Генри.
     Он стал было поворачиваться к Генри, но быстро развернулся и отбросил
в сторону руку, схватившую его за плечо.
     Ренни бросилась вперед, став лицом к лицу с грубияном.
     - Убирайся, обезьяна, - прошипела она. - Завянь! Подыши воздухом!
     Изуродованные шрамами губы  искривились  и  обнажили  щербатые  зубы,
квадратная волосатая рука потянулась  к  девушке.  Генри  отодвинул  ее  в
сторону, сделал шаг вперед, схватил толстое запястье. Через плечо человека
Генри заметил Бартоломью. Тот кивал человеку в тесной форменной блузе; это
был тот, кого Лэрри называл мистером Колумбия и с кем сейчас  доверительно
о чем-то разговаривал. Ники исчезла. Затем толпа сомкнулась и скрыла их.
     Широконосый попытался  освободить  руку.  Генри  натянуто  улыбнулся,
взглянул в лицо своему противнику.
     - Иди поиграй в другом месте, незнакомец, -  сказал  он  мягко.  -  А
здесь уже занято.
     Покрытое шрамами лицо побагровело.
     - Не становитесь у меня на пути, мистер, - он говорил хриплым  басом.
- Эта куколка со мной.
     - Любой может ошибиться, - сказал Генри. - Но  только  круглый  дурак
упорствует в ошибке.
     Он оттолкнул широконосого, тот отступил, зарычал и двинулся вперед.
     Левой рукой Генри блокировал удар, стал в стойку  и  провел  короткий
удар правой, прямо под ребра задире. Мужчина рухнул на Генри как раз в тот
момент, когда появился официант. Капитан передал ему тело.
     - Он отравился несвежим омаром. Выведите его на воздух.
     Когда он повернулся, девушки не было. Генри протолкался к  столу,  за
которым оставил Бартоломью. Стол был пуст.
     Подошел официант с подносом, опустил его на стол, снял две тарелки.
     - Леди... встретила старого приятеля, - сказал он, глядя мимо  левого
уха Генри.
     Затем он вытащил несвежую салфетку, уронил  ее  перед  Генри,  вторую
бросил  перед  пустым  стулом  Бартоломью.  Посмотрев  какое-то  время  на
салфетку капитана, он взял поднос и  скользнул  в  толпу.  Генри  прощупал
салфетку и достал из-под нее кусочек бумаги.

        НИЧЕГО НЕ ЕШЬТЕ. БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ. ИЗВИНИТЕ, ЧТО УШЛА, НО У МЕНЯ СВОИ
ПРОБЛЕМЫ.
        РЕННИ.

     Генри пошел прочь от стола. На его пути возник старший официант.
     - Что-то не так? - его толстые губы искривились в недоброй улыбке.
     - Я получил хорошее предложение от мистера Колумбия и спешу к нему, -
ответил Генри. - Куда он направился?
     Рука человека потянулась к карману.
     - А как же счет?
     Голос его зазвучал очень высоко. На его лице виднелся похожий на  шов
шрам.
     - Заказ был выполнен неверно, - Генри  посмотрел  в  маленькие  серые
глазки официанта, глубоко сидевшие под выпуклыми надбровными дугами. -  Не
тот соус.
     Внезапно снаружи послышался  крик.  Генри  повернулся,  посмотрел  на
лестницу. Оттолкнув старшего официанта, он бросился вниз на  усиливавшийся
шум голосов.
     Внизу на тротуаре толкалась, размахивая бутылками,  ругалась  плотная
масса одетых в поношенные корабельные костюмы и залатанные робы мужчин  со
стеклянными глазами и открытыми ртами. На  раскачивавшихся  бедрах  висели
тяжелые пистолеты; ноги, обутые в тяжелые ботинки, громко топали,  хриплые
голоса выкрикивали приветствия, в страшных  угрозах  звучали  имена  богов
сотен миров. Над всем этим вспыхивали многоцветные надписи баров,  казино,
домов развлечений. На противоположной стороне, за  узкой  полоской  грязи,
которая  служила  улицей,  широкие  спины   образовали   плотное   кольцо.
Протолкавшись сквозь толпу, Генри добрался  до  переднего  ряда.  В  узком
проходе между хижинами,  сооруженными  из  упаковочных  щитов  с  надписью
"КАКА", лежало лицом вниз распростертое тело.
     - ...Повернулся и был таков, - грустно произнес кто-то.  -  Я  всегда
пропускаю самое интересное...
     Генри подошел к телу, перевернул его.  Лицо  было  залеплено  грязью.
Из-под левой ключицы торчал шестидюймовый конец тонкой стальной проволоки.
Это был Луи Минот, мертвый.
     Генри посмотрел на крупнолицего  мужчину,  который,  глядя  на  тело,
ковырял зубочисткой в квадратных зубах.
     - Вы видели? - спросил он.
     - Не-а, - улыбнулся тот. - Иду себе  я,  по  своим  делам,  тут  меня
кто-то толкает. Я чуть не проглотил зубочистку. Поворачиваюсь, и вот...
     - Кто вас толкнул?
     - А вам что до этого?
     Генри подошел поближе.
     - Вы абсолютно уверены, что ничего не видели? - мягко спросил он.
     Спокойное выражение исчезло с лица его собеседника.
     - Слушай, ты... - резкий короткий удар чуть не обрушился на капитана,
но тот быстрым движением схватил нападавшего за  запястье  и  заломил  ему
руку за спину.
     Широкий рот открылся, зубочистка выпала.  Генри  подтянул  мужчину  к
себе.
     - Как тебя зовут?
     - Пор Скэнди. А тебе какое дело? - рявкнул тот.
     - Давай, Пор, - сказал Генри.
     - Слушай, мне больно, - широколицый встал на цыпочки.
     Толпа, наблюдавшая за ними, вдруг стихла.
     - Тот человек был с усами, - прохрипел  широколицый.  -  У  него  был
большой живот, бородавки... да еще у него была парализована нога.
     - Ты забыл про длинную красную бороду, - Генри протянул руку, вытащил
из бокового кармана мужчины маленький пистолет и ткнул дулом в напрягшуюся
грудь.
     - Твое оружие? - спросил он.
     - Кто-то мне его подсунул.
     - Пистолет, стреляющий проволокой. Оружие для пыток. Надо  стрельнуть
тебе в колено.
     - Слушай, что за скотина... - лицо толстяка искривилось.
     - Где пацан, Пор? - тихо спросил Генри.
     Рот широколицего обмяк.
     - Отпусти меня, - прошипел он. - Я ничего не знаю.
     Генри выкрутил ему руку, треснул сустав.
     - Где пацан? - спросил он без какой-бы то ни было интонации.
     - Слушай, моя шея, цела, пока...
     Генри еще чуть-чуть крутанул ему руку.
     - Не будем тратить время зря, выкладывай и побыстрее.
     - Слушай, если бы  я  знал,  я  бы  все  выложил,  но  мне  никто  не
докладывает...
     Пот струился по его обвислым щекам.
     - Я знаю только, что за это  заплатили  пятьдесят  кредиток.  Старому
бродяге с больной рукой. Так сказал Джо...
     - Джо не понравится твоя сломанная рука. Похороны дешевле докторов.
     - Ладно, ладно, - хрипло прошептал  толстяк.  -  Идите  в  "Солнечную
Корону". Именно там была засада. Клянусь, это все, что я знаю.
     Генри оттолкнул его, повернулся и нырнул в толпу, которая  уже  стала
расходиться. Через мгновение на улице осталось только тело  Минота.  Генри
взглянул на еще не остывший труп.
     - Мне следовало говорить тише, - сказал он мягко. - И тебе тоже.
     "Солнечная Корона" пылала яркими огнями неоновых ламп.  Ослепительный
свет шел и из широкой двери, вырезанной в  гофрированном  металле  фасада.
Войдя в бар, капитан Генри  подошел  к  стойке,  заказал  выпивку  и  стал
осматривать толпу.
     - Вы ищите кого-то конкретно или я подойду? - раздался  рядом  с  ним
тихий голос.
     Капитан  повернулся  и  увидел  женское  лицо,  худое  и  измученное,
покрытое неровным  слоем  косметики.  Тонкая  рука  откинула  назад  прядь
мертвых волос.
     - Что за ночь, братишка, -  она  с  трудом  сфокусировала  взгляд  на
украшенном камнями перстне-часах, надетом на костлявый палец.  -  Еще  два
часа. Я здесь уже две недели и едва оправдала расходы...
     Она прислонилась к стойке, затем взобралась на табурет.
     - Джонни Зарагамозу не видела? - спросил Генри небрежно.
     Женщина придвинулась ближе. Генри почувствовал запах старой пудры.
     - Он что, твой друг? - голос ее хрипел, как дешевое радио.
     - Друг друга.
     - Тогда лучше твоему другу держать руку в кармане, не то Джонни будет
здесь раньше  него.  -  Она  улыбнулась,  обнажив  искусственные  зубы,  и
проглотила половину содержимого стакана,  который  бармен  поставил  перед
ней. Генри посмотрел на нее искоса.
     - У моего друга странное чувство юмора, - произнес он. - Но иногда он
заводит шутку слишком далеко.
     Женщина порылась в сумочке, вытащила наркотическую палочку, закурила,
выдохнув облачко фиолетового дыма.
     - До самых апартаментов Тяжелого Джо Саджо в "Мертвой собаке"?
     - Может быть, - ответил Генри. - Он довольно забавный парень.
     Женщина повернулась к  капитану,  открыла  сухие  ярко-красные  губы,
чтобы что-то сказать...
     Она долго и внимательно на него смотрела. Наркотическая палочка упала
на стойку бара, скатилась на пол. Женщина быстро наклонилась, подняла  ее,
и облокотившись о стойку, уставилась на ряд бутылок на стенке.
     - У меня для вас  послание  от  девушки  по  имени  Ренни,  -  быстро
проговорила она. - Ваш голубок хорошо  влип.  Джонни  использовал  розовые
капельки - много. Мальчик рухнул как подкошенный. Они  пытаются  заставить
его говорить. После того, как они выдоят его, - она заглотнула  оставшееся
в стакане. - Если он ваш друг... ну, лучше поспешите...
     - Где находится "Мертвая собака"? - выпалил Генри.
     - Это ночлежка в двух кварталах  отсюда,  плюс  несколько  комнат  на
задворках.
     - Покажите мне.
     Генри толкнул в сторону женщины жетон  в  сто  кредиток.  Худая  рука
накрыла его и смахнула со стола.
     - Послушайте меня, - сказала женщина напряженным голосом,  ее  пальцы
впились в руку Генри.  -  До  Гонок  осталось  меньше  двух  часов.  Брось
бедняжку, ты ничего не сможешь сделать.
     - Только заскочу к старому приятелю, - сказал Генри. - Я не  уйду  из
города, не сделав ответного хода.
     - Не будь идиотом! Что может сделать один человек... - Она замолчала.
- Слушай, твой катер, это тот новехонький, пятьдесят тонн.
     Генри кивнул.
     Она сжала его руку еще сильнее.
     - Боже мой, послушай! Они хотят навесить на тебя пиратские нападения.
Возвращайся на катер - быстро! Но будь осторожен. У ворот засада.
     Генри пристально посмотрел на нее.
     - Кто вы? Почему вы мне помогаете?
     - Меня зовут Стелла. Ренни сказала, что вы свой парень,  пусть  будет
так. - Она дернула рукав. Если ты пойдешь  туда  один,  тебя  убьют.  Будь
хитрым. Тебе надо спасать катер.
     Генри мягко снял ее руку со своей.
     - Мне придется рискнуть, Стелла, как ты думаешь?
     Ее тень растаяла в слабом свете улицы.
     - И ты рискнешь, не так ли? - донесся до капитана ее голос. -  Пошли.
Я покажу.
     Капитан Генри стоял в темном дворе, осматривая едва различимый проход
вдоль левой стороны полуразвалившегося двухэтажного здания. Пошел холодный
дождь, левая рука Генри болела под тесной перчаткой, он сунул ее под мышку
и прислушался. Тишина  звенела  в  ушах.  Вдали  послышался  пьяный  крик,
раздались торопливые шаги, которые  почти  сразу  же  стихли.  Прошмыгнула
ночная ящерица. Где-то за облупившимися стенами "Мертвой собаки"  приходит
в себя после наркотиков Бартоломью, удивленно смотрит на грубые лица, ждет
ударов тяжелых кулаков. Генри сухо улыбнулся, сжал  стрелявший  проволокой
пистолет и, прижавшись к стене, пошел вперед. Обойдя двор, он тихо подошел
к задней стене здания. Проход закончился листом перфорированного  металла.
Капитан взглянул вверх, увидел грубый навес, над которым зиял проем  окна.
Он прислушался, сунул пистолет в карман на бедре и полез вверх.
     От  металлической  стены  до  окна  было  далеко.  Генри  подтянулся,
протиснулся в окно, выпрямился в неосвещенной комнате. Откуда-то донеслись
приглушенные голоса.  В  воздухе  висел  запах  плесени.  Капитан  пересек
комнату, отодвинул в сторону плотные портьеры, наощупь прошел по неровному
полу, очутился у стены, к которой был прибит вертикальный железный трап  с
тяжелыми  перекладинами,  находящимися  одна  над  другой  на   расстоянии
восемнадцати дюймов. Это была парадная лестница "Мертвой собаки".
     Голоса были слышны по ту сторону стены. Генри  двинулся  вдоль  стены
влево, дошел до глухого угла. Двери  не  было.  Он  вернулся  к  лестнице,
проверил прочность перекладин,  затем  осторожно  полез  вверх.  Вытянутой
рукой капитан коснулся потолка, толкнул, крышка приоткрылась. В  лицо  ему
ударил холодный влажный  воздух.  Генри  выбрался  на  покатую  крышу.  По
пластиковым панелям крыши стучал дождь, через широкие  прорехи  пробивался
свет. Генри тихо подошел к ближайшей дыре, опустился на  колени  и  глянул
вниз на пустую комнату с продавленной кроватью, грубым тюфяком  и  грязным
одеялом. На столе стояла пустая  бутылка,  рядом  с  ней  стаканы.  Голоса
звучали громче.
     Капитан двинулся дальше по  крыше  вдоль  несущей  стены.  Перед  ним
засветилась прозрачная панель; внизу что-то монотонно бубнил низкий голос,
слов нельзя было расслышать. Генри согнулся,  прижался  лицом  к  узенькой
щели.
     Высокий, крепко сбитый мужчина с остатками кучерявых черных волос  на
голове мерил шагами комнату, размахивая желтой рукой, на которых  блестели
четыре перстня. За ним нервно следил низенький человечек с копной  жестких
волос. Лэрри Бартоломью со связанными сзади руками сидел на стуле. За  ним
виднелось квадратное лицо Пора Скэнди. Справа торчали чьи-то ноги.
     Генри приложил ухо к дыре в крыше.
     - ...остался час. Этот гад уже трезв. Мы должны кончать с ним, сейчас
же!
     - Когда мне понадобится твой  рот,  я  скажу  тебе,  о'кэй?  -  Голос
Тяжелого Джо Саджо походил на рев старого раздраженного медведя.
     - Может, он и прав...
     Раздался звук, напоминающий шлепок мертвой рыбы о причал.
     Саджо стоял, расставив ноги и сжав в руке пистолет. Лохматый тер свою
щеку, на ней уже выступила красная полоса. Скэнди передернул плечами,  рот
его искривился, он подошел к Бартоломью, протянул руку.  Саджо  кинул  ему
пистолет. Пальцы Пора обхватили оружие.
     Генри достал пистолет из кармана, снял  с  предохранителя,  встал  на
колени и тщательно прицелился через щель, выбрав  в  качестве  мишени  шею
Скэнди, чуть ниже линии волос.  Пальцы  его  нажали  на  курок.  Не  успел
пистолет грохнуть, как Генри перевел дуло на лохматого и снова  выстрелил.
Скэнди дернулся, упал на Бартоломью, свалился  на  пол.  Лохматый  выронил
пистолет и, согнувшись, схватился за бок. Генри прицелился  на  Саджо,  но
тот попятился и исчез из  поля  зрения.  Четвертый  человек  пересек  поле
обзора капитана прыжком. Свет погас.
     Генри спрятал пистолет,  быстро  отполз  и  вскочил  на  ноги,  затем
разбежался  и,  закрыв  лицо  руками,  прыгнул  на  тонкую,   только   что
светившуюся панель. Плотная ткань костюма затрещала, зацепившись за острые
края  пластика.  Шлепнувшись  на  пол  вместе  с  градом  осколков,  Генри
покатился, вскочил на ноги,  зажав  в  руке  пистолет.  Последний  кусочек
пластика звякнул о пол, и последовала тишина.
     В  противоположной  стене  Генри   увидел   тонкую   полоску   света,
очерчивающую контур двери. Возле нее что-то двигалось, прижавшись к  полу.
Это был человек на четвереньках.
     Посреди комнаты кто-то зашевелился. Бартоломью издал стон.
     - Еще одно движение и голубок получит свое, - прогремел низкий  голос
Саджо. Генри застыл, не издавая ни звука. Человек на четвереньках  подполз
ближе.  Капитан  мог  разглядеть  его  руки,  ощупывавшие  пол.  Это   был
четвертый, он пытался отыскать оброненный пистолет.
     - Я прикрываю твоего голубка, - проговорил где-то в темноте Саджо.  -
Я знаю, где он. Сейчас я выйду и оставлю  его  тебе.  Никто  не  стреляет.
Договорились?
     Генри дышал медленно, ртом, не шевелясь.
     - Я делаю шаг, - произнес Саджо, - не двигаться.
     Ползущий неожиданно повернулся, бросился через  комнату,  не  обращая
внимания на шум. Он дышал часто  и  неглубоко.  Треснула  доска,  щелкнула
дверная ручка, заскрипели шарниры.
     - Это все тебе... - Генри нажал курок в тот же момент, что  и  Саджо,
услышал, как слова сменились воплем боли. Дверь распахнулась и ударилась о
стену. Генри снова  выстрелил,  бросился  на  пол,  покатился,  выстрелил,
услышал пронзительное "А-а-а!", которое  тут  же  оборвалось.  Когда  звук
шагов нарушил наступившую тишину, он выстрелил еще раз.
     Капитан поднялся на ноги, чиркнул спичкой. Возле  стула,  на  котором
сидел Лэрри, лежал мертвый Скэнди. Проволока проткнула бледную грубую кожу
его шеи. Лохматый упал возле  плинтуса,  его  ноги,  обутые  в  аккуратные
туфли, вытянулись словно у ныряющего в  момент  свободного  падения,  руки
были прижаты к груди, рот открылся, рана на щеке алела на фоне  бледной  с
зеленоватым оттенком кожи. Восьмидюймовый конец  проволоки  еще  дрожал  в
деревянной раме двери.
     Генри сунул спичку в трещину на стене. В ее  тусклом  свете,  вытащив
карманный нож, освободил Бартоломью, поднял его на  ноги.  Юноша  обмяк  и
что-то забормотал. Из его разбитого рта струилась кровь.  Генри  встряхнул
его, затем шлепнул по  лицу  ладонью.  В  пустых  глазах  мелькнул  слабый
огонек.
     - Пошли, Лэрри, заставь свои ноги двигаться.
     Лэрри застонал, сделал попытку остановиться.
     - Прежде, чем вернется мистер Колумбия, - сказал Генри.
     Взгляд Бартоломью стал осмысленнее, ноги напряглись, он выпрямился.
     - Пошли, - Генри помог ему дойти до двери. В узком, с неровным  полом
коридоре было пусто и темно. Они дошли до  железной  лестницы.  Около  нее
лицом вниз лежал мужчина. Увидев тело, Бартоломью остановился.
     - Пусть мертвые тебя не беспокоят, - сказал Генри  мягко.  -  Тяжелый
Джо где-то внизу, он жив, хоть в нем и сидит кусок проволоки.  Думаю,  что
настроение у него паршивое. Уйдем через черный ход. Ты можешь стоять.
     Бартоломью слабо кивнул.
     - Мистер Колумбия, - сказал он глухо,  -  вытащил  что-то  из  своего
кармана...
     - Конечно, конечно.  Мы  обговорим  это  позже.  А  теперь  поработай
ногами.
     На улице Генри помог Бартоломью встать на ноги. Из темноты послышался
какой-то звук.  Скрипнула  невидимая  дверь.  В  открытый  проем  неуклюже
протиснулась высокая широкая фигура, одна рука ее была  прижата  к  плечу.
Человек постоял, потянулся к выключателю на стене.
     - Так и замри, Джо, - тихо сказал Генри.
     Саджо обнажил зубы в невеселой улыбке. У  него  были  большие  темные
глаза, бесформенный нос, квадратный, черный от щетины подбородок.
     - Энрико, крошка, - проревел он. - Я где-то слышал, что ты стар,  уже
сжег свой порох и ни на что не годишься. Мне следовало бы знать лучше...
     - Слухами земля полнится, Джо, не расстраивайся. Повернись и войди  в
дом. Сделай это без глупостей.
     Саджо отступил в тень. Толстым языком он облизал  казавшиеся  черными
губы.
     - Чего ты ждешь, Энрико? Возможно, я никогда больше не окажусь у тебя
на макушке.
     Он выпрямился. Чувствовалось, что немного расслабился.
     - Ты не хочешь убивать меня, и, может  быть,  пара  моих  ребят  тебя
выследят...
     Генри нажал на спусковой крючок. Проволока впилась в  дерево.  Голова
Саджо инстинктивно дернулась, глаза  расширились,  но  он  не  двинулся  с
места.
     - Лучше иди, Саджо, - сказал Генри.
     Неожиданно Саджо улыбнулся и кивнул.
     - О'кэй, Энрико, крошка.  -  Он  повернулся,  остановился,  оглянулся
назад.
     - Словно в старые времена, да,  Энрико?  Как-нибудь  увидимся,  -  он
быстро ушел, как уходит человек, внезапно вспомнивший о важном деле.



