т вот тоже к Габриэлле? И он посмотрел на попугая так, как будто смотрел на него с величайшим омерзением. - Он тебе что, мешает? - спросил Турандот. - В какой-то степени,- ответил адмирал.- Я от птиц комплексую. - Надо сходить к птицеаналитику,- сказал Подшаффэ. - Я уже пытался анализировать свои сны,- сказал адмирал,- но они дурные какие-то. Ничего не получается. - А что вам снится? - спросил Подшаффэ. - Кормилицы. - Ну и говнюк же вы все-таки,- пошутил Турандот. Шарль наконец нашел место и поставил машину. - Вы что, еще не вошли? - спросил он. - Пришла тут и командует! - сказал адмирал. - Я не люблю, когда со мной так шутят,- сказал таксист. - Учту на будущее,- сказал адмирал. - Болтай, болтай,- сказал Зеленуда... - Ну и гвалт же вы здесь устроили,- сказал Габриель, выходя им навстречу.- Заходите, не бойтесь. Публика еще не собралась. Тут только туристы. И Зази. Заходите. Заходите. Сейчас повеселитесь в свое удовольствие. - А почему, собственно, ты пригласил нас именно сегодня? - спросил Турандот. - Вы ведь всегда окутывали стыдливым покровом двусмысленной тайны свои ночные занятия,-- продолжил его мысль Подшаффэ. - К тому же вы никогда не давали нам возможности видеть вас на сцене,- добавила Мадлен. - Да,- сказал Зеленуда.- Мы совершенно не понимаем как хик сего нунка, так и квид сего квода"(.Здесь этого теперь, так и зачем этого почему (лат.).) Оставив без внимания реплику Зеленуды, Габриель таким образом ответил на предшествующие вопросы: - Почему? Вы спрашиваете почему? Ах! Это странный вопрос, особенно если учесть, что сам не всегда знаешь, кто, кого, зачем и почему. Почему? Да, почему? Вы спрашиваете меня почему? О! Позвольте мне в это сладостное мгновенье сказать о слиянии бытия с почти ничем в горниле залогов и задатков. Почему, почему, почему, вы спрашиваете меня, почему? Вы что, не слышите, как трепещут глоксинии в эпиталамах? - Ты это нам говоришь? - спросил Шарль, которому частенько доводилось решать кроссворды. - Нет. Вовсе нет! - ответил Габриель.- Но посмотрите! Посмотрите! Занавес из красного бархата как по мановению волшебной палочки разомкнулся точно по линии меридианы, открывая перед завороженными зрителями бар, столики, сцену и танцевальную дорожку "Старого ломбарда", самого известного в столице ночного бара для педиков,- а в столице, как известно, этого добра хватает. В этот сравнительно ранний час здесь ощущалось лишь весьма слабое оживление, вызванное совершенно нелепым для этих мест и в целом неожиданным присутствием учеников Цицерона Габриеля, среди которых царило и парило дитя Зази. - Подвиньтесь, дайте им сесть, о благородные чужеземцы,- обратился к ним Габриель. Туристы, испытывавшие к нему полное доверие, пришли в движение, чтобы дать возможность вновь прибывшим занять место в своем тесном кругу... Когда все как следует утрамбовались, Зеленуда был водружен на краешек одного из столиков. Он выразил свое удовлетворение при помощи разбрасывания во все стороны семечек подсолнуха. Какой-то девушка в шотландском костюме - а именно официант, прикрепленный к означенному ночному заведению,- посмотрел на Зеленуду и поделился вслух своими наблюдениями. - Бывают все-таки психи,- сказал он.- С попугаем я бы ни за что... - А ты что же, жирный гом, думаешь, у тебя нормальный вид в этой юбчонке? - отпарировал Турандот. - Оставь его в покое,- сказал Габриель.- Это его рабочая одежда. Что до Зеленуды - так это я его пригласил,- обратился он к шотландке,- так что ты уж заткнись и свои соображения оставь при себе. - Здорово ты его,- сказал Турандот, торжествующе глядя на шотландку.- Да, кстати, чем вы можете нас угостить? Шампанским или еще чем? - Здесь без шампанского нельзя,- сказала шотландка.- Разве что виски закажете. Если вы вообще знаете, что это такое. - Ионэтамнегаварит! - воскликнул Турандот.- Мне! Держателю кафе! - Так бы сразу и сказали,- сказала шотландка, разглаживая юбочку тыльной стороной руки. - Ну ладно, давай,- сказал Габриель.- Неси сюда нашу фирменную шипучку. - Сколько бутылок? - Все зависит от того, сколько это стоит,- сказал Турандот. - Так мы ш договорились - я за все плачу,- сказал Габриель. - О тебе-то я и пекусь,- сказал Турандот. - Как эта цыпочка прижимиста, однако,- заметила шотландка. Ущипнув хозяина кафе за ухо, она тут же удалилась со словами: - Я принесу большую. - Что большую? - неожиданно вмешалась Зази. - Он хотел сказать - двенадцать дюжин бутылок,- объяснил Габриель, привыкший мыслить масштабно. Зази наконец соизволила обратить внимание на вновь прибывших. - Эй, вы там! Человек с таксомотором! - обратилась она к Шарлю.- Говорят, вы женитесь? - Говорят,- коротко ответил Шарль. - Значит, вы наконец нашли женщину, которая вам понравилась? Зази наклонилась, чтобы получше рассмотреть Мадлен. - Она? - Здравствуйте, мадемуазель,- приветливо сказала Мадлен. - Привет,- сказала Зази. И она повернулась к вдове Авот'е, чтобы ввести ее в курс дела. - Вот эти двое женятся,- сказала она, указывая пальцем на Шарля и Мадлен. - Как это трогательно,- воскликнула вдова Авот'я.- А мой бедный Хватьзазад этой темной ночью, быть может, попал в какую-нибудь переделку. Что поделаешь! (Вздох.) Он сам такую работу выбирал. (Пауза.) Будет совсем смешно, если я вторично овдовею, даже не выйдя замуж. И она пронзительно захихикала. - Это что еще за ненормальная? - спросил Турандот у Габриеля. - Представления не имею. Она целый день сегодня за нами бегает. Какого-то легавого по дороге подцепила. - Покажи легавого. - Его здесь нет. Погулять пошел. - Не нравится мне эта компания,- сказал Шарль. - Да,- сказал Турандот.- В этом есть что-то нехорошее. Это может плохо кончится. - Да вы не волнуйтесь,- сказал Габриэль.- Вы совершенно напрасно беспокоитесь. Вот и шипучее пойло принесли. Урра! Пейте-напивайтесь, друзья мои, и вы, туристы! Угощайся, любимая племянница, и вы, о нежные жених и невеста. Действительно! Не надо забывать жениха и невесту! Тост! Тост за жениха и невесту! Растроганные туристы хором исполнили хэппи-бер-сдей туйу и несколько разнюнившихся официантов-шотландок вовремя смахнули нарождавшуюся слезу, способную испортить любой макияж. Габриель постучал по рюмке газовой зажигалкой и тут же добился полной тишины - так велик был его авторитет. Он сел верхом на стул и сказал: - Итак, мои агнцы, и вы, глубокоовечные дамы, сейчас вы наконец сможете в полной мере оценить мои творческие возможности. Вы уже давно знаете - хотя некоторые из вас узнали об этом совсем недавно,- что я занимаюсь хореографией и что это главное вымя кормящей груди моих доходов. Надо же на что-то жить, правда ведь? А чем мы живем, позвольте вас спросить? Дуновением времени конечно же,- я бы сказал, хотя бы отчасти, и оно же нас и губит,- но в большей степени мы существуем за счет живительной субстанции, имя которой - деньги. Это медоточивое, вкусовое, полигенезное вещество испаряется с необыкновенной легкостью, однако добывать его приходится в поте лица своего, по крайней мере, эксплуатируемым мира сего - к ним отношусь и я,- а возглавляет их список некто по имени Адам, которого, как известно, преследовали разные там Элохимы. Несмотря на то что его содержание в Эдеме обходилось им совсем недорого с точки зрения и в представлении наших современников, они послали его в колонии обрабатывать землю и выращивать грейпфруты, и в то же самое время запретили гипнотизерам обезболивать роды его супруги и вынудили змиев пуститься наутек. Одним словом, форменная библейская ерунда и нелепица. Что бы там ни было, я смазал свои коленные суставы вышеупомянутым потом лица своего и именно в этом эдемообразном и адамическом духе зарабатываю себе на жизнь. Через несколько минут вы увидите меня на сцене, но будьте внимательны! Не ошибитесь! В моем исполнении вы увидите не просто номер стриптиза. Вы увидите нечто высокохудожественное! Искусство с большой буквы! 