д Вратами, - Эгвейн заметила у них в руках витки какого-то металлически-серебристого цвета, - и вместе с ними шагнул и тот воин без шлема на голове. Хотя на лице у него играла рассеянная улыбка и к мечу, рукоять которого торчала у него над плечом, он не сделал ни единого движения, Эгвейн все равно пристально наблюдала за ним. Лиандрин ничем не выказала своей тревоги; в противном случае Эгвейн тотчас бы запрыгнула на Белу. - Лиандрин Седай, - с настойчивостью спросила она опять, - кто эти люди? Они здесь тоже. чтобы помочь Ранду и другим? Крючконосый вдруг схватил Мин и Илэйн за шиворот, а в следующий миг произошло множество событий. Мужчина. вскрикнув, громко выругался, завопила женщина. или даже и не одна - Эгвейн не была уверена. Внезапно легкий ветерок обернулся ураганным порывом, который в тучах земли и листьев смел прочь яростный крик Лиандрин и от которого застонали склонившиеся деревья. С пронзительным ржанием взвились на дыбы лошади. И одна из женщин защелкнула что-то вокруг шеи Эгвейн. Плащ хлопал и бился как парус, Эгвейн боролась с ветром и дергала за то, что на ощупь походило на ошейник из гладкого металла. Он не поддавался; отчаянно дергающие его пальцы находили сплошной кусок, одно целое, хотя девушка понимала, что должно быть у него нечто вроде защелки. Серебристые витки, что прежде женщина держала в руке, теперь свисали с плеча Эгвейн, второй конец был соединен с блестящим браслетом на левом запястье женщины. Крепко сжав кулак, Эгвейн изо всех сил ударила женщину прямо в глаз и, пошатнувшись, сама упала на колени, в голове звенело. Ощущение было такое, будто ее в лицо ударил здоровенный мужик. Когда девушка сумела вновь встать на ноги, ветер уже спал. Многие лошади, вырвав поводья, бегали окрест, среди них Бела и кобыла Илэйн, несколько солдат с проклятьями поднимались с земли. Лиандрин невозмутимо отряхивала платье от налипших листьев и комочков земли. Мин стояла на коленях, опершись на руки, и, будто пьяная, пыталась подняться. Над нею высился крючконосый, из его руки капала кровь. Неподалеку валялся нож Мин, клинок с одной стороны запачкан кровью. Найнив и Илэйн нигде не было видно, и кобыла Найнив тоже куда-то подевалась. Исчезли также несколько солдат и одна из пар женщин. Вторая пара была по-прежнему тут, и теперь Эгвейн разглядела, что они связаны серебристым шнуром, точно таким же, что по-прежнему соединял ее со стоящей рядом женщиной. Та, присев возле Эгвейн, потирала щеку; вокруг левого глаза наливался синяк. С длинными темными волосами и большими карими глазами, она была миловидной и где-то лет на десять старше Найнив. - Вот тебе первый урок, - сказала она многозначительно. Враждебности в голосе не слышалось, а только нечто похожее на дружелюбие. - На этот раз я не стану наказывать тебя больше, потому что я должна была быть настороже с только что пойманной дамани. Впредь запомни. Ты - дамани. Обузданная, а я - суд дам. Вожатая Обузданной. Когда дамани и су л'дам соединены. какую бы боль ни испытала су л'дам, дамани почувствует ее вдвое. Вплоть до смерти. Так что ты должна запомнить: никогда не стоит бить су л'дам и ты должна защищать свою су л'дам пуще себя самой. Я - Ринна. Как зовут тебя? - Я не... не то, что вы сказали, - пробормотала Эгвейн. Она вновь потянула за ошейник; он поддался не больше, чем раньше. Она подумала было о том, чтобы сбить женщину с ног и попытаться сорвать браслет с ее запястья, но отбросила эту мысль. Даже если солдаты и не кинутся на выручку, а до сих пор они вроде бы не обращали внимания на нее и на Ринну, у девушки было очень неприятное предчувствие, что сказанное этой женщиной - правда. Дотронувшись до левой брови, она сморщилась; припухлости не было, значит, синяка под глазом, как у Ринны, не будет, но боль все равно чувствовалась. Ее левый глаз, и у Ринны левый глаз. Девушка повысила голос: - Лиандрин Седай? Почему вы позволяете им это делать? Лиандрин вытирала руки и в ее сторону даже не посмотрела. - Самое первое, что ты должна запомнить, - сказала Ринна, - ты обязана делать в точности то, что тебе велят, и без промедления. Эгвейн охнула. Внезапно кожу обожгло и закололо, будто она стала кататься в зарослях жгучей крапивы, - от пальцев ног до макушки, до корней волос. Жжение усилилось, и от боли девушка запрокинула голову. - Многие су л'дам, - продолжала Ринна тем же почти дружеским тоном, - полагают, что дамани не нужно иметь имен или же пусть они носят те имена, что дают сами су л'дам. Но я тебя поймала и поэтому буду старшей в твоем обучении, и я позволю тебе сохранить твое прежнее имя. Если ты не будешь огорчать меня. Сейчас ты меня немного расстроила. Ты в самом деле хочешь, чтобы я рассердилась? Сотрясаясь всем телом, Эгвейн стиснула зубы. Она глубоко вонзила ногти в ладони, лишь бы не начать бешено расчесывать зудящую кожу. Идиотка! Всего- навсего надо сказать, как тебя зовут. - Эгвейн, - едва сумела она выдавить. - Я - Эгвейн ал'Вир. В тот же миг жжение пропало. Девушка прерывисто, медленно выдохнула. - Эгвейн, - произнесла Ринна. - Хорошее имя. И, к ужасу Эгвейн, потрепала девушку по голове, будто та была собакой. И тут Эгвейн поняла, что же такое она уловила в голосе женщины, - некая доброжелательность по отношению к дрессируемой собаке, а вовсе не дружелюбие, которое может быть выказано к другому человеческому существу. Ринна хохотнула. - Теперь ты кипятишься пуще прежнего. Если ты вознамерилась вновь мне врезать, то помни - не бей сильно, а то ведь тебе будет вдвое больнее, чем мне. Не пытайся направлять; этого тебе никогда не удастся без моей недвусмысленно выраженной команды. У Эгвейн задергалось веко. Она рывком поднялась на ноги и постаралась не обращать внимания на Ринну, если только вообще возможно игнорировать того, кто держит в руке поводок, прикрепленный к ошейнику на твоей шее. Щеки девушки вспыхнули, когда та женщина опять хохотнула. Эгвейн хотела подойти к Мин, но слабины поводка, отпущенного Ринной, не хватило, чтобы подойти близко. Она негромко окликнула подругу: - Мин, что с тобой? Все хорошо? Потихоньку сев на пятки. Мин кивнула, потом приложила руку к голове, явно пожалев, что пошевелила ею. Безоблачное небо расколола изломанная молния, мгновением позже ударив среди деревьев в отдалении. Эгвейн вскинулась и неожиданно улыбнулась. Найнив все еще на свободе, и Илэйн. Если кому и под силу вызволить ее и Мин, так это Найнив. Улыбка исчезла, обратившись в яростный взгляд, направленный на Лиандрин. Какова бы ни была причина, почему Айз Седай их предала, расплата ее не минует. Когда-нибудь. Как-нибудь. Сочтемся. Вложенный во взгляд заряд ненависти пропал втуне; Лиандрин не отрывала взора от паланкина. Носильщики опустились на колено, поставив паланкин на землю, и из него шагнула Сюрот, аккуратно подобрав подол своего наряда, и направилась к Лиандрин, осторожно ступая обутыми в мягкие туфли ногами. Обе женщины оказались сходного телосложения и одного роста. Карие глаза смотрели в черные вровень. - Ты должна была привести мне двоих, - сказала Сюрот. - Вместо этого у меня - одна, а две тем временем бегают на воле, причем одна из них обладает такой невероятной мощью, что превышает все, в чем меня можно было бы убедить. Она привлечет к нам патрули на двелиги окрест. - Я привела тебе троих, - холодно отметила Лиандрин. - Если ты не сумела схватить их, вероятно, наш господин отыщет среди вас другую, кто сумеет послужить ему. А ты пугаешься по пустякам. Если появятся патрульные, убей их. Не очень далеко вновь полыхнула молния, и чуть позже рядом с местом, куда она ударила, что-то громоподобно взревело; в воздух взметнулась туча пыли. Ни Лиандрин, ни Сюрот и глазом не повели. - Я все-таки могу вернуться в Фалме с двумя новыми дамани, - произнесла Сюрот. - Меня печалит, что я позволю... э-э. ' Айз Седай, - в ее устах эти слова превратились в ругательство, - разгуливать на свободе. Лицо Лиандрин не изменилось, но Эгвейн увидела, как вокруг нее вдруг засветился нимб. - Верховная Леди, будьте осторожны! - крикнула Ринна. - Она наготове! По рядам солдат прошло оживление, они потянулись за мечами и пиками, но Сюрот лишь сложила пальцы "домиком", улыбаясь Лиандрин поверх длинных ногтей. - Против меня, Лиандрин, ты и пальцем не пошевельнешь. Вряд ли. наш господин одобрит твои действия, поскольку я-то нужна здесь намного больше тебя, а его ты боишься больше, чем ты боишься превратиться в дамани. Лиандрин улыбнулась, хотя проступившие на щеках белые пятна выдавали ее гнев. - А ты, Сюрот, боишься его больше, чем ты боишься того, что я испепелю тебя на месте. - Вот именно. Мы обе его боимся. Но даже цели нашего господина со временем меняются. В конце концов все марат дамани будут посажены на привязь. Повезет - и я собственноручно надену ошейник на твою очаровательную шейку. - Все так, как ты и говоришь, Сюрот. Цели нашего господина меняются. Я напомню тебе об этих словах в тот день, когда ты преклонишь колени предо мной. Высокий мирт где-то в миле от них внезапно обратился в ревущий факел. - Это становится утомительным, - заметила Сюрот. - Эльбар, отзови их. Крючконосый достал маленький рожок, не больше кулака размером; раздался пронзительно-визгливый, с хрипотцой клич. - Ты должна отыскать женщину по имени Найнив, - резко сказала Лиандрин. - Илэйн важности не представляет, но и женщину, и эту вот девушку ты обязана забрать с собой, когда отплывешь со своими кораблями. - Я очень хорошо знаю, что было приказано, марат-" дамани, хотя многое бы отдала, чтобы понять, почемуприказ именно таков. - Сколь бы много тебе ни сказали, дитя, - усмехнулась Лиандрин, - именно столько тебе положено знать. Не забывай, ты служишь и подчиняешься. Этих двух нужно переправить на ту сторону Аритского Океана и держать там. Сюрот фыркнула: - Не стану я тут искать эту Найнив. Нашему хозяину не будет от меня никакой пользы, если Турак сдаст меня в руки Взыскующих Истину. - Разгневанная Лиандрин открыла было рот, но Сюрот не позволила ей и слова вымолвить. - Этой женщине недолго бегать на воле. И другой тоже. Когда мы вновь поднимем паруса, с собой мы заберем с этого жалкого клочка земли всех женщин, способных направлять хоть крупицу Силы, в ошейниках и обузданных. Если желаешь остаться тут и искать ее. пожалуйста. Скоро тут будут патрули, готовые к стычке с прячущимся до сих пор по лесам сбродом. Некоторые патрули берут с собой дамани, и им нет дела, какому господину ты служишь. Если ты уцелеешь в схватке, привязь и ошейник научат тебя новой жизни, и я не думаю, чтобы наш хозяин утруждал себя освобождением тебя от ошейника, раз ты оказалась настолько глупой, что позволила себя захватить. - Если какая-нибудь из них останется здесь, - скупо заметила Лиандрин, - то наш хозяин позаботится о тебе, Сюрот. Забери обеих, иначе жди расплаты. Она зашагала к Путевым Вратам, зло мотая уздечку на кулак. Скоро Врата за нею закрылись. Высланные за Найнив и Илэйн солдаты галопом вернулись обратно, вместе с двумя женщинами, скованными шнуром, браслетом и ошейником; дамани и су л'дам скакали бок о бок. Трое мужчин вели лошадей с телами поперек седел. В душе Эгвейн всколыхнулась надежда, когда она рассмотрела, что на убитых доспехи. Они не поймали ни Найнив, ни Илэйн. Мин начала было подниматься, но крючконосый поставил свою ногу ей между лопаток и толкнул лицом на землю. Хватая ртом воздух, девушка слабо копошилась. - Прошу разрешения сказать, Верховная Леди, - произнес он. Сюрот чуть шевельнула рукой, и он продолжил: - Эта деревенщина порезала меня. Верховная Леди. Если она не нужна Верховной Леди?.. Сюрот вновь слегка двинула ладонью, уже отворачиваясь, и крючконосый потянулся за плечо к рукояти своего меча. - Нет! - закричала Эгвейн. Она услышала, как тихо выругалась Ринна, и девушку вновь охватило жжение, кожа зудела сильнее прежнего, но боль не остановила ее. - Пожалуйста! Верховная Леди. пожалуйста! Она мой друг! - Боль, подобной которой она никогда не испытывала, опаляла ее и ломала. Каждый мускул скрутило судорогами; девушка уткнулась лицом в землю, хныча, но по-прежнему видела, как тяжелый, искривленный клинок Эльбара покинул ножны, как он поднял его, держа обеими руками. - Пожалуйста! О-о, Мин! Внезапно боль как рукой сняло; осталось