Фламенка ---------------------------------------------------------------------------- Перевод А. Г. Найман Flamenca Фламенка Издание подготовил А. Г. Найман Серия "Литературные памятники" М., "Наука", 1984 OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- . . . . . . . . . . . . . . . . . . {1} Затем он прямо говорит: "Пусть ваш ответ не будет скрыт В сердцах: коль благо мне от бога Дано - чему я рад премного, - Не всем ли благо то дано? Союза я желал давно С эн {2} Арчимбаутом {3} - и сейчас Его послы уверить нас Пришли, что он того же чает: 10 Кольцом сеньорским {4} извещает, Что взять готов Фламенку {5} ныне. И я занесся бы в гордыне, Когда бы вздумал "нет" сказать. Но и король {6} дает мне знать, Что за себя он дочку просит, Ради другой ее не бросит. Однако, вот меня что ранит: Фламенка - и славянкой станет! Хозяйкой замка дочь моя, 20 Чтоб с ней раз в год видался я, Была б мне более желанной, Чем королевою венчанной Да чтоб не видеть никогда. Отцом для дочери беда Творимая - отца не минет, Коль дочь навек меня покинет. Но я вас дать совет просил". - "Сеньор, коль н'Арчимбаут вам мил, Открыться вы должны ему. 30 Так шпага в мире никому Из лучших рыцарей не шла. Его душа чиста от зла. И если помощь вам нужна, То от него придет она Скорей (подсказывает сердце), Чем от Эсклауса {6} иль Венгерца {7}. Пусть госпожа к вам поспешит И, как с Фламенкой быть, решит, Поскольку ей судить дано 40 Рассудок с чувством заодно. А мы пойдем, чтоб ждать конца Беседы у дверей дворца". Велел придти супруге граф, Фламенку вместе с ней призвав. Те в комнату его явились И рядом в кресла опустились. "Мы, госпожа,- он произнес,- Ответа ищем на вопрос: До вас дошла, должно быть, весть, 50 Что оказал король нам честь, Взять в жены дочь благоволя. Иметь супругом короля Красавице - сочту за благо". - "Сеньор, пусть грудь пронзит мне шпага, Когда на то согласье дам! Я с ужасом внимаю вам: Хотеть, чтоб стала далека Нам та, что сердцу так близка? Богатого села он стоит {9}. 60 Весь день в дороге проведя, В Бурбон {10} явились, там найдя Эн Арчимбаута, чья угрюма Была, стремясь к Роберту {11}, дума. Их встретив, стал он весел сразу, И, вняв о графе Ги рассказу, Рассказа о Фламенке ждал. И каждый рыцарь утверждал, Что во сто раз она милей, Чем говорит Роберт о ней. 70 Их полный выслушав отчет: "Прекрасно, - молвил он, - ну вот, Исполню все я, слажу дело. Роберт, ты вел себя умело, И рыцари любезны мне: Они старались наравне С тобой, и будут всем дары - Господь нам помоги! - щедры. Но быстро может срок истечь, Нам время следует беречь, 80 Чтоб не забыть чего-нибудь. С рассветом в воскресенье - в путь: Сто рыцарей; скакать велим Оруженосцам четверым При каждом; всем значки одни; Пусть подберутся так они, Чтоб вежеством не уступать им Друг другу, юностью {12} и платьем. Герб и доспех пускай блестит, Покрасим вновь седло и щит, 90 Все в цвет один, равны во всем, И орифламму {13} понесем. (То был его сеньорский знак, Его турнирный главный стяг.) Проверим пятьдесят нам нужных Мулов, чтоб не было недужных. Брать скороходов не хочу... {13a}" Как только речь он завершил, Роберт о деле поспешил Дать графу знать, гонца послав. 100 Знаток дорог и переправ В Немур {14} скакал без остановок: В речах учтив, в манерах ловок, Все графу доложил, как есть. Граф ото всех скрывает весть, Лишь сыну признается он: "Я, милый сын, весьма смущен, Устроить мы долиты прием, Срок близок: н'Арчимбаут о том Дал знать, что будет не поздней 110 У нас, чем чрез пятнадцать дней". Сын отвечает: "Прочь тревоги! Все выйдет к лучшему в итоге. Давать и тратить можем мы, Нисколько не прося взаймы. В казне довольно серебра И злата, я смотрел вчера: Так стала за пять лет полна, Что чуть убавится она. Как нет другой такой приятной, 120 Красивой, как сестра, и знатной, Так будет наш прием ни с чьим С времен Адама не сравним. Сзовите всех друзей на пир, С врагами заключите мир. Клянусь, глава любого дома В Германии - из-за приема Охотней дом оставит свой, Чем для прогулки верховой". - "Любезный сын, рукой умелой, 130 Молю, все сам веди и делай. Будь щедр дать в долг или в подарок. Ста солов ждут - дай десять марок {15}, Пять марок ждут - на десять множь, И ты в достоинство войдешь". - "Сеньор, посланья мы составим, Гонцов стремительных направим: Вблизи ли кто живет, вдали - Чтоб все на наш прием пришли". Гонцов послали пятерых, 140 Был первым Саломон из них, Еще Гиот, еще Роби, Еще Жират, еще Коли. И не сыскать через семь дней Было по Фландрии по всей Средь графов, герцогов, баронов - Не слышавшего их резонов, Тем на прием увлечь способных, Что не было ему подобных. Любезны графовы призывы 150 К друзьям, к врагам - миролюбивы, Чтоб званых не недоставало И не являлся кто попало. Сам Арчимбаут, собравшись, смог Опередить на три дня срок. Достойным званьем он привечен - "Благой сеньор"; учтиво встречен, Честь воздана ему сполна. Вдруг он Фламенку зрит: она Воспламенила сердце в нем 160 Огнем любовным под замком Нег столь пленительных, что пылу Из плена тела не под силу Уйти, и нет следа вовне, Тогда как тело все в огне. Он изнутри горел, но в дрожи Снаружи стыл - с горячкой схоже Вела себя его беда. Он мог бы умереть тогда, Лекарства быстрого не видя: 170 Его нашел он в чистом виде И оказавшимся не гадким На вкус, но столь благим и сладким, Что человека в мире нет Такого, чтобы много лет Болеть сухоткой ног и рук, Но после вылечиться вдруг Тем средством - не был бы готов он; Энц Арчимбаут, весьма взволнован, Страдая от любовной хвори, 180 Мученья чувствовал и горе, Не в силах ждать до воскресенья. Аббат иль клирик исцеленье Могли б дать в пятницу-субботу: Отверг отсрочку б он и льготу - Будь индульгенций то покупка - Ибо в наклад была б уступка. На Троицу, в субботу, вся Собралась знать, и начался Прием в Немуре, пышный, славный. 190 В Ланьи, в Провене {16} сроду равный Не выпал ярмарке успех, Где бурый был и серый мех, И шелк, и шерстяные ткани. Явились богачи заране - Свершив кто восьмидневный путь, Кто близкий - лишь бы чем хвастнуть. И столько графов и комторов Сошлось, вассалов и сеньоров, Баронов - знатен и богат 200 Любой, и все блистать хотят - Что в городе для них нет мест: Располагаются окрест Они внутри большого круга, Средь ослепительного луга. На брусьях ставят и канатах Палатки из полотнищ, взятых С собой, беседки возводя На случай ветра и дождя. Всех: желтых, белых и багряных - 210 В пять сотен пар шатров был стан их. На шишках золотых орлы: Лишь солнце выглянет из мглы, Долина вся воспламенится. Жонглеров {17} там была станица: Будь сердцем столь они кипучи, Как были их слова летучи, Дамаск {18} им сдался бы тотчас. Иссякнул в городе запас Нарядов - все пошло туда. 220 Там можно было без труда Дар получить любой, сказав: "Прошу себе не я, но граф". Прием роскошно был устроен. Тот званья богача достоин, Кто больше тратит на гостей. Быть хочет каждый всех щедрей И всем, кто примет, что-то дарит. Не нынешний он вовсе скаред: Один раз даст, и взятки гладки, 230 Вот благородство и в упадке. Тому едва ль кто изумится, К единой цели мир стремится, И ведомо ли вам, к какой? Порок отправил на покой Все то, что с Благородством схоже. Скончалась Доблесть, Радость тоже. - Но почему? - А потому, Что Стыд сам при смерти. - Ему От Знанья ждать ли исцеленья? 240 Клянусь, что нет. Благоволенье - Сегодня рыночный товар; Простой совет, не то что дар, Дается человеком, лишь Когда приносит то барыш Ему иль другу, иль когда Врагу довольно в том вреда. Чтить Юность - тоже, значит, грех. Что спорить, коль стоит при всех Любовь с поникшей головой. 250 Но я рассказ продолжу свой. Воскресным утром, в ранний час, Три ночи не смыкавший глаз Эн Арчимбаут обут-одет Уж был, когда ему привет От имени Фламенки граф Принес, немедля услыхав В ответ: "Сеньор, так щедр к вам бог, Что слову вняв Фламенка, мог И я почувствовать подъем". 