Кит Лаумер. Выкуп за Ретифа ----------------------------------------------------------------------- Keith Laumer. Retief's Ransom (1971). Пер. - В.Смирнов. Авт.сб. "Эмиссар к звездам". Смоленск, "Русич", 1993. OCR & spellcheck by HarryFan, 27 November 2001 ----------------------------------------------------------------------- 1 - Монстры? - переспросил Маньян, первый секретарь делегации с Земли, прибывшей на Лумбагу для участия во всепланетной Мирной Конференции. - Где? Он окинул изучающим взглядом пестрящий яркими нарядными одеждами базар. Вот мимо него проталкивается абориген, насвистывающий под нос, начинающийся в середине лба, какую-то мелодийку. У него целых девять ног и красивая, отливающая апельсином кожа. А вот и его трехногий, покрытый пурпурными и розовыми пятнами "земляк", торгующийся с держателем продуктовой лавки, приметным своей красно-зеленой полосатой кожей. Глаза выхватывают из толпы бугристую голову, украшенную причудливыми, но непропорциональными ветвями рогов. - Я не вижу здесь никаких монстров, - уже совершенно спокойно продолжил Маньян. - Обычные лумбаганцы. Боюсь, вы наслушались сплетен, мой дорогой полковник. - Сейчас я говорю вовсе не об этих полосатых и рогатых ребятах, - проворчал военный атташе. - Я анализирую непрекращающийся поток сообщений, которые вы называете сплетнями, о плотоядных колдунах и мертвецах, об ужасных уродцах, которыми кишат местные болота. - Чушь, - рассеянно заметил Маньян, залюбовавшись вдруг красочной сценой: как торговец раскладывает перед публикой свой товар - целый сундук париков, портативные диапроекторы с мелькающими на куске белой ткани картинками, протезы конечностей (для обычного и парадного ношения, а также для занятий спортом), местные побрякушки и темные оплетенные бутылки со светящимися шариками внутри для состоятельных покупателей. - Я признаю, что каких-то шесть лет назад местные жители немногим отличались от дикарей эпохи неолита, но теперь - хвала Дипломатическому корпусу Земли и его политике просвещения - они неплохо смотрятся даже для периода средневековья. - Тонкое наблюдение, - подтвердил сказанное второй секретарь Ретиф. - Но вот беда: порой очень непросто нащупать грань между дикостью неолита и разнообразием форм средневековья. - Проблема в том, - сказал полковник Уорбатон, - что во всей этой чертовой толпе вы не сыщете двух одинаковых аборигенов! Все на этой планете - члены какого-нибудь меньшинства. И все эти меньшинства грызутся между собой, как собаки! - Да ну вас, полковник, - поморщился Маньян. - Я согласен, что набор местных расовых противоречий является для вашей группы Объединения головоломкой, но я также уверен, что очень скоро нам удастся найти решение, которое бы наконец удовлетворило штаб Сектора. - Сомневаюсь, что все так просто, - не унимался полковник. - Далеко не ко всем выходкам, совершаемым у нашего посольства, позволительно относиться наплевательски. А уж когда утренняя газета помещает объявление, в котором обещает щедрый куш за свеженькую и готовую к употреблению голову человека или лумбаганца, тут впору строить баррикады! - Обычные упражнения в риторике. - Маньян явно не принимал настороженности полковника. - В конце концов, если столь разноликий народ, как лумбаганцы, вдруг подумывает об избрании нового правителя, который был бы угоден всем, - и это при их-то священных традициях взаимного геноцида! - это может прекратить беспорядки в рядах инакомыслящих. - А если учесть, что диссидентов здесь больше, чем прочих, то это становится отличным выходом из положения, - согласился Ретиф. - У меня такое чувство, что со своим решением поддержать нынешнее правительство планеты посол Паунцрифл немного переборщил. - Мягко сказано, - промычал полковник Уорбатон. - Вы ведь хотели выразиться порезче? А я так думаю, что раз два лумбаганца не могут без драки даже часы сверить, куда уж им договориться о правителе, который устраивал бы их обоих и еще помыкал ими с их же согласия. - Судя по вашим замечаниям, у вас мало доверия к демократическому миротворческому процессу, проводимому сотрудниками Корпуса! - довольно резко сказал Маньян. - Между тем, не худо бы вам припомнить поговорку, лучше синица в руке, чем журавль в небе. - Ну что же еще делать? - с раздражением в голосе вопросил полковник. - Все успокоительные средства нами уже использованы: смерчи листовок, ураганы плакатов, призывающих свернуть эти кровавые базары, бесконечные предложения о перемирии, одно-, двух-, многоэтапном прекращении огня, блокировка демилитаризованных зон, - это ведь все огромная работа! А они и по сей день за головами охотятся: уж не говорю о руках, ногах и задницах... Излияния полковника были прерваны тем, что на расстоянии трех футов от его головы в стену с лету впечатался порядочный глиняный комок. Это сопровождалось резко возросшим гулом толпы на базарной площади. - Похоже, нам пора убираться, - сказал Ретиф. - Иначе нам придется столкнуться с Субботним Обрядом аборигенов ближе, чем обычно. - Не смешите нас, Ретиф, - проговорил первый секретарь, правда, как-то неуверенно. - Простая демонстрация приподнятого настроения... Мой анализ тенденций этих волнений подсказывает мне, что сегодня все будет на редкость спокойно. Через кучи рассыпанного угля Ретиф глянул в направлении беспорядочно раскиданных низеньких домишек на том конце базарной площади: в просветах между домами зеленел местный закат, бросавший блики на полоску открытого моря, буквально загроможденную парусами. Бледными зелено-желто-оранжевыми тонами мерцал соседний остров. Собственно, система этих и некоторых других островов - экваториальный архипелаг - и составляла всю поверхность суши этой планеты. - Может быть, вы и правы, - сказал он. - Но, кажется, сейчас нашим взорам предстанет энное количество копий, костылей, вил, мечей и ножей для разделки крупных туш. - Нафантазировать можно и похлеще, Ретиф. Несмотря на изумительный скачок к цивилизованности, аборигены все же чувствуют себя комфортней, имея при себе символическое оружие. Таково реальное объяснение без примеси мрачной фантастики. - Несомненно, но почему-то мне этот шум толпы напоминает улей, в котором поковыряли палкой... - Это же базар! Торгуясь шумно, они получают своего рода удовольствие, Ретиф. На Мэйси я видел кое-что и почище. - Маньян строго посмотрел на своего коллегу. - Вы слишком робки, Ретиф. На вас это не похоже. Полагаю, вам нужно встряхнуться. Я не собираюсь возвращаться в посольство, пока не куплю стеганый халат, как обещал тетушке Нэнси. - Берегитесь! - вдруг вскрикнул Ретиф, хватая Маньяна и оттаскивая его в сторону. Массивный дротик с металлическим звоном ударился о шершавую стену позади них. Ретифу удалось поймать его на отскоке. Крепко держа Маньяна за руку, Ретиф толкнул его к двери: тот хрипло вскрикнул, увидев, хлынувшую в узкий проход озверевшую толпу. Аборигены, во всей дикой красоте своих раскрасок и всевозможных наростов на телах, вертели над головами скрываемым до последней минуты оружием, количество которого множилось с невиданной быстротой. Кроме того, они стали кровожадными воплями раззадоривать друг друга. Послышался звон стекла, из опрокинутой тележки с жареными орехами курился дымок. Высокий лумбаганец с лицом синего оттенка и четырьмя большими пронзительными глазами, тремя отвислыми ушами и пастью, способной в один присест проглотить любое тройное блюдо, бросился по направлению к землянам, размахивая над головой пятифунтовой мотыгой со стальным заостренным наконечником. Ретиф кинул в него дротик, целясь в грудь, и в следующую минуту толкнул за собой обшитую тканью дверь. Лумбаганец попытался увернуться, но не успел: дротик косо ударил его в то место, где у людей была грудная клетка. Маньян застонал, увидел в окно, как раненый абориген выронил свое оружие и всеми своими четырьмя руками ухватился за торчащее из груди древко дротика. Напрягшись, он наконец выдернул его. - Будь я проклят, но ты, землянин, вспорол мои чудесные кишки! - прохрипел на одном из местных диалектов бородавчатый лумбаганец, зажимая лапой бескровную рану. - Как же так? Говорили, что вы, земляне, не оказываете сопротивления... - Прости, приятель, - в свою очередь крикнул Ретиф. - Не всегда нужно верить тому, что говорят. Передай это своим соотечественникам, чтобы больше не было недоразумений. - Так и сделаю, собака! - рявкнул тот и скрылся в толпе. - Не знаю, где я ошибся в своем анализе, - рассудительным голосом, но с потерянным видом проговорил Маньян, инстинктивно пригнувшись в момент, когда стрела с тяжелым медным наконечником расщепила раму окна у него над головой. - Должно быть, я недооценил местный коэффициент ксенофобии... М-может, в п-поисках индекса периодов враждебности я глянул не в ту графу?.. - Распахните двери! - крикнул Уорбатон Ретифу, увернувшемуся от очередного дротика. - Им же только того и надо! - Кто из них посмеет совершить убийство на публике, не имея на то разрешений?! Местный уголовный кодекс предлагает за это год каникул в самом затхлом подвале здешней Бастилии, а потом обезглавливание! Ретиф отошел от дверей: - Поступайте, как знаете. Вместе со скрипом ржавых дверных петель за его спиной стал отчетливее слышен грохочущий гул толпы. Как только дверь распахнулась, перед ней оказался рослый лумбаганец, на ходу выхватывавший из глубин одежды ржавый, но внушительный револьвер и прицеливаясь в голову Ретифа. Тут какой-то коротышка неожиданно подсек ноги вооруженного земляка, заставив того неуклюже растянуться на земле. Прозвучал непроизвольный выстрел, и пуля вспорола кромку тротуара, не причинив никому вреда. Неудачливый стрелок с яростным ревом вскочил на ноги. Ретиф почувствовал, как по спине пробежали мурашки. - Эй, сюда! - крикнул он на местном диалекте миниатюрному лумбаганцу, пропуская его в двери и тут же захлопывая ее за ним. Задвигаемая на тяжелый засов, дверь сотрясалась от ударов о нее всевозможных метательных снарядов. Слыша снаружи выкрикиваемые хриплыми голосами угрозы, Ретиф словно бы видел вокруг себя сотни сжатых в ярости кулаков. Маньян, завидев чужака, издал отчаянный крик: - Эй, на помощь! Смотрите, он забрался к нам! - Этот с нами, - ответил Ретиф. - Спасибо за то, что спасли меня, господин... - Инарп. Рад был помочь тебе, землянин. Здесь многие не выносят вас, но что они понимают, грязные дикари? Шайка Синепятнистых, Четырехглазых, Мохнатоногих, Бородавчатоголовых... - Политика, которую проводит здесь Корпус, всегда была направлена против этих обидных расовых кличек, господин Инарп, - подал голос Маньян. - Кроме того, - продолжил он, пристально рассматривая лумбаганца, - если только я очень сильно не ошибаюсь, у вас у самого порядочное количество этих самых бородавок... - А, эти... Правильно, Просто я забыл. Подхватил на прошлой неделе. - Согласен, изъянов, которые могут привести в смущение, достаточно, - мягко сказал Маньян. - У вас столько разнообразных меньшинств - глаза разбегаются. И все ведь, заметьте, взаимоагрессивны! Наверное, даже трудно выбрать, против кого бороться в первую очередь? - Это верно. У вас, землян, все заметно проще. Достаточно обратить внимание на такие пустяки, как количество глаз или цвет кожи - и вы уже знаете, кому подавать руку, а кому дать по морде. У нас не так... - А что вас привело к нам? - спросил Ретиф. - Я очень тепло отношусь к иноземцам, - ответил Инарп. - Ну, ладно, а теперь идем: что, что, а как выбраться отсюда, я знаю. И он повел их вдоль темного, с каменным полом, коридора, мимо мрачных полупотайных каморок и переходов старого здания. - Как нам повезло, что вы здесь оказались, господин Инарп! - заговорил полковник Уорбатон, подлаживаясь идти рядом с проводником. - А кстати, куда мы идем? - Вы ведь остановились в Замке, вместе с другими иноземцами, верно? Если так, то вы уже почти дома. - Не дай нам Боже опоздать на совещание! - сказал Маньян, бросив взгляд на часы, которые он почему-то носил на правой руке. - Кто бы мог подумать, что наша легкая прогулка закончится в этом мрачном лабиринте, да еще и при том, что за нами по пятам гонится целая орава бешеных расистов?! - Представьте, какой удар будет нанесен послу сообщением об этой прогулке? - заметил Ретиф, улыбаясь. - А ведь это мысль! - подхватил