тключил, вернее, попытался. Ничего не произошло! - Заткнись, черт тебя побери. - Голос Носатого сорвался на визг. В это же самое время боль в моих кистях, лодыжках и груди поднялась до крещендо, огненные оркестры резали меня на части; и вдруг раздался гром, небо треснуло и упало, окатив меня заостренными кусочками, которые задымились и исчезли, а я лежал на спине, привязанный ремнями, и смотрел на прямоугольную бестеневую операционную лампу в маленькой комнате с зелеными стенами; человек, которого звал Носатый, нагнулся надо мной. - Ну, черт меня побери, - сказал он. - И после этого он все еще жив! XXII Какой-то человек с седыми волосами в белом халате и человек с перхотью в пыльной спецодежде подошли и посмотрели на меня. Наконец кто-то отстегнул ремни и снял что-то с моей головы. Я сел, чувствуя головокружение, и мне протянули чашку с чем-то, что имело ужасный вкус, но, видимо, должно было помочь. Действительно, головокружение прошло, оставив мне в подарок тошноту, привкус во рту, тупую головную боль и боль в лодыжках, которая совсем не была тупой. Седой человек, которого звали, как я вспомнил (так вспоминают о давно забытых вещах), доктор Иридани, смазал каким-то бальзамом кровоточащие ранки. Остальные были заняты тем, что смотрели на показания приборов на большом, занимающем почти всю стену табло и тихо переговаривались. - Где Сенатор? - спросил я. Мои мысли двигались медленно, как грузные животные по глубокой грязи. Носатый оторвался от работы и нахмурился. - Он шутит, - сказал человек с перхотью. Его звали Ленвелл Трейт, он был ассистентом. Носатый - Ван Ваук - посмотрел на меня без каких-либо видимых- эмоций. - Видите ли, Барделл, - сказал он. - Я не знаю, какого рода идеи у вас возникли, но забудьте их. Мы располагаем юридически оформленным соглашением, подписанным при свидетелях. Вы пошли на это с открытыми глазами, вы получите все, что вам положено, но ни пенни больше, и это окончательно. - Барделл - актер, - сказал я. Мой голос показался мне слабым и старым. - Ты опустившийся бездельник, которого мы вытащили из канавы и дали возможность заработать, - прорычал Ван Ваук. - А сейчас ты воображаешь, что можешь получить больше. Но это пройдет. Твое здоровье не пострадало, поэтому не скулить. - Не смейтесь надо мной, Док, - сказал я, беря его на пушку. - А как отключение энергии? Как насчет уровня Эты? Это заставило их замолкнуть на пару секунд. - Где ты нахватался этих терминов? - спросил Круглолицый. - Маленькая ящерица рассказала мне, - сказал я и неожиданно почувствовал себя слишком усталым, чтобы беспокоить себя играми. - Забудьте об этом; я просто пошутил. Нет ли у вас чего-нибудь выпить под рукой? Трейт вышел и через минуту вернулся с бутылкой виски. Я отглотнул из горлышка пару унций, и все происходящее показалось более сносным. - Что-то здесь говорилось о плате? - сказал я. - Сотня долларов - огрызнулся Носатый. - Не так уж плохо для пьяницы за час или два работы. - У меня ощущение, что это было дольше, - сказал я. - Никакого вреда? А? А как насчет амнезии? - Ну... - сказал лениво Трейт, - тебе лучше знать, Барделл. - Выкиньте его отсюда, - сказал Ван Ваук. - Меня тошнит от его вида. Вот. - Он полез в карман, достал бумажник, извлек пачку купюр и кинул мне. Я пересчитал бумажки. - Сотня, верно, - сказал я. - Но насчет амнезии - это была прямая подача. Я немного смущен, джентльмены. Вас, ребята, я помню... - Я огляделся, запоминая всех. - Но я почему-то не помню нашей сделки... - Выкиньте его! - завопил Ван Ваук. - Я ухожу, - сказал я Трейту. Он вывел меня в коридор. - Между нами, мальчиками, - сказал я, - что здесь случилось? - Ничего, дружище. Маленький научный эксперимент, вот и все. - Тогда как получилось, что я ничего о нем не помню? Черт, я даже не знаю, где живу. Как называется этот город? - Чикаго, дружище. И ты нигде не живешь. Но теперь можешь снять номер. Двойные двери открылись на цементные ступеньки. Лужайки и деревья выглядели очень старыми и знакомыми даже в темноте. - Летнее убежище Сенатора, - сказал я. - Только без прожекторов. - Не стоит верить этим политикам, - сказал Трейт. - Послушай моего совета и не пытайся вымогать больше, Барделл. Ты получил свою сотню, даже если твои шарики и смешались немного, но, черт возьми, они не были в отличной форме и до того, как ты пришел сюда. И я был бы поосторожнее с этим мускателем без фабричного клейма, дружище. - "Ластрион Конкорд", - сказал я. - Дисс. Мисс Реджис. Ничего этого не было, а? - У тебя было что-то вроде ночного кошмара. Ты чуть не взорвал все электронные лампы в старом любимчике Франкенштейна. Иди заправься, выспись и будешь как новенький. Мы сошли со ступеней, и он подтолкнул меня в сторону ворот. XXIII Зима выдалась холодной. Я направился к порту, надеясь начать кутеж пораньше. По цене 1.79 за бутылку, имея сотню долларов, можно было просто упиться мускателем. Я попытался вычислить, сколько мне причитается выпивки, дошел до 15 галлонов и случайно увидел свое отражение в витрине. По крайней мере, я догадался, кто это. Но узнал себя с трудом. Мои глаза уставились на меня из темного стекла, как парочка заключенных, проводящих жизнь в одиночках. Мое лицо выглядело больным, изношенным, изборожденным морщинами. Седая щетина была с четверть дюйма, голова покрыта седыми нечесаными лохмами. Мое адамово яблоко ходило ходуном, когда я сглатывал. Я высунул язык, он тоже выглядел неважно. - Ты в плохой форме, старина, - сказал я незнакомцу в витрине. - Наверное, пятнадцать галлонов выпивки - не то, что тебе необходимо сейчас. Я стоял, глядя на свое отражение, и ждал, когда внутренний голос запищит и напомнит, как согревает сердце выпивка, как замечательно она проскальзывает по языку и добирается до желудка, прожигая путь вниз, успокаивает боль в костях и делает гибкими суставы, приносит уют и легкость мыслям. Но он не напомнил. А если и напомнил, то я не услышал его. Я чувствовал, как бьется сердце глухими больными ударами, работая чересчур напряженно только для того, чтобы я мог продолжать идти. Я слушал хрипы в легких, ощущал толчки, когда колени шатались из стороны в сторону, подобно струнам контрабаса, болезненную истощенность ослабших мышц. - Что случилось со мной? - спросил я старика в витрине. Он не ответил, лишь облизнул губы серым языком. - Ты выглядишь таким же испуганным, каким чувствую себя я, папаша, - сказал я. - Между прочим, как тебя зовут? - Носатый называл тебя Барделл. - Да, Барделл. Я... был актером. - Я попробовал примерить эту мысль на себя. Она подходила, как бывший в употреблении гроб. - Они вытащили меня из канавы, - сказал я. - Эти мальчики в белых халатах, Ван Ваук и другие. Им нужна была морская свинка. Я записался добровольцем. - Так заявили они. А до этого - что? - Я что-то не могу вспомнить. Должно быть из-за мускателя. Он испортил твои мозги. Мои мозги. Наши мозги. - Итак, что мы намерены делать со всем этим? Я подумал о выпивке и почувствовал приступ тошноты. - Никакой выпивки, - сказал я. - Окончательно - никакой выпивки. Возможно, нужно посетить доктора. Но не такого, как Иридани. Возможно, улучшить питание. Больше спать. Когда последний раз ты спал в постели, старина? Этого я тоже не мог вспомнить. Теперь я был послушным и испуганным. Незнание, кто ты и откуда, вызывает чувство глубокого одиночества. Я оглядел улицу. Если я когда-нибудь и видел ее до этого, то не мог вспомнить когда. Но я знал, что в порт нужно идти этой дорогой, а к кварталу, где на домах висели таблички "Сдаются комнаты - на день, на неделю, на год" - другой. - Вот то, что мне нужно, - сказал я. - Мой голос был столь же скрипучим и старым, как изношенный башмак. - Чистая постель и сон на всю ночь. Завтра ты почувствуешь себя лучше. И тогда ты вспомнишь. - Обязательно. Все будет отлично - маньяна. - Благодарю, приятель: ты оказал большую помощь. - Я помахал старику в витрине, и он помахал в ответ, я повернулся и пошел, но не в сторону порта. XXIV Пожилой женщине не понравилась моя внешность (за что я ее не виню), но понравилась десятидолларовая банкнота. Она пропыхтела два этажа, распахнула дверь голой убогой маленькой комнаты с высоким потолком и черным полом и показала потертый ковер, латунную узкую кровать, шифоньер и умывальник. Ржавые пружины жалобно заскрипели, когда я сел на матрац. За доллар сверх платы она снабдила меня бело-желтым полотенцем и простыней с бледным пятном посередине, жесткой, как скребница, и обмылком кораллового цвета, который пах формальдегидом. Аромат одиннадцати долларов наличными, видимо, ударил ей в голову, потому что она даже пожелала мне спокойной ночи. Я помок некоторое время под душем, затем поскреб бритвой свои бакенбарды и перешел к свисающим на шею лохмам, чтобы навести хоть какой-нибудь порядок. - Хорошая работа, старина, - сказал я лицу в зеркале. - Ты уже выглядишь как хорошенький труп. Вернувшись в комнату, я скользнул между простынями, напоминающими накрахмаленную мешковину, свернулся клубком вокруг пары сломанных пружин, которые торчали сквозь хлопчатобумажный материал, и отплыл в то место, где годы, болезни и человеческая бренность не существуют, где небо розовое круглый день, где мягкие голоса наших любимых рассказывают, какие мы замечательные, отныне и навсегда, аминь. XXV Утром я чувствовал себя лучше. Я доверил хозяйке еще одну десятидолларовую бумажку с поручением купить мне нижнее белье и носки. То, что она принесла, не было новым, но было чистым, а кроме того, было девять долларов сдачи. Я отклонил ее предложение позавтракать (семьдесят пять центов) и купил яблоко во фруктовом киоске. По соседству было множество магазинов готового платья, специализирующихся на продаже полосатых костюмов и рубашек с заштопанными рукавами. Я выбрал розовато-коричневый двубортный пиджак и пару черно-зеленых свободных штанов, которые были толстыми и прочными, хотя и не модными, пару рубашек, в прошлом белых, пару сморщенных ботинок, сделанных для чьего-то дедушки, и щегольский красно-зеленый галстук, который, вероятно, принадлежал батальону шведских моряков. Не все углядели бы в получившемся ансамбле хороший вкус, но я решил быть выше этого. Через полчаса я представил возможность счастливчику-парикмахеру поработать над моими лохмами. Он возвратил им длину раннего Джонни Вайсмюллера и сказал: - Невероятно. Я видел черные волосы с седыми корнями, но никогда наоборот. - Это все моя диета, - сказал я. - Я только что перешел на дистиллированный морковный сок и яйца уток-девственниц, сваренные в чистой ключевой воде. Он бесплатно побрил меня, удалив остатки щетины, которые я пропустил предыдущим вечером, а затем предложил испытать судьбу в том, что назвал лотереей. - Я делаю вам одолжение, - сказал он доверительно. - Это самая популярная игра в городе. - Он показал мне фиолетовый билет в качестве доказательства. Я заплатил доллар и спрятал билет. Когда я уходил, он смотрел на меня из-за кассового аппарата, улыбаясь безгубой усмешкой и поблескивая глазами так, что напомнил мне кого-то смутно знакомого... Так прошло две недели. Я не выпил ни капли спиртного, набрал пять фунтов, простился с болью в желудке и остался на мели. Последний день я провел в поисках работы, но оказалось, что для просителей неопределенного возраста и неопределенных занятий избытка рабочих мест не наблюдалось. Моя хозяйка не испытывала желания предоставить мне кредит. Мы расстались с выражениями сожаления, я пошел в парк и просидел в нем немного дольше, чем обычно. Когда солнце зашло, мне стало зябко. Но все еще горели огни в публичной библиотеке через дорогу. Библиотекарь бросила на меня острый взгляд, но ничего не сказала. Я нашел тихий уголок и устроился, чтобы насладиться теплом. Есть что-то успокаивающее в тихих книгохранилищах, в тяжелых старых дубовых стульях, в запахах бумаги и переплетов, даже в шорохах и мягких шагах. Шаги остановились, скрипнул отодвигаемый стул, зашуршала одежда. Я не открывал глаз и старался выглядеть старым джентльменом, который пришел полистать