не сожалею, - заявил Лафайет и сильно наступил на подъем ноги нападавшего, одновременно отбивая запястье и ударяя кулаком в ребра. Юноша согнулся, кашляя и прыгая на одной ноге. - Между прочим, мне это очень понравилось, - вызывающе заявил О'Лири. - Но факт есть факт. Я никогда ранее не встречал Сисли, я ее увидел всего десять минут назад. Как же вы можете желать, чтобы она вышла замуж за незнакомца? - Никогда не видел? - голос старика дрогнул, он жестом показал второму брату, чтобы тот не подходил. - Что это значит? Вы же вместе выросли! Вы же почти ежедневно встречались в течение последних двадцати двух лет! - Папа, кажется, я поняла! - вскрикнула Сисли, кидаясь между Лафайетом и своими родственниками. - Бедный Тазло считает, что в его состоянии было бы нечестно жениться на мне. - Состояние? Какое состояние? - раздраженно спросил отец. - При падении, когда он сломал крыло, он ударился головой и потерял память. - Это звучит правдоподобно, - заметил старший брат. - Во-первых, как его... хм... угораздило упасть? - проворчал младший, потирая область желудка, запястье и голень одновременно. - Да, как же это ты упал, Тазло? Ведь никто же не падает? - спросил старик. - Такой мастер полета, как ты! - Это длинная история, - коротко ответил Лафайет. - Вы не поймете... - Пожалуйста... ну как он вам расскажет? - спросила Сисли. - Он же ничего не помнит! - Однако он вспомнил, как целуют ничего не подозревающих девиц, - прорычал младший брат. - Послушайте, парни, давайте просто забудем об этом. Я признаю свою ошибку, прошу прощения, если ввел вас в заблуждение... - В заблуждение? Эта глупая гусыня прилетела к нам на всех парах, выпалила радостную весть, и ее слышала половина обитателей! Теперь мы станем посмешищем, особенно, если уйдем и оставим вас в комнате без присмотра! - Ну, тогда я куда-нибудь уйду. Я не ищу неприятностей. Только укажите мне, где ближайший телефон... - Ближайший что?.. - три голоса прозвучали как один. - Ну, тогда телефонную станцию. Или полицейский участок. Или остановку автобуса. Мне нужно сделать сообщение... - О чем он говорит? - Бредит, наверное. - Думаю, следует сообщить Уизнеру Хизу. - Нет! Тазло ничего такого не сделал! - вступилась Сисли. - Он поправится, как только вы уйдете и оставите нас одних! - Вряд ли, - мрачно усомнился младший брат. - Ты, девочка, пойдешь с нами, а я позабочусь, чтобы Хаз перешел в холостяцкое гнездо... - Я ему нужна! А теперь убирайтесь оба и ты, папа, если ты на их стороне! - Я никогда ни к чему не присоединяюсь, - быстро ответил старик. - Спокойно, дитя мое. Мы посоветуемся. Нужно что-то предпринять. Эх, а пока, я думаю, мы просто будем все держать в секрете. Незачем давать пищу острым языкам. - Тогда вам придется оставить Тазло здесь, - решительно заявила Сисли. - Если он уйдет, каждому станет ясно... что что-то не так... - Ба-а, крошка права, - сказал младший брат. - Тазло, может, лучше ляжешь? - спросила Сисли, взяв Лафайета за руку. - Мне хорошо, - ответил Лафайет. - Но они правы. Я не могу здесь оставаться. - Он повернулся к троим мужам семейства, но в комнате были только он и Сисли. - Куда они ушли? - М-м-м. - Сисли задумалась. - Папа, наверное, поспешил к насесту своего дядюшки Тимро, чтобы обсудить ситуацию за чашечкой-другой булсидра, а Вугдо и Генбо стоят шагах в двадцати и разговаривают. Думаю, они не особенно довольны. Но ты об этом знаешь не хуже меня, Тазло. - Как они выбрались? - Они просто... вышли, конечно. Что ты имеешь в виду? - Я искал... дверь, - Лафайет споткнулся на слове. - Я не могу ее найти. - Что такое две-ерь, Тазло? - Ты знаешь. Это часть стены, которая подвижна. Ну, открывается или отъезжает в сторону. Я, кажется, не знаю, как это по-таллатлонски. Сисли, казалось, заинтересовалась: - Для чего она, Тазло? Наверное, просто для украшения?.. - Чтобы входить и выходить. Ты знаешь - дверь! - Тазло, что бы это ни было, тебе не требуется дверь, чтобы выходить. Я думаю, все это последствия удара по голове... - Ну ладно, как ты выходишь без двери? - А вот так... - Сисли повернулась к стене и шагнула к ней... сквозь нее! Лафайет увидел, как ее нога погрузилась в твердое дерево, затем тело. Кончики крыльев пропали последними. Стена оставалась целой, как и прежде. Он прыгнул за ней и стукнулся руками о шероховатое дерево. Он было целое, слегка теплое на ощупь... Сисли появилась опять, прямо у Лафайета под подбородком, слегка задев его, когда он отпрянул назад. Она растерянно засмеялась. - Как... как, черт возьми, ты это сделала? - задыхаясь, спросил он. - Тазло, ты меня разыгрываешь, да? - Разыгрываю? Разыгрываю, что схожу с ума... - Лафайет остановился, вздохнул и натянуто улыбнулся. - Я постоянно забываю. Чуть было не решил, что все это на самом деле, а не во сне. Потом ты прошла сквозь стену и испортила впечатление. Не пора ли в самом деле просыпаться? - Он слегка пошлепал себя по щекам. - Давай, О'Лири, проснись! Проснись! - Тазло! - Сисли поймала его запястье. - Пожалуйста, перестань разыгрывать сумасшедшего! Если Уизнер Хиз увидит тебя, произойдет ужасное! - Мои сновидения всегда были чересчур реальны, - сказал Лафайет. - И это еще более усугубилось с тех пор, как я прочитал все эти книги по гипнозу. Если бы Центральная не держала на мне этот ограничитель, я бы, пожалуй, подумал, что меня перенесли в другой вероятностный континуум... - Прошу тебя, Тазло, - хныкала Сисли. - Лучше ляг и поспи хорошенько. - В том-то и беда, Сисли, что я сплю, и ты мне снишься. Мне нужно проснуться и заняться спасением королевства. - Какого королевства? Таллатлон не королевство, а ограниченная мифократия! - Я говорю об Артезии. Она несколько старомодна в некотором смысле, но в целом это очень милое местечко. Мне приходилось бывать ее королем, по крайней мере, несколько дней, пока я не решил отречься в пользу принцессы Адоранны. Это случилось после того, как я убил Лода, двуглавого великана, и его любимого дракона. На самом-то деле это был, конечно, не дракон, а просто динозавр, которого Горубл переправил из локуса с более примитивной формой жизни... и... - Тазло, ляг, только закрой глаза, и все эти дикие фантазии улетучатся! - То не дикие фантазии. А вот это - дикая фантазия. Разве ты не видишь, как все нелепо? Люди с крыльями, которые ходят сквозь стены? Типичные образы из снов, возможно отражающие мое подсознательное желание освободиться от всех ограничений... - Тазло, подумай! Конечно, у нас крылья. Иначе как бы мы летали? И, конечно, мы ходим сквозь стены, а как же еще мы выходили бы? - Все именно так: присутствует примитивная внутренняя логика хорошо организованного сна. - Весь этот разговор о великанах и драконах - фантазия, Тазло, неужели ты не понимаешь? Это символы препятствий, которые тебе предстоит преодолеть. А то, что ты был королем, - транспортное осуществление желания. Воображаемое отречение значит, что ты имеешь все привилегии королевской власти без обязанностей. - Ну и ну... да ты сама неплохо владеешь терминологией! Но я полагаю, этого следовало ожидать, раз уж ты - порождение моего подсознания... Сисли топнула ножкой: - Твоего подсознания! Тазло Хаз, я заставлю тебя признать, что я настоящая, живая женщина во плоти, существующая в трехмерном пространстве, и твое подсознание не имеет с этим ничего общего! Она обняла Лафайета за шею и поцеловала его нежно и продолжительно. - Вот! - сказала она, задыхаясь. - Теперь скажи, что я - плод твоего воображения! - Но... но, если ты настоящая, - с трудом соображал Лафайет, - тогда как же насчет Артезии... и Рыжего Быка, и пещеры, полной хитроумных механизмов, и старика в гробу, и Лома, и... - Это тебе просто приснилось, Тазло, милый, - прошептала Сисли. - Теперь ляг. Давай-ка я покормлю тебя холодным булфрутом и поговорим о нашем будущем. - Ну... - заколебался Лафайет. - Тут только вот какое дело. - Он оглядел голые стены вокруг себя. - Вам очень хорошо ходить сквозь твердое дерево, и твоему папе, и братьям тоже. А как же я? Мне-то как выйти? - Тазло, Тазло, ты же ходил сквозь стены с полутора лет! - Полагаю, примерно в том возрасте я научился ходить, но не сквозь тиковые обшивки. - Глупый мальчик! Пойдем... Я покажу тебе. - Она взяла его за руку, подвела к стене, проскользнула в нее. Лафайет смотрел, как дерево поглощало ее плоть, тело сливалось со стеной, будто она опускалась в темную воду. Видна была лишь ее рука, которой она держала его руку. Она быстро скрылась, дерево сомкнулось за ее предплечьем, запястьем... Пальцы Лафайета больно натолкнулись на дерево. Рука Сисли все еще сжимала его руку. Он вырвался, потирая ободранные костяшки, когда она снова появилась. В широко раскрытых глазах ее появилось выражение беспокойства. - Тазло, в чем дело? - Я же говорил тебе, что не умею ходить сквозь стены! - Но... но, Тазло, тебе это необходимо! - Факт есть факт, Сисли. - Но если ты не умеешь ходить сквозь стену... - На лице ее появился испуг. - Тогда, я полагаю, мне придется прорубить путь наружу. Можешь достать мне топор? - Топор? Он описал топор. - В Таллатлоне нет ничего подобного. И... если бы даже было, то сколько же тебе потребуется времени, чтобы прорубить шесть футов твердого кривуда! Он же прочнее железа! Лафайет опустился на кровать. - Прекрасно! Я в ловушке. Но как же они меня сюда затащили?.. Прежде чем Сисли успела ответить, из стены появился младший брат Вугдо. - Я только что переговорил с Уизнером Хизом, - сказал он. - Ладно, не сердись на меня, - добавил он, когда Сисли обернулась к нему. - Он нашел меня и спросил, как себя чувствует Хаз. Я ему сказал, что нормально. Вот он и хочет его повидать. - Вугдо, как ты мог? - воскликнула Сисли. - Хазу рано или поздно придется предстать перед ним. И чем раньше, тем лучше. Если он вызовет подозрение у старого дьявола, то... ну, ты знаешь, каков Уизнер. - Когда... когда он хочет его видеть? - Он сказал сейчас, сегодня вечером. - Нет! - Но я его уговорил подождать до утра. Я сказал, что у него голова болит. - Вугдо кисло глянул на Лафайета. - Я не сказал ему, что его головная боль - ничто по сравнению с моей. Когда Вугдо ушел, Сисли посмотрела на Лафайета широко открытыми от страха глазами: - Тазло, что делать? - Не знаю, малыш, - мрачно ответил Лафайет. - Но лучше что-нибудь делать. 5 - Давай начнем сначала и посмотрим, нельзя ли что-нибудь понять, - предложил Лафайет. Он казался спокойным и рассудительным. - Итак, я был дома в безопасности, всем довольный, и вдруг получил записку от Рыжего Быка... - Нет, не так, - сказала Сисли, тряхнув головкой. При этом ее фиолетовые султаны восхитительно заколыхались. - Ты был на охоте, собирался принести домой пару птичек уи-уи с золотыми хохолками, чтобы они жили у нашего домашнего очага, когда у нас будет свое гнездо. - Ладно, пусть будет так, как ты говоришь. Итак, мне снилось, что я в Артезии, получил записку от Рыжего Быка. Под влиянием порыва я сделал то, о чем он просил: вышел один среди ночи на таинственную встречу в таверне "Секира и Дракон". - Если ты был так доволен жизнью в этом сне, - сказала Сисли, - зачем же ты сделал такую глупость? Лафайет вздохнул: - Полагаю, я всегда был романтиком, - признался он. - Именно когда все устраивается наилучшим образом, у меня появляется эта неуемная тяга к приключениям. И наверное, мысль вернуться в "Секиру и Дракон" была связана с этим. Знаешь, оттуда ведь все и началось... - Нет, я не знаю. Расскажи мне. - Ладно... с чего бы начать? С Колби Конерз, видимо. Я был чертежником, работал на литейном заводе. Эта работа не очень захватывающая, и я много читал. Я читал о гипнозе. Однажды вечером я пытался освоить новую технику, которую вычитал из книги профессора Шиммеркопфа, и... ну вот я и попал в Артезию, в сумерках шел по мостовой. Доносился запах жареной гусятины и крепкого пива из таверны "Секира и Дракон". - Другими словами, ты согласен, что Артезия вымышлена! - торжествующе воскликнула Сисли. - Ладно... думаю, что на языке Колби Конерз, литейного завода, пансиона миссис Макглинт это был сон, но так как я там обитал, этот мир был так же реален, как и Колби Конерз, даже реальнее! У меня были приключения, я делал то, о чем всегда мечтал, приключения были такие, каких я всегда хотел... - Осуществление