на сторону Куладина В переменчивых хитросплетениях Даэсс Деимар, когда на одной чаше весов захватчик-айилец, а на другой человек, пославший в Кайриэн солдат Тира, какая бы ни была к тому причина, решение могло склониться в любую сторону - если бы Куладин дал жителям города возможность выбора. Эгвейн, проскакав по широкой дороге, нагнала Ранда, который сегодня был в красной куртке, и присоединилась к Авиенде, Эмис и еще тридцати или более Хранительницам Мудрости, которых девушка едва знала, не считая двух ходящих по снам Все двигались немного позади Ранда. Верхом ехали Мэт в широкополой шляпе и с чернодревковым копьем и Джасин Натаэль - за спиной арфа в кожаном футляре, красное знамя полощется на ветру, - однако спешащие айильцы обходили отряд с боков. Ранд вел своего крапчатого в поводу и беседовал с вождями кланов. В юбках или не в юбках, Хранительницам придется хорошенько поработать ногами, чтобы не отстать от проходящих мимо колонн, но они, точно смола, прилипли к Ранду. На Эгвейн они едва взглянули - их глаза и слух напряженно старались не упустить ни жеста, ни слова Ранда и шести вождей. - ...и кто бы ни прошел после Тимолана, - говорил Ранд твердым голосом, - им нужно сказать то же самое. - Каменные Псы, оставленные приглядывать у Тайена, вернулись с известием, что через день в ущелье вошли Миагома. - Я не дам Куладину разорить эту страну и не хочу грабить ее сам. - Малоприятное послание, - заметил Бэил, - и для нас тоже, если ты хочешь этим сказать, что нам нельзя брать пятую часть Ган и остальные вожди, даже Руарк, кивнули - Пятая часть - ваша. - Ранд не повысил голоса, но слова его неожиданно прозвучали, будто заколачиваемые гвозди - Однако ничего из этой доли не будет съестными припасами Питаться будем тем, что найдем, добудем охотой или купим, если отыщется тот, кто продаст еду, пока я не встречу тайренцев и они не поделятся с нами припасами из Тира. Того, кто возьмет на пенни сверх пятой доли, или заберет каравай хлеба без уплаты, или сожжет хотя бы хижину только потому, что та принадлежит древоубийце, или убьет человека, который не пытался убить его, того я повешу, кем бы он ни был - Кланы вряд ли с восторгом примут эту весть, - сказал Деарик с каменным лицом. - Я явился, чтобы следовать за Тем-Кто-Пришел-с-Рассветом, а не чтобы нянчиться с клятвопреступниками. Бэил и Джеран собрались было с ним согласиться, но каждый увидел лицо другого, и оба захлопнули рты - Деарик, хорошенько запомни, что я сказал. - промолвил Ранд. - Я пришел спасти эту землю, а не разорять ее еще пуще. То, что я говорю, касается каждого клана Мои слова предназначены и для Миагома, и для тех, кто последует за мной в будущем. Для каждого клана. Зарубите себе на носу. На этот раз никто и слова поперек не сказал, и Ранд запрыгнул в седло Джиди'ина, пустив жеребца шагом. На лицах окружавших его вождей застыло непроницаемое выражение. Эгвейн вздохнула. Эти люди годятся Ранду в отцы, если не старше, они - предводители народа, можно сказать, короли во всем, хоть сами это и отрицают, закаленные в битвах предводители. А он чуть ли не вчера был мальчишкой, только-только переступившим порог совершеннолетия, юношей, который спрашивал с надеждой в голосе, а не приказывал и ожидал от других подчинения. Он менялся быстрее, чем Эгвейн успевала уследить за переменами в нем. Хорошо, коли Ранду удастся удержать этих людей и благодаря этому он спасет другие города от той участи, которую Куладин уготовил Тайену и Селиану. Так говорила себе Эгвейн. Ей лишь хотелось, чтобы Ранд добился своего, не выказывая растущего с каждым днем высокомерия. Интересно, скоро ли он станет ожидать от нее такого же послушания его приказам, как от Морейн? А когда очередь дойдет до всех Айз Седай? Эгвейн надеялась, что лишь надменность тому виной. Решив поговорить с Авиендой, Эгвейн высвободила ногу из стремени и протянула руку айилке, но та покачала головой. Она и в самом деле не очень-то любила ездить верхом. Или, быть может, причина ее нежелания - все эти Хранительницы, плотной группой шагающие рядом. Некоторые из них не сели бы на лошадь, даже если б им ноги переломали. Вздохнув, Эгвейн слезла с седла и взяла Туманную под уздцы, с легким раздражением оправляя юбку. Мягкая, до колен айильская обувка выглядела удобной, да и была таковой, но вовсе не для долгой ходьбы по неровной, жесткой дороге. - Он и вправду командует, - заметила Эгвейн. Авиенда на миг оторвала взгляд от спины Ранда: - Я не понимаю его. Не могу понять! Ты только взгляни, что он несет! Она имеет в виду, конечно же, меч. Вообще-то, если быть точным, он его не нес. Меч висел на луке седла, в простых ножнах из бурой шкуры кабана; длинная рукоять, обтянутая той же кожей, доходила Ранду до пояса. Рукоять и ножны изготовил человек из Тайена, пока они двигались по ущелью. Эгвейн гадала, зачем Ранду меч, ведь он мог, направив Силу, действовать огненным мечом, не говоря уже обо всем таком, что заставит мечи выглядеть детскими игрушками. - Авиенда, ты ведь сама ему сделала такой подарок! Подруга нахмурилась: - Он пытается заставить меня взять и рукоять. Но он использовал это, и она принадлежит ему. Словно насмехаясь надо мной, мечом размахивал! - Ты не из-за меча сердишься. - Эгвейн не думала, что Авиенда сердится из-за этого - той ночью в Рандовой палатке айилка и не заикнулась о мече. - Ты до сих пор расстраиваешься из-за того, как он с тобой разговаривал, и я тебя понимаю. Я знаю, он жалеет о случившемся. Иногда он ляпнет что-нибудь не подумав, но если бы ты разрешила ему извиниться... - Очень мне нужны его извинения, - проворчала Авиенда. - Не хочу я... Не могу больше! Не могу я больше спать в его палатке. - Вдруг она схватила Эгвейн за руку, и, не знай та подругу лучше, вполне могла подумать, что айилка в любой момент расплачется. - Ты должна поговорить с ними обо мне! С Эмис, Бэйр и Милэйн. Тебя они послушают. Ведь ты - Айз Седай! Они должны разрешить мне вернуться к их палаткам. Должны! - Кто и что должен? - спросила Сорилея, поотстав от прочих и зашагав рядом с девушками. У Хранительницы Мудрости из Крепости Шенде были редкие белые волосы, а кожу на лице словно туго натянули на череп. Взгляд прозрачных зеленых глаз мог с десяти шагов остановить и сбить с ног лошадь. Так она обычно смотрела на каждого. Когда же Сорилея сердилась, прочие Хранительницы помалкивали, а вожди кланов с извинениями торопились убраться подальше. Мелэйн и другая Хранительница, седеющая женщина из Черной Воды, из Накай, хотели было присоединиться к ним, но Сорилея лишь бросила на них взгляд, и те тотчас передумали. - Если б ты, Мелэйн, не была слишком занята мыслями о своем новом муже, то знала бы, что Эмис хочет с тобой поговорить. И с тобой, Айрин. - Мелэйн залилась ярким румянцем и поспешила обратно к остальным, но женщина постарше оказалась там первой. Сорилея проводила их взглядом, потом обратила свой взор на Авиенду: - Итак, теперь мы можем поговорить спокойно. Значит, ты не хочешь чего-то делать. Разумеется, это то, что тебе велено сделать. И ты думаешь, что эта девчушка, хоть она и Айз Седай, сумеет избавить тебя от этого. - Сорилея, я... - Авиенда не договорила. - В мое время девочки прыгали, когда Хранительницы говорили "прыгать", и прыгали до тех пор, пока их не останавливали. И пока я жива, мое время не кончилось. Мне выразиться яснее? Авиенда глубоко вздохнула. - Нет, Сорилея, - покорно ответила она. Взор старухи впился в лицо Эгвейн. - А ты? Все еще намерена просить за нее? - Нет, Сорилея. - Эгвейн так и подмывало склониться в реверансе. - Вот и хорошо, - заметила Сорилея - не с удовлетворением, а просто подтверждая то, что ожидала услышать. Скорей всего, так оно и было. - Теперь я могу поговорить с вами о том, что я действительно хочу знать. Я слышала, кар'а'карн сделал тебе интересный подарок. Просто-таки неслыханный - рубины и лунники. Авиенда вздрогнула, точно по ноге у нее пробежала мышь. Ну, пожалуй, от мыши она не вздрогнет, но именно так дернулась бы в подобном случае сама Эгвейн. Айилка принялась рассказывать Сорилее о Ламановом мече и ножнах столь торопливо, что слова ее чуть ли не наползали одно на другое. Сорилея поправила шаль, ворча о девушках, касающихся мечей, пусть и завернутых в одеяла, и о том, что надо бы строго отчитать "эту молодую Бэйр". - Выходит, он не пленил твой взор. Жаль. Это чувство привязало бы его к нам покрепче. А то теперь он слишком многих считает своими. - Некоторое время Сорилея разглядывала Авиенду с ног до головы. - Надо, чтобы Феран на тебя посмотрел. Его двоюродный дед - мой сестра-сын. У тебя есть и другой долг перед нашим народом, не только учиться на Хранительницу Мудрости. Эти бедра созданы, чтобы рожать детей. Авиенда споткнулась о выступающий угол дорожной плиты и едва не упала. - Я... я подумаю о нем, когда придет время, - еле слышно промолвила девушка. - Мне еще многому надо научиться, тому, что значит быть Хранительницей. Феран к тому же - Сейа Дун, а Черные Глаза дали обет не спать ни под кровом, ни в палатке, пока Куладин не умрет. - Куладин принадлежал к Сейа Дун. Сорилея кивнула, будто все улажено. - А ты, юная Айз Седай? Говорят, ты хорошо знаешь Кара'карна. Исполнит ли он свою угрозу? Даже вождя клана повесит? - Думаю... по-моему... он так и сделает. - Эгвейн чуть побойчее добавила: - Но уверена, его можно убедить, и он поймет разумные доводы. Она ни в чем не была уверена, даже в том, что найдется такой довод - судя по тону. Ранд говорил весьма уверенно. Но какой прок Ранду от справедливого наказания, если он вдруг обнаружит, что и другие обратились против него, как Шайдо? Удивленная Сорилея глянула на Эгвейн, потом перевела взор на вождей вокруг Рандова коня - от чего многих могло и наземь посшибать. - Ты меня неверно поняла. Он должен показать этой стае шелудивых волков, что он - вождь-волк. Вождь, юная Айз Седай, должен быть безжалостней прочих, а Кар'а'карн. обязан быть беспощаднее любого вождя. С каждым днем по нескольку мужчин и даже Дев не выдерживают откровения, но они - мягкая за-болонь и кора железного дерева. Останется неподатливая сердцевина, и он должен быть твердым и суровым, чтобы вести их дальше. Эгвейн подметила, что в числе тех, кого следует вести, она не упомянула ни себя, ни других Хранительниц Мудрости. Бормоча себе под нос о "запаршивевших волках", Сорилея широко зашагала вперед, и вскоре все Хранительницы внимательно на ходу слушали ее. Что бы ни говорила Сорилея, до девушек ее слова не долетали. - Кто такой Феран? - спросила Эгвейн.