да с ними не справлюсь. У меня честные английские ноги, не понимают они этой французской тарабанщины... Па туда... па сюда... па, па, а моя нога не глупа и не желает плясать под французскую дудку. Входит слуга. Слуга. Сударь! Сэр Люциус О'Триггер желает вас видеть. Акр. Проси сюда. Слуга уходит. Входит сэр Люциус О'Триггер. Сэр Люциус. Мистер Акр, счастлив обнять вас! Акр. Любезнейший сэр Люциус, я в восторге, что вижу вас! Сэр Люциус. Что вас так неожиданно привело в Бат, друг мой? Акр. Клянусь честью, я последовал за блуждающим огоньком Купидона и попал в конце концов в болото. Короче сказать, меня очень оскорбили, сэр Люциус. Я не стану называть имен, но смотрите на меня, как на глубоко оскорбленного джентльмена. Сэр Люциус. В чем дело, скажите пожалуйста? Я не спрашиваю об именах. Акр. Вы только послушайте, сэр Люциус. Я влюбляюсь по уши в одну молодую девицу. Ее близкие всецело поощряют мое сватовство. Я еду за ней в Бат. Посылаю записку о своем прибытии и в ответ получаю известие, что судьбой молодой особы распорядились иначе. Вот, сэр Люциус! Это ли не оскорбление. Сэр Люциус. Еще бы! Серьезнейшее оскорбление! А вы не догадываетесь о причине этой перемены? Акр. Дело вот в чем. У меня есть соперник, некий Беверлей. Говорят, он сейчас тоже находится здесь. Клянусь сплетнями и скандалами, он-то, наверное, и есть всему причина. Сэр Люциус. Соперник? И вы полагаете, что он недобросовестно вытеснил вас? Акр. Конечно, недобросовестно! Иначе он бы не мог этого сделать. Сэр Люциус. Ну, следовательно, вы знаете, как вам остается поступить? Акр. Понятия не имею, клянусь честью. Сэр Люциус. Здесь не принято ходить при шпагах, но... Вы меня понимаете? Акр. Как! Драться с ним? Сэр Люциус. Конечно! Что же может быть другого в подобном случае? Акр. Но ведь он не подал мне ни малейшего повода для дуэли! Сэр Люциус. Как! По-моему, он вам подал самый серьезный повод! Разве можно нанести человеку более ужасное оскорбление, чем влюбиться в ту же даму, что и он? Клянусь душой, это самое непростительное предательство в дружбе. Акр. Предательство в дружбе? Верно, верно!.. Но ведь я-то с ним не знаком: я даже в глаза его никогда не видел. Сэр Люциус. Это не оправдание! Тем меньше он имел право позволить себе такую вольность. Акр. Черт возьми! Это правильно. Я начинаю сердиться, сэр Люциус! Я начинаю горячиться! Клянусь клинками и эфесами, я вижу, что человек может быть храбрецом и даже не подозревать этого. Но надо как-нибудь устроить, чтобы право было на моей стороне. Сэр Люциус. К черту право, когда затронута ваша честь. Как вы думаете, Ахилл или Александр Македонский спрашивали когда-нибудь, на чьей стороне право? Нет, клянусь честью! Они просто выхватывали свой меч, а ленивым трусам предоставляли доказывать, на чьей стороне справедливость! Акр. Ваши слова для моего сердца все равно, что полковой марш! Очевидно, храбрость заразительна. Во мне пробуждается чувство доблести, так сказать, ощущение мужества, так сказать. Клянусь кремнями, полками и курками, я вызову его немедленно! Сэр Люциус. О мой юный друг! Будь мы с вами сейчас в моем родовом замке, я бы показал вам галлерею моих предков: хватило бы комнату увешать сверху донизу. Каждый из них убил на дуэли не менее одного противника. Хотя фамильный замок и презренные земельные угодья проскользнули у меня между пальцев, но, благодарение богу, наша фамильная честь и наши фамильные портреты до сих пор сохраняют весь свой блеск. Акр. О сэр Люциус, у меня тоже были предки, и каждый из них был или полковником или капитаном ополчения. Клянусь пулями и дулами, я на все готов! Сюда, Убийства ангелы, где б не летали Вы в этот час на гибель естеству!.. Черт побери! Как говорят на сцене: "На все, что может человек, - готов я!" Сэр Люциус. Полно, полно, страсть в таких случаях неуместна. Эти дела надо делать вежливо и с полным самообладанием. Акр. Но во мне должна бушевать страсть, сэр Люциус! Я хочу быть в бешенстве! Дорогой сэр Люциус, позвольте мне быть в бешенстве, если только вы любите меня! Вот перо и бумага. (Садится писать.) Ах, если б эти чернила были красными! Диктуйте, прошу вас, диктуйте. С чего начать? Клянусь пулями и клинками, - во всяком случае, я буду писать смелым, размашистым почерком. Сэр Люциус. Прошу вас, овладейте собой. Акр. Не начать ли мне с хорошего ругательства? Сэр Люциус, можно мне начать с ругательства? Сэр Люциус. Фуй, фуй, ведите дело прилично, как подобает хорошему христианину. Начните так: "Милостивый государь мой..." Акр. Нет, это уж чересчур прилично! Сэр Люциус. "...Чтобы предотвратить недоразумения, которые могут возникнуть..." Акр. Ну ладно! Сэр Люциус. "...Вследствие того, что мы оба питаем чувства к одной и той же леди..." Акр. Вот именно, вот именно, в этом-то все и дело - к одной и той же леди. Ну, дальше? Сэр Люциус. "...Я буду ожидать, что вы окажете мне честь встречи с вами..." Акр. Черт побери! Да разве я его на обед приглашаю? Сэр Люциус. Прошу вас, спокойнее! Акр. Ну ладно. "...Честь встречи с вами..." Сэр Люциус. "...Чтобы разрешить наш спор". Акр. Ну, дальше? Сэр Люциус. Дайте подумать... Самым подходящим местом будет Королевская поляна... "На Королевской поляне". Акр. Ну вот и готово. Сейчас сложу и запечатаю; на печати мой герб - рука, держащая кинжал. Сэр Люциус. Вы увидите, как это маленькое объяснение сразу положит конец всяким сомнениям и кривотолкам, какие могут быть в данном случае. Акр. Да! Поединок разрешит все сомнения. Сэр Люциус. Время выберете сами. Я бы вам советовал покончить с делом сегодня же вечером, и тогда, чем бы оно ни кончилось, завтра утром все уже будет позади. Акр. Вот именно! Сэр Люциус. Итак, мы до вечера не увидимся. В случае чего известите меня. Я с удовольствием взял бы на себя честь передать ваш вызов, но, сказать по правде, мне, кажется, самому предстоит такое же дело. Есть тут один весельчак капитан, который позволил себе пошутить надо мной, задев честь моей родины. Я только жду встречи с ним, чтобы вызвать его. Акр. Клянусь моей храбростью! Как бы я хотел, чтобы вы дрались первым! Ей-богу, я хотел бы видеть, как вы его убьете, хотя бы, чтоб получить живой урок. Сэр Люциус. Весьма польщен быть вашим учителем в этом деле. Ну, пока до свидания. Но помните одно: когда встретитесь с противником, вы должны вести себя как можно вежливей и любезней. Пусть ваша храбрость будет подобна вашей шпаге - смертоносна, но отполирована до блеска. Уходят в разные стороны. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ КАРТИНА ПЕРВАЯ У Акра. Акр и Дэвид. Дэвид. Ну нет! Я бы этого ни за что на свете делать не стал. Вот вам крест, никакой сэр Люциус в мире не заставил бы меня драться, раз я этого не хочу. Ох, что-то скажет старая барыня, если узнает про это? Акр. Ах, Дэвид, если б ты слышал сэра Люциуса! Клянусь искрами и пламенем, он бы и в тебе сумел зажечь мужество! Дэвид. Никоим образом. Не выношу я таких ненасытных кровопийцев. Видите, хозяин, я еще понимаю - честный бокс, или дубина, или палка... тут бы я вам мешать не стал. Но, что касается этой проклятой резни или стрельбы, ох, никогда из этого ничего хорошего не выйдет. Акр. Но моя честь, Дэвид, моя честь! Должен же я заботиться о моей чести! Дэвид. Ну, понятно, и я бы о своей заботился. Вот вам крест! Но только в отплату за это моя честь должна была бы позаботиться обо мне. Акр. Клянусь клинками, Дэвид! Ни один истинный джентльмен не станет рисковать утратой чести. Дэвид. А я вам говорю: честь и сама не должна бы подвергать риску жизнь джентльмена. Видите ли, хозяин, эта самая честь кажется мне очень фальшивым другом и продажным слугой. Допустим, что я был бы джентльменом, чего обо мне, благодарение богу, никто сказать не посмеет. Ну так вот. Честь моя толкает меня на ссору с другим джентльменом. Так! Мы деремся. Это еще хорошо. Бац! Я его убиваю - мое счастье! Кто же от этого выигрывает? Моя честь. Ну, а если он меня убьет? Вот вам крест! Я иду червям на съедение, а честь перебегает на сторону моего врага! Акр. Нет, Дэвид! Клянусь венцами и лаврами! Честь в таком случае уходит с тобой в могилу. Дэвид. А это как раз такое место, где я и без нее отлично обойдусь. Акр. Черт тебя возьми, Дэвид, ты трус! Мое мужество запрещает мне слушать тебя! Как! Чтобы я опозорил моих предков? Подумай, Дэвид! Что бы это было, если бы я опозорил моих предков? Дэвид. С вашего позволения, меньше всего риску опозорить их - это как можно дальше держаться от их компании. Видите ли, хозяин, если вы вздумаете отправиться к ним так поспешно, да еще с дырявой головой, ничего из этого хорошего не выйдет. Предки наши - народ почтенный, но они последние, с кем бы я согласился вести близкое знакомство. Акр. Но, Дэвид, разве ты думаешь, что это очень, очень опасно? Клянусь жизнью, люди часто дерутся без всяких дурных последствий. Дэвид. Вот вам крест, в этом деле все против вас. Ох! Выходить на поединок с этаким львом, у которого двуствольная сабля и острый пистолет! Господи, помилуй нас! Меня при одной мысли об этом дрожь пробирает. Такие смертоубийственные оружия! Я их с малолетства не выношу. Видите ли, во всем мире нет такого кровожадного животного, как заряженный пистолет. Акр. Черт побери! Нет, я и не подумаю бояться. Клянусь огнем и адом, ты меня не запугаешь. Вот письмо! Я послал за моим другом, капитаном Абсолютом, он передаст мой вызов. Дэвид. Да-да, уж пусть он будет вашим посланным! Что до меня, то я бы за лучшую лошадь в вашей конюшне не согласился приложить к этому руку. Вот вам крест!.. Это письмо даже на другие-то не похоже: оно такое злобное и задиристое. Ручаюсь, что от него несет порохом, как от солдатской сумки. Ох, того и гляди взорвется. Акр. Убирайся ты вон, трус этакий! Кузнечик и тот храбрей тебя. Дэвид. Ладно, молчу... А какое горе у нас дома-то будет. Ладно, молчу. Как Филида-то завоет, когда узнает об этом... Ах, бедная сука... Она и не чует, на какую охоту ее хозяин отправляется без нее. А старый Кроп... ведь десять лет возил он вашу милость по полям и дорогам, небось проклянет теперь день, когда на свет божий родился. (Хнычет.) Акр. Ничего не поделаешь, Дэвид! Я решил драться. Убирайся отсюда, трусишка ты этакий, пока