льчугану две кроны. - Просто я... Мне нужен посыльный, вот в чем дело. А солдаты все заняты, у них свои обязанности. Ну и конечно, тебе придется самому заботиться о своей лошади - больше некому. Олвер привстал: - О своей лошади? - недоверчиво переспросил он. - У меня будет своя лошадь? - Конечно. И еще - меня зовут Мэт. Хоть раз назовешь лордом - я тебе нос узлом завяжу... - Мэт дернулся и взревел: - Чтоб тебе сгореть, Нерим, это ж нога, а не говяжий бок! - Как будет угодно милорду, - пробормотал Нерим. - Благодарю милорда за мудрое наставление. Нога милорда не говяжий бок. Олвер нерешительно потрогал свой нос - не иначе как задумался, можно ли его завязать узлом. Мэт со стоном откинулся назад. Ну вот, еще и мальчишку навязал себе на шею. Добро бы для его же блага, но ведь теперь паренек вечно будет торчать поблизости, а кто знает, когда Отрекшиеся вновь попытаются поубавить в мире число таверенов. Ну да ладно, ежели план Ранда сработает, одним Отрекшимся скоро будет меньше. Но будь на то его, Мэта Коутона, воля, он бы ни во что не совался и сидел тише воды, ниже травы до тех пор, пока Отрекшиеся не выведутся вовсе. ГЛАВА 23. Понять послание Вступая в помещение, Грендаль попыталась не выглядеть удивленной, но ее наряд сделался черным прежде, чем она совладала с собой и вернула ему прежний дымчато- голубоватый цвет. Трудно было поверить, что эта палата находится в здании Совета Иллиана, - так обустроил свое жилище Саммаэль. Впрочем, она бы сильно удивилась, вздумай кто-нибудь самовольно заглянуть в резиденцию "лорда Бренда". В воздухе витала приятная прохлада - в одном углу высился полый цилиндр обменника. Световые колбы хоть и выглядели довольно странно на высоких золоченых подсвечниках, зато светили ярко и ровно, не то что нынешние свечи или масляные лампы. Стоявшая на мраморной каменной доске маленькая музыкальная шкатулка извлекала из своих недр нежные рулады - то была не просто музыка, а звуковая скульптура. За стенами этих покоев ничего подобного не слышали уже три тысячи лет. Она узнала некоторые из висевших на стене полотен и остановилась перед "Темпом бесконечности" Серана Тола. Сомневаться не приходилось, то был подлинник. - Можно подумать, что ты ограбил музей, Саммаэль. По легкой улыбке на его губах Грендаль поняла, что скрыть зависть ей не удалось. Наполнив вином два чеканных серебряных кубка, Саммаэль протянул один ей. - Какой там музей, всего-навсего стасис-накопитель. Я полагаю, в те, последние дни люди пытались спасти все что можно. - Он обвел взглядом комнату и улыбнулся,. отчего натянулся ужасный шрам, пересекавший его лицо. С особой теплотой Саммаэль посматривал в сторону панели зара, проецировавшей свое по-прежнему прозрачное поле в воздух, - подобные жестокие забавы всегда были ему по душе. Наличие панели зара означало, что найденный стасис-накопитель наполнен кем-то из последовавших за Великим Повелителем, - чтобы заработала такая игрушка, нужно было захватить хотя бы одного пленника. Интересно, что он еще нашел? Грендаль отхлебнула вина и с трудом подавила вздох разочарования. После всего увиденного она рассчитывала отведать нежнейшего сатарского или одного из изысканных комоладских, но вино оказалось нынешним. - Я тоже нашла один накопитель. - Грендаль погладила свой наряд унизанными перстнями пальцами. - Но, кроме стрейта, там ничего путного не оказалось. В конце концов, раз уж он пригласил ее сюда и показал ей все это, она тоже может позволить себе легкую доверительность. Но только легкую. - Не повезло тебе. - На его губах появилась та же легкая улыбка. Не иначе как он нашел нечто поважнее, чем все эти картины и милые вещицы. - Но с другой стороны, это еще как посмотреть. Вдруг, открыв накопитель, ты обнаружила бы там гнездо кафара, джумару или других премилых созданий Агинора. Можешь себе представить, в Запустении и по сей день водятся джумары? Живут на воле! Полностью выросшие, но теперь уже не способные к трансформации. Нынешние дикари называют их Червями. - Саммаэль затрясся от смеха. Грендаль сумела выдавить из себя улыбку, и даже ее наряд почти не изменил цвета, хотя при воспоминании о созданиях Агинора ей становилось не по себе. Конечно, Агинор был выдающейся личностью, может быть, даже гением - но безумцем. Кто, кроме безумца, мог бы сотворить голама? - Похоже, ты в прекрасном расположении духа? - А почему бы и нет? - доверительным тоном отозвался Саммаэль. - Я, можно считать, уже добрался до тайного хранилища ангриалов. А возможно, и кое до чего еще. Чему ты удивляешься? Думаешь, я не знаю, что все вы пытались меня выслеживать. Надеясь, что я выведу вас на это хранилище! Так вот, ничего у вас не вышло и не выйдет. Конечно, я поделюсь с вами, но лишь после того, как отберу для себя все, что сочту нужным. - Небрежно развалившись в вызолоченном, а может, и литом, чистого золота - с него станется - кресле, Саммаэль покачивал ногой и поглаживал золотистую бородку. - Но и это не все. Я отправил посланца к ал'Тору. И получил благоприятный ответ. Грендаль едва не поперхнулась вином: - Вот как? А я слышала, будто он убил твоего посланца. То, что она знала так много, должно было потрясти Саммаэля, но он лишь небрежно улыбнулся: - Ал'Тор никого не убивал. Я отправил туда Андриса, вовсе не рассчитывая на его возвращение. Стану я заботиться о гонцах! Может, мне еще забивать голову судьбами почтовых голубей? Именно из того, как умер этот бедолага, мне и стал ясен ответ ал'Тора. - И каков же он был? - осторожно поинтересовалась Грендаль. - Союз между нами. Голову Грендаль будто сдавил ледяной обруч. Это не могло, никак не могло быть правдой, но... Саммаэль выглядел более непринужденно, чем когда бы то ни было со дня пробуждения. - Льюс Тэрин никогда бы не... - Льюс Тэрин давно мертв, Грендаль, - прервал он ее лукавым, насмешливым тоном. Без малейшего намека на гнев или раздражение. Она скрыла глубокий вздох, делая вид, будто пьет. Неужели это правда? - Но я собственными глазами видела его армию - солдаты по-прежнему стекаются в Тир. Помоему, не слишком похоже на союз. Саммаэль откровенно рассмеялся: - А куда им еще стекаться? Чтобы перенаправить такую армию, требуется время, но поверь, против меня она не выступит никогда. - Ты так думаешь? А вот некоторые мои маленькие друзья уверяют, будто он хочет уничтожить тебя за то, что ты убил нескольких Дев, с которыми он так носится. На твоем месте я бы выбрала резиденцию поскромнее и постаралась, чтобы найти меня было как можно труднее. Саммаэль и бровью не повел, словно все нити, с помощью которых удавалось воздействовать на него прежде, оказались обрезанными. - Ну погибло несколько Дев, так что с того? Какое это имеет значение? - Вид у Саммаэля был настолько озадаченный, похоже, он и вправду не понимал, о чем здесь толковать. - Произошла битва, а в битвах всегда гибнут солдаты. Может, сам ал'Тор и пастух, но у него есть полководцы, способные разъяснить ему такие простые вещи. Да он, скорее всего, и не заметил этой потери. - Ты, похоже, вовсе не приглядывался к этим людям Они изменились, Саммаэль, изменились не меньше, чем земля. И не одни Айил. В некоторых отношениях другие изменились гораздо больше. Те погибшие были не просто солдатами. Они женщины, а для ал'Тора это имеет немалое значение. Он пожал плечами, будто отметая все эти рассуждения, и Грендаль с трудом помешала овладевшему ею презрению изменить цвет стрейта. Саммаэль не старался разобраться в людях, хотя заставить их исполнять твою волю гораздо легче, если их понимаешь. Спору нет, Принуждение - способ действенный, но его нельзя распространить на весь мир Интересно, гадала она, уж не был ли найденный им стасис-накопитель тем самым тайным хранилищем, до которого он "можно считать, уже добрался". Если у него есть хотя бы один ангриал... Впрочем, так это или нет, она, скорее всего, узнает, лишь когда сам он того захочет. - Пожалуй, стоит посмотреть, насколько поумнел примитивный Льюс Тэрин - Никакой реакции. С каких это пор Саммаэль научился обуздывать свой нрав? Раньше он выходил из себя, стоило только помянуть имя Льюса Тэрина. - Если он не заставит тебя бежать из Иллиана с быстротой коса, взбирающегося на дерево, может быть... - Возможно, тебе придется ждать этого слишком долго, - прервал Саммаэль. - Я хочу сказать, слишком долго для тебя. - Это следует понимать как угрозу? - Наряд ее приобрел бледно-розовый цвет, и Грендаль не стала его менять. Пусть Саммаэль видит, что она сердится. - Я-то думала, ты давно понял, что угрожать мне неразумно. - Помилуй, Грендаль, какие угрозы! - ответил он с неколебимым спокойствием. Похоже, его решительно ничем не проймешь. - Я только привожу факты. Ранд ал'Тор не нападет на меня, а я на него. И разумеется, я согласился не оказывать помощь никому из Избранных, если ал'Тор их найдет. Все это соответствует воле Великого Повелителя, не так ли? - Безусловно. - Лицо Грендаль оставалось спокойным, но стрейт приобрел темно- розовый оттенок, лишившись дымчатой пелены. Этот цвет отчасти выдавал ее гнев. За словами Саммаэля несомненно что-то скрывалось, но поди узнай что. - А это значит, - продолжал он, - что в День Возвращения я, скорее всего, останусь единственным, кто будет противостоять ал'Тору лицом к лицу. - Сомнительно, чтобы ему удалось перебить нас всех, - с деланной ухмылкой отвечала Грендаль, но ей было вовсе не до смеха. Слишком много Избранных уже погибло. А Саммаэль, должно быть, нашел способ остаться в стороне до последнего дня - вот единственное объяснение. - Ты уверена? Даже если он прознает, где вы все скрываетесь? - Улыбка его стала еще шире. - Я уверен, что Демандред строит свои планы, но где он прячется? Где Семираг, Месана? Как насчет Асмодиана, Ланфир и Могидин? Холодный обруч снова стянул ей голову. Он ни за что не решился бы сидеть здесь развалясь и говорить таким тоном - даже помыслить о том не осмелился бы, - если только не... - Асмодиан и Ланфир мертвы. Да и Могидин, я уверена, тоже. - Грендаль удивилась тому, как нервно и хрипло звучал ее голос. Похоже, вино даже не смачивало горло. - А остальные? - Это был лишь вопрос, в тоне Саммаэля не слышалось даже намека на настойчивость, но по спине Грендаль пробежали мурашки. - Я сказала тебе все, что знаю, Саммаэль. - И при этом ничего не сказала. А когда я стану Ни'блисом, то выберу того, кто будет стоять лишь ступенью ниже меня. Того, кто должен будет остаться в живых, чтобы удостоиться прикосновения Великого Повелителя. - Ты хочешь сказать, что побывал в Шайол Гул? Что Великий Повелитель обещал тебе?.. - Ты все узнаешь, когда придет время, не раньше. Но позволь дать тебе небольшой совет, Грендаль. Готовься сейчас. Заранее. Где они? Грендаль лихорадочно пыталась найти единственно правильное решение. Должно быть, ему действительно обещано, хотя почему ему? Но времени гадать не было. В конце концов, Великий Повелитель выбирает кого ему заблагорассудится. И Саммаэлю известно, где она обосновалась. Конечно, ей ничего не стоило бы исчезнуть из Арад Домана - отказ от привычных маленьких удовольствий и забав не столь уж высокая плата. Даже от больших - ими, наверное, тоже пришлось бы поступиться, если вдруг по пятам за ней кинется ал'Тор - или Льюс Тэрин. Но у нее не было намерения открыто выступать против ал'Тора. Уж коли он одолел Ишамаэля и Равина, она не станет рисковать и испытывать его силу. Должно быть, Саммаэль действительно заручился обещанием, но если бы он сейчас умер... Как же. Наверняка держится за саидин, в противном случае только сумасшедший позволил бы себе говорить подобные вещи. Стоит ей попытаться обнять саидар, он мгновенно это почувствует. И тогда умрет она. Да, должно быть, ему и правда обещано. - Я... я не знаю, где Демандред и Семираг. Месана... Она в Белой Башне. Это все, что мне известно, клянусь. - Грудь ее словно сжало тисками, и хватка эта ослабла, лишь когда он наконец кивнул. - Ты найдешь для меня остальных. - То был не вопрос, а утверждение. - Всех, Грендаль. А если хочешь, чтобы я поверил в чью-либо смерть, покажи мне труп. Больше всего ей хотелось увидеть его труп. По ее наряду пробежала невольная рябь оттенков, отражавшая смесь гнева, стыда и страха. Что ж, пусть думает, будто сумел ее запугать. И