переплетенные тома "Харпер" и совсем случайно задремал в середине 1931 года; но я слышал мягкое дыхание и чувствовал на себе чей-то взгляд. Я открыл глаза. Она сидела за столом напротив. Выглядела молодо и печально, немного бедно одетой. Она спросила: - С вами все в порядке? XXVI - Не исчезайте, леди, - сказал я. - Не превращайтесь в дым. И даже просто не вставайте и не уходите. Позвольте моему пульсу опуститься до 90 ударов. Она слегка покраснела и нахмурилась. - Я... подумала, что вы, возможно, больны, - сказал она, вся такая чопорная и правильная, готовая сказать все те волшебные слова, которые делали ее членом королевской семьи. - Точно. А что с парнем, который вошел со мной? Не так ли звучат следующие строчки? - Не понимаю, что вы имеете в виду. Никто с вами не входил, я, по крайней мере, не видела. - Вы давно наблюдаете за мной? На этот раз она действительно покраснела. - Сама мысль о том... Я потянулся и взял ее за руку. Она была нежной, как первое дыхание весны, мягкой, как выдержанное виски, теплой, как материнская любовь. Я разжал пальцы, рука не шелохнулась. - Давайте пропустим все ритуальные ответы, - сказал я. - Происходит что-то довольно странное; и мы знаем это, верно? Румянец исчез, она побледнела: ее глаза пристально смотрели в мои, как будто я знал секрет, который мог спасти ей жизнь. - Вы... вы знаете? - прошептала она. - Не уверен, мисс, но все возможно. Я выбрал не тот тон: она напряглась, поджала губы и стала истовой праведницей. - Это был просто порыв христианина... - Чепуха, - сказал я. - Извините за грубость, если это грубость. Вы заговорили со мной. Почему? - Я сказала вам... - Я слышал. А сейчас сообщите настоящую причину. Она посмотрела на кончик моего носа, на мое левое ухо и наконец мне в глаза. - Я... видела сон, - сказала она. - Пивной бар, - сказал я, - в захудалом районе. Толстый буфетчик. Кабина справа от входной двери. - Боже мой, - сказала она тоном человека, никогда не упоминающего имя Божье всуе. - Как вас зовут? - Реджис. Мисс Реджис, - она остановилась, как будто сказала слишком много. - Продолжайте, пожалуйста, мисс Реджис. - Во сне я была той, в которой нуждаются, - сказала она, обращаясь уже вроде бы не совсем ко мне. - Мне доверили что-то важное, я должна была выполнить свой долг, в нем был смысл всей моей жизни. У меня хватило ума не перебивать ее, пока она рассказывала. - Зов был ниспослан среди ночи: тайное послание, которого я ждала. Я была готова. Я знала, что существует громадная опасность, но не боялась. Я знала, что делать. Я встала, оделась, пошла в назначенное место. И... вы были там. - Тут она посмотрела на меня. - Вы были моложе и сильнее. Но это были вы. Я уверена. - Продолжайте. - Я должна была предостеречь вас. Существовала опасность - я не знаю какая. Вы намеревались встретить ее один на один. - Вы просили меня не уходить, - сказал я. Она кивнула. - Но... вы пошли. Я хотела закричать, побежать следом за вами, и... проснулась. Она неуверенно улыбнулась: - Я пыталась убедить себя, что это был всего лишь глупый сон. И все-таки знала, что это не так. - Поэтому вы вернулись. - Мы шли по холодным пустым улицам. Вошли в здание. Ничто не было тем, чем казалось. Мы проходили комнату за комнатой в поисках... чего-то. Подошли к стене. Вы ее сломали. Мы очутились в большой комнате со странной изысканной люстрой. А следующая комната оказалась ночлежкой. - Ну-ну, - сказал я. - Я видал комнаты и похуже. - Затем ворвался человек, - продолжала она, игнорируя мои слова, - он держал в руках ружье. Он прицелился в вас и ... застрелил у моих ног. - Печальный взгляд потух. - Как видите, не совсем, - сказал я. - Я здесь. Я жив. В действительности этого не случилось. Ничего не вышло. Мы были во сне вдвоем. - Но... как? - Я участвовал в эксперименте. Морская свинка. Большие машины, соединенные с моей головой. Они заставили меня видеть сны, сумасшедшую чепуху, в которой все перемешалось. Каким-то образом вы попали в мой сон. Самое смешное: думаю, они не знали об этом. - Кто - "они"? Я махнул рукой. - Люди из университета. Из лаборатории. Биологи, врачи, физики. Я не знаю. - Где ваша семья. Ваш дом? - Не сочувствуйте попусту, мисс Реджис. У меня их нет. - Ерунда, - сказала она, - ни одно человеческое существо не живет в вакууме. Но оставим эту тему. - Вы упомянули университет. Она взяла новый галс. - Какой университет это был? - А сколько их в городе, леди? - Пожалуйста, не говорите, как бродяга. - Приношу извинения, мисс Реджис. Вон в той стороне, - я ткнул пальцем за спину. - Красивая территория, большие деревья. Вы должны его знать. - Я живу здесь с детства. В городе нет университетов. - Ну, может быть, это исследовательская лаборатория. - Здесь ничего подобного нет, мистер Флорин. - Три квартала от библиотеки, - сказал я. - Десять акров, если не больше. - Вы уверены, что это не часть сна? - Я жил на их деньги последние две недели. - Можете вы отвести меня туда? - Зачем? Она уставилась на меня. - Потому что мы не можем это бросить, не правда ли? Она последовала за мной в ночь, сопровождаемая неодобрительным взглядом пожилой девы за столом выдачи книг. Десять минут нам хватило, чтобы пройти три квартала к тому месту, где я покинул университет двумя неделями раньше. Магазины, заправочная станция и ломбарды выглядели нормально, но там, где должна была возвышаться высокая стена из красного кирпича, стоял заброшенный склад: акр или около того подъездных путей и разбитого стекла. Мисс Реджис не сказала ни слова. Она спокойно шла рядом, когда я повторил маршрут. Я обнаружил знакомый магазин с одетым в запылившийся смокинг манекеном в витрине, кондитерскую с засохшими помадками. Но когда мы возвратились к университету, то вновь обнаружили склад. - Все остальное есть, - сказал я. - Не хватает только самого колледжа. Великовато для потери. Давайте посмотрим фактам в лицо, мисс Реджис. Кто-то украл университет и оставил на его месте эту кучу мусора, возможно, со значением. Моя задача найти причину. - Мистер Флорин, уже поздно. Вы устали. Наверное, будет лучше приступить к поискам завтра. Мы можем встретиться после работы, если только... - Ее голос затих. - Обязательно, - сказал я. - Прекрасная мысль, мисс Реджис. Извините, что отнял у вас столько времени. Вы были правы во всем. Нет ни университета, ни ученых, ни машин сновидений. Но сто долларов были реальными. Остановимся на этом. Спокойной ночи и спасибо за компанию. Она стояла с нерешительным видом. - Куда вы пойдете? - Мир велик, особенно, когда вас не связывают чьи-либо ограничения. В Грейфел, возможно. Это красивое место, где сила тяжести на восемнадцать процентов меньше, и полно кислорода, и большое желтое солнце. - Кто рассказал вам о Грейфеле? - прошептала она. - Барделл. Он был актер. Не очень известный. Забавно, но Носатый подумал, что я - это он. Можете себе это представить? - Грейфел был местом моего летнего отдыха, - сказала она озадаченно. - Не говорите: у озера в двадцати восьми милях отсюда. - Почему вы так решили? - Хорошо, скажите тогда, где же он? - Грейфел в Висконсине, около Чикаго. - А разве это не Чикаго? - Что вы, конечно, нет. Это Вулфтон, Канзас. Как же так: вы здесь несколько недель и даже не знаете названия города. - Мои контакты были ограничены. Она смотрела на меня, и я почти мог слышать, как она размышляет обо все этих несуразицах. - Где же вы будете спать сегодня? - У меня настроение погулять, - сказал я. - Ночь размышлений под звездами. - Пойдемте ко мне домой. У меня есть комната для вас. - Благодарю, мисс Реджис. Вы милая девушка - слишком милая, чтобы втягивать вас в мою личную войну со Вселенной. - Что вы на самом деле намерены делать? - прошептала она. Я качнул головой в сторону склада. - Суну свой нос туда. Она выглядела честной и деловитой. - Да, конечно, мы должны сделать это. - Не мы - я. - Мы оба. В конце концов... - она подарила мне проблеск улыбки, легкий, как вздох ангела, - это и мой сон тоже. - Я как-то забыл об этом, - сказал я. - Пошли. XXVII Двери были заперты, но я нашел расшатанную доску, оторвал ее, и мы проскользнули в темноту, полную паутины и хлопанья крыльев летучих мышей или чего-то другого, что хлопало. - Здесь ничего нет, - сказала мисс Реджис. - Это просто старое заброшенное здание. - Поправка: это место, которое выглядит как старое заброшенное здание. Возможно, это отделка витрины, и если вы сотрете пыль, то обнаружите под ней свежую краску. Она провела пальцем черту на стене. Под пылью было еще больше пыли. - Ничего не доказывает, - сказал я. - В этом деле ничто не может служить доказательством. Если воображаешь вещь, то воображаешь, что она существует. - Вы думаете, что сейчас спите? - Это вопрос, не правда ли, мисс Реджис? - Сновидения не такие; они смутные и расплывчатые по краям. Они существуют в двух измерениях. - Я помню, как однажды размышлял о сновидениях, когда прогуливался по холму осенью недалеко от студенческого городка. Я ощущал, как хрустят сухие листья под туфлями, как притягивает тяготение мои ноги; я вдыхал запах горящих листьев, чувствовал укусы морозного осеннего воздуха и думал: "Сны не похожи на реальность. Реальность р е а л ь н а. Все чувства работают, все существует в цвете и в трех измерениях". - Я сделал паузу для пущего эффекта. - Затем я проснулся. Она поежилась. - В таком случае, ни в чем нельзя быть уверенным. Сон внутри сна, который тоже снится. Я выдумала вас - или вы выдумали меня. Мы не способны разобраться. - Может быть, в этом какое-то послание для нас. Может быть, нам следует искать истину, которая истинна и во сне, и наяву. - Что вы имеете в виду? - Ну, например, ответственность, - сказал я. - Смелость. Как у вас. - Не глупите, - но по ее голосу чувствовалось, что она довольна. Я с трудом различал ее лицо в темноте. - Что мы будем делать? Вернемся? - спросила она. - Давайте сначала оглядимся. Кто знает, может, мы играем в жмурки и находимся лишь в дюйме от выигрыша? - я нащупывал дорогу вперед по усыпанному мусором полу, через обломки досок и обрывки бумаги и картона, спутанные мотки проволоки. Покосившаяся дверь оказалась в дальней стене. Она открылась в темный проход, не более чистый, чем большая комната. - Нам следовало взять фонарик, - сказала мисс Реджис. - Или патрульную машину, набитую полицейскими, - сказал я. - Вам лучше не смотреть. - Но она была около меня и взглянула туда, куда уставился я. Сенатор лежал на спине, его голова была размазана, как яйцо. Я почувствовал, как окаменела девушка, затем она вдруг расслабилась и засмеялась - нервный смех, но все-таки смех. - Вы напугали меня, - сказала она и подошла к распростертому на спине телу в пыльном смокинге. - Это всего лишь манекен. Я вгляделся, с деревянного лица осыпалась краска. - Он похож... - мисс Реджис взволнованно посмотрела на меня. - Он очень похож на вас, мистер Флорин. - Не на меня - на Сенатора, - сказал я. - Может быть, они пытаются сообщить мне что-то. - Кто такой Сенатор? - Человек, которого меня наняли охранять. - Был ли он... частью эксперимента? - Или эксперимент часть его. - Я перешагнул через поддельный труп и пошел дальше по проходу. Он казался слишком длинным, чтобы поместиться внутри здания. На протяжении сотни ярдов не было ни дверей, ни пересекающихся коридоров, но в конце обнаружилась дверь с полоской света под ней. - Как всегда, еще одна дверь, - сказал я. Ручка повернулась, дверь открылась в знакомую комнату. Позади меня мисс Реджис онемела от изумления. Тусклый лунный свет через высокие окна освещал стены, покрытые узорчатой шелковой тканью, восточные ковры. Я прошел по мягкому ворсу к длинному столу из красного дерева и выдвинул стул, почувствовав его солидную важную тяжесть. Люстра задержала на себе мой взгляд. Почему-то на нее было трудно смотреть. Линии граненых хрустальных фасеток взбирались вверх и вверх по спирали вокруг рисунка, который переплетался и повторялся до бесконечности. - Мистер Флорин, как такая комната оказалась в этом дремучем здании? - Она не здесь. - Что вы имеете в виду? - Вы не помните свой последний визит? - Это действительно та же самая комната? Неужели все это действительно сон? - Это было не совсем сном тогда, и сейчас это не сон. Я не знаю, как назвать, но на определенном уровне это действительно п р о и с х о д и т. Мисс Реджис выдержала паузу, ее голова настороженно наклонилась. - Кто-то совсем рядом, - прошептала она. - Я слышу разговор. Я встал и, мягко подойдя к двери, приложил ухо. Раздавались два голоса, оба знакомые, один очень высокий, другой с хорошим резонансом, как реклама похоронной конторы. - ...