квозного похода "Сибирякова" по Северному морскому пути в одну навигацию. Он хорошо знает Арктику, командовал "Седовым", "Сибиряковым", "Челюскиным", "Ермаком". У него четверть века стажа в должности ледового капитана. И вот такой человек, заболев, к началу войны остался вне поля зрения Главсевморпути. Ждал, но так и не дождался, что там вспомнят о нем. Тогда сам напомнил. Проявив инициативу, добился переосвидетельствования врачебной комиссией где-то в тылу, которая снабдила его оригинальной справкой: "Плавать в Арктике может, но простужаться нельзя". С этакой справкой он прибыл в Архангельск, где его умудрились произвести в старшие лейтенанты и определили читать лекции на берегу. Я узнал об этом, к сожалению, не сразу, после чего высказал начальнику Главсевморпути И. Д. Папанину все, что считал должным сказать. Теперь Воронин -- капитан 2 ранга, командир флагманского ледокола и старший лоцман Северного морского пути. Еще в прошлом году он отлично справился со своими обязанностями в условиях военного времени и зарекомендовал себя ледовой проводкой лидера 13 А Г. Головко 193 "Баку" и эскадренных миноносцев из Владивостока через Арктику к нам на Северный флот. Опираться надо в этих местах на таких людей. И на моряков-полярников и на летчиков полярной авиации, как Черевичный. Только война помешала оценить по-настоящему полет, совершенный И. И. Черевичным к так называемому "полюсу недоступности" -- последнему белому пятну в Арктике. Летает Черевичный блестяще и, несомненно, принадлежит к числу тех людей, у которых чувство полета является шестым чувством. 2 декабря. Конвои пошли. Сегодня в Кольский залив прибыла мурманская группа второго после восьмимесяч ного перерыва союзного конвоя: пять транспортов, один танкер и восемь миноносцев. Беломорская группа конвоя -- восемь транспортов -- под охраной трех ан глийских кораблей и наших эсминцев направилась в Архангельск. Увидев густой туман, англичане еще у Кильдина отказались идти в Кольский залив. Пришлось подсадить к ним наших лоцманов, которые благополучно в сплошном тумане провели весь конвой в назначенные места. Для предупреждения ударов неприятельской авиации по конвою, как только он пришел на видимость Кильдина, мы совершили налет на вражеские аэродромы Луостари и Хебуктен. Потеряли при этом один свой самолет (летчик Зайцев), подожженный огнем зенитной артиллерии и упавший в районе аэродрома. В бою на отходе наши летчики сбили одного "мессершмитта" и одного "фокке-вульфа". Летчик последнего выбросился с парашютом над расположением войск 14-й армии и взят в плен. Сегодня его допрашивают в штабе армии, завтра доставят к нам. Во всяком случае, после этих наших ударов гитлеровцы не трогали ни ту, ни другую группу конвоя. 3 декабря. С 18 часов начали предупреждающие на леты на аэродром Хебуктен, тем самым отвлекая внима ние противника от беломорской группы конвоя. Она идет без потерь и сегодня должна быть в Архангельске. 14 декабря. Все время держится отвратительная погода, поэтому использовать авиацию по-настоящему до сих пор не удалось. А конвои с запада идут. Позавчера из Англии вышел очередной конвой: 18 транспортов, в том числе два танкера -- один с бензином 194 в Белое море, другой с нефтью в Кольский залив. Их прикрывают, помимо корветов-конвоиров и миноносцев, две группы кораблей -- крейсерская и линейных сил. Вторую группу возглавляет линкор "Дюк оф Йорк" ("Герцог Йоркский"), на котором, по сообщению английской миссии, находится командующий британским флотом метрополии адмирал Фрэзер. С чего бы? Неужели для того, чтобы лично убедиться в условиях проводки конвоев через Северную Атлантику? В миссии переполох. Начальник ее Арчер, человек заносчивый, не в пример своему предшественнику Фишеру, попытался использовать предстоящий визит Фрэзера и задал мне уйму вовсе не обязательных вопросов. В частности, он потребовал дать ему сведения по авиации для доклада своему командующему, полагая, что при словах "для командующего флотом метрополии" мы будем так потрясены, что все немедленно дадим ему. Очень неприятная личность этот Арчер. Я уже просил о том, чтобы его убрали от нас '. Прибытие линкора "Дюк оф Йорк", крейсера "Ямайка" и четырех миноносцев ожидается послезавтра. Через двое суток после этого должна прибыть крейсерская эскадра. Конвой придет двадцатого. Для чего же все-таки жалует сюда Фрэзер? 16 декабря. "Дюк оф Йорк", "Ямайка" и четыре миноносца прибыли в назначенное время. С английского линкора тут же запросили семафором, когда адмирал Фрэзер может нанести визит командующему Северным флoтом Советского Союза. В ответ на это я сообщил, 0x08 graphic 1 Речь шла не об одном Арчере. В своем послании английскому премьер-министру И В. Сталин специально указал: "...Я не вижу необходимости в увеличении количества британских военнослужащих на Севере СССР, так как подавляющая часть находящихся там британских военнослужащих не используется надлежащим образом и уже в течение многих месяцев обречена на праздность, на что уже не раз указывалось с советской стороны. В качестве примера можно указать на 126-ю британскую портовую базу в Архангельске, о ликвидации которой за ее ненадобностью неоднократно ставился вопрос и на ликвидацию которой только теперь получено согласие британской стороны. Имеются также, к сожалению, факты недопустимого поведения отдельных британских военнослужащих, пытающихся в ряде случаев путем подкупа завербовать некоторых советских граждан в разведывательных целях. Подобные оскорбительные для советских граждан явления, естественно, порождают инциденты, приводящие к нежелательным осложнениям". 13* 195 что готов прибыть сам, но прошу назначить время. Тотчас последовало приглашение, и я отправился на линкор, имея уже соответствующие сведения о Фрэзере. Это видавший виды "морской волк", один из нынешних столпов Британского адмиралтейства. Биография его мне известна, поэтому, когда один из моих собеседников-англичан (начальник штаба Фрэзера) спросил, знаю ли я, что адмирал бывал в России, между нами состоялся краткий, но любопытный разговор. -- Знаю, -- ответил я. Собеседник (придав таинственное выражение своему лицу): И что адмирал воевал против большевиков? Знаю, -- снова сказал я. -- Осенью восемнадца того года, на Каспии, вместе с генералом Денстервиллем. Собеседник (удивляясь, но все еще желая поразить меня): И что большевики посадили адмирала в тюрьму? Знаю, -- опять ответил я. Тогда собеседник решил удивить меня явным сюрпризом: -- И что адмирал Фрэзер благодарен за это боль- шевикам? Тут я действительно удивился, и торжествующий начальник штаба объяснил: -- Потому что в тюрьме, где сидел адмирал Фрэзер, плохо кормили, и это дало ему возможность излечиться от язвы, которая мучила его. Присутствовавший при беседе Фрэзер, улыбаясь, сам подтвердил это. Пришлось признаться, что такой подробности, означавшей весьма своеобразную признательность британского адмирала большевикам, я не знал... Как любезный хозяин, Фрэзер показал мне весь линкор, производящий внушительное впечатление, и даже пригласил в корабельную пекарню, где нас угостили довольно-таки вкусными свежеиспеченными булочками. Съев булочку, я похвалил и ее и пекарей, что привело в конце визита к неожиданности. Когда мы уже сошли с линкора, вслед за нами был спущен на палубу катера объемистый мешок, в котором оказалось изрядное количество булочек. Так сказать, верх гостеприимства. 196 Все же мне пока не совсем ясно, с какой целью прибыл к нам командующий британским флотом метпополии в самый разгар полярной ночи. 17 декабря. Нынче Фрэзер и его штаб нанесли ответный визит. Мы устроили обед в честь гостей, а после обеда перед ними выступил наш флотский ансамбль, начавший, как повелось по общему желанию всех на флоте, с прекрасной песни поэта-североморца Николая Букина и композитора Евгения Жарковского, пришедшего к нам на Север еще в первые дни войны. Много раз я, как все на флоте, слышал волнующую каждого моряка песню "Прощайте, скалистые горы", посвященную североморцам, и всякий раз она снова и снова отзывается в сердце. Особенно в тяжелые минуты. Знаю ее наизусть и мысленно произношу вместе с певцами: .. Но хватит для битвы огня. Я знаю, друзья, что не жить мне без моря, Как море мертво без меня.. Гости в полном восторге от ансамбля, особенно от танцев и нескольких песенок, исполненных на английском языке. Даже упрашивали отпустить ансамбль на две недели с ними в Скапа-Флоу и в Розайт. В общем, встретили мы английских гостей, как настоящих союзников. 19 декабря. Вчера ночью, после получения какой-то ра диограммы с моря, "Дюк оф Йорк" и сопровождающие его корабли снялись с якоря и ушли из Кольского залива, причем так поспешно, что Фрэзер передал извинения через миссию, сообщив, что возвращается в Англию. Странная поспешность. Куда же заторопились на самом деле англи чане? Навстречу конвою, на поддержку его? Эго необхо димо, если вышла в море эскадра противника, базирую щаяся на Альтен-фьорд. В противном случае для прикры тия вполне достаточно крейсерской эскадры и кораблей эскорта (корветов и миноносцев). Возможно, что "Дюк оф Йорк" ушел на смену крейсерам, ибо они сегодня явились в Кольский залив. Это -- "Норфолк", "Белфаст" и "Шеф филд". Конвой идет следом. Крупные корабли противника продолжают стоять в Альтен-фьорде. 20 декабря. Мурманская группа очередного конвоя -- 11 транспортов и несколько эскортных кораблей -- прибы- 197 ла в Кольский залив; остальные восемь транспортов, составляющие беломорскую группу, идут в Архангельск. "Дюк оф Йорк" и ушедшие с ним корабли продолжают путь на запад. С разгрузкой в Мурманске по-прежнему плохо. 22 декабря. Около полудня наш воздушный разведчик обнаружил в районе Эккерей -- Варде (Северная Норвегия) конвой противника, прижимавшийся к берегу. В составе конвоя три транспорта, один миноносец, шесть сторожевых кораблей, четыре тральщика и десять сторожевых катеров, то есть на каждый транспорт приходится семь кораблей охранения. Один из наших самолетов-торпедоносцев, вышедший в свободный поиск, пытался атаковать этот конвой, но был отогнан прикрывавшими конвой "мессершмиттами" и зенитным огнем кораблей. Мне донесли о вражеском конвое в тот момент, когда из Кольского залива только-только вышла в обратный путь к Англии мурманская группа одного из предыдущих конвоев, сопровождаемая нашими сторожевыми кораблями, тральщиками и двумя эсминцами. Двух эскадренных миноносцев было, разумеется, мало для успешной атаки противника, да они и не успевали перехватить его. Поэтому после недолгих колебаний решил послать на перехват торпедные катера: два из Пумманки и три из Кувшинки. Итак, торпедные катера в Баренцевом море. Да еще в таких условиях, как сегодня: в зимний шторм, полярной ночью, при плохой видимости и обмерзании, которое снижает ход и, соответственно, маневренность торпедных катеров. До войны это показалось бы невероятным большинству моряков. Многие (некоторое время и я) считали, что непогоды почти всегда бурного Баренцева моря исключают возможность боевого использования торпедных катеров. Вот почему в самом начале войны, когда к нам с Балтики прибыла первая группа торпедных катеров, еще не прошедших испытания (в ту пору мы не были отрезаны от Ленинграда), отношение к ним следовало назвать скептическим. И все же мы решили попытаться использовать их. Испытали первую группу в Кольском заливе и зачислили в состав флота, еще не очень надеясь на практическое применение торпедных катеров. А затем жизнь опровергла все сомнения. Боевая практика доказала возможность, целесообразность, эффективность использова- 198 ния кораблей этого класса на театре. Для противника же их появление в бою оказалось полной неожиданностью еще осенью 1941 года. В самую тяжелую для нас пору второго нажима горно-егерского корпуса На мурманском направлении выход первой группы торпедных катеров на морские коммуникации гитлеровцев оказался весьма положительным. Выходя попарно в Варангер-фьорд, катера уничтожили за два набега на вражеские конвои 11 и 15 сентября миноносец (или сторожевик) и три