Покоится Испания святая. Не раз ее бесчисленные тропы Топтала чужеземцев рать лихая. Но все лишенья, войны и потопы Страна преодолела молодая. Как колесо фортуны ни крутилось, Испания ему не подчинилась. 18 Ее от мавританских поселений Лишь волны голубые отделяют, Которые Геракловым свершеньем Путь в океан бесстрашно пролагают. Вдоль берегов заливов несравненных Различные народы обитают. И каждый славен доблестью стократ, Отважен, благороден и богат. 19 Вот таррагонцы, что с лихим задором Парфенопею-город покоряли; Наваррцы, что неистовым отпором Дружины мавританские встречали; И астурийцы, что свои просторы От мусульман презренных отстояли; И славные кастильцы, что сплотили На правый бой земли великой силы. 20 И там, где волны бег свой начинают, Где суша обрывается над морем, Собой Европы голову венчают Моей страны поля, равнины, горы. В объятья солнца воды принимают, А берег красотой ласкает взоры, Отсюда мавры в бегство обратились И в Африку навеки возвратились. 21 И в той стране я смерть принять желаю, Коль небо снизойдет к моим стремленьям, К ней мысли неустанно обращаю, И пусть мои окончатся свершенья Там, где когда-то, радостью сияя, Друг Вакха Луз резвился в упоенье. Он имя дал свое стране любимой И заселил потомством край родимый. 22 И в том краю родился муж отважный, Пастух, чье имя доблестью звенело. С великим Римом бился он бесстрашно И защищал страны родной пределы. И вскоре небо на земле прекрасной Дало отчизну лузитанам смелым. И приказало небо старцу Крону Блюсти державу эту неуклонно. 23 А было так: король земель испанских, Альфонсо, с сарацинами сражался. Теснил отважно воев мавританских И древний край освободить старался. Из разных стран героев христианских К нему бесстрашный легион стекался. Они опасность гордо презирали И славою покрыть себя желали. 24 Объятые любовью негасимой К религии возвышенной и чудной, Они очаг покинули родимый И двинулись на подвиг многотрудный. Чтоб закалить свой дух несокрушимый, Отвагой щеголяли безрассудно. Альфонсо, их деяньями гордясь, Вознаграждал достойных, не скупясь. 25 И Генриху, воинственному сыну Земли венгерской короля, в награду Кастилии могучей властелином Был отдан край - очей моих услада, Безвестный в ту далекую годину, А с ним Тереза, юная отрада Седин отцовских, рыцарю вручалась. И этим клятва дружбы закреплялась. 26 И в путь пустился властелин державный, В Святой Земле он доблестно сражался, Сынов Агари он теснил исправно, И путь его достойно увенчался. И сам Господь, наш повелитель славный, Героя возвеличить постарался: Такой наследник у него родился, Которым вечно край родной гордился. 27 Он был рожден в тот год, как возвратился В Европу граф от стен Ерусалима, Где к вековым святыням приобщился, Стремясь к творцу с мольбой неутолимой. Когда победы Готфрид там добился, Защитник христиан неодолимый, Часть рыцарей, что Готфриду служили, На Родину отправиться решили. 28 Но венгр могучий с жизнию простился, Закончив путь, начертанный судьбою, И к вечному престолу устремился, Господний лик увидев пред собою. А юный сын заступника лишился. Несчастья потянулись чередою Для воина, что нравом и обличьем Не уронил отцовского величья. 29 Меж тем молва упорно утверждала (Хоть трудно мне за древний слух ручаться), Что сына мать земель лишить желала, Задумав с новым другом обвенчаться. Она в гордыне лютой восклицала, Что будет в графстве всем распоряжаться, Его своею вотчиной считая И сына-сироту всего лишая. 30 Но принц, который в честь героя-деда Заслуженно Афонсу прозывался, Решил презреть судьбы лихой наветы И с матерью в жестокий спор ввязался. Марс влек его стремительно к победе, В душе его жар битвы пробуждался. Подняв свой стяг воинственно и гордо, Он с матерью на бой решился твердо. 31 И поле Гимарайнша заалело Обильной кровью жаркого сраженья. Родного сына мать сгубить хотела, Предавшись власти чувственных влечений. Лишить его владений повелела, В мечтах лелея только наслажденья. И, страстию бесстыдной распалясь, Забыла Бога в этот страшный час. 32 О Прокна! О волшебница Медея! Вам в варварстве с Терезой не сравняться. Детей своих безвинных не жалея, Вы с жизнью их заставили расстаться, Чтоб отомстить за грех отцов-злодеев; И даже Сцилла может оправдаться: Ища любви, отца она убила. Терезу только алчность погубила. 33 Победа принца лаврами венчала, Страна, отбросив прежние сомненья, Властителем тотчас его признала, Герою обещав повиновенье. А мать его в оковах изнывала, Терзалась и рыдала в заточенье. Но все ж Господь, ревнитель почитанья Родителей, узрел ее страданья. 34 И отомстил: кастилец своенравный Обрушился на скудные отряды, Что выставил Афонсу благонравный, И их крушил, не ведая пощады. Бой завязался страшный и неравный, К победе мчались через все преграды Потомки Луза, ведь в сей час жестокий К ним ангелы явились на подмогу. 35 Но враг нагрянул с новыми войсками. Принц в Гимарайнше мнил найти спасенье, Но вскоре вместе с верными полками Был полному подвергнут окруженью. Но славный Эгаш с горькими слезами, Презрев опасность, смерть и униженья, Решил к врагу направиться навстречу, Чтоб прекратить на время злую сечу. 36 Любя свой край, великий и прекрасный, Душой не чая обрести победу, От принца он, на риск идя бесстрашно, Принес кастильцу верности обеты. Ему поверил вождь дружин отважных, И прекратились португальцев беды. Но юный принц не помышлял смириться И гордому кастильцу подчиниться. 37 И Эгаш, видя, что проходят сроки, На кои он ссылался в обещанье, Кастильца все предчувствуя упреки, Отважился на новые страданья. Со всей семьей он двинулся в дорогу, Спасая честь ценою несказанной. Он жизнью собирался расплатиться За то, что клясться всуе смог решиться. 38 И вот с детьми, дрожащими, босыми, Чей вид взывал не к мести, а к пощаде, С супругой, вспоминая божье имя, Готовясь храбро встретить муки ада, Отправился герой неустрашимый В Толедо - город славный и богатый, К властителю Кастильи и Леона, И речь держал, склонившись перед троном: 39 "Король великий! Искупить желая Позорный грех неверных обещаний, Я жизнь тебе покорно предлагаю Свою и этих праведных созданий. Но я тебя, властитель, заклинаю: На мне яви всю тяжесть наказанья. Я не страшусь во имя правосудья Себя предать Перилову орудью". 40 Как перед смертью к казни осужденный Главу на плаху в страхе возлагает, На палача взирая удрученно, Его удар безмолвно ожидает, Так Эгаш пред владыкой возмущенным Простерся: только жалость побеждает Обычно гнев; и тут король смягчился, И Эгашу невольный грех простился. 41 О верность португальского вассала! С тобой Зопира храбрость не сравнится. Ты в трудный час над миром просияла, Тобою может нация гордиться. Не зря молва упорно утверждала, Что Дарий пред Зопиром преклонился, Сказав, что друг, в страданьях закаленный, Ему милей, чем двадцать Вавилонов. 42 Меж тем Афонсу собирался с силой, Чтоб бой затеять дерзостный и правый, Изгнать арабов из отчизны милой, Стяжать в долинах Тежу честь и славу. В Орики решено собраться было, Туда съезжались воины державы, И сарацинов разгромить желали, Хотя в числе поганым уступали. 43 На сто арабских воинов кичливых Один лишь португалец приходился. Но на дружины мавров нечестивых Господь, наш повелитель, ополчился. И наш Афонсу, сын христолюбивый, Победы над неверными добился, Хотя любой из нас сей подвиг ратный Заранее бы счел невероятным. 44 Пять мавританских королей с войсками На поле брани дерзко устремились, Спеша сразиться с вечными врагами, Вождем Измара объявить решились, И женщины плечом к плечу с мужьями Принять участье в битве торопились, Подобно даме юной и прекрасной, Что возле Трои бой вела бесстрашно. 45 Уже заря, тьму ночи разгоняя, Лучом прозрачным землю осветила, Когда Афонсу, к небу обращая Горящий взор, обрел источник силы. С распятия на юношу взирая, Ему явил Спаситель лик свой милый. И он вскричал: "Раз мой Господь со мной, С неверными начну я правый бой!" 46 И португальцы, дивом вдохновившись, Афонсу королем провозгласили, О чем, пред станом вражеским сплотившись, Всем воинам достойно объявили. Знамением Господним восхитившись, Герои дружно радость изъявили, Издав могучий клич: "Вперед, вперед, Пусть наш король к победе нас ведет!" 