лишь воспоминание о ней. Перед глазами Эгвейн появились голубые бархатные туфли Сюрот, теперь испачканные землей, но девушка смотрела только на Эльбара. Он выпрямился, подняв меч над головой и перенеся весь свой вес на ногу, стоящую на спине Мин... и он не шевелился. - л- Эта крестьянка твоя подруга? - спросила Сюрот. Эгвейн попыталась встать, но, заметив удивленно изогнутую бровь Сюрот, осталась лежать где была и лишь приподняла голову. Она должна спасти Мин. Если придется ползать в ногах... Эгвейн раздвинула губы, надеясь, что стиснутые до скрежета зубы сойдут заулыбку. - Да, Верховная Леди. - И если я пощажу ее, если позволю иногда навещать тебя, ты будешь настойчиво трудиться и учиться тому, чему тебя станут обучать? - Буду, Верховная Леди. - Она была готова пообещать куда больше, лишь бы не дать этому мечу раскроить череп Мин. Я даже сдержу слово, зло подумала она, покабудет нужно. - Посади девчонку на ее лошадь. Эльбар, - сказалаСюрот. - Привяжи, если она плохо держится в седле. Если эта дамани не оправдает надежд, тогда, вероятно" я отдам тебе голову девчонки. - Она уже шагала к паланкину. Ринна грубо, поставила Эгвейн на ноги и толкнула к Беле, но Эгвейн не сводила глаз с Мин. Эльбар обошелся с нею не ласковей, чем Ринна с Эгвейн, но она решила, что с Мин все нормально. Во всяком случае, от попытки Эльбара приторочить ее поперек седла Мин уклонилась и влезла на своего мерина почти без его помощи. Необычный отряд двинулся в путь, на запад. Впереди ехала Сюрот, Эльбар держался несколько позади ее паланкина, готовый немедленно откликнуться на любой ее приказ. Ринна и Эгвейн ехали в хвосте, вместе с Мин и другими сул'дам и дамани, позади солдат. Женщина, которой, по-видимому, вменялось в задачу надеть ошейник на Найнив, перебирала серебристую привязь и по-прежнему смотрела на всех волком. Невысокие холмы покрывали редкие лески, и вскоре дым от горящего мирта стал лишь размытой кляксой на небе позади отряда. - Ты удостоена высокой чести, - немного спустя заметила Ринна, - с тобой говорила Верховная Леди. В другое время я бы разрешила тебе в знак такой чести носить нашивку. Но поскольку ты привлекла ее внимание самовольно... Эгвейн вскрикнула, когда по спине будто стегнули хлыстом, потом - по ноге, по руке. Удары приходились отовсюду; она понимала, что никак от них не уклонится, но не могла не взмахнуть руками, стараясь заслониться от невидимого бича. Сдерживая стоны, девушка кусала губы, но слезы все равно катились по щекам. Заржала, затанцевала Бела, но Ринна, ухватившись за серебристую привязь, не дала ей унести Эгвейн прочь. Ни один из солдат и не оглянулся. - Что вы с ней делаете? - выкрикнула Мин. - Перестаньте! - Ты живешь лишь из милости... Мин, верно? - снисходительно заметила Ринна. - Пусть это послужит уроком и тебе. Пока ты лезешь не в свое дело, это не прекратится. Мин подняла кулак, потом уронила руку. - Я не буду вмешиваться. Только, пожалуйста, перестаньте! Извини, Эгвейн. Незримый хлыст стегал еще несколько мгновений. словно демонстрируя, что вмешательство Мин не возымело действия, потом порка кончилась, но Эгвейн продолжала трястись. На этот раз боль не пропала. Девушка отвернула рукав платья, ожидая увидеть рубцы; кожа оказалась чистой, но ощущение рубцов по-прежнему осталось. Она сглотнула. - Ты ни в чем не виновата. Мин. - Бела вскинула голову, выкатывая глаза, и Эгвейн похлопала косматую кобылу по шее. - И ты тоже. - В этом виновата ты, - сказала Ринна. Она говорила с такой терпеливостью, так по- доброму обращаясь к тому, кто слишком туп и не видит сам истины, что Эгвейн кричать хотелось. - Когда наказывают дамани, в этом всегда виновата она, даже если она и не понимает почему. Дамани обязана предугадывать желания своей сул'дам. Но на этот раз ты знаешь, почему наказана. Дамани все равно что мебель или инструменты, они всегда наготове, но никогда не лезут вперед, привлекая внимание. Тем более внимания кого-то из Высокородных. Эгвейн прикусила губу, почувствовав вкус крови. Это какой-то кошмар. Это не может быть взаправду. По-чему Лиандрин так поступила? Почему это происходит? - Можно... можно мне спросить? - У меня - можно, - улыбнулась Ринна. - В предстоящие годы многие су л'дам станут носить твой браслет - су л'дам всегда больше, чем дамани, - и кое-кто с тебя шкуру спустит, если ты только поднимешь взгляд от пола или раскроешь рот без разрешения, но я не вижу оснований запрещать тебе говорить, пока ты внимательна к тому, что Говоришь. Одна из су л'дам громко хмыкнула; к ней была прикована миловидная темноволосая женщина средних лет, которая не отрывала взора от своих рук. - Лиандрин, - Эгвейн опустила почтительную форму; больше она не станет к ней так обращаться, - и Верховная Леди говорили о господине, которому они обе служат. - В голову закралась мысль о мужчине с почти зажившими ожогами, обезобразившими его лицо, о тех глазах и рте, что иногда превращались в пламенники, но даже если он всего-навсего порождение ее кошмаров, размышлять об этом было слишком страшно и ужасно. - Кто он? Что ему нужно от меня и... и от Мин? - Она понимала: глупо стараться не называть имени Найнив - сомнительно, чтобы кто-то из этих людей забудет ее, если не произносить ее имени, наверняка не забудет та голубоглазая су л'дам, что нервно поглаживает свою оставшуюся пустой привязь, - но сейчас это был единственный способ сопротивления. -- Не мне интересоваться, - сказала Ринна, - делами Высокородных, и уж точно не тебе. Если Верховной Леди будет угодно, чтобы я что-то знала, она мне сообщит, а я скажу тебе то, что сочту необходимым. Ко всему прочему, что услышишь или увидишь, ты должна относиться так, будто этого никогда не было сказано, никогда этого не происходило. Целее будешь, тем паче это правило относится к дамани. Дамани слишком большая ценность, чтобы ее убивать не задумываясь, но ты можешь быть не только сурово наказана, но и лишиться языка, которым способна что-то разболтать, или рук, которыми способна что-то написать. То, что требуется от дамани, они могут делать и без рук. Эгвейн задрожала, хотя холодно и не было. Натягивая на плечи плащ, она коснулась поводка и судорожно отдернула руку. - Какая жуткая вещь! Как вы можете такое с кем-то делать? Какой больной разум мог измыслить такое? Голубоглазая су л'дам с пустым поводком прорычала: - Ринна, эта уже вполне могла бы обойтись без языка. Ринна лишь терпеливо улыбнулась: - Разве это жутко? Разве мы позволяем кому-то, способному делать то, что могут дамани, разгуливать на воле? Порой рождаются мужчины" которые, будь они женщинами, были бы марат дамани, - как я слыхала, и тут такое бывает, - и их, разумеется, необходимо убивать, но женщины-то с ума не сходят. Лучше им стать дамани, чем чинить беспокойства, стремясь к власти. А что до того, чей разум впервые помыслил об аи дам, так это был уи женщины, называвшей себя Айз Седай. Эгвейн знала, что скорей всего проступивший на лице румянец выдал ее недоверие, потому что Ринна не стесняясь рассмеялась. - Когда Лютейр Пейндраг Мондвин, сын Ястребиного Крыла, впервые столкнулся с Воинством Ночи, то обнаружил среди них многих, кто называл себя Айз Седай. Они сражались промеж себя за власть и использовали Единую Силу на поле брани. Одна такая, женщина по имени Деайн, решила, что для нее лучше служить Императору - тогда, конечно, он еще не был Императором, поскольку у него в войске не было Айз Седай, - и явилась к нему с изготовленным ею устройством, первым аи'дам, пристегнутым на шее у одной из своих сестер. Хотя эта женщина и не желала служить Лютейру, ай'дам заставил ее служить. Деайн изготовила новые аи'дам, были найдены первые су л'дам, и взятые в плен женщины, что называли себя Айз Седай, открыли, что на самом-то деле они - всего-навсего марат дамани, Те, Кто Должны Быть Обузданы. Говорят, когда саму Деайн посадили на привязь, ее вопли сотрясли Полуночные Башни, но, разумеется, она тоже была марат дамани, а марат 'дамани нельзя разрешать свободно разгуливать. Может статься, ты окажешься одной из тех, кто обладает способностями к созданию ай'дам. Если так, то, можешь быть уверена, ты будешь всячески обласкана. Эгвейн с тоской взирала на местность, по которой ехал отряд. Вокруг появились невысокие холмы, а куцые перелески выродились в разбросанные там и сям заросли, но она была убеждена, что сумела бы спрятаться среди них. - И мне остается надеяться, что когда-то меня обласкают, как любимую собачку? - с горечью сказала она. - Провести жизнь на цепи, прикованной к мужчинам и женщинам, которые считают меня кем-то вроде животного? - Никаких мужчин, - усмехнулась Ринна. - Все су л'дам - женщины. Если этот браслет наденет мужчина, то в большинстве случаев это все равно что повесить (шдам, на крючок в стене. - А иногда, - резко вмешалась голубоглазая су л'дам, - ты и он оба умираете с дикими воплями. - У женщины были резкие черты лица и напряженный тонкогубый рот, и Эгвейн поняла, что гнев, видимо, постоянное выражение этого лица. - Время от времени Императрица забавляется с лордами, сковывая их с дамани. Тогда-то взмокшие от пота лорды развлекают весь Двор Девяти Лун. Пока все не закончится, лорд никогда не знает, останется ли он жить или умрет, как того не знает и дамани. - Ее смех был злобным. - Лишь Императрица может позволить себе так расточительно обращаться с дамани, Алвин, - отрезала Ринна, - и я не собираюсь тренировать эту дамани для того, чтобы после попусту выкинуть. - Пока что я вообще не заметила никакого обучения. Ринна. Одну лишь болтовню, будто ты и эта дамани подружки с детства. - Да, вероятно, пора взглянуть, на что ты способна. - промолвила Ринна, рассматривая Эгвейн. - У тебя хватит контроля, чтобы направлять на таком расстоянии? - Она указала на высокий дуб, одиноко стоящий на вершине холма. Эгвейн сосредоточилась на дереве, стоящем где-то в полумиле от колонны солдат и паланкина >Сюрот. Она никогда не пыталась воздействовать на что-то далее чем на расстоянии вытянутой руки, но подумала, что может получиться. - Не знаю, - сказала она. - Попробуй, - велела ей Ринна. - Почувствуй дерево. Почувствуй соки дерева. Я хочу, чтобы оно у тебя стало не просто горячим, а таким горячим, чтобы каждая капля сока в каждой веточке в один миг испарилась. Давай. Эгвейн потрясло, когда она ощутила порыв сделать то, что приказала Ринна. Два дня она не направляла, даже не касалась саидар; от желания наполнить себя ЕдинойСилой она затрепетала. - Я... - мгновение, один удар сердца, она хотела сказать "не буду"; рубцы, которых не было, все еще горели и не позволяли быть такой глупой, и вместо этого Эгвейн докончила: - не могу. Оно очень далеко, и я раньшеничего такого не делала. Одна из су л'дам сипло рассмеялась, а Алвин заявила: - Она даже и не пыталась. Ринна почти грустно покачала головой. - Когда пробудешь су л'дам достаточно долго, - сказала она Эгвейн, - сумеешь многое сказать о дамани даже и без браслета, но с браслетом всегда ясно, пыталась ли направлять дамани. Ты никогда не должна мне врать, и никому из су л'дам, даже самую малость. Внезапно вернулись незримые плети, нещадно хлеща повсюду. Завопив от боли, девушка попыталась ударить Ринну, но су л'дам как бы мимоходом отбила ее кулак, и Эгвейн почудилось, будто ей по руке врезали палкой. Она ударила пятками по ребрам Белы, но су л'дам крепко ухватилась за привязь, и рывок едва не сдернул девушку с седла. В отчаянии она потянулась к саидар, предполагая причинить Ринне такую боль, чтобы та прекратила пытку, такую же боль, какую испытывала она сама. Су л'дам с кривой ухмылкой качнула головой; Эгвейн взвыла, когда ее будто ошпарили. Только когда она полностью оторвалась от саидар, боль стала стихать, но невидимые удары продолжали сыпаться на нее, не ослабевая ничуть. Девушка попыталась крикнуть, что попробует, если Ринна перестанет, но она могла лишь стонать и корчиться. Как через пелену, она видела, как яростно кричащая Мин старается подъехать к ней, как Алвин вырывает уздечку из рук Мин, как другая су л'дам что-то отрывисто говорит своей дамани, которая смотрит на Мин. И в следующее мгновение Мин тоже кричит, взмахивая руками, будто пытаясь защититься от ударов или отогнать жалящих насекомых. На