транспорта противника. Первой парой -- катерами No 11 и No 12 -- командовали капитан-лейтенант Светлов и тогда лейтенант Шабалин. Действовали они с предельно короткой дистанции, несмотря на пулеметный огонь с фашистских кораблей, потопили миноносец и транспорт, ушли от преследовавших кораблей охранения (катеров-охотников) и благополучно возвратились в базу. Сегодня они еще раз оправдали себя. Начал, и хорошо начал, Паламарчук, хотя ему досталось. Был в первой атаке и потопил миноносец. Ночь темная, видимость плохая, однако все достаточно хорошо видели взрывы. Два взрыва после двух торпед, выпущенных "двенадцатым" в миноносец с короткой дистанции. Катер также был поврежден и потерял ход: осколки снаряда попали в моторы. Тяжело ранило самого Паламарчука. Личный состав не растерялся. Старшина 2-й статьи Гурьев и старший матрос Захаренко под непрекращавшимся огнем противника устранили повреждения. Паламарчук, несмотря на тяжелые ранения, нашел в себе силы управлять катером и, поблуждав немного, привел его в Полярное. Действия остальных развили успех Паламарчука. Следом за "двенадцатым" прорвался через огневую завесу к одному из транспортов "двести первый" (командир --лейтенант Холодный). Торпедой "двести первого" транспорт был потоплен. Почти одновременно в атаку вышел катер No 13 под командованием старшего лейтенанта Шабалина, подоспевший из Пумманки: он атаковал поочередно два сторожевых корябля, выпустив в каждого по торпеде. Оба сторожевика потоплены. К Шабалину следует присмотреться. Выход его в атаку сегодня вполне может служить примером, и должен стать им, для других офицеров-катерников. Отзывы о Шаба-лине: охотник без промаха, умеющий находить выгодное 199 место для атаки и, главное, умеющий вовремя перед ней занять наивыгоднейшее для себя положение. С виду это неторопливый, почти флегматичный человек. Впрочем, не только с виду. При высадке разведывательно-десантных групп в тылу противника он спокоен и хладнокровен. Однако он преображается, как только наступает момент выхода в торпедную атаку. Тогда это страстный и к тому же, что особенно важно при скоротечном бое, быстрый исполнитель, на деле доказывающий правильность своих же расчетов. Надо всячески поощрять боевые способности Шаба-лина и заодно представить его к очередному званию. Слишком засиделся он в старших лейтенантах, хотя воюет лучше иного капитана 2 ранга. И пора создавать бригаду торпедных катеров. Результаты боя подтверждены; атакованы и потоплены миноносец, транспорт и два сторожевых корабля. Мы потеряли один катер. Этот бой окончательно подтвердил целесообразность использования торпедных катеров на Северном театре в условиях ночного Заполярья. 23 декабря. Английские крейсера "Белфаст", "Шеффилд", "Норфолк" вышли из Кольского залива вслед за ушедшими вчера транспортами конвоя для прикрытия их. 25 декабря. Передал катерникам благодарность Народного комиссара за операцию 22 декабря у Эккерея. В 10 часов английская миссия сообщила, что по ее данным линкор "Шарнгорст" вышел из Альтен-фьорда. Сообщение любопытное, ибо выход такого корабля не может быть внезапным и является значительным событием даже для самих гитлеровцев, использующих крупные корабли на театре, как говорится, раз в год по обещанию. Тот же "Шарнгорст" после своего прибытия на север Норвегии (в марте нынершего года) только дважды выводился в море -- в апреле, когда фашистская эскадра ходила к острову Медвежьему, и в сентябре, когда участвовал в так называемой "бум-операции" против Шпицбергена. Эта операция предпринималась немецко-фашистским командованием исключительно для шумихи, чтобы хоть в какой-то степени поднять престиж гитлеровского оружия, поскольку не имела никаких оперативных или стратегических целей. На Шпицбергене находился только 200 небольшой отряд норвежских солдат и столь же малое число норвежских шахтеров. Уничтожение жилых домов и захват сотни норвежцев -- таким оказался результат сентябрьской "операции" гитлеровских военно-морских сил против Шпицбергена. Остальное время, почти десять месяцев, "Шарнгорст" отстаивала в Альтен-фьорде, точнее, в глубине последнего -- в Ланг-фьорде, что регулярно отмечалось нашей разведкой. Разумеется, выход "Шарнгорста" на коммуникации может повлечь за собой неожиданности всякого рода. Крейсерам, сопровождающим конвой, справиться с фашистским линкором будет трудно. Вот его данные: официальное водоизмещение -- 26 тысяч тонн, фактическое -- 34 тысячи тонн, мощность машин -- 160 тысяч лошадиных сил, скорость хода -- 31,5 узла, дальность плавания -- 10 тысяч миль, вооружение --девять 280-мм пушек в трех башнях, двенадцать 150-мм в четырех башнях -- по обоим бортам, в носу и на корме, четырнадцать 105-мм, шестнадцать 37-мм, шесть торпедных аппаратов и четыре самолета. Экипаж корабля -- 1903 матроса и офицера. Противопоставить такой махине можно из надводных кораблей не менее мощный "Дюк оф Йорк", и, думается мне теперь, Фрэзер не зря пришел к нам среди полярной ночи и не зря так неожиданно ушел, получив какое-то известие. Не о предстоящем ли выходе "Шарнгорста"? Если да, тогда не исключено, что англичане имеют какую-ю связь либо с Альтен-фьордом, либо со ставкой Деница, откуда и получают информацию о намерениях противника. Еще одно несомненно: гитлеровцы не ведают о визите Фрэзера и английского линкора к нам, иначе они поостереглись бы рисковать "Шарнгорстом". Сейчас я задаю себе вопрос: действительно ли "Дюк оф Йорк" ушел в Англию? Не подстерегает ли он "Шарнгорста" где-нибудь на пути к союзному конвою? Гадать нечего, надеяться на дядю тоже. Мы должны действовать сами, то есть прежде всего послать подводные лодки на перехват "Шарнгорста". Поэтому приказал Тамману ("Л-20") перейти с позиции у Нордкапа к Аль-тен-фьорду. Туда же отправил Лунина с тем, чтобы новый район был поделен пополам между обеими подводными лодками. 26 декабря. Погода для полетов ограниченно годная. К утру начали подготовку бомбардировщиков и торпедо- 201 носцев на тот случай, если надводные корабли противника ("Шарнгорст" не мог выйти один) станут преследовать союзный конвой. Однако все это оказалось лишним. "Шарнгорст" попался. Угодил в ловушку, подстроенную англичанами, теперь это уже ясно. Первые сообщения, переданные мне торжествующим Арчером, таковы. Крейсерская эскадра, ушедшая 23-го из Кольского залива, чтобы прикрыть конвой, направляющийся к нам, сегодня около десяти часов, находясь в семидесяти милях к юго-востоку от острова Медвежьего, столкнулась с "Шарнгорстом". Крейсера ничего не успели предпринять, так как вражеский линкор потерялся в снежном заряде. Через несколько часов они вторично обнаружили его между собою и конвоем. Видимо, гитлеровцы намеревались нанести удар по транспортам. Немедленно крейсерская эскадра начала обстрел вражеского линкора. Завязался артиллерийский бой, в результате которого на "Шарнгорсте" был сбит снарядом радиолокатор. Это лишило гитлеровцев дальнейшей возможности своевременно обнаружить и определить действительные силы прикрытия конвоя. "Шарнгорст" вначале имел успех: прямым попаданием нанес повреждения "Шеффилду", что вынудило последний сбавить ход. Кроме того, попадание снаряда вывело из строя одну башню на "Шеффилде". Были попадания также в два других крейсера -- "Белфаст" и "Норфолк". Тем не менее гитлеровцы, уяснив, что крейсерская эскадра не даст им ударить по конвою, стали уходить на юг, возможно для того, чтобы возвратиться к Альтен-фьорду. О присутствии в тех местах английского линкора, сопровождаемого крейсером "Ямайка" и миноносцами, они по-прежнему не подозревали. Между тем "Дюк оф Йорк" с Фрэзером, который уже должен был находиться в Англии, оказался в районе конвоя и, получив от крейсеров данные о "Шарнгорсте", устремился на пересечку его курса. Теперь у меня нет сомнений в том, что англичане знали о предстоящем выходе вражеского линкора и что ушли от нас, как только получили сведения, уточняющие время, когда "Шарнгорст" покинет Альтен-фьорд. Неожиданный визит командующего британским флотом метрополии находит полное объяснение и еще раз подтверждает, что 202 с дальним при- англичане во всех случаях действуют целом. Примерно в 19 часов "Дюк оф Йорк" обнаружил "Шарнгорст" радиолокатором, а вскоре, должно быть, и сам был обнаружен Начался артиллерийский бой с дистанции 100--110 кабельтовых, причем Фрэзер послал свои миноносцы к "Шарнгорсту", приказав им корректировать огонь. Результат: несколько попаданий снарядов, посланных с "Дюк оф Йорк" -- и "Шарнгорст" сперва сбавил ход, затем повернул, был атакован миноносцами, получил три торпеды и в 21 час 30 минут затонул. Из всего экипажа фашистского линкора подобрано только несколько человек. Дополнительные сведения: "Дюк оф Йорк", "Ямайка" и сопровождающие их миноносцы возвращаются в Кольский залив. Английская миссия уведомила, что Фрэзер надеется получить у нас топливо, после чего отправится в Скапа-Флоу. Конвой в Англию продолжает путь по назначению. Навстречу, к нам, идет очередной конвой, ради которого гитлеровцы на "Шарнгорсте" и вышли из своей базы. Потопление германского линкора, бесспорно, большая удача англичан. Следует сказать, что помогло им и предварительное базирование на Кольский залив и то, что их поход к нам и пребывание у нас остались незамеченными противником. 27 декабря. Английская эскадра -- "Дюк оф Йорк", четыре крейсера и четыре миноносца -- к вечеру пришла в Кольский залив. Остальные миноносцы задержались в районе потопления "Шарнгорста" и должны подойти позже. Был у Фрэзера и поздравил его. Он коротко рассказал о бое. Детали пока не уточнены, поскольку пришли еще не все миноносцы. Должно быть, это предлог, так как британский адмирал говорит преимущественно о своих потерях, очень сокрушаясь о них. Потери англичан: 26 убитых и некоторое количество раненых (двое из них умерли сегодня). Пострадали от попаданий снарядов три крейсера и один миноносец, который атаковал "Шарнгорста" с дистанции триста -- четыреста метров. На "Дюк оф Йорк" разрывом снаряда перебита одна нога фокмачты. Потери противника: линейный корабль, один из трех на театре, и около двух тысяч человек (всего на "Шарнгор- 203 сте" было 2029 человек, в том числе замещавший командующего фашистскими военно-морскими силами на Северном театре контр-адмирал Бей со штабом). Подобрано после гибели "Шарнгорста" лишь 38 немцев, среди них, как уверяет Фрэзер, нет ни одного офицера. Вопроса об офицерах я не задавал. Вероятно, британский адмирал заговорил об этом, предполагая, что мы будем просить о предоставлении нам возможности побеседовать с пленными гитлеровцами из экипажа "Шарнгорста". Тут же выяснилось, что в германский линкор попали, по данным англичан, 11 торпед (из них четыре в левый борт), а по утверждению пленных, -- восемь торпед, и все в правый борт. Когда "Шарнгорст" после попадания торпед начал крениться, контр-адмирал Бей и командир линкора коммодор Хинтц застрелились. Помимо торпед, фашистский линкор получил не менее десяти попаданий крупными снарядами, что вызвало пожары в разных частях корабля. Сгорел ангар и находившиеся в нем самолеты. Попадания снарядов, особенно с "Дюк оф Йорк" (356-мм), дополнительно снизили живучесть "Шарнгорста", и он затонул, не оправдав теоретических расчетов германских специалистов, полагавших, что этот корабль выдержит 14 торпедных попаданий. Выяснил относительно топлива, необходимого английской эскадре: для всей этой "армады" требуется около десяти тысяч тонн мазута. Пришли еще три английских миноносца. 28 декабря. Подробности потопления "Шарнгорста" будут уточняться, вне сомнений, уже в Британском адмиралтействе. Нам больше ничего не рассказывают, хотя адмиралу Фрэзеру и его штабу должно быть понятно, что нас очень интересует информация, полученная от выуженных из воды гитлеровцев. Отнюдь не подробности боя, но детали обстановки в Альтен-фьорде, в Ланг-фьорде, где расположена маневренная база гитлеровских военно-морских сил, действующих на Северном театре против нас. Вот почему вызывает досаду то, что союзники в данном случае ограничились радушными улыбками и пространными заявлениями, что они и мы -- союзники. Ничего, будем обходиться своими данными. Пожелал адмиралу Фрэзеру благополучного пути: в 18 часов линкор "Дюк оф Йорк", крейсер "Ямайка" и семь миноносцев ушли в Англию. 