было так  просто!  А  ведь  раньше  я  запросто  мог  это
сделать. Стоило мне сосредоточить физические энергии, и  все  устраивалось
по моему желанию. Конечно, мои возможности  были  не  безграничны.  Я  мог
оказывать воздействие только на те события, которые еще не произошли, и на
предметы, которые я не видел, - ну, к примеру, на то, что было за углом.
   - Ловко это ты придумал, Лейф, - с восхищением проговорила  Свайнхильд,
невольно поддаваясь настроению Лафайета. - Стоит тебе только  пожелать,  и
раз - у тебя уже есть и драгоценности, и шелковые сорочки, и все, что душе
угодно.
   - Ну, меня бы сейчас вполне устроил накладной нос  и  очки  в  придачу,
вставные зубы, а к ним усы щеточкой, - сказал Лафайет. - Не помешал  бы  и
рыжий парик, а также ряса монаха и подушка, которую можно было бы засунуть
под рясу. И все это могло лежать под кустом, забытое кем-то...
   Он запнулся, широко открыв глаза:
   - Ты слышала?
   - Угу. Повтори-ка это еще раз.
   - Ты не почувствовала... толчка?  Словно  нас  подбросило  на  дорожной
выбоине?
   - Нет. Ну, так что ты такое говорил об исполнении трех желаний? Я хочу,
чтобы  у  меня  были  черные  кружевные  панталоны  с  тоненькой   розовой
ленточкой...
   - Тсс... - перебил  ее  Лафайет.  Он  наклонил  голову,  прислушиваясь.
Где-то  рядом  послышался  приглушенный  смех,  сопровождаемый  возней   и
пыхтеньем, как при дружеской встрече двух борцов.
   - Оставайся здесь.
   Лафайет прополз между кустов и обогнул посадку карликовых кедров. Звуки
доносились откуда-то из зарослей впереди него. Неожиданно громко хрустнула
сухая ветка.
   - Ты слышала, Пуделия? Что  это?  -  послышался  хриплый  шепот.  Кусты
дрогнули, и из-за них выглянуло лицо с отекшими глазами под  челкой  волос
мышиного цвета. Выпученные голубые глаза уставились  прямо  на  застывшего
О'Лири. Затем до его слуха донеслось чертыхание, и голова исчезла.
   - Это твой муж! - прохрипел сдавленный голос. - Собственной персоной!
   Раздался женский визг, а вслед за ним  послышался  шум  убегающих  ног.
Лафайет облегченно вздохнул и огляделся.
   Что-то свешивающееся с куста привлекло его внимание. Это  была  широкая
серая ряса, к подолу которой пристали опавшие листья. А рядом с ней лежала
черная атласная подушка,  на  которой  розовыми  и  желтыми  нитками  было
вышито: "Инчон".
   - Господи, - прошептал Лафайет. - Неужели...
   Он ощупал руками  землю  и  наткнулся  на  что-то  мягкое,  похожее  на
маленького пушистого зверька. О'Лири поднес находку к глазам.
   - Парик!..
   - Лейф, что там происходит? -  раздался  за  ним  шепот  Свайнхильд.  -
Откуда ты это взял?
   - Он... он лежал здесь.
   - А вот и ряса - и моя сорочка.
   Свайнхильд схватила находку и прижала к груди.
   -  Лейф,  признайся,  что  ты  знал  обо  всем  этом.  Ты  меня  просто
разыгрывал, когда говорил об исполнении желаний.
   - Здесь должно быть кое-что еще,  -  сказал  Лафайет,  шаря  руками  по
земле. - Есть!
   Он вытащил из-под куста накладной нос с  приделанными  к  нему  очками,
вставные зубы и усы.
   - А вот и панталоны! Как  раз  такие,  о  каких  я  всегда  мечтала!  -
восторженно вскрикнула Свайнхильд, хватая что-то прозрачное.
   - Лейф, негодник ты этакий!
   Она обвила его шею руками и крепко поцеловала.
   - Боже мой! - воскликнул Лафайет, освобождаясь из ее объятий. - Ко  мне
вернулись мои прежние способности. Не знаю, почему и как, но...
   Он закрыл глаза:
   - Наган, а к нему семь патронов.
   Он выждал какое-то время, открыл глаза, а затем  наклонился  и  пошарил
под деревом.
   - Странно.
   Он попробовал еще раз:
   - Под скамейкой лежит маузер семьсот шестьдесят пятый,  автоматический,
в черной кожаной кобуре, с запасной обоймой, заряженный.
   Он подошел к скамейке и разрыл листву под ней.
   - Ничего не понимаю - сначала получилось, а теперь - нет.
   - Да брось ты, Лейф. Это была неплохая шутка, но всему свое время - нам
пора сматываться. Тебе повезло,  что  местный  повеса  вырядился  в  рясу,
отправляясь на свидание к  своей  милашке.  Этот  наряд  даже  лучше,  чем
солдатская форма.
   - Неужели это было  простое  совпадение,  -  размышлял  вслух  Лафайет,
запихивая под ремень подушку и примеряя  рясу.  Затем  он  надел  парик  и
прикрепил нос. Свайнхильд хихикнула.
   - Ну, как я выгляжу? - Лафайет повернулся.
   - Шикарно! Ты похож на менестреля, одного из странствующих братьев.
   - Ну что ж, неплохо.
   - Да что ты, просто великолепно! Послушай,  Лейф,  забудь  ты  об  этом
герцоге! Ты вполне можешь стать странствующим менестрелем. Мы бы подыскали
себе какой-нибудь уютный  чердачок,  повесили  на  окно  занавески,  а  на
подоконник поставили горшок с геранью и...
   - Перестань говорить ерунду, Свайнхильд, - перебил ее Лафайет. - Герцог
Родольфо - моя единственная надежда выбраться из этого злосчастного места.
   Свайнхильд схватила его за руку:
   - Лейф, не ходи во дворец! Если  тебя  опять  схватят,  тебе  наверняка
крышка. Неужели ты не можешь спокойно жить в Меланже и быть счастливым?
   - Счастливым? Меня бьют по голове, бросают в темницу,  грозят  отрубить
голову, а я должен быть счастлив?
   - Я... я буду с тобой, Лейф.
   - Ну, ну, Свайнхильд, ты добрая девушка, и я ценю твою  помощь,  но  об
этом не может быть и речи. Разве ты забыла, что меня ждет жена?
   - Да, конечно... Но она где-то там, а я здесь.
   Он погладил ее руку:
   - Свайнхильд, у тебя все впереди. Я уверен, ты многого добьешься в этом
большом городе. Ну, а у меня есть дело посерьезнее, и никто,  кроме  меня,
не сможет его уладить. Прощай, и будь счастлива.
   - Может, возьмешь с собой что-нибудь поесть?
   И она протянула ему бутылку и остатки колбасы:
   - Вдруг тебя опять загребут в каталажку.
   - Спасибо, оставь это себе. Я надеюсь, что в следующий раз смогу поесть
по-человечески.
   За живой изгородью послышалось цоканье конских копыт. Лафайет  бросился
к проходу и выглянул на улицу. К нему приближалась кавалькада всадников  в
желтых ливреях  и  шлемах,  украшенных  плюмажем.  Следом  за  ними  ехала
золоченая карета, запряженная парой вороных лошадей в серебряных сбруях.
   В открытом окне кареты Лафайет заметил женскую ручку в перчатке и рукав
платья из голубого бархата. Наклоненная женская головка повернулась в  его
сторону.
   - Дафна! - закричал он.
   Кучер щелкнул кнутом - и карета прогрохотала  мимо,  набирая  скорость.
Лафайет пролез сквозь живую изгородь и бросился за ней, стараясь заглянуть
в окно. Пассажирка кареты недоуменно посмотрела на него широко  раскрытыми
глазами.
   - Дафна, - проговорил, задыхаясь, О'Лири. - Я узнал  тебя.  Остановись!
Подожди!
   Один из всадников эскорта крикнул что-то громовым голосом и повернул  к
нему лошадь. Поравнявшись с О'Лири, он занес над ним саблю. Лафайет  успел
увернуться от удара, но, споткнувшись о выбоину в мостовой, растянулся  на
земле во весь рост.  Приподняв  голову,  он  посмотрел  вслед  удаляющейся
карете. А через секунду его окружили всадники на гарцующих лошадях.  Прямо
перед собой он увидел свирепое лицо капитана эскорта.
   - Бросить этого мерзавца в темницу! - прорычал он.  -  Заковать  его  в
кандалы! Вздернуть на дыбу! Пытать, но  не  до  смерти!  Леди  Андрагорра,
несомненно, захочет присутствовать на его казни.
   - Дафна, - растерянно  пробормотал  Лафайет,  получив  удар  копьем  от
одного из всадников. - Она даже не обернулась...



        5

   Новая камера Лафайета оказалась гораздо скромнее  первой.  В  ней  было
сыро, а пол по размерам не превышал  площадь  карточного  столика.  О'Лири
заковали в кандалы, от которых у  него  на  лодыжках  сразу  же  появились
синяки. По ту сторону решетки камеры большерукий человек в кожаных  штанах
громко и весело насвистывал что-то, шевеля  кочергой  угли  в  очаге,  над
которым висели странной формы клещи и  огромные  щипцы.  Справа  от  очага
возвышалась металлическая дыба, чем-то напоминающая кровать,  поставленную
на попа. Но от последней  ее  отличали  нарезные  металлические  прутья  с
ручками  на  обоих  концах.  Картину  довершал  стоящий  слева   саркофаг,
утыканный заржавевшими длинными шипами.
   -  Послушай,  -  в  сотый  раз  повторял  Лафайет,   -   это   какое-то
недоразумение! Если бы ты согласился сообщить обо мне герцогу...
   - Смилуйся, приятель,  -  прервал  его  заплечных  дел  мастер,  устало
улыбнувшись. - Тебе здесь все  в  диковинку,  а  мне  это  уже  до  смерти
надоело. Я вот что  тебе  посоветую:  успокойся  и  подумай  о  чем-нибудь
постороннем - о цветах, к примеру. Самое милое дело! Представь, как они  с
утра пораньше поднимают свои нежные головки, покрытые росой  и  бог  знает
чем еще. Ты и не почувствуешь, что с тобой происходит.
   - Ты переоцениваешь мои возможности самовнушения, - ответил Лафайет.  -
Ну, да дело не в этом.  У  меня  совсем  особый  случай.  Я  всего-навсего
путешественник и не совершал никаких преступлений.  Мне  бы  только  лично
переговорить с его светлостью герцогом! А потом я бы и  за  тебя  замолвил
словечко и...
   - Эх, приятель, не трать слов попусту! Как у тебя  только  ума  хватило
нацепить монашескую рясу, чтобы обделывать свои делишки! И время-то выбрал
как нельзя лучше: сейчас вся герцогская стража с ног  сбилась,  разыскивая
мерзавца, который уже который день всех нас за нос  водит.  Тебя,  видать,
одолела бесовская похоть, раз ты прыгнул в карету к ее светлости  прямо  у
самых  ворот.  Но  я   тебя   понимаю,   понимаю   -   она   действительно
прехорошенькая.
   - И это все, в чем меня э-э-э... обвиняют?
   - А тебе что, мало? Сам герцог имеет виды на ее светлость. Будь уверен,
уж он не будет снисходителен к негодяям, которые посягают на ее честь.
   - А не висят  ли  надо  мной  старые  обвинения?  Какие-нибудь  прошлые
дурацкие провинности, за которые можно было бы, скажем, отрубить голову?
   -  Отрубить  голову?  Нет,  что  ты.  Сначала  тебя  по  всем  правилам
обработают клещами, а потом аккуратненько задушат. Вообще-то завтра должны
были отрубить голову одному молодцу, но я слышал, что он оказался колдуном
- обратился в летучую мышь и вылетел через дымоход.
   - Ловко придумал. Хорошо бы и мне узнать его секрет.
   Лафайет плотно закрыл глаза.
   - Я в Артезии, в пустыне, - зашептал он. - Тихая ночь,  светят  звезды,
мне надо пройти по песку каких-нибудь двадцать миль - и я снова окажусь во
дворце...
   - Эй, что ты там бормочешь? - недовольно спросил палач. - У тебя и  так
неприятностей выше головы. Хочешь, чтобы тебя и в чародействе обвинили?
   - Все бесполезно, - простонал О'Лири. -  Я  думал,  что  получится,  но
только зря тешил себя надеждой. Я навсегда застрял здесь - если только  не
смогу переговорить с герцогом, - прибавил он безнадежно. -  Ну,  что  тебе
стоит? Я не шучу ты мог бы получить повышение по службе.
   - Не нужно мне твое повышение, приятель. Я  и  так  на  самом  верху  и
вполне доволен своей работой.
   - Как, неужели тебе нравится быть палачом?!
   - Ну, ну, выбирай выражения, - обиделся собеседник О'Лири. - Я  -  СФВ,
специалист по физическому воздействию. Не  надо  меня  путать  со  всякими
недоучками, которые только позорят наше ремесло.
   - Что ж, по-твоему, нужна  специальная  подготовка,  чтобы  жечь  людей
каленым железом?
   - Все не так просто. Взять, к примеру, твое дело: у меня строгий приказ
не уморить тебя до возвращения ее светлости. А так как ее не будет  недели
две, то, сам понимаешь, мне предстоит нелегкая работа. Это не  всякому  по
плечу.
   - Послушай, у меня есть предложение, - небрежно сказал Лафайет. -  Что,
если ты забудешь обо мне на эти две недели? А потом ты смог бы  нарисовать
красной краской несколько шрамов, а из воска приделать парочку  рубцов,  и
тогда...
   - Замолчи, - решительно остановил его  СФВ.  -  Будем  считать,  что  я
ничего не слышал. Да за такую штуку меня сразу вышибут из гильдии!
   - Не вышибут, - поспешил  успокоить  его  Лафайет.  -  Если  ты  будешь
молчать, то я тоже не проболтаюсь. Обещаю.
   - Да, заманчивое предложение,  но  я  не  моту  на  это  пойти.  -  СФВ
пошевелил угли,  чтобы  огонь  равномерно  накалял  щипцы.  -  Видишь  ли,
приятель, тут дело принципа. Как я могу забыть о своем призвании и  долге?
Даже если бы ты был нем, как рыба, я никогда не согласился бы на это.
   Он вынул из огня щипцы и критически осмотрел их. Потом послюнявил палец
и дотронулся им до раскаленного металла - раздалось громкое шипение.
   - Отлично, у меня все готово. Не мог бы ты раздеться до пояса? Нам пора
начинать.
   - К чему такая спешка?  -  попробовал  возразить  Лафайет,  отступая  в
дальний угол камеры. Он судорожно ощупал кладку стены.
   - Один-единственный неплотно пригнанный камень, - взмолился он. -  Хоть
какой-нибудь заброшенный подземный ход!
