Йен Уотсон. Инквизиторы космоса --------------------------------------------------------------- "Space Marine" By Games Workshop ltd. Перевод: Т.Н.Замилова OCR: Тортладзе Максим (maximum@comch.ru) --------------------------------------------------------------- Хронология Вселенной Молота Войны Тысячелетие Событие 15-е С помощью традиционных околосветовых космических кораблей человечество начинает осваивать соседние звездные системы. Вначале этот процесс развивается очень медленно. От Земли новые колонии отделяет расстояние, для преодоления которого требуются жизни десятков поколений. Колонистам приходится рассчитывать только на собственные силы и местные ресурсы. 20-е Темный век технологии Открытие "ворп-привода" ускоряет процесс колонизации, и колонии, прежде независимые или корпоративные, входят в федерацию Земли. Происходит первый контакт с инопланетянами (включая вездесущих орков). Эволюция "навигационного гена" позволяет пилотам совершать более длинные и быстрые прыжки в ворп-пространстве, чем считалось возможным ранее. Кланы великих навигаторов, находившиеся прежде под опекой промышленных и торговых картелей, по праву становятся самостоятельной силой. Человечество продолжает исследовать и колонизировать галактику. Устанавливаются контакты с элдарами и другими инопланетными расами. Начинается золотой век научных достижений. Дальнейшее развитие "системы шаблонного строительства" (СШС) позволяет начать широкое завоевание межзвездного пространства. 25-е Век раздора Человечество достигает дальних пределов галактики, завершив прорыв к звездам, начатый более десяти тысячелетий тому назад. Человеческие цивилизации - с бесчисленными малыми колониями и большими перенаселенными планетами - рассеялись по всему космосу. То там, то здесь вспыхивают военные конфликты и разборки местного значения с различными инопланетными расами (особенно с орками), но в целом они не угрожают стабильности космоса, усеянного человеческими колониями. Потом, почти одновременно, происходят две вещи. Первое: почти в каждом колониальном мире начинают появляться люди, обладающие повышенной психической силой. Второе: под натиском широко распространенного безумия, одержимости демонами и междоусобных распрей этих новых "сайкеров" и всей остальной частью человечества начинают распадаться цивилизации. Возникают многочисленные фанатические культы и организации. Они преследуют сайкеров, обвиняя их в колдовстве и дегенеративных мутациях. В это время еще никто не подозревает о появлении существ из ворп пространства (которые впоследствии стали известны как демоны) и той опасности, которую они представляют для человеческого разума. Ужасные войны рвут человеческую цивилизацию на части. Мелкопоместные империи и клики сражаются друг с другом, а также против флотов орков, тираннидов и других инопланетян, которые только и делают, что выжидают удобного случая, чтобы отхватить часть человеческого пространства. Многие миры становятся жертвами ворптварей, в то время как другие впадают в варварство. Человечество выживает только там, где сайкеров истребляют или держат под контролем. Все это время Земля отрезана от всего остального человечества сильными штормами в искривленном пространстве. Родной дом человечества остается недосягаемым на протяжении нескольких тысяч лет, в результате чего продолжается распад людского сообщества. 30-е Ересь Гора Человечество балансирует на грани бездны, ведущей к погибели. Это происходит в результате предательства Императора человеческого космоса, совершенного его доверенным лицом, мастером военного искусства Гором. Одержимый демоном из ворп-пространства, Гор уговаривает присоединиться к своему делу величайших воинов человечества - космических десантников. Когда последняя битва кажется проигранной, император встречается с Гором в поединке, в котором ценой утраты своей человеческой сущности побеждает его. Его физическое существование поддерживается искусствен- ным образом, а психика - за счет человеческих жертвоприношений. Постепенно Император начинает долгий путь по отвое-выванию человеческого космоса. Благодаря созданному Императором психическому навигационному маяку, известному под названием "Астрономикан", заложены основы строительства Империи, той, какой она стала в 41-м тысячелетии. Питаемый умирающими душами сайкеров, которые в противном случае пали бы жертвой ворп-демонов, и управляемый неукротимой волей Императора, Астрономикан в скором времени становится неоценимой помощью навигаторам, стремящимся сквозь пространство. Межзвездные полеты становятся проще и быстрее, в то время как подавление и строгий контроль над сайкерами и ворп-тварями освобождают множество людей из дьявольского плена. Век Империи В части галактики, известной под именем Империи, человечество ограничено рамками организаций и структур 41-го Администрата. Император все в большей степени удаляется от повседневных забот своих смертных подданных, тем временем Инквизиция не дремлет и неустанно работает, охраняя человечество от опасности, которую представляют неверные сайкеры и ужасные твари, населяющие ворп-мир. Патрульную службу, охраняя пределы Империи от орков, тираннидов и прочих инопланетян, несут армии Империи - Гвардия и обладающие сверхчеловеческими способностями Космические десантники. Но все же число сайкеров неуклонно увеличивается, и на арену выходят другие, еще более зловещие существа, присоединившиеся к доминиону Тварей Искаженного пространства. Часть I ТРИ БРАТА ТРЕЙЗИОРА Глава I Говорят, что на Некромонде рано взрослеешь. Или рано умираешь, если угодно. Чтобы повзрослеть в городах-муравейниках, которыми этот мертвый мир усыпан, как папулами, коростой покрывающими лицо чумного трупа, самое разумное - вступить в одну из городских банд. Хотя, с другой стороны, это не дает гарантии выживания. Мы, кажется, сказали папулы? Неужели эти города-муравейники - не что иное, как простые прыщи? Так оно и есть, с точки зрения продовольственных барж, приходящих на их орбиту из глубин космоса, или с точки зрения транспортного корабля, принадлежащего Имперским Кулакам Космического Десанта. На Некромонде во Дворцовом муравейнике они содержат крепость-монастырь... Но по мере приближения к ним эти прыщи превращаются в исполинские термитники. Чем меньше становится расстояние, тем отчетливее проступают детали. Постепенно конусы муравьиных куч, вздымающиеся из золы и пепла, приобретают очертания гигантских шпилей, способных пронзить самые высокие облака. Теперь уже с трудом верится, что они могут быть творениями рук человеческих. Более вероятным кажется, что обитаемые горы выросли из осадочных пород и, подобно раковой опухоли, расползлись по нищенскому ландшафту, бросая вызов силе тяготения. Для каждого из мириад его обитателей каждый муравейник является отдельным миром, расположенным по вертикали. Обитаемый, мы, кажется, сказали? Да, в высшей степени так это представляется юному Лександро Д' Аркебузу, родившемуся на привилегированном высшем уровне шпиля Оберон муравейника Трейзиор. Примерно так - его сверстнику Ереми Веленсу, сыну техников, проживающих на более низком обитаемом уровне Трейзиора. Ни в коей мере - Биффу Тандришу из подонщиков, влачащих существование в грязном нижнем городе, для которых законы не писаны! Пути этой троицы, к четырнадцати годам уже достаточно закаленной и битой жизнью, но раз скрещивались, и эти встречи носили беспощадно жестокий характер... ********************** Отец Лександро, Максимус, служил Расчетчиком при лорде Спинозе, клан которого владел фабриками нижнего обитаемого уровня. На них производились наземные поезда исполин-сжого класса для пересечения пепловых пустошей. Поезда эти были на гусеничном ходу и оснащались тяжелым вооружением, чтобы отражать нападения бесчисленных кочевников. Естественно, что Д'Аркебуз-старший никогда сам лично не марал рук или, если хотите, своего взора, спускаясь вниз с телохранителями из поместья Спинозы для наблюдения за производственным процессом, за который отвечали кланы технов. Но его сына ничуть не заботили столь прозаические подробности. Тех-ны его интересовали лишь в той мере, в какой могли позабавить и его самого, и его приятелей из банды Великолепных Фантазмов... Часто Фантазмы - в масках демонов, благоухающие дорогими ароматами, в одеждах из блестящего шелка с аппликациями эротического содержания - с оглушительным ревом проносились на своих реактивных трициклах по широким проспектам верхнего города, по почти безлюдным ночным моллам* в поисках острых ощущений от схваток с другими подобными бандами. Еще они любили вломиться в какой-нибудь модный бар или элегантный бордель, где на несколько часов становились полновластными хозяевами и откуда исчезали за секунды до прибытия Судебного патруля. Когда же Фантазмам приходилось спускаться со своих родных верхних уровней на территорию фабрик технов, или те отваживались предпринимать прогулки в глубинные соты мерзкого нижнего города, схватки подростков были далеки от шутейных. Вооруженные лазерными пистолетами, которые скрывали под своими шелковыми нарядами, они непременно хотели, как они выражались, "вызвать ожог". Рафаэло Флоринборк, предводитель Фантазмов, шутил, что выражение, возможно, следовало бы понимать буквально. В сердце Трей зиора, как и в любом другом обитаемом муравейнике Некромонда, пронзая кору планеты до ядра, проходила труба из пластали. Шириной в несколько километров и со стенами толщиной в сотни метров, этот тоннель предназначался для подачи внутреннего планетарного тепла, на котором работали многочисленные электростанции, сооруженные в его стенах, начиная от технического уровня и выше. Тепло преобразовывалось в энергию. Этот исполинский полый термоштырь служил для муравейника своеобразным якорем. - Вот было бы здорово, - заявил Рафаэло, - получить доступ к тепловому колодцу. Проделка получилась бы на славу, если бы удалось поймать какого-нибудь зазевавшегося предводителя одной из банд технов или одного из оборванцев нижнего города и сбросить его в сам тепловой колодец - спустить или столкнуть, чтобы в свободном парении летел он вниз десятки и десятки километров в самое чрево преисподней. Интересно, вызовет ли трение во время падения ожоги на теле жертвы? Сварится ли она заживо? Спекутся ли ее легкие и вылезут ли из орбит глаза, а кожа покроется ли волдырями и растрескается ли прежде, чем он пролетит хотя бы сотню метров? Достигнут ли хоть какие-то останки несчастного клокочущей на дне расплавленной магмы? Представьте себе его ощущения, когда мы запустим его! - нараспев протянул Рафаэло. Великолепные Фантазмы прыснули со смеху, похлопывая себя по бокам, обтянутым расписным шелком, благоухающим экзотическими ароматами. - Вот это будет ожог! - не могли не согласиться они. Подходы к электростанциям, а следовательно, и к тепловому колодцу, ревниво охраняли банды энергетических кланов. Древние уровни муравейника, расположенные ниже работающих фабричных уровней, были давно покинуты и преданы забвению. В удушающей грязи и мерзости отбросов нижнего города рыскали только банды, промышляющие мародерством и падалью. Там тоже имелись древние порталы, дававшие когда-то доступ к тепловому тоннелю. Большей частью скрытые под горами мусора, но кое-где еще свободные, ворота эти тысячу лет назад были заварены. Но сварка в отдельных местах, как слышал Рафаэло, уже изрядно проржавела. В ту ночь в зловонном, отравленном гниющими отбросами нижнем городе Великолепные Фантазмы столкнулись с бандой технов, направлявшейся в сторону центрального теплового колодца. Технобанды, подобные этой, были своего рода пограничниками, охранявшими границу, отделяющую сложную цивилизацию наверху от звериной бесчеловечности внизу. Все же эта общественно-полезная служба, добровольно взваленная ими на свои плечи, для Великолепных Фантазмов не имела большого значения. В качестве своей жертвы они с одинаково спокойной душой могли выбрать как техна, так и подонщика. В удушливом воздухе гниющих отбросов, сумрачных, вонючих лабиринтах катакомб со сводами, укрепленными барочными арками из пласталя, согнувшимися под тяжестью веса муравейника, завязалась драка: банду технов атаковала неожиданно хорошо вооруженная шайка из нижнего города. Подонщики, залегшие в засаду, применили обрезы и гранаты. Когда бой вступил в рукопашную стадию, пошли в ход цепи и ножи. Ответный огонь техны вели из лучеметов и короткоствольных пулеметов. Арки и кучи мусора поглотили не один десяток пуль и плазменных струй; вскоре боеприпасы с обеих сторон изрядно поистощились. Сойдясь в рукопашной, техны пустили в ход собственные клинки с лезвиями из закаленной в энергетическом поле стали. Дробь, выбиваемая пулями, шрапнелью и треском лучевых разрядов, сменилась тишиной, нарушаемой .