лжал он, - ты не забываешь, Жюэль, ежедневно проверять хронометр?.. - Конечно, дядя. Мне редко приходилось встречать такой превосходный механизм! - А секстант?.. - Будьте спокойны, он не хуже хронометра. - Что и говорить, за них немало уплачено! - Если они должны принести сто миллионов, - ловко вставил рассудительный Трегомен, - стоит ли обращать внимание на такие пустяки?.. - Это ты хорошо сказал, лодочник! И в самом деле, с ценою не считались. Хронометр был выполнен в мастерских Брегета [Брегет (1747-1823) - известный французский часовщик; часы, хронометры и различные физические и астрономические инструменты, выходившие из его мастерской, отличались большой точностью], нужно ли говорить, что это был превосходный инструмент! Что касается секстанта, то он не уступал хронометру и при умелом обращении мог показывать угол с точностью до одной секунды. А уж по части обращения с инструментами можно было всецело положиться на молодого капитана. Хронометр и секстант помогут ему с абсолютной точностью определить положение острова. Но если дядюшка Антифер и его спутники имели все основания доверять этим точным инструментам, то, наоборот, к душеприказчику Камильк-паши, Бен-Омару, они испытывали вполне понятное недоверие. Они часто об этом беседовали, и однажды дядя сказал своему племяннику: - Не нравится мне этот Омар. Надо за ним внимательнее следить! - Кто знает, увидим ли мы его в Суэце?.. - с сомнением спросил Трегомен. - Ну, вот еще! - вскричал дядюшка Антифер. - Если понадобится, он будет нас ждать там недели и месяцы!.. Разве этот мошенник не явился в Сен-Мало с единственной целью украсть мою широту? - Мне кажется, дядя, вы правы, что не доверяете этому нотариусу из Египта, - сказал Жюэль. - По-моему, он не многого стоит, а его клерк Назим и того меньше! - Я вполне с тобой согласен, Жюэль, - прибавил Трегомен. - Этот Назим так же похож на клерка, как я... - ...на первого любовника в театре! [имеется в виду традиционная роль героя-любовника в театральных пьесах] - сказал Пьер-Серван-Мало, грызя мундштук своей трубки. - Нет, этот так называемый клерк нисколько не похож на человека, умеющего составлять документы... Теперь я бы не удивился, если бы в Египте обыкновенные переписчики бумаг походили на беев [титул высших офицеров и чиновников в странах Ближнего и Среднего Востока] со шпорами и усами... Плохо, что он не говорит по-французски... Можно было бы заставить его проболтаться... - Его заставить проболтаться? Поверьте мне, дядя, если уж вы ничего не смогли выжать из нотариуса, то от его клерка вы и подавно ничего не добьетесь! И я считаю, было бы гораздо важнее заняться этим Сауком. - Каким Сауком? - Сыном Мурада, двоюродного брата Камильк-паши, который из-за вас лишен наследства... - Пусть он только попробует стать мае поперек дороги, я его вытяну во всю длину!.. Разве в завещании не все точно сказано? Так чего же он хочет от нас, этот потомок пашей, которому я обрублю все его хвосты!.. - Однако, дядя... - Э! Я о нем беспокоюсь не больше, чем о Бен-Омаре, и, если этот фабрикант контрактов сделает что-нибудь не так... - Берегись, старина! - сказал Жильдас Трегомен. - Ты не можешь устранить нотариуса... У него есть право и даже обязанность сопровождать тебя в твоих поисках... ехать с тобой на остров... - На мой остров, лодочник!.. - Да, на твой остров. В завещании это указано точно, и так как ему полагается один процент комиссионных, то есть миллион франков... - Миллион ударов ногой в зад! - воскликнул вспыльчивый малуинец. Мысль об огромной премии, которая должна была достаться Бен-Омару, усиливала обычную раздражительность дядюшки Антифера. Разговор был прерван оглушительными свистками "Стирсмена", проходившего в это время между оконечностью мыса Сан-Винсенти и возвышавшейся неподалеку прибрежной скалой. Капитан Сип никогда не забывал послать приветствие монастырю, расположенному на верхушке скалы, - приветствие, на которое настоятель монастыря, как всегда, поспешил ответить отеческим благословением: несколько старых монахов показались на плоской возвышенности; сопровождаемый добрыми напутствиями, пароход обогнул мыс и направился к юго-востоку. Ночью, продолжая следовать вдоль побережья, путешественники увидели огни Кадиса, а затем миновали бухту у мыса Трафальгар. Запеленговав рано утром на юге маяк мыса Спартель, оставив на одинаковом расстоянии по штирборту великолепные холмы Танжера, украшенные мелькающими среди листвы белыми виллами, а по бакборту, позади Тарифы, - цепь холмов, - один выше другого, "Стирсмен" вошел в Гибралтарский пролив. А дальше, используя средиземноморское течение, капитан Сип быстро повел пароход к марокканскому побережью. Промелькнула Сеута, взгромоздившаяся на скалу, словно испанский Гибралтар; на юго-востоке остался еще один мыс, и через двадцать четыре часа был уже позади остров Альборан. Пассажиры почувствовали неизъяснимое очарование, когда взорам открылось африканское побережье. Нет ничего более живописного, более разнообразного, чем эта движущаяся панорама: на заднем плане - горная гряда с бесчисленными излучинами у берегов, на переднем - приморские города, неожиданно возникающие между изгибами высоких утесов, в рамке вечной зелени, не знающей зимы в этом мягком морском климате. Оценил ли Трегомен по достоинству красоты здешней природы и сравнивал ли он их с видами, которыми он никогда не уставал восхищаться, курсируя вверх и вниз между Динаром и Динаном, по своему любимому Рансу? Что почувствовал он, увидев Оран с его конусообразной вершиной, где как бы повисла в воздухе небольшая крепость, спускающийся амфитеатром Алжир, Стору, затерявшуюся среди величественных скал, Бужи, Филиппвиль, Бон - наполовину современный, наполовину античный город, укрытый в глубине залива? Одним словом, какие чувства переполняли душу Жильдаса Трегомена при виде этого великолепного побережья, открывавшегося его взорам? В его жизни это были исторические минуты, нигде не зафиксированные. Почти на траверсе Ла-Каль, удаляясь от тунисского берега, "Стирсмен" взял направление к мысу Бон. Вечером 5 марта на фоне резкого белого неба, в тот момент, когда солнце пряталось в густом тумане, на одну минуту показались возвышенности Карфагена. Уже ночью, обогнув мыс Бон, пароход вступил в воды восточной части Средиземного моря, где уже начинались левантийские области. Погода благоприятствовала плаванию. Иногда налетали внезапные порывы ветра, но за ними вскоре наступало прояснение, и перед глазами снова возникал чистый горизонт. И вот в один из таких моментов показался игольчатый пик Пантеллерия. Этот старый потухший вулкан в один прекрасный день может снова проснуться. Вообще же морское дно в тех местах, начиная от мыса Бон и до греческого архипелага, вулканического происхождения. Появившиеся здесь острова - Санторин и множество других - со временем, быть может, образуют новый архипелаг. Поэтому у Жюэля были все основания сказать своему дяде: - Какое счастье, что Камильк-паша не выбрал один из этих островов в качестве кладовой для своих сокровищ. - Да, это счастье... большое счастье! - ответил дядюшка Антифер. И он даже побледнел при мысли, что его остров мог подняться с морского дна, беспрестанно меняющего свой рельеф под влиянием вулканических сил. К счастью, Оманский залив застрахован от подобных случайностей. Там не бывает подземных толчков, и остров должен оказаться именно в том месте, какое показывают его географические координаты. Миновав острова Гоццо и Мальту, "Стирсмен" стал приближаться к египетским берегам. Капитан Сип издали увидел Александрию. Обогнув дельту Нила, веерообразно развернувшуюся сетью каналов и протоков между Розеттой и Дамиеттой, утром 7 марта угольщик дал сигнал прибытия в Порт-Саид. В то время шло строительство Суэцкого канала. Открыт он был для навигации только в 1869 году. Поэтому пароход должен был остановиться в Порт-Саиде. Это город с европейскими домами, с дачами, увенчанными остроконечными крышами, с фантастическими виллами, возникшими под французским влиянием вдоль узкой песчаной отмели, зажатой между морем, каналом и озером Манзала. Землю, полученную от рытья канала, частично употребили на засыпку болот, частично на возведение облицованной камнем насыпи. В Порт-Саиде есть все: церковь, госпиталь, верфь. Живописные постройки выходят фасадом на Средиземное море, а озеро усеяно зеленеющими островками, между которыми скользят рыбачьи лодки. Небольшой рейд в двести тридцать гектаров защищен двумя плотинами; одна из них - западная, с _маяком - достигает трех тысяч пятисот метров; другая - восточная - значительно короче. Длина ее семьсот метров. Дядюшка Антифер и его спутники расстались с капитаном Сипом, сердечно поблагодарив его за оказанный прием. На следующий день все трое сели в поезд железной дороги, связывавшей тогда Порт-Саид и Суэц. Какая досада, что канал еще не был закончен! Жюэлю было бы очень интересно достичь Суэца водным путем, а Жильдас Трегомен мог бы вообразить, что находится между берегами Ранса, хотя вид у озер Амера и Исмаилы менее бретонский, чем у Динана, и более восточный, чем у Динара. Ну, а дядюшка Антифер?.. Какое впечатление произвели на него все эти чудеса? По совести говоря, они его нисколько не интересовали - ни созданные природой, ни обязанные своим происхождением человеческому гению. Для него в целом мире существовала только одна точка - островок в Оманском заливе, который, как блестящий металлический предмет, гипнотизировал его... Он ничего не хотел видеть в Суэце - городе, занимающем ныне такое важное место в географической номенклатуре. Но зато он сразу же заметил при выходе из вокзала двух человек. Один из них проявил утонченную вежливость, тогда как другой держался с чисто восточным достоинством. Это были Бен-Омар и Назим. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой Жильдас Трегомен заявляет, что его друг Антифер близок к умопомешательству Итак, душеприказчик Камильк-паши нотариус Бен-Омар и его клерк явились на условленное свидание. Они ни за что бы его не пропустили! Ведь прошло уже несколько дней, как они приехали в Суэц, и легко себе представить, с каким нетерпением ожидали они встречи с малуинцем! По знаку дядюшки Антифера, Жюэль и Жильдас Трегомен замерли на месте. Все трое ловко притворились, будто так увлечены разговором, что ничто другое их не интересует. Бен-Омар приблизился к ним, приняв свою обычную угодливо-подобострастную позу. Никто даже виду не подал, что замечает его присутствие. - Итак, господин... - осмелился произнести нотариус самым елейным голосом, на какой он только был способен. Дядюшка Антифер повернул голову и окинул его равнодушным взглядом, словно увидел впервые. - Господин... это я... это я... - повторял нотариус, отвешивая поклоны. - Кто... вы?.. Понять это можно было только так: на кой черт ты мне сдалась, египетская мумия, вылезшая из своего ящика? - Но... это же я... я... Бен-Омар... нотариус из Александрии... неужели вы меня не узнаете?.. - Разве мы знакомы с этим господином? - спросил Пьер-Серван-Мало и подмигнул своим спутникам, грызя кремневый чубук. - Мне кажется, - ответил Жильдас Трегомен, в котором растерянность нотариуса возбудила жалость, - это господин Бен-Омар, с которым мы уже имели удовольствие встречаться... - В самом деле... в самом деле... - сказал дядюшка Антифер, словно стараясь воскресить в памяти что-то очень далекое и давно минувшее. - Да, да, кажется, вспоминаю... Бон-Омар... или Бен-Омар?.. - С вашего разрешения - Бен-Омар... - Ну, итак... что вы здесь делаете?.. - Как... что я здесь делаю? Я жду вас, господин Антифер. - Вы ждете меня... - Ну конечно!.. Разве вы забыли?.. Свидание, назначенное в Суэце... - Свидание? А зачем? - ответил малуинец, так превосходно разыграв сцену удивления, что сумел провести даже многоопытного нотариуса. - Как - зачем?.. А завещание Камильк-паши... Этот остров... и завещанные миллионы... - Мне кажется, вы могли бы сказать, что это мой остров. - Да... ваш остров... Я вижу, память к вам возвращается... и, так как завещание вменяет мне в обязанность... - Так и будет, господин Бен-Омар... Доброе утро! Доброе утро! И, не сказав "до свидания", он движением плеч дал понять Жюэлю и Трегомену, чтобы они следовали за ним. Они уже удалялись от вокзала, когда нотариус снова к ним подбежал. - Где вы думаете остановиться в Суэце? - спросил он. - В какой-нибудь гостинице, - ответил дядюшка Антифер. - Не подойдет ли вам та гостиница, в которой я остановился с моим клерком Назимом? - Та или другая, это совершенно безразлично... Для тех сорока восьми часов, что мы здесь проведем... - Сорока восьми часов? - переспросил Бен-Омар с нескрываемым беспокойством. - Разве вы еще не достигли конечной цели своего путешествия?.. - Ни в коем случае, - ответил дядюшка Антифер, - нам предстоит еще плавание... - Плавание?! - воскликнул нотариус и так изменился в лице, будто палуба корабля уже качалась у него под ногами. - Да, плавание, которое мы совершим на борту пакетбота "Оксус", отходящего в Бомбей... - В Бомбей!.. - ...