пусть скормит ал'Тору и Месану, и всех прочих, лишь бы это помогло уберечься ей самой. - Я постараюсь, Саммаэль. Сделаю, что смогу. - Сделай больше, чем можешь, Грендаль. Больше, чем можешь. Когда Грендаль ушла и проход в ее арад доманский дворец закрылся, улыбка Саммаэля мгновенно растаяла. У него аж челюсти ныли, так долго пришлось улыбаться. Грендаль слишком много размышляла - она настолько привыкла заставлять других делать все за себя, что разучилась действовать сама. Интересно, что бы она сказала, узнав, что он манипулировал ею столь же ловко, как она в свое время вертела многими несчастными глупцами. Он готов был поклясться, что ей ни за что не понять, каковы его истинные цели. Итак, Месана в Белой Башне. Месана в Башне, а Грендаль в Арад Домане. Имей Грендаль возможность увидеть его лицо сейчас, она поняла бы, что такое настоящий страх. Что бы ни случилось, он, Саммаэль, один доживет до Дня Возвращения. Он станет Ни'блисом и победит Возрожденного Дракона. ГЛАВА 24. Посольство На углу взмокшая женщина дудела в длиннющую флейту, а краснощекий мужчина наигрывал на девятиструнном биттерне. Отвернувшись от уличных музыкантов, Эгвейн продолжала проталкиваться сквозь толпу. Солнце палило так, что раскаленные камни мостовой жгли ноги сквозь подошвы мягких сапожек. С носа капал пот, шаль, хоть и висела на локтях, казалась толстенным одеялом, а пыли в воздухе висело столько, что впору умыться, но Эгвейн все равно улыбалась, а приметив, как опасливо косятся на нее прохожие, едва сдерживала смех. Именно так они всегда смотрели на айильцев. Люди видели только то, что ожидали увидеть. Прежде всего им бросался в глаза айильский наряд - ни на рост, ни на цвет глаз никто не обращал внимания. Уличные торговцы наперебой расхваливали свой товар, заглушая возгласами скрип несмазанных осей и перестук молотков, доносившийся из мастерских ремесленников. Бранились возницы; фургоны и запряженные быками повозки жались к обочинам, уступая дорогу лакированным портшезам и строгим каретам с гербами Домов на дверцах. Чуть ли не на каждом перекрестке выступали музыканты, акробаты или жонглеры. Кучка женщин в нарядах для верховой езды - все при мечах - пытались вести себя как мужчины, точнее так, как, по их мнению, ведут себя мужчины, - они громко смеялись и грубо расталкивали встречных. Мужчинам, вздумавшим так дурить, не удалось бы пройти и сотни шагов, не ввязавшись в дюжину потасовок. Множество звуков сливалось в оживленный гул большого города, который, так долго прожив среди айильцев, она почти позабыла. Возможно, как раз этого мне и недоставало, подумала девушка и рассмеялась прямо посреди улицы, вспомнив, что, когда она попала в город впервые, городской шум просто оглушил ее. Неужели то была она? Та деревенская простушка с удивленно вытаращенными глазами? Ехавшая верхом на гнедой кобыле женщина обернулась и взглянула на Эгвейн с любопытством. Длинную гриву и хвост лошади украшали вплетенные в них маленькие колокольчики, а в темных, доходивших до середины спины волосах всадницы колокольчиков было еще больше. На поясе у этой хорошенькой, но весьма суровой с виду - хоть и ненамного старше Эгвейн - женщины висело с полдюжины ножей, один был, пожалуй, не меньше айильского. Охотница за Рогом - тут уж сомневаться не приходилось. Рослый привлекательный молодой мужчина в зеленом кафтане с двумя мечами за спиной проводил всадницу взглядом. Не иначе как тоже Охотник. Похоже, от них тут не протолкнуться. Когда женщину скрыла толпа, мужчина обернулся, поймал любопытный взгляд Эгвейн и, расправив широкие плечи, с улыбкой зашагал к ней. Эгвейн постаралась напустить на себя холодный и надменный вид, соединив в одном лице Сорилею и Суан Санчей с палантином Амерлин на плечах. Удивленный мужчина остановился, пробормотал что-то вроде "айильская дикарка", развернулся и зашагал прочь. Эгвейн снова расхохоталась. Охотник за Рогом, по всей видимости, услышал ее смех, поскольку остановился и покачал головой, но не оглянулся. Ее хорошее настроение было вызвано двумя причинами. Первая состояла в том, что Хранительницы Мудрости наконец-то согласились признать ее прогулки по городу столь же полезными для здоровья, как и загородные. Правда, Сорилея, похоже, так и не смогла взять в толк, почему Эгвейн так рвется в город, битком набитый потными мокроземцами. Но куда важнее другое. Они сказали, что, раз странные головные боли почти прошли - скрыть их полностью Эгвейн не смогла, - ей вскоре будет позволено посетить Тел'аран'риод. К ближайшей встрече - через три ночи - еще нет, но к следующей за ней - непременно. Значит, не будет больше надобности пробираться в Мир Снов тайком и проверять все на самой себе. Не придется больше бояться - а вдруг Хранительницы Мудрости разоблачат ее и откажутся учить? Не придется больше лгать. Лгала она по необходимости, ибо слишком многому хотела выучиться и не могла позволить себе терять драгоценное время попусту - но разве они это поймут? Попадались в толпе и айильцы, кто в кадинсор, кто в белом. Гай'шайн, скорее всего, были посланы в город с поручениями, что же до прочих, то многие из них попали сюда в первый и, пожалуй, в последний раз. В большинстве своем они и впрямь не любили городов, но несколько дней назад, на казнь Мангина, собрались во множестве. Рассказывали, что он сам надел себе на шею петлю и выдал при этом сугубо айильскую шуточку - дескать, коли веревка не сломает ему шею, то, может быть, шея порвет веревку. Эгвейн слышала, как айильцы повторяли эту, с позволения сказать, остроту, тогда как о самом повешении никто особо не распространялся. Ранду Мангин нравился - в этом она не сомневалась. Но Берелейн сообщила Хранительницам Мудрости о приговоре так, словно речь шла о мытье головы, и они приняли это известие с той же невозмутимостью. Эгвейн казалось, что айильцев ей не понять никогда, но теперь она сомневалась, понимает ли Ранда. А вот Берелейн она понимала прекрасно - эту вертихвостку мертвецы не волнуют, ее занимают лишь живые мужчины. От этих мыслей хорошее настроение улетучилось, и вернуть его оказалось не так-то просто. Жарища в городе стояла такая же, как и за городскими стенами, пылищи было почти столько же, а скученность и толчея делали все это еще невыносимее. Правда, здесь было на чем остановиться глазу, тогда как в Слободе остался один пепел. А через несколько дней она снова сможет учиться. Учиться по-настоящему. Стоило Эгвейн вспомнить об этом, и на лице ее вновь появилась улыбка. Она остановилась неподалеку от жилистого потного Иллюминатора. Он носил полупрозрачную тарабонскую вуаль, из-под которой торчали густые усы, но мешковатые, расшитые по бокам штаны и рубаха с тем же узором на груди указывали на его принадлежность к гильдии Мастеров Света. Правда, сейчас он торговал певчими птицами в грубо сколоченных клетках - после того как Шайдо сожгли здешний цеховой квартал. Иллюминаторы всеми возможными способами старались раздобыть денег на возвращение в Тарабон. - Уж я-то точно знаю, - говорил Иллюминатор, доверительно склонившись через клетки к седеющей, но еще привлекательной купчихе. Та была одета в темносинее платье простого покроя. Судя по всему, купчиха дожидалась в Кайриэне лучших времен. - Белая Башня раскололась. Айз Седай воюют. Воюют друг с другом. Купчиха кивнула в знак согласия. Эгвейн двинулась дальше - правда, ей пришлось посторониться и дать дорогу круглолицему менестрелю в покрытом цветными заплатами плаще. Менестрели прекрасно знали, что, в отличие от прочих жителей мокрых земель, их радушно привечают в Пустыне, а потому не боялись айильцев. Во всяком случае, делали вид, что не боятся. Подслушанный разговор взволновал девушку. Не упоминание о расколе в Башне, в конце концов, такое событие не могло долго оставаться тайной, а слова о войне. Ведь все Айз Седай - сестры, и война между ними - это все одно что война между членами одной семьи. Вот бы найти способ Исцелить Башню, восстановить ее единство, не проливая крови. Пройдя чуть дальше, Эгвейн услышала, как торговка из Слободы, которая выглядела бы милашкой, не забудь она с утра умыться, убеждала рассматривавшую ленты и булавки на ее лотке покупательницу: - Точно тебе говорю, там были троллоки. У самого города... Да, зеленый как раз подойдет к твоим глазам... Сотни троллоков и... Задерживаться возле нее Эгвейн не стала. Появись в окрестностях города хоть один троллок, айильцы прознали бы об этом задолго до уличных сплетниц. Жаль, что Хранительницы Мудрости не распускают слухов. Точнее, такое случается, но только когда дело касается других айильцев. Неожиданно Эгвейн осознала, что возможность попадать через Тел'аран'риод в кабинет Элайды и читать тайные бумаги приучила ее быть в курсе всего происходящего в мире. И теперь она смотрела вокруг, на лица людей, совсем по- другому. В Кайриэне, как в любом другом городе, есть соглядатаи Айз Седай, это уж как пить дать. Наверняка голубиная почта доставляет Элайде донесения каждый день, если не чаще. Всюду полно лазутчиков, работающих на Башню, на отдельные Айя или лично на ту или иную сестру. Зачастую ими оказываются те, кого меньше всего подозреваешь. Почему, например, те два акробата стоят без движения? Отдыхают или следят за ней? Один из акробатов подпрыгнул и сделал стойку на плечах другого. Шпионы Желтой Айя уже пытались по приказу Элайды препроводить Илэйн и Найнив в Тар Валон. Эгвейн не знала, есть ли у Элайды такие же планы и на ее счет, но полагала, что та едва ли простит столь тесное сотрудничество с низложенной Амерлин. Впрочем, своих соглядатаев в Кайриэне, скорее всего, имеют и некоторые Айз Седай из Салидара. И если до них дойдет слух об "Эгвейн Седай из Зеленой Айя"... А шпионом мог оказаться кто угодно. Та тощая женщина, что рассматривает рулон темно-серой ткани, краснолицая толстуха, лениво обмахивающая лицо фартуком, стоя у дверей таверны, или потный малый с тележкой, доверху нагруженной пирогами... С чего это он на нее так уставился? Встревожившись, она едва не направилась к ближайшим городским воротам, но этот же толстый малый и заставил ее отказаться от такого намерения. Тем, что попытался прикрыть руками свои пироги. Он уставился на нее потому, что поймал на себе ее взгляд. Небось испугался, вдруг "айильская дикарка" вздумает полакомиться его пирогами безо всякой платы. Эгвейн усмехнулась. Ну конечно, она же "айильская дикарка"! Люди смотрят ей прямо в лицо, а видят лишь айильское платье. Пожалуй, и разыскивающий ее шпион Башни преспокойно пройдет мимо. Несколько успокоившись этим соображением, она вновь принялась бродить по улицам, по возможности прислушиваясь к разговорам. Трудность состояла в том, что, узнавая о случившемся несколько недель или даже дней назад, она привыкла не сомневаться по крайней мере в том, что само событие действительно имело место. Имея же дело со слухами, нельзя быть уверенной ни в чем. Слух мог преодолеть сотню миль за день, или за месяц, мог породить десяток других, а истина, если она за ним и стояла, по пути искажалась до неузнаваемости. Слухи, самые невероятные, противоречили один другому. Сегодня Эгвейн услышала, будто Суан казнили за то, что она разоблачила Черных Айя, что Суан жива-живехонька и сама является Черной сестрой, что Черные одолели и выставили из Башни всех остальных. Все эти россказни были уже не новы - всего-навсего перепевы слухов, ходивших ранее. Зато с быстротой степного пожара распространялась новая сплетня: будто за всеми Лжедраконами стоит Башня. Эгвейн подобная болтовня просто бесила. Еще она слышала, будто андорцы провозгласили в Арингилле королевой какую-то леди: то ли Дайлин, то ли Делин - имя произносили по- разному. Сейчас, после смерти Моргейз, это вполне могло оказаться правдой, в отличие от рассказов об Айз Седай, будто бы вытворявших нечто немыслимое в Арад Домане. Одни говорили, что Пророк направляется в Кэймлин, другие - что он короновался и стал королем не то Гэалдана, не то Амадиции, третьи - что Возрожденный Дракон казнил этого Пророка за святотатство. Айильцы вот-вот уйдут... Как бы не так, они останутся здесь навсегда... Скоро Берелейн взойдет на Солнечный Трон... Возле таверны четверо парней вознамерились отлупить какого-то щуплого