кальпе, а запавшие глаза выглядывали, будто из двух пещер. Она остановилась, тормозя ногами и обдирая их о шершавые каменные плиты. - Я - Агинор, - произнес он, улыбаясь, - и я пришел за тобой. Сердце у нее чуть из груди не выпрыгнуло. Один из Отрекшихся. - Нет. Нет, этого не может быть! - А ты хорошенькая, девочка. Я тобой потешусь. Вдруг Найнив вспомнила, что на ней ни лоскутка, ни ниточки нет. Завизжав, с красным - лишь отчасти от гнева - лицом, она юркнула в ближайший поперечный коридор. Кудахтающий смех погнался за нею, и звуки шаркающего бега, которые не отставали от нее, бегущей во всю прыть, и шепоток обещаний того, что он с нею сделает, когда поймает. От этих обещаний, услышанных даже наполовину, крепко сдавило и скрутило желудок. Отчаянно она искала выход, с яростью высматривая его, а сама бежала, стискивая кулаки. Выход появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Ничего не было, один только бесконечный лабиринт. Как ни быстро бежала она, за спиной беспрестанно раздавались непристойные слова" Мало-помалу страх совершенно переплавился в ярость. - Чтоб тебе сгореть! - всхлипнула она. - Сожги его Свет! Он не смеет! Внутри себя она почувствовала цветок, он распускается, разворачивает лепестки к свету. Оскалив зубы, она повернулась лицом к преследователю, и тут же появился Агинор, смеющийся, приближающийся галопом, вперевалку. - Ты не смеешь! - Она выбросила кулак в его сторону, пальцы раскрылись, будто она что-то швырнула. Вид сорвавшегося с руки огненного шара мало удивил ее. Шар взорвался на груди Агинора, сбив его наземь. Лишь мгновение он лежал распростершись, потом, пошатываясь, встал. Он словно не замечал тлеющей на груди одежды. - Ты осмелилась? Ты осмелилась! - Он затрясся, и струйка слюны сбежала по подбородку. Внезапно в небе набухли облака, грозные серые и черные валы. С тучи сорвалась, прямо в сердце Найнив, молния. Так ей показалось - всего на одно биение сердца, - время будто остановилось, удар сердца как будто длился вечно. Она ощутила в себе поток - сайдар, пришла отдаленная мысль, - почувствовала ответный поток в молнии. И она изменила направление потока. Время устремилось вперед. С грохотом молния разнесла камень над головой Агинора. Запавшие глаза Отрекшегося раскрылись, и он отшатнулся. - Ты не можешь! Этого не может быть! - Он отскочил в сторону, когда туда, где он стоял, взметнув фонтан каменных осколков, ударила молния. Найнив неумолимо двинулась к Агинору. И тот побежал. Саидар превратилась в несущийся через нее поток. Она чувствовала скалы вокруг нее и воздух, чувствовала крошечные струящиеся потоки Единой Силы, что пропитывали их, образовывали их. И она чувствовала, что Агинор делает... что-то. Она чувствовала это неопределенно, как бы издалека, словно никогда такого по-настоящему не знала, но видела вокруг себя результаты этого и понимала, что к чему. Под ее ногами рокотала и колебалась земля. Впереди нее рушились стены, груды камня перекрывали путь. Она карабкалась по обломкам, не замечая, как острый щебень режет ступни, и старалась не терять Агинора из виду. Поднялся ветер, завывая по коридорам ей в лицо, неистовствуя, пока он не разгладил ее щеки и пока от него не заслезились глаза; и пока он пытался сбить ее с ног, она изменила поток, и Агинор кубарем покатился по проходу, закувыркался, будто вырванный с корнем куст. Она коснулась потока в толще земли, изменила его направление, и каменные стены обрушились на Агинора, замуровывая его. Вслед за ее яростным взором пала молния, другая, ударяя возле него, камень лопался, выплевывая крошку, все ближе и ближе. Она чувствовала, как он борется, пытаясь обратить все на нее, но фут за футом слепящие стрелы придвигались к Отрекшемуся. Что-то заблестело справа от нее, что-то открывшееся за опрокинувшимися стенами. Найнив чувствовала, как слабеет Агинор, чувствовала, что его попытки ударить по ней все отчаяннее и немощнее. Однако откуда-то знала, что он не сдался. Отпусти она его сейчас, он погонится за нею с прежним упорством, убежденный, что в конце концов она оказалась чересчур слаба, чтобы остановить, не дать сделать с ней то, чего он желает. Серебряная арка высилась там, где некогда темнел камень, арка, наполненная мягким серебристым сиянием. Выход... Когда Отрекшийся не стал больше атаковать, она поняла, что наступил перелом - тот "момент, когда все его силы уходят на то, чтобы отвести направленные на него удары. И его сил не хватало, он не мог больше отражать их. Теперь ему приходилось уворачиваться от брызжущих камней, выбиваемых молниями, и взрывы опять сбросили его наземь. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Молнии больше не падали. Найнив отвернулась от ползающего на четвереньках Агинора и взглянула на арку. Опять обернулась она к Агинору, а тот уже скрывался из виду за курганом каменных обломков. Она расстроенно зашипела. От лабиринта многое, очень многое еще уцелело, и Отрекшийся мог спрятаться в сотне других мест, хоть в булыжных нагромождениях, что учинили они с Агинором. Вновь отыскать его потребует уймы времени, но она была уверена: если она не найдет его первой, он сам ее найдет. Собрав все свои силы, он нападет на нее, когда она менее всего ожидает. Путь обратно появится, но лишь единожды. Испугавшись, она повернулась и с облегчением увидела, что арка по-прежнему тут. Если она сумеет по-быстрому отыскать Агинора... Будь стойкой. В ярости и досаде она зарычала и стала карабкаться по опрокинутым каменным блокам к арке. - Кто бы ни был виновен, что я очутилась тут, - проворчала она, - они у меня попляшут. По сравнению с ними Агинор еще счастливо отделался. Я... - Она шагнула в арку, и свет затопил ее. - Я... - Найнив ступила из арки и замерла, оглядываясь. Все было так, как она и помнила, серебряный теран-гриал, Айз Седай, зал, но воспоминание походило на удар, отсутствующая память обрушилась в разум. Она вышла из той же арки, в которую входила. Красная сестра высоко подняла одну из серебряных чаш, и струйка холодной чистой воды потекла по голове Найнив. - Ты омыта от того греха, который могла свершить, - нараспев произнесла Айз Седай, - и от тех, что свершены против тебя. Ты омыта от того злодеяния, которое могла совершить, и от тех, что совершили против тебя. Ты явилась к нам омытая, свободная и очищенная, душой и сердцем. Найнив задрожала, когда вода побежала по телу, капая на пол. Шириам с успокаивающей улыбкой взяла ее за руку, но в голосе Наставницы Послушниц не было ни намека напрошлую тревогу. - Пока ты все делаешь хорошо. Вернулась - уже хорошо. Помни, что является твоей целью, и все будет хорошо и дальше. - Рыжеволосая повела Найнив вокруг терангриала к другой арке. - Это было так по-настоящему, - шепотом произнесла Найнив. Она смогла вспомнить все, вспомнила, как направляла Единую Силу - с той же легкостью, что поднимала руку. Она смогла вспомнить Агинора и то, что Отрекшийся хотел с ней сделать. Ее опять прошибла дрожь. - Это было по-настоящему? - Никто не знает, - ответила Шириам. - В воспоминаниях все выглядит настоящим, и бывало, возвращались с реальными ранами, полученными там. Другие же рассекали тело до кости и появлялись оттуда без царапинки. Каждый раз для всех женщин, входящих в арку, все по-разному. Древние утверждали, что существует множество миров. Вероятно, терангриал переносит тебя в них. Даже если так, это происходит при соблюдении очень строгих правил, что весьма необычно для устройства, предназначенного просто для переноса из одного места в другое. Я полагаю, это все - не по-настоящему. Но помни: реально или нет про-исходящее, опасность - реальна, как реален нож, вонзающийся тебе в сердце. - Я направляла Силу. Это было так легко. Шириам запнулась. - Считается, что такое невозможно. Ты даже вспомнить не должна была, что способна направлять. - Она изучала Найнив пытливым взглядом. - И с тобой ничего плохого не случилось. Я ощущаю по-прежнему в тебе эту способность, столь же сильную, как ипрежде. - Вы говорите так, будто это было опасно, - медленно произнесла Найнив, и Шириам перед ответом немного помолчала. - Незачем задумываться о необходимости предупреждения, раз ты его не в состоянии вспомнить, но... Этот терангриал был обнаружен во время Троллоковых Войн. В архивах у нас есть записи о его исследовании. Первую вошедшую туда сестру охраняли, как только возможно, поскольку никто не знал, что случится. Память у нее осталась, и она при угрозе ее жизни направляла Единую Силу. И она вышла - все способности выжжены дотла, неспособная направлять, утратившая даже возможность почувствовать Истинный Источник. Вторую вошедшую туда также охраняли, и она тоже была уничтожена схожим образом. Третья отправилась без защиты, утратив воспоминания, едва вступила туда, и вернулась невредимой. Это одна причина, почему мы послали тебя совершенно беззащитной. Найнив, ты не должна больше направлять, будучи внутри терангриала. Я понимаю, что-либо помнить трудно, но постарайся. Найнив сглотнула. Она могла помнить, могла помнить не вспоминая. - Я не буду направлять, - сказала она. Если я смогу помнить. Она едва удерживалась от истерического смеха. Они оказались у следующей арки. Свечение по-прежнему наполняло все три. Шириам напоследок опять предостерегающе взглянула на Найнив и оставила ее стоять одну у арки. - Второй раз - за то, что есть. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Найнив уставилась в сверкающую серебром арку. Что там на этот раз? Другие женщины ждали, смотрели. Она решительно шагнула в свет. Найнив с удивлением поглядела на простое коричневое платье, которое оказалось на ней, потом вздрогнула. Почему она уставилась на собственное платье? Путь обратно появится, но лишь единожды. Оглядываясь, она улыбнулась. Она стояла на краю Лужайки в Эмондовом Лугу, вокруг - крытые соломой дома, а прямо перед нею - гостиница "У Винного Ручья" Сам Винный Ручей бил ключом из каменного основания, журчал в траве на Лужайке, и из-под ивовых ветвей возле гостиницы бежала на восток Винная Река. Улицы были безлюдны, но наверняка в тихий утренний час у большинства жителей найдется уйма работ по хозяйству. Найнив присмотрелась к гостинице, и ее улыбка пропала. Над зданием витала не просто атмосфера запущенности и небрежения, побелка потемнела и облупилась, ставня покосилась, в прорехе черепицы виднелся подгнивший конец стропила. Что такое с Браном? У него что, обязанности мэра все время отнимают, да настолько, что он бросил свою гостиницу без присмотра? Дверь гостиницы распахнулась, за порог вышел Кенн Буйе и встал столбом, увидев Найнив. Старый кровельщик был узловат, как дубовый корень, и взгляд, которым он окинул ее, отличался такой же приветливостью. - Вот, значит, и вернулась? Ну, так можешь опять уходить. Она нахмурилась, а он сплюнул ей под ноги и торопливо прошел мимо. Кенн никогда не был приятным человеком, но в откровенной грубости его упрекнуть было нельзя. По крайней мере ей он никогда не грубил. В лицо - никогда. Проследив за ним взглядом, она заметила признаки запущенности по всей деревне: крыши, которые требовали внимания, заполонившие дворы сорняки. Дверь дома миссис ал'Каар скособочилась на сломанной петле. Покачивая головой, Найнив вошла в гостиницу. Об этом я Брану много чего скажу. Общая зала была пуста, лишь одна женщина, с толстой седеющей косой, переброшенной через плечо, вытирала стол, но по тому, с каким видом она смотрела на столешницу, Найнив сомневалась, что она осознает, что делает. Зала выглядела пыльной. - Марин? Марин ал'Вир дернулась, вскинула голову и застыла, уставившись на Найнив и схватившись за горло. Она выглядела намного старше, чем помнила ее Найнив. Измотанной. - Найнив? Найнив! Ох, это ты! Эгвейн? Ты привела обратно Эгвейн? Скажи, что привела! - Я... - Найнив приложила ладонь ко лбу. Где Эгвейн? Да, ей нужно бы суметь вспомнить. - Нет. Нет, я не привела ее. - Путь обратно появится, но лишь единожды. Миссис ал'Вир тяжело осела на стул с прямой, высокой спинкой. - Я так надеялась... С тех пор как умер Бран... - Бран умер? - Найнив не могла себе такого представить; всегда казалось, этот большой улыбчивый человек будет жить вечно. - Я должна была быть здесь. Вторая женщина