260 - "Ну что ж, вставайте и пойдем, Чтоб видеть дочь, в ее покои. Есть мускус там и амбра, кои, Равно как безделушки, ждет Она принесть вам в дар". - "Влечет Меня вам следовать, сеньор, Как никогда до этих пор". Взят графом за руку был он, К Фламенке в комнату введен И ей торжественно представлен. 270 Был вид не скорбный ею явлен Скорей, но робкого испуга. - "Вот ваша, - молвил граф, - супруга, Берите, н'Арчимбаут, ее". - "Желанье это и мое, Лишь бы ее не вызвать гнева". В ответ им улыбнулась дева И говорит отцу: "Отдав Меня так просто, сколько прав У вас, вы показали ясно. 280 Но вам угодно - я согласна". Словцом "согласна" восхищен Столь н'Арчимбаут и упоен, Что он к руке ее прильнуть Дает своей и сжать чуть-чуть. На этом надо им расстаться. Теперь он знает, где справляться О сердце, где искать потери. Взор к ней подняв, идет он к двери, Глазами просит разрешенья 290 Уйти; к нему пренебреженья Нет у Фламенки: взгляд не строг, И речь нежна: "Храни вас бог." Епископы - их пять, аббаты - Их десять, ризы всех богаты, Ждут свадьбу у монастыря. Эн Арчимбаут считал, что зря Столь длинны части ритуала. Но вот сиеста миновала, И стал Фламенке мужем он, 300 Лобзаньем первым награжден. Когда ж обедня отошла, Не для обеда у стола Сошлись {19} сначала, но едва ли Кто проиграл. Там подавали Все мыслимое на пиру. Все вспомнить - смелость не беру Я на себя, выходит пресно, Поскольку было, мне известно, Там все, что ум изобретет, 310 И все, что пожелает рот. Граф с н'Арчимбаутом угождали Гостям, глаза ж того блуждали Там, где душа его была. Он хочет, чтоб из-за стола Все поднялись, едва поев. Жонглеры тянут свой напев: Тут - пробуют струну сперва, Там - подбирают в лад слова. Все это н'Арчимбаута бесит, 320 И если ночь не перевесит Его теперешних убытков, То ни микстур нет, ни напитков, Чтоб мог вернуть здоровье он. Но был с лихвой покрыт урон: В постели, ночью этой самой, Он деву сделал новой дамой. Он мастер был высокой марки, И не было такой бунтарки, Чтоб, взявшись, не заставил пасть 330 Ее, в его отдавшись власть. Фламенку приручив умело (Сопротивляться не умела Она, слаба и безмятежна), Целует он, сжимает нежно Ее, стремясь, возможно сколь, При том не причинить ей боль. Как бы там ни было, в ответ Ни жалоб, ни протестов нет. Уж восемь дней, как длится брак. 340 Епископы, аббаты (всяк Нес посох) девять дней гостили, Их на десятый отпустили Довольных всячески и всем. Эн Арчимбаут, счастливый тем, Что он желанным обладает, Отныне лишь о том мечтает, Чтоб было чтить ему по силам Избранницу и быть ей милым. Будь стыд в душе его слабей, 350 Свой гребень он поднес бы ей, И зеркало, и сам венец {20}. Поняв, что близится конец Приема и не век же весь Он может оставаться здесь, Вступает с графом он в беседу: "Чтоб свой прием устроить, еду Домой, сеньор, я сей же час; Препоручаю богу вас, Пришлите дочь свою ко мне 360 Поздней - условимся о дне". Отъезд сердечен был и скор. Примчавшись на бурбонский двор, Уже он обо всем хлопочет. Столь пышный дать прием он хочет, Чтоб больше не было речей, Что где-то был прием щедрей. Шлет королю {21} об этом весть, Прося, чтоб оказал он честь Прибытьем скорым на прием, 370 И с королевою вдвоем. А пожелают по пути Попасть в Немур, то привезти Фламенку, чем навеки он Уважен будет и пленен. В Берри и Пуату {22} таких Баронов не было, чтоб их Гонец с печатью и письмом Не навестил; в Бордо самом Посланцы побывали, в Блае, 380 В Байонне, письма всем вручая. Все званы, ждут его приема, Никто не остается дома. Меж тем фасады всех домов он Украсил, город драпирован По стенам тканью дорогой, Коврами, шелком и парчой. Чтоб было в дар без просьб добро: Монеты, кубки, серебро И золото, ковши, сукно - 390 Всем, кто готов принять, дано, Их припасать велит хозяин. И вплоть до городских окраин Вид улиц приводить в порядок. Ни в тушках кур, ни куропаток, Ни в дрофьих или журавлиных, В гусях ли, утках иль павлинах, В косулях, кроликах и ланях, В медвежьих тушах и кабаньих - Ни в чем нужды не усмотреть. 400 И прочая не хуже снедь. В гостиницах всего в достатке, Чтоб в зелени никто нехватки Не знал, ни в воске, ни в овсе. Здесь под рукою вещи все, В которых надобность случится. Лаванды, перца, смол, корицы, Гвоздики, имбиря, муската Запасы стали столь богаты, Что в стенах городских, сиречь 410 На каждом перекрестке, сжечь Их можно было полный чан. Проходишь мимо, воздух прян - Так в Монпелье {23} под Новый год Не пахнет в лавке, хоть толчет Там бакалейщик свой товар. Ждало плащей пять сотен пар, Пурпурных, с прошвой позолоты, По тысяче - щиты и дроты, Гора мечей, кольчуг гора 420 Близ постоялого двора, И сотни резвых жеребцов. Все это н'Арчимбаут готов Дать рыцарям, чтоб все подряд Вооружались, коль хотят. Король же, завершив дела, В дорогу тронулся; была Фламенка с ним; теснясь в пути, На лье не менее шести Вилась баронов кавалькада. 430 Гарцуя впереди отряда, Сын графа на коне летел, Поскольку встретиться хотел С эн Арчимбаутом он всех прежде. Тот в пышной вышел к ним одежде. И сотни рыцарей вокруг Толпились, горожан и слуг, И каждый короля был рад Зазвать к себе: "Тенист мой сад, Просторен дом, просторен двор. 440 Пожалуйте мне дар, сеньор, Сказав, что здесь пожить согласны". - "Упрашивания напрасны: Фламенка, - он в ответ, - со мной; Возьмите свиту на постой". - "Сеньор, бароны и приют, И угожденье здесь найдут". Размещена без шума свита, Дверь дома каждого открыта. Покои королевы - редкой 450 Красы; Фламенка ей соседкой. Немало жалоб было там, Что позволения от дам На долгий получить прием Нельзя: они ездой верхом И духотой утомлены. Но, отдохнув, опять полны Явились свежести и сил. Когда девятый час пробил, Все, за столом обильным сидя, 460 Вкушали рыбу в разном виде И прочее, что можно есть В день постный; сверх того, не счесть Плодов июньских: вишен, груш. Фламенке послана к тому ж От короля бекасов {24} пара, Она в словах, достойных дара, Благодарит после еды. Ни в чем там не было нужды, Пожалуй, в братии лишь нищей, 470 Чтоб оделить их лишней пищей. Назавтра был Иоанн Святой {25}: Над этим - праздник никакой Иметь не может перевеса. Епископом Клермонским месса Великая пропета; слово О том прочел он, как святого Сам возлюбил господь наш бог, Назвавши "больше, чем пророк" {26}. Затем он объявил запрет 480 Для всех строжайший, как обет: Нейти с двора пятнадцать дней - Срок не короче, не длинней Король для празднеств дать желал им. Он не глухим вещал, а шалым: Все не скрывали, что влечет Их здесь остаться хоть на год, И, срок король им удлини, Рот заморозили б они Ему {27}. Вот все, кто мессу слышал, 490 Едва король из храма вышел С Фламенкой в паре, поспешили Им вслед. Толпа длиной в три мили, В которой рыцари близ дам Держались, шла к дворцу, а там К столам их пиршественным ждали. Лишь рыцарей в огромной зале Не меньше тысяч десяти Могло легко места найти, Притом никто был не забыт 500 Из дам, девиц и из их свит, Из компаньонов их и слуг, Затем толпившихся вокруг, Чтоб исполнять приказ сеньоров, И тысяча пятьсот жонглеров. Умывшись, все друг против дружки Не на скамьи, а на подушки, Обтянутые шелком, сели. Не спрашивайте, тонки все ли Салфетки были им даны 510 Для рук, - все гладки и нежны. Удобней дам садиться просят И яства на все вкусы вносят, Над списком нет нужды трудиться: В избытке все, на что пшеница, И виноград, и корнеплоды, Плоды и молодые всходы Идут; что мы привыкли есть И можно в воздухе обресть, В земле и средь морских глубин, - 520 Так что для зависти причин У тех, кто как бы обделен, Нет к тем, кто многим предпочтен. Похвал достоин был уход За всеми, но гостей с пятьсот С Фламенки не сводило взгляда, И хоть сильна была отрада Пленяться прелестью лица, Все возраставшей без конца, Но лицезренье красоты 530 Пустыми оставляло рты. Ей, видит бог, претило