вобождаемого из-под фашистской оккупации населения сел и городов. Мужчины брали в руки оружие и вливались в ряды Красной Армии. Женщины, подростки и старики, все без исключения выходили на очистку дорог от снега, чтобы хоть чем-нибудь помочь нашим бойцам. Повсюду навстречу нам выходили партизаны. Их помощь в бою подчас оказывалась весьма существенной. Расскажу об одном из таких эпизодов, особенно мне запомнившемся. Было это 13 февраля в полосе наступления 340-й стрелковой дивизии, двигавшейся с северо-запада. Ее 1140-й стрелковый полк под командованием капитана Д. Д. Бойко, приблизившись к Харькову, приготовился проникнуть в город. Сделать это скрытно ему помогли партизан А. Г. Дрегуляс и три девушки харьковчанки - Наташа Жеретина, Люба Алехина и Нина Сиденко, впоследствии представленные к правительственным наградам. Зная расположение вражеских сил, они указали безопасный путь через лесок в районе Холодной горы. Благодаря этому полк капитана Бойко без единого выстрела проник в город. Заняв несколько улиц и использовав расположенную на одной из них \429\ церковь в качестве наблюдательного пункта, они открыли внезапный огонь по противнику. Застигнутые врасплох фашисты в панике начали отступать. На их плечах 340-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Мартиросяна первой ворвалась в Харьков. Ее полки овладели Южным вокзалом, проникли в центр города, очистили от фашистов площади Дзержинского и Тевелева, а также здание, в котором в свое время помещался ЦИК УССР. Над ним группа автоматчиков 1142-го стрелкового полка во главе с младшим лейтенантом Шевченко водрузила красное знамя. С другого направления сюда же вышли полки 183-й стрелковой дивизии генерала Костицына. А в течение следующих двух дней, когда противнику были отрезаны пути отхода на запад через Олыпаны и Люботин, в бои за город включились 25-я гвардейская и 305-я стрелковые дивизии, 6-я гвардейская мотострелковая бригада, часть танков 5-го гвардейского танкового корпуса и сводного танкового отряда. К 17 часам 15 февраля войска 40-й армии очистили от противника юго-западную, западную и северо-западную части города. А в ночь на 16 февраля решительной атакой со всех сторон войска 40-й, 69-й и 3-й танковой армий полностью освободили Харьков. \430\ Таким образом, честь освобождения Харькова в феврале 1943 г. принадлежит трем названным армиям. Их войска, наступая с разных сторон, совместно нанесли поражение противнику и заставили его покинуть город. Видимо, поэтому командование фронта тогда задалось целью определить, какая же из трех армий внесла наибольший вклад в успех этой операции. Последовал разбор операции, после чего командующий фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков заявил: "40-я армия представляла основную силу маневра в Харьковской операции... Развернутая в районе города Старой Оскол, она была двинута по оси Скородное, Белгород, Казачья Лопань, Дергачи, с тем чтобы РЫЙТИ на город Харьков с северо-запада и запада, как это и было фактически осуществлено... Решающую роль во взятии Харькова сыграла 40-я армия"{162}. От себя добавлю, что в составе армии особо отличились 5-й гвардейский танковый корпус генерал-майора А. Г. Кравченко, \431\ 340-я, 25-я гвардейская, 183-я, 309-я, 100-я стрелковые дивизии генералов С. С. Мартиросяна, П. М. Шафаренко, А. С. Костицина, М. И. Меньшикова, Ф. И. Перхоровича. Население Харькова вместе с советскими бойцами торжествовало избавление от немецко-фашистского ига. 17 февраля состоялся митинг трудящихся и воинов Красной Армии. В нем приняли участие секретари областного и городского комитетов партии В. М. Чураев и А. И. Смирнов, командный состав армий, освобождавших город, писатели Александр Корнейчук и Ванда Василевская. Жители города радовались освобождению. Мужчины призывного возраста вступали в ряды Красной Армии. VII Нам не удалось окружить и полностью уничтожить харьковскую группировку немецко-фашистских войск. Это произошло в значительной мере потому, что Мерефа не была занята 6-м гвардейским кавкорпусом: своих сил у него для этого не \432\ хватало, а усиление от 3-й танковой армии он так и не получил. Противник воспользовался этим единственным оставшимся у него выходом на запад (пути на Полтаву перекрыли войска 40-й армии) и бежал в направлении Краснограда. Уже после войны мне стало известно из воспоминаний Манштейна, что Гитлер приказал своим войскам "во что бы то ни стало удержать Харьков, потеря которого могла отразиться на престиже Германии, как своего рода новый Сталинград". Но ограничившись этим, он 13 февраля издал еще один строгий приказ, в котором требовал "при всех обстоятельствах удерживать Харьков"{163}, что, несомненно, означало и оборону в условиях окружения. Почему не был выполнен этот дважды повторенный приказ Гитлера? Манштейн, в чьем подчинении находилась харьковская группировка немецко-фашистских войск, в тех же послевоенных воспоминаниях свалил вину за это на командира танкового корпуса СС. Более того, он задним числом даже упрекнул Гитлера в том, что этот эсэсовец не был предан суду. Будь виновником армейский генерал, пояснял Манштейн, то он-де непременно был бы осужден. Возможно, все так и было. Однако объяснения Манштейна касаются в сущности только следствия одного из тех замалчиваемых им процессов, которые происходили тогда в фашистской армии. Я имею в виду следующее. Советские войска наступали на Харьков спустя неделю после окончания траура, объявленного п Германии по случаю гибели 6-й армии, уничтоженной в районе Сталинграда. Фашистам впору было продолжать и дальше похоронный колокольный звон - по тем армиям, которые также были разгромлены на Среднем Дону, в районе Острогожска и Россоши, Воронежа и Касторного. Эта серия мощных ударов Красной Армии так основательно напугала гитлеровских вояк, что они теперь приходили в ужас при одной мысли о грозящем им окружении. Эсэсовцы и их генералы, видимо, не составляли исключения, поэтому и бегству эсэсовского танкового корпуса из полуокруженного Харькова не приходится удивляться. Другое дело, можно пожалеть о том, что корпусу это удалось, ибо, останься он выполнять приказ фюрера, все три его дивизии - "Адольф Гитлер", "Рейх" и "Мертвая голова", не сомневаюсь, тогда же прекратили бы свое существование. Кто знает, быть может, из этого и исходил Гитлер, когда решил не отдавать под суд командира эсэсовского корпуса. Да и мог ли он поступить иначе, если, несомненно, по его указанию, пресса фашистской Германии скрыла от немецкого народа сам факт освобождения Харькова Красной Армией! В то \433\ время как весть об этом событии облетела весь мир, германское информационное бюро еще 18 февраля утверждало, будто в Харькове продолжаются бои. Гитлеровцы боялись сказать правду немецкому народу, так как потеря Харькова была для них весьма чувствительным ударом, тем более, что она произошла буквально сразу же после поразившей их катастрофы под Сталинградом и разгрома фашистских войск на Дону. При освобождении Харькова геройски погиб командир 86-й танковой бригады подполковник В. Г. Засеев. Я знал его еще с довоенных времен, когда мы вместе служили на Дальнем Востоке. Он был осетин по национальности, горец, сын мудрого и отважного народа, коммунист, пламенный патриот нашей социалистической Родины. Говорят, кавказцы - люди горячие. Таким был и Виктор Георгиевич Засеев. Но вместе с горячим сердцем у него была огромная выдержка, ясная голова. Он исключительно умело действовал со своей танковой бригадой в Острогожско-Россошанской, Воронежско-Касторненской операциях, при освобождении Харькова. На одной из улиц этого города подполковник Засеев и погиб в подожженном фашистами танке. Вечная память герою! Воины 40-й армии отомстили за него врагу. Взять хотя бы тот же эсэсовский танковый корпус. Хотя он и сбежал, все же в ходе боев в Харькове мы нанесли ему чувствительный урон. Только 40-я армия уничтожила около 3 тыс. вражеских солдат и офицеров, подбила и сожгла до 60 танков и самоходных орудий, до 5 тыс. автомашин. Да и самим эсэсовцам пришлось сжечь немало своих боевых машин, так как они бежали настолько поспешно, что многие из них не успели произвести заправку горючим. В одном только месте они, как было зафиксировано очевидцами, собрали 20 исправных танков и подорвали их{164}. Успех Харьковской наступательной операции в феврале 1943 г. был достигнут в условиях, когда противостоящая вражеская группировка была резко ослаблена в предшествующих операциях советских войск. Но последнее обстоятельство явилось лишь одной из предпосылок освобождения Харькова. Важнейшую роль сыграло то, что здесь удалось достичь оперативной внезапности. Наступление началось без оперативной паузы и осуществлялось тем же составом войск, что и предыдущие операции. Таким образом, противник не мог располагать данными о подготовке нового удара. Правда, вышеупомянутый битый гитлеровский фельдмаршал Манштейн в книге, написанной после войны, тщился уверить в обратном. С этой целью он утверждал, что догадывался о возможной "попытке" советских войск "разгромить находящуюся еще в \434\ стадии формирования группу Ланца"{165}, т.