все еще поешь веселую песенку, - прогудел Лод, добродушно улыбаясь и обнажая огромные квадратные зубы. - Но боль, жажда и голод - очень надежные слуги, они делают свое дело. А тут еще их помощник страх... - Только дурак не ведает страха, - опять произнес странный резкий голос. - Ты забавляешься сейчас с неведомой тебе силой, грязный узурпатор! - Откуда раздается этот голос? - спросил О'Лири. - Это голос моей совести, - прорычал Лод, потом загоготал и снова опрокинул кружку. - Скорее остатков совести. Все время, пока я здесь, я слышу его. А почему бы тебе не прислушаться к нему? Он, похоже, поумнее тебя. У Лода злобно оттопырилась губа. - В один прекрасный день я убью его, - пробурчал он себе под нос. - И день этот все ближе и ближе, - снова раздался тот же резкий голос, захлебывающийся недобрым смехом. Лод опять опрокинул кружку в свое бездонное нутро. Пиво потекло по подбородку. Он шваркнул кружкой о стол и с вызовом уставился на Лафайета. - Ты вот все лепечешь о ее высочестве, принцессе Адоранне, которая должна была стать моей невестой, - Лод уже еле-еле ворочал языком. - Он поклялся, что девчонка будет мне наградой! А сейчас мои агенты доносят, что он тайно упрятал ее куда-то. А время идет... Его заговор уже созрел, и сейчас он во мне не нуждается. Он так считает! Он обязательно разделается с девчонкой, ведь только она может помешать ему вступить на трон. Ну, а меня - отшвырнет в сторону, меня - которому он дал клятву! - Так это что, правда?.. Адоранны действительно здесь нет? - О'Лири не отрываясь смотрел расширенными от боли глазами на отвратительную образину. - Слышь, он - хитрая бестия, - слова великана звучали все более невнятно. - Черт его дери, со всеми его обещаниями, подарками и предательством. Но он, дурак, забыл, что в своей собственной стране я был королем! - Лод снова грохнул кружкой об стол, расплескивая пиво. - Я сделался королем благодаря силе своих рук и вероломству. Мой отец, уж на что могуч был, а я и его обскакал. - Он доверял тебе, коварный сын и брат, - прогудел голос. - А ты прирезал его во сне! - Трофеи принадлежат победителю! - зарычал Лод. Он снова наполнил кружку, осушил ее одним махом и оторвал приличный шмат от жареной птицы. Голос в это время сыпал проклятиями. - Но, - Лод ткнул пальцем в сторону О'Лири, как раз в тот момент, когда он дернулся от очередного укола в бедро. - Скажи, разве этот предатель, готовящий заговор во дворце, поступил со мной честно? Есть ли у него страх перед силами, которые сделали меня королем? Нет! Он отшвырнул меня, думая, что я навеки останусь в этом краю выжженной земли, а все богатство городов и полей достанется только ему! - А почему бы и нет? - усмехнулся Лафайет неожиданно для самого себя. Мозг его уже затуманился, и только постоянные уколы игл держали его на грани сознания. - Никодеус знает, что тебя можно совершенно спокойно надуть, потому что ты - глупый! - Глупый? - Лод захохотал, издавая звуки, похожие на грохот разваливающейся каменной башни. - И все же он послал сюда тебя, замухрышка несчастный. - А как же этот замухрышка прошел мимо твоей мощной охраны? - опять вклинился приглушенный голос. - Спроси его об этом, могучий недоумок! - Ну, вот теперь ты будешь говорить! - Лод, покачиваясь, наклонился вперед. - П-почему этот сивый волшебник послал тебя? Почему именно тебя? Кто ты? Чем ты занимаешься? Как... О'Лири рассмеялся, изо всех сил стараясь, чтобы это выглядело как можно натуральнее. Лод вскочил было на ноги, но тут же снова плюхнулся на место. - Я, похоже, зря упражняюсь в красноречии, - пробормотал он. - Но еще немного подождем, и клетка сделает свое дело. - Еще немного - и ты умрешь, - завизжал тот же голос. - А потом призраки обезображенных предков будут раздирать твой вонючий труп, и первым среди них будет призрак моего отца. - Молчать! - заревел Лод. Он нетвердой рукой налил себе пиво и выпил, расплескивая его повсюду. - Если я умру, то кто будет кормить тебя, кровопийца? - великан откинулся в кресле, наблюдая за Лафайетом покрасневшими глазами. - Ну, ладно. Хватит об этом, - проворчал он. - А теперь говори, букашка! Каковы секретные планы Никодеуса? Что кроется за его обещаниями? Зачем он послал тебя? Зачем? Зачем? Зачем? - А ты разве... жаль, что ты не знаешь... - выдавил с трудом О'Лири. Вот если бы клетка была сделана из чего-нибудь мягкого, ну, типа тянучки... или если бы он заранее подумал о том, чтобы запастись маленьким ружьем... или если бы кто-нибудь, ну хоть кто, ворвался бы сейчас и открыл клетку... Все бесполезно. Он зажат здесь и бессилен что-либо предпринять в таком положении. Правда, когда он тонул, ему удалось в последний момент вернуться в Артезию. Да, но ведь тонул-то он, можно сказать, в полном комфорте. Последняя минута еще не наступила. Если ему удастся выбраться из этой переделки, то надо будет непременно поставить ряд контрольных экспериментов, чтобы определить природу и диапазон действия своих возможностей. Но на этот раз, похоже, выбраться не удастся. Он тут и погибнет, а Адоранна так никогда и не узнает, что он пытался ее спасти. - ...и сейчас, пока еще не поздно, - продолжал монотонно вещать голос, - отпусти его, гнусный отцеубийца, не лезь навстречу несчастьям, о которых даже понятия не имеешь. - Не совсем, - Лод говорил уже совсем неразборчиво. - Я думаю, этот упрямый коротышка подкупил тебя. Иначе с чего это ты так рьяно заботишься о нем? Но я - Лод, король и господин, я не боюсь ни людей, ни черта, ни дурного глаза. - Глупец! Отпусти его! Я вижу смерть и реки крови, вижу, как рушатся все твои грязные планы. Я вижу тень Великой Секиры - она уже нависла над твоей головой! - Великая Секира висит среди моих трофеев, - дико захохотал Лод. - Не родился еще тот герой, который осмелится поднять ее против меня. Он прикончил очередной галлон пива и дрожащими руками снова наполнил кружку. - Ну, что скажешь, заморыш? - обратился он к О'Лири. - Может, хватит с тебя? Как тебе мои иголочки - развязали язычок? - Я чувствую себя превосходно, - проговорил Лафайет не совсем отчетливо. - Мне тут нравится. Тихо, спокойно. - Отпусти его! - злобно шипел голос. - Отпусти его, кретинское отродье! Лод, с упрямством пьяного человека, тряхнул головой: - Понимаешь, букашка, даже величие должно нести бремя. Денно и нощно, когда я бодрствую или сплю, все время у меня в ушах звенит этот мерзкий голос! Кого другого, послабее, это давно бы свело с ума, не так ли? - Он осоловело уставился на О'Лири. - Я... ничего... не слышу, - заговорил Лафайет с большим усилием. - Да я думаю, ты... и так уже свихнулся... Лод опять засмеялся, икая. - Это не призрачный голос, - рыкнул он. - Этот голос рожден в недрах такого же горла, как у всех. - Это... это первый признак, - задыхаясь, выдавил из себя О'Лири. - Слышатся голоса... Великан криво усмехнулся. - И тебе, букашка, наверное, приятно слышать все эти дерзости, несмотря на наказание. Ты думаешь, что приобрел союзника? - Смешок Лода не предвещал ничего хорошего. - От этого союзничка тебе будет невелика помощь. Но я нарушил правила хорошего тона! Я не представил нашего собеседника! Сейчас ты увидишь зрелище что надо! Уж поверь мне! Я исправлю свой промах. Лод потянулся к горлу и начал распутывать шарф. Наконец он сорвал его. Прямо у основания его бычьей шеи росла вторая голова - с худым, морщинистым лицом, впалыми щеками и глазами, как, горящие уголья. Голова была - копия первой. - Прошу любить и жаловать, мой брат! - произнес Лод заплетающимся языком. После этих слов он откинулся в своем кресле, рот открылся, глаза сомкнулись. 11 Некоторое время стояла полная тишина, изредка нарушаемая посапыванием великана, потом Лод сильно захрапел, зашевелился, выкинул руку и столкнул кружку с пивом. Темная жидкость выплеснулась на пол, а остатки побежали ручейком по столу и затем методично, капля за каплей, стали стекать вниз. О'Лири открыл глаза, когда услышал, что зашевелилась вторая голова Лода. Голова смотрела прямо на Лафайета и что-то говорила, еле разжимая губы. О'Лири прислушался. - Большой... зверь... спит, - отрывисто прошептала она. - Это крепкое пиво не прошло бесследно и для меня, но я постараюсь перебороть хмель. О'Лири не отрываясь наблюдал за происходящим. Было слышно, как капало на пол пролитое пиво. Лод пошмыгал носом и зафыркал во сне. - Слушай, ты, малыш, - прошипела голова. - Если я помогу тебе сейчас, обещаешь выполнить мою просьбу? Ответь мне! Лафайет силился что-то сказать, но язык не слушался. Эти попытки стоили ему невероятных усилий. Переводя дух, О'Лири немного обмяк, и в ту же секунду тысячи игл впились в его тело. Он знал, что адская боль будет невыносимо терзать его. Пусть хоть такой дорогой ценой, но он получит благословенное мгновение облегчения... - Не умирай, глупец! - свирепо зашипела голова. - Я освобожу тебя, но вначале дай мне слово, что выполнишь то, о чем я тебя попрошу! - Что... о чем ты? - Лафайет старался вникнуть в то, что ему говорили. Он понимал, что это чрезвычайно важно, но где-то совсем рядом его манила гигантская яма мягкой черноты, и если он не остановится сейчас, то тут же начнет все глубже и глубже погружаться в ее пучину... - Слушай меня! Поклянись свободой, что сослужишь мне службу. Голос с трудом пробивался сквозь туман, заполняющий сознание О'Лири. В груди что-то нестерпимо ныло. Боже мой, какая боль! Стоило ему только чуть-чуть расслабиться, как тут же опять в истерзанное тело впивались адские шипы. Что-то острое уже буравило его щеку, кололо в челюсть. Он судорожно хватил ртом воздух и снова сжался, чтобы шипы чуть отпустили его. Горящие глаза на морщинистом лице неотступно сверлили Лафайета. - ...Ну давай, глупец! Лови шанс, который фортуна бросает тебе на дороге! Дай мне слово, и я освобожу тебя! - Что... что ты хочешь, что я должен сделать? - с трудом выдавил О'Лири. - Видишь секиру, вон там, на стене? Когда-то, много-много лет назад, бытовало предание, что острое лезвие этой секиры поставит последнюю точку в судьбе изменника! Возьми ее, размахнись посильней и отсеки его голову! - Его... голову? - Убийца короля, своего отца, поклялся, что то же самое сделает и со мной, - продолжала голова сиплым голосом. - Он заявил, что, когда принцесса Адоранна станет его невестой, на брачном празднике свидетелей не будет! Он соберет самых лучших хирургов страны, и их ножи обезглавят меня. Лод меня ненавидит и в то же время боится. Меня, который был с ним во всех переделках, готовый в любую минуту дать дельный совет. А теперь он говорит, что я опозорю его перед трепетной прелестницей. О, мерзкое создание! Он с удовольствием избавится от меня. Он считает, что это не сложнее, чем удалить бородавку. Взял и срезал. - Как же ты сможешь освободить меня? - Когда он спит в пьяном забытье, вот так, как сейчас, я могу немного управлять телом, нашим общим телом, которое скоро будет только моим. Ну, отвечай, малыш, ты согласен? - Я... я попробую. - Отлично! Сверкающие глаза прищурились. О'Лири заметил, что из-под пряди волос, спадающей на темный морщинистый лоб, проступили капельки пота. Волосатая рука зашевелилась и стала неуклюже шарить в складках одежды. Послышалось звяканье металла, и в руке появилась увесистая связка ключей. Лод продолжал храпеть, высунув язык из раскрытого рта. - Будет больно... это будет смертельно больно, - пробормотала вторая голова. - Но скоро, очень скоро победа будет за мной. О'Лири видел, как рука неловко размахнулась и бросила связку в сторону клетки. Ключи звякнули по металлу и повисли на одном из шипов в нескольких дюймах от руки Лафайета. - Я не могу до них дотянуться, - прошептал он. - Попробуй! Между тобой и свободой стоит только одно мгновение боли. Попробуй! Лафайет просунул руку на дюйм. Сотни жал тут же впились в нее. Он чуть-чуть подался корпусом, всей кожей ощущая, как шипы вгрызаются в в бока и под ребра. Он тянул руку вперед и вверх, до боли сжимая зубы и не обращая внимания на треск кожи и потоки свежей крови, бежавшей поверх прежних, подсохших ран. Еще один дюйм, и Лафайет коснулся пальцами связки. Ключи упали на ладонь. Он схватил их и зажал в руке. Сердце бешено колотилось. Неожиданно Лод зачмокал во сне губами и зашевелился. О'Лири затаил дыхание. Великан поерзал в кресле, что-то