Александр Лазаревич. Генератор желаний --------------------------------------------------------------- © Copyright Лазаревич Александр Владимирович WWW: http://www.webcenter.ru/~lazarevicha/ ? http://www.webcenter.ru/~lazarevicha/ --------------------------------------------------------------- Размышления об обратной дороге в будущее. Собственно текст книги "Генератор Желаний" воспроизводится по машинописному изданию 1988 года. Отличиями настоящего гипертекстового варианта являются разбиение глав на условные параграфы (для удобства ссылок), наличие комментариев к тексту (гиперссылки типа 2.49.1, где 2 - номер главы, 49 - номер параграфа в главе, 1 - номер ссылки в параграфе), и гипертекстовые ссылки из основного текста на словарные статьи гипертекстовой футурологической энциклопедии "Ключ к Будущему", помогающие глубже понять смысл используемых в книге понятий. Это удобно для глубокого изучения текста, однако при первоначальном ознакомлении, чрезмерное количество гиперссылок может мешать. Поэтому, если Вы еще не читали этой книги, настоятельно рекомендуется скачать файл WISHGEN.ZIP, 101 Кбайт, содержащий книгу "Генератор Желаний" в виде обычного (не гипертекстового) текста (кодировка ДОС). Оглавление Глава 0. (Вместо предисловия) Глава 1. Так ли уж неизбежен прогресс? Глава 2. Человек будущего: ангел смирения или генератор желаний? Глава 3. То, о чем Вы всегда хотели, но боялись мечтать... Глава 4. Игры бессмертных. Глава 5. Властелины Вселенной. Г л а в а 0. (Вместо предисловия) 0.1.Когда мне было десять лет, я почти что жил в двадцать первом веке, таком двадцать первом веке, каким представляют его себе некоторые фантасты: роботы, компьютеры, звездолеты, победа над всеми болезнями. Чудеса техники! Триумф науки! Человек - властелин Вселенной! 0.2. Для детского воображения, не слишком скованного реальностью, все это было рядом, совсем близко, вон за тем высоким забором, где (конечно же) располагалось сверхсекретное НИИ. Научно-фантастический фильм о полете на далекую звезду воспринимался почти как репортаж о реальном событии, а таких фильмов и книг в 60-е годы было много, очень много... 0.3. Это была удивительная эпоха. Человечество еще не знало энергетического кризиса, еще не прозвучали в полную силу мрачные голоса экологов. Только что был изобретен лазер. Только что стало ясно, что ЭВМ не просто большой арифмометр, а ключ к искусственному интеллекту. Только что первый человек поднялся над тонкой воздушной оболочкой Земли, и облетел земной шар за 108 минут. И хотя он летел над Землей на высоте не большей, чем расстояние от Москвы до Смоленска, в воображении современников он вознесся к звездам. 0.4. Это было время, когда технологический оптимизм достиг своего пика. Управляемый термоядерный синтез? - "Еще лет пять, и неисчерпаемый источник энергии будет в нашем полном распоряжении!" Искусственный переводчик? - "Через десять лет всем людям-переводчикам придется искать себе другую работу!" Экспедиция на Марс? - "Это уже сложнее. Придется подождать до 1982 года, а может быть даже до 1984-го. " Пересадка сердца? - "Ну, эта проблема уже решена." 0.5. Это была пора беззаботного детства научно-технической революции, и как у всякого ребенка, фантазии и реальность путались у нее в голове. Казалось, она может все... И это была пора моего беззаботного детства, ибо я принадлежу к той части моего поколения, которой выпало самое беззаботное детство за всю историю человечества - предыдущие поколения детей пострадали от войн, будущие, вероятно, "пострадают" от трудового воспитания. Кстати, о трудовом воспитании. Сейчас спохватились именно потому, что стало видно, что из нас выросло. Мы росли полными лентяями, и НТР поощряла нас в этом. "Через 20 лет никакой черной работы! Будете кнопки нажимать! В белом халате!" 0.6. В общем-то все правильно. Кто мог тогда предвидеть какие барьеры придется вскоре преодолевать НТР? Готовить нас к жизни в мире, где нет физического труда, было в то время разумной политикой. Никто не мог тогда знать, что рождение этого нового мира задержится, задержится, по видимому, на время жизни одного поколения. И новое поколение, уже получившее трудовое воспитание, придет в этот мир умных машин, где для жизни нужно не то воспитание, которое они получили, а то, которое получили мы. Впрочем, воспитание и раньше часто оказывалось в противофазе с жизнью. 0.7. Итак, мы жили там, в этом светлом и прекрасном будущем. Мы жили так, как будут жить люди в мире, в котором всю физическую работу возьмут на себя роботы. Вместо роботов на нас работали наши родители, но мы тогда не хотели замечать этого. Защищенные от суровой действительности глухой стеной не знающей меры родительской любви, мы воспринимали фантазии как реальность, а реальность как полузабытый дурной сон. 0.8. Двадцать первый век с его роботами - механическими рабами человека, с его изобилием, с освоением далеких планет, с его обещанием бессмертия, этот двадцать первый век - наша родина, и мы хотим туда вернуться. Мы - десант, высаженный двадцать первым веком в век двадцатый. Пробиваясь обратно в будущее, мы должны будем создать его, и это единственный шанс для двадцать первого века воплотиться в жизнь таким, каким мы его себе представляли. Ибо вопреки расхожему представлению о том что, мол, прогресс остановить нельзя, и, следовательно, нечего о нем беспокоиться, прогресс остановить можно, и, в сложившейся сейчас обстановке, очень даже легко. 0.9. В этой книге речь пойдет не о ядерной угрозе и не об экологической катастрофе. Над человечеством нависла угроза гораздо менее эффектная и впечатляющая, и уже в силу этого гораздо более опасная - с невидимым врагом бороться всегда труднее. 0.10. На первый взгляд кажется, что мое поколение - избалованное, с завышенными ожиданиями - не сможет сыграть заметной роли в истории, но если вдуматься, то именно этот разрыв между ожиданиями и действительностью делает нас самыми яростными сторонниками технического прогресса. Идея технического прогресса никому так не дорога как нам. Историческая миссия нашего поколения - спасти технический прогресс и сделать его неостановимым. В этом и только в этом оправдание нашего беззаботного детства. Г л а в а 1. Так ли уж неизбежен прогресс? 1.1. С детских лет нам внушали, что материя постоянно развивается от низших форм к высшим: сначала повсюду была только неживая материя, но потом она самоорганизовалась и получилась более высокая форма - жизнь; сначала жизнь была неразумной, но в конце концов в ходе эволюции появился человек; поначалу он одевался в шкуры, но в ходе истории была создана высокоразвитая цивилизация. Создается впечатление, что прогресс неизбежен. Отсюда делается вывод о том, что нам не о чем беспокоиться - цивилизация и дальше будет развиваться сама собой, одаривая нас новыми технологическими чудесами. 1.2. Чтобы понять в чем слабое место подобных рассуждений, достаточно задать себе простой вопрос: какая доля материи переходит из низшей формы в высшую? Ясно, что масса неживой материи во много раз превосходит массу живой: под каждым деревом, возвышающимся над землей на десяток метров, или животным высотой порядка метра, находится уходящий к центру Земли столб расплавленной магмы в несколько тысяч километров глубиной. Вот вам грубая оценка соотношения между живым и неживым на планете Земля, планете считающейся царством жизни! Доля живого уменьшится еще на много порядков, если включить в подсчет массы солнца, планет, всей неживой материи во вселенной. А какая часть живой материи обрела сознание? Эволюция произвела миллионы различных видов животных, из них только один оказался наделен разумом. 1.3. Таким образом, переход на более высокую ступень развития является не правилом, а скорее счастливым исключением из правила. Закон развития материи от низших форм к высшим утверждает лишь, что такие счастливые исключения обязательно должны существовать, но он никоим образом не может гарантировать, что таким "счастливчиком" окажетесь вы, или ваша общественная система, или, наконец ваша цивилизация. 1.4. Прогресс нельзя остановить, но его можно избежать, как это сделали миллионы видов животных, вполне обходящихся в своей жизни без разума. Большинство путей развития материи оканчиваются тупиками, и лишь немногие из них оказываются магистралями, ведущими ко все более высоким формам. Иначе и быть не может: откуда получали бы энергию живые организмы, если бы не существовало гигантского шара неживой раскаленной плазмы - Солнца? Отнюдь не случайно к каждому " возвышенному" мозгу приставлен "низменный" желудок. Высшие формы развиваются из низших, среди низших, и опираясь на низших. Поэтому последние оказываются для первых естественным и необходимым дополнением. 1.5. Но почему все-таки одни поднимаются вверх, другие же стоят на месте? Отличаются ли чем-нибудь первые от вторых, или все решает слепой случай? Чтобы ответить на эти вопросы, разберем пример человека и шимпанзе. И тот и другой произошли от общего обезьяньего предка, жившего десяток миллионов лет назад. Представьте себе два стада обезьян. В первом стаде обезьяны того же самого биологического вида, что и во втором. Однако через 500 тысяч поколений потомки первого стада запускают ракеты в космос, потомки же второго стада продолжают вести почти в точности тот же образ жизни, что и их далекие предки. Почему? Второе стадо приспособилось к окружающей его среде, приспособилось наилучшим возможным образом, так что любое изменение пошло бы ему только во вред. В самом деле, представим себе, что некий шимпанзе вдруг обрел разум и изобрел способ собирать плоды с деревьев в 10 раз быстрее, чем раньше. Внезапно нахлынувшее изобилие привело бы к демографическому взрыву в стаде - если есть еда чтобы прокормить лишние рты, эти лишние рты вскоре обязательно появятся на свет. Все это приведет к тому, что стадо станет потреблять больше плодов, чем производят окружающие джунгли. Обезьяны начнут поедать и те плоды, которые раньше шли "на семена", число плодоносящих деревьев начнет сокращаться. Результат: экологическая катастрофа, голод и гибель "чересчур умного" стада. 1.6. Вмешательство разума нарушило бы информационное равновесие между стадом и окружающей средой. Что такое информационное равновесие? Взаимодействие между любыми двумя системами (в данном случае стадом и средой) всегда можно рассматривать как обмен некоей информацией. До появления "разумного" шимпанзе стадо как бы говорило среде: "мы собираем плоды медленно", на что среда отвечала "новые плоды успевают вырасти, берите и ешьте!". Такой, одной и той же информацией они обменивались испокон веку, и ни в стаде, ни в среде ничего от этого обмена не менялось. Системы находились в информационном равновесии друг с другом. Но вот обезьяны выдали необычную, неканонизированную, информацию: "мы собираем плоды быстрее", а затем: "нас стало больше, и мы жрем больше." Окружающая среда, как гигантский компьютер, переработала эту информацию и выдала ответ: "число плодоносящих деревьев сокращается, подыхайте с голоду!" 1.7 . Однако не следует думать будто нарушение информационного равновесия обязательно ведет к гибели. Если бы наш гипотетический "разумный" шимпанзе был действительно хоть сколько-нибудь разумен, диалог на этом не оборвался бы. Ответом стада среде было бы: "мы обрабатываем землю и сажаем растения сами", на что среда откликнулась бы сначала увеличением урожая, а затеи истощением почвы и новой угрозой голода. Стадо ответило бы изобретением удобрений, а среда...Среда надо полагать тоже не растерялась бы и ответила бы стаду очередным бедствием. 1.8. Игра в обмен нестандартной, неканонизированной информацией могла бы продолжаться сколь угодно долго. Да собственно говоря, такая игра на самом деле началась 10 миллионов лет назад и продолжается и по сей день. Только начало, и ведет ее не стадо шимпанзе - те так и не нарушили информационного равновесия со средой, и потому так и остались обезьянами. Им не нужно было эволюционировать, не нужно было меняться, потому что вокруг них ничего не менялось. Игру ведет другое стадо. То, которое сегодня называет себя Человечеством. 