это! Но тот, кому случалось где-то К ней обратиться с парой слов, Затем поститься был готов. И многие встают, не ев. Подобными средь дам и дев Фламенке быть хотели все. Как солнце в блеске и красе Неповторимое, она 540 Сияет в их кругу одна. Лица ее столь свежи краски, Во взоре столько нежной ласки, Столь веселы и сладки речи, Что слывшая живой до встречи С ней, или более прекрасной, - Неловкой делалась, безгласной, Стеснявшейся красы своей, Мол, чтобы выглядеть милей, Что толку вон из кожи лезть 550 Там, где такая дева есть. Всех затмевает и бледнит Всечасный блеск ее ланит, Горящих весело и живо. Чтоб столь была она красива, Знать, не жалел усилий бог; Тем, кто ее увидеть мог, Она желанней лишь была. Коль красоте звучит хвала От женщин, верьте слову их. 560 На свете нет трех дам таких, Чтоб были прочие согласны Признать, что впрямь они прекрасны. Нам, дескать, лучше знать, что вам Звать любо красотою дам: Мужчинам только бы была Учтива дама и мила, И ласков был ее прием, Но кто неубранной, пред сном Иль после, мог ее узреть, 570 Тот, коль умен, не станет впредь Дар слугам жаловать подобный {28}. Так речью жалобной и злобной Унизить, умалить хотят Они господних суть наград Отмеченным его любовью. Но у Фламенки на злословье Нет жалоб, дамы с ней не злы, Остерегаются хулы, И сдерживает их лишь то, 580 Что порицать не знают что, Ибо, найдя хоть тень изъяна, Они б взялись за дело рьяно. Окончив трапезу, опять Помыли руки, с мест вставать Никто не стал, внесли вино, Как было там заведено. Убрали скатерти затем, Подушек, чтоб досталось всем, И вееров внесли без счета, 590 И каждый, как кому охота, Устраиваться мог, и вот Жонглеров наступил черед: Привлечь вниманье все хотят Настройкой струн на разный лад, Игрой, неслыханной дотоле. Исполнить новый на виоле Напев, кансону, лэ, дескорт {29} Искусней прочих каждый горд. Лэ жимолости {30} там на вьелле {31} 600 Играют, здесь - лэ Тинтажеля {32}; Там - песнь влюбленным совершенным, Здесь - сочиненную Ивеном {33}. То лютни, то виолы чьей-то Звук слышен, то рожка, то флейты; Тут - голос жиги; рядом - роты {31}; Один - слова, другой - к ним ноты; У тех - свирель, с волынкой - эти, На дудке - тот, тот - на мюзете; Тот - на мандоле {35}, там - звенят 610 Псалтерий с монокордом {36} в лад; У тех - театр марионеток; Жонглер ножами - быстр и меток; Тот - пляшет с кубком, тот - скользит Змеей, тот - делает кульбит, Тот - в обруч прыгает; кого, Не знаешь, выше мастерство. Кого ж истории влекли Про то, как жили короли И графы, мог узнать о разном; 620 Там слух не оставался праздным, Поскольку кто-то о Приаме {37} Вел речь, другой же - о Пираме {38}; Тот - о Парисе и Елене {39}, Ее прельщении и плене; Там - об Улиссе говорили, О Гекторе и об Ахилле {40}; О том, как поступил Эней С Дидоной {41} и как тяжко ей Остаться было одинокой; 630 Как весть Лавиния {42} с высокой Послала башни со стрелой, В чем помогал ей часовой; О полиниковой затее, Об Этеокле и Тидее {43}; Еще о том, как Аполлоний Остался в Тире и Сидоне {44}; Звучал рассказ об Александре {45}, Затем - о Геро и Леаидре {46}; Как Кадм {47}, из дому изгнан быв, 640 Осуществил закладку Фив; Повествовали о Язоне {48} И о недремлющем драконе; О силе, что дана Алкиду {49}, О том, как к гибели Филлиду Влюбленность в Демофонта гонит {50}; И как Нарцисс {51} прекрасный тонет В ручье, где отразился он; Как над Орфеем верх Плутон Взял {52}, у него жену отняв; 650 Как филистимский Голиаф Тремя камнями был убит, Которые пустил Давид {53}; И о Самсоне - как Далила {54} Его во сне волос лишила; А также и о том, как много Сражался Маккавей {55} за бога; Как Юлий Цезарь {56} мог, шла речь, Понт в одиночку пересечь, Творца помочь не попросив, 660 Чтоб знали, что не боязлив. Про нравы Круглого Стола {57}, Где всем оказана была Честь королевская за дело И благородство не слабело: Тот - про Гавела вел рассказ, Про рыцаря со львом, что спас От гибели Люнетту; кто-то - Про заключенье Ланселота За то бретонкою в тюрьму, 670 Что немила была ему; Про Персеваля - как верхом Он появился пред дворцом; И про Эрека и Эниду, Про Угонета и Периду; Про тяготы, что Гувернал Из-за Тристама испытал; И про кормилицу, что тело Фенисы омертвить сумела; О Незнакомце там Прекрасном 680 Звучал рассказ, а здесь - о красном Щите, что взял герольд, нашед Под дверкой тайной; был Гифлет Помянут; и Калобронан; И как за то, что грубиян, Кей-сенешаль немало тягот У Ле Дельеза вынес за год В тюрьме; дань отдали Мордрету И, жертве Вандров злых, д'Ивету, Оказан коему прием 690 Был Рыболовом-Королем; О мерлиновой сказ судьбе Гремел; и как служить себе Старик-с-Горы Убийц заставил; И как сам Карл Великий {58} правил Германией до дней раздела. Иных история задела О Хлодвиге и о Пипине {59}; О Люцифере {60}, что в гордыне Низвергся с высей благодати; 700 Слуга нантейльский вспомнен кстати И Оливье верденский {61}; спет Из Маркабрюна {62} был куплет; И рассказали, как Дедал Учил летать и как летал Гордец Икар {63} и утонул. Все, как могли, старались. Гул Неумолкающий виольный И от рассказов шум застольный Слились над залом в общий гам. 710 Тут говорит король гостям: "Вы, рыцарственные сеньоры! В еде оруженосцы скоры, Велите им седлать коней, Нам предстоит турнир, живей! Но перед тем бы я желал Устроить куртуазный бал, Начать его велю жене С Фламенкой, столь любезной мне. И сам я танцевать готов. 720 Вставайте все, а меж столов Жонглерам место есть как раз". И за руки взялись тотчас Все: дамы, рыцари, девицы - Прекрасны были многих лица. Вовеки ни Бретань {64} не знала, Ни Франция такого бала. Настроивши виолы, двести Жонглеров заиграли вместе, По двое на скамейки сев, 730 И танца зазвучал напев За нотой нота, точно в лад. Все дамы за собой следят, Плетут любовных сеть засад, И что безудержно хотят Понравиться, скрывают плохо, Их выдает лукавство вздоха, Что к небесам летит, иль взгляда. В любви такая всем отрада Была, что каждый мнил, что он 740 В рай заживо перенесен. Не видел свет, даю вам слово, С тех пор, как есть любовь, такого Собранья красоты. Услышь В тот миг король, что и Париж, И Реймс его врагом захвачен, Он танца не прервал бы, мрачен, Ни вид его б не стал унылей. Бал Радость с Юностью открыли И дама Доблесть, их кузина. 750 Нашла на Скаредность кручина, Под землю впору б уползти, Но встала Зависть на пути: "Что, дама, за беда? Взгляни, Танцуют, веселясь, они: О! о! вся пышность их - обман, Не каждый день Святой Иоанн. Они насытились и скачут, Но кто-то траты их оплачет. Здесь многие полюбят нас Чрез месяц лишь, и что сейчас 760 Услада им, сочтут уроном". - "Добро пожаловать, - со стоном Ей Скаредность в ответ, - я снова Жить после ваших слов готова. Желаю вам все ваши лены {65} Избавить от любого плена, И власти подчинить своей Баронов, графов, королей, Маркизов, клириков, крестьян, 770 И рыцарей, и горожан. А что до дам, дарить их вам Я не хочу: лишаться дам Не стану, просто так отдав Вам то, на что у вас нет прав. Но об избравших рас не спорю - Что толку предаваться горю, Нам причиненному людьми". Тут больше тридцати восьми Оруженосцев оседлали 780 Коней, эмблемы к ним вначале И колокольцы прикрепив. К турниру прозвучал призыв. Окончен бал, что лишь однажды Увидеть удается; каждый Оруженосцу снаряженье Велит нести без промедленья. А дамы не бегут украдкой, Но с милой сдержанной повадкой Идут в веселой череде 790 К окну взглянуть на сцену, где Сойдутся рыцари в бою, Чтоб им явить любовь свою. Хоть н'Арчимбауту то непросто, Он девять сотен девяносто Семь пеших рыцарей направил К двору и королю представил: На всех чулки из шелка в розах. И пожеланьем: чтобы слез их Лишь плен любви отныне стоил, - 800 Король, как даром, удостоил, А королева одарила Их тем, что то же повторила. В тот день в доспехах был король - Носивших их достойно столь Троих бы не нашлось, даю