Жан Жироду. Ундина Пьеса в трех действиях По мотивам сказки графа де ла Мотт Фуке ---------------------------------------------------------------------------- Перевод с фр. С. Р. Брахман. Стихотворные переводы И. Я. Шафаренко Friedrich De La Mott Fouque. Undine Фридрих Де Ла Мотт Фуке. Ундина Серия "Литературные памятники" М., "Наука", 1990 OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Ундина Евгения Берта Королева Изольда Саламбо Грета Венера Судомойка Виоланта Русалки Придворные дамы Рыцарь Камергер Август Водяной царь Король Первый судья Второй судья Мато Главный смотритель королевских театров Ульрих Бертран Дрессировщик тюленей Свинопас Рыцари ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ СЦЕНА ПЕРВАЯ Рыбацкая хижина. За стенами буря. Старый Август. Старая Евгения. Август (у окна.) Что она там делает в такую тьму? Евгения. Незачем беспокоиться. Она видит в темноте. Август. В такое ненастье! Евгения. Будто ты не знаешь, что дождь ее не мочит! Август. Ну, вот, теперь она запела! Как ты думаешь, это она поет? Что-то я не узнаю ее голоса. Евгения. А кто же еще? Кругом на двадцать миль ни одного жилья. Август. Голос доносится то с середины озера, то с вершины водопада. Евгения. Потому что она то на середине озера, то на вершине водопада. Август. Смейся, смейся... Ты-то в ее возрасте небось не прыгала по ручьям забавы ради, в самый разлив!.. Евгения. Однажды я попробовала. Меня выудили за ноги. Разок попробовала сделать то, что она делает по сто раз на день - прыгает в пучину, ловит в чашу водопады... Да что там, помню, я была вроде нее, когда пыталась ходить по воде! Август. Мы дали ей слишком много воли, Евгения. Девчонке в пятнадцать лет не пристало бегать по лесам в такой час. Я с ней серьезно потолкую. Она желает штопать свое белье не иначе как на верхушке скалы, читать молитвы, окунувшись головою в воду... Если бы тебя так воспитали, что бы с нами было сегодня? Евгения. Разве она не подсобляет мне по хозяйству? Август. Ну, тут много можно бы сказать... Евгения. Чего тебе еще надо? Не моет ли она, что ли посуду? Не чистит башмаки? Август. Вот, вот! Как раз про это я ничего не знаю. Евгения. Разве эта тарелка не чистая? Август. Не в том дело. Я говорю тебе, что никогда не видел ее ни за мытьем, ни за чисткой... И ты тоже... Евгения. Ей больше нравится работать на вольном воздухе. Август. Да, да! По ей требуется равное время, чтобы вымыть одну тарелку или дюжину, вычистить один башмак или три пары башмаков. Минуты не пройдет, а уж она возвращается. Тряпки в руки не брала, к щетке не притрагивалась, - а все чисто, все блестит... Выяснила ты ту историю с золотыми тарелками? И никогда у нее не бывает грязных рук... А сегодня, знаешь что она натворила? Евгения. Был ли за пятнадцать лет хоть день, когда бы она не выкинула чего нибудь такого, что и а голову не придет? Август. Она подняла решетку в запруде, И вся форель, что я запускал туда с самой весны, улизнула. Я успел перехватить только одну рыбину, ту, что у нас нынче на обед (внезапно отворяется окно.)... Это еще что такое! Евгения. Ты же видишь. Это ветер. Август. А я тебе говорю, что это она!.. Лишь бы опять не устроила представление с головами, как в те непогожие вечера... Только вспомню того белого старика, у меня прямо мурашки по спине бегают. Евгения. А мне больше нравится голова той женщины в жемчугах... Во всяком случае, если ты боишься, затвори окно! При вспышке молнии в оконном проеме показывается голова старика в короне; по бороде струится вода. Голова. Поздно, Август!.. Август. Увидишь, поздно или нет, Ундина! Он затворяет окно. Оно снова распахивается. Возникает освещенная молнией прелестная головка наяды. Голова наяды. Добрый вечер, милая Евгения! (Исчезает.) Евгения. Ундина, отец недоволен! Иди домой! Август. Идешь ты домой, Ундина? Считаю до трех. Если не послушаешься до третьего счета, я задвину засов... Будешь ночевать на дворе. Удар грома. Евгения. Ты шутишь! Август. Увидишь, шучу или нет! Ундина, раз... Удар грома. Евгения. Это невыносимо, после каждой твоей фразы гремит! Август. Разве я виноват? Евгения. Поторопись, а не то снова ударят. Всем известно, что ты умеешь считать до трех! Август. Ундина, два! Удар грома. Евгения. Ты просто невозможен! Август. Ундина, три! Гром не гремит. Евгения (в ожидании удара грома). Будет тебе, кончай, мой бедный Август! Август. Я-то кончил! (Задвигает засов.) Вот так!.. Теперь мы спокойно поужинаем. Дверь распахивается настежь. Август и Евгения в испуге оглядываются. На пороге стоит рыцарь в латах. СЦЕНА ВТОРАЯ Август. Евгения. Рыцарь. Рыцарь (щелкая каблуками). Рыцарь Ганс фон Виттенштейн цу Витгенштейн. Август. А меня зовут Августом. Рыцарь. Я позволил себе поставить моего коня к вам на гумно. Конь, как известно каждому, составляет важнейшую часть всадника. Август. Я оботру его, сеньер. Рыцарь. Благодарствую. Уже сделано. Я сам обтираю его по-арденнски. Здесь вы обтираете их по-швабски. Трете против шерсти. От этого она теряет блеск. Особенно у руанских скакунов. Можно мне присесть? Август. Будьте как дома, сеньер. Рыцарь. Какая непогода! У меня с самого утра вода течет за шиворот. Она вытекает по ложбинкам для стока крови. Но все равно, я весь вымок... Вот чего мы, рыцари, больше всего боимся, когда на пас латы... Дождя и блохи. Август. Может быть вы снимете латы, сеньер, раз вы здесь ночуете. Рыцарь. Ты когда-нибудь видел, любезный мой Август, как рак меняет свой панцирь? Это так же сложно! Сперва я отдохну... Ты сказал, что тебя зовут Августом, верно? Август. А мою жену Евгенией. Евгения. Не обессудьте нас. Такие имена непривычны для. странствующих рыцарей. Рыцарь. Ты и представить себе не можешь, добрая женщина, какая радость для странствующего рыцаря, целый месяц понапрасну блуждавшего по Фарамондскому и Осмондскому лесам, набрести на Августа и Евгению в самый час ужина. Евгения. Верно, сеньер! Хоть и не тоже задавать вопросы гостю, может быть, вы простите мне такой вопрос: не голодны ли вы? Рыцарь. Голоден. Очень голоден. Я охотно разделю с вами вашу трапезу. Евгения. Мы-то ужинать не станем, сеньер. Но у меня есть одна форель. Может быть вы ее съедите? Рыцарь. Обожаю форель. Евгения. Желаете зажаренную на сковороде или на решетке? Рыцарь, Я? Я желаю заварную. Август и Евгения испуганы. Евгения. Заварную? Эдак у меня лучше получаются головни со сливочным маслом... Рыцарь. Вы спрашиваете моего мнения. Я люблю только заварную форель. Август. Евгения так зажаривает ее в сухарях, что просто чудо. Рыцарь. Постойте-ка! Ведь заварная рыба - это когда ее живьем бросают в кипяток? Август. Вот именно, сеньер. Рыцарь. И она сохраняет свой вкус, свою нежность, потому что кипящая вода застает ее врасплох? Август. Врасплох, очень точно сказано, сеньер. Рыцарь. Тогда никаких сомнений. Я желаю заварную форель. Август. Иди, Евгения, приготовь заварную... Евгения (в дверях). Фаршированная без жира - тоже очень вкусно... Август. Иди... Евгения идет на кухню. Рыцарь удобно располагается на своем сидении. Рыцарь. Я вижу, что в этих краях любят странствующих рыцарей. Август. Рыцарей мы любим больше, чем армии. Странствующий рыцарь - признак того, что война окончилась. Рыцарь. Что до меня, то я больше люблю войну. Я не злой человек. Я никому не желаю ничего дурного. Но я люблю войну. Август. У каждого свой вкус, сеньер. Рыцарь. Я люблю поговорить. От природы я разговорчив. На войне всегда найдется кто-нибудь, с кем можно завязать беседу. Если свои в дурном настроении, заговариваешь с пленными, с войсковыми священниками, - эти самые болтливые. Подбираешь раненого противника, он тебе рассказывает разные истории. А в качестве странствующего рыцаря мне не с кем было и словом перемолвиться, - если не считать эха, - за весь тот месяц, что я так бешено скакал через этот лес... Ни души... А видит бог, мне есть что сказать! Август. Говорят, сеньер, что странствующие рыцари понимают звериный язык? Рыцарь (немного заговариваясь.) Не в том смысле, как ты думаешь. Разумеется, они нам кое-что говорят. Для рыцаря каждый дикий зверь - символ, и потому его рычание или рев становятся символической фразой, которая огненными литерами вписывается в наш мозг. Если хочешь, животные, скорее пишут, нежели говорят. Но всегда одно и то же. Животное каждой породы говорит тебе только одну фразу, причем говорит издалека и нередко угрожающим тоном... Олень о чистоте, кабан - о презрении к благам земным. И при этом говорит с тобою всегда только старый самец. А ведь за его спиной есть прелестные оленихи, очаровательные маленькие свинки... Так нет же, вечно тебе читает проповедь старик с десятью отростками на рогах, либо кабан - отшельник. Август. Но ведь есть еще и птицы! Рыцарь. Птицы нам не отвечают. Я очень разочаровался в птицах. Они всегда заводят одну и ту же канитель, твердят странствующему рыцарю, что лгать - дурно. Я пытаюсь их заинтересовать. Спрашиваю, как они поживают, хорош ли выдался год в отношении линьки или кладки яиц, утомительное ли дело высиживать птенцов? Ничего не получается. Они нас не удостаивают ответа. Август. Меня это удивляет применительно к жаворонку, сеньер... Жаворонку должно бы нравится изливать душу. Рыцарь. Высокий ворот не позволяет рыцарю разговаривать с жаворонками. Август. Но если так, что же привело вас в эти места, ведь отсюда редко кто возвращается! Рыцарь. А как ты полагаешь? Разумеется, женщина. Август. Я не стану вас расспрашивать, сеньер. Рыцарь. Почему же? Напротив! Ты будешь меня расспрашивать, и немедленно! Вот уже тридцать дней, как я не говорил о ней, Август! Не думаешь же ты, что я упущу удобный случай наконец-то поговорить о ней, раз уж мне повстречались две человеческие души!.. Спрашивай! Спроси как ее зовут, да поживее... Август. Сеньер... Рыцарь. Спрашивай, если ты и впрямь намерен узнать ее имя! Август. Как ее имя? Рыцарь. Ее зовут Берта, рыбак! Какое прекрасное имя! Август. От души говорю, великолепное! Рыцарь. Другие зовутся Анжелика, Диана, Виоланта! Кто угодно может называться Анжеликой, Дианой, Виолантой. Но только она, одна-единственная заслуживает свое гордое, трепетное, волнующее имя... И ты, Евгения, наверно, хочешь знать, хороша ли она? Евгения (которая входит). Хороша ли она? Август. Речь идет о Берте, о графине Берте, бедная моя жена. Евгения. Ах, вот что! Хороша она? Рыцарь. Евгения, наш король повелел мне закупать для него лошадей. Вот почему я остаюсь барышником даже с женщинами. От меня не ускользнет ни малейший изъян. У помянутой мною Анжелики на большом пальце правой руки ноготь неровный. У Виоланты золотая блестка в глазу. В Берте все совершенно. Евгения. Мы донельзя рады этому, сеньер. Август. Должно быть, красиво, когда золотая блестка в глазу? Евгения. Что ты вмешиваешься не в свое дело, Август! Рыцарь. Блестка? Не думай так, любезный хозяин. День-другой эта блестка тебя позабавит. Тебе забавно будет запрокидывать лицо своей Виоланты под лунным светом, целовать ее при огнях факелов... На третий день ты ее возненавидишь, уж лучше бы - подумаешь ты, - чтобы в глаз моей дамы попала мошка! Август. А как это выглядит? Как зернышко слюды? Евгения. Ты нам действуешь на нервы со своими блестками! Не мешай говорить рыцарю! Рыцарь. Верно, славный мой Август! Откуда такое пристрастие к Виоланте? Когда Виоланта сопровождает нас на охоту, ее белая кобыла постоянно сбивает себе колени. Это красиво, белая кобыла с кровоточащими коленями, особенно, если присыпать ссадины угольным порошком. Когда Виоланта несет в покои королевы подсвечник, она вечно ухитряется поскользнуться и упасть на каменные плиты. Когда старый герцог берет Виоланту за руку и рассказывает ей веселую историю, она начинает