204 -- Теперь в Англию, -- сказал на прощанье кто-то из англичан. -- Еще раз спасибо за встречу1. 29 декабря. Сегодня погода позволила нам действо вать авиацией по вражеским объектам в Киркенесе. Бом били с утра и за полночь, после чего погода испортилась и дальнейшие полеты пришлось прекратить. Союзный конвой к нам (девятнадцать транспортов и семнадцать кораблей охранения), тот самый, на который нацеливался покойный "Шарнгорст", благополучно следует по назначению. Мурманская группа конвоя должна быть на месте завтра. Отозвал с позиции Таммана ("Л-20"). 30 декабря. С утра был в Мурманске -- там создалось тяжелое положение с ремонтом. Оба ремонтных завода прекратили работы, поскольку все люди направлены на разгрузку транспортов, пришедших в последнем конвое. Приостановлен ремонт восемнадцати наших единиц. А на заводах, непосредственно подчиненных флоту, мало и лю дей и станков. И с разгрузкой по-прежнему плохо. Флот уже выделил много своих людей на разгрузку. Придется 0x08 graphic 1 В своем очередном послании И. В. Сталину (от 17 января 1944 года) У. Черчилль отвел приему, оказанному североморцами англичанам, такие строки: "...Я был весьма обрадован, когда узнал от адмирала Фрэзера, находившегося на корабле Его Величества "Герцог Йоркский", об искренней и сердечной встрече с адмиралом Головко и всеми вашими офицерами и матросами в Кольской бухте перед потоплением "Шарнгорста". Он сообщил, как много доброжелательности демонстрировалось военнослужащими всех рангов наших двух военно-морских флотов..." Эти излияния в наш адрес не помешали, однако, У. Черчиллю спустя четыре месяца заявить в своем очередном послании, адресованном И. В. Сталину, будто проводка союзных конвоев была осуществлена исключительно британским флотом. Да, так и говорилось в послании: "Несмотря на ожесточенные атаки, предпринятые бдительным врагом, Королевскому Военно-Морскому Флоту удалось благополучно провести в Ваши порты все отправленные суда, за исключением трех". Мало того, что У. Черчилль даже не упомянул о совместных действиях британских и советских моряков против общего врага на театре, он вообще исключил напряженную и эффективную борьбу с противником разнородных сил Северного флота (подводных, надводных, воздушных), которая обеспечила безопасность союзных конвоев в указанный период на всем пространстве нашей операционной зоны, то есть на самом трудном участке внешней коммуникации. Кстати сказать, три транспорта, о которых говорилось в послании Черчилля, были потеряны в пределах операционной зоны флота союзников. 205 еще выделять, хотя это кадры, необходимые для повседневной боевой деятельности флота. Пришел с моря Тамман. Задал ему вопрос, как он представляет себе картину потопления "Шарнгорста", поскольку в этот момент перемещался с прежней позиции на вновь заданную. Выяснилось, что через три часа после потопления (о котором он, вполне понятно, не знал) над "Л-20" прошли с моря в Альтен-фьорд пять вражеских миноносцев. Ясно. Это подтверждают сведения, только что лолученные нами. Выйдя в море, "Шарнгорст" встретил очень крупную волну. Сам он мог идти довольно большим ходом, но миноносцы "захлебывались" и отставали. Тогда, чтобы не связывать себя, контр-адмирал Бей отпустил миноносцы в базу. Уход миноносцев следует считать одной из причин гибели "Шарнгорста". Оставшись без них, Бей действовал вслепую, когда лишился радиолокационной установки. Нам стало также известно о радиограмме главнокомандующего германским флотом гросс-адмирала Деница в ответ на донесение Бея о его первой встрече с английскими кораблями (крейсерским отрядом). Радиограмма, принятая "Шарнгорстом", была расшифрована и англичанами и нами. Вот ее текст: "Атакуйте и уничтожьте конвой, чтобы облегчить борьбу ваших товарищей на Восточном фронте". Из этой нервной радиограммы уже теперь можно сделать вывод: гитлеровцы, отправляя свой линкор на перехват союзного конвоя, не знали обстановки на театре, в частности, не знали о том, что английский линейный корабль находился в районе операции. Поражения гитлеровских армий на советско-германском фронте побудили немецко-фашистское командование к истерически-авантюрной операции на Северном театре, которая не могла иметь успеха. Ночью отправилась в Англию крейсерская эскадра -- "Норфолк", "Белфаст", "Шеффилд". В те же часы прибыла мурманская группа очередного союзного конвоя: десять транспортов и один танкер. Все это очень хорошо, но положение с грузовыми операциями неизбежно еще более усложнится. Причалы Мурманска забиты грузами. В порту скопилось до 70 тысяч тонн материалов, снятых с транспортов на берег (не считая, разумеется, того, что еще есть в трюмах судов и что прибыло сегодня). Основное сейчас не только разгрузка, 206 но и вывоз по железной дороге. И вывезти надо в ближайшие дни, чтобы грузы не были уничтожены воздушными налетами. 31 декабря. Последние сутки текущего года заканчиваются в снежных зарядах и в тумане, то есть в обычных для Заполярья этой порой условиях. За стенами флагманского командного пункта -- потемки полярной ночи, а в ней все то, что называется боевыми буднями Северного флота. Все в действии или в полной готовности к действиям на дальних морских позициях, на переходах, в дозорах, на аэродромах, в базах, на батареях, в боевом охранении на береговых рубежах, занимаемых морской пехотой у линии фронта на приморском участке, и среди обледенелых сопок, где пробираются сейчас наши разведчики... В канун нового года всегда возникает желание подытожить происшедшее, пережитое, осуществленное за истекший год. В дневнике я могу даже сегодня подвести итоги действий флота в 1943 году; официально же потребуется месяца полтора, прежде чем с помощью многих звеньев мы составим полный баланс, и никуда от такой практики составления не денешься: она существует испокон веку. Завершая год, можно, однако, сказать: баланс воины в нашу пользу. Время, ведущее к победе, работает на нас. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ НА КОММУНИКАЦИЯХ АРКТИКИ 1944, январь -- октябрь 0x08 graphic росматривая записи в дневнике за 1944 год, еще и еще раз удивляюсь авантюрности действий противника в Арктике, где гитлеровцы не сумели добиться успеха даже в самое тяжелое для нас время. Нельзя же считать успехом рейдерство "Шеера" в позапрошлом юду, не изменившее ничего в ходе событий на фронте или в тылу, хотя бы в пределах Северного театра. План перевозок на арктических коммуникациях все равно был выполнен. И если в прошлую навигацию, посылая свои подводные лодки в Карское море, противник еще мог надеяться отвлечь наши ограниченные тогда силы с других направлений в Арктику, то нынче у него не осталось надежд на такую возможность. Сил у нас теперь достаточно для того, чтобы не оголять одно направление ради ликвидации чрезвычайных происшествий на другом. За год, истекший после моего доклада в Ставке Верховного Главнокомандования, Северный флот получил немалое пополнение как самолетами бомбардировочной, торпедоносной, истребительной и штурмовой авиации, так и значительным количеством кораблей различных классов. Прибавилось у нас тральщиков, больших охотников, эскадренных миноносцев, торпедных катеров, подводных лодок. Сверх того мы получили взаимообразно от американцев старенький, хотя и модернизированный, крейсер, а от англичан - линейный корабль (в счет трофеев при разделе фашистского флота как соответствующая компенсация за убытки, причиненные нашей стране). Главное, конечно, не в этих двух "пароходах", как иронически называют североморцы английский линкор и американский крейсер. Последний действительно старомоден. Достаточно сказать, что у него четыре высокие трубы и 208 внешность боевого судна времен первой мировой войны. Важно, что мы располагаем теперь вдвое большим, чем в прошлом году, составом легких сил, прежде всего эскортными и дозорными кораблями. В общем, и соотношение сил и положение на Севере давно уже изменились в нашу пользу. Они достаточно отражают перемену в ходе войны. События девяти месяцев текущего года (в итоге которых освобождена почти вся оккупированная немецко-фашистскими войсками территория Советского Союза, выпали из гитлеровской коалиции Румыния, Болгария, а боевые действия Красной Армии перенесены и за рубеж -- в Польшу, Югославию) явились логическим продолжением прошлогоднего перелома на всем фронте. Правда, именно здесь, на Севере, на сухопутном участке, примыкающем к Баренцеву морю, позиционное положение остается пока таким же, каким оно определилось еще осенью 1941 года. И все-таки и мы знаем, и противник понимает, что от этого привычного стабильного в течение трех лет положения вот-вот не останется и следа. Мы знаем, потому что с весны готовимся по указанию Ставки Верховного Главнокомандования к наступлению; гитлеровцы понимают, потому что им не только ясна общая обстановка, но и видна концентрация наших войск. В свою очередь, мы видим лихорадочную торопливость, с какой противник усиливает свою оборону. По данным разведки, гитлеровцы спешно заминировали гавань Киркенеса и выставили у входа в нее противолодочные сети. Минируются также внутренние воды Варан-гер-фьорда, а в самом Киркенесс и вокруг него возводятся бетонные укрепления, прикрытые минными полями. Перебежчики и пленные сообщают одно и то же: что немецко-фашистское командование получило приказ Гитлера -- удержать район никелевых разработок (Коло-сиоки), что гитлеровцы нервничают в ожидании нашего рывка вперед. Нервничание их может быть выражено даже в цифрах. За первую половину сентября они выпустили в сторону наших позиций на перешейке полуострова Среднего около семи тысяч снарядов и мин, а на участке у реки Западной Лицы более четырнадцати тысяч снарядов и мин. Так обстоит на суше. Не лучше чувствуют себя гитлеровцы на море. После неудачного выхода "Шарнгорста" в конце декабря прошлого года, который закончился по- J4 А. Г. Голорко 209 14* топлением фашистского линкора, они больше ни разу не пытались действовать надводными кораблями на внешних или внутренних наших коммуникациях. Вдобавок английским сверхмалым подводным лодкам удалось нанести существенные повреждения линкору "Тирпиц", и тот ремонтируется на стоянке в Альтен-фьорде. Действия же легких надводных сил немецко-фашистского флота на театре явно оборонительные. Противник лишь всячески старается обеспечить свои перевозки между портами Северо-Западной Норвегии и Варангер-фьорда, но удается это ему еще реже, чем раньше. Пространство между Варан-гер-фьордом и Хоннингсвогом у входа в северные норвежские шхеры впрямь стало кладбищем фашистских судов. Топим их нещадно, несмотря на усиленную охрану конвоев. Только в одном бою у мыса Кибергнес в ночь на 19 августа наши торпедные катера под командованием капитана 2 ранга Коршуновича, разгромив крупный (32 единицы) конвой противника, за полчаса уничтожили 14 транспортов и охранных кораблей, а трем кораблям нанесли повреждения. И это не случайность. Каждый бой, проводимый нашими торпедными катерами начиная с марта этого года, неизменно заканчивался потоплением вражеских судов. Последний из этих боев происходил совсем недавно--15 сентября. Торпедные катера действовали в нем вместе с авиацией. Результат совместного удара: уничтожены три транспорта и три корабля охранения. Не буду перечислять все наши успехи текущего года. В данном случае важнее итог: фактическое положение сторон, которое уже яснее ясного. И вообще: ибо теперь, в октябре 1944 года, каждому здравомыслящему человеку понятно, что фашистская Германия накануне военного (и политического) разгрома. И в частности: у нас в Заполярье со дня на день должен последовать решительный удар по лапландской группировке гитлеровских войск. Готовимся к нему совместно с армией. Конкретно: силами флота в предстоящем наступлении надлежит обеспечить прорыв и взятие укрепленного