Катилина Ты об огне заговорил. Так знай, Что если он спалит на мне хоть волос, Я кровью потушу его. Катон Квириты,* Слыхали? (Уходит.) Катилина Так и консулу скажи. Цетег Зря из него не вытрясли мы душу! Ты чересчур медлителен, Лентул, Хоть мы собой рискуем для тебя же: Ведь власть тебе Сивилла обещала. Катилина Он обо всем забыл: теперь он претор И льстит ему сенат. Лентул Неправда, Луций! Лонгин Твои укоры не нужны Лентулу. Цетег Они нужны для дела. Ведь оно Идет назад, когда стоит на месте. Лентул Обсудим... Цетег Нет, сперва вооружимся: Те, кто не воздает нам по заслугам, Все отдадут, когда сверкнет наш меч. Катилина Приводят к цели руки, а не речь. Уходят. СЦЕНА ВТОРАЯ Комната в доме Цицерона. Входят Цицерон и Фульвия. Цицерон Как могут боги в этот час опасный Быть столь непроницаемо бесстрастны? Ужели и Юпитер стал слепым, Как ты, о потерявший разум Рим? Спят боги. Спит сенат невозмутимый. Кто защитит тебя, мой край родимый? Кем будет пробужден твой гнев, Кронид? * Когда злодея молния казнит? И раньше сеял он вражду, а ныне Всей смутой Рим обязан Катилине. Она последней будет. Он падет, Но, до того как пасть, на все пойдет. Ведь честолюбье - страсть, с которой сладить Трудней всего недюжинной натуре. Оно - поток и вспять не потечет, Не подчинится ни уму, ни сердцу, Но, презирая совесть, веру, право, С самой природой дерзко вступит в бой. Нет, здесь не честолюбье! Катилина Задумал дело пострашней: разрушить То, что потом восстановить не смогут Ни люди, ни века. - Прошу, присядь. Ты, Фульвия, меня ошеломила. Не в силах разум примириться с тем, Что вымыслы трагедий затмевает! Как! Родина не залечила ран, Гражданскою войною нанесенных,* Жизнь и надежда в ней едва воскресли, А ей уж муки новые готовят, Чтоб имя Рима древнее забвенью С невиданной жестокостью обречь! В каких умах чудовищно преступных, Исполненных отчаянья и злобы, Отравленных нуждою и распутством Возникнуть мысль подобная могла? Да разве наши дети, вспоминая О злодеяньях Мария и Суллы, Их не сочтут игрой в сравненье с ней? Хотя повинны эти властолюбцы В убийстве братьев, родичей, отцов, В позоре дев, в бесчестии матрон, Но на богов они не покушались И не пытались Рим лишить величья. А тут хотят его разграбить, сжечь И, стало быть, опустошить всю землю, Затем что вся вселенная мала Для тех, кому в отчизне слишком тесно. Фульвия Ты прав. И я подумала о том же. Цицерон Почел бы я вершиною злодейства То, что они свой замысел преступный Скрепили человеческою кровью, Когда бы не был он еще страшней, Чем гнусный их обряд. Фульвия Достойный консул, Поверь, пресеклось у меня дыханье, Когда впервые услыхала я Об этом приводящем в ужас плане. Я не могла о нем не рассказать, Затем что сообщенная мне тайна Меня сжигала. Цицерон Фульвия, не бойся И о своем поступке не жалей. Фульвия Нет, не жалею. Знаю я, кому Секрет вверяю. Цицерон Он в руках надежных. Тебе же, если Рим твоей заслуги И не сумеет оценить достойно, Воздаст сторицей собственная совесть: Награда за добро - в самом добре. Фульвия Я шла к тебе не за наградой, консул. Меня не честолюбие вело. Цицерон Ты доказала, что умеешь выбрать Меж дружбою и благом государства. Спокойна будь. За Курием послали, И, если мне его вернуть удастся К сознанью долга, я не покараю Его из уважения к тебе. Фульвия Ручаюсь, что одумается Курий. Цицерон Вдвоем с тобой мы убедим его. Входит ликтор. Пришел ли он? Ликтор Да, благородный консул. Цицерон Ступай, скажи Антонию, что с ним Я должен, ибо он мой соправитель, О важном деле переговорить, И передай, чтобы сюда немедля С трибунами явился брат мой Квинт, А Курия впусти. Ликтор уходит. Итак, надеюсь, Мне Фульвия поможет? Фульвия Да. Ведь это Мой долг. Входит Курий. Цицерон Привет, мой благородный Курий! Я должен побранить тебя. Дай руку. Напрасно ты смутился: я - твой друг. Ты видишь эту женщину? Ты понял, Зачем ты вызван к консулу? Не хмурься, Чтоб гром не загремел. Пусть прояснятся Твой взор и мысли с этого мгновенья - Тебе здесь все желают лишь добра. Как! Неужели ты, кому намерен Сенат вернуть, насколько мне известно, Права и званье члена своего, Как и неблагодарному Лентулу, - Прости, что имя низкого глупца С твоим назвал я рядом, - неужели Ты, отпрыск славных предков, человек Высокого рождения и чести, Причастен к адским умыслам убийц, Изменников, затмивших злобой Фурий, Людей, идущих на позор и смерть, Ибо отчаяние - мать безумья, Людей, которым нужен только случай, Чтоб с цепи смуту и мятеж спустить? О, я краснею за тебя! Я жду Не оправданий жалких, а признанья: Свою вину смягчить порочный тщится; Кто честен, тот ее стремится смыть. Мы, силясь умалить свой грех былой, Себе тем самым новые прощаем. Смотри, вот та, чья преданность отчизне - Пример для консула, чья добродетель Могла бы мне вернуть мой юный пыл, В Теренции * моей рождая ревность! Какую честь она себе снискала! Какою бурей радостных приветствий Ее встречать на стогнах Рима будут! Как граждане тесниться станут к окнам, Чтоб на нее взглянуть! Какую зависть В матронах возбудит ее деянье, Чей блеск затмит сверканье колесницы Помпея, за которой в день триумфа Прикованная Азия * пойдет! Ее удел - прижизненная слава, А после смерти имени ее Столетья не сотрут, затем что будет Оно, подобно статуе нетленной, В сердцах потомков жить, когда и мрамор, И медь, и Капитолий станут прахом! Фульвия Твоя хвала чрезмерна, консул. Цицерон Нет! Нельзя перехвалить твои заслуги. Пусть Курий убедится, что не стыдно Последовать достойному примеру. Пусть он поймет, взглянув тебе в лицо, Чего отчизна ждет от гражданина, В чем долг его. Пусть он не убоится Своих друзей-изменников покинуть, Чтоб жизнь себе и родине спасти. О матери-отчизне вспомни, Курий. Отдай ей то, что ей принадлежит - Часть лучшую своей души и сердца, А страх отбрось - он затемняет ум. Ты клятвой связан? Ну так что ж! Нет клятвы, Заставить стать изменником могущей. Фульвия Он понял все и мудрый твой совет Готов принять, но стыд ему мешает. Я это знаю. Курий Что? Ты это знаешь? Фульвия Да. Выслушай меня. (Отводит Курия в сторону.) Курий Ах, ты... Фульвия Что - я? Курий Зачем кричать? Фульвия (понижая голос) Я - то, чем ты быть должен. С чего ты взял, что впутаюсь я в дело, Которое Семпронию прославит, А Фульвию оставит ни при чем, Хотя б все блага это мне сулило? Ты заблуждался. Присоединяйся К нам с консулом и впредь умнее будь. Иди путем, который я избрала: Он выгоден и риском не чреват. Цицерон Я не могу позволить вам шептаться. Фульвия У нас нет тайн. Я только говорю, Что путь, которым он идет, - опасен. Цицерон Нет, не опасен - гибелен. Ужели Он и его друзья вообразили, Что боги согласятся дать разрушить Их детище - великий Рим, который В течение почти семи веков Они растят и