и который послезавтра уходит из Суэца. Я приглашаю вас принять участие в поездке, так как ваше общество нам навязано... - Где же этот остров?.. - с жестом отчаяния спросил нотариус. - На своем месте, господин Бен-Омар. Затем дядюшка Антифер, сопровождаемый Жюэлем и Трегоменом, отправился в ближайшую гостиницу, куда вскоре был доставлен и их легкий багаж. Минутой позже Бен-Омар вернулся к Назиму. Наблюдательный человек мог бы заметить, как непочтительно встретил нотариуса так называемый клерк. Ах! Если бы не этот процент, который ему полагается с миллионов, если бы не страх, который ему внушал Саук, с какой бы радостью послал он к черту и наследника, и это завещание Камильк-паши, и этот неведомый остров, в поисках которого нужно преодолевать моря и континенты!.. ...Если бы нашему малуинцу сказали, что арабами Суэц некогда назывался Суейс, а египтянами - Клеопатрис, он бы не задумываясь ответил: "Для моих дел совершенно безразлично, как его называли раньше!" Этому нетерпеливому человеку даже в голову не приходило осмотреть, скажем, мечети - старинные здания, не отличающиеся, впрочем, особым своеобразием, две или три площади, из коих самая любопытная - хлебный базар, дом, обращенный фасадом к морю, служивший резиденцией генералу Бонапарту. Но Жюэль, в отличие от дядюшки Антифера, решил употребить свободное время на осмотр этого малопривлекательного, невзрачного и грязного города, в котором насчитывается пятнадцать тысяч жителей. Молодой капитан вместе с Жильдасом Трегоменом успел обойти за два дня все улицы и закоулки и обследовать Суэцкий рейд, где не менее пятисот кораблей могли бы найти удобную якорную стоянку, не рискуя сесть на мель, так как глубина рейда достигает шестнадцати - двадцати метров, и надежное укрытие от преобладающих здесь в любое время года северо-западных ветров. Благодаря железной дороге, соединяющей Каир и Александрию, Суэц вел морскую торговлю еще до того, как было решено построить канал. По своему положению в глубине одноименного залива, который вдается на сто восемьдесят шесть километров в материк, между египетским побережьем и Синайским полуостровом, Суэц господствует на Красном море и пусть медленными шагами, но уверенно идет к расцвету. Но, еще раз скажем, все это ни в малейшей степени не интересовало дядюшку Антифера. В то время как оба его спутника бродили по городу, он почти не покидал великолепного пляжа, превращенного в место для прогулок. Правда, дядюшка Антифер чувствовал, как за ним неотступно следят то Назим, то Бен-Омар. Хотя они не приближались к нему, но не спускали с него глаз. Впрочем, он делал вид, будто ничего не замечает. Погруженный в свои неотвязные думы, малуинец сидел на скамье, буравя взглядом горизонт Красного моря и как бы стараясь увидеть то, что недоступно взору. Иногда его воображение настолько подчинялось навязчивой идее, что ему начинало казаться: он видит остров... его остров... возникающий в туманной дали... там, на юге... Это был своего рода мираж, так часто появляющийся у этих песчаных берегов, - чудесный феномен, обманывающий зрение. Утром 11 марта пакетбот "Оксус" закончил наконец приготовления к отплытию и погрузил уголь, необходимый для перехода через Индийский океан, включая обычные стоянки в промежуточных портах. Не следует удивляться, что дядюшка Антифер, Жильдас Трегомен и Жюэль уже на рассвете прибыли на пакетбот, опередив Бен-Омара и Саука. Этот большой пакетбот, в основном предназначенный для коммерческих грузов, был приспособлен и для перевозки пассажиров, большей частью следовавших в Бомбей; лишь немногие должны были высадиться в Адене и Маскате. К одиннадцати часам утра "Оксус" снялся с якоря и вышел на длинный фарватер Суэца. Поднялся довольно свежий северо-западный ветер, имевший тенденцию перейти в западный. Так как из-за частых остановок путешествие должно было продлиться не меньше двух недель, Жюэль заказал каюту с тремя выдвижными койками, предназначенными для послеобеденного или ночного сна. Само собой разумеется, что Саук и Бен-Омар заняли другую каюту, из которой нотариус выходил весьма редко и очень ненадолго. Дядюшка Антифер, твердо решив свести до минимума общение между обеими сторонами, объявил об этом злополучному нотариусу со свойственной ему деликатностью белого медведя: - Господин Бен-Омар, мы путешествуем вместе, это решено, но каждый идет своей дорогой. Я пойду по моей, вы - по вашей... Достаточно того, что вы засвидетельствуете мое вступление во владение наследством, и баста! А затем, я надеюсь, мы будем иметь удовольствие никогда больше не встречаться ни на этом, ни на том свете!.. Пока "Оксус" спускался вдоль залива, защищенного возвышенностями перешейка, плавание было так же спокойно, как по озеру. Но, когда он вышел в Красное море, ветры, налетающие из аравийских пустынь, встретили его довольно сурово. Началась такая сильная бортовая качка, что заболело большинство пассажиров. Назима, по-видимому, качка беспокоила не больше, чем дядюшку Антифера и Жюэля, и не больше, чем Жильдаса Трегомена, реабилитировавшего в своем лице корпорацию моряков пресных вод. Что же касается нотариуса, то никаким пером не описать то жалкое состояние, до которого он дошел. Он ни разу не показался ни на палубе, ни в салоне, ни в столовой. Вообще его никто не видел за все время плавания, и только из-за двери каюты доносились его жалобные стоны. Действительно, для него было бы гораздо лучше превратиться на время путешествия в настоящую мумию... Славный Трегомен, чувствовавший сострадание к несчастному, навещал его несколько раз, что никого не удивляло, так как все знали доброту и отзывчивость этого человека. А дядюшка Антифер, не простивший Бен-Омару попытки похитить его широту, только пожимал плечами, когда Жильдас Трегомен пробовал разжалобить его и вызвать сочувствие к несчастному больному. - Ну что, лодочник, - говорил он Трегомену, грызя свой чубук и перекатывая его из стороны в сторону, - вывернуло твоего Омара наизнанку?.. - Почти. - С чем тебя и поздравляю! - Старина, неужели ты не навестишь его... хоть один разок?.. - Конечно, лодочник, конечно!.. Я непременно навещу его... когда от Омара останется одна скорлупа! Ну как можно говорить серьезно с человеком, который так отвечает и при этом заливается смехом! Но если нотариус во время плавания никому не докучал своим присутствием, то его клерк Назим часто вызывал в дядюшке Антифере вполне законное раздражение. Нельзя сказать, что Назим навязывал ему свое присутствие... Нет! Да и зачем ему было это делать, раз они не могли беседовать: ведь считалось, что Назим не знает французского языка... Но мнимый клерк всегда оказывался рядом; он подглядывал исподтишка за малуинцем, словно выполняя поручение своего патрона. С каким бы наслаждением дядюшка Антифер вышвырнул его за борт!.. Конечно, если допустить, что египтянин был таким человеком, который потерпел бы подобное обращение с собой. Переход по Красному морю был труден, хотя еще и не наступила невыносимая жара. В это время, как известно, работу у паровых котлов могут выдержать одни арабы - только они обладают способностью переносить такую жару, при которой в несколько минут сваривается яйцо. 15 марта "Оксус" достиг наиболее узкого места Баб-эль-Мандебского пролива. Оставив по бакборту английский остров Перим, три француза приветствовали флаг своей родины, развевающийся над крепостью Обок на африканском берегу [имеется в виду берег Французского Сомали]. Затем пароход вышел на морской простор Аденского залива и направился к порту, носящему то же название. Здесь должны были высадиться несколько пассажиров. Аден - еще один ключ в связке ключей Красного моря, висящей на поясе Великобритании, этой хлопотливой, вечно озабоченной хозяйки! Благодаря острову Перим, превращенному ею во второй Гибралтар, она держит в своих руках вход в этот коридор длиною в шестьсот лье, ведущий в Индийский океан. Хотя гавань Адена понемногу заносит песком, она располагает, однако, обширной и удобной якорной стоянкой на восточной стороне, а на западной - таким хорошим доком, что в нем может укрыться целый флот. Англичане обосновались в Адене с 1823 года. Этот город, процветавший еще в XI и XII веках, как бы самой судьбой был предназначен для того, чтобы стать огромным складом, куда стекались товары из далеких восточных стран. К тридцати тысячам жителей Адена в тот вечер прибавилось еще три человека - три француза. В течение двадцати четырех часов Франция была представлена здесь тремя отважными малуинцами. Дядюшке Антиферу и в голову не приходило сойти с пакетбота. Он проводил время, бранясь из-за этой случайной стоянки, которая, к его величайшему негодованию, сделала возможным появление на палубе "Оксуса" нотариуса Бен-Омара. Но в каком виде! О боже! У него едва хватило сил дотащиться до юта. - А! Это вы, господин Бен-Омар? - произнес Пьер-Серван-Мало с напускной серьезностью. - Ба! А ведь я вас не узнал!.. Вряд ли вы дотянете до конца путешествия!.. На вашем месте... я бы остался в Адене... - Я бы и сам этого хотел! - пролепетал несчастный, и голос его был тих, как легкое дуновение ветерка. - Несколько дней отдыха могли бы меня поставить на ноги... и если бы вы согласились подождать следующего пакетбота... - Очень жаль, господин Бен-Омар, но я тороплюсь вручить вам кругленькую сумму, которая вам причитается, и, к величайшему моему огорчению, не могу задерживаться в пути! - А еще далеко? - Больше чем далеко! - ответил дядюшка Антифер, описав рукой дугу совершенно немыслимого диаметра. Вслед за тем Бен-Омар, тащась, как лангуста [большой морской рак с твердым панцирем, без клешней; водится в Средиземном море и Атлантическом океане], добрался до своей каюты, надо полагать, не очень ободренный этим коротким разговором. Жюэль и Трегомен вернулись к обеду на пакетбот и, конечно, не стали делиться с Антифером своими впечатлениями от посещения Адена - он все равно не стал бы их слушать. На следующий день, после полудня, "Оксус" вышел в море и никак не мог похвастать приемом индийской Амфитриты [в греческой мифологии нимфа, супруга бога моря Посейдона] - Жильдас Трегомен произносил: "Амфит-рюиты". Богиня была своенравна, капризна, раздражительна, и это дало себя знать на борту парохода. Лучше и не думать о том, что происходило в каюте Бен-Омара! Если бы его вынесли на палубу завернутым в одеяло и захотели бросить с ядром на ногах в объятия упомянутой богини, вряд ли у него хватило бы сил воспротивиться преждевременной погребальной церемонии. Погода улучшилась только на третий день, когда потянул северо-восточный ветер, что дало возможность пакетботу укрыться у Хадрамаутского берега [Хадрамаут - историческая область в британском протекторате Аден]. Нетрудно догадаться, что если Саук безболезненно переносил все превратности плавания и не чувствовал физических страданий, то совсем иным было его моральное состояние. Зависеть от какого-то проклятого француза, не иметь возможности вырвать у него тайну острова, быть вынужденным следовать за ним до... до тех пор, пока он не остановится!.. Будет ли это в одном из портов, лежащих на пути "Оксуса" - в Маскате, Сурате или Бомбее?.. Не поплывет ли малуинец дальше, через Ормузский пролив, если он намерен высадиться в Маскате?.. А вдруг целью путешествия окажется один из бесчисленных островков Персидского залива, где Камильк-паша мог зарыть свои сокровища?.. Из-за этого неведения, из-за этой неопределенности Саук все время находился в состоянии крайнего раздражения. Он с радостью вырвал бы эту тайну из самого нутра Антифера! Сколько раз он старался уловить хотя бы несколько слов из разговоров, которые вели между собой французы! Они-то ведь считали, что он не понимает их языка, и могли бы не остерегаться в его присутствии!.. Но все его ухищрения оказывались тщетными... Как раз этот мнимый клерк и вызывал у малуинцев особое недоверие. В его внешности было что-то отталкивающее, внушавшее отвращение. Это бессознательное, инстинктивное чувство испытывали в равной мере и дядюшка Антифер и его спутники. При виде Саука они тотчас же удалялись, и это его еще больше злило. Утром 19 марта "Оксус" остановился на двенадцать часов у арабского берега в Марбате. Затем он направился своим курсом вдоль берегов Омана, поднимаясь к Маскату. Через два дня он обогнет мыс Рас-эль-Хад. Пройдет еще двадцать четыре часа - "Оксус" бросит якорь в порту столицы имамата, и дядюшка Антифер достигнет цели своего путешествия. Да и пора бы ему уже прибыть к месту назначения! По мере приближения Маската малуинец становился все более замкнутым и угрюмым. Всем своим существом он стремился к своему желанному острову, к этому источнику золота и алмазов, который перешел в его безраздельную собственность. Мысленным взорам Антифера открывалась пещера Али-Бабы, переданная ему во владение завещанием Камильк-паши, вздумавшего повторить феерию из "Тысячи и одной ночи". - Знаете, - сказал он в тот день своим спутникам, - если богатство этого доброго малого, этого египтянина, - он говорил о нем с такой фамильярностью, как племянник о своем американском дядюшке, оставившем ему наследство, - ...