47 Вот так собака, резвая, большая, Вступает в трудный бой с быком громадным, Его рогов искусно избегая, Наносит раны туше необъятной. То в уши, то в бока его кусая, К погибели влечет его нещадно И глотку наконец перегрызает, И бык огромный в муках погибает. 48 Так наш король в счастливом упоенье, И небом и народом вдохновленный, Желал начать кровавое сраженье, В своих надеждах Богом укрепленный. Средь псов поганых началось движенье, За лук схватился воин разъяренный. Блестели копья, трубы к бою звали, И мавры к полю брани поспешали. 49 Когда пожар по воле суховея Зеленые поля уничтожает И мощное дыхание Борея Могучий пламень быстро раздувает, То поселянин, жизнь свою жалея, Прочь от полей горящих поспешает, Спасаясь от стихии беспощадной, На цвет полей обрушившейся жадно. 50 Вот так и мавр, наездник разъяренный, Коня нетерпеливого седлает И в глубь сраженья мчится неуклонно, Но храбрый португал его встречает, И тот, на пораженье обреченный, В неистовом испуге отступает, Бежит стремглав и, потеряв тюрбан, Зовет на помощь жалобно Коран. 51 И даже горы затряслись в испуге, А лошади - Нептуново творенье - Срывали в страхе крепкие подпруги И мчались прочь от ужасов сраженья. Могучих мавров прочные кольчуги Потомки Луза рвали в исступленье. Они на сарацинов нападали, Рубили их, кололи, убивали. 52 Гора кишок, булатом потрошенных, Среди равнин бескрайних возвышалась. И круговерть голов, мечом снесенных, По полю битвы целый день каталась. И в страхе мавр отпрянул посрамленный, Уже заря над полем занималась. Поля, что ранним утром зеленели, От рек кровавых сразу побурели. 53 И лузитане, баловни победы, Еще три дня трофеи собирали. И, вспоминая Господа заветы, Его в веках восславить пожелали. И пять щитов лазоревого цвета На поле белоснежном начертали, Сим обозначив королей надменных, В день битвы при Орики убиенных. 54 И, герб державы новой завершая, Иудины монеты начертали На тех щитах, смиренно почитая Того, чьи раны путь им озаряли. Любовь к Христу потомству завещая, Свою победу этим увенчали, Чтя искренне, бестрепетно и свято Пресветлого Спасителя стигматы. 55 Отпраздновав победу, воин славный, Афонсу вновь с неверными сразился, И вскоре перед рыцарем державным Скабеликастр поверженный склонился. В Лейрии как хозяин полноправный Король христолюбивый воцарился. И Тежу плодоносная долина Афонсу посчитала господином. 56 По доброй воле, с радостным почтеньем Афонсу Мафра славная признала И Синтра, где под скал старинных сенью Наяд веселых стайка обитала И от Амура пряталась в смущенье - Страны великой украшеньем стала. Холодный град Афонсу подчинился, К короне португальской приобщился. 57 И ты, о Лиссабон, градов царица, Известная на море и на суше, Построенная мощною десницей Того, кто Трою древнюю разрушил, Ты, нации грядущая столица, Простерлась ниц перед великим мужем, К которому из северных пределов Армада на подмогу подоспела. 58 В то время из Британии холодной И из долины Рейна благодатной Дружины крестоносцев благородных В Святую Землю плыли безоглядно. И было небесам тогда угодно, Чтоб в устье Тежу этот флот громадный В движении своем остановился И к стенам лиссабонским устремился. 59 Пять раз на небесах луна рождалась, Пять раз она безмолвно погибала, Пока твердыня гордая держалась И мощные атаки отражала. Отчаянная битва разгоралась И долго средь холмов не утихала. Но силы исламитов иссякали, И град они чудесный все же сдали. 60 Склонился пред Афонсу-властелином Тот град, что даже дикие вандалы, Под кем, немало слез пролив невинных, Несчастная Иберия стонала, Чье имя Андалузия поныне Еще хранит с упорством небывалым, Взять не смогли, чем славная столица И в наши дни заслуженно гордится. 61 И если даже Лиссабон прекрасный Покорно прекратил сопротивленье, То вскоре пред владыкой самовластным Простерлось полстраны в повиновенье: И Аленкер, где вод потоки ясных Среди камней бегут с веселым пеньем, И Торреш-Ведраш, и града и села Эштремадуры гордой и веселой. 62 И ты, о берег Тежу плодородный, Осыпанный щедротами Цереры, Дружине боевой и благородной, Защитнице отечества и веры, Вручил ключи от градов мавр негодный Не снимет урожай в твоих пределах. Стремглав войска Афонсу наступали И Элваш, Мору и Алкасер взяли. 63 И, сказочной исполненный красою, Сертория - героя град любимый, Где воды серебристою струею По аркам совершают бег незримый, Чтоб напоить прохладою земною Народ, Господней милостью хранимый, Бесстрашного Жералду убоялся И полководцу доблестному сдался. 64 Затем Афонсу, воин и герой, С годами жизни тяжкой, скоротечной Вступивший в ярый и незримый бой, Свой век земной продливший славой вечной, Отвергший роскошь, негу и покой, Свой край любивший нежно и сердечно, Полки немедля в Бежу переправил И быстро город за собой оставил. 65 Затем Сезимбру, славную дарами Морей полдневных, подчинил умело. И, будь помянут добрыми делами, Король великий покорил Палмелу. Внезапно показались меж холмами Дружины сарацинов оголтелых. Они перед Афонсу появились И с ходу в бой отважно устремились. 66 Бадахоса их возглавлял правитель, Король высокородный и спесивый. Он конницы был дикой предводитель, Четыре тысячи коней ретивых Вел за собой воинственный властитель, Но, словно бык, что по весне ревниво Свою подругу храбро защищает И всех прохожих в бегство обращает, - 67 Обрушился Афонсу несравненный На иноверцев конные отряды. Громил, рубил захватчиков презренных, Сбивал с коней, не ведая пощады. И вскоре войско мусульман надменных Бежало, страшной паникой объято. Так шесть десятков всадников могучих Рассеяли врагов заклятых тучи. 68 Вот так Афонсу, воин неустанный, Победы над неверными добился. И край, от Бога лузитанам данный, От ига мавритан освободился. Но победитель путь продолжить бранный Упорно и безудержно стремился. Чтоб вновь прославить боевое знамя, В Бадахос он отправился с войсками. 69 Но тут Господь, что часто отдаляет От нас, виновных, сроки наказанья То ль потому, что многих исправляют Дальнейшей жизни новые страданья, То ль по причинам, коих не узнает Бессильный ум в минуты испытанья, Терезы вспомнил плен и заточенье И ниспослал ей позднее отмщенье. 70 Ведь был Бадахос короля Леона Исконным и наследственным владеньем. И, видя нарушение закона, Леонцы сразу начали сраженье. Афонсу оказался окруженным. Стремясь спастись от срама и плененья, При бегстве он о врат градских засовы Изранил ноги и попал в оковы. 71 И ты, Помпеи великий и отважный, Своих не должен неудач стыдиться. Ведь лишь по воле Немезиды страшной Победы над тобою смог добиться Твой тесть в час битвы грозной и ужасной, Хоть пред тобой весь мир спешил склониться, От Фазиса вод хладных до Сиэны, От дальних льдов до юга Ойкумены. 72 Хоть жители Аравии богатой И колхи, что златым руном владели, Евреи и надменные сарматы Твои победы в страхе лицезрели, А берега и Тигра и Евфрата, Стремящих путь из древней колыбели, Где наши предки счастие вкушали, Перед тобой в испуге пребывали; 73 Хотя волна Атлантики безбрежной Послушно пред тобою расстилалась И племя скифов, гордых и мятежных, С тобой на битву выйти не решалось, Но тут судом небесным, неизбежным Победа над тобою даровалась В твой скорбный час вдруг тестю пожилому, Как над Афонсу - зятю молодому. 74 Но наконец решил король отважный, Небесных сил изведав наказанье, Вернувшись в край любимый и прекрасный, И залечив душевные страданья, И приказав, чтоб мученик бесстрашный Святой Висенте был для почитанья Перенесен с окраин отдаленных В чудесный град, над Тежу вознесенный, - 75 Что сын его, цветущий и могучий, Отряды лузитанские возглавит, Готовя гибель маврам невезучим, Дружины в Алентежу переправит, Он знал, что Саншу, в ярости кипучей, В живых врагов презренных не оставит И кровью их те воды напитает, Что по Севилье гордой протекают. 