желания... - Пожалуйста, перестань говорить "осуществление желания". Я не помню такого желания, как быть обвиненным в похищении принцессы и очутиться в тюремной камере. Я не желал потеряться в пустыне, или быть запертым Лодом в клетку пыток. - Но ты избежал всего этого? - Ну, конечно! Если бы не избежал, то меня бы здесь не было. Фактически, я не уверен, что я здесь. Как мне увериться? Сон кажется реальным, пока спишь. Можно себя щипать, но ведь может и сниться, что ты себя щиплешь, и даже может сниться, что ты проснулся, и... - Тазло, пожалуйста, не надо так волноваться! Ты мне рассказывал о приснившейся Артезии... - Да. Так я закончил на том, что жил во дворце как постоянный гость принцессы Адоранны... - Эта принцесса... она была хорошенькая? - Невероятно! Золотые волосы, большие голубые глаза... - Голубые глаза? Как нелепо! - Вовсе нет, напротив! И фигура как у ангела... - Ты... ты был влюблен в это существо? - Ну... Я думал, что был, некоторое время... но... - Но... но что? - Но, - Лафайет внезапно замолчал, заметив тревогу Сисли. - Но, конечно, в конце концов я понял, что на самом деле я не влюблен в нее... и она вышла замуж за графа Алана и жила счастливо с тех пор... по крайней мере некоторое время. - В то время ты занимал роскошные апартаменты в ее дворце! Как уютно! - Поверь, мы с ней были добрыми друзьями, и все. А граф Алан был признан лучшим фехтовальщиком королевства, между прочим... - Значит... только страх перед этим грозным воином удерживал тебя от ухаживаний? - Перед кем? Перед Аланом? Чушь! Я с ним однажды дрался на дуэли и победил... с небольшой помощью Дафны, конечно... - Кого? - холодно спросила Сисли. - Дафны? - А, Дафна... бывшая горничная со второго этажа, - на ходу изменил Лафайет ход повествования. - Но не нужно отвлекать меня от попытки выяснить, что реально, а что нет. В любом случае я был в Артезии, встречался с Рыжим Быком. Я думал... ну, я думал, что будет как раньше, но было как-то не так. Даже Рыжий Бык казался каким-то не таким: он, казалось, лишился всякой сознательности... - Во сне все меняется, Тазло. - Думаю, да. Но не это было самой большой переменой. Рыжий Бык вышел на минуточку и вдруг... ну, эту часть очень трудно объяснить... неожиданно... я стал кем-то другим. - Так всегда бывает во сне, - посочувствовала Сисли. - Но теперь ты проснулся, ты - это ты, тот же самый милый Тазло Хаз, которым был всегда... - Но я не всегда был Тазло Хазом! - Я был Зорро, из шайки Путников! - Кажется, ты говорил, что был каким-то Лафайетом, экс-королем Артезии! Вот видишь, Тазло, какие у тебя галлюцинации! - Ты не понимаешь, все так просто! Сначала я был Лафайетом О'Лири, потом Зорро, а теперь я Тазло Хаз, только я все равно Лафайет О'Лири, если только ты понимаешь, что я имею в виду. - Нет, - вздохнула Сисли. - Я не понимаю. И это не решает нашу проблему, Тазло. Ты еще должен вспомнить, как выходить. Лафайет сел на край кровати, обхватил голову руками, не обращая внимания на странное ощущение коротких кудрявых перьев вместо волос. - Мне нужно как-то с этим бороться, - твердо решил он. - Или я не сплю, и это все реально, а у меня потеря памяти, и в этом случае я всегда мог ходить сквозь стены, или я сплю... И если я сплю, мне следует видеть во сне все, что я хочу... в том числе и то, как я прохожу сквозь стены! - Он посмотрел вверх с довольным выражением липа. - Следовательно... в любом случае, я это могу. - Он встал, вызывающе осмотрел стену, шагнул к ней и... ударился носом так сильно, что из глаз посыпались искры. - О, Тазло, не так! - взвизгнула Сисли. Она прильнула к нему, издавая успокаивающие звуки: - Мой маленький-малюсенький, даже ходить не может, бедненький Тазлик, ну, ну же, нянюшка Сисли поможет... - Я могу ходить сквозь стены! - убеждал себя Лафайет. - Это совершенно естественно в этом безумном месте, где смешались все представления о норме. И мне нужно только правильно держать рот, и... - Говоря это, он отстранился от девушки, приблизился к стене... и стукнулся о нее так, что зашатался. - Тазло, ты все делаешь неправильно! - крикнула Сисли. - На самом деле здесь нет ничего трудного, нужно лишь ощутить слияние. - Слияние, да? - мрачно переспросил Лафайет. - Ладно, Сисли, если хочешь помочь, научи меня сливаться! Лафайет потерял счет времени. Сисли дважды выходила за пищей - пирожными из птичьих семечек и сладким соком, которые, несмотря на низкую калорийность, вполне утоляли голод. Впрочем, Лафайета это не радовало. Однажды появился Вугдо, чтобы сделать безапелляционное заявление, но Сисли выгнала его, проявив такую горячность, что О'Лири удивился. Несмотря на все усилия, ему так и не удалось протиснуться сквозь шестидюймовый кривуд. - Ну же, Тазло, - повторяла девушка мягко и терпеливо, что очень тронуло Лафайета, несмотря на расстроенные чувства, - расслабься, и мы попробуем снова. Помни, это не трудно. Тут не требуются большие усилия или особая ловкость. Это всего лишь вопрос правильного осмысления. - Ясно, - понуро сказал Лафайет. - Это все равно, что описывать незрячему разницу между лиловым и красновато-коричневым. - Я смутно припоминаю, как я это сделала в первый раз, - задумчиво сказала Сисли. Лафайет видел, что она устала до изнеможения, видел это по темным кругам под глазами, по опущенным изящным плечикам. Но при мягком свете горящего светильника она еще нежно улыбалась ему. - Мне было около двух лет. Папа с мамой планировали пикник на верхушке дерева. Они мне столько раз рассказывали, как бывает, когда впервые видишь открытое небо. - Впервые? В возрасте двух лет? - Конечно, мой Тазло. Младенец не может покинуть гнездо, в котором родился, пока не научится сливаться. - О, боже! А если малыш не может научиться, как я? - Тогда... тогда он остается заключенным на всю жизнь. Но этого не случится, Тазло... этого не может случиться с тобой... с нами! - Ее голос прервали рыдания. - Ну, ну, не принимай это близко к сердцу, малыш, - успокаивал Лафайет, прижимая к груди ее хрупкую, как перышко, фигурку и поглаживая по спине. - Я постепенно пойму... - Ко... конечно, поймешь. Я глупая. - Она смахнула слезу и улыбнулась ему. - Ну, давай снова... Серый свет утренней зари струился сквозь высокое световое отверстие в стене, о которую Лафайет шлепнулся в очередной раз и ощупывал последний кровоподтек на челюсти. - Может, мне и не следовало сливаться, - устало сказал он. - Извини, Сисли. Я старался. И ты старалась. Ты старалась как никто другой... но... - Тазло... если ты не явишься в назначенное время к Уизнеру Хизу, он поймет, что что-то не так. Он придет сюда... он тебе будет задавать вопросы... и когда узнает, что ты ничего не помнишь из своей жизни... что ты страдаешь этим страшным наваждением о других мирах... тогда он... он... - Она горестно замолчала. - Может быть, не так. Может быть, я смогу убедить его, что я просто спятил, что у меня в голове все перепуталось. Может, он мне еще даст время... - Никогда! Ты знаешь, как он относится ко всему, в чем есть хоть намек на одержимость! - Нет, а как? - Тазло, ты не мог забыть все! - Сисли села рядом, взяла его руки и крепко сжала. - Хиз обладает даром проникать в суть явлений, и если он заметит что-нибудь... хоть малейший намек на то, что в кого-то вселился пожиратель умов, то несчастный выходит вон! - Куда? - Вон. В пустоту. Ты знаешь. - Сисли, могли бы мы принять за рабочую гипотезу, что я ничего не знаю? Расскажи мне. - Ладно... так глупо кажется рассказывать тебе то, что знает каждый... но... однажды, много лет назад на Таллатлон напали существа, слишком ужасные, чтобы их можно было описать. Они забирали умы людей, захватывали их в момент, когда люди понижали барьер с целью слияния, - и овладевали ими. Сначала жертва казалась чуть-чуть странной, будто она... потеряла память. Но мало-помалу она начинала изменяться. Во-первых, люди начинали терять перья, их кости росли, султаны выпадали, и на их месте появлялись гибкие тонкие волосы. В конце концов их крылья слабели и... и отпадали! - Это ужасно, - сказал Лафайет. - Но на самом деле это просто миф. Люди не обращаются в других людей, - он внезапно замолчал, поняв значение того, что говорил. - Я имею в виду, что обычно... - Вот именно, - сказала Сисли. - Я знаю, что ты до сих пор ты, Тазло, милый... но... но очень похоже... очень странно... и Уизнеру Хизу покажется более чем странным! Он будет уверен, что ты - пожиратель умов... и он... он пропоет тебя насквозь! И тебя не будет... навсегда... - Она расплакалась. - Ну, ну, Сисли, не плачь, - утешал ее Лафайет, обнимая. - Все еще не так плохо, у нас еще есть немного времени. Может, до меня еще дойдет суть этого... или, может быть, он не придет, или... - Я... я постараюсь быть храброй, - Сисли смахнула слезы и улыбнулась Лафайету. - Ты прав. Еще есть время. Мы не должны сдаваться. Давай попробуй еще: закрой глаза, думай, что стена сплетена из маленьких лучиков света. И эти лучики света - всего лишь крошечные крапинки, которые очень быстро двигаются... так быстро, что на самом деле их нет... и ты тянешься, ты их чувствуешь, ты подгоняешь под них образ своего мышления и... - Все правильно, - неожиданно раздался резкий голос Вугдо. - Уизнер Хиз ждет, пойдем, Хаз. Молодой человек стоял прямо внутри непроходимой стены - непроходимой для Лафайета по крайней мере, как он с отвращением думал, - и сердито смотрел. Все здесь, будь то мужчина, женщина или ребенок старше восемнадцати месяцев, имели свободу входить и выходить, все, кроме него! - Он не готов, - Сисли вскочила и встала перед братом. - Хизу придется подождать. - Ты должна быть поосмотрительнее... - Уходи! Ты все портишь! Если бы ты дал нам время... - Это не я, это Уизнер Хиз... - Да, действительно, это Уизнер Хиз, - сказал другой голос, резкий, высокий - он, как показалось Лафайету, пронзил его кости. Лафайет обернулся и увидел худого крылатого старика с жестким лицом. К его морщинистому скальпу еще прилегали несколько серых султанов, нос напоминал орлиный клюв, а глаза - горящие угли. - И я здесь, - зловеще прошипел Уизнер Хиз, - чтобы раскрыть правду об этом любопытном случае! - Нечего тут раскрывать, - решительно сказала Сисли, обернувшись к Смотрителю. - Тазло сильно упал, он ушиб голову. Естественно, он немного не в себе. Но теперь... он все помнит... да, Тазло? - Она повернулась к нему, глаза ее горели страхом и решимостью. - Ну, может, я еще не вспомнил кое-какие детали, - Лафайет пытался выиграть время. - Так? Это действительно хорошая новость, - отрезал Уизнер. - Но, разумеется, это дело не может решиться так просто. Это касается интересов Таллатлона. Люди боятся самого плохого. Они требуют доказательств. Я уверен, что вы готовы пойти со мной и рассеять все страхи. - Конечно, он пойдет, - торопливо заговорила Сисли, - но ему нужен покой. Он еще не поправился... - У меня нет намерения утомлять пострадавшего, - строго заметил Уизнер. - Несколько вопросов, несколько проверок на людях - и все. Тогда честный Тазло, если это действительно Тазло, сможет вернуться на свое скорбное ложе, если... ему еще требуется особое внимание... - Завтра! Завтра ему будет намного лучше... - Завтра может быть слишком поздно, девочка! - Ему может стать хуже, если он сейчас выйдет... - Предположим... - Уизнер указал на Сисли костлявым пальцем. - Предположим, что этот человек, которого мы зовем Тазло Хазом, на самом деле заражен паразитом из темных пространств между мирами! Ты бы стала нянчить его здесь, помогать ему подготовить место для развития таких же, как он? - Он не заражен! Я знаю, что не заражен! - Сисли, его необходимо проверить, - перебил появившийся Генбо. - Сопротивление лишь повредит ему. Если он - Тазло, все закончится через несколько минут. Он не пострадает, если ответит на несколько вопросов, несмотря на физическую слабость, хотя мне он кажется достаточно крепким, - добавил Уизнер, взглянув на Лафайета далеко не сердечным взглядом. - Он пойдет с вами сейчас, - твердо заявил Вугдо. - Не так ли, Тазло? Лафайет медленно перевел взгляд с Вугдо на Уизнера Хиза, затем на Сисли. Наконец, тяжело вздохнув, он сказал: - Нет. Боюсь, что не в моих силах сделать вам это одолжение. - Нет, говоришь?! - взвизгнул Смотритель. - А