фоне собственной боли страдания Мин казались какими-то далекими. Крики девушек заставили кое-кого из солдат повернуться в седлах. Бросив один взгляд, они засмеялись и отвернулись. Какое им дело до того, как су л'дам обращаются с дамани! \Эгвейн казалось, будто эта пытка длится вечно, но и ей все-таки настал конец. С мокрыми от слез щеками, всхлипывая в гриву Белы, девушка лежала распростершись на луке седла, не в силах пошевелиться. Обеспокоенно ржала кобыла. - Это хорошо, что у тебя есть характер, - спокойно отметила Ринна. - Лучшие дамами выходят из тех, кто имеет характер, который нужно лепить и формировать. Эгвейн крепко зажмурила глаза. Ей хотелось и уши заткнуть, не слышать голоса Ринны. Я должна убежать. Должна, но как? Найнив, помоги мне! Свет, помогите мне кто-нибудь! - Ты будешь одной из лучших, - заявила Ринна довольным тоном. Она потрепала Эгвейн по голове - так хозяйка в знак поощрения гладит свою собаку. Найнив свесилась в седле, всматриваясь окрест из-за прикрытия куста с колючими листьями. Взгляд встречал разбросанные тут и там деревья, на некоторых уже пожелтела листва. Пространства травы и низкорослого кустарника казались пустынными. Она не видела ничего движущегося, не считая утончающегося столба дыма, дрожащего на ветерке. Дым вился над миртом. Догорающий мирт был ее работой, как и молния, сорвавшаяся с безоблачного неба, как и пара-тройка других штучек, о которых она и не помышляла, пока те две женщины не вздумали испытать их на ней. Найнив предположила, что действуют они, должно быть, в чем-то заодно, хотя и не уяснила, как они, связанные блестящим шнуром, относятся одна к другой. Одна носила ошейник, но и вторая с нею точно скована. В чем Найнив не сомневалась, так в том, что одна либо обе они - Айз Седай. Ей не удалось отчетливо увидеть вокруг них свечения при направлении, но сомневаться не приходилось. С каким удовольствием я расскажу о них Шириам, невесело подумала она. Айз Седай не используют Силу в качестве оружия, так, значит?.. Вот она точно использовала. Тем ударом молнии Найнив по меньшей мере сшибла наземь двух женщин, и она видела одного солдата или скорее его тело, обожженное огненным шаром, который она создала и метнула в преследователей. Но уже довольно долго Найнив вообще незамечала никаких чужаков. На лбу выступили бисеринки пота, и не только из-за владевшего ею напряжения. Контакт с саидар был потерян, и ей никак не удавалось нащупать его вновь. В первые мгновения ярости от осознания того, что Лиандрин их предала, саидар была тут как тут, и едва Найнив поняла случившееся. Единая Сила затопила ее. Казалось, она может сделать все. И пока за ней гнались, ее питало бешенство оттого, что ее травят как зверя. Теперь же от погони ни следа. Чем дольше Найнив, пробираясь по леску, не видела врага, по которому можно нанести удар, тем больше ее одолевала тревога, что они как-то втихомолку подкрадываются к ней, тем больше у нее было времени для тревог, что же происходит сейчас с Эгвейн, и с Илэйн, и с Мин. Пока она вынужденно признала, что испытывает по большей части страх. Страх за них, страх за себя. Ей же нужен гнев. Что-то шевельнулось за деревом. Дыхание перехватило, она принялась шарить в поисках саидар, но от всех тех упражнений, которым ее обучали Шириам и другие, от всех этих бутонов, распускающихся в разуме, от всех этих воображаемых ручьев, что она удерживает в берегах, не было никакого толку. Она могла чувствовать ее, ощущать присутствие Источника, но коснуться не могла. Из-за дерева, настороженно пригибаясь, шагнула Илэйн, и Найнив облегченно обмякла. Платье Дочери-Наследницы было грязным и порванным, в спутавшихся золотистых волосах застряли иголки и листья, зыркающие по сторонам глаза такие же большие, как у испуганного олешка-однолетка, но свой короткий кинжал девушка сжимала недрожащей рукой. Найнив подобрала поводья и выехала на открытое место. Илэйн конвульсивно дернулась, потом ее рука рванулась к горлу и девушка глубоко вздохнула. Найнив спешилась, и они обе кинулись друг другу в объятия, радуясь, что нашлись. - На мгновение, - произнесла Илэйн, когда они наконец отступили друг от друга, - я было подумала, что ты... Ты знаешь, где они? За мной гнались двое мужчин. Еще несколько минут, и они настигли бы меня, но протрубил рожок, и они развернули лошадей и галопом умчались прочь. Они видели меня, Найнив, и они просто взяли и ускакали. - Рожок я тоже слышала, и с тех пор никого не заметила. Ты не видела Эгвейн или Мин? Илэйн замотала головой, тяжело опустившись на землю. - Потом - нет... Тот мужчина ударил Мин, сбил с ног. А одна из тех женщин пыталась что-то накинуть на шею Эгвейн. Больше я не видела, я убежала. По-моему, Найнив, им не удалось улизнуть. Я должна была что-то предпринять. Мин резанула по руке, которая держала меня, и Эгвейн... Я же убежала, Найнив. Я поняла, что свободна, и побежала. Матери будет лучше выйти замуж за Гарета Брина и как можно раньше родить другую дочь. Для трона я не гожусь. - Не будь такой глупыхой, - оборвала Найнив. - Не забывай, в моих травах есть пакетик с корнем овечьих язычков. - Илэйн как сидела, опустив голову на руки, так и сидела; насмешка у нее даже ворчания не вызвала. - Послушай меня. девочка. Ты видела, что. я осталась сражаться с двадцатью или тридцатью вооруженными мужчинами, не говоря уж об Айз Седай? Если б ты замешкалась, то, самое вероятное, к этому времени ты бы тоже оказалась пленницей. Если б они попросту не убили тебя. По какой-то причине они, как видно, интересовались Эгвейн и мною. А почему они интересовались Эгвейн и мною? Почему нами особенно? Почему Лиандрин это сделала? Почему? Теперь у нее было не больше ответов, чем тогда, когда она впервые задала себе эти вопросы. - Если бы я погибла, пытаясь им помочь... - началаИлэйн. - ... то была бы мертвее некуда. И тогда от тебя былобы мало толку как для тебя самой, так и для них. А теперь вставай на ноги и отряхни платье. - Найнив порылась в седельных сумках, отыскав щетку для волос. - И причесаться не забудь. Илэйн медленно встала, со смешком взяла щетку. - Ты говоришь совсем как Лини, моя старая няня. - Она принялась водить щеткой по спутанным волосам, иногда морщась. - Но, Найнив, как мы им поможем? Когда ты рассержена, ты, может, и сильна, как полная сестра, но у них тоже есть женщины, способные направлять. Не могу думать, что они Айз Седай, но, может, так и есть. Нам даже неизвестно, в какую сторону увелиЭгвейн и Мин. - На запад, - сказала Найнив. - Та тварь Сюротпомянула Фалме, а оно на самом западе Мыса Томан, не ошибемся. Мы пойдем в Фалме. Надеюсь, и Лиандрин там. Она у меня проклянет тот день, когда ее мать глаз положила на ее отца. Но первым делом нам лучше раздобыть какую-нибудь местную одежду. В Башне я видела тарабонок и доманиек, и то, что они носят, ничуть не похоже на то, что на нас сейчас. В Фалме сразу в нас признают чужаков. - От доманийского платья я не откажусь - хотя мамочку наверняка хватит удар, если она когда-нибудь прознает, что я его надевала, и Лини никогда не позволит узнать, чем все кончится, - но даже если мы найдем деревню, по средствам ли нам покупать новые платья? Представления не имею, сколько у тебя с собой денег, но у меня всего десять золотых марок и где-то вдвое больше серебром. Недели две-три мы протянем, но что станем делать потом - ума не приложу. -  Несколько месяцев провела послушницей в Тар Валоне, - смеясь, сказала Найнив, - а все равно думаешь как наследница трона. У меня и десятой части твоих денег нет, но этих денег в сумме нам хватит на два-три месяца безбедной жизни. Даже больше, если будем бережливыми. У меня и в мыслях не было покупать платья, и уж во всяком случае нам нужны не новые. Неплохую службу сослужит мое серое шелковое платье, со всеми этими жемчужинами и этим золотым шитьем. Если я не найду женщину, которая взамен этого платья даст каждой из нас две-три смены, я отдам тебе это кольцо и сама стану послушницей. Найнив одним махом запрыгнула в седло и, протянув руку, помогла Илэйн сесть позади себя. - А что мы станем делать, когда доберемся до Фалме? - спросила Илэйн, устраиваясь поудобнее на крупе кобылы. - Вот там и узнаем. - Найнив помолчала, удерживая лошадь на месте. - Ты уверена, что хочешь этого? Будет опасно. - Опаснее, чем для Эгвейн и Мин? Окажись мы на их месте, они отправились бы к нам на выручку; я это точно знаю. Мы тут целый день стоять собрались? Илэйн ткнула каблуками, и кобыла двинулась вперед. Найнив повернула лошадь, чтобы солнце, по-прежнемуеще близкое к зениту, светило им в спины. - Нам надо быть осторожными. Айз Седай, которых мы знаем, опознают женщину, способную направлять, лишь оказавшись от нее на вытянутую руку. Эти Айз Седай, коли начнут нас разыскивать, могут, того и гляди, отличить нас в толпе, и лучше бы предполагатьхудшее. Они явно искали Эгвейн и меня. Но зачем? - Да, обязательно осторожными. Ты и раньше была права. Ничего хорошего у нас не выйдет, если мы позволим им схватить нас. - Илэйн немного помолчала. - Найнив, по-твоему, это все было ложью? Когда Лиандрин говорила нам, что Ранд в опасности? И другие тоже? Айз Седайведь никогда не врут. Настал черед помолчать Найнив, припомнить, как Шириам говорила ей о клятвах, которые дает женщина, становящаяся полной сестрой, клятвах, которые произносятся в тер'ангриале, скрепляющем клятвы и обязующем сдерживать их. Не произносить ни слова неправды. Это с одной стороны, но ведь всем известно, что правда, которую говорят Айз Седай, может не оказаться той правдой, которую ты, как думаешь, слышал. - Наверное, в эту минуту Ранд в Фал Дара, греет ноги у камина Лорда Агельмара, - сказала Найнив. Нельзя сейчас мне и о нем тревожиться. Я должнадумать об Эгвейн и Мин. - Надеюсь, что так, - со вздохом промолвила Илэйн. Она поерзала на крупе кобылы. - Найнив, если до Фалме очень далеко, я надеюсь половину пути проехать в седле. Тут не очень-то удобно сидеть. И вообще до Фалме мы не доберемся, если разрешим этой лошадке всю дорогу топать выбранным ею шагом. Найнив пустила кобылу рысцой, Илэйн взвизгнула и вцепилась в ее плащ. Найнив дала себе зарок, что, когда ей придет черед скакать позади, она не станет жаловаться, даже если Илэйн погонит лошадь галопом, но сама пропускала мимо ушей охи и ахи девушки, которую подбрасывало позади нее. Найнив была чересчур занята - лелея надежды, что к тому времени, как они достигнут Фалме, она перестанет бояться и сумеет как следует разозлиться. Ветерок посвежел, прохладный и бодрящий, намекая на скорые холода. ГЛАВА 41. Разногласия По дневному свинцово-серому небу прогромыхал гром. Ранд поглубже натянул капюшон плаща, надеясь хоть немного укрыться от секущего ледяного дождя. Рыжий упрямо ступал по грязи и лужам. Мокрый насквозь капюшон свисал с головы Ранда, такой же промокший плащ обнимал плечи, и его нарядная черная куртка была холодной и такой же влажной. Если еще немного похолодает, то дождь сменится снежной крупой или дождем вперемежку со снегом. Снегопада, наверное, не миновать: в деревнях. через которые проезжал отряд, говорили, что в этом году снег шел уже два раза. Дрожа, Ранд чуть ли не желал, чтобы повалил снег. По крайней мере тогда он не промокал бы до последней нитки. Колонна продиралась сквозь грязь все дальше, солдаты настороженно поглядывали на холмы вокруг. Серая Сова Ингтара тяжело обвисла на древке, едва шевелясь даже при порывах ветра. Временами Хурин отодвигал немного капюшон и втягивал носом воздух; он говорил, что ни дождь, ни холод не влияют на след - на тот след, который он ищет, но до сих пор нюхач ничего не обнаружил. Позади себя Ранд услышал, как вполголоса выругался Уно. Лойал то и дело проверял свои седельные сумки; по-видимому, его не очень волновало, что он вымок сам, огир непрестанно беспокоился за свои книги. Вид у всех был жалкий, не считая Верин, которая настолько углубилась в свои думы. что даже не замечала, как капюшон соскользнул на спину, подставив лицо под дождь. - А вы не можете что-нибудь с этим поделать? - обратился к ней с вопросом Ранд. Тихий голосок где-то в голове заметил ему, что с этой задачей он и сам справится. Все, что нужно ему сделать, - соединиться с саидин. Столь притягателен зов