аю, что знаю дорогу. - Ну что ж, - пыхтел Честер, - остается только надеяться, что, когда мы найдем, что ищем, компьютер все еще будет ждать нас, а его метроном будет все так же мерно отстукивать секунды. 4 Честер, пошатываясь, преодолел несколько последних метров поросшего травой склона холма, отделявших его от ковра, и, обессиленный, плюхнулся в одно из желтых кресел. - В следующий раз, когда я соберусь на прогулку в лес, - сказал он со стоном, - я, пожалуй, надену подобающую для этого обувь; эти штиблеты режут ноги - просто сил нет. - Ни малейшего намека на преследование - сказала Енэ. - По-видимому, мистер Малвихилл все еще успешно удерживает их внимание. - Постой-ка, Енэ, я вижу там дым, - показал рукой в сторону, откуда они прибежали. Честер. - Не думаешь ли ты, что... На лице Енэ появилось озабоченное выражение. - Я не думаю, что у них было достаточно времени, чтобы начать жарить мистера Малвихилла на костре. Пока. - Боже мой, Енэ. Ты полагаешь, что возможно?.. - Судя по их культурной парадигме, если мои наблюдения верны, такой исход не является невозможным. Честера как пружиной выбросило из кресла. - Мы должны вернуться обратно, Енэ. Может быть, нам удастся застать их врасплох. - Как хотите. Честер. Но я боюсь, что этим мы ничего не добьемся. Ни один из нас не имеет достаточной силы, чтобы противостоять им. Честер сник. - Я всегда вел такую... цивилизованную жизнь. Никогда не думал, что мне придется чего-то добиваться своими мускулами. - Давайте продолжим заниматься делом, Честер. Мы достанем оружие и поспешим назад. - Думаю, это единственное, что нам остается. Бедняга Кейс - возможно, его уже жарят живьем. Он пожертвовал собой ради нас. Ради Бога, поторопись, Енэ! Ты ведь уже в контакте с машиной, я надеюсь? Енэ секунду подумала, затем как-то неопределенно улыбнулась. - Я думаю, что да. Я попытаюсь. Станьте рядом со мной, Честер. Он схватил ее за руку. Ярко освещенная солнцем сцена исчезла, уступив место другой: они стояли на проезжей части покрытой черным асфальтом улицы какого-то города. По обеим сторонам улицы тянулись из полусумрака к солнечному свету высокие здания. Слева от них промчалась громыхающая машина. Две поменьше, фыркнув моторами, резко обогнули их справа и, взвизгнув тормозами, замерли как вкопанные. Прямо на них надвигался громадный грузовик; раздалось шипение воздуха в тормозах, грузовик со скрежетом остановился, нависая своей громадой над креслами, шины его передних колес наехали на отделанный бахромой край ковра. Водитель за пыльным стеклом что-то заорал и начал размахивать кулаком. Крик его потонул в общем шуме-гаме автомобильных рожков, голосов, моторов. Честер в один прыжок оказался на тротуаре, увлекая за собой Енэ. - Что-то не так, - выдохнул он. - Где мы находимся, Енэ? - Не знаю, произошла какая-то путаница в координатах, Честер! Может быть, потому что мистер Малвихилл остался там. Полный крепкий мужчина в жилете, под которым была засаленная рубашка, бросив зубочистку, которой он ковырялся в зубах, шагнул к ним из дверного проема здания, крыша которого имела форму трех куполов из потускневших и окислившихся медных листов. - Эй, сестренка, ты ничего не забыла? - он похотливо осклабился; глаза его, опустившись до лодыжек Енэ, начали пожирать ее, медленно поднимаясь вверх по фигуре. Стоящий позади него второй мужчина отпихнул его в сторону. - Приветик, детка, - живо проговорил он. - Такая красотка, как ты, и я могли бы легко поладить. - Правда, ты немного тощевата, ну да Бенни нравятся такие малышки. Честер шагнул ему навстречу. - Понимаете, мы участвуем в эксперименте... Бенни скользнул по нему взглядом и ткнул его выпрямленными каменными пальцами прямо в солнечное сплетение. - Отвали, дерьмо! - Честер согнулся пополам, задыхаясь. Образовавшаяся вокруг них толпа расступилась, пропуская пробивающегося сквозь нее человека в розовой форменной одежде и в блестящем хромированном шлеме. На руке его на ремешке болталась резиновая дубинка. Он оглядел Енэ с ног до головы и потянулся к ее руке. - Пошли, сестричка, ты задержана. Она залепила ему такую оплеуху, что крикливо одетый полицейский почти опрокинулся назад. - Бежим, Честер! - закричала Енэ. Она схватила Честера за руку, он с трудом выпрямился и заковылял за ней. Толпа вновь расступилась в изумлении. - Ну-ка, наподдай им, крошка, - весело заорал какой-то пьяница. Полицейский бросился за ними, споткнулся о подставленную ногу пьянчужки и рухнул со всего маха на землю. Перед беглецами открылась широкая аллея. Честер и Енэ рванули по ней, завернули за угол, опрокидывая на ходу мусорные баки, и оказались в тенистом дворике, увешанном линялым бельем. - Уф, вроде оторвались, - вздохнул с облегчением Честер. - Не знаю, Енэ, куда ты нас забросила, но то, что мы далеко от дома, совершенно ясно. Все это выглядит как пародия на XX век, за исключением этого полицейского в розовом одеянии. - Сама ничего не понимаю, Честер, - всхлипнула Енэ. - Я была уверена, что использовала нужный угол Пи на удельное сопротивление в квадрате... - Толпа реагировала, как нужно. Хорошо, что они прирожденные зеваки. - Честер сорвал какую-то рубаху с длинными рукавами с веревки и набросил ее на плечи Енэ. - Я должен найти тебе одежду. Нырни в в какую-нибудь дверь и затаись. Я вернусь, как только смогу. Через десять минут Честер вернулся. В его руках был ворох шмоток. - Я нашел магазин спортивной одежды, - пропыхтел он. - Ну и в удивительное местечко ты нас забросила, Енэ. Как ни странно, у меня появился кредит по открытому счету. Енэ натянула на себя несколько тесноватую одежду: нейлоновые трусики, бюстгальтер, габардиновые бриджи для верховой езды, белую полотняную рубаху, зеленый твидовый пиджак и низкие жокейские сапоги. - Ты выглядишь очаровательно, Енэ, - проговорил Честер, - как на картинке из какой-нибудь старинной книги. Ну, теперь мы можем... - О Боже, там кто-то бежит, - вскрикнула Енэ. - Спрячемся? - Стой тут, в проеме, а я присяду за мусорный бак. Едва Честер успел скрыться, как в конце аллеи появился полицейский с подбитым глазом. - Вот она, ребята, - закричал он, - я же вам говорил... Честер выглянул из укрытия и увидел приближающихся цепью полдюжины полицейских. - Следите за каждым ее движением. Она похожа на акробатку из цирка. Ну как, сестренка, будешь опять сопротивляться или последуешь за нами? - Эй, сержант, ты же говорил, что она была голой. - Да нет, она уже оделась. Но девица та же. Полицейские с опаской подошли ближе. - Не так уж она страшна, - заметил толстый полицейский. Из своего укрытия Честер вытянул ногу и полицейский, сделавший резкий шаг вперед, чтобы схватить Енэ, зацепился за нее и плюхнулся лицом в кучу отбросов. Енэ бросилась бежать, полицейские рванулись за ней. Раздались хриплые вопли и звуки борьбы. Честер, поспешивший на помощь, наступил ногой на что-то скользкое и рухнул как подрубленный. Вспыхнувший в его глазах сноп искр сменился темнотой... Голова Честера раскалывалась. Он перевернулся и вновь впал в забытье. Нужно, видимо, пожаловаться администрации насчет матраса, да и не жарко здесь в общем-то. Он пошарил, пытаясь нащупать рукой одеяло, наткнулся на твердую неровную стену, открыл один глаз и уставился им на железные решетки и бетон. Он привстал и нащупал огромную шишку на затылке. - Енэ? - позвал он. Ответа не было. Он поднялся на ноги и поплелся к двери. Прижавшись лицом к решетке. Честер увидел длинный коридор. Другие камеры, которые он мог видеть, пустовали. В шести метрах от него дремал за столом при свете тусклой лампочки небритый человек в блекло-синей униформе. На стене позади него висел календарь с загибающимися краями, на котором была изображена обнаженная красотка в доходящих до бедер сапогах, егерской шляпе и с двустволкой в руках. Честер напряг глаза и разобрал цифру 1967. Он застонал. Каким-то образом, подумал он, Енэ забросила их не столько, может быть, в сам безмятежный, насыщенный красками предыдущий век, сколько в некую гротескную пародию на него. Снова Честер тихо окликнул Енэ. Слышно было, как где-то капает вода. С улицы доносились приглушенные звуки. Он вернулся к застланной серым одеялом койке, морщась от головной боли, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь в своих карманах. Оказалось, что местные полицейские многого не изъяли: лазерную спичку в серебряном корпусе, пластиковую кредитную карточку на двадцать одну покупку, наполовину полную пачку ароматических тонизирующих палочек, миниатюрный трайдивизор в петлице с комплектом экранов. "В общем-то, маловато для того, чтобы можно было взломать стальную дверь этой гнусной камеры", - печально подумал Честер. Он бесцельно покрутил выключатель трайдивизора, вздрогнул от какофонии звуков и с опаской уменьшил громкость. - Итак, Джим, - послышался тонкий голос, - мы в космосе, на пути к Венере. - Да, Боб, - ответил ему голос еще тоньше, - нам едва удалось ускользнуть от этих жуликов из Службы Космического Патрулирования. Они боятся, что мы обнародуем кое-что об их противозаконных делишках. - Ты прав, Джим. Как бы там ни было, если только мы доберемся до Венеры раньше их, мы будем в безопасности. Мы обратимся за содействием к профессору Зорху, который известен своими глубокими-научными исследованиями и тому подобным... Честер выключил приемник. - Они как будто законсервировали развлекательные программы. Герои трайдивизионных экранов всегда выпутываются из самых немыслимых ситуаций, используя даже шариковую ручку в качестве оружия. А что можно сделать с помощью пластмассовой кредитной карточки? Или тонизирующей палочки? Трайдивизор тоже не поможет, что же касается дистанционной лазерной спички... - Гм-м. - Честер нащупал футляр, открыл его и достал пятисантиметровую тонкую трубочку из кварца с крошечной рабочей головкой на одном конце. Где-то он читал, что со спичкой нужно обращаться очень осторожно, чтобы не повредить внутри хрупкие линзы наведения. Бережно Честер удалил защитный колпачок, под которым был спрятан регулятор наведения. Теперь ему нужен был какой-нибудь инструмент. Ага, жесткая кромка кредитной карточки идеально подошла. Честер зажег спичку и медленно повернул регулятор. Спичка выбросила тонкую струйку голубого пламени. Честер повернул регулятор до отказа, пламя увеличилось. Разочарованно Честер смотрел на спичку: вряд ли что-нибудь можно сделать с помощью язычка пламени не длиннее пальца. Слабый едковатый запах заставил Честера поморщиться. Похоже на паленую шерсть. Запах усиливался. Краска на противоположной стене запузырилась, на ней появилось небольшое коричневое пятнышко, которое увеличивалось, обугливаясь по краям. От него медленно поднимался дымок. Честер вздохнул с облегчением и погасил спичку. Дымок пропал. Еще раз скосив глаза на кварцевую трубочку; потрогав ее тонкий корпус, Честер через решетчатую дверь посмотрел в коридор. Человек в кресле продолжал безмятежно спать. Честер навел спичку. Пятнышко на поверхности стола рядом с локтем спящего запузырилось, задымилось. Честер стал медленно перемещать пламя до тех пор, пока длинные волосы стражника, спускающиеся на уши, не стали скручиваться под огнем. Он поморщился, затем хлопнул себя по макушке, сел, фыркая и оглядываясь кругом. Честер резко отпрыгнул от двери, нырнул под койку, свернулся калачиком, прижавшись к стене. В дверном проеме показалось небритое лицо, которое щурилось, пытаясь разглядеть что-нибудь в полумраке камеры; последовало сдавленное восклицание и бряцание ключами. Дверь открылась. Честер прицелился, направив пламя на мозолистую пятку большой босой ноги. Человек вскрикнул и подскочил, хватаясь за обожженное место. Честер перевел пламя на другую ногу. Охранник сделал неуклюжее па, дико озираясь вокруг. Затем он бросился к двери с криком: "Полтергейст! Эй, Гарни!" Честер выкатился из укрытия, юркнул в открытую дверь и, едва успев спрятаться в сером шкафу у стены, услышал, как мимо тяжело протопали три пары ног. - И не спорь со мной, - орал босоногий страж, - я их видел раньше, много раз... Они надумали со мной поиграть. Этот, который здесь в камере, он злой. Сначала он приподнял мой стол и принялся швырять разные там вещи, а посля подпалил мне пятки. - Не посля, а после, - проворчал