Вам слово; был к его копью Рукав, не знаю чей, привязан {66}; Вид королевой не показан, Что огорчилась, хоть рукав 810 Был вывешен не для забав, А как любовный явно знак. Но про себя сказала так, Что, чей то дар, узнай она, Заплатит дама ей сполна, - Сей дар одну лишь не порочит {67}. Как быть, Фламенку сердце прочит В дарительницы рукава. Хоть королева неправа, Дать н'Арчимбауту знак велела, 820 Что у нее к нему есть дело. И вот уж он пред ней стоит, При нем копье его и щит. Значок, турнирному бойцу Вручаемый, ему к лицу. Приблизясь к королеве, он Вмиг спешился, его поклон С приветствием учтивым слит. Взяв за руку, она велит Ему садиться у окна: 830 "Я, - молвя, - н'Арчимбаут, больна. Коль не дадите вы совета, Беду лишь усугубит это". Он говорит: "Дай вам господь Страданья ваши побороть". Жест делает она такой, Чтоб тронуть правою рукой Фламенку, так как у окна Сидела рядом с ней она: "Нельзя ль с эн Арчимбаутом мне 840 Поговорить наедине?" Та ей в ответ, беды не чуя: "Того же, что и вы, хочу я". Близ окон, где сидят они, Графиня де Невер в тени Под пальмами стоит укромной. Но от волос ее не темный Струится блеск, а ярче злата, Вот чем была она богата. Фламенка приступает к ней, 850 Предпринимая без затей Беседы вежливой попытку, Подушкой подложив накидку, Чтоб дальше был обзор и шире Ристаний славных на турнире. А королева в тот же миг, К эн Арчимбауту скорбный лик Поднявши, молвит: "Милый друг, Не муж ли на меня недуг Наслал, нося открыто знак 860 Любви? По поступивши так, Он напоказ не только мною - И вами пренебрег, не скрою". Эн Арчимбаут увидел сразу, Что ко Фламенке эту фразу Она относит, мол, рукав Дан ею. Эту мысль поняв, Ответил словом он таким: "Клянусь вам тем, кто столь любим, То не бесчестья знак греховный, 870 Но символ радости любовной: Долг исполняет наш король - Мне б так! Но где велела роль Лишь радость показать ему, Хотел бы я любовь саму. Он видит в том лишь развлеченье". - "Понадобится утешенье Вам это, н'Арчимбаут, скорей, Чем пролетит пятнадцать дней". - "Не вмешивайте ревность в дело, 880 Без повода и неумело". Не поднимая головы, Она в ответ: "Ревнивым вы Все ж станете, бог нас рассудит. Тем более, причина будет". - "К чему мне наставленья эти? Подобные я знаю сети, Наш бесполезен разговор". Тут к ним жонглер спешит: "Сеньор, Король наш препоясать хочет 890 Мечом {68} - и дела не отсрочит - Тибаута, графа де Блуа {69}. Тибаута просьба такова, Чтоб вы стояли близ него, Когда начнется торжество". Эн Арчимбаут кладет поклон, Не выказав, сколь угнетен, Чтоб до красотки не дошло. Ах, грех какой, какое зло! И королевы то вина, 900 Что н'Арчимбаут лишится сна, Покоя обрести не сможет, Что сердце злая боль изгложет, И не вернуть ничем здоровья, Как лишь лечением любовью. Увы, настудит исцеленье, Коль подтвердятся подозренья. Едва пред королем встал он, Как граф Тибаут был посвящен И с ним четыреста - они 910 Все были из его родни. Дон Арчимбаут, скорбя, ушел От королевы, столь тяжел Был новости зловредной гнет. Оруженосца он зовет: "Вели звонить к вечерне; нужен Нам времени запас - на ужин Король пойдет лишь после храма". Но к окнам сшедшиеся дамы, Желавшие, чтоб без заминки 920 Шли рыцарские поединки, - В крик, услыхав колокола: "Еще часов не подошла Пора {70}, а тут вечерня уж! Пусть ту из нас оставит муж, Кто в храм пойдет в такую рань, Оставив рыцарскую брань!" Но тут король прошел, явив Сколь нравом добр он и учтив, Туда, Фламенка где стояла, 930 И вышел вместе с ней из зала. Бароны поспешили вслед; Избрали темой для бесед Любовь все кавалеры, в храм Сопровождая милых дам. Хор службу спел на голоса, Король немедля поднялся. Расположенье вновь свое К Фламенке показав, ее Взял, по обыкновенью, руку, 940 Чем отягчил супруги муку, И н'Арчимбаут был раздражен, Хоть виду и не подал он. Вот ужин. В сотах ли пчелиных, Во фруктах, в пирожках ли, в винах, В жарком - ни в чем нехватки нет. Фиалки, свежих роз букет, Для охлажденья лед к вину И снег - чтоб не мешало сну. Пора и отдохнуть - устав 950 От всех сегодняшних забав, В преддверье завтрашних событий. С утра, продолжить разрешите, Вдоль улиц скачут новички Из рыцарей, надев значки. Пришпоривает всяк коня, В лад колокольцами звеня. От этой суеты растет Круг н'арчимбаутовых забот, А сердце так тоска спирает, 960 Что он решил, что умирает. Отбросить подозренья хочет И королеву лишь порочит За то, что смутная тревога В него вселилась без предлога. Беду искусно он таит, Всем вход в казну его открыт, Ею даяния щедры, Он счастлив, коль берут дары. Семнадцать дней и больше длился 970 Прием, никто бы не решился Определить: из этих дней Всех интересней и пышней И всех радушней был который. Могущественные сеньоры Дивились, сколь запас богат Был у хозяина для трат. Лишь на двадцатый день дворец Король покинул наконец - Знать, королева не желала 980 На месяц продолженья бала В уверенности, что влюблен Серьезно во Фламенку он. А он любил ее не страстью - Он мнил, что радуется счастью, Пожатье ли увидев рук, Лобзанье ли, ее супруг: Король не находил в том зла. Пора отъезда подошла, Хозяин слышит хор похвал, 990 Довольны все, жонглерам дал По стольку он, что кто был беден, Теперь богат, брось даже петь он. Эн Арчимбаут всех проводил их, С тоской расстаться ж он не в силах, Вернулся, а она уж ждет. Ему сжимает сердце, жжет Беда, звать Ревность ту беду. Из-за нее он как в бреду, Такие думы все на ум 1000 Идут, что не избыть тех дум. Когда домой вернулся он, Друзья, решив, что поврежден В нем разум, разбежались вскоре. Заламывал он руки в горе И плакал из-за пустяков. Не думал прежде, что в альков К жене захочет он ворваться, Чтобы, прибивши, поквитаться. Но обнаружил, что она 1010 Была там вовсе не одна: Сидело множество вокруг Дам, городских ее подруг. Оттуда вышел, как больной, Он, повернувшись к ним спиной, - Стонать на лавку в уголку Лег, словно боль была в боку. Жизнь сделалась ему постыла: Коль осужденье б не страшило, Весь день с постели б не сходил. 1020 Всех сторонясь, всегда уныл, Стенал: "Я был безумен. Что же Я сделал, взяв жену? О боже! Иль дом не благ был у меня? Да, благ! Будь проклята родня, Которая всегда заманит Взять то, нам отчего добра нет! Теперь у нас жена, жена! Увы! мне сила не дана Гнет ревности перенести! 1030 Не знаю, как себя вести! Красотка эту хворь наслала И, видит бог, ей горя мало! Ну что ж, ее я огорчу. Как сделать то, чего хочу?" Впрямь злая блажь им овладела. Ни кончит, ни назначит дела, В дверь выйдет - тотчас же войдет, Снаружи жар, на сердце лед, Вдруг взор ревнивый стекленеет, 1040 Вдруг, петь задумав, он заблеет, Вдруг крик раздастся вместо вздоха. Работает рассудок плохо, И хочется бубнить ему Вздор, непонятный никому. Весь день брюзжит он и бранится, Ему страшны чужие лица. Коль кто врасплох его застанет, Он притворяется, что занят, Свистит для вида и сквозь зубы 1050 Цедит: "Не знаю, почему бы Мне вас не вышвырнуть, коль так!" То в пальцах скручивать кушак Начнет, то напевать бай-бай, То танцевать шаляй-валяй. Глаз обратив тайком к супруге, Другим велит, чтоб воду слуги Для омовенья рук несли К обеду: в смысле - чтоб ушли Все подобру бы поздорову. 