саидин. Наполниться Единой Силой, стать единым с этой грозой. Обратить небеса к солнечному свету или оседлать эту свирепствующую грозу, подстегнуть ее, довести до бешенства, смести ее, вычистить Мыс Томан от моря до равнины. Слиться с саидин. Ранд беспощадно подавил это желание. Айз Седай вздрогнула. - Что? Ох, да. Наверное. Немного. Такую сильную грозу мне не остановить, в одиночку не получится - слишком большую площадь она покрывает, но ослабить как-то могу. По крайней мере там, где мы находимся. Она отерла дождинки с лица, видимо впервые осознав, что капюшон сполз, и рассеянно натянула его обратно. - Тогда почему не останавливаете? - сказал Мэт. Выглядывающее из-под капюшона вздрагивающее лицо походило на стоящую у порога смерть, но голос его был бодрым. - Потому что если я использую так много Единой Силы, любая Айз Седай ближе десяти миль определит, что кто-то направляет. Не хотим же мы навести на нас Шончан с этими их дамани. - Она гневно сжала губы. В деревне под прозванием Атуанова Мельница о захватчиках они узнали мало, да и большая часть услышанного вызывала куда больше вопросов, чем давала ответов. Люди лепетали, а потом разом захлопывали рты и, дрожа, косились через плечо, испуганно озираясь. У них всех тряслись поджилки от страха, что Шончан с их чудовищами и дамани вернутся. Женщины, которые могли бы быть Айз Седай, но вместо этого посажены на цепь, как животные, напугали селян намного больше, чем необычные создания, которых оседлали Шончан, чем те твари, которых люд из Атуановой Мельницы шепотом описывал как чудовищ из ночных кошмаров. Что хуже всего, предостережения, оставленные Шончан перед уходом, по-прежнему холодом пробирали жителей до мозга костей. Мертвых они похоронили, но большое обугленное пятно на деревенской площади селяне расчистить боялись. О том, что здесь случилось, никто из них и слова не сказал, но Хурина, едва отряд вступил в деревню, стошнило, и нюхач ни в какую не хотел приближаться к почерневшейпрогалине. Атуанова Мельница наполовину обезлюдела. Некоторые бежали в Фалме, рассчитывая, что в городе, который Шончан крепко держат в своих руках, они не будут столь же жестоки, другие отправились на восток. Многие поговаривали, что тоже думают бросить родные места. На Равнине Алмот шли сражения. По слухам, тарабонцы бились с Доманн, но сожженные там дома и амбары занялись пламенем от факелов в людских руках. Даже с войной казалось легче сжиться, чем с тем, что сделали Шончан, с тем, что они способнысделать. - И чего это Фейн принес Рог сюда? - проворчалПеррин. Этот вопрос время от времени задавал себе каждый, но ответа не было ни у кого. - Тут война, и Шончан, и эти их чудовища. Почему сюда-то? Ингтар, повернувшись в седле, оглянулся на спутников. Лицо его казалось таким же изможденным, как и у Мэта. - Всегда найдутся люди, которые в неразберихе войны ищут собственную выгоду. Фейн - из таковых. Нет сомнений, он рассчитывает вновь украсть Рог, на сей раз у Темного, и воспользоваться им с пользой для себя. - Отец Лжи никогда не создает простых планов, - сказала Верин. - Может статься, по какой-то причине, ведомой лишь в Шайол Гул, ему нужно, чтобы Фейн доставил Рог сюда. - Чудовища, - хмыкнул Мэт. Щеки у него теперь ввалились, глаза совсем запали. Оттого по по голосу он казался здоровым, впечатление было еще хуже. - Да видели они небось каких-то троллоков или Исчезающего! А почему нет? Если на стороне Шончан сражаются Айз Седай, то почему и не Исчезающие с троллоками? - Он поймал на себе взгляд Верин и пошел на попятную. - Ну это ж они, на привязи или нет. Они направляют, и потому они - Айз Седай. - Он глянул на Ранда и скрипуче рассмеялся. - Вот потому и ты - Айз Седай, помоги нам всем Свет! Откуда-то спереди, из-за пелены монотонного дождя, галопом, разбрызгивая грязь, прискакал Масима. - Милорд, впереди еще деревня! - сказал он, осаживая лошадь подле Ингтара. Взор солдата лишь скользнул по Ранду, но глаза сузились, и на него он больше не взглянул. - Она пуста, милорд. Ни жителей, ни Шончан, никого. Но дома с виду целые, не считая двух или трех, что... ну, короче, их больше нет, милорд. Ингтар поднял правую руку, давая сигнал перейти на рысь. Обнаруженная Масимой деревня располагалась на склонах холма, верхушку которого занимала обнесенная кольцом каменных стен вымощенная площадь. Дома были из камня, с плоскими крышами, почти все одноэтажные. Три здания побольше, вытянувшиеся вдоль одной стороны площади, являли собой ныне лишь груды почерневших булыжников; на площади валялись раскиданные обломки камней и стропила. На порывистом ветру постукивалиставни. Перед единственным уцелевшим большим зданием Ингтар спешился. На поскрипывающей над дверью вывеске была нарисована жонглирующая шарами женщина, но названия не имелось. С углов вывески беспрестанно капал дождь. Верин поспешила внутрь, пока Ингтар отдавал распоряжения. - Уно, обыщи каждый дом. Если кто-то остался, может, они объяснят, что тут стряслось, и, если повезет, добавят что-нибудь об этих Шончан. Если найдется какая еда, тоже давай сюда. И одеяла! - Уно кивнул, начал приказывать солдатам. Ингтар повернулся к Хурину: - Что ты чуешь? Фейн проходил здесь? Хурин, потирая нос, помотал головой: - Ни его не чую, ни троллоков, милорд. Правда, кто бы ни сделал это, смрад от него остался. - Он указал на руины, некогда бывшие домами. - Это было убийство, милорд. Внутри были люди. - Шончан, - прорычал Ингтар. - Раган, найди лошадям что-нибудь вроде конюшни! Верин тем временем развела огонь в обоих больших очагах в противоположных концах общей залы и грела руки у пламени, сырой плащ она расправила для просушки на одном из столов, расставленных по выложенной плиткой зале. Вдобавок она отыскала и свечи, что горели теперь на столе, воткнутые в накапанный с них воск. К дрожащим мигающим теням, придавая комнате облик какой-то пещеры, добавились пустота дома и тишина, изредка нарушаемая ворчанием грома. Ранд сбросил на стол равно насквозь мокрые плащ и куртку и подошел к Верин. Похоже, одного Лойала больше волновали его книги, осмотром которых он немедленно и занялся, а остальных - возможность обогреться и обсушиться. - Так мы никогда не отыщем Рог Валир, - заявил Ингтар. - Три дня, как мы... как мы прибыли сюда. - Он содрогнулся и провел рукой по волосам. Ранд подумал, что же в своих других жизнях видел шайнарец? - Еще не меньше двух до Фалме, а от Фейна или Приспешников Тьмы мы и волоска не обнаружили. На побережье деревень не пересчитать. Он мог уйти в любую, давным-давно нанять корабль и уплыть куда угодно. Если он вообще был здесь. - Он здесь, - спокойно сказала Верин, - и он отправился в Фалме. - И он все еще здесь, - произнес Ранд. Поджидает меня. Света ради, пусть он все еще ждет! - Хурин до сих пор ничего не унюхал, - сказал Ингтар. Нюхач, будто чувствуя себя виноватым за неудачу, пожал плечами. - Почему обязательно ему выбирать Фалме? Если верить этим селянам, Фалме захвачен Шончан. Я бы свою лучшую гончую отдал, чтобы узнать, кто они такие и откуда взялись. - Кто они такие, для нас неважно. - Верин опустилась на колени и расстегнула свои переметные сумки, доставая сухую одежду. - Хорошо, нашлось местечко, где можно переодеться, хотя для нас в этом не много хорошего, если не переменится погода. Ингтар, очень может быть, что сказанное нам в деревнях -  правда и что они - вернувшиеся потомки армий Артура Ястребиное Крыло. Важно то, что Фейн ушел в Фалме. Надписи в подземелье Фал Дара... - ... ни словом не поминают Фейна. Простите меня, Айз Седай, но, вполне вероятно, эта надпись может быть так же уловкой, как и темным пророчеством. Не поверю, чтобы даже троллоки оказались настолько безмозглы" чтобы выложить нам обо всем, что намерены сделать, дотого как сделают. Верин, сидя на корточках, обернулась и посмотрела нанего. - И что ты намерен делать, если не последуешь моемусовету? - Я намерен получить Рог Валир, - твердо заявилИнгтар. - Простите меня, но я склонен больше полагаться на собственный рассудок, а не на какие-то слова, нацарапанные каким-то троллоком... - Наверняка Мурддраалом, - пробормотала Верин, но шайнарец даже паузы не сделал. - ... или Приспешником Тьмы, который якобы невольно выдал свои планы. Я намерен рыскать повсюду, пока Хурин не учует след или пока мы не найдем Фейна во плоти. Я должен заполучить Рог, Верин Седай! Должен! - Так неправильно, - вполголоса сказал Хурин. - Нельзя говорить "должен"! Что будет, то и будет... Никто на него не оглянулся. - Мы все должны, - пробурчала Верин, опустив взор в свои вьюки, - однако некоторые вещи могут оказаться намного важнее, чем наш долг. Большего она не сказала, но Ранд состроил гримасу. Очень ему хотелось убраться подальше и от нее самой, и от ее нескончаемых намеков. Я не Возрожденный Дракон. Свет, но как. мне хочется как-нибудь насовсем отделаться от Айз Седай! -- Ингтар, я поскачу в Фалме. Фейн там - я уверен, что там, - и если я вскоре не приду, он... он сделает что-то плохое Эмондову Лугу. - Об этом обстоятельстве Рандраньше не говорил. Все повернулись к нему. Мэт и Перрин хмурились, встревоженно, но задумчиво; Верин смотрела так, словно только сейчас увидела новый кусок, добавленный в головоломку. Лойал выглядел ошеломленным, Хурин казался смущенным. Ингтар явно не верил Ранду. - Зачем бы ему это делать? - сказал шайнарец. - Не знаю, - солгал Ранд, - но это была часть послания, что он оставил с Бартанесом. - А Бартанес говорил, что Фейн собирался в Фалме? - спросил Ингтар. - Нет! Да и сказал бы, какая разница! - Он горько рассмеялся. - Для Друзей Темного лгать столь же естественно, что и дышать. - Ранд, - сказал Мэт, - если б я знал, как остановить Фейна и не позволить ему навредить Эмондову Лугу, я бы его остановил. Если б я был уверен, что он именно это задумал. Но мне нужен тот кинжал, Ранд, и отыскать его наилучшие шансы - у Хурина. - Ранд, я пойду с тобой, куда бы ты ни пошел, - сказал Лойал. Наконец он удостоверился, что книги в сумках сухие, и теперь снимал с себя промокшую куртку. - Но я не понимаю, как теперь еще несколько дней изменят что-нибудь в ту или иную сторону. Попробуй один раз немножко меньше торопиться. - Для меня неважно, пойдем мы в Фалме сейчас, попозже или никогда не пойдем, - пожав плечами, заметил Перрин, - но раз Фейн и в самом деле угрожает Эмондову Лугу... Что ж, Мэт прав. Наилучший способ отыскать его - с помощью Хурина. - Я найду его. Лорд Ранд, - вставил Хурин. - Дайте только унюхать его, и я приведу вас точнехонько к нему. Такой след, как у него, не оставит ничто другое. - Ты должен сделать свой собственный выбор, Ранд, - осторожно выбирая слова, сказала Верин, - но не забывай, что Фалме - в руках захватчиков, о которых мы почти ничего не знаем. Если ты пойдешь в Фалме один, то сам можешь оказаться в плену или того хуже, и никакого толку из этого не будет. Я уверена: какое бы решение ты ни принял, оно будет верным. - Та верен, - пророкотал Лойал. Ранд вскинул руки. С площади, отряхивая дождь с плаща, вошел Уно. - Ни единой растреклятой живой души, милорд! Сдается мне, они бежали как полосатые свиньи. Вся домашняя скотина пропала, да и ни одной проклятой телеги или фургона не осталось. В половине домов все ободрано до половиц. Готов жалованье за следующий месяц поставить в заклад, что запросто их можно выследить по проклятой мебели, которую они повыкидывают на обочины, когда до них допрет, что она только лишний груз на их треклятыхподводах! - Что с одеждой? - спросил Ингтар. Уно удивленно прищурил свой единственный глаз. - Всякий хлам, милорд, и все. Растреклятая заваль и рванье, то, что и выкинуть не жаль. - Сойдет. Хурин, я хочу переодеть тебя и еще нескольких - сколько получится - местными жителями, чтобы вы в глаза не бросались. Я хочу, чтобы вы прошли широкой дугой к северу и к югу, пока не нападете наслед. Начали входить еще солдаты, и все собирались возлеИнгтара и Хурина, выслушивая командира. Ранд оперся руками о полку над очагом и уставился в пламя. Языки огня напомнили ему о глазах Ба'алзамона. - Времени не много, - произнес он. - Я чувствую... что-то... тянет меня в Фалме, и времени не много. - Он заметил, что Верин смотрит на него, и резко добавил: - Не это. Мне нужно Фейна