я еще в воинственном настроении. Входит слуга. Слуга. К вам капитан Абсолют. Акр. Ага, проси сюда. Слуга уходит. Дэвид. Ладно, дай бог, чтобы мы все были в живых завтра в это время. Акр. Это еще что? Не выводи меня из терпения, Дэвид! Дэвид. Прощайте, хозяин! (Хнычет.) Акр. Ступай вон! Трус ты малодушный! Ворона каркающая! Дэвид уходит. Входит капитан Абсолют. Капитан. В чем дело, Боб? Акр. Подлый олух! Овечье сердце! Если б я не обладал храбростью Георгия Победоносца и дракона, вместе взятых... Капитан. Зачем ты искал меня, Боб? Акр. А вот! ("Дает ему письмо.) Капитан. "Прапорщику Беверлею". (В сторону.) Что же теперь будет? (Акру.) Что это такое? Акр. Вызов. Капитан. Вот как! Но неужели ты будешь драться, Боб? Быть не может! Акр. Ей-богу, буду, Джек! Сэр Люциус так подействовал на меня. Он привел меня в состояние самое яростное, и я намерен драться нынче же вечером, пока я не остыл. Капитан. Но при чем тут я? Акр. Как при чем? Тебе как-никак знаком этот молодец. Я прошу тебя разыскать его и передать ему этот смертельный вызов. Капитан. Хорошо, давай и будь покоен, передам по назначению. Акр. Благодарю тебя, мой друг, мой милый Джек! Но я не доставлю тебе слишком больших хлопот? Капитан. Нисколько. Не стоит и говорить об этом. Ни малейшего беспокойства, уверяю тебя! Акр. Благодарю! Вот что значит иметь друга! А ты не согласишься быть моим секундантом, а, Джек? Капитан. Нет, Боб, в этом случае мне не совсем удобно. Акр. Ну, тогда я буду просить моего друга, сэра Люциуса, а ты пожелаешь мне удачи, Джек, не так ли? Капитан. Если ты с ним сойдешься - от всей души. Входит слуга. Слуга. Там сэр Энтони Абсолют внизу спрашивает, нет ли здесь капитана? Капитан. Сейчас иду. Ну, мой любезный герой, желаю тебе успеха. (Хочет идти.) Акр. Подожди, Джек, подожди... Если Беверлей спросит тебя, что за человек твой друг Акр, скажи ему, что я не человек, а дьявол. Скажешь, Джек? Капитан. Конечно, скажу. Скажу, что ты отчаянный храбрец, а, Боб? Акр. Да-да, так и скажи, может быть, он испугается и ничего не будет. Скажи ему, что я обыкновенно убиваю по человеку в неделю, скажешь, Джек? Капитан. Хорошо, хорошо. Я скажу ему, что тебя по всей округе так и зовут: "Боб-бретер!" Акр. Вот-вот! Это во избежание зла. Я вовсе не желаю отнимать у него жизнь, хотя и намерен вступиться за свою честь. Капитан. Нет? Как это великодушно с твоей стороны! Акр. Ну да ведь ты же не хочешь, чтобы я его непременно убивал, а, Джек? Капитан. Нет, клянусь богом, совсем не хочу! Так, значит, "не человек, а дьявол", а? (Хочет идти.) Акр. Вот-вот! Но подожди, подожди, Джек, ты еще можешь прибавить, что никогда не видел меня в таком бешенстве, в таком всепожирающем бешенстве. Капитан. Обязательно скажу! Акр. Помни, Джек, - отчаянный храбрец! Капитан. Да-да, "Боб-бретер". Уходят. КАРТИНА ВТОРАЯ У миссис Малапроп. Миссис Малапроп и Лидия. Миссис Малапроп. Ах ты, упрямица! Ну скажи мне, что ты можешь против него возразить? Скажи на милость, что он - не красив, не изящен, не строен? Лидия (в сторону). Она и не подозревает, кого так расхваливает. (Вслух.) Но и Беверлей таков же, тетушка! Миссис Малапроп. Довольно уж ставить всякие попоны - это неприлично для молодой девицы. Согласись, что капитан Абсолют - очаровательный человек. Лидия (в сторону). Да, тот капитан, которого вы видели. Миссис Малапроп. А какая благовоспитанность! Какая любезность и учтивость. Он сам за себя говорит. И как говорит! Какая благородная внешность, какая л_и_м_ф_а_т_и_ч_н_а_я физиономия. Я как только увидала его, так вспомнила, что говорит Гамлет: Чело З_е_ф_и_р_а, кудри А_в_р_а_а_м_а. Взор М_а_р_т_а, чтоб грозить п_о_в_е_л_е_в_а_я. И стройный стан М_е_р_к_у_ц_и_я Г_а_р_а_л_ь_д_а... И что-то там еще про горы и про поцелуи, ну, словом, сходство сразу меня поразило. Лидия (в сторону). Воображаю, как она взбесится, когда откроет свою ошибку. Входит слуга. Слуга. К вам сэр Энтони Абсолют и капитан Абсолют. Миссис Малапроп. Проси, проси сюда. Слуга уходит. Ну, Лидия, я настаиваю, чтобы ты вела себя, как прилично молодой девице. Если уж ты позабыла свой долг, так покажи хоть свое светское воспитание. Лидия. Тетушка, мое решение вам известно. Я не только не намерена поощрять капитана, но не буду ни говорить с ним, ни даже смотреть на него. (Бросается в кресло спиной к входящим.) Входят сэр Энтони Абсолют и капитан Абсолют. Сэр Энтони. Вот и мы, миссис Малапроп! Явились, чтобы смягчить гнев непреклонной красавицы. И немало труда стоило мне притащить этого молодца. Не знаю, в чем дело, но, если б я не держал его за фалды, он непременно улизнул бы. Миссис Малапроп. Сколько вам беспокойства доставляет эта история, сэр Энтони! Мне стыдно за причину всего этого. (Лидии.) Лидия, да встань же, умоляю тебя, поздоровайся с ними. Сэр Энтони. Я надеюсь, судырыня, что мисс Лэнгвиш приняла во внимание достоинства моего сына, выбор своей тетушки и, наконец, возможность породниться со мной. (Капитану.) Ну, Джек, скажи ей что-нибудь! Капитан (в сторону). Черт возьми! Что мне делать? Вы видите, батюшка, она даже взглянуть на меня не хочет, пока вы здесь. Я знал, что так и будет. Я же говорил вам. Прошу вас, оставьте нас наедине. (Тихо разговаривает с сэром Энтони.) Лидия (в сторону). Удивительно! Как это моя тетушка еще не раскричалась? Верно, не рассмотрела хорошенько: мундиры у них похожие, а она так близорука. Сэр Энтони. Нет, сударь мой, я отсюда - ни шагу! Миссис Малапроп. К огорчению моему, я должна сознаться, сэр Энтони, что я в глазах моей племянницы не представляю никакого р_а_р_и_т_е_т_а. (Лидии.) Да повернись же, Лидия, я краснею за тебя! Сэр Энтони. Я льщу себя надеждой, что мисс Лидия откроет нам причину своей немилости к моему сыну. (Капитану.) Чего же ты не начинаешь, Джек? Да говори же, щенок ты этакий! Миссис Малапроп. Это невозможно, сэр Энтони, у нее не может быть никаких причин, она сама вам скажет это. (Лидии.) Отвечай, дрянь девчонка! Чего же ты не отвечаешь? Сэр Энтони. Тогда я надеюсь, сударыня, что ребяческое, легкомысленное предубеждение не буДет преградой для счастья моего Джека? (Капитану.) А ты, малый, язык проглотил, что ли, черт возьми! Лидия (в сторону). Кажется, мой поклонник так же мало расположен к разговорам, как и я. Что за странная слепота напала на мою тетушку! Капитан. Гм... гм... гм... Сударыня. Гм... гм... (Тщетно старается найти слова, потом сэру Энтони.) Ей-богу, батюшка, я в таком замешательстве... я так... так... смущен. Я говорил вам, что так и будет. Я знал. Трепет моей страсти окончательно лишает меня присутствия духа. Сэр Энтони. Но ведь не лишает же он тебя языка, дуралей! Ступай сейчас же и заговори с ней. Капитан Абсолют делает знак миссис Малапроп, чтобы она вышла. Миссис Малапроп. Сэр Энтони, не оставить ли нам их вдвоем? (Лидии.) Ах ты, маленькая упрямая бестия! Сэр Энтони. Нет, сударыня, еще не время. (Капитану.) Да что с тобой творится? Разинь пасть и говори или я тебя... Капитан. Даст бог, она так зла, что и не взглянет на меня. Постараюсь изменить голос. (Говорит низким, хриплым басом.) Неужели мисс Лидия не внемлет нежному лепету искренней любви? Неужели... Сэр Энтони. Что такое с ним стряслось? (Капитану.) Отчего ты не говоришь как следует, а квакаешь, как охрипшая лягушка? Капитан. Мой... мой... тре... трепет... И моя... моя... моя... скро... скромность прямо душат меня. Сэр Энтони. Опять твоя скромность? Вот что, Джек, если ты сейчас же не заговоришь с ней как следует, то я уж по-настоящему рассержусь. (К миссис Малапроп.) Миссис Малапроп, было бы желательно, чтобы ваша племянница соизволила показать нам еще что-нибудь, кроме заднего фасада. Миссис Малапроп тихонько бранит Лидию. Капитан. Ну, теперь все откроется. (Подходит к Лидии и тихо говорит.) Не удивляйтесь, моя Лидия, не выказывайте пока вашего удивления. Лидия (в сторону). Боже! Голос Беверлея? Но как же он мог обмануть сэра Энтони? (Постепенно поворачивается, потом вскакивает.) Возможно ли? Мой Беверлей! Как это могло случиться? Мой Беверлей! Капитан (в сторону). Эх, все пропало! Сэр Энтони. Беверлей? Какого черта Беверлей? Что эта девочка говорит? Это мой сын - Джек Абсолют! Миссис Малапроп. Стыдись, негодница! Стыдись! Ты так помешалась на своем Беверлее, что он тебе и во сне и наяву представляется. Сейчас же попроси у капитана прощения! Лидия. Тут нет никакого капитана! Это мой возлюбленный Беверлей! Сэр Энтони. Черт возьми! Девочка сошла с ума. У нее мозги свихнулись от чтения. Миссис Малапроп. Не иначе! Что ты толкуешь о Беверлее, бесстыдница? Ты ведь сегодня уже видела капитана Абсолюта. Вот он пред тобой, твой нареченный муж! Лидия. Я только счастлива, тетушка! Могу ли я отказать моему Беверлею? Сэр Энтони. Ее надо упрятать в сумасшедший дом! Или это какие-нибудь плутни этого негодяя. Говори, мерзавец, кто ты такой? Капитан. Я не совсем ясно представляю это себе, батюшка, но постараюсь припомнить. Сэр Энтони. Сын ты мой или нет? Отвечай хотя бы ради своей матери, скотина ты этакий, если не для меня! Миссис Малапроп. Да, сударь, кто же вы? О ужас! Я начинаю подозревать. Капитан (в сторону). О духи наглости, на помощь! (Сэру Энтони.) Сэр Энтони, я несомненно сын вашей супруги. Надеюсь, что всем моим поведением я всегда доказывал, что считаю себя и вашим сыном. (К миссис Малапроп.) Миссис Малапроп, я ваш почтительнейший поклонник и буду гордиться, если стану вашим преданным племянником. (Лидии.) И лишнее говорить мисс Лидии, что она видит перед собой своего верного Беверлея. Зная исключительную возвышенность ваших чувств, я принял это имя и выдал себя за бедного прапорщика... Теперь я убедился в полном бескорыстии вашей любви и надеюсь сохранить ее и в более высоком чине. Лидия (недовольно). Значит, никакого похищения не будет! Сэр Энтони. Честное слово, Джек, ты наглец изрядный! Отдаю тебе полную справедливость - такой самонадеянности я еще не встречал. Капитан. О, вы льстите мне, батюшка, вы говорите мне комплименты... А это все моя скромность мешала мне. Сэр Энтони. Во всяком случае, я очень рад, что ты не такой тупой и бесчувственный негодяй, за какого себя выдавал. Я рад, что ты одурачил собственного отца, скотина ты этакий!.. Я... Так вот