пробормотал во сне и снова задышал ровно и спокойно. О'Лири стал просовывать руку к замку, получая все новые и новые уколы. Его одежда пропиталась кровью, неглубокие многочисленные раны кровоточили и нестерпимо болели. - Ключ из черного металла... Ну, давай же, скорее... - шептала голова. - Он может скоро проснуться. Так, еще одна попытка. Лафайет крепко сжимал ключи в мокрой от пота ладони. Он глубоко вздохнул и снова потянулся, стараясь не обращать внимания на свою израненную кожу, думая только о цели. Ключ коснулся замка, замок закачался и с бряцаньем ушел в сторону. Голова негромко выругалась. Не выпуская ключей из рук, Лафайет попытался придержать замок пальцами. В этот момент великая снова заерзал в кресле, засучил ногами и почесал толстым пальцем под носом. Вторая голова замерла, раскрыв рот с пересохшими, потрескавшимися губами... Дужка замка распахнулась, он покачался и со стуком упал на пол. Лод приоткрыл глаза, шумно облизал губы и снова погрузился в сон. Лафайет рванул дверь клетки. Натужно скрипнули петли, дверь широко распахнулась, и О'Лири вывалился из нее. Шатаясь, он подошел к спящему великану и остановился перед ним. - Адоранна, - прошептал Лафайет. - Где она сейчас? Лод лгал мне, или она все-таки здесь? - Он сказал тебе правду, дурачок. Не сомневайся. А о принцессе ты сможешь порасспросить того, кто сейчас плетет нити заговора во дворце. Поэтому не трать попусту время! Поторопись сделать то, что обещал мне! О'Лири распрямил ноющую спину, вытер окровавленные ладони о брюки и, едва переставляя ноги, двинулся к стене. Секира висела высоко, так высоко, что он не мог до нее дотянуться. Он обернулся, отыскал глазами стул с тремя ножками, подтащил его к стене и стал на него забираться. Когда Лафайет выпрямился, у него закружилась голова от большой потери крови. Он чуть было не упал и, чтобы удержаться, оперся рукой о стену. Головокружение постепенно прошло. Древко секиры, толщиной с запястье в обхвате, было обмотано наискосок плотной и жесткой, давно высохшей кожей какого-то зверя. О'Лири взялся за древко и снял секиру с проржавленного крюка. Тяжелое оружие выскользнуло из рук и с грохотом упало на плотный земляной пол. Лод что-то забормотал. Лафайет нагнулся и поднял ее. Секира была тяжелая, неудобная, со слишком длинным древком. Стальная рубящая часть от ржавчины имела бурый цвет. Обоюдоострая и широкая - два фута от острия до острия, она была насажена на древко и крепко примотана узкими полосками кожи. - Давай быстрей, малыш! - торопил приглушенный голос. Глаза Лода широко раскрылись. Он обвел комнату невидящим взором, встряхнул головой и что-то пробурчал. Его взгляд остановился на О'Лири, который крепко сжимал руками древко секиры, готовясь нанести удар. Лод зарычал, попытался приподняться, поскользнулся и с диким воплем упал на спину обратно в кресло. О'Лири рывком сбросил секиру с плеча, сделал два шага вперед, поднял ее над головой и со всего размаха рубанул по шее великана в том месте, где она соединялась с грудью. Огромная голова подскочила дюймов на пять, словно чудовищный пляжный мяч, привязанный к малиновому шесту. Ударившись о мощное плечо, она отлетела в сторону, тяжело плюхнулась на пол и, перевернувшись, замерла, обратив свой мерзкий лик к Лафайету. В это время огромное тело, из которого хлестала фонтаном кровь, поднялось из кресла и неуверенно встало на ноги. - Теперь я господин, - прохрипела маленькая головка. После этих слов тело качнулось и замертво рухнуло на пол. Чувствуя, что проваливается в какую-то темноту, О'Лири на ощупь добрался до стола, пошарил по нему, наткнулся на кружку, выпил остатки пива и распластался на мокром столе грудью, ожидая, пока прохладная жидкость разгонит мрак, в который погрузилось его сознание. Немного погодя Лафайет мало-помалу пришел в себя и почувствовал звериный голод. На столе было чем закусить, причем в количестве, достаточном для целого полка. Он опустился на стул, схватил жареную птицу и начал жадно есть, нисколько не смущаясь присутствием гигантского тела, распростертого у его ног в луже черной, как смола, крови. Утолив голод, О'Лири снял рубашку и внимательно осмотрел свои раны. Он прикинул, что их около пятидесяти. Слава богу, самые большие раны были не глубокие. Лафайет тут же представил себе, что если бы доктор сейчас наложил швы, то он был бы похож на образец вышивки какой-нибудь начинающей ученицы. Морщась от боли, О'Лири промыл раны пивом. Все тело щипало и ныло. Отмыв засохшую кровь, он оторвал несколько полосок ткани от шарфа Лода и перевязал наиболее серьезные раны. Покончив с этим, Лафайет подошел к двери. Снаружи не доносилось ни звука. Интересно, эти верзилы - телохранители Лода, Дробитель или еще кто-нибудь, все еще стоят у двери, ожидая вызова своего повелителя? Нужно чем-нибудь вооружиться. То, что висело на стене, было поломано. Как похвалялся Лод, это были военные трофеи, добытые у поверженного противника. Секира в данной ситуации была не самым лучшим оружием - слишком велика. А может быть, ее как раз и надо взять? Окровавленный вид ее лезвий может произвести должное впечатление на людей из шайки великана. Он взял секиру на плечо и резко распахнул дверь. В темном проходе было пусто. Грубо проложенный проход поднимался вверх, огибая массивный железобетонный фундамент, и упирался в дверной проем, вырубленный в подвальной стене, покрытой керамической плиткой. Вход был завешен невыделанной чешуйчатой шкурой какого-то животного. О'Лири откинул шкуру и оказался в мрачном подвале, заставленном громоздкими кондиционерами и обогревателями, опутанными проводами, кабелями и трубками в алюминиевой фольге. В стороне надсадно пыхтел дизельный генератор, мощностью эдак ватт в пятьдесят. Похоже, он и служил источником электроэнергии в гостинице. Лафайет прошел еще одну широкую комнату, поднялся по лестнице и оказался в кухонном помещении, пропахшем гниющими продуктами. Начинало светать. Через плотно закрытые окна на противоположной стене пробивался слабый серый свет. Пожалуй, выбираться наружу именно в этом месте не стоило. Здесь его могли легко обнаружить. Главное теперь - просто выбраться отсюда и как можно быстрей вернуться в столицу. Без прирученного дракона тут не обойтись. Никодеус, конечно, хитер - направил его по ложному следу, а сам в это время спокойно доводит до конца свои планы по захвату королевства. Лод проговорился, что заговорщики собираются захватить Адоранну. И если хоть один волосок упадет с ее головы... Впрочем, об этом можно будет подумать позднее. О'Лири ударил секирой по стеклу. Брызнули осколки. Он аккуратно отбил оставшиеся в раме острые куски стекла, взобрался на стол, со стола - на широкий каменный подоконник, и с него, с высоты шесть футов, спрыгнул вниз на подстриженную траву. Пока все идет хорошо. А где же его малыш - скакун? Лафайет негромко, свистнул. В ответ из едва различимых в утреннем тумане густых зарослей раздалось шипение. О'Лири пошел на звук и из-за стволов деревьев увидел движение чего-то гороподобного. Гигантский зверь шагнул навстречу. В тумане он казался еще более громадным, чем прежде. - Ну, что, малыш, пора и за работу, - тихонечко обратился Лафайет к зверю и заспешил в его сторону. Зверюга стал приближаться к О'Лири, издавая звуки, очень похожие на рокотание проснувшегося вулкана. Лафайет с восхищением наблюдал за движущимся зверем и игрой его могучих мышц под зеленоватой шкурой. А шея, подобная колонне, челюсти... челюсти? Что-то он не помнил, чтобы у его скакуна голова была размером с фольксваген и что, раскрыв пасть, он походил на гигантский экскаватор, в ковше которого сверкало множество костяных кинжалов. Не припоминал он и этих красных глаз, пронзающих, словно шпаги, и гигантских когтей, напоминавших изогнутую турецкую саблю. О'Лири повернулся, бросил громоздкую секиру и кинулся прочь, ища убежища. За ним под ногами преследователя сотрясалась земля. Что-то огромное нависло над ним, и Лафайет краем глаза увидел пасть, отороченную чем-то красным, из которой валил пар и в которой мог спокойно разместиться пони. Он сделал рывок, и в это время за его спиной что-то жутко хлопнуло - это в нескольких дюймах от него сомкнулись челюсти чудовища. Что-то ударило, закрутило О'Лири, и он полетел, вращаясь, как волчок. Перевернувшись последний раз, он оказался на четвереньках. Рубашка на спине была изодрана в клочья. Вдруг страшный динозавр развернулся. Лафайет заметил в его зубах болтающиеся клочья своей рубашки. Он метнулся назад. Челюсти чудовища были снова в боевой готовности. О'Лири попятился и уперся в плотную живую изгородь. В этот момент, с шумом ломая заросли, вышла еще одна рептилия, размером поменьше. Это чудовище, насколько мог понять Лафайет, было травоядное. Оно сделало еще пару шагов и оказалось на свету. Это был Динни. Хищник зарычал. Как только Динни увидел перед собой тиранозавра, он мгновенно отпрянул, заблеял, как овца, сделал три поспешных шага назад, повернулся и рванул в заросли, ища укрытие. - Ну, ты даешь, динозаврик! - пробормотал О'Лири. Лафайет уже был готов к паническому бегству, тем более что плотоядное чудовище резко кинулось в сторону ручного ящера, еще шире разинув пасть. Пробежав несколько ярдов, игуанодон резко остановился. Подавшись вперед, он выставил свой тяжелый мясистый хвост и мощным ударом по ногам подсек набегавшего хищника. Тиранозавр споткнулся и с грохотом начал падать в плотную изгородь из деревьев и сломанных веток, все больше и больше запутываясь в густых переплетениях вьющихся растений. Он, наконец, совсем исчез из вида, издав при падении оглушительный рев, сравнимый с грохотом рушащегося небоскреба. Рев был ужасен, казалось, что какой-то сумасшедший музыкант, нажимая на все клавиши сразу, создал эту взрывную какофонию. Гигантские лапы взметнулись вверх, потом, подергиваясь, стали опускаться и, наконец, после секундной судороги, застыли в неподвижности. Лафайет поспешно пересек лужайку, пытаясь разглядеть, что там произошло под кучей обломанной зелени. Гигант рухнул прямо на стальной забор, и острые пики насквозь пропороли его мощную шею. О'Лири нагнулся и подобрал брошенную секиру. - Отлично сработано, малыш, - похвалил он победителя. - Ну, а теперь по коням. Вперед! Надеюсь, мы еще не слишком опоздали? Вот уже два часа, как они скакали по раскаленной пустыне. О'Лири, прикрыв ладонью глаза от солнца, наблюдал за гусеницей пыли, которую поднимала колонна всадников, двигающаяся в их направлении на расстоянии нескольких миль. Внезапно колонна остановилась, и всадники рассыпались веером. Один или два, то ли дезертира, то ли курьера, поскакали назад, к далекой полоске зелени, туда, где в пятнадцати милях оканчивалась пустыня. Следы от копыт их лошадей ясно прорисовывались на песке. Один всадник, пришпоривая коня, вырвался вперед. Он мчался, увлекая за собой развернутый строй. О'Лири попридержал своего скакуна и поскакал неторопливым шагом. Вырвавшийся вперед всадник был высок ростом и одет в черные доспехи. Сбоку у него болтался длинный меч, а в руках - ожидавшее своей минуты копье. Когда всадник в великолепном черном облачении приблизился на сотню ярдов, О'Лири смог разглядеть черные волосы и четкий профиль графа Алана. Он поднял руку в латной рукавице и смахнул пот со лба. - Как я и ожидал, это вы, изменник сэр Лафайет! - закричал граф. - Я предупреждал короля, я говорил ему, что вы - наемник Лода, но ему эта мысль показалась почему-то смешной. - Я согласен с ним, это и правда забавная мысль, - отозвался О'Лири. - А что вы тут делаете, посреди пустыни? - Я пришел сюда с сотней верных воинов, чтобы потребовать возвращения ее высочества целой и невредимой. Ну так как, злодей, сам отдашь или мы атакуем? - Да, эта речь достойна благородного человека. Ал, - сказал Лафайет. - Твоя смелость и самообладание в присутствии Динни достойны всяческого восхищения. Но, боюсь, ты на ложном пути. У меня нет Адоранны. Можешь смеяться над этим. Ладно, хватит болтать. Ее там никогда не было. Нам нужен Никодеус. Он плетет какой-то заговор, чтобы завладеть королевством. У него были какие-то делишки с Лодом, но потом, похоже, великан стал ему просто не нужен. Он надул Лода, и вместо того, чтобы вручить ему ее высочество в качестве утешительного приза, Никодеус теперь хочет просто разделаться с ней. - Ложь! - закричал Алан, приподнимаясь в стременах и потрясая кулаком, обтянутым кольчугой. - Ты просто хочешь сбить нас со следа. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, что поверю в эту сказку? - Не веришь? Тогда езжай, посмотри сам. Ты найдешь Лода в его личной камере пыток, которая находится в конце туннеля, ведущего из погреба под кухней. Там шныряют около пятидесяти или шестидесяти головорезов, так что будь осторожен. А вот его дракона можешь больше не бояться - Динни убил его. - Ты что, принимаешь меня за идиота? Даже то, что ты сидишь передо мной, взгромоздившись на дракона Лода, свидетельствует о вашем преступном сговоре с Великаном! - К сожалению, я больше не могу терять времени. Мне надо спешить в столицу, а то будет поздно. Жаль, что ты не веришь мне, мы могли бы объединить наши усилия. О'Лири, пристукнув каблуками, пришпорил своего скакуна, и тот послушно тронулся в путь. Алан посторонился, пропуская О'Лири, и, глядя ему вслед, крикнул: - Сначала я спасу ее высочество, а потом рассчитаюсь с тобой, сэр Лафайет! - Я буду ждать тебя. Бывай! О'Лири махнул рукой и поскакал дальше. Путь ему предстоял неблизкий. Солнце стояло почти в зените, когда Лафайет пересек поросшую кактусами пограничную область и, спустившись по последнему склону, оказался в Артезии, утопающей в зелени. Известие о том, что он скачет в город, опередило О'Лири. Его скакун, возвышавшийся на пятнадцать футов, был виден, наверное, уже в течение четверти часа, когда они еще скакали по безбрежным пескам. На дороге не было ни души. Магазины стояли пустые; ставни на окнах домов на протяжении всего пути по городским улицам были плотно закрыты. Раны и ушибы страшно болели, да и мысли, одолевающие Лафайета, были невеселые. Разыгрывая версию о том, что похитителем принцессы является Лод, Никодеус, похоже, тщательно продумывал одно препятствие за другим, чтобы О'Лири и гигант уничтожили друг друга. Волшебник был отъявленным негодяем, но ему нельзя было отказать в способности вызывать симпатию. Бедный король Горубл даже выделил интригану отдельные апартаменты во дворце, где Никодеусу было еще проще, осуществить свой замысел. Лафайет понимал, что план, который разрабатывал Никодеус, был продуман до мельчайших деталей, и надеяться можно было только на удачу, которая позволит помешать его осуществлению. Только бы не опоздать! Он въехал в пригород. Здесь, прямо у городской стены, прилепились лавки шляпников и других мастеровых Артезии. Вокруг царила тишина. Узкие улочки были пустынны. Какая досада, что не с кем перекинуться словом, некому сказать, что он на их стороне и что ему необходима помощь, чтобы справиться с Никодеусом. Представить себе заранее, что может выкинуть Никодеус для своей защиты, невозможно. Может быть, уже сейчас в стенах дворца его поджидает артиллерийская батарея. Ну что ж, даже если и так, то риск - благородное дело. Вот и городские ворота - они, конечно, плотно закрыты. Со спины своего скакуна через стену О'Лири были видны пустые улицы. Ладно, если его не пускают через ворота, то он найдет другой способ проникнуть в город. Лафайет стал вдохновлять Динни на активные действия. Сначала ящер вроде заартачился, но потом боком подошел к стене, неожиданно развернулся и нанес по стене мощный удар хвостом. Двадцати футов старой стены как не бывало, лишь грохот рухнувшей кладки подтверждал, что секунду назад на этом месте что-то было. Динозавр, осторожно переступая через обломки, вышел на городскую улицу, встретившую их глухим безмолвием закрытых магазинов. Откуда-то доносился тревожный звон далекого церковного колокола. Кроме этого звука да еще щелкающих звуков ороговевших птичьих ног игуанодона по булыжникам, ничего не было слышно. Город словно вымер. Еще когда О'Лири ехал на своем скакуне по дорожке, проходящей через парк, к высоким железным решеткам, он заметил, что ворота дворца наглухо закрыты. Двое перепуганных часовых заняли позицию с внутренней стороны ограды и судорожно сжимали свои мушкеты. Лафайет остановился в пятидесяти ярдах от ворот, и один из них тут же поднял свое оружие. - Не стреляй! - крикнул О'Лири. - Я... Раздался грохот, и из ствола оружия с силой вырвалась струя черного дыма. Лафайет почувствовал, как сильный удар пришелся по шкуре динозавра, но тот спокойно повернул голову, продолжая объедать пучки листьев с нависавших ветвей. - Послушайте меня, - предпринял следующую попытку Лафайет. - Мне только что удалось выбраться из крепости Лода и... На этот раз выстрелил второй часовой. Пуля просвистела над ухом О'Лири и ударила в ограду. - Эй! - крикнул он. - Так и до беды недолго! Почему вы не хотите выслушать меня? Мне надо кое-что вам сказать до того, как вы совершите непоправимую ошибку! Оба стражника подняли оружие и угрожающе взвели курки. - Ах, так! Ну, тогда пеняйте на себя... - пробормотал Лафайет. - Ну, что, малыш, давай приступай, - подзадорил он динозавра. Тот подошел к воротам, подналег, в мгновение ока смял их и спокойно зашагал по устланной гравием дорожке. Возвышавшийся впереди дворец поблескивал стеклами, в которых отражалось полуденное солнце. Стояла напряженная тишина. Краешком глаза О'Лири уловил какое-то движение на верху одной из башен. Он пересек лужайку и помахал рукой. - Эй! Привет! - закричал Лафайет. - Это я, Лафайет О'Лири. Из-за балюстрады, с заостренных вершин зубчатых башен, из бойниц в каменных стенах обрушился град стрел. Они летели со свистом, описывая гигантские дуги. О'Лири пригнулся, закрыл глаза и от злости заскрежетал зубами. Одна стрела, ударившись в нескольких дюймах от его башмака, отскочила от шкуры Динни. Что-то дернуло его за разорванный левый рукав. Стрелы скользили по упругой шкуре динозавра, отскакивали и падали на траву. Внезапно воцарилась тишина. Лафайет приоткрыл глаза и увидел ряд воинов, толпившихся на крепостном валу. Они доставали новые стрелы и натягивали луки, готовясь к очередной атаке. - Давай-ка отойдем отсюда от греха подальше, малыш. О'Лири пришпорил своего скакуна, и могучая рептилия рванулась вперед. На то место, где они стояли мгновение назад, обрушился шквал стрел. Несколько из них скользнули по хвосту игуанодона. А вот и главный вход с балюстрадой. Динозавр грациозно перелетел через широкие ступени и по команде О'Лири остановился. - Нет смысла разрушать стену, - размышлял Лафайет, соскальзывая по шее ящера, которую Динни нагнул, пытаясь дотянуться до ящиков с геранью, стоящих на краю балюстрады. - Подожди меня тут. Не выпуская из рук секиры Лода, он подбежал к широкой стеклянной двери. С удовлетворением отметив, что она по размерам уступает дубовым панелям дверей со стороны двора, Лафайет навалился на нее и... попал внутрь. Звуки его шагов гулко отдавались в огромном зале. Где-то в отдалении были слышны хриплые голоса, выкрикивавшие команды. В любую минуту стрелки могли появиться прямо перед ним. С такого близкого расстояния они вряд ли промахнутся. О'Лири помнил, что вход из большого зала в систему потайных ходов находился с другой стороны, как раз там, где расположены высокие зеркала, отражающие позолоченный потолок и хрустальную люстру. Сверху загрохотали шаги. О'Лири рванулся, подбежал к стене и быстро перемахнул через нее. Налево? Нет, надо брать правее. Послышался громкий крик. Лафайет поднял голову и увидел мясистое лицо часового внутренней охраны с тремя широкими желтыми нашивками на рукаве. Часовой, свесившись через перила, указывал на О'Лири. Подбежали другие, появились луки и мушкеты. Лафайет озирался в поисках выхода. Он помнил, что когда Йокабамп открывал панель, чтобы осмотреться, он видел люстру. Да, и вон тот фонтан. В ту самую секунду, когда через зал со свистом полетели пули и стрелы, панель на стене скользнула в сторону. Одна из пуль ударила в стену прямо над головой О'Лири. Звенели натянутые тетивы. Он едва успел проскочить через открытую панель внутрь, волоча за собой секиру, как в то место, где он только что стоял, попала стрела. Вторая стрела пролетела между коленями и вонзилась в стену уже внутри потайного хода. Лафайет с силой задвинул за собой панель. Снаружи забарабанили множеством прикладов. Он прислонился к грубой кирпичной стенке и перевел дух. - Ну, теперь на поиски Никодеуса. Добравшись до комнаты в башне, О'Лири обнаружил, что тяжелая дверь заперта. Он прислушался: изнутри не доносилось ни звука. То там, то тут раздавались крики возбужденной охраны, которая носилась в поисках потерянного следа. В любой момент они могут подняться сюда по лестнице, и тогда он окажется в ловушке. К сожалению, секира не лучшее оружие против луков и мушкетов. Лафайет постучал в дверь. - Никодеус, впустите меня, - негромко произнес О'Лири и приложил ухо к двери. Ему показалось, что изнутри донесся слабый шорох. - Открывайте, или я выломаю дверь! На сей раз он был абсолютно уверен, что за дверью кто-то есть: послышался какой-то глухой удар. Вполне вероятно, что существует еще один потайной ход, о котором Йокабамп не мог знать. И сейчас, наверное, волшебник удирает, пока он стоит здесь как истукан. О'Лири размахнулся, высоко подняв секиру над головой. В это время дверь со скрипом приоткрылась дюймов на шесть и, как только секира тяжело обрушилась на нее, распахнулась. Послышался хриплый крик. Лафайет заглянул за дверь и увидел Никодеуса, который пятился к столу, судорожно глотая воздух. - Дорогой мой мальчик, - с трудом выдавил из себя волшебник. - Как ты меня напугал. О'Лири рывком вытащил секиру из дубовой двери. - Оставьте ваши штучки с "дорогим мальчиком", нечего меня умасливать, - холодно сказал Лафайет. - Я никогда не тороплюсь плохо думать о людях, с которыми разделил чашу вина. Но с вами мне все ясно. Где она? - Кто? - Адоранна. И перестаньте изображать полное неведение. Я все знаю. Ваш приятель Лод все выложил перед тем, как я его убил. - Ты убил Лода? - Брови Никодеуса подскочили вверх - чуть ли не до линии волос на низком лбу. - Вот этой штуковиной, - О'Лири поднял секиру. - И я готов воспользоваться ею снова, если будет нужно. Ну, а теперь поговорим о деле. Где вы ее прячете? Думаю, что где-то здесь, во дворце. При такой системе потайных ходов в стенах дворца это не так уж и сложно. - Ты должен мне верить, Лафайет, - Никодеус выпрямился. - Об исчезновении ее высочества я знаю не больше вашего. О'Лири не отступал. - Перестаньте запираться. Я не собираюсь попусту тратить с вами время. Быстро говорите, или я изрублю вас на мелкие кусочки, а потом сам найду ее. Я уже достаточно хорошо знаком с вашей системой потайных ходов. - Лафайет, вы совершаете большую ошибку! Я не знаю, что Лод наговорил вам обо мне, но... - Оставим это. А вот что вы скажете по поводу события, которое произошло два дня назад в вашем кабинете, когда я заскочил к вам, чтобы вы мне помогли. Буквально через пять минут сюда нагрянули полицейские. Как вы это объясните? - Но... но я не имею к этому никакого отношения! Это был обычный обыск. Да если бы я и захотел, у меня просто не было времени вызвать охрану! А если бы я и вызвал, то они не смогли бы появиться так быстро. - Хватит с этим. Я думаю, что скорее всего не вы подстроили мне глупую сцену в будуаре Адоранны. Хотя, как знать, может быть, вы решили убрать меня с дороги, чтобы никто не смог помешать реализации ваших планов. - Конечно же нет! Я был поражен этим не меньше вашего. - Ну, ну. А мне надо просто не обращать внимания на то, что рассказал Лод о ваших планах. - Лафайет! Действительно, один раз я обращался к Лоду, надеясь с его помощью узнать кое-какие детали. Я предложил ему... скажем, вознаграждение, если он расскажет мне все, что ему известно... об определенных вещах. Взгляд Никодеуса упал на секиру: в руках О'Лири лезвие блеснуло в лучах света, и по краю была четко видна коричневая засохшая полоска. Лицо волшебника покрылось испариной, глаза забегали. - Гм... говоришь, определенное вознаграждение, - например, Адоранна? - Нет! - воскликнул волшебник. - Неужели он так сказал? Лод был весьма грубым субъектом, но, по-своему, прямолинейным и неспособным на такую подлость. Не мог он меня очернить! - Ну... - О'Лири стал вспоминать разговор с Лодом. - Он назвал тебя предателем, а себя - твоим