я говорю, да! Вугдо, Генбо, взять его! - Пошли, ты... - Вугдо схватил Лафайета за предплечье, Генбо крепко схватил его за раненое крыло и заломил его, когда Лафайет попытался вырваться. Сисли вскрикнула. Отец был в отчаянии. Лафайет напряг ноги, но боль в сломанном крыле жгла, как горячий меч, под лопаткой. Его толкнули на выход, оглушительно стукнув о неподдающуюся стену. - Что это? - спросил Вугдо, стоявший наполовину в стене, наполовину снаружи. Он изумленно смотрел на Лафайета. - Сливайся, говорю тебе! Сливайся! Это глупое сопротивление! - Извините, - ответил Лафайет. - Не могу. Я, кажется, забыл, как это делается. - Ага! - ликовал Уизнер. - Видите? Доказательство! Подтверждение! Именно так было в прошлый раз, когда мы имели с ними дело, и мы их поймали в конце концов! Пожиратели умов не обладали нашим искусством слияния! И поэтому мы их заперли и уморили голодом... - Нет! Это неправда! - рыдала Сисли. - Он просто забыл! - Тихо, глупышка! Ты что, станешь защищать чудовище среди нас? - Он не чудовище! - Да? А откуда тебе знать? - Потому... потому, что я смотрела ему в глаза... и он хороший! - Тогда пусть он выйдет... и докажет, что он человек-птица. - Бесполезно, Сисли, - сказал Лафайет. - Я не умею, и все. - Значит, ты признаешься, что ты - пожиратель умов! - прошипел Уизнер Хиз, отступая назад. Вугдо и Генбо отошли и уставились на него. Только Сисли по-прежнему прижималась к его руке, пока отец не оттащил ее. - Нет, - сказал Лафайет. - Ничего подобного я не признаю. - Пошли, пусть сам себя покажет, - решил Уизнер Хиз. - Мы уйдем и оставим его одного. Если он настоящий человек и не одержим, то он выйдет. Если нет, то тогда пусть будет заключен здесь навеки в назидание остальным из его ужасного рода! В полном молчании, нарушаемом лишь рыданиями Сисли, ее отец и братья прошествовали сквозь стену, будто сквозь пелену темно-коричневого дыма. Уизнер Хиз взял девушку за руку и потянул за собой, хотя она все еще сопротивлялась. Лафайет остался один в замурованной комнате. В чашках еще было немного фруктового сока. О'Лири немного выпил, остальное оставил. Он обошел комнату, бессмысленно ощупывая и ковыряя стены в поисках какого-нибудь незамеченного выхода. - Не теряй времени! - посоветовал он сам себе, падая на кровать. - Выхода нет, кроме одного - сквозь стену. Ты в ловушке. Так уже было. Тут все кончено... в ловушке глупого предрассудка... "Но, - тут же подумал он, - может, это и не предрассудок вовсе. С одной стороны, Уизнер прав, я - пришелец. По-видимому, этот парень, Тазло Хаз, реальная личность. По крайней мере такая же реальная, как все в этом мире. Я не просто отрастил крылья, я забрал чье-то тело. И когда я был Зорро, произошло то же самое!" Он встал и зашагал по комнате. - Зорро действительно был, он был Путник, у него была подружка Гизель и блестящая карьера карманника впереди. Это пока я не пришел и не украл его обличья. А тогда... - О'Лири сделал паузу, задумчиво потер подбородок. - Тогда я опять поменялся внешностью - с Тазло Хазом. И на этот раз я поменялся не только телами, но и мирами. Почему бы и нет? Я это и раньше делал, не один раз. США - Артезия, потом полдюжины континуумов, в которые меня забрасывал Горубл, чтобы от меня избавиться, потом Меланж, а теперь Таллатлон. Он вновь сел на кровать. "Но почему? Сначала я решил, что виновник Главный Референт. Я ткнул кнопку, и первое, что обнаружил впоследствии, было то, что меня никто не узнавал. Но на этот раз у меня не было Марка III. Я там просто стоял. И еще одна штука: раньше параллельные миры, в которые я попадал, всегда географически напоминали Колби Корнез. Были лишь некоторые различия, такие, как пустыня в Артезии с железнодорожной платформой, откуда можно было вернуться домой, но это все относительные мелочи. А здесь - все другое. Ничто не напоминает долину, где была гора. И люди не являются двойниками тех, которых я знал, как в прошлый раз Свайнхильд напоминала Адоранну, а Халк - графа Алана. - Он снова встал, беспокойно заходил. - Я должен признать несколько неоспоримых фактов. Во-первых, что я действительно получил записку от Рыжего Быка, и действительно встретился с ним в "Секире и Драконе", и что каким-то образом я поменялся местами с Зорро... - Он остановился как вкопанный. - Это значит... Зорро поменялся местами со мной!" - О господи! - Лафайет продолжал бормотать себе под нос, хотя прошло уже полчаса. - Это меняет дело. Никто меня искать не станет. А если и станет, то найдет меня бродящим в состоянии изумления, заявляющим, что меня зовут Зорро - Свинья. Или они меня уже нашли. Я, возможно, уже дома, а вокруг меня суетится Дафна, кормит меня супом. Или кормит Зорро супом! - Он бросился на койку. - Погодите, я доберусь до этого гнусного типа! Перенимать мои жесты, пользоваться благосклонностью Дафны... - Он остановился, на лице застыло выражение испуга. - Боже! Этот грязный интриган, подлая вошь! Таким способом обманывать бедную Дафну! Нужно выбираться отсюда! Нужно домой! - Он вскочил, заколотил в стену, закричал. Кругом по-прежнему было тихо. Лафайет шлепнулся о стену. - Прекрасно, - прошептал он. - Давай еще разок! Ори громче! И этого будет достаточно, чтобы убедить Уизнера Хиза, что ты именно тот, кем он тебя считает, если тебя вообще кто-нибудь услышит, что очень сомнительно. Это дерево твердое, как броня. - Он сел на кровати, потирая разбитые кулаки. - И, возможно, он прав. Таллатлон, очевидно, своего рода оторванный мир со своим уровнем существования, не обычный параллельный континуум. Может, он находится на какой-нибудь диагонали относительно серии вселенных, контролируемых Центральной. Может, люди, подобно мне, случайно появлялись здесь ранее, может, есть своего рода вероятностная кривая ошибок, сквозь которую можно проскользнуть... - Он со вздохом лег. Луч солнца снаружи образовал яркое пятно на темном полированном полу. Благовония Сисли все еще висели в воздухе. - Может быть всякое, - прошептал он. - Может, лучше немного поспать, и тогда я смогу лучше думать, чем... Сон был приятный: он лежал на берегу реки под ветвями платана, а рядом Дафна шептала мягким любящим голосом: "...постарайся, пожалуйста, ради меня... ты это можешь, я знаю, что ты это можешь..." - Что постараться? - искренне удивился Лафайет и протянул руку, чтобы обнять ее за плечи. Но она уже каким-то образом пропала. Он был один под деревом... и свет померк. Он остался в темноте и слышал, как она все звала, слабо, словно с большого расстояния. "...только ради меня, мой Тазло... пожалуйста, попробуй, пожалуйста..." - Дафна? Где ты? - Он встал, пошел на ощупь в полной тьме. - Куда ты ушла? "Иди ко мне... иди... ты сможешь, если постараешься... попробуй... попробуй... попробуй..." - Конечно, но где ты? Дафна! "Постарайся, Тазло! Ты стараешься! Я чувствую, что ты стараешься! Вот так! Видишь? Думай так... и двигайся вот так..." Он почувствовал, как эфемерные руки коснулись его мозга. Он почувствовал, как хитросплетения мыслей мягко развернулись, выровнялись, приняли направление. Его слегка потянуло, будто за какую-то нить. Он пошел вперед, прислушиваясь к ее голосу. Паутинки коснулись лица, потянули назад его тело, прошли сквозь тело... Холодный свежий воздух вокруг него наполнился мягким шорохом. Он почувствовал запах зеленых растений, открыл глаза и увидел мерцание звезд сквозь сплетение листвы, увидел огни, светящиеся сквозь листья, увидел... - Сисли! - вырвалось у него. - Как... что... - Она была у него в объятиях. - Тазло, мой Тазло, я знала, что ты это можешь! Я знала! Он повернулся, посмотрел на гофрированную поверхность шершавой коры. Он провел по ней рукой. Кора была твердая. - Надо же, подумать только, - сказал он удивленно, - я прошел сквозь стену... 6 Уизнер Хиз все еще смотрел сердито, но даже Вугдо встал на сторону Сисли и Лафайета. - Вы же говорили нам, что раз стена ему препятствует, то этот факт доказывает его одержимость, - сказал человек-птица. - Но само собой, когда ему дали немного времени разобраться, он вышел, как и обещала Сисли. - Вы поставили условие сами, Уизнер Хиз, - пожал плечами Генбо. - Не жалуйтесь, что он его выполнил. - Пойдем, Тазло, - сказала Сисли, тряхнув головкой. - Сейчас начнется праздник. Лафайет заколебался, глядя на ветвь толщиной в ярд с блестящей тропинкой на поверхности. Она вела в освещенный танцевальный павильон. - А что будет, - спросил он, - если поскользнешься? - Почему ты должен поскользнуться? - Сисли прошла на несколько шагов вперед, встала на пальчики и сделала пируэт, расправив белые крылья: легкое движение воздуха напомнило вздох, листья вокруг задрожали. - У меня же крыло сломано, ты что, не помнишь? - с ходу придумал О'Лири. - Есть идея. Почему бы нам не остаться здесь и не послушать издали. - Глупый мальчик. - Она схватила его за руку и вывела на опасную тропинку. - Просто закрой глаза, и я поведу тебя, - сказала она с шаловливой-улыбкой. - Мне кажется, тебе просто хочется, чтобы с тобой немного понянчились, - добавила она. - Пойдем, - сказал Вугдо, проталкиваясь мимо Лафайета, и чуть не столкнул его с ветки. - У меня есть кое-что из выпивки, чтобы подкрепиться после всего пережитого за этот день. О'Лири прижался к ветке, за листву которой ухватился, чтобы не упасть. Сисли оттащила его. - Ради неба, Тазло, перестань вести себя так, будто ты не был одним из лучших атлетов Таллатлона. Ты меня срамишь. - Ладно, только дай мне время, чтобы ноги к небу привыкли. - Он закрыл глаза и сконцентрировался. - Это смешно, Сисли, - сказал он, - но когда я полностью расслабляюсь и мой разум как бы освобождается, а тело Тазло становится своим, я начинаю вспоминать. Ах! Крохотные фрагменты воспоминаний будто проплывают по воздуху в солнечный день, и я глубоко ныряю над зияющей бездной и даже хожу по вертикали... - Ну конечно, Тазло, ты все это проделывал достаточно часто. - И... даже с закрытыми глазами я тебя чувствую. Ты стоишь там, в шести шагах, и разговариваешь с кем-то, а Генбо, кажется, ушел... в том направлении. - Ну конечно, мы ощущаем друг друга, - голос Сисли прозвучал озадаченно. - Как же еще можно найти дорогу в гнездо после дальнего полета? - Думаю, в этом есть смысл. А чтобы ходить по веткам, нужно лишь правильно настроить ум, да? - Правильно, - хихикнула Сисли. - Ты такой торжественный и целеустремленный, будто собираешься выполнить нечто небывало смелое и важное, а требуется всего лишь пройти вниз по дорожке. - Я думаю, все относительно, - сказал Лафайет и смело последовал за ней на звуки музыки. Жизнь в Таллатлоне весьма приятная, все продумано, рассеянно отмечал Лафайет, расслабившись на ночном празднике. Не одна причина повеселиться, так другая. Сегодняшний бал, например, в честь второй недели со дня его реабилитации. Подбродивший сок булфрута тек рекой. Воздушные танцоры были искусны и грациозны в тонких шарфах и вуалях. Жареный птичий корм на вкус лучше жареного бифштекса, а Сисли все время рядом и такая любящая и внимательная невеста, какой только может пожелать мужчина. Только одна эта мысль гасила его энтузиазм. - Но в конце концов все кончится хорошо, - в десятый раз убеждал он себя. - Как только я догадаюсь, как вернуться в свое тело, Тазло Хаз будет в своем. Он сможет рассказать довольно невероятную историю, но все это можно будет свалить на удар по моей голове. А когда все утрясется, он и Сисли будут жить счастливо. "Все это верно, - сказал он себе. - Только до тех пор, пока ты не увлекся и не провел брачную ночь с невестой". - Это опять напоминает мне, что, может быть, прямо сейчас это пернатое подобие чистильщика отхожих мест ухаживает за Дафной! "Не более, чем ты ухаживаешь за Сисли". - Ты хочешь сказать, что он ее поцеловал? "А ты бы не стал?" - Конечно, но это разные вещи. Когда я целую Сисли, это просто... просто по дружбе. "И он тоже. Ты можешь на это рассчитывать". - Да я этому пернатому в волчьей шкуре... я ему и второе крыло сломаю! "Надеюсь, ты подождешь, пока он вернется в птичью шкуру". - Тазло, с кем ты разговариваешь? - спросила Сисли. - А... просто с парнем по имени О'Лири. Он в некотором роде плод моего воображения. Или, может быть, я - плод его воображения. Это философский вопрос. - Это не