выхожу сейчас, - говорил последний. - Я не хочу нести ответственность за это. Вы утратили всякие остатки здравого смысла. - Вы не можете, - слышался убедительный голос Трейта. - Мы вылечим его, не бойтесь. Дело времени. - А если он умрет? - Он не умрет. А если умрет - мы прикрыты. Вы получили гарантии на этот счет. - Я не верю вам. - Вы никуда не пойдете, Барделл. - Уйди с дороги, Лен. - Поставь сумку, Барделл. - Я предупреждал тебя.... Кто-то ударил по железному очагу шаром-молотом. Кто-то издал звук, как будто прополаскивал горло. Кто-то уронил стофунтовый мешок с картофелем на пол. Я распахнул дверь и ворвался через нее в мой первый номер в отеле, где почти столкнулся с Сенатором, стоящим над телом Трейта с дымящимся пистолетом в руке. XXVIII Он посмотрел на меня, рот у него открылся, но слов слышно не было. Я взял пистолет из его руки и понюхал, чтобы хоть что-то сделать. - Мне он тоже никогда не нравился, - сказал я. - Куда вы отправляетесь? - Я не хотел его убивать, - сказал он. - Это произошло случайно. - Не переживайте, Сенатор. Возможно, это не считается. Я присел на корточки около Трейта и проверил его карманы. Мне это совсем не нравилось, но, тем не менее, я это сделал. Хотя мог бы не беспокоиться. Карманы оказались пусты. Я посмотрел в его лицо, ставшее серовато-зеленым и несимпатичным. - Расскажите, что произошло, - сказал я Сенатору - экс-Сенатору, Барделлу - кем бы он ни был. - Я думал, у него пистолет. Он ведь ненормальный! - Пропустим разговор о том, кто вы, кто Трейт, и что вы здесь делали, и где мы находимся. Но как это отзовется на мне? Он бросил на меня проницательный взгляд, в котором было что-то вроде надежды. - А вы не помните? - В моей памяти есть пробелы. Начинайте их заполнять. - Не знаю, с чего начать. Что вы помните? - Расскажите о "Ластриан Конкорд". Он покачал головой и нахмурился. - Послушайте, я клянусь вам... - Дальше. Как насчет Иридани? - О! - он облизнул губы и несколько разочаровался. - Очень хорошо. Вы знаете, против чего я выступал там. Хотя большого выбора у меня не было... - Начинайте сначала. - Ну... Иридани пришел ко мне семнадцатого. Его разговор сводился к тому, что он нуждается в моих услугах. Если честно, мне нужна была работа. А как только я ознакомился с ситуацией, они уже не могли позволить мне уйти - по крайней мере, они так заявили. Я повернулся к мисс Реджис. - Сказал он хоть что-нибудь? Она покачала головой. - Мне кажется, он тянет время. Кто это? - Актер по имени Барделл. - Боже мой, - сказал Барделл. - Если вы знаете это, то вы знаете... - он осекся. - Откуда вы узнали? - Вы сказали мне. - Никогда. - В парке, - сказал я, - на Грейфеле. Его лицо стало похожим на пирог, который уронили. - Но вы не можете... - сказал он сдавленным голосом, повернулся и ринулся к окну. Я выстрелил вслед ему, но это его не остановило; он вылетел в окно, как грузовик с автострады, и исчез в фонтане осколков стекла. Мисс Реджис испуганно вскрикнула. Я ощупал металлическую раму, что-то задел и услышал щелчок. Окно, осыпав пол осколками стекла, развернулось в комнату, как ворота. За ним была обыкновенная серая стена. - Если фальшивый человек выпрыгивает из фальшивого окна, - сказал я, - это самоубийство или безобидная шутка? - Это ночной кошмар, - сказала девушка. - Но я никак не могу проснуться. - В ее широко открытых глазах стоял страх. Я облизнул губы, напомнившие вкус промокательной бумаги, подумал о двух-трех остроумных репликах и сказал: - У меня ощущение, что это не входило в их планы. Я не знаю, каковы эти планы, кто их составлял и для чего, но обстоятельства складываются не так, как предполагалось. А это значит, что они не такие умные, как самим себе кажутся - или мы не глупее их. - Мы ходим по кругу, - сказала она. - Мы как слепцы в лабиринте. Мы спотыкаемся, мы заходим все дальше и дальше... - Может, если мы достаточно далеко зайдем, то увидим выход. - Куда? - Смешно, но я бы сказал - откуда. - Я сунул голову в проем серой стены, около восемнадцати дюймов в ширину. Это, наверное, был тот самый проем, который Сенатор и я использовали для побега из фальшивого сенаторского особняка, или его двойник. - Решайте, мисс Реджис, - сказал я, - вперед или назад? - Назад - куда? - Вы еще верите, что мы в Вулфтоне, Канзас, не так ли? - Неужели я действительно когда-то здесь жила? - прошептала она. - Робкая маленькая женщина в сером маленьком городке, работающая в страховом агентстве, где двери покрыты лаком, а половицы устало скрипят, и я печатала отчеты на старенькой печатной машинке, приходила домой поздно вечером, в мрачную маленькую комнатку, чтобы, заснув, увидеть невероятное. - И просыпались, и жили этими снами. Мне хотелось бы найти ответ на все эти вопросы, мисс Реджис. Может быть, ответ там. - Я кивнул в сторону темного узкого тоннеля за фальшивым окном. - Мы исследуем темные коридоры в фантастическом замке? - спросила она. - Или это темные лабиринты в нашем сознании? - Может быть, наш разум - это бесконечные кротовые ходы. А, может быть, мы - мысли, приходящие в голову Бога и прокладывающие свой путь в бесконечной тверди Вселенной... Или всего лишь две вороны, каркающие в темноте, чтобы подбодрить друг друга. Если верно последнее, то мы плохо с этим справляемся. Вперед, девочка. Давай пойдем и разведаем. Мы можем увидеть розовый солнечный свет, пляж из белого сахара и море из жареных кукурузных зерен, и это совсем не плохо. Я шагнул вперед и обернулся, чтобы подать ей руку, но что-то было между нами, нечто невидимое и тяжелое, словно стекло. Она о чем-то говорила, но ни одного звука не было слышно. Я ударил невидимый барьер плечом, что-то разбилось, может быть, мое плечо, но я пробился через складки темноты и вылетел в шум и яркий свет. XXIX Я очутился в огромном холле с высоким потолком, который терялся в вышине. С одной стороны был английский сад за высокой стеклянной стеной, с другой - гигантские панели, похожие на табло вылета самолетов, покрытые светящимися строчками, которые непрерывно мигали и сменяли друг друга. В центре зала, в ряд, были расположены белые пластмассовые столы, и за каждым сидел человек - или почти человек - в белой униформе и шляпе, похожей на почтовый ящик с тесьмой под подбородком. Мужчины и женщины в гармонирующих по стилю и цвету одеждах стояли перед столами в очередях, и я был в одной из них. Клиент передо мной - ослепительная дама в изысканном украшенном бриллиантами саронге и с ровным золотистым загаром - взяла свои документы и исчезла за белым экраном. Я оказался первым. - Флорин? Все правильно, есть, прошу, - сказал гориллообразный клерк отрывистым тоном студента Оксфордского университета и одарил меня взглядом блестящих глаз и смутным блеском больших квадратных желтых зубов. - Добро пожаловать домой. Как прошло путешествие? - Как в сумасшедшем доме накануне дня всех святых, - сказал я. - Не надо утруждать себя байками, кто вы и что вы. Я не поверю ни одному вашему слову. Просто скажите мне, что это за место, хотя и в это я тоже не поверю. - Ноль-ноль-девять-ноль-два, - сказал он, надавил кнопку, и белые стены огородили нас с четырех сторон, образовав уютный кубик. - Что вы сделали с девушкой? - спросил я, пытаясь держать в поле зрения все четыре стены одновременно. - Хорошо, Флорин, только не нервничай, дружище. Ты оперативник IDMS, только что возвратившийся из официальной командировки на Локус 992 А 4. - Поджав свои длинные и по-обезьяньи тонкие губы, он нахмурился. - Откровенно говоря, я был удивлен, обнаружив синдром амнезиакальной фуги у полевого агента твоего уровня. Как далеко в прошлое простирается потеря памяти? Я ощупал карманы в поисках пистолета Сенатора. Его там не было. Как, впрочем, и двухмиллиметрового игломета, нашел я лишь шариковую авторучку, которая, насколько я помню, мне не принадлежала. Импульсивно я направил ее на обезьяно-человека за столом. Мне показалось, что он всерьез перетрусил. Его рука дернулась к ряду кнопок на компьютере и обмякла, когда я направил ручку ему между глаз. - Говори, - потребовал я. - Мне нужна девушка, а потом я выхожу из игры. - Успокойся, Флорин, - сказал он ровным голосом. - Не делай торопливых ходов, даже если вообразил невесть что. - Я устал от игры, - сказал я. - Меня провели, одурачили, обманули, разочаровали - я не обижаюсь. Но я хочу, чтобы вернули девушку. Немедленно. - В этом я помочь не могу. Как видишь, девушки здесь нет. - На счет три стреляю. Раз... два... - я сделал паузу, чтобы вдохнуть, но кто-то высосал весь воздух из комнаты и заменил его меловой пылью. Она повисла белой дымкой между мной и обезьяно-человеком. Мои пальцы уронили ручку, колени подогнулись без всякого желания с моей стороны, и я оказался сидящим на краешке стула, как нервничающая кандидатка на должность секретарши; его слова доносились как бы через фильтр с другой стороны стола, находящегося в полумиле, а между нами лежала неисследованная страна. - Случившееся с тобой - это неизбежный профессиональный риск, - говорил он мне. - Если фуга заходит так далеко, срабатывает автовозвратчик, и агент возвращается в штаб-квартиру. Позволь заверить, что ты находишься теперь в абсолютной безопасности и в самое ближайшее время снова овладеешь всеми своими навыками. - Где мисс Реджис, черт тебя побери, обезьяний кот? - прорычал я, но позвучало это как у пьяницы, пытающегося заказать десятый мартини. - Твое задание - наблюдать за экспериментальным аппаратом, действующим на Локусе, - продолжал он спокойно. - Примитивный аппарат, но он создавал определенные аномалии вероятности для Сети. По-видимому, ты попал в поле действия этого устройства. Я хочу, чтобы ты сейчас сделал усилие и признал: все то, с чем ты боролся, не имело никакого отношения к реальности. - Вот как? - мне удалось произнести это достаточно отчетливо, чтобы прервать его тираду. - Тогда откуда у меня оружие? - Произведено IDMS, разумеется. - Ошибаешься, дружище. Это шариковая ручка. Где девушка? - Нет никакой девушки. - Ты лжешь. - Я постарался согнуть ноги, это мне удалось, и прыгнул через стол, ударившись о ледяной щит, который разбился на каскады огня, засиявшие словно бриллианты; я набрал воздуха, чтобы закричать, и почувствовал запах трубочного табака из апельсиновых корок с добавкой меда... Носатый сидел напротив меня за столом и улыбался с рассеянным равнодушием. - Ну-ну, паренек, не паникуй, - сказал он успокаивающе. - Незначительное помрачение сознания из-за употребления эфира. На мне оказался свитер с длинными рукавами, вельветовые бриджи, шерстяные чулки и поношенные тапочки, мои ноги были тонкими ходулями тинэйджера. Я стоял, а он, вынув трубку изо рта и указывая чубуком на меня, лениво приказал: - Веди себя хорошо, малыш, а не то я вынужден буду вызвать твоих родителей. Позади него было окно. Я ринулся вокруг стола, нырнув под его руку, и увидел широкие школьные газоны, деревья и пешеходные дорожки под желтым летним солнцем. - Пожалуй, тебя все-таки придется выгнать, - сказал Носатый. - Что вы сделали с ней? - закричал я в ответ и бросился на него, не имея никакого другого желания в жизни, кроме как запустить пальцы в мягкий жир под его подбородком, но он растаял, а я пробил дорогу через похожую на сироп субстанцию, полную маленьких блестящих огоньков, и ввалился в комнату с изогнутыми стенами, покрытыми экранами и мигающим светом: серый человек в облегающей фигуру зеленой форме, протянув мне руку, спросил: - Ну теперь-то