочем, поседела у него шерсть и на туловище, но виднелась лишь частично - она торчала растрепанными пучками между лямками комбинезона. "Старость никого не красит", - печально подумал О'Мара. Нидианин, руководитель обучения практикантов, был самым частым посетителем его кабинета - правда, на счастье, излагал психологу только проблемы своих учеников. О'Мара вывел на дисплей результаты последнего психологического обследования практикантов и указал Креск-Сару на сиденье, предназначенное по конструкции для мельфианина, но полчаса на нем мог просидеть и нидианин. А не высидел бы - ну что ж, тогда Креск-Сар нашел бы повод сократить беседу. - Ваша новая группа практикантов довольно средненькая, - сообщил О'Мара, отведя взгляд от дисплея. - Стандартная частота неврозов, вызванных волнением накануне экзаменов, раздумьями о своей профессиональной неадекватности на фоне терапии первого пациента, ну и, конечно, убежденностью ваших подопечных в том, что им никогда в жизни не научиться проникнуть в тонкости мыслительных процессов будущих коллег. В этом они, безусловно, правы, однако это не должно препятствовать вам и всем остальным Старшим врачам продолжать делать свое дело. Да... но среди практикантов есть один тралтан, который жалуется на сны, наполненные, представьте себе, страхами - более или менее контролируемыми, надо признать, - а страхи эти заключаются в боязни быть совращенным в сексуальном плане одним и более из его коллег - представителей других видов. Забавно, как это шестиногий и снабженный щупальцами слон может опасаться посягательств на свою невинность со стороны кучки кельгиан, мельфиан, нидиан и одной женщины-землянки, которые все, вместе взятые, составят четверть массы его тела? Креск-Сар издал короткий лающий звук, который транслятор оставил без перевода - это был нидианский эквивалент смеха. - Как нам хорошо известно, сэр, большая мышечная масса не является отражением эмоциональной чувствительности. О'Мара эту истину отлично знал, однако именно эту чувствительность он в течение многих лет старательно скрывал. Раздраженный тем, что замечание Креск-Сара разбередило старую рану, он резко проговорил: - Я не склонен ожидать каких-либо серьезных проблем у представителей этого вида, Старший врач. Или вы намерены сказать мне, что я ошибаюсь? - Да, - ответил Креск-Сар и поерзал на краешке неудобного сиденья. - То есть, не то чтобы... Словом, это моя проблема. Довольно долго О'Мара молча смотрел на своего собеседника. Увидеть за косматой шерстью выражение физиономии нидианина возможным не представлялось - только взгляд его крошечных глазок да напряженная поза выдавали волнение. Психолог смягчился и проговорил мягко - настолько мягко, что те, кто его хорошо знал, не поверили бы, что он способен на такой тон: - Говорите, Креск-Сар. Рассказывайте и не волнуйтесь. Однако не волноваться Креск-Сар не мог. Его отрывистая нидианская речь хлынула лаем рассерженной собаки. - Это все Кранг-Суви, - сказал он. - И я. Она - единственная нидианка в группе. Она совсем молоденькая, с темно-рыжей шерстью, у нее такой голос и характер, что... Проклятие, да она просто женская особь нидианской мечты! Но она представляется мне небезопасной по причинам, которые вам известны, и в которых вы, я так думаю, разбираетесь лучше меня... Пока Креск-Сар говорил, О'Мара вывел на дисплей психофайл Кранг-Суви и действительно все понял. И хотя Креск-Сар говорил о том, что и так было видно на дисплее, О'Мара слушал его внимательно и не перебивал. - Она с отличием окончила медицинские курсы в пятом санатории, - продолжал рассказ старший преподаватель. - Это самое престижное медицинское учебное заведение на Нидии. Ее бы с радостью взяли на работу в любую больницу на десятках планет, в медицинскую службу Корпуса Мониторов, но она, как все прочие, кто добивается таких успехов, всегда мечтала попасть на практику в Главный Госпиталь Сектора и затем получить здесь работу. Она умна, талантлива, заботлива, необычайно хороша собой, у нее нет выраженных признаков ксенофобии, и она привыкла добиваться всего, чего ни пожелает. Лично я нисколько не сомневаюсь, что Кранг-Суви действительно добьется того, чего она хочет, но я ей об этом не говорю, поскольку тогда получилось бы, что я выделяю ее из остальных практикантов. А вот она сама не так уверена, что по окончании практики ей предложат остаться и работать в госпитале, и через неделю после начала практики она объявила, что желает повысить свои шансы на успех тем, что готова предложить сексуальные услуги своему старшему преподавателю. Она говорит, что разница в возрасте для нее никакого значения не имеет, и об отказе с моей стороны даже слушать не желает... О'Мара поднял руку. - Между вами уже был сексуальный контакт? - Нет, - ответил Креск-Сар. - Почему нет? - спросил О'Мара. Нидианин на миг растерялся. О'Мара на протяжении этого мига думал о том, что, на счастье, дело касалось только двоих представителей одного и того же вида. В противном случае ситуация действительно могла грозить непредсказуемыми последствиями, и кому-нибудь уж точно пришлось бы увольняться. При нынешних обстоятельствах, конечно, речь скорее всего не пошла бы об увольнении опытного старшего преподавателя, врача с большим стажем - если бы, само собой, дело не зашло так далеко, что и он, и его подруга решили бы покинуть госпиталь вдвоем. На взгляд О'Мары, такой вариант был бы плох и для Креск-Сара, и для Кранг-Суви, и для госпиталя, но с другой стороны, и самые талантливые и умные существа порой совершали глупые поступки. - Расскажите подробнее, - повторил О'Мара. Креск-Сар издал громкий звук, явно говоривший о том, что он сильно зол на себя. Транслятор этот звук переводить не стал. Затем нидианин ответил на вопрос О'Мары. - Существует четыре причины того, почему это невозможно, - проговорил он в отчаянии. - Она втрое моложе меня. Она не обещает мне, что наши отношения станут постоянными и даже продолжительными. Я извлек бы нечестные и эгоистичные преимущества из приятных для меня обстоятельств, которые между тем ни в коей мере не возымеют действия на результаты экзаменов, которые она будет сдавать по окончании практики, а вот ее сокурсники смогут отреагировать иначе и сформировать на сей счет совсем иное мнение. Кроме того, есть еще хирург-лейтенант Варнагх-Лут, которой это может не понравиться. Вы знаете о Варнагх-Лут? - Официально - нет, - сухо отозвался О'Мара. Его отделение считало то или иное событие или положение дел официальным, когда в психофайле того или иного сотрудника какие-либо сведения высвечивались красным или оранжевым цветом. Креск-Сар продолжал: - Она... то есть Варнагх-Лут... Она ближе мне по возрасту и ее темперамент меня больше устраивает. Однако она военный медик, и хотя то отделение, в котором она работает, занимается медицинским обслуживанием сотрудников, служащих в Корпусе Мониторов, ее могут в любой момент отправить на другой край Галактики. Не будь это так, мы бы давным-давно официально объявили о своем супружестве. А теперь вот... Кранг-Суви все так... осложнила. Понимаете? О'Мара кивнул. - Вы и сохранность вашего психологического здоровья для данного учреждения намного ценнее, чем настроение любого практиканта, как бы он... или она ни были одарены. Молодую нидианку можно вернуть на родную планету немедленно, как с объяснением, почему это сделано, так и без оного. Верно? - Нет! - яростно воскликнул Креск-Сар. - В этом нет необходимости. Помимо всего прочего, это будет непростительно в плане того, что мы пожертвуем будущим медицинским светилом. Я просто хочу, чтобы Кранг-Суви от меня отстала, вот и все. Я пытался добиться этого, но она меня попросту игнорирует, ну а мне... мне трудно игнорировать ее. Не могли бы вы просто попробовать втолковать ей эту ситуацию и... ну, поговорить с ней, как строгий отец, что ли? Помнится, когда я был практикантом, вы со мной именно так и разговаривали, и не раз. Ощутив значительное облегчение, О'Мара понимающе кивнул. Он ценил существ, которые сами предлагали выход из своих проблем. - Конечно, я могу оказать вам такую любезность, - ответил он. - Но на мой взгляд, для начала вашими маленькими неприятностями стоит заняться Ча Трат. Нежелательно сразу делать из мухи слона и привлекать к этой пикантной ситуации внимание Главного психолога - дело сразу примет официальный характер. Ча Трат - также существо женского пола, и, к счастью, единственная соммарадванка в госпитале, потому к Кранг-Суви отнесется с большим сочувствием. Словом, наше отделение вам поможет. И о Кранг-Суви, и о Ча Трат О'Мара говорил, не делая большого акцента на их половой принадлежности. Для представителя одного вида пол другого значения не имел - за исключением тех случаев, когда приобретал смысловую важность. Во множестве случаев различия между полами внутри одного и того же вида на первый взгляд были не видны, и в первые годы работы госпиталя на этой почве между сотрудниками возникало немало неловкостей. Поэтому для О'Мары все, кто не были землянами, являлись