района противника, включающего Лиинахамари, Петсамо (Печенгу), Кирке-нес, Варде и Вадсе. В то же время мы обязаны помешать эвакуации вражеских войск морем и доставке им каких бы то ни было подкреплений. И в то же самое время мы обязаны обеспечивать безопасность своих и союзных кон- 210 воев на всем пространстве морского театра в пределах морей Баренцева, Белого, Карского и Лаптевых. Последнее практически возможно как и при любой проводке конвоев в открытом море: то есть какие-то потери неизбежны. Ведь перекрыть пути в Арктику, в то же Карское море или в море Лаптевых так, чтобы туда не проникла ни одна лодка, -- нельзя. Не следует думать, будто гитлеровцам уже не до Арктики, поскольку не там решается и не там будет решена судьба фашистской Германии. Правильнее исходить из реального: стараться свести к минимуму потери и помнить, на что способны гитлеровцы. Начальник британской военно-морской миссии в Полярном контр-адмирал Эджертон (четвертый по счету за время войны) не зря известил меня три недели назад о том, что фашистские подводные лодки на Европейском театре военных действий снабжены аппаратом "шноркель", позволяющим плавать на перископной глубине под дизелями и долгое время оставаться в подводном положении. Теперь известно не только об этом новшестве. Фашистские лодки пользуются вновь появившимися акустическими электроторпедами. Все это богатство технической мысли нашло практическое применение для очередной авантюры на арктических коммуникациях, затеянной противником сейчас, когда никакие авантюры уже не могут помочь ему. Что, например, может дать гитлеровцам проникновение на арктические коммуникации? Может ли потопление одного -- двух наших транспортных судов или эскортных кораблей на этом направлении (и на любом направлении в настоящий момент) либо высадка диверсионного десанта на какую-нибудь полярную станцию изменить ход войны, предотвратить неминуемый, уже близкий разгром немецкого фашизма? Вряд ли даже сами гитлеровцы верят в это. Действия их определены единственным: пакостить до последней минуты своего существования, пакостить, где удастся. И они пакостят... ...Несколько месяцев вел дневник урывками. Образовались большие пробелы. Восстановить все в памяти чрезвычайно трудно, и приходится обращаться к документам, чтобы с их помощью проследить ход событий. 211 Передо мной сводки о происходившем на Театре со второй половины сентября. К одной из них приколоты листки с краткими характеристиками, вернее, биографическими справками, составленными после гибели в Карском море тральщика ТЩ-120. Читаю: "Л ы с о в Дмитрий Алексеевич -- капитан-лейтенант, командир корабля. Родился 16 августа 1918 года в семье рабочего, в настоящее время экспедитора пристани Горький Волжского пароходства. С 1925 года Лысов учился, в 1935 году закончил полную среднюю школу в Горьком. Комсомолец с 1933 года. В 1936 году поступил в военно-морское училище, выпущен оттуда в 1940 году, проходил службу на Северном флоте: командовал катером -- малым охотником, затем большим охотником. В 1943 году принят в ряды ВКП(б), спустя год назначен командиром тральщика. Неоднократно проявлял отвагу и мужество в борьбе с немецко-фашистскими пиратами на морских коммуникациях. За образцовое выполнение боевых заданий награжден орденом Красного Знамени и орденом Отечественной войны I степени... Демченко Федор Афанасьевич -- старший лейтенант, помощник командира корабля. Родился в июне 1918 года в селе Закривцах, Паричанского района, Днепропетровской области, в семье крестьянина. Отец умер в 1921 году, мать работает в колхозе. В 1933 году после окончания школы-семилетки Демченко, вступив в комсомол, работал культоргом в колхозе имени Сталина, в 1935--1937 годах учился на рабфаке. Закончив рабфак, продолжал учебу в Днепропетровском университете. В 1939 году добровольцем поступил в военно-морское училище, в 1942 году принят в члены ВКПб). При выпуске из училища направлен на Северный флот, где служил в должности помощника командира тральщика... Сосницкий Николай Афанасьевич -- инженер-капитан-лейтенант, командир электромеханической боевой части корабля. Родился в 1912 году в селе Пяткивка, Бершадского района, Винницкой области. Отец крестьянин бедняк, погиб в первую мировую войну, оставив жену и пятерых детей. Детство и юность Сосницкого были тяжелыми. В 1929 году он окончил семилетку и работал в этой же школе учителем в младших классах, затем работал на строительстве в Одессе, без отрыва от производства 212 учился. В 1932 году добровольно вступил в Красную Армию, за время службы вырос от красноармейца до командира -- инженера Военно-Морского Флота. Большую часть времени своей военно-морской службы провел на Тихоокеанском флоте, а в 1944 году переведен на Северный флот... Наконечный Константин Климентьевич -- лейтенант, командир артиллерийской боевой части корабля. Родился в 1919 году в селе Новоселовка, Лиманского района, Сталинской области. Отец был учителем, впоследствии партийным работником -- вторым секретарем горкома партии в Бориславе, Дрогобычской области. В 1937 году, после окончания средней школы в селе Славянске, К. К. Наконечный поступил в военно-морское училище, которое закончил в 1941 году. Был направлен на Тихоокеанский флот, а в 1944 году переведен на Северный флот"... Четыре справки, четыре человеческие жизни с одной судьбой: все четверо погребены вместе с кораблем на дне Карского моря; все четверо исполнили до конца свой воинский долг моряков -- советских патриотов. Вот что предшествовало гибели их... Вторая половина сентября. Северный флот ведет будничную боевую жизнь: готовится к совместному с 14-й армией наступлению на приморском участке Карельского фронта--от реки Западной Лицы и хребта Муста-Тун-тури до Петсамо (Печенги) и дальше до Киркенеса, Варде и Вадсе; занимается проводкой союзных конвоев, местных конвоев на коммуникациях Белого и Баренцева морей, арктических конвоев между Юшаром и Диксоном, между другими пунктами Карского моря и портами моря Лаптевых; действует торпедными катерами, подводными лодками и авиацией на морских сообщениях противника вдоль норвежского побережья -- от Нордкапа до Киркенеса; осуществляет своими кораблями (минными заградителями и тральщиками) доставку грузов и зимовщиков на полярные станции бухты Тихой (Земля Франца Иосифа) и мыса Желания (северная оконечность Новой Земли); высаживает группы разведчиков на полуостров Варангер в тылу противника и т. д. и т. п. Особенно интенсивное движение на арктических коммуникациях: наступил завершающий период навигации и 213 начались снабженческие рейсы к полярным станциям с продовольствием, топливом и прочим, необходимым на зиму. Кроме того, продолжается движение по основной магистрали Северного морского пути, главным образом с востока на запад: транспортные суда возвращаются в Архангельск с грузами, полученными в портах арктического побережья. В числе кораблей, сопровождавших один из таких караванов, был тральщик ТЩ-120 под командованием капитан-лейтенанта Лысова. Конвой состоял из четырех транспортов и семи кораблей охранения, которые направлялись из моря Лаптевых через пролив Вилькицкого к Диксону. 23 сентября, в 1 час 13 минут, командир шедшего в охранении сторожевого корабля старший лейтенант Махоньков доложил по радио, что обнаружил вражескую подводную лодку. Тотчас командир конвоя приказал тральщику Лысова атаковать ее. Тральщик вышел из ордера и направился к месту, указанному сторожевым кораблем, однако предупредить нападение не успел. Вражеская подводная лодка уже атаковала сторожевой корабль -- бывший рыболовный траулер, вооруженный по мобилизации на время войны, и тот через две минуты затонул. В месте его гибели удалось поднять из воды лишь одного матроса, который умер на палубе тральщика. Все это произошло в тумане, к северу от острова Крав-кова. В 3 часа 40 минут командир конвоя передал приказание Лысову: "Остаться в районе обнаружения подводной лодки противника и продолжать поиск ее". Остальные эскортные корабли и транспортные суда пошли дальше в тумане к острову и порту Диксону. В пути корабли охранения дважды обнаруживали подводную лодку противника в позиционном положении. Один из тральщиков атаковал ее, но безуспешно: она скрылась в снежном заряде. В дальнейшем над конвоем появился наш самолет, затем подошли миноносцы "Достойный" и "Жесткий". На следующее утро, в 6 часов 30 минут, караван и сопровождавшие его корабли прибыли на рейд порта Диксона. При подходе к рейду командир конвоя приказал одному из эскортных кораблей идти в район, где был оставлен для поиска тральщик Лысова, сменить его и продолжать поиск. В то же время капитан-лейтенанту Лысову было дано по радио распоряжение идти к Дик- 214 сону. Прием радиограммы был подтвержден Лысовым; тем не менее эскортный корабль, отправленный на смену тральщику, не встретил его в пути и не обнаружил в районе поиска вражеской подводной лодки, после чего возвратился к Диксону. Что же произошло с тральщиком Лысова?.. Выяснилось это лишь через несколько суток (1 и 5 октября), когда с двух островков Карского моря были сняты высадившиеся там после трехсуточного плавания и дрейфа на понтоне и катере люди экипажа тральщика. Получив приказание командира конвоя продолжать поиск вражеской подводной лодки, капитан-лейтенант Лы-сов в течение трех часов производил этот поиск с помощью гидроакустической аппаратуры. 24 сентября, в 6 часов, погода резко ухудшилась: туман чередовался со снежными зарядами, усилилось волнение моря. В 6 часов 15 минут акустик доложил командиру корабля о неисправности гидроакустической аппаратуры и о невозможности до прихода в базу устранить повреждение. Капитан-лейтенант Лысов сообщил об этом командиру конвоя и в 6 часов 35 минут получил ответ: "Следовать в базу". Через десять минут, исполняя приказание, тральщик лег курсом на Диксон и пошел (с целью противолодочной защиты) переменными курсами -- зигзагом. Не был изменен этот режим и в 7 часов 10 минут, когда акустик доложил командиру, что удалось своими силами устранить повреждение гидроакустической аппаратуры. Капитан-лейтенант Лысов приказал включить аппаратуру и продолжать в пути поиск вражеской подводной лодки. Так прошло еще три часа. Погода не улучшалась. В 10 часов 5 минут акустик доложил, что слышит шум винтов подводной лодки впереди по курсу корабля. Капитан-лейтенант Лысов немедленно повел тральщик полным ходом в направлении, которое было указано акустиком, атаковал подводную лодку глубинными бомбами и сообщил об этом в базу. Судя по дальнейшему, вражеская подводная лодка успела уйти в сторону до выхода тральщика в атаку и через десять минут, в свою очередь, атаковала его. Ни следа торпеды, ни перископа подводной лодки с тральщика не видели. Однако в десять часов пятнадцать минут тральщик был атакован. Взрыв торпеды про- 215 изошел в кормовой части. Силой взрыва руль и винты корабля были вывернуты кверху, наружу. Корпус деформировало до самого форштевня. Радиоприемники, радиопередатчики, радиопеленгаторы, эхолоты и другие приборы вышли из строя, вспомогательные механизмы перестали работать. Свет на корабле погас. Тральщик потерял ход и накренился на левый борт (до шести -- семи градусов). Действия командира и экипажа корабля в эти критические минуты были четкими и слаженными. Капитан-лейтенант Лысов прежде всего принял меры, необходимые для того, чтобы обеспечить тральщику остойчивость. После выкачки части топлива за борт корабль принял нормальное положение. Затем Лысов приказал стрелять осветительными снарядами и сигнальными ракетами. Выяснив, что переносные рации исправны, он вызвал комсомольца Порохина, продиктовал ему донесение в адрес Диксона о том, что корабль поврежден торпедой, координаты места, где был атакован, и просьбу о помощи. Одновременно капитан-лейтенант Лысов приказал радистам, на случай, если не удастся наладить связь с берегом, попытаться установить связь с другими кораблями. Меры, принятые командиром и личным составом для спасения тральщика, позволили сохранить поврежденный корабль на плаву; однако