1.9. Сейчас уже трудно сказать, что послужило толчком к началу игры. Одни ученые говорят: внезапное изменение климата. Леса стали гибнуть (неканонизированное сообщение со стороны природной среды) и обезьянам пришлось спуститься с деревьев и научиться ходить на задних лапах, чтобы легче обозревать саванну (нестандартный ответ на это сообщение). Другая точка зрения: обезьяны облучились, живя около природного ядерного реактора (нарушающая равновесие информация со стороны природной среды) (1.9.1 .). Потеряв острые клыки и сильные мышцы в результате мутации, они вынуждены были искать им замену, и нашли ее - в виде камня и палки, взятых в руку. 1.10. Какая бы из гипотез ни была верна, ясно одно: произошло нарушение информационного равновесия между нашими далекими предками и окружавшей их средой. Среда воздействовала на наших предков неожиданным, нестандартным образом и получила такой же неожиданный, нестандартный ответ-воздействие. В свою очередь среда ответила на это воздействие еще более неожиданным образом. Началась эскалация неожиданностей. Бедные обезьяны! Из сравнительно простой, предсказуемой среды они создали для себя среду сложную и предательски непредсказуемую! Жизнь в такой среде потребовала от них стать умнее. Так появился разум . Он не принес им ни безопасности, ни покоя. Напротив, жизнь по старинке, в информационном равновесии со средой, была куда безопаснее и покойнее. Разум же стал тем механизмом, который постоянно нарушает равновесие. Разум принес множество благ, но тут же перечеркнул их неисчислимыми бедами, и если тщательно подсчитать все плюсы и минусы, разум не дает нам никаких преимуществ перед неразумными тварями, кроме одного: разум дает нам шанс стать завтра чуть-чуть разумнее, чем сегодня. Быть разумным значит все время идти вперед. Равновесие сохраняет лишь тот, кто стоит на месте. Тот, кто идет, должен постоянно терять равновесие. Он как-бы падает вперед, выставляет ногу, чтобы не упасть, снова как-бы падает, опять выставляет ногу... и движется, движется, движется... 1.11. Так движется вперед наша цивилизация,и кажется ничто не может заставить ее остановиться и обрести равновесие. Между тем, жизненный опыт любого из нас говорит, что достигнуть информационного равновесия между почти любыми двумя системами очень просто: для этого часто бывает достаточно регламентировать поток информации по принципу: "не трогай другую систему, и она тебя тоже не тронет". 1.12. Посмотрите на маленького человечка лет четырех-пяти. Недаром его называют "почемучкой". Его информационные отношения с окружающей средой явно неравновесны. Он все время задает окружающему его миру нестандартные вопросы и получает неожиданные ответы. Окрики мамы: "Не лезь туда! Не трогай этого!" еще не способны охладить его экспериментаторский пыл. Впрочем... "Не лезь в приемник, стукнет током!" Если его уже "стукало током", он больше не полезет. Повзрослев, и набравшись житейской премудрости, он в случае поломки приемника не станет допытываться в чем тут дело, а возьмет и отнесет приемник в мастерскую. Вопросы, которые он мог бы еще задать, так и останутся незаданными. Он стал взрослым человеком, а взрослый человек живет в мире черных ящиков, заглядывать внутрь которых не принято. Да и зачем - общество научило его некоторому стандартному набору воздействий на тот или иной "черный ящик" чтобы получать стандартный набор ответов. Приемник - черный ящик: воздействие - нажать на кнопку; ответ - польется музыка. Мастерская по ремонту - черный ящик: воздействие -сдать неисправную вещь, заплатить деньги; ответ - (в идеале) - получить исправную. Ваш сосед - черный ящик: воздействие - приподнять шляпу и сказать "С добрым утром!"; ответ - он тоже приподнимет шляпу и скажет что-то вроде "Дбрутр!" 1.13. Между тем, кроме стандартных воздействий. может существовать бесчисленное множество нестандартных. Чтобы убедиться в этом в отношении радиоприемника, достаточно бросить взгляд на его схему: в отношении соседа - поговорить с ним хоть раз по душам. Если бы мы умели нарушать информационное равновесие между нами самими и окружающими людьми и вещами, наш ум и наша душа развивались бы так же быстро как и в пятилетнем возрасте - ведь говорят, наш мозг используется только на 10% - место для развития есть. Возможно в этом секрет универсальных гениев - Леонардо да Винчи, Ломоносова - для них не было черных ящиков, они относились ко всему так, как будто все было в принципе доступно их пониманию, надо лишь приложить усилие, чтобы понять. Отказавшись рассматривать этот мир как набор черных ящиков, они оказывались один на один со всей сложностью этого мира, но эта сложность формировала и растила их, и сделала их теми, кем они были. 1.14. Сейчас несметные тысячи людей во всем мире занимаются йогой, трансцендентной медитацией, участвуют в различных группах психологического тренинга в надежде что их сознание каким-то чудесным образом расширится, вырастет, углубится, они вдруг станут другими людьми и им откроются тайны творческого мышления. Все оказывается гораздо проще и вместе с тем труднее. изучите устройство приемника - и Ваше восприятие мира расширится - не настолько, правда, насколько обещает йога, но то, что раньше Вам казалось бессмысленным техническим жаргоном превратится в осмысленный текст. Еще больше расширит Ваше сознание откровенная беседа с другом - Вы не только откроете что-то в нем, но и себя начнете лучше понимать. Но какой же он долгий, трудный и кропотливый, этот путь познания. Куда легче сесть в позу лотоса! 1.1 5. Люди придумали множество эвфемизмов для слова "застой": "устойчивость", "стабильность", "гомеостаз" и т.п., однако как бы благозвучно мы его не называли, застой остается тем, что он есть - прекращением развития, информационным равновесием с предсказуемой средой. Живя в предсказуемой среде легче обеспечить себе безопасность. Но безопасность эта коварна и иллюзорна, ибо все в мире в конце концов меняется, и предсказуемая внешняя среда вдруг неожиданно выдает совершенно непредсказуемую порцию информации на которую не найдется ответа у того, кто сформировался в условиях информационного равновесия. Так, паразитические организмы могут жить лишь пока существуют организмы-хозяева, обеспечивающие для них привычную среду, но если хозяева вымрут, погибнут и паразиты - они слишком узко "специализированы" и не смогут "переквалифицироваться" на другую среду обитания. 1.16. Застой есть плата за призрачную безопасность. С другой стороны, платой за развитие является риск. Тот, кто идет неизведанной дорогой всегда рискует; тот, кто не обжегся, никогда не узнает, что такое боль от ожога. Либо развитие, либо "абсолютная" безопасность. Тот, кто надеется совместить одно с другим, хочет, как говорится, "на елку залезть и штанов не порвать". 1.17. Итак, тот, кто находит себе (или создает для себя) предсказуемую среду обитания, останавливается в своем развитии. Для постоянного развития необходимо постоянное нарушение информационного равновесия между системой и окружающей средой. 1.18. При этом нарушение равновесия может происходить двумя путями. В первом случае сама система пассивна, во внешней среде происходят самопроизвольные изменения. При этом темпы развития системы определяются скоростью процессов во внешней среде, и от самой системы не зависят. Так обычно эволюционируют биологические виды - изменения в окружающей среде (геологические, климатические) заставляют виды развиваться, однако, поскольку скорость геологических и климатических процессов очень мала, то и биологическая эволюция движется медленно (как показывает практика селекционеров, биологические виды в принципе могли бы развиваться в сотни раз быстрее, чем это наблюдается в природе.) 1.19. Во втором случае система активна, т.е. способна сама существенно изменять внешнюю среду. После каждого такого изменения, система оказывается в фактически новой среде, к которой надо заново приспосабливаться. Приспосабливаться - значит искать равновесия, однако полное информационное равновесие не всегда достижимо. Пытаясь найти новое положение равновесия, система часто находит его лишь по некоторым параметрам, нарушая в ходе поисков равновесие по другим. Реагируя на это нарушение, среда снова изменяется. Система опять вынуждена приспосабливаться, что может еще раз вызвать изменения в среде. Так может повторяться бесконечное число раз. В этом случае процесс развития становится самоподдерживающимся. Скорость его не привязана к скорости самопроизвольных процессов во внешней среде, и потому может быть очень большой. Биологов всегда ставила в тупик необычно большая скорость эволюции предков человека. Самоподдерживающийся процесс? 1.20. Но, по-видимому, результатом самоподдерживающегося процесса являемся не только мы сами, но и наша техническая цивилизация. Мы любим жаловаться на то, что техника, решая одну проблему, как правило порождает десяток новых. Но ведь это же необходимейшее условие самоподдерживающегося процесса! Находя равновесие по одному параметру (решая какую-то одну проблему) цивилизация должна нарушать равновесие по другим параметрам, иначе самоподдерживающийся процесс развития заглохнет. Техника перестанет развиваться, если жизнь не будет ставить перед ней все новых и новых задач. 1.21. Не дай нам боже когда-нибудь начать находить решения, которые не порождают новых проблем. Непредсказуемых проблем. Непредсказуемость есть необходимое условие развития. Если Вы играете в шахматы и заранее можете предсказать ответные ходы противника, такая игра не научит вас ничему новому. Она будет способствовать лишь шахматному развитию Вашего партнера (если он играет хуже Вас, Ваши ходы для него неожиданны). Для того, чтобы в ходе игры возникло нечто принципиально новое, не существовавшее прежде ни в Вашей голове, ни в голове Вашего противника, необходима взаимная непредсказуемость ходов противостоящих сторон. Это - общее положение, применимое к любой игре, будь то шахматы, любовь, гонка вооружений, или же взаимодействие природы и общества. 1.22. В случае природы и общества, непредсказуемость для природы действий ее противника обеспечивается тем, что природа лишена сознания, а значит и предвидения (если рассматривать природу отдельно от человека), непредсказуемость же ответных ходов природы для общества - тем, что не все законы природы еще познаны, и, я надеюсь, вряд ли когда-нибудь будут познаны все и до конца. 1.23. Итак, вроде бы получается, что условия для развития и прогресса имелись на всем протяжении истории человечества. Тогда почему история так изобилует тупиковыми формами обществ, обществ, которые не изменялись веками и в конце концов погибали в результате нашествия других народов, сумевших подняться на более высокий уровень развития? Почему до сих пор в джунглях находят племена застрявшие в каменном веке? Почему Египет фараонов или китайская империя могли просуществовать без особых изменений в течение тысячелетий? Почему из огромного числа цивилизаций , существовавших на Земле, одна лишь европейская оказалась на магистральном пути развития, все же остальные в тупике, из которого их вывело только нашествие европейцев? Каким образом все эти народы пришли в состояние информационного равновесия с окружающей средой? 1.24. Ясно, что при наличии сильного военного противника перестать развиваться - опасно. Противник обгонит и разгромит тебя. И китайская империя, и древний Египет начинались с маленьких враждующих царств. Более развитые поглощали отсталых. Но вот все ближайшие противники побеждены и подчинены. Дальше покорять некого, потому что дальше начинаются пустыни, горы, моря и другие естественные препятствия, непреодолимые при тогдашнем уровне техники. Таким образом, многие древние цивилизации оказывались изолированными друг от друга. У них не было противников, кроме окружавшей их природы. Разумеется, такая изоляция не обязательно должна вести к застою. Если для решения возникающих перед обществом проблем использовать технику, то природу можно превратить в достойного противника, способствующего развитию. (Как я уже говорил, при достаточно сильном воздействии техники на природу развитие превращается в самоподдерживающийся процесс.) 1.25. Но вся беда в том, что практически любая проблема, встающая перед обществом, допускает, как правило, два решения: помимо технического решения есть еще и социальное . Если для сооружения пирамиды вам нужно передвинуть огромный камень, то возможны два подхода. Первый - задуматься о том, как из палки сделать рычаг; Второй - задуматься о том, где раздобыть столько рабов, чтобы они и без рычага все смогли передвинуть. Первый путь - технический, второй - социальный. На первом пути мы вступаем в диалог с природой. Диалог с непредсказуемыми ответами. На втором - мы пытаемся так изменить социальное поведение людей, чтобы добиться от них максимальной предсказуемости. Диалогом тут и не пахнет: раб не обсуждает приказ, он исполняет его. Причем дело даже и не в рабах в узком смысле этого слова. Так называемые "свободные" крестьяне и ремесленники тоже могут быть вполне предсказуемыми автоматами, если их воспитать соответствующим образом и тщательно регламентировать их поведение огромным количеством законов, обычаев и запретов. В самый устойчивый период в истории Египта рабов в нем было не так уж и много, но зато религиозная и светская бюрократии позаботились о том, чтобы каждый день каждого жителя страны был расписан чуть ли не по минутам на всю жизнь вперед. Общество действовало как четко отлаженный часовой механизм. 