произвела бы неизгладимое впечатление, если бы кто-то увидел ее. Полные две тысячи Детей Света, все верхом, в белых табарах и плащах, доспехи блестят, обоз - фургоны, походные кухни, конюхи с вереницами сменных лошадей. В этой бедной лесами местности были деревни, но отряд держался в стороне от дорог и избегал даже фермерских хозяйств. Они должны встретиться - с кем-то - у крохотной деревушки на северной границе Тарабона, на краю Равнины Алмот. Джефрам Борнхальд, скачущий во главе своих людей, гадал о том, в чем же тут дело. Он слишком хорошо помнил разговор в Амадоре с Пейдроном Найолом, Лордом Капитан-Командором Детей Света, но понял из него чрезвычайномало. - Мы одни, Джефрам. - сказал беловолосый человек. Голос его от возраста был тонким и пронзительным. - Я помню, как ты принимал присягу... да, теперь, наверное, тридцать шесть лет назад. Борнхальд выпрямился: - Милорд Капитан-Командор, могу ли я спросить, почему меня отозвали из Кэймлина, и с такой поспешностью Еще один удар - и Моргейз бы пала. В Андоре есть Дома, которые относятся к Тар Валону так же, как мы, и они готовы заявить права на трон. Я оставил Эамона Валду за старшего, но он, по-видимому, счел за лучшее сопровождать Дочь-Наследницу до Тар Валона. Я не удивлюсь, если узнаю, что он похитил девушку или же атаковал Тар Валон. - И Дэйн, сын Борнхальда, прибыл как раз перед вызовом. Дэйн преисполнен усердия. Иногда даже чересчур много рвения. Настолько, чтобы слепо соглашаться со всем, что предлагает Валда. -- Валда идет в Свете, Джефрам. Но ты - лучший боевой командир среди Детей. Ты соберешь полный легион - лучших, кого сможешь найти, и поведешь их в Та-рабон, избегая любых глаз, имеющих язык, чтобы после говорить. Если такой язык и найдется, он должен будет замолчать навеки о том, что увидели глаза. Борнхальд замялся. Пятьдесят Детей, пускай даже сотня, могли без всяких вопросов вступить в любую страну - по крайней мере впрямую о причинах никто расспрашивать не стал бы, но целый легион... -- Это война, милорд Капитан-Командор? На улицах о всяком толкуют. Дикие слухи, главным образом о вернувшихся войсках Артура Ястребиное Крыло. - Старикничего не сказал. - Король... - Король не командует Чадами Света, Аорд-Капи-тан Борнхальд. - Впервые в голосе Лорда Капитан-Командора повеяло на краткий миг холодной резкостью. - Ими командую я. Пусть Король сидит в своем дворце и делает то, что он делает лучше всего. То есть ничего не делает. Тебя встретят у деревни под названием Алкруна. и там вы получите окончательный приказ. Я рассчитываю, что ваш легион будет на месте через три дня. Теперь ступайте, Джефрам. У вас естьчем заняться. Борнхальд нахмурился: -  Прошу прошения, милорд Капитан-Командор, но кто меня встретит? Почему я рискую вызвать войну сТарабоном? - Когда будете у Алкруны, вам сообщат - все, о чемвам нужно знать. - Лорд Капитан-Командор вдруг показался старшесвоих лет. Рассеянно он теребил ткань белой туники с золотой эмблемой Детей Света на груди - солнечной вспышкой почти во всю грудь. - Тут действуют силы, которых вам, Джефрам, не понять. Которых вам даже не суметь понять. Быстро отберите себе людей. Теперь - ступайте. Больше никаких вопросов. И да сопутствует вам Свет. Теперь Борнхальд выпрямился в седле, разминая затекшую спину. Старею, подумал он. День и ночь в седле, с двумя остановками, чтобы напоить лошадей, - и он почувствовал каждый свой седой волос. Всего несколько лет назад он не обратил бы внимания на такую недолгую скачку. По крайней мере, я не убил никого невиновного. К Приспешникам Тьмы он относился с той же суровостью, как и любой присягнувший Свету, - Друзья Темного должны быть уничтожены до того, как успеют затянуть весь мир покровом Тени, - но вначале он должен убедиться, что они и в самом деле Друзья Темного. Такому многочисленному отряду тяжело избежать глаз тарабонцев, даже в такой глухомани, но он сумел провести своих людей незамеченными. Заставить замолчать не пришлось ни один язык. Возвращались высланные разведчики, а позади них скакали еще люди в белых плащах, у некоторых в руках пылали факелы, испортившие ночное зрение всех в голове колонны. Пробурчав проклятие, Борнхальд приказал остановиться, одновременно рассматривая тех, кто ехал ему навстречу. На груди их белых плащей были вышиты такие же, как у Борнхальда, знаки солнечной вспышки - как у любого из Детей Света, а у старшего из них даже поблескивали под золотой эмблемой золотые банты - ранг предводителя не уступал рангу Борнхальда. Но солнечные эмблемы были нашиты поверх красных пастырских посохов-ерлыг. Вопрошающие. Раскаленным железом, и щипцами, и капающей водой Вопрошающие вытягивали признание и раскаяние из Приспешников Темного, но находились такие, кто утверждал, будто они заранее, еще не начав допрос, решают вопрос о виновности. Борнхальд нераз говорил об этом сам. Меня послали сюда для встречи с ВОПРОШАЮЩИМИ? - Мы ожидали вас, Лорд-Капитан Борнхальд, - неприятным голосом сказал предводитель Вопрошающих -  высокий мужчина с крючковатым носом и горящей в глазах уверенностью, которая отличала каждого из них. - Вы могли бы проделать путь и побыстрее. Я - Эйнор Сарен, заместитель Джайхима Карридина, который командует Дланью Света в Тарабоне. - Длань Света - Рука, которая докапывается до правды, - так они говорили. Им не нравилось, когда их называли Вопрошающими, тем более Допросниками. - У деревни есть мост. Переведите своих людей через него. Мы поговорим в гостинице. Как ни удивительно, она вполне сносна и удобна. - Сам Лорд Капитан-Командор приказал мне избегатьчужих глаз. - Деревня уже... умиротворена. А сейчас - переправляйте ваших людей. Теперь приказы отдаю я. Если сомневаетесь, у меня есть приказ с печатью Лорда Капитан- Командора. Борнхальд с трудом удержался, чтобы не рявкнуть наВопрошающего. Умиротворена. Он гадал, свалены ли тела грудой за деревней или же сброшены в реку. Как это похоже на. Допросников, равнодушных настолько, чтобы перебить всю деревню ради скрытности, и глупых настолько, чтобы бросить тела в реку и таким образом возвестить о своем "подвиге" по всей реке вниз по течению, от Алкруны доТанчико. - В чем я сомневаюсь, Допросник, так это в том, скакой стати я с двухтысячным отрядом оказался в Тарабоне. Лицо Сарена вытянулось, но голос остался жестким итребовательным: - Все просто, Лорд-Капитан. По всей Равнине Алмотразбросано много городков и деревень, где высшая власть - мэр или Городской Совет. Прошло много времени с тех пор, как их привели к Свету. В таких краях наверняка развелось много Друзей Темного. Лошадь Борнхальда переступила с ноги на ногу. - Если полагаться на ваши слова, Сарен, я скрытно провел целый легион почти через весь Тарабон лишь затем, чтобы искоренить пару-тройку Друзей Темного в каких-то грязных деревушках? - Вы, Борнхальд, здесь затем, чтобы исполнять то, что прикажут. Исполнять работу Света! Или вы ускользаете от Света? - Гримаса улыбки скривила лицо Сарена. - Если вы ищете битву, то случай вам еще представится. У чужаков огромные силы на Мысе Томан, больше, чем могли бы сдержать вместе Тарабон и Арад Доман, даже если они и умудрятся прекратить на время свару между собой и станут действовать сообща. Если чужаки прорвутся, то вам потребуются все силы, которые у вас есть. Тарабонцы заявляют, что чужестранцы - чудовища, исчадия Темного. Некоторые утверждают, будто за них сражаются Айз Седай. Если они, эти чужестранцы, и в самом деле Приспешники Тьмы, то с ними тем более необходимо разделаться. В свой черед. На минуту дыхание Борнхальда оборвалось. - Тогда слухи верны. Вернулись армии Артура Ястребиное Крыло. - Чужаки, - ровным голосом произнес Сарен. - Чужаки и, вероятно, Приспешники Тьмы - откуда бы они ни явились. Это всё, что мы знаем, всё, что вам нужно знать, и сейчас вам до них не должно быть дела. Мы лишь напрасно теряем время. Переправляйте своих людей через реку, Борн-хальд. В деревне я передам для вас приказы. Он развернул лошадь и галопом ускакал туда, откуда появился, факельщики скакали следом за ним. Борнхальд прикрыл глаза, стараясь поскорее восстановить ночное зрение. Нас используют будто камни на игровой доске. - Байяр! - он открыл глаза, когда его помощник возник сбоку, замерев в седле подле Лорда-Капитана. Глаза на худом лице горели совсем как у Вопрошающих, несмотря на мост. это, он был хорошим солдатом. - Там впереди Переправьте легион через реку и разбейте лагерь. Я присоединюсь к вам как только смогу. Борнхальд подобрал поводья и поскакал в том направлении, куда скрылись Вопрошающие. Камни на доске. Но кто делает, ходы? И зачем? Лиандрин шла по женской половине, когда послеполуденные тени уступали место сумеркам. Из-за бойниц наползала тьма и обнимала огоньки ламп в коридоре. С недавних пор сумерки стали для Лиандрин тревожным временем суток, как вечерние, так и предрассветные. На рассвете рождался день, точно так же сумерки вечером давали начало ночи, но на рассвете умирала ночь, а в сумерках - день. Могущество Темного корнями уходит в смерть; в смерти он обретал власть, черпал свою силу из смерти, и в эти часы ей казалось, что она чувствует, как пробуждается, шевелится его мощь. По крайней мере, что-то в полутьме шевелилось. Ей почти казалось, что она успевала уловить нечто такое, если поворачивалась достаточно быстро, и она была уверена, что сумеет разглядеть это "нечто", если будет пристально всматриваться. Женская прислуга приседала в реверансе перед проходящей мимо Лиандрин, но та не замечала их. Ее взгляд был устремлен прямо вперед, и она не видела никого вокруг себя. У двери, которую она искала, Лиандрин приостановилась, быстро глянула в оба конца коридора. На глаза ей попались лишь женщины-служанки; мужчин тут, разумеется, не было. Лиандрин, не постучавшись, толчком распахнула дверь ишагнула внутрь. Прихожая покоев Леди Амалисы была ярко освещена, а пылающий в камине огонь сдерживал прохладу шайнарского вечера. В креслах и на разостланных друг на друге коврах сидели Леди Амалиса и се дамы, слушая стоящую в центре чтицу. Та читала "Танец Ястреба и Колибри" Тевена Аэр-вина, в котором излагались правила надлежащего поведения мужчин по отношению к женщинам и женщин - к мужчинам. Лиандрин поджала губы; этого произведения она, разумеется, не читала, но все, что ей нужно было знать о нем, она знала. Каждое высказывание Леди Амалиса и ее дамы встречали взрывами смеха, словно девчонки валясь друг на друга и колотя пятками по коврам. Первой заметила появление Лиандрин чтица. Она осеклась, глаза удивленно округлились. Остальные обернулись: куда та уставилась, - и молчание сменило веселый смех. Все, кроме Амалисы, поднялись, торопливо приглаживая юбки и поправляя прически. Леди Амалиса с изяществом встала, улыбнувшись Лиандрин: - Вы делаете нам честь своим посещением, Лиандрин. Очень приятный сюрприз. Я ждала вас только завтра. Я предполагала, что вам захочется отдохнуть после долгого пути... Лиандрин резко перебила ее, ни к кому конкретно не обращаясь: - Я буду разговаривать с Леди Амалисой наедине. Все уходите. Немедленно. Мгновение безмолвного замешательства, затем женщины попрощались с Амалисой. Одна за другой они приседали в реверансе перед Лиандрин, но та не удостоила их даже взглядом. Она смотрела прямо перед собой в никуда, но все видела и слышала. Едва дыша, придворные дамы почтительно приветствовали Айз Седай, испытывая неловкость от ее настроения. Она будто не замечала приветствий, и дамы опускали взоры, бочком протискиваясь к двери, опасливо держась подальше от Лиандрин, стараясь не задеть своими юбками ее юбки. Когда за последней из придворных закрылась дверь, Амалиса сказала: - Лиандрин, я не пони... - Идешь ли ты в Свете, дочь моя? - Сейчас не до глупостей, чтобы называть ее сестрой. Собеседница была старше на несколько лет, но должны соблюдаться издревле принятые формы обращения. Сколь долго бы они ни былизабыты, пора их вспомнить. Но едва вопрос сорвался с губ, Лиандрин поняла, что допустила ошибку. Такой вопрос от Айз Седай, несомненно, подразумевал сомнение и вызывал обеспокоенность, но Амалиса выпрямилась, а лицо ее затвердело. - Лиандрин Седай, это - оскорбление, Я - шайнарка, из благородного Дома, и моя