плакать... Август. Виоланта? Плакать? Рыцарь. Насколько я успел узнать тебя, Август, ты думаешь спросить у меня, что делается с блесткой в глазу, когда человек плачет? Евгения. Разумеется, он думает спросить об этом сеньер. Он упрям, как осел! Рыцарь. Он будет думать об этом только до той поры, как увидит Берту... Потому что вы приедете на свадьбу, любезные хозяева! Я вас приглашаю! Берта поставила единственным условием нашего брака мое возвращение из этого леса. И если я вернусь, то лишь благодаря вам... И ты увидишь свою Виоланту, рыбак, увидишь ее большой рот, ее маленькие ушки, ее греческий носик, каштановые волосы, увидишь, как она выглядит рядом с моим черным ангелом!.. А теперь, добрая Евгения, принеси мне заварную форель... Она переварится! Дверь отворяется, появляется Ундина. СЦЕНА ТРЕТЬЯ Те же. Ундина. Ундина (застыв на пороге). Как вы прекрасны! Август. Что ты говоришь, дерзкая девчонка? Ундина. Я говорю: как он прекрасен! Август. Это наша дочка, сеньер. Она непривычна к обществу. Ундина. Я говорю, я счастлива узнать, что мужчины могут быть так прекрасны... У меня сердце замирает!.. Август. Замолчи! Ундина. Я вся трепещу. Август. Ей пятнадцать лет, рыцарь. Простите ее... Ундина. Я же знала, что должен таиться какой-то смысл в том, чтобы быть девушкой. Смысл в том, что мужчины тоже прекрасны... Август. Ты докучаешь нашему гостю... Ундина. Вовсе я ему не докучаю... Я ему нравлюсь.. Видишь, как он на меня глядит... Как тебя зовут? Август. К сеньеру не обращаются на ты, бедное дитя! Ундина (приближается). Как он красив! Посмотрите на это ухо, отец, это же драгоценная раковина! Как ты можешь подумать, что я скажу "вы" в такое ухо!... Кому ты принадлежишь, милое ушко?.. Как его зовут? Рыцарь. Меня зовут Ганс... Ундина. Мне надо было самой догадаться. Когда ты счастлива и открываешь рот, то произносишь; "Ганс"... Рыцарь. Ганс фон Виттенштейн... Ундина. Когда поутру выпадает роса, и на сердце грустно, и с уст твоих слетает пар, невольно произносишь "Ганс"... Рыцарь. Фон Витгенштейн цу Витгенштейн... Ундина. Какое прелестное имя! Как прелестно, когда в имени звучит эхо!.. Зачем ты здесь?.. Ты пришел за мной?.. Август. Ну, довольно, иди в свою комнату... Ундина. Забери меня!... Увези меня! Входит Евгения с блюдом. Евгения. Вот ваша заварная форель, сеньер, кушайте на здоровье, это будет лучше, чем слушать нашу дочку... Ундина. Заварная форель! Рыцарь. Она просто великолепна! Ундина. Ты посмела приготовить заварную форель, матушка!.. Евгения. Замолчи. Так или иначе, она сварена... Ундина. О, моя милая форель, ты с самого рождения плавала в холодной воде! Август, Не станешь же ты плакать из-за форели! Ундина. Они называют себя моими родителями... И они тебя поймали... И бросили тебя живьем в кипяток! Рыцарь. Это я им велел, девочка. Ундина. Вы? Мне следовало самой догадаться... Если поглядеть на вас вблизи, все становится ясно... Вы грубое животное, да? Евгения. Извините нас, сеньер! Ундина. Вы ни в чем ничего не понимаете, да? И это рыцарство, это отвага!.. Вы гоняетесь за великанами, которых и на свете-то нет.., а когда маленькое живое существо прыгает в прозрачной воде, вы заставляете бросать его в кипяток! Рыцарь. И я его ем, дитя мое! Ибо нахожу его сочным! Ундина. Сейчас увидите, какое оно сочное... (Выбрасывает форель в окно.) Ешьте теперь... Прощайте... Евгения. Куда ты опять уходишь, малютка? Ундина. Там, за дверью есть кто-то, кто ненавидит людей и хочет рассказать мне все, что о них знает... Прежде я всегда затыкала уши, у меня было свое мнение... А теперь - конечно, я буду слушать... Август. Она уходит из дому в такой час! Ундина. Через минуту я буду знать все, узнаю, какие они, что они такое, что могут сделать. Тем хуже для вас... Август. Силой тебя удержать, что ли? Она отскакивает от него. Ундина. Я уже знаю, что они лгут, что те, кто красив, безобразны, те, кто отважен, трусы, я знаю, что ненавижу их! Рыцарь. Они тебя полюбят, крошка... Ундина (не оборачивается, но останавливается). Что он сказал? Рыцарь. Ничего... Я ничего не сказал. Ундина (от дверей). Повторите, чтобы было слышно! Рыцарь. Они любят тебя, крошка. Ундина. А я их ненавижу. Исчезает в ночи. СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ Рыцарь. Август. Евгения. Рыцарь. Поздравляю. Хорошо вы ее воспитали. Август. Господу богу известно, что мы выговаривали ей за каждый проступок. Рыцарь. Надо было ее поколотить. Евгения. Попробуйте, поймайте ее! Рыцарь. Запереть, оставить без сладкого. Август. Она ничего не ест. Рыцарь. Ей везет. А я умираю с голоду. Приготовьте мне другую заварную форель. Хотя бы, чтоб ее наказать. Август. То была последняя, сеньер... Но мы закоптили окорок. Евгения отрежет вам несколько ломтей. Рыцарь. Она позволяет вам убивать свиней? Какая удача! Евгения уходит. Август. Она вас рассердила, рыцарь? Я очень огорчен. Рыцарь. Она меня рассердила, потому что я грубое животное, как она сказала. В сущности, мы, мужчины, все на один лад, мой старый рыбак. Тщеславны, как индюки. Когда она говорила мне, что я красив, - а я знаю, что не красив, - она мне нравилась. И перестала нравиться, когда сказала, что я трус, - а я знаю, что я не трус. Август. Вы очень добры, что так это принимаете!.. Рыцарь. О, я вовсе не принимаю это легко. Я зол. Я всегда злюсь на самого себя, когда другие неправы! Евгения. Не могу найти окорок, Август! Август уходит вслед за нею. СЦЕНА ПЯТАЯ Рыцарь. Ундина. Ундина тихонько подходит к столу за спиною рыцаря, который протянул руки к огню и сперва не оборачивается. Ундина. Меня зовут Ундина. Рыцарь. Красивое имя. Ундина. Ганс и Ундина... Это самые красивые имена на свете, правда? Рыцарь. Да. Или Ундина и Ганс. Ундина. О, нет! Сперва Ганс. Он мужчина. Он идет первым. Он повелевает... Ундина девушка... Она держится на шаг позади... Она молчит. Рыцарь. Она молчит! Как, черт возьми, это ей удается? Ундина. Ганс везде опережает ее на один шаг... На церемониях... У короля... В старости. Ганс умирает первый... Это ужасно... Но Ундина скоро его догоняет... Она убивает себя... Рыцарь. Что ты плетешь! Ундина. Надо только пережить один страшный миг. Минуту после смерти Ганса... Но это не долго... Рыцарь. К счастью, говорить о смерти в твоем возрасте ни к чему не обязывает... Ундина. В моем возрасте?.. Убейте себя, тогда увидите. Увидите, убью ли себя и я. Рыцарь. У меня никогда не было ни малейшего желания убивать себя... Ундина. Скажите, что не любите меня. Увидите, убью я себя или нет... Рыцарь. Четверть часа тому назад ты меня не знала, и ты хочешь умереть ради меня? Я думал, что мы поссорились из-за форели. Ундина. О, тем хуже для форели. Форели немножко глупые. Если она не хотела, чтобы ее поймали, ей надо было избегать людей, только и всего. Я тоже глупая. Меня тоже поймали... Рыцарь. Несмотря на то, что твой неизвестный друг, там, за дверью, рассказал тебе о людях? Ундина. Он наговорил мне глупостей. Рыцарь. Понимаю. Ты задавала вопросы, и ты же сама на них отвечала. Ундина. Не шутите... Он недалеко... Он страшный... Рыцарь. Ты ведь не думаешь, что я поверю, будто ты кого-нибудь или чего-нибудь боишься? Ундина. Да, я боюсь, что вы меня покинете... Он сказал, что вы покинете меня. Но он сказал также, что вы не красивы... Раз он ошибся в этом, значит, может ошибиться и в другом. Рыцарь. А ты какая? Красивая или дурнушка? Ундина. Это зависит от вас, от того, какою вы меня сделаете. Я бы лучше хотела быть красивой. Хотела бы, чтобы вы меня любили... Хотела бы быть самой красивой. Рыцарь. Ты маленькая лгунья... Только что, когда ты меня ненавидела, ты похорошела еще больше... Это все, что он тебе сказал? Ундина. Еще он мне сказал, что если я вас поцелую, я пропала... Напрасно он это сказал... Я и не думала вас целовать. Рыцарь. А теперь думаешь? Ундина. Только об этом и думаю. Рыцарь. Думай издали. Ундина. О, вы ничего не потеряете. Я поцелую вас нынче же вечером... Но так сладко ждать... Потом мы будем вспоминать этот час... Час, когда вы меня не поцеловали... Рыцарь. Моя маленькая Ундина... Ундина. Тот самый час, когда вы мне не сказали, что любите меня... Не ждите больше... Скажите мне это... Вот я, и руки у меня трепещут... Скажите мне это. Рыцарь. Ты думаешь, что когда любят друг друга, это прямо так и говорится? Ундина. Говорите! Приказывайте! Какие люда медлительные! А я ничего лучшего и не желаю, как только поскорее оказаться там, где мне надлежит быть!.. У вас на коленях, верно ведь? Рыцарь. Посадить девушку к себе на колени, в моих латах? У меня уходит десять минут только на то, чтобы отвинтить наплечники. Ундина. У меня есть способ снимать латы. Латы внезапно спадают, Ундина стремительно бросается на колени к рыцарю. Рыцарь. Ты с ума сошла! А мои руки? Думаешь, я стану обнимать первую встречную? Ундина. У меня есть способ заставить твои объятия раскрыться... Рыцарь, побежденный, вдруг раскрывает объятия. Ундина. И сделать, чтобы твои руки сомкнулись. Он смыкает руки вокруг нее. Из-за окна слышится женский голос. Голос. Ундина! Унднна (поворачивается к окну, разгневанная). Замолчи, ты! С тобой не разговаривают!.. Голос. Ундина! Ундина. Разве я вмешиваюсь в твои дела? Разве ты со мной советовалась, когда выходила замуж! Голос. Ундина! Ундина. А ведь он так хорош собою, твой муж! Тюлень с ноздрями без носа! Жемчужное ожерелье - и он тебя получил!.. И даже плохо подобранные жемчужины. Рыцарь. С кем ты разговариваешь? Ундина. С соседями. Рыцарь. Я думал, здесь стоит только один ваш дом. Ундина. Всюду есть завистницы. Они меня ревнуют... Другой голос. Ундина! Ундина. А ты? Только потому, что какой-то вододуй пустил перед тобою водяную струю, ты бросилась в его плавники! Рыцарь. Чарующие голоса! Ундина. Мое имя чарующее, а не их голоса!.. Поцелуй меня, Ганс, чтобы навсегда с ними поссорить. Впрочем, у тебя нет выбора!.. Мужской голос. Ундина! Ундина. Поздно! Уходи! Рыцарь. Это тот друг, о котором ты говорила? Ундина (кричит). Я сижу у него на коленях! Он меня любит! Мужской голос. Ундина! Ундина. Я тебя больше не слушаю. Отсюда тебя не слышно... И к тому же слишком поздно... Все уже свершилось. Я его любовница, да его любовница! Не понимаешь? Этим словом они обозначают свою жену... Шум у кухонной двери. Рыцарь (тихонько сталкивая Ундину на пол). Вот твой родители, Ундина. Ундина. А, ты умеешь? Я не думала, что ты умеешь! Рыцарь. Что, маленькая женщина? Ундина. Размыкать объятия... СЦЕНА ШЕСТАЯ Ундина. Рыцарь. Родители Евгения. Извините нас! Мы никак не могли отыскать окорок! Ундина. Это я его спрятала, чтобы остаться наедине с Гансом... Август. Ах ты, бесстыдница! Ундина. Нет! Я не теряла времени. Дорогие родители, он на мне женится! Рыцарь Ганс на мне женится! Август. Чем глупости болтать, лучше бы матери подсобила. Ундина. Верно. Дай мне скатерть, матушка. Я сама буду прислуживать Гансу. С этой минуты я служанка моего повелителя Ганса. Август. Я достал из погреба бутылку, рыцарь. С вашего разрешения мы сейчас ее разопьем. Ундина. Зеркало, сеньер Ганс, чтобы причесаться перед ужином?.. Евгения, Где ты взяла это золотое зеркало? Ундина. Полить вам на руки, ваша светлость Ганс? Рыцарь. Что за великолепный кувшин! У самого короля нет такого... Август. Мы в первый раз его видим... Ундина. Вам бы надо научить меня, сеньер Ганс, всему, что мне следует делать. Чтобы от пробуждения до отхода ко сну я была бы вашей примерной служанкой... Рыцарь. От пробуждения до отхода ко сну, малютка Ундина? Меня очень трудно будет разбудить. Я сплю крепко... Ундина (садясь возле рыцаря и прильнув к, нему). Как хорошо! Скажите, как надо теребить вас за волосы, чтобы стряхнуть с вас сон, как разлеплять вам веки пальцами, пока вы отбиваетесь и вертите головой, как насильно разжимать вам