агентом. - Нет, подожди. Скажи мне только одно - неужели он на самом деле сказал, что я обещал отдать ему ее высочество? - Он все время твердил о заговоре во дворце, о том, что ты собираешься захватить трон и разделаться с Адоранной. - Заговорщики во дворце? - Никодеус нахмурился. - Вот что, дорогой мой, он говорил не обо мне. Это я тебе точно говорю. Что он еще успел рассказать тебе? - Он сказал, что ты использовал его, а когда он стал не нужен, исчез и не рассчитался с ним. - Да, я давал великану обещание - это я не отрицаю. Но речь шла о том, что если Лод расскажет все, что он знает об... определенных вещах, то я помогу ему утвердить его положение и прослежу, чтобы обещанное вознаграждение он полу-чип наличными. Лод обещал подумать над этим. Но что касается трона, убийства... - Давай-ка поконкретнее, Никодеус! Что это за определенные вещи? - Я... я не имею права говорить об этом. - Неужели ты думаешь, что, играя в темную, тебе удастся заговорить меня и выпутаться таким образом? - О'Лири шагнул вперед, поднимая секиру. - Остановись! - Никодеус поднял обе руки. - Я скажу тебе, Лафайет. Но предупреждаю - это великая тайна! - Валяй! - О'Лири ждал с секирой наготове. - Я... являюсь представителем огромной, важной организации. Можно сказать - секретным агентом. У меня было задание исследовать здесь определенные нарушения... - Определенные вещи, определенные нарушения - хватит с меня этой "определенности"! - Хорошо. Я был послан Центральной. Здесь, в этом месте, был обнаружен локальный всплеск Поля Вероятности. Меня послали выяснить, в чем тут дело. - Здорово, - сказал О'Лири, тряхнув головой. - Но не очень убедительно. Придумай еще что-нибудь. - Смотри... - Никодеус порылся в складках своего просторного одеяния и извлек сверкающий предмет, имеющий форму щита. - Мой знак. И если ты позволишь мне взять вон тот ящичек, я покажу тебе мое удостоверение. О'Лири наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть значок. В центре значка были выгравированы цифры 7-8-6, сплетенные вместе таким образом, что образовывали стилизованное изображение луковицы. По краю шла надпись: "Помощник инспектора по континуумам". Нахмурившись, О'Лири взглянул на Никодеуса и опустил секиру. - Что все это значит? - Одна из обязанностей Центральной - обнаружение и нейтрализация несанкционированных всплесков напряжений Поля Вероятности. Эти всплески могут причинить огромный вред упорядоченному процессу развития человечества. О'Лири приподнял секиру. - Это выше моего понимания. Ты можешь объяснить попроще? - Постараюсь, Лафайет. Я совсем не уверен, что сам все знаю. Это связано с координатным уровнем... гм... ну... вселенной, с ее размерностью. Это один из аспектов многомерной реальности. - Ты хочешь сказать, всего мира? - О'Лири взмахнул рукой, как бы охватывая всю Артезию. - Совершенно верно! Ты хорошо сказал. Несколько десятилетий назад этот мир был ареной вероятностной ошибки, что привело к постоянному напряжению в континууме. Естественно, что это потребовало выяснения, так как вдоль линии напряжения могут произойти всякого рода неблагоприятные события, особенно в тех местах, где произошел сдвиг материи. - Ну, хорошо. Давайте не будем об этом. Я сказал бы, что все ваши истории весьма занятны, кроме той, что случилась в последнее время со мной. Жаль, что у нас нет времени обсудить ее поподробнее. Но все же, как насчет Адоранны? - Все мои действия продиктованы добрыми намерениями, мой дорогой. Лет двадцать-тридцать тому назад здесь произошла вероятностная ошибка, ставшая причиной постоянного напряжения в континууме. И до сих пор ситуация остается неразрешенной. Моя обязанность - найти центр поля напряжения, восстановить все анахронизмы и сверхдлительные явления, поместить их в нормальные пространственно-временные ниши и таким образом устранить аномалию. Должен признаться, я не очень-то преуспел в этом. Центр поля находится где-то здесь, поблизости. Был такой момент, что я начал подозревать вас, Лафайет. В конце концов вы появились здесь при весьма таинственных обстоятельствах. Однако данные обследования показали, что вы чисты, как пятки младенца. - Никодеус кисло улыбнулся. - Данные? Что вы имеете в виду? - Когда я зашел к вам перед балом, я снял с вас показания. С помощью зажигалки, вы помните? Ваши показания оказались нейтральными. Если бы индексация оказалась положительной, то это означало бы, что вы - человек из другого континуума. Но поскольку вы не пришелец, то и индексация ваша - нейтральная. - М... м... Вы бы лучше как следует проверили свой прибор. Однако это все не имеет ни малейшего отношения к поискам Адоранны. Я-то был уверен, что она у вас. А если это не так... - О'Лири взглянул на Никодеуса с выражением полной беспомощности. - Кто же тогда? - Так вы говорите, что Лод рассказывал о заговоре во дворце? - спросил Никодеус, задумчиво потирая подбородок. - Я его не очень внимательно слушал. Я ведь был уверен, что он говорит о вас. Он был хоть и под мухой, но говорил достаточно осторожно, не называя имен. - Ладно. Давайте подумаем: кому выгодно исчезновение ее высочества? Это должен быть некто, с амбициями узурпатора, близкий к трону и находящийся вне подозрений, - размышлял вслух Никодеус. - Не может ли это быть кто-нибудь из размалеванных придворных Горубла? - Больше всех о троне мечтал Лод, да и об Адоранне тоже. Может быть, это Алан? Пожалуй, нет. Несмотря на его ошибки, я думаю, что он все-таки честный человек. Теперь вы. Не знаю почему, но я верю тому, что вы мне рассказали. Мне хотелось бы узнать, откуда стало известно, что я еду в город? Меня встретили уже у ворот. Вы уверены, что никому не проговорились? - Уверяю вас, я был нем как рыба, даже королю Горублу... - Никодеус вдруг замолчал и о чем-то глубоко задумался. - Так что насчет Горубла? - резко спросил Лафайет. - Сразу же после твоего визита я имел разговор с его величеством. Тогда я не мог понять его намеков. Мне казалось, что он подозревал меня в том, что я покрываю тебя. - Вы ему сказали, что я был здесь? - Нет... Хотя вот сейчас, когда вы спрашиваете меня об этом, мне кажется, что он об этом знал... - Глаза Никодеуса вдруг округлились. - Боже мой, Лафайет! Возможно ли это? Я все время ищу какого-то пришельца, но король... - Лод говорил, что кто-то хочет захватить трон, а ведь Горубл и так им владеет. Никодеус нахмурился: - Знаете, в подобных случаях это связано с какой-нибудь личностью, агентом, изменившим Центральной. Он ищет тепленькое местечко в менее развитом окружении, чтобы стать там диктатором. Центральная обычно не возражает, если это не влечет за собой какие-либо аномалии. Но мне никогда и в голову не приходило... - ...что он уже захватил трон, - закончил за него О'Лири. - Я не очень хорошо знаком с историей Артезии, но по некоторым наблюдениям у меня создалось впечатление, что короля Горубла не очень-то здесь жалуют. Ведь он пришел к власти лет двадцать назад, при весьма неясных обстоятельствах. - Я был слепцом! - воскликнул Никодеус. - Я никогда не тестировал его. Да и кто бы стал подозревать короля? Но все сходится, Лафайет. Все сходится! Только у него была возможность свободно войти в ее апартаменты, не вызвав тревоги, увлечь ее за собой, спрятать в какой-нибудь комнате, а потом поднять крик! - Но зачем ему все это? Она ведь его племянница. - Если наша догадка верна, то никакая она ему не племянница, дружище! Он - пришелец, узурпатор, и прав на трон у него не больше, чем у вас! А Адоранна, как племянница предшествующего короля, представляет реальную угрозу, особенно если учесть его непопулярность в народе. А принцессу Адоранну все просто обожают. - Тогда что же получается? Это он имел сговор с Лодом, и он же является заговорщиком? - задумчиво проговорил О'Лири, покусывая губу. - Постойте, Никодеус. Здесь есть одна неувязка: насколько я понял - Лод тоже откуда-то прибыл. Пользуясь вашей терминологией - из какого-то другого континуума; как и его динозавр, которого он держал у себя. Да и само его убежище - создается такое впечатление, что его откуда-то вырвали и перенесли в пустыню специально для Лода. Заговорщик, которого мы ищем, специально использовал Лода, чтобы отвлекать внимание, чтобы люди поменьше думали о его собственных делах. А убежище в пустыне и дракон - это, так сказать, только часть платы за сделку. Но единственный человек во всем окружении, имеющий внешние ресурсы для этого, - вы, Никодеус? - Я?.. Но, Лафайет! Я же только инспектор! Не в моих силах переносить здания и распоряжаться тиранозаврами. Моя деятельность здесь ограничивается несколькими скромными приборами для наблюдения, и ничего больше! Не забывайте, что злоумышленник является пришельцем. Если он смог добраться сюда, то почему бы не предположить, что он смог сделать и все остальное? - Все-таки вы не до конца откровенны со мной, Никодеус. Чем же на самом деле вы занимаетесь? Там, внизу, я видел какие-то огромные машины. Вряд ли они предназначены только для того, чтобы регистрировать данные подозреваемых. - Чем я занимаюсь? Я вас не совсем понимаю, Лафайет. - Там, в подвале, есть большая комната с железной дверью, и еще одна, поменьше, похожая на морозильную камеру. - На что, на что? - Глаза Никодеуса забегали. - Вы сказали, похожая на большую морозильную камеру? - Да, и... - С большой дверью, на которой вот такой огромный запор? - он очертил его в воздухе. - Точно! И что же это такое? Никодеус застонал. - Боюсь, Лафайет, что мы никогда больше не увидим Адоранну. Устройство, которое ты описал, очень похоже на транспортный корабль, предназначенный для доставки небольших грузов с одного координатного уровня на другой. Один такой корабль забросил меня сюда, и, я надеюсь, другой в свое время заберет меня отсюда. И если у Горубла есть подобный корабль, который он украл у Центральной, то скорей всего Адоранна уже недосягаема для нас. - Вы действительно думаете, что человек, которого мы ищем, Горубл? - А кто же еще? Ах, как жаль Адоранну! Она была такая милая девушка! - Может быть, еще не все потеряно! - воскликнул О'Лири. - Давайте поскорей нанесем визит его величеству! На этот раз я не буду с ним миндальничать! Когда они спускались по главной лестнице с третьего этажа, их заметил красномордый сержант охраны. Он закричал и подскочил к ним, держа наготове мушкет. - Спокойно, сержант! - предупредил его Никодеус. - Я веду сэра Лафайета поговорить с его величеством по вопросу, касающемуся безопасности королевства! Соблаговолите вызвать охрану для почетного эскорта! - Почетного эскорта? - Сержант угрожающе поднял свой мушкет. - Я должен оказывать почет этому негодяю, который похитил нашу принцессу? - Я никого не похищал! - вмешался О'Лири в разговор. - Однако я знаю, кто это сделал. Но если вы собираетесь пристрелить меня, не выслушав, что ж, валяйте! Сержант явно колебался. - Опусти-ка лучше свою секиру, негодяй. Брось ее тут. - И не подумаю! - резко заявил Лафайет. - Или пошли с нами, или отстань - мне все равно, но только не стой у меня на пути. Лафайет повернулся и направился в королевские покои. Немного поколебавшись, сержант выругался и громко скомандовал охранникам следовать за ними. Мгновение спустя О'Лири с Никодеусом шли в плотном кольце из десяти человек, державших наперевес свои мушкеты и не сводивших с них угрожающих взглядов. - Не вздумай дергаться! - предупредил О'Лири идущий рядом охранник. - Я сразу же прочищу ствол мушкета! Лафайет подошел к покоям и, не обращая внимания на двух изумленных часовых, повернул замысловатую золотую ручку и широко распахнул дверь. Послышался неуверенный голос: - Да как ты смеешь... - Выходи, Горубл! - позвал О'Лири. Он окинул взглядом шитые золотом портьеры, дорогие ковры, мебель с резными ножками и матовым блеском редчайших пород дерева. В комнате никого не было. О'Лири прошел через комнату к внутренней двери и распахнул ее. Это была богато украшенная ванная комната с огромной ванной и разными золотыми штучками. Следующая дверь вела в просторную спальню с кроватью под балдахином, напоминающим распущенные паруса. Лафайет, сопровождаемый Никодеусом, проверил еще две комнаты. За ними неотступно следовали в молчании стражники, полные благоговейного трепета от столь грубого вторжения в королевские