коротышку с бегающими глазами, утверждавшего, будто Ранд - один из Отрекшихся. Не успев даже подумать, что делает, Эгвейн вмешалась в ссору. - Неужто у вас вовсе нет чести? - холодно спросила она. Четверо молодчиков - все кайриэнцы - ростом ненамного превосходили Эгвейн, но, судя по широким плечам, перебитым носам и сплющенным костяшкам пальцев, были завзятыми скандалистами. Однако уверенный тон девушки обескуражил их. Да и присутствие на улице айильцев не добавляло драчунам храбрости - кому охота при нынешних обстоятельствах связываться с дикаркой. А в том, что они приняли ее за айилку, сомневаться не приходилось. - Хотите наказать его за глупую болтовню - пожалуйста, но деритесь честно, один на один. Разве можно вчетвером нападать на одного? Вы покроете себя позором. Молодчики вытаращились на нее, как на сумасшедшую, и Эгвейн залилась краской. Хорошо, если они подумают, что она побагровела от негодования. Только сейчас девушка поняла, что говорит с этими парнями так, словно они имеют представление о джиитох. Один из них слегка склонил голову - оказалось, что вдобавок ко всему у него еще и отсутствует кончик носа, - и пробормотал: - Так он это... Уф... Его и след простыл, госпожа. Может, и мы, это... пойдем? И верно, воспользовавшись замешательством, коротышка поспешил унести ноги. Эгвейн охватило презрение - этот жалкий трус побоялся схватиться с какими-то проходимцами. Да как ему не стыдно? О Свет, опять ты за свое, подумала девушка, открыла рот - сказать, что они могут идти своей дорогой, - да так с открытым ртом и застыла. Приняв ее молчание за разрешение, молодчики поспешно удалились, но она этого даже не заметила. Все внимание Эгвейн было приковано к проезжающей по улице кавалькаде. И заинтересовали ее не солдаты, расчищавшие путь, а ехавшие в окружении воинского эскорта пять или шесть женщин. Она видела только их спины в легких светло-коричневых накидках, но и этого было достаточно. Эгвейн не могла оторвать глаз от вышитой на дорожных накидках белой эмблемы. Белое Пламя Тар Валона! Белые стежки, образовывавшие круг, в который этот символ был заключен, на накидках Белых сестер почти не выделялись на фоне ткани, но мельком ей удалось разглядеть из-за спин солдат также зеленый и красный цвета. Красный! Пять или шесть Айз Седай ехали по направлению к королевскому дворцу, туда, где над уступчатой башней, рядом с одним из Рандовых знамен с древним символом Айз Седай, развевалась копия Драконова стяга. Рядом с тем самым, который именовали Стягом ал'Тора, а то и Айильским знаменем и еще доброй дюжиной разных имен. Проталкиваясь сквозь толпу, Эгвейн последовала за всадниками, стараясь держаться шагах в двадцати, но потом остановилась. Айз Седай, среди которых есть по меньшей мере одна Красная сестра, - не иначе как это давно ожидаемое посольство из Башни. То, которое, как писала Элайда, должно сопроводить Ранда в Тар Валон. Гонец, скакавший во весь опор, доставил это письмо всего два месяца назад, так что посольство, повидимому, в пути не мешкало. Они не должны добраться до Ранда. Правда, он, возможно, уже исчез из города. Эгвейн подозревала, что он каким-то образом освоил древнее умение Перемещаться, хотя не могла понять, как это ему удалось. Но в конце концов, найдут они Ранда или нет, ее, Эгвейн, эти Айз Седай найти не должны. Потому как ежели беглую Принятую поймают, ничего хорошего ее не ждет - в лучшем случае просто вышвырнут из Башни и никогда не позволят стать полноправной сестрой. А что будет в худшем, и задумываться не хочется. В Тар Валон они отволокут ее в любом случае - ведь о том, чтобы оказать сопротивление пяти, а то и шести сестрам даже и думать нечего. Бросив последний взгляд на Айз Седай, Эгвейн подобрала юбки и припустила бегом, лавируя между повозками и портшезами. Вслед ей неслась отборная брань возниц и носильщиков. Наконец девушка выбежала за высокие ворота, и жаркий ветер пахнул ей в лицо. Суховей, которому здесь не мешали здания и стены, поднимал в воздух целые тучи пыли. Эгвейн закашлялась, но ходу не сбавила и продолжала бежать, пока не добралась до палаток Хранительниц Мудрости. К ее немалому удивлению, возле палатки Эмис под присмотром гай'шайн стояла ухоженная, с лоснящейся шерстью серая кобыла. Нырнув под полог, Эгвейн обнаружила и ее хозяйку - Берелейн попивала чай в обществе Эмис, Бэйр и Сорилеи. Облаченная в белое женщина по имени Родера стояла на коленях, смиренно ожидая, когда ей прикажут снова наполнить чашки. - В городе Айз Седай, - с ходу выпалила Эгвейн, - они направляются к Солнечному Дворцу. Должно быть, это посольство Элайды к Ранду. Берелейн поднялась, неохотно, но, как с неудовольствием вынуждена была признать Эгвейн, грациозно. Да и ее наряд для верховой езды выглядел достаточно скромно. У Берелейн хватало ума не разъезжать под палящим солнцем в своих вызывающих платьях. Поднялись и остальные. - Очевидно, мне следует вернуться во дворец, - вздохнула Первенствующая. - Одному Свету ведомо, что они подумают, если никто их не встретит. Эмис, будь добра, передай Руарку, чтобы он нашел меня. Эмис кивнула. - Не стоит так уж полагаться на Руарка, девочка, - промолвила Сорилея. - Ранд ал'Тор поручил править Кайриэном тебе. А вожди кланов, они, знаешь, какие - протяни им палец, так и всю руку отхватят. - Это верно, - подтвердила Эмис. - Руарк - прохлада моего сердца, но Сорилея права. - Он напоминает мне отца, - отозвалась Берелейн, доставая из-за пояса и натягивая изящные перчатки. - Порой чересчур. - На мгновение по лицу ее пробежало облачко печали. - Но его советы очень полезны. И он, как никто другой, умеет напускать на себя грозный вид. Под его взглядом Айз Седай, и та поежится. Эмис рассмеялась гортанным смехом: - Да, он производит впечатление. Я его поищу и пошлю к тебе Она легко коснулась губами лба и обеих щек Берелейн. Эгвейн вытаращила глаза - так мать могла бы расцеловать свою дочь. Что за отношения сложились между Хранительницами и Берелейн? И ведь не спросишь - подобный вопрос был бы позором и для них, и для самой Эгвейн, и для Берелейн, даже если она о том и не узнала бы, а Эгвейн нисколько не хотела доставлять неприятности Берелейн. Когда Первенствующая уже повернулась, намереваясь выйти, Эгвейн коснулась ее руки. - С ними нужно держаться настороже, - промолвила она. - Они и так-то не друзья Ранду, а любое опрометчивое слово может превратить их в открытых врагов. Это была чистая правда, хотя сказать надо было нечто иное. Но Эгвейн скорее вырвала бы себе язык, чем попросила Берелейн об одолжении. - Мне доводилось иметь дело с Айз Седай, Эгвейн Седай, - сухо отозвалась Первенствующая. Эгвейн с трудом сдержала глубокий вздох. Нельзя позволить этой женщине догадаться, как ей нелегко. - Элайда любит Ранда так же, как лиса цыпленка, а эти Айз Седай присланы ею. Если они прознают, что здесь, в городе, есть сестра, поддерживающая его, она может просто исчезнуть. - Глядя на непроницаемое лицо Берелейн, Эгвейн не могла заставить себя сказать больше. Выдержав паузу, Первенствующая улыбнулась: - Эгвейн Седай, я сделаю для Ранда все, что смогу. - В ее голосе и улыбке промелькнул намек на... - Девочка, - строго произнесла Сорилея, и на щеках Берелейн неожиданно выступили красные пятна. - Я буду очень признательна, если вы не расскажете Руарку, - не глядя на Эгвейн, деланно равнодушным тоном сказала Берелейн. Точнее сказать, она не смотрела ни на кого, но прежде всего старалась избегать Эгвейн. - Мы не скажем, - быстро встряла Эмис, оставив Сорилею с открытым ртом. - Не скажем. - Повторение, в котором слышались и настойчивость, и просьба, предназначалось для Сорилеи, и та в конце концов нехотя кивнула. Перед тем как выскользнуть из палатки, Берелейн - совершенно отчетливо! - облегченно вздохнула. - У этой девочки есть характер, - рассмеялась Сорилея, как только Первенствующая ушла. Вновь усевшись на подушки, Хранительница похлопала ладонью рядом с собой, приглашая сесть и Эгвейн. - Нужно подыскать для нее подходящего мужа, ей под стать. Если такие мужчины есть в мокрых землях. Вытерев руки и лицо влажной салфеткой, которую подала Родера, Эгвейн задумалась о том, достаточно ли было сказано, чтобы она могла спросить о Берелейн, не уронив чести. Приняв чайную чашку из зеленого фарфора Морского Народа, она заняла свое место в кружке Хранительниц Мудрости. Если одна из них отзовется на слова Сорилеи, этого, пожалуй, будет достаточно. Но вместо этого Эмис спросила: - Ты уверена, что эти Айз Седай желают зла Кар'а'карну? Эгвейн покраснела. Как она может думать о всяких глупостях и слухах, когда полным- полно важных дел? - Да, - не задумываясь, ответила она, а потом, уже не столь торопливо добавила: - Во всяком случае... Я не могу утверждать, что они сознательно намереваются причинить ему вред. - В письме Элайды говорилось, о "почете и уважении, какие ему подобают". А что, по мнению бывшей Красной сестры, подобает мужчине, способному направлять Силу? - Но в одном я уверена: они хотят заставить его делать то, что сочтут нужным. Заставить служить себе. Они ему не друзья. - А друзья ли ему Айз Седай из Салидара? О Свет, как же ей нужно поговорить с Найнив и Илэйн. - И им нет дела до того, что он Кар'а'карн. Сорилея что-то буркнула. - Так ты думаешь, ему следует их остерегаться? - спросила Бэйр, и Эгвейн кивнула. - Да. И мне. Если они узнают, что я здесь... - Эгвейн попыталась скрыть набежавшую дрожь, отхлебнув мятного чаю. Они приложат все силы, чтобы отвезти Эгвейн обратно в Башню - то ли в качестве рычага для воздействия на Ранда, то ли как безнадзорную Принятую. - Они ни за что не оставят меня на свободе. Элайда не допустит, чтобы Ранд слушал кого-нибудь, кроме нее. Эмис и Бэйр озабоченно переглянулись. - В таком случае ответ ясен, - не допускающим возражений тоном заявила Сорилея. - Ты останешься здесь. У наших палаток тебя никто не найдет. Хранительницы, как ты знаешь, вообще стараются избегать Айз Седай. Поживешь у нас еще несколько лет, и мы сделаем из тебя настоящую Хранительницу Мудрости. - Вы мне льстите, - осторожно промолвила она. - Так или иначе, когда-нибудь я должна буду уйти. Судя по всему, Сорилею она не убедила. С Эмис и Бэйр Эгвейн ладить научилась, но Сорилея... - Думаю, это случится не скоро, - улыбнулась Бэйр. - Тебе еще многому надо научиться. - И она рвется как можно скорее вернуться к учебе, - добавила Эмис. Эгвейн изо всех сил попыталась не покраснеть, и Эмис нахмурилась. - Как-то странно ты сегодня выглядишь. Уж не переутомилась ли утром? Мне казалось, ты уже поправилась... - Я поправилась, - поспешно заверила ее Эгвейн. - Голова у меня давно не болит. Просто здесь пыльно, а толчея в городе куда хуже, чем я ожидала. Кроме того, я переволновалась. И плохо позавтракала. Сорилея подозвала Родеру: - Принеси-ка медовых лепешек, если остались, сыру и фруктов. Любых, какие найдешь. - Ткнув Эгвейн в бок, она с усмешкой добавила: - У женщины должно быть тело. И это говорит Сорилея! У самой-то небось только кожа да кости, словно ее провялили на солнце. Перекусить Эгвейн была не прочь - утром-то у нее вовсе не было аппетита, но Сорилея, видать, вздумала проследить, чтобы все было съедено до последней крошки, а когда тебе смотрят в рот, кусок в горло не лезет. Да и как тут есть, когда обсуждаются такие вопросы? Хранительницы размышляли, что предпринять в отношении Айз Седай. Нельзя допустить, чтобы они причинили вред Ранду, но и открыто выступать против них Хранительницы не хотели. Не то чтобы они боялись, нет, просто это пошло бы вразрез с обычаями. Но если другого способа оградить Кар'а'карна от опасности не найдется, ничего не поделаешь. Эгвейн тревожило, как бы они не обратили в приказ пожелание Сорилеи оставить ее среди палаток, ведь тогда ей не ускользнуть из-под их присмотра. Вот бы узнать, как Ранду удается Перемещаться... Хранительницы Мудрости сделают все возможное, но лишь в соответствии с джиитох. Пусть порой они истолковывают джиитох по-своему, но своего толкования придерживаются столь же неукоснительно, как и все айильцы. О Свет, ведь эта Родера - Шайдо. Одна из тысяч пленных, захваченных, когда Шайдо отогнали от Кайриэна. Но Хранительницы Мудрости относились к ней точно так же, как к другим