вскочила на ноги и, торопливо подбежав к окну, с тревогой всмотрелась в Лужайку и деревню. - Если Малена узнает, что ты здесь, беды не миновать. Я же знаю, что Кенн к ней кинется, выше головы прыгнет, чтобы ее отыскать. Теперь мэр - он. - Кенн? Каким-таким образом эти шерстеголовые мужчины выбрали Кенна? - Это все Малена. Она весь Женский Круг на мужей спустила ради него. - Марин чуть нос о стекло не расплющила, стараясь смотреть сразу везде. - Глупые мужчины даже словом заранее не обмолвились друг другу о том, чье имя опустят в коробку; думаю, каждый мужчина, голосовавший за Кенна, думал, будто он единственный, у кого жена всеми правдами и неправдами вытянула согласие на это. Подумаешь, один голос, какая разница! Ну вот, теперь они узнали лучше. Мы все узнали. - Кто такая Малена, которая заставляет Женский Круг что-то делать по ее указке? Никогда о ней не слышала. - Она из Сторожевого Холма. Она... - Марин отлепилась от окна, ломая руки. - Малена Айлар - Мудрая, Найнив. Когда ты не вернулась... Свет, надеюсь, она не прознает, что ты здесь. Найнив изумленно качала головой: - Марин, ты ее боишься. Ты вся дрожишь. Что она за женщина? Почему Женский Круг вообще выбрал такую? Миссис ал'Вир горько рассмеялась: - Наверно, мы посходили с ума. Малена пришла навестить Мавру Маллен за день до того, как Мавра собралась обратно в Дивен Райд, и той ночью прихворнули детишки и Малена осталась присмотреть за ними, а потом стали умирать овцы, и Малена и за ними ухаживала. Так естественно казалось выбрать ее, но... Она - скандалистка, Найнив. Она запугивает тебя, пока ты не сделаешь так, как ей хочется. Она донимает и надоедает тебе, пока ты не устанешь говорить ей "нет". И еще хуже. Она ударила Элсбет Лухан и сбила ее с ног. В голове Найнив мелькнули образы Элсбет Лухан и ее мужа Харала, кузнеца. Ростом она почти не уступала мужу, и была хоть и красивой, но крепкого сложения. - У Элсбет силы не меньше, чем у Харала. Поверить не могу... - Малена - женщина не рослая, но она... она неистовая, Найнив. Она била Элсбет посохом, гоняясь за ней по всей Лужайке, а ни у кого из нас, видевших это, не хватило духу попытаться прекратить это безобразие. Узнав об этом. Бран и Харал сказали, что она должна уйти, пусть даже они и вмешиваются в дела Круга Женщин. Думаю, кое-кто из Круга и внял бы этим речам, но той же ночью они оба, и Бран, и Харал, заболели, и следующим днем один за другим умерли. - Марин закусила губу и обвела взглядом залу, будто в каком-то углу мог кто-то прятаться. Она понизила голос: - Лекарства для них смешивала Малена. Она заявила, это ее обязанность, пусть даже они ее и хулили. Я видела... я видела, как она уносила потом с собой серый фенхель. Найнив ахнула: - Но... Точно? Ты уверена, Марин? - Та кивнула, лицо ее сморщилось, она готова была вот-вот расплакаться. - Марин, если ты даже подозреваешь, что эта женщина могла отравить Брана, как же ты не пошла и не сказала всего Кругу? - Она заявила, будто Бран и Харал не ходили во Свете, - с трудом пробормотала Марин, - раз перечили Мудрой, да еще так. Она заявила, будто потому-то они и умерли - Свет их покинул. Все время она толкует о грехе. Она заявила, что, мол, Пайт ал'Каар грешен, раз мутит воду и говорит о ней плохо после смерти Брана и Харала. А все, что он сказал: у нее Исцеление не такое, как у тебя. Но она вывела на его двери Клык Дракона, и все видели ее с головешкой в руке. Не прошло и недели, как оба его мальчика умерли - просто были мертвы, когда мать пришла их будить. Бедняжка Нела. Мы нашли ее, когда она бродила за околицей, смеялась и плакала, кричала, что Пайт - сам Темный и что он убил ее мальчиков. Назавтра Пайт повесился. - Марин содрогнулась, а голос стал таким тихим, что Найнив едва слышала ее. - У меня под крышей осталось четверо живых дочерей. Живых, Найнив. Тебе понятно, о чем я говорю? Они еще живы, и я хочу, чтобы они живыми и были. Найнив ощутила разлившийся в душе холод. - Марин, ты не можешь такого допустить. - Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Она отогнала эту мысль. - Если Круг Женщин будет держаться вместе, вы можете избавиться от нее. - Держаться вместе, против Малены? - Смех Марин очень походил на рыдания. - Мы все ее боимся. Но она добра с детьми. В эти дни, как кажется, дети болеют чуть ли не постоянно, но Малена старается изо всех сил. Почти никто не умер от болезни, когда она была Мудрой. - Марин, послушай меня. Неужели тебе непонятно, почему дети все время болеют? Если она не заставит вас себя бояться, то она заставит вас думать, что она нужна вашим детям. Она этому виной, Марин. Точно так же, как она сделала с Браном. - Она не могла, - прошептала Марин. - Она бы не сделала такого. Только не с малышами. - Она, она, Марин. - Путь обратно... Найнив беспощадно вытравила мелькнувшую было мысль. - Есть кто-нибудь в Круге, кто не запуган? Кто послушает нас? Марин ответила: - Ни одной, кто бы не был запуган. Но Корин Айе-лин, может быть, и выслушает. Тогда она может еще двух-трех привести. Найнив, если к тебе прислушаются в Круге, ты снова будешь нашей Мудрой? По-моему, ты, может, единственная, кто не отступится и не даст Малене спуску, пусть даже все мы о ней знаем. Но ты ведь не знаешь, какая она! -- Узнаю. - Путь обратно... Нет! Это мой народ! - Бери плащ и пойдем к Корин. Марин не хотела, ох как не хотела уходить из гостиницы, и, когда Найнив вытащила ее за дверь, она стала перебегать от порога к порогу, хоронясь у заборов и озираясь. Не прошли они и полпути до дома Корин Айелин, как Найнив заметила высокую сухопарую женщину, широким шагом направляющуюся по дальней стороне Лужайки к гостинице, на ходу срубая толстым ивовым прутом головки сорняков. Хотя и была она костлявой, но в ней сразу замечалась жилистость и выносливость, а о, решительности свидетельствовала упрямо твердая прорезь рта. За ней по пятам трусил Кенн Буйе. - Малена. - Марин увлекла Найнив в закоулок между двумя домами и зашептала, будто боялась, что та услышит через Лужайку: - Я же знала, что Кенн побежит к ней. Что-то заставило Найнив оглянуться через плечо. Позади высилась серебряная арка, выгнувшись от дома к дому, светясь белым. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Марин тихо вскрикнула: - Она нас заметила. Да поможет нам Свет, она идет сюда! Повернув, высокая женщина шагала через Лужайку, а Кенн нерешительно топтался на распутье. На лице Малены неуверенности и в помине не было. Она приближалась не спеша, будто у ее жертвы не было никакой надежды на спасение, и жестокая улыбка с каждым шагом становилась шире. Марин задергала Найнив за рукав: - Нам надо бежать. Надо спрятаться. Найнив, идем. Кенн наверняка рассказал ей, кто ты. Она ненавидит всех, кто хотя бы раз вспомнил о тебе. Серебряная арка притягивала взор Найнив. Путь обратно... Она замотала головой, силясь вспомнить. Это не по-настоящему. Она посмотрела на Марин; лицо у той исказилось от животного ужаса. Чтобы выжить, ты должна быть стойкой. -  Пожалуйста, Найнив. Она увидела меня с тобой. Она - увидела - меня! Пожалуйста, Найнив! Малена подходила все ближе, и неумолимо. Мой народ. Арка сверкала. Путь обратно. Это не по-настоящему. Всхлипнув, Найнив вырвала руку из цепких пальцев Марин и устремилась к серебристому сиянию. Следом летел пронзительный вопль Марин: - Ради Света, Найнив, помоги мне! ПОМОГИ МНЕ! Свечение объяло Найнив. Ничего не видя - ни залы, ни Айз Седай, - Найнив, пошатываясь, ступила из арки. В ушах по-прежнему звенел последний крик Марин. Она не вздрогнула, когда холодная вода внезапно потекла по голове. - Ты омыта от ложной гордости. Ты омыта от ложного честолюбия. Ты явилась к нам омытая, чистая душой и сердцем. Красная Айз Седай отступила, и подошедшая Шириам взяла Найнив под руку. Найнив вздрогнула, затем осознала, кто это. Обеими руками она вцепилась в ворот платья Шириам. - Скажите мне, что это было не по-настоящему. Скажите мне! - Плохо? -- Шириам оторвала руки Найнив от себя, освободившись от ее хватки, словно ожидала подобной реакции. - Это всегда хуже, а третья наихудшая из всех. - Я бросила своих друзей... Я вернулась и бросила свой народ... в Бездне Рока! Пожалуйста, Свет, это же не по-настоящему! Я же не по-настоящему... Я заставлю Морейн отплатить. Я заставлю ее.. - Всегда есть причина не возвращаться, что-то не пускает или рвет душу. Этот терангриал сплетает силки из твоих собственных мыслей и чувств, и плетет их тугими и крепкими, прочнее стали и намного смертоноснее, чем яд. Вот потому мы используем его как испытание. Ты должна захотеть стать Айз Седай более всего в целом мире, и чтобы достичь этого - встретиться с чем угодно и победить. Меньшего Белая Башня не примет. Вот чего мы требуем от тебя. - Вы требуете очень и очень многого. Найнив смотрела на третью арку, к которой теперь подвела ее рыжеволосая Айз Седай. Третья наихудшая из всех. - Я боюсь, - прошептала она. Что может быть хуже того, что я только что сделала - Хорошо, - заметила Шириам. - Ты стремишься стать Айз Седай, направлять Единую Силу. Никому нельзя приближаться к сему без страха и благоговения. Страх заставит тебя быть осторожной; осторожность сохранит тебе жизнь. - Она повернула Найнив лицом к арке, но не сразу отступила от нее. - Никто не заставит тебя входить третий раз, дитя мое. Найнив облизнула губы. - Если я откажусь, вы выставите меня из Башни и никогда не позволите вернуться. - Шириам кивнула. - В этот раз будет хуже всего. - Шириам вновь кивнула. Найнив глубоко вздохнула. - Я готова. - Третий раз, - нараспев церемонно произнесла Шириам, - за то, что будет. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Найнив бегом кинулась в арку. Смеясь, она вбежала в кружащиеся облачка бабочек, что взмыли с цветков и диких трав, многоцветным одеялом высотой по колено укрывших вершину холма. На краю луга, позвякивая сбруей, нервно танцевала ее серая кобыла, и Найнив, чтобы не пугать животное еще больше, перешла на шаг. Бабочки успокоились, некоторые уселись ей на платье, на вышитые цветки и жемчужные зерна, или порхали вокруг сапфиров и лунных камней, свисающих у плеч, сверкающих в ее волосах. Под холмом, в ожерелье Тысячи Озер, раскинувшемся по всему городу Малкир, отражались задевающие облака Семь Башен - на них реяли в поднебесной дымке знамена с Золотым Журавлем. В городе была тысяча садов, но ей больше нравился этот дикий сад на вершине холма. