А.Г.Головко. Вместе с флотом --------------------------------------------------------------- OCR: Заостровцев Г. А. --------------------------------------------------------------- ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР МОСКВА-1960 К ЧИТАТЕЛЯМ основу записок, объединенных названием "Вместе с флотом", взяты мои дневники 1941 --1945 годов. На протяжении пяти лет, с первого дня войны и вплоть до момента, когда обстановка позволила наконец отменить военный режим на Северном театре, я часто обращался к своим дневникам, чтобы внести в них наиболее примечательное, на мой взгляд. Таким образом, ко многим воспоминаниям североморцев, уже вышедшим в свет, я прибавляю записки командующего флотом. Они предоставят читателям возможность увидеть боевую жизнь Северного флота в годы Великой Отечественной войны с флагманского командного пункта, откуда приводились в действие разнородные силы флота на всем обширном пространстве Северного театра. Выражаю признательность писателю Е. С. Юнге за творческую помощь в работе над этой книгой. Автор ГЛАВА ПЕРВАЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД ДНЕВНИКОМ записях, которые я вел с первых дней Великой Отечественной войны, нет многого, с чем связано распространенное представление о дневнике. Нет потому, что я считал ненужным углубляться в область личного, интимного, в душевные переживания. Да и не хватало времени для таких записей. Слишком много более важных событий, ярких эпизодов, героических и трагических судеб других людей концентрировалось вокруг. Ведь командующий флотом был обязан заниматься всем, что составляло повседневную деятельность сложного флотского организма в рамках того театра, на котором данный флот действовал. Для Северного флота в годы войны это было пространство от Шпицбергена до бухты Тикси, равное пространству от Риги до Иркутска. Стоило только представить себе это, и человек в должности командующего флотом поневоле ощущал на своих плечах тяжесть обязанностей, порученных ему. Конечно, я был не один. Меня поддерживали товарищи по руководству, такие же коммунисты, как и я, -- член Военного совета, начальник штаба, начальник политуправления, командующий авиацией флота, командиры соединений. Но командующий флотом оставался командующим флотом и нес всю полноту ответственности за положение на театре. Когда было получено официальное сообщение о начале войны, в моем кабинете находились член Военного совета А. А. Николаев, начальник штаба флота С. Г. Кучеров, начальник политуправления Н. А. Торик. Не помню, кому пришла мысль спросить о возрасте присутствующих, но выяснилось, что среди нас нет никого старше тридцати пяти лет и ни один из нас не имеет опыта управления флотом в военное время 1иа таком обширном и трудном 0x08 graphic морском театре. В этот момент -- так показалось мне тогда -- мы прочли в глазах друг друга невысказанное вслух: по-настоящему осознанное беспокойство за все, что нам было поручено возглавлять и за что мы с тех пор больше, чем когда-либо, должны были ежечасно, ежеминутно, в самых тяжелых условиях держать ответ. Тут и уместно вспомнить о том, как я стал командующим Северным флотом. Ибо моя биография, подобно биографиям других советских военачальников, может быть иллюстрацией, наглядно подтверждающей мудрость партийного принципа расстановки сил и смелого выдвижения молодых кадров. Даже в самую романтическую пору моей жизни я не помышлял стать моряком. Да и не было их ни у нас в роду, ни в других семьях казачьей станицы Прохладной на Северном Кавказе, где я родился, провел детство и юность. Отец -- казак, на действительной военной службе окончил школу ветеринарных фельдшеров, после чего вернулся в станицу и начал работать по своей новой специальности. В 1920 году, когда отгремела гражданская война, я еще подростком вступил в комсомол, а через два года уехал в Ростов-на-Дону, на рабфак. Совмещал учебу, как большинство слушателей, со всякого рода работой, лишь бы прокормиться, главным образом в порту, где удавалось наниматься "а разгрузку или погрузку судов. Закончив рабфак, перебрался в Москву, чтобы учиться дальше в Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Оттуда в 1925 году уехал по комсомольскому набору на флот. Так что ни с каким-либо призванием или родительским наказом, ни с романтическим стремлением к морю.мое определение в моряки не было связано. Комсомол послал меня, как и тысячи других комсомольцев, на флот, а все дальнейшее зависело от выбора специальности, воспитания и в первую очередь от желания учиться. Тринадцать лет шло мое формирование как моряка: в рядовых должностях на корабле, в училище; на разных театрах -- Балтике, Черном море, Каспии, Тихом океане, Севере, Амуре и в других местах. Был я штурманом, минером, помощником командира миноносца, командиром дивизиона торпедных катеров и начальником штаба бригады, преподавателем на курсах и в училище, командиром дивизиона миноносцев, начальником штаба флота. Учился на курсах повышения квалификации командного состава, опять служил на кораблях, опять после того учился, уже в академии. Тринадцать лет партия растила меня, прежде чем выдвинуть на должность командующего Северным флотом. Вызов в июле 1940 года в Москву и встреча с И. В. Сталиным, после которой состоялось назначение на Север, -- это был итог флотской практики, пройденной под повседневным, руководством партии. Разумеется, помню в подробностях все, что было связано с этим назначением. • Помню, что первые вопросы, заданные мне, когда вместе с тогдашним Наркомом Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецовым я был принят И. В. Сталиным и чле нами Политбюро, принадлежали К. Е. Ворошилову и относились не к Северу, но к Амуру, откуда я недавно приехал. ! Только после моих ответов на эти вопросы зашел разговор о Севере. -- Там сейчас нет порядка и дисциплины, комфлот лишь спорит с рыбниками, а дело стоит, --сказал И. В. Сталин.--Между тем театр большой важности, очень сложный, открытый, по-настоящему 'Океанский театр, не в пример Балтике и Черному морю. И надо не забывать, что во время различных войн в западных и южных европейских водах связь между западными государствами и Россией была более обеспеченной по северному направлению, нежели через балтийские порты... За этими лаконичными словами стояло многое. Мы получили от царизма в наследство обширный морской театр, но малоизвестный по условиям для боевых действий флота, получили беззащитные побережья, не имевшие на тысячи миль ни одной базы для стоянки кораблей. Все пришлось создавать, строить, прокладывать. И все это к 1940 году уже было сделано Советской властью за двадцать лет с небольшим: заново построена Мурманская (Кировская) железная дорога, проложен Беломорско-Балтийский канал, стал настоящим портом Мурманск, создана временная главная база для флота в Полярном на месте крохотного поселка Александровска-на-Мурмане, создан флот, ядро которого составили корабли, проведенные из Кронштадта по Беломорско-Бал-тийскому каналу. Было в разгаре освоение Арктики и Северного морского пути, пролегающего через наши 7 моря. Иначе говоря, деятельность Северного флота определялась значением двух основных магистральных коммуникаций, смыкающихся на театре: внешней -- с запада, через Атлантику, и внутренней -- с востока, из Тихого океана по Северному морскому пути. -- Так что же, значит, товарищ Головко берется за это дело? -- продолжал звучать в моих ушах вопрос, с которьгм Сталин обратился ко мне. Я ответил, что буду стараться, но не знаю, как у меня выйдет. На этом разговор был закончен. Назначение, одобренное членами Политбюро, состоялось. С тех пор шесть лет я командовал Северным флотом. Четыре года из них были годами ожесточенной войны, навязанной нам фашизмом, причем с явным преимуществом противника в силах на театре в течение первых двух лет. Почти год перед ней пришлось в самые сжатые сроки выправлять положение, созданное недостаточным вниманием к насущным нуждам флота. Мало было знать, что мы имеем впервые в истории настоящий флот на Севере, имеем базу для него в самом удобном по природным условиям месте, имеем моряков, пришедших из разных уголков нашей страны и уже ставших ревностными патриотами-североморцами. Надо было наряду с этим располагать боеспособными кораблями, всегда готовыми к действиям в любой обстановке; надо было для этого располагать в базе такими возможностями обеспечения боевых сил флота всем необходимым и в наикратчайшие сроки, чтобы корабли действительно могли быть в постоянной готовности, отвечающей требованиям самой сложной обстановки. Увы, ни корабли, ни база для них, ни степень боевой подготовки личного состава еще не удовлетворяли в 1940 году этим требованиям. В чем я и убедился, как только познакомился с положением на месте и принял флот у своего предшественника -- товарища по военно-морскому училищу контр-адмирала В. Дрозда, с которым мы очень дружили. Вступил я в командование флотом 7 августа 1940 года и только в тот день уразумел справедливость народной поговорки: "Взялся за гуж -- не говори, что не дюж"... Памятный оказался "гуж". Действительность подтвердила оценку положения, которую дал И. В. Сталин в присутствии членов Политбюро и наркома Н. Г. Кузне- 8 * цова: на Северном флоте было плохо с дисциплиной и порядком. Хотя после финской кампании, в которой участвовал Северный флот, обеспечивая перевозки, прошло несколько месяцев, почти все миноносцы, в том числе новые, нуждались в серьезном ремонте, поскольку использовались корабли не по-хозяйски. Настоящей же судоремонтной базы у флота еще не было. Несколько в лучшем техническом состоянии находились подводные лодки, но уровень подготовки их командиров и экипажей к выполнению задач, определенных лодкам, следовало поднимать заново, так как после финской кампании произошли всяческие перемещения командного состава. Печальный факт с "Д-1" имел прямое отношение к уровню подготовки. Стряслось это в ноябре, на четвертый месяц моего командования флотом. Три месяца ушло на заботы и хлопоты, связанные с неотложными вопросами флотской жизни, в частности судоремонта и материального обеспечения кораблей. Все осложнялось масштабами театра, трудными условиями для базирования, тяжелой метеорологической обстановкой. Однако никто из нас не имел • права забывать о главном --о боевой подготовке флота. И такая подготовка продолжалась изо дня в день. Для этого в ноябре была направлена в Мотовский залив подводная лодка "Д-1". Командовал ею.