е. харьковскую группировку фашистских войск. Нелишне заметить, что эта группировка, которая, по словам Манштейна, была "еще в стадии формирования", обладала, однако, достаточными силами, чтобы сдерживать некоторое время наступление двух советских армий - 69-й и 3-й танковой - к востоку от Харькова. Ведь отходить она начала лишь после показанного выше обходного маневра войск 40-й армии, грозившего этой группировке окружением. Что же касается "догадок" Манштейна относительно намерения нашего командования разгромить группу Ланца, т. е. наступать на Харьков с целью его освобождения, то бывший гитлеровский фельдмаршал явно придумал их. Это видно из содержания документов немецко-фашистского командования, относящихся к концу января и началу февраля 1943 г. Некоторые из них действительно касались боев в районе северо-восточнее Харькова. Но речь в них шла отнюдь не об угрозе атаки Красной Армии с этого направления в самые ближайшие дни. Так, предложения Манштейна, сделанные им Б разговоре по телефону с начальником генштаба Цейтцлером 19 января, а затем в телеграмме от 31 января, относились к планам собственных наступательных действий немецко-фашистских войск в этом районе. Суть же этих планов выясняется при ознакомлении со стенограммой совещания Гитлера и Цейтцлера 1 февраля 1943 г. Последний при обсуждении вариантов "удержания Донбасса" доложил фюреру о создании "наступательной группировки в районе Харькова", подчиненной Манштейну. Далее он заявил буквально следующее: "Для того чтобы нормализовать и облегчить положение в этом районе, мы подготовились здесь к нанесению удара с севера на юг"{166}. Итак, удар на юг, причем "вспомогательный"{167}, из района северо-восточнее Харькова с целью содействовать удержанию Донбасса. В этом и состояло предложение Манштейна. Но ясно, что такой план, если бы даже он был осуществлен, ни в какой мере не относился к наступлению Красной Армии на Харьков из района Воронежа. Более того, выполнение этого плана намечалось на весьма неопределенный период, во всяком случае на конец зимы - "еще до начала распутицы"{168}. Все эти факты - лучшее свидетельство того, что наступление войск Воронежского фронта на Харьков явилось для противника совершенно неожиданным. Можно допустить, что фашистское командование имело сведения о составе войск, окруживших 2-ю немецкую армию. В \435\ частности, ему, несомненно, было известно, что в районе Горшечного и Старого Оскола действовала наша 40-я армия. Но ведь это была общевойсковая армия. Вот почему неожиданным для противника оказалось ее использование для наступления из указанного района непосредственно на Харьков, да еще в обход города с северо-запада и запада. Поскольку противнику, видимо, и в голову не приходила такая возможность, то его силы на этом направлении ограничивались лишь войсками, отступившими незадолго до того за р. Оскол. Таким образом, 40-я армия появилась там, где враг ее никак не ждал. Он явно просчитался. Мы же воспользовались этим и осуществили свои замыслы согласно плану. Ни сопротивление противника, ни снежные заносы и свирепствовавшая 6-10 февраля пурга не помешали нашему стремительному наступлению. За несколько дней армия прошла с боями свыше 180 км и ударом во фланг и в тыл противника обеспечила освобождение Харькова поисками Воронежского фронта. * * * Высокие темпы наступления войск 40-й армии были достигнуты в основном благодаря подготовительным мерам, подобным тем, которые мы провели перед началом Воронежско-Касторненской \436\ операции. И на этот раз каждая дивизия и бригада имела достаточное количество лошадей и саней. Она могла успешно пользоваться ими не только для подвоза материальных средств, но и для ускоренной переброски войск. Всем этим, в частности, объясняется и тот факт, что 40-я армия подошла к Харькову значительно раньше 3-й танковой, хотя последней для этого пришлось преодолеть всего лишь 110 км, т. е. на 70 км меньше. Интересны и сравнительные данные о темпах наступления армий Воронежского фронта в целом за период проведения трех наступательных операций в январе-феврале 1943 г. Самыми высокими (14,5 км в сутки в среднем) они были у 40-й армии, достигшей также наибольшей глубины проникновения на обороняемую противником территорию (670 км по оси движения){169}. Этим я ни в коей мере не хочу умалить значение действий 3-й танковой и 69-й армий, отразивших удар главных сил танкового корпуса СС и не допустивших его маневра в сторону Белгорода. Речь идет о том, что в условиях снежных заносов сани легко мчались там, где с трудом проходили машины. В заслугу командованию дивизий и бригад 40-й армии следует поставить то, что они позаботились обеспечить себя конно-санным транспортом. Февральская операция по освобождению Харькова явилась новым ярким свидетельством высоких моральных и боевых качеств войск Красной Армии, которые в трудных условиях зимы проявили массовый героизм и личную отвагу при выполнении поставленных задач. К сожалению, дальнейший ход событий привел к тому, что вторая столица Украины вновь оказалась в руках врага, правда ненадолго. \437\ ГЛАВА XIV. ОБРАЗОВАНИЕ ЮЖНОГО ФАСА КУРСКОЙ ДУГИ Противнику вскоре удалось не только опять захватить Харьков, но и несколько потеснить войска Воронежского фронта к северо-востоку. Это обстоятельство не оказало существенного влияния на стратегическую обстановку в целом и не приостановило начавшийся под Сталинградом поворот хода войны в нашу пользу. Тем не менее об этих событиях не следует забывать хотя бы для того, чтобы не повторять ошибок, ибо как раз тогда снова, быть может в последний раз в таком широком масштабе, дала себя знать та недооценка сил врага, которая прежде не раз приводила к отрицательным последствиям. Вот как это было. Еще 12 февраля, во время боев на ближних подступах к Харькову, 40-я армия получила следующий боевой приказ: "1. Армии по взятии Харькова, не позднее 13 февраля 1943 г. приступить к перегруппировке и выполнению повой операции - наступлению в направлении Грайворон, Ахтырка с фронта Казачья Лопань, Дергачи. Ближайшая задача - не позднее 17. 2. 1943 г. выйти главными силами на рубеж Краснополье, Славгород, Пожня, Спорное. Дальнейшая задача-к 21 февраля выйти на линию города Лебедин. 2. Боевой состав армии - прежний, кроме 303-й стрелковой дивизии, которая переподчиняется 38-й армии с выходом последней на рубеж Обоянь, Верхопенье... 5. 5-й гвардейский танковый корпус иметь на левом фланге, которому не позднее 19 февраля овладеть городом Ахтырка..."{170} Так мы узнали, что нам нужно провести четвертую за период с 12 января наступательную операцию. Как и прежде, ее следовало готовить в ходе завершения предыдущей операции, без \438\ какой-либо оперативной паузы и снова с поворотом фронта наступления армии. На Харьков мы наступали в юго-западном направлении, а после овладения им должны были выводить войска на север и наступать в северо-западном направлении - на Лебедин. Задачи, поставленные командованием Воронежского фронта 40-й, а также и другим армиям, вытекали из его далеко идущих планов наступления на Киев и Чернигов. Отвечали ли эти задачи сложившимся в тот момент условиям обстановки, а также возможностям войск фронта? Позади у нас были три успешно проведенные наступательные операции. Войска фронта стремительно прошли в трудных условиях много сотен километров. Больше месяца они непрерывно вели напряженные бои. Все это не могло не сказаться на их состоянии, тем более, что в ходе наступления фронт не получал усиления. Численность личного состава его войск в результате потерь, особенно ранеными, значительно сократилась. В дивизиях насчитывалось по 3,5-4 тыс. человек{171}. Войска нуждались хотя бы н кратковременном отдыхе, с тем чтобы заодно восполнить понесенные потери в живой силе и вооружении, подтянуть отстававшие тылы и подвезти боеприпасы и горючее. Словом, самое лучшее, что мы могли сделать, это приостановить наступление, закрепиться на достигнутых рубежах и