1060 Он ткал уток и плел основу, Шагая вдоль и поперек. Когда же более не мог, Просил: "Сеньор, угодно ль сесть К столу вам - оказали б честь И нас обрадовать могли вы И показать, сколь вы учтивы". Тут он глаза по-песьи пялил И без улыбки зубы скалил. Будь по его, всех гнал бы вон! 1070 О встречном думает, что он Его жену склоняет к блуду: Будь проклят богом он повсюду! Беседует ли кто с женой, Он чует замысел дурной. "Я сам на это их подначил, Но и король давно все начал: Уже к отъезду из Немура, Поняв, что это за натура И что нет дам ее прелестней, 1080 Позволил вольным быть себе с ней. Жди я, что так он поведет Себя, - немедля б запер вход: Кто хочет, ходит взад-вперед Теперь - и кто еще придет? Вон, как ко всем она радушна И напоказ - нам не послушна. Чтоб увести, ей лгут безбожно! Быть пастухом ей невозможно, Поскольку тот пастух негож, 1090 Кто плох к себе, к другим хорош. Как - увести! Сказать легко: Король едва ли далеко Зашел, ей пожимая руку. Увы! родился я на муку! Коль плохо нес я оборону При ней, то и поднять колонну Не мог бы пред Святым Петром {71}, И повалить Пюи-де-Дом {72}, Коль тщетны все мои потуги 1100 С девчонкой сладить. Без супруги Жить лучше, чем, что ты учтив И юн, из-за нее забыв. Клянусь, сменять добро на зло Меня безумье увлекло. А королева, предсказав Мне ревность, злейшей из отрав Дала - пророчица, исчадье Злых сил - не дав противоядья! Из бывших прежде ни с одним 1110 Ревнивцем, впрямь, я не сравним: С мою - их муки не потянут. И буду точно я обманут. Звучит здесь "буду" невпопад, Я знаю, что уже рогат!" И, на себя в безумной злобе, В жару дрожит он и в ознобе, Рвет волосы, кусает губы, Бьет по щекам, сжимает зубы, Взгляд, жалящий Фламенку, дик. 1120 Он с наслажденьем бы остриг Ее волос тугие пряди. "Н'Изменница {73}, чего я ради Не колочу вас, не душу, Прически вашей не крушу? Вы отрастили хвост, но он Вот-вот пойдет вам на шиньон, Чтоб я не вырвал сам его. А вам-то будет каково Знать, что он ножницами срезан! 1130 И станет, видя, что исчез он, Печальна свита волокит, Что нынче только и твердит: "О, кем столь чудный видан локон! Блеск золота затмить бы мог он". Я знаю взор их воровской, Пожатье рук, толчки ногой. Каких вы ищете интриг? Я хитрость лучше вас постиг, Но тем я слаб, а вы сильны, 1140 Что худо мне вам хоть бы хны Во мне все мышцы и все кости И жилы все болят от злости; Стерплю ль, чтоб вы, чья в том вина, Не получили долг сполна?" - "Сеньор, что с вами?" - лишь спросила Она в ответ. - ""Что с вами?" Мило! Источник мук моих вы всех. Клянусь Христом! мне - смерть, вам - смех! А грех - на этих ухажерах. 1150 Господь свидетель, на запорах Все двери здесь они найдут. Следить за дамой - зряшний труд, Коль не свести ее в тюрьму, Куда нет входа никому, Лишь господину или стражу, Тогда предотвратишь покражу. Увы! ты скорбен, зол, угрюм, От ревности в расстройстве ум, А сердце от любви горит, 1160 Взлохмачен, шелудив, небрит. Твоей щетине безобразной Фламенка предпочла бы грязный Хвост белки или терна ветки. И сам в бесчестье ты, и предки. Но будет. Лучше умереть, Чем за потачку стыд терпеть, И лучше уж прослыть ревнивым, Чем рогоносцем терпеливым. Да, лучше числиться завзятым 1170 Ревнивцем, чем страдать рогатым". Уже весь край не держит в тайне Того, что он ревнивец крайний. И вся Овернь про то поет Стишки, кансону, эстрибот, Куплет, сирвенту, ретроенку {74}, Как любит н'Арчимбаут Фламенку. И вот, чем больше он их слышит, Тем больше лютой злобой пышет. Не думайте, что из друзей 1180 Он осуждающих - сильней Любил; нет, он кричал им гневно: "Сеньор, речь ваша задушевна. Пусть я ревнив, но, видит бог, Уместен ли за то упрек? Кто не ревнив, тот пожил с наше ль? Те, чьи смешки звучат и кашель, Ревнивей были бы меня, Коль видели б день изо дня Созданье, сладостное столь. 1190 Ни император, ни король Женой меня прельстить не может. Хоть я кляну свою, не множит Она тех мук, что есть уже. Но умный - будь настороже, Беде напасть врасплох не дай. Что как нагрянет негодяй, В любовном раже куры строя, Не зная, что любовь такое, И дурь ей в голову втемяшит? 1200 Пусть, что неправ я, каждый скажет, Но все ж опять не промолчу: Жить ни за что так не хочу! Да и страшна ль бесчестью речь? Блажь - ей служить, ее стеречь, Не стоит моего труда. Кто хочет пусть идет сюда, Но моего расположенья Пускай не ждет, ей разрешенья, Клянусь, не дам на разговор 1210 Ни с кем, кто б ни был визитер: Граф ли отец, сестра ли, мать, Жослин ли брат - им не видать Ее!" Когда ж он друга бросит, Ибо укоров не выносит, То сам себе под нос бубнит: "Вот, он за то меня бранит, За что звучать бы похвале; Не знает толка он в хуле; Он ищет славы краснобая, 1220 Меня ревнивцем называя. Но хоть слова его и тонки, За мудрость этой побасенки Я глупость не отдам свою. В Болонье {75}, иль в другом краю Их учат этим экивокам? Чем нынче лезть ко мне с упреком, Сказал бы: "Друг, побольше прыти! За вашей милой последите - Фламенку я в виду имею, - 1230 Чтоб, честью одолев своею, Не провела, как хочет, вас". Слов этих было б в самый раз. Но говорун - ни ну, ни тпру, А вкривь и вкось несет муру: Мол, ты ревнив, прими на веру. Он что, пронзает взором сферу {76}? Глуп выдумщик таких речей, Их слушатель - еще глупей! Он в этом деле бестолков. 1240 Но, может быть, от дерзких слов, Что ныл он, в дом забравшись мой, Я не оправлюсь и зимой!" Затем он вскакивает в спешке, Бежит ретиво, при пробежке Полами меховыми машет, Как баба, что в галопе пляшет, Повыше юбки подобрав, И поднимается стремглав На башню. И Фламенку там 1250 Находит в окруженье дам, Ее охране безотлучной. Он гневается, злополучный: "Здесь кто-то есть, кто не наказан!" Тут оступается как раз он И по ступеням кувырком Вниз скатывается, при том Лишь чудом шеи не ломая, Удел злосчастный, доля злая! Он темя трет, затылок гладит, 1260 То приподнимется, то сядет, Сапог упавший надевает, Застегивает гульф, зевает, Потягивается устало, Крестясь: "Ей, господи! начало Хорошее, счастливый знак!" Затем идет искать кушак, Так на жену взглянув украдкой, Что той становится не сладко. "Я, - шепчет, - спятил, я в бреду. 1270 Другой такой я не найду! И что ж не выбрал ты манеры Вести себя, не принял меры? Не можешь? - Смог бы. - Как? - Прибей! Прибить? Но станет ли нежной Она, прибавится ль добра в ней? Иль сделается лишь злонравней: Я до сих пор еще не слышал, Чтоб толк битьем из дури вышел, Напротив, злее после кар 1280 Горит в безумном сердце жар: Оно в плену любви - не страшен Ему плен крепостей и башен, И своего оно в свой срок Добьется, как будь страж ни строг! Мой замысел таков: на голод, На солнцепек, по и на холод Ее в каморку помещу. Ее любя, я не прощу Себе, коль ей уйти от стражи 1290 Удастся; сам пойду я в стражи: Таких, за совесть, не за страх Мне верных, нет и в небесах. Лишь это в силах сделать я. Здесь вдоволь пищи и питья. Езда претит мне верховая, Я растолстею, отдыхая: Что ж, нужен старику покой, Да без заботы бы такой: Совсем не отдых, прямо скажем, 1300 Быть старику девчонке стражем. Где взять я хитростью смогу, Где силой - но устерегу. Весь опыт нужен будет мне, Не влезть на башню по стене, Пусть посидит там взаперти. Девицу нужно мне найти, Иль двух, чтоб находились с нею; Повесят пусть меня за шею, Коль без меня она хоть в храм 1310 Пойдет, хоть к мессе, хоть к часам, Будь то великий праздник даже", Срывается он с места в раже, Бежит на башню прямиком, Уже и камнетес при нем. Велит пробить, как для затвора, Лаз узкий вроде коридора, Чтоб выход к кухне был в стене. Забыв об отдыхе и сне, Он занят только этим лазом. 1320 Уж ревность отняла и разум, И сердце, одолев беднягу. Меж тем он в сторону ни шагу, Но день за днем ее питает, Растит и с ней в союз вступает. Отныне он не моет лоб, Похожа борода на сноп Овса, который плохо связан, Ее дерет и рвет не раз он И волосы пихает в рот. 1330 Когда от ревности трясет Его, он словно пес шальной. Ревнивый - то же, что больной. Писателям из Меца {77} сил Хватило б вряд ли и чернил, Чтоб описать тех действий пыл И все, что н'Арчимбаут творил. Едва ли Ревность бы сама Сошла от ревности с ума, Как он; смолкаю тут, и впредь 1340 Даю ревнивцам преуспеть В воображенье диких дел И злобных мин - то их удел. Меж тем красавица в смятенье: Угрозы все и нападенья Ревнивца выносить должна, Ей меньше смерти жизнь ценна. Коль плохо днем, то ночью хуже: Тоска сжимает только туже. И утешаться нечем ей 1350 В той смерти, в горести своей. При ней две девы пребывали, Всегда, подобно ей, в печали. Живя, как пленницы, в затворе, Они ей скрашивали горе Учтивой службой, как могли, И в благородной к ней любви Позабывали о тоске Своей. Зажав ключи в руке, Ревнивец часто появлялся. 