нство, что ей почти удалось, изрекла: - Тебе надлежит предстать перед Амерлин. Немедля. Больше она не сказала ни слова. Мэт знаком велел послушнице идти впереди, что ее, кажется, вполне устроило. На сей раз в уже знакомой ему комнате Малой Башни собрались все: и Эгвейн, и Найнив, и Илэйн, и Авиенда, - правда, последнюю, обрядившуюся в платье из тонкой голубой шерсти с кружевным воротником и манжетами, он узнал не сразу. Но по крайней мере, ни она, ни Илэйн не пытались друг дружку придушить, хотя лица у обеих были каменными. Как, впрочем, и у Найнив с Эгвейн. Все они таращились на Мэта без всякого выражения. Затем Эгвейн, сидевшая за столом в полосатом палантине, изложила Мэту свой взгляд на то, что ему следовало делать, и предложила выбор. - Бездельники и лоботрясы мне в Салидаре не нужны, - закончила она. - Помни, что я могу велеть привязать тебя к лошади и отослать в твой отряд. Так что решай - или отправляешься с Илэйн и Найнив в Эбу Дар, либо убираешься отсюда восвояси. Посмотрим, кого ты напугаешь своими знаменами. На самом деле никакого выбора у Мэта не было, так он им и сказал. Ни у одной даже выражение лица не изменилось, разве что у Найнив оно стало еще более деревянным. - Я рада, что ты сделал выбор, - сказала Эгвейн, - а сейчас, Мэт, извини - у меня дел невпроворот. Я постараюсь встретиться с тобой до отъезда. Выставила, точно прислужника, - Амерлин занята. Разве что медяка не кинула. Вот почему следующее утро застало Мэта на прогалине между Салидаром и лесной опушкой. - Они останутся здесь до моего возвращения, - сказал Мэт Талманесу и оглянулся на дома. Он хотел дать все указания до появления Эгвейн, а то ведь она наверняка будет вставлять палки в колеса. - Во всяком случае я надеюсь на это. Но если все-таки выступят, следуй за ними, куда бы их ни понесло. Но в отдалении, так, чтобы не напугать. А если тебе попадется молодая женщина по имени Эгвейн, хватай ее в охапку, хоть бы тебе пришлось продырявить башку Гарету Брину, и скачи в Кэймлин. - Конечно, существовала возможность того, что они и сами отправятся в Кэймлин, но Мэт в это не очень верил. Скорее всего, они нацелились на Тар Валон - на Тар Валон и прямиком на плаху. - И возьми с собой Нерима. Талманес покачал головой: - Ты ведь берешь с собой Налесина. Возьми и кого-нибудь из моих людей, не то я обижусь. Мэту очень хотелось, чтобы Талманес хоть иногда улыбался - это помогло бы понять, шутит он или нет. Вид у него был вполне серьезный. Нерим стоял в сторонке, рядом с Типуном и собственной низенькой и плотной лошаденкой и двумя вьючными лошадьми, с набитыми доверху плетеными коробами. Человек Налесина, крепыш по имени Лопин, помимо своего мерина, с мордой, походившей на молот, и рослого вороного жеребца Налесина, держал под уздцы только одну вьючную лошадь. Но Мэт брал с собой не только их. Никто не хотел посвящать его ни во что, кроме самого необходимого - где быть да когда, однако Мирелле, в очередной раз убеждая его стать ее Стражем, чуть ли не походя дала понять, что он может сноситься со своими людьми сколько вздумается, только бы отряд не приближался к Салидару. Это было последнее, что могло прийти Мэту в голову, но таким образом удалось отобрать нужных людей. Помимо Ванина - тот мог служить лазутчиком где угодно, - Мэт решил взять в Эбу Дар дюжину самых рослых и крепких парней, еще в Мироуне показавших, что они умеют поддерживать порядок. Налесин утверждал, что крепкие кулаки и дубинки - то, что нужно, чтобы выпутываться из неприятностей, в которые их наверняка втравят Найнив и Илэйн. Последним был Олвер, на серой лошадке по кличке Ветерок. Длиннющие ноги животного наводили на мысль, что оно, пожалуй, носит это имя заслуженно. Насчет того, брать ли мальчонку, долго гадать не пришлось. Отряд, если ему придется следовать за этой ополоумевшей компанией, запросто может нарваться на неприятности со стороны Брина. Мало кому из знатных господ понравится, если по их землям пройдут две армии, - до сражения дело вряд ли дойдет, но ночные налеты и попытки угнать коней, скорее всего, будут, да и стрелы наверняка полетят из-за каждого второго куста. Так что в городе мальчишка целее будет. Солнце уже поднялось над вершинами деревьев и отчаянно припекало, но Айз Седай так и не появились. Мэт досадливо качнул своей шляпой: - Налесин знает Эбу Дар, Талманес. - Отчаянно потевший тирский лорд ухмыльнулся и кивнул. Выражение лица Талманеса не изменилось. - Ну ладно, - сдался Мэт. - Беру Нерима с собой. Талманес слегка поклонился; видимо, он все-таки не шутил. Наконец на околице появилась группа женщин, ведущих лошадей. Мэт ожидал увидеть только Илэйн и Найнив, но компания оказалась куда как больше. Авиенда обрядилась в серое платье для верховой езды, но на свою поджарую мышастую кобылку посматривала с явным недоверием. Охотница, которая вела здоровенного серого мерина с массивным крупом, выказывала куда больше уверенности и, кажется, пыталась внушить Авиенде что- то насчет ее лошадки. Их-то как сюда занесло? Были здесь и две, не считая Илэйн с Найнив, Айз Седай, обе стройные, но совершенно седые. Таких Айз Седай Мэт еще не видел. За ними следовал жилистый старик, помимо своего коня он вел вьючную лошадь. Волос у бедолаги осталось немного, да и те, что были, совсем поседели. Лишь по менявшему окраску плащу Мэт догадался, что это Страж. Вот, стало быть, каково оно, быть Стражем, эти Айз Седай заездят так, что облысеешь до срока. Небось помрешь, так они и костям покоя не дадут. Чуть поотстав, шли Том с Джуилином; у них тоже была вьючная лошадь. Шагах в пятидесяти женщины и Страж остановились; на Мэта и его людей они даже не смотрели. Менестрель глянул на Найнив, потом перемолвился с Джуилином, и оба, держа коней в поводу, направились к Мэту, но остановились на полпути, словно не были уверены в том, какой прием им окажут. Мэт двинулся им навстречу. - Я должен извиниться, Мэт, - промолвил Том, поглаживая длинные усы. - Илэйн дала мне понять, что в дальнейшем я не должен разговаривать с тобой. Смилостивилась только сейчас. Несколько месяцев назад я сдуру дал слово во всем ее слушаться, и теперь она без конца тычет это мне в нос. - А мне Найнив пригрозила глаз вышибить, если только я к тебе подойду, - угрюмо пробормотал Джуилин, опираясь на свой бамбуковый посох. Даже красная тарабонская шапка на его голове, и та выглядела мрачно. К тому же вовсе не защищала от солнца. Мэт повернулся к женщинам. Найнив, похоже, следила за ним, но, приметив его взгляд, тут же спряталась за свою каурую кобылу. Он никак не думал, что Найнив способна эдак уездить Джуилина, но смуглый ловец воров вовсе не походил на того человека, с которым Мэт свел краткое знакомство в Тире. Небо и земля! Тот Джуилин был готов на все, этот же постоянно морщил лоб, словно чего-то боялся. - Ничего, Джуилин, в пути мы научим ее хорошим манерам. А ты, Том, не извиняйся. Это я должен просить прощения за глупости, которых наговорил тебе насчет того письма. Это все жара виновата, жара и тревога за наших глупых женщин. Надеюсь, там были хорошие новости. Том только пожал плечами. Он тоже казался Мэту непохожим на себя прежнего, может быть, потому, что сейчас на нем не было покрытого цветными заплатами плаща. - Хорошие новости? Я этого как-то не заметил. Часто бывает, что сразу не разберешь, друг тебе женщина, враг, возлюбленная или и то, и другое, и третье сразу. Такое тоже случается. - Мэт ожидал, что Том рассмеется, но он лишь нахмурился и вздохнул. - Похоже, все женщины любят напустить туману, чтобы казаться загадочными. Могу привести пример, Мэт. Помнишь Алудру? Мэту пришлось напрячь память. - Алудру? Уж не ту ли Алудру, которую мы выручили в Арингилле? Женщину из Гильдии Иллюминаторов? - Ее самую. Так вот, мы с Джуилином повстречали ее во время наших скитаний, и она меня не узнала. Точнее, не захотела узнать. Почему - понятия не имею, но навязываться я не стал. Незнакомкой я ее встретил, незнакомцами мы и расстались. Ну и как ты ее после этого назовешь - другом или врагом? - Возлюбленной, - сухо отозвался Мэт. Он был бы не прочь снова встретить Алудру; в свое время подаренные ею фейерверки сослужили ему добрую службу. - А если хочешь узнать побольше о женщинах, спрашивай не меня, а Перрина. Я в них ничего не смыслю. Думал, что Ранд в этом разбирается, но похоже, он такой же, как я. Перрин - вот кто все о них знает. Тем временем Илэйн под бдительным приглядом Охотницы за Рогом вела беседу с седовласыми Айз Седай, одна из которых обернулась и смерила Мэта оценивающим взглядом. Держались они невозмутимо и горделиво, и Илэйн им под стать. Словно она уже королева и сидит на своем распроклятом троне. - Что ж, - пробормотал Мэт себе под нос. - Надеюсь, мне не слишком долго придется терпеть эту компанию. Что бы они ни затевали, это вряд ли займет много времени, и мы вернемся дней через десять. А повезет, так и через пять. Если повезет, он вернется назад прежде, чем отряду придется выступить на защиту этих лишившихся ума женщин. Ясное дело, что приметить целых две армии проще, чем стянуть пирог, но Мэт не собирался слишком уж задерживаться рядом с Илэйн. - Десять дней? - удивился Том. - Мэт, даже с помощью этого прохода мы доберемся до Эбу Дар только дней через пять-шесть. Это, конечно, не месяц, но... Мэт перестал слушать. Раздражение, копившееся с того мгновения, как он снова увидел Эгвейн, захлестнуло его. Сорвав с головы шляпу, он решительно зашагал к Илэйн и ее спутницам. Мало того, что они держат его в неведении, - как в таких обстоятельствах он может оберегать их от неприятностей? - так еще и вытворяют нечто совсем уж нелепое! Завидя его приближение, Найнив почему-то опять спряталась за свою кобылу. - Будет весьма интересно путешествовать с тавереном, - промолвила одна из седовласых Айз Седай. Щеки ее были такими же гладкими, как и у всех сестер, но долгие годы все же каким-то образом наложили отпечаток на ее лицо. А может, так только казалось из-за седых волос. Вторая Айз Седай походила на зеркальное отражение первой, может, они и впрямь сестры. - Меня зовут Вандене Намелле. У Мэта никогда не было особого желания разглагольствовать о таверенах, а уж сейчас тем более. - Что за чушь вы тут городите насчет пяти или шести дней, чтобы добраться до Эбу Дар? - сердито спросил он. Старый Страж выпрямился, бросил на него суровый взгляд, и Мэт понял, что недооценивал этого худощавого, но крепкого, словно корень старого дуба, мужчину. Понять-то понял, но тона все равно не сбавил. - Разве нельзя открыть проход перед самым Эбу Дар? Мы ведь не войско, которое может напугать людей. А если появимся из воздуха, то не велика беда. Вы ведь Айз Седай, от вас люди только того и ждут, что вы будете возникать из ничего и проходить сквозь стены. - Боюсь, ты не к тем обратился, - сказала Вандене, переглянувшись со второй седой Айз Седай, которая слегка покачала головой. - Ни я, ни Аделис не сильны в этих новых умениях. Поколебавшись, Мэт надвинул пониже свою шляпу и повернулся к Илэйн. Та вздернула подбородок. - Кажется, мастер Коутон, ты знаешь гораздо меньше, чем воображаешь, - холодно произнесла она. Только сейчас Мэт заметил, что она не потела, как и... две другие Айз Седай. Охотница за Рогом уставилась на него с вызовом - ее-то какая муха укусила? - Вокруг Эбу Дар на много миль раскинулись поля и фермы, - продолжала Илэйн с таким видом, как будто втолковывала несмышленышу очевидные вещи. - Проход очень опасен. Я не хочу случайно убить овцу или корову какого-нибудь бедолаги, не говоря уже о нем самом.