все в порядке, капитан? Я посмотрел мимо него. Круглолицый сидел перед овальным экраном, косясь на скачущие зеленые строчки; человек-птица что-то печатал с видом бакалейщика, подсчитывающего недельный запас продуктов для семьи из двенадцати человек. Трейт оглянулся через плечо и, криво улыбнувшись, подмигнул. - Мы только что прошли через экран щита инверсии, капитан, - сказал серый человек. - Вероятно, вы на какое-то время потеряли ориентацию - иногда при этом возникает такой побочный эффект... - Где мисс Реджис? - сказал я и, отбросив его руку, успел заметить на своем указательном пальце необычное кольцо с рисунком в виде сложной спирали из алмазной крошки. Импульсивно я сжал кулак кольцом наружу и поднес к его лицу. - Ты когда-нибудь прежде видел это? - спросил я, удивив этим самого себя, ведь я это кольцо тоже никогда раньше не видел (ну что ж, будем считать это ловушкой). Глаза у серого человека стали сумасшедшими, и он с силой оттолкнул мою руку. - Уберите прочь эту штуку! - задыхаясь, крикнул он. - Почему это, Иридани? Все головы в поле моего зрения вздрогнули и повернулись к нам, когда я выкрикнул это имя. Трейт соскочил со стула, хватаясь за пистолет на боку; серый человек дернулся в его сторону, и как раз в этот момент луч зеленого цвета протянулся от Круглолицего и прожег дыру в Иридани. Он упал, кашляя кровью и дымом, все окружили меня, наперебой задавая вопросы: - Как вы сумели вычислить его, капитан? - спросил человек-птица. - Откуда вы узнали, что он шпион? - возник передо мной Носатый. И еще много таких же вопросов. - Пойдемте со мной, капитан, - сказал Носатый. - Как врач корабля я приказываю вам пройти в каюту. Я дал ему подойти поближе, а затем всадил кулак с кольцом ему в живот. - Верни девушку, Ван Ваук! - сказал я. Он согнулся пополам и закашлялся, посматривая на меня снизу вверх: - Что?.. Почему?.. Кого?.. - Когда, где и как. Точно, - согласился я. - Существует множество вопросов, которые можно задать. Разница в том, что ты знаешь некоторые ответы, а я не знаю ни одного. Так что я внимательно слушаю. Он продолжал синеть и смотреть на меня так, будто я зашел так далеко, что меня едва можно было рассмотреть. Вперед выступил Трейт, быстро бормоча: - Почему вы ударили его, капитан? Мы надежные люди. Разве вы не видите, что мы все делаем для вашей пользы? Только скажите нам, что вы хотите... - Как меня зовут? - Капитан Флорин. Командир корабля безопасности номер 43. Вы были временно недееспособны. - Где я нахожусь? - На командной палубе: корабль приближается к Грейфелу системы Вулф. - Что это за кольцо? - Оно неожиданно стало жечь мой палец. Я впервые внимательно рассмотрел его, а голос объяснявшего что-то Трейта стих до жужжания в ушах. Почему-то на кольцо было трудно смотреть. Его украшали завитки, похожие на миниатюрные неоновые трубки, и изысканно изогнутые пластинки отполированного металла, стержни и провода, которые каким-то образом выходили из фокуса, когда я пытался понять, как они соединяются. В центре, будто живая, пульсировала яркая точка; огоньки вырывались из трубок и, вспыхивая, бежали по проводам. Я с силой попытался снять кольцо с пальца. Но мои пальцы скрылись в зыбком тумане, который внезапно сгустился в помещении. Инстинктивно я сделал шаг назад и обнаружил совершенно целую витрину магазина готового платья. Трейт, Иридани и все остальные все еще стояли вокруг меня, но пыль на их смокингах свидетельствовала, что они не пожимали рук и не похлопывали друг друга по спине уже долгое-долгое время. Я повернулся, задев манекен, и тот с грохотом полетел на пол. Я наклонился, чтобы разглядеть расколотую голову, и обнаружил, что это снова Сенатор. Оглядевшись, я узнал грязный проход в заброшенном складе. - Черт побери, Флорин, - раздался знакомый голос. Барделл поднимался с пола, держась за голову. - Таких травм в сценарии не было предусмотрено, - заскулил он. - Когда меня нанимали на работу для блага республики, мне ничего не говорили о том, что меня будут швырять на пол во имя высших целей проекта. Я схватил его за воротник. - Кто ты? Кого ты играешь? Кого играю я? - Мы предоставим вам всю интересующую вас информацию, - произнес голос позади меня. Я обернулся и увидел Круглолицего и весь комплект оруженосцев из зеленого "бьюика" с автоматами наготове. На мгновение мне захотелось, чтобы кольцо было со мной, хотя я так и не узнал его назначения. Пули засвистели вокруг меня, как летящие гвозди, и я рванулся вперед с одной мыслью - забрать кого-нибудь с собой туда, куда меня пытались отправить. Но я совершил путешествие в одиночестве. "Бьюик" замерцал и растаял. Улица исчезла. Сгруппировавшись, я упал на песок. Вокруг была пустыня, а в десяти футах от меня, облокотившись о камень, стоял и лениво улыбался человек-ящерица, одетый во все розовое. XXX - Ну, - сказал он, - наконец-то. Я уже стал бояться, что вы никогда не доберетесь до конца лабиринта. Я глубоко вдохнул горячий сухой воздух и осмотрелся. Песок, несколько ракушек, скалы, множество громадных камней - все это изрядно источено временем. - Прекрасное место, чтобы погостить, - сказал я. - Но я бы не хотел здесь умереть. - Нет никаких причин для такой печальной концовки, - сказал Дисс голосом увядшей розы. - Единственной реальной опасностью была опасность душевной болезни, но, как мне кажется, вы прекрасно со всем справились. Более того, вы проявили недюжинную находчивость. Приятно. Примите мои искренние поздравления. - Что вы сделаете теперь? Прицепите мне золотую звезду? - Теперь, - бодро сказал он, - мы можем начать торговаться. - Он выжидающе замигал своими маленькими красными глазками. - Я, видимо, должен подать реплику: "О чем торговаться?" О'кей, о чем торговаться? - Во Вселенной есть только один способ торговли. Существует что-то, в чем нуждаетесь вы, и кое-что нужно мне. - Звучит просто. Что нужно мне? - Информация, не так ли? - Что потребуется от меня? Он чуть изменил позу и помахал узкой лилового цвета почти рукой. - Услуга. - Давай начнем с информации. - Разумеется. С чего именно? С Сенатора? - Он не Сенатор. Это актер по имени Барделл. - Барделл - это Барделл, - констатировал лиловый ящер.. - А Сенатор... это Сенатор. - Весьма информационно насыщенное сообщение... - Вы, - самодовольно сказал Змееголовый, - являетесь жертвой заговора. - Я знал об этом с самого начала. - Ну, Флорин, не надо заранее отвергать то, что я готов сообщить. Он достал из розового жилета длинный мундштук и, вставив в него коричневую сигарету, засунул в уголок рта, который, видимо, был создан для ловли мух на лету. Затем выпустил из ноздрей бледные струйки дыма. - Где мисс Реджис? - спросил я. Дисс оторопел, чуть ли не потеряв мундштук. - Кто? - Девушка. Милая, тихая, маленькая леди, непохожая на остальных обитателей этого зверинца. Она пыталась помочь мне, не знаю почему. Дисс показал головой. - Нет, - сказал он рассудительно. - В самом деле, Флорин, пора уже вам начать отличать настоящих актеров от их подобия. Никакая юная леди сюда не привлекалась. Я сделал шаг в его направлении, и он слегка отшатнулся. - Дорогой мой, - сказал он удивленно, - наверное, нет необходимости подчеркивать, что я не обижусь из-за каких-то поспешных насильственных импульсивных действий с вашей стороны, но и стоять спокойно я тоже не буду. - Он скривился в усмешке. - Я не совсем ваш союзник, Флорин, но я не хочу вам вредить, и, как я уже упомянул, вы можете оказать мне услугу. Не лучше ли будет изучить все обстоятельства и найти компромисс? - Продолжайте, - сказал я. - Я слишком устал для спора. - Ну и прекрасно... Итак, это благородный заговор, но, тем не менее, заговор. Короче говоря, заговор с целью возврата вас к нормальной психике. - Последние сводки с фронта сообщают, что он не срабатывает. Вы не поверите, но в данный момент я воображаю, что сердечно беседую с относящейся ко мне по-отечески саламандрой. Дисс раскрыл рот и издал несколько шипящих звуков, что должно было означать смех. - Я признаю, что своим видом способен привести вас в замешательство, однако опирайтесь на простые истины: факты есть факты, кто бы их ни излагал. И если мои объяснения проливают свет на ситуацию - то даже если я не очень реален... - Вы только что упомянули, что они спасают мою психику. Кто - "они"? - Исследовательский Совет, правительственная группа высокого ранга. Кстати, вы - Председатель. - Вы, должно быть, поставили не на ту лошадь, Дисс. Единственные исследования, которые я провожу, состоят в том, чтобы выяснить, кто нажал на спусковой крючок или воткнул кухонный нож. Он отмахнулся от моих слов. - Бегство от действительности. Ваша собственная интуиция должна подсказать вам необходимость расширить масштаб представления о себе. Стал бы я тратить время на беседу с заурядным частным сыщиком! - Продолжайте. - Последний ваш проект - как Председателя - заключался в создании прибора, предназначенного для исследования подсознания и поиска оперативных символов, их персонификации и облечения в конкретные формы. Вы настояли, чтобы первое испытание провели на вас. К несчастью, из-за усталости и фактора стресса вы неадекватно отреагировали на эксперимент. Ваш мозг избрал новый путь к спасению: вы ускользнули в придуманный вами фантастический мир. - Я разочарован в себе; я считал себя способным придумать что-нибудь более веселенькое. - В самом деле? - Дисс издал смешок, похожий на звук предохранительного клапана, сбрасывающего излишек давления. - Познайте себя, Флорин. Вы ученый-теоретик, а не герой, совершающий подвиги. Вам понравилась возможность избавиться от ответственности в примитивном мире жестоких законов - убить или быть убитым. Но ваши верные соратники, вполне естественно, были далеко не согласны с таким поворотом событий. Им было необходимо возвратить вас из фантастического мира. Вы ускользнули в образ легендарного героя Старой Земли по имени Флорин. Ван Ваук противостоял этому шагу, поставив перед вами - конечно, в выбранной роли - невыполнимую задачу, обрушив на вас гору трудностей, чтобы сделать ваше убежище несостоятельным. События развивались в соответствии с планом - до определенного момента. Вы приняли вызов. Неожиданно дела пошли скверно. Появились незапланированные элементы, существенно усложнившие ситуацию. Ван Ваук предпринял попытку прервать лечение, но обнаружил, что не может этого сделать. События вышли из-под его контроля. Он более не управлял Машиной Грез. Змееголовый сделал паузу в ожидании вопроса. Я его задал. - Именно в том и проблема, что вы переключили на себя управление, - ответил он. - Вместо того, чтобы действовать как пассивный реципиент импульсов, подаваемых в ваш мозг, вы перехватили их, создали из них новый сценарий, более соответствующий вашим потребностям, подходящий для выбранной вами роли. - Почему я ничего этого не помню? И что вы имеете в виду под Старой Землей? - Какая-то часть вашего мозга тщательно сверла из памяти все свидетельства ситуации, которую вы - в своей новой роли - считаете немыслимой. Давая вам информацию, я фактически обхожу с фланга защитные механизмы мозга. Что касается Старой Земли - это наименование второстепенной планеты, которую кое-кто считает "колыбелью человечества". - Ван Ваук пришел в отчаяние. Он намеревался умиротворить вас, предложив альтернативный путь разумного бегства, приемлемое алиби, за которое можно ухватиться: мол, вы являлись тайным агентом, пострадавшим от воздействия на мозг. Но вы довели его гамбит до абсурда. Затем он попытался внушить вам благоговение перед авторитетом, убеждая, что у вас горячка, возникшая после анестезии, и вновь вы превратили его шараду в абсурд. Он предпринял еще одну попытку, ближе к реальному положению вещей, стараясь навязать вам роль высокопоставленного лица, заболевшего от переутомления, и в третий раз вы использовали его силу против него же, более того - набросились на него и чуть не убили. Именно в этот момент я почувствовал необходимость вступить в игру - как для того, чтобы спасти вашу психику, так и для того, чтобы