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Стук копыт заставил ее обернуться. Со своего боевого коня спрыгнул ал'Лан Мандрагоран, король Малкир, и, смеясь, зашагал к ней сквозь кутерьму бабочек. На лице мужчины была запечатлена суровость воина, но адресованные женщине улыбки смягчали жесткие, будто высеченные в неподатливом камне, черты. Разинув рот, она смотрела на него, и, к ее крайнему изумлению, он обнял ее, обхватив сильными руками, и поцеловал. На несколько мгновений она, забыв обо всем, приникла к нему, отвечая на поцелуй. Ноги ее болтались в футе над землей, а ей было все равно. Вдруг она уперлась ему в грудь руками, отстранилась. - Нет. - Она толкнулась сильнее. - Пусти меня! Поставь на землю! - В замешательстве он опустил ее, ноги ее коснулись земли, она попятилась от него. - Не это, - сказала она. - Только не это. Все что угодно, но не это. Пожалуйста, пусть опять это будет Агинор. Вихрем крутанулись воспоминания. Агинор? Она не поняла, откуда взялась эта мысль. Память накренилась и опрокинулась, перемешав свои фрагменты, будто льдины на реке в ледоход. Она хваталась за обломки, цеплялась за них - лишь бы что-то удержать. - Ты здорова, любовь моя? - озабоченно спросил Лан. - Не называй меня так! Я не твоя любовь! Я не могу выйти за тебя замуж! Он поразил ее до глубины души, закинув голову и громко расхохотавшись. - Твое предположение, что мы не женаты, огорчило бы наших детей, жена. И как это ты не моя любовь? Другой у меня нет и не будет. - Мне нужно вернуться. - Она в отчаянии заозиралась, высматривая арку и обнаружив лишь луг и небо. Прочнее стали и. более смертоносно, чем яд. Лан. Дети Лана. Помоги мне Свет! - Мне нужно сейчас же вернуться. - Вернуться? Куда? В Эмондов Луг? Если хочешь... Я отправлю письма Моргейз и распоряжусь об эскорте. - Одна, - пробормотала она, не переставая озираться. Где же она? Мне нужно уходить! - Не хочу в них запутаться. Я не вынесу. Только не это! Мне нужно уходить, сейчас же! - В чем запутаться, Найнив? Чего ты не вынесешь? Нет, Найнив. Здесь ты можешь кататься одна сколько хочешь, но если королева Малкири явится в Андор без надлежащего эскорта, Моргейз если и не обидится, то будет шокирована. Ты же не хочешь ее обидеть? Я думал, что вы с ней подруги. У Найнив было такое чувство, будто ее по голове стукнули, - удар, потом опять ошеломляющий удар. - Королева? - неуверенно сказала она. - У нас дети? - Ты точно не заболела? По-моему, тебя лучше отвести к Шарине Седай. - Нет. - Она опять от него попятилась. - Никаких Айз Седай. Это не по-настоящему. Меня в этот раз ни во что не втянут. Ни за что! - Очень хорошо, - медленно произнес он. - Как моей жене не быть королевой? Здесь мы - Малкири, не южане. Тебя короновали в Семи Башнях тогда же, когда мы обменялись кольцами. Невольно он двинул левой рукой; указательный палец охватывал гладкий золотой ободок. Она глянула на свою руку, на кольцо, которое - она знала - там было. Найнив сжала ладонь другой рукой, но что она хотела: спрятать его и забыть о нем или же удержать, - не сказала бы. - Теперь ты вспомнила? - продолжил Лан. Он протянул руку, словно собираясь погладить ее по щеке; и она отступила еще на шесть шагов. Он вздохнул. - Как хочешь, любовь моя. У нас трое детей, хотя лишь одного можно, строго говоря, назвать ребенком. Марик тебе почти по плечо и никак не может решить, что ему больше нравится - лошади или книги. Элнора начала уже упражняться, как кружить мальчикам головы, если только не докучает Шарине с расспросами, когда ей по летам будет отправиться в Белую Башню. - Элнора - так звали мою мать, - тихо сказала она. - Так ты и сказала, когда выбрала это имя, Найнив... - Нет. Меня на этот раз ни во что не втянут. Не во что. Нет! - Позади него, среди деревьев у луга, она увидела серебряную арку. Раньше ее заслоняли деревья. Путь обратно появится, но лишь единожды. Она повернулась к арке. - Мне нужно идти. Он поймал ее за руку, и ноги ее будто обернулись каменными столбами; она не могла заставить себя двинуться с места. - Не знаю, что тебя гнетет, жена, но, что бы это ни было, скажи - и я со всем разберусь. Да, знаю, я - не самый лучший из мужей. Когда я встретил тебя, я был весь из твердых граней, но ты кое-какие из них сгладила. - Ты - самый-самый лучший из мужей, - пробормотала она. К своему ужасу, она обнаружила, что вспоминает его как своего мужа, вспоминает смех и слезы, ожесточенные ссоры и нежные примирения. Воспоминания были смутными, но она чувствовала, как они крепчают, теплеют. - Я не могу. Арка стояла там, всего в нескольких шагах. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой. - Я не понимаю, что происходит, Найнив, но у меня такое ощущение, что я тебя теряю. Такого я не перенесу. - Он погрузил руку ей в волосы; закрыв глаза, она прижалась щекой к его пальцам. - Останься со мной навсегда. - Я хочу остаться, - тихо произнесла она. - Я хочу остаться с тобой. - Когда она открыла глаза, арка исчезла... Появится, но лишь единожды... - Нет! Нет! Лан повернул ее лицом к себе: - Что тревожит тебя? Если я могу помочь, ты должна мне рассказать. - Это не по-настоящему. - Не по-настоящему? До того как встретить тебя, я считал, что все, кроме моего меча, - не настоящее. Оглянись вокруг, Найнив. Это все - по-настоящему, все - реальность. Что бы ты ни захотела по-настоящему, мы можем вместе сделать это реальным, ты и я. Изумленная, она и вправду оглянулась. Луг по-прежнему был здесь. По-прежнему над Тысячью Озер стояли Семь Башен. Арка исчезла, но ничто больше не изменилось. Я могла бы остаться тут. С Ланом. Ничего не изменилось. Мысли свернули в сторону. Ничего не изменилось. Эгвейн одна в Белой Башне. Ранд будет направлять Силу и сойдет с ума. А Мэт и Перрин? Могут они собрать вновь обрывки своих жизней? И Морейн, которая в клочья разорвала всю нашу жизнь, жизнь каждого из нас, по-прежнему с нее как с гуся вода? - Мне нужно вернуться, - прошептала она. Не в силах вынести боль, отразившуюся у него на лице, она вырвалась. В отчаянии она сформировала в разуме цветочный бутон, белый бутон на кусте терновника. Она сделала колючки острыми и жестокими, желая, чтобы они могли вонзиться в тело, чувствуя себя так, будто сама уже повисла на терновых ветках. На грани слышимости кружил голос Шириам Седай, он твердил, что опасно пытаться направлять Силу. Бутон раскрылся, и саидар наполнила ее светом. - Найнив, скажи мне, в чем дело? Голос скользнул по ее сосредоточенности; она запретила себе услышать его. Все равно должен быть путь обратно. Глядя на место, где стояла серебряная арка, она старалась отыскать какие-либо ее следы. Ничего. - Найнив... Она пыталась мысленно нарисовать картину арки, вылепляя ее, придавая форму до последней детали, изгиб мерцающего металла наполнился свечением как будто от белоснежного огня. Арка будто рябила там, перед нею, где и была раньше, между нею и деревьями, потом исчезла, потом опять появилась. - ... я люблю тебя... Она зачерпнула из саидар, припав к потоку Единой Силы, пока ей не стало казаться, что вот-вот взорвется. Излучение наполнило ее, сияя вокруг нее, больно ударяя по глазам. Жар будто поглотил ее. Огонь и боль словно заполнили ее всю; кости немилосердно жгло; череп будто превратился в ревущую топку. - ... всем своим сердцем! Она бегом рванулась в серебряный изгиб, не позволив себе оглянуться. Раньше Найнив была уверена: самое мучительное и горькое, что она слышала когда-либо, был крик о помощи Марин ал'Вир, когда Найнив покинула ее, но тот вопль был сладостной песней по сравнению с преследующим ее страдальческим голосом Лана: - Найнив, пожалуйста, не покидай меня! Белое свечение поглотило ее. Нагая, Найнив вывалилась через арку и рухнула на колени, с дрожащими губами, содрогаясь от рыданий, и слезы струились у нее по щекам. Шириам опустилась подле нее на колени. Найнив сверкнула злыми глазами на рыжеволосую Айз Седай. - Я ненавижу вас! - через ярость и горечь слез едва сумела она выговорить. - Я ненавижу всех Айз Седай! Шириам едва заметно вздохнула, затем потянула глотающую слезы Найнив на ноги. - Дитя мое, почти каждая проделавшая это женщина говорит во многом схожие слова. Немалое нужно мужество и силы, чтобы смело встретиться со своими страхами. Что это? - резко спросила она, поворачивая к себе ладони Найнив. Руки Найнив пробила внезапная дрожь - от боли, которую до того она не чувствовала. Точно в центре каждой ладони, пронзив их насквозь, торчали длинные черные шипы. Шириам аккуратно выдернула колючки. При прикосновении Айз Седай Найнив ощутила холод Исцеления. После себя шипы оставили маленькие шрамики - на ладонях и на тыльных их сторонах. Шириам нахмурилась: - Никаких шрамов остаться не должно. И как ты умудрилась засадить две колючки, да еще так точно? Если ты запуталась в терновом кусте, то вся должна быть в царапинах и колючках. - Должна бы, - горько согласилась Найнив. - Может, я решила, что уже заплатила достаточно. - Всегда есть цена, - согласилась Айз Седай. - Теперь идем. Первую цену ты заплатила. Прими то, за что ты заплатила. Она легонько подтолкнула Найнив вперед. До нее дошло вдруг, что в зале стало больше Айз Седай. Амерлин, в своем полосатом палантине, стояла тут, по обе стороны от нее выстроились сестры в шалях, цветов всех Айя, и все смотрели на Найнив. Припомнив наставления Шириам, Найнив неверной походкой прошла вперед и встала на колени перед Амерлин. Последний кубок держала она, и она медленно наклонила чашу над головой Найнив. - Ты омыта от той, что была Найнив ал'Мира из Эмондова Луга. Ты омыта от всех уз, что связывали тебя с миром. Ты явилась к нам омытая, чистая сердцем и душой. Отныне ты - Найнив ал'Мира, Принятая в Белую Башню. - Передав чашу одной из сестер, Амерлин подняла Найнив на ноги. - Отныне судьба твоя - быть с нами. В глазах Амерлин будто таилось темное свечение. Дрожь, охватившая Найнив, не имела ничего общего с тем, что она была нагой и мокрой. ГЛАВА 24. Новые друзья и старые враги Эгвейн шла за Принятой по коридорам Белой Башни. Стены, такие же белые, как и сама башня, были увешаны гобеленами и картинами; полы выложены узорчатыми плитками. Белое платье Принятой почти не отличалось от одежды Эгвейн, не считая семи узких цветных полос на манжетах и по подолу. Эгвейн хмурилась, глядя на это платье. Со вчерашнего дня платье Принятой носит Найнив и, похоже, никакой радости от этого не испытывает, как не радуется и отмечающему ее ступень золотому кольцу - змей, глотающий собственный хвост. В те немногие минуты, когда Эгвейн удавалось повидаться с Мудрой, глаза Найнив были будто подернуты тенью, как будто она увидела такое, чего всей душой желала бы не видеть никогда. - Сюда, - указывая на дверь, коротко обронила Принятая. Звали ее Педра, и она была невысокой сухощавой женщиной, немногим старше Найнив и с всегдашней живостью в голосе. - Это время тебе отпущено потому, что сегодня - твой первый день, но я буду ждать тебя в судомойне, когда гонг ударит Разгар, и ни мигом позже. Эгвейн присела в реверансе, затем показала язык удаляющейся спине Принятой. Лишь накануне вечером Шириам наконец-то вписала ее имя в книгу послушниц, но Эгвейн уже успела понять, что Педра ей не нравится. Девушка толкнула дверь и вошла. Комната оказалась обыкновенной, маленькой, с белыми стенами, и на одной из двух жестких скамей сидела молодая женщина с золотисто-рыжеватыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Пол был голым; послушниц не баловали комнатами с коврами. Эгвейн решила, что девушка примерно того же возраста, что и она сама, но из-за окружающей ее ауры достоинства и самообладания та казалась старше. На ней даже простое скромное платье послушницы выглядело чем-то большим. Оно было элегантным. Изящным. - Меня зовут Илэйн, - сказала девушка и склонила голову набок, разглядывая Эгвейн. - А ты - Эгвейн. Из Эмондова Луга, в Двуречье. - Она произнесла это со значением, но сразу же продолжила: - Новую послушницу на несколько дней всегда определяют к той, которая пробыла уже здесь какое-то время, чтобы новенькой помогли разобраться, что к чему. Садись, пожалуйста. Эгвейн уселась на вторую скамью, напротив Илэйн. - Я думала, Айз Седай начнут меня учить, раз я наконец стала послушницей. Но Педра разбудила меня за добрых два часа до рассвета и заставила подметать коридоры. Она говорит, что после обеда я должна помочь мыть тарелки. Илэйн скривилась: - Ненавижу мыть посуду. Никогда не приходилось... ну неважно. А обучение еще будет. Каждый день, начиная с сегодняшнего, в этот час, вообще-то говоря, будут занятия. От завтрака до Разгара, потом от обеда до Тройки. Если ты обучаешься быстрее или медленнее, чем прочие, с тобой будут дополнительно заниматься также от ужина до Полноты, но обычно это время отводится для поденной работы. - В голубых глазах Илэйн появилась задумчивость. - Это у тебя с рождения, да? - Эгвейн кивнула. - Да, кажется, я это чувствую. У меня тоже с рождения. Не расстраивайся, если не определила. Ты еще научишься чувствовать способность к этому у других женщин. У меня-то есть преимущество - я росла рядом с Айз Седай. Эгвейн захотелось порасспросить об этом. Интересно, кто растет рядом с Айз Седай? Но Илэйн продолжала: - И не огорчайся, если получаться будет не сразу. Я про Единую Силу. Даже наипростейшая вещь требует сколько-то времени. Терпение - добродетель и одновременно качество, которому должно учиться. - Она сморщила носик. - Шириам Седай вечно так говорит и делает все от нее зависящее, чтобы мы это обязательно выучили. Попробуй только бежать, когда она говорит идти: и глазом моргнуть не успеешь - очутишься у нее в кабинете. - У меня было уже несколько уроков, - сказала Эгвейн, стараясь говорить скромно. Она открыла себя саидар - этот этап теперь давался легче - и почувствовала, как тело пропитывает тепло. Она решила попробовать самое большее, что умела и знала, как делать. Она вытянула руку, и над пальцами возникла сияющая сфера, чистый свет. Сфера дрожала - Эгвейн никак не удавалось удерживать