Мэта в этой девице раздражало решительно все, и прежде всего то, что она была права. Признавать поражение Мэт не собирался и судорожно подыскивал способ отступить с честью, но тут неожиданно заметил приближающуюся Эгвейн. Ее сопровождали чуть ли не два десятка Айз Седай, почти все в шалях с бахромой цветов своих Айя. Она вышагивала впереди с гордо поднятой головой, плечи ее укутывал полосатый палантин. Остальные следовали за ней, разбившись на маленькие группы. Шириам в голубой накидке Хранительницы Летописей беседовала с Мирелле и какой-то Айз Седай, ухитрившейся выглядеть по-матерински, несмотря на довольно грубые черты лица. Остальных, если не считать Деланы, Мэт не знал. У одной из них седые волосы были собраны в пучок на макушке - сколько же лет должна прожить Айз Седай, чтобы волосы ее побелели? И тут он понял, что все они разговаривают друг с другом, совершенно не обращая внимания на ту, кого сами же называли Амерлин. Эгвейн осталась в одиночестве. Зная ее, он понимал, что девушка изо всех сил старается соответствовать своему титулу. А они вот, значит, как? Провалитесь вы в Бездну Рока, мрачно подумал Мэт, если считаете, что я позволю вам так обращаться с двуреченкой. Шагнув навстречу Эгвейн, он взмахнул шляпой и отвесил самый изысканный поклон, на какой был способен, - Мэт умел блеснуть, когда находил это нужным. - Доброе утро, Мать! Да осияет тебя Свет, - сказал он так громко, что могли бы услышать и в деревне. Преклонив колени, он приложился губами к кольцу Великого Змея и, обернувшись, скорчил гримасу Талманесу и солдатам. Айз Седай этого не видели, ибо Мэта от них загораживала Эгвейн, а вот Мэтовы вояки углядели и поняли. - Да осияет тебя Свет, Мать! - заорали они на все лады и гурьбой повалились на колени. Том с Джуилином присоединились к ним. Эгвейн удивилась, но быстро смекнула, что к чему. - Спасибо, Мэт, - с благодарной улыбкой негромко сказала она. Он взглянул ей в глаза, а потом прочистил горло и встал, отряхивая колени. Шириам и все прочие взирали на него с интересом. - Не ожидал я тебя здесь увидеть, - тихонько промолвил Мэт, - но я много чего не ожидал. Скажи-ка лучше, разве пристало самой Амерлин провожать людей в путешествия? И вообще, может, ты растолкуешь мне, в чем дело? Он уж надеялся, что она растолкует, но в последний момент Эгвейн поджала губы и слегка покачала головой' - Я всегда буду провожать своих друзей, Мэт. А с тобой я бы поговорила и раньше, да только времени не было. Постарайся там, в Эбу Дар, хоть бы не лезть на рожон. Мэт уставился на нее с негодованием. Ну и дела - он преклоняет колени, целует кольцо, а она советует ему не лезть на рожон. Как будто он отправляется в этот дурацкий Эбу Дар не для того, чтобы оберегать от неприятностей Илэйн и Найнив! - Я постараюсь. Мать, - сказал он с кривой ухмылкой. Не слишком заметной: Шириам с компанией находились поблизости. - А сейчас прошу прощения, я должен подготовить своих людей. Отвесив еще один поклон, он попятился на несколько шагов и лишь потом повернулся и зашагал к Талманесу и солдатам, все еще стоящим на коленях. - Вы что, решили так стоять, покуда корни не пустите? - проворчал Мэт. - По коням! Все, кроме Талманеса, уселись в седло. Эгвейн обменялась несколькими словами с Илэйн и Найнив, тогда как Вандене и Аделис принялись беседовать с Шириам, но все это продолжалось недолго. Приспело время отправляться. Мэт ожидал, что раз уж Эгвейн заявилась сюда в этой накидке, то она устроит какую-нибудь церемонию, но и она, и все остальные, остававшиеся в Салидаре, просто отступили на безопасное расстояние. Илэйн шагнула вперед, и перед ней возникла светящаяся полоска, которая, расширяясь, превратилась в щель, а затем и в отверстие, сквозь которое виднелся покрытый побуревшей травой холм. Возник проход, такой, какие делал Ранд. Точнее, почти такой. - Слезайте с коней, - приказал Мэт. Илэйн была чрезвычайно довольна собой и сияющей улыбкой призывала Найнив с Авиендой разделить ее торжество, только вот проходик у нее получился куда меньше того, сквозь который Ранд отправил сюда отряд. Правда, с другой стороны, их здесь было меньше, чем в отряде. Хорошо еще, что ее врата достаточно высоки, чтобы провести в них лошадь. По ту сторону прохода, насколько хватало глаз, расстилались бурые низкие холмы, и лишь далеко на юге что-то темнело. Не иначе как лес. - Нельзя слишком утомлять лошадей, - промолвила Аделис, как только проход исчез, и тут же забралась на свою крутобокую кобылку. - Разумеется, - поддержала ее Вандене, взбираясь на черного мерина. Сделав знак следовать за ними, седовласые сестры направились к югу. Престарелый Страж ехал за ними по пятам. Илэйн и Найнив раздраженно переглянулись, но ударили каблуками своих лошадей и пустились вдогонку. Охотница с золотыми косами следовала за ними так же неотступно, как и Страж. Из-под копыт вздымались облака пыли. Вздохнув, Мэт снял висевший на шее черный шарф и повязал его на лицо, прикрыв рот и нос. Хоть и приятно было посмотреть, как седовласые сестры поставили на место этих задавак, Илэйн и Найнив, больше всего он хотел, чтобы все обошлось без происшествий и после краткого пребывания в Эбу Дар они поскорее вернулись в Салидар. Прежде чем Эгвейн совершит что-нибудь непоправимое. Вечно ему морока с этими женщинами. И за что такая напасть? Проход исчез, и Эгвейн глубоко вздохнула. Хотелось верить, что Илэйн и Найнив не позволят Мэту натворить глупостей. Во всяком случае, непоправимых - желать большего было бы уж слишком. Она почувствовала укол совести - хорошо ли вот так использовать земляка? - но, в конце концов, там от него могла быть хоть какая-то польза, да и удалить Мэта от этого отряда было настоятельно необходимо. Да и поделом ему. Пусть-ка Илэйн поучит его хорошим манерам. - А теперь, - промолвила Эгвейн, обращаясь к сопровождавшим ее членам Совета и компании Шириам, - займемся тем, чем собирались. Все взоры обратились к кайриэнцу в темном кафтане - как раз в это время он садился в седло. Вроде бы Мэт называл его Талманесом; Эгвейн не решалась задавать слишком много вопросов. Некоторое время он молча смотрел на них, потом покачал головой и скрылся среди деревьев. - От него надо ждать неприятностей, это я вам точно говорю, - промолвила Романда. Лилейн кивнула: - Верно. От таких молодцев лучше держаться подальше. Эгвейн сдержала улыбку. Первую службу отряд уже сослужил, но теперь очень много зависело от того, какие именно распоряжения оставил Мэт Талманесу. У нее были основания рассчитывать, что распоряжения именно те, какие нужны. По словам Суан, Ванин, Мэтов лазутчик, ухитрялся добывать кое-какие сведения даже раньше, чем она успевала сунуть их ему под нос. Раз Мэт надеялся, что она "образумится" и обратится к отряду за защитой, значит, отряд должен оставаться где-то неподалеку от нее. - Не пойти ли нам к нашим лошадкам? - предложила она. - Если тронемся сейчас, то еще до заката нагоним лорда Брина. ГЛАВА 45. Горькая мысль Серебристые и белые прожилки на сером камне городской стены поблескивали в лучах полуденного солнца. Вилнар, ехавший по улицам Нового Города во главе конного патруля, размышлял, не сбрить ли ему бороду, - многие уже побрились. Но хотя все и твердили, что жара нынче стоит неестественная, дома, в Салдэйе, должно быть прохладнее. Он мог позволить себе думать о посторонних вещах - управлять конем Вилнар сумел бы даже во сне, и едва ли какому-нибудь воришке придет в голову обтяпывать свои делишки на виду у десяти салдэйцев. Патруль не следовал по определенному маршруту - Вилнар по наитию сворачивал то в одну, то в другую сторону, так что грабители и буяны нигде не могли чувствовать себя в безопасности. По правде говоря, его всадникам вовсе не приходилось гоняться за нарушителями спокойствия. Порой самые отпетые громилы в Кэймлине добровольно сдавались салдэйскому патрулю, лишь бы не попасться айильцам. Зная все это, Вилнар смотрел на улицу вполглаза, а мыслям позволял витать далеко-далеко. Он вспоминал девушку, на которой собирался жениться, - она осталась дома, в Мегаре. Отец Тирьян был купцом и, кажется, хотел заполучить солдата в зятья даже больше, чем его дочка - в мужья Еще он подумывал об игре, которую предложили ему те айильские женщины, - она называлась поцелуй Девы. Звучало заманчиво, только вот глаза у этих Дев как-то подозрительно блестели Но более всего мысли Вилнара занимали Айз Седай. Вилнару всегда хотелось хоть краешком глаза посмотреть на Айз Седай, а лучшего случая, чем сейчас, в Кэймлине, пожалуй, и не представится. Разве что когда-нибудь его занесет в Тар Валон. Он даже подъезжал к "Кулэйнову псу", где, по слухам, их остановилась целая сотня, но в последний момент не смог заставить себя войти. Верхом на коне и с мечом в руке Вилнар не испугался бы ни людей, ни троллоков, но мысль об Айз Седай внушала ему робость. Да и пустое болтали о той гостинице - в ней никак не могла разместиться целая сотня женщин, а сновавшие у дверей девчонки явно не были Айз Седай. Он подъезжал также к "Розовому венцу" и, наблюдая за входом с противоположной стороны улицы, приметил нескольких женщин, но полной уверенности в том, то они Айз Седай, не было. А стало быть, выходило, что Айз Седай он так и не видел. Внимание Вилнара привлекла вышедшая из высокого, наверное, принадлежавшего зажиточному купцу дома стройная женщина, которую несколько портил мясистый нос. Хмуро оглядевшись по сторонам, она нахлобучила широкополую соломенную шляпу и поспешила прочь. Вилнар покачал головой. С первого взгляда он не сказал бы, сколько ей лет. Но этого недостаточно. Он точно знал, как распознать Айз Седай. Пусть Джидар твердит, будто они до того прекрасны, что их улыбка разит насмерть, пусть Риссен уверяет, будто каждая из них на целый фунт выше любого мужчины, - все это чепуха. Он, Вилнар, точно знал - лица Айз Седай лишены признаков возраста. Время над ними не властно. Уж такое лицо наверняка ни с чем не спутаешь. Но как только патруль свернул к увенчанной надвратной башней сводчатой арке Беломостных Ворот, Вилнар мигом и думать забыл об Айз Седай. Прямо за воротами располагался один из фермерских рынков - огороженные загоны, полные телят, свиней, овец, уток и кур, и длинные ряды сложенных из камня лавчонок под пурпурными и красными черепичными крышами, где торговали всякой всячиной, от бобов до репы. Обычно у ворот стоял разноголосый гомон, торговцы вовсю зазывали покупателей, но сейчас там царила тишина. Нарушали ее разве что содержавшиеся в загонах животные. А причиной тому было появление одной из самых диковинных процессий, какие Вилнару доводилось видеть. Длинной колонной, по четыре в ряд, к воротам приближались ехавшие верхом фермеры. Обычные фермеры, если судить по грубым домотканым кафтанам, только вот за спиной у каждого висел длиннющий - прежде Вилнар таких и не видывал - лук, на поясе с одной стороны - полный стрел колчан, а с другой - кинжал или короткий меч. Замыкала колонну вереница повозок, а во главе ее несли белое знамя с красной каймой и красным же изображением волчьей головы. Под знаменем собралась чудная компания, подстать всей этой колонне. Три айильца - один мужчина и две Девы, - разумеется, вышагивали пешком, а рядом с ними ехал какой-то малый в ярком кафтане в зеленую полоску и ядовито-желтых штанах. Вроде бы Лудилщик, но за спиной у него висел меч. Он вел в поводу здоровенного, под стать нашунскому тяжеловозу коня, на спине которого красовалось седло, годное разве что для великана. Главным, судя по всему, был могучий, широкоплечий парень с всклокоченной шевелюрой и короткой бородкой, на поясе которого висел весьма грозный с виду топор. А бок о бок с этим малым, не сводя с него влюбленного взгляда, ехала салдэйская женщина... Вилнар подался вперед - он узнал ее. Узнал и подумал о лорде Башире, находившемся сейчас в королевском дворце. Потом Вилнар вспомнил о леди Дейре - она тоже пребывала во дворце, - и сердце его упало. Вздумай какая-нибудь из Айз Седай взмахнуть рукой и превратить всех этих людей в троллоков, Вилнар только бы обрадовался. Вот и доигрался, нечего предаваться на дежурстве пустым мечтаниям. Думай он больше о деле, патруль бы давно миновал ворота. Но теперь следовало действовать согласно приказу. Гадая, не станет ли его голова мячиком для леди Дейры, Вилнар выстроил своих людей в проеме ворот. Шагах в десяти от городских ворот Перрин натянул поводья и остановил своего мышастого жеребца. Ходок обрадовался возможности отдохнуть - он не любил жары. В воротах, преграждая дорогу, выстроились всадники, судя по ястребиным носам и раскосым глазам - салдэйцы. Некоторые имели черные бороды, и все, кроме одного, держались за рукояти мечей. С их стороны повеял легкий ветерок - запаха страха не было. Перрин обернулся к Фэйли, но она склонилась над выгнутой шеей Ласточки и сосредоточенно рассматривала уздечку. Пахло от нее травяным мылом - и тревогой. Еще миль за