как следует приготовиться к нанесению новых ударов по врагу. Но командование фронта приняло иное решение. Быть может, оно рассчитывало на прибытие крупных резервов Ставки? Я, например, в этом тогда не сомневался. Ведь по моим представлениям командующий фронтом не мог не знать, что армии ослаблены в предыдущих операциях и что по этой причине фронт не имел резервов и его войска уже на Харьков наступали в одноэшелонном построении. Очевидно было и то, что Харьковскую наступательную операцию, в отличие от Воронежско-Касторненской и тем более Острогожско-Россошанской, мы провели с большим напряжением сил. А тут предстояло начать новое большое наступление на глубину свыше 150 км без передышки, не получив пополнения, не подтянув тылы и не создав необходимых материальных запасов. Следовательно, думалось мне, да, вероятно, и другим командармам, мы только начнем, основную же роль в новой наступательной операции сыграют свежие силы, стоящие наготове где-то невдалеке. По моим предположениям они должны были составлять одну-две общевойсковые армии, два-три танковых корпуса и мощные артиллерийские средства. Отсутствие таких дополнительных сил выявилось очень скоро. Причину их отсутствия я узнал лишь впоследствии, ознакомившись с одним из документов того времени. Это - донесение \439 - схема; 440\ Верховному Главнокомандующему, посланное 16 февраля 1943 г. из только что освобожденного Харькова. В нем говорилось: "Войска Воронежского фронта, ведя непрерывные бои с противником в течение месяца, имеют ощутительные потери в живой силе и военной технике. Фронтом принимаются необходимые меры для своевременного выхода войск фронта на рубеж для выполнения очередной боевой задачи, имея в виду наступление на Киев, Чернигов. Однако принимаемых мер силами фронта мало для того, чтобы все части армий иметь в совершенстве боеспособными в смысле их численности и оснащенности танками и авиацией. Прошу рассмотреть просьбу Воронежского фронта о следующем: 1. Фронт необходимо усилить тапками в количестве 300 штук для восстановления танковых корпусов и бригад. 2. 2-ю воздушную армию, работающую на фронт, усилить самолетами: истребителей - два полка, бомбардировщиков - три полка и штурмовиков - два полка. 3. Для кавкорпуса Соколова дать зенитную артиллерийскую дивизию. 4. Приказать НКПС более форсированными темпами продвинуть направленное фронту пополнение личным составом (речь шла о 19 тыс. человек, выделенных тогда фронту, из которых в феврале поступило только 1600 человек{172}.- К. М). 16 февраля 1943 г. Василевский, Голиков, Кузнецов"{173}. Эта оценка имела примерно ту же основу, что и сделанная около года назад командованием Юго-Западного фронта. Как и тогда, силы и возможности противника были недооценены. Больше того, если весной 1942 г. командование Юго-Западного фронта полагало, что враг обессилен, то теперь командование Воронежского фронта к тому же посчитало его отступление из Харькова началом бегства за Днепр. Если бы это было так, то и тогда для наступления на Киев и Чернигов не хватило бы имевшихся у нас сил. Но дело обстояло хуже. Командование Воронежского фронта очень скоро убедилось в глубокой ошибочности своих выводов о состоянии войск противника и намерениях руководства врага. Огромную роль в успехе наступления советских войск на Харьков в феврале 1943 г. сыграло, как уже отмечалось, то, что мы застигли противника врасплох. По этой причине он не сумел подтянуть крупные силы и попытаться остановить наш натиск. Силы же такие у него в то время имелись. Это подтверждается всем дальнейшим ходом событий. Могут возразить: ведь то был дальнейший ход событий... Отвечу на это напоминанием о широко известном и само собой \441\ разумеющемся условии успешного руководства - умении предвидеть развитие событий. Это качество необходимо вообще, для военачальника оно тем более обязательно. Он должен учитывать все имеющиеся данные и по ним судить о силах и намерениях противника. Без этого успешно воевать невозможно. Какие же имелись данные или признаки, которыми можно было бы объяснить убежденность командования Воронежского фронта в том, что противник "бежит за Днепр"? Пожалуй, никаких. В районе Харькова, правда, к моменту его освобождения оказалась лишь так называемая группа генерала Ланца (вскоре Ланц был заменен Кемпфом). Ее ядро составлял уже упоминавшийся танковый корпус СС. И он, а также остальные соединения этой группы, не выдержав массированного удара войск Воронежского фронта, действительно бежали на запад и юго-запад от Харькова. Но понесенные ими при этом потери, хотя они и были немалыми, не означали, однако, разгрома ни эсэсовского танкового корпуса, ни в целом группы, в которую он входил. Следовательно, не приходилось сомневаться, что еще предстояло иметь дело с этой вражеской группировкой. Но и это еще не все. Штаб фронта мог, конечно, не знать, что уже тогда командование группы армий "Юг" с участием прибывшего на фронт Гитлера разработало план контрнаступления, в котором значительная роль отводилась именно этому эсэсовскому танковому корпусу. Однако то, что последний из Харькова бежал лишь до тех пор, пока ему грозило окружение, не должно было оставаться секретом для штаба фронта. И поскольку эсэсовский танковый корпус, выйдя за пределы опасного района, остановился и начал приводить себя в порядок, это, безусловно, следовало расценивать как угрозу левому крылу Воронежского фронта и его стыку с Юго-Западным фронтом. Напомню, что уже 19 февраля противник нанес удары крупными силами танков по правому крылу войск Юго-Западного фронта. Следовательно, сосредоточение этих сил для ударов он начал в районе южнее Харькова как раз в те дни, когда командование Воронежского фронта ставило своим ослабленным армиям задачи на наступление. Остается лишь считать, что у штаба Воронежского фронта в середине февраля не было ясного представления о противнике. Это и привело к решению на наступление ослабленными, нуждавшимися в отдыхе и пополнении войсками. Разумеется, оно не могло увенчаться успехом в условиях, когда противник сосредоточивал войска и жаждал реванша за Сталинград, за все свои поражения в зимней кампании 1942/43 г. Но приказы полагается выполнять. Поэтому и в ходе боев за Харьков 40-я армия частью сил продолжала наступление на запад. В тот период было получено еще одно распоряжение командующего фронтом. Дело в том, что еще 4 февраля 1943 г. мы \442\ слышали переданное по радио следующее сообщение Совинформбюро: "30 января из пункта формирования отправилась на один из участков советско-германского фронта чехословацкая воинская часть, сформированная из чехословацких граждан, находившихся на советской территории к моменту вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР. Чехословацкой воинской частью командует полковник Свобода". И вот теперь часть полковника Людвика Свободы направлялась в оперативное подчинение нашей армии{174}. Это воинское формирование, которое выросло в дальнейшем в крупное соединение, составившее основное ядро вооруженных сил социалистической Чехословакии, в описываемое время представляло собой отдельный батальон. Его личный состав с нетерпением ждал возможности принять участие в вооруженной борьбе с немецко-фашистскими войсками. И уже вскоре он получил боевое крещение, действуя в составе 25-й гвардейской стрелковой дивизии. Это произошло в марте, когда названная дивизия, переданная нами 3-й танковой армии для защиты южных подступов к Харькову, оборонялась западнее Змиева в районе населенного пункта Тарановка. Отдельному чехословацкому батальону был отведен для обороны участок на р. Мжа. Там, у украинского села Соколове, он и получил боевое крещение. Воины чехословацкого батальона, сражаясь вместе с гвардейцами генерала Шафаренко, проявили величайшую доблесть. Они геройски дрались против фашизма, поработившего их родину, за ее освобождение. Батальон понес тяжелые потери, но с честью выполнил боевой приказ, не допустив переправы противника через р. Мжу. Так в огне, дыму и грохоте орудий Великой Отечественной войны рождалась дружба советских и чехословацких воинов и ковалась наша совместная победа над фашизмом. О подвиге чехословацких воинов в бою под Соколовом написано немало. Хочу ко всему сказанному добавить нижеследующий документ, составленный после боя командиром батальона полковником Л. Свободой: "Хозяйство Свобода 8 марта 1943 г. 23. 