   - Сказать по правде, я и так уже замешкался с тобой, - отозвался СФВ. -
Хватит тянуть время! Для начала поработаем немножко над эпидермисом, потом
перейдем к физическому воздействию, а в полночь перекусим. Да, забыл  тебя
спросить: ты будешь заказывать ужин? Полтора доллара. Дороговато, конечно,
но я слышал, сегодня будет куриный салат и булочка с вареньем.
   -  Благодарю,  я  на  разгрузочной  диете.  Кстати,  я   нахожусь   под
наблюдением врача. Мне противопоказаны любые потрясения и удары,  особенно
электрические...
   - Ерунда все это! На твоем месте я бы ел все подряд,  по  американскому
методу. Но...
   - А ты что-нибудь слышал об Америке? - изумленно спросил Лафайет.
   - Кто же не слышал о знаменитом Луиджи Америке? Он делает  вермишель  и
макароны. Вот только герцог у нас скупердяй - не хочет  ввести  талоны  на
питание...
   - Я все слышал, Гроунвельт, - раздался громкий мужской голос.
   В дверь, находящуюся в противоположном конце подземелья, вошел высокий,
подтянутый мужчина в пенсне, с гладко зачесанными седеющими  волосами.  На
нем были облегающие желтые брюки, туфли из красной кожи с загнутыми мысами
и рубашка с оборками. На пальцах сверкали перстни с драгоценными  камнями.
Под коротким плащом, отделанным горностаем, угадывалось небольшое  брюшко.
Лафайет безмолвно уставился на него.
   - А, это вы, ваша светлость, - небрежно бросил  палач.  -  Ведь  вы  же
знаете, что я всегда говорю то, что думаю.
   -  Смотри,  как  бы  ты  однажды  не  сказал  лишнего,  -  оборвал  его
незнакомец. - Выйди, мне нужно поговорить с заключенным.
   - Так нечестно, ваша светлость. Я как раз раскалил  щипцы  под  номером
четыре до рабочей температуры.
   - Неужели я должен объяснять тебе, что мне трудно будет вести беседу  с
твоим клиентом, если здесь будет стоять запах паленой кожи?
   - Пожалуй, вы правы.
   Гроунвельт засунул щипцы обратно в угли и  с  сожалением  посмотрел  на
О'Лири:
   - Ничего не поделаешь, приятель.
   Седовласый мужчина, прищурившись, разглядывал О'Лири. Как только за СФВ
закрылась дверь, он подошел к решетке.
   -  Итак,  мы  снова  встретились,  -  начал  он   и   вдруг   замолчал,
нахмурившись. - Что такое? - спросил он. - У тебя  такой  вид,  словно  ты
повстречался с привидением.
   - Ни...Никодеус? - прошептал Лафайет.
   - Если это пароль, то мне он неизвестен, -  резко  оборвал  его  герцог
Родольфо.
   - Вы... вы не Никодеус? Разве вы не помощник инспектора по континуумам?
Не могли бы вы заказать срочный телефонный разговор  и  отправить  меня  в
Артезию?
   Герцог свирепо уставился на О'Лири:
   - Перестань молоть  чепуху,  Ланселот.  Сначала  ты  врываешься  в  мои
приемные покои и несешь всякий  вздор.  Потом  под  самым  носом  у  самых
надежных охранников убегаешь из тюрьмы строгого режима. И для чего?  Чтобы
открыто заявиться в пивнушку на набережной - просто напрашиваешься,  чтобы
тебя снова арестовали. И снова убегаешь. Тебя хватают в третий раз,  когда
ты на глазах у стражи кидаешься в карету некоей знатной дамы.  Ну  что  ж,
может быть, я не слишком быстро соображаю, но  все-таки  я  понял,  что  к
чему: ты хочешь мне кое-что продать.
   - Да? - только и смог выговорить Лафайет. -  Да,  конечно.  Значит,  вы
поняли наконец?
   - И что же дальше? - зарычал Родольфо.
   - Дальше? - переспросил О'Лири.
   - Ну что ж, ты, видно, намерен играть со мной в прятки. Это ни  к  чему
не  приведет,  уверяю  тебя.  Давай,  попробуй  сбежать  еще  раз!  Но  не
обольщайся - я не приползу к тебе и не стану умолять, чтобы  ты  рассказал
мне все, что тебе известно о леди Андрагорре...
   В голосе герцога зазвучали просительные нотки, он чуть ли не с  мольбой
заглянул в глаза Лафайету.
   - О леди Андрагорре? - пробормотал О'Лири. - Я должен рассказать вам...
   - Ну хорошо, Ланселот, - вздохнул герцог. - Я  признаю,  что  с  самого
начала взял с тобой неверный тон. Я сожалею о своей ошибке. Но ведь и меня
можно понять: вспомни о яйце-пашот и пузыре с  чернилами!  И  несмотря  на
это, я готов загладить свою вину. Вот, я прошу у тебя прощения,  хотя  это
не в моих правилах. Теперь, я полагаю, ты согласишься  спокойно  и  здраво
обсудить со мной это дело?
   - Э-э-э... да, конечно. Я готов вас выслушать,  -  рискнул  согласиться
Лафайет. - Вот только камера пыток не особенно  располагает  к  задушевным
беседам.
   Герцог проворчал что-то и позвал Гроунвельта:
   - Позаботься о  том,  чтобы  благородного  рыцаря  освободили,  вымыли,
накормили и одели, как подобает его званию. Через полчаса он должен быть в
моих покоях, - распорядился герцог, бросая пронзительный взгляд на О'Лири.
- И никаких исчезновений на этот  раз,  Ланселот,  -  резко  прибавил  он,
направляясь к выходу.
   - Ну что ж, ничего  не  поделаешь,  -  философски  заметил  Гроунвельт,
отпирая камеру. - Видать, нам не судьба поближе познакомиться, а жаль.  Ты
мне  чертовски  понравился,  старина.  Кто  знает,  может,  нам  доведется
встретиться еще раз.
   - Вполне возможно, - ответил Лафайет. - Скажи мне, Гроунвельт,  что  ты
знаешь об этой... э-э-э... леди Андрагорре?
   - Да так, ничего особенного. Только то, что она самая богатая  и  самая
красивая дама во всем Меланже. Да еще что в герцоге разгорелась страсть  к
ней, словно пожар в Чикаго.
   - Тебе известно о пожаре в Чикаго?
   - А как же, пивнушка такая. Сгорела дотла на прошлой неделе. А что?
   - Нет, ничего. Так о чем ты говорил?
   - Я говорил, что у его светлости ничего с ней не выйдет.
   - А почему?
   Гроунвельт хитро подмигнул и понизил голос:
   - Да ходят слухи, что у нее есть кто-то другой, вот почему.
   - Кто-то другой?
   Лафайету показалось, что сердце остановилось у него в груди.
   Гроунвельт ткнул его локтем под ребро:
   - Ну да! Герцог Родольфо и  не  подозревает,  что  его  уже  опередили.
Говорят, мошенника зовут не  то  Долговязый  Лоренцо,  не  то  Счастливчик
Ланселот.
   - Долговязый Лоренцо? - пробормотал Лафайет, а Гроунвельт тем  временем
принялся за его кандалы.
   - Скажу тебе по секрету, - заговорщицки прошептал СФВ,  -  все  думают,
что миледи  нынче  отправилась  проведать  свою  престарелую  тетку  и  ее
двенадцать кошек. Но, между нами говоря, она держит путь в охотничий домик
в горах, где намеревается провести медовый месяц с ловким повесой.
   - Медовый месяц?
   - Совершенно верно. Ну, а теперь нам пора отправляться  к  гофмейстеру.
Он приоденет тебя для аудиенции у его светлости.
   Герцог Родольфо сидел в большом кожаном кресле с подлокотниками,  когда
Лафайета ввели в его покои. На О'Лири был новый чистый костюм из расшитого
блестками шелка, который пришелся ему почти впору.
   - Садись, Ланселот, -  предложил  герцог  с  деланной  сердечностью.  -
Что-нибудь выпить? Сигару? - Он указал рукой на глубокое кресло  и  низкий
столик, на котором стояли бутылка, бокалы и ящичек с сигарами.
   - Благодарю. - Лафайет плюхнулся в кресло  и  широко  зевнул.  -  Прошу
прощения, в это время я уже обычно сплю. Кстати, меня зовут Лафайет.
   - Ты хорошо пообедал?
   - Вполне, если учесть, что во время  обеда  шесть  служанок  терли  мне
спину, накладывали пластыри на нарывы и растирали ушибы. Но я не жалуюсь.
   - Прекрасно. В таком случае не будем ходить вокруг да около,  Ланселот.
Скажи мне, какие у тебя... э-э-э... отношения с леди Андрагоррой?
   Герцог дернул себя  за  заусенец  на  пальце  и  в  упор  посмотрел  на
Лафайета.
   - Мои отношения с леди Андрагоррой? - переспросил тот, пытаясь выиграть
время. - Ну, как бы это сказать... дело в том, что я ее муж.
   Лицо герцога окаменело.
   - Как, муж?! - проговорил он неожиданно осевшим голосом.
   - Но мы живем врозь, - поспешил уточнить Лафайет. - Сказать по  правде,
мы практически не общаемся.
   - Я и не знал, что миледи вышла замуж, - в голосе  Родольфо  прозвучала
угроза. Он потянулся к бутылке, налил себе полный бокал  и  залпом  осушил
его.
   - Да к тому же еще и развелась.
   -  Она  прекрасная  девушка,  -  вставил  Лафайет.  -  Такая   веселая,
жизнерадостная...
   - Меня не интересуют интимные подробности, - оборвал его  Родольфо.  Он
закусил нижнюю губу. - Теперь мне понятно донесение  капитана  Ритзпо.  Он
доложил, что ты пытался заговорить с ней на улице,  за  что  получил  удар
хлыстом.
   - Капитан Ритзпо... - начал было  Лафайет,  -  ...очень  проницательный
человек, - закончил он.
   - Остается только гадать, чем ты  вызвал  столь  сильное  отвращение  у
такой благородной леди.
   - Ну, началось все с шутки в постели, - начал О'Лири и  вдруг  заметил,
что черты герцога покрыла мрачная тень.
   - Шутка - так зовут ее кошку, - придумал он на ходу. - Леди  Андрагорра
привыкла спать с ней, а у  меня  аллергия  на  кошек.  Так  что,  вы  сами
понимаете, семейная жизнь у нас не сложилась.
   - Так значит, она не... ты не...
   - Именно так.
   Лафайет с облегчением отер пот со лба кружевным манжетом и  налил  себе
бренди.
   - Твое счастье, Ланселот, - проговорил Родольфо ледяным  голосом.  -  В
противном случае я был бы вынужден немедленно казнить тебя.
   - Меня зовут Лафайет. И не стоит больше  говорить  об  этом,  -  сказал
О'Лири, осушив бокал. Сморщившись, он продолжал:
   - По какой-то причине я вам понадобился:  вы  приказали  меня  одеть  и
доставить в ваши покои. Чем же я могу быть полезен?
   Герцог забарабанил пальцами по столу, но вдруг резко остановился:
   - Я воспылал страстью к миледи,  -  отрывисто  сказал  он.  -  По  этой
причине я пригласил ее провести несколько  дней  со  мной  в  моем  зимнем
дворце.  Однако,  вместо  того,  чтобы  с   благодарностью   принять   мое
приглашение, она  отказалась,  сославшись  на  то,  что  должна  навестить
престарелую родственницу.
   - Ну и что?
   - Возможно, я становлюсь чересчур мнителен, но мне почудилась некоторая
холодность в ее манерах.
   Герцог вновь наполнил свой бокал.
   - А что, если вы не в ее вкусе?  -  высказал  предположение  Лафайет  и
последовал примеру герцога.
   - Что значит "не в ее вкусе"?
   - Ну, начать с того, что вы ей в отцы годитесь, - заметил О'Лири.
   - Это не имеет значения.
   - Возможно, для вас, но не для нее. К тому же, если позволите мне  быть
до конца откровенным, вам не хватает жизнерадостности. А  Даф...  то  есть
леди Андрагорра, не прочь поразвлечься.
   - Жизнерадостности?  Да  откуда  же  ей  взяться,  если  меня  замучали
государственные   заботы,   несварение   желудка,    головные    боли    и
неблагоприятный платежный баланс?
   Герцог схватил  бутылку  и  наполнил  свой  бокал.  Затем,  вспомнив  о
Лафайете, налил и ему.
   - Вот об этом я и говорю, ваша светлость: чрезмерные заботы лишают  вас
жизнерадостности. Мешай дело с бездельем - проживешь жизнь с  весельем,  -
заключил он.
   - Как-как? Мешай дело с бездельем? Отлично сказано!
   Они чокнулись и выпили. Герцог облизнул губы:
   - Да, теперь я понял свою ошибку! Какой же я  был  идиот!  Ну  что  мне
стоило без всяких церемоний подойти к ней и пригласить  на  увеселительную
прогулку в музей - мы могли бы  вместе  осмотреть  мумии.  Или  предложить
провести вечерок в  непринужденной  обстановке  за  картами?  Так  нет,  я
приглашал ее на официальные обеды или в гостевую ложу на заседания Тайного
совета.
   - Ты все схватываешь на лету, Родольфо!
   На этот раз бренди налил Лафайет.
   - Еще немного - и ты решишься пригласить ее на прогулку в парк, или  на
пляж, а может, даже на  пикник.  Что  может  быть  прекраснее  муравьев  в
картофельном салате? В такой обстановке все преграды между вами  сразу  же
рухнут. Ну, давай выпьем!
   - Ты прав, мой мальчик! Как это я раньше не додумался?
   Родольфо попытался наполнить бокалы - и пролил бренди на стол.
   - Какой же я дурак! Тупой, бесчувственный болван!
   - Ну, не надо, Рули, -  сказал  Лафайет,  поднимая  бокал.  -  В  конце
концов, тебе же надо было управлять герцогством!
   - Верно. Но с сегодняшнего дня все пойдет по-другому. И  это  благодаря
тебе, мой друг. Я буду  угощать  ее  моими  любимыми  кушаньями,  заставлю
попробовать мои лучшие вина. Она прочтет книги, которые  мне  нравятся.  Я
сам буду выбирать для нее духи и платья.
   - Не все сразу, Руди. - Лафайет предостерегающе помахал пальцем у  него
перед носом. - А вдруг ей это не понравится?
   - Что? Как это ей может не понравиться паштет из куриной печенки,  а  к
нему пепси и белое вино!  Ты  только  представь:  духовой  оркестр  играет
вариации на тему траурного марша из "Саула"...
   - Ну да, а она - в  длинном  платье,  благоухает  французскими  духами.
Трудно сказать, Руди! Женщины - странные маленькие  создания.  Никогда  не
знаешь наверняка, что  у  них  на  уме,  Я  тебе  обязательно  расскажу  о
принцессе, с которой я как-то был помолвлен.
   - Я это сделаю сегодня же! - воскликнул Родольфо,  стукнув  кулаком  по
подносу. - Я... Но как же это я забыл, ведь ее нет в городе! Она  вернется
только через две недели.