76 И, окрыленный славною победой И Бежу зря под варварской пятою, Отца желая воплотить заветы, От счастья ног не чуя под собою (Так голову кружит в младые леты Успех, добытый дланью удалою), Принц доблестный туда решил помчаться И в новой битве с мавром расквитаться. 77 Затем с горы, в которую Медуза Великого Атланта превратила, Из дальней дали мыса Ампелузы Поднялись вновь неведомые силы. Дружины мусульманского союза Желанье страшной мести устремило К границам Португалии прекрасной, Чтоб бой начать жестокий и ужасный. 78 Миральмумини, дерзостный и гордый, А с ним еще тринадцать королей На христианский брег ступили бодро, Кичась безмерно силою своей. Потомкам Луза варварские орды Несли позор, погибель, гнет цепей. И двинулись они на Сантарен, Надеясь Саншу взять немедля в плен. 79 И жаркий бой мгновенно завязался Вокруг валов высоких Сантарена. Ничем зловредный мавр не погнушался: Из катапульт обстреливал он стены, Подкопы вел, но стойко защищался Принц юный, мавров полчища надменных Не вызвали в душе его смущенья. Он храбро продолжал сопротивленье. 80 Отец его в те дни был на покое В Коимбре, у брегов Мондегу чудных. Но он, узнав о варварском разбое И о деяньях принца многотрудных, Пустился в путь с дружиной боевою, Чтоб с помощью стараний обоюдных, Своих и Саншу, город осажденный, Увидеть вновь от недругов спасенным. 81 И с войском, к битвам яростным привычным, На помощь он пришел родному сыну, Круша врагов с отвагой безграничной, Их кровью щедро обагрил равнины, И в страхе мавр отпрянул, как обычно. Так быстро убегали сарацины, Что сбруи, одеянья, покрывала - Все побросали средь полей навалом. 82 От португальцев бегством мавр спасался, С чужих брегов поспешно удирая. Миральмумини яростный остался Там, где его настигла смерть слепая. А португал с молитвой обращался К тем силам, что, мольбам его внимая, Его осуществили упованья, Избавив край от тяжких испытаний. 83 Но Либитины длань неумолимой Похитила бесстрашного героя, Который столько лет неукротимо Разил врагов, не ведая покоя. Болезнями и старостью томимый, Перекрестив хладеющей рукою Наследников, Афонсу-победитель Отправился в посмертную обитель. 84 О нем рыдали горные вершины, О нем леса дремучие вздыхали, Из рек потоки слез лились лавиной, Луга и рощи в горе затопляли. О подвигах его неисчислимых В стране родной легенды не смолкали. И тщетно эхо скорбное взывало: Афонсу! - но ответа не встречало. 85 Его наследник Саншу благородный Еще при жизни короля-героя Прославился отвагою природной, Разя врага с дружиной удалою. От мавров Бежу сделал он свободной, А Бетис в ходе яростного боя У стен Севильи кровью замутился И долго алой влагою струился. 86 Став королем, отважный Саншу вскоре С войсками Силвеш окружить решился. А в Иудею в эти дни по морю Германец благонравный устремился, Желая, чтоб в Земли Святой просторах Несчастный Гидо снова воцарился. Но путь неблизкий рыцари прервали И лузитанам помощь оказали. 87 Вел Барбаросса мощные дружины Туда, где принял муки Искупитель, Туда, где был разгромлен Саладином Несчастный Гидо, горестный воитель. Полки несокрушимых сарацинов Близ вод расположил их повелитель. А христиане жаждою томились И вскоре исламитам покорились. 88 И вот, по воле ветра прихотливой, От стен Ерусалима в отдаленье Явился флот тевтонцев горделивых, Чтоб вместе с Саншу бой начать священный. И посрамлен был вскоре мавр чванливый Под Силвешем, как некогда в сраженье У Лиссабона, где с Афонсу смелым Рать крестоносцев мавров одолела. 89 Закончив бой с потомством Магомета И поделив богатые трофеи, Дав дружества прощальные обеты Германцам, поспешавшим в Иудею, С мечом булатным, к небесам воздетым, Желаньем новой битвы пламенея, В Леон король стремительно ворвался, И город Туй ему покорно сдался. 90 Но был настигнут гордый победитель Всевластной смерти острою косою. И сын его, удачливый воитель Афонсу, принял знамя боевое. В Алкасер с ним вступил освободитель, Навеки град оставив за собою, Тот град, что мавры дерзкие отбили, А ныне чадам Луза возвратили. 91 Но смерть взяла Афонсу, и на троне, Юнец безвольный Саншу очутился, Он позабыл о чести и законе И на любимцев слепо положился. Хоть он и унаследовал корону, Но управлять страною не стремился И край родной, не зная сожаленья, Приятелям отдал на расхищенье. 92 Нет, не был Саншу, как Нерон, развратен И с мальчиком любви не предавался, И с матерью родной грехом отвратным Наш баловень судьбы не занимался. Предать пожару город благодатный Безумный властелин не собирался. Не знал он злобы Гелиогабала, Ни изощренных нег Сарданапала. 93 Не мучил он народ, как те тираны, Что некогда Сицилию терзали И, как Фаларис, пыткам невозбранно Несчастных граждан часто предавали. Но в той стране, где храбрых и гуманных Владык на троне подданные знали, Лишь тот мог на престоле находиться, Кто доблестью мог с предками сравниться. 94 И потому Болонский граф по праву Взял твердою рукой бразды правленья, И после смерти Саншу вся держава Дала ему обет повиновенья. Афонсу Храбрый гордых предков славу Наследовал, горя похвальным рвеньем Расширить славной родины пределы, - Простора жаждал дух благой и смелый. 95 Женившись, он богатые владенья - Алгарве - взял в приданое и скоро Там маврам дал великое сраженье И их подверг разгрому и позору. И наконец свое освобожденье Узрели лузитанские просторы. Эпоха битв жестоких завершилась, И королем вся нация гордилась. 96 Затем Диниш, властитель просвещенный И Храброго Афонсу сын достойный, В науках и искусствах искушенный, Народом правил мудро и спокойно. К отечеству любовью вдохновленный, Повсюду он навел порядок стройный. При нем законы строго соблюдались, Обычаи жестокие смягчались. 97 Приют Минервы властелин устроил В своей Коимбре, городе прекрасном. Для муз отвел богатые покои Близ вод Мондегу, ласковых и ясных. Явились музы дружной чередою, Наполнив град напевом сладкогласным, И, словно у подножья Геликона, Там зазвенела лира Аполлона. 98 Король свою державу укрепил, Отстроил замки, крепостные стены, От нападений грады защитил И их украсил с роскошью отменной. Когда же в бозе властелин почил, Взошел на трон Афонсу несравненный. Отцу он прежде мало был послушен, Но сердцем честен, смел и прямодушен. 99 Кастильцев не страшась высокомерных, К ним относился с легким он презреньем. Могущество их войск неимоверных Не наполняло грудь его смущеньем. Когда же вновь нашествие неверных Кастилию подвергло униженьям, Ей помощь дети Луза оказали И вместе с ней победу одержали. 100 Нет, никогда Аттила разъяренный, Бич божий для Италии несчастной, Не вел с собою столько войск сплоченных, И никогда с Семирамидой страстной, Брегов индийских прелестью плененной, Не мчалось столько воев в путь напрасный, Как сарацинов, ярых и жестоких, Пришедших из Гранады и Марокко. 101 Услышав топот войск неисчислимых, Король Кастильи разом сна лишился, Погибели страны своей любимой Он больше смерти собственной страшился. И, опасаясь бед невосполнимых, Супругу он к отцу послать решился. В тяжелый, скорбный час народ испанский Звал на подмогу воев лузитанских. 102 И кроткая Мария появилась В слезах перед родителем всевластным. Тоской она глубокою томилась, Печаль обуревала лик прекрасный. Волна волос на плечи опустилась, Скрывая взор усталый и несчастный. Перед отцом главу она склонила И речь к нему, рыдая, обратила: 103 "Все племена, что Африки пустыни Взрастили под извечно знойным небом, Привел с собой король Марокко ныне, В Испанию вступив с ордой свирепой, Поправ с ухмылкой древние святыни, Отдав страну неверным на потребу. Увидев их, живые содрогнулись, А мертвые в гробах перевернулись. 104 Мой муж, таким несчастьем устрашенный, Не в силах защитить родного края, Меч отвратить, над нами занесенный, Тебя, отец мой, ныне заклинаю. А если нет - останусь я лишенной Короны и супруга, но я знаю: Ты не захочешь зреть меня вдовою И дашь приказ войска готовить к бою. 105 При имени твоем Мулуи воды От страха бег свой мощный замедляют. Спеши помочь кастильскому народу, К тебе он взор с надеждой обращает, Отринь сейчас все думы и заботы, Уже неверный меч свой обнажает. Отец! Коль медлить ты сегодня станешь, В живых кастильцев завтра не застанешь". 