кровь - кровь воинов. Мои предки сражались с Тенью столько же, сколько существует Шайнар, три тысячи лет, ни на день не ослабляя борьбы. Лиандрин не отступила, но сменила направление атаки. Широкими шагами пройдя через комнату, она взяла с каминной полки переплетенный в кожу рукописный том "Танца Ястреба и Колибри" и взвесила в руке, не глядя на книгу. - В Шайнаре, дочь моя, прежде прочих стран должно ценить Свет, а Тени - опасаться. - Она небрежно кинула книгу в огонь. Пламя с жадностью принялось лизать томик, словно он был поленом смолистого дерева, и с гудением рванулось в дымоход. В тот же миг все лампы в комнате, зашипев, вспыхнули ярким пламенем, и столь яростно, что затопили все вокруг чистым светом. - Здесь - прежде всего. Здесь, так близко к проклятому Запустению, где таится порча. Здесь, где даже тот, кто считает, что он идет в Свете, может быть уже испорчен влиянием Тени. Бисеринки пота заблестели на лбу Амалисы. Рука, поднявшаяся было в протестующем жесте из-за того, как Лиандрин обошлась с книгой, медленно опустилась. Лицо Амалисы по-прежнему оставалось решительным, но Лиандрин заметила, как шайнарка тяжело сглотнула и переступила сноги на ногу. - Я не понимаю, Лиандрин Седай. При чем тут книга? Это всего-навсего безобидное дурачество, глупая забава. В голосе слышалась слабая дрожь. Хорошо. Фитили за ламповыми стеклами затрещали, когда языки огня полыхнули выше и жарче, осветив комнату, будто летний полдень чистое поле. Амалиса стояла неподвижно, словно столб, с напряженным лицом, она как будто старалась не жмуриться. - Кто глуп, так это ты, дочь моя. Какое мне дело до книг! Здесь, где мужчины вступают в Запустение и проходят по его испорченности. В саму Тень. Почему же удивляться тому, что эта порча может просочиться в них? По их воле или вопреки ей, но она может просочиться. Почему, по-твоему, сама Престол Амерлин явилась сюда? - Не знаю, - прозвучало едва слышно. - Дочь моя, я - из Красных, - безжалостно продолжала Лиандрин. - Я преследую всех мужчин, затронутых порчей. - Я не понимаю. - Не только тех презренных, которые пробуют Единую Силу. Всех затронутых порчей мужчин. Всякого звания, благородных и простолюдинов, я преследую. - Я не... - Амалиса облизала дрогнувшие губы и с видимым усилием собралась с духом. - Я не понимаю, Лиандрин Седай. Пожалуйста... - Благородных даже прежде, чем простолюдинов. - Нет! - Словно упала невидимая подпорка, и Амалиса рухнула на колени, голова поникла. - Пожалуйста, Лиандрин Седай, скажите, что вы говорите не про Агельмара! Это не может быть он! В этот момент замешательства и сомнения Лиандрин и нанесла удар. Она не двинулась, но хлестнула Единой Силой. Амалиса охнула и дернулась, как от укола иглой, и капризные губки Лиандрин оживила улыбка. Это был ее собственный особенный трюк, еще с детства, то первое, что она узнала о своих способностях. Ей запретили им пользоваться, едва о нем узнала Наставница Послушниц, но для Лиандрин запрет означал лишь одно: есть еще нечто, что ей нужно и что приходится скрывать от тех, кто завидует ей. Она шагнула вперед и резким движением приподняла подбородок Амалисы. Металл, который придавал гордой шайнарке крепость духа, никуда не пропал, но утратил что-то от своего благородства, став податливей для нужных Лиандрин действий. По щекам, блестя, побежали из глаз Амалисы слезы. Лиандрин позволила огням опасть до обычного сияния - в них больше не было необходимости. Она смягчиласвои слова, но голос был твердым как сталь. - Дочь моя, никому не хочется видеть тебя и Агельмара выставленными перед народом как Приспешников Темного. Я помогу тебе, но ты тоже должна помочь. - П-помочь вам? - Амалиса поднесла руки к вискам; она выглядела сбитой с толку. - Пожалуйста, Лиандрин Седай, я не... понимаю. Все так... Это все... Умение Лиандрин не отличалось совершенством - Лиандрин никогда не удавалось заставить других сделать то, чего она хочет, - хотя и пыталась; о, как она старалась добиться этого! Но она могла заставить захотеть верить ей, захотеть стать убежденными в ее правоте более всего прочего. - Повинуйся, дочь моя. Повинуйся и правдиво отвечайна мои вопросы, и я обещаю: никто не заикнется ни о тебе, ни об Агельмаре как о Друзьях Темного. Вас не проволокут нагими по улицам, чтобы после кнутами выгнать из города, если народ раньше не разорвет вас на части. Я не позволюэтому случиться. Тебе понятно? - Да, Лиандрин Седай, да. Я сделаю как вы скажете ичестно отвечу вам. Лиандрин выпрямилась, глядя на шайнарку сверху вниз. Леди Амалиса продолжала стоять на коленях, с лицом искренним и по-детски открытым, как у ребенка, ожидающего от более сильного и мудрого утешения и помощи. Лиандрин видела во всем этом некую справедливость. Она никогда не понимала, почему Айз Седай достаточно приветствовать простым поклоном или реверансом, когда мужчины и женщины преклоняют колени перед королями и королевами. Какая королева обладает силой вроде моей? Губы Лиандрин гневно искривились, и Амалиса вся затрепетала. - Успокойся, дочь моя, не тревожься. Я пришла ненаказывать, а помочь тебе. Будут наказаны лишь те, кто заслуживает того. Правду, одну лишь правду говори мне. - Лишь правду, Лиандрин Седай. Только правду, клянусь в этом моим Родом и честью. - Морейн явилась в Фал Дара вместе с Приспешником Тьмы. Амалиса была чересчур испугана, чтобы выказать удивление. - О нет, Лиандрин Седай. Нет. Тот человек пришел позже. Теперь он в подземелье. - Позже, говоришь? Но ведь верно, что она часто разговаривает с ним? Она часто бывает с этим Другом Темного? Наедине? - И-иногда, Лиандрин Седай. Только иногда. Она хочет выяснить, почему он пришел сюда. Морейн Седай... - Лиандрин резко подняла руку, и Амалиса осеклась, проглотив слова, что собиралась произнести. - Морейн сопровождали трое молодых мужчин. Это я знаю. Где они? Я была в их комнатах, и их не нашли. - Я... я не знаю, Лиандрин Седай. С виду они славные ребята. Не думаете же вы, что они - Приспешники Тьмы? - Не Приспешники Тьмы, нет. Хуже. Куда опаснее Друзей Темного, дочь моя. От них грозит опасность всему миру. их нужно отыскать. Ты отдашь слугам распоряжение обшарить крепость, этим же пусть займутся твои дамы и ты сама. Осмотреть надо все закоулки и щелочки. За исполнением проследишь сама. Сама! И никому и словом не обмолвишься, кроме тех, кого назову я. Больше знать не должен никто. Никто. Этих молодых мужчин нужно будет тайно вывезти из Фал Дара и доставить в Тар Валон. В совершеннейшей тайне. - Как прикажете, Лиандрин Седай. Но мне непонятна такая скрытность. Здесь никто не станет чинить препятствия Айз Седай. - АО Черных Айя ты слышала? Глаза Амалисы распахнулись, она отшатнулась от Лиандрин, подняв руки, словно защищаясь от удара. - М-мерзкий слух, Лиандрин Седай! М-мерзкий и гнусный. Н-нет Айз Седай, которые с-служат Темному. Я этому не верю. Вы должны мне верить! Светом клянусь, я не верю этому! Своей честью и своим Родом клянусь... Лиандрин невозмутимо молчала, наблюдая за тем, как в тишине, воцарившейся вслед за последними словами, шайнарку покидает еще остававшаяся сила духа. Было известно, что Айз Седай очень сердятся, впадают в крайний гнев на тех, кто хотя бы упомянет о Черных Айя, - но гораздо в меньшей степени, чем гневаются на тех, кто говорит, что верит в их неподтвержденное существование. После такого вопроса Амалиса, с волей, уже смятой тем маленьким детским трюком, станет глиной в руках Лиандрин. Еще толькоодин удар. - Черные Айя, дитя мое, существуют. Они есть, и встенах Фал Дара - тоже. - Амалиса. стояла на коленях с раскрытым ртом. Черные Айя. Айз Седай, которые к тому же и Приспешники Тьмы. Услышать такое - столь же ужасно, как и то, будто сам Темный появился в крепости Фал Дара. Но теперь для Лиандрин идти на попятную было невозможно. - Любая из Айз Седай, мимо которой ты пройдешь по коридору, может оказаться Черной сестрой. В этом я готова поклясться. Я не могу сказать тебе, кто из них в точности, но на мою защиту можешь рассчитывать. Еслиты идешь в Свете и послушна мне. - Буду послушна, - хрипло прошептала Амалиса. - Буду. Пожалуйста. Лиандрин Седай, пожалуйста, скажите, что вы защитите моего брата и моих придворных... - Кто заслуживает защиты, тот получит мое покровительство. Беспокойся о себе, дочь моя. И думай лишь о том, что я приказала тебе. Только об этом. С этим связана судьба мира, дочь моя. Обо всем остальном можешь забыть. - Да, Лиандрин Седай. Да. Да! Лиандрин развернулась и пересекла комнату, оглянулась она лишь у двери. Амалиса по-прежнему стояла на коленях, по-прежнему с тревогой глядя на Айз Седай. - Встаньте, миледи Амалиса, - Лиандрин постаралась, чтобы голос звучал полюбезнее, с едва ощутимым намеком на издевку. Сестра, как. же! И дня бы в послушницахне протянула. А ведь она обладает властью приказывать другим. - Встаньте. - Амалиса выпрямилась, медленно, скованно, рывками, словно провела несколько часов связанной по рукам и ногам. Когда она наконец поднялась с колен, Лиандрин произнесла - и сталь вновь зазвучала в полную силу: - И если вы обманете ожидания мира, если подведете меня, то позавидуете тому жалкому Другу Темного, что сидит в темнице. Глянув на лицо Амалисы, Лиандрин решила, что из-за недостатка рвения со стороны шайнарки неудача не грозит. Захлопнув за собой дверь, Лиандрин вдруг почувствовала, как защипало кожу. Затаив дыхание, она крутанулась на каблуках, вглядываясь в оба конца тускло освещенного коридора. Пусто. За бойницами темнела глубокая ночь. В коридоре было пусто, однако она чувствовала на себе взгляд. Пустой коридор, тени дрожат между лампами на стенах, дразня и обманывая. Лиандрин обеспокоенно передернула плечами, затем решительно зашагала по коридору. Воображение разыгралось. Больше ничегоУже поздняя ночь, и до рассвета предстоит многое сделать. Приказы были точны и недвусмысленны. В любой час дня и ночи подземелье тонуло во мраке, черном и вязком, как смола, если только кто-нибудь не приносил лампу, но Падан Фейн, сидящий на краешке топчана, всматривался в темноту с улыбкой на лице. Он слышал, как ворочаются и бормочут от привидевшихся во сне кошмаров двое других узников. Падан Фейн чего-то ждал, чего-то такого, что он дожидался уже долго. Слишком долго. Но теперь ожиданию конец. Дверь, ведущая в караулку, отворилась, пролив поток света, в котором неясно вырисовывалась возникшая в дверном проеме фигура. Фейн встал. - Ты! Не тебя я ожидал. - Он потянулся, с небрежностью, которой вовсе не испытывал. Кровь быстрее побежала по жилам; Фейну показалось, что он, если попытается, может одним прыжком перемахнуть через всю крепость. - Сюрпризы для всех, да? Ну ладно. Дело заполночь, а я хочу иногда и поспать. Когда лампа оказалась в камере, Феин поднял голову, ухмыляясь чему-то незримому, но уже ощущаемому сквозькаменные своды подземелья. - Еще не кончилось, - прошептал он. -- битва никогда не кончится. ГЛАВА 6. Темное пророчество Под яростными ударами снаружи сотрясалась дверь дома; тяжелый засов прыгал в скобах. За окном возле двери двигался тяжеломордый силуэт троллока. Везде были окна, и еще больше смутных фигур за ними. Хотя и не совсем смутных. Ранд вполне различал их. Окна, с отчаянием подумал юноша. Он попятился от двери, обеими руками сжимая перед собой меч. даже если. выдержит дверь, они могут вломиться в окна. Почему они не пытаются влезть в окна? С оглушительным зловещим скрипом металла одна из скоб вылезла из косяка, оставшись болтаться на гвоздях, на палец выбитых из дерева. От очередного удара вновь задрожал засов, и опять завизжали гвозди. - Мы должны остановить их! - выкрикнул Ранд. Вот только остановить мы не сможем. Мы не можем их остановить. В поисках пути к бегству он огляделся вокруг, но дверь была всего одна. Комната оказалась ловушкой. Всего одна дверь, и так много окон. - Мы должны что-то сделать. Хоть что-то! - Слишком поздно, - отозвался Мэт. - Разве непонятно? - Ухмылка на бескровном, бледном лице смотрелась жутко, а из груди торчала рукоять кинжала - рубин на рукояти сверкал, словно пылая огнем. В самоцвете жизни было больше, чем в лице Мэта. - Для нас слишком поздночто-то изменить. "- Наконец-то я от них избавился, - сказал, смеясь, Перрин. Из пустых