        4

     В  широком  холле  Административного  Здания   Порта   Генри   подвел
Бартоломью к стойке для проверки.  Знакомое,  изуродованное  шрамами  лицо
нахмурилось при виде Бартоломью.
     - Привет "Дегвелло". А что случилось с Младшим?
     - Он упал, - ответил Генри. - С ним все будет в порядке.
     Криволицый склонился вперед, принюхался и скосил глаза на Генри.
     - Розовая водичка, правда? Он все выложил?
     - Они перестарались. Он спал во время допроса.
     -  Какие-то  шустрые  ребята  перехитрили  сами  себя,  -  криволицый
пропечатал бумаги и махнул рукой в сторону дальнего угла холла.
     - Идите напрямик. Осталось  тридцать  минут  до  того,  как  запустят
красную ракету. А вы ловко  все  устроили  с  лишним  членом  экипажа.  Он
поднялся на борт полчаса назад.
     Генри внимательно посмотрел на говорившего.
     - Он был один?
     - Ты что хочешь затолкать в свой Боло целый взвод? Там и троим  будет
тесно.
     - Ага. Спасибо за все.
     - Удачи, на твоем месте я бы все-таки отделался от этого мечтателя.
     - Не могу. Он владелец катера.
     Генри прошел через турникет, провел Бартоломью через холл  к  высокой
стеклянной стене, за которой  находилась  площадка  для  кораблей,  и  где
стояла спущенная с "Дегвелло" массивная бронированная  машина,  казавшаяся
карликом на фоне сияющих силуэтов переделанных грузовых кораблей,  древних
катеров сопровождения, помятых лайнеров. Бартоломью  качало,  дыхание  его
было тяжелым и шумным.
     - Как твоя голова, Барт? - спросил Генри.
     - Отвратительно. Ноги, как свинец. Я не помню...
     - Забудь  об  этом.  Попробуй  продержаться  на  ногах,  пока  мы  не
поднимемся на борт. Там ты поспишь.
     - Думаю, я вел себя, как дурак.
     - У тебя было много помощников.
     На востоке небо слегка окрасилось в серый цвет. Заработал энергоблок,
запах озона и выхлопных газов повис над  кораблями.  Люди  бегали  взад  и
вперед, отбрасывая на гудроновое покрытие по три тени  каждый.  Рассветный
воздух был наполнен ожиданием.
     В поле зрения  появилась  тележка,  она  объезжала  побитый  космосом
корабль. Генри окликнул водителя. Завизжали  изношенные  шины,  и  тележка
остановилась.
     - Мне нужен Декон. Поможете?
     Усталого вида человек в белом  комбинезоне  посмотрел  на  Генри  без
особого выражения.
     - Птички мои, вы всю ночь пьете, а потом вдруг вспоминаете, что у вас
нет разрешения на полет. Если бы это зависело от меня, я бы сказал: "Идите
к черту..."
     - Конечно, - Генри сунул ему жетон в десять кредиток. - Извините, что
побеспокоил. Я думал еще кое о чем.
     Он показал на Боло, стоявшего в сотне футов от них.
     - О'кэй.  Так  как  это  всего-навсего  машина,  думаю,  мне   хватит
времени...
     Водитель поставил тележку в нужное положение, приладил шланги.  Генри
опустил Бартоломью на землю, подошел к панели, находящейся  сбоку  тяжелой
машины. Вокруг нее были следы от инструментов, она открылась,  как  только
Генри к ней прикоснулся. Внутри лежали куски  разбитого  замка.  Кнопка  с
надписью "Порт: "Открыто"  была  нажата.  Генри  нажал  кнопку  "Закрыто",
услышал, как вверху щелкнул механизм.
     Рабочий запустил насос. Его поначалу тихое гудение переросло в мощный
рев. Прошло несколько минут. Бартоломью растянулся  на  спине  и  засопел.
Генри поднял его на ноги и стал ходить с ним, пока Лэрри  не  смог  стоять
сам.
     Водитель заглушил насос, отсоединил шланги,  собрал  их  и,  запустив
свой двигатель, поехал прочь.
     Генри помог Бартоломью взобраться на машину.
     - Я заболею, - сказал юноша.
     - Давай поднимемся на борт, там ты мне все расскажешь.
     Генри открыл люк, и они оба забрались внутрь. В воздухе все еще стоял
слабый запах циана. Бартоломью прикрыл рот.
     - Зачем... еще Декон? Мы  сделали  это...  перед...  -  он  замолчал,
уставившись на тело человека, лежавшего вниз головой в  коротком  проходе.
Глаза его остекленели, рот был широко открыт, так,  что  виднелся  толстый
язык. Лицо было свинцово-пурпурного цвета.
     - Боже праведный! - Бартоломью  зашатался.  -  Здесь  был  человек...
когда...
     - Да. Пошли.
     Генри протащил своего обмякшего помощника мимо трупа, уложил в люльку
и  пристегнул  ремни.  Затем  щелкнул  переключателем  обратного  отсчета,
поставил часы.
     - Вы знали... что этот человек... на борту, - выдохнул Бартоломью.
     - Спи, Лэрри,  -  сказал  Генри.  Он  пристегнулся  к  сиденью  перед
панелью,  принялся  нажимать  кнопки.  На  панели  засветилась   лампочка,
указывающая  на  готовность  к  старту.  Часы  громко  тикали,  отсчитывая
секунды.
     - Внимание, - раздался голос. - Ноль минус две минуты...
     Вдруг послышался громкий храп Бартоломью.
     Генри запустил двигатель, осмотрел  приборы,  глянул  на  специальные
экраны широкого обзора.
     - Десять... девять... восемь... - считал голос.
     Генри отпустил сцепление, ускорил мощные двигатели Боло.
     - ...три... два... один... - Боло выехал из тени "Дегвелло".
     - Она ваша, - раздалось из динамика. - Идите и возьмите.
     Они неслись вперед по неровному полю, перемахивая  через  препятствия
или сметая их, как обезумевший дьявол. Многочисленные  огни  других  машин
постепенно исчезали с экранов, разлетевшись по всем направлениям  компаса.
Слева в миле от Боло мчался массивный,  весом  в  десять  тонн,  вездеход.
Справа по курсу с расхождением в две мили  неслись  две  машины  поменьше.
Взгляд Генри переместился на панель  контроля  работы  двигателя.  На  ней
весело горели зеленые буквы "ХОД". Капитан улыбнулся  сам  себе,  увеличил
скорость еще на пятьсот  метров  в  минуту.  Пришло  время  оторваться  от
противников.
     Рядом, пристегнутый к своей мягкой люльке, спал Лэрри.
     После двадцати миль десятитонник ("Генди, последняя модель", -  решил
Генри), не уступая Боло в скорости, по-прежнему шел в полумиле от них. Два
транспортных средства поменьше остались позади и превратились в  маленькие
яркие крапинки на экране. Генри щелкнул переключателем: на  щите  замигала
розовая надпись "БАТАРЕЯ НАВЕДЕНА НА  ЦЕЛЬ"  -  сигнальное  устройство  со
спасенного  истребителя.  Он  увеличил  скорость  еще  на  полкилометра  в
секунду. Боло рванул вперед, рассекая густой кустарник пустыни.
     Через сорок шесть минут после старта в сорока милях от Панго-Ри Генри
настроил направление движения на  юг,  ввел  монитор  слежения  за  курсом
программы  отклонения  от  случайных  встреч.  Боло  подпрыгнул  и   резко
развернулся, люлька  под  Генри  закачалась.  Генди  шел  за  ним  следом,
выдерживая дистанцию. Генри присвистнул. "Хорошо идет малыш, - подумал он,
- и железка у него хорошая".
     Вдруг загудела аварийная сирена. Генри  прочитал  данные  на  экране.
Предмет весом в сорок килограммов, приближался со скоростью тысяча футов в
секунду: легкая ракета. Капитан нажал кнопку перехвата и ответного  удара,
почувствовал, как дернулся Боло,  когда  ушли  ракеты.  Лампочки  мигнули,
показывая,  что  новые  ракеты  заняли  освободившееся  место.  На  экране
появились две крошечные ракеты, едва заметные желто-белые точки на  черном
фоне, движущиеся в сторону атакующей ракеты.
     Экраны вспыхнули, когда приближающаяся ракета превратилась в пылающее
облако жесткой радиации.
     Бартоломью заворочался и открыл глаза.
     - Что происходит? - выдавил он.
     - Какая-то беспринципная личность только что в нас выстрелила, - сухо
ответил Генри. - Спи дальше.
     - Выстрелила? - Сон Бартоломью, как рукой сняло.  -  Вы  сообщили  об
этом?
     - Я слишком занят...
     - Но это запрещено законом! Разве нельзя ничего сделать?
     - Конечно, можно. Мы  можем  произвести  ответный  выстрел  из  нашей
запрещенной законом батареи.
     - Капитан, мой отец...
     - Заткнись! Я занят...
     Десять минут две боевые машины бок о бок неслись на север,  их  курсы
неуклонно сходились.
     - Чуть ближе, - пробормотал Генри. - Подойди чуть ближе, крошка.
     - Что вы делаете? - спросил Лэрри.
     - Я позволяю ему засунуть свою голову  подальше  в  петлю,  -  сказал
Генри. - Если я приближусь к нему, он может  испугаться,  но  так  как  он
играет круто...
     - Может быть, он просто хочет с нами переговорить! - выпалил Лэрри.
     - Мы перехитрим его, начав переговоры первыми,  -  произнес  Генри  и
нажал на кнопку "ОГОНЬ". Вокруг Боло вспыхнуло  сияние,  которое  унеслось
вверх. Экраны неуверенно замигали. Мчавшийся за ними  Генди  шарахнулся  в
сторону,   слишком   поздно   осознав   свою   неосторожность.   Он    еще
разворачивался, когда его изображение превратилось в  белое  пятно.  Экран
стал желтым, потом  красным,  поблек,  на  нем  появились  длинные  полосы
струящейся во все  стороны  жесткой  радиации,  посыпались  темные  мелкие
точки, - обломки машины, и наконец стало разрастаться кольцо дыма с яркими
языками пламени.
     Затрещал экран связи с Центром Управления Гонки.
     - "Дегвелло", что там у вас происходит? Недавно я зафиксировал  возле
вас два взрыва, а теперь  засек  меньше,  чем  в  миле  позади  вас  яркую
вспышку. И еще очень повышенную радиацию. Теперь с  неделю  с  неба  будет
сыпаться раскаленное железо! С вами все в порядке?
     - "Дегвелло" сообщает Центру, - Генри подбрасывало,  когда  несущаяся
вперед машина преодолевала препятствия. - У меня все прекрасно.  Наверное,
кое-кто из ребят паршиво водит машину.
     - Если бы я не знал, что на катере не было оружия, у  меня  могло  бы
сложиться впечатление, что вы провезли сюда контрабанду, "Дегвелло"! Вы бы
не сделали ничего подобного, не так ли?
     - Боже правый, это было бы незаконно.
     - На этом и порешим. Может  вам  лучше  заявить  о  своих  проблемах,
"Дегвелло"?
     - Центр, я терпеть не могу законников. Я рискну.
     - Смотрите, это ваше дело. Но будьте осторожны, кто-то догоняет вас в
квадрате 2-7-0. Всего хорошего. До связи.
     Загудела сирена. На экране появилась маленькая  машина,  показавшаяся
из клуба пыли (все, что осталось от Генди). Она помчалась в сторону Боло.
     - Похоже, у него была с  собой  запасная,  -  пробормотал  Генри.  Он
нахмурился, ждал, палец замер  на  кнопке  "ОГОНЬ".  Машина  проскочила  в
какой-то сотне ярдов от Боло, настолько близко, что Генри  смог  прочитать
надпись на борту.
     В последнее мгновение она осветилась яркой вспышкой.  Палец  капитана
нажал на кнопку. Боло накренился. Экраны обзора почернели. Генри попытался
справиться с управлением. Вцепившись в свою люльку, Бартоломью смотрел  на
все это широко открытыми глазами.
     - Ловко, - проскрежетал Генри. - Дистанционное управление. Но  думаю,
что мы стреляли лучше.
     - Кто они, - спросил Бартоломью. - Что все это значит?
     Генри изучал карту местности. К северу от Панго-Ри протянулся длинный
полуостров, он исчезал за горизонтом - полторы тысячи миль гор, пустынь  и
льда.
     - Это значит,  что  в  настоящее  время  наш  путь  свободен.  Вполне
вероятно, что мы потеряли их навсегда,  если,  конечно,  нам  удастся  все
время быть впереди. Но держись,  Лэрри,  следующие  несколько  дней  будут
слегка беспокойными.
     Прошло три дня и три ночи.  Генри  и  Лэрри  сменяли  друг  друга  за
рычагами управления. Боло несся на север. Теперь на экране переднего  вида
маячили  тяжелые  ледяные  скалы,  за  ними   были   видны   нагромождения
разбившегося льда. В энергетическом отсеке  Боло  словно  кого-то  душили.
Генри боролся с управлением, пытаясь притормозить мчавшуюся вперед машину.
     - Мы не  можем  здесь  остановиться,  -  заорал  Бартоломью,  пытаясь
перекричать шум. - Здесь только лед и разбитые скалы!
     - Левая гусеница цепляет! - крикнул  Генри.  -  Посмотрю,  что  можно
сделать!
     - Низкие,  похожие  на  кустарник,  деревья,  пронеслись  мимо  Боло.
Вездеход заскользил, отстрелились аварийные ракеты, затем машину занесло в
сторону, из-под гусениц на сто футов во все стороны полетела ледяная пыль.
Боло налетел на гребень скалы, шлепнулся в  глубокий  снег,  пролетел  еще
сотню ярдов и замер после сокрушительного удара  среди  обломков  скалы  и
льда.
     Бартоломью выполз из люльки. Разбитая голова  кровоточила.  Удушающий
черный  дым  все  еще  струился  из-под  панели.  Лэрри  закашлялся,  стал
пробираться к экрану обзора.
     - Где мы? - выдохнул он,  вглядываясь  в  бесцветную  белую  пустыню,
которая виднелась за передней частью вездехода наполовину скрытой в снегу.
     - По моим оценкам, примерно в двенадцати  сотнях  миль  к  северу  от
Панго-Ри, - Генри оттолкнул в сторону смятую коробку с едой,  поднялся  на
ноги, прижимая к груди левую руку. На жесткой  черной  перчатке  выступила
кровь. - Нам повезло, что мы об этом говорим. Этот последний  удар  должен
был бы нас прикончить.
     - Вы ударили руку, - сказал Бартоломью.
     Под  глазами  у  него  появились  темные  круги,  а  лицо   приобрело
зеленоватый оттенок.
     - Со мной все в порядке, - Генри взглянул на Лэрри.  -  Как  ты  себя
чувствуешь?
     - У меня все болит, - ответил тот. - Я рассек губу.
     Он облизал языком рану на губе.
     Генри  отбросил  в  сторону  коробку  передач,  принялся  осматривать
панель.
     - Давай поглядим, насколько плохи наши дела...
     Он резко замолчал, когда  его  взгляд  упал  на  прибор  на  все  еще
дымящейся панели. Капитан с чувством выругался.
     - Что там?
     - Справа у  нас  на  хвосте...  Выбросить  сорок  тысяч  кредиток  за
антирадарное устройство и вот  тебе!  Тяжелый  случай  -  пятнадцатитонная
машина, примерно в пятидесяти милях от нас.
     - Вы хотите сказать, что где-то неподалеку другая машина? - промямлил
Бартоломью.  -  Слава  богу.  Дайте  им  сигнал!  Попробуйте  переговорное
устройство!
     - Успокойся, Барт. Может, это просто совпадение,  но  не  поставлю  и
пару своих старых запонок, что это так.
     - Но, капитан, это невероятный подарок судьбы...
     - Если эта машина нанесет нам визит, это  будет  самый  тяжелый  удар
судьбы. Нам надо отсюда выбираться и побыстрее. Пошли. Готовь рюкзак!
     - Бросить машину? Но это наше единственное убежище!
     Генри пропустил его слова мимо ушей, затолкал еду в рюкзак,  проверил
заряд в своем бластере.
     - Мы не нуждаемся в убежище, Лэрри. Нам  требуется  расстояние  между
нами и ними.
     - Но они наша единственная надежда на помощь!
     - Не стоит скулить из-за такой  мелочи,  как  тысячемильная  прогулка
назад в порт. У нас есть более насущные заботы. Принеси аптечку.
     Генри взял набор рамок и пластиковый  ящик  с  официальными  межевыми
знаками, которые они получили в Панго-Ри,  затем  открыл  люк  и  выглянул
наружу. В лицо ударил колючий снег, порыв ледяного ветра полоснул его, как
ножом.
     - Капитан, - Бартоломью вылез из машины и дрожал на холодном воздухе.