- Никогда не слышала, чтобы ты о нем говорила. Каков он из себя? Хмуро глядя в спину Сорилее, то и дело терявшуюся за сбившимися вокруг старой Хранительницы женщинами, Авиенда рассеянно проговорила: - Он очень похож на Руарка, только моложе, выше и красивей. И волосы у него порыжее. Почти год он пытается привлечь к себе интерес Энайлы, но, по-моему, скорей она его петь научит, чем от копья откажется. - Не понимаю. Ты собираешься его делить с Энайлой? - Эгвейн по-прежнему испытывала странное чувство, столь небрежно рассуждая об этом. Авиенда опять споткнулась и уставилась на подругу: - Делить его? Да он мне и даром не нужен! Ни целиком, ни по частям! Лицом-то он пригож, но смеется, будто мул ревет. И в ушах ковыряется. - Но ты так говорила с Сорилеей... я подумала... он тебе нравится. Почему ты ей не сказала того, что мне сейчас говоришь? В негромком смехе Авиенды слышалась боль: - Эгвейн, если б она подумала, будто я хочу увильнуть, то своими руками сплела бы брачный венок, и нас обоих, и Ферана, и меня, за шкирку поволокла на свадебную церемонию. И вообще, ты слышала, чтобы кто-то сказал Сорилее "нет"? Сама бы смогла? Эгвейн открыла рот, готовая заявить, что она безусловно смогла бы. И тут же захлопнула его. Вынудить отступить Найнив - это одно, а попробовать провернуть нечто подобное с Сорилеей - совсем другое. Все равно что встать на пути оползня и велеть ему остановиться. Чтобы сменить тему, Эгвейн сказала: - Я поговорю о тебе с Эмис и другими. - Вообще-то она не думала, что из такого разговора выйдет какой-то толк. Время упущено, об этом надо было говорить много раньше, пока ничего не началось. Наконец-то хоть Авиенда осознала неприличие ситуации. Может быть... - Если мы пойдем вместе, я уверена, они нас послушают. - Нет, Эгвейн. Я должна подчиниться Хранительницам Мудрости. Так требует джии'тох. - Будто она и не просила о заступничестве несколькими минутами ранее. Будто не она чуть ли не умоляла Хранительниц не посылать ее спать в палатку Ранда. - Ну почему мой долг перед народом - всегда то, чего мне не хочется? Почему все время получается так, что я скорей умереть готова, чем сделать то, чего требует долг? - Авиенда, никто не заставит тебя идти замуж или рожать детей. Даже Сорилея. - Эгвейн хотелось бы, чтоб ее голос не дрогнул на последних словах. - Ты не понимаешь, - вполголоса промолвила Авиенда, - а я тебе не могу объяснить. Девушка плотнее закуталась в шаль и больше не пожелала говорить об этом. Авиенда готова была обсуждать их занятия, беседовать о том, не повернет ли Куладин и не даст ли он сражения, или о том, как замужество сказалось на Мелэйн, которой теперь обычная прежде вспыльчивость давалась с трудом. Авиенда готова была говорить о чем угодно - только не о том, что же такое она не может, не сумеет объяснить. ГЛАВА 24. Послание отправлено Когда солнце начало скатываться за горизонт, местность вокруг изменилась. Холмы стали ниже, рощицы и кусты - Все чаще обвалившиеся каменные ограды вокруг того, что некогда было полями, оказывались в плену одичавших, разросшихся живых изгородей или тянулись среди длинных полос дубов, болотных миртов, гикори, сосен, берестянки и еще каких-то деревьев, названий которых Эгвейн не знала. У редких фермерских домов отсутствовали крыши, и за стенами, между балок, росли деревья десяти-пятнадцати шагов высотой. Внутри каменных дворовых оград шумели небольшие рощицы, а довершали картину щебечущие в ветвях птицы и пересвистывающиеся чернохвостые белки. Встречающиеся изредка ручьи вызывали у айильцев не меньше разговоров, чем зеленеющая трава и перелески. Да, они слыхали рассказы о мокрых землях, читали о них в книгах, купленных у торговцев вроде Хаднана Кадира, но мало кому из них доводилось видеть подобные картины своими глазами после того, как завершилась охота за Ламаном. Тем не менее приспособились жители Пустыни быстро - серо-бурые палатки сливались с палой листвой под деревьями и с пожухлой травой и бурьяном. Лагерь раскинулся на несколько миль, и в золотистых сумерках разгорелись тысячи походных костерков. Как только гай'шайн поставили для Эгвейн шатер, она с огромной радостью заползла в него. Внутри горели лампы, в очаге плясало невысокое пламя. Расшнуровав мягкие сапожки, девушка стянула обувку, сняла шерстяные чулки и растянулась на набросанных в несколько слоев ярких коврах. Сгибая и разгибая пальцы на ногах, девушка пожалела, что у нее нет тазика с водой, чтобы принять ножную ванну. Эгвейн нисколько не стремилась притворяться такой же выносливой, как айильцы, но тогда получается, что она и в самом деле изнежилась, коли несколько часов ходьбы - и ей кажется, будто ноги у нее стали вдвое больше. Конечно, с водой проблем никаких. Конечно, не все настолько просто - Эгвейн припомнила ту наполовину пересохшую речку, - но при желании можно и в ванне как следует искупаться. Ковинде, покорная и молчаливая, в белом одеянии, принесла ужин; он состоял из бледного плоского хлеба, испеченного из муки земая, и густого рагу. Эгвейн больше устала, чем проголодалась, а потому ела из чашки в красную полоску чисто механически. Сушеные перцы и бобы девушка узнала, но чье это темное мясо, интересоваться не стала. Кролик, твердо заявила она себе и надеялась, что так оно и есть. Айильцы употребляли в пищу таких тварей, при одном упоминании о которых у Эгвейн волосы бы встали дыбом или в такие кудряшки завились, каким Илэйн позавидовала бы. Эгвейн готова была об заклад биться, что Ранд даже взглянуть не осмеливается на то, что же такое он ест. Мужчины всегда привередливы в еде. Покончив с рагу, Эгвейн растянулась возле серебряного светильника, богато украшенного чеканкой и снабженного серебряным отполированным диском, который отражал и усиливал свет. Девушка почувствовала себя слегка виноватой, поняв, что большинство айильцев по вечерам довольствовалось лишь тем светом, какой давало пламя костерков, - мало кто нес с собой лампы или масло для них, подобная роскошь имелась лишь у Хранительниц Мудрости и вождей кланов и септов. Но нет смысла сидеть при тусклом пламени очага, когда у нее есть возможность полноценного освещения. К тому же это обстоятельство напомнило девушке и еще кое-что: ночи здесь вряд ли столь разительно отличаются от дня, как в Пустыне. В палатке и так уже стало слишком тепло. Эгвейн коротко направила, потоки Воздуха погасила очаг, и она достала из седельной сумы книгу в потрепанном кожаном переплете, которую позаимствовала у Авиенды. Томик был небольшой, но толстенький, мелкий шрифт сбивался в тесные строчки - читать книгу нелегко, разве что на хорошем свету, зато носить ее с собой нетрудно - это тебе не тяжеленный фолиант! Книга называлась "Пламя, клинок и сердце" и представляла собой сборник сказаний о Бергитте и Гайдале Кейне, об Анси-лане и Барашелле, о Рогоше Орлиный Глаз и Дунсинин и еще с дюжину других. Авиенда утверждала, что ей эта книга нравится из-за описанных в ней приключений и сражений. Может, так оно и есть, но во всех рассказах до единого говорилось о любви между мужчиной и женщиной. Эгвейн готова была признать, что именно это ей и понравилось - временами бурные, непокорные, а порой нежные и полные очарования сюжетные линии неумирающей любви. Во всяком случае самой себе Эгвейн в этом признавалась. Но вряд ли женщина, претендующая на звание здравомыслящей и разумной, прилюдно признается, что питает слабость к подобному чтению. По правде говоря, читать Эгвейн хотелось не больше, чем есть. Сейчас она желала одного: принять ванну и завалиться спать, впрочем, от ванны она могла бы отказаться, но сегодняшней ночью девушка вместе с Эмис встречается с Найнив в Тел'аран'риоде. Однако там, где находилась Найнив - где-то на пути в Гэалдан, - ночь еще, может, и не наступила, поэтому надо бодрствовать. Во время последней встречи Илэйн весьма красочно живописала зверинец, хотя у Эгвейн в голове не укладывалось, что появление Галада - веская причина для того, чтобы удирать со всех ног, точно заяц. Сама она полагала, что Найнив с Илэйн просто понравились приключения. Очень плохо то, что случилось с Суан, - нужна твердая рука, иначе их не утихомирить. Странно, что Эгвейн стала так думать о Найнив - ведь та всегда имела твердую руку. Но после того эпизода в Башне тел'аран'риода Найнив - уже не та, с кем ей нужно бороться, противником она становилась все менее и менее. Перевернув страничку, Эгвейн виновато поймала себя на мысли, что с большим нетерпением ожидает сегодняшней встречи с Найнив. И не потому, что та была подругой, а потому, что Эгвейн хотелось проверить, как происшедшее сказалось на Найнив, не исчез ли бесследно результат той стычки. Если Найнив опять вцепится в свою косу, то она вот эдак выгнет холодно бровь, и... О Свет, надеюсь, она усвоила урок! Ведь если Найнив ненароком выдаст меня, обмолвится о той прогулке, то Эмис, Бэйр и Мелэйн примутся, в свою очередь, с меня шкуру сдирать! И считай, что еще хорошо отделаешься, а то, неровен час, просто прогонят прочь. Эгвейн читала, а веки ее норовили закрыться, и она смутно, как в полумраке, видела картины из рассказов в книжке. Она может быть такой же сильной и смелой, как все эти женщины - Дунсинин, или Нереин, или Мели-синде, или даже Бергитте. Сильной, как Авиенда. Хватит ли у Найнив ума попридержать язык сегодня ночью и не ляпнуть что- нибудь в присутствии Эмис? У Эгвейн мелькнула смутная мысль, не взять ли Найнив за загривок и встряхнуть как следует. Что за глупость. Найнив ведь старше ее, и не на год-два. Поглядеть на нее, выгнув дугой бровь. Дунансин. Бергитте. Такая же сильная и твердая, как Дева Копья. Голова Эгвейн соскользнула на книжку, и она подсунула томик под щеку; дыхание девушки становилось все медленнее и глубже. Эгвейн вздрогнула, обнаружив, что очутилась среди огромных краснокаменных колонн Сердца Твердыни, залитого странным светом Тел'аран'риода; она вновь вздрогнула, поняв, что на ней кадинсор. Если ее в таком облачении увидит Эмис, то Хранительнице это не понравится, и веселого для Эгвейн будет мало. Девушка поспешно сменила наряд и изумилась: ее одеждой попеременно становились то блуза из алгода с длинной шерстяной юбкой, то великолепное платье из тканого золотом синего шелка. Наконец на ней осталось айильское одеяние, довершенное ее костяным браслетом из резных язычков пламени и ожерельем из золота и поделочной кости. Давненько у Эгвейн не бывало подобных колебаний. Какое-то время девушка подумывала, не уйти ли из Мира Снов, но подозревала, что сейчас сама крепко спит в своей палатке. Очень вероятно, что тогда она очутится в своем собственном сне, а она еще не всегда умела определять его и осознавать себя в нем; не имея же нужных навыков, можно и не возвратиться в тел'аран'риод. И никак нельзя оставить Найнив наедине с Эмис. Кто знает, чего наговорит Найнив, если Эмис ее разозлит? Когда появится Хранительница, Эгвейн просто скажет, что и сама только что оказалась тут. Раньше Хранительницы всегда чуточку опережали Эгвейн или появлялись в тот же момент, но наверняка Эмис не придаст этому значения и поверит, что оказалась здесь второй. Эгвейн уже попривыкла к ощущению, будто в этом громадном зале на нее смотрит кто- то незримый. Только колонны, одни лишь тени и пустота огромного пространства. Тем не менее Эгвейн надеялась, что ни Эмис, ни Найнив не заставят себя долго ждать. Хотя и не исключено, что они задержатся. Как и в любом сне, в тел'аран'риоде время ведет себя очень странно, но до условленной встречи остается еще чуть ли не целый час. Может, у нее есть время для... Эгвейн вдруг сообразила, что слышит голоса - точно слабый шепот среди колонн. Окутав себя саидар, девушка с опаской двинулась на звук, туда, где под громадным куполом Ранд оставил Калландор. Хранительницы утверждали, что здесь власть Тел'аран'риода столь же сильна, как и Единая Сила, но Эгвейн куда лучше знала свои возможности в Силе и потому больше полагалась на них. Толстые колонны из краснокамня предоставляли девушке неплохое укрытие; прячась за них, она подкралась ближе, остановилась и всмотрелась. Глазам ее предстала вовсе не пара Черных сестер, чего боялась Эгвейн, и не Найнив. Вместо нее возле посверкивающего Калландора, что торчал из напольной плиты, стояла Илэйн, всецело поглощенная тихой беседой со странно одетой женщиной. Подобного наряда Эгвейн в жизни еще не видывала: короткая белая куртка необычного покроя и широкие желтые штаны, присборенные у лодыжек, над короткими сапожками с высокими каблуками. На спину незнакомки переброшена сложно заплетенная золотистая коса, а в руке у нее был лук, который поблескивал точно отполированное серебро. Стрелы в колчане тоже блестели. Эгвейн крепко зажмурилась. Сначала заморочки с платьем, а теперь еще это. Да, она только что читала про Бергитте - серебряный лук не оставлял сомнений, каково имя этой женщины, - но это еще не причина, чтобы вообразить себе невесть что и увидеть тут легендарную воительницу. Бергитте ожидает где-то, когда ее и прочих героев призовет на Последнюю Битву Рог Валир. Но когда Эгвейн раскрыла глаза, Илэйн и чудно одетая женщина не исчезли. Девушка не слышала, о чем они говорят, но на этот раз поверила своим глазам. Эгвейн собралась уже выйти к ним, показаться, когда позади нее раздался голос: - Ты решила прийти пораньше? Одна? Эгвейн крутанулась и оказалась лицом к лицу с Эмис, чье загорелое лицо было слишком молодо для ее седых, совсем белых волос, и с Бэйр, чьи щеки напоминали дубленую кожу. Обе стояли, скрестив руки под грудью, и даже то, как туго шали обтягивали плечи, говорило, насколько они недовольны. - Я заснула, - сказала Эгвейн. Было поздно придумывать какую-нибудь уместную историю. Эгвейн поспешно принялась объяснять, почему она не вернулась - за вычетом той части, какая касалась нежелания, чтобы Найнив наедине говорила с Эмис. Девушку удивило, что она почувствовала оттенок стыда за свое намерение солгать и облегчение от того, что ей удалось этого не допустить. Нельзя сказать, чтобы правда избавила ее от неприятностей. Хоть Эмис и не так строга, как Бэйр, она вполне способна отправить Эгвейн остаток ночи складывать в кучу камни. Многие Хранительницы истово веровали, будто бессмысленная тяжелая работа полезна в качестве наказания. А ведь вряд ли убедишь себя считать иначе как наказанием, что тебя заставляют ложкой зарывать кострище. Конечно, это означало бы, что Хранительницы не отказались обучать ее дальше. Поэтому зарывать золу - вариант более предпочтительный. Эгвейн не удержалась от вздоха облегчения, когда Эмис кивнула и промолвила: - Такое случается. Но в следующий раз вернись и смотри свой сон. Я и сама могу выслушать, что найдется сказать у Найнив, и сообщить ей, что известно нам. Если б Мелэйн не отправилась сегодня вечером к Бэилу и Доринде, она бы тоже была здесь. Ты испугала Бэйр. Она гордится твоими успехами, и если с тобой что-то случится... Гордой Бэйр не выглядела. Пожалуй, когда Эмис умолкла, она нахмурилась еще больше, потом заговорила: - Тебе повезло, что Ковинде, вернувшаяся убрать посуду после ужина, встревожилась, не сумев добудиться тебя. Ты ведь не под одеялами уснула. Если б я подумала, что ты пробыла тут в одиночку более нескольких минут... - В сердитом взгляде на миг остро вспыхнуло малоприятное обещание, и голос Хранительницы стал сварливым. - Видно, нам придется дожидаться, пока соизволит явиться Найнив, просто для того, чтобы не слушать твоих слезных просьб, если мы захотим отправить тебя обратно. Что ж, раз нужно, значит, нужно, но воспользуемся этими минутами с толком. Сосредоточься и... - Не Найнив, - поспешно вставила Эгвейн. Очень ей не хотелось знать, каким будет урок, коли Бэйр в таком дурном расположении духа.