тяжелым пыхтеньем и свистом и пронзаемой время от времени резкими вскриками. В разгар смертельной схватки в бой ввязались Великолепные Фантазмы. Размахивая лазерными пистолетами и энергетическими стилетами, в развевающихся шелковых нарядах, похожих на фосфоресцирующие крылья радиоактивных мотыльков, в демонических масках со злобной ухмылкой, они были ужасны. Убивать в ту ночь в их планы не входило; они намеревались взять пленника. Поэтому лучи своего мощного лазерного оружия они использовали только для нанесения легких ожогов, чтобы обратить превосходящие силы подонщиков и технов в бегство, Из-за гротескно изогнутой арки, с которой свисали нити паутины, выпрыгнул какой-то парень из подонщиков и сорвал маску Лександро, которую, по-видимому, хотел взять в качестве трофея. Парень был коренаст, его грязные черные волосы украшал десяток цветных бусин, отчего его череп напоминал счеты или кактус, усеянный шариками бутонов. Лицо его хранило следы радиально расходящихся рубцов, окрашенных дегтем или углем. В результате складывалось изображение какого-то многоногого паука-мутанта. Телом ему служил плоский нос парня, а челюстями членистоногого - его острые зубы. Даже в призрачном свете лазерных вспышек было видно, что зеленые глаза парня светятся недюжинным умом, нескрываемой злобой и... восхищением. Он взвесил маску в руке и с любопытством взглянул в лицо ее бывшего владельца, теперь открытое. На красивом, благородного оливкового цвета лице Лександро никаких шрамов не было. Единственное, что могло привлечь внимание, - рубиновое кольцо, вставленное в правую ноздрю тонкого носа. Обряд инициации при вступлении в банду братства на высоких уровнях не включал нанесение увечий, если не считать эмоциональных переживаний. Глаза у Лександро были темными и блестящими, зубы сияли перламутром, темные волосы уложены в аккуратные локоны и напомажены. Какое-то время казалось, что парень из нижнего города собирается примерить маску на себя, желая скрыть уродливые черты своего лица, или на несколько мгновений стать отражением Лександро, который жил такой невероятной и непонятной, чуждой жизнью. Парень попытался представить себе эту жизнь, и лицо его тотчас оживилось, отчего вытатуиро-, ванный паук задвигался и задергался. - Высоко живущая свинья, - услышал Лександро голос, донесшийся откуда-то из темноты; изогнувшись, он увидел парня из технов, такого же высокого, как и он сам, со светлыми волосами. На одной щеке парня были вытатуированы какие-то благочестивые руны. Лазоревый взгляд техна презрительно окинул Лександро, но в нем также чувствовалась легкая зависть. - Мы гнем на вас спину. Мы играем роль волнолома, заграждаем вас от грязной пены. Все-таки вы смотрите на нас как на игрушки для забавы. Чтобы богатый отпрыск мог понять его, парень изъяснялся на наречии высших уровней. - Тогда стань таким, как мы, - насмешливо предложил Лександро. - Продирайся наверх. Служи господам. Разделяй наши удовольствия. А пока... Он поднял лазерный пистолет, навел его на юнца с татуировкой и выстрелил в руку своей мишени. Подонщик выронил свой трофей. - Моя маска, как мне кажется. Лександро резко развернулся и выстрелил в другом направлении. Как раз вовремя, поскольку мальчишка из технов собирался метнуть в него нож. Лександро на спине перекатился через кучу отбросов, порвав и запачкав свой шелковый наряд, но маску все же достал. Тем временем старшие фантазмы теснили в его сторону раненого техна. Двое других парней, с которыми он до этого выяснял отношения, поспешно ретировались. - Мы тут для супчика припасли кое-что! - крикнул Рафаэле Флоринбок, хотя сам отродясь не стоял у плиты. В пурпурной маске демона с надутыми губами он сопровождал упирающегося, орущего воина с татуировкой. Парня в электронаручниках с двух сторон крепко удерживали фантазмы. Разобрать слова в проклятьях воина не представлялось возможным. - По одному от каждого! - выдохнул Рафаэло. - А сейчас мы предоставим им уникальную возможность получить ожог - один на всю жизнь. Ах, да, скованные вместе, объединенные в своем глубоком исследовании, заключающемся в глубоком погружении в самое основание Трейзиора. Тем самым мы оказываем честь их кланам, удостаиваем наградой их банды. Их имена будут жить в легендах. 'Впервые в истории, высокочтимые однокашники, впервые в истории! Тем временем фантазмы подталкивали обоих пленников в сторону теплового колодца. В нижнем городе в основном было холодно и влажно. Исключение составлял только район вблизи теплового тоннеля. Воздух здесь хотя и оставался зловонным, но был заметно мягче. Но уже на подступах ощущалось, что температура заметно выше. Вскоре между колоннами, вздымавшимися среди куч подземного мусора, процессия начала замечать фрагменты обмазанной битумом стены, плавно закруглявшейся в обе стороны. Великолепные Фантазмы знали, что за ними, крадучись и едва не наступая на пятки, следуют техны и подонщики, и поэтому не забывали о лазерном оружии своих против ников. Все же, несмотря на это, невидимое присутствие враждебных кланов как будто забавляло Рафаэло, и он громко и образно живописал картину того, что в скором времени ожидало пленников. Если бы-он не раскрыл своих карт, то как же иначе смогли бы те, кто крался за ними во мраке подземелья, узнать о заключительном акте драмы, свидетелями которой им не суждено было стать? Наконец процессия достигла стены из плас-таля и, с помощью энергетического оружия срезав проржавевшие насквозь швы сварки,, оказалась в душном коридоре, начинавшемся сразу за порогом ворот. Обшарив внутренности массивной стены, они наконец обнаружили горячий, несмотря на изоляционное покрытие, люк, и открыли его. Если бы не маски, лица фантазмов непременно пошли бы волдырями, поскольку из люка вырвался вихрь раскаленного воздуха. Поспешно, чтобы не повредить собственную кожу, фантазмы столкнули своих пленников вниз. Крики бедолаг разорвали тишину. К.огромному всеобщему удивлению, тела несчастных не скрылись из виду, а, вздуваясь пузырями, остались парить на волнах поднимающегося перегретого газа. Казалось, жертвы пытаются оттолкнуться от стены и отплыть в сторону, хотя их обваренные тела на глазах изменялись. Но падать они и не думали. Рафаэло в глубоком разочаровании захлопнул люк и обжег при этом руку. Затем фантазмы вернулись на свой уровень, чтобы продолжить веселье. ******* Случилось так, что вскоре после этого происшествия Лександро тоже попал в переделку. Хотя он не свалился в тепловой колодец, но пережил нечто близкое к падению. Лорд Спиноза заявил, что Расчетчик Максимус замешан в каких-то финансовых махинациях. Может статься, это соответствовало действительности, а может и нет. Тщетные попытки оправдаться, предпринятые Д'Аркебузом-старшим, действия не возымели. Таким образом, он, его жена, две испорченные дочери и сын - все они упали до технического уровня. Такое понижение было унизительным и, возможно, смертельно опасным. Лександро понимал, что задерживаться там ему нельзя, а следует во что бы то ни стало бежать оттуда. Теперь его отец стал простым Табельщиком и служил клану Дьюкасов, которые, в свою очередь, были подчиненными лорда Спинозы. На них возлагалась обязанность инспектировать субподрядчиков еще более низкого уровня. Лександро не мог смириться с узкими, извилистыми улочками, змеившимися среди беспорядочно разбросанных, пыхтящих дымом фабрик, изрезанные силуэты которых доминировали в пейзаже. Там, влача жалкое существование, гнули спину многодетные завистливые семьи. Своим трудом они создавали приводные механизмы или патроны, топоры или бронированные доспехи. Не мог Лександро смириться с кишащими народом дворами и мрачными сводчатыми катакомбами, в которые стеклянные кабели доставляли только разжиженные воспоминания о далеком солнечном свете и где лопасти вентиляторов гоняли с места на место массы застояв-шещся воздуха, профильтрованного уже не менее пяти десятков раз. Все это не годилось для жизни пижона, привыкшего носить нелепые, благоухающие шелка. Не прельщала Лександро и сомнительная привилегия подвергнуться операции с целью хирургического изменения тела, чтобы с большей скоростью работать за токарным станком! К счастью, в районе старшей сестры Трей-зиора Титании, разгорелась свирепая война за рынки сбыта. Трейзиор имел три вершины, представлявших собой трио выгоревших леп-розных гигантесс. В народе их именовали "Три Сестры". Распря привела к разгулу анархии, и местный гарнизон Сил планетной обороны, принимая участие в подавлении особенно тяжелых проявлений общественных беспорядков, нес тяжелые потери. Теперь их командир собирался отправить на усмирение недовольных несколько отрядов, сформированных из банд технов и коммерсантов шпиля Оберон. Возможно, новобранцев ждала не такая уж плохая судьба... Они получали возможность выбраться из тех нищ, которые были предопределены для них с рождения, и получить доступ к чему-то более качественному, скажем, к лучшему оружию, возможно, к настоящей пище, не похожей на синтетические конфеты и искусственную кашу. Лидер группировки имел все основания надеяться, что поднимется на несколько ступенек вверх по иерархической лестни це муравейника. Счастливчик мог заслужить благосклонность какого-нибудь влиятельного клана высшего уровня или даже аристократов. Все же Силы планетной обороны давали шанс - пусть и малый, - но шанс впоследствии вступить в Имперскую гвардию, навсегда оставить муравейники Некромонда, навевающие клаустрофобию, и увидеть мир. Много других миров, принять участие в войнах... Поправ гордость, Лександро всеми правдами и неправдами, умасливая и давая взятки, постарался проникнуть в святая святых, в группировку клана Дьюкаса, где получил самую ничтожную должность. Группа эта, как слышал его отец, в скором времени должна была быть мобилизована в армию. Это обстоятельство глубоко огорчало родителей Лександро, ибо его сестры нуждались в братской защите, если надеялись в будущем выйти замуж за отпрысков клана Дьюкаса, и затем, в свою очередь, защищать попранную честь падшего семейства Д'Аркебузов. Исчезновение Лександро могло свести на нет этот шанс. Но Лександро это ничуть не заботило. - Это ты вверг нас в неприятности, старик, - сказал он своему отцу. - Я еще не стар, - патетически возразил отец. - Но здесь, внизу, ты очень быстро состаришься! - услышал он ответ сына. ...