он, не имея хода, оставался неподвижной мишенью для повторных атак вражеской подводной лодки. Поэтому капитан-лейтенант Лысов принял решение оставить на борту лишь необходимое для защиты корабля количество людей. Организация посадки на катер и понтон, спущенные на воду, всех, кому надлежало покинуть тральщик, в первую очередь раненых, и дальнейшее руководство спасением экипажа были поручены штурману Дементьеву. На катер сошли 26 человек, на понтон -- 20 человек. И катер и понтон были снабжены двумя из трех уцелевших переносных раций. С корабля были также сняты все секретные документы. Перед отходом понтона капитан-лейтенант Лысов передал туда свою шинель, сказав: "Дарю на память, возьмите, пригодится", -- а штурману Дементьеву вручил для передачи по назначению свой партийный билет, письма и ордена. Истекло сорок минут с момента, когда тральщик был атакован. За это время были приняты меры к спасению ко- 216 рабля, к сохранению его на плаву, переданы донесения по радио (к сожалению, не принятые ни базой, ни кораблями, так как переносная рация на ТЩ-120, скорее всего, также имела повреждения, не замеченные при передаче радиограмм), спущены спасательные средства, произведена посадка людей, сняты с корабля необходимые документы. Как только все, кому было назначено, разместились на понтоне и катере, капитан-лейтенант Лысов попрощался с ними, повторил штурману Дементьеву курс, которым следовало идти к берегу, и приказал уходить от борта корабля. Приказ был выполнен. На тральщике осталось на боевых постах 34 человека: командир ТЩ-120 капитан-лейтенант Лысов, помощник командира Демченко, инженер-механик Сосницкий, артиллерист Наконечный и артиллерийские расчеты двух орудий. Спустя десять минут после отплытия, в 11 часов 5 минут, люди на понтоне и катере заметили перископ на расстоянии шести кабельтовых от правого борта корабля. На тральщике также увидели перископ, но огня не открывали, вероятно ожидая всплытия вражеской подводной лодки. Перископ исчез и через несколько минут появился вторично, теперь на расстоянии трех --% четырех кабельтовых от правого борта тральщика. Вскоре над морем показалась рубка всплывавшей подводной лодки. По всей вероятности, фашисты либо предполагали, что корабль покинут экипажем, и собирались добить его орудийным огнем, либо намеревались снять с него людей и документы. Выполняя приказание капитан-лейтенанта Лысова (с понтона и катера были видны жесты, которыми командир, должно быть, подтверждал слова приказания), оба артиллерийских расчета открыли орудийный огонь по всплывавшей подводной лодке. Один из первых снарядов попал в переднюю часть рубки, после чего вражеская подводная лодка исчезла. Прошло более часа. Понтон и катер продвигались на веслах, очень медленно, стараясь держаться в пределах видимости корабля. В 12 часов 30 минут, когда оба спасательных судна находились еще на таком расстоянии от тральщика, что 217 сигнальщики могли хорошо видеть происходившее в районе его, послышался сильный взрыв, и над средней частью корабля взлетели обломки. Тральщик был снова атакован. Торпеда попала в среднюю часть корабля. Огромный столб дыма встал над местом взрыва. Когда же дым развеяло ветром, на поверхности моря оставалась на плаву только носовая часть тральщика, людей не было видно. Затем неподалеку от нее всплыла вражеская подводная лодка. Она прошла полным ходом в надводном положении мимо носовой части тонувшего тральщика и скрылась в направлении, противоположном курсу понтона и катера, не заметив их. Пока понтон и катер шли к месту, где тонул корабль, носовая часть погрузилась, продержавшись после взрыва на плаву десять -- пятнадцать минут. В месте гибели тральщика никого из оставшихся на борту людей не оказалось. Все тридцать четыре человека погибли на боевых постах вместе с кораблем. Так обстояло с капитан-лейтенантом Лысовым, с его помощником Демченко, механиком Сосницким и артиллеристом Наконечным, с тридцатью матросами и старшинами -- с теми, кто выполнил свой долг до конца, исполняя приказ командира и стремясь уничтожить вражескую подводную лодку. Тяжелые испытания ожидали и тех, кто находился на понтоне и катере. Они оказались посреди пустынного моря, не зная, попала ли по назначению радиограмма, отправленная с корабля после взрыва первой торпеды. В дальнейшем выяснилось, что донесение, посланное капитан-лейтенантом Лысовым, никем не было принято. Вот почему в течение пяти суток после гибели тральщика строились всякие предположения о его судьбе. Вдобавок пять суток над морем держался густой туман, мешавший осмотреть район с помощью самолета. Все это усложнило положение людей на понтоне и катере. Штормовая зыбь разметала суда, туман помешал им вновь соединиться, чтобы держаться вместе. Катер под парусами (командовал им штурман В. А. Дементьев), несмотря на шторм и неисправность мотора, залитого волнами, довольно быстро продвигался в южном направлении и в ночь на 25 сентября достиг острова Подкова, на котором жили в зимовочном домике восемь зверобоев- 218 поморов. Перед высадкой лейтенант Дементьев распорядился спустить паруса, и к берегу катер подошел под веслами; тем не менее из-за сильного наката, мешавшего высадке, один из краснофлотцев сорвался в воду и погиб при ударе волной о скалу В более тяжелом положении очутились 20 человек, размещенные на понтоне. Два весла -- вот все, чем располагали они. Несколько раз перегруженный понтон заливало волнами. В таких условиях еще раз проявились мужество, находчивость, смекалка наших людей. Командование на понтоне было поручено старшине 1-й статьи А. К- Дороненко. Этот инициативный и энергичный человек не только подбадривал товарищей, вместе с которыми оказался в беде, он сумел найти правильный и единственный выход из положения. Из двух весел была сооружена мачта, а из шинелей связан парус, что позволило ускорить ход понтона в нужном направлении. И все-таки прошло более двух суток, прежде чем понтон 27 сентября подошел к группе совершенно пустынных островов Скотт-Гансен. Люди высадились с понтона на берег благополучно, ни один человек не погиб и не пострадал. Этим, однако, не закончилась эпопея. Дороненко и его товарищи правильно рассудили, что оставаться в необитаемом месте и уповать на то, что их найдут, рискованно, да еще в столь позднее время года. Поэтому группа наиболее выносливых и физически крепких-- 12 человек -- вышла в дальнейший путь, к материковому побережью, и 1 октября достигла мыса, на котором была расположена батарея. Как только с батареи сообщили по радио о прибытии людей из экипажа ТЩ-120, с Диксона был послан за ними тральщик. Через сутки он возвратился, доставив спасшихся на понтоне -- тех, кто достиг мыса, и тех, кто оставался на острове. Всего было доставлено 18 человек: двое, раненные еще на борту ТЩ-120, умерли. Едва тральщик возвратился к Диксону, как поступило новое сообщение, теперь от начальника промысла на мысе Выходном (в Пясинском заливе), о прибытии туда 11 человек с острова Подкова. Это была первая группа из спасшихся на катере. Вторая группа -- 14 человек -- осталась на острове. Немедленно было организовано спасение их. С Диксона были посланы два тральщика и вскоре отправлен самолет. Попутно тральщики вели поиск подводных лодок. Поход занял двое суток, и в 219 ночь на 6 октября оба корабля были уже в бухте Диксона, доставив туда с острова Подкова и мыса Выходного всех моряков ТЩ-120, спасшихся на катере. Раздумываю над этой историей и досадую, что она пока не для печати, хотя заслуживает быть широко известной в подробностях. Поведение капитан-лейтенанта Дмитрия Алексеевича Лысова -- в традициях нашего флота. Именно так поступает командир корабля -- настоящий моряк и советский патриот: остается на своем посту, руководит действиями подчиненных в борьбе за корабль и в бою до последней возможности, до последней минуты жизни. И главное, Лысов и его товарищи не исключение. Их героическая история -- один из примеров скромного, самоотверженного выполнения советскими людьми своего долга перед Родиной. Ведь только в одной этой истории уже есть несколько ярких фактов героизма и самоотверженности, проявления смекалки и правильной инициативы. Для меня, как только поступили сведения с подробностями гибели сторожевого корабля и тральщика, было ясно, что подводные лодки противника вышли на коммуникации группой. Отсутствие следа торпеды в обоих случаях, что отмечено в донесениях, подтверждает достоверность данных о применении гитлеровцами акустических электроторпед. Выяснились и подробности гибели гидрографического судна "Норд" в Карском море. Предполагалось, что гидрографическое судно подорвалось на мине. В связи с этим были даны указания всем постам и полярным станциям обследовать побережье, куда могло выбросить волнами предметы с погибшего судна или куда могли подойти шлюпки с людьми экипажа, если тому удалось спастись. Обследование побережья ничего не дало, но 27 сентября штаб был уведомлен начальником морских операций западного сектора Арктики уполномоченным Главсевморпути А. И. Минеевым о том, что пост на полярной станции мыса Стерлегова с 21 часа тридцати минут 26 сентября не работает и на запросы не отвечает. Тогда же Минеев сообщил, что летчику Черевичному дано указание осмотреть этот район при перелете по маршруту бухта Тикси -- остров Диксон. Получив такие сведения, коман- 220 дир передал приказание всем батареям и постам, расположенным в Карском море, повысить бдительность. А через трое суток с одной из материковых полярных станций поступило новое сообщение. Из него явствовало, чго гидрографическое судно было атаковано подводной лодкой. Команда, за исключением четырех раненых, бросилась за борт и утонула, не ожидая, пока к погибавшему судну подойдет, чтобы добить его, всплывшая на поверхность вражеская подводная лодка. Эти сведения были получены от начальника полярной станции на мысе Стерлегова Г. В. Бухтиярова, который бежал из фашистского плена. В плен Бухтияров попал при следующих обстоятельствах. Вдвоем с сигнальщиком поста Нагаевым он отправился на собачьей упряжке вдоль побережья, чтобы проверить, не прибило ли волнами какие-либо предметы с погибшего судна. 25 сентября, оставив Нагаева в соседней бухте, Бухтияров возвратился на полярную станцию, чтобы пополнить запас продуктов. Пока он отсутствовал, станция была захвачена фашистским диверсионным десантом, который высадился там в ночь на 25 сентября с двух подводных лодок. Десант состоял из двадцати пяти автоматчиков. Среди них были помощник командира одной из подводных лодок, боцман и переводчик (по специальности инженер, плававший до войны на судах нашего Северного морского пароходства). Диверсанты захватили станцию глубокой ночью в тот момент, когда двое из зимовщиков несли вахту в помещении, а остальные спали. Захват станции был предпринят противником для того, чтобы собрать сведения о движении наших судов на арктических коммуникациях. Попутно диверсанты решили ограбить продовольственный склад полярной станции, чтобы пополнить запас продуктов, а затем разгромить ее. В этот момент и попал в их руки Бухтияров. Умело скрыв следы высадки, десант расположился в зимовочном домике и не показывался наружу, а подводные лодки легли на грунт в соседней бухточке, чтобы там дождаться сигнала о всплытии. Сигналом должен был послужить взрыв двух гранат, брошенных в воду. Подпустив Бухтиярова вплотную к станции, фашисты окружили его, обезоружили и стали допрашивать. В свою очередь он выяснил у переводчика, считавшего невозмож- 221 ГЛАВ А ШЕСТНАДЦАТАЯ ПОТОМСТВУ -- В ПРИМЕР 1944, сентябрь -- декабрь ным бегство Бухтиярова, многое, что позволило уточнить происшедшее и за пределами полярной станции: во-первых, обстоятельства гибели гидрографического судна и тральщика; во-вторых, район действия подводных лодок противника в Карском море; в-третьих, путь проникновения их в него; в-четвертых, предполагаемый маршрут возвращения фашистов из Карского моря; в-пятых, что они силой оружия вынудили радиста Главсевморпути, взятого в плен на вахте, принимать и передавать