если это богатство состоит из золотых слитков, я могу попасть в затруднительное положение, когда придется увозить его в Сен-Мало. - Я вам сочувствую, дядя, - ответил Жюэль. - Мне думается, мы найдем выход, - осмелился вставить свое замечание Жильдас Трегомен, - если наполним золотом наши чемоданы, карманы и даже шляпы. - Ты рассуждаешь, как лодочник! - воскликнул дядюшка Антифер. - Он воображает, что миллион золотом можно захватить под мышку! Я думал, старина, что... Разве тебе приходилось когда-нибудь видеть целый миллион, да еще золотом? - Никогда... даже во сне! - И ты не знаешь, сколько он весит?.. - Понятия не имею. - Ну, а я знаю, лодочник, потому что я не поленился подсчитать. - Так скажи. - Слиток золота стоимостью в миллион весит приблизительно триста двадцать два килограмма... - Не больше? - наивно спросил Жильдас Трегомен. Дядюшка Антифер искоса взглянул на него. Удостоверившись, что это замечание было сделано без всякой тени иронии, он почувствовал себя обезоруженным. - Но, - продолжал он, - если один миллион весит триста двадцать два килограмма, то сто миллионов весят тридцать две тысячи двести... - Э-э!.. - произнес Трегомен. - Уж ты скажешь! - А знаешь ли ты, сколько понадобится людей, чтобы перенести эти сто миллионов, если каждый человек возьмет по сто килограммов? - Ну, говори же, старина... - Триста двадцать два человека! А так как нас только трое, можешь себе вообразить, какие затруднения возникнут на моем острове! К счастью, мои сокровища состоят главным образом из алмазов и драгоценных камней. - А ведь дядя и в самом деле прав, - подтвердил Жюэль. - И я скажу, - добавил Трегомен, - что этот милейший Камильк-паша неплохо все устроил. - О да! - воскликнул дядюшка Антифер. - Алмазы легко будет сбыть с рук ювелирам Парижа или Лондона... Какая продажа, друзья мои, какая продажа!.. Но, разумеется, я продам не все... нет, не все! - Ты продашь только часть? - Да, лодочник, да! - ответил дядюшка Антифер, причем лицо его судорожно подергивалось, а глаза метали молнии. - Да!.. Прежде всего, один я оставлю себе... один алмаз в миллион франков... буду носить его на рубашке. - На рубашке! - повторил Жильдас Трегомен. - Ты будешь просто ослепителен! На тебя невозможно будет глядеть... - Второй - для Эногат, - продолжал дядюшка Антифер. - От такого камешка она еще больше похорошеет... - Вряд ли, дядя. Разве можно быть красивее, чем она сейчас? - поспешил прервать его Жюэль. - Ладно, племянничек, ладно... Ну, а третий алмаз будет для моей сестры! - Для нашей славной Нанон! - воскликнул Жильдас Трегомен. - Она будет разукрашена, как пречистая дева, что на улице Поркон де ла Барбине!.. Послушай, ты, наверное, хочешь, чтобы кто-нибудь к ней снова посватался? Пожав плечами, дядюшка Антифер продолжал: - Четвертый алмаз предназначен для тебя, Жюэль. Хороший камень. Ты будешь носить его на груди в виде булавки... - Спасибо, дядя. - И пятый тебе, лодочник! - Мне?.. Разве что посадить его на форштевне [носовая оконечность судна] "Прекрасной Амелии"... - Нет, лодочник... ты его наденешь на палец... Он будет в кольце... в широком перстне... - Алмаз на моей толстой красной лапе!.. Это мне подойдет, как носки францисканцу [нищенствующие католические монахи], - возразил Трегомен, показывая огромную руку, пригодную скорее смолить перлинь [корабельный пеньковый канат толщиной в 10-15 сантиметров], чем выставлять напоказ кольца. - Ничего не значит, лодочник! Не исключена возможность, что ты еще встретишь женщину, которая захочет... - Кого ты имеешь в виду, старина?.. Есть, правда, одна красивая вдова, бакалейщица из Сен-Сервана... - Бакалейщица!.. Бакалейщица!.. - закричал на него дядюшка Антифер. - Представляешь ли ты себе, с каким видом она войдет, твоя бакалейщица, в наш семейный круг, после того как Эногат выйдет замуж за принца, а Жюэль женится на принцессе!.. На этом разговор оборвался, и молодой капитан только вздохнул при мысли, что его дядя все еще носится со своими вздорными мечтами... Как внушить ему здравые мысли, если, к несчастью - да, именно к несчастью, - он станет обладателем миллионов! - Положительно он сойдет с ума, и очень скоро, если так будет продолжаться, - сказал Жильдас Трегомен Жюэлю, когда они остались вдвоем. - И я этого опасаюсь! - ответил Жюэль, глядя на своего дядю, который бормотал что-то себе под нос. Двумя днями позднее, 22 марта, "Оксус" прибыл в порт Маскат, и трое матросов вынесли Бен-Омара из каюты. На кого он был похож!.. Это был скелет... или, вернее, мумия, потому что кожа еще держалась на костях злополучного нотариуса! ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой Саук решает пожертвовать одной половиной сокровищ Камильк-паши, чтобы обеспечить себе вторую Когда Жюэль, по просьбе Жильдаса Трегомена, показал ему на карте точку, где находится Маскат, тот просто не поверил своим глазам. Бывший владелец "Прекрасной Амелии", плававший, как мы знаем, только по Рансу, попал в такую даль... в такую даль... к берегам Азиатского континента! - Итак, Жюэль, мы на самом краю Аравии? - спросил Трегомен, укрепляя очки на носу. - Да, господин Трегомен, на юго-восточной оконечности Аравийского полуострова. - А этот залив, похожий на воронку... - Это Оманский залив. - А другой, похожий на баранью ногу? - Это Персидский залив. - А пролив, который их соединяет? - Это Ормузский пролив. - А островок нашего друга? - Он должен быть где-то в Оманском заливе. - Если он вообще существует! - заметил Трегомен, предварительно удостоверившись, что дядюшка Антифер не может его услышать. Маскатский имамат, расположенный между пятьдесят третьим и пятьдесят седьмым меридианами и между двадцать второй и двадцать седьмой параллелями, простирается на пятьсот сорок километров в длину и на двести восемьдесят - в ширину. Сюда следует прибавить еще полосу персидского берега от Ларистана до Могистана, часть побережья Ормуза и Кистрима; кроме того, ту часть Африки, которая тянется от экватора до мыса Дельгаду с Занзибаром, Малинди, Софалой. Если все это соединить вместе, то окажется, что владения имама занимают пятьсот тысяч квадратных километров - без малого площадь Франции. Десять миллионов жителей по национальному признаку делятся на арабов, персов, индийцев, евреев и негров, которых здесь большинство. Следовательно, имам является властителем, заслуживающим некоторого внимания. Поднимаясь по Оманскому заливу в направлении Маската, "Оксус" шел мимо бесплодного пустынного побережья, окаймленного высокими отвесными скалами, напоминающими развалины феодальных замков. Немного позади возвышалось несколько округлых холмов, достигающих пятисот метров высоты: это были первые отроги горной цепи Джебель-Ахбар, которая возносится на три тысячи футов над уровнем моря. Нет ничего удивительного в том, что эта страна так бесплодна, - ведь она не орошается ни одной сколько-нибудь полноводной рекой. И все же шестьдесят тысяч жителей обеспечены продуктами питания благодаря окрестностям столицы. Вокруг Маската в изобилии произрастают виноград, манго [сладкие, ароматные плоды мангового дерева, растущего в тропических странах; плоды манго желто-оранжевого цвета, величиной с яблоко], персики, фиги [деревья семейства тутовых, иначе - смоковницы; плоды этого дерева обычно называют инжиром, а в сушеном виде - винными ягодами], гранаты, арбузы, лимоны, кислые и сладкие, и особенно финики! Финиковая пальма - самое ценное дерево арабских земель. По количеству финиковых пальм здесь судят о доходах поместья и говорят: "Имение в три или четыре тысячи финиковых пальм", как во Франции говорят: "Участок в двести или триста гектаров". Имамат - это прежде всего торговое государство, потому что имам является не только верховным властителем и мусульманским первосвященником, но и главным купцом своей страны. В его государстве насчитывается не менее двух тысяч судов водоизмещением тридцать семь тысяч тонн. Военный флот состоит из ста кораблей, вооруженных несколькими сотнями пушек. В армии числится двадцать пять тысяч человек. Что касается доходов имама, то они достигают двадцати трех миллионов франков. Владея пятью кораблями, он пользуется еще правом реквизировать корабли своих подданных для личных нужд, и это позволяет ему вести торговые дела с большим размахом. В конечном счете имам - неограниченный властитель государства, в 1507 году завоеванного д'Албукерки, а затем сбросившего с себя португальское иго [Аффонсу д'Албукерки (1453-1515) - португальский завоеватель, положивший начало недолговечной колониальной империи португальцев в Индии; Маскат освободился от португальского ига в 1650 году]. Вернув сто лет назад свою независимость, Маскат нашел поддержку у англичан [с 1800 года Маскат стал резиденцией английского политического агента; с того времени власть в Омане фактически перешла в руки англичан; Маскат до сих пор является главным городом английского протектората - султаната Оман в Аравии], которые несомненно надеются после Испанского Гибралтара, Аденского Гибралтара, Перимского Гибралтара создать еще и Гибралтар в Персидском заливе. Эти упорные англо-саксы намерены, как видно, "гибралтаризовать" все проливы, имеющиеся на земном шаре. Интересно, прежде чем покинуть Францию, собрали ли дядюшка Антифер и его спутники какие-нибудь сведения о Маскате с точки зрения политической, промышленной и торговой? И не подумали даже! Могла ли их интересовать эта страна? Никоим образом, так как внимание их было приковано только к одному из островков в заливе. Но не воспользуются ли они случаем познакомиться хотя бы в общих чертах с современным положением этого государства? Да, поскольку они решили связаться с официальным представителем Франции в этом уголке Аравии. Разве в Маскате есть французский резидент? [гражданин какой-либо страны, постоянно проживающий в иностранном государстве и выполняющий дипломатические поручения] Да, после договора, заключенного в 1841 году между имамом и французским правительством. А для чего нужен здесь официальный представитель Франции? Для того, чтобы давать необходимые справки своим соотечественникам, когда они попадают по воле случая на побережье Индийского океана. Пьер-Серван-Мало почел за благо нанести визит французскому резиденту. И в самом деле, местной полиции, прекрасно организованной и вследствие этого весьма подозрительной, показалось бы по меньшей мере странным прибытие в Маскат трех