найти. Никакого отношения он не имеет к... к этому. Верин кивнула: - Колесо плетет, как угодно Колесу, и все мы вплетены в Узор. Фейн оказался здесь за недели до нас, если не за месяцы. Несколько дней мало повлияют на то, что скоро случится. - Пойду немножко посплю, - пробормотал Ранд, подхватывая седельные вьюки. - Не унесли же они все кровати. Наверху он обнаружил кровати, но лишь немногие были по-прежнему с матрасами, да и те такие бугристые, что юноша всерьез задумался, не удобнее ли будет спать на полу. Под конец он все-таки выбрал матрас, просто промятый в середине, и, соответственно, кровать с ним. Больше в этой комнате ничего не было, кроме деревянного стула и колченогого стола. Ни простыней, ни одеял не было, поэтому Ранд скинул с себя мокрую одежду, натянул сухие рубашку и штаны и потом только, прислонив к изголовью меч, улегся. Криво усмехнувшись про себя, он подумал, что единственная у него сухая вещь, которой можно укрыться, это стяг Дракона; знамя по-прежнему покоилось в сохранности в застегнутых седельных сумках. По крыше барабанил дождь, где-то вверху рокотал гром, в окнах иногда вспыхивали молнии. Дрожа, Ранд ворочался на матрасе с боку на бок, выискивая положение поудобней, гадая, не сгодится ли все-таки знамя на одеяло, гадая, должен ли он отправиться в Фалме. Он перекатился на бок, а возле стула стоял Ба'алзамон, с ослепительно белым полотнищем Драконова стяга в руках. В комнате как будто потемнело, а Ба'алзамон стоял словно на краю облака маслянисто-черного дыма. Почти зажившие ожоги пересекали лицо, и, пока Ранд смотрел, черные как смоль глаза на миг исчезли, сменившись бездонными кавернами огня. У ног Ба'алзамона валялись Рандовы переметные сумы - пряжки расстегнуты, клапан кармана, где было спрятано знамя, откинут. - Время близится, Льюс Тэрин. Тысяча нитей затягиваются, и скоро ты будешь связан и пленен, наставлен на путь, с которого тебе не сойти. Безумие. Смерть. Не хочешь ли перед тем, как погибнуть, еще раз убить всех, кого любишь? Ранд глянул на дверь, но даже не двинулся к ней, разве что, выпрямившись, сел на краю кровати. Что проку пытаться убежать от Темного? В горле будто кто песка насыпал. - Я не Дракон, Отец Лжи! - прохрипел Ранд. Тьма позади Ба'алзамона всколыхнулась, и взревели горнила, когда он рассмеялся. - Какая честь для меня! И как принижаешься сам. Слишком хорошо я тебя знаю. Тысячу раз встречался с тобой. Тысячу тысяч раз. Я знаю тебя вплоть до твоей жалкой душонки, Льюс Тэрин Убийца Родичей. - Он опять засмеялся; Ранд заслонил лицо ладонью от жара пылающего рта. - Чего тебе надо? Тебе служить я не буду. Я не буду делать ничего, что ты хочешь. Лучше умру! - Ты умрешь, червь! Сколько раз на протяжении Эпох ты умирал, глупец, и спасала ли тебя смерть? В могиле холодно и одиноко, там лишь черви. А сама могила принадлежит мне. На сей раз для тебя возрождения не будет. На сей раз Колесо Времени будет сломано, а мир переделан по образу и подобию Тени. На сей раз смерть твоя будет навеки! Что ты выбираешь? Смерть навсегда? Или жизнь вечную - и власть! Ранд едва сознавал, что вскочил на ноги. Пустота окружила его, там был саидин и Единая Сила втекала в него. Последнее чуть не нарушило опустошенность разума. Это реальность? Это сон? Может ли он направлять во сне? Но хлынувший в него поток смел сомнения прочь. Ранд метнул поток в Ба'алзамона, швырнул чистую Единую Силу, ту силу, которая вращает Колесо Времени, ту силу, от которой горят моря и рушатся горы. Ба'алзамон отступил на полшага, держа перед собой знамя, крепко стиснув его пальцами. Языки пламени вырвались из его глаз и рта, и тьма будто облекла его в тень. В самую Тень. В этом черном тумане Сила утонула и сгинула, впитавшись, точно вода в иссушенный песок. Ранд потянулся к саидин. зачерпывая еще больше, и еще больше. Плоть казалась такой холодной, что должна была разлететься вдребезги от прикосновения; она горела, словно бы вот-вот должна испариться. Если верить ощущениям, кости его были на грани того, чтобы хрустнуть, рассыпаться холодными кристалликами пепла. Ему было безразлично; он все равно что пил самую жизнь. - Глупец! - заорал Ба'алзамон. - Ты уничтожишь себя! Мэт. Эта мысль вплыла откуда-то из-за пределов всепоглощающего потопа. Кинжал. Рог. Феин. Эмондов - Дуг. Мне еще нельзя умирать. Ранд не был уверен, как у него получилось, но неожиданно Сила пропала, пропали и саидин, и пустота. Неудержимо содрогаясь. Ранд пал на колени подле кровати, обхватив себя руками, в тщетной попытке остановить их судорожное подергивание. - Так-то лучше, Льюс Тэрин. - Ба'алзамон бросил знамя на пол и положил ладони на спинку стула; из-под пальцев завились струйки дыма. Тень более не окутывала его. - Это твое знамя. Убийца Родичей. В нем для тебя больше смысла. Протянутые за тысячу лет тысяча нитей вытянули тебя сюда. Десять тысяч, вплетенные в Эпохи, обвязали тебя, будто овцу на бойне. Само Колесо Эпоху за Эпохой держит тебя узником твоей судьбы. Но я могу дать тебе свободу. Ты, ежащаяся от страха дворняжка, один я во всем мире могу научить тебя владеть Силой. Один я могу остановить ее, не дать убить тебя раньше, чем ты получишь шанс сойти с ума. Один я могу остановить твое безумие! Раньше ты служил мне. Служи мне опять, Льюс Тэрин, или будешь уничтожен навсегда! - Мое имя, - протолкнул Ранд между клацающими зубами, - Ранд ал'Тор. Дрожь вынудила его зажмурить глаза, а когда он разлепил веки, он был в комнате один. Ба'алзамон пропал. Тень пропала. Седельные сумки стояли прислоненные к стулу, пряжки застегнуты, а один бок раздут от свертка со знаменем Дракона, - все так. как он и оставил. Но над спинкой стула все еще поднимались от обугленных отпечатков пальцев дымные усики. ГЛАВА 42. Фалме Найнив втолкнула Илэйн спиной вперед в узенький переулок между лавкой торговца тканями и гончарной мастерской, когда мимо, направляясь по мощенной булыжником улице в сторону гавани Фалме, прошла пара женщин, соединенных серебристым шнуром. Найнив не рискнула подпустить эту парочку поближе. Перед ними народ на улице расступался еще быстрее, чем перед шончанскими солдатами или перед редким паланкином, которые теперь, когда дни стали холоднее, были плотно занавешены. Даже уличные художники не приставали к этим женщинам с предложениями нарисовать их цветными мелками или карандашом, хотя всем прочим они надоедали. Найнив, поджав губы, следила, как через толпу идут су л'дам и дамами. Даже после нескольких недель, проведенных в городе, вид их вызывал у Найнив тошноту. Теперь, наверное, на душе у нее становилось даже еще хуже. Она не в силах была думать о том, чтобы учинить такое с любой женщиной, даже с Морейн или с Лиандрин. Ну, допустим, с Лиандрин - пусть ее, мрачно согласилась она. Иногда по ночам в тесной вонючей комнатушке, снятой подругами над рыбной лавкой, она придумывала, что сделает с Лиандрин, когда доберется до нее. Расправиться с Лиандрин хотелось больше, чем с Сюрот. Не раз Найнив поражалась собственной жестокости, в то же время радуясь своей изобретательности. По-прежнему стараясь не упускать парочку из виду, она скользнула взглядом по костлявому мужчине, проходившему невдалеке по улице, и тут сутолока толпы скрыла его с глаз. Найнив запомнился лишь большой нос на узком лице. Поверх своих одежд на нем было богатое облачение из бархата бронзового цвета, шончанского покроя, но ей показалось, что он не из Шончан, хотя его и сопровождал по пятам слуга, причем слуга высокого ранга, судя по выбритому виску. Местный люд шончанских одежд не нашивал, тем более таких. Похож с виду на Подана Фейна, недоверчиво подумала она. Быть не может! Не здесь! - Найнив, - тихо произнесла Илэйн, - может, мы пойдем? Тот парень, торгующий яблоками, смотрит на свой прилавок так, словно думает, что пару мгновений назад у него яблок было больше, и мне не хочется, чтобы он начал гадать, что у меня в карманах. Они обе носили длинные дубленки мехом наружу, с вышитыми на груди ярко- красными спиралями. Это была деревенская одежда, но в Фалме она оказалась вполне подходящей: в город стеклось много народу с окрестных ферм и деревень. Среди стольких чужаков Найнив с Илэйн сумели затеряться и остаться незамеченными. Косу свою Найнив расплела, а золотое кольцо, змей, пожирающий собственный хвост, приютилось у нее под платьем на кожаном шнурке вокруг шеи, возле тяжелого кольца Лана. Объемистые карманы дубленки Илэйн подозрительно оттопыривались. - Ты стянула эти яблоки? - прошипела Найнив, уволакивая Илэйн поглубже в уличную толпу. - Илэйн, нам нельзя воровать. По крайней мере, пока еще. - Да? А много ли денег у нас осталось? В последние несколько дней, когда пора обедать или ужинать, ты слишком часто "не голодна"! - Ну, я не голодна, - проворчала сердито Найнив, стараясь не обращать внимания на пустоту в животе. Все стоило существенно дороже, чем она предполагала; не раз доводилось слышать сетования местных жителей на то, как подскочили цены с тех пор, как появились Шончан. - Дай-ка мне одно. Яблоко, которое Илэйн выудила из своего кармана, было маленькое и твердое, но с восхитительной сладостью хрустнуло, когда Найнив вонзила в него зубы. Она слизнула сок с губ. - Как ты сумела... - Найнив дернула Илэйн за рукав, останавливая девушку, и впилась взглядом ей в лицо. - Неужели ты?.. Ты?.. - Она и помыслить не смела произнести это слово в многолюдной толчее, но Илэйн все поняла. - Совсем чуть-чуть. Я сделала так, чтобы горка старых побитых дынь раскатилась, а когда он стал укладывать их обратно... - Под взглядом Найнив она даже виду не подала, что ей стыдно, даже смущения не напустила. Беззаботно откусывая яблоко, девушка пожала плечиками. - Не нужно на меня волком глядеть. Я тщательно осмотрелась, и рядом не было ни одной домами, это точно. - Илэйн фыркнула. - Если бы меня в плену держали, я бы не стала помогать тем, кто меня захватил, и искать других женщин, чтобы и их тоже поработили. Вот только, глядя на поведение этих фалмийцев, скажешь, будто они всю жизнь были слугами тем, кто, вообще-то говоря, должен быть их заклятыми врагами. - Девушка посмотрела вокруг с нескрываемым подозрением и явным вызовом, на торопливо идущих мимо людей. Не представляло труда проследить путь любого из Шончан, даже простых солдат, даже издали, по ряби сопровождавших их поклонов. - Им бы сопротивляться. Им бы сражаться с ними. - Как? Против... такого. Как и все остальные, подруги отступили к домам, когда приблизился патруль Шончан, поднимавшийся по улице со стороны гавани. Найнив скрепя сердце согнулась в поклоне, ладони на коленях, придав лицу превосходную безучастность; Илэйн замешкалась и поклонилась, скривив губы от отвращения. Патруль насчитывал двадцать облаченных в доспехи мужчин и женщин. Они ехали верхом на лошадях, чему Найнив была рада. Ей все еще в новинку было видеть людей, разъезжающих на тварях, что смахивали на бесхвостых кошек с бронзовой чешуей, а от всадника, оседлавшего одну из тех летающих бестий, ей становилось совсем дурно, и Найнив радовало, что летучих тварюг у Шончан очень немного. Тем не менее рядом с патрульными рысили два других создания, похожих на бескрылых птиц, с шершавой кожистой шкурой. Их острые клювы качались над брусчаткой выше кованых шлемов солдат, которые вели их на поводках. Длинные мускулистые ноги с заметными сухожилиями наводили на предположение, что эти "птицы" бегают быстрее всякой лошади. Шончан проскакали мимо, и Найнив медленно выпрямилась. Кое-кто из кланявшихся патрульным едва не кинулся наутек: при виде шончанских чудовищ не по себе становилось всем, не считая, разумеется, самих Шончан. - Илэйн, - тихо произнесла Найнив, когда подруги продолжили идти вверх по улице, - если нас поймают, то клянусь: перед тем как они нас убьют или что они там решат сделать, я на коленях упрошу их разрешить мне выпороть тебя от макушки до пят самой толстой розгой, какую отыщу! Если до сих пор тебе не удалось научиться осторожности, верно, пора подумать о том. чтобы отослать тебя обратно в Тар Валон, или в Кэймлин, домой, или куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда! - Я-то осторожная. По крайней мере я проверила, чтобы рядом не было дамани. А ты? Я заметила, как ты направляла, а одна из них