глазниц по лицу будто потоком слез струилась кровь. Он протягивал обагренные руки, стараясь показать Ранду то, что держал в них. - Теперь-то я свободен. Кончено. - Это никогда не кончится, ал'Тор, - вскричал ПаданФейн, прыгая и кривляясь. - Битва никогда не кончится. Дверь взорвалась дождем щепок, и Ранд пригнулся, стараясь увернуться от летящих осколков дерева. Две облаченные в красное Айз Седай шагнули через порог, кланяясь своему входящему господину. Лицо Ба'алзамона скрывала маска цвета запекшейся крови, но Ранд разглядел в прорезях маски огненные глаза; он услышал гудящий пламенник ртаБа'алзамона. - Между нами еще не кончено, ал'тор, - сказал Ба'алзамон, и он и Фейн говорили как один: - Для тебя битваникогда не кончится. Сдавленно вздохнув, Ранд сел на полу. словно когтямипродираясь из сна в явь. Голос Фейна еще звучал у него в ушах, так четко и резко, будто торговец стоял перед ним. Это никогда не кончится. Битва не кончится никогда. Ранд мутным взглядом посмотрел вокруг себя, чтобы убедиться, что он по- прежнему сидит в том убежище, где его спрятала Эгвейн, - на соломенном тюфяке в углу ее комнаты. Комнату тускло освещала единственная лампа, и Ранд удивился, увидев Найнив, которая расположилась в кресле-качалке по другую сторону нерасстеленной кровати. Найниввязала. За окном царила ночь. Темноглазая и стройная, Найнив по-прежнему заплеталаволосы в толстую косу, переброшенную сейчас на плечо и доходящую почти до талии. Она не забыла о родных краях. Лицо ее было спокойным, и ее, казалось, не занимало ничего, кроме мягко покачивающихся вязальных спиц. Мерное "клик-клик" спиц было единственным звуком. Ковер скрадывал шорох кресла-качалки. В последнее время не одну ночь Ранд сожалел, что на холодном каменном полу в его комнате нет ковра, но в Шай-наре в мужских апартаментах всегда было голо и стыло. Здесь же на стенах висели два гобелена с видами горных водопадов, а у бойниц - вышитые цветами занавеси. На столике у кровати в низкой круглой вазе плавали свежие, недавно срезанные цветы, белые утренние звезды, и еще больше цветов склоняло головки в белых глазурованных бра на стенах. В углу стояло высокое зеркало, еще одно висело над умывальником, отражая кувшин и тазик в голубую полоску. Ранда заинтересовало, зачем это Эгвейн два зеркала; в его комнате не было ни одного, и нельзя сказать, чтобы они были ему позарез нужны. Горела всего одна лампа, но в комнате было еще четыре - причем она размерами не уступала той, что отвели Ранду на троих с Мэтом и Перрином. Эгвейн же занимала ее одна. Не поднимая глаз, Найнив сказала: - Если спишь днем, то вряд ли хорошо будешь спать ночью. Ранд насупился, хотя она и не могла заметить его недовольного лица. Найнив была старше юноши всего на несколько лет, но то, что она - Мудрая, добавляло ей лет пятьдесят к авторитету и куда больше веса ее словам. - Мне нужно было где-то спрятаться, и я очень устал, - сказал Ранд, потом торопливо добавил: - Я сюда не просто так пришел. На женскую половину меня пригласила Эгвейн. Найнив опустила вязание, окинула юношу насмешливым взглядом и улыбнулась. Она была красивой женщиной. Дома Ранд как-то не замечал ее красоты - просто никто и не думал так о Мудрой. - Да поможет мне Свет, Ранд, ты с каждым днем все больше и больше становишься шайнарцем. Ну как же, приглашен на женскую половину. - Найнив фыркнула. - Того гляди, назавтра ты еще начнешь толковать о своей чести и просить, чтобы мир был благосклонен к твоему мечу. - Юноша залился румянцем, надеясь, что в этом неверном освещении она не заметит его смущения. Она смотрела на меч, рукоять которого торчала из длинного свертка на полу рядом с Рандом. Он знал, что Найнив неодобрительно относится к мечу, вообще к любому мечу, но на этот раз она ничего не сказала. - Эгвейн объяснила мне, почему тебе где-то надо спрятаться. Не волнуйся. Мы спрячем тебя от Амерлин или от любой другой АйзСедай, если тебе этого так хочется. Найнив встретилась с ним взглядом и быстро отвела глаза, но Ранд успел до того заметить ее смущение. Ее сомнение. Все верно, я ведь могу направлять Силу. Мужчина, владеющий Единой Силой! Тебе же следовало бы помогать Айз Седай выследить меня и укротить. Хмурясь, Ранд одернул кожаную короткую куртку, которую ему нашла Эгвейн, и, повернувшись, прислонился спиной к стене. - Как только смогу, я спрячусь в телеге или как-нибудьеще выберусь отсюда. Вам не придется долго укрывать меня. - Найнив ничего не ответила; она вновь принялась за вязание и сердито фыркнула, когда у нее соскочила петля. - Где Эгвейн? Найнив уронила вязание на колени: - Не знаю, с чего это я мучаю себя этим вечером. Я даже почему-то петли отследить не могу... Она пошла вниз проведать Падана Фейна. Она считает, что если он почаще будет видеть знакомые лица, то это ему поможет. - Мое ему точно не поможет. Ей бы подальше от негодержаться. Он опасен. - Она хочет помочь ему, - спокойно сказала Найнив. - Не забывай, она обучалась у меня, готовясь мне в помощницы, а быть Мудрой - не значит лишь предсказывать погоду. Целительство тоже часть работы Мудрой. У Эгвейн мечта - лечить людей, ей это нужно. А если Падан Фейн настолько опасен, то Морейн что-нибудь да сказала бы. Ранд рассмеялся коротко, лающе: - Ты же у нее и не спрашивала. Эгвейн призналась в этом, а ты... я просто представить не могу, чтобы ты о чем-то спрашивала разрешения. - Приподнятая бровь Найнив смела смешливость с лица Ранда. Правда, извиняться он и не собирался. От дома их отделял ох какой неблизкий путь, и он не понимал, как Найнив ухитрится остаться Мудрой в Эмондовом Лугу, если сама собирается в Тар Валон. - Но ведь меня уже ищут, верно? Эгвейн не была уверена, что станут разыскивать, но Лан сказал, что Амерлин здесь из-за меня, и я решил, что лучше положиться на его мнение, а не на ее. С минуту Найнив не отвечала. Вместо ответа она принялась возиться со своими клубками. Наконец Найнив сказала: - Я не уверена. Одна из служанок заходила, совсем недавно. Чтобы приготовить постель на ночь, как она заявила. Как будто Эгвейн уже собралась спать, когда вечером пир в честь Амерлин. Я отослала ее; тебя она не видела. - На мужской половине никто не разбирает вечером постель. - Найнив окинула его холодным взглядом, от которого год назад Ранд начал бы заикаться. Он покачал головой. - Найнив, вряд ли бы они отправили искать меня прислугу. - Когда немногим раньше я пошла в кладовую за чашкой молока, то в коридорах было что-то многовато женщин. Те, которые приглашены на пир, должны бы одеваться к празднику, а другие - либо помогать им, либо готовиться прислуживать на нем, либо... - Найнив озабочено нахмурилась. - Раз здесь Амерлин, то у всех наверняка по горло работы. И встречались они не только на женской половине. Я видела, как из кладовой рядом с молочной вышла сама Леди Амалиса, и лицо у нее было все в пыли. - Это нелепо! Зачем ей участвовать в поисках? Да и любой из женщин? Они бы отправили солдат Лорда Агельмара и Стражей. И Айз Седай. Им же надо чем-то заниматься к празднику. Чтоб я сгорел, если знаю, что имеется в виду под шайнарским праздником. - Иногда кажется. Ранд, будто в голове у тебя одна шерсть. Мужчины, которых я видела, не знали, чем это заняты женщины. Я слышала, как некоторые сетовали, что им приходится всю работу делать самим. Я понимаю, нет никакого смысла в том, что они ищут именно тебя. Никто из Айз Седай, похоже, никакого интереса не проявляет. Но вряд ли Амалиса готовится к празднику, пачкая себе платье в кладовой. Они что-то искали, что-то важное. Даже если она начала прихорашиваться к пиру сразу после того, как я ее увидела, то у нее едва хватит времени, чтобы принять ванну и переодеться. Кстати об этом: если вскоре Эгвейн не вернется, ей придется выбирать - или переодеться, или опоздать. Только сейчас до Ранда дошло, что на Найнив не шерстяное двуреченское платье, к которому он привык. Теперь ее платье было из бледно-синего шелка, вышитое цветками подснежника по горлу и внизу по рукавам. В центре каждого цветка сверкала маленькая жемчужина, а пояс был тиснен серебром, с серебряной же пряжкой, отделанной жемчужинами. Ранд никогда не видел Найнив в похожем наряде. Даже дома праздничная одежда не шла ни в какое сравнение с таким платьем. - Ты собралась на пир? - Конечно. Даже если б Морейн не сказала, что я должна идти, я все равно не позволила бы ей думать, будто я... - На миг глаза ее яростно вспыхнули, и Ранд понял, что она имела в виду. Найнив никогда и никому не позволит думать, что она боится, даже если это и в самом деле так. И уж конечно, не Морейн, и тем более не Лану. Ранд надеялся, она не подозревает, что ему известно о ее чувствах к Стражу. Через минуту взгляд Найнив, упав на рукав платья, смягчился. - Его мне подарила Леди Амалиса, - сказала она так тихо, что Ранд уж решил, что Найнив разговаривает сама с собой. Она провела пальцами по шелку, обводя вышитые цветы, улыбаясь, думая о чем-то своем. - Оно очень красиво на тебе смотрится, Найнив. Сегодня вечером ты очень красивая. Ранд вздрогнул, едва произнеся эти слова. Любая Мудрая болезненно относилась ко всему, что касалось ее авторитета, а Найнив была обидчивее большинства из них. Дома Круг Женщин вечно стоял у нее над душой - из-за того, что она была молода, и, может быть, из-за того, что она была красива, - а ее стычки с мэром и Советом Деревни были стержнем многих историй. Найнив резко отдернула руку от вышивки и впилась в Ранда свирепым взглядом из-под опущенных бровей. Ранд, не дав ей и слова вымолвить, быстро заговорил сам: - Они же не могут вечно держать ворота на запоре. Как только их откроют, я уйду, и Айз Седай меня никогда не найдут. Перрин говорит, в Черных Холмах и в Каралейнской Степи есть места, где можно идти не один день и не встретить ни одной живой души. Может... может, я сумею придумать, что сделать с... - Он неловко пожал плечами. Незачем говорить это ей. - А если не сумею, то там никому не причиню зла. Найнив молчала с минуту, потом медленно произнесла: - Я в этом не так уверена, Ранд. Не скажу, что для меня ты с виду чем-то отличаешься от какого-нибудь деревенского паренька, но Морейн настаивает, что ты - та верен, и я не думаю, что она считает, будто Колесо закончило с тобой. Темный, видимо... - Шайи'тан мертв, - хрипло сказал Ранд, и комнату внезапно будто качнуло. Волны головокружения окатили юношу, он схватился за голову. - Ты - дурак! Ты - полнейший дурак, слепой, наи-дурнейший дурень! Называешь Темного по имени, привлекая к себе его внимание! Тебе что, бед мало? - Он мертв, - пробормотал Ранд, потирая виски. Потом сглотнул комок в горле. Головокружение уже почти прошло. - Хорошо, хорошо, Ба'алзамон, если хочешь. Но он мертв; я видел, как он умер, видел, как он горел. - А я не видела, как на тебя, вот только что, пал взор Темного? И не смей говорить, что ты ничего не почувствовал, иначе я тебе уши надеру, - я видела, какое у тебя былолицо. - Он мертв, - не сдавался Ранд. Невидимый наблюдатель всплыл и пропал в его мыслях, вспомнился ветер на верхушке башни. Ранд содрогнулся. - Странные вещи случаются так близко от Запустения. - Ты и впрямь дурак, Ранд алТор. - Найнив погрозила ему кулаком. - Я бы надрала тебе уши, если бы этим могла вбить немного ума... Последние ее слова потонули в звоне колокола, набатом прогремевшего по всей крепости. Ранд вскочил на ноги: - Тревога! Они ищут... - Назови Темного по имени, и зло его падет на тебя. Найнив встала, но куда медленнее, хотя и обеспокоеннокачая головой: - Нет, вряд ли так. Если б искали тебя, то звон колоколов предупредил бы тебя. Нет, если это тревога, то не из-затебя. - Тогда что это? - Ранд поспешил к ближайшей бойнице и выглянул наружу. По закутанной в плащ ночи крепости светлячками метались огоньки - туда-сюда носились фонари и факелы. Некоторые устремились к внешним стенам, к башням, но большинство из тех, что Ранд видел, беспорядочно кружили по саду под окном и по одному внутреннему дворику, самый уголок которого чуть виднелся из окна. Что бы ни вызвало тревогу, причина ее находилась внутри крепости. Колокола смолкли, и теперь стали слышны крики людей, но что те кричали. Ранд не разобрал. Если это не из-за меня... Эгвейн, - вдруг