второй. - А бутылку он тебе не бросил, Лем? - Гляди сюда, - снова начал босоногий, - вы, парни, мне никогда не верите, а когда я видел летающую тарелку... - А я что-то не вижу бутылку. Три тяжеловесных стража переговаривались в метре от укрытия Честера. Он прицелился в узкий просвет между ними, навел пламя на одеяло, свисающее с койки в камере на противоположной стороне коридора. Взвилась струйка дыма. - Эге! - взвизгнул один из охранников. - Они вона уже где! И скрылся из вида, крича: "На помощь!" За ним последовали остальные. Честер немного послушал, как удаляется топот трех пар ног, бежавших наперегонки, положил в карман спичку и бросился к боковому выходу. Полчаса спустя в украденном потертом коричневом пиджаке из твида, который прикрывал необычную, бросающуюся в глаза спортивную куртку с отделкой из пластика. Честер вышел к улице, где очутились он и Енэ, попав в этот странный город. Ее перспективу изуродовала огромная вывеска "ОБЪЕЗД". У бровки были припаркованы полицейские машины. Место вокруг ковра с двумя креслами на нем было отгорожено выкрашенными в желтую краску козлами, на которых болтались красные предупредительные лампочки. Толпа зевак прибывала. - Давай-давай, проходи, - орал на них полицейский, - сейчас тут будет взвод саперов. Что, не терпится всем скопом взлететь на воздух? Честер остановился, ища глазами в толпе Енэ. Ее не было. Ее не было также в тюрьме: по крайней мере, в той ее части, которую Честеру удалось обследовать. Если бы она была на свободе, наверняка она бы пришла сюда. Хотя это мало что изменило бы. Никто не сможет проскользнуть через полицейский кордон. Честер глубоко задумался. Если бы только Кейс был здесь или Енэ. В любом случае, если он не прорвется к ковру, ему никогда не увидеть их обоих. Кейса, должно быть, сейчас медленно поджаривают, конечно, в случае, если костер, который Честер увидел в последний момент, предназначался для этой цели. А может, он чересчур пессимистичен? Не жонглирует ли до сих пор Кейс, время от времени бросая взгляды на тропинку в джунглях в ожидании подмоги? А Енэ? Она, не исключено, поджаривается под ярким светом тюремных ламп, направляемых ей в лицо полицейскими, которые, несмотря на то, что они носят розовую форму, являются полицейскими с головы до пят. Один из полицейских посмотрел в направлении Честера. Прогулочным шагом, насвистывая, Честер дошел до первого дверного проема, быстро юркнул в него и очутился в магазине; казалось, весь магазин был оклеен объявлениями "Продается по сниженной цене" и забит шаткими столами, на которых громоздились стопки кричаще раскрашенных товаров, среди которых со скучающим видом бродили пытающиеся что-то выбрать покупатели. Честер лихорадочно соображал. Ему нельзя здесь долго находиться: еще немного, и полицейские наверняка заметят его. Может быть, если попытаться сделать внезапный бросок к ковру... Он посмотрел через витринное стекло. Полицейские были здоровенные, как на подбор, и их было много: козлы стояли вплотную друг к другу, патрульные машины наготове зловеще фыркали. Нельзя было и надеяться, что ему удастся преодолеть это мощное заграждение, используя лишь внезапность; ему придется сделать что-то, чтобы отвлечь их внимание, и затем тихонько проскользнуть на ковер. - Отвали с дороги, ублюдок, - извергла из себя тучная дама с усиками, оттесняя Честера в сторону. - О простите, мадам... - Честер переместился к другому прилавку и оказался перед стойкой прозрачных пластиковых пакетов, нервно теребя их пальцами. - Это на два литра, - сказал продавец покупателю, стоявшему слева от Честера. Честер взял один пакет и стал рассматривать его. Он был из хорошего и прочного полиэтилена. - Заклеивается горячим утюгом, - продолжал объяснять покупателю продавец. Честер порылся в кармане. Гм-м-м... По его кредитной карточке, здесь, конечно, ничего не дадут. Значит, ему придется... И тут прямо перед глазами он увидел большую табличку: "В кредит не продаем!" - Откуда мне знать, для чего вам они? - продолжал продавец. - Ну так вы покупаете их или нет? Покупатель слева что-то промямлил. Продавец повернулся к нему спиной. Честер стянул с прилавка добрую стопку пакетов и, сунув их под пиджак, направился к двери. Едва он сделал несколько шагов, как позади раздался хриплый голос. - Эй, ты, парень в забавных штанах! Честер проскользнул между двумя почтенного возраста женщинами в кричаще ярких ситцевых платьях с неровными подолами и бросился наутек. Покупатели начали поворачиваться в его сторону. Сзади раздался пронзительный звук свистка. За углом Честер, увидел короткий лестничный пролет с железными перилами. Он взлетел по нему, перепрыгивая сразу через четыре ступеньки, и, с грохотом хлопнув массивной застекленной дверью, оказался в полутемном коридоре, в котором сильно пахло прогорклым растительным маслом, инсектицидами и дешевым дезодорантом. Впереди был покрытый ковром лестничный пролет, лестница вела куда-то наверх по узкому проходу, оклеенному пожелтевшими от времени обоями. Честер начал взбегать по ней, проскочил одну площадку и услышал, как внизу с грохотом хлопнула дверь. - Сюда! - закричал кто-то. - Проверь внизу! Я побежал наверх! Еще три пролета, и лестница сменилась узким коридором, оканчивающимся стеной с серым окном за тонкими занавесками. На лестнице уже близко раздавался топот ног. По обе стороны коридора было по три двери с фарфоровыми шарообразными ручками. Честер прыгнул к первой слева. Она затрещала, но не поддалась. Вторая открылась, но он тут же понял, что в комнате кто-то есть. Честер рванулся к третьей, открыл ее, прыгнул внутрь и резко захлопнул дверь. В два прыжка он достиг ванной и прильнул к заляпанному зеркалу. Он схватил тюбик крема для бритья, выдавил крем на ладонь и быстро размазал его по лицу и шее. Затем сорвал с себя пиджак и спортивную куртку, отбросил их в сторону, схватил с полки станок для бритья, в котором не было лезвия, и провел им по щеке, оставив в пене широкую полосу. Затем он бросился к двери и настежь распахнул ее. Мимо, громыхая ботинками, пронесся полицейский, бросив на него быстрый взгляд. - Всем оставаться на месте, - прорычал он. Честер отпрянул, тихонько закрыл дверь и облегченно вздохнул. - Кто скажет, что программа для полуночников всего лишь бессмысленная трата времени? - пробормотал он. Честер из окна посмотрел на запруженную людьми улицу. Ковер выглядел маленьким и жалким в центре баррикады из оградительных козел, полицейских и толпы зевак. По вертикали где-то около 15 метров, прикинул Честер, и столько же по горизонтали от фасада здания. Звуки в коридоре наконец затихли. Он зашел в ванную, выкрашенную зеленой эмалью, вытер с лица пену, взял в комнате с пола рубашку, затем осмотрел полки в кладовке, в спальне и в кухне. В шкафчике под раковиной он нашел электрический утюг. Тут же в углу вертикально стояла гладильная доска. Он установил ее, включил утюг и сосчитал свои пластиковые пакеты. Их оказалось 42. Однако, подумал он, не стоит начинать с них, пока не ясен способ доставки. Внимательно обследовав квартиру, он обнаружил моток толстой бечевки, гвозди, молоток, тяжелый степлер, несколько старых подшивок порнографического журнала и небольшую пластиковую корзину для мусора. После этого он принялся за работу. Стараясь не слишком громко шуметь, он забил два толстых гвоздя в подоконник на расстоянии 20 сантиметров друг от друга и два - в стену напротив на таком же расстоянии, но на метр выше уровня подоконника. Затем натянул на них через всю комнату две параллельные бечевки. Потом аккуратно вырезал дно у мусорной корзины и прибил ее к стене над ранее вбитыми гвоздями дном вниз. Следующие два гвоздя были вбиты в правую стену, а еще два - на таком же расстоянии в противоположную стену почти под потолком. И снова он натянул бечевку на них так, чтобы образовались две параллели. Честер прислушался. С улицы доносился неясный шум, капала вода в ванной, где-то ревел, прибавляя обороты, двигатель. Он подошел к холодильнику, вытащил банку пива и, отпив добрую половину, вновь принялся за работу. Он раскрыл один из журналов, с изумлением глядя на разворот, на котором красовались вымяподобные женские прелести в цвете. Повесив журнал на бечевку у самого подоконника, он с помощью степлера закрепил его так, что между двумя параллельными бечевками образовался мелкий желоб. За первым номером он закрепил другой, третий и так далее. Быстро работая. Честер из журналов соорудил желоб, доходящий до самой стены и заканчивающийся под мусорной корзиной без дна. Он сделал шаг назад, оглядывая свою работу. Было заметно, что желоб, к сожалению, провисал на сгибах журналов так, что бечевки почти сходились. Поэтому он пошел в кладовку, извлек оттуда полдюжины проволочных вешалок, согнул их, превратив в У-образные распорки, которые потом вставил между бечевками с интервалом 1 метр. Теперь желоб напоминал плавную кривую, идущую от корзины к подоконнику. Через пятнадцать минут была готова вторая часть желоба, идущего плавной кривой от левой стены к верхнему, отверстию корзины. Взяв со стола большой моток клейкой ленты, Честер с ее помощью прикрепил несколько вырванных страниц с фотографиями обнаженных женщин к нижней части желоба, чтобы закрыть стыки между журналами. Вернувшись на кухню, он допил оставшееся в банке пиво, затем наполнил водой один пластиковый пакет и с помощью куска бельевой веревки выровнял верхний край пакета, затем провел по нему горячим утюгом, запаяв таким образом пакет. Он вернулся в комнату, встал на стул и положил наполненный водой пакет в корзину. Опустившись не более чем на 3-5 сантиметров, пакет прочно застрял в отверстии корзины. Честер снова сходил на кухню, достал из шкафа почти полную поллитровую бутылку растительного масла, вернулся в комнату и щедро плеснул из нее на пакет. Пакет легко скользнул вниз и плюхнулся в нижний желоб, из которого Честер вытащил его и отставил в сторону. Честер вернулся на кухню и аккуратно наполнил водой и запаял утюгом остальные пакеты. Затем ножом проткнул отверстия по бокам корзины и через эти отверстия продел бечевку. На одном ее конце он завязал крепкий узел, а другой конец зацепил за деревянную палку так, что веревка натянулась, как бы заменяя дно корзины. Встав на стул, он дотянулся до приподнятого края верхнего желоба и плеснул в него добрые полбутылки растительного масла, размазав его по всему желобу. Остатками масла он смазал нижнюю более крутую часть. Честер вернулся на кухню, - где, напоминая груду гигантских яиц, лежали наполненные водой пакеты. Он взял один из них и поместил его в начало верхнего желоба. Пакет легко соскользнул по нему в корзину и остановился, упершись в натянутую бечевку. Честер загрузил желоб оставшимися пакетами с водой. Расположившись по всей его длине, блестя выпуклостями, пакеты лежали один к одному. Честер пересек комнату и выглянул в окно. Полицейские внизу расхаживали с рулетками, складывали руки на груди, позируя перед фотографами, взмахивали руками, отгоняя наседавшую толпу, которая уже была готова поглотить этот крохотный клочок активности полицейских. Честер приподнял оконную раму на 30 сантиметров. Растительное масло каплями стекало с конца желоба на подоконник. Поднырнув под лотком, он прошел в ванную, умылся, пригладил волосы, заправил рубашку, - накинул пиджак, затем снял с пальца свое массивное серебряное кольцо и положил его на полочку аптечки рядом с кремом для бритья. Затем он открыл дверь и выглянул в коридор. Все тихо. На столе возле двери лежала коробка спичек. Он зажег одну и поднес ее к палочке, на которой держалась бечевка в дне мусорной корзины, и, когда та воспламенилась, пулей бросился к лестнице, перепрыгивая через пять ступенек, пронесся, по площадке, сбежал по второму пролету и дальше до самого нижнего этажа. Тяжело дыша, он на секунду задержался, чтобы выглянуть на улицу. Люди толпились уже возле самого угла дома. Он вышел на улицу, быстро дошел до угла и, расталкивая зевак, протиснулся к месту, откуда были хорошо видны окна третьего этажа. Одно окно, точно над самым оживленным местом, было открыто. Занавеска слегка колыхалась; был ясно виден край желоба. Но все было по-прежнему. Честер от волнения сглотнул. Для того, чтобы