50 Командиру 25-й гвардейской стрелковой дивизии Боевое донесение Оборону Соколово держала 1-я усиленная рота 1-го отдельного батальона чехословацкой военной части в СССР. Оборону составляло: 4 орудия ПТО, 3-76 мм орудия, 8 ПТР, 24 ДП, 3 миномета 82 мм, 3 миномета 50 мм, 6 станковых пулеметов. Подступы были заминированы. Состав группы обороны - 350 человек. \433\ В 13. 00 около 60 танков, 15-20 бронетранспортеров, около батальона мотопехоты в маскхалатах проникли постепенно на северо-западную окраину Соколове и оттуда к церкви двумя колоннами. Немцы оперировали танками "Рейнметалл", открывали сильный огонь из орудий и пулеметов, а также массово применяли огнеметы, которыми сожгли поселок. Танки разбили постройки, занимаемые нашими воинами, и уничтожили все дзоты со станковыми пулеметами. Вражеская пехота вела сильный минометный огонь. В 16. 00 пехота и автоматчики проникли в поселок с хутора Куряче и Прогоня на юго-восточную окраину поселка. Бой продолжался в окружении, в церкви и в окопах возле нее. В результате боя враг занял Соколове. Реку Мжу не перешел. Подбито и сожжено 19 танков, 4-6 транспортеров с автоматчиками. Враг потерял убитыми около 300 человек. Наши потери: все противотанковые средства, кроме 2 ПТР, 5 станковых пулеметов, 3-82 мм минометов, 2-50мм минометов, 16 ручных пулеметов. К 23.00 количество убитых и пропавших без вести около 200 солдат и офицеров. 60 раненых, которые были вынесены или самостоятельно вышли. Среди убитых командир 1-й роты (начальник обороны) надпоручик Ярош и его заместитель надпоручик Лом (командир пулем. роты). В случае поддержки обороны - хотя бы 10 танками - Соколово было бы удержано. К 9 марта 1943 г. батальон занимает оборону: Миргород, Артюховка. Промежуток между Миргородом и Артюховкой обороняется четырьмя танками 179-й танковой бригады и артдивизионом. Полковник Свобода Л. И."{175}. Танков у противника на этом участке, действительно, оказалось намного больше, чем у наших войск. Еще бы, ведь для создания превосходства сил он сосредоточил тогда к югу от Харькова больше двух танковых армий... Однако вернемся к тем дням, когда мы еще только освободили Харьков и даже не помышляли о том, что противнику так скоро удастся захватить его вновь. II В первой половине дня 17 февраля 40-я армия освободила Грайворон и Богодухов. К тому времени на этот рубеж вышли главные силы армии. Безо всякой паузы они произвели перегруппировку в новую полосу и тут же начали наступление, с тем чтобы не позднее 20 февраля достичь рубежа Краснополье - Славгород - Пожня - Ахтырка, а к 24 февраля - линии г. Лебедин. \444\ Выполняя указание штаба армии, дивизии не ввязывались в бои за отдельные опорные пункты, а блокировали их, устремляясь главными силами на запад. Уничтожением блокированных гарнизонов противника занимались вторые эшелоны. В первые дни наступление в основном развивалось по плану. Только левофланговая 25-я гвардейская дивизия продвигалась медленно, так как враг на рубеже Старый Мерчик - Люботин встретил ее ожесточенными контратаками. В них участвовали значительные силы пехоты с танками. Это был первый сигнал о готовящемся контрнаступлении немецко-фашистских войск. Но на главном направлении армии мы продолжали теснить на северо-запад остатки разбитых вражеских дивизий. Вслед за Грайвороном и Богодуховым были освобождены Готня, Большая Писаревка, Красная Яруга, Краснополье, Боромля, Тростянец и др. Дивизии стремительно продвигались к р. Псел, на западный берег которой поспешно отходили вражеские войска. Тем временем 19 февраля противник перешел в контрнаступление силами 1-й и 4-й танковых армий против правого крыла Юго-Западного фронта, наступавшего на днепропетровском направлении. Удар из района Краснограда наносил тот самый танковый корпус СС, который несколько дней назад бежал из Харькова. Теперь он наступал в направлении Павлограда во фланг и тыл 6-й армии Юго-Западного фронта. Войска Юго-Западного фронта стали отходить. В связи с этим Ставка приказала Воронежскому фронту оказать помощь левому соседу. 69-я армия должна была нанести удар на Карловку, а 3-я танковая - на Красноград, во фланг и тыл немецко-фашистским войскам, действовавшим против 6-й армии Юго-Западного фронта. Даже это не привело к пересмотру командованием Воронежского фронта своих планов наступления на Киев и Чернигов. Однако подобные планы уже явно не могли быть осуществлены. Ведь и без того ограниченные возможности войск фронта еще более уменьшились, после того как 69-я и 3-я танковая армии были перенацелены на новое направление. Кроме того, все явственнее обозначавшийся успех контрнаступления противника угрожал войскам не только Юго-Западного фронта, но и Воронежского. Тем не менее командование фронта все еще пыталось реализовать свои прежние планы, причем делало это таким образом, что продвижение даже наиболее успешно наступавшей 40-й армии вскоре значительно замедлилось. Произошло это так. Выполняя приказ фронта, 40-я армия 23 февраля освободила города Лебедин и Ахтырку. К этому времени она продвинулась на 130-140 км от Харькова. Ее главная группировка выходила на рубеж р. Псел. В тот день командующий фронтом дал высокую оценку действиям армии. Одновременно я получил новую директиву (э 130/ОП) следующего содержания: \445\ "1. Армии, выйдя главными силами на рубеж Сумы, Межиричи, Лебедин, Будылка, Камыши, Должик, Опошня, привести части в порядок, подтянуть артиллерию и тылы, пополнить запасы и быть в готовности к дальнейшим наступательным действиям. 2. Для обеспечения выгодного исходного положения для дальнейшего наступления усиленными передовыми отрядами овладеть узлами дорог Степановка, Марковка, Штеповка, Александровка, Каменное, Морозовщина и Зеньков... 4. В связи с некоторым отставанием правого соседа на вас возлагаю ответственность за обеспечение стыка с ним и, кроме того, приказываю оказать содействие в овладении Суджа ударом из района Сумы через Хотень на Суджа с запада... Командующий войсками фронта генерал-полковник Голиков Начальник штаба фронта генерал-майор Пилипенко"{176} Надо сказать, что за два дня до этого командующий фронтом в связи с поворотом левого крыла на юг приказал нам прикрыть своими силами прежнюю полосу наступления 69-й армии. Для этого мне было предписано направить форсированным маршем на левый фланг армии две стрелковые дивизии. Кроме того, требовалось создать подвижный резерв пехоты с танками и артиллерией, которому предстояло быть в готовности к действиям в южном направлении{177}. Уже это распоряжение ослабило ударную группировку армии и сделало невозможным выполнение первоначальной задачи в кратчайший срок. Но я не подозревал тогда, что оно было только началом целой серии трудновыполнимых приказов. Продолжением ее и являлась вышеприведенная директива фронта от 23 февраля. Так в течение двух суток полоса наступления 40-й армии решением командующего фронтом была значительно расширена вправо и влево. Однако нужно пояснить, почему в директиве фронта от 23 февраля содержалось требование нанести удар из района Сумы на Суджу. Накануне было получено сообщение о том, что этот город, находившийся в полосе наступления 38-й армии, освобожден. Я, конечно, обрадовался и - благо было недалеко - решил проехать в Сумы. Ко мне присоединился член Военного совета армии К. В. Крайнюков. Но уже в м. Боромля, где был оборудован вспомогательный пункт управления армии, выяснилось, что Сумы находятся в руках противника. Я тотчас же сообщил об этом по телефону начальнику оперативного отдела штаба фронта полковнику Д. А. Федорову и с удивлением услышал спокойный ответ: - Ничего, к вечеру город все равно будет взят... \446\ При такой самоуверенности начальника оперативного отдела не удивительно, что он, как потом выяснилось, решил "несколько опередить события", причем донесение об освобождении г. Сумы было в тот же день передано в Москву и Совинформбюро сообщило об этом. На основе этих ошибочных данных командующий фронтом принял и решение относительно удара силами 40-й армии "из района Сумы через Хотень на Суджа", наложенное в его директиве от 23 февраля. В тот же день окончательно выяснилось, что г. Сумы нами не РЗЯТ. Полковник Д. А. Федоров был отстранен от должности. Однако это мало помогло делу. Командующий фронтом очень хотел исправить досадную ошибку. И вот, поскольку 38-я армия несколько отстала, а ответственность за обеспечение стыка с нею все равно уже была возложена на 40-ю, то нам в ночь на 24 февраля и было приказано: "Быстрее овладеть г. Сумы"{178}. Это указание содержалось в специальном дополнении к предыдущей директиве. В нем ставились новые задачи не только правофланговым дивизиям нашей армии, по и левофланговым. Вот что говорилось по этому поводу в упомянутом дополнении: "В связи с замедлением продвижения Казакова (командующий 69-й армией.