ее устойчивой, - но она была. Спокойным жестом Илэйн вытянула руку, и шар света появился над ее ладонью. Ее шар тоже мерцал. Через миг вокруг Илэйн разлилось слабое свечение. Эгвейн удивленно раскрыла рот, и ее шар исчез. Илэйн неожиданно захихикала, и свет пропал - и сфера, и то окружавшее ее свечение. - Ты увидела это вокруг меня? - возбужденно сказала она. - Вокруг тебя я видела. Шириам Седай говорила, что со временем и я увижу. Но это в первый раз! И у тебя тоже? Эгвейн кивнула, засмеявшись вместе с девушкой. - Ты мне нравишься, Илэйн. Думаю, мы подружимся. - Я тоже так думаю, Эгвейн. Значит, ты - из Двуречья, из Эмондова Луга, так? А ты знаешь парня по имени Ранд ал'Тор? - Я его знаю. - Вдруг Эгвейн вспомнила историю, которую рассказывал Ранд. историю, которой она не поверила, - о том, как он свалился со стены в сад и встретил... - Ты - Дочь-Наследница Андора, - выдохнула она. - Да, - просто ответила Илэйн. - Если бы Шириам Седай услышала, что я об этом говорю, то не успела бы я и договорить, как она отвела бы меня к себе в кабинет. - Все тут твердят о вызове в кабинет Шириам. Даже Принятые. Она так сурово и строго отчитывает? Мне она показалась очень доброй. Илэйн замялась, но потом медленно, не глядя в глаза Эгвейн, сказала: - На столе она держит ивовую розгу. Она говорит, что если ты не в состоянии следовать правилам по-культурному, то она научит тебя по-другому. Тут для послушниц так много правил, что волей-неволей какое-нибудь да нарушишь, - договорила она. - Но это... это же ужас! Я не ребенок, да и ты тоже! И я не хочу, чтобы со мной обращались как с ребенком. - Но мы - дети. Айз Седай, полноправные сестры, это - взрослые женщины. Принятые - молодые девушки, которые выросли настолько, чтобы им доверяли и не заглядывали то и дело им через плечо. А послушницы - дети, их нужно опекать, оберегать, за ними нужно ухаживать, вести по жизни и наказывать их, когда они делают что не следует. Вот так все объясняет Шириам Седай. Никто не будет наказывать тебя на уроке, пока ты не попытаешься сделать то, что тебе велели не делать. Иногда, правда, трудно удержаться; ты обнаружишь, что тебе хочется направлять, это будет для тебя все равно что дышать. Но если ты перебьешь слишком много тарелок из-за того, что замечтаешься за мойкой, если выкажешь неуважение или будешь невежлива с Принятой, или без разрешения покинешь Башню, или заговоришь с Айз Седай прежде, чем она заговорит с тобой, или... Единственное, что нужно делать, - стараться изо всех сил. Больше ничего делать нельзя. - Похоже на то, будто они пытаются сделать так, чтобы нам захотелось уйти отсюда, - возразила Эгвейн. - Нет, это не так, хотя, с другой стороны, все именно так и есть. Эгвейн, здесь в Башне всего сорок послушниц. Всего сорок, и не больше семи или восьми станут Принятыми. Как говорит Шириам Седай, этого недостаточно. Шириам Седай говорит, теперь недостаточно Айз Седай, чтобы делать то, что необходимо. Но Башня не... может... понижать свои стандарты. Айз Седай нельзя принимать в сестры женщину, если та не обладает способностями, силой и желанием. Они не станут вручать кольцо и шаль той, которая не может в должной степени направлять Силу, или той, которая поддастся угрозам и запугиванию, или той, которая повернет, когда дорога окажется тяжкой. Обучение и проверка помогут верно направлять, а что до силы и желания... Ну если ты захочешь уйти, они тебя отпустят. Но как только ты узнаешь достаточно, вряд ли ты захочешь умереть от неведения. - Да, наверное, - медленно сказала Эгвейн. - Шириам кое-что из этого нам говорила. Я никогда, правда, не думала, что здесь так мало Айз Седай. - У Шириам есть теория. Она говорит, что мы подвергли выбраковке род человеческий. Знаешь, что такое выбраковка? Отделяешь от стада тех животных, которые обладают свойствами, что тебе не нравятся. - Эгвейн нетерпеливо закивала; расти среди овец и не знать, как отбраковывают отару! - Шириам Седай говорит, что Красные Айя охотятся на мужчин, способных направлять, три тысячи лет и таким образом мы вытравили из всех нас способность направлять. На твоем месте я не стала бы говорить такое, если рядом есть Красные. На эту тему у них с Шириам Седай не один спор до крика был, а мы-то всего-навсего послушницы. - Не буду. Илэйн помолчала, потом сказала: - С Рандом все хорошо? Эгвейн почувствовала внезапный укол ревности - Илэйн была очень хорошенькой, - но еще сильнее укусил страх. Она пробежала мысленно по той малости, что знала о единственной встрече Ранда с Дочерью-Наследницей, убеждая себя: Илэйн никак не может знать, что Ранд способен направлять. - Эгвейн? - С ним все хорошо, как только может быть. - Надеюсь на это, шерстеголовый балбес. -- Когда я его видела в последний раз, он скакал вместе с шайнарскими солдатами. - С шайнарцами! Мне он сказал, что он пастух. - Илэйн покачала головой. - Я ловлю себя на том, что вспоминаю о нем в очень странные моменты. Элайда считает, что он в каком-то отношении очень важен. Впрямую она такого не заявляла и ничего точно не знает, но она приказала отыскать его и пришла в ярость, когда узнала, что он покинул Кэймлин. - Элайда? - Элайда Седай. Советница моей матери. Она из Красной Айя, но, несмотря на это, матери она, по-видимому, нравится. У Эгвейн пересохло во рту. Из Красной Айя и интересуется Рандом. - Я... я не знаю, где он сейчас. Он уехал из Шайнара, по-моему, возвращаться не собирался. Илэйн посмотрела на нее безразличным взглядом. - Эгвейн, я не стала бы говорить Элайде, где его искать, даже если бы и знала. Насколько мне известно, ничего плохого он не сделал, а она, боюсь, хочет каким-то образом его использовать. Так или иначе, я все равно не видела ее со дня приезда сюда, а по дороге за нами по пятам шныряли Белоплащники. Они до сих пор стоят лагерем на склоне Драконовой Горы. - Внезапно она вскочила со скамьи: - Давай поговорим о чем-нибудь повеселее. Здесь есть еще две девушки, которые знают Ранда, и с одной из них я бы хотела тебя познакомить. Она взяла Эгвейн за руку и потащила из комнаты. - Две девушки? Похоже, Ранду повстречалась уйма девушек. - М-м? - Ведя Эгвейн по коридору, Илэйн посматривала изучающе на нее. - Да. Ну вот. Одна - лентяйка по имени Эльз Гринвелл. Вряд ли, по-моему, она долго тут пробудет. От работы по хозяйству она отлынивает и всегда тайком подглядывает, как Стражи с мечами тренируются. Она говорит, будто Ранд приходил на ферму ее отца со своим другом Мэтом. Видно, они-то и заронили в ее головку мысли о мире за околицей ближайшей деревни, и она сбежала из дому, чтобы быть Айз Седай. - Мужчины, - проворчала Эгвейн. - Как-то я потанцевала с симпатичным пареньком танец другой, так Ранд слонялся вокруг, как побитая собака, но он... - Она оборвала себя. когда в коридор впереди них шагнул мужчина. Рядом с нею замерла на месте и Илэйн, крепче сжав пальцы в руке Эгвейн. Оставляя в стороне неожиданность появления, ничего тревожащего в облике мужчины не было. Высокий и красивый, среднего возраста, если не моложе, с длинными и темными вьющимися волосами; но в глазах его таилась печаль, и он едва заметно сутулился. Он не сделал и шага к Эгвейн и Илэйн. просто стоял и глядел на девушек, пока у плеча его не выросла одна из Принятых. - Вам не следует здесь находиться, - сказала она ему совсем незло. - Я хочу погулять. - Голос его был глубоким и печальным, как и глаза. - Вы можете выйти погулять в сад, это вам разрешено. Солнечный свет будет вам полезен. Мужчина горько рассмеялся: - И за каждым моим шагом надзирают парочка-тройка из ваших? Вы просто боитесь, что я найду нож. - Увидев взгляд Принятой, он вновь рассмеялся: - Для себя, женщина. Для себя. Веди меня в ваш сад, к вашим недреманным очам. Принятая легко коснулась его руки и повела его прочь. - Логайн, - произнесла Илэйн, когда он исчез из виду. - Лжедракон! - Он укрощен, Эгвейн. Теперь он не более опасен, чем любой другой мужчина. Но я помню, я видела, нужно было шесть Айз Седай, чтобы удержать его, не дать воспользоваться Силой и уничтожить всех нас. Она вздрогнула. Эгвейн тоже. Вот, значит, что Красные Айя сделали бы с Рандом. - А это обязательно - укрощать? - спросила она. Илэйн уставилась на нее, раскрыв рот, и Эгвейн поспешила добавить: - Просто я подумала, вдруг Айз Седай найдут другой способ, как с ними справляться. Анайя и Морейн, они обе говорили, что величайшие деяния Эпохи Легенд свершены совместной работой с Силой и мужчин, и женщин. Я просто подумала, что они могли попробовать найти какой-то способ. - Ладно, только бы эти твои мысли вслух не услышала какая-нибудь из Красных сестер. Эгвейн, они пытались. Все три тысячи лет, с тех пор как построена Белая Башня, они пытались. Они отказались от поисков потому, что стало нечего искать. Идем. Я хочу, чтобы ты познакомилась с Мин. Хвала Свету, она не в том саду, куда пошел Логайн. Имя прозвучало для Эгвейн смутно знакомо, и, увидев молодую женщину, она поняла почему. В саду протекал узкий ручей, с невысоким каменным мостом над ним, и на парапете этого моста сидела, скрестив ноги. Мин. На ней были мужские обуженные штаны и мешковатая рубашка, а с коротко подрезанными волосами она вполне могла сойти за парня, хотя и на редкость хорошенького. Через парапет рядом перекинута серая куртка. - Я тебя знаю, - сказала Эгвейн. - Ты работала в байрлонской гостинице. Легкий ветерок рябил воду под мостом, в деревьях в саду щебетали серокрылки. Мин улыбнулась: - А ты - одна из тех, за кем явились Друзья Темного, которые спалили нашу гостиницу. Нет, не волнуйся. Посланец, приехавший за мной, привез золота в достатке, чтобы мастер Фитч отстроил гостиницу заново, и даже вдвое больше. Доброе утро, Илэйн! Не надрываешься на своих занятиях? Или над кастрюлями? - Сказано было добродушным тоном, как подначка между друзьями, что и доказала ответная ухмылка Илэйн. - Вижу, Шириам пока не удалось обрядить тебя в платье. Мин озорно рассмеялась: - Я-то не послушница. - Она произнесла писклявым голосом: - "Да, Айз Седай. Нет, Айз Седай. Могу ли я еще раз подмести пол, Айз Седай? " Я одеваюсь так, - девушка вновь заговорила обычным своим низким голосом, - как хочется мне. - Она повернулась к Эгвейн: - Как поживает Ранд?, Эгвейн поджала губы. Ему бы в самый раз бараньи рога, как у троллока, подумала он гневно. - Мне было очень жаль, что ваша гостиница сгорела, и я рада, что мастер Фитч сумел ее отстроить. А почему ты приехала в Тар Валон? Ясно же, что ты и не думаешь быть Айз Седай. Мин дугой выгнула бровь - как была убеждена Эгвейн, это изображало веселье. - Он ей нравится, - объяснила Илэйн. - Я знаю. - Мин глянула на Эгвейн, и на миг Эгвейн показалось, что она заметила в этом взоре печаль - или сожаление? - Я здесь, - осторожно выбирая слова, сказала Мин, - потому что за мной послали, и мне предоставили выбор: ехать верхом самой или быть привезенной в мешке связанной. - Вечно ты преувеличиваешь. - заметила Илэйн. - Шириам Седай видела письмо, и она говорит, в послании была просьба. Мин видит нечто, Эгвейн. Потому она и здесь, чтобы Айз Седай могли изучить, как она это делает. Это не Сила. - Как же, просьба, - фыркнула Мин. - Когда тебя приглашает Айз Седай, это смахивает на приказ королевы, к которому прилагается сотня солдат, чтобы он выглядел убедительнее. - Все что-то видят, - сказала Эгвейн. Илэйн замотала головой: - Не как Мин. Она видит... ауры... вокруг людей. И образы. - Не всегда, - вставила Мин. - И не вокруг каждого. - И она может по ним что-то растолковать о тебе, хотя и не уверена, что она всегда говорит правду. Она говорила, что мне придется делить своего мужа с двумя другими женщинами, а с таким я не смирюсь никогда. Она же просто смеется и говорит, что понятия не имеет и о том, как все происходит. Но она сказала, что я буду королевой, еще не зная. кто я такая; она сказала, что видела корону, и это была Корона Роз Андора. У Эгвейн с языка сорвался вопрос: - Что ты видишь, глядя на меня? Мин взглянула на нее: - Белое пламя, и... Ох, да много всего разного. Я не знаю, что это все значит. - Вот такого она много говорит, - сухо заметила Илэйн. - Посмотрев на меня, она сказала, что увидела отрубленную руку. Говорит, не мою. И об этом, утверждает, ничего