что означало твое раскаяние, твое послушание и сыновняя покорность! Я и то думал, что слишком уж они неожиданны! Так ты никогда этих фамилий не слыхал, а? Мисс Лэнгвиш из Вустершира? Ты хотел только мне угодить? Ах ты, притворщик и плут! (Указывая на Лидию.) Так она косит, не так ли? Маленькая рыженькая девочка? А? Ах ты, лицемерный жулик ты! Удивляюсь, как тебе не стыдно смотреть мне в глаза! Капитан. Стыдно, батюшка. Я очень смущен. Чрезвычайно смущен. Вы можете это заметить. Миссис Малапроп, О боже, сэр Энтони! У меня открылись глаза. Как! Капитан... Так это вы писали эти письма? Так это вас я должна благодарить за элегантную к_о_м_п_и_л_я_ц_и_ю "старая ведьма и дракон"? О ужас! Так это вы так строго п_р_а_к_т_и_к_о_в_а_л_и мои части речи? Капитан, Дорогой батюшка, моя скромность не выдержит, если вы не придете мне на помощь. Я не в состоянии защищаться один. Сэр Энтони. Полно, полно, миссис Малапроп! Надо уметь прощать и забывать. Клянусь жизнью! Дело приняло такой счастливый оборот, что я не могу сердиться. Будем великодушны! Миссис Малапроп. Что же, сэр Энтони, если вы этого желаете, я не буду п_р_е_д_в_а_р_я_т_ь прошлого. Помните, молодые люди, отныне мы будем смотреть на будущее р_е_т_р_о_с_п_е_к_т_и_в_н_о. Сэр Энтони. Вот теперь мы их оставим вдвоем, миссис Малапроп. Ручаюсь, им не терпится кинуться друг другу на шею. Ну что, Джек, прав я был или нет? Какие щечки! А? А глазки-то, плут ты этакий! А ротик! А? Ну, пойдемте, миссис Малапроп, не будем им мешать. Такое счастье раз в жизни только бывает. (Поет.) "Юность - время золотое". Ах, черт возьми! Как я рад! Я прямо не знаю, что делать на радостях! Позвольте мне, сударыня. (Предлагает руку миссис Малапроп. Поет.) Тра-ля-ля! Ей-богу! Я сам готов тряхнуть стариной! Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! (Уходит, напевая, под руку с миссис Малапроп.) Лидия сидит в кресле надувшись. Капитан (в сторону). Такая задумчивость не предвещает ничего доброго. (Лидии.) Как вы серьезны, Лидия! Лидия. Что? Капитан (в сторону). Так я и думал. Черт возьми, этот односложный ответ леденит мне кровь. (Лидии.) Дорогая Лидия! Вот теперь нам дают возможность быть счастливыми не только наши взаимные обеты, но и согласие наших родственников. Лидия (капризно). "Согласие родственников"! Действительно! Капитан. Полно, полно! Немножко меньше романтики. Немножко больше комфорта и роскоши ... Разве уж это нам так помешает? Это можно претерпеть, в конце концов. Что касается вашего состояния, то я предоставлю все вашим поверенным... Лидия. "Поверенным"? Ненавижу поверенных! Капитан. Ну, так мы даже не будем дожидаться их медлительных формальностей. Я сейчас же добуду разрешение на брак. Лидия. "Разрешение"? Ненавижу разрешения! Капитан. О любовь моя, не будьте так жестоки. Дайте умолять вас коленопреклоненно. (Становится на колени.) Лидия. Фу... При чем тут преклонение, раз я все равно должна выйти за вас замуж? Капитан (поднимаясь с колен). Нет, сударыня, насилия над вашими чувствами не будет, обещаю вам это. Раз я потерял ваше сердце, я отказываюсь от всего остального. (В сторону.) Надо попробовать проявить характер! Лидия (вставая). В таком случае, сэр, позвольте вам сказать, что вы низкий притворщик. Вы обманом похитили мое чувство и заслуживаете наказания за обман. Как! Вы играли мной, как ребенком? Вы поощряли мои романтические мечты, а сами смеялись надо мной исподтишка... Капитан. Вы несправедливы ко мне, Лидия! Выслушайте меня... Лидия. Я еще наивно воображала, что мы водим за нос наших родственников и радовалась, как я их перехитрю и разозлю. И вот все мои надежды рухнули с благословения и одобрения моей тетушки! Обманутой оказалась в конце концов я сама. (Ходит взад и вперед в волнении.) Но вот, сэр, вот портрет... портрет Беверлея (вынимает миниатюру из-за корсажа), с которым я не расставалась ни днем, ни ночью, несмотря ни на какие просьбы и угрозы. Вот вам, сэр! (Швыряет ему портрет.) Будьте уверены, что я так же легко выброшу и оригинал из своего сердца. Капитан. Хорошо, сударыня, тут у нас разногласия не будет! (Вынимает портрет.) Вот портрет мисс Лидии! Какая разница! Да, вот та небесная, нежная улыбка, которая воодушевляла мои надежды! Вот те уста, которые скрепили печатью любви свои обеты - они еще не просохли в календаре Амура. Вот он, тот румянец скромности, который мешал мне слишком пылко высказывать мою благодарность! Что ж, все это прошло. Все кончено! Да, сударыня. Эта копия не сравнится с оригиналом красотой, но в моих глазах она превосходит его своими достоинствами: она не изменилась, она осталась той же, а это так много значит, что у меня не хватает сил расстаться с ней. (Прячет портрет обратно.) Лидия (смягчаясь). Вы сами во всем виноваты... Я... я... я полагаю, сейчас вы вполне удовлетворены. Капитан. О, еще бы! Ведь это гораздо приятнее, чем быть влюбленным. Ха-ха-ха-ха! Как это весело! Что значит нарушить все торжественные обеты? Пустое дело! Конечно, станут говорить, что невеста сама не знала, чего хотела. Но не все ли равно? Может быть, найдутся злые языки, которые будут уверять, что невеста надоела жениху и он бросил ее, но вы на это не обращайте никакого внимания... Лидия. Сил нет выносить его дерзости! (Разражается слезами.) Входят миссис Малапроп и сэр Энтони Абсолют. Миссис Малапроп. Однако нам пора прекратить ваше воркование и нежности. Лидия. Это хуже, чем ваш обман и предательство! Неблагодарный, низкий человек! (Рыдает.) Сэр Энтони. Это еще что за черт? Однако, миссис Малапроп! Это самое странное воркование, какое я слышал когда-либо в жизни. Но что же это значит? Я крайне удивлен. Капитан. Спросите у мисс Лидии, сэр! Миссис Малапроп. О ужас! Я прямо а_н_а_л_и_з_о_в_а_н_а. Лидия, что это значит? Лидия. Спросите капитана, тетушка! Сэр Энтони. Черт возьми! Я, кажется, рассержусь по-настоящему. Да уж ты действительно не оказался ли кем-нибудь другим? Миссис Малапроп. Да, сударь, нет ли тут опять каких-нибудь фокусов? Что вы, двуликий Ц_е_р_б_е_р, что ли? Капитан. Вы не даете мне ни слова сказать. Я повторяю, мисс Лидия лучше вам объяснит, в чем дело. Лидия. Тетушка, вы приказывали мне выкинуть из головы Беверлея. Вот он перед вами. Отныне я повинуюсь вам: с этой минуты я отказываюсь от него навсегда. (Уходит.) Миссис Малапроп. О ужас! Тут чудеса какие-то! Да что же случилось? Капитан, вы, наверно, оскорбили мою племянницу? Сэр Энтони. Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Теперь я понимаю. Ха-ха-ха! Все понимаю: Джек, ты, наверно, был слишком предприимчив! Капитан. Нет, батюшка, даю вам слово. Сэр Энтони. Джек, не сочиняй! Я уверен, что так и было. Миссис Малапроп. Ах! Сэр Энтони! Фи-фи, капитан! Капитан. Клянусь вам, сударыня! Сэр Энтони. Не оправдывайся, Джек, плут ты этакий! Твой отец был таким же в свое время. У всех Абсолютов горячая кровь. Ха-ха-ха! Бедная, маленькая Лидия! Ты ее перепугал, негодяй ты этакий! Капитан. Клянусь всем святым, батюшка... Сэр Энтони. Черт возьми! Ни слова больше. Миссис Малапроп за тебя заступится. Вы должны их помирить, миссис Малапроп! Скажите ей, что у Джека такая манера. Скажите ей, что у нас у всех такая манера. Это уж у нас в роду. Пойдем, Джек! Ха-ха-ха! А, миссис Малапроп, каков разбойник! (Толкает его перед собой.) Миссис Малапроп. О сэр Энтони! Фи... фи... капитан. Уходят. КАРТИНА ТРЕТЬЯ Северная эспланада. Входит сэр Люциус О'Триггер. Сэр Люциус. Удивляюсь, где прячется этот капитан Абсолют! Честное слово, эти военные всегда становятся нам на дороге в любовных делах. Подумать только, что я мог бы жениться на леди Доротее Кармин, если б не этот паршивый майоришка, с которым она сбежала раньше, чем я успел слово сказать. Поразительно! Что такое дамы в них находят, чтобы так ими увлекаться? Может быть, это по наследству от Змея-искусителя - они ловятся, как гадюки, на красную тряпку! А-а-а... Не капитан ли это! Он и есть. Он так, очевидно, имеет все шансы на успех, что один вид его раздражает меня. Да с кем же это он говорит? (Отходит в сторону.) Входит капитан Абсолют, разговаривая сам с собой и жестикулируя. Капитан. Стоило мне плести эту интригу! Хорошую награду получил я за все мои ухищрения. Ах, маленькая предательница! Я и не думал, что ее романтизм дойдет до такой чертовской нелепости. О проклятие! Я вне себя! Я готов перерезать глотку... себе... или кому-нибудь другому с величайшим удовольствием! Сэр Люциус (в сторону). Вот удачно! Я и не ожидал, что найду его в таком подходящем для моей цели настроении. Как я во-время пришел сюда! Теперь надо только завязать с ним разговор и завести ссору по всем правилам. (Подходит к капитану.) С вашего разрешения, капитан, я в данном случае держусь иного мнения. Капитан. По-чести, вы странный спорщик, сэр. Я как раз не выражал никакого мнения. Сэр Люциус. Это не резон, сэр. Разрешите мне сказать вам, что можно не только говорить неправду, но и держать ее в мыслях. Капитан. Совершенно верно, сэр. Но мысль, не выраженная вслух, не может дать повода к спору. Сэр Люциус. В таком случае, сэр, вы держитесь иного мнения, чем я, а это и требуется доказать. Капитан. Послушайте, сэр Люциус, если бы я не знал, что вы истинный джентльмен, я бы этого не заключил из нашего разговора. Не понимаю, к чему вы клоните, если только вы не добиваетесь ссоры. Сэр Люциус, Покорно благодарю вас, сэр, за быстроту соображения. (Кланяется.) Вы изволили угадать то, что составляет предмет моих желаний. Капитан. Очень хорошо, сэр! Я готов удовлетворить ваши желания. Но я был бы очень рад, если бы вы сделали мне одолжение и объяснили причину их. Сэр Люциус. Прошу вас, сэр, будьте спокойны. Наша ссора очень элегантна: мы только испортим ее, если начнем объясняться. Впрочем, у вас короткая память, иначе вы бы не могли забыть, что на этой неделе вы нанесли мне некоторого рода оскорбление. Поэтому без дальних слов - назначайте время и место. Капитан. Что ж, сэр, раз вы непременно так хотите, то чем скорее, тем лучше! Сегодня же вечером, здесь, около Весеннего сада! Я думаю, нам никто не помешает. Сэр Люциус. Ну, еще бы! Мешать в делах подобного рода - величайшая неблаговоспитанность! Не знаю почему, но у вас в Англии если