гости имперских законов ее могло только поступление на службу в полк Тайных Драгунов. Размышляя на досуге о новой работе, находясь в ту пору в тюремной камере на Летарбе и выслушивая непрерывные упреки родителей, она решила, что предложение звучит интересно, даже привлекательно. Оно сулило посещение далеких планет, участие в интригующих проектах, нацеленных на развитие Империи, на встречи с Романтикой, Восторгом, Опасностью. Но вместо всего этого ей предложили место младшего офицера безопасности в консулатах Человеческого Созвездия, и работа эта состояла в основном в том, чтобы иметь дело со всякими людьми - чудаками, большей частью империалистами, утверждавшими, что им известны противоимперские заговоры и средство эти заговоры ликвидировать. Графиня Анастасия стала для сержанта очередной чудачкой, и Тви уже было разочаровалась в людях вообще. Неужели это та же самая цивилизация, которая породила Юлия Безумного и несравненного Вампира Содебергского? Однако после того как барон Синн поручил ей особое задание, дела, похоже, немного оживились. Ситуация представлялась многообещающей. Тви предстояло выиграть гонку на время за Судьбу Империи, а соперником ее в этой гонке должен был стать не кто иной, как Майджстраль. Ведь именно он стоял в первых рядах воровского рейтинга и славился как мастер высокого стиля. И вот теперь Тви опоздала. Проклятие! Теперь за дело возьмется этот мерзкий тупица Котвинн, а ей придется играть вторую скрипку в какой-нибудь скучнейшей работе типа расследования этого ограбления. Дрянь. На Пеленге оказалось совсем невесело. А следом за скоростной машиной сержанта Тви в небо взмыл такой же скоростной матово-черный флайер Пааво Куусинена. Хозалихский флайер ярко светился точкой на экране пульта управления. Куусинен последовал совету Николь и приобрел новый камзол местного покроя - самый лучший, какой только смог добыть. Куусинен, как он сказал Николь, изучал человеческую природу. Кроме того, как он сказал Майджстралю, на Пеленге он находился по делу. Нынче вечером он занимался и тем и другим сразу: он пытался следить за Майджстралем. К своему удивлению, Куусинен обнаружил, что кроме него за Майджстралем следит еще кто-то - дама-хозалих. От нее Майджстраль накануне аккуратно увернулся, и теперь Куусинен, который тоже потерял Майджстраля, решил следовать за хозалихшей в надежде, что та выведет его на Майджстраля. Но вместо этого маленькая хозалихша отправилась на совершенно бесцельную экскурсию за город, а потом резко развернула машину и полетела обратно к городу. "Интересно, - думал Куусинен, - соображают ли они, что делают?" Он начинал подозревать, что не соображают. Вообще вся ситуация запутывалась. Он, Куусинен, всего-то и хотел наблюдать за Майджстралем, и, к его удивлению, вдруг оказалось, что те же самые цели преследует половина Имперской Дипломатической Службы. Тут крылась какая-то тайна. И Куусинен решил, что раскрыть ее должен именно он. Графиня Анастасия рассматривала свою стройную фигуру, отраженную в окне комнаты. Одета она была в тонкое черное платье с глубоким декольте - длинное, ниспадавшее до пола темной волной. Она прикоснулась к юбке, сняв с нее воображаемую пылинку - как только эти пылинки смеют прилипать к ее платью! Она нервничала, злилась. "Майджстраль", - злобно шептало ее сознание, и уши сердито склонились вперед. Этот человек ей действительно досаждал. - Этот Грегор интересовался Йенсен и ее приспешниками. Майджстраль от нее улизнул. Твоя взломщица, Тви, сообщает, что особняк Шолдера разрывается на части - так там вопит вся сигнализация. Что еще вам нужно, чтобы начать действовать? Рядом с отражением графини в окне появилось отражение барона Синна. Он, как и графиня, курил, и сигарета торчала в уголке его рта. Этого порока - курения - он, как правило, избегал, однако в присутствии Анастасии курил - она, похоже, ценила такие старомодные тонкие любезности. - У меня только два агента, - сказал барон. - А у Майджстраля тут и слуги, и связи. Если он спер Имперскую Реликвию, то скорее всего ушел в подполье. - Будь он проклят, этот мерзавец. Почему он не согласился на подкуп? - Возможно, сын не разделяет убеждений своего папаши. Анастасия фыркнула. Дым вырвался из ее ноздрей маленькими белыми элегантными струйками, и она залюбовалась своим отражением в окне. - Ему просто нравится выпендриваться, - заключила она. - Именно поэтому он занялся воровством, связался с этой мерзкой Николь. Только для того, чтобы досадить семье. Я всегда советовала его отцу держать мальчишку в ежовых рукавицах. - Теперь, моя госпожа, уже слишком поздно. Графиня скривилась и заметила, что крошка табака прилипла к белоснежному зубу. - Для строгости, господин мой барон, никогда не поздно. Так звучало одно из незыблемых правил ее жизни, однако это заявление оказалось несколько подпорчено тем, что ей пришлось соскрести с зуба табачную крошку. Синн отмолчался. - А эта Николь, - проговорила Анастасия, не отрывая взгляда от своего отражения, - Николь и Диадема. Вершина культуры Созвездия! Люди, чья единственная цель состоит в том, чтобы о них сплетничали. Можете ли себе такое представить? Синн высунул язык и передвинул сигарету к уголку рта. - Мы, графиня, говорили о Майджстрале и этой дамочке, Йенсен. - Строгость, - повторила графиня, вернувшись к ранее сделанному заявлению. От злости у нее спина окаменела. - Если Майджстраль такая знаменитость и умеет сматываться, то Йенсен - не такая. И если Майджстралю не удастся никому пристроить Имперскую Реликвию, то... - Это точно. Барон Синн глянул на женщину-человека и не дал своей диафрагме судорожно дернуться от раздражения. "Она - союзница, - напомнил он себе. - Пусть и чудачка немыслимая, но зато богатая немыслимая чудачка, которая лично финансирует деятельность Имперской Партии в Созвездии..." Он бросил сигарету в пепельницу. - Хорошо, - сказал он. - Придется подключить Котвинна. Мы захватим Йенсен, как только она останется одна. Эта женщина сейчас развлекается с одним типом. Наваррой, - он человек военный, а нам не нужны осложнения. Анастасия шагнула к барону и взяла его под руку, погладив ладонью мягкий темный мех. - Вот и славно, - промурлыкала она, открыла рот и повертела языком, что по-хозалихски означало улыбку. Глаза ее радостно сверкали. - Наконец-то решительность. "Политика, - сказал про себя барон, - частенько состоит в игнорировании фактов". Сам себя Синн считал прагматиком и пословицами пользовался редко. И то, что он хотя бы мысленно прибег к словесному штампу, означало, что нервы напряжены до предела. Флайер лейтенанта Наварры парил в ночном небе, а он думал об Амалии Йенсен. "Интересная женщина и на редкость занятная собеседница", - решил он. Полная решимости сохранить Созвездие таким, каким она его себе представляла, подкрепляющая свою точку зрения фактами, наделенная недюжинным умом. Глава политической организации, обладательница черного пояса третьей степени по кикбоксингу, женщина, которая умеет так разговаривать... Странно, что при всем при том Амалия оказалась еще и любительницей растений. В ее доме было полно цветов, и все старательно ухожены. И все-таки лейтенанту было неловко из-за того, что он отказался от приглашения Николь. Как часто удавалось мужчине, а особенно офицеру с Помпеи, сфотографироваться с членом Человеческой Диадемы? Как жаль, что он попал в такое положение, что не смог выкрутиться и отказаться от приглашения Йенсен. Устройство связи на пульте управления флайера издало вежливый звон, и Наварра нахмурился. Кто мог звонить ему в такой час? Он нажал кнопку и ответил: - Наварра. - Сэр! Говорит офицер Панкат из полиции Пеленга. Видимо, дом вашего покойного дяди сегодня ночью был ограблен. Наварра был потрясен. - Правда? - спросил он. И задал другой вопрос: - Но почему? - От успеха ваших действий в течение нескольких ближайших часов может зависеть судьба Империи, - заявил барон Синн. "Что ж, - думала сержант Тви, - чего еще ждать, что может быть прекраснее этого?" _Судьба Империи_... Сердце ее билось чаще, когда эти слова звенели набатом у нее в голове. Уж это явно лучше, чем занудная жизнь на гражданке, когда целыми днями смотришь в окно на бескрайние пустыни и на невыносимых обитателей Зинзлипа. Даже присутствие Котвинна, который был на голову ниже коротышки Тви, угнетало не так, как обычно. - Котвинн будет выполнять ваши приказы, - продолжил Синн. - Если попадете в беду, он проинструктирован, как спасти вас. - Я не боюсь трудностей, мой господин, - ответила Тви тоном, в котором, как она надеялась, прозвучала спокойная уверенность. Синн смерил ее командирским взглядом: - Бойтесь любых трудностей, Тви. Тогда вы сумеете решить любую проблему, как только она возникнет. "Почему офицеры всегда так разговаривают? - гадала Тви. - Что подчиненный ни скажет - все не так. Даже за заявления о верности делу и решительности приходится выслушивать нотации". Но ответила она покорно: - Да, господин. Графиня Анастасия вышла из глубины комнаты и положила руку на руку барона. Тот приосанился. - Не позволяйте никому мешать вам, - сказала графиня. В отличие от барона она говорила на Высокопарном Хозалихском. - Сейчас не время теряться и беречь свою жизнь. Никаких свидетелей. Вы должны быть готовы к самым решительным действиям. И она подняла вверх сжатый кулак. Тви молчала. Она не обязана была следовать приказам графини, но группа барона зависела от графини в плане поддержки на этой планете, поэтому дерзить ей не полагалось. "Судьба Империи!" - снова подумала Тви. Наконец появилось то, ради чего можно было стерпеть скучные речи. "А может быть, - думала она, - когда-нибудь снимут фильм о Тви из Тайных Драгунов". Графиня же продолжала разглагольствовать насчет твердости и необходимости решительных действий. Тви знала: когда ее начальство переходит на Высокопарный Хозалихский, оно тем самым пытается воодушевить ее, и умела спокойно дремать, пока лились эти речи, стоя с широко открытыми глазами. Вот она и стояла, изображая уважительное внимание, склонив уши вперед, словно внимательно слушала, а воображение ее рисовало собственный экранный образ - Тви видела, как она, героиня, похищает секретные документы, сражается со шпионами, спасает от поругания гроб императора... А потом она посмотрела на Котвинна. Котвинн стоял по стойке "смирно", глаза его сверкали, шерсть на плечах встала дыбом. Этот страшила выслушивал призывы графини с нескрываемым удовольствием и одобрением и только и ждал мгновения, когда ему предоставится возможность ломать кости, скручивать шеи, избивать плоть. За несколько дней знакомства Котвинн произвел на Тви впечатление существа, которое запросто могло бы жить в пещере. Теперь это впечатление усилилось. Никто вроде Котвинна не укладывался в придуманный Тви сценарий фильма. Такие вот котвинны, если их снимают в кино, ищут работу у каких-нибудь злодеев, и героини расправляются с ними как раз перед тем, как те собираются что-то предпринять. Котвинну она отведет роль наблюдателя. Теперь Тви знала это. Она твердо это знала. Облачившись в костюм-невидимку, сержант, словно лист черного стекла, парила над грядой желтых холмов на задворках города Пеленг. До ее обоняния, усиленного приспособлениями костюма-невидимки, донесся запах раскрывающихся ночью колокольчиков. Котвинн застыл около флайера, словно памятник. На разведку Тви решила его не брать - она считала, что Котвинн неуклюж, и не сомневалась, что слуга Майджстраля заметил его во время вчерашней слежки; Тви включила и выключила голографические проекторы своего костюма-невидимки. Котвинн и вида не подал, что заметил ее присутствие. - Флайера Наварры на месте нет. Я не обнаруживаю никакой системы охранной сигнализации на доме. - Тогда вперед, - отозвался Котвинн без колебаний. Выговор у него был провинциальный, и Тви его понимала с трудом. Ходил он, по-деловому раздвинув плечи. Сержант гадала, где Синн его откопал. Половина Тайных Драгунов попадала на военную службу из тюрем, и Котвинн запросто мог оказаться убийцей, завербованным на каторжной планете, где содержались неисправимые преступники - одним из тех, кому не хватило ума покончить с собой, когда его застигли на месте преступления. Тви думала о том, как это, интересно, Котвинн