произнес Ранд. Если он по-прежнему жив, если есть какое-то зло, то оно должно настигнуть меня. От другой бойницы к нему обернулась Найнив: - Что? - Эгвейн, - Ранд быстрыми, широкими шагами пересек комнату и высвободил из узла ножны с мечом. Свет, удар же должен прийтись по мне, а не по ней! - Она в подземелье, в темнице с Фейном. А что, если тот как-то освободился? Найнив поймала его у двери, схватив за руку. Ростом она была Ранду по плечо, но хватка у нее была железная. - Не глупи. Ранд ал'Тор, не выставляй себя полным идиотом с овечьими мозгами - каковым ты сейчас и выглядишь. Даже если эта тревога не имеет к тебе никакого отношения, то ведь женщины же чего-то ищут! О Свет, мужчина, это же женская половина! В коридорах почти наверняка будут Айз Седай. С Эгвейн все будет хорошо. Она собиралась взять с собой Мэта и Перрина. Даже если б она попала в неприятности, они сумеют о ней позаботиться. - А если ей не удалось их найти, Найнив? Такой оборот никогда бы не остановил Эгвейн. Она, как и ты, пошла бы одна, и тебе это известно. Свет, я же говорил ей, что Фейн опасен! Испепели меня, я же говорил ей! Рывком освободившись. Ранд резко толкнул дверь и выскочил в коридор. Испепели меня Свет, это же должно было случиться со мной! Завидев Ранда - в грубой рубахе и куртке работника и с мечом в руке, пронзительно закричала какая-то женщина. Даже будучи приглашенным на женскую половину, мужчина не смел и шагу ступить сюда с оружием, если только крепость не подверглась нападению. Коридор наполнился женщинами: прислугой в черно-золотом, дамами из крепости в шелках и кружевах, женщинами в вышитых шалях с длинной бахромой, все громко и разом говорили, все спрашивали друг у друга, что происходит. Повсюду за юбки цеплялись плачущие и орущие дети. Ранд устремился сквозь толпу, лавируя, где мог, бормоча на ходу извинения тем, кого отталкивал плечом, стараясь не замечать обращенные на него испуганные и изумленные взгляды женщины. Одна из женщин с шалью на плечах повернулась, собираясь вернуться в свою комнату, и Ранд увидел ее со спины - увидел мерцающую белую слезинку в центре шали. Он вдруг узнал лица, которые видел во внешнем дворе крепости. Айз Седай - смотрящие теперь с тревогой на него. - Кто ты? Что тут делаешь? - На крепость напали? Отвечай же, мужчина! - Он не солдат. Кто ты? Что происходит? - Это молодой лорд-южанин! - Кто-нибудь, остановите его! Страх растянул ему губы, блеснули в оскале зубы, но Ранд не остановился, а постарался двигаться быстрее. Потом в коридор шагнула женщина, оказавшись лицом к лицу с Рандом, и тот, сам того не желая, остановился. Он узнал это лицо, помня его лучше всех прочих, - юноше казалось, что он будет помнить его, даже если станет жить вечно. Престол Амерлин. Глаза ее расширились, когда она увидела Ранда, и она шагнула назад. Вторая Айз Седай - высокая женщина, которую он видел с жезлом, - встала между ним и Амерлин, что-то крича ему, - он не расслышалслов в нарастающем гуле голосов. Она знает. Помоги мне Свет, она знает! Морейн рассказала ей. Зарычав, Ранд побежал дальше. Свет, только дайте мне убедиться, что с Эгвейн все в порядке, прежде чем они... Он слышал позади себя крики, но не прислушивался к ним. В самой крепости, за порогом женской половины, суматохи хватало и без него. Мужчины с обнаженными мечами бегали по крепостным дворам, не глядя на Ранда. Теперь в тревожном звоне набатных колоколов слышались и другие звуки. Крики. Вопли. Лязг металла о металл. У Ранда едва хватило времени, чтобы сообразить, что он слышит звуки боя - Битва? В самом Фал Дара? - когда из-за угла перед ним выскочили три троллока. Покрытые шерстью рыла уродливо выделялись на человеческих - во всем прочем - лицах, у одного из троллоков были бараньи рога. Оскалив зубы и взметнув мечи-косы, они устремились к Ранду. Коридор, в котором мгновением раньше было полно бегущих солдат, теперь оказался пуст. Лишь он сам и три троллока. Захваченный врасплох, Ранд неуклюже вытащил меч из ножен, попытался применить "Колибри Целует Медвяную Розу". Потрясенный тем, что обнаружил троллоков в сердце цитадели Фал Дара, он исполнил этот прием настолько плохо, что Лан, случись ему увидеть такое, воспринял бы это как личное оскорбление, развернулся бы и, ни слова не говоря, ушел бы прочь. Троллок с медвежьей мордой легко уклонился от удара, на мгновение замедлив шаг двум другим. Вдруг мимо Ранда на троллоков ринулась дюжина шай-нарцев - наполовину одетых в пышные праздничные наряды, но с мечами наголо. Медвежьерылый троллок издал предсмертное рычание, а его товарищи бежали, преследуемые криками солдат и взмахами стали. Доносящиеся отовсюду крики и вопли повисли в воздухе. Эгвейн! Ранд свернул в глубь цитадели и промчался по вымершим коридорам. Там и тут на полу лежали мертвые троллоки. Или мертвые люди. Потом Ранд выскочил на пересечение переходов - и слева застал конец схватки. Там лежало неподвижно шесть окровавленных солдат с чубами, седьмой - умирал. Мурдд-раал, вытаскивая свой клинок из живота противника, повернул его вдобавок в ране, и солдат вскрикнул, выронил меч и упал. Исчезающий двинулся с гадючьей грацией, сходство со змеей усиливалось от защищающего его грудь доспеха из черных, перекрывающих друг друга пластинок. Он повернулся, и его бледное безглазое лицо уставилось на Ранда. Мурддраал шагнул к юноше, улыбаясь бескровной улыбкой, нисколько не торопясь. Из-за одного человека торопиться незачем. Ранд почувствовал, что ноги приросли к полу и он не в силах сдвинуться с места; язык прилип к нёбу. Взгляд Безглазого -- страх. Так говаривают на Порубежье. Руки Ранда, когда он поднял меч, дрожали. Он и думать забыл о пустоте, о том, чтобы сосредоточиться на ней. Свет, он только что убил сразу семерых вооруженных солдат. Свет, а мне-то что делать? Свет! Внезапно Мурддраал остановился, улыбка пропала. - Этот -- мой, Ранд. - Юноша вздрогнул, когда рядом с ним, шагнув сзади, встал Ингтар - смуглый и коренастый, в праздничной желтой куртке, держа меч обеими руками. Темные глаза Ингтара неотрывно смотрели в лицо Исчезающему; если шайнарец и чувствовал страх от этого взгляда, то ничем не выдавал его. - Попробуй свои силы на троллоке-другом, - тихо произнес Мнгтар, - прежде чемсразиться с одним из этих. - Я шел вниз, проверить, все ли в порядке с Эгвейн. Она собиралась в подземелье, навестить Фейна, и... - Тогда иди и проверь. Ранд сглотнул комок в горле: - Мы займемся им вместе, Ингтар. - Ты не готов для этого. Иди займись девушкой. Иди! Или ты хочешь, чтобы на нее, беззащитную, наткнулисьтроллоки? Мгновение Ранд еще стоял в нерешительности. Исчезающий поднял меч - на Ингтара. Рот Ингтара скривился в бессловесном рычании, но Ранд понимал - это не страх. А Эгвейн, может, осталась в темнице наедине с Фейном, или еще с чем хуже. Но когда он бежал к ведущей в подземелье лестнице, ему все равно было стыдно. Ранд знал, что от взгляда Исчезающего страх проберет до печенок всякого, но Ингтар победил свой страх, преодолел его. А у Ранда до сих пор внутри цепко держался холодок ужаса. Коридоры под крепостью были тихи и бледно освещены мигающим пламенем настенных ламп, далеко отстоящих одна от другой. Оказавшись неподалеку от подземных темниц, Ранд сбавил шаг, стараясь красться как можно тише, на цыпочках. Поскрипывание подошв по голому камню било по ушам. Дверь в темницы предстала сломанной и приоткрытой на ширину ладони, а должна была быть закрытой и запертой на засов. Уставясь на дверь. Ранд попытался сглотнуть комок в горле, но не смог. Он открыл было рот, чтобы позвать девушку, но тут же прикусил язык. Если Эгвейн там, внутри, и в беде, то, позвав ее, он лишь насторожит любого, кто бы ни угрожал ей. Или то, что ей угрожает. Сделав глубокий вдох. Ранд решился. Одним движением он широко распахнул дверь, толкнув створку ножнами, зажатыми в левой руке, и бросился внутрь, перекатившись через плечо по устланному соломой полу, и тут же вскочил на ноги, быстро крутанувшись на месте, чтобы окинуть взором помещение, в отчаянии высматривая возможного врага и ища взглядом Эгвейн. Никого. Взор Ранда упал на стол, и он замер не дыша, и даже мысли будто оледенели. По обе стороны от все еще горящей лампы, будто какое-то украшение, в лужах крови лежали головы стражников. Выпученные от ужаса глаза уставились на Ранда, рты раскрыты в последнем, не слышном никому, вопле. Ранда затошнило, и он согнулся вдвое; желудок выворачивало наизнанку. Наконец юноша кое-как сумел выпрямиться, утирая рот рукавом, - в горле будто наждаком провели. Мало-помалу Ранд стал воспринимать в караульной и все остальное, до того лишь замеченное мельком и не осознанное в те мгновения, когда он торопливо выискивал нападающего. По соломе раскиданы кровоточащие обрубки плоти. Ничего нельзя было признать за останки человека, кроме этих двух голов. Кое-какие из кровавых ошметков выглядели так, словно их жевали. Так. вот что случилось с телами. Ранд подивился спокойствию своих мыслей, почти такому же, будто он, не прилагая усилий, достиг ощущения пустоты. Это от потрясения, отсутствующе отметил он про себя. Ни одну голову юноша не узнал; после того как он здесь побывал, охранники сменились. Ранд этому даже обрадовался. Хуже было бы узнать их, дажеЧангу. Кровь покрывала стены, разбрызгавшись во все стороны буквами-каракулями, отдельными словами и целыми предложениями. Некоторые буквы были угловатыми и неровными, на языке, которого Ранд не знал, хотя и узнал троллоков почерк. Другие слова он сумел прочитать, о чем сразу же пожалел. От таких непристойностей и ругательств побледнели бы самый распоследний конюх иликупеческий охранник. - Эгвейн. - Спокойствие исчезло. Засунув ножны запояс. Ранд схватил со стола лампу, вряд ли заметив, какопрокинулись головы. - Эгвейн! Где ты? Он устремился к внутренней двери и, едва сделав два шага, замер, широко раскрыв глаза. На двери, темные и влажно поблескивающие в свете лампы, были ясно видныслова: МЫ ВСТРЕТИМСЯ ВНОВЬ НА МЫСЕ ТОМАН. ЭТО НИКОГДА НЕ КОНЧИТСЯ, АЛТОР. Меч выпал из разом похолодевшей руки. Не отрывая взора от двери. Ранд нагнулся подобрать оружие. Вместо этого он схватил пучок соломы и принялся яростно стирать слова с двери. Тяжело дыша, он тер до тех пор, пока не размазал надпись в одно кровавое пятно, но никак не могостановиться. - Что ты делаешь? От резкого голоса за спиной Ранд развернулся, пригибаясь и хватая с пола свой меч. В дверях, ведущих во внешний коридор, стояла женщина, всем видом своим выражающая возмущение и негодование. Волосы, заплетенные в дюжину или больше косичек, отливали тусклым золотом, по темные глаза пронзительно смотрели прямо Ранду в лицо. С виду она была не старше, чем Ранд, и по-своему красива в своей угрюмости, но такие поджатые губы Ранду никогда не нравились. Потом он разглядел шаль, в которую женщина плотно закуталась, - сдлинной красной бахромой. Айз Седай. И да поможет мне Свет, она - из КраснойАйя. - Я... я только... Это - разные непристойности. Всякая мерзость. - Все должно быть оставлено в точности как есть, чтобы мы осмотрели здесь все досконально. Ничего не трогай. - Глядя на Ранда, она сделала шаг вперед, а он попятился. - Да. Так, как я и думала. Один из тех, что с Морейн. Какое ты имеешь отношение к этому? - Она широким жестом указала на головы на столе и кровавые каракули на стенах. С минуту он таращился на нее: - Я? Да никакого! Я спустился сюда, чтобы отыскать... Эгвейн! Ранд повернулся, намереваясь открыть внутреннюю дверь, но Айз Седай крикнула: - Нет! Отвечай мне! Все, что он сумел сделать, это - встать прямо, продолжая держать лампу и меч. Ледяной холод сжал его со всех сторон. Голова будто очутилась в морозных тисках; он едва мог дышать - что-то словно давило на грудь. - Отвечай мне, мальчишка. Скажи мне свое имя. Невольно Ранд хрюкнул, пытаясь ответить и борясь с холодом, который вминал лицо в череп, стягивая грудь заиндевелыми железными обручами. Он сцепил зубы, стараясь не произнести ни звука. Борясь с болью, он сдвинул глаза, устремив сквозь пелену слез яростный взгляд на женщину. Сожги тебя Свет, Айз Седай! Я ни слова не скажу, побери тебя Тень! - Отвечай мне, мальчишка! Ну! Морозные иглы болезненно вонзились в