зубы, чтобы с поцелуем вдохнуть в вас свое дыхание! Евгения. Тарелки, Ундина! Ундина. Ах, матушка, накрой на стол сама. Сеньер Ганс учит меня, как его будить... Прорепетируем, сеньер Ганс! Сделайте вид, будто вы спите... Рыцарь. Когда так вкусно пахнет едой, это невозможно! Ундина. Проснись, милый мой Ганс... Уже встала утренняя заря! Получай этот ночной поцелуй и этот утренний поцелуй... Август. Не сердитесь на нее за эти ребячества, сеньер... Евгения. Она молода. Она легко привязывается... Рыцарь. Вот это окорок так окорок! Август. Закопчен на можжевельнике, рыцарь. Ундина. Напрасно я тебя разбудила! Зачем будить того, кого любишь? Во сне он весь тянется к тебе! Стоит ему открыть глаза, как он от тебя ускользает! Спите, спите, мой сеньер Ганс... Рыцарь. Охотно. Еще ломоть. Ундина. Какая я неловкая! Усыпляю тебя, вместо того, чтобы будить... А вечером я, наверное, стану тебя будить, вместо того, чтобы усыплять. Евгения. Да, да! Хорошая из тебя выйдет хозяйка! Август. Помолчи минутку, Ундина, я хочу сказать словечко. Ундина. Конечно я буду хорошей хозяйкой! Ты считаешь себя хорошей хозяйкой, потому что умеешь жарить свинину! Быть хозяйкой - это совсем не то! Ганс. Вот как? А что же? Ундина. Быть всем, что любит мой сеньер Ганс. Быть им самим, быть самым прекрасным в нем и самым малым. Я буду твоими башмаками, супруг мой, буду твоим дыханием. Буду бугорком на краю твоего седла. Буду тем, о чем ты плачешь, о чем грезишь... То, что ты сейчас ешь, это я... Рыцарь. Посолено как раз в меру. Превосходно... Ундина. Ешь меня! Прикончи меня! Евгения. Твой отец говорит, Ундина! Август (поднимая свой стакан). Сеньер, раз уж вы оказали нам честь провести ночь в нашем доме... Ундина. Десять тысяч ночей... Сто тысяч ночей... Август. Позвольте мне пожелать вам величайшей победы, какую только может одержать рыцарь, и выпить за ту, кого вы любите... Ундина. Как ты мил, отец! Август. За ту, что ждет вас, упоенная мечтами... Ундина. Она больше не ждет его... Кончены мечты... Август. И что носит имя, которое вы провозгласили самым прекрасным среди всех имен, хотя мне нравится имя Виоланта, но к Виоланте я несколько пристрастен по причине... Евгения. Да, да, мы знаем, пропусти это... Август. За самую прекрасную, самую достойную, за черного ангела, как вы ее называете, за вашу даму Берту! Ундина (приподнимаясь). Что ты говоришь? Август. Я говорю то, что мне сказал сам рыцарь! Ундина. Ты лжешь! Он лжет! Теперь меня называют Бертой! Евгения. Не о тебе речь, милочка! Август. Рыцарь обручен с графиней Бертой. Он женится на ней по возвращении. Не правда ли рыцарь? Это всем известно... Ундина. Все лгут. Рыцарь. Моя маленькая Ундина... Ундина. Смотрите-ка, он оторвался от своей ветчины! Существует какая-то Берта или нет? Рыцарь. Позволь мне объяснить тебе! Ундина. Есть Берта или нет? Рыцарь. Да. Есть Берта. Была Берта. Ундина. Значит это правда, то, что тот, другой говорил мне о мужчинах! Они тысячей уловок привлекают тебя к себе на колени, они целуют тебя так, что, кажется, раздавят твой рот, их руки ласкают тебя везде, где могут встретить твою кожу, а тем временем думают о какой-то черноволосой женщине по имени Берта... Рыцарь. Ничего подобного я не делал, Ундина! Ундина (кусает свою руку). Ты это делал. Я еще вся разбита... Поглядите на этот укус на моей руке, отец, матушка, это сделал он! Рыцарь. Вы этому не верите, добрые люди? Ундина. Я буду самым малым в тебе и самым прекрасным, говорил он. Я буду твоими босыми ногами. Буду тем, что ты пьешь, буду тем, что ты ешь... Это его собственные слова, матушка! А пего только не приходилось для него делать! Весь день, до самой полуночи будить его, умереть ради него через минуту после его смерти!.. Требовал ты от меня этого, да или нет? И все это время он хранил в сердце образ какого-то закопченного демона, которого называет своим черным ангелом... Рыцарь. Милая Ундина! Ундина. Я тебя презираю, плюю на тебя! Рыцарь. Послушай... Ундина. Я его отсюда вижу, этого черного ангела, у него черный пушок на верхней губе. Я вижу его голым, этого черного ангела, вижу его волосатое тело; у таких черных ангелов на крестце растет кудрявый хвостик. Это всем хорошо известно. Рыцарь. Прости меня, Ундина... Ундина. Не подходи ко мне... Я брошусь в озеро. Она отворяет дверь. За порогом хлещет дождь. Рыцарь (поднялся). Мне кажется, что уже нет больше Берты, Ундина! Ундина. Вот, вот! Предавай своих Берт, их тоже!.. Мои бедные родители краснеют за твое поведение. Август. Не верьте этому, сеньер!.. Ундина. Сию же минуту покинь этот дом, или я сюда никогда больше не вернусь... (Она оборачивается.) Что ты посмел сказать только что?.. Рыцарь. Мне кажется, что нет больше Берты, Ундина! Ундина. Ты лжешь. Прощай! Исчезает. Рыцарь. Ундина! Бежит искать Ундину Август. Я сделал то, что следовало. Евгения. Да... Ты сделал то, что следовало. Август. А было бы еще лучше, если бы я рассказал ему все. Евгения. Да. Было бы еще лучше, если бы ты рассказал ему все. Рыцарь возвращается насквозь промокший. СЦЕНА СЕДЬМАЯ Рыцарь. Август. Евгения. Рыцарь. Она не ваша дочь, верно? Август. Верно, сеньер. Евгения. У нас была дочь. Но ее похитили, когда ей только что минуло полгода. Рыцарь. Кто доверил вам Ундину? Где живет тот, кто доверил ее вам? Август. Мы нашли ее на берегу озера. Никто ее от нас не потребовал. Рыцарь. Словом, это у вас следует просить ее руки? Евгения. Она называет нас своими родителями, сеньер. Рыцарь. Я прошу у вас руки Ундины, друзья мои! Август. Сеньер, в своем ли вы уме? Рыцарь. В своем ли уме? Не думаешь же ты, что от твоего слабого винца у меня голова пошла кругом! Август. О, нет! Это доброе мозельское, совсем легкое. Рыцарь. Никогда я не бывал в более здравом рассудке. Никогда лучше не сознавал, что говорю. Я прошу у тебя руки Ундины, имея в виду руку Ундины. Я хочу держать эту руку в своей руке. Хочу, чтобы ее рука вела меня к брачному алтарю, в сражение, на смерть... Август. Сеньер, нельзя иметь сразу двух невест. Слишком много рук получается... Рыцарь. Кто первая невеста? Может быть, Берта? Август. Нам это известно с ваших слов. Рыцарь. А ты знаешь Бергу, что так за нее заступаешься? Я-то ее знаю. Знаю с той минуты, как увидел Ундину. Август. От вас мы узнали, что Борта - само совершенство. Рыцарь. Да, само совершенство, если не считать пушка в уголках губ, не считать ее резкого смеха. Август. А я-то думал, что первое правило странствующих рыцарей - быть верными... Рыцарь. Верными романтическим приключениям, да. Я даже буду первым, кто остался им верен, потому что до сего дня мы, странствующие рыцари, были поистине слишком простодушны. Мы открывали волшебные дворцы и возвращались жить в свои замки. Мы освобождали Андромеду {2}, и это давало нам право в шестьдесят лет выйти в отставку. Мы похищали золото у великанов, и это освобождало нас от соблюдения поста по пятницам... С меня довольно! Не хочу больше набирать ловкость в верховой езде и сочинении всяких небылиц, ведь этого требуют даже от будущих стряпчих. Отныне я совершаю открытия, граблю, женюсь по своему усмотрению: Я женюсь на Ундине... Август. Вы совершите ошибку! Рыцарь. Ошибку? Отвечай мне по совести, рыбак. Жил был рыцарь, который искал на этом свете чего-нибудь не тусклого, не стертого, не повседневного. Он нашел на берегу озера девушку по имени Ундина. Она превращала оловянные тарелки в золотые. Она выходила из дому в бурю и не вымокала под дождем. Она была не только самой прекрасной девушкой из всех, кого он когда-либо встречал; оп чувствовал, что она - сама веселость, сама нежность и самопожертвование. Он почувствовал, что она может умереть за него, сделать ради него то, чего не может сделать ни одно человеческое существо, пройти через огонь, броситься в воду, летать по воздуху... Он низко поклонился ей и отправился восвояси, чтобы жениться на черной девице по имени Берта!.. Кто же он после этого? Август. Вы неправильно ставите вопрос. Рыцарь. Я спрашиваю тебя: кто оп? Ты не решаешься ответить. Болван, не правда ли? Евгения. Вы уже дали обещание жениться, сеньер. Рыцарь. Любезная Евгения, как ты можешь подумать, что я теперь женюсь на Берте, даже если вы откажетесь отдать мне Ундину! Август. Если Берта вас любит, рыцарь, она тоже выучится плавать, нырять и летать... Рыцарь. Все это басни. Когда девушка тебя любит, она от этого только больше коченеет и сильнее мокнет под дождем, больше подвержена насморкам и вывихам. Стоит лишь взглянуть на лицо влюбленной новобрачной в церкви... Муж задается вопросом: отчего вдруг такая ужасная перемена? А это оттого, что она любит... Евгения. Говори, Август! Рыцарь. Говори! Если у тебя есть причина отказать мне в руке Ундины, открой мне ее! Август. Сеньер, вы просите у нас Ундину. Это большая честь для нас. Но мы отдали бы вам то, что нам не принадлежит... Рыцарь. Ты догадываешься кто ее родители? Август. Дело не в родителях. Когда речь идет об Ундине, вопрос о родителях как раз самый пустой вопрос. Если бы мы не удочерили Ундину, она и без нас сумела бы выжить и вырасти. Ей никогда не нужны были наши ласки, но стоит полить дождю, как ее никакими силами не удержишь дома. Ей никогда не было нужды в постели, но сколько раз заставали мы ее спящей на поверхности озера. То ли потому, что дети душой угадывают природу, то ли потому, что Ундина это и есть сама природа. Вокруг Ундины живут великие силы! Рыцарь. Потому что она - сама юность! Август. Вы так думаете? Когда я женился на тебе, бедная моя Евгения, ты была как раз в ее годах; ты тоже была и пригожа и смела, но озеро оставалось озером, какое я всегда хороню знал, закрытым, ограниченным берегами, и наводнение оставалось неразумным, и буря была диким зверем. С тех пор, как у меня появилась Ундина, все переменилось... Рыцарь. Потому что ты теперь более умелый рыбак. Потому что ты стар. Август. Озеро никогда больше не уносит мои сети; всегда дает мне одинаковый улов - ни на одну рыбину больше, ни на одну меньше, не затопляет мой баркас, даже если в днище появилась дыра, а я ее не заметил, как было вчера; это что-то непривычное! В первый раз случилось мне конопатить лодку водой... Рыцарь. К чему ты ведешь? К тому, чтобы я просил ее в жены у озера? Август. Не шутите! Рыцарь. Пусть все озера на свете станут моими тестями, все реки тещами, я буду только рад! Я в наилучших отношениях с природой. Август. Берегитесь! Верно, природа не любит гневаться на человека. Она проявляет предвзятость в его пользу. Что-то в человеке ее подкупает или забавляет. Она гордится красивым домом или добротной лодкой так же как собака своим ошейником. Она терпит от человека такое, чего не принимает ни от какой другой породы животных, и другие живые существа подвергаются с его стороны такому же вымогательству. Все ядовитое и жгучее, что есть в цветах, в змеях уходит в тень с приближением человека или выдает себя самой своей окраской. Но если человек хоть раз не угодит природе, он погиб. Рыцарь. А я ей не угожу, если женюсь на Ундине? Вы-то угодили природе, когда удочерили это дитя? Отдайте мне Ундину, друзья мои! Август. Отдать вам Ундину! Где она в данную минуту, эта Ундина? Вернется ли когда-нибудь Ундина? Когда она вот так исчезает, нам часто кажется, что это навсегда! Глядите, ищите сколько угодно, от нее не остается и следа. Никогда она не желала иной одежды кроме той, что на ней, никогда у нее не было игрушек, сундучка... Когда она уходит, то уходит вся целиком. Когда она уходит, она не возвращается. Ундина - это греза. Нет Ундины. Ты веришь в Ундину, Евгения? Евгения. Я верю, что у тебя ум за разум заходит, мой бедный Август. Это все мозельское вино... Оно такое коварное... Все равно как история с золотыми