предотвратить катастрофу. - Понятно; самоотверженный индивид во время прогулки совершает небольшое благодеяние в огромном и ужасном выдуманном мире. - Не совсем. - Он стряхнул пепел с сигареты. - Я упомянул об услуге, которую вы можете оказать. - Полагаю, вы сообщите, в чем она заключается? - Машина Грез, - сказал он, - является самым гениальным Вашим изобретением, но боюсь, чересчур гениальным. Вас следует поздравить, дорогой Флорин, с таким достижением, однако у него нет будущего. Машина должна быть уничтожена. Я потер подбородок и обнаружил, что давно не брился, это могло послужить ключом к чему-нибудь, но в тот момент я не стал размышлять к чему. - Давайте уясним проблему, - продолжал Дисс, - которая могла бы возникнуть, если бы группа простодушных аборигенов на забытом в океане острове случайно наткнулась на аппарат, генерирующий мощные радиоволны. При всей своей невинности они могли бы прервать планетные системы связи, вмешаться в управление спутниками, внести хаос в телерадиосистемы. - Это звучит не столь ужасно. Но я уловил мысль. - Машина Грез, к несчастью, может привести к гораздо более серьезным последствиям. Когда ваш Совет запустил ее в действие, то непроизвольно повлиял на структуру вероятности, которая распространилась на половину Галактики. Это создало поистине невыносимую ситуацию. Однако галактические законы запрещают прямое вмешательство. Строго говоря, мои нынешние действия в полуматериальном состоянии граничат с беззаконием. Но я посчитал, что обстоятельства вынуждают пойти на небольшое отклонение от правил. - Что означает "полуматериальное состояние"? - Только то, что в действительности я не совсем здесь - как, впрочем, и вы. - Где же? - В передающей кабине моей лаборатории, на космостанции, примерно в двух световых годах от вашего Солнца. В то же самое время вы находитесь в Машине Грез в собственной лаборатории. - Откуда эти экзотические пески? - Вы видите пустыню? Плод вашего собственного воображения. Я просто набрал программу нейтрального окружения. Я смотрел на пустыню позади него, она выглядела настоящей, как любая другая пустыня. Он дал мне время проникнуться этой идеей. - Сейчас я вмешаюсь в работу вашей машины, - сказал он, - чтобы привести вас в сознание. В обмен вы разрушите машину, включая все записи и диаграммы. Договорились? - Предположим, я скажу нет? - В таком случае она будет остановлена другими средствами, менее безболезненными для гордости вашей планеты. - Даже так, а? Я вам не верю. - Это ваше право. - Я смогу восстановить ее, если то, что вы говорите, правда. - Если вы будете настолько неразумны, то снова обнаружите себя здесь - но совершенно одного. Итак, что вы скажете? - Сделка не состоялась, - ответил я. - Подумайте как следует, Флорин. - Я не люблю совершать сделки с завязанными глазами. Может быть, вы лжете, а может, нет. Может быть, я великий изобретатель, а может быть, я подвешен к люстре за хвост. Вам придется доказать мне все это. - Послушайте, Флорин. Я был сверхтерпелив с вами. Я мог бы сразу же обратиться к силовым методам, но я воздержался. А вы пытаетесь тетерь шантажировать меня. - Или выполняйте, или проваливайте, Дисс. - Вы упрямый человек, Флорин - очень упрямый! - он скрестил свои узкие руки и стал барабанить пальцами по бицепсам. - Если я возвращу вам рассудок и вы убедитесь, что дела обстоят именно так, как я их описал, - в э т о м с л у ч а е разрушите ли вы машину? - Я приму решение, когда попаду туда. - Нет, вы неисправимы! Я не знаю, почему трачу на вас время. Хорошо. Согласен. Но я предупреждаю вас... - Не надо. Это испортит нашу дружбу. Он сделал нетерпеливый жест и отвернулся; возникло мимолетное, призрачное видение вертикальных панелей, горизонтальных полосок света; Дисс производил быстрые движения руками, свет угасал, изменялся; далекий горизонт резко приблизился, заслонив собой все небо. Какое-то мгновение существовала только темнота, где-то далеко раздавались звуки хлопающих одна за другой дверей. Мысли, имена, лица ворвались в мой мозг, как вода, наполняющая ведро. Затем медленно вернулся свет. Я лежал на спине в комнате тридцать футов с потолком из сверкающих панелей, с полом из узорчатого кафеля. Носатый стоял у консоли, которая подмигивала и вспыхивала аварийными сигналами, попискивающими и взвизгивающими в скрипучей тревоге. Серый человек в белом халате склонился над панелью поменьше. Барделл похрапывал на соседней койке. Я издал стон, и Носатый, повернувшись, пристально уставился на меня. Его губы зашевелились, но он не произнес ни слова. - Можете развязать меня, доктор Ван Ваук, - сказал я. - Я уже не буйный. XXXI Прошло полчаса. Круглолицый - известный близким, как доктор Вольф - снял контакты с моих запястий и лодыжек. Серый человек - доктор Иридани - поспешил выйти и вернулся с горячим кофе, в который было добавлено спиртное, что возвратило блеск, по крайней мере, моим щекам, если не гордости. Другие - Трейт, Томми, Хайд, Джонас и др. (имена были в памяти, так же как и множество других вещей) собрались вокруг и по очереди говорили мне, как они волновались. Только Барделл оставался хмурым и заспанным. - Боже мой, Джим, - сказал мне Ван Ваук, - некоторое время мы думали, что потеряли тебя. - Тем не менее я здесь, - сказал я. - Доложите мне обо всем с самого начала. - Ну, - его толстые пальцы забегали по редеющим волосам на голове. - Как тебе известно... - Предположим, мне ничего неизвестно, - сказал я. - Моя память поражена. Я все еще в тумане. - Конечно, Джим. Ну, по завершении САВП - Символического Абстрактора и Визуального Преобразователя - ты санкционировал проведение теста, выбрав себя в качестве испытуемого. Я возражал, но... - Придерживайтесь субординации, Доктор. - Так точно, сэр. Было начато проведение испытания с вами в качестве субъекта. Градуировка проходила нормально. Программа была запущена, интегрирующее устройство выключено. Почти мгновенно потребление мощности возросло в десятки раз. Защитные устройства обратного питания были активированы, но безрезультатно. Я принял различные меры для того, чтобы снять напряжение, но безуспешно. Мы прервали эксперимент и прекратили подачу энергии - но вы остались в глубокой коме, не реагируя на требования возвратиться. Вы словно черпали энергию из другого источника, хотя это предположение и выглядит фантастично. В отчаянии я попытался ввести корректирующее перепрограммирование, но безуспешно. Затем - как гром с ясного неба - вы выбрались из всего этого сами. - Есть какие-либо соображения, с чьей помощью? - Никаких. Похоже на влияние какого-то внешнего фактора. Я кивнул в сторону Барделла, который сидел у противоположной стены, поглаживая чашку с кофе, и выглядел обиженным. - Что он здесь делает? - Ну, это Барделл. Временный сотрудник; он использовался как вспомогательный вектор при имитациях во время эксперимента. - Он - часть Машины Сновидений? - Да, подходящее название, Джим. - Покажи мне машину. Он уставился на меня. - Ты имеешь в виду?.. - Просто представь, что я все забыл. - Конечно, Джим. Сюда, пожалуйста. Он подошел к пустой стене и нажал кнопку, ровная серая панель отъехала в сторону, открыв вход в убогую гостиничную комнату с латунной кроватью и разбитыми окнами. Он заметил, что я обратил на это внимание, и притворно засмеялся. - Пару раз ты продемонстрировал ярость, Джим... - Вы всегда называли меня Джимом? - Я? - он остановился и сверкнул глазами, его челюсти слегка сжались. - Прошу прощения, сэр, - сказал он сухо. - Полагаю, что во время этих напряженных часов я непроизвольно отступил от протокола. - Я просто поинтересовался, - сказал я. - Покажите мне остальное. Он провел меня через конференц-зал, по улицам - картон и алебастр - через меблированные комнаты: все очень примитивное, сляпанное наспех, чем нельзя было одурачить и слепца. - Все, что требовалось, - важно объяснял Ван Ваук, - это стимул для запуска; все остальное поставляло ваше подсознание. Череда кабинетов заканчивалась тяжелой пожарной лестницей, закрытой. - Наша территория заканчивается здесь, - сказал Ван Ваук. - Это помещение принадлежит другому учреждению. Обратный путь пролегал через склад. Я толкнул носком ботинка сломанный манекен, похожий на Барделла. - Для чего это? Казалось, это для него было сюрпризом. - Это? О, сначала мы надеялись использовать манекены; но вскоре поняли, что необходимы живые актеры. - Он подвигал челюстями. - Человеческое существо - довольно сложно устроенный механизм; его нелегко заменить. - Как это укладывается в нарисованную вами картину, согласно которой я был привязан в соседней комнате? - О, это произошло в конце. После того, как вы, э... вышли из-под контроля. Начинали мы с вами в амбулаторном состоянии под легким наркозом. - Как давно начался эксперимент? Ван Ваук посмотрел на часы с дорогим ремешком на толстой волосатой кисти. - Почти восемь часов, - сказал он и покачал головой, выражая сам себе сочувствие. - Тяжелые восемь часов, Джим - то есть, сэр. - И что теперь, Доктор? - Теперь? Ну, анализ записей, определение причины ошибки, корректирующие действия, а затем - новые эксперименты, позволю предположить. - И, конечно, я должен санкционировать это. - Естественно, сэр. - Вы не думали о том, чтобы приостановить эксперименты? Ван Ваук выпятил нижнюю губу и скосил на меня глаза. - Конечно, решение принимать вам, сэр, - промурлыкал он, - если вы убеждены что существует опасность... - Может быть, нам нужно ликвидировать машину, - сказал я. - Гм, возможно, вы правы. В соседней комнате голоса поднялись до крика. - ...Я не знаю, что вы собираетесь разыгрывать сейчас, - вопил Барделл, - но я в этом не участвую! Отоприте эту дверь, черт побери! Я ухожу отсюда прямо сейчас! Мы вошли. Барделл дергал ручку двери, его лицо покраснело от напряжения. Иридани крутился около него; Трейт тарахтел ручкой боковой двери. Он взглянул на Ван Ваука. - Какой-то шутник закрыл ее снаружи, - сказал он. Отодвинув Барделла, он пнул дверь на уровне замка. Было похоже, что если не двери, то его ноге стало больно. - Эй, какого дьявола, что это вы делаете, Трейт? Ван Ваук подошел к двери, попробовал ее открыть, затем повернулся и посмотрел на меня встревоженным взглядом. - Вы знаете... - начал он, но затем поменял галс. - Какая-то ошибка, - сказал он. - Каким-то образом включилась система безопасности. - Нам не выйти отсюда, - закричал Барделл. Он схватил металлический стул и с размаху ударил им по двери, стул отскочил, одна из его ножек согнулась. Ван Ваук промчался мимо меня в комнату, из которой мы только что вышли, бросился к разбитому окну, распахнул раму и отшатнулся. - Это ваших рук дело? - спросил он сдавленным голосом. Я подошел взглянуть, на что он уставился: сплошной бетон, заполняющий пространство, где раньше был проход. - Все правильно, - сказал я. - Пока вы наблюдали, как Рыжеволосый пинает дверь, я заказал два ярда раствора и залил его сюда. Прошу прощения, что забыл нацарапать свои инициалы. Он огрызнулся и бегом вернулся в лабораторию с зеленым кафелем. Иридани, Трейт и все остальные стояли кучкой; Барделл у дальней стены испуганно наблюдал за ними. - Телефона здесь нет? - спросил я. - Нет ничего, - быстро ответил Иридани. - Специальные изолирующие условия... - Нет ли чего-нибудь, что можно использовать как рычаг? - Вот - запорный засов картотеки. - Трейт взвесил в руке четырехфутовый, в дюйм толщиной, прут, как будто размышлял, не испробовать ли его на моей голове, но подошел к двери, просунул плоский конец между косяком и дверью и нажал. Дерево треснуло, дверь распахнулась. Сплошной бетон заполнял весь проем. Трейт отшатнулся, как будто его ударили ломом. Барделл издал крик и забился в угол. - Хорошо, - сказал Ван Ваук, его голос звучал немного высоковато и чуть-чуть дрожал. Он тяжело вздохнул и опустил голову, как будто я был кирпичной стеной и он собирался протаранить ее. - Прекрати это, - проскрипел он. - Что бы ты ни намеревался делать, прекрати это! - Ну-ка, заставьте меня, - сказал я. - Я говорил вам, - сказал