торчала на виду. - Я убедилась, что они на меня не смотрят, - проворчала Найнив. Чтобы справиться с гневом, обуревавшим ее при виде женщин, будто звери посаженных на цепь, ей пришлось всю свою ярость скатать в комок. - И я сделала это всего лишь раз. И это была всего-навсего струйка. - Струйка? Мы три дня просидели, прячась в нашей комнате и дыша рыбой, пока они обшаривали город, разыскивая того, кто это сделал! И это ты называешь быть осторожной? - Я хотела узнать, как разомкнуть эти ошейники. - Она думала, что есть такой способ. Ей нужно проверить хотя бы еще один ошейник, и тогда все будет ясно, но на это она не надеялась. Как и Илэйн, Найнив полагала, что все дамани должно быть. пленницы, ждущие случая бежать, но тревогу подняла именно женщина с ошейником. Мимо прошел мужчина, толкая перед собой громыхающую по булыжной мостовой тележку и зычным голосом предлагая точить ножи-ножницы. - Как-то они должны бороться, - пробурчала Илэйн. - Они ведут себя так, словно не видят ничего, что творится вокруг них, если в этом замешаны Шончан. Найнив лишь вздохнула. Ничего не поделаешь, даже если сама она думает, что Илэйн права, пусть и отчасти. На первых порах Найнив полагала, что у кого-то из фалмийцев эта покорность, вероятно, притворство, но она не обнаружила никаких признаков борьбы. Поначалу Найнив искала, надеялась на помощь в освобождении Эгвейн и Мин, но при малейшем намеке о выступлении против Шончан все пугались до смерти, и она прекратила расспросы, пока не привлекла к себе ненужного внимания. По правде говоря, она так и не сумела придумать,. как можно бороться с захватчиками. Чудовища и Айз Седай. Как. сражаться-то с чудовищами и с Айз Седай? Впереди виднелись пять высоких каменных домов, из самых больших в городе, вместе они занимали квартал. Не доходя до них одной улицы, возле мастерской портного Найнив обнаружила переулок, откуда можно было держать под наблюдением по крайней мере несколько входов-выходов этих высоких домов. Сразу за всеми дверями не уследишь - она не хотела рисковать и отпускать Илэйн от себя, чтобы девушка присматривала за другими, - но ближе подходить неразумно. На следующей улице над крышами реял на ветру стяг с золотым ястребом - штандарт Верховного Лорда Турака. В эти дома входили и выходили одни женщины, и большинство из них были су л'дам, они шли поодиночке или с дамани на поводке. Шончан отвели эти здания для жительства дамани. Там где-то Эгвейн и скорей всего Мин; до сих пор они не нашли никаких следов Мин, хотя вполне вероятно она, как и они, пряталась в толпах беженцев. Найнив вдоволь наслушалась рассказов о женщинах и девушках, схваченных на улицах или уведенных из деревень; всех приводили в эти дома, и если их видели снова, то уже с ошейниками. Усевшись на ящик возле Илэйн, она запустила руку в карман ее дубленки за пригоршней мелких яблок. Тут на улицах народу было поменьше. Всякому известно, что это за дома, и все сторонились их, как и конюшен, где Шончан держали своих зверей. Через просветы между прохожими совсем нетрудно оказалось следить за дверьми. Просто две женщины присели перекусить; просто еще два человека, кому не по средствам пообедать в трактире. По ним лишь скользнешь взглядом и идешь своей дорогой - ничего особенного в них нет. Механически жуя, Найнив в который раз пыталась придумать план. Ну узнает она, как отомкнуть ошейник, - если сумеет, ну и что? Мало от этого знания проку, если она не сможет связаться с Эгвейн. Больше яблоки сладкими не казались. Из узенького оконца своей крохотной комнатушки под самой крышей - этаж был разгорожен на каморки неоштукатуренными стенами, - Эгвейн видела двор, где под надзором су л'дам гуляли дамани. Раньше здесь было несколько садиков, потом, когда Шончан заняли большие дома и отвели их под содержание дамани, они снесли разделявшие садики стены. Деревья, все как одно, стояли облетевшие, но дамани все равно выводили на свежий воздух, хотят они того или нет. Эгвейн глядела в сад, потому что там, внизу, была Ринна, она разговаривала с другой су л'дам. Пока Эгвейн видит Ринну, та не войдет незаметно и не застанет ее врасплох. Могла появиться и какая-нибудь другая су л'дам -- су л'дам было намного больше, чем дамани, и каждая с нетерпением ждала своей очереди надеть браслет. Они называли это стать совершенной. Но ее обучением по-прежнему руководила Ринна, и именно Ринна четыре раза из пяти носила ее браслет. Если кто-то придет, то ничто не воспрепятствует войти. На дверях в клетушки дамани и в помине не было никаких замков и запоров. Скудную обстановку комнаты Эгвейн составляли жесткая узкая кровать, умывальник со щербатым кувшином и тазиком, один стул и маленький столик, а для большего и места не было. Дамани не нужны ни уют, ни уединение, ни личные вещи. Дамани сами были вещью. У Мин была похожая на эту комнатушка в другом доме, но Мин могла приходить и уходить когда хочется или почти всегда, когда хочется. Шончан были большими сторонниками всяких условностей; правил для всех и каждого у них оказалось больше, чем устанавливала для послушниц Белая Башня. Эгвейн отступила подальше от окошка. Она не хотела. чтобы какая-нибудь из женщин, подняв глаза, увидела бы свечение, что, она знала, окружало ее, - девушка направляла Единую Силу, аккуратно ощупывая свой ошейник и приходя в отчаяние от тщетности усилий. Ей даже не удалось определить, сплетена эта лента или сделана из звеньев, - порой она казалась таковой, порой иначе, - но все время она казалась цельной. Всего крошечная струйка Силы, всего лишь капелька, которую она смогла представить, но это действие заставило сжаться желудок, и ее прошиб пот. Таково было одно из свойств (шдам', если дамани пыталась направлять без су л'дам, которая носила бы ее браслет, ей становилось плохо, и чем больше Силы она направляла, тем хуже приходилось. Стоило попытаться зажечь свечу, стоящую в двух шагах от нее, и Эгвейн стошнило бы. Однажды Ринна приказала пожонглировать крохотными светящимися шариками, а браслет положила на стол. При воспоминании о том Эгвейн содрогалась. Теперь серебристый шнур привязи змеей протянулся по голому полу, потом вверх по некрашеной деревянной стене к браслету, висящему на колышке. При виде висящего перед глазами браслета Эгвейн в ярости стиснула челюсти. Собака на привязи, оставленная так без присмотра, могла бы удрать. Если же дамами сдвинет браслет на фут от того места, где к нему в последний раз прикасалась су л'дам... Ринна заставила Эгвейн проделать и это тоже - заставила ее пронести браслет через комнату. Или же попытаться это сделать. Эгвейн была уверена: прошло несколько мгновений перед тем, как су л'дам плотно защелкнула браслет на своем запястье, но для Эгвейн вопли и судороги, когда она корчилась на полу, продолжались часы. Кто- то постучал в дверь, Эгвейн дернулась, потом лишь сообразив, что вряд ли это су л'дам. Никто из них не стал бы стучаться. Девушка отпустила сайдар - все равно нужно; определенно она начала чувствовать себя нехорошо. - Мин? - Вот и я, раз в неделю в гости, - объявила Мин, проскользнув через порог и затворив дверь. Оживление ее было немного напускным, но она всегда стремилась как-то по возможности подбодрить Эгвейн. - Как тебе нравится это? Она покрутилась немного, демонстрируя свое шерстяное темно-зеленое платье шончанского покроя. С локтя свисал плотный плащ под стать платью. Темные волосы были даже перехвачены зеленой лентой, хотя длины их едва для этого хватало. Правда, нож по-прежнему висел в ножнах на поясе у Мин. Эгвейн удивилась, когда впервые увидела Мин с ним, но, как видно, Шончан доверяли всем. Пока те не нарушают правил. - Мило, - осторожно сказала Эгвейн. - Но почему? - Я не переметнулась к врагу, если ты об этом подумала. Либо так, либо искать пристанище вне города и, может, лишиться возможности навещать тебя. - Она собралась было сесть на стул верхом, будто была в штанах, потом мотнула головой, развернула стул и - села. - "У каждого свое место в Узоре, - передразнила Мин, - и место каждого должно быть сразу видно". Та старая карга Мулаен устала не понимать с первого взгляда, каково мое место, и решила, что по рангу я среди прислуги. Она поставила меня перед выбором. Тебе стоит взглянуть на некоторые наряды, что носят шончанские девушки, те, что прислуживают лордам. Могло бы быть занятно, но не раньше, чем я буду обручена или, что еще лучше, замужем. Ну ладно, обратной дороги нет. Во всяком случае, пока. Мои куртку и штаны Мулаен сожгла. - Гримасой показав, что она об этом думает. Мин взяла камешек из кучки на столе и принялась перебрасывать его с ладони на ладонь. - Не так уж и плохо, - со смехом заключила она, - не считая того, что я так давно не носила юбок и теперь в них путаюсь. Эгвейн тоже заставили смотреть, как сжигают ее одежду, в том числе и то красивое платье из зеленого шелка. Она даже обрадовалась, что не взяла с собой больше нарядов из тех, что ей подарила Леди Амалиса, пусть даже ей никогда, может, не доведется увидеть их вновь, как и Тар Валон. Теперь она носила такое же, что и у всех дамани, темно-серое одеяние. У дамани нет своих вещей, объяснили ей. Платье, что носит дамани, пища, что она ест, кровать, где она спит, - все они дар ее суд'дам. Если суд'дал" решит, что вместо кровати дамани будет спать на полу или в конюшне, в стойле, это исключительно на усмотрение су л'дам. Мулаен, ведавшая общежитием дамани, имела монотонно-гнусавый голос, но горе той дамани, которая не запомнила каждое слово ее нудных нотаций. - Не думаю, что для меня когда-нибудь откроется обратная дорога, - сказала, вздыхая, Эгвейн и упала на кровать. Жестом указала на лежащие на столе камешки. - Вчера Ринна устроила мне проверку. Я с завязанными глазами выбирала кусочек железной руды и медной руды всякий раз, как она перемешивала камешки. Она оставила их тут в напоминание о моем успехе. Верно, она считает, что это вроде поощрения, этакое напоминание. - Кажется, это не хуже остального - совсем не так плохо, как заставлять вещи взрываться, как фейерверки... А соврать ты не можешь? Сказала бы, что не знаешь, какой из них какой? - Ты все еще не понимаешь, на что это похоже. - Эгвейн подергала ошейник. От попыток разорвать его толку было столько же, как и от направления Силы. - Когда этот браслет на руке Ринны, ей известно все, что я делаю с Силой и чего не делаю. Иногда кажется даже, что известно, когда браслета на ней нету; она говорит, со временем у сул'дам развивается... сродство, как она выражается. - Эгвейн вздохнула. - Раньше ни у кого и в мыслях не было проверять меня с этим. Земля - одна из Пяти Сил, что сильнее всего в мужчинах. Когда я повыбирала эти камешки, она вывела меня за город, и я сумела указать точно на заброшенный железный рудник. Там все заросло и ничего не было видно, но не знаю как, но почувствовала в земле железную руду. Ее там мало, за сотню лет рудник истощился, но я знала, она там есть. Я бы не смогла ей соврать. Мин. Она узнала, что я почувствовала шахту, узнала в то же мгновение. Она так обрадовалась и пообещала мне к ужину пудинг. - Девушка почувствовала, что щеки у нее горят, как от гнева, так и от смущения. - Видимо, - с горечью заметила она, - теперь я слишком ценна, чтобы попусту взрывать всякие вещи. Это под силу любой дамани, а отыскивать в земле руды могут немногие. Свет, я ненавижу, когда взрываю что-нибудь, но как мне хочется, чтобы я могла только это! Румянец на щеках стал гуще. Она ненавидела раскалывать деревья в щепки и взрывать землю; все подобное предназначалось для битвы, для убийства, а она не хотела иметь с этим ничего общего. Однако все, что позволяли ей делать Шончан, давало ей еще возможность коснуться саидар, опять почувствовать текущую через нее Силу. Эгвейн ненавидела то, что заставляли ее делать Ринна и другие су л'дам, но была уверена, что теперь ей под силу управлять намного большим Потоком Силы, чем перед уходом из Тар Валона. Она точно знала, что способна с ее помощью на такое, что ни одна сестра в Башне и в мыслях не предполагала; им и в голову не приходило раскалывать землю, чтобы убивать людей. - Может, тебе больше не придется ни о чем таком беспокоиться, - сказала, улыбаясь. Мин. - Я нашла нам корабль, Эгвейн. Капитана