пестуют? Безумцы! Да, вижу я, что небеса лишают Рассудка тех, кого хотят сгубить. Оставь их, Курий. Ты же не преступник! Я больше к ним тебя не приравняю И не заставлю от стыда краснеть. Стань другом мне и честным человеком, Отечеству любезным. Верь мне: жизнь, Что в жертву отдана ему, - прекрасна. Подумай сам, каким дождем наград За подвиг твой сенат тебя осыплет. Не дай себя отчаявшимся людям Сбить с верного пути и ложной дружбе Своею добродетелью не жертвуй. Фульвия Он прав, мой друг. Его совет разумен. Курий Достойный консул, Фульвия, я - ваш. Я встану за отчизну. Вы меня, Напомнив мне о долге, устыдили. Прошу вас, верьте, что мои слова Мне внушены не страхом. Цицерон Милый Курий, В тебя я верю больше, чем ты сам, И в этом ты немедля убедишься. Останься с виду прежним. Затеряйся Опять в толпе отпетых негодяев, Разгадывай их тайные уловки, Скользи им вслед по их тропам змеиным В лес преступлений, в чащу злодеяний, Где ползают они, подобно гадам, Где человека нет, а есть лишь зверь. Узнай, кто в заговор замешан, кроме Известных мне Лентула, Катилины И прочих. Сведай, кто к ним расположен; Кто те друзья могучие, чье имя Они скрывают; каковы их планы; Как их они хотят осуществить - Войной открытой иль внезапным бунтом. Проникни в их намеренья, и все, Что важным ты сочтешь для государства, Мне сообщай иль сам при встрече, или Через свою достойную подругу, Которая тебе не даст лениться. А я уж позабочусь, чтоб отчизна Была к тебе участливей, чем мать. Будь нем, как ночь. Курий Я буду верен. Цицерон В этом Не сомневаюсь я, хоть в наше время Клянутся слишком часто. Уверенья В правдивости лишь умаляют правду. Кто там? Входит слуга. Идите с ним. Он незаметно Вас выведет. (Шепчется со слугой.) Когда придете вновь, К нему же обратитесь. (Слуге.) Посвети им. Слуга, Курий и Фульвия уходят. О Рим, тебя недуг смертельный точит! Всем телом бьешься в лихорадке ты И сонной головой поник бессильно. Ты в забытье: тебя ни разбудить, Ни растолкать. А если на минуту Ты раскрываешь слипшиеся веки, То тут же вновь в беспамятство впадаешь. Я не хулю богов. Их попеченьем Ты не оставлен. Сам себя ты губишь Беспечностью своей необъяснимой. Еще необъяснимее, пожалуй, То, что сказались первые симптомы Болезни не в достойных членах тела, А в низменных срамных частях его. Рим, как ты низко пал, что прибегаешь К лекарствам непристойным, как глубоко Ты оскорбил нечестием бессмертных, Что от доноса грязного зависит Твое спасенье! Ведь могли же боги Тебе иными средствами помочь, Сразив твоих врагов стрелой громовой, Испепелив их молнией, обрушив Им на голову горы? иль наслав На их домашних мор, иль сделав так, Чтоб до смерти замучила их совесть. Но, чтобы ты увидел, чем ты стал, Они тебя с презрением спасают Руками потаскухи и хлыща. Ликтор возвращается. Ну, что? Каков ответ? Пришел Антоний? Ликтор Он холодно ответил мне, что тотчас Последует за мной. Твой брат идет. (Уходит.) Цицерон Увы, мой сотоварищ не надежен. Я должен позаботиться, чтоб он Мне не мешал, уж раз помочь не хочет. Он, хоть и не участник заговора, Ему в душе сочувствует: ведь тот, Кто движим вожделением корыстным, Приветствует любую перемену. Но я ценой уступок терпеливых Склоню его на сторону порядка. Получит он провинцию, которой Сенат меня назначил управлять.* Что ж! Иногда нечестным средством нужно Заставить поступать по чести тех, Кто без награды честно не поступит. Но мне пора и о себе подумать. Для этого сюда я и призвал Трибунов, брата, родичей, клиентов. Должны служить законы и друзья Охраною двойной таким, как я, Кто в бой вступил с изменою коварной За честь своей страны неблагодарной, В глазах которой чаще виноват Не злоумышленник, а магистрат. (Уходит.) СЦЕНА ТРЕТЬЯ Комната в доме Катилины. Входят Цезарь и Катилина. Цезарь Ночь близится. Начнется скоро сходка. Пора кончать. Итак, будь смел и действуй. Чем больше медлим мы в опасном деле, Тем все слабей надежда на успех. Нередко заговор разоблачался Лишь потому, что опоздали с ним. Допустим, ты надежен. Точно так же - Другой и третий. Но всегда найдется Такой, в чьем слабом сердце страх сильней, Чем славолюбье или жажда мести. Теперь, когда вы далеко зашли, Не время рассуждать, как лучше сделать, А время делать. Пусть поступки ваши Преступными считают. Победите - И доблестными все их назовут. За мелкий грех карают беспощадно, За крупный - награждают. Нужно думать Не о начале, с риском сопряженном, А о конце, который вас прославит, - Ведь в трудный час быть безрассудным - мудро. Что вам людское мненье, что молва: Каким путем победа ни добыта, Позор лишь побежденному грозит! И, наконец, вы все горите мщеньем, А тот, кто мстит, не разбирает средств. Запомни: без обмана и насилья Достичь великой цели невозможно, И кто в борьбе быть совестливым хочет, Тот лишь... Катилина Богобоязненный глупец! Цезарь Раб суеверный и скотоподобный! Прощай. Теперь ты знаешь наши мысли - Мои и Красса. Отрасти себе Огромные, как мощный парус, крылья И в небо взмой, следов не оставляя. Не стать змее драконом, не пожрав Нетопыря.* Ты консулом не будешь, Покуда страж порядка дышит. Сергий, Все, что ни хочешь сделать, делай быстро. Не провожай меня. Катилина Сюда идут. Цезарь Я должен скрыться. Катилина Выйди в эти двери. Желаю счастья Цезарю и Крассу. Цезарь Советов друга не забудь. (Уходит.) Катилина Скорее Я позабуду, как меня зовут. Входит Аврелия. Пришли друзья? Аврелия Да. Катилина А твои подруги? Аврелия Да, тоже. Катилина И Семпрония? Аврелия Еще бы! Катилина Прекрасно. Ведь она всегда, как сера, Готова вспыхнуть от малейшей искры. Любовь моя, уговори подруг Своих мужей втянуть в наш заговор Иль устранить их, что не так уж трудно Для тех, кому супруг давно наскучил. Пусть женщины помогут нам деньгами И слугам в час назначенный прикажут Содействовать нам при поджоге Рима. Сули им власть, богатство и мужчин, Что слеплены из глины сортом выше, Чем та, какую мял титан-горшечник.* Входит Лека. Кто здесь? А, Порций Лека! Все явились? Лека Да, все. Катилина (к Аврелии) Ступай, любимая моя. Ты знаешь все, что нужно, и, конечно, Все сделаешь, как нужно. Аврелия уходит. Порций, где же Серебряный орел, тебе врученный? Достань его и всех зови сюда. Лека уходит. Входят Цетег, Курий, Лентул, Варгунтей, Лонгин, Габиний, Цепарин, Автроний и другие заговорщики. Катилина Друзья, я рад вас видеть и надеюсь, Что держим мы совет в последний раз. Цетег Вот так давно бы! Курий Мы теряем случай! Катилина А также и соратников. Известно ль Вам, что Пизон в Испании скончался? Цетег А мы все ждем! Лонгин Разнесся слух, что он Пал от руки приверженцев Помпея... Лентул Который возвращается обратно Из Азии. Катилина Вот потому и нужно Нам поспешить. Садитесь и внемлите. Септимия я отрядил в Пицен,* А Юлия * в Апулию направил, Чтоб там он набирал для нас солдат. Ждет в Фезулах * от нас сигнала Манлий С толпою нищих ветеранов Суллы. Готово все, и дело лишь за нами. Входит Лека с серебряным орлом. Смотрите, вот серебряный орел,* С которым Марий шел войной на кимвров.