Иридани. - Мы экспериментировали с такими силами, которые не в состоянии контролировать. Я предупреждал вас, что он берет верх! - Он не берет верх, - огрызнулся Ван Ваук, покопался под пиджаком и вытащил плоский пистолет, который был мне знаком. - Прекрати все это, Флорин, - прошипел он. - Или я убью тебя, клянусь! - Я думал, что Флорин - это фольклор, - сказал я. - И твой игломет не сработает, я сломал его. Он вздрогнул, и пистолет ушел немного в сторону от цели. Раздалось "вжик", и что-то взвизгнуло у моих колен, в то время как я ударил его как раз под ремень. Он упал на спину и, скользнув по полу, врезался в стену. Он довольно сильно стукнулся головой и обмяк, я подхватил пистолет и распрямился, повернувшись лицом ко всем остальным до того, как они покрыли половину разделявшего нас расстояния. - Баловство кончилось, - сказал я. - Назад, все. - Я показал пальцем на дверь в соседнюю комнату. - Всем туда. Рыдая, приблизился Барделл. - Послушай меня, Флорин, ты совершаешь ошибку, я всегда был на твоей стороне. Я предупреждал тебя, помнишь? Я старался помочь, делал все, что было в моих силах... - Заткнись, - обрезал Трейт, и Барделл заткнулся. - Флорин, тебе каким-то образом удалось овладеть Машиной Сновидений и использовать ее против нас. Я не претендую на то, чтобы узнать, каким образом; я всего лишь человек, который исполняет инструкции. Но Иридани прав, ты имеешь дело с такими силами, которые слишком велики для тебя. Хорошо, ты закрыл нас стенами из бетона. Ты показал, на что способен. Но ты-то тоже пойман! Здесь уже тяжело дышать, через пару часов мы будем мертвы - все! Выведи нас отсюда, и я клянусь, что мы найдем компромисс. Мы были неправы... - Заткнись, ты, идиот! - заорал Ван Ваук. - Ты наизнанку вывернешься ради не г о. А он нам не нужен! Разбейте машину! Я не целясь выстрелил в пол у его ног; он обмяк, и красное пятно появилось на его голени. - В следующий раз я выстрелю повыше, - сказал я. - Бросайтесь на него! - пронзительно взвизгнул Ван Ваук, но не двинулся с места, а я поднял ствол. Трейт попятился к двери. Иридани, бледный, но спокойный, приготовился к броску, но я прострелил дверной косяк за его спиной, и он отступил. - Барделл, вы знаете, как запустить машину сновидений? - спросил я. - Д-да, конечно, но... - Я возвращаюсь, - сказал я. - Вы поможете мне. Я подошел к двери, в которую ушли все остальные, запер ее тем прутом, который собирался использовать как рычаг, и сел в кресло около контрольной панели. - Флорин, вы не боитесь? - дрожащим голосом спросил Барделл. - Я имею в виду, что, может быть, лучше сделать по-ихнему, а? Разбить эту адскую машину? - Слушайте внимательно, Барделл, - сказал я. - Один неверный шаг - и нашей любви конец. Усвоили? А теперь начинайте действовать. Он проковылял к панели управления, защелкал тумблерами и застучал по кнопкам, это выглядело так, будто он знал, что делает. Зажглись ряды красных огоньков. - Готово, - выдавил он из себя явно против воли. Я взял приспособление с пучком проводов, положил в карман блок питания. Остальное прикрепил к воротнику как раз под правым ухом, а маленькую розовую горошину засунул внутрь уха. - Какую программу? - дрожащим голосом спросил Барделл. - Никакую. Просто запусти машину и оставь меня в свободном полете. - Это может убить вас. - В таком случае я совершил ошибку. Давай, Барделл. Он кивнул и потянулся к выключателю. Что-то вонзилось мне в голову. Я почувствовал тошноту и подумал, что, может быть, на этот раз я совершил свою последнюю ошибку. Мимо проплыл потолок, потом стена, затем Барделл, который выглядел печальным и обеспокоенным. В поле зрения появился пол, затем снова потолок, ничего особо зрелищного, просто спокойная плавная смена декораций. Рот Барделла шевелился, но слов я не слышал. Затем скорость увеличилась, все замелькало, я вылетел в космос и сгорел, как метеорит в атмосфере, от меня остался лишь крошечный уголек, который светился красным, затем остыл и потух, медленно, томительно, неохотно, под шорох забытых голосов, напоминающих мне о несбывшихся надеждах и показных раскаяниях, которые, в свою очередь, затихли и растворились в небытие. XXXII Я открыл глаза, она сидела за столом напротив меня, одетая в облегающую серую форму с серебристой и пурпурной тесьмой на плечах. Стол был гладким и белым, как пластина из слоновой кости ручной работы. Стены позади нее были разных оттенков красновато-коричневого, золотого и рыжевато-коричневого цветов, а текстура напоминала кору экзотического дерева. В воздухе переливались звуки, которые нельзя было назвать музыкой, но действовавшие успокаивающе. Она посмотрела на меня с состраданием и положила свою ладонь на мою, сказав: - Тебе было плохо, Флорин? - Неважно, мисс Реджис. Рад убедиться, что вы прекрасно выглядите. Как вам удалось попасть сюда? Она покачала головой. - О, Флорин... я боюсь за тебя. Ты уверен, что так надо? - Мисс Реджис, я ускоряю события. Никому другому я не сказал бы о своих планах. Забавно, но вам я доверяю. Не знаю почему. Кто вы, а? Она пытливо всматривалась в мои глаза, как будто я кого-то прятал в себе. - Ты не шутишь, правда? Ты действительно не знаешь? - Действительно не знаю. Мы уже встречались прежде: в пивнушке, в библиотеке. Теперь здесь. Что это за место? - Это Дворец Согласия. Мы пришли сюда вместе, Флорин, надеясь найти мир и взаимопонимание. Ты был много часов в состоянии наркомедитации. Настоятель Иридани позволил тебе прийти со мной - но я чувствовала, что ты еще не вернулся. - Она еще крепче сжала мою руку. - Это была ошибка, Флорин? Они что-то сделали с тобой? - Все в порядке, дорогая, - сказал я и похлопал ее по руке, - Просто все немного смешалось. И каждый раз, когда я пытаюсь выпутаться, то сваливаюсь в темноте за борт. Иногда это Носатый и его ребята, иногда Дисс - лиловый ящер, и время от времени ты. У меня есть версия относительно Ван Ваука, и Дисс объяснил свое появление более или менее правдоподобно. Но ты не укладываешься в эту схему. Ты не являешься частью мозаики. Ты не пытаешься продать мне что-нибудь. Может быть, это о чем-то говорит... если бы я знал, как услышать. - Нам не надо было приходить сюда, - прошептала она. - Давай уйдем сейчас же, Флорин. Мы все равно не поймем. Надежда была напрасной. - Вы очень добры, мисс Реджис. - Разве ты не помнишь, как меня зовут? - Я не могу сейчас уйти, Курия. Не знаю почему, но об этом говорит маленькая птичка, которую называют инстинктом. Все, что я должен сделать, это сломать несколько дверей, заглянуть в несколько темных местечек, ворваться в несколько святилищ, сорвать покров с парочки тайн. С чего я должен начать? По мере того, как я говорил, она бледнела. Девушка покачала головой, а ее пожатие стало почти болезненным. - Нет, Флорин! Не надо! - Я решил. Только укажи мне верное направление и отойди в сторону. - Пойдем со мной, пожалуйста, Флорин. - Я не могу. И не могу объяснить почему. Зато я могу рассказать о манекенах с расколотыми головами, и зеленых "бьюиках", и писклявых голосах за ухом, но это займет слишком много времени. И это тоже ничего не значит. Видишь, я учусь. Вот все, что я знаю: надо продолжать бороться. У меня нет доказательств - только ощущение: я чувствую, что раскачиваю чей-то фундамент. Может быть, следующий толчок разобьет его вдребезги. Может быть, я погибну, но это уже не кажется слишком важным. Я стоял, чувствуя слабость в коленях и отдаленное, неясное жужжание в черепе. - Я не могу остановить тебя, - сказала мисс Реджис. Ее голос помертвел, хватка на моей руке ослабла. Она смотрела прямо перед собой, не замечая меня. - Через ту дверь, - сказала она и, подняв руку, показала на большую покрытую бронзой дверь в противоположной стене. - В конце коридора есть черная дверь. Это Внутренняя Палата. Никто, кроме помазанников, не входит туда. Она так и не посмотрела на меня. - Всего хорошего, мисс Реджис, - сказал я. Она не ответила. XXXIII Дверь была большой, черной, украшенной резными фигурками херувимчиков и чертенят. Я ткнул пальцем в протертое пятно на одной стороне двери, и она с мягким шипением ушла вглубь, открыв комнату со стенами из зеленого кафеля. Ван Ваук, Иридани, Трейт и все остальные сгрудились около центральной панели, мертвой, без огоньков. Позади них зияла открытая дверь, ведущая в комнату с декорациями. Барделл лежал на полу и довольно тяжело дышал. Манекен с размозженной головой был усажен в кресло. Я произнес: - Хм, - и они все, как на шарнирах, повернулись в мою сторону. - Матерь Божья, - сказал Вольф и начертил в воздухе магический знак. Ван Ваук произнес нечто нечленораздельное. Иридани нервно раздул ноздри. Трейт выругался и потянулся рукой к бедру - Гадкий шалун, - сказал я. - Если выкинешь что-нибудь чересчур остроумное, то я превращу тебя в уродливого клоуна с плохим цветом лица. - Этому следует положить конец, Флорин, - запротестовал, хотя и слабо, Ван Ваук, - так не может больше продолжаться. Я шагнул в сторону и бросил взгляд на дверь, в которую только что вошел. Это была самая обычная дверь, расщепленная около замка, и за ней - ровная поверхность обычного бетона. - Согласен, - сказал я. - Вообще-то мы физически не могли пройти столько, сколько прошли, но вы обратили внимание, что это меня даже не затормозило. Кто хочет наконец раскрыть секреты? Иридани? Вольф? - Правду? - Ван Ваук издал звук, который мог быть смехом, задушенным в колыбели. - Кто знает, что такое правда? Кто вообще что-нибудь знает? Ты, Флорин? Если так, то у тебя есть преимущество перед нами, уверяю тебя! - Машина должна быть разрушена раз и навсегда, - сказал Иридани холодным тоном. - Я полагаю, теперь ты понимаешь это, Флорин? - Еще нет, - сказал я. - Что случилось с Барделлом? - Он упал и стукнулся головой, - сказал Трейт противным голосом. - Приведите его в чувство, чтобы он мог присоединиться к нам. - Забудь о нем, это просто лакей, - произнес Ван Ваук. - Тогда кто научил его обращаться с Машиной Сновидений? - Что?.. Никто. Он ничего не знает. Барделл застонал и перевернулся. По моему настоянию Иридани и Трейт привели его в чувство. Барделл потер виски и оглядел собравшуюся компанию. - Они пытались убить меня, - сказал он дребезжащим голосом. - Говорю тебе, они хотели убить меня и... - Успокойся, Барделл, - сказал я. - Я намерен провести эксперимент. Ты готов помочь? - Что ты имеешь в виду? - Я признаю, что Барделла нельзя назвать важной персоной, но вы, ребята, кажется, с ним не сошлись во взглядах. А это делает его моим союзником. Ты согласен с этим, Барделл? Становишься ли ты на мою сторону или предпочтешь сгореть вместе с Ван Вауком и его компанией? Барделл переводил взгляд с них на меня и обратно. - Подожди минутку, Флорин... - С этим кончено. Теперь мы действуем. Ты со мной или с ними? Он кусал губы и дергался. Открыл рот, чтобы заговорить, но что-то лишь невнятно просипел. Трейт засмеялся. - Вы поставили не на ту лошадь, Флорин, - сказал он. - Это не мужчина, а кувшин с желе. - Хорошо, я помогу тебе, - сказал Барделл спокойно, подошел ко мне и встал рядом. - Трейт, неужели ты никогда не научишься держать свою дурацкую пасть закрытой? - сказал Иридани голосом, выкованным из легированной стали. - Конечно, будь похитрее, - сказал я. - Это оживляет игру. - Я махнул рукой. - Все назад, к стене. - Они повиновались, несмотря на то, что никто им не угрожал оружием. - Барделл, включи машину сновидений. - Но... вы не подключены к ней. - Просто включи. Я войду с ней в контакт и отсюда. - Я требую, чтобы вы сказали, что собираетесь делать! - прорычал Ван Ваук. - Полегче, - сказал я. - До сих пор я плыл по течению. Теперь я беру штурвал в свои руки. - Что это значит? - Кое-кто делал намеки, что я ответственен за некоторые аномалии. Согласно этой теории, я и первоисточник зла, и одновременно жертва - бессознательная. Я переношу действия в сферу сознания. Следующий трюк, который вы увидите, будет произведен вполне осознанно. Иридани и Ван Ваук издали какие-то невнятные звуки; Трейт оттолкнулся от стены