французов, если бы последние не смогли убедительно объяснить цель своего путешествия. Само собой разумеется, они не собирались раскрывать свои карты. После сорокавосьмичасовой стоянки в Маскате "Оксус" должен был направиться дальше в Бомбей. Дядюшка Антифер, Трегомен и Жюэль немедленно сошли на берег. На Бен-Омара и Назима они, конечно, не обращали никакого внимания. Нотариусу и его клерку предоставлялась полная возможность следовать по стопам французов и присоединиться к ним не раньше, чем начнутся поиски острова в Оманском заливе. Дядюшка Антифер во главе шествия, Жюэль посередине, Жильдас Трегомен в арьергарде, поспешая за проводником, устремились к английскому отелю через площади и улицы современного Вавилона [Вавилон - название древнего города, жители которого, по библейскому преданию, хотели построить башню до небес, но бог якобы смешал языки строителей, и башня осталась недостроенной; слово "Вавилон" употребляется в фигуральном смысле: многолюдный город с разноязычным населением]. Их багаж следовал за ними. Как заботились они о купленных в Сен-Мало секстанте и хронометре, особенно о хронометре! Даже святые дары [несение "святых даров" - одна из церемоний, предписанных христианским вероучением] под балдахином не могли быть несомы с большим благоговением или, лучше сказать, усердием, какое проявлял дядюшка Антифер, пожелавший лично нести хронометр. Подумать только: инструмент, который поможет определить долготу знаменитого острова! С какой пунктуальностью заводили его каждый день! Каких только не принимали мер предосторожности, чтобы уберечь его от толчков, могущих отразиться на точности хода. Ни один муж не стал бы так заботиться о своей жене, как заботился наш малуинец об этом инструменте, который должен был сохранять парижское время. Высадившись в Маскате, Трегомен был так удивлен, видя себя здесь, как мог бы удивиться генуэзский дож, если бы внезапно очутился при дворе Людовика XIV. Выбрав себе комнаты в отеле, наши путешественники отправились затем к французскому резиденту. Тот был приятно поражен, увидев трех соотечественников на пороге своего дома. Это был провансалец лет пятидесяти, по имени Жозеф Бард. Он торговал хлопком, мануфактурой, индийскими шалями, китайскими шелками, тканями, шитыми золотом и серебром, - словом, товарами, пользующимися большим спросом у богатых людей Востока. Когда француз приходит к французу, а тот к тому же еще уроженец Прованса, знакомство завязывается быстро и добрые отношения устанавливаются незамедлительно. Обменявшись с гостями рукопожатиями и предложив им прохладительные напитки, хозяин спросил, какова цель их путешествия. - Мне редко представляется возможность принимать соотечественников, - сказал он. - Я с удовольствием вижу вас у себя, господа, и я весь в вашем распоряжении. - Мы очень благодарны вам за это, - ответил дядюшка Антифер, - так как вы можете оказать нам большую услугу, сообщив кое-какие сведения об этой стране. - Вы путешествуете ради развлечения?.. - И да и нет, господин Бард. Мы все трое - моряки. Мой племянник Жюэль - капитан дальнего плавания, Жильдас Трегомен - бывший командир "Прекрасной Амелии". На этот раз, к крайнему удовольствию Трегомена, названного командиром, дядюшка Антифер говорил о габаре, словно речь шла о фрегате или военном корабле. - А я капитан каботажного плавания, - с достоинством добавил Антифер. - Некая солидная фирма в Сен-Мало дала нам полномочие основать отделение либо в Маскате, либо в одном из портов Оманского или Персидского залива. Жозефу Барду показалась соблазнительной мысль войти в дело, могущее принести ему выгоду. - Капитан, - сказал он, - мне остается только приветствовать ваши намерения и предложить свои услуги для того, чтобы довести ваши планы до благополучного конца. - В таком случае, - сказал Жюэль, - дайте нам совет, где лучше учредить торговую контору - в самом Маскате или в другом городе побережья? - Предпочтительнее, конечно, в Маскате, - ответил резидент. - Значение этого порта возрастает с каждым днем благодаря его торговым связям с Персией, Индией, островами Маврикий и Реюньон [острова в Индийском океане, из группы Маскаренских], с Занзибаром и Африканским побережьем. - А какие товары экспортируются? - поинтересовался Жильдас Трегомен. - Финики, изюм, сера, рыба, копал [ископаемая смола растительного происхождения; идет на изготовление высокосортных лаков], камедь [или гуммиарабик - густой сок, вытекающий из стволов аравийских и африканских акаций; применяется как клей], щитки черепахи, рога носорога, растительное масло, кокосовые орехи, рис, маис, кофе и местные сладости... - Сладости? - переспросил Трегомен облизнувшись. - Да, - ответил Жозеф Бард, - сладости, называемые здесь халвой. Ее варят из меда, сахара, клейковины и миндаля. - Хотел бы я попробовать этого лакомства, друзья мои... - Сколько твоей душе угодно!.. Но, - продолжал дядюшка Антифер, - вернемся к делу. Мы приехали в Маскат не для того, чтобы лакомиться халвой. Господин Бард любезно согласился назвать нам главные предметы вывоза... - К этому нужно еще добавить ловлю жемчуга в Персидском заливе, - заметил консул, - ловлю, которая ежегодно приносит до восьми миллионов франков дохода... Надо было видеть, какую презрительную мину скорчил дядюшка Антифер! Ловля жемчуга, приносящая восемь миллионов франков в год, - пустяковая сумма в глазах человека, у которого одних драгоценных камней миллионов на сто! - Правда, - продолжал Жозеф Бард, - торговля жемчугом находится в руках индийских купцов, не допускающих конкуренции. - Даже за пределами Маската? - спросил Жюэль. - Даже за пределами Маската, где - я должен признаться в этом - торговцы косо смотрят на приезжих иностранцев... Жюэль воспользовался этим ответом, чтобы перевести разговор на другую тему... Столица имамата расположена между 50o20' восточной долготы и 23o38' северной широты. Принимая во внимание координаты острова, его следовало искать именно здесь. Главной задачей было покинуть Маскат под предлогом поисков подходящего места для учреждения малуинской торговой конторы. Поэтому Жюэль, сказав, что имело бы смысл, прежде чем обосноваться в Маскате, посетить и другие места, кстати спросил, какие еще близлежащие прибрежные города входят в имамат. - Оман, - ответил Жозеф Бард. - Севернее Маската? - Нет, юго-восточнее. - А на севере или на северо-западе? - Наиболее значительный город - Ростак. - На заливе? - Нет, внутри страны. - А на побережье? - Сохор. - А как далеко отсюда? - Приблизительно в двухстах километрах. Подмигнув, Жюэль дал понять дяде важность этого ответа. - А Сохор... торговый город? - Да, торговый. Иногда там проводит время имам... когда его высочеству приходит в голову такая фантазия. - Его высочеству? - повторил Жильдас Трегомен. По-видимому, этот титул, принадлежащий турецкому султану, произвел на Трегомена соответствующее впечатление. Жозеф Бард считал признаком хорошего тона так величать имама. - Сейчас его высочество в Маскате, - добавил он, - и, когда вы изберете город для вашей конторы, вам, господа, нужно будет обратиться к нему за разрешением. - Надеюсь, его высочество в этом не откажет? - спросил малуинец. - Напротив, - ответил резидент, - его высочество рад будет дать согласие по денежным соображениям. Дядюшка Антифер дал понять широким жестом, что он готов расплатиться по-королевски. - А каким способом лучше всего добраться до Сохора? - спросил Жюэль. - Караваном. - Караваном!.. - воскликнул немного встревоженный Трегомен. - Да, - продолжал Жозеф Бард, - в имамате нет еще не только железных дорог, но даже и дилижансов. Ездят здесь на двуколках или верхом на мулах, если не предпочитают идти пешком... - Эти караваны отправляются, должно быть, не очень часто? - спросил Жюэль. - Напротив, - ответил резидент, - между Маскатом и Сохором ведется весьма оживленная торговля, и как раз завтра... - Завтра? - перебил дядюшка Антифер. - Вот и превосходно! Значит, завтра мы "откараванимся"! Перспектива "откараваниться", как удачно выразился Антифер, не очень-то улыбалась Жильдасу Трегомену. На его добром лице появилась гримаса. Но ведь он прибыл в Маскат не затем, чтобы перечить своему другу, и волей-неволей должен был согласиться на путешествие в малоприятных для него условиях. Все же Трегомен выразил желание поделиться некоторыми соображениями по поводу предстоящего переезда из Маската в Сохор. - Ну что ж, говори, - разрешил дядюшка Антифер. - Так вот, - сказал Жильдас Трегомен, - мы все трое - моряки, не так ли? - Да, все трое, - согласился дядюшка Антифер и, не удержавшись, лукаво подмигнул бывшему хозяину "Прекрасной Амелии". - Я не понимаю, - продолжал Трегомен, - почему бы нам не отправиться в Сохор морем. Двести километров... на прочном судне... - Почему бы и нет? - подтвердил дядюшка Антифер. - Жильдас прав. Мы только выиграем время... - Несомненно, - ответил Жозеф Бард, - и я первый посоветовал бы вам отправиться морем, если бы это не представляло некоторой опасности... - Какой? - спросил Жюэль. - Видите ли, господа, Оманский залив не очень безопасен. Может быть, на каком-нибудь большом торговом судне, с многочисленным экипажем, и нечего было бы бояться... - Бояться? - вскричал дядюшка Антифер. - Бояться бури? Бояться шквалов?.. - Нет, пиратов, с которыми легко можно встретиться в Ормузском проливе... - О черт! - вырвалось у малуинца. Надо отдать ему справедливость, он испугался только возможности встречи с пиратами на обратном пути, когда при нем будет драгоценный груз. Предупрежденные резидентом, наши путешественники приняли мудрое решение: раз они не смогут вернуться морем, то нет смысла и отправляться туда по воде. Выехать с попутным караваном, вернуться с другим - такая комбинация сулила полную безопасность. Поэтому Жильдас Трегомен должен был согласиться примкнуть к каравану, но в душе у него была тревога - он не понимал, каким способом передвижения удастся ему воспользоваться. На этом разговор закончился. Три француза остались очень довольны беседой с соотечественником. На обратном пути они непременно посетят его... будут держать в курсе своих дел и следовать только его советам... Этот хитрец Антифер дал ему даже понять, что учреждаемая им контора будет производить крупные операции, могущие быть выгодными и для резидентской кассы. Прощаясь с гостями, Жозеф Бард снова посоветовал им представиться его высочеству и даже предложил лично исхлопотать аудиенцию для таких уважаемых иностранцев. Вслед за тем вышеупомянутые уважаемые иностранцы вернулись в гостиницу. Тем временем в одном из номеров той же гостиницы происходило совещание между Бен-Омаром и Назимом. Совещание это, как легко догадаться, сопровождалось бесчисленными резкостями и грубыми выходками Саука. Мнимый клерк и нотариус прибыли в Маскат. Прекрасно. Но ведь они до сих пор не знают, является ли Маскат конечной целью путешествия. Не отправится ли дядюшка Антифер дальше? И именно он, этот глупый Омар, обязан был узнать обо всем у Антифера, потому что нотариус, в конце концов, имеет право на такой вопрос, а знает он ничуть не больше, чем его подставной клерк! - Вот к чему приводит, когда человек, как последняя скотина, изнемогает в пути! Неужели ты не понимаешь, как важно было быть здоровым? Нотариус придерживался такого же мнения. Конечно, следовало поговорить с этим мошенником-французом, выпытать у него тайну, разузнать, где зарыты сокровища... - Успокойтесь, ваша светлость, - сказал он, - я сегодня же повидаюсь с Антифером и все узнаю. Только бы не пришлось снова сесть на пароход!.. Узнать, в каком месте наследник Камильк-паши собирается производить розыски сокровищ, - это уж, во всяком случае, не должно было служить камнем преткновения. Ведь самим завещанием было предусмотрено присутствие душеприказчика, а если таковым является Бен-Омар, то дядюшка Антифер безусловно не сможет уклониться от прямого ответа. Но, после того как островок будет найден и три драгоценных бочонка будут извлечены на поверхность, каким образом думает Саук отнять их у владельца? На этот вопрос, неоднократно всплывавший в разговорах с нотариусом, Саук никогда не отвечал по той причине, что и сам не знал, что ему ответить. Одно