уже около года капитан-лейтенант Ельтищев. Считался он, как аттестовал его командир бригады Павлуцкий, неплохим командиром, был допущен к самостоятельному управлению подводным кораблем. Когда "Д-1" начала учение, за ней наблюдали береговые посты. Кроме того, она доносила по радио о своих действиях. Было отмечено1, что лодка погрузилась. Несколько минут с берега видели ее перископ, затем он исчез. Миновали все сроки для всплытия, но "Д-1" так и не появилась на поверхности. Многократные запросы по радио остались без ответа. С береговых батарей и постов освещали залив прожекторами, давали прожекторными лучами позывные лодки -- тщетно... На миноносце я вышел в район, где исчезла "Д-1". В течение ночи мы осмотрели Мотовский залив вдоль и поперек, а под утро заметили на поверхности большое пятно -- соляр и пробковую крошку. Вокруг пятна пла- 9 вали мелкие щепки, вероятно остатки деревянных частей отделки внутренних помещений, и среди них единственная матросская бескозырка. Тотчас были вызваны тральщики и спасательное судно ЭПРОНа, снабженное металлоискателем. Целую неделю я провел вместе с поисковыми судами в районе исчезновения "Д-1". Поиски были тщетными. Конечно, лодка погибла. О причинах гибели строились всякие предположения. Одни считали, что в заливе находилась чужая подводная лодка, она, мол, подкараулила "Д-1" и потопила ее. Другие полагали, что в Мотовском заливе кем-то поставлены мины и что лодка подорвалась на одной из них. Наиболее вероятным следовало предполагать роковую ошибку, допущенную командиром. Подводные лодки этого типа, принимая балласт, погружались довольно быстро. Скорее всего, Ельтищев не справился с управлением и не сумел удержать лодку хотя бы на предельной для нее глубине. А значит, "Д-1" раздавило давлением воды: щепки и пробка на поверхности подтверждали это. Последствиями трагического случая с "Д-1" было следующее: мне, как командующему флотом, объявили строгий выговор, командира бригады Павлуцкого, который планировал выход лодки на учение, сняли с должности. В качестве меры для неповторения подобных случаев было предписано (итог деятельности многих комиссий): "Подводным лодкам на глубинах моря больше рабочей глубины лодки не погружаться". Такое решение по сути вело к прекращению подводной подготовки, ибо глубины в Баренцевом море везде значительно превышают рабочую глубину любой лодки, а Белое море с его подходящими глубинами к тому времени уже замерзло. Мои неоднократные просьбы пересмотреть и отменить это решение успеха не имели. В ответ предлагалось подводным лодкам погружаться в устье реки Колы -- большую нелепость трудно себе представить. Надо было ждать лета, когда вскроется Белое море, а ждать было некогда, непростительно, преступно: война, развязанная немецким фашизмом в Европе, все ближе придвигалась к нашим государственным границам. Гитлеровцы уже хозяйничали по соседству с нашим Заполярьем -- в оккупированной ими Норвегии. Хотелось верить, что нам удастся отсрочить начало этой неминуемой 10 войны с фашизмом, но руководствоваться следовало прекрасным правилом, о котором напоминала широко известная песня Василия Ивановича Лебедева-Кумача, ставшая народной: "Если завтра война, если враг нападет -- будь сегодня к походу готов". Ни у кого из нас, кто размышлял над обстановкой и присматривался к тактике гитлеровцев, не было уверенности, что мы доживем до лета без войны. Поэтому я посоветовался с новым командиром бригады подводных лодок Н. И. Виноградовым (ныне адмиралом), с которым был связан не просто товарищескими отношениями по совместной учебе в академии, но и единством взглядов по военно-морским вопросам, убедился в том, что он так же, как я, относится к делу, и решил продолжать подводную подготовку. Нельзя было пасовать перед формальными преградами. Время не ждало. Подводную подготовку следовало продолжать в море, а не в устье Колы. Договорился с Виноградовым', получил поддержку члена Военного совета А. А. Николаева, начальника штаба флота С. Г. Кучерова и начальника политуправле-, ния Н. А. Торика. Поступили мы правильно, и к маю 1941 года экипажи почти всех подводных лодок уже отрабатывали основное в подготовке -- проходили торпедные атаки. Это было время напряженной практики подводников-североморцев и моего близкого знакомства с ними, когда я узнал тех, на кого смело мог положиться в дальнейшем. Колышкин, Лунин, Моисеев, Гаджиев, Котельников, Столбов -- вот ядро командиров, на которых уже тогда равнялись все, кто служил на подводных лодках. Одно дело было сделано и, как показало ближайшее будущее, вполне оправдало себя: подготовка, о чем в Москве, в наркомате, отлично знали, стоила риска. 0x08 graphic 1 Назначение Николая Игнатьевича Виноградова командиром бригады подводных лодок было сделано по моей просьбе. И я не ошибся в своем выборе. Весь период войны, пока Н. И. Виноградов был командиром бригады, он правильно руководил подготовкой экипажей подводных лодок своей бригады и особенно командиров лодок. Подготовка проводилась с учетом действий лодок в том же районе, в каком действовали и наши надводные корабли и авиация. Это обстоятельство больше всего требовало взаимопонимания. Должен сказать, что на протяжении ряда лет мы с Виноградовым хорошо понимали' друг друга, и это, безусловно, принесло пользу. 11 Сложнее обстояло с миноносцами. Два из них около года были прикованы к причалу, остальные также находились в ремонте, хотя в более коротком по срокам. В строю их не было и в мае 1941 года, когда на флот приехала инспекция из наркомата, возглавляемая адмиралом Галлером. Все же и меры по ускорению ремонта механизмов на миноносцах (то и дело обнаруживались дефекты там, где их не ожидали, причем на новых кораблях), и меры по боевой подготовке личного состава этих основных для Северного флота надводных кораблей, принятые с августа по май, создавали у меня полную уверенность в том, что в самое ближайшее время миноносцы по-настоящему, а не ради видимости благополучия на флоте, будут в строю. Тем не менее из-за формального отсутствия их в списке действующих кораблей инспекция сделала вывод, что Северный флот "в силу этого не боеспособен", хотя одновременно признала хорошим состояние многого в жизни, работе и в боевой учебе на флоте. .Формально инспекция была права, но лишь формально. Фактически ей, конечно, не следовало делать 'столь расхолаживающего и явно неверного вывода: до ввода миноносцев в строй оставалось максимум две -- три недели. Люди на кораблях знали свое дело и работали не покладая рук, не считаясь со временем, не щадя себя. Такие командиры, как Е. Симонов, Колчин, Гурин, Фокин, Гончар, Иванов и другие, получив поддержку и конкретную помощь, показали себя умелыми организаторами боевой подготовки и сплоченности экипажей. Пожалуй, наибольшую радость мне доставило то, что вывод инспекции, подобный ушату холодной воды в самый неподходящий момент, не смог повлиять расхолаживающе на людей и не снизил уже взятые темпы подготовки. Ибо многие на флоте понимали все яснее, что дело шло к суровой проверке действительной боеспособности наших кораблей -- надводных и подводных в равной мере. Чаще и чаще к нам поступали сведения о прибытии крупных соединений немецко-фашистских войск на территорию Северной Норвегии и Финляндии. Чаще и чаще переходили нашу границу беженцы из Финмарка -- норвежской области на побережье Баренцева моря. Их рассказы, наши наблюдения -- словом, все предупреждало, что надо быть начеку, что надо еще быстрее устранять недочеты в боевой подготовке. 12 Могу теперь чистосердечно признаться: это был самый серьезный экзамен, устроенный жизнью и мне лично как военачальнику. Нелегко пришлось, очень нелегко, но я успел за это время познакомиться с театром. Первое впечатление, как только я увидел суровую красоту Заполярья с его величественными гранитными берегами, с его ледниками, осталось неизгладимым. Все здесь поражало мощью, угрюмым величием: гранитные скалы-горы, голые или покрытые мхом и поросшие карликовой березкой, вознесшиеся над морем; грандиозность морских просторов, почти всегда неспокойных, часто штормовых; продолжительность и фантастичность полярной ночи с причудливыми сполохами северного сияния в полнеба над гранитным безлюдьем, над кипением прибоя у подножий черных утесов; лютость океанских непогод, панорама голубых арктических льдов под не заходящим долгие месяцы солнцем; суровость всего, что окружало человека, что сперва подавляло, затем заставляло приспосабливаться, искать и находить выход, а в конце концов воспитывало настоящих моряков. Северный флот уже имел их. Это были обыкновенные советские люди, многие из которых до военной службы вообще не видели моря. На Севере они прошли хорошую школу морской практики, почему и держались уверенно и спокойно в лишениях и трудностях, каких было немало. Располагая такими кадрами, большим количеством коммунистов и комсомольцев, флот должен был выдержать любой натиск врага. И он выдержал, что является, как известно, историческим фактом. Вот чем запомнился мне первый период командования Северным флотом, лежащий по времени за пределами дневника военных лет. 0x08 graphic ГЛАВА ВТОРАЯ 0x08 graphic опулярная всюду в нашей стране песня "Если завтра война" отзвучала на Севере уже 17 июня 1941 года, за пять суток до официального сообщения о нападении гитлеровцев. Именно в тот день всем на флоте стало ясно, что война из растяжимого понятия "завтра"" перешла в область конкретного "сегодня". В тот же день всем стало ясно еще одно: мы не зря торопились с боевой подготовкой у себя на; флоте; не зря отрабатывали многое, что приучало массу людей быть собранными, бдительными в любой момент. Поэтому и не захватили нас врасплох действия гитлеровцев. Тем более, что у себя иа флоте мы напряженно присматривались к обстановке по ту сторону границы: и в море и на берегу. Особенно с тех пор, когда немецко-фашистские войска с помощью предателя Квислинга и его сообщников вторглись в Норвегию, оккупировали ее и захватили северные порты этой страны -- Барде, Вадсе и Киркенес, расположенные в непосредственной близости к нашему Заполярью. Немногочисленный, но храбрый норвежский народ мужественно защищался против двойного врага: оккупантов и предателей. Однако силы были слишком неравны для того, чтобы норвежцы могли противостоять захватчикам. Затем гитлеровцы беспрепятственно вошли в Финляндию и заняли район Петсамо -- старинную русскую область Печенгу, примыкающую к тогдашней советско-финляндской границе. Нам было известно (по данным разведки и по сведениям, получаемым от беженцев из норвежской области Финмарк), что немецко-фашистское командование непрерывно накапливало свои войска и технику в Северной Норвегии и в пограничных с нами районах Финляндии. В районе Петсамо 14 НЕОЖИДАННОСТЬ, КОТОРУЮ ЖДАЛИ 1941, июнь находились части горно-егерского корпуса (не меньше трех дивизий) под командованием генерал-полковника Дитла, на аэродромах этого района уже было свыше сотни боевых самолетов, а вдоль норвежского и финляндского побережья значительно усилилось движение различных судов. Нам также было известно, что гитлеровцы накапливают в северных норвежских шхерах и фьордах значительные военно-морские силы; что уже создана военно-морская группа "Норд" под командованием фашистского генерал-адмирала Бэма; что надводные корабли и подводные лодки гитлеровского флота продолжают прибывать в базы, находящиеся неподалеку от советско-норвежско-финляндской границы. Наши береговые посты отмечали в нескольких местах вблизи территориальных вод Советского Заполярья перископы подводных лодок. Все убеждало, что фа-шистский зверь готовился к прыжку в нашу сторону. Располагая информацией, предупреждавшей об этом, мы, однако, не имели ни соответствующих указаний, как вести себя дальше, ни достаточных сил и средств для отпора, если гитлеровцы перейдут в нападение. Сил и средств, чтобы выдержать натиск врага и отразить его, на Севере было явно мало, особенно авиации и наземных войск. Пограничный район, который затем получил наименование мурманского направления, оборонялся всего лишь одной стрелковой дивизией, и то неполного состава, сильно поредевшей по всяким причинам мирного времени. Новых типов самолетов авиация флота еще не получила. Северный флот располагал несколькими самолетами типа "СБ", а наш сосед-- 14-я армия, прикрывавшая границу от Кольского залива до Кандалакши, -- полком таких самолетов. Иными словами, если брать соотношение сил лишь в абсолютных цифрах, по количеству и по оснащенности современными для того периода боевыми средствами, если учитывать готовность не фактическую (что было результатом инициативы на самом флоте), а формальную, то есть в соответствии с указаниями свыше на этот счет, Северный флот и сухопутные войска, расположенные на участке, примыкавшем к государственной границе в районе Кольского полуострова, должны" были оказаться в самом невыгодном положении с первого часа военных действий. 