ухитряется понимать речь графини. Небось сам-то и заговорить на Высокопарном Хозалихском не сумеет, если понадобится. - Рано, - буркнула Тви. - Дождемся рассвета. Котвинн снова выпрямился. Его явно сжигало нетерпение, но пока тянулся лиловый рассвет, он не сказал больше ни слова. Похоже, собеседник из него никудышный. Тви вздохнула. В видюшках про Воров в Законе их напарники были вежливыми и порочными технофилами, выполнявшими приказы хозяев с ясноглазой готовностью; они всегда начеку для того, чтобы вытащить из-под шляпы очередной черный ящик. Увы, Котвинн оказался не из таких. Тви ждала до тех пор, пока в небе не появились редкие ранние флайеры, несущие владельцев куда-то по делам. Тогда она надела поверх костюма-невидимки бронежилет и дала Котвинну знак садиться вместе с ней во флайер. Флайер взмыл в утреннее небо. - У меня есть план, - сказала Тви. - Следуй моим распоряжениям. Котвинн и вида не подал, что слышал ее. Тви решила для себя, что слышал. Объяснять Котвинну свой план она не стала. Попытавшись мысленно представить себе, как бы протекала беседа, возьмись она за разъяснения, картину Тви нарисовала примерно такую: "Мы прикинемся бригадой телемонтеров, Котвинн". Затем должно было последовать тупое молчание, после чего она могла тактично поинтересоваться: "Котвинн, а ты знаешь, кто такие телемонтеры?" Нет, лучше не спрашивать. Котвинна нужно было просто держать в резерве, на самый крайний случай. Она все сделает сама. Она - Тви из Тайных Драгунов, у нее первое настоящее задание, и Судьба Империи... черт! Она ухитрилась пролететь мимо дома Амалии Йенсен. Тви сделала широкий разворот, стараясь, чтобы он выглядел, как необходимый маневр при рекогносцировке. Котвинн помалкивал - он небось ничего и не заметил. Тви опустила флайер на плоскую крышу дома Йенсен. По краям крыши, вдоль карнизов, росли вьющиеся растения и цветы. От растения к растению переходил робот с лейкой. Это оказался обычный универсальный домашний робот, выполнявший работу горничной, дворецкого, швейцара, телефонного автоответчика и официанта. Робот повернулся к флайеру. Лейка, заметила Тви, была разрисована маленькими желтыми маргаритками. - Чем могу служить, госпожа и господин? - поинтересовался робот. Тви собиралась ответить: "Мы с пеленгского независимого телевидения. Нам поступило сообщение об ограблении неподалеку от вашего дома, и мы хотим проверить, в порядке ли ваша аппаратура". Но вместо этой заготовленной фразы она завопила: - Котвинн! Что ты, черт тебя подери, делаешь? Дело было в том, что этот гигант выпрыгнул из флайера, не удосужившись даже дверцу открыть, и повалил робота на спину одним ударом. Робот валялся на спине, раскинув руки в стороны, а по всей крыше разливалась вода из лейки. Котвинн подпрыгнул повыше и приземлился прямо на робота. И снова треск, грохот. Тви тоже прыгнула - за черными ящиками, сложенными на заднем сиденье. Она включила их как раз вовремя (так она решила) и заметила, как засветились маленькие табло, принимая перехваченную коммуникацию. Робот защищал дом, несмотря на то, что Котвинн подхватил его и принялся колотить им по одной из цветочниц. - Сэр! - верещал робот. - Неужели мы не можем побеседовать, как разумные существа? Тви отлично понимала, как себя чувствует робот - Котвинн отламывал ему руку. Сердце у Тви от ужаса готово было выскочить из груди. "Судьба Империи, - мысленно повторяла она в панике. - Судьба Империи. Делай же что-нибудь!" Она выскочила из флайера и бросилась к чердачному входу. Когда сержант нажала кнопку, на табличке зажглись буквы "ВХОД ВОСПРЕЩЕН". Запрет был изложен четырьмя наиболее распространенными шрифтами. - Ублюдок! - выругалась Тви. Придется проникнуть в дом каким-то другим путем. Котвинн оторвал роботу вторую руку и принялся дубасить ею по корпусу машины. Тви включила костюм-невидимку и натянула на голову колпак, обеспечивающий ментальный контроль над всеми устройствами костюма. Подключив голографическую систему, она превратилась в миниатюрное черное облачко, покинула сцену расчленения робота и нырнула вниз с карниза. Оказавшись рядом с первым попавшимся окном, Тви вынула из-за пояса микростеклорез и принялась вырезать стекло. Открыв окно и проникнув сквозь него, сержант поняла, что угодила в спальню Амалии Йенсен. Костюмы-невидимки днем - совершенно бесполезный камуфляж. Черная топографическая тучка, спору нет, скрывает того, кто за ней прячется, однако, согласитесь, влетающая средь бела дня к вам в окошко маленькая черная тучка привлечет не меньше внимания, чем грабитель, залезающий в это самое окно безо всякого камуфляжа. Ну и конечно, когда вы оказываетесь просунутыми в окно наполовину, ваш костюм испускает такое излучение, что его можно сравнить с хором из "Аиды", и вы, так или иначе, представляете собой весьма уязвимую цель. Амалия Йенсен сразу предстала перед взглядом Тви - женская фигурка вскочила с гидрокровати и швырнула в сержанта тяжеленную вазу, которая угодила той прямо в лоб. Из глаз у Тви посыпались искры. Она решила как можно скорее убраться от окна и в результате на полной скорости понеслась через комнату. К сожалению, ориентация у нее после удара восстанавливалась плоховато, и поэтому она со всего размаха налетела головой на дверь гардероба. А Йенсен, которую Тви наблюдала с помощью проекторов заднего вида, продолжала атаковать экранированный костюм-невидимку разными предметами. Тяжелая пепельница угодила Тви между лопаток. Над головой у нее разлетелась вдребезги ваза. Ну хватит. Пора подключать Котвинна. Тви промчалась через холл в гостиную и отперла дверь, ведущую на крышу. Запах цветов был так силен, что у Тви дико разболелась голова - тут везде было полно цветов. Котвинн медленно спустился на антигравитационном лифте, сжимая в одной руке оторванную руку робота. - Что так долго? - прошипела Тви. Она отключила голографические проекторы и ткнула рукой в сторону спальни Йенсен: - Туда! Котвинн отшвырнул руку робота в угол - послышался грохот, долго еще звучавший у Тви в ушах, - рука расколотила вдребезги фарфоровую цветочницу. А гигант Котвинн тяжеленными шагами направился к спальне. Увы, Йенсен сменила диспозицию. Она вылетела из ванной, и в руке ее моталось полосатое бело-зеленое полотенце, которое она набросила Котвинну на голову, после чего заехала ему между глаз ногой. Котвинн хрипло выдохнул. Затем последовала довольно продолжительная и бестолковая драка. На помощь Йенсен пришел еще один маленький домашний робот, который ухватил Котвинна под колени и изо всех сил, совершенно неудачно, попытался сделать ему больно. Тви с трудом соображала, что происходит, - она в драках мало что понимала, поскольку истинные взломщики ими брезгуют, - но, похоже, счет был почти что равный. И Котвинн, и Йенсен уже задыхались и истекали кровью, когда Йенсен решила прекратить драку и отступила в спальню. Котвинн, не обращая никакого внимания на вцепившегося в него робота и полетевшую ему в грудь бутылку шампуня, затопал к двери спальни. Тви схватилась за перевернутый стул, сжимая руками голову. - Эй, - крикнула она, как только снова зазвучали треск и грохот. - Стреляй из парализатора, что же ты? Домашний робот вылетел из двери спальни и разбился на кусочки о противоположную стену. Амалия Йенсен, присев на корточки, тихонько выскользнула из спальни следом за вылетевшим роботом - наверное, сумела проскочить туда из ванной. Отползала от спальни она спиной к Тви. Сержант потянулась за парализатором. Но тут появился Котвинн, сжимая в руке вешалку для полотенец. Йенсен схватила цветочный горшок и запустила им в Котвинна. Тви опустила парализатор. Луч у парализатора широкий, и выстрели она сейчас, достанется обоим. От драки почти все в гостиной было разбито вдребезги. Тви включила антигравитационное устройство и взлетела к потолку, чтобы иметь возможность получше прицелиться, но Котвинн все время мешал ей. - Мокрица земная! - проревел Котвинн. - Неземное дерьмо! - прошамкала Йенсен разбитыми в кровь губами. "Судьба Империи!" - мысленно повторила Тви и задумалась о том, как там себя ведут без присмотра черные ящики. "Сделай что-нибудь!" Она подлетела к Котвинну, ухватила его за загривок и отлетела выше, включив антиграв на полную мощность. Котвинн покачнулся и, размахивая руками, словно мельница, повалился на стеклянный столик, который разбился с оглушающим звоном. В ушах Тви этот звон прогремел ударом грома. Йенсен торжествующе взвизгнула и приготовилась нанести милосердный удар. Теперь перед Тви появилась четкая цель. Она выстрелила и парализовала Йенсен. - Нет! - завопил Котвинн, который никак не мог выбраться из каркаса разбитого столика. - Нет, она была моя! - Идиот, - прошипела Тви. - Тебе нужно было только парализовать ее. Поднимай ее и пошли. - Нечестно, - капризно пробурчал Котвинн. "Судьба Империи", - подумала Тви. В следующий раз, когда Империя вручит ей свою судьбу, да пропади она, эта судьба, пропадом! 5 Роман в гордом одиночестве парил в рубиново-красном утреннем пеленгском небе. Он радовался тому, что сегодня за ним никто не следит - вероятно, два хозалихских "хвоста" и впрямь оказались обычными искателями приключений, и им надоело шпионить. Весь предыдущий вечер он был паинькой, изо всех сил стараясь создать и у себя, и у Майджстраля чувство покоя и умиротворенности. Он отнес Николь букет цветов. Ему было так приятно снова с ней увидеться. Николь была одной из немногих друзей Майджстраля, знакомство с которыми Роман по-настоящему одобрял. Домашним роботам Николь Роман сказал, что вечером, попозже, Майджстраль появится у нее - чтобы запутать следы на тот случай, если эта малявка-хозалих, что таскалась за Романом весь вечер, вздумает поинтересоваться... Потом Роман заказал ужин на три персоны у шеф-повара Тсо из фешенебельного ресторана и еще заглянул в прачечную. И где-то во время этих куда более скучных дел, чем визит в дом Николь, "хвост" Романа исчез - дамочка просто испарилась. Утром Роман осуществил уйму обманных маневров и исчезновений просто на всякий случай, но почти сразу же уверился, что никто за ним не следит. Несколько приободренный, он все же довел программу маневров до конца - исключительно ради проформы. Роман надеялся, что остаток дня пройдет без осложнений. Из утренней дымки проступали контуры невысоких домов Пеленга, окрашенных в пастельные тона, окруженных яркими декоративными деревьями и цветами. Сердце Романа радостно билось. Он пустил флайер по спирали на снижение, чтобы в итоге приземлиться на плоскую крышу дома Амалии Йенсен. При мысли о "Расцвете Человечества" уши его возмущенно наклонились назад, а диафрагму свело спазмом. Увы, если уж Майджстраль взялся за такое неправильное дело, ему, хочешь не хочешь, приходится водить знакомство с такими неправильными людьми. Роману оставалось лишь ограничиваться мечтами о том, чтобы таких, как Николь, было больше, а таких, как Йенсен и ее приятели, - меньше. Флайер опустился на крышу, словно опавший листок на стриженую лужайку. Карнизы были уставлены цветочницами с яркими цветами. Роман порадовался: он любил, когда его окружало что-то живое. Невольно радуясь красоте цветов, Роман вылез из флайера и направился к чердачному входу. Первое, что он увидел, был мертвый робот. В душу Романа закралось подозрение. Он проверил, легко ли вынимается из кобуры пистолет, и пожалел, что не захватил кое-каких приспособлений от костюма-невидимки, которые позволяли бы ему видеть, что происходит за спиной. Роман внимательно осмотрел робота. Машина была разорвана на части - руки и ноги оторваны, командно-воспринимающее устройство заброшено на край крыши. Разрушение было произведено варварски: для того чтобы вывести машину из строя, такого вовсе не требовалось. И кто бы это ни сотворил, он должен был быть очень силен физически. Романа охватило возмущение. Было нанесено оскорбление, но не просто чести Амалии Йенсен, а скорее чести работодателя Майджстраля. Роман вынул пистолет и перевел регулятор в положение "Смертельно". На двери подъемника горела зеленая лампочка - значит, выход не заперт. Роман шагнул к лифту и нажал кнопку спуска. В гостиной все было перевернуто вверх дном. Мебель опрокинута, повсюду разбросаны бумаги, цветочные горшки разбиты. Яркие