существами среднего рода, а сотрудники, принадлежавшие к другим видам, точно так же воспринимали землян. Кроме того, на взгляд О'Мары, такое отношение было еще более удобно в случаях с существами, которые время от времени пол меняли. Главный психолог решил, что пора вернуться в образ - уж больно он размягчился, решая проблему Креск-Сара. Суховато и холодно он осведомился: - Вас еще что-нибудь беспокоит, доктор? - Нет, сэр, - ответил нидианин, соскользнул с высоковатого для него мельфианского сиденья на пол и повернулся к двери. - Но мне хотелось бы поздравить вас с новым назначением. Вы его целиком и полностью заслужили. О'Мара учтиво кивнул и вдруг порывисто проговорил: - Пользуясь привилегиями, которые мне дает работа на посту Главного администратора госпиталя, я постараюсь позаботиться о том, чтобы Варнагх-Лут никуда не отзывали из госпиталя по делам Корпуса Мониторов, если таково ваше обоюдное желание. - Он кисло усмехнулся и добавил: - В конце концов, мне не имеет никакого смысла обладать абсолютной властью, если я хоть время от времени не буду ее превышать. Креск-Сар пролаял непереводимые изъявления благодарности и поспешно выкатился из кабинета - так, словно жутко торопился поскорее сообщить кому-то радостные новости. О'Мара, злясь на себя, вздохнул. "Вот видишь, - подумал он, - ты точно мягчеешь на глазах". Затем он нажал клавишу интеркома, благодаря чему его голос стал слышен в приемной, и сказал: - Входите все. И поторопитесь. Глава 3 Подчиненные О'Мары вошли в кабинет строем в порядке, обратном старшинству. Первым был тарланин, в прошлом - хирург-капитан, а ныне священник госпиталя, падре Лиорен. За ним шли соммарадванка, в прошлом хирург, целитель воинов, Ча Трат. Замыкал шествие номинальный заместитель О'Мары, Брейтвейт. О'Мара вяло махнул рукой, приглашая вошедших садиться. - Разговор будет долгий, - сообщил он. - Усаживайтесь поудобнее. Брейтвейту повезло - в том смысле, что в кабинете шефа имелось одно нормальное кресло. Остальным пришлось устраиваться с той мерой комфорта, какую они могли изыскать. Дело в том, что обставляли кабинет главного психолога мебелью еще в ту пору, когда тарланскую и соммарадванскую цивилизации еще не обнаружили. Наверняка эксплуатационники, которые полагали, что все, что не срочно, может подождать, должны были ликвидировать это упущение через год-другой. О'Мара сделал вид, что самым внимательным образом разглядывает свои руки, сложенные на столе, но на самом деле следил за подчиненными из-под нахмуренных бровей, пока те удобно или неудобно усаживались и переговаривались между собой. Он думал о том, что сумасшествие в анамнезе - не обязательное условие для прихода на работу в Отделение Межвидовой Психологии, однако у такого анамнеза явно имелись бы преимущества - даже тогда, когда речь шла о главе отделения. У каждого из его подчиненных в прошлом были те или иные промашки, граничащие с ненормальным поведением, но сегодня О'Мара смотрел на них в принципиально новом ракурсе. Брейтвейт выглядел вальяжно, самоуверенно и невероятно аккуратно и подтянуто. Даже тогда, когда он, как теперь, сидел в мягком кресле, форма его выглядела так, словно он ждет инспекции командующего флотом. Ча Трат была существом разряда физиологической классификации ДЦНФ. Ее крупное коническое туловище покоилось на четырех кургузых ножках, было снабжено четырьмя конечностями на уровне, если можно так выразиться, талии, и еще четырьмя - на уровне плеч. Верхние конечности заканчивались пучками тонких, чувствительных пальцев. Лиорен внешне чем-то напоминал Ча Трат. Правда, его туловище, ноги и руки были длиннее и не такие мускулистые, и вообще сходства между ними было не более, чем между жирафом и лошадью. О'Мара поднял голову. - Мне хотелось бы вкратце обговорить с вами мое назначение на должность администратора госпиталя, - сказал он, - и вытекающие из этого последствия для работы нашего отделения. Мы поговорим о той смене акцентов, которая произойдет в работе каждого из вас, и о том, чего я ожидаю от вас в этой связи. Можете прерывать меня, если почувствуете, что вам действительно есть что сказать. Начну я с того, что выскажусь, в порядке продолжительности вашей работы в госпитале и имеющегося опыта, о каждом из вас. О'Мара дождался полной тишины и продолжал: - Я знаю, что все вы так или иначе нарушали правила, заглядывая в конфиденциальные психофайлы друг друга, и потому то, что я вам скажу, не должно повергнуть вас в замешательство. Если повергнет - крепитесь. Сначала о Брейтвейте. Не дрогнув, не шевельнувшись в кресле, лейтенант каким-то образом все же ухитрился показать шефу, что он - весь внимание. - Вы, - без паузы продолжал О'Мара, - хорошо справляетесь с офисной рутиной и неплохо ладите с народом, независимо от видовой принадлежности. Когда требуется сочувствие, вы его проявляете, вы способны проявить решительность, когда какое-либо существо делает слишком мало для того, чтобы помочь вам решить его или ее проблему, и вы никогда, никогда не выходите из себя. К вашему нынешнему шефу вы относитесь уважительно, но не проявляете излишней услужливости, и тактично, но твердо отвергаете любые попытки волюнтаризма с его стороны. Для меня вы - почти идеальный заместитель. Интеллигентный, работоспособный, преданный делу, не любитель жаловаться, напрочь лишенный амбиций. Несмотря на то, что в стенах госпиталя вы прошли медицинскую практику, от экзамена Корпуса Мониторов на звание хирурга-лейтенанта вы отказались. Нишу для себя вы нашли в Отделении Межвидовой Психологии и не желаете куда-либо переходить и заниматься чем-либо еще. Когда вам предложили значительное повышение по службе за пределами госпиталя, вы от него отказались. Но на этом с комплиментами покончим, лейтенант, - продолжал О'Мара. - И поверхностное, и более глубокое рассмотрение вашего характера показывает, что вы - настолько гармоничная личность, что это даже почти пугает. Ваш единственный недостаток состоит в том, что в одном-единственном отношении вы полный и бесповоротный трус. Вы желаете быть и остаетесь верным и способным заместителем, вторым игроком в команде, который наслаждается авторитетом и преимуществами, которые ему дает такая позиция, однако вы жутко боитесь той окончательной ответственности, которой чревата работа руководителя. Нимало не изменившись в лице, Брейтвейт кивнул. Он знал правду о себе, и это не вызвало у него никакого протеста. О'Мара перевел взгляд на Ча Трат. - В отличие от лейтенанта, - сказал он, - вы не боитесь ничего. На Соммарадве вы были выдающимся хирургом, целительницей воинов. В свое время вы спасли жизнь руководителя группы, прилетевшей на вашу планету с целью установления контакта с соммарадванцами. Он стал для вас первым пациентом, принадлежавшим к виду, отличному от вашего, и тем не менее вы сумели осуществить необходимые хирургические процедуры и, повторяю, спасли ему жизнь. Вследствие той благодарности, которую испытала к вам группа контактеров, а также и в связи с тем, что они желали выслужиться перед соммарадванскими властями и облегчить установление контакта с вашей планетой, вас прислали сюда на практику, хотя администрация госпиталя и возражала против этого - скорее по политическим, нежели по медицинским причинам. Впоследствии вы доказали, что вы - опытный хирург, - продолжал О'Мара несколько кисло, - однако ваше нерушимое пристрастие к соммарадванской медицинской этике оказалось пагубным. Вам позволили и впредь посещать лекции, однако на практику в отделения вас не желал пускать никто. Мы подыскали для вас место техника в Эксплуатационном отделе, где вы работали хорошо и подружились со многими практикантами - как медиками, так и технарями, но и там вы наделали дел. До сих пор не пойму, как это вышло, что вы очутились здесь. Некоторые полагают, что я вас пожалел. Эти некоторые, - сухо добавил О'Мара, переведя взгляд на Лиорена, - плохо меня знают. Тут он сделал довольно продолжительную паузу. Он думал о том, что сказать этому существу, которое столько перестрадало и продолжало страдать. Речь и манеры О'Мары менялись в зависимости от того, с кем он разговаривал - с сотрудником или с пациентом. С существом, чувства которого были ранены, главный психолог мог стать мягким и сочувствующим - настолько, насколько этого требовала ситуация, но с психологически здоровыми непациентами О'Мара предпочитал не напрягаться и быть самим собой - то есть вспыльчивым и саркастичным субъектом. Несмотря на то, что в поведении тарланина за последние два года наметился значительный прогресс, в глазах О'Мары он находился где-то в промежутке между врачом-терапевтом и пациентом. Однако, что бы он ни сказал, падре наверняка воспринял бы это стоически, поскольку искренне полагал, что по-прежнему заслуживает любой физической и ментальной жестокости. Когда Лиорен поступил на работу в Главный Госпиталь Сектора, он был носителем Синей Мантии, то есть по земным меркам он был лауреатом Нобелевской премии по медицине. Он проявил себя как необычайно