106 Вот так Венера нежная рыдала, Когда, спасая мудрого Энея, К Юпитеру могучему взывала, О юноше-изгнаннике радея. И сына молодого отстояла. Отец богов, красавицу жалея, Явил несчастной дочке состраданье И выполнил тотчас ее желанье. 107 Войска в долину Эбро поспешали, Там ржали кони и звенели шпоры. Броню лучи рассвета озаряли, Звучали трубы в боевом задоре. Все новые дружины прибывали, Заполонив широкие просторы. Сердца, что счастье мирных нег испили, К жестокой сече приступить спешили. 108 И, с гордостью войска обозревая, Афонсу с ними в дальний путь помчался, А с ним Мария, дщерь его младая, Которую утешить он старался. И вскоре, ветр попутный обгоняя, В Кастилии Афонсу оказался, Его слова дух войска поднимали И робких и безвольных ободряли. 109 Когда войска двух королей сомкнулись И вышли в поле против супостатов, От страха христиане содрогнулись, Не в силах счесть врагов своих заклятых. Тьмой-тьмущей мавры средь полей тянулись, Грозясь развеять скудные отряды, Которые к Спасителю взывали И на него в несчастье уповали. 110 Глумленью агаряне предавали Своих врагов невзрачные дружины. Их земли меж собою разделяли Заранее лихие сарацины, Что имя Сарры вечно оскверняли, Себе его присвоив беспричинно. Столь нагло край цветущий, благородный Делили тьмы пришельцев чужеродных. 111 Вот так и Голиаф, гигант надменный, Царя Саула насмерть напугавший, Узрев, как отрок, Богом вдохновенный, Давид, пращу и камень в руки взявший, На бой с ним выступает дерзновенно, Смеялся, но, мольбам Давида внявши, Сам Бог десницу юноши направил, И Голиаф навеки мир оставил. 112 Коварный мавр, захватчик вероломный, Дружины христиан подверг глумленью, Не понимая, что отрядам скромным Благое небо ниспошлет спасенье. По марокканцев армии огромной Ударили кастильцы в озлобленье, А португальцы двинулись спокойно На мавров из Гранады недостойных. 113 Мечи и копья острые звенели, О медные доспехи ударяясь, К Сантьяго и Аллаху полетели Мольбы и стоны, в ратный шум мешаясь. Израненные воины слабели, Взывали к небу, с жизнию прощаясь. Из крови жертв неисчислимых вскоре На поле битвы появилось море. 114 Все силы лузитане положили, Чтоб одержать победу в тяжкой битве. Гранадских мавров вой разгромили, Стяжав награду за свои молитвы. Однако же оружья не сложили, А марокканцев дерзких и хвастливых, С кастильцами сомкнувшись, сокрушили И Родину надежно защитили. 115 Уж солнце раскаленное спешило Закончить день средь хладных волн Фетиды И Весперу простор освободило, Когда остатки мавров недобитых Пощады на коленях запросили, К стопам владык приникнув именитых. И столько мертвых полегло в сраженье, Что вздрогнул мир в безмолвном изумленье. 116 Хоть Марий жажду воев несравненных Насытил кровью злого супостата, В четыре раза больше убиенных В день памятный осталось при Саладо. И Ганнибал, воитель вдохновенный, Все ж меньше поразил врагов заклятых В тот день, когда в огромных три сосуда Серебряных колец сложили груды. 117 И только ты, могучий Тит, отправил Не меньше душ на берега Коцита В тот час, как Иудею обесславил, Ерусалим разрушив знаменитый. Но длань твою небесный суд направил, В то разрушенье смысл влагая скрытый. Тот страшный час пророки предвещали И речи Иисуса предвкушали. 118 Разбив врагов, Афонсу величавый С победою в отчизну возвратился, Где, пожиная почести и славу, Он миром и покоем насладился. Но грянул час безжалостной расправы, В гробах усопших сонм зашевелился, Узнав о даме, что всю жизнь страдала, А после смерти королевой стала. 119 Лишь ты, любовь, таинственная сила, Играющая слабыми сердцами, Несчастную красу свела в могилу И жизнь ее наполнила слезами. Но слез тебе горючих не хватило, Они твое не одолели пламя, Свой жертвенник ты кровью омываешь И смерть невинным душам посылаешь. 120 Ты, кроткая Инеш, в полях блуждала, Близ вод Мондегу думам предаваясь, И своего кумира вспоминала, В несбыточных мечтаньях забываясь. Обман души Судьба не прерывала, И, тщетно слезы побороть пытаясь, К холмам и травам взор ты обращала И имя им заветное шептала. 121 А принц, с тобой в разлуке пребывая, К тебе душой бестрепетной стремился, Твой чудный взор всечасно представляя, О вашем счастье вечно он молился. А ночью, к изголовью приникая, Во сне узреть любимую он тщился. Твой лик был для влюбленного отрадой, Святыней и единственной усладой. 122 Придворные невест ему искали, Принцессы домогались с ним союза, Но он отверг с досадой и презреньем Все разговоры о сердечных узах. Наследника младого поведенье Пришлось отцу крутому не по вкусу, И под влияньем злобных наговоров Он сына покарать задумал вскоре. 123 Чтоб принца разлучить с Инеш навечно, Ее он с жизнью разлучить решился. Огонь любви властитель бессердечный Потоком крови погасить стремился. Как допустил отец бесчеловечный, Что меч его булатный обагрился Не черной кровью злобных сарацинов, А кровью дамы, юной и безвинной? 124 Когда Инеш несчастную втащили В покои короля, такую жалость Ему рыданья женщины внушили, Что сердце короля от горя сжалось, Но вновь его клевреты обступили, Уже бряцанье стали раздавалось, И уступил с угрюмостью покорной Могучий властелин своим придворным. 125 Инеш, то к небу очи устремляя, Молитву сокровенную твердила, То милость Бога к детям призывая, На них печальный взор переводила. Сиротства нежных крошек не желая, Она, собрав оставшиеся силы, Замолвить слово за детей решила И так в слезах их деду говорила: 126 "Коль даже звери, хищные и злые, К невинным детям жалость проявляют И птицы неразумные лесные Беспомощным младенцам помогают, О чем преданья предков вековые Потомкам в назиданье возвещают, Увековечив римскую волчицу И голубей питомицу - царицу, 127 Так ты, который всем своим обличьем Мне человека все ж напоминаешь (Хотя, презрев законы и приличья, Ты женщину безвинную караешь И, предаваясь злобе безграничной, Ей гибелью жестокой угрожаешь), Имей к несчастным детям снисхожденье, Спаси их от терзаний и мучений. 128 Умел ты сеять смерть в огне сражений, Немало мавров истребил ужасных, Сумей дарить и жизнь, пошли спасенье Созданьям чистым, юным и прекрасным. На мне одной яви всю тяжесть мщенья, Меня сошли к брегам чужим и страшным, В степях я скифских умереть готова И в Ливии песках влачить оковы. 129 Средь львов свирепых, тигров разъяренных Найду я состраданье и покой, В которых здесь, в Коимбре просвещенной, Отказано мне было злой судьбой. Взгляни на бедных крошек благосклонно, Не разлучай детей моих со мной. Они мне будут лучшим утешеньем Во всех моих невзгодах и лишеньях". 130 Король, ее растроганный слезами, Хотел несчастной даровать прощенье, Но свита с обнаженными мечами К ней подступила в яром озлобленье (Предрешено, как видно, небесами Инеш безвинной было убиенье). И лиходеи силой похвалялись, Когда на битву с дамой собирались! 131 Не так ли Пирр, свирепый, возбужденный, Презрев Гекубы слезы и моленья, Предстал пред Поликсеной обреченной, Чтоб тень Ахилла успокоить мщеньем? А дева, меч увидев вознесенный, Приблизилась к убийце со смиреньем И, к матери взор обратив прощальный, Пошла, как нежный агнец, на закланье. 132 Вершители лихого приговора Пронзили алебастровую шею. Краса померкла трепетного взора, Что юный принц боготворил, лелея. Не ведая в душе своей укора, Красу Инеш несчастной не жалея, Убийцы ей ланиты осквернили И кровью белизну их обагрили. 133 О солнце! Как в день мерзкого деянья, Когда за страшной трапезой Атрея Плоть сыновей вкусил без содроганья Фиест по воле брата-лиходея, Ты спряталось, так в горький день страданья Могла б ты скрыться, в страхе цепенея, Заслышав, как красавица рыдала И к Педру крик предсмертный обращала. 134 Вот так в венке ромашка увядает, Свой горький жребий тщетно проклиная, И нежный цвет до времени теряет, В руках девичьих быстро засыхая. И жизнь цветок пробивший оставляет. Так и Инеш, от ран изнемогая, Красы своей божественной лишилась И с сладостною жизнию простилась. 