покои. - Его здесь нет, - сказал Никодеус, когда О'Лири осматривал королевские одежды в настенном шкафу последней комнаты. - Он должен быть здесь, - произнес один из стражников. - Незамеченным он выйти не мог. В конце концов, мы телохранители короля! - Мне кажется, я знаю, куда он делся! - воскликнул О'Лири. - Сейчас проверим. - Ты никуда не пойдешь, парень! - выступил вперед сержант, олицетворяя уязвленную власть. - Я упеку тебя в тюрьму, внизу, а когда появится его величество... - Я очень сожалею, но у меня нет времени. С этими словами Лафайет подхватил с пола за рукоятку секиру и нанес сильный удар сержанту прямо под третью пуговицу. Тот ойкнул и сложился пополам. О'Лири перехватил секиру и сначала разделался с солдатом, стоящим сзади, а потом и с тем, что был впереди и готовился стрелять. После этого он подбежал к двери, юркнул в нее и с шумом захлопнул прямо перед носом преследователей. Поворачивая ключ в замке, он слышал громкие крики и глухой стук падающего тела. Лафайет в три прыжка пересек комнату и отодвинул драпировку, окаймлявшую портрет короля, мрачно взиравшего на мир. Он стал поспешно ощупывать панели до тех пор, пока одна из них не отодвинулась. О'Лири проскользнул вовнутрь и быстро захлопнул ее за собой. - Ловко у тебя получается, Лафайет, - раздался глухой голос Йокабампа. - Честно признаться, я ожидал, что ты вот-вот здесь появишься. Куда ты спешишь? - Я рад, что встретил тебя! - произнес О'Лири. - Ты помнишь комнаты в подвале? С такими большими машинами, помнишь? - А, ты имеешь в виду те комнаты, в которых Горубл думает? Конечно! А что случилось? - Я должен немедленно попасть туда! - Может быть, тебе лучше пока не ходить туда? Около часа тому назад я по этим переходам отвел туда самого старика, и, доложу тебе, настроение у него было отвратительное. - Около часа назад? Тогда, может быть, еще не все потеряно. Быстро, Йокабамп! Веди меня туда как можно быстрее, может, еще успеем! Неслышно ступая по узким проходам и поднимая за собой клубы пыли, О'Лири подошел к потертой плоской двери, которая была плотно закрыта. - Он еще здесь, - прошептал Йокабамп. Было слышно, как внутри урчала динамо-машина, потом она остановилась. - По отпечаткам ног видно, что он зашел, но не видно, чтобы он выходил. - У тебя глаза как у кошки, - похвалил О'Лири. - Это и помогает мне ориентироваться здесь. Йокабамп приложил ухо к двери: - Тишина... О'Лири зажмурился. - Тут, у края, должна быть замочная скважина, - говорил он себе. - И ключ... он должен быть на гвозде, вбитом в балку... В гладком потоке времени почувствовалось легкое колебание. Лафайет усмехнулся. Он пошарил по шершавой поверхности балки и нащупал маленький ключ. - Откуда ты узнал, что он там? - прошептал Йокабамп. - Тес. О'Лири вставил ключ и осторожно его повернул. Раздался слабый щелчок. Дверь беззвучно распахнулась. В тусклом освещении были видны циферблаты, световые индикаторы, корпуса массивных приборов с гирляндами проводов и трубок. В центре комнаты, в кресле, сидел Горубл. На коленях он держал готовый к бою пулемет. - Входите, сэр Лафайет, - мрачно пригласил его король. - Я жду вас. 12 О'Лири мысленно прикинул расстояние до возвышавшегося посредине комнаты монарха. Если кинуться в сторону и низко пригнуться... - Я бы не советовал, - сказал Горубл. - Я бью без промаха. Лучше отойди-ка от двери. Не хочу, чтобы у тебя было такое искушение. Сядь вон там, в кресло. - Король кивком головы показал на кресло, стоявшее у приборной панели. Лафайет прошел через комнату и, неудобно напружинив ноги, осторожно сел, не расслабляясь и в любую минуту готовый вскочить, когда позволят обстоятельства. - Тебе, кажется, неудобно? - произнес Горубл. Его голос звучал жестко. - Будь добр, откинься назад и вытяни ноги. Из такого положения тебе будет сложнее выкинуть какую-нибудь глупость. О'Лири повиновался. Это был совсем другой Горубл. Версия Никодеуса, казавшаяся вначале неправдоподобной, получала теперь все больше подтверждений. Его маленькие сверкающие глазки свидетельствовали о том, что этот человек способен на все. - Где Адоранна? - резко спросил Лафайет. - Я скажу, если ты ответишь на мои вопросы. Я бы хотел получить кое-какую информацию перед тем, как расправиться с тобой. - С помощью этого? - О'Лири кивнул на пулемет. - Да нет. Постараюсь обойтись без кровопролития, если ты не вынудишь меня к этому. Эта вынужденная мера не доставит мне особого удовольствия. Я просто отправлю тебя в такое место, откуда ты не сможешь причинить мне никаких хлопот. - Что это за место? - Не забивай себе голову, - холодно ответил Горубл. - А теперь расскажи мне все, что ты знаешь. Если будешь артачиться, то я сошлю тебя на один маленький остров. Там вполне можно выжить, но развлечений я тебе не гарантирую. Однако за каждую конкретную информацию, которую ты мне сообщишь, ты получишь дополнительные удобства в своем изгнании. - Кажется, я догадываюсь, о каком месте ты говоришь, но мне совсем там не нравится, поэтому-то, хочу тебе напомнить, я и сбежал оттуда. О'Лири произнес это совершенно машинально и теперь с интересом следил за реакцией дородного правителя. Губы Горубла искривились в судорожной гримасе. - На сей раз у тебя не будет помощника, который прихватил бы тебя назад. Ну, а теперь, будь добр, начинай свой рассказ. Что известно в Центральной? Лафайету пришло на ум несколько остроумных ответов, но он решил отказаться от них и, после небольшой паузы, коротко произнес: - Достаточно. - Я так понимаю, что ты полностью доверился Никодеусу, и он в курсе всех твоих дел. Как он раскрыл тебя? О'Лири решил рискнуть. - Я сам сказал ему. - Ах так! - король хитро взглянул на Лафайета. - А как ты обнаружил, кто он такой? - Мне кто-то сказал об этом, - быстро ответил О'Лири. Горубл нахмурился: - Советую говорить правду. Выкладывай все, что знаешь. О'Лири молчал. - Чем скорее скажешь, тем для тебя же будет лучше, - продолжал король. - Запомни, в моей власти причинить тебе массу... неудобств или обеспечить тебе на острове относительно легкое положение, без особых проблем. Лафайет внимательно вглядывался в полуоткрытую дверь за спиной короля. В этой комнате должна быть какая-нибудь склянка, стоящая где-нибудь на краю и готовая упасть от малейшего толчка. Если бы раздался какой-нибудь резкий звук, скажем, кто-нибудь бы чихнул... - Думаю, что ты не настолько наивен, чтобы рассчитывать отвлечь мое внимание, притворясь, что ты видишь кого-то за моей спиной, - сказал Горубл, кисло улыбаясь. - Я... - Он зашмыгал носом. - Я далек... Вдруг Горубл резко задержал дыхание и взрывоподобно чихнул. Еще не придя в себя, он тут же схватил пулемет и направил его точно на Лафайета. - Чтобы меня отвлечь, чиха недостаточно. Тут нужен, скорее, выстрел... Он полез во внутренний карман за платком. - По этим потайным коридорам мало кто ходит. Здесь полно пыли, но я уже почти привык к ней. Мощный чих Горубла потряс воздух; слегка скрипнув, приоткрылась дверь. На темной полке что-то блеснуло, маленькая мензурка объемом в восемь унций закачалась и упала... От звука разбивающегося о бетон стекла Горубл подпрыгнул. Пулемет полетел на пол, выпуская очереди и разрывая в клочья обшивку кресла, с которого молнией успел вскочить О'Лири. Он нанес сильный удар Горублу, подхватил выпавший из рук короля пулемет и, резко повернувшись, направил его прямо в выпирающий живот монарха. - Отличная машина, - сказал Лафайет. - Держу пари, что парочка таких штучек решила все дело, когда ты захватывал трон. Горубл угрожающе зарычал. - Сядь вон там! - приказал О'Лири. - Не будем долго разглагольствовать. Где Адоранна? Он ощупывал пальцами выпирающие части незнакомого оружия, пытаясь угадать, какая из них является спуском. Если у Горубла еще где-нибудь припрятано оружие и он захочет сейчас им воспользоваться... - Послушай, дурак набитый, - начал король. - Ты не знаешь, что делаешь... - Ты хотел факты, - сказал Лафайет, - тогда слушай. Ты сидишь на троне, на который не имеешь ни малейшего права. Ты похитил ее высочество, которая на самом деле никакая тебе не племянница. И сделал ты это потому, что она представляет для тебя определенную угрозу. Ты перенес Лода из Внешнего Мира с его любимцем ящером. К сожалению, придется тебя огорчить - я вынужден был убить их обоих. - Ты... - начал было Горубл и сник, увидев, как палец О'Лири коснулся выступающей части около затвора оружия. Пули просвистели прямо над ухом монарха и с чмоканьем впились в стену, сделав на ней ряд выбоин. - Это всего лишь предупредительный выстрел, - успокоил короля Лафайет. - А теперь выкладывай, где она? Король стоял на четвереньках и трясся от страха. Его толстые щеки и двойной подбородок, обычно такие жизнерадостно розовые, были покрыты потом и приобрели какой-то безжизненный оттенок. - Ну, хорошо, хорошо, не волнуйся, - пробормотал Горубл, поднимаясь с колен. Его все еще трясло. - Я расскажу тебе все, что ты хочешь узнать. Не буду скрывать, что все это время я хотел с тобой договориться. - Он стряхнул пыль со своего костюма. - Ты конечно же не думаешь, что я могу поступить по-свински, не так ли, мой дорогой? Я просто хотел, так сказать, объединить сделанные мной усовершенствования, а уж потом вызвать, то есть пригласить тебя или... - Ближе к делу. Где она? - Она в надежном месте, - поспешно заверил Горубл. - Если с ней что-нибудь произойдет, я сверну тебе башку! - Уверяю тебя. С ней все в порядке. В конце концов, я тебе не причинил ни малейшего вреда, так ведь? Я не кровожаден. Ну, а в тот раз был просто несчастный случай. - Что, что? Ну-ка, расскажи мне об этом. Горубл развел руками: - Просто не повезло. Я пришел к нему в покои, чтобы сделать предложение, вполне разумное предложение, а он... - "Он" - это твой предшественник? - Ну да, мой предшественник. И не с чего ему было впадать в такой гнев. Ни с того, ни с сего он так разъярился... В конце концов, учитывая мои возможности и тот вклад, который я мог бы сделать, вполне можно было бы пойти мне навстречу. Вместо этого он повернул дело так, что будто бы я его оскорбил, как будто бы почетное предложение взять в жены его сестру можно трактовать таким примитивным образом. Недоразвитый народ! - Ясно, ясно. Давай дальше. - Меня это, конечно, задело. Я был с ним совершенно откровенен. Он напал на меня, мы схватились. В то время я был достаточно силен. Он упал. - Ты, наверно, ударил его по голове? - Нет. У него была шпага и, не знаю как, но во время драки он напоролся на нее. Укол пришелся прямо в сердце. Все произошло в одно мгновение. Он тут же скончался, понимаешь? И ничего уже нельзя было поделать. Горубл вспотел и откинулся в изрешеченное пулями кресло, вытирая виски кружевным платочком. - Сам понимаешь, что положение мое было незавидное. Не мог же я вызвать стражу и рассказать им, что случилось. Единственный выход, который был передо мной в этой ситуации, - избавиться от тела. Я перенес его вниз по внутренним проходам и... отправил его. Но что было делать дальше? Пораскинув мозгами, я решил, что выход только один - принять на себя верховную власть, временно, конечно, до того момента, когда эту проблему можно будет решить соответствующим образом. Я провел кое-какую подготовительную работу, созвал членов Совета, объяснил им ситуацию и заручился их поддержкой. Правда, нашлось два или три человека, которые пытались возражать, но они сразу успокоились, когда им в деталях объяснили их собственное положение. - В основном мне все ясно. - О'Лири подошел к Горублу и упер ствол пулемета в его подбородок. - Веди меня к Адоранне, прямо сейчас! Остальные твои признания я выслушаю позже. Глаза короля потемнели, когда его взгляд упал на холодную сталь оружия. - Хорошо. Дорогое дитя в полном порядке. - Хватит болтать. Покажи ее мне. Горубл осторожно поднялся и пошел по коридору. О'Лири посмотрел по сторонам, Йокабамп как в воду канул. Клоун, похоже, исчез сразу же, как только понял, что дело пахнет керосином. Король шел впереди, двигаясь в полумраке по направлению к комнате, которую Лафайет определил для себя как "морозильную камеру". Под пристальным взглядом О'Лири король порылся в кармане, нашел ключи, повозился с замком, и тяжелая дверь беззвучно открылась. Горубл слегка отпрянул, ослепленный ярким