гай'шайн, да и сама она, насколько можно было судить, своим поведением вовсе не выделялась из прочих. Да, пойти против джиитох их не заставит даже крайняя необходимость. К счастью, тревоживший Эгвейн вопрос больше не затрагивался. Зато о ее здоровье они, к сожалению, не забыли. Хранительницы Мудрости не владели Целительством и не умели проверять состояние здоровья с помощью Силы, но у них имелись свои методы. Некоторые из них Эгвейн знала - когда она готовилась стать Мудрой, Найнив учила ее всматриваться в глаза и прослушивать сердце с помощью деревянной трубочки. Другие способы были сугубо айильскими: ей пришлось наклоняться, касаясь пальцев ног, пока голова кругом не пошла, прыгать на месте, пока глаза не полезли из орбит, и бегать вокруг палаток Хранительниц Мудрости, пока перед глазами не поплыли круги. Тогда какая-то гай'шайн вылила ей на голову кувшин воды, Эгвейн напилась и, подхватив юбки, снова принялась бегать. Айильцы не сомневались в пользе суровых испытаний. Вздумай она не то чтобы остановиться, хотя бы замедлить шаг без разрешения Хранительниц, те тут же решили бы, что она еще больна. Наконец Сорилея кивнула и сказала: - Ты здорова как Дева, дочка. Эгвейн шаталась и жадно глотала воздух. С Девой такого быть не могло, но она все равно испытала прилив гордости. Эгвейн никогда не считала себя слабой, но прекрасно знала: до того, как стала жить среди айильцев, она ни за что не выдержала бы подобного испытания. Еще годик, подумала девушка, и я стану бегать не хуже Фар Дарайз Май. Но вернуться в город она была не готова и предпочла присоединиться к Хранительницам в палатке-парильне. На сей раз ей не пришлось поливать водой раскаленные камни - это делала Родера. Эгвейн лишь наслаждалась снимающей усталость влажной жарой. Ушла она, лишь когда в палатку заявился Руарк с Тимоланом, вождем Миагома, и Индирианом, вождем Кодарра, - рослыми, могучими мужчинами с седеющими волосами и суровыми, замкнутыми лицами. Завидя клановых вождей, Эгвейн опрометью выскочила из палатки, на ходу заворачиваясь в шаль. Она удирала таким образом уже не впервые и всякий раз боялась услышать вдогонку смех - вполне в духе айильского юмора, - но айильцы, похоже, просто не замечали никакой связи между приходом мужчин и ее поспешным бегством. И Эгвейн очень радовалась этому обстоятельству. Собрав сложенную аккуратной стопкой возле парильни одежонку, девушка поспешила в свою палатку. Солнце уже клонилось к закату, а ее клонило ко сну. Она слишком устала, чтобы думать о Тел'аран'риоде и даже чтобы, как учили ее Хранительницы Мудрости, запоминать свои сны. Но из тех, которые все же запоминались, большая часть была о Гавине. ГЛАВА 25. Подобно грозе ПОУТРУ, когда в сером предрассветном сумраке ее разбудила Ковинде, Эгвейн, как ни странно, чувствовала себя вполне отдохнувшей. Ей не терпелось отправиться в город как можно скорее,и разузнать там как можно больше. Зевнув и потянувшись, она мигом вскочила на ноги, торопливо умылась, наспех оделась и едва не забыла причесаться. Наверное, она убежала бы в город не позавтракав, да только приметившая девушку Сорилея мигом положила конец этой затее. Что, возможно, было и к лучшему. - Зря ты так рано ушла из парильни, - промолвила Эмис, принимая из рук Родеры миску с кашей и сушеными фруктами. В палатку Эмис набилось около двух дюжин Хранительниц Мудрости, так что Родере, Ковинде и одетому в белое мужчине по имени Дойлан, еще одному гай'шайн из Шайдо, приходилось беспрерывно сновать туда-сюда, обслуживая эту ораву. - Руарк рассказал нам немало интересного о твоих сестрах. Наверное, и ты сможешь что-нибудь добавить. После стольких месяцев притворства Эгвейн не пришлось гадать, о каких сестрах идет речь: Хранительница имела в виду посольство из Башни. - Я расскажу все, что смогу. А что сообщил Руарк? - Ну, прежде всего он выяснил, что Айз Седай шесть. И две из них - Красные сестры. Две, а не одна... Эгвейн не могла не подивиться глупости или наглости Элайды. И одну-то Красную было неосмотрительно включать в такое посольство. Хорошо еще, что возглавляет его Серая. Большинство Хранительниц Мудрости возлежали на ковриках широким кругом - ни дать ни взять спицы от колеса, и лишь некоторые сидели или стояли на коленях. Как только были названы имена прибывших Айз Седай, все взгляды обратились к Эгвейн. - Боюсь, что я знаю лишь двух из них, - осторожно промолвила девушка. - Айз Седай в Башне немало, а я слишком недолго пробыла сестрой и не успела познакомиться со многими. - Хранительницы понимающе кивнули. - Несан Бихара славится своей беспристрастностью, она непременно выслушает все мнения, все сопоставит и взвесит и лишь потом вынесет решение. Она вникает во все и замечает малейший изъян в доводах. Ей ничего не стоит, глянув раз на страницу, слово в слово повторить, что там написано. Или точно так же повторить разговор, состоявшийся при ней год назад. Однако порой она разговаривает сама с собой или размышляет вслух. - Руарк говорил, что ее интересует Королевская библиотека. - Помешивая кашу, Бэйр не сводила глаз с Эгвейн. - И он слышал, как она бормотала что-то насчет печатей. По рядам Хранительниц пробежал встревоженный ропот, но стоило Сорилее прокашляться, как все смолкло. Зачерпнув ложку каши - в ней попадались кусочки сушеной сливы и еще каких-то сладких ягод, - Эгвейн призадумалась. Конечно, если Элайда, перед тем как усмирить Суан, допросила ее - а уж это она сделала непременно, - ей наверняка известно о трех сломанных печатях. Две припрятал Ранд - Эгвейн дорого бы дала, чтобы узнать где. В последнее время он, похоже, перестал доверять кому бы то ни было. Одну печать, найденную в Танчико, Илэйн и Найнив доставили в Салидар, и о ней-то Элайда знать не могла. Если, конечно, не имела соглядатаев в Салидаре. Об этом стоит поразмыслить, но не сейчас. Надо полагать, Элайда изо всех сил старается разузнать что-либо насчет остальных печатей. Вполне возможно, потому-то она и послала Несан в Королевскую библиотеку, вторую в мире после книгохранилища Белой Башни. Эгвейн проглотила сушеную сливу и поделилась этими своими соображениями с Хранительницами. - Вчера вечером я говорила то же самое, - буркнула Сорилея. - Аэрон, Колинда, Эдарра, отправитесь в библиотеку. Втроем. Три Хранительницы Мудрости обязаны найти то, что требуется, раньше, чем одна Айз Седай. У всех трех вытянулись лица. Королевская библиотека была огромна, и искать в ней неведомо что представлялось делом безнадежным. Но не столь безнадежным, как спорить с Сорилеей; тяжело вздыхая и недовольно ворча, три женщины отставили в сторону тарелки и направились к выходу. - Ты сказала, будто знаешь двух, - продолжила Сорилея, прежде чем они успели уйти. - Одна, стало быть, это Несан Бихара, а кто другая? - Сарен Немдал, - отвечала Эгвейн. - Но пойми меня правильно, близко я не знаю ни ту ни другую. Сарен похожа на большинство Белых сестер - во всем старается руководствоваться логикой и удивляется, когда кто-то действует, повинуясь порыву. Но нрав у нее есть, и крутой, только она редко дает ему волю. Зато уж если даст - берегись, - нос откусит, моргнуть не успеешь. Правда, выслушать чужое мнение, нравится оно ей или нет, Сарен готова всегда. И она умеет признавать свою неправоту. Отправив в рот очередную ложку, Эгвейн попыталась незаметно приглядеться к Хранительницам - кажется, ни одна из них не заметила ее неуверенности. А ведь девушка чуть не сболтнула, что ты и глазом моргнуть не успеешь, как эта Сарен спровадит тебя скрести полы. Обеих сестер она знала лишь потому, что, будучи послушницей, присутствовала на их уроках. И лишь настолько, насколько послушница может знать наставницу. Несан, стройная уроженка Кандора с птичьими глазами, даже стоя спиной к ученицам, могла мгновенно определить, какая из них отвлеклась хотя бы на миг. Под ее руководством Эгвейн довелось изучать несколько предметов, тогда как у Сарен она побывала всего на двух лекциях, одна из которых касалась природы реальности. Но и этого оказалось достаточно - трудно забыть женщину, совершенно серьезно утверждавшую, будто красота и безобразие одинаково иллюзорны. Особенно если эта женщина столь хороша, что редкий мужчина не проводит ее взглядом. - Надеюсь, ты все же припомнишь что-нибудь еще, - промолвила Бэйр, приподнявшись на локте. - Похоже, ты у нас единственный источник сведений. Ну конечно, смекнула, хотя и не сразу, Эгвейн. Бэйр и Эмис, должно быть, попытались заглянуть в сны Айз Седай. И безуспешно - те всегда ограждали свои сны. Эгвейн не успела обучиться этому до ухода из Башни, о чем весьма сожалела. - Я постараюсь. А в каких покоях дворца они разместились? Это следовало узнать в первую очередь. Эгвейн вовсе не желала, направляясь к Ранду - когда ему заблагорассудится вернуться, - нарваться на одну из этих сестер. Особенно на Несан. Сарен, та, может, и не вспомнит какую-то там послушницу, но Несан никого не забывает. Хуже того, насчет Эгвейн ал'Вир в Башне ходило столько толков, что ее, не ровен час, могут опознать и другие Айз Седай, которых сама она знать не знает. - Они отвергли предложение Берелейн предоставить им кров и прохладу, - хмуро ответила Эмис. - Даже на одну ночь. - С точки зрения айильцев, отказ принять гостеприимство, даже от кровного врага, считался постыдным. - Они остановились у женщины по имени Арилин. Среди древоубийц она считается родовитой. Руарк полагает, что Койрен Селдайн знала эту Арилин и раньше. - Шпионка, - уверенно заявила Эгвейн. - Или лазутчица Серых Айя, или личная шпионка Койрен. Несколько Хранительниц Мудрости что-то сердито пробормотали. Сорилея презрительно фыркнула, а Эмис тяжело вздохнула. Зеленоглазая седоволосая Корелна - не женщина, а сущий ястреб - с сомнением покачала головой, а худощавая рыжеволосая остроносая Тиалин посмотрела на Эгвейн с нескрываемым недоверием. Шпионство противоречило джи'и'тох, хотя как это согласовывалось с обыкновением ходящих по снам выведывать все, что требовалось, из чужих снов, Эгвейн так и не уразумела. А говорить Хранительницам о том, что Айз Седай не следуют джи'и'тох, бесполезно. Они это прекрасно знали. Знать-то знали, но, кажется, до конца все же не верили. Однако, что бы ни думали они, Эгвейн в своей правоте не сомневалась. Галдриан, последний король Кайриэна, имел советницу, Айз Седай по имени Нианда Мурвин. Она держалась в тени, а вскоре после убийства короля исчезла из города, однако, как удалось выяснить Эгвейн, в свое время она не раз наведывалась в загородные имения леди Арилин. И была эта Нианда Серой сестрой. - Они разместили в доме Арилин сотню солдат, - вкрадчивым тоном добавила Бэйр. - Объясняют это тем, будто в городе еще не восстановлен порядок, но мне кажется, дело тут в другом. Они просто-напросто опасаются айильцев. На лицах некоторых Хранительниц появилось заинтересованное, но определенно беспокойное выражение. - Сотню! - воскликнула Эгвейн. - Они что, привели с собой сотню воинов? Эмис покачала головой: - Какую там сотню, более пятисот. Разведчики Тимолана выяснили, что все это войско встало лагерем к северу от города, в половине дня пути. Койрен Селдайн сказала Руарку, будто все эти солдаты не что иное как почетная стража, а в город их не вводят, чтобы не встревожить нас. - Они намереваются сопроводить Кар'а'карна в Тар Валон. - Голос Сорилеи мог расколоть камень, но даже он казался мягким в сравнении с выражением ее лица. Эгвейн предпочла не напоминать им о письме Элайды к Ранду. Чем чаще Хранительницы вспоминали о том послании, тем меньше оно им нравилось. - Ранд не настолько глуп, чтобы принять подобное предложение, - заявила Эгвейн, но думала она совсем о другом. Конечно, пятьсот человек и впрямь могут представлять собой почетную стражу. Вполне возможно, Элайда решила таким образом польстить Возрожденному Дракону. Так или иначе, у Эгвейн появились кое-какие соображения, но их она пока предпочитала держать при себе. Неосторожное слово - и Эмис или Бэйр могут отдать Эгвейн распоряжения, которым она не сумеет подчиниться. Или того хуже, ее обмолвка вызовет вопросы у Сорилеи, а от той увильнуть не удастся, это все равно что в заросли шиповника угодить. А Эгвейн по-прежнему хотела поступать так, как считала верным