Наконец, желанный день настал, когда отряд клана Дьюкаса, сдав оружие, собрался у блок-поста гарнизона, расположенного за броней подножия муравейника у входа в крепость, откуда уходили наземные поезда. В вестибюле приемной на скрипучих пластиковых скамьях или на корточках на полу в ожидании своей очереди теснились члены нескольких группировок в возрасте от тринадцати лет и выше. Отбор новобранцев шел чрезвычайно медленно. Усталые солдаты в случае возникновения трений и потасовок направляли короткие стволы обрезов в самую гущу свалки. Без проявлений неприязни и враждебности не обходилось. Члены банд и покрытые шрамами и татуировками солдаты, облаченные в серо-оливковые туники муравейника и обвешанные амулетами, практически ничем друг от друга не отличались, если не считать оружия. По шрамам на лице и татуировкам новобранцев можно было определить их клановую и групповую принадлежность; такие же знаки отличия, украшавшие лица солдат, свидетельствовали об их собственном происхождении. На стенах, облицованных панелями из плас-таля, висели размазанные голографические плакаты. На одном из них была изображена пышная, нарочитая архитектура Дворцового муравейника, где находился двор повелителя Некромонда. На другом - поезд на колесном ходу, мчащийся по алым и оранжевым дюнам химических отходов в одной из пепловых пустынь. Из вмонтированного в стену динамика доносился хриплый голос, записанный на пленку: "Здесь царит порядок лорда Хелмора. Здесь царит порядок Императора. Того, кто нарушит покой лорда Хелмора, ждет смерть. Тот, кто нарушит покой Императора, будет проклят..." Утешительные угрозы, исторгаемые громкоговорителем, оборвал другой голос: - Следующий: Зен Шарпик, известный под кличкой Ноздря. К двери, за которой решалась судьба новобранцев, вразвалку направился здоровенный парень с лицом цвета глины, фиолетовым гребнем на голове и с костью в носу. Громилы вроде Ноздри однозначно подходили для армии, конечно, при условии, что тесты не покажут, что у них с головой не все в порядке. Акулы такого типа, попадавшиеся в сети вербовщиков, представляли собой отличное сырье для Гвардии. Но в бандах, как правило, плескалась рыбешка помельче и числом поболее. Некоторых, несомненно, придется отбраковать; в основном, именно эти мальки и были причиной мелких стычек на вербовочном пункте, это они метали друг в друга яростные взгляды. - Почему бы детишек не отсеять сразу? - заметил, глядя в потолок, сухопарый бритоголовый парень, у которого на руке недоставало мизинца. Один из подростков наклонился вперед и медленно протянул на наречии высшего уровня: - Какой позор - дать отрубить себе палец, чтобы извиниться перед боссом за допущенный промах. А может быть, мизинчик отрезали в качестве трофея? Какой солдат из него получится? Бритоголовый вскочил, как ошпаренный, но охранники угрожающе покачали оружием, и он, исторгая проклятья и угрозы, медленно осел. Несколько парней из банды Доркаса одобрительно захихикали. Однако такая дерзость не пришлась по душе двум другим ребятам примерно такого же возраста, и теперь троица на протяжении долгих часов ожидания обменивалась ядовитыми взглядами. Ноздря отсутствовал всего десять минут, когда голос объявил: - Следующий: Лександро Д' Аркебуз. Услышав имя парня из высшего уровня, многие из тех, кто находился в комнате и не относился к приверженцам Доркаса, насмешливо присвистнули, а кое-кто даже презрительно сплюнул. Не обратив внимания на открытое проявление презрения со стороны потенциальных товарищей, Лександро с независимым видом не спеша двинулся к двери. ********** За бронзовым с позолотой и зелеными следами патины столиком, на котором стояла картотека, сидел сержант. Вместо носа, по-видимому, откушенного в какой-то период его профессиональной деятельности или даже ранее, торчала грубо восстановленная розовая блямба. Рядом сидел суетливый писарь с серым лицом. В толстый фолиант в кожаном переплете он заносил данные, касавшиеся Зена Шарпика. В середине комнаты стоял никем не занятый железный стул с высокой спинкой, помещенный внутри медной сетки. Он был оборудован съемным железным шлемом, словно предназначенным для того, чтобы крошить черепа. Техник, разглаживая проводки, соединявшие странное приспособление с экраном в костяной оправе, по которому бежали руны и формулы, бормотал какие-то заклинания; вместо кисти левой руки у него был какой-то затейливый протез в виде вольтметра' с когтями электродов. Большая часть помещения отражалась в одностороннем, покрытом серебряной амальгамой стекле, за которым маячила неясная фигура. Лександро как будто не произвел на сержанта должного впечатления. - Ну, что за кадет может получиться из тебя, красавчик? - насмешливо спросил он на грубом наречии. - Ты умеешь полировать сапоги языком? - Мне только четырнадцать, сэр. - Уважительное обращение едва не застряло у Лександро в горле, но ему все же удалось произнести его. - Отпрыск родителей из верхнего уровня, а? Так низко павших, верно? - Это все происки врагов моего отца, сэр. Я его презираю. - Мне не очень-то понятны твои замысловатые слова, паренек. А теперь ты стремишься во что бы то ни стало снова подняться... На нижних уровнях нашего муравейника у тебя слишком много личных врагов, правда? Оставшихся с тех счастливых деньков, когда ты насмешничал над техниками и охотился на подонщиков? "Точно, - подумал Лександро, - и они сидят в соседней комнате". Он кивнул в надежде, что это признание послужит демонстрацией характера. - А не слишком ли юн ты был для этого, красавчик? Или в отряде ты играл роль талисмана? Лександро вспыхнул, почувствовав себя уязвленным до глубины души. Как ему хотелось убить этого дерзкого, бесчувственного сержанта! - С какой стати должны мы предоставлять тебе убежище, а? Ты, наверное, неженка после всей этой роскоши и натуральной пищи. Между прочим, какая она на вкус, натуральная пища? - Никакой я не неженка, сэр. Там сидит пара ребят, которые могут подтвердить это. Не успев произнести это, Лександро тотчас пожалел, что похвастался. Сержант смерил его плотоядным взглядом. - Что ж, красавчик, Трейзиор - маленький муравейник, и в этом нет ничего необычного. Три миллиона, четыре. Простому люду в Некромонде несть числа. Нам не нужны мальчики из высшего уровня, даже в качестве приманки для кочевников в пустыне. В этот момент фигура за окном пришла в движение. Открылась дверь, и в комнату вошел мужчина гигантского роста. В его левый глаз была вставлена красная линза в оправе из золоченой бронзы. Возможно, она заменяла настоящий орган. На щеке с противоположной стороны имелась татуировка, на которой был изображен крылатый кулак в момент сокрушительного удара по луне, откуда вытекала вытатуированная оранжевая лава и каплями падала на подбородок и грудь, похожая на кровь инопланетянина. У него были седые, коротко остриженные волосы. Казалось, что его каменный череп прикрыт проволочной шапкой. Во лбу торчали два имплантированных блестящих стальных стержня. Сердце у Лександро ушло в пятки, а душа исполнилась благоговейного страха. Он тотчас узнал космического десантника. Образ был ему знаком из видеоклипов религиозного содержания, демонстрируемых Экклезиархией, а также он видел подобные изображения на витраж- . ных стеклах в часовне, куда мать водила его молиться, когда он был младше. На плечах гиганта, опускаясь до тяжелых армейский ботинок, висел синий плащ, отороченный мехом и расшитый незнакомыми ликами святых и символами солнца с расходящимися лучами. Под плащом, бугрясь массивными мышцами, скрывалась зеленовато-желтая униформа с лазоревыми нашивками. Колени его были украшены оскаленными черепами, изображенными внутри внушительных крестов. Десантник имел при себе энергетический меч и лучемет с такой же рукояткой, вставленный в кобуру из желтой меди, обшитую изнутри гладкой кожей ящерицы. Как человек из плоти и крови может быть таким огромным и могучим? Как одно его при-сутствие может источать такую безжалостную, несокрушимую мощь? В одно мгновение своенравная, капризная и насмешливая душа Лександро съежилась. На простолюдном жаргоне с гортанным оттенком гигант прорычал: -- Тогда протестируйте его для меня. По всей схеме. Заключенный в проволочную клетку, ошеломленный и растерянный Лександро сидел на жужжащем железном стуле. Его нагое тело подвергалось перемежающимся ударам и уколам. Дезориентируя его органы зрения, вспыхивали и гасли световые сигналы. Откуда-то издалека доносился голос техника: - Мышечный потенциал, точка восемь семь... - Проверка на наркотики. Стимуляторы и транквилизаторы. Ноль. Лекарственная зависимость. Ноль. Зависимость от снотворных. Ноль. Рутинные следы хальциона, гедонической кислоты и пика радости... - Состояние психики, точка четыре два... - Психический срез, точка ноль один... - Окулярный рефлекс... - Интеллект... - Владение оружием... - Толерантность к боли... Мгновенная боль агонией пронзила все тело Лександро, словно в его жилы и внутренности залили расплавленное железо. Наверное, он громко вскрикнул, но жуткое мгновенье миновало. Вскоре испытания подошли к концу, металлическую сетку убрали, с головы Лександро сняли шлем, он мог идти. Но Лександро не поднимался. Над ним склонилась фигура исполина. - Лександро Д'Аркебуз, - произнес обладатель незаурядной внешности, - как зовут Императора? - Не знаю, сэр, - заикаясь, проговорил Лександро; впервые в жизни обращение "сэр" прозвучало в его устах вполне искренне. Разозленный на свой язык, который подвел его в такой ответственный час, он заскрежетал зубами. Никогда раньше он не заикался, ни после унизительной церемонии инициации в банде "Великолепные Фантазмы", ни после их рискованных эскапад. Язык не изменил ему даже после малоприятного падения семейства Д'Ар-кебузов. Но нынешняя ситуация отличалась от всех предыдущих. Его голое тело покрылось гусиной кожей. Перед этим сверхчеловеком, таким могучим, таким выдержанным внешне, таким монолитным и уверенным в себе, Лександро испытывал самый настоящий благоговейный ужас. Как ответить на этот вопрос? Естественно, никто не знал имени далекого и бессмертного Господа Человечества - единственный интерес к которому Лександро чувствовал только в детстве, когда изучал катехизис. - Внушающий благоговейный ужас - его имя, сэр, - нашелся он. Услышав это, гигант едва сдержал улыбку. - Итак, похоже, что здесь я твой император. Это действительно так. Во имя его я могу сокрушить тебя - или вознести. Подумай хорошенько: хочешь ли ты стать космическим десантником и служить ему? Лександро изогнул шею, чтобы посмотреть на человека, склонившегося над ним. - Разве я могу сравниться с вами, сэр? - Это не проблема. Тебе еще мало лет. Твое тело продолжает расти. Мы поможем тебе сформировать его. Мы поможем сформироваться и тебе - как человеку, я имею ввиду. Лександро не понял. Он представлял, что его нагрузят физическими упражнениями, выворачивающими кости, посадят на диету из натуральной пищи, способствующую росту, которой ему так не хватало с тех пор, как на отца пал позор. Основываясь на опыте, полученном из религиозных видеоклипов, он полагал, что в Космический Десант набирают взрослых ребят с исключительными физическими данными борца, а не .таких юнцов... признался он себе... как он. - Это что, злая шутка? - спросил Лександро. Подобие улыбки исчезло с лица гиганта, и он кулаком слегка задел скулу сидевшего перед ним парня. Удар был таким легким, что у Лександро только лязгнули зубы и едва покачнулся железный стул. - Полагаю, что нет, - выдохнул он. - Но как, сэр? - Нас слушают посторонние, - только и сказал ему на это гигант. Душа Лександро воспарила. Он сразу вообразил ритуал инициации, мощный, запоминающийся, который никому из членов банд Некромонда и не снился. - Думаю, ты все понял, - заметил гигант. - Сможешь ли ты отречься от своей семьи, своего муравейника, своего мира? Согласишься ли отправиться туда, куда тебя пошлет Империя? Будешь ли всецело принадлежать Империи? - Да, - голос Лександро как будто дрогнул. -- Немедленно и бесповоротно? И никаких сомнений? - Я пришел сюда... в надежде... Я правдами и неправдами проник в отряд, который, по слухам, должен был быть. - Завербован в Гвардию. Да, насколько я могу судить, ты проявил завидное упорство-. Однако мое предложение несколько отличается от того, что ты ожидал. Оно носит священный характер. Настало время для торжественной клятвы, хотя должен сказать тебе, что родители твои получат уведомление. О твоем выборе они узнают с гордостью, и это чувство гордости, возможно, поможет им укрепить свои позиции. Может быть, через двадцать, тридцать лет ты вернешься, и тебе будет что рассказать им. Хотя такой гарантии я тебе дать не могу. Ибо твое сердце самым чудесным образом изменится. Теперь исполин обращался к Лександро как к мужчине... к мужчине сильному и равному себе. -- Клянусь, - прошептал Лександро. ГЛАВА 2 Час спустя на железном стуле для испытаний сидел Ереми Веленс. Откуда-то издалека доносилось бормотание: - Состояние психики, точка три девять... - Психический срез, точка ноль два... - Сообразительность, точка девять четыре... И так далее и тому подобное. Каким образом этот щенок из высокого уровня с таким замысловатым именем