- К.М.} на юг и юго-запад вам (т. е. 40-й армии.- К.М.) быстрее овладеть Котельва, Опошня и удерживать район за собой..."{179} К тому времени наступление 3-й танковой, а также 69-й армий действительно было остановлено противником. Немецко-фашистское командование, уже значительно оправившееся после ряда крупных поражений, сконцентрировало на южном крыле советско-германского фронта значительные силы. Создав превосходство на решающих направлениях, оно с помощью сильных танковых ударов остановило наступающие советские войска и вскоре начало оттеснять их на восток и северо-восток. Всего этого я в то время не знал, так как не имел полной информации об обстановке в полосах Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов. Поэтому меня сначала обеспокоило лишь то, что мероприятия фронта непомерно усложняли задачи 40-й армии. Но, думалось мне, они, вероятно, все же отражают какой-то вполне реальный план. Да и была надежда на то, что 69-я и 3-я танковая армии помогут Юго-Западному фронту разгромить противника и затем возвратятся в свои полосы, после чего и наша 40-я вздохнет свободнее. Однако содержание директив фронта все более настораживало. Ведь в одной говорилось о некотором отставании 38-й армии, в другой - о замедлении продвижения 69-й. Все это происходило справа и слева от нас и потому не могло не учитываться при \447\ определении характера дальнейших боевых действий 40-й армии, ибо даже ее фланги не были обеспечены. Вследствие указанных причин справа и слева образовались разрывы, достигавшие к 25 февраля примерно 50 км каждый. Тем не менее по мере изменения обстановки командование фронта продолжало ставить 40-й армии все новые и новые наступательные задачи. 25 февраля в штаб армии поступило еще одно боевое распоряжение командующего фронтом: "С выходом Кравченко и Меньшикова (командиры 5-го гвардейского танкового корпуса и 309-й стрелковой дивизии.- К.М.) в район Опошня создаются благоприятные условия для захвата Полтавы с севера и северо-запада не в ущерб выполнения моей основной директивы э 130/ОП. Это дает возможность не только овладеть Полтавой, но и отрезать значительные силы противника, начавшего отход из района Валки, Ковяги, Коломак на Полтаву, и поможет Казакову быстрее справиться с задачей и выйти к Полтаве"{180}. Целая серия боевых распоряжений с новыми дополнительными задачами внезапно хлынула в армию, поставив ее Военный совет, штаб, возглавляемый к тому времени генерал-майором В. С. Бенским, и войска в весьма затруднительное положение. Полоса наступления армии росла с неимоверной быстротой. За пять дней она перевалила за 200 км и теперь включала часть полосы 38-й армии, всю полосу 69-й, а с получением задачи на овладение Полтавой- еще и часть полосы 3-й танковой. \448\ В таких условиях войска 40-й армии начали буквально расползаться. Силы ее были распылены на выполнение отдельных задач на широком фронте, фланги по-прежнему не были обеспечены. Кроме того, нам самим пришлось определять последовательность выполнения задач, так как все распоряжения содержали требование "быстрее овладеть", но сроки в них не указывались. Нет слов, замыслы командования фронта были хорошие, но, к сожалению, нереальные. Они не могли быть осуществлены имевшимися в наличии силами и средствами. В составе 40-й армии были тогда ослабленные в продолжительных боях шесть стрелковых дивизий и один танковый корпус. Нечего было и думать о том, чтобы этими силами успешно наступать в такой широкой полосе и притом обеспечивать стыки на обоих флангах. Да и проблема подтягивания тылов и пополнения запасов продовольствия, фуража, боеприпасов и горючего к тому времени еще больше обострилась. Тылы армии базировались на железнодорожную станцию Валуйки, от которой мы ушли уже более чем на 300 км. Автотранспорта для перевозок на такое расстояние не хватало. И чем дальше продвигались наши войска на запад, тем хуже становилось снабжение. Мы испытывали большую нужду во всем необходимом. Последнее, конечно, объяснялось и тем, что внимание командования фронта было приковано к действиям 69-й и 3-й танковой армий, где назревал кризис. Да, теперь уже не осталось никаких оснований полагать, что немецко-фашистское командование собиралось отводить свои войска за Днепр. Наоборот, оно перебрасывало дивизии из Западной Европы и стремилось во что бы то ни стало удержать в своих руках Донбасс. В ходе боев обстановка для войск в полосе Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронта изо дня в день ухудшалась. Там противник явно стремился разгромить советские войска и снова овладеть Харьковом, без которого он не смог бы удержать Донбасс. Не стоит, пожалуй, гадать о том, как в целом действовало бы командование Воронежского фронта при правильной оценке обстановки. Но что касается задач, поставленных 40-й армии, то, уверен, они в этом случае были бы иными. К сожалению, даже в условиях резко усилившегося давления противника с юга и юго-запада командование фронта продолжало верить в то, что к западу и северо-западу от Харькова он отводил свои войска за Днепр. Это видно хотя бы из того же боевого распоряжения от 26 февраля, требовавшего от 40-й армии максимального продвижения на запад, овладения г. Сумы и затем г. Полтава. Несмотря на неблагоприятную обстановку, 40-я армия продолжала наступление в указанных ей направлениях. К 1 марта мы вышли на рубеж Сумы - Межиричи - Лебедин - Опошня, а частью сил на участке от Сум до Лебедина форсировали \449\ р. Псел и овладели плацдармом глубиной 15-25 км. Южнее нами после освобождения г. Гадяч был захвачен еще один плацдарм. Передовые отряды дивизий вышли на р. Хорол, а местами даже на р. Сулу в ее верхнем течении. К тому времени сопротивление врага войскам 40-й армии резко усилилось. До сих пор он отходил в западном направлении, ведя арьергардами сдерживающие бои. В последних же числах февраля начал контратаковать на отдельных участках, сначала силами роты, батальона с танками, а затем и больше. Наиболее упорные бои велись в районе Сум, Зенькова и Опошни. Было отмечено появление новых соединений и частей, прибывших из состава группы армий "Центр". В частности, в районе г. Сумы уже несколько дней действовала свежая 332-я немецкая пехотная дивизия. Как стало известно из показаний пленных, она направлялась в Павлоград для усиления наступавшей оттуда группировки. Уже в пути ее перенацелили против 40-й армии. Подтверждение тому дал после войны и Манштейн, который даже выразил сожаление по поводу того, что ОКХ вынуждено было повернуть эту дивизию на г. Сумы{181}. Кстати, Манштейн, командовавший тогда группой армий "Юг" и руководивший контрнаступлением против войск Юго-Западного и Воронежского фронтов, в воспоминаниях подробно изложил свою оценку обстановки тех дней. Так, касаясь периода конца февраля, он писал: "...Главное теперь состояло в том, что мы наконец находились на пути к овладению инициативой. В сравнении с этим было бы не так уже важно, если бы за это время (т. е., вероятно, за время, которое должно было понадобиться для оттеснения за Северный Донец советских войск к югу от Харькова.-К. М.) противник несколько продвинулся в направлении на Киев и севернее его"{182}. Несколько ниже он продолжал: "К 1 марта стало ясно, что русские ввиду своего поражения в районе между Донцом и Днепром и перед северным фронтом 1-й танковой армии ослабили свое сопротивление и что наша армия вновь сможет овладеть рубежом по Донцу". Вследствие этого немецко-фашистское командование рассчитывало "последовать за противником через еще скованный льдом Донец, чтобы потом зайти ему в тыл у Харькова и западнее его"{183}. И далее: "Мы намеревались нанести удар по южному флангу противника, чтобы потеснить его с юга или - если это окажется возможным - позже ударить ему в тыл с востока"{184}. В этих не в меру хвастливых высказываниях гитлеровского фельдмаршала содержится, однако, и нечто заслуживающее \450\ внимания при оценке наступательных действий к западу от Харькова, предпринятых войсками Воронежского фронта в феврале-марте 1943 г. Во-первых, мы видим, что поскольку они проводились явно недостаточными силами, то и не могли повлечь за собой серьезной угрозы для противника. Во-вторых, центр тяжести боев войск Воронежского фронта еще 19 февраля начал перемещаться на юг, куда направлялось больше всего войск. Это обстоятельство в сочетании с ничем не объяснимым упорным стремлением командования фронта частью