такая вещь станет кому-нибудь известной, то сейчас же поднимется такой переполох, что порядочному джентльмену уже нельзя подраться тихо и мирно. Однако, если вам все равно, капитан, я бы счел за особое одолжение, если бы вы согласились встретиться со мной на Королевской поляне. Я должен там быть еще по одному небольшому делу в шесть часов, тогда я разом покончил бы с тем и другим. Капитан. Мне совершенно безразлично. Значит, в седьмом часу мы возобновим этот разговор более серьезно. Сэр Люциус. Прекрасно, капитан. Для шпаг будет еще достаточно света, хотя для пистолетов, пожалуй, уже темновато. Ну вот, все в порядке, у меня с души камень свалился. (Уходит.) Входит Фокленд. Капитан. Как ты кстати! А я собирался разыскивать тебя. Ах, Фокленд! Все демоны злобы и разочарования ополчились на меня. Я так расстроен, что, если бы не приятная перспектива быть вскоре отправленным на тот свет, я бы не имел духу даже рассказать тебе все. Фокленд. Что это значит? Неужели Лидия изменила свои чувства? А я полагал, что теперь и склонность ее и долг будут направлены на одно и то же. Капитан. Да! Как глаза с косинкой. Пока глаз ее любви был направлен на меня, глаз ее долга очаровательно смотрел в сторону, но, когда глаз долга заставили смотреть на меня же, глаз любви описал круг и сердито отвернулся прочь. Фокленд. Но что ты сказал насчет перспективы? Капитан. О! Для довершения всего некий добродушный ирландец (передразнивая манеру сэра Люииуса) любезно попросил у меня разрешения перерезать мне горло. Я намерен доставить ему это удовольствие. Вот и все! Фокленд. Ну, будь же серьезен! Капитан. Я как нельзя более серьезен. Некий сэр Люциус О'Триггер - ты его знаешь в лицо - за какое-то оскорбление, которого я и не думал наносить, вызвал меня сегодня на дуэль, назначив ее на шесть часов вечера. Вот за этим-то я и искал тебя. Ты пойдешь со мной? Фокленд. Тут какое-то недоразумение. Сэр Люциус объяснится, и, наверное, все уладится. Но... Сегодня вечером? Ах, как это неудачно! Капитан. Почему? Для шпаг света будет достаточно, как говорит сэр Люциус, хоть для пистолетов и темновато. Черт бы побрал его пистолеты! Фокленд. Я сам ужасно расстроен размолвкой с Джулией. Мой подлый, мучительный характер взял свое: я так жестоко обошелся с ней, что прямо не приду в себя, пока мы не помиримся. Капитан. Клянусь богом, Фокленд, ты ее не стоишь. Входит слуга, передает Фокленду письмо и уходит. Фокленд. О Джек! Это письмо от Джулии! Я боюсь распечатать его- вдруг там последнее прости! Вдруг она требует возвратить ей письма и вернуть... О, как я казнюсь за свое безумие! Капитан. Давай сюда, я прочту. (Берет письмо и распечатывает.) Да. Действительно роковой приговор. Между вами все кончено. Фокленд. Джек, не мучай меня! Капитан. Ну так слушай. (Читает.) "Так как я уверена, что мой дорогой Фокленд, поразмыслив, уже раскаялся в своей жестокости ко мне, я больше об этом не скажу ни слова. Мне надо поговорить с вами как можно скорее. Ваша верная навек Джулия". Вот это я называю упрямство и гнев. (Дает ему письмо.) Это что? Ты как будто совсем не рад? Фокленд. О нет, я рад... Но... Но... Капитан. Черт бы тебя побрал с твоим "но"! Стоит тебе услышать что-нибудь такое, от чего другой человек жизнь бы свою благословил, как ты сейчас же портишь все дело разными "но"! Фокленд. Джек, ты мне друг, ну скажи по совести, неужели ты не находишь несколько странной... неделикатной... такую поспешность в желании простить! Женщины никогда не должны первыми просить о примирении. Это должно исходить от нас. Им следует сохранять холодность, пока у них не вымолят благосклонность, и их прощение, так же как и любовь, не должно быть завоевано без борьбы. Капитан. Нет сил слушать тебя. Ты неисправим! Ну, довольно об этом. Мне надо еще устроить кой-какие дела. Приходи ко мне около шести часов, не забудь. Я, несчастный труженик, старался, землю рыл, интриговал, чтобы добиться цели, и все мои труды пропали даром из-за ее прихоти, Так мне-то позволительно роптать и браниться! Но такой причудливый скептик в любви, раб своей вспыльчивости и каприза, который сам создает все свои затруднения, право, скорее достоин насмешки, чем сострадания. (Уходит.) Фокленд. Я чувствую справедливость его упрека. И все-таки я не променял бы свою изысканную утонченность чувств на грубое самодовольство, с каким он попирает шипы любви. Эта дуэль дает мне мысль, которой я сейчас же воспользуюсь. Пусть это будет пробным камнем для бескорыстия и искренности Джулии. Если ее любовь чистое золото, я с радостью выгравирую на нем свое имя и, раз запечатлев его там, отброшу навсегда все сомнения. Но, если в металле преобладают примесь эгоизма или шлак гордости, пусть какой-нибудь другой безумец вздыхает об этой игрушке. (Уходит.) ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ КАРТИНА ПЕРВАЯ Будуар Джулии. Джулия одна. Джулия. Как его записка взволновала меня! На какой роковой случай он намекает? Почему он так настаивает на свидании наедине? О Фокленд! Скольких горьких минут, скольких слез ты мне стоишь! Входит Фокленд. Что все это значит? Почему такие предосторожности, Фокленд? Фокленд. Увы, Джулия, я пришел проститься с вами надолго. Джулия. О боже! Что вы хотите сказать? Фокленд. Вы видите перед собой несчастного, жизнь которого погублена. Да, не изумляйтесь. Мой проклятый характер навлек на меня это несчастье. Я ушел от вас раздраженный и взволнованный; глупая случайность втянула меня в ссору... Словом, я вынужден немедленно бежать из Англии. О Джулия, если б я имел счастье назвать вас своей еще до этого рокового происшествия, я бы не так боялся изгнания. Джулия. Моя душа разрывается от горя, когда я догадываюсь о том, что именно произошло. Но, если бы ваше несчастье не было вызвано такой роковой причиной, я бы нашла огромное утешение в том, что мне наконец представляется случай навсегда уничтожить в вашем сердце малейшее сомнение в горячей искренности моей любви. У моего сердца не было другого властелина. Я вверяю себя вашей чести. Бежим! Как только мы очутимся вне опасности, мы исполним волю моего отца, и я получу законное право разделять ваши несчастья и нежно утешать вас. Тогда, на груди вашей жены, вы усыпите угрызения вашей совести, а добродетельная любовь ангельской рукой разгладит морщины укоризненных мыслей и вырвет последние шипы у раскаяния. Фокленд. О Джулия, у меня не хватает слов благодарности... Но время не ждет, оно требует от вас быстрого решения. Может быть, вам нужно хоть несколько часов, чтобы взвесить все то, что вы теряете, ибо что может дать вам ваш бедный Фокленд, кроме своей любви? Джулия. Мне не нужно ни минуты! Нет, Фокленд, я полюбила вас бескорыстно. И если я теперь более чем когда-либо оценила торжественный обет, которым мы связаны, то это потому, что он позволяет мне не бояться дурной славы и скрепляет печатью долга решение любви. Но не будем медлить... Может быть, каждая минута... Фокленд. Нет, мне лучше не показываться до наступления темноты... Но мне страшно подумать, каким бесчисленным превратностям я подвергаю такое нежное существо... Джулия. Возможно, что вы лишитесь всего состояния из-за этого злосчастного поступка. Не знаю, так ли это! Но это одно никогда не составит нашего несчастья. Нам хватит того немногого, что есть у меня; изгнанникам не полагается жить роскошно. Фокленд. Да... Но в таких ужасных условиях жизни оскорбленная гордость может усилить раздражительность моего характера, и я сделаюсь таким угрюмым, таким суровым, что у вас истощится терпение. Может быть, воспоминание о моем поступке будет так терзать мою совесть, что доведет меня до мрачного, мизантропического состояния, и в конце концов я возненавижу нежность, желающую утешить меня, вырвусь из ваших объятий и поссорюсь даже с вашей любовью. Джулия. В таком тяжелом состоянии духа вы будете вдвое нуждаться в нежном и любящем друге, который бы заботился о вас, утешал... который, перенося спокойно и кротко ваши недостатки, научил бы вас так же спокойно и кротко переносить удары судьбы. Фокленд. Дорогая, я испытал тебя до конца. Вместе с этой ненужной хитростью я отбрасываю прочь все мои сомнения! Как мне вымолить у тебя прощения за эту последнюю недостойную выходку моей беспокойной, недоверчивой души? Джулия. Как! Значит, никакого несчастия с вами не произошло? Фокленд. Мне стыдно сознаться, что я все это придумал, но сжалься, Джулия, и не казни меня презрением за вину, которая никогда больше не повторится. Прости меня в последний раз и позволь мне завтра же сделать тебя перед богом и людьми моим добрым гением и наставницей навсегда. Дай мне искупить все мое прошлое безумие годами нежнейшего обожания! Джулия. Погодите, Фокленд! Одному небу известно, как я счастлива, что вы не совершили преступления, которое я боялась назвать. Я плачу! Это слезы благодарности... Но то, что ваши жестокие сомнения довели вас до обмана, растерзавшего мое сердце, доставило мне такую муку, которую я и выразить не могу. Фокленд. Ради бога, Джулия... Джулия. Нет, выслушайте меня до конца. Мой отец любил вас, Фокленд. Вы спасли мне жизнь. И в его присутствии я отдала свою руку - радостно отдала тому, кому раньше отдала сердце. Когда вскоре после этого я потеряла отца, мне думалось, что само провидение указало мне в вас того, кому я должна отдать всю любовь и благодарность, оставшиеся в моем сердце. И потому я охотно соглашалась терпеть от вас все то, что гордость и чувствительность запретили бы мне выносить от другого. Я не стану попрекать вас, повторяя, как вы играли моей искренностью... Фокленд. Я всецело признаю себя виновным, но выслушайте... Джулия. После целого года таких испытаний я могла льстить себя надеждой, что меня не оскорбят новой проверкой моей искренности, проверкой столь же бесполезной, сколь жестокой. Но теперь я убедилась, что вам несвойственна доверчивость и довольство в любви. С этим убеждением я никогда не буду вашей, Фокленд! Пока я надеялась, что мое постоянное внимание, моя неутомимая доброта смогут в конце концов перевоспитать вас, я была счастлива получить возможность постоянного влияния на вас; но я не хочу давать вам законного права злоупотреблять долготерпением