цветы валялись на полу и сохли. Ноздри Романа от возмущения покраснели. А в холле на полу валялся еще один разодранный на куски робот. В углу лежала туфелька Йенсен, второй туфельки нигде видно не было. На массивной вазе Роман увидел пятна крови - видимо, ею пользовались как дубинкой. Роман присмотрелся повнимательнее: к крови прилипло несколько коротких темных шерстинок, похожих на мех хозалиха. Роман несколько мгновений постоял, не двигаясь с места, посреди этого жуткого беспорядка, не понимая, что произошло. Он явился, чтобы сообщить мисс Йенсен об успешном выполнении ее заказа (ну, может, при выполнении не все прошло так уж гладко); необходимо было также договориться о продаже и доставке выкраденной вещи. Соучастие в вандализме и жестокости в его планы не входило. Но тут что-то произошло - что-то, что, вероятно, было связано с заказом, который выполнил Майджстраль. И Роман решил, что он должен так или иначе найти этому подтверждение. Только он начал поиски улик, как услышал, что на крышу дома садится чей-то флайер. Держа пистолет наготове, Роман скользнул в кухню, откуда ему был виден подъемник. Подъемник бесшумно заработал, и антигравитационное поле опустило вниз пассажира. Роман, навострив уши, услышал голос Педро Кихано: - Мисс Йенсен? Что случилось с Говардом? О! "Наверное, - решил Роман, - Говардом звали того робота, с которым разделались на крыше". Он переключил регулятор пистолета на "Парализатор" и убрал его в кобуру. - Мисс Йенсен? Кихано только что из кожи вон не выпрыгнул от неожиданности, когда из кухни вышел Роман. В надежде успокоить бедолагу Роман улыбнулся, высунув из удлиненной морды язык. Кихано нервно оглянулся на подъемник и дверь - искал, каким бы путем поскорее улепетнуть. - Кто вы такой? - выдавил он сквозь стиснутые зубы на человеческом стандарте. - Что тут случилось? - Я надеялся, - сказал Роман, шагнув поближе к Кихано, - что на последний вопрос сумеете ответить вы. Кихано, похоже, немножко успокоился: - Вы из полиции? Амалия... мисс Йенсен... с ней все в порядке? - Не знаю. - Роман придвинулся еще ближе к Кихано, неслышно ступая по множеству осколков. - Впечатление такое, что ее похитили. Вы хотя бы догадываетесь почему? На лице Кихано сменилось несколько непонятных выражений. Следя за их сменой. Роман заключил, что, во-первых, Кихано очень даже догадывается о том, что тут могло произойти, а во-вторых, он не собирается делиться своими догадками с тем, кого не знает и кому не доверяет, даже с тем, кого принял за полицейского. А может быть, особенно с полицейскими. - Нет, - ответил Кихано. Взгляд его снова скользнул к подъемнику и двери. - Я... не думаю, что... нет, я ничего не знаю. - Вы в этом уверены? - не отставал Роман. Кихано искоса глянул на Романа. Он вдохнул поглубже и приосанился - судя по всему, его немного успокаивало то, что Роман сразу не напал на него с кулаками. Он упер руки в боки и прищурился: - Слушайте. Я вас, похоже, не знаю. Если вы из полиции, не покажете ли вы мне свое удостоверение? Роман попытался изобразить что-то вроде человеческого вздоха, дабы успокоить Кихано. - Вы правы, сэр. Я упустил формальности. С такой же легкостью он мог признаться в том, что у него не осталось ни единой мысли. Роман сунул руку за борт куртки, вынул пистолет и выстрелил в Кихано с близкого расстояния, парализовав его нервную систему довольно-таки основательно. Подхватив беднягу, пока тот не успел рухнуть на пол, Роман перебросил его через плечо и понес к кабине подъемника. Выбравшись на крышу, Роман отдал флайеру Кихано команду отправляться домой на автопилоте, после чего погрузил Педро на заднее сиденье своей машины. Кихано смотрел на него остекленевшими глазами. Похоже, поведение полиции его здорово разочаровало. Роман решил, что пусть Майджстраль сам разбирается в случившемся. Такое расщелкать мог только специалист по криминалистике - тот, кто в состоянии расширить рамки общей картины происшедшего. - Украли _что_? - переспросил Наварра, с неподдельным удивлением взирая на представительницу страховой компании и аукционера. Аукционер глянул в каталог. - Вот, сэр. "Гравированный серебряный крионный футляр с источником питания. Имперская печать, в рабочем состоянии, с9, вес 16 см, размеры 18х17 нг.". Наварра все равно был потрясен. Он сделал несколько шагов по залу, не обращая никакого внимания на трофеи и боевые знамена, скользя взглядом по тому, что на самом деле представляло интерес: вынутому световому окну, роботу, застывшему в полной неподвижности, опустевшей нише. И снова - окно, робот, ниша, в которую он заглянул неизвестно зачем. Мало-помалу он начал понимать, что случилось. - Сколько он стоил? - спросил Наварра. - Мы... гмм... собирались начать торги со стартовой цены в двенадцать нов и надеялись поднять ее, ну, скажем, до восемнадцати-девятнадцати. - Значит, не такая уж и дорогая вещь. В голосе аукционера зазвучали защищающиеся нотки: - Сэр. Возможно, это был самый ценный... м-м-м... единственный ценный предмет во всем доме. Трофеи представляют ценность как коллекция, вот почему мы продаем их крупными лотами, но ни один предмет из них в отдельности ценности не представляет. А тот факт, что футляр некогда находился в покоях Императора, значительно повышает его ценность. - И вещь по цене вполне доступная для коллекционеров, - заметил Наварра. - Шестнадцать - восемнадцать нов... а оружие, с помощью которого был выведен из строя робот, стоит никак не меньше пяти, найденные нами черные ящики и подороже будут - пожалуй, все восемь, а то и девять нов. - Выглядят они... гм... самоделками... сэр. Если они собраны из всякой дряни, они могут и вовсе ничего не стоить. Хозалихша из страховой компании придирчиво осмотрела комнату, останавливая взгляд на обветшалом оружии, сувенирах, флагах. - Может быть, вещь украдена ортодоксальным империалистом, - предположила она. - Она из Святая Святых, и продажа такой вещи на аукционе в их глазах запятнала бы ее. - Вот как? - Наварру уже стало немного раздражать то, что у него похитили такую ценность. Он любил, чтобы все вещи стояли на своих местах. Это в нем сидело твердо. Потом он перевел взгляд на свисавшие со стен знамена. - Но почему тогда не украли и Имперские боевые знамена в придачу. Они ведь тоже из Святая Святых? - Может быть, сэр, - предположила хозалихша, - грабителю не хватило времени. Сигнализация, похоже, сработала почти сразу. - Может быть. - На планете сейчас Дрейк Майджстраль, сэр, - заметил аукционер, и фраза эта повисла в воздухе, словно один из флагов. И никаких последующих комментариев. Наварра нахмурился: - Вряд ли такое похищение соответствует его классу. - Верно, сэр. Я просто подумал, может, вы знакомы. Выглядит все так, словно тут что-то личное. - Не может быть. Я с ним только вчера вечером познакомился. - Да, но существует ведь еще... ну, история его семьи... и вашей. Наварра нахмурил брови: - Не думаю. Он не похож на человека, который таким вот путем выместил какую-то давнюю обиду. Страховщица вздохнула: - Не сомневаюсь, вам лучше знать, сэр. Наварра подошел к световому окну и глянул вверх, на ярко-желтое небо. Потом обернулся и посмотрел на нишу, потом на робота. "Может быть, - подумал он, - если смотреть в другом порядке, что-то прояснится". Световое окно, ниша, робот. Нет, никакого толка. Вдруг он понял, что стоит между двумя портретами дяди: молодой вояка, берущий заложников, взирал с портрета, висевшего над каминной полкой, на старого адмирала, дядюшку Джека - при всех регалиях и жутко угрюмого. Вид у обоих был яростный и решительный, у каждого по-своему. Наварра всю жизнь надеялся на то, что, если как следует сосредоточиться, его лицо приобретает такую же ярость, как физиономия дядюшки Джека. Внезапно его озарило, и он тут же обрушился на аукционера. - Кстати, - спросил он, - а что было в футляре? Аукционер растерялся: - Мы... а-а-а... не знали... не знаем. Мы не знали, как его открыть. - Наварра не сводил с него глаз. - Вот что означает "с9" в описании футляра. Это наш код. Он означает, что у предмета сложный замок, а ключ не прилагается, поэтому мы и не пытались открывать футляр - боялись повредить. Наварра пошел в атаку: - А что, если кто-то знал, что внутри футляра? Что там что-то ценное, я хочу сказать. - В крионном футляре? Но что там могло быть? - Генетический материал? Наркотики? Фрагмент сверхохлажденного программного обеспечения? - Старое вино. - Какая-нибудь древняя вещица, может быть, что-то памятное, - предположила хозалихша. - Что-нибудь такое... скоропортящееся, что Императорская семья хранила по причинам сентиментальным. Наварра зыркнул на нее: - То есть? - Сердце или какой-то иной орган одного из умерших домашних животных. - О... - Например, клешни клэкло, - продолжала хозалихша. - Я всегда так хотела сохранить клешни моей малютки Пиджи после ее смерти, но я была маленькая, а родители боялись, что это будет слишком дорого стоить. - Примите мои соболезнования, мадам, - буркнул Наварра. Глазки страховой агентши загорелись. - Вы бы только видели, сэр, на какие хитрости пускалась Пиджи, чтобы стащить еду. Она устраивала такие потрясающие засады около холодильника! Пиджи такая умница была - ну почти как хозалих. - Ноздри страховщицы раздулись от переполнявших ее чувств. - Как жаль, - горестно проговорила она, - что мне так и не удалось сохранить хотя бы какую-то ее частичку. - Не сомневаюсь, это бы вас утешило, - сказал Наварра и оглянулся на опустевшую нишу. - Но мне почему-то с трудом верится, что на свете найдется много закоренелых Империалистов, которые были бы так обуреваемы любовью к животным, чтобы взять и похитить серебряный футляр моего дядюшки. - Верно, сэр, - сказал аукционер и хмуро оглядел зал. - Пожалуй, нам следует усилить охрану дома, на тот случай если грабитель - или грабители - вернется. Может быть, злоумышленники охотились за чем-то другим, а футляр прихватили просто так, походя. - Пожалуй, - согласился Наварра. Он терпеть не мог неопределенности, а мысль о том, что кому-то до сих пор нужно что-то из этого дома, заставляла его нервничать. Он посмотрел на портрет дяди - молодого человека в изодранной форме, небрежно державшего на мушке насмерть перепуганного императора, спрятавшегося в гареме и переодевшегося в платье одной из свои жен. (Такова была людская версия этой истории. Согласно хозалихской версии, Император, пораженный выстрелом из парализатора, был захвачен во время осады, когда он возглавлял ряды защитников, облаченный в форму Почетного Полковника Гвардии.) - Вот проклятие, - пробормотал Наварра. - Что же могло быть внутри футляра? Роман вел флайер по небу, и душа его прямо-таки кипела от возмущения. Совершено неправое дело, нанесено оскорбление, требовались немедленные ответные действия. Он знал - Майджстралю на вопросы чести плевать. Но такое он вряд ли сумеет проигнорировать. Кровь Романа вскипела от негодования и обиды за семейство Майджстраля. Это оскорбление снести было невозможно. Проникая в окно маленького загородного коттеджа, свежий ветерок шевелил распущенные волосы Майджстраля. Место тут было безопасное: Роман снял коттедж под вымышленным именем, поэтому Дрейк мог спокойно посвятить утро отдыху и просмотру старого вестерна. Он откусил кусочек флета и отдал домашнему роботу бокал, чтобы тот подлил шампанского. - Спасибо, - поблагодарил Майджстраль робота и пригубил третий за утро бокал шампанского. На кровати валялось несколько компьютерных факсов, которые ему передал Грегор. На самом деле Дрейку следовало бы заняться их просмотром и планированием новой работы. Новая серия краж обещала быть легкой. Вечером, два дня назад, о приезде Майджстраля на Пеленг взахлеб трепались все каналы телевидения. Нервные владельцы произведений искусства и драгоценностей, заслышав его имя, наверняка пожелают усилить охрану своих домов на то время, пока Майджстраль на планете. Вот почему Грегор занимался шпионской операцией прошлой ночью - он устанавливал микротрейсеры на оборудовании главных консультантов по безопасности Пеленга. Теперь, как только кто-то из обладателей ценностей надумает усилить охрану дома, микротрейсеры напрямую выведут на них Майджстраля. Работа облегчится также за счет того, что Дрейку будет заранее известно, какие средства сигнализации в каком доме установлены. Большую часть прошлого дня Грегор посвятил слежению за раскиданными им по Пеленгу микротрейсерами и определению их локализации. А для грабителя знать, куда идешь, почти так же важно, как знать, как туда проникнуть. Но вместо того чтобы заниматься планированием новой работы, Майджстраль потягивал шампанское и смотрел вестерн. Пожалуй, Дрейк ленился. Но ведь он в конце концов прошлой ночью работал. А фильм был один из его любимых - "Всадники прерий". С тех пор как Майджстраль увидел "Всадников" (ему тогда было семь лет), этот фильм вызывал у него сентиментальные чувства. Подав роботу бокал, чтобы тот снова наполнил его, Майджстраль, не отрывая глаз от экрана, смотрел, как Элвис скачет по западной прерии рядом со своим старым другом, Джесси Джеймсом [Джеймс Джесси Вудсон (1847-1882) - американский гангстер]. Лениво поигрывая на электрогитаре, Элвис пытался уговорить Джесси свернуть с кривой дорожки и отказаться от преступного образа жизни. Элвис знал, что Бет Мастерсон [Мастерсон Бэт (Уильям Барклай) (1853-1921) - американский гангстер, закончивший свою карьеру в должности спортивного обозревателя "Дейли телеграф" и написавший для нее много материалов о виртуозах револьвера Дикого Запада; упоминаний о том, чтобы он когда-либо встречался с Джесси Джеймсом, в его жизнеописании нет, не говоря уже о том, что ни он, ни Дж.