   - Тоже была прехорошенькая,  -  продолжал  Лафайет.  -  Но  стоило  мне
отвернуться...
   - Черт побери, герцог я или не герцог?
   Родольфо с победоносным видом взглянул на Лафайета:
   - Я прикажу ее вернуть.  Кавалерийский  отряд  нагонит  ее  через  пару
часов, а я тем временем как раз успею охладить пепси и...
   - Руди, Руди! - укоризненно покачал головой О'Лири. - Сколько раз  тебе
говорить: забудь про силу, действуй уговорами и посулами.
   - Но так гораздо быстрее.
   - Кого бы  ты  предпочел:  хмурую  рабыню,  неохотно  выполняющую  твои
желания, или веселую подружку, очарованную твоими милостями и щедростью?
   - Хм-м. Если подумать, то с рабыней было бы меньше хлопот.
   - Глупости, Руди. Ведь ты хочешь, чтобы она сама упала в твои  объятия,
верно? Поэтому выкинь из головы всякие мысли об отряде  потных  солдат  на
взмыленных лошадях.  Они  только  испортят  все  дело,  притащив  в  замок
сопротивляющуюся,  разгневанную  девушку.  Тебе  нужен  сведущий  в  таких
вопросах человек, который смог бы достойно выполнить возложенное  на  него
деликатное поручение.
   - Ей-богу, сынок, ты, как  всегда,  прав.  -  Родольфо  глубокомысленно
наморщил лоб. - Но кому же из окружающих меня кретинов и тупиц я  смог  бы
поручить это дело?
   - Тебе нужен ловкий, изобретательный и  отважный  человек.  Кто-нибудь,
кто не продаст свою лошадь и  не  станет  торговать  твоим  автографом  на
письме, как только  окажется  за  стенами  замка.  Преданный,  находчивый,
благородный...
   - Что это за письмо, о котором ты говоришь?
   - Письмо, которое ты сейчас напишешь. Ты должен рассказать  ей  о  том,
что уже давно обожаешь ее, - пояснил О'Лири.
   Он потряс пустую бутылку и бросил ее через плечо.
   - Отличная мысль! - воскликнул Родольфо и  вновь  стукнул  по  подносу,
опрокинув бокалы. - Но... но что же я напишу  ей?  -  Он  принялся  грызть
ноготь пальца, украшенного перстнем. - Сказать по правде, мой мальчик...
   - Руди, зови меня просто Лафайет.
   - Я думал, тебя зовут Ланселот, - сказал герцог. - Но это неважно.  Так
вот, сказать по правде, я не мастер писать витиеватые послания...
   - Кто тебе об этом сказал?
   - Как кто? Ты же сам предложил написать письмо.
   - Я не об этом. Я спрашиваю, кто тебе сказал, что меня зовут Ланселот?
   - При чем здесь Ланселот? - Родольфо недоуменно взглянул  на  него,  но
вдруг просиял. -  Ну  конечно,  -  воскликнул  он,  выплевывая  откусанный
заусенец. - Ланселот подойдет для моего поручения. Ты предан,  находчив  и
неплохо соображаешь. А ты пьешь? - спросил он, подозрительно  взглянув  на
Лафайета.
   - Да, если бутылка не выпита до дна.
   - Это хорошо. Нельзя доверять человеку, который не умеет пить.  Кстати,
бутылка выпита.
   Родольфо   поднялся   и,   пошатываясь,   направился   к   шкафчику   в
противоположном конце комнаты. Достав из него полную бутылку, он неверными
шагами вернулся к креслу.
   - Да, так вот, я и говорю: ступай к ней, открой ей свою душу,  объясни,
что высшее предназначение женщины - служить своему  господину  и  хозяину.
Разумеется, с тобой ее ждет нелегкая доля, ведь ты  подневольный  человек.
Но, с другой стороны, жизнь не вечна, когда-нибудь это все кончится.
   - Это, несомненно,  веский  довод,  -  согласился  Лафайет,  вытаскивая
пробку из бутылки. - Но вот что странно: мне почему-то  казалось,  что  ты
хотел заполучить девушку для себя - Он нахмурился, стараясь глядеть в одну
точку. - Или я что-то путаю?
   - Ты прав, Ланселот, клянусь дьяволом! Конечно же для себя, а для  кого
же еще! - Герцог зло уставился на Лафайета. - Как ты  смеешь  ставить  мне
палки в колеса! Кокетка без ума от меня. Но я застенчив и поэтому  посылаю
доверенное лицо, чтобы лаской притащить ее обратно в  замок.  То  есть,  я
хотел сказать, пинками уговорить ее.
   - Отличная мысль, - поддержал герцога  Лафайет,  проливая  бренди  мимо
бокала на стол. - Кому только это поручить?
   - Что ты скажешь о Гроунвельте?
   - Нет, он не подойдет, это очевидно.  Ему  не  хватает...  как  бы  это
сказать, обходительности.
   - Ланселот, я придумал! Почему бы тебе не заняться этим делом?
   - Нет, Руди, и не проси, - ответил Лафайет. - Ты  не  должен  отвлекать
меня от моей основной задачи.
   - А что это за задача?
   - Убедить тебя послать меня за леди Андрагоррой.
   - Исключено! Не слишком ли много ты на себя берешь?
   Герцог схватил бутылку и попытался разлить бренди по  бокалам.  Лафайет
хитро прищурился и предложил:
   - А что, если мы пойдем на компромисс?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я доставлю письмо миледи, и за эту услугу  ты  назначишь  меня  своим
посланником.
   - Пожалуй, это возможно. Итак, как только ты ее нагонишь, ты расскажешь
ей о моей искренней преданности  и  в  красках  опишешь  мои  неисчислимые
достоинства. Короче говоря, она должна понять, как ей повезло.
   - Что-нибудь еще?
   - Нет, этого достаточно.
   Похоже было, что Родольфо силится разглядеть нечто  находящееся  правее
уха Лафайета.
   - После этого я сам начну ухаживать за леди Андрагоррой.
   - Ну что ж, Руди, я согласен. Ты правильно сделал, обратившись  ко  мне
за помощью.
   -  Я  знал,  что  могу  на  тебя  рассчитывать,  -  проговорил   герцог
заплетающимся языком. Он поднялся и протянул Лафайету массивный  перстень.
Потом пожал ему руку и добавил:
   - Я никогда этого не забуду. Ты вселил в меня новую надежду.
   - Не стоит благодарности, Руди. А теперь оставь меня  одного,  я  очень
устал. К тому же завтра мне предстоит тяжелый день.
   - А что у нас завтра?
   - Вторник.
   - Да, верно. Кстати, о завтрашнем дне. Открою  тебе  маленький  секрет,
только это между  нами:  одна  маленькая  птичка  прощебетала,  что  меня,
возможно, посетит некая дама.
   - Ну, ты молодец, Руди! Прими мои поздравления.
   - Только смотри не проболтайся, не то все испортишь. А  теперь  прощай.
Мы прекрасно провели вечер, пора и отдохнуть.
   - Куда это ты так рано? - Лафайет приподнял наполовину выпитую  бутылку
и, прищурившись, принялся ее разглядывать.
   - Почти что полная, - заметил он.
   - Я никогда не прикасаюсь к спиртному, - надменно отозвался  герцог.  -
Сказывается на умственных способностях,  как  я  слышал.  Спокойной  ночи,
Ланселот. - И с этими словами он нетвердой походкой направился к двери.
   После ухода Родольфо  Лафайет  какое-то  время  стоял,  пошатываясь,  в
центре комнаты. Потом он добрался до ванной, облил холодной водой голову и
насухо вытер ее полотенцем. В герцогском шкафу  О'Лири  обнаружил  широкий
плащ на шерстяной подкладке.  Он  захватил  пригоршню  сигар,  запихнул  в
карман перчатки для верховой езды и вышел в коридор.
   Старший конюх спросонья долго тер глаза, пока Лафайет объяснял, что ему
нужна лучшая  лошадь  с  герцогской  конюшни.  Пять  минут  спустя  О'Лири
подъехал, слегка покачиваясь в седле, к воротам замка и  показал  перстень
стражникам. Те, поворчав, открыли ворота и выпустили  его.  Пустив  лошадь
галопом, он по темным улицам спустился к пристани. Не обращая внимания  на
недовольные сетования шкипера,  О'Лири  реквизировал  герцогскую  барку  с
помощью все того же перстня. Час спустя, основательно продрогнув,  Лафайет
ступил на западный берег озера. Голова его  раскалывалась  от  нестерпимой
боли.
   От пристани вверх уходила в лес изрытая колеями дорога.
   - В какую сторону проехал кортеж леди  Андрагорры?  -  обратился  он  к
дрожащему от холода лодочнику. - По этой коровьей тропе?
   - Да вроде по этой. Хорош кортеж, в этакую-то ночь! - Старик  подул  на
озябшие  руки.  -  Попомни  мои  слова,  приятель,  до  рассвета  начнется
снегопад.
   - Великолепно, - пробурчал Лафайет в поднятый воротник - Этого-то мне и
не хватало для полного счастья.
   Он пришпорил лошадь и скрылся под темной сенью леса.



        6

   Следующие два часа Лафайет ехал, никуда не  сворачивая,  по  извилистой
дороге, мимо гигантских деревьев,  скал,  едва  различимых  в  темноте,  и
стремительных ручьев, сбегавших вниз по замшелым камням. В  дорожной  пыли
он различал следы колес кареты и отпечатки лошадиных копыт. Холодный ветер
пронизывал его до костей. Судя по всему, он  был  далеко  от  цели  своего
путешествия.
   - Боюсь, что все это ни к чему не приведет, - пробормотал он. - Я делаю
одну ошибку за другой. Сначала  мне  не  удалось  убедить  этого  Прэтвика
соединить меня с инспектором. Но это и понятно: я так растерялся,  что  не
мог толком объяснить, где нахожусь. Впрочем, я и  сейчас  это  плохо  себе
представляю. Меланж какой-то. Слыхали вы о таком?  А  Порт-Миазм?  Да  это
немыслимая дыра...
   А каких  глупостей  он  наделал,  повстречав  Свайнхильд!  Удивительно,
однако, до чего  она  похожа  на  Адоранну.  Бедняжка,  ей  и  так  жилось
несладко, а он своими дурацкими выходками  все  окончательно  испортил.  В
Порт-Миазме его угораздило сразу же попасться на глаза герцогской охранке.
И наконец, верх опрометчивости - он попытался прыгнуть в карету  к  Дафне,
то есть к леди Андрагорре. Он мог бы догадаться, что она его не узнает.  В
этом безумном месте люди оказываются вовсе не теми, за  кого  их  принимал
Лафайет. А потом эта дурацкая комедия с герцогом...
   - Стоило ли ночь  напролет  спаивать  Родольфо,  если  леди  Андрагорра
скрылась в неизвестном направлении? - простонал он. -  И  вообще,  что  я,
собственно, здесь делаю? Если я ее все-таки догоню, то меня, скорее всего,
отстегают кнутом, как и обещал Руди. Но ничего другого  мне  не  остается.
Если это и не Дафна, то она как две капли воды похожа на нее. Не могу же я
допустить, чтобы она попала в лапы к этому типу, Долговязому Лоренцо.  Или
Счастливчику Ланселоту?
   Лафайет поудобнее уселся в седле. От холода у него онемели пальцы рук и
ног. И кто знает, туда ли он едет? Следы на дороге были  точно  такие  же,
как в самом начале пути.
   О'Лири щелкнул поводьями и пустил лошадь галопом. Пригнувшись к ее шее,
он помчался вперед по узкой дороге мимо сосен, ветки которых хлестали  его
по спине. Дорога сделала поворот - и Лафайет натянул поводья: ехать дальше
было нельзя.
   - Ого, - прошептал он и почувствовал, что в горле у него  пересохло.  -
Тут дело нечисто...
   Посреди дороги одиноко  стояла  позолоченная  карета  леди  Андрагорры;
распахнутая дверца покачивалась  под  порывами  ветра.  Лафайет  спешился,
поморщившись от резкой боли в висках, подошел к карете и заглянул  внутрь.
Карета была обита розовым бархатом, на  коврике  из  шкуры  ягненка  лежал
кружевной платочек. Он поднял его и поднес к лицу.
   - "Лунная роза", любимые духи Дафны, - простонал он.
   Оглядевшись, Лафайет обнаружил, что  в  этом  месте  следы  обрывались.
Дорога была пустынна: поблизости не было видно  ни  четверки  великолепных
вороных лошадей, ни всадников эскорта.  Только  странный  след  уходил  от
тропинки в лес.
   - Непонятно - нет ни убитых,  ни  раненых,  -  пробормотал  Лафайет.  -
Видно, эти трусливые негодяи не оказали никакого сопротивления.
   Он повернулся и вдруг услышал треск сучьев в кустах  у  дороги.  О'Лири
схватился за шпагу, которую получил от слуг герцога.
   - Ни с места, не то я проткну тебе глотку, изменник, - раздался  позади
него хриплый голос.
   Лафайет резко повернулся и увидел прямо  перед  собой  свирепое  усатое
лицо и обнаженный клинок. Из укрытия  стали  выходить  и  другие  люди  со
шпагами. О'Лири успел заметить, что на них были желтые  ливреи  слуг  леди
Андрагорры, но тут кто-то грубо схватил его сзади за руки.
   - Что, вернулся полюбоваться на свое преступление  или  решил  заняться
грабежом? - Капитан ткнул Лафайета шпагой в живот.  -  Отвечай,  мерзавец,
где она!
   - Я... я вас хотел об этом спросить.
   - Говори, а то я не ручаюсь за своих парней - им не терпится спустить с
тебя шкуру.
   - Это вы ее сопровождали, - обрел наконец дар речи Лафайет. - Почему же
вы меня спрашиваете, где она? Вы что, сбежали и бросили ее одну?
   - Ах, вот ты как заговорил! Может, ты у нас выкуп за нее потребуешь?
   Лафайет вскрикнул от боли, почувствовав новый укол шпагой.
   - Ты у меня получишь выкуп, подлый трус! А ну, говори! Что ты сделал  с
нашей госпожой, самой прекрасной дамой герцогства!
   - Я выполняю официальное поручение, - выпалил Лафайет. - Вот, взгляните
на этот перстень с печаткой.
   Грубые руки попытались стянуть у него с пальца массивное кольцо.
   - Никак не снимается, - доложил  капрал.  -  Прикажете  отрубить  палец
вместе с кольцом?
   - Уж не хочешь ли ты откупится от нас  своей  побрякушкой?  -  прорычал
капитан.
   - Вовсе нет! Этот перстень принадлежит герцогу  Родольфо,  но  палец  -
мой. Не могли бы вы не трогать его?
   - Надо же, какая наглость! Спер у герцога кольцо да  еще  и  хвастается
этим! - прорычал сержант.