- Вы в самом деле думаете, что они могут на нас напасть?
     - Угу...
     - Но они не могут этого сделать. Должен же существовать закон.
     - А он и существует. Закон выживания  наиболее  приспособленных,  так
его называют. Возможно, он не совсем демократичен, но все еще действует.
     - Но это безумие! - Лэрри трясло. - Это насилие, это беззаконие.  Они
же цивилизованные люди.
     - Только не эти ребята. Они собираются нас убить. Но в мои  планы  не
входит разрешить им это  сделать,  если,  конечно,  я  в  состоянии  этому
помешать. - Генри спрыгнул в мягкий снег.
     Оглянувшись на теплую кабину, Бартоломью последовал за ним.
     - Но оставить вездеход и, уйти в метель - как мы можем знать, удастся
ли нам вообще выжить.
     - А мы и не знаем, - сказал Генри. - И в этом вся прелесть.
     Через час Лэрри и Генри опустились  с  испещренных  трещинами  крутых
скал на галечную косу, уходившую в замерзшую реку.
     Со вздохом облегчения Лэрри сбросил тяжелый рюкзак.
     - Есть проблемы? - с усмешкой спросил Генри.
     Лэрри поднял на него глаза.
     - Ноги болят, - ответил он и посмотрел на свои ладони. - Я уже сорвал
мозоли на руках, пытаясь приподнять лямки с плеч. А как вы?
     - Я в порядке. С тобой тоже все будет хорошо. Нужно только привыкнуть
к мысли о том, что ты не умрешь от небольшого неудобства.
     Лэрри прикусил нижнюю губу.
     - Здесь вы командуете, - проговорил он. -  Но  думаю,  будет  честным
сказать вам: я не уверен в том, что было необходимо покидать машину и  все
находящееся в ней дорогое оборудование. И моим долгом, когда мы  вернемся,
будет сообщить об этом факте отцу, который финансировал это дело.
     - Не стоит волноваться, он не оценит такой юмор,  -  Генри  замер  на
полуслове, оглянувшись назад, в ту сторону, откуда они пришли. Послышалось
тихое урчание, на фоне свинцово-серого неба мигнул слабый свет.
     - О! Компания уже здесь, - он вскочил на ноги. - Надеюсь, это развеет
последние  затянувшиеся  сомнения  относительно  того,  что  мы   являемся
предметом чьего-то внимания.
     - Но если они действительно гонятся за нами, почему же  не  пошли  по
нашему следу? Мы прошли всего две или три мили.
     - Может быть, они немного перестраховываются. Я сделал все, что  мог,
чтобы отбить у них охоту связываться с нами еще в Панго-Ри.
     - А что все-таки там произошло? Там что  имело  место...  насилие?  -
Лэрри поплелся вслед за  Генри,  когда  тот  направился  вверх  по  склону
навстречу сбивающему с ног ветру.
     - Думаю, ты выбрал правильное слово.
     - Кого-то ранили?
     - Ну, тебе разбили губу.
     - Я имею в виду серьезно.
     - Не думаю.  Пара  ребят  осталась  лежать  в  проходе,  с  приступом
головной боли, а у Тяжелого Джо застряла в  руке  проволока  из  пистолета
Пора Скэнди, но они очухаются...
     - Но почему тогда вы так уверены...
     - Конечно, я убил четверых из них.
     Бартоломью остановился как вкопанный.
     - Вы убили четырех человек?
     - Помнишь парня, которого мы  нашли,  когда  поднялись  на  борт.  Он
получил излишнюю дозу крысиного яда...
     - Кажется, помню, лицо... вниз головой...
     - Да, это он. Ты к тому времени стал приходить в себя.
     - Но вас осудят за убийство...
     - Кто?
     Бартоломью следовал за ним, все еще натягивая на плечи лямки рюкзака.
     - Правоохранительные агентства планеты...
     - Только не здесь. Здесь нет законов, нет полицейских, нет судов...
     - Тогда Карантинная Служба...
     -  Она  занята  организацией  Гонки.  Их   не   особенно   интересуют
неудачливые участники.
     - Но когда мы вернемся к цивилизации...
     - Мы вне юрисдикции Алдорадо. Единственный закон здесь - это то,  что
ты делаешь, продвигаясь вперед. Тяжелый Джо послал за мной своих парней, я
их перебил, а могло бы быть наоборот.
     - Но, капитан, как вы могли это сделать? Убить человека,  такого  же,
как вы?
     - Возможно, ты будешь знать ответ на этот вопрос  еще  до  того,  как
вернешься домой.
     Они шагали дальше молча почти час. Пронизывающий  ветер  вгрызался  в
открытую кожу их лиц и рук, крупинки сухого снега секли, словно песчинки.
     - Что мы будем  делать,  когда  наступит  ночь?  -  нарушил  молчание
Бартоломью. - Уже сейчас много ниже нуля, но температура упадет еще.
     Яркая вспышка на мгновение осветила снег перед идущими. Под их ногами
задрожала земля. Послышался глухой грохот, откликнулся эхом и затих.
     - Прощай, Боло, - сказал Генри.
     Он оглянулся на оставленные ими следы. Видневшиеся на покрытой  льдом
скале отпечатки быстро заполнял коричневого цвета снег.
     - Он заслуживал лучшей участи...
     - Они взорвали нашу  машину?  -  В  ослабевающем  свете  пожара  лицо
Бартоломью выглядело совершенно измученным.
     - Ты по-прежнему думаешь, что это бригада технической помощи?
     Бартоломью обвел глазами серые, изрезанные льдом скалы.
     - А если они поедут за нами и нападут на нас здесь?
     - Ну тогда мы покойники. Нужно добраться до гор, может быть,  там  мы
найдем место, где можно спрятаться.
     - А что потом? Батарей, обогревающих наши костюмы, надолго не хватит,
мы замерзнем - даже если они нас не убьют...
     - Мы еще живы. Давай подождем, пока преследователи совершат ошибку.
     - Послушайте, - Лэрри насторожился. - Это не звук моторов?
     - Может быть. Думаю, мальчики собираются отыскать нас.
     - Скольких... скольких, - выдохнул Лэрри, прижимаясь к  скале,  -  вы
убили?
     Генри мрачно улыбнулся.
     - Тебе нравится месть в качестве мотива? - он покачал головой. -  Тут
совсем другое. Они тратят слишком много денег,  охотясь  на  нас.  Чувства
здесь ни при чем.
     - Капитан, вы ничего не замечаете?  -  Лэрри  замер,  поднял  голову,
принюхался. -  Я  чувствую...  какой-то  свежий,  зеленый  запах  -  очень
слабый...
     Он кивнул вперед, в сторону следующей полосы гор.
     - Оттуда...
     - Правда? - Генри повернулся и странно  посмотрел  на  юношу.  -  Ну,
неожиданное всегда требует объяснения. Давай поспешим вперед и посмотрим.
     Через десять минут они стояли на вершине холма  и  смотрели  вниз  на
закрытую со всех сторон горами долину, за которой виднелась  в  прозрачной
дымке гряда высоких белых скал. В четверти мили от  них  раскинулось  море
темной листвы.
     - Боже мой, капитан, - Бартоломью не мог оторвать глаз от увиденного.
- Там внизу деревья.
     - Точно. Теперь у нас есть  убежище,  но  они  среди  этого  гладкого
снега, как мухи на свадебном торте.
     Лэрри и капитан  побрели  вниз  через  снежное  поле.  Впереди  стала
вырисовываться  группа  деревьев.  Густой,  с  бледной  корой  древовидный
папоротник, пятьдесят  футов  высотой.  Мужчины  осторожно  осмотрелись  и
подошли поближе. Казалось, тенистая роща дышит  теплом.  Они  ступили  под
деревья. Мягкий ветерок шевелил лохматыми листьями на низких ветвях.
     - Капитан, смотрите, под ногами трава! И этот ветер!  Он  теплый.  Он
идет оттуда... - Бартоломью направился  к  холму  рыхлой  земли  в  центре
рощицы, который был почти скрыт  разросшимся  плющом.  Генри  наблюдал  за
юношей,  не  двигаясь  с  места.  Лэрри  остановился,  сорвал   крошечный,
бледно-желтый цветок замысловатой формы.
     - Невероятно! Этот оазис...
     Он  не  договорил.  Послышался  какой-то  звук.  Крошечное   крылатое
существо выскользнуло из земли, пронеслось мимо шарахнувшегося  в  сторону
Лэрри. Оно полетело дальше и упало на снег за  деревьями.  Какое-то  время
лежало, хлопая прозрачными крыльями, но скоро затихло.
     - Капитан, - Лэрри оторвал взгляд от заросшего плющом холма. - Оттуда
идет сияние.
     Генри подошел и стал с ним рядом. Из-под ажурного покрывала  дрожащих
листьев пробивался зеленоватый свет.
     - Там внизу что-то вроде  трещины  -  какая-то  щель,  -  возбужденно
воскликнул Лэрри. - Воздух идет оттуда.
     Генри сделал шаг вперед, отгреб в  сторону  густой  плющ,  скрывавший
гладкую,  похожую  на  скалу,  поверхность.  Она  была  абсолютно  ровной,
матового серо-черного цвета с отверстием шириной в пять футов и высотою  в
три дюйма.
     - Да это же сделано человеком, - пробормотал Лэрри.
     Генри кивнул. Он почти непроизвольно вытащил свой пистолет. Было тихо
и спокойно, чувствовалось только легкое колебание воздуха,  поднимавшегося
из отверстия.
     - Плита кажется старой, -  прошептал  Бартоломью.  -  Но  свет...  Вы
полагаете?
     - Никого нет дома - теперь надолго, - Генри  спрятал  пистолет,  стал
продираться через заросли плюща. Его ноги провалились в рыхлый перегной. -
Давай уберем все это и заглянем внутрь.
     Полчаса спустя нож Генри перерезал последнюю из сплетенных в сплошную
сеть ветвей. Плющ упал, открыв отверстие. Струя теплого воздуха  вырвалась
наружу, сдувая опавшие листья и раскачивая свисающие усики растений. Генри
заглянул в лежащую под ними прямоугольную комнату со стенами  в  пятьдесят
футов, голую, без каких бы то ни было украшений. Пол ее был покрыт толстым
слоем нанесенной пыли и засохших листьев, из-под которых во многих  местах
пробивались крошечные зеленые ростки и белые  кнопки  грибов.  На  дальней
стене виднелась тяжелая из сплошной металлической плиты  дверь.  Она  была
слегка приоткрыта.
     - Если мы еще чуть-чуть расчистим эти  заросли,  мы  сможем  пролезть
сюда, - сказал Генри. - Затем, если нам удастся выключить свет, то считай,
что мы заняли классную оборонительную позицию.
     - Разумно ли поступать таким образом, капитан? - На  лице  Бартоломью
играли зеленые тени. - Может, это своего рода ловушка.
     Генри покачал головой. Его глаза блестели в призрачном жутком свете.
     - Мальчики-ловкачи, ничего не скажешь, они отыскали нас в сотне  миль
от наезженного пути. Но я абсолютно уверен, что они не  стали  бы  мчаться
вперед и готовить нам ловушку. Никто не смог бы этого сделать.
     Он разгреб рыхлую землю и освободил проход, затем повернулся и съехал
по уклону на пол захороненной комнаты. Свет шел из раскрытой двери. Дальше
просматривалась еще одна комната, очень похожая на первую, но длиннее. Она
была ярко освещена сиянием, исходившим из еще одного  дверного  проема.  В
центре комнаты на полу  мужчины  увидели  орнамент  из  мелких  предметов,
напоминавших разбросанные палочки.
     Бартоломью спустился вниз, подошел к Генри.
     - Что это такое, как вы думаете?
     Генри наклонился, поднял причудливой формы  предмет  из  красноватого
металла. К нему прицепился клочок серой ткани. Капитан разворошил  палочки
пальцем.
     - Это скелет, - сказал он.
     - Скелет? Но чей?
     - Чего-то такого, что носит одежду.
     - Одежду?.. Но это не имеет ничего общего с человеком.
     - А кто сказал, что это был человек? - хрипло и тяжело, словно  слова
резали ему горло, проговорил Генри.
     Он повернулся и пошел в сторону ярко освещенной двери.  До  нее  было
примерно двадцать футов. В  прямоугольном  проеме  дрожала  слабая  дымка,
словно  горячий  воздух,  поднимающийся  над   местом   взрыва.   За   ним
простирались невысокие зеленые холмы, с рощицами тонкоствольных  деревьев,
кроны которых были похожи  на  сельдерей.  Вдали  под  небом,  глубиной  и
чистотой своей напоминавшим зеленое стекло, проступали очертания  покрытых
лесом гор.
     - Что... - Лэрри запнулся. - Что это? Как?
     Но Генри его уже не слышал. Он  шел  к  похожему  на  мираж  пейзажу.
Нестихающий теплый ветер дул ему в лицо, неся с собой запах весны.
     На какое-то  мгновение,  когда  он  проходил  через  дверь,  давление
усилилось, как бывает, когда рассекаешь, ныряя, воду на поверхности пруда,
и Генри очутился среди качающих головками диких цветов. Он  наполнил  свои
легкие теплым воздухом, словно человек, который наконец добрался  домой  и
внутри него освободилось что-то закрытое там  давным-давно,  и  о  чем  он
совсем забыл.
     Затем Генри вернулся к действительности. Заставил себя повернуться  и
сделать шаг назад в  комнату.  Лэрри  смотрел  на  него  широко  открытыми
глазами.
     - О Господи! - мягко сказал юноша. Лицо его было  совсем  бледным.  -
Что это  такое,  капитан?  Что  все  это  значит?  Почему  вы  не  бросили
что-нибудь, прежде чем самому туда ступить? С вами  могло  случиться  все,
что угодно, когда вы прошли через эту... эту дыру в мире...
     - Давай вернемся наверх и замаскируем отверстие, - оборвал его Генри.
- Затем снова спустимся сюда, и ты сам посмотришь на это.
     Вдали послышался и затих рокот турбодвигателя.
     - Они быстро нас догоняют, - сказал Генри. - Последнюю  полумилю  или
что-то вроде этого мы оставляли за собой очень хороший след. Когда они  на
него наткнутся, счет пойдет на минуты.
     - Мы сделали все, что смогли, - проговорил Лэрри, задыхаясь. -  Когда
мы съедем вниз, я заткну  отверстие  плющом,  а  затем,  если  мы  закроем
внутреннюю дверь, света не будет видно.
     -  Да,  -  сказал  Генри.  Только  часть  его  мозга  думала  о   тех
оборонительных  приготовлениях,  которыми  они   занимались.   И   добавил
рассеянно: - ...А если они нас найдут, им все равно проходить через  дверь
по одному.
     Двое мужчин снова спустились в комнату, пристроили клубок  сплетенных
растений над отверстием. Войдя во вторую комнату, капитан и Лэрри толкнули
дверь, через которую вошли. Она плавно захлопнулась. Генри  повернулся  ко
входу.
     - Капитан, этот скелет, - заговорил следовавший за ним  Лэрри.  -  Он
принадлежит какому-то негуманоидному существу - но во всех мирах, открытых
нами, не было ничего, превосходящего интеллектом насекомых.
     - Марсианские пирамиды, - бросил Генри.
     - Но они оказались природным образованием.
     - Может быть, - Генри был почти у входа. - А с другой стороны,  может
быть, тот, кто построил это убежище, посещал и некоторые другие места.
     Лэрри схватил его за рукав, пытаясь остановить.
     - Капитан! Вы ведь не собираетесь вот так просто  пройти  через  этот
проход снова, не проверив... - Генри стряхнул руку юноши.
     - Оставайся в комнате, если хочешь, - проревел он и пошел на  свет  к
солнцу, цветам и траве. Проходя через дверь,  он  ощутил  на  лице  легкое
покалывание и в следующий момент его ноги  ступили  на  мягкую  податливую
почву. Теплый влажный запах чистой земли окутал его. За стеной он  услышал
обрывок фразы.
     - ...воздух!
     Он повернулся: за аккуратно вырезанным в камне дверным проемом, глядя
на него во все глаза, скрытый тенями стоял Лэрри.
     - Иди сюда, Лэрри, - позвал Генри.  -  Нам  надо  установить  межевые
знаки.
     -  Капитан,  -  Лэрри  смотрел  на  него  очень  странно,  -  у  меня
впечатление, что вы знаете это место; что вы бывали здесь раньше.
     - Правда? - произнес Генри, отвернулся и пошел  вперед,  по  мягкому,
как губка, торфу.