Маньян. - Но что, собственно, мы видели такого? - Начало Весеннего Обряда Враждебности, - бросил через плечо проводник. - К тому же ребята накурились наркотиков. С этого, по сути, все и началось. - Весенний Обряд? - спросил Уорбатон. - А мне показалось, что это все еще продолжается Зимний Фестиваль Насилия... - А кто сказал, что он уже закончился? Он с успехом продолжается вместе с Ритуалом Революции, Символическим Причастием Жестокости и, конечно, круглогодичным Циклом Дикости. Многие наши празднества по времени накладываются одно на другое. - Скажите, почему обстановка с такой бешеной скоростью скатывается к полной анархии? - в лоб спросил Маньян. - Это не совсем так, землянин, - возразил проводник. - У нас есть свои правила. Обо всяком изменении в Обрядах мы извещаем друг друга заранее. - Как это? - Ну, скажем, толчок в правый бок. Таким образом сообщения передаются от одного к другому, - доверительным голосом говорил лумбаганец. - При этом мы не привередливы. В случае чего у нас в ходу и сильный удар по голове. Сзади. - Или копьем под лопатку? - предложил Ретиф. - Так думает Гамронг. Впрочем, он неплохой парень. Он был моим собратом по оружию. Раньше. Во время нынешних Обрядов мы уже враги. Так что, когда он выступил против вас, землян, я не стал стоять в стороне. Если бы не ваша счастливо открытая дверь, мои останки уже давно были бы разбросаны в глухой чаще на пищу желудям. - Желудям?! Неужели и они на чьей-нибудь стороне?! - изумился полковник. - К счастью, лумбаганские растения не принимают активного участия в общей войне, - сказал Ретиф. - В противном случае шансы на мир здесь были бы еще призрачнее, чем они есть сейчас. - Здесь никогда не будет мира! - в раздражении воскликнул Маньян. - Какую расовую терпимость вообще можно привить там, где единственным стоящим развлечением считается взаимное массовое убийство?! - Если теперь такова ваша точка зрения, господин Маньян, то я предрекаю в ближайшей перспективе крутой взлет вашей карьеры. - Смотрите под ноги, земляне, - проговорил проводник, показывая остальным узенькую каменную лестницу, почти отвесно сбегающую в кромешную тьму небольшого круглого колодца. - Еще немного - и мы на месте. Видя замешательство Маньяна, Ретиф обошел его и сам приблизился к спуску. - Вы, вероятно, будете несколько расстроены, господин Инарп, - сказал он, - но у господина Маньяна сейчас нет времени обследовать заброшенные шахты. - Кто же возглавит спуск - я или ты, землянин? - ядовито спросил лумбаганец. - Вспомни, ведь никто иной, как я, не так давно спас всем вам жизни. - Между нами, - внешне не реагируя на издевку, продолжал Ретиф, - для чего вы нас туда заманиваете? Маньян стоял рядом и тяжело ловил широко раскрытым ртом спертый подвальный воздух. - Заманиваю?.. Мм... С чего вы взяли?! - При этих словах лумбаганец попытался незаметно отойти в тень, но был резко остановлен Ретифом. - Эй! Отпустите мою шею! - крикнул тот. - Я ведь уже сказал вам! - Ну-ну, спокойнее. Как-то так совершенно случайно я узнал, что Весенние Обряды начинаются лишь через пару дней, а не сегодня. Кто-то не пожалел сил на изобретение всей этой комедии с разъяренной толпой. Но зачем, Инарп? - Тебе не понять, Ретиф, - отозвался тот, все еще пытаясь оторвать от своей шеи стальную руку землянина. - Я слышал, вы не имеете представления ни о том, что такое убийство, совершаемое толпой, ни о доброй семейной поножовщине... - Отчего же? - Ретиф еще сильнее сдавил рукой узкий воротничок проводника. - Ну, рассказывайте, рассказывайте, Инарп. - Ретиф? - вмешался Маньян. - Уверены ли вы? В конце концов, если кому-то и хотелось видеть нас окровавленными, то это легко можно было устроить на площади... - Нет, - вдруг возразил лумбаганец, - мне было ведено доставить вас сюда в целости и сохранности. - Значит, ты сам во всем и признался! - рявкнул полковник. - Рука твоего друга, сжимающая мне шею, не оставляет иного выбора, - вздохнул Инарп. - Так что вам было приказано? Что? - Те, кто нанял меня, - захрипел Инарп, - просили доставить им землянина или землян в хорошем состоянии, это все, что я могу сказать вам. Я всего лишь посредник. - Замолчите! - прервал его Ретиф. Он предупредительно поднял руку. Из глубины колодца, куда вела узкая лестница, раздался еле слышный звук - как будто кто-то украдкой поднимался к ним. - Придется отложить наш разговор до лучших времен, Инарп, - сказал он тихо. - А теперь выводите нас отсюда. И на этот раз постарайтесь не заблудиться. - Хорошо, я постараюсь. Он повел землян обратно по коридору, по которому каких-то полчаса назад они спасались от ярости озверелой толпы. Затем все повернули в один из боковых проходов, - а попросту в очень узкий туннель с осклизлыми неровными стенами, прорубленный в громаде здания, - и через пять минут остановились перед первой ступенью узкой каменной лестницы, ведущей наверх. - Вот, кажется, и военная лавка вашего посольства, - сказал, хмуро улыбаясь, лумбаганец. - Только не думайте, что это я вскрыл брешь в вашей системе безопасности. По меньшей мере пара десятков здешних семеек живут роскошно благодаря этой лестнице. На икорке и паштете. И знаете, они вовсе не желают возвращаться к нашим истолченным в порошок гнилым орехам и обезвоженным псевдофруктам. - Так они воруют из посольских магазинов?! - вскричал полковник. - Не нервничайте, - посоветовал ему Инарп. - Это обходится вам неизмеримо дешевле, чем если бы мы обратились к вам за статусом зоны бедствия и "гуманитарной помощью". Но мы считаем: если та или иная форма жизни в состоянии прожить сама - пусть живет, пусть идет своим собственным путем. Хорошо бы вам это уяснить. - А что вы нам прикажете делать с вашими нищими? - сказал Уорбатон. - Никакими коврижками у них не изменить мнения о режиме правления, с которым они знакомы только со слов полицейских в участке. Конечно, было бы проще всех этих нищих изъять... из жизни. Но почему-то эта акция доброй воли вызывает роптание на страницах наших желтых газетенок... - Ну, мне, пожалуй, надо идти, друзья, - сказал Инарп, смело прерывая рассуждения военного атташе. - Я признаю, что все случившееся было паршивой затеей. И чтобы нам окончательно помириться, хочу вам сразу дать совет: будьте настороже, когда придет Летняя Резня, - она не за горами. Я назначен в команду, девиз которой: "Земляне - убирайтесь домой!" Тамошние мальчуганы из тех, что попроще, они играют без правил. - Пошли, Ретиф, - сказал Маньян, ставя ногу на ступени лестницы. - Все равно с толпой бороться нет смысла, это вам не разгневанный шеф нашей миссии. Отпуская воротник лумбаганца, Ретиф сказал: - Да, да, Инарп. Даже после того, как мы познакомились со здешними настроениями, мы называем нашу миссию миссией. Возвращайтесь к своим нанимателям и скажите им, что мы, земляне, имеем привычку все-таки приходить на помощь, когда нас зовут. - Вы, иноземцы, - народ со странностями, - проговорил Инарп и в следующую секунду растворился в темноте. - Эй, Ретиф! - тоном упрека заговорил полковник. - Нам следовало задержать этого мерзавца и не выпускать до тех пор, пока мы не выясним все детали этой его "паршивой затеи". - Мне кажется, что будучи на свободе, он нам больше пригодится. - С этими словами Ретиф вытащил откуда-то визитку, одолженную у лумбаганца из кармана: - Таверна "Почки и наковальня", улица Дакойт, двенадцать, - прочитал он. - Я знаю, где это, - сказал полковник. - Это отвратительный притон около скальповых полей. За рюмку араки там снимут голову с кого хочешь. - Место свиданий, - задумчиво произнес Ретиф. 2 Маньян и Ретиф оказались в числе последних, поспевших к длинному столу в конференц-зал. Они занимали свои места, сопровождаемые укоризненными взглядами выпуклых глаз посла Паунцрифла. Он сидел во главе стола рядом с миниатюрным Джитом, который здесь на Лумбаге, отправлял сразу две должности: посла с планеты Гроа и генерального председателя лумбаганской Комиссии Мира. - Итак, если все мы готовы, - начал его превосходительство, - я... - Секундочку, Гарвей, если позволите... - заговорил вдруг Джит своим обычным голосом - шепотком с придыханием. Так у гроасцев были устроены голосовые связки. - Сегодня моя очередь председательствовать на совещании. Так что, если вы не возражаете... - Что такое?! - хрипло пролаял Паунцрифл. - Очередная маленькая шутка? Чудесно, все смеются, господин посол! Теперь, как я уже сказал... - Смотрите-ка! Он все еще не понимает! Старина, передайте сюда молоток, и я продолжу совещание. - С этими словами Джит дернул микрофон на себя. - Так вот, друзья... - попытался он начать. - Слушайте меня, Джит! - взревел землянин. - Вы прекрасно знаете, что сегодня утром я уступил вам место и в лифте и за завтраком: я отчетливо помню, что вам подали меню тогда, когда с моего стола даже еще крошек не стряхнули! - Это не считается, - решительно возразил Джит и закрепил микрофон напротив своего места. - Сегодня я хотел бы узнать, каков прогресс в наших усилиях водворить на Лумбаге расовое равенство. - Его усиленное микрофоном шипение оглушительно разнеслось по залу, не оставив в тишине ни единого укромного уголка. - ...уж не говорю о том, как ловко вы подмаслили держателя автостоянки, чтоб вам перекрасили гараж раньше меня. - Возражение Паунцрифла перекрыло даже технические возможности микрофона. - Каков же прогресс в наших усилиях облагодетельствовать статусом некомбатантов несчастных аборигенов этого забытого богом и погруженного во мрак мира? - невозмутимо продолжал Джит. - Конечно, не обижая их. - При этих словах он небрежно поприветствовал двух присутствующих на совещании наблюдателей-лумбаганцев, сидевших в дальнем конце стола в своих причудливых утыканных бусинами одеяниях. Те так же небрежно ответили на приветствие. У них были каменно-непроницаемые лица, и невозможно было понять, что у них на уме. К тому же они соблюдали абсолютную тишину, расположившись своими грузными телами в мягких креслах. - Все последние шесть лет, что межпланетный Трибунал Мира исполнял здесь свои благородные обязанности по отысканию путей к расовому примирению, отмечены знаком прогресса, - стараясь наклониться как можно ближе к микрофону, заявил Паунцрифл. - К сегодняшнему дню завершено строительство сорока двух вилл для высокоответственных руководителей первого класса. Скажу больше: введен в строй биллиард на сто столов, увеселительное учреждение на сорок номеров... - Обойдемся без фривольностей, - прошипел Джит и вернул себе микрофон. - Я хочу обратить ваше внимание на недавнее освящение и введение в строй кибернетической исповедальни на сто келий, в которой важное место отводится священному устройству, снабженному песочными часами, приводящемуся в действие при помощи обыкновенной монеты. Это чудо способно пропускать через себя, подарив очищение, пару дюжин кающихся грешников в час! А между тем это всего лишь нехитрый механический набор плат на тысяче магнитов Госса... - Хочется отметить, - прогремел-таки голос дорвавшегося до микрофона после краткой борьбы со своим соперником во главе стола Паунцрифл, - что процесс примирения протекает удивительно быстро. В ответ некоторым нашим критикам я могу привести результаты проведенных недавно статистических анализов специалистами в области здешнего мрачного феномена - насилия. Так вот, в них сообщается, что в прошлом месяце число потерь среди безработных бездельников в возрасте от восемнадцати до сорока девяти лет в светлое время дня сократилось более чем... э-э... более чем на 0,46 процента по сравнению с аналогичным месяцем прошедшего года! Джит пригнул руку Паунцрифла с микрофоном к себе и отчаянно зашипел: - В то время, как главный источник расовых конфликтов здесь, на Лумбаге, еще не выделен, в то время, как не определены четко направления идеологической борьбы и затраты на нее, уже достигнут несомненный прогресс в области изучения местного производства бус и четок - обстоятельство, которое материализует надежду на то, что в обозримом будущем, - ну скажем, в течение следующих пяти лет, - нам предстоит узнать определенно, - или в какой-то степени определенно, - кто кого избивает на этой планете. Я бы даже сказал: кто кем избиваем! Мы будем готовы также столкнуться вплотную с ответом на вопрос: кого