Джеймс не могли встречаться с Э.Пресли] поклялся добыть Джесси живым или мертвым, но обещал не рассказывать об этом Джесси. Перед ним стояла ужасная моральная дилемма. Но вот чего Элвис не знал, так это того, что Джесси выбрал скользкую дорожку преступлений из-за страстного романа с Присциллой, женой Элвиса. Джесси понимал, что, если бы он остался на ранчо, Элвис бы рано или поздно обо всем догадался и тогда бы ему пришел конец. Развязка этой драмы обернулась жуткой трагедией - Джесси и Присцилла умирают, сжимая друг друга в объятиях. Тогда-то королю рок-н-ролла и открылась страшная тайна. В конце фильма Элвис шел по пустынной дороге, извлекая из гитары полные отчаяния аккорды, и в этом чувствовалось предвестие его собственного трагического конца. Замечательный, легендарный момент. Майджстраль любил вестерны больше всяких других развлекательных фильмов и концертов. "Странно, - думал он порой, - почему Шекспир не написал ни одного вестерна?" Робот проговорил негромким металлическим голосом: - В нашем воздушном пространстве - чужой флайер, сэр. Майджстраль нахмурился. О его местонахождении не знал никто, кроме Романа и Грегора. Грегор был тут, а Роман должен был находиться в другом доме Майджстраля, создавая у полиции, прессы и всех прочих нежелательных посетителей такое впечатление, будто бы хозяин находится дома. Дрейк попросил робота дать ему картинку того, что происходит за стенами дома, и портрет того, кто вел флайер. Флайер, как выяснилось, вел Роман. Майджстраль нахмурился еще сильнее. Он понимал, что Роман не появился бы, не случись чего-нибудь непредвиденного. Он обернулся к экрану. Элвис напропалую трепался, рассказывая Джесси, как скучает по нему Присцилла, пытался убедить друга в том, что для него всегда отыщется местечко неподалеку от ранчо. Джесси отворачивался, прятал набегавшие на глаза слезы. Это была любимая сцена Майджстраля, но сегодня ему явно не удавалось досмотреть фильм до конца. Он велел видеомагнитофону выключиться, спрыгнул с дивана и запахнулся в шелковый халат. Откинув волосы со лба, Майджстраль отправился встречать Романа. Хозалих вошел, неся на плече бесчувственного Педро Кихано. Майджстраль по домофону вызвал Грегора. Положение становилось серьезным. Ноздри Романа вспыхнули, когда он увидел хозяина в халате. Он не одобрял тех людей, что проводят утро, валяясь в постели. Наверняка Майджстраль валялся и смотрел какую-нибудь низкопробную развлекаловку. Такое никак не сочеталось с оскорблением, нанесенным его чести. Роман и вправду хорошо знал своего хозяина. Майджстраль помог слуге уложить Кихано на кушетку. Хозалихи не слишком гибки - не в смысле темперамента, а в смысле телосложения. Потом Дрейк, стоя, выслушал рассказ Романа о случившемся. Посередине рассказа вошел Грегор, и пришлось Роману начинать все сызнова. Педро смотрел на Майджстраля. Крутящиеся голограммы - дневные произведения искусства - отражались в его остекленевших глазах. Похоже, он отчаянно пытался что-то сказать. Дрейк наклонился к нему. - Дрянь, - прошамкал Кихано распухшими губами. Майджстраль понимающе кивнул: - Я вижу, у вас серьезные проблемы, мистер Кихано. - Ничтожество. Гад. - Я попрошу робота принести вам шампанского. Может быть, оно взбодрит вас немного. - Гр-р-р. Провалитесь. Майджстраль вздохнул и выполнил пожелание Кихано. Уходя, он обернулся и сказал: - Как вам будет угодно, мистер Кихано. То есть совсем невесело. Сержант Тви с закрытыми глазами лежала на своей кровати в доме графини Анастасии, придерживая рукой биологический пластырь, прилепленный к кровоподтеку на голове. В ушах у нее непрерывно гудело. Судьба Империи. Романтика. Восторг. Опасность. Она мысленно повторяла эти слова, прилепляя к голове очередной кусок пластыря. Вся беда в том, что нельзя, чтобы опасность подстерегала тебя на своей же стороне. Сержант доложила о поведении Котвинна барону, и не сказать, чтобы из этого вышло что-то хорошее. Барон только прочел Тви нотацию о том, как она должна объяснять все подчиненным, чтобы они поняли и правильно выполнили поставленную перед ними задачу, и то, каким образом все это укладывается в дело подготовки и борьбы с трудностями. Тви в конце концов решила, что сам барон никогда с Котвинном не работал и не пытался тому что-либо втолковать. Ей начинало казаться, что все начальники кичатся богатым опытом в таких делах, которыми никогда не занимались. Загудело связное устройство. Эхо сигнала отозвалось жуткой, безумной болью в голове у Тви. Она нажала клавишу "Ответ" и тихонько выругалась. В комнате зазвучал скрипучий, как пила, голос барона Синна: - Пора сменить Котвинна и отнести мисс Йенсен второй завтрак. - Хорошо, мой господин. Тви накрыла голову подушкой и беззвучно выплакалась - страдалица за Империю. Потом пошла выполнять приказ. Она сама забрала на кухне приготовленный для Йенсен поднос с едой - роботов к этому привлекать нельзя, если все пойдет не так, как надо, то в их памяти могут покопаться. Тви с подносом поднялась по каменной лестнице в комнату, где держали Йенсен. От подноса шел аппетитный запах жареного арнетта. У Тви даже слюнки потекли. На верхней площадке ее ждала кукла, жутко популярная среди детишек: высотой чуть побольше семи футов рыжеволосый детина с веснушками на вечно ухмыляющейся физиономии по имени Ронни Ромпер. - Иду тебя сменять, - буркнула Тви. - Пора бы, - проворчал Ронни Ромпер. Он сбросил голографический костюм и превратился в Котвинна. Сквозь темную шерсть проступали лиловые кровоподтеки вперемежку с полосками биологического пластыря. Отцепив от ремня голографический проектор и еще одно устройство, он подал их Тви: - Ваш костюм. И пульт управления кандалами. - Спасибо, - проворчала в ответ Тви и после некоторого раздумья добавила: - Большое. Она положила пульт на поднос. Котвинн затопал вниз по ступенькам. Дверь была закрыта на тяжелый засов, установленный прошлой ночью. Из-за того, что пришлось выкручивать болты, темное дерево на двери потрескалось. Тви отодвинула засов и вошла. Гостевую спальню поспешно заставили разномастной мебелью, хранившейся на чердаке - высокая кровать с пухлыми подушками и голубыми оборками, пара стульев, покрытых персиково-розовыми чехлами, пушистый ковер из фиолетовой шкуры дьюкина, хрустальная лампа в форме фигуры хозалихского балетного танцора, на голове которого торчал плафон из тонированного стекла. От смешения цветов, направлений, стиля голова у Тви разболелась еще сильнее. Но помимо того, что предметы убранства так контрастировали между собой, со всеми ними контрастировала Амалия Йенсен. Ее лицо покрывали многочисленные полоски биопластыря, подпитывающие Амалию обезболивающими лекарствами и залечивающие синяки и ссадины. Она лежала на кровати с балдахином в той самой черной пижаме, в которой ее похитили из дома. Ее лодыжки были скованы кандалами. Амалия посмотрела на Тви и выругалась разбитыми в кровь губами. - Еще один Ронни Ромпер явился, - проговорила она по-хозалихски. - И чего это вы так упорно косите под людей? Да я вас обоих запросто узнаю. - Ну-ну, - отозвалась Тви на том же языке. - И как же меня зовут? - Послушайте. То, что вам надо маскироваться, это я понимаю. Но зачем вы выбрали персонаж, который все время улыбается? Тви поставила поднос на старинный резной троксанский столик и подвинула его к стулу, покрытому чехлом с оборочками, после чего ушла в угол и села на стоявший там стул. - Сейчас я замкну ваши наручники и отомкну кандалы. - Она направила пульт на кандалы. - Вы сможете подойти к стулу, сесть, а потом я замкну кандалы и отомкну наручники. Понятно? Йенсен быстро оглядела комнату, прикидывая на глаз расстояние от кровати до обоих стульев. - Хорошо, - кивнула она. Тви всегда видела, когда кто-то был готов на отчаянный поступок, увидела и сейчас, и диафрагма ее возмущенно дернулась. - Отлично, - сказала она. - Поехали. Тви нажала кнопку, управляющую кандалами и наручниками. Браслеты на запястьях Амалии Йенсен сблизились и сомкнулись, словно по собственной воле. Она спустила ноги с кровати и, тяжело ступая, пошла к столу. Было видно, что каждый шаг причиняет ей боль. Шагая, она не сводила глаз с парализатора Тви. Подойдя к столу, Йенсен растерялась, снова глянула на парализатор и села на стул. Сержант нажала кнопку - кандалы на ногах Йенсен замкнулись крепко-накрепко, а наручники разъединились. Амалия открыла крышку, которая закрывала поднос с едой и принялась за еду. У Тви засосало под ложечкой. О том, чтобы накормить ее, никто не позаботился. Йенсен откусила жареного арнетта, поморщилась и переключилась на более мягкие овощи. Тви поудобнее уселась на стуле. - Вы, наверное, ошиблись, - сообщила Йенсен. - За меня большого выкупа не дождетесь. - А вас не ради выкупа держат, - ответила Тви. Йенсен, похоже, не больно-то удивилась и подцепила на вилку очередной кусок овощей. - Тогда ради чего же? - Я бы так сказала: вам, мадам, лучше знать, - отозвалась Тви подчеркнуто вежливо - в фильмах Воры в Законе всегда вели себя очень вежливо. В конце концов стилистика давала целых десять очков. - А почему я до сих пор жива? - поинтересовалась Йенсен. "А неплохо, совсем неплохо, - подумала Тви. - Цивилизованная беседа между похитительницей и похищенной". Вот случай сыграть роль учтивой хозяйки положения. - Ни в чем таком радикальном, как убийство, нет необходимости, мадам. Просто вы будете нашей гостьей в течение нескольких дней. - А потом? Тви решила хранить загадочное молчание. Как бы она ни наслаждалась ролью воспитанной похитительницы, на самом-то деле она вовсе не знала, зачем они похитили Йенсен. Она знала, что в этом деле как-то замешан Майджстраль, что на карту поставлена Судьба Империи, но в отношении всего остального ее не просветили. А Амалия Йенсен только плечами пожала. Залпом выпив кофе, она проговорила: - Ну, вам, наверное, не сказали. Тви скрипнула зубами. А эта дамочка не дура. Тви решила сменить амплуа. Роль элегантной наемницы в принципе ничуть не хуже, чем роль учтивой хозяйки положения. - Какая разница? - сказала она небрежно. - Мне хорошо заплатили. Йенсен глянула на нее и, не донеся до рта ложку с манной кашей, положила ее на тарелку. - Я могу устроить так, что вам заплатят больше. - Мисс Йенсен, если я не ошибаюсь, только что вы сказали, что за вас большого выкупа не дождешься. Под ложечкой у Тви засосало еще мучительнее. Она увидела, что жареный арнетт подан под белым соусом. Йенсен тонко улыбнулась, поморщилась и вытерла губы салфеткой. - Все можно устроить. Что скажете насчет сорока нов? Уши Тви наклонились вперед. Деньги неплохие, если Йенсен их действительно раздобудет, а Тви получит. Однако, на ее взгляд, по сравнению с Судьбой Империи сумма была ничтожной. Она небрежно махнула рукой. - Вы меня оскорбляете, мисс Йенсен. Неужели вы верите, что наемница моего