двести до Кэймлина они услышали, что в городе салдэйское войско и командует им вроде бы отец Фэйли. Фэйли почему-то считала, что ее мать тоже в Кэймлине. Правда, она уверяла, будто это ее ничуть не волнует. - Нам даже лучники не потребуются, - спокойно промолвил Айрам, поглаживая торчащую над плечом рукоять меча. Его темные глаза горели, а запах говорил о решимости. - Их всего-то десяток. Мы и вдвоем запросто прорвемся. Гаул поднял вуаль; само собой, так же поступили и Байн с Чиад. державшиеся со стороны Фэйли. - Никаких лучников и никаких прорывов, - распорядился Перрин. - И никаких копий, Гаул. К Девам он обращаться не стал - они все равно слушались только Фэйли. А она все не могла оторваться от своей уздечки, даже головы не поднимала. Гаул опустил вуаль и покачал головой. Айрам насупился. Перрин снова повернулся к салдэйцам. Зная, что его желтые глаза порой пугают людей, он старался говорить как можно мягче: - Мое имя Перрин Айбара. Думаю, Ранд ал'Тор захочет меня видеть. Бородатый малый - единственный, кто не держался за меч, - слегка поклонился в седле. - Лорд Айбара, я подлейтенант Вилнар Барада, присягнувший мечом лорду Баширу. - Последние слова он произнес с нажимом. Но упорно не смотрел на Фэйли. Та, услышав имя отца, тяжело вздохнула и сердито покосилась на игнорировавшего ее Вилнара. - Согласно приказу лорда Башира... и Лорда Дракона, - добавил офицер, будто поразмыслив, - ни один благородный господин не может войти в Кэймлин в сопровождении более чем двадцати воинов или пятидесяти слуг. Айрам заерзал в седле. Во всем, что касалось чести Перрина, он был еще более щепетилен, чем Фэйли, а это говорило о многом. Правда, благодарение Свету, Лудильщик не обнажит меча без приказа. Перрин обернулся и сказал через плечо: - Даниил, отведи людей на луг - помнишь, мы его проходили, он милях в трех отсюда? - и разбей там лагерь. Ежели заявится какой-нибудь фермер и примется жаловаться на потраву, отсыпь ему золота. Скажи, что мы возместим все убытки. Айрам, ты пойдешь с ними. Даниил Левин, тощий, как жердь, малый с густыми усами, коснулся лба - он вечно так поступал, - Перрин и говорил, что вполне достаточно простого "хорошо" или "будет сделано", - и немедленно принялся разворачивать колонну в обратном направлении. Айрам набычился - он не любил разлучаться с Перрином, - но ничего не сказал. Порой Перрину казалось, что в лице бывшего Лудильщика он заполучил волкодава. Человек не должен вести себя так, но что тут поделать, Перрин не знал. Перрин опасался, что Фэйли воспротивится отправке двуреченцев в лагерь и потребует соответствующей его так называемому высокому положению свиты, чего доброго и вправду захочет взять с собой полсотни сопровождающих, но она свесилась с седла и принялась тихонько переговариваться с Байн и Чиад. Прислушиваться Перрин не стал, хотя все равно разбирал некоторые слова. Говорили они о мужчинах и, судя по тону, потешались. Женщины, ежели говорят о мужчинах, всегда или смеются, или сердятся. А ведь это из-за Фэйли он взял с собой всех этих людей, да еще и знамя. Точно из-за нее, хотя Перрин так и не понял, как она его уломала. В фургонах ехали слуги, мужчины и женщины в самых настоящих ливреях, с изображением волчьей головы на плече. Ладно беженцы, тем деваться некуда, но даже двуреченцы вовсе не находили это зазорным. - Так годится? - спросил Перрин Бараду. - В таком случае отведи нас к Ранду. Едва ли ты хочешь, чтобы мы болтались без пригляду по городу. - Пожалуй... - Барада метнул взгляд на Фэйли, но тут же отвел взгляд. - Пожалуй, так будет лучше всего. Тем временем Фэйли выпрямилась, а Байн и Чиад трусцой направились к цепи всадников и проскочили ворота, словно в них никого и не было. Салдэйцы, похоже, ничуть не удивились, впрочем, они, должно быть, привыкли к айильцам. По слухам, айильцев в Кэймлине было видимо-невидимо. - Я должен найти своих братьев по копью, - промолвил Гаул. - Да обретешь ты всегда прохладу и воду, Перрин Айбара. Он устремился вслед за Девами, а Фэйли ухмыльнулась, но прикрыла лицо рукой, затянутой в серую перчатку. Перрин покачал головой. Гаул хотел взять Чиад в жены, но, по айильским обычаям, попросить об этом должна была она. Со слов Фэйли выходило, будто она не имела ничего против того, чтобы стать его возлюбленной, но ни за что не желала отречься от копья и выйти замуж. Гаула же это, кажется, оскорбляло, как оскорбило бы подобное предложение любую двуреченскую девушку. Вдобавок ко всему этому вроде бы имела какое-то отношение и Байн, хотя в чем там дело, Перрин не понимал. И выяснить было не у кого - Фэйли с излишней поспешностью принималась уверять, будто и сама ничего не знает, а Гаул, стоило его спросить, мрачнел и замыкался в себе. Чудной народ. Салдэйцы прокладывали путь сквозь густую толпу, но Перрин не обращал внимания ни на толпу, ни на город. В Кэймлине он уже бывал, и то посещение у него не вызвало особой привязанности к городам. Смотрел он не по сторонам, а на жену, причем искоса, стараясь, чтобы та не заметила. Впрочем, с равным успехом можно было таращиться на нее во все глаза. Она ничего не замечала, ибо. напряженно сидя в седле, уставилась в спину Барады. Тот ерзал, словно чувствовал на себе ее гневный взгляд. И то сказать, до Фэйли и соколу далеко. Перрин предполагал, что думает она - пусть даже несколько иначе - о том же, о чем думал и он сам. О ее отце. Ну что ж, возможно, и ей придется держать ответ, коли она без спросу сбежала из дома и сделалась Охотницей за Рогом, но он, Перрин, должен будет предстать перед лордом Башира, Тайра и Сидоны и сообщить, что его дочь вышла замуж за кузнеца. Он никогда не считал себя особенным храбрецом - невелико геройство драться, коли другого выхода нет, - но до сих пор не предполагал, что может оказаться трусом. При мысли об отце Фэйли у Перрина пересыхало во рту. Может, ему стоило самому заняться устройством лагеря, а лорду Баширу послать письмо. Хорошая мысль - объяснить все в письме. Чтобы все растолковать как следует, потребуется дня два-три. А то и больше - он ведь не мастак на слова. Вид темно-красного знамени, лениво полоскавшегося над королевским дворцом, вернул его на землю. Об этом знамени тоже ходили слухи. Одни утверждали, что оно принадлежит Айз Седай, которые служат Ранду, другие - будто он сам служит Айз Седай, почему и вывесил такой флаг. Перрина удивляло одно - почему Ранд не поднял Драконов стяг? Он по-прежнему чувствовал исходившее от Ранда тяготение: могучий та верен притягивал к себе менее сильного. Но эта тяга была не того рода, чтобы указала ему, в каком направлении двигаться. Покинув Двуречье, он поначалу собирался направиться в Тир или Свет ведает куда, а сюда, в Кэймлин, его привели ходившие по всему Андору слухи. Порой весьма тревожные. Так или иначе, он ощущал потребность быть рядом с Рандом, да и Ранд, наверное, чувствовал нечто подобное. Это походило на зуд между лопаток - и терпеть трудно, и почесать не дотянешься. А сейчас, в конце долгого пути, Перрин едва ли не желал, чтобы ничего этого не было. Однажды ему приснился сон - узнай о нем Фэйли, она бы очень смеялась. Приснилось, будто он живет с ней в маленьком деревянном домике. Где-то в глуши, вдалеке от городов и раздоров. Вокруг Ранда всегда были раздоры. Но Ранд нуждался в нем, и он, Перрин, собирался исполнить свой долг до конца. Оказавшись на большом, окаймленном колоннадой дворе, на который выходили мраморные балконы, Перрин расстегнул пояс с топором и повесил его на седло. Он был рад отделаться от топора, хотя бы и ненадолго. Одетые во все белое мужчина и женщина увели на конюшню Ходока и Ласточку, а Фэйли и Перрина Барада передал на попечение айильцев с холодными глазами, многие из которых носили алые головные повязки, отмеченные черно-белыми дисками. Те провели их внутрь и передали Девам, столь же холодным и отстраненным. Знакомых по Тирской Твердыне среди них не оказалось, а на попытки Перрина завести беседу они отвечали ледяными взглядами. После короткого разговора на языке жестов Девы выбрали для него и Фэйли провожатую, худощавую женщину примерно тех же лет, что и Фэйли, с волосами цвета песка. Она представилась - звали ее Лериан - и предупредила, чтобы они не отставали. Перрин жалел, что здесь нет Байн или Чиад - приятней было бы увидеть знакомые лица. Фэйли шествовала по коридорам с видом важной дамы, каковой она безусловно являлась, но при этом у каждого перекрестья бросала быстрые взгляды в обе стороны. Очевидно, боялась, как бы отец не застал ее врасплох. Наконец они подошли к дверям, украшенным резными изображениями львов. Охранявшие их две Девы поднялись с корточек, молниеносно обменялись несколькими знаками с Лериан, и та без стука ступила внутрь. Интересно, подумал Перрин, что за порядки тут завел Ранд? Кругом айильцы, и никто даже слова не вымолвит... Дверь распахнулась, и перед ними предстал Ранд. В одной рубахе. - Перрин! Фэйли! Да осияет Свет вашу свадьбу, - рассмеялся он, легонько целуя Фэйли в щеку. - Жаль, что меня там не было. Фэйли, кажется, смутилась, да и сам Перрин тоже. - Откуда ты знаешь? - воскликнул он, и Ранд рассмеялся снова, хлопая его по плечу: - Так ведь Боде здесь, в Кэймлине. И Дженеси, и много других девчонок. Верин с Аланной довезли их досюда, прежде чем узнали о расколе в Башне. - Выглядел Ранд усталым, взгляд его казался опустошенным, но смех звучал искренне. - О Свет, Перрин, мне тут понарассказывали о твоих подвигах. Лорд Перрин Двуреченский. А что говорит на это госпожа Лухан? - Зовет меня лордом, вот что, - с кислым видом пробормотал Перрин. В детстве ему доводилось получать шлепки от Элсбет Лухан чаще, чем от родной матери. - Зовет лордом, да еще и в реверансе приседает. Честное слово. Ранд, приседает. Фэйли искоса посмотрела на мужа. Она утверждала, будто он только смущает людей, пытаясь убедить их обходиться без всех этих поклонов и реверансов, а до того, как его смущают подобные церемонии, ей и дела не было. Послушать ее, так выходило, что это та цена - только часть цены, - которую он должен платить. Хотелось бы знать за что. Дева, вошедшая в покои с докладом, протиснулась к выходу мимо Ранда, и он вздрогнул. - О Свет, что же я держу вас в дверях! Заходите, располагайтесь. Лериан, скажи Сулин, что мне нужно побольше пуншу. Дынного. И попроси ее не мешкать. Три Девы залились смехом, будто бы услышали какую-то шутку. Шагнув в глубь гостиной, Перрин ощутил запах цветочных духов и догадался о присутствии женщины, прежде чем ее увидел. А когда увидел, вытаращил глаза. - Мин? - Лицо вроде бы ее, но на голове кудряшки, а кафтанчик и штаны голубые, да еще и с шитьем. - Мин, ты ли это? - Рассмеявшись, Перрин заключил ее в объятия. - Опять мы собираемся вместе, вот здорово. Фэйли, это Мин. Я тебе о ней рассказывал. Он спохватился - что подумает о нем жена? - и поставил Мин на пол. Та улыбалась. Неожиданно Перрин осознал, что облегающие штаны подчеркивают красоту ног. Недостатков у Фэйли почти не было, но имелась некоторая склонность к ревности. Предполагалось, что он не знает, как она добрых полмили гналась за Калле Коплин с палкой. Как будто ему могло прийти в голову посмотреть дважды на другую женщину, когда у него есть она. - Фэйли, - Мин протянула ей руки, - любая женщина, способная выносить этого волосатого увальня настолько, чтобы выйти за него замуж, заслуживает всяческого восхищения. Думаю, если его обломать, из него выйдет неплохой муж. Приветливо улыбаясь, Фэйли взяла Мин за руки, но запах от нее исходил довольно колючий. - Обломать? Я еще не преуспела в этом искусстве, Мин, но надеюсь, он не сбежит от меня прежде, чем я научусь. - Госпожа Лухан приседает в реверансах? - недоверчиво покачал головой Ранд. - Ну и дела, Ни за что не поверю, пока сам не увижу. А где Лойал? Он с вами? Надеюсь, ты не оставил его за воротами? - Он был с нами, - отвечал Перрин, стараясь незаметно поглядывать на Фэйли, - но здесь его пока нет. Он говорил, что устал и должен побывать в стеддинге. Вот я и рассказал ему об одном заброшенном стеддинге, к северу от дороги на Беломостье. Лойал отправился туда пешком. Он сказал, что почувствует стеддинг, как только окажется милях в десяти от него. - Ты, наверное, очень хорошо знаешь Ранда и