15 Помог нам, как ни парадоксально это, сам противник. Немецко-фашистское командование не отличалось дальновидностью в своих планах. Оно делало ставку на все то, что могло принести успех ему лишь на первых порах, -- на вероломство, на психологическое воздействие внезапностью удара и "а превосходство в силах, хотя бы и временное. Располагая войсками, уже привыкшими действовать в расчете на такие условия ведения войны -- совокупностью этих приемов была оккупирована Европа, -- гитлеровцы настолько уверовали в неотразимость их, что перестали соблюдать элементарную осторожность. Они сами же в течение нескольких суток, предшествовавших официальному началу войны, дали нам понять, что нападение совершится если не с часу на час, то со дня на день. А это должно было, в свою очередь, служить предупреждением, что они нацеливаются и обязательно попытаются захватить Мурманск -- наш единственный в Заполярье незамерзающий порт, который дает выход в океан и вместе с тем связан железнодорожной магистралью со всей страной. Иначе немецко-фашистскому командованию не понадобилось бы сосредоточивать против нас на территории Финляндии свои войска и такую ударную силу, какой является горный корпус "Норвегия", состоящий из егерских частей, прошедших специальное обучение. В дневнике я записал следующее. ...17 июня 1941 года. Около четырнадцати часов ко мне в кабинет вбежал запыхавшийся оперативный дежурный. -- Немецкие самолеты! -- не доложил, а закричал он. Первой мыслью было: гитлеровцы бросили свою авиацию для массированного удара по объектам Кольского залива -- Мурманску, Полярному, аэродромам... -- Уточните,.-- сказал я, стараясь сохранить спокой ствие и тем самым успокаивая взволнованного дежур ного. Придя в себя, он объяснил, что над бухтой и Полярным только что прошел самолет с фашистскими опознавательными знаками, и на такбй высоте, что оперативный дежурный, выглянув из окна своего помещения, увидел даже летчика в кабине. По всем данным, самолет был разведчиком. Малая высота понадобилась ему, несомненно, чтобы сфотографировать гавань Полярного. Он 16 успел беспрепятственно пройти над гаванью, затем над Кольским заливом и над аэродромом в Ваенге'. Моментально все стало ясно -- это война. Иначе на такое нахальство -- пройти над главной базой флота -- даже гитлеровцы не рискнули бы. -- Почему не подняты истребители? Почему молчат батареи? -- первым делом спросил я. Дежурный не знал. Ни одна батарея не сделала по фашистскому воздушному соглядатаю ни единого выстрела. И самолет благополучно ушел восвояси. Поднятые в воздух по моему приказанию дежурные истребители не догнали гитлеровца: скорость его полета намного превышала скорость нащих "И-15" и "И-16". Побывав иа батареях, я задавал (командирам один и тот же вопрос: почему не стреляли, несмотря на инструкции отрывать огонь? Получал один и тот же ответ: не открывали огня из-за боязни что-либо напутать. То есть -- инструкции инструкциями, а сознание большинства нас продолжало механически подчиняться общей нацеленности последних лет: не поддаваться на провокацию, не давать повода к инцидентам, могущим вызвать мало-мальский конфликт и послужить формальным предлогом для развязывания войны. А гитлеровцы уже развязывают ее, действуя пока что в воздухе, причем нагло, уверенные, что здесь, на Севере, мы не можем противопоставить им равноценные самолеты. В конце дня (условно, разумеется, ибо давно стоит полярный день и солнце светит круглые сутии) на большой высоте появилось звено фашистских самолетов. Один из них прошел над бухтой Озерко. Вместе с членом Военного совета я успел к тбму времени побывать на всех близлежащих батареях и по-вторил категорическое указание на случай появления неизвестных самолетов -- сбивать. Поэтому гитлеровцы при вторичном появлении были встречены дружным зенитным огнем. Дружным, очень интенсивным, но беспо-лезным: они прошли на высоте свыше семи тысяч метров. Поскольку Северный флот по вопросам *сухопу|тной обороны оперативно подчинен Ленинградскому военному 0x08 graphic 1 Ныне город Североморск. 2 А Г Головко 17 округу, постольку моей обязанностью было немедленно донести туда о происходящем у нас. Так и сделано. Командующий округом генерал-лейтенант Попов находится, кстати, сейчас неподалеку: проводит учения в районе Кандалакши. Ответ на мою телеграмму получен незамедлительно, подписан начальником штаба округа Понеделковым: "Не давайте повода противнику, не стреляйте на большой высоте". Гадаю и никак не возьму в толк, что же это значит. Не стрелять, чтобы гитлеровцы не использовали сам факт стрельбы для конфликта? Или не стрелять, потому что большая высота? На все мои запросы о положении и обстановке ничего определенного никто не сообщает. Понять это можно лишь так: извольте сложа руки сидеть у моря и ждать погоды. Нелепо и необъяснимо. Ведь гитлеровцы не сидят сложа руки. Приходится на свой страх и риск снова проявлять инициативу. Перевожу флот своим распоряжением на повышенную готовность. 18 июня. Посты службы наблюдения весь день доносят о так называемых неизвестных самолетах повсюду -- от Полярного до Кандалакши. Один из этих самолетов обстрелян зенитчиками 14-й стрелковой дивизии, прикрывающей подступы к Полярному и Кольскому заливу, после чего скрылся в северо-западном направлении. Обстановка неясная и тревожная. Люди настороже, хотя держатся спокойно. Шутки почти исчезли, в глазах напряженная внимательность, особенно когда открывают стрельбу зенитные батареи и проносятся истребители, несущие непрерывный барраж. Шила, как говорится, в мешке не утаишь. Все видят: перевод флота на повышенную готовность сопровождается большой приемкой оружия, боезапаса, продовольствия, сдачей учебных принадлежностей, практического боезапаса и всего имущества, ненужного для военного времени. Предполагал, что получим кое-какие разъяснения непосредственно от командующего Ленинградским военным округом генерал-лейтенанта Попова. Он сегодня прибыл в Мурманск. Отправился к нему вдвоем с членом Военного совета. Надежды не оправдались. Разговор шел о мероприятиях, не имеющих прямого отношения к тому, что происходит вокруг. Обсуждались и утверждались 18 места строительства всяких укреплений, аэродромов, казарм, окладов и т. п. в условиях и по нормам мирного времени. О том же, как складываются отношения между Советским Союзом и фашистской Германией, командующий округом ничего не оказал. Вероятно, знает не больше, чем мы. Печально. Ибо неопределенность -- это и есть малоприятная перспектива попасть под внезапный удар. Вечером Попов уехал в Ленинград. Проводили его до Колы. Угостил он нас на прощанье пивом в своем вагоне, тем и закончилась наша встреча. Из Москвы также ничего определенного нет. Обстановка остается неясной. 19 июня. Получена директива от Главного морского штаба -- готовить к выходу в море подводные лодки. Задача: наблюдая за боевыми судами вероятного противника, отразить нападение, если оно последует. Приказал рассредоточить лодки по разным бухтам и губам, с тем чтобы вышли в море немедленно, как только будет дан сигнал. Доложил начальнику Главморштаба адмиралу И. С. Исакову свой план использования лодок на случай войны: лодки типа "щука" " часть лодок типа "малютка" послать в район морских сообщений гитлеровцев между северными норвежскими шхерами и Петсамо; остальные "малютки" направить для прикрытия входа в горло Белого моря. Обосновал свой план следующим: "малютки" имеют пониженную мореходность, район действия их более ограничен, чем лодок других типов, стало быть, они по своим данным более пригодны для прикрытия наших коммуникаций. А все "щуки" целесообразнее, по-моему, использовать на морских сообщениях противника. Полагаю, что основной поток грузов и резервов для немецко-фашистских войск, расположенных на плацдарме против нас, будет направляться морем. Сухопутные дороги для этого мало приспособлены. Их всего две. Одна протяженностью шестьсот километров от Ботнического залива через всю Финляндию до Петсамо, другая -- от Нарвика до Петсамо -- проложена через Финмарк, но слишком узка. Снабжение по сухопутным дорогам потребует очень много автомашин, и, конечно же, гитлеровцы будут вынуждены производить перевозки морем, через норвежские шхеры, где конвои могут укрываться и отстаиваться в случае необходимости. 2* 19 Дважды за сутки в главной базе объявлялась воздушная тревога. Сегодня фашисты летают не только для разведки. Один из их истребителей пытался напасть на "И-153", но безуспешно. Постепенно вводим в действие то, что должно в первую очередь обеспечить нужный нам оперативный режим на театре. Установлены дозоры "а двух линиях, определяющих охрану подступов с моря к главной базе, а военно-воздушным силам вменено в обязанность производить авиаразведку вдоль побережья от мыса Нордкин до острова Харлова. 20 июня. Обстановка прежняя. Над Ваенгой пролетел и был обстрелян зенитчиками неизвестный самолет. Данные разведки еще раз предупреждают о накаплива нии гитлеровцами войск в приграничных пунктах --• Пет- само, Киркенесе, Варде. Немецкий гарнизон Киркенеса насчитывает двадцать тысяч человек. Гитлеровцы ре шили избавить себя от лишних глаз: движение иностран ных торговых судов от Тромсе до финской границы закрыто. Сегодня в Полярном были командующий 14-й армией генерал-лейтенант Фролов и начальник штаба армии полковник Сквирсий. Части этой армии прикрывают границу вплоть до Кандалакши. На участке, примыкающем к району Мурманска, Полярного и Кольского залива, по-прежнему находится только одна 14-я стрелковая дивизия неполного состава. Договорились, что армия для защиты этого участка выделит еще одну стрелковую дивизию, переброску которой в район реки Западной Лицы и Титовки должны обеспечить мы. 21 июня. В течение суток над нашей территорией появились два фашистских самолета -- один у полу острова Рыбачьего, второй в районе Териберки. Это зна чит, что гитлеровцы просматривают побережье Мурмана. Думаю, что они хотят выяснить, идут ли у нас перевозки из Белого моря и готовимся ли мы к отражению удара. Над Кольским заливом чужих самолетов не было, по этому обошлось без воздушных тревог и стрельбы зе ниток. Внешне -- тишь да гладь. Вдобавок -- хорошая погода. Не зная обстановки, а большинство не представляет сложности ее, трудно подумать, что мы накануне войны. 20 В Полярном находится на гастролях Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немиро вича-Данченко. Сегодня вечером состоялся очередной спектакль этого театра. Показывали "Периколу". Когда мы втроем -- член Военного совета Николаев, начальник штаба Кучеров и я -- пришли в театр, зрительный-зал был переполнен: всем хотелось посмотреть игру москвичей. Наше присутствие сразу же было замечено. "Похоже, что обстановка разрядилась, поскольку начальство здесь", --- читал я на многих лицах. Если бы это было так... Играли артисты хорошо. На какой-то срок, следя за игрой, отвлекся от навязчиво-тревожных мыслей. То же самое, судя по репликам, испытывали Николаев и Кучеров. Да и всю дорогу на обратном пути из театра в штаб мы толковали о спектакле. Возможно потому, что хотели заглушить тревогу в себе. Возвратились -- и действительность неумолимо напомнила обо всем. Просмотрел за чаем вечернюю сводку. Привлекли внимание данные воздушной разведки. В течение дня были обнаружены: на подходах к губе Петсамо тральщики; в самом порту, на рейде, пятнадцать тральщиков; на рейде Варде -- транспорт; в Перс-фьорде -- транспорт. В общей сложности за сутки из Петсамо вышли восемь транспортов и вошли в гавань три транспорта, два рыболовных траулера, один сторожевой катер. Пока размышлял над сводкой, принесли радиограмму особой срочности. Николаев, Кучеров и заглянувший "на всякий случай" начальник политуправления Северного флота Торик забыли и про спектакль и про чай, когда я начал читать вслух радиограмму. В ней официально сообщалось что немецко-фашистское командование стянуло войска (около двухсот дивизий) к нашей границе и что с часу на час надо ожидать их вторжения на территорию Советского Союза. Нам предписывалось перевести все части флота на повышенную готовность. Фактически флот уже в этой готовности. Остается, как только последует сигнал о всеобщей мобилизации, принять положенные по мобплану различные вспомогатель- 21 ные суда и помещения, а также принять запасников, приписанных к флоту. Мало сил, недостаточно техники, но, по существу, мы готовы. 