уровня переметнется на другую сторону после того, как уже получила деньги за работу? Я горжусь тем, что выполняю работу по контракту от начала до конца, ясно вам? - Прошу прощения, - сказала Йенсен и снова улыбнулась, - я вовсе не намеревалась задеть вашу профессиональную гордость. - Ваши извинения приняты. После того как вы столкнулись с Ко... моим напарником, я понимаю, что вы могли во мне ошибиться. Он совсем не такой, как я, уверяю вас. Он - создание моих работодателей. - Понятно. Теперь у Тви уже весь желудок сжимали голодные спазмы. Голографическая улыбочка спрятала ее скривившееся от голода лицо. Амалия Йенсен, видимо, почувствовала мучения Тви и протянула ей тарелку с арнеттом. - Хотите жаркого? - спросила она. - А то мне сегодня, боюсь, жевать больно. - Я действительно проголодалась. Если вы не против. - Совсем не против. Тви привстала и вытянула руку. Йенсен швырнула в ухмыляющуюся физиономию Ронни Ромпера тарелку и вскочила, сжав руки в кулаки. Но ноги ее по-прежнему крепко сжимали кандалы. Тви этого и ожидала - барон Синн проинструктировал ее насчет возможности такого оборота дел, вот только мисс Йенсен поначалу показалась ей очень приятной особой. Тви выстрелила из парализатора прямехонько между ключиц своей пленницы, и прыжок Амалии завершился тем, что она со всего размаха шлепнулась на ковер из шкуры дьюкина. Диафрагма Тви пульсировала. Какая жалость! По шее стекал белый соус. "Проклятие!" - подумала сержант. Все произошло как раз тогда, когда она уже начала просто-таки наслаждаться собой! Первый бокал шампанского Педро Кихано почти целиком пролил на рубашку, второй ухитрился выпить. Щеки у него порозовели, он смог сесть, не опасаясь, что опрокинется на спину. Грегор следил за ним, сидя в углу на стуле с прямой спинкой. Пальцы его отстукивали по коленям ритм только ему ведомой мелодии. Роман, угрюмо ссутулившись, торчал рядом. Судя по его позе, заключил Майджстраль, он сильно расстроен. Дрейк ушел к себе в комнату, собрал волосы в пучок и сколол заколкой. Надел мягкие замшевые штаны, лакированные туфли, свободную серую шелковую рубашку. Уж если так вышло, что он вынужден принимать гостя, надо хотя бы одеться подобающе. Он вернулся в гостиную и предложил Педро кусок флета со своей тарелки. Педро принял угощение. Дрейк придвинул мягкий стул к кушетке и сел напротив пленника. Над его головой в нише вертелось голографическое изображение головы Бартлетта. Дрейк потуже затянул шнуровку на рукавах рубахи. - Ну что ж, мистер Кихано, - начал он вежливо, - может быть, вы сумеете просветить нас относительно недавних событий. Педро Кихано косо глянул на Романа, потом перевел взгляд на Грегора. - Не имею понятия, - пробормотал он и протянул бокал, намекая, что хотел бы выпить еще шампанского. Робот, мелодично позвякивая, выкатился из-за угла и налил в бокал Педро шампанского. Майджстраль глубокомысленно уставился на кончики своих пальцев. - Мисс Йенсен, видимо, похитили, - сказал он. - Это произошло меньше чем через два дня после того, как она поручила мне и моим помощникам добыть некий предмет. Судя по имеющимся у меня сведениям, мисс Йенсен - видная политическая деятельница на Пеленге, одна из руководителей организации, чьи сети простираются по всему Созвездию. А вы - казначей этой организации. Педро стало не по себе. Он откусил кусочек флета и принялся нервно пережевывать его. Майджстраль встал со стула, повернулся и протянул руку к голове Бартлетта. Достав из-за нее серебряный футляр, он вернулся к стулу и снова сел, держа футляр в руках. Во взгляде Педро зажегся огонь вожделения. - Как я вижу, вы узнаете эту вещицу, - отметил Майджстраль. - Мисс Йенсен похитили через несколько часов после того, как она попала ко мне в руки. Поскольку эта штука сама по себе ценности не представляет, я склонен предположить, что у нее есть некое неизвестное мне политическое или символическое значение. Он, нахмурив брови, уставился на тяжелый серебряный футляр. После возвращения домой Майджстраль внимательно осмотрел футляр и кроме Имперской печати обнаружил на нем изображение Квельма I, первого пенджалийского императора, принимающего верительные грамоты у посланника с Зинзлипа. Завоевание оказалось проще не придумаешь. Похожие на морских слизней дроми были настолько непонятны и непредсказуемы, что никто так и не выяснил до конца, поняли ли они вообще, что их "завоевали", вследствие чего они стали гражданами Хозалихского протектората. Однако это завоевание стало первым в пенджалийской истории, и посему мифографы выжимали из него все, что только могли. На противоположной стороне седлообразного футляра красовалось изображение возлежащего на ложе Нниса CVI в окружении Коллегии - группы известных ученых, которых он собрал в Городе Семи Сверкающих Колец. Ученые должны были помочь Ннису в проведении бессмысленных опросов, которыми он прославился намного больше, чем умением править Империей. Майджстраль присмотрелся повнимательнее. В одном из ученых он узнал профессора Гантемура, человека-филолога, который передал планы Имперской канцелярии лидерам Мятежа и который впоследствии получил в награду владения многих выдающихся империалистов, в частности деда Майджстраля. Майджстраль посмотрел на Педро. Вожделение молодого человека ощущалось почти что физически. - Мистер Кихано, - сказал Майджстраль. - Я не понимаю, что произошло. Мою клиентку похитили. Не исключено, что ей... что нам грозит опасность, исходящая из одного и того же источника. Через несколько часов этот контейнер по закону будет принадлежать мне, и я смогу распоряжаться им так, как мне заблагорассудится. Я бы, конечно, предпочел передать его мисс Йенсен - таково условие контракта. Но... - Он поднял руку, и физиономия Кихано сразу помрачнела. - Если этот предмет привлечет ко мне нежелательное внимание, мне придется избавиться от него побыстрее. - Но... - вмешался Педро, - вы не можете. - Он глянул на Грегора, ища поддержки. - Он не может! - И умоляюще спросил: - Не может, правда? Грегор только ухмыльнулся. - Напротив, сэр, - ответил Майджстраль решительно. - Если мисс Йенсен отсутствует, она не может выполнить свою часть условий контракта. Полагаю, тем, кто похитил ее, это известно, и они будут держать ее в изоляции до тех пор, пока я либо покину Пеленг, либо каким-то иным способом избавлюсь от этого предмета. Не исключено, что если они разыщут меня, то сделают собственное предложение. И обстоятельства могут вынудить меня это предложение принять. Педро, выпучив глаза, уставился на него. - Послушайте, - сказал он. - Я казначей. Я могу заплатить вам вместо Амалии. - Может быть, - улыбнулся Майджстраль, - я и смогу учесть ваше пожелание наряду с прочими, если мисс Йенсен так и не появится. Но вам придется поторговаться с другими, мистер Кихано. Похоже, Кихано был готов сдаться. - Я вам все скажу, - проговорил он. - Но пусть ваш хозалих уйдет. Майджстраль рассердился. Проявление расизма человеком, попавшим в такое положение, его по-настоящему разозлило. Он посмотрел на Романа - тот сохранял гордое спокойствие. - Роман может остаться, - заявил Майджстраль. - Он самый давний из моих помощников, и я ему доверяю целиком и полностью. Педро покачал головой: - Дело выходит за личные рамки, мистер Майджстраль. - Он наклонился поближе и заговорил вполголоса, видимо, стараясь, чтобы Роман не услышал: - На карту поставлена судьба Человеческого Созвездия. Майджстраль приподнял бровь: - Да что вы говорите? Этот щенок с каждой минутой раздражал его все сильнее. - Пожалуйста, - умоляюще проговорил Педро. Майджстраль переложил футляр из одной руки в другую. - А я тут всего шестьдесят прошу. Это за Судьбу-то Созвездия! Педро разволновался. - Вы согласились на эту сумму! - Но тут же взяв себя в руки, добавил: - Верьте мне, это правда, мистер Майджстраль. Майджстраль вздохнул. Наступила короткая пауза - молчание нарушало только постукивание пальцев Грегора по коленям. В конце концов Педро подал голос: - Ну, хорошо, сэр. Если вы за него ручаетесь... Но мне бы все-таки хотелось, чтобы вы передумали. Майджстраль посмотрел на Романа. - Не передумаю, - заявил он твердо, снова поразившись непоколебимой выдержке Романа. Тот явно боролся с гневом, вызванным наглостью этого молодого выскочки. Дрейк откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. - Ну, так что в этой коробочке, мистер Кихано? Только правду. Педро закусил губу. Ответил он шепотом. - В этом футляре, - сказал он, - содержится замороженная сперма бездетного пенджалийского императора Нниса CVI. Майджстраль глянул на футляр. Он чувствовал застывший взгляд Грегора, он видел, как отвисла нижняя челюсть у Романа, и он страстно пожелал, чтобы оба они секунду назад оказались где-нибудь подальше отсюда, даже не на этой планете. Футляр вдруг оттянул руки Майджстраля, став невыносимо тяжелой ношей. - О... - пробормотал Майджстраль. - Ну тогда судьба Созвездия уж точно поставлена на карту. 6 Крионная реликвия стояла на столе, мерцая в лучах мягкого освещения комнаты. Майджстраль протянул роботу бокал, и тот снова наполнил его шампанским. Компания почала вторую бутылку. Майджстраль велел роботу охладить третью. Ему-то точно потребуется еще шампанское. Он ничего не хотел - только как можно скорее избавиться от треклятой реликвии. Скинуть ее со скоростного флайера в ближайшее бездонное озеро. Швырнуть ее в жерло первого попавшегося ядерного реактора. Сжечь ее в самом ядре пеленгского солнца. "Сбылось", - решил Майджстраль. Сбылся самый кошмарный сон любого вора. Украсть нечто такое ценное, такое сказочное, чего жаждет любой солдат, любой политик, любой бандюга, любой дипломат, любой убийца-фанатик. "Бедный я, бедный", - думал Майджстраль. Шампанское он выпил безо всякого удовольствия. Майджстраля нисколько не радовала мысль о том, что у других бывали передряги и похуже. Взять хотя бы несчастного Нниса. Нынешний пенджалийский император провел юность в Имперском гареме - заброшенный, заумный ребенок, которому не было места в напряженной и не слишком доброй атмосфере. Обычным радостям гарема он предпочитал ловлю насекомых и изучение их половых органов под микроскопом. А перипетии гаремного детства заключались большей частью в том, что дети затевали интриги, подражая в этом матерям, и каждый ребенок подхватывался ураганом заговоров, коварных замыслов и хитрых маневров - миниатюрной моделью того урагана, что бушевал в виде бесконечной вражды между знатными родами хозалихов в попытках сделать своего потомка новым наследником. Императорский титул у хозалихов не переходил по наследству, и никакой четкой системы определения того, кто станет наследником не существовало, помимо "Воли Империи". И если кто-то от природы не был интриганом, детство в гареме для него становилось невыносимым. Ннис интриганом не был. А в жуках разбирался превосходно. Когда Ннис узнал, что проиграл право наследования своему младшему брату, он испытал огромное облегчение. Горько разочарованная мать - красивая и гордая дочь герцога Мофа (эта фамилия произносится как "Миф") - часами напролет читала Ннису нотации о его несовершенстве. Ннис пропускал ее поучения мимо ушей. Он обнюхал ее уши на прощание и на легких крыльях мотылька умчался на Козат, где провел три счастливейших года в своей жизни, изучая энтомологию пустынь. Его исследования были прерваны жуткой новостью о гибели принца-наследника во время озорства с воздушным шаром. Оказалось, что в результате на редкость успешных интриг его матери и всего клана Мофов (правильно читать Мифов) новым наследником стал Ннис. Убитый горем от того, что ему предстояло, Ннис нехотя вернулся в Город Семи Сверкающих Колец, чтобы организовать там контрзаговор с целью собственного свержения, но по прибытии обнаружил, что старый император занемог и умер от комы. Все было кончено. Мофы улыбались с голографических фотоснимков инаугурации - вереница красных физиономий с высунутыми в улыбках языками. Ннис CVI в мешковатой зеленой царской мантии выглядел так, словно присутствовал на похоронах. Однако улыбаться Мофам довелось недолго. Жизнь императоров во многом ограничена, но Ннис решил, что своих родственничков пристроит так, чтобы его самого это устроило как нельзя лучше. В Городе Семи