Перрина? - спросила Фэйли, и Мин глянула на Ранда. - Я бы не сказала. Мы познакомились вскоре после того, как они впервые покинули свое Двуречье. Тогда Байрлон казался им большим городом. - Пешком? - переспросил Ранд - Да, - промолвил Перрин. Кажется, Фэйли перестала ревновать, запах от нее исходил почему-то уже не столь острый и ревнивый. - Почему пешком? Ну ты же знаешь, так ему больше нравится. Он побился со мной об заклад на золотую крону, что доберется до Кэймлина не позднее десяти дней после нашего прибытия. Женщины смотрели одна на другую - Фэйли улыбалась, Мин слегка краснела. Если судить по запахам, Мин была несколько смущена, тогда как Фэйли - довольна. И чем-то удивлена, хотя на лице это никак не отражалось. - Я не хотел спорить, - продолжал Перрин, - ему ведь надо сделать крюк миль в пятьдесят, а то и поболее, но Лойал настоял. Да еще говорил, что мог бы обернуться и за пять дней. - Лойал всегда утверждал, будто может обогнать лошадь. - Ранд рассмеялся, но смех быстро истаял. - Надеюсь, он доберется благополучно. Ранд действительно устал, устал и изменился. Насколько помнил Перрин, Ранд еще в Тире не отличался мягкотелостью, но по сравнению с нынешним тот Ранд казался простоватым деревенским пареньком. Глаза его напомнили Перрину об обороне Эмондова Луга - такие глаза были у мужчин, знавших, что помощи против троллоков ждать неоткуда, но твердо решивших сражаться до конца - Милорд Дракон, - промолвила Фэйли, изрядно удивив этим Перрина, ибо до сих пор она всегда говорила о Ранде только как о Ранде, безо всяких титулов. - Прошу прощения, но перед тем как оставлю вас наедине, я хотела бы сказать словечко мужу. Почти не дожидаясь согласия Ранда - тот тоже был несколько удивлен, - она подступила вплотную к Перрину. - Сердце мое, я не отойду далеко. Мы с Мин хотим посудачить о своих делах, которые вам наверняка неинтересны. - Взяв мужа за отвороты, она перешла на быстрый шепот, столь тихий, что любому, кроме Перрина, бесполезно было бы и прислушиваться. Выходит, иногда она помнит о его остром слухе. - Помни, Перрин, что он не просто друг твоего детства. Он Возрожденный Дракон. Лорд Дракон. Но и ты - лорд Двуречья. Уверена, ты не посрамишь ни себя, ни Двуречья. Фэйли одарила Перрина такой полной любви и веры улыбкой, что тот едва сдержался, чтобы не расцеловать ее прямо сейчас. От запаха ревности не осталось и следа. Присев перед Рандом в изысканном реверансе и промурлыкав "милорд Дракон", она протянула руку Мин: - Пойдем поболтаем. Мин тоже присела, но куда менее ловко, и Ранд уставился на нее с удивлением. Не успели они выйти из комнаты, как одна створка дверей со стуком распахнулась и высокая женщина в дворцовой ливрее внесла серебряный поднос с кубками и кувшином, от которого исходил аромат вина и сока медовой дыни. На нее с удивлением уставился Перрин. Несмотря на красно-белое платье, ее можно было принять за мать или бабушку Чиад. Хмуро покосившись на уходивших женщин, служанка подошла к ближайшему столу и поставила на него поднос. На лице ее застыла маска покорности. - Мне было велено принести четыре кубка, милорд Дракон, - промолвила она каким-то странным тоном. Перрину казалось, что она вроде бы старается выказывать почтение, но дается это ей нелегко - при каждом слове словно ком в горле встает. - Велено было четыре, я четыре и принесла. В сравнении с ее реверансом сделанный Мин показался бы верхом совершенства, а дверь за собой она захлопнула со стуком. Перрин недоуменно посмотрел на Ранда: - Тебе никогда не казалось, что женщины, они... чудные? - Нашел кого спрашивать. Кто из нас женатый человек? - Наполнив пуншем кубок с серебряной насечкой, Ранд протянул его Перрину. - А коли и ты не знаешь, надобно поспрошать Мэта. Я с каждым днем понимаю их все хуже и хуже. - Я тоже, - вздохнул Перрин. Пунш оказался освежающим, а Ранд, тот, похоже, и вовсе не потел. - А кстати, где он, Мэт? Небось сидит в ближайшей таверне или с костями в руках, или с девчонкой на коленях. - Лучше бы ему до поры обойтись и без игры и без девчонок, - угрюмо промолвил Ранд, поставив на стол нетронутый кубок, - Вообще-то он должен сейчас везти сюда Илэйн. Короноваться. А с нею, хочется верить, и Найнив с Эгвейн. О Свет, сколько всего надо сделать, чтобы подготовиться к ее прибытию. - Голова его качнулась, как у загнанного в угол медведя, и он впился взглядом в Перрина: - Послушай, не съездишь ли ты в Тир? Мне очень нужно. - В Тир? Ранд, я провел в дороге два месяца! У меня уже задница приняла форму седла. - Я мог бы доставить тебя туда сегодня же вечером. Сегодня. А там ты сможешь спать в шатре полководца и не садиться в седло, сколько тебе вздумается. Перрин поднял брови - Ранд говорил вроде бы серьезно. Долго ли ему удастся сохранять рассудок? - подкралась незваная мысль. О Свет, он же должен дотянуть до Тармон Гай'дон. Перрин отхлебнул сладкого пунша, желая отогнать горькую мысль. Ну и ну, разве можно так думать о друге. - Ранд, даже имей ты возможность отправить меня туда сию секунду, я бы сказал "нет". Мне нужно поговорить кое с кем здесь, в Кэймлине. Да и Боде с девочками не мешало бы повидать. Но Ранд, похоже, его не слышал. Он упал в одно из позолоченных кресел и устремил на Перрина суровый взгляд. - Помнишь, как Том жонглировал шариками? Со стороны казалось, будто это легко. Так вот, я сейчас тоже жонглирую чем могу, и приходится мне ох как непросто. Саммаэль в Иллиане, а где попрятались остальные Отрекшиеся, ведомо одному Свету. Но мне порой кажется, что они еще не самое страшное. Мятежники считают меня Лжедраконом, а Принявшие Дракона считают возможным сжигать деревни от моего имени. Ты слышал о Пророке, Перрин? - Нет. - Неважно, он не хуже прочих. Мои союзники ненавидят друг друга, а лучший полководец, способный противостоять Иллиану, хочет одного - оставить должность и умереть. Илэйн, если повезет, доберется досюда месяца через полтора, но я не уверен, что до тех пор здесь не поднимут мятеж. О Свет, а ведь я хочу передать ей страну в целости и сохранности! Я уж подумывал, не доставить ли ее самому, но это, пожалуй, худшее, что я мог бы сделать. - Ранд потер лицо руками и, не отнимая ладоней, повторил: - Самое худшее. - А что говорит Морейн? Ранд опустил руки: - Морейн погибла, Перрин. Убила Ланфир и погибла сама. Вот так. Перрин сел. Морейн?.. Не может быть. - Если здесь Аланна и Верин... - Он покатал кубок между ладонями. По правде говоря, ни та ни другая доверия у него не вызывала. - Ты с ними советовался? - Нет! - Ранд рубанул воздух ладонью. - Я велел им держаться от меня подальше. Ясно дал понять, чтобы сюда не совались. Перрин решил, что лучше будет попросить Фэйли поговорить с Аланной и Верин да выяснить, что к чему. Ему Айз Седай внушали смутное беспокойство, но Фэйли вроде бы ладила с ними обеими. - Ранд, ты ведь знаешь, каково ссориться с Айз Седай. Взять хотя бы Морейн. Она ведь приехала в Двуречье за нами, в первую очередь за тобой, но порой, по-моему, готова была убить всех троих - и меня, и тебя, и Мэта. Ранд промолчал, хотя сейчас он, кажется, слушал, склонив набок голову. - Даже если лишь десятая часть слухов, доходивших до меня в последнее время, правда, - продолжал Перрин, - сейчас не лучшее время, чтобы восстанавливать против себя Айз Седай. Я, конечно, не знаю, что нынче делается в Башне, но... Ранд встрепенулся и подался вперед: - Башня раскололась, Перрин, ровно на две половинки Одна половинка думает, что меня можно купить, как свинью на рынке, а другая... Что думает другая, я точно не знаю. Три дня кряду я встречаюсь с их посланницами - сегодня пополудни встречусь снова - и никак не могу припереть их к стенке. Они предпочитают спрашивать, а не отвечать на вопросы, и не слишком радуются, получая от меня не больше ответов, чем дают сами. Во всяком случае, посланницы Элайды - она новая Амерлин, если ты не слышал, - малость поразговорчивее, хотя и считают, что мне можно задурить голову льстивыми словами да реверансами. - О Свет, - выдохнул Перрин. - Свет! Ты хочешь сказать, что часть Айз Седай восстала, а ты оказался как раз между Башней и мятежницами? Умно, ничего не скажешь. Два медведя собрались подраться, а ты - между ними морошки набрать. Неужто не понимаешь, что неприятностей от Айз Седай у тебя и без того хватит? Я серьезно, Ранд. У меня от Суан Санчей душа в пятки уходила, хотя от нее-то хоть знаешь, чего ожидать. Она смотрела на меня так, словно я - лошадь, а она прикидывает, сгожусь ли я для долгой трудной скачки. Но она, по крайней мере, ясно давала понять, что не станет самолично тебя седлать. Ранд рассмеялся - хрипло и совсем не весело. - Ты и вправду считаешь, что если я оставлю Айз Седай в покое, то и они от меня отцепятся? Да этот раскол в Башне словно специально для меня устроен. Только благодаря ему они могут заняться мною вплотную. Иначе, куда я ни сунься, меня поджидало бы двадцать Айз Седай. Пятьдесят! Сейчас у меня в тылу Тир, Кайриэн, да и здесь есть зацепка. А не случись раскола, я и рта бы раскрыть не мог, не услышав: "Такто оно так, но Айз Седай говорят..." Перрин, Морейн изо всех сил пыталась привязать мне веревочки к рукам и ногам, пока я не вынудил ее бросить эти попытки. Хоть и не уверен, что она действительно их бросила. Когда Айз Седай уверяет, что будет только советовать, а решать предстоит тебе самому, это означает следующее: она лучше знает, что хорошо и что плохо, и сделает все, чтобы заставить тебя поступить' так, как считает нужным она. - Подняв кубок, он отпил большой глоток и продолжал уже спокойнее: - Будь Башня цела, они этими веревочками опутали бы меня с ног до головы, чтобы я и ступить не мог, не испросив разрешения у шести Айз Седай. Перрин тоже едва не рассмеялся. И тоже невесело. - Стало быть, по-твоему, лучше подыгрывать мятежницам и подливать масло в огонь. Помнишь присловье? Коль станешь дразнить и быка, и медведя, то будешь затоптан, а после и съеден. - Все не так просто, Перрин, хотя они этого не знают, - заметил Ранд, самодовольно покачивая головой. - Есть еще и третья сила, готовая преклонить передо мной колени. Если они... О Свет, Перрин, ну разве так следует проводить время старым друзьям?! Толкуя об Айз Седай? Давай-ка лучше про Эмондов Луг. - На лице Ранда появилась хитрая ухмылка - теперь он снова стал самим собой. - Я лишь чуток поговорил с Боде, но она успела упомянуть про всякие новшества. Расскажи-ка мне побольше, Перрин. Что у нас изменилось, что осталось по-прежнему. Довольно долго друзья толковали о беженцах и привнесенных ими нововведениях: невиданных сортах бобов, тыкв, яблок и груш, ткацких станках, позволяющих делать тонкие сукна и даже ковры, черепичных крышах, кирпичной кладке и мебели, до того изукрашенной, что прежде в Двуречье такой и не видывали. Перрин привык к тому, что народ валом валит через Горы Тумана, а вот Ранда это известие ошарашило. Рассказ о том, что некоторые предлагали обнести Эмондов Луг да и прочие деревни стеной, но никак не могли прийти к согласию, каменной или деревянной, распотешил Ранда, а уж услышав, как двуреченские женщины поначалу хором поносили тарабонские и доманийские платья, а потом половина из них пустила старые наряды на тряпки, он и вовсе покатился со смеху. Да, то был прежний Ранд. Его искренне смешили истории про парней, отращивавших тарабонские усищи или заостренные бородки на манер жителей Равнины Алмот. О том, что большинство двуреченцев предпочло носить такие бородки, как у него, Перрин почел за лучшее умолчать. Но он был потрясен, узнав, что Ранд не собирается даже побывать в двуреченском лагере, хотя там находилось много его знакомых. - Ни тебя, ни Мэта я защитить не могу, - кратко пояснил он, - но навлекать беду еще и на них не желаю. После этого разговор как-то сам по себе увял. Почувствовав это. Ранд встал, запустил руки в волосы и со вздохом огляделся по сторонам. - Ладно, Перрин, ты ведь притомился с дороги, тебе надо умыться и отдохнуть. Не буду мешать. Я распоряжусь, чтобы вам с Фэйли отвели покои. Уже провожая Перрина к выходу, он неожиданно добавил: - Ты все-таки подумай о Тире, это очень важно. А опасности никакой нет. Ты станешь четвертым, кто будет посвящен в этот план. - Лицо Ранда стало суровым. - Но это секрет. Его