сама. - Я полагаю, вожди следят за теми солдатами? Половина дня пути, а точнее, целый день, ведь солдаты Башни не айильцы, расстояние немалое. Особой опасности этот отряд не представляет, но осторожность в любом случае не повредит. Эмис кивнула, а Сорилея бросила на Эгвейн такой взгляд, будто та спросила, стоит ли в полдень солнце в зените. Разумеется, вряд ли допустят такую ошибку. Эгвейн прочистила горло: - Ну что ж, мне кажется, нам следует поступить так. Если кто-нибудь из Айз Седай направится во дворец, кому-то из вас надо будет отправиться следом и проверить, не начнут ли они расставлять ловушки. Хранительницы дружно кивнули. Две трети из них по части обращения с Силой не намного превосходили Сорилею, другие же не уступали Эмис, которая вполне могла потягаться с любой Айз Седай. Навыки и умения Хранительниц, конечно же, отличались - в чем-то разительно, а чем-то слегка - от навыков и умений Айз Седай, но они вполне позволяли обнаружить любые нежелательные ухищрения. - И мы должны убедиться, что их действительно всего шесть. Это вызвало вопросы, и Эгвейн пришлось пуститься в объяснения. Хранительницы, даже те из них, которые умели направлять Силу и читали написанные в мокрых землях книги, понятия не имели о разработанных Айз Седай правилах относительно способных касаться Истинного Источника мужчин. Айильцы считали обладавших этим даром мужчин избранными для того, чтобы сразиться с Темным. Молодые воины, у которых обнаруживалась способность касаться саидин, уходили на север, в Запустение. Назад никто из них не возвращался. С другой стороны, Эгвейн и сама ничего не знала о таких ритуалах, пока не попала в Башню. Всякие россказни она, конечно же, слышала и раньше, но они имели мало общего с действительностью. - Ранд способен справиться с двумя женщинами сразу, - заключила Эгвейн. Уж это она знала не понаслышке. - А может быть, сладит и с шестью, но дело не в этом. Если Айз Седай окажется больше, чем объявлено, стало быть, они в конце концов солгали, пусть даже дело в обычной недомолвке. Эгвейн едва не поежилась под хмурым взглядом Хранительниц: она всегда помнила о том, что ложь навлекает тох. Но в ее случае другого выхода не было. Оставшееся время завтрака прошло за обсуждением того, кому из Хранительниц отправляться сегодня во дворец и кому из вождей поручить подбор воинов - и мужчин и Дев, - которые выяснят, сколько же на самом деле прибыло Айз Седай. Вопрос был важен и очень непрост: Хранительницы, пусть весьма неохотно, вынуждены были признать, что кое-кто наверняка откажется выступить против Айз Седай. А кое-кто, напротив, может решить, что любую угрозу Кар'а'карну, пусть даже она исходит от Айз Седай, проще всего отвратить с помощью копья. Похоже, подобная точка зрения представлялась привлекательной и некоторым Хранительницам. Сорилея, например, высказалась в том смысле, что, не будь в городе Айз Седай, и тревожиться бы ни о чем не пришлось. В конце концов это ответственное дело порешили доверить лишь Руарку и Манделайну из Дэрайн. - Только пусть вожди не привлекают к этому сие' ваиаман, - предупредила Эгвейн. Уж они-то схватятся за копья при малейшем намеке на угрозу. Это высказывание повлекло за собой немало пристальных, а иногда и недовольных взглядов. Оно понятно, глупых женщин среди Хранительниц не было. Беспокоило Эгвейн одно: ни одна из Хранительниц Мудрости не упомянула о том, что Айил некогда подвели Айз Седай и будут уничтожены, если подобное повторится. Обычно же это происходило всегда, когда речь заходила об Айз Седай. В обсуждении она почти не участвовала, а предпочла подналечь на вторую миску каши, чем заслужила одобрительный кивок Сорилеи. Эгвейн вовсе не добивалась похвалы: во-первых, она и вправду проголодалась, а во-вторых, надеялась, что ежели помолчит, то о ней, глядишь, и забудут. И эта уловка вроде бы удалась. Как только завтрак и обсуждения подошли к концу, Эгвейн устремилась к своей палатке, спряталась за пологом и проследила за тем, как небольшая группа Хранительниц под предводительством Эмис направилась в город. Как только они скрылись за ближайшими воротами, девушка выскользнула наружу. Айильцы, и воины, и гай'шайн, сновали повсюду, но Хранительниц Мудрости поблизости не было, и когда Эгвейн неторопливо зашагала к городской стене, никто не обратил на нее внимания. А если кто и обратил, то наверняка подумал, что она отправилась на обычную утреннюю прогулку. Налетевший ветер принес с собой клубы пыли и пепла из сожженной Слободы, но Эгвейн не сбавила шагу. Пусть все считают, что она отправилась гулять. Неожиданно для Эгвейн разузнать дорогу ко дворцу леди Арилин оказалось не так-то просто. Ни долговязая торговка, продававшая по непомерной цене сморщенные яблоки, ни пухленькая белошвейка, у которой глаза полезли на лоб, когда в ее лавку вошла "айильская дикарка", ни лысеющий ножовщик, надеявшийся заинтересовать посетительницу своим товаром, ничего не знали ни о самой леди, ни о том, где она живет. Только обратившись к узкоглазому серебряных дел мастеру, девушка наконец узнала то, что ей требовалось. Шагая в толпе, она молча качала головой. Конечно, ей следовало помнить, что Кайриэн слишком велик и в таком городе далеко не всякий знает, где чей дом. Три раза Эгвейн сбивалась с пути. и два раза ей пришлось подолгу расспрашивать встречных, но в конце концов она оказалась вплотную к стене конюшни, где сдавались внаем стойла. Осторожно заглянув за угол, она увидела перегораживавшую улицу темную каменную громаду с узенькими стрельчатыми оконцами, угловатыми балконами и ступенчатыми башенками. Впрочем, для дворца - насколько могла судить Эгвейн - здание было не столь же большим, хотя для обычного дома прямо-таки огромным. По всей видимости, к верхушке кайриэнской знати леди Арилин не принадлежала, но все же Дом ее был отнюдь не из последних. Повсюду - на широких ступенях парадной лестницы, у всех у боковых дверей и ворот и даже на балконах - маячили одетые в зеленое часовые в стальных кирасах и шлемах. Все они были на удивление молоды, но не это привлекло внимание Эгвейн. Внутри здания женщины направляли Силу, и потоки саидар были довольно мощными. В следующий момент они вдруг ослабли, но все же оставались вполне ощутимыми. Эгвейн пожевала губу. Не видя сплетенных потоков, она не могла определить, чем занимаются Айз Седай, но ведь сами они, чтобы сплетать эти потоки, должны были их видеть. Если Айз Седай стояли у окна, то свитые ими потоки, раз Эгвейн их не видела, могли быть направлены только на юг, в сторону, противоположную той, где находился Солнечный Дворец. Что же они делают? Неожиданно одни из шести ворот распахнулись и выпустили великолепно подобранную шестерку гнедых, которые влекли за собой закрытую черную карету. На лакированной дверце красовался герб - две серебряные звезды на фоне красных и зеленых полос. Экипаж направлялся на север, обряженный в ливрею кучер щелкал кнутом, подгоняя коней и расчищая дорогу в толпе. Интересно, кто там внутри? Леди Арилин или какая-нибудь из Айз Седай? Впрочем, Эгвейн явилась сюда не для того, чтобы глазеть на кареты. Не сводя глаз с особняка, девушка отступила за угол, извлекла из подвешенного к поясу кошеля маленький красный камушек и, глубоко вздохнув, направила Силу. Любая Айз Седай, вздумай она выглянуть из окна с этой стороны дома, мигом увидела бы свитые Эгвейн потоки, но другого выхода не было. Приходилось идти на риск. Красный камушек - обычный камень, отшлифованный водой, - сам по себе никак не влиял на мощь направляемого потока, но помогал сосредоточиться. Использовать посторонние предметы для концентрации внимания Эгвейн выучилась у Морейн. Сотканное ею плетение, состоявшее в основном из Воздуха с легким налетом Огня, позволяло подслушивать на расстоянии. Хранительницы наверняка осудили бы это как шпионство, но Эгвейн была готова на все, лишь бы разузнать что-нибудь о намерениях посланниц Башни. Осторожно - более чем осторожно - она двинула плетение к окну и легонько коснулась его. Потом другого окна. Еще раз, еще... Тишина. Еще одна попытка, и... - ...вот я ему и говорю, - зазвучал в ушах Эгвейн женский голос, - коли ты хочешь, чтобы все кровати были застелены, нечего щекотать мне подбородок, Алвин Раэль. - Ну ты даешь! - сквозь смех проговорила другая женщина. Служанки судачат, поняла Эгвейн и поморщилась. Проходившая мимо пышнотелая женщина, с корзинкой на плече недоуменно уставилась на нее. И неудивительно - ведь она слышала голоса двух женщин, тогда как видела всего одну, к тому же не открывавшую рта. Из затруднительного положения Эгвейн вышла самым простым и действенным способом - бросила на толстуху столь свирепый взгляд, что та пискнула и, едва не уронив корзину, метнулась в толпу. Эгвейн неохотно убавила силу плетения - слышно, конечно, будет хуже, зато странные звуки не привлекут зевак. Прохожие и так с любопытством поглядывали на прижавшуюся к стене айилку, правда, тут же отводили глаза и спешили дальше. Кому охота связываться с дикарями. Выбросив прохожих из головы, девушка принялась перемещать поток от окна к окну. Она обливалась потом, и не только из-за усилившейся жары. Стоило хоть одной Айз Седай ощутить нужное плетение, и сестры из Башни смекнут, что кто-то посторонний использует Силу. Эгвейн непроизвольно подалась назад, продолжая вполглаза следить за окнами. Тишина... Молчание... Какой-то шорох - не иначе как легкие шаги по ковру, и вновь тишина. Ни слова. Затем Эгвейн наткнулась на человека, по всей видимости чистившего горшки и пребывавшего не в лучшем расположении духа. Он бормотал под нос такие слова, что у девушки покраснели уши и она спешно двинулась дальше. Тишина... Тишина... Тишина... - ...и впрямь считаешь, что без этого не обойтись? - Женский голос был едва слышен, но даже при этом Эгвейн почувствовала, как он выразителен и глубок. - Мы должны быть готовы и к тому, чего нельзя предвидеть, Койрен, - резко ответила другая женщина. - До меня дошел любопытный слух... Плотно закрывшаяся дверь отсекла конец фразы. Эгвейн тяжело привалилась к каменной стене конюшни - от досады ей хотелось кричать. Ведь она услышала обрывок разговора возглавлявшей посольство Серой сестры с какой-то другой Айз Седай. В последнем сомневаться не приходилось, ибо только Айз Седай могла позволить себе разговаривать с Койрен. И на самом интересном месте все оборвалось! Что значит "быть готовыми и к тому, чего нельзя предвидеть"? Какой еще "любопытный слух"? Мощь направлявшихся за стенами дворца потоков вновь возросла. Что же они затевают? Глубоко вздохнув, Эгвейн начала все сначала. Чем выше поднималось солнце, тем оживленнее становился огромный дом. Девушка все чаще слышала обрывки фраз, но все это были разговоры служанок, толковавших о работе или о своих делах. У кого-то по имени Цери будет еще один ребенок. Айз Седай потребовали к обеду вина из Ариндрима - это еще где? Самым интересным из услышанного стало подтверждение того, что в карете находилась хозяйка дома - леди Арилин отправилась к мужу, в загородную усадьбу. Это известие никак не стоило затраченного времени и усилий. Неожиданно парадные двери особняка широко распахнулись, и на крыльце появилась Несан Бихара. Часовые не шелохнулись, но враз стали еще более внимательными. Слуги в ливреях поклонились Айз Седай. Ее сопровождал рослый молодой человек, казавшийся высеченным из камня. Эгвейн мгновенно убрала свое плетение, отпустила саидар и сделала глубокий, успокаивающий вздох. Она не могла позволить себе впасть в панику. Перемолвившись парой фраз со своим Стражем, темноволосая Коричневая сестра принялась озираться по сторонам. Она явно что-то или кого-то искала. Эгвейн подумалось, что ежели вообще можно поддаться страху, то сейчас, пожалуй, время для этого самое подходящее. Медленно, стараясь излишней поспешностью не привлечь к себе внимания Несан, девушка отступила за угол и, оказавшись вне поля зрения Айз Седай, подхватила юбки и припустила прочь. Бежала она не разбирая дороги и, видимо, поэтому вскоре, через четыре шага, ударилась не иначе как о каменную стену, да с такой силой, что отлетела назад и уселась посреди мостовой. Девушка ошарашенно подняла глаза, и сердце ее едва не выскочило из груди. Каменной