блестками... Август. Ах, да, блестки! Рыцарь. Ты свихнулся на своих блестках. Что же касается Ундины, то теперь, когда я выслушал твои доводы, я задаюсь вопросом: а вдруг ты прав?.. Я как и ты... будто грежу наяву... Август. Но я-то хорошо помню, что видел ее, мою маленькую Ундину. Слышу ее голос, ее смех; вижу, как она выбрасывает за окно форель весом в пол-ливра. Но она не вернется, я не удивлюсь, если она будет подавать о себе вести только молниями, бурями, будет говорить, что любит нас, только устами волн, ласкающихся у наших ног, дождя, падающего на наши щеки, либо через морскую рыбу, которая попадет в мою сеть вместе со щуками... Евгения. Не обессудьте нас сеньер, каждый раз, как он пропустит стаканчик, так и принимается болтать! Август. И я еще не все рассказал рыцарю! Как выглядел берег вокруг колыбели, где мы нашли Ундину! Весь во впадинах, какие оставляют на песке распростертые тела обнявшихся влюбленных. Их были сотни, тысячи... Словно тысячи пар устремились на край озера и от их любви родилась Ундина... Евгения. Ну вот, начинается! Август. И ни единого следа от пальца на ступне, вы меня понимаете? Сотни тел и ни одной ноги!.. Евгения. С вашего разрешения, сеньер, мы пойдем спать! Август. Совсем свежие отпечатки, усеянные кусочками перламутра и слюды... Евгения. Опять слюда! Это и впрямь надоесть может!.. Пойдем, Август, поговорим об Ундине завтра. Август. Если она возвратится! Рыцарь. Возвратится или нет, я буду ее ждать... Растягивается в кресле. СЦЕНА ВОСЬМАЯ Рыцарь, потом Ундина. Глубина хижины становится прозрачной. Появляется русалка. Русалка. Возьми меня, прекрасный рыцарь. Рыцарь. Что? Русалка. Обними меня! Рыцарь. Простите, что вы сказали? Русалка. Обними меня, прекрасный рыцарь. Рыцарь. Обнять вас? С какой стати! Русалка. Нужно ли мне раздеться донага, прекрасный рыцарь? Рыцарь. Не вижу в этом необходимости... Как вам угодно. Русалка. Нужно мне лечь на спину? Или лечь на бок? Ундина (внезапно возникает). Какая же ты тупица! Какой у тебя дурацкий вид! Русалка исчезает. Рыцарь (обнимая Ундину). Моя маленькая Ундина, что это за комедия? Ундина. Это одна из ревнивых соседок. Они не хотят, чтобы я тебя любила! Они говорят, что ты первый встречный. Что любая нахалка может тебя соблазнить... Рыцарь. Пусть только попробует, любимая! Новое видение. Вторая русалка. Не бери меня! Рыцарь. А теперь эта, что она говорит? Вторая русалка. Не бери меня, прекрасный рыцарь! Этого хлеба я не ем! Рыцарь. Какого хлеба? Ундина. Раз тебя не победила наглость, они говорят, что ты в два счета соблазнишься стыдливостью... Они говорят, что все бедняги мужчины такие... Вторая русалка. Не расплетай мои косы, не ласкай мои бедра, прекрасный рыцарь! Рыцарь. Она недурна! Они послали ко мне самую красивую? Ундина. Нет! Самую умную. О, Ганс, миленький, обними меня. Взгляни на эту дуреху... Как глупо, когда женщина сама себя предлагает!.. Ладно, можешь уходить, ты тоже! Русалка исчезает. Появляется другая. Рыцарь. Еще одна! Ундина. Ну, нет! Так я не играю! Вы должны были появляться только по двое. Рыцарь. Оставь ее. Она что-то говорит... Ундина. Пусть убирается! Это песня трех сестер. Против нее не устоит ни один водяной... Рыцарь. Говори, молодая особа! Третья русалка. Hans Wiltenstein zu Wittenstein, Не жить мне без тебя и дня! Alles was ist dein ist mein. Люби, не покидай меня! Рыцарь. Браво! Это очень мило. Ундина. Чем мило? Рыцарь, Это просто. Это очаровательно. Должно быть, приблизительно такую песню поют сирены. Ундина. Вот именно. Этой песне они и подражают!.. Вот и вторая сестра! Не слушай ее! Вторая русалка становится рядом с первой. Рыцарь. Ты мне не доверяешь? Ундина. О, любимый, но слушай! Рыцарь. Чего стоят веревки Одиссея {3} по сравнению с твоими руками! Ундина (русалке). Ну, ты! Убирайся! Да поживее! Четвертая русалка. Люблю тебя с такою силой, Что бредишь мною ты во сне. Твой жаркий поцелуй, мой милый, Вернет и жизнь и радость мне! Ундина. На том и конец, не правда ли? Рыцарь. По счастью, еще нет. Вот и третья... Ундина. Разве ты не видишь, что у нее нет ног, раздельных ног, что у нее хвост... Попроси ее пошире расставить ноги, и ты убедишься... А я настоящая женщина... Я могу сделать это... Смотри!.. Рыцарь. Что ты выдумываешь! Ваша очередь, барышня! Ундина. Ты воображаешь, что очень весело слушать, как другие говорят то, что ты и сама думаешь, но не умеешь высказать? Рыцарь. Такова участь всех людей, за исключением поэта Вольфрама фон Эшенбаха {4}, который умеет высказывать то, чего не думает... Тише! Пятая русалка. Темнеет. Слышен лай собак... Я плачу в грустном ожиданье. Я жду тебя! Горит очаг. Не отдаляй же час свиданья! Рыцарь. Восхитительно! Пусть она повторит. Ты выучишь это наизусть для наших званых вечеров... Ундина. Эй, ты, не смей оставаться ни минуты дольше, уходи! Русалка. Ты проиграла, Ундина, ты проиграла! Рыцарь. Что ты проиграла? Русалка. Пари! Он держит тебя в объятиях, Ундина, но смотрит на меня. Он тебя целует, но слушает меня. Он тебя обманет. Ундина. Разве ты не знаешь, что у людей принято высказывать свою любовь устами таких дур, как ты, которые поют и читают стихи? Их называют поэтами. Ты поэт. Ты дура!.. Русалка. Если ты позволяешь ему обманывать тебя при посредстве музыки и красоты, - дело твое! Ты проиграла! Ундина. Нет. Он смеется над вами. Я выиграла. Русалка. Значит, я могу сказать, что ты принимаешь условие? Что договор остается в силе? Рыцарь. Какой договор? Ундина. Да, можешь это сказать. Можешь сказать это зависти, ревности, тщеславию... Русалка. Вот и прекрасно! Ундина. Скажи тем, кто копошится, кто плавает, кто растит янтарь, кто покрыт чешуей, кто несет яйца биллионами... Русалка. Увидишь, интереснее ли быть живородящей! Рыцарь. О чем вы толкуете, в конце концов? Ундина. Иди, скажи им! Уходи... Русалка. Через минуту все узнают. Включая того, кого я имею в виду? Ундина. А этого прокляни. Русалка исчезает. Рыцарь. Какое бурное объяснение! Какая ярость! Ундина. Да, это моя семья! СЦЕНА ДЕВЯТАЯ Ундина. Рыцарь. Они сидят. Она бросается к нему. Ундина. Теперь ты попался, да? Рыцарь. Душою и телом... Ундина. Ты больше не бьешься. Не кричишь и не дергаешь ногами. Рыцарь. Я ослабел от счастья... Ундина. Понадобилось всего двадцать минут. На щуку требуется полчаса. Рыцарь. Потребовалась вся моя жизнь. Еще в детстве крючок срывал меня со стула, из лодки, с коня... Ты тянула меня к себе... Ундина. Он в сердце, да? Не в губе, не в мякоти щеки? Рыцарь. Он вонзился слишком глубоко, ты никогда не сможешь его вытащить... Ундина. Как тебе кажется, я слишком много от тебя потребую, если попрошу оставить наши рыбьи метафоры и сказать прямо, что ты меня любишь? Ганс (опускаясь на одно колено). Нет. Вот. Я говорю тебе, что я тебя люблю. Ундина. Ты уже говорил это раньше? Рыцарь. Я произносил похожее слово, но оно имело противоположный смысл. Ундина. Ты часто его произносил? Рыцарь. Я говорил его всем, кого не любил. Ундина. Подробнее! Расскажи мне о всех моих победах! Расскажи, кого ты покинул ради меня! Рыцарь. Пустяки... Почти никого. Всех женщин. Ундина. Злых, недостойных, бородатых? Рыцарь. Добрых, красивых! Ундина. О, Ганс, мне хотелось бы подарить тебе вселенную, и вот я уже отторгаю прекраснейшую ее половину. Когда-нибудь ты меня этим попрекнешь. Рыцарь. Они ничто рядом с тобой. Ты их увидишь... Ундина. Где я их увижу? Рыцарь. Там, где они есть. На манежах. На краю колодцев. У греков, торгующих бархатом. Завтра мы едем... Ундина. Ты хочешь, чтобы мы так скоро оставили наш дом, наше озеро? Рыцарь. Я хочу, чтобы мир увидел самое совершенное из всего, чем он владеет... Разве ты не знаешь, что ты и есть самое совершенное? Ундина. Я об этом догадываюсь. Но есть ли у мира глаза, чтобы это увидеть? Рыцарь. И ты тоже увидишь мир. Вам нельзя больше не замечать друг друга. Мир необыкновенно прекрасен, Ундина! Ундина. О, Ганс, я хотела бы знать о мире людей только одно: там расстаются? Рыцарь. Что ты имеешь в виду? Ундина. Я имею в виду каких-нибудь короля и королеву, которые любят друг друга. Расстаются ли они? Рыцарь. Я все меньше и меньше тебя понимаю. Ундина. Сейчас объясню. Возьми, к примеру, акул-катранов. Я не особенно люблю катранов, всегда кажется, будто они охрипли. Но это не так, просто у них есть голосовые связки. А поскольку рот у них всегда открыт, морская соль сушит им бронхи... Рыцарь. Ты отвлекаешься со своими акулами... Ундина. Нет, нет! Это просто пример. Как только акулы-катраны составят пару, Ганс, они уже не расстаются никогда. Они проплывают тысячи миль на расстоянии пальца друг от друга, и самка лишь на голову отстает от самца... Так вот, король и королева тоже живут в такой близости? Королева чуть-чуть позади короля, как и подобает? Рыцарь. Это было бы нелегко. Король и королева имеют каждый свои апартаменты, свои кареты, свои сады... Ундина. Какое страшное слово "каждый"! А почему? Рыцарь. Потому что у каждого есть свои дела и свой досуг... Ундина. Но катраны тоже заняты совершенно разными делами! Им надо себя прокормить. Им надо охотиться, порою преследовать косяки из миллиардов сельдей, у них имеются миллиарды причин плыть одному направо, другой налево. И однако они всю свою жизнь живут прилепившись друг к другу, параллельно. Между ними не протиснулся бы и плоскотелый скат. Рыцарь. Боюсь, что между королем и королевой могут двадцать раз в день проплывать киты. Король присматривает за своими министрами, королева - за своими садовниками. Их уносят разные течения. Ундина. Вот, вот, поговорим о течениях. Катранам тоже приходится преодолевать сотни течений! Среди них есть ледяные и горячие. Самец катран может любить холодные течения, а его подруга - теплые... Есть течения более могучие, чем прилив и отлив... Они разбивают в щепы суда. И все же не могут даже на вершок отдалить друг от друга самца и самку акул-катранов. Рыцарь. Это доказывает, что люди и акулы - животные разной породы. Ундина. Но ты? Само собою разумеется, что ты меня не покинешь даже на секунду, даже на локоть!.. С тех пор, как я тебя полюбила, мое одиночество начинается в двух шагах от тебя. Рыцарь. Да, Ундина. Ундина. Ведь не видеться больнее, чем жить вплотную друг к другу? Рыцарь. К чему ты ведешь, маленькая Ундина? Ундина. О, Ганс, выслушай меня. Я знаю кого-то, кто может соединить нас навсегда, сделает так, что мы срастемся, как иногда срастаются близнецы, хочешь, я позову его? Рыцарь. А наши руки, Ундина, ты забыла о них? Ундина. Руки служат людям, главным образом, чтобы высвобождаться из объятий. О, нет, чем больше я думаю, тем яснее вижу, что это единственное средство сделать так, чтобы муж и жена не оказались брошенными на произвол зависти, злобы. Друг, который может соединить нас, уже здесь. Он все сделает. Скажи только слово! Рыцарь. А разве твои пресловутые акулы срастаются? Ундина. Ты прав, нет. Но ведь они не бывают в человеческом мире. Нас свяжет в талии пояс из живой плоти. Я уже все обдумала. Он будет гибкий, не помешает нам обниматься. Рыцарь. А как же война, малютка Ундина? Ундина. Вот именно. На войне я буду с тобой. Мы будем всадником о двух головах. Враг обратится в бегство. Мы прославимся. Я его позову, хорошо? Рыцарь. А смерть? Ундина. Вот именно. Пояс нельзя будет развязать. Я все предусмотрела; увидишь, какая я буду скромная. Я заткну уши, зажмурю глаза. Ты и не заметишь, что я с тобой срослась... Позвать его? Рыцарь. Нет. Сперва попробуем просто так, Ундина. Потом посмотрим... За сегодняшнюю ночь ты не боишься? Ундина. Боюсь. Ты не веришь, а я вижу, что ты думаешь... Конечно, - думаешь ты, - она права, я стану сжимать ее в объятиях день и ночь, но время от времени буду оставлять ее только на минутку, чтобы глотнуть свежего воздуха, поиграть