оказался на блок-посту гарнизона? К тому же, почему-то среди членов банды Доркаса, или это только показалось? Его он очень хорошо запомнил. Радость Ереми, связанная с тем, что его подвергли испытаниям в присутствии космического десантника, была неполной из-за горечи воспоминаний, навеянных этим парнем из высших слоев. Он вместе с другими бандитами из привилегированного общества попирал закон. Это они схватили раненого кузена Якоби и обрекли его на жуткую, мучительную смерть, да еще потешались и куражились при этом. В паре с негодяем из поденщиков, словно между Якоби и этим паразитом из нижнего города не было никакой разницы, в то время как Якоби все время помогал сдерживать атаки этих грязных подонков. Ради кого? Да ради этих же мерзавцев из высшего уровня! Интересно, а как в толпу потенциальных новобранцев попал тот подонщик? Его лицо с вытатуированным пауком Ереми тоже видел в ту роковую ночь и хорошо запомнил. Пока пучками тока стимулировали нервы и связки Ереми, руны на его щеке жестоко чесались. Он беззвучно молился Императору. Его семья относилась к числу набожных. На заводе по производству карбюраторов для наземных поездов, где они жили вместе с девятью десятками других семейств технов, у них в каждой жилой каморке перед драгоценной полихромовой иконкой мерцала электросвеча. Жилые отсеки тянулись вдоль бесконечного ряда грязных, провонявших машинным маслом токарных, фрезерных и шлифовальных станков. Пол грязным снегом устилала серебристая стружка. Ереми наизусть знал катехизис Императорского культа; он служил краеугольным камнем его веры. Суть его веры сводилась к тому, что высоко-высоко над муравейником Трейзиор, над миром Некромонда, за его худосочным солнцем есть кто-то, кто взирает на человечество из божественного далека, тот, кто однажды спас галактику от ужасного потрясения, и чей непостижимый разум внимательно за всем наблюдает, анализирует и всегда остается начеку. Устрашающий искупительный Бог-отец всего Сущего. Веленсы всю жизнь безвылазно прожили на своем заводе, столь важном для благосостояния Трейзиора, торговля и пути сообщения которого так часто становятся жертвами нашествий злобных кочевников. Многие из них даже подверглись хирургическим операциям, чтобы с большим искусством и сноровкой выполнять свою работу. Там они трудились и принимали пищу, молились и спали, растили своих детей и лелеяли свой арсенал, состоявший из лучеметов и тяжелого короткоствольного оружия, с помощью которого защищали свой дом и домочадцев, свой образ жизни от чуждых им семейных кланов, от тех, кто не приносил клятву верности лорду Спинозе. А также против бесчинствующих мародеров нижнего города, от которого завод Веленсов отделяло не такое уж большое расстояние. Как хотелось вырваться из тьмы и запустения, царивших внизу! Заводом по производству карбюраторов клан Веленсов владел на протяжении пятнадцати поколений, и никто еще ни разу не проявлял желания и способностей подняться на Трейзиоре на ступеньку выше. Отец Ереми, бывало, говорил: "Это Его воля, чтобы мы оставались верными своему месту, где нам ничто не угрожает. Таким образом обеспечивается безопасность всего нашего муравейника". Его воля. Тот, о ком шла речь, представлял собой аморфное соединение далекого Бога-отца всего Сущего и лорда Хелмора, династического имперского командующего, скрывавшегося за стенами своего дворца на центральном шпиле Палатина. Он был подобен огромному пауку, дергавшему за нити Некромонда и прислушивавшемуся к тому, как они поют. И лорд Спиноза из Оберона тоже входил в число его подчиненных. Его воля - их воля. Их воля - его воля. Но тогда почему эта воля позволила вспыхнуть вооруженным беспорядкам на промышленной территории низких уровней? Почему она позволяет кочевникам нападать на наземные поезда, подонщикам нападать на технов, а щенкам из верхних уровней спускаться вниз и вести себя столь непотребным образом? Поблекшие от времени три шпиля Трейзи-ора вздымались, пронзая мрачные тучи из глубоких завалов высушенных промышленных отходов. Трейзиор находился южнее гряды ме-гаскопления Палатина. Между тем никому из Веленсов никогда не будет позволено проникнуть в центральный Дворцовый муравейник. Никогда не поднимутся они выше той ниши, которую занимают на Трейзиоре. Ереми не разрешат даже подняться на шпиль внутри Трейзиора, чтобы униженно о чем-то попросить лорда Спинозу. Почему все так устроено? Вопрос, который мог бы показаться наивным, но совсем не детским, потому что дети в целом безропотно принимают то, что им дано. Если они родились в таком окружении, как могут они мечтать о других условиях? В отличие от Трейзиора, некоторые из го-роподобных сталагмитов Некромонда не имели какой-либо связи с соседями, и от всего остального мира их отделяли непроходимые металлические дюны мерцающего отчаяния, моря призрачных химических отходов. На одну из таких пустошей и смотрел Трейзиор, выполняя роль стража южных границ мегаскопления Палатина. Со своей стороны, Трейзиор тоже являлся частью мегакомплекса муравейников, сгрудившихся плотной толпой в зараженной местности. Комплекс этот соединялся посредством транспортных тоннелей, поддерживаемых пилонами или канатами. Каждому, кто когда-либо смотрел с массивной защитной раковины Трейзиора в северном направлении, казалось, что гигантский паук, вскормленный злобой, свил свою паутину и протянул нити от муравейника к муравейнику, отложив в каждом из владений миллиарды яиц. Паук и его паутина были действенными символами Некромонда. На тайном языке знаков семейства Веленсов рука, имитирующая паука, имела множество значений. Поэтому парень с вытатуированным на лице пауком так сильно разозлил Ереми, которому такая татуировка представлялась насмешкой. Но еще большую ярость вызвал тот парень из высшего слоя с безукоризненными чертами наглого лица... То трагическое происшествие у теплового колодца заставило Ереми молиться о том, чтобы не остаться жить на прежнем месте... что он приложит все усилия, какими бы тщетными они ни казались, чтобы только изменить существующий порядок. Что еще оставалось ему делать, как не молиться далекому, едва вообразимому Императору? Богу на Земле, Великому. Богу-отцу всего Сущего. *************** И молитва его как будто была услышана, и словно в ответ на нее в группу Веленсов прибыли представители Планетарной охраны. Но, как это всегда бывает, когда молитва услышана, не обошлось и без причин для горести, поскольку банда Веленсов оставалась без лучших молодых бойцов. Неужели теперь случилось такое, что его горячая молитва, обращенная к Богу-отцу всего Сущего, начала претворяться в жизнь? - Отношение соматической упругости, точка восемь пять, - объявил в завершение оператор, обслуживающий железный стул. Проволочная клетка раскрылась, шлем поднялся. Перед Ереми, словно живая колонна, вырос огромный десантник. В своей униформе он выглядел более внушительным, чем любой из разношерстных солдат планетарных войск. Чтобы свалить его с места, оказалось бы маловато и дюжины солдат, если бы только они рискнули пойти на такой опасный эксперимент. Для Ереми космические десантники до настоящего момента представлялись чуть ли не мифическими существами. Хотя в жизни он ими никогда не интересовался, тем не менее, слышал от старших домочадцев, что в одном из шпилей Палатина Космический десант содержал крепость-монастырь. Несколько веков назад на Некромонде приземлился пиратский корабль космических кочевников. Звали их орки. Вступив в союз с местными племенами, эти кровожадные чужаки захватили одно из дальних скоплений муравейников. Не менее десяти Веленсов входило в число воинов, мобилизованных из отрядов всех муравейников, которые совместно с солдатами планетарных военных сил прокладывали путь по пепловой пустоши, чтобы прогнать непрошеных гостей и очистить место от следов их пребывания. Воинство возглавлял отряд Космического десанта. Но разоренные муравейники с тех пор так и стояли брошенные, похожие на разбитые черепа. Лишь один из Веленсов вернулся домой, и то только для того, чтобы умереть от ядов, которыми надышался во время дальнего марш-броска. Этот эпизод стал частью семейного предания, передаваемого из поколения в поколение, так же как и мнение, что лучшего места для существования, чем Трейзиор, нет. Прибывшие на Некромонд по приглашению предков нынешнего лорда Хелмора космические десантники устроили на Палатине укрепленную базу, которая существует и поныне. - Ереми Веленс, - сказал десантник, - как зовут Императора? - Бога-отца всего Сущего? - прошептал Ереми, все еще преследуемый воспоминаниями о последних минутах жизни несчастного Якоби у теплового колодца. - Сила духа: вот имя Бога-отца. Высшая сила духа. - Хороший ответ на непростой вопрос. Почтительный ответ. Сильный ответ. - Тогда почему, сэр, по его воле мы живем в нашем муравейнике, обложенные со всех сторон врагами? Сверху и снизу? Почему Воля не порождает более сильный Закон? Десантник посмотрел на Ереми с новым интересом. - Потому, Ереми, что так устроена галактика в целом. Как сверху, так и снизу! Враг поджидает нас повсюду. Неприятели и предатели. Чудо состоит в том, что в миллионе миров его Воля все же главенствует. И будет главенствовать. и впредь, упрямо преодолевая все препоны! Смерть и кровь. Это единственный закон Вселенной. Ереми подумал о лорде Хелморе, дергающем за веревочки своей паутины, растянутой по всему Некромонду. Повелителю Империи следовало опасаться только действительно внушительных ос, которые стремились разорвать эту паутину, а мириады клещей, готовых вгрызться друг в друга, не представляли для него опасности. По Божественному разумению Императора миры были всего лишь простыми клещами... Перед мысленным взором Ереми открывалась зияющая чернотой бездна. -- Сможешь ли ты всецело покориться Ему, Ереми Белене, чтобы нести миру Его волю? - спросил десантник. *********************** - Состояние психики, точка четыре девять... - Отношение интеллекта Хаббарт/Ницше, точка восемь восемь... Бифф Тандриш вслушивался в замысловатые слова, не испытывая ни малейшего страха. Непонятные заклинания не производили на него никакого впечатления и не означали ровным счетом ничего. Важным в его жизни была лишь татуировка паука, навеки связавшая его с родной бандой. Сколько это "навеки" могло продлиться в подземелье нижнего города? Двадцать лет, в лучшем случае, тридцать. Потом наступит смерть. Причиной ее станет изнурительная болезнь, которая унесла жизни его помойных родителей, все существование которых заключалось в копании в мусорных отбросах. Смерть подстерегала обитателей нижнего города также в схватках с бандами себе подобных или с парнями сверху. Те, другие, были лучше вооружены, но им мозгов не хватало, чтобы ориентироваться в его родном подземелье... Похоже, никто кроме Биффа не умел размышлять по-настоящему. Скажем, он не набросился на того сосунка с гладким лицом, который сидел в большой комнате. Это был тот самый сосунок, с которого он когда-то сорвал маску. Тот еще обжег лазером руку Биффа, а его кореша - беднягу Чокнутого - обрекли на адскую смерть. Будь на его месте Олухи или Балбесы, они непременно кинулись бы на него и отомстили за Чокнутого. Но Бифф сидел и размышлял. К тому же нельзя забывать, что ни Олухи, ни Балбесы не могли бы сидеть вот так, сложив руки, в комнате среди солдат и других своих врагов... Потому что все свое время они проводят, роясь в отбросах, участвуя в стычках и церемониях скарификации, да изредка, когда есть настроение, могут подергаться вместе, а размышлять им некогда. В стычках и потасовках Паучьим Глоткам нет равных. Стоит только вспомнить, как они залегли в засаду, как лихо потом напали на технарей, которые сами на них охотились и не ожидали внезапной атаки. Так что еще неизвестно, кто на кого охотится. Но они никогда не загадывали наперед. Они не умели размышлять отвлеченно. Бифф в этом отношении не походил на них. Не раз его кореша из Паучьих Глоток из-за этого вздрючивали его; конечно, не так, как они могли бы вздрючить Бешеного Пса или Лицо со Шрамом, конечно, если бы им подвернулась такая