- Илэйн и...- Обернувшись, девушка осеклась и умолкла. Илэйн в элегантном зеленом шелковом платье - впору на бал отправляться - расхаживала взад-вперед неподалеку от Калландора. Бергитте нигде не было видно. Ну не вообразила же я ее себе! - Она уже здесь? - спросила Эмис, шагнув туда, откуда тоже могла видеть девушку. - Еще одна юная глупышка,- пробурчала Бэйр.- Нынче у девушек не больше мозгов или дисциплинированности, чем у коз. - Она решительно зашагала вперед, оставив Эмис и Эгвейн позади себя, и, подбоченясь, с суровым видом встала перед Илэйн. Их разделял сверкающий Калландор. - Ты не моя ученица, Илэйн Андорская, хотя выудила из нас достаточно, чтобы не погубить себя в тел'аран'риоде. Если, конечно, будешь внимательной. Но будь ты моей ученицей, я бы отстегала тебя, чтоб живого места не осталось, и отправила к матери, чтоб она с тебя глаз не спускала, пока не повзрослеешь! А это, верно, случится не скоро! По-моему, должно пройти даже больше лет, чем ты на свете живешь. Я знаю, вы входили в Мир Снов в одиночку, и ты, и Найнив. А раз так, то вы обе ничуть не умнее курицы. Увидев перед собой Хранительниц, Илэйн вздрогнула, но когда Бэйр закончила ее отчитывать, золотоволосая девушка горделиво выпрямилась, с ледяным выражением лица вскинула подбородок. Платье ее стало красным, еще более великолепного оттенка, по рукавам и на высоком корсаже заблистало богатое золотое шитье в виде вставших на задние лапы белых львов и золотых лилий - ее собственного герба. На золотисто-рыжих волосах покоилась изящная золотая диадема; над челом красовался лев на задних лапах, выложенный матово-белыми лунниками. Илэйн еще не лучшим образом контролировала подобные проявления особенностей тел'аран'риода. Но, с другой стороны, может быть, на сей раз она облачилась в точности так, как желала. - Признательна вам за беспокойство, - царственно промолвила она. - Но вы, Бэйр из Хайдо Шаарад, верно заметили, я - не ваша ученица. Я благодарна вам за наставления, но должна следовать своим путем и исполнять поручение, возложенное на меня Престолом Амерлин. - Которая мертва, - холодно парировала Бэйр. - Ты намерена подчиняться приказам мертвой женщины. Эгвейн чуть ли не физически чувствовала, как от гнева волосы на загривке Бэйр дыбом встают. Если чего-то не предпринять, Бэйр решит преподать Илэйн весьма болезненный урок. Только такой свары и не хватало! - Что... почему пришла ты, а не Найнив? - Эгвейн хотелось спросить, что Илэйн тут делала, но тогда инициативу вновь могла перехватить Бэйр, а подобный вопрос подруга могла бы понять и так, будто Эгвейн на стороне Хранительниц. А Эгвейн очень не прочь узнать, почему и о чем Илэйн беседовала с Бергитте. Мне же это не померещилось! Может, то была какая-то женщина, во сне возомнившая себя Бергитте. Но лишь те, кто вступал в Тел'аран'риод сознательно, оставались в нем дольше нескольких минут, да и Илэйн не стала бы со случайным человеком невесть о чем разговаривать. Так где же, интересно знать, Бергитте и все прочие герои ожидают своего часа? - У Найнив голова болит. - Диадема исчезла, и платье Илэйн стало попроще, с несколькими золотыми завитушками по лифу. - Она не захворала? - обеспокоилась Эгвейн. - Нет, просто головная боль да синяк-другой. - Илэйн хихикнула и поморщилась. - Ох, Эгвейн, ты просто не поверишь! К нам пришли поужинать все четыре Шавана. Ну, на самом-то деле не ужинать, а с Найнив полюбезничать. Первые несколько дней они пытались со мной заигрывать, но Том с ними потолковал, они и отстали. Он не имел никакого права так поступать! Нет, не то чтобы мне хотелось, чтобы они со мной флиртовали, ты ведь понимаешь. Ну, неважно... В общем, сидят они, на Найнив косятся, заигрывают, вернее, пытаются, поскольку она на них внимания обращает не больше, чем на жужжащих мух. И тут появляется Лателле и начинает Найнив палкой охаживать, причем обзывает ее по-всякому. - Ей ничего не сломали, не отбили? - Эгвейн не была уверена, кого имеет в виду. Если Найнив разъярится... - Нет. Что с ней-то будет! Шавана попытались разнять их, оттащить ее от Лателле, и теперь Тайрик, скорей всего, несколько дней хромать будет, не говоря уже о Бруге, у которого губа распухла. Петре пришлось отнести Лателле в ее фургон, и сомневаюсь, что она скоро оттуда нос высунет. - Илэйн покачала головой. - Люка не знает, кого винить - один из его акробатов охромел, а дрессировщица медведей ревет на кровати. Поэтому он ругал всех, и, по-моему, Найнив хотела и ему накостылять. По крайней мере, она, кажется, не направляла. Разок-другой чуть не сорвалась, но потом и без того свалила Лателле наземь. Эмис и Бэйр обменялись ни о чем не говорящими постороннему взглядами - они явно не ожидали такого поведения от Айз Седай. Эгвейн и сама почувствовала легкое замешательство, но главным образом от того, что еле успевала переваривать имена всех этих людей, о которых раньше слышала лишь мельком. Странный люд - бродят по разным странам со львами, собаками и медведями. Да еще и Иллюминаторша. Ей не верилось, что этот Петра мог оказаться таким сильным, как о нем говорила Илэйн. Но что тогда сказать о Томе, который вдобавок к жонглированию еще и огонь глотает! А то, что делала Илэйн на пару с Джуилином, звучало и вовсе чудно, пусть даже подруга пользовалась Силой. Если же Найнив чуть не направила... Илэйн не могла не заметить свечения саидар вокруг Эгвейн. Есть у Найнив с Илэйн причины прятаться или нет, но если кто-то из них направит Силу при свидетелях, долго скрываться им не удастся. О таком-то соглядатаи Башни несомненно узнают - подобные новости летят будто на крыльях, тем более если девушки еще не миновали границы Амадиции. - Передай от меня Найнив, что ей лучше держать свой нрав в узде, иначе у меня найдется для нее пара слов - и они ей очень не по вкусу придутся. - Илэйн выглядела ошарашенной - Найнив наверняка ни словом не обмолвилась ей о том, что произошло между ней и Эгвейн. Потому Эгвейн добавила: -' Если она направит хоть струйку, будь уверена, Элайда узнает об этом очень скоро - голубю нужно лишь до Тар Валона долететь. - Большего сказать нельзя - и так уже Бэйр с Эмис вновь переглянулись. Что бы они ни думали о расколе в Башне, об Амерлин, отдающей, как им известно, приказы опоить дурманом Айз Седай, Хранительницы ничем не обнаруживали своих мыслей. Порой, когда они хотели, и Морейн рядом с ними выглядела деревенской кумушкой - болтушкой. - Честно говоря, мне бы хотелось встретиться с вами обеими наедине. Были бы мы в Башне, в наших прежних кельях, я не прочь каждой из вас по паре слов сказать. Илэйн окаменела, приняв тот же царственно-холодный и неприступный вид, как и после отповеди Бэйр: - Можешь все и мне высказать, когда тебе будет угодно. Неужели она поняла? Наедине - значит подальше от Хранительниц Мудрости. Эгвейн оставалось лишь надеяться. А сейчас самое лучшее - сменить тему разговора и надеяться, что Хранительницы не столь внимательно прислушиваются к ее словам, как им внимает Илэйн. На последнее Эгвейн очень надеялась. - А эта стычка с Лателле? Ничего дурного не произойдет? - О чем вообще думает Найнив? Что у нее в голове-то? В родной деревне за подобную выходку Найнив сама любую женщину ее возраста быстрехонько приволокла бы на Круг Женщин, у той бы скоро глаза на лоб полезли. - Теперь вы, должно быть, уже в Гэалдане? - Если повезет, через три дня будем там. Так сказал Люка. Зверинец передвигается не очень-то быстро. - Может, вам пора уйти? - Может, и пора, - медленно промолвила Илэйн. - Интересно же по канату пройтись... Хотя бы разок перед... - Покачав головой, она оглянулась на Каландор; вырез ее платья стремительно опустился на пару дюймов, потом вновь поднялся. - Не знаю, что и сказать, Эгвейн. В одиночку намного быстрее передвигаться все равно не получится, да мы и не знаем пока в точности, куда направиться. - Иными словами, Найнив еще не вспомнила, где собираются Голубые. Если в докладе Элайде все было указано правильно. - Не упоминая уж о том, что Найнив просто взорвется, если придется бросить фургон и купить верховых лошадей или другую карету. Кроме того, мы теперь многое знаем о Шончан. При Дворе Девяти Лун Керандин при с'редит служила. А Двор Девяти Лун - резиденция Императрицы Шончан. Вчера Керандин показала нам вещи, которые взяла с собой, бежав из Фалме. Эгвейн, у нее есть ай'дам. Эгвейн шагнула вперед, коснувшись подолом Каландора. Что бы там ни думала Найнив, ловушки Ранда - не материального плана. - А ты уверена, что она не су'лдам Р - Голос девушки дрожал от гнева. - Уверена, - успокоила подругу Илэйн. - Я сама надела на нее ай'дам. Никакого эффекта. Этого маленького секрета не ведали даже Шончан, а если даже и знали, то тщательно скрывали тайну. Их дамани были женщинами, с рождения имевшими искру дара, женщинами, которые рано или поздно смогли бы направлять Силу, даже не будучи обученными. Но сул'дам, контролировавшие дамани, - этих требовалось подготовить. Шончан считали женщин, способных направлять, опасными животными, за которыми нужен глаз да глаз, и относились к ним соответственно; тем не менее, не зная об их подлинной сущности, многим таким женщинам позволяли занять в шончанском обществе достойное положение, окружая почетом и уважением. - Мне непонятен этот интерес к Шончан. - Эмис с трудом произнесла это слово - она никогда о них не слышала, пока на прошлой встрече Илэйн не рассказала. - Содеянное ими ужасно, но они убрались восвояси. Ранд ал'Тор победил их, и они бежали. Эгвейн повернулась к Хранительнице спиной и обвела взглядом громадные полированные колонны, убегавшие в полумрак теней. - Да, они убрались, но это не значит, что они не могут когда-нибудь вернуться. - Девушка не хотела, чтобы кто-то, даже Илэйн, видел сейчас ее лицо. - Мы должны узнать о них все, что можем, - на случай, если они вернутся. В Фалме шончане надели на нее ай'дам. Они намеревались отправить ее за Океан Арит, в Шончан; остаток жизни Эгвейн суждено было провести на чужбине и на цепи, точно собаке. Всякий раз при мысли о Шончан в душе Эгвейн вздымалась волна ярости. И страха. Ужаса, что они вернутся и на этот раз им удастся схватить ее и добиться своего. Этого страха Эгвейн ни за что никому не покажет - того проблеска ужаса, который был в ее глазах, в этом она убеждена. Илэйн положила ладонь на руку подруги. - Если они вернутся, мы будем наготове, - мягко промолвила она. - Врасплох, слепыми и ничего не подозревающими, они нас не застанут. Эгвейн