пробежать вниз по лестнице три пролета, ему понадобилось никак не больше 30 секунд. Неужели потухла спичка? Что-то мелькнуло в окне, дугой сверкнуло в воздухе и шлепнулось прямо в толпу. Послышался сдавленный крик. Толпа непроизвольно бросилась вперед и тут же отпрянула, благоразумие взяло верх над любопытством. Честер уже протискивался сквозь группу репортеров, когда из окна вылетел второй почти невидимый снаряд. - Оно радиоактивно! - завопил кто-то. Толпа забурлила. Раздался женский крик. Появились полицейские и начали оттеснять толпу с обстреливаемого участка. Третья бомба, вылетев из окна, упала прямо на голову высокому полицейскому и разлетелась тысячей брызг; он издал вопль и рванул в поисках укрытия. Тут же упал на землю и разлетелся вдребезги четвертый пакет с водой. - С интервалом менее чем в секунду, - пробормотал Честер, лавируя среди бегущих граждан. - Многовато масла на стенах корзины. На быстро пустеющей площадке вокруг ковра остались четыре полицейских. Один из них вынул пистолет и выстрелил в воздух: трое других, увидев на ковре расплывающиеся мокрые пятна, бросились на землю лицом вниз. Честер наконец достиг открытой площадки и, обогнув один ряд патрульных машин, увидел, как за ним сверкает мигалками второй ряд, третий... Следующий снаряд упал, не долетев до центра, обдав брызгами полицейскую машину и послав высоко в воздух фонтанчики воды. Две толстухи бросились наутек с передовых позиций, вопя и брезгливо стряхивая на бегу капли воды. Честер едва успел увернуться, получив локтем по ребрам, и вывалился на открытое место. - Эй! - раздался позади него пронзительный голос. - А ты не тот парень, который... Честер уже занес ногу, чтобы перелезть через козлы. - Далеко ли собрался, забулдыга? - проревел полицейский. Он шагнул вперед, вынимая пистолет, и в это время прямо ему в лицо шлепнулся пакет с водой. Он неуклюже опрокинулся навзничь. Честер перелез через козлы и сделал два шага к ковру. И тут его словно ударили громадным молотом по голове. Казалось, что весь мир вздыбился и ударил его в лицо. "Странно, - как во сне подумал Честер. - Я всегда думал, что водородные бомбы взрываются с невероятным грохотом". Кто-то хватал его за руку. - Вот он, тот ублюдок, я его узнала, - верещал кто-то у него над ухом. Честер помотал головой, вырвал руку и с трудом поднялся на ноги. Между Честером и ковром качался на четвереньках полицейский без шлема. Толстуха подняла сложенный зонтик. - Я требую вознаграждения, - пронзительно закричала она. Взорвалась очередная бомба. Полицейский сфокусировал взгляд на Честере и сделал бросок к нему. Честер увернулся, и, оттесняя толстуху, нанес ей ответный удар по ребрам и прыгнул на ковер. Скользнув по нему, он остановился как раз посреди двух кресел, увернулся от очередного пакета с водой и завопил: - Компьютер, выведи меня отсюда! Быстро! 5 Высокие здания, улица, полицейские поблекли и словно испарились. Замерли, как отрезанные, звуки. Честер стоял в центре широкой площади, вымощенной разноцветными булыжниками, по краям ее выстроились в ряд маленькие магазины и лавки торговцев. За спиной Честера виднелся зеленый склон холма, усеянный ослепительно сияющими белизной виллами до самого поросшего лесом горизонта. Люди в ярких одеждах двигались от магазина к магазину" разглядывая товары, сходились группами для того, чтобы поговорить, или просто прогуливались. В открытых окнах над лавкой ювелира трепетали на ветру белые занавески. По площади плыл запах жарящейся свинины. Где-то вдали кто-то наигрывал на флейте неторопливую мелодию. Честер застонал: - О, Бог ты мой, куда ты забросил меня на сей раз, компьютер? - Согласно вашим инструкциям, - послышался откуда-то из воздуха голос машины, - мне следовало просто... - Да, знаю, знаю. Я, кажется, всегда плохо формулирую свои желания. Каждый раз, когда я делаю какой-либо ход, я оказываюсь в еще худшем положении, чем был. Вот теперь я потерял Кейса, да и Енэ тоже. Где я сейчас? - Согласно показаниям моих приборов, это должна быть резиденция Честера. - Проверь-ка ты лучше свои электронные схемы. Внимание Честера привлекла вмонтированная в мостовую и полузакрытая краем ковра бронзовая табличка. Надпись гласила: "На этом месте покинул род людской, оставив людям дар мудрости, легендарный Кез - отец, герой и учитель. Этот миф, который восходит к культуре..." - Боже! - пробормотал Честер. - Похоже, я уже успел покуситься на местную святыню. - Он быстро отошел в сторону от этого места. Рядом, увлеченно глядя на что-то позади Честера, стояли два человека, старый и молодой, оба одетые в свободные тоги. Честер кашлянул, прочищая горло, и сделал шаг в их сторону. Ничего не остается, как нагло выкручиваться и начисто отрицать свою вину. - Белый Бог я, - сказал он. - Прихожу, приношу палочку волшебную, ей машу, и - трах! - все валятся замертво. Двое не обратили на него никакого внимания. - Великолепно! - вскричал тот, кто постарше, поворачиваясь к своему молодому спутнику в зеленой тоге. - Ты наблюдал это странное явление Деван? Его спутник - мускулистый мужчина с ясными синими глазами и белозубой улыбкой - кивнул: - Два странных стула и ковер... Они возникли из ничего, когда я на секунду отвернулся. Мне сложно соотнести данное явление с моими представлениями о мире. Очень интересная проблема! - Может быть, стоит отнести это на счет старческих отклонений в моей психике? Старик обратился к Честеру: - Молодой человек, вы видели, как прибыла сюда эта мебель? Честер прочистил горло: - Не совсем так, сэр. Дело в том, что именно я принимаю участие в эксперименте, и похоже, что я потерял ориентиры. А вы не могли бы мне сказать... - Нет, - сказал старик, решительно покачав головой. - Было бы слишком хорошо, если бы это был эксперимент. Но это не так. Почему все-таки никогда не найдешь свидетелей этих сверхъестественных явлений? - Возможно, - вмешался человек в зеленом, - что это не что иное, как вероятностный кризис, который предсказал Васауали. - Ничего сверхъестественного, - возразил Честер. - Всего лишь следствие незначительного сбоя в работе машины. Понимаете, я... - Пожалуйста, молодой человек, обойдемся без этих механизмов, прошу вас... - Вы не поняли. Это моя мебель. Старик поднял руку: - Боюсь, что я буду настаивать на своем первоначальном предположении. Я ясно видел, как вы подошли со стороны... Впрочем, я не уверен откуда именно - но точно знаю, что это произошло уже после того, как вещи материализовались. Я уверен, что вас привлек мой крик изумления, не так ли Деван? - Лично я не заметил, когда точно он подошел, - сказал Деван, - но это случилось по крайней мере спустя пять или, возможно, десять минут после того, как подошли вы и я, Норго. - Вообще-то, первым подошел я, - сказал Норго. - Вы же подошли на несколько минут позже, Деван. - Ладно, пусть так, - сказал Честер. - Но вы мне все-таки можете сказать, как называется этот город? - Я прямо сейчас направил сюда команду, - сказал Деван. - Я хочу исследовать все на месте: молекулярный анализ, деформация ткани, хронометрический анализ фазовой интерференции, пси-диапазон, словом, все. Он отмахнулся от Честера: - Пожалуйста; отойдите в сторону. Вы загораживаете мне обзор. - Это будет серьезный удар по рандомизму, - сказал, счастливо улыбаясь, Норго. - Я хотел спросить, - настойчиво продолжал Честер, - какой это год? Я имею в виду... э-э-э... Это ни в коем случае не будущее, не так ли? Старик впервые пристально посмотрел на Честера. - Давайте-ка определимся, - сказал он, сложив руки на груди. - Итак... - Я имею в виду, что все это, - сказал Честер, показывая вокруг, - есть не что иное, как изобретение моего компьютера. Ну, этакая невинная шутка, вы меня понимаете? Проблема же в том... Норго заморгал: - Я подготовлю доклад, - сказал он, - на тему "Псевдорационализация как реакция на отрицание..." - Видимо, вы не поняли, - вставил Честер, - я заблудился, а мои друзья могут пропасть без меня. - Это будет сенсацией на конгрессе, - упрямо продолжал, потирая руки, Норго. - Беспрецедентный источник информации. Что, если я ее соответствующим образом обработаю. Это нанесет сокрушительный удар по ордейнистам и позволит разделаться с ними раз и навсегда. - К чертям ордейнистов, - взорвался Честер, - я в серьезном затруднении. Моего друга зажаривают живьем, моя молодая знакомая пребывает в руках примитивных полицейских, а вы... - Бог мой, да у него наличествуют все признаки галлюцинаторного комплекса, - проговорил Норго, - возникшего, без сомнений, в результате фрустрации как следствия наблюдения феномена кресел. Это также будет весьма интересно конгрессу. - Ты-ы... сам ты галлюцинация! - заорал Честер. - Сейчас вступлю на ковер и растворю вас всех, вернув туда, откуда вы вышли - в память компьютера! Норго обеспокоенно подался вперед: - Должен попросить вас не трогать ничего из этих предметов: они представляют большой научный интерес. - Они принадлежат мне, - обернулся Честер, отскочив подальше от крепкого, мускулистого Девана. Однако пять других местных крепышей заняли позиции вокруг него. - Вы должны идти своей дорогой, - сказал один из них важно, - только техническим специалистам позволено находиться здесь, пока образцы изучаются. Норго продолжал: - Мы просто не можем оставлять многообещающие экспонаты в руках сторонников ошибочных философских доктрин, страдающих еще и психическим расстройством. Я предложу конгрессу... - Я должен вернуться на свой ковер! - Честер сделал попытку поднырнуть под руки окруживших его людей, но почувствовал на себе мертвую хватку. - Эй, компьютер! - заорал он. Ответа не было. Честер почувствовал, как его быстро поволокли вон из прибывающей толпы зрителей. - Еще одно движение, - холодно сказал Деван, - и я прикажу запереть тебя под замок. - Но... как много времени вам потребуется на исследование? - Иди, развлекись где-нибудь. У нас масса дел, на которые уйдет достаточно времени. Честер бесстрастно смотрел на переливающуюся в полуденном солнце рябь открытого бассейна. Хорошенькая брюнетка в узорчатой тоге пересекла террасу и предложила Честеру запотевший бокал. Честер отрицательно покачал головой. - Может быть, искупаемся. Честер? - Нет, спасибо, Дарина. - Бедный Честер, Ну взбодрись же! - Ты Ничего не понимаешь, - в голосе Честера послышались жалобные нотки. - Я предаюсь безделью здесь уже несколько недель в то время, как мои друзья попали в такие переделки, от одних мыслей о которых мурашки бегут по спине. Мой компьютер уже, вероятно, разобран, а эти ученые идиоты никак не хотят подпустить меня к ковру. Дарина сделала понимающий жест: - Ковер для тебя - некий мощный защитный символ, правда, Честер? Я помню, как одеяло... - Ничего тут нет защитного и символичного! Просто техническая дисфункция. Мне грозит лишь ловушка в другой нелепой ситуации, изобретенной компьютером. Но даже она привлекает меня больше, чем здешнее безделье, совершенная моя безысходность. - Честер, а ты не думал о работе, которой ты мог бы заняться? - Какая работа? Я хочу только поскорее убраться отсюда. Трижды под покровом ночи я пытался подползти к моему ковру, но этот парень Деван... - Чему ты обучался. Честер? - Ну, - сказал Честер в раздумье, - я... э-э-э... у меня была степень бакалавра искусств. - Ты хочешь сказать, что можешь рисовать или что-нибудь в этом роде? - Ничего подобного. Я специализировался в области управления бизнесом. - Не помню, что я что-либо об этом слышала. Это что - игра, требующая умения и навыков, или она основана на случайности? - И то и другое, - Честер терпеливо улыбнулся. - В колледже нас учили, как управлять большими предпринимательскими корпорациями. - Понятно. По окончании учебы ты занялся практическим управлением одной из таких организаций, так? - Да так. Забавно, но мне не удалось найти кого-либо из крупных промышленников, которые бы ждали зеленого выпускника, чтобы тот рассказал им, как нужно управляться с их делом. - Может, нам стоит предпринять что-либо другое? Как насчет рисования? - Однажды я сделал рисунок, - ответил нерешительно Честер. - Там была схема с номерами и маленькие, тоже пронумерованные, тюбики с краской. Все, что нужно было сделать, это нанести на бумагу цвета в соответствии со схемой. - Не