   - Да ничего я не крал, он сам дал мне перстень!
   - Не пора ли с ним кончать, капитан? - подал голос один из  стражников.
- Он так нагло лжет, что так и хочется пощекотать его  шпагой.  Кто  ж  не
знает, что у его светлости зимой снега не выпросишь?
   - Да как мне растолковать вам, что я  никого  не  похищал?  Я  выполняю
важное поручение и...
   - Что за поручение?
   - Я должен догнать леди Андрагорру и вернуть ее обратно...
   - Ага, ты сознаешься в этом.
   - Но я не собирался этого делать, -  повысил  голос  Лафайет,  стараясь
превозмочь головную боль и  собраться  с  мыслями.  -  Я  хотел  уехать  в
противоположном направлении и...
   - И слегка задержался на месте своего подлого преступления!  -  взревел
капитан. - Тащите веревку, ребята. Вздернем его здесь,  чтоб  другим  было
неповадно.
   - Постойте, - закричал Лафайет.  -  Сдаюсь,  ваша  взяла.  Я...  я  все
расскажу.
   - Отлично! - Капитан приставил шпагу к груди Лафайета. - Рассказывай!
   - Пусть начнет с того, как Лу свернул в кусты, - предложил сержант.
   - Ладно. Как только Лу свернул в кусты, я... я...
   - Стукнул его по голове, верно? - подсказал один из стражников.
   - Верно. А потом я... э...
   - Потом, когда мы остановились и послали  двух  парней  узнать,  почему
замешкался Лу, ты и им дал по черепушке, так, что ли?
   - Именно так.
   - А потом, когда мы все лазили по кустам, разыскивая  пропавших  ребят,
ты прокрался сюда и похитил ее светлость прямо  под  носом  у  Леса  -  он
остался придержать лошадей. Правильно?
   - Кто это все рассказывает: вы или я? - язвительно спросил О'Лири.
   - А ну, говори, где она?
   - Откуда я знаю? Ведь я бил Лу по голове и крался  под  носом  у  Леса,
забыли вы, что ли?
   - А, ты знаешь, как зовут наших парней?!  Видно,  давно  обдумывал  это
дельце.
   - Замолчи, Квэквелл, - рявкнул  капитан.  -  Мы  только  теряем  время.
Говори, где ее светлость, а не то я тебе в два счета кишки выпущу.
   - Она... она в охотничьем домике с Долговязым Лоренцо.
   - С Долговязым Лоренцо? А где же находится этот домик?
   - Он... э... в нескольких  милях  отсюда.  К  нему  можно  проехать  по
дороге.
   - Врешь, - рассвирепел капитан. - Дорога ведет к замку тетушки Пруссик,
куда ехала наша госпожа.
   - Ты уверен в этом? - спросил его Лафайет.
   - Конечно. Миледи сама сказала мне об этом.
   - А ты и поверил, - насмешливо сказал О'Лири. - Ходят  слухи,  что  там
живет не то Долговязый Лоренцо, не то Лохинвар. А может, и Лотарио.
   - Я что-то не пойму, к чему  ты  клонишь,  негодяй,  -  холодно  сказал
капитан. - Уж не намекаешь ли ты на то,  что  миледи  преднамеренно  ввела
меня в заблуждение? Что она сама назначила кому-то тайное свидание  здесь,
в горах Чантспел?
   - Ну, не очень-то тайное, если учесть, что  ее  сопровождало  с  дюжину
всадников, - заметил О'Лири.
   - Что ты хочешь этим сказать? Неужто ты думаешь, что она бросила нас по
собственному желанию? - рассвирепел сержант.
   - Подумайте сами, - сказал Лафайет. - Если бы она была со мной, неужели
я оставил бы ее одну и вернулся сюда, чтобы вы меня сцапали?
   - Замолчи, негодяй! С меня  хватит  этих  грязных  намеков,  -  рявкнул
капитан. -  Отойдите  в  сторону,  ребята.  Сейчас  я  разделаюсь  с  этим
мерзавцем!
   - Подождите минутку, -  сказал  сержант,  почесывая  затылок.  -  Прошу
прощения, капитан, но его слова не лишены смысла. Ведь ее  светлость  сама
велела нам вернуться за Вайти и Фредом, верно?
   - Да, пожалуй. И я что-то не припомню,  чтобы  она  прежде  говорила  о
тетке, которая живет здесь, в горах, - добавил один из всадников.
   - Глупости это,  -  не  особенно  уверенно  проговорил  капитан.  -  Ее
светлость никогда бы не поступила так со мной.  Я  столько  лет  служу  ей
верой и правдой.
   - Как знать, кэп. Дамы!.. Кто может сказать, что у них на уме?
   - Думай, что говоришь. - Капитан решительным жестом одернул мундир. - Я
сыт по горло нелепыми измышлениями этого негодяя. Пора вздернуть его.
   - Постойте,  ребята,  -  закричал  О'Лири.  -  Я  говорю  правду.  Леди
Андрагорра находится, быть может, всего лишь в  нескольких  милях  отсюда.
Если поторопиться, то  мы  сможем  догнать  ее.  Нечего  терять  время  на
напрасные споры!
   - Он хочет обмануть нас, - оборвал его капитан. - Я уверен, что  миледи
лежит связанная где-нибудь поблизости, там, где он ее бросил.
   - Да он просто спятил, - запротестовал Лафайет. -  Он  боится  ехать  в
погоню за ней, вот и все! Это просто уловка, чтобы  запутать  все  дело  и
вернуться назад.
   - Хватит! Приготовьте преступника к казни!
   - Подождите, - завопил Лафайет, почувствовав  на  своей  шее  петлю.  -
Разве нам нельзя обо всем договориться, как подобает джентльменам?
   Наступила неожиданная тишина. Сержант смотрел на  капитана,  а  тот,  в
свою очередь, мрачно уставился на О'Лири.
   - Так ты хочешь, чтобы с тобой обошлись как с джентльменом? А на  каком
основании?
   -  Я  сэр  Лафайет  О'Лири,   член-основатель...   э...   Национального
географического общества.
   - Похоже, что он прав, кэп, - заметил сержант. - С этакими званиями нам
нельзя его так запросто вздернуть.
   - Совершенно верно, - поспешно  вставил  Лафайет.  -  Вы  погорячились,
ребята. Я уверен, вы и сами понимаете, что меня нельзя казнить без суда  и
следствия.
   - Ненужная проволочка, - проворчал капитан.  -  Ну  да  ладно.  Уберите
веревку.
   - Чудесно. Я рад, что мы  наконец  поладили,  -  сказал  Лафайет.  -  А
теперь...
   - Достаньте пистолеты!
   - Это... это зачем? - запинаясь, спросил Лафайет.
   Стражники между тем вынули длинные кавалерийские пистолеты,  набили  их
порохом и вставили новые кремни.
   - Станьте у дерева, сэр рыцарь, - скомандовал капитан. - И побыстрее  -
у нас мало времени.
   - У... у этого дерева?
   Лафайет чуть было не упал, споткнувшись о корявые корни.
   - Приготовиться, ребята! Целься!
   - Остановитесь! - прокричал Лафайет срывающимся голосом. - Вы не можете
расстрелять меня!
   - Ты же хотел умереть как джентльмен, верно? Целься...
   - Но неужели вы будете  стрелять  с  такого  расстояния?  -  попробовал
возразить Лафайет. - Я-то думал, что вы метко стреляете.
   - В июне мы заняли первое  место  в  соревнованиях  по  стрельбе  среди
охранников, - ответил сержант.
   - Тогда отойдите чуть-чуть подальше,  -  предложил  Лафайет.  -  Вы  бы
смогли показать свое мастерство.
   Он отступил назад футов на десять и наткнулся на дерево.
   - Приготовиться! - скомандовал капитан. - Целься...
   - Все еще слишком близко, - прокричал Лафайет. - Покажите,  на  что  вы
способны.
   И он поспешно отошел еще ярда на четыре.
   - Все, достаточно! -  крикнул  капитан.  -  Остановитесь,  сэр,  будьте
готовы  достойно  встретить  свою  смерть.  -  Он   взмахнул   шпагой.   -
Приготовиться! Целься!
   С губ офицера уже было готово сорваться последнее слово, когда в кустах
за его спиной неожиданно раздался пронзительный вой. Все разом  посмотрели
в том направлений, откуда донеслись душераздирающие звуки.
   - Должно быть, ночная кошка, - предположил один из стрелков.
   Не дожидаясь появления зверя, Лафайет метнулся в сторону,  отскочил  за
дерево и со всех  ног  кинулся  в  лес.  Позади  него  послышались  крики,
раздались выстрелы, и он услышал над головой свист свинцовых пуль.
   Луна  показалась  из-за  туч  и  осветила  бледным   светом   маленькую
бревенчатую избушку в долине, окаймленной гигантскими  деревьями.  Лафайет
растянулся  на  животе  под  ежевичным  кустом,  страдая  одновременно  от
похмелья, усталости и  ушибов.  Прошло  полчаса  с  тех  пор,  как  стихли
последние крики его преследователей, прочесывавших кусты;  минут  двадцать
назад  он  оказался  на  склоне  долины  и  увидел  внизу  неяркий   свет,
струившийся из окна хижины. За все это время он не заметил внутри  никаких
признаков жизни, до его слуха не донеслось ни звука. А сам  он  уже  успел
порядком продрогнуть. Под утро стало холодать, листья  деревьев  покрылись
искрящимся инеем. Лафайет подул на руки и  посмотрел  на  освещенное  окно
крохотного домика в долине.
   - Она наверняка там, - старался убедить он себя. - Где же еще ей быть в
этом глухом лесу? Несомненно, - продолжал он размышлять, - ее  похититель,
кем бы он ни был,  тоже  там:  ждет,  наверное,  с  заряженным  пистолетом
непрошеных  гостей...  С  другой  стороны,  если  я  останусь  здесь,   то
окончательно замерзну, - решил Лафайет.
   Он с трудом поднялся на ноги, похлопал  себя  озябшими  руками,  сильно
закашлявшись при этом, и начал  медленно  спускаться  по  крутому  склону.
Подойдя  к  домику,  он  обошел  вокруг  него,  вглядываясь  в  темноту  и
прислушиваясь. Но стояла тишина: не было слышно ни цокота лошадиных копыт,
ни шорохов внутри избушки. Задернутые цветастые занавески не позволяли ему
заглянуть внутрь.
   Лафайет крадучись приблизился к задней двери, миновав поленницу дров  и
бочку для дождевой воды. Он осторожно приложил ухо к шероховатым доскам.
   Внутри слышался легкий скрип, прерываемый время от  времени  еще  более
легким  пощелкиванием.  Слова,  произносимые  шепотом,   невозможно   было
разобрать. По спине Лафайета  пробежал  холодок.  Он  неожиданно  вспомнил
старую сказку о Гансе и Гретель, которые очутились в домике ведьмы.
   - Чепуха! - решительно произнес он. - На свете ведьм не бывает. Там нет
никого, кроме негодяя Лоренцо и леди  Андрагорры.  Бедняжка!  Она,  должно
быть, связана  по  рукам  и  ногам,  испугана  до  полусмерти  и  все-таки
надеется, что кто-нибудь придет к ней на помощь.  Тогда  чего  же  я  жду?
Почему не вышибу дверь и не вытащу Лоренцо за шиворот, чтобы...
   Щелчки, раздававшиеся  все  громче  и  громче,  внезапно  прекратились.
Прозвучал  хлопок,  сопровождаемый  легким  позвякиванием  металла.  Вновь
послышался скрип, а потом тихий скрежет, будто кто-то перемалывал кости на
мясорубке.
   - Это чудовище Лоренцо пытает леди Андрагорру!
   Он  отошел  назад  и,  разбежавшись,  ударил  в   дверь.   Она   широко
распахнулась - и Лафайет влетел в уютную комнатку, освещенную огнем очага.
В кресле-качалке на вязаном пледе сидела старушка  с  кошкой  на  коленях.
Рядом на столе стояла синяя фарфоровая тарелка.
   - Как, это опять ты, Лоренцо? Добро пожаловать, - сказала старушка,  не
скрывая удивления. - Угощайся, - и она протянула ему тарелку с кукурузными
хлопьями.
   Сидя у очага, Лафайет пытался привести  в  порядок  смешавшиеся  мысли.
Перед ним стояла тарелка с хрустящими золотистыми кукурузными  хлопьями  и
чашка с густым какао. Хозяйка избушки шила покрывало, которое она извлекла
из комода у окна. Старушка все время бормотала что-то монотонным скрипучим
голосом. Лафайет никак не мог уловить, что именно она говорила -  какая-то
кукушечка, порхающая с  ветки  на  ветку,  решила  вздремнуть  у  большого
цветка...
   Лафайет ударился подбородком о грудь - и проснулся.
   - Ах ты бедняжка! Ты же спать  хочешь!  И  немудрено,  столько  времени
провел на ногах. Да, чуть не забыла: тут побывали твои приятели, - сказала
хозяйка с хитрой усмешкой.
   - Какие приятели? - зевнул Лафайет.
   Сколько времени он проспал?  Неделю?  Или  дня  три...  или...  Неужели
только прошлой ночью он лежал в широкой постели на шелковых простынях...
   - ...сказали, чтобы я не будила тебя. Они хотят сделать  тебе  сюрприз.
Но я подумала, что тебе будет интересно узнать об этом.
   Лафайет сквозь сон едва различал ее бормотание.
   Он постарался стряхнуть с себя оцепенение и сосредоточиться на том, что
говорила старушка. Ему показалось, что он уже прежде  слышал  этот  голос.
Где они могли встретиться? Или...
   - О чем узнать? - переспросил он спросонья.
   - О том, что они вернутся.
   - Э-э-э... кто вернется?
   - Эти любезные джентльмены на лошадях.
   Весь сон Лафайета как рукой сняло. Он резко спросил:
   - Когда они были здесь?
   - Да ты с ними совсем немного разминулся, Лоренцо, - эдак на полчаса.
   И она уставилась на него сквозь очки старыми подслеповатыми глазами.  А
может, вовсе и не старыми и не подслеповатыми? Приглядевшись  внимательно,
Лафайет с удивлением  обнаружил,  что  глаза  старушки  были  поразительно
зоркие. Он попытался вспомнить,  где  он  мог  видеть  этот  пронзительный
взгляд раньше.
   - Сударыня, вы были очень любезны, но мне пора. Да, я еще хотел сказать
вам: я не Лоренцо.
   - Не Лоренцо? А кто же ты такой?
   Она взглянула на него поверх очков.
   - Я полагал, что найду здесь человека по имени Лоренцо. А  может  быть,
Лотарио или Ланселот. Но вы были со мной так любезны: обогрели, накормили,
и я... дело в том, что я замерз и был голоден... В общем, я воспользовался
вашим гостеприимством. Но сейчас мне пора идти...
   - Как? Да я и слышать  об  этом  не  хочу!  В  этакую  ночь  ты  просто
замерзнешь в лесу...