и за что избивают? - Ближе к делу, - попросил со своего места помощник военного атташе. - По-моему, понимание вопроса сводится к тому, что со всеми этими противниками, кликами, фракциями, расами, толпами, союзами, конгрегациями, бандами, отрядами, эскадронами и кланами, постоянно вовлеченными во всевозможные перебранки, потасовки, убойные схватки, нападения, несогласия, противоречия, междоусобицы, пререкания, войны, ссоры, взаимонепонимания, драки, скандалы, протесты, налеты, сидячие забастовки, погони, охоты друг на друга, со всеми этими ребятами, что меняют свои симпатии и дружеские обязательства без всякой видимой схемы и каждые полчаса, - так вот, с учетом всего этого, наши шансы удержать планету под единым флагом равны моим прекраснодушным мечтам получить звание полковника к Фестивалю Смерти. То есть - нулю. - Увы, боюсь, мы теряем нить разговора, - тоном крайнего пессимизма прошипел один из посланников Гроа, сидевший рядом с помощником земного военного атташе. - Основная мысль заключается отнюдь не в том, сколько у аборигенов разнообразных шаек, а в том, что к настоящему дню уровень их агрессивности повысился настолько, что нам, беззащитным дипломатам, самое время хорошенько призадуматься. Только вчера меня пыталась затоптать какая-то волосатая нога, бегающая по улицам отдельно от других частей тела... Кроме глаз. Глаза у ней были... - Боже правый, а что же я молчу?! - вскричал Маньян. - Не прошло еще и часа с того момента, как меня принудили иметь дело с жуликом, имевшим наглость посягнуть на неприкосновенность дипломата!.. - Хочется верить, все закончилось благополучно? Так, Маньян? - едко спросил советник по культуре. - О, да! - вмешался Уорбатон. - К счастью, там был я и смягчил назревающий конфликт. - Ба-а! - шипяще прошептал гроасец. - Здесь что-то затевается!.. Я чувствую это своими хрящами! - Пффу-у! - фыркнул Уорбатон. - Я допускаю, что аборигены ненавидят нас за то, что у нас кожа неизменна и постоянного цвета. Но в остальном они такие же, как и мы с вами! - Желательно, чтоб они были футов на шесть пониже нас, - заметил кто-то. - Ну, хорошо. Прежде чем мы будем обсуждать проблемы единого правления на Лумбаге, - сказал долго не подававший голоса Паунцрифл, взорвав этим ровный гул, установившийся в конференц-зале, - сделаем вывод, - и это нам уже ясно, - что до тех пор, пока мы не научимся проводить четкие показатели различий между, - прошу прощения за выражение, - дикими формами жизни и населением, перед нами неизбежно будут стоять проблема классификации жизненных форм, таких как преступно-паразитическая, животная и разумная, более всего ценная своим избирательным правом. А теперь я прошу господина Ланчбана, нашего ксеноэколога, представить совещанию краткое сообщение о сложности и разнообразии биологии Лумбаги. - Посол одарил своего гроасского коллегу наигранной улыбкой и сел на свое место. Где-то в глубине стола, поднялся человек со скорбным лицом и редкими волосами ежиком, повозился немного со своими бумажками, откашлялся... - Как его превосходительство изволил прозорливо заметить, - начал он, подпустив в голос побольше носовых звуков, - экологическая ситуация здесь, на Лумбаге, едва ли может быть прояснена при помощи обычных для этих случаев средств. Ну, начать хотя бы с того, что нам уже удалось классифицировать более двухсот тысяч различных биологических типов дикой природы в свободном состоянии существующих на островах. И это обстоятельство привело к тому, что наш экологический компьютер просто-напросто вышел из строя от перегрузок... - Да, да, господин Ланчбан, - нетерпеливо зашипел Джит. - Если вам больше нечего добавить... - ...мы исходим также из данных палеонтологии, - нудно вещал Ланчбан, развивая свою мысль. - Та жизнь, что мы имеем здесь на сегодняшний день, спонтанно возникла из первобытного ила Лумбаги вследствие по крайней мере ста тысяч причин, причем совершенно различных... - Что и говорить - фантастика! - раздраженно прошипел Джит. - Ну что ж, теперь поговорим о других вещах, таких, например, как пища для нас и женского гроасского оздоровительного санатория на Лумбаге... - В то время как все из продолжающих существовать жизненные формы взаимно бесплодны, - не унывал Ланчбан. - И действительно, ведь обычное для нас воспроизведение жизни на Лумбаге не практикуется, - все же, нам кажется, что симбиозные взаимоотношения обеспечивают необходимый прирост биологических видов, имеющих свою экологическую нишу, м-да... необходимый для возможно более полного использования окружающей среды... - Конечно, конечно, иначе и быть не может, - не терял надежды Джит. - Ну, а теперь насчет моего предложения подарить лумбаганскому народонаселению чудо искусства по типу Большого Театра... - Ну, а теперь насчет "Ж-И", или, другими словами, насчет Жизненной Иерархии, - термин, принятый для набирающего высоту уровня сложности соревнующихся и сотрудничающих видов. Очевидно, что мы с вами стоим перед лицом упорядоченной градации биологического мира, начиная с лишенного всякого смысла и значения и существующего независимо пузыря желудка или протяженного внутри позвонков спинного мозга... э-э... через pneumopteryx или свободно парящее легкое, светящееся ночью - hepaticus noctens... - Говорите кто-нибудь один - или землянин или гроасец, - раздраженно зашипел соотечественник Джита. - И, кстати, нужно все-таки иметь уважение к тем, кто не является специалистом в лингвистической казуистике. - ...для субкультурных видов, таких, как Скользящая Нога - Pedis Volens и Прыгающая Грудная Клетка - Os Leapifrons... - Великолепно! - якобы сердечно воскликнул Паунцрифл. - Я убежден, что все мы насладились и вкусили от света доклада господина Ланчбана на известный предмет. Теперь - следующий раздел повестки дня... - Продолжая, хотел бы сказать, - опять встрял Ланчбан, - что недавно мне удалось добиться крупного достижения в области классификации видов. - Он повернулся к стене и повесил на нее карту. - Вот эти, с позволения сказать, основные блоки здания лумбаганской жизни, которые я здесь обозначил для удобства с помощью китайских иероглифов, способны к гигантскому развитию, но конечное число комбинаций скрещивания органов и тканей, выявленное с помощью египетских иероглифоведов, которое обеспечивает скрещивание видов в определенной последовательности, способно создавать еще большее количество сцеплений форм, еще более сложный комплекс сущностей, - все это в приложении схематически набросано греческими буквами и норвежскими рунами. Карта, конечно, в самом общем виде показывает теоретические взаимодействия биологических подгрупп и групп в составе гипер- и супергрупп в свете предложенной нами гипотетической интергрупповой структуры, а также планы общих свойств подразумеваемых в замеченных про- и контрпоказателях социальной мобильности и взаимозависимость моделей (образцов), выведенных тщательнейшим просеиванием слухов, поступающих, главным образом, с базарной площади. Разумеется, все это только сугубо приблизительно. - О, да! Рощи полны звуков, а базары, так это уж... - закричал полуживой Паунцрифл. - Да. Я, к сожалению, проскочил самую интересную часть, но раз уж так получилось, господин посол... может... У меня сегодня есть для вас несколько слайдов, - поспешно забормотал Ланчбан. - Эй, Фреди! - Он театральным жестом, рассчитанным на эффект, просигнализировал своему помощнику, прятавшемуся до времени за дверьми. Общий свет потускнел и сфокусировался на трех изображениях, помещенных прямо над заплесневелого вида орнаментом, украшавшим одну из стен. На одном из табло взору собравшихся предстало существо семи футов роста, с непропорционально большой головой, усеянной к тому же какими-то беспорядочными наростами и выступами. Кисти разных по длине рук были обращены вперед, словно бы существо показывало, что оно ничего не украло. Причем руки росли прямо из плоского тазового пояса, к которому также были как бы привязаны три задние конечности, весьма длинные и тощие. Каждая нога на конце разделялась на две стопы с большим количеством пальцев. Все существо с ног до головы было обтянуто полушкурой-полукожей, покрытой бородавками в превеликом количестве и к тому же изукрашенной в пурпурный цвет. Второе существо было что-то около четырех футов роста, с комковатой бугорчатой головой, украшенной рогами, клыками внушительных очертаний, выразительными глазами и пушистым красным гребешком, хорошо сочетавшимся по цвету с кольцом мохнатой шерсти на длинной гибкой шее. Последнее из представленных на табло существ почти сплошь состояло из отвисшего живота, своеобразно и неприятно отдающего матовой желтизной, сложенных и похожих на обрубки крыльев, щупалец-клещей и группы головастых отростков, предназначенных, видимо, для передвижения. - Здесь мы имеем лабораторные модели гипотетических образований живой природы, олицетворяющих собой то, что обещает быть самым популярным. Модели выполнены в натуральную величину. Это и есть то самое, - заключал Ланчбан тоном изобретателя вечного двигателя, - что я определяю термином... - В целом, - прерывая его, дал свой комментарий Уорбатон, - я считаю, что тот приятель, что слева, имеет наиболее здоровый вид. Правда, он несколько некрасив... Но, с другой стороны, эти вполне узнаваемые конечности и в общем-то знакомые... - Беру на себя смелость предполагать в существе справа наиболее высокую форму организации, - заговорил посол Джит. - Тем более, что он обладает неотразимыми органами зрения, весьма эффективными клешнями и, наконец, что тоже важно, спокойно миролюбивой окраской, напоминающей мою собственную. - Стойте! - послышался тонкий голосок, прервавший дебаты. - Я протестую! Все обернулись на крик и увидели стоящего возле своего места одного из наблюдателей-аборигенов. Он имел шесть ног, которые прочно расставил, как таракан, в разные стороны, и шесть рук, которыми размахивал перед собой, стараясь привлечь к себе внимание. - Я протестую! Мало того, что вы выставили эти несчастные раздетые тела, унизив тем самым наши святые тайны, но вы даже не попытались выбрать хоть сколько-нибудь выгодную гамму освещения! Что они там делают? Танцуют? Поют? Бьют поклоны? Показывают фокусы? Просто стоят? Я, например, не вижу! - Ты смотри! - изумленно зашептал Маньян Ретифу на ухо. - Я не предполагал, что наблюдатели говорят на языке Земли. Боже, а вдруг, все, что здесь говорилось, они восприняли не в том смысле?!.. А в смысле своих диких предрассудков?! - В них вообще очень много удивительного, - ответил Ретиф. - Я, например, не могу взять в толк, как они не захрапели на лекции Ланчбана. - Все это любопытно, - задумчиво произнес Маньян. - Я готов поклясться, что еще вчера у одного из этих шестиногих было три глаза, а сейчас... один. - Так, так... Секундочку, господа... э-э... или дамы, - засуетился Паунцрифл, успокаивая уважаемых гостей. - Уверен, никто из нас и не думал наносить вам и вашей морали обиду. А если это и случилось непреднамеренно, то обещаю вам - больше не повторится! - Не стоит труда, приятель, - примирительно заверещал лумбаганец. Он достал из глубин своей хламиды небольшую коробочку и протянул ее вперед, к столу. - Отсыпь-ка в этот ящик пару монет - и покончим на этом. - Ах да, разумеется! - облегченно затараторил посол. - Вообще, я думаю, что небольшая контрибуция на нужды... э-э... на нужды благотворительности... будет теперь очень даже кстати! - Постой, приятель. Ты что-то там сказал о небольшой контрибуции? Так я тебе скажу, что пара тысяч стандартных монет меня, наверно, устроит. И не советуй мне, как их истратить. Это уж я сам. Но вот когда мне удастся вылезти в люди, тогда, может быть, меня и будут интересовать кое-кто из вас, скажем, ты, землянин, или тот пятиглазый. Кто знает, может, я вас, ребята, задействую на рекламе моего пищевого конвейера. Кстати, это неплохая шарага, и я являюсь на этом острове пока ее единственным агентом. - Что это, черт возьми такое?! Посреди торжественных дипломатических раундов затевается какая-то уличная торговля! - возмущенно прошипел посол Джиг. - Какой-то конвейер!.. - Да, в самом деле, что вы тут такое говорили? - резко насторожился Паунцрифл. - А что? Кто-то что-то имеет против частного предпринимательства? А, приятель? Как