в кости... Рыцарь. Чтобы взглянуть на своего коня... Ундина. Шути, шути! Я уверена, что ты будешь ждать, пока я засну, чтобы сбегать взглянуть на своего коня... Когда этот ангелок уснет, - скажешь ты себе, - этот ангелок, которого я ни за что на свете не покину на самую короткую минутку, я выйду на добрую долгую минуту и погляжу на своего коня!.. Не дождаться тебе, чтобы я уснула... Спать будешь ты сам... Рыцарь. Сомневаюсь, Ундина, милочка... Счастье не даст мне спать всю ночь... Впрочем, мне и в самом деле надо сходить поглядеть на коня. Не только потому, что на заре мы уедем... Но и потому, что я все ему рассказываю. Ундина. Ах, так? Прекрасно! Рыцарь. Что ты делаешь? Ундина. На эту ночь я сама изготовлю пояс. Тебе не помешает, если я обвяжу нас этим ремнем? Рыцарь. Нет, милая... Ундина. И этой цепью? Рыцарь. Нет, милая. Ундина. И этой сетью?.. Ты скинешь ее, когда я засну. Видишь, я уже зеваю... Спокойной ночи, мой любимый. Рыцарь. Согласен... Но еще никогда в этом мире мужчина и женщина не бывали так тесно связаны друг с другом. Ундина вдруг выпрямляется. Ундина. О, да! Ну, а теперь спи! Движением рук она навевает на рыцаря дремоту. Тот снова падает и засыпает. Русалка. Прощай, Ундина. Ундина. Эй, ты, позаботься о двух сотнях раненых семг и займись рыбьей молодью. Рано утром проведи двойной косяк под морским водопадом, а в полдень под саргассами. Остерегайся реки, именуемой Рейном. Она для них слишком грузно течет. Другая русалка. Прощай, Ундина... Ундина. А ты будешь вместо меня сторожить жемчуга. Найдешь их все в зале гротов... Я сложила их в узор, пусть так и останутся на несколько дней. Тебе это ничего не скажет. Надо уметь читать... Это мое имя... Водяной царь. В последний раз говорю: не предавай нас! Не ходи к людям! Ундина. Я иду к одному человеку. Водяной царь. Он тебе изменит. Он тебя покинет... Ундина. Не верю тебе. Водяной царь. Значит, договор остается в силе, дурочка!.. Если он тебя обманет, ты выполнишь условие, позор Озера! Рыцарь (поворачивается во сне). Ундина!.. Украшение Озера! Ундина. Как удобно, когда можно отвечать сразу двумя устами! Занавес. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ Парадная зала в королевском дворце. СЦЕНА ПЕРВАЯ Камергер. Главный смотритель театров. Дрессировщик тюленей. Водяной царь в обличье иллюзиониста. Камергер. Господа, взываю к вашей изобретательности равно как способности к экспромтам. Через несколько минут король соизволит принимать в этой зале рыцаря фон Витгенштейн, который решился, наконец, после трехмесячного медового месяца представить ко двору молодую супругу. Его величеству угодно, чтобы торжество завершилось дивертисментом... Господин главный смотритель королевских театров, что вы можете нам предложить? Главный смотритель. "Саламбо" {5}! Камергер. "Саламбо" - это грустно. И вы нам это уже показывали в воскресенье по случаю годовщины смерти маркграфини. Главный смотритель. Это грустно, но это готово... Камергер. Более готово, чем "Орфей", для которого доставили из королевского зверинца волков и барсуков? Более готово, чем "Игра об Адаме и Еве", не требующая костюмов? Главный смотритель. Ваша светлость, моя театральная карьера держится на том, что я первый понял: для сцены каждого театра одно годится, а другое запретно, и с этим невозможно не считаться... Камергер. Главный смотритель, время не терпит! Главный смотритель. По сути дела, каждый театр построен только для одной пьесы, и единственный секрет управления им состоит в том, чтобы угадать, для какой именно. Задача нелегкая, особенно, когда пьеса еще не написана; отсюда - сотни провалов до того дня, когда под волосами Мелисанды или под доспехами Гектора {6} на сцену проникает ключ к данному театру, его душа, осмелюсь сказать, его пол... Камергер. Главный смотритель... Главный смотритель. Я руководил одним театром, который бывал пуст, когда ставили классиков, и приходил в возбуждение только когда давали фарс с гусарами: то был театр женского пола... Другой - только когда пели хоры кастратов из Сикстинской капеллы, то был извращенный театр. И если в прошлом году мне пришлось закрыть Парковый театр {7}, то по соображениям государственным и ради высокого приличия, ибо он мог выдержать только пьесу, где показывается кровосмешение... Камергер. А ключ к нашей королевской сцене - это "Саламбо"? Главный смотритель. Совершенно верно. При одном имени Саламбо расслабляются напряженные, увы, от природы голосовые связки наших хористов, и мы получаем голоса, звучащие, правда, немного не в лад, но зато громкие. Трели, которые замирают и застревают в горле у Фауста, внезапно обретают живость; те самые колонны, что десять артелей не могли поднять без брусьев и подпорок, сами встают, словно бирюльки, по мановению пальца одного-единственного машиниста сцены. Уныние, неподчинение, пыль стремительно улетают из театра вместе с пресловутыми голубками {8}. Порой, когда я ставлю немецкую оперу, я вижу из своей ложи, как какой-нибудь певец, трепеща от радости, изрыгает такие громоподобные звуки, что заглушает оркестр и вызывает аплодисменты и довольство публики; а все потому, что единственный среди товарищей по сцене, старательно выводящих нордические арии, этот певец, по рассеянности, поет свою партию из "Саламбо"... Да, ваша светлость, мой театр играл "Саламбо" сотню раз, и однако это единственная пьеса, которую могут по моему требованию сымпровизировать мои артисты. Камергер. Весьма сожалею. Было бы неуместно показывать паре влюбленных прискорбный исход любви. А ты! Ты кто такой? Дрессировщик. Я дрессировщик тюленей, ваша светлость. Камергер. А что они умеют делать, твои тюлени? Дрессировщик. Они не поют "Саламбо", ваша светлость. Камергер. И совершенно напрасно. Тюлени, поющие "Саламбо", составили бы весьма подходящую интермедию. Впрочем, мне говорили, что у твоего тюленя-самца имеется борода, которая делает его очень похожим на тестя нашего короля? Дрессировщик. Можно ее сбрить, ваша светлость. Камергер. По досадному совпадению, тесть нашего короля не далее как вчера велел сбрить свою... Постараемся избежать даже тени скандала. А ты, последний! Ты кто такой? Иллюзионист. Я иллюзионист, ваша светлость. Камергер. Где твой реквизит? Иллюзионист. Я иллюзионист без реквизита. Камергер. Не шути. Невозможно без необходимого реквизита показать летящую комету с длинным хвостом или наводнение в городе Ис {9}, тем более, его колокольни, бьющие во все колокола. Иллюзионист. Нет, возможно. Пролетает комета. Возникает город Ис. Камергер. Никаких нет! Нельзя ввести в залу Троянского коня {10}, тем более с дымящимися ноздрями, нельзя воздвигнуть пирамиды, тем более, окруженные верблюдами, без необходимого реквизита. Входит Троянский конь. Встают пирамиды. Иллюзионист. Нет, можно. Камергер. Что за упрямец! Поэт. Ваша светлость!.. Камергер. Оставь меня в покое! Нельзя внезапно вырастить Иудейское дерево {11}, нельзя без реквизита заставить обнаженную Венеру появиться рядом с камергером! Рядом с камергером возникает нагая Венера. Иллюзионист. Нет, можно. Поэт. Ваша светлость!.. (кланяется). Сударыня! Камергер (ошарашенный). Я всегда задавался вопросом, кто эти женщины, которых вы, маги, принуждаете появляться в таком виде... Разбитные горожанки? Иллюзионист. Или самолично Венера. Это зависит от умения иллюзиониста. Камергер. Твое-то умение мне кажется бесспорным... Что ты предлагаешь? Иллюзионист. С позволения вашей светлости, обстоятельства сами мне подскажут. Камергер. Это значит оказать тебе большое доверие, Иллюзионист. Весь к вашим услугам. Могу предложить немедленно в виде пробы маленький дивертисмент лично для вас. Камергер. Вижу, ты и мысли читать умеешь. Иллюзионист. Поскольку волнующую вас мысль разделяет весь двор, моя заслуга невелика. Да, ваша светлость, я могу, как вы того желаете, как желают все дамы в городе, поставить лицом к лицу мужчину и женщину, которые вот уже три месяца избегают друг друга. Камергер. Прямо здесь? Иллюзионист. И в эту самую минуту. Только рассадите любопытствующих. Камергер. Ты строишь себе иллюзии. Правда, это твое ремесло... Но поразмысли, ведь мужчина, о котором идет речь, занимается сейчас последними подробностями придворного туалета своей супруги и с восхищением оглядывает ее. А женщина, со своей стороны, поклялась из ревности и с досады не появляться при дворе. Иллюзионист. Да. Но предположите, что какая-нибудь собачонка стащит перчатку юной супруги и принесет ее в эту залу... Что сделает супруг? Предположите, что птичка, принадлежащая женщине, выпорхнет из клетки и прилетит сюда? Любимая птичка... Камергер. Это не продвинет тебя ни на шаг!.. Стражу с алебардой вменено в высокую обязанность удалять собак из королевских покоев. Рядом с клеткой находятся на свободе два сокола без колпачков, принадлежащие принцу. Иллюзионист. Да... Но предположите, что страж с алебардой поскользнется на банановой кожуре, что газель отвлечет соколов от снегиря. Камергер. В нашей стране неизвестны ни бананы, ни газели. Иллюзионист. Да... Нет... Известны, вот уже целый час. Африканский посланник очищал один из этих плодов, следуя за вами на аудиенцию, а среди его подарков я видел животных пустыни. В области магии за вами не будет последнего слова, ваша светлость! Поверьте!.. Подайте сигнал, рассадите зрителей, и вы увидите, как сюда войдут Берта и рыцарь... Камергер. Сходить за дамами! Поэт. Ваша светлость, зачем делать такое недоброе дело? Камергер. Все равно, все станет известно, не сегодня, так завтра. Вы же знаете, какие языки при дворе. Поэт. Это занятие придворных, а не наше. Камергер. Любезный мой поэт, когда вы достигнете моего возраста, жизнь покажется вам слишком скучным театральным представлением. Ей в невероятной степени не хватает режиссуры. Я всегда видел, как в жизни запаздывают отдельные сцены, комкаются развязки. Те, кто должен бы умереть от любви, если и умирают, то с большим трудом, уже в старости. Раз уж у меня имеется под рукою волшебник, я наконец позволю себе роскошь поглядеть, как развертывается жизнь с быстротой и мерой, соответствующими не только любопытству, но и страсти человеческой... Поэт. Выберите не столь невинную жертву. Камергер. Эта невинная жертва, мой юный друг, отвратила рыцаря от его клятвы. Рано или поздно ее должно настигнуть возмездие. Если рыцарь и Берта встретятся и объяснятся сегодня, избавив нас от трехмесячного ожидания, которое потребовалось бы в жизни, если они коснутся друг друга поутру, если обнимутся вечером, вместо того, чтобы отложить свои объяснения и поцелуй до зимы или до следующей осени, суть интриги не изменится, но она станет более правдивой, более крепко сколоченной, а также и более свежей. В этом немалое преимущество театра перед жизнью, на сцене ничего не успевает прогоркнуть... Начинайте, волшебник!.. Что это за шум? Паж. Это упал страж с алебардой. Камергер. Все идет хорошо. Поэт. Ваша светлость! Негожее это дело ускорять жизнь! Вы лишите ее величайших двух благ - рассеянности и лени. Кто вам сказал, что рыцарь и Берта по небрежности либо по привычке не избегали бы друг друга всю свою жизнь... Что это за крик? Паж. Это соколы напали на газель. Камергер. Превосходно! Давайте спрячемся... И вы надеетесь, волшебник, поддерживать такой ход событий в течение всего дня? Иллюзионист. А вот и птичка... СЦЕНА ВТОРАЯ Берта. Рыцарь. Рыцарь (поднимая перчатку). Наконец-то! Я ее нашел! Берта (ловя птичку). Наконец-то! Я держу ее! Расходятся каждый в свою сторону, не видя друг друга. СЦЕНА ТРЕТЬЯ Спрятавшиеся зрители высовывают головы и оживляются. Поэт. Ах! Можно перевести дух!.. Дамы. Вы смеетесь над нами, камергер? Камергер. Что за шутки, волшебник? Иллюзионист. Ошибка режиссуры, как вы