   - Боюсь, что вы меня не поняли, - перебил ее Лафайет, двигаясь боком  к
двери. - Мы с вами не знакомы. Я попал сюда совершенно случайно...
   - Не может этого быть! Ведь это  ты  снял  у  меня  комнату,  верно?  -
старушка близоруко сощурилась, глядя на него.
   Лафайет отрицательно покачал головой:
   - К сожалению, вы ошибаетесь. Я искал леди Андрагорру...
   - Боже мой, так ты знаешь мою племянницу! Это чудесно! Что  же  ты  мне
раньше не сказал? Ну, теперь-то я тебя ни за что не отпущу!  Ветер  так  и
воет в лесу, тебе лучше остаться у меня. Кстати, где же  дорогая  Энди?  Я
почему-то думала, что она должна приехать с тобой.
   - Значит, вы и есть тетка Даф... то есть леди Андрагорры?
   - Ну конечно! Разве ты этого не знал? Но ты не ответил на мой вопрос.
   Лафайет огляделся вокруг. Комнатка была чисто прибрана и уютна, но  без
особых удобств.
   - Мне показалось, что леди Андрагорра очень богата, - проговорил он.  -
Неужели это все, что она смогла сделать для вас?
   - Ах ты дурачок! Да мне просто нравится жить среди птиц и цветов! Здесь
так тихо и спокойно!
   - А кто вам колет дрова?
   - Дрова? Ко мне приходит по вторникам один человек... Но ты  говорил  о
леди Андрагорре.
   - Ничего я не говорил о леди  Андрагорре.  Я  не  знаю,  где  она.  Ну,
спасибо вам большое за все...
   - Я тебя не отпущу, - резко перебила его  старушка.  -  Ни  за  что  на
свете!
   Лафайет надел плащ и направился к двери.
   - Боюсь, что не смогу воспользоваться вашим гостеприимством...
   Он запнулся, услышав позади себя странный звук. О'Лири повернулся -  за
его спиной старушка занесла руку, целясь ему в висок. Он успел пригнуться,
и удар пришелся ему в предплечье. Лафайет вскрикнул от боли  -  и  получил
еще один сильнейший удар. Защищаясь, он угодил  своей  хозяйке  кулаком  в
бок, но от нового удара в солнечное сплетение свалился в кресло-качалку.
   - Решил меня надуть! - завизжала старуха. - Продался этому длинноносому
Родольфо, и это после всего, что я  пообещала  сделать  для  тебя!  Откуда
только у тебя нахальство взялось заявляться сюда и врать мне в глаза,  что
ты впервые меня видишь!
   Старушонка метнулась к креслу, но Лафайет свалился на  пол,  успев  при
этом лягнуть ее. Вскочив на ноги, он приготовился к обороне.
   - Где она? Черт тебя дери? Зачем только я  вытащила  тебя  из  вонючего
болота, где ты пас своих свиней...
   Старуха неожиданно умолкла, прислушиваясь к чему-то. Лафайет  явственно
различил приближающийся конский топот.
   - Дьявол!
   Старушонка прыгнула к двери, сдернула  с  крюка  плащ  и  обернула  его
вокруг себя.
   - Ты еще ответишь мне за это, Лоренцо, - завизжала старуха изменившимся
голосом: вместо хриплого сопрано Лафайет услышал отвратительный  тенор.  -
Погоди, я доберусь до тебя, негодяй! Ты проклянешь тот день, когда впервые
увидел Стеклянное Дерево!
   Она распахнула дверь и скрылась в темноте.
   О'Лири кинулся за ней, но было уже слишком поздно.  Старуха  стояла  на
поляне, застегивая пуговицы плаща. Лафайет  бросился  к  ней,  но  она  со
свистом взмыла в воздух. Быстро набирая высоту, старуха понеслась к  лесу.
Развевающийся на ветру плащ, словно шлейф, стелился за ней.
   - Эй! - слабо прокричал Лафайет.
   Неожиданно до его сознания дошло, что топот копыт становится все громче
и громче. Он кинулся к дому, вбежал в комнату  и,  выскочив  через  заднюю
дверь, со всех ног помчался к лесу.
   Занимался серый, ненастный день, но в лесу стало лишь немного  светлее.
Окончательно продрогнув и выбившись из сил, Лафайет опустился под огромное
дерево, в стволе которого можно было бы проложить туннель. У  него  болела
голова, в животе, казалось, разгорался костер, а в  глаза  будто  насыпали
песку. Во рту был противный привкус испортившегося маринованного  лука.  В
ветвях над его головой тоскливо прокричала птица.
   - Да, это конец, - простонал Лафайет.  -  Я  болен,  голоден,  продрог,
голова раскалывается, и к тому же у меня расстройство желудка.  Я  потерял
лошадь, след леди Андрагорры - короче, все. И я не знаю, куда  и  зачем  я
иду. И ко всему прочему у меня начались  галлюцинации.  Летающие  старухи,
надо же такое придумать! А что, если мне привиделась не только старуха, но
и ее домик? Предсмертный бред или что-нибудь в этом роде. Может быть,  эти
недотепы в желтых ливреях меня все-таки застрелили и я уже мертвый?
   Он ощупал себя, но отверстий от пуль не обнаружил.
   - Чепуха какая-то! Если бы я был мертв, у меня не болела бы голова.
   Лафайет затянул потуже ремень и  с  трудом  поднялся  на  ноги.  Пройдя
несколько  футов,  он  опустился  на  колени  перед  маленьким   ручейком,
зачерпнул ледяной воды и умылся. Потом растер лицо краем  плаща  и  сделал
несколько глотков.
   - Вот и хорошо, - решительно сказал он сам себе. - Что толку  стоять  и
разговаривать вслух? Пора действовать.
   - Чудесно, - ответил он. - Только что же мне делать?
   - Ну, можно отправиться в путь, - предложил он. - До Порт-Миазма  всего
каких-нибудь миль двадцать.
   - Вряд ли Родольфо обрадуется, узнав, что я вернулся с пустыми  руками,
- возразил он сам себе. -  Но,  возможно,  я  смогу  оправдаться  -  перед
Гроунвельтом. Впрочем, я все равно не знаю, в какую сторону идти.
   Лафайет запрокинул голову, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь густую
листву деревьев. Но плотные серые облака не пропускали ни лучика света, по
которому можно было бы определить положение солнца.
   - Кроме того, не могу  же  я  убежать  и  бросить  леди  Андрагорру  на
произвол судьбы.
   - Ну хорошо, ты меня убедил:  я  буду  продолжать  поиск.  Но  куда  же
все-таки идти?
   Он зажмурился, повернулся три раза на месте и,  остановившись,  вытянул
руку:
   - Туда.
   - Знаешь, - заметил Лафайет доверительно, -  не  так  уж  это  глупо  -
разговаривать с собой. Узнаешь много нового.
   - Да и решительности прибавляется.
   - Но все-таки это значит, что ты рехнулся.
   - Ну и что из этого? Шизофрения какая-то! Да это пустяк по сравнению со
всеми моими прочими недомоганиями.
   И Лафайет решительно направился вперед, прихрамывая попеременно на  обе
ноги - прошлой ночью он вывихнул их при  падениях  и  прыжках.  Постепенно
деревья начали редеть, а молодая поросль и вьющиеся растения  у  него  под
ногами стали гуще. Время от времени попадались громадные  валуны.  Наконец
он очутился на открытом,  продуваемом  со  всех  сторон  склоне,  поросшем
одинокими, чахлыми кедрами. Начался дождь: его острые струи слепили глаза,
затекали под плащ.  В  пятидесяти  футах  склон  круто  обрывался.  О'Лири
подполз к самому краю и заглянул вниз - где-то далеко  под  ним  клубились
клочья тумана.
   -  Чудесно,  -  заметил  он,  глядя  в  бездонную  пропасть.  -  Просто
великолепно. Ничего другого и нельзя было  ожидать.  Не  удивительно,  что
старуха улетела на метле, то есть без метлы. Тут и муха не проползла бы.
   - Ну что ж, значит, я пойду вдоль края, пока не найду дороги,  тропинки
или спуска.
   - Ты забыл о веревочной лестнице и фуникулере.
   - Досадное упущение. Ну, тронулись.
   И он направился вдоль обрыва. Час прошел без  всяких  перемен.  Лафайет
упорно шел вперед, несмотря на  боль,  усталость  и  холод.  Раза  два  он
поскользнулся и чуть было не сорвался в пропасть.
   - Что с тобой, О'Лири? - спросил он, с трудом поднимаясь на ноги  после
очередного падения. - Неужели тебе не под силу небольшая прогулка в горах?
   - А что здесь удивительного? Нельзя же столько лет  жить  в  роскоши  и
праздности и при этом оставаться в форме.
   - Да, ты прав, как это ни печально. Вот тебе урок на будущее.
   Ветер усилился; вниз  по  склонам  несся  стремительный  поток.  О'Лири
поплелся дальше. Руки, ноги и губы у него окончательно онемели. Он  прошел
еще полмили - и остановился для нового совещания.
   - Рано или поздно я что-нибудь обязательно обнаружу, - сказал  он  себе
без особой уверенности и  принялся  растирать  замерзшие  уши  негнущимися
пальцами. - След какой-нибудь или брошенный платочек...
   П-и-и... П-и-и... П-и-и... Писк раздавался где-то совсем рядом. Лафайет
огляделся по сторонам, но ничего не обнаружил.
   - Послушай, - громко сказал он. - Хватит того, что я разговариваю сам с
собой. Азбука Морзе - это уже слишком.
   И он снова потер уши.
   П-и-и... П-и-и... П-и-и... - услышал он отчетливо. О'Лири  взглянул  на
свои руки. На среднем пальце  сверкал  перстень  герцога  Родольфо.  Рубин
светился неровным светом: то ярче, то слабее, то ярче, то слабее.
   - Ох, - простонал О'Лири. Он осторожно поднес перстень к уху:  раздался
писк и одновременно рубин вспыхнул ярким светом.
   - Раньше он не пищал, - подозрительно заметил Лафайет.
   - Ну, а теперь пищит, - решительно ответил он сам себе.  -  И  за  этим
что-то кроется.
   - А что, если это радиолуч, радиомаяк - как на авиалиниях?
   - Может быть. Надо проверить.
   Он спустился по склону футов на пятьдесят и вновь прислушался.
   П-и-и... П-и-и... П-и-и...
   - Ага! Значит, я сбился с правильного курса!
   Он опять  вскарабкался  наверх.  Теперь  перстень  издавал  непрерывный
гудящий звук.
   - Ясно, - пробормотал О'Лири. - Только вот куда он меня ведет?
   - Какая разница? Только бы не оставаться здесь.
   - Верно.
   О'Лири двинулся вперед, низко нагнув голову и прижав  перстень  к  уху.
Гудение все усиливалось. Путь ему преградила куча намокшего валежника.  Он
кое-как перебрался через нее - и повис над  пропастью.  Судорожно  замахав
руками в воздухе, он старался уцепиться  за  что-нибудь.  Потом  ураганный
ветер засвистел у него в ушах, а перед глазами понеслась отвесная каменная
стена, похожая на шахту скоростного  лифта.  Он  успел  заметить  огромную
цифру 21, написанную белой краской, 20, 19... А потом все слилось  у  него
перед глазами.
   Получив откуда-то снизу удар гигантской бейсбольной битой, он перелетел
через  забор  и  понесся  вперед  под  крики  тысячной  толпы  и   вспышки
фейерверка.



        7

   Кто-то спутал его спину с трамплином или, может  быть,  ее  приняли  за
персидский ковер и хорошенько выбили стальными прутьями. А у него в животе
бригада дорожных рабочих варила гудрон: он до сих  пор  явственно  ощущал,
как внутри него надувались и лопались пузыри. Голова служила  вместо  мяча
игрокам  в  баскетбол,  а  глаза...  Их,  видимо,   вынули   из   глазниц,
использовали в чемпионате по настольному теннису, а потом грубо  запихнули
обратно.
   - Эй, похоже, он приходит в себя, - раздался чей-то скрипучий голос.  -
В его стонах слышится больше жизни.
   - Он полностью в твоем распоряжении,  Рой.  Дай  мне  знать,  если  ему
станет хуже.
   Послышались шаги, открылась и закрылась дверь. Лафайет  приоткрыл  один
глаз - над ним был перфорированный акустический потолок с лампами дневного
света. Стараясь не обращать внимания на гарпун, который кто-то всадил  ему
в шею, он повернул голову и увидел коренастого человечка с большим носом и
веселыми глазами, который участливо смотрел на него.
   - Как дела, приятель? - спросил человечек.
   - Йокабамп, - только и смог выговорить О'Лири.
   Он откинулся на подушку - лампы на потолке  закружились  у  него  перед
глазами.
   - Вот те на!  Иностранец,  -  сказал  человечек  скрипучим  голосом.  -
Извини, Длинный, я не говорить по-венгерски. Ты понимать?
   - Видно, вы не Йокабамп, - еле слышно прошептал  О'Лири.  -  Вы  просто
похожи на него. В этом кошмарном месте все похожи на кого-то еще.
   - Так ты все-таки умеешь говорить, приятель! Ну и напугал же ты меня. Я
никогда в жизни не терял заказчиков, а сегодня был очень близок  к  этому.
Куда ты так торопился? Не мог даже лифта дождаться!
   Маленький человечек отер  пот  со  лба  красным  шелковым  платком,  на
котором зелеными нитками были вышиты его инициалы.
   Лафайет обвел комнату глазами:  стены  из  слоновой  кости,  выложенный
плитками  пол.  Из  решетки  над  дверью  доносится  приглушенное  гудение
кондиционера.
   - Что со мной случилось? - Он сделал попытку сесть.
   - Не волнуйся. Длинный, - успокоил его человечек. - Врач сказал, что  с
тобой все в порядке - небольшая встряска, только и всего.
   - У меня в голове... все смешалось, - прошептал О'Лири. -  Я,  кажется,
упал в шахту лифта... прямо из чащи леса.
   - Да... пролетел пару этажей. К счастью, обошлось без переломов.
   - Довольно странное место для шахты лифта.
   Человечек, казалось, удивился:
   - А как еще нам подниматься и спускаться? Эй, послушай! Уж не хочешь ли
ты подать жалобу на компанию? Это было  бы  несправедливо.  Как  только  я
услышал позывные, я помчался к тебе со всех ног. Тебе нужно было  немножко
подождать, только и всего.
   - Я не сомневаюсь, что все так и было. Кстати, а кто вы такой?
   Человечек протянул широкую мозолистую руку:
   - Меня зовут Спронройл, приятель. Отдел обслуживания заказчиков. Рад  с
тобой познакомиться. Между прочим, ты прибыл на день  раньше  условленного
срока. Заказ еще не совсем готов.
   - Ах да... заказ, - проговорил  Лафайет,  стараясь  выиграть  время.  -
Сказать по правде, у меня что-то с памятью. Из-за падения,  наверно.  А...