талантливый и преданный делу межвидовой терапевтии хирург, но затем перешел на службу в Корпус Мониторов, где вскоре вполне заслуженно получил звание капитана-хирурга. А потом произошла ужасная катастрофа на планете Кромзаг. Лиорен возглавлял бригаду медиков, которая занималась оказанием экстренной помощи кромзагарцам, страдавшим от какого-то тяжелого эпидемического заболевания, и совершил ошибку, из-за которой численность населения планеты уменьшилась в десятки раз. В итоге его судил трибунал по обвинению в профессиональной халатности, и Лиорен был оправдан. Однако тарланин не согласился с приговором, чувствуя, что заслуживает самого сурового наказания. Ему казалось, что он никогда не сумеет простить себя, и в конце концов он дал себе торжественную клятву в том, что более не посвятит себя возлюбленному искусству врачевания до конца дней своих, которые он полагал считанными. Однако с помощью на редкость неортодоксального лечения, предложенного О'Марой, Лиорену удалось отчасти простить себя и улучшить собственный прогноз относительно продолжительности жизни. Но тарлане отличались тем, что никогда не давали торжественных клятв просто так, походя, потому к медицине Лиорен возвращаться так и не собирался. Вместо этого он научился сублимировать свою потребность к облегчению чужих страданий и облегчать их стал не хирургическим ножом, а мягкими, понимающими, сочувственными словами. Его слова действительно оказывали на пациентов нешуточное положительное воздействие, поскольку, слушая Лиорена, они убеждались в том, что перед ними - существо, страдания которого куда как более сильны, нежели их собственные. О'Мара прекрасно знал, что для любого пациента любой больницы всегда отыщется другой пациент, который болен серьезнее, чем он сам, В таком положении дел менее серьезно больные пациенты всегда, во все времена находили надежду и утешение и даже приходили к выводу о том, что им несказанно повезло, раз они не так страдают, как вон тот бедняга, их сосед по палате. Вот этот психологический трюизм и дал возможность Лиорену употребить свои нравственные муки конструктивно. Он предпочитал общаться с самыми безнадежными пациентами или сотрудниками, угодившими в стрессовые ситуации и не поддававшимися лечению обычными психотерапевтическими методами. Не обходил он стороной и тех, кто нуждался в духовной поддержке, занимался и теми, кто был смертельно болен и боялся смерти. Лиорен, обладавший блестящим умом, проработал колоссальный объем информации обо всех религиозных верованиях и ритуалах, известных в Галактической Федерации, а таковых насчитывалось как минимум по двенадцать на каждой обитаемой планете. Результаты этого беспримерного труда, учитывая, какое трудное с точки зрения эмоциональной поприще избрал для себя Лиорен, оказались весьма и весьма неплохими. "Моральная трусость в сложной ситуации, - решил О'Мара наконец, - первое прибежище разумных существ". Он продолжал: - Падре, о вас все известно всем и каждому в госпитале, а вы выше любых экивоков, потому говорить о вас будет пустой тратой моего времени и сил. Отправным пунктом моей беседы с вами было то, что все вы в свое время совершили те или иные ошибки, однако это никак не сказалось на качестве вашей работы во вверенном мне отделении. В вашем случае как раз наоборот, это придало вам большую чуткость и интуицию в общении с пациентами. Однако в свете моего нового назначения с этих пор я ожидаю от вас лучшего и большего. На тот случай, если совершенный институт больничных сплетен опустил подробности, - продолжал психолог, обведя взглядом подчиненных, - скажу, что нынешнее мое положение таково: меня назначили администратором госпиталя с сохранением за мной поста и обязанностей Главного психолога на неопределенный период, в течение которого я обязан найти, оценить, подготовить и избрать своего преемника, который также сумеет совмещать обе эти должности. Принято решение о том, что впредь занимать этот пост должно лицо сугубо гражданское, дабы оно, он или она не испытывали на себе влияния или давления со стороны Корпуса Мониторов. Кроме того, кандидат на этот пост должен иметь формальное медицинское образование и опыт работы в области межвидовой психологии, что позволит ему или ей понимать специфические медицинские и немедицинские потребности данного учреждения и удовлетворять их. В связи с чрезвычайной важностью этого поста и необычностью квалификационных требований к кандидату объявление о потенциальной вакансии распространено по всем профессиональным коммуникационным сетям. Большая часть моего времени будет уделена ознакомлению с моими новыми обязанностями, а вы будете должны помочь мне отобрать подходящие кандидатуры, причем, желательно, с дальним прицелом - с тем, чтобы мы могли составить короткий перечень соискателей и затем сосредоточились бы на одном-двух из них, кто мог бы справиться с этой работой. Он коротко кивнул, дав своим подчиненным понять, что совещание окончено, но добавил: - Не задавайте мне никаких вопросов до тех пор, пока их хорошенько не обдумаете. С этого момента я буду пристально наблюдать за вами и время от времени намерен одаривать вас сюрпризами. Ча Трат, Лиорен, если вы устали, можете передохнуть в приемной. Брейтвейт, а для вас у меня есть работа. Как только тарланин и соммарадванка вышли, О'Мара сказал: - Лейтенант, диагност Юрзедт должна зайти ко мне через полчаса. У нее тревожные сны, а при пробуждении - эпизоды психосоматической периферической невропатии, вызванные одной из мнемограмм. Побеседуйте с ней, выясните, что это за мнемограмма, и сотрите ее. Затем замените эту мнемограмму другой, принадлежащей представителю того же вида, с тем же объемом опыта в медицине, но при этом более устойчивого психологически. Я же до вечера буду занят промыванием мозгов нашего уволившегося администратора, и еще мне наверняка придется отбиваться от приглашений на прощальную вечеринку. На миг О'Мара задержал взгляд на лице Брейтвейта, но заговорив, не позволил себе снизойти до сочувствия: - Случай Юрзедт может оказаться сложным. Вам предстоит впервые самостоятельно стереть мнемограмму и записать новую. Если у вас возникнут проблемы, лейтенант, ко мне не обращайтесь. Отдаю это задание целиком и полностью под вашу ответственность. Брейтвейт кивнул и направился к выходу. Осанка у него была безупречная, форма - с иголочки, выражение лица - бесстрастное, вот только он сильно побледнел. О'Мара вздохнул, прикрыл глаза и погрузился в воспоминания о том, какова техника опроса кандидата на трудную и ответственную работу. В том смысле, в котором эта техника относилась к нему самому. Глава 4 Кабинет был тот же самый, но в те годы стены были покрыты только зеленой антикоррозийной краской и никаких пасторальных пейзажей, являющих собой красоты десятка различных планет, не было и в помине. Не было и разнообразной мебели для инопланетян, из-за обилия которой теперь кабинет напоминал средневековую камеру пыток. Тогда здесь стояло всего два жестких стула с прямыми спинками. Между стульями стоял длинный стол, пластиковая крышка которого была погребена под ворохом компьютерных распечаток. На одном стуле сидел майор Крейторн, на другом - О'Мара. Это рабочее собеседование с перерывами на еду, сон и длительную практику длилось уже три года. О'Мара вдруг мысленно вернулся в тот кабинет и в то время. В тот день он был сильно взволнован - а может быть, просто бунтовал его желудок, выражая возмущение по поводу запихнутой в него наспех еды. Даже сейчас ему казалось, будто он, как тогда, чувствует запах краски, которая, по идее, пахнуть была не должна, и слышит прерывистый визгливый звук мощной дрели, которой кто-то орудовал неподалеку. Майору этот звук так досаждал, что он время от времени умолкал и более или менее безобидно ругался. - Вы должны помнить о том, О'Мара, - не в первый раз повторил Крейторн, - что ваша внешность и манеры не внушают доверия. Черты вашего лица не говорят ни о глубине, ни о тонкости ума, хотя нам обоим известно, что этими качествами вы обладаете и что в ряде случаев вам удалось добиться определенного успеха в работе с пациентами других видов. Со стороны ваша техника психологических консультаций выглядит жесткой, но при этом эффективна. Жесткость же ваша такова, что ваши бедолаги-пациенты и представить не в состоянии, насколько глубоко и тонко они обследованы в процессе ваших немилосердных атак. А вам никогда не приходило в голову испытать такой прием, как... ну, скажем, наигранная вежливость? О'Мара сердито и нетерпеливо вздохнул, но губы при этом разжал еле заметно, чтобы Крейторн его вздоха не заметил. - Знакома ли вам земная пословица, сэр - "Мягко стелет, жестко спать"? Вы же знаете, в атмосфере притворного дружелюбия мне работается из рук вон плохо. Крейторн сдержанно кивнул, но был ли его кивок ответом на вопрос о пословице или подтверждением заявления О'Мары, тот так и не понял. - Давайте пока забудем об этом, О'Мара. Ваше следующее задание будет состоять в том, чтобы вы обосновались в группе кельгиан. При общении с ними неискренность и вежливость будут пустой тратой времени, поскольку оба эти понятия им чужды. Вот где вы будете чувствовать себя как дома. Вам прежде приходилось работать с особями этого вида? О'Мара отрицательно покачал головой. Майор улыбнулся. - Будь у меня время рассказать вам о них, вы бы мне не поверили. К несчастью, именно сейчас времени у меня положительно нет. Они прибывают через два часа. Перед тем как с ними встретиться, вам следует вкратце ознакомиться с информацией, заложенной в компьютер нашей библиотеки... В это мгновение за дверью (на самом деле двери в кабинете еще не было) кто-то уронил что-то металлическое и тяжелое, из-за чего вся комната сотряслась и зазвенела, словно плохо настроенный колокол. Крейторн вздрогнул и подчеркнуто спокойно закончил: - ...