той, которая все равно никогда не могла бы бороться с вами. Фокленд. Но, Джулия, клянусь душой и честью, если когда-нибудь после этого... Джулия. Еще только одно слово: я поклялась вам в верности когда-то и не отдам сердца другому. Я буду искренне молиться о вашем счастье. Буду молить у неба как самого драгоценного дара, чтобы оно избавило вас от несчастных свойств, которые одни виною того, что наш торжественный обет нарушен. Все, чего я прошу от вас, это чтобы вы задумались над своими недостатками. И, когда вы будете перечислять все радости, которых сами себя лишили, пусть не последним вашим сожалением будет воспоминание о той, которая за вами, нищим, пошла бы на край света и любовь которой вы утратили. (Уходит.) Фокленд. Ушла... Навек! Да. В ней чувствовалась такая отчаянная решимость, что я был словно пригвожден к месту. О дурак, болван, варвар! Мне... мне, у которого пороков больше, чем у последнего из смертных, милостивая судьба послала на помощь небесного ангела, и я сам, безумец, прогнал его от себя. Но надо спешить на место дуэли! О! Настроение мое вполне подходит для предстоящей сцены. Жаль только, что я в ней не главное действующее лицо, что я не могу сделать так, чтобы моя проклятая ложь обратилась на меня... О любовь! Мучительница, враг мой! Твое действие подобно чарам луны: ты делаешь людей глупцами, а чувствительных обрекаешь безумию и меняешь течение их жизни. (Уходит.) Входят служанка и Лидия. Служанка. Мисс Джулия только что была здесь, я знаю это; может быть, они в соседней комнате. Служанка уходит. Лидия. Ах!.. Хоть он так ужасно поступил со мной, я не могу выкинуть этого повесу из головы. Кажется, одной лекции моей серьезной кузины будет достаточно, чтобы я помирилась с ним. Входит Джулия. О Джулия, я пришла к тебе, потому что жажду утешения! Боже мой, дорогая, да что с тобой? Ты плакала? Пусть меня повесят, если Фокленд опять не мучил тебя! Джулия. Ты ошибаешься, я немного расстроена, но совсем по другой причине. Тебе ни за что не догадаться. (В сторону.) Я даже перед сестрой не стала бы обвинять Фокленда. Лидия. Ах, какие б огорчения у тебя ни были, могу тебя уверить, что мои превосходят их! Ты знаешь, кем оказался Беверлей? Джулия. Теперь я могу тебе признаться, Лидия, что мистер Фокленд давно уже посвятил меня в эту тайну. Если бы капитан был действительно тем, за кого ты его считала, я не стала бы так спокойно выслушивать твои признания, а постаралась бы отговорить тебя от этого каприза. Лидия. Так, значит, все меня обманывали? Но все равно. Я за него никогда не выйду замуж! Джулия. Но, Лидия... Лидия. Да разве это не возмутительно? Я воображала, что мне предстоит очаровательная драма. И вдруг оказалось, что мною торговали как на рынке. А я-то представляла себе сентиментальное похищение! Восхитительное переодевание! Прелестную веревочную лестницу! А тут еще луна, коляска четверней, шотландский священник, негодующая миссис Малапроп и заметки во всех газетах... О, я умру от разочарования! Джулия. Не удивлюсь этому! Лидия. И какой печальный контраст! Чего я теперь могу ждать? Скучнейших приготовлений, разрешения епископа, благословения тетушки, чтобы с ним отправиться к алтарю, глупо ухмыляясь? Или еще того хуже: троекратное оглашение в деревенской церкви, где толстый, неуклюжий пономарь будет спрашивать каждого мясника в приходе, не знает ли он препятствий к соединению Джека Абсолюта и девицы Лидии Лэнгвиш, незамужней особы? О, дожить до того, чтобы тебя называли девицей! Джулия. Действительно, как грустно! Лидия. О, как мне горько вспоминать те очаровательные хитрости, к которым я прибегала, чтобы улучить полминутки свидания с этим человеком! Сколько раз я, крадучись, убегала из дома в холодную январскую ночь и находила его в саду обледеневшим, как статуя; он падал прямо в снег на колени и так трогательно чихал и кашлял... Он дрожал от холода, а я от волнения, и в то время, как наши руки и ноги немели от зимней стужи, он горячо умолял меня разделить его пламя - и мы пылали взаимным жаром! Ах, Джулия, вот это была настоящая любовь! Джулия. Если бы я была в веселом настроении, Лидия, я бы от всего сердца посмеялась над тобой... Но сейчас я более склонна серьезно просить тебя: не заставляй искренне любящего тебя человека страдать от твоих капризов: я слишком хорошо знаю, до чего могут довести капризы. Лидия. О господи! Что это принесло сюда тетку? Входят миссис Малапроп, Фэг и Дэвид. Миссис Малапроп. Так-так, хорошенькие дела! Там, на Королевской поляне, происходят кровопролития, самоубийства, отцеубийства и всякие с_и_м_у_л_я_ц_и_и. И нигде не найти сэра Энтони, чтобы помешать ужасной а_п_о_с_т_р_о_ф_е. Джулия. Боже мой, сударыня, что вы такое говорите? Миссис Малапроп. Вот он может вам сказать! Он-то и открыл мне все дело. Лидия (Фэгу). Какое дело? Фэг. Сударыня, я почел бы себя в высшей степени неблаговоспитанным человеком, если бы хоть на одну минуту замедлил дать все объяснения, какие только в моей власти, даме, так глубоко заинтересованной во всем происходящем. Лидия. Да говорите же, скорее говорите! Фэг. Вы правы, сударыня, вещи такого рода необходимо разглашать как можно скорее, потому что если мы будем медлительны, то, может быть, пока мы будем украшать цветами нашу тему, успеют погибнуть две или три жизни. Лидия. Сил нет! Ради бога, тетушка, да скажите же, в чем дело? Миссис Малапроп. В чем дело? Дело в убийстве! Дело в резне! Дело в побоище! Но он вам расскажет все п_а_р_т_и_к_у_л_я_р_н_о. Лидия (Фэгу). Прошу вас, короче... Фэг. Что касается побоища, я не берусь об этом судить, а насчет обдуманного или необдуманного убийства - это уж как решат присяжные заседатели... Лидия. Но кто же, кто замешан в этом? Фэг. Во-первых, один молодой джентльмен, с которым не хотел бы я, чтобы что-нибудь случилось. Такой прекрасный молодой человек! Мы давно живем с ним вместе и всегда были в наилучших отношениях. Лидия. Да кто же это, кто, кто? Фэг. Мой хозяин, сударыня, я говорю о моем хозяине. Лидия. О боже! Капитан Абсолют? Миссис Малапроп. То-то... Теперь ты испугалась? Джулия. Но кто же с ним еще? Фэг. Об остальном, сударыня, этот джентльмен может лучше вас осведомить, чем я. Джулия (Дэвиду). Говорите же, друг мой! Дэвид. Да что уж, сударыня, вот вам крест, дело плохо. Люди ведь не отправляются на увеселительную прогулку с огнестрельным оружием, винтовками, пушками и черт его знает, с какими еще взрывчатыми вещами. Тут, миледи, хорошего нечего ждать. Джулия. Но кто же там еще, кроме капитана Абсолюта? Дэвид. Бедный мой хозяин, с вашего разрешения, первым его назову. Вы меня знаете, миледи, я - Дэвид, а мой бедный хозяин, ох... может быть, мой бывший хозяин - мистер Акр, эсквайр... Потом еще там мистер Фокленд, эсквайр. Джулия. Ах, сударыня, бежим туда скорее, помешаем свершиться несчастью! Миссис Малапроп. О, фи-фи, это было бы не элегантно с нашей стороны. Мы только ускорим а_п_о_с_т_р_о_ф_у. Дэвид. Ох, сударыня тетушка, спасите несколько жизней. Иначе они все безнадежно пропали. Поверьте мне: там ведь еще этот кровожадный филистимлянин, сэр Люциус О'Триггер. Миссис Малапроп. Сэр Люциус О'Триггер? О ужас! Неужели они втянули бедного, дорогого сэра Люциуса в это дело? Чего же вы стоите, девочки? В вас не больше чувства, чем в дербиширских окаменелостях! Лидия. Что же нам делать, тетушка? Миссис Малапроп. Как - что делать? Не стоять в полной к_а_с_т_р_а_ц_и_и, а бежать, лететь, помешать несчастью!.. Друг мой, вы можете нам указать дорогу? Фэг. Пожалуйста, сударыня, я буду вашим проводником. А ты, Дэвид, беги, ищи сэра Энтони. Миссис Малапроп. Идем, идем, девочки, он нас п_р_о_к_о_н_в_о_и_р_у_е_т на место. (Фэгу.) Идемте! Вы наш посланец! Ведите нас, а мы будем п_р_е_д_ш_е_с_т_в_о_в_а_т_ь за вами! Фэг. Ни на один шаг впереди дам! Ни за что на свете! Миссис Малапроп. Вы, наверное, знаете, где место встречи? Фэг. Думаю, что найду его, сударыня. Хорошо уже то, что мы, во всяком случае, услышим выстрелы; как подойдем поближе, так по выстрелам, наверно, и найдем их. Не беспокойтесь, сударыня, не беспокойтесь! Уходят. КАРТИНА ВТОРАЯ Южная эспланада. Входит капитан Абсолют, пряча шпагу под плащом. Капитан. На улицах Бата вид шпаги произвел бы не меньше волнения, чем бешеная собака. Несносный Фокленд! Никогда не бывает аккуратен. Придется идти без него. Входит сэр Энтони Абсолют. О, черт возьми! Мой отец! Как мне от него скрыться? (Закрывает лицо плащом и старается пройти стороной.) Сэр Энтони. Как легко можно ошибиться на расстоянии: я бы мог поклясться, что это Джек. Разве только что он меня не узнает... Убей бог мою душу - это он! Эй, Джек! Чего ты прячешься? Нет, я не ошибаюсь. Он, он! Эй, Джек! Джек Абсолют! (Догоняет его.) Капитан. Сэр, вы более осведомлены, чем я: не припомню, чтобы я когда-нибудь имел удовольствие вас видеть. Мое имя Сондерсон - к вашим услугам. Сэр Энтони. Прошу прощения, сэр... Я вас принял за... Э, что за черт? Ну, конечно, это... Стой! (Хватает его за плащ и заглядывает в лицо.) Так-так... ваш покорный слуга, мистер Сондерсон. Ах ты, разбойник! Что это еще за новые штуки? Капитан. О, это шутка, батюшка, шутка! Я пришел сюда искать вас. Сэр Энтони. Вот как?.. Очень рад, что ты так удачно нашел меня. А зачем же ты закутался? Зачем, а? Капитан. Прохладно, батюшка, вы не находите? Очень свежая погода. Однако, простите, мне пора, иначе я опоздаю: меня ждут. Сэр Энтони. Постой, постой. Ведь ты же меня искал? Говори, куда ты идешь? Капитан. Куда я иду? Сэр Энтони. Ну да, куда идешь? Капитан. Куда иду? Сэр Энтони. Ах ты, щенок невоспитанный! Капитан. Я, батюшка, шел... шел... шел... к Лидии. К Лидии, батюшка! Чтобы помириться с ней, если возможно. А вас я искал, чтобы... чтобы... чтобы... Сэр Энтони. Чтобы я пошел с тобою, конечно? Отлично, идем! Капитан. О ч-ч... нет, батюшка, ни в коем случае: я только хотел повидать вас, чтобы... чтобы... чтобы... Вам, наверно, холодно, батюшка, вам не следует так долго оставаться на воздухе. Сэр Энтони. Холодно? Да нисколько! Но что же ты думаешь сказать Лидии? Капитан. Ах, батюшка! Просить прошения, умолять, уговаривать, клясться... Но я не смею вас задерживать... Холод очень вреден при подагре. Сэр