126 Имейте это в виду! Искусство, состоящее из девяти букв, а слова из девяти букв намного качественнее слов, например, из пяти букв, которые так сильно засоряют разного рода грубостями чистый источник французского языка, не говоря уже о словах из трех букв, которые, быть может, даже превосходят их в этом. Заканчивая свою речь, мне остается лишь выразить вам свою благодарность и признание за те нескончаемые аплодисменты, которые прозвучат в мою честь и во славу моего искусства! Благодарю вас! Заранее благодарю! Еще раз благодарю! И неожиданно для всех амбал удивительно легко вскочил с места, сделал несколько прыжков, взмахнув руками за спиной, изображая летящую бабочку. Этот краткий экскурс в его артистическую деятельность был воспринят туристами с небывалым энтузиазмом. - Gо *, женщина,- кричали они, подбадривая его.( Иди... (англ.)) - Таффай! - заорал Турандот, который никогда не пил такого хорошего шампанского. - Какая он шумная, однако,- сказала одна из официанток-шотландцев. Тем временем посетители толпами вваливались в бар - их выбрасывали у входа привычные для этих мест автобусы. Габриель внезапно вернулся и сел на свое место с мрачным видом. - Вам нехорошо, мсье Габриель? - заботливо спросила Мадлен. - Мне страшно выходить на сцену. - Модак,- сказал Шарль. - Опять мне не везет,- сказала Зази. - Нельзя нас так обижать,- сказал Турандот. - Болтай, болтай, вот все, на что ты годен,- сказал Зеленуда. - А эта тварь все к месту говорит,- сказала одна из официанток-шотландцев. - Не робей, Габи,- сказал Турандот. - Ты представь себе, что мы самые что ни на есть обычные зрители,- сказала Зази. - Ну уж ради меня-то можно,- жеманно промямлила вдова Авот'я. - Вас я в гробу видал,- сказал Габриель.--Друзья мои,- обратился он ко всем остальным.- Нет! Дело не в этом! (Вздох, пауза.) Мне так жаль, что Марселина вместе с вами не сможет увидеть меня на сцене. Объявили первый номер программы: это была карамба в исполнении двух премиленьких негров с Мартиники. XV Марселина уснула в кресле. Но что-то заставило ее проснуться. С трудом открыв глаза, она посмотрела на часы и, не узрев ничего особенного, наконец сообразила, что кто-то тихонько стучится в дверь. Она быстро потушила свет и затаилась. Это не мог быть Габриель: когда он вернется со своей компанией, тут конечно же будет такой гвалт, что вся округа проснется. Это не могла быть и полиция, поскольку солнце еще не взошло. Что до предположения, что это домушник, который покушается на Габриелевы бабки, то оно могло вызвать только улыбку. Все затихло. Потом кто-то принялся поворачивать дверную ручку. Поскольку это ни к чему не привело, этот кто-то принялся ковыряться в замке. Ковырялся он довольно долго. "Ну, сапожник",- подумала Марселина. Наконец дверь открылась. Он вошел не сразу. Марселина дышала так тихо и так осторожно, что вошедший вряд ли даже мог расслышать ее дыхание. Наконец он сделал шаг вперед. На ощупь начал искать выключатель. Нашел. И в передней зажегся свет. Марселина сразу же узнала его по силуэту: это был человек, называвший себя Педро-Излишком. Но когда он зажег свет в комнате, она подумала, что ошиблась, ибо на нем не было ни усов, ни темных очков. Он держал в руках ботинки и улыбался. - Что, перетрухали? - спросил он галантно. - Не-а,- тихо ответила Марселина. Пока хмырь сидел и молча надевал ботинки, она убедилась, что ее первое предположение не было ошибочным. Это был тот самый хмырь, которого Габриель спустил с лестницы. Обувшись, он снова с улыбкой посмотрел на Марселину. - На сей раз,- сказал он,- я бы с удовольствием выпил стаканчик гранатового сиропа. - Почему "на сей раз"? - спросила Марселина, загоняя последние слова в кавычки. - Вы меня не узнаете? Марселина помолчала, потом кивнула (жест). - Вам, наверное, интересно знать, зачем я пришел сюда в столь поздний час? - Вы тонкий психолог, мсье Педро. - Мсье Педро? Откуда взялся этот "мсье Педро?" - спросил сильно заинтригованный хмырь, присовокупив с обеих сторон к мсье Педро по нескольку кавычек. - Сегодня утром вы сами так представились,- тихо ответила Марселина. - Ах, да! - непринужденно сказал хмырь.- Я совсем забыл. (Пауза.) - Так что? Вам не интересно знать, зачем я сюда пришел в столь поздний час? - Нет, не интересно. - А жаль, потому что я бы вам ответил, что пришел, чтобы выпить с вами по стаканчику гранатового сиропа. Марселина молча обратилась к себе, чтобы поделиться следующими соображениями: "Он хочет, чтобы я сказал ему, что он выбрал дурацкий предлог, но я не доставлю ему такого удовольствия! Нет уж, не доставлю". Хмырь осмотрелся. - Это что там внутри? - спросил он, указывая на отвратительного вида буфет. Поскольку Марселина так и не ответила ему, он пожал плечами, встал, открыл буфет, вынул бутылку и два стаканчика. - Выпьете немного? - предложил он. - Я после этого не усну,- тихо ответила Марселина. Хмырь не стал настаивать. Выпил один. -- Жуткая гадость,- заметил он вскользь. Марселина от комментариев воздержалась. -- Они еще не вернулись? - спросил хмырь, просто чтобы что-нибудь сказать. - Вы же сами видите. А то бы вы уже давно были внизу. - Габриэлла,- сказал хмырь мечтательно. (Пауза.) - Забавно (Пауза.) Определенно забавно. Он допил стакан. - Бр-бр-бр, какая гадость! - пробормотал он. И в комнате вновь воцарилось молчание. Наконец хмырь решился. - Ну вот...- сказал он.- Я должен задать вам ряд вопросов. - Задавайте,- тихо ответила Марселина,- но я не стану на них отвечать. - Придется,- ответил хмырь.- Я инспектор полиции Бертен Пуарэ. Марселина рассмеялась. - Вот мое удостоверение,- сказал хмырь обиженно. И он показал его издалека Марселине. - Оно поддельное,- сказала Марселина.- Это сразу видно. А потом, если бы вы были настоящим полицейским, вы бы знали, что следствие таким образом не ведется. Вы даже не дали себе труда прочесть какой-нибудь полицейский роман, французский, разумеется, из которого вы могли бы почерпнуть соответствующую информацию. Вы можете лишиться своего звания: взлом замка, нарушение неприкосновенности жилища... - И может быть, не только жилища. - Что вы сказали? - тихо спросила Марселина. - Так вот,- сказал хмырь.- Я жутко в вас втюрился. Как только я вас увидел, я подумал: "Жить не смогу на этом свете, если в конце концов ее не трахну", и еще: "Надо сделать это как можно быстрее". Я не могу ждать. Я страшно нетерпелив. У меня характер такой. И тогда я подумал: "Сегодня вечером я исполню задуманное, поскольку она, моя божественная возлюбленная,- вы то есть - будете одна-одинешенька в своем гнездышке, так как все остальные обитатели этого дома, включая идиота Турандота, пойдут в "Старый ломбард" любоваться прыжками Габриэллы. Габриэллы (пауза). Забавно (пауза). Определенно забавно. - Откуда вы все это знаете? - Я ведь инспектор Бертен Пуарэ. - Идите врать! - сказала Марселина, внезапно меняя стилистический регистр.