нельзя доверять никому. Даже Фэйли. - Я умею держать язык за зубами, - ответил Перрин. С грустью, ибо Ранд опять стал нынешним. - А насчет Тира я подумаю. ГЛАВА 46. За воротами Перрин почти не обратил внимания на распоряжения, отданные Рандом одной из Дев. - Скажи Сулин, чтобы она приготовила покои для Перрина и Фэйли. Да пусть повинуется им так же, как и мне. Девы, по всей видимости, сочли сказанное превосходной шуткой, они прямо-таки покатились со смеху, но Перрину было не до них. И не до шуток, ибо неподалеку, возле увешанной шпалерами стены, стоял невысокий худощавый мужчина с густыми, тронутыми сединой висячими усами. Даврам Башир. Перрин не сомневался в этом, хотя чертами лица немолодой салдэйец совсем не походил на Фэйли. А ростом был, пожалуй, даже чуть ниже ее, но осанка, посадка головы и взгляд - так ястреб мог бы смотреть на курятник - не оставляли места сомнениям. То был он. И он все знал. Распрощавшись с Рандом, Перрин глубоко вздохнул и побрел по коридору, жалея, что с ним нет топора. Башир, тот носил меч. - Лорд Башир? - Перрин поклонился, но ответного поклона не последовало. Этот человек источал холодную ярость. - Я - Перрин Айбара. - Нам надо поговорить, - бросил Башир и повернулся на каблуках. Перрину ничего не оставалось, кроме как последовать за ним; он едва поспевал, хотя и был выше ростом. Миновав два поворота, Башир вошел в небольшую гостиную и, впустив Перрина, закрыл дверь. В высокие окна врывался солнечный свет, а высокий потолок не спасал от духоты. Два мягких кресла с высокими резными спинками стояли напротив друг друга возле инкрустированного лазуритом столика, на котором красовался серебряный кувшин с тонким горлышком и два серебряных же кубка. Судя по запаху, в кувшине был не пунш, а чистое крепкое вино. Наполнив кубки, Башир протянул один из них Перрину, властным жестом указав на одно из кресел. Губы его кривились в улыбке, но казалось, что губы и глаза принадлежат разным людям. Таким взглядом можно забивать гвозди.Я полагаю, перед вашей... свадьбой Заринэ немало порассказала тебе о моих владениях. О Сломанной Короне. Она всегда была не в меру разговорчивой девушкой. Башир продолжал стоять, поэтому не садился и Перрин. Что еще за сломанная корона? Фэйли ни разу не упоминала ни о чем подобном. - Сначала она говорила, будто вы торгуете мехами. Или, может, сперва сказала, что строевым лесом, а уж потом мехами. А еще говорила про ледяные перцы, дескать, вы и их продаете. - Торгую мехами? - удивленно пробормотал Башир. - То одним, то другим, она и сама путалась, - продолжал Перрин. - Ну а со временем я приметил: больно уж часто она повторяет ваши слова насчет того, что да как должен делать военачальник. Пришлось спросить ее напрямик и... - Он опустил голову, но потом заставил себя встретиться с собеседником взглядом. - Узнав, кто вы такой, я чуть было не раздумал на ней жениться, да только Фэйли уже все для себя решила, а уж коли она чего решит, ее с места не сдвинешь. Ровно упряжку мулов, коли они заартачатся. Ну и потом, я любил ее... Люблю ее. - Фэйли? - рявкнул Башир. - Что еще за Фэйли, провались она в Бездну Рока? Мы говорим о Заринэ, моей дочери! - Она назвалась Фэйли, став Охотницей за Рогом, - терпеливо пояснил Перрин, желая произвести на Башира хорошее впечатление. Ведь не ладить с тестем все равно что не ладить с тещей. - Давно, еще до того, как мы встретились. - Охотницей? - Башир неожиданно ухмыльнулся, и в его голосе прозвучала гордость. Запах гнева почти исчез. - Надо же, озорница, а мне и словечком не обмолвилась. Должен признать, имя Фэйли подходит ей больше, чем Заринэ. Это ее матушка настояла, а я... - Он вдруг встрепенулся и с подозрением уставился на Перрина. В воздухе повис гнев. - Слушай, парень, не пытайся заморочить мне голову! Мы говорим о моей дочери и о вашем так называемом браке.. - Так называемом! - Перрин всегда умел держать себя в руках, даже госпожа Лухан ставила его в Пример другим. Это не так трудно. Если ты гораздо сильнее большинства сверстников и в драке можешь кого-нибудь ненароком покалечить, поневоле научишься сдерживаться. Но сейчас спокойствие давалось ему с трудом. - Обряд совершила Мудрая, в присутствии свидетелей, как ведется в Двуречье испокон веку! - Да хоть бы его совершил огирский Старейшина, а свидетельницами были шесть Айз Седай! Заринэ еще не достигла тех лет, когда можно выходить замуж без согласия матери. Она такого согласия не испрашивала и, само собой, не получала. Сейчас она как раз беседует с Дейрой. Уж не знаю, удастся ли моей дочке убедить мать в том, что она созрела для замужества. Не удастся - Дейра заберет ее в мой лагерь. И задаст ей хорошую трепку. Ну а тебя... - Пальцы Башира невольно поглаживали рукоятку меча. - Ну а тебя я убью. - Слова эти прозвучали почти весело. - Фэйли моя! - прорычал Перрин. Вино пролилось ему на запястье, и он с удивлением понял, что сплющил в кулаке кубок. Искореженный кусок серебра Перрин осторожно положил на стол, рядом с кувшином, но со своим голосом ничего поделать не мог. - Никто не отберет ее у меня. Никто! Попробуйте забрать ее в свой лагерь или куда угодно, и я явлюсь за ней. - Со мной девять тысяч человек, - промолвил Башир на удивление мягким тоном. - И что, их трудней убивать, чем троллоков? Попробуйте забрать ее, и мы выясним. - Перрина била дрожь, а кулаки он сжал так, что они заболели. Он и припомнить не мог, когда ему случалось впасть в такой гнев. Башир оглядел его с головы до пят и покачал головой: - Пожалуй, убив тебя, я совершил бы позорную ошибку. Наш Дом нуждается в притоке свежей крови. Еще мой дед говорил, что мы становимся все мягче, и он был прав. Я, хоть и стыдно в этом признаться, и вполовину не таков, как он. А уж Заринэ, она совсем мягкая. Не слабая, заметь... - Он помолчал и кивнул, видимо, поняв, что Перрин не собирается утверждать, будто Фэйли слабая. - Но все равно слишком мягкая. Услышанное настолько потрясло Перрина, что он даже не заметил, как уселся в кресло. Уж не спятил ли этот человек, с его перепадами настроения? И надо же такое сказать, Фэйли слишком мягкая! Конечно, она умеет быть восхитительно мягкой, но вовсе не в том смысле, какой имел в виду ее отец. Башир поднял со стола искореженный кубок, внимательно осмотрел его, положил на место и уселся сам. - Ладно. Прежде чем Заринэ отправилась к матери, она немало порассказала мне о лорде Перрине Двуреченском, грозе троллоков. Это неплохо. Мне по нраву люди, не отступающие перед троллоками. Но я хочу узнать о тебе побольше. Перрин пожалел, что не захватил с собой от Ранда дынного пуншу. В горле пересохло, и он даже не помнил, успел ли отпить вина из своего кубка. Как ни хотелось ему произвести хорошее впечатление, но начинать приходилось с правды. - Дело в том, что на самом деле я никакой не лорд. Я кузнец. Просто так вышло - когда нагрянули троллоки... - Он осекся, увидев, что Башир так смеется, что ему приходится утирать слезы. - Парень, Творец никогда не создавал Домов. Некоторые об этом забыли, но покопайся в любой родословной - и непременно доберешься до простолюдина, который не струсил и в трудную минуту, когда все бегали и гоготали, как ощипанные гуси, взял ответственность на себя. И заметь, многие забывают и о другом: путь вниз может оказаться столь же скорым и неожиданным. В Тайре у меня есть две горничные: они были бы леди, не сваляй их предки дурака лет двести назад. А один сидонский дровосек уверяет, будто он потомок древних королей, правивших еще до Артура Ястребиное Крыло. Может, и не врет, дровосек-то хороший. Дорог вниз столько же, сколько и наверх, причем все они скользкие и крутые. - Башир фыркнул, так что у него зашевелились усы. - Глупец стонет, когда судьба сталкивает его вниз, но дважды глупец тот, кто стонет, ежели судьба его возносит. Я хочу знать, не кем ты был и даже не кем ты стал, - для меня важно, что у тебя внутри. Положим, моя жена не сдерет с Заринэ шкуру, а я, так и быть, оставлю тебя в живых - что дальше? Знаешь ли ты, как следует обращаться с женой? Памятуя о необходимости производить хорошее впечатление, Перрин не стал говорить, что предпочел бы снова стать кузнецом. - Я обращаюсь с Фэйли, как умею, - промолвил он, взвешивая каждое слово. Башир снова хмыкнул: - Как умеет, а?.. Тебе стоит научиться этому как следует, парень, а не то... Надеюсь, ты меня понял. Жена не солдат, чтобы бегать туда-сюда по приказу. К ней можно применять разве что половину той строгости, какая тебе кажется необходимой. Иначе будет плохо. Ты ведь не хочешь, чтобы Заринэ было плохо? Надеюсь, мы друг друга поняли. - Неожиданно улыбка Башира стала чуть ли не смущенной, а голос зазвучал почти по-дружески. - Вообще-то из тебя может получиться неплохой зять, Айбара, но если ты сделаешь ее несчастной... - Пальцы его снова коснулись рукояти меча. - Постараюсь, чтобы она была счастлива, - серьезно ответил Перрин. - Обидеть ее - последнее, чего бы я мог захотеть. - Вот и прекрасно. Потому как это последнее, что тебе удалось бы сделать в этой жизни. - Башир попрежнему ухмылялся, но у Перрина не было оснований сомневаться в серьезности его слов. - А сейчас, пожалуй, самое время отвести тебя к Дейре. Пойдем ка туда, покуда они друг дружку не поубивали. Они малость увлекаются, когда спорят, а Заринэ уже слишком большая, чтобы ее так запросто можно было отшлепать. - Башир поставил кубок на стол и, уже направляясь к двери, произнес: - Одно, парень, я советую тебе иметь в виду. Если женщина говорит, будто чему-то верит, это далеко не обязательно правда. То есть она-то говорит правду, потому как действительно верит, но то, во что верит женщина, еще далеко не истина. Учти это. - Непременно, - пообещал Перрин. Кажется, он понял, что имел в виду Башир. Фэйли порой обращалась с истиной весьма вольно. Не в том, что было действительно важным или казалось таковым ей, но... Если она давала обещание, исполнять которое ей не хотелось, то всегда ухитрялась оставить какую-нибудь лазейку, позволявшую поступить по-своему, формально не нарушив слова. Чего он не мог взять в толк, так это того, какое отношение имели слова Башира к матери Фэйли. Идти пришлось далеко, по длинным коридорам и вверх по высоким лестницам. Салдэйцы во дворце встречались не часто, зато айильцы, прежде всего Девы, чуть ли не на каждом углу. То и дело попадались одетые в красно-белые ливреи слуги - они кланялись или приседали, - а также женщины и мужчины в белом, вроде тех, что увели лошадей. Эти сновали с подносами или ворохами белья, потупя очи и, кажется, не замечая никого вокруг. Неожиданно Перрин заметил, что у многих из них на голове такие же красные повязки, как и у некоторых айильцев. Должно быть, они тоже айильцы. Но он обратил внимание и на другое - такие повязки носили и мужчины и женщины из числа одетых в белое, тогда как среди айильцев в обычных нарядах - только мужчины. Ни одной -Девы в такой повязке он не углядел. Гаул рассказывал ему кое-что об айильцах, но ни о каких повязках даже не упоминал. Как только Перрин с Баширом вошли в комнату, устланную узорчатым красно-зелено- золотым ковром, на котором стояли инкрустированные костью кресла и маленькие столики, чуткий слух Перрина мигом уловил доносившиеся из-за двери, из внутренних покоев, женские голоса. Слов он не разобрал, понял только, что один из голосов принадлежит Фэйли. Неожиданно донесся шлепок и почти сразу же за ним другой. Перрин поежился. С одной стороны, нужно быть последним болв'аном, чтобы встрять между женой и тещей, когда они ссорятся, - обычно такому дураку достается от обеих. Однако, хоть он и не сомневался в способности Фэйли постоять за себя, ему доводилось видеть, как женщины сильные и решительные, сами имевшие детей, а то и внуков, перед своими матерями робели, словно девчонки. Расправив плечи, он шагнул к дверям, но Башир опередил его и неспешно, словно времени у него немерено, постучался костяшками пальцев. Ну конечно, он-то ведь ничего не слышал и небось не знает, что они там сцепились, словно кошки в мешке. Мокрые кошки. Стук мигом прекратил перепалку - ее как ножом обрезало. - Войдите, - послышался громкий спокойный голос. Перрину все же удалось не проскочить вперед мимо Башира, но, оказавшись внутри, он