Энтони. О, какие глупости! Нисколько! Я не тороплюсь. Эх, Джек! Все вы таковы молодежь: раз вы ранены в это место... (Шутя дотрагивается до его груди.) Э... что это у тебя тут такое, черт побери? Капитан. Ничего, батюшка, ничего нет. Сэр Энтони. Как - ничего? Что-то очень твердое. Капитан. Ах, это пустячок, батюшка, безделушка - подарок для Лидии. Сэр Энтони. Дай-ка поглядеть, какой у тебя вкус... (Распахивает его плащ, оттуда выпадает шпага.) Безделушка? Черт возьми, да ты не собираешься ли уж ей горло перерезать? Капитан. Ха-ха-ха! Я так и знал, что развеселю вас, батюшка! Я вам хотел потом рассказать, в чем дело. Сэр Энтони. Потом рассказать? Да, действительно, презабавная безделушка! Капитан. Я вам объясню... Видите ли, батюшка, Лидия романтична, чертовски романтична... Ну, вот я и решил: если она окончательно откажется простить меня, я выну шпагу из ножон и поклянусь ей, что брошусь на острие и испущу дух у ее ног. Сэр Энтони. На острие шпаги?.. Да это как раз ей по вкусу будет, ну и что же дальше, сумасшедший ты? Капитан. А вот вы увидите, что будет победа, увидите, батюшка. "О Лидия, - скажу я, - прости меня, или эта острая сталь, - скажу я..." Сэр Энтони. О дуралей! "Закалывайся на здоровье", - скажет она! Ступай к черту с твоими проклятыми безделушками. Капитан Абсолют уходит. Вбегает Дэвид. Дэвид. Остановите его, остановите! Стоп, стоп! Держи вора! Караул! Убивают! Грабят! Пожар! Держи вора! О сэр Энтони! Да позовите же его, прикажите ему остановиться. Стоп! Убивают! Пожар! Сэр Энтони. Где убивают? Какой пожар? Дэвид. Ох, его уж и не видно. А у меня духу больше нет! Ох, сэр Энтони, что же вы его не остановили? Что же вы его не задержали? Сэр Энтони. Проклятье! Малый помешался. Кого не задержал? Джека? Дэвид. Его самого, сэр! Ох, там убийство и резня и... Сэр Энтони. Убийство? Дэвид. Да, с вашего разрешения, сэр, там на поляне всех сортов смертоубийства: сражение, кровавый бой на шпагах и ружьях. Сэр Энтони. Кто же с кем сражается, олух? Дэвид. Все, кто ни на есть, все будут сражаться: и мой бедный хозяин, и сэр Люциус, и капитан, ваш сын... Сэр Энтони. Ах, негодяй! Теперь мне ясны все его фокусы. Где место? Дэвид. Королевская поляна. Сэр Энтони. Дорогу знаешь? Дэвид. Понятия не имею. Но я созову всех... мэра... судей... полицейских... церковного старосту... причетников... Надо побольше народу, чтобы их разнять... Сэр Энтони. Идем. Подставь мне плечо, чтобы опереться... По дороге соберем людей. Ах, негодяй! Вот когда я по-настоящему рассержусь! Так вот что значат эти разговоры о подарке! Ну и задам же я ему! Уходят. КАРТИНА ТРЕТЬЯ Королевская поляна. Сэр Люциус О'Триггер и Акр с пистолетами. Акр. Клянусь моей храбростью, сорок ярдов - отличная дистанция, сэр Люциус. Клянусь целью и мишенью! Уверяю вас, это прекрасная дистанция! Сэр Люциус. Для мушкетов или маленьких полевых орудий. Предоставьте уж это мне, мистер Акр. Стойте... Я вам покажу... (Отмеряет несколько шагов вдоль сцены.) Вот это - прекрасная дистанция, настоящая дистанция для джентльмена. Акр. Черт возьми, да ведь это все равно, что у часового в будке стреляться! Уверяю вас, сэр Люциус! Чем дальше он будет от меня стоять, тем хладнокровнее я буду целиться. Сэр Люциус. Вот как?.. Пожалуй, вы всего лучше будете целиться, если его совсем не будет видно. Акр. Нет, сэр Люциус, но, я думаю, сорок или тридцать восемь ярдов... Сэр Люциус. Фу... фу... Ерунда! Три или четыре шага между дулами ваших пистолетов - это все равно, что миля. Акр. Клянусь пулями, нет! По-чести, никакой заслуги не будет застрелить его с такой короткой дистанции. Прошу вас, сэр Люциус! Сделайте мне одолжение: позвольте мне застрелить его с дистанции пушечного выстрела. Пушечного, если вы хоть немножко меня любите! Сэр Люциус. Ну, мы это решим с его секундантом. Но скажите мне, Акр, в случае неудачного исхода... Нет ли у вас каких-нибудь желаний или поручений, которые я мог бы выполнить? Акр. Очень вам благодарен, сэр Люциус, но я не понимаю... Сэр Люциус. Ну, как вы думаете!.. Когда стоишь под выстрелом, всегда ведь есть небольшой риск... И, если несчастливая пуля принесет вам вечное успокоение, вам уже некогда будет заниматься семейными делами и распоряжениями! Акр. Вечное успокоение?.. Сэр Люциус. Например, в случае такого исхода - желаете ли вы, чтобы вас набальзамировали и отправили домой, или же вы не возражаете, чтобы вас похоронили здесь, в Аббатстве? Я слышал, что здесь очень уютное кладбище... Акр. Набальзамировать?.. Уютное кладбище?.. Клянусь смертельным трепетом, не говорите таких вещей, сэр Люциус! Сэр Люциус. Вам, очевидно, никогда не приходилось принимать участие в подобных делах? Акр. Нет, сэр Люциус, никогда еще. Сэр Люциус. Жаль, жаль: привычка - великое дело. Скажите, а как вы намерены стоять... когда он будет целить в вас? Акр. Клянусь шеренгой! Я практиковался, сэр Люциус, понятно, в профиль. (Становится в позу.) Постараюсь сделаться как можно меньше: стану боком, так сказать. Сэр Люциус. Нет-нет, это совсем не годится. Если вы будете стоять так, когда в вас целятся... (Целится в него.) Акр. Черт... Сэр Люциус! Вы уверены, что курок не взведен? Сэр Люциус. Не беспокойтесь. Акр. Но... но... вы же не знаете... А вдруг оно само выстрелит? Сэр Люциус. Полноте, не бойтесь. Так вот, если я попадаю в вас - у моей пули двойной шанс: если она не заденет важнейших органов правой стороны, то трудно допустить, чтобы она не задела органов левой. Акр. Важнейших органов? Сэр Люциус. Нет, вы должны стать вот так. (Ставит его в позицию.) Пусть он целит вам в лоб, тогда пуля и даже две могут пройти через вас, не причинив вам никакого вреда. Акр. Пуля... или две... пройти через меня?.. Сэр Люциус. Да... кроме того, это самое джентльменское положение, самое приличное. Акр. Вот что, сэр Люциус, мне совершенно все равно, как меня убьют - в приличном положении или в неприличном. Так уж лучше я, клянусь моей храбростью, стану боком. Сэр Люциус (смотря на часы). Не может быть, чтобы они подвели нас... А, нет! Я вижу, они идут... Акр. А? Что? Идут? Сэр Люциус. Да. А кто же это там перелезает через изгородь? Акр. Там идут двое. Ну что ж, пускай идут. А, сэр Люциус... Мы... мы... мы... не будем бежать? Сэр Люциус. Бежать? Акр. Нет, я говорю, мы не будем бежать, клянусь моей храбростью! Сэр Люциус. Да что с вами такое? Акр. Ничего, ничего решительно, мой дорогой друг... мой милый сэр Люциус... только я что-то не чувствую в себе такого мужества, как раньше. Сэр Люциус. Фу-фу! Вспомните о вашей чести. Акр. Да-да... верно... моя честь... Напоминайте мне время от времени о моей чести, сэр Люциус. Сэр Люциус (вглядываясь вдаль). Вот и они. Акр. Сэр Люциус, не будь я с вами, я бы подумал, что испугался. Что, если мужество покинет меня? Мужество ведь приходит и уходит, не спрашиваясь... Сэр Люциус. А вы держите его покрепче, когда оно приходит. Акр. Сэр Люциус, я боюсь, что оно сейчас уходит. Да, мое мужество исчезает... Положительно ускользает. Я чувствую, как оно вытекает у меня сквозь пальцы... Сэр Люциус. Помните о вашей чести... О вашей чести! Вот они. Акр. О господи!.. Если бы я был в безопасности у себя дома! Или уж пусть бы меня застрелили так, что я бы этого не знал! Входят Фокленд и капитан Абсолют, Сэр Люциус. Джентльмены, ваш слуга. Как, капитан? Вы, вероятно, пришли с тем же намерением, что и я, - сперва оказать дружескую услугу приятелю, а затем свести и свои счеты? Акр. О Джек! Мой милый Джек! Мой дорогой друг! Капитан. Тише, Боб, Беверлей рядом. Сэр Люциус. Вот за это я не браню вас, мистер Акр, что вы так любезно встречаете противника. (Фокленду.) Итак, мистер Беверлей, выбирайте оружие, а мы с капитаном отмерим расстояние. Фокленд. Мне выбирать оружие, сэр? Акр. Клянусь жизнью, сэр Люциус! Я не собираюсь драться с мистером Фоклендом: джентльмены - мои друзья. Сэр Люциус. Как, сэр? Так вы здесь не затем, чтобы драться с мистером Акром? Фокленд. Вовсе нет, сэр, даю вам слово. Сэр Люциус. Это очень досадно. Но я надеюсь, мистер Фокленд, что раз мы все трое собрались для этой игры, вы не будете так нелюбезны, чтобы испортить нам дело, оставаясь в стороне? Капитан. Что ж, Фокленд, согласись, чтобы сделать удовольствие сэру Люциусу. Фокленд. Ну, если мистер Акр так уж хочет... Акр. Ах, нет... нет, ни за что! Мистер Фокленд! Я перенесу мое разочарование с христианским смирением. Вы видите, сэр Люциус, у меня нет никаких поводов, чтобы драться, и, если вам все равно, я уж лучше воздержусь. Сэр Люциус. Простите, мистер Акр. Я с собой шутить не позволю. Вы кого-то вызвали. И на место дуэли явились. Если один из джентльменов согласен заменить отсутствующего, я не вижу причины, почему бы вам не драться с ним. Акр. Да нет же, сэр Люциус! Я вызывал некоего Беверлея, а он, как видите, не посмел явиться. Уж будь он здесь, я бы сразу заставил его отказаться от всех претензий... Капитан. Стой, Боб... Дай тебе объяснить: никаких Беверлеев нет и не бывало, перед тобой тот, кто назвался этим именем. И, так как в обоих случаях претензии остаются одинаковыми, я готов отвечать за Беверлея, если тебе угодно! Сэр Люциус. Вот это удачно! Теперь вы можете... Акр. Как! Драться с моим любимым другом, Джеком Абсолютом? И не подумаю, будь он полестней Беверлеев зараз. Черт возьми, сэр Люциус, не хотите же вы, чтобы я оказался таким предателем! Сэр Люциус. Честное слово, мистер Акр, ваше мужество здорово вытекло. Акр. Ничуть не бывало, клянусь подстрекателями и поджигателями! Я готов быть вашим секундантом, и, если вам суждено вечное успокоение, я весь к вашим услугам; с величайшим удовольствием уложу вас на здешнем уютном кладбище или набальзамирую и отправлю, куда вам будет угодно. Сэр Люциус. Фу-фу... вы мало чем лучше труса! Акр. Слышите? Слышите, джентльмены? Он назвал меня трусом! Трусом, клянусь моей храбростью! Сэр Люциус. Ну и что же, сэр? Акр. Вот видите, сэр Люциус, против слова трус я еще ничего не имею - это можно сказать и в шутку. Но вот если бы вы назвали меня подлецом... Сэр Люциус. Ну и что же, сэр? Акр. Я почел бы вас очень невоспитанным человеком. Сэр Люциус. Фу! Вы не стоите того, чтобы с вами иметь дело. Капитан. Нет, сэр Люциус, вы не найдете