растолковать не может, не знает, что она значит. - Потому что не знаю, - сказала Мин. - Я не понимаю, что значит хотя бы половина всего этого. Скрип сапог на дорожке заставил девушек обернуться, и они увидели двух юношей - блестящие от пота торсы, через локоть переброшены куртки и рубашки, в руках - мечи в ножнах. Эгвейн поймала себя на том, что во все глаза глядит на самого красивого мужчину, которого она в жизни видела. Высокий, стройный, но мускулистый, он вышагивал с кошачьей грацией. Вдруг до нее дошло, что он склонился над ее рукой - она даже не почувствовала, как он взял ее ладонь своей рукой, - и пошарила в памяти в поисках услышанного раньше имени. - Галад, - пробормотала она. Его темные глаза смотрели на нее в упор. Юноша был старше нее. Старше Ранда. При мысли о Ранде она вздрогнула и очнулась. - А я - Гавин, - ухмылялся второй юноша. - По-моему, в первый раз вы не расслышали. Мин тоже широко улыбалась, и одна Илэйн глядела хмуро. Эгвейн внезапно вспомнила про свою руку, которую все еще держал Галад. и высвободила ее. - Если позволят ваши обязанности, - сказал Галад, - я был бы рад снова увидеть вас, Эгвейн. Мы могли бы погулять, или, если вы получите разрешение оставить Башню, мы могли бы выбраться за город на пикник. - Это... это было бы славно. - Она стеснялась остальных, стоящих рядом. Мин и Гавин по-прежнему ухмылялись, будто эта сцена их немало забавляла, Илэйн смотрела мрачнее тучи. Эгвейн попыталась успокоить себя, думая о Ранде. Он такой... красивый. Она вздрогнула, испугавшись, что невзначай сказала это вслух. - Тогда до встречи. - Наконец оторвав свой взгляд от глаз Эгвейн, он поклонился Илэйн. - Сестра. - Гибкий словно клинок, он зашагал через мост. - Этот, - проворчала Мин, глядя ему вслед, - всегда будет делать то, что сочтет правильным. Невзирая на тех, кому от этого будет больно. - Сестра? - сказала Эгвейн. Пасмурный вид Илэйн с уходом Галада смягчился лишь чуть. - Я думала, он твой... то есть по тому. как ты хмурилась... - Она решила, что Илэйн ревновала, и все еще не была уверена в обратном. - Я ему не сестра, - твердо заявила Илэйн. - Отказываюсь быть. - Наш отец был его отцом, - сухо сказал Гавин. - Этого отрицать ты не можешь, если не хочешь только назвать мать лгуньей, а это, по-моему, потребует куда больше нахальства, чем у нас есть на двоих. Впервые Эгвейн поняла, что у Гавина такие же рыжевато-золотистые волосы, что и у Илэйн, хотя сейчас потемневшие и слипшиеся от пота. - Мин права, - сказала Илэйн. - У Галада нет ни капли человечности. Он ставит правоту выше милосердия, или жалости, или... Он человек не в большей степени, чем троллок. На лице Гавина вновь расплылась ухмылка: - Об этом ничего не знаю. Если судить по тому, как он тут на Эгвейн смотрел, то нет. - Он поймал на себе взгляд Эгвейн, потом сестры и поднял руки, словно парируя их взоры своим мечом в ножнах. - Кроме того, с мечом у него выходит лучше, чем у кого бы то ни было. Стражам нужно лишь раз что-то ему показать, и он уже выучил это. Меня они загоняли до смерти, с меня семь потов сошло, пока они научили меня половине того, что Галаду удается делать не напрягаясь. - И быть ловким во владении мечом - достаточно? - фыркнула Илэйн. - Мужчины! Эгвейн, как ты могла догадаться, этот постыдно раздетый балбес - мой брат. Гавин, Эгвейн знает Ранда ал'Тора. Она из той же деревни. - Вот как? Он и вправду родился в Двуречье, Эгвейн? Эгвейн заставила себя спокойно кивнуть. Что он знает? - Конечно. Я вместе с ним росла. - Конечно, - медленно произнес Гавин. - Какой необычный человек. Пастух, как он сказал, но он выглядел и вел себя совсем не так, как виденные мною пастухи. Необычный. Я с разными людьми встречался, и они встречались с Рандом ал'Тором. Некоторые и имени его не знают, но по описанию точь-в-точь он, и Ранд переменил жизнь каждого. Старый фермер, который приехал в Кэймлин, чтобы просто посмотреть на Логайна, когда того провозили через город по пути сюда. Он, однако, остался и, когда вспыхнули беспорядки, поддержал мать. Из-за молодого парня, который отправился повидать мир, того парня, который заставил его задуматься, что в жизни есть что-то большее, чем ферма. Ранд ал'Тор. Можно подумать, будто он - та'верен. Элайда определенно им интересуется. Вот я и гадаю: изменит ли встреча с ним наши жизни в Узоре? Эгвейн посмотрела на Илэйн и Мин. Она была уверена: у них нет ничего в подтверждение того, что Ранд и в самом деле та'верен. Раньше под таким углом она над этим не задумывалась; он был Рандом, и он страдал от того, что мог направлять... Но та'верен приводят в движение людей, хотят того они или нет. - Вы мне в самом деле очень нравитесь, - внезапно сказала Эгвейн, жестом охватывая обеих девушек. - Я хочу быть вашей подругой. - И я хочу быть твоей подругой, - сказала Илэйн. Эгвейн порывисто обняла ее, а потом Мин спрыгнулас парапета, и они втроем стояли на мосту, обнявшисьвместе. - Мы втроем связаны, - сказала Мин, - и мы не позволим никакому мужчине сюда вмешаться. Даже ему. - Не соблаговолит ли одна из вас сказать мне, что все это означает? - вежливо осведомился Гавин. - Ты не поймешь, - сказала ему сестра, и все три девушки, будто им смешинки в горло попали, захихикали. Гавин поскреб шевелюру, потом покачал головой: - Ладно, если дело касается Ранда ал'Тора, то уверен, вы не хотите, чтобы услышала Элайда. С тех пор как мы приехали сюда, она трижды вытрясала из меня душу не хуже Белоплащника Вопрошающего. Не думаю, что она намерена ему... - Он вздрогнул; сад пересекала женщина, женщина в шали с красной бахромой. - "Назови Темного, - процитировал он, - и он тут как тут". Мне вовсе не требуется еще одно поучение на тему, что я должен носить рубашку, когда выхожу с учебного двора. Всего вам доброго. Взойдя на мост, Элайда бросила взгляд в спину уходящему Гавину. Как подумалось Эгвейн, она была скорее привлекательной женщиной, чем красивой, но это лицо без возраста отличало ее так же несомненно, как и шаль; только новоиспеченные сестры подчеркивали свою принадлежность к Айз Седай ношением шали, остальным она не была нужна. Когда взгляд Элайды скользнул, задержавшись на мгновение, по Эгвейн, девушка вдруг увидела безжалостность в Айз Седай. Она всегда считала Морейн сильной и твердой, сталью под шелком, но Элайда обходилась вовсе без шелка. - Элайда, - сказала Илэйн, - это - Эгвейн. Она тоже родилась с зерном этого дара. И у нее уже было несколько уроков, поэтому она продвинулась так же далеко, как и я. Элайда? Лицо Айз Седай было бесстрастным и ничего не выражающим. - В Кэймлине, дитя мое, я - советница королевы, твоей матери, но тут - Белая Башня, а ты - послушница. - Мин сделала движение, собираясь уйти, но Элайда пригвоздила ее к месту резким: - Останься, девочка. Я хочу с тобой поговорить. - Я знала тебя всю свою жизнь, Элайда, - не веря, произнесла Илэйн. - На твоих глазах я росла, зимой ты заставляла цвести сады, где бы я могла играть. - Дитя мое, там ты была Дочерью-Наследницей. Здесь ты послушница. Ты должна это запомнить и уразуметь. Придет день, и ты станешь великой, но ты должна помнить! - Да, Айз Седай. Эгвейн была поражена. Если б ее кто так отчитал перед другими, так унизил, она бы была взбешена. - Теперь ступайте, обе. - Начал мерно бить гонг, глубоко и звонко, и Элайда склонила голову набок. Солнце стояло на полпути к зениту. - Разгар, - сказала Элайда. - Вы должны поторопиться, если не хотите другого выговора. Да. Илэйн! После того как исполнишь порученную тебе работу, зайди к Наставнице послушниц в кабинет. Послушницы не заговаривают с Айз Седай, пока их не спросят. Бегите, обе. Вы опоздаете. Бегите! И они побежали, подхватив подолы. Эгвейн глянула на Илэйн. На щеках у той горели два алых пятна, а в глазах сверкала решимость. - Я буду Айз Седай, - тихо произнесла Илэйн, но прозвучали эти слова обещанием или, скорее, клятвой. Позади себя Эгвейн услышала, как заговорила Айз Седай: - Мне дали понять, девочка, что сюда тебя вызвала Морейн Седай. Эгвейн хотелось остаться и послушать, не начнет ли Элайда расспрашивать о Ранде, но по Белой Башне звенел Разгар, и ее ждала работа. Она и бежала, как ей было приказано. - Я буду Айз Седай, - прорычала она. Илэйн блеснула быстрой понимающей улыбкой, и девушки припустили быстрее. В конце концов с моста Мин ушла, но рубашка ее прилипла к телу. Она взмокла не от жаркого солнца, а от того допроса, который ей учинила Элайда. Девушка поглядывала через плечо - не идет ли следом Айз Седай, но Элайды видно не было. Откуда Элайда пронюхала, что ее вызвала Морейн? Мин была убеждена, что этот секрет известен только ей, Морейн и Шириам. И все эти расспросы о Ранде. Не так- то легко оказалось сохранить спокойным лицо и твердый честный взгляд, заявив в лицо Айз Седай, что никогда она не слыхала о таком и ничего о нем не знает. Ей-то что от него нужно Свет, а что Морейн от него нужно Кто он такой? Свет, не хочу я влюбиться в человека, которого всего раз встречала, мало того, в мальчишку с фермы. - Морейн, ослепи тебя Свет, - пробормотала Мин, - ради чего бы ты ни привезла меня сюда, вылезай из норы, где ты там прячешься, и скажи мне, скажи, чтобы я смогла наконец уйти отсюда! Единственным ответом ей стали нежные трели серокрылок. С недовольной миной девушка отправилась на поиски укромного уголка, где бы можно было остыть и успокоиться. ГЛАВА 25. Кайриэн город Кайриэн раскинулся на холмах вдоль реки Алгуэнья, и взору Ранда он открылся с севера, освещенный полуденным солнцем. Элрикейн Таволин со своими пятьюдесятью солдатами кайриэнцами по-прежнему смахивали на конвой - это стало еще заметнее после того, как отряд миновал мост через Гаэлин. Чем дальше к югу они скакали, тем более скованными и холодными становились кайриэнцы. Лойал и Хурин словно не замечали этого, и он тоже старался не обращать на эскорт внимания. Ранд рассматривал город, не уступавший размерами тем, которые он повидал. Круглобокие корабли и широкие баржи теснились на реке, вдоль дальнего берега расползлись высокие амбары, но сам Кайриэн, обнесенный высокими серыми стенами, казалось, был распланирован по строгой, четкой решетке. Сами стены образовывали точный квадрат, одной стороной опирающийся на реку. Внутри стен, подчиняясь единому шаблону, высились башни, возносясь вверх в двадцать раз выше стены, но даже с холмов Ранд разглядел, что каждую башню венчает как будто венец обломанных неровных зубцов. Вне городских стен, охватывая их от берега до берега, лежали улицы, пересекающиеся под всякими углами и кишащие людьми, напоминали они то ли муравейник, то ли громадный садок для кроликов. От Хурина Ранд уже знал, как он называется, - Слобода; когда-то у каждых городских ворот стояла деревенька с рынком, но за годы они срослись в одну, растянувшись во все стороны мешаниной улиц и переулков. Когда Ранд и все остальные въехали на эти грязные, замусоренные улицы, Таволин отрядил нескольких солдат окриками и угрозами расчищать путь сквозь людское скопище и топтать лошадьми всякого, кто не уберется с дороги по-быстрому. Народ расступался, окинув солдат всего лишь одним взглядом, будто такое было каждодневным явлением. Ранд поймал себя на том, что улыбается. Одежды слободских были в большинстве своем поношенными, совсем не новыми, но в большинстве своем радовали глаз разноцветьем. Здесь кипела хриплая и пронзительная суматоха жизни. Разносчики нахваливали свои товары, лавочники зазывали прохожих взглянуть на свои, выложенные на лотках перед лавками. Цирюльники, торговцы фруктами, точильщики, мужчины и женщины, предлагающие дюжину услуг и сотню всякой всячины для торговли, бродили в толпах. Не из одного строения пробивалась через гомон музыка; поначалу Ранд принял их за постоялые дворы, но вывески на фасадах изображали людей, играющих на флейтах и арфах, кувыркающихся или жонглирующих, и к тому же в этих громадных зданиях не было окон. Судя по всему, большая часть зданий в Слободе были деревянными, хотя и весьма внушительными, и многие выглядели новыми, пусть и сколоченными на скорую руку. Изумленный взор Ранда привлекли несколько - высотой в семь этажей и более; они слегка покачивались, но люди сновали туда и обратно, словно не замечая угрожающего