изволите выражаться. Сейчас я ее исправлю. Камергер. Встретятся они или нет? Иллюзионист. Чтобы не оставалось сомнений в их встрече, я их заставлю столкнуться. Все снова прячутся за колонны. СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ Берта. Рыцарь. Рыцарь (разглаживая вторую перчатку). Вот и пара! Берта (снова ловя птичку). Ах, ты опять улетел! Они резко наталкиваются друг на друга. Берта чуть не падает. Рыцарь хватает ее за руки. Они узнают друг друга. Рыцарь. Ох, простите, Берта! Берта. Простите, рыцарь. Рыцарь. Я вам сделал очень больно? Берта. Я совершенно ничего не почувствовала. Рыцарь. Я грубиян? Берта. Да... Они медленно идут каждый в свою сторону. Наконец Берта останавливается. Берта. Приятное свадебное путешествие? Рыцарь. Чудесное путешествие... Берта. Блондинка, не правда ли? Рыцарь. Блондинка. Там, где она, там солнце. Берта. Солнечные ночи... А я люблю сумрак. Рыцарь. У каждого свой вкус. Берта. Так вы, должно быть, страдали в день вашего отъезда, когда целовали меня под сенью дуба? Рыцарь. Берта! Берта. А я не страдала... Мне нравилось... Рыцарь. Моя жена тут, неподалеку, Берта! Берта. Мне было хорошо в ваших объятиях. Хорошо навсегда! Рыцарь. Вы сами разомкнули эти объятия! Кто, не теряя ни минуты увел меня в толпу ваших друзей из тщеславия, чтобы похвалиться уже не знаю чем? Берта. Даже обручальный перстень снимают, чтобы показать его... Рыцарь. Весьма сожалею. Перстень не понял. Берта. Он сделал то, что делают все перстни... Он покатился... Под кровать... Рыцарь. Что означает этот язык? Берта. Я, несомненно ошиблась, говоря о кровати... Вы спали на гумне, на сене, среди крестьян... Вам приходилось наутро, после ночей любви очищаться щеткой? Рыцарь. Из ваших слов я заключаю, что у вас еще не было ночей любви. Берта. Не тревожьтесь. Будут... Рыцарь. Не сомневаюсь. Но если хотите послушаться совета на будущее, оставьте своего любимого при себе, не отдаляйте его... Хоть вы, может быть, и не поверите, ваши черты на расстоянии стираются из памяти. Берта. Будьте покойны, больше я его не выпущу из рук... Рыцарь. Кто бы он ни был, не отсылайте его, так себялюбиво, далеко от себя, навстречу бессмысленным опасностям и смерти... Берта. Надо думать, вам было очень страшно в этом лесу? Рыцарь. Говорят, вы высокомерны. Когда вы его увидите, бегите к нему без колебаний и поцелуйте его на глазах у всего двора. Берта. Так я и намереваюсь сделать... И даже если мы будем наедине! Она целует рыцаря и хочет убежать, он ее удерживает. Рыцарь. О, Берта! Вы сама гордость! Само достоинство! Берта. Я само смирение... Само бесстыдство... Рыцарь. Какую игру вы ведете? Чего вы хотите? Берта. Не сжимайте так мою руку. Я в ней держу птицу. Рыцарь. Я люблю свою жену. И ничто меня с нею не разлучит. Берта. Это снегирь. Вы его придушили! Рыцарь. Если бы лес меня поглотил, вы бы обо мне и не вспомнили. Я вернулся счастливым, и для вас мое счастье непереносимо... Выпустите эту птицу! Берта. Нет. Его сердце бьется. В эту минуту мне необходимо, чтобы это сердечко билось рядом с моим. Рыцарь. В чем ваша тайна? Откройте ее мне! Берта (показывая ему мертвую птицу). Вот... Вы его убили. Рыцарь. Простите, Берта! Он опускается на одно колено. Берта с минуту смотрит на него. Берта. Мою тайну, Ганс? Мою тайну и мою вину? Я думала, что вы ее поняли. Она в том, что я верила в славу. Не в мою. В славу человека, которого я любила, которого отличила еще в детстве, которого однажды вечером увлекла под сень дуба, где некогда, маленькой девочкой, вырезала на коре его имя... Так что имя росло с каждым годом!.. Я думала, женщина - это не провожатая, которая ведет мужчину к трапезе, к отдыху, ко сну, а паж, который загоняет на истинного охотника все, что есть в мире неукротимого и неуловимого. Я чувствовала себя в силах загнать на вас единорога, дракона, даже смерть. Я брюнетка. Я верила, что в этом лесу мой суженый будет осиян моим светом, что в каждом сгустке тьмы он увидит мои очертания, в каждой тени - движение моей руки. Я хотела заманить его в самое сердце той чести, той сумрачной славы, чьим самым скромным символом я была. Я не боялась. Знала, что он станет победителем ночи, раз он смог победить меня. Я хотела, чтобы он был черным рыцарем... Могла ли я подумать, что в один прекрасный вечер вое на свете ели расступятся перед белокурой головкой? Рыцарь. Мог ли подумать я сам? Берта. Вот моя вина. Я ее признала, и нечего об этом больше говорить. Теперь я буду вырезать имена только на пробковых дубах... Мужчина один со своею славой уже выглядит глупо. Женщина одна со своею славой просто смешна... Тем хуже для меня... Прощайте. Рыцарь. Простите, Берта... Берта (беря из его рук снегиря). Дайте... Я его унесу. Расходятся в разные стороны. СЦЕНА ПЯТАЯ Камергер. Иллюзионист. Поэт. Иллюзионист. Вот!.. Вот сцена, которую можно было бы увидеть лить следующей зимой, не прибегни вы к моим услугам! Поэт. Ее вполне достаточно!.. Остановимся на этом! Камергер. Ни в коем случае. Мне не терпится увидеть следующую! Все дамы. Следующую, следующую! Иллюзионист. Как прикажете. Которую? Дама. Ту, где Ганс, склонившись над рыцарем, которого ранил, видит женскую грудь и узнает Берту. Иллюзионист. Эта сцена остается для следующих веков {12}, сударыня. Камергер. Ту, где рыцарь и Берта в первый раз говорят об Ундине... Иллюзионист. Сцену будущего года? Что ж, поглядим. Все дамы вдруг уставились на лицо камергера. Камергер. Что это у меня на щеках? Иллюзионист. А, это издержки метода. У вас на лице борода, и ей уже полгода. Они снова прячутся. СЦЕНА ШЕСТАЯ Берта. Рыцарь. Они входят непринужденной походкой, один из сада, другая со двора. Берта. Я вас искала, Ганс! Ганс. Я вас искал, Берта! Берта. Ганс, между нами не должно быть ни малейшей неясности. Мне невозможно быть вашим другом, если я не подруга Ундине. Доверьте мне ее на этот вечер. Я переписываю "Энеиду" и "Скорбные элегии" и сама делаю к ним рисунки. Ундина поможет мне позолотить слезы Овидия {13}. Рыцарь. Спасибо, Берта. Но сомневаюсь... Берта. Ундина не любит писать? Рыцарь. Нет, Ундина не умеет писать. Берта. Как она права! Она может беззаветно отдаваться творениям других людей. Она может читать романы, не завидуя автору. Рыцарь. Нет, она не читает. Берта. Она не любит романы? Рыцарь. Нет. Она не умеет читать. Берта. Как я ей завидую! Что за прелестная нимфа будет жить у нас среди всех педанток и ханжей! Каким это станет отдохновением лицезреть наконец саму природу, беспечно предающуюся танцам и музыке! Рыцарь. Вы этого не увидите. Берта. Неужели вы настолько ее ревнуете? Рыцарь. Нет. Она не умеет танцевать. Берта. Вы шутите, Ганс! Вы женились на женщине, которая не читает, не пишет и не танцует? Рыцарь. Да. И не декламирует стихи. И не играет на флейте с наконечником. И не скачет верхом. И плачет на охоте. Берта. А что же она делает? Рыцарь. Она плавает... Немного... Берта. Какой ангел! Но берегитесь. При дворе не очень хорошо быть невежественной. Двор просто кишит учителями. Как же будет выглядеть Ундина? Рыцарь. Так как есть. Как само очарование. Берта. Как немое очарование или как говорливое очарование? Она имеет право не знать ничего, если умеет молчать. Рыцарь. Как раз насчет этого, Берта, я немного беспокоюсь. Ундина говорлива, а поскольку единственным ее учителем была природа, синтаксис она узнала от древесных лягушек, а произношение от ветра. Сейчас как раз время турниров и охоты: я дрожу при мысли, какие слова могут вырваться у Ундины во время этих зрелищ, ведь каждый выезд, каждая фигура на манеже, каждый поворот имеют свое название. Я обучаю ее безуспешно. Она сбивает меня поцелуем при каждом новом для нее слове, при каждом специальном термине, а их целых тридцать три в одном лишь первом преломлении копий, которое я вчера пытался ей растолковать. Берта. Тридцать четыре!.. Рыцарь. Верно, черт возьми, вместе с ослаблением ворота получается тридцать четыре! Где была моя голова? Браво, Берта! Берта. Вы ошиблись на один поцелуй... Поручите Ундину мне, Ганс. Со мною ей не будет грозить такая опасность. Я знаю толк в сражении на копьях и в псовой охоте. Рыцарь. Главное, что ей необходимо знать Берта, это отличительные знаки и привилегии Виттенштейнов, а это тайна. Берта. Когда-то это была почти что и моя тайна. Спрашивайте. Рыцарь. Если ответите, считайте, что я вам проиграл заклад! Какие цвета должны быть на турнирном щите Виттенштейна при выезде на арену? Берта. Королевская лазурь, щит разделен на четыре части, в каждой по снегирю с обрубленным хвостом. Рыцарь. Аи да Берта! А как должен держаться Виттенштейн, преодолевая барьер? Берта. Копье наперевес. Коня пустить иноходью. Рыцарь. Какой чудесной женой рыцаря станете вы когда-нибудь, Берта! Уходят вместе. СЦЕНА СЕДЬМАЯ Камергер. Иллюзионист. Поэт. Дамы. Камергер. Браво! И как же прав Виттепштейн! Графиня Берта умеет все, знает все. Она идеальная женщина: она губит свое здоровье, разрисовывая книжные переплеты!.. Мы просто не дождемся третьей сцены, волшебник!.. Дама. Той, где Берта видит, как Ундина, обнаженная, пляшет с гномами при свете луны. Иллюзионист. Вы опять путаете, сударыня. Камергер. Ссора Берты и Ундины? Поэт. Что бы вы сказали, если бы я предложил годовую отсрочку? Паж. Ваша светлость, приближается время приема. Камергер. Черт возьми, это верно, увы. Я только успею сходить за юной особой и, поскольку она болтушка, дать ей наставления, которые хотя бы на сегодня избавят нас от неловкости... Но вы, волшебник, не воспользуетесь моим отсутствием, чтобы показать какую-нибудь новую сцену? Иллюзионист. Только совсем коротенькую. Камергер. Надеюсь, она не будет связана с этой интригой? Иллюзионист. Она ни с чем не будет связана. Но доставит удовольствие старому рыбаку, который мне очень по душе. Камергер уходит. Входят с одной стороны Виоланта, с другой Август. СЦЕНА ВОСЬМАЯ Август (направляясь к графине). Вы и есть графиня Виоланта? Виоланта. Да, добрый человек... (Склоняется к нему. Он видит золотую блестку у нее в глазу.) Чего тебе надо? Август. Больше ничего... У меня была причина... Это просто чудесно... Благодарствую... Они исчезают. СЦЕНА ДЕВЯТАЯ Ундина. Камергер. Поэт. Камергер спускается с лестницы, ведя за руку Ундину и репетируя с нею придворные поклоны. Камергер. Совершенно невозможно! Ундина. Я была бы так рада!.. Камергер. Превратить обычный третьестепенный прием в водяное празднество практически невозможно... К тому же это бы запретил королевский смотритель финансов: наполнение бассейна водой каждый раз обходится нам в целое состояние. Ундина. Я бы вам устроила это бесплатно. Камергер. Не настаивайте! Даже если бы наш король принимал князя рыб, пришлось бы из соображений экономии принимать его на суше. Ундина. Я бы так выиграла в воде! Камергер. Но не мы... Не я... Ундина. Напротив. Именно вы выиграли бы в особенности. У вас потная рука. В воде это было бы незаметно. Камергер. У меня рука не потная. Ундина. Потная. Потрогайте ладонь. Камергер. Госпожа супруга рыцаря, чувствуете ли вы себя в силах хоть на минуту прислушаться к советам, которые уберегут вас сегодня от неловкостей и даже скандала? Ундина. Я готова слушать хоть целый час! Два часа, если вам угодно! Камергер. Слушать, не перебивая? Ундина. Клянусь! Нет ничего легче... Камергер. Госпожа, двор - место священное... Ундина. Простите! Одну минутку! Направляется к поэту, который держался в стороне, а теперь идет к ней навстречу. Ундина. Вы поэт, не правда ли? Поэт. Говорят, что да. Ундина. Вы не очень красивый... Поэт. И это тоже говорят... Говорят не так громко... Но я слышу еще лучше, потому что уши поэтов чувствительны только к шепоту. Ундина. А разве писание стихов не украшает человека? Поэт. Я был куда