метеорологические сводки в положенные сроки, чтобы тем самым скрыть захват станции (что им и удалось вплоть до вечера 26 сентября); в-шестых, что на одной из подводных лодок находился офицер гестапо, который будет допрашивать Бухтиярова; наконец, в-седьмых, что противник потерял-таки подводную лодку в Карском море. Допрос ничего не дал фашистским диверсантам. Бух-тияров отказался стать предателем, предпочитая погибнуть, и при первой возможности бежал в тундру -- безоружный, не имея продовольствия, зная, что до ближайшей полярной станции 110 километров пути по арктической пустыне. Только благодаря этому он и Нагаев уцелели, и только благодаря этому стало известно все, о чем теперь рассказано в донесении штаба Беломорской флотилии, лежащем передо мной. Безусловно, эта история должна быть обнародована, когда закончится война. Тут есть что передать, как эстафету, следующим поколениям. В ней ---ив поведении личного состава тральщика ТЩ-120 с его командиром во главе, и в поведении экипажа гидрографического судна "Норд", и в поведении начальника полярной станции -- залог нашей близкой победы над фашизмом. мысл этих слов не имеет времени. Вернее, они всегда уместны для того, чтобы определить ими значение исто- рического деяния, совершенного ради высокого понятия -- служение Родине. Вот почему они запомнились мне сразу, как только я впервые, задолго до войны, еще в юности, когда служил на Черноморском флоте, прочел надпись на памятнике капитан-лейтенанту Казарскому в Севастополе. То же самое можно сказать сейчас, когда передо мной лежит медаль с вычеканенными на ней словами: "За оборону Советского Заполярья". Пройдут века, и эта медаль так же, как памятник Казарскому, останется вещественным напоминанием, незабвенной памятью героических дел, которые всегда будут "Потомству -- в пример". Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении медали "За оборону Советского Заполярья" опубликован три недели тому назад, 6 декабря 1944 года. В передовой статье "Правды" под названием "Героическая оборона Советского Заполярья" говорилось: "Советский народ с большим удовлетворением прочтет сегодня Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении медали "За оборону Советского Заполярья". Это--седьмая медаль в созвездии знаков отличия, учрежденных за выдающиеся подвиги и стойкость, проявленные в обороне... Героическая оборона Заполярья войдет в историю нашего народа как одна из самых ярких, самых запоминающихся страниц. Здесь враг был остановлен осенью 1941 года. Здесь находится участок, где врагу в течение всей войны не удалось перешагнуть линию нашей государственной границы... Борьба за охрану наших северных коммуникаций в течение трех с лишним лет 223 0x08 graphic 0x08 graphic войны является славным подвигом моряков Северного флота..." С удовольствием переношу в свой дневник эти строки статьи. Конечно же, будет особенно приятно читать их вновь спустя много лет, когда уйдет в историю наше время. Ибо все равно и тогда, как теперь, эти строки вместе с медалью "За оборону Советского Заполярья" будут напоминать поколениям, идущим нам на смену, о том, что останется навсегда "Потомству -- в пример". И не только о стойкости в обороне на суше, не только о безупречной защите коммуникаций североморцами, но и о том, что непосредственно предшествовало учреждению медали "За оборону Советского Заполярья". А предшествовал ему наш совместный -- войск Карельского фронта и всех сил Северного флота -- бросок вперед через те самые препятствия, которые оказались непреодолимыми для противника на протяжении трех с лишним лет. Опять-таки приведу оценку, сделанную "Правдой". Говоря об этом отнюдь не внезапном, но долгожданном и тщательно подготовленном броске вперед, "Правда" оценила последовавший за ним разгром немецко-фашистских захватчиков на Крайнем Севере как "результат глубокого замысла советского командования, высокого искусства наших офицеров и беззаветной отваги рядовых воинов. Сочетая боевую мощь нашей техники с отлично проведенным маневром, они постоянно ставили врага под угрозу окружения, зажима в тиски, удара в тыл. Здесь, в тундре, при полном отсутствии дорог, целые корпуса совершали марши, которым мало равных в истории. Шесть дней наши бойцы стремительно двигались через тундру. Ни болота, ни реки, ни дождь и снег не могли задержать их марша. Как снег на голову, обрушивались они на врага с тыла и вынуждали его поспешно отходить, бросая технику и вооружение. Много гитлеровцев осталось навсегда лежать в земле, на которую они пришли как наглые завоеватели три года тому назад. Поход через тундру -- это сам по себе героический подвиг, который под силу только советскому воину, беспредельно преданному своему воинскому долгу, своей Родине". Добавлю, что оценка общих действий войск Карельского фронта и разнородных сил Северного флота полностью соответствует трем приказам Верховного Главнокомандующего, подытожившим результаты так называе- 224 мого десятого удара, одного из самых сокрушительных ударов, нанесенных по врагу в ходе войны. Удара, к нанесению которого мы, Северный флот, стали готовиться еще весной, не прекращая в то же время обычной боевой деятельности на всех участках Северного морского театра. Первый приказ Верховного Главнокомандующего войскам Карельского фронта, частям и кораблям Северного флота был объявлен по радио 15 октября, после взятия Петсамо (Печенги); второй объявлен 25 октября, когда наши войска, преследуя противника, пересекли государственную границу Норвегии, а затем с помощью частей и кораблей Северного флота овладели Киркенесом; третий был передан по радио 1 ноября, в день, когда наши войска полностью очистили от немецко-фашистских захватчиков Печенгскую область. Трижды на протяжении трех недель Москва отметила нашу победу торжественным артиллерийским салютом, и его раскаты, звучавшие в репродукторах трансляции, сливались с далеким гулом продолжавшихся боев. Прошло немало времени после напряжения тех дней, прежде чем я выкроил время систематизировать конспективные записи о них в дневнике. Впрочем, не совсем точно определять напряжение днями непосредственного наступления, которое завершилось освобождением Печенгской области и примыкающих к ней районов Северной Норвегии. Правильнее считать началом этого напряжения, владевшего всеми нами на берегу и на море, момент начала подготовки к наступлению. А подготовкой мы практически занялись за месяц до него. И опять-таки это будет не совсем точно, если рассуждать с позиций командующего флотом, Военного совета и командиров соединений. Такую подготовку мы повели, как говорится, "в уме", то есть всесторонне обсуждая различные варианты и способы наилучшего использования и применения боевых сил флота в предстоявшей операции еще весной. За месяц же до наступления в подготовку были включены все наши силы, выделенные в операцию. 8 сентября, как только генерал армии (теперь уже маршал) Мерецков, командующий Карельским френтом, устно подтвердил мне все, чго было разработано Ставкой Верховного Главнокомандования для удара, Военный совет флота подписал директиву всем частям и кораблям. В ней ставились конкретные задачи по содействию 14-й ар- 15 А. Г|оловко 225 мии, обеспечению прорыва обороны противника на перешейке полуострова Среднего и последующего выхода бригад морской пехоты на соединение с частями 14-й армии для совместного наступления на Петсамо. В дневнике у меня записано. 8 сентября. Сегодня подписан приказ по флоту об организации и составе сил на операцию с условным наименованием "Вест". Для участия в операции назначены: группа сухопутных и десантных войск под общим командованием генерал-майора Е. Т. Дубовцева; средства высадки под командованием контр-адмирала П. П. Михайлова; силы прикрытия и поддержки из отряда кораблей артиллерийской поддержки и прикрытия (командир отряда -- командующий эскадрой капитан 1 ранга В. А. Фокин), всей наличной авиации главной базы флота (кроме выделенной в оперативное подчинение командующему Северным оборонительным районом), ударной группы торпедных катеров и ударной группы подводных лодок; береговая оборона главной базы и все не занятые высадкой десанта силы и средства; транспортно-вспомогательные отряды. В целях выполнения поставленных артиллерии боевых задач и оперативного управления ею в бою артиллерия Северного оборонительного района сведена в группы: дальнего действия, поддержки десантных частей, береговой обороны и для стрельбы прямой наводкой. Кроме того, одному из артиллерийских дивизионов поставлена задача оборонять полуостров Рыбачий от возможных морских и воздушных десантов противника. 15 сентября. В полночь истекает срок вывода немецко-фашистских войск из Финляндии. Таковы условия, на которых Финляндия вышла из войны, приняв их еще 4 сентября, после трех с лишним лет лишений, страданий и жертв финского народа. Только теперь финляндское правительство согласилось принять условия, предлагавшиеся нашим правительством три с лишним года назад: разрыв с фашистской Германией, вывод гитлеровских войск с финской территории. Гитлеровцы, однако, не собираются уходить добровольно, сами, без нашего вмешательства, особенно из Заполярья. Сведения, доставляемые нашей разведкой с 4 сентября, таковы. Противник спешно укрепляет Киркенес и загораживается минными полями. Нами перехвачен приказ, в котором командир 2-й горно-егер- 226 ской дивизии, входящей в лапландскую группировку, подчеркивает необходимость удержания существующего рубежа и "жизненную заинтересованность Германии в никелевой руде Петсамской области". Ссылается он при этом на приказ Гитлера: во что бы то ни стало удержать позиции в Северной Финляндии, в частности район никелевых разработок (Колосиоки). Что же, этого следовало ожидать. Никелевые разработки в Заполярье являются основным источником стратегического сырья для германской военной промышленности, и гитлеровцы будут стремиться до последней возможности сохранить их в своих руках. Срочные оборонительные мероприятия, проводимые противником, лучше всяких слов говорят, что немецко-фашистское командование рассчитывает удержать за собой район Петсамо -- Никель -- Киркенес хотя бы до тех пор, пока не будет вывезена добытая никелевая руда. В то же время ясны и намерения гитлеровцев сохранить возможность базирования своих подводных лодок и авиации в Северной Норвегии и Северной Финляндии для действий на наших морских сообщениях. Сейчас в тех местах, где базируется противник, в общей сложности имеется до 150 боевых единиц военно-морских сил и до 200 самолетов. Разумеется, расчеты немецко-фашистского командования иллюзорны. Положение гитлеровских войск в Заполярье резко изменилось в последние недели. Прежде всего они уже лишились поддержки финских войск и возможности использовать кратчайшие пути сообщения с Германией через Южную Финляндию. Теперь лапландской группировке противника остается одно из двух: либо пойти на риск полной изоляции и окружения со всеми вытекающими отсюда последствиями, либо отступать. Ближайшее будущее покажет, способно ли немецко-фашистское командование трезво разбираться в обстановке. Мы же готовимся к боевым действиям по обоим вариантам: к разгрому лапландской группировки при всех ее попытках удержать позиции в Заполярье и к разгрому ее при всех попытках эвакуироваться морем. В любом случае будем бить. 29 сентября. Позавчера штаб флота получил от Глав-морштаба циркулярное указание сформировать Печенг-скую военно-морскую базу. 227 База еще должна быть отвоевана. Уходить из нее, как и из других мест Заполярья, гитлеровцы, судя по всему, не собираются. Придется вышибать. Нашей разведкой отмечено, что они в течение второй половины сентября каждодневно подтягивали в район Луостари резервы. И вообще, по всем основным дорогам, ведущим к линии фронта, наблюдается усиление движения автотранспорта. В темное время суток противник часто освещает ракетами подступы к своему переднему краю. Значит, ждет нашего наступления; значит, ждет напряженно, день за днем, ночь за ночью, час за часом. Чем больше это ожидание продлится, тем