        5

     На берегу ручья, в полумиле от низкого, с каменным  порталом  здания,
Генри опустил ящик с вехами.
     - Ладно, - произнес он. - Давай устанавливать указатель.
     Лэрри открыл легкий футляр, вытащил из  него  шестидюймовый  цилиндр,
заостренный с одного конца, и передал его капитану.
     - Эти указатели, - сказал Генри, - пробивают в  твердой  породе  себе
дорогу на сорок футов вниз, затем запаивают за собой  дыру  и  даже  через
тысячу лет они будут издавать непрерывный сигнал.
     - Это, конечно, очень интересно, - пробормотал Бартоломью.  Лицо  его
побледнело, и Лэрри казался больным. Каждые пять секунд он бросал взгляд в
сторону дома, словно ждал, что оттуда вот-вот появится враг  и  раздадутся
выстрелы. Генри не обращал на  его  волнение  ни  малейшего  внимания.  Он
вставил цилиндр в отверстие в легкой рамке, лежащей  на  земле,  защелкнул
зажимы.
     - Давай спрячемся: через несколько секунд гранит начнет  превращаться
в пар... - Он отошел на тридцать футов и укрылся  за  бревном.  Бартоломью
поковылял за ним, прихрамывая на обе ноги.
     Генри нажал на детонатор. Из рамки брызнул белый  огонь  и  раздалось
низкое "Бумп!". Несколько минут над залитым солнцем лугом сиял белый свет,
обрисовывая контуры деревьев. Земля под ногами задрожала, мимо них  поплыл
запах горячего камня. Во все стороны полетела грязь.
     Генри вручил Бартоломью ярко-красный  пластиковый  диск,  который  он
снял с указателя перед тем, как установить его.
     - Он уже сидит в земле, но это нам ничего не даст, если мы не  сможем
предъявить бирку, когда потребуют, - поэтому береги ее.
     - Почему я?
     - В случае, если противники меня поймают. Я не  могу  отдать  им  то,
чего у меня нет.
     - А если они поймают меня?
     - Ты ни во что не вмешивайся и  не  пытайся  помочь  мне,  если  меня
схватят. Спрячься, замри, до тех пор, пока не сможешь открыто выйти, затем
попытайся вернуться в Панго-Ри.
     - Послушайте, капитан. Я думал... насчет  той  второй  машины.  Центр
контроля в Панго-Ри, должно быть, узнал, что с нами не  все  в  порядке  и
выслал...
     - Слишком все быстро. Они оказались там через несколько минут.  Да  и
как насчет взрыва, который мы слышали?
     - Сигнал.
     - Какой сигнал? Скорее они зажгли бы костер.
     - Но того, о чем вы говорите, не бывает. Мой отец...
     - Посмотри по сторонам, Лэрри... -  медленно  сказал  Генри,  -  ...и
скажи еще раз "такого не бывает"...
     Лэрри посмотрел на траву, далекие деревья и  зеленое  небо  и  слегка
задрожал.
     - Я... не зна...
     - Это славная страна, Лэрри. Признай это.
     - Да... в этом я с вами согласен... - спина юноши выпрямилась, в  его
голосе зазвучала слабая нота энтузиазма, которую Генри до этого никогда не
слышал. Затем он резко повернулся к капитану.
     - Но мы не можем сидеть здесь бесконечно, когда за нами охотятся там,
наверху и когда приближается зима. Мы могли бы  задержаться  здесь,  может
быть, мы смогли бы прийти к соглашению с теми, кто преследует нас...
     - У тебя всепрощающая и забывчивая душа.  Расслабься.  Нам  еще  надо
установить остальные указатели, затем  подождем  двадцать  четыре  часа  и
попробуем выглянуть наружу.
     Сияние звезд осветило широкий летний луг, словно полная луна.
     - Это Йота Ориона, все правильно, - сказал Генри. Лежа на спине он ел
ложкой омлет из банки. - Но черт меня дери, если я смогу найти  хоть  одну
из остальных звезд Ориона.
     - Невероятно, - сказал Лэрри. - Учитывая такое смещение созвездия, мы
должны находиться более чем в тысяче световых лет от Зеленого Сектора - но
это невозможно.
     - Мы здесь, - сказал Генри. - Лучше делай вид, что веришь в это...
     Он наблюдал за юношей. При свете костра лицо Лэрри было  удивительным
и взволнованным, ЖИВЫМ, каким оно ДО ЭТОГО никогда не было.  "Я  НЕ  ХОТЕЛ
ПРИВОДИТЬ ЕГО СЮДА, Дульчия... - мысленно сказал Генри своей давно умершей
жене... - Я и сам не думал приходить сюда снова или мне казалось, что я не
думал...".
     Затем вдруг он подумал о долге, который так и  остался  невыполненным
более ста лет назад. Генри тихо встал и ушел. Когда через некоторое  время
он вернулся, Лэрри вопросительно посмотрел на него.
     - Что случилось, капитан?
     Генри покачал головой и, стряхивая с ладоней  пыль,  снова  присел  к
костру.
     - Похоронные мелочи, - ответил он кратко.  -  Вот  и  все  те  кости,
которые мы увидели, когда вошли.
     - Вы похоронили тот чужеродный скелет.  Но...  -  Лэрри  замолчал  на
полуслове, его брови задумчиво сдвинулись, когда он посмотрел сквозь пламя
на Генри. - ...Конечно, капитан. Вам лучше знать...
     Он снова обратил лицо к звездному небу.
     - Я наблюдал, как движутся звезды, - продолжал он  странно  спокойным
голосом. - Я  наблюдал,  как  движется  весь  небосвод  с  вращением  этой
планеты. И я думал. Вы знаете, что значит то, капитан, что мы здесь нашли.
Нам придется исследовать всю Вселенную заново. Мы  сто  лет  находились  в
застое:  без  гиперсветовых  путешествий,  никогда  не  было   бы   нового
Пограничья, где человек мог бы испытать себя в неблагоприятных  ситуациях;
мы бы успокоились, создав мир Статистически Среднего, -  я-то  думал,  что
наступит золотой век. Но теперь я вижу, что все будет  по-другому!  Теперь
мы будем изучать эту штуку, разбираться в том, как она работает... А когда
мы все поймем, капитан, тогда нам откроется вся Галактика!
     Он резко повернулся и посмотрел через огонь на Генри.
     - Вы понимаете, что я имею в виду?
     Капитан молча смотрел в огонь. Выражение  его  лица  заставило  Лэрри
замолчать.
     А глядевший на тлеющие огни Генри  почувствовал,  как  в  его  голове
пробудились старые слова. Он думал, что забыл их давно сто лет  назад,  но
сейчас они вернулись и  звенели  также  отчетливо,  как  тогда,  когда  он
впервые бродил по чужой земле, смотрел на чужое небо,  -  звенели  до  тех
пор, пока он не опьянел от них и от новой вселенной, открывшейся  ему,  до
тех пор, пока он не забыл свой  дом,  свой  народ,  даже  первую  Дульчию,
ждавшую его на планете Фламм, одинокую с ребенком под сердцем, не  имевшую
никого, к кому можно было обратиться в трудную минуту.
     О, Дульчия. Если бы я только вернулся к тебе, как пообещал. Но передо
мной лежал  целый  новый  мир  -  целая  новая  вселенная.  Я  должен  был
посмотреть. Ты понимаешь, что я чувствовал, не так ли, девочка моя?
     Первые слова, слетевшие с его языка, прозвучали странно и хрипло,  но
он продолжал говорить и голос его постепенно зазвенел и обрел силу...