погладила ее руку, хотя девушке хотелось с признательностью сжать ее - Илэйн понимала куда больше, чем хотелось бы Эгвейн, но участливое отношение подруги утешило и умерило душевную боль. - Давайте закончим то, для чего мы сюда явились, - вмешалась Бэйр. - Тебе, Эгвейн, в самом деле не мешает поспать. - Мы послали гай'шайн, они тебя раздели и уложили под одеяла. - Как ни удивительно, голос Эмис был так же нежен, как и у Илэйн. - Когда вернешься в свое тело, можешь спать до утра. Щеки Эгвейн порозовели. Памятуя об обычаях Айил, она допускала, что среди этих гай'шайн были и мужчины. Нужно будет поговорить с Хранительницами об этом. И разумеется, со всем тактом - они могут и не понять, а просто и спокойно объясниться на эту тему ей и самой нелегко. Эгвейн вдруг осознала, что страх исчез. Кажется, меня больше пугает не мысль о Шончан, а то, что я смущаюсь. Это было не совсем верно, но девушка уцепилась за пришедшую мысль, как за соломинку. На самом-то деле ей мало о чем нашлось рассказать Илэйн. Они наконец выбрались в Кайриэн; Куладин опустошил Селиан и разорил местность вокруг городка. Шайдо по- прежнему впереди в нескольких днях пути и двигаются на запад. Хранительницы Мудрости знали больше Эгвейн - они не сразу отправились в свои палатки. Сегодня вечером произошло несколько небольших стычек с всадниками, которые вскоре бежали. Были замечены и другие верховые, они ускакали, не ввязываясь в бой. Пленных не захватили. Морейн с Ланом, по-видимому, полагают, что всадники либо заурядные разбойники, либо приверженцы одного из Домов, претендующих на Солнечный Трон. Лохмотьями они друг от друга почти не отличались. Кем бы они ни были, вскоре распространится весть, что в Кайриэне появилось еще больше айильцев. - Рано или поздно они все равно бы узнали. - Таким кратким замечанием по этому поводу ограничилась Илэйн. Покидая вместе с Хранительницами место встречи, Эгвейн не сводила взгляда с Илэйн - ей представлялось, словно и Илэйн, и Сердце Твердыни расплывались, растворялись. Но золотоволосая девушка никак не дала подруге знать, что поняла ее послание. ГЛАВА 25. Грезы о Галаде Вместо того чтобы вернуться в свое тело, Эгвейн будто плыла в темноте. Ей казалось, она сама стала темнотой, совершенно в ней растворившись. Она не знала, где находится ее тело, выше, ниже или сбоку - она лишилась чувства пространства. Но девушка знала, что оно где-то рядом, что в любое мгновение она может вернуться в него. Повсюду вокруг мигали во мраке светлячки - неисчислимый рой, постепенно исчезавший в невообразимой дали. Это были сны - сны айильцев в лагере, сны мужчин и женщин по всему Кайриэну, сны людей, разбросанных по всему миру, мерцали перед ней. Теперь Эгвейн могла различить ближайшие огоньки и назвать имена тех, кому эти сны принадлежали. Искорки очень напоминали светлячков - именно это обстоятельство доставило ей в самом начале столько волнений и трудностей, но теперь они стали для нее такими же индивидуальными, как и лица. Сны Ранда и Морейн выглядели тусклее, их сияние приглушали выставленные охранные стражи. Сны Эмис и Бэйр были яркими и мерно пульсировали; по-видимому. Хранительницы поступили именно так, как советовали Эгвейн. Не увидев огоньков-снов Хранительниц, она тотчас юркнула бы в свое тело. Эмис с Бэйр умели странствовать по этой темноте намного лучше Эгвейн - об их присутствии она узнала бы не раньше, чем они с упреками набросились бы на нее. Научись Эгвейн опознавать и сны Илэйн с Найнив, она имела бы возможность отыскать их в этом громадном созвездии, в каком бы отдаленном уголке мира те ни находились. Но сегодня ночью в ее намерения не входило наблюдать за чьими бы то ни было снами. Эгвейн прилежно выстроила перед мысленным взором четко запечатлевшийся в памяти образ и вновь очутилась в Тел'аран'риоде - в маленькой, лишенной окон комнатушке в Башне, в той самой келье, где жила, будучи послушницей. К выкрашенной в белый цвет стене примыкала узкая кровать. Напротив двери стояли умывальник и трехногий табурет; на вбитых в стену колышках рядом с белым плащом висели платья и сорочки из белой шерсти - одежда нынешней обитательницы кельи. С той же вероятностью комнатка могла быть и свободной - уже многие годы Башне не удавалось заселить все отведенные послушницам помещения. Пол был таким же светлым, как стены и одежда. Несомненно, каждый день живущая тут послушница на четвереньках скребет пол до белизны. В свое время тем же занималась и Эгвейн, и жившая в соседней келье Илэйн. Если на обучение в Башню приедет королева, и ее жизнь здесь начнется в келье вроде этой и с непременного мытья полов. Когда взор Эгвейн вновь скользнул по одежде, она висела уже несколько по-иному, но девушка не обратила на это внимания. Готовая в один миг обнять саидар, Эгвейн приоткрыла дверь и высунулась в коридор. И облегченно перевела дыхание, увидев, что из соседней двери, точь-в-точь как она сама, выглядывает Илэйн. Эгвейн тешила себя надеждой, что у нее не такой неуверенный вид и не такие большие глаза, как у подруги. Девушка замахала рукой, и Илэйн поспешно юркнула в келью к Эгвейн; белое послушническое платье превратилось в светло-серое шелковое для верховой езды. Эгвейн же ненавидела серые платья - такие носили дамани. Эгвейн еще мгновение постояла, обводя взором обнесенные балюстрадой галереи, где разместились послушницы. Галереи уходили вверх ряд за рядом и этаж за этажом тянулись вниз, до самого Двора Послушниц. Не то чтобы Эгвейн и в самом деле ожидала, что где-то там притаилась Лиандрин или что-то пострашнее, но осторожность никогда не повредит. - Я подумала, что ты именно это и хотела сказать, - промолвила Илэйн, когда подруга закрыла дверь. - Ты себе не представляешь, как трудно не забыть, кому и что я могу сказать. Иногда мне хочется все рассказать Хранительницам Мудрости. Пусть они знают, что мы всего-навсего Принятые, и покончим с этим. - Ты-то с этим покончила бы, - твердо заявила Эгвейн. - А мне приходится спать от них не далее чем в двадцати шагах. Илэйн передернулась: - Эта Бэйр... Она мне Лини напоминает - у той всегда такой же вид был, когда я ломала какую-то вещь, которую мне строго-настрого запретили трогать. - Погоди, я тебя еще с Сорилеей познакомлю, - пообещала Эгвейн. Илэйн с сомнением посмотрела на нее. М-да, пожалуй, Эгвейн и сама относилась к Сорилее скептически, пока не встретилась с ней. Правда, не так-то просто познакомить Илэйн с Сорилеей. Эгвейн поправила шаль. - Расскажи мне о встрече с Бергитте. Это ведь Бергитте была? Да? Илэйн отшатнулась, точно от удара в живот. На миг она прикрыла глаза, потом вздохнула - будто ее до пят наполнило воздухом. - Я не могу об этом говорить. - Что значит - не можешь говорить? Язык-то у тебя есть. Это была Бергитте? - Эгвейн, я не могу. Поверь мне. Я бы рассказала, но не могу. Вот если... я попробую спросить... - Будь Илэйн из тех женщин, которые в отчаянии ломают руки, сейчас она делала бы именно это. Она открывала и закрывала рот, но не издавала ни звука; взор ее бегал по комнатке, словно в поисках подмоги или наития. Глубоко вздохнув, Илэйн вперила настойчивый взгляд в глаза Эгвейн: - Что бы я ни сказала, любое мое слово неминуемо нарушит обещание, которое я поклялась сдержать. Даже этим я преступаю доверие. Пожалуйста, Эгвейн!.. Ты должна мне поверить. И ты никому не должна говорить о том, что ты... как тебе показалось, видела. Эгвейн согнала с лица хмурое, непреклонное выражение. - Я тебе верю. - По крайней мере теперь она уверена, что ей ничего не померещилось. Бергитте! О Свет! - Надеюсь, когда-нибудь ты поверишь мне настолько, чтобы рассказать. - Да я тебе верю, но... - Покачивая головой, Илэйн присела на краешек аккуратно заправленной кровати. - Мы слишком часто храним секреты, Эгвейн, но порой на то есть причина. Чуть погодя Эгвейн кивнула и села рядом. - Когда сможешь, тогда и скажешь. - Вот и все, что сказала Эгвейн, но Илэйн с облегчением обняла подругу. - Эгвейн, я твердила себе, что не стану об этом спрашивать. Просто наконец перестану забивать себе этим голову. - Серое дорожное платье сделалось блестящим зеленым нарядом; наверное, Илэйн не осознала, как глубоко вдруг опустился вырез ее платья. - Но... с Рандом все в порядке? - Он жив и здоров, если ты об этом спрашиваешь. В Тире я посчитала, что он жесток, но сегодня я слыхала, как он угрожал повесить того, кто пойдет против его приказов. Нет, приказы его не дурны... Он запретил отбирать еду без оплаты и убивать людей, но все же... Они первыми провозгласили его Тем-Кто-Пришел-с-Рассветом, они без колебаний последовали за ним из Пустыни. И он угрожал им - безжалостный, как холодная сталь. - Это не угроза, Эгвейн. Он - король, что бы кто ни говорил - ты, он сам, кто-то еще. А король или королева должны отправлять правосудие без страха перед врагами и не делать скидок друзьям. Любой в роли судьи обязан быть суровым и твердым. Иногда по сравнению с матушкой городские стены казались мягкими и податливыми. - Он не должен быть таким высокомерным, - ровным голосом произнесла Эгвейн. - Найнив сказала, чтоб я напомнила ему, что он всего лишь человек, но как это сделать - ума не приложу. - Да, ему нужно напоминать, что он всего лишь человек. Но он вправе ожидать подчинения. - В голосе Илэйн звучали высокомерные нотки, пока она не опустила взгляд. Тогда она залилась румянцем, а зеленое платье вдруг обрело кружевной ворот, подпирающий подбородок. - Ты не ошибаешься, он и вправду настолько надменен? Точно? - сдавленно договорила она. - Он самодоволен, точно боров на гороховом поле. - Эгвейн поерзала на кровати. Она помнила, что постель жесткая, но тонкий матрас казался куда мягче одеял, на каких она спала в палатке. О Ранде Эгвейн беседовать не хотелось. Ты уверена, что та драка не - Вражда с Лателле вряд ли вызовет неприятностей;' - сделает дорогу подруг легче - Не знаю, что и будет. Лателле ведь затаила злобу на Найнив. Раньше-то все неженатые мужчины всецело были ее, она выбирала кого хотела, перебирала их, как свои игрушки. Думаю, не одна она так себя ведет - встречаются такие женщины. Алудра держится наособицу, а Ке-рандин и гуся отпугнуть не могла бы, пока я ее не научила за себя постоять. Кларин же замужем за Петрой. Однако Найнив ясно дала понять, что оборвет уши всякому, кто даже помыслит с ней пофлиртовать. Вдобавок она извинилась перед Лателле, поэтому я надеюсь, что все уладится. - Она извинилась? Илэйн кивнула, на лице ее отразились не меньшие изумление и озадаченность, чем на лице Эгвейн. - Мне показалось, она отколотит Люка, когда тот заявил, что она должна попросить прощения. Кстати, по-видимому, к себе он ее предостережение не относит. Так вот, Найнив извинилась, хоть целый час ходила туча тучей. Как ни странно, что-то о тебе бурчала. - Илэйн помешкала, искоса кинув на Эгвейн испытующий взгляд. - Ты ей в последнюю встречу что-то сказала? С той поры ее... точно подменили. И иногда она сама с собой разговаривает. Точнее, спорит. Судя по той малости, что я услышала, с тобой спорит. - Я не сказала ничего, чего не стоило говорить. - Итак, что бы ни произошло между ней и Найнив, это еще действует. Либо так, либо Найнив копит гнев и выплеснет его при следующей встрече. Нет, Эгвейн больше не станет мириться со вспыльчивостью Найнив. Тем более теперь, когда она поняла, что это вовсе не обязательно. - Передай ей от меня, что ей слишком много лет, чтобы в драке по земле кататься. Если она снова ввяжется, у меня найдутся для нее слова похлеще. Дословно передай: "Хуже будет". Пусть Найнив переваривает ее слова до следующего раза. Либо она будет кроткой, как ягненок... Либо Эгвейн придется исполнить свою угрозу, довести ее до логического конца. В обращении с Силой Найнив, может, и лучше - когда сумеет направить, но здесь сильнее Эгвейн. Так или иначе, с раздражительностью Найнив надо покончить. - Я ей скажу, - сказала Илэйн. - Ты тоже изменилась. Кажется, и тебе передалось что-то от Рандовой заносчивости. Эгвейн не сразу сообразила, что имеет в виду подруга; помогла легкая, но довольная улыбка Илэйн. - Не говори ерунды, - промолвила Эгвейн. Илэйн рассмеялась и обняла подругу: - Ох, Эгвейн, придет день, и ты взойдешь на Престол Амерлин, а я стану Королевой Андора. - Если Башня уцелеет, - рассудительно заметила Эгвейн, и смех Илэйн оборвался. - Эгвейн, Элайде не уничтожить Белую Башню. Что бы она ни делала. Башня устоит. Скорей она не удержится на Престоле Амерлин. Как только Найнив припомнит название того городка, готова поспорить, что там мы найдем Башню в изгнании. Там будут все Айя, кроме Красной. - Надеюсь. - Эгвейн поймала себя на том, что не скрывает печали. Она хотела, чтобы Айз Седай поддержали Ранда и пошли наперекор Элайде, но это наверняка приведет к расколу в Башне, которая, может статься, никогда более не будет единой. - Мне пора возвращаться,- сказала Илэйн.