уверена, что здесь у нас существует потребность в таком искусстве. - Не надо говорить так пренебрежительно. Президент Эйзенхауэр... - А что, если заняться каким-нибудь ремеслом или рукоделием? Здесь мы очень ценим ручную работу. Честер. - О, этим я много занимался. Сделал, например, в прошлом месяце пластикового долгоносика. Из более чем двух сотен составных частей. - Ты изготовил эти части из пластика? - Нет. Я купил их готовыми, но... - А как относительно спорта? - предложила Дарина. Честер вспыхнул: - Да, конечно, в колледже я был большим любителем спортивных игр. Не пропустил ни одной за все четыре года. - Великолепно! - Дарина казалось, заинтересовалась. - Мы будем рады познакомиться с правилами неизвестных нам атлетических соревнований, в которых ты большой специалист. - Дело в том, что, по правде, сам я не участвовал в них. Но я всегда был на трибуне и болел. Я даже знаю некоторые правила. - Ты сам не участвовал в игре? - Нет, я был в команде запасных студенческого братства. - А как она играет? - спросила Дарина, зардевшись. Честер объяснил. Последовала неловкая тишина. - Честер, а ты когда-нибудь занимался общественно-полезным трудом? - спросила Дарина. - Дело в том, что одно лето я работал на фабрике. Я был контролером-многоточечником станков. В мои задачи входило под держание станков-автоматов в рабочем состоянии. - Для этого требовались специальные навыки? - Если что-нибудь случалось с телевизионным многоточечны контрольным прибором, который в действительности осуществляя контроль, я был всегда на месте, чтобы посмотреть, включился ли резервный многоточечный контроль. - Другими словами, ты подключал резервное оборудование в экстренных случаях? - Нет, оно включалось автоматически. Но уверяю тебя, они там на фабрике, воспринимали мои функции как очень важные. - А хобби у тебя есть, Честер? - О да-да, конечно, у меня была коллекция марок. - Гммм. Может быть, что-нибудь немного поактивнее? - Когда был маленьким, строил модель самолета. Но, само собой, бросил это, когда мне стукнуло двенадцать. - Почему? - Ну, отдавало каким-то мальчишеством. Другие мои ровесники к тому времени уже учились играть в гольф... - Честер прервался, так как седой старик занял столик неподалеку. - Черт, вон тот старый идиот, из-за которого вся каша заварилась. Он встал и направился к дальнему столику: - Послушайте, мистер Норго, как долго будет продолжаться эта нелепость? Я здесь почти уже месяц, но ни на йоту не приблизился к своему ковру. Мне кажется, что вы не понимаете... - Спокойно, Честер, - сказал Норго, подзывая официантку, обернутую в нечто, что напоминало мокрый носовой платок. - Не понимаете вы, а не я. Идут важные работы; все же, что требуется от вас, - это всячески развлекаться. - Я не в том настроении, чтобы развлекаться! Норго задумчиво покачал головой: - Может быть, вы хотите принять участие в эксперименте? - Что за эксперимент - вивисекция? Норго мгновение подумал: - Не думаю, что в этом есть необходимость. Норго крутанулся в кресле. - Честер, вы знаете, каков наш главный природный ресурс? - Какое это имеет отношение к моим проблемам? - Знаете ли вы, как часто рождается действительно выдающийся интеллект? - Не очень часто. Послушайте, я... - Статистика такова: один на четыре миллиона пятьсот тридцать три тысячи двести четыре. Если исходить из количества населения Земли на сегодняшний день, а это составляет полмиллиарда, по законам вероятности среди нас должно быть только около сотни таких высокоодаренных персон. А знаете вы, какой процент этих гениев попадает в условия, способствующие полному раскрытию их потенциальных способностей? - Могу лишь догадываться... - Даже процента не наберется, - печально сказал Норго. - При самом счастливом стечении обстоятельств - один человек. - Очень интересно. Но вернемся к... - Если бы мы могли, - настойчиво продолжал Норго, - позволить неограниченный рост популяции, ситуация, как считают, значительно улучшилась бы. При десятикратном увеличении общей массы населения, число выдающихся мозгов достигло бы тысячи, так вы говорите? - Я ничего не говорю, но... - Не так! Потому что ухудшатся условия внешней среды-из-за перенаселения. Потенциальные гении окажутся в ситуации, затрудняющей раскрытие их талантов. - Это едва ли... - Действительная функция массы - это производство самой своей численностью вероятного гения. Это также является целью нашей системы образования: находить и развивать такие таланты. А это, в свою очередь, возможно лишь при условии, что способности каждой личности развиваются до максимально возможной степени. - Для чего? Для того, чтобы люди вырастали и рассуждали подобно вам? - Итак, Честер, жизнь не есть реализация некоего инженерного замысла. Она суть искусства. - Пока вы рассуждаете на темы искусства, мои друзья... - Я долго думал, - продолжал Норго невозмутимо, - над чисто теоретической проблемой реакции зрелого, но не развитого мозга на концентрированное воздействие современной системы образования после, скажем, двадцати пяти лет, когда этот мозг был погружен в атмосферу праздности, лености, беспечности, минимальной требовательности. Давление на него будет, конечно, колоссальным. Разрушаются ли в результате этого мыслительные либо телесные структуры? Верьте мне, Честер, результаты такого эксперимента были бы необычайной важности. - Но не для меня. Я... - Вы же, Честер, при средних способностях представляете собой, если не считать элементарных навыков речи и общения плюс несколько дополнительных благоприобретенных умений вроде игры, которую вы называете бридж, тип абсолютно неподготовленного индивида. Ваше тело слабо, воля расторможена, мозг спит... - Может, мне много и не нужно. - Все вышеперечисленное делает вас идеальным объектом - если вы захотите принять в нем участие - эксперимента. - Я хочу вернуться на свой ковер. Норго согласно кивнул. - Совершенно точно. Рот у Честера приоткрылся: - Вы имеете в виду... Да нет же, это шантаж! - Давайте уточним наши позиции: как только эксперимент будет завершен, ваш... эээ... ковер будет передан вам нашей исследовательской группой. - Сколько времени это займет? - Я попытаюсь, Честер, сжать двадцатилетний курс развития до одного года. - До года? Но... - Знаю, вы обеспокоены судьбой ваших воображаемых друзей. - Я говорил вам... Норго отвернулся, так как перед ним был поставлен заполненный поднос. - Сообщите ваше решение. Честер. - Если я дам положительный ответ, вы позволите мне вернуться на ковер? Норго кивнул, оценивающе принюхиваясь к тарелкам. - Я сталкивался с коварным, аморальным, антизаконным пиратством. Но это, без сомнения, не идет ни в какое сравнение, - горько заметил Честер. Норго заморгал. - Вы хотите сказать, что вы отказываетесь? - Когда мне можно приступить? 6 Честер и Норго выкарабкались из открытой кабины вертолета, на котором они прилетели из Центра. Честер осмотрел незнакомую местность: простор луга, поросшие зеленью холмы и низкое белое здание площадью примерно в четверть гектара около гребня холма. Над входом на белом камне были вырублены слова: "Недействительное не есть нереальное". Норго и Честер пересекли зеленую лужайку и вошли в просторный холл, где на фоне белых стен ослепительно яркими красками выделялось мозаичное панно. - А вот и Куве, - сказал Норго. Через арочный свод навстречу им шел высокий молодой блондин с квадратной челюстью. Он поздоровался с Норго и изучающе уставился на Честера. - Так вот он, мой объект изучения, - выдавил он, обходя Честера кругом. - Снимите вашу рубашку, пожалуйста. - Что, прямо сейчас? Я думал, что у меня будет время распаковаться, принять душ, прогуляться и осмотреть окрестности, затем, возможно, выпить чашечку кофе, познакомиться с другими студентами, обсудить учебную программу, спланировать расписание... Куве прервал его: - У вас не будет возможности распивать кофе и бесцельно болтаться. Ваша программа была спланирована заранее, и, если в этом возникнет необходимость, вас с ней познакомят. Честер медленно стянул рубашку. - Какая странная школа! Как часто вы мне разрешите бывать в городе? - Брюки, пожалуйста, - сказал Куве. - Что, прямо здесь, в прихожей? Куве с удивлением посмотрел на Честера: - По-моему, здесь достаточно тепло, не так ли? - Да, конечно, но... - Скажите мне, - с интересом спросил Куве, - вам не кажется, что вы в некотором роде уникальны? - Я совершенно нормален! Куве тщательно осмотрел Честера: - Да, вы можете доставить нам интереснейшую информацию, - сказал он с удовлетворением. - Норго ничуть не преувеличивал; почти полная атрофия мускулатуры, нечеткая артикуляция, неразвитые легкие, невыраженная пигментация кожи, неявные признаки маскулинности... - Очень жаль, если я не совсем то, чего вы ожидали. - Да нет же, как раз наоборот. Это даже больше, чем мы могли ожидать: И не расстраивайтесь: я разработал подробную программу вашего развития. - Быстро же вы работаете. Ведь не прошло еще и трех часов, как я дал согласие. - Да что вы, я начал работать над этим проектом еще месяц назад, когда Норго сказал мне, что вы непременно согласитесь. Честер проследовал за Куве по широкому коридору в маленькую комнату, стены которой были уставлены до самого потолка шкафами. Куве показал на один из них. - Здесь вы найдете одежду. Пожалуйста, наденьте ее. Честер натянул шорты, зашнуровал сандалии и встал на ноги: - Больше ничего? Чувствую себя почти младенцем. В комнату вошла молодая женщина с прекрасной фигурой в белой юбочке. Она улыбнулась Честеру, вытащила из другого шкафа медицинский саквояж и взяла его руку. - Меня зовут Мина. Сейчас я подровняю ваши ногти и введу препарат, замедляющий их рост, - оживленно сказала она. - Стойте спокойно. - А это зачем? - Излишне длинные волосы и ногти были бы болезненной помехой при выполнении некоторых упражнений, - сказал Куве. - А теперь, Честер, я хочу спросить вас, что такое боль? - Это... ммм... ощущение, которое возникает, когда телу причиняется вред. - Вы почти правы, Честер. Боль основывается на страхе, боязни вреда, наносимого, телу. Куве подошел к полке на стене и вернулся с небольшим металлическим предметом, держа его в вытянутой руке. - Это ручное бреющее устройство, которым когда-то ежедневно пользовались. Этим острым лезвием водили по коже лица, срезая на ней волосы. - Я рад, что живу в современную эпоху. - При оптимальных условиях в процессе удаления выросшего за день волосяного покрова лица с помощью этого инструмента возникал уровень боли в 0,2 агона. При условиях ниже средних уровень быстро повышался до 0,5 агона, что примерно соответствует ощущению, которое возникает при ожоге второй степени. - Удивительно, с чем только не приходится мириться людям, - сказал Честер. - А как ваши ноги. Честер, они в порядке? - Конечно, а почему они не должны быть в порядке? - У вас на обеих ногах мозолистые образования и другие отклонения, причиной чему - тесная обувь. - Конечно, мои штиблеты, может быть, не самый лучший вариант... - Подобные мозолистые наросты возникают в течение месяцев и даже лет, и боль, которую постоянно при этом испытывает человек составляет порядка 0,5 агона, хотя человек и не замечает этого. - А если даже и заметит? Что из этого, все равно ведь ничего не поделаешь. - Совершенно верно. Боль не есть абсолют: это - совокупность ощущений, которые можно научиться не замечать. Куве протянул руку и ущипнул Честера за ногу: - Как видите, я давлю с очень умеренной силой, и никакого вреда вашему телу при этом не возникает. - Вы действительно обещаете не причинять мне вреда? - нервно спросил Честер. - Теперь закройте глаза, и сосредоточенно думайте, что вам ампутируют ногу без наркоза. Скальпель хирурга разрезает вашу плоть, пила вгрызается в живую кость... Честер заерзал на стуле: - Эй, больно! Вы слишком сильно давите. Куве ослабил хватку: - Я давил ничуть не сильнее, Честер. Усиление же ощущения произошло в результате привнесения угрозы причинения вреда вашим органам. Вы не обратили совершенно никакого внимания на Мину, когда она применила к подушечке вашего пальца дозированный стимулятор в 0,4 агона в то время, как я отвлекал ваше внимание. Вы восприняли манипуляции с вашими ногтями как вполне нормальные и безболезненные. Честер