135 И долго слезы горькие роняли Мондегу нимфы над ее могилой И в честь ее печальный гимн слагали, Стеная, лик оплакивали милый. И боги из прозрачных слез создали Источник, и с таинственною силой Он бег свой и поныне продолжает И о любви Инеш напоминает. 136 А вскоре Педру править стал страною, И гнев его настиг убийц жестоких, Хотя, грозу почуяв над собою, Они в Кастилье спрятались далекой. Их сразу выдал Педру с головою Ее король, блюститель чести строгий. (Меж королями соблюдалось свято То правило, что Август ввел когда-то.) 137 Карал дон Педру яро, беспощадно Обманщиков, убийц и лиходеев, Разбойников казнил он кровожадных, Позору подвергал прелюбодеев. И города очистил он изрядно От татей, лихоимцев, прохиндеев, Казнил он их, нимало не жалея, В чем превзошел Алкида и Тезея. 138 От Педру Справедливого родился Фернанду, отпрыск вялый и безвольный. (На нем каприз природы проявился, В стране создав немало недовольных.) Кастилец в земли Луза устремился, Начало положив войне крамольной. Когда безвольный царь страной владеет, Любой народ слабеет и хиреет. 139 Немало бед отчизна испытала По милости такого властелина. Длань божия за грех его карала, И Леонор была тому причиной. Небесный гнев блудница возбуждала, Страну ввергая в тяжких войн пучину. Страсть низкая и мудрых ослепляет И даже сильных духом унижает. 140 Ведь от греховной страсти претерпели Немало бед и горестных страданий Троянцы, что Еленой завладели, Тарквиний, жертва собственных желаний, Потомки Веньямина, что посмели Предать жену чужую поруганью, Святой Давид, и Аппий развращенный, И царь Египта, Саррою прельщенный. 141 Герои прежних лет, презрев сраженья, В любовной неге сладость находили, И как Геракл Омфале, в упоенье Прекрасным дамам ревностно служили, И как Антоний, ради угожденья Своим любимым, головы сложили, И, словно Ганнибал, в объятьях девы Могли забыть и ратных труб напевы. 142 Да как и устоять, скажите честно, Когда Амура сети роковые Скрываются за обликом прелестным И прячутся за кудри золотые И смертному простому неизвестно, Где ждут его тенета вековые, Которые так сердце вмиг сжимают, Что в огнь его горючий обращают? 143 И тот, кто испытал любви волненье, Кто тосковал по ласковому взгляду, Лик ангельский приветствовал в смятенье И видел в нем всех дней своих отраду, Тот извинит Фернанду преступленья, Не обречет его на муки ада. Но кто еще не ведал мук любовных, Сочтет его во всех грехах виновным. ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ 1 Когда смолкает буря роковая И постепенно мощный ветр стихает, Уходит с небосвода тьма густая И солнца луч даль моря озаряет, Тогда тоска уносится ночная, Ее надежда светлая сменяет. Так было в Лузитании прекрасной, Когда король преставился злосчастный. 2 Уж многие отмщения алкали, И толпы португальцев оскорбленных Безвольного Фернанду проклинали, Стонал от горя край изнеможенный, И дети Луза радость испытали, Когда Жуан, сын Педру незаконный, Взошел на трон, избавив от позора Родимой Португалии просторы. 3 Свершилось то по воле Провиденья, Из уст младенца божий глас звучал, И нации великой путь к спасенью Он в Эворе чудесно указал: Подняв ручонку, внятно, без смущенья Ребенок восьмимесячный сказал: "О Португалия, воспрянь от ран, Да здравствует в веках король Жуан!" 4 Народный гнев, могучий, неуемный, Обрушился, как молот беспощадный, На головы клевретов развращенных, Ограбивших страну рукою жадной. Презренной королевы приближенных Народ разил, чтоб было неповадно Ей низменным забавам предаваться И с наглым графом страстью наслаждаться. 5 В неистовом порыве исступленья Восставшие мучителей крушили: Кого, презрев все слезы и моленья, Нагим по грязным улицам тащили, Кого, низринув с башни в озлобленье, Астианакта смертью наградили. В те дни бесчестный граф лишился жизни За тот позор, что он принес отчизне. 6 Так беспощадно португальцы мстили За годы нищеты и унижений, Что Мария свирепостью затмили И Суллу превзошли ожесточеньем. И так свою царицу устрашили, Что та решила в горьком исступленье Призвать в страну кастильцев легионы И дочери отдать свою корону. 7 И вот опять кастильцы наводнили Равнины Португалии несчастной И Беатриш хозяйкой объявили Потомков Луза Родины прекрасной, Хоть слухи беспрестанные ходили, Что был Фернандо вовсе непричастен К наследницы негаданной рожденью, Повергшему родимый край в смятенье. 8 И вот бургосцы стройными рядами В чужие земли рьяно устремились, А с ними валенсийцы, что с врагами При славном Сиде мужественно бились, И сарагосцы, что свободы знамя Рукой бесстрашной водрузить решились, С Фернандо храбрым дерзко в бой ходили И наглых мавров в битвах посрамили. 9 Затем вандалы, доблестью старинной Известные народам полумира, Беспечно отправлялись на чужбину, Покинув берега Гвадалквивира. А вслед за ними вереницей длинной Тянулись сыновья колоний Тира. И Геркулеса мощными столпами Свое они разрисовали знамя. 10 И шли за ними жители Толедо, Чьи стены светлый Тежу омывает, И, чтоб увидеть город - чудо света, К нему с вершин Куэнки поспешает. И вы, о галисийцы, чьи победы Доныне мавр коварный вспоминает, Свои мечи мгновенно отточили И против лузитан их обратили. 11 Шли строем баски, чей язык и нравы С трудом народ соседний разбирает И чей характер гордый, величавый Заносчивый кастилец уважает. За ними к рубежам чужой державы Шли астурийцы, чья земля скрывает Немало ценных руд в своих глубинах Все в земли Луза хлынули лавиной. 12 Жуан, отвагой, яростью и силой Самсону прямодушному подобный, Ряды завидев недругов постылых, Собрал совет из воев благородных. Число врагов его не устрашило. Он отличался доблестью природной, Но, прежде чем войска ввести в сраженье, Хотел он знати выслушать сужденье. 13 И многие в испуге и смятенье От верности монарху отступили, Предали предков доблестных забвенью, Без боя уступить врагу решили. Поддавшись страху, в диком озлобленье И короля, и Родину хулили. И, словно Петр, за жизнь свою трясясь, От Бога отреклись бы в этот час. 14 Но дал отпор безумцам маловерным Дон Нуну, витязь гордый и отважный, Душой отчизне преданный безмерно, За честь ее вступившийся бесстрашно. Предал проклятью братьев он презренных, Отверг навеки родичей продажных И речь держал, на меч свой опираясь, К земле, морям и небу обращаясь: 15 "Как? Ныне племя гордых португалов Под натиском кастильцев отступает И мощную, прекрасную державу Захватчикам бесчестным оставляет, Забыв о вере, мужестве и славе, Великих предков доблесть оскверняет И жаждет, по чужому наущенью, Родимый край предать порабощенью? 16 Как? Вы забыли, что в былые леты Под знаменем Афонсу удалого Ходили на кастильца ваши деды И разгромили недруга лихого? Забыли, как в день доблестной победы Тоска объяла супостата злого: Когда семь графов, дерзких и спесивых, Взял в плен король Афонсу горделивый? 17 Кастилия пред вами выхвалялась, Хотя былая мощь ее полков При доблестном Афонсу создавалась Руками ваших дедов и отцов. Их слава с каждым часом укреплялась, А вас Фернанду превратил в глупцов. Но коль король народный нрав меняет, Пускай король вас новый исправляет. 18 Властителя вы обрели такого, Что ринется в кровавое сраженье, Развеет в прах противника любого, Любую рать предаст уничтоженью. И ныне чести я даю вам слово, Что если вы, презрев мои моленья, Откажетесь от наших предков славы, Один я грудью заслоню державу". 19 Булатный меч из ножен вынимая, Воскликнул Нуну, гневом распаленный: "Родимый край я видеть не желаю Презренным чужестранцем угнетенным. Своих вассалов в бой я призываю, Мы гордо развернем свои знамена. Пускай трепещет в страхе враг проклятый Мы разгромим любого супостата". 20 Когда-то после Каннского сраженья В Каноссу в страхе римляне бежали И, испытав бесчестье пораженья, Бой новый начинать не пожелали, И в горестном испуге и смятенье Уже с себя оружие слагали, Но тут явился Сципион бесстрашный И за собой их в бой увлек отважно. 21 Вот так и Нуну твердою рукою Сплотил ряды соратников умело. Взметнулось гордо знамя боевое, На горе супостатам оголтелым. И дети Луза с силой молодою Уже на битву прорывались смело. "Да здравствует король Жуан!" - кричали И запастись оружьем поспешали. 