22 июня. Дата, памятная каждому советскому человеку, -- официальное начало войны с гитлеровской Германией. И сразу будто прорвало затор -- хлынул поток директив: категорических, уточняющих, разъясняющих, а иногда продолжающих предписывать уже бессмысленную деликатность. Нужно ли церемониться с противником, если он сам определил характер навязанной нам войны? Ясно, что борьба предстоит беспощадная. Это смертельная схватка с фашизмом. Кто кого. Приказание наркома Военно-Морского Флота о немедленном переходе на повышенную готовность, переданное по радио в адрес Военного совета, исполнено прежде всего сигналом по флоту. Через двадцать минут мне вручили вторую директиву. Ее содержание заставляет пожимать плечами. "22--23 июня, -- говорится в ней, -- возможно внезапное нападение немецко-фашистских войск. Оно может начаться с провокационных действий". (Тогда что же означают полеты гитлеровцев над нами уже в течение пяти суток? И почему на все наши донесения о происходящем с утра 17 июня мы не получили вразумительного ответа?..) Наши задачи, -- указывается далее в директиве, -- не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения, "о быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немецко-фашистских войск и их союзников. Перейдя на повышенную готовность, в то же время тщательно маскировать от противника повышение боевой готовности. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически воспрещено без особого распоряжения. Вот и понимайте как хотите эту директиву, спущенную за несколько часов до официального правительственного сообщения о войне! Чем же отличаются провокационные полеты гитлеровцев над нашей территорией от разведывательных? Имеют зенитчики и истребители право вести огонь по фашистским самолетам, изо дня в день уже десятки раз вторгающимся в наше воздушное пространство, или должны позволять им безнаказанно продолжать это делать? К чему приведет такая христианская терпимость? 22 А пограничные посты доносят: в течение только первых полутора часов сегодняшних суток уже шесть самолетов (четыре немецких, один финский и один неопознанный) появлялись над нашей территорией на высоте около тысячи метров. Третья директива наркома, адресованная Военному совету: к семи часам утра выделить для обороны горла Белого моря две подводные лодки (тип не указан), эскадренные миноносцы "Грозный" и "Сокрушительный", эскадрилью морских бомбардировщиков МБР-2. Стиснув зубы, ведем счет неопознанных самолетов, проносящихся за облаками над Кольским заливом вплоть до рассвета (по календарному времени суток). И вот около четырех часов утра первый раскатистый гул взрывов: в районе Полярного сброшены бомбы. Как же теперь понимать директиву, предписывающую не поддаваться на провокации?! Гул взрывов слышали все. По городу засновали люди в поисках убежищ. Многие из тех, кому не обязательно оставаться здесь, кинулись, несмотря на ранний час, к стоявшим у причалов буксирам и пароходам, чтобы переправиться в Мурманск и оттуда выехать поездами в глубь страны. Всполошились артисты-москвичи. В течение двух часов из Полярного выбрался весь состав театра, позабыв взять декорации и реквизит'. Удивляться и досадовать не к чему: привыкнуть, вернее, приспособиться к бомбам сразу нельзя, для этого требуется известное время. Отовсюду поступают донесения о фашистских самолетах, о неопознанных силуэтах надводных судов, о перископах подводных лодок. Береговые зенитные батареи и корабельная артиллерия то и дело ведут яростный, но все еще бесполезный огонь по самолетам: по чужим и по своим. Еще не умеют ни стрелять в боевой обстановке, ни различать типы самолетов. Сведений о том, что происходит в стране, до восьми часов утра нет никаких. В дальнейшем на телефонные запросы нам отвечают из Главморштаба, что началась война, однако ничего другого пока сказать не могут. Тогда я запрашиваю относительно своего плана исполь- 0x08 graphic 1 И то и другое было использовано театром Северного флота, хотя кое-что впоследствии, года через два, мы отправили владельцам по их просьбе. 23 зования подводных лодок. И вдруг начинается перепалка. Главморштаб категорически настаивает, чтобы к входу в Белое море, вернее в горло Белого моря, были направлены большие лодки, то есть "щуки", а не "малютки". Никакие мои доводы не принимаются. Переговоры насчет лодок возобновляются несколько раз. Дело заканчивается тем, что Главморштаб категорически предписывает мне послать к горлу Белого моря "щуки", ссылаясь при этом на личное указание И. В. Сталина. Проще говоря, не сумев доказать свою правоту, мотивировали таким образом. Не теряя времени, приступаем к массовой эвакуации детей и женщин из Полярного, а также из других гарнизонов. Когда пароход "Ост", переполненный женщинами и детьми, отвалил от причала, послышался гул самолетов и на гавань из облаков посыпались бомбы. А директива о наших задачах не поддаваться на провокации все еще не отменена. Ведем себя так, будто и не читали ее. Четвертое приказание наркома Военному совету принято в десять часов тридцать пять минут -- выслать подводные лодки в район Варде с задачей вести неограниченную войну против боевых кораблей и транспортов противника, не допуская их к Варангер-фьорду. Одновременно сообщается, что объявлена всеобщая мобилизация. Начальникам пароходств и Главсеврыбпрома даны указания сосредоточить весь транспортный флот в портах, предназначенных быть пунктами для мобилизации. Аварийно-спасательные отряды ЭПРОНа переходят в полное подчинение флоту, пограничные войска -- в оперативное подчинение. Наконец из Москвы поступает пятое приказание: в связи с вражескими диверсиями в непосредственном тылу объявить военное положение в базах, укрепленных районах и секторах; установить строжайший режим пропусков; принять меры, необходимые для охраны тыла, особенно средств связи. К полудню положение в стране вырисовывается: немецко-фашистские войска вторглись в пределы Советского Союза и перешли в наступление на всем протяжении государственной границы. Немецко-фашистская авиация подвергла бомбардировке ряд наших городов. Первый налет совершен около четырех часов, тогда же, 24 когда сброшены первые бомбы в районе Полярного; стало быть, бомбовый удар наносился фашистской авиацией одновременно по всей линии фронта. Однако войска и корабли противника, сосредоточенные на исходных рубежах, примыкающих к районам Северного флота и 14-й армии, еще не ведут наступательных действий на море и на суше. Активничает лишь авиация. Весь день фашистские самолеты, одиночные и группами, стремятся к району Кольского залива и Мурманска. Их перехватывают и поворачивают вспять наши истребители. Один из гитлеровских бомбардировщиков перехвачен у Рыбачьего истребителями летчиков Сафонова и Воловикова. Били они его как будто неплохо, он задымил, значит, имел прямое попадание, но, все-таки оторвался и ушел. Оба летчика ручаются, что вражеский стрелок убит, но сказать, что же сталось с фашистским самолетом, не могут. А раз так, нельзя и заносить его на чей-либо счет. Судя по всему, гитлеровцы не сомневаются, что мы знаем о подготавливаемом ими ударе, и потому продолжают накапливать силы, чтобы затем одержать верх над нами численным превосходством. По данным разведок флота и 14-й армии, через Киркенес и фьорды поступает много вооружения и прибывают новые контингенты войск. В районах пограничной полосы на территории Финляндии происходит эвакуация населения, разрушаются дома, сосредоточиваются части финской армии, подтягиваются немецко-фашистские войска, перебрасываемые из Северной Норвегии, увеличивается количество самолетов на аэродромах. Понятно, что противник намерен и рассчитывает разделаться с нами одним ударом. Вероятнее всего, фашисты будут пытаться в первую очередь отрезать Кольский полуостров от остальной страны и захватить подступы к Мурманску и Полярному с моря, то есть полуострова Рыбачий и Средний, прикрывающие вход в Кольский залив. Учитывая это, прошу командарма-14 Фролова выделить часть армейской авиации, чтобы нанести совместно с авиацией флота удар по фьордам и по дороге Тана-фьорд -- Киркенес, по которой доставляется вооружение и перевозятся войска противника. Увы, командарм "е согласен. Армейский полк скоростных бомбардировщиков нацелен в другом направлении -- на защиту Кандалакши. 25 0x08 graphic ГЛАВА ТРЕТЬЯ Сообщаю наркому и прошу помочь. Ответ получаю быстро: помочь пока нечем. Положение на Балтике и на Черном море тяжелее. Нам надлежит стараться уничтожать вражескую авиацию на ее аэродромах ударами с воздуха и действовать подводными лодками у Варангер-фьорда, не позволяя противнику подвозить подкрепления. Финские войска не трогать, поскольку Финляндия с нами не воюет. Кто же ответит на простой вопрос: как понимать и расценивать факт предоставления Финляндией своей территории гитлеровским войскам, ведущим войну против Советского Союза? В общем, теперь можно сделать вывод: хорошо, что неожиданность, которую мы ждали, не захватила нас врасплох. КОГДА РИСК НЕОБХОДИМ 1941, июнь 0x08 graphic ервые дни Великой Отечественной войны, множество неизгладимых впечатлений, эпизодов, трудностей... Первый бой, сразу прославивший североморских катерников; первая воздушная победа, с которой началась известность морского летчика Бориса Сафонова; первое боевое взаимодействие флота и армии, сыгравшее решающую роль в том, что гитлеровцам так и не удалось завладеть полуостровами Средним и Рыбачьим -- ключевой позицией у Кольского залива . 23 июня 1941 года. В течение суток гитлеровцы продолжали сосредоточивать авиацию и сухопутные войска в районе Петсамо. Обстановка на советско-германском фронте уже определилась. Главный удар по нашей стране противник наносит в центральной части; на Север приходится один из вспомогательных ударов, но для нас этот удар является главным, мы должны выдержать его и отразить. Есть вера в людей, в их преданность и стойкость; нет, однако, опыта и маловато сил. Батареи, установленные на полуостровах Рыбачьем и Среднем, вчера произвели первый обстрел вражеского конвоя -- транспорта и сторожевого катера под немецко-фашистским флагом, выходивших из Петсамо. В основном вела обстрел батарея Космачева. Финляндия официально еще не воюет, но ее суда используются гитлеровцами для своих перевозок. Около шестнадцати часов получена директива, повторяющая предыдущие указания: против Финляндии боевых действий пока не вести. Ясно, что наше правительство хочет удержать Финляндию от войны. Не поздно ли? Данные разведки подтверждают -- Финляндия закончила 27 мобилизацию и вот-вот начнет действовать вместе с немецко-фашистскими войсками против нас. 24 июня. Продолжаем эвакуацию семей военнослужащих, в первую очередь из расположения армейских частей на Рыбачьем и Среднем. Хорошо, что до начала войны успели вывезти много детворы на юг, как обычно в летнее время, -- теперь легче вывозить остальных детей. Легче -- не то слово. Правильнее -- скорее. Ибо война не ждет. Несмотря на плохую погоду, фашистские самолеты гоняются за буксирами и катерами. Первый успех в воздухе: сбит "хейнкель" -- фашистский бомбардировщик "Хе-111". Почин сделан старшим лейтенантом Б. Ф. Сафоновым. Подробности таковы. Фашисты бомбили Полярное и Ваенгу. Нашими истребителями они были атакованы еще до подхода к цели. На истребителе Сафонова установлены эресы, и он в первой же атаке удачным выстрелом повредил самолет противника. Тот стал уходить в море, преследуемый Сафоновым. Преследование закончилось у бухты Зеленцы: там "хейнкель" ударился о воду и разломился. Экипаж вражеского бомбардировщика погиб. Наш катер успел подобрать лишь резиновую шлюпку, навигационные бомбочки, парашюты, погнутые от удара пулеметы. Выяснив, что противник даже на сухопутных самолетах имеет резиновые шлюпки и на них аварийные радиостанции, я дал указание снабдить резиновыми шлюпками и аварийными радиостанциями все наши колесные самолеты, летающие над морем. Полезное надо перенимать. Резиновые шлюпки спасут немало жизней наших летчиков. Сафонов -- герой дня. И, думаю, не только одного дня. Он--общий любимец, этот типичный русак из-под Тулы. Отличный волевой летчик. Широкоплечий, с открытым русским лицом, с прямым взглядом больших темно-серых глаз. Стоит только увидеть его, и он сразу же вызывает симпатию. Самолетом владеет в совершенстве. По отзывам авиационных специалистов, у него очень развито чувство времени и расстояния. Нетороплив, обстоятелен -- по характеру настоящий летчик со всеми данными командира. Надо не упускать его из виду, нацеливать людей на учебу у него. Побольше бы нам таких соколов. 