мозг Ранда, вгрызаясь ему в кости. Пустота сформировалась внутри Ранда - еще до того, как он сообразил, что подумал о ней, но и она не могла сдержать боль. Смутно где-то вдалеке он ощутил свет и тепло. От мерцания света накатывала дурнота, но свет значил тепло, а ему было холодно. Свет был далеко, вне поддающихся осознанию пределов, но тем не менее дотянуться до него можно. О Свет, так холодно. Я должен дотянуться... до чего? Она убивает меня. Я должен дотянуться до него, иначе она убьет меня. Отчаянным усилием он потянулся к свету. - Что здесь происходит? Вдруг холод, тяжесть, тиски, иглы исчезли. Колени у Ранда подогнулись, но он усилием воли выпрямил их. Ему нельзя упасть на колени; он не доставит ей такого удовольствия. Пустота тоже исчезла так же внезапно, как и появилась. Она и в самом деле хотела убить меня. Тяжело дыша, Ранд поднял голову. В дверях стояла Морейн. - Я спросила, что здесь происходит, Лиандрин, - сказала она. - Я нашла здесь этого мальчишку, - спокойным тономответила Красная Айз Седай. - Стража - перебита, а он. тут. Один из твоих. А что тут делаешь ты, Морейн? Сражение идет наверху, а не здесь. - Я могла бы то же самое спросить у тебя, Лиандрин. - Морейн оглядела помещение, лишь едва заметно поджав губы при виде страшной картины. - Почему же тыздесь? Ранд отвернулся от Айз Седай, неловкими движениямиотодвинул засовы и потянул дзерь на себя. - Эгвейн спустилась сюда, - заявил он - кому это было интересно? - и шагнул через порог, высоко подняв лампу. Колени у него дрожали; он вообще не был уверен в том, как ухитряется держаться на ногах, разве только из-за того, что ему нужно отыскать Эгвейн. - Эгвейн! По правую руку раздались сдавленное горловое бульканье и удары, и Ранд протянул лампу туда. Узник в нарядной куртке повис на железной решетке своей камеры, один конец его пояса стягивал шею, другой был захлестнут вокруг перекладин. Когда Ранд посмотрел на арестанта, тот в последний раз взбрыкнул ногой, шаркнул по полу, разметав солому, и затих; язык вывалился изо рта, глаза выкатились из орбит, лицо стало почти черным. Колени едва не касались пола - если б он захотел, то мог бы в любой момент встать на ноги. Содрогнувшись, Ранд всмотрелся в соседнюю камеру. Забившись в самый дальний угол, съежившись, сидел тот здоровяк с выбитыми костяшками, обезумевшие глаза раскрыты дальше некуда. При виде Ранда он завопил, извернулся и принялся неистово скрести по каменной стене. - Я не сделаю вам ничего плохого! - воскликнул Ранд. Мужчина продолжал вопить и царапать камень. Руки его были в крови и оставляли полосы на темных подозрительного вида пятнах. Это была уже не первая попытка голыми руками зарыться в камень. Ранд отвернулся, радуясь, что в желудке у него уже пусто. Но ни для одного из узников он не мог ничего сделать. - Эгвейн! Свет лампы наконец-то пробился к концу коридора. Дверь опустевшей камеры Фейна была распахнута, но у порога снаружи виднелись две фигуры, при виде которых Ранд бросился вперед и упал на колени между ними. На полу, распростершись, обмякнув, лежали Эгвейн и Мэт, без сознания... или мертвые. С громадным облегчением Ранд увидел, как дыхание вздымает грудь Мэта. Эгвейн тоже дышала. Ни у кого, как казалось, не было ни одной раны. - Эгвейн? Мэт? - отложив меч в сторону, он нежно потряс за плечо Эгвейн. - Эгвейн? - Девушка не открывала глаз. - Морейн! С Эгвейн что-то случилось! И с Мэтом! - Дыхание Мэта было затруднено, на смертельно бледном лице - ни кровинки. Ранд едва сдерживался, чтобы не расплакаться. Это должно было случиться со мной. Я называл Темного. Я! - Не трогай их, пусть так лежат, - в голосе Морейн не слышалось ни волнения, ни даже удивления. Комнату вдруг затопило светом, это вошли две Айз Седай. У каждой над ладонью в воздухе плыл горящий холодным светом шар. Лиандрин прошла прямо вперед по центру широкого коридора, приподняв свободной рукой свои юбки, чтобы они не волочились по соломе, но Морейн приостановилась, прежде чем последовать за ней, и посмотрела на двух заключенных. - Для одного уже ничего не сделать, - сказала она, - а другой может подождать. Лиандрин оказалась возле Ранда первой и склонилась было к Эгвейн, но Морейн, метнувшись к девушке, опередила ее и положила свободную руку на голову Эгвейн. Лиандрин с кислой миной выпрямилась. - Ей не очень сильно досталось, - спустя несколькомгновений сообщила Морейн. - Ее ударили сюда. - Она обвела пальцем область сбоку на голове Эгвейн; Ранд не видел ничего такого, что отличало бы это место от другого - и там такие же волосы, и тут. - Это единственный ушиб, который она получила. С ней все будет впорядке. Ранд переводил взгляд с одной Айз Седай на другую. - А что с Мэтом? Лиандрин дугой изогнула бровь и с гримасой на лицеповернулась к Морейн. - Тише, - сказала Морейн. Пальцы ее по-прежнемуоставались там, куда, по ее словам, ударили Эгвейн. Айз Седай прикрыла глаза. Эгвейн что-то пробормотала и пошевелилась, потом затихла. - Она?.. - Она спит, Ранд. С ней все будет хорошо, но ей нужнопоспать. Морейн повернулась к Мэту, но лишь прикоснулась кнему на миг, потом отодвинулась. - Это куда серьезней, - тихо произнесла она. Пошарила на поясе у Мэта, расстегнув куртку, потом сердитохмыкнула. - Кинжал пропал. - Что за кинжал? - спросила Лиандрин. Вдруг из дальней комнаты донеслись голоса, восклицания"в которых звучали гнев и отвращение. - Сюда, - позвала Морейн. -- Принесите двое носилок. Быстрее. Кто-то в той комнате громко распорядился о носилках. - Фейн исчез, - сказал Ранд. Обе Айз Седай посмотрели на него. На их лицах он не мог прочесть ровным счетом ничего, лишь глаза их блестелив холодном свете. - Это я вижу, - сказала Морейн бесцветным голосом. - Я говорил, чтобы она не ходила. Я говорил ей, что он опасен. - Когда я пришла, - безучастным голосом сообщила Лиандрин, - он уничтожал надпись в караульной. Ранд поерзал, стоя на коленях. Теперь взгляды Айз Седай показались очень похожими. Взвешивающие его и оценивающие, холодные и внушающие страх. - Это... это была мерзость, - сказал Ранд. - Всего лишь грязные слова. - Они продолжали, не говоря ни слова, смотреть на него. - Вы же не думаете, что я... Морейн, вы же не думаете, что я имею отношение к... к тому, что там случилось? Свет, а если имею? Ведь я же назвал Темного. Она не ответила, и Ранд ощутил холодок, который не пропал, когда в темницы ворвались солдаты с факелами и фонарями. Свои светящиеся шары Морейн и Лиандрин погасили, а фонари и факелы не давали столько же света. В углах камер запрыгали тени. К лежащим на полу фигурам подбежали люди с носилками. Их вел Ингтар. Кисточкаволос на его макушке дрожала от ярости, и, судя по еголицу, воин искал повода пустить в дело свой меч. - Та-ак, к тому же бежал Приспешник Темного, - прорычал он. - Ну это самое малое из того, что стряслосьэтой ночью. - Самое малое даже здесь, - резко сказала Морейн. Она жестом распорядилась уложить Мэта и Эгвейн на носилки. - Девушку отнесите в ее комнату. К ней нужно будет приставить сиделку на случай, если она ночью проснется. Она может быть напуганной, но более всего ей теперь необходим сон. Мальчика... - Она прикоснулась к Мэту, когда двое мужчин подняли носилки с ним, и поспешно отдернула руку. - Отнесите его в покои Престола Амерлин. Отыщите Амерлин - где бы она ни находилась - и передайте ей, что он там. Скажите ей, что его имя - Мэтрим Коутон. Как только смогу, я явлюсь к ней. - Амерлин! - воскликнула Лиандрин. - Ты хочешь, чтобы Амерлин стала Целительницей для твоего... твоеголюбимца? Ты обезумела, Морейн. - Престол Амерлин, - спокойно сказала Морейн, - не разделяет ваших - Красных Айя - предубеждений. Она исцелит мужчину, не имея в намерениях использовать его для какой-то особой цели. Идите вперед, - сказала онасолдатам с носилками. Лиандрин проводила взглядом уходящих - Морейн итех, кто нес Мэта и Эгвейн, потом пристально посмотрела на Ранда. Тот попытался игнорировать ее. Он сосредоточился на том, чтобы вложить меч в ножны, на том, чтобы тщательно счистить все соломинки, прилипшие к штанам и рубашке. Правда, когда юноша поднял голову, Лиандрин по-прежнему изучала его, лицо ее было холоднее льда. Ничего не сказав, она повернулась, обратив задумчивый взор на остальных. Один из солдат придерживал тело повесившегося, пока второй распутывал пояс. Ингтар и другие почтительно ждали. Бросив последний взгляд на Ранда, Лиандрин ушла, по- королевски вздернув голову. - Жестокая женщина, - пробормотал Ингтар, затем, кажется, сам удивился тому, что сказал. - Что. здесь случилось, Ранд ал'Тор? Ранд покачал головой: - Не знаю, кроме, разве, того, что Фейн каким-тообразом бежал. И при этом пострадали Эгвейн и Мэт. Я видел караулку... - юноша передернулся, - но здесь... Что бы тут ни произошло, Ингтар, это настолько испугало того бедолагу, что он полез в петлю. По-моему, другой, увидеввсе, сошел с ума. - Сегодня ночью мы все сойдем с ума. - Исчезающий... ты убил его? - Нет! - Ингтар со звоном вогнал меч в ножны; рукоять торчала под его правым плечом. Он выглядел одновременно разъяренным и пристыженным. - Сейчас он уже вне крепости, вместе с теми, кого мы не сумелидобить. - По крайней мере, Ингтар, ты - жив. Этот Исчезающий убил сразу семерых! - Жив? Разве это так важно? - Вдруг лицо Ингтара стало не яростным, а усталым и огорченным. - Он был в наших руках. В наших руках! И мы потеряли его. Ранд. Потеряли! Он говорил так, словно не мог поверить своим словам. - Что потеряли? - спросил Ранд. - Рог! Рог Валир. Он пропал, ларец и все остальное. - Но он же был в сокровищнице. - Сокровищница ограблена, - устало сказал Ингтар. - Не считая Рога, многого они не взяли. Только то, чем сумели набить карманы. Если б они забрали все оставшееся и оставили его... Ронан мертв, и часовые, которых он выставил на охрану сокровищницы, тоже. - Голос Ингтара стал совсем тихим. - Когда я был еще мальчишкой, Ронан с двадцатью воинами удержал Башню Джехаан против тысячи троллоков. Но так легко он не дался. На кинжале старика была кровь. Мужчине о большем спрашивать незачем. - Он помолчал. - Они вошли через Собачью Калитку и через нее же ушли. Мы прикончили с пятьдесят или больше, но куда больше спаслось от наших клинков. Троллоки! Никогда прежде троллок не ступал в цитадель. Никогда! - Как им удалось проникнуть через Собачью Калитку, Ингтар? Там один может остановить сотню. А все ворота были заперты на засовы. - Ранд поежился, вспомнив, почему они были закрыты. - Стража не впустила бы никого. - Им перерезали горло, - сказал Ингтар. - Оба добрые солдаты, и все-таки их зарезали как свиней. Все было сделано изнутри. Кто-то убил стражников, потом открыл ворота. Кто-то, кому удалось подобраться к ним близко, не вызвав подозрений. Кто-то, кого они знали. Ранд оглянулся на пустую камеру Падана Фейна. - Но ведь это значит... - Да. В стенах Фал Дара есть Друзья Темного. Или были. Если дело таково, то мы вскоре узнаем. Сейчас Кад-жин проверяет, не пропал ли кто. Мир! Предательство в крепости Фал Дара! - Нахмурившись, Ингтар оглядел подземелье, ждущих его приказа людей. У всех были мечи, надетые поверх праздничных одежд, у некоторых были шлемы. - Тут нам больше нечего делать. Выходите! Все! - Ранд присоединился к уходящим солдатам. Ингтар похлопал по куртке Ранда. - Что такое? Ты решил стать конюхом? - Долго рассказывать, - ответил Ранд. - Да и не место тут. Может, как-нибудь в другой раз. - А может, и никогда - если мне повезет. Может, сумею в этой суматохе улизнуть. Нет, я не могу. Не могу, пока не узнаю, что с Эгвейн все в порядке. И с Мэтом. Свет, что станется с ним теперь, когда кинжала нет? - Наверное, Лорд Агельмар на всех воротах удвоил стражу. - Утроил, - сказал Ингтар удовлетворенным тоном. - Никто не пройдет через ворота, ни сюда, ни отсюда. Как только Лорд Агельмар узнал о происходящем, он приказал никого не выпускать из крепости без его личногоразрешения. Как только он узнал?.. - Ингтар, а до того? А раньше приказа никого не пропускать не было? - Раньше? Что за приказ? Ранд, крепость была открыта, пока Лорд Агельмар не услышал о происходящем. Кто-тосказал тебе неправду. Ранд медленно покачал головой. Ни Раган, ни Тима не стали бы выдумывать ничего