светом, наполнявшим комнату. Внутри она представляла собой уютное помещение размером восемь на десять футов. Лафайет через открытую дверь увидел увешанную циферблатами стену и установки на консолях. Все это напоминало хорошо оборудованную электронными приборами кухню. У одной из стен он увидел Адоранну - со связанными руками и ногами и кляпом из шелкового шарфа во рту. Она была привязана к креслу с обивкой из золотой парчи. Взглянув на О'Лири, Адоранна широко раскрыла голубые глаза и начала изо всех сил рваться, пытаясь развязать веревки. На ней была бледно-голубая ночная сорочка, как успел отметить Лафайет, из богатой ткани, похожей на тончайшую паутинку. О'Лири ободряюще улыбнулся девушке и направил пулемет в сторону Горубла. - Только после вас, ваше временное величество, - сказал он. Горубл проворно вошел, быстро подскочил к креслу, к которому была привязана Адоранна, шмыгнул за него и обратился к Лафайету. - Я должен еще кое-что тебе сообщить, - сказал король с самодовольным видом. - Во-первых... - Оставим это. Развяжи ее. Горубл поднял пухлую руку. - Будь добр, потерпи немного. Я не думаю, что у тебя хватит смелости выстрелить в меня, когда я нахожусь так близко от предмета твоих вожделений... - И он фамильярно положил руку на обнаженное округлое плечико принцессы. - И если, несмотря ни на что, тебе захочется предпринять что-нибудь грубое по отношению ко мне, прошу учесть, что контрольный пульт находится у меня под рукой, - он кивнул на стену слева, где было множество переключателей. - Конечно, ты можешь остановить меня, но учти опасность рикошета, - Горубл самодовольно ухмыльнулся. - Я бы советовал тебе быть осторожнее. О'Лири перевел взгляд с Адоранны на монарха. Действительно, стена была совсем рядом, и переключатели находились у него прямо под рукой. - Ну, ладно, - выдавил он сквозь зубы, - оставим это... - Находящийся здесь корабль, как ты, вероятно, уже знаешь, является стандартной моделью, используемой для коммуникационных целей. Он может доставить груз в любую заданную заранее точку, а потом вернуться в исходное место. Разумеется, при этом за пультом должен находиться оператор. Но есть и то, чего ты не знаешь. Я ввел кое-какие усовершенствования для своих, гм... особых целей! Король кивком головы указал на место между собой и Лафайетом, все еще стоящим по ту сторону полуоткрытой двери. - Подойди чуть-чуть поближе, чтобы я мог показать тебе эти усовершенствования. Так, хватит, отсюда уже все будет видно, - резко остановил его король, когда О'Лири подошел к порогу. - Для удобства я устроил все таким образом, что теперь могу доставлять полезный груз в любую точку, и при этом нет необходимости сопровождать его самому. - Он указал на многочисленные переплетенные медные кабели, свисавшие с панелей. - Мои переделки, вероятно, весьма несовершенны, но я достиг желаемого. Я получил возможность перенести все, что находится в комнате и в коридоре, на расстояние, примерно, пятнадцати футов. - Он удовлетворенно улыбнулся и потянулся к переключателю. О'Лири уже хотел стрелять, но тут же ярко представил себе, как разрывные пули раздирают нежное тело Адоранны. Он отбросил пулемет в сторону, бросился в прыжке... ...и упал лицом вниз. Лафайет лежал на песчаной дюне у каменной стены, возвышавшейся над нагромождениями прибрежного сверкающего льда. Задыхаясь от резких порывов холодного арктического ветра, сквозь пелену слез, застилавших глаза, О'Лири увидел совсем низко на черном небе маленькое пурпурное солнце и рваную линию ледяных торосов. Он ловил ртом разреженный воздух, который проникал в легкие, словно острые лезвия бритв. Лафайет предпринял попытку подняться, но ветер тут же сбил его с ног. О'Лири смирился и, свернувшись калачиком, пристроился в небольшой расщелине, образовавшейся в дюне. Его утешала мысль, что долго он здесь не пробудет. Должно же быть какое-нибудь место, куда он сможет перебраться из этого холода... В десяти футах от него каменная стена резко поворачивала. Там, за поворотом, среди нагромождений камней, обязательно должен быть какой-нибудь вход. Просто его отсюда не видно. Надо только добраться до него. Лафайет мысленно уже нарисовал его, потом... Вот! Было ли при этом знаменитое слабое колебание в ровном потоке времени, сказать трудно. Особенно при таком безумном ветре. Скорее всего, было. Сейчас температура, наверное, минус сто. Камень за спиной и лед под руками вначале обжигали, как раскаленные уголья. А теперь его будто заключили в плотный пластик, и это жжение уходило все дальше и дальше. Заставляя себя двигаться, Лафайет пытался ползти вперед. Очередной порыв ветра обрушился на него с дикой силой, заставляя прижиматься лицом к земле. Его руки стали походить на деревянные молоточки. О'Лири прополз еще немного и снова был отброшен свирепым порывом ветра. При очередной попытке прямо перед собой он увидел слабое мерцание желтого света, весело отражающегося ото льда. Лафайет обогнул скалу и... Наконец-то! Вот она, стеклянная дверь в алюминиевой окантовке, его спасение в царстве холода, большой и теплый светящийся прямоугольник. Не надо думать о ее неуместности здесь, надо просто войти. Задвижка была в нескольких сантиметрах от него, только бы дотянуться непослушными руками. О'Лири всем телом подался вперед, ухватил задвижку, дернул... и почувствовал, что дверь открывается. Едва переступив порог, Лафайет окунулся в море тепла. Он на мгновение застыл, а потом рухнул на пол. Дверь со свистом захлопнулась. Тишину нарушала только тихая музыка. О'Лири лежал, прижавшись щекой к ковру, глотая воздух. Каждый вздох отдавался мучительной болью в легких. Наконец он сел и огляделся. Потертые стены, когда-то окрашенные масляной краской, встроенный бар со сверкающими стаканами на серебряном подносе, картина на стене, изображавшая какое-то буйство красок на серебристом фоне. Лафайет с трудом поднялся на ноги, доковылял до бара, плеснул в стакан самую крепкую жидкость из того, что было в баре, и залпом выпил. Отлично! Теперь нельзя терять ни минуты. Гадать о том, где он очутился, совсем нет времени. Единственное, что можно сказать сразу, - это место не на родной старушке Земле, а где-нибудь в глухом закоулке Вселенной. Он должен вернуться назад. Горубл, по всей видимости, полностью подготовился к полету и теперь ждет момента, чтобы разделаться со своим врагом. О'Лири закрыл глаза. Не обращая внимания на то, что в руках, ногах и ушах снова стало появляться ощущение пульсации, он представил себе темные, грязные проходы под дворцом. Адоранна еще там, она ждет его помощи... Раздался толчок, как будто весь мир приземлился на песчаном откосе. О'Лири открыл глаза. Стояла кромешная тьма, в нос ударил запах пыли и пораженной плесенью древесины. Неужели он ошибся? - Сюда, сэр Лафайет, - пророкотал кто-то над ухом. - Ты, конечно, выбрался, мой мальчик. - Йокабамп! О'Лири начал пробираться на звук голоса, пока не коснулся сильного плеча на уровне своей талии. - Где он? Я старался попасть сюда как можно скорее. - Ух! У тебя руки как ледышки! - Йокабамп потащил О'Лири вперед. - Дверь вот здесь, прямо за углом. Я боялся попасться на глаза и поэтому не видел, что там у вас происходило. Я слышал твой крик, сдавленный смех Горубла. Потом, когда он стал разговаривать сам с собой, я проскользнул, чтобы посмотреть, в чем дело. Когда я увидел ее высочество, привязанную к креслу, я еле сдержался, чтобы не броситься на этого изверга. Но потом я решил... - Так они еще здесь? - Конечно! Причем его величество орудует один, как целая банда, переключая какие-то провода. Я рад, что ты уже здесь. - Как ты узнал, где я? - Я услышал какой-то своеобразный свист, точно такой же, который сопровождал твое исчезновение из тюрьмы... - А-а, так ты, выходит, все время крутился где-то рядом? - Конечно, я всегда люблю быть в курсе. - Тс-с! - Лафайет выглянул через грубую деревянную дверь в коридор, который он покинул не по своей воле пять минут назад. До распахнутой двери комнаты, в которой находился транспортный корабль, было футов пятнадцать. Приблизительно такое же расстояние он прополз по кромке прибрежного льда. Горубл был поглощен изучением показаний циферблатов. Адоранна по-прежнему находилась в кресле и тщетно пыталась распутать узлы на шнуре от звонка, которым были связаны ее руки. Лафайет проскользнул в коридор и начал осторожно пробираться вперед. Только бы добраться до двери, а там, одним прыжком, он дотянется до Горубла и оттолкнет его от пульта управления. И тут, в этой кромешной тьме, О'Лири треснулся головой о низкую балку. От шума Горубл на мгновение застыл и, оторвав взгляд от приборов, прислушался. Полуоглушенный Лафайет заплетающимися ногами продолжал пробираться к нему. Король резко повернулся, и в тот же миг О'Лири прыгнул... ...Вспыхнул яркий свет, какая-то сила стремительно подхватила Лафайета за ноги и швырнула в заросли колючего кустарника. Его окутало облако влажного воздуха, наполненного запахом свежесрезанной зелени, разлагающихся растений, мокрой земли и молодой поросли. Было влажно и душно, как в турецкой бане. Он барахтался, пытаясь вырваться, отдирал от себя цепкие усики каких-то растений и одновременно отбивался от насекомого длиною в дюйм, зудящего у него под носом. Красные и зеленые листья с острыми краями царапали его кожу. Вокруг звенящим роем вились насекомые. Неожиданно послышалось шуршание. Прямо перед собой, среди густой листвы, О'Лири увидел змею. Цвета свежей зелени, толщиной в человеческую руку, она ползла, грациозно обвивая сук. Заметив Лафайета, змея подняла клинообразную голову и уставилась на него. Где-то высоко, в вершинах гигантских деревьев, с резким криком порхали птицы. О'Лири с трудом поднялся и поискал ногами надежную опору среди наваленных сучьев и листвы. На этот раз он переиграет Горубла. Что-то подсказывало Лафайету, что на сей раз король находился недалеко от него, футах в десяти, если двигаться в том направлении. Змея, застыв как изваяние, продолжала рассматривать О'Лири. Лафайет обогнул сук, на котором она сидела, и переполз через поваленное дерево, отмахиваясь от роя мошкары. Это где-то здесь... Боковым зрением О'Лири увидел какое-то движение и резко повернулся. Прямо над головой, футах в десяти, в развилке дерева сидела огромная полосатая кошка с пушистой желтоватой гривой. Она уставилась на него своими зелеными глазами. Ее взгляд пронзал как шпага. Кошка раскрыла пасть и зарычала, заставив дрожать окрестную листву. Потом, готовясь к прыжку, она перенесла всю тяжесть тела на задние лапы, снова зарычала и прыгнула. Лафайет зажмурился и, пробормотав что-то, резко метнулся в сторону. В ту же секунду мимо него со свистом пролетело тело хищника. Он ударился о твердую, как камень, стену. Сзади послышался мощный удар, душераздирающий рык и звук рвущейся ткани. О'Лири с трудом выпрямился. Он снова оказался в комнате, где был транспортный корабль, прямо за креслом с Адоранной. Огромная кошка, оправившись от удара, повернулась в сторону падающего Горубла. Бархатный костюм монарха в результате неудачной атаки хищника был разорван сверху донизу, так, что было видно шелковое белье с монограммой. Не сводя глаз с короля, О'Лири заметил, как у него за спиной, в коридоре, мелькнуло лицо Йокабампа с большим носом. Атакующий хищник, резко затормозив перед лежащим лицом вниз Горублом, развернулся и вновь приготовился возобновить нападение. О'Лири рванул вниз рычаг, которым пользовался Горубл, и мгновенно полутигр-полулев перескочил через порог и исчез, шумно всколыхнув воздух. Лафайет с облегчением вздохнул. Йокабамп вразвалочку подошел к двери, остановился и почесал под коленкой. - У старика неплохая реакция. Я чуть не промахнулся. Теперь он не опасен. О'Лири подошел к Адоранне. - Сейчас я развяжу вас, - сказал он, распутывая узлы. В руках у Йокабампа оказался складной нож, которым он перерезал узлы у нее на запястьях. Через мгновение Адоранна соскочила с кресла и бросилась в объятия О'Лири. - О, сэр Лафайет... Он почувствовал у себя на шее ее горячие слезы. Его лицо расплылось в улыбке. Лафайет ласково, успокаивающе похлопал ее по спине, затянутой в шелка: - Ну, ну же, ваше высочество. Теперь все позади. Можно петь и танцевать. - О-о, он все еще живой, - сказал