26 июня. Получили официальное сообщение, что Финляндия объявила нам войну. Пусть теперь соседи не пе- 28 няют. Мы их не трогали, хотя видели все их приготовления и могли помешать им силой оружия. Наше правительство давало правителям Финляндии полную возможность отказаться от войны. Теперь же они пожнут то, что посеяли. Погода резко изменилась. Летать можно беспрепятственно. Солнце светит круглые сутки, а у гитлеровцев большое преимущество в авиации. По данным разведки, у них на территории Финляндии 600 самолетов и на территории Норвегии 400 самолетов. Кроме того, у них опыт боевых действий в течение почти двух лет. У нас же еще ни опыта, ни новой материальной части. Тем не менее наши летчики на своих машинах делают все, что могут: уже бомбили аэродром Лаксельвен (у Нордкапа) -- основную базу немецко-фашистских военно-воздушных сил на Севере, бомбили порт Киркенес и суда на рейде у него, бомбили Луостари (у Петсамо), и довольно удачно. Наши сухопутные бомбардировщики действуют по .аэродромам, на которых стоят в большом количестве скоростные самолеты гитлеровцев; причем действуют за триста пятьдесят -- четыреста километров от своей границы. А морские бомбардировщики -- МБР-2, наши воздушные труженики, делают даже больше, чем могут. Несмотря на малую скорость и слабое вооружение, они летают над морем не только у своего побережья, но и у побережья противника. Отвага и решимость -- эта качества людей нашей авиации уже определились. Сегодня один из наблюдательных постов доложил, что две пары МБР-2, или "амбарчиков", как их называют с ласковой насмешливостью (за неуклюжий вид), производившие поиск подводных лодок противника у входа в Кольский залив, подверглись первому боевому испытанию. К одной паре направился "юнкерс". Разница в скорости между ними изрядная: у "амбарчиков" скорость сто пятьдесят километров, у "юнкерса" -- около пятисот. Вооружение у него также сильнее. И все-таки наши самолеты первыми пошли в атаку. Взволнованным и даже восторженным голосом, удивившим всех нас, сигнальщик с поста доложил оперативному дежурному: Наши "амбарчики" атакуют "юнкерса"!.. И продолжал докладывать: "Юнкерс" отвернул!.. Уходит на запад!.. Ушел!.. Этот факт надо популяризировать. Ибо решают люди. 29 Начались перевозки резервов. Возим, в основном, в Титовку -- небольшой рыбачий поселок в одной из бухт Мотовского залива. И сразу сказались наша неопытность и неправильное планирование. Использовали под перевозку людей транспорт "Моссовет", представляющий удобную цель для вражеской авиации: он большой, около пяти тысяч тонн грузоподъемностью. Фашисты начали бомбить его с момента выхода из Кольского залива, и кораблям, сопровождавшим транспорт, миноносцам и катерам пришлось отгонять самолеты противника на всем переходе. Да и высадка в Титовке производилась под непрерывными бомбежками, в которых противник применил бомбометание с пикирования -- способ, уже известный по войне в Испании, но, к сожалению, в свое время нами недооцененный. Большой расход снарядов с кораблей, которые охраняли "Моссовет", оправдал себя. В транспорт не было ми одного попадания. Итог двух дней воздушных боев: за 25 и 26 июня мы потеряли шесть истребителей и сбили десять вражеских самолетов. Проявили себя артиллеристы. Прежде всего артиллеристы той самой батареи, которая первой открыла 22 июня огонь по вражескому конвою. Батарея находится на полуострове Среднем и установлена там после финской кампании. Пушки ее не из новых, но достаточно хорошие, чтобы выполнять свою задачу. Расположена батарея так, что своим огнем преграждает вход в Пет-само и выход из Петсамо в море. Командует ею старший лейтенант Космачев, гордый тем, что является командиром самой правофланговой батареи Советского Союза. Внушает доверие к себе спокойствием и полезной долей упрямства. Хорошая боевая подготовка личного состава батареи вновь подтверждена сегодня. Утром из Петсамо вышел сторожевой катер. Батарея потопила его буквально в две -- три минуты. Артиллеристы торжествовали. Пришлось предупредить их, чтобы ждали удара с воздуха и не очень надеялись на прикрытие: обеспечить их истребителями мы не могли. Гитлеровцы действительно не заставили ждать себя. Через несколько часов на батарею навалилась большая группа фашистских самолетов -- до тридцати пяти. Вра- 30 жеские летчики использовали тот же прием, каким пытались уничтожить транспорт "Моссовет" при высадке наших резервов у Титовки: они принялись сбрасывать бомбы на батарею с пикирования. Это на какой-то момент вызвало растерянность среди артиллеристов. Но едва они присмотрелись к действиям противника, как начали успешно бить по самолетам. Зенитными средствами батареи (45-мм пушками) и подоспевшими в разгар налета нашими истребителями два "юнкерса" были сбиты. Однако изрядно пострадала и сама батарея: все, даже небольшие, постройки уничтожены, среди личного состава есть убитые и раненые, повреждено одно орудие, а весь грунт вокруг батареи в радиусе до двухсот метров буквально изрыт воронками. Два часа спустя фашисты повторили налет. Пришлось приказать Космачеву сделать вид, что батарея уничтожена, то есть укрыться и молчать. Тем неожиданнее будут для противника действия батареи, как только он вновь попытается пустить свои конвои. 27 июня. Вести с фронтов плохие. Болит сердце за наши неудачи, за города, попавшие под удар, за мирную землю, уже искореженную войной, изуродованную бомбами, снарядами, танками... Как сложится обстановка здесь, на Севере? Положение у нас трудное. Нет топлива для флота. Нефти в обрез -- только то, что есть на кораблях, -- одна зарядка. С утра на границе против позиции наших войск отмечается оживление. Однако фашисты медлят с наступлением на суше. Не готовят ли десайт для захвата Рыбачьего и Среднего, чтобы сначала закупорить Кольский залив, а тогда перейти границу и ринуться к Мурманску? Вполне возможно, особенно если они знают, что здесь сосредоточены сейчас почти все средства снабжения Севера и эксплуатации его богатств. С первого дня войны в Кольском заливе скопилось до 35 транспортных судов, около 40 рыболовных траулеров и 80 мотоботов -- большая часть Северного торгового флота. Держать всю эту массу необходимых стране судов под угрозой вражеского десанта и под ударами вражеской авиации, которая усиливает налеты, нельзя. Надо уводить их. Куда? Наиболее подходящим местом следует считать Белое море, но от Мурманска до Архангельска надо пройти 450 миль при 31 0x08 graphic незаходящем солнце, то есть под угрозой удара в любую минуту с воздуха, да и с моря. Как предотвратить угрозу и чем отвести удар? Нам и здесь, у линии фронта, не хватает истребителей. Миноносцы уже все в строю, но их мало на такое количество судов, чтобы гарантировать конвоирование на переходе. Да и топлива нет. Не говорю уже о том, что миноносцы нужны для других целей. Думаем, что делать. Делать, не мешкая, не теряя ни часу. По некоторым встречам лицом к лицу, еще до этой войны, мне известно, что гитлеровцы действуют по традициям так называемой прусской школы, то есть по шаблону. Это заметно и сейчас. Налеты их авиации ведутся, как правило, в одни и те же часы. А действуя так, в силу своей педантичности, они не признают иных способов действий. Прибегнуть же к тому, что не укладывается в их мышлении, -- значит почти наверняка пре-. успеть. Короче говоря, не попытаться ли обойтись без конвоирования на переходе? Ведь фашистам и в голову не придет, что мы осмелимся пренебречь догмами и канонами в таком деле. Рискованно, конечно, отправить без прикрытия, без специального охранения все это множество судов; но другого выхода нет. Если оставить их здесь, они могут быть потеряны; если же вывести отсюда и рискнуть на самостоятельный переход, какое-то количество судов будет определенно спасено. После некоторого раздумья решился: пустить суда поодиночке, самостоятельно, с разными интервалами, а тем временем отвлечь внимание противника налетами нашей авиации на его аэродромы, на Киркенес, Петсамо. Главная задача для истребителей: перехватывать фашистских разведчиков, не давать им углубляться на восток от Кольского залива. Погода для начала подходящая -- низкая облачность, изредка полосами наползает туман. И потянулись от Мурманска к Архангельску всевозможные суда -- от океанских транспортов до зверобойных мотоботов. Теперь следует надеяться на лучшее, но быть готовыми к самому худшему. 32 Отвлекает от мыслей, связанных с переходом, сообщение командарма-14 Фролова. Последний информирует о своем решении: использовать армейскую артиллерию Зак. 266 для огневого налета по местам скопления немецко-фин-ских войск, чтобы помешать каким-либо неожиданным действиям противника на суше, например против Мурманска. Цели заранее изучены и заново уточнены. Что же, это весьма кстати. 28 июня. Вторые сутки выходят из Кольского залива и направляются на восток, в Белое море, транспортные суда, рыболовные траулеры, промысловые боты. С моря нет никаких тревожных сигналов. Зато на сухопутье произошло то, чего следовало ожидать. Как только армейская артиллерия начала обстрел мест сосредоточения и скопления сил противника, гитлеровцы, будто по сигналу, перешли в наступление. Повсюду завязались ожесточенные бои. Силы неравные. Противник подготовился к наступлению, а мы, говоря строго, только начали подвозить пополнения войскам. Доставляем под ударами ╘го авиации необученных, неэкипированных, даже непроинструк-тированных людей и прямо с причала бросаем на передовую линию, в бой. Сообщения с передовой кратки: борьба идет за каждый метр, за каждую сопку, скалу, расщелину. Даже там, где в дотах остается по два -- три человека, люди не капитулируют, не сдаются. Приморским участком фронта командует генерал-майор Журба. Знаю его: старый солдат, лично храбрый человек. Делает все, чтобы не допустить прорыва гитлеровцев к Мурманску, сдержать их напор, но остановить не в состоянии. Линия фронта медленно перемещается в •направлении побережья Кольского залива, к нам. В моих руках приказ командующего лапландской группировкой немецко-фашистских войск Дитла, взятый на трупе вражеского офицера. Приказ любопытный: в нем ставятся задачи егерским дивизиям, действующим против вас на мурманском направлении. Наступление этих дивизий расписано не только по дням, но и по часам. Ни намека на трудности, ни тени сомнения. Наоборот, высокомерная самоуверенность. Избалованные легкими победами в других странах Европы, опьяненные успехами, фашисты рассчитывают на такие же успехи и победы в Советском Союзе, в частности здесь, в Заполярье. Через неделю после начала наступления, судя по расписанию, 3 А Г Головко 33 0x08 graphic составленному Дитлом, его войска должны овладеть Мурманском. Посмотрим, посмотрим... Первый день, когда егерям удалось превосходящими силами сбить наших пограничников и части 14-й дивизии, ничего не решил. Последующие дни показали наше упорство и нашу обороноспособность. Срок, назначенный Дитлом для занятая Мурманска, истекает завтра, между тем противник не прошел и половины расстояния, составляющего восемьдесят километров по прямой • от границы. Береговые посты доносят: последнее из переводимых в Архангельск транспортных судов, обогнув остров Кильдин, ложится курсом на восток, вдоль мурманского побережья, к горлу Белого моря. 29 июня. Тяжелый день. Во-первых, получен сигнал бедствия с моря. По радио передано сначала о нападении фашистской авиации на рефрижератор No 3 -- судно Народного комиссариата рыбной промышленности, водоизмещением около двух тысяч тонн, затем международный сигнал "305", после чего связь с рефрижератором No 3 прекратилась. На вызовы ответа нет. Вывод один -- судно потоплено. Тихоходное, без всякого вооружения, оно, разумеется, не имело шансов на спасение при атаке авиации противника. Если потери ограничатся только гибелью рефрижератора No 3, можно будет считать перевод транспортного флота вполне удачным. По времени переход судов близок к завершению, а сведения о других потерях не поступают. Во-вторых, получено сообщение от командарма-14 Фролова. На суше положение оказалось сложнее. Потери в пехотных частях большие, особенно среди офицерского состава. Противник непрерывно теснит наши войска, пользуясь численным превосходством в живой силе и технике. По гранитным скалам, без дорог, через тундровые болота наши войска разрозненными группами, почти без офицеров, цепляясь за каждый валун, за каждый бугорок, медленно отходят к Полярному, к побережью Кольского залива. Бои идут возле Титовки. Минометов у нас почти нет, артиллерии мало. Командарм-14 сообщает, что расход снарядов катастрофический. "Имеем остаток всего ничего",-- вот что оказал в заключение Фролов, спросив, не можем ли мы помочь армии. 