22 И люди расходились торопливо, Спеша в поход далекий собираться. Мушкеты начищались терпеливо, Бежал народ мечами разживаться. Бронею щеголяя горделиво, Шли юноши красоткам показаться, Любимым клятвы верности давали И их цвета в одежде сочетали. 23 С блестящим войском, в добром настроенье Жуан Абрантеш тихий покидает, Красавец Тежу в гордом упоенье Ему привет прощальный посылает. Спешат полки достичь полей сраженья, А авангард могучий возглавляет Великий муж, который с полным правом Вести мог войско Ксерксовой державы. 24 Я говорю о Нуну: как Аттила Для франков был бичом и италийцев, Так Нуну молвь людская объявила Бичом спесивых, дерзостных кастильцев. Росла и крепла португальцев сила, Они в тяжелый час приободрились, Вел правый фланг сам Вашкунселуш смелый, Воитель славный, дерзкий и умелый. 25 А левым флангом Вашкеш де Алмада Командовал, бесстрашный, мудрый воин. Поздней Авранш он получил в награду И титула был графа удостоен. Над арьергардом армии громадной Знамена короля взлетели стройно. Народ монархом юным восхищался, Который в славе с Марсом поравнялся. 26 А воинов в путь дальний провожали Невесты, сестры, матери и жены, С высоких стен платками им махали И вслед смотрели нежно и влюбленно, За них молитвы к небу воссылали И в страхе лили слезы удрученно. Но наконец сошлись на поле боя С кастильцем португальские герои. 27 Задорно трубы звонкие сзывали На поле битвы воинов отважных, И знаменосцы стяги воздымали, Готовясь в битву ринуться бесстрашно. В те дни крестьяне урожай сбирали, Цереру чтя под небом юга ясным. В созвездье Девы солнце поспешало И винограду сладость придавало. 28 Кастильская труба тревожно взвыла, И стон протяжный огласил просторы. От страха Гвадиана поспешила Свое теченье отвратить от моря. Дыханье близкой смерти охватило Галисии глухой седые горы. Детей из люлек матери хватали И их к груди в испуге прижимали. 29 От страха кровь отхлынула от лиц, Немало гордых воев побледнело, Немало мощных дрогнуло десниц, Немало уст в испуге онемело. Ведь часто отблеск боевых зарниц Вселяет трепет в немощное тело, Но страсть к победам страх превозмогает, И ратоборец к битве приступает. 30 И страшное сраженье закипело, Друг другу смертью вой угрожали, Одни к добыче рвались оголтело, Другие край родимый защищали. Стремглав косил врагов Перейра смелый, И злую смерть в сраженье обретали Искатели богатств и приключений, Чужих завоеватели владений. 31 Над полем битвы тучами летали С веселым свистом яростные стрелы. Поля от страха жалобно стенали, Долины от страданий онемели. Повсюду копья жертвы настигали, Кругом мечи булатные звенели. Кастильцы плотно Нуну окружили И армию вождя лишить решили. 32 Кастилии полки передовые Изменников собрали португалов. Уже над славным Нуну братья злые Готовили кровавую расправу. Братоубийцы, изверги лихие Явились на простор родной державы. Вот так при войнах Цезаря с Помпеем Шел брат на брата, в битве свирепея. 33 О вы, Кориолан и Катилина! Я к вам теперь, предатели, взываю, Вы в горький час, в тяжелую годину Несчастья принесли родному краю. И если ныне в адские пучины, Где вы томитесь, грех свой искупая, Дойдет мой глас, скажите, что толпою В ад ренегаты мчатся с поля боя. 34 Был Нуну словно лев, что под Сеутой От ярых звероловов убегает, Спасаясь от копья ударов лютых, К равнинам Тетуана отступает, Готовый к битве каждую минуту, Косматой гривой гордо потрясает И страхам и тоске не предается, А только над погонею смеется. 35 Бесстрашный Нуну, битвой разъяренный, Противников удары отражает, Со всех сторон врагами окруженный, Свирепые атаки отбивает, Но, от дружины Луза отделенный, Воитель смелый кровью истекает, И гибнут в ходе яростного боя Последние сподвижники героя. 36 Но тут Жуан, премудрый предводитель, Всей битвы ход охватывавший взглядом, Родного войска ревностный рачитель, Пришел на помощь гибнущим отрядам, Как львица молодая, в чью обитель Пастух ворвался, подобрался к львятам И их унес, покуда мать блуждала И корм злосчастным чадам добывала, - 37 Она ревет и оглушает горы. Вот так Жуан, собратьев ободряя, Взревел: "Немало срама и позора От вас, друзья, вкусила рать чужая. Вы защитили Родины просторы, Вспомянет вас добром земля родная, И знайте: Португалии свобода Зависит от мечей ее народа. 38 Я, ваш король, сподвижник и соратник, В бой португальцев славных призываю, Сражаюсь среди вас, как пеший латник, Родную землю грудью защищаю". И, молвив так, он с силою изрядной Копье подбросил на руке, играя, И в недругов метнул его заклятых, Желая их отправить в бездну ада. 39 И войско, распаленное словами Геройскими, рванулось в наступленье, И быстро меж враждебными полками Посеяло тревогу и смятенье. Израненные острыми мечами, Кастильцы гибли в яростном сраженье. Кольчуги их от копий разрывались, И быстро жизни воины лишались. 40 В долины Стикса недругов заклятых Потомки Луза дружно направляли, Кастильцев именитых и богатых Недрогнувшей рукою умерщвляли. Бесчестные Перейры-ренегаты, Кляня свой горький жребий, издыхали, Магистры Калатравы и Сантьяго Погибли оба в яростной атаке. 41 В тот день немало воинов безвестных Рассталось с жизнью милой и прекрасной, Трехглавый пес, властитель адской бездны, Ждал с нетерпеньем жертв своих безгласных. Но разгулялось все ж в дали небесной, Закончился срок битвы столь ужасной, И флаг кастильский горестно склонился, К ногам дружины Луза опустился. 42 Закончилось кровавое сраженье, Предсмертные хрипенья затихали. Цветы поникли в страхе и смятенье, А травы алый цвет в себя впитали. О прелести забыв чужих владений, Кастильцы с поля боя удирали, А их король в тот день стыдом терзался И мрачным размышленьям предавался. 43 В смятении он жизнь свою спасал И поле боя в ужасе оставил. Так посрамленный властелин бежал, Как будто крылья Бог ему приставил. Он в сердце рану тайную скрывал, Ему гордыни храбрый враг убавил. Кругом его проклятьям предавали, Над трупами товарищей рыдали. 44 Кто проклинал безумца, что когда-то Войну затеял первым в этом мире, Кто алчность клял властителей богатых, Разряженных в алмазы и порфиру И армию увлекших в бездны ада, Стремясь ограбить край чужой и сирый, Навек супругов бедных разлучивших, Детей любви родительской лишивших. 45 Чтя древних дней обычай благородный, Жуан провел три дня на поле боя. Со скромностью и щедростью природной Творцу за все воздал хвалу с лихвою, Меж тем как гордый Нуну неохотно Со славой расставался боевою. И вторгся он в кастильские селенья И там затеял новое сраженье. 46 Его судьба для славы создала И все его желанья исполняла. Разбить вандалов Нуну помогла И путь ему к Севилье указала. К победам новым воина вела, Ему повсюду земли покоряла. И многие кастильские сеньоры Припасть к его ногам явились скоро. 47 Когда кастильцы мира запросили И к милосердью божию воззвали, Им милость победители явили И мир желанный побежденным дали. Забыть вражду воители решили, И короли судьбу свою связали С красавицами Англии далекой, Пределы положив войне жестокой. 48 Закончив битвы славные на суше, К брегам морским герои устремились. Потомков Луза доблестные души Неистовых сражений не страшились. На мощь надеясь своего оружья, В чужую землю путь держать решились, Чтоб в Африке ученье Магомета Оспорить словом Нового завета. 49 Над синим морем белоснежной стаей Ветрила кораблей взметнулись бодро, Чтоб, серебро бурунов разрезая, К Алкидовым столбам явиться гордо. И, мавров богомерзких устрашая, Взять Сеуты твердыню дланью твердой, Искоренив последствия обмана Предателя отчизны Хулиана. 50 Но смерть неумолимою рукою Державу и народ осиротила И славного правителя-героя В сады Эдема вдруг переместила. Но он оставил племя боевое, Которое судьбу страны вершило. Великие инфанты для отчизны Готовы были поступиться жизнью. 51 Но королю Дуарте изменило Капризное и ветреное счастье, За радостью печали приводило, День солнечный сменяло вдруг ненастьем. Да и кому Фортуна подарила Жизнь, полную лишь радости и страсти! Так для чего ж ей нрав переменять И короля от мук освобождать? 