- Признайтесь, никакой вы не фараон. - Вы думаете, что фараон, как вы выразились, не может быть влюблен? - Тогда вы просто дурак. - Но и полицейские иногда умом не блещут. - Нет, вы просто махровый дурак. - Так вот какое впечатление на вас произвело мое признание? Признание в любви? - Неужели ж вы думаете, что я лягу в постель только потому, что меня об этом кто-то попросит? - Я искренне надеюсь, что мое обаяние не оставит вас в конце концов равнодушной. - Господи, чего только не приходится выслушивать. - Вот увидите. Поговорим пяток минут, и мое обаяние на вас подействует. - А если не подействует? - Тогда я просто сразу же наброшусь на вас. - Что ж, давайте. Попробуйте. - О, у меня еще есть время. Я в последнюю очередь прибегну к способу, который, надо сказать, столь противен моему естеству. - Вам надо бы поспешить. Скоро вернется Габриель. - Как бы не так. Сегодня он раньше шести не вернется. - Бедная Зази,- спокойно сказала Марселина,- она очень утомится, а ведь у нее поезд в шесть шестьдесят. - Плевать нам на Зази. Ненавижу девчонок! Такие тщедушные! Брр! И вот такая импозантная женщина, как вы... Черт побери! - Да, но тем не менее вы за ней все утро бегали. Бедная девочка! - Я бы не сказал. Потом ведь это я ее к вам привел. Мой рабочий день только начинался. Но когда я увидел вас... Ночной гость посмотрел на Марселину с выражением глубокой печали на лице, потом энергично схватил бутылку с сиропом, наполнил этим пойлом свой стакан, содержимое которого разом проглотил, возвратив на стол несъедобную его часть, как это принято делать с косточкой от отбивной или хребтом камбалы. - Фу, какая гадость,- сказал он, заглатывая напиток, который сам выбирал и который экспрессом отправил в желудок - способ потребления, пригодный скорее для водки. Он вытер липкие губы обратной стороной ладони левой руки, а затем перешел к объявленному ранее сеансу соблазнения. - Лично я,- сказал он так, между прочим,- очень ветреный мужчина. Эта деревенская девчонка ни капли не заинтересовала меня, несмотря на свои страшные истории. Я сейчас говорю о своих утренних занятиях. Но днем я сразил бабу из высшего света, на первый взгляд во всяком случае. Баронессу Авот'ю. С ее стороны - роковая страсть. За пять минут жизнь ее перевернулась. Нужно сказать, что тогда я был одет в прекрасные одежды регулировщика. Я это обожаю. Как я развлекаюсь в этой форме, вы даже представить себе не можете. Больше всего я люблю останавливать такси и садиться в них. Эти болваны за рулем обычно прийти в себя не могут. Я приказываю отвезти меня домой. Болван в отпаде. (Пауза.) Вам может показаться, что я сноб, не так ли? - У всех свои причуды. - Я по-прежнему не произвел на вас впечатления? - Нет. Бертен Пуарэ кашлянул два-три раза, потом продолжил так: - Сейчас я вам расскажу, как я встретился с вдовой. - Какого черта? - тихо сказала Марселина. - Как бы то ни было, я запихнул ее в "Старый ломбард". Что до меня, то меня совершенно не трогают сценические подвиги Габриэллы, меня волнуете только вы! - Послушайте, Педро-Излишек, вам не стыдно? - Стыдно... стыдно... легко сказать. Можно ли быть деликатным, когда сплетничаешь? (Пауза.) А потом, не называйте меня Педро-Излишек. Это меня раздражает. Я взял это прозвище с потолка, придумал специально для Габриэллы (Габриэллы!), но я не привык, чтоб меня так называли. У меня есть другие имена, которые меня гораздо больше устраивают. - Бертен Пуарэ, например? - Например. Или другое, которым я пользуюсь, когда облачаюсь в полицейскую форму. Он вдруг занервничал. - Облачаюсь,- повторил он с горечью.- Можно так сказать - облачаться? Ублажаться - да, обла-жаться - тоже, но - облачаться? Что вы об этом думаете, красавица? - Ублажайтесь в другом месте. - Это не входит в мои намерения. Итак, когда я облачаюсь... - Наряжаетесь. - Да нет же! Совсем нет! Это совсем не маскарад. Кто вам сказал, что я на самом деле не полицейский? Марселина пожала плечами. - Ладно, облачайтесь на здоровье. - Облочайтесь, моя красавица! Нужно говорить: "облочайтесь"! Марселина расхохоталась. - Облочайтесь! Да вы же в этом ничего не понимаете. Говорят: облачайтесь. - Не может быть. Вид у него был обиженный. - Посмотрите в словаре. - В словаре? Но у меня нет с собой словаря. И дома тоже нет. Напрасно вы думаете, что у меня хватает времени на книги. Я ведь так занят. - У нас тут есть словарь (жест). - Черт подери! - он был ошеломлен.- Вдобавок вы еще и интеллектуалка. Но он при этом не сдвинулся с места. - Вы хотите, чтобы я сама за ним сходила? - Нет уж, я сам пойду, ублажусь, точнее облажаюсь. Неуверенным шагом он направился к полке, снял словарь, стараясь не упустить Марселину из вида. Потом он вернулся с книгой и принялся ее штудировать, с головой погрузившись в работу. - Посмотрим-ка... Оберкампфф, Оберо, король Эльфов, Оберт... здесь этого нет... - Нужно посмотреть перед розовыми страничками. - А что на розовых страничках? Готов поспорить, что пошлятина какая-нибудь, я не ошибся, это по-латыни: "Фер'гисс майн нихьт ', веритас одиум понит, виктис хонос 2..." (' Не забывай меня (нем.). 2 Истина рождает ненависть, побежденным - честь (лат.).) Здесь тоже нету. - Я же вам сказала: перед розовыми страницами! - Черт! Это же ужасно трудно. А, вот, наконец-то. Слова, которые все знают: "обладиться", "облаживать", "облатка", "облаточный", а, вот! Нашел. Начинается в самом верху страницы. "Облачаться". Да еще с ударением на ударном слоге. Да: "облачаться". "Я облачаюсь", вы видите, я правильно говорил. "Ты облачаешься, он облачается, мы облачаемся, вы облачаетесь", а вы правы, вы облачаетесь... забавно, определенно забавно. Надо же! А разоблачаться? Посмотрим, разоблачаться! Ну-ка! "Разобидеть"... "разобидеться"... А, вот! "Разоблачаться" - возвр. глаг., спрягается, как "облачаться". Таким образом говорят: разоблачайтесь! Вот именно,- взревел он внезапно,- разоблачайтесь, красавица! И по-быстрому! Догола, догола! Глаза его налились кровью. Тем более что Марселина совершенно бесследно и не менее внезапно исчезла. Держась одной рукой за выступы стены - в другой у нее был чемодан,- она без всякого труда спускалась вниз. Теперь ей надо было сделать лишь небольшой прыжок в три с лишним метра, и вот она уже на тротуаре. Марселина свернула за угол и исчезла. XVI Хватьзазад снова облачился в форму легавмена. На маленькой площади, неподалеку от "Старого ломбарда", он меланхолически ждал закрытия этого заведения. Он задумчиво (казалось) смотрел на группу бродяг, уснувших на решетке вентиляционного люка метро. Они наслаждались средиземноморским теплом, исходившим из этого отверстия, которое, несмотря на забастовку, продолжало его источать. Несколько мгновений он думал о зыбкости человеческого бытия, тщетности усилий как грызунов, так и человекообразных, после чего принялся завидовать - секунды