потер свою ногу: - Все еще больно, думаю, что завтра будет синяк. - Возможно, - кивнул Куве, - воздействие духа на функционирование тела гораздо более продолжительно, чем мы об этом думаем. Мина закончила свои манипуляции, одарила Честера улыбкой и вышла из комнаты. - Теперь давайте пройдем в гимнастический зал. Куве провел его по коридору в большой зал с высоким потолком, оборудованный гимнастическими снарядами. Он повернулся к Честеру. - Что такое страх? - Это... эээ... ощущение, которое возникает у вас, когда вам что-нибудь опасно. - Это ощущение, которое появляется, когда вы не уверены, что сами сможете найти выход из трудного положения. - Здесь-то вы неправы, Куве. Если бы сюда вошел бенгальский тигр, я был бы до смерти напуган, даже если бы точно знал, насколько я беспомощен. - Оглянитесь вокруг себя; что бы вы сделали, если бы сюда действительно вошел дикий зверь? - Ну, я бы побежал. - Куда? Честер внимательно оглядел зал: - Бежать по коридору было бы бессмысленно. Там нет двери, которую я бы мог захлопнуть перед носом преследующего меня зверя. Я думаю, что я бы воспользовался вон той веревкой. Он показал пальцем на 15-метровый канат с завязанными на нем узлами, прикрепленный между стропил. - Великолепное решение. - Но я сомневаюсь, что мне удалось бы по нему забраться. - Итак, вы не уверены в своих способностях, - улыбнулся Куве. - Проверьте же себя, Честер. Честер подошел к канату и с сомнением поглядел на него. Куве что-то пробормотал в переговорное устройство, прикрепленное к его запястью. Честер ухватился за канат, обхватил его ногами и едва вскарабкался на полтора метра: - Это... все, что... я могу... сделать, - тяжело дыша, проговорил Честер и соскользнул на пол. Сзади послышался какой-то звук, напоминающий урчание воды в водопроводных трубах. Честер быстро обернулся. Огромная с горящими желтыми глазами пума быстро приближалась к нему, издавая громовое рычание. Честер, взвизгнув, Подскочил к канату, махом взлетел по нему почти до самых стропил и повис на нем, со страхом глядя вниз. Куве погладил лоснящуюся голову животного, оно широко зевнуло и добродушно потерлось о его ногу. - Ну, видите. Вы были способны на большее, чем предполагали, - проговорил как ни в чем не бывало Куве. - Откуда появилась эта зверюга? - прокричал Честер с высоты. - Это всего лишь безобидная кошка. Когда вы заговорили о тигре, я не мог преодолеть соблазна преподать вам предметный урок. Честер медленно соскользнул по канату вниз, не спуская с пумы глаз. Оказавшись на полу, он приблизился к продолжающему ласкать животное Куве, стараясь, чтобы тот был между ним и пумой. Пума ушла. - Если бы я позвал ее обратно, вы бы уже не паниковали, потому что вы знаете, что она безобидна. А если бы сюда запустили действительно дикого зверя, вы бы знали, что делать и что вы способны сделать это. Вы бы спокойно наблюдали за бенгальским тигром, которого вы только что упомянули, и взялись бы за канат только в случае необходимости. - Возможно, но не испытывайте меня больше. Это стоило мне содранных рук. - А вы заметили это в момент опасности? - Я не мог думать ни о чем другом, кроме как об этом людоеде. - Реакции страха и боли необходимы для организма, не обладающего сознанием. Но вы ведь обладаете им. Честер. Вы могли бы и преодолеть примитивный синдром "раздражитель-реакция". - Пусть уж лучше я буду трусом, но живым... - Но вы могли бы легко стать и мертвым трусом, не будь вы способны в определенный момент преодолеть страх. Поглядите вниз, Честер. Честер посмотрел на пол. Пока он смотрел, молочно-белая поверхность пола вдруг стала совершенно прозрачной; осталась всего лишь узкая, шириной не более десяти сантиметров, лента, на которой он стоял, повисшая над зияющей под его ногами пропастью, дно которой ощетинилось острыми черными скалами. Куве стоял рядом как ни в чем не бывало; казалось, что он повис в воздухе. - Все в порядке. Честер. Это всего лишь пол с низкой отражательной способностью. Честер с трудом балансировал на узкой полоске. - Снимите меня отсюда, - сдавленным от страха голосом прохрипел он. - Закройте глаза, - спокойно сказал Куве. Честер быстро сомкнул веки, так что им стало больно. - А теперь забудьте все, что вы увидели, - приказал Куве: - Сосредоточьтесь на том, что вы ощущаете ногами пол. Убедитесь в его прочности. Честер сглотнул, затем медленно открыл глаза и посмотрел на Куве. - Я полагаю, что он выдержит, - сказал он дрожащим голосом. Куве кивнул головой: - Поработав здесь несколько дней, вы избавитесь от вашей иррациональной боязни высоты. - Когда будет позволять погодка, - сказал Куве, - вы будете проводить свои тренировки здесь, на террасе, на открытом воздухе. Честер оглядел площадку примерно тридцать на тридцать метров с полом из темной древесины, окруженную стеной цветущего кустарника высотой в рост человека. Рощица высоких тополей затеняла часть пола от лучей высоко поднявшегося над горизонтом утреннего солнца. На стеллаже у низкой стены размещались разные гири, штанги и другие снаряды. - Наверное, здесь уместно было бы заметить, что я не претендую на титул "Мистер Титан Вселенной", - сказал Честер. - Думаю, что пары булав мне было бы более чем достаточно. - Честер, - сказал Куве, жестом приглашая его сесть на мягкую скамейку. - Я уже предпринял первые шаги к тому, чтобы поколебать вашу уверенность в том, что боль невыносима, и в том, что страх и полезен и преодолим. Теперь же давайте рассмотрим роль скуки как препятствия на пути интеллекта к достижению контроля над телом. Что есть скука, Честер? - Ну, скука наступает тогда, когда вам нечем заняться... - Или когда инстинкт говорит вам: "Предстоящая деятельность не является существенно важной для моего выживания". Это более мощный фактор, воздействующий на поведение человека, чем страх или боль. - Он протянул Честеру маленькую гантель. - Тяжелая? Честер оценивающе покачал в руке двухкилограммовый снаряд: - Да нет, не очень. - Возьмите еще одну, - Честер взял по гантели в обе руки. - А теперь, - продолжал Куве, - пожалуйста, встаньте и поднимите оба снаряда на уровень плеч и начинайте их попеременно выжимать. Честер, пыхтя, начал выжимать гантели. Прошла минута. Движения его становились все медленнее. Куве удобно устроился в парусиновом кресле. - Сейчас вы бы хотели остановиться. Честер. Почему? - Потому что... я изнемогаю... - произнес, задыхаясь. Честер. - Изнеможение имело бы своим результатом неспособность далее выжимать вес, но им никак не объяснишь желание прекратить выжимание, когда сил остается еще достаточно. - Я думаю, я что-то повредил себе, - пропыхтел Честер. - Я перенапрягся. - Нет, - возразил Куве, - просто вам стало скучно. Поэтому-то у вас и возникло желание остановиться - естественное, природное стремление к сохранению энергии, жизненно важной для охоты, спасения бегством, драки или совокупления. Хочу надеяться, что с сегодняшнего дня вы откажетесь от него как мотива вашей деятельности. Приближался вечер. Честер обессиленно снял руки с рукояток тренажера, который он сжимал, крутил, дергал и толкал по указаниям Куве. Он стонал. - Я думал, что вы преувеличиваете, когда вы сказали, что собираетесь проверить работу моих ста семидесяти различных мускулов, но теперь я вам верю. Нет ни одного из них, который бы не болел. - Завтра они будут болеть еще больше, - бодро утешил его Куве. - Но это неважно. Скоро они свыкнутся с мыслью, что с сегодняшнего дня вы намерены регулярно прибегать к их услугам. - Я передумал, Куве. Природе было угодно создать меня хрупким, чувствительным типом. - Выбросьте из головы ваши завтрашние испытания. В нужное время вы пройдете через все, что я для вас приготовил. А пока, закончив что-либо, забудьте о нем до тех пор, пока это что-то не придется делать снова. - Но у меня нет силы воли, - возразил Честер. - Я много раз пытался сесть на диету или делать утром зарядку, не говоря уже о вечерних курсах, на которых я собирался овладеть безукоризненным французским или в совершенстве освоить бухгалтерский учет. Но меня никогда на это не хватало. - Секрет победы в споре с самим собой - в нежелании слушать. К моменту, когда вы усовершенствовали свою аргументацию, вы вновь оказываетесь в колее ваших прежних привычек. Ну а сейчас пройдемте в столовую. У вас будет инструктаж по мнемонике, после которого вы начнете знакомиться с теорией моделей. Затем... - А когда я буду спать? - Всему свое время. - Неплохо! - промолвил Честер, проглотив бульон и отодвигая пустую чашку. - Что там у нас дальше? - Ничего, - ответив Куве. - Но, как я уже говорил, ассоциация символа с определенной насущной потребностью, связанная с вашим личным опытом... - То есть как это: ничего? Я не наелся. Я вкалывал весь день, как ломовая лошадь. - У вас избыточный вес, Честер. Бульон был тщательно приготовлен, так, чтобы в нем содержались все питательные вещества, необходимые для поддержания вашего энергетического баланса на должном уровне. - Но я умру от голода. - Вы едите от скуки, Честер. Когда ваше внимание занято чем-либо, вы забываете о пище. Вы должны выработать привычку. - Целый день вы только и говорите мне об умерщвлении плоти, о торжестве разума над плотью. - Разум - самый совершенный инструмент в природе; а посему он должен восторжествовать над всем. Ранее я вас спрашивал, что такое боль, а что есть удовольствие? - В данный момент еда. - Великолепный пример: удовлетворение природных влечений. - Это нечто большее, чем влечение. Это - необходимость! Мне необходимо гораздо больше, чем чашка бульона цвета яйца без всякого намека на таковое! - Все влечения удовольствия, в случае их чрезмерного удовлетворения, становятся разрушительными; однако, находясь под контролем, эти инстинкты могут быть весьма полезными. Возьмем, к примеру, гнев. Здесь природа выработала поведенческий механизм, который позволяет иметь дело с ситуациями, в которых присутствует агрессия. Он может возобладать над всеми другими ощущениями, даже такими, как страх. Когда вы разгневаны, вы становитесь сильнее, менее чувствительны к боли и менее подвержены панике. Вы желаете лишь одного: сблизиться с противником и убить его. Перед боем особи мужского пола многих видов обычно стараются разозлиться. - Похоже, я уже весьма близок к этому. - Вы научитесь управлять вспышками гнева и вызывать их, не теряя при этом самообладания. Ну, а теперь перейдем к следующей учебной ситуации. - К следующей? - запротестовал Честер. - У меня нет сил. - Опять все тот же инстинкт лени, - сказал Куве. - Идемте же, Честер. Солнце заходило. Честер и Куве стояли возле бассейна у самого основания двадцатипятиметровой вышки для ныряния. Почти отвесная лестница вела к одинокой площадке на самом верху. Куве вручил Честеру маленький медальон: - Взбирайтесь на вершину вышки. Это устройство позволит мне говорить с вами на расстоянии. Завтра подобное устройство вам вживят хирургическим способом. Ну, а теперь - наверх! - Давайте вспомним эксперимент со стеклянным полом и повторим что-нибудь в этом роде?! - Взбирайтесь, взбирайтесь, медленно и спокойно. - Но какой смысл взбираться туда: чтобы свернуть себе шею? - Честер, умом вы понимаете, что должны сотрудничать со мной. Перестаньте обращать внимание на инстинкты и делайте то, что говорит вам ваш ум. - Я врасту в лестницу, вам придется посылать трех человек, чтобы оторвать мои пальцы от ступенек. - На прошлой неделе я наблюдал за вами на танцевальной площадке. Вы сидели за столом и много ели. При этом вы посматривали на танцующих. К вам подошла девушка и пригласила вас на танец. Вы похлопали себя по животу и отрицательно покачали головой. - Но какое это имеет отношение к сидению на верхушке флагштока? - Танец, который они танцевали, требует большого умения, силы и выносливости. Если бы вы присоединились к танцующим, получили бы вы сейчас удовольствие от воспоминания о танце? - Конечно, мне бы хотелось... - Запавшие в память моменты наивысших достижений вызывают удовлетворение; воспоминания об излишествах вызывают отвращение. Станете ли вы на следующей неделе с удовольствием вспоминать, как вы отказались подняться на вышку? - Если только не свалюсь с нее и не сверну себе шею. - Ваша память обладает опережающей способностью, а