подобного. И даже если приказ исходил от Престола Амерлин, Ингтар должен был знать о нем. Тогда кто? И как? Он глянул искоса на Ингтара, раздумывая, не лжет ли шайнарец. Ты и впрямь сходишь с ума, если подозреваешь Ингтара. Теперь они находились в караулке подземной тюрьмы. Отрезанные головы и изрубленные тела стражников убрали, хотя о них напоминали красные потеки на столе и влажные пятна на соломе. Тут были две Айз Седай, с безмятежными лицами, в шалях с коричневой бахромой; женщины изучали намалеванные на стенах надписи, совершенно не заботясь о том, что их юбки волочатся по соломе. На поясе у каждой был несессер с чернильницей, и каждая пером делала заметки в небольшой книжечке. Они даже не оглянулись на мужчин, строем проходящих мимо. - Взгляни сюда, Верин, - сказала одна из них, указывая на участок камня, покрытый строчками троллоковых письмен. - Выглядит весьма любопытно. Вторая поспешила к ней, юбкой пройдясь по красноватым пятнам. - Да, вижу. Рука много лучше прочих. Не троллок. Очень интересно. - Она принялась писать в своей книжке, поглядывая иногда вверх, чтобы прочесть угловатые буквы на стене. Ранд заторопился наружу. Даже если б они не были Айз Седай, то и тогда ему совсем не хотелось бы оставаться в одной и той же комнате с кем-то, кто считает "интересным" читать троллоковы письмена, выведенные человеческой кровью. Впереди шагали Ингтар и его солдаты, намеренные вернуться к исполнению своих обязанностей. Ранд бесцельно брел следом, гадая, куда же ему теперь идти. Без помощи Эгвейн вернуться на женскую половину вряд ли возможно. Свет, только бы с ней все было хорошо! Морейн же сказала. что с ней все будет в порядке! Прежде чем Ранд дошел до первой лестницы, ведущей наверх, его отыскал Лан. - Ты можешь вернуться в свою комнату, пастух, если хочешь. Морейн распорядилась, чтобы твои вещи перенесли из комнаты Эгвейн в твою. - Как она узнала?.. - Морейн знает великое множество всего обо всем, овечий пастух. Тебе бы следовало уже это понимать. Лучше бы обращал внимание на свое поведение. Все женщины только и толкуют о том, как ты, размахивая мечом, несся по коридорам. Приведя в замешательство своим взглядом Амерлин, - так они говорят. - Свет! Мне жаль, что они сердятся, Лан, но меня пригласили туда. И когда я услышал тревогу... чтоб я сгорел, Эгвейн же была внизу! Лан задумчиво подвигал губами; на его лице больше не дрогнул ни единый мускул. - О, говоря точнее, они не сердятся. Хотя большинство считает, что тебе нужна строгая рука, чтобы немного тебя приструнить. Более вероятно - ты всех зачаровал и заинтриговал. Даже Леди Амалиса беспрестанно задает о тебе вопросы. Кое-кто уже начинает верить в сказки служанок. Они думают, что ты, пастух, - переодетый принц. Совсем не так плохо. Здесь, в Пограничных Землях, есть старая поговорка: "Лучше иметь на своей стороне одну женщину, чем десяток мужчин". Судя по тем разговорам, что женщины ведут между собой, они решают, чья дочь настолько энергична и сильна, чтобы совладать с тобой. Если не будешь смотреть себе под ноги, пастух, то раньше, чем успеешь понять, что случилось, окажешься женатым и станешь членом шайнарского Рода. - Лан вдруг расхохотался; это было столь же необычно, словно бы смеялась скала. - Беготня по коридорам женской половины посреди ночи, в одежде работника, размахивание мечом. Если они тебя не выпорют, то. по крайней мере, годами станут рассказывать о тебе. Они же никогда не видывали столь необычного представителя рода мужского, как ты. Какую жену они тебе ни подберут, она наверняка за десять лет сделает тебя главой твоего собственного Дома, причем обставив все так, что ты будешь полагать, будто это всецело твоя заслуга. Очень плохо, что тебе нужноуходить. Ранд, разинув рот, глядел на Стража, но потом пробурчал: - Я пытался. Ворота охранялись, и никого не выпускали. Я пытался, еще днем. Я даже Рыжего не мог вывести изконюшни. - Теперь все неважно. Морейн послала меня передать тебе кое-что. Если хочешь, можешь уходить в любое время. Хоть сейчас. Морейн сделала так, что приказание Агельмара тебя не касается. - Почему сейчас, а не раньше? Почему меня не отпускали раньше? И не она ли тогда закрыла передо мной ворота? Ингтар сказал, что до ночи не было никакого приказа о том, чтобы не выпускать людей из крепости. Он о таком приказе не знает. Ранду показалось, что по лицу Стража пробежала тень беспокойства, но Лан лишь сказал: - Когда кто-то дарит тебе лошадь, пастух, не стоит сетовать, что она не так резва, как тебе бы хотелось. - Что с Эгвейн? И с Мэтом? С ними и в самом деле все хорошо? Я не уйду, пока не узнаю, что с ними все в порядке. - С девушкой все обойдется. Утром она проснется и, возможно, даже не вспомнит о происшедшем. После удара по голове такое бывает. - А Мэт? - Выбор - за тобой, овечий пастух. Можешь уйти сейчас, или завтра, или на следующей неделе. Решать - тебе. Лан зашагал прочь, оставив Ранда стоять в коридоре подземелья крепости Фал Дара. ГЛАВА 7. Кровь зовет кровь Когда носилки с Мэтом вынесли из покоев Престола Амерлин, Морейн тщательно завернула ангриал - маленькую, вырезанную из кости, потемневшую от времени фигурку женщины в широких, складками, одеяниях - в шелковый квадрат и уложила в СБОЮ поясную сумку. И при самых благоприятных обстоятельствах, даже с помощью ангриала, совместная работа с другой Айз Седай - соединяя вместе свои дарования, направляя поток Единой Силы на одну задачу, - была утомительной, а ночь напролет без сна никак нельзя назвать наилучшими условиями. А то, что потребовалось сделать для юноши, отняло немало сил. Лиане проводила носильщиков резкими жестами и несколькими отрывистыми словами. Двое мужчин продолжали вжимать головы в плечи, взволнованные тем, что вокруг так много сразу Айз Седай, а одна из них - сама Амерлин, пусть даже эти Айз Седай и не используют Единую Силу. Они ожидали в коридоре, сидя на корточках у стены, пока работа не была закончена, и им не терпелось побыстрее покинуть женскую половину. Мэт лежал с закрытыми глазами и бледным лицом, но грудь его поднималась и опадала в ровном ритме глубокого сна. Как это скажется на всем? - размышляла Морейн. - Случившееся с ним не связано логически с пропавшим Рогом, и тем не менее... Дверь за Лиане и носилками закрылась, и Амерлин прерывисто вздохнула: - Гнусное дело. Гнусное. - Лицо ее оставалось спокойным, но она потерла руки, словно ей хотелось их вымыть. - Но довольно интересное, - заметила Верин. Она была четвертой Айз Седай, которую выбрала для этой задачи Амерлин. - Очень жаль, что у нас нет кинжала, тогда Исцеление можно было бы завершить. Долго он не проживет, и то лишь благодаря сделанному нами этой ночью. В лучшем случае, вероятно, несколько месяцев. Три Айз Седай были одни в покоях Амерлин. Небо в бойницах окрасилось рассветным жемчугом. - Но теперь у него есть эти месяцы, - резко сказала Морейн. - И если удастся вернуть кинжал, то эту связь еще можно разорвать. - Если его удастся вернуть. Да, именно так. - Ее можно еще разорвать, - согласилась Верин - толстушка с квадратным лицом. Несмотря на дар Айз Седай, дар нестарения, ее каштановых волос уже коснулась седина. Седина была единственным указанием на возраст Верин, но для Айз Седай это значило, что она в самом деле очень стара. Тем не менее голос ее звучал твердо, и щеки были гладкими. - Однако он был связан с кинжалом слишком долго, что необходимо учитывать в таком вот деле. И будет связан еще долго, независимо от того, найдется кинжал или нет. Он уже может измениться так, что полностью исцелить будет невозможно, пусть даже других теперь он не заразит. Столь незначительная вещица, этот кинжал, - размышляла вслух она, - но любого, кто будет нести его достаточный срок, он подвергнет воздействию порчи. Тот, кто несет кинжал, в свою очередь, станет заражать тех, кто рядом с ним, а те - других, и ненависть и подозрительность, что уничтожили Шадар Логот и обратили в нем всех мужчин и женщин против всех и каждого, вновь вырвутся в мир. Интересно, сколь многих он может заразить, скажем, за год? Приблизительноэто вполне можно высчитать. Морейн покосилась на Коричневую сестру. Еще одна угроза встала перед нами, а она говорит так, будто это головоломка в книге. О Свет, Коричневые и в самом делеНЕ понимают ничего о мире! - Тогда мы должны отыскать кинжал, сестра. Агельмар посылает воинов на поиски тех, кто выкрал Рог и убил верных ему людей, его клятвенников. На поиски тех же самых, кто забрал и кинжал. Если найдется одно, найдется и другое. Верин кивнула, но в то же мгновение нахмурилась: - Но даже если он найдется, кто вернет его без опасности для себя? Любой прикоснувшийся к нему рискует заразиться, если кинжал останется в руках достаточно долго. Возможно, в ларце, хорошенько завернутым и с мягкой прокладкой, но он все равно опасен для находящихся рядом продолжительное время. Не имея для изучения самого кинжала, мы не можем быть уверены в том, в какой степени от него требуется защищаться. Но ты, Морейн, видела его, и более того. Ты имела с кинжалом дело, сумев добиться того, чтобы этот юноша выжил, имея его при себе. Оградила других от заражения порчей. У тебя должно быть представление, и хорошее, о том, насколько сильно воздействие кинжала. - Есть тот, - сказала Морейн, - кто может вернутькинжал, не подвергаясь опасности пострадать от него. Тот, кого мы защитили и оберегли от этой порчи, насколько вообще возможно. Это Мэт Коутон. Амерлин кивнула: - Да, разумеется. Он может вернуть кинжал. Если проживет так долго. Одному Свету ведомо, как далеко унесут кинжал, прежде чем люди Агельмара найдут похитителей. Если найдут. И если мальчик умрет раньше... что ж, если кинжал так долго пробудет на воле, то с нас хватит и другой тревоги. - Она устало потерла" глаза. - Думаю, нам надо также найти этого Падана Фейна. Почему этот Приспешник Темного настолько важен для них, что они рискнули вызволить его? Для них куда проще было просто выкрасть Рог. Проникнуть в такую крепость опаснее, чем попасть в зимнюю бурю в Море Штормов, - но они пошли на такой риск, чтобы освободить этого Друга Темного. Если Таящиеся полагают, что он настолько важная фигура, - она сделала паузу, и Морейн поняла, что та задумалась о том, Мурддраал ли на самом деле отдавал приказы, - тогда так же должны считать и мы. - Его нужно найти, - согласилась Морейн, надеясь, что ничем не выдала себя, так настаивая на своем, - но скорей всего его найдут там же, где будет и Рог. - Как скажешь, дочь моя. - Амерлин прикрыла зевок ладонью. - А теперь, Верин, если ты извинишь меня, то я лишь скажу несколько слов Морейн и потом немного вздремну. Думаю, Агельмар станет настаивать, чтобы вечером сегодня состоялся пир, раз прошлый вечер оказался испорчен. Твоя помощь, дочь моя, была неоценима. Пожалуйста, помни: никому не говори о том, как и от чего пострадал мальчик. Среди твоих сестер найдутся такие, кто увидит в нем Тень, а не то, что просто случается с людьми. Не было нужды упоминать о Красных Айя. И, вероятно, подумала Морейн, остерегаться теперь следовало не одних только Красных. - Конечно же, мать, я ничего не скажу, - Верин поклонилась, но ни шага не сделала к двери. - Думаю, мать, вы захотите взглянуть на это. - Она достала из-за пояса маленькую записную книжку, переплетенную в мягкую коричневую кожу. - Вот что было написано на стенах подземной темницы. С переводом кое-где пришлось потрудиться. По большей части все как обычно - кощунство и бахвальство; троллокам, кажется, больше ничего не ведомо, - но была одна часть, сделанная рукой поувереннее. Образованный Приспешник Тьмы или, вероятно, Мурддраал. Она может оказаться всего-навсего издевкой, но имеет форму то ли стихов, то ли песни и несет в себе отзвук пророчества. О пророчествах из Тени, мать, намизвестно мало. Амерлин помедлила немного, потом кивнула. Пророчества из Тени, темные предсказания, как и пророчества от Света, очень часто, к несчастью, исполнялись. - Прочти мне. Верин зашуршала страничками, затем, кашлянув, началанегромким ровным голосом: Дочь Ночи, вновь она ступает по земле. Древняя война, но еще, сражается она. Любовника нового ищет она, кто будет служить ей и умрет, но будет все равно служить. Кто