тебя понимать? - Вы были аккредитованы на это совещание, как официальный наблюдатель, а не как поставщик производственных новинок, вот так и понимать! - Ты это серьезно, парень? Да то же был совсем другой молодчик! Я его видел у входа. - Наблюдателя? - Ну да! - А куда он пошел потом? - Домой, больше некуда. У него там случились какие-то нелады с печенью и легкими. - Так ему нужен был хирург? - проскрипел Паунцрифл. - Ты, землянин, ребенок, что ли? Его печень улетела куда-то по своим делам, и он отправился за нею. - Та-а-ак!.. Ну, хорошо, а вы что тут делаете? - Зашел просто потому, что на улице было прохладно, ветерок, знаете ли... - А второй? - Паунцрифл требовательно кивнул в сторону другого "наблюдателя", который в продолжении всего совещания сохранял полнейшее молчание. - Этот, что ли? - улыбнулся торговый агент. - Да это же мой дружок Дифног! Я что-то вроде его опекуна, присматриваю за ним с тех пор, как он помешался. - В катастрофе? - живо воскликнул пресс-атташе с каким-то болезненным интересом, вытянув шею, чтобы получше рассмотреть беднягу. - Если бы. Это игра такая. Там, главное, успеть сделать девять передач, а он смог только семь. Вообще-то он сильный был игрок, но тогда что-то не заладилось с самого начала и... - Ну что ж, это все, конечно, чрезвычайно занимательно, господин... э-э... - Гнудф мое имя. Ну, ладно, побежал я. Если вы поспешите с денежками, конечно... - Нахальный тип, - презрительно фыркнул Маньян после того, как посол, финансист и офицер безопасности удалились для тайного совещания по требованию "наблюдателя". - Грубое слово, конечно, но иначе не скажешь: наш дипломатический корпус на этой планете уже здорово насобачился отпускать бесплатные услуги или даже премии нашим bona fide или просто прощелыгам, вроде этого. - Может, так лучше подвигается изучение местной жизни, - предположил Ретиф. - Да уж, много изучишь по этому нахалу! - усмехнулся Маньян, но потом уступил: - А, впрочем, кто знает... - Может быть, Гнудф разболтает что-нибудь о той шайке, что побила вчера все стекла в бюро информации библиотеки. - Как же! Вообще, Ретиф, не придавайте этому значения: простое проявление юношеской бодрости и неприятия устоявшихся социальных форм. - А толпа, что на прошлой неделе ворвалась в архив и выбросила из окна на улицу все подшитые досье вместе со служащим? - Студенческая выходка, не больше. - А вот я думаю, что ребята, которые забросали вонючими бомбами посольскую кухню во время банкета, выражали волю своих меньшинств. - Несомненно то, что вся эта каша скоро полезет через край и мы уже не сможем воспрепятствовать этому адекватно. Посол тогда не хотел обижать повара жалобами на ароматы пищи, а гости и подавно, хоть носы зажимали. Но вот если бы посол Джит вздумал воспринять такое угощение как оскорбление, нанесенное всей планете Гроа, мы смогли бы только глубже уткнуться в тарелку. - Ох, жаль, меня там не было! - сказал с чувством помощник военного атташе. - Так что, старику Джиту было наплевать на запах тротила? - Наоборот! Мало подходящих сравнений найдется для описания того, как он морщился. Паунцрифлу пришлось пообещать на следующую вечеринку приглашать гроасских кулинаров. - Я вас, кажется, отлично понял, господин Маньян, - сказал Ретиф. - Стало быть, в настоящее время, - плати не плати, - выяснить истинное положение дел с нашими врагами будет нелегко? - Прямо в точку. Ваше умение отгадывать мысли является отличным аргументом тем, кто пытается утверждать, что будто бы наша земная культура клонится к закату. Посол и его советники вернулись к столу, причем последние двое тут же опять удалились, захватив с собой аборигенов, очевидно, ставить подписи под финансовым соглашением, а Паунцрифл при помощи молоточка угомонил разгулявшееся в разговорах собрание и заговорил сам: - Джентльмены! Мои предшественники на этом посту в деле мира на Лумбаге в течение шести лет не достигли практически никакого результата, признаемся сразу. Местная традиция уничтожать друг друга оказалась сильнее. Отчаянные аборигены продемонстрировали свою СИМПАТИЮ к войне! Ввиду всего сказанного для моей карьеры жизненно важно... то есть жизненно важно для успеха нашей миссии - осуществить прорыв в сфере расового примирения. И сделать это нужно без промедления. Разумеется, я уже могу представить подробный и продуманный план, полностью готовый к введению в действие. Но сначала я хотел бы услышать какие-нибудь соображения от вас. Итак, кто начнет? - Могу предложить осуществление плотной бомбардировки всей планеты, - хрипло прошипел гроасский военный атташе. - На добивании отлично могут поработать ребята, вооруженные огнеметами, осколочными гранатами и всевозможными средствами химического поражения. - Зачем? Зачем так жестоко?! - схватился за голову Маньян. - Зато эффективно, - получил он ответ. - Никто не посмеет отрицать истину: нет населения - нет и беспорядков. - Боже! - Маньян повернулся к Ретифу. - Это ли не прямолинейность?! Хороши же дипломаты, эти гроасцы! - Может быть, кто-то желает предложить менее импозантную перспективу? - угрожающе произнес Паунцрифл. - Скажем, что-нибудь, что могло бы сохранить законопослушных избирателей для новой жизни на Лумбаге? Не вырезая при этом всех подряд? - А как насчет конкурса, сэр? - пропищал Маньян. - Будем давать денежную премию тем, кто не хочет воевать? - Это что же? - заорал помощник военного атташе. - Плати монету рахитику, дезертиру, штрейкбрехеру, самострельщику и ренегату?! - А что, если давать деньги всем, кто придет за ними на конкурс? Прямо ходить вдоль очереди и раздавать? - в раздражении воскликнул гроасский советник по экономике. - Ну, раз стоят в очереди, значит, в ту минуту при всем желании не могут участвовать в очередном побоище? - Очень тонко, очень тонко! - похвалил сказанное полковник Уорбатон, не уловив издевки. - Всех благонадежных мы будем ставить в очередь и пропускать вперед. Пропускаем, пропускаем, и в таком духе до тех пор, пока на воле не останутся одни головорезы, которые не хотят никаких премий, а только и думают, как перегрызть друг друга. И в этот самый момент - молниеносная облава и, пожалуйста: все неспокойные тараканы в банке! - Но не получится ли по случайности, что мы сгребем определенный процент ни в чем не повинных некомбатантов? - с сомнением в голосе предположил пресс-атташе. - Даже яйца не разобьешь, не пролив немного на пол, как говорили древние, - изрек полковник. - Так или иначе, но до тех пор, пока большинство населения являются активистами насилия, сезонными боевиками, скрытыми коммандос или коммандос по выходным, риск неудачи облавы исчезающе мал. Это говорю не я, это говорит статистика. - Ну, хорошо, согнали мы их всех в концлагеря, а дальше что? - На пенсию, - без улыбки ответил Уорбатон. - В ваших предложениях, джентльмены, дает о себе знать материалистический акцент, - холодно сказал Паунцрифл, заставив остальных замолчать. - Насколько я могу припомнить, массовые подаяния и все иные благодеяния такого рода для достойных имели место на Земле в течение столетий. Я же думаю, что порядка можно добиться и иначе. - Как ни крути, а все равно попахивает сокращением бюджета, - промычал кто-то из финансистов. - Джентльмены! - Глава земной делегации мрачно окинул взором стол, - лихорадочно соображая, какими умными словами создать гармонию с внешне представительным видом. - Или же мы добьемся заметного ускорения объединительных процессов на планете, или, как я подозреваю, некое число карьер многообещающих дипломатов завершится в самом начале быстро и без лишнего шума... Профнепригодность, господа! - объявил он, эффектно раскинув руками. - Если откровенно, господин посол, - заговорил Маньян, - то тут одно из двух: или нам удастся преодолеть в местных жителях антиземные настроения в самом ближайшем будущем, или нас могут перестрелять раньше, чем мы будем уволены по профнепригодности, как вы точно изволили выразиться. Да что тут говорить, если вот прямо сегодня... - Антиземные настроения? Ерунда, Маньян! Пустая болтовня. Я же ведь уже говорил, насколько велика здесь популярность нас, землян... Словно в продолжение сказанного в следующую секунду одно из окон, как раз около посла, разлетелось вдребезги, и вместе с осколками стекла на пол шлепнулся увесистый булыжник, обернутый листком бумаги. Вице-консул проворно бросился под стол и поднялся уже с бумагой. Он развернул ее. - Так... Так, так, так... Видимо, послание... Ага, вот! - сообщил он, откашливаясь. - Читаю: "ХОРОШИЙ ЗЕМЛЯНИН - МЕРТВЫЙ ЗЕМЛЯНИН!" - Ну поняли? - весело, словно этого текста только и ждал, воскликнул посол Паунцрифл. - Только близкий друг смог бы позволить себе столь смелую остроту. С этим ясно, а теперь мы объявим перерыв - надо всем готовиться к вечернему ужину. - Хорошая мысль о перерыве, - сказал Уорбатон. - Пока наш близкий друг не вздумал кидануть вслед за камнем гранату и разнести этот домишко к чертям собачьим! 3 Стоя перед зеркалом в своей квартире, в том крыле Замка, где жили земляне, Ретиф легкими щелчками стряхивал пыль с накрахмаленных лацканов своего суперофициального вечернего костюма цвета зеленого сельдерея и придирчивым взором проверял результаты чистки, вглядываясь в зеркальный овал. - О-о, господин Ретиф, quel, блеск! - завистливыми вздохами комментировал этот процесс стоявший рядом гостиничный чистильщик со щеткой в руках. - С этаким-то костюмом больше и желать нечего, верно? Ретиф внимательно посмотрел на молодого аборигена в зеркало: пять футов роста, почти гуманоид, если не считать необычного количества и разнообразия глаз, ушей и ноздрей, украшавших его череп, и еще того обстоятельства, что его плечи, казалось, росли прямиком из тазового пояса, без всякого участия торса. - Не совсем так, Фнуд, - ответил дипломат на отпущенный в его адрес неумелый комплимент. Ретиф открыл дверцы пристенного шкафчика. - Что ты, например, скажешь о полуофициальном джемперном костюме цвета спелого банана? О том самом, в котором играют в крокет, маг-джонг и уиджу между полуднем и тремя часами дня включительно? - Для веселых застолий, господин Ретиф, - сказал Фнуд, восхищенно рассматривая одеяние землянина. А тот подумал: "Значит, для бандитских пьянок". Фнуд тем часом продолжал: - Я велю нашему портному простегать мне рукава вплоть до запястий - и тогда вы посмотрите на Фнуда! Да вот хоть бы сегодня вечером - здесь, по соседству, - намечается кутеж и небольшая поножовщина. - Он щелкнул двумя пальцами из десяти имевшихся у него на правой руке. - А и правда, что бы вам не заглянуть, господин Ретиф? Все говорит за то, что это будет памятная ночка для города: гранул формальдегида, которым пробавляется вся округа - сколько пожелаете, кровопролития - сколько душеньке угодно. Что скажете? - Извини, Фнуд, но господа послы затеяли сегодня ежегодное празднование годовщины прибытия на вашу планету, и мне придется пойти туда присмотреть за серебром. Может быть, на следующей неделе... - Ну, что ж, годовщина так годовщина, - сказал Фнуд, с восхищением разглядывая рослую (шесть футов и три дюйма) фигуру своего работодателя. - У вас, у землян, многое изящно. Ну, скажем, очень остроумная идея - иметь всего по паре. Глаза, уши и прочее. Но вот как же живется вам с одним носом? - Это для контраста. Только для контраста. Но вообще, согласен, когда стремишься к изяществу, легко перебрать. - Это так. Вы знаете, я думаю, что один нос - это и не так уж плохо. Я, может быть, куплю себе такой, когда еще немного повзрослею. А скажите, на что похожа та роскошная жизнь, какую ведет ваш посол? - Я вижу, ты положил глаз на наше учреждение, Фнуд. Я бы сказал так: коньяк не покажется ему плохим, если он приобретет его за трехзначную сумму. - О, это, конечно, не для меня. Я экономный. А, я придумал! Я... - Тут Фнуд запнулся и сразу посерьезнел лицом. - Что же это я? У вас и времени-то нет выслушивать тут мои планы. Да и мне надо на кухню бежать... - Ну так жми - я тут сам управлюсь. Когда дверь за лумбаганцем закрылась, Ретиф раскрыл створки окна и, вытащив из цветника несколько ростков в аккуратных пластиковых баночках, переставил их на стол у окна. Он уже было отвернулся, как что-то привлекло его внимание. Он высунулся из окна и