тот, которым был ты, когда еще бредил? - Я мог упомянуть это имя. Но сейчас мне намного лучше, да? - Он мигнул, чтобы не мерещились двойники, и улыбнулся, глядя в глаза девушки, в которых застыл вопрос. - В конце концов мне удалось слияние, и я ходил по веткам и ел птичий корм, и... - Тазло, ты пугаешь меня, когда так говоришь. Это будто... будто ты играешь роль вместо того, чтобы быть собой. - Не думай об этом совсем, милая, - серьезно сказал Лафайет. - Тебя сводит с ума то, что сказал старик Уиззи. Какая ерунда! Вот это и в самом деле захватывает умы. Возможно, просто был какой-нибудь несчастный агент Центральной с коротким циклом в схеме вероятности и совсем без всякого злого умысла. - Безвредный, да? - раздался совсем рядом недоброжелательный голос. Уизнер Хиз сердито смотрел с высоты нескольких футов. Его насест оказался сбоку от крошечного столика, за которым сидели Лафайет и Сисли. - Я наблюдал за тобой, Хаз, или кто ты там. Ты ведешь себя ненормально. Ты не так чувствуешь... - Конечно, он еще немного странный, - выпалила Сисли. - Он еще не совсем оправился от удара по голове! - Уходи, Уигги Хиг, - презрительно кинул Лафайет. - Или Хиггли Уиг. Твое гнусное бормотание раздражает меня. Ночь создана для любви. Особенно сегодняшняя, здесь, на вершине дерева. Дома никогда в это не поверят... - Он повел рукой, как бы охватывая бумажные фонарики, растянутые на ветвях, и весело одетых крылатых мужчин и женщин, которые всюду весело порхали, и луну, плывущую высоко в небе. - Дома? Где бы это могло быть? - колко спросил Смотритель. - Это просто риторическая фраза, - быстро вмешалась Сисли. - Оставьте его в покое, Уизнер Хиз! Он никому не причиняет вреда! - Никто из них не причинял - сначала. А потом они начинали... изменяться. Ты не помнишь, девочка, ты была слишком маленькая. Но я это видел! Я видел, как Булбо Виз начал превращаться в чудовище прямо у нас на глазах! - Но Тазло не превращается в чудовище, - сказала Сисли и взяла его за руку. - Разумеется, нет, - сказал Лафайет и погрозил крылатому старцу пальцем. - Я все тот же прежний я, кто бы это ни был. Пропади ты, Уиз, то есть Хиз... - Он замолчал, так как что-то пролетело мимо его лица. Повернувшись на плетеном табурете, он увидел большое красновато-коричневое перо, падающее сквозь листву вниз. - Кто-то сбрасывает оперение? - искренне удивился он. За первым пером последовало второе. Что-то коснулось его руки выше локтя: третье перо! Он начал делать движения, словно чистился. - Что... что случилось? - спросил он и сдул пушистое перышко с верхней губы. - О, нет... Тазло, нет! - взвизгнула Сисли. - А-га! - завопил Уизнер Хиз. - Хватай его! - рявкнул Вугдо. - Кого? - спросил Лафайет, выискивая жертву глазами. На свой вопрос он тут же получил ответ: его схватили, заломили руки и потащили в центр танцевального павильона среди перьевых облаков. - Что все это значит? - кричал Лафайет. - Я выполнил ваше условие или нет? - Он неожиданно смолк, когда заметил свое несломанное крыло в руках у толпы таллатлонцев, которые во все глаза пялились на него. Даже когда он неподвижно стоял и смотрел, с него упал еще пучок перьев и закружился в воздухе, подхваченный неожиданным порывом ветра. - Не совсем, захватчик умов, - проскрежетал Уизнер Хиз. - Не совсем! Четверо крылатых мужчин с хорошо развитой мускулатурой уткнули в Лафайета толстые жерди длиной в десять футов и таким образом лишили его возможности передвигаться в центре опустевшего ажурного павильона. Вокруг него собралось все население, разделившись по кастовой принадлежности на десять кругов. Все глаза устремились на него. Сисли не было, ее унесли братья. Она плакала. Куда бы ни бросил взгляд Лафайет, нигде не было ни одного дружелюбного лица. - Не торопитесь, пожалуйста, - попросил он, когда его больно ткнули в ребра концом жерди. - Я могу летать, не забывайте! Знаю, что все это выглядит не лучшим образом, но я попытаюсь объяснить, если вы хотя бы... о-о-х! - Его просьба была грубо прервана сильным толчком в живот. - Не трудись понапрасну, мы знаем, как обращаться с тебе подобными, - крикнул Уизнер Хиз. Он потирал руки, прыгая за спинами тех, у кого были жерди, с живостью десятилетнего и распределял порядок построения толпы. - Вы - туда, назад на несколько шагов! Так! Теперь вы, леди. Просто подойдите, займите пустое место. Вы, высокий, отодвиньтесь назад! Теперь, Пивло Пу, ты и Куигли встаньте сюда... сомкнитесь. - Похоже на... публичную казнь, - с горечью сказал О'Лири. - Надеюсь, вы не планируете ничего варварского... - Теперь все вместе, - скомандовал Уизнер Хиз, подняв руки и призывая к тишине. Он издал пронзительный свист, как из камертон-дудки, и сделал жест. Вся стая разом издала ответный звук. - Репетиция хора? В такое время?! - вслух удивился Лафайет. - Это последний хор, который ты услышишь в этом мире, - взвизгнул Уизнер Хиз, пригвоздив Лафайета взглядом, полным триумфа. - Тебя вот-вот выпоют! Вон из этого мира! Назад, в темные пространства, откуда ты явился, зловонный пожиратель разума! - Ой, правда? - с трудом улыбнулся Лафайет. - А что будет, если я не смогу исчезнуть? Это докажет мою невиновность? - Не беспокойся, песнь изгнания духов всегда действует, - заверил его один из крылатых мужчин с сильными руками. - Но если это не поможет, мы еще что-нибудь придумаем. - На самом деле это обычный случай выпадения перьев, - сказал Лафайет. - Это с каждым может случиться... Уизнер Хиз повел рукой, и хор запел как один голос, заглушая слова Лафайета: Вон из мира, Вон и вниз, Вновь за завесу, Посягатель, уберись! По морю, по морю, Что шире ночи, Глубже и глубже, Чтоб не видели очи. Плыви, откуда ты пришел, Захватчик душ, Обратно в глушь, Звонит большой там колокол. Уйди навечно Из этого мира, Подальше от солнца Честного таллатлонца. На крыльях Магической песни Навечно исчезни Из Таллатлона честного. Песнь лилась бесконечно, волны звуков то затихали, то нарастали, накатывали на Лафайета со всех сторон, бились о него, как морской прибой. Такова была эта мелодия: зловещие звуки, напоминавшие стоны, повторялись вновь и вновь. Вон из мира! Вон и вниз... Навечно из честного Таллатлона уберись... Казалось, что певцы разевали рты беззвучно, как рыбы в воде, а завывающая мелодия возникала сама собой, и звуки ее то нарастали, то стихали с неизменным постоянством. Лица приобретали неясные очертания, сливались вместе. На веки вечные, Пришелец, исчезни, Исчезни, пришелец, Из Таллатлона честного... Слова теперь доносились как бы издалека. Огни померкли и, мигнув, пропали. О'Лири больше не видел лиц певцов, не чувствовал под ногами плетеного пола. Оставалась лишь песня, ощутимая сила, которая захватила его, подняла и вынесла в неосвещенные глубины. Потом она затихла, истощилась, стала призрачным эхом, затерявшись в кромешной тьме, в бесконечности абсолютной пустоты. Лафайет таращил глаза в чернильную черноту, делая движения, отдаленно напоминавшие гребки пловцов. Вдали появилось нечто слабо светящееся, приблизилось, описав огромную спираль, выпучило на него глазищи шириной в ярд и ушло во тьму по спиралеобразной траектории. - Как попасть наверх? - спросил Лафайет, но не услышал ни звука. Он понял, что фактически у него нет ни рта, ни языка, ни легких. - Боже милосердный! Я не дышу! Казалось, что мысль рванулась вперед и повисла в пространстве, загоревшись, как неоновый знак. Другие обрывки мыслей начали кружиться вокруг него, как обломки, плавающие у мельничного колеса: ...А - опять пра-астак из умбы-юмбы... ...попробуй дать гудок, а лучше сосчитай всех простофиль... ...сказал ему, чтобы упал замертво, дрянь... ...иими-уими-скуими-пип-пип... ...так я ему и говорю... ...направо, так, так держать!.. не двигайся... ...ЭЙ... У МЕНЯ НА НОМЕРЕ ДВЕНАДЦАТЬ БРОДЯЧЕЕ ПРИВИДЕНИЕ! ...льстивый парми, болтливый ниффли, уики скуики... ...ау, пойдем, крошка... ...ЭЙ - ВЫ - УСТАНОВИТЕ ЛИЧНОСТЬ! ...пум-пум-пум... ...тогда я поднимаюсь к нему, а он ко мне, а я к нему... ...ПРИВЕТ, НАРК ДЕВЯТЫЙ! У МЕНЯ ЧИТАЕТСЯ ПРИВИДЕНИЕ В ОБЛАСТИ ДВЕНАДЦАТОГО КАСКАДА. - УГУ. Я ЗАКОНЧИЛ СЧИТКУ. ПРОСТО МУСОР. СБРОСЬ ЕГО, БАРФ ПЕРВЫЙ. - ОСТОРОЖНО! Я ПОДОБРАЛ КАКОЙ-ТО ОБЪЕКТ НА КАСКАДЕ НОЛЬ-ШЕСТЬ-НОЛЬ, НАРК ДЕВЯТЫЙ. ВОЗМОЖНО, БРОДЯГА. ...НИК-НИК-НИК... - СБРОСЬ ЕГО, НАРК ПЕРВЫЙ. НАМ НУЖНО УПРАВЛЯТЬ ТРАНСПОРТОМ, ПОМНИ! - ЭЙ, ТЫ! ДАЙ МНЕ ОБЪЕКТ НА ШЕСТЬ-НОЛЬ, А ТО Я СБРОШУ, ЧИТАЕШЬ? Нечто напоминающее путаницу из светящихся проволочных вешалок для одежды целенаправленно подплыло к О'Лири и зависло, медленно вращаясь. - Похоже на бестелесную мигрень, - сказал он. - Интересно, пройдет ли, если я закрою глаза... если бы они у меня были... - О'КЕЙ, ТАК ЛУЧШЕ. А ТЕПЕРЬ ДАВАЙ СЪЕДИМ ЭТОТ ЛИШНИЙ НОМЕР. - Раз у меня нет глаз, стало быть, я ничего не вижу, - решил Лафайет. - И все-таки на меня надвигаются какие-то видения... и мой мозг их перерабатывает в зрительные и звуковые образы. Но... - ОТВЕЧАЙ МНЕ, ЧУДО! - Кто, - спросил Лафайет, - я? - ЗАМЫКАЙ НА УРОВНЕ А! ЛИШНИЙ НОМЕР, СКОРЕЕ. У ТЕБЯ ТРАНСПОРТ ДАЛ ЗАДНИЙ ХОД, ПО ШЕСТИ ГЕКЗАМЕТРАМ НА ДЕВЯТИ УРОВНЯХ! - Кто вы? Где вы? Где я? Выведите меня отсюда! - закричал Лафайет, изгибаясь, чтобы осмотреть все вокруг. - КОНЕЧНО, КАК ТОЛЬКО ДАШЬ МНЕ ЛИШНИЙ НОМЕР, НА КОТОРОМ МОЖНО ЗАМКНУТЬСЯ! - Я не знаю, что такое лишний номер! Похоже, что я плаваю в каком-то супе из светящегося алфавита. Не суп, а алфавит, вы понимаете... Из тьмы возник человек; в плавном падении он вплотную приблизился к Лафайету. Одет он был в нечто напоминающее трико с блестками и светился зеленоватым светом. Лафайет кинулся навстречу с радостным криком. Слишком быстро! Он сдержался, чтобы избежать столкновения, краем глаза заметил испуганное лицо, которое повернулось, чтобы рассмотреть его перед вступлением в контакт. Толчка не было, было лишь ощущение, что ты нырнул в облако кружащихся частиц, затянутый вздымающейся силой... - _Две дюжины чертей, пляшущих на турецком барабане!_ - прорычал незнакомый голос. Свет и звук взорвались над О'Лири. Он уставился на пластиковую табличку, прикрепленную к запястью мужчины. На ней была выбита надпись: ЛИШНИЙ НОМЕР 1705 ПОСЛЕДНИЙ ШАНС, ЧУДО! УХОЖУ... УХОЖУ... - Лишний номер - одна тысяча семьсот пять! - выкрикнул О'Лири. Откуда-то появился гигантский невидимый крюк, подцепил его сзади за шею и швырнул через Вселенную. Когда голова Лафайета перестала вращаться, он обнаружил, что стоит в камере размером не больше лифта. Стены, потолок и пол мягко светились молочным светом. Со стены мигал красный свет. Раздался тихий смешок. Панель перед ним открылась, как вращающаяся дверь, в большую бледно-зеленую комнату с полом, застланным ковром. Потолок был звукопоглощающий. За письменным столом сидела безупречно ухоженная женщина неопределенного возраста. Она очень хорошо выглядела, несмотря на бледно-зеленые волосы и полное отсутствие бровей. Женщина строго взглянула на него, указала на стул, нажала кнопку на столе. - Трудно пришлось? - спросила она тоном делового участия. - А-а... слегка, - вежливо ответил Лафайет, осматривая комнату, обставленную легкими стульями, пальмами в горшках, увешанную эстампами на спортивную тему. Мягко работали кондиционеры. - Вам нужны носилки или вы в состоянии передвигаться сами? - живо спросила зеленоволосая секретарша, когда Лафайет шагнул в комнату. - Что? А-а, понимаю, вы имеете в виду мое перевязанное крыло. Оно уже не так меня беспокоит, благодарю. Женщина нахмурилась: - Не в порядке с головой? - Ну, по правде говоря, я немного не в себе. Я знаю, это глупо звучит, но... кто вы? Где я? - О, братец! - Женщина нажала другую кнопку и сказала в невидимый селектор: - Фринк, пошли сюда команду трогов с носилками. У меня 984 и, похоже, того... - Она глянула на Лафайета с усталым сочувствием. - Сядьте и не беспокойтесь, приятель. - Она покачала головой, как человек, проходящий тест, входящий в ряд требований к профессиональной пригодности. - Спасибо, - Лафайет робко присел на край низкого стула, обтянутого оливковой кожей. - Вы у-у-узнаете меня? - спросил он. Женщина уклончиво развела руками: - Как мне уследить: кадровый список включает более чем тысяча двести человек. - Она моргнула, словно ей в голову пришла идея. - Вы не амнак? - Это