Йокабамп, указывая на корчившегося на полу и стонавшего Горубла. - Свяжи-ка лучше его, - предложил О'Лири. - Эта бестия слишком хитра, чтобы оставлять ее на свободе. - Как прикажете, сэр Лафайет. Карлик шагнул к Горублу и присел на корточки. - Ну, вот и все, ваше величество. Есть ли у вас какое-нибудь последнее желание перед... перед... - Что... - в изумлении уставился король. - Где... - Лежите спокойно, ваше величество. Говорят, так легче. - Легче? О, моя голова... Горубл попытался сесть. Йокабамп не дал ему сделать это. - Это было великолепно, ваше величество. Он победил вас, вырвал все ваши внутренности. Не смотрите, это слишком ужасно. - Мои внутренности? Но я ничего не чувствую, вот только голова... - Это благословенный дар природы. Лучше поторопитесь с последним желанием. - Так что, со мной все кончено? - Горубл откинулся. - Ах, как жаль, Йокабамп... И все это из-за моего доброго сердца. Если бы я еще тогда разделался с младенцем... - Доброе сердце? - прервал его Лафайет. - Ты убил короля, захватил его трон, сидел на нем более двадцати лет, притащил сюда головореза, чтобы он держал в страхе твоих подданных (которые на самом деле твоими не были), дал ему в помощь динозавра и, наконец, пытался разделаться с ее высочеством. И это ты называешь "добрым сердцем"? - Совершив одно, я вынужден был совершить и следующее, - задыхаясь, произнес Горубл. - Ты и сам с этим столкнешься. Мне необходимо было чем-то отвлечь народ. В массах росло недовольство налогами. Даже по прошествии стольких лет очень многие задавали вопросы о причинах смерти короля. Их не устраивала моя версия - что я, дескать, его блудный кузен, который наконец вернулся домой. Поэтому мне пришлось помотаться в корабле и отыскать Лода, который жил черт знает где, в пещере. Я перенес его сюда. Потом я отыскал и притащил эту огромную безобразную рептилию. Все это соответствовало старинной легенде о драконе. Конечно, потом я собирался отделаться от него под аплодисменты черни. Но этот план привел к результатам, на которые я не рассчитывал. Все обернулось против меня. Пока я изо дня в день прислушивался к нарастающему ропоту недовольства, Лод постепенно набирал силы. Народ хотел видеть на троне Адоранну, ходили слухи об исчезновении принца, - он вздохнул. - Подумать только, я мог бы все сохранить, если бы нашел в себе силы убить младенца! - О каком младенце вы говорите? - Как о каком? Я имею в виду принца. Все, что я смог сделать, - это заслать его в другой мир. И вот, посмотрите, как это все против меня обернулось. - Вы... услали маленького принца? - чуть слышно выдохнула Адоранна. - Вы жестокий, гадкий человек! Подумать только, я считала вас своим дядей! И все эти годы вы знали, где находится настоящий наследник престола! - Нет, моя дорогая, я не знал. Он плакал в своей кроватке, несчастное дитя, не знавшее материнской ласки, а я, собственной рукой, сделал его полным сиротой. И я отправил его - сам не знаю куда. Но он выжил, и пожалуй, даже преуспел. Я думаю, что в этом заключена Вселенская справедливость. А теперь... - Откуда вы знаете, что с ним все в порядке? - воскликнула Адоранна. - Да взгляните на него сами, - сказал Горубл. - Вот он - стоит надо мной, смотрит сверху вниз взглядом, полным укора. Адоранна застыла в изумлении. О'Лири озадаченно посмотрел по сторонам. Йокабамп многозначительно кивнул своей огромной головой. - Ну вот, теперь у вас начались галлюцинации, - прокомментировал Лафайет. - К сожалению, для раскаяния уже слишком поздно. Горубл пристально посмотрел на О'Лири: - Ты хочешь сказать, что не знал этого? - Чего этого? - Ребенок - принц, которого я забросил куда-то двадцать три года назад, - это ты! Адоранна, которая стояла за спиной О'Лири, запинаясь, громко воскликнула: - В таком случае... вы, сэр Лафайет, являетесь полноправным королем Артезии. - Постойте, постойте, - стал возражать О'Лири. - Вы что, с ума посходили? Я - американец. Первый раз я увидел вашу страну где-то неделю назад. - Я узнал тебя по перстню, - сказал Горубл слабым голосом. - Какой перстень? - быстро спросила Адоранна. О'Лири протянул правую руку. - Вы это имеете в виду? Адоранна схватила его ладонь и повернула перстень, чтобы разглядеть печатку. - Секира и дракон - королевская печать! Она смотрела на Лафайета широко раскрытыми глазами. - Почему вы не показали его мне раньше, сэр Лафайет - ваше величество? - Он сказал, чтобы я перевернул его, - ответил О'Лири. - Но... - Мне уже тогда надо было догадаться, что все мои планы рухнули, - продолжал Горубл. - Но я решил, что, бросив на тебя подозрение, я смогу безболезненно от тебя отделаться. - Ну, положим, тюрьма была далеко не безболезненным местом, - вставил О'Лири. - Тебе каким-то образом удалось бежать. И тогда потребовались более жестокие меры. С помощью усовершенствованного мною оборудования я выслал тебя. Я до сих пор не понимаю, как ты смог вернуться. Я следил за каждым твоим шагом и ждал тебя здесь, чтобы наконец раскрыть все карты. Но увы, все закончилось моим поражением, и вот - я лежу здесь, распотрошенный хищным чудовищем, которого спустил с привязи своей собственной рукой. - Эй! - позвал изнутри корабля Йокабамп, где он с интересом рассматривал рычаги и циферблаты. - Это была всего лишь шутка, ваше бывшее величество. На самом деле с вами все в порядке. Вставайте! Мы посадим вас на вашего дракона, а потом вас будут судить! - Я в порядке? - Горубл сел и стал осторожно ощупывать свои объемные телеса. - Так значит... - Через открытую дверь он взглянул на свою, вернее когда-то им похищенную, машину. В следующее мгновение он вскочил на ноги, проскочил между Адоранной и О'Лири и метнулся к выходу. Йокабамп схватил рычаг, подождал, пока толстый монарх не влетел в корабль, и дернул его. Раздался шум воздуха, и Горубл исчез. - Я надеюсь, что он окажется в том же месте, где и его кошка, - сказал шут, вытирая руки. - Подлец оставил меня без работы, если, конечно, новое величество не захочет меня нанять! - И он с надеждой посмотрел на О'Лири. - Потерпи немного, - запротестовал Лафайет. - Трон по праву должен принадлежать Адоранне. Я просто человек, случайно попавший сюда. Принцесса взяла его за руку и тепло на него посмотрела: - Я знаю, как разрешить эту проблему. Все станет на свои места, если мы... если я... если вы... - О детки! - воскликнул Йокабамп. - Подождите, я сообщу это всем. Ничто не сможет поднять народный дух лучше, чем королевская свадьба. 13 Сверкающее собрание заполнило танцевальный зал. Все робко сторонились О'Лири, отдавая дань уважения его новому высокому положению. - Как я полагаю, Лафайет, то есть ваше высочество... - говорил Никодеус. - Выбрось из головы эту чепуху, все эти высочества, - прервал его О'Лири. - Королева - Адоранна. Я ведь уже говорил, как я сюда попал. - Замечательно, - тряхнул головой Никодеус. - У вас было сильное природное влечение к этой части многомерной Вселенной, поскольку вы прожили здесь до двухлетнего возраста. Странно, что вы совсем не помните жизнь во дворце. - Иногда мне кажется, что я что-то припоминаю. Но я думал, что это игра моего воображения. Ведь и язык я понял сразу. Наверное, все это было у меня в подсознании. - Конечно, и когда вы уже сознательно пытались разрушить межкоординатные барьеры, в первую очередь вы должны были обратиться к той части Вселенной, где вы родились, и тем самым ликвидировать всплеск поля вероятности, который вы создали в другом континууме. Но раньше я не думал, что этого можно достичь без специального оборудования. Это настоящее достижение. - Я сам до сих пор не могу понять, как все произошло, - прервал его Лафайет. - Ведь я все это выдумал. Как это могло оказаться реальностью? - Это всегда было у вас в душе, Лафайет. Ваша неудовлетворенность однообразной жизнью была выражением подсознательной острой тоски по своей настоящей родине. Что же касается вашего нынешнего высокого положения, то даже при наличии широкого выбора из бесконечного множества вселенных каждый разумный человек выбрал бы то место, где его ждет трон. - Но все это не объясняет, как мне удается материализовать разные вещи, начиная от ванны для купания и кончая игуанодоном, который поджидает меня за следующим поворотом. - А вы ничего и не создавали. Эти вещи уже где-то существовали. Вы просто манипулировали ими вдоль линий ослабления поля Вероятности. Я уже сообщил об этом и думаю, что все должно скоро кончиться. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь, пусть даже вы, ваше высочество, нарушал естественный порядок вещей. О'Лири посмотрел на часы. - А где Адоранна? - спросил он. - Вечер вот-вот начнется. - Она скоро придет. А я должен идти, Лафайет. Наступает время моего регулярного отчета, который я делаю по вечерам каждую пятницу. Инспектор по континуумам кивнул и заспешил прочь. Оркестр играл что-то весьма похожее на вальс Штрауса, хотя О'Лири уверяли, что автор этой вещи - некто по имени Кушман Й.Блатц. Лафайет вышел через высокие стеклянные двери на террасу и вдохнул аромат цветов, витавший в теплом ночном воздухе. Совсем даже недурное место эта Артезия, независимо от того - король ты или нет. А вот что касается Адоранны в качестве его будущей невесты... Со стороны лужайки послышались шаги. О'Лири посмотрел вниз и увидел мрачного графа Алана, наклонившегося перед балюстрадой со шпагой в руке. От неожиданности Лафайет выронил стакан, который с шумом разбился. - Э-эй, вы испугали меня, - начал он. Алан подскочил к нему и приставил острие шпаги к новому зеленому бархатному костюму. - Ну, говори, где она, грязный заговорщик! - прохрипел граф. - Только пикни, и я проколю тебя. Выкладывай, и дай бог, чтобы она была невредима. - Послушай, ты все перепутал, - проговорил Лафайет, отступая назад. Алан продолжал надвигаться. - Ты смелый негодяй, - продолжал граф. - Ты разделался с его величеством, так вот, здесь, на этой террасе, при всех, тебе будет не до развлечений! - Да мы просто вышвырнули его. - И ее высочество! Казалось, что шпага вот-вот проткнет О'Лири. - Она здесь! Через минуту она будет здесь, внизу. Послушай, Ал, я все объясню тебе, старик. - Как я и думал, она всегда была у тебя. А я, болван, целые сутки потратил зря. - Я ведь тебе предупреждал, что ты зря тратишь время. Ты видел, что осталось от Лода? - Когда воры перессорятся... - процитировал его Алан. - Я думаю, что ты просто одурачил его. Но уж меня-то ты не обманешь. Со стороны открытых дверей послышался резкий крик. О'Лири увидел в дверях Адоранну - невыразимо прелестную в своем белом платье, с бриллиантами в волосах. - Ваше высочество! - хрипло выдавил граф. - С вами все в порядке? А что касается этого негодяя... Он еще больше напряг свою руку, глядя прямо в глаза Лафайету. Адоранна вскрикнула. За спиной Алана возникла темная тень. Послышался глухой удар. Молодой дворянин выронил шпагу, которая загремела по каменным плитам, и стал медленно падать прямо на О'Лири. Лафайет подхватил его и осторожно опустил на пол. И тут О'Лири увидел коренастую фигуру Рыжего Быка, который стоял, ухмыляясь во весь рот с плутовским видом. - Я вижу, что этот слюнтяй чуть не проколол вас, - радостно объявил громила. Он кивнул своей красной гривой в сторону Адоранны: - Привет, ваше высочество. Рыжий Бык потянул Лафайета за вялую руку. - Послушай, я постоял там немного, как ты предлагал, и улов оказался неплохой. Он полез своей пятерней с толстыми красными пальцами в обвисший боковой карман и достал с полдюжины золотых часов. - Спасибо, приятель. Из нас с тобой получилась отличная команда. У меня появилась одна знатная мысль, там будет такая добыча, что эта покажется ничтожной. Адоранна судорожно всхлипнула и стала оседать в проеме дверей. О'Лири подскочил, подхватил и поднял на руки изящное тело принцессы. - Она без сознания, - объявил он растерянно. - Да сделайте же что-нибудь! - Мне надо быстро испариться, старик, - заявил Рыжий Бык. - Давай встретимся во вторник, в полночь, в таверне "Секира и Дракон", идет? На этот раз я приколю желтый тюльпан, ладно? Он перескочил через балюстраду и исчез в темноте. Отовсюду подбегали люди и вскрикивали, обнаружив принцессу в глубоком обмороке. - Я отнесу ее высочество в покои, - сказал О'Лири. - Бедная девочка в шоке. Сопровождаемый