* Поведали мне авгуры, что будет Он, как и встарь, для Рима роковым.* Поэтому на алтаре домашнем Его я и хранил как божество. Пусть все поднимут руки и клянутся Последовать за ним и сеять смерть, Разя внезапно, метко, молчаливо - Ведь в омуте всегда вода тиха. Настало время. Этот год - двадцатый С тех пор, как загорелся Капитолий. Он должен стать по предсказаньям годом Крушенья Рима, над которым власть Лентул захватит, если он захочет. Курий А если не захочет, значит, он Высокого удела недостоин. Лентул Удел мой слишком для меня высок, Но то, что мне назначено богами, Обязан я принять. Катилина А мы не станем Завидовать тебе: нам остаются Испания, вся Галлия, Эллада, И Африка, и Бельгика.* Курий Забыл Ты Азию: Помпей ушел оттуда. Катилина Но почему я, римляне, не вижу Ни пыла, ни отваги в ваших взорах? Курий Не может быть! О ком ты говоришь? Катилина В глазах у нас, где молнии не блещут, Лишь ненависть дымится, угасая, Хоть руки к делу и не приступали. Не одного кого-нибудь, а всех Я обвиняю в малодушье. Цетег Верно! Поэтому начни с себя. Катилина Однако И резок же ты, Кай! Цетег Зато правдив. Лентул Сперва пусть скажут каждому, что делать, А уж потом винят его в безделье. Сейчас не время спорить. Курий Ах, пусть будет Два Рима в мире, чтоб разрушить оба! Цетег Два Рима - вдвое больше слов! Курий Не только Два Рима - два Олимпа, две природы Я сокрушил бы, будь они за Рим! Лентул Итак, когда начнем? Катилина В дни Сатурналий.* Цетег Опять отсрочка! Катилина Ждать уже недолго: Осталось меньше месяца. Цетег Неделя, День, час - все слишком долго для меня, Теперь иль никогда! Катилина Но в меньший срок Не уложиться нам. Цетег А проволочка Того гляди всех нас уложит в землю: В таких делах свершенье не должно От мысли отставать. Катилина Твой светлый разум Тебе сегодня изменяет, Кай. Подумай, как для нас удобен праздник, Когда весь город занят лишь пирами... Лентул И предается радостям беспечно... Автроний Когда царит свобода в каждом доме... Курий И господам равны рабы. Лонгин Они Помогут нам... Курий Чтоб вырваться на волю Или своим владельцам отомстить. Варгунтей Нет, выбрать день удачней - невозможно. Лентул Зачем надежды наши ты, Цетег, Из пылкости чрезмерной разрушаешь? Цетег Зачем надежды ваши в вас, Лентул, Чрезмерную уверенность вселяют? Катилина Пусть думает как хочет. (Тихо Лентулу.) Не забудь, Что я сказал, и действуй. Лонгин Пусть бранится. Лентул Но ведь пожар мой город уничтожит. Катилина Зато под пеплом ты найдешь так много Богатств, что новый выстроишь себе. Мы ж без поджога обойтись не можем. Лонгин Как иначе нам запугать врагов? Варгунтей Да, резать их в сумятице удобней. Курий Смерть им! Цепарин Всем смерть! Автроний Да станут трупы жертвой Богам подземным! Курий Алтарем - земля! Лонгин А гордый Рим - костром для всесожженья! Лека О, ночка будет славной! Варгунтей Как при Сулле! Курий Мужья и жены, старики и дети, Рабы и господа, жрецы и девы, Кормилицы и сосунки грудные Одним потоком устремятся в ад. Катилина Я вам пожар устроить поручаю, Статилий и Лонгин. В полночный час, Когда раздастся зов трубы условный, С двенадцати концов зажгите Рим. Для этого оружье, паклю, серу К Цетегу в дом заранее снесите. Габиний, ты разрушишь акведуки И не подпустишь никого к воде. Курий Что делать мне? Катилина Не бойся: дела хватит. Убийства ты возглавишь. Курий Мне с Цетегом Доверь задачу эту. Катилина Я с войсками Отрежу путь из города бегущим. А ты, Лентул, обложишь дом Помпея И сыновей его живьем возьмешь: Без них с отцом нам не договориться. Всех остальных косите без пощады, Как маки попирающий Тарквиний,* Как жнец, серпом срезающий волчцы, И проредите, словно плуг, чей лемех, Пласты взрезая, улучшает почву, Сенат неблагодарный и народ. Пускай ни предки, ни потомки с вами В жестокости и злобе не сравнятся; Пусть ваша ярость будет исступленней, Чем грохот водопада, рев прибоя, Свист урагана, завыванье бури, Шипение огня и визг Харибды! * Так суждено. Все это совершится. И раньше б совершилось, будь я консул. Лентул Как держится Антоний? Катилина Он для нас Потерян: он стакнулся с Цицероном, Рожденным, чтобы мне во всем мешать. Курий Покончим с краснобаем! Цетег И быстрее. Катилина Ты прав. Но кто рискнет на это? Курий и Варгунтей (одновременно) Я. Цетег Прочь! Жизнь его лишь мне принадлежит. Лентул И как же ты пресечь ее намерен? Цетег Не спрашивай. Он должен умереть. Нет, это слишком долго. Он умрет. Нет, это слишком медленно. Он умер. Катилина Единственный из римлян, в ком отваги Хватило бы на всех жильцов земли, Ты помощь от друзей принять обязан. Лентул Цетег, возьми с собою Варгунтея: Ведь ты с ним друг. Катилина Клиентами прикиньтесь И под предлогом утренних приветствий * Войдите к Цицерону в дом. Цетег Зачем? Варгунтей Затем, чтобы убить его в постели. Цетег Нет, я решил идти своей дорогой. (Уходит.) Катилина Мой Варгунтей, останови его И убеди свершить убийство утром. Лонгин Ведь ночью можно возбудить тревогу... Лентул Иль промахнуться... Катилина Умоляй его Во имя всех друзей... Лентул И нашей клятвы. Варгунтей уходит. Входят Семпрония, Аврелия и Фульвия. Семпрония Как затянулась сходка у мужчин! Аврелия И говорят еще, что многословье Присуще женщинам! (Шепчется с Катилиной.) Фульвия отводит Курия в сторону. Семпрония Мы все решили И действовать готовы. Лонгин Что за пылкость! А впрочем, ты в ней знаешь толк. Семпрония Откуда Тебе известно это, бочка с салом? Лонгин От дочери родителей твоих. Катилина Семпрония, оставь его. Он шутит, А думать нужно о вещах серьезных. Аврелия сказала, что держалась Ты с ними, как мужчина и оратор. Семпрония Иначе быть и не могло. Должны Мы к делу перейти, а не дрожать И ждать, пока наступит миг удобный. Катилина Разумные слова! Семпрония Наш заговор Победой увенчается. Немногим Рискуем мы. Каталина Аврелия, зови Подруг к столу. Как! Фульвия исчезла? Семпрония Нет, просто голубки уединились. Курий Бедняжка так устала от сиденья! Семпрония И потому не терпится вам лечь? Фульвия Семпрония, мне в самом деле худо. Прошу хозяйку извинить меня: Здоровье я должна беречь. Прощайте. Уж за полночь. Домой я отправляюсь, Но Курия оставлю вам. Аврелия Прощай. Курий (тихо к Фулъвии) Спеши к нему. Пусть он скликает стражу, Затем что за Цетегом вслед туда Направятся Корнелий с Варгунтеем, Которым напускное дружелюбье Скорее доступ к консулу откроет, Чем дерзкий вид предшественника их. Идем к носилкам. Кстати доложи, Что был здесь Цезарь. Катилина Фульвия, ужели Ты