что за заказ?
   - Видно, у тебя небольшое сотрясение. Это всегда сказывается на памяти.
   Спронройл сочувственно покачал большой головой:
   -  Твой  босс,   принц   Крупкин,   заплатил   аванс   за   двухместный
ковер-самолет, плащ-невидимку и десяток миражей, набор N_78.
   - Ну как же, конечно. Двухместный набор и десяток ковров, - пробормотал
О'Лири. - Так вы говорите, заказ будет готов завтра?
   - Тебе  лучше  прилечь  и  немного  отдохнуть,  дружок,  -  посоветовал
Спронройл. - У тебя с головой явно что-то не в порядке.
   - Нет, нет, я себя прекрасно чувствую.
   Лафайет с трудом сел в постели. Он обнаружил, что его вымыли,  побрили,
перебинтовали в некоторых местах и одели в просторную пижаму  -  желтую  в
красный горошек.
   - Кстати, - сказал он, - а как вы... э-э-э... узнали, что я прибыл сюда
за... э-э-э... заказом принца?
   Спронройл недоуменно заморгал:
   - Как я об этом узнал? Но  ведь  у  тебя  одно  из  лучевых  сигнальных
устройств, которые мы для него сделали.
   - Ну, конечно. Как это я забыл?
   О'Лири свесил ноги с постели и попытался подняться. Несмотря на дрожь в
коленях, он не упал.
   - Мне нужно немного мыслей, чтобы развеяться, -  начал  Лафайет.  -  То
есть немного порядка, чтобы  развеять  мысли...  я  хотел  сказать,  чтобы
привести мысли в порядок...
   Спронройл поддержал Лафайета под локоть.
   - Все хорошо.  Длинный,  ты  только  не  волнуйся.  Давай-ка  перекусим
немного, и все твои болезни как рукой снимет.
   - Перекусим, - повторил Лафайет. - Да, да, непременно.
   - Ну, вот и отлично. Пойдем потихоньку, я тебе помогу.
   Человечек подал  ему  халат  и  вывел  в  извилистый  коридор,  который
проходил,  очевидно,  внутри  скалы.  По  коридору,   устланному   светлым
нейлоновым ковром, они прошли в  комнату  с  низким  потолком,  отделанную
деревянными панелями. У столиков, накрытых клетчатыми  скатертями,  сидели
за кофе маленькие, крепкие человечки и оживленно разговаривали  о  чем-то.
Некоторые из них дружески кивнули спутнику Лафайета, который направился  к
столику у окна с занавесками. По стеклу хлестал дождь, а  в  комнате  было
тепло и уютно. В воздухе стоял  аппетитный  аромат  свежемолотого  кофе  и
свежевыпеченного хлеба. К их  столику  подбежала  толстушка-официантка  со
вздернутым носиком, которая едва доходила Лафайету до груди. Она поставила
перед ними чашки, подмигнула Лафайету и достала блокнот с карандашом.
   - Что будем заказывать, мальчики? Оладьи? Ветчину с яичницей?  Клубнику
со сливками? Гренки с вареньем?
   - Да, - с готовностью отозвался Лафайет. - И большой стакан молока.
   - Звучит неплохо, Герти, - сказал Спронройл. - Мне то же самое.
   Спронройл, ухмыльнувшись, потер руки:
   - Другое дело, верно? Сейчас подкрепимся - и настроение  у  тебя  сразу
поднимется.
   - Здесь гораздо лучше, чем снаружи,  -  заметил  Лафайет,  указывая  на
сплошную стену дождя за окном. -  Одно  меня  беспокоит:  где  я  все-таки
нахожусь?
   - Я тебя что-то не понимаю, Длинный. Ты в  филиале  специализированного
завода "Аякс" в Меланже, завтракаешь в зале Игдрейзил.
   - Ах, вот оно что: значит, это фабрика. Это уже легче. Не  смейтесь,  я
почему-то вообразил, что нахожусь внутри скалы.
   - Так оно и есть на самом деле. Только это не всегда была скала.  Когда
здесь закладывался завод, мы начинали строительство под землей.  Но  из-за
геологической активности, деформаций и всего такого прочего  почвы  осели.
Впрочем, мы привыкли к такому перепаду уровней, да и вид отсюда неплохой.
   - Геологическая активность? - наморщил лоб Лафайет. - Вы имеете в  виду
землетрясение?
   - Да нет же, просто горообразовательные процессы. Такие вещи  случаются
время от времени, понятно? В другой раз мы можем оказаться  на  дне  моря,
кто знает.
   - А ну-ка, подвиньте локти, -  сказала  Герти,  ставя  на  стол  полный
поднос.
   Пока она расставляла тарелки, Лафайет еще как-то сдерживался,  но,  как
только официантка ушла, он с жадностью набросился на еду.
   - Послушай, Длинный, - сказал Спронройл с полным  ртом  -  А  ты  давно
работаешь у принца?
   - А? Нет, не очень, - ответил Лафайет, не переставая  жевать.  -  Можно
сказать, что совсем недавно.
   - Это, конечно, останется между  нами,  но...  что  ты  думаешь  о  его
кредитоспособности?
   - О его кредитоспособности? - Лафайет поспешил набить  рот  оладьями  и
пробормотал что-то нечленораздельное.
   Служащий отдела обслуживания заказчиков поднял руку.
   - Пойми нас правильно,  мы  нисколько  не  беспокоимся,  -  заверил  он
Лафайета. - Но принц нам все еще  должен  приличную  сумму  за  Стеклянное
Дерево.
   Лафайет застыл с вилкой в руке.
   - Стеклянное Дерево... - задумчиво проговорил он. - Где я мог слышать о
нем раньше?
   - Да ты, видно, все начисто забыл!
   - У меня идея, мистер Спронройл, - сказал О'Лири. - Давайте представим,
что я вообще ничего не знаю, и вы расскажете мне обо всем по порядку. Я бы
тогда все быстрее вспомнил.
   - Зови меня просто Рой. Так с чего же начать? Впервые мы услышали о его
высочестве года три назад: он тогда искал работу. В то время  он  был  еще
незнатного рода. У него были кое-какие интересные идеи, ну, мы и  устроили
его в опытно-конструкторский отдел. Но через  пару  месяцев  его  пришлось
уволить: у него оказался самый большой счет за электричество, а работа и с
места не сдвинулась. Потом он  снова  появился  -  на  этот  раз  с  тугим
кошельком и новыми предложениями, попросил нас сделать  несколько  изделий
по  индивидуальному  заказу.  Заказ  его  мы  выполнили,  он   расплатился
шлифованными драгоценными камнями, и все были  довольны.  После  этого  он
вдруг присвоил себе титул принца и решил начать  строительство.  Он  опять
обратился к нам - не возьмемся ли мы за строительный подряд? Цену назначил
подходящую, вот мы и согласились. И я тебе честно скажу:  мы  свою  работу
сделали отлично - вся постройка из силикона, армированного  микроволокном.
Вид шикарный, можешь мне поверить.
   - Да, конечно. Но какое отношение это все имеет к Стеклянному Дереву, о
котором вы говорили?
   - Да просто строители прозвали этот замок Стеклянным Деревом; с тех пор
все так и зовут его. Он и впрямь  похож  на  дерево  -  все  эти  башенки,
минареты, ответвления, отходящие от центральной части. На солнце  он  весь
так и сверкает. Вот только нам за работу не заплатили, -  мрачно  закончил
Спронройл.
   - А не работает ли на принца старуха, которая летает на метле? Я  хотел
сказать, без метлы.
   Собеседник О'Лири сочувственно взглянул на него:
   - Длинный, может, тебе лучше вернуться и прилечь?
   - Послушай, Рой, прошлой ночью старуха говорила про Стеклянное  Дерево,
а до этого она пыталась меня убить.
   - Надо же! Из пистолета?
   - Нет, она...
   - Тогда ножом?
   - Нет, она хотела убить меня голыми руками.
   - Ты, наверно, в это время спал, так, что ли?
   - Нет, конечно! Но...
   - Послушай, ты ведь мне  рассказываешь  о  старухе,  я  тебя  правильно
понял?
   - Пожалуйста, Рой, не перебивай меня. Я пытаюсь объяснить тебе...
   - Длинный, а что, если тебе начать поднимать гантели?  Как  ты  на  это
смотришь? Ты бы стал сильным, мужественным и перестал бояться  всяких  там
старух. Я могу со скидкой продать тебе наш набор "Атлас-223" в комплекте с
акустическим устройством - тебя будут подбадривать, воодушевлять...
   - Не надо меня подбадривать! Я пытаюсь тебе объяснить, что эта  старуха
как-то связана с исчезновением леди Андрагорры.
   - Кого-кого?
   - Леди Андрагорры. Это моя жена. То есть на самом деле она вовсе не моя
жена, но...
   - Я все понял, - подмигнул ему Спронройл. - Можешь положиться на  меня,
Длинный, я не проболтаюсь.
   - Я вовсе не  это  хотел  сказать!  Леди  Андрагорра  -  очаровательная
девушка. Она исчезла, когда ее собирались похитить. То есть  ее  похитили,
когда она хотела исчезнуть. Короче, она пропала! А старая ведьма в избушке
говорила о Стеклянном Дереве!
   - Ну и что из этого? Здесь, наверно, все знают о Стеклянном  Дереве.  -
Спронройл нахмурился. - Вот только здесь никто  не  живет,  насколько  мне
известно.
   - Старуха наверняка работает на принца Крупкина! Она  приняла  меня  за
кого-то другого - плохо видит, должно быть, -  и  проболталась,  что  леди
Андрагорру должны были привезти в ее избушку.
   - Что-то я тебя не пойму. Если старуха работает на принца так же, как и
ты, то с какой стати ей кидаться на тебя?
   - Она решила, что  я  обманул  ее,  привел  к  ней  стражников  герцога
Родольфо.
   - Вот как? Выходит, ты знаешь герцога Родольфо? Его  светлость  однажды
направил нам запрос, интересовался персональным генератором ауры. Но мы не
смогли договориться о пене.
   - Послушай, я уверен, что именно Крупкин задумал похищение.  Но  кто-то
помешал ему: леди Андрагорра исчезла, прежде чем  старуха  смогла  сделать
свое дело.
   - Значит,  эта  леди  А  -  подданная  герцога  Родольфо?  -  Спронройл
недоверчиво покачал головой. - Боюсь, ты ошибаешься,  Длинный.  Герцогство
слишком далеко отсюда, чтобы Крупкин мог стоять за всем этим.
   - Он ее сначала заманил сюда, в горы, -  леди  Андрагорра  думала,  что
едет на свидание с неким мошенником по имени Лоренцо, который втерся к ней
в доверие. Она и не догадывалась,  что  негодяй  намеревался  передать  ее
Крупкину.
   Лафайет потер лицо - ту его сторону, на которой не было синяков.
   - Но кто же мог перехватить ее?
   - В самом деле, кто? Трудно сказать. В  здешних  лесах  полно  воров  и
разбойников. Забудь-ка все это, Длинный. Давай лучше перейдем к делу.  Что
касается просроченных платежей...
   -   Как?   Забыть   самое   прекрасное,   восхитительное,    преданное,
очаровательное существо, которое когда-либо носило бикини!  Да  ты  с  ума
сошел, Рой! А вдруг как раз сейчас ей угрожает смертельная опасность?  Она
покинута всеми, испугана, ее, может быть, пытают или... или...
   - Но ведь ты сам сказал, что  она  собиралась  встретиться  с  каким-то
Лоренцо, верно? - попробовал успокоить его Спронройл, намазывая варенье на
третий кусок подрумяненного хлебца. - Похоже, что Крупкин вообще не  имеет
к этому делу никакого отношения, и тебе не о чем волноваться.
   - Да я же сказал тебе, что ее обманули!
   - А, понимаю. Этот тип пригласил ее осмотреть какое-нибудь  имение  или
прокатиться в карете новой модели, так, что ли?
   - Да нет. Это должен  был  быть  в  некотором  роде  медовый  месяц,  -
признался Лафайет. - Но какое теперь это имеет значение? Ее похитили, и  я
хочу ее спасти.
   - А что ты думаешь об этом Лоренцо? Может, похищение - его рук дело?
   - Я не исключаю такой возможности. Он мог передумать в последний момент
- решил обмануть Крупкина. Скажу тебе честно, чем больше я об этом  думаю,
тем правдоподобнее кажется мне эта версия. Он, должно быть, похитил ее  из
кареты, как и было задумано, а потом, вместо того,  чтобы  привезти  ее  в
избушку, отправился с ней... куда-то еще.
   - Отличный пример дедуктивного рассуждения, Длинный. Итак,  я  полагаю,
победил достойнейший - и с тех пор они жили  в  любви  и  согласии.  Хотя,
может, и не достойнейший, как знать? Может, он тоже боялся старух. Я  хочу
сказать...
   - Я знаю, что ты  хочешь  сказать,  -  резко  перебил  его  Лафайет.  -
Послушай, Рой, я должен ее найти!
   - Я восхищаюсь твоей  преданностью  хозяину,  Длинный,  но  боюсь,  ему
придется придумать что-нибудь еще...
   - Да плевал я на него! И вообще, никакой он мне не хозяин.
   - Как? Ты уволился?
   - Я никогда на него не работал. Я должен был  тебе  раньше  сказать  об
этом. Извини.
   - Так. Откуда же тогда у тебя сигнальное устройство?
   - Если ты имеешь в виду этот перстень, - Лафайет  протянул  руку  -  на
пальце сверкало кольцо с красным камнем, - то мне дал его герцог Родольфо.
   - Неужели? - Спронройл схватил О'Лири за  палец  и  принялся  тщательно
изучать перстень.
   - Это и впрямь перстень Крупкина.
   Человечек понизил голос:
   - Если честно; Длинный, как ты его достал?  Перерезал  горло  Крупкину,
что ли?
   - Нет, конечно. Я его вообще в глаза не видел.
   Спронройл покачал головой, недоверчиво глядя на О'Лири.
   - Что-то здесь не так. Как мог перстень принца попасть к  герцогу?  Его
высочество очень дорожит этой безделушкой, уж я-то знаю.
   - Ну, а я знаю, что перстень был у герцога - и он дал его мне.
   Лафайет снял перстень с пальца.
   - Вот, - сказал он, - можешь получить его обратно, мне он не  нужен.  Я
хочу найти леди Андрагорру, а все остальное меня не касается.
   Его собеседник мрачно взвесил перстень на ладони.
   - Боюсь, Длинный, у тебя могут быть большие неприятности.
   Он встал, резко отодвинув стул.
   - Пошли,  тебе  придется  рассказать  обо  всем  Флимберту.  Он  у  нас
начальник службы безопасности, следователь, суд  присяжных  заседателей  в
одном лице, и он же приводит приговоры в исполнение. Вряд ли ему  это  все
понравится.  Советую  тебе  придумать  что-нибудь  более  убедительное  по
дороге, в противном случае нам придется действовать в строгом соответствии
с инструкциями, регулирующими коммерческую деятельность "Аякса".