обнаружил, что чуть выше него болтается конец веревочной лестницы, сплетенной из крепких и довольно крупных канатов. В этот же момент за дверью комнаты раздался какой-то тихий звук. Словно бы чьи-то осторожные пальцы пробовали на прочность дверную задвижку. Ретиф повернулся к открытому пристенному шкафчику, достал оттуда, обычный черный рабочий комбинезон, заметил, что ручка входной двери еле заметно дрогнула, затем вернулся к окну и повесил комбинезон, закрепив его за карниз со шторами. Потом он выключил свет и встал за дверью ванной комнаты. В ту же секунду входная дверь беззвучно открылась. Невысокий длинноногий гроасец в тускло-коричневом коротком плаще с непроницаемой повязкой, скрывающей глаза, скользнул в комнату, осторожно прикрыв дверь за собой. Не останавливаясь на пороге, он быстро направился в уборную, очевидно, для того, чтобы занять там засаду. Незваный гость преодолел уже половину пути, как порыв ветра сильно запахнул легкий комбинезон, висевший в раскрытом окне. Гроасец, не медля ни секунды, выхватил откуда-то внушительных размеров револьвер и взял на мушку безжизненный кусок черной ткани. - Значит, я ошибся, думая, что твоя комната пуста, двуглазый, - зашипел он на своем родном языке и затем продолжил на межпланетном дипломатическом коде: - Руки поднять вверх, шума не производить! Слабо покачивающийся комбинезон безмолвствовал. Гроасец отскочил назад. - Еще одно движение, двуглазый, и... ты встретишься со своими предками в благодатной подземной яме! Комбинезон ветром тряхнуло в сторону. - Не пытайся бежать! - истошно зашипел гроасец. - А теперь медленно повернись и втащи назад лестницу, которую тебе приготовил верный лакей. - И без того слабый голос гроасца совсем увял: он заметил, что с предполагаемой жертвой, стоящей у окна, творится что-то неладное. - Ретиф, - тихо позвал он, чуть приближаясь. - Эй! - но не дойдя около ярда до окна, он с досадой вздохнул и опустил свое оружие. - Неплохая техника, Лилт, - сказал Ретиф, показываясь из своего укрытия и наставляя на гроасца пистолет. - Единственно, может быть, - вы были несколько неуклюжи. Застигнутый врасплох, налетчик с тихим вскриком завертелся по комнате, потом неожиданно вспрыгнул на окно, отмахнув в сторону болтавшийся там комбинезон. После первого порыва броситься вниз он еле-еле сумел удержаться, балансируя на подоконнике. Но еще секунда - и он с отчаянным воплем опрокинулся, вперед головой и моментально исчез внизу. Ретиф поспел к окну как раз вовремя, чтобы стать свидетелем эффектного падения пролетевшего пять этажей тела в ров, отмеченного целым фонтаном взметнувшейся ввысь воды, застоявшейся и вонючей. Веревочной лестницы, как он заметил, уже не было. - Никуда не годится, - пробормотал он, облегченно вздыхая. - У тебя нет больше даже верного лакея. В дверь раздался тихий стук. Ретиф пошел открывать. В погруженную во мрак комнату заглянуло лицо гроасского советника посольства. Все его пять глаз, тревожно прищурившись, буравили каждый дюйм пространства комнаты. - Хорошая работа, Лилт... - начал он, но тут же столкнулся взглядом с Ретифом. Заметив в руках у того отливающий сталью пистолет, гроасец замолк и потерянно заморгал глазами. - Добрый вечер. Ниш, - поприветствовал Ретиф гостя. - Ищете своего коллегу? Боюсь, его здесь нет. Он в другом месте. - Вы?!. Как... То есть... Где?! Я имею в виду, куда вы дели... Ага, убийца! - Ниш подскочил к окну и устремил взгляд, исполненный неподдельного ужаса, вниз, на своего земляка, барахтавшегося в затхлой воде. - Насилие! Вероломное нападение на лицо, принадлежащее к дипломатической миссии и штабу его гроасского превосходительства! Держите, хватайте злодея!!! Несколько землян и гроасец, привлеченные криками заместителя председателя гроасской миссии, подняли взгляды на окно квартиры Ретифа. В дверях показались рыхлые формы земного советника Байтворса в окружении местных репортеров. - Тут, кажется, что-то случилось, не так ли? - осведомился тучный дипломат носовым тенорком. - Я требую немедленного ареста этого... головореза! - шипел Ниш дрожащим от переполнявших его чувств голосом. - То есть... Э-э... Хорошо, - неуверенно согласился Байтворс. - А это... Так сказать, что же он натворил на этот раз? - На этот раз он зашел слишком далеко! Этот человек давно уже пользуется дурной славой в дипломатических кругах, но нападением на моего коллегу он поставил последнюю точку! Байтворс оглядел комнату, но никого третьего так и не нашел, затем его взгляд натолкнулся на распахнутое настежь окно. - Вы хотите сказать, что он выкинул кого-то из ваших коллег вот в это окно?.. - Байтворс был здорово смущен. - Даже в эту самую минуту несчастный Лилт все еще тонет в вонючем болоте! - воскликнул Ниш. - Может быть, было бы полезно сбросить ему веревку? - крикнул из своего окна полковник Уорбатон, стараясь разглядеть внизу все еще борющегося за свою жизнь Лилта. - Не старайтесь затенить серьезность случившегося уже ненужными спасательными порывами! - зашелся в хрипе Ниш. - Заковать преступника в кандалы! Байтворс, я предлагаю вам взять на себя строгое содержание преступника и убийцы, пока им не займется гроасская следственная комиссия. - Хорошо, хорошо, только давайте не будем торопиться, - мягко заговорил Байтворс. - Может, лучше будет обождать немного с заключением в тюрьму, пока с делом не ознакомятся уважаемые руководителя нашей миссии? - Не надо уклоняться от ответственности! Я могу обвинить половину земной миссии в отвратительном попустительстве! А этот тип все-таки будет лишен дипломатических прав неприкосновенности и посажен! - Да? Ну, что же... - раздумчиво начал Байтворс. - Видите ли, я не обладаю необходимыми полномочиями, тем более лишать дипломатических привилегий, это, знаете ли... Но раз так... - Прежде чем вы возьмете на себя опасную ответственность, сэр, - заговорил Ретиф, - я должен указать вам на то, что господин Ниш был введен в заблуждение. - Что?! - вскинулся тот, его горло заходило ходуном, отлично выдавая его крайнее возмущение. - Вы хотите сказать, что то, что я сейчас вижу тонущего в омуте моего подчиненного - это плод моего воображения, мираж?! - Он, конечно, тонет, что тут спорить? - согласился Ретиф, мягко улыбаясь. - Но он... выпал не из моего окна! Он не мог выпасть из моего окна и, я уверен, вы с этим согласитесь. - Неужели?! А почему это он не мог вылететь из вашего окна? - Это моя частная квартирка. И записка, которая и сейчас висит на двери снаружи, гласит: "Не беспокоить". Таким образом, очевидно, что Лилт не мог находиться в моей комнате. Иначе вам придется признаваться в том, что он посягал на чужую собственность, то есть был попросту взломщиком... - Мх-м... - набычился Ниш. - Не подкопаешься... - Как все просто! Обознались! - бодро заявил Байтворс. - Если бы из окна выпал Ретиф, то логично было бы предположить, что он всего лишь выбрал новый способ выходить из своей комнаты, но Лилт... - Тут выражение его лица снова стало серьезным. - Да, кстати! Каким образом, вы, Ниш, оказались так быстро на месте, откуда якобы свалился Лилт? - А я это... э-э... Да что тут говорить, я просто забежал взять почитать какую-нибудь книжку. - Ниш чувствовал себя довольно неуютно. - В самом деле? - промурлыкал Байтворс, однако, тут же восстанавливая твердость в голосе и выражении лица. - Не знал, что вы поклонник земной литературы, мой дорогой Ниш. Вы можете как-нибудь заглянуть ко мне, покопаться в моей скромной библиотеке - когда вы не будете заняты... э-э... другими делами в крыле, ГДЕ ЖИВУТ ЗЕМЛЯНЕ! - Да, кстати, вот вам книга, за которой вы приходили, - сказал Ретиф, снимая с полки толстенный том, озаглавленный "Как отличать ваших друзей от ваших врагов с точностью до девяноста процентов". - О, нет! - воскликнул гроасец, резко отстраняясь от предложенного. - Да мы же опаздываем на вечер! - После этих слов он развернулся и локтями стал пробивать себе дорогу вон. - Между нами, Ретиф, - тихо сказал Маньян, отходя от окна, в которое он высматривал вылезающего на берег всего в тине Лилта. - Каков подлец этот Лилт! - Не успел я толком поговорить с ним, как он сразу же пожелал выйти, - ответил, улыбаясь, Ретиф. - Однако, он оставил после себя вот это, как память о своем посещении. - Он показал на небольшой дискообразный предмет, болтавшийся на ремне крокодиловой кожи. - Это его вещица. Я нашел ее у окна. - Похоже на обычные часики "Микки Маус", - сказал Маньян. - Но судя по загадочному выражению вашего лица, это совсем не так? Ну, так что же это, можно полюбопытствовать? - Вот именно! Это, господин Маньян, я и предлагаю нам с вами выяснить в первую очередь. 4 - Мне не нравится это, Ретиф, - сказал Маньян, наблюдая со своего места около стогаллоновой вазы с пуншем за группами дипломатов, землян и чужеземцев, разгуливающих по танцзалу. - Здесь, говорят, есть еще и приличный джин, - ответил тот, оглянувшись с улыбкой на массивную вазу. - Я не об этом. Меня гнетет общая атмосфера, - уточнил Маньян. - И не подумайте, что речь идет о проветривании помещений. Я имею в виду, что у меня такое чувство, как будто должно случиться что-то очень неприятное. - Расслабьтесь, господин Маньян, - мягко посоветовал Ретиф. - Посол сегодня не собирается продлевать свою речь более получаса. - На коленях прошу, - обойдитесь пока без ваших шуточек, Ретиф! Они не ко времени. Как вы знаете, я удивительно чувствителен к экстрасенсорным вибрациям всех видов. Эту чудесную особенность, полагаю, я унаследовал от тетушки Пруделии... - Это настоящее чудо, - признал Ретиф. - А как вам это? - Он поприветствовал поднятым бокалом стройную стенографистку, вальсирующую в объятиях полковника Уорбатона. - Ретиф! Будьте так любезны обращать внимание на мои слова! В конце концов настоящий дипломат чувствует себя уверенным только тогда, когда он подозревает! - Вот это верно, господин Маньян, - сказал Ретиф, поставив бокал на поднос проходящему мимо слуге. - И я подозреваю, что мисс Брасвел будет рада услышать пару хорошеньких анекдотов после двух с половиной вальсов, наполненных военными мемуарами полковника. - Вполне возможно, - ответил Маньян, уже не на шутку начиная раздражаться. - Тем не менее я предлагаю вам отложить на время вашу миссию сострадания по отношению к стенографистке, а пока заняться проблемой надувательства, парами которого наполняется здешний воздух с каждой новой минутой. - Если вы имеете в виду то, что посол Джит вот уже двадцать минут шепчется в сторонке со своим военным атташе, то я согласен: это не продвинет вперед генеральные усилия по расовому примирению. - Не только это. Я заметил, что советник Лилт, кажется, усердно зазывает на пару слов военного наблюдателя с планеты Бога. - Да, похоже на то. А вот господин Паунцрифл уже как минимум сорок минут находится в окружении трех наших гостей от союза "Помощь Женщин в Боевом Пацифизме". - Не думаю, что у величественных дам имеются какие-нибудь жестокие намерения, - сказал Маньян. - Однако этот подленький маленький гроасец, атташе по культуре. Нагоняй или Негодяй, или как там его еще зовут!.. - Снинкай. Он, кажется, крайне поглощен предметом, - какой уж там, я не знаю, - о котором разглагольствует советник Байтворс. Он зажал его между теми лопухами в громадных горшках и держит там уже по меньшей мере полчаса. Точнее, с той минуты, когда прибыл временный посланник, специалист по забастовкам и саботажу, - заметил Маньян. - А вон посмотрите: pro tern [между тем (лат.)] шеф полиции уединился с капитаном Тилтом, человеком, которому даже из числа его соотечественников-гроасцев никто не доверит помочь перейти улицу grand-mere [бабушке (франц.)]