сил продолжать наступление на запад привело к тому, что эти соединения по существу все больше выключались из борьбы на решающем участке фронта, отдалялись от него и в конце концов оказались под угрозой обхода с флангов. К сожалению, именно таков был результат наступления после овладения Харьковским промышленным районом. Конечно, и на командующих армиями, в том числе и на мне, лежит ответственность за это. Я, например, столь усердствовал в продвижении вперед, что ослабленные, не получавшие пополнения и усиления войска 40-й армии ушли далеко на запад, оторвавшись от соседних армий на обоих флангах. Очень уж хотелось всем нам быстрее изгнать фашистов. Не эта ли поспешность явилась причиной ошибок и высшего командования? Несколько позднее, в конце марта, когда командный пункт армии находился уже в населенном пункте Бутово, к нам прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Ознакомившись с событиями предшествующих недель, он высказал порицание решению выйти на р. Днепр, принятому при наличии таких ограниченных возможностей, какими располагал Воронежский фронт во второй половине февраля 1943 г. Представитель Ставки придерживался того мнения, что после взятия Харькова надо было занять оборону, закрепиться. В этом случае, по мнению Г, К. Жукова, противник, перейдя в контрнаступление, был бы не в состоянии овладеть Харьковом. Досталось от него и мне за то, что исполнял недостаточно обоснованные решения, вырвался со своей армией далеко вперед. Вежливых слов он не подбирал. Но я не обиделся: сказанное им было правдой. Возвращаясь к событиям конца февраля и начала марта 1943 г., должен сказать, что решения командования фронта действительно наиболее успешно выполнялись 40-й армией, и именно это поставило ее в трудное положение. Я уже говорил о разрывах, образовавшихся на стыках с 38-й и 69-й армиями. Так вот как раз там к началу марта и возникла угроза. На правом фланге армии, в районе г. Сумы, активизировалась одна пехотная дивизия противника, а на левом, в районе Котельвы,- другая, переброшенная из Голландии. До 1 марта нам не было известно о появлении в районе г. Сумы 332-й немецкой пехотной дивизии. Поэтому мы пытались \451\ освободить этот город силами небольшой подвижной группы под командованием П. К. Жидкова. Полковник Жидков возглавлял лучшую в корпусе генерала Кравченко 20-ю гвардейскую танковую бригаду. И сам был лучшим в корпусе командиром. В бою он успевал на своем танке побывать везде, где дрались подразделения и части его бригады, в самых жарких местах. И не только потому, что был беззаветно храбр, но и потому, что там он мог непосредственно руководить боевыми действиями соединения. Руководил же он своими отважными танкистами умело, грамотно, был для них примером во всем. Особенно ярко проявил себя полковник Жидков в январе 1943 г., когда во главе передового отряда корпуса первым ворвался в Касторное. Энергично атаковала противника его подвижная группа и под Сумами. Но теперь, после почти полуторамесячных непрерывных боев, ее силы были невелики. В состав группы входили, как и прежде, 20-я танковая бригада, но уже без танков, а также 59-й танковый и 4-й гвардейский истребительно-противотанковый артиллерийский полки. Противостояла же им пехотная дивизия со всеми средствами усиления. О составе противостоявших войск полковник Жидков узнал от пленных, взятых в первом же бою. Это подтвердили и данные, полученные к тому времени армейской разведкой. Одновременно было отмечено усиливающееся давление противника на стыках как с 38-й, так и с 69-й армиями. Создавалось впечатление, что немецко-фашистское командование стремится взять в клещи, окружить выдвинувшуюся далеко вперед 40-ю армию. Так оно и было на самом деле. И происходило это в то время, когда войска правого крыла Юго-Западного фронта под ударами превосходящих сил противника отходили на р. Северный Донец, что вело к обнажению всего левого крыла Воронежского фронта и грозило выходом главных сил противника на тылы фронта и его левофланговых армий. Там назревали грозные события. III После тщательного анализа обстановки Военный совет 40-й армии на заседании во второй половине дня 1 марта высказался за то, чтобы приостановить наступление и занять оборону. Это было правильно, и я принял решение приступить к оборудованию обороны по западному берегу реки Псел от Сум до населенного пункта Каменное, а оттуда к юго-востоку - на Зеньков, Опошня. Кроме того, я считал необходимым оставить усиленные передовые отряды на речке Грунь (правый приток Псела), а разведку выслать к р. Сула. Командующий фронтом утвердил это решение. \452\ На первый "звонок" об опасности мы среагировали своевременно. Но этого оказалось мало. 4 марта группировка противника, в состав которой входил и танковый корпус СС, из района Краснограда нанесла удар по войскам 3-й танковой армии в направлении г. Мерефа. Ослабленная предыдущими боями армия не смогла сдержать натиск врага и вынуждена была отходить. Этим она оголила фланг 69-й армии, которая также после овладения противником Валки начала отход. Одновременно противник атаковал правый фланг 69-й армии и ее стык с 40-й армией, которую он намеревался отрезать ударом через Краснокутск, Большая Писаревка, Грайворон и далее на Белгород. Чтобы предотвратить эту опасность, командующий Воронежским фронтом приказал мне вывести в резерв 107, 183 и 340-ю стрелковые дивизии, оперативно подчинив их 69-й армии для нанесения контрудара в общем направлении на Богодухов, Ольшаны с целью сомкнуть фланги 40-й и 69-й армий. В завязавшихся кровопролитных боях нам не удалось соединить фланги. Слишком большим было превосходство противника, особенно в танках и авиации. Учитывая наметившуюся тенденцию более глубокого удара противника - на Белгород, Курск и не имея резервов для его парирования, командующий фронтом приказал мне начать отвод войск левого фланга теперь уже сильно ослабленной армии (вместо трех взятых у нас дивизий мы получили обратно одну, а также стрелковую бригаду). В те дни нависла непосредственная угроза над Харьковом. Однажды, когда я был у себя на командном пункте в Тростянце, в 100-120 км от Харькова, мне позвонил генерал-полковник Ф. И. Голиков. Он сообщил, что только что говорил по ВЧ со Сталиным и тот спрашивал, какую роль в обороне Харькова играет 40-я армия и лично Москаленко. По словам Ф. И. Голикова, он сообщил Верховному Главнокомандующему, что 40-я армия без трех дивизий, переданных 69-й армии для прикрытия белгородского направления, находится на рубеже городов Сумы - Лебедин - Зеньков - Котельва, далеко к северо-западу от Харькова, который и не входит в ее полосу. Выслушав, Сталин рекомендовал Голикову срочно направить меня в Харьков для ознакомления с обстановкой и выяснения возможностей участия 40-й армии в его обороне. Раздумывать не приходилось. После разговора с командующим фронтом я с небольшой оперативной группой выехал в Харьков. Там в это время назначенный комендантом города заместитель командующего Воронежским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов пытался организовать оборону силами немногочисленного гарнизона. Противник, потеснив ослабленные 69-ю и 3-ю танковую армии превосходящими силами, вел бои уже на \453\ юго-западной и южной окраинах Харькова. Вражеские танки и пехота яростно рвались к центру города. Поздно! Попытку удержать город, усилив его оборону частью сил 40-й армии, нужно было делать значительно раньше. Теперь нечего было и думать о переброске войск и организации обороны в те считанные часы, которые оставались в нашем распоряжении. Так я и доложил командующему фронтом. Он согласился с тем, что удержать город уже невозможно, и приказал мне вернуться в свою армию, чтобы принять меры против попыток противника обойти ее левый фланг. Я возвратился в Грайворон, куда переехал штаб армии, и с ходу включился в непосредственное руководство боем. Противник словно ждал моего приезда: на следующее утро 35 вражеских бомбардировщиков совершили налет на Грайворон. Удару с воздуха подвергся командный пункт и узел связи, причем несколько вражеских самолетов произвели прицельную бомбежку и обстрел из пушек и пулеметов с высоты 200-300 м. Управление войсками было под угрозой, но нам удалось переместить командный пункт в район Крюково. Обстановка усугублялась еще и тем, что одновременно противник, отбросив части 69-й армии и выйдя на наш левый фланг, перешел в наступление силами пехотной и танковой дивизий с приданными частями. Танки и пехота неприятеля подошли к Грайворону. На южной окраине города