34 Надо, конечно, помочь. Прежде всего -- корабельной артиллерией. Вызываю командира дивизиона миноносцев капитана 3 ранга Е. М. Симонова. Давно присмотрелся к нему: инициативный, серьезный командир. Вместе с ним вызываю флагманского артиллериста флота капитана 2 ранга Баранова и командира звена катеров МО старшего лей-тенанта Кроля. Рассказываю им обстановку на фронте. Наши части продолжают отходить. Титовка сдана. Командующий участком генерал-майор Журба погиб вместе с адъютантом. Только один батальон подошел к заливу под командованием офицера; причем этот офицер имеет более десяти ран. Я видел его и поразился тому, как он сумел дойти. Еще более удивительно несоответствие его физического состояния -- человек едва держался на ногах -- с его волей. К сожалению, не запомнил его фамилии. Остальные наши войска отступают мелкими группами, по двадцать -- тридцать человек. Командиров . почти нет, уцелели преимущественно хозяйственники и врачи, а строевые офицеры погибли. Младший командный состав понес такой же урон. Понятно, что состояние людей подавленное. Все измучены, голодны, многие без оружия, боеспособность потеряна. Иные, достигнув наших батарей, заявляли зенитчикам-краснофлотцам, что немцы будут здесь через часа два. Чувствуется нехватка людей, способных навести порядок. "Его сила"... "Бьет, не удержишься"... "Давай перевози на тот берег!.." -- вот разговоры среди отступающих. Надо не дать панике распространиться, надо помочь армейцам ударом по врагу с кораблей. Где? В самом важном для нас месте. Один из стрелковых полков, дравшихся на границе, после прорыва гитлеровцев к Титовке отошел не к побережью Кольского залива, а на полуостров Средний, где задержался на перешейке, соединяющем полуостров с материком. Фашистам с ходу не удалось сбить этот полк, и он оседлал склоны горного хребта Муста-Тунтури, Прикрывающего перешеек. Сейчас противник подтягивает туда свои войска и накапливает силы для нового удара. Важность этих мест для дальнейшего разворота событий несомненна: кто владеет Рыбачьим и Средним, тот держит в своих руках Кольский залив. Без Кольского за- з 35 лива Северный флот существовать не может. Самое же главное -- Кольский залив нужен государству. Мурманск -- наш океанский порт, один из важнейших, это окно в мир. Символическое значение Рыбачьего и Среднего еще в том, что они являются самыми северными точками западной государственной границы СССР. Напоминаю об этом, зная, что товарищи понимают значение Мурманска и Кольского залива так же хорошо, как и другие командиры. Хочу лишь подчеркнуть, что задача, поручаемая им, должна быть решена, несмотря на все трудности, которые ожидают их. Трудности в том, что солнце светит круглые сутки, и это позволяет гитлеровцам все время использовать свои самолеты. Противник непременно пошлет против кораблей свою авиацию, как только они станут поддерживать артиллерийским огнем наши армейские части, -- к этому надо быть готовыми. Говорю, что могу выделить для прикрытия четверку, максимум шесть истребителей. Самолетов врага будет наверняка вдесятеро больше. В глазах командиров полное понимание. За восемь дней все уже знают, что представляет собой бомбометание с пикирования. Разъясняю, что предстоит выполнить кораблям. Командиры наносят на карты данные разведки о местах скопления войск противника. Подытоживаю: на выполнение задачи идут эскадренные миноносцы "Куйбышев" и "Урицкий", для высадки корректировочных групп и для дополнительного обеспечения от ударов с воздуха -- два катера МО. Над кораблями будут нести барпаж четыре истребителя. Только успеваю проводить командиров, пожелав им удачи, приносят радиограмму. Нарком приказывает Военному совету обеспечить немедленный выход кораблей Северного флота в Мотовский залив и до последнего момента оказывать поддержку армии. Не по душе мне выражение "до последнего момента". По-моему, надо нацеливать не на последний момент, а на то, чтобы всеми мерами остановить продвижение противника. Тогда не потребуется "последний момент". Корабли уже в море. 30 июня. Напряжение этого дня закончилось неожиданной разрядкой, о которой никто из нас не помышлял. Записываю в последовательности, чем начался и чем завершен день. Прежде всего о том, что произошло в 36 Мотовском заливе вслед за приходом туда эскадренных миноносцев и катеров. Корабли прибыли в назначенный им район к шести часам утра. Действовали по всем правилам артиллерийского искусства, как на учении. Первым делом катера переправили на берег взятые с "'Куйбышева" и "Урицкого" корректировочные посты, снабженные радиостанциями. Корректировщики установили связь с армейским командованием и уточнили цели для кораблей. В шесть часов утра, получив точные данные, эскадренные миноносцы открыли огонь по вражеским позициям. Каждый залп немедленно корректировался береговыми постами. Интенсивный обстрел продолжался почти четыре часа. Были разбиты и подавлены две батареи противника -- артиллерийская и минометная, накрыты четыре пункта скопления его войск. После сообщения об этом, переданного корректировочными постами, на эскадренных миноносцах развили полную скорострельность. Результаты этой стрельбы сказались в том, что немцы не смогли начать дальнейшее наступление немедленно. Выполняя просьбу армейцев продолжать обстрел, эскадренные миноносцы вели его до появления вражеской авиации, а тогда были вынуждены отойти от берега. Маневрируя, уклоняясь от атак фашистских самолетов и отражая их, они стали отходить вдоль Мотовского залива. Нападение на корабли последовало около десяти часов утра. В нем участвовали 40 бомбардировщиков противника. Они действовали с пикирования, тройками -- звеньями, заходя вдоль кораблей, от кормы к носу, и сбросили в общей сложности восемьдесят крупных бомб. Попаданий, однако, не было. Командиры обоих кораблей внимательно следили за вражескими самолетами и в момент отрыва бомб круто ворочали вправо или влево на полном ходу. Все же бомбы ложились довольно близко от кораблей и разрывались неподалеку от борта. Осколками их на "Урицком" были тяжело ранены четыре человека, повреждены некоторые пушки и торпедные аппараты. Уклонившись от бомбардировщиков, эскадренные миноносцы направились к выходу из Мотовского залива, стремясь укрыться в полосе тумана, приближавшегося Я моря. 37 Одна из корректировочных групп осталась на берегу в районе обстрела вражеских позиций. Снять ее было поручено "морскому охотнику". В тот момент, когда катер шел к берегу, фашисты повторили налет. Их бомбардировщики появились "ад Мотовским заливом через несколько минут после ухода "Куйбышева" и "Урицкого" в полосу тумана. Был виден лишь катер, шедший к берегу, он и стал объектом нападения восемнадцати фашистских бомбардировщиков. По всем расчетам, по теории вероятности, по всем тактическим и оперативным нормам, этот катер должен был погибнуть. Началась буквально охота за ним. И вот тут-то до конца определились подвижность и увертливость "морских охотников", боевая выучка и качества личного состава. Поочередно пикируя на катер, фашисты сбрасывали на него бомбы, предназначенные для эскадренных миноносцев. Маневрируя под бомбами среди разрывов, командир управлял катером при помощи моторов, поскольку рулевое управление вышло из строя, а затем, когда два из трех моторов были повреждены, действовал с помощью только одного мотора: то давал полный ход вперед, то стопорил мотор, то давал задний ход. В течение получаса катер ни минуты не оставался на одном курсе. Не раз и не два он почти целиком выскакивал из воды, подбрасываемый силой взрыва бомб, падавших неподалеку. И ни на минуту люди катера не прекращали вести огонь по нападавшим бомбардировщикам. Эту картину наблюдали наши береговые посты и корректировочная группа. Оказать непосредственную помощь катеру они не могли и лишь сообщили нам о происходящем. Я приказал выслать к месту неравного боя две пары истребителей -- все, что имелось в резерве, но истребители также не смогли помочь катеру. Полчаса без малого он увертывался один от восемнадцати фашистоюих самолетов, неизменно ускользая от бомб. Больше того, за это время комендоры катера из 45-миллиметровых пушек и крупнокалиберных пулеметов сбили три двухмоторных бомбардировщика: наглядное доказательство, что на войне далеко не все подчиняется математике. Решили, как всегда, люди. Вопреки всем предположениям, с разбитой кормой, с еле работающим мотором, единственным уцелевшим из трех, катер приполз в порт Владимир, Оттуда командир 38 позвонил нам по телефону. Под впечатлением только-только пережитого, взволнованный, он говорил шепотом, а на предложение, сделанное старшим начальником, послать за ним исправный "морокой охотник", чтобы прибуксировать катер в базу, деловито ответил: -- Заметят и станут опять бомбить. Зачем подставлять под удар второй катер? Лучше дождусь тумана и тогда сам приду... Уже пришел. Выяснив перипетии боя, подробности которого следует сделать широко известными, я приказал представить наиболее отличившихся из экипажа катера к правительственным наградам. Итог боевого дня в Мотовском заливе: корабли сделали свое дело. А единоборство "морского охотника" с фашистскими пикировщиками -- это уже целая страница боевой истории Северного флота. Главное, что уже многие знают: не так страшен фашистский черт, каким намалевали его в Западной Европе. И нужно здраво отделять отвратительную, античеловеческую сущность фашизма от его мнимой непобедимости. Преимущество внезапности нападения, подкрепленное преимуществом в технике, -- вот что создало миф о непобедимости фашистской военной машины. Во-первых, это временные преимущества. Во-вторых, даже располагая такими преимуществами, фашистская военная машина уже буксует, хотя и пущена полным ходом против "ас. Гитлеровцы явно застряли у хребта Муста-Тунтури, и теперь наша задача -- сделать этот хребет непроходимой преградой для них. Если сегодня они, располагая минометами, которых у нас еще почти нет, располагая превосходством в авиации, не сумели сбить наши части с подступов к Среднему и Рыбачьему, то завтра наверняка не сшибут: мы успеем и закрепиться и подбросить резервы !. 