покачивания. - Чернь всякая, - пробормотал Таволин, от отвращения глядя только перед собой. - Только взгляните на них, испорченных чужеземными обычаями. Им тут не место. - А где им место? - спросил Ранд. Кайриэнский офицер сверкнул на него глазами и пришпорил коня, устремившись вперед и охаживая толпу арапником. Хурин тронул Ранда за локоть. - Это из-за Айильской Войны, Лорд Ранд. - Он оглянулся, нет ли рядом кого из солдат, не услышат ли они ненароком. - Многие фермеры побоялись возвращаться на свои земли у Хребта Мира, и все пришли сюда, поближе к столице. Вот почему у Галдриана на реке полным-полно барж с хлебом из Андора и Тира. С ферм на востоке зерна нет, потому что на востоке нет ферм. Правда, кайриэнцу лучше всего об этом не напоминать, милорд. Они-то делают вид, что войны и не было или что, на худой конец, они ее выиграли. Как ни свистел арапник Таволина, солдатам пришлось остановиться и пропустить странную процессию. Полдюжины мужчин, танцующих и лупящих в барабаны, торили путь веренице огромных кукол, в полтора раза выше людей, что приводили их в движение длинными шестами. Толпе кланялись гигантские коронованные фигуры мужчин и женщин в длинных изукрашенных одеяниях, окруженные всяческими фантастическими тварями. Лев с крыльями. Шагающий на задних ногах козел с двумя головами, причем обе - огнедышащие, судя по болтающимся в обоих ртах длинным темно-красным лентам. Нечто, наполовину выглядевшее кошкой, полуорел, и еще одно страшилище, с медвежьей головой на человеческом торсе, которое Ранд счел троллоком. Проходящих скоморохов толпа приветствовала криками и смехом. - Человек, соорудивший эту куклу, никогда троллока не видывал, - проворчал Хурин. - Голова чересчур велика, и сам он чересчур тощ. Да все равно, милорд, они, похоже, в них верят не больше, чем в существование тех вот тварей. Единственные чудовища, в которых верит этот слободской люд, - айилы. - У них какой-то праздник? - спросил Ранд. Других признаков праздника, кроме процессии, он не видел, но ему подумалось, что для нее должна быть какая-никакая причина. Таволин приказал солдатам двигаться дальше. - Не больший, чем в любой другой день, Ранд, - сказал Лойал. Шагая рядом со своей крупной лошадью, к седлу которой был притянут ремнями запеленутый в одеяло ларец, огир привлекал к себе не меньше взглядов, чем те куклы. Кое-кто даже хлопал в ладоши и смеялся, так приветствовали и кукловодов. - Боюсь, Галдриан удерживает этих людей в спокойствии, лишь развлекая их. Менестрелям и музыкантам он выдает Королевский Дар, вознаграждение серебром, а они выступают здесь, в Слободе, и еще он каждый день ниже по реке устраивает скачки. И многими вечерами - фейерверки. - В голосе огир послышалось отвращение. - Старейшина Хаман говорит, что Галдриан - само бесчестье. - Он заморгал, сообразив, что сорвалось с языка, и торопливо заозирался, не услышали ли солдаты. Похоже, те не услышали. - Фейерверки, - кивая, промолвил Хурин. - Как я слышал. Иллюминаторы тут выстроили свой квартал, такой же как в Танчико. Когда я был здесь раньше, мне как- то недосуг было на фейерверки любоваться. Ранд покачал головой. Ему не доводилось видеть фейерверков настолько сложных, чтобы они требовали даже одного Иллюминатора. Ранд лишь слышал, что те выезжают из Танчико только для того, чтобы устраивать показы для правителей. В странное, однако, место он попал. У высокой прямоугольной арки городских ворот Таволин отдал приказ остановиться и спешился возле приземистого каменного строения уже за стенами. Вместо окон тут были прорезаны бойницы, а тяжелая дверь окована железом. - Минуту, милорд Ранд, - сказал офицер. Бросив поводья одному из солдат, он скрылся внутри. Настороженно глянув на солдат - те сидели на лошадях неподвижно, двумя длинными цепочками, - Ранд гадал, что станут делать солдаты, если они с Лойалом и Хурином вздумают уехать сейчас, - он воспользовался случаем рассмотреть открывшийся перед ним город. Собственно Кайриэн разительно отличался от хаотичной, суматошной Слободы. Мощеные широкие улицы, такие, что людей на них казалось меньше, чем их было на самом деле, пересекались под прямыми углами. Как и в Тремонсине, холмы были спрямлены и разделены на террасы, и все - по прямым линиям. С неспешностью двигались закрытые портшезы, на некоторых трепетали маленькие вымпелы со знаками Домов, и медленно катили по улицам экипажи. Молча шли люди в темных одеждах, ярких цветов не было, если не считать попадающиеся тут и там разрезы и нашивки на груди куртки или платья. Чем больше нашивок, тем с большей гордостью вышагивал их носитель, но никто не смеялся, даже не улыбался. Здания на террасах все сплошь из камня, в их декоре доминировали прямые линии и острые углы. На улицах не было ни лоточников, ни торговцев, и даже лавки казались какими- то придавленными, снаружи - никаких выставленных товаров, а вывески - совсем маленькие. Теперь Ранд разглядел яснее те высокие башни. Их окружали подмостки на столбах, и по лесам карабкались рабочие, укладывая новые камни, вытягивая башни все выше. - Поднебесные Башни Кайриэна, - с грустью тихо произнес Лойал. - Да-а, когда-то они были настолько высоки, что оправдывали это название. Когда айилы взяли Кайриэн - как раз в то время, когда ты родился, - башни сгорели, потрескались, обрушились. Среди каменщиков я огир не вижу. Здесь огир не понравилось бы работать - кайриэнцы требуют то, что хотят, украшений им не нужно, - но когда я был тут раньше, огир здесь были. Вышел Таволин, следом - еще один офицер и два писаря, один тащил с собой большую, в деревянном переплете, канцелярскую книгу, второй нес поднос с письменными принадлежностями. Темя второго офицера было выбрито так же, как и голова Таволина, хотя наступающая лысина, по-видимому, оттяпала волос больше, чем бритва. Оба офицера посмотрели на Ранда, потом на скрытый полосатым одеялом Лойала ларец, и опять на Ранда. Что под одеялом, никто не спросил. Таволин по пути из Тремонсин частенько поглядывал на непонятный груз, но и тогда не спрашивал об этом. Лысеющий мужчина посмотрел на меч Ранда и пожевал губами. Таволин сказал, что второго офицера зовут Асан Сан-дайр, и громко объявил: - Лорд Ранд из Дома ал'Тор, из Андора, и его слуга, прозываемый Хурин, вместе с Лойалом, огир из Стеддинга Шангтай. Писарь открыл гроссбух, держа двумя руками, и Сандайр округлым почерком вписал туда названные имена. - Завтра в этот же час, милорд, вам нужно вернуться в эту караулку, - сказал Сандайр, оставив второму писарю посыпать лист песком, - и назвать гостиницу, где вы остановились. Ранд глянул на степенные улицы Кайриэна, потом -- на полную жизни Слободу. - Можете мне посоветовать приличную гостиницу вон там? - Юноша кивнул на Слободу. Хурин издал отчаянное "тс-с-с" и нагнулся ближе. - Это было бы вам не приличествующе. Лорд Ранд, - прошептал он. - Если вы, лорд и все такое, остановитесь в Слободе, они точно решат, что у вас что-то на уме. Ранд понял, что нюхач прав. Услышав такой вопрос, Сандайр отвалил челюсть, а Таволин вздернул вверх брови, и оба офицера неотрывно смотрели на юношу. Ему хотелось заявить им, что он не играет в их Великую Игру, но вместо этого сказал: - Мы будем жить в городе. Теперь мы можем идти? - Разумеется, милорд Ранд. - Сандайр отвесил по-он. - Но... э-э... гостиница? - Когда мы найдем гостиницу, я дам вам знать. - Ранд повернул Рыжего, потом помедлил. В кармане зашуршала записка Селин. - Мне нужно найти одну молодую женщину из Кайриэна. Леди Селин. Она моих лет и красивая. Я не знаю, из какого она Дома. Сандайр и Таволин переглянулись, затем Сандайр сказал: - Я наведу справки, милорд. Наверное, когда вы завтра вернетесь, я буду в состоянии что-нибудь сообщить. Ранд кивнул и поехал впереди Лойала и Хурина в город. Внимания их троица привлекала мало, хотя всадников на улицах было немного. Даже на Лойала почти не смотрели. Казалось, будто люди нарочно показывают, что их занимают только собственные дела. - Они могут неправильно понять то, что я спрашивал о Селин? - спросил Ранд у Хурина. - Кто скажет, что на уме у кайриэнца, Лорд Ранд? Они, видно, считают, что все на свете связано с Даэсс Дей'мар. Ранд пожал плечами. У него было такое ощущение, будто люди смотрят на него. Он дождаться не мог момента, когда наденет вновь добротную простую куртку и покончит с этой глупостью - прикидываться тем, кем он вовсе не является. В городе Хурин знал несколько гостиниц, хотя в прошлый приезд в Кайриэн он большую часть времени провел в Слободе. Нюхач привел спутников к гостинице под названием "Защитник Драконовой Стены". На вывеске красовался мужчина в короне, поставивший ногу на грудь другому мужчине и приставивший меч к его горлу. У распростертого на спине человека были рыжие волосы. Поводья лошадей принял конюх, который, думая, что за ним не смотрят, бросал быстрые взгляды на Ранда и Лойала. Ранд заставлял себя унять разгулявшееся воображение; не каждый же в этом городе играет в эту их Игру. А коли и так, сам он все равно в нее играть не станет. Общая зала оказалась аккуратно прибранной, столы расставлены так же строго, что и распланирован сам город, и людей за ними сидело немного. Посетители глянули на вошедших и тут же вновь уткнулись в свое вино; у Ранда появилось чувство, что они все равно наблюдают и прислушиваются. Хотя день был погожим, в большом очаге горел маленький огонь. Хозяин гостиницы - пухлый, елейного вида мужчина, поперек его темно-серой куртки проходил единственный зеленый разрез, - завидев новых гостей, вздрогнул, чему Ранд не удивился. Входя в дверь, Лойалу, несущему в руках под полосатым одеялом ларец, пришлось пригнуть голову, на Хурина были навьючены все их седельные сумки и узлы, а красная куртка самого Ранда ярким пятном выделялась на фоне унылых цветов одежд сидящих за столами. Содержатель ухватил взглядом Рандову куртку и его меч" и льстивая улыбка вернулась на его лицо. Он поклонился, угодливо потирая руки: - Простите меня, милорд. Всего на мгновение я принял вас... Простите меня. Разум у меня уже не тот, что был. Вам нужны комнаты, милорд? - Он отвесил еще один поклон, не такой низкий, Лойалу. - Меня зовут Куале, милорд. Он решил, что я - айил, сумрачно подумал Ранд. Ему уже хотелось уехать из Кайриэна. Но этот город - единственное место, где Ингтар может их отыскать. И Селин говорила, что будет ждать Ранда в Кайриэне. Придется немного обождать, пока комнаты будут готовы", объяснял Куале, расточая улыбки и поминутно кланяясь, ведь необходимо разместить кровать для Лойала. Ранд хотел, чтобы они втроем вновь заняли одну комнату. Но под давлением шокированных взглядов хозяина и настойчивого шепота Хурина: "Лорд Ранд, мы должны показать этим кайриэнцам, что нам тоже, и не меньше, чем им, известно, что правильно и прилично", - он уступил, и они с Куале сошлись на двух: одна для самого Ранда, вторая - смежная, соединенная с первой дверью, для его спутников. Комнаты во многом походили друг на друга, только в первой стояли две кровати, одна из них - под рост огир. а в комнате Ранда кровать была одна, и большая, как обе кровати из соседней комнаты вместе взятые, - с массивными квадратными столбиками, доходящими почти до потолка. Квадратными и массивными оказались и мягкое кресло с высокой спинкой, и умывальник, а стоящий у стены платяной шкаф был вырезан в тяжеловесном суровом стиле, отчего казалось, будто сей предмет обстановки готов в любой момент опрокинуться на постояльца. Пара окон, пообочь от кровати, выходили на улицу, что была Двумя этажами ниже. Едва содержатель гостиницы ушел. Ранд распахнул дверь и впустил Лойала и Хурина в свою комнату. - Что-то тут у меня кошки на душе скребут. Жутко неуютно, - сказал он им. - Каждый смотрит на тебя так, словно думает, что ты что-то такое делаешь. Я схожу в Слободу, где-то на часок. Там хоть люди смеются. Кто из вас будет первым охранять Рог? - Я останусь, - быстро сказал Лойал. - Я бы не прочь почитать немножко. Только потому, что я не заметил огир, еще не следует, что здесь нет каменщиков из Стеддинга Тсофу. Он неподалеку от города. - А мне казалось, ты захочешь с ними встретиться. - Э-э... нет. Ранд. В прошлый раз они и так много расспрашивали, почему