   - Что же это за инструкции? -  раздраженно  спросил  его  О'Лири.  -  Я
лишусь вашего кредита?
   - Да нет, Длинный, скорее ты лишишься своей головы.
   Флимберт оказался круглолицым  лысым  коротышкой.  Он  был  в  очках  с
толстыми линзами, которые, казалось, приросли к его голове.  Флимберт,  не
переставая, барабанил толстыми пальцами по крышке  стола,  пока  Спронройл
рассказывал ему об О'Лири.
   - Я проверил: это действительно наш перстень; мы сделали его для принца
Крупкина, - закончил он.
   -  Дело  совершенно  ясное:  убийство  и  крупная   кража,   отягченные
незаконным проникновением на территорию  завода  под  ложным  предлогом  и
дачей ложных показаний, - пропищал фистулой  Флимберт.  -  Твое  последнее
слово.
   Он взглянул на О'Лири сквозь очки, словно золотая рыбка из аквариума.
   - Последнее слово? Да я еще и первого не  сказал!  Выслушайте  меня:  я
совершенно случайно свалился в эту вашу шахту, когда тихо и мирно  шел  по
своему делу. Мне бы и в голову не пришло сказать, что я от Крупкина, - это
была идея Роя. И  кто,  в  конце  концов,  вынес  смертный  приговор?  Где
показания свидетелей...
   - Принц Крупкин никогда в жизни не расстался бы по собственной воле  со
своим персональным сигнальным устройством. Следовательно,  чтобы  получить
его, ты должен был убить принца. Дело открыто и закрыто. Властью,  которой
я облечен...
   - Я же сказал вам, что получил перстень от Родольфо!
   - Невозможно! Крупкин не отдал бы его и Родольфо...
   - Но он отдал! Почему бы вам не  проверить  мою  версию,  вместо  того,
чтобы казнить меня без суда и следствия!
   - Знаешь, Берт, - начал Рой, потирая свой тяжелый подбородок, - все это
очень странно. Может, Длинный говорит правду? Ну с  какой  стати  ему  так
нескладно врать? Если бы  он  на  самом  деле  что-то  задумал,  разве  он
признался бы, что Крупкин  не  посылал  его?  Он  мог  бы  и  дальше  меня
дурачить. Поверь мне, парень прекрасно осведомлен о всех делах принца.
   - Вовсе нет, - запротестовал Лафайет.
   - Старая уловка! - сказал начальник  службы  безопасности.  -  Хитрость
наоборот - вот как мы называем этот прием! Практически невозможно отличить
от тупости.
   - Это и впрямь трудно -  взять  хотя  бы  вас,  к  примеру,  -  вставил
Лафайет.  -  Послушайте,  Крупкин  дал  перстень  Родольфо,  Родольфо  дал
перстень мне. Я попал к вам случайно и теперь хочу уйти, только и всего.
   -  Невозможно,  мы  поймали  тебя  с  поличным,  приятель.  Фактическое
владение при отсутствии правооснования - одно из самых тяжких преступлений
по нашим правилам. Тебя закуют  в  кандалы,  и  следующие  триста  лет  ты
проведешь на камнедробилке, двенадцатый уровень.
   - Боюсь, мне придется вас разочаровать, - прервал его Лафайет. -  Я  не
проживу триста лет.
   - Извини, приятель, я не знал, что ты болен. В таком случае,  я  вынесу
тебе  пожизненный  приговор.  Так  что  не  переживай,  если  не   сможешь
отработать триста лет.
   - Спасибо за заботу. Но почему бы вам не проверить мою версию, хотя  бы
просто  из  любопытства?  Что,  если  у  Родольфо  все-таки  был  перстень
Крупкина?
   - У его светлости кольцо его  высочества?  -  Флимберт  в  задумчивости
соединил кончики пальцев рук. -  Ну,  во-первых,  это  было  бы  серьезным
нарушением условий продажи. Во-вторых, это не  в  характере  Крупкина:  он
ничего не делает просто так, без причины...
   - Значит, у него была причина, только и всего. Неужели вам  неинтересно
выяснить, что это за причина?
   - Любопытно.
   Спронройл взял перстень, поднес его к носу и принялся изучать.
   - Как ты думаешь, он не мог тут что-нибудь переделать?
   - Чепуха, только специалист из нашей лаборатории мог бы это сделать.  -
Флимберт запнулся. - Но ведь Крупкин работал в наших лабораториях, не  так
ли?
   -  Да...  И   он   отличный   специалист,   прекрасно   разбирается   в
микроэлектронике, - подтвердил Спронройл. - Ну, дела!  Но  зачем  это  ему
могло понадобиться?
   Начальник службы безопасности  достал  увеличительное  стекло  и  начал
внимательно рассматривать перстень.
   -  Я  так  и  думал,  -  бросил  он  отрывисто.  -  Следы  механических
повреждений.
   Отложив перстень в сторону, он нажал кнопку в крышке стола.
   - Соедините меня с лабораторией, - приказал он.
   - Пинчкрафт слушает, - раздался недовольный голос. - Что  вам  надо,  я
занят ответственной работой.
   - Понимаю, понимаю, ты,  наверное,  устанавливаешь  микротелекамеру  на
спине у комара?
   - Вовсе нет. Я вылавливаю соломинкой  маслину  из  мартини.  Мне  почти
удалось ее достать, а из-за вашего звонка я ее опять уронил.
   - Забудь о маслине. Я иду в лабораторию. Мне нужно, чтобы  ты  взглянул
на одно изделие, прежде чем  я  приведу  в  исполнение  смертный  приговор
шпиону.
   Лаборатория находилась в пещере и была  до  предела  набита  сложной  и
громоздкой аппаратурой, чье название было так же непонятно для О'Лири, как
сборник китайских анекдотов. Перед столом на высоком табурете сидел хозяин
лаборатории и  рассматривал  прибор  из  изогнутых  стеклянных  трубок,  в
которых  булькали  жидкости  розового,  желтого  и  зеленого  цветов.  Над
таинственным прибором поднимался сиреневый пар.
   Флимберт, начальник службы  безопасности,  положил  на  стол  перстень.
Заведующий лабораторией повернулся на вертящемся табурете,  включил  яркий
свет и, достав увеличительное стекло, склонился над перстнем.
   - Ага, - пробормотал он. - Печать сломана.
   Он поджал губы и пристально взглянул на О'Лири.  Потом  подцепил  рубин
приборчиком с иглой на конце  и  вынул  его  из  гнезда,  внутри  которого
оказалось крошечное устройство.
   - Ну и ну, - протянул он. - Ты, оказывается, неплохо потрудился.
   Он положил перстень на стол и быстро прикрыл его пустой чашкой.
   - Ну, что? - нетерпеливо спросил Рой.
   - Да так, ничего особенного - он  по-новому  смонтировал  весь  прибор,
только и всего, - отрывисто произнес Пинчкрафт. - Теперь это камера-шпион.
   Он грозно уставился на О'Лири:
   - Что ты хотел здесь выведать? Отвечай!  Секреты  нашего  производства?
Так они хорошо известны: здравый смысл и постоянная работа.
   - Не надо на меня так смотреть, - сказал О'Лири. - Я здесь ни при чем.
   - Э-э-э... перстень был сделан для принца Крупкина, - пояснил Рой.
   - Вот как? Никогда не доверял этому мошеннику с бегающими Глазами.
   - Так-то оно так. Но вот Длинный говорит, что  получил  эту  безделушку
вовсе не от Крупкина. Он утверждает, что перстень дал ему герцог Родольфо.
   - Не может такого быть. Я прекрасно помню этот  заказ:  я  сам  собирал
схемы в соответствии с требованиями Крупкина. Теперь мне  понятно,  почему
он так возражал  против  каких-нибудь  модификаций!  Он  все  предусмотрел
заранее - этот приборчик можно без труда переделать. Ему нужно было только
заземлить вывод А, провести соединение В к А, а соединение С  к  D,  потом
поменять соединение D на  Е,  подключить  вывод  F  к  сопротивлению  Х  и
добавить маленькую камеру - вот и вся работа!
   - И все-таки я получил его от Родольфо!  -  горячо  сказал  Лафайет.  -
Герцог поручил мне одно важное дело, и перстень  должен  был  служить  мне
пропуском.
   - Тебе придется  придумать  что-нибудь  более  убедительное,  -  сказал
Флимберт. - С этим перстнем тебя задержал бы первый дозор, даже если бы он
состоял из одних мальчишек.
   - Постой-ка, - перебил его Рой. - Может, он хотел тебе дать  герцогский
перстень с печаткой? Я сам видел его у герцога на пальце, когда он с  нами
торговался. Это тоже перстень с рубином, а на нем выгравированы две буквы:
PP. Он, видимо, по ошибке дал тебе не тот перстень. Какое  было  при  этом
освещение?
   -  Влажное,  насколько  я  помню,  -  ответил  Лафайет.  -  Послушайте,
джентльмены, мы напрасно теряем время. Теперь  недоразумение  улажено,  и,
если бы вы вернули мне одежду, я смог бы продолжить путь...
   - Не торопись, приятель, - оборвал его Флимберт. - Мы знаем, как  вести
себя с теми, кто нарушает условия контракта.
   -  В  таком  случае,  обратитесь  к  Крупкину,  потому  что  именно  он
подписывал контракт.
   - Он прав, - согласился Пинчкрафт. - Крупкин, как партнер по контракту,
несет ответственность. Этот парень всего лишь его соучастник.
   - Какое ему за это грозит наказание?
   - Гораздо менее суровое, - неохотно признался Флимберт. -  Каких-нибудь
сто лет на камнедробилке.
   - Ты слышал, Длинный? Тебе повезло, - поздравил его Рой.
   - Я просто в восторге, - отозвался Лафайет. - А нельзя  ли  нам  вместе
что-нибудь придумать? Как вы смотрите на условный приговор, к примеру?
   - А что, если он совершит какой-нибудь геройский поступок? -  предложил
Рой. - У нас есть партия галстуков ручной работы, которые никак не удается
сбыть. Он вполне мог бы торговать ими вразнос...
   - Да что за ерунда! - вспылил О'Лири. - Это все дело рук Крупкина, а  я
ни в чем не виновен. Кроме того, я уверен, что именно Хрупкий похитил леди
Андрагорру.
   - Это нас не касается.
   - Возможно, но у меня создалось впечатление, что  у  вас  предусмотрено
суровое наказание всякому, кто попытается переделывать ваши изделия.
   - Хм-м... - почесал нос Флимберт. - Это действительно так.
   - Тогда давайте сделаем вот что, -  горячо  предложил  О'Лири.  -  Если
Крупкину  удалось  преобразовать  персональное  сигнальное  устройство   в
камеру-шпион, то почему бы вам не смонтировать прибор таким образом, чтобы
его действие стало обратным?
   - То есть?
   - Переделайте его так, чтобы он передавал сюда, в лабораторию, то,  что
происходит у Крупкина, а не наоборот.
   Пинчкрафт наморщил лоб:
   - Вполне возможно, вполне возможно.
   Он знаком приказал всем молчать, поднял чашку  и,  поднеся  перстень  к
свету, принялся за работу. Остальные молча наблюдали за его действиями.
   - Так... соединение В к контакту D... проводник  Е  к  излучателю  X...
красный... синий... зеленый...
   Через десять минут Пинчкрафт  удовлетворенно  хмыкнул,  вставил  камень
обратно в гнездо и поднес перстень к уху. На его  лице  появилась  широкая
улыбка.
   - Я его слышу,  -  сказал  он.  -  Вне  всякого  сомнения,  это  кольцо
настроено на точно такое же парное, которое Крупкин держит при себе.
   Он передал перстень Флимберту.
   - Хм-м. В самом деле, это его голос.
   - Ну, и что же он говорит? - спросил О'Лири.
   - Поет. Что-то о дороге в Мандалай.
   - Дайте мне послушать.
   Флимберт передал ему кольцо; Лафайет поднес его к уху.
   - ...идола из глины звали Буддо-о-ой...
   Слова заглушал шум воды. Лафайет нахмурился: казалось, он уже  когда-то
раньше слышал этот голос. Неожиданно пение  оборвалось.  Лафайет  различил
легкий  стук,  за  которым  последовало  чертыхание,  потом  шаги  и  звук
отворяемой двери.
   - Ну? - недовольно спросил голос, певший перед этим песню.
   - Ваше высочество... плен... то есть,  я  хотел  сказать,  ваша  гостья
отказывается  от  приглашения  присоединиться  к  завтраку  и...  э-э-э...
приносит подобающие извинения.
   - Черт бы ее побрал! Я хочу, чтобы  она  чувствовала  себя  здесь,  как
дома, только и всего! И не надо мне лгать, Хонч. Эта дрянная  девчонка  не
знает, что такое извинения. Она только  и  делает,  что  топает  ногами  и
приказывает с тех самых пор, как появилась здесь.  Я  тебе  честно  скажу,
иногда меня берут сомнения, стоит ли вообще с ней так церемониться.
   - Должен ли я... э-э-э... передать ей приглашение вашего  высочества  к
обеду?
   - Нет, это лишнее. Позаботься только, чтобы ей подавали в комнату  все,
что она потребует. И вот еще: она должна быть всем довольна, насколько это
вообще  возможно.  Я  не  хочу,  чтобы  у  нее  появились   морщинки   или
растрескались руки, пока она здесь находится.
   - Конечно, ваше высочество.
   Шаги, звук закрывающейся двери, негромкий свист, и  вдруг  -  тишина  и
тяжелое дыхание.
   - О, дьявол! - пробормотал голос. - Неужели эти коротышки...
   Фраза оборвалась. Послышался громкий скрежет,  потом  глухой  удар,  за
которым наступила полная тишина.
   - Угу, - сказал Лафайет. - Он перестал передавать.
   Все остальные тоже послушали по очереди.
   - Он, видно, сообразил, что что-то  не  так,  -  заметил  Пинчкрафт.  -
Вероятно, положил кольцо в шкатулку и захлопнул крышку. Ну, что  ж,  конец
контрразведке.
   -  Очень  жаль,  -  беспечно  сказал  О'Лири.  -  Только-только   стало
интересно.
   - Да. Ну, ладно, пойдем, приятель, - приказал  Флимберт.  -  Тебя  ждет
камнедробилка.
   - Пошли. Прощай, Рой, - сказал О'Лири. - Я готов  выполнить  свой  долг
перед обществом, но мне очень жаль, что веселье начнется без меня.
   -  Не  переживай,  Длинный,  жизнь  на  "Аяксе"  не  отличается  особым
разнообразием, так что ты ничего не упустишь.
   - Кроме нападения, - сказал Лафайет. - Вторжение на "Аякс" Крупкина  со
своей  армией,  военно-воздушными  силами  и   флотом   будет,   вероятно,
впечатляющим.