именно: у вас возникают воспоминания о тех вещах, которые еще не произошли. Так вот, перед вами возможность подарить себе достойное воспоминание. - Хорошо, я начну подниматься, просто чтобы развеселить вас, но я не гарантирую, что доберусь до самого верха. - По ступеньке за раз. Честер. И не глядите вниз. Честер осторожно начал карабкаться по лестнице, держась за хлипкий поручень: - Эта штука шатается, - прокричал он с высоты трех метров. - Ничего, выдержит. Продолжайте подниматься. Честер продолжал карабкаться. Ступеньки были деревянные, шириной двадцать сантиметров и длиной чуть больше метра. Поручень был сделан из алюминия и крепился болтами к вертикальным стойкам, отходящим от каждой четвертой ступеньки. Честер сосредоточил мысли на дереве и металле. В медальоне возле самого горла Честера послышалось жужжание, и раздался голос Куве: - Вы продвигаетесь очень хорошо. Прошли уже половину пути. Заходящее солнце переливалось пурпуром и золотом. Честер остановился, тяжело дыша. - Ну, еще несколько шагов, Честер, - прозвучал тонкий голос в переговорном устройстве. Он продолжал восхождение. Теперь вершина вышки была уже прямо перед его носом. Прижимаясь к поручню, он сделал несколько последних шагов. Где-то далеко впереди на самом горизонте на фоне темного леса мерцала полоска света. Извивающаяся по долине река светилась отраженным красным светом. Низкое белое здание Центра переливалось в блекнущем свете цветами спелого персика. Честер посмотрел вниз, на бассейн. Он тут же упал на площадку животом, зажмурив глаза. - Помогите! - выдавил он из себя прерывающимся от страха голосом. - Двигайтесь к ступенькам, ногами вперед, - спокойно сказал Куве. - Опустите ноги и начинайте двигаться вниз. Честер нащупал ногой первую ступеньку и тихонько начал спускаться, не пропуская ни одной. - Полпути вниз, - послышался голос Куве. Теперь Честер двигался быстрее. Когда до земли осталось метра три, Куве остановил его. - Взгляните на воду. Вы сможете прыгнуть в нее отсюда? - Да, но... - Тогда поднимитесь еще на одну ступеньку. Отсюда сможете? Честер поднялся на целых три ступеньки. - Прыгайте! Честер зажал пальцами нос и прыгнул в воду. Он вынырнул и выбрался из бассейна. - Нырните снова. После трех прыжков Честер поднялся еще на ступеньку. Через полчаса, при ярком свете луны, он прыгнул уже с высоты шести метров и, просвистев вниз, с шумом и фонтаном брызг плюхнулся в бассейн и, отфыркиваясь, снова подплыл к лестнице. - На этот раз достаточно, - сказал Куве. - Через неделю вы спрыгнете с самого верха, оттуда, где сегодня вы не смогли даже стоять. Ну, а теперь снова в дом. Пока вы переодеваетесь во что-нибудь сухое, я хочу поговорить с вами о природе вещей. - Вообще-то, в это время я обычно отхожу ко сну, - сказал, отдуваясь. Честер. - Природа вещей до завтра никак не может подождать? - Здесь вы не будете страдать от бессонницы, - заверил его Куве. - К тому времени, как вы окажетесь в постели, вы действительно будете готовы ко сну. В узенькой комнатке с высоким окном Честер критически осмотрел покрытую войлоком скамью, шириной чуть более пятидесяти сантиметров. - Это что, я должен спать на этом? - Нет матраса лучшего, чем усталость, - ответил Куве. Честер сбросил сандалии и со вздохом улегся на скамью. - Полагаю, что в этом вы совершенно правы. Я думаю, что просплю целую неделю. - Четыре часа, - сказал Куве. - В дополнение к этому у вас будет двухчасовой сон в полдень. Из медальона, который все еще висел на шее Честера, послышалось жужжание: - Недействительное не есть нереальное, - сказал мягкий женский голос. - Нереальное не есть недействительное. Реально ли нереальное... - Что за чертовщина такая? - Основные аксиомы рациональности. Вы переведете этот материал на уровень вашего подсознания, пока будете спать. - Вы хотите сказать, что это будет продолжаться всю ночь? - Всю. Но вы убедитесь, что это нисколько не помешает вам спать. - Но что это значит: нереальное не есть недействительное? - Это элементарное утверждение нетождественности символических эквивалентов. - Гм-м-м... Вы имеете в виду, что карта местности - это еще не сама местность? Куве кивнул: - Очевидная банальность. Но к рассвету вы уясните ее значение на уровне подсознания. - Я не смогу даже сомкнуть глаз. - Не сможете сегодня - сможете завтра, - сказал Куве как ни, в чем не бывало. - Нереальное не есть невозможное, - мягко продолжал настаивать нежный голос. - И всего-то осталось триста шестьдесят четыре дня, - проговорил, смыкая глаза, в забытьи Честер. 7 Первые серые проблески приближающейся зари не успели еще появиться на темном небе, а Честер нетвердой походкой уже входил в мягко освещенный спортивный зал. Куве, свежий и в безукоризненно белом одеянии, уже ждал его появления, сидя за маленьким столом посреди зала. - С добрым утром, Честер. Как спали? - Как убитый. Впрочем, я и сейчас не намного живее. Я просто зашел, чтобы сказать вам, что во всем моем теле нет живого места после всех этих вчерашних излишеств. Пригласите сюда врача. И вообще, я должен быть в постели, но... Куве Жестом прервал его: - Честер, вы, конечно, ожидаете, что я сейчас же начну вас жалеть, затею с вами душеспасительную беседу. Но, боюсь, у нас нет времени на эти душещипательные сантименты. - Сантименты? Да я же насквозь болен! - И тем не менее, вы встали в назначенное время и оделись для занятий. Ну, а поскольку вы здесь, взгляните вот на это. Честер проковылял к столу. Под прозрачным стеклом мелькали, сменяя друг друга в непредсказуемой последовательности, красные, зеленые и янтарные огоньки. - Я хочу, чтобы вы изучили эту модель. Когда вы будете готовы, нажмите пальцем вот здесь, вот эту кнопку, цвет которой соответствует тому цвету, который, по вашему мнению, должен загореться следующим. Честер начал изучать световую панель. Зажегся и погас красный огонек, затем зеленый, еще один красный, затем еще один, потом зеленый... Он нажал на янтарную кнопку. Панель погасла. - Никогда не думайте, что первый уровень сложности может привести вас к решению проблемы, Честер. Постарайтесь заглянуть поглубже, найти более утонченную модель. Попробуйте еще раз. Огоньки продолжали мигать в той же самой последовательности. Когда Честер нажал на кнопку в пятый раз, засветилось все табло. Честер удовлетворенно улыбнулся. - Хорошо, - сказал Куве. - Когда вы получите три правильных решения подряд, мы перейдем к моделям более высокой степени сложности. - Мне пришлось просчитывать на три огонька вперед, Куве. Создается такое впечатление, что модели изменяются, пока я на них смотрю. - Да, в этом ряду применена усложняющаяся модель развития. - У меня, скорее, поэтический склад ума. Я не электронный калькулятор. - Не пройдет и года, как вы будете думать совершенно иначе. Применение в ходе этих упражнений в их продвинутых фазах воздействий такого типа, которые никогда не встречаются в повседневной практике, откроют доселе неиспользуемые вами корковые образования. - Не думаю, что эта последняя часть доставит мне удовольствие, - сказал с сомнением Честер. - Что это значит? Куве показал рукой на дальнюю стену. - Поглядите туда. Глядите, прямо перед собой, не отрывая и не отводя глаз. - Он поднял руку и приблизил ее к краю поля зрения Честера. - Сколько пальцев я поднял вверх? - Не знаю; все, что я могу точно сказать, это то, что там есть рука. Куве пошевелил одним пальцем. - Вы заметили это движение? - Конечно. Куве пошевелил вторым пальцем, оставляя первый неподвижным, затем третьим и наконец четвертым. - Вы наблюдали движение каждый раз, - подытожил он, - что показывает, что все четыре пальца находятся в поле вашего зрения. Он вытянул два пальца. - Сколько пальцев я поднял теперь? - Я все еще не могу определить. - Вы ведь видите пальцы. Честер, вы это доказали. И все же, вы буквально не можете сосчитать те пальцы, которые видите. Сигнал, посылаемый вашему мозгу посредством зрительного механизма, ответственного за периферийное зрение, направляется в неразвитый его сектор, в котором находится часть громадной массы обычно неиспользуемых клеток коры мозга. Уровень интеллектуального развития этой части вашего сознания можно примерно сравнить с интеллектом верной своему хозяину собаки, которая может распознать группу ребятишек, но неспособна сформулировать представление об их количестве. Куве опустил руку. - Именно эту часть мозга мы с вами и начнем развивать. А теперь попробуем эту модель. Честер стоял, облокотись на поручень, на верхушке двадцатипятиметровой вышки для ныряния, чувствуя плечами, как жарко печет солнце, и наблюдая за тем, как Куве внизу поправляет натянутые поперек бассейна веревки. - Ну, вот и ваша цель, метр двадцать на метр двадцать, - послышался из крохотного, величиной с рисовое зернышко, устройства, вживленного в кость за левым ухом Честера, голос Куве. - Помните о сосудисто-мышечных моделях напряжения вашего организма. И ждите сигнала. Что-то запикало в ухе у Честера - и он прыгнул головой вниз, прижав к груди подбородок, вытянув перед собой руки с выпрямленными пальцами и прямыми ногами, с оттянутыми носками, слыша, как ветер свистит у него в волосах. Он рыбкой вошел в воду, изогнулся, выпрыгнул над поверхностью воды, подплыл к краю бассейна и одним легким движением выбрался из него. - Что ж, вы делаете неплохие успехи в течение этих двух недель, - похвалил Честера Куве, жестом руки приглашая того к столу, на котором его ждал небольшой бифштекс. - Вы исследовали диапазон ваших врожденных способностей; вы отдаете себе полный отчет в системе ценностей, которыми мы руководствуемся, и вы уже преодолели самое худшее из того, что несет в себе метаболическая инерция. У вашей мускулатуры хороший тонус, хотя вам предстоит еще очень многое сделать для развития ее объема и мощи. Теперь вы готовы к штурму таких более тонких дисциплин, как сохранение равновесия, координация движений, точность, выносливость и темп. - Послушать вас, так я совершенно ничего еще и не сделал. А как насчет прыжков с вышки? Не так-то просто попасть в квадрат метр на метр с двадцатипятиметровой высоты. - Это упражнение было предназначено для развития уверенности в себе. Сейчас же вы приступите к собственно предметной области занятий. Мы начнем с простых вещей, таких, как фехтование, верховая езда, хождение по канату, жонглирование, танцы и фокусы, а затем постепенно перейдем к более абстрактным ступеням. - Вы меня к чему готовите - работать в цирке? Куве пропустил вопрос, мимо ушей. - Академическая часть вашей программы предполагает овладение способностью к раздвоению внимания, самогипнозу, избирательной концентрации внимания, категориальному анализу, развитой мнемоникой и эйдетизмом, от которых мы перейдем к вегетатике, клеточной психологии, регенерации и... - Давайте вернемся к фехтованию. По крайней мере, я знаю, что это такое. - Мы приступим к нему сразу после обеда. А пока вы едите, объясните мне, что значит слово "сейчас". - "Сейчас" изменяется, - сказал Честер, не переставая жевать. - Оно движется вместе со временем. Каждый момент в течение какого-то времени является этим "сейчас" и потом перестает им быть. - "В течение какого-то времени". А как долго? - Не очень долго. Мгновение. - "Сейчас" является частью прошлого? - Конечно, нет. - А будущего? - Нет, будущее пока еще не наступило. Прошлое же уже кончилось. "Сейчас" находится как раз между ними. - А как вы определите точку. Честер? - Пересечение двух линий, - тут же ответил Честер. - Место пересечения, так будет точнее, - поправил его Куве. - "Линия" и "точка" - это термины, обозначающие положение вещей, а не сами вещи. Если лист бумаги разрезать пополам, каждая молекула первоначально целого листа останется либо в первой, либо во второй половине. Если срезы соединить, каждая частица будет все также находиться либо в одной, либо в другой половинке: и ни одна молекула не будет находиться между ними. Наблюдаемая нами при этом линия, разделяющая половинки, есть всего лишь положение предмета, а не сам материальный предмет. - Да, это очевидно. - Прошлое может рассматриваться как одна из половинок листа бумаги, будущее - как другая. Между ними же... нет ничего. - И все же, я сижу здесь и обедаю. Сейчас. - Ваша