здесь задержали Шончан, и он готов поднять паруса, получив разрешение отплыть. Или даже не получив его. - Мин, если он тебя возьмет, плыви с ним, - бесцветным голосом сказала Эгвейн. - Говорю тебе, теперь я очень ценная вещь. Ринна говорит, через несколько дней они отправляют в Шончан корабль. Только для того, чтобы увезти меняУхмылка Мин пропала, и девушки долго смотрели друг на друга. Вдруг Мин кинула камешек в общую кучку. Камешки рассыпались по столу. - Должен же быть способ выбраться отсюда. Должен быть способ избавиться от этой проклятой штуковины у тебя на шее! Эгвейн откинулась назад, опершись затылком о стену. - Ты же знаешь, Шончан собрали всех женщин, каких сумели отыскать, которые хоть чуточку способны направлять. Их свезли отовсюду, не только из Фалме, а из рыбачьих деревень, из городов и ферм в глубине страны. Тарабонки и доманийки, пассажирки с остановленных Шончан судов. Среди них есть две Айз Седай. - Айз Седай! - воскликнула Мин. По привычке она огляделась, проверяя, не услышал ли кто из Шончан, что она произнесла эти слова. - Эгвейн, если тут есть Айз Седай, они помогут нам! Дай я поговорю с ними, и... - Мин, они себе-то помочь не в силах! С одной я говорила - ее зовут Рима. Су л'дам зовут ее не так, но это ее имя. Рима хотела, чтобы я его не забыла. Она-то сказала мне, что есть и вторая. Она говорила, то и дело заливаясь слезами. Она - Айз Седай, и она плачет. Мин! На шее у нее ошейник, они заставляют ее отзываться на кличку Пура, и она ничего не может сделать, не больше моего. Ее захватили, когда пал Фалме. Она плачет, потому что вот-вот сдастся, прекратит этому сопротивляться, потому что не выдержит, чтобы ее все время наказывали. Она плачет, потому что хочет лишить себя жизни и не в силах даже это сделать без разрешения. Свет, как я ее понимаю! Мин встревоженно зашевелилась, разглаживая платье неожиданно задрожавшими руками. - Эгвейн, ты же не надумала... Эгвейн, и думать не смей о том, чтобы с собой что- нибудь сделать! Как-нибудь я тебя вызволю. Обязательно! - Себя убивать я не собираюсь. - сухо сказала Эгвейн. - Даже если бы и могла. Дай мне твой нож. Давай, давай. Я не порежусь. Просто протяни его мне. Мин помедлила, потом не спеша вытащила нож из ножен у себя на поясе. Осторожно протянула Эгвейн, готовая вскочить, если та чего-нибудь отчудит. Эгвейн глубоко вздохнула и протянула руку к рукояти. Легкая дрожь пробежала по мускулам предплечья. Когда ладонь приблизилась к ножу на фут, судорогой вдруг свело пальцы. Глядя неподвижным взором вперед, девушка пыталась всеми силами придвинуть руку ближе. Судороги охватили всю руку, в узлы заплетая мышцы плеча. Со стоном Эгвейн откинулась на спину, растирая руку и сосредоточивая все мысли на одном: не трогать нож. Мало-помалу боль начала ослабевать. Мин, не веря, смотрела на подругу. - Что?.. Я ничего не понимаю. - Дамани не позволено прикасаться к оружию. - Она подвигала рукой, ощущая, как отступает напряжение. - Нам даже мясо мелко режут. Я не хочу с собой ничего сделать, но даже если б хотела, то не смогла. Ни одну дамани никогда не оставляют одну там, где она может спрыгнуть с высоты, - это окно заколочено гвоздями, - или броситься в реку. - Ну, это хорошо. То есть я... Ой, не знаю, что я несу. Если ты прыгнешь в реку, то можешь убежать. Эгвейн мрачно продолжала, словно подруга ничего не говорила: - Они дрессируют меня. Мин. Су л'дам и спадам дрессируют меня. Мне не удастся коснуться ничего, что я бы сочла за оружие. Несколько недель назад я раздумывала, не ударить ли мне Ринну по голове тем кувшином, и три дня я воды налить для умывания не могла. Подумав так о кувшине, мне пришлось не только перестать думать. о том, чтобы ее им ударить, мне понадобилось убедить себя, что я никогда, ни при каких обстоятельствах, не ударю ее этим кувшином, только после этого я до него смогла дотронуться. Ринна поняла, что случилось, и объяснила мне, что надо делать. Она не позволяла нигде умываться, кроме как в этом тазике и с этим кувшином. Тебе повезло, все случилось между твоими приходами. Ринна позаботилась, чтобы эти дни я была мокрой от пота - с того момента, как проснусь, и до того времени, как засыпала, до предела измотанная. Я пыталась им сопротивляться, но они дрессируют меня - так же, как дрессируют Пуру. - Эгвейн прижала ладонь к губам, застонав сквозь зубы. - Ее зовут Рима! Я должна помнить ее имя, а не ту кличку, что они ей дали. Она - Рима, и она из Желтой Айя, и она сопротивляется им так долго и так упорно, как может. Не ее вина, что для дальнейшей борьбы у нее не осталось сил. Жаль, я не знаю, кто та другая сестра, о которой говорила Рима. Хотела бы я узнать ее имя. Запомни оба наших имени, Мин. Рима, из Желтой Айя, и Эгвейн ал'Вир. Не Эгвейн дамани, нет - Эгвейн алЪир из Эмондова Луга! Запомнишь? - Прекрати! - оборвала ее Мин. - Прекрати это сей же миг! Если тебя повезут на корабле в Шончан, я буду рядом с тобой. Но не думаю, что обернется так. Ты же знаешь, я читала по тебе, Эгвейн. Большая часть мне непонятна - почти никогда мне не понять, - но я видела то, что, уверена, связывает тебя с Рандом, с Перрином и с Мэтом и... да, даже с Галадом, да поможет Свет такой дуре! Как что-нибудь такое случится, если Шончан увезут тебя за океан? - Может, они весь мир завоюют. Мин. Если они захватят весь мир, что помешает Ранду и Галаду кончить дни в Шончан? - Ты тупоголовая дура! - Я исхожу из реальности, - отрезала Эгвейн. - Пока дышу, я не откажусь от борьбы, но для меня нет никакой надежды, что когда-нибудь я избавлюсь от ай'дам на своей шее. Также я не надеюсь, что кто-то остановит Шончан. Мин, если тот капитан возьмет тебя на корабль, уходи с ним. Тогда хотя бы одна из нас будет на свободе. Дверь распахнулась, через порог шагнула Ринна. Эгвейн вскочила на ноги и резко согнулась в поклоне, как и Мин. В крохотной комнатушке после этого сразу стало тесно, но Шончан ставили правила этикета выше удобств. - День гостей, да? - сказала Ринна. - Я и забыла. Что ж, обучению найдется время и в день, когда приходят гости. Эгвейн пристально смотрела за тем, как су л'дам снимает браслет с крючка, открывает его и застегивает вновь на своем запястье. Девушка не сумела разглядеть, как это делается. Если б можно было прощупать Единой Силой, то она раскрыла бы секрет, но о такой попытке Ринна немедленно узнает. Едва браслет сомкнулся на запястье Ринны, как на лице сул'дам появилось выражение, от которого сердце у Эгвейн упало. - Ты направляла. - Голос Ринны был обманчиво мягок; в глазах горели гневные искорки. - Тебе известно, это разрешено только когда мы дополнены. - Эгвейн облизнула губы. - Верно, я была чрезмерно снисходительна к тебе. Верно, ты считаешь, что раз теперь стала ценной, то тебе разрешено злоупотреблять свободой. Думаю, я допустила ошибку, позволив тебе оставить прежнее имя. В детстве у меня была кошечка по кличке Тули. Отныне твое имя - Тули. Можешь идти. Мин. Твой визит к Тули кончен. Мин помедлила лишь для того, чтобы перед уходом бросить на Эгвейн страдальческий взгляд. Что бы Мин ни сказала и ни сделала, могло быть только хуже, но Эгвейн не удержалась от тоскливого взгляда на дверь, когда та закрылась за ее подругой. Ринна уселась на стул, пасмурно глядя на Эгвейн. - За этот проступок я обязана сурово наказать тебя. Нас обеих призовут ко Двору Девяти Лун - тебя за то, что ты можешь делать, а меня как твою су л'дам и инструктора, и я не позволю тебе опозорить меня перед глазами Императрицы. Я остановлюсь, когда ты скажешь мне, как безгранично нравится тебе быть дамани и какой послушной после этого будешь. И еще, Тули! Скажи это так, чтобы я поверила каждому твоему слову. ГЛАВА 43. План При первом крике, донесшемся из комнаты, Мин, оказавшаяся в коридоре с низким потолком, вонзила ногти в ладони. Она шагнула было обратно к двери, но, опомнившись, остановилась, и слезы хлынули из глаз. Помоги мне Свет, что бы я ни сделала, будет еще хуже. Эгвейн, прости! Прости меня! Чувствуя себя никуда не годной, совершенно бессильной, она подобрала юбки и пустилась бежать, а крики Эгвейн преследовали ее. Мин не могла заставить себя остаться, и то, что она уходит, заставляло ее чувствовать себя трусихой. Наполовину ослепшая от слез, она очутилась на улице, что поняла не сразу. Она хотела вернуться к себе в комнату, но теперь не могла. Ей невыносима была мысль, что Эгвейн мучают, а она сидит в тепле и безопасности под крышей соседнего дома. Яростно вытирая слезы с глаз, она завернулась в плащ и зашагала вниз по улице. Как только девушка смахивала слезы, по щекам катились новые. Она не привыкла плакать на глазах людей, но она и не привыкла чувствовать себя такой беспомощной, такой ни к чему не способной. Она не знала, куда идет, только хотела оказаться подальше от криков Эгвейн. - Мин! Приглушенный окрик, и Девушка замерла на месте. Поначалу она не разобрала, кто ее окликнул. Редкие прохожие шли по улице в такой близи от домов, где квартировали дамани. Не считая одного мужчины, что пытался уговорить двух шончанских солдат на портрет, который он с них нарисует цветными мелками, местные жители, как один, старались пройти мимо быстрым шагом, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Пара су л'дам прошагали мимо, позади, опустив взгляды, семенили на привязи дамани; шончанки обсуждали, сколько еще марат дамани они рассчитывают обнаружить до отплытия на родину. Взор Мин скользнул по двум женщинам в длинных дубленках, потом изумленно метнулся обратно, когда они направились к ней. - Найнив? Илэйн? - И никто иной. - Улыбалась Найнив через силу; взгляд у обеих был напряжен, они словно гнали с лица тревожную нахмуренность. Мин подумала, что никогда не видела зрелища удивительнее, чем появление подруг. - Этот цвет тебе идет, - продолжала Найнив. - Тебе давно не мешало бы платье носить. Честно говоря, увидев тебя в штанах, я и сама о них начала подумывать. - Когда она подошла ближе и увидела лицо Мин, голос ее стал резче. - В чем дело? - Ты плакала, - сказала Илэйн. - Что-то с Эгвейн стряслось? Мин вздрогнула и оглянулась через плечо. По ступенькам спустились сул'дам и дамани и двинулись в другую сторону, свернув к стойлам и конному двору. Наверху лестницы стояла еще одна женщина со вставками с молниями на платье и разговаривала с кем-то внутри дома. Мин схватила подруг под руки и заторопилась с ними вниз по улице, по направлению к гавани. - Тут для вас обеих опасно. Свет, да вам и в Фалме находиться опасно! Тут повсюду дамани, и если они вас найдут... Вы знаете, кто такие дамани? Ох, вы себе представить не можете, как я рада вас видеть! - Думаю, что вполовину того, как мы рады увидеть тебя, - сказала Найнив. - Ты знаешь, где Эгвейн? Она в одном из тех домов? С ней все хорошо? Мин помедлила долю секунды, прежде чем сказать: - С ней все хорошо, насколько можно надеяться. - Мин слишком хорошо представляла себе, что произойдет, если она прямо сейчас выложит, что творят с Эгвейн в эти мгновения. Не исключено, что Найнив немедленно бурей устремится спасать Эгвейн. Свет, лишь бы уже это кончилось. Свет, ну пусть она еще раз склонит свою упрямую шею, не то они ей раньше ее свернут. - Но я не знаю, как ее вывести оттуда. Я нашла одного капитана, который согласен забрать нас. если мы сумеем добраться с нею до его корабля. Он не станет помогать, пока нам не-повезет ее освободить, и не скажу, что я виню его. Но ума не приложу, как довести Эгвейн до корабля. - Корабль, - задумчиво произнесла Найнив. - Я предполагала просто поскакать на восток, но должна признать, такой вариант беспокоил меня. Насколько могу судить, нам бы пришлось пересечь почти весь Мыс Томан, прежде чем патрули Шончан совсем отцепились бы от нас, а по слухам, на Равнине Алмот что-то вроде войны. О корабле я не думала. Лошади у нас есть, а денег на оплату проезда нет. Сколько этот человек запросил? Мин пожала плечами: - Об этом речь пока не заходила. Да у нас денег вообще нет. Я думала, ухитрюсь как-нибудь оттянуть оплату, пока не отплывем. А потом... ну, не думаю, что он войдет в какой-нибудь порт, где будут Шончан. Где бы он ни высадил нас, там всяко будет лучше, чем здесь. Вся трудность в том, чтобы убедить его вообще отплыть. Он хочет, но они высылают