было несомненно: Саук не остановится ни перед чем, чтобы завладеть богатством, которое он считал своим и которое несправедливо отнял у него Камильк-паша, оставив завещание в пользу какого-то иностранца. И это больше всего пугало тихого и робкого нотариуса, предпочитавшего обойтись без насилия. Уж кто-кто, а он-то прекрасно знает, что его светлость Саук дорожит человеческой жизнью не больше, чем старой засохшей фигой!.. Но так или иначе, важнее всего было следовать шаг за шагом за тремя малуинцами, не терять их из виду во время поисков, присутствовать при извлечении клада. А затем, когда он будет в их руках, действовать, смотря по обстоятельствам. И Саук, приняв такое решение, запугал Бен-Омара тысячами угроз и возложил на него всю ответственность за ход дальнейших событий. Затем Саук удалился, строго наказав несчастному нотариусу не пропустить момента возвращения в гостиницу дядюшки Антифера. Вернулся он только поздно вечером. Жильдас Трегомен и Жюэль с наслаждением бродили по улицам Маската, тогда как дядюшка Антифер, правда в воображении, прогуливался в нескольких десятках километров отсюда, к востоку от Сохора, где притаился его остров. Бесполезно было бы спрашивать, какое впечатление произвела на него столица имамата: оживлены ли улицы, много ли в лавках покупателей, в чем своеобразие местного национального типа - арабов, индийцев, персов? Он ничего не хотел видеть. Но зато Жюэль и Трегомен с интересом осматривали этот город, сохранивший свой восточный колорит. Они останавливались перед лавками, где грудами были навалены всевозможные товары - тюрбаны, пояса, шерстяные плащи, хлопчатобумажные ткани, большие глиняные кувшины, так называемые "мертабан", пестро размалеванные и покрытые сверкающей глазурью. При виде всех этих красивых вещей Жюэль думал о том, как бы обрадовалась им Эногат! Какое удовольствие доставили бы ей изящные безделушки, выполненные с таким редким мастерством! Разве не осчастливили бы ее такие скромные подарки больше, чем дядюшкины алмазы? Жильдас Трегомен думал о том же. Как бы уловив мысли своего молодого друга, он сказал: - Давай купим это ожерелье, а когда мы вернемся, ты подаришь его малютке. - Когда вернемся! - вздохнув, повторил Жюэль. - И это кольцо. Посмотри, какое оно красивое!.. Да что я говорю - кольцо? Десять колец! По одному на каждый ее пальчик... - О чем она сейчас думает, моя бедная Эногат? - прошептал Жюэль. - Конечно, о тебе, мой мальчик! Всегда только о тебе! - А нас разделяют сотни и сотни лье!.. - Да! - прервал его Трегомен. - Не забыть бы еще купить ей горшочек с этим замечательным лакомством, которое господин Жозеф Бард так нам расхваливал!.. - Но, - возразил Жюэль, - не лучше ли сначала нам самим попробовать его, а уж потом купить... - Нет, мой мальчик, нет! - возразил Жильдас Трегомен. - Я хочу, чтобы Эногат первая отведала это лакомство... - А если оно ей не понравится?. - Оно ей придется по вкусу, потому что его привезешь ты, да еще из такой дали! Как хорошо знал этот изумительный человек сердца молодых девушек, хотя ни у одной из них - ни в Сен-Мало, ни в Сен-Серване, ни в Динаре - даже и в мыслях не было сделаться госпожой Трегомен!.. Одним словом, они нисколько не жалели о своей прогулке по столице имамата. Ее чистоте и царившему в ней порядку могли бы позавидовать многие европейские города, за исключением, конечно, их родного Сен-Мало, который, по мнению дядюшки Антифера, был лучшим городом в мире. Жюэль успел еще заметить, что по улицам шныряло множество хорошо вышколенных полицейских, проявлявших исключительную бдительность. Полицейские агенты тщательно следили за уходом и возвращением иностранцев, высадившихся в Маскате и не объяснивших причин своего прибытия. Но, в противоположность придирчивой полиции некоторых европейских государств, требующей предъявления паспортов и устраивающей неуместные допросы, здешняя полиция ограничивалась, по-видимому, только тем, что молча следила за тремя малуинцами, как бы далеко они ни удалялись. И действительно, по местному обычаю, ступив на землю имамата, они не могли бы выехать отсюда, не посвятив имама в свои планы. К счастью, дядюшка Антифер не подозревал об этом, иначе он с полным основанием опасался бы за исход своего предприятия. Его высочество, так ревностно заботящийся о личной выгоде, вряд ли позволит вывезти сто миллионов с острова, лежащего в Оманском заливе. Если европейское государство взимает только половинную долю от найденного клада, то азиатский властелин, который, собственно, и есть государство, не колеблясь, берет себе все целиком. И вот, как только дядюшка Антифер вернулся в гостиницу, Бен-Омар рискнул задать ему достаточно нескромный вопрос. Приоткрыв осторожно дверь, он сказал вкрадчивым голосом: - Разрешите узнать... - Что? - Узнать у вас, господин Антифер, куда мы отправимся дальше? - По первой улице направо, по второй налево, а потом прямо... После этого дядюшка Антифер с треском захлопнул дверь. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой Жильдас Трегомен довольно удачно плывет на "корабле пустыни" На следующий день, 23 марта, с первыми проблесками зари караван выступил из столицы имамата и направился вдоль побережья. Настоящий караван! Ничего подобного Трегомену не приходилось видеть на равнинах департамента Иль и Вилен. Он простодушно признался в этом Жюэлю, и тот не выразил ни малейшего удивления. В караване насчитывалось около сотни арабов и индийцев и примерно столько же вьючных животных. При такой многолюдности исключалась возможность внезапного нападения сухопутных пиратов, впрочем не столь опасных, как морские пираты. Среди туземцев выделялось несколько богатых купцов, о которых говорил нашим путешественникам французский резидент. Местные негоцианты, по-видимому озабоченные своими делами, призывавшими их в Сохор, ехали без всякой пышности. Что касается иностранцев, то они были представлены тремя французами - дядюшкой Антифером, Жюэлем, Жильдасом Трегоменом, и двумя египтянами - Назимом и Бен-Омаром. Последние, конечно, не замедлили присоединиться к каравану. Поскольку дядюшка Антифер не скрыл от них своего намерения возобновить на следующий день путешествие, они тоже успели собраться в дорогу. Само собой разумеется, что малуинец нисколько не заботился о Бен-Омаре и его клерке. Если им угодно, они могут следовать за ним - ему нет до них никакого дела. Антифер твердо решил не подавать виду, что знает этих людей. Увидев в караване Назима и Бен-Омара, он даже не счел нужным поздороваться с ними, и Трегомен под его грозным взглядом не осмелился повернуть голову в их сторону. Животные, служившие для перевозки пассажиров и товаров, были трех видов: верблюды, мулы я ослы. Нечего было и думать о возможности приспособить какой-нибудь экипаж или хотя бы простую тележку. Да и какие колеса могли бы двигаться по бездорожью, по этой пересеченной, частично заболоченной местности! Поэтому каждый устроился как мог. Дядя и племянник выбрали себе пару сильных и резвых, но не очень крупных мулов. Приученные ходить в караванах, они были доставлены за хорошую цену маскатскими евреями, промышляющими сдачей внаем вьючных животных. Но что значила для дядюшки Антифера лишняя сотня пистолей! [старинная золотая монета, вышедшая из употребления в конце XVIII века; в данном контексте "сотня пистолей" приобретает иронический смысл] Сотней больше, сотней меньше - стал бы он с этим считаться? Конечно, нет! Однако ни за какие деньги нельзя было найти мула, выносливость которого соответствовала бы весу Жильдаса Трегомена. Выдержать на своем хребте такую тушу и пронести ее пятьдесят лье не в силах был бы ни один представитель этой достойной породы. Необходимо было достать более сильное животное, чтобы обслужить бывшего хозяина "Прекрасной Амелии". - Знаешь, лодочник, с тобой слишком много хлопот! - со свойственной ему деликатностью заметил дядюшка Антифер, после того как мулы, приведенные для Трегомена, были забракованы. - Ничего не поделаешь, старина! Незачем было заставлять меня ехать с собой... Оставь меня в Маскате... Я подожду тебя здесь... - Ни за что! - Но нельзя же перевозить меня по частям! - Господин Трегомен, - вмешался Жюэль, - а не сесть ли вам на верблюда?.. Это животное не внушает вам отвращения? - Никакого, мой мальчик! Лишь бы я не внушал отвращения верблюду и он согласился бы взять меня! - Прекрасная идея! - вскричал дядюшка Антифер. - Ты будешь великолепно выглядеть на верблюде!.. - Недаром же его называют "кораблем пустыни", - добавил Жюэль. - Идет! Пусть будет корабль пустыни! - ответил сговорчивый Трегомен. Вот почему он важно восседал в то утро между двумя горбами одного из колоссальных представителей породы жвачных. Трегомену это даже нравилось. Другой на его месте, может быть, возгордился бы. Но если Трегомен и испытывал это вполне законное чувство, то внешне оно не проявлялось, потому что все мысли речного капитана были обращены лишь к тому, как бы лучше управлять своим кораблем, предохранять себя от лишних толчков и не сбиться с верного курса. Правда, когда караван убыстрял ход, движения животного становились неровными. Но мясистые части Трегомена были так массивны, что смягчали килевую качку. Саук, предпочитавший держаться позади каравана, сидел на горячем муле, как опытный наездник. Рядом с ним или, лучше сказать, напрягая все силы, чтобы не отстать от него, на маленьком ослике тащился Бен-Омар, почти доставая ногами землю, что должно было уберечь его от случайных падений. Сесть верхом на мула?.. Падать с такой высоты? На это нотариус никогда бы не отважился! Кроме того, арабские мулы так норовисты и горячи, что держать их в узде может только очень крепкая рука. Караван делал переходы по двенадцати лье в день с двухчасовым привалом в полдень. Через четыре дня, если не случится непредвиденной задержки, караван вступит в Сохор. Четыре дня!.. Антиферу они казались целой вечностью, так неудержимо стремился он к своему острову! И все-таки он уже предвкушал конец рискованного путешествия. Еще несколько переходов - и он у цели... Но почему же по мере приближения решительной минуты Антифер становился все более раздражительным, все более беспокойным? Его спутники не могли вытянуть из него ни слова. Волей-неволей они должны были беседовать вдвоем. С высоты своего жвачного животного, покачиваясь между двумя горбами, Трегомен обратился к Жюэлю с очередным вопросом: - Скажи мне, мой мальчик, с глазу на глаз: ты веришь в сокровища Камильк-паши? - Гм!.. - отозвался Жюэль. - Все это мне кажется какой-то фантасмагорией! - Жюэль, а если острова вообще не существует?.. - Допустим, что он существует, господин Трегомен, но там может не оказаться никаких сокровищ, и тогда дяде придется последовать примеру одного марсельского капитана, который отправился искать остров Бурбон и, не найдя его, вернулся в Марсель. - Это было бы для него страшным ударом, Жюэль, и я не уверен, что его мозг выдержит... Читатель, конечно, догадывается, что Трегомен и его молодой друг остерегались строить подобные гипотезы в присутствии дядюшки. Антифера. Да и к чему? Ничто не могло бы поколебать уверенность этого упрямца. Дядюшке и в голову не приходило усомниться в том, что алмазы и другие драгоценные камни находятся именно там, где они были зарыты, на том самом острове, точные координаты которого были ему известны. Нет, единственно, что тревожило Антифера, - это осложнения, могущие возникнуть после того, как будет найден остров, когда останется только довести предприятие до благополучного конца. Само же путешествие было довольно легким. Все говорило за то, что и кончится оно удачно. Поскорее бы только попасть в Сохор! А там они найдут какое-нибудь судно, отправятся на поиски острова, откопают три бочонка... Здесь ничто не внушало опасений нашему решительному малуинцу. Чего же проще - двигаться с караваном, да еще в обществе Трегомена и Жюэля, потом переправить сокровища с острова до Сохора... Все это пустяки. Но дальше будет труднее. Доставить в Маскат три бочонка, полных золота и драгоценных камней... тут не обойдешься без верблюдов и без каравана, развозящего товары по ормузскому побережью... А как потом погрузить такую тяжесть, не