1360 Надолго он не оставался, Но, не затеяны ли шашни, Следил, и целы ль стены башни. Девицы ставили на стол Что было, так как он завел Через окошко, не мудря, Как в трапезной монастыря, Заране ставить все, откуда Те брать могли питье и блюда. После обеда всякий раз 1370 Он выходил, как напоказ, Гулять; но были все стези Его протоптаны вблизи, Ибо на кухню заходил Он и внимательно следил За тем, что делает жена, И часто видел, как она Изящно режет хлеб, жаркое И подает своей рукою Двум девушкам, а заодно 1380 Еще и воду и вино. И заключен был тайный сговор, Чтоб не проговорился повар, Что с них шпион не сводит глаз. Но не хватило как-то раз Вина девицам за обедом, И был им тот секрет неведом, Когда из-за стола одна Пошла к окошку взять вина. И н'арчимбаутова засада 1390 Открылась ей: таясь от взгляда Ее, он вышел, но уже О том сказала госпоже Алис, девица, коей равных Нет и средь самых благонравных. Была другая, Маргарита, Благоусердьем знаменита. Старались оказать почет Они Фламенке и уход Создать. Ей выпало без счета 1400 Невзгод, преследует зевота Ее, и вздохи, и тоска, И все по воле муженька. Слез выпила она немало. Но бог - за то ль, что так страдала, - Ей милости явил свои, Не дав ребенка и любви, Ибо, любя, но не питая Ничем любви, она до края Дошла бы в горести своей. 1410 Вовек не полюбить бы ей, Когда б Любовь - чтоб не уныла Была - ее не обучила Тайком себе, но до поры Ей не открыв своей игры. Ей смерть мила. Из башни тесной Открыта дверь лишь в день воскресный Иль в праздник. Даже малословных Бесед никто с ней, из духовных Или из рыцарей будь он, 1420 Не вел, ведь в церкви отведен Темнейший угол был Фламенке: С двух от нее сторон по стенке, Пред ней же сбитый из досок Заборчик частый столь высок, Что доходил до подбородка, И там она сидела кротко. Могли с ней вместе две подружки И сам ревнивец быть в клетушке, Но он любил вовне сидеть, 1430 Как леопард или медведь, Всех озирая с подозреньем. Ее, лишь в ясный день, за чтеньем Евангелия, стоя рядом, Вы б различили острым взглядом. Ей подношенье отнести Нельзя, к священнику ж пути Не дать - все ж мудрено супругу, Однако целовала руку Лишь сквозь какой-нибудь покров. 1440 Податчиком ее даров Был н'Арчимбаут, ее защита. Священник, так как было скрыто Лицо, рука же под перчаткой, Ее не видел и украдкой Ни в Пасху, ни пред Вознесеньем. К ней служка шел с благословеньем {78}, И он-то бы увидеть мог Ее, коль было бы вдомек. Эн Арчимбаут, лишь missa est {79} 1450 Звучало, поднимал их с мест: Полуденной молитвы {80} глас Глушил он, и девятый час, Когда кричал: "Вперед! вперед! Меня обед давно уж ждет. Довольно мешкать, поспешим", - Не дав молитв окончить им. Так шли дела два с лишним года. Встречала новая невзгода Их что ни день, росла печаль. 1460 Меж тем, под вечер ли, с утра ль, Не останавливаясь, кроет Себя эн Арчимбаут и ноет. Был славен ваннами Бурбон; Вход для купанья разрешен И местным был, и чужестранным Гостям; прибиты плитки к ваннам С пометой, прок в какой каков. Здесь делался совсем здоров Хромой иль вообще недужный, 1470 Курс этих ванн принявши нужный. А чтобы в час любой для всех Купанье было без помех, Хозяин хлопотал о том, За плату ванну сдав внаем. Тек в каждую воды поток, Горячий, словно кипяток; Холодной же воды подачей Вы охлаждали жар горячей. Там ванны были против хвори 1480 Любой; на крепком дверь запоре, Как в доме - стены, нет прочней. При каждой комната, чтоб в ней Для освеженья или сна Прилечь - кому на что нужна. С владельцем ванны, всем известной Своим богатством, в дружбе тесной Был н'Арчимбаут, и так как ванна Была близ дома, постоянно В ней с давних пор купался он. 1490 Всегда следил Пейре Гион, Той ванны и других хозяин, За чистотой; пол был надраен, Блестело все; особам знатным Сдавал он их: вход был бесплатным Для н'Арчимбаута и свободным. Он иногда считал угодным Жене доставить развлеченье Иль выказать расположенье И брал с собой; но было кратко 1500 Оно, так вел себя он гадко: Она должна была в одежде Стоять подолгу в ванной, прежде Чем он везде не сунет нос; Затем он прочь трусил, как пес, Что выставлен, визжа, за дверь И кость начнет стеречь теперь. Он ванну запирал ключом, Который был всегда при нем, И в комнате сидел наружной. 1510 Когда же выйти было нужно Фламенке, девушки звенели Бубенчиком, для этой цели Подвешиваемым внутри. Эн Арчимбаут спешил к двери И выпускал их, но тотчас Набрасывался всякий раз На госпожу, как озверелый: "Вы год не выходили целый! Мне Пейре Ги прислал вино, 1520 По вкусу было б вам оно, Но гнев вы распалили мой, Я отношу вино домой. Вы видите, который час! Обедать уж пора, а вас Все нет. Даю вам обещанье: Я на год вас лишу купанья, Коль это повторится снова". Тут тычется он бестолково В дверь ванной - нет ли там кого, 1530 Ибо от зренья своего Подвоха ждет: бедняге мнится, Что кто-то там в углу таится. Но объясняет Маргарита: "Сеньор, уж госпожа помыта Была и вышла бы, но сами Мы, услужая нашей даме, Купаться стали вслед за ней, Зато и вышло все длинней. Вина и грех лежат на нас". 1540 - "Мне что, - он говорит, - я пас, - Кусая пальцы. - Даже гусь Не плещется, как вы. Но злюсь Я вовсе не на ваш заплыв". Алис, на госпожу скосив Глаза, в ответ: "Сеньор, как странно, Вы чаще принимали ванны И мылись дольше госпожи", - И собственной смеется лжи, Ибо о том не шел с тех пор, 1550 Как он женился, разговор. Ногтей и косм уже не стриг, Он жил одним: как он в тайник Отправится и пошпионит. Ничей упрек теперь не тронет Его: не сбреет он вовек Усов - как славянин или грек. Так думает нагнать он страх: "Жена, такого, при усах И бороде, меня боясь, 1560 В любовную не вступит связь". В те дни, когда, свиреп и шал, Эн Арчимбаут так ревновал, В Бургундии был рыцарь, в коем Природа самым лучшим кроем Свой разверстала матерьял, Чтоб он со временем крепчал. Не пожалев трудов и знаний, Прекраснейшее из созданий Она явила - мир воочью 1570 Узрел достоинств средоточье: Красив, умен и храбр был он. Авессалом и Соломон {81}, Стань существом они одним, Сравниться не могли бы с ним. Парис и Гектор и Улисс {82}, Когда б втроем в одно слились, Не стали б вровень все ж ему По доблести, красе, уму. Чтоб описать столь превосходных 1580 Людей, и слов-то нет пригодных. Но хоть частично, как умею, Исполню эту я затею. Златые локоны волнисты, Чело высоко, бело, чисто; Густы, изогнуты, черны С разлетом брови и длинны; Глаза смеющиеся серы; Изящно вырезанный, в меру Длинен и тонок нос прямой 1590 И с арбалетной схож лукой; Лицо округло, краски живы. Средь майских роз, как ни красивы, Таких и самых свежих нет, Чтоб этот повторили цвет, Где белое смешалось с алым В подборе, прежде небывалом. А уши розовые, лепки Искусной, и крупны, и крепки; Прекрасен также рот точеный, 1600 Во все, что произнес, влюбленный; Во рту белеют зубы ровно, Все из слоновой кости словно; Чуть-чуть раздвоен подбородок, Став лишь милей, - но контур четок; Прямая шея - сгусток силы, Не выперты в ней кость иль жилы; В плечах широких мощь - они На вид атласовым {83} сродни, Предплечий мышцы не малы 1610 Отнюдь, но плотны и круглы; Ладони тверды, и суставы У длинных пальцев не костлявы; Грудь широка и узок стан; В ногах не сыщется изъян: Хоть бедра мощны, но не тяжки, И стройны выпуклые ляжки; Коленки плоски; все в порядке И с икрами: продолги, гладки; Ступня крута, подъем высок - 1620 Его догнать никто не мог! Тот, кто теперь знаком вам ближе Со слов моих, учась в Париже, Все семь искусств {84} там превзошел, И сам сколько угодно школ Открыть бы мог по всей стране. Читать и петь он наравне Мог в церкви с братьей клерикальной. Домерг, учитель фехтовальный, Так научил его колоть, 