. - Не имей она даже при себе ни гроша, который можно было бы украсть, - продолжил сравнение Ретиф. - Бьюсь об заклад, что все планы, которые затеваются сейчас в этом зале, не имеют ни малейшего отношения к водворению спокойствия на этой несчастной планете. - Так как же можете вы с чистой душой стоять здесь и строить глазки женщинам? - не скрывая своего неудовольствия, воскликнул Маньян. - Ясно, как день, что от гроасцев и их подхалимов добра ждать уже нечего! - Очень может быть, господин Маньян. Но что думают они, видя нас, стоящих плечом к плечу с угрюмыми лицами и косящимися на них зловещими глазами? - Хорошая отговорка для стряпания заговоров прямо у нас на глазах! - Да, они предпочитают почему-то сговариваться здесь, а не где-нибудь, куда не так легко просунуть любопытный нос, - заметил Ретиф. - О, наглость негодяев! Пойдемте, Ретиф, расскажем сию же минуту о наших подозрениях его превосходительству... - Предлагаю обождать еще немного, господин Маньян. Глядите-ка: вон парочка ребят из гроасской администрации пробираются позади морских гвардейцев к стеклянной двери. Дадим им время получше проявить себя. - Какого черта? - проворчал Маньян. - Думаете, они собираются порыться в архиве? - Мы с вами не имеем права этого допустить. Интересно все-таки, что у них на уме? - Может, они хотят подбросить бомбу, а потом свалить все на аборигенов? Или запалить здание? Кто знает? А вдруг они затеяли подбросить в наши досье и расписки пару-тройку фальшивых бумажек? - Ну уж вы скажете! Особенно последнее! Жуткая вещь!.. - ответил Ретиф, поморщившись. - Пока еще мы успеваем остановить их прежде, чем они устроят какую-нибудь гадость. - Он внезапно замолчал, заметив легкую рябь, пробежавшую по портьере, рядом с чужеземцами, за которыми он наблюдал. Потом он даже вроде бы увидел знакомое лицо. "Ба! Да это же Гнудф! Тот самый смешной торговый агент, что зашел погреться на совещание межпланетной Мирной Конференции! Значит, все еще зябнет!" Ретиф улыбнулся и тут же забыл о лумбаганце. - Кажется, нам пора полюбопытствовать, что это гроасцы там задумали? А, господин Маньян? - Во всяком случае надо это дело довести до сведения лиц, облеченных соответствующими полномочиями. А впрочем... Было бы здорово сесть тем молодчикам на хвост: ведь здесь, в Замке, ничего значительного они натворить, скорее всего, не сумеют. Да, тут мы, пожалуй, обойдемся без посторонней помощи. - Маньян отряхнул и расправил свой ультраофициальный вечерний костюм цвета виноградного сока в струночку, натянул на лицо каменно-вежливую маску и пошел вслед за Ретифом, который уже продирался сквозь толпу приглашенных на вечер. Выйдя на террасу, они едва успели заметить скользнувшие с балюстрады в густой кустарник тени двух гроасцев. - Я так и думал! - не удержался от восклицания Маньян. - Какая наглость! Ведь перед носом табличка: "По газонам не ходить!" Ну, ладно, об этом тоже будет доложено кому следует... - Подождите, - прервал его Ретиф. - Слышите? Из кустов донеслись отчетливые звуки ударов обо что-то и затем легкие быстрые шаги по мощеной тропе. Сильный пучок зеленого света внезапно трижды прорезал темноту, затем наступила пауза, потом сигнал повторился. - Ба, да здесь серьезные игры! - прошептал Ретиф, обращаясь к Маньяну, схватившему его судорожно за руку. - Посмотрим, что нам покажут дальше. И снова они ясно услышали звук шагов по тропе. На этот раз они приближались. Кусты расступились, и над балюстрадой появилось бледное пятиглазое лицо. Через минуту оба гроасца вновь оказались на террасе и уже оттуда небрежной медленной походкой, попыхивая трубками с местным легким наркотиком, направились все к той же стеклянной двери. - Вот это мило, - зашептал Маньян, стоя вместе с Ретифом в тени на террасе, - они присоединились к веселью так, как будто бы ничего и не случилось только что! - Если они покинули этот зал, крадучись и воровато озираясь по сторонам, то это еще не значит, что они так же должны сюда возвращаться, - сказал Ретиф. - К тому же, собственно, еще ничего значительного и не случилось. - Вы, значит, полагаете, что нам следует ожидать продолжения? - Я подозреваю, что мы видели только сигнальщиков. А сигналы обычно чему-либо предшествуют. Скажем, вывозу из архива полного комплекта инструкций и распоряжений Корпуса. - Но зачем им это? - Вопрос, полагаю, риторический, господин Маньян? - Ретиф замолчал, услышав слабое пищание у себя на запястье. Он отогнул манжет: миниатюрная мордочка Микки мягко сияла в темноте; лапки бешено вертелись по кругу циферблата, что-то показывая. - Эй, Лилт! - проскрежетал тонкий и неприятный голос на лумбаганском. - Почему ты не дал сообщение тогда, когда это было уговорено по плану? Ретиф поднес коммутатор поближе к лицу. - Увы, - прошептал он, довольно сносно имитируя гроасские голосовые придыхания. - Непредвиденные обстоятельства. Пришлось искупаться... - Это мы знаем! Тебе ведь советовали, разъясняли, насколько важна каждая доля секунды именно сейчас! Насколько важна синхронность! Где ты? - На шестой террасе, отдыхаю от той толчеи в зале, вдыхаю свежий запах ночи... - Кретин! Быстро на крышу! Сейчас время Ч минус четыре минуты! Быстро! - Одна нога здесь - другая... - захрипел преданно Ретиф, но был прерван: - Стой! Ты не Лилт! - после этих слов Микки беспомощно погас, его лапки застыли на отметке - двадцать часов пятьдесят шесть минут. - Больше нам эта штука уже пользы не принесет, - сказал Ретиф, выбросив безмолвные часы-коммутатор далеко в сторону. - Побежали поскорее, господин Маньян. Похоже, мы с вами опаздываем на очень интересное свидание! После двухминутного бешеного бега вверх по крутой спиральной лестнице в толстой каменной кишке главной башни Замка Ретиф и Маньян бесшумно ступили на крышу. Яркий свет двух лун бросал светлые блики на грубый просмоленный деревянный настил. - Сдается мне, мы здесь впервые, - прошептал Ретиф, оглядываясь кругом. - Пойдемте подыщем место поуютнее где-нибудь в сторонке и подождем развития событий. - Ретиф... - тяжело дыша прохрипел Маньян. - Ради бога, что все это значит?! - Сегодня кто-то нанял Инарпа для того, чтобы он нас всех сгреб в кучу и сдал с потрохами хозяину в том подвальном колодце, помните? Хорошо. Позже Лилт пытался, кажется, провернуть что-то похожее. Вывод ясен: кому-то до смерти хочется заполучить землянина. Или землян. - Но, если только это правда, не плывем ли мы им сами в руки? - Иногда это единственный шанс заглянуть в карты соперника? Верно? - Но что, если они нас здесь заловят?! По-моему, нам надо как можно скорее убираться отсюда, засесть за бумагу и написать все как есть в подробном отчете... - Сейчас уже поздно, - прошептал Ретиф, увидев, как дверь на крышу с грохотом распахнулась под чьим-то сильным толчком. Первым в поле зрения земных дипломатов появился невысокий субъект с неуверенной походкой, за ним вышагивали три темные фигуры в широкополых темных плащах и таких же шляпах. - Ба, да это же наш посол и дамы из пацифистского союза! - истошно захрипел Маньян. - Батюшки, вот так встреча! - хохотнул он и уже стал вылезать было из укрытия, но Ретиф резко усадил его на место. - Произнесешь еще один звук без разрешения, землянин, и тебя потом уже никто не соберет обратно, - рявкнула одна из сопровождающих Паунцрифла "дам" на своем языке. - Э, да они никакие не пацифистки! - прошептал Маньян. - О, они даже не дамы! - выдавал он, увидев, как в сторону полетели бутафорские женские наряды. А когда вслед за ними отправились и шляпки с ленточками, изумлению и ужасу первого секретаря не было предела: - Да они даже не люди! - Сидите тихо, господин Маньян, - произнес Ретиф. - Представление только начинается. В небе раздался мерный стрекот вертолета, с каждой секундой все нарастая. Темная тень промелькнула сквозь одну из лун, в свете бликов стало видно, как на дальнем конце крыши в воздух взметнулся вихрь пыли. - Без сигнальных огней! - шепотом неистовствовал Маньян. - Это грубейшее надругательство над временным кодексом правил воздушного сообщения! "Дамы", вновь надев свои женские тряпки, повели посла к открывшемуся в борту вертолета люку. Послышался звон медалей. Это появился в поле зрения полковник Уорбатон. Он спрыгнул с вертолета на поверхность крыши и стал помогать вылезти еще кому-то. - Посмотрите-ка, какая отсюда отличная панорама, дорогая! - восхищенно воскликнул он, оглядываясь и еще не видя приближающихся к нему посла и его эскорта. - А воздух! Какой воздух! - У меня до сих пор такое чувство, будто выхлопная турбина уткнулась мне прямо в лицо, - послышался недовольный голос мисс Брасвел, которая наконец с помощью военного атташе тоже ступила на настил крыши. - Но насколько я поняла, мы собирались вовсе не на крышу Замка, а в ваш офис. Подписать какие-то документы... - Внезапно ее нежный голосок превратился в отчаянный крик - это одна из незаметно подошедших "дам" сильно тряхнула девушку за плечо. - Эй, что это значит?! - возмущенно вскричал полковник, вырываясь из лап самой рослой "матроны". - Леди, вы что, спятили?! Нападение на военного - это не путь утверждения пацифизма! - Здесь засада! - проскрипел лумбаганский голос. Ретиф увидел мелькающий на руке одного из врагов коммутатор. - Кончайте этих двоих и уходим! - Не стреляйте, Ретиф! - вскрикнул Маньян, заметив в руках у того пистолет. - Там же его превосходительство! В тот момент, когда похитители толкнули полковника к парапету крыши, Ретиф стремительным броском рванулся к тому чужеземцу, что тянул посла за руку в вертолет. "Дама" попыталась задержать его, но он, покрепче сжав в кулаке рукоятку пистолета, изо всех сил ударил противника в ту область, где у людей находился живот, затем перехватил ошалелого посла и потащил его к открытой двери, ведшей вниз с крыши. Один из тех, что возились с упиравшимся полковником, издал хриплый крик и бросился вслед Ретифу и послу. Через несколько ярдов он покатился через голову, споткнувшись о подставленную ногу вовремя подоспевшего Маньяна. К этому времени Уорбатон освободился из объятий оставшейся с ним "дамы" и помчался к двери, по дороге толкнув мисс Брасвел прямо в лапы оказавшегося на пути головореза. Тот потащил девушку к парапету, чтобы сбросить вниз с крыши, а второй лумбаганец в ту же секунду сумел зацепить полковника за лодыжку, и тот грохнулся оземь с ужасным шумом. Когда один из убийц, крепко державший полуживую от страха мисс Брасвел, уже стал переваливать ее безвольное тело через парапет, перед ним оказался Ретиф. Она уже падала, когда ему удалось ухватить ее, ускользающую в ночную бездну, за руку. Внезапно он почувствовал, как его взяли за ноги и самого стали толкать с крыши. Ретиф рычал, упирался и тащил вверх мисс Брасвел. В критическую минуту что-то заставило его обернуться лицом к своему врагу, и в ту же секунду он увидел подбегавшего Маньяна с каким-то тяжелым предметом, зажатым в руках. Еще секунда, и голова лумбаганца, навалившаяся на Ретифа, дрогнула, он качнулся и без звука откатился в сторону. Ретиф, не теряя времени, вытащил наверх мисс Брасвел и стал приводить ее в чувство. Потом он поднял голову, чтобы обозреть поле боя. Двое лумбаганцев тащили теперь к вертолету полковника. - На помощь! - орал Уорбатон, изо всех сил упираясь. - Я требую! Ретиф собрался с силами и помчался к вертолету. Одного из лумбаганцев он отбросил в сторону одним ударом кулака. Перед ним мелькнуло искаженное страхом лицо противника. Ретиф отбросил в сторону и его. Важно было задержать вертолет! Но он опоздал. Тот, фырча моторами, медленно оторвался от поверхности крыши и уже уверенней стал набирать высоту. Вскоре он скрылся в темноте - бортовых огней, естественно, не было. Ретиф обернулся назад - двое лумбаганцев не успели к вертолету, как и он, они должны были быть где-то здесь! Но он увидел только их мелькающие ноги. Они промчались мимо ничего не соображающего полковника и скрылись за дверью. Ретиф подбежал к Уорбатону, - его лицо пылало негодованием, - не найдя подходящих слов, он только со злости сильно дернул полковника за одну из его нашивок. Тот пришел наконец в себя и заорал: - Да я тебя!.. Под трибунал! Мальчишка! - О, господи, Ретиф, вы были великолепны! - воскликнула оправившаяся мисс Брасвел, подходя. - Я бы их всех переловил, если бы вы не мешались у меня под ногами! - орал, не переставая, полковник. - Я же чуял, что затеваются грязные делишки, я несколько недель вынашивал план их поимки!.. - Тогда, может быть, вы скажете, зачем он им нужен? - устало спросил Ретиф. - Кто? - оторопел полковник. - Маньян. Они его все-таки сграбастали. 