   - Какое вторжение? - перебил его Флимберт. - О чем это ты говоришь?
   - Ах, да, я совсем забыл: вы же не  могли  его  слышать.  Впрочем,  он,
наверное, дурачился, только и всего.
   - Кто?
   - Принц Крупкин. Он как  раз  излагал  план  наступления  на  заседании
Военного совета. Он прекратил передачу в тот самый момент, когда собирался
объявить время штурма "Аякса" при участии трех видов войск.
   - Не может быть! Крупкин никогда бы не решился на это!
   - Охотно верю. Это могла быть просто шутка. Вот только он не знал,  что
мы могли его слышать. Но, с другой стороны, у него, возможно, своеобразное
чувство юмора, и он мог зачитывать какие-нибудь  логические  схемы  просто
так, ради развлечения.
   - Какая низость! Неужели он сможет использовать нашу технику против нас
же самих? - спросил потрясенный до глубины души Флимберт.
   - Он способен на все! - ответил Пинчкрафт.
   - Джентльмены, вы, кажется, забыли, что мне пора  на  камнедробилку?  -
напомнил Лафайет. - Похоже, у вас будет  уйма  дел  в  ближайшие  двадцать
четыре часа: надо будет составить завещания, закопать драгоценности...
   - Минуточку. Что еще сказал Крупкин? Когда  он  собирается  напасть  на
нас? Каков численный состав его армии? Что он планирует атаковать в первую
очередь? Какое вооружение...
   - Мне очень жаль, но об этом он не успел рассказать.
   - Черт возьми! Почему мы не подключились раньше!
   - Послушай, Пинчкрафт, ты не мог бы  что-нибудь  придумать?  -  спросил
Флимберт. - Нам просто необходимо знать, что там происходит.
   - Нет, без датчика в покоях принца это невозможно.
   - А что, если послать туда птицу-робота - она разбросает  аппараты  для
тайного наблюдения.
   - Ничего не  выйдет.  У  этих  микроустройств  очень  небольшой  радиус
действия. Датчик должен находиться вблизи от интересующего  нас  человека,
иначе он бесполезен.
   - Мы пошлем к ним лазутчика.
   - Нет, это не годится. Наших ребят посылать нельзя: их сразу же заметят
среди этих долговязых верзил. Разве что...
   Все взоры обратились на О'Лири.
   - Что?! Вы думаете, я сам положу голову в пасть ко льву? -  сказал  он,
удивленно поднимая брови. - Нет уж, увольте. Разве  вы  забыли,  что  меня
ждет уютная, безопасная камнедробилка?
   - Ну-ну, мой мальчик, - стал ласково  увещевать  его  Флимберт,  словно
отец невесты-бесприданницы. - Стоит ли беспокоиться  о  камнедробилке?  Ты
успеешь отработать свой срок после того, как вернешься...
   - Забудьте о сроке, - решительно сказал Пинчкрафт. - У  нас  есть  дела
поважнее. Скажи мне, приятель, неужели ты не желаешь выполнить свой  долг,
постояв за правое дело?
   - И что я получу в  награду,  постояв  за  правое  дело?  -  насмешливо
спросил О'Лири. - Нет, увольте, ребята. Вам придется обойтись без меня,  у
вас это прекрасно получалось до моего появления.
   - Послушай, Длинный, - обратился к нему Рой. - Мне казалось, ты  не  из
тех, кто пасует в трудную минуту.
   - Ты забываешь, что для меня трудная минута наступила полчаса назад - и
по твоей вине.
   - Сэр, - вновь вступил в разговор Пинчкрафт.  -  Мы  взываем  к  вашему
великодушию: помогите нам, и мы будем вам навеки признательны.
   Лафайет с трудом подавил зевок.
   - Благодарю, я по горло сыт признательностью.
   - Мы бы могли обсудить  сделку  на  выгодных  для  тебя  условиях...  -
предложил Флимберт.
   О'Лири поднял бровь и поджал губы.
   - Тебе будет предоставлено лучшее оборудование из наших лабораторий,  -
поспешно  проговорил  Пинчкрафт.  -  Я  как  раз  заканчиваю  работу   над
плащом-невидимкой твоего размера и...
   - Мы высадим  тебя  на  балкон  главной  башни  Стеклянного  Дерева,  -
продолжил Флимберт. - Полет на  одноместном  ковре-самолете  займет  менее
часа.
   - Да вы что, с ума сошли! - возмутился О'Лири. - Я могу пробраться туда
только после того, как стемнеет, да и то  если  мне  посчастливится  найти
незапертую дверь.
   - Совсем не обязательно, ведь на тебе будет вот это!
   Пинчкрафт спрыгнул  с  табурета,  схватил  со  стола  длинный  плащ  из
зеленого бархата на красной подкладке и обернул его вокруг  себя.  Тяжелая
ткань взвилась, блеснув бархатными складками, -  и  исчезла,  а  с  нею  и
маленький мастер.
   - Вот это да! - изумленно проговорил О'Лири.
   - Неплохо, правда? - прозвучал откуда-то из пустоты голос Пинчкрафта.
   - Во-волшебство? - спросил, запинаясь, Лафайет.
   - Вовсе нет. Электроника.
   Перед ними вновь возникло лицо Пинчкрафта.
   - Ну, что скажешь?
   О'Лири постарался придать липу равнодушное выражение.
   - Может быть, я и соглашусь, в конце  концов,  -  как  можно  небрежнее
сказал он. - Но ковер должен быть двухместным.
   - Как ты скажешь, - поспешил согласиться Рой. - Для героя-добровольца -
все только самое лучшее.
   - Не беспокойся,  мы  поможем  тебе  добраться  туда,  -  успокоил  его
Пинчкрафт.
   - А выбраться оттуда? - поинтересовался Лафайет.
   - Всему свое время, - ответил Флимберт. -  Ну,  пошли,  приятель,  пора
собирать тебя в дорогу. Ты должен к вечеру проникнуть в  замок  Стеклянное
Дерево.



        8

   По узкому коридору Спронройл провел Лафайета к двустворчатой двери,  за
которой оказался крошечный  балкончик.  На  долину,  расстилавшуюся  перед
ними, опускался вечер.
   - Так, Длинный, не забудь, что с ковром надо  обращаться  осторожно,  -
объяснял сотрудник из отдела обслуживания заказчиков.
   Он развернул перед ним синий прямоугольник  размером  шесть  на  восемь
футов, который ничем не отличался от обычного ковра.
   - Все схемы настроены на твои излучения, так что  никто  не  украдет  у
тебя этот ковер. Он управляется голосом, поэтому думай, что ты говоришь. И
не забывай, что поручней нет -  будь  особенно  осторожен  на  виражах.  В
ковер, конечно, вмонтирована система  управления  по  крену,  но  если  ты
невнимателен... В общем, помни, что парашюта у тебя нет.
   -  Вы  меня   успокоили,   -   сказал   Лафайет,   расправляя   складки
плаща-невидимки и стараясь справиться с неприятным  сосущим  чувством  под
ложечкой. - Со всеми этими приборами, которые я получил от  Пинчкрафта,  у
меня маневренности не больше, чем у баржи с мусором.
   - Сказать по правде, для него - это идеальная  возможность  испытать  в
эксплуатационных условиях все эти диковинные приборы, над  которыми  он  с
ребятами работал долгими зимними ночами. Взять, к примеру, его чихательный
генератор:  наше  начальство  не  разрешило  бы  испытать  его   даже   на
добровольцах! А плоскоход: прекрасная идея, но если он не будет работать -
фьють! Пропал наш изобретатель со своей лабораторией.
   - Еще несколько подробностей -  и  я  откажусь  лететь,  -  предупредил
О'Лири. - Лучше укажите мне нужное направление, прежде чем  здравый  смысл
возьмет верх над моим инстинктом совершать ошибки.
   - Лети на запад, Длинный. Стеклянное Дерево нельзя пропустить.
   - Если бы ты знал, сколько я в своей жизни пропустил! - сказал Лафайет.
- Кстати, на будущее: меня зовут вовсе не Длинный, а Лафайет О'Лири.
   - Неужели? Подумать только! Впрочем, это неважно. Да, кстати, не забудь
повернуть рычажок на аппарате скрытого наблюдения, прежде чем ты  положишь
его в карман к интересующему нас лицу.
   - Ну что ж,  -  сказал  Лафайет,  усаживаясь  по-турецки  на  ковре.  -
Поехали.
   Он закрыл  глаза  и  стал  мысленно  повторять  координаты,  полученные
полчаса назад от Флимберта. Густой  ворс  на  ковре  под  ним  стал  мелко
вибрировать. Затем ковер зашевелился, дернулся  и  натянулся.  У  Лафайета
возникло непроизвольное желание схватиться за что-нибудь, но усилием  воли
он заставил себя остаться на месте и расслабиться.
   - Представь, будто ты мешок картошки, - повторил он,  чувствуя,  как  у
него по спине струится пот. - Большой джутовый мешок картошки из Айдахо...
   Покачивание и рывки усилились; поднявшийся ветер дул ему в лицо, трепал
волосы и срывал с плеч плащ.
   - Ну же, поднимайся, пока этот умник Флимберт не сообразил,  что  я  их
надул, - прошептал О'Лири.
   Никаких  изменений.  Ветер  все  так  же  обдувал  его,  ковер  казался
неподвижным.
   - Великолепно! - воскликнул  Лафайет.  -  Я  мог  бы  с  самого  начала
догадаться, что из этой затеи ничего не получится.
   Он открыл глаза и увидел над собой  бескрайнее  синее  небо.  Затем  он
оглянулся...
   Где-то далеко внизу на крошечном балкончике, прилепившемся к громадному
утесу, стояла крошечная  фигурка  и  махала  ему  вслед  платком.  Лафайет
заставил себя взглянуть вниз на стремительно проносящуюся под ним  зеленую
равнину и снова зажмурился.
   - Мама миа, - простонал он. - А вдруг меня укачает? Ведь я не  захватил
с собой даже бумажного пакета.
   Замок, известный под названием Стеклянное  Дерево,  возник  на  западе,
словно звезда  на  горной  вершине.  В  лучах  заходящего  солнца  от  его
многочисленных хрустальных шпилей  исходило  радужное  сияние.  Стеклянное
Дерево,  все  из  высоких  сверкающих  башен,  ослепительных  минаретов  и
позолоченных шпилей, находилось на самой высокой вершине горной гряды.
   - Ну что ж, плащ, делай свое  дело,  -  прошептал  Лафайет,  расправляя
вокруг себя складки так, чтобы плащ покрывал большую часть ковра.
   Спронройл   уверял   его,   что   у   принца   Крупкина   нет   средств
противовоздушной обороны, но О'Лири на  всякий  случай  пригнулся  пониже,
чтобы не представлять собой удобной мишени. Ковер начал снижаться к быстро
приближающемуся дворцу.
   Когда до него оставалось около полумили, Лафайет приказал ковру убавить
скорость. Если какие-то изменения и произошли, он их  не  почувствовал.  С
ужасающей быстротой на него неслась  самая  высокая  башня,  сверкающая  и
переливающаяся на солнце...
   В последний момент ковер затормозил, сделал крутой  вираж  -  при  этом
оцепеневший от страха Лафайет чуть не свалился вниз  -  и  облетел  вокруг
башни.
   - Точь-в-точь как мешок с картошкой, - пролепетал О'Лири. -  Кто-нибудь
там, наверху, помоги мне выбраться из этой переделки целым и невредимым, и
я буду регулярно платить церковную десятину...
   Ковер остановился и повис, покачиваясь в воздухе,  у  высокого  окна  с
балкончиком в мавританском стиле.
   - Отлично! Вперед, тихий ход, - скомандовал Лафайет.
   Ковер вплотную подлетел к полупрозрачной, отшлифованной стене. Когда он
коснулся хрустальных перил, Лафайет осторожно протянул руку и схватился за
них. Пока он перелезал на балкон, ковер под ним покачивался и  прогибался,
а потом, сразу став  намного  легче,  начал  уплывать,  слегка  колеблемый
ветерком. О'Лири схватил его за угол, подтащил к себе и, свернув, поставил
в угол балкона.
   - Подожди здесь, пока я вернусь, - прошептал он.
   Расправив под плащом вышитую рубашку, полученную от Спронройла, Лафайет
вытащил из ножен, усыпанных драгоценными камнями, шпагу  и  нажал  кнопку,
которая была вделана в головку эфеса.
   - Бабочка, я Лепешка, - зашептал он. - Добрался до места благополучно.
   -  Отлично,   -   раздался   скрипучий   голос   из   радиопередатчика,
вмонтированного в эфес шпаги.  -  Теперь  войди  внутрь  и  направляйся  в
королевские покои. Они находятся на одиннадцатом этаже главной башни. Будь
осторожен: не выдай себя, разбив по  пути  вазу  или  отдавив  кому-нибудь
ногу.
   - Спасибо за совет, - ответил О'Лири. - А я-то собирался отправиться  в
покои принца, распевая песни и играя на гавайской гитаре.
   Лафайет нажал на ручку двери - и очутился в неярко освещенной  комнате,
устланной  мягким  ковром  и  украшенной  серебристо-розовыми  портьерами.
Против  балкона  стояла  кровать  под  серебристо-розовым  балдахином.   С
розового потолка, на котором резвились серебряные купидоны, свисала люстра
с хрустальными подвесками,  мелодично  звенящими  от  порывов  ветерка  из
открытого  окна.  Лафайет  направился  было  к  широкой  белой   двери   в
противоположном конце комнаты, но остановился, услышав голоса за ней.
   - ...выпили бы по рюмочке перед сном,  -  раздался  вкрадчивый  мужской
голос.  -  Ну,  кроме  того,  -  продолжал  увещевать  он,  -  вам   может
понадобиться помощь со всеми этими пуговицами.
   - Сэр, вы ведете себя дерзко, - игриво ответил знакомый женский  голос.
- Но я разрешаю вам зайти - на несколько минут, не больше.
   - Неужели Дафна? - пробормотал Лафайет.
   Услышав поворот ключа в замке, он кинулся  к  кровати  под  балдахином,
надеясь спрятаться под ней. Едва он успел упасть плашмя на ковер и залезть
под кровать, накрытую парчовым  покрывалом,  как  дверь  отворилась  и  он
увидел из своего укрытия пару стройных ножек в черных лаковых туфельках  с
серебряными пряжками. За ними следом появились начищенные черные сапоги со
звенящими  шпорами,  украшенными  драгоценными  камнями.  Две   пары   ног
пересекли комнату,  скрывшись  из  его  поля  зрения.  До  слуха  Лафайета
донеслись приглушенные звуки, напоминающие борьбу, за которыми  последовал
тихий смех.
   - Поосторожнее, сэр, - прозвучал нежный женский голосок. - Вы испортите
мне прическу.
   Стараясь разглядеть, что происходит в комнате, Лафайет подполз к резной
ножке кровати и вытянул из-под  покрывала  -  при  этом  его  шпага  гл