встанет против нее? Сияющие Стены падут на колени. Кровь питает кровь. Кровь зовет кровь. Кровь есть, кровь была, кровь пребудет всегда. Мужчина, что направляет Силу, стоит одинок. Друзей он своих отдает на заклание. Две дороги пред ним, одна к гибели вослед за смертью, одна - к жизни вечной. Какую он изберет? Какую он изберет? Чья рука защищает? Чья рука убивает? Кровь питает кровь. Кровь зовет кровь. Кровь есть, кровь была, кровь пребудет всегда. Аюк пришел к Горам Рока. Изам ждал на перевалах. Охота теперь начата. Гончие Тени по следу бегут, бегут и убивают. Тот жил, а тот умер, но оба существуют. Настало Время Перемен. Кровь питает кровь. Кровь зовет кровь. Кровь есть, кровь была, кровь пребудет всегда. Наблюдающие ждут на Мысе Томан. Семя Молота сушит древнее дерево. Смерть посеет всходы, и лето опалит, до того как явитсяВеликий Повелитель. Смерть пожнет урожай, и не хватит тел, до того как явитсяВеликий Повелитель. Вновь семена породят древнее зло, до того как явитсяВеликий Повелитель. Явится ныне Великий Повелитель. Явится ныне Великий Повелитель. Кровь питает кровь. Кровь зовет кровь. Кровь есть, кровь была, кровь пребудет всегда. Явится ныне Великий Повелитель. Верин закончила, и повисло долгое молчание. Наконец Амерлин промолвила: - Кто еще видел это, дочь моя?. Кто знает об этом? - Только Серафелле, мать. Как только мы скопировали эту надпись, я распорядилась, чтобы мужчины очистили стены. Вопросов они не задавали; им хотелось поскорее избавиться от этого. Амерлин кивнула: - Хорошо. Слишком многие в Пограничных Землях разбираются в троллоковых письменах. Незачем давать лишний повод для тревог. Забот у них и без того хватает. - Что ты поняла из этого? - спросила у Верин Морейн, тщательно подбирая слова. - Это - пророчество, как по-твоему? Верин задумчиво склонила голову набок, поглядывая в записи. - Возможно. По стилю надпись эта напоминает кое-какие из нескольких известных нам темных пророчеств. Отдельные куски этого вполне понятны. Хотя оно все равно может быть всего-навсего злобной издевкой. - Она уперла палец в одну строчку. - "Дочь Ночи, вновь она ступает по земле". Это может значить лишь то, что Ланфир вновь на свободе. Или то, что кто-то хочет, чтобы мы считали, будтотак случилось. - Будь это правдой, - сказала Престол Амерлин, - об этом стоило бы тревожиться, дочь моя. Но Отрекшиеся по-прежнему скованы. - Она глянула на Морейн, казня себя за то, что позволила тревоге на миг отразиться на лице. - Даже если печати и в самом деле слабеют. Отрекшиеся по-прежнему скованы. Ланфир. На Древнем Языке - Дочь Ночи. Настоящее ее имя нигде не было записано, но именно это имя она избрала для себя сама - в отличие от большей части Отрекшихся, которым давали имена те, кого они предали. Поговаривали, что после Ишамаэля, Предавшего Надежду,. она - самая могущественная из Отрекшихся, но умело скрывала свою силу. Слишком мало осталось от тех времен, чтобы любой книгочей мог бы заявить об этом с уверенностью. - Раз появляются в таком количестве Лжедраконы, неудивительно, что кто-то пытается приплести сюда и Ланфир. - Голос Морейн был столь же невозмутим, как и лицо, но в душе у нее все так и кипело. Только одно было известно о Ланфир, не считая имени: до того как она переметнулась на сторону Тени, еще до того, как Льюс Тэрин Теламон встретил Илиену, Ланфир была его возлюбленной. Осложнение, которого нам совсем не надо. Амерлин нахмурилась, будто у нее возникла та же мысль, но Верин кивнула, словно подтверждая сказанное: - Другие имена, мать, тоже понятны. Лорд Люк, разумеется, брат Тигрейн, некогда Дочери-Наследницы Андора, и он пропал в Запустении. Однако кто такой Изам и как он связан с Люком, мне неизвестно. - В свое время мы выясним то, что нам нужно узнать, - мягко заметила Морейн. - Пока нет доказательств тому, что это - пророчество. Ей было знакомо это имя. Изам был сыном Брийан, жены Лайна Мандрагорана, чья попытка захватить трон Малкир для своего мужа повлекла сокрушительный набег троллоковых орд. Когда троллоки наводнили Малкир, Брийан и ее сын- младенец, оба исчезли. И Изам приходился"Лану кровным родственником. Или же ПРИХОДИТСЯ кровным родственником Мне нужно скрыть это от Лана. пока я не узнаю, как он отреагирует на такую новость. Пока мы не окажемся вдали от Запустения. Если он решит, что Изам жив... - "Наблюдающие ждут на Мысе Томан", - продолжала Верин. - Еще есть немногие, кто до сих пор цепляется за старое поверье, будто армии Артура Ястребиное Крыло, посланные за Океан Арит, однажды вернутся, хотя прошло уже столько времени... - Она пренебрежительно хмыкнула. - До Миер А'врон, Наблюдающие-за-Волнами, по- прежнему эта... община, по-моему, лучшее слово... на Мысе Томан, в Фалме. А одно из старых имен Артура Ястребиное Крыло - Молот Света. - Дочь моя, ты клонишь к тому, - сказала Престол Амерлин, - что армии Артура Ястребиное Крыло, или, вернее, их потомки, могут и в самом деле вернуться, через тысячу-то лет? - Ходят слухи о войне на Равнине Алмот и на Мысе Томан, - медленно произнесла Морейн. - А вместе с армиями Ястребиное Крыло послал двух своих сыновей. Если они выжили в тех краях, какую бы землю ни открыли, у Ястребиного Крыла могло оказаться много потомков. Или же ни одного. Амерлин кинула на Морейн предостерегающий взгляд, явно желая, чтобы они с ней были в комнате одни - чтобы можно было спросить, что у Морейн на уме. Морейн успокаивающе махнула рукой, на что ее старая подруга ответила гримасой. Верин, уткнувшись носом в свои записи, ничего из этогоне замечала. - Я не знаю, мать. Но сомневаюсь в такой возможности. Нам совсем ничего не известно о тех землях, которые наметил завоевать Артур Ястребиное Крыло. Очень плохо, что Морской Народ отказывается пересекать Аритский Океан. Они утверждают, будто на той стороне лежат Острова Мертвых. Знать бы, что они под этим имеют в виду, но этот проклятый Морской Народ - сплошные молчальники... - Она вздохнула, по-прежнему не поднимая головы. - Все, что у нас есть, - единственный намек на "земли под Тенью, за заходящим солнцем, за Океаном Арит, где властвуют Армии Ночи". Ничего, чтобы сказать нам, хватило ли посланных Ястребиным Крылом войск, чтобы разбить эти "Армии Ночи", или хотя бы то, что с этими войсками случилось после смерти Ястребиного Крыла. Едва началась Война Ста Лет, всех занимало лишь одно: урвать для себя побольше от империи Ястребиного Крыла, куда там - мыслям о его армиях за морем. Мне кажется, мать, если их потомки еще живы и если они намерены были вернуться, то с какой стати им нужнобыло ждать так долго? - Значит, по-твоему, дочь моя, это - не пророчество? - Теперь "древнее дерево", - сказала Верин, погруженная в собственные мысли,, - Всегда были слухи - и не больше, - что, пока живет государство Алмот, у них есть веточка Авендесоры, возможно даже и живой росток. И знамя Алмот было - "голубизна для неба наверху, черное для земли внизу и раскинувшееся Древо Жизни, что соединяет их". Разумеется, тарабонцы называют себя Древом Человека и претендуют на происхождение от правителей и знати Эпохи Легенд. И Домани заявляют, будто они - наследники тех, кто в Эпоху Легенд создал Древо Жизни. Есть и другие варианты, но следует отметить, мать, что по крайней мере три впрямую указывают на Равнину Алмот и МысТоман. Тон Амерлин стал вкрадчивым и обманчиво мягким. -- Каково же твое решение, дочь моя? Если семя Артура Ястребиное Крыло не возвращается, тогда это - не пророчество, и тогда болтовня о древнем дереве тухлой рыбьей головы не стоит. - Я лишь говорю вам, мать, что знаю, - сказала Верин, подняв глаза от своих записей, - и предоставляю решение на ваше усмотрение. Мое мнение: последние заморские армии Артура Ястребиное Крыло давным-давно сгинули, но от того, что я так считаю, они таковыми не станут. Время Перемен, конечно же, отсылка на конец Эпохи, а Великий Повелитель... Амерлин - словно удар грома - хлопнула ладонью по столу. - Я очень хорошо знаю, кто такой Великий Повелитель, дочь моя. Думаю, сейчас тебе лучше уйти. Она сделала глубокий вдох и с видимым усилием взяла себя в руки. - Ступай, Верин. Я не хочу сердиться на тебя. Я не хочу забывать, кто, когда я была послушницей, уговаривал поваров оставлять на ночь сладкие оладьи. - Мать, в этом нет ничего, - сказала Морейн, - что заставляло бы считать его пророчеством. Любой, обладающий обрывками знаний и проблесками ума, способен состряпать такое, а никто и никогда не отказывал Мурддраалам в изворотливом уме. - И конечно же, - спокойно сказала Верин, - мужчина, который направляет Силу, должен быть одним из тех трех юношей, которые путешествуют с тобой, Морейн. Морейн, потрясенная, уставилась на Верин. Не имеет представления о мире вокруг? Я - круглая дура. Еще не успев понять, что делает, она потянулась к свечению, чье пульсирующее ожидание чувствовала всегда, - к Истинному Источнику. По венам хлынула Единая Сила, заряжая ее энергией, приглушая блеск Силы вокруг Престола Амерлин, - которая сделала то же самое. Морейн раньше никогда и в голову не приходило использовать Силу против Другой Айз Седай. Мы живем в опасные времена, и мир висит на волоске, и то, что должно быть сделано, нужно сделать. Нужно. О-о. Верин, зачем тебе понадобилось сунуть нос куда не следовало! Верин захлопнула книжку, заткнула ее за пояс, затемпоглядела поочередно на обеих женщин. Она не могла не заметить ореола вокруг каждой из них - сияния, которое вспыхивает от прикосновения к Истинному Источнику. Только обученная направлять Силу могла сама видеть свечение, но для Айз Седай проглядеть такое в другой женщине - вещь невероятная. На лице Верин появился намек на удовлетворение, но поней нельзя было сказать, понимает ли она, что в нее вот-вот устремятся стрелы молний. Она выглядела так, словно толькочто нашла недостающую часть головоломки. - Да, я считаю, что дело должно обстоять именно так. Морейн не стала бы поступать так в одиночку, а кто лучше поможет, как не подружка детства, та, которой не впервой прокрадываться с ней на кухню, чтобы стянуть сладких оладий. - Она прищурилась. - Простите меня, мать. Мне неследовало этого говорить. - Верин, Верин... - озадаченно покачала головойАмерлин. - Ты обвиняешь свою сестру - и меня? - в... Я этого даже произносить не хочу. И ты еще беспокоишься, что чересчур фамильярно разговариваешь с Престолом Амерлин?! Ты пробила дыру в лодке и волнуешься, что промокнешь под дождем. Лучше поразмысли над тем, дочьмоя, что ты допускаешь. Для этого уже слишком поздно, Суан, подумала Морейн. Если бы мы не ударились в панику и не потянулись к Источнику, тогда, возможно... Но теперь-то она уверена. - Почему ты говоришь нам об этом, Верин? - произнесла Морейн вслух. - Если ты уверена в том, что говоришь, то обязана была бы рассказать другим сестрам, и ужточно - Красным. Верин удивленно округлила глаза: - Да. Да, наверное, обязана. Об этом я не подумала. Но тогда, если я поступлю так, вас бы усмирили - тебя, Морейн, и вас, мать, а мужчину бы - укротили. Никто не записал, что происходит с мужчиной, который владеет Силой. Когда приходит безумие, точный срок, и как оно овладевает им? Как быстро оно усиливается? В силахон управлять своим телом, когда оно заживо гниет? 