неожиданнее, как ни парадоксально на первый взгляд, тем ошеломляюще будет наш удар. Ибо такого удара, какой мы готовим, гитлеровцы не ожидают. Это должен быть один из мощнейших ударов, запланированных Ставкой Верховного Главнокомандования для последней, что уже ясно, решающей и самой ожесточенной, что тоже бесспорно, фазы войны. Подготовка к этому удару в самом разгаре. Сегодня вместе с членом Военного совета был у командующего Карельским фронтом генерала армии Мерецкова. Он познакомил нас с общим планом наступления и окончательно определил флоту задачу в операции, а именно: бригадам морской пехоты прорвать оборону противника перед фронтом Северного оборонительного района, в частности на перешейке полуострова Среднего, после чего овладеть дорогой -- Титовка -- Пороваара, отрезать противнику отход с рубежа реки Западная Лица и совместно с частями 14-й армии развивать наступление на Петсамо. Кроме того, флот должен обеспечить перевозку войск и снабжения 14-й армии из Мурманска на западный берег Кольского залива. Таким определено участие флота в первой части операции. В соответствии с этим ставлю задачи соединениям флота. Командующему Северным оборонительным районом приказано обеспечить прорыв обороны противника на перешейке полуострова Среднего, овладеть дорогой Титовка -- Пороваара в районе горы Росва-Тунтури и тем самым отрезать гитлеровцам пути отхода на Печенгу. Причем 63-я бригада морской пехоты должна высадить десант на южном побережье залива Маативуоно для того, чтобы прорвать оборону противника с тыла, 12-й же бригаде ставится задача прорвать оборону на самом пере- 228 шейке Среднего. Для того чтобы отвлечь внимание противника, одновременно с высадкой 63-й бригады назначена высадка демонстративной группы на побережье Мотовского залива между мысами Пикшуев и Могильный. После выхода на дорогу Титовка -- Пороваара обе бригады должны вместе с частями 14-й армии наступать на Печенгу. Для прикрытия высадки с моря и дальнейших действий бригад, а также для прикрытия демонстративной группы выделены необходимые силы флота. Обеспечивать операцию будут 275 самолетов. Перевозку 14-й армии начинаем незамедлительно. 6 октября. Нужно окончательно разобраться с происшествиями в Карском море: с гибелью сторожевого корабля под командованием старшего лейтенанта Махонь-кова, а затем и с гибелью тральщика под командованием капитан-лейтенанта Лысова. Сегодня весь личный состав, спасшийся с погибшего тральщика, доставлен на Диксон. Поведение командира конвоя капитана 2 ранга Васильева и командира кораблей эскорта капитана 3 ранга Моля было правильным. Защита коммуникаций состоит не только в непосредственной охране конвоя, но и в таких предупреждающих действиях кораблей эскорта, которые направлены на то, чтобы не допустить атаки конвоя противником. Поэтому капитан 2 ранга Васильев, располагая достаточными силами (пять тральщиков и два сторожевых корабля) для охраны конвоя на переходе, правильно приказал капитан-лейтенанту Лысову: "Остаться в районе обнаружения подводной лодки противника и продолжать ее поиск". Когда же на тральщике спустя два часа тридцать пять минут вышла из строя гидроакустическая аппаратура и капитан-лейтенант Лысов доложил в адрес командира конвоя о неисправности ее, капитан 2 ранга Васильев тотчас ответил Лысову: "Следовать в базу". Решение капитан-лейтенанта Лысова, как только на тральщике исправили аппаратуру, продолжать поиск, принятое самостоятельно, также было правильным, поскольку командир корабля знал, что приказ следовать в базу был вызван исключительно сообщением о неисправности аппаратуры. Кроме того, командир конвоя, как только последний прибыл на рейд Диксона, немедленно послал на смену тральщику Лысова другой однотипный корабль. Таким образом, гибель тральщика под командованием капитан-лейтенанта Лысова произошла отнюдь не 229 из-за каких-то действий командира конвоя либо командира эскорта. Не приходится винить и упрекать командира корабля: его решение продолжать поиск после исправления аппаратуры было единственно правильным решением. Тем более, что ни Лысов, ни кто-либо из нас не знал тогда об использовании противником гидроакустических электроторпед. Сейчас дело уже не в этих уточнениях. Ясно другое: выход группы вражеских подводных лодок в Карское море в столь позднее время в условиях неблагоприятной для гитлеровцев обстановки на всем Северном театре, да и на всем фронте, продиктован стремлением как-то отвлечь нас от предстоящего удара по лапландской группировке. Тщетные надежды. Это очередной просчет немецко-фашистского командования. Все на Карельском фронте и Северном флоте подготовлено к нанесению удара, и никакие отвлекающие потуги противника не предотвратят удара. Подготовка к наступлению там, где это поручено флоту и зависит от него, закончена. Организованная нами переправа Мурманск -- мыс Мишуков для перевозки частей 14-й армии действует безотказно. К линии фронта перевезено несколько тысяч человек, 115 танков и самоходок, 153 орудия, 137 тракторов, до 200 автомашин и другое. Третьего дня задача на операцию поставлена через командующего эскадрой всем кораблям эскадры. Непосредственное выполнение огневых задач возложено на эскадренные миноносцы "Гремящий" и "Громкий". Начало наступления по фронту -- завтра. 8 октября. Вчера утром, после артиллерийской подготовки, продолжавшейся с 5 часов 30 минут до 8 часов, войска 14-й армии двумя стрелковыми корпусами перешли в наступление и прорвали оборону противника. Против них на мурманском направлении сосредоточены три дивизии (в том числе две горно-егерские), четыре бригады (в том числе гренадерская, авиапехотная, самокатно-раз-ведывательная со средствами усиления) и десять отдельных артиллерийских дивизионов. К исходу дня наши войска, преодолевая упорное сопротивление гитлеровцев, продвинулись вперед на четыре -- десять километров в труднопроходимых местах, пересеченных оврагами, сопками, болотами и озерами. 230 Флот в это время продолжал готовиться к высадке десанта в назначенный срок. Выделенные для десанта корабли сосредоточивались в бухте Пумманки. Начальник политуправления флота генерал-майор Н. А. Торик доложил Военному совету о том, что сделано для мобилизации личного состава на лучшее, целеустремленное выполнение боевых задач, поставленных флоту в операции. На кораблях и в частях проведены митинги, на которых зачитано воззвание Военного совета, призывающее личный состав с честью выполнить приказ Верховного Главнокомандования. Ответ на воззвание и на приказ везде один: давно пора. Многие матросы и офицеры подали заявления в партию. Командир роты второго батальона 12-й усиленной бригады морской пехоты старший лейтенант коммунист Селиверстов, построив роту, вручил лучшему бойцу красный флаг, который надо водрузить при взятии хребта Муста-Тунтури. Вся рота поклялась, что этот флаг будет развеваться на вершине Муста-Тунтури. Изо дня в день вражеским войскам сообщалось по радио о положении на других фронтах, о поражении за поражением, которые терпит фашистская Германия. Заслушав сообщение Н. А. Торика, Военный совет дал указание перед прорывом вражеской обороны организовать радиопередачу для войск противника через звукове-щательную станцию с опорного пункта, расположенного в центре нашей обороны на перешейке полуострова Среднего. 16 октября. Записываю происшедшее за неделю, то есть с момента, когда флот стал непосредственно участвовать в операции. Перед тем в тяжелых двухдневных боях войска 14-й армии и всего Карельского фронта овладели второй оборонительной полосой противника и форсировали реку Титовку. Одновременно два легких соединения завершили глубокий обход фланга вражеской обороны и, пройдя свыше тридцати километров по сплошному бездорожью, через сопки, вышли в район южнее Луостари. Дальнейшее продвижение наших войск в направлении Печенги поставило под угрозу окружения всю группировку гитлеровцев, находившуюся в районе Большой Западной Лицы. Тогда, чтобы помешать отступлению противника, флот и нанес удар с севера -- со стороны полуострова Среднего. 231 В ночь на 9 октября для непосредственного руководства действиями сил флота в операции я перебрался вместе с походным штабом на двух больших охотниках из Полярного в Озерко, где был создан выносной пункт управления. Там уже находились командные пункты командующего группой сухопутных и десантных войск генерал-майора Дубовцева и командира высадки контрадмирала Михайлова. Командные пункты генерал-майора Е. Н. Преображенского -- командующего военно-воздушными силами флота и капитана 1 ранга А. В. Кузьмина -- командира бригады торпедных катеров -- располагались поблизости. Все было готово, и этой же ночью началось наступление частей морской пехоты. Первыми для отвлечения внимания противника с катеров на южное побережье Мотовского залива в районе мыса Пикшуев были высажены две десантные группы. Пока обе они двигались в глубь побережья, катера вели интенсивный огонь по берегу, ставили дымовые завесы и выпустили торпеды, создав в общем видимость высадки крупного десанта. В то же время эскадренные миноносцы "Громкий" и "Гремящий" с огневых позиций в Мотовском заливе обстреливали переправы через реку Титовку и вели огонь по батареям противника. Тогда же, когда происходили эти демонстративные действия, части генерала Дубовцева на перешейке полуострова Среднего занимали исходное положение с тем, чтобы утром девятого октября прорвать сильно укрепленную позицию гитлеровцев, проходившую по хребту Муста-Тунтури. В непосредственной близости от противника (в бухте Пумманки) скрытно заканчивали посадку на катера батальоны 63-й усиленной бригады морской пехоты. Место высадки десанта было выбрано на южном берегу залива Малая Волоковая -- в пятнадцати милях от места посадки. С этого плацдарма можно было нанести удар по флангу и в тыл вражеской позиции на перешейке полуострова Среднего, а затем развивать наступление на Печенгу. Поскольку район высадки находился невдалеке от линии фронта, в пределах досягаемости огня береговых батарей той и другой сторон, постольку успех десанта зависел от скрытности и быстроты высадки. Поэтому каждая батарея и каждый прожектор противника были закреп- 232 лены за береговыми батареями Северного оборонительного района как цели, подлежащие немедленному подавлению на период высадки десанта. А чтобы обеспечить высокую скорость перехода и стремительность высадки, в качестве десантно-высадочных средств были использованы быстроходные катера: большие и малые охотники за подводными лодками и торпедные катера. 