возбудив подозрений у таможенных чиновников?.. Ведь они могут потребовать огромную пошлину за право вывоза... И как знать, не попытается ли имам захватить сокровища и не объявит ли он себя их законным владельцем, раз они будут найдены на территории его государства? Хотя дядюшка Антифер и любил говорить "мой остров", но в действительности-то остров принадлежал не ему!.. Камильк-паша, если бы и захотел, не мог бы оставить по завещанию остров, расположенный во владениях маскатского имама!.. Все эти помехи, не говоря уж о неизбежных трудностях на обратном пути, когда придется пересаживаться на пакетбот, идущий в Суэц, заставляли дядюшку Антифера серьезно призадуматься. Как бессмысленна и неуместна была затея богатого египтянина доверить свои богатства острову в Оманском заливе!.. Разве не существовало сотен, даже тысяч других островков, разбросанных по поверхности морей, хотя бы среди бесчисленных архипелагов Тихого океана, ускользающих от всякого наблюдения и никому не принадлежащих?.. Неужели завещатель не мог спрятать свои сокровища, не возбудив ничьих подозрений, в более надежном месте?.. Но что сделано, то сделано. Теперь уже ничего не изменишь. Остров занимал свое место в Оманском заливе с начала геологического образования земного шара и останется там до светопреставления. Какая жалость, что его нельзя взять на буксир и доставить в Сен-Мало! Как бы это упростило дело! Понятно, почему дядюшка Антифер был так озабочен и почему так трудно ему было сдерживать припадки бешенства. Да, это был плохой попутчик! Он непрерывно что-то бормотал себе под нос, не отвечал на вопросы, уединялся от спутников, награждал своего мула незаслуженными ударами дубинки... И, по совести говоря, если бы терпеливое животное сбросило наконец резким движением своего несносного всадника, мула за это никто бы не упрекнул. Жюэль, конечно, замечал, как встревожен его дядя, но не смел обратиться к нему с расспросами. Жильдас Трегомен тоже догадывался, что происходит в душе его друга. Но, зная дядюшку Антифера, они даже и не пытались образумить его и лишь обменивались многозначительными взглядами. Первый день пути нисколько не утомил наших героев, хотя температура на этой широте была уже достаточно высока. Климат Южной Аравии, особенно у тропика Рака, очень жарок и вреден для европейцев. Со стороны гор налетают волны раскаленного воздуха, и даже морской ветер не в силах их перебороть. Ночи в разгаре жаркого лета становятся до того душными, что невозможно заснуть. Тем не менее на первых двух переходах наши малуинцы не изнемогали от зноя, так как караван тянулся по лесистым прибрежным равнинам. Окрестности Маската - отнюдь не бесплодная пустыня. Растительность там разнообразна и обильна. На сухой почве встречаются поля, засеянные маисом, и в болотистых низинах, где разветвляются тысячи ручейков, хороший урожай приносит рис. Достаточно тени в баньяновых [баньян - дерево, родственное фикусу; из одного семени быстро образуется целая роща, так как многочисленные воздушные корни врастают в землю, превращаясь в толстые стволы] лесах и под сенью аравийских акаций, выделяющих камедь, вывоз которой достигает больших размеров и составляет одну из главных статей дохода страны! Вечером караван расположился лагерем на берегу маленькой речки, которая берет начало в горах на Западе и тихо впадает в залив. Расседлали мулов и пустили их свободно пастись, даже не стреножив, - так привыкли эти животные к регулярным привалам. Но вернемся к нашим героям. Дядя и племянник отвели своих мулов на общее пастбище; то же самое сделал и Саук. Верблюд Трегомена опустился на колени, как правоверный мусульманин в час вечерней молитвы, и путешественник, спешившись, милостиво потрепал его по морде. Что же касается осла, несшего на себе Бен-Омара, тот внезапно остановился и, так как всадник замешкался, скинул его наземь резким броском задней ноги. Нотариус растянулся во всю длину, лицом к Мекке [город в Саудовской Аравии; с давних пор является священным городом мусульман, как родина Магомета (Мухаммеда)], в позе мусульманина, творящего намаз [мусульманская молитва, совершаемая пять раз в день]. Вряд ли он посылал в ту минуту хвалы аллаху и его пророку! Ночь прошла спокойно в этом лагере, раскинутом в сорока километрах от Маската, в обычном месте стоянки караванов. На следующий день с первыми лучами утренней зари караван снялся с места и двинулся дальше, по направлению к Сохору. Местность кругом стала более открытой. До самого горизонта простирались обширные равнины, на которых песок заметно вытеснял траву. Это уже напоминало Сахару со всеми ее неприятными особенностями - недостатком влаги, отсутствием тени, трудностями передвижения. Для арабов, привыкших к таким караванным переходам, все было в порядке вещей. Им ничего не стоило проделывать длинные путешествия при самом палящем зное. Но каково было европейцам выдержать такое испытание!.. Поспешим заметить, оно обошлось для них без ущерба. Не пострадал даже толстяк Трегомен, который, случись это путешествие несколькими неделями позже, расплавился бы под тропическим солнцем. Укачиваемый плавными движениями своего верблюда, он блаженно дремал между двумя горбами, усевшись так прочно, что составлял как бы одно целое с животным. Ему-то уж, во всяком случае, падение не угрожало! Быстро сообразив, что "корабль пустыни" лучше его разбирается в неровностях дороги, Трегомен не пытался больше им управлять. Сама "Прекрасная Амелия" не держалась так уверенно, когда ее тянули на бечеве вдоль берегов Ранса. А как чувствовал себя Жюэль во время путешествия по владениям имама, от Маската до Сохора? Юный и сильный, он уносился мыслями в милый его сердцу бретонский город, на улицу От-Салль, в дом, где ждала его Эногат... Что касается знаменитой принцессы, на которой дядя хотел его женить, то он о ней ничуть не беспокоился! Никогда и никто не будет его женой, только прелестная кузина! Разве существует на свете герцогиня, которую можно сравнить с Эногат, пусть в той и течет королевская кровь? Нет! И миллионы Камильк-паши ничего тут не изменят, если даже допустить, что его наследство - не сказка из "Тысячи и одной ночи". Нечего и говорить, что по прибытии в Маскат он сразу же написал своей невесте. Но когда еще дойдет до нее письмо! Дядюшка Антифер был мрачнее тучи, и были основания опасаться, что его настроение еще ухудшится. Как он перевезет три бочонка? Вот проблема, внушавшая ему сильнейшую тревогу, и, скажем прямо, тревогу справедливую. А какие страшные предчувствия охватили бы его, если бы он только знал, что за ним установлено наблюдение! Да... в караване был один туземец, лет сорока, с очень хитрой физиономией, специально приставленный к Антиферу, чтобы следить за каждым его шагом, не вызывая подозрений... Стоит заметить, что ни один рейс пакетбота из Суэца в Маскат не обходится без полицейских агентов имама. Помимо материальной заинтересованности - с каждого иностранца, ступившего на землю имамата, взимается значительный побор, - властитель испытывает чисто восточное любопытство по отношению к приезжающим европейцам. Что может быть естественнее желания узнать, с какой целью и на какой срок прибывает в его страну каждый чужеземец? Поэтому, когда три француза высадились на набережной и заняли номера в английском отеле, начальник полиции не замедлил принять их под свою мудрую опеку. Итак, как уже было замечено выше, полиция Маската, великолепно натренированная по части поддержания порядка на улицах, столь же искусно ведет наблюдение за иностранцами, прибывающими морем или сухим путем. Она не считает нужным требовать у них надлежаще оформленные документы - у мошенников бумаги всегда в порядке - и не подвергает допросам, на которые у тех уже заготовлены ответы. Но зато полиция не теряет иностранцев из виду, бдительно надзирает за ними, следит исподтишка, осторожно, тактично, что, конечно, делает честь уму людей Востока. С дядюшки Антифера не спускал глаз полицейский агент, получивший задание следовать за французом всюду, куда бы он ни направился. Ни о чем не спрашивая Антифера, сыщик в конце концов узнает, с какой целью европейцы появились в Маскате. Если они встретят трудности из-за незнания местного языка, он с безграничной любезностью предложит им свои услуги. Потом, получив нужные сведения, имам позволит им спокойно уехать, если по какой-либо причине ему не будет выгоднее их задержать. Разумеется, подобный надзор мог сильно помешать успешному завершению великого предприятия дядюшки Антифера. Извлечь на поверхность клад баснословной ценности, переправить его в Маскат, погрузить на пакетбот, отходящий в Суэц, - это само по себе уже было нелегкой задачей. Но, когда его высочество примет решение, как ему лучше в данном случае поступить, вряд ли задуманное дело удастся довести до конца. К счастью - повторяем, к счастью, - Пьер-Серван-Мало даже не догадывался, что ко всем возможным осложнениям прибавится еще и такое препятствие. И без того у него хватало забот! Ему было невдомек, что он путешествует в сопровождении инквизиторского ока одного из агентов имама. Ни он сам, ни его спутники не обратили внимания на сдержанного, молчаливого араба, который следил за ними неотступно, избегая вступать в какие-либо отношения. Однако если малуинцы и не заметили маневров этого араба, то о Сауке этого нельзя было сказать. Владея арабским языком, мнимый клерк Бен-Омара заводил разговор то с тем, то с другим купцом, ехавшим в Сохор. Конечно, эти люди, которым полицейский агент был хорошо известен, не делали тайны из его профессии. Саук сразу же заподозрил, что сыщик приставлен к Антиферу, и это, естественно, его встревожило. Если он не хотел, чтобы наследство Камильк-паши попало в руки какого-то француза, то тем более ему не улыбалось, чтобы сокровищами завладел имам. Заметим к тому же, что двое египтян вовсе не показались подозрительными полицейскому агенту. Да и как он мог подумать, что они преследуют общую цель с европейцами? Египтяне нередко бывают в Маскате, и если Бен-Омар и Саук не привлекли внимания сыщика, то это служит только лишним доказательством, что на свете нет совершенной полиции, даже у его высочества имама. После утомительного дня, с обычным полуденным привалом, караван перед заходом солнца расположился на ночлег возле небольшого полувысохшего пруда, где росло громадное дерево - любопытное явление здешней природы. Под его ветвями свободно мог укрыться и найти надежную защиту от полуденного зноя целый караван. Солнечные лучи не проникают сквозь огромный купол листвы, образующей колоссальный тент на высоте пятнадцати футов. - В жизни мне не приходилось видеть подобное дерево! - вскричал Жюэль, когда его мул остановился под этим навесом. - И я, наверное, такого никогда больше не увижу! - заметил Трегомен, сходя с верблюда, ставшего на колени. - А вы что скажете, дядя? - спросил Жюэль. Дядя ничего не ответил. Он просто не обратил внимания на то, что вызвало такое удивление у его друга и племянника. - Мне вспоминается, - сказал Жильдас Трегомен, - феноменальный виноградник в Сен-Поль-де-Леон, в одном очаровательном местечке нашей Бретани, который знаменит... - Вы правы, господин Трегомен, но он не выдерживает никакого сравнения с этим деревом! В самом деле, как бы ни был необыкновенен виноградник в Сен-Поль-де-Леон, он бы оказался простым кустарником рядом с этим гигантом растительного царства. То был баньян - разновидность фикуса, - со стволом неимоверной толщины, по меньшей мере футов сто в обхвате. Из ствола, похожего на башню, выходило огромное разветвление, из которого, в свою очередь, тянулись многочисленные отростки; ветки перепутывались, скрещивались, расползались в разные стороны, покрывая своей тенью поверхность в полгектара. Огромный зонт служил защитой и от солнечных лучей и от ливней; он был непроницаем ни для небесного огня, ни для небесных потоков. Если бы у Трегомена хватило времени - терпения у него было достаточно! - он не отказал бы себе в удовольствии сосчитать ветви этого дерева. Сколько же их было? Любопытство не давало ему покоя. Вскоре оно было удовлетворено. И вот при каких обстоятельствах. В то время как он разглядывал нижние