1630 Что видел он, где шпаге плоть Открыта, за любой защитой. Красивый столь и родовитый, Прямой и умный человек Никем не видан был вовек. Семь футов рост, плюс до руки Два фута, встань он на носки, Чтобы на стенах место для Свечи найти иль фитиля. В семнадцать лет и день всего 1640 Он - рыцарь. Посвятив его, В дар герцог, дядя, от щедрот Дал ливров тысячу семьсот; Король дал столько ж; такова И доля графа де Блуа {85}; Тысячу триста - брат; в подарок Дал император тыщу марок; Кузен, король английский, дал Тысячу фунтов. Капитал Без опасений был положен 1650 На ренту, где доход надежен. Неверскому Раулю {86} братом Он приходился и был взят им В круг, где ему был каждый рад. Каких ни делает он трат: На посещение дворов ли, Иль на служенье - в том торговли В помине нет. Коль дар обещан И не дан - тягостная вещь он. Кто дар задерживать горазд, 1660 Ни даст, как должно, ни продаст. Дар в срок же славен и ценой, И благодарностью двойной. Так - дар, что был одним сперва, Теперь идет один за два, И сводит радость от даренья На нет всю тягостность прошенья. Зато и дар, что даст Гильем, Всем столь приятен, ибо тем, Что прежде просьбы дан, хорош он, 1670 В предвиденье ее предложен. К себе располагал он всех, Все верили в его успех: Маркизы, графы, короли. Того несчастным бы сочли, Кто не пленен им - пусть его Не знал бы, в дар бы ничего Не получил, но слышал верный О нем рассказ. Нет соразмерной Хвалы тому, как он ведет 1680 Себя. Не описать за год Всех за день им свершенных дел. Сколь благ и сладостен удел Дам, что беседу с вам вели И восхищаться им могли. Рожденный под звездой счастливой, В компании славолюбивой Турнирный захватив трофей - Пленив бойцов, забрав коней, - Все раздает он или тратит. 1690 Любой, кого копьем он хватит, Оказывался на земле. Противника, держась в седле, Он поднимал одной рукою И, коль хотел, возил с собою. При нем ни жезлов, ни булав, Но падал, слова не сказав. Без чувства тот, кому тяжелый Удар нанес рукой он голой. 1700 Любил он блеск турнирных дней, Дам, игры, птиц, собак, коней, Друзей и всякую забаву, Что людям доблестным по нраву. Стать лучше, если взял он всем, Ему нельзя. Итак, Гильем Неверский {87} прозывался он. Что до дескортов, лэ, кансон, Сирвент и прочих песен, фору Он мог любому дать жонглеру. Сам Даниэль {88}, при всем уменье 1710 Своем, с ним не идет в сраdненье. Как постоялец-нарасхват Он шел, давая сверх доплат К счетам раздутым при отъезде. Был о его прибытье вести Хозяин рад, придать спеша Блеск дому: ждал он барыша. Безвестный ли, иль знаменитый Жонглер, быв под его защитой, Не голодал, не холодал. 1720 У многих он любовь снискал, Даря им лошадей иль платье. Сродни подобные занятья Сеньору д'Альга {89}, чьи старанья Найти б должны были признанье, Будь справедливость здесь в ходу: По доброй воле людям мзду Дает он часто и с лихвой: Известно мне, что годовой Доход он за день раздает, 1730 И дней таких по сотне в год. Начав хвалить его за это - Хотя любить эн Бернадета Ему побольше не мешало б, Притом, что от того нет жалоб, - Для остального б рисковал Я нужных не найти похвал. Но о Гильеме речь: он бога И слуг его любил премного, Мирян и клир. Все шли гурьбой 1740 К нему в гостиницу: любой Не как в приюте получал Лишь хлеб и воду - он встречал, Одежды пышные даруя И лошадей в роскошной сбруе; Давал им средства на дары Другим и для любой игры, Три месяца мог длиться отдых, Молчал хозяин о расходах, Уверенный, что все затраты 1750 Дождутся нескупой оплаты, Когда на родину вернут Турнирный зов иль бранный труд Гильема, верх куртуазии, В ком свойства так сошлись благие, Что их на тысячу дели, Всех безупречными б сочли. Он ум имел столь благородный И для ученья столь пригодный, Что как наука ни трудна 1760 Была, ему легка она. В любовь еще не вовлечен, О ней не знал всей правды он. Верней, он знал о ней по слухам. И вот, прочтя единым духом Писателей, осведомленных О поведении влюбленных, Он понял с самого начала, Что если юности пристала Любовь, то, значит, и ему. 1770 Он хочет сердце потому Отдать любви, что вступит с ним В союз, не дав прослыть дурным. Покоя это не дает Ему. Тут слышит он, как тот, Кто для себя решил сберечь Фламенку, стал ее стеречь. О том, что лучше и прекрасней Она, а также куртуазней Всех в мире, - верит он рассказу, 1780 Считая, что влюбился б сразу, Как с ней вступил бы в разговор. Пока он грезил так, Амор {90}, К нему приблизившись вплотную, Стал убеждать напропалую В манере нежной и игривой, Что даст он шанс ему счастливый На стоящее приключенье. И проповедь, и поученье Лишь то внушить ему хотели, 1790 Что всех он ловче и умелей: "Тебе и рока смысл, и знака Открыт; смысл радости, однако, Мной в башне, что ее таит К твоей же выгоде, сокрыт. Ревнивец держит ту в секрете, Которой лучше нет на свете Средь предназначенных любви, Но ты, ты плен ее прерви: И рыцарь ты, и клирик вместе, 1800 Так что ищи ее в том месте . . . . . . . . . . . . . . . . {91} От той, где спал он ночь, усадьбы Лье за пятнадцать был Бурбон. Амор, разя со всех сторон, Дать отдыха ему не хочет: Он бдит, он спит - Амор хлопочет. С разгар ли бденья, или сна Над ухом речь его слышна, Приказывающая грозно Вставать немедля - слишком поздно. 1810 Взять легче верх в такой войне, Застав бойца наедине, Под грузом лат, в турнирной брани, Врагом таранимый, тараня Врага, клянусь, он все б свои Забыл заботы о любви. Есть, мне известно, взгляд, и верный: Довольство и досуг чрезмерный Любви на пользу, как ничто. Коль кто-нибудь не верит в то, 1820 Пример Эгиста {92} пусть возьмет, Он правду знал на этот счет: Гони любовь, покой гоня {93}. И тот безумец для меня, Кто хочет, пребывая праздным, Утехам предаваясь разным, Добиться у любви отставки. По кто о смерти иль удавке Мечтает для нее, иль плене Хотя б - тот откажись от лени. 1830 Есть поговорка: где досуг Полней, там злей любви недуг. Любовь, чтоб мучился Гильем, Влечет его к себе ничем: Мол, пусть не видя насладиться. Хотел бы он найти провидца, Чтоб предсказал, что ждет его. Но и не хочет он того, Желая приключенья прежде, Ибо в уверенной надежде 1840 Не та же сладость, что в мечтах, В свершенье коих вмешан страх. Едва заря сменила тьму, Гильем, когда еще к нему Придти с побудкой не успели, Встал, чтобы дня не ждать в постели. Все вкруг коней, меж тем, хлопочут, Седлают и вьюки торочат, Уж можно трогаться в дорогу, Но в церковь помолиться богу 1850 Идет Гильем и молит так: "Мне уделите ваших благ, Господь, от злых избавьте ков И на ночь приготовьте кров". Вернувшись, видит он, что свита Жарким позавтракать досыта Решила, хлебом и вином. Хозяин принимает в нем Участье: пусть без проволочек Возьмет чего-нибудь кусочек. 1860 Гильем в ответ: "За завтрак сесть Нет времени, не стану есть. Они же молоды, еда Необходима им - стыда Тут, кстати, нет - в начале дня". И первым, вспрыгнув на коня, Он отправляется в дорогу. Оруженосцам на подмогу Спешит хозяин: в седла он Подсаживает их; вдогон 1870 Они за господином мчатся. Никто так рано повстречаться Им у заставы городской Не мог, кто знал бы, на какой Проселок иль большак свернуть, Но, впрочем, им известен путь, Поскольку прежде проезжали. Гильем в мечтах, но не в печали - Ведь от бесед избавлен он. К полудню прибыли в Бурбон, 1880 Он ищет лучшую средь местных Гостиницу и самых честных Хозяев: что честнее нет, Чем Пейре Ги, - любой сосед Ему внушает; все хвалили И нрав жены его, Бельпили. Ему показывают дом, Тот, не найти изъяна в ком, Их, на крыльце у двери сидя, Встречает, но встает при виде 1890 Гильема с вежливым приветом. "Сеньор, - тот молвит, - в доме этом Я б разместился, если можно: Средь граждан нет - коль мне неложно Сказали - равных ни слуги, Ни рыцаря сеньору Ги". - "Сеньор, болтают что невесть, Но, уверяю, надоесть Не может вам, здесь захоти В теченье лет хоть десяти 1900 Вы жить; у вас в распоряженье Отныне эти помещенья, Гостиницы, конюшни - тут Найдет сто рыцарей приют". Спасибо; въедет он чуть позже. Все на Рамбергу {94} непохоже В хозяйке: тонкость, нежный лик, Радушье; легок ей язык Фламандский, также как бургундский, Бретонский, также как французский. 