безобразнее! Она смеется. Он отходит в сторону. Ундина (возвращаясь к камергеру). Извините! Камергер. Госпожа супруга рыцаря, двор - место священное, где человек должен держать в узде двух предателей, от коих не может избавиться: свою речь и свое лицо. Если ему страшно, они должны выражать мужество. Если он лжет - откровенность. Если ему доводится говорить правду, невредно, чтобы она звучала как неправда. Это придает правде двусмысленность, которая поможет при соприкосновении с лицемерием. Возьмем пример, который вы, по своей невинности, выбрали сами. Я отказываюсь от своего привычного примера с запахом пригоревшего жаркого. Да, у меня потная ладонь. Правая ладонь. Левая совершенно суха... Летом она у меня горит... Да, я это знаю и страдаю этим с детства. Когда я касался груди моей кормилицы, она путала мои губы и пальцы. И меня не утешает, что согласно легенде, я унаследовал эту особенность от своего прадеда Онульфа, который нечаянно опустил в святую воду не пальцы, а сжатый кулак... Но какой бы влажной ни была моя ладонь, рука у меня длинная, она дотягивается до трона и распоряжается фавором и опалой... Не понравиться мне, значит поставить под вопрос свое положение при дворе, положение своего мужа, особенно, когда насмехаются над моими физическими недостатками, над моим физическим недостатком!.. Впрочем, я не вывожу отсюда никакой морали... А теперь, прекрасная Ундина, если вы следили за моей мыслью, скажите как придворная дама, получившая предупреждение, какова моя правая ладонь? Ундина. Потная... Так же как и ноги. Камергер. Она ничего не поняла! Госпожа... Ундина. Минуточку, разрешите? Камергер. Нет! Ни за что на свете! Она снова идет к поэту, который в свою очередь движется ей навстречу. Ундина. Какое было ваше первое стихотворение? Поэт. Самое великолепное. Ундина. Самое великолепное из ваших стихов? Поэт. Из всех вообще стихов. Оно также превосходит их, как вы всех остальных женщин. Ундина. Вы очень скромны в своем тщеславии... Прочитайте его поскорее... Поэт. Я его не помню. Я сочинил его во сне. А проснувшись, забыл. Ундина. Надо было сразу записать. Поэт. Именно это я себе и говорил. Я записал его даже слишком скоро... и записал во сне. Она тихонько смеется. Он удаляется. Камергер. Госпожа, допустим, рука у меня потная. Когда вы пожмете руки всем придворным, возможно. Вы составите себе другое мнение... Допустим это и допустим, что я это допускаю... Но ведь королю вы не скажете, что у него потная рука? Ундина. Разумеется, нет. Камергер. Браво! Потому что он король? Ундина. Нет! Потому что у него она сухая. Камергер. Вы несносны! Я говорю: в случае, если бы она была потная! Ундина. Вы не можете об этом судить. Она не потная. Камергер. Ну, а если бы король спросил вас про бородавку у него на носу? Ведь у нашего короля, насколько я помню, имеется бородавка! - Не вынуждайте меня так громко кричать, прошу вас! - Если он спросит вас на что она похожа? Ундина. Было бы очень странно, если бы монарх, которого ты видишь впервые в жизни, вздумал спросить тебя, на что похожа его бородавка. Камергер. Но, госпожа, мы рассуждаем теоретически! Я просто стараюсь, чтобы вы поняли, что именно нужно было бы сказать, чтобы понравиться вам, если бы у вас самой была бородавка!.. Ундина. У меня никогда не будет бородавок. Можете ждать хоть всю жизнь... Камергер. Она сумасшедшая... Ундина. Знаете, бородавки выскакивают, когда дотронешься до черепахи... Камергер. Не имеет значения. Ундина. Впрочем, это не так опасно, как алепский чирей, который выскакивает, когда потрешься о рыбу-ската. Камергер. Если угодно. Ундина. Или как низкая тварь, которая только что задушила угря... Угорь благороден! Надо, чтобы проливалась его кровь! Камергер. Она невыносима! Поэт. Сударыня, камергер хочет только сказать, что не надо огорчать тех, кто уродлив, напоминая им об их уродствах. Ундина. Пусть не будут уродами. Вот я, разве я уродлива? Камергер. Поймите же, что учтивость - это своего рода помещение капитала, притом из самых выгодных. Когда вы состаритесь, вам скажут, из учтивости, что вы молоды, когда подурнеете, скажут, что вы красивы, и все это совершенно бесплатно. Ундина. Я никогда не состарюсь... Камергер. Что за ребячество! Ундина. Хотите побиться об заклад? О, простите! (бежит к поэту). Камергер. Госпожа!.. Ундина. Ведь правда, это самое прекрасное на свете? Поэт. Когда он низвергается со скал, покрывая брызгами цветы белладонны и водосбора, - неоспоримо. Ундина. Водопад - самое прекрасное на свете? Мне кажется, вы глупеете! Поэт. Понимаю. Вы говорите о море? Ундина. О море? Об этом рассоле? Этой пляске святого Витта? Обидно слушать. Камергер. Госпожа! Ундина. Ну вот, опять он меня зовет. Какая досада! Мы так хорошо понимали друг друга! Возвращается к камергеру. Камергер. И о чем это они там говорят! Госпожа, мы продолжим урок в другой раз. Сейчас я только успею научить вас, как следует ответить на вопрос, который король задаст вам сегодня, как всякой даме, впервые явившейся ко двору, насчет героя, чье пня он носит, насчет Геркулеса. Ему дали это имя, потому что еще в колыбели он раздавил своим задом змейку-медянку, которая оказалась там по недосмотру. Вы шестая по счету представляетесь ко двору в нынешнем году. Он спросит вас о шестом подвиге Геркулеса {14}. Слушайте внимательно, повторяйте за мной и, заклинаю вас святым Рохом, не прерывайте наш разговор и не убегайте поболтать с поэтом. Ундина. Ах, верно! Я совсем забыла. Спасибо, что напомнили!.. Это очень срочно. Камергер. Но я вам запрещаю! Она бежит к поэту. Ундина. Вы мне нравитесь. Поэт. Я смущен, но камергер вас ожидает. Что такого срочного вам угодно мне сообщить? Ундина. Вот что... Камергер. По-моему, они с ума сошли! Госпожа! Ундина. Я только что говорила вам о подводных ключах, о ключах, бьющих со дна, когда весна цветет в глубинах озера... Игра состоит в том, чтобы найти место, откуда они бьют. Вода вдруг начинает бурлить среди воды. Пытаешься удержать ее обеими руками. Тебя обдает водой, которая соприкасается только с водой. Такой ключ есть в пруду совсем близко отсюда. Пройдите над ним. Поглядите на свое отражение. Вы увидите себя таким, каков вы на самом деле, - самый прекрасный из людей. Поэт. Уроки камергера приносят свои плоды. Камергер. Вальтер, я возлагаю всю ответственность на вас! Когда Геркулес убил рыбу, госпожа... Ундина. Геркулес убил рыбу? Камергер. Да, громадную. Лернейскую гидру. Ундина. Раз так, я затыкаю уши! Я не желаю ничего знать об убийствах. Камергер. Черт знает что! Снаружи слышится громкий шум. Появляется иллюзионист. Камергер. А теперь какая будет сцена? Иллюзионист. Та, что начинается? Я за нее не в ответе. Дама. Первый поцелуй Ганса и Берты? Иллюзионист. Нет, гораздо хуже: первая размолвка между рыцарем и Ундиной. Она приходит в положенное ей время. Появляется Ганс. Паж. Ваш супруг, госпожа. Ундина. Иди скорей сюда, Ганс, миленький, вельможный наставник учит меня лгать. Рыцарь, Оставь меня, мне надо с ним поговорить. Ундина. Потрогай его ладонь. Увидишь, какая она сухая!.. Хорошо я лгу, камергер? Рыцарь. Помолчи, Ундина. Ундина. А ты ужасно некрасивый и я тебя терпеть не могу. На этот раз я говорю правду! Рыцарь. Замолчи же! Что означает мое место за столом, ваша светлость? Вы сажаете меня после Сальма? Камергер. Действительно, так, рыцарь. Рыцарь. Я имею право на третье место от короля и на серебряную вилку. Камергер. Имели. И даже на первое, и даже на золотую вилку, если бы осуществился некий план. Но ваш брак предписывает вам четырнадцатое место и ложку... Ундина. Какая разница, Ганс, милый! Я видела приготовленные блюда... Там четыре целиком зажаренных быка. Я уверена, что на всех хватит. Смешки. Рыцарь. Почему вы смеетесь, Бертран?.. Бертран. Я смеюсь, когда у меня весело на душе, рыцарь... Ундина. Не будешь же ты мешать людям смеяться, Ганс! Рыцарь. Он смеется над тобой. Ундина. Он смеется не зло. Он смеется надо мной потому, что находит меня забавной. Я такая и есть, не по своей воле, но забавная. Он смеется из приязни ко мне. Бертран. Правда, госпожа. Рыцарь. Моя жена не должна вызывать никакого смеха, даже выражающего приязнь! Ундина. Тогда он больше не станет смеяться, потому что не захочет сделать мне неприятное, не правда ли, рыцарь? Бертран. Я буду остерегаться всего, что противоречит вашим желаниям, госпожа. Ундина. Не обижайтесь на моего мужа... Для меня лестно, что он так ревниво относится ко всему, что до меня касается... Вы не находите, рыцарь? Бертран. Всем завидно, что он единственный имеет на это право. Рыцарь. Кто спрашивает вашего мнения, Бертран? Ундина. Я, дорогой мой, я!.. Тебе бы следовало послушать наставления камергера, Ганс. Не надо нервничать. Поучись у меня. Ни гром ни потоп не сгонят с моих уст эту улыбку. К ней подходит иллюзионист. Она узнает своего дядю. Ундина (полушепотом). Это ты? Зачем ты так перерядился? Какую неприятность ты готовишь? Иллюзионист. Увидишь. Все это ради твоего блага. Прости, если я кажусь тебе докучным. Ундина. Прощу при одном условии. Иллюзионист. Каком? Ундина. О, дядя! Мне нужен покой! Сделай так, чтобы хоть на время этого празднества я не видела чужих мыслей. Это всегда скверно. Иллюзионист. А что я сейчас думаю? Ундина (читающая его мысли, испугана). Уходи... Иллюзионист. Через минуту ты позовешь меня обратно, Ундина... Объявляют о прибытии короля. СЦЕНА ДЕСЯТАЯ Король. Королева. Их свита. Берта. Те же. Король. Приветствую тебя, рыцарь! Приветствую, маленькая Ундина! Ундина заметила Берту и, кажется, не видит никого, кроме нее. Камергер. Ваш реверанс, госпожа! Она делает реверанс, автоматически, не отводя взгляда от Берты. Король. Я принимаю тебя, как всех, кого хочу любить, прелестное дитя, в этой зале, посвященной Геркулесу. Я обожаю Геркулеса. Из всех имен, данных мне при крещении, это имя мне особенно дорого. Я не из тех, кто ведет свое имя от Эрселе, собирателя древесных лягушек... В истории Геркулеса нет никаких лягушек. Более того, лягушка - это единственное животное, которое невозможно представить в карьере Геркулеса. Лев, тигр, гидра. Все годится. Лягушка - ни в коем случае. Не правда ли, мессир Алькуин? {15} Мессир Алькуин. Чтобы так думать, надо обладать слишком заскорузлым умом, ваше величество, и никакой эты, обыкновенный эпсилон {16}. Король. Но я заболтался, Ундина... Его подвиги... Я думаю, тебе известно, сколько подвигов совершил Геркулес? Камергер (подсказывает шепотом). Девять... Ундина (все так же глядя на Берту). Девять, ваше величество... Король. Отлично. Камергер подсказывает немного слишком громко, но твой голосок звучит очаровательно, даже при таком кратком ответе. Ему будет труднее подсказать тебе полное описание шестого подвига, но он изображен на картуше над твоей головой, милочка. Погляди!.. Кто эта женщина, прелестная лицом и фальшивая сердцем, которая хочет соблазнить Геркулеса?.. Ундина (не отрывая глаз от Берты). Это Берта... Король. Что она такое говорит? Ундина направляется к Берте. Ундина. Вы, вы его не получите! Берта. Чего я не получу? Ундина. Он никогда не будет вашим! Никогда! Король. Что с этой малюткой? Рыцарь. Ундина, с тобою говорит король... Ундина. Если вы скажете еще хоть слово, если дотронетесь до него, я вас убью... Рыцарь. Замолчи же, Ундина! Берта. Сумасшедшая! Ундина. О, король, спасите нас! Король. От чего спасти тебя, девочка? Какая тебе грозит опасность на празднике, устроенном в твою честь? Рыцарь. Простите ее. Простите меня... Ундина. А ты не вмешивайся! Ты уже заодно с ними, со всеми женщинами! Ты уже невольно на их стороне... Король. Объяснись, Ундина! Ундина. О, король, разве это не ужасно? У тебя есть муж, которому ты отдала все на свете... Он