Сверкающих Колец вскоре было объявлено, что Венценосная Мать отправится на Козат, где вступит в должность Хранительницы Имперской Коллекции Насекомых с пожизненной пенсией. Герцог Моф вернулся на Мотхольм, истратив кучу денег на дорогие подарки в честь коронации. Ннис наверняка решил на ту пору, что все-таки очень приятно быть императором. Женился Ннис потом не меньше десятка раз. Гарем у него был небольшой - и это вызывало немалую досаду, в особенности со стороны врагов Мофов, которые лелеяли мечты о том, чтобы возвести на трон своих отпрысков. Но особенно угнетало ортодоксов то, что Ннис вообще отказывался производить на свет каких-либо отпрысков. Императриц же не бывало вообще - по установившейся традиции трон наследовали только мужчины. Традиция эта была принята еще до того, как получила широкое распространение генная инженерия, позволявшая мужчине производить на свет гораздо большее число потомков, чем произвела бы их любая Императрица. Генная инженерия в этом деле здорово помогла, однако традиция передачи престола мужчинам, и только мужчинам, сохранилась, а традиции - это было нечто такое, от чего хозалихи не отказывались ни под каким видом. Но Ннис хотел потянуть с интригами насчет наследника как можно дольше. Точно так же, как он любил, чтобы его насекомые были приколоты в коробочках булавками, он любил, чтобы в доме у него царили тишина и покой. Ничего нервного - все предсказуемо, тихо и мирно. Первое, о чем он спрашивал, когда ему предлагали новую жену, было: тихий ли у нее голос, а второе - девственна ли она. Он жил спокойно. Целых сорок лет. Но когда в конце концов начались неприятности, они перечеркнули последние два десятка лет его жизни. Историки долго спорили о том, могло ли умелое и умное правление, исходившее из Города Семи Сверкающих Колец, предотвратить или изменить течение Человеческого Мятежа. Может быть, и нет: несмотря на то, что в годы до воцарения Нниса курс имперской политики был ровным, министры соответствовали занимаемым постам, люди все равно уже начинали бунтовать. Но если бы Ннис почаще отрывался от своих возлюбленных коллекций насекомых, то, наверное, заметил бы, что начали возникать кое-какие проблемы, и мог бы обратить на них внимание своих министров, и, вероятно, они были бы вынуждены к этим проблемам присмотреться повнимательнее... однако не императорское это дело - думать о том, чего не чувствуешь, а следствием этого и стал успех Мятежа. Ннис стал первым хозалихским императором, проигравшим войну. Самым первым! Представить только! Покончи он с собой - его бы никто не стал винить, большинство подданных встретило бы этот поступок аплодисментами. По крайней мере тем самым он бы доказал, что понимает свое положение. Однако Ннис счел свое присутствие необходимым для того, чтобы император существовал в принципе, а также для сохранения мира. Ну и конечно, у него не было наследников - он об этом сам позаботился. Но шок, пережитый императором, оказался слишком силен. Здоровье его резко ухудшилось, и Ннис сошел в крионный гроб. Лежа там, он осуществлял едва ощутимый контроль за событиями и ритуалами. Принужденный томиться в таком состоянии на протяжении жизни еще двух поколений, под неусыпным надзором врачей, которые делали все, чтобы отсрочить миг, когда глаза императора закроются навсегда, Ннис чувствовал, что ему все хуже и хуже, и руки его сжимали бразды правления все слабее и холодели все сильнее. Итак, наследника у него не было. Его министры за несколько лет до сошествия Нниса в гроб убедили того дать немного спермы для крионного хранения. Было подготовлено три контейнера. В конце концов Ннис сделал то, о чем его просили. Но все испортила война. Два контейнера были разрушены, а третий потерялся и считался пропавшим. К концу войны можно было забыть о том, чтобы взять новые порции спермы у императора, - сказалось плачевное состояние его здоровья. Верный традициям император отказался от предложения продлить свой род таким нетрадиционным способом, как клонирование. Шли долгие годы. Он сидел в своей холодной гробнице, страдал и ждал конца, как избавления от мук. Сидел и гадал, что же вышло не так, что он сделал неправильно и что мог изменить. И еще гадал - дадут ли ему когда-нибудь умереть. Лейтенант Наварра покачивался в гамаке и хмуро глядел на экран видеотелефона. Осматривая дом в поисках каких-нибудь еще свидетельств ограбления, он нашел в дядиной кладовке гамак и тут же натянул его между двух деревьев на лужайке. Телефон он всегда носил с собой, на поясе. Помпейские морские разведчики всегда ко всему готовы. От хорошей системы связи частенько зависит жизнь. Наварра вздремнул пару часов, а разбудили его какие-то две пичуги сливового цвета, которые ни с того ни с сего решили поиграть в догонялки в листве дерева у него над головой. Тогда лейтенант решил позвонить Амалии Йенсен и рассказать ей об ограблении дядюшкиного дома, чтобы потом ненавязчиво предложить пообедать с ним, ответив тем самым на ее вчерашнее приглашение. Однако никто не ответил, и это было странно. Ни робот, ни автоответчик. А ведь Амалия сказала ему, что весь день будет дома. Похоже, со связью что-то неладно. Наварра отключил телефон, перебросил ноги через край гамака и потянулся за форменной курткой и траурным плащом. Лейтенант решил, что лично отнесет приглашение в дом Амалии. Мысль о том, что он увидит Амалию посреди благоухающих кущ, заставила его улыбнуться. Зрелище это настолько захватило воображение молодого человека, что он, шагая по лужайке, на ходу застегивая куртку и подзывая робота-слугу, чтобы тот помог ему зашнуроваться, окончательно забыл об оставленном в гамаке телефоне. Аппарат отливал на солнце серебристым блеском и покачивался из стороны в сторону. Одна из птичек сливового цвета села на гамак. Телефон сверкнул на солнце. Птица схватила его когтями и взлетела ввысь. Представители прессы пронюхали, что к вечеру Николь поджидает у себя в гостиничном номере Майджстраля - Николь согласилась с Романом, что неплохо распустить такой слух, и тем самым Роман навел своего "хвоста" на ложный след. Информационные сферы не уследили, как вошел Дрейк, но в конце концов было широко известно, что он умеет проникать незамеченным. Николь же отказалась распространяться о встрече, что только подогрело интерес. Уж Николь знала, как подогревать интерес. Этому научила ее профессия. И вдруг - телефонный звонок. - Вас просит Дрейк Майджстраль, мадам. Спальня Николь была подзвучена низким мужским хозалихским голосом - учтивым и приятным. Голос этот выгодно контрастировал с щебетанием робота-косметички, которая заботливо накладывала слои косметики на лицо Николь. Николь попросила робота убрать в сторону свою аппаратуру и приказала комнатным устройствам принять звонок. Голографическое изображение головы Майджстраля в натуральную величину появилось прямо перед Николь. Волосы его выбились из стянутого на затылке узла. Он явно плохо спал. - Привет, Майджстраль! Твой вечер удался? - Я провел... интересную ночь, Николь. - Что-то в его голосе заставило Николь сесть. - Ты в порядке, Дрейк? Он растерялся. - Да. Но ты уж прости, я не смогу с тобой сегодня позавтракать. Ты же понимаешь, я бы тебя не бросил одну, если бы на то не было серьезных причин. "Вызов на дуэль? - гадала Николь. - Арест? Ловушка какая-нибудь?" По видео имя Майджстраля не мелькало - только в сочетании с ней. Стало быть, каковы бы ни были трудности Майджстраля, они носили исключительно личный характер. - Я могу тебе помочь? Майджстраль натянуто улыбнулся: - Спасибо за заботу, но - нет, не можешь. - Все что угодно, Майджстраль. Мы же друзья. Ты это знаешь. Он немного помолчал, а потом покачал головой: - Ты очень добра, но - нет. Тебе в это вмешиваться не стоит. Николь подперла подбородок рукой. - Значит, что-то серьезное. - Да, миледи. Это точно. - Роман за тобой приглядывает? Майджстраль улыбнулся: - Очень старательно. Спасибо. - Береги себя Дрейк. Не делай глупостей. - Не буду. - В руке Майджстраля возник голографический бокал с шампанским. - Спасибо за сочувствие. Сама решишь, когда мы увидимся снова. Николь улыбнулась. Майджстраль всегда зарабатывал полные десять очков за стиль. - Ловлю на слове, - сказала она, посмотрела на то, как он пьет из бокала, и поняла, что что-то в его поведении беспокоит ее. Майджстраль был потрясен. По-настоящему потрясен. То, что он пил шампанское, означало попытку обрести, вернуть savoir-faire [со знанием дела (фр.)]. Раньше Николь никогда не видела его в таком состоянии, и, не знай она его так близко некоторое время, она бы ничего не заметила. - Дрейк, - вдруг попросила она, - позвони мне завтра. Хочу узнать, как у тебя дела. Бокал исчез из поля зрения. Майджстраль спокойно посмотрел на Николь. - Спасибо, - поблагодарил он. - Твоя забота мне льстит. Фраза для Майджстраля типичная, но произнес он ее на Высокопарном Хозалихском и притом так, что ее можно было отнести к положению дел во всей Вселенной. И снова - десять очков за стиль, но все равно что-то было не так. Здорово не так, и не последним в этом смысле было то, что Николь вынуждена теперь отправиться на завтрак в ресторане в полном одиночестве. После того как голова Майджстраля покинула ее комнату, она минутку подумала и велела комнатному оборудованию набрать номер лейтенанта Наварры. Того не оказалось дома. Автоответчик Наварры попросил оставить сообщение, но Николь не стала этого делать. Члены Диадемы либо разговаривали с собеседником лично, либо не разговаривали вовсе. Николь еще немного подумала и решила, что скажется больной и вообще не пойдет завтракать. Она понимала, что тогда пресса решит, будто Майджстраль все еще у нее. Отлично. Что бы там ни происходило, Майджстраль никогда не станет возражать, если все будут думать, что он находится там, где его на самом деле нет. Птичка сливового цвета, услышав звонок телефона Наварры, в испуге вылетела из гнезда. Но телефон умолк, и после минутного колебания птица решила осторожненько вернуться. Она уселась на ветку около гнезда и уставилась на свое жилище, задумчиво почесывая спинку лапкой. Телефон лежал посреди других ее сокровищ - блесток, сверкающих конфетных оберток, авторучки, нескольких ярких камешков, детского колечка. Птичке была ненавистна мысль о том, что всю ее собственность захватил этот наглец. Значит, он только притворялся вещью? А сам - живой? Когда телефон снова защебетал, птица тревожно подняла крылья, но по ветке отступила всего на несколько шагов. Щебетание продолжалось. Тревога птицы улеглась, и она придвинулась к гнезду, начиная радоваться непонятно чему. Эта штука разговаривала! До сих пор птичке не попадалось говорящих сокровищ. Птица взъерошила перья и пискнула: "Ку!" Телефон продолжал щебетать. Птица ответила ему. Наконец страховой агент в Пеленге повесила трубку, и телефон умолк. Птичка сливового цвета вернулась в свое гнездо, радуясь, что у нее появился новый дружок. Те, кому противен практический взгляд на жизнь, утверждают, что все материалисты по сути - мещане. Но разве мещанство такое уж преступление? "Никакое не преступление!" - возмутилась бы птичка. Представьте, сколько испытываешь радости, когда окружаешь себя предметами роскоши и удовольствия - хорошими винами, прекрасными картинами, томиками книг в кожаных переплетах, удобной мебелью - и можешь послать весь остальной мир куда подальше. Свою жизнь можно организовать куда как хуже, и то только тогда, когда материалистические порывы от желания создать комфорт приводят к тому, что он становится самоцелью. Вот тогда материализм бывает несносным. К примеру, в доме вполне достаточно одного-единственного дуршлага, но кто-то ставит перед собой цель собрать коллекцию платиновых дуршлагов с бортиками, украшенными бриллиантами и рельефами-аллегориями на донышке, и все это только для того, чтобы выпендриться перед соседями. Всякий может со спокойной совестью заключить, что материалистические порывы у такого хозяина совершенно вышли из-под контроля. Воровство в Законе имеет материалистическую основу, но никак не связано с мещанством. Разыскивается некий совершенный предмет - лучший из себе подобных, самый редкий, самый удивительный. Грабитель без чьей-либо помощи предпринимает попытку завладеть