- Найнив настояла, чтобы та из нас, которая не отправилась в Тел'аран'риод, бодрствовала. А у нее голова просто раскалывается - ей надо бы выпить какого-нибудь из своих настоев и лечь. Не понимаю, почему она так настаивала... Допустим, одна из нас не спит, ведь помочь она ничем не сумеет! А знаем мы обе достаточно, чтобы на рожон не лезть. - Зеленое платье Илэйн на миг превратилось в белую куртку и мешковатые желтые шаровары Бергитте, потом вновь обрело прежний вид. - Она сказала, чтобы я тебе не говорила, но ей кажется, будто Могидин пытается найти нас. Ее и меня. Напрашивающегося вопроса Эгвейн задавать не стала. Не приходится сомневаться: это как-то связано с тем, что подругам сказала Бергитте. Почему Илэйн так упорствует, стремясь сохранить этот секрет? Потому что обещала. Илэйн никогда в жизни не нарушит данного ею обещания. - Передай ей, пусть поостережется. - Маловероятно, чтобы Найнив сидела сложа руки, подозревая, что за ней охотится одна из Отрекшихся. Несомненно, она вспомнит, как однажды уже одолела эту женщину, а храбрости у Найнив всегда было больше, чем здравого смысла. - К Отрекшимся нельзя относиться беспечно. Как, кстати, и к Шончан, пусть они даже считаются дрессировщиками зверей. Так ей и скажи. - Думаю, если я попрошу тебя быть осторожной, ты тоже не послушаешься. Эгвейн удивленно взглянула на подругу: - Я всегда осторожна. Тебе это известно. - Ну конечно. - Последнее, что увидела Эгвейн, когда Илэйн медленно растаяла в воздухе, была очень довольная улыбка. Сама Эгвейн уходить не торопилась. Если Найнив не вспомнит, где назначен сбор Голубых, то, может, Эгвейн сама все выяснит. Идея была не нова - со времени последней встречи с Найнив она уже не раз совершала вылазки в Башню. Эгвейн превратила свое лицо в лицо Энайлы, обзавелась огненно-рыжими волосами до плеч, на ней оказалось платье Принятой с цветными полосами по подолу. Потом девушка представила себе вычурно обставленный кабинет Элайды. Кабинет был таким же, каким она видела его в прежние посещения, только с каждым разом все меньше становилось украшенных резьбой в виде виноградных лоз табуретов, широкой дугой выстроившихся перед обширным письменным столом. Над камином висели те же картины. Эгвейн направилась прямиком к столу, отодвинула в сторону троноподобный стул с выложенным драгоценной костью Пламенем Тар Валона, потянулась к лакированной шкатулке для бумаг. Приподняв крышку, украшенную бьющимися в облаках соколами, девушка как могла быстро принялась просматривать пергаменты. И все равно некоторые исчезали, не успевала она и до середины дочитать, другие изменялись на глазах. И заранее сказать, какой документ важен, а какой пустяк, было невозможно. Большая часть бумаг казалась донесениями о неудачах. По-прежнему неизвестно, куда увел свое войско лорд Башир, - об этом сообщалось с оттенком беспокойства и огорчения. Это имя затронуло какие-то струны в глубинах памяти Эгвейн, но, не имея времени на раздумья, она решительно отодвинула пергамент в сторону и взялась за следующий лист Раболепный доклад, преисполненный панических настроений, извещал: нет никаких сведений о местонахождении Ранда. Хорошая новость, ради нее одной стоило отправиться на разведку в Башню. Последние вести из Танчико поступили больше месяца назад, а тамошние глаза и уши всех Айя, так же как и во всем Тарабоне, продолжают молчать; доносительница во всем винила царящую в стране анархию. Слухи о том, что кто-то захватил Танчико, подтвердить не представлялось возможным, но в докладе выражалось предположение, что без Ранда дело не обошлось. Еще лучше - пусть Элайда ищет его не там, где он есть, а в тысячах лиг. Смятенное сообщение гласило, что Красная сестра в Кэймлине утверждает, будто видела Моргейз на приеме, хотя агенты различных Айя доносят из Кэймлина, что она целые дни проводит затворницей. Стычки в Пограничных Землях, вероятно, мелкие восстания в Шайнаре и Арафеле; пергамент пропал из рук Эгвейн раньше, чем она успела узнать о причинах подобного состояния дел. Пейдрон Найол созывает Белоплащников в Амадицию, возможно, с целью двинуться против Алтары. Хорошо, что Илэйн с Найнив самое позднее через три дня уберутся оттуда. Следующий пергамент касался Илэйн и Найнив. Вначале автор донесения настойчиво советовала не наказывать упустившую их агентку - Элайда вычеркнула эти строки уверенным росчерком и написала на полях: "Наказать в назидание!" Затем, когда последовало подробное описание мер, направленных на поиски этой пары в Амадиции, одиночный лист превратился в целую пачку, еле помещавшуюся в руках, оказавшуюся, похоже, сметами на работу каменщиков и строителей для возведения во владениях Башни личной резиденции Амерлин. Судя по числу страниц, скромный домик больше походил на дворец. Эгвейн выпустила страницы, и они исчезли, не успев разлететься по столешнице. Лакированная шкатулка вновь была закрыта. Девушка знала: тут можно всю жизнь провести, роясь в документах, - в ларце их всякий раз лежало все больше, и они всегда оказывались разными. Чем недолговечнее было нечто в мире яви - письмо, обрывок полотна, чаша, которую то и дело переставляли с места на место, - тем менее устойчиво оказывалось его отражение в Тел'аран'риоде. Да и нельзя задерживаться здесь: когда спишь и находишься в Мире Снов, ни тело, ни разум не отдыхают, как в обычном, ничем не тревожимом сне. Поспешно выйдя в приемную, Эгвейн подошла к письменному столу Хранительницы Летописей и потянулась было к аккуратной горке свитков и к стопке пергаментов, некоторые из которых оказались снабжены печатями, как комната вдруг будто замерцала. Не успела девушка даже задуматься, что все это означает, как дверь открылась и через порог шагнул улыбающийся Галад. Камзол из голубой парчи обтягивал широкие плечи, штаны в обтяжку подчеркивали форму мускулистых ног. Эгвейн глубоко вздохнула - внутри у нее все задрожало. Нет, нечестно, чтобы мужчина был так хорош собой. Галад подошел ближе, его темные глаза сверкали, он провел кончиками пальцев по щеке девушки. - Не хочешь ли погулять со мной в Водном садике? - негромко спросил он. - Если вам ласкаться да обниматься вздумалось, - раздался бодрый женский голос, - могли бы и другое место найти. Эгвейн, точно ужаленная, повернулась и вытаращила глаза на сидящую за столом Лиане - с палантином Хранительницы Летописей на плечах и доброй улыбкой на меднокожем лице. Дверь в кабинет Амерлин была распахнута, внутри, возле простого, без вычурных украшений, отполированного до блеска письменного стола стояла Суан. Она читала длинный пергамент, на плечах ее красовалась полосатая накидка - знак высокого положения. Безумие! Эгвейн кинулась прочь, даже не сообразив, что за образ сложился у нее, и обнаружила себя, тяжело дышащую, на Лужайке, в Эмондовом Луге - вокруг дома с соломенными крышами, из нагромождения камней на краю просторной, поросшей зеленой травой площади журча бьет Винный Ручей. Возле стремительного, раздавшегося вширь потока стоит небольшая гостиница отца Эгвейн - первый этаж сложен из камня, нависающий над ним второй белеет штукатуркой. "Единственная такая крыша во всем Двуречье" - частенько говаривал Бран ал'Вир о своей красной черепице. Возле гостиницы "Винный Ручей" виднелся большой каменный фундамент, в центре его раскинул ветви громадный дуб. Фундамент этот был много старше гостиницы Брана, но кое-кто утверждал, что тут, рядом с Винной Рекой, какая-то гостиница давала путникам приют более двух тысяч лет. Дура, выругала себя Эгвейн. Надо же, сама так упорно вдалбливала Найнив о снах в тел'аран'риоде и чуть не угодила в один из собственных снов. Едва сама себя в него не поймала! Впрочем, странно, почему Галад? Да, иногда он ей снился. Щеки Эгвейн стали пунцовыми - она его не любила, нельзя даже сказать, что он ей очень нравится, но он красив, и в тех грезах было много больше, чем она желала от него. Куда чаще Эгвейн грезила о его брате Гавине, но и эти сны так же глупы. Что бы ни твердила Илэйн, Гавин никогда не намекал Эгвейн о своих чувствах. Все дело в той дурацкой книге, со всеми этими сказаниями о влюбленных парах. Эгвейн решила: утром, сразу как проснется, отдаст книгу Авиенде. И надо обязательно сказать подруге, что та читает ее вовсе не из-за приключений. Но уходить Эгвейн не хотелось. Милый сердцу край. Эмондов Луг. Родной дом. Последнее место, где она чувствовала себя в безопасности. Минуло больше полутора лет с тех пор, как она видела Эмондов Луг в последний раз, однако все казалось таким же, как она помнила. Впрочем, не все. На Лужайке на высоких шестах развевались два больших знамени: одно - с красным орлом, другое - с такой же красной волчьей головой. Интересно, Перрин имеет какое-то отношение к флагам? Эгвейн не могла представить, при чем тут он. Однако, как сказал Ранд, Перрин отправился домой, и девушка не раз видела его во сне вместе с волками. Ладно, хватит попусту стоять. Пора и... Мигнуло. Из гостиницы вышла ее мать, седеющая коса перекинута на плечо. Несмотря на годы, Марин ал'Вир оставалась по-прежнему привлекательной, стройной женщиной, и все Двуречье знало ее как непревзойденную мастерицу по части всяких вкусностей. Эгвейн слышала, как в общем зале смеется отец - там он заседал вместе с остальными членами Совета Деревни. - Ты все еще тут, дитя мое? - обратилась к Эгвейн мать - добродушно ворча, но довольная. - Ты ведь уже не первый день замужем и должна понимать, что мужу ни к чему знать, как ты тоскуешь без него. - Качнув головой, она рассмеялась: - Ну вот, уже поздно. Вот и он! Снедаемая нетерпением, Эгвейн повернулась, взор метнулся мимо играющих на Лужайке ребятишек. Под копытами скачущего галопом коня дробно простучали балки низкого Фургонного Моста, и перед Эгвейн спрыгнул с седла Гавин. Высокий и широкоплечий, он был в шитой золотом красной куртке. Такие же золотисто-рыжие локоны, как у сестры, и изумительные темно-голубые глаза. Конечно, Гавин не отличался чарующей красотой своего единокровного брата, но сердечко Эгвейн забилось куда чаще, чем при виде Галада - Голада? Что? - и она приложила ладони к животу в тщетной попытке утихомирить гигантских бабочек. - Ты скучала по мне? - улыбаясь, спросил Гавин. - Капельку. - Почему я подумала о Галаде? Как будто я видела его несколько секунд назад. - Так, изредка, когда ничего занятного на глаза не попадалось. А ты по мне скучал? Вместо ответа Гавин подхватил ее, оторвал от земли и поцеловал. Эгвейн больше ни о чем и не думала, пока он не поставил ее обратно на ватные ноги. Знамена исчезли. Какие знамена? - Вот он, - промолвила мать, подходя к ним с младенцем на руках. - Вот ваш сыночек. Хороший мальчик! Никогда не плачет. Гавин со смехом взял ребенка, поднял его на вытянутых руках: - Эгвейн, у него твои глаза. Ох и повздыхают же о нем девчонки! Эгвейн попятилась, замотав головой. Были же знамена! Красный орел и красная волчья голова. И она в самом деле видела Галада! В Башне. - НЕЕЕЕЕЕТ! И Эгвейн бросилась прочь, выскочив вон из Тел'аран'риода в свое тело. Она еще успела подумать, какой же глупой оказалась, позволив собственным фантазиям едва не поймать себя в ловушку, прежде чем погрузилась в свой, ничем не угрожающий ей сон. Гавин галопом промчался по Фургонному Мосту, соскочил с седла... Выйдя из-за крытого соломой домика, Могидин с ленцой принялась гадать, в какой же глухомани находится эта маленькая деревушка. Обычно в таком захолустье не ожидаешь увидеть развевающиеся знамена. Девушка оказалась сильнее, чем предполагала Могидин, и спаслась из сплетенной ею паутины Тел'аран'риода. А ведь даже Ланфир, сколь бы кичливо о том ни