кто? - Мама миа! Амнак означает отсутствие памяти. Потеря индивидуальности. Иными словами, вы не помните свое собственное имя. - По правде, кажется, я не вполне уверен в этом. - Правую руку, указательный палец, - сказала она утомленно. Лафайет подошел к столу и предложил палец, который женщина схватила и прижала к стеклянной пластинке, встроенной в крышку стола. Множество подобных пластинок находилось между расположенными друг против друга кнопками. Мигнул свет, затрепетал и погас. На матовом стекле экрана появились буквы. - Раунчини, - сказала она. - Динк 9, Фрэнчет 43, Гиммель низшей категории. Звонить? - Она с надеждой взглянула на него. - Не слишком громко, - медлил Лафайет. - Послушайте, мэм, могу я все-таки быть с вами откровенным? Я, кажется, встретился с тем, что выше моего понимания. - Повремените, Раунчини. Все это вы можете описать в докладной. У меня дел по горло. - Вы не поняли. Фактически я не знаю, что происходит. То есть все началось довольно невинно, я просто выпил со старым знакомым, а когда увидел, что он нашел, то понял сразу, что это нужно передать высшим властям. Но... - он оглядел комнату, - у меня явное ощущение, что я не в Артезии, там ничего подобного нет. Поэтому, естественно, возникает вопрос, где я. - Вы в Центральном Распределителе, естественно. Послушайте, возьмите там стул и... - Центральном? Так я и думал! Слава богу! Значит, все мои проблемы решены! - Лафайет, облегченно вздохнув, опустился на угол стола. - Знаете, у меня жизненно важные данные, их нужно передать в соответствующий отдел. Я обнаружил, что, когда Горубл дезертировал, он отложил целый склад краденых приборов... Дверь в комнату распахнулась, и вошла пара молодых людей в свежей бледно-голубой больничной форме, между ними была плоская пластина длиной в шесть футов. Она была похожа на пенорезину и плыла без поддержки в двух футах от пола, слегка покачиваясь, как надувной матрац на воде. - О'кей, парень, - сказал один из них, снимая большой и сложный на вид гипердермик, - нам придется тебя пристроить в считанные секунды. Ты только подпрыгни и ляг сюда, вниз лицом... - Мне не нужны носилки, - отрезал Лафайет. - Мне нужно, чтобы кто-нибудь выслушал то, что я должен сказать. - Будь уверен, у тебя будет шанс, парень, - успокоил санитар, приближаясь к нему. - Не кипятись... Лафайет протиснулся за стол: - Послушайте, найдите Никодеуса! Он меня знает! То, что я должен сообщить - трижды срочно! Я требую, чтобы меня выслушали, не то здесь головы покатятся как горох! Санитар заколебался и в поисках поддержки посмотрел на женщину. Она бессильно взмахнула руками. - Не смотрите на меня, - сказала она. - Я лишь служащий за первым столом. Придерживайтесь одного: Белариус - дежурный офицер, я позову его сюда, и он свернет ему шею. Она нажала на кнопки и быстро заговорила. Санитар щелкнул переключателем в головах носилок, и они опустились на пол. Три минуты прошли в напряженном молчании: Лафайет болтался за столом, те, кто принес носилки, зевали и почесывались, а зеленоволосая женщина с ожесточением пилила свои перламутровые зеленые ногти. Потом высокий широкоплечий человек с гладкими седыми волосами, похожий на профессора, вошел в комнату. Он посмотрел на всех, поджал губы, глядя на Лафайета. - Итак, мисс Дорч? - начал он густым баритоном. - Это агент Раунчини, сэр. С ним явно случай 984, но он не хочет успокоиться... - Я не агент Раунчини, - выпалил Лафайет. - И у меня информация, требующая приоритета! - Путается в объяснениях, да? - Прибывший одарил Лафайета ледяной улыбкой. - Пойдем-ка. Ну же, славный парень. - Я хочу переговорить с инспектором Никодеусом! - Это невозможно. Он на полевом задании, вернется через шесть месяцев. - Я заключу сделку, - заявил О'Лири. - Послушайте, что я скажу, а потом я пойду спокойненько. Справедливо? Черт знает, я мог бы и вздремнуть. - Он зевнул. Белариус посмотрел на часы: - Молодой человек, мне не хотелось бы нарушать режим этого Центра. - А как насчет Главного Референта в руках неуполномоченного? - вставил Лафайет. - Может, стоит ради этого пропустить прием чашечки кофе? Выражение вежливости исчезло с лица Белариуса. - Вы говорите... не говорите так! - Он поднял руку с безупречным маникюром и нервно взглянул на остальных. - Пожалуй, мне лучше поговорить с агентом Раунчини, - сказал он. - Поговорить наедине. Может, пойдем ко мне в кабинет, а? - Он улыбнулся Лафайету в стиле сигнальной лампы и повернулся к двери. - Ну, кажется, договорились, - пробормотал Лафайет, последовав за ним. Седой человек повел Лафайета по тихому коридору в маленькую комнатку без украшений, за исключением ряда фотографий в рамках с изображением целеустремленных лиц. Белариус сел за внушительный стол из отбеленного дуба, указал Лафайету на стул. - Теперь выкладывайте все, что знаете, - сказал он твердо, - а я позабочусь и замолвлю за вас словечко. - Конечно, хорошо, - Лафайет придвинул стул поближе. - Это была модель Марк III. И из достоверного источника известно, что там, где взяли эту модель, есть еще и другие. К счастью, у него не было времени перевезти все оборудование в город и продать... - Пожалуйста, начните с начала, агент. Когда к вам впервые подошли? - Две недели назад. Я нашел записку в паре носков и... - Кто контактер? - Давайте не будем упоминать его имени. Он не знает, во что ввязался. Я уже говорил, что в записке мне предложили встретиться... - Имя, Раунчини. Не пытайтесь скрыть сообщников! - Дайте мне, пожалуйста, договорить! Я не Раунчини! - Значит, вы заявляете, что подготовлены? Это подразумевает заговор значительного размаха. В доказательство скажите, что вы сделали с настоящим Раунчини? - Ничего! Перестаньте уходить от темы! Важно захватить награбленное, пока Рыжий Бык... пока кто-нибудь еще не наложил на него лапу... и вернуть Марк III. - Марк II. Этот аспект вы можете доверить мне. Мне нужны имена, даты, места встреч, суммы, которые выплачены... - Вы все путаете, - перебил Лафайет. - Мне об этом ничего не известно. Все, что я знаю, - у меня украли Марк III, пока я спал, и... - Он замолчал, посмотрев на одну из фотографий, с которой слегка улыбался престарелый джентльмен в пенсне... - Каким образом? При помощи деррик-крана? - раздраженно спросил Белариус. - Что?! Откуда я знаю? Он был у меня в потайном кармане и... - В кармане! Послушайте, Раунчини, не пытайтесь меня дурачить! Ваша единственная надежда оправдаться - точные данные и полностью все вспомнить. - Я не Раунчини! Белариус свирепо взглянул на него, повернулся к маленькой консоли у локтя и ткнул кнопку. - Полное досье на агента Раунчини и дубликат ID, - приказал он. - Послушайте, мистер Белариус, - сказал Лафайет. - Вы и потом можете поиграть в свои кнопки. Сейчас необходимо вызвать команду, собрать персонал и найти Марк III, пока его Лом не использовал! Белариус повернулся на звук "бин", исходивший от панели перед ним. - Точные данные на Раунчини ID, - произнес бодрый голос. - Отпечатки пальцев и сетчатка глаз тут же. Младший полевой агент, приписан к точке Бета Два-четыре, Плоскость Р-122, Чарли 381-f. - У вас провода перепутались, - сказал Лафайет. - Я Лафайет О'Лири, или был им. Сейчас я - Тазло Хаз. - Перестаньте болтать, мужчина! Ссылка на безумие вам не поможет! - Кто безумный? Почему бы вам меня не выслушать? Я вам стараюсь принести пользу! - Я сомневаюсь, что вы когда-либо видели Главный Референт, - отрезал Белариус. - Очевидно, вы не имеете ни малейшего понятия о физических характеристиках машины. - Да? Высота шесть дюймов, пластиковый корпус, а внутри пучок проводов и колесиков! - Ну вот и ясно, - перебил его Белариус. - Марк II - сильно усовершенствованная модель по сравнению с предшествующими, но он все же весит четыре с половиной тонны и занимает три кубоярда пространства! - О, да? - растерялся О'Лири. - Вы, видно, не знаете, о чем говорите... - Я, по воле случая, являюсь главой Научно-исследовательского центра, а также исполнителем Проекта программы разработки Главного Референта, которая, так уж повелось, классифицируется как "совершенно секретно"! - Ну, я об этом думаю... Белариус быстро вынул из-под стола что-то явно смахивающее на личное оружие. - Пришлите команду принудителей в трог 87, срочно, - сказал он через плечо в селектор. - Минуточку, - возразил Лафайет. - Вы делаете серьезную ошибку. Я понимаю, что немного странно выгляжу с крыльями... - С крыльями? - Белариус отодвинулся к спинке стула. - Поторопитесь с принудительной командой, - сказал он через плечо. - Он может стать буйным в любой момент, а я не хочу его испарять, пока не доберусь до сути дела. - Я могу объяснить, - настаивал Лафайет. - Или нет, я не могу объяснить, но уверяю вас, что я совершенно нормальный, но на каком-то ненормальном пути. - Это все равно, - мрачно сказал Белариус. - Нормальный или нет, я скоро узнаю правду, используя метод выскребывания мозга. Это может сделать ваш головной мозг несколько неуправляемым, но в случаях угрозы безопасности континуума не остается места для полумер! - Почему бы вам не проверить, что я говорю? - возразил Лафайет. - Почему вы так уверены, что все знаете? - Если бы были хоть какие-то определенные данные для проверки, Раунчини, я бы с удовольствием проверил! - Послушайте, - в отчаянии взывал О'Лири, - проверьте меня: О'Лири, Лафайет О'Лири, заочный агент из Артезии. Белариус выпятил губы, дал краткое распоряжение в селектор. Пока они ждали, Лафайет перевел взгляд на фото, которое привлекло его внимание ранее. Он уже где-то видел это лицо... - Кто это? - спросил он, указав на фотографию. Белариус приподнял бровь, посмотрел в направлении пальца О'Лири. В лице его что-то дрогнуло. - Почему вы спрашиваете? - спросил он небрежным тоном. - Я его где-то видел. Недавно. - Где? - живо заинтересовался Белариус. Лафайет покачал головой: - Я не помню. Все эти удары по голове... - Значит, собираетесь играть в свои ворота, да? - рассердился Белариус. - Сколько вы хотите за информацию? Неприкосновенность? Деньги? Перемещение? - Я не знаю, о чем вы говорите, - отрезал Лафайет. - Я просто... - Ладно, вы меня застали врасплох. Вы понимаете, как нам необходимо поймать Джорлемагна. Я не стану ссориться. Неприкосновенность, миллион наличными и место, куда захотите. Ну как, по рукам? О'Лири нахмурился в недоумении. - Вы что, с неба свалились? - начал он возмущенно. - Вы, кажется, не улавливаете смысла... - Раунчини... Я добьюсь от вас всего, чего захочу, если не будет другого выхода! - О'Лири! - поправил Лафайет не менее возмущенно. - О'Лири. Уже здесь, шеф, - неожиданно раздался голос из селектора. - Ну, слава богу, - вздохнул Лафайет. - А кто, Лоренцо, Лафкадио, Лотарио, Ланселот, Леопольд или Людвиг? - по-деловому спросил тот же голос. - Лафайет, - ответил О'Лири. - Угу. Вот он. Резервное назначение в секретное место. Недействующий. - Физическое описание? - выпалил Белариус. - Шесть футов сто семьдесят, светло-коричневые волосы, голубые глаза, безобидная внешность... - Эй, - возразил Лафайет. Белариус повернулся к нему лицом: - Ну, что, теперь выкладываете все начистоту? - Послушайте, я могу объяснить, - сказал Лафайет, чувствуя, как пот проступает на лбу. - Понимаете, я случайно привел в действие Главный Референт. Я не нарочно, понимаете... - И... - И... ну... я... я изменил облик! Как видите, я превратился в данного Тазло Хаза и... - Вы из О'Лири превратились в Хаза, так? - устало спросил Белариус, проводя рукой по лицу. - Ваш рассказ становится все интересней. - Не совсем так, - возразил Лафайет. - До того, как стать Хазом, я был парнем по имени Зорро. Белариус вздохнул: - Не кажется ли вам, что это слегка смахивает на идиотизм... даже в вашем перевозбужденном состоянии? - Ладно! Я с этим ничего не могу поделать, какая разница, как это выглядит, если целый травемер оборудования из Лаборатории Вероятности лежит в пещере и ждет кого угодно, а... - И где же вероятное расположение этой самой пещеры? - В Артезии, прямо за пределами одноименного города! - Никогда о нем не слышал. - Белариус повернулся и задал вопрос в селектор, недовольно глядя на О'Лири, ждущего ответа. - Верно, шеф, - ответил голос на том конце. - Вот она: Плоскость V-87, Фокс 22, 1-В, Альфа Девять-три. - Мы там проводим какие-нибудь операции? - Нет, сэр. Мы закрыли дело в прошлом году. - Наступила короткая пауза. - Я буду краток, сэр. Секретное место, куда был назначен этот агент О'Лири, выходит тоже V-87, Фокс 22, 1-В, Альфа Девять-три. Придется послать это в картотеку... - голос оборвался. - Странно, сэр, у нас, кажется, в списке новый рекрут из данного места, только вчера прибыл. - Имя? - О'Лири. Правда, смешно? О'Лири записан как недействующий в главном банке. - Говорите, О'Лири здесь, в Центральном распределителе... сейчас? - Так точно, сэр. - Пришлите О'Лири в трог 87 немедленно. - Белариус сурово нахмурился, искоса глянув на Лафайета. - Мы доберемся до сути этого дела, - пробормотал он. - Не понимаю, - сказал Лафайет. - У вас записано, что я прибыл вчера? - Не вы, Раунчини, а О'Лири. - Белариус забарабанил пальцами по столу. В дверь коротко позвонили, и вошли четыре человека в униформе с оружием наготове. - Будьте начеку, ребята, - приказал Белариус, остановив их жестом. - Могу поспорить, что это Лоренцо, - сказал Лафайет. - Или, может быть, Лотарио. Но как они могли попасть в Артезию? Они же принадлежат к совсем другому месту... Обеспокоенный на вид младший служащий вошел и обернулся, чтобы пригласить второго, новенького, а именно маленькую аккуратную женщину, опрятно одетую в простую белую тунику и белые сапожки. Она обвела комнату огромными темными глазами. На ее красиво очерченных губах заиграла легкая нетерпеливая улыбка. - Господь милосердный! - воскликнул Лафайет, подпрыгнув. - Дафна! 