1.26. Но часовой механизм может действовать лишь при условии, что каждый винтик, каждая шестеренка постоянны и неизменны. Если какая-нибудь из шестеренок начнет вдруг самопроизвольно менять свою форму или количество зубцов, весь часовой механизм сразу остановится. Тщательно организованное и распланированное общество может нормально функционировать лишь когда поведение его граждан так же предсказуемо, как поведение шестеренок в отлаженных часах. Поэтому гражданина такого общества с детства приучают смотреть на мир как на систему из "черных ящиков" с заранее определенными наборами стандартных воздействий и предсказуемых ответов, и он и конце концов и сам становится одним из "черных ящиков", шестеренкой "идеального" общества. Такой человек со стандартным поведением неспособен нарушить равновесие с природой. 1.27. Почему же некоторые общества предпочитают социальное решение проблем техническому? Возможно, дело в том, что покорив всех противников и подойдя к географическим преградам, непреодолимым при имеющемся уровне техники, общество вдруг замечает, что природные ресурсы в таком замкнутом регионе ограничены. Отсюда возникает необходимость в тщательном планировании потребления. Но в выполнении планов можно быть уверенным лишь когда их исполнители надежны и предсказуемы. И начинается штамповка "винтиков" и "шестеренок". Ну а когда их наштамповано достаточное количество, любую проблему оказывается возможным решить социальным путем. Более того, этот путь постепенно становится единственно возможным: во-первых, для технического решения проблем необходима самостоятельность мышления, а подобное качество ума "винтику" строго противопоказано, во-вторых, развитие новой техники требует экспериментов, требует права на ошибку чреватую большим расточительством, а у распланированного общества излишков нет. Таким образом единственный путь к спасению от ограниченности ресурсов - создание новой техники, способное преодолеть географические преграды - оказывается перерезан. Общество попадает в ловушку , выбраться из которой самостоятельно оно уже не сможет. Начинается застой. 1.28. Этому застою могут положить конец только пришельцы с другой стороны географических преград. Там, за горами, морями и пустынями народы все еще борются друг с другом и изобретают новую технику чтобы обойти конкурента. И эта новая техника превращает непреодолимые ранее преграды в преодолимые, и пришельцы в конце концов приходят. 1.29. Людям, воспитанным на традиционной исторической науке, кажется странным , что "цивилизованные" египтяне, живущие при "прогрессивном" рабовладельческом строе не знали железа, в то время как "дикие" первобытнообщинные племена по другую сторону морей и пустынь давно уже сражались между собой железными мечами. Эти люди не понимают, что низкая социальная организация - это одновременно и условие, и следствие быстрого технического прогресса : когда нет социального решения проблем , легче искать решение техническое , когда есть техническое, социальное не нужно. 1.30. Пришельцы с другой стороны географических барьеров либо подчиняют себе народы, застрявшие в ловушке застоя (испанские конкистадоры в Америке), либо заставляют вернуться на путь технического развития (феодальная Япония под угрозой порабощения Западом). 1.31. Так или иначе все больше народов втягивается в русло технической цивилизации и географические границы ее непрерывно расширяются. По мере этого расширения цивилизация периодически наталкивается на географические преграды, и если при имеющемся уровне техники она не способна их преодолеть, возникает угроза застоя. 1.32. Так называемое "мрачное средневековье" во многом вызвано тем, что античный мир в результате долгого роста достиг рубежей по тому времени непреодолимых - на севере полярные льды, на юге пустыня Сахара, на востоке степи, населенные воинственными кочевниками, и, наконец, на западе Атлантический океан. Цивилизация оказалась перед тем, что я называю " барьером роста ". В данном случае - межконтинентальным барьером роста . Лишь когда каравеллы Колумба взяли барьер разделявший континенты, начался новый период бурного роста, Эпоха Возрождения, а за ней и Промышленная революция. 1.33. Но к концу 19-го века рост снова начал замедляться. Не объясняется ли это тем, что к тому моменту цивилизация уже охватила всю планету и таким образом подошла к новому барьеру роста - межпланетному . Замкнутым регионом, границы которого непреодолимы при имеющемся уровне техники, стала вся планета Земля. Обычно заминку в росте, происшедшую на рубеже веков, объясняют расцветом монополий - главных тормозов прогресса. Не стану с этим спорить. Однако спрошу: а чем вызвано появление монополий? - Ах, законом централизации производства? Согласен. Но я считаю, что этот закон порожден нехваткой ресурсов, и поэтому особенно заметно проявляется в "предбарьерные" эпохи . Когда ресурсы земли оказались почти полностью распределены между несколькими странами и даже начались попытки их передела, стало выгодно решать проблемы конкурентной борьбы не техническим путем (улучшение качества товаров), а социальным , путем манипуляции психологией потребителя. Условия нехватки ресурсов формируют особый тип потребителя, готового покупать вещи, лишенные всякой индивидуальности, лишь бы они были не хуже чем у соседей. Открывается путь к массовому производству стандартных товаров, а стандартизация делает выгодной централизацию производства. 1.34. Поясню это на простейшем примере. Возьмем любой товар. Ну, скажем, башмаки. Когда-то каждый башмак был сугубо индивидуален - сапожник делал его с учетом формы ступни заказчика. Но вот, из-за ограниченности ресурсов стоимость жизни повысилась, и потребителям пришлось затянуть пояса. Теперь они готовы мириться с обувью пусть и худшего качества, но более дешевой. Более дешевой за счет чего? На чем можно сэкономить при производстве? В первую очередь на индивидуальности, на сборе информации о конкретном заказчике. Если производитель совершенно произвольно решил, что существуют ноги 41-го и 42-го размеров, но не существует ног с размером 41 и 3/4, и люди с этим смирились, значит не нужно более тратить время на снятие мерок и примерки. Мастеру не нужно больше встречаться с заказчиком, и поэтому мастерская теперь не обязательно должна находиться неподалеку от дома заказчика - можно собрать мастеров со всей страны в одном помещении. Помимо экономии на аренде мастерских, это еще открывает возможность разделения труда. Но самое главное, становится возможным применение машин, даже таких "безмозглых" машин, какие имелись в конце прошлого века. Машины того времени не могли быстро и часто переналаживаться, и потому их нельзя было использовать для выполнения индивидуальных заказов, а только в массовом производстве стандартных товаров. Если на машину, которая штампует подметки для обуви поставить штамп 41-го размера, она наштампует десятки тысяч подметок 41-го размера прежде чем штамп износится. Такие подметки очень дешевы по сравнению с вырезанными вручную, и причина этой дешевизны в том, что все они одинаковы, все несут одну и ту же информацию о некоей идеализированной ступне 41-го размера возможно никогда и не существовавшей в природе. Эту информацию передал машине тот рабочий, который вырезал штамп из металла. Вырезать штамп из металла трудно, гораздо труднее, чем просто взять и вырезать подметку вручную, и потому применение машин для изготовления индивидуальных заказов было невыгодно. Однако в массовом производстве штамп вырезают только один раз, так что стоимость его раскладывается на десятки тысяч одинаковых продуктов. При этом чем больше подметок одного размера отштампует один штамп, тем на большее число товаров разложится стоимость информации, тем они будут дешевле. 1.35. При таких (и только при таких) условиях становится выгодной централизация производства. Централизация производства требовала концентрации капиталов, а концентрация капиталов вела к господству монополий. Монополии получили возможность воспитывать нужного им потребителя при помощи рекламы, и таким образом закрепили то положение, когда покупатели согласны покупать обезличенные товары. Для целей такого воспитания была создана даже новая эстетика: если раньше красивыми считались сложные формы и линии обладающие некоторой неправильностью, придающей им жизненность, то в начале 20-го века красивыми стали считаться вещи геометрически правильных, "машинных", форм. Только в рамках такой эстетики продукция массового производства могла показаться красивее и лучше сделанной вручную ("не важно, что ботинки фабричного производства жмут, важно что на них строчка машинная, ровная, с одинаковыми интервалами! Красота!") 1.36. Вот так в начале 20-го века разворачивался старый как мир сценарий застоя: цивилизация вставшая перед межпланетным барьером , почувствовав нехватку ресурсов, начала идти по пути социального решения проблем . Но в отличие от предыдущей, средневековой предбарьерной эпохи , основная роль в штамповке "винтиков" и "шестеренок" принадлежала уже не церкви, а монополиям. 1.37. Иногда рекламу причисляют к непроизводительным расходам. На мой взгляд это не верно. Обработка покупателя рекламой - это завершающий этап массового производства: изготовление стандартного потребителя стандартной продукции. Без этого этапа массовое производство было бы попросту невозможно - разные люди имеют разные потребности, а серийное производство способно удовлетворить лишь потребности одинаковые. 1.38. Впрочем реклама - не самый главный способ подавления в людях индивидуальности. Сам массовый способ производства, с его монотонностью и расчленением труда на операции простые до бессмысленности, превращает рабочего в механический придаток машины, делает его "черным ящиком" со стандартным набором реакций на ограниченный набор стимулов. Только массовое производство делает возможным и выгодным разделение труда на элементарные операции. Когда во всех изготовляемых вещах заложена одна и та же информация, рабочему уже не нужно держать эту информацию в своей голове, он вообще может не понимать, что он делает, ибо неизменная информация может быть легко заложена в саму структуру конвейера. Разделение труда требует жесткой дисциплины, и вот уже люди просыпаются не тогда, когда они выспались, а когда прозвенит будильник, обедают не тогда, когда им хочется есть, а когда конвейер останавливается на обеденный перерыв. Массовый способ производства превратил людей в автоматов, которые бездумно производят и бездумно потребляют произведенное. Стремление к индивидуальности и свободе в таких людях придавлено, но еще живо, и потому они завидуют тем, кто осмелился быть индивидуальным. А от зависти недалеко и до ненависти к тому, кто не такой как все. Люди-автоматы стали главной опорой тоталитаризма - этого бича 20-го века. 1.39. Казалось бы, в начале этого века человечество окончательно угодило в ловушку застоя, и вытащить его оттуда было некому: как выяснилось позже, мы - единственные разумные существа в Солнечной системе, а возможно даже и в Галактике. Но спасение все же пришло - не снаружи, а изнутри. Человечество раскололось на два лагеря, и таким образом появились два противника, взаимно способствующих развитию друг друга. 1.40. Вторая мировая война в основном была порождена противостоянием капитализма и коммунизма, и именно вторая мировая война послужила толчком к началу научно-технической революции. 1.41. Технический прогресс возможен лишь тогда, когда постоянно возникают принципиально новые общественные потребности. Но тоталитарное общество не способно порождать новые потребности - они требуют перестройки отлаженной системы производства, что невыгодно монополии, стоящей во главе такого общества. Всеми доступными способами монополия стремиться сохранить в неизменном виде потребности людей. И с людьми-автоматами, воспитанными системой массового производства это не так уж трудно сделать. 1.42. В этих условиях война становится чуть ли не единственным источником новых потребностей. Если противник непримирим, и нельзя разрешить противоречия путем переговоров (т.е. социальным путем ), единственный остающийся путь - технический . В войне побеждает тот, кто обладает более совершенной техникой. В поединке между истребителем и зенитной установкой побеждает тот, кто быстрее перерабатывает информацию - и вот для управления зенитной установкой создается первая в истории ЭВМ. Не будь гонки вооружений никто никогда не вложил бы таких огромных средств в исследования по атомной энергии и разработку ракетной техники - и не было бы сегодня ни атомных электростанций, ни спутников связи. Не было бы сегодня и полупроводниковой техники - изобретенные в конце 40-х годов транзисторы были невероятно дороги. Ни одна компания, изготовлявшая бытовые радиоприемники, не могла заинтересоваться ими, и мы бы до сих пор слушали бы ламповые радиоприемники, и не знали бы что такое электронные часы, бытовой видеомагнитофон, персональный компьютер, если бы транзистором не заинтересовались военные. Транзистор позволял уменьшить вес бортовой системы управления ракеты, а ведь каждый лишний грамм на борту означает дополнительные килограммы дорогого топлива, и потому применение транзисторов в этом конкретном случае оказывалось выгодным. Благодаря военным, промышленность получила заказ на большую партию полупроводников, и только в результате этого заказа появилась общественная потребность в изобретении дешевого способа очистки кремния - главного сырья для транзисторов. Такое изобретение вскоре было сделано, в результате транзисторы стали дешевле ламп, и это открыло транзисторам путь в бытовую технику. 