завязался тяжелый бой. 400-й, 309-й стрелковым дивизиям и 5-му гвардейскому танковому корпусу удалось с наступлением темноты организованно отойти, однако при этом Грайворон и Большая Писаревка были захвачены врагом. Направления ударов противника определились: одно - Грайворон, Борисовка, Томаровка, другое - вдоль шоссе Харьков-Белгород. Первое из них мы прикрыли силами дивизий, отошедших от Грайворона. В Головчино, что на полпути между Грайвороном и Борисовкой, организовали противотанковый опорный пункт. Враг упорно пытался овладеть им, но каждый раз откатывался с потерями. Здесь боем непосредственно руководил командующий артиллерией армии полковник И. М. Снегирев. Таранному удару немецких тяжелых танков он противопоставил гибкое и эффективное применение всей имевшейся в районе Головчино артиллерии. Две трети ее Иван Михайлович Снегирев, лично возглавлявший расстановку огневых средств, поставил на прямую наводку. Артиллеристы нанесли тяжелый урон эсэсовским танковым частям. Особенно отличился в этом бою 4-й гвардейский истребительно-противотанковый полк, который и прежде не раз наносил врагу весьма чувствительные удары. Под Головчино мы понесли тяжелую утрату. Здесь смертью храбрых пали полковник Снегирев и старший помощник \454\ начальника оперативного отделения штаба артиллерии армии капитан М. В. Давыдов. В последующие дни, когда наши части отошли от Головчино, ожесточенные бои развернулись сначала в районе Борисовки, а затем в районе Томаровки. Там на усиление к нам прибыл 3-й гвардейский танковый корпус под командованием генерал-майора И. А. Вовченко. Танки и все имевшиеся у нас силы были до предела использованы для разгрома наступающего противника. Даже зенитная артиллерия была поставлена на прямую наводку и применялась против вражеских танков и автоматчиков. Против 40-й армии действовали крупные силы противника, оснащенные новейшим вооружением. Именно там мы впервые встретились с танками "тигр" и "пантера", самоходными орудиями "фердинанд". Помню, под Борисовкой пришел ко мне генерал Вовченко и доложил, что его танки не пробивают лобовую броню немецких танков. Я удивился, так как ничего подобного до тех пор не было. Заинтересовались случившимся также приехавший к нам член Военного совета фронта генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов и член Военного совета армии полковник И. С. Грушецкий. Все вместе мы и отправились на наблюдательный пункт генерала Вовченко и убедились, что он прав. В бинокли мы увидели, что снаряды наших танковых пушек высекают сноп искр на лобовых частях немецких танков и рикошетируют в сторону. Эту "загадку", однако, разгадали вскоре наши артиллеристы. Они учли, что лобовая броня у новых немецких танков была действительно мощной, и решили, что раз так, то нужно бить их не в лоб, а в борт или в корму. Это, конечно, совсем не одно и то же, так как требовало не только иной расстановки орудий в противотанковых опорных пунктах, но и величайшей силы духа. Ведь теперь нужно было сначала пропускать немецкие танки мимо себя, а уже потом бить по ним. Но, как известно, и силы духа, и отваги у советских воинов достаточно. Поэтому "тигры" горели не хуже, чем все остальные фашистские танки. В ожесточенных боях воины 40-й армии уничтожили основную массу танков наступавшего противника. В течение нескольких дней враг понес такие потери, что ему уже нечем было атаковать на нашем направлении. 22 марта его наступление здесь выдохлось. Прекратили и мы свои контратаки и контрудары. В разрыв между флангами 40-й и 69-й армий подошла 21-я армия генерал-лейтенанта И. М. Чистякова, а вслед на ней - 1-я танковая армия генерал-лейтенанта М. Е. Катукова. Жаль, что они не прибыли раньше, быть может, в этом случае противнику не удалось бы ни вновь захватить Харьков, ни вообще потеснить советские войска на юге. До конца марта обе стороны вели бои местного значения по улучшению передовых позиций, а затем перешли к обороне. На \455\ линии Краснополье - Солдатское и далее к северу от Борисовки, Томаровки и Белгорода фронт стабилизировался. Образовался южный фас Курской дуги, где в июле и августе 1943 г. произошла решительная битва летней кампании 1943 г. * * * В зимней кампании 1942/43 г. немецко-фашистская армия понесла тяжелое поражение. Сталинградская битва ознаменовала начало коренного перелома в ходе войны. Северный Кавказ, Верхний и Средний Дон, Воронеж, часть Донбасса, Великие Луки и территория ржевско-вяземского плацдарма были навсегда освобождены от оккупантов, прорвана блокада Ленинграда. Мощными ударами Советских Вооруженных Сил была надломлена военная мощь гитлеровской Германии. Наша же армия становилась день ото дня сильнее. В этих условиях ничего уже не могло изменить предпринятое противником контрнаступление в районе Харькова. Оно велось силами отборных дивизий, собранных со всех театров военных действий и участков советско-германского фронта. На эти дивизии, более других насыщенные боевой техникой и вооружением, немецко-фашистское командование возлагало большие надежды. Однако дело не пошло дальше взятия Харькова и Белгорода. Вражеское контрнаступление разбилось о непоколебимую стойкость и непревзойденное мужество советских воинов. На этом и закончился фашистский "реванш" за Сталинград. Тщетными оказались огромные усилия немецко-фашистского командования, вновь пытавшегося нанести поражение Красной Армии. Понесенные в этих боях вермахтом большие потери еще основательнее подорвали военную мощь Германии и моральный дух ее армии. О победах Красной Армии восторженно отзывалось все прогрессивное человечество, в том числе и народы западных стран, наших союзников по антигитлеровской коалиции. Вспоминая то время, я, к сожалению, должен сказать и о других существовавших тогда концепциях. Так, некоторые органы печати союзников стремились преуменьшить значение подвигов Красной Армии. Вероятно, это было связано с тем, что армии других членов антигитлеровской коалиции к тому времени не внесли существенного вклада в общую победу над фашизмом, и поэтому в прессе распространялись слухи о переброске гитлеровским командованием войск с советско-германского фронта на Запад. По этой версии получалось, что войска перебрасывались из районов, где они терпели поражение, туда, где не существовало никакой опасности. То была логика фальсификаторов. Сообщения военных обозревателей ведущих газет США и Англии находились в вопиющем противоречии с действительностью. Известно, что немецко-фашистское \456\ командование производило перегруппировку войск, но не с Востока на Запад, а в обратном направлении. Совинформбюро в своих публикациях от 31 января и 15 февраля 1943 г. назвало номера тридцати одной дивизии, переброшенных на советско-германский фронт с конца ноября 1942 г. Обо всем этом не стоило бы упоминать, однако вздорные сообщения о якобы имевшей место в тот период переброске немецко-фашистских войск с Восточного фронта на Запад получили распространение и в послевоенное время. Делается это, разумеется, для обоснования беспочвенных заявлений о ведущей роли США и Англии во второй мировой войне. Оценивая итоги зимней кампании, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин в юбилейном приказе в связи с 25-й годовщиной Красной Армии указал: "Она научилась бить врага наверняка и с учетом его слабых и сильных сторон, как этого требует современная военная наука. Сотни тысяч и миллионы бойцов Красной Армии стали мастерами своего оружия... Десятки тысяч командиров Красной Армии стали мастерами вождения войск. Они научились сочетать личную отвагу и мужество с умением руководить войсками на поле боя... Нельзя считать случайностью и тот факт, что командование Красной Армии не только освобождает от врага советскую землю, но и не выпускает врага живым с нашей земли, осуществляя такие серьезные операции по окружению и ликвидации вражеских армий, которые могут послужить образцом военного искусства. Это, несомненно,- признак зрелости наших командиров..."