силен... Отважен... Красив... Рыцарь. Заклинаю тебя, Ундина... Ундина. Молчи, я знаю, что говорю... Ты глуп, но красив. И все эти женщины знают это. И все говорят себе: как удачно, что он такой красивый и вместе с тем такой глупый! Как сладко будет обнимать и целовать его, раз он красив. И как легко соблазнить его, раз он глуп. Поскольку он красив, мы получим от него то, чего не можем получить от наших сутулых мужей и хилых женихов. Но все это будет неопасно для нашего сердца, поскольку он глуп. Бертран. Очаровательная женщина. Ундина. Ведь я права, рыцарь, разве пет? Рыцарь. О чем ты думаешь, Ундина? Ундина. Как вас зовут, вас, кто находит меня очаровательной? Бертран. Бертран, госпожа. Рыцарь. Замолчите! Бертран. Когда дама спрашивает мое имя, я его называю, рыцарь. Король. Прошу вас. Камергер. Виконты и виконтессы приближаются для церемонии целования руки! Берта. Отец, простая крестьянка оскорбляет вашу приемную дочь в вашем собственном дворце, - вы не находите, что это уже слишком?.. Рыцарь. Ваше величество, позвольте мне навсегда покинуть двор... У меня прелестная жена, но она не создана для общества... Ундина. Видите, как они понимают друг друга? Они само двуличие! Король. Берта не двулична, Ундина. Ундина. Двулична. Она ни разу не посмела вам сказать о вашей... Камергер. Госпожа! Король. О моей родственной связи с Геркулесом через Омфалу!.. Я за это не краснею, милая Ундина. Ундина. Нет, просто о вашей бородавке, а ведь это самая прекрасная бородавка, какая может вырасти у короля, и получить ее можно было только от заморской черепахи (она замечает свою оплошность. Пытается ее исправить.) Где вы до нее дотронулись? У Геркулесовых столпов? Камергер. Маркграфы выступают вперед для церемонии подвязки. Король. Маленькая Ундина, успокойся. Да, ты мне нравишься. Такая редкость, чтобы под этими сводами звучал голос самой любви: мне это отнюдь не неприятно, но ради твоего собственного счастья прислушайся к моим советам... Ундина. О, вам я поверю без всяких возражений. Король. Берта девица кроткая, справедливая и хочет только одного - любить тебя. Ундина. Ах, нет, это глубокое заблуждение! Рыцарь. Прошу тебя, молчи. Ундина. Ты называешь кроткой девицу, которая убивает снегирей? Король. Что еще за история со снегирями? Зачем Берте убивать снегирей? Ундина. Чтобы растревожить Ганса! Король. Могу тебя заверить, что Берта... Берта. Отец, я только что поймала своего снегиря, а тут Ганс поздоровался со мной и взял меня за руку. Он сжал ее слишком крепко. Ундина. Он не сжал ее слишком крепко. У самой слабой женщины кулак становится твердым, как мрамор, когда надо защитить птичку. Если бы у меня была в руке птица, ваш Геркулес, ваше величество, мог бы сжимать сколько угодно, изо всех сил. Но Берта знает мужчин. Они настоящие чудовища себялюбия, их тешит смерть птички. Снегирь был в безопасности в ее ладони, она его раздавила... Рыцарь. Это я сжал слишком сильно. Ундина. Это она убила! Камергер. Ваше величество, владетельные бароны и баронессы... Король. Ундина, сделала она это или нет, ты поклянешься мне, что отныне оставишь Берту в покое... Ундина. Раз вы приказываете, клянусь. Король. Приказываю. Ундина. Клянусь... При условии, что она будет молчать! Король. Но ведь это ты говоришь, Ундина!.. Ундина. Она говорит сама с собою, я все слышу... Замолчите, Берта! Рыцарь. Проси прощения у Берты, Ундина! Ундина. Мои волосы? Что она говорит о моих волосах? Уж лучше пусть у меня будут волосы, как пакля, по ее выражению, чем такие космы, как у нее, похожие на змей. Поглядите на нее, ваше величество, у нее вместо волос гадюки! Рыцарь. Проси прощения!.. Ундина. Значит, ты не слышишь! Вы, значит, не слышите? Она говорит, что я гублю себя этим скандалом, что неделя подобной глупости отдалит от меня моего мужа, что останется только подождать, пока я умру с горя... Вот что она говорит, кроткая Берта, вот о чем она кричит! О, Ганс, милый, обними меня перед ней, чтобы ее унизить... Рыцарь. Не трогай меня. Ундина. Поцелуй меня при ней! Я воскресила снегиря. Сейчас он живой сидит в своей клетке. Берта. Что за безумная! Ундина. Вы его убили! Я его воскресила!.. Кто из нас двоих безумная, кто преступная? Королева. Бедное дитя! Ундина. Разве вы не слышите?.. Он поет. Король. Готова ваша интермедия, ваша светлость? Никогда еще интермедия так не заслуживала своего названия. Ундина. Ганс, милый, ты на меня сердишься? Рыцарь. Я не сержусь на тебя, но ты меня опозорила. Ты сделала нас посмешищем всего двора. Ундина. Не будем здесь больше оставаться. Здесь только король добрый и только королева красивая... Уедем... Камергер (которому иллюзионист подал знак). Подайте руку графине Берте, рыцарь. Ундина. Его руку Берте? Никогда... Камергер. Протокол, госпожа. Рыцарь. Вашу руку, Берта. Ундина. Ее руку? Никогда. К тому же, ты сейчас все узнаешь, Ганс. Послушайте, кто она на самом деле, Берта... И вы все постойте, слушайте, слушайте, кто такая графиня Берта и чего стоит протокол! Рыцарь. Ундина, это переходит все границы... Королева. Прошу всех удалиться. Я желаю поговорить с этой девочкой... Ундина. О, да! Мне надо рассказать королеве один секрет! Король. Счастливая мысль, Изольда {17}. Ундина. Изольда! О, король, ваша супруга - королева Изольда? Король. Ты не знала? Ундина. А Тристан? Где Тристан? Король. Не вижу никакой связи, Ундина... Успокойте ее, дорогая Изольда, Все уходят кроме королевы и Ундины. СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ Изольда. Ундина. Изольда. Тебя зовут Ундина, не правда ли? Ундина. Да. Я и есть ундина, русалка. Изольда. Сколько тебе лет? Пятнадцать? Ундина. Пятнадцать лет. И я родилась много веков тому назад. И я никогда не умру... Изольда. Как вышло, что ты забрела к нам, к людям? Как мог тебе понравиться наш мир? Ундина. На крутых берегах озера он был чудесный. Изольда. И остался таким с тех пор, как ты живешь на суше? Ундина. Есть тысяча способов сделать так, чтобы перед глазами у тебя была вода. Изольда. А, понимаю! Чтобы мир снова показался тебе великолепным, ты думаешь о смерти Ганса? Чтобы наши женщины опять казались тебе чудесными, ты думаешь, что они отнимут у тебя Ганса? Ундина. Они хотят отнять его у меня, разве не правда? Изольда. Судя по всему - да. Ты слишком высоко его ценить. Ундина. Мой секрет! Это и есть мой секрет, о королева! Если они отнимут его у меня, он умрет! Как ужасно! Королева. Успокойся. Они не такие жестокие. Ундина. Да нет же! Нет! Он умрет, потому что я согласилась, чтобы он умер, если изменит мне. Изольда. Что ты говоришь? Значит, у водяных духов принято такое наказание? Ундина. О, нет! У водяных духов не бывает неверных супругов, разве что неверность случится по ошибке или из-за слишком большого сходства, или если вода слитком мутная. Но водяные духи условились, чтобы тот, кто изменил невольно, никогда об этом не узнавал. Изольда. Но если так, откуда им известно, что Ганс способен тебе изменить? Как могут они понимать само слово измена? Ундина. Они узнали это слово сразу. Как только увидели Ганса. Раньше у них никогда не возникал вопрос об измене. Никогда до появления Ганса. Но они заметили красавца верхом на коне, честность на его лице, чистосердечие на устах, и тогда слово "измена" побежало по волнам до самых глубин. Изольда. Бедные водяные духи! Ундина. И вот, все, что вызывало во мне доверие к Гансу - его открытый взгляд, его ясная речь, - им казалось предвестием беды, лицемерием. Надо полагать, что сама добродетель человеческая - это уже гнусная ложь. Он сказал мне, что будет любить меня всегда... Изольда. И в глубинах вод родилось слово "предать". Ундина. Его шептали даже рыбы. И каждый раз, как я выбегала из хижины, чтобы рассказать о любви Ганса и посмеяться над ними, все они разными голосами или бульканьем кричали мне в лицо это слово. Он гневается оттого, что я выбросила форель, - говорила я. - Он голоден. - Да, - отвечали щуки. - Он тебя обманет. - Я спрятала окорок, - Да, говорили уклейки, он тебя обманет... Вы любите уклеек, королева? Изольда. У меня еще не сложилось на этот счет определенного мнения. Ундина. Противные мушки. Противные змейки. Знаю я их, этих уклеек! И они соблазняли его русалками. Судя по тому, что нам говорили о людях, я думала, что он набросится на них, тем более, что мой дядя выбрал русалок без жабер и без плавников. А он их не тронул и не поцеловал. Я гордилась им. Я бросила им всем вызов. Сказала, что он никогда меня не обманет. Но они только хихикали в ответ. И тогда я совершила ошибку. Я заключила договор. Изольда. Какой договор? Ундина. Их царь, мой дядя, сказал мне: "Ты позволишь нам убить его, если он тебе изменит?" Ответить "нет" - значило бы унизить Ганса перед ними, значило бы, что я презираю Ганса. Презираю самое себя! Я сказала "да". Изольда. Они забудут. Они изменят свои намерения. Ундина. О, нет, не верьте этому. Сообщество, где забывают, где меняют намерения, где прощают - человечество, как вы это называете, - занимает во вселенной крохотное место... У нас, так же как у диких животных, как у листьев ясеня, как у гусениц, нет ни отречения ни прощения. Изольда. Но как они могут завладеть Гансом? Ундина. Любая волна, любая вода подстерегает теперь его. Когда Ганс подходит к колодцу, уровень воды вдруг поднимается. Если льет дождь, на Ганса он льет вдвое сильней. Льет яростно. Вы сами увидите, когда Ганс проходит по саду мимо фонтанов, они от гнева вздымаются до самого неба. Изольда. Хочешь моего совета, милая маленькая Ундина? Ундина. Да, я ундина, русалка. Изольда. Ты в состоянии меня выслушать, тебе пятнадцать лет. Ундина. Пятнадцать лет за один месяц. И я родилась много веков тому назад. И я никогда не умру. Изольда. Почему ты выбрала Ганса? Ундина. Я не знала, что у людей выбирают. У нас не выбирают. Большие чувства сами выбирают нас, и первый встречный водяной становится единственным навсегда. Ганс - первый мужчина, которого я увидела, больше уже выбирать нельзя. Изольда. Ундина, исчезни! Уходи! Ундина. Вместе с Гансом? Изольда. Если ты не хочешь страдать, если хочешь спасти Ганса, погрузись в первый же источник... Уходи! Ундина. С Гансом? Он такой некрасивый в воде! Изольда. С Гансом ты узнала три месяца счастья. Надо довольствоваться этим. Уходи, пока не поздно. Ундина. Покинуть Ганса? Зачем? Изольда. Затем, что он не создан для тебя. Затем, что у него мелкая душа. Ундина. А у меня совсем нет души, Это еще хуже! Изольда. Вопрос так не стоит ни для тебя, ни для любого иного существа, кроме человека. Во всем мире душа вдыхается и выдыхается через ноздри и бронхи. Но человек захотел иметь свою, особую душу. Он, глупец, начал обгладывать всеобщую душу. Не существует души собственно человеческой. Есть лишь целый ряд маленьких кусочков души, где произрастают чахлые цветы и чахлые овощи. Человеческие души, вбирающие в себя все времена года, весь ветер, всю любовь, такие души, как тебе нужно, встречаются ужасающе редко. Может быть, одна на весь наш век, одна на всю вселенную. Очень сожалею, она занята. Ундина. А я ни капельки не сожалею. Изольда. Потому что ты не знаешь, что такое водяной с великой душою. Ундина. Прекрасно знаю. У нас был один такой! Он плавал всегда только на спине, чтобы можно было видеть небо. Он брал в плавники череп мертвой русалки и созерцал его. Для любви ему сперва требовалось одиннадцать дней уединения и непрерывных объятий. Он так всем нам надоел! Даже пожилые русалки избегали его. Нет, единственный человек, достойный быть любимым, это тот, кто похож на всех людей, лицом, как все, и говорит, как все; отличить от других его можно лишь по большим недостаткам, или неловкости... Изольда. Это Ганс. Ундина. Это Ганс. Изольда. Но разве ты не поняла, что все вольное и широкое