две-три, не больше, ведь во всем надо знать меру - судьбе этих обездоленных, пусть обездоленных, но не отягощенных грузом социальных обязанностей и светских условностей. Хватьзазад вздохнул. На его воздыхания эхом отозвался еще более надрывный всхлип, что вконец смутило Хватьзазадовы мечтания. "Шоэто, шоэто, шоэто",- подумали Хватьзазадовы мечтания, облачаясь, в свою очередь, в легавменские доспехи и, тщательно прочесав зорким глазом окружавшую его темноту, обнаружили источник означенного звука в лице некоей развалившейся на скамейке личности. Хватьзазад приблизился к ней со всеми обычными мерами предосторожности. Что до бродяг, то они продолжали спать, чувствуя, что рядом ходят такие же, как они. Личность делала вид, что дремлет. Хватьзазаду от этого легче не стало, но тем не менее он обратился к ней в следующих выражениях: - Что вы здесь делаете? В столь поздний час? - А вам-то что? - отозвался этот некто по имени X. Хватьзазад, кстати говоря, задался тем же вопросом, когда формулировал свои собственные. Да, действительно, ему-то что до этого? Все дело было в его профессии, его внешнем обличье, но, с тех пор как он потерял Марселину, ему все чаще и чаще хотелось размягчить коросту своих поступков в сперме неудовлетворенных желаний. Борясь со своим пагубным влечением, он продолжал беседу. - Как это что? - сказал он.- Это касается меня непосредственно. - В таком случае,- сказала личность,- это. совсем другое дело. - Значит, вы позволите мне вновь сформулировать поставленного мною ранее здесь при вас вопроса? - Вопрос, а не вопроса,- сказала тень. - Вопроса,- сказал Хватьзазад. - Вопрос, без "а". - Вопрос,- наконец согласился Хватьзазад.- Ах, эта грамматика! Я в ней не силен. Это меня и подкосило. Ладно, не будем об этом. Ну так? - Ну так что? - Вы не ответили на мой вопрос. - Я ведь забыл, что за вопрос. Уш сколько времени прошло. - Значит, мне повторить? - Неплохо бы. - Как это утомительно. Хватьзазад воздержался от очередного вздоха, боясь реакции своего собеседника. - Давайте,- сказал тот дружественно.- Сделайте небольшое усилие. Хватьзазад сделал, но оно вылилось в абсолютную мерзость: - Имя фамилия место и дата рождения номер книжки социального страхования номер счета в банке номер сберегательной книжки квитанция за квартиру квитанция за воду квитанция за газ квитанция за электричество проездной на метро автобусный проездной квитанция из Левитана на мебель рекламный буклет к холодильнику связку ключей продовольственные карточки чистые листы с вашей подписью папскую буллу и тутти-фрутти валите-ка сюда скопом без разговоров все ваши документы. Я уж не требую того, что связано с машиной: водительские права запасные подфарники заграничные паспорта и тутти-кванти, поскольку, скорее всего, все это выше ваших возможностей. - Господин полицейский, вы видите, там (жест) автобус стоит? - Да. - Я его водитель. - А! - Ну знаете ли, у вас плохая память. Вы меня еще не узнали? Несколько успокоившись, Хватьзазад сел рядом на скамейку. - Позвольте? - спросил он. - Пожалуйста, пожалуйста. - Дело в том, что это не вполне соответствует уставу (молчание). - И вообще, с общепринятыми нормами поведения сегодня у меня явный прокол,- добавил Хватьзазад. - Неприятности? - Не то слово. Облом. (Молчание.) Хватьзазад добавил: - Из-за женщин. (Молчание.) Хватьзазад продолжал: -...Меня душит желание исповедаться... исповедаться... одним словом, надо душу облегчить... я ведь столько всего могу рассказывать... (Молчание.) - Конечно,- сказал Федор Баланович. Какой-то комар влетел в световой конус фонарного столба. Перед тем, как впиться в еще не охваченные участки кожи, он хотел погреться. Это удалось ему в полной мере. Его обугленное тельце медленно опустилось на желтый асфальт. - Давайте, начинайте,- сказал Федор Баланович.- А то рассказывать буду я. - Нет, нет,- сказал Хватьзазад.- Поговорим еще немного обо мне. Почесав свой волосяной покров и без того грязным ногтем, он произнес следующие слова, которым не преминул придать оттенок непредвзятости и даже некоторого благородства. Вот что он сказал: - Я не буду говорить ни о моем детстве, ни о молодых годах. Не будем говорить и о полученном мною воспитании - его у меня попросту нет, об образовании я также говорить много не буду, ибо и с ним у меня плохо. Итак, я подхожу к годам службы в армии, но и на этом я останавливаться не буду. Холостяком я был с самых ранних лет, и жизнь сделала из меня то, чем я стал. Он замолк, чтобы на минутку предаться мечтаниям. - Давайте, продолжайте,- сказал Федор Баланович,- а то я начну. - Действительно, все не то и все не так,- сказал Хватьзазад.- И все это из-за женщины, встреченного мной сегодня утром. - Встреченной. - Встреченного. - Встреченной, а не ного. Тетехи, что ли, которая за Габриелем увязалась? - О! Нет. Не из-за нее. Кстати говоря, в этой я совсем разочаровался. Она отпустила меня на все четыре стороны - и какие это были стороны! - она даже не поломалась, чтобы меня удержать. Она хотела только одного - увидеть танец Габриэллы, Габриэллы... Забавно. Определенно забавно. - Это уж точно,- сказал Федор Баланович.- Ничто не может сравниться с номером Габриеля на Пляс де Пари, кто-кто, а я-то изучил бай-найтную жизнь этого города. - Везет же вам,- рассеянно сказал Хватьзазад. - Но я столько раз видел номер Габриеля, что мне это уже надоело, тут уж ничего не скажешь. И потом он не обновляет свой репертуар. Что поделаешь, с артистами так часто бывает. Придумают что-нибудь, а потом повторяются до бесконечности. Надо признать, что все мы так, только каждый - в своей области. - Все, но не я,- с обезоруживающей простотой сказал Хватьзазад.- Я все время разное придумываю. - Это потому, что вы еще ничего стоящего не придумали. Вы просто себя еще не нашли, вот что. Но как только вы чего-нибудь добьетесь, чего-нибудь стоящего, вы на этом и остановитесь. Поскольку до сих пор вы блестящих результатов явно не добились. Это видно невооруженным глазом: вид у вас жалкий. - Даже в форме? - Форма тут ни при чем. Опечаленный Хватьзазад замолчал. - Эй, так к чему же вы все это? - спросил Федор Баланович. - И сам не знаю. Я жду мадам Авот'ю. - А я попросту жду своих дураков, чтобы отвести их обратно в гостиницу, поскольку завтра рано утром они уезжают любоваться седыми камнями Гибралтара. Таков уж их маршрут. - Везет же им,- рассеянно прошептал Хватьзазад. Федор Баланович пожал плечами, не удостоив эту реплику комментария. В эту минуту послышались выкрики и стенанья: "Старый ломбард" закрывался. - Лучше поздно, чем никогда,- сказал Федор Баланович. Он встал и пошел к автобусу. Ушел просто так, ни здрасьте вам, ни до свидания. Хватьзазад тоже встал. Постоял в нерешительности. Бродяги спали. Комар сдох. Федор Баланович несколько раз посигналил, чтобы собрать свою паству. Агнцы с восторгом обменивались впечатлениями о приятном прекрасном вечере, и теперь, стараясь друг друга переговорить, передавали друг другу свои закодированные на родном наречии восторги. Состоялось взаимное прощание. Женская половина толпилась вокруг Габриеля и пыталась поцеловать его, мужская не решалась. - А потише нельзя! - сказал адмирал. Туристы медленно заходили в автобус. Федор Баланович зевнул. В клетке, висящей на руке Турандота, спал Зеленуда. Зази отчаянно боролась с собой: нет, примеру Зеленуды она не последует. Шарль пошел за своей развалюхой. - Ну что, мошенник,- воскликнула вдова, увидев Хватьзазада,- хорошо ли вы провели время? - Не слишком, не слишком,- сказал Хватьзазад. - А мы тут так повеселились! Мсье Габриель такой смешной, такой смешной! - Благодарю вас,- сказал Габриель.