0x08 graphic 1 В дальнейшем участок сухопутного фронта на Муста-Тунтури был передан Северному флоту, и наши морские пехотинцы стойко обороняли его все время, пока части Карельского фронта, поддержанные с фланга силами Северного флота, не перешли в наступление. До тех пор, в течение трех лет, оборона Муста-Тунтури нашей морской пехотой представляла собой подлинную эпопею мужества, отваги, дерзновенных подвигов и несгибаемой стойкости людей Северного флота. Достаточно сказать, что борьба в этом районе 39 Доказательством того, что фашистская военная машина понемногу начинает буксовать, является и сегодняшний бой в Мотовском заливе. Это не только славная страница истории, это наглядный пример наших возможностей противостоять противнику при его пока огромном преимуществе в боевой технике. Вдобавок уже ясно, что гитлеровцы, как и предполагалось, страдают ограниченностью. Бесспорное свидетельство этого -- суть донесения из Архангельска, полученного сегодня. С тяжелым сердцем запрашивал я Архангельск о результатах перехода судов транспортного, рыболовного и промыслового флота. Заранее примирился с неизбежными потерями, особенно после сигнала бедствия, посланного с борта рефрижератора No 3. Специально выделил в запросе пункт о судьбе экипажа этого судна -- удалось ли подобрать кого из людей и выяснить обстоятельства потопления? Ответ поразил не только меня... Все до единого суда прибыли в пункты назначения благополучно; не пострадало в пути ни одно. Сейчас они рассредоточены в Северной Двине. Что же касается рефрижератора No 3, то он третьи сутки преспокойно стоит у причала в Архангельске. Никаких повреждений не имеет. Целехонек и готов к плаванию. Оказывается, случайно пролетавший мимо судна "юнкерс", вероятно разведчик, выпустил 'Несколько очередей по рефрижератору. Две -- три пули попали в стенку радиорубки, и ра- дист самовольно, без ведома капитана, дал в эфир сигналы бедствия, после чего закрыл вахту и, естественно, не слышал наших запросов. До того приятно, что нет потерь, -- даже сердиться на перетрусившего радиста не хочется... Итак, все суда -- 150 единиц, которые еще очень пригодятся государству, -- целы. Расчет оказался верным. Риск был необходим, целесообразен и поэтому оправдан. Теперь можно сказать: еще одно столкновение умов в войне на море здесь; в Заполярье, выиграно нами. 0x08 graphic велась буквально за каждый метр, что гитлеровцы занимали господствующее положение над нашим передним краем, что они даже простреливали с некоторых высот долину позади нашего боевого охранения, и связь с ним поэтому была чрезвычайно сложной. Если зимой, в полярную ночь, еще можно было, пользуясь темнотой, пробираться в глубоком снегу, доставлять грузы в район боевого охранения и эвакуировать оттуда раненых, то в летнюю пору такие вылазки представляли смертельную опасность. И все же морская пехота Северного оборонительного района (так назывался этот флотский участок сухопутного фронта, которым командовал генерал-лейтенант С. И. Кабанов, ранее возглавлявший оборону Ханко) крепко стояла на своих рубежах. С этих рубежей она и перешла в решительное наступление, которое закончилось, как известно, освобождением Печенги, взятием Киркенеса, выходом войск Карельского фронта и частей Северного флота на государственную советско-норвежскую границу, очищением норвежской области Фин-марк от немецко-фашистских захватчиков. 40 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ опрос, который я задаю себе вновь, просматривая теперь свои беглые, почти конспективные записи первого периода войны, естественен и понятен. Почему, несмотря на явное преимущество противника в силах на суше, в небе и на море, несмотря на весьма серьезное превосходство его в боевом опыте, несмотря на обученность его войск и подготовленность их к действиям на театре (поскольку природные условия Северной Норвегии и финляндской Лапландии столь же суровы, как и условия нашего Заполярья), наконец, почему, несмотря на преимущество инициативы, полученной гитлеровцами при вероломном нападении, им не удалось ни смять нас, ни устрашить перспективой быть изолированными от всей страны? Ведь обстановка повсюду на фронте в то время складывалась такой, что и 14-й армии генерал-лейтенанта Фролова, и Северному флоту грозила реальная опасность лишиться поддержки и снабжения, причем в местах более потребляющих, нежели производящих все необходимое для существования массы людей и для борьбы с врагом. У противника имелся давно заготовленный план овладения Кольским полуостровом, Полярным и Мурманском, составленный и расписанный по дням и даже часам захвата всех пунктов нашего Заполярья, •-- настолько гитлеровцы были уверены в неотразимости удара, натиска и преимущества их сил. Об этом свидетельствовал не только приказ генерал-полковника Дитла, командующего немецко-фашистской группировкой, расположенной против нас; об этом же указывалось в специальной директиве из Берлина командующему немецко-фашистскими военно-морскими силами на Северном театре, в которой осо- 42 бенно подчеркивалась нежелательность бомбардировки верфей в Мурманске'. НЕСМОТРЯ НА ОШИБКИ 1941, июль --август 0x08 graphic Только ли потому просчитались немецко-фашистские военные стратеги, что отвели Заполярью роль второстепенного участка фронта? Только ли потому, что рассчитывали в немалой степени на свои бесчеловечные методы истребительной войны, гипнотический страх перед которыми так недавно сломил недолгое везде, кроме героической Испании, сопротивление в Европе и надолго парализовал волю многих к освобождению от фашизма?.. Исчерпывающий ответ дают события первых недель войны, ошибки и подвиги, характерные для того времени. Прежде всего на суше, где решалась тогда судьба Заполярья и Северного флота. Ошибки были неизбежны. Их породили отсутствие боевого опыта и непривычные для моряков условия, да еще там, где требовались длительная тренировка и специальная выучка: среди скалистых гор и гранитных сопок, разделенных заснеженными ущельями и простреливаемой из минометов болотистой тундрой. Некогда было и думать о тщательной подготовке. Обескровленные неравными боями, укомплектованные еще по нормам мирного времени части 14-й армии, прикрывавшие границу не только на приморском участке мурманского направления, но и на всей линии фронта между Титовкой и Кандалакшей, нуждались в немедленной поддержке. Без нее они уже не могли противостоять натиску отборных ударных войск противника -- горно-егерских дивизий, понаторевших в горной войне на территории Норвегии, у Нарвика, и лишь старались, в меру своих возможностей, замедлить темп наступления егерей. Обычной поддержки с моря, которую оказывал флот нашим стрелковым частям огнем корабельной артиллерии в порядке взаимодействия с армией у реки Западная Лица, у полуостровов Среднего и Рыбачьего, теперь было недостаточно. Требовалась непосредственная и самая неотложная помощь на берегу: подкрепить обескровленные пехотные части. Морской пехоты на Севере в ту пору мы не имели. Первые так называемые морские отряды, составленные из моряков-добровольцев, подавляющее большинство ко- 0x08 graphic До тех пор, пока гитлеровцы не убедились в тщетности своих попыток овладеть Мурманском. 43 торых являлось квалифицированными корабельными специалистами четвертого и пятого года службы, в силу крайней необходимости были сформированы буквально в считанные часы и тут же брошены в бой, чтобы помочь армейцам задержать немецко-фашистских егерей, рвавшихся к Мурманску и Кольскому заливу. Двое суток шло формирование следующих отрядов из подводников и моряков надводных кораблей, различных специалистов береговой обороны и морокой авиации, строителей и судоремонтников, инструкторов и учеников флотских школ учебного отряда флота. Общее желание дать надлежащий отпор фашистам было таким, столько поступило заявлений на откомандирование в морские отряды, что к исходу вторых суток формирования пришлось прекратить прием добровольцев: их насчитывалось уже больше двенадцати тысяч. Тем более, что ни флот, ни армия не располагали достаточным количеством предметов экипировки и вооружения для отрядов. Около трех тысяч винтовок нам доставили на транспортных самолетах, присланных под командованием Героя Советского Союза Валентины Гризодубовой из Москвы, хотя при этом не обошлось без чрезвычайного происшествия, которое многому научило нас В основном же вышли мы из положения способом "мобилизации внутренних ресурсов". С кораблей было взято все ручное оружие (оставлены только личные пистолеты у командиров кораблей), сняты пулеметы (даже с подводных лодок и с неисправных самолетов); кроме того, был произведен сбор лишнего обмундирования и снаряжения среди старослужащих офицеров и старшинского состава. Наши морские отряды оказались весьма пестрыми по своему внешнему виду, но по своим качествам -- неукротимой воле к победе, силе советского патриотизма, -- развиваемым в течение пятилетнего срока матросской службы всей системой политического воспитания .наших моряков, были под стать матросским отрядам времен революции 0x08 graphic 1 Группа самолетов Гризодубовой подошла к аэродрому в момент очередного налета фашистской авиации и очутилась в сфере воздушного боя. Один из наших истребителей принял транспортные самолеты за вражеские и атаковал их. Результат всего этого оказался печальный. Вместо четырех самолетов с оружием мы получили три; четвертый был сбит своим же истребителем, который и сам вскоре погиб в бою. 44 и гражданской войны. Люди этих отрядов не только на словах считали себя преемниками и носителями боевых традиций русских революционных моряков; они знали, на что шли, отправляясь навстречу фашистским егерям, и ради чего шли- Каждый доброволец понимал, что в случае выхода немецко-фашистских войск на побережье Кольского залива флот мог очутиться в ловушке, мог остаться без главной базы, без самых выгодных опорных пунктов, например для действий подводных лодок зимой, а страна могла потерять Мурманск с его океанским портом. И поэтому каждый человек в морских отрядах, сформированных нами, на деле подтверждал гордое правило людей Советского флота, метко определенное писателем Леонидом Соболевым в его запоминающемся рассказе: один моряк -- моряк, два моряка -- взвод, три моряка -- рота, четверо -- батальон. Помощь, оказанная 14-й армии на приморском участке морскими отрядами, только-только появившимися на позициях и с ходу введенными в бой, сыграла -- об этом нужно сказать прямо -- решающую роль в создании перелома на всем мурманском направлении фронта. Рассказы о воинской доблести, бесстрашии и самоотверженности флотских добровольцев с первого же дня распространились по всей передовой линии. В самые решительные моменты, контратакуя фашистских егерей, моряки заменяли шлемы-каски бескозырками, снимали гимнастерки и в таком виде -- в бескозырках, в полосатых матросских тельниках -- шли во весь рост, под пулями, на врага. Было ясно, что это поведет к лишним, ненужным жертвам, что флот потеряет многих специалистов, подготовка которых длилась годами. Увы, иа все уговоры люди морских отрядов отвечали одно и то же: таковы, мол, морские традиции; так, мол, вели себя моряки в гражданскую войну; пусть, мол, фашисты -- кто из них уцелеет -- запомнят советских моряков!.. Самым пагубным в морских отрядах оказалась боязнь передвигаться пригибаясь или ползком. Только во весь рост!.. Эта безудержная удаль моряков вызывала у наших армейцев естественное и понятное восхищение; она же вызывала панику среди фашистских егерей и обращала их вспять; и она, к сожалению, стала основной причиной безусловно больших лишних потерь. Многие, очень многие флотские добровольцы сложили свои головы на сопках Заполярья" прежде чем морские 45 0x08 graphic отряды приобрели опыт боевых действий на суше и необходимую, предусмотрительную осторожность. Такова была цена ошибки, порожденной чрезвычайными обстоятельствами -- отсутствием времени для самой элементарной подготовки морских отрядов к действиям на сухопутном фронте. И все же, несмотря на чрезмерные жертвы, понесенные флотом, задача, поставленная перед морскими отрядами, была успешно решена. Измотанные в неравных боях люди 14-й армии, увидев самоотверженность моряков, обрели новые силы и сумели с действенной помощью морских отрядов остановить врага. Способствовали этому и два десанта, предпринятые нами в самые критические моменты по договоренности с армией: первый в составе 529 пограничников из частей генерал-майора Синилова, второй в составе стрелкового полка и морского