9 октября, как только стало темнеть, первый десантный отряд под командованием капитана 3 ранга С. Д. Зюзина вышел к месту высадки. Катера двигались, прижимаясь к побережью полуострова Среднего, так как противник периодически освещал прожекторами и осветительными снарядами залив Малая Волоковая и район входа в Пе-ченгский залив. По всей вероятности, катера с первым эшелоном десанта были обнаружены гитлеровцами в момент подхода к заливу Малая Волоковая: именно тогда противник усилил обстрел залива осветительными снарядами. С катеров, однако, в целях дальнейшей маскировки, на огонь не отвечали -- это за них делали наши береговые батареи на полуострове Среднем. Катера же увеличили ход до шестнадцати узлов, поставили отсекающие дымовые завесы и начали прорываться к назначенным пунктам. В 23 часа 25 минут первый десантный отряд подошел к скалистому берегу и начал высадку. Возле уреза воды вражеских войск не оказалось, а минометный и артиллерийский огонь противника из-за темноты и задымления был малоэффективным. Через двадцать минут высадка закончилась, и первый эшелон десанта стал продвигаться в назначенном направлении. Точнее, в направлениях. Ибо одновременно с батальонами 63-й бригады морской пехоты высадился объединенный разведывательный отряд капитана Барченко и старшего лейтенанта Леонова, имевший особое задание и сразу же ушедший в сопки. Вскоре к местам высадки подошли катера второго и третьего десантных отрядов, обнаруженные противником на переходе, подвергшиеся обстрелу, но не имевшие потерь. Во всех случаях высадки были соблюдены самые наилучшие условия для десантников. Так как морским пехотинцам предстояло сразу же вести боевые действия на голой скалистой местности, покрытой снегом, при температуре воздуха ниже нуля, командиры катеров, стремясь высадить десантников сухими, по нескольку раз подво- 233 дили катера к берегу, в поисках наиболее удобного места. В некоторых случаях сторожевой либо торпедный катер, первым подошедший к берегу, после высадки оставался на месте как плавучий причал, и к нему швартовались следующие корабли. В целом, высадка 63-й усиленной бригады морской пехоты (командир бригады полковник А. М. Крылов) на необорудованный скалистый берег прошла организованно и заняла не более двух часов. Затем десант (все три эшелона) овладел намеченным для занятия участком побережья и стал быстро продвигаться в южном направлении. Утром 10 октября части 63-й бригады вышли на фланг и в тыл вражеской обороны, проходившей по хребту Муста-Тунтури. К этому же времени на передовых позициях 12-й усиленной бригады морской пехоты была закончена подготовка к штурму позиций противника с полуострова Среднего. После полуторачасовой артиллерийской подготовки (начатой на рассвете из 209 стволов), в течение которой артиллерия Северного оборонительного района выпустила 47 тысяч снарядов и мин по вражеским позициям, огонь был перенесен в глубину обороны противника, и в тот же момент части 12-й бригады под командованием полковника В. В. Рассохина устремились в атаку. Позиции гитлеровцев были сильно укреплены, навстречу наступавшей морской пехоте дул резкий ветер со снегом, вскоре перешедший в сплошную вьюгу. Продвижение в таких условиях, особенно на вершинах крутых скалистых сопок, стало необычайно трудным. Мощные снеговые заряды мешали ориентироваться на местности и отыскивать проходы в проволочных заграждениях, сделанные заранее нашими саперами. Батальоны, поднявшиеся в атаку, были вынуждены заново делать проходы. Впрочем, вьюга, затрудняя продвижение, в то же время скрывала действия наших частей и мешала противнику вести прицельный огонь. Правильно используя непогоду, морские пехотинцы неожиданно для гитлеровцев появлялись возле вражеских огневых точек и навязывали бой на коротких дистанциях. В итоге, продолжая преодолевать заграждения и сильный огонь, 12-я бригада морской пехоты прорвала оборону фашистов, форсировала горный хребет Муста-Тунтури и соединилась у озера Тие-ярви с 234 частями 63-й бригады, атаковавшими вражеские позиции с тыла. Опасаясь окружения, противник начал отход с полуострова Среднего, прикрываясь боем арьергардов на заранее подготовленных позициях. Гитлеровцы предпринимали все, чтобы задержать продвижение наших частей: устраивали каменные завалы на дорогах, минировали их, разрушали мосты, продолжали орудийный и минометный обстрел наших войск. Ожесточенное сопротивление противника столкнулось с упорным стремлением морских пехотинцев вперед. Нередко бои переходили в ожесточенные рукопашные схватки и характеризовались массовой самоотверженностью наших людей. Надо особо выделить подвиг автоматчика 12-й бригады морской пехоты Клепача. В самый критический момент очередной атаки сержант А. И. Клепач, молодой коммунист, мужественный советский патриот, закрыл своей грудью амбразуру вражеского дота. Подвигом, причем коллективным подвигом, надо назвать и действия объединенного разведывательного отряда под общим командованием капитана И. П. Барчен-ко-Емельянова. В этот отряд, высадившийся одновременно с первым эшелоном 63-й бригады на берег залива Малая Волоковая, входило 195 человек из двух отрядов -- разведывательного отряда Северного оборонительного района и разведывательного отряда штаба флота. Задача объединенному отряду была поставлена нелегкая: нанести внезапный удар по вражеским батареям на мысе Кресто-вом, прикрывавшем вход в гавань Лиинахамари перед Печенгой, овладеть батареями или уничтожить их. Успех таких действий отряда мог значительно облегчить прорыв кораблей в глубь фьорда Петсамовуоно и содействовать быстрейшему освобождению Печенги от захватчиков. Взятие батарей на скалистом мысе Крестовом должно было повлечь за собой неминуемый разлад в огневой обороне противника на подступах к Печенге с моря. От места высадки отряда мыс Крестовый находился на расстоянии тридцати километров. Разведчики прошли этот путь через сопки, по гранитному бездорожью и болотистой тундре в двое суток. Ночью, к 2 часам 12 октября, они вышли незамеченными на перешеек мыса, преодолели проволочное заграждение, на рассвете атаковали четырех-орудийную 88-миллиметровую батарею и в 7 часов 30 ми- 235 нут овладели ею, после чего начали бой с гарнизоном батареи 150-миллиметровых орудий, расположенной на том же мысе. Захваченные врасплох гитлеровцы вскоре опомнились. Численность гарнизона 150-миллиметровой батареи, расположенной у самого уреза воды, оказалась большей, нежели численность нашего отряда, и противник перешел в контратаку, стремясь выбить наших разведчиков с занятой ими позиции. Бой между разведывательным отрядом и гитлеровцами продолжался весь день при явном преимуществе последних. Кроме того, на поддержку гарнизона вражеской батареи были направлены из Лиина-хамари шлюпки и катер с подкреплением, а затем с противоположного берега фьорда, с высоток над Лиинаха-мари, открыт огонь из тяжелых береговых орудий по южной и западной частям мыса, занятым нашими разведчиками. Положение отряда стало очень тяжелым. Поэтому капитан Барченко приказал вынуть замки из орудий 88-миллиметровой батареи и временно отойти на ближайшую к мысу высоту, после чего сообщил нам по радио о положении на Крестовом и о том, что разведывательный отряд нуждается в боезапасе и продовольствии. Прежде всего мы оказали отряду боевую поддержку. В район Крестового были направлены самолеты-штурмовики, которые в течение четырех часов нанесли противнику десять мощных ударов. В то же время с других самолетов были сброшены пять парашютов с боезапасом и продовольствием для нашего отряда. Все эти меры привели к тому, что отряд на мысе Крестовом вновь начал наступать. Тогда и было решено высадить ночью десант в Лиинахамари, чтобы ускорить взятие Печенги. Вообще, мысль о захвате Лиинахамари прямо с причалов возникла еще в период подготовки к операции. И вот почему. Одним из существенных препятствий для прохода в Печенгский залив (Петсамовуоно) была батарея 150-миллиметровых орудий на мысе Крестовом. Она занимала удачное место, откуда простреливала узкий и длинный залив. Не исключалось и то, что противник пристрелял все рубежи в заливе. Понятно, что мы считали эту батарею очень опасной. Корабли с десантом, при условии если эта батарея оставалась бы целой, могли понести большие потери. Кроме того, все причалы в гавани 236 Лиинахамари простреливались пушками из бетонированных дотов между причалами. В таких условиях прорваться в гавань к причалам без предварительных мероприятий было очень трудно и стоило бы многих жизней. Неоднократно обсуждали мы этот вопрос с бывшим тогда начальником штаба Северного оборонительного района тов. Туз. У него первого возникла мысль захватить эту батарею силами разведывательного отряда перед самым прорывом катеров с десантом в Печенгский залив. Однако при планировании операции действия разведывательного отряда Барченко и десантного отряда "выносились за скобки". Мы не показывали их в официальных документах, ,потому что это не получило одобрения. И все же я считал, что мы будем вынуждены (по обстановке) высаживать десант прямо в Лиинахамари, чтобы гитлеровцы не смогли уничтожить причалы, склады и другие сооружения. Было также ясно, что немецко-фашистское командование воспользуется столь удобным опорным пунктом, каким являлась Печенга, чтобы попытаться обеспечить более или медее планомерный отход своих сил в Северную Норвегию. Решительным броском сил флота сократить срок сопротивления противника вокруг Печенги значило облегчить и ускорить взятие этого города и военно-морской базы войсками Карельского фронта. Поэтому мы готовились не только к наступлению через Муста-Тунтури, но и к высадке десанта на причалы в Лиинахамари. Для захвата Лиинахамари был сформирован сводный отряд моряков -- 660 человек под общим командованием майора И. А. Тимофеева. Командиром передовой группы -- первого эшелона -- был назначен старший лейтенант Б. Ф. Петербургский. Отряд состоял из добровольцев, служивших на кораблях и в частях флота, а также в пулеметных батальонах, находившихся на Рыбачьем. Одним из таких батальонов до назначения в отряд командовал майор Тимофеев. В качестве десантно-высадочных средств были выделены торпедные катера и малые охотники за подводными лодками. И те и другие могли быстро прорваться через простреливаемую зону входа в фьорд и стремительно высадить десант на причалы порта. Катерам предстояло выйти без промедления, как только стемнеет, с таким рас- 237 четом, чтобы возможно дольше обеспечить скрытность прорыва и тем самым уменьшить потери. Разумеется, прорыв в ночных условиях с высадкой десанта непосредственно на портовые причалы с простреливаемыми подступами к ним -- дело очень трудное. Учитывая это, я провел специальное совещание с командирами катеров, на котором каждому катеру была поставлена задача и указан причал для высадки. На случай, если высадка на какой-либо причал окажется невозможной, было разрешено произвести ее на берег вблизи причала. Тут же на совещании командиры катеров были извещены о том, что обеспечение перехода и высадки десанта возлагается на,береговые батареи полуострова Среднего, на авиацию и торпедные катера, сосредоточенные для развертывания в Варангер-фьорде. К вечеру 12 октября все десантники (из пулеметного батальона, из полка морской пехоты и добровольцы из бригады торпедных катеров и бригады подводных лодок) под общим командованием майора Тимофеева заняли свои места на катерах трех групп. На головном катере каждой группы находился офицер, хорошо знавший вход в Пет-самовуоно и Лиинахамари. Боевая задача, поставленная катерам, была доведена до личного состава. На всех катерах состоялись собрания, прошедшие с большим подъемом. Люди знали, на что идут и во имя чего идут. Едва стемнело, в море вышли два торпедных катера под командованием Героя Советского Союза капитана 3 ранга А. О. Шабалина и лейтенанта Е. А. Успенского. На борту этих катеров находились 52 десантника, преимущественно добровольцы -- матросы и старшины из бригад подводных лодок и торпедных катеров. За ними через семь минут вышла вторая группа катеров под командованием капитана 2 ранга С. Г. Коршуновича, а еще через семь минут -- третья группа под командованием гвардии капитана 3 ранга С. Д. Зюзина. Несмотря на то, что на переходе морем моторы всех катеров для скрытности движения работали с подводным газовыхлопом, противник обнаружил катера на расстоянии двадцати -- тридцати кабельтовых от входа в Печенг-ский залив. Тотчас пришла в действие вся система обороны гитлеровцев: прожектора, осветительные снаряды, преграждающий интенсивный огонь береговых и противо-катерных батарей. Молчала только батарея на мысе Кре- 238 4 стовом, орудийные расчеты которой были связаны боем с отрядом Барченко. Немедленно открыли ответный огонь наши батареи полуострова Среднего, а катера всех групп, увеличив ход, ставя дымовые завесы, устремились через огневой заслон, созданный противником. Вскоре без всяких потерь они вошли в залив и направились к Лиинахамари, прижимаясь к высокому западному берегу. Теперь внутри фьорда все зависело от искусства маневрировать под огнем противника с берега, от умения быстро ориентироваться и принимать правильное решение. В 22 часа 50 минут торпедные катера Шабалина и Успенского ворвались в гавань Лиинахамари. Сильный пулеметно-ружейный обстрел с берега не смог помешать катерам подойти вплотную к причалам и высадить первую группу десантников. Мужество и отвага этой группы добровольцев -- матросов и старшин-подводников и катерников -- обеспечили боевой успех в наиболее ответственный момент высадки в