заявляла, не сумела бы здесь добиться большего. Тем не менее девчонка представляет интерес лишь постольку, поскольку разговаривала с Илэйн Траканд, которая может привести к Найнив ал'Мира. Единственная причина, почему Могидин захотела избавиться от девушки, поймав ее в ловушку, заключалась в том, что Отрекшаяся не желала, чтобы кто-то свободно разгуливал по Тел'аран'риоду. И без того плохо, что приходится вынужденно делить его с Ланфир, а тут еще эта приблуда... Но Найнив ал'Мира... Эту женщину она заставит умолять о позволении служить себе. Ее Могидин намеревалась захватить во плоти. Может, даже попросит Великого Повелителя даровать мерзавке бессмертие, чтобы эта Найнив вечно терзалась и сожалела, что посмела перейти дорогу Могидин. И выходит, она вместе с Илэйн сталкнулась с Бергитте? Вот и еще одна причина примерно наказать ее. Давным-давно, еще в Эпоху Легенд, Бергитте даже не ведала, кто такая Могидин, но сорвала столь превосходно задуманный Могидин план. А какой был великолепный замысел - захватить не кого-нибудь, а Льюса Тэрина! Но Могидин узнала ее. Да вот жалость, Бергитте - тогда ее звали Тиадра - умерла раньше, чем ее настигла месть Могидин. Не успела она тогда разобраться с дерзкой лучницей. Но смерть - не наказание и не конец, особенно если она означает жизнь тут. Найнив ал'Мира, Илэйн Траканд и Бергитте. Этих трех она отыщет обязательно и непременно с ними разделается. И действовать будет из теней, так, что они ни о чем не догадаются, пока не окажется слишком поздно. Она покончит со всеми тремя, без исключения. Могидин исчезла, а знамена все плескались под слабым ветерком Тел'аран'риода. ГЛАВА 26. Салли Даэра Ореол величия, голубой с золотом, прерывисто мерцал вокруг Логайна, а тот мешком сидел в седле. Мин не понимала, почему этот ореол в последнее время появлялся все чаще. Логайн же безучастно смотрел вперед, поверх головы черного жеребца. А раньше он то и дело оглядывал низкие, поросшие лесом холмы, горбы которых окружали путников. Две спутницы Мин ехали вместе чуть впереди - Суан так же неуклюже, как и раньше, сидела в седле косматой Белы, а Лиане ловко управляла своей мышастой кобылой, причем больше коленями, чем поводьями. Некогда через холмы проходила дорога, теперь на нее намекала лишь неестественно прямая полоса папоротников, пробивающихся сквозь усыпанный листьями лесной подстил. Кружевные узоры папоротников пожухли, и опавшая листва сухо похрустывала и шуршала под копытами лошадей. Плотные переплетения ветвей прикрывали от полуденного зноя, но прохлады не давали. По лицу Мин, хоть сзади изредка налетал слабый ветерок, катился пот. Вот уже пятнадцать дней они скакали от Лугарда на юго-запад, ведомые лишь настойчивостью Суан - она, мол, знает точно, куда лежит их путь. Правда, о своей цели она не распространялась - Суан и Лиане и рта не раскрывали, точно захлопнувшаяся медвежья ловушка. Причем Мин сомневалась, что даже Лиане осведомлена, куда они так стремятся. Пятнадцать дней скачки, а городки и деревни встречались все реже, расстояния между ними становились все больше, пока наконец не исчез всякий след человеческого жилья. С каждым днем Логайн все больше сникал, и с каждым днем все чаще вокруг него появлялся ореол. На первых порах Логайн ворчал, что они гоняются за блуждающим огоньком, но вскоре Суан вновь прибрала к рукам свой маленький отряд, и без всякого сопротивления - Логайн все больше погружался в себя. Последние шесть дней у него даже не хватало сил и желания спросить, куда они направляются и доберутся ли когда-нибудь хоть куда-то. Едущие впереди Суан и Лиане начали тихонько переговариваться. Как Мин ни напрягала слух, слышала она лишь едва различимое бормотание, которое вполне могло оказаться и шорохом ветра в листве. Если она попытается подъехать ближе, наверняка либо Суан, либо Лиане велят ей приглядывать за Логайном, а то и просто примутся буравить ее взглядами, пока даже напрочь ослепшему болвану не станет понятно, что он сует свой нос в дела, которые его ничуть не касаются. И то и другое они с ней уже проделывали. Правда, Лиане время от времени поворачивалась в седле и посматривала на Логайна. Наконец Лиане придержала Луноцветик и поотстала, пристроившись рядом с вороным жеребцом Логайна. Жара как будто не очень ее донимала, на медном лице блестели лишь считанные капельки пота. Мин натянула поводья, отворачивая Дикую Розу в сторону и освобождая место для Лиане. - Уже недолго, - сказала Лиане Логайну проникновенным голосом. Он не отрывал взора от бурьяна впереди вороного коня. Она наклонилась к спутнику ближе, оперлась на его руку, даже сжала ее. - Продержись еще немного, Далин. И тогда ты отомстишь. - Его глаза все так же отупело глядели на заросшую дорогу. - Мертвец бы больше внимания обратил, - заметила Мин, нисколько не кривя душой. Мысленно она раскладывала по полочкам все, что делала Лиане, и по вечерам беседовала с ней, хотя и старалась не показывать, зачем ей все это нужно знать. Она ведь никогда не научится вести себя так непринужденно, как Лиане. Если только я в себя столько вина не волью, что соображать перестану. Однако несколько дельных советов не помешают. - Может, его поцеловать? Лиане окинула девушку взглядом, который заморозил бы и бегущий ручей, но Мин спокойно встретила ее взор. В общении с Лиане у нее почти никогда не было затруднений, чего никак не скажешь про Суан. Немногие же шероховатости сгладились с тех пор, как бывшая Хранительница Летописей покинула Башню, и много меньше их стало с того времени, как Мин стала обсуждать с Лиане мужчин. Да и как тебя запугает женщина, которая на полном серьезе заявляет, будто есть сто семь различных поцелуев и что для женщины существует девяносто три способа касаться рукой лица мужчины? А Лиане, похоже, всей этой ерунде верит. Вообще-то сама Мин свое предложение о поцелуе насмешкой не считала. Раньше Логайн, поднявшись первым, будил остальных ни свет ни заря, но однажды его самого пришлось вытаскивать из-под одеял. С того самого дня Лиане нежно ворковала с ним, расточала улыбки, от которых у него пар из ушей должен был бы вырываться. Мин не понимала, испытывает ли Лиане к Логайну какие-то чувства, хотя ей было трудно даже допустить подобную возможность. Или Лиане старается растормошить Логайна, не дать ему, отказавшись от всего, умереть, стремится сохранить ему жизнь - для той участи, что уготовила для него в своих планах Суан. Вдобавок Лиане не перестала кокетничать с другими. По-видимому, у них с Суан имелся уговор: Суан ведет беседы с женщинами, а Лиане - с мужчинами; так повелось с самого Лугарда. Улыбки и взгляды Лиане дважды позволили путникам получить комнаты, хотя хозяева постоялых дворов и утверждали, будто нет ни одной свободной; в тех же двух гостиницах и еще трех в придачу Лиане добилась, чтобы им изрядно скостили счет. Еще две ночи, вместо того чтобы ютиться под кустом, путники, благодаря уловкам Лиане, удобно располагались в амбарах. Кроме того, однажды какая-то фермерская женка погналась за ними с вилами наперевес, в другой же раз их угостили необычным завтраком - фермерша швырнула в них холодной овсянкой. Однако Лиане, в отличие от остальных, считала эти инциденты забавными случаями. Но в последние несколько дней Логайн перестал реагировать на ухищрения Лиане так, как всякий другой мужчина, видевший ее более двух минут. Он вообще больше ни на что не реагировал. Суан придержала Белу, сидя в седле по-прежнему как деревянная и выставив локти, - просто чудо, что она сумела оглянуться, не свалившись с кобылы. Кстати, на Суан жара тоже вроде как не сказывалась. - Сегодня ты у него тоже образы видела? - На Логайна Суан едва глянула. - Все то же самое, - терпеливо ответила Мин. Суан отказывалась понять или поверить, сколько бы девушка ни твердила ей о своих видениях. Впрочем, Лиане относилась к предсказаниям Мин со схожим чувством. Это не имело бы значения, если б Мин не увидела впервые такую ауру еще в Тар Валоне. Даже валяйся Логайн на дороге, хрипя в предсмертной агонии, Мин поставила бы все, что имела, и даже сверх того, на какое-нибудь чудесное выздоровление, оживление. Например, откуда ни возьмись появляется Айз Седай и Исцеляет Логайна. Да что угодно. То, что видела Мин, всегда оказывалось верным. Так случалось всегда. Точно так же, впервые увидев Ранда ал'Тора, девушка поняла, что безнадежно, до отчаяния влюбится в него, и точно так же она узнала, что ей придется делить любимого с еще двумя женщинами. Судьба предназначала Логайна для величия и славы, о которых не многие из людей и мечтали. - Не смей говорить со мной в подобном тоне, - промолвила Суан, пронзив девушку холодом голубых глаз.- И так худо, что приходится кормить с ложечки этого здоровенного волосатого карпа, а тут еще ты нахохлилась, точно илька зимой. С ним, девочка, я еще могу смириться, но коли тебе своей кислой миной вздумается мне хлопот добавить, то очень скоро ты об этом пожалеешь. Я достаточно ясно выразилась? - Да, Мара. - Молодей,. По крайней мере, яда и сарказма ты в свои слова добавила, издеваясь над собой, подумала Мин. Мне незачем быть кроткой, как гусочка. Лиана-то я исхитрилась окоротить, та аж с лица спала. В последней деревне доманийка предложила Мин испробовать на практике то, о чем они беседовали, на кузнеце. Высокий мужчина, недурен собой, с сильными руками и неторопливой улыбкой, но все-таки... - Я постараюсь не быть угрюмой. Хуже всего другое - Мин поняла, что старается говорить искренне. Суан лишь одним своим видом многого добивалась. Мин и вообразить не под силу, чтобы Суан обсуждала, как улыбаться мужчине. Суан бы, в упор глядя мужчине в глаза, указала, что ему делать, и ожидала, чтобы веленное исполнили быстро и точно. Именно так она со всеми и поступает. Если же она и вела себя по-другому, как с Логайном, то лишь потому, что дело было не настолько важным, чтобы настаивать на своем. - Надеюсь, уже недалеко? - резко заговорила Лиане. Для мужчин она приберегала иной голосок. - Мне не нравится, какой у него вид. А если придется еще на ночь останавливаться... Что ж, если он и утром будет такой же квелый, как сегодня, то не знаю, как мы умудримся его на лошадь посадить. - Если мне правильно указали дорогу, то не очень далеко, - нетерпеливо заметила Суан. В последней деревне Суан пришлось о чем-то расспрашивать. О чем именно шла речь. Мин услышать не дали, а Логайн был совершенно безучастен. Суан же не очень-то нравилось, когда ей напоминали о вынужденных расспросах. Мин не могла понять отчего. Вряд ли Суан полагает, будто Элайда пустила за ними погоню. Сама девушка надеялась, что уже близко. Трудно сказать, как далеко к югу забрели путники, съехав с проезжей дороги, ведущей в Джеханнах. В большинстве деревень жители имели весьма слабое представление о том, где расположена их деревня, разве что не сомневались в названиях близлежащих городков. Но когда путники переправлялись через Манетерендрелле в Алтару, незадолго до того, как Суан свернула с оживленного тракта, седовласый старик-паромщик по какой-то причине долго разглядывал потрепанную карту. На карте была изображена местность до самых Гор Тумана. Если только Мин не обманывается, то, по ее прикидкам, еще немного миль - и путники достигнут другой большой реки. Либо ею будет Боэрн, а это означает, что путники уже в Гэалдане с пресловутым Пророком, собравшим вокруг себя людские толпы, либо они окажутся у Элдара, на том берегу которого - Амадиция и Белоплащники Мин ставила на Гэалдан, с Пророком или без него. Но отряд и вправду оказался очень близко к границе. Только глупец решит искать место сбора Айз Седай еще ближе к Амадиции, чем они сейчас находятся, а Суан никогда не отличалась глупостью. В Гэалдане они или в Алтаре, Амадиция должна быть недалеко, до нее, скорей всего, несколько миль. - Видимо, укрощение теперь всерьез за него взялось, - пробормотала Суан. - Только бы он протянул еще дня два-три... Мин держала рот на замке; если женщина не хочет слушать, толку в разговоре не будет. Покачав головой, Суан ткнула Белу каблуками и послала лошадь вперед, вновь возглавив отряд. Она так крепко сжимала поводья, будто ждала, что коренастая кобылка вот-вот понесет. Лиане опять принялась шелковистым голоском ластиться