отряда. Времени для тщательной подготовки десантов, как и для обучения первых морских отрядов, не оставалось. По шоссейным дорогам в тылу противника, от Киркенеса и Петсамо к линии фронта, непрерывным потоком подвозились войска, боевая техника, боеприпасы. По всем признакам, гитлеровцы готовились к очередному удару для прорыва нашей обороны и нового наступления. Надо было хотя бы ослабить этот удар. Первый десант, направленный в тыл противника с диверсионными целями, был сформирован всего за два часа. Обошлось без всякой бумажной процедуры, несомненно лишней в таких условиях, в каких находились мы. Нельзя было терять ни одного часа. В данном случае оперативность "решала все. И решила. Десант мы доставили к месту высадки на рыболовных судах, преимущественно мотоботах, а через четверо суток благополучно сняли обратно. Столь же оперативно был сформирован и высажен в назначенном месте второй десант, значительно больший, чем первый. Для него мы выделили малые боевые суда, оставив в резерве группу эскадренных миноносцев, чтобы послать их на помощь, если бы возникли осложнения при высадке десанта. Опять-таки пришлось пренебречь канонами и воспользоваться именно тем, что должно было исключить возможность десанта: светлым временем, круглосуточным полярным днем. Такие условия противоречили как принятым у нас взглядам, так и взглядам противника на десантную операцию. Командовать кораблями и обеспечивать высадку десанта было поручено капитану 1 ранга В. И. Платонову, спокойному, уравновешенному офицеру, служившему на Северном флоте с первых дней его существования, знавшему людей и умевшему руководить ими И вот 14 июля, в нарушение всех академических правил, мы в течение всего четырех часов (включая в это время и переговоры с командармом-14) снарядили и посадили на тральщики, на сторожевые корабли и на катера МО, в общей сложности на восемнадцать судов, стрелковый полк неполного состава (тысячу человек -- все, что имелось в армейском резерве) и морской отряд (пятьсот человек). Командование этим объединенным десантным отрядом было поручено командиру стрелкового полка майору Шакито, опытному офицеру. Средь бела дня, хотя по часам наступил вечер, в хорошую ясную погоду второй десант был высажен в тылу противника. Гитлеровцы не ожидали такой дерзости. Сопротивление, оказанное ими, было незначительным. Противодействовала высадке лишь одна батарея, но корабли орудийным огнем очень скоро заставили ее замолчать. Так что и не понадобилось посылать для поддержки десанта эскадренные миноносцы. Почти три недели, до 4 августа, десант под командованием майора Шакито, непрерывно подкрепляемый нами, вел бои в тылу немецко-фашистских войск, был постоянной угрозой для них, оттягивал на себя значительные силы противника и отлично выполнил свою задачу "вытяжного пластыря". В общем, меры, принятые командованием 14-й армии и Северного флота, сделали свое дело: наступление гитлеровцев на мурманском направлении захлебнулось. Меньше половины расстояния от границы до Мурманска, то есть где тридцать пять, где сорок километров, только и сумели пройти фашистские егеря за первые три недели войны. Дальше они не продвинулись ни на шаг. Кроме 0x08 graphic 0x08 graphic 46 Впоследствии коменданта Москвы военного времени 1 На последнем этапе войны В. И. Платонов, уже в звании вице-адмирала, был начальником штаба Северного флота 47 того, в ряде мест армейские части и морские отряды отбили у егерей выгодные позиции, закрепились и стали непреодолимой преградой для противника на все годы боевых действий. Разрекламированный фашистской пропагандой "блицкриг" явно терпел крах. Гитлеровская газета в оккупированной Норвегии опубликовала даже статью под заголовком "Почему германские войска еще не в Мурманске?> В этой статье говорилось: "Многие задают вопрос, почему германские войска еще не заняли Мурманска. Постараюсь, -- писал автор статьи, -- объяснить это. В Лапландии сражаются германские части, находящиеся там со времени норвежской кампании... Бои оказались чрезвычайно тяжелыми, их трудность не поддается описанию. Сам черт выдумал тундру в пользу большевиков. В тылу приходится сражаться с партизанскими и прорвавшимися красноармейскими частями"... Дело было, разумеется, не в тундре и прочих природных условиях, одинаковых для обеих сторон, а в нашем решительном противодействии, которого фашисты вовсе не ждали, почему фашистская печать и поторопилась объявить Мурманск взятым. Пленные фашистские егеря, в большинстве тирольцы, носившие нарукавный знак с изображением альпийского цветка эдельвейс, вообще привычные к действиям в горной местности, оказались более способными к анализу происшедшего на мурманском направлении, нежели фашистская газета в порабощенной Норвегии. Один из них сказал на допросе: "Ваши люди сделаны из особого материала. Даже когда они окружены, израсходовали все патроны и не в состоянии держать штык, они готовы грызть нас зубами!" Положение на суше определилось, хотя и оставалось еще напряженным. Наступал период позиционной войны, на которую не рассчитывали гитлеровцы. Вдобавок из морских отрядов, сформированных нами в эти дни, возникло ядро морской пехоты, стяжавшей вскоре заслуженную боевую славу своей стойкостью и храбростью в ожесточенных боях. Подвиги характеризовали первый период боевых действий и на море, но и там этот период памятен разного рода ошибками. 48 Соотношение сил на моррком театре было не в нашу пользу. К началу войны гитлеровцы располагали против Северного флота 6-й флотилией новейших эскадренных миноносцев, состоявшей из пяти кораблей типа "Редер", тремя норвежскими миноносцами типа "Стег", норвежским минным заградителем типа "Гломан и Лауген", вспомогательным крейсером (около десяти тысяч тонн водоизмещения), шестью подводными лодками дальнего действия типа "0-67", десятью норвежскими сторожевыми кораблями различных типов, десятью -- пятнадцатью тральщиками, десятью сторожевыми катерами типа быстроходных морских охотников, а также вспомогательными судами, то есть имели в строю до пятидесяти боевых единиц -- целый флот с подходящими базами, расположенными в удобных местах Варангер-фьорда (Киркенес, Варде и Вадсе) в непосредственной близости к нашим коммуникациям. Военно-морским силам противника была придана специально предназначенная для действий на театре авиация с первоначальным общим количеством до 230 самолетов, рассредоточенных на аэродромах Северной Норвегии в Луостари, Киркенесе (Солдат-бухт), Лак-сельвене (Банак), Хебуктене, Тромсе, Бардуфосе, Нарвике, Буде. Всей этой заранее нацеленной ударной силе, которую противник мог в любой момент подкрепить кораблями, беспрепятственно проводимыми из своих баз на Балтийском и Северном морях через норвежские шхеры, удобные для такой переброски, мы были в состоянии противопоставить лишь примерно равное количество эскадренных миноносцев, уступавших в скорости вражеским кораблям этого класса." Понятно, что известное время, правда непродолжительное, гитлеровцы считали себя хозяевами на театре и даже одерживали победы, используя свои новейшие боевые корабли против наших вспомогательных кораблей, совсем недавно бывших рыболовными траулерами. Так обстояло в двух памятных случаях коллективного подвига североморцев, после чего надводные корабли противника ни разу в течение всей войны не осмеливались навязывать бой нашим надводным кораблям. В дневнике об этих случаях записано следующее. 13 июля 1941 года. Вышедший накануне из Мурман- 4 А Г. Головко 49 ска в Иоканку отряд судов ЭПРОНа (РТ-32 и РТ-67) ', сопровождаемый сторожевым кораблем "Пассат" (тоже бывшим РТ), подвергся в районе Гавриловских островов внезапному нападению пяти вражеских эсминцев. Подробности нападения и последовавшего за ним неравного боя свидетельствуют о должном отношении к своим воинским обязанностям всего личного состава наших судов, о преемственности героических традиций нашего флота. Сегодня ночью (условной, несмотря на ненастную погоду), около двух часов, сигнальщики РТ-67, шедшего головным в отряде, заметили самолет противника на бреющем полете в направлении с юга на север. Самолет скрылся в дымке дождя. Несколько позже окончательно прояснилось, и в три часа двадцать шесть минут в районе острова Харлова те же сигнальщики РТ-67 обнаружили на дистанции от двадцати пяти до тридцати кабельтовых три эсминца противника, направлявшиеся на юго-восток, наперерез курсу отряда. Еще два эскадренных миноносца находились в море, к северо-северо-востоку от маяка Гавриловокого и скорее всего прикрывали действия первых трех эсминцев. Последние же, не изменяя курса и скорости хода, начали обстрел головного судна отряда РТ-67. Сторожевой корабль "Пассат", 'Совсем недавно промышлявший треску вместе с обоими рыболовными траулерами, теперь шедшими под его охраной, вооруженный двумя 45-миллиметровыми пушками и двумя пулеметами, немедленно устремился навстречу вражеским кораблям, едва те начали обстрел, и первым делом поставил дымовую завесу между ними и отрядом. Произведя этот маневр, командир "Пассата" старший лейтенант Окуневич приказал обоим траулерам идти к берегу, чтобы укрыться в бухте Гавриловской, мимо которой следовал отряд, и тут же сообщил по радио на волне сторожевых кораблей о нападении эсминцев противника. Одновременно артиллеристы "Пассата" открыли ответный орудийный огонь по вражеским кораблям, с тем чтобы отвлечь их внимание и дать возможность РТ-67 выйти из-под обстрела. Отвлечь все же не удалось. Преимущество противника, тем более на такой дистанции, позволило вражеским эсминцам вести обстрел обоих судов. Вне обстрела пока 0x08 graphic РХ -- рыболовные траулеры. 50 оставался лишь РТ-32, укрытый дымовой завесой, поставленной "Пассатом", и начавший отход к бухте Гавриловской. Первый залп, направленный в сторону головного судна, не причинил вреда ему: снаряды легли с недолетом перед носом траулера. Вторым залпом РТ-67 был накрыт: один снаряд сбил мачту, другой пробил борт, разорвался в машинном отделении и перебил трубопровод, третий допал в корму и вывел из строя машинный холодильник. Потеряв ход, траулер остановился, и командир его, учитывая безнадежное положение подбитого и расстреливаемого судна, распорядился спускать шлюпки, чтобы спасти экипаж. Тем временем эсминцы противника двигались прежним курсом, продолжая интенсивный обстрел "Пассата" и РТ-67 фугасными снарядами, а также трассирующими снарядами из зенитных орудий. Трассирующие снаряды рвались в воздухе, и осколки их поражали людей, находившихся на боевых постах на палубе и на мостиках обстреливаемых судов. Основной огонь вражеских эсминцев, стрелявших трехорудийными залпами уже с близкой дистанции (от десяти до пятнадцати кабельтовых), был направлен теперь на сторожевой корабль и отчасти на РТ-32, уходивший к берегу, в бухту Гавриловскую. Неравный бой продолжался, но исход его был предрешен, как "и пытался экипаж "Пассата" героически защищать подбитое, лишенное хода головное судно. Вскоре над носовой и кормовой частями сторожевого корабля встали два столба пламени, послышался гул взрывов. Корабль начал быстро погружаться носом, но кормовое орудие, у которого виднелся один человек, не прекращало ответный огонь по врагу. Таким и запомнился "Пассат" всем из экипажа РТ-67, кто уцелел после боя. Как только море поглотило сторожевой корабль, к месту его гибели поспешила одна из шлюпок, спущенных с головного судна. В нее удалось подобрать двух человек, остальные двадцать два из бывших на борту "Пассата" погибли. Между тем огонь эсминцев уже сосредоточился на подбитом траулере, представлявшем удобную мишень для торпедного залпа. И все-таки торпеды, выпущенные про тивником, не достигли цели; только единственная из них проскользнула на расстоянии трех -- четырех метров от кормы неподвижного судна, лишенного всякой возмож- 4* 51 0x08 graphic ности маневрировать и уклоняться от попаданий. Тогда эсминцы возобновили орудийный обстрел. После очередного залпа, накрывшего аварийное судно,