которая, на счастье, является одной из немногих служб нашего благословенного учреждения, которые уже приведены в божеский вид и работают. Майор был человеком, которого О'Мара с превеликой радостью возненавидел бы, но увы, возненавидеть не мог, поскольку тот был редкостным симпатягой. Как бы и почему бы кто-либо из его подопечных ни оступался, Крейторн никогда не выходил из себя. Вместо того, чтобы бушевать и устраивать провинившемуся разнос, майор принимал такой разочарованный и тоскливый вид, что тому, кто совершил ошибку, сразу делалось так стыдно, что больше он этой ошибки ни за что и никогда не совершал. Манеры у Крейторна были безупречные, он был всегда и во всем корректен. Седеющие волосы, тонкие, живые черты лица - так мог бы выглядеть дипломат-карьерист. Даже в рабочей одежде он смотрелся безукоризненно. Казалось, будто бы зловредная взвесь маслянистой смазки и металлической пыли, которой был пропитан воздух госпиталя и которой в те дни были заляпаны с ног до головы все сотрудники, к Крейторну прилипнуть просто не осмеливается. Он производил впечатление доброго человека - и не только производил впечатление, он и был добрым человеком. Он предложил О'Маре работу тогда, когда все остальные оказались для него недоступны. - Майор, - с завистью проговорил О'Мара, - и как вам все это удается? Крейторн улыбнулся и покачал головой. - Вы пытаетесь заглянуть в мои скрытые глубины, а я - в ваши. Однако попытка использовать психоанализ для раскрутки глубоко закопанных психозов друг друга - пустая трата времени, поскольку мы, будучи психолотами, не имеем права на психозы. Мы должны быть разумными, психически здоровыми, гармоничными личностями. Это прописано в наших контрактах. - В вашем контракте, может быть, так и прописано, - начал было О'Мара. Крейторн мягко прервал его: - Если вы не знакомы с тем, как работает новый библиотечный компьютер, то имейте в виду, что в библиотеке полным полно безумных гениев, которые с превеликой радостью помогут вам освоиться. Из грузовых подъемников работало пока только несколько, а в их кабинах чаще всего было полным-полно людей и оборудования, так что ждать в надежде втиснуться в переполненную кабину смысла не имело. И потом, О'Мара уже привык находить путь по многокилометровым коридорам недостроенного госпиталя, хотя сейчас различить их можно было только благодаря намалеванным на стенах краской номерам уровней и самих коридоров - на перекрестках. О'Мара сбавил шаг, чтобы обойти двоих здоровяков в зеленой форме Корпуса Мониторов, которые, взмокнув от пота и немилосердно ругаясь, устанавливали какую-то трубу в потолке. Нижний ее конец упал на пол. Сержант окликнул О'Мару: - Эй, ты, - резко проговорил он, - помоги нам поднять эту хреновину и установить на место. Я тебе сейчас покажу, куда она вставляется... Куда должна была вставляться эта хреновина, и так было ясно. Не говоря ни слова, О'Мара пододвинул поближе к месту происшествия стоявшую неподалеку скамью, уложил на нее упавший конец трубы, после чего сам вспрыгнул на скамью. Затем он поднял конец трубы к потолку и подтянул точно к тому месту, куда ее следовало вставить. Двое военных без труда укрепили трубу. - Вот спасибо, дружище, - осклабился сержант. - Ты малый сообразительный, так что я тебя займу делом на пару часов. Если у тебя что-то другое было на уме, лучше об этом забудь. О'Мара покачал головой и спрыгнул на пол. - Да ты не бойся, все нормально, - произнес сержант тоном человека, не привыкшего к отказам, - а с твоим командиром я договорюсь. Тут сейчас первым делом положено исполнять приказы офицеров Корпуса, а уж потом делать все, что взбредет в голову гражданским. - Простите, - покачал головой О'Мара, - но мне действительно пора. Меня ждут в другом месте. - Он развернулся и успел сделать несколько шагов. - Стой. Ни с места, - сердито рявкнул сержант. - Ты, видно, туго соображаешь... В чем дело, Бейтс? Сержант умолк. О'Мара обернулся. Ему не впервой было решать спор кулаками. Но подобные случаи имели место в недобрые старые времена, и Крейторна такой рецидив не порадовал бы. Кроме того, второй из мониторов, Бейтс, пристально смотрел на него и усиленно дергал сержанта за рукав. - Я его знаю, сержант, - сказал он негромко. - Не надо. О'Мара отвернулся и продолжил свой прерванный путь к библиотеке. Отойдя от вояк на двадцать ярдов, он услышал, как сержант оглушительно громко воскликнул: - Ассистент майора Крейторна, говоришь? Но... на кой черт какому-то психологу сдались такие бицепсы?! Этот вопрос О'Маре доводилось не раз слышать за его жизнь. Надо сказать, что отвечать на него ему самому чаще всего не приходилось - то есть не приходилось отвечать вербально. Подобными недоразумениями жизнь О'Мары изобиловала с детства. В три года он лишился обоих родителей, а его тетка, отчасти из-за собственного слабого здоровья, а отчасти из-за того, что юный О'Мара был поистине несносным ребенком, и не думала защищать его от взрослых и учителей, которые только тем и занимались, что непрестанно твердили мальчику, где ему следует быть и что следует делать. Учителя сразу отправили его на спортивную площадку, а его тягу к учебе считали забавной и ненужной аномалией. Позднее он постоянно озадачивал армейских офицеров. Те никак не могли поверить, что молодой человек с такой неинтересной квадратной физиономией и такими здоровенными плечищами, что голова, сидящая на них, казалась до потешного маленькой, может всерьез интересоваться такой заумной ерундой, как электроника, медицина и психология. О'Мара отправился в космос в надежде, что хоть там положение дел изменится и ему встретятся люди с более гибким мышлением, но увы... Невзирая на постоянные попытки во время собеседований произвести на людей впечатление своим недюжинным интеллектом, впечатлял их О'Мара исключительно своей мышечной массой. Его выслушивали, а на заявлениях неизменно проставляли штамп: "ГОДЕН К ТЯЖЁЛОЙ ФИЗИЧЕСКОЙ РАБОТЕ". Вот он и мотался с одного строящегося космического объекта на другой и всегда работал с людьми, мозг которых был так же мускулист, как плечи. В конце концов судьба занесла его на заключительные сборочные работы в Главный Госпиталь Двенадцатого Сектора. Тут О'Мара решил хоть немного разбавить свой каждодневный монотонный физический труд и применить свой интеллект для тайных вылазок в область чужой психики. Он понимал, что так не годится поступать с друзьями, но в ту пору у него друзей не было. Его секретные эксперименты (тайная психотерапия коллеги-землянина и проведенное на авось лечение осиротевшего в космосе и ужасно страдавшего малыша-худларианина весом в полтонны) привлекли внимание Крейторна. Офицер-исследователь не только снял с О'Мары все обвинения в несчастном случае, из-за которого погибли родители худларианского младенца, но и добился того, что в ходе судебного разбирательства выяснились тончайшие подробности успешного терапевтического подхода к решению О'Марой эмоциональных проблем страдавшего тяжелым неврозом товарища по работе. Эти достижения О'Мары настолько впечатлиди Крейторна, что майор предложил ему работу с испытательным сроком. Работать предполагалось мозгами, а не мышцами, а испытательный срок должен был продлиться до того момента., как стало бы ясно, что О'Мара с работой не справляется. Работа оказалась самой трудной и самой благодарной в жизни О'Мары. Эту работу он не хотел потерять. Однако приступив к изучению сведений о кельгианах, он понял, что на этот раз порадовать майора будет нелегко. Собственно говоря, ни одно из последних заданий, порученных О'Маре Крейторном, нельзя было назвать легким. При работе с первым в своей жизни инопланетянином О'Мара чуть не погиб, хотя бывали дни, когда ему не хотелось заниматься чем-либо более обременительным, чем кормление, купание и баюканье капризничающего детеныша-худларианина весом в полтонны. Через два часа О'Мара уже находился на тридцать седьмом уровне у шлюза "F", к которому причаливали звездолеты, доставлявшие сотрудников, и смотрел на кельгиан, которых видел впервые в жизни, а не на картинках, и которые в данный момент семенили вдоль переходной трубы. "По крайней мере они хотя бы теплокровные кислорододышащие, как и