я один в большом мире. Если до них дошли вести из Стеддинга Шангтай... Так что, по-моему, я лучше тут отдохну и почитаю. Ранд покачал головой. Подчас он забывал, что Лойал, в сущности, убежал из дома, решив посмотреть на мир. - А ты, Хурин? В Слободе музыка и люди смеются. Готов поспорить, там никто не играет в Даэсс ДеУмар. - Лично я. Лорд Ранд, далеко не так в этом уверен. Все равно спасибо, что позвали. Но я не пойду. Там слишком много драк - и убийств тоже, да и запах там, в Слободе, если вы понимаете, что я хочу сказать. Нет навряд ли они решат докучать лорду, конечно; начни они задираться, солдаты быстро с ними разберутся. Но я, если вы не против, посидел бы в общей зале, пропустил кружечку-другую. - Хурин, тебе незачем просить у меня разрешения что-нибудь делать. Тебе же это известно. - Как скажете, милорд. - Нюхач изобразил нечто вроде слабого поклона. Ранд тяжело вздохнул. Если они вскоре не уберутся из Кайриэна, Хурин, того и гляди, начнет раскланиваться и расшаркиваться. А увидев такую сцену, Мэт и Перрин никогда не дадут Ранду об этом забыть. - Надеюсь, Ингтара ничто не задержит. Если в скором времени он не появится, мы сами доставим Рог в Фал Дара. - Он тронул записку Селин через ткань куртки. - Должны будем доставить... Лойал, я скоро вернусь, и вы сможете посмотреть на город. - Я предпочел бы не рисковать, - заметил Лойал. Хурин проводил Ранда вниз по лестнице. Когда они оказались в общей зале, перед Рандом возник Куале, с поклоном протянув поднос. На подносе лежали три сложенных и скрепленных печатями пергамента. Ранд взял их - чего, видимо, и ожидал хозяин гостиницы. Пергамент был превосходного качества, мягкий и гладкий на ощупь. Дорогой. - Что это такое? - спросил Ранд. Куале опять поклонился: - Разумеется, приглашения, милорд. От трех особ из благородных Домов. - Вновь поклонившись, он удалился. - Кто бы мог прислать мне приглашения? - Ранд вертел их в руках. Никто из сидящих не поднял на него взора, но у него было ощущение, что они в то же время наблюдают за ним. Печати ни о чем не сказали Ранду. Ни на одной не было полумесяца и звезд, которыми была запечатана записка Селин. - Кто бы мог узнать, что я тут? - К этому моменту. Лорд Ранд, - кто угодно, - тихо произнес Хурин. Похоже, он тоже чувствовал, что за ними наблюдают. - Стражники у ворот не станут держать рот на замке, сразу разболтают о чужеземном лорде, прибывшем в Кайриэн. Конюх, хозяин гостиницы... всякий выложит, что знает, там, где, как полагает, ему из такого рассказа будет наибольшая выгода, милорд. Морщась, Ранд сделал два шага и швырнул приглашения в камин. Пергамент вспыхнул моментально. - Я не играю в Даэсс Деймар -- сказал он громко, чтобы услышали все. Но на него даже Куале не взглянул. - Мне дела нет до вашей Великой Игры. Здесь я просто жду друзей. Хурин схватил Ранда за руку: - Прошу, Лорд Ранд, - настойчиво шептал он, - пожалуйста, не делайте больше так. - Ты что, и в самом деле считаешь, что я получу еще? - Уверен. Свет, вы напомнили мне один случай, когда Тева совсем обезумел от осы, жужжащей в уши. Тогда он наподдал по ее гнезду. Скорей всего, вы убедили всех в этой зале, что вы замыслили что-то глубоко скрытое. Должно быть, вы участвуете в тайной части Игры, раз вы вообще отрицаете свое участие, - так они решат. В Кайриэне в нее играют все лорды и леди. - Нюхач посмотрел на приглашения, чернеющие и сворачивающиеся в жарком огне, и скривился: - И наверняка у вас появились враги в трех Домах. В Домах не из великих, иначе они не стали бы так спешно действовать, но все-таки из благородных. Милорд, вам надо отвечать на любое приглашение, которое еще получите. Отклоните его, если вам угодно, - но они что-то прочтут в том, чьи приглашения вы отклонили. И в том, чьи примете. Конечно, если вы откажетесь ото всех или примете все... - Я не стану в этом участвовать, - тихо сказал Ранд. - Как можно скорее мы уезжаем из Кайриэна. - Он сунул в карманы куртки сжатые кулаки и почувствовал смявшуюся записку Селин. Вытащив ее из кармана, он разгладил записку на груди. - Так скоро, как сумеем, - " произнес негромко он, пряча ее обратно в карман. - Закажи себе выпить, Хурин. Кипя от гнева. Ранд широким шагом вышел на улицу, не совсем уверенный, на что сердится больше: на самого себя, на Кайриэн и его Великую Игру, или на Селин за ее исчезновение, или на Морейн. Это она всему виной, она стащила его куртку и подсунула взамен одежку лорда. Даже сейчас, когда он утверждал, что свободен от их влияния, Айз Седай тем не менее умудряются вмешиваться в его жизнь, даже и не будучи рядом с ним. Ранд прошел через те же ворота, в которые он входил в город, так как другой дороги не знал. Солдат, стоящий перед караулкой, сделал пометку - яркой курткой, как и ростом. Ранд выделялся среди кайриэнцев - и торопливо скрылся в помещении, но Ранд этого не заметил. Его влекли смех и музыка, несущиеся из Слободы. Если внутри городских стен своей вышитой золотом курткой Ранд бросался всем в глаза, то в Слободе она казалась в самый раз. Многие люди, кружащие по запруженным толпами улицам, были одеты столь же мрачно, как и в городе, но не меньше народу носило куртки красного, или синего, или зеленого, или золотистого цветов - некоторые пестротой нарядов напоминали Лудильщиков, - и намного больше женщин щеголяли в платьях с вышивкой, с многоцветными шарфиками или шалями. Большая часть нарядов была потрепанной, поношенной, плохо сидела, словно первоначально была сшита для кого-то другого, но если кто из обладателей великолепных лохмотьев и разглядывал расшитую золотом куртку Ранда, то, по- видимому, не воспринимал ее как-то превратно. Раз юноше пришлось остановиться, пропуская процессию гигантских кукол. Барабанщики стучали по барабанам, кривлялись, прыгая и дурачась, свиномордый троллок с клыками сражался с мужчиной в короне. После трех-четырех беспорядочных ударов троллок рухнул под смех и одобрительные возгласы зрителей. Ранд хмыкнул. Так легко они не умирают. Остановившись у дверей одного большого, без окон, здания, он заглянул вовнутрь. Его удивленному взору предстала, видимо, одна-единственная огромная комната: в одном конце - возвышение, вдоль стен - балконы, а в центре зал был открыт небу. Ни о чем подобном Ранд не слышал, не говоря уже о том, что ничего похожего не видывал. На балконах и на полу самой комнаты - битком набито людей, смотрящих за представлением на помосте. Проходя мимо других таких же зданий. Ранд заглядывал в них и видел жонглеров, музыкантов, разных акробатов, и даже менестреля в плаще из лоскутных заплаток, который декламировал отрывок из "Великой Охоты за Рогом" торжественно-звучным голосом, исполняя поэму Высоким Слогом. Это навело Ранда на мысли о Томе Меррилине, и он заторопился дальше. Воспоминания о Томе всегда вызывали печаль. Том был другом. Другом, который погиб за него. А я убежал и бросил его погибать. В другом большом здании женщина в свободном белом одеянии заставляла предметы исчезать в одной корзине и появляться в другой, потом они пропадали из ее рук в густых клубах дыма. Толпа жадно смотрела за ее действиями, громко ахая и охая. - Две медных монетки, добрый господин, - обратился к нему крысиной наружности человечек в дверях. - Два медяка, чтобы увидеть Айз Седай. - Что-то не похоже. - Ранд оглянулся на женщину. У нее в руках захлопал крыльями появившийся ниоткуда белый голубь. Айз Седай Р - Нет. - Он чуть поклонился коротышке и пошел дальше. Юноша с трудом пробивался сквозь толпу, гадая, что увидит здесь еще, когда из дверей, под которыми была прибита вывеска с нарисованным жонглером, до его слуха донесся глубокий, звучный голос, в сопровождении переборов на арфе. - ... холодный задувал ветер с Перевала Шара; холодными лежали безымянные могилы. Но каждый год в День Солнца на этих грудах камня появляется одинокая роза, она. как хрустальная слезинка, блестит, будто капля росы на лепестках, возложенная прекрасной рукой Дунси-нин, ибо она твердо держит слово, данное Рогошем Орлиным Глазом. От этого голоса Ранд встал как вкопанный, его будто на скаку осадили. Он развернулся и протолкался через дверь, когда раздались аплодисменты. - Две медные монетки, добрый господин, - сказал крысинолицый мужчина, верно близнец того, уже встреченного Рандом. -- Два медяка, чтобы посмотреть... Ранд выудил две монеты и сунул их человечку. Изумленный юноша вошел в зал, неотрывно глядя на мужчину на возвышении; тот кланялся в ответ на аплодисменты слушателей, одной рукой прижимая к груди арфу, а другой взмахивая плащом в многоцветных лоскутах, будто ловя им радостные вопли зрителей. Высокий мужчина, долговязый и немолодой, с длинными усами, такими же белыми, как и волосы на голове. И когда он выпрямился и увидел Ранда, широко раскрывшиеся глаза сверкнули пронзительной голубизной. - Том. - Шепот Ранда потерялся в гомоне толпы. Смотря Ранду в глаза. Том Меррилин медленно кивнул на небольшую дверь возле помоста. Затем вновь поклонился, улыбаясь и купаясь в аплодисментах. Ранд пробился к двери и прошел в нее. Здесь оказался маленький коридорчик, с тремя ступенями, ведущими на подмостки. В дальнем конце коридорчика разминались шесть акробатов и тренировался с цветными шариками жонглер. На ступенях появился Том, он прихрамывал, как будто его правая нога не сгибалась так, как раньше. Том глянул на жонглера и акробатов, дунул пренебрежительно в усы и повернулся к Ранду: - Они хотят слушать только одно, подавай им "Великую Охоту за Рогом". Если они вспоминают про вести из Хаддонского Сумрачья и Салдэйи, то кто-нибудь просит еще исполнить "Кариатонский Цикл". А если и не попросят, то я сам заплачу, лишь бы рассказать что-то иное. - Пронзительным взглядом он окинул Ранда с головы до ног: - Парень, да ты выглядишь так, будто дела у тебя идут распрекрасно! - Он потрогал пальцем воротник Ранда и поджал губы. - Прекрасней некуда. Ранд не удержался от смеха: - Я уходил из Беломостья в полной уверенности, что ты погиб. Морейн говорила, что ты по-прежнему жив, но я... Свет, Том, я так рад тебя видеть! Надо было мне вернуться тебе помочь. - Парень, если б ты вернулся, то большей дурости не придумаешь. Тот Исчезающий... - Том огляделся вокруг; никого, кто мог бы услышать, рядом не было, но он все равно понизил голос, - я ему был совсем не нужен. Он оставил мне маленький подарочек - нога теперь плохо сгибается, - и побежал за тобой и Мэтом. Ты бы ничего не сумел, только погиб бы. - Он помолчал, задумчиво глядя на Ранда. - Морейн сказала, что я все еще жив, верно? Значит, она с тобой? Ранд замотал головой. К его удивлению, Том выглядел разочарованным. - - Где-то в чем-то это совсем плохо. Она - прекрасная женщина, пусть даже и... - Он не договорил. - Значит, ей нужен был Мэт или Перрин. Не хочу спрашивать, кто именно. Они хорошие ребята, поэтому и знать я не хочу. - Ранд беспокойно повел плечами и вздрогнул, когда Том упер в него костлявый палец. - Вот что я хочу знать, так это у тебя ли по-прежнему мои арфа и флейта? Парень, они мне нужны. На тех, что у меня сейчас, и поросенок играть постесняется. - Они у меня. Том. Я их принесу тебе, обещаю. Поверить не могу, что ты жив. И не могу поверить, что ты не в Иллиане. Скоро выступает Великая Охота. Приз за лучшее исполнение "Великой Охоты за Рогом". Ты же так хотел туда отправиться? Том фыркнул: - После Беломостья? Если бы я так поступил, я бы наверняка погиб. Даже если бы я добрался до корабля раньше, чем он отчалил, Домон и весь его экипаж по всему Иллиану растрезвонили бы, как за мной гнались троллоки. Если они видели Исчезающего, или слыхали о нем до того, как Домон обрубил швартовы... Иллианцы считают Исчезающих и троллоков небылицами, но кое-кого может заинтересовать, с какой стати эти "небылицы" кого-то преследуют, так что Иллиан для бедолаги станет не очень уютным местом. - Том, мне так много нужно тебе рассказать! Менестрель оборвал его: n Позже, парень. - Он переглянулся через весь зал с узколицым мужчиной у двери. - Если я не вернусь и не расскажу еще, он, вне всяких сомнений, выпустит на сцену жонглера, и тогда вся эта компания разнесет тут все по бревнышку, и нам достанется. Приходи в "Виноградную гроздь", это сразу у Джангайских