- Но не забудьте, вы видели и настоящее искусство. Не только, чтобы поржать, но и искусство тоже. - Куда-то он пропал со своей колымагой,- сказал Турандот. - А пташечке тоже понравилось? - спросил адмирал, разглядывая птицу, спрятавшую голову под крыло. - Теперь ему будет что вспомнить,- сказал Турандот. Последние туристы заняли свои места. Мы будем вам писать (жесты). - Хо! Хо! - кричал Габриель.- Адиос амигос ', ваше здоровье! До следующего раза.( До свидания, друзья (исп.).) И автобус уехал, унося вдаль довольных иностранцев. В тот же день рано утром они уедут любоваться седыми камнями Гибралтара. Таков уж их маршрут. Такси Шарля подъезжало к тротуару. - Всем места не хватит,- заметила Зази. - Неважно! - сказал Габриель.- Мы сейчас пойдем лопать луковый суп. - Спасибо, но я поеду домой,- сказал Шарль. Как отрезал. - Ну что, Мадо, поехали? Мадлен села рядом со своим будущим супругом. - До свидания,- прокричала она всей компании, высунувшись из окна.- И спасибо за прекрасный... Спасибо за чуд... Остальное расслышать было невозможно. Такси было уже слишком далеко. - В Америке их бы в такой ситуации обсыпали рисом,- сказал Габриель. - Это ты по старым фильмам судишь,- сказала Зази.- Теперь в кино женятся реже, чем раньше. И вообще я больше люблю, когда всех под конец убивают. - А мне больше нравится, когда рис бросают,- сказала вдова Авот'я. - А вас не спрашивают,- сказала Зази. - Мадемуазель,- сказал Хватьзазад.- Вам бы следовало быть повежливее с теми, кто старше вас. - До чего же он хорош, когда встает на мою защиту,- сказала вдова Авот'я. - Пошли,- сказал Габриель.- Я отведу вас в кафе "У никтолопов". Там меня особенно хорошо знают. Вдова Авот'я и Хватьзазад влились в общий поток. - Видал? - обратилась Зази к Габриелю.- Тетка с лягавым за нами идут. - Не можем же мы им запретить,- сказал Габриель.- Куда хотят, туда и идут. - Может, ты их припугнешь? А то я их видеть больше не могу. - К людям надо относиться с большим пониманием, надо быть человечнее. - Полицейские тоже люди,- сказала вдова Авот'я, которая все прекрасно слышала. - Платить буду я,- робко сказал Хватьзазад. - И речи быть не может,- сказал Габриель.- Сегодня угощаю я. - Ну я только за выпивку заплачу,- сказал Хватьзазад умоляющим голосом.- За мюскаде, например. Это мне вполне по карману. - Не сори приданым,- сказал Габриель.- Я - это другое дело. - И вообще ты нас ничем угостить не можешь,- сказал Турандот.- Ты забываешь о том, что ты полицейский. У меня ведь тоже кафе и я никогда не стал бы обслуживать полицейского, который бы привел ко мне целую компанию выпивох. - Все-таки вы олухи,- сказал Подшаффэ.- Неужели вы его не узнаете? Это же растлитель малолеток, который приходил к нам утром. Габриель нагнулся к Хватьзазаду, чтобы получше его рассмотреть. Все, включая весьма удивленную и в то же время уязвленную Зази, ждали результатов осмотра. Кто-кто, а Хватьзазад так же, как, впрочем, и все остальные, осторожно помалкивал. - А что ты сделал со своими усами? - спросил у него Габриель спокойным, но в то же время угрожающим тоном. - Только вы, пожалуйста, его не обижайте,- сказала вдова Авот'я. Габриель схватил Хватьзазада за грудки и приподнял его, чтобы при свете уличного фонаря получить дополнительную информацию. - Да,- сказал он.- Где усы? - Я их оставил дома,- сказал Хватьзазад. - И к тому же ты, выходит, действительно полицейский? - Нет, нет,- воскликнул Хватьзазад.- Это я так, переоделся просто, смеху ради... Чтоб развлечься... чтоб вас развлечь... Это как ваша пачка... В целом одно и то же... - Вот ты за то же и огребешь,- вдохновенно сказал Подшаффэ. - Может быть, вы все-таки не будете его обижать,- сказала вдова Авот'я. - Он должен нам все объяснить,- сказал Турандот, справившись с охватившим его беспокойством. - Болтай, болтай,- слабым голосом пробормотал Зеленуда и снова погрузился в сон. Зази молчала. Подавленная происходящим, измученная недосыпом, она тщетно пыталась выработать в себе такое отношение к событиям, которое, с одной стороны, соответствовало бы ситуации, а с другой - ничем не унижало ее собственного достоинства. Поднимая Хватьзазада все выше и выше по фонарному столбу, Габриель снова молча посмотрел на него и потом осторожно поставил на ноги. Он обратился к нему со следующими словами: - И что ты за нами все ходишь и ходишь? - Он не за вами,- сказала вдова Авот'я,- он за мной. - Вот именно,- сказал Хватьзазад.- Может, это чувство вам я незнакомо... Но когда влюбишься в цыпочку... - На что это ты (ах, какой он душка) намекаешь (он назвал меня цыпочкой),- синхронно произнесли Габриель и (вдова Авот'я), первый в бешенстве (вторая с чувством). - Идиотка,- продолжал Габриель, обращаясь к даме,- он вам еще не все рассказал о своих занятиях. - Я просто не успел,- сказал Хватьзазад. - Это подлый насильник малолеток,- сказал Габриель.- Сегодня утром он преследовал малышку до самого дома. Мерзавец. - И ты это сделал? - спросила потрясенная вдова Авот'я. - Я еще не был знаком с вами,- сказал Хватьзазад. - А! Признался! - заорала вдова. - Он признался! - заорали Турандот и Подшаффэ. - А! Ты признался! - громко сказал Габриель. - Простите! - кричал Хватьзазад.- Извините! - Мерзавец! - орала вдова Авот'я. Это криковоплеизвержение привело к тому, что из тьмы возникли двое на велосипедах. - Нарушение тишины в ночное время,- заорали хором оба навелосипеда,- лунный галдеж, соноразрушительный ор, полуночный гвалт, а ведь это все, сами понимаете,- орали навелосипеды. Габриель незаметно отнял руку от Хватьзазадовых грудков. - Минуточку,- воскликнул Хватьзазад, проявляя небывалую смелость.- Минуточку! Вы что, не поняли, кто я?? Полюбуйтесь, я в форме. Я лягавый, у меня нашивки на рукавах. И он начал размахивать своей накидкой. - Откуда ты тут такой взялся? - спросил навело-сипед, который по своему служебному положению должен был беседовать с гражданами.-- Мы тебя здесь раньше не видели. - Очень может быть,- ответил Хватьзазад с небывалой дерзостью, которую хороший писатель назвал бы не иначе как безрассудством.- Очень может быть. Тем не менее полицейским я был, полицейским и остался. - А вот они,- сказал, хитро прищурившись, на велосипед,- вот эти вот (жест), они что, тоже полицейские? - Вы мне не поверите. Но они совершенно безобидны. - Как-то все это не по-божески,- сказал говорящий навелосипед. Второй навелосипед ограничился гримасами. Страшными. - Тем не менее я уже ходил к первому причастию,- ответил Хватьзазад. - О! Полицейский так никогда бы не ответил,- воскликнул говорящий навелосипед.