нас покинешь? Фульвия Милый Катилина, Я что-то расхворалась. Катилина Ну, желаю Тебе здоровья. Проводи к носилкам Ее, Лентул. Лентул Почту за долг и счастье. Все, кроме Катилины, уходят. Катилина Кого я только не избрал орудьем: Безумцев, нищих, потаскух, глупцов, Преступников и честолюбцев - словом, Всю накипь Рима. Что ж! Нельзя иначе. Ведь каждый на своем полезен месте: Раб нужен, чтобы груз таскать, слуга - Чтоб разводить огонь, мясник - чтоб резать, А виночерпий - чтобы отравлять. Вот точно так же и друзья мне служат: Лентул - приманкой, палачом - Цетег, А соглядатаями и бойцами - Лонгин, Статилий, Курий, Цимбр, Цепарин Со сворою изменниц и воровок, Которым по привычке имя женщин Присваиваем мы, хоть эти твари Способны удушить родного мужа, Коль он упрям, ограбить - коль покладист, Чтоб только денег на разврат добыть. Ужели не удастся Катилине С их помощью так дело повернуть, Чтоб им достался труд, а плод - ему, Чтоб Цезарь пожалел о наставленьях, Преподанных тому, кто сам научит Его злодейству? В день, когда друг друга Все эти люди истребят, как войско, Что из зубов дракона родилось,* И он погибнет в общей свалке так же, Как Красс, Помпей и все, что на величье Посмеет притязать. Пусть превратятся В желчь кровь моя и в воду мозг, пусть меч, Из рук моих, от страха дряблых, выпав, Мне сам собою в грудь вонзится, если Я пощажу того, кто не захочет Слугою стать моим. А кто захочет, Тот - жалкий раб и не опасен мне. Пускай моя жестокость обессмертит Мое вселяющее ужас имя, И пусть потомки силятся напрасно Содеянное мною повторить. Все, что способны духи зла измыслить, Все зверства и насилья, на какие Ни галлам, ни завистливым пунийцам Не удалось обречь мою страну, Я совершу один за ночь одну. (Уходит.) СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ Дом Цицерона. Входят Цицерон, Фульвия и слуга. Цицерон Благодарю за бдительность. (Слуге.) Немедля Созвать сюда всех слуг. Где брат мой Квинт? Слуга уходит. Знай, Фульвия, что ты и друг твой Курий Спасли меня. Нет, не меня - весь Рим. Входит Квинт Цицерон. О брат мой, те, кем адский план составлен, Уже взялись за дело. Где оружье? Раздай его домашним и вели, Чтоб до света не отпирали двери. Квинт Цицерон Как! Даже для клиентов и друзей? Цицерон Под их личиной и должны явиться Ко мне убийцы. Созови Катона, Катула - я обоим доверяю, - Двух преторов - Помтиния и Флакка И через задний ход ко мне введи. Квинт Цицерон Брат Марк, смотри не рассмеши врагов И не обидь друзей чрезмерным страхом. Цицерон За братский твой совет благодарю, Но делай, как прошу я. Квинт Цицерон уходит. Осторожность - Не страх. Ты говоришь, там был и Цезарь? Фульвия С ним у дверей столкнулся Курий. Цицерон Вот как! Вы, женщины, там тоже совещались? А кто держал пред вами речь? Фульвия Все та же, Кто говорила бы, будь нас хоть сотня, - Семпрония, которая не раз, Изысканностью стиля похваляясь, Нас вопрошала, может ли удачней Ученый консул Цицерон сказать. Цицерон Какой приятный враг! Хотел бы я, Чтоб и Цетег таким же был безвредным! Но мне и он не страшен. Я храним Бессмертными и совестью спокойной, Которая утраивает силы Того, кто посвятил их государству, И учит ни на шаг не отступать Перед угрозой. Входит Квинт Цицерон. Кто там, брат? Квинт Цицерон Катон, Катул и с ними Красс. Я их по саду Провел сюда. Цицерон Красс? Что он хочет? Квинт Цицерон Слышал Я, как шептались люди у ограды, Боясь, не рано ли они явились. Я думаю, что это собрались Твои клиенты и друзья, которым Не хочется тебя будить. Цицерон Ты скоро Увидишь, что ошибся. Ты сказал Привратнику, чтоб никому он двери Не отворял? Квинт Цицерон Да. Цицерон Выйдем и посмотрим. Уходят. СЦЕНА ПЯТАЯ Улица перед домом Цицерона. Входят Варгунтей и Корнелий с вооруженными людьми. Варгунтей Еще закрыта дверь. Корнелий Ты постучись. Варгунтей Расставь людей, чтоб в дом вослед за нами Они ворвались разом. Корнелий Где Цетег? Варгунтей Он в одиночку действовать намерен. Наш план ему не по душе. (Стучится.) Привратник (за дверью) Кто там? Варгунтей Друзья. Привратник (за дверью) Дверь до утра я не открою. Варгунтей В чем дело? Корнелий Почему? Привратник (за дверью) Таков приказ. Варгунтей Чей? Корнелий Неужели стал наш план известен? Варгунтей Вернее, выдан. - А скажи, приятель, Кто дал такой приказ? Привратник (за дверью) Кто ж как не консул? Варгунтей Но мы его друзья. Привратник (за дверью) Мне все едино. Корнелий Ты назовись ему. Варгунтей Приятель, слышишь? Зовусь я Варгунтеем и немедля Увидеть должен консула. Цицерон (показываясь в окне вместе с братом, Катоном, Катулом и Крассом) Но консул Осведомлен о том, что не из дружбы К нему так рветесь вы. Варгунтей Ты обознался!.. Цицерон А где же ваш неистовый Цетег? Варгунтей Он знает голос мой. Поговори-ка С ним лучше ты, Корнелий. Цицерон Ну, о чем Вы шепчетесь? Корнелий Верь, консул, ты ошибся. Цицерон Несчастные, не я, а вы ошиблись, На путь злодейства встав. Еще не поздно. Раскайтесь и прощенье заслужите, Забыв свои безумные мечты О грабежах, поджогах и убийствах. У государства есть глаза. Оно Следит за вами так же неотступно, Как вы ему пытаетесь вредить. Не мните, что его долготерпенью И кротости предела нет. Не люди - Так сами боги покарают вас. Одумайтесь, пока еще есть время. Исправьтесь. Содрогаюсь я при мысли Об участи, которая ждет тех, Кто честно жить не хочет иль не может. Катон Марк, слов не трать на конченных людей, А прикажи схватить их. Катул Раз тобою Разоблачен их умысел злодейский, Пусть правосудье им воздаст. Варгунтей Бежим, Пока не видно наших лиц. Мы скажем, Что кто-то выдавал себя за нас. Корнелий И отопремся от всего. Уходят. Катон Где стража? Квинт, город поднимай, зори трибунов. Ты слишком мягок, консул. Быть не может Прощения подобному злодейству. Все доложи сенату. Внезапный удар грома и вспышка молнии. Слышишь? Боги Разгневаны терпимостью твоей. Внемли им и не дай уйти виновным. Зло пробудилось. Пусть закон не дремлет. Уходят. Появляется хор. Хор Что небеса готовят нам? Ужель подвергнут боги наказанью Всю нашу землю, чьим сынам Не терпится затеять вновь восстанье? * Вселенную объемлет страх: Заплатит мир за преступленья Рима. Уже созрело зло в сердцах, Хотя для глаз оно еще незримо. В смятенье знать, жрецы, народ. Все званья, полы, возрасты теснятся" Под сводом городских ворот, Спеша с отчизной гибнущей расстаться. Но всюду ожидает их То, от чего они бегут напрасно, Затем, что груз грехов своих Влачат с собою грешники всечасно. Увы! Виновным никогда, Себя никто до кары не признает. Мы любим зло, пока вреда И боли нам оно не причиняет. Гнев небожителей навлек Рим на себя безмерною гордыней, И беспощадный рок обрек Его на гибель и позор отныне. Отравлен властолюбьем он, Болезнью неизбывной и смертельной. Кто этим ядом заражен, Тот алчности исполнен беспредельной. Как ни велик предмет иной, Таким он станет лишь вблизи для ока, А властолюбец вещь большой Считает лишь, когда она далеко. О, если б от преступных дел, Исчерпавших небес долготерпенье, Отречься гордый Рим успел, Пока не грянул грозный день отмщенья! ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ СЦЕНА ПЕРВАЯ Улица у подножья Капитолия. Гроза. Входят послы аллоброгов.* Их обгоняют промокшие и дрожащие сенаторы. Первый посол Ужель испуг знаком и этим людям, Что властвуют над нами и над миром? Иль просто небо, чтобы нас утешить, Унизить хочет их и на глазах У нас вселяет смехотворный страх В тех, перед кем мы в Галлии трепещем? Да разве на мужчин они похожи? На молнию взглянув, они бледнеют. Гром обращает в бегство их, как стадо. Нет, если б даже рушился весь мир, И то нельзя простить такую трусость! Зачем, как суеверные глупцы Или рабы, мы жалобу приносим На лихоимство, гнет и униженья Сенаторам, которых превратило В тиранов наших наше малодушье? Им только наше робкое дыханье Величье придает, их спесь вздувая, Хоть этой сталью, (указывает на свой меч) как пузырь, могли бы Ее мы проколоть, будь мы смелей, Но мы еще заставим их вернуть Богов, страну и достоянье наше: Как ни обезоруживай народ, Он, встав за вольность, меч себе найдет. Входят Катон, Катул и Цицерон. Катон Неистовствуй, всеправедное небо! Пусть мощь твою почувствуют злодеи, Погрязшие в бесстыдных преступленьях. О каре ты должно напомнить им. Катул Страшнее утра я вовек не видел. Катон Да, для людей, подобных Катилине. Но тот, кто добродетелен, не дрогнет, Хотя бы даже небеса излили В одном раскате грома весь свой гнев И расшатали скрепы мирозданья. Цицерон Ты прав, Катон: не дрогнем мы. Кто это? Катул Послы аллоброгов. Я по одежде Их опознал. Первый посол Смотрите, это люди - Совсем другой породы. К ним прибегнем: Кто духом тверд, тот сердцем справедлив. Цицерон Друзья народа римского, простите, Что ваше дело на день мы отложим. Но завтра утром пусть его сенату Доложит Фабий Санга, ваш патрон, И вам дадут - как консул, в том ручаюсь - Ответ, достойный вашего терпенья. Первый посол Мы большего и не желаем, консул. Катон, Катул и Цицерон уходят. Приветливостью этот магистрат В меня вселил к себе почтенья больше, Чем дерзостью и чванным видом те, Кто тщатся оправдать высокомерием Не по заслугам данную им власть. Как явственно отличен дух высокий От грубых гневных душ, всегда готовых, Как сера, вспыхнуть с треском и зловоньем! Пусть небо нас сведет с людьми, чье сердце Не будет глухо к просьбам и мольбам, Кто сострадать чужой беде умеет, С людьми, чья слава зиждется не только На их успехе в собственных делах, Но и на том, что защищают смело Они любое праведное дело! Послы аллоброгов уходят. СЦЕНА ВТОРАЯ Храм Юпитера Статора.* Входят Цицерон, Антоний, Катон, Катул, Цезарь, Красс, сенаторы, претор и низшие магистраты. Претор Дорогу консулам! Отцы,* садитесь! В храм бога, охраняющего Рим, Велел сенат созвать на заседанье Марк Туллий, консул. Слушайте его. Цицерон Пусть Риму счастье впредь, как и доныне, Сопутствует! Почтенные отцы, Пусть даже умолчу я об угрозе, Нависшей над отечеством и вами, Пусть даже тьма, которая черней Беззвездной ночи и души смутьянов, От вас опасность скроет, - все равно Так громко голос неба нынче утром Вам возвестил о предстоящих бедах, Что свой смертельный сон стряхнете вы. Уж я не раз предупреждал сенат О заговоре, но в него поверить Вы не хотели или потому, Что слишком он чудовищным казался, Иль просто вы меня сочли способным Его измыслить ради ложной славы. Но ошибались вы: он существует И станет явью, а тогда назвать Придется по-иному недоверье К моей, увы, оправданной тревоге. Что до меня, чью жизнь лишь час назад Прервать мечи мятежников пытались, То ею я охотней, чем они Лишили бы меня ее навеки, Пожертвовал бы ради мира в Риме. Но так как жизнь моя нужна смутьянам, Чтоб вслед за мною погубить весь Рим, Себя спасти я должен вместе с ним. Цезарь (тихо Крассу) Смотри, ну и хитрец! Стальной нагрудник Под тогу он надел, чтоб показать, Какой его опасности подвергли. Как глуп был Варгунтей, назвавшись прежде, Чем дверь ему привратник отворил! Красс (тихо Цезарю) Неважно. От всего он отопрется, Тем более что нет прямых улик. Где Катилина? Цезарь (тихо Крассу) Я послал за ним. Красс (тихо Цезарю) Ты дал ему совет держаться смело? Цезарь (тихо Крассу) Ему и так нужда не даст робеть. Красс (тихо Цезарю) Выказывай открыто недоверье К любому слову в речи Цицерона. Цезарь (тихо Крассу) О, я его взбешу! Красс (тихо Цезарю) И тем поможешь Его врагам. Входит Квинт Цицерон с трибунами и стражей. Зачем он брата вызвал? Что тот ему за новости принес? Цезарь (тихо Крассу) Наверно, наставленья от супруги, Как должен он держаться. Цицерон Квинт, расставь Своих людей у входа и по зданью И всем им благодарность передай. Отрадно видеть, что еще остались У Рима верные сыны. Цезарь Антоний, Как консул мне ответь: что это значит? Антоний Об этом знает лишь мой сотоварищ. Спроси его. Я обещал ему Не спорить с ним и получил за это Его провинцию. Цицерон Отцы, поверьте, Мне горько сознавать, что я к оружью Прибегнуть должен для защиты вашей. И от кого! От гражданина Рима, Патриция, как вы, и человека Высокого рожденья и достоинств, Которые прославили б его, Когда б он их употребил на благо, А не во зло родному государству. Но в нищете родителем зачатый, Распутницей-сестрой в грехе взращенный, В аду войны гражданской возмужавший, Начавший службу родине с убийств Сограждан знатных и руководимый Привычкой и наклонностью к разврату, Чего он может в жизни добиваться, Как не преступной цели? Сознаюсь, Я сам в его злодействах убедился Глазами прежде, нежели умом, И ощутил их раньше, чем увидел. Цезарь В чем состоят его злодейства, консул? В неблагонравье ты его винишь, А сам ведешь себя неблагонравно. Мудрец не станет из вражды к виновным Уподобляться им. Цицерон Достойный Цезарь Божественную истину изрек. Но если я дерзну ему заметить, Что и в его неблагонравье можно Примету преступленья усмотреть, То нас от изречений неуместных Избавит он и смолкнет. Входит Катилина и садится рядом с Катоном; тот встает. Катон Вот и он. Пусть тот, кто верит в честность Каталины, Садится рядом с ним. Катон не сядет. Катул (вставая с места) И я не сяду, раз Катон не сел. Катилина Зачем так настороженно глядите Вы на меня, отцы? Прошу смиренно Назвать причину сдержанности вашей. Цезарь Здесь утверждают, Луций, что намерен Ты бунт возглавить. Цицерон И докажут это. Катилина Пусть даже так. Ведь если в государстве Сосуществуют два различных тела, Одно из коих - слабое, больное, Но с головой, другое же, напротив, - Здоровое, зато без головы, Второму вправе я ее приставить. Отцы, не возмущайтесь, но спокойно Мне дайте до конца договорить. Припомните, кто я - и как ничтожен, Как низок родом обвинитель мой, Пустой болтун и выскочка бесстыдный, Кому в борьбе со знатью красноречье Орудьем служит. Катон Замолчи, изменник! Он честен и отчизну любит так, Как и тебе любить ее не худо б. Катилина Катон, ты чересчур к нему привержен. Катон Нет, это ты не в меру нагл и дерзок. Катул Умолкни, Катилина! Катилина Я боюсь, Что слишком поздно начал защищаться. Цезарь (в сторону) Да сядет ли он наконец! Катилина Пусть мир Оправдывает сам мои деянья. Мне это не пристало. Я - невинен. (Садится.) Катон Невинен ты - как Фурии. Цицерон Как Ата.