стеной оказался не кто иной, как Гавин. Молодой человек смотрел на нее сверху вниз, и вид у него при этом был такой же растерянный. А глаза - невероятно голубые. А золотистые кудри - мягкие, как шелк. Эгвейн нестерпимо захотелось снова запустить в них пальцы, и она почувствовала, что заливается краской. Ты никогда не делала ничего подобного, решительно сказала она себе. То был всего лишь сон! - Я тебя толкнул? Тебе не больно? - обеспокоенно спросил юноша, опускаясь на колени рядом с ней. Эгвейн неловко поднялась и торопливо отряхнула пыль; пообещай ей кто-нибудь незамедлительно исполнить одно желание, она пожелала бы перестать краснеть. Между тем прохожие уже начали обращать на них внимание. Взяв Гавина за руку, девушка увлекла его за собой по улице в том же направлении, в каком спешила до этой неожиданной встречи. Толпа сомкнулась за ними, и можно было надеяться, что, если Несан и заглянет за угол, ничего интересного она не увидит. Однако Эгвейн не замедляла шага, Гавин поспешал рядом, а толпа расступалась, давая дорогу "айилке" и рослому мужчине, который и сам сошел бы за айильца, когда бы не висевший на поясе меч. А о том, что с оружием этот мужчина обращаться умеет, можно было догадаться даже по его походке - двигался он со смертоносной грацией Стража. Отойдя подальше, Эгвейн неохотно отпустила руку Гавина, но юноша тут же сам взял ее за руку, и высвобождаться она не стала. - Я полагаю, - промолвил он, как бы размышляя вслух, - мне лучше не обращать внимания на то, что ты носишь айильский наряд. А заодно и на то, что ты бежала как ошпаренная прочь от дворца, где остановились шесть Айз Седай. Хотя, должен признаться, это довольно странно для Принятой. Как ты вообще здесь оказалась? До меня доходили слухи, будто ты в Иллиане. - Я никогда не была в Иллиане, - поспешно заявила Эгвейн, озираясь по сторонам, не услышит ли ее кто-нибудь из айильцев. Некоторые поглядывали в ее сторону, но, к счастью, все они находились довольно далеко. Неожиданно Эгвейн приметила, что на Гавине такой же зеленый кафтан, как и на часовых у дворца Арилин, и ахнула: - Так ты с ними! С этими Айз Седай из Башни! О Свет, как же она сразу не догадалась. На миг лицо его посуровело, но затем снова смягчилось. - Я командую почетной стражей, которую Айз Седай привели сюда, дабы эскортировать в Тар Валон Возрожденного Дракона. - В голосе его слышалась любопытная смесь опаски, гнева и усталости. - Во всяком случае, если он согласится туда поехать. И если он вообще здесь. Я слышал, будто он... то появляется, то исчезает. Койрен все это не слишком по нраву. У Эгвейн сжалось сердце. - Я... я должна попросить тебя об одолжении. - Все что угодно, - просто ответил он. - Только не проси меня выступить против Андора и Илэйн или примкнуть к Принявшим Дракона. Все остальное, все, что в моих силах, я для тебя сделаю. На сей раз в их сторону обернулись многие - упоминание о Принявших Дракона не могло не привлечь внимания. Четверо суровых мужчин - каждый держал на плече свернутый кольцом кнут - сердито сжали кулаки, будто намереваясь затеять драку, но стоило Гавину посмотреть в их сторону, как от воинственного задора забияк не осталось и следа. Их будто смыла текущая мимо людская река. Однако, даже делая вид, будто не обращают на них внимания, прохожие, разумеется, посматривали на странную пару. Айилка и высоченный, больше спана ростом, похожий на Стража мужчина с золотистыми волосами не могли не притягивать любопытных взоров. - Нам нужно поговорить с глазу на глаз, - сказала Эгвейн. Если какая-нибудь Айз Седай вздумает. сделать Гавина своим Стражем, то я ей... Как ни странно, эта мысль не заставила девушку покраснеть. Не говоря ни слова, молодой человек отвел ее в ближайшую гостиницу, называвшуюся "Долговязый малый". Брошенная пузатому трактирщику золотая крона вызвала почтительный поклон и позволила Гавину и Эгвейн заполучить в полное распоряжение маленькую отделанную темными панелями комнатушку, посреди которой стоял полированный стол и стулья, а на каминной доске красовалась голубая ваза с высохшими цветами. Гавин затворил дверь, и, когда они наконец остались наедине, обоих одолела застенчивость. О Свет, он так же прекрасен, как Галад, и золотистые кудри так вьются за ушами... Гавин прокашлялся. - Похоже, жара с каждым днем усиливается, - пробормотал он, отер лицо, а затем протянул платок Эгвейн. Тут же сообразив, что платок уже использован, юноша вконец смутился, закашлялся и принялся рыться в карманах. - У меня где-то был еще один... Пока он копался, Эгвейн вытащила свой платок. - Гавин, - спросила она, - как ты можешь служить Элайде после всего того, что она сделала? - Отроки служат не Элайде, а Башне, - твердо ответил юноша, но голова его беспокойно дернулась. - Мы служим пока... Суан Санчей... - На миг глаза его стали холодными как лед. Но только на миг. - Эгвейн, матушка, бывало, говорила мне, что даже королева должна исполнять закон, пусть этот закон ею же и установлен. Иначе не останется никаких законов. - Он сердито покачал головой. - Конечно, мне не следовало удивляться тому, что ты здесь. Можно было догадаться, что ты окажешься там же, где и ал'Тор. - За что ты ненавидишь его? - В голосе Гавина звучала ненависть, тут ошибки быть не могло. - Он ведь и вправду Возрожденный Дракон. Неужто ты не слышал о событиях в Тире? Он... - Да пусть он хоть сам Творец во плоти, мне нет до того дела, - прорычал Гавин. - Ал'Тор убил мою мать! У Эгвейн глаза полезли на лоб: - Нет, Гавин, нет! Он ее не убивал! - Не убивал? И ты можешь в этом поклясться? Может быть, ты присутствовала при ее кончине? Повсюду только о том и толкуют, что Возрожденный Дракон захватил Кэймлин и убил королеву. А возможно, и Илэйн - я уже давно не имею о ней никаких известий. - Неожиданно гнев отхлынул, а Гавин обессиленно опустился на стул, уронив голову на грудь, - Я ничего не могу выяснить, - прошептал он. - С Илэйн все в порядке, - промолвила Эгвейн, с удивлением обнаружив, что она уже запустила пальцы в его золотистые волосы. Ощущение было таким же, как и во сне, даже, пожалуй, лучше. Вспомнив об этом, она отдернула руки, словно обожглась, и покраснела так, что от ее щек впору было зажигать свечи. Багрянец окрасил и щеки Гавина. Ну конечно, он ведь тоже помнил тот сон. Казалось бы, от этого девушка должна была раскраснеться еще пуще, но вышло наоборот - румянец Гавина несколько успокоил ее. Ей даже захотелось улыбнуться. - Илэйн ничто не угрожает, Гавин. В этом я могу поклясться! - Где она? - Голос юноши выдавал душевную муку. - Где? Ее место в Кэймлине. Ну пусть не в Кэймлине, раз там нынче правит ал'Тор, но во всяком случае, в Андоре. Где она, Эгвейн? - Я... прости, но я не могу этого сказать. Не имею права. Гавин внимательно, хотя и без всякого выражения, взглянул ей в глаза, а потом тяжело вздохнул. - С каждым разом, как я тебя вижу, ты все больше и больше похожа на Айз Седай. - Он осекся, выдавил из себя смешок и продолжил: - Я даже как-то подумал, что мог бы стать твоим Стражем. Ну не глуп ли? - Ты непременно будешь моим Стражем. - Слова эти вырвались у нее непроизвольно, но, услышав их, она поняла, что так и должно быть. Недаром же в том сне Гавин стоял на коленях, а она держала в ладонях его голову. Та картина могла иметь сотню разных значений, могла не значить ничего, но Эгвейн знала наверняка. Юноша невесело ухмыльнулся. - Ну, без Стража ты, ясное дело, не останешься, только вот будет им, наверное, Галад. Правда, при этом тебе придется отгонять других Айз Седай палкой. Айз Седай, кухарок, королев, горничных, купчих, крестьянок... Я видел, как смотрят на него женщины. И не говори, пожалуйста, что... Чтобы заставить Гавина прекратить молоть чепуху, Эгвейн приложила пальцы к его губам: - Я не люблю Галада. Я люблю тебя. Гавин улыбнулся, все еще пытаясь сделать вид, будто это шутка: - Но ведь я не могу быть Стражем. Когда Илэйн взойдет на престол, мне предстоит стать Первым Принцем Меча. - Глупости. Если королева Андора может быть Айз Седай, то, стало быть, и принц может быть Стражем. И ты им будешь, вбей себе это в голову. Я не шучу. Я тебя люблю. - Юноша уставился на нее широко раскрытыми глазами, хорошо хоть перестал улыбаться. - Ну, - промолвила Эгвейн, отнимая руку, - скажешь ты хоть что-нибудь? - Когда так долго мечтаешь о чем-то безо всякой надежды, - медленно проговорил юноша, - а потом твои мечты неожиданно сбываются, это подобно внезапно разразившейся грозе. Гром оглушает, ошеломляет, и хотя пролившийся дождь способен оживить истомленную жаждой землю, не сразу соображаешь, что к чему. - Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, - повторила она несколько раз. - Ну? Вместо ответа он подхватил ее и поцеловал. Это было так же прекрасно, как во сне, даже лучше... Когда Гавин наконец опустил девушку на пол, она прильнула к его груди - похоже, ноги у нее подгибались. - Госпожа моя Эгвейн, айильская Айз Седай, - с насмешливой торжественностью промолвил он, - я люблю тебя и жду не дождусь, когда ты сможешь связать меня узами Стража. - Потом он улыбнулся и уже серьезно добавил: - Я люблю тебя, Эгвейн ал'вир. Ты сказала, что хочешь о чем-то меня попросить. Что тебе нужно - достать луну с небес? Или звезды, чтобы украсить прическу? Честное слово, я... - Не рассказывай Койрен и прочим о том, что я здесь. Вообще не упоминай обо мне. Она ожидала колебаний, но Гавин ответил без промедления: - От меня они ничего не узнают. И ни от кого другого, коли я смогу тому помешать. - Он помолчал, а потом нежно обнял ее за плечи: - Эгвейн, я не хочу спрашивать, почему ты здесь. Но послушай меня, я знаю, что Суан впутала тебя в свою затею, и понимаю, что ты хочешь помочь земляку. Но все это не имеет значения. Тебе нужно вернуться в Белую Башню и закончить учение. Я помню, все они говорили, что когда-нибудь ты станешь могущественной Айз Седай. Ты представляешь себе, как можно вернуться, чтобы не... не понести наказания? Девушка покачала головой, и он продолжил: - Неважно. Что-нибудь придумаешь, а нет, так я найду выход. Конечно, в то время ты не могла не повиноваться Суан, хотя сомневаюсь, чтобы Элайда сочла это достаточным оправданием. В ее присутствии опасно даже произносить имя Суан, но ничего, как-нибудь выкрутимся. Только обещай мне, что, пока я не найду выход, ты... не наделаешь глупостей. - Он сжал ее в объятиях с такой силой, что девушке стало больно. - Обещай, что будешь осторожна. О Свет, подумала Эгвейн, ну и положение. Не могла же она сказать Гавину, что не намерена возвращаться в Башню, покуда Престол Амерлин занимает Элайда. Ну а "глупости" в его понимании наверняка связаны с Рандом. Вид у юноши был такой встревоженный, а ведь переживал он из-за нее. - Обещаю, Гавин. Я буду осторожна, - промолвила девушка, мысленно добавив: насколько смогу. - Но тебя я попрошу еще об одном одолжении... - Она помолчала, пытаясь подыскать такие слова, которые причинили бы ему меньшую боль, а потом продолжила: - Ранд не убивал твою мать. Рано или поздно я докажу тебе его невиновность, но пока этого не случилось, поклянись мне, что ты не поднимешь на него руку. - Клянусь, - немедленно ответил Гавин. Ответ без колебаний, разве что голос его дрогнул, а руки сжались еще сильнее. Эгвейн было больно, но она не отстранилась, понимая, что ему куда больнее. - Иначе нельзя, Гавин. Мне потребуется время, чтобы раздобыть доказательства, но я это сделаю. Эгвейн понятия не имела, как это ей удастся, хотя и намеревалась сдержать слово. Но уж коль скоро все так запуталось, она не может позволить себе разбрасываться, надо сосредоточиться на главном. И что же всетаки затевают Айз Седай? Прерывистый вздох Гавина вывел ее из раздумья. - Эгвейн, - хрипло проговорил юноша, - ради тебя я готов на все. Даже на измену и бесчестье. Пойдем со мной, Эгвейн, бросим все это. К югу от Беломостья у меня есть маленькое поместье - деревенька с виноградником. Она расположена в такой глуши, что там нас никто не найдет. По дороге мы можем пожениться. Не знаю, сколько времени у нас в запасе, наверное, немного, если вспомнить про ал'Тора и Тармон Гай'дон, но хотя бы его мы проведем вместе. Девушка воззрилась на него в изумлении и, лишь когда она поняла, что