тут же принялся искать глазами жену. Она была там - сидела в кресле с широкими подлокотниками, поставленном так, чтобы яркий свет из окна не слепил глаза. Ковер в этой комнате лежал темно-красный, что наводило на мысль о крови, а на одной из шпалер красовалось изображение женщины, верхом на коне охотившейся с копьем на леопарда. На другой была изображена яростная битва, завязавшаяся вокруг знамени с Белым Львом. От Фэйли исходило множество запахов, свидетельствовавших о противоречивых, накладывавшихся одно на другое чувствах, а на левой щеке виднелся красный след от пощечины, но, завидев Перрина, она слабо улыбнулась. Зато сам Перрин удивленно заморгал. После всех этих разговоров о голубках он ожидал увидеть хрупкое, воздушное существо, но леди Дейра оказалась на дюйм выше мужа и весьма... величавой. Не крупная, как госпожа Лухан, и не такая здоровенная, как Дейз Конгар, которой впору махать молотом в кузне, но величавая. И полногрудая, хотя, конечно, не следовало думать так о собственной теще. Теперь Перрин понял, от кого досталась Фэйли ее красота. Лицом она точь-в-точь походила на мать, только без проблеска седины в волосах. Если, доживи до таких лет, Фэйли будет выглядеть так же, Перрин может считать себя счастливейшим человеком. С другой стороны, характерный салдэйский нос делал леди Дейру похожей на орлицу, а устремленный на Перрина взгляд темных раскосых глаз усиливал это впечатление. Ни дать ни взять орлица, готовая закогтить нахального кролика. От нее исходил запах ярости и презрения. Но Перрин с удивлением отметил, что и на ее щеке красуется багровый отпечаток. - Отец, мы только что говорили о тебе, - промолвила Фэйли с нежной улыбкой и расцеловала Башира в обе щеки. Перрин ощутил легкий укол ревности: почему это она расточает нежности отцу, а не мужу? С него, значит, и улыбочки хватит? - Обо мне? Так, может, Заринэ, мне не помешало бы куда-нибудь спрятаться? - со смехом отозвался Башир. Со смехом, будто не заметил, что они надавали друг дружке пощечин! - Она предпочитает, чтобы ее называли Фэйли, Даврам, - рассеянно обронила леди Дейра. Сложив руки под пышной грудью, она с ног до головы окинула Перрина откровенным, оценивающим взглядом. - Теперь все зависит от него, - шепнула Фэйли отцу. Тихонько, но Перрин услышал. И вынужден был признать: наверное, так, коли дело дошло до обмена оплеухами. Расправив плечи, он уже собрался сказать леди Дейре, что будет обходиться с Фэйли ласково, словно она котенок, а вести себя смирно, словно сам он ягненок. Конечно, на самом деле все обстояло несколько иначе - смиренного ягненка Фэйли мигом насадила бы на вертел, - но деваться Перрину было некуда. Чего не сделаешь ради сохранения мира. Кроме того, он ведь и вправду старался быть нежным с Фэйли. Ну а лорд Башир, наверное, завел свою песню насчет мягкости из-за леди Дейры - мало у кого хватило бы смелости обращаться с ней иначе. Но Перрин и рта раскрыть не успел, как заговорила мать Фэйли: - Не думай, что, раз у тебя глаза желтые, ты уже и волк Достаточно ли ты крепок, молодой человек, чтобы управиться с моей дочерью? Судя по ее рассказам, ты размазня. Потакаешь всем ее дурацким капризам. Она из тебя веревки вьет. Перрин опешил. Башир уселся в кресло, где прежде сидела Фэйли, и, закинув ногу на ногу, принялся с добродушным видом рассматривать носки своих сапог. Фэйли уселась на подлокотник, бросила негодующий взгляд на мать и ободряюще - так же, как и когда наставляла Перрина не поддаваться Ранду, - улыбнулась мужу. - Не думаю, чтобы она вила из меня веревки, - пробормотал Перрин. Попытки такие были, в этом он отдавал себе отчет, но ни одна из них не увенчалась успехом. Так. во всяком случае, ему казалось. Ежели он в таких случаях и уступал, то только чтобы сделать ей приятное. Дейра многозначительно фыркнула. - Слабаки никогда так не думают. Женщине нужен сильный мужчина, сильнее ее самой. Вот так-то. - Она ткнула Перрина пальцем в грудь, да так сильно, что он охнул от неожиданности. - Никогда не забуду, как Даврам впервые показал мне, кто в доме хозяин. Взял за шкирку да тряхнул как следует - это было великолепно! - Перрин растерянно моргал - ничего подобного он и представить себе не мог. - Если женщина сильнее мужчины, она рано или поздно начинает его презирать. Перед ней встает выбор: или тиранить мужа, или, чтобы не унизить его, делать вид, будто она слабее, чем на самом деле. Но если муж и вправду силен, - она ткнула Перрина еще раз, гораздо ощутимее, чем в первый, - она может не только не скрывать своей истинной силы, но и стать еще сильнее. Тебе придется доказать Фэйли, что ты не слаб. - Очередной тычок оказался еще крепче. - Женщины из моей семьи подобны леопардам. Охотничьим леопардам - обучишь Фэйли охотиться по твоей команде, и она будет относиться к тебе так, как ты заслуживаешь. Но хватит ли у тебя на это сил? От очередного тычка Перрин подался назад. - Может, хватит толкаться? - прорычал он, потирая грудь. Фэйли вовсе не думала ему помогать, просто сидела себе да улыбалась. Башир поглядывал на него, поджав губы и подняв брови. - Если я ей и потворствую, то потому, что мне так хочется. Мне нравится видеть, как она улыбается. Ежели вы надеетесь, что буду ее шпынять, то можете об этом забыть. Видать, он все-таки ляпнул что-то не то. Мать Фэйли вновь принялась пристально его рассматривать, а исходивший от нее запах говорил о таком клубке чувств, распутать который не представлялось возможным. Кажется, он ощущал оттенки гнева и холодного презрения. Ну и пусть, решил Перрин. Не удастся им понравиться, значит, не судьба, но сколько же можно пытаться подгадать, что они хотят услышать. - Я ее люблю, и она любит меня. Что тут еще говорить, я не знаю. - Кое-что он сказал, - неторопливо вставил Башир. - Сказал, что если ты вздумаешь забрать нашу дочь в лагерь, то он отобьет ее силой. По-моему, он считает, что девяти тысячам салдэйских всадников не совладать с несколькими сотнями двуреченских лучников. Его жена окинула Перрина еще одним не слишком ласковым взглядом, но тут же взяла себя в руки и вскинула голову: - Все это хорошо, но мечом всякий может размахивать. Я хочу знать, под силу ли ему укротить капризную, своевольную, взбалмошную... - Ну хватит, Дейра, - добродушно прервал ее Башир. - Раз уж ты, как я вижу, решила, что наша Заринэ... Фэйли уже не ребенок, то и говорить не о чем. Я думаю, Перрин ей вполне подходит. К удивлению Перрина, Дейра послушно склонила голову: - Как скажешь, душа моя. - При этом она искоса посмотрела на Перрина, и во взгляде ее не прослеживалось и тени покорности. Кажется, она давала ему понять, что именно так и должен муж управляться с женой. Башир пробормотал под нос что-то насчет внуков, свежей крови, а Фэйли улыбнулась Перрину так, что он почему-то почувствовал себя неуютно. Со сложенными руками, скрещенными лодыжками и склоненной набок головкой она каким-то образом ухитрялась выглядеть... покорной. Фэйли! Похоже, в этой семейке все чуток не в себе. Закрыв за Перрином дверь, Ранд налил себе кубок пунша и расположился в кресле. Хотелось верить, что Перрин сумеет поладить с Баширом. Ну а не поладит, тоже не беда - тогда с ним будет легче сговориться насчет Тира. В Тире ему нужен либо Мэт, либо Перрин, иначе Саммаэль не поверит, что настоящий удар готовится именно оттуда. Эта мысль заставила Ранда невольно рассмеяться - ну хорошо ли так думать о друге? Льюс Тэрин принялся бормотать что-то насчет друзей и предательства. Ранду захотелось заснуть и не просыпаться год. Вошла Мин, разумеется, без стука и без доклада. Девы иногда посматривали на нее странно, но что бы ни говорили Сулин или, может быть, Мелэйн, Мин стала одной из немногих, кого беспрепятственно пропускали к Ранду в любое время. Она взяла в привычку ставить табурет рядом с его ванной и болтать с ним, пока он моется, словно это самое обычное дело. Сейчас она помедлила, лишь чтобы налить себе пунша, и тут же с кубком в руках уселась ему на колени. На лице ее поблескивала пелена пота. Учиться не ощущать жары Мин не захотела, со смехом заявив, что она не Айз Седай и становиться ею не собирается. Она превратила Ранда в свое любимое кресло, используя его в этом качестве в каждое свое посещение, но он был уверен, что Мин просто дурит и рано или поздно бросит эту игру. Потому-то он и прятался как мог от нее в ванной, вместо того чтобы с помощью Воздуха лишить ее возможности видеть то, чего видеть не полагается. Ведь если Мин поймет, как действует на него ее присутствие, эта игра не кончится никогда. Кроме того, как ни стыдно в этом сознаваться, держать на коленях девушку очень даже приятно Он ведь не деревянный. - Ну как, хорошо поговорила с Фэйли? - Разговор был недолгий. За ней явился отец и забрал ее с собой. Она сразу бросилась ему на шею, а обо мне и думать забыла. Я после этого немножечко прогулялась. - Она тебе не понравилась? - спросил Ранд, и глаза Мин расширились. Длинные ресницы делали их еще больше. Если мужчина сам догадывается о том, чего женщина не собиралась ему говорить, это всегда вызывает у нее удивление. - Не то чтобы не понравилась, - сказала Мин, старательно подбирая слова. - Просто... Ну, она такая: если уж чего хочет - вынь да положь. Жаль мне бедного Перрина. Знаешь, чего она от меня хотела? Выяснить, нет ли у меня намерения охмурить ее драгоценного муженька. Ты, может, и не заметил, мужчины никогда ничего не замечают. - Девушка осеклась, сообразив, что кое-что он все-таки видит, вскинула глаза и, лишь убедившись в отсутствии намерения поднимать ее на смех, продолжила: - Я с первого взгляда поняла, что он, бедолага, от нее без ума. Как, впрочем, и она от него, но ему от этого не легче. Сдается мне, он и не взглянет ни на какую другую женщину, но вот беда, она думает иначе. Особенно ежели приметит, что женщина посмотрела на него первой. Она соответствует своему имени - нрав у нее соколиный, да и когти тоже. А сокол не станет делиться добычей с ястребом. - Мин поперхнулась и припала губами к кубку. Ранд знал: она расскажет, что имела в виду, надо только попросить. Прежде Мин говорила о своих видениях неохотно, но с тех пор многое изменилось. Попроси он, и она готова рассказать что угодно и о чем угодно, даже если ей это не нравилось. Заткнись! - мысленно приказал Ранд Льюсу Тэрину. Исчезни! Ты мертв! Мертвец, однако же, не умолк - в последнее время такое случалось все чаще, - а продолжал бубнить, что ты предаешь своих друзей, а друзья предают тебя. - Ты видела что-нибудь, касающееся меня? - спросил Ранд. Благодарно ухмыльнувшись, Мин по-приятельски - по-приятельски ли? - припала к его груди и, прихлебывая пунш, принялась рассказывать. - Когда вы с Перрином оказались рядом, я вновь увидела этих светляков и мрак, еще более непроглядный, чем раньше. Уф, нравится мне этот дынный пунш. Но пока он оставался в этой комнате, мрак не поглощал огоньки светляков с такой скоростью, как прежде, когда ты был один. И еще я заметила. Дважды он должен быть рядом с тобой, иначе... - Она опустила голову, уткнувшись в кубок, так что Ранд не мог видеть ее лица. - Короче говоря, если его не окажется рядом, с тобой случится что-то плохое. - Голос ее звучал испуганно. - Очень плохое. Ранд не стал спрашивать, что именно, где да когда, ибо понимал: Мин выложила ему все, что знала сама. - Значит, мне просто придется держать Перрина при себе, - промолвил Ранд по возможности бодро. Он не хотел, чтобы Мин пугалась. - Не знаю, будет ли этого достаточно, - пролепетала она, уткнувшись в свой пунш. - Если его не будет, беда случится обязательно, но это еще не значит, что в его присутствии она непременно тебя минует. Тебе будет плохо. Ранд, очень плохо. При одной только мысли об этом мне становится... Ранд приподнял ее лицо и с удивлением увидел льющиеся по щекам слезы. - Мин, прости меня, - ласково сказал он. - Я и не знал, что эти видения причиняют тебе боль. - Что ты вообще знаешь, пастух, - пробормотала она и, достав из рукава кружевной платочек, промокнула глаза. - Просто соринка попала. Велел бы лучше Сулин подметать почаще, а то развели здесь пылищу. - Платочек со взмахом исчез в рукаве. - Ну ладно, мне надо вернуться в "Розовый венец". Я задержалась, чтобы рассказать тебе