к Логайну. Может, у нее и впрямь какие-то чувства к нему - что ж, этот выбор ничуть не более странен, чем выбор самой Мин. Мимо, ничуть не меняясь, скользили лесистые холмы, деревья, кусты, заросли бурьяна и ползучих растений. Старую дорогу, прямую, как стрела, отмечали папоротники. Лиане сказала, что почва там, где проходила дорога, другая - будто Мин важно знать, что да как. С ветвей на всадников иногда цокали белки, щеголявшие кисточками на ушках. Изредка раздавались птичьи трели. Что это за птицы. Мин и догадок не строила. По сравнению с Кэймлином, Иллианом или Тиром Байрлон, может, и не город, но девушка считала себя городской - а потому птица есть птица. И ей совершенно безразлично, на какой земле обычно растут папоротники. Вновь начали поднимать голову сомнения. После Корийских Ключей они уже не раз просыпались, но раньше было проще загонять их подальше. После Лугарда пузырьки сомнений все чаще выскакивали на поверхность, и однажды Мин поймала себя на том, что думает о Суан так, как никогда не осмеливалась раньше. Разумеется, у девушки не хватало духу заикнуться Суан о своих сомнениях - даже самой себе признаться в недостатке мужества было больно. Но вдруг Суан не знает, куда направляется? Врать Суан теперь может, ведь усмирение освободило ее от Трех Клятв. Или она по-прежнему надеется, что, продолжая поиски, наткнется на какой-нибудь след того, что так отчаянно ищет? Лиане понемногу и несомненно весьма необычным образом начала устраивать свою жизнь - отделяя себя от тревог о власти, от Силы, от Ранда. Нет, Лиане не отказывалась от них совершенно, но для Суан, как считала Мин, вряд ли существует что-то другое. Белая Башня и Дракон Возрожденный составляли всю жизнь Суан, и она будет держаться за них, пусть даже ей приходится лгать самой себе. Леса так быстро расступились перед большой деревней, что Мин от неожиданности заморгала. Опушка - Мин узнала дубы. амбровые деревья и карликовые сосны - шагов на пятьдесят отстояла от взбиравшихся на низкие холмы домов, возведенных на обкатанных речных камнях и крытых соломой. Девушка готова была биться об заклад, что очень недавно на месте поселения царствовал лес. Деревья плотным кольцом обступали дома, теснились к стенам, тут и там возле фасадов светлели свежими срезами пни. Улицы выглядели так, будто их недавно перепахали, на дороге не было плотно утоптанной земли, какая обретается за многие поколения. Мужчины настилали свежие соломенные крыши на три больших каменных куба - должно быть, гостиницы, - над дверью одной покачивалась поблекшая, побитая ветрами и дождями вывеска. Однако нигде на крышах Мин не заметила старой соломы. Для столь небольшого числа замеченных девушкой мужчин слишком много сновало туда-сюда женщин - и слишком мало играло на улице детей. Обычными для деревни были лишь витающие в воздухе запахи стряпни. Если в первое мгновение представшая ее глазам деревня ошеломила Мин, то, сообразив, что перед ней, она чуть с седла не свалилась. Женщины помоложе - выбивающие на подоконниках одеяла или спешащие по каким-то делам - были в простых шерстяных платьях, но ни в одной деревне, какой угодно большой, не оказалось бы так много женщин в дорожных платьях из шелка или из тонкой шерсти, всех цветов и покроев. И для взора Мин и вокруг этих женщин, и вокруг большинства мужчин плавали образы, вспыхивали, меняясь и мигая, ауры. Вокруг подавляющего большинства Мин не часто что видела, но у Айз Седай и у Стражей редко когда не бывало аур хоть час. А дети, наверное, тех, кто служил в Башне. Замужних Айз Седай вообще мало, считанные единицы, однако, зная их, не приходится сомневаться, что они приложили все усилия, чтобы увести своих слуг вместе с семьями оттуда, откуда вынуждены были бежать сами. Суан отыскала место сбора Айз Седай. В гробовой настороженной тишине всадники въехали в деревню. Никто не проронил ни слова. Стоящие неподвижно Айз Седай провожали пришельцев внимательными взглядами, как и молодые женщины и девушки - наверняка Принятые или даже послушницы. Мужчины, за мгновение до того двигавшиеся с волчьей грацией, замерли на месте, кто сунув руку в солому, кто потянувшись за косяк - несомненно, к припрятанному там оружию. Детишки исчезли, торопливо разогнанные по домам взрослыми, которые, по всей видимости, были в Башне слугами. У Мин под столькими немигающими взглядами волосы на затылке едва дыбом не встали. Лиане вроде обеспокоилась, искоса поглядывая на людей, мимо которых проезжала, но Суан оставалась спокойной, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она направлялась прямиком к самой большой гостинице с невразумительной вывеской. Возле гостиницы Суан слезла с Белы, привязала поводья к железному кольцу на каменном столбе коновязи, который, похоже, совсем недавно установили на место. Помогая Лиане спустить с седла Логайна - обычно Суан даже руки не предлагала, чтобы посадить или снять его с лошади, - Мин быстро осмотрелась. Все глядели на них, никто не шелохнулся. - Не ожидала, что меня встретят как блудную дочь,- прошептала она Лиане,- но почему никто хотя бы "здрас-те" не скажет? Не успела Лиане ответить, даже если и собиралась, как Суан сказала: - Ладно. Нельзя бросать весла, хоть берег и рядом. Ведите его в дом. - И она исчезла за порогом гостиницы, а Мин и Лиане повели Логайна к двери. Тот шел без труда, но когда женщины перестали его подталкивать, сделал шаг и сразу остановился. Такой обстановки, как в этом общем зале, Мин никогда прежде не доводилось видеть. Широкие камины, конечно, не горели, на месте выпавших камней зияли бреши. Побелка на потолке повреждена, а в больших прорехах отвалившейся штукатурки виднелась сетка обрешетки. Разномастные столы всевозможных форм и размеров стояли на рассохшемся полу, который сейчас подметали несколько девушек. Женщины, на чьих лицах возраст не оставил своей печати, сидя за столами, просматривали пергаменты, отдавали распоряжения Стражам - кое-кто из них был в меняющих цвета плащах -'или приказывали другим женщинам, среди которых были Принятые и послушницы. Прочие были для этого слишком стары - едва ли не у половины серебрилась в волосах седина, ясно указывая на прожитые годы. Здесь оказались и другие мужчины, не Стражи; они, по-видимому, были на посылках - приносили Айз Седай то пергаменты, то кубки с вином. Повсюду царила оживленная, деловитая суета. В комнате плясали ауры и ореолы - от них у Мин зарябило в глазах и разболелась голова. Девушка старалась не обращать внимания на образы, пока они не обрушились на нее и не погребли под собой. Это оказалось нелегко, но подобному приему она научилась еще в Башне, когда вокруг нее были не одна и не две Айз Седай. Навстречу новоприбывшим направились четыре Айз Седай - воплощенное изящество и холодное спокойствие, в дорожных юбках-штанах. Для Мин увидеть эти знакомые черты было все равно что добраться до дома после долгих блужданий. Раскосые зеленые глаза Шириам тотчас же впились в лицо Мин. Вокруг огненных волос Айз Седай вспыхнули серебристые и голубые лучи и мягкое золотое сияние - Мин не могла понять, что значит это видение. Шириам, слегка склонная к полноте, была в темно-синем шелковом платье. Она строго нахмурилась: - Я была бы более счастлива видеть тебя, дитя мое, если б узнала, как ты обнаружила наше местонахождение. И я не против, если ты хотя бы намекнешь, каким образом тебе на ум пришла столь неразумная мысль привести его. С полдюжины Стражей придвинулись ближе - руки на рукоятях мечей, острые глаза ни на миг не упускают Логайна из виду. А тот будто ничего вокруг не замечает. Мин так и застыла с раскрытым ртом. Почему они спрашивают ее? - Моя нер... - Договорить девушка не успела. - Было бы много лучше, - ледяным тоном заговорила светлощекая Карлиния, - если бы он умер, как твердили слухи. Холод в ее голосе был не от гнева, а от рассудочности: Карлиния принадлежала к Белой Айя. Ее платье цвета поделочной кости выглядело так, будто его слишком долго носили не снимая. На миг Мин увидела, как над темными волосами Карлинии проплыло изображение ворона; оно было больше рисунком, чем живой птицей. Девушка решила, что этот ворон - татуировка, но что значит подобное видение, она не понимала. Мин сосредоточилась на лицах, стараясь ничего больше не замечать. - Вид у него такой, словно он вот-вот умрет, - продолжала Карлиния. - Что бы ни пришло тебе в голову, усилия твои пропали впустую. Но я тоже хотела бы узнать, как тебе стало известно о Салидаре. Пока Айз Седай вовсю трепали Мин, Суан с Лиане стояли в стороне и переглядывались - самодовольно, с веселыми искорками в глазах. На них никто даже не смотрел. Еще одна Айз Седай - Мирелле, смуглая красавица в зеленом шелковом платье, вышитом наискось по лифу золотыми полосами, - выскочила из-за спины Белой сестры. Обычно она всегда улыбалась, и порой эта ее все-понимающая улыбка могла поспорить и с новыми уловками из арсенала Лиане, однако сейчас улыбки на ее совершенной овальной формы лице и в помине не было. - Выкладывай, Мин! Не стой, разинув рот, будто олух какой. - Даже среди Зеленых Мирелле славилась вспыльчивым нравом. - Ты обязана нам рассказать, - добавила Анайя голосом много мягче и нежнее. Хотя и в нем проскальзывали раздраженные нотки. У Анайи были грубоватые черты лица и материнский вид, несмотря на свойственное Айз Седай отсутствие морщин. Она поглаживала бледно-серую юбку с видом матери, которая сдерживает себя, чтобы не схватиться за хворостину. - У нас найдется местечко и для тебя, и для тех двух девушек, но ты должна рассказать нам, как сюда добралась. Мин встрепенулась и захлопнула рот. Ну конечно. Те две девушки. Она уже настолько привыкла к своим спутницам, к тому, какими они теперь стали, что даже не задумывалась, сколь разительно переменился облик Суан и Лиане. Мин сомневалась, что хоть одна из этих Айз Седай видела Суан и Лиане после того, как низложенных правительниц бросили в подземные темницы под Белой Башней. Лиане почти смеялась, а Суан чуть ли головой не качала, сокрушаясь о недогадливости Айз Седай. - Вовсе не я горела желанием с вами поговорить, - сказала Мин, обращаясь к Шириам. Пусть "те две девушки" на себе почувствуют этакие взгляды, а с меня уже хватит. - Расспрашивайте Суан. Или Лиане. Айз Седай воззрилась на Мин, будто она у них на глазах рехнулась, а та кивнула в сторону своих спутниц. Четыре пары глаз переместились на тех, но узнавать их Айз Седай не спешили. Они разглядывали странную пару, хмурились, переглядывались. Ни один из Стражей не отвел взора от Логайна, не снял ладони с меча. - Усмирение может вызвать подобный эффект, - наконец пробормотала Мирелле. - Я читала отчеты, в которых такое предполагалось. - Во многих отношениях лица очень схожи, - медленно промолвила Шириам. - Можно отыскать женщин, настолько похожих на них, но кому и зачем это бы понадобилось? Суан и Лиане уже не выглядели самодовольными. - Мы те, кто мы есть, - решительно заявила Лиане. - Расспросите нас. Ни одна самозванка не знает всего, что известно нам. Суан же не стала дожидаться вопросов. - Лицо мое, может, и изменилось, однако я, по крайней мере, знаю, что делаю и почему. Готова поспорить, о вас такого не скажешь. От ее стального тона Мин аж застонала, но Мирелле кивнула: - Голос Суан Санчей. Это ее голос. - Голос можно и подделать, - заметила Карлиния по-прежнему хладнокровно. - Но насколько хорошо можно выучить воспоминания? - Анайя сурово нахмурилась. - Если это ты, Суан, то в день твоих двадцать вторых именин мы с тобой поспорили. Где это случилось и каковы были последствия нашего спора? Суан уверенно улыбнулась Анайе: - Во время занятий. Когда ты втолковывала Принятым, почему так много государств, выделившихся из империи Артура Ястребиное Крыло после его смерти, не сумели выжить и вскоре исчезли с лица земли. Кстати, я до сих пор с тобой кое в чем не согласна. А результат спора оказался предсказуем: два месяца я по три часа в день работала на кухне. Ты, помнится, сказала: "Надеюсь, тамошний жар перебьет и поумерит твой пыл". Если Суан полагала, будто одного ответа окажется достаточно, то она глубоко заблуждалась. У Анайи сыскалось еще немало вопросов для обеих; от нее не отставали и Карлиния с Шириам, которые, по-видимому, были