последнюю фразу: "Что же всетаки затевают Айз Седай?" - непроизвольно произнесла вслух, ей удалось уразуметь, почему Гавин вдруг заговорил об измене. Он решил, будто она хочет, чтобы он шпионил за сестрами из Башни. И готов пойти на это, хотя сама мысль о предательстве внушала ему отвращение. Гавин дал слово сделать для нее все, о чем она попросит, и он не шутил. Никогда, пообещала Эгвейн, пообещала молча, себе, а не ему, ибо об этом не следовало говорить вслух, я не стану принуждать его к бесчестным поступкам. Разумеется, она готова была воспользоваться любой его обмолвкой - без этого все равно не обойтись, - но твердо решила даже не пытаться превратить его в соглядатая. Ни при каких обстоятельствах. Сарен Немдал никогда не поймет такого, но только так Эгвейн могла ответить на то, что Гавин не задумываясь положил к ее ногам. - Я не могу, - мягко сказала она. - Ты представить себе не можешь, как бы мне хотелось уйти с тобой, но я действительно не могу. - Неожиданно она рассмеялась, чувствуя, как к глазам подступают слезы. - Измена? Бесчестье? Гавин Траканд, эти слова вовсе тебе не подходят. Ты так же далек от них, как солнце от тьмы. - Невысказанное обещание никак не запрещало Эгвейн воспользоваться тем, что она так или иначе уже успела от него узнать. Но раз она собиралась использовать это знание против того, во что он верит, следовало дать ему хоть что-то взамен. - Я сплю в палатке в айильском лагере, но каждое утро отправляюсь в город. Вскоре после восхода солнца я прохожу через Ворота Драконовой Стены. Конечно же, он понял ее. Взяв ее руки в свои, Гавин нежно повернул и поцеловал ее ладони. - Спасибо, Эгвейн, это бесценный дар. Конечно, если каждое утро я стану маячить возле ворот, на это рано или поздно обратят внимание. Но не удивляйся, если, когда ты войдешь в город, я окажусь рядом с тобой. Такое будет случаться часто. Когда Эгвейн осталась наконец одна, солнце уже перевалило зенит и палило вовсю. Прощание с Гавином заняло больше времени, чем она могла предположить. Конечно, объятия и поцелуи не относились к тем упражнениям, которые рекомендовали для поправки здоровья Хранительницы Мудрости, но сердце ее колотилось, как после хорошей пробежки. Усилием воли Эгвейн постаралась отодвинуть мысли о Гавине на задний план - о том, чтобы вовсе выкинуть его из головы, не могло быть и речи, - и вернулась к своему наблюдательному пункту возле конюшни. В здании по-прежнему направляли Силу - потоки были не столь мощными, как раньше, но все же отнюдь не слабыми. В дом зашла темноволосая женщина. Эгвейн ее не знала, но лишенное признаков возраста лицо выдавало в ней Айз Седай. Подслушивать девушка не стала, да и вообще решила здесь не задерживаться. Если Айз Седай так и будут шастать туда-сюда, то в конце концов они заметят ее, несмотря на айильский наряд. Эгвейн зашагала прочь, но одна мысль не давала ей покоя. Что же они все-таки затевают? - Мы намерены предложить ему почетный эскорт до Тар Валона, - повернувшись, промолвила Кэтрин Алруддин. Ей никак не удавалось сообразить, то ли эти кайриэнские стулья и впрямь такие неудобные, какими кажутся, то ли так представляется как раз оттого, что они выглядят неудобными. - А когда он отправится в Тар Валон, Кайриэн... опустеет. Сидевшая в золоченом кресле напротив Айз Седай леди Колавир подалась вперед. - Это интересная мысль, Кэтрин Седай. Оставьте нас, - бросила она слугам. Кэтрин улыбнулась. - Мы намерены предложить ему почетный эскорт до Тар Валона, - промолвила Несан, ощущая легкий налет раздражения. Несмотря на непроницаемое лицо, тирский вельможа обеспокоенно переминался с ноги на ногу - в присутствии Айз Седай ему было не по себе. Ко всему, что имело отношение к Силе, хуже, чем в Тире, относились разве что в Амадиции. - А как только он отбудет в Тар Валон, возникнет необходимость укрепить власть здесь, в Кайриэне. Благородный Лорд Мейлан облизнул губы: - Почему вы говорите об этом мне? Улыбка Несан могла означать что угодно. Когда Сарен вошла в гостиную, там находились только пившие чай Койрен и Эриан. И разумеется, ожидавший приказаний слуга. Сарен небрежным жестом отослала его прочь. - С этой Берелейн могут возникнуть затруднения, - промолвила она, как только закрылась дверь. - Пока не знаю, чем на нее лучше воздействовать - кнутом или пряником. Завтра, насколько я помню, мне предстоит встретиться еще и с Аракомом, но думаю, на Берелейн времени потребуется больше. - Что кнут, что пряник - какая разница, - сдавленно произнесла Эриан. Ее лицо, обрамленное черными, как вороново крыло, волосами, казалось высеченным из белоснежного мрамора. - Используй то, что лучше сработает. Тайным пороком Сарен была приверженность к поэзии. Само собой, она ни за что не созналась бы в столь... нерациональном пристрастии и, наверное, умерла бы со стыда, узнай Витальен, ее Страж, что Сарен пишет стихи, в которых сравнивает его с леопардом и тому подобными могучими и опасными хищниками. - Соберись, Эриан. - Как всегда, голос Койрен звучал так, будто она произносила речь. - Возьми себя в руки. Я знаю, тебя встревожил слух, который принесла Галина. Насчет того, что в Тире с молодым ал'Тором была Зеленая сестра, которая сейчас находится здесь. Койрен всегда называла Ранда не иначе как молодым ал'Тором, подчеркивая тем самым, что из-за своего возраста он неопытен и нуждается в руководстве. - Морейн и Зеленая, - размышляла Сарен. Да, такое и впрямь не сулило ничего хорошего. Элайда уверяла, будто ал'Тор оказался предоставленным самому себе исключительно попустительством Суан и Морейн, но если при нем находилась еще одна Айз Седай, все могло обернуться худо. Вдруг в это замешаны сестры, покинувшие Башню после низложения Суан. - Скорее всего, это не более чем слух. - Может, так, а может, и нет, - сказала Галина, проскользнув в комнату. - Неужто вы не знаете? Вы не почувствовали, как кто-то сегодня утром направлял Силу? Здесь, возле самого дома. С какой целью, я сказать не берусь, но некоторые соображения по этому поводу, думаю, есть у вас всех. Сарен покачала головой, отчего вплетенные в ее темные тонкие косички бусинки тихонько зазвенели: - Но это еще не доказательство существования той Зеленой сестры. И вообще какой-либо Айз Седай. Я слышала, что некоторые айилки, Хранительницы Мудрости, имеют дело с саидар. Да что там, направлять Силу могла и какая-нибудь дуреха, не прошедшая испытания на Принятую. - Сдается мне, что Морейн жива. До меня доходили слухи, будто она поднаторела в подслушивании. Не очень-то я верю в ее гибель - свидетелей нет, да и тела никто не видел. - Галина улыбнулась, обнажив зубы, но выражение ее глаз осталось мрачным. Это обстоятельство беспокоило и Сарен. Отчасти потому, что Морейн ей нравилась - они дружили и когда были послушницами, и когда стали Принятыми, хотя Морейн была годом старше. Дружба эта сохранилась и в последующие годы, несмотря на редкие встречи. Отчасти же оттого, что бесследное исчезновение Морейн как раз тогда, когда ей угрожал арест, пришлось как нельзя кстати. В таких обстоятельствах Морейн была вполне способна инсценировать собственную смерть. - Стало быть, ты считаешь, что теперь предстоит заняться и Морейн, и Зеленой сестрой, имя которой нам неизвестно? Но, Галина, это всего лишь предположение... Улыбка Галины не изменилась, но глаза ее сверкнули. Логика на нее не действовала - она верила лишь самой себе, невзирая ни на какие доводы. Правда Сарен полагала, что под внешней невозмутимостью Галины таится кипучая, страстная натура. - В чем я уверена, - промолвила Галина, - так это в том, что Морейн и есть та пресловутая Зеленая. Лучший способ избежать ареста - умереть и возродиться в ином обличье, предстать сестрой из другой Айя. Я слышала, что эта Зеленая невысокого роста, а ведь о Морейн можно сказать то же самое. Эриан сидела напряженно выпрямившись, в глазах ее тлели угольки обиды. - Когда мы заполучим эту Зеленую, - сказала ей Галина, - я предлагаю тебе взять на себя заботу о ней, пока мы не вернемся в Башню. Эриан коротко кивнула, но глаза ее по-прежнему горели словно уголья. Сарен была ошеломлена. Морейн? Под видом сестры из другой Айя? Что за ерунда? Сама Сарен замужем никогда не была, считая, что два человека не могут уживаться вместе всю жизнь, поскольку такое противоречит логике, но ей казалось, что произвольно сменить Айя все равно как улечься в постель с чужим мужем. Сарен собралась было возразить, указать на то, что низеньких женщин на свете пруд пруди, да и вообще невысокий рост - понятие относительное, но тут решительно встряла Койрен: - Сарен, снова подходит твоя очередь. Мы должны быть готовы ко всему. - Мне это не нравится, - твердо сказала Эриан. - Впечатление такое, будто мы готовимся к провалу. - Но это всего лишь требование логики, - возразила Сарен. - Если делишь время на возможно малые отрезки, невозможно сказать с уверенностью, что произойдет между ними. Если ал'Тор в Кэймлине, это может означать, что мы прибыли сюда, чтобы разузнать, не появится ли он и здесь. В конце концов он вернется, но это может случиться и завтра, и через месяц. Любое событие или сочетание событий за время ожидания может привести к тому, что у нас просто не останется выбора. Поэтому подготовка необходима. - Прекрасное объяснение, - сухо пробормотала' Эриан. В ее голове никогда не находилось места для логики. Порой Сарен казалось, что невосприимчивость к логике свойственна всем красивым женщинам, хотя сама такая связь тоже представлялась ей нелогичной. - Во всяком случае времени у нас достаточно, - заключила Койрен. Уж если она не произносила речей, то непременно изрекала вердикты. - Белдейн прибыла сегодня и сняла комнату близ реки, но Майам не появится еще два дня. Время у нас есть. - Что ни говорите, а подготовка к провалу мне не по душе, - пробормотала Эриан. уставясь в чайную чашку. - Не буду ни на чем настаивать, если только мы найдем время, чтобы привлечь Морейн к суду, - сказала Галина. - Мы долго ждали, так подождем еще. В деле с ал'Тором нет нужды в спешке. Сарен вздохнула. В конце концов, все они неплохо справлялись со своими делами, хотя это и трудно было понять. Ведь у всякого успеха должен быть логический стержень. Поднявшись наверх, в свою комнату, Сарен уселась перед пустым камином и потянулась к Источнику. Неужели ал'Тор действительно научился Перемещению? В такое трудно поверить, но ведь и другого объяснения нет. Что он за человек? Впрочем, это она сможет выяснить никак не раньше, чем сумеет с ним встретиться. Наполнив себя саидар до такой степени, что сладость обратилась в боль, она принялась проделывать упражнения для послушниц. На худой конец, сгодятся и они. Логика доказывает, что подготовка необходима. ГЛАВА 26. Связующие линии Над низкими, поросшими побуревшей травой холмами прокатился раскат грома, хотя на небе не было ни облачка и раскаленное солнце припекало вовсю. На вершине одного из холмов, зажав в руке поводья и положив Драконов скипетр поперек седла, ждал Ранд. Гром нарастал. Ранду с большим трудом удавалось сдерживать желание оглянуться и бросить взгляд на юг, в ту сторону, где находилась Аланна. Сегодня утром она оцарапала пятку и ободрала руку, а потому была в дурном настроении. Как это произошло, Ранд не знал, так же как и не понимал, откуда ему это известно, но не сомневался в том, что все обстояло именно так. Гром приближался. На вершине ближайшего гребня появилась голова салдэйской конной колонны. Выстроившиеся по трое в ряд всадники стремительным галопом неслись вниз по пологому склону, спускаясь в пролегавшую между холмами широкую долину. Девять тысяч человек составляли очень длинную колонну. У подножия холма всадники, не замедляя аллюра, разделились - скакавшие в центре продолжали мчаться вперед, остальные разъехались вправо и влево. В результате колонна развернулась в широкую цепь, которая, в свою очередь, рассыпалась на отдельные отряды, по сто воинов в каждом. Салдэйцы на всем скаку свешивались с седел, касаясь земли то с одной, то с другой стороны, проскальзывали под конскими животами, пробегали по нескольку шагов рядом с лошадьми и вновь взлетали в седла. Иные мчались не сидя, а стоя в седлах, кто на ногах, а кто и на руках. Пришпорив