52 Он пережил полон святого брата, Подвижника и гордого страдальца, Прошедшего сквозь все мученья ада, Чтоб Сеуту оставить португальцам. Кто принцем был - рабом стал неприглядным. Кто весел был - вдруг сделался рыдальцем. И проявил он твердость и отвагу, Чтоб отстоять общественное благо. 53 Кодр для свободы родины любимой Решил своею жизнью поступиться, А Регул, чувством долга одержимый, Не захотел злодеям подчиниться. Но все ж ни Курций, вой неустрашимый, Ни Деции, которыми гордится Великий Рим, не превзойдут во славе Фернанду, гордость доблестной державы. 54 За горести невольника святого Воздал с лихвою варварам отвратным Афонсу, государь, который снова Вернул покой отчизне благодатной. Развеял в прах врага он векового, Пошел араб жестокий на попятный И спрятался в песках пустыни знойной, Афонсу был наказан он достойно. 55 Коль захотел бы государь всевластный, То мог бы яблок золотых отведать. Их только Геркулес - герой бесстрашный - Вкусил, когда дошел до края света. Чело Афонсу лавр обвил прекрасный И ветви пальмы - доблести приметы. Эль-Ксар, Танжер и гордая Арзила Простерлись ниц пред лузитанской силой. 56 Пред славным войском крепостные стены, Утратив твердость, молча расступались. Разя свирепо мусульман презренных, Полки лузиад в города врывались, Бесстрашием и рыцарством отменным В те годы португальцы отличались, Они не только Марса ублажали, Но подвиг свой на лире воспевали. 57 Затем Афонсу, алчностью томим, Мечту лелея о кастильском троне, Гонимый честолюбием слепым, Опять в сраженье бросил легионы. Но встретиться на поле боя с ним Фернандо шел, властитель Арагона, Ведя с собой полки богатырей Со склонов благодатных Пиренеи. 58 А принц Жуан, которого по праву Примерным все в народе называли, Стяжать желая воинскую славу, Пришел помочь отцу в его печали. Но смял дружины Луза вихрь кровавый, Войска Афонсу битву проиграли, Хоть и Фернандо не посмел решиться Бесспорною победой похвалиться: 59 Ведь юный принц, воитель вдохновенный И рыцарь славный, храбрый и любезный, Нанес урон полкам врагов надменных И потеснил испанцев повсеместно. Так при Филиппах Август несравненный Разбит был в битве Брутом, как известно, Но в бой полки Антония вступили И Цезаря убийцам отомстили. 60 Когда же темень ночи бесконечной На небеса Афонсу удалила, Король Жуан, питомец славы вечной, Державу возвеличил с новой силой. Он был в своих деяньях безупречен, Его страна зари к себе манила, Авроры нежной родина благая... А я его деянья продолжаю. 61 Его посланцы дружною четою Вдоль берегов Испании проплыли И, Францию оставив за кормою, В Италии на древний брег ступили, В Неаполе, которого судьбою Повелевать наперебой спешили По воле Парок разные народы И где испанцы правили в те годы. 62 Оттуда в дальний путь они пустились, До солнечной Сицилии добрались, И к Родосу по морю устремились, И красотой Египта любовались. Судьбе Помпея славного дивились, Деяньями героя восхищались. Потом им Эфиопия открылась, Где христианство свято сохранилось. 63 И по волнам промчавшись Эритрейским, Которые когда-то в давний час Пред племенем гонимым иудейским Разверзлись, как велел им божий глас, Узрев холмов вершины Набатейских, Где Измаила сын отары пас, Гонцы, пройдя сквозь зной пустынь тоскливый, К Аравии приблизились Счастливой. 64 Пролив Ормузский странники проплыли. Там башни Вавилонской воздвиженье Еще поныне люди не забыли, Запомнив языков земных смешенье. Потом их дали Индии прельстили. Они туда помчались в нетерпенье По волнам неуемным Океана, Когда-то устрашавшего Траяна. 65 Обычаям неведомых народов Они под дальним небом удивлялись, Кермана и Гедрозии красоты Пред взорами пытливыми являлись. Их поразила Индии природа, Когда ж они на Родину собрались, То тяготы пути не одолели - И захлебнулись в чуждой им купели. 66 Меж тем на троне Родины прекрасной Уж Мануэл Счастливый воцарился. Казалось, царь небесный ежечасно Его желанья исполнять стремился. Призвал на подвиг он народ бесстрашный, Примером он Жуана вдохновился. Его влекло неведомое море, Что португальцам покорилось вскоре. 67 И раз в предвестье утренней зарницы Он думам неотступным предавался. Расширить милой Родины границы Ему завет от предков оставался. Уж первый луч стремительной денницы Сквозь мрак кромешный с трепетом прорвался. Ночные звезды небо покидали И сон усталым веждам навевали. 68 На ложе сна властитель опустился, Но думать об отчизне продолжал. Мечтой к брегам далеким он стремился, Наказы предков выполнить желал. Когда же сну владыка покорился, Грядущее страны своей узнал: К нему пришел Морфей, чтоб в сновиденье Открыть ему бессмертных повеленье. 69 Во сне властитель к небесам поднялся И дланью прикоснулся к первой сфере, С высот пред ним мир Божий расстилался, Мелькали стран неведомых пределы. А в том краю, где день всегда рождался, Вершины гордых гор взметнулись смело, Где находились славные истоки Двух дивных рек, спешащих в путь далекий. 70 И хищники неведомые, злые Средь этих гор извечно обитали. Деревья и кустарники лесные Дороги в чащи властно преграждали. И горы неприступные, немые В самой своей суровости являли, Что со времен Адамова паденья Никто еще не вторгся в их владенья. 71 И вот из лона вод непокоренных Два старца вышли дружною четою, Величием отмечены врожденным, Достоинством и силой удалою. С волос, от всяких пут освобожденных, Слетали капли быстрой чередою, И смуглые тела их увлажняли, И бороды огромные питали. 72 Чело могучих старцев обвивали Венки из трав, в Европе неизвестных. А лики их усталостью дышали, Казалось, путь далекий и чудесный Прошли пришельцы; ветры разделяли Один поток на две струи; совместно Текли их воды; словно в Сиракузах, Где льнет Алфей к прекрасной Аретузе. 73 И старец тот, кто и лицом и нравом Из двух казался более степенным, К властителю прекраснейшей державы Со словом обратился вдохновенным: "О ты, чью доблесть, мужество и славу Народы превозносят в восхищенье! Мы, никогда не бывшие в оковах, Отныне дань тебе платить готовы. 74 Я знаменитый Ганг, мое рожденье Приветствуют небесные чертоги. А друг мой - славный Инд, его теченье Средь этих гор берет свои истоки. Державы нашей плен и покоренье Тебе усилий стоить будут многих, Но все ж придет конец войне кровавой, И ты пожнешь заслуженную славу". 75 И так сказав, умолкну л Ганг священный И вместе с Индом в дымке растворился. Восстав от сна, король благословенный Немало чудным грезам подивился. Уж светлый Феб в сиянье неизменном На сонном небосклоне появился. Заря зарделась нежно и счастливо, Украсив мир румянцем роз стыдливых. 76 И на совет король собрал придворных И о своем виденье рассказал. Поведал им о всех красотах горных, Слова святого старца передал. Согласьем заручившись их, проворно Готовить он армаду приказал, Чтоб покорить просторы океана И разыскать неведомые страны. 77 А я всегда смущенною душою Предчувствовал свой жребий необычный. Казалось, что завещано судьбою Прервать мне было ход вещей привычный. Сам государь беседовал со мною, Мне сердцем доверяясь безгранично. И в руки ключ вручил мне заповедный От дальних стран и их богатств несметных. 78 И с ласковыми, добрыми словами Ко мне король великий обратился, Сказав: "Нет ничего под небесами, Чего трудом бы смертный не добился, Известно, что великими делами Извечно край наш доблестный гордился. И судьбы, кои подвиг завершает, Бессмертными весь мир потом считает. 79 Я вас избрал для трудного деянья, Чтоб край родной гордился им по праву, Коль вы мое свершите приказанье, Покроете страну родную славой". Я отвечал: "Сквозь горе и страданья Пройду я, чтоб возвысить честь державы, Пройду сквозь пламень, снег и вихрь ужасный, Коль в путь меня пошлет король отважный. 80 Велите мне, как Эврисфей Алкиду, С Немейским львом на смертный бой решиться, Спуститься в глубь зловещего Аида, С Лернейской гидрой дерзостно сразиться. Я с радостью, без страха и обиды Согласен с жизнью милою проститься. Я плотью и душой готов отныне Пожертвовать родной земли святыням". 