возможность. Может, и вправду Бифф был мутантом. Слишком уж много думал, и мысли у него были какие-то чудные. А совсем недавно одному из корешей из Паучьих Глоток он сказал: "Никакие мы не помой-щики, и плевать, что нас так прозвали. Мы отряд подземного города, понятно? Мы честные и справедливые". Пройдет время, не так уж много, каких-нибудь несколько лет, и он непременно станет главарем Паучьих Глоток, потому что он башковитый. Они этого не знают. Кто он для них? Желторотый птенец. Но он-то знает. Паучьи Глотки наберут силу и поднимутся, как пена поднимается в канаве дерьма. Но ждать столько лет Бифф не мог, потому что в любую минуту его может подстеречь смерть. Смерть ничего не значила для него. Значило действие. И так он думал и думал, напрягая мозги. Обо всем на свете, что только знал, а знал он не много. Но он знал, что знает мало, а это уже само по себе имело значение. Однажды Паучьи Глотки поймали технаря, чтобы немого позабавиться с ним. Так вот, тот технарь разбирался в их жаргоне. Это он кричал, что всех его братьев по банде взяли в солдаты и что сборный пункт у крепостных ворот, откуда в пустошь уходят наземные поезда. Он пригрозил, что его родственнички этого дела так не оставят, если технарю сделают очень больно; грозил, что тогда их всех истребят. Да ничего подобного они не сделали бы. Потому что одну вещь он знал наверняка: ни один солдат в здравом уме не сунется в подземный город, конечно, если его не принудят. Но зато теперь он понял, как сделаться солдатом. Солдаты сами по себе не размножаются. Они не были каким-то особым видом, как мутанты. Именно по этой причине Бифф почти буквально понял сардонический совет Лександро, брошенный Ереми: "Продирайся наверх". И он удрал, и без посторонней помощи карабкался наверх, преодолевая уровень за уровнем, через гремящие, дымящие, гудящие заводские территории, хотя путь этот был отнюдь не легок. Он пробрался в шахту и примостился снаружи рельсового подъемника. Так и провисел на нем над бездной, пока кабина не вынесла его наверх. Он проползал по Лабиринтам и прокрадывался по широким Магистралям под высокими сводами, с завистью любуясь слабым свечением, сочившимся с концов стекловолокониых кабелей, которые несли в муравейник жалкое воспоминание о призрачном дневном свете. Он не представлял себе, куда идти, но у него хорошо было развито инстинктивное чувство направления. Поломав голову, он сообразил, что ворота должны находиться как можно дальше от теплового корыта. Потом он заметил солдат и тайком пошел по их следам, но это не осталось незамеченным. Ему повезло, ему неслыханно повезло. Что одинокий подонщик мог делать на высоких уровнях? Может быть, он шпионил? Может быть, шайки подонщиков объединились и теперь замышляли набег на высшие уровни. Вот что, по всей вероятности, решили солдаты. И они не прикончили Биффа на месте, потому что он не оказал им сопротивления, а притащили на допрос... - Бифф Тандриш, - произнес громадный детина в желтой с синем форме. Но так как дальше тот заговорил странными словами, Бифф практически не понимал его. Бифф покачал головой, отчего бусинки в его волосах загремели, как погремушки. Он ответил на жаргоне подонщиков, медленно произнося слова, чтобы показать, что ни черта не понимает. Громила кивнул. Тотчас появился солдат, который все и перевел. При этом он бросал на Биффа свирепые взгляды, свидетельствовавшие об открытой враждебности. - Большой человек говорит, чтобы ты назвал имя Императора. Бифф напряг мозги. Соображал он быстро. Император, он и есть Император, что тут скажешь. Техны боготворили Императора. Даже подонщики иногда клялись его именем. Редко, но клялись, в большинстве случаев они просто ругались. Император был богом мегабоссов. Все же кто он такой? Где находится Император? Повсюду и нигде.. Где-то. Не здесь. Не в Трейзиоре. Возможно, где-то далеко отсюда. Возможно, Император даже дальше, чем Бифф мог себе представить. И даже еще больше, еще больше. Какие большие вещи известны Биффу? Он уставился громиле прямо в глаза и смело сказал: - Имя Императора - Болыпе-чем-ты-сам. Имя Императора - Смерть. Смысл сказанного громила, похоже, понял еще до того, как солдат успел перевести. На его губах промелькнула едва заметная улыбка. ********* Трое ребят сидели в комнате, залитой светом круглых светильников. На стене висел ковер, изображавший поход через пустошь, имевший место три века назад. Для Биффа тут же находился солдат-переводчик, которому, по-видимому, это не очень нравилось, потому что со стороны могло показаться, что он - слуга по-донщика. Ереми и Бифф таращили друг на друга глаза, и на Лександро тоже. В памяти у всех еще жило воспоминание об их прежней встрече, имевшей такой трагический исход; Лександро же в присутствии этих двоих... своих товарищей... напустил на себя презрительный вид. Правда, когда вошел космический десантник, Лександро уже не испытывал чувства превосходства. Сержант космического десанта Хаззи Рорк остался доволен проделанной в тот день работой. Воспользовавшись ситуацией, когда армия набирала рекрутов, он не терял времени даром и был вознагражден сторицей. Имперские Кулаки осуществляли набор курсантов в основном из двух сталагмитных миров. Одним была ледяная планета Инуит, где пещерные города, разместившиеся в сталагмитах, как соты в улье, вздымались над поверхностью планеты на десяток километров. Внизу лежал панцирь из льда, сковавший космическое тело броней толщиной еще в три километра. Вторым был Некромонд, отравленная пустыня. Обычно космическому десанту требовалось не слишком много новобранцев: полностью укомплектованный отряд Космического Десанта насчитывал всего тысячу боеспособных воинов, которые могли прожить три сотни лет, а то и больше. Потеря одного из них была настоящей трагедией. Но еще и триумфом, потому что не было смерти более благословенной, чем смерть в бою во имя священного дела Императора. И такие трагические триумфы вызывали необходимость пополнять число воинов. С этой целью Имперские Кулаки просматривали записи судебных заседаний и криминальных расследований, объектами внимания закона в которых были подростки. В них они искали особый сплав находчивости, отваги и силы воли. Однако часто случалось так, что подходящий кандидат к тому времени, когда Кулаки узнавали о его существовании, уже получил по заслугам и кончал жизнь в газовой камере или был умерщвлен при помощи разрывной пули. Парней такого плана нужно было подбирать в довольно раннем возрасте, поскольку формирование тела нужно начинать вскоре после начала полового созревания. Восемнадцатилетние ребята для таких преобразований уже совершенно не годились. Конечно, из них можно было бы сделать могучих солдат, но среди сверхлюдей, которыми были десантники, они казались бы низкорослыми карликами. Имелась и вторая проблема: многие из отобранных кандидатов не выдерживали тех или иных диагностических тестов... Но эта троица к их числу не относилась. Только не они. Эти парни далеко пойдут. Теперь предстояло приучить их к дисциплине: отучить убивать друг друга, что, похоже, у них в крови. -- Лександро Д'Аркебуз, - произнес Хаззи Рорк, - Ереми Белене, Бифф Тандриш: ваш муравейник называется Трейзиор, что означает "Три Сестры", и назван он так из-за своих трех вершин. Кем бы вы ни были раньше, отныне вы будете тремя братьями. В группе других братьев. Начиная с этого момента если кто-то из вас набросится на одного из братьев, не получив приказа сделать это от своего командира, обидчик попадет в рабство и его отдадут в наши лаборатории для проведения хирургических экспериментов, где он будет оставаться до конца своих дней. Это вы хорошо усвоили? Лександро и Ереми кивнули, а Бифф, услышав перевод, нахмурился. Лоб его покрылся морщинами, когда он попытался вникнуть в смысл сказанного. Пробормотав быструю литанию, Хаззи Рорк включил проектор, в прорезь под чистым полотном мерцающего экрана вставил медальон с записанной информацией. Монотонное поле расцвело живой картиной. Подросток с нежной розовой кожей был заключен в стальную раму механизма, голыми оставались только кисти его рук. Расширенные зрачки казались лазорево-мраморными. Перед ним стоял сосуд с прозрачной жидкостью. В нем лежала сложная головоломка из соединенных вместе колец. Руки механической рамы, схватив его ладони, опустили их в жидкость, которая зашипела и задымилась. На экране крупным планом демонстрировались его пришедшие в движение гибкие пальцы. Звуковое сопровождение отсутствовало. - Это кислота, - объяснил Хаззи Рорк. - Кольца сделаны из нержавеющего адамантия. Непослушного парня напичкали экспериментальным лекарством, хотя острота его тактильных ощущений полностью сохранена. Он не может выдернуть руки до тех пор, пока не расцепит кольца. Некоторое время они еще продолжали наблюдать за испытанием, потом десантник спросил: - Как вы считаете, нужно ли теперь вынимать руки, когда мяса на костях уже нет? Это третья попытка испытуемого. Он уже дважды подвергался искусственному восстановлению плоти, которую заменили псевдотканью. Рорк нажал на кнопку с вырезанным на ней черепом. Экран померк, из прорези внизу выскочил медальон с записью. - Я все понял, - сказал Бифф. - И усвоил. - Теперь вы всецело находитесь в моем распоряжении и под моим наблюдением, - сообщил им Рорк. - Сейчас по глубокому тоннелю для военного транспорта мы отправимся во Дворцовый муравейник, туда, где расположена наша крепость-монастырь. На орбиту вас и других новобранцев доставит транспортное судно. Оттуда на базу Имперских Кулаков мы попадем на корабле для бросков. С этими словами десантник сжал кулак, который по размеру едва ли не равнялся голове любого из набранных им ребят, хотя, может быть, это было и не совсем так. - Как мы можем стать таким, как вы, сэр? - несколько нерешительно спросил Лександро. - Вот что запомни, Д'Аркебуз. Отныне новоиспеченный кадет не станет первым обращаться ни к одному из Имперских Кулаков. Заговорить с ним он может только тогда, когда тот сам обратится к кадету. Наказанием за первое нарушение будет одна минута в нервопер-чатке, Д'Аркебуз. Переведи это, хотя бы приблизительно, солдат! Что такое нервоперчатка, Д'Аркебуз? -- Сэр, готовящийся к вступлению в кадеты ответа на этот вопрос не знает. - Правильно ответил, кадет. Десантник выждал какое-то время, словно приглашал высказаться двух других своих подопечных, но ни один из них не рискнул. Лександро, Ереми и Бифф молча обменялись взглядами. Три брата Трейзиора. ГЛАВА 3 Лександро полагал, что родная база Имперских Кулаков находится на какой-то планете. Может быть, там будет нестерпимо жарко, чтобы испытать их характер; может быть, планета будет покрыта глянцем ледникового панциря. А может статься, их встретят непроходимые джунгли... Но не исключал он и другой возможности. База могла оказаться каким-то огромным искусственным спутником, луной из пласталя на орбите одной из планет. Религиозные видеоклипы давали волю воображению. Однако ничего подобного в реальности не было. Во всяком случае, в реальности Имперских Кулаков... Лександро стоял в обсерватории корвета и смотрел в четырехлистник окна. Корабль, казалось, медленно плыл в чернильной пустоте, вдали от звезд, пустоте более черной и более отрешенной от всего мира, чем само одиночество. Впереди он видел огромного левиафана, который как будто был высечен из льда искусной рукой мастера, с плавниками и перепончатыми крыльями и высокими башнями, вершины которых были связаны летящими контрфорсами. Палуба длинного двора выступала вперед наподобие зазубренного широкого клинка. Его черными зазубринами были бронированные крейсеры и транспортные суда, рядом с которыми корвет с новобранцами представлялся козявкой. Напрягая зрение, он пытался рассмотреть детали. Рядом с большими кораблями он заметил личинки судов помельче, едва различимые невооруженным глазом. - Попробуй линзы, - услышал он рядом насмешливо-обворожительный голос. Голос Веленса. У узорчатых иллюминаторов собралось не меньше десятка рекрутов из различных муравейников Некромонда, и теперь они с любопытством пялились наружу. К этому времени