насчет Перрина. - Мин, будь осторожна. Может, тебе не стоит приходить ко мне так часто? Сдается мне, ежели Мерана прознает, чем ты занимаешься, она тебя по головке не погладит. Ответная ухмылка живо напомнила ему прежнюю Мин, да и глаза, хоть и затуманенные слезами, лукаво поблескивали. - Позволь мне самой о себе позаботиться, пастух. Они думают, что я, разинув рот, любуюсь красотами Кэймлина, как всякий деревенский простофиля. А не приходи я сюда каждый день, откуда бы ты узнал, что они встречаются со здешней знатью? Об этом Мин узнала совершенно случайно, увидев, как в окне богатого дома на мгновение показалась Мерана. Дом, что оказалось нетрудно выяснить, принадлежал лорду Пеливару. Считать эту встречу случайной было бы в высшей степени наивно. - Будь осторожна, Мин, - твердо повторил Ранд. - Я не хочу, чтобы тебе из-за меня досталось. Мгновение она молча смотрела на него, затем поднялась и коснулась его губ мимолетным поцелуем. Впрочем, мимолетным ли? Уходя, Мин всякий раз целовала Ранда на прощание, и с каждым разом - или это ему только мерещилось? - поцелуи ее становились все крепче и крепче. - Мин, лучше бы ты этого не делала, - пробормотал Ранд. Еще можно позволять девушке сидеть у тебя на коленях, но поцелуи могут завести слишком далеко. - Ты пока еще говоришь без слез, пастушок, - улыбнулась она. - И без запинки. Взъерошив Ранду волосы, словно десятилетнему мальчишке, она направилась к выходу, да так грациозно, что Ранд просто не мог не смотреть ей вслед. Неожиданно Мин обернулась: - Эй, пастух, да ты никак покраснел? А я-то думала, что жара на тебя не действует. Ну да ладно, я только хотела сказать, что буду осторожной. И приду к тебе завтра. Обязательно надень чистые носки. Лишь когда за ней затворилась дверь, Ранд перевел дыхание. Чистые носки? Да он меняет носки каждый день! Да, непросто иметь дело с женщинами, даже такими, как Мин. Ранд мог бы притворяться, будто она нисколько его не волнует, или же ему лучше сдаться и начать заикаться. Или лучше попросить ее?.. Тогда она, конечно, перестанет так себя с ним держать, но и начнет поддразнивать, а Мин любит поддразнивать. Но оттолкнуть ее, проявить холодность и суровость он не мог. Мин - верный друг. Ведь не мог бы он оттолкнуть Авиенду или Илэйн? Эти имена пришли ему на ум первыми, но они явно не подходили случаю. Может, Мэта с Перрином? Так или иначе, он не мог понять, почему до сих пор чувствует себя наедине с ней неловко. Пора бы привыкнуть ко всем ее шуточкам, а он смущается. С того момента как прозвучало упоминание об Айз Седай, голос Льюса Тэрина становился все громче, и сейчас Ранд отчетливо слышал каждое слово. Раз они пытаются вступить в сговор со знатью, я должен буду что-нибудь предпринять. Убирайся! - скомандовал Ранд. Их девять. Пусть они и невежды, это опасно. Слишком опасно. Им нельзя позволять... Нельзя. Нет... нет... Убирайся, Льюс Тэрин! Ты мертв! Я не мертв! - взвыл голос. Заслуживаю смерти - да. Но я жив. Жив! Жив! Жив! Мертв! - закричал Ранд в ответ. Ты давно мертв, Льюс Тэрин! Жив... Голос удалялся, но, пока он не стих, в голове Ранда звучало: Жив... жив... Содрогаясь, Ранд наполнил кубок и залпом осушил его. Оказалось, что он вспотел, даже рубаха прилипла к телу. Сконцентрироваться снова удалось не сразу. Льюс Тэрин становился все более настырным. Но если Мерана действительно плетет интриги с вельможами, особенно с теми из них, кто готов поднять мятеж, коли Илэйн не объявится в ближайшее время, ему и впрямь придется что-то предпринять. Одна беда - Ранд понятия не имел, что именно. Убить их, донесся шепот Льюса Тэрина. Девять слишком опасны, но если я убью нескольких... и прогоню прочь... убью... заставлю их бояться меня... Я не умру снова... Я заслуживаю смерти, но не хочу умирать... Хочу жить!.. Льюс Тэрин зарыдал. Ранд снова наполнил кубок и попытался не слушать. Возле Ориганских Ворот, ведущих во Внутренний Город, Демира Эрифф замедлила шаг. Встречные мужчины таращились на нее с восхищением, и она в тысячный раз сказала себе, что надо перестать носить доманийские платья, - и в тысячный раз тут же об этом забыла. Не в платьях дело. Если какой-нибудь мужчина, не поняв, что перед ним Айз Седай, проявит излишнюю прыть, достаточно объяснить, с кем он вздумал заигрывать. Это отвадит любого. Сейчас ее внимание привлекали лишь Ориганские Ворота - огромная, отделанная белым мрамором арка, прорезавшая белокаменную стену. Поток людей, подвод и экипажей лился сквозь них как река. Охранявшие ворота айильцы вроде бы ни к кому не присматривались, но Демира прекрасно знала, что это не так. Они видели все, и Айз Седай узнали бы с первого взгляда. Кроме того, айильцы следили за ней от самой гостиницы - их штаны и куртки, сливающиеся со скалами, на многолюдных городских улицах бросались в глаза. Итак, даже если бы она захотела рискнуть и не побоялась навлечь на себя гнев Мераны, любая попытка пробраться во Внутренний Город в нарушение запрета ал'Тора обречена на провал. Как все же возмутительно, что Айз Седай приходится испрашивать разрешения у мужчины! А ведь и надо-то лишь повидать некоего Милама Харндера, второго хранителя дворцовой библиотеки. И ее давнего - уже в течение тридцати лет - соглядатая. Здешняя библиотека никак не могла соперничать с таковой в Белой Башне, или с Королевской Библиотекой в Кайриэне, или с Теранским Книгохранилищем в Бандар Эбан и к тому же сейчас была для нее столь же недостижима, как и любая из них. Но все же, сумей она связаться с Миламом, он тут же занялся бы поиском нужных ей книг. Существовала вероятность, что в библиотеке имеются рукописи, содержащие сведения о Печатях на узилище Темного. Возможно, даже занесенные в каталог, хотя надеяться на такое было бы слишком. Однако в большинстве книгохранилищ мира по дальним уголкам всегда можно найти пыльные манускрипты, которые почему-то забыли внести в списки лет сто или даже пятьсот назад. Во многих библиотеках хранятся сокровища, о которых и не подозревают сами библиотекари. Она терпеливо ждала, позволяя толпе обтекать ее со всех сторон, но знакомой лысины и круглого лица Милама так и не углядела. Наконец Демира вздохнула, - видимо, он не получил ее послания. Иначе непременно оказался бы здесь к назначенному часу. Ну что ж, значит, ей придется дожидаться своей очереди сопровождать Мерану во дворец и надеяться, что ал'Тор разрешит - разрешит! - ей поработать в библиотеке. Отвернувшись от ворот, она случайно встретилась глазами с рослым, худощавым малым, который тут же восторженно ей подмигнул. Нет, решила Демира, все-таки обязательно надо завести несколько платьев попроще. И почему я раньше об этом не позаботилась? К счастью, Демира уже бывала в Кэймлине, несколько лет назад, и в "Розовом венце" ее должен был дожидаться Стивен, приберегавшийся ею на всякий случай. Подумав об этом, она скользнула в узенький, затененный проем между лавкой ножовщика и таверной. Кэймлинские переулки казались еще грязнее, чем когда она была здесь в прошлый раз, и вонища в них, несмотря на сушь, стояла ужасная. Стены здесь были глухими, без окон - наружу выходили лишь маленькие дверцы или калитки, но и те, судя по всему, открывались нечасто. И людей здесь не было - навстречу попадались лишь тощие коты да облезлые бродячие собаки. Демира не опасалась, что ее могут исцарапать или покусать. Кошки вообще, похоже, отличали Айз Седай от прочих людей, видя в них родственных себе существ: никто не слышал, чтобы даже самый свирепый кот цапнул Айз Седай. Зато собаки относились к Айз Седай враждебно, будто тоже признавали в них кошачью породу, но нападать не решались и, полаяв да порычав, разбегались. И собак, и кошек в проулках оказалось больше, чем помнилось Демире по прошлому разу, зато людей гораздо меньше. До поворота она вообще никого не встретила, а свернув за угол, увидела шестерых айильцев. Смеясь и болтая, они шли в ее сторону. Неожиданная встреча их, видимо, застала врасплох. - Просим прощения, Айз Седай, - хором пробормотали они, вжимаясь в стену, хотя разойтись в переулке можно было и без того. Демире показалось, что именно эти айильцы следили за ней от самой гостиницы. Во всяком случае один, коренастый малый с разбойничьей физиономией, определенно уже попадался ей на глаза. Кивнув, она пробормотала слова благодарности и двинулась мимо. Удар копья в бок оказался столь неожиданным, что Демира даже не вскрикнула. В отчаянии она потянулась к саидар, но еще один удар повалил ее в пыль. Над ней склонилось то откуда-то знакомое лицо - Демира отчетливо видела насмешливые черные глаза. Человек что-то говорил, но она не слушала, из последних сил пытаясь дотянуться до Источника, пытаясь... Над ней сомкнулась тьма. Когда Перрин и Фэйли, закончив нелегкий и долгий разговор с ее родителями, вышли наконец в коридор, там их поджидала Сулин. Кафтан Перрина до того пропитался потом, что под мышками расплылись темные пятна, а сам он чувствовал себя так, будто его заставили пробежать десять миль, на каждом шагу охаживая палками. Зато Фэйли, с ее упругой походкой и горделивой улыбкой на лице, выглядела так же, как когда привела жителей Сторожевого Холма на выручку осажденному троллоками Эмондову Лугу. Сулин приседала чуть ли не до полу всякий раз, когда кто-нибудь из них на нее смотрел, а с ее рассеченного шрамом лица не сходила казавшаяся чужой подобострастная улыбка. Если навстречу попадались Девы, Сулин приседала и перед ними, хотя - Перрин с его слухом ошибиться не мог - и скрипела при этом зубами. Даже Фэйли начала поглядывать на нее с опаской. Приведя Фэйли и Перрина в отведенные им покои, состоявшие из гостиной, спальни с кроватью под балдахином, на которой могло бы разместиться человек десять, и длинного мраморного балкона, выходившего на внутренний дворик с фонтанами, Сулин принялась показывать и растолковывать гостям все, включая и то, что они и без нее прекрасно понимали. Коней их почистили, поставили в стойло и задали корма, а седельные сумы распаковали, развешав содержимое в шкафах или сложив в комоды. Топор Перрина стоял, прислоненный к камину, словно им собирались строгать щепу для растопки. Один из серебряных кувшинов содержал охлажденный на льду чай с мятой, а другой - сливовый пунш. Расческа и костяной гребень Фэйли лежали на столике перед одним из трех огромных зеркал - Сулин показала каждое, хотя не заметить их мог бы разве что слепой. Она еще говорила что-то насчет воды для мытья и медных лоханей, когда потерявший терпение Перрин вложил в ее натруженную ладонь золотую крону. - Спасибо, - сказал он. - А сейчас не оставишь ли ты нас... На миг ему показалось, что Сулин сейчас швырнет монету ему в физиономию, но она лишь присела в очередном неловком реверансе и ушла, хлопнув на прощание дверью. - Уж не знаю, кто здесь обучает прислугу, - пробормотала Фэйли, - но этот человек своего дела не знает. Со слугами надобно обходиться вежливо, но твердо. Кстати, именно так не мешало бы тебе обходиться с нашими слугами. - Она повернулась к Перрину спиной и прошептала: - Может, поможешь -мне расстегнуть пуговицы? Всякий раз, когда ему доводилось расстегивать ее платье, Перрин чувствовал, какие толстые и неуклюжие у него пальцы. Он все время боялся оторвать пуговицу, а то и вовсе платье порвать, но раздевать жену ему нравилось. Обычно этим занималась горничная - уж она-то пуговиц не отрывала. - Ты часом не о той чепухе, которую говорила своей матери? - Чепухе? Но разве ты не укротил меня, муж мой? Разве я не спешу к тебе по первому твоему зову? Разве не готова на все, лишь бы тебе угодить? От Фэйли исходил запах лукавства, и выглядела она лукаво, но в то же время искренне, словно говорила, что думала. Матери она сказала почти то же самое, причем почему-то чуть ли не с гордостью. Чудные они, эти женщины, больше ничего и не скажешь. А уж ее мать!.. Да и отец, кстати! Пожалуй, решил Перрин, не помешает сменить тему. О чем там упоминал Башир? - Фэйли, а что это за сломанная корона? Она досадливо фыркнула, и неожиданно Перрин учуял запах огорчения. - Ранд покинул дворец, Перрин. - Да? Откуда ты знаешь? - спросил он, с трудом расстегивая крохотную жемчужную пуговку. - Девы Байн и Чиад - только ты никому не говори! - научили меня немножечко понимать