я", - попытался мысленно утешить себя О'Мара. Однако только этим сходство людей с кельгианами и ограничивалось. Они были похожи на разжиревших гусениц, покрытых серебристой шерстью. Длина тела кельгиан, от конической, заостренной головы до кончика торчащего вверх хвоста составляла более двух метров. Они быстро переступали двенадцатью парами коротеньких лапок, но те четыре пары, что располагались ближе к голове, были немного длиннее, тоньше и заканчивались мягкими розовыми пальчиками. Мелкие, собранные к носу черты физиономий кельгиан были чересчур инопланетянскими, чтобы О'Мара мог понять их выражение, но из усвоенных им сведений он знал о том, что все свои эмоции кельгиане выражают непроизвольными движениями чрезвычайно подвижной шерсти. Шерсть была способна прилегать к телу, вставать дыбом и гулять по телу кельгиан рябью или волнами. Таким вот способом представители этого вида давали знать о своем настроении всем окружающим, и их сородичи как минимум их прекрасно понимали. В итоге при общении с кельгианами было совершенно бесполезно лгать или даже скрывать правду. На вид кельгиане были существами нежными и симпатичными. Если бы их можно было бы уменьшить раз в десять, в детстве О'Мара с удовольствием держал бы одного из них в качестве домашнего зверька - если бы ему, конечно, позволили это. Кельгиане выбрались из переходной трубы и встали полукругом перед О'Марой. Он машинально попятился. Кельгиане поднялись на четыре пары задних лап и вытянули и немного наклонили головы вперед, в результате чего их глаза оказались на уровне глаз О'Мары. Ему казалось, что его окружила компания пушистых вопросительных знаков. О'Мара, у которого вдруг под ложечкой словно стайка бабочек запорхала, понял, что перед ним ситуация, которая официально именовалась процедурой первого контакта. Если бы он сказал или что-то сделал не так, из-за этого могла начаться межзвездная война. Кельгиане имели репутацию существ с развитым интеллектом, их цивилизация отличалась высоким уровнем развития техники. Скорее всего они больше знали о людях, чем о них - О'Мара. Он искренне надеялся, что кельгиане на этот счет сделают ему скидку. Как бы повел себя в этой ситуации сдержанный и безупречно корректный майор Крейторн? О'Мара протянул руку кельгианину, стоявшему к нему ближе других, но тут же резко отдернул. Библиотечный компьютер ничего не говорил о такой форме физического приветствия. Для двуруких землян такой телесный контакт означал выражение дружелюбия и доверия - эта традиция родилась в те далекие времена, когда люди тем самым показывали друг другу, что безоружны. Но передние лапки кельгиан были до смешного крошечными, да и было их слишком много. О'Мара понял, что только что избежал первой ошибки. Он медленно и членораздельно проговорил: - Меня зовут О'Мара. Приятным ли был ваш полет? Не хотели бы вы повидать... - Меня зовут Креннет, - прервала его та кельгианка, которой он хотел пожать лапку. Шерсть ее нетерпеливо шевелилась. - Каюта на корабле была тесная, а еда кошмарная. Речь землян, входивших в команду корабля, была быстрой и отчетливой. А вы почему говорите так медленно? У нас нет никаких сложностей с речевым восприятием. А у вас? О'Мара закашлялся и ответил: - У меня... тоже. - Вы - целитель? - осведомилась Креннет. - Если да, то какой у вас ранг? - Нет, - ответил О'Мара. - П-п... психолог. - И мысленно добавил: "Без квалификации". - Значит, вы - целитель разума, - заключила кельгианка. - Какая разница? - О разнице мы поговорим, когда у нас будет больше времени, - отозвался О'Мара, решив, что пока рано рассказывать кельгианам о том, что у него нет официального образования. Ему вообще пока ничего не хотелось рассказывать о себе этой любознательной гусенице-переростку. О'Мара продолжал: - Ранее я собирался спросить у вас, не пожелаете ли вы для начала осмотреть отведенные вам жилые помещения или хотите пройти в столовую? Сейчас, пока мы с вами разговариваем, ваши личные вещи доставляют в ваши комнаты. - Я голодна, - объявила другая кельгианка. Ее шерсть вздыбилась иголочками. - После той несъедобной дряни, какой нас потчевали на корабле, в вашей столовой, наверное, еда будет повкуснее. - Не гарантирую, - сухо отозвался О'Мара. Шерсть Креннет заходила рябью. Тоном старшей в группе она заявила: - Сначала посмотрим комнаты. Ведите нас, О'Мара. Земляне умеют разговаривать на ходу? Видимо, удержание равновесия при ходьбе на двух ногах требует значительной концентрации внимания. А что означает это ваше подергивание головой? Это утвердительный ответ или отрицательный? - Утвердительный, - ответил О'Мара, как только процессия тронулась с места. У него почему-то было такое ощущение, что Креннет хотела что-то еще сказать, но сдержалась. Они приближались к концу длинного коридора с еще некрашеными стенами. Впереди, по обе стороны от развилки слышался нарастающий стук молотков и визг дрелей вперемежку с людскими выкриками. Когда компания подошла к развилке, О'Мара увидел, что по обе стороны от нее кипит работа. Бригады отделочников возились с краскопультами и листами стали с острыми краями, и при этом рабочие не обращали никакого внимания на тех, кому надо было пройти по коридору. На полу валялось множество стальных панелей, и их острые края торчали во все стороны. О'Мара хотел было уже сказать кельгианкам, чтобы те остановились, но они уже и сами попятились назад. Шерсть их вздыбилась и пошла рябью, что говорило о нешуточном волнении. О'Мара прищурился, выбрал ту часть коридора, которая была не так завалена строительными материалами, и стал искать взглядом руководителя работ. Ни на одном из рабочих он не увидел ни мониторской формы, ни каких-либо знаков различия. Скорее всего эти люди работали по гражданскому контракту. О'Мара вдохнул поглубже. - Люди! - крикнул он, стараясь перекричать шум. - Мне надо поговорить с вашим начальником! Срочно! Здоровенный краснолицый мужчина спрыгнул со штабеля стальных панелей примерно в двадцати ярдах от развилки и стремительно подошел к О'Маре. Тот решил, что такая окраска лица мужчины вызвана и раздражением, и тяжелой работой, и решил испробовать тактику Крейторна. - Прошу прощения за причиненные неудобства, - сказал он, кивком указав вперед, - вы наверняка очень заняты. Я сопровождаю группу только что прибывших кельгианок-медсестер в их комнаты на сорок третий уровень, и мне бы хотелось, чтобы для них расчистили дорогу по... - Черта с два, - грубо прервал его мужчина и бросил взгляд за плечо О'Мары. - У меня всего-то два часа на то, чтобы закончить этот участок коридора. Отведите их в столовую да накормите салатом или что там они лопают, эти здоровенные гусеницы. И до этого времени сюда не суйтесь. Либо можете подняться на пятьдесят первый уровень грузовым лифтом, он уже возит до этого уровня, потом спуститесь по пандусам на сорок девятый. Потом повернете налево, мимо... Покуда бригадир отделочников объяснял дорогу, О'Мара решил: он не имеет права идти в обход, не будучи на сто процентов уверенным, что доберется до цели сам и доведет кельгиан. Ему вовсе не улыбалась перспектива кружить с вновь прибывшими по всему госпиталю. Он покачал головой: - Я не собираюсь вести их в обход. - А что это вы тут раскомандовались? - сердито рявкнул бригадир. - Уводите отсюда своих практикантов и не отнимайте у меня время. Трудившиеся неподалеку рабочие прервали работу и стали прислушиваться к разговору. Их примеру вскоре последовали и другие, что работали дальше от развилки. По коридору словно волна безмолвия прокатилась. - Ваше оборудование - в частности, тележки, нагруженные стальными панелями, имеющими острые края, снабжены колесами, - сказал О'Мара, как он надеялся, сдержанно и убедительно. - Их легко откатить к одной стене, и моя группа спокойно пройдет по коридору. То же самое относится к краскопультам и прочему оборудованию. Так или иначе вам скоро придется навести тут порядок и унести все это. Я вам помогу. Бригадир ответил, не понижая голоса: - Не поможете, потому что нечего вам тут распоряжаться, и вы здесь не пройдете. Убирайтесь. И вообще, что вы такое о себе возомнили? Ишь, какой начальник выискался! О'Мара изо всех сил старался не вспылить и не раскричаться. Двое рабочих спрыгнули на пол и подошли ближе к бригадиру. О'Мара смерил их взглядом с головы до ног и кивнул обоим. - У меня проблем с идентификацией личности нет, - сказал он. - Потому я прекрасно знаю, что меня зовут О'Мара. На тот случай, если впоследствии у меня возникнет искушение доложить об этом инциденте, мне хотелось бы узнать ваши имена. Полагаю, вверенная мне группа практикантов беспрепятственно проследует по этому коридору, поскольку мы не желаем произвести дурного впечатления на инопланетян. Прошу вас, расчистите для них дорогу. Боюсь, я вынужден на этом настаивать. "Крейторн наверняка бы одобрил мои джентльменские манеры и фразы", - подумал О'Мара. Однако у бригадира мнение на этот счет оказалось радикально противоположным. Он четко указал О'Маре маршрут, по которому стоило