суетливым камергером, который показывал дорогу, и толпой придворных дам, которые кудахтали не умолкая, Лафайет взбежал на третий этаж и, тяжело ступая, пошел по коридору, выложенному мрамором. Он подождал, пока откроют дверь, вошел, подошел к широкой кровати с балдахином, застеленной желтым шелковым покрывалом, и осторожно опустил свою ношу. Обернувшись, Лафайет обнаружил, что в комнате, кроме него, никого нет. Он остался один на один с Адоранной. - Черт бы побрал этих дураков! Где же нюхательная соль? Наверно, оттого, что он не удостоил их своим королевским приглашением, они не осмелились войти с ним. Ну... Глаза Адоранны приоткрылись. - Граф Алан, - прошептала она. - Он жив? О'Лири присел на край кровати. - Конечно жив. Рыжий Бык слегка стукнул его по голове. Вам лучше? - Да, да, Лафайет. Но вы... он угрожал вам шпагой. - Бедолага просто не знает, в чем тут дело. Все нормально. Он хотел вам помочь. - Вы ведь не будете держать на него зла? Прелестные руки принцессы обвили шею Лафайета и притянули его лицо. Ее губы были мягкие, как розовый бархат. Где-то здесь, на груди ее серебряного платья, должны быть крошечные бриллиантовые пуговицы. Руки О'Лири лихорадочно пытались отыскать их. - Ваше величество... - прошептала Адоранна. - А может быть, нам подождать до завтра? - Лафайет с удивлением услышал свой собственный хриплый голос. - Вы король, - таков был ответ принцессы. Руки Адоранны потянулись к пуговицам. Они расстегивались на удивление легко. Одна, две... показался изгиб белой шеи... три, четыре, пять... показались кружева... шесть, осталось дернуть за ленточку, и... Послышался отчетливый хлопок. Все лампочки разом погасли, кроме одной, тускло светившей в пятидесяти футах над темным проемом двери. О'Лири выпрямился, под ним скрипнули пружины. - Адоранна? Он пошарил рукой и нащупал только грубое одеяло, лежащее поверх комковатого матраца. - Эй, ты, заткнись! - проворчал кто-то совсем близко. - Дай же немного поспать! - Где... где я? - задыхаясь, проговорил Лафайет. - Ого, - раздалось рядом. - Я, кажется, долго проспал. Когда я сюда пришел, тебя еще не было. Ты в ночлежке железнодорожников, третий этаж, по доллару за место и еще сорок центов сверху за душ. А я и говорю: кому он нужен, этот душ? О'Лири, пошатываясь, встал и протиснулся между кроватями к освещенной двери. Он быстро спустился вниз, шагая через две ступеньки, выскочил через вращающуюся дверь на улицу и уставился на темные витрины магазина, на голубое мерцание люминесцентных ламп, свисающих с высоких стальных столбов. Немногочисленные прохожие с любопытством рассматривали его наряд. Он снова очутился в Колби Конерз. Прошел час. О'Лири стоял на углу, хмуро глядя на лунный серп, нависший над гастрономом и рынком Винербургер. А ведь еще совсем недавно он смотрел, как эта луна поднимается над городской стеной, бросая мерцающий свет сквозь тополиную листву и отражаясь в фонтане над террасой, где они стояли с Никодеусом в ожидании Адоранны. Да, судьба подарила ему такой лакомый кусочек, а он застрял у него в горле. Адоранна... и эти пуговицы... Лафайет расправил плечи. Надо еще попытаться. Он должен вернуться туда. Торчать тут - это просто несправедливо после всего, что он преодолел. О'Лири зажмурил глаза. В памяти всплыл сад, музыка - вальс Блатца. Лафайет зашмыгал носом, вспоминая запах жасмина, свежий аромат сада, шелест ветра в кронах деревьев. Послышался скрежет металла и урчание: ур... ур... ур... Этот звук вернул О'Лири к действительности. Заработал автомобильный двигатель. Лафайет угрюмо смотрел на ветхую колымагу, стоящую на обочине дороги. Автомобиль так резко тронулся с места, что завизжали покрышки. Секунду спустя он уже исчез из вида, оставив за собой клубы выхлопных газов. Ладно, хватит аромата жасмина в ночи и ветерка в ивняке. Что-то не получается. Раньше, когда его ничто не отвлекало, например, щелканье шпор динозавра, ему всегда удавалось перемещаться. Конечно, для этого приходилось достаточно сильно сосредоточиваться. А теперь - полный провал. Создавалось впечатление, что его способности были парализованы. Сконцентрировав всю свою психическую энергию, О'Лири не почувствовал даже подобия какого-либо движения. Но ведь должен же быть какой-нибудь выход? Ах, если бы он мог поговорить с Никодеусом, сказать ему... Лафайет застыл, боясь спугнуть идею, которая забрезжила в мозгу. Никодеус... так ведь он разговаривал с ним по телефону... из тюрьмы. Так, номер... Там было десять цифр, он помнил, что... О'Лири зажмурился и изо всех сил пытался его восстановить... Затхлый запах камеры, прохладный утренний воздух (странно, но в Артезии было прохладнее, чем в Колби Конерз), побеленные известкой стены. Там был еще такой старинный телефонный аппарат с медным микрофоном. А вот номер... Он начинался с девятки... пять, три, четыре... так, так... точно, потом девять, два нуля и заканчивался два одиннадцать... или один, один, два? Лафайет бросил взгляд вдоль улицы. В полуквартале от того места, где он стоял, была видна телефонная будка. Пошарив в кармане, он нашел монету в десять центов и направился к телефонной будке. Будка была маленькая, тесная, старого образца со складывающейся деревянной дверью. Внутри находился старинный аппарат с медным микрофоном и изогнутой слуховой трубкой, висящей на стене. Стена изобиловала вырезанными инициалами и откровенными анатомическими рисунками вперемежку с телефонными номерами. Затаив дыхание, он опустил монету и покрутил ручку. Сначала была долгая тишина, потом раздался щелчок, потом опять тишина, потом резкий гудок и что-то зажужжало. - Центральная! - крикнул звонкий голос прямо ему в ухо. - Номер, пожалуйста! - Хм... 9...5...3...4...9...0...0...2...11, - выпалил Лафайет. - Такой номер у нас больше не значится. Проверьте, пожалуйста, по справочнику. - Подождите! - закричал О'Лири в трубку. - Мне нужно с вами поговорить. - Да, сэр? - Мне необходимо снова вернуться в Артезию. - Лафайет в волнении сглотнул воздух и лихорадочно пытался собраться с мыслями. - Понимаете, я там был, и все шло хорошо, затем, без всякой причины, - бал, и я здесь. А сейчас... - Прошу прощения, сэр, откуда, говорите, вы звоните? - Что? А... ну из этой, из телефонной будки в Колби Конерз, на углу, недалеко от кондитерского магазина Шрумфа. Да какое это имеет... - Произошла ошибка, сэр. Звонок из этого сектора запрещен. - Позвольте мне поговорить с инспектором! - потребовал О'Лири. - Речь идет о жизни или... высылке! Всего только одну минуту. Пожалуйста! О'Лири ждал, прислушиваясь к громким ударам своего сердца. Прошло полминуты. Потом раздался хорошо поставленный голос: - Да? - Здравствуйте. Понимаете, я - жертва какой-то ошибки. Я был совершенно счастлив там, в Артезии... Я родился там... - Одну секунду, пожалуйста, - прервали его. Затем кому-то в сторону: "Оператор, это, видимо, какой-то чудак. Я вижу, что звонят из одного из нулевых секторов. Наверное, какой-нибудь местный пьяница набрал по ошибке наш номер. И как это ему повезло? Сразу же соединили, а ведь линия так перегружена, что иногда приходится ждать пятьдесят лет!" - Я не пьян! О, господи, впору в самом деле напиться! - закричал Лафайет. - Да послушайте, как вас там! Я король Артезии Лафайет Первый. Произошла какая-то ужасная ошибка. Я хочу поговорить с Никодеусом! Он все вам объяснит. Пусть он подумает. Вполне вероятно, что все это произошло по его ошибке. Он подготавливал свой отчет и, видимо, что-то напутал и забыл сообщить вам, что я родом оттуда, несмотря на то, что прибыл туда... м... неофициально. - Никодеус? Я слышал о его великолепном отчете полчаса назад. Вы говорите, что принимали в этом участие? - Я был там! Вы не можете оставить меня здесь! Я родился в Артезии. Моя маленькая невеста ждет меня там, и народ требует своего короля, Йокабампу нужна работа, а я, как только вспомню о литейном цехе... - А, вы, должно быть, тот самый парень... Фишнер, кажется, или что-то в этом роде. Старик здорово попотел, вычисляя вас. Вам известно, что в настоящее время вы на несколько недель создали напряжение в поле Вероятности? Вы разработали замечательный метод, но мы, здесь в Центральной, не можем допустить, чтобы это продолжалось и дальше. Вы вызвали довольно мощную утечку энергии из Космического Энергетического Источника. Один динозавр... - Я этого не делал! Он уже был там! - Да, один был, но вы, кажется, доставили еще одного. Как бы там ни было, в настоящий момент вы находитесь под воздействием Подавителя. Он будет прочно удерживать вас там, где вы находитесь, - в настоящем континууме. Он даже лишит вас всех сновидений, и скоро вы сможете спать без всяких помех и утомительных фантазий. - Да не хочу я спать спокойно без видений! Я хочу вернуться на родину, домой, в Артезию! Я же там родился. Неужели вы не понимаете? - Ну, конечно, понимаю, мой дорогой. Вполне понимаю ваше желание вернуться в это приятное, хоть, как указывает наш человек в своем отчете, весьма допотопное место. Но мы не можем позволить вам скакать по всем континуумам, не так ли? Спасибо, что позвонили. До свидания. - Подождите, позовите Никодеуса! Он подтвердит все, что я сказал. - Я занятый человек, мистер Фишнер. У меня неотложные дела... - Если вы оставите меня здесь, то... произойдет новый вероятностный всплеск, а при вашей слабой системе регистрации вам потребуется лет сорок для того, чтобы выяснить причину. А к этому времени я буду уже... чертежником, ушедшим на пенсию, который по-прежнему будет питаться сардинами и не будет видеть никаких снов! - Ну, ладно, я сейчас кое-что проверю. Не кладите, пожалуйста, трубку, а то, если вы попытаетесь перезвонить, то вас могут больше никогда не соединить. О'Лири ждал, судорожно сжимая трубку. Через стекло в дверце он увидел, что по улице идет толстая женщина и роется в кошельке, отыскивая монету. Она взялась за ручку дверцы и дернула ее. Увидев Лафайета, дама бросила на него негодующий взгляд. Он прикрыл микрофон рукой. - Меня соединят через минуту, - пробормотал он, четко артикулируя губами через закрытую дверцу. Женщина поджала губы и по-прежнему не спускала с него глаз. Прошла еще одна минута. В трубке ничего не было слышно, кроме то усиливающегося, то ослабевающего гула. Женщина постучала по стеклу. О'Лири кивнул, показывая знаками, что ждет ответа. Она рванула ручку и сказала в полураскрытую дверь: - Послушайте, вы, я очень тороплюсь. Лафайет рывком захлопнул дверь и прижал ее ногою, так как теперь разъяренная особа буквально ломилась в будку. - Ну, что - никак? - подзадоривал ее О'Лири. Наконец толстячка отступила. Лафайет вздохнул с облегчением. "Интересно, что он там делает, на другом конце провода? Прошло уже добрых пять минут. А что, если он вообще не вернется? Как он сказал: ждать придется пятьдесят лет?" О'Лири представил себе свежее личико, черные, как смоль, волосы, дерзкую улыбку. "Господи, неужели я никогда больше ее не увижу? Постой... постой... откуда черные волосы? Адоранна ведь блондинка?" Лафайет обернулся на звук. Толстячка вернулась, но уже в сопровождении рослого полицейского. - Это он! - пронзительно верещала женщина, так, что было слышно сквозь стекло. - Он уже сидит здесь полчаса, просто назло мне, он даже не разговаривает. Смотрите сами! Полицейский нагнулся и заглянул внутрь будки, осматривая О'Лири с головы до ног - его бархатный зеленый костюм, желтые длинные, плотно облегающие чулки, рюши вокруг шеи, ордена, ленты, золотую цепь. - Эй, там, послушайте, - сказал полицейский и потянулся к дверце. Лафайет подналег всем телом на дверь и заклинил ее ногой. Полицейский попытался снова открыть ее... Телефонная будка замерцала, ее очертания стали расплываться и... она исчезла, словно растаяв в воздухе. О'Лири почувствовал, что он сидит на мраморной скамейке, на одной из тех, которые стояли вдоль дорожки, посыпанной гравием. Вокруг возвышались темные деревья. Он вскочил на ноги и стал озираться по сторонам: дворцовый сад, высокие освещенные окна, цветные лампочки вокруг танцевального павильона. Он вернулся! Он снова в Артезии! О'Лири побежал по траве, продрался сквозь стену кустарника и резко остановился. Прямо около звенящего фонтана стояла Адоранна и... целовала графа Алана. Лафайет пригнулся, чтобы его не заметил