Джиди'ина, Ранд тронулся с места, и вместе с ним двинулись окружавшие его айильцы. Сегодня утром его охраняли ХамаН'дор, Горные Танцоры, многие из которых носили головные повязки сисваиаман. Их предводитель, седовласый, с продубленным ветрами лицом воин по имени Калдин, потратил немало времени, пытаясь добиться от Ранда разрешения привести с собой больше двадцати человек. Видимо, потому что вокруг было полным-полно вооруженных мокроземцев, никто из айильцев не отвлекался на обычные пренебрежительные взгляды на Рандов меч Нандера, похоже, следила не столько за солдатами, сколько за двумя с лишним сотнями женщин, ехавших следом. По всей видимости, она полагала, что жены и дочери салдэйских офицеров могут представлять не меньшую опасность, нежели их мужья, и Ранд, знакомый с некоторыми из этих дам, склонен был с ней согласиться. Должно быть, согласилась бы и Сулин. Ему пришло в голову, что он не видел Сулин уже... с тех пор, как они вернулись из Шадар Логота. Целых восемь дней! Уж не обидел ли он ее? Впрочем, у него не было времени размышлять насчет Сулин или джиитох. Обогнув долину, он поднялся на вершину холма, ту самую, откуда появились салдэйцы. Сам лорд Башир осматривал боевые порядки, подъезжая то к одной, то к другой группе всадников. При этом то и дело оказывалось, что он, будто невзначай, стоит в седле. Ранд ухватился за саидин, но уже в следующий миг отпустил Источник. С помощью Силы он легко разглядел два белых камня, лежавших у подножия холма, в четырех шагах один от другого. На том самом месте, где Башир собственноручно расположил их прошлой ночью. Если повезло, этого никто не заметил. Если повезет, и сегодня никто не станет задавать лишних вопросов. В долине воины Башира продолжали показывать свое мастерство: с необыкновенной легкостью делали стойки на плечах своих стоявших в седлах товарищей или мчались вперед - одна нога на спине бешено скачущего коня, другая на спине второго. Заслышав вблизи цокот копыт, Ранд обернулся и увидел направлявшуюся к нему Дейру ни Галине т'Башир. Вооруженная одним лишь маленьким ножом, висевшим на серебряном поясе, она с нарочитой невозмутимостью ехала сквозь ряды айильцев и всем своим видом будто бросала им вызов. Ростом она не уступала многим Девам, а мужа превосходила на целую ладонь, да и вообще была женщиной крупной. Не толстой, даже не упитанной, а просто большой. Она была в сером шелковом платье для верховой езды, расшитом серебром по рукавам и высокому вороту Черные волосы ее уже тронула седина, раскосые темные глаза не отрываясь смотрели на Ранда. Красивая женщина, только вот лицо ее казалось высеченным из гранита. - Что, мой муж тебя... развлекает? Дейра никогда не обращалась к Ранду по имени и никогда не называла никаким титулом. Он бросил взгляд на остальных салдэйских женщин. Те, в свою очередь, смотрели на него, и их раскосые глаза были холодны как лед. Со стороны они походили на кавалерийский отряд, готовый броситься в атаку и дожидающийся только команды Дейры. Глядя на них, легко было поверить рассказам о том, как салдэйские дамы подбирали с земли мечи погибших мужей и возвращали на поле боя уже пустившихся было в бегство солдат. Пытаться любезничать с Дейрой не имело смысла - сам Башир говаривал, что с ней непросто иметь дело, хотя подобные утверждения всегда сопровождал самодовольной ухмылкой. - Передайте лорду Баширу, что я доволен, - промолвил Ранд и, повернув Джиди'ина, поехал к Кэймлину. Взоры салдэйских женщин буравили ему спину. Никогда не задевай женщин, хихикал Льюс Тэрин. Их нельзя трогать, пока вконец не припекло. Женщина убьет скорее, чем любой мужчина, и причин для этого ей потребуется меньше. Правда, потом она может и всплакнуть над твоей могилкой. Ты действительно там? - требовательно вопросил Ранд. Неужели ты и впрямь существуешь? Ты не просто голос? Ответом ему был лишь безумный смех. Всю дорогу до Кэймлина, и проезжая мимо длинного рынка с черепичной крышей - такие Тянулись у самых ворот, - и даже оказавшись уже в Новом Городе, Ранд размышлял о Льюсе Тэрине, точнее, о том, не является ли звучащий в голове голос явным признаком безумия. Ранд боялся сойти с ума, а еще больше боялся, что это случится раньше времени, ведь, впав в безумие, он не сможет исполнить свой долг. Пока он не замечал за собой ничего странного, кроме, конечно, этого голоса, но, с другой стороны, может ли человек почувствовать, что лишается рассудка? Он в жизни не видел помешанных. Да и сходят ли с ума все одинаково? Кончит ли он свои дни, смеясь и рыдая над тем, чего другие не узнают и не поймут? Он знал, что шанс остаться в живых, хотя и ничтожный, у него есть. "Чтобы остаться в живых, тебе надлежит умереть" - таков был один из трех ответов, полученных им внутри того тер'ангриала. А там все ответы правдивы, даже если порой их весьма непросто понять. Но если это означает жизнь в безумии... Не лучше ли действительно умереть? Толпа, заполонившая улицы Нового Города, расступалась перед четырьмя десятками айильцев, но лишь немногие узнавали Возрожденного Дракона. Во всяком случае, приветственные возгласы раздавались не так уж часто, хотя время от времени кто-нибудь выкрикивал: "Да осияет Свет Лорда Дракона!", или "Да пребудет во славе Возрожденный Дракон!", или "Хвала Возрожденному Дракону, королю Андора!". Всякий раз, как Ранд слышал последнее восклицание - а такое случалось не единожды, - он скрежетал зубами. Нет, он должен отыскать Илэйн! Ему хотелось швырнуть всех этих болванов на колени и взреветь на весь город, что их законная королева Илэйн - и никто другой. Не желая даже смотреть на толпу, он отвел глаза, скользя взглядом по небу, по окнам, карнизам и кровлям. И именно поэтому увидел, как на красной черепичной крыше мужчина в белом плаще поднял арбалет. Все дальнейшее произошло в считанные секунды. Ухватившись за саидин. Ранд воздвиг на пути летящей стрелы щит из Воздуха, а сорвавшийся с его рук огненный шар ударил арбалетчика в грудь. Стрела, с металлическим звоном ударившись о серебристо-голубую пелену, упала на мостовую, стрелок, вспыхнув как факел, с криком свалился с крыши, и в тот же самый миг кто-то, прыгнув на Ранда, вышиб его из седла и повалил на землю. Удар о мостившие улицу камни был так силен, что у Ранда сбилось дыхание, и он отпустил саидин. Пытаясь набрать в легкие воздуха, он сбросил навалившееся сверху тело - то была Дезора. Она улыбнулась ему прекрасной, лучезарной улыбкой и тут же обмякла. Голова Девы свесилась набок, невидящие голубые глаза остекленели. Между ее ребер торчала арбалетная стрела. И почему он никогда не замечал, как прекрасна улыбка Дезоры? Чьи-то руки обхватили Ранда и поставили на ноги. Девы и Горные Танцоры оттащили его с середины улицы к лавке жестянщика и сомкнулись вокруг. Лица айильцев скрылись под черными вуалями. Держа в руках натянутые луки, они обшаривали взглядами улицу и крыши соседних домов. Отовсюду доносились крики и вопли, но вокруг Ранда и айильцев уже образовалось пустое пространство. Запрудившие улицу люди стремились убраться подальше, и лишь теснота и толчея не позволяли им бежать со всех ног. Вскоре на улице не осталось никого, кроме мертвых тел. Шести, не считая Дезоры. Трое из шести погибших были айильцами - Ранду показалось, что одна из них Дева. Трудно сказать наверняка - издали погибшие казались грудами старых тряпок. Он сделал шаг, и айильцы плотно сомкнулись вокруг него живой стеной. - В этих проклятых городах сутолока, словно в крольчатнике, - рассудительно заметила Нандера, не прекращая пристально следить за улицей. - Здесь запросто можно получить нож в спину, так и не поняв, откуда грозит опасность. Калдин кивнул: - Да, это напоминает мне, как однажды у Среза Седар... О, на худой конец, у нас есть пленник. Из расположенной по другую сторону улицы таверны появились несколько Хама Н'дор - они толкали перед собой мужчину со связанными за спиной руками. Тот пытался сопротивляться, пока его не швырнули на колени и не приставили к горлу наконечники копий. - Может быть, он расскажет нам, кто отдал приказ? - промолвил Калдин. Тон его не оставлял сомнений в том, что пленный расскажет все. Через минуту из соседнего здания вышли Девы и вывели связанного прихрамывавшего человека с залитым кровью лицом. Довольно скоро на коленях перед Рандом стояли уже четыре пленника. Лица всех четверых были суровы и строги, хотя малый с разбитой физиономией, похоже, косился на айильцев с опаской. Двое других смотрели с угрюмым вызовом, а четвертый ехидно ухмылялся. Ранд судорожно сжал кулаки. - Вы уверены, что они к этому причастны? - Он удивился тому, как тихо прозвучал его голос. Тихо, зато ровно. В конце концов, все решит погибельный огонь. Нет! - тяжело задышал Льюс Тэрин. Только не погибельный огонь! Это не должно повториться! - Уверены? - Да, - ответила какая-то Дева. Он не сумел узнать ее под вуалью. - Все те, кого мы убили, тоже носили такие знаки. Из-под связанных рук окровавленного мужчины она выдернула плащ. Поношенный, запачканный кровью белый плащ с вышитой на груди золотистой эмблемой солнечной вспышки. Точно такие же были и у остальных. - Этим, - пояснил широкоплечий Горный Танцор, - велено было наблюдать и докладывать, если дело обернется для них худо. - Он издал короткий, похожий на лай смешок. - Тот, кто их послал, и не предполагал, насколько худо оно обернется. - Никто из них не стрелял? - спросил Ранд, вновь подумав о разящем огне и услышав истошное "Нет!" Льюса Тэрина. Айильцы переглянулись и покачали замотанными шуфа головами. - Всех повесить, - приказал он. Малый с окровавленным лицом едва не повалился на мостовую. Подхватив потоками Воздуха, Ранд поставил его на ноги и лишь тогда понял, что держится за саидин. Сейчас его не отвращала даже тошнотворная горечь порчи, ибо она заставляла хотя бы на время забыть то, о чем он предпочел бы не вспоминать никогда. - Как тебя зовут? - Ф-фарал, м-милорд. Д-димир Фарал. - Глаза, чуть ли не выкатившиеся из орбит, уставились на Ранда сквозь кровавую маску. - П-пощадите, м-милорд. Я п-пойду в Свете. Клянусь! - Тебе повезло, Димир Фарал. - Собственный голос звучал в ушах Ранда так же отдаленно, как и выкрики Льюса Тэрина. - Ты увидишь, как повесят твоих друзей. - По щекам Фарала покатились слезы. - А потом тебе дадут лошадь. Ты отправишься к Пейдрону Найолу и скажешь ему, что настанет день, когда я вздерну его на виселицу за все то, что произошло сегодня. Он отпустил поток Воздуха, и Фарал бесформенной грудой рухнул на мостовую. Сотрясаясь в рыданиях, пленник принялся уверять, что домчится до Амадора без остановки. Те трое, которым предстояло умереть, смотрели на него с презрением, а один из них плюнул. Ранд выбросил их из головы, оставив в своей памяти место лишь для Пейдрона Найола. У него оставалось еще одно дело, и, чтобы исполнить задуманное, он не нуждался в завесе между собой и собственными чувствами, а потому отпустил саидин. Склонившись над телом Дезоры, Ранд коснулся черной вуали из алгода. Какая-то Дева, хлопотавшая возле убитой соратницы и секундой раньше закрывшая погибшей лицо, потянулась, чтобы остановить Ранда, но, взглянув ему в глаза, передумала и молча села на корточки. Он сдвинул вуаль и вгляделся в лицо Дезоры. Вгляделся так, чтобы запомнить его навсегда. Дезора из септа Мусара Рийн Айил. Так много имен приходилось помнить - Лиа из Косайда Чарин; Дайлин из Железной Горы Таардад, и Ламелле из Дымного Ручья, из Миагома, и... Слишком много имен. Порой он перебирал их одно за другим, и все чаще в этом перечне появлялось еще одно - Илиена Тэрин Моерелле. Каким образом Льюс Тэрин сделал это имя частью его, Ранда, воспоминаний, юноша не понимал, но не стал бы вычеркивать его из памяти, даже если бы знал, как это сделать. Оторвать взгляд от лица Дезоры было не так-то просто, хотя, сделав это, Ранд испытал нечто похожее на облегчение. Зато настоящим облегчением было узнать, что второй мертвец, которого он принял было за Деву, оказался мужчиной, необычно низкорослым для айильца. Ранд скорбел о каждом, кто погибал за него, но поневоле вынужден был следовать старой пословице: "Думай о живых, мертвые заслужили покой". Это бывало нелегко, однако он умел заставить себя думать только о живых. Н