1.43. Как видно из этого примера, военные способствуют прогрессу не столько тем, что вкладывают деньги в исследования и разработки. Куда важнее то, что они вкладывают деньги в производство вещей, производить которые, с точки зрения мирных потребностей, не имеет смысла, ибо они очень дороги. И только когда производство таких вещей уже развернуто (но никак не раньше), возникает общественная потребность усовершенствовать технологию их производства. Цена на эти вещи снижается и становится возможным их мирное применение. Так было в истории уже не раз. В качестве еще одного примера можно взять пароход. В начале прошлого века любой владелец торгового флота, перешедший с парусника на пароход, моментально бы "вылетел а трубу", потому что первые модели пароходов двигались очень медленно и пожирали уйму топлива. Правда у них было одно преимущество перед парусником - они могли двигаться в безветренную погоду, но при больших расстояниях перевозок это не имело значения - парусник обгонит пароход когда снова подует ветер. Единственный случай, когда независимость от ветра действительно имеет большое значение - это морское сражение. Если ваш противник потерял способность маневрировать, а вы - нет, исход сражения предрешен в вашу пользу! И между державами началось соревнование по созданию все более скоростных пароходов. 1.44. Усовершенствование пароходов стало возможным только потому, что они уже существовали "в металле", и имелся опыт их эксплуатации, подсказывавший пути их усовершенствования. Создать образец принципиально новой техники, который сразу же мог бы конкурировать с уже имеющейся, зачастую невозможно. Большинство изобретений проходят через стадию "гадкого утенка", когда они пожирают массу ресурсов, давая поначалу весьма скромные результаты. В условиях ограниченности ресурсов единственным оправданием такой расточительности может быть лишь существование непримиримого военного противника - на войне важнее выжить чем сэкономить. Только наличие непримиримого врага может оправдать огромные затраты на разработку и совершенствование военно-космической техники в то время, когда полмиллиарда людей на Земле умирают от голода. Но как не прискорбно это сознавать, безумие и жестокость гонки вооружении по странной прихоти судьбы, могут способствовать будущему процветанию человечества, открыв для него изобилие космических ресурсов, и очень может быть, что эти полмиллиарда голодают не зря, а во имя благосостояния своих правнуков. Если же переключить средства с разработки космической техники на благоустройство жизни людей прямо сейчас, то эта техника рискует никогда не превратиться из "гадкого утенка" в "прекрасного лебедя", и человечество навсегда окажется запертым на Земле. Преодоление межпланетного барьера роста требует больших затрат ресурсов, и когда все ресурсы Земли будут окончательно распределены на земные нужды, ловушка захлопнется бесповоротно. 1.45. Не означает ли только что сказанное, что гонка вооружений - это единственный способ избежать ловушки ? Неужели только страх перед другим человеком может заставить человека преодолеть межпланетный барьер ? Вовсе нет! Достойным противником человека, способствующим его развитию, не обязательно должен быть другой человек. Им может быть природа ! Но к сожалению идея о том, что Человек и Природа - противники, сейчас явно не в моде. В 20-том веке человечество впервые почувствовало, что ресурсы Земли конечны. Из этого можно было бы сделать вывод, что в поисках новых ресурсов пора выходить за пределы Земли, однако так называемые "зеленые"и прочие экологические движения предпочли сделать прямо противоположный вывод - по их мнению мы должны ограничиться тем, что у нас есть, и сесть на режим жесткой экономии. Но экономия ресурсов невозможна без "примирения" человека с природой. Так нехватка ресурсов порождает идеологию, которая закрепляет эту нехватку. Такая идеология обречена на успех у широкой публики, ибо она апеллирует к трусости и лени - ведь развитие всегда сопряжено с риском, застой же дает иллюзию безопасности. Такая идеология опаснее гонки вооружений - последняя хоть дает надежду, что если мы все чудом не подорвемся на своих бомбах, то перед нами в конце концов откроются безграничные богатства Космоса, которые навсегда избавят человечество от нищеты, и от уродства духа, нищетою порождаемого. Что же касается идеологии смирения и экономии, то она безнадежна. Это дорога в тупик. 1.46. Опасность тем более велика, что в последнее время широко распространилось мнение, будто прогресс возможен и в условиях ограниченных ресурсов, за счет применения ресурсосберегающих технологий и потому, мол, космос нам но нужен. Появился даже хлесткий лозунг "Экономия - новый ресурс!" Но ведь это - ограниченный ресурс! Невозможно сэкономить больше электроэнергии, чем ее вырабатывают электростанции. Ограниченность ресурсов раньше или позже заставит нас ограничить наши потребности. Уже сегодня мы слышим рассуждения о том, что потребности должны быть "разумными" (читай " умеренными"). В представлении авторов подобных рассуждений, человек будущего - это некий ангел смирения, подавивший в себе все желания, выходящие за рамки его ограниченных возможностей Ему не нужен технический прогресс , поскольку у него есть все, о чем он смеет мечтать. Прогресс, с точки зрения этих авторов, состоит в повышении сознательности, то есть в укрощении своих "неразумных" желаний. Но является ли такой прогресс тем прогрессом, о котором, пусть хотя бы и не сознаваясь себе в этом, мечтает всякий нормальный человек? [ Следующая глава - Глава 2. Человек будущего: ангел смирения или генератор желаний?. ] Комментарии к Главе 1 1.9. Гипотеза о том, что человек произошел в результате облучения обезьян радиацией исходящей от природного ядерного реактора изложена в книге: М.Матюшин, "У истоков человечества", Москва, изд-во "Мысль", 1982 г. -------------------------------------------------------------------------------- [Предыдущая глава - Глава 1. Так ли уж неизбежен прогресс?] Г л а в а 2. Человек будущего: ангел смирения или генератор желаний? 2.1. Так чего же мы хотим, когда говорим, что хотим прогресса? О чем мы мечтаем? Какие видения проносятся в нашей голове при словах "светлое будущее"? Для нас, поколения выращенного на научной фантастике, будущее - это некий удивительный мир, страна чудес, где каждый миг ярок и волнующ, и полон изумительных возможностей. Да, это мир, в котором невозможное - возможно! И такие представления - не пустая фантазия, путающая желаемое с действительным. Мы всего лишь мысленно продолжаем историю техники, выводим ее будущее из ее прошлого. Мы можем попытаться представить себя на месте человека начала 19-го века, попавшего вдруг в наше время. Ведь он действительно очутился бы в стране чудес, где люди за считанные часы переносятся с континента на континент, видят то, что происходит в этот миг во всех концах земного шара, и смотрят картины, на которых оживают люди, умершие десятки лет назад... Перечень чудес может быть очень длинным. Технический прогресс за последние полтораста лет сделал возможным огромное количество вещей, которые всегда считались невозможными, и если он продлится, самые смелые ожидания раньше или позже будут превзойдены. Если только его не остановят... 2.2. Итак, прогресс - это увеличение числа возможностей. Если принять такое определение прогресса, то станет ясно, что в условиях ограниченности ресурсов прогресс раньше или позже должен остановиться: границы наших возможностей определяются имеющимися в нашем распоряжении ресурсами. Никакие ресурсосберегающие технологии не могут отменить законов физики, например закона сохранения энергии, из которого следует что невозможно поднять над землей на один метр груз в один ньютон, затратив при этом менее одного джоуля энергии. Ресурсосберегающая технология может лишь устранить трение в подъемнике, и таким образом приблизить нас к теоретическому пределу в один джоуль, но перейти через этот предел невозможно - хотите поднимать больше и выше - ищите новые источники энергии. Выбирая путь энергосбережения, мы заранее ограничиваем наши возможности. 2.3. Конечно, можно поспорить с этим утверждением, сказав, что мы можем найти массу новых, неизвестных возможностей, и даже если наша возможность поднимать грузы и останется навсегда ограниченной, общее число возможностей все равно возрастет. Но смогут ли появиться такие возможности, если человечество не сможет выделять больших ресурсов на научные и технические эксперименты? Вся предыдущая история науки показывает, что по мере проникновения в неизведанное, стоимость экспериментов возрастает (сравните хотя бы стоимость приборов, которыми пользовался Галилей с современными ускорителями заряженных частиц и научными космическими станциями). 2.4. И на это, возможно, кто-то возразит, указав на компьютер. Вычислительная машина может почти бесплатно моделировать эксперименты, которые, будь они проведены в натуре, потребовали бы огромных затрат ресурсов. Однако не стоит слишком обольщаться по поводу того, что эксперимент, проведенный над математической моделью вместо природы, обошелся нам так дешево. Дешевка и есть дешевка: мы не вступали в диалог с природой, а лишь немного пожонглировали ее ответами из старых диалогов, составив из них модель и прогнав ее на ЭВМ. И ЭВМ указала нам на те возможности, которые изначально были заложены в эти ответы, но которые мы, по своему скудоумию, проглядели. Эксперименты на ЭВМ не открывают ничего принципиально нового, они лишь обращают наше внимание на то, что мы не заметили в старом. Прогресс техники, основанный только на экспериментах с математическими моделями, не является прогрессом с точки зрения вышеприведенного определения (2.2.), ибо не открывает принципиально новых возможностей. Например, пусть в результате экспериментов с математической моделью была найдена новая, более эффективная форма крыла самолета. Тот факт, что удалось построить адекватную математическую модель, дающую правильный ответ, означает что вся необходимая информация уже была получена в старых натурных экспериментах, и новые натурные эксперименты были бы в этом смысле избыточны. Но те первые эксперименты в аэродинамической трубе, на основании которых была построена математическая модель были абсолютно необходимы. 2.5. ЭВМ - всего лишь эффективный пресс для выжимания соков из плодов знания. В докомпьютерную эпоху, когда мы занимались выжиманием соков вручную, мы делали это неэффективно, и большая часть сока оставалась в мякоти, которую мы выбрасывали. Теперь, когда у нас появился мощный пресс, мы вторично пропускаем через него ту же мякоть и снова получаем сок, хотя новых плодов и не собирали. Кое у кого это породило опасную иллюзию, что будто бы сбором плодов можно вообще не заниматься и вечно жить за счет дожимания сока из отбросов. 2.6. Стремление получать информацию чисто логическим, теоретическим путем, без прямого обращения к природе, является характерным признаком предбарьерной эпохи - вспомните хотя бы средневековых схоластов. Это стремление порождено ограниченностью ресурсов, не позволяющей проводить широкомасштабные эксперименты и оно само способствует увековечиванию этой ограниченности. Преувеличение значения математики, и вообще теоретического мышления, также порождено нехваткой ресурсов. Когда нам чаще всего бывает нужна математика? Когда чего-нибудь не хватает и мы решили это "что-нибудь" сэкономить. Траекторию полета ракеты и режим работы ее двигателей приходится точно рассчитывать только потому, что в баках нет излишков топлива и его надо тщательно экономить. С другой стороны, водителю автомобиля нет нужды просчитывать свой путь на компьютере. Он может довольно далеко отклоняться от намеченного пути и вправо и влево, и все равно достигнет цели - объем топливного бака автомобиля позволяет производить непредвиденные маневры. 