отправиться безмозглой здоровенной горилле, которая пытается кого-то охмурить заумными речами. Не забыл он насоветовать этой горилле и ряд невероятных с точки зрения физиологии действий, которые она должна была с собой произвести, добравшись до вышеупомянутой цели. К несчастью, все это было сказано на таком языке, что все фразы трансляторы кельгиан перевели дословно. О'Маре слишком часто встречались люди, которые были твердо убеждены в том, что ум и сила - два взаимоисключающих понятия. Ему нестерпимо хотелось завершить этот спор на их языке - языке кулаков. Он поднял руку. - Хватит, - произнес он холодно и спокойно, но добился того, что бригадир умолк на полуслове. - Если нашему спору суждено перейти в физическую фазу, от чего лично я предпочел бы воздержаться, что ж - к нашим услугам имеется двенадцать медсестер и медбратьев, которые, я надеюсь, сумеют оказать первую помощь двум-трем землянам, которые станут жертвами выяснения отношений. Ваш ход. "Крейторн, - подумал О'Мара, - теперь уж точно бы меня не похвалил". Глава 5 Несколько секунд в коридоре стояла полная тишина. Физиономия бригадира мало-помалу лиловела. Тот рабочий, что стоял справа от него, улыбался, а тот, что стоял слева, приобрел задумчивый вид, но явно не боялся. Рука его поднялась - видимо, он хотел потрепать начальника по плечу, тем самым выразив поддержку, но в последний момент передумал и руку опустил. О'Мара решил, что этот малый способен думать, несмотря на то, что ради собственного спокойствия согласен на то, чтобы думал за него бригадир. Рабочим, трудившимся на сборке космических объектов, платили хорошо, но большинство из них были не слишком умны и малообразованны. Никто от них не требовал ни ума, ни образования. Однако их невежество было состоянием временным, от которого их вполне можно было избавить. О'Мара кивнул тому рабочему, что стоял слева от бригадира, дав понять, что его слова будут обращены к нему, а не только к его боссу, а затем перевел взгляд на лицо бригадира и с сожалением подумал: "Попытаюсь еще разок применить тактику Крейторна". - Пока все мы думаем о том, как нам быть дальше, - сказал О'Мара, усмехнувшись краешком губ, - я расскажу вам о том, что вам следует знать о кельгианах - это я сделаю на тот случай, если кто-то из вас видит этих существ впервые в жизни. Физически они не очень сильны. За исключением хрупкого позвоночника и столь же хрупкой черепной коробки, их тело состоит из мягких мышечных тканей, которые лежат широкими кольцевыми полосами вдоль всей длины тела. Эти мышцы нуждаются в активном притоке крови и расположены близко к коже, а это означает, что даже крошечная поверхностная ранка для них опасна, поскольку подвижная шерсть затрудняет остановку кровотечения. На шерсти ранения сказываются еще более пагубно... Звучало все так, словно он знал, о чем говорит, но на самом деле он просто слегка перефразировал ознакомительные материалы по физиологии кельгиан, предназначенные для детей, обучающихся в начальной школе. Однако рабочий, стоявший справа от бригадира, сосредоточенно нахмурился, задумчивый слева пристально уставился на кельгиан, а цвет физиономии бригадира стал из лилового алым, а потом - розовым. - ...Поскольку, - продолжал О'Мара, - для кельгиан шерсть является не только украшением, но и выразительным средством, для каждого другого кельгианина движения шерсти собеседника служат продолжением речевых высказываний. Эти движения в точности отражают то, о чем кельгиане думают, и то, что они чувствуют. К примеру, мужчина способен скрыть свои чувства к женщине, а она, в свою очередь, свои к нему, независимо от того, отвечает она ему взаимностью или нет. Кельгиане не могут сделать этого при всем желании. Их шерсть обладает колоссальной чувствительностью. Если ее поранить или еще каким-то образом повредить, это будет равно тому, как если бы мы приобрели какое-нибудь тяжелое увечье или если бы наши лица изуродовали шрамы. Изуродованной кельгианке будет трудно... гм-м... скажем так: найти себе спутника жизни... - Жалко, что с нашими бабами все не так просто, - прервал его тот рабочий, что сосредоточенно нахмурился. Задумчивый добавил: - Стало быть, вы хотите сказать, что если они поранятся об острые края панелей или вымажут шерсть в смазке или краске, этим дамочкам не поздоровится. - Не дожидаясь ответа О'Мары, он сказал: - Босс, мы расчистим для них дорогу. Бригадир растерялся. Цвет его лица успел вернуться к естественному, однако он явно был не из тех людей, что привыкли отступать в спорах. О'Мара решил, что пора снова перехватить инициативу и призвать к лучшему в природе человеческой, если таковое лучшее имелось в характере бригадира. - Они перенесли долгий перелет, - сказал он, - и некоторым из них нужно срочно воспользоваться... удобствами, размещенными у них в комнатах. - Он усмехнулся. - А у вас тут и так хлама всякого хватает. Бригадир все еще пребывал в растерянности, но наконец громко буркнул: - Ладно, О'Мара, ваша взяла. Я не из тех, кто способен так напакостить дамам. Подождите минут десять. Вскоре процессия длинным строем тронулась по расчищенному участку коридора. Задержались они только один раз и ненадолго. Дело в том, что по рядам рабочих пронеслась весть о том, что мимо них сейчас проследует группа инопланетянских медсестер, и мужчины принялись заигрывающе присвистывать. Креннет пожелала выяснить, что означает этот странный, непереводимый шум. О'Мара решил, что всю правду говорить кельгианке не стоит. Он ответил: - Такой звук земляне издают, когда полагают, что тот, на кого они смотрят, очень хорош собой. - Вот как? Ну тогда ладно, - отозвалась Креннет. - А нам не следует посвистеть в ответ? Через десять минут, когда все вошли в ярко освещенный и полностью отделанный отсек, подготовленный для размещения кельгиан, Креннет заговорила снова. - Кстати, к вашему сведению, мы уже не в том возрасте, когда особи не в состоянии держать под контролем непроизвольное отправление физиологических нужд. Похоже, именно на это вы намекнули там, в коридоре. Я не стала позволять никому из нашей группы поправлять вас, поскольку ваше положение в тот момент было непонятным и прерывать вас не стоило. Но у меня есть вопрос, который я хотела задать вам раньше. - Спрашивайте сейчас, - сказал О'Мара. - Почему вы, целитель разума, показывали нам дорогу к нашим комнатам, - спросила Креннет, - а не кто-нибудь другой, с более низкой профессиональной подготовкой? Вам любопытно пообщаться с существами, которых вы видите впервые в жизни? Или у вас есть профессиональные причины наблюдать за нашим поведением? На миг О'Мара задумался о том, как бы ответил на подобные вопросы сверхучтивый Крейторн. Но он не был Крейторном и чувствовал бы себя более естественно, если бы ответил на вопросы кельгианки так, как и собирался на них ответить. Если бы оказалось, что он попал впросак, он бы уж как-нибудь выкрутился. Кроме того, в материалах, изученных О'Марой в библиотеке, неоднократно подчеркивалось, что вежливость, тактичность и ложь были понятиями, в корне чуждыми кельгианам. Они их смущали и раздражали. - Ответ на оба вопроса "да", - сказал О'Мара. - Вы - одни из первых сотрудников-неземлян, которые прибыли в госпиталь. Я хотел как можно скорее познакомиться с вами, поскольку в будущем мне, вероятно, придется оказывать вам профессиональную помощь. Не исключено, что впоследствии кто-то из вас будет вынужден покинуть госпиталь по причинам психологической непригодности к работе. Вы должны понять, что первое впечатление о вас крайне важно для меня. Креннет молчала, зато ее взъерошенная и разбушевавшаяся шерсть говорила яснее всяких слов. Она не могла солгать, но и молчать по-кельгиански тоже не могла. Кто-то из кельгианок проговорил: - Он думает, что мы все сумасшедшие. Другая добавила: - А я думаю, он в некотором роде прав, если учесть, какой сложности экзамены на подтверждение высшей медсестринской квалификации нам пришлось сдать и какие жуткие тесты на физиологическое соответствие пришлось пройти для того, чтобы нам всего лишь милостиво позволили подать заявления об устройстве на работу в этот госпиталь. Кельгианки не понимали вежливости, дипломатичности и множества прочих уловок, к которым прибегали люди для того, чтобы скрыть ложь. Однако О'Мара решил, что правду, которая могла бы напугать кельгианок, можно было хотя бы скрасить откровенным комплиментом. Он посмотрел на Креннет и проговорил погромче, чтобы его слышали все: - С объективной точки зрения вы все и в самом деле сумасшедшие. Однако необычайно высокая степень преданности работе, отсутствие честолюбия, почитание здоровья и благосостояния других выше собственного счастья - все это вполне укладывается в рамки обычных неврозов. На самом деле из этих неврозов соткана ткань галактической цивилизации. - Но... Кельгианки стояли у дверей, ведущих в отведенные им комнаты, но входить почему-то не торопились. Они окружили О'Мару, смотрели на него и внимательно слушали, а их шерсть ходила ходуном. Пока он не понимал, что