ветви баньяна, поворачиваясь во все стороны, вытянув руку и растопырив пальцы, позади него кто-то произнес по-английски с сильным восточным акцентом: - Ten thousand! [десять тысяч (англ.)] Трегомен не понял этих двух слов, ибо не знал английского языка. Но зато английским языком владел Жюэль, и, перекинувшись несколькими словами с туземцем, он сказал своему другу: - Здесь, кажется, десять тысяч ветвей. - Десять тысяч?! - По крайней мере, так утверждает этот араб. Араб был не кто иной, как полицейский агент, приставленный к иностранцам на время их пребывания в имамате. Теперь он воспользовался удобным случаем, чтобы с ними познакомиться. После того как Жюэль задал еще несколько вопросов на языке англо-саксов и получил от араба столько же ответов, последний отрекомендовался переводчиком британской миссии в Маскате и любезно предоставил себя в распоряжение трех европейцев. Жюэль поблагодарил туземца и рассказал дяде об этом счастливом, по его мнению, обстоятельстве, полезном для их дальнейших шагов по прибытии в Сохор. - Хорошо, хорошо! - согласился Антифер. - Сговорись получше с этим человеком, скажи, что ему щедро заплатят... - При условии, если будет чем платить! - пробормотал недоверчивый Трегомен. Но, если Жюэль поздравлял себя с удачей, Саук, вероятно, был менее доволен. Увидев, что сыщик затеял разговор с малуинцами, он сильно встревожился и решил не спускать с туземца глаз. Если бы Бен-Омару удалось узнать, куда они направляются!.. Подходит ли путешествие к концу или последует продолжение? Где находится остров: в водах Оманского залива, или в Ормузском проливе, или в Персидском заливе? Придется ли его искать вдоль берегов Аравии, или у побережья Персии, до границ, где владения шаха примыкают к владениям султана? Как будут развертываться дальнейшие события и как долго все это продлится? Не собирается ли Антифер сесть в Сохоре на корабль? Раз он не сделал этого в Маскате, то нельзя ли заключить, что остров находится где-то за Ормузским проливом? А не может ли это путешествие продлиться до Шарджи, или до Эль-Катифа, или даже до Эль-Кувейта в глубине Персидского залива? Жестокая неизвестность и тревожные предчувствия довели Саука до такой ярости, что это не могло не отразиться на бедном нотариусе. - Да разве я виноват, - повторял он, - что Антифер обращается со мной, как с иностранцем? Как с иностранцем? Нет, гораздо хуже - как с назойливым гостем, присутствие которого навязано ему завещателем!.. Ах, если бы не этот процент! Каких он стоил мучений! Когда же они кончатся?.. На следующий день караван тянулся по бесконечным равнинам, похожим на пустыни, лишенные оазисов. Нестерпимая жара и в этот и в следующие два дня делала переходы особенно утомительными. Трегомену казалось, что он растает, как ледяная глыба, плывущая из северных морей к низким широтам. Хорошо еще, если он потерял не более десятой части своего нормального веса, что, конечно, не могло не радовать двугорбого, изнемогавшего под непомерным грузом. Последние переходы не сопровождались никакими достойными упоминания происшествиями. Следует только отметить, что араб - его звали Селик - ближе познакомился с Жюэлем благодаря тому, что и тот и другой владели английским языком. Но - какие могут быть сомнения! - молодой капитан сохранит свою обычную сдержанность и не выдаст тайны дядюшки Антифера. Басня, сочиненная для французского резидента в Маскате - об отыскании на побережье города для учреждения торговой конторы, - пригодилась и на этот раз для мнимого переводчика. Поверил ли он? Жюэлю казалось, что да. В действительности же хитрец прикинулся простаком, чтобы продолжать выпытывать нужные ему сведения. Наконец, после четырех с половиной дней пути, в полдень 27 марта караван вступил в Сохор. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой дядюшка Антифер, Жильдас Трегомен и Жюэль проводят очень скучный день в Сохоре Как хорошо, что наши три француза прибыли в Сохор не для своего развлечения, а по делам! В городе нет ничего, что заслуживало бы внимания туристов, и посещение его не оправдывает путешествия: улицы хоть и чистые, но площади-на самом солнцепеке; одного водного источника едва хватает на несколько тысяч жителей, постоянно мучимых жаждой от нестерпимого зноя; дома разбросаны в беспорядке; окна, как принято на Востоке, выходят на внутренний двор. Выделяется лишь одно более приметное здание, впрочем без всякого стиля и лишенное причудливых арабских узоров. Оно вполне удовлетворяет имама, когда тот приезжает на две-три недели в северную часть своих владений, чтобы пожить деревенской жизнью. Но как ни малозначителен Сохор, он все же существует на побережье Оманского залива, и лучшим доказательством этого служат его географические координаты: 54o29' восточной долготы и 24o37' северной широты. Следовательно, принимая во внимание указания Камильк-паши, остров нужно было искать на 28' по дуге к востоку от Сохора и на 22' к северу, то есть на расстоянии примерно сорока - пятидесяти километров по побережью. Гостиниц в Сохоре мало. Да и трудно назвать гостиницей какое-то подобие караван-сарая [на Ближнем Востоке место стоянки караванов с гостиницей и складскими помещениями] с несколькими комнатами, вернее, клетушками, меблированными более чем скромно - одной кушеткой. Именно туда услужливый переводчик Селик и привел Антифера, его племянника и друга. - Как нам повезло, - повторял Жильдас Трегомен, - что мы встретили этого любезного араба! Жаль только, что он не говорит по-французски или хотя бы по-бретонски [бретонский язык распространен преимущественно среди сельского населения полуострова Бретань во Франции; относится к группе кельтских языков]. Однако Жюэль и Селик достаточно хорошо понимали друг друга, чтобы сговориться. Измученные путешествием, Жюэль и Трегомен - и это вполне естественно - не могли в тот день мечтать ни о чем другом, кроме хорошего ужина и двенадцатичасового сна. Но не так-то просто было заставить Пьера-Сервана-Мало согласиться с этим благоразумным предложением. Его страстное нетерпение все возрастало по мере приближения к острову, и он не соглашался ждать... Ему хотелось лишь одного - нанять судно и отчалить, что называется, hic et nunc!.. [немедленно, тотчас; "здесь и в настоящее время" (лат.) - правовая формулировка, обозначающая фактическое на данный момент положение вещей] Отдыхать, когда оставалось сделать последний шаг, один только шаг в двенадцать лье, отделяющий его от того уголка на земном шаре, где были зарыты соблазнительные бочонки!.. Словом, произошла сильная сцена, показавшая, до какой степени нетерпения, нервозности и даже болезненного возбуждения дошел дядюшка Антифер. В конце концов Жюэлю удалось его успокоить. Надо же принять какие-то меры предосторожности... Сохорской полиции такая поспешность может показаться подозрительной... Да и сокровища не исчезнут же за эти двадцать четыре часа... "Если они только там! - сказал про себя Жильдас Трегомен. - Мой бедный друг сойдет с ума, если их там не было... или если их там уже нет!" Не исключена возможность, что опасения добряка Трегомена в какой-то мере были справедливы. Если бы Антиферу и в самом деле суждено было обмануться в своих надеждах, он, наверное, кончил бы помешательством. На Саука подобное разочарование подействовало бы, вероятно, не так сильно, но, во всяком случае, последствия его были бы не менее страшными. Мнимый Назим впал бы в такую ярость, от которой не поздоровилось бы Бен-Омару. Лихорадка нетерпения трепала его ничуть не меньше, чем малуинца, и можно смело утверждать: в ту ночь в караван-сарае не смыкали глаз по крайней мере два путешественника. Не стремились ли они к одной и той же цели, только разными путями? Если один не мог дождаться утра, чтобы поскорее нанять судно, то другой думал только о том, как бы навербовать десятка два отчаянных головорезов, соблазнив их большим вознаграждением, и попытаться завладеть сокровищами на обратном пути в Сохор. Наконец забрезжила заря, и первые солнечные лучи возвестили рождение памятного дня - 28 марта. Прежде всего решено было прибегнуть к услугам Селика. Жюэль взял на себя переговоры с арабом, чтобы привести в исполнение намеченный план. Селик, которому французы казались все более и более подозрительными, провел всю ночь во дворе караван-сарая. Жюэль, правда, испытывал некоторое смущение, думая о том, как он обратится за помощью к Селику. В самом деле, три иностранца, три европейца, прибывшие накануне в Сохор, торопятся нанять судно... ну конечно, для прогулки по Оманскому заливу - какой еще можно найти предлог? - для прогулки, которая продлится не менее сорока восьми часов... Не покажется ли это странным и даже более чем странным? Но, быть может, напрасно тревожился Жюэль, что переводчика удивит такая просьба? Так или иначе, дело не терпело отлагательства. Встретив Селика, Жюэль попросил его достать какое-нибудь суденышко, способное продержаться в море двое суток. - Вы собираетесь переехать залив и высадиться на персидском берегу? - спросил Селик. У Жюэля мелькнула мысль обойти этот вопрос и ответить так непринужденно, чтобы усыпить всякие подозрения, которые могли бы возникнуть даже у сохорских властей. - Нет... это просто географическое исследование, - ответил он. - Мы хотим определить положение наиболее значительных островов залива... или... разве их нет у берегов Сохора? - Есть несколько островов, - сказал Селик, - но ни одного сколько-нибудь значительного. - Безразлично, - промолвил Жюэль. - Мы хотели бы осмотреть залив, прежде чем обосноваться на берегу. - Как вам будет угодно! Селик не стал допытываться, хотя ответ молодого капитана показался ему подозрительным. И в самом деле, полицейский агент, знавший об их проекте, сообщенном французскому резиденту, то есть о намерении учредить торговую контору в одном из прибрежных городов имамата, прекрасно понимал, что учреждение конторы не имеет никакого отношения к исследованию Оманского залива. Последствия этого разговора не замедлили сказаться. За малуинцем и его спутниками стали наблюдать еще более пристально. Досадное осложнение, грозившее успеху задуманной операции! Как только сокровища будут найдены, несомненно, полиция его высочества тотчас же об этом узнает. А его высочество, столь же беззастенчивое, сколь и всесильное, во избежание излишних объяснений отправит на тот свет наследника Камильк-паши. Селик взялся найти судно, необходимое для исследования залива, и обещал также подобрать экипаж, на преданность которого можно будет положиться. Запасов продовольствия решено было взять на три-четыре дня. В период равноденствия, когда погода так непостоянна, следует предвидеть возможные задержки в пути. Жюэль поблагодарил переводчика, заверив, что его услуги будут щедро оплачены. Это обещание, казалось, подействовало на Селика. Немного подумав, он добавил: - А не лучше ли мне отправиться вместе с вами в эту экспедицию? Незнание арабского языка может затруднить ваши отношения с хозяином судна и матросами... - Вы правы, - согласился Жюэль. - Оставайтесь при нас все время, пока мы будем находиться в Сохоре. Повторяю вам, вы об этом не пожалеете. Расставшись с переводчиком, Жюэль поспешил найти дядю, который прогуливался по песчаному пляжу вместе с Трегоменом, и рассказал им, как обстоят дела. Трегомен был в восторге, узнав, что в качестве гида и переводчика с ними останется этот молодой араб, лицо которого показалось ему удивительно умным. Пьер-Серван-Мало кивком головы одобрил действия племянника. Затем, заменив изгрызенный чубук другим, он спросил: - А эта лодка?.. - Вот как раз, дядя, наш переводчик и занимается сейчас тем, что достает ее и снабжает необходимыми припасами. - Мне кажется, за час или за два можно оснастить любое судно в этом порту... Черт возьми, ведь не о кругосветном же путешествии идет речь! - Но, друг мой, - заметил Трегомен, - нужно какое-то время, чтобы найти судно и людей!.. Не будь ты таким нетерпеливым, я тебя очень прошу! - А если я хочу таким быть! - возразил дядюшка Антифер, метнув на Жильдаса Трегомена огненный взгляд. - Ну и будь, пожалуйста! - ответил добряк, отвесив Антиферу почтительный поклон. Между тем солнце начало