5 - Надеюсь, вам не надо лишний раз говорить, что о том, чтобы выйти за территорию миссии до окончания создавшегося кризиса, не может быть и речи, - сообщил Паунцрифл, приводя в порядок свой помятый костюм. - Уже потеряв одного дипломата, кстати, не по моей вине, я не хочу превращать это в правило. - Знаете, когда я развешивал сети и расставлял силки там, на крыше, - возмущенно ворчал полковник, - уверяю вас, все прошло бы, как по маслу, не вмешайся этот Ретиф, - так вот, когда я расставлял свои силки, толпа отъявленных хулиганов из числа местных боевиков проникла во внутренний двор миссии и забросала северный фасад архива перезрелыми и вонючими плодами здешних фруктовых деревьев. - Да в те минуты за все наши жизни, вместе взятые, ни один безумец не дал бы и гроша! - заявил секретарь по информации. - Давайте признаемся друг другу, что наша миссия провалена по всем статьям, и займемся поисками алиби... - Полагаю, вы имеете в виду всесторонний анализ непредвиденных сложностей, вставших на пути нашей миссии по примирению на планете Лумбага? - поправил коллегу Байтворс. - Занесите эту фразу в протокол, мисс Брасвел. Он будет хорошо смотреться в качестве заголовка к моему докладу. - Я помогу вам закончить ваш доклад, Фэнвик, - резко заговорил посол Паунцрифл. - Поэтому назначаю вас ответственным за работу по превращению действительности, кажущейся мне с точки зрения нашей виновности безупречной, в грубый и непростительный дипломатический провал! Вы ведь этого хотите? - Как вам не стыдно! - возмущенно воскликнула мисс Брасвел. - Вот добрый господин Маньян не разглагольствовал. Он треснул этого огромного противного урода прямо по голове! - Что вы сказали?! - вскричал Паунцрифл. - Он напал на полковника Уорбатона?! Воистину: он куплен нашими врагами! - Что за дикая глупость! - ничуть не тише ответила мисс Брасвел. - Они затолкали его в вертолет, в то время как господин Ретиф безуспешно пытался отцепить полковника от своего плеча... - Этого достаточно! О, этого достаточно! - воскликнул Паунцрифл. - Час от часу не легче, джентльмены! Если верить господину Ретифу, гроасцы не оставят своих замыслов... - О, боже, да неужели вы не понимаете, что нельзя верить ни одному его слову?! - заорал полковник, хватаясь за голову и изображая душевные мучения и боль за непонятливость коллег. - Верить человеку, который совершил попытку скрыться вместе с преступниками не вертолете! - Будь что будет, полковник, а я решил не иметь больше контактов с представителями гроасской миссии. А также с лумбаганскими представителями. Я решил не иметь больше контактов с кем бы то ни было вообще! - М-может, стоит сообщить обо все этом в Сектор? - заикаясь, предложил советник по связи. - Только для того чтобы они им-м-мели п-п-представление... - Лучше не надо! - решительно возразил Уорбатон. - Мы ведь по сути еще ничего не знаем. - Конечно, всегда есть, что сообщить, - раздумчиво проговорил Паунцрифл. - Но тем не менее мы от этого воздержимся. К чему тревожить департамент? К тому же некоторые мои недруги обязательно захотят навесить по этому поводу на меня всяких собак. Наберемся лучше терпения и будем ждать хороших известий. - Н-н-но если посольство окружено со в-всех с-сторон безумствующими ордами... Если с воздуха на нас готовы наброситься местные коммандос-стервятники... Если нас поливают грязью во всех местных газетенках... Каких хороших известий можно ожидать? Я уж не говорю о том, как нам отсюда выбраться в с-случае чего?.. - Мы наберемся терпения, - упрямо повторил посол, - и изберем выжидательно-наблюдательную тактику. Мы переберемся в бомбоубежище и подождем, пока толпа разойдется. Может быть, это не самая динамичная программа, - говоря все громче, продолжал он, - но она проверена столетиями. Ну, хорошо, а теперь... - Он холодно оглядел присутствующих. - Предлагаю разработать сетку шахматного турнира, чтобы нам не пришлось скучать в сырых подвалах убежища. А в качестве стимула для победы я учреждаю приз - фото, на котором я любуюсь своей коллекцией салфеток, - он перевел взгляд на Ретифа и, не прерываясь продолжил: - А что касается вас, сэр, то можете рассматривать себя находящимся с этой минуты под домашним арестом, с передачей всех полномочий относительно вашего содержания полковнику Уорбатону. - Глупые старикашки! - в сердцах проговорила мисс Брасвел Ретифу по окончании этого экстренного совещания. - Они бросили господина Маньяна на произвол судьбы, не пошевелив даже своими волосатыми мизинцами для его спасения! И еще имеют наглость обвинять во всем вас! - Его превосходительство сейчас немного не в себе, - успокаивал ее Ретиф. - Думаю, что когда все кончится и он сможет беспрепятственно вернуться в Сектор, то пожалеет о решениях, принятых им в эти минуты. - Да, но ведь это не поможет господину Маньяну! - Я думаю, что меры должны быть приняты незамедлительно, чтобы перед ним блеснул хоть краешек надежды. К сему сообщаю, что имею по крайней мере два выхода отсюда в город. - Но вы же под арестом! Разве это не значит, что вы не можете покидать Замка? - Не совсем так, как ни странно. В случае чего мой неласковый охранник просто-напросто снимет с себя всякую ответственность за меня. - То есть вы хотите сказать, что полковник только и ждет, чтобы вы ушли? - Во всяком случае он к этому готов. - Но вы же рискуете жизнью по выходе из Замка! Послушайте, что творится за нашими воротами! - Я предпочту воспользоваться тем выходом, который избавил бы меня от встречи с моими поклонниками, желающими получить автограф. - Господин Ретиф, берегите себя, - прошептала мисс Брасвел. Она быстро приблизилась к нему и, поцеловав его в щеку, тут же убежала из зала. Пятью минутами позже Ретиф, завернутый в темный широкий плащ, открыл потайную дверь за кухонным лифтом и спустился в катакомбы. 6 Улица Дакойт казалась вымершей. Гул толпы, собравшейся перед воротами Замка, доносился сюда еле-еле. Двери лавок закрыты, окна затемнены жалюзи. Валявшиеся повсюду обломки кирпича, осколки стекол, два-три переломанных пополам копья свидетельствовали о том, что буря народных волнений коснулась и этого уголка города. Только конфетные обертки и обрывки старых газет, носимые ветерком по тротуарам, придавали хоть какой-то живой оттенок мрачной улице. На дальнем ее конце одиноко горел уличный фонарь, вокруг которого роились мошки. Ретиф скорым шагом шел по высокому узкому тротуару. Через несколько минут после того, как он вступил на эту улицу, он подошел к искомой грубой массивной двери. Над ней качалась обшарпанная деревянная вывеска, украшенная намазанными когда-то охрой, а теперь уже полустершимися фигурками лумбаганцев. Сквозь потрескавшееся стекло окна, что было справа от двери, пробивался желтоватый свет. Ретиф укрылся в тени раскидистого дерева, росшего неподалеку. Он вздрогнул, когда порыв ветра обрушил ему на голову целый дождь из сухих листьев и веточек. Вдруг что-то заставило его обернуться: на него испуганно и пристально смотрело маленькое существо - глаза, руки да ноги, - на голове которого уютно примостилась совсем крохотная птичка. Пока Ретиф разглядывал глазастого уродца, к тому подкатилось нечто, удивительно напоминающее увеличенное в несколько раз ухо... - Вам, ребята, недурно было бы соединиться, а потом подыскать приличный нос для полной картины, - обратился Ретиф к неподвижным и настороженным глазу с руками и ногами и уху. - Уж поверьте мне: вы будете смотреться гораздо лучше, чем вот так, по отдельности. Глаз не дослушал совета и бросился удирать вдоль по улице. Ухо тоже недолго ждало, - Ретиф успел только засечь взглядом молниеносную тень, с непостижимой скоростью скользнувшую вверх по стволу дерева. Листва чуть качнулась, и снова наступила тишина. Вскоре Ретиф услышал звук приближающихся к двери шагов со стороны маленького заросшего зеленью переулка. Он поудобнее передвинул на ремне кобуру с револьвером и, укрывшись за могучим стволом, принялся ждать. Не прошло и минуты, как в поле его зрения показалась фигура завернутого в глухой плащ лумбаганца пяти футов роста. - Инарп, - тихо позвал Ретиф. - Эй, Инарп, дружище. Тот, застигнутый врасплох, коротко вскрикнул и отпрыгнул в сторону. - Не приближайся ко мне, кто бы ты ни был! - взвизгнул Инарп, делая мелкие шажки к дереву, за которым прятался Ретиф, и стараясь взглядом всех своих четырех блестевших глаз проникнуть за плотную завесу ветвей и листвы. Наконец он увидел землянина. - Уж не тот ли это парень, которому я сегодня сделал немалое одолжение? - заговорил лумбаганец. - Хотя вы, чужеземцы, все на одно лицо для меня. - А вот я утром хорошо запомнил ваше лицо, но сдается мне, у вас было четыре глаза и ярко-красная расцветка кожи? - Это верно. Я несколько изменился за день. Готовился приятно провести вечер, поэтому и пришлось раскошелиться, чтобы выглядеть прилично. Не знал, что волнения начнутся именно сегодня... Но что ты делаешь в такое время здесь, вдали от своих друзей и охранников вашего посольства? Ты разве не слышал, что кричит толпа там, у вашего Замка? Она кричит не что иное как: "Бей землян!" - Такое впечатление, что чем дальше продвигаются мирные переговоры и усилия наших дипломатов в этом, тем ярче обнаруживается народное неудовольствие. Что вы об этом скажете? - Нам есть что сказать. Но сейчас еще не время об этом перед вами распространяться. - Кому это "нам"? - Ну, что же, я скажу, секрета в этом нет... Я являюсь членом подпольной организации, которая носит имя - Группа Перераспределения. Но для чего ты стараешься вытянуть из меня это? Я всего лишь среднестатистический обыватель, стремящийся не отставать от общего потока и... - Не рассказывайте мне басен, Инарп. Вы пытались обмануть нас утром, но с того времени обстановка сильно изменилась. Они взяли Маньяна. - А, это тот неприятный и трусоватый хитрюга? Ваш начальник? - Постарайтесь держать такие комментарии при себе. Я просто говорю, что вы можете неплохо подзаработать, а в ваших определениях я не нуждаюсь. Я нуждаюсь только в том, чтобы вы сказали мне: кто и для чего вас сегодня нанимал? - О, звучит серьезно. Полагаю, что ты действительно собрался проявить щедрость? Ну, для начала давай-ка зайдем в тенек. Клянусь, в эту самую минуту недобрый глаз наблюдает за нами. - За вами, Инарп. - Пойдем, - сказал тот, пропуская мимо ушей реплику Ретифа. - А в "Почках и наковальне" сегодня будет пусто - все бродят сейчас с копьями и вилами у стен вашего Замка. Так что укромный уголок мы сыскать сумеем. Они миновали несколько наглухо запертых мрачного вида лавчонок и остановились перед красочно расписанной массивной дверью. Им открыл лумбаганец ростом по пояс Ретифу - у него начисто отсутствовали торс и грудная клетка. Он смерил Инарпа и его спутника пристальным взглядом снизу вверх. - Бога ради, Фудсот, впусти нас скорее! Пока еще не видно поблизости Городской Стражи! - проговорил Инарп, понизив голос. - У этого землянина дипломатическая неприкосновенность, но эти шакалы могут привязаться ко мне, а мне слишком дорого достался сегодня на базаре четвертый глаз, чтоб я мог позволить себе потерять его в драке с ними. Хозяин харчевни отступил назад, что-то нечленораздельное бормоча, и его гости прошли в длинную залу с низкими потолками, пропитанную запахами жаркого и кислого вина. Хозяин закрыл за ними дверь на замок и указал им на покосившийся трехногий столик в дальнем конце зала. - Слишком открыто, - заявил Инарп. - Как насчет той задней комнатушки? - Это обойдется вам на пять монет дороже. - На пять? Грабеж! - Если бы я грабил, то запросил бы еще не так! Плати, а нет - так убирайся отсюда вместе со своим двуглазым приятелем. Мне наплевать, где вы будете сегодня проводить вечер: у меня - за кружкой крепкого вина или вон там, под фонарем в луже. - Ладно, ладно, согласны. Но учти, Группа Перераспределения доберется когда-нибудь и до тебя, прислужник режима! С этими словами Инарп извлек из своего плаща причудливой раскраски кошелек и протянул хозяину несколько треугольных монет из зеленого пластика. Прежде чем отпереть заветную дверь в заднюю комнату, коротышка долго вертел и перебирал в руках деньги. - Она ваша, добрые господа, - сказал он наконец, делая сразу несколькими руками приглашающий жест. - По крайней мере на ближайшие полчаса. После этого срока вам придется уплатить столько же, сколько вы уплатили сейчас. - Принеси нам вина, - приказал Инарп, разваливаясь на колченогом обшарпанном стуле. - Сколько угодно. Только что доставили из варильни. Четыре монеты, добрые господа, за