патрули и из гавани, и никак не определить, есть дамани на их кораблях или нет, а потом будет поздно. "Дайте мне дамани, чтоб стояла у меня на палубе, - говорит он, - и я в тот же миг подниму паруса". Потом он начинает бубнить об осадке, о мелях, о подветренных берегах. Ничего из этого мне не понятно, но пока я улыбаюсь и киваю изредка, он все талдычит свое, и я думаю, если не буду перебивать его достаточно долго, то, глядишь, он сам себя уговорит отплыть. - Мин со всхлипом втянула воздух; глаза вновь защипало. - Только вот не думаю, что есть время, чтобы он сам себя уговаривал. Найнив, они собираются отослать Эгвейн в Шончан, и очень скоро. Илэйн охнула: - Но почему? - Она способна отыскивать руду, - с несчастным видом объяснила Мин. - Несколько дней, говорит Эгвейн, а я не знаю, хватит ли нескольких дней, чтобы этот человек успел убедить себя отплыть. Даже если у него это получится, как мы с нее снимем этот ошейник, это порождение Тени? Как мы выведем ее из того здания? - Жаль, что здесь нет Ранда. - Илэйн вздохнула, а когда подруги повернулись к ней, вспыхнула и торопливо добавила: - Ну у него же есть меч. Жаль, что у нас нет никого с мечом, хоть одного. Лучше десяти. Сотни. - Сейчас для нас главное не мечи и не мускулы, - заявила Найнив, - а голова. Мужчины обычно думают волосами на груди. - Она рассеянно провела рукой по своей груди, как будто ощупывая что-то под дубленкой. - Большинство. - Армия нам бы пригодилась, - сказала Мин. - И побольше. Шончан было не очень много, их превосходили числом, когда с ними столкнулись тарабонцы и Домани, но, судя по тому, что я слышала, Шончан с легкостью одерживали победы во всех сражениях. - Она поспешно оттащила Найнив и Илэйн на противоположную сторону улицы, когда по другой навстречу им показались дамани и су л'дам. Девушка испытала облегчение, обнаружив, что подгонять подруг не надо; обе следили за прошедшими мимо скованными женщинами с не меньшей настороженностью, чем она. - Раз у нас нет армии, нам втроем придется стать этой армией. Надеюсь, кто-то из вас надумает что-нибудь такое, чего я не сумела. Я себе мозги вывихнула и все время спотыкалась - все упирается в ай'дам, в эту привязь с ошейником. Сул'дам никому не позволяют увидеть поближе, как они открывают браслет. Думаю, если надо будет, я сумею вас внутрь провести. Одну - наверняка. Они считают меня прислугой, но у слуг могут быть гости, пока они остаются в комнатах слуг. Найнив задумчиво нахмурилась, но почти сразу лицо ее прояснилось, обретя целеустремленность. - Не беспокойся. Мин. У меня есть парочка идей. Я тут времени зря не теряла. Ты отведешь меня к этому человеку. Если договориться с ним окажется труднее, чем с упрямцами в Деревенском Совете, я съем эту шубу. Илэйн, ухмыляясь, кивнула, и Мин впервые за все время в Фалме почувствовала настоящую надежду. Какое-то мгновение Мин вдруг увидела ауры вокруг обеих женщин. Там была опасность, но этого и следовало ожидать, - но было вдобавок и новое среди тех образов, что она уже видела; порой так случалось. Над головой Найнив плавало мужское кольцо тяжелого золота, и раскаленные докрасна железо и топор - над головой Илэйн. Эти знаки предвещали беды. Мин была уверена, но казались они далекими, где-то в будущем. Всего на миг предстали взору Мин эти знаки, а потом она увидела лишь Илэйн и Найнив, выжидающе глядящих на нее. - Это внизу, у гавани, - сказала она. Чем ниже спускались женщины по наклонной улице, тем многолюднее становилось. Уличные торговцы терлись возле купцов, что привели фургоны из глубины страны, из внутренних деревень; они уйдут не раньше, чем наступит и минет зима. Лоточники окликали прохожих, фалмийцы в вышитых плащах обходили фермерские семейства в тяжелых дубленках и полушубках. В город из деревень бежали многие, больше, чем с побережья. Мин не видела в этом никакого смысла - они попадали из огня в полымя, променяв возможное появление Шончан на несомненный факт присутствия Шончан повсюду вокруг них. Но до нее доходили слухи, как поступали Шончан, впервые заявившись в деревню, и Мин не слишком-то упрекала селян за страх перед новым посещением. Когда по крутой улице шествовали Шончан или проносили мимо занавешенный паланкин, все кланялись. Мин была рада, увидев, что Найнив и Илэйн известно про то, что надо кланяться. Обнаженные по пояс носильщики обращали на сгибающихся в поклонах людей не больше внимания, чем надменные солдаты в доспехах, но неисполнение подобной формальности неминуемо навлекло бы на оплошавших неприятности. Три подруги, идя по улице, разговаривали мало, и Мин поразилась, услышав, что Найнив и Илэйн в городе провели всего на несколько дней меньше, чем она с Эгвейн. Но, подумав мгновение, решила: нет ничего удивительного, что их встреча не состоялась раньше, если не забывать про столпотворение на улицах. Она не стремилась без необходимости проводить время вдалеке от Эгвейн; в душе всегда сидел страх, что вот придет она в разрешенный день навестить Эгвейн и обнаружит, что ее нет. Так и случится. Если только Найнив чего-нибудь не придумает. В воздухе повеяло солью, пахнуло дегтем, запах стал сильнее. Кружась над головой, кричали чайки. В толпе все чаще теперь попадались матросы, многие, несмотря на холод, по-прежнему босиком. На вывеске таверны, поспешно переименованной в "Три Цветка Сливы", из-под неряшливо, тяп-ляп намалеванного рисунка по-прежнему проглядывала часть слова "Наблюдающий". Несмотря на толпы снаружи, общая зала оказалась наполовину пуста; цены для многих были чрезмерно высоки, чтобы позволить себе посидеть с кружечкой-другой эля. От пламени, гудящего в очагах в обоих концах залы, растекалось приятное тепло, а сам хозяин таверны, возившийся у стойки, был в рубашке. Набычась, он обозрел трех женщин, и у Мин мелькнула мысль, что лишь ее шончанский наряд не позволил ему выпроводить их вон. По виду Найнив и Илэйн, по их шубам фермерских женщин, ни за что не решишь, что у них водятся лишние деньжата. Мужчина, которого Мин высматривала, сидел один за столом в углу, на своем обычном месте, и что-то бормотал в кружку с вином. - Капитан Домон, у вас найдется время поговорить? - спросила Мин. Он поднял взгляд, проводя ладонью по бороде, и заметил, что девушка не одна. Ей же опять пришла в голову мысль, что бритая верхняя губа выглядит как-то чудно рядом с бородой. - Ага, ты привела подружек выпить за мой счет, а? Ладно, этот шончанский лорд купил мой груз, так что денежки у меня найдутся. Садитесь. - Илэйн вздрогнула, когда моряк зычно гаркнул: - Трактирщик! Вина сюда! - Не бойся! - сказала ей Мин, садясь к столу на краешек скамьи. - Он только с виду и голосом медведь медведем. Илэйн уселась с другого края, всем обликом выражая свое сомнение. - Медведь, я-то? - засмеялся Домон. - Может, и медведь! Но ты-то как, девочка? Выкинула из головы мысли о том, чтобы отчалить отсюда? Платье-то вроде какот Шончан. - Никогда! - вскинулась яростно Мин, но при появлении подавальщицы с дымящимся, пахнущим пряностями вином смолкла. Домон стерегся не меньше Мин. Он обождал, пока девушка не уйдет, получив с него несколько монет за вино, потом произнес: - Направь меня Удача, девочка, я не хотел тебя обидеть! Люди обычно хотят просто жить, кто бы ни был у них лордами, Шончан или еще кто. Найнив оперлась руками о стол: - Мы тоже хотим жить по-своему, капитан, но без всяких Шончан. Как понимаю, вы намерены вскоре отплыть. - Если б мог, отплыл бы хоть сегодня, - сумрачно сказал Домон. - Каждые два-три дня Турак посылает за мной, а я обязан рассказывать ему истории о всяких древностях, что я видел. По-вашему, как, я на менестреля смахиваю? Я-то думал, состряпаю ему байку-другую и отбуду восвояси, но теперь мне сдается, когда перестану его забавлять, равные ставки будут на то, что он меня отпустит и что голову мне отрубит. Этот человек с виду мягок, но сам тверд как сталь и столь же бессердечен. - Ваш корабль сумеет уйти от шончанских? - спросила Найнив. - Направь меня Удача, да сумей я выбраться из гавани без того, чтобы какая-то дамани разнесла "Ветку" в щепки, то без труда уйду. Как только я буду в море, никакой шончанский корабль я не подпущу к себе. Вдоль этого побережья уйма мелководий, а осадка у "Ветки" малая. Я уведу ее в такие воды, куда эти неуклюжие шончанские громадины сунуться не рискнут. В это время года они должны остерегаться ветров в такой близи от берега, и как только моя "Ветка"... Найнив перебила его: - Тогда мы отплываем с вами, капитан. Нас будет четверо, и надеюсь, у вас все будет готово к отплытию, как только мы ступим на борт. Домон почесал верхнюю губу пальцем и уставился в вино: - Ну, раз об этом, то, видите ли, по-прежнему остается вопрос: как выйти из гавани. Эти дамани... - А что, если я скажу, что вы отплывете с чем-то лучшим, чем дамани - тихо произнесла Найнив. Глаза Мин округлились, когда до нее дошло, к чему клонит Найнив. Едва слышно Илэйн прошептала: - И ты еще твердишь мне быть осторожной. Домон не сводил взора с Найнив, и взгляд его был полон настороженности. - Это вы о чем? - прошептал он. Найнив расстегнула дубленку и пошарила сзади у шеи, вытянув наконец кожаный шнурок, который прятала под платьем. На шнурке висели два золотых кольца. Увидев одно, Мин задохнулась: это самое тяжелое мужское кольцо она видела, когда на улице читала по Найнив, но девушка поняла, что Домон вытаращил глаза на другое - изящное, сработанное для тонкого женского пальца. Змей, вцепившийся в собственный хвост. - Вам известно, что оно значит, - промолвила Найнив, начав было снимать кольцо со Змеем со шнурка, но Домон накрыл кольцо ладонью. - Спрячьте его! - Взгляд моряка в тревоге заметался по сторонам. Насколько могла судить Мин, на их столик никто не смотрел, но вид у Домона был такой, будто в зале каждый повернулся к ним и глядит во все глаза. - Это кольцо опасно! Если его увидят... - Чтобы вы вспомнили, что оно значит, - сказала Найнив со спокойствием, которому Мин осталось только позавидовать. Найнив вытянула шнурок из ладони Домонаи вновь завязала на шее. - Знаю я, знаю, - хрипло проговорил капитан. - Знаю я, что оно значит. Может, и будет шанс, если вы... Четверо, говорите? Эта девушка, которой, видно, нравится слушать, что там мелет мой язык, как понимаю, одна из четырех. Потом вы, и... - Он кинул на Илэйн хмурый взгляд. - Наверняка же этот ребенок не... невроде вас. Илэйн сердито выпрямилась, но Найнив положила ладонь ей на руку и успокаивающе улыбнулась Домону: - Она путешествует со мной, капитан. Вас бы удивило, узнай вы, на что мы были способны еще до того, как заслужили право на кольцо. Когда мы отплывем, у вас на корабле будет три женщины, которые, если потребуется, зададут жару любой дамани. - Три, - прошептал Домон. - Шансы-то есть. Может... - Лицо его на мгновение посветлело, но, когда он посмотрел на собеседниц, вновь стало серьезным. - Я бы прямо сейчас забрал вас на "Ветку" и обрубил концы, но, направь меня Удача, я не могу не сказать вам, с чем вы столкнетесь, если останетесь тут, а может, даже если и отплывете со мной. Послушайте меня и зарубите себе на носу. - Он окинул общую залу еще одним подозрительным взглядом и все равно понизил голос и слова подбирал тщательно. - Видел я, как Шончан захватили... э... женщину, которая носила кольцо вроде вашего. Миловидная, стройная женщина, невысокого роста. С ней был рослый Стр... мужчина, он, сразу видно, знал, как своим мечом орудовать. Верно, кто-то из двоих оплошал, раз Шончан устроили им засаду. Здоровяк уложил шестерых-семерых солдат, прежде чем сам пал. Э-э... женщина... Ее окружили шестью дамани, которые внезапно выскочили из переулков. Мне показалось, она хотела... что-то сделать - вы знаете, что я имею в виду, - но... В таких вещах я ни уха ни рыла. Но мгновение у нее был такой вид, что сейчас всех разом уничтожит, а потом на лице отразился ужас, и она закричала. - Они отсекли ее от Истинного Источника. - Илэйн побелела как полотно. - Ничего, - спокойно отозвалась Найнив. - Учинить такое с нами мы не позволим. - Верю, может статься, будет так, как говорите. Но увиденное я до самой смерти не забуду. "Рима, помоги мне! " Вот что она кричала. И одна из дамани с плачем упала Наземь, а один из тех ошейников