- Сдается мне, что ты штудируешь эти возмутительные статьи, в которых прославляется несуществующее единство полиции и духовенства. Слышите вы меня? (Он обращался теперь уже ко всем присутствующим.) У полиции эта церковь вот где сидит (жест)! Все это действо было воспринято присутствующими весьма сдержанно, только Турандот подобострастно захихикал. Габриель демонстративно пожал плечами. - Эй, ты,- обратился к нему говорящий навелосипед.- От тебя воняет (пауза). Майораном. - Майораном! - Габриель посмотрел на него с жалостью.- Это "Тайный Агент" от Кристиана Фиора. - А! - сказал навелосипед недоверчиво.- Сейчас посмотрим. Он подошел к Габриелю и начал обнюхивать его пиджак. - Вообще-то...- сказал он, уже явно склоняясь в пользу Фиора.- Посмотрите-ка! - добавил он, обращаясь к своему коллеге. Последний, в свою очередь, принялся обнюхивать пиджак Габриеля. Покачал головой. - Непонятно вообще, что эти ублюдки в этом понимают,- зевая, сказала Зази. - Однако! - сказал говорящий навелосипед.- Вы слышали, сержант? Это где-то напоминает оскорбление. - Не где-то, а в заднице,- вяло отозвалась Зази. Габриель и Подшаффэ расхохотались. Тогда она добавила специально для того, чтобы уважить их до конца: - Эту шуточку я почерпнула все там же, в мемуарах генерала Шарля Вермо. - А! Дело в том, что эта девчонка издевается над нами так же, как этот, со своим майораном,- сказал навелосипед. - Никакой это не майоран,- сказал Габриель.- Повторяю: это "Тайный Агент" от Кристиана Фиора. Вдова Авот'я, в свою очередь, подошла к нему и принюхалась. - Ив самом деле,- сказала она навелосипедам. - А вас не спрашивают,- обратился к ней неговорящий навелосипед. - Чистая правда,- пробормотала Зази.- Я ей сама только что то же самое сказала. - Повежливее с дамой! - сказал Хватьзазад. - Знаешь что,- сказал говорящий навелосипед.- Ты бы поменьше высовывался. - Повежливее! Повежливее! - повторил Хватьзазад. Вдова Авот'я была тронута его мужеством. - А тебе давно уже пора спать. - Ах! Ах! - сказала Зази. -Ну-ка покажи документы,- сказал Хватьзазаду говорящий навелосипед. - Это умунепостижимо! - сказала вдова Авот'я. - А ты, старуха, заткнись! - сказал неговорящий навелосипед. - Ах! Ах! - сказала Зази. - Повежливее с дамой! - сказал Хватьзазад. Его поведение стало просто безрассудным. - Так полицейский тоже никогда бы не сказал,- сказал говорящий навелосипед.- Документы! И поживее! - заорал он. - Вот умора! - сказала Зази. - Это все-таки чересчур,- сказал Хватьзазад.- Почему-то документы требуют именно у меня, а у этих вот (жест) ничего не требуют. - Нехорошо так говорить,- сказал Габриель.- Совсем нехорошо. - Ну и сволочь же он,- сказал Подшаффэ. Но навелосипеды твердо стояли на своем. - Давай документы! - орал говорящий навелосипед. - Давай документы! - орал неговорящий навелосипед. - Нарушение тишины в ночное время,- переорали их вновь прибывшие полицейские с полицейским фургоном в придачу.- Лунный галдеж, соноразрушительный ор, полуночный гвалт, а это, сами понимаете... Обладая безошибочным чутьем, они сразу унюхали, кто здесь нарушители и забрали Хватьзазада и обоих навелосипедов. Через минуту все стихло. - Все-таки есть на свете справедливость,- сказал Габриель. Но вдова Авот'я была безутешна. - Не надо плакать,- сказал ей Габриель.- Ваш хахель вообще-то лицемер порядочный. И потом уже надоело, что он все время за нами шпионит. Поешьте с нами лукового супа. Луковый суп и утешит и успокоит. ХVII Слеза упала на раскаленный гренок и тут же испарилась. - Ну хватит, хватит,- сказал Габриель вдове Авот'е.- Придите же в себя наконец! Не он первый, не он последний. У вас такой замшелый вид, что вы без труда подцепите еще какого-нибудь прохвоста. Одолеваемая сомнениями, вдова вздохнула. Раскаленный гренок проскользнул в ложку, и она закинула его себе в пищевод. Обожглась. - Позовите пожарных,- сказал ей Габриель и снова наполнил ее стакан. Каждое Авот'йное глотание поливалось таким образом отменным мюскаде. Зази, как и Зеленуду, одолела сонница. Подшаффэ и Турандот молча сражались с длинными волокнами тертого сыра. - Отличный луковый суп,- обратился к ним Габриель.- Можно подумать, что ты (жест) положил туда пару подметок, а ты (жест) залил их помоями. Но именно это мне в нем и нравится. Естественный вкус - это когда все по-простому, без затей. Чисто, без примесей, одним словом. Все молча согласились. - А ты, Зази, что, суп не будешь? - Пусть себе спит,- сказала вдова Авот'я измученным голосом.- Пусть отдохнет. Зази открыла один глаз. - Надо же,- ответила она,- эта старая галоша все еще здесь. - Относись с состраданием к страждущим,- сказал Габриель. - Вы очень добры ко мне,- сказала вдова Авот'я.- Не то что она (жест). Да, дети действительно бессердечны. Она опустошила свой стакан и подала Габриелю знак, что хотела бы выпить еще. . - Совсем с цепи сорвалась,- прошептала слабеющим голосом Зази. - Гм! - сказал Габриель.- Какое это все имеет значение? Правда, старая перечница? - добавил он, обращаясь к заинтересованной стороне. - Ах! как вы добры ко мне! - ответила последняя.- Не то что она. Да, действительно, дети бессердечны. - Долго она еще будет нам надоедать? - спросил Турандот у Габриеля, удачно заглотнув очередную порцию пищи. - Как вы все-таки жестоки,- сказал Габриель.- Эта старая развалина как-никак расстроена. - Спасибо,- с чувством сказала вдова Авот'я. - Не за что,- ответил Габриель.- Кстати, о луковом супе: надо сказать, это в высшей степени выдающееся изобретение. - Вот этот вот? - спросил Подшаффэ, энергично доскребая со дна тарелки прилипшее сырное волокно.- Конкретно этот суп или луковый суп вообще? - Луковый суп вообще,- решительно ответил Габриель,- когда я что-либо говорю, я всегда обобщаю... Я не люблю полумеры. - Ты прав,- сказал Турандот, который тоже покончил со своей похлебкой.- Не надо усложнять, когда все и так ясно, к примеру, мюскаде почти не осталось, старуха все выдула. - Потому, что вино хорошее,- сказала вдова с блаженной улыбкой.- Я тоже умею обобщить, когда надо. - Болтай, болтай...- сказал Зеленуда, который внезапно пробудился от никому и в частности ему не известных причин. - Хватит с меня,- сказала Зази, отталкивая свою порцию. - Подожди,- сказал Габриель, придвигая к себе ее тарелку.- Я доем. И принесите нам еще две бутылки мюскаде и бутылку гранатового сиропа,- обратился он к проходящему мимо официанту.- О нем (жест), кстати, мы совсем забыли. Может, он тоже хочет перекусить. - Эй, Зеленуда,- воскликнул Турандот.- Есть хочешь? - Болтай, болтай, вот все, на что ты годен,- сказал Зеленуда. - Значит, хочет,- сказал Подшаффэ. - Не тебе мне объяснять, что он имел в виду,- высокомерно сказал Турандот. - Я бы никогда и не посмел,- сказал Подшаффэ. - Тем не менее он это сделал,- сказала вдова. - А вы не усугубляйте,- сказал Габриель. - Понимаешь,- обратился Турандот к Подшаффэ,- я не хуже тебя понимаю все то, что понимаешь ты. Не такой уж я дурак. - Если ты действительно понимаешь не меньше моего,- сказал Подшаффэ,- значит, ты действительно не такой дурак, как может показаться. - Это уж точно,- сказала вдова.- Выглядит он полным дураком. - Ну нахалка,- сказал Турандот.- Совсем меня затиранила. - Вот что бывает, когда человек в обществе не котируется,- отметил Подшаффэ.- Первая попавшаяся свинья может плюнуть ему в морду. Со мной бы она не посмела. - Все дураки,- неожиданно энергично выпалила вдова Авот'я.