кварту. Пожелаете взять с собой в бутылках - пожалуйста. Шесть монет. Да, кстати, могу предложить новинку! Называется "Пепси". Приобрел по случаю на южном базаре. Пять монет - не деньги. - Ты - контрабандист! - Инарп грохнул кулаком по столу. - Мошенник! Вор! Мы берем "Пепси". В бутылках. Ну, живо, живо! - Это как угодно, - торопливо проговорил хозяин и убежал выполнять заказ. - Группа против таких, как этот барышник, - сказал Инарп глухо. - Ты думаешь, что Фудсот - гражданин Лумбаги? Да он ради двух монет готов стать на колени перед всяким подонком! - Как вы выразились? Гражданин Лумбаги? Да, он, конечно, не тянет на гражданина, но... Это слово вообще необычно звучит в ваших краях. - Даже чужеземец в состоянии разглядеть, что планета находится в руках кучки реакционеров, которые думают только о себе! - Любопытно, - сказал Ретиф, затягиваясь легким наркотиком местного производства. - У меня впечатление о нынешней обстановке не как о диктатуре элиты, а как об абсолютной анархии масс, - не поймите это слово превратно. Нет, действительно! Именно поэтому мы, земляне, и прибыли сюда... - Не надо мне рассказывать, почему вы прибыли, я это прекрасно знаю! Эта ваша Комиссия Мира... Я знаю всю ее подноготную! Вы, земляне, и те злосчастные гроасцы очень энергичны. Да, мы не можем жить между собой так, как это принято у вас. Сейчас мы деремся друг с другом очень сильно, сильнее даже, чем когда-либо раньше. Наши предки, постоянно враждовавшие племенами, и то так не воевали. Мы воюем изощренно. Старое правило: тресни меня по хребту, а я тресну тебя по башке - оно сегодня уже кануло в Лету, как примитивное. Но это наша жизнь и мы не нуждаемся в том, чтобы нас мирили чужеземцы! - Хорошо, - прихлебывая из бутылки, сказал Ретиф. - А эта ваша Группа... Как она себя проявляет? - Пока нас мало - тринадцать членов. Но мы уже имеем некоторые средства, не говоря, понятно, уже о желании. Мы не устанем работать, пока режим на планете не изменится! - Вы что же, хотите раздать богатство всем без исключения и в равных частях? - Мы не сумасшедшие. Добыча есть добыча, она будет нам наградой за нашу работу, за самоотверженный труд. - Такова, значит, ваша идея Перераспределения! - воскликнул Ретиф, всплеснув руками. - Да нет же! - Инарп, казалось, немного запутался. - Жадность! Самое разукрашенное, разодетое чувство! Обыкновенная вековая жадность! - Реалистично, - заметил Ретиф. - Ну, хорошо, вы с добычей. А остальные как? - В рабство. Скажем, вам, землянам, а? Купите? - Откуда такие мысли? - Вы, земляне, похожи на нас. И вы, и наша Группа - выше толпы и способны ею руководить. Это раз. Я слышал, что вы испытываете удовольствие, отнимая у одного его собственность и передавая ее другому. А наше Перераспределение - разве не та же самая штука? Это два. - Порой трудно выбрать: у кого отнять и кому передать. - Напротив, очень просто. Обладание собственностью - это подобие моральной проказы: владельцы собственности бедны духовно. Мы их собственности лишим. - Но если затем передать ее таким, как вы, то вместе с нею придется автоматически передать и духовную скудость, не правда ли? - Абсолютно разные вещи, землянин, - быстро проговорил Инарп, его руки изо всех сил вцепились в край стола. - Как насчет первой партии автоматов, танков, бомб, огнеметов? Мы ведь с вами будем заодно? - Возможны административные проволочки, Инарп. Даже такой понятливый человек, как посол Паунцрифл, пожалуй, с трудом сможет поверить в то, что вы, простите за выражение, пока кучка оборванцев, являетесь законными наследниками престола планеты... - А теперь я скажу самое главное, - Инарп понизил голос. - Ведь сегодняшний кризис на планете - это во многом расовые отношения. - И что? - Кажется, ты ничуть не взволновался, - разочарованно проговорил Инарп. - Мне говорили, что стоит вам, землянам, только сказать это слово и вы уже начинаете подписывать чек... - Небольшое преувеличение. Так или иначе, но этот термин едва ли применим в отношении Лумбаги. Ведь у вас нет рас в привычном понимании этого слова. - Э, что это ты говоришь? - обиделся Инарп. - Я заметил, - ответил Ретиф, - что у вас глаза или, скажем, уши ничем не отличаются от глаз и ушей, что живут самостоятельной жизнью где-нибудь в ближайшем леске. - Ну хватит, Ретиф! Наш разговор принимает нежелательное направление... - Нет, действительно, - невозмутимо продолжал тот. - У меня стойкое впечатление, что более высокие формы жизни на Лумбаге создаются простой комбинацией более низких форм. - Я не желаю тут выслушивать твои бредовые эволюционистские доктрины! - взорвался Инарп. - Успокойтесь. В том, о чем я говорю, нет никакого кощунства или оскорбления ваших патриотических чувств, - не унимался Ретиф. - Просто я хотел сказать, что, например, вы представляете собой венец комбинационного соединения отдельных... - Обойдемся без перехода на личности, землянин! - Но постойте, Инарп, ведь в сказанном мною нет ничего такого! Ну разве покажется обидным вопрос о, скажем, вашем возрасте? - Не твоего это ума дело, Ретиф, запомни! - Я полагал, что для переворота вам необходима помощь землян... - Это так, но... - В таком случае это именно моего ума дело, запомните! - Что ж. Я точно не знаю свой возраст, - пробормотал подавленно Инарп, - но согласно самым проверенным данным, цифра эта колеблется в районе четверти миллиона... Это, конечно, приблизительно. Даже если ты скостишь пару столетий, это не будет иметь ровно никакого значения. - Понятно, - сказал Ретиф. - Значит, лумбаганец, у которого хроническая мигрень, больное сердце или сломана нога, просто-напросто обменивает поврежденный орган на новехонький? И вот наступает момент, когда его организм полностью обновлен и от старого не осталось и следа? Что же вы молчите? - В общем, так и есть, - торопливо проговорил Инарп. - Вернемся лучше к тому, о чем говорили в начале... - Так получается, что лумбаганец бессмертен?! Он никогда не умирает?! Но тогда возникает другой вопрос: а как же он появляется на свет? - Что же это?! Для вас, чужеземцев, и правда нет ничего святого?! Ретиф?! - Мой интерес имеет чисто научную окраску, Инарп. - От ваших вопросов у меня создается впечатление, как будто меня окунают с головой в котел с кипящей смолой, - сказал лумбаганец. - Ты очень резво мыслишь. Вот и сейчас ты это показал. Но пропустил несколько моментов. Простейшие, так мы их называем, - свободно существующие в природе глаза, уши, различные железы, - могут соединяться в группы не более десяти особей. Например, ухо может объединиться с осязательным щупальцем или усиком. Рожденное таким образом существо будет обладать хорошей защитой от врагов - чуткий слух и тонкое осязательное чувство - это уже очень много! Затем подсоединяется пищевод. Имея уши и осязательные органы, он может уже не беспокоиться о том, что что-нибудь застанет его врасплох. Конечно, не все такие организмы выживают. Очень много так называемых эволюционных тупиков. Тогда существо распадается на составные части, которые затем, наученные горьким опытом, находят в дальнейшем более оптимальные сочетания. Несколько миллионов особей, олицетворяющих собой напряженный поиск, подбор, эксперимент - и пожалуйста: достаточно большое количество выживших организмов живут себе и наслаждаются этим! Отлично! Но!.. Существо, составленное из десяти Простейших, является венцом своего вида. Оно может почти бесконечно менять свои составные - ухо на глаз, глаз на нос, нос на нижнюю губу, - но оно не может перепрыгнуть за это число: десять! Десять Простейших, объединенные в один организм - это самое совершенное, самое сложное Простейшее. Дальнейшего восхождения, развития у этого вида нет. - Но... - Правильно: но! Что произойдет, если соединятся между собой два самых совершенных, самых сложных Простейших?.. Понимаешь меня, землянин? - Стараюсь, Инарп. Говорите! - Так, дальше. Два самых совершенных Простейших организма объединяются, и мы получаем Двойню. А если... Если соединятся две Двойни? Тогда мы получим Тройню. Эти существа великолепны, это настоящее произведение искусства. Но, к сожалению, большинство из них не выдерживает испытания жизнью. Большинство... но не все. А те, кто выживает... - Они идут в своем развитии дальше, ведь так? - Они идут в своем развитии дальше, и рождается организм Четвертой Ступени! - А если... - начал до крайности взволнованный рассказом лумбаганца Ретиф, но был тут же прерван: - Чушь! Какая чушь! Где ты этого понабрался, наглый землянин?! Четвертая Ступень - это наисовершеннейшие создания, это кульминация природы, это и есть тот самый лумбаганец, с которым ты сейчас сидишь за одним столом! - Хорошо, хорошо, Инарп, успокойтесь. Я не скажу, что вы ответили на все мои вопросы, но все равно туман рассеивается, я благодарен вам за это. Но я так и не услышал от вас самого важного разъяснения. Почему вы, существа Четвертой Ступени, тратите так много времени и сил на то, чтобы расколотить друг друга на составные? Другими словами, как вы выбираете, кто ваш враг, а кто друг? - А вот здесь-то и проявляются расовые отношения, в которых ты, землянин, отказал нам в начале нашего разговора. Когда лумбаганец уже не может поглотить другого для своих эволюционных интересов, начинается дискриминация. Порой она принимает просто немыслимые размах и формы. И тем не менее лумбаганцу на это наплевать, если... - Инарп чуть помедлил. - Если этот лумбаганец не является членом преследуемого и гонимого меньшинства. - Любое меньшинство предполагает сходство своих членов хотя бы по одному-двум биологическим параметрам, - заговорил Ретиф. - А если каждый лумбаганец уникален, то... - Кроме таких, как я, - пробормотал Инарп. - Мы не похожи друг на друга в пределах нашего меньшинства, но мы имеем НЕЧТО, чего не имеет ни один представитель ни одного меньшинства. - Вы не способны к труду, не можете себя защитить, как это могут другие? - Отнюдь, Ретиф. Это бы еще было ничего. Дело в другом. Мы - за счет этого НЕЧТО - стоим неизмеримо выше других, и это нам не прощают! Это наше качество - именно оно заставляет точить на нас ножи. - И это качество называется... - А вот это наш большой секрет! Видишь ли, землянин... Инарп был прерван на полуслове внезапным шумом в соседней комнате. Что-то щелкнуло, раздался сдавленный возглас, затем звук сильного тяжелого удара, от чего перед Ретифом на столе запрыгали чашки. Через минуту такой же силы удар потряс дверь, по ее покрытой лаком деревянной поверхности пошли крупные трещины. - Как я не догадался! - вскричал, вскакивая со своего места, Инарп. - Этот Фудсот... Он продал нас! Внешне спокойно реагируя на происходящее, Ретиф был крайне взволнован. Он бегло осмотрел комнату в поисках запасного выхода. Увы, если не считать двери, в которую ломились сейчас непрошеные гости, единственным средством сообщения с внешним миром была вентиляционная отдушина, к тому же забранная решеткой. - Ретиф! - крикнул Инарп. - Я обязательно свяжусь с то... С ужасающим треском дверь ввалилась внутрь комнаты. Существо, ворвавшееся через образовавшуюся брешь, было семи футов роста, болотно-желтой раскраски с пурпурными и черными пятнами. Три огромных и чрезвычайно толстых ноги составляли две трети его тела. Его длинные, свисающие вдоль тела шесть рук плавно переходили в бугристые плечи, наполовину скрытые крепкими щитками наподобие черепашьего панциря, украшенные многочисленными шипами. Короткая и толстая шея венчалась огромной головой. Ярко-красные губы подрагивали и кривились, обнажая желтоватые длинные клыки. Здоровые, размером в теннисные мячи, глаза бешено вращались. С диким ревом чудовище бросилось вперед на Ретифа. Тот успел опрокинуть навстречу ему стол, за которым он с Инарпом какие-то минуты назад спокойно потягивал "Пепси". Пока монстр расправлялся со столом, от которого в разные стороны разлетались щепы и доски, Ретиф пробрался к выломанному выходу из комнаты. Обернувшись назад, он обнаружил, что члена Группы Перераспределения нет и в помине. Чисто инстинктивно Ретиф обратил взгляд вверх, на вентиляционную отдушину: решетка, которой она была забрана, была разломана, погнута и болталась на соплях. В тот самый момент гигант, закончив наконец доламывать стол, опять странно взревел и атаковал