означают эти экспрессивные высказывания. Со всей серьезностью он проговорил: - Все вы полны энтузиазма, преданности работе, обладаете благородными качествами характера, столь нужными для вашей профессии, но этого может оказаться недостаточно. Когда этот госпиталь заработает на полную мощность, тут соберутся представители около шестидесяти различных видов. А это означает - шестьдесят различных типов характеров, запахов тела, воззрений на жизнь, мнений о медиках и обслуживающем персонале. Жилое пространство будет ограниченным, поэтому вам придется все делать рука об руку с другими существами - есть, работать, отдыхать на общем рекреационном уровне. От вас потребуется очень высокий уровень межвидовой адаптации. Наверняка у кого-то из вас разовьются серьезные психологические проблемы, - продолжал О'Мара, - хотя в данный момент вам может казаться, что этого не произойдет. Даже при проявлении высочайшего взаимного уважения и терпимости к коллегам никто не застрахован от межвидовых трений. Будут иметь место потенциально опасные ситуации, которые явятся следствием неведения или недопонимания. Что еще более серьезно, у любого существа может развиться ксенофобия, которая может сказаться на профессиональной компетентности или психической стабильности, а может быть - и на том, и на другом одновременно. К примеру, медик-мельфианин, подсознательно страшащийся косматого хищника со смертельно ядовитыми жалами, обитающего на его родной планете, может оказаться не в состоянии оказать медицинскую помощь должного уровня пациенту-кельгианину. А поскольку мельфиане представляют собой шестиногих, покрытых панцирем существ, некоторые из вас могут испытать такие же чувства по отношению к ним. О'Мара сделал паузу, но реакции не воспоследовало. Кельгианки молча смотрели на него, только их шерсть раскачивалась, отчего возникало впечатление, словно по коридору дует ветер. Он продолжал: - Самые последние данные - отчеты о практике и психологические профили будут храниться в Отделении Межвидовой Психологии, цель работы которого в первую очередь состоит в самом раннем выявлении и ликвидации таких проблем. Если же лечение проблемного сотрудника окажется неудачным, ему придется покинуть госпиталь до того, как ситуация перерастет в тяжелый конфликт. Слежение за таким неправильным, нездоровым, нетерпимым мышлением - вот задача, которую Отделение Психологии будет выполнять со всем рвением - то есть с таким рвением, что порой наша работа будет вызывать у вас раздражение и злость и вам будет хотеться сказать нам в глаза все, что вы о нас думаете. Однако оправданные упреки мы не считаем симптомом нарушения психики. Наверное, земляне после такой изысканно льстивой фразы могли бы вежливо посмеяться. А кельгиане, как вдруг вспомнил О'Мара, всегда и всюду говорили только то, что думают. - Вам будут сниться страшные сны, - продолжал он, - вас станут мучить страхи или фантазии на сексуальной почве - такие, каких вы себе и представить не могли. А когда вы будете просыпаться, вам надо будет идти на рабочее место и трудиться рядом с этими самыми ночными кошмарами, вам надо будет завязывать с ними дружеские отношения. Более того: если этим кошмарам суждено будет оказаться вашими начальниками, вам еще надо будет их слушаться. Если у вас возникнут проблемы такого свойства, на крайний случай вы сможете обратиться за помощью в Отделение Психологии. Но если вы осознали последствия всего того, о чем я вам сейчас рассказал, то вы должны понять, что для всех, и для вас в том числе, будет лучше, если вы сумеете решить свои проблемы самостоятельно. После того как вы устроитесь на новом месте, - продолжал он, - с вами свяжется землянин, старший преподаватель доктор Мэннен, и расскажет вам о расписании лекций, практических занятий, режиме сна и питания. У него есть собака - это неразумное, дружелюбное земное четвероногое существо, с которым он наверняка пожелает вас познакомить, и почти наверняка ему будет приятно, если вы полюбите это существо и станете им восхищаться, несмотря на то что у него нет медицинского образования... "Как и у меня", - мысленно добавил О'Мара. - Думаю, доктор Мэннен должен вам понравиться. Он прекрасный педагог, он миролюбив, всегда готов помочь. Характер у него намного более приятный, чем у меня... - Вот самая приятная новость, которую мы услышали сегодня, - буркнула одна из кельгианок, стоявшая позади Креннет. О'Мара сделал вид, что не услышал этой язвительной колкости. Он гостеприимно указал на двери, ведущие в комнаты, и сказал напоследок: - Удачи в учебе. И надеюсь, что по роду моей профессии нам с вами больше встречаться не придется. - Спасибо, О'Мара, - ответила Креннет. По ее шерсти пробежали невысокие волны. - Мы тоже надеемся больше никогда с вами не встречаться. Глава 6 Там и тогда О'Мара решил, что причиной столь откровенной речи и как бы даже хамского поведения кельгиан является то, что у них почти неразделимы психология и физиология - шерсть и эмоции. В отличие от представителей других видов, зависящих от речи как от единственного средства общения, кельгианам не было нужды отягощать себя психологическим бременем лжи, скрывать свои истинные чувства от других, переживать потрясения из-за того, что о них на самом деле думают другие. Эмоциональная жизнь кельгиан была восхитительно проста. И даже теперь, через пятьдесят лет после того, как О'Мара впервые встретил ту группу медсестер, он не мог забыть теплого, особенного чувства, которое испытал к ним, хотя никогда бы в этом никому не признался. Ну разве что Приликле, единственному в госпитале цинрусскийскому эмпату, который знал о потаенных глубинах сознания О'Мары больше кого бы то ни было в госпитале. Приликла знал, что кельгиане - самые любимые существа О'Мары в госпитале, потому что они говорят только то, что думают, и в их обществе все понимают, на каком они свете. Кельгиане с психологической точки зрения для О'Мары были своими людьми. Он вздохнул, открыл глаза и завершил процесс возвращения в настоящее время. Ему нужно было повидаться с полковником Скемптоном, и идти надо было прямо сейчас, чтобы оставить Брейтвейта наедине с очередным психологическим подарочком. По приемной О'Мара прошествовал, никому не сказав ни слова. Личный кабинет Главного администратора был намного просторнее и обставлен был куда шикарнее кабинета О'Мары в Отделении Психологии. Покрытие пола было таким мягким и пушистым, что по нему скорее не шли, а пробирались. Мебель для особей различных видов здесь стояла по-настоящему удобная, на ней можно было разместиться с комфортом. Возле огромного письменного стола, на котором царил образцовый порядок - то есть на нем не было ничего, кроме встроенного компьютера и коммуникационных экранов, - сегодня стояло два стула, а не один, как обычно. Оба стула выглядели столь же порочно комфортабельно, как инопланетянская мебель. Скемптон указал О'Маре на свободный стул. - Не стоило вам тут ради меня наводить такой порядок, - заметил О'Мара сухо и уселся. Между тем им обоим было прекрасно известно о том, что Скемптон - жуткий чистюля и что порядок такой на рабочем столе у него всегда. Он развернул свой стул так, чтобы лучше видеть О'Мару, и несколько секунд молча пристально смотрел на грудь психолога. - Как видите, я до сих пор в форме, - желчно проговорил О'Мара, - но знаки различия снял. А в форме я до сих пор не потому, что безумно тоскую по утраченному званию, и не потому, что питаю нежные чувства к Корпусу Мониторов, и вообще не по какой-либо другой сентиментальной или психологической причине. Просто-напросто в нашем госпитале слишком много существ, которые не в состоянии отличить одного землянина от другого, но про меня они знают, что я седой и ношу зеленую форму. Так что я в таком виде исключительно в целях облегчения идентификации, и вам не стоит высказывать мне соболезнования или бояться ранить мои задетые чувства. У меня нет никаких чувств - ни задетых, ни каких бы то ни было еще. А став гражданским лицом, я имею полное право даже на то, чтобы не называть вас "сэр"... - Что-то не припомню, чтобы вы когда-нибудь меня так называли, - улыбнувшись, оборвал О'Мару Скемптон. - А вот вас как нового гражданского администратора сэром будут величать все поголовно, включая и военных сотрудников - они будут делать это из вежливости и независимо от того, питают они к вам уважение или нет. Как там у вас с манией величия, О'Мара? - ...