                 Мне все твердили: "Дальше нет пути.
                 Здесь твой предел. Здесь край цивилизаций.
                 Построй амбар и дом, зерно расти.
                 Здесь сытый рай ты можешь обрести.
                 Лишь укрепи границу у акаций".
                 Но глас в ночи рождался, как порыв:
                 "Неведомое скрыто за пределом..."
                 Как совесть, слаб, но властен был призыв:
                 "Отправься в путь, раба в себе изжив.
                 Преодоленью быть твоим уделом".
                 Так дней лихих открылась череда...
                 Коня и груз я потерял в дороге,
                 Не раз еще ждала меня беда,
                 И удалялась горная гряда,
                 Но, изнуренный, встал я на пороге.
                 И марш за маршем брал я высоту,
                 Глотку воды, пучку травы был рад я -
                 Но все ж презрел запретную черту.
                 Я вызнал тайну, я догнал мечту,
                 И горный воздух стал моей наградой.
                 Вот ваши крики: "Дальше нет пути!"
                 Для отрицанья пут я избран ныне.
                 Я пересек ухабы и хребты.
                 Мне ветер шепчет: "Это сделал ты!"
                 И Бог один простит мою гордыню.
                                [Перевод Н.А.Маковец]

     Он продолжал читать, огонь  старой  поэмы  наполнял  его  вены  своим
светом, унося вверх к  незнакомым  звездам.  Он  забыл  прошлое,  столетие
раскаяния и грусти, забыл даже о присутствии Лэрри, который  не  произнося
ни звука, во все глаза смотрел на  него  сквозь  скачущие  языки  пламени.
Древний призыв, манивший его к мирам, на которые не ступала нога человека,
с того момента, как он впервые  обрел  свою  силу,  сейчас  звучал  в  нем
подобно музыке. Последняя строфа поэмы слетела с его языка как гимн...

                 Вот ваши крики: "Дальше нет пути!"
                 Для отрицанья пут я избран ныне.
                 Я пересек ухабы и хребты.
                 Мне ветер шепчет: "Это сделал ты!"
                 И Бог простит мою гордыню.