и замер в нерешительности. Барделл крикнул: - Работает! - Не делайте этого, Флорин! - рявкнул Ван Ваук. - Разве вы не видите ужасную опасность, свойственную... - Он дошел до середины фразы, когда Иридани и Трейт атаковали меня, бросившись в ноги. Я нарисовал кирпичную стену высотой до колена, пересекающую комнату. И она возникла! Трейт ударился о нее в полете, перевернулся и шлепнулся на спину, как будто упал с крыши. Иридани успел выставить вперед руки и врезался в кирпичи, издав звук кошки, когда на нее наступают. - Ради Бога, - выкрикнул Ван Ваук и попытался заползти на стену позади себя. Иридани заблеял, как овца, замычал сопрано, как корова, переворачиваясь и поджимая ноги. Барделл закудахтал, как цыпленок. Трейт просто лежал на месте, как дохлая лошадь. - На сегодня зверинца достаточно, - сказал я и вообразил, что их не существует. Они исчезли. - Теперь мы куда-нибудь выберемся, - сказал я и вообразил, что у комнаты нет одной из стен. Она послушно исчезла, но пористая поверхность бетона осталась. - Сгинь, бетон, - пожелал я, но он остался. Я ликвидировал три другие стены, пол и потолок, мебель и все остальное, обнажив везде грубый бетон, слабо отсвечивающий жутковатым фиолетовым светом. - О'кей, - сказал я громко, мои слова ударились о глухие стены и упали замертво. - Попробуем сконцентрировать силы. Я выбрал место на стене и сказал себе, что его нет. Возможно, оно слегка затуманилось, но не исчезло. Я сузил фокусировку до пятна размером с монету в десять центов. Фиолетовый цвет в этом месте потускнел, и больше ничего. Я сжал фокус до размеров булавочной головки и вложил в удар все силы. От точки зигзагом во все стороны побежали трещины. Выпал толстый кусок, впустив серый свет и извивающиеся щупальца тумана. Стена рухнула, как мокрое пирожное, почти беззвучно. Я пробрался через мягкий мусор в водовороте тумана. Пушистым грибом-дождевиком впереди блеснул свет. Когда я подошел, он превратился в уличный фонарь, старомодную карбидную лампу в железном корпусе на высоком стальном шесте. Я остановился под ним и прислушался. Кто-то приближался. Через мгновение Дисс, лиловато-розовый монстр, появился передо мной, одетый в черный вечерний костюм. - Ну и ну, - сказал он, причем прозвучало это не так небрежно, как обычно. - Как вы попали с ю д а? - Я не попадал, - сказал я. - Вы находитесь в передающей кабине в двух световых годах от Солнца, а я погоняю парой кошмаров на старой доброй Улице Сновидений, помните? Он выдавил смешок и сразу же отбросил его, почти не использовав. - Вы не выполнили наше соглашение, - сказал он тоном, показавшим, что его чувства ущемлены, но не смертельно. - Может быть, это ускользнуло из моей памяти. Я выучил несколько фокусов с того времени, Дисс. Например, таких. - Я превратил уличный фонарь в дерево и зажег его крону. Пламя, весело потрескивая, разогнало ночь. Дисс чуть изогнул бровь - или, скорее, место, где должна быть бровь. - То, что вы делаете, - сказал он, перекрывая рев огня, - опасно. Слишком опасно, чтобы это позволить. Я ведь говорил вам... - Ага, вы говорили мне, - сказал я. - Кто вы, Дисс? За какую команду играете?! Тени от затухшего пламени плясали на его лице. - Вот это уж никак вас не касается, - сказал он резким тоном человека, который хочет прекратить спор до того, как он начался. - Вы довольно занятное существо, вовлеченное в великие дела. Из сострадания я предложил вам защиту; игнорировать ее, значит, готовить себе гибель. - Следующая строчка - вы даете мне еще один шанс, не правда ли? Что если я отвергну предложение? - Не будь идиотом, Флорин! Возвращайся туда, откуда ты родом, и разрушь аппарат, который поставил тебя в нынешнюю ситуацию. - А почему я должен делать это? - За тобой должок, Флорин! Они поместили тебя в машину, как подопытную морскую свинку, как куклу, реагирующую на их желания. И ты думаешь, что сумел бы избавиться от их контроля без моей помощи? - он улыбнулся от одной мысли об этом. - Есть ли у тебя лотерейный билет в кармане, приятель? Не стоит проверять - я знаю, он там. Я положил его туда. На самом деле это комплексная печатная плата, настроенная на ритмы твоего управления. Я дал ее тебе, помогая приобрести свободу действий, чтобы я мог вступить с тобой в переговоры. Итак, ты видишь, что кое-что мне должен, а? - Вам придется объяснить получше, Дисс. Ведь вы помните, что я просто паренек из маленького городка. По крайней мере, вы так меня называли. Дисс сделал раздраженный жест. - Благодаря необычному везению ты получил возможность сохранить нетронутым, неиспорченным свой мир - по крайней мере до того времени, когда вы будете способны вступить в борьбу с этими галактическими цивилизаторами... - Вы знаете слишком много о моем захолустном мирке, Дисс. Это беспокоит меня. Ложь всегда беспокоит меня, особенно когда кажется бескорыстной. Что вам нужно на самом деле? - Довольно, Флорин! Я проявил терпения гораздо больше, чем ты заслуживаешь! Сейчас ты возвратишься и разрушишь Машину Грез. - Если это настолько важно, почему вы сами не разрушили ее давным-давно? - Политические причины удерживали меня, но моему терпению приходит конец... - Фью!.. Я не верю вам. Вы блефуете, Дисс. - Больше не буду терять на тебя время! - он попытался повернуться и стукнулся носом о каменную стену. - Ты идиот! Невообразимый идиот! И это награда за то, что я для тебя сделал? - В данный момент я больше всего страдаю от любопытства. Расскажи мне правду, Дисс, начинай откуда хочешь, я не привередлив. Он рванулся вправо: я поставил еще одну стену. Он дернулся назад, и я окружил его с третьей стороны. Он пронзительно вскрикнул. - Давай, говори, Дисс, - сказал я, - пока я сдерживаю искушение попрактиковаться в волшебстве. - Волшебство! Твой сарказм неуместен, уверяю тебя: во Вселенной существуют силы, для которых превратить тыкву в карету - такое же обычное дело, как подмигнуть! - Рассказывай, Дисс. Если мне не понравится то, что я услышу, я превращу тебя в мышь, запряженную в карету, и отправлюсь на прогулку. - Я все еще владел ситуацией, но у меня появилось чувство, что он был уже не таким напуганным, как несколько минут назад. Я пытался найти ошибку, в то время как он едва заметно продвигался к незакрытой стороне пространства. - Ты - ребенок, глупый ребенок, балующийся с новой игрушкой, - пронзительно крикнул он. - Я требую, я приказываю тебе немедленно прекратить эту бессмысленную игру... - Он ринулся из кирпичной клетки, но я тут же поставил четвертую стену, окончательно заперев Дисса. Он повернулся и, ухмыльнувшись мне, приставил большой палец к ноздрям и исчез, даже без облачка фиолетового дымка на том месте, где только что стоял. - Молокосос, - сказал я сам себе и увидел, как меркнет свет, так как стены, в которых я был заключен, придвинулись ближе. Спиной я упирался в одну стену, руками и ногами - в противоположную, но сил не хватило, и стены сошлись и раздавили меня, и я стал таким тонким, как воск на обертке жевательной резинки, как золото на Библии, как совесть политика. Где-то на пути к этому я потерял сознание... ...и пришел в себя привязанным к креслу, которое было высоко подвешено перед гигантской панелью, огоньки на ней мигали и вспыхивали слишком быстро, чтобы за ними можно было уследить. - Держись, Флорин, - раздался голос Сенатора откуда-то сверху и справа от меня. Я еще не совсем пришел в себя, но мне удалось повернуть голову и увидеть его, подвешенного в кресле наподобие моего, ухватившегося за подлокотники и наклонившегося вперед; глаза его были устремлены на большое табло. - Вы удержали их, - закричал он. - Вы выиграли немного времени. Может быть, еще есть надежда! XXXIV Я был слабым, как вчерашняя заварка. Он снял ремни, сунул что-то холодное мне в руку, раздавил что-то едкое у меня под носом, и через некоторое время я почувствовал себя лучше. Я сел и огляделся. Мы находились в большой пустой комнате с гладкими, словно из слоновой кости, стенами, плавно сходящимися в вышине, как в обсерватории. Впечатление поддерживали система управления и два круглых иллюминатора, открывавших черную пустоту глубокого космоса. Барделл сел на стул и сказал: - Вы сдержали их, Флорин. Я погибал, вы взяли управление вовремя. Это был самый критический момент с тех пор, как они появились. В следующий раз... - Он посмотрел на меня спокойным взглядом, сжав челюсти. - В следующий раз их уже не остановить. Я сел. - Где Ван Ваук, Трейт и остальные? - Вы приказали им убраться. Разве вы не помните? Теперь только вы и я управляем Центральной энергосистемой. - Ваше имя - Барделл? - спросил я. Он выглядел удивленным. - Конечно, Флорин. - У меня, кажется, небольшой приступ амнезии. Заполните мои мозги немного, расскажите, что здесь происходит. Мгновение Барделл выглядел несколько растерянным, затем его лицо разгладилось. - Некоторая дезориентация после пребывания в энергосистеме вполне нормальна, - сказал он сердечно. - Скоро вы снова станете самим собой. - Улыбнулся он через силу. - Вы находитесь на станции Грейфел, на возвратной орбите в двадцати восьми парсеках от Центра Содружества. Мы управляем энергосистемой, защищаясь от атаки Дисса. Я посмотрел на поблескивающий изгиб стены и представил, что она становится темно-розового цвета. Ничего не произошло. - Что там? - Барделл повернулся, чтобы увидеть, куда я смотрю. - Ничего. Просто разгоняю туман. Мне приснилось, что я спорил с ящерицей... - Ну да, - недоуменно сказал он, - Дисс имеет внешность рептилии. - Я полагал, что это имя принадлежит только одному лиловому ящеру, - сказал я. - Он хотел, чтобы я разрушил Машину Сновидений. Барделл начал что-то говорить, замолк и посмотрел на меня настороженно. - Не волнуйтесь, я отверг это предложение, - сказал я. - Не знаю почему. Может быть, из духа противоречия. Он был чересчур настойчив. Барделл усмехнулся. - Еще бы! Если бы им удалось сломить вас - самого Флорина - это был бы конец. - Расскажите мне о противнике. - Мы не знаем, откуда они пришли; они появились несколько лет тому назад из пустоты, нападая на миры Содружества. Способ ведения войны самый скверный - они берут под контроль волю и психику человека. Этих дьяволов миллиарды, отдельно они ничего не значат, но, объединившись, обретают групповое сознание с мощным кумулятивным эффектом. Мы сражаемся с ними при помощи энергосистемы, искусственными средствами объединяя множество интеллектов в одно "Я". Умственные способности нескольких людей могут выдержать напряжение при управлении нашим оружием: ваши, мои, Ван Ваука и других. Мы солдаты Интеллектуального Корпуса, которыми укомплектованы Энергостанции Глубокого Космоса. Он фыркнул, что было похоже на усталый циничный призрак смеха. - За это мы получаем скупые благодарности. Весь комизм ситуации в том, что большинство сограждан даже не знают, что идет война. Как можно объяснить световую симфонию слепому? Большинство считает нас шарлатанами, психами, сражающимися с воображаемым противником. Вот почему мы проигрываем, Флорин. Если бы вся раса осознала опасность и объединилась, чтобы отдать свою интеллектуальную энергию системе, - мы бы нейтрализовали Дисса одним ударом! - Ван Ваук и все остальные, - спросил я, - что они думают об этом? Барделл резко взглянул на меня. - Я вижу, вы становитесь самим собой. Они струсили. Посчитали, что с них довольно. Они рассуждали об условиях перемирия; вы даже и слышать об этом не хотели. Вы назвали их предателями и приказали покинуть станцию. - А как настроены вы, Барделл? Он замешкался, прежде чем ответить, как человек, взвешивающий каждое слово. - В тот раз я встал на вашу сторону, - сказал он. - Сейчас я вижу, что все безнадежно. У нас недостаточно сил, Флорин: у нас нет поддержки со стороны наших людей, а одни мы нейтрализовать их не в состоянии. Говоря это, он все больше приходил в волнение. - Если мы вновь соединимся с энергосистемой, это будет означать смерть. Нет, хуже смерти - разрушение рассудка! И ради чего? Они одолеют нас, нам это известно; Дисс проникнет в Космос Человека - будем