- Вы - тоже,- добавила она, обращаясь к Подшаффэ. И тут же получила по голове. И тут же нанесла ответный удар. В активе Подшаффэ был еще один удар, который был тут же нанесен в Авот'ийную рожу. - Чортпобери! Чортпобери! - заорал Турандот. И принялся прыгать между столиками, пытаясь хотя бы отдаленно изобразить Габриэллу в номере "Умирающий лебедь". Зази снова погрузилась в сон. Зеленуда, движимый, по всей видимости, жаждой мести, пытался выбросить из клетки свежий экскремент. Интенсивный обмен пощечинами между Подшаффэ и Авот'ей продолжался. Габриель хохотал, глядя на то, как Турандот пытается исполнить фуэте. Все это, однако, сильно не пришлось по вкусу официантам из "Никтолопов". Двое из них - вышибалы известные - мигом схватили Турандота с двух сторон под руки и, подняв в воздух, выбросили из бара прямо на асфальт, на мостовую, прервав тем самым холостой пробег нескольких такси, вяло передвигавшихся в прохладной серой предрассветной мгле. - Нет уж! - воскликнул Габриель.- Только не это. Он вскочил, схватил обоих официантов, которые с чувством выполненного долга возвращались к своим хозяйственным делам, и столкнул их головами с такой силой и так удачно, что бахвалы рухнули наземь, причем головы их сплющились воедино. - Браво! - воскликнули хором Подшаффэ и вдова Авот'я. Как будто сговорившись, они прекратили обмен корреспонденцией. Какой-то третий официант - известный драчун - решил одержать молниеносную победу над противником. Схватив сифон, он поставил себе целью проломить его массой череп Габриеля. Но Подшаффэ был готов к контратаке. Другой, не менее объемистый сифон, запущенный им в официанта, в конце своей траектории нанес весьма ощутимый материальный ущерб головенке хитреца. - Чортпобери! - заорал Турандот, принявший наконец на мостовой вертикальное положение, при этом он покалечил тормозные колодки нескольких ночных фаэтонов, оказавшихся на улице в этот особенно ранний час. Повинуясь благородному порыву, он снова ворвался в пивную с явным намерением продолжить борьбу. Теперь уже изо всех дыр толпами высыпали официанты. Невозможно было даже предположить, что их тут столько. Они полезли из кухни, из подвалов, из служебных помещений, со складов. Их плотная масса поглотила Подшаффэ, а вслед за ним и оказавшегося на их пути Турандота. Но справиться с Габриелем было совсем не так просто. Подобно жуку, окруженному полчищем муравьев, подобно быку, попавшему в колонию пиявок, Габриель взбрыкивал, фыркал, храпел, резко разбрасывая вокруг себя снаряды из человеческой плоти, которые разбивались о столы и стулья или просто скатывались под ноги посетителям. Шум от состоявшегося обмена мнениями наконец разбудил Зази. Увидев родственника в окружении официантской своры, она заорала: "Дядюшка, держись!" - и, схватив кувшин, запустила им в самую гущу толпы. Вот сколь велики духом девы Франции! Вдова Авот'я, вдохновленная этим примером, метала вокруг себя пепельницы. Вот на что толкает менее одаренных жажда подражания. Вдруг послышался страшный грохот: это Габриель рухнул в посуду, увлекая за собой семерых распоясавшихся официантов, пятерых ввязавшихся в борьбу посетителей и какого-то эпилептика. Вскочив в едином порыве, Зази и Авот'я подошли к колышущейся среди опилок и осколков стекла человеческой магме. Несколько метких ударов сифоном вывели из строя еще нескольких борцов с недостаточно крепкими черепами. Благодаря этому Габриель смог встать, буквально разорвав пелену противников, и обнаружил тем самым весьма помятое присутствие распластанных на полу Подшаффэ и Турандота. Несколько газированных струй, направленных им в лицо женской санитарной частью, поставили их на ноги. С этого момента исход борьбы был предрешен. Пока вялые или просто равнодушные посетители покидали пивную, наиболее оголтелые вместе с официантами, теряя последние силы, испускали дух, напоровшись либо на крепкий кулак Габриеля, либо на сокрушительную руку Подшаффэ, либо на вечно бдящую ногу Турандота. Совсем разбитых Зази и вдова Авот'я отскребали с пола "Никтолопов" и тащили на тротуар, где бескорыстные добровольцы исключительно по доброте душевной складывали их в кучу. Только Зеленуда не принимал участия в побоище, ибо в самом начале драки был серьезно ранен в промежность осколком супницы. Лежа на дне клетки, он бормотал, стеная: "Прелестный вечерок! Прелестный вечерок!" Получив травму, он заговорил по-другому. Но и без его участия вскоре была одержана полная победа. Когда с последним противником было покончено, Габриель удовлетворенно потер руки и сказал: - А сейчас я бы с удовольствием выпил кофе со сливками. - Прекрасная мысль,- сказал Турандот, .заходя за стойку, пока оставшаяся четверка удобно располагалась по другую ее сторону. - А Зеленуда? Турандот пошел на поиски птицы и нашел ее, все еще стенающей, в клетке. Он вынул ее и принялся ласково гладить, называя Зеленуду "зеленой цыпочкой". Придя в себя, попугай ответил: - Болтай, болтай, вот все, на что ты годен. - Это уж точно,- отметил Габриель.- А как там кофе? Успокоенный Турандот опять заключил попугая в клетку и подошел к кофеваркам. Он попытался включить их, но поскольку не был знаком с конструкцией, тут же ошпарил себе руку. -Айяйяйяй,- сказал он с непосредственностью. - Какой же ты неловкий,- отметил Подшаффэ. - Бедный котик,- сказала вдова Авот'я. - Черт,- сказал Турандот. - Мне кофе со сливками,- сказал Габриель,- и сливок побольше. - Мне тоже,- сказала Зази.- С пенкой. - Аааааааа! - ответил Турандот. Струя раскаленного пара ударила ему в лицо. - Наверное, стоит обратиться к кому-нибудь из этого заведения,- спокойно предложил Габриель. - Точно,- сказал Подшаффэ,- сейчас схожу. И он подошел к куче тел и выбрал наименее попорченного. Привел. - А ты молодец! - сказала Зази Габриелю.- Наверное, такие гормосессуалисты, как ты, на улице не валяются. - А вам какой кофе, мадемуазель? - спросил приведенный в чувство официант. - С пенкой,- сказала Зази. - Почему ты продолжаешь называть меня гормосессуалистом? - спокойно спросил Габриель.- После того как ты видела меня в "Старом ломбарде", ты должна была понять что к чему. - Не знаю, гормосессуалист ты или нет, но это было действительно здорово,- сказала Зази. - Так уж получилось,- сказал Габриель.- Просто мне их (жест) манеры пришлись не по душе. - О, мсье! - сказал официант.- Мы уже сами пожалели об этом. - Ведь они оскорбили меня,- пояснил Габриель. - Вот тут вы не правы,- сказал официант. - Еще как прав,- ответил Габриель. - Не переживай,- сказал ему Подшаффэ.- Никто от оскорблений не застрахован. - Глубокая мысль,- сказал Турандот. - Ну а теперь, какие у тебя планы? - спросил Подшаффэ у Габриеля. - Кофе выпью. - А потом? - Зайду домой, а потом провожу малышку на вокзал. - А ты на улицу выглядывал? - Нет. - Пойди посмотри. Габриель пошел. - Да, тут уж, конечно... И в самом деле две бронетанковые дивизии ночных сторожей и эскадрон юрских спаги, как выяснилось, заняли позиции вокруг площади Пигаль. XVIII - Наверное, надо позвонить Марселине,- сказал Габриель. Остальные продолжали молча пить кофе со сливками. - Дело дрянь,- тихо сказал официант. - А вас не спрашивают,- отозвалась вдова Авот'я. - Сейчас я тебя положу туда, откуда взяли,- сказал Подшаффэ. -- Ладно, ладно,- отозвался официант.