7 На минуту воцарилась полная тишина. Белариус посмотрел на Лафайета, на девушку и снова на Лафайета. Она, в свою очередь, уставилась на Лафайета, он широко и глупо улыбнулся, пошел к ней... - Как тебя угораздило сюда попасть, девочка? Когда мне сказали, что у них О'Лири, мне и в голову не пришло, что это можешь быть ты... - Откуда вам известно мое имя? - надменно оборвала его Дафна. Она развернулась к Белариусу. - Кто этот человек? Он что-нибудь знает о Лафайете? - Знаю ли я о Лафайете? - крикнул О'Лири. - Дафна, я понял, тебя вводят в заблуждение крылья. Разве ты не знаешь меня? - Впервые вижу! Что вы сделали с моим мужем? - Я ничего не сделал с твоим мужем! Я - твой муж! - Не подходите! - Она спряталась за рослого полицейского, который в порядке защиты обнял ее за плечи одной рукой. - Убери от нее свои грязные лапы, ты, легавый! - завопил Лафайет. - Минуточку! - решительно вмешался Белариус. - Вы, Раунчини, стойте на месте! Вы, рекрут О'Лири, отвечайте для записи: вы знаете этого агента? - Впервые в жизни вижу! - Зачем же тратить время и силы, Раунчини, - прошипел Белариус. - Вы слышали описание О'Лири: шесть футов сто семьдесят, голубые глаза, а вы - пятьдесят пять, двадцать, черные глаза, смуглый. - Я знаю, что я... а? - О'Лири сделал паузу, посмотрел через левое плечо, потом через правое. - Крылья! - воскликнул он. - Они пропали! - Он посмотрел вниз, увидел бочкообразную грудь, солидное брюшко, кривые ноги, руки с коротенькими толстыми пальцами, поросшими густыми черными волосами. Он подошел к одной из фотографий в рамках, посмотрел на отражение своего лица в стекле. Оно было круглое, оливковое, с плоским носом и широким ртом, полным кривых зубов. - О, боже мой, - опять это! - прорычал он. - Не удивительно, что вы меня приняли за тронутого, когда я говорил о крыльях! - Мне уже можно уйти? - спросила рекрут О'Лири. - Дафна! - в отчаянии крикнул Лафайет. - Ясно, что ты меня знаешь, неважно, как я выгляжу! Дафна озадаченно смотрела на него. - Ведь была же записка, - продолжал Лафайет. - Она была от Рыжего Быка, он хотел со мной встретиться в "Секире и Драконе". Я туда пошел, а у него была эта штучка, кое-что из того, что припас Горубл в пещере. Как бы там ни было, а когда я ее осматривал, у меня палец соскользнул и - щелк! Я превратился в кого-то другого! - Он... он что... - вопросительно взглянула Дафна на Белариуса, обводя раковинку уха тонким указательным пальцем. - Нет, я не чокнутый! Я пытался вернуться во дворец и доложить о том, что я обнаружил, а меня схватил городской караул! И не успел я объяснить, в чем дело, как Луппо с шайкой Путников вмешались и увезли меня в свой лагерь, но мне помогла убежать Гизель и... - Гизель? - набросилась на него с безошибочным женским инстинктом Дафна. - Да, ух, хорошая девушка, ты ее полюбишь. В любом случае, она повела меня в свой фургон и... - Хм! - фыркнула Дафна, отворачиваясь. - Мне совсем не интересно знать про амуры этой личности, кто бы он ни был! - Да этого не было! Это все платоническое! - Довольно, Раунчини! - оборвал его Белариус. - О'Лири, можете идти. Ребята заберите Раунчини в трог 12 и приготовьте его к выскребыванию мозга! - Что такое... что такое выскребывание мозга? - спросила Дафна, задержавшись у двери, и бросила неуверенный взгляд на Лафайета. - Техника установления истины, - прорычал Белариус, - похоже на очистку грейпфрута. - А это не повредит ему? - Что? Ну, это его, конечно, попортит в какой-то степени, едва ли он будет годен для дальнейшего использования. В трудных случаях субъект остается бормочущим идиотом. Но не беспокойтесь, О'Лири. Он получит полную пенсию, все будет в порядке. - Дафна! - окликнул ее Лафайет. - Если у тебя есть хоть малейшая возможность повлиять на эту кучку маньяков, попроси их выслушать меня! Белариус сделал жест. Двое мужчин, шагнув вперед, схватили Лафайета за руки и потащили к двери. - Не повезло тебе, приятель, - сказал полицейский. - Я бы тоже стал психом прикидываться, если бы только подумал, что мне угрожает что-либо подобное. - Я бы сказал, братец, - согласился второй сопровождающий, - такое не каждый день случается. - Хватит с тебя, негодяй! - прорычал Лафайет и сильно пнул в голень несчастного, который присматривал за девушкой. Когда он с воплем споткнулся, Лафайет вырвался, увернулся от захвата и подскочил к двери. Белариус как раз вовремя обошел стол и получил удар в зубы. Лафайет ушел в сторону от нападающего и вылетел в коридор. - Дафна! - крикнул О'Лири, когда она повернулась и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. - Если я больше никогда тебя не увижу, помни, я люблю тебя! И не забывай кормить Динни! - Эй, схватить его! - крикнул один из ожидавших с носилками. Лафайет увернулся, подставил ему подножку, и парень растянулся. Еще два человека ворвались в комнату. Бежали и другие, окружая с двух сторон. - Носилки! - неожиданно крикнула Дафна. - Воспользуйся носилками! Лафайет увернулся с ловкостью зверя, прыгнул на лежанку, зависшую на высоте шага над ковром, резко нажал на красную кнопку, над которой было написано "ВЛЕВО". Лежанка выстрелила в потолок, сильно стукнула его о стену с обоями в цветочек. Он нащупал кнопку и нажал ее наобум. Носилки выстрелили назад, протерев Лафайетом ряд флуоресцентных ламп. Он вновь нащупал кнопку, опустил лежанку до уровня человеческого роста и вылетел вперед, успев дать по зубам приближавшемуся служащему безопасности, который со всего маху налетел на сослуживца. Лежак полным ходом полетел по коридору. Лафайет закрыл глаза и вцепился в него, когда тот со свистом полетел к перекрестку. В последнее мгновение лежак накренился, завернул за поворот и на большой скорости выстрелил в двойные, к счастью открытые, двери. "Конь", на котором спасался Лафайет, быстро сделал три круга по большой комнате с зелеными стенами, пока он не нашел рычаг, приведший к сногсшибательному толчку, от которого О'Лири кувырком свалился на ковер. Он перекатился на четвереньки и обнаружил, что вновь находится в той комнате, в которую пришел вначале. Зеленоволосая женщина за столом истерично била свою консоль и звала на помощь. - Эй, я помогу вам, - сказал Лафайет. Он с трудом встал, вскочил на стол и обеими руками нажал на множество кнопок сразу, переключил с полдюжины рычагов, перещелкал все выключатели. Завыла сирена, в комнате начал, шипя, выделяться бледно-розовый газ. Приемщица завизжала. - Не бойтесь, я не буйный, - выкрикнул Лафайет. - Я просто хочу уйти. Где выход? - Не подходите ко мне, вы ненормальный! Лафайет подскочил к секции стены, сквозь которую он вошел, начал лихорадочно ее ощупывать. За ним вопили сигналы тревоги. Внезапно панель повернулась и открыла вход в слабоосвещенное помещение. Лафайет вышел, панель за ним захлопнулась. Зеленый свет сиял на противоположной стене. На мгновение он ощутил, будто его мозг "снялся с якоря" и на большой скорости завращался в черепе. Потом произошел взрыв темноты вокруг. Его несло средь светящихся обломков, недоступных никакому пониманию... "...тинки-тинки-тинки..." "...вы думаете, что вы единственная птица в городе с парой этих..." "...где ты? Входи, милый мальчик, если ты меня слышишь. Входи, входи..." Широкая, мягко светящаяся конструкция из красновато-коричневой и красной лапши величаво проплыла мимо, медленно вращаясь. Рой светящихся голубовато-зеленых дробинок завернул поближе и прошел мимо него. Нечто широкое и иллюзорное, как светящийся дым, расплылось перед ним, окутало его и пропало. Кувыркаясь, надвигалось раздражающее скопление накаленных докрасна проволок из темной дали, оно свернуло с пути, чтобы перехватить Лафайета. Он подался назад, делая ненормальные плавательные движения, но скопление захватило его, обволокло, прилипая и пронизывая. Ему словно ввели под кожу тысячу фунтов теплого воска, безболезненно вытесняя его самого сквозь поры. "Ага! Попался, похититель тел!" - пронзительно крикнули ему в оба уха, не издавая ни звука. - Эй, погодите! - крикнул О'Лири. - Может, обсудим все это? "Нечего ждать! Вон! Вон!" На мгновение О'Лири заметил мстительное лицо, то самое лицо, которое он видел в зеркале кабинета Белариуса. Оно свирепо взирало на него. Потом он поплыл в пустоту. - Подождите! Помогите! Мне нужно передать Никодеусу! "Пусть я не выберусь из преддверия Ада, если тебе удастся..." - слабо донеслось до Лафайета. - Раунчини! Не покидайте меня здесь! Мне нужно попасть... "Откуда... - слабо донесся удаляющийся голос, - откуда вам, известно мое имя..." - Голос пропал. Лафайет закричал, но понял, что не кричит, а каким-то образом передает. Но это он вычислит позднее, когда благополучно вернется домой. Ответа не было, только слабые, жуткие голоса вокруг. "Сказала ему нет, но вы же знаете, каковы эти мужчины..." "...упи-тупи-фупи-фум..." "Девять... восемь... семь..." - ДОРОГОЙ МАЛЬЧИК! НЕУЖЕЛИ ЭТО ВЫ? Я УЖЕ ПОЧТИ ПОТЕРЯЛ НАДЕЖДУ! - Помогите! - пронзительно кричал Лафайет. Он теперь кувыркался с головы на ноги, а может, наоборот? Он чувствовал, что ощущение индивидуальности уходит, как растительное масло из разбитого горшка, мысли его слабеют... - ДЕРЖИСЬ, ПАРЕНЬ... ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СЕКУНД... НЕ БРОСАЙ КОРАБЛЬ... Нечто неосязаемое окутало, его подобно дыму. Замаячила неясная туманность и схватила, его словно в кулак, из тени. Он ощутил давление, взрыв света, и наступила тьма... Он лежал на шероховатой жесткой поверхности и ощущал нестерпимый зуд. Он шевельнулся, чтобы почесаться, и обнаружил, что у него связаны колени, а также локти и подбородок. Он с трудом сел. При слабом лунном свете, проникающем сквозь листву над головой, он увидел, что наглухо заключен в клетку из связанных шестов. Он увидел, что лежит на изношенных матрацах с заляпанными драными чехлами. Около него стояла кружка с водой и лежали обглоданные корки хлеба. Он потянул носом. Запахи немытого белья, козьего сыра и дыма костра были, по крайней мере, знакомы. Ноги и руки болели, спина болела, шея болела. - Я, наверное, весь в синяках, - проворчал он. - Где я? Что со мной? Послышались мягкие шаги: приближалась знакомая фигура. - Гизель! - с облегчением вырвалось у Лафайета. - Как я рад тебя видеть! Выпусти меня отсюда! Девушка стояла руки в боки и смотрела на него сверху с непонятным выражением лица. - Зорро? - неуверенно спросила она. О'Лири тяжело вздохнул: - Я знаю, что выгляжу как парень по имени Раунчини. Но на самом деле я не Зорро, а тот парень, на которого ты думала, что он Зорро, только я на самом деле был, конечно, О'Лири. Но это я потом объясню. - Ты уже не думаешь, что ты большая птица? Не пытаешься прыгать с утесов и хлопать руками? - Что? Я не прыгал с утеса, я упал, и... Гизель улыбнулась, обернулась и пронзительно свистнула. Ответили голоса. Минутой позже появилась громадная фигура Луппо. Он уставился на О'Лири с видом добермана, ожидающего команды "фас". - Ты чего свистела? - промычал он. - Он... - Он сказал, что он - это он, Зорро! - Я, конечно, я, в своем роде, - отрезал Лафайет. - Но, ах, ладно, все равно. Вы не поймете. Хоть выпустите меня отсюда побыстрее! - Угу, это он, - подтвердил Луппо. - Порядок! В таком случае на восходе солнца можно приступать! - исступленно крикнула Гизель. - Эй, послушай, Гизель, уж не собираешься ли ты вновь начать это дело со свадьбой? - забеспокоился Лафайет. Луппо посмотрел на него, криво улыбнулся, сверкая золотым зубом. - Не совсем, - ответил он. - Ты веришь... в Смерть от тысячи крюков? - Это будет так захватывающе, Зорито! - поведала Гизель Лафайету, близко прислонясь к клетке, чтобы прошипеть это ему прямо в лицо. - Сначала будут вводить крючки. Раньше был один большой крюк, но ты знаешь, само собой, мы все усовершенствовали. Теперь мы берем маленькие, колючие рыболовные крючки, сотни и сотни крючков. Мы их медленно втыкаем в твое тело... повсюду. Потом мы к каждому привязываем веревочку и поднимаем тебя на них в воздух... - Гизель, уволь меня от подробностей! - в ужасе рванулся О'Лири. - Если я Зорро, я все это уже знаю, а если нет, то я невиновен, и тебе следует меня освободить. Зачем это такой хорошей девушке, как ты, ввязываться в такое грязное дело? - Освободить тебя? Грязную свинью, которая обманывает бедную девушку, которая имеет глупость любить тебя? - Я же тебе сказал, что я - не я! То есть я на самом деле не Зорро! Я имею в виду, что физически я - Зорро, а на самом деле - Лафайет О'Лири! Сейчас я просто занимаю тело Зорро! В этом случае было бы неэтично жениться на тебе. Неужели ты этого не понимаешь? - Сначала ты заставил меня оголиться, затем шмыгнул, как полицай в ночи, и запер меня в моем собственном будуаре! Миллиона рыболовных крючков мало, чтобы отплатить тебе за мучения, которые я вынесла из-за тебя, ты... овца в волчьей шкуре! - Почему вы не сделали этого, пока я не соображал? Я бы тогда ничего не понял. - Что? Обидеть божьего человека, беззащитного? Ты что же, считаешь нас варварами? - Да, это было бы жестоко по отношению к Тазло Хазу. Бедный простак не смог бы понять, что происходит. - Тазло Хаз - вот что ты все время выкрикивал, когда пытался летать, - сказала Гизель. - Что это такое? - Это мое имя. То есть, это было имя Зорро, или имя того, кто вселился в тело Зорро, когда я вселился в него. Он человек-птица с крыльями, понимаешь? - Лафайет осторожно потрогал свои ободранные колени. - Я думаю, ему было так же трудно понять, что у него пропали крылья, как мне - ходить сквозь стены. - Зорито, ты такой враль, вот что я тебе скажу, - сказала Гизель. - Но это не все. Я сейчас пойду посплю, чтобы хорошо выглядеть. Я хочу быть в лучшем виде для тебя завтра, когда ты будешь свисать с крючков. - Она отвернулась и поспешила прочь. О'Лири не был уверен, дрогнул ли ее голос при последних словах. Лафайет отполз в угол клетки, положив на колени болевшую голову. "Наверное, я старею, - мрачно подумал он. - Раньше я мог держаться на ногах, а теперь меня несет от одного крушения к другому. Если бы я мог хотя бы объяснить кому-нибудь хоть раз, что вообще происходит... но почему-то никто не хочет меня выслушать. Каждый как бы слышит то, что хочет услышать, или то, что ожидал услышать". Он устроился поудобнее. Луна теперь спустилась. Через пару часов забрезжит рассвет. Он, может быть, протянет еще несколько часов после этого, но ко второму завтраку все будет кончено, если ему повезет. Деревянные столы поставят под деревьями. Они будут уставлены жареной индейкой и ветчиной, девятислойными шоколадными тортами и кувшинами дымящегося эля. Праздничная толпа будет весело пировать под его свисающим телом - основным объектом веселья. А там, в городе Артезии, Дафна будет прижиматься... - О, нет, она не будет, - убеждал он себя. - Это единственное утешение, все-таки она в Центральной, ее обучают, она будет новым агентом. "Да... но почему?" - Ну, может, она обеспокоилась и набрала номер Центральной, доложила, что я пропал. "Угу. На этот счет нет никакой записи. Белариус проверял". - Может, - Лафайет ощутил, как его холодные пальцы впились в грудь. - Может, это и не Дафна была! Может, кто-нибудь и ее тело украл! "Догадки! Это тебя ни к чему не приведет. Давай поближе к делу!" - Прекрасно! А в чем дело? "Дело в том, что у тебя примерно два часа жизни, если ты быстренько не предпримешь что-нибудь". - Но что? - прорычал он, скрежеща зубами. - До сих пор меня швыряло, как лист в бурю, меня бросало из стороны в сторону, события развивались дико, бесконтрольно. Чтобы все изменить, придется научиться управлять по-своему. Но сначала нужно отсюда выбраться... Он в пятидесятый раз крадучись обошел клетку, обследуя каждое крепление, нашел, что все они надежно связаны сыромятными ремнями, как и в прошлый раз. Он проверил все перекладины: самая тонкая из них достигала в толщину его руки у локтя. Пространства между ними едва хватало, чтобы передать чашечку воды. Он попытался расшатать клетку, предполагая, что, если ее накренить, может появиться трещина. Но это было все равно, что расшатывать своды шахты. - Ну, без ножа тут ничего не поделать, а как насчет более утонченной техники? Вроде фокусирования физических энергий, например? О'Лири закрыл глаза и начал сосредоточивать мысли. "Раньше это помогало. Во-первых, таким образом ты попал в Артезию, помнишь? И таким же образом встретил Дафну. Помнишь, как ты попросил ванну и получил ее... вместе с владелицей? Она была в самом деле очаровательна, на ней ничего не было, кроме мыльной пены, и она прелестно улыбалась. А потом в розовато-серебряном туалете перед герцогиней... а потом обнимались в темноте..." - Но так из клетки не выбраться, - резко прервал он свои мечты. - Вспомни о том времени, когда ты, умирая от жажды в пустыне, сделал аппарат для производства кока-колы на пути в крепость Лода. Или о заклинании Динни, когда нужно было ехать. Я достал динозавра вместо лошади, но эта ошибка оказалась удачной... "Перестань вспоминать! - скомандовал он себе. - Ты собирался фокусировать физические энергии, помнишь?" - Не могу, - промямлил он. - Центральная положила всему этому конец своим проклятым ограничителем. Посмотрим правде в глаза, я влип. "В Меланже ты то же самое думал, но ведь ошибался!" - Действительно, но это был особый случай. Я был в другом месте, правила изменились... "Попробуй! Не время сдаваться!" - Ладно... - Лафайет закрыл глаза, представил себе острый карманный нож в углу клетки. "Под какой-то подстилкой, - уточнил он. - Я его там не заметил. Я там и правда не прощупал. Я не ЗНАЮ, что там нет ножа... Так БУДЬ там, нож! Хорошенький маленький ножик с костяной рукояткой..." Если в потоке энтропии была некоторая дрожь, то он ее не заметил. - Но это не значит, что не вышло, - смело сказал он. - Проверь... - он продвинулся в намеченный угол, пошарил, разгреб опавшие листья, птичий помет и солому, обнажив голые доски. - Нет ножа, - прошептал он. - Понятно. Удача покинула меня. С самого начала не было шанса. Теперь я понимаю. "Конечно. Но почему? Может, если понять почему, то будет шанс отбиться?" - Почему? Откуда мне знать? Потому, что меня кто-то хотел убрать, наверно. "А почему бы тебя просто не стукнуть по голове в таком случае? Чего ради вся эта затея с превращением в Зорро?" - Может... может, это просто был побочный эффект? А что, если не только ты был обращен в Зорро, а Зорро тоже был обращен в тебя, и это кажется логичным предположением... при условии, что хоть малую толику этого безумия можно назвать логичной... "Значит, возможно, было необходимо засунуть Зорро в мое тело, а меня закинули в его тело, чтоб не мешал". - Возможно. "Но зачем? Что это дает?" - С одной стороны, если предположить, что всему виной Зорро, то во дворец он попал сразу, заняв твое место, пользуется твоей одеждой, зубной щеткой, постелью... "Давай пока не думать об этом! О'кей, итак, Зорро научился воровать тела. Он велел Рыжему Быку передать мне преобразователь облика, Марк III. А я был просто болваном и нажал на кнопку. А что потом? Этим никак не объяснить STASIS POD и старикашку в синей робе". - Господи! - вырвалось у О'Лири. - Так вот чье фото было там, в кабинете Белариуса! Старик, только без бороды! "Итак, кое-что проясняется, - заверил себя Лафайет. - Мы установили связь между Центральной и Артезией, о чем Центральная или, по крайней мере, Белариус, похоже, ничего не знают". - Точно, и, если помнишь, он стал немного смахивать на параноика, когда заметил, что ты уставился на фотографию... этого, как он его назвал, Джорлемагна. Хотел, чтобы ты навел на него, все разболтал. Он же полагал, что вы связаны, замешаны в этом... что бы это ни было. "Но это не объясняет, почему Джорлемагн лежал в пещере, как спящая красавица на электронной койке, издавая странные звуки, если его побеспокоить". - Подожди минуточку, давай посмотрим, что мы имеем. Там, в Центральной, было какое-то надувательство. Белариус расстроен тем, что сделал Джорлемагн, а Джорлемагн скрылся. Это связано, а может быть, и нет, с Главным Референтом, о котором Белариус, может, ничего и не знает, что вероятнее всего, так как он убежден, что прибор весит несколько тонн. "Подожди минуточку. Кажется, он поправлял меня, когда я называл его Марком III. Он настаивал на том, что это был Марк II. Значит..." - Значит, тот прибор, который был у тебя, может быть новой, уменьшенной до минимума, моделью. Но как же Белариус не знает о ней? В конце концов, он руководитель исследований, и Главный Референт - его детище. "Не знаю. А в то же время у него неприятности из-за того, что Джорлемагн скрылся, видимо, с новой моделью Главного Референта, о которой даже Белариус не знает. В Артезии начались забавные штучки. И Джорлемагн именно в Артезии. Значит..." - Значит, стоит мне только набрать мой спецномер и сказать им, где взять их мальчика!.. "Прекрасно, только ты все равно останешься Зорро, а кто-то другой с твоим лицом будет замещать тебя в твоем доме!" - Может быть, Центральная и это может уладить... - Я не могу столько ждать! Мне нужно вернуться и посмотреть, что происходит! Должна же быть у этого подлого обманщика причина, по которой он украл мое тело! Я хочу ее знать! "А пока - как ты выберешься из клетки?" - Да... еще это, - пробормотал О'Лири. - Я не могу прорубить выход, и я не могу так этого пожелать, чтобы оказаться снаружи. Похоже, тропа кончается. Черт! И как раз тогда, когда я только начал что-то понимать. "Еще полно хвостов. Как насчет Лома, добренького старенького джентльмена, который тебя подобрал, покормил... а потом залез в твой карман?" - Да, как же он? Да еще баварская ветчина. И датское масло. Никто в Артезии никогда не слышал о Дании или Баварии. А также о Новом Орлеане! - О'Лири ударил кулаком по ладони. - Очевидно! Лом - тоже агент Центральной. "И когда он нашел Главный Референт у тебя, он, естественно, решил, что ты вор и что ты связан с Джорлемагном..." - Поэтому он принял меры, чтоб от тебя избавиться. Сбросил тебя в Таллатлон. "Угу. Но я улизнул по счастливой случайности... и завернул назад, сюда. Отлично, О'Лири. Что лучше, приятная прохладная камера в Таллатлоне или смерть от тысячи крюков?" - Еще несколько часов - и это не будет иметь значения, так или иначе, - вздохнул О'Лири. - Но у меня был интересный путь, пока он не подошел к концу. Взамен скучной работы на литейном заводе я получил шесть лет отменной жизни во дворце. Полагаю, я должен удовлетвориться этим. Даже если бы я знал, чем это кончится, я бы не захотел ничего изменить. За исключением, может быть, последней фазы. Это, кажется, скверная смерть. И на этот раз чуда не будет. Но раз уж нет надежды, то самое большее, что я могу, - взять себя в руки и умереть как мужчина. Луна зашла. Сквозь чернильную тьму Лафайет ничего не видел, кроме света дежурного костра ярдах в ста и единственной свечки в окне фургона. Что-то промелькнуло между огнем и Лафайетом. Из темноты послышались крадущиеся шаги. - Эй, - запротестовал он, неожиданно обнаруживая неспособность говорить. - Еще рано. - Ш-ш-ш! - Кто-то был у клетки - маленькая фигура с серебристыми волосами. - Лом! - Совершенно верно, мой мальчик. Извините, что я так долго. - Раздался скрежет стали, перетирающей толстую кожу. На лезвии ножа сверкнул отблеск далекого костра. Перетяжки разошлись, колья раздвинулись. Лафайет вылез, не обращая внимания на боль в ободранных коленях. - Пойдемте-ка, мальчик, - шепнул Лом. - У нас с вами есть что обсудить, дружок. 