81 Король меня осыпал похвалами И тем мой дух на подвиг укрепил, Не раз одними добрыми словами Мне прибавляло небо новых сил! Мой брат любимый, Паулу да Гама, Со мной по свету странствовать решил, Дыша ко мне любовью бесконечной, Надеясь к славе приобщиться вечной. 82 И Николай Куэлью, друг отважный, В деяниях геройских закаленный, Со мной к востоку плыть решил бесстрашно, Стремясь душою к землям отдаленным. Я взял с собой в путь дальний и опасный Немало молодежи одаренной, Восторженной, веселой и толковой, К лишениям и подвигам готовой. 83 И наш король вознаградил примерно Всех тех, кто к дальним странам устремился, На подвиг вдохновил вассалов верных, Сердечно с мореходами простился. Вот так когда-то с гордостью безмерной "Арго" великий в трудный путь пустился. И первой славных миниев дружина Решалась бури испытать Эвксина. 84 И в гавани Улиссеи прекрасной, Где море воды Тежу поглощает, Весь город в ранний час сынов отважных С тревогой в путь далекий провожает. Уж корабли в содружестве согласном Средь светлых вод скитальцев поджидают, И к ним стремится младость удалая, С восторгом приключенья предвкушая. 85 И воины в нарядах разноцветных Идут на берег моря чередою, Готовые к деяниям бессмертным, Рвясь к странам неизведанным душою. И вымпелы колышет ветр приветный, И волны тихо плещут за кормою, И, как "Арго", все корабли армады Способны к небу мчаться сквозь преграды. 86 С усердьем подготовив оснащенье Для долгих и томительных скитаний, Мы души приготовили к мученьям, К тяжелым, бесконечным испытаньям, Смиренно заклиная Провиденье Нас сохранить в час горя и страданья, Ведь призрак страшной смерти неотвязно За мореходом в путь спешит опасный. 87 Мы в Вифлееме, близ святого храма, Свой путь христолюбивый начинали И робкими, чуть слышными словами Господне милосердье призывали. Туман стоял у всех перед глазами, И слезы видеть берег нам мешали. И ныне, государь, я уверяю, Что наш отъезд с трудом припоминаю. 88 На пристани в содружестве печальном Понурые сограждане стояли И к странам неизведанным и дальним В слезах родных и близких провожали. Мы начали свой путь многострадальный С того, что в храме службу отстояли. И крестным ходом двинулись согласно К своей армаде, мощной и прекрасной. 89 Нас матери-печальницы и жены Погибшими заранее считали. Отцы тоскливо издавали стоны И сердце нам безжалостно терзали, Смотря на нас тревожно, удрученно, Нам муки и страданья предрекали. Любовь им страх неистовый внушила И все сомненья их усугубила. 90 Мать причитала: "Сын мой, сын несчастный, За что меня ты радости лишаешь И в старости унылой и ужасной За что меня одну ты оставляешь? Дитя мое! В скитаниях опасных Младую жизнь ты погубить желаешь. Зачем добычей рыб ты стать решился И в странствия далекие пустился?" 91 И, косы распустив, жена рыдала: "О мой супруг, вы мной не дорожите, И жизнь, что мне всегда принадлежала, Бездумно злому морю вы дарите. Чем ваше недовольство я снискала? За что вы от меня стремглав бежите? Без вас Амур мне жить не позволяет, А вас страна далекая пленяет". 92 А старики и дети в отдаленье Рыданьям горьким вторили в печали И, руки простирая к нам в волненье, Остаться дома дружно заклинали. Казалось, что холмы в немом смятенье Рыданьем нашим близким отвечали. И поглощали белые песчинки Немых холмов прозрачные слезинки. 93 Мы проходили к кораблям прекрасным, На бедных женщин глаз не подымая, Чтоб в час отплытья, скорбный и ужасный, Не сокрушила нас печаль лихая. Мы избежали проводов напрасных, Усугублять страданья не желая, Обычай сей лишь умножает муки, Что нам несет жестокая разлука. 94 Но вдруг старик, чей вид благопристойный Внушал толпе шумливой уваженье, Тряхнул главой три раза беспокойно, На нас взирая в горестном волненье, И возопил, да так, что шум прибойный Не заглушил тех горестных речений, Что обратил к нам старец распаленный, Годами долгой жизни умудренный: 95 "О тщетная, бессмысленная слава, О суеты безумной воплощенье! К тебе, забыв о войнах и забавах, Стремятся все с неистребимым рвеньем! Ты покоряешь земли и державы, Играешь миром в дерзком упоенье, Несешь ему погибель и страданья, И тяготы жестоких испытаний. 96 Даришь ты миру войны и разбои, Измены, преступленья и злодейства, Отсутствие душевного покоя, Убийства, мятежи, прелюбодейства. Играешь ты безумною толпою, Империи крушишь и королевства, Но есть всегда невежды, что охотно Тебя считают Славой Благородной. 97 Какие беды, муки и лишенья На наше государство ты обрушишь? В каких еще ужасных злоключеньях Свою немилость к нам ты обнаружишь? Чем увлечешь младое поколенье И чем его спокойствие нарушишь? Что посулишь ему? Какие беды? Какие лавры, перлы и победы? 98 А ты, Адама бедного потомство, Ослушника, который справедливо Был изгнан за грехи и вероломство Из рая в край убогий и тоскливый, И в наказанье за свое упорство Век золотой, невинный и счастливый, Он навсегда, безумец, потерял И в век железный навсегда попал! 99 Фантазии бесплодной предаваясь, Свирепость ты геройством объявило И, суетой безумной упиваясь, Подвергнуть жизнь опасности решило. Сомнительной отвагой отличаясь, Ты цену жизни, видно, позабыло, Хоть в смертный час ей свято дорожил И тот, кто жизнью всех нас одарил. 100 Но если жаждешь битвы ты кровавой, То разве нет неверных в поднебесной, С которыми за честь родной державы Померяться ты силой можешь честно? Их города отстроены на славу, И земли их богатствами известны. Коль ты Христову веру защищаешь, Почто ты с мавром биться не желаешь? 101 Ты у дверей неверных оставляешь, Ища вдали неведомых сражений, Судьбой родной страны пренебрегаешь, Ее бросая в жалком запустенье. Ты в Индии победы предвкушаешь И в Персию стремишь свое движенье, В Аравии стяжать желаешь славу, Забыв о предков доблестных державе. 102 О! Ныне я, несчастный, проклинаю Того, кто первым к дереву сухому Приладил парус, лодку создавая, Стремясь мечтой к заливам незнакомым. Он пламя ада заслужил, я знаю, Он в преисподней брег найдет искомый. Пускай в веках следа он не оставит И собственное имя обесславит. 103 Когда-то, человечество жалея, Сын Япета с огнем к нему спустился, И от огня безумца Прометея Весь мир в огонь сражений погрузился. Зачем, мечту несчастную лелея, Спокойствием ты нашим поступился, О Прометей! Пускай бы огнь желаний Не распалял бездумных начинаний. 104 Не будь тебя, возница несмышленый, Не опалил бы землю при паденье, Не испытал бы зодчий искушенный Над лабиринтом рук своих творенье, Не рвался к небесам бы дух стесненный, Оставил бы пустые помышленья И не искал бы чуждых, дальних стран. О, жалкий рок и горестный обман!" ПЕСНЬ ПЯТАЯ 1 Пока старик, годами умудренный, К нам обращал бесплодные призывы, Нас вывел в море ветр неугомонный, Нам паруса наполнив торопливо. К родным брегам взор обратив влюбленный, Мы бороздили волн жемчужных гривы И криками окрестность оглашали, Себе пути счастливого желали. 2 А в эти дни бессмертное светило К Немейскому пределу приближалось. И время век шестой уже пробило, Которым дряхлость мира измерялась. А солнце новый день уж озарило, Немало лет в пути оно скиталось, Пока в году, завещанном от Бога, Не вышел флот в далекую дорогу. 3 Уже из виду быстро удалялись Родной страны прекрасные просторы. Пред нами волны Тежу расступались, В глухом тумане Синтры скрылись горы. Мы со слезами с Родиной прощались, К брегам далеким обращали взоры, Но час настал, когда очам предстали Лишь синь небес да волн могучих дали. 4 Так открывали земли мы и страны, Безвестные прошедшим поколеньям, Лишь Генрих наш, старатель неустанный, К брегам стремился этим в нетерпенье. От флота слева встали из тумана Антея легендарного владенья. Была ли суша справа, мы не знали, Но все же брег увидеть ожидали. 5 Затем Мадейры шумные дубравы Мы с рьяным любопытством миновали. Здесь, расширяя рубежи державы, Селенья наши предки основали. Но земли эти негасимой славы Еще в подлунном мире не стяжали. Но, коль захочет нежная Венера, Затмит Мадейра Пафос и Цитеру. 6 Затем брега Массилии пустынной Пред нами в наготе своей открылись. В безводных, солнцем выжженных долинах Берберы-скотоводы поселились. И птицы, обитая на равнинах, Железом испокон в