послушницами и Принятыми в одно время с допрашиваемой парочкой. Интересовались теми подробностями, о которых не узнал бы никто, решивший выдать себя за Суан или Лиане: о всяких ссорах, стычках, о проделках, удавшихся и неудавшихся, о мнениях, высказанных о разных наставницах из числа Айз Седай. Мин никогда бы не поверила, чтобы женщины, ставшие впоследствии Амерлин и Хранительницей Летописей, так часто влипали в неприятности, но у нее сложилось впечатление, что услышанное - лишь малая верхушка скрытой ото всех горы и что и сама Шириам, похоже, не уступала обеим по части проказ. Мирел-ле, самая молодая из всех, ограничивалась улыбкой и удивленными замечаниями, пока Суан не сказала что-то о том, как в ванну Саройи Седай запустили форель и как какую-то послушницу полгода учили должному поведению. Правда, Суан не очень-то вдавалась в воспоминания о тех, кто ее саму наставлял на путь истинный. Будучи послушницей, выстирала платье непонравившейся Принятой с чесоточной травой? Тайком улизнула из Башни порыбачить? Даже Принятым необходимо разрешение, чтобы покинуть владения Башни во внеурочное время. Суан с Лиане охладили, чуть ли не заморозили ведро воды и установили его так, чтобы окатило Айз Седай, которая, как они считали, несправедливо их выпорола. Судя по блеску в глазах Анайи, им крупно повезло, что тогда так и не доискались виновниц этого происшествия. Из того, что Мин знала об обучении послушниц, да в немалой степени и Принятых, этим двум женщинам просто посчастливилось продержаться в Башне так долго, чтобы суметь стать Айз Седай. А ведь сейчас Мин узнала лишь малую толику их похождений! Сколько раз с них могли буквально шкуру спустить за их выходки! - Я убеждена. Вполне, - промолвила в конце концов Анайя, глядя на прочих Айз Седай. Следом за Шириам кивнула и Мирелле, но Карлиния заметила: - Тем не менее остается вопрос, что с ней делать. Она не мигая глядела на Суан, и остальные Айз Седай сразу заволновались. Мирелле кусала губу, Анайя рассматривала половицы. Шириам, разглаживая платье, как будто вовсе избегала смотреть на Суан и Лиане. - Мы по-прежнему знаем все, что нам было известно раньше, - заявила Лиане, внезапно нахмурившись. - Мы можем быть полезны. Суан стояла с побагровевшим лицом - Лиане, по-видимому, забавляли рассказы о выходках юных лет и о наказаниях за проделки, но самой Суан совсем не нравились эти воспоминания. Однако голос ее звучал лишь слегка напряженно, хотя она готова была взорваться: - Вы хотели знать, как мы вас нашли. Я встретилась с одной из моих агентов, которая также работает на Голубых. Она и сказала мне о Салли Даэра. Мин ничего не понимала. Что это за разговор о Салли Даэра? Да и кто она вообще такая? Но Шириам и остальные кивнули друг дружке. Как Мин сообразила, своими словами Суан сообщила нечто гораздо большее, чем простое объяснение, как их отыскала. Суан дала понять, что по-прежнему держит в руках сеть своих осведомителей, которые служили ей как Амерлин. - Мин, сядь там, - сказала Шириам девушке, указав на пустой столик в углу. - Или ты все еще Элминдреда? И Логайна возьми с собой. Шириам и три другие Айз Седай обступили Суан и Лиане и повели их в глубину общего зала. К ним присоединились еще две женщины в платьях для верховой езды, и вся группа скрылась за недавно сколоченной дверью - доски были еще свежие. Вздохнув, Мин взяла Логайна под руку и повела к столу, усадила на грубо оструганную скамью, а сама устроилась на шатком стуле с решетчатой спинкой. Поблизости к стене прислонились два Стража. На Логайна они будто и не глядели, но Мин знала Гайдинов: они видят все и даже во сне способны выхватить мечи за один удар сердца, а то и быстрее. Итак, даже признав Суан и Лиане, встретили их не с распростертыми объятиями. Ну а чего же она ожидала? В Белой Башне Суан и Лиане были самыми могущественными - отныне они даже не Айз Седай. Весьма вероятно, остальные просто не понимают, как себя с ними держать. Да еще и явились они с укрощенным Лжедраконом. Лучше бы Суан не врать и не строить каких-то планов насчет Логайна. Мин сомневалась, что Шириам и прочие Айз Седай окажутся столь же терпеливыми, как Логайн. И по крайней мере, Шириам узнала Мин. Девушка снова встала, выглянула в окошко с треснутыми стеклами. Лошади по-прежнему стояли у коновязей, но кто-нибудь из Стражей, которые с виду и не следят, успеет остановить ее раньше, чем она отвяжет поводья Дикой Розы. В Башне, еще тогда, Суан ни перед чем не остановилась, лишь бы изменить обличье девушки. Как видно, напрасно. Правда, Мин не думала, что кому-то из этих Айз Седай известно о ее видениях. Эти сведения Суан с Лиане явно держали при себе и ни с кем ими не делились. Мин была бы рада до невозможности, если б так оно и оставалось. Если эти Айз Седай что-нибудь прознают, спутают ее по рукам и ногам, как прежде поступила сама Суан, и тогда Мин никогда не добраться до Ранда. И если они посадят ее на короткий поводок, Мин так и не сумеет продемонстрировать ему все, что узнала от Лиане. Все хорошо, все просто замечательно. Она сделала большое дело - помогла Суан отыскать место сбора; теперь важно привести Айз Седай на помощь Ранду. Но у Мин есть и своя цель, личная. Влюбить в себя мужчину, который никогда на нее дважды подряд не смотрел, причем успеть все провернуть, пока он не сошел с ума. Может, она сама ума лишилась, как суждено ему. - Тогда из нас получится замечательная пара, - пробормотала себе под нос Мин. Возле ее столика остановилась веснушчатая зеленоглазая девушка - должно быть, послушница. - Поесть не хотите? Или чего-нибудь выпить? Есть жаркое из оленины и дикие груши. Может, и сыр найдется. Она так старательно отводила взор от Логайна, что лучше уж глядела бы на него вытаращив глаза. - Хорошо бы груш и сыру,- сказала девушке Мин. С едой два последних дня было не ахти. Путникам не часто удавалось перекусить в гостинице или на ферме, пару раз Суан ухитрилась словить рыбу в ручье, но обычно добычу охоты приносил Логайн. К тому же, по мнению Мин, сушеные бобы - не еда. - И немного вина, если есть. Но сначала я бы хотела кое-что узнать. Если не секрет, конечно, где мы? Ведь эта деревня называется Салидар? - В Алтаре. В миле к западу - река Элдар. А на том берегу уже Амадиция. - Девушка напустила на себя извечную загадочность Айз Седай, впрочем, не очень-то убедительно. - Где лучше скрываться Айз Седай, как не там, где их и не подумают искать? - Нам не нужно было бы скрываться, - осадила девушку смуглая молодая женщина с курчавыми волосами, остановившаяся рядом со столиком. Мин узнала ее: это была Принятая по имени Фаолайн. Однако увидеть ее здесь Мин не ожидала, полагая, что та останется в Башне. Как представлялось Мин, Фаолайн не нравилось ничто и никто, и она часто говорила, что, став полноправной сестрой, выберет Красную Айя. Великолепный образчик последовательницы Элайды. - Зачем ты сюда явилась? Да еще с ним! Зачем она явилась? - Мин ни на секунду не усомнилась, кого Фаолайн имеет в виду. - Это она виновата, что нам приходится скрываться. Я не верю, будто она помогла бежать Мазриму Тайму, но, может, она и причастна к его бегству, раз появилась тут с ним. - Хватит, Фаолайн, - оборвала круглолицую Принятую стройная женщина с черными волосами, волнами ниспадавшими по спине до талии. Мин показалось, что она узнала эту женщину в темно-золотистом дорожном платье из шелка. Эдесина. Вроде бы из Желтой. - Ступай, у тебя есть свои обязанности, - сказала Эдесина. - А если ты, Табия, собиралась еды принести, так тоже пошевеливайся. Эдесина и бровью не повела на помрачневшую Фаолайн, которая присела в реверансе. А той не худо бы взять пример с уже убежавшей послушницы - Табия куда старательней сделала реверанс. Вместо этого Эдесина положила ладонь на голову Логайна. Тот, уткнувшись взором в стол, будто ничего и не замечал. И тут глазам Мин предстало видение: на шее Эдесины внезапно сомкнулся серебристый ошейник, а потом так же внезапно разломился. Мин вздрогнула. Ей очень не нравились видения, связанные с Шончан. Во всяком случае, Эдесина каким-то образом спасется от ошейника. Даже если б Мин и хотела открыть свой дар, нет никакого смысла предупреждать женщину: все равно ничего не изменится. - Все дело в укрощении, - промолвила немного спустя Айз Седай. - Думаю, он уже отказался от желания жить. Я для него ничего не могу сделать. А если б и могла, то вовсе не уверена, что стала бы ему помогать. Взгляд, брошенный ею перед уходом на Мин, был очень далек от дружелюбного. В нескольких футах в стороне остановилась элегантная статная женщина в желтовато- коричневом шелковом платье, окинула Мин и Логайна холодным взглядом бесстрастных глаз. Кируна была из Зеленых и отличалась величественными манерами. Как слышала Мин, Кируна приходилась королю Арафела сестрой, но в Башне относилась к Мин по-дружески. Мин улыбнулась, но большие темные глаза, не узнавая, скользнули по лицу девушки, и Кируна плавной походкой покинула гостиницу. Следом за ней устремились четыре Стража, ничем не похожие друг на друга мужчины - их объединяла лишь смертоносная даже с виду манера двигаться. В ожидании сыра и груш Мин надеялась, что Суан с Лиане нашли куда более теплый прием. ГЛАВА 27. Наука покорности - Мы без руля и без ветрил, - без обиняков заявила Суан шести женщинам, что сидели перед ней на шести разномастных стульях. Обстановка в комнате являла собой мешанину всего и вся. На двух больших кухонных столах у стен в аккуратном порядке лежали перья, стояли чернильницы и баночки с песком. Множество разрозненных светильников, от глазурованных плошек до позолоченных ламп, и свечи всевозможной длины и толщины были расставлены наготове - с наступлением темноты они зальют комнату ярким светом. На неровных рассохшихся половицах лежал крохотный, иллианской работы шелковый коврик - с синими, красными, золотистыми узорами. Суан и Лиане сидели напротив остальных - в центре внимания шести Айз Седай. Открытые оконные створки с потрескавшимися стеклами или фрамугами, затянутыми промасленным шелком, пропускали в комнату дуновение свежего воздуха, но развеять жару этот сквознячок не мог. Суан твердила себе, что нисколько не завидует этим женщинам за способность направлять Силу - для нее это теперь безусловно в прошлом, - но она завидовала тому, что они не потели. Лицо у нее было влажно от пота. - Вся эта деятельность снаружи - забава и показуха, - напористо продолжала Суан. - Может, вы друг дружку дурачите. Даже обмануть Гайдинов сумеете, хотя на вашем месте я бы на это не рассчитывала. Но меня вам не провести. Суан очень жалела, что к тем четверым Айз Седай присоединились Морврин и Беонин. Морврин, несмотря на умиротворенный, иногда затуманенный взгляд, отличало скептическое отношение ко всему. Коренастая, с седыми прядками в волосах, Коричневая сестра потребует шесть доказательств и лишь после этого поверит, что у рыб есть чешуя. А к ней в придачу еще и Беонин - симпатичная Серая, с волосами цвета темного меда и серо- голубыми глазами, такими большими, что они придавали ей слегка удивленный вид Однако по сравнению с нею Морврин покажется легковерной простушкой. - Элайда держит Башню в кулаке, и вы знаете, что с Рандом ал'Тором она поступит совершенно неправильно, - пренебрежительно бросила Суан. - Будет чистым везением, коли она не ударится в панику и не укротит его до Тармон Гай'дон. Вам известно: какие бы чувства вы ни питали к мужчине, способному направлять Силу, Красные ненавидят их в десять раз больше. Белая Башня оказалась слабее некуда, когда должна быть сильнее всего, и в руках глупца, когда должна быть под умелым руководством. - Она сморщила нос, глядя поочередно в глаза каждой Айз Седай. - А вы сидите тут, дрейфуя со спущенными парусами. Или вы убедите меня, будто делаете нечто большее, чем бьете баклуши и пускаете мыльные пузыри? - Лиане, ты согласна с Суан? - мягко спросила Анайя. Суан никогда не понимала, почему эта женщина нравится Морейн. Заставить Анайю сделать что-то, чего ей не хочется, - все равно что по мешку с перьями бить. Она не спорила, не противилась, она просто молча отказывалась сдвинуться с места. Даже сидя сложив руки, Анайя походила на хозяйку, которая ожидает, когда подойдет тесто, но ни