* Когда ж ты покраснеешь, Катилина? Иль ты злодейством бледным иссушен И в жилах у тебя не больше крови, Чем чести - в сердце, доблести - в груди? Доколе же испытывать ты будешь Терпенье наше и в своем безумье Упорствовать? Где тот предел, который Ты в дерзости своей не перейдешь? Ужели ни военная охрана, Что ночью Палатин * оберегает, Ни городская стража, ни испуг Народа, ни стоящая у храма Толпа благонамеренных сограждан, Ни святость места, где сенат собрался, - Ничто тебя не может поразить? Ужели ты не видишь, что раскрыты Намеренья твои, а сам ты связан В любом своем движенье, ибо стало Про заговор уже известно всем? Не думаешь ли ты в собранье этом Найти людей, которые не знали б, - Уж если говорить начистоту, - Что этой ночью делал ты, что прошлой, Где был, с кем совещался, что решил? О времена, о нравы! Все, все видят Сенат и консул, а злодей живет! Живет? Не только. Он в сенат приходит И рассуждает о делах правленья, Меж нами взором жертву выбирая. А мы, коль посчастливится случайно Нам от его оружья ускользнуть, Мним, что тем самым родину спасаем. Но ведь когда-то были в Риме доблесть И граждане, которые умели Обуздывать преступного квирита Суровее, чем внешнего врага! Знай, Катилина, что уже издал Сенат против тебя постановленье.* Закон и власть - все есть у государства. За кем же остановка? Лишь за нами, Кто в консульскую тогу облачен. Вот уж двадцатый день ржавеет в ножнах Стальной клинок сенатского декрета, Хоть стал бы трупом ты, будь вынут он. А ты живешь и гнусную затею Не оставляешь, но осуществляешь. Отцы, желал бы я быть милосердным, Хотя опасность над страной нависла, Но мне, увы, тогда себя пришлось бы В преступном нераденье обвинить. Уж лагерем враги отчизны стали В ущелий, к Этрурии ведущем. Число их возрастает с каждым днем, А их главарь здесь, за стенами Рима, Меж нас, в сенате сеть злодейских ков Плетет открыто родине на гибель. Да если бы я даже приказал Тебя казнить на месте, Каталина, Меня скорей бы стали все винить В медлительности, чем в жестокосердье. Катон Все, кроме тех, кто из того же теста. Цицерон Но есть причины у меня помедлить С тем, что давно бы надо сделать. Тебя велю схватить я лишь тогда, Когда любой распутник и преступник, Ну, словом, человек, тебе подобный, Сочтет мое решение законным. Пока же хоть один среди живых В твою защиту выступить дерзает, Ты будешь жить, но жить, как ты живешь - Под неусыпной строгою охраной, Без сил и средств вредить своей отчизне. Довольно у меня ушей и глаз, Чтоб за тобой и впредь следить, как раньше, Хоть этого ты и не замечал. На что же ты рассчитываешь, если Ни ночь сокрыть не может ваших сборищ, Ни стены заглушить не в силах шепот Твоих клевретов, если все наружу Выходит и становится известным? Опомнись наконец и перестань Стремиться к грабежам, резне, поджогам. Ты не забыл, как я назвал сенату Тот день, когда Кай Манлий, твой приспешник, Возьмется за оружие? Не прав ли Я был, определяя план и срок? Предупредил сенат я, что намерен Ты в пятый день после календ ноябрьских * Предать нас всех мечу. Узнав об этом, Уехало из Рима много знати. Попробуй отрицать, что в этот день Я не разрушил замысел твой черный, Держа тебя под бдительным надзором? Ведь ты не мог и пальцем шевельнуть Отечеству во вред и утешался, Смотря на уезжающих, лишь мыслью, Что крови нас, оставшихся, тебе Довольно будет. Разве не мечтал Ты ночью штурмом захватить Пренесту * И разве, подступив к ней, не нашел, Что я ее к отпору подготовил? Не можешь ты содеять, предпринять Или замыслить ничего такого, Что до меня бы не дошло. Я всюду С тобой, в тебе и впереди тебя. Припомни вашу сходку этой ночью - Я не таюсь, как видишь, - в доме Леки,* Приюте и гнезде твоих клевретов, Которые питают, как и ты, Безумные злодейские стремленья. Что ж ты молчишь? Заговори, и это Тебя же уличит. Я вижу здесь, В сенате, тех, кто был с тобою ночью. О сонм богов бессмертных! Где же мы? В каком краю и городе живем? Какое государство населяем? Здесь, здесь, отцы, меж вас и рядом с вами В священнейшем собрании вселенной Присутствуют те, кто готовит гибель И мне, и вам, и городу, и миру, Кто рад бы даже солнце потушить, Чтобы свое потешить честолюбье. А я, ваш консул, должен ежедневно Смотреть на них как на сограждан честных, Дела правленья с ними обсуждать И оскорбить не смею даже словом Тех, кто давно заслуживает казни. Ты ночью был у Леки, Каталина, Италию на части с ним делил, Определял, кому куда поехать, Указывал, кому остаться в Риме, И намечал те городские зданья, С которых надо начинать поджог. Ты объявил, что сам уедешь вскоре И что отъезду твоему мешает Лишь жизнь моя. Тут три твои клеврета С помехой этой вызвались покончить, И двум из них ты отдал приказанье Меня в постели до зари убить. Но разойтись еще вы не успели, Как я уж все узнал, созвал друзей, Вооружил домашних и не принял Твоих людей, чьи имена заране Кое-кому из знати сообщил. Катон Катул все это может подтвердить. Цезарь (в сторону) Конец! Теперь все против Каталины! Цицерон Чего ж ты ждешь, враг Рима и народа? Распахнуты ворота. Уходи! Вождя твой лагерь в Фезулах заждался. Бери с собой друзей, очисти город, Чтобы твоя злокозненная шайка В нем воздух перестала отравлять. От всех тревог избавишь ты меня, Когда стена с тобою нас разделит. Ужель ты не исполнишь по приказу Того, к чему так долго сам стремился? Ступай! Уйти повелевает консул Тебе, врагу. Ты спросишь: не в изгнанье ль? Что хочешь, то и думай. Я же просто, - Коль ты совета ждешь, - даю его. Что может удержать тебя в столице, Где в каждом, кроме кучки негодяев, Ты вызываешь ненависть и страх? Клеймом каких поступков непотребных Еще ты не запятнан в частной жизни? Какой разврат, какое преступленье Над именем твоим не тяготеют? Какой соблазн не приковал к себе Твой взор, какое злодеянье - руки, Какой порок - все существо твое? Кому из молодых людей, попавших В тенета и силки твоих посулов, Меча ты не подсунул для убийства, Не предоставил ложа для греха? Я обхожу презрительным молчаньем Всю гнусность твоего второго