мы сражаться или нет. Если мы сейчас признаем этот факт и эвакуируем станцию до того, как будет поздно, - мы еще можем спасти свой разум. И может быть, потом начать снова. - Что произойдет с остальными людьми? - Они не шевельнули пальцем, чтобы помочь нам, - решительно сказал Барделл. - Они смеются над нашей битвой. Им все равно. И м в с е равно, Флорин! - Почему вы считаете, что мы проиграем? - Вам недостаточно последней атаки? - он вскочил на ноги, глаза его стали дикими, речь не совсем отчетливой. - Это была всего лишь обычная проба, попытка найти слабое звено в цепи станций - но получился почти прорыв! Вы знаете, что это означает! В данный момент они собирают все свои силы для тотального штурма нашей станции - атаковать вас и меня, Флорин. Наши рассудки этого не выдержат. Мы обречены! Если только... Он замолчал и искоса посмотрел на меня. - Продолжайте, Барделл: Снимите камень с души. Он вздохнул и высказался до конца. - Если только мы не будем действовать быстро. Мы не знаем, как долго продлится передышка. Мы должны опередить их. В прошлый раз они застали меня врасплох. - Он замолчал. - То есть они напали на нас до того, как мы имели возможность обсудить этот вариант, но сейчас... - Я думал, вы остались добровольно. -Я мог бы уйти со всеми. Как видите, не ушел. - Итак, вы остались, но не для того, чтобы сражаться, да? У вас были другие планы, но они напали раньше, чем вы подготовились. К чему подготовились, Барделл? Он нервно засмеялся. - Вижу, вы восстанавливаете свою былую проницательность, Флорин. Да, у меня была причина, чтобы остаться, и я не собирался кончать жизнь самоубийством. Ван Ваук, Иридани и все другие сейчас на пути в глубокий тыл. Но какая польза им будет от этого через пять или десять лет, за которые Дисс достигнет самых дальних рубежей? Они бегут в панике, Флорин, но не я. Не мы. У нас есть альтернатива. - Назовите ее. - Энергосистема. Его глаза устремились к высокой, широкой, сверкающей конструкции, которая заполняла почти всю комнату с бурыми стенами. - Мы можем использовать мощь энергосистемы на кое-что более полезное, чем защита неблагодарных недоумков. - Расскажите мне об этом. - Я все изучил, - заговорил он, на этот раз быстро, как бы в ритме чечетки. - Я экспериментировал во время передышек. Энергосистема - это фантастическое устройство, Флорин, способное на такие вещи, о которых и не мечтали ее изобретатели! Она может передавать материю - включая и людей - мгновенно через всю Галактику! - Не почувствуем ли мы там себя слегка одинокими? - Не только нас, Флорин: все, что мы выберем, перенесется с нами. Мы можем, остановив выбор на определенных мирах, перенести на них все, что пожелаем, кого пожелаем, и даже поместить целую планету на стабильную орбиту вокруг подходящего солнца в сотне тысяч световых лет от угроз Дисса. Пройдут поколения, прежде чем враги проникнут так далеко, и, возможно, к тому времени мы подготовим новую и более эффективную защиту. Он подбодрил меня улыбкой, но воздержался от того, чтобы погладить по голове. - Я вижу, вы давно размышляете об этом, Барделл, но вы уверены, что энергосистема способна сделать столь многое? - Абсолютно! Мы посылаем экстренный сигнал по линии Транс-L, когда все действующие связи входят в резонанс, - и дело сделано. - Сколько звеньев связи все еще действует? - Во всем секторе меньше полумиллиарда, - сказал он, скривив свои красиво очерченные губы. - Тем не менее, для одной пульсации этого достаточно. - Почему только для одной? На этот раз его улыбка сделалась слегка угрюмой. - Во-первых, разовая пиковая потребность в энергии такова, что это полностью опустошит участвующие звенья, а во-вторых, высвобожденная энергия мгновенно превратит систему в груду обломков. - Итак, все, что нам следует сделать, это довести до идиотизма полмиллиарда людей, верящих нам, и разрушить систему - их единственную защиту. - Ну, вы высказались довольно эмоционально, но по существу правильно. - Я не перестаю удивляться, почему вы не проделаете это без моего участия? Он всплеснул руками и снисходительно произнес: - В конце концов, мы друзья, коллеги; я всегда уважал вас... Уважал ваши таланты, хотя и не разделял все ваши взгляды. - Помогите мне встать, - попросил я. Он подскочил и взял меня под локоть, я встал и нанес ему прямой правый прямо в солнечное сплетение, вложив в удар всю силу и весь свой вес. Он издал сдавленный хрип и, сложившись, как складной нож, упал лицом вниз. - Мои взгляды не изменились, - сказал я. - Я остаюсь. Как раз в это время прозвучал сигнал тревоги. Несмотря на сильную боль, Барделл услышал его. Он перевернулся и, хотя еще не мог разогнуться, как червяк на сковородке, с трудом выдохнул: - Флорин... быстро... это наш... последний шанс... Он продолжал говорить что-то, но я уже повернулся к боевому пульту, чтобы сыграть свою последнюю роль. XXXV Знания были со мной, они теснились в лобных долях мозга; все, что мне пришлось делать, - это позволить телу действовать автоматически: пальцам - бегать по кнопкам и клавишам, глазам - вбирать информацию, телу - утонуть в кресле, пристегнуться, запустить боевую систему станции. Кресло плавно поднялось в центральную точку. Я почувствовал, как первые волны вибрации ударили по станции, и увидел, как напротив меня в ответ замигали огоньки, почувствовал, как энергия поступает в мой мозг, заполняет его, как он расширяется в поисках контакта, а в это время изогнутые белоснежные стены меркнут и исчезают. Я уловил последний мимолетный образ крошечной пылинки - одинокой станции в межзвездном пространстве и одинокого оператора за пультом. Затем все исчезло. А передо мной из темноты появился Дисс. Я видел его издалека - гигантскую фигуру динозавра, величественную, подавляющую, с отблесками света на пурпурной полированной чешуйчатой броне. Он остановился: громадная туша динозавра возвышалась башней на фоне звезд. - Флорин! - его голос гремел, заполняя весь космос, как орган заполняет собор. - Значит, мы снова встретились. Я полагал, что ты уже утолил жажду дуэлей. Не ответив ему, я выбрал место на бледном изгибе округлого брюха и представил рваную обуглившуюся рану. Но Дисс не обратил на это никакого внимания. - Еще не поздно прийти к соглашению, - прогремел он. - Я могу, конечно, уничтожить тебя, о чем вполне справедливо предупреждал Барделл. Но мне незнакомо чувство мести. Барделл солгал, нарисовав меня чудовищем, намеревающимся пожрать души твоих соплеменников. - Он захохотал смехом Гаргантюа. - Зачем мне это? Что я выигрываю? Я сузил размеры раны, собрав в кулак всю свою волю. Дисс поднял когтистую лапу и лениво почесал брюхо. - Я, конечно, восхищаюсь нелепостью этой затеи - в одиночку защищать безнадежное дело. Но не готов из сентиментальных побуждений пренебрегать долгом. Однажды я уже просил тебя уничтожить Машину Грез. Ты этого не сделал. Ты продолжал совать нос в чужие дела, выкопал несколько новых фактиков - ну и каков результат? Признаю, что машина не столь безнадежна, да и твоя роль не столь незначительна. Но меняет ли это что-нибудь - за исключением масштаба? Галактическое Содружество старо, Флорин, старше, чем твоя младенческая раса. Оно не может далее переносить ваш младенческий экспансионизм, ваш ребяческий энтузиазм, порождающий один лишь хаос. Так же, как организм мобилизует свои защитные силы, чтобы победить болезнь, так и мы мобилизуем свои ресурсы, чтобы сдержать тебя. Это все, что мы намерены сделать, Флорин: ограничить вас в вашем секторе космоса, положить конец производимому вами беспорядку. Полагаю, теперь ты знаешь достаточно, чтобы склониться перед неизбежным? Я не ответил, полностью сконцентрировавшись на своей атаке. Он рассеянно потрогал пальцем пятно на брюхе и нахмурился. - Покинь энергосистему, Флорин. Воспользуйся для уничтожения Машины методом Барделла; у меня нет возражений, если ты удерешь на другой конец Галактики со всей добычей, какую выберешь; гарантирую, что тебе будет позволено прожить жизнь так, как ты... - Он замолчал и положил лапу на живот. - Флорин! - заревел он. - Что ты делаешь?! - внезапно он зловеще завыл и стал рвать когтями чешуйчатое брюхо. - Предатель! Под прикрытием переговоров ты напал на меня... Он замолк и начал сбивать яркие языки пламени, которые охватили его; блестящая чешуя сворачивалась и чернела. Неожиданно он уменьшился в размерах, как будто изменилась вся перспектива. Дисс уже не выглядел гигантом на фоне равнины, а просто рептилией размером с человека, которая прыгала передо мной и пронзительно визжала - скорее, от ярости, чем от боли. - Ну, - сказал я. - Все выглядит гораздо более забавно, когда это проделываешь с другими, не так ли? - Прекрати, - завопил он голосом на полоктавы выше, чем обычно. - Признаю, что был не до конца откровенен. Теперь я расскажу всю правду - но прекрати, пока не стало поздно для нас обоих. Я снизил температуру. - Начинай говорить, Дисс, - предложил я. - То, что я сообщил тебе раньше, в основном, правда, - завизжал он. - Я просто исказил некоторые детали. Наверное, я был неправ. Но пойми: единственным моим желанием было избежать осложнений, урегулировать дело как можно быстрее и проще. Но я недооценил тебя. - Он посмотрел на меня диковатыми глазами рептилии, дымок от затухающего пламени клубился вокруг его узкой головы. - Как я говорил, ты добровольно подключился к модулятору окружающей среды - Машине Грез - но не в экспериментальных целях. Для лечения. Ты занимаешь высокое положение, Флорин. Ты необходим. И вот тебя загипнотизировали, лишили воспоминаний и взамен ввели новые, соответствующие твоей новой роли. Предполагалось управлять твоими галлюцинациями таким образом, чтобы загнать тебя в ситуацию, из которой уже нет спасения, и заставить тебя искать спасение в реальности. - Это мне кое-что напоминает, - сказал я. - Но тогда речь шла о Сенаторе. Дисс пришел в замешательство. - Разве ты еще не понял? - спросил он. - Ты и есть Сенатор. XXXVI - Вообще-то, идея была неплохая, - сказал Дисс. - Ты ушел от действительности в образ легендарного Флорина, тогда Ван Ваук устроил так, чтобы Флорин, Человек Действия, был нанят телохранителем Сенатора. То есть, ты охранял сам себя, был поставлен перед неразрешимым парадоксом. - Похоже на шулерский трюк. Почему же он не сработал? - С похвальной изобретательностью твое больное воображение воспроизвело Сенатора, которым был ты сам, но в то же время и не совсем ты. Через некоторое время, под давлением обстоятельств, заставляющих тебя узнать себя, ты опять вывернулся, назвав Сенатора актером. Однако это было временным решением вопроса, поскольку тебя продолжала заботить личность подлинного Сенатора. Тобой овладела навязчивая потребность найти его и оказаться с ним лицом к лицу. Ван Ваук и его группа, контролируя твою фантазию, безуспешно пытались удалить Барделла со сцены. В конце концов они подбросили тебе его труп - шаг отчаяния. Но ты - или твое подсознание - оказался достойным соперником. Ты, конечно же, не мог согласится с тем, что тебя удаляют с подмостков. И Флорин превратил мертвого самозванца в безжизненную куклу. И продолжал упорствовать, расстраивая планы Галактического Содружества. - Поэтому на сцене появился ты и представил мне кусочки этой истории, и послал меня разрушить чудище, которое называешь Машиной Грез. - Но этого сделано не было. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что никогда не сможешь избавиться от самого себя, Флорин. - Очень поэтично, - сказал я. - Но почему ты сразу не сообщил мне, что Сенатор-это я? Зачем рассказывал сказки об эксперименте? - Я не знал, насколько опасно для душевнобольного сознание того, что он сумасшедший, - ответил он довольно едко. - Теперь же, увидев в действии твое монументальное эго, это соображение меня уже не сдерживает. - Только и всего? Все так просто и мило? И я не помню ничего только потому, что лечение включало в себя изъятие моих воспоминаний? А джокером в колоде оказалось то, что мы играли с заряженным ружьем, и ты - как заботливый папаша - по