Ворот. У меня там комната. Спроси - и всякий тебе покажет, где это. Через часок-другой я приду. Еще одна история, и они будут довольны. - Он зашагал по ступеням, бросив через плечо: - И не забудь принести мою арфу и мою флейту! ГЛАВА 26. Разлад Ранд стрелой пролетел через общую залу "Защитника Драконовой Стены" и через две ступеньки проскочил вверх по лестнице, улыбнувшись в ответ на потрясенный взгляд хозяина гостиницы, которым тот проводил юношу. Ранд готов был улыбаться каждому и по любому поводу. Том жив! Он распахнул дверь в свою комнату и прямиком направился к шкафу. Из соседней комнаты в дверь высунулись Лойал и Хурин, оба - в рубашках, с трубками, от которых тянулись дымные шлейфы. - Что-то случилось. Лорд Ранд? - встревоженноспросил Хурин. Ранд перебросил через плечо узел Томова плаща. - Самое лучшее, что могло случиться, не считая появления Ингтара. Том Меррилин жив. Он здесь, в Кайриэне. - Менестрель, о котором ты мне рассказывал? - сказал Лойал. - Это замечательно. Ранд. Я бы не прочь сним встретиться. - Тогда идем со мной, если Хурин тем временем останется на страже. - С удовольствием, Лорд Ранд. - Хурин вынул трубку изо рта. - Тот народец в общей зале все старался выудить из меня - разумеется, и виду не показывая, что они делают, - кто вы такой, милорд, и почему вы в Кайриэне. Я сказал им, что мы здесь ждем друзей, но, будучи кайриэнцами, они измыслили, будто я что-то от них утаиваю, что-то прячу совсем глубоко. - Пусть думают что хотят. Идем, Лойал. - Я думаю, не стоит. - Огир вздохнул. - Наверно, лучше я тут останусь. - Он поднял книгу, заложив толстым пальцем страницу. - Ас Томом Меррилином я познакомлюсь как-нибудь в другой раз. - Лойал, не можешь же ты забиться в эту нору навечно! Мы даже не знаем, долго ли пробудем в Кайриэне. Все равно ни одного огир мы не видели. И даже если увидим, они же не будут за тобой гоняться, правда? - Гоняться определенно не будут, но... Ранд, может, я и поторопился чересчур, уходя из Стеддинга Шангтай. Когда я вернусь домой, то могу угодить в неприятности. - Уши у него поникли. - Даже если я дождусь, пока не стану таким же старым, как Старейшина Хаман. Вот если б мне повезло отыскать покинутый стеддинг и остаться там до той поры... - Если Старейшина Хаман не пустит тебя обратно, можешь жить в Эмондовом Лугу. Это красивое место. Прекрасное место!  - Уверен, Ранд, так оно и есть, но из этого ничего бы не вышло. Видишь ли... - Лойал. поговорим на эту тему, когда дойдет до этого. Сейчас ты идешь к Тому. Огир встал - в два раза выше Ранда, но тот затолкал его в длинную тунику и плащ и, подталкивая сзади, свел по лестнице. Проходя через общую залу. Ранд подмигнул хозяину, потом рассмеялся его озадаченному виду. Пусть себе думает, будто иду играть в эту их проклятую Великую Игру. Пусть думает что хочет. Том жив! У Джангайских Ворот, что в восточной стене города, все, видно, знали "Виноградную гроздь". Вскоре Ранд и Лойал оказались там, на относительно тихой для Слободы улочке. Солнце'уже миновало полпути к закату по дневному небу. Трехэтажное деревянное здание было покосившимся, но в общей зале, кстати чистой, народу хватало. В одном углу несколько мужчин играли в кости, в другом - женщины метали дартс. Половину посетителей, судя по внешности, явно составляли кайриэнцы, хрупкие и бледные, но ухо Ранда среди незнакомых акцентов уловило и андорский выговор. Но на всех была одежда Слободы, мешанина стилей полудюжины разных стран. Когда Ранд с Лойалом вошли, кое-кто на них оглянулся, но они тут же вернулись к своим занятиям. Содержательница "Грозди" - женщина с белыми, как у Тома, волосами и цепкими глазами, - ощупала взглядом и Лойала, и Ранда. Судя по ее выговору и смуглой коже, она была не из Кайриэна. - Том Меррилин? Да, есть у него тут комната. На самом верху, по лестнице, первая дверь направо. Наверно, Дена разрешит вам его подождать. - Она окинула взглядом красную куртку Ранда, задержавшись на цаплях, вышитых на стоячем воротнике, и золотых листьях куманики на рукавах, на мече юноши, и добавила: - Милорд. Ступени заскрипели под сапогами Ранда, не говоря уж о Лойаловой поступи. Ранд испугался, что такого гостя здание не выдержит. Он увидел дверь и постучал, гадая, кто такая Дена. - Входите, - раздался женский голос. - Я ее открыть не могу. Нерешительно Ранд открыл дверь и всунул в щель голову. Большая кровать со смятой постелью придвинута к стене, все остальное пространство занимали пара шкафов, несколько окованных медью дорожных сундуков и баулов, стол и два деревянных стула. На кровати, скрестив ноги и подоткнув под себя юбки, сидела стройная женщина, а в воздухе между ее руками кружились колесом шесть цветных шариков. - Что бы это ни было, - сказала она, не отрывая взора от летающих шариков, - оставьте на столе. Том заплатит, когда вернется. - Вы - Дена? - спросил Ранд. Она на лету подхватила шарики и повернулась к вошедшим. Девушка оказалась ненамного старше Ранда, всего на несколько лет, миловидная, со светлой кайриэнской кожей и темными, рассыпавшимися по плечам волосами. - Я вас не знаю. Это комната моя, моя и Тома Меррилина. - Хозяйка сказала, что вы, может, разрешите нам подождать здесь Тома, - сказал Ранд. - Так вы Дена? - Нам? - Ранд шагнул в комнату, и через порог, пригнувшись, переступил Лойал, и брови молодой женщины взлетели. - Выходит, огир вернулись. Я - Дена. Что вам угодно? - Она так неспешно оглядела Рандову куртку, что отсутствие обращения "милорд" наверняка было преднамеренным, хотя ее брови опять приподнялись при виде цапель на ножнах и рукояти меча. Ранд показал узел, что принес: - Я принес Тому его арфу и флейту. И я хотел с ним повидаться, - быстро добавил он; похоже, Дена готова была сказать нежданным гостям, чтобы они уходили. - Я его очень давно не видел. Она посмотрела на узел. - Том всегда сокрушался, чуть ли не стенал, из-за потери лучшей арфы и лучшей флейты, какие у него когда-либо были. По его манерам и замашкам можно подумать, будто он был придворным бардом. Очень хорошо. Можете подождать, но мне нужно упражняться. Том говорит, на следующей неделе он позволит мне выйти на сцену и выступить. - Она грациозно встала и села на стул, жестом предложив Лойалу располагаться на кровати. - Если под вами сломается стул, друг огир, Зера заставит Тома заплатить за шесть. Усевшись на второй стул - тот предостерегающе заскрипел даже под его весом, - Ранд назвал себя и Лойала и с сомнением поинтересовался: - Вы - ученица Тома? Дена легко улыбнулась: - Можно сказать так. - Она вновь принялась жонглировать, и глаза ее следили за кружащимися шариками. - Никогда не слышал о женщинах-менестрелях, - заметил Лойал. - Я буду первой. - Один большой круг превратился в два поменьше, перекрывающих один другой. - Я смогу весь мир посмотреть! Том говорит, вот скопим денег и отправимся в Тир. - Теперь она подбрасывала по три шарика каждой рукой. - А потом, быть может, и на острова Морского Народа. Ата'ан Миэйр щедро платят менестрелям. Ранд оглядел комнату, заставленную дорожными сундуками и баулами. Как-то не похоже, чтобы отсюда вскоре собирались съезжать. На подоконнике даже цветок в горшке. Взор юноши упал на единственную большую кровать, где сидел Лойал. Это комната моя, моя и Тома Меррилина. Дена бросила на юношу вызывающий взгляд через большое колесо, которое опять кружилось перед нею. Ранд покраснел. Пряча смущение, он откашлялся и предложил: - Может, нам внизу обождать? - Но в этот момент открылась дверь и вошел Том, плащ с трепещущими лоскутками хлопал у лодыжек. За спиной висели флейта и арфа в футлярах; футляры были из дерева с красноватым отливом, отполированные бессчетными прикосновениями рук. Шарики Дены исчезли в складках платья, и она кинулась Тому на шею, забросила руки ему на плечи и приподнялась на цыпочки. - Я скучала без тебя, - сказала она и поцеловала Тома. Поцелуй был долгим, таким долгим, что Ранд начал подумывать, не уйти ли им с Лойалом, но Дена со вздохом отпустила Тома. - Знаешь, девочка, что учудил этот недоумок Сиган? - сказал Том, глядя на нее сверху вниз. - Он взял шайку оболтусов, называющих себя актерами. Они расхаживают там с таким видом, будто они и есть Рогош Орлиный Глаз, и Блэйз, и Гайдал Кейн, и... Э-эх! Позади себя они вывесили раскрашенную холстину, чтобы, пялясь на нее, публика поверила, будто они, олухи эти, - в Матучинском Чертоге или на перевалах в Горах Рока. Я заставляю слушателя увидеть каждое знамя, почувствовать запах каждой битвы, прочувствовать душой все и вся. Я заставляю их верить, что они - Гайдал Кейн. Сигану разнесут весь его зал и забьют щепки в уши, если он выпустит этих деревенщин следом за мной. - Том, у нас гости. Лойал, сын Арента, сына Халана. О, и мальчик, который называет себя Рандом ал'Тором. Том, хмурясь, взглянул поверх ее головы на Ранда. - Оставь нас ненадолго, Дена. Вот, возьми. - Он вложил ей в ладонь несколько серебряных монет. - Твои ножи готовы. Давай сходи-ка заплати за них Ивону. - Он провел по ее гладкой щеке узловатой костяшкой пальца. - Иди. В долгу не останешься. Она мрачно взглянула на него, но плащ на плечи набросила, ворча: - Проверю, как Ивон выверил баланс... Когда Дена ушла. Том с горделивой ноткой сказал: - Придет время, и она еще будет бардом. Девочка выслушивает сказание один раз - представьте себе, всего один раз! - и запоминает его верно, не только слова, но и каждую интонацию, всю ритмику. К арфе у нее великолепные способности, а на флейте она играла, впервые взяв ее в руки, намного лучше, чем получалось у тебя. - Том водрузил деревянные футляры с инструментами поверх сундука побольше, потом упал на стул, с которого только что встала Дена. - Когда по пути сюда я проходил через Кэймлин, Базел Гилл рассказал мне, что ты ушел в компании с огир. В том числе. - Он поклонился Лойалу, ухитрившись даже взмахнуть приветственно своим плащом, несмотря на то что на нем сидел. - Рад познакомиться с вами, Лойал, сын Арента, сына Халана. - А я рад знакомству с вами, Том Меррилин. - Лойал встал и поклонился в ответ. Когда он выпрямился, то едва не задел головой потолок и поспешно уселся обратно. - Та молодая женщина сказала, что хочет быть менестрелем. Том с сомнением покачал головой: - Это не жизнь для женщины. Да во многом не жизнь и для мужчины. Бродить от городка к городку, от деревни к деревне, теряясь в догадках, на сколько тебя надуют в этот раз, а зачастую и не зная, где удастся, если вообще повезет, поесть. Нет, прямо я ей говорить так не буду. Она станет Придворным Бардом при каком-нибудь короле или королеве. А-ах! Ладно, вы же сюда не о Дене беседовать пришли. Ну, парень, где мои инструменты? Ты их принес? Ранд толкнул узел через стол. Том торопливо развязал его. Увидев, что это его старый плащ, весь обшитый много- цветными заплатами, как и тот. который был на нем, менестрель прищурился, потом открыл футляр из жесткой кожи, покивав при виде лежащей в нем украшенной золотом и серебром флейты. - Как мы расстались, ею я зарабатывал себе на еду и постель, - сказал Ранд. - Знаю, - сдержанно ответил Том. - Я останавливался в некоторых из тех же гостиниц, но мне пришлось обходиться жонглированием и несколькими простыми рассказами, раз у тебя оказались мои... Арфу не трогал? - Он рывком открыл второй футляр темной кожи и достал блеснувшую золотом и серебром арфу, изукрашенную орнаментами, как и флейта, держа инструмент в руках будто малого ребенка. - Эта арфа не для твоих неуклюжих пальцев. - Нет, не трогал, - заверил менестреля Ранд. Том щипнул, морщась, пару струн. - По крайней мере, не расстроил, - проворчал он. Ранд склонился к нему через стол: - Том, ты хотел идти в Иллиан, посмотреть, как отправляется Великая Охота, и одним из первых сложить о ней новые рассказы, но у тебя не вышло. А что ты скажешь на то, если я заявлю тебе, что ты все еще можешь стать частью этого? Значительной частью? Беспокойно заерзал Лойал: - Ранд, э-э... ты уверен?.. - Ранд махнул рукой. прося помолчать, и пристально смотрел на Тома. Том бросил взгляд на огир и сдвинул брови. - Это зависит от того, какой частью и как. У тебя есть основания полагать, что кто- то из Охотников направится этим путем... Думаю, они уже могли покин