брака, Дабы никто не заключил, что может Такое вообще случиться в Риме Иль с рук сойти виновному. Не стану И разоренья твоего касаться (Оно к ближайшим идам станет явным),* Но сразу перейду к тому, что прямо Затрагивает безопасность Рима, Угрозе подвергая жизнь нас всех. Не ты ль стоял при консульстве Лепида И Тулла на комиции * с оружьем И с помощью наемных негодяев В день выборов пытался устранить И консула, и прочих магистратов, Которые тогда спаслись от смерти Не потому, что ты заколебался, А потому, что боги Рим хранят? Признайся, сколько раз исподтишка Ты направлял мне в сердце сталь, которой Я избегал, как говорится, чудом, И сколько раз кинжал из рук твоих Был выбит или выскользнул случайно, Хоть снова в них блестит, как будто ты Свершил над ним какое-то заклятье И дал обет, что он любой ценою Быть должен в тело консула вонзен. Но говорить я буду, вдохновляясь Не гневом, столь заслуженным тобою, А жалостью, которой ты не стоишь. Катон Ее он стоит, как Тантал * иль Титий! * Цицерон Вот ты пришел в сенат и занял место, Но кто из многолюдного собранья, Кто из друзей приветствовал тебя? Кто захотел сидеть с тобою рядом? Иль не заметил ты, как консуляры,* Тобою обреченные мечу, При появлении твоем вставали, Чтоб от тебя бежать, как от чумы? Да если бы меня мои рабы Боялись даже вполовину меньше, Чем мы, сограждане, тебя боимся, Свой дом покинуть я бы долгом счел! Уйди. Избавь от страха государство. Иль ждешь ты, чтобы я сказал - куда? Изволь, могу сказать: уйди в изгнанье! Что ж медлишь ты? Здесь все со мной согласны, И приговор мой лучше, чем словами, Безмолвием сената подтвержден. Сенат спокоен - значит, он одобрил; Не возражает - значит, согласился; Хранит молчанье - значит, все решил. Будь я неправ, меня б давно прервали. Но ты ведь не из тех, кого удержишь От низкого поступка - пристыдив, От дерзостной затеи - припугнув, От ярости слепой - воззвав к рассудку. Уйди. А впрочем, разве так уж нужно Мне приглашать тебя уйти туда, Куда ты сам людей вооруженных Послал с наказом ожидать тебя У Форума Аврелия? * Я знаю, Когда и где тебя встречает Манлий, В чей лагерь тот серебряный орел, Который гибель принесет тебе же, А не отчизне, как ты полагал, Тобою был заранее отправлен. Но вдруг мне бросит наш сенат упрек: "В уме ли ты, Марк Туллий? Раз известно. Что Катилина - злостный поджигатель Раздоров, смуты и войны гражданской, Изменник и зачинщик заговора, Главарь убийц, пример для всех злодеев, Зачем ему позволил ты уйти И полную свободу предоставил? Не должен ли ты был его схватить, Чтоб он понес заслуженную кару?" На этот правый гнев я так отвечу: "Отцы, сочти я нужным и полезным Его предать немедля смертной казни - И дня б не прожил этот гладиатор.* Но так как есть меж нас в сенате люди, Которые, не веря в заговор И будучи терпимы к Катилине, Его тем самым пуще поощряли И привлекли на сторону его Немало слабых и дурных сограждан, Обязан я изгнать его, чтоб всем Стал ясен смысл его кровавых планов; Чтобы любой глупец или преступник Их разгадал, отверг и осудил; Чтоб вслед за ним покинули наш город Порочные приспешники его - Сообщество безумцев разоренных; Чтоб был не только выдавлен нарыв На теле родины, но вырван корень И самый возбудитель всех болезней. Тогда как, устранив лишь Катилину И остальных изменников не тронув, Вздохнули б только на минуту мы, Затем что не был бы недуг излечен, А глубже в плоть отечества проник. Ведь если напоить водой холодной Того, кто лихорадкою снедаем, То жар спадет лишь на короткий миг, А вслед за тем еще сильнее станет. Итак, пускай злодеи удалятся, Пускай отделятся от честных граждан И соберутся вместе наконец; Пускай - я уж не раз просил об этом - От них нас стены Рима защитят, Чтоб эти негодяи перестали На консула готовить покушенья, В суд к преторам с оружием врываться, Накапливать и прятать серу, паклю, Мечи и зажигательные стрелы, - Короче говоря, чтоб убежденья Написаны у всех на лицах были. А я клянусь, отцы, себе и вам, Что будут ваши консулы (я - в Риме, Вне Рима - сотоварищ мой) так тверды, Вы сами - так решительны и властны, Патриции, которым лишь с трудом Расправиться на месте со злодеем Я нынче помешал, - так неусыпны И все квириты так единодушны, Что сразу же как только Катилина Оставит Рим, мы замыслы его Разоблачим, расстроим, покараем. Покинь же город, язва здешних мест, И при зловещих предзнаменованьях Иди на смерть, веди на истребленье Тех, кто с тобой кровавой клятвой связан! А ты, Юпитер, охранитель Рима, Такой же грозной молнией, как утром, Твой жертвенник, и остальные храмы, И городские зданья, стены, Н жизнь, и достоянье наших граждан От злобы Катилины защити. Изменников же и врагов народа, Италию стремящихся разграбить И спаянных злодейством меж собой, За муки, причиненные отчизне, Низринь по смерти в ад, казнив при жизни! Катилина Отцы, коль празднословия довольно, Чтоб доказать вину, то я виновен: Не зря же консул, соревнуясь с небом, Метал в меня ораторские громы. Однако слишком мудры вы, отцы, Чтоб веру дать тем мерзостным наветам, Которые он изблевал из уст На человека вашего сословья, Патриция, чей род перед отчизной Заслуг имеет столько, сколько вряд ли Измыслил бы мой враг велеречивый, Служи он правде, а не гнусной лжи. Катон Отечеству, сорвав с тебя личину, Он красноречьем больше услужил, Чем прадеды твои своей отвагой, И это будет помнить Рим, который Он спас. Катилина Кто? Он? Да будь я тем врагом, Каким меня изобразить он тщится, Я и тогда отчизне бы вредил Лишь для того, чтоб ей не дать погибнуть. Зачем в Атланта или Геркулеса Ты превращаешь выскочку, Катон? Катон Изменник! Катилина Как! Простолюдин арпинский - Спаситель Рима? Да скорее боги Погубят двадцать Римов, чем потерпят, Чтоб помогло ничтожество такое Им уберечь не то что целый город - Простой сарай! Катон Чудовище, умолкни! Катилина Да ведь им было б легче во сто крат Вновь первозданным прахом стать, чем слышать, Как называют имя проходимца С их именами рядом! Катул Дерзкий, вон! Катилина Отцы, что ж вы молчите? Иль вы все С ним заодно? Пусть так. Я удаляюсь. (Внезапно поворачивается к Цицерону.) Но ты, мой милый говорун... Цицерон Безумец, Ужель ты покусишься на меня И здесь? Все На помощь консулу! Катилина Отцы, Ваш страх смешон. Я болтуна не трону, Почетной смертью от моей руки Ты не падешь, речистый честолюбец! Катон Вон из сената, негодяй, изменник! Катилина Не сделают все почести и званья, Которыми сенат и чернь могли бы Катона, раболепствуя,, осыпать, Тебя достойным гнева Катилины. Катон Заткни свою чудовищную, глотку! Катилина Ты был бы мертв, будь ты его достоин. Катон Уймешься ли ты, выродок? Катул Убийца! Квинт Цицерон Покинь сенат, злодей, головорез! Катилина Отцы, я подчиняюсь, хоть меня В изгнание, как в пропасть, вы толкнули. Катон Чудовище, да замолчишь ли ты? Катилина Но так как это из-за вас я стал... Цицерон Кем? Катул Тем, чем был всегда - врагом отчизны. Катилина Костер мне будет нужен погребальный... Катон Что он сказал? Катилина ...