     Генри медленно приходил в себя после водопада чувств и  воспоминаний,
вызванных древними словами, и сейчас он ясно видел себя:  впервые  за  сто
лет он стоял лицом к лицу с самим собой и  видел,  что  пламя  никогда  не
покидало его. Оно оставалось в нем, все это время, это пламя освещало  ему
путь вперед, только вперед,  всегда  вперед  к  новым  мирам.  Благородный
огонь, так он всегда думал, - но во имя него совершались преступления.
     - Дульчи, - пробормотал он вслух. - О, Дульчи.
     Он  покачал  головой,  как  человек,  стряхивающий  остатки  сна,   и
посмотрел на костер.
     На противоположной стороне сидел ошеломленный Лэрри,  по-прежнему  не
сводя с него глаз. Худощавое молодое лицо его было настолько  неподвижным,
что, казалось, юноша окаменел.
     - Это стихотворение, - сказал Генри,  -  называется  "Первопроходец".
Старый землянин по имени Редьярд Киплинг написал его еще в 1800 году нашей
эры или примерно в то время.
     - Думаю, я почти понимаю, капитан, - сказал Лэрри.
     Генри резко засмеялся.
     - Мальчик, кто из нас что-либо понимает?  -  проворчал  он,  и  чары,
которые связывали двух мужчин на мгновение, рассеялись...  Но  не  совсем,
так как Лэрри по-прежнему смотрел на Генри глазами  человека,  увидевшего,
как ожила и обрела плоть легенда.
     - Капитан... - прошептал Лэрри. - Вы никогда не умрете.
     - Ложись и поспи, - пробормотал Генри, укладываясь. - На рассвете  мы
уходим.
     На рассвете они выбрались через заблокированный проход на холод,  под
серым ледяным небом.
     - Ночь была длинной, - сказал Лэрри. - Похоже, что здесь  сейчас  уже
за полдень.
     Генри дошел до конца долины и посмотрел на снег.
     - Отпечатки ног и следы гусениц, но сейчас нет никаких следов  жизни.
Похоже, что они сдались и убрались отсюда.
     - Что мы теперь будем делать?
     - Сначала проведем разведку местности, может,  где-нибудь  поблизости
валяются какие-то полезные куски от Боло. Затем отправимся в путь.
     - Пешком? - посмотрел на него Лэрри.  В  Панго-Ри?  Двенадцать  сотен
миль.
     - У тебя есть другие идеи?
     - Нет, я... - юноша заколебался. - Я подумал, может, нам дать  сигнал
о помощи. Соберем что-то вроде коммуникатора. Не обязательно экран,  любой
передатчик сгодится.
     - Мы ничего не будем делать, - ответил Генри. - Нас могут перехватить
не те люди и явиться сюда. Нет, - он покачал головой. - Это исключено.  Мы
пойдем пешком. Давай осмотрим остатки машины, пока совсем не  стемнело,  и
будем искать след. Ночью мы будем не так заметны.
     Они прошли по почерневшему снегу, добрались до линии холмов,  ступили
в район скал и льда.
     Генри остановился, прислушиваясь и вглядываясь прищуренными глазами в
сгущающиеся сумерки.
     - Возможно, я был слишком оптимистичен, - сказал он.
     - Оптимистичен? - Худое лицо Лэрри напряглось.
     - Турбодвигатели! - рявкнул Генри. -  Ты  слышишь?  Здесь  мы  должны
разойтись. Пользуйся компасом, иди на  юг,  я  присоединюсь  к  тебе,  как
только собью этих гончих со следа.
     - Вы хотите сказать, я должен идти один, - в голосе  юноши  зазвучали
панические нотки.
     Генри кивнул.
     - Сейчас я жалею, что втравил тебя в это дело, Лэрри.  Но  ты  здесь.
Возьми бластер... - он протянул ему оружие. - И помни, я сказал тебе,  что
сам буду решать свои проблемы. Удачи тебе.
     - Подождите! Я не могу...
     - Лучше иди, Лэрри. Расходимся! - он повернулся и быстрым шагом пошел
в сторону возвышенности. Сжав бластер в руке, Бартоломью стоял  и  смотрел
ему вслед.
     Со стороны нависшей карнизом над хребтом  плиты  послышался  шум.  На
фоне красного вечернего неба возник силуэт  крепкого  с  лохматой  головой
мужчины. Генри упал на живот. В поле  зрения  показались  контуры  низкого
гусеничного вездехода. Послышался треск, затем усиленный громкоговорителем
голос произнес:
     - Успокойтесь и будьте умницами, и никто ничего не  потеряет.  Я  вас
честно предупреждаю. У меня двадцать человек. А вас всего  двое.  Так  что
давайте договоримся:  вы  по-хорошему  сдаетесь,  мы  с  вами  по-хорошему
обращаемся. Бросьте оружие и вставайте так, чтобы были видны обе руки.
     Генри сунул руку в накладной карман, достал из него зеленую  капсулу.
Он проглотил ее, затем вынул из кармана пистолет, отполз немного,  прячась
за большими каменными глыбами. Раздались грубые  голоса.  Слева  от  Генри
замигал свет, матовый бело-голубой кинжал, рассекающий густеющие  сумерки.
Луч изменил направление, поиграл на покрытой  скальными  обломками  земле,
метнулся вверх по склону, отбрасывая на лед красно-черные тени. Когда свет
чуть не коснулся его головы, Генри вжался в камень, попятился назад. Снова
послышались крики. Вспыхнул  второй  луч.  Из  вездехода  вниз  по  склону
посыпались люди, растягиваясь  цепью,  чтобы  окружить  свою  жертву.  Луч
задвигался, его ноги отбросили плотную тень.
     Лежа плашмя  среди  нагромождений  валунов,  скатившихся  к  подножию
возвышающейся над деревьями скалы,  Генри  прислушивался  к  крикам  своих
преследователей. Если бы ему удалось добраться до вершины, может быть он и
ушел бы от них...
     Капитан двинулся вперед, стараясь пригнуться как  можно  ниже.  Перед
ним в каменной стене зияла расщелина. Генри скатился в нее, напряг  спину,
схватился за выступ вверху,  стал  подтягиваться.  Раненую  руку  пронзила
острая боль, по запястью потекла кровь, горячая, как расплавленный свинец.
Генри  выругался,  сделал  еще  одну  попытку;  мокрая  от  крови   ладонь
соскользнула. Капитан бросился вперед, промахнулся и с  грохотом  упал  на
камни. Рядом кто-то закричал. Затопали ноги, и  в  поле  зрения  показался
человек.
     - Не двигаться! - голос его был похож на  нож,  врезающийся  прямо  в
кость. Раздался пронзительный свист. Со всех сторон Генри обступили  люди,
заблестели  стволы  пистолетов.  Окружавшая  его  картина   стала   словно
отдаляться. Начала действовать проглоченная  им  капсула.  Послышался  рев
турбодвигателей. Вездеход подъехал ближе, ему в лицо ударил  свет.  Машина
остановилась. С нее спрыгнул человек, подошел к нему. На фоне ослепляющего
света он казался просто черным силуэтом.
     - Это он, Таскер? - спросил кто-то.
     - Конечно, он, ты что надеялся увидеть здесь какую-нибудь толстуху из
цирка? - ответил силуэт низким голосом и ткнул Генри рукой.
     - Эй, деревенщина, где твой сосунок? Вы заставили меня поволноваться,
пропали, как сквозь землю провалились. Где вы были?
     Генри ничего не отвечал;  молча  он  произносил  слова  самовнушения,
которые будут усилены гипнотическим наркотиком: "Я не могу говорить, я  не
могу говорить...".
     - Я с тобой разговариваю, скотина! - рявкнул здоровяк  и  сделал  шаг
вперед. - Я тебя спросил, где твой щенок.
     Генри смотрел, как тяжелый кулак сжался, качнулся назад...
     Капитан ловко увернулся и изо всех сил двинул  противника  прямо  под
ребро. Тот согнулся пополам, и Генри нанес ему удар прямо в голову.  Плоть
под его кулаком показалась ему такой же нематериальной,  как  дым.  Кто-то
завопил. Тяжелый удар по шее заставил его  упасть  на  колени.  Он  увидел
замахнувшуюся для удара ногу и успел отвернуть лицо. Острые обломки  скалы
впились ему в колени, но капитан уже начинал чувствовать пока  еще  слабое
действие наркотика.
     Грубые руки подняли его. Здоровяк стоял перед ним, прижав одну руку к
животу и вытирая рот другой.
     - Как я пропустил твой удар, - сказал он  сквозь  сжатые  зубы.  -  А
теперь к делу. У тебя есть бирки от межевых знаков, давай их мне.
     Генри молча покачал головой. Несколько мужчин держали  его  сзади  за
руки. Здоровяк размахнулся и ударил его тыльной  стороной  ладони.  Голова
капитана качнулась.
     - Обыскать его, - заорал Таскер.
     Грубые руки обшарили Генри, вывернули его  карманы.  Голова  капитана
гудела от наркотика и полученных ударов. Из раны на лбу стекала кровь.
     - При нем ничего нет, Таскер...
     - Давай по-хорошему, скотина! - сказал Таскер. -  Ты  думаешь,  мы  с
тобой всю ночь будем возиться?
     - Что с ним такое? - произнес тонкий голос. - Он слова не проронил.
     - Да. Они называют это психологией. Ребята, считающие  себя  крутыми,
думают, что так легче: если не начинать говорить, не нужно  будет  следить
за тем, где остановиться. - Он ударил Генри еще раз. - Конечно, этот умник
знает, что все не так просто. Он  знает,  что  у  нас  есть  кое-что,  что
заставит произнести речь даже железную обезьяну. Он просто  изображает  из
себя этакого непробиваемого...
     Еще один удар обрушился на капитана.
     - Мне это нравится, - добавил Таскер, - это помогает мне отвлечься от
боли в желудке.
     - Слушай, Таскер, мы теряем время. Где пацан? - заорал кто-то.
     - Наверное, прячет где-то свою задницу. В темноте он далеко не уйдет.
Когда мы обработаем этого умника, у нас будет  достаточно  времени,  чтобы
отыскать щенка. А пока почему бы нам немного не развлечься?
     - Да, этот гад пробуравил Пора из его же собственного пистолета...
     - К черту Скэнди, этого вонючего скунса. Эта сволочь свалила  меня...
- Таскер расставил ноги и нанес капитану удар сначала левой, потом  правой
в желудок.
     Боль от ударов казалась Генри такой же размытой, как  звук  на  плохо
чувствительной  ленте.  Его  язык   был   огромным,   тяжелым,   послушным
аутогипнотическому  воздействию.  Что-то  мягкое  подняло  его  руки   над
головой. Пульсация в голове и груди казалась не более чем далекими ударами
барабана. Капитан заморгал, увидев перед глазами тяжелую челюсть Таскера.
     - Этот сукин сын ведет себя как-то не так, Гас, - заревел он.
     Невысокий человечек с темными губами и белыми волосами подошел ближе,
внимательно посмотрел на Генри.  Затем  оттянул  ему  веки,  наклонился  и
понюхал.
     - Ага! Ну и хитрец! Босс,  он  по  уши  накачан  наркотиками.  Думаю,
что-то угнетающее центральную нервную систему и оказывающее  гипнотическое
действие, - он перевел глаза на Генри. - Это так, крошка?
     Генри  посмотрел  на  коротышку.  Его  зрение  пока  еще  не   сильно
ухудшилось. Он шевелил пальцами и мог контролировать свои  движения.  Если
представится случай, будет приятно двинуть Таскера еще раз.
     Его ударили по лицу подушкой.
     - Не имеет  смысла  его  бить,  он  ничего  не  чувствует,  -  сказал
коротышка.
     - Влей в него немного своих капелек, Гас!  -  рявкнул  Таскер.  -  Он
запечатался. Ладно. Я знаю, как срывать печати.
     - У меня нет ничего,  что  могло  бы  нейтрализовать  этот  наркотик.
Придется ждать, пока он не перестанет действовать.
     - Ждать! Черт возьми! - прорычал  Таскер.  -  Я  должен  действовать.
Сейчас!
     - Конечно, он слышит все, что мы говорим, - глаза  коротышки  изучали
лицо Генри. - Скажи ему, что ты переломаешь ему  ноги,  разрежешь  его  на
кусочки. Конечно, он не почувствует этого - но будет знать, что вы делаете
и, если очень  постарается,  то  сможет  сбросить  гипнотическое  внушение
молчать.
     Лицо Таскера приблизилось.
     - Ты все слышал, не так ли, умник?  Как  тебе  нравится  идея  насчет
того, чтобы немного поработать над тобой ножом? Или сломать  тебе  парочку
костей? Вот так, например... -  Он  оскалил  зубы,  поднял  руку  вверх  и
рубанул ею с  ужасной  силой.  Генри  услышал,  как  хрустнула  ключица  и
несмотря на наркотик, почувствовал боль.
     - Будь осторожен. Так можешь свалить его... - коротышка схватил Генри
за запястье.
     - Пульс нормальный, - прокомментировал он. -  У  него  очень  крепкое
телосложение, но можно попробовать легкое принуждение.
     - Принуждение... Ну ладно, - проговорил  он.  -  У  тебя  вроде  есть
скальпель, правда, Гас?
     - Гм... Хорошая идея, - коротышка ушел.
     Глаза Таскера сузились до щелочек и были похожи  на  ножевые  раны  в
трупе.
     - К черту щенка, - сказал он мягко. - Где шахта? - Он  ждал,  раскрыв
рот, дыша на Генри перегаром. - Я  ползал  по  этой  земле,  как  муравей,
говорю тебе откровенно, умник. Но не видел ни одной шахты, и в  мои  планы
не входит ждать...
     "Если бы он подошел ближе", - подумал Генри.
     - Так что, родной, лучше выкладывай. Это твой последний шанс...
     Генри дернул ногой. Таскер отскочил назад. Вошел Гас и  сунул  ему  в
руку короткий нож с блестящим, острым, как бритва, лезвием.  Таскер  отвел
руку так, что  на  него  упал  свет.  Блеск  металла  отразился  в  глазах
капитана.
     - Ну ладно, умник, - произнес он мурлыкающим голосом...
     Генри  повис  на  веревках,  сеть  боли  опутала  его  тело,   словно
раскаленные добела провода. Сердце стучало о  ребра,  как  будто  работала
какая-то сломанная машина.
     - Придется тебе остановиться, -  сказал  Гас.  -  Действие  наркотика
кончается. Он потерял очень много крови.
     - Светает, - прокричал кто-то. - Послушай, Таскер, нам надо разыскать
щенка.
     - Ты что, думаешь, я забыл об этом? - проревел верзила. - Что это  за
человек? Я делал все, разве что кишки не выпускал, а он не издал ни звука.
Где эти чертовы бирки, ты, сын  одноногой  проститутки?  -  Перед  глазами
Генри появился окровавленный кулак, сжимающий скальпель. - Слушай меня!  У
меня есть обезболивающее средство. Оно действует  быстро.  Как  только  ты
скажешь, где бирки, я тебе его дам.
     Голос, доносившийся до Генри, вызывал всего лишь легкое  раздражение.
Его мысли были далеко, они бродили по  залитому  солнцем  берегу  пруда  с
драгоценными камнями.
     -  Хорошо,  умник,  -  Таскер  был  совсем  близко,  глаза  его  были
безумными. - У меня в запасе есть кое-что.
     Он поднес скальпель к лицу капитана.
     - Я устал от этих игр. Говори сейчас же, или я выну  твой  глаз,  как
ложку с кашей из тарелки.
     - Лучше дай мне заклеить некоторые из его ран, - сказал Гас. -  Кроме
того, мне нужен доктор, тип О, плюс, альфа три. Иначе он умрет.
     - Хорошо, только поторапливайся,  -  Таскер  повернулся  к  мужчинам,
расположившимся на поляне.
     - Эй, ребята, рассыпьтесь и отыщите пацана.  Слим,  возьми  машину  и
отправляйся на восток. А ты, Гриз, - на запад. Остальные - на юг...
     Генри  почувствовал  прикосновение   пальцев,   провода   натянулись.
Казалось, его зубы - это электроцепь, которая замыкалась каждый раз, когда
вздымалась его грудь.
     Заревели турбодвигатели, вездеходы на  высоких  колесах  двинулись  в
разные  стороны.  На  небе  появились  розовые  пятна.   Генри   вздохнул,
почувствовал, как в бок впились стальные крючья: это  двигались  сломанные
ребра.
     Коротышка  насвистывал  какую-то  однообразную  мелодию,   накладывая
скобки при помощи блестящего инструмента,  напоминающего  щипцы  дантиста.
Его острые концы пронзали кожу  Генри  с  резкой  болью,  сопровождавшейся
странным ощущением, похожим на прикосновение птичьего пера.  Рядом,  ворча
себе что-то под нос, стоял мужчина. Его кровь стекала в банку, висевшую на
низкой ветке.  Гас  закончил  накладывать  скобки,  повернулся  к  донору,
вытащил длинную иглу, всадил ее в руку Генри, обнажив в улыбке почерневшие
зубы.
     - Он все чувствует, Таскер. Он почти готов...
     На площадке было тихо. Бормотала спросонок ранняя говорящая  ящерица.
На фоне жемчужно-серого неба проступали темные очертания  деревьев.  Вдруг
стало очень холодно. Генри задрожал. Словно тупая стальная спица пробивала
себе путь вдоль его позвоночника к основанию черепа,  подгоняемая  ударами
сердца.
     - Где ты спрятал бирки? - Таскер поднял скальпель.
     Генри почувствовал, как  металл  прикоснулся  к  его  веку.  Давление
усилилось.
     -  Последний  шанс,  умник,  -  лицо  Таскера  почти  коснулось  лица
капитана. - Где твой щенок?
     Генри попытался отстраниться, но его  голова  была  словно  впаяна  в
свинец. Таскер зарычал. В левом глазу Генри вспыхнул  свет,  фонтан  огня,
который жег, жег...
     - Смотри, он теряет сознание, -  голоса  стали  затихать,  удаляться,
смешались с ревом, в котором Генри  поплыл,  словно  корабль  в  штормовое
море, кружась, погружаясь все ниже и ниже в черноту.
     Перед левой стороной лица Генри повисло  красно-черное  покрывало.  В
жемчужном тумане двигались неясные тени. Резкие голоса смолкали,  прогоняя
окутывающий, как вата, сон.
     - ...Я нашел его, - говорил  Гас.  Его  голос  звучал  настойчиво.  -
...Вон там... Спрятался за твоим вездеходом...
     Ему что-то ответили, но слишком  тихо,  чтобы  можно  было  разобрать
слова.
     - Тебе незачем волноваться. Мы твои друзья, - продолжал Гас.
     - Мои ребята бегают по всей округе,  разыскивая  тебя,  -  проговорил
Таскер сердечно, - думаю, ты все это время прятался где-то здесь, правда?
     - Где капитан? - голос Бартоломью напоминал писк.
     - Не надо о нем волноваться. Скажи, бирки случайно не у тебя?
     - Где он, черт возьми? - взорвался Бартоломью.
     Генри безжизненно висел  на  веревках,  которыми  его  запястья  были
привязаны к борту вездехода. Двигая здоровым глазом,  он  смог  разглядеть
фигуру Таскера, который стоял к нему  спиной,  широко  расставив  ноги,  и
положив руки на бедра. Бартоломью видно не было. Слева от Таскера  капитан
увидел Гаса.
     - Эй, юноша, проследите за своим  языком,  -  заревел  Таскер.  -  Мы
здесь, чтобы тебе помочь, тебе, как я уже говорил... - он двинулся  вперед
и исчез из поля зрения.
     - Оставьте меня в покое, -  приказал  Бартоломью.  Голос  его  слегка
дрожал.
     - Послушай-ка меня, храбрец. Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что
к чему, - проговорил Таскер. - Мы здесь, чтобы  помочь  тебе.  Мы  отвезем
тебя в Панго-Ри, где ты зарегистрируешь свою заявку...
     - Я хочу видеть капитана Генри. Что вы с ним сделали?
     - Конечно... - проговорил Таскер послушно. - Он здесь...
     По  покрытому  жестким  снегом  хребту  заскрипели   шаги.   Появился
Бартоломью, высокая фигура, рассекающая стелющийся под  нависшими  скалами
туман. Увидев Генри, он резко остановился. Его рот  открылся.  Он  прикрыл
его ладонью.
     - Эй, не принимай все так близко к сердцу, -  доброжелательно  сказал
Таскер. - Ты что, раньше никогда не видел крови?
     - Вы... вы... невероятное чудовище... - выпалил Бартоломью.
     - Слушай, я тебя уже однажды просил не разговаривать  со  мной  таким
образом. Интересно, как ты думаешь, зачем мы здесь, от нечего делать? Этот
парень упрямится, не хочет сотрудничать. Я сделал  то,  что  вынужден  был
сделать. Ты  можешь  сказать  своему  предку,  что  мы  перепробовали  все
способы. А теперь отдавай бирки и будем убираться отсюда.
     - Боже мой... - Бартоломью не сводил глаз с Генри: больные  глаза  на
бледном лице.
     - Что, животик слабоват? Тогда не смотри на него, я позову ребят и...
     - Пес вонючий... - спотыкаясь, Бартоломью отошел.
     - Эй ты, ничтожная прилизанная комнатная собачонка! -  Голос  Таскера
превратился в рев. - У меня приказ доставить тебя  целым  и  невредимым  к
твоему папочке - но это не значит,  что  я  не  могу  выпороть  тебя,  как
следует...
     В поле зрения  появился  Гас,  который  сзади  быстро  приближался  к
Бартоломью.  Грохнул  выстрел.  Коротышка  споткнулся,  упал  лицом  вниз,
дернулся разок и замер.
     На мгновение повисла мертвая тишина. Затем раздался рев Таскера.
     - Ну ты, безмозглый маменькин сынок, явился и пристрелил  лучшего  из
когда-либо продававших наркотики врачей. Ты что спятил или?..
     - Освободите его, - услышал Генри голос Бартоломью. - Я хочу  отнести
его в вашу машину. Там будет палата...
     - Слушай, ты, негодяй, - заскрипел Таскер. - Тот факт, что эта птичка
жива, меня как раз не устраивает, ты понял? Ты, наверное,  совсем  сдурел.
Твой старик...
     - Перестань упоминать моего отца в своей вонючей болтовне... О такого
мерзавца, как ты, он и ноги не стал бы вытирать...
     - Не стал бы,  ага...  Слушай,  ты,  придурковатый  сосунок,  как  ты
думаешь, кто нас сюда послал?
     - Что вы хотите сказать?
     - Я хочу сказать, что с нашим мальчиком немного круто обошлись  из-за
его же доброты. Он твоего папашу раскрутил на половинную дележку и  хорошо
прижал его, заставив  послать  сюда  своего  щенка,  подстраховываясь.  Но
старик не привык быть добреньким с теми,  кто  выкручивает  ему  руки.  Он
приказал нашему умнику застолбить участок, а после этого  мы  должны  были
отнять у него бирки и привезти их ему, а заодно и тебя прихватить вместе с
ними. И я должен сказать, крошка, тебе чертовски повезло, что твой  старик
тот, кто он есть, иначе я привязал бы тебя рядышком с этим типом!
     - Вы говорите, вас послал сюда мой отец?
     - Именно так, юноша. Твой старик хороший деляга.
     - Вы лжете! Он не мог сказать вам, куда идти, я сам не знал...
     - Ты многого не знаешь, сынок. Например, о маячке, который  поместили
в те замечательные  ботинки,  которые  на  тебе.  Умник  обыграл  ребят  в
Панго-Ри. Ладно, это ничего не изменило. Твой левый каблук  стал  посылать
сигнал, едва ты продырявил атмосферу, - он  хихикнул.  -  Что  ты  на  это
скажешь, мальчик?
     - Я тебе покажу, - проговорил Бартоломью. Он появился в  поле  зрения
Генри, высокая, стройная фигура с пистолетом в руке.
     - Эй, стой... - начал Таскер.
     Бартоломью поднял пистолет и выстрелил Таскеру в лицо.
     Генри лежал на земле, глядя вверх на бледный свет, посеребривший небо
на востоке. Заработали турбодвигатели, завыли, набирая обороты. Бартоломью
спрыгнул с машины, наклонился над ним.
     - Капитан, вы меня слышите?
     Генри сделал глубокий вдох и попытался пошевелить языком.  Во  рту  у
него находилось пять фунтов мертвого мяса. По всему телу  ползли  огненные
муравьи, впиваясь в его  плоть.  Глубоко  внутри  разбухала,  разрастаясь,
боль. Он попробовал еще раз, раздалось что-то похожее на хрюканье.
     - Вы серьезно ранены, капитан.  Я  сейчас  попытаюсь  втащить  вас  в
машину.
     Генри  почувствовал  под  собой  руки  Бартоломью.  Раскаленные  ножи
пронзили тело. Затем он понял, что его ноги волочатся  по  земле.  Тяжелое
дыхание Бартоломью резало ему слух.
     - Я должен попытаться поднять вас на борт, капитан.
     Он почувствовал под своей грудью плечо  юноши,  его  поднимали.  Боль
разбухала, взорвалась, превратилась  в  облако  мелкой  пыли,  заполнившей
Вселенную...
     Он снова лежал на спине, чувствуя под  собой  люльку  вездехода.  Она
подпрыгивала, подпрыгивала. Небо было водянисто-серое, тяжелое от снега.
     - Мы скоро будем там, капитан, - говорил Бартоломью. - Уже  недалеко.
Мы скоро будем там...
     Машина неслась на высокой скорости, турбодвигатели ревели, меняя тон,
когда земля резко уходила вверх.
     - Еще чуть-чуть, капитан, - сказал Бартоломью, - и с вами все будет в
порядке.
     Теперь машина ползла, увязая в глубоком снегу. Вдруг тряска,  которая
наполняла  Вселенную  с  начала  времен,  прекратилась,  словно  беззвучно
разбился огромный  кристалл.  Во  внезапную  тишину  хлынула  боль.  Генри
чувствовал, что в лицо ему бьет снег.
     Голос проткнул его, как нож.
     - Я вернусь через минуту, надо расчистить вход.
     Холод  обжигал  ему  лицо,  словно  замерзшее  лезвие  топора.  Какие
глубокие удары  наносил  падающий  топор!  Но  удары  становились  слабее,
стихали, словно останавливался маятник на древних часах...
     Генри заморгал. Его левый глаз  склеился.  Казалось,  на  мозг  давит
тяжелый груз. Вдали послышался тихий гул,  переросший  в  непрекращающийся
рев. Он напомнил Генри о водопаде, который он видел однажды на  планете  с
низкой силой тяжести. Галатея, так она называлась. Широкая река извивалась
по равнине и падала в узкое ущелье, рассыпаясь в окрашенный всеми  цветами
радуги занавес, вас окутывали мельчайшие капельки, мягкие и теплые.
     Но сейчас капли были холодными, и они секли его, словно град...
     Бартоломью стоял над ним. К его  щекам  прилипли  хлопья  снега,  они
таяли, стекали струйками с подбородка. Его корабельный костюм намок, плечи
замерзли.
     - Я снова буду вас поднимать, капитан...
     Движение, боль, запах какого-то растения.
     - Будете в порядке, капитан... - говорил Бартоломью, - в порядке...