лучшего секунданта, чем мой друг Акр. Он ведь "отчаянный храбрец": его во всей округе так и зовут: "Боб-бретер". Он убивает по человеку в неделю... А, Джек, не так ли? Акр. Да, у себя дома... Сэр Люциус. Ну что же, капитан, значит, мы можем начать? Выходи, мой любезный советник (вынимает шпагу), спроси у этого джентльмена, желает ли он отказаться от своих притязаний на известную ему даму, не вынуждая тебя действовать? Капитан. Что ж, сэр! Если вы не желаете разобрать это дело по-дружески, вот мой ответ. (Обнажает: шпагу.) Входят сэр Энтони Абсолют, Дэвид, миссис Малапроп, Лидия и Джулия. Дэвид. Повалите их наземь, сэр Энтони, главное - свалите моего хозяина да свяжите ему руки, чтобы не брались за что не следует. Сэр Энтони. Спрячь шпагу, Джек, спрячь шпагу, а то я рассержусь по-настоящему. Каким это образом ты дошел до дуэли? Капитан. По-чести, сэр, этот джентльмен скорее может вам объяснить, в чем дело: он меня вызвал. А мне - вы же знаете, я служу его королевскому величеству. Сэр Энтони. Хорош мальчик! Я ловлю его на том, что он собирается кому-то перерезать горло, а он отвечает, что служит его королевскому величеству. Черт тебя возьми, как же ты смеешь обнажать свою шпагу против кого-либо из подданных его величества? Капитан. Я же говорю вам, батюшка, что этот джентльмен вызвал меня без объяснения причин. Сэр Энтони. Э, сэр! Как же это вы вызываете моего сына без объяснения причин? Сэр Люциус. Ваш сын оскорбил меня так, что честь моя не могла вынести этого. Сэр Энтони. Э, Джек! Как же ты посмел оскорбить этого джентльмена так, что его честь не могла вынести этого? Миссис Малапроп. Полно, полно, что это еще за разговоры о чести при дамах? Капитан, подите сюда! Как вы могли так взволновать нас? Лидия чуть не умерла от страха за вас. Капитан. От страха, что я буду убит или что я уцелею? Миссис Малапроп. Бросьте, бросьте: никаких и_л_л_ю_з_и_й насчет прошлого. Лидия покорилась... Да говори же, дитя мое! Сэр Люциус. С вашего разрешения, сударыня, я вставлю свое слово: я могу вам объяснить, почему молодая девица молчит. Слушайте же... Лидия. Что вы хотите сказать, сэр? Сэр Люциус. Оставьте, Делия, пришла пора быть серьезной, сейчас не до шуток. Лидия. Вы правы, сэр. Принимаю ваш заслуженный упрек, а потому предлагаю капитану мою руку... и... прошу его возвратить мне свою любовь. Капитан. О мой ангел, что ты сказала! Сэр Люциус, я уверен, что тут какое-то недоразумение: я не думал наносить вам оскорбления, как вы утверждаете, а если и нанес, то, поверьте, неумышленно. Вы убедились, что я готов постоять за свою честь, а теперь видите, что я не стыжусь извиниться за неосторожность: я прошу у вас прошения. Но за эту леди - раз я получил ее согласие - я готов биться с кем угодно. Сэр Энтони. Хорошо сказано, мой мальчик! Я всецело на твоей стороне. Акр. Имейте в виду, что я отказываюсь от всех притязаний и мне ничего не нужно: если я не могу добыть себе жену, не сражаясь за нее, клянусь моей храбростью, я умру холостяком. Сэр Люциус. Капитан, вашу руку! Обида, в которой так сознались, становится одолжением. А что касается этой леди, то, если ей угодно отказаться от собственноручно написанных ею писем... (Вынимает пачку писем.) Миссис Малапроп (в сторону). Ах! Он д_е_к_о_р_и_р_у_е_т мою тайну!.. Сэр Люциус, тут недоразумение... Может быть, я смогу дать вам некоторую и_л_л_ю_м_и_н_а_ц_и_ю. Сэр Люциус. Прошу вас, почтенная старая леди, не вмешивайтесь в то, что вас не касается. Мисс Лидия, вы моя Делия или нет? Лидия. Нет, уверяю вас сэр Люциус, я не Делия! Лидия и капитан отходят в сторону. Миссис Малапроп. Сэр Люциус, хоть вы и неблагодарны, но я признаюсь вам в своей невинной ф_о_р_т_и_ф_и_к_а_ц_и_и: простите мне невольный румянец стыда, я - ваша Делия. Сэр Люциус. Вы - Делия? Фу-фу... придите в себя. Миссис Малапроп. Ах, варвар! Это же мои письма! Когда вы сумеете оценить мою благосклонность, я, может быть, и пойду навстречу вашим и_с_к_а_т_е_л_ь_с_т_в_а_м. Сэр Люциус. Миссис Малапроп, я чрезвычайно признателен за вашу снисходительность. Вы ли сыграли со мной эту штуку, или Люси - одинаково обязан вам обеим. Чтобы доказать вам, капитан Абсолют, мою благодарность, раз уж вы отняли у меня эту даму, позвольте предложить вам и мою Делию в придачу. Капитан. Очень вам благодарен, сэр Люциус, но вот мой друг, Боб-бретер, еще одинок. Сэр Люциус. А-а-а... любезный герой! Не хотите ли вы устроить свое благополучие? Акр. Клянусь морщинами, нет! Ну, дайте мне руку, сэр Люциус, простите и забудьте. И, если я когда-нибудь предоставлю вам случай набальзамировать меня, можете назвать меня ослом. Вот и все! Сэр Энтони. Полно, миссис Малапроп, не огорчайтесь. Вы еще в самой поре. Миссис Малапроп. О сэр Энтони, мужчины все такие варвары. Все отходят, кроме Джулии и Фокленда. Джулия (в сторону). Он выглядит несчастным и подавленным, а не сердитым. Так, значит, какое-то основание было у него, чтобы рассказать мне эту историю? О женщина, сколько тебе нужно благоразумия, если твое сердце так слабо! Фокленд. Джулия, как мне молить о том, чего я не заслужил? Я не смею и помыслить... Но ведь надежда - дочь раскаяния! Джулия. О Фокленд! Вы не так виноваты в своей жестокости ко мне, как я в том, что не могу на вас сердиться. Сердце приказывает мне поставить эту слабость в счет любви, и было бы невеликодушно отказать вам в таком же оправдании. Фокленд. Теперь я действительно счастлив. Сэр Энтони (подходит к ним). Что тут такое делается? Э! Да вы тоже видно ссорились! Вот что, Джулия, я никогда не вмешивался в ваши дела, но позвольте и мне сказать свое слово: все недостатки, которые я замечал в нашем друге, происходят, по-моему, от чрезмерной чувствительности и пылкости его любви к тебе. Выходи за него замуж поскорее, Джулия, и ты увидишь, как он быстро исправится от этих недостатков. Все остальные подходят к ним. Сэр Люциус. Надеюсь, что теперь среди нас нет ни одного недовольного человека, который бы так или иначе не утешился. Раз уж я сам так горько разочаровался, то мне не остается ничего другого, как радоваться чужому счастью. Акр. Правильно, сэр Люциус! Итак, Джек, желаю тебе всякого счастья и того же мистеру Фокленду! Милые дамы, чтоб показать вам, что я ни чуточки не сержусь и не в претензии, клянусь флейтами и тамбуринами, я закажу музыкантов в Новом зале и прошу вас всех через полчаса явиться туда. Сэр Энтони. Черт возьми, сударь, мне нравится ваш веселый нрав! А вечерком мы, холостяки, выпьем за здоровье помолвленных и... за будущего супруга миссис Малапроп! Фокленд. Наши невесты куда-то скрылись, Джек. Вероятно, для того, чтобы поздравить одна другую. Вашу - с тем, что она во-время отделалась от романтических бредней, которые чуть не сбили с толку ее невинное сердце. А мою - с тем, что она своей чистотой и кротостью исправила ужасный характер человека, который делал несчастной ту, кого любил больше жизни, и мучил сердце, достойное только обожания. Капитан. Что ж, мы оба испытали не только сладость, но и горечь любви - с той лишь разницей, что ты сам готовил себе горькую чашу, тогда как я... Лидия. ...Получили ее из моих рук, милый скромник? Ну, довольно об этом! Разделим все нашу безоблачную радость. Джулия. А главное, научимся сохранять ее такой всегда: надежда рисует нам заманчивые картины будущих радостей, но пусть она остерегается слишком ярких красок, чтоб не было потом разочарования. Когда сердца, достойные счастья, соединяют свою судьбу, добродетель венчает их неувядающим венком из скромных, невинных цветов; и только неразумная страсть вплетает в этот венок пышную розу, шипы которой пребольно колят, когда облетают ее лепестки! Все уходят. ЭПИЛОГ Написан автором Прочитан миссис Балкли О дамы, я от автора слыхала, Что ищет он морали для финала. "Мораль ясна, - вскричала я тотчас, - Зависит счастье всех мужчин от нас! Ведь в каждой драме - нравственной иль нет - Страсть держит сцену, женщины - сюжет. Все в мире власти нашей подлежит - Вселенной сцена это подтвердит". Супругу отпуск от супруги нужен, Коль в город он сбирается на ужин. Его примеру следует Джон Трот, И лишь предупредить жену зайдет. Суровый сквайр, надменный властелин, При свете солнца все вершит один, Но, только ночь закроет небосклон, Во всем супруге подчинится он. Зачем, о бражник, ты один сидишь? Ты с Бахусом Любовь соединишь И, поднося ко рту заздравный кубок, Почувствуешь касанье милых губок. Правителю страны немало лет Взор дамы некоей дает совет. Ее суда любой проситель ждет: Нахмурится - беда, кивнет - доход, А улыбнется - значит, предпочтет. Но и в народе мать или жена Таким же трепетом окружена. Беднейший пахарь их глухих долин, Труда наследник и лишений сын, Крадет Любви сияющей лучи, Чтоб ими осветить свой путь в ночи, Хоть искорку, чтобы в мороз и вьюгу Лишь ей согреть убогую лачугу. Моряк-скиталец, тот, кому давно Покинуть Сюзэн было суждено, На палубе холодной и унылой Мурлычет песню, что она любила, И, чу, - от звуков, сильных и простых, На время боцманский свисток притих. Гордясь трудом и ранами, солдат В улыбке Нэнси зрит венец наград; Но, слыша плач, пока не начат бой, - Любовник задрожит, умрет герой! Так сердце, что с походами сжилось, От вздоха вянет и болит от слез. Вы, судьи осторожные, все те, Кто знает цену женской красоте, Вы с сожаленьем смотрите вослед Триумфам нашим, в коих славы нет, Покамест ум, открыв обилье чар, Верней не сделает любви удар! Когда б рассудок женщиной владел, Завиден был бы любящих удел: От школы наших взоров став мудрей, Прибавив ум к галантности своей, Они зажгли бы, полны ликованья, От факела Любви светильник Знанья! КОММЕНТАРИИ  СОПЕРНИКИ  (The Rivals) На английском языке комедия впервые издана в Лондоне в 1775 году. На русский язык переведена впервые Ч. Ветринским в 1893 году. (Перевод переиздан в 1894 году.) В 1893 году комедия переведена также 3. Венгеровой. Перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник был впервые опубликован издательством "Искусство" в 1939 году, переиздан в 1954 году. Существует также переделка "Соперников" М. Гельфанда и А. Мацкина (стеклографическое издание ВУОАП, 1945). К стр. 30. ...