им. И то, что могло бы стать самой обычной кражей со взломом, превращается в эстетически-романтическое приключение. Сто лет назад Ральф Эдверс увидел алмаз "Эльтдаунское Крылышко" и решил, что камень должен принадлежать ему, что он не успокоится до тех пор, пока не возьмет алмаз в руку и не заглянет в темные глубины сокровища, пока эти глубины не заиграют отражением вспышек пламени в его камине. Нечего и удивляться тому, что Ральф полжизни гонялся за этим алмазом - не для того, чтобы продать его, а для того, чтобы обладать им ради него самого, - и в конце концов, потратив все свои сбережения и всю жизнь на его поиски, Эдверс сжал в руке драгоценный камень и покончил с собой, вместо того чтобы выставить алмаз на аукцион. Кто сможет обвинить его? Прежде всего он был романтиком, а потом уж - материалистом. Однако можно быть материалистом, не прыгая, так сказать, за борт. Задумайтесь над философией птички сливового цвета: найти что-нибудь хорошенькое, притащить это домой, усесться на эту штуку и подружиться с ней. Домашний уют - что может быть лучше? Лейтенант Наварра в ужасе смотрел на разгром в доме Амалии Йенсен. Как только он обнаружил на крыше разорванного на части Говарда, он тут же позвонил в полицию. "Меня преследуют, - решил Наварра. - Кто-то всюду шляется за мной по пятам и делает все, чтобы мне досадить". Он плелся следом за офицером Панкатом по обломкам на полу гостиной. Вырванные с корнем цветы испускали последний аромат. - Мы обедали. Разговаривали. Потом я улетел домой. А что еще он мог сказать? - Нет. Я никого не видел. Я с хозяйкой едва знаком. Офицер Панкат посмотрел на него спокойными миндалевидными глазами: - Не кажется ли вам, сэр, в свете событий прошлой ночи, что кто-то вас преследует? Наварра вздрогнул. Он ведь как раз об этом подумал. Но сказать он сумел единственное: - Но почему? Пааво Куусинен вышел из флайера и осмотрел желтую траву. Дом Амалии Йенсен, выкрашенный в пастельные тона, виднелся на расстоянии полумили. "Вот где, - решил Куусинен, - торчали ночью в засаде два хозалиха". Он легко нашел на земле отпечатки шасси флайера и две цепочки следов - маленьких и больших, причем и те и другие, судя по отпечаткам подошв, принадлежали хозалихам. Некоторое время он следовал за флайером сержанта Тви - от особняка Наварры до поместья, которое, как он выяснил, наведя справки, принадлежало империалистке графине Анастасии. Отсюда он последовал за Тви до дома Амалии Йенсен, слышал, как в доме дерутся, и видел, как Тви и ее помощник-громила вытащили из дома безжизненное тело, которое затем перевезли в дом графини. Потом Куусинен отправился к дому Майджстраля, но там, похоже, никого не было. Он проверил по сканеру, нет ли каких-нибудь сообщений на этот час, узнал об ограблении дома Наварры и вернулся как раз вовремя для того, чтобы увидеть, что Наварра отбыл в направлении города. Куусинен последовал за ним и увидел, что флайер Наварры садится на крышу дома Йенсен. Куусинен внимательно осмотрел почву и нашел несколько бычков с марихуаной - видимо, их курил хозалих-здоровяк, пока Тви летела на разведку к дому Йенсен. Больше ничего интересного Куусинен не обнаружил. Он вернулся во флайер и попросил сканер найти сообщение об ограблении дома Наварры. К сообщению было добавлено описание похищенного предмета - серебряного крионного футляра из каталога аукционера: "с источником питания, с Имперской печатью, с9, в рабочем состоянии, вес 16 см, размеры 18х17 нг". И еще было приписано: "ориентировочная стоимость - 18 н.". "Странно, - подумал Куусинен. - Вряд ли сам футляр представляет собой такую ценность, чтобы вокруг него была затеяна такая кутерьма". Он погадал немного, что бы такое могло быть внутри футляра, обдумал все, что успел увидеть, учел сговор двух хозалихов с графиней-империалисткой и бароном из Империи и задумался о том, что общего могло быть у всего этого с похищением футляра, Амалией Йенсен и меднокожим лейтенантом с Помпеи. Никаких мыслей ему в голову не пришло. Однако он почти не сомневался в том, что все это каким-то образом связано с Майджстралем. Куусинен заметил, как над крышей дома Амалии Йенсен взмыл в небо флайер Наварры, и решил, поскольку других мыслей ему в голову так и не пришло, отправиться следом за лейтенантом. Подняв свой флайер в небо, он понял, что надо несколько часов повисеть "на хвосте" у Наварры, а потом вернуться к дому графини. Может, кто-то из них выведет его на Майджстраля. Серебряный футляр все еще стоял на столе у Майджстраля. Вернувшись после разговора с Николь, Майджстраль обнаружил, что хранилище императорской спермы, словно магнит, притянуло к себе всю остальную компанию. Грегор и Педро придвинули стулья поближе и наклонились к столу, почти не глядя друг на друга, хотя и вели беседу. Роман по-прежнему стоял, было видно, как он весь содрогается от переполнявших его чувств. Он заглядывал через плечо Грегора, время от времени вставая на цыпочки. Живая демонстрация августейшего присутствия. - Если ситуация в Империи не переменится, - говорил Педро Кихано, - Ннис может протянуть еще несколько столетий. Когда он в конце концов окочурится. Совет Королевской Крови вынужден будет собраться для того, чтобы избрать нового императора. Пока семья решит, как быть, пройдут годы, и к концу их раздумий мы, в Созвездии, должны иметь четкое представление о том, кто придет к власти. У Человеческого Созвездия много времени в запасе, и, уж если сторонники императора вздумают затеять реконкисту, нам как раз нужно время на подготовку. - За хорошую цену, сэр, - вставил Майджстраль, усаживаясь на стул, - будущее Созвездия может перейти в ваши руки. Он откинулся на спинку стула, противясь магнетизму серебряной реликвии. Педро посмотрел на него, пытаясь понять, что выражают полуприкрытые веками глаза Майджстраля. - У нас в казне только шестьдесят нов, да и то потому, что мисс Йенсен сделала личный взнос. - Вероятно, вам тоже стоит сделать взнос, мистер Кихано. - Я изучаю математику в аспирантуре и ничего не зарабатываю. Но шестьдесят могу отдать вам хоть сейчас. - Вы - не мисс Йенсен. Контракт я заключал с ней. Глаза Педро наполнились отчаянием. - От этого зависит Судьба Созвездия, - пролепетал он. - Вы можете... - Мистер Кихано, - возразил Майджстраль, - вероятно, вы в порыве патриотического энтузиазма кое о чем позабыли. - Сэр? О чем же? - По профессии я грабитель. И не моя работа - заботиться о Судьбе Созвездия. Грегор хихикнул, но Педро продолжал гнуть свою линию: - Но ведь должна же у вас сохраниться хоть какая-то человеческая доброта, к которой я могу взывать. - Человеческая доброта? - Майджстраль, похоже, призадумался над этими словами. Он покачал головой. - Боюсь, что нет, мистер Кихано. Та доброта, которой я обладаю, почти наверняка хозалихская. - Он едва заметно улыбнулся Педро. - А вот моя недобрая часть, безусловно, человеческая. Педро Кихано долго-долго, застыв, смотрел на него. - Ну тогда, раз мисс Йенсен - единственная, с кем вы согласны иметь дело, давайте разыщем ее. Майджстраль только-только собрался сказать, что поиски похищенных девиц - тоже не его работа, как вдруг Грегор прокашлялся. - Босс, - сказал он. - Плохо позволять кому-то вот так брать, да и спирать твоих клиентов. Они, чего доброго, начнут думать, что могут вас пинать как попало. Майджстраль нахмурился: - Не в моей привычке работать задаром. - Но вы же хотите заполучить обратно вашу клиентку, а, босс? С превеликим бы заполучили. Ну так и что? Надо найти и вызволить ее. - Можно мне переговорить с вами с глазу на глаз, сэр? - спросил Роман по-хозалихски. Майджстраль кивнул. Роман увел его в спальню. Заговорил он на Высокопарном Хозалихском, и голос его дрожал от скрываемого чувства. - Вашу клиентку похитили, сэр, - сказал он. - В то время как дело ваше еще не завершено. Похитители знали о том, что вам причитается оплата, но не сделали ровным счетом ничего для того, чтобы либо расплатиться с вами, либо переговорить. Это оскорбление, а учитывая то, кто бы это мог быть, это оскорбление чести и достоинства. На это оскорбление должно ответить. Хозалихские фразы сменяли одна другую в четкой форме, отточенном ритме, и Дрейк удивлялся все сильнее. Что-то в этом было от сложной математики. А с учетом хозалихских логических предпосылок выводы получались абсолютными. Майджстраль попробовал найти погрешность в логике, но не сумел. Значит, вот что мучило Романа. Если бы происшедшие события так не отвлекли Майджстраля, он бы заметил это давным-давно. Он согласно кивнул. - Приношу тебе благодарность за твою заботу, - проговорил он на Высокопарном Хозалихском. - Твое участие делает тебе честь, Роман. - Глаза Романа загорелись от похвалы хозяина. - Нет нужды напоминать о том, что задета моя честь, - продолжал Майджстраль, - но прежде всего я должен выяснить, от кого исходит оскорбление, и понять, какие действия лучше избрать, и, кроме того, я должен понять, многое ли известно мистеру Кихано. Простой вызов на поединок - слишком большая честь для этих людей; больше, чем они того заслуживают. Кончики ушей Романа наклонились вперед. - Это верно, сэр. Майджстраль положил руку слуге на плечо и перешел на стандартный хозалихский: - Думаю, нам лучше вернуться к мистеру Кихано. - Да, сэр. Хорошо. Майджстраль дал Роману знак идти первым. Отняв руку от его плеча, он заметил, что рука слегка дрожит. Он сжал пальцы в кулак и пошел за Романом в гостиную. Только собрав всю свою волю, он сумел удержаться от того, чтобы скрипнуть зубами. - Хорошо, - сказал он, войдя. - По крайней мере нам стоит обсудить возможность спасения мисс Йенсен. Но где ее могут удерживать? Грегор нахмурился: - В конспиративном доме, может быть. Наверное, там. - Наверное, нет. Похищение было произведено так, что отдает сильной поспешностью, и буквально через несколько часов после того, как я украл футляр. У них могло и не оказаться времени на оборудование конспиративного дома, хотя они могут заниматься его оборудованием сейчас. Нам следует проверить весь консульский персонал и все резиденции, которые могут быть заняты за пределами консульств. - И еще есть графиня, - вставил Роман. - Точно, - согласился Грегор. - Мне надо бы проверить записи о прокате оборудования для защиты и сигнализации. Они запросто могли приобрести дополнительное. Майджстраль улыбнулся. Мысль ему понравилась. - Отлично. Если найдем такие записи, нужно будет провести воздушную разведку, а потом, возможно, дальнейшее уточнение результатов с помощью костюма-невидимки. Ну, приступайте. Роман и Грегор удалились выполнять задания. Майджстраль уселся на стул, прихватив с тарелки кусочек флета. Он заметил, что Педро Кихано выжидающе смотрит на него. - Да, мистер Кихано? - Вы собираетесь разыскать мисс Йенсен и спасти ее? - Я сказал, что мы собираемся обсудить такую возможность, мистер Кихано. Это не совсем одно и то же. - Но вы по крайней мере сообщите в полицию? - Нет. Думаю, нет. Тогда обнаружится цель похищения. Через несколько часов закон будет защищать меня, но не моих нанимателей. Я полагаю, вы не хотите, чтобы выяснилось, что мисс Йенсен наняла меня для совершения преступления? Педро слегка побледнел: - Нет. Пожалуй, нет. Майджстраль откусил кусочек флета и принялся пережевывать его. Из холла послышался голос Грегора: - Может быть, стоит попросить лейтенанта Наварру помочь нам? Педро скривился. Майджстраль ответил: - Думаю, не стоит. Тогда он поймет, что мисс Йенсен развлекала его только для того, чтобы в это время он не был дома, а я его успешно ограбил. - О! Педро просиял, но потом снова нахмурился: - А что, если мы не сумеем спасти ее, сэр? Майджстраль задумчиво уставился на кусочек флета, который держал в пальцах. Рука уже не дрожала. - В этом случае, мистер Кихано, - сказал он, - мне придется вызвать ее похитителей на дуэль, одного за другим. И, надеюсь, убить их. Фамильная честь, увы, не позволяет других вариантов. Вызвать их на поединок, на мой взгляд, предпочтительнее, нежели покончить с собой в надежде, что это заставит их устыдиться и отпустить мисс Йенсен. - Он посмотрел на Педро ленивыми зелеными глазами. - Если только, конечно, вы не желаете взять вызовы на себя. Педро побледнел еще сильнее: - Нет, сэр... Это не в моем