        6

     Сон звал в свои объятья, но сначала нужно  было  что-то  сделать.  Он
пытался вспомнить, что.  Казалось,  сознание  легко  ускользает  от  него,
возвращается в мягкий далекий сон...
     Генри снова напрягся, заставляя себя думать о чрезвычайно важном.

        ВЕЗДЕХОД ИХ ВЫДАСТ. ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НЕГО... К ВОСТОКУ, ПРИМЕРНО В  ТРЕХ
МИЛЯХ ОТСЮДА, ЕСТЬ ВЫСОКИЕ МОРСКИЕ УТЕСЫ...
        А ЕЩЕ ТАМ БУДУТ ЛЕТАТЬ ПТИЦЫ, ПАРЯ, РАСКИНУВ ШИРОКИЕ КРЫЛЬЯ, БЕЛЫЕ  И
МОЛЧАЛИВЫЕ ПОД ВЫСОКИМ СОЛНЦЕМ.

     - ...отрезаю питание  передатчика...  -  говорит  Бартоломью.  -  Они
последуют за нами и найдут наше убежище...
     Генри видел лицо Бартоломью, бесцветное,  небритое,  щеки  ввалились,
губы казались черными. Бедный мальчик. Он так  и  не  понял,  против  чего
пошел...
     - Капитан, мне придется избавиться от вездехода. Поеду на восток.  На
карте показано побережье - всего в нескольких милях.  Может,  мне  удастся
спихнуть его в воду...
     Генри почувствовал, как на лице дернулись мышцы.
     - Умница, - сказал он четко, но потом во внезапном приступе  отчаяния
понял, что его губы не шевелились. Он пытался вдохнуть...
     Какая-то голодная хищная птица схватила  его,  унесла  в  пронизанную
красными пятнами темноту. Гнилое бревно, внутри  которого  бушевал  огонь,
взорвалось, и искрящиеся  личинки,  извиваясь,  глубоко  впивались  в  его
плоть, а время текло медленно, как застывающий воск...
     -  Капитан...  Он  перевернулся.  Падая  вниз,  ударился  о   выступ,
отскочил... Затем упал в воду и утонул. Не думаю, что  он  будет  подавать
какой-либо сигнал. Но они могут пойти по следу... Снег...
     Голос звучал и звучал, как эхо в огромном зале. Лекция была  скучной.
Генри пытался устроиться поуютнее и  заснуть.  Но  стул  был  твердым.  Он
врезался в тело. И кто-то его тряс. И  холодно.  Ему  совсем  не  хотелось
завтракать, он был болен. Скажите им... слишком болен...
     - Я спас винтовку  и  немного  провода,  аптечку,  небольшой  ящик  с
продуктами... и брезент. Мне придется  оставить  вас  здесь  на  несколько
минут, попытаться отыскать место...
     ...Что-то двигалось в темноте  среди  звезд.  Это  был  странный,  со
стрелообразным носом, корабль. Последовала вспышка  -  и  его  собственный
корабль подпрыгнул и задрожал. Противник улетел. Но траектория его  полета
была в следящем устройстве.
     Корабль мчался домой к пустынной планете, обозначенной на картах как,
Коразон. Он бросился вслед. Тонкий луч света ударил в сторону его корабля.
Металл вспыхнул и сгорел.
     Генри продвигался через темноту пешком, паля из пистолета в  странную
длинноногую фигуру, одетую в  блестящий  черный  костюм.  Он  заставил  ее
отступить к своему кораблю, затем к порталу, строительство которого и было
целью посадки. Дверь была забаррикадирована и заперта, но капитан вышиб ее
выстрелом из бластера. Войдя внутрь, он столкнулся  с  существом  лицом  к
лицу.
     Оно было крупнее, но он был сильнее.  Наконец,  оно  упало  замертво.
Капитан посмотрел вниз на странно мирное  лицо  в  металлической  комнате.
Лицо и тело, скрывавшее кости, которые он похоронил...  Когда?  Вчера?  Но
когда же они сражались?
     Но злобы не было. Они оба были чужеземцами, посланцами своего народа,
открывателями новых земель, претендующими на новые миры. Оно  нанесло  ему
поражение в космосе, когда столкнулись  их  корабли,  но  когда  на  земле
столкнулись их тела, он победил и убил его.  Развязке  суждено  было  быть
такой.
     ...Оно закончило строительство портала, когда Генри  его  нашел.  Ему
стало интересно, и он сначала просунул руку, а затем и  сам  прошел  через
дверь в новый мир с зеленым небом...
     И почти забыл вернуться назад...
     Музыка  была  веселой,  юная  Дульчия  танцевала  с  ним  в  Огненном
Дворце... Дульчи, девочка моя, нет причины волноваться, говорил он ей...
     Нет причины... Он бы не оставил ее, беззащитную, этим волкам, это  уж
в его силах. Если молодого Бартоломью можно было спасти... Если в нем есть
то, благодаря чему можно было сделать из  него  мужчину...  Гонка  покажет
это, и Генри возвратится с ним домой. Если нет, и он окажется  неспособным
заботиться о Дульчии, когда Генри не станет, тогда он не  вернется.  Генри
об этом позаботится. А она не узнает. Бог ему судья, но Дульчия никогда не
узнает.
     Мальчик был плоть от плоти своего отца. Если он настроен  идти  таким
образом, каким пошел его отец, то он никогда больше  не  увидит  Алдорадо.
Время покажет. Время... И гонка...
     Музыка была веселой. Дульчия улыбалась ему,  хрупкая,  золотоволосая,
тоненькая в серебряном платье  с  длинной  юбкой,  сшитом  в  стиле  давно
минувших дней. Ткань шуршала, что-то  нашептывая.  Она  была  холодной  на
ощупь. Лицо Дульчии тоже было холодным. На мертвых губах не  было  улыбки.
Как неподвижно она лежала под ослепляющими лампами!
     - Мы пытались связаться с вами, капитан. Я  не  знал,  дадите  ли  вы
согласие на операцию, пятьдесят тысяч кредиток, в конце концов,  здесь  не
благотворительный...
     Из бледного жирного лица текла  кровь.  Ладони  на  его  плечах  были
похожи  на  бумагу.  Он  крошил  камни  руками,  пока  между  пальцами  не
заструилась кровь, и на мгновение ему показалось, что сами рубины  исходят
кровью...
     Он швырнул их на белоснежный стерильный пол,  они  запрыгали,  бросая
красные, зеленые, синие блики. Камни...
     - Вот ваши проклятые пятьдесят тысяч кредиток! Почему вы не спасли ей
жизнь!?
     Под ярким светом мерцали на фоне мертвой  плитки  драгоценные  камни.
Каким холодным было ее лицо...  Они  попытались  увезти  его,  он  кого-то
ударил, но ему связали руки, сломали кости, и боль заполнила его, ревущего
от ярости.
     Прошла вечность. Горы поднимались из морей,  по  их  склонам  стекала
грязь, унося бесчисленные трупы микроскопических мертвых  существ.  Штормы
разбивались  о  вершины,  реки  искрились,  пробивая  себе  путь.   Прибой
накатывался  на  низкие  пляжи,  купающиеся  в  белом   солнечном   свете.
Образовавшийся лед разбивался с грохотом, напоминавшим отдаленный пушечный
выстрел.
     Он лежал в ледяном прибое,  раскачиваемый  волнами,  которые  тащили,
тащили его за собой, не переставая.
     - ...Надо проснуться, капитан. Не умирайте.
        ЕГО ГЛАЗ БЫЛ ОТКРЫТ. ГЕНРИ ДОВОЛЬНО ЯСНО УВИДЕЛ ЛИЦО БАРТОЛОМЬЮ. ЕСЛИ
БЫ МОЖНО БЫЛО ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО ОН ЗАМОРОЖЕН ВО ЛЬДУ, МАЛЬЧИК БЫ  ПОНЯЛ,  ЧТО
ЛЕД НЕЛЬЗЯ РАЗБИВАТЬ, ИНАЧЕ СНОВА НАХЛЫНЕТ БОЛЬ...
     Генри моргнул.  Увидел,  как  посветлело  лицо  Бартоломью.  Мальчику
досталось. Генри вздохнул, он хотел сказать ему... Но голоса не было.
     Его язык - о Боже,  неужели  Таскер  отрезал  ему  язык?  Судорожными
усилиями Генри толкал, кусал...
     Появилось пятно боли, словно пламя свечи на фоне обгоревшего  дерева.
Грудь его задвигалась от того, что можно  было  назвать  призраком  смеха.
Какая разница, есть ли у трупа язык!
     Что-то коснулось его руки.
     - У меня здесь аптечка. Этот препарат должен снимать боль. Надеюсь он
поможет, капитан.
        ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ЛЭРРИ. Я  НИЧЕГОШЕНЬКИ  НЕ  ЧУВСТВУЮ,  ЕСЛИ  ЛЕЖУ,  НЕ
ДВИГАЯСЬ. ПОНИМАЕШЬ, ЛЭРРИ, Я НАХОЖУСЬ  ВНУТРИ  ЭТОГО  ПИРОГА  ИЗ  ТЕПЛОГО
ЛЬДА...
        НЕТ,  ЧЕРТ  ТЕБЯ  ДЕРИ.  НЕ  ДАВАЙ  МЫСЛЯМ  ПУТАТЬСЯ.  ЭТО  ПОСЛЕДНЕЕ
ПРОЯСНЕНИЕ ТВОЕГО СОЗНАНИЯ  ПЕРЕД  КОНЦОМ...  НЕ  ПОГАНЬ  ЕГО  ФАНТАЗИЯМИ.
БЕДНЫЙ МАЛЫШ! КАК, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ОН ВЕРНЕТСЯ НАЗАД? ИДТИ  ДАЛЕКО,  ДВАДЦАТЬ
СОТЕН МИЛЬ, ГОРЫ, ПУСТЫНИ, ТРЯСИНЫ... И ПРИБЛИЖАЮЩАЯСЯ ЗИМА. У  НЕГО  ЕСТЬ
ОДИН ГОД - КОРОТКИЙ  ГОД  КОРАЗОНА  -  ДЛЯ  ТОГО,  ЧТОБЫ  ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬ
ЗАЯВКУ.
     Лицо Бартоломью напряглось.
     - Я попробую зафиксировать кости, капитан. Я смогу сделать  это,  мне
так кажется. Я прошел курс в Государственном Институте.
        НЕ ТРАТЬ НА МЕНЯ ВРЕМЯ, ЛЭРРИ.  ЛЮДИ  ТАСКЕРА  МОГУТ  ПОЯВИТЬСЯ  ТАМ,
НАВЕРХУ, В ЛЮБОЙ МОМЕНТ. ОНИ УВИДЯТ СЛЕДЫ. МОЖЕТ БЫТЬ, ОНИ ВОЙДУТ, КАК МЫ,
МОЖЕТ, НЕТ. УЖАСНО, ЕСЛИ ЭТИ МЕРЗАВЦЫ ПРИБЕРУТ К РУКАМ ЭТО...
        ЗДЕСЬ ТЫ В БЕЗОПАСНОСТИ, ЕСЛИ СПРЯЧЕШЬСЯ В ЛЕСУ.  НО  ЧЕМ  ТЫ  БУДЕШЬ
ПИТАТЬСЯ? МОЖЕТ БЫТЬ, ЕСЛИ ТЫ ОТПРАВИШЬСЯ НАЗАД СЕЙЧАС ЖЕ,  ПОКА  СНЕГ  НЕ
ЗАПОЛНИЛ КОЛЕИ... НО ТАМ, СНАРУЖИ, ХОЛОДНО.  НАЧИНАЕТСЯ  БУРЯ.  ОНА  МОЖЕТ
ПРОДЛИТЬСЯ НЕДЕЛЮ - ИЛИ ДВЕ. ЗДЕСЬ НЕЧЕГО ЕСТЬ, НО ЕСЛИ ТЫ УЙДЕШЬ, ВЕТЕР И
СНЕГ ДОБЕРУТСЯ ДО ТЕБЯ. НЕ  БЕСПОКОЙСЯ  О  БИРКАХ,  ОНИ  БОЛЬШЕ  НЕ  ИМЕЮТ
ЗНАЧЕНИЯ. СЛИШКОМ ПЛОХО. С ДУЛЬЧИЕЙ ВСЕ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ. ОНА УМНИЦА...
        НО СТАРИК БАРТОЛОМЬЮ... Я ДОЛЖЕН БЫЛ ПРЕДВИДЕТЬ  ПОДОБНЫЙ  ПОВОРОТ...
СТАРЫЙ ПИРАТ... ОДУРАЧИЛ МЕНЯ...
     - Ладно, капитан. Я начинаю.
     И появилась настоящая боль. Она продолжалась  и  продолжалась.  Через
какое-то время Генри забыл о ней. И забыл о сломанных костях и новом мире,
найденном и снова потерянном,  о  буре,  ревевшей  за  порталом,  о  людях
наверху, охотившихся за ними, и о безграничной пустыне, отделявшей  их  от
Панго-Ри. Он забыл обо всем этом и о многом другом, словно ничего  никогда
не было, только он один в темноте среди звезд.
     Потом он начал вспоминать.  Сначала,  конечно,  боль,  затем  причину
боли...
     Второе было немного  труднее.  Он  получил  приказ  выйти  из  боя  и
отступить к  Лидпайпу.  Его  катер  подбили...  Грубая  посадка.  Огонь...
Амос...
     Амос был не  такой.  Его  лицо  все  в  морщинах,  его  рыжие  волосы
исчезли...
     Амос был мертв. Что-то, связанное с  садом,  драгоценными  камнями  и
девушкой Дульчи, но не Дульчией. Только что-то в ее улыбке, в линии  щеки,
когда она сидела у огня...
     Старик Бартоломью. Не доверяй ему. Он хочет...
     Гонка. Молодой Бартоломью с ним; дым и сгоревшие подшипники...
     Нет, с  этим  все  в  порядке.  Только  рука.  Но,  может  быть,  они
забрались...
     Он открыл глаза.
     Только один раз. Это сделал нож. Но это был сон. Боже мой, какой сон!
Пусть он уйдет, потеряется в ночных тенях... Как хорошо снова оказаться  в
своей кровати, вот только матрац слишком твердый. Где Дульчия?
     - Капитан...
     Генри различил  размытую  фигуру,  наклонившуюся  над  ним.  Это  был
мальчик Лэрри. Имя пришло к нему непонятно откуда. Что он здесь делает?
     - Я приготовил  вам  немного  супа,  -  голос  Лэрри  дрожал.  Фигура
исчезла. Свет стал ярче. Лэрри вернулся. Его лицо было похоже на обтянутый
кожей череп. И у него была накладная борода, в полдюйма длиной.  Это  было
нелепо. Генри  захотелось  рассмеяться.  Не  настоящее  лицо  на  какое-то
мгновение обмануло его.
     Его губ коснулось что-то теплое: неописуемо  восхитительная  жидкость
заполнила его рот. Он почувствовал,  как  болезненно  сжалось  горло.  Еще
немного теплой жидкости. Она огнем стекала в желудок.
     Генри ел с жадностью, забывшись в экстазе утоляемого голода...
     Потом Бартоломью вернулся.
     - Я соорудил что-то вроде койки из  брезента,  чтобы  поднять  вас  с