склоняться к западу, а Селик все не давал о себе знать. Легко догадаться, до какого накала дошло раздражение дядюшки Антифера. Он говорил уже, что нужно отправить на дно залива этого араба, который просто посмеялся над его племянником. Попытка молодого человека заступиться за Селика была встречена недоброжелательно, а Жильдасу Трегомену, когда тот попробовал заговорить о достоинствах переводчика, велено было заткнуть рот. - Мошенник ваш переводчик! - кричал Антифер. - Негодяй, разбойник! Он не внушает мне ни малейшего доверия! Он только и думает о том, как бы выманить у нас наши деньги! - Я ему ничего не дал, дядя. - Вот на этом ты и промахнулся! Если бы ты дал ему хороший задаток... - Но вы же сами говорите, что он хочет нас ограбить! - Это неважно! Жильдас Трегомен и Жюэль даже и не пытались внести ясность в столь противоречивые суждения. Главное, надо было сдержать нетерпение малуинца, помешать ему совершить какую-нибудь глупость или, по крайней мере, неосторожность, уговорить его вести себя благоразумнее, чтобы не давать повода к подозрениям. Но чего можно добиться от человека, который не хочет вас слушать? Разве в гавани мало ошвартованных рыбачьих баркасов?.. Разве не достаточно нанять один из них... сговориться с экипажем... погрузиться... поднять паруса... повернуть к северо-востоку?.. - А как мы сговоримся с этими людьми, - возразил Жюэль, - раз мы ни слова не знаем по-арабски?.. - А они не знают ни слова по-французски, - поддержал его Трегомен. - А почему они не знают? - в ярости закричал дядюшка Антифер. - Это ошибка с их стороны... непростительная ошибка!.. - ответил Жильдас Трегомен, желая умиротворить друга своей уступчивостью. - Это все по твоей вине, Жюэль! - Нет, дядя! Я сделал все как можно лучше! Наш переводчик, конечно, появится... Впрочем, если он вам не внушает доверия, обратитесь к Бен-Омару и его клерку - они говорят по-арабски... Да вот они идут по набережной... - Обратиться к ним? Никогда! Довольно... Достаточно и того, что они тянутся за нами на буксире! - Бен-Омар, кажется, собирается сюда причалить, - заметил Жильдас Трегомен. - Хорошо, лодочник, пусть только попробует! Я встречу его таким залпом, что он отправится на дно! Действительно, Саук и нотариус крейсировали в водах малуинца. Когда Антифер вышел из караван-сарая, они поспешили вслед за ним. Их обязанностью было - не терять его из виду; их правом - присутствовать при развязке этой финансовой операции, грозившей превратиться в драму. Саук настаивал, чтобы Бен-Омар заговорил с ужасным Пьером-Серваном-Мало. Но, видя ярость дядюшки Антифера, нотариус не мог заставить себя пойти навстречу неизбежным оскорблениям. Саук с наслаждением уложил бы на месте этого трусливого крючкотвора и, должно быть, раскаивался в том, что притворился не знающим французский язык, так как это лишало его возможности вступить в непосредственные переговоры с французами. Жюэль, в свою очередь, хорошо понимал, что недопустимое обращение его дяди с Бен-Омаром может только ухудшить дело. Он снова попытался это ему внушить, воспользовавшись подходящим случаем: нотариус, как видно, все не решался подойти ближе к дядюшке Антиферу. - Вот что, дядя, - сказал Жюэль, - вы должны меня выслушать. Можете сердиться на меня хоть в десять раз больше. Обсудим положение вещей серьезно, у нас на это хватит разума... - Надо еще разобраться, Жюэль, не считаешь ли ты разумным то, что я считаю глупым!.. Итак, чего ты хочешь? - Я хочу спросить вас, будете ли вы в тот момент, когда мы уже близки к цели, продолжать упорно поворачиваться спиной к Бен-Омару. - Да, буду упорно поворачиваться! Этот негодяй хотел украсть у меня мой секрет, когда его обязанностью было открыть мне свой... Это мошенник! Караиб!.. [караибы (карибы) - группа племен южноамериканских индейцев] - Я знаю, дядя, и не стараюсь его оправдать. Но так или иначе, по одному из параграфов завещания Камильк-паши его присутствие ведь обязательно? - Да. - И он должен быть там, на острове, когда вы будете вырывать из земли три бочонка? - Да. - И он имеет право определить их стоимость - уже по одному тому, что ему завещан один процент? - Да. - Так вот, если он должен присутствовать при этой операции, как вам кажется - он имеет право знать, где и когда она будет происходить? - Да. - И, если по вашей вине или даже по какому-нибудь другому обстоятельству он не сможет присутствовать в качестве душеприказчика, не будет ли оспорено наследование и не будет ли повода к процессу, который вы, несомненно, проиграете?.. - Да. - Итак, дядя, значит, вы обязаны согласиться на общество Бен-Омара во время вашей экскурсии по заливу? - Да. - И теперь вы, конечно, скажете ему, чтобы он готовился в путь вместе с нами? - Нет! - ответил дядюшка Антифер. И это "нет" было произнесено таким страшным голосом, что ударилось, как пуля, прямо в грудь нотариусу. - Послушай, - заговорил Жильдас Трегомен, - ты не хочешь внять голосу рассудка, и ты неправ. Почему ты упрямо идешь против течения? Умнее всего послушаться Жюэля и последовать его совету. Конечно, Бен-Омар внушает мне такую же неприязнь, как и тебе, но раз уж его присутствие неизбежно, давай лучше покоримся судьбе... Жильдас Трегомен очень редко позволял себе такие длинные монологи, и еще реже его друг позволял ему их доканчивать. Но как сжимались у Антифера кулаки, как скрипели челюсти, какими гримасами подергивалось его лицо, пока Трегомен выкладывал свои аргументы... Можно даже поверить, что этот добряк, весьма довольный своим красноречием, вообразил, будто ему удалось убедить неукротимого бретонца. - Ты все сказал, лодочник? - спросил Антифер. - Да, - ответил Жильдас Трегомен, бросив торжествующий взгляд на Жюэля. - И ты тоже, Жюэль? - Да, дядя. - Отлично! В таком случае, убирайтесь оба к черту! Если вам угодно совещаться с этим стряпчим, пожалуйста, я вас Не неволю. Что же до меня, то я могу его называть только негодяем и мошенником! А затем - добрый день или добрый вечер, выбирайте сами! И Пьер-Серван-Мало испустил такое проклятие, в котором, по флотскому обычаю, соединились вместе все громы небесные; чубук вылетел у него изо рта, как горошина из стручка; затем, даже не подобрав трубки, он исчез, словно его ветром сдунуло. И все-таки Жюэль отчасти добился своего. Дядюшка Антифер, сознавая, что это его прямой долг, не запретил племяннику посвятить нотариуса в их планы. И, когда Бен-Омар, понукаемый Сауком, приблизился к Жюэлю (без малуинца он немного осмелел), между ними тотчас же завязался разговор. - Господин, - произнес нотариус, низко склоняясь, чтобы смиренной позой искупить смелость своего обращения, - господин, простите, если я себе позволю... - Приступайте прямо к делу! - сказал Жюэль. - Что вам угодно? - Знать, достигли ли мы конца нашего путешествия. - Почти. - Где находится остров, который мы ищем? - В открытом море, в двенадцати лье от Сохора. - Как! - закричал Бен-Омар. - Опять ехать морем? - Вероятно. - Да, вам это трудно дается! - заметил Трегомен, посочувствовав бедняге, который, казалось, почти уже терял сознание, словно у него вот-вот остановится сердце. Саук глядел на них с полным безразличием, как и подобало человеку, не понимающему ни слова из того, что говорят в его присутствии на незнакомом языке. - Ну же... ободритесь, - сказал Жильдас Трегомен. - Два или три дня плавания пройдут незаметно. Я думаю, что в конце концов у вас вырастут ноги моряка... привыкнете! Когда зовешься Омаром... Нотариус покачал головой и вытер лоб, с которого катились капли холодного пота. Затем он произнес жалобным голосом, обращаясь к Жюэлю: - А где вы собираетесь сесть на судно? - Здесь. - Когда? - Как только оно будет готово отчалить. - И это произойдет?.. - Либо сегодня вечером, либо, скорее, завтра утром. Будьте же наготове, вы и ваш клерк Назим, если он вам так необходим. - Я буду... я буду... - заверил Бен-Омар. - И да поможет вам аллах! - прибавил Трегомен, который в отсутствие Антифера мог свободно проявлять свою природную доброту. Бен-Омару и Сауку больше нечего было узнавать, разве что географическое положение пресловутого острова. Но так как молодой капитан не счел нужным этого сказать, они удалились. Не поторопился ли Жюэль, заявив, что судно отчалит вечером или не позднее завтрашнего утра? Жильдас Трегомен сразу сказал ему об этом. В самом деле, было уже три часа дня, а переводчик все не появлялся. Это сильно беспокоило их обоих. Если придется отказаться от услуг Селика, нелегко будет сговориться с рыбаками Сохора, пользуясь только языком жестов! Как условиться с ними о найме корабля, о характере поисков, о направлении, которого нужно будет придерживаться в глубине залива?.. Как они выйдут из такого положения? Правда, Бен-Омар и Назим умеют говорить по-арабски, но обращаться к ним... К счастью, Селик исполнил свое обещание, да и почему ему было не исполнить его? Около пяти часов пополудни, когда Трегомен и Жюэль направились в караван-сарай, переводчик остановил их у эстакады [помост на сваях для причала судов, которые не могут подойти к берегу вследствие мелководья] порта. - Наконец-то! - воскликнул Жюэль. Селик извинился за опоздание. Он с большим трудом нашел судно, и ему пришлось обещать за него очень высокую плату. - Не имеет значения! - сказал Жюэль. - Можем мы выйти в море сегодня вечером? - Нет, - ответил Селик. - Экипаж соберется очень поздно. - Когда же мы отправимся? - На заре. - Решено! - Я приду за вами в караван-сарай, - добавил Селик, - и с отливом мы выйдем в море. - При попутном ветре у нас будет отличное плавание, - сказал Жильдас Трегомен. И в самом деле, плавание обещало быть отличным, так как ветер дул с запада, а дядюшка Антифер должен был искать свой остров на востоке. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой Жюэль по поручению дядюшки Антифера измеряет высоту солнца, воспользовавшись чудесной погодой На следующее утро, прежде чем первые солнечные лучи бросили золотой отсвет на поверхность залива, Селик постучал в дверь комнаты караван-сарая. Антифер, которому в ту ночь даже не удалось вздремнуть, собрался в одну минуту. Жюэль поспешил за дядей. - Судно готово, - объявил Селик. - Мы следуем за вами, - ответил Жюэль. - А лодочник? - закричал Антифер. - Он, конечно, спит, как дельфин в своей родной стихии! Сейчас я его хорошенько потрясу! И он направился в каморку этого дельфина, храпевшего на весь караван-сарай. Здоровый толчок заставил Трегомена открыть глаза. Жюэль между тем, как условились накануне, пошел предупредить нотариуса и его клерка. Они были уже готовы. Назим с трудом скрывал свое нетерпение, а Бен-Омар, бледный как полотно, еле стоял на ногах. Селик, увидев двух египтян, не мог сдержать жеста удивления, не ускользнувшего от внимания молодого капитана. И было чему удивляться! Каким образом завязалось знакомство у этих людей разной национальности и что побуждало их отправиться на одном судне исследовать залив? Этого было вполне достаточно, чтобы внушить подозрение полицейскому агенту. - Эти два иностранца поедут с вами? - спросил он Жюэля. - Да, - ответил тот не без смущения, - они наши попутчики. Мы ехали с ними вместе на одном пакетботе из Суэца в Маскат... - Они ваши знакомые? - Конечно. Но они держатся в стороне от нас... потому что у моего дяди очень дурное настроение... Жюэль явно путался в своих объяснениях. Но, в конце концов, не обязан же он отчитываться перед Селиком! Египтяне пришли, потому что так захотелось французам, вот и все! Однако Селик не настаивал, хотя такое стечение обстоятельств показалось ему более чем странным, и он решил следить за египтянами так же пристально, как и за тремя французами. В эту минуту появился Антифер, таща на буксире Трегомена, - буксирный пароход вел за собой большое торговое судно. Если продолжить сравнения, можно добавить, что упомянутое судно еле-еле начало готовиться к отплытию: Трегомен еще не успел проснуться, глаза его слипались. Нечего и говорить, что Пьер-Серван-Мало не желал замечать присутствия Бен-Омара и Назима. Он возглавил шествие, рядом с ним шагал Селик, остальные следовали по его стопам в направлении порта. У конца маленького мола была ошвартована двухмачтовая яхта. Оставалось только