способность к обобщениям явно не поспевает за способностью Вселенной порождать сложности и затруднения. Человеческое понимание никогда не может быть чем-то большим, чем приближение. Набегайте иметь дело с абсолютами. И никогда не подвергайте произвольной переработке реальность ради простоты. Результаты оказываются убийственными для логики. На террасе появилась Мина, одетая в облегающее розовое трико. Она несла фехтовальные рапиры и защитные маски. Честер доел бифштекс, натянул-черное трико из прочного эластичного материала, взял рапиру, которую протянула ему Мина. Мина стала в стойку, шпага в вытянутой правой руке, ноги под прямым углом, левая рука на бедре. Она слегка ударила несколько раз своей шпагой по клинку Честера и резким неожиданным движением выбила рапиру из его руки. - Ой, извините. Честер. Вы были не готовы. Честер поднял рапиру, стал в стойку, подражая Мине. Они скрестили клинки - и Честер охнул, когда шпага Мины ткнулась ему в грудь. Мина весело захохотала. Честер залился краской от смущения. Когда они скрестили рапиры в третий раз, Мина захватила клинок Честера своим клинком и, резко повернув его, вырвала рапиру из руки Честера. - Честер, - засмеялась она, - по-моему, вы совсем не старались. - Она отложила свою рапиру и ушла. Честер повернулся к Куве, красный от стыда. Куве сделал шаг и жестом пригласил Честера стать в стойку. - Мы будем заниматься каждый день, полчаса утром и полчаса после обеда, - сказал он. - И, возможно, вскоре вы сможете преподнести Мине сюрприз, - мягко добавил он. Честер осторожно кружился вокруг Куве, шаркая босыми ногами о подбитый войлоком мат. Куве сделал шаг вперед, скользнул левой рукой по ребрам Честера, пытаясь схватить его правое запястье. Честер увернулся, сжал левую руку Куве и резко дернул ее вниз. Куве подался вперед, чтобы ослабить давление, сделал захват шеи и бросил Честера через бедро. Честер в воздухе согнутой ногой сделал замок на шее Куве и, перевернувшись, встал на четыре точки, как только захват Куве ослаб. Куве потряс удивленно головой: - Что это - случайность или?.. Честер гнул Куве к ковру, увернулся влево, чтобы избежать захвата головы через спину. Куве уже тянулся к его лодыжке... Мгновение - и он был опрокинут на мат. Он сел, потирая шею. Куве одобрительно кивнул: - Ты делаешь успехи, Честер. Если бы ты внимательнее следил за своими ногами, ты бы смог припечатать меня. - В следующий раз, может быть, - сказал угрюмо Честер. - Кажется мне, что в твоем голосе слышны нотки скрытой враждебности? - сказал Куве, с удивлением глядя на Честера. - Да, черт побери. Ты обработал меня в течение года, как арендованный вертолет. - Выше голову, Честер. Я подготовил для тебя новый тест на сложную реакцию. Это очень интересная комплексная проблема, но, предупреждаю тебя, она может оказаться болезненной. - Ну, в этом-то отношении она не расходится с общей программой. Честер последовал за Куве через террасу, арочный свод, через коридор на открытый дворик. Куве указал на дверь в стене, над которой тесно срослись деревья. - Через эту дверь. Честер, ты пройдешь на прогулку в лес. Ты обнаружишь там несколько тропинок; какую из них ты выберешь, целиком зависит от тебя самого. Тропинки - язык леса: они ведут к дальним холмам. Опасаюсь, что прогулка твоя будет дальней в силу причин, о которых узнаешь в лесу, но, тем не менее, предупреждаю тебя, чтобы ты держался поближе к дому. Как только ты обнаружишь то, что покажется тебе значительным, немедленно возвращайся. Честер вглядывался в темноту лесной чащи: - Это моя первая прогулка за пределами тюрьмы. Ты уверен, что я не убегу? - Боюсь, побег в этом направлении невозможен. Если ты попадешь в беду, помни, что я поддерживаю с тобой радиосвязь. К темноте возвращайся. - Если у меня возникнут какие-либо сомнения, я вспомню хорошо усвоенный девиз: "Нереальное не есть недействительное". Честер двинулся: - Не жди меня. Может быть, мне там понравится. Честер размеренно шел по тропинке, внимательно фиксируя все вокруг. Его внимание привлек какой-то шум. Он резко отпрыгнул, стараясь задержать ноги в воздухе. По его икрам хлестнула веревка, и Честер увидел, как петля ушла вверх. Он осторожно выпрямился, высматривая еще одну ловушку сзади, но ничего не обнаружил. Он изучил дерево, к которому была привязана веревка, затем, стараясь ничего не задеть, подошел к рядом стоящему дубу, окинул его взглядом, забрался на ветку и прыгнул на источник опасности. Отвязав жесткую, 5-миллиметровой толщины синтетическую веревку и обернув ее вокруг пояса, он соскользнул на землю. Потом он зашел в заросли кустов и сразу почувствовал пронзительную боль на тыльной стороне ладони. Он осторожно освободился из паутины очень тонкой колючей проволоки. Выбирая участки, свободные от шипов, он стал переламывать ряды проволоки один за другим и, став на четвереньки, прополз через заграждение. Полчаса спустя Честер стоял на краю крутого обрыва. Внизу метрах в пятнадцати, в потоках солнечных лучей, пробивавшихся сквозь огромные деревья, переливалась и блестела река. Вверху по течению было тихое озерцо, казавшееся черным от расположенных по берегу гладких валунов. Честер отметил, что его расположена точно напоминало десятиметровый бассейн, в который он нырял каждое утро. Просто явное приглашение. Он лег плашмя и осмотрел поверхность скалы. На ней было множество трещин и выступов за которые бы могли цепляться руки и ноги. Может быть, их было даже слишком много... - До развесистого вяза на противоположном берегу было чуть больше десяти метров. Честер снял веревку с поясницы, нашел десятикилограммовый осколок камня с желобом посередине и туго привязал к нему один конец веревки. Он встал, взял веревку с привязанным камнем, несколько раз размахнулся ею, как пращой, и бросил. Камень зацепился и повис на ветке. Очень осторожно Честер потянул на себя веревку, и камень качнулся назад; когда он стал возвращаться в исходную точку, Честер ослабил натяжение и снова потянул. Колебания нарастали. Когда камень начал двигаться вперед. Честер резко дернул веревку. Камень рванулся вверх и - раз, два, три раза веревка обернулась вокруг ветки. Честер подергал - крепление было надежным. Затем свободный конец веревки он обмотал по всей длине сломанного сука и навалил на него валун весом около центнера. Еще раз быстро опробовал крепление и скрестил руки в торжествующем жесте. Оставив веревку, он приблизился к берегу тихого озера. Подняв осколок скалы, он бросил его в самую середину темной воды. Мгновенно на поверхность выскочила снабженная, видимо, пружинами, большая сеть со стекающей с нее водой и опутала брошенный камень. Честер улыбнулся и перевел взгляд на основание скалы. Витки тончайшей колючей проволоки защищали последние два метра вертикали. Спуск мог бы быть очень легким, подумал Честер, возвращение оказалось бы посложнее. Микрофон, закрепленный за его ухом, ожил: - Итак, Честер, ты попался в сеть на озере. Не отчаивайся, ты все делал правильно. Через несколько минут я прибуду и вызволю тебя. Честер снова улыбнулся и повернул в лес. Он посмотрел на солнце, еще раз вспомнил маршрут, которым шел в течение четырех часов, обнаруживая и избегая ловушки, которые расставил ему Куве. Солнце зашло около часа назад, определил Честер, и он находился в трех милях на северо-запад от Центра. Он помедлил, принюхиваясь к воздуху. Из растворенных в нем слабых запахов хвои, можжевельника и раскаленного на солнце камня резко выделялся запах горящего дерева. Уже 50 минут прошло, как он взбирался по склону, и пора было свернуть влево, чтобы изучить верхнюю часть лощины. С каждым шагом запах дыма усиливался. Казалось, что затененные стволы впереди курились легким сероватым дымком. Честер пригнулся и прибавил шаг. Если впереди был лесной пожар, то его нужно было преодолеть как можно быстрее - до того, как пожар отрежет ему путь в долину. Он тихо пробирался сквозь редкие кусты и видел в промежутках между деревьями бледно-оранжевые блики на небе в сотне метров впереди. Пожар, должно быть, совсем близко, подумал Честер, и перешел на бег. Деревья расступились. Развалины скал, увенчивающие теснину, казались бледными на фоне горящих сосен. Навстречу ему катилась волна дыма, подхваченная продувным каньонным ветром. Честер распластался, сделал несколько глубоких вдохов, затем резко вскочил и вскарабкался на верхушку разбитой скалы. Впереди огонь метался меж массивных стволов, вспыхивал, обметывая хвою, и высоко взлетал до самых верхушек сосен. Горящие искры стреляли вокруг Честера. Он уже мог слышать рев раздуваемого ветром пламени. Неожиданный порыв ветра накрыл его стеной дыма. Может быть, просчитывал он, обогнуть холм справа, где проходил вал, который защитит его от огня, спокойно спуститься и выйти в долину в одной миле к северу от Центра. Однако совершить этот поход до темноты не представлялось возможным. Честер обдумывал вариант прохода выше. Лишняя сотня метров... В двадцати шагах на склоне возникла массивная фигура. Человек был рыжебородый, одетый в заплатанные штаны и свободно болтающийся жакет из выцветшей шотландки с тремя или четырьмя отсутствующими пуговицами. Два пальца его правой руки натягивали тетиву лука. Стрела была увенчана блестящим стальным наконечником и нацелена прямо в пупок Честера. - Я знаю, что вы - обитатели Долины - двигаетесь быстро, как Царь Змей, когда Кез-отец бросил его на сковородку, но Голубой Зуб прыгает быстрее, - прорычал бородач на вполне понятном, впрочем, диалекте. - Что тебе надо здесь, в Свободных Горах? Или жизнь внизу тебе надоела? Честер наморщил лоб, пропуская звуки варварской речи через сознание, отмечая фонетические замены и интонации. Структура диалекта была достаточно простой, и Честеру удалось ее сымитировать: - Если ты не возражаешь, я бы хотел, чтобы Голубой Зуб нацелился на что-нибудь другое, - ответил Честер, указывая на деревья и не сводя глаз со стального наконечника стрелы. - Пальцы у Голубого Зуба могут быть испачканы жиром или чем-то вроде того. - Не попугайничай, - сказал незнакомец на чистом английском. - Мне было уже десять лет, когда я покинул Долину. Итак, что ты хочешь найти здесь? - Вообще-то я очень надеялся найти дорогу обратно в Долину и не имел бы ничего против того, чтобы меня не поджарило огнем и чтобы меня не сбивали с дороги. Вы не будете возражать, если я продолжу свой путь? Вы ведь знаете, что сюда приближается огонь. - Пусть огонь тебя не беспокоит. Это я зажег его, чтобы выгнать из леса дичь. Сейчас он дойдет до откоса и потухнет. А теперь обойди меня справа и поднимайся наверх. И имей в виду: Голубой Зуб будет следить за каждым твоим движением. - Я двигаюсь в другую сторону, - сказал Честер. - Делай-ка лучше то, что тебе говорят. Ты ведь сам сказал, что становится жарко. - Стрела все еще была упорно нацелена прямо в живот Честера. Лук скрипнул, когда бородач натянул тетиву так, что наконечник стрелы оказался у самой рукояти лука. - Ну, решай! - Но что же ты хочешь от меня? - Ну, скажем, новостей из Долины. - Кто ты такой? И что ты делаешь здесь, в горах? Если тебе нужны новости, ты можешь спуститься вниз, к Центру. - Меня зовут Бэндон, и ничего хорошего от вашего чертова Центра я не жду. Не оборачивайся, продолжай идти вперед, и, если ты надеешься на свою безделушку за ухом, забудь о ней. Ты за пределом досягаемости. - Ты что, рассчитываешь, захватив меня здесь, получить за меня выкуп? - Какие же это сокровища могут предложить жители Долины, чтобы они могли прельстить обитателя этих свободных Гор? - расхохотался Бэндон. - Ты меня отпустишь завтра утром? - Ни завтра, ни послезавтра, ни после-послезавтра. Забудь свою тихую долину, обитатель Долины. Ты останешься здесь до самой смерти. 8 Вершины гор уже начинали погружаться во мрак, когда Честер и Бэндон, спотыкаясь, перелезли через груду камней - все, что осталось от упавшей стены, - и выбрались на ровную дорогу, петляющую меж высоких тополей и ведущую к низким строениям, силуэты которых вырисовывались на фоне багрового заката. - Это наш город, обитатель Долины, - сказал Бэндон, тяжело дыша после подъема в гору. - Здесь есть пища, есть огонь, способный согреть ночью, есть крепкое пиво и братство свободных людей - все, что необходимо от заката до рассвета. - Очень поэтично, - прокомментировал Честер, обводя глазами рытвины и ухабы на дороге и заросли дикого кустарника на самых ее обочинах. - Но ты забыл некоторые вещи, к которым я успел привязаться, ну, скажем, книжки, салат, зубная щетка и чистые носки. К Тому же, похоже, в некоторых из ваших домов не хватает такой мелочи, как крыша. - Ради свободы я готов смириться и с отсутствием крыши. - Конечно, у каждого из нас свои маленькие причуды, - промолвил Честер. - Но почему я должен присоединяться к вашей компании? Я лучше тихо удалюсь. - Ты пришел сюда непрошеным гостем, - заявил категорически Бэндон. Он опустил лук и ослабил тетиву. - Не будь дураком и не пытайся убежать. На всех подходах к городу расставлены часовые. - Знаю, я их видел. - При таком-то свете? Наших лучших лесных жителей? - Шутка, - ответил Честер. - А впрочем, может быть, и в самом деле видел. Ведь зрение у вас, обитателей Долины, как у самого Кеза-отца. Скажи-ка мне, где ты выучился нашему жаргону? - Вашему диалекту? Ну... я... просто выучил его. Как хобби. - Значит, неправда, что, как говорят, некоторые обитатели Долины могут научиться ему в мгновение ока? - Совершенно беспочвенный слух. - Я так и думал. А теперь пойдем и посмотрим, как встретят тебя братья. - В сгущающемся мраке они подошли к ближайшему зданию. Честеру удалось в полумраке рассмотреть детали резного орнамента дверных проемов, упавшие решетки для вьющихся растений, рухнувшие портики. Прямо на дороге валялась разбитая статуя. - Должно быть, когда-то это был прелестный городок, - заметил Честер. - Что с ним случилось? Бэндон презрительно фыркнул. - Мы отбросили все эти рабские привычки ишачить, лишь бы только покрасоваться перед соседями. Здесь мы свободны. Здесь нет никого, кто указывал бы нам, что делать. Те, кому это не нравилось, ушли отсюда. Туда им и дорога. Они нам не нужны. - Шикарно, - согласился Честер. - Но что станет, когда наступят холода? - Кругом полно древесины. Будем жечь костры. Честер оглядел почерневший фундамент сгоревшего дотла дома. - Понимаю... - Это чистая случайность, - проворчал Бэндон. - Полно домов, которые уцелели. Он остановился. - Подожди здесь. - Он закинул голову и пронзительно свистнул. Из дверных проемов, из-за темных заборов, из-под крон развесистых деревьев начали появляться люди. Честер оценивающим взглядом обвел окружавшую его толпу человек в пятьдесят: все мужчины, небритые, одетые в шкуры. Никого, отметил Честер, с кем хотелось бы познакомиться поближе. - Этот обитатель Долины - гость, - объявил Бэндон собравшейся братии. - Мы будем относиться к нему, как к нашему собрату, если, конечно, он не попытается смыться. А теперь я забираю его с собой во дворец, до тех пор, пока для него не будет устроено его собственное жилище. И я вас всех предупреждаю: если с его головы упадет хоть один волос, наказание понесут все, скопом. Из толпы выступил перед высоченный глыбообразный детина в одеянии с напластованиями грязи. - Мы много слышали о силе обитателей Долины, - прорычал он. - Этот совсем не кажется сильным. - Возможно, он ловкий и хитрый, что гораздо лучше, - обрезал его Бэндон. - Оставь его в покое, Гриз. Это приказ. Гриз оглянулся на сотоварищей: - Странно, что ни один из нас не удостоен чести спать во дворце. Но стоило появиться этому "шпиону" и с ним обращаются все равно как с самим Кезом-отцом, когда он отправился на дно морское в гости к тамошнему царю. - Ладно, ладно. Ну-ка, ребята, разожгите костер в Зале, поджарьте оленины и откройте несколько бочонков пива. Мы устроим хорошенький пир, чтобы показать новичку, какой свободной жизнью мы все здесь живем. Из толпы раздалось несколько выкриков, из задних рядов послышалось тихое улюлюкание. Гриз уставился на Бэндона: - У нас нет оленины. Зато полно консервированной фасоли и черствых крекеров. Единственное пойло, которое у нас есть, это пара ящиков мочи, под названием "пиво", которые Лонни спер на прошлой неделе. - Постарайтесь сделать все возможное, - оборвал его Бэндон. - И побольше жизни. Я хочу, чтобы вы здесь выглядели бодрыми и жизнерадостными. - Он повернулся к Честеру и махнул рукой в сторону внушительного фасада с отбитыми колоннами и разбитыми стеклами. - Идем во дворец, приведешь себя в порядок перед пиром. - Одну минуту, - вмешался Гриз. Он подошел к Честеру, в руках у него был толстый железный прут. - Я тебя предупредил, Гриз, - вздрогнул Бэндон. - Я не собираюсь его бить-пока, - прорычал Гриз. Он схватил прут за оба конца, ссутулился и напрягся. Металл поддался, и оба конца прута почти сошлись вместе. Он перевел дух и протянул прут Честеру. - Выпрями-ка его. Цапля Болотная. - Что-то нет настроения, - осторожно произнес Честер. Гриз лающе засмеялся, бросил прут на землю, подошел к обочине дороги и вернулся с массивным куском тесаного камня. - Эй, лови. - Он с усилием бросил глыбу в сторону Честера, так что тот едва успел отдернуть ногу, когда глыба грохнулась оземь. Бэндон быстрым движением натянул тетиву лука. - Довольно, Гриз, - рявкнул он. - Пошли, обитатель Долины. - До скорой встречи. Болотная Цапля, - прокричал им вслед Гриз. Честер последовал за Бэндоном через захламленную каменную террасу, мимо мрачных обшарпанных дверей внутрь помещения, котором стоял запах закисших шкур и забытых остатков пищи. В одном углу стоял, прислонясь к стене, сломанный диван, рядом с ним стол с перевязанной ножкой. У широкого камина валялось раскиданное постельное белье, в очаге лежали беспорядочно набросанные в кучу, сломанные ножки стульев. Возле окна с выбитыми стеклами вилась наверх, на галерею, лестница со сломанными перилами. - Да, местечко несколько обшарпанное, - прокомментировал Честер. - А кто здесь жил раньше? - Кто его знает. - Бэндон вытащил из кармана зажигалку и начал ею щелкать, пока наконец не появилось пламя. - Бензин кончается, - сказал он. - Кто-то из прежнего начальства жил здесь, но когда мы перестали выполнять их распоряжения, они просто выехали отсюда, я полагаю, на равнины, чтобы на них там надели ярмо. - А какие они давали распоряжения? - Всегда им что-нибудь было надо: создать комитет по вопросу ремонта крыш, чистки сточных канав или витья веревок. Ну, в общем, всякой грязной работы. - Думаю, что их распоряжения, возможно, не были совсем уж бессмысленными, - заметил Честер, оглядывая облезающие обои и полуистлевшие занавески. - Черт возьми! Они сами и должны были этим заниматься. Но нет же, они сбежали и оставили все как есть. Мы заперли нескольких из них и пытались заставить их работать, но им как-то удалось удрать. - Да уж эти отряды начальников - все подлые трусы, точно, - сказал с иронией Честер. - Вечно дурят нашего падкого на развлечения брата, зная то, чего не знаем мы. - Во-во, - согласился Бэндон. - Почему бы вам не собирать дрова в лесу, вместо того, чтобы ломать и жечь мебель, - спросил Честер. - Сидеть ведь не на чем. - Ну да, не на чем! Посмотри-ка вон под ту груду шкур. Мы пытались топить дровами, но они плохо горят. А стулья сухие и горят отлично. Сейчас мы запалим хорошенький костер и поговорим о том, что там происходит внизу. Полагаю, что все та же старая рабская жизнь: каждый сует свой нос в дела другого. - У-гу, - хмыкнул Честер, оглядывая разнообразный хлам, разбросанный по всему помещению. - Они все еще несут на себе непосильное бремя плавательных бассейнов, прачечных, пикников, концертов и всех тому подобных неудобств. Да, между прочим, откуда к вам поступают консервированная фасоль и крекеры? - Здесь полно складов, - сказал Бэндон, зачерпывая ковшом воду из бочки и стаскивая с себя рубаху. - И в них много всякой всячины. Ребята могли бы раздобыть много чего вкусного, если бы захотели попытаться это сделать. Пофыркивая, он начал плескать воду на лицо и на грудь, затем вытерся рубашкой и снова надел ее. - Все в порядке. Ну, а теперь давай ты, - сказал он. Честер с сомнением посмотрел на мутно-коричневую воду: - А что будет, когда вы окончательно разграбите и опустошите все склады? - У нас есть планы, - сказал многозначительно Бэндон. - Мы с голоду не умрем. - Он смахнул, какой-то мусор с сиденья расхлябанного стула и уселся на него. - У меня тут припрятана пара бутылок настоящего Триценнского, - сказал он. - Как только ты умоешься, мы тут же их и разопьем. Нет смысла делиться с ребятами, все равно на всех не хватит. - Вот молодец! - сказал Честер. - Я думаю, что я отложу купание на потом. - Гм! Я думал, что вы, обитатели Долины - большие любители поплескаться. Черт возьми, я всегда ополаскиваюсь так, как ты только что наблюдал. - У тебя просто инстинктивное стремление к личной гигиене, - тактично заметил Честер. - Качество, достойное восхищения. Скажи мне, чем объяснить такую непонятную тягу к опрощению? Что, у тебя было голодное детство? - Хуже, - ответил Бэндон. - Они пытались заставить моего отца делать за них грязную работу. И ему это не понравилось. Он организовал Сопротивление. Посмотри! - Бэндон с гордым видом обвел все рукой. - Теперь это все мое - мое и ребят. - Я вижу, вы здесь из того рода людей, которые, не задумываясь, топчут чужие газоны, - сказал с восхищением Честер. - Типично потребительская психология. Вы живете в этих старых домах просто потому, что они здесь оказались, едите очень питательные, натуральные консервированные бобы так, как велел Господь, тащите одежду прямо из заброшенных складов самой Матери Природы. К чертям собачьим ремонт. Когда поизносится этот город, всегда под рукой окажется множество других. - Можешь не показывать свое остроумие, - перебил его Бэндон. - Мы имеем такое же право на красивую жизнь, как, и все. - Ну да, конечно, какой-то умник изобрел какую-то штуку, какой-то промышленник-капиталист построил фабрику для ее производства, а какой-то интеллигент-очкарик осуществил всю инженерную часть работы. Пора и вам выйти из вашей долгой спячки и получить причитающуюся вам долю! Ну а теперь, давай выпьем вина, о котором ты говорил. Если мне предстоит провести здесь остаток моей жизни, я должен сразу начать привыкать пить его теплым. - Оно тебе понравится, как только привыкнешь, - сказал Бэндон. Он подошел к холодильнику без дверцы, поднял крышку морозильной камеры, пошарил в ней рукой и вытащил две темно-коричневые бутылки. Честер прошелся по комнате, заметив остатки старинных часов, стиральную машину с вывороченными внутренностями, заполненную дровами, моток бельевой веревки, проволоку в цветной обмотке, разбросанные там и сям ржавые гвозди, согнутые плечики для одежды, разорванные картонные коробки, разбросанную повсюду одежду. - Что вы имеете против жизненных удобств, Бэндон? - спросил он, принимая бутылку. - Что было бы плохого в том, чтобы вычистить эту комнату так, чтобы в ней пахло так же хорошо, как и в окружающем город лесу? И является ли хранение в жилой комнате всякой рухляди особо выдающимся признаком свободы и независимости? - А нам плевать, что кто-то сооружает для себя затейливые жилища. Мы предпочитаем простоту и непринужденность. - Вы лишь повторяете длинный ряд философов, которые рассуждали, что секрет Вселенной состоит в том, чтобы сидеть в своем собственном дерьме, - начиная с раннего христианства и до битников двадцатого столетия. Я могу быть таким же самодовольным и уверенным в своей правоте, как кто-либо другой, когда я сижу в шикарном ресторане с кондиционером, одной рукой водя по меню, выбирая блюда самой изысканной кухни, а другой зажигая дорогую сигарету, в то время как остальное мое внимание сосредоточено на сидящей рядом со мной нарядно одетой молодой особе. Вопрос о том: почему бы не быть добродетельным в комфорте? - Послушай, ты смотри, не пытайся сеять недовольство среди моих людей. - Твоих людей? А я-то думал, что вы здесь все свободны, как мухи в привокзальном туалете. - Да, мы свободны. Но любое свободное сообщество нуждается в небольшой организации. Не сей сомнений в души ребят - в противном случае я могу дать Гризу зеленый свет. - У меня сложилось неприятное предчувствие, что Гриз не станет дожидаться твоей санкции. Кажется, он очень неравнодушен ко мне. - Не беспокойся, я за ним присмотрю. - Бэндон прикончил свою бутылку. - Давай присоединимся к ребятам. Думаю, что сейчас