8 Звезды таяли в серой дымке предрассветного утра. Лафайет, поеживаясь, собрался, в комок у небольшого костра, разведенного Ломом под нависшим выступом скалы. - Извините, но на этот раз кофе нет, - сказал старый джентльмен. - Похоже, вы в нем действительно нуждаетесь. - В стиле Нового Орлеана? - съехидничал О'Лири. - М-м-м. Очень недурной, правда? Не беспокойтесь, скоро мы доберемся до моих раскопок и... - В Артезии не бывает кофе из Нового Орлеана, Лом. А также немецкой ветчины... Лом покачал головой: - Милый друг, я просто читал, что написано на этикетках. Я понятия не имею, что значит Новый Орлеан, не говоря уж о Старом. - А где вы все это взяли, Лом? За углом вашего утеса нет поблизости супермаркета. Наступила пауза. - О, боже! - сказал Лом. - Ну? - Я... Мне следовало знать, что тут что-то нечисто. Но в конце концов хозяина-то, похоже, не было. Продукты были сложены в пещере и... и я... ну, я присвоил их. Единственное, что меня оправдывает - это голод. - Так вы нашли все это? - Пожалуйста, поверьте мне. Будет ужасно, если у вас создастся дурное впечатление. - Да, действительно... - Вы на что-то намекаете? - Не намекаю, Лом. Я хочу знать в какой мере вы во всем этом замешаны. - Вы что-то темните, мой мальчик... - Я не ваш мальчик, несмотря на то, что вы меня спасли. Давайте, Лом, начистоту! Что вам от меня нужно? - Мне? Да вовсе ничего. Я просто чувствовал, что я каким-то образом за вас в ответе, и сделал все возможное, чтобы вам помочь... - Как вы нашли меня? - перебил Лафайет. - Ну, что до этого, то я использовал простое устройство, которое называется хоумер. Он посылает сигналы и, понимаете ли... - Еще один электронный прибор? Где вы его взяли? - Нашел клад в гроте. - В гроте? - В пещере. Надеюсь, я не ошибся, когда использовал его, чтобы спасти вас от жуткой смерти... - Еще одна удачная находка, так? Вот вы и ответили на все вопросы сразу! Ладно, предположим, что это возможно. Видно, все пещеры Артезии напичканы ворованным оборудованием. Но каким образом вы пронесли меня от места падения до Орлиного гнезда? Горный козел и тот не смог бы взобраться на эти утесы, не говоря уже о том, что вам пришлось нести меня на спине. - Взобраться... О, я понимаю, о чем вы подумали! Нет-нет, мне следовало сразу объяснить. Видите ли, там есть лестница. Фактически это эскалатор. Никаких фокусов, просто нужно было подтащить вас на несколько шагов и нажать кнопку, - просиял Лом. - А-а, теперь понятно, - сказал Лафайет. - Ловко! Вы не карабкались, а воспользовались эскалатором. Как глупо с моей стороны не догадаться об этом! - Вы будто бы сомневаетесь. - Кто вы, Лом? Откуда вы явились? Зачем вы вызволили меня из клетки? Лом вздохнул, замялся... - Я, - сказал он уныло, - неудачник, - он посмотрел на Лафайета через трепещущие языки пламени. - Я когда-то занимал положение значительной важности. Потом... у меня все пошло кувырком. Было ограбление, подстроенное так, будто вор... будто вор - я. Я едва ушел от властей. - И? - Пришел сюда. В поисках пищи я наткнулся на продовольствие, о котором вам известно. Я нашел путь к изолированному укрытию. Потом... вы с неба упали. Я, само собой, сделал для вас все, что мог. - А потом? - Потом вы исчезли. Ох, я искал вас и, наконец, нашел, как видите. И вот вы здесь. - Вы пропустили небольшую деталь. Что вы сделали с Марком III? - Каким Марком? - Может быть, вы и не бежали с денежным ящиком оттуда, откуда явились, - сказал О'Лири. - Но в потайном кармане моей куртки был спрятан прибор. Вы его взяли, когда я был без сознания. Я хочу получить его назад. Лом выразительно покачал головой: - Вы обижаете меня, мой мальчик... - Зовите меня просто О'Лири. - Это ваше имя? - быстро спросил Лом. - Конечно... - Тогда почему вы сказали той молодой женщине, которая, похоже, вас очень не любит, что вы Зорро? - Потому, что я Зорро. То есть, она меня знает как Зорро... - Но это не ваше настоящее имя? Странно, что буква Z вышита на кармане вашей рубашки и на носовом платке, и на носках. - Я замаскирован, - ответил Лафайет. - Не пытайтесь уйти от ответа! Где Марк III? - Расскажите мне о нем, - предложил Лом. - Я вот что вам скажу, - рассердился Лафайет. - Это самый опасный прибор в стране! Я не знаю, зачем он вам был нужен, может быть, вы хотели его заложить, но... - Мистер О'Лири, я у вас ничего не брал - ни когда вы спали, ни в какое-либо другое время! - Не отпирайтесь, Лом! Мне нужно его вернуть! - Можете обыскать меня, если желаете, вы же значительно сильнее меня. Я не могу вам воспрепятствовать. - А какой в этом толк? Вы могли его спрятать. - В самом деле! А зачем, если я вас ограбил, мне нужно было возвращаться и спасать вас от весьма неприятного жребия? - А может, я вам был нужен для того, чтобы выяснить, как им пользоваться. - Ясно. И не выдавая секрета, что он у меня, я полагаю. - Ладно, черт побери! - согласился О'Лири. - Но если вы его не взяли, то где он? - Возможно, - задумчиво сказал Лом, - он выпал из вашего кармана, когда вы падали... Наступило минутное молчание. Лафайет пристально смотрел через костер на возмущенного старика, который также, в свою очередь, не отводил взгляд. - Хорошо, - вздохнул О'Лири. - Я не могу доказать, что вы его взяли. Понятно, мне следует извиниться. И поблагодарить вас за то, что вы освободили меня из клетки. - А почему бы вам не рассказать чуть больше об утерянной вещи, - предложил Лом. - Забудьте о ней, Лом. Чем меньше об этом известно, тем лучше. - Этот Марк III был вашей собственностью или вы его берегли для кого-то? - Не допытывайтесь, Лом! Скажите, когда вы исследовали пещеры, вы не встречали в одной из них что-либо, э-э, ну, наподобие ящика? - Если вы на мои вопросы не отвечаете, О'Лири, почему я должен отвечать на ваши? - Потому что я должен дойти до сути всего, вот почему! Затевается заговор, Лом! Страшнее всего, что вы можете себе представить. И меня в него втянули. А я не хочу! - О? В таком случае почему бы не рассказать мне все, что вы знаете... - Неважно. - О'Лири, превозмогая боль, встал на ноги. - Мне нужно идти, Лом. Время не ждет. Я должен вступить в контакт с... - Он прервался. - С некоторыми друзьями. - А если я пойду с вами? - предложил Лом, вскакивая. - Ни в коем случае, - сказал Лафайет. - Я не хочу показаться грубым, но я не могу задерживаться. Кроме того, это может быть опасно. - Не возражаю. Я сделаю все возможное, чтобы не отставать. - Послушайте, Лом, здесь вам будет намного лучше. У вас домик, и вы можете прожить на листьях, ягодах и баварской ветчине тихо и мирно. - Я еще надеюсь, - возразил Лом, - вернуть свое доброе имя. - Барон Шосто и его парни будут прочесывать лес, искать меня. Если они поймают вас в моем обществе, то, возможно, разделят тысячу крючков на двоих. - Сомневаюсь, дружок. Я знаю тропы в горах очень неплохо. Фактически вы вряд ли сможете добраться до города без моего сопровождения. - Ладно, тогда пошли! Я не могу вам запретить. Но не надейтесь, что я буду вас ждать. - Он повернулся. - Подождите! - неожиданно остановил его Лом. - Не сюда, мистер О'Лири. - Он шагнул вперед и развел кусты, обнаруживая узкую тропинку, нисходящую со склона скалы. - Пойдем? Дважды до восхода солнца О'Лири и Лому приходилось прятаться в глубине зарослей кустарника, так как шайка Путников проходила совсем рядом. Из обрывков разговоров стало ясно, что они не пожалеют крючков для того, кто оставил следы у продырявленной клетки, если он будет задержан вместе с бежавшим пленником. - Какое немилосердное отношение, - откомментировал Лом, прищелкнув сокрушенно языком, когда они покинули свое последнее убежище. - Погодите только, я еще доберусь до этого типа Зорро, - пригрозил Лафайет. - Он тут один из самых заводил... - Я думал, что Зорро - это вы, - хитро сказал Лом. - Это не так. Я просто выгляжу как Зорро. То есть, ладно, это все равно. Слишком сложно. Он обернулся и увидел, что Лом сосредоточенно уставился на свой большой палец, которым пошевеливал с важным видом. - Пальчиками играете? - вспылил О'Лири. - Да вовсе нет, мальчик мой, - ответил Лом, засовывая обе руки в карманы. - Скажите, что вы будете делать, когда мы придем в город? - Мне придется действовать по обстоятельствам. Когда я буду во дворце, если мне только удастся замолвить словечко Адоранне... - Честно говоря, мой мальчик, ваш вид немножко дискредитирует вас. Ваши наряды хуже некуда, и, похоже, вы в последнее время не брились, а это золотое кольцо в левом ухе вряд ли внушит доверие приличной публике. - Что-нибудь придумаю. Другого выхода нет. Когда солнце ушло за вершины деревьев, они вышли из леса в район кладбищ, расположенных на склоне; повсюду мирно паслись коровы, которые безмятежно смотрели, как они спускались вниз по дороге. Проходившая мимо паровая телега подбросила их в город. Они шли по мощеной улице, окутанной запахами занимающегося рассвета - жареного кофе и свежеиспеченного хлеба. Редкие ранние прохожие с любопытством рассматривали их. Они постояли у ларька на тротуаре, откуда были видны башни дворца, розовеющие на фоне окрашенного ранним восходом неба. Быстро позавтракали яичницей, беконом, тостом с джемом. Лафайету показалось, что все это упало в прорву размером с муниципальный парк. - Удивительно, как важно слегка перекусить! - заметил он, прикончив вторую чашку кофе. - Все сразу кажется проще. Я пойду к воротам дворца, объясню, что у меня важная информация, и потребую аудиенции. Потом я расскажу Адоранне кое-что такое, что могло быть известно только мне. После этого я смогу открыться и назвать свое подлинное имя. Потом все пойдет как по маслу. Завтра в это время все будет улажено. - Должен ли я считать, что вы лично знакомы с принцессой Адоранной? - Конечно. Мы старые друзья. Фактически мы с ней когда-то были помолвлены, но я очень быстро понял, что по-настоящему люблю именно Дафну. - Вы... помолвлены с принцессой? - вид у Лома был весьма скептический. - Конечно, а почему бы нет? Лом поджал губы: - Мистер О'Лири... сейчас, кажется, не время для розыгрышей. Кроме того, раз мы объединили силы... - Кто сказал, что мы объединили силы? Я позволил вам прогуляться пешком, и все, Лом. У меня пока нет веской причины доверять вам. Фактически я считаю, что именно здесь наши пути должны разойтись. Вы идите своей дорогой, а я пойду своей. - Вы обещали представить меня своим влиятельным друзьям, - быстро возразил Лом. - Ну нет, я ничего подобного не обещал, - Лафайет покачал головой. - Это ваша идея. - Послушайте, О'Лири, или Зорро, или как вас там, - вспылил Лом. - Я ведь могу вам пригодиться. Предположим, у вас будут трудности с допуском во дворец. - Об этом не беспокойтесь, я справлюсь. - Значит, за все мое беспокойство о вас вы собираетесь отплатить мне тем, что бросите меня здесь? - Зачем же так ставить вопрос? Вот что я вам скажу, Лом: если все пойдет как надо, я вас потом найду и попытаюсь вам помочь, ладно? - Я хочу что-нибудь сделать... что-нибудь хорошее, чтобы доказать, что я полезен. Так что, если я пойду с вами во дворец... - Это исключено, я, может быть, договорюсь, чтобы впустили меня, но вас... ну, если начистоту, Лом, вы не особенно впечатляете в этих, знаете ли, лохмотьях и нестриженый. - Конечно. Но я могу что-нибудь сделать? - Ну ладно, если вы настаиваете, пойдите и найдите Рыжего Быка. Приведите его во дворец. Нет, я передумал, пусть это будет "Секира и Дракон". Если мне не удастся попасть во дворец, я встречу вас там. А если мне повезет, то я за вами пошлю, договорились? - Хорошо... постараюсь. Рыжий Бык, говорите? - Да. Поспрашивайте. Любой карманник в городе может помочь вам. А теперь мне пора. - Лафайет встал, заплатил за завтрак единственным серебряным долларом, который нашел в кармане