Лександро уже мог говорить с любым из них, независимо от их происхождения и местожительства. Родной диалект не имел значения. Все кадеты прошли курс скоростного обучения классическому варианту имперского готического языка в гипнокабине. Даже бывший подонщик Бифф Тандриш, и тот овладел правильной речью и мог бегло изъясняться на правильном языке, хотя в его случае значение слов временами расходилось с их произношением. Слова порой срывались с его языка бессмысленным потоком. Создавалось впечатление, что количество усвоенных слов превосходило количество их значений. Но, надо отдать ему должное, бывший подонщик горел желанием восполнить этот пробел. - Линза увеличивает предметы, Д'Аркебуз. Покровительственные нотки в голосе бывшего техна отсутствовали. Веленс приблизился к Лександро и протянул ему окуляры. -- Я это знаю. Спасибо... брат. Произнося последнее слово, Лександро позволил себе легкий налет сарказма. Благодаря окулярам Лександро теперь мог различать бойницы, казалось, бросавшие вызов самому космосу, разноцветные стекла крытых галерей, военные знамена, цветами выросшие на шпилях вершин и застывшие в пустоте пространства. Он видел, какой огромной была эта летающая крепость-монастырь Имперских Кулаков, в пределах которой ему предстояло провести ближайшие несколько лет. - Размеры в космосе обманчивы, - заметил Веленс. - Что ты говоришь? - протянул Лександро. Сидевший в нем бес превосходства заставил его добавить: - Бьюсь об заклад, что эта крепость много больше, чем весь тепловой колодец старого доброго Трейзиора. Бывший техн вспыхнул, но, справившись с негодованием, холодно улыбнулся: - Нет, тебе не спровоцировать меня, брат. Я не стану связываться с тобой, если ты на это надеешься. Но я позабочусь о том, чтобы тебе не пришло в голову обидеть брата Тандриша таким же образом. Вдруг он более импульсивный и не сможет сдержаться. Хотя не исключена возможность, что я ошибаюсь. Меня удивляет его природный ум. Он слишком сообразителен для подонщика. Если тебе взбредет в голову попытаться спровоцировать его, последствия могут оказаться для тебя весьма печальными и неожиданными. Ненависть и позор может снискать тот брат, который попробует так подло уничтожить другого брата. Лександро зевнул. - Скажи, во время тестирования какой у тебя был уровень состояния психики? - Возможно, - продолжал Белене непринужденно, - что таким поведением ты просто маскируешь свою внутреннюю убогость. - Белене, если мне захочется выслушать нравоучение, я обращусь к капеллану. - И он ответит тебе, что каждый из нас, будущих десантников, - один на миллион, один на миллиард - за исключением того, кто ставит себя выше остальных братьев, а таких, как этот, еще меньше. - Ты наверно входишь в один из революционных культов? В этот момент прозвучал сигнал, призывающий к молитве. Новобранцы поспешили в судовую часовню. Там, перед озаренной внутренним светом позолоченной иконой с изображением Императора тлели благовония. Тут же стояла алебастровая статуя Рогала Дорна, примарха Имперских Кулаков. Скульптура была исполнена из белейшего алебастра, чтобы подчеркнуть его чистоту. Капеллан в одном из сражений получил такие увечья, что теперь только одним был полезен братству - тем, что сопровождал молодых новобранцев и пробуждал в них благочестивые помыслы. Тело у него ниже пояса отсугствовало. Обрубок торса был помещен на кибернетическую тележку с многочисленными тихо урчащими трубками и трубочками. Управлял он ею единственной уцелевшей рукой. Вместо второй руки у него был инкрустированный серебром и бронзой протез из пласталя, снабженный сервомоторами. Обрамленные золоченой бронзой сапфировые линзы служили ему глазами. Когда он смотрел на кого-то, казалось, что линзы эти го-товы пронзить человека насквозь, сорвав с него не только одежды, но и живую плоть. Под его пристальным взглядом человек чувствовал себя голым. С первого момента путешествия капеллан обратил парней с Некромонда в истинную веру, в которой большое место уделялось обожествлению Рогала Дорна, собственные гены которого в семени, воспроизводимом из поколения в поколение в имплантированных прогеноидных железах Имперских Кулаков, превратят новообращенных кадетов в десантников, настоящих десантников братства. Братство Первого Поколения. Это братство преданно защищало Императорский Дворец на Земле от бесчинств и извращенной ярости Гора, поднявшего восстание. Капеллан продемонстрировал слушателям голограмму Колонны Славы из радужного металла, вознесшуюся на полукилометровую высоту недалеко от тронного зала самого Императора, с вмонтированными в нее доспехами десантников, которые положили свои жизни там, а также во время телепортационно-го штурма боевого крейсера Гора девять тысяч лет тому назад. Внутри разбитых доспехов виднелись кости, внутри раскрошенных шлемов - зияющие пустотами глазниц усмехающиеся черепа. Можно ли мечтать о более прекрасной гробнице для космического десантника? Такова была их традиция, которая существовала на протяжении уже десяти тысячелетий. Теперь, когда дорвет находился в пределах прямой радиосвязи родной базы, к новобранцам для последней службы и вознесения хвалы господу присоединился освободившийся от корабельных обязанностей Астропат судна. Выходцы с Некромонда с любопытством взирали на тщедушную фигуру этого слепого человека, плоть которого была невесомой и прозрачной, как у алебастрового идола примарха, но он обладал способностью телепатически общаться с дальними звездами и даже мог напрямую обратиться к самому Императору, если бы такая необходимость вдруг возникла. - Возрадуйтесь, - пропел капеллан. - Сегодня с нами Глас Императора. Возрадуйтесь, ибо сегодня мы возвращаемся в нашу священную крепость. Где бы во Вселенной мы ни находились, трансформированное тело десантника является храмом, в котором хранится святое причастие Рогала Дорна; в скором времени и вас ждет такое же преобразование. Да, подумал Лександро, еще до того, как он полностью приобретет новый статус, тело его станет вместилищем для многих чудесных органов. Во всяком случае, так им рассказывал капеллан, именно за счет этого обычный человек с хорошими задатками становится непобедимым исполином, имя которому - космический десантник. На самом деле, чтобы стать могущественным, тело десантника должно включать в себя - как там сказано в литании? - вторичное сердце, оссмодуль, бископ; гемостамен, орган Ларрамен и ухо Лаймена... Нет, он забыл правильную последовательность имплантаций. По этой причине в космический десант набирались только мальчики, которые еще не сформировались, а не взрослые мужчины. Медленное поступление в организм гормонов из оссмодуля поможет скелету подростка раздаться вширь и в высоту. При этом кости приобретут керамическое покрытие, а ребра грудной клетки срастутся в сплошной надежный панцирь... Капеллан звучно стукнул своим единственным органическим кулаком по обтянутому зеленовато-желтой тканью панцирю своей груди. Печать чистоты нестерпимо-яркого для глаз пурпура была заменена личным геральдическим знаком с изображением ногтя, пронзающего простертую ладонь. Знак этот визуально утопал в грудной пластине, и казалось, что в этом месте на металле проступал призрак од-, ного из его сердец, где пальцы представлялись легочными сосудами, а ладонь -. самим сердцем. - Это - мой храм! Скоро у каждого из вас будет такой же! - Разбитый храм... - едва разжимая губы, еле слышно бросил Лександро Веленсу, тщательно подражая произношению бывшего техна. - Кадет Д'Аркебуз! - вскипая правым гневом, воскликнул капеллан. Выражение его лица и тон голоса были настолько искренними, что невозможно было понять, рассердился он на самом деле или только сделал вид. - В чем заключается функция уха Лаймена, которое заменит твое собственное, если тебе будет суждено дожить до той поры? - Сэр, оно предохраняет десантника от чувства головокружения и тошноты, которое обычно появляется при потере ориентации в пространстве независимо от силы раздражителя. - И? - Сэр, кадет не знает, сэр. - Ухо Лаймена позволяет десантнику также усиливать фоновые шумы и производить их фильтрацию. Мой "разбитый храм", который, тем не менее, остается священной и помазанной ракией Рогала Дорна, также оснащен этим органом. Нервоперчатка вам уготована, кадет Д'Аркебуз! Преступление: богохульство. Приговор: пять минут болевого воздействия, уровень терция. Наказание последует немедленно в присутствии настоящих свидетелей. Таким образом мы очистим нашу часовню и самих себя в наших сердцах. - Потом, как будто слегка смягчившись, капеллан добавил: - Кадет, советую вам воздержаться от проклятий и богохульства во время исполнения приговора, иначе вы получите более суровое взыскание. Капеллан прикоснулся к нескольким кнопкам на своей тележке. Люк в полу перед ним раскрылся, обнаружив под собой шахту. Оттуда поднялся стальной каркас, внутри которого висела прозрачная обтягивающая туника с изысканной вышивкой из тонкой серебряной проволоки. Своим видом она напоминала анатомическое изображение иннервации тела человека. У туники отсутствовали голова и верхняя поверхность плеч. Металлический остов медленно развернул ткань. Так это и есть нервоперчатка? На Трейзиоре Лександро представлял ее в виде рукавицы, в которую заключают кисть руки... Но никак не перчатку, натягиваемую на тело. Перчатку, которая облегает тело до самой шеи. Капеллан почти восторженно пропел: - Перчатка обтянет все твое тело, за исключением головы. Эластичная ткань плотно приляжет к ногам, чреслам, корпусу и рукам. Эта сеть из электроволокна посылает болевые сигналы необычной силы ко всем нервным окончаниям на теле, не причиняя при этом организму ни малейшего физического вреда. Несмотря на то, что ты будешь испытывать невыразимые муки, и тебе будет казаться, что тело твое поджаривается и обугливается, ничего такого на самом деле происходить не будет. Поэтому болевой сигнал может продолжаться без уменьшения. Ампутированный облизнулся, плотоядно высунув язык, словно пробовал на вкус молекулы пота Лександро, которыми вдруг наполнился окружающий воздух, после чего продолжил: - Самое большое время, которое человек способен вынести в нервоперчатке при болевой стимуляции третьего уровня без необратимых явлений, выражающихся в помешательстве, равно пятидесяти двум минутам. При подаче болевого сигнала в течение более длительного времени происходит необратимое перевозбуждение нервных окончаний... Искусственные сапфировые глаза религиозного наставника осветились внутренним светом, когда он взглянул на Лександро. Почему он оттягивал момент пытки, продлевая агонию ожидания? Было ли это вызвано личной обидой на богохульство кадета? Не похоже! Нет, в этой обстоятельности было что-то священное и загадочное, словно сама Боль была богом, а он ее жрецом. Он прикоснулся к кнопке на контрольной панели своей киберколяски, и стальной остов снова опустился в цилиндрическое чрево шахты, перчатка при этом раздулась, готовая принять приговоренного к наказанию. Разрез туники теперь был на одном уровне с раскрытыми створками люка. - Сними свою одежду, к'адет. Лександро какое-то время не шевелился. - Предупреждаю, отказ выполнить приказ равносилен тяжкому преступлению, за которое следует высшая мера наказания. Лександро, не мешкая, сбросил кадетскую тунику цвета горчицы, ботинки и набедренную повязку, оставшись в чем мать родила. Его гладкая кожа тотчас покрылась мурашками и стала шершавой. Усилием воли он пытался подавить дрожь в руках и ногах, но это не помогало. - Теперь залезай в перчатку, Д'Аркебуз. Она не порвется. Лександро одним прыжком оказался возле люка и спрыгнул вниз. Перчатка ловко охватила его, заключив тело в объятия. Она обтянула его, как вторая кожа. Свободной оставалась только голова, торчавшая над уровнем пола. Металлический каркас снова поднялся наверх, выставив его на всеобщее обозрение: тело, опутанное серебряными нитями паутины, заключенное в железный остов. - Боль - это... урок, который преподает нам природа, - изрек капеллан. - Боль предохраняет нас от травмы. Боль сохраняет наши жизни. Это оздоровляющий, очищающий