2.7. Люди чье мышление сформировалось в эпоху ограниченности ресурсов конечно скажут, что подобное растранжиривание топлива - сущее безобразие, и что на автомобиль надо поставить компьютер для расчета наиболее экономной траектории с наименьшим расходом топлива и минимальным ущербом для окружающей среды. Я сам когда-то был одним из этих людей, и мне стоило большого труда понять, что "транжира" автомобиль обладает одним огромным преимуществом перед "экономисткой" ракетой: водитель автомобиля имеет гораздо большую свободу действий по сравнению с космонавтом, который, фактически, отдал компьютеру право управлять ракетой. Я понял, что только изобилие ресурсов способно дать человеку настоящую свободу, и что только свобода является истинной целью человеческого существования: свобода от голода, свобода от болезней, свобода от страха, свобода мечтать, и свобода осуществлять свои мечты. Это - цель, а все остальное лишь средства к ее достижению. 2.8. Экономить - значит во многом ограничивать свою свободу, и потому экономия допустима лишь в качестве временной меры, принимаемой в надежде достичь большей свободы в будущем. В качестве долговременной политики экономия совершенно неприемлема. Тот, кто экономит, рискует навсегда смириться со своей бедностью - использование экономии в качестве "нового ресурса" ослабляет стимул к поискам действительно новых, неограниченных источников ресурсов. 2.9. Только изобилие ресурсов может дать человечеству полную свободу, а изобилия ресурсов можно добиться, лишь преодолев межпланетный барьер роста. Никакие будущие достижения науки не отменят необходимости взаимодействовать с космосом. Например, если ученым даже и удастся овладеть управляемым термоядерным синтезом, мы не сможем использовать этот новый источник энергии на полную мощность, не преодолев космического барьера. Дело в том, что вся энергия после использования превращается в тепло, и с этой точки зрения сегодняшний уровень потребления энергии на Земле - предельный: если его увеличить, произойдет таяние полярных льдов, подъем уровня океана, изменение климата, одним словом - экологическая катастрофа. Выходит, что на Земле термоядерный реактор можно использовать лишь в пределах имеющегося уровня потребления энергии. Все те наши потребности и фантазии, которые сегодня являются нереальными по причине их высокой энергоемкости, так и останутся нереальными, если мы не найдем способа выбрасывать излишек тепла в космос, а это уже означает взаимодействие с ним, т.е. преодоление межпланетного барьера роста. * * * 2.10. Итак, цивилизация ХХ-го века - это цивилизация стоящая перед межпланетным барьером. Вот в чем ее суть, вот где глубинные корни особенностей ее экономического и политического устройства, ее идеологических и художественных течений. 2.11. История ХХ-го века распадается на две внешне очень непохожие эпохи - до научно-технической революции и после. Если первый период был периодом безраздельного властвования стандарта и централизма, второй период, казалось бы, несет надежду на возвращение индивидуальности вещам и людям. 2.12. В самом деле, после того как социальные завоевания социализма подхлестнули борьбу трудящихся на Западе за повышение уровня жизни, рабочая сила стала стоить так дорого, что сделалось экономически выгодным создание и широкое применение промышленных роботов. В соединении с другим продуктом противостояния двух лагерей - компьютером - робот может сам собирать информацию о заказчике и передавать ее изготовляемому предмету. Причем стоимость процессов сбора и передачи информации в результате автоматизации этих процессов, будет совершенно ничтожной. Поясню это снова на примере обуви (2.12.1) (читатель может сам распространить этот пример на любой другой товар). Представьте, что Вы пришли в обувной магазин 21-го века. На экране дисплея Вы выбираете цвет и модель (а может быть, создаете свою модель из предлагаемых элементов) и вводите эти данные в компьютер. Затем вставляете ногу в сканирующее устройство, которое мгновенно определяет форму ступни и по проводам передает эту информацию в соседнюю комнату, где вместо длинной конвейерной линии прошлых времен стоит один единственный универсальный робот, способный выполнять любые операции любым инструментом быстрее самого высококвалифицированного рабочего. Через одну-две минуты Вам приносят Ваши ботинки. Они нигде не жмут и их не надо разнашивать. При этом стоимость их почти не отличается от стоимости ботинок произведенных массовым способом. Возможно, они даже дешевле: в их стоимость не входит стоимость хранения на складе готовой продукции и ее транспортировки. (2.12.2) 2.13. Широкое применение роботов может сделать невыгодным массовое, централизованное производство. Оно может освободить человека от механической работы, раскрепостить его творческие силы. Но возвращение индивидуальности вещам и людям не обязательно будет означать что силы мешающие преодолению информационного равновесия перестали действовать. Они никуда не денутся, покуда барьер роста не преодолен, покуда мы ограничены в ресурсах. Они лишь изменят свою форму: перейдут из внешнего мира в наш внутренний мир, сделаются менее заметными и потому более опасными. Как и все предыдущие предбарьерные эпохи, наша эпоха порождает человека с особой психологией - психологией умеренности и смирения, ограничения своих материальных потребностей. Вспомним христианское смирение и аскетизм средневековой Европы, стоявшей тогда перед межконтинентальным барьером. Или же вспомним йогу - философию уводящую человека от взаимодействия со средой, а значить и подменяющую развитие простым перебором возможностей изначально заложенных в человеческой психике. Такая интравертированная философия не случайно родилась в стране, которую смогло вывести из застоя лишь нашествие чужеземцев. Также не случайна популярность этой философии в нашей, стоящей на грани застоя, цивилизации. 2.14. Однако главным механизмом создания психологии умеренности стали в ХХ веке все же не религии, заимствованные у застойных обществ прошлого, а новые, характерные для нашего времени явления общественного сознания (2.14.1). Назовем их "сознательность" и "реализм". В основе их - обожествление науки, приписывание ей сверхъестественного всезнания и всепредвидения, слепая вера в абсолютную правильность любой рекомендации, исходящей от жрецов науки. Такая рекомендация воспринимается уже не как рекомендация, а как приказ. Слушаться этих приказов означает проявлять "реализм"; воспитать в себе привычку бездумно следовать им значит стать "сознательным". Люди далекие от науки (а таких большинство) чаще всего не понимают, что абсолютных рекомендаций не существует. И дело даже не в том, что научные знания ограничены. Любая рекомендация относительна уже хотя бы потому, что она основана на очень и очень многих предположениях, порою и не осознаваемых теми, кто готовит рекомендацию. Например, кто-то может подсчитать сколько людей будет на земном шаре через 50 лет, подсчитать сколько народу сможет прокормить наша планета, увидеть, что начнется голод, и на основе этих расчетов дать рекомендацию снизить рождаемость. Расчеты могут быть совершенно правильными и есть смысл следовать этой рекомендации, если... если люди не откроют новых способов получения пищи, если у них не будет возможности переселиться в космос, если... да мало ли какие могут быть "если", о которых даже не подозреваем ни мы, ни составитель рекомендации. 2.15. Любая рекомендация неизбежно отражает представления ее автора о том, чего люди хотят и чего они не хотят, что им доступно и что им недоступно. Но поскольку люди верят в эту рекомендацию и следуют ей, она на самом деле начинает предопределять их желания и возможности. Например, если люди последуют рекомендации снизить рождаемость, то им вполне может хватить пищи, производимой обычным способом, не возникнет потребности в новых способах, и как следствие, новые способы получения пищи не будут изобретены. Так авторы рекомендаций ограничивают наши будущие возможности. Это ограничение происходит от того, что открытие новых, непредвиденных возможностей невозможно предвидеть (по определению) и авторы рекомендаций исходят из наших сегодняшних возможностей, а мы все, следуя этим рекомендациям, этот сегодняшний уровень увековечиваем. 2.16. Вам наверняка знакома такая фраза: "осуществление этого проекта привело бы к непредсказуемым последствиям". Она все чаще мелькает на страницах газет, в радио и телепередачах, по поводу самых разных проектов и означает она только одно: проекту выносится смертный приговор. Нам уже вдолбили в голову, что непредсказуемость - это очень плохо и ее надо всячески избегать. Мы как будто забыли, что для первобытного человека почти все, что его окружало было непредсказуемо, и если бы он следовал нашей философии, современная цивилизация никогда не была бы создана, ибо сделать непредсказуемое предсказуемым (то есть познать его законы) можно лишь экспериментируя с ним. Да, результаты эксперимента в новой, неизведанной области знаний непредсказуемы, и потому очень опасны. Но если бы они были предсказуемы, не было бы надобности в эксперименте. 2.17. Конечно, первобытному человеку вольготно было экспериментировать - он рисковал меньшим, чем мы. В крайнем случае, в ходе своих экспериментов по добыванию огня, он мог спалить лес, в котором он жил. Но тогда ничто не мешало ему переселиться в соседний лес. Мы же рискуем уничтожить всю планету, в то время как средств переселиться на соседнюю у нас пока нет. Но из этого вовсе не следует, что мы должны навсегда отказаться от экспериментов. Из этого следует, что мы должны создавать средства преодоления межпланетного барьера - не для того, разумеется, чтобы погубить Землю и переселиться на другую планету, но для того, чтобы перенести наши эксперименты в "соседний лес", т.е. в космос, и таким образом сохранить Землю, не пожертвовав для этого техническим прогрессом. 2.18. Но развивать технику можно лишь при наличии желания ее развивать. Конечно, захотеть - еще не означает смочь, но для того чтобы смочь, нужно, как минимум, захотеть. Философия смирения, порожденная предбарьерной эпохой наносит удар именно по нашим желаниям. Так называемый "реализм" учит нас, что нельзя желать невозможного. Опасность подобного "реализма" состоит в том, что если все поверят в то, что "невозможное" невозможно, оно и в самом деле сделается невозможным. Простой пример из прошлого: когда-то считалось, что человек никогда не сможет летать, или видеть в темноте. Разве были бы у нас сегодня самолеты и приборы ночного видения, если бы все, в том числе и изобретатели, верили в невозможность этого. 2.19. Впрочем, для того, чтобы невозможное навсегда осталось невозможным, необязательно, чтобы в невозможность верили все - достаточно чтобы верило большинство. Изобретатели - люди, которые желают невозможного, и не верят в его невозможность - всегда были, есть и будут. Но сумеют ли они сделать невозможное возможным во многом зависит от того, будет ли ощущаться общественная потребность в этом. Иными словами - будут ли достаточно много людей желать невозможного. 2.20. Между тем, "сознательный" человек предбарьерной эпохи скромен в своих желаниях. Он знает, что ресурсов мало, и потому довольствуется малым. Он знает, что эксперимент проводить опасно, и потому отказывается от его проведения. Он усмирил свои желания. А может быть, он просто разучился желать? Променял свободу мечтать на призрачную безопасность застойной цивилизации? 2.21. "Сознательный" человек конца ХХ-го века так же предсказуем, как древнеегипетский раб, за спиной которого стоит надсмотрщик с плетью или средневековый христианин, живущий под страхом кары божьей, или, наконец, как полностью управляемый рекламой человек-потребитель, созданный монополиями начала ХХ-го века, хотя сам он считает себя полным антиподом всех троих. "Сознательному" не нужен надсмотрщик за спиной, потому что он сидит у него в голове; ему не нужны цепи на руках и на ногах, потому что нет цепей прочней и надежней тех, которыми опутано сознание, и которые человек выковал для себя сам, и сам на себя надел. Когда вечером диктор телевидения призывает его выключить лампочку в сортире, он идет и выключает, и еще гордится своей сознательностью, не понимая, что тем самым он уменьшает потребность в поисках новых источников энергии, что он загоняет планету еще глубже в ловушку ограниченных ресурсов. А может быть и понимает, но... скажу вам по секрету: я сам, услышав подобный призыв, начинаю думать "а не допустил ли я ошибку в своих рассуждениях? Не проглядел ли чего?" и в конце концов поддаюсь этим призывам. "Интериоризированный" надсмотрщик свое дело знает... 2.22. Что касается бога, то для "сознательного" человека его место заняла наука, точнее ее жрецы. Как и во все эпохи, жрецы добиваются предсказуемого поведения небескорыстно: власть жрецов держится на их способности предсказывать, а надежные предсказания можно делать только тогда, когда никто не производит экспериментов с непредсказуемыми последствиями. Нет, жрецы от науки, конечно, не против прогресса вообще. Но они не за всякий прогресс, а только за предсказуемый. Не за открытие непредвиденных возможностей, а за перебирание и комбинирование возможностей уже открытых. Осуществлять такой прогресс - все равно что вертеть калейдоскоп: камешки все те же, а узоры новые, и оттого создается впечатление что мы куда-то продвинулись... Но упаси вас бог вместо калейдоскопа изобрести телевизор - он пожирает столько энергии, на его изготовление нужно столько ценных материалов, да еще не известно, что вы по этому телевизору увидите - то ли дело безобидные узоры в дешевом калейдоскопе! 