1К долго? Если он не укрощен, тогда то, что случится юношей, кем бы он ни был, все равно случится, все равно - буду я рядом или нет, дам ли я ответы на эти вопросы или нет. Если за ним следить и им руководить, то мы смогли бы вести какие-то записи в разумных и безопасных пределах, по крайней мере, какое-то время. И к тому же есть Кариатонский Цикл. - Она спокойно встретила пораженные взгляды собеседниц. - Мать, я верно допускаю, что он и есть Дракон Возрожденный? Не могу поверить, чтобы вы совершили такое - отпустить на волю мужчину, который способен направлять Силу, - если б он не был Драконом. Она думает исключительно о приумножении знаний, изумилась Морейн. Кульминация этого ужасающего, худшего из всех известных миру пророчеств - возможный конец мира, а ее интересуют лишь знания. Но потому-то она все равно опасна. - Кому еще известно об этом? - голос Амерлин был слабым, но по-прежнему резким. - Думаю, Серафелле. Кому еще, Верин? - Никому, мать. На самом деле Серафелле не интересуется ничем, кроме того, что кто-то некогда уже занес в книги, предпочтительнее как можно более древние. Она считает, что есть много старых книг и манускриптов, разрозненных фрагментов, потерянных или забытых, по крайней мере раз в десять больше того, что собрано в Тар Валоне. Она убеждена, что в них предостаточно древних знаний, нужно лишь отыскать... - Довольно, сестра, - сказала Морейн. Она ослабила ток энергии из Истинного Источника, спустя мгновение поняв, что так же поступила и Амерлин. Это было сродни ощущению потери - чувствовать, как Сила вытекает из тебя, словно кровь и жизнь уходят из открытой раны. Какая-то часть Морейн хотела удержать ее, но, в отличие от некоторых сестер, она вырабатывала свою внутреннюю дисциплину, стараясь подавить в себе это чувство, не дать ему завладеть собой. - Садись, Верин, и расскажи нам, что тебе известно и как ты все выяснила. Постарайся не упуститьничего. Пока Верин усаживалась, - взглядом испросив у Амерлин позволения сидеть в ее присутствии, - Морейн с печалью смотрела на нее. - Маловероятно, - начала Верин, - чтобы тот, кто неизучает досконально старые архивы, заметил бы что-нибудь - кроме того, что вы не совсем обычно себя ведете. Извините меня, мать. Это случилось почти двадцать лет назад, когда Тар Валон был осажден, тогда я и ухватилапервую ниточку, и она была единственной... Помоги мне Свет, Верин, как. я любила тебя за сладкие оладьи и за то, что можно было поплакаться у тебя на груди. Но я сделаю, что должна сделать. Сделаю. Я должна. Выглянув за угол, Перрин провожал взглядом спину удаляющейся Айз Седай. От нее пахло лавандовым мылом, хотя большинство не учуяло бы этот запах и с двух шагов. Как только она скрылась за углом, он заторопился к двери лазарета. Один раз Перрин уже пытался повидаться с Мэтом, и эта Айз Седай, Лиане - он слышал, как кто-то ее окликнул по имени, - выгнала его, не дав и слова вымолвить, не оглядываясь и не разбираясь, кто он такой. Возле Айз Седай Перрин чувствовал себя неуютно, особенно если те начинализаглядывать ему в глаза. Задержавшись у двери, чтобы прислушаться - ни с того, ни с другого конца коридора шагов не слышалось, как ничего не доносилось и из-за двери, - Перрин вошел и тихонькоприкрыл за собой дверь. В лазарете - длинной комнате с белыми стенами - "было очень много света; его пропускали пробитые в обоихконцах комнаты выходы на галереи для лучников. На одной из многих выстроившихся вдоль стен узких коек лежал Мэт. После минувшей ночи Перрин предполагал увидеть, что большая часть коек будет занята, но в этот же миг сообразил, что в крепости полно Айз Седай. Единственно, от чего не могли вылечить Исцелением Айз Седай, так это от смерти. Но все равно для Перрина эта комната пахла болезнью. Подумав об этом, Перрин поморщился. Мэт лежал неподвижно, глаза закрыты, руки поверх одеяла. Он выглядел изнуренным. Не больным, а так, будто работал в поле три дня кряду и только сейчас выкроил часок и прилег отдохнуть. Хотя пах он... неправильно. Перрин не мог подобрать точного слова. Просто неправильно. Перрин с осторожностью сел на койку рядом с постелью Мэта. Он всегда старался все делать осторожно. Перрин был крупнее большинства людей и, сколько себя помнил, был больше других ребят. Ему приходилось быть осторожным, чтобы нечаянно кого-нибудь не ушибить или что-то не разбить или сломать. Теперь эта привычка стала его второй натурой. Еще он любил тщательно все обдумывать, а иногда и обсудить кое-что с кем-нибудь. Раз Ранду вздумалось возомнить себя лордом, с ним мне не поговорить, а Мэту, нет сомнений, вряд ли есть много что рассказать. Прошлым вечером Перрин отправился в один из садов, чтобы подумать обо всем. При воспоминании об этом ему до сих пор немного становилось стыдно. Если бы он не ушел, то оказался бы в своей комнате и отправился бы с Эгвейн и Мэтом и, глядишь, сумел бы уберечь их от случившегося. Но более вероятно, и Перрин это понимал, он мог бы лежать на одной из этих коек, как Мэт, или вообще мертвым, но от понимания этого легче на душе не становилось. Так или иначе, он отправился в сад, и ничего нельзя было с этим поделать, как ни мучили теперь Перрина мысли о нападении троллоков. Сидящим там во тьме его и нашли служанки и одна дама из свиты Леди Амалисы, Леди Тимора. Едва приметив юношу, Тимора отослала одну из служанок, и Перрин расслышал, как она распорядилась: "Найди Лиандрин Седай! Быстро! "Они стояли так невдалеке, наблюдая за ним, словно думали, что он, будто менестрель, может исчезнуть в клубах дыма. Тогда и раздался впервые звон колокола, и вслед за тревогой все в крепости пришло в движение, все забегали, засуетились. - Лиандрин, - тихо произнес сейчас Перрин. - Красная Айя. Чуть ли не единственное, что они делают, - вылавливают мужчин, которые направляют Силу. Ты же не думаешь, будто она считает, что я - один из них? - Мэт, разумеется не отвечал. Перрин уныло потер нос. - Теперь я сам с собой стал разговаривать. Вдобавок ко всему остальному еще и это - даром не надо. Веки Мэта дрогнули: - Кто?.. Перрин? Что случилось? - Глаза Мэта чутьприоткрылись, не полностью, а голос звучал так, словно Мэтразговаривал во сне. - А ты не помнишь, Мэт? - Помню? - Мэт, как во сне, поднес руку к лицу, затем со вздохом уронил ее. Глаза стали медленно закрываться. - Помню Эгвейн. Попросила меня... пойти вниз... повидать Фейна. - Он рассмеялся, и смех превратился в зевок. - Она не просила. Сказала мне... Что потом было, не знаю... Он причмокнул губами, и дыхание его стало глубоким, ровным дыханием сна. Перрин, едва его слух уловил шорох приближающихсяшагов, вскочил на ноги, но прятаться было некуда. Когда открылась дверь и вошла Лиане, он так и стоял у постели Мэта. Она остановилась, уперла кулаки в бедра и внимательно осмотрела Перрина с головы до пят. Ростом она былапочти что с него. - Вот ты, - сказала Лиане негромко, но с живостью, - такой симпатичный мальчик, что мне почти захотелось быть Зеленой. Почти. Но если ты потревожил моего больного... что ж, мне приходилось иметь дело с братьями, с тебя ростом, - еще до того, как я попала в Башню, поэтому нечего рассчитывать, что эти плечи тебе чем-то помогут. Перрин прочистил горло. В половине случаев он не понимал того, что хотят сказать женщины в разговоре с ним. Не то что Ранд. Он-то всегда знает, что сказать девушкам. Перрин понял, что грозно хмурится, и согнал насупленное выражение с лица. О Ранде думать ему не хотелось, но и вовсе не хотелось сердить Айз Седай, особенно ту, которая нетерпеливо принялась постукивать ногой. - М-м, э-э... Я его не разбудил. Он спит. Видите? - Да, спит. Что для тебя хорошо. Итак, что ты тут делаешь? Помнится, я уже однажды выгоняла тебя отсюда; с чего ты взял, что я не сделаю этого снова? - Я просто хотел узнать, как он. Айз Седай помедлила с ответом: - Он спит, вот и все. Через несколько часов он встанет, и ты даже подумаешь, что с ним ничего плохого не случалось. От этого промедления у Перрина зашевелились волосы на затылке. В чем-то она лжет. Айз Седай никогда не лгут, но и правду говорят не всегда. Перрин не совсем понимал, что тут творится - Лиандрин ищет его. Лиане ему лжет, - но решил, что пора бы убраться подальше от Айз Седай. Все равно Мэту он ничем не мог помочь. - Спасибо, - сказал Перрин. - Тогда, пожалуй, пусть он спит. Извините. Он попытался быстро проскочить мимо Айз Седай к двери, но ее руки вдруг взлетели к его лицу, сжали виски, пригнули голову, и Лиане впилась взглядом в глаза Перрину. Что-то будто пронзило его, тепло волной прокатилось от макушки до пят, потом - обратно. Перрин рванулся и освободил голову из цепких пальцев Айз Седай. - Ты здоров, как молодой звереныш, - сказала она, морща губы. - Но если ты родился с этими глазами, тогда я - Белоплащник. - Других глаз у меня сроду не было, - огрызнулся он, чувствуя себя странно от замешательства, что в таком тоне разговаривает с Айз Седай, но удивился не меньше Лиане, когда, мягко взяв сильными руками, приподнял ее и поставил в сторону, освободив себе дорогу к двери. Когда они уставились обалдело друг на друга, Перрину оставалось лишь гадать: такие же большие у него глаза, какими они стали у Лиане? - Извините, - повторил он и чуть ли не бегом сорвался с места. Мои глаза! Мои проклятые Светом глаза! В луче утреннего солнца глаза Перрина сверкнули полированным золотом. Ранд ворочался на кровати, пытаясь поудобнее устроиться на тонком матрасе. Солнечный свет врывался в бойницы, расчертив голые каменные стены. Остаток ночи Ранд не спал и, как ни устал, был уверен, что и сейчас уснуть не сможет. Кожаная куртка валялась на полу между кроватью и стеной, но больше ничего он не снял, даже новые сапоги. Меч был прислонен к кровати, а на свернутых плащах в углу лежали лук и колчан. Ранд никак не мог отделаться от ощущения, что надо было воспользоваться шансом, который ему предоставила Морейн, и не мешкая уходить. Эта мысль мучила его всю ночь. Трижды он вставал, собираясь было уходить. Два раза он даже открывал дверь. В коридорах было пусто, не считая нескольких припозднившихся с работой слуг; путь был свободен. Но ему нужно узнать... Вошел Перрин - зевающий, с опущенной головой, и Ранд сел на постели. - Как Эгвейн? И Мэт? - Она спит, так мне сказали. Я ее не видел - на женскую половину меня не впустили. Мэт... - Вдруг Перрин уткнулся хмурым взглядом в пол. - Если тебе это так интересно, чего же ты сам не сходил его проведать? Мне казалось, что мы тебя больше не интересуем. Ты же так сказал. Он открыл дверцу платяного шкафа и принялся копаться там в поисках свежей рубашки. - Я ходил в лазарет, Перрин. Там была Айз Седай, та, высокая, которая всегда рядом с Престолом Амерлин. Она сказала, что Мэт спит, а я мешаюсь тут и могу прийти как-нибудь в другое время. Чем-то она напоминала мастера Тэйна, как он распоряжается всеми на мельнице. Ты же знаешь, каков мастер Тэйн - всякие колкости, "сделай то", "сделай это", "да сделай хоть раз". Перрин не отвечал. Он только что сбросил куртку и стягивал через голову рубашку. Ранд порассматривал спину друга, затем раскатисто рассмеялся: - Хочешь, кое-что скажу? Знаешь, что она мне сказала? Ну та Айз Седай, в лазарете. Ты же видел, какая она высокая. Как большинство мужчин. Будь она на ладонь выше, и она смотрела бы мне прямо в глаза. Так вот, она смерила меня взглядом, затем пробормотала: "Высок, да? Где ж ты был, когда мне было шестнадцать? Или хотя бы тридцать? " А потом рассмеялась, словно это была шутка. Ну что об этом скажешь? Перрин наконец-то натянул чистую рубашку и искоса глянул на Ранда. Дюжие плечи и густые курчавые волосы навели Ранда на мысль о раненом медведе. Медведе, который никак не может понять, почему он ранен. - Перрин, я... - " Если вам угодно шуточки шутить с Айз Седай, - оборвал Перрин, - то это ваше дело. Милорд. - Он принялся заправлять рубашку в штаны. - Я как-то не проводил много времени, чтобы... острить - то слово, да? - острить с Айз Седай. Тогда я, значит, всего лишь грубый кузнец, и я могу кому-то мешать, Милорд. Подхватив с пола свою куртку, он двинулся к двери. - Чтоб мне сгореть, Перрин, прости. Мне было страшно, я думал, что я в беде - может, был, может, еще она меня не миновала, не знаю, - и я не хотел, чтобы ты и Мэт угодили в кипящий котел вместе со мной. Свет, прошлой ночью все женщины искали меня. Наверное, это часть всех бед, которые на меня обрушились. Я так думаю. И Лиандрин... Она... - Он вскинул руки. - Перрин, поверь мне, тебе ничего из этого совсем не надо. Перрин остановился, но стоял он лицом к двери, лишьнемного повернув голову - Ранд видел золотистый глаз. - Искала тебя? Может, они искали всех нас. - Нет, они искали меня. Хотелось бы мне, чтоб былоне так, но я знаю лучше. Перрин покачал головой: - Все равно, Лиандрин был нужен я. Сам это слышал. Ранд нахмурился: - Почему же ей?.. А-а, все равно это ничего неменяет. Слушай, я ляпнул, чего вовсе не надо было. Я не хотел, Перрин. А теперь, пожалуйста, расскажи, что сМэтом? - Он спит. Лиане - это та Айз Седай - сказала, чточерез несколько часов он встанет на ноги. - Перрин недовольно пожал плечами. - По-моему, она врет. Я знаю, Айз Седай никогда не лгут - так, чтобы