так что, если у вас имеются инструкции, советы, предупреждения или еще какие-либо неквалифицируемые познания, которыми вы жаждете со мной поделиться, - продолжал О'Мара таким тоном, словно Скемптон и не прерывал его, - давайте лучше сразу к делу. За советы я вам буду признателен, хотя скорее всего ими не воспользуюсь. Затем вы можете формально представить меня вашим сотрудникам, предварительно указав мне те головки, которые я должен буду гладить, и те задницы, которые мне следует пинать - само собой, если задницы имеют место быть. Договорились? А что касается мании величия - то это явление временное, - кисло добавил O'Mapa, - как, собственно, и эта новая работа. Скемптон сочувственно кивнул. - На выбор и подготовку преемника, которому придутся впору ваши башмаки, может уйти время, - сказал он совершенно серьезно, - так что ваша временная работа может продлиться ровно столько, сколько вам покажется нужным. Или желательным. - Вы пытаетесь мне польстить, - спросил O'Mapa, - или ввести меня в искушение? - И то, и другое, - ответил полковник. - Но если серьезно, то самое трудное в вашей новой работе - то, что вам нужно ко всем без исключения проявлять как мягкость, так и жесткость. В этом кабинете вам не придется иметь дела с пациентами, страдающими расстройствами эмоций. Все, кто станет приходить сюда, будут неопровержимо уверены в том, что они более здравомыслящи и умны, чем вы, и в том, что с вашей работой любой из них мог бы справиться куда как лучше. Очень может быть, что кое-кто из них будет прав на все сто процентов, но никому из них не придет в голову всерьез подумать о том, чтобы занять ваше место, поскольку все они - большие специалисты-медики, влюбленные в свое дело. К вам они будут являться с непрестанными запросами на оборудование, медикаменты и всякую прочую ерунду и каждый из них будет настаивать на том, что ему все это гораздо нужнее, чем любому из его коллег. Вы же их будете выслушивать, - продолжал Скемптон, - и говорить им прямо и откровенно все, что вы о них думаете, но исключительно про себя, а делать будете все, что в ваших человеческих и нечеловеческих силах. Учитывая бюджет Корпуса Мониторов, силы вам потребуются и те, и другие. Те сотрудники, которые точно знают свои потребности, будут излагать свои нужды без лишних слов и не станут отнимать у вас время. Вы будете давать им то, чего они хотят, либо будете мягко объяснять им, что получить этого они никак не смогут раньше, чем через две недели или еще позже. В каждом подобном случае придется приходить к компромиссу. Будут и другие сотрудники, и другие запросы. Некоторых придется слушать, вести с ними дипломатичные беседы - надеюсь, это у вас получится - а вот делать ровным счетом ничего не нужно. Он одарил О'Мару натянутой, несколько обеспокоенной улыбкой и продолжал: - Все из-за того, что на самом деле всем им будет нужно одно: поболтать с вами и пожаловаться на всякие пакости, которые, как им кажется, о них говорят тайком их коллеги, а еще - о порой действительно имеющих место случаях переманивания самых лучших практикантов в другие отделения. Вам придется выслушивать и жалобы на то, что за время рабочего дня просто невозможно выполнить такую зверскую нагрузку, и так далее, и так далее. Словом, большую часть времени вам придется выслушивать вот такое нытье наших великих медиков, периодически прерывая его парой сочувственных или подбадривающих словечек или обещаний разобраться с той или иной проблемой, как только вам позволит время. Но чаще всего вам не придется ничего говорить и обещать, а делать - тем более, поскольку за вас все сделают ваши подчиненные. Как только Скемптон умолк, чтобы перевести дух, O'Mapa притворился шокированным и спросил: - Неужели вот этим и занимался наш глубокоуважаемый администратор на протяжении последних двенадцати лет? - Стыд и срам, верно? - подхватил полковник и от души расхохотался. Тревожные морщинки у глаз разгладились, и он вдруг стал намного моложе - так молодо он не выглядел с тех пор, как приступил к исполнению обязанностей Главного администратора. Отсмеявшись, Скемптон продолжал: - Знаете, случаются-таки и драматические моменты, когда мне действительно приходится честно отрабатывать свою зарплату и когда задушевных бесед и ничегонеделания недостаточно. Но клоню я к тому, что независимо от того, кто к вам будет обращаться - существа какого вида, размера или ранга, - самой главной частью вашей работы будет именно выслушивание приходящих. Чаще всего вам нужно будет слушать и издавать соответствующие звуки, давая посетителям выговариваться и тем самым решать их собственные проблемы. Затем они будут покидать ваш кабинет, довольные и счастливые - до следующего раза. О'Мара неожиданно для себя тоже рассмеялся, хотя и не мог вспомнить, когда с ним такое в последний раз случалось. Затем он сухо проговорил: - Это очень похоже на то, чем я занимаюсь в Отделении Межвидовой Психологии. - Может быть, - заметил Скемптон, - именно поэтому вас и назначили на мое место. Злясь на себя, О'Мара позволил чертам своего лица принять обычное мрачноватое выражение. Он спросил: - Вы опять пытаетесь мне польстить? Нет причин тратить время на любезности, когда вы покидаете госпиталь и толку от ваших любезностей никакого. Вы можете рассказать мне что-нибудь еще о работе? Или, быть может, хотите дать мне еще какие-нибудь ценные советы? Улыбка Скемптона растаяла. Чисто деловым тоном он отозвался: - Советов больше не будет. Только информация. Первый кандидат на ваше место прибывает через три дня. Это доктор Сердаль, цеммеканин, код физиологической классификации ДБКР. Он - первый представитель этого вида в госпитале. К нему обращались с просьбой о перезаписи его разума для мнемограммы, потому он полагает, что его разум - нечто весьма ценное. Такого же мнения на этот счет придерживаются эксперты-медики и психиатры и излагают его в коротком сопроводительном письме. На сегодняшний день это - единственный приемлемый кандидат. Что думать по этому поводу и как поступать - решать, естественно, вам. О'Мара кивнул. Полковник повернулся к столу, набрал на клавиатуре некую комбинацию и продолжал: - Каково бы ни было ваше окончательное решение, вам следует знать о том, что пост администратора Главного Госпиталя Двенадцатого Сектора - это самая престижная и самая популярная у соискателей должность в области многовидовой медицины. Соискатели этой должности - всегда важные персоны, пользующиеся влиянием как в политике, так и в медицине, и поэтому экспертам, занимающимся отбором кандидатов, приходится несладко. Они только то и делают, что отделяют зерна от плевел. Вам же предоставляется полная возможность оценивать соискателей и обучать оных без опаски подвергнуться влиянию извне - то есть, конечно, если вообще стоит говорить о том, что на вас возможно как-то повлиять. Сведения о квалификации Сердаля, его опыте и поведении перед членами комиссии будут скопированы, чтобы вы их затем изучили. Эксплуатационный отдел подготовил для него жилье - ничего роскошного, хотя у себя на родине он - важная персона. Все остальное - на ваше усмотрение. Простите, что бросаю вас, так сказать, в омут... - Это место, - мрачно проговорил O'Mapa, - это сплошной и вечный омут. Так было всегда. Полковник усмехнулся и продолжал: - К тому времени, когда сюда прибудет доктор Сердаль, я уже буду в пути к Нидии и будущему, где мне суждено стать военным бухгалтером с более высоким рангом и где единственными омутами будут лунки в песке и водные преграды. O'Mapa мрачно проговорил: - Желаю командующему флотом насладиться всем этим по полной программе. Скемптон склонил голову и посмотрел на часы. - Благодарю, - сказал он. - Я ведь вас никогда не видел играющим в гольф, O'Mapa. А чем занимается наш уважаемый и наводящий на всех страх Главный психолог, когда его не уважают и не боятся? O'Mapa только головой покачал. - Знаете, это ведь всех интересует, - добавил Скемптон. - Слыхал я целый ряд версий... таких, знаете ли, необычных, ярких и даже... пожалуй, несколько диких - настолько, что они могли бы привлечь ваше профессиональное внимание. Куда вы отправляетесь в отпуск, черт бы вас побрал, и чем там занимаетесь? У меня-то, наверное, последний шанс попытаться выяснить это. O'Mapa снова покачал головой. - Признаться, однажды мне пришло в голову устроить за вами тайную слежку, - сказал Скемптон и снова взглянул на часы. - Но вы меня знаете лучше, чем я вас, O'Mapa, поэтому я не сумел найти оправдания тому, чтобы поставить на ноги внутреннюю разведку Корпуса Мониторов только ради удовлетворения собственного любопытства в отношении странного поведения скрытного коллеги, который... - Вы все время поглядываете на часы, - оборвал его O'Mapa. - Если вам больше нечего мне сказать, то я не смею более отнимать у вас время. - Нет, O'Mapa, - сказал полковник и широко, сердечно улыбнулся. - Это я отнимаю у вас время. Я должен продержать вас здесь до прихода кое-кого... Торннастора, Конвея, Мерчисон, Приликлы и прочих диагностов и Старших врачей, которые сейчас не заняты в операционных. Они принесут какой-то изысканный напиток, сваренный Главным диетологом Гурронсевасом. Насколько мне известно, напиток этот чрезвычайно популярен на Орлигии и строго противопоказан всем теплокровным кислорододышащим. Вам не удастся отвертеться от них, как вы сделали после утреннего собрания, потому что они будут здесь с секунды на секунду. Да, собственно, я уже слышу топот Торннастора в коридоре. Боюсь, на этот раз вам от нас не улизнуть. Но вы не переживайте, - продолжал Скемптон, явно радуясь тому замешательству, в которое повер