сослаться на свою полную неискушенность в предмете... - Это утверждение Шеридана не отвечает действительности и сделано им исключительно из боязни быть обвиненным в плагиате. Подобные обвинения, часто совершенно необоснованные, были одним из наиболее распространенных методов литературной борьбы в Англии XVIII века. Известно, что различными образами и ситуациями своей комедии Шеридан обязан огромному числу произведений драматической и повествовательной литературы XVII-XVIII веков. Миссис Малапроп имеет своими предшественницами миссис Слипслоп из фильдинговской "Истории приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса", а также Табиту Брамбл - одну из героинь эпистолярного романа Тобайаса Смоллета "Путешествие Хэмфри Клинкера" и миссис Твифорт - из комедии Френсис Шеридан "Путешествие в Бат". Подобные параллели установлены и для других персонажей пьесы. Указывалось на заимствования из Шекспира, Мольера, Кольмана, Прайора, Конгрива, Гаррика и многих других старых и современных Шеридану драматургов. Все это не дает, конечно, основания говорить о каком-либо плагиате у Шеридана. Заимствование и развитие образов и ситуаций было в обычае драматургии того времени. В общем же "Соперники" - произведение цельное, оригинальное, созданное сильной творческой индивидуальностью. Гаррис Томас (ум. 1820) - владелец и руководитель театра Ковент-Гарден, одного из двух ведущих драматических театров Лондона (второй - Дрюри-Лейн). К стр. 32. ...в этом театре - то есть в театре Ковент-Гарден. К стр. 33. В предыдущих изданиях "Соперников" в переводе Т. Л. Щепкиной-Куперник некоторые имена действующих лиц, имеющих смысловое значение, были переведены на русский язык. Фэг - Фертик, миссис Малапроп - миссис Невпопад, Лидия Лэнгвиш - Лидия Томность, сэр Люциус О'Триггер - сэр Люциус О'Курок (точный перевод этого имени - франт). К стр. 35. Адвокат и стряпчий. - У Шеридана - сарджент и атторни. Сарджент - высшее юридическое звание, присваиваемое в Англии наиболее известным барристерам (адвокатам, имеющим право самостоятельно выступать в суде). Атторни - поверенный в делах. Атторни не имели права выступать в суде, а барристеры не имели права входить в непосредственное общение с клиентом. Поэтому атторни готовил дело и затем передавал его барристеру. На суде барристер задавал вопросы клиенту только через атторни. Подобные порядки в английской адвокатуре являлись наследием средневековой корпоративной организации. К стр. 36. Сын Феба - то есть поэт. Феб (Аполлон) - бог поэзии в античной мифологии. Дрюрилейнский суд. - Шеридан сравнивает приговор публики в театре Дрюри-Лейн с решением суда; К стр. 39. "Путь пилигрима" (1678) - религиозно-назидательная книга английского писателя Джона Беньяна (1628-1688). Пусть Гарри Вудворд Данстэлла придушит, Засадит Квика, Шутера оглушит, Пока Барсанти в горшей из кручин Зарежет иль себя, или миссис Грин. - Здесь упоминаются актеры, исполнявшие роли в "Соперниках". К стр. 41. Любовь... еще со дней Юпитера прибегала к маскарадам и переодевания м. - Намек на античный миф. Царь богов Юпитер похитил Европу, перевоплотившись в быка, а к Данае спустился золотым дождем. Глостершир - графство (административная единица, соответствующая области) на северо-западе Англии. К стр. 42. Эспланада - местность вокруг крепости, расчищенная для удобства обороны. Какого черта ты парик носишь? - В 70-е годы XVIII века в Англии парики начали уже выходить из моды. Гэйд-порч - общественное здание в Бате с крытой галлереей (портиком), выходившей в сад на берегу реки. К стр. 43. "Награда за постоянство". - Очевидно, имеется в виду роман малоизвестного английского писателя Шеббира "Счастливая чета, или Вознагражденные добродетель и постоянство" (1771). "Роковая связь" - роман малоизвестной английской писательницы Форджерти, опубликованный в 1773 году. В тогдашней печати он был охарактеризован как "обычная романтическая чушь". "Ошибка сердца" (1769). - Речь идет об очень слабом эпистолярном романе, написанном в подражание Ричардсону и Руссо. Его полное заглавие гласит: "Ошибки сердца, или Воспоминания леди Каролины Пелхем и леди Виктории Невиль. Сочинение Трейсака де Вержи, советника парламентов Парижа и Бордо". "Чувствительное отчаяние" (1769) - эпистолярный роман малоизвестной английской писательницы Гриффит, выступавшей под псевдонимом Френсис. "Записки леди Вудфорд, адресованные другу" - анонимный роман, изданный в 1771 году. "Гордиев узел, или Dignus Vindice Nodus" (лат. - Узел стоит развязать) - эпистолярный роман, опубликованный в 1769 году под псевдонимом Генри вместе с "Чувствительным отчаянием". "Перигрин Пикль" (1751), полное заглавие: "Приключения Перигрнна Пикля" - роман Тобайаса Смоллета (1721-1771). "Слезы чувствительности". - Под таким заглавием в 1773 году были опубликованы в двух томах романы французского писателя М. Д. Арнод (1721-1784) "Жестокий отец", "Розетта", "Друзья-соперники", "Сидней и Силли" (перевод Джона Мердоча). "Мемуары знатной дамы" - записки лондонской аристократки леди Вэн, известной своими скандальными похождениями. Мемуары были переданы ею в рукописи Смоллету, который включил их в свой роман "Приключения Перигрина Пикля". "Сентиментальное путешествие", полное заглавие: "Сентиментальное путешествие Йорика по Франции и Италии" - незаконченный роман Лоренса Стерна (1713-1768), одного из крупнейших английских романистов Зпохи Просвещения. Первая часть ("Путешествие по Франции") вышла в 1768 году в двух томах и имела огромный успех. "Нравственный долг человека", полное заглавие (приводится по изданию 1726 года): "Нравственный долг человека. В изложении простом и доступном. Предназначено для всех, а особенно для читателей простого звания. Делится на семнадцать глав, одну из коих следует читать каждое воскресенье, а все в целом - трижды в год. Необходимо иметь в каждой семье" - анонимный трактат на этические темы, впервые опубликованный в 1658 или 1660 году и пользовавшийся исключительной популярностью среди буржуа - пуритан. (Он выдержал более двадцати изданий за сто лет.) Этот трактат был обычной мишенью для насмешек со стороны просветителей демократического крыла. Фильдинг упоминает о нем в романе "Джозеф Эндрус" и в пьесе "Авторы подметных писем, или Новый способ удержать жену дома", - в последней чтением этого трактата развлекается капитан, забравшийся в спальню жены старого купца. В 1773 году, незадолго до постановки "Соперников", вышло новое, широко разрекламированное издание этого трактата. К стр. 46-47. "Родрик Рэндом" (1748), полное заглавие: "Приключения Родрика Рэндома" - первый роман Т. Смоллета. К стр. 47. "Невинный адюльтер" - роман знаменитого французского писателя Поля Скаррона (1610-1660), создателя жанра "бурлеск", возникшего как пародия на высокий стиль классицизма и героикогалантных романов. Переведен на английский язык и издан в Англии в 1722 и 1729 годах. "Лорд Эймуорт" (1773), полное заглавие: "История лорда Эймуорта и достопочтенного Чарльза Хенфорда, эсквайра" - анонимный эпистолярный роман. "Овидий" - речь идет о поэме римского поэта Публия Овидия Назона (43 г. до н. э. - 17 г. н. э.) "Метаморфозы"; издана в Англии в 1717 году в переводе Драйдена, Аддисона, Гея, Конгрива, Мейнворинга, Кроксолла и др., под редакцией С. Гарта. В 1751 году вышло пятое издание этой книги. "Чувствительный человек" - роман английского писателя-сентименталиста Генри Маккензи (1745-1831), анонимно опубликованный в 1771 году. "Поучения миссис Шапон" (1773), полное заглавие: "Письма для усовершенствования ума, адресованные молодой леди" - сборник поучений, автор которых английская писательница Эстер Шапон (1721-1801), в занимательной форме рассказывает об "основах религии", "изучении священного писания", "вежливости и обходительности" и дает советы, как выйти замуж и как вести себя в супружестве, "Проповеди Фордайса" (1765), полное заглавие: "Проповеди, обращенные к молодой женщине" - сборник проповедей пресвитерианского богослова Фордайса (1720-1796). "Письма лорда Честерфильда" (1774), полное заглавие: "Письма графа Честерфильда его сыну Филиппу Стенхопу, опубликованные миссис Стенхоп" - письма известного английского политического деятеля и писателя-моралиста Филиппа Дормера Стенхопа, графа Честерфильда (1694-1773), опубликованные вдовой его сына. Книга в течение первого же года выдержала пять изданий. К стр. 52. ...приехал в Бат, чтобы вербовать. - Английская армия была в XVIII в. вольнонаемной даже в период военных действий. Командир роты сам вербовал себе солдат, взамен выбывших. К стр. 61. Коксовский музей. - Речь идет о выставке, которую демонстрировал, начиная с 1773 года, в увеселительном саду Спринг-Гарденс в Бате ювелир и механик Джемс Кокс. Выставка состояла из пятидесяти шести механических "диковинок" и оценивалась почти в двести тысяч фунтов стерлингов. В 1774 году Кокс продал свою коллекцию с аукциона. Некоторые экспонаты купил Британский музей. К стр. 80. Ахилл - один из героев древнегреческого эпоса "Илиада". Александр Македонский (356-323 гг. до н. э.) - великий полководец древности, основатель Эллинской империи. К стр. 87. ...И стройный стан Меркуция Гаральда. .. - У Шекспира эти строки читаются так: Чело Юпитера и кудри Аполлона, Взор Марса, чтоб грозить, повелевая, И стройный стан Меркурия-герольда. Шекспир, "Гамлет", акт III, сцена 4. К стр. 92. Двуликий Цербер (вместо "двуликий Янус"). Цербер - в греческой мифологии трехглавый и стоглазый свирепый пес, охранявший вход в подземное царство. Янус - древнеримское божество. Его изображали с двумя лицами, обращенными в противоположные стороны. Выражение "двуликий Янус" часто употребляется в переносном смысле для обозначения лицемерия. К стр. 102. Шотландский священник. - В Шотландии было легче, чем в Англии, заключить брак, так как здесь не требовалось троекратного оглашения в церкви и лицензии. Апострофа - один из приемов риторики (риторическая фигура) - обращение к отсутствующему лицу или к неодушевленному предмету. Миссис Малапроп употребляет это слово вместо "катастрофа". К стр. 104. На улицах Бата вид шпаги произвел бы не меньше волнения, чем бешеная собака. - В Бате было запрещено ношение оружия. Комментарии составлены Ю. КАГАРЛИЦКИМ.