- Что уж и пошутить нельзя? Габриель вернулся. - Странно,- сказал он.- Никто трубку не берет. Он хотел выпить свой кофе. - Черт, остыло,- добавил он и брезгливо поставил чашку на стойку. Подшаффэ выглянул на улицу. - Подходят,- сообщил он. Отойдя от стойки, все столпились вокруг него, кроме официанта,- он спрятался под кассой. - По-моему, они чем-то недовольны,- заметил Габриель. - Потрясающе,- прошептала Зази. - Надеюсь, с Зеленудой будет все в порядке,- сказал Турандот.- Он ведь ни в чем не виноват. - А я,- поинтересовалась вдова Авот'я.- Я-то в чем виновата? - Вот и отправляйтесь к своему Хватьзазаду,- пожав плечами, сказал Подшаффэ. - Да ведь это же он и есть! - воскликнула она. Перешагивая через груду поверженных, образовавшую перед "Никтолопами" нечто вроде баррикады, вдова Авот'я выказывала горячее желание присоединиться к нападавшим, которые медленно и организованно продвигались ей навстречу. Увесистая пригоршня пулеметных пуль пресекла эту попытку. Поддерживая вываливающиеся кишки руками, вдова Авот'я рухнула наземь. - Глупо все-таки,- прошептала она,- с моими-то деньгами еще бы жить да жить. И испустила дух. Зази упала в обморок. - Могли бы быть поосторожней,- разгневанно сказал Габриель.- Ведь здесь дети. - Сейчас ты сможешь высказать им свои замечания лично,- сказал Подшаффэ,- они уже здесь. Вооруженные до зубов личности находились теперь просто-напросто по ту сторону застекленного фасада, который являл собой весьма сомнительное прикрытие, тем более что большая часть стекол была разбита во время предыдущей драки. Вооруженные до зубов личности выстроились в ряд посередине тротуара. Человек с зонтом на руке вышел вперед и, перешагнув через труп вдовы Авот'и, вошел в пивную. - Надо же! - сказали хором Габриель, Турандот, Подшаффэ и Зеленуда. Зази все еще была без сознания. - Да,- сказал человек с (новым) зонтиком.- Это я, Гарун аль Рашид. Я тот, кого вы знали и порой не узнавали. Я - властелин этого мира и прилегающих к нему территорий. Иногда я путешествую по своим владениям под разными личинами, облачаясь в одежды неуверенности и заблуждения, которые, кстати говоря, для меня весьма характерны. Неумный, ограниченный полицейский, ночной грабитель, робкий преследователь вдов и сироток, все эти мимолетные образы позволяют мне пренебречь ничтожно малой опасностью выставить себя на посмешище, показаться пустым болтуном или чрезмерно сентиментальным влюбленным (благородный жест в сторону вдовы Авот'и). В вашем сознании я был только что причислен к без вести пропавшим, но вот я снова среди вас, теперь уже в облике победителя - это можно сказать без ложной скромности. Полюбуйтесь! (Еще один не менее благородный жест, на сей раз охватывающий всю ситуацию в целом.) - Болтай, болтай,- сказал Зеленуда,- вот все... - А его бы надо в суп пустить,- сказал Хватьзазад (Извините: Гарун аль Рашид). - Никогда! - воскликнул Турандот, прижимая клетку к груди.- Уж лучше смерть! Произнося эти слова, он начал медленно уходить под землю, как, впрочем, Габриель, Зази и Подшаффэ. Грузовой лифт спустил всех их в подвалы "Никтолопов". Находящийся в тени лифтер тихо и настойчиво рекомендовал им следовать за ним, и по-быстрому. Он держал в руках электрический фонарь, который служил сигналом сбора и в то же время демонстрировал достоинства питающих его батареек. Пока на первом этаже вооруженные до зубов личности под влиянием эмоций пускали автоматные очереди себе под ноги, маленькая группа, следуя означенным рекомендациям и фонарю, продвигалась с большой скоростью мимо полок, забитых бутылками мюскадного сиропа и Гренаде. Габриель нес на руках все еще не пришедшую в себя Зази, Турандот - вялого Зеленуду. Что до Подшаффэ, то он не нес ничего. Они спустились по лестнице, потом прошли через небольшую дверцу и оказались в канализационном стоке. Открыв другую дверцу, они очутились в метро, в проходе, облицованном керамической плиткой, где было пока еще темно и безлюдно. - А теперь,- тихо сказал лампоносец,- если мы не хотим, чтобы нас застукали, надо разойтись в разные стороны. Тебе,- обратился он к Турандоту,- туго придется с этой птахой. - Я перекрашу его в черный цвет,- мрачно ответил Турандот. - Все это как-то не здорово,- сказал Габриель. - Ох, уж этот Габриель! - сказал Подшаффэ.- Всегда найдет, как утешить. - Я провожу малышку,- сказал лампоносец.- Тебя, Габриель, за версту видать. К тому же я захватил ее чемодан. Может, что-нибудь и забыл - спешил очень. - Расскажи, как это было. - Сейчас не время. Зажегся свет. - Ну вот,- тихо сказал лампоносец.- Метро пошло. Ты, Подшаффэ, поезжай к площади Звезды, а ты, Турандот, к Бастилии. - В общем, каждый за себя? - спросил Турандот. - Не знаю, как ты без гуталина справишься,- сказал Габриель.- Придется что-нибудь эдакое придумать. - А что, если я сам залезу в клетку,- предложил Турандот,- а Зеленуда меня понесет? - Это мысль. -- Я пошел домой,-- сказал Подшаффэ.-К счастью, сапожное дело является одной из основ современного общества. И, как известно, все сапожники на одно лицо. -- Это уж точно. -- Пока, ребята! - сказал Подшаффэ. И он удалился по направлению к площади Звезды. -- Пока, ребята! - сказал Зеленуда. -- Болтай, болтай, вот все, на что ты годен,- отозвался Турандот. И они понеслись по направлению к Бастилии. XIX Жанна Сиськиврось внезапно проснулась. Она посмотрела на часики, оставленные на тумбочке: было уже больше шести. - Пора! Тем не менее она задержалась еще на несколько мгновений, рассматривая своего возлюбленного, который раскатисто храпел, раскинувшись голяком на постели. В процессе постепенного перехода от общего к частному она скользнула уже вялым и равнодушным взглядом по тому самому предмету, который занимал ее в течение одного дня и двух ночей: сей объект напоминал скорее обмякшего после кормления младенца, нежели лихого гренадера. - К тому же он такой дурак! Она быстро оделась, побросала в сумочку самые разнообразные предметы, подштукатурила лицо. - Низяапаздывать! А то я потом свою дочь не найду. Я Габриеля знаю. Они наверняка придут вовремя. Если, конечно, ничего не случилось. Она прижала к груди тюбик губной помады: - Только бы с ней ничего не случилось. Теперь она была уже совсем готова. Перед выходом она бросила последний взгляд на своего хахеля. - Разве что он сам ко мне придет. Если будет настаивать, я, может, и не откажусь. Но сама за ним больше бегать не буду. Она тихонько закрыла за собой дверь. Хозяин гостиницы вызвал такси, и уже в половину она была на вокзале. Прокомпостировав билет, она спустилась на платформу. Вскоре появилась Зази с каким-то типом, который нес ее чемодан. - Надо же! Марсель! - воскликнула Жанна Сиськиврось. - Он самый. - Она же спит на ходу! - Мы тут малость покуралесили. Вы уж на нее не сердитесь. И меня тоже простите, но мне надо бежать. - Понимаю, а что Габриель? - Дело дрянь. Надо уходить. Пока, малышка. - До свиданья, мсье,- сказала Зази с отсутствующим видом. Жанна Сиськиврось прошла с девочкой в купе. - Ну как! Весело было! - Так себе. - В метро была? - Нет. - А как вообще время провела? - Я постарела.