1910 Она, увидев, сколь достоин Гильем, пригож, изящен, строен, Спросила, кто сей господин, Как звать его. Тогда один Из свиты ей ответил прямо: "Гильемом благородным, дама". - "Добро пожаловать, сеньор, Возросший быстро! До сих пор Никто не видел в мире целом, Чтоб юный был столь крепок телом. 1920 Блаженна мать, которой он Рожден и вскормлен и взращен! Поесть успели вы едва ли, Все, между тем, готово в зале. Хозяин обещал вот-вот Придти, обед давно уж ждет. И вы, и мы - все будем сыты, Будь с вами даже больше свиты. Мы ставим для любой особы, Прибывшей к нам, условье, чтобы 1930 Не связывать: пускай пробудет Здесь день, а дальше - как рассудит". - "Обычай здешний, - молвит он, - Я чту; исполню, как закон, Любое ваше изволенье". - "Спасибо. Ждет вас омовенье". Вот свита лошадей ввела В конюшни, сбрую заперла, Ключи с собою унеся. Удобно разместилась вся 1940 Компания; их кормят, поят, Хозяин их доверья стоит. Теперь - любовь! Ведь заперта С Гильемом рядом в башне та, Что в сердце заперта его, Хоть долго ей не знать того, Плененной, но и взявшей в плен Его, кто с радостью взамен Возможность созерцать нашел С той самой точки, где за стол 1950 Он был посажен, - башню с ней. Он ест, но алчет лишь сильней За сердцем вслед туда попасть. Что ненасытна эта страсть, Ненаполнима сердца бездна, Тем, кто желанья полн, известно, Особо ж, коль достичь отрады Любовной не дают преграды. После обеда руки моет Гильем и ждет, когда устроит 1960 Ему тех самых ванн показ Хозяин. "Эта вам как раз И та, - тот начал, - все равно". Интересует лишь одно Гильема: положенье окон - Чтоб ясно башню видеть мог он Из них, фламенкину тюрьму. Одна из комнат - по нему: "Вот эта - лучшая бесспорно. Здесь и уютно, и просторно". 1970 Хозяин молвит: "В добрый час! Никто не потревожит вас В приюте этом, здесь вольготно. Снимал и граф Рауль {95} охотно Его, как приезжал в Бурбон, Но здесь давно уж не был он - Сеньор мой, прежде славный, круто Вдруг изменился: с той минуты Ни разу он, как стал женат, Ни шлема не носил, ни лат, 1980 Ему и слава надоела, И жизнь; вы, верно, в курсе дела". - "Да-да, я слышал от кого-то, Но это не моя забота. Болезнь меня, к несчастью, гложет, И коль никто мне не поможет, Как поступить, не знаю сам". - "Сеньор, здесь будет все по вам. - Сказал хозяин. - Бог любовью Вас не оставит и здоровье 1990 Вернет. Не спорьте вы со мной. Здесь не бывало, чтоб больной Хворь после ванн не превозмог. Коль он тут пробыл должный срок". В жилище чисто, снабжено Необходимым всем оно: Помимо печки и постели Предметы есть для всякой цели. Гильем велит перетаскать Сюда и запереть всю кладь; 2000 Хозяин скромен и воспитан И потому уйти спешит он. Тут, вызвав свиту, повелел Остерегаться низких дел Гильем и строго наказал им Не выдавать намеком малым, Кто он, - придумав немудрено Сказать, что он из Безансона {86}. Не из-под палки по приказу Справляли службу чтоб, но сразу; 2010 Чтоб провиант был обеспечен; Чтоб каждый был другим привечен; И все, кто господа, кто слуги, Забыли в мыслях друг о друге, Ибо с хозяином сидят Теперь; чтоб не стеснялись трат На рацион разнообразный; Чтоб соблюдали куртуазный Манер в служении примерном И обрели служеньем верным 2020 Друзей и мзду, и всем видна Тем самым стала их цена: "Служа себе, служите мне". - "Сеньор, мы вам верны вполне". В послепасхальную субботу Всех, кто любовную заботу Забыл, в бездушье соловей Винит. Запела средь ветвей Вдруг иволга в рассветный час: Не удалось Гильему глаз 2030 Сомкнуть всю ночь, не мог он спать, Как ни мягка была кровать, Как ни свежа, бела, просторна. Свободный только что, покорно Он принял плен, он крепостной. "Амор, - он молит, - что со мной Вы сделали? Где рыцарь славный? Ко мне в советчики недавно Пойти вы предложили сами. Что ж ожиданье длить? Ведь с вами 2040 Завету верность я храню: Оставив всю свою родню, Бреду безвестен, нелюбим, Как чужестранный пилигрим, По незнакомому мне краю. Дни напролет в тоске вздыхаю, Желаньем сжат и обездолен. Я притворяюсь будто болен, Но перестану быть притворой, Коль не пройдет недуг, который 2050 Во мне: и не недуг он, столь Сладка мне эта злая боль. Я зла лишусь, коль обуян Не буду злом. Есть у мирян Пословица, она мудра: Добра и только - суть добра, Но сущность зла - не только зла. Ваш слух закрыт: не проняла Вас ни одна еще из пеней Моих. Вовеки утешений 2060 Слова с губ ваших не слетят. Но правы вы, я виноват, Что, быв легко сражен напастью, Поверил своему несчастью, [...] {97} в труде ища безмездном. Что должен с сердцем быть железным Влюбленный, докажу сначала. Кого любовь манит, пристало Тому быть тверже, чем магнит: "Магнит" сложнее, чем "манит" 2070 Составлен, а чем проще штука, Тем и прочней, гласит наука {98}. Все элементы долговечны, А вещи сложные увечны, Их элементы ненадежны, Поскольку противоположны. Любовь же элемент есть чистый, Простой и ясный и лучистый, Два сердца вдруг она в одно Сливает, в них входя равно: 2080 Внутри одна, но две снаружи, Связь двух сердец, меж тем, все туже. Но, будучи поделена Неравно, не жилец она: То сердце, где ее нехватка, На вещи, что претят ей, падко, Ведь наполненье - цель сердец; И настает любви конец, Поскольку силы на исходе; Делиться не в ее природе: 2090 Коль кто-то заявил права На сердце - в нем любовь мертва. Ей нужно сердце целиком, Лишь при условии таком Она в нем длится. Не приправа Любовь, коль только не лукава. Итак, она проста, чиста, Беспримесность - ее черта. Магнит же тверд, но простотой И чистотой не славен той. 2100 Лишите "г" _магнит_, отныне Уж он _манит_; и по-латыни Взять первый случай - _adamas_: Из _ad_ составлен и _amas_. Прижившись в языке вульгарном, "И" стало вместо "а" ударным. Но сколь ценнее "а", чем "и", Ценнее столь особы, чьи Дела любви угодны, тех, Кто рад поднять любовь на смех, 2110 Не понимая в ней ни звука; Чужды им знанья и наука. Тут тратить без толку слова: Как перед лебедем сова Иль сыч - пред теми эти души. Да слышит, кто имеет уши! Меж тем, пора вставать, рассвет, В постели мне покоя нет". Крестясь, встает и молит чинно Святых Генезия, Мартина, 2120 Георга, Власия {99} и пять Иль шесть еще, кого признать Должны мы рыцарями тоже, Призвать все милосердье божье К нему. Еще раздетый, в створ Окна распахнутого взор Бросает он на башню с той, Кто бед и слез его виной, И, поклонившись, говорит: "На {100} Башня, ваш прекрасен вид; 2130 Попасть бы внутрь, где, знать, светло И чисто, но чтоб не могло Случиться н'Арчимбаута близ, Ни Маргариты, ни Алис!" И наполняют эти пени Бессильем руки и колени; На сердце хлад, бледны ланиты. К нему спешит один из свиты, Боясь, что упадет хозяин Без чувств, - и мог бы, опоздай он. 2140 Гильема, сколько было сил, За голову он обхватил И на постель кладет опять. Вот может быстро как зажать Любовь людей в своих тисках. Слуга испытывает страх, Ни пульса не найдя, ни вены, Ведь унесла любовь за стены Той башни чувства все его. Фламенке ж не узнать того, 2150 Что некто здесь в нее влюблен. Ее в объятьях держит он, Столь ей учтиво потакая Во всем и нежно так лаская, Что это незаметно ей. Когда б она узнала, чей Бесплотный тот порыв столь сладок, А на ревнивца бы припадок Напал, не проходящий в срок, Тогда б никто в словах не мог 2160 Достойно передать усладу, За упование в награду Ей данную. Коль общей стать Могла б той грезы благодать, Она была б на то согласна, Ибо в обманности соблазна, В мечте о том, чему, как прежде, Не быть и впредь, в пустой надежде Тень удовольствия сквозит. Любовь, свой нанеся визит 2170 Гильему, возвращает телу