{185} Эта характеристика относилась и к 40-й армии, которая, как гласят документы Воронежского фронта, "в период наступления все время была ведущей и решающей армией фронта"{186}. С переходом к обороне в конце марта 1943 г. советские войска продолжали наращивать силы и совершенствовать свое мастерство. Впереди были решающие битвы лета 1943 г., за которыми последовала целая серия победоносных наступательных операций Советских Вооруженных Сил. В них принимала участие и 40-я армия. Но об этом - в другой книге. ПРИМЕЧАНИЯ {1}Особая Краснознаменная Дальневосточная армия. {2}Укрепленные районы находились в стадии строительства. {3}Позже выяснилось, что судьба этой дивизии сложилась не так. Соответственно мобилизационному плану, она ушла из г. Владимир-Волынского в район г. Ковель, но по пути следования попала в болотистую местность, застряла там и не смогла выполнить поставленную задачу. Командир дивизии полковник П. П. Павлов был за это отстранен от должности. {4}В немецкую 6-ю армию в то время входили: 9, 44, 56, 57, 62, 75, 111, 168, 297, 298, 299-я пехотные и 213-я охранная дивизии; в 1-ю танковую группу - 9, 11, 13, 14 и 16-я танковые дивизии, а также моторизованные- 16, 25-я, СС "Викинг" и СС "Адольф Гитлер". {5}Архив МО СССР, ф.229, оп.157, д.7/2, л.442. {6}Рассказ В.А. Овечкина подтверждается архивными документами (Архив МО СССР, ф.229, оп.166, д.56, л.134) {7}Архив МО СССР, ф.229, оп.166, д.56, лл.21-22; д.75, лл.1-4, 15-16 {8}Архив МО СССР, ф.33, оп.682524, д.473, лл.91-92 {9}Там же {10}Ныне полковник И.М. Панфиленок проходит службу в штабе Закавказского военного округа. {11}"Красная Звезда", 28.III 1965. {12}См. Архив МО СССР, ф.1, оп.1, д.50, лл.39-40 {13}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.166, лл.16 {14}А. Филиппи. Припятская проблема. М., 1959, стр. 81. 48 {15}Архив МО СССР, ф.229, оп.213, д.25, лл.31 {16}Там же, оп.166, д.29, л.84 {17}Там же, оп.213, д.11, л.85 {18}Архив МО СССР, ф.229, оп.213, д.25, лл.27-31 {19}А.М. Василевский, Маршал Советского Союза. Начало коренного поворота в ходе войны.- "Битва за Москву". М., 1968, стр.12 {20}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.10, лл.1-4 {21}А.Филиппи. Указ. соч., стр.78, 104. {22}"Совершенно секретно! Только для командования!". М., 1967, стр. 323. {23}H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. Heidelberg, 1951, S.183-184 {24}Сформирована 10 августа 1941 г. на базе управления Киевского укрепленного района. {25}Архив МО СССР, ф.229, оп.213, д.11, л.145 {26}А.Филиппи. Указ. соч., стр.134. {27}"Kampftruppen", 1967, N 2 {28}Ibid., S.67-69 {29}Архив МО СССР, ф.202, оп.5, д.63, л.58 {30}2-й кавалерийский корпус с Южного фронта был направлен через Полтаву не на Путивль, а на Ромны, но было уже поздно. {31}Командующий 26-й армией. {32}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.466, лл.109, 110 {33}Там же, л.92 {34}Там же, л.108 {35}И.Х. Баграмян. Город-воин на Днепре. М., 1965, стр.145 {36}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.103, л.86 {36}H. Guderian. Op. cit., S.204; Бутлар. Война в России.- Мировая война 1939-1945. М., 1957, стр.172; "История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945", т.2, М., 1961, стр. 111 {37}"Военно-исторический журнал", 1967, э 2, стр.82 {38}H. Guderian. Op. cit., S.236 {39}Архив МО СССР, ф.361, оп.6079, д.6, л.29-30 {40}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.106, л.12 {42}Архив МО СССР, ф.361, оп.6079, д.23, л.125 {43}Там же, д.6, лл.38, 39 {44}Труп фон Кохенгаузена был нами обнаружен на поле боя после разгрома окруженной группировки. Тогда мы считали его погибшим в бою. Сообщение В. Кунце дает основание предположить, что предприимчивые подчиненные выбросили труп своего командира из машины, желая, видимо, прорваться на ней из окружения.- К. М. {45}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1066, лл.1-12. {46}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.106, л.19. {47}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1066, л.6. {48}Архив МО СССР, ф.202, оп.5, д.19, лл. 84-85. {49}Архив МО СССР, ф.361, оп. 6079, д.11, л.265. {50}Generaloberst Halder. Kriegstagebuch. Stuttgart, 1963, Aufzeichnung von 12.XII.1941. {51}"История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945". т.1, стр. 254 {51}Свою оценку Елецкой операции Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко впоследствии изложил так: "Елецкая операция, энергично проведенная войсками правого крыла Юго-Западного фронта, имела немалое значение в общем плане контрнаступления под Москвой. Разгромив елецко-ливенскую группировку врага, войска фронта сорвали намерение немецко-фашистского командования прорваться за Дон, очистили от врага участок железнодорожной рокады Москва - Валуйки протяженностью 170 километров от Волова до Долгорукова и оттянули па себя часть сил 2-й танковой армии. Создались благоприятные условия для разгрома 2-й танковой армии войсками левого крыла Западного фронта южнее Тулы" (С. К. Тимошенко, Маршал Советского Союза. Юго-Западный фронт в битве за Москву.- "Битва за Москву", стр. 102). {51}Брянского, Юго-Западного и Южного. {52}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.92, лл.17-19. {53}Генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский 24.XII 1941 г. был назначен на должность командующего войсками Южного фронта. {54}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.521, лл.54-55. {55}Г.К. Жуков, Маршал Советского Союза. Воспоминания командующего фронтом.- "Битва за Москву". М., 1968, стр.81 {56}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.800, лл.281-282. {57}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.794, л.64. {58}Архив МО СССР, ф.393, оп.8973, д.85, лл.96-97. {59}Архив МО СССР, ф.220, оп.220, д.18, лл.135-137. {60}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.77 {61}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.145, лл.35-36. {62}"Совершенно секретно! Только для командования!". М., 1967, стр. 380. {63}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.145, лл.34-60. {64}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.145, л.186. {65}З. Вестфаль, В. Крейпе и др. Роковые решения. М., 1958, стр. 116. {66}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1105, л.2. {67}"Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны", вып. 5. М., 1951, стр. 18, 19. {68}З. Вестфаль, В. Крейпе и др. Указ. соч., стр. 117. {69}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.794, л.64. {70}Командующим 57-й армией в то время был генерал-лейтенант К. П. Подлас, членом ее Военного совета - бригадный комиссар А. И. Попенко, начальником штаба - генерал-майор А. Ф. Анисов, 9-й армии - соответственно генерал-майор Ф. М. Харитонов, дивизионный комиссар К. В. Крайнюков, генерал-майор Ф. К. Корженевич. {71}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.23 {72}Архив МО СССР, ф.220, оп.220, д.1, лл.351-353. {73}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, лл.242, 243. {74}Там же, л.244. {75}В. Адам. Трудное решение. М., 1967, стр. 40 {76}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.794, лл.73-78. {77}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1308, лл.2-3. {78}9-й армией в то время командовал генерал-майор П.М. Козлов, с 5 июня 1942 г. - генерал-майор В.Н. Гордов, с 18 июня - генерал-майор Д.Н. Никишин, с 24 июня - генерал-лейтенант А.И. Лопатин. {79}"Совершенно секретно! Только для командования!", стр. 366, 367. {80}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.799, лл.54-55. {81}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1308, л.3. {82}Generaloberst Halder. Kriegstagebuch. Stuttgart, 1963, Aufzeichnung von 22.VI.1942. {83}Архив МО СССР, ф.220, оп.220, д.1, л.478. {84}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, л.376. {85}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, л.371. {86}Генерал-майор, командующий 28-й армией с 4 июля 1942 г. {87}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, л.377. {88}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, л.365. {89}В. Адам. Трудное решение. М., 1967, стр. 51, 56. {90}Г. Дерр. Поход на Сталинград. М., 1957, стр. 29, 30. {91}"Военно-исторический журнал", 1965, э 10, стр.15 {92}"История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945". т.2, М., 1965, стр. 429 {93}"Сталинградская эпопея", стр.79 {94}Архив МО СССР, ф.96, оп.2011, д.22, л.107. {95}Там же, л.108. {96}Архив МО СССР, ф.341, оп.5312, д.9, лл.62, 63. {97}Generaloberst Halder. Kriegstagebuch. Stuttgart, 1963, Aufzeichnung von 30.VII.1942. {98}Боевой приказ 1-й танковой армии от 28.7.1942 г. (Архив МО СССР, ф.300, оп.677292, д.3, лл.13, 14). {99}Архив МО СССР, ф.300, оп.677292, д.1, л.246. {100}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1380, лл.1, 3. {101}Там же, л.4. {102}В. Адам. Трудное решение. М., 1967, стр. 71-72. {103}"Великая победа на Волге". М., 1963, стр. 108-109. {104}Архив МО СССР, ф.220, оп.220, д.86, л.11. {105}"Военно-исторический журнал", 1965, э 10, стр.16-17 {106}Архив МО СССР, ф.220