духе, понимаете? - Понимаю. Вряд ли стоит надеяться на победу в поединке с помощью одной только высшей математики. - Он дожевал флет, отряхнул пальцы и встал. - Как насчет завтрака, мистер Кихано? Еды у нас полно. - Я не голоден, - ответил Педро, уставившись в одну точку. - Спасибо. - Ну тогда я пойду перекушу, - сказал Майджстраль и отправился на кухню. На самом деле он собирался добраться до телефона и снять другой конспиративный дом. Этот теперь был безнадежно засвечен. Пока Педро Кихано на стороне Майджстраля, но когда (и если) Амалия Йенсен будет спасена, положение может кардинально перемениться. Удачливые мыслители преступного мира, следует заметить, всегда оценивают перспективу. Николь завтракала. Холодный цыпленок, бобовый салат и маринованные огурчики - простая еда, которую она могла себе позволить только в одиночестве, но это ей нравилось намного больше, чем замысловатые, а порой и эксцентричные трапезы, которые приходилось терпеть как представительнице Диадемы. Но она все равно как бы не находилась в одиночестве, поскольку считалось, что здесь, в своем любовном гнездышке, Николь прячет Майджстраля. Ей пришлось заказать завтрак для двоих. А зрелище второго, нетронутого прибора удручало еще сильнее и делало завтрак еще более одиноким. Николь печально потягивала чай со льдом и лимоном и снова думала о том, что же стряслось с Майджстралем. Зазвонил телефон. Николь отпила глоток чая, ожидая, пока комната сообщит ей, кто звонит. - Графиня Анастасия, - прозвучал наконец голос. - Просит мистера Майджстраля. Николь удивленно обернулась. "Так, - подумала она, - события развиваются". Она отдала комнате распоряжение показать собственное голографическое отражение в зеркале, чтобы убедиться, что она выглядит достаточно хорошо, чтобы ответить на звонок, пригладила волосы, пересела на другой стул, чтобы не был виден столик с едой и чтобы фон лучше соответствовал цвету лица. - Всенепременно соединить меня с графиней, - приказала она. Голографическое изображение графини начиналось чуть ниже подбородка, что придавало ей некоторую надменность и позволяло смотреть на Николь как бы свысока. Некоторые чересчур усердствовали с передачей своего изображения, и в итоге создавалось не слишком приятное впечатление, если кто-то не удосуживался, к примеру, выщипать волоски в носу. Графиня действовала не слишком грубо, и волосков в ее носу почти не было заметно, но все-таки они были видны. - Николь, - холодно произнесла она по-хозалихски. - Я просила к телефону Дрейка Майджстраля. - Сожалею, но его здесь нет, мадам, - ответила Николь. - Но я с радостью передам ему все, что вы скажете, если увижусь с ним. Графиня едва заметно улыбнулась: - Ах, значит, меня неверно проинформировали. Это все пресса, понимаете? - Да, как это ни грустно, моя госпожа, но пресса распространяет какие угодно измышления. - Да. Мне с этим тоже приходилось сталкиваться. Я бы не стала верить сообщениям, если бы застала Майджстраля дома. Николь, глядя на графиню, удивлялась, почему Майджстраль так боится этой женщины. Графиня, несмотря на ее надменность и самоуверенность, казалась Николь неуверенным и экзальтированным созданием, находящим спасение в империалистической борьбе точно так же, как другие находили спасение в религии, или в дурной философии, или в раскрытии заговоров, борясь с собственным комплексом неполноценности и выражая грубый, вызывающий, нецеленаправленный, но совершенно искренний протест. Николь, в голове у которой мелькали вот такие мысли, смотрела на графиню и ободряюще улыбалась. - Я готова принять ваше сообщение, моя госпожа, - сказала она, - и передать его Майджстралю, если увижу его. Графиня, казалось, приободрилась. Николь догадалась, что графиня надеется, что Майджстраль прячется в будуаре и подслушивает. - Отлично, - сказала графиня. - Скажите ему вот что. У него есть нечто, что нужно мне, и я думаю, что смогу заплатить ему столько, сколько его устроит. - Я все передам ему слово в слово, моя госпожа. - Благодарю вас, - улыбнулась графиня любезно, однако по глазам ее было видно, что это любезность наигранная. - Сожалею, что пришлось побеспокоить вас, мадам. - Никакого беспокойства, графиня, я просто обожаю помогать моим друзьям, - ответила Николь и улыбнулась графине так, что было видно, что улыбка натянутая, а следовательно, Николь показывает графине, что понимает, что и та разыгрывает любезность. Нюансы, нюансы... Профессия Николь. Изображение Анастасии исчезло. Николь перестала улыбаться. "Майджстраль... - подумала она с тревогой. - Во что же ты вляпался?" 7 - Ты свободен, - сказала сержант Тви, поднимаясь по лестнице с подносом еды для Амалии Йенсен. Котвинн радостно передал ей голографический проектор, пистолет и пульт управления наручниками и кандалами. - Пленница вела себя спокойно, - прорычал он и пошел вниз по лестнице, топая и разминая плечи. Явно искал, по чему бы стукнуть. Охрана пленников. Пф-ф! Ломать им шеи - это было ему гораздо больше по душе. Разве это работа для такого хозалиха, как он? В нем было сто шестьдесят девять нг. роста, семьдесят нг. в плечах, охват бицепсов - пятьдесят восемь нг., и в груди он был шире, чем длина мерной ленты, с помощью которой пытался себя обмерить. На его родине - фронтирной планете, где воцарению хозалихов мешала бедность ее полезными ископаемыми и враждебность местных форм жизни, - на него смотрели со страхом и вожделением. Со страхом и вожделением, которые, на взгляд Котвинна, были вполне оправданны. Котвинн ввалился в свою комнату, преисполненный желания растоптать цветы лилий на рисунке ковра. Комната была обставлена в местном мещанском стиле: оборочки на шторах и покрывале, пушистые ковры, вазы с цветочками, сверхмягкая перина на кровати, которая по приказу принимала очертания тела. Со всем этим Котвинну приходилось бороться. Расслабься он, такая жизнь затянула бы его, размягчила. А он вовсе не намеревался мягчать. Котвинн был славным отпрыском лучших хозалихских родов, пионеров, которые своей силой и своей волей продвигали, расширяли границы Империи и покоряли целые планеты, кишащие противниками-чужаками. Слюнтяй-император, посиживающий в своем гареме, думал, что победы - его заслуга. Пф-ф! Работу эту делали такие, как Котвинн, и притом самым лучшим и эффективным методом - проламывая черепа врагов. Котвинн считал себя кровожадным рубакой - великим в ярости, страшным в веселье, поплевывающим на законы, пытающиеся защитить тех, кто слабее его. Он не признавал никаких традиций, кроме собственной воли, никаких мотивов, кроме собственного обогащения. Он презирал Воров в Законе, пользующихся лазейками в законах, хитро проникающих по ночам в дома, где погашен свет. Куда лучше заявлять о себе открыто. Не любил Котвинн и Синна, который нанимал других, чтобы те делали за него его работу, грязную работу. Единственной, кто, на его взгляд, чего-то стоил во всей этой шайке, была графиня, женщина, которая взаправду ценила силу, гордость и отчаянные поступки. Котвинн был прирожденным взломщиком. Он дезертировал из армии, и если бы его карьеру вооруженного грабителя в юности не оборвал один вонючий слабак-человечишка (который, притаившись на балконе, сбросил на голову Котвинна кирпич), он бы до сих пор был грабителем. Впоследствии Котвинн решил, что совсем недурно было бы послужить в подразделении Тайных Драгунов. Там он смог бы изучить повадки этих тупых идиотов, а потом, когда настанет нужный момент, он сам нанесет удар и не оставит позади себя ничего, кроме развалин да переломанных шей. Котвинн слазил под кровать, вынул оттуда ножны, из которых достал длинный стальной клинок - он не признавал легких сплавов! - и поднял его над головой, сжав рукоять обеими руками. Старательно представив перед собой барона Синна, он разрубил образ напополам. Потом клинок затанцевал перед Котвинном, разрубая воображаемого барона на кусочки. Сердце его бешено колотилось. Кровь кипела в жилах. Он был Котвинн. _Котвинн_. КОТВИНН! Славный представитель своего народа! Кровавый мститель с сердцем, полным беспощадного величия! Котвинн размахнулся так, что нечаянно задел вазу, та опрокинулась, и по ковру рассыпались розы. Котвинн выругался и проткнул мечом лилии на ковре, после чего меч вонзился в пол и закачался. Котвинн в сердцах плюнул. Какая неудобная комната. Какое нелепое задание. Какие несуразные компаньоны. Не прилагая усилий, он выдернул меч из пола. Оружие повисло в его руке, словно зуб страшного чудища. Котвинн размышлял о положении дел. Его компаньоны - его так называемые начальники - удерживали женщину, Амалию Йенсен, ради выкупа. Удерживать бабу-пленницу - это он мог бы и сам, и для этого вовсе не были нужны ни Тви, ни Синн. Он подтянул губы и высунул язык. Чудесная мысль пришла ему в голову. "Кокнуть Тви, - подумал он. - Кокнуть Синна, а потом перекинуть эту Йенсен через плечо и оставить позади себя пылающий мещанский особнячок графини Анастасии". Чудная картинка! Какое Котвинну дело до Судьбы Империи? Но вскоре улыбка сбежала с физиономии Котвинна. Кому же он продаст Йенсен? Этого он не знал. Значит, надо держать ушки на макушке и ждать удачного случая. Он знал, что его время придет. Ухмылка Котвинна стала шире. На пол стекла струйка слюны. Да, все будет просто здорово. - Я не призываю к дискриминации, вы же понимаете. Разбитая губа Амалии Йенсен за счет применения биологического пластыря зажила, припухлости на местах ушибов сошли, и, хотя синяки еще сохранялись, чувствовала она себя намного лучше, говорила и завтракала безо всякого труда. Разговаривала и ела Амалия сидя на кровати, лодыжки ее были схвачены кандалами. Тви решила больше не рисковать. - Нет, никакой дискриминации. Просто разумная предосторожность. Мятеж удался из-за того, что многие из повстанцев занимали высокие посты в Имперской бюрократии и военных ведомствах и могли помочь уничтожить целые эскадроны имперских войск. В Созвездии нужно принимать меры предосторожности в отношении подобного положения дел. Вот и все, что я предлагаю. Тви по-прежнему наслаждалась ролью просвещенной наемницы. Она развалилась в кресле, перебросила ногу через подлокотник и поигрывала зажатым в руке парализатором. - Следовательно, всем, кроме людей, не будет позволено занимать высокие посты? - спросила Тви. - Это вы называете отсутствием дискриминации, мисс Йенсен? Амалия нахмурилась, глядя на стакан с охлажденным напитком. - Такова необходимость. Печальная, понимаю. Но положение человечества слишком деликатно, чтобы рисковать им. - Мне представляется, как лицу совершенно постороннему, что вы практически призываете к предательству. С какой стати кто-то будет лоялен к правительству, которое ему не доверяет? - Может быть, при жизни новых поколений, когда имперская угроза станет не такой острой... - И еще я должна сказать, опять-таки как сторонний наблюдатель, что у вас крайне наивное представление о человеческой природе. Казалось, глаза Амалии Йенсен подернулись стальной дымкой. Тви поняла, что, похоже, нанесла ей оскорбление, осмелившись судить о народе Амалии. "Подумаешь, - решила она, - что толку в том, чтобы разыгрывать утонченную собеседницу, если даже не можешь высказать резкую точку зрения?" Да и потом сама Амалия только что высказалась нелицеприятно обо всех народах, кроме своего. - Да? - подняла брови Амалия. - Как это? - А так, мисс Йенсен, что вы недооцениваете степень коррумпированности людей. Почему вы предполагаете, что кто-то будет лоялен только потому, что он человек? Разве люди не склонны к жадности, вымогательству и воровству, так же как все остальные? Даже сильнее склонны, если верить в стереотипы. - Заметив, как помрачнел взгляд Амалии, Тви поспешила добавить: - Сейчас я в это не верю, кстати. Но вы понимаете, что я имею в виду? Если вы станете всеми силами бороться с воровством среди тех, кто не является людьми, вы можете упустить грабителей-людей. - Я не призываю к безрассудному растрачиванию всех наших ресурсов ради чего бы то ни было, - возразила Амалия. - Но все равно можно ведь предположить лояльность определенного народа, верно? Видовую лояльность. Почему тогда многие высокопоставленные люди поддерживали Мятеж, хотя таковая поддержка в принципе шла вразрез с их личными интересами?