их язык жестов. Кажется, они пожалели об этом, когда узнали, что здесь полно айильцев. Но вышло неплохо - здешние Девы и не догадываются, что я их понимаю. А они, похоже, так и вьются вокруг Ранда. - Повернувшись к мужу, Фэйли бросила на него проказливый взгляд и погладила его бородку. - Тем Девам, которых мы встретили первыми, понравились твои плечи, но они не слишком-то заглядывались. Айильские женщины вообще не видят проку в бороде. Он покачал головой, подождал, пока она не отвернулась, и спрятал в карман оторвавшуюся-таки пуговицу. Ладно, может, Фэйли и не заметит. Сам Перрин как-то неделю проходил без пуговицы на кафтане и не знал о том, пока Фэйли его носом не ткнула. А что до бороды, то Гаул говорил, что айильцы всегда ходили бритыми, а Байн и Чиад постоянно отпускали насчет его бороды странные шуточки. Он не раз подумывал побриться, при этакой-то жарище, но Фэйли борода нравилась. - А что Ранд? Нам-то какая разница, во дворце он или нет? - Да такая, что тебе следует знать, что он делает за твоей спиной. Ты ведь не знал, что он собрался уйти, да? Помни, он - Возрожденный Дракон. Это что-то вроде короля, короля королей, а короли порой даже друзей используют в собственных целях - случайно или намеренно. - Ранд такого делать не станет. И потом, что ты мне предлагаешь? Шпионить за ним? Он-то думал, что пошутил, но Фэйли откликнулась серьезно: - Не тебе, любовь моя. Шпионить - занятие для жены. - Фэйли! - Едва не оторвав еще одну пуговицу, Перрин взял жену за плечи и повернул лицом к себе: - Ты же не собираешься шпионить за Рандом? Она упрямо поджала губы и сузила глаза, но упрямства и ему было не занимать. - Фэйли, ну-ка вспомни о послушании, которым ты тут только что похвалялась. - Насколько понимал Перрин, Фэйли готова была слушаться его, когда это ее устраивало, в противном же случае начисто забывала о какой-либо покорности независимо от того, прав он или нет. - Фэйли, я говорю серьезно. Я хочу, чтобы ты пообещала мне... Я не желаю участвовать ни в чем... - Обещаю, любовь моя, - промолвила она, приложив пальчик к его губам. - Обещаю не шпионить за Рандом. Видишь, сколь я покорна мужу, моему повелителю. А ты помнишь, скольких внуков ожидает моя матушка? Неожиданная смена темы заставила его заморгать. Но, так или иначе, Фэйли дала слово, а это уже немало. - Вроде бы шестерых. Я сбился со счета, когда она стала говорить, сколько должно быть мальчиков и сколько девочек. Леди Дейра давала поразительно откровенные советы насчет того, как этого добиться; к счастью, большую часть Перрин прослушал, ибо в это время гадал, не пуститься ли ему наутек. Фэйли же воспринимала все эти поучения, сделанные в присутствии отца и мужа, как нечто само собой разумеющееся. Еще и кивала при этом. - По меньшей мере шесть, - повторила Фэйли с весьма ехидной ухмылкой. - Перрин, она от нас не отстанет, пока я не скажу ей, что ношу первенца... Может, тебе все-таки удастся расстегнуть остальные пуговицы?.. - После стольких месяцев замужества она все еще краснела, несмотря на все свои ухмылочки. - Я так долго не видела настоящей кровати, что становлюсь откровенной, словно крестьянская девушка на уборке урожая. Порой Перрин задумывался, каковы же они, эти салдэйские крестьяночки. Ежели они столь же откровенны, как Фэйли, когда оказывается с ним наедине, остается лишь удивляться, что у них в Салдэйе вообще собирают урожай. Расстегивая платье, он оторвал еще две пуговки, но Фэйли не рассердилась. Кажется, она и сама порвала ему рубаху. Открыв глаза, Демира с удивлением обнаружила себя в собственной комнате, в гостинице "Розовый венец". На кровати, под полотняной простыней. Она была жива. В ногах постели сидел на табурете Стивен, ухитрявшийся выглядеть и сочувствующим, и осуждающим одновременно. Худощавый Страж, кайриэнец, был на голову ниже ее и лет на двадцать моложе, хоть на висках его и серебрилась седина, однако порой пытался опекать ее, как отец, разве что за ручку не водил. Демира опасалась, что теперь опека усилится, ибо у него появились для того лишние основания. По одну сторону постели с хмурым видом стояла Мерана, а по другую - Беренисия. Пышнотелая Желтая сестра хмурилась всегда, а сейчас выглядела мрачнее тучи. - Как? - с трудом выдавила из себя Демира. О Свет, какой же усталой она себя чувствовала. Ее Исцелили, но даже выпростать руки из-под простыни ей удалось с немалым трудом. Видимо, она была на волосок от смерти. Шрамы после Исцеления исчезают, но слабость остается. И память тоже. - В гостиницу заявился какой-то малый, - сказал Стивен. - Заказал эля, а потом сообщил, что видел, как айильцы выслеживают одну Айз Седай - он описал тебя очень точно - и вроде бы собираются убить. Он еще говорить не кончил, когда я почувствовал... - Страж скривился, словно от боли. - Стивен чуть ли не потащил меня за собой, - подхватила Беренисия. - Мы с ним всю дорогу бежали. Честно говоря, я до последнего момента не была уверена, что поспела вовремя. Пока ты, вот сейчас, не открыла глаза. - Конечно, - безо всякого выражения произнесла Мерана, - все это звенья одной цепи. И предостережение, и нападение. Айильцы и тот человек - они из одной компании. Жаль, что ему позволили уйти, но мы так беспокоились о тебе, что не догадались его задержать. Демира думала о Миламе, о том, как случившееся отразится на ее библиотечных поисках, и смысл сказанного Мераной поняла не сразу. - Задержать? Предостережение? Одна компания? Ты о чем? Беренисия - язычок у нее был как бритва - пробурчала, что Демира способна понять лишь то, что написано в книге. - Демира, ты видела, чтобы хоть кто-нибудь зашел в гостиницу выпить эля, с тех пор как здесь поселились мы? - терпеливо промолвила Мерана. И точно, ничего подобного не случалось. Одна-две Айз Седай, остановившиеся в гостинице, в Кэймлине событие не столь уж редкое, но известие о девяти Айз Седай распугало всех любителей выпить, об этом порой заговаривала и хозяйка. - Так, стало быть, он хотел сообщить, что меня убили айильцы... Или чтобы меня нашли и успели спасти. - Неожиданно Демира вспомнила, что, склонясь над ней, прорычал тот головорез. - Мне было сказано кое-что передать. Вот точные слова. "Держись подальше от ал'Тора. И другим ведьмам передай, пусть держатся подальше от Возрожденного Дракона". Что и кому могла бы я передать, будучи мертвой? Куда я была ранена? Стивен бросил на нее исполненный страдания взгляд. - Обе раны были не такие, чтобы умереть на месте, но ты потеряла столько крови... - Что мы теперь будем делать? - торопливо спросила у Мераны Демира, чтобы не дать Стивену возможности завести разговор о ее опрометчивости. - Думаю, надо отыскать тех айильцев, - решительно заявила Беренисия, - и преподать им урок. - Она была родом из Шайнара, где хорошо знали, что такое айильские набеги. - Сеонид со мной согласна. - О нет! - протестующе воскликнула Демира. - Не надо! В кои-то веки представилась возможность изучить айильцев, стоит ли ее лишаться? Вряд ли мы таким образом чего-то от них добьемся. Кроме того, предупредивший вас человек не был айильцем, да? А раз так, айильцы действовали не сами по себе, они выполняли приказ. Я полагаю, все вы знаете, кто в Кэймлине может отдавать приказы айильцам. - Остальные из нас, - промолвила Мерана, бросив взгляд на Беренисию, - согласны с тобой, Демира. Я тоже не хочу тратить время на ловлю нескольких собак из сотен, тогда как науськавший эту свору хозяин гуляет как ни в чем не бывало. Беренисия кивнула не сразу. Сначала поморщилась, но так она поступала всегда. - Уж по крайней мере, - категорично заявила Желтая сестра, - мы просто обязаны показать ал'Тору, что он не может так обращаться с Айз Седай. - Поймав взгляд Мераны, она умерила тон и добавила: - Но, конечно, не таким образом, чтобы разрушить все достигнутое. Демира провела пальцами по губам и вздохнула - она была еще очень слаба. - Мне тут кое-что пришло в голову. Обвинять его открыто неразумно - он будет все отрицать, а доказательств-то у нас нет. И потом, может, куда полезней всего ничего не предпринимать? Мерана с Беренисией обменялись взглядами и понимающе кивнули. Стивен стиснул зубы - он не любил спускать тем, кто причинял ей боль. - Он-то наверняка ждет ответного хода, - продолжала Демира, - а наше бездействие заставит его попотеть, гадая, что у нас на уме. - Попотеть ему не помешает, - с порога заявила вошедшая в комнату Верин. - Ал'Тор должен научиться уважению к Айз Седай, иначе с ним нельзя будет иметь дело. Она знаком отослала Стивена, - разумеется, он ушел только после кивка Демиры - и уселась на его табурет. - Раз уж ты превратилась в мишень... - начала Верин, но прервалась, бросив взгляд на Мерану и Беренисию. - Может, вы все-таки сядете? Я не хочу вывернуть шею, глядя на вас снизу вверх. Пока они устраивались на единственном стуле и втором табурете, Верин продолжила: - Так вот, раз уж ты, Демира, стала мишенью, тебе и решать, какой урок лучше всего преподать мастеру ал'Тору. У тебя, надо думать, уже есть соображения на сей счет? - А я считаю... - начала было Мерана, но Верин перебила ее: - Погоди минуточку. Первое слово за Демирой. У той перехватило дыхание. Демира ждала взрыва, но его не последовало. Как казалось, Мерана постоянно ожидала одобрения своих решений Верин, что вполне понятно при сложившихся обстоятельствах, хоть и несколько неловко, однако сейчас впервые Верин выказала себя старшей. По крайней мере, в присутствии других. Мерана только поджала губы, а потом кивнула. Означает ли это, что Мерана уступает первенство Верин? - гадала Демира. Похоже, другого выхода у Мераны и не оставалось. Все ожидающе смотрели на Демиру; взгляд Верин был особенно пронзителен. - Если мы хотим, чтобы Ранд обеспокоился нашими намерениями, я предлагаю никому сегодня во дворец не ходить. Без всякого объяснения или, если это уж слишком, с какой- нибудь пустой отговоркой. Пусть-ка проглотит. Мерана кивнула, и, что, судя по тому, какой оборот приняло дело, было еще важнее, кивнула Верин. Приободрившись, Демира продолжила: - А может, нам стоит не посылать никого несколько дней, чтобы он малость потомился. Я хочу его немного подогреть, а когда он дойдет до кипения. Мин нам об этом сообщит. Тогда мы... Демира очень хотела участвовать во всем лично. В конце концов, пролилась ее кровь, и одному Свету ведомо, когда ей теперь удастся попасть в библиотеку. За одно это ал'Тору следовало преподать урок. Никому не позволено забывать, кто такие Айз Седай. ГЛАВА 47. "Странница" Мэт хотел, чтобы поездка в Эбу Дар прошла без особых происшествий, и в каком-то смысле так оно и получилось. Однако, ежели приходится путешествовать в обществе шести женщин, причем четыре из них - Айз Седай, повод для раздражения найдется непременно. В тот первый день они добрались до дальнего леса, когда солнце стояло еще высоко, проехали несколько часов под навесом из облетевших ветвей и лишь перед закатом остановились на привал возле обмелевшего ручейка. Худощавый Гарнан - на щеке его красовалась татуировка в виде ястреба - проследил, чтобы все было сделано как положено: коней почистили, стреножили и накормили, развели костры и выставили караул. Нерим и Лопин суетливо сетовали на отсутствие палаток - откуда им было знать, что путешествие предстоит долгое, если господа ни о чем не предупреждают, так что, если теперь господа подхватят простуду да и помрут, так в том они, господа, и будут виноваты. Оба слуги вторили друг другу эхом. Ванин, само собой, занимался своими делами, не забывая, впрочем, приглядывать за Олвером. Он даже помог мальцу почистить коня - в тех местах, докуда паренек не мог дотянуться, даже подставив под ноги седло. Женщины остановились тут же, но от становища Мэта их лагерь будто отделяла невидимая черта. Найнив, Илэйн, обе седовласые Айз Седай, а также Авиенда и Охотница собрались возле собственного костра и почти не смотрели туда, где расстилали одеяла солдаты Мэта. Насколько он мог понять из доносившихся обрывков разговора, Вандене и Аделис высказывали озабоченность явным намерением Авиенды всю дорогу до Эбу Дар вести свою лошадь под уздцы. Том пытался заговорить с Илэйн, но та лишь погладила его по щеке и отослала к Джуилину и Джаэму, жилистому, старому Стражу Ванден