земли. Капитан, я ужасно волновался. Почти неделя. Я боялся, что вы умрете
с голоду. Я оставил консервы вам...
     Лэрри говорил и говорил. Это была длинная  история.  Генри  удивился,
почему он так много говорит. И о чем?..
     - ...Я поднимался наверх трижды. И  не  обнаружил  никаких  признаков
того, что они там были. Я видел следы животных. Я собираюсь отправиться на
охоту...
     Иногда он  задумывался  над  тем,  кто  такой  Лэрри,  и  каждый  раз
всплывал, чтобы спросить, но это было  слишком  трудно,  и  он  погружался
снова, а Лэрри наклонялся над ним, глядя на него полными тревоги  глазами.
Потом комната растворялась, и он снова брел по огромным пустынным долинам,
продуваемым не затихающими ни на минуту  ледяными  ветрами,  взбирался  на
одинокие  утесы,  вершины  которых  терялись  в   тумане,   идя   на   зов
заблудившихся голосов, всегда раздававшихся из-за следующей гряды скал.
     Он смотрел на руку - сломанная клешня, перекрученная, вся в пурпурных
шрамах, резко бросающихся в глаза на фоне белой кожи.
     Серый свет едва пробивался через узкую трещину в каменной стене.
     Снежные хлопья залетали внутрь, кружились,  оседали,  таяли,  образуя
длинную лужу. На полу были разбросаны  лохматые  шкуры  животных.  Струйка
дыма поднималась над кучей углей, белая на фоне почерневшей стены.  А  еще
он увидел связку темных поленьев, две грубых  глиняных  тарелки,  огромный
горшок, горку нарубленной зелени и кусок пурпурно-черного  мяса.  Это  был
странный сон - почти явь.
     Генри шевельнулся, пытаясь сесть. Груз давил ему на грудь,  не  давая
оторвать спину. Капитан сцепил зубы, приподнялся на один локоть. В воздухе
висел запах древесного дыма, от невыделанных шкур  шла  густая  дурманящая
вонь. На его бедрах лежал мех с грубой  шерстью.  Генри  потянулся,  чтобы
сбросить его. Голова зазвенела от удара, когда он упал. Черт возьми, что с
ним такое? Может, наркотики?
     Его взгляд упал на пистолет Марк IX, рядом с ним стояла пара ботинок,
покрытых засохшей грязью и какими-то более темными пятнами.
     Его ботинки. Внезапно он вспомнил.
     Таскер и коротышка Гас. Он принес скальпель.  Они  подвесили  его  на
веревках и разрезали на куски. Он умер и попал в ад.
     А теперь он здесь, живой.
     Странно.
     Кровь застучала  в  висках  Генри,  как  молот  о  наковальню.  Лэрри
Бартоломью  убил  Таскера  и  Гаса.  Вот  так  пацан!  Да,   жизнь   полна
неожиданностей. Он же притащил его сюда - каким-то образом - и не дал  ему
умереть.
     Генри зашевелился, перевернулся лицом вниз, подсунул под  себя  руки,
оттолкнулся  и  сел.  Левая  рука  -  совсем  бесполезная,  замерший  узел
сломанных пальцев. Но правая - она удержит пистолет.
     Неизвестно,  сколько  времени  потратил  мальчик,  возвращая  его   к
призрачной полужизни. Кормя супом изломанное тело, которое должно было  бы
умереть.
     Он мог дотянуться до бластера, один выстрел - и агония закончится.  И
Лэрри сможет отправиться в Панго-Ри.  Генри  пополз,  чувствуя  под  собой
холод грубого  влажного  пола.  Отдыхал,  прижимаясь  лицом  к  камню.  Он
заметил, что у него отросла борода. Он коснулся ее  левой  рукой  -  более
полудюйма; прошел, по крайней  мере,  месяц.  Черт!  Потерянный  месяц,  и
вот-вот наступит зима. Если бы мальчик пустился в путь, как только он убил
Таскера...
     Он дотянулся до пластмассового  футляра,  вытащил  из  него  бластер.
Поставил на узкий луч, подтягивая вверх, пока холодное дуло не надавило на
пульсирующую жилку над ухом - и нажал на курок.
     Ничего не произошло. Бластер с грохотом упал. Генри  лежал  обмякший,
коротко, отрывисто дыша.
     Он  никогда  раньше  не  совершал  самоубийства.  Это  было   тяжелое
испытание. Даже когда оно не удавалось.
     Лэрри пользовался бластером для охоты и израсходовал весь заряд.  Вот
и нет у него легкого выхода. Теперь ему придется  выползти  наружу  -  как
только пройдет слабость.
     Бартоломью присел на корточки рядом с ним.
     - Успокойтесь, капитан. Успокойтесь. Вам лучше! Вы проползли все  это
расстояние - но ради всего святого, зачем вы это  сделали?  Здесь  наверху
холодно...
     Генри смотрел на  склонившегося  над  ним  Бартоломью,  укутанного  в
лохматую шкуру какого-то животного. Лицо его повзрослело,  кожа  огрубела,
обветрилась, покрылась сетью красных жилок.  У  него  была  густая  черная
борода, скрывавшая рот и сраставшаяся возле ушей с копной отросших  волос.
На щеках обозначились морщины. Он держал в  руках  два  грязных  существа:
полукроликов, полуптиц.
     - Я сварю их, капитан. Они должны быть вкусными. Вам,  наверное,  уже
можно есть что-нибудь более существенное.
     Бартоломью засуетился возле горшков.
     - Капитан, после еды вы почувствуете себя  еще  лучше.  У  меня  есть
несколько кочанчиков какого-то растения - я называю его ледяной куст - они
неплохие. Я здесь уже все попробовал. Кроме мяса  вам  нужны  какие-нибудь
свежие овощи. Наверху охотиться все труднее и труднее.  А  здесь,  кажется
нет никакой дичи... - он кивнул в сторону блестящей стены.
     Он говорил, подбрасывая в огонь поленья, устанавливая горшки, потроша
маленькие тушки  карманным  ножом.  Он  зажарил  животных  целиком,  затем
отрезал лучшие куски и стал кормить Генри. Рот Генри заглатывал их, словно
автоматический мусоросборщик, как будто его аппетит жил  отдельно  от  его
тела.
     - Капитан, скоро вы окрепнете и сможете  говорить,  нам  надо  многое
обсудить - составить множество планов.
     С огромным усилием Генри оттолкнул пищу, покачал головой.  Бартоломью
уставился сначала на него, потом на кусок мяса в руке.
     - Но вы должны есть, капитан...
     Генри снова покачал головой,  откинулся  назад,  тяжело  дыша,  глядя
прямо в глаза Бартоломью.
     - Что случилось, капитан? - Бартоломью отставил в  сторону  горшок  с
мясом, склонился над Генри.
     - Что-то не так?
     Его выражение резко изменилось.
     - Капитан, вы меня СЛЫШИТЕ?
     Генри заставил себя кивнуть головой.
     - И вы достаточно сильны, вы ели довольно легко. Капитан,  почему  вы
не говорите?
     Генри почувствовал, как кровь застучала у него в висках. Он вдохнул и
сконцентрировал всю до капельки энергию на том, чтобы выговорить слово...
     Хрип...
     - Вы ЗНАЕТЕ меня, правда, капитан? Я - Лэрри...
     Генри кивнул.
     - Тогда почему вы не говорите?
     Грудь Генри поднималась, опускалась, поднималась, опускалась. Струйка
пота потекла вниз по щеке.
     Лицо Бартоломью окаменело. Рука упала с плеча Генри.
     - О Боже, капитан... - он осекся. - Вы не  говорили,  потому  что  не
можете. У вас пропал голос. Вы немой!..
     - Ничего страшного, - проговорил Лэрри. - Это, должно  быть,  шок.  Я
слышал о подобных вещах. Со временем голос к вам вернется. А пока  я  буду
задавать вам вопросы, а вы кивайте и качайте головой. Хорошо?
     Генри кивнул. Бартоломью устроился, обернул  плечи  шкурой,  поправил
издающее дурной запах покрывало Генри.
     - Вам удобно? Не холодно?
     Генри нетерпеливо кивнул, наблюдая за лицом Бартоломью. К  ЧЕРТУ  ВСЕ
ЭТО! СПРОСИ МЕНЯ О ПОГОДЕ, О ГОРАХ, О ЗИМЕ...
     - Вы помните... что случилось? - заволновался Бартоломью.
     Генри кивнул. Бартоломью глотнул.
     - Вы... конечно, вы были правы, капитан. Я... никогда не представлял,
что такие люди действительно существуют...
     Генри поднял голову. ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ ПОКОНЧИТЬ С ЭТОЙ ЕРУНДОЙ И  НЕ
ПЕРЕЙТИ К ВАЖНЫМ ДЕЛАМ?
     - Я занялся охотой и сбором дерева для костра.  Вечером  я  снимал  с
животных шкуры, пытался их очистить и сшить вместе... -  он  потянул  свою
накидку; зеленая шкура затрещала. - Боюсь, я не слишком хорошо сделал это.
А еще я делал горшки из глины - брал ее возле реки... - он замолчал.
     - Но это, конечно, неважно, капитан. Как вы думаете,  они  пошлют  на
поиски спасательные группы?
     Капитан покачал головой.
     - Они не станут нас искать... - тихо проговорил Бартоломью.
     Генри открыл глаз. ТЕПЕРЬ ОНИ ПЕРЕЙДУТ К ДЕЛУ...
     - В общем-то я это знал... Целый мир, в котором можно потеряться.  Но
у нас кончается еда. Охота все реже бывает удачной - думаю из-за  холодов.
Я не отважился попробовать что-нибудь... оттуда... -  Бартоломью  поднялся
на ноги.
     - Вы устали, капитан. Вам лучше поспать. Мы поговорим завтра...
     Генри попытался сесть, качая головой и глядя в лицо Лэрри.
     - Но я принесу вам поесть и буду поддерживать огонь. Вот  увидите!  С
нами все будет в порядке, капитан. И вы скоро поправитесь, скоро...
     По лицу Бартоломью потекли слезы. Он  вытер  глаза  тыльной  стороной
руки - Вы должны поправиться, капитан.
        ДА.  ИНАЧЕ  МАЛЫШ  ЛЭРРИ  БАРТОЛОМЬЮ  ОСТАНЕТСЯ  ОДИН.  ТАК  ВОТ  ЧТО
БЕСПОКОИЛО ЕГО...
     - Думаю, что понимаю, капитан. Вы думаете, что задерживаете меня, что
вы бремя, обуза. Чепуха! Мы подождем здесь, пока не кончатся самые сильные
холода, а к тому времени вы будете...
     Генри покачал головой.
     - Вы думаете о заявке? О сроке...
     Генри покачал головой.
     - Тогда вы думаете, что зимой мы не сможем пробиться...
     Генри кивнул, ожидая следующего вопроса.
     Генри пожевал губу.
     - Тогда вам придется поспешить и выздоравливать, капитан...
     Генри устало покачал головой.
     - Да-да, вы обязательно поправитесь, капитан. Я не уйду без вас.
     Генри сердито кивнул.
     - Вы чувствуете, что нам скоро придется  уходить  -  пока  погода  не
стала еще хуже. Очень хорошо, я понимаю. Мы выйдем, как только  вы  будете
готовы - и не надо качать головой - без вас  я  не  уйду.  Так  что,  если
хотите, чтобы я вернулся  в  Панго-Ри  и  оформил  заявку,  придется  вам,
капитан, очень постараться и поправиться. Вы понимаете меня, не так ли?
     Генри посмотрел на Бартоломью. Под глазами у юноши были черные круги:
недели без сна, переутомление  и  холод  оставили  свой  след.  Его  глаза
пристально смотрели в глаза Генри.
     Генри  открыл  рот.  Лэрри  сунул  ему  зажаренный  кусочек.  Капитан
вздохнул и лег, закрыв глаза и жуя вонючее, жесткое мясо.



        7

     - Вы уже очень хорошо сидите,  капитан,  -  улыбнулся  Бартоломью.  -
Может быть, завтра вы попробуете встать.
     Генри покачал головой. Он отставил в сторону миску,  попытался  найти
руками выступ в стене, возле которой сидел.
     - Не думаю, что вы должны делать это  сегодня...  -  Бартоломью  взял
Генри за руку. - Но мне кажется, вы настроены решительно...
     Генри ухватился за плечо Лэрри и  почувствовал,  какое  оно  крепкое.
Охота, рубка дров, лазанье по веревке наполняли хрупкого от природы  Лэрри
силой. Капитан отпустил Бартоломью, прислонился к стене.
     То, что он стоял,  или  почти  стоял,  вызывало  странное  чувство  -
сколько... времени прошло? Уже шесть недель? Ноги его были, словно  гнилые
деревяшки.
     - Капитан, это просто замечательно, а теперь вам лучше снова лечь...
     Генри продолжал стоять, собрав  все  силы,  чтобы  передвинуть  левую
ногу: она висела вялая, мертвая. Он сцепил зубы, напрягся, нога дернулась.
Ладно, по крайней мере, нога не парализована. А теперь правая...