такой, чтобы пожрало... Катон Ну, каркай, ворон! Катилина ...пламя не один... Катул Выкладывай! Катилина ...мой труп, но и весь город. Я, раз уж мне погибнуть суждено, Добьюсь, чтоб вы погибли заодно! (Выбегает из храма.) Красс (тихо Цезарю) Проиграна игра! Цезарь (тихо Крассу) Да, если только Он не успеет нанести удар Быстрей, чем консул навербует войско. Цицерон Отцы, что вам постановить угодно? Катул Угодно нам, чтоб наше государство Не понесло ущерба... Катон И чтоб меры, Как консулы, вы приняли к тому. Красс Давно пора. Цезарь О да. Красс и Цезарь уходят. Цицерон Отцы, спасибо. Но жду приказа я, как поступить Мне с Курием и Фульвией? Катул Как хочешь. Цицерон Я им награду дам, но только позже, Чтоб вновь они не изменили Риму. Катон Марк Туллий, мне сдается, Красс и Цезарь - Неискренни. Цицерон Все это стало б ясно, Посмей мы их подвергнуть испытанью. Катон А разве есть на свете что-нибудь, Чего сенат, не смеет? Цицерон Только то, Что связано с опасностью бесцельной. Не стоит разом многих змей дразнить. Красс с Цезарем, быть может, и виновны, Но чересчур сильны. Сражаясь с гидрой, Должны рубить мы головы ей так, Чтобы на месте старой двадцать новых Не выросло. Катон Согласен я с тобой. Цицерон Следить за ними будут, но покуда Они открыто к бунту не примкнули, Не тронут их. Врагов я не намерен Себе и государству создавать. Уходят. СЦЕНА ТРЕТЬЯ Комната в доме Катилины. Входят Катилина, Лентул, Цетег, Курий, Габиний, Лонгин и Статилий. Катилина Мы просчитались. Этот хитрый кот Поймал нас, как мышей. Цетег Эх, если б только Ты дал мне волю, он бы не в сенате Мяукал, а в своем горящем доме. Ему бы я спалил усы! Катилина Пути Назад нам нет, и медлить мы не можем. Друзья, вы - римляне. Сверитесь с духом, Как накануне ночью. Приготовьтесь Осуществить наш план и не страшитесь Ни риска, ни шпионов, ни трудов. Отправлюсь к войску я, а вы здесь, в Риме, Подыскивайте и вербуйте тайно Союзников среди пригодных к бою Людей всех состояний и сословий. Я ж иль погибну, иль вручу вам власть. Я скоро водружу на стенах Рима Мои орлы. А вы держитесь твердо, На консула натравливайте чернь И, чтобы скрыть намерения наши, Пустите слух, что изгнан я безвинно, Что должен был в Массилию * уехать, Что время правоту мою докажет, Что не способен я поднять мятеж И что важней мне мир в стране упрочить, Чем оправдаться иль себя прославить. Прощайте же, Лентул, Лонгин, и Курий, И все друзья, и ты, мой добрый гений, Цетег отважный. В день свиданья мы Свободе жертву принесем. Цетег И мести. Лентул Фортуну зреньем наделите, Парки,* Чтоб видела она, кого ведет, И никогда его не покидала. Курий Ему ее поддержка не нужна: Кто смел, тот сам своей судьбы хозяин. Лонгин Пускай с собой и нашу долю счастья Он унесет. Габиний и Статилий (одновременно) И пусть оно его Оберегает. Катилина Я всем сердцем с вами. (Уходит.) Лентул Друзья мои, теперь за нами слово. Через Умбрена я вступил в сношенья С посланцами аллоброгов, чье племя Вконец разорено ростовщиками И у сената римского управы На них не раз искало, но напрасно. Мне думается, что таких людей Как по причине их нужды и бедствий, Так в силу их воинственного нрава, Стремленья к переменам и давнишней, Закоренелой ненависти к Риму Нетрудно будет в заговор вовлечь. Важна для нас военная их помощь: Они вблизи Италии живут И край их изобилует конями, Которых нам так сильно не хватает. С послами я условился о встрече. Они придут к Семпронии домой, И я вас всех прошу туда явиться, Чтоб укрепил ваш вид решимость их: Кто смел, тот смелость будит и в других. Габиний Приду. Статилий И я. Курий Я тоже. Цетег Ну, а мне Позвольте чем-нибудь другим заняться: Я не люблю всех этих совещаний. Зато велите вырезать сенат - И я вам всех сенаторов прикончу На первом заседанье. Лентул Милый Кай, Ты мог бы нам присутствием своим Помочь. Цетег Нет, нет, я только все испорчу. Уходят. СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ Комната в доме Цицерона. Входят Цицерон и Санга. Цицерон Рим за твои заботы, Фабий Санга, Тебе воздаст. Аллоброги же эти, Что вняли предложениям злодеев, Должно быть, сами вряд ли лучше их. Санга Они, достойный консул, как послы Жестоко угнетенного народа, К тому же потерявшие надежду На то, что наш сенат поможет им, Готовы были выслушать любого, Кто на свободу им хоть намекнет. Но, поразмыслив и со мною встретясь, Они увидели, что заблуждались, И покориться Риму вновь хотят. Цицерон Ты говоришь, Умбрен их свел с Лентулом? Кто он такой? Санга Старинный их знакомец, Давно торговлю с Галлией ведущий. Цицерон Привел ли ты послов с собою? Санга Да. Цицерон Впусти их. Если эти люди честны, Безмерна их заслуга перед Римом. Санга уходит. Вот он счастливый долгожданный случай Измену обличить и доказать! Хвала богам! Санга возвращается с послами аллоброгов. Почтенные послы, Союзники испытанные римлян, Привет! Мне сообщил Квинт Фабий Санга, Патрон народа вашего, что вас Лентул на днях склонял через Умбрена Примкнуть - прошу, садитесь - к мятежу, Который он с друзьями затевает. Не допускаю я, чтоб те, кому Есть что терять и кто в союзе с Римом, Его врагами беспричинно стали, Связав себя и свой народ с такими Отпетыми людьми, как Катилина, Отчаяньем толкаемый на бунт. Не безрассудно ль выстроенный дом Менять на призрачный воздушный замок И жизнью рисковать посула ради? Друзья, разжечь в два раза проще смуту, Чем жертвами ее самим не пасть, - Начать войну легко, закончить трудно. Сенат уж приказал, чтоб двинул войско Мой сотоварищ против Катилины, Который вместе с Менлием объявлен Врагом отчизны. Часть их сил разбита Метеллом Целером.* Возвещены Прощенье - всем, кто лагерь их покинет, Награда - всем, включая и рабов, Кто донесет об их передвиженьях. Здесь в городе я с помощью трибунов И преторов расставил стражу так, Что никому нельзя ступить и шагу, Чтоб я об этом тотчас не узнал. Поверьте мне, сенат с народом вместе В величии своем накажут строго И тех, кто поднял руку на отчизну, И тех, кто умышляет на нее. Итак, почтенные послы, все взвесив, Решайте сами, с кем вам по пути. Вы просите, чтобы сенат исправил Вам причиненную несправедливость. Я обещаю вам не только это - Все милости и выгоды, какими Рим может отплатить за ту услугу, Которую, моим советам вняв, Аллоброги ему бы оказали. Первый посол Достойный консул, верь нам: мы - с тобой, И хоть нас подбивали на злодейство, Злодеями от этого не станем. Нет, не настолько мы разорены И не настолько разумом ослабли, Чтоб предпочесть бредовые мечты