скальпель для наших душ. Это вино, причащающее нас к. героям. Это панацея от слабости - квинтэссенция преданности. Боль - это философский камень, обращающий простых смертных в бессмертных. Это - Возвышенное, золотой астральный огонь! Я всегда пребываю в боли, благословенной боли. Рекомендую тебе сосредоточиться на сущности Рогала Дорна, кадет. Мгновенье спустя Лександро показалось, что тело его сверху донизу окатили крутым кипятком, и внутри его охватил испепеляющий огонь. Теперь он понял, что должны были чувствовать те две несчастные жертвы, сброшенные в люк теплового колодца. Разница состояла лишь в том, что они быстро умерли, во всяком случае, так считалось. Он умереть не мог. Потому что его бьющиеся в агонии члены, заключенные в тонкий, но прочный остов, не подвергались смертоносному воздействию. Даже в такой непереносимой муке он понимал, что его физическая сущность оставалась нетронутой. Его ноги не были опущены в расплавленный свинец, они сами были расплавленным свинцом. Его живот служил тиглем, ребра - рашпером, пальцы - щипцами. Из чресел у него торчала добела раскаленная кочерга. По артериям вместо крови текла лава. И потерять сознание он тоже не мог... Тогда кипящая вода превратилась в перегретый пар. Пламя топки стало светящейся плазмой. Он вопил так, что сорвал голос и начал задыхаться. Может быть, он потеряет сознание от асфиксии, возникшей в результате воплей? Нет, его легкие со свистом втягивали воздух, чтобы разразиться новым криком. Грудь его исторгала животный рев. Но проклятий в адрес капеллана не последовало. Как не последовало просьб о помиловании. Даже в такой чудовищной ситуации подсознательно Лександро понимал, что первое было бы глупым, а второе - напрасным. Каким-то образом перчатка поддерживала его в сознании и не давала отключиться чувствительности, блокируя вырабатываемые мозгом опиаты и не включая защитный механизм беспамятства. Его тело яростно исполняло симфонию боли. Вдруг перед его мысленным взором возникло алебастровое лицо Рогала Дорна: утес лица с пухлыми упрямыми губами. Губы эти шевелились, словно произносили слова, предназначенные исключительно для него одного. Они легкими поцелуями входили в мягкую ткань его мозга: "Хотя ты свергнут в самое пекло теплового колодца, ты паришь, неуязвимый. В муках ты вознесешься, непобедимый и недосягаемый для простых жертв огня". Эти слова на какое-то мгновение разверзли перед ним бездну безумия, и он, утратив связь с ужасным настоящим, пребывал в свободном падении, а потом снова погрузился в магму страдания. Но все это время рот его продолжал исторгать нечеловеческие вопли. Наконец пытка кончилась, - так быстро, что Лександро показалось, будто его тело испарилось, исчезло, и он обратился в бесплотный дух. Железный каркас начал опускаться, и когда его рот оказался на уровне пола, замер. Прохладные руки подхватили его под мышки. Какие они были прохладные, какие прохладные. Эти же, такие ласковые на первый взгляд руки вытащили его из перчатки. Одна из них принадлежала Ереми Веленсу, вторая - Биффу Тандришу. Они помогали Лександро или принимали участие в его наказании? Голый Лександро упал на колени перед идолом Рогала Дорна и поклонился ему... Капеллан внимательно посмотрел на него. Спустя некоторое время он направил к нему свою кибернетическую коляску. Остановившись рядом с кадетом, он протянул к нему свою здоровую руку. - Еще до того, как тебе имплантировали семя Примарха.., - пробормотал он почтительно, - еще до того... Как будто благословенный Дорн заранее отметил тебя своей печатью. Слова, произнесенные капелланом, не имели для Лександро какого-нибудь разумного значения. Все же, глубоко в душе, там, где разум был невластен, он почувствовал тихую, необъяснимую радость. - Ты не должен оскорблять преднамеренно, чтобы подвергнуться такому наказанию, - хрипло прошептал могущественный инвалид. - Ты должен подчиняться, благоговеть и подчиняться! А теперь одевайся и встань вместе со всеми. Прерванная служба воздаяния хвалы продолжалась на протяжении всего времени, пока корвет плыл навстречу ярко освещенному доку, подобно тому, как мелкая рыбешка неотвратимо следует в пасть глубоководного хищника. Поднятие нервоперчатки также в некоторой степени стало актом священнодействия. В крепости-монастыре юным выходцам с Некромонда предстояло провести шесть имперских месяцев, проходя суровые испытания, уготовленные им наставниками и хитроумными изобретательными старшими кадетами. Случись это раньше, никому из них не удалось бы живым выбраться из ритуального тоннеля ужаса... ГЛАВА 4 Под присмотром образованных рабов, предки которых служили Братству на протяжении многих эр и не знали иного мира, кроме исполинских крепостных стен монастыря, новобранцы знакомились с местной топографией: с галереями и аудиториями, с гимнастическими залами и ассамблеями, с цехами и часовнями, со стрельбищами и операционными, а также с разнообразными, разбросанными по всей территории хранилищами, где можно было найти рукописные, печатные и записанные иным способом труды. Учитывая значение подобных фондов, которые одновременно служили центрами коммуникации, вход в эти хранилища был строго ограничен. Назывались они библариями. Там денно и нощно дежурили астропаты или офицеры обороны. В их фондах хранились своды оригинальных рукописей, собранных за десятитысячную историю Братства. Но среди общего числа библариев имелись и такие, где можно было получить электронную копию разрешенных для пользования документов. Техны, обслуживавшие машинные залы, самостоятельно мыслящие рабы, администраторы, команды кораблей - словом, весь вспомогательный состав десантного братства, имели в своем распоряжении удобные и скромные спальни... при условии, что нуждались или могли себе позволить определенный уровень комфорта во время сна. К ним относились настроенные на выполнение конкретного задания техноматы, первозданные личности которых были уничтожены и заменены совокупностью благоприятных и полезных для Братства психических и информационных данных, введенных электронным способом. Эти создания нуждались и могли позволить себе определенный уровень комфорта. Сюда же относилась группа сервов, человеческое начало в которых сохранялось без изменения. Все остальные, поставляемые в монастырь Адептом Механиком с Марса, были автоматами - запрограммированными зомби. Кроме них в крепости присутствовал еще один тип вспомогательного персонала - специализированные киборги, полумашины, которые вовсе не нуждались в сне. Десантники, космические скауты и кадеты проводили искусственные ночи в голых кельях, Питались они в полной тишине в своих столовых, где поглощали основанную на стимулирующей диете пищу с включением керамических добавок и лекарственных препаратов. Трапеза заканчивалась произнесением молитвы, которую читал старший из посвященных. Д'Аркебуз, Белене, Тандриш и их товарищи в скором времени с помощью местных хирургов в отделении Апотекария получили свои первые два набора имплантатов. Первым было вторичное сердце, суть назначения которого состояла в поддержании жизнедеятельности организма в случае выведения из строя во время боя естественного органа. Тогда же им имплантировали укрепляющие скелет оссмодули и железу бископа для стимуляции мышечного роста. Вслед за этим настала очередь гемостамена и органов Ларрамена: первый предназначался для контроля над оссмодулем и железой бископа, а также обогащения крови, второй - для изменения свертывающих свойств крови, с тем, чтобы полученная рана почти немедленно закрывалась и. затягивалась. Неофиты с Некромонда очень хорошо познакомились с операционными алтарями и аппаратами для проведения биомониторинга и биохимических анализов Апотекария, с напоминающими богомолов лазерными скальпелями, с емкостями, в которых хранились бесценные, готовые к пересадке искусственные органы, с устройством для проведения осмотров, громоздким, как заключенный. в бронзовый панцирь армадилл, конусообразное рыло которого высвечивало на экране внутренности тела, с аппаратом для наркоза, похожим на гигантского паука, который впрыскивал в их нервы метакураре; там, бормоча хирургические заклинания, воспринимаемые в качестве некоей жутковатой колыбельной, священнодействовали специалисты, облаченные в одежды, расшитые таинственными знаками, защищавшими якобы от дурного глаза, и символами чистоты. На протяжении последующих нескольких лет кадетам предстояло еще лучше познакомиться с возможностями Апотекария и содержимым его помещений. Это была святая святых хирургического искусства, с помощью которого обыкновенных людей превращали в полумашины или в шедевры переходных форм человека. Один несчастный парень из Дворцового муравейника умер внезапно. Его гемастамен не сумел синхронизировать работу оссмодуля. Начался неуправляемый рост костной системы, отростки позвонков прорвали кожу, пальцы начали срастаться, превращая кисти рук в лопаты. Трудно себе представить, что такая аномалия могла произойти в результате неправильно произнесенной ортодоксальной хирургической литургии! Несмотря на срочную гемотерапию и ампутации, синдром продолжал развиваться. Тогда больному произвели почетное уничтожение личности, а его зомбированное тело, поместив в емкость с питательной средой в одной из лабораторий Апотекария, оставили для изучения. Однажды, во время краткого отдыха, Лексан-дро удалился в скрипторий, чтобы позаниматься. К своему великому удивлению, он обнаружил, что два его "брата" уже уютно устроились там, хотя и сидели за контрольными панелями на некотором расстоянии друг от друга. Энтузиазм, с которым Бифф Тандриш посещал скрипторий и библарии, где самозабвенно погружался в изучение истории Имперского Кулака, удивлял Лек-сандро, вызывая в душе определенное раздражение. - Конечно, - заметил он, проплывая мимо Веленса, - нашему Биффу приходится начинать с основы элементарных знаний... -- А тебе - имея преимущества перед нами? - поинтересовался Веленс язвительно. - Ага, - ответил Лександро, - все же, что такое знание фактов по сравнению с опытом религиозного переживания? Опыта, который Лександро приобрел, во всяком случае, ему так казалось, во время пребывания в нервоперчатке... Он сам часами оставался в часовне, предназначенной для кадетов, и молился перед образами Рогала Дорна и Императора, пытаясь вновь пережить тот момент, который познал в полете через огонь. Он был уверен, что когда-нибудь в бою это сослужит ему хорошую службу. Вдыхая запах дымящегося ладана, он снова и снова представлял, как тело его охватывает пламя, и душа струйкой дыма покидает его. Внешне Тандриш не обратил на него никакого внимания, как будто с головой ушел в детали сражения, случившегося четыре тысячи лет назад. Но Ереми смерил Лександро вопросительным взглядом. - Пока еще слишком рано возбуждать дело чести, - заметил он. Это на самом деле соответствовало действительности, ибо зрелым, подготовленным к сражениям братьям разрешалось устраивать дуэли. "Разрешалось" - мягко сказано, скорее это даже поощрялось, только ритуал этот осуществлялся в строгих рамках рыцарства... Лукавым голосом Веленс продолжил: - Я слышал, что тот, кто покрыт шрамами, достоин уважения. Шрам на щеке, нанесенный братом, подобен божественному укусу, братскому поцелую. Не желаешь ли ты удостоить чести собственные щечки, подставив их для благословения Биффу? Или в один прекрасный день предпочитаешь благословить аналогичным образом его? С этими словами Белене почесал руну на собственной щеке, словно хотел дать понять Лександро, что сам он уже был такой чести удостоен и ожидал уважения. Лександро пожал плечами. - Где ты набрался этих премудростей относительно дуэлей? - Наблюдая и учась, брат, а не через экстатическое озарение. По милости Дорна, Имперских Кулаков характеризует педантичная приверженность к точным деталям. Это касается военной тактики и личного поведения. По этой причине мы принимаем... - Мы? - усмехнулся Лександро. - Мы принимаем "юнкерскую модель поведения". Слово "юнкер" Лександру известно не было. - Да, древний прусский кодекс. - Белене с радостью продолжил объяснение: - Названный так в честь пруссаков, когда-то живших на старушке Земле. Эмбриональная плазма, которую мы получаем, Д'Аркебуз, содержит в себе утонченную отраву. Крепкий пьянящий яд, который ты, похоже, уже вкусил и захмелел малость. - Что за богохульство я слышу? - Что я, по-твоему, такой дурак, чтобы богохульничать? Обратись к кодексам нашего наследства и познакомься с ними более внимательно, Д'Аркебуз. Одним религиозным экстазом и страданием битву не выиграть. Гибель каждого десантника - трагедия и одновременно триумф. - Ты - богохульник, который не верит в искупительную силу молитвы! Или ханжа и педант, технарь, способный только стать одним из писарей моего отца. С этими словами Лександро, полный негодования, покинул скрипторий и вернулся в свою маленькую келью, чтобы, оставшись наедине, прочитать литургию, которую они выучили последней. "О Дорн, рассвет нашего существования, Пусть твое солнце озаряет нас, твоих сынов; О Примарх, предтеча, укрепи нас..." На одном из стрельбищ, примыкавшем к литейному цеху, Братья Мастеровые, которые когда-то, до своей трансформации, тоже были обитателями муравейников, познакомили новых выходцев с Некромонда с военными мол-ниеметами, фламерами, плазменными пистолетами, трансформируемыми ружьями, лазерным оружием. Братья продемонстрировали энергетические топоры, а также различные виды более тяжелого вооружения, с которым неофиты в силу отсутствия нужных физических данных пока еще справиться без посторонней помощи или специальных устройств не могли. Кадеты также пока еще не могли надеть силовую броню, способную выдержать весь этот арсенал. Вновь посвященные еще находились в стадии роста, и только спустя порядочный отрезок времени они получат свой последний имплан-тат - внутренний панцирь, который позволит им носить бронированный костюм. Они пока еще росли физически, раздаваясь вширь и ввысь, распухая и наращивая мышечную массу. Пока еще кадеты не имели возможности посетить огромный, обнесенный оградой и тщательно охраняемый комплекс Арсенала с его рядами оружия и складами боеприпасов как самых последних моделей, так и древних. Все это богатство было заключено внутри силового поля в помещениях из адамантия. Как не были они пока, к величайшему сожалению Лександро, в Реклюзиаме, святая святых братства, где хранились наиболее священные и высокочтимые реликвии и трофеи. Только посвященные могли переступать порог святилища. Также не посещали они пока невероятные по размеру Катакомбы, расположенные под базой крепости-монастыря, где стояли ряды гробниц с телами покойных героев древности и современности. Слишком святым было это место, чтобы допускать туда неофитов. На базе и без них имелось большое количество менее значительных реликвий. Зрелые, прошедшие военную подготовку братья - рыцари-исполины Империи, кого кадеты ни в коем случае не должны были беспокоить, - принимали участие в крестовых походах, подробностями которых кадетам даже не следовало интересоваться. В свободное время, в промежутках между тренировками, упражнениями и молитвами, Имперские Кулаки занимались тем, что в тиши своих келий вырезали всевозможные безделушки. И теперь повсюду можно было увидеть их творения, накопившиеся за тысячелетия. Произведения их труда помещались в нишах в. серебряных ковчегах или в позолоченных шкатулках в стиле рококо, а кибернетические сервы сметали с них пыль. Подобные поделки офицеры носили как украшения наряду с самыми дорогими и святыми наградами с включениями крохотных осколков собственных боевых доспехов самого Императора многотысячелетней давности, появившихся задолго до того времени, когда Божественный Бессмертный был заключен в свой искусственный золотой трон. Все произведения самодеятельного творчества воинов отличались богатством отделки. Некоторые из них изображали те или иные виды оружия, другие - доспехи или камеи с миниатюрными сценами баталий, имперских Кулаков, погибших в сражениях, или тех, кто, дожив до преклонных лет, подвергся почетной эвтаназии. В качестве сырья для изготовления поделок десантники использовали не что иное, как укрепленные керамикой фаланги и пястные кости. Лишь у немногих из мощей, покоящихся в гробницах Катакомб, были выставлены напоказ кисти рук. У большинства они отсутствовали. Существовало поверье, что даже у мертвого Имперского Кулака руки опасны. В аудитории с написанными по фризу рунами и увешанной славными знаменами, где проходили занятия кадетов с Некромонда, молодые неофиты жадно ловили каждое слово искалеченных в боях ветеранов-воинов, читавших им лекции. Однажды во время одной такой лекции Лександро узнал, что Белене не погрешил против действительности, произнеся в скриптории слова, которые показались ему тогда богохульственными... Привязанный к управляемому креслу, выполненному в форме сидящего на корточках сверхчеловека, сидел брат Реторик с парализованными нижними конечностями. На шее у него на серебряной цепочке висела одна из таких безделушек. Другие безделушки в изобилии украшали само кресло. Аналой в виде имперского орла, вырезанный из черного янтаря, своими распростертыми черными крыльями поддерживал огромную копию Кодекса Астартов, подвешенную на цепях. Этот свод законов и правил, которым руководствуется организация Космического десанта, был написан на сшитых и переплетенных пергаментных листах, изготовленных из обработанной кожи инопланетян, зелеными и оранжевыми буквами, цвет которым дала кровь двух инопланетных рас. Брат читал лекцию по памяти, к тому же темой его выступления была вовсе не структура Легионов Астартов. Он начал грубым хриплым голосом, и слова его глубоко западали в души слушателей, оставляя следы, подобные когтям хищника на масле: - Вы уже получили некоторое количество драгоценной эмбриональной плазмы нашего благословенного Примарха, что приобщает вас к братству Имперских Кулаков... Кадеты, сидя на расставленных полукругом креслах, не шевелясь, внимали словам ветерана. Над ними простирался купол, расписанный батальными сценами. - Ваши новые органы и железы происходят от одного-единетвенного источника, которым является генонесущее семя божественного Рогала Дорна, которое на протяжении поколений хранится в ракиях наших тел. Из этого семени мы культивируем сверхчеловеческие органы и железы, которые и делают из вас настоящих космических десантников. Прежде чем вы получите ваш внутренний панцирь, специалисты из Апотекария должны имплантировать вам две прогеноидные железы, которые на протяжении следующих пяти -десяти лет будут впитывать в себя продукты вашего метаболизма, характерного для Имперских Кулаков. Собрав вырабатываемый этими железами секрет, наши специалисты в дальнейшем продолжат выращивать новые органы для приобщения к братству космического десанта других новобранцев. Горе вам, если погибнете, не прослужив первые пять лет! Поскольку таким образом вы лишите нас возможности произвести на свет еще одного Брата. По этой причине вначале вы вступите в отряд скаутов, во главе которого стоит сержант, чьи помыслы сосредоточены на том, чтобы воспитать в вас чувство самосохранения и умение выживать. В тот момент на территории крепости-монастыря не было ни одного скаута. Те, которые уже получили внутренние панцири и выдержали испытание на звание стажера в области сверхчеловеческих качеств, были рассеяны по галактике и участвовали в кампаниях захвата. Для того, чтобы щиток естественным образом слился с телом, требовалось не менее года. Его носитель, прежде чем его раздавшееся в размерах естественное тело будет признано полностью трансформированным физически и духовно и подготовленным к ношению полного вооружения и доспехов космического десанта, должен был пройти очищение - своеобразную дистилляцию в перегонном кубе сражения. - Мы никогда не вели и не ведем себя бездумно и дерзко, - говорил брат Реторик, акцентируя на этом внимание слушателей. - Но стремитесь рисковать собственными жизнями, если этого не требуют обстоятельства! В крайних случаях новые прогеноиды мы можем получить от экспериментальных рабов, но на это уйдет много времени. Поэтому никогда не действуйте безрассудно. Имперский Кулак тщательно продумывает и методично планирует каждый свой поступок. Это касается и самых решительных моментов битвы, когда наша пролитая кровь благодаря органу Ларрамена твердеет, как киноварь. Действительно, пусть это станет вашим правилом: горячая кровь рвется наружу, но разум космического десантника непоколебим, как скала. Непоколебим и проворен, как ртуть, и мгновенно способен найти выход в запутанном лабиринте сложных обстоятельств, если только забрезжит хоть малейшая надежда! - Да будет вам известно, - заявил парализованный, непоправимое несчастье с которым произошло во время одной из грозных атак инопланетян, когда у него сдали нервы, - да будет вам известно, что некоторые бесценные органы Почтенного Дорна были безвозвратно утрачены нами в последний, относительно короткий промежуток времени. Мы больше не обладаем Поверхностной мембраной, которая позволяла десантнику входить в состояние временной спячки. Нет у нас больше и железы Бетчера, вырабатывавшей у космического десантника разрушительный яд, которым он мог плюнуть неприятелю в лицо. Горюем ли мы об этих потерях? Нет! Мы - Кулаки! Мы не нуждаемся ни в спячке, ни в ядовитой слюне. Мы и так крушим наших врагов. Да будет вам известно, что мутации способны исказить записанную в генах информацию. И вы имели возможность сами стать свидетелями такого ужасного примера: у вашего бывшего товарища произошло бесконтрольное разрастание остистых отростков позвонков и срастание пальцевых фаланг. Ему не повезло. Он стал исключением из правил. Его мутация была проявлением какого-то злокачественного изменения генного характера. Но я поспешу добавить, что никакое проклятье не может стать причиной этого, не может быть и речи о колдовстве или злом умысле. Во всяком случае, таково заключение экспертов, и ляпсусы в литургии тоже здесь ни при чем. Случившееся произошло по воле судьбы. Все-таки мы все, без исключения, являемся носителями более тонкой и амбивалентной генетической ошибки, которая выражается не в безудержном разрастании костной ткани, но в самом поведении. Может мне кто-нибудь из кадетов сказать, в чем состоит эта ошибка? Ветеран испытующим взглядом окинул ряды новобранцев. С громким стуком откинув сиденье, с места поднялся Веленс. Все лица тотчас обратились к нему. Он, в свою очередь, бросил взгляд в сторону Лександро. - Говори, - приободрил его калека. - Сэр, это наше отношение к боли, сэр. - Ага, твоя учеба не прошла даром, кадет Веленс... Развейте вашу мысль. - Сэр, Имперский Кулак силой воли способен подавить в себе боль. Это качество исключительно хорошо в бою, когда мы можем сражаться, невзирая на страшные раны, сэр. На уровне подсознания мы не боимся этих травм. - Да, такая небрежность может привести к неосторожности, допустимой только в учебном бою с товарищем, что, в свою очередь, может нарушить стройный план боя и вызвать неоправданно большие потери в живой силе и технике. Мы должны остерегаться такой тенденции даже в тех случаях, когда приходится прибегать к ней. Мы - не берсеркеры! Напротив, нас, Кулаков, отличает скрупулезное планирование с педантичной проработкой деталей. Можешь сесть, кадет. Пока Веленс садился, руки парализованного взлетели вверх, словно он пытался нарисовать в воздухе какую-то сложную, замысловатую фигуру. - В своих действиях мы опираемся на точный, методический расчет и строго выработанную тактику. Отсюда известная учтивость и артистизм нашего братства. В минуты праздности, пока вы будете матереть здесь, у любого из вас может возникнуть желание взять в руки костные фаланги ваших мертвых собратьев и в знак почитания и уважения к их былой силе, лишенной ныне живой ткани, нанести на них какие-нибудь хитрые узоры. Таким образом мы любим выражать наше искусное мастерство. Внутри могущественной энергетической перчатки, способной раздавить череп инопланетянина, как жалкий воздушный шарик, скрывается владение микроскопической техникой! Да, после сражения, как только вы вознесете хва