2.23. Так чего же мы все-таки хотим, когда говорим, что хотим прогресса? Вопрос не такой уж простой, поскольку мы, будучи уже наполовину "сознательными", не знаем вполне собственных желаний. Предбарьерное общество слишком долго манипулировало нашими желаниями, подавляя в нас чрезмерные, с его точки зрения желания, и заменяя их более умеренными ("мы не можем рассчитывать на телевизор при наших скромных возможностях, но калейдоскоп даже лучше - он не так вреден для зрения.") 2.24. Даже сама постановка вопроса о скрытых, задушенных "реализмом" желаниях может показаться "сознательному" человеку опасной анархистской затеей. Между тем, окончательное предназначение человека возможно будет состоять как раз в том, чтобы желать невозможного. В самом деле, представим себе, что земной цивилизации все же удалось избежать ловушки ограниченных ресурсов и выйти на магистральный путь развития материи. Нет оснований предполагать, что человеческое сознание и человеческое общество являются наивысшими формами материи, выше которых она развиться уже не сможет. Но тогда мы должны будем рассматривать человека уже не как "венец творения", а как лишь одну из ступеней в бесконечной лестнице развития. То, что будет стоять на более высоких ступенях, сможет оказаться во столько же раз сложнее человека, во сколько раз человек сложнее одноклеточного организма. Это будущее "нечто" будет столь же недоступно нашему пониманию, как недоступны человеческие мысли амебе с ее элементарными реакциями на раздражители. Единственное, что можно с большей или меньшей степенью уверенности утверждать об этом нечто, это то, что оно будет сверхсложной кибернетической системой и начало развитию этой системы положат люди. Как я уже говорил, высшие формы развиваются из низших, зачастую используя низших в качестве своих элементов. Многоклеточные организмы, в том числе и люди, состоят из огромного количества организмов одноклеточных, в прошлом независимых, а ныне специализирующихся на выполнении какой-либо функции необходимой для всего организма. Какова будет функция человека в рамках будущей сверхсложной кибернетической системы? Ясно, что она не будет состоять в труде, если под трудом понимать непосредственную манипуляцию материальными объектами - интеллектуальные, самовоспроизводящиеся и развивающиеся роботы будущего будут делать это гораздо лучше человека. Ясно также, что люди не будут решать сложные логические задачи - ЭВМ уже сегодня делают это лучше людей. Вполне возможно, что машины научатся решать и так называемые творческие задачи - лишь бы их перед ними ставили. Что же остается на долю людей? Ставить задачи? Но и здесь все не так просто. Тому, у кого есть какая-то цель, задачи ставит сам процесс достижения цели - всякая достаточно сложная задача распадается на более простые подзадачи, и, несомненно, машины научатся когда-нибудь эти подзадачи распознавать, и, таким образом у них могут появиться свои, особые цели, непредвиденные теми, кто задал им основную задачу, поставил перед ними конечную цель. Но конечную цель сможет поставить только человек - и не потому, что машина никогда не сможет моделировать человеческие желания, которые лежат в основе целеполагания. Наверное, когда-нибудь сможет. Но строить такую сложную и дорогую модель никогда не понадобится, потому что создать живого человека гораздо проще - все знают как это делается. 2.25. Только человек, с его мечтами и фантазиями, с его неуемным любопытством и желанием новизны, с его завистью и стремлением к власти (если нельзя над себе подобными, то хотя бы над природой или над техникой), с его несовершенным телом, сами несовершенства которого постоянно порождают потребности во все новых и новых способах лечения, с его несовершенным мозгом подверженным неврозам и психозам, рождающим уж и вовсе причудливые желания, только человек со всеми его несовершенствами и слабостями, только такой человек (а отнюдь не сознательный ангел, каким нам чаще всего изображают человека будущего) способен будет занять место генератора желаний в сверхсложной кибернетической системе. Только он сможет ставить перед системой такие цели, которые не дадут ей придти в состояние информационного равновесия со средой. Но все это при условии, что он не разучится желать невозможного. 2.26. Разумеется, все это очень опасно. Развитие всегда сопряжено с большим риском. Например, как я уже сказал, у кибернетической системы могут появиться собственные цели и желания, и нет гарантии, что в один прекрасный день она не пожелает избавиться от генератора желаний и уничтожит человечество. Но с другой стороны, кто мешает генератору желаний пожелать чтобы этого никогда не случилось? Система сама будет следить за тем, чтобы быть неопасной для человека. Гораздо опаснее непредвиденные последствия воздействия системы на природу, но этот риск - принципиально неизбежная плата за развитие. Решая вопрос о том, готовы ли мы платить такую цену, необходимо ясно понимать: если человечество не будет развиваться, оно в конце концов неизбежно погибнет, развитие же, со всеми его опасностями все же дает человечеству шанс на бессмертие. В последующих главах я остановлюсь на этом подробнее. 2.27. А сейчас я скажу о своих сомнениях. Во всех вышеприведенных рассуждениях я предполагал, что мы все еще можем избежать тупика в развитии - если изменим свои взгляды и свое поведение. Но очень может быть, что игра уже проиграна и путь к прогрессу навсегда закрыт для человечества. Человеческая цивилизация росла подобно тому как растут дети: периоды бурного роста чередуются у них с периодами остановки в росте. По-видимому, эти перерывы в росте совершенно необходимы: в периоды бурного роста различные системы организма развиваются неодинаково быстро, и если время от времени не останавливаться для того, чтобы привести их в соответствие друг с другом, накапливающиеся диспропорции могут вызвать гибель всего организма. Возможно, мрачное средневековье было такой же необходимой остановкой в росте цивилизации, как и остановка в росте человека перед окончательным созреванием. Созревание - самый бурный период роста, но одновременно и последний такой период. Затем следует длительный период стабильности с неизбежной смертью в конце. Очень может быть, что наша цивилизация подошла уже к зрелому возрасту и расти больше не будет. Межпланетный барьер останется непреодоленным, и земная цивилизация будет существовать в почти неизменном виде до тех пор, пока светит солнце, и когда погаснет солнце, угаснет и цивилизация. Впрочем, цивилизация скорее всего погибнет еще раньше: например, в Землю может врезаться комета, и цивилизация не преодолевшая межпланетного барьера не сможет предотвратить этого. 2.28. Возможно даже, что существует некоторый фундаментальный закон развития, согласно которому бесконечное развитие невозможно, и цивилизации, подошедшие к межпланетному барьеру вступают в пору зрелости и перестают расти. Может быть, именно этим объясняется то обстоятельство, что мы не можем обнаружить в космосе достоверных следов более высокоразвитых цивилизаций - таких цивилизаций попросту нет. 2.29. Но если это так, если наша цивилизация стоит на пороге очень долгого периода взрослости, то мои призывы желать невозможного попросту вредны. Есть вещи, которые взрослым лучше не делать (заставьте взрослого, солидного дядю танцевать брейк-данс - он себе шею свернет!). 2.30. И все-таки я оптимист. Даже если другие цивилизации в нашей Галактике попали в ловушку ограниченных ресурсов, мы должны отнестись к этому не как к примеру, которому нужно следовать, а как к уроку, из которого следует сделать соответствующие выводы. Если другие цивилизации застряли на каком-то этапе своего развития, то это значит, что место Хозяина Вселенной пока вакантно, и хозяевами вселенной можем стать мы - если научимся преодолевать барьеры роста. 2.31.Я верю, что нынешний барьер преодолим. Преодолеть его поможет наметившаяся сейчас тенденция к возвращению индивидуальности, о которой я уже упоминал. Люди становятся все более непохожими друг на друга. Этому способствует не только индивидуализация вещей, и не только освобождение человека от бессмысленной механической работы, но и новая информационная техника, позволяющая каждому проводить увеличившийся досуг по-своему: если раньше все смотрели одну и ту же телевизионную программу, то теперь видео и прямое спутниковое вещание позволяют каждому выбрать передачу по вкусу; если раньше образование было стандартизировано и централизовано в школе, то теперь персональные компьютеры открывают возможность индивидуализированного образования. 2.32.Люди становятся разными не только духовно, по даже и физически: современная медицина позволяет выжить людям со столь странными врожденными анатомическими и физиологическими особенностями (проще говоря уродствами), что уже через несколько поколений нельзя будет, как в наши добрые старые времена, нарисовать анатомический атлас, годный для каждого человека - у каждого будет своя анатомия и понятие физиологической нормы потеряет всякий смысл. Кто-то может быть воскликнет в ужасе: "Человечество вырождается!". Это не совсем так: человечество готовиться к эволюционному скачку. Мы называем уродами людей не приспособленных к нынешним условиям существования. Но кто знает, в каких условиях человечество будет жить завтра? Не поменяются ли "нормальные" и "уроды" местами? Во всяком случае эволюционному отбору будет из чего выбрать. 2.33. Последнее рассуждение применимо не только к физическим, но и к духовным нормам. Сейчас, когда трещат по швам нормы поведения и разрушаются стереотипы мышления, ценители культуры кричат о том, что цивилизация приходит в упадок, идет назад, от высокой культуры к бескультурью, от накопленного веками порядка к хаосу. Да, это так. Но что такое культура, как не набор норм поведения и стереотипов мышления выработанных обществом для того, чтобы приспособится к каким-то определенным условиям существования. Когда условия резко меняются, так же резко должна измениться и культура, иначе общество погибнет. Но к изменениям способны лишь "размытые" культуры, с нежесткими нормами и терпимостью к разнообразию. 2.34. Условия существования подвергают разнообразные взгляды, обычаи и нормы естественному отбору. Когда условия достаточно долго не меняются, ненужные в данных условиях культурные нормы полностью отсеиваются и подавляются. Все представители данного общества начинают вести себя одинаково, что очень радует любителей порядка. Но такая ситуация - эволюционный тупик. Развиваться дальше некуда, потому что естественному отбору больше не из чего выбирать. Большего порядка достигнуть невозможно потому что новый порядок невозможно создать из ничего , порядок можно создать только из хаоса. 2.35. Чем большим будет хаотическое разнообразие индивидуальностей составляющих человечество, тем больше у него шансов успешно приспособиться к тем гигантским изменениям условий существования, которые повлечет за собой Великий Прорыв в космос. Чтобы совершить этот прыжок в неизведанное, нужно разбежаться, а чтобы получше разбежаться - отступить немного назад. Прочь от прошлого опыта, который в новых условиях не помогает, а лишь запутывает нас ложным сходством настоящего с будущим. 2.36. Если совершать прорыв в космос - то только сейчас, когда силы двух противоборствующих тенденций - к расширению индивидуальности и свободы с одной стороны, и увеличению "сознательности", загоняющей индивидуальность в жесткие рамки, с другой - временно равны, и исход их поединка неясен. Земная цивилизация переживает момент неустойчивости, а неустойчивость всегда богата возможностями. Представьте себе маленький камешек находящийся в неустойчивом равновесии на вершине горы. Он может покатиться в любую сторону. Если он покатится по южному склону, он вызовет лавину, которая уничтожит деревню у южного подножья горы, если этот же маленький камешек покатится в противоположную сторону, лавина уничтожит совсем другую деревню, находящуюся на северном склоне, в десятках километров от первой. Если же он покатится на восток, то вызванная им лавина перекроет горную реку и образуется озеро, а если на запад - он упадет в щель, не вызвав никакой лавины. Но пока камешек на вершине горы, мы можем выбирать из этих возможностей, и чтобы осуществить любую из них, достаточно легкого прикосновения к камушку. Когда лавина пойдет ее уже ничто не сможет остановить, но сейчас достаточно легчайшего прикосновения, даже дуновения, чтобы из множества очень различных будущих вызвать к жизни какое-нибудь одно будущее. Настоящее Будущее. Такова природа неустойчивости. 2.37. Мне кажется, что земная цивилизация находится сейчас именно в таком состоянии неустойчивости, и любая мелочь может решить, что ждет человечество впереди - миллионы лет прозябания и застоя или же бесконечное развитие, одно дающее шанс на бессмертие. Потом будет поздно - единожды выбранное состояние станет самоподдерживающимся и его, как лавину, уже нельзя будет остановить, но пока еще все возможно. Ловушка ограниченных ресурсов еще не захлопнулась, и не все еще люди прониклись смирением. Научно-техническая революция все еще продолжается. 2.38. Но неустойчивое состояние может продлиться в лучшем случае еще несколько десятков лет. И вот, пока оно есть, мы сможем попытаться опровергнуть гипотезу о невозможности бесконечного развития своим примером. Собственно говоря, это мое сочинение есть не что иное как очень скромная попытка "подтолкнуть камешек" в сторону неограниченного прогресса. Единственное, что я могу для этого сделать - это помочь людям научиться желать по-крупному. Конечно, желать - еще не означает мочь, но для того чтобы смочь, нужно, как минимум, пожелать. Пожелать что-нибудь по-настоящему крупное. Не какие-нибудь там новые шмотки (хотя такие желания тоже способствуют прогрессу техники), а нечто, кажущееся настолько за пределами осуществимого, что нам пришлось убедить себя в том, что мы этого вовсе не хотим. Если мы поймем, что мы обманываем себя, мы сделаем пусть маленький, но все же шаг в сторону безграничного прогресса. Это - начальный этап превращения невозможного в возможное. [Следующая глава - Глава 3. "То, о чем вы всегда хотели, но боялись мечтать..."] Комментарии к Главе 2 2.12. Сравните с рассуждениями в первой главе (1.34). "Стирание грани между вещами и содержащейся в них информацией", еще более радикальное, чем в приведенном здесь примере, может произойти, если человечеству удастся создать систему подобную Сети "Нанотех". 2.14. Тут я оказался не совсем прав - старые механизмы ограничения потребностей человека, такие как религия, по-прежнему продолжают действовать даже в конце 20-го века и их еще рано сбрасывать со счетов. Когда я писал эту книгу в середине 1980-х годов, я даже представить себе не мог, до какой степени всего лишь через несколько лет в нашей стране распространятся самые обыкновенные средневековое мракобесие и иррационализм. Сегодня советский рационализм, пусть даже в его застойных формах "сознательности" и "реализма", выглядит как последний оазис цивилизации во мраке наступающего второго средневековья. -------------------------------------------------------------------------------- [Предыдущая глава - Глава 2. Человек Будущего: ангел смирения или Генератор Желаний?] Глава 3. То, о чем Вы всегда хотели, но боялись мечтать... 3.1. В предыдущей главе я говорил о бессмертии человечества. Но какое нам дело до его бессмертия, если сами мы, отдельные индивидуумы, смертны? Будет ли оно жить и через миллиард лет, или же погибнет через какое-нибудь тысячелетие, какая нам разница? Наши прапраправнуки - люди столь же нам чужие, как и наши прапрапрадеды. Нет, они даже еще более чужие - от жизни наших прапрапрадедов, по крайней мере зависело появимся ли в конце концов на свет мы сами, в то время как от жизни или смерти наших прапраправнуков мы абсолютно независим - во всяком случае так кажется на первый взгляд. Но такой взгляд глубоко ошибочен. На самом деле будущее, которое мы никогда не увидим, глубочайшим образом влияет на наши повседневные поступки и мысли. Мы зависим от будущего едва ли не сильнее, чем от прошлого, и я попытаюсь доказать это. Не стану говорить об "ответственности перед грядущими поколениями" - это всего лишь красивые слова, а я принадлежу к тому поколению, которое не доверяет красивым словам и видит в них ширму для корыстных, эгоистических интересов. Однако с тех пор, как человечество осознало, что оно может погибнуть все и навсегда, слова об ответственности перед потомками слышны все чаще. Так давайте посмотрим, что за ними кроется. 3.2. А кроются за ними специфические человеческие интересы. Специфические в том смысле, что присущи они одним лишь людям. Большинство мотивов поведения человека можно обнаружить и у животных - здесь и инстинкт самосохранения, и стремление к продлению рода, и любопытство. И даже такие, казалось бы, чисто человеческие мотивы как жажда славы, богатства и власти ведут свое происхождение от иерархического поведения стадных животных, от стремления стать вожаком стаи. Чем больше мы узнаем о животных, тем все более размытой кажется нам грань, отделяющая нас от них. Кажется, что шимпанзе могут делать абсолютно все, что делают люди, разве что немного хуже. Они и трудятся, и сами создают примитивные орудия труда, и абстрактно мыслят, и говорят на языке глухонемых. И все-таки такая грань есть, очень четкая грань, но лежит она не в области непосредственной деятельности, а в области мотивации этой деятельности. Человек - единственное животное, которое знает, что в конце концов оно обязательно умрет, и это сознание собственной смертности ведет к глубочайшим отличиям в поведении между человеком и животными. Каждый из нас в возрасте нескольких лет от роду пережил глубокое, возможно глубочайшее в жизни, потрясение от осознания неизбежности конца. Воспоминание о нем, как о всяком травмирующем переживании, оказалось глубоко запрятанным в подсознание. Мы не помним этого шока и со снисходительным умилением смотрим на маленьких детей, которые плачут от страха смерти, столь еще далекой от них, только вступивших в жизнь. Да, мы не помним этого потрясения, но шрам от него остался в душе у каждого из нас. Где-то очень глубоко в подсознании горит и обжигает душу безумное, неосуществимое, а потому запретное желание - быть бессмертным. Люди всегда приписывали своим богам бессмертие, потому что сами мечтали быть бессмертными. Люди верили в загробную жизнь потому, что хотели в нее верить. 3.3. Но если нельзя быть бессмертным, то можно по крайней мере найти какой-то заместитель, суррогат бессмертия. В этом - корни специфически человеческого поведения. Если для животного стать вожаком стаи является самоцелью, то для человека слава, богатство и власть очень часто превращаются из самоцелей в средство увековечить свое имя, и таким образом в каком-то смысле стать "бессмертным". Зачем фараону Хеопсу понадобилось строить пирамиду выше, чем у его предшественников? Обычно это объясняют тем, что чем больше пирамида, тем труднее грабителям найти погребальную камеру, тем сохраннее будет мумия фараона, которая, по мнению древних египтян, совершенно необходима ему для успешной загробной жизни. Но не лучше ли было спрятать погребальную камеру в песках, как это было в случае Тутанхамона, пролежавшего необнаруженным почти до наших дней? Не говорит ли сам факт постройки этого абсурдно большого сооружения, что Хеопс не очень-то верил в загробную жизнь и больше надеялся на то, что и через пять тысяч лет люди будут спрашивать: "чья это самая высокая пирамида?" и получать ответ:"это пирамида Хеопса". Что это, как не суррогат бессмертия? Мы все больны синдромом Хеопса, этим жгучим желанием оставить после себя хоть какой-то "след" на Земле, хоть как-то докричаться до будущего, пожить в будущем, пусть хотя бы в виде неясных теней в сознании людей этого будущего. Теней подобных тем, что возникают в нашем сознании, когда мы слышим имена Хеопс, Наполеон, Ньютон, Пушкин... Герострат, в конце концов... Конечно, человек особенно много имен запомнить не может, на все наши имена у потомков памяти не хватит, но если нельзя добраться до них в виде имени, то тогда хотя бы как-нибудь описательно. Например, Человек, который посадил это дерево; Человек, который построил этот дом; Человек, который изобрел колесо и т. д.. Или уж по крайней мере заслужить от потомка восклицание: "хотел бы я знать, какой идиот это придумал!" - обидно конечно, но и приятно: помнят все-таки! Да пусть хотя бы подумают иногда: "ХХ век? А ведь у меня есть там прапрапрадед, раз я существую." Так что синдром Хеопса окрашивает у человека даже стремление к продлению рода. 3.4. Нам нужны эти будущие поколения. Они нужны нам даже больше, чем мы им: без них мы, неверующие в бессмертие души, сошли бы с ума, мучимые страхом смерти. Они нужны нам как незаменимая составная часть суррогата бессмертия. И вот здесь мы сталкиваемся с неразрешимым противоречием. С одной стороны, для того чтобы гарантировать удовлетворение нашего синдрома Хеопса, мы должны обеспечить наибольшую стабильность, даже застойность общества. Только при этом условии у людей будущего останется та же система ценностей, что и у нас, и они будут помнить и почитать те же имена, что и мы; только тогда дом, построенный "человеком, который построил этот дом", не будет разрушен для того, чтобы освободить место для нового, более совершенного дома, а будет стоять как памятник старины; одним словом, для того чтобы люди будущего "продолжили наше дело" и "были верны нашим заветам", (т.е. создали бы нам иллюзию того, что мы продолжаем жить потому, что не умерло "наше дело"), необходимо запретить всякий прогресс, кроме предсказуемого и заранее нами запланированного. В противном случае, в непредсказуемо изменившихся условиях, наши "заветы" рискуют превратиться в бессмыслицу. Но с другой стороны, для того, чтобы будущие поколения могли послужить вам заменителем бессмертия, они должны, как минимум, выжить. Застойное же общество, раньше или позже, неизбежно приходит к гибели. Итак, если мы используем бессмертие человечества в качестве заменителя индивидуального бессмертия, человечество становится смертным, и, следовательно, мы обманываем самих себя, считая, что нашли заменитель бессмертия. Нам следует умерить требования, которые мы предъявляем к грядущим поколениям, и не поручать им доделывать "наше дело". Только тогда мы сможем, пусть частично, но зато не иллюзорно, удовлетворить наш синдром Хеопса - по крайней мере мы сможем быть уверены, что наши прапраправнуки будут реально существовать и хоть иногда вспоминать, что у них, должно быть, были прапрапрадеды. Рассчитывать же на большее не только нереально, но и опасно - можно потерять даже частичный заменитель бессмертия. 3.5. Однако эта рекомендация - всего лишь компромиссное, половинчатое решение проблемы. Но что хуже всего - это социальное решение, основывающееся на моральном принуждении ("нам следует", "мы не должны" и т.д. и т.п.). Но как я уже говорил, помимо социальных решений, почти всегда существуют технические, и именно они обеспечивают реальный прогресс. Техническим решением проблемы было бы дать человеку индивидуальное бессмертие и таким образом избавить его от синдрома Хеопса. 3.6. Это невероятно сложная техническая задача, но на пути к ее решению стоят не только технические трудности. Для того, чтобы начать решать задачу, нужно захотеть ее решить. Мы же, будучи "реалистами", ухитрились убедить себя в том, что мы вовсе не хотим бессмертия. Ученые, в лучшем случае, говорят о "продлении" жизни, но никто не выдвигает в качестве цели, пусть хотя бы очень отдаленной, достижение бессмертия. Для того, чтобы обмануть самих себя, мы придумали два мифа "о вреде бессмертия". Миф первый: "жить вечно очень скучно." Миф второй: "если все будут жить вечно, не будет смены поколений, а без смены поколений остановится прогресс." Мифы эти механически переносят бессмертие в современное общество. Но ведь с открытием бессмертия само общество изменится, и потому мифы эти не верны. 3.7. Я согласен с тем, что вечная жизнь действительно была бы очень скучна, если бы человечество попало в ловушку застоя. Невыносимо наблюдать вокруг себя одно и то же на протяжении тысяч и тысяч лет. Но отсюда следует, что общество, состоящее из бессмертных, кровно заинтересовано в поддержании непрерывного, неограниченного прогресса, для того, чтобы жизнь вокруг все время была новой и интересной. И бессмертным легче будет осуществить такой неограниченный прогресс, чем нам, потому что они будут свободны от синдрома Хеопса. 3.8. Что же касается смены поколений, то это - самый варварский способ обновления жизни из всех принципиально возможных. Он еще годится для животных - в их голове нет представления о собственной смерти, они свободны от этого страха, подспудно отравляющего даже самые счастливые мгновенья человеческой жизни. Для животного не существует прошлого и будущего в том смысле, какой вкладывают в это понятие люди. Нет, конечно, прошлое влияет на их жизнь через приобретенные рефлексы, а будущее - через потребности, но восприятие у животных полностью сосредоточено на настоящем. Для них существует только настоящее, и потому не существует собственной смерти - собственную смерть невозможно воспринимать из настоящего, ибо пока есть настоящее, вы еще живы. Собственную смерть возможно видеть только из прошлого, как нечто будущее. Животные неспособны на это, и поэтому, даже умирая для всех, они не умирают сами для себя - для них умирает лишь их настоящее. Один лишь человек способен жить одновременно в прошлом, настоящем и будущем (прошлое - его память, будущее - его мечты), и потому его жизнь, пусть даже самая счастливая, глубоко трагична, ибо животные не умирают никогда, человек же умирает всю свою жизнь. 3.9. И давайте в конце концов перестанем лгать самим себе, что сознание быстротечности жизни придает какую-то особую остроту и ценность каждому ее моменту. Человек не способен почувствовать всю остроту и ценность настоящего момента так, как это чувствуют животные, потому что настоящее в его сознании сильно потеснено воспоминаниями о прошлом и мечтами о будущем. Настоящее превратилось для человека всего лишь в тонкую грань между прошлым и будущим, не имеющую самостоятельного значения, всего лишь в строительный материал для построения будущего или реставрации прошлого. Человек бежит по жизни не останавливаясь чтобы оглядеться. Его преследует кошмарный образ песочных часов, в верхней части которых остается все меньше и меньше песчинок. Он должен "успеть". Успеть сделать что? Неважно! Успеть! Когда же наконец человек перестанет утешать себя мифами и покорно жить в вечном страхе перед временем? Когда же наконец человечество восстанет против этой нелепой, трагической несправедливости природы - смерти сознания, осознавшего свою смертность? 3.10. Для того, чтобы индивидуальное бессмертие когда-нибудь стало возможным, необходимо сделать первый шаг, возможно самый трудный - отбросить утешительные мифы о том, что это ненужно, и что это в принципе невозможно. Этот шаг особенно труден, потому что сделавший его, сам почти не имеет шансов на бессмертие: осуществление индивидуального бессмертия - настолько технически трудная задача, что ее решение может растянуться на столетия. И тем не менее мы должны сделать этот шаг - хотя бы для того, чтобы удовлетворить свой синдром Хеопса. Как я постараюсь показать в следующих главах, человечество сможет быть по настоящему бессмертно как целое, лишь тогда, когда оно будет состоять из бессмертных индивидуумов, а мы можем удовлетворить свой синдром Хеопса, лишь обеспечив условия для бессмертия человечества. 3.11. Понимаю, что я вряд ли смог убедить многих читателей в том, что ненужность бессмертия - это всего лишь миф. Такая мысль слишком травмирует сознание смертного, и потому ему трудно ее принять. Но я все же рискну продолжить и постараюсь показать, что принципиальная невозможность бессмертия - это тоже миф. 3.12. Я предлагаю вашему вниманию свой проект технического решения проблемы бессмертия. Осуществление этого проекта потребует использования еще не существующих технологий, но технологии эти опираются на уже известные законы природы, и потому в принципе реализуемы. Подготовительные этапы проекта как раз и состоят в создании и совершенствовании этих технологий. Заключительный этап проекта - достижение индивидуального бессмертия - существенным образом опирается на одну гипотезу относительно характера связи между человеческим мозгом и сознанием. Гипотеза эта не противоречит нашему сегодняшнему уровню научных знании и кажется мне вполне правдоподобной. 3.13. Программа работ по осуществлению этого проекта будет приблизительно следующей : ПЕРВЫЙ ЭТАП: СОЗДАНИЕ БИОЛОГИЧЕСКОГО ИНТЕРФЕЙСА. 3.14. Для того, чтобы совершенствовать какую-либо технологию, необходимо создать общественную потребность в этой технологии. Совершенно ясно, что люди, которые не доживут до завершения программы, не заинтересованы в разработке и совершенствовании технологий необходимых для бессмертия. Чтобы заинтересовать их, необходим какой-нибудь промежуточный продукт, обладающий самостоятельной ценностью и использующий ту же технологию. Таким промежуточным продуктом может стать устройство, которое я предлагаю назвать ароматроном. 3.15. Как вам должно быть известно, вся информация, получаемая нашими органами чувств, передается в мозг по нервным волокнам в закодированном виде - в виде коротких импульсов электрического напряжения (порядка 1/16 вольта). Мы можем ввести в нервное волокно электрод и записать эти импульсы на магнитофон (это возможно сделать потому, что импульсы следуют не так уж часто - не более трехсот раз в секунду - 300 герц, в то время как магнитофоны способны записывать гораздо большие частоты). Предположим, мы ввели электрод в нерв, идущий от находящегося в носу рецептора (воспринимающего органа) запаха к головному мозгу, и дали понюхать испытуемому какие-нибудь цветы, скажем сирень, и записали возникшие при этом импульсы. Потом мы дали ему понюхать что-нибудь неприятное, тухлые яйца, к примеру. На этот раз возникла другая последовательность нервных импульсов, соответствующая уже не запаху сирени, а запаху тухлых яиц. ' А теперь проветрим комнату, чтобы никакого запаха не осталось и подадим с магнитофона на электрод запись нервных импульсов, соответствующих запаху сирени. Напряжение на электроде возбудит в нервном волокне в точности такую же последовательность импульсов, какая шла в нем в тот момент, когда испытуемый на самом деле нюхал сирень. В мозг придет та же последовательность импульсов, и хотя в действительности источника запаха уже не будет, испытуемый снова почувствует запах сирени. Теперь вы сами можете догадаться, что произойдет, если подать на электрод последовательность импульсов, кодирующую запах тухлых яиц... 3.16. Вот в чем принцип работы ароматрона - прибора для записи и воспроизведения запахов. Правда, я намеренно кое-что упростил, чтобы подчеркнуть принципиальную сторону дела. Например, от носа к мозгу идет далеко не одно нервное волокно, и чтобы точно воспроизвести какой-нибудь запах, необходимо записать последовательности импульсов одновременно во многих волокнах. Но техническая задача записи информации, одновременно идущей по довольно большому числу каналов, сегодня вполне разрешима. Главная трудность состоит здесь во вживлении электродов - вряд ли кто согласится, чтобы над ним проделали такую операцию. Необходимо иное техническое решение, иная технология. Да и сама операция требует ювелирной, микроскопической точности и слишком сложна для современной микрохирургии (диаметр отдельного нервного волокна - порядка 1/100 - 1/1000 мм). 3.17. Впрочем, технология микрохирургии еще только начинает развиваться, и вполне можно себе представить, что когда-нибудь, в не очень далеком будущем, будут созданы роботы-"хирурги" микроскопических размеров. Такие микророботы могут быть впрыснуты внутрь оперируемого через иглу обыкновенного медицинского шприца. Их действиями будет дистанционно управлять компьютер, наделенный искусственным интеллектом. Они найдут необходимые нервные волокна и вживят в них тончайшие, невидимые невооруженным глазом провода, и затем протянут сплетенный из них тончайший кабель, с виду напоминающий волос, куда-нибудь на поверхность кожи, где его можно будет подключать к записывающему устройству. (3.17.1) 3.18. Конечно, при создании микророботов инженеры столкнутся с серьезными техническими трудностями. Например, наиболее мелкие детали будут самопроизвольно двигаться из-за теплового движения молекул (подобно тому, как дергаются в жидкости броуновские частицы). Сейчас пока рано обсуждать каким будет конкретное решение конкретных технических проблем. (Возможно, микророботы будут изготавливаться при очень низких температурах, когда тепловое движение молекул ослаблено, и будут впрыскиваться в замороженном виде. Работать они смогут пока не нагреются и придут в негодность. В таком случае это будут роботы одноразового пользования, и понадобится наладить очень широкое их производство, чтобы эта техника стала доступной всем.) Кроме того, возникнут трудности с обнаружением нужных нервных волокон, с дистанционным управлением, и еще много-много других трудностей. Но при наличии находчивости и желания их преодолеть, все они преодолимы, хотя на это могут уйти десятилетия труда целой армии инженеров. (3.18.1) 3.19. Для нас сейчас важно лишь то обстоятельство, что сопряжение нервного волокна с внешним устройством (или, используя модный "компьютерный" жаргон, интерфейс) принципиально осуществимо и не требует использования каких-либо неизвестных нам законов природы. Нужны только изобретательность и мощная материально-техническая база. 3.20. И все-таки очень многие люди не захотят, чтобы в них вживляли провода, пусть даже очень тонкие и незаметные. (Хотя что в этом такого страшного: в золотом зубе больше металла, чем в сотне кабелей для биологического интерфейса.) Но биоинтерфейс можно осуществить и при помощи других технологий, вообще не использующих неорганических веществ. Представьте себе, что мы впрыснули вместо микроробота бактерию. Разумеется не простую бактерию, а такую, над которой изрядно потрудились специалисты в области генной инженерии и молекулярной биологии. Она отыскивает нужное нервное волокно, закрепляется на нем и начинает делиться. У нее появляется очень длинный отросток из клеток подобных тем, из которых состоит глазной хрусталик - то есть очень прозрачных клеток. Этот отросток растет и наконец выходит на поверхность кожи. Итак, у нас есть волокно-световод для оптической связи. Клетка, закрепившаяся на нерве, обладает способностью превращать электрические импульсы в импульсы света, подобного тому свету, которым светят светлячки. К концу световода, выходящему на поверхность, мы прикладываем датчик, который воспринимает эти световые импульсы и снова преобразует их в импульсы электрические (сделать это тоже очень просто, ведь, например, клетки в сетчатке вашего глаза только и делают, что преобразуют свет в электрические сигналы). Не следует думать, что световод сильно обезобразит вашу внешность, даже если он выходит на поверхность прямо на лице. Это - маленькая точка на коже, заметная лишь в лупу, а свет, передаваемый по световоду, столь слаб, что его вряд ли заметишь даже в темноте. 3.21. Световод обладает огромным преимуществом перед кабелем - его пропускная способность чрезвычайно велика. По одному световоду можно передать информацию со всех нервных волокон идущих от носа к мозгу - достаточно лишь заставить клетки, закрепившиеся на разных волокнах, излучать сигналы различных цветов и вывести эти сигналы в один световод. На приемном конце разноцветные сигналы можно будет легко разделить. (Как станет ясно из дальнейшего, пропускная способность световода настолько велика, что по одному световоду можно передать ВСЮ информацию, идущую к мозгу ото ВСЕХ органов чувств. Но не будем забегать вперед.) (3.21.1) 3.22 Может показаться, что технология биоинтерфейса, основанная на генной инженерии гораздо сложнее основанной на микророботах. Не знаю, не знаю... насколько мне известно, над микророботами пока еще никто и нигде не работает, в то время как работы над созданием биологических электронно-оптических элементов уже ведутся во всем мире. Эти элементы предполагается использовать в саморазмножающихся вычислительных машинах будущих поколений. 3.23 Я не знаю какая именно конкретная технология ляжет в основу биологического интерфейса. Главное, что в принципе он осуществим. Поэтому далее я буду говорить о технологии биологического интерфейса, не уточняя конкретно, что это за технология - микророботы, биологические электронно-оптические элементы, или вообще нечто такое, что нам даже трудно сегодня представить. 3.24 Итак, какие же непосредственные выгоды, не связанные с конечной целью нашей программы, дает осуществление биоинтерфейса? 3.25 Сначала - это создание ароматрона. От органа обоняния к мозгу идет сравнительно мало нервных волокон, гораздо меньше чем от уха или глаза, поэтому начинать отрабатывать технологию биоинтерфейса целесообразнее именно с него. Тем более, что у нас имеются совершенные машины для записи и воспроизведения звука и изображения, но совершенно нет устройств для записи и воспроизведения запахов. Я думаю, что применение ароматрона не ограничится созданием "запахового" сопровождения кино- и телепередач. Ароматрон породит совершенно новый вид искусства - ароматическую музыку. Если сегодня, для того чтобы создать новый запах, парфюмеру нужны годы упорного труда, то с появлением ароматрона создать новый, не существующий в природе запах - пара пустяков: дайте своему персональному компьютеру задание составить такую-то и такую-то последовательность импульсов, и через секунду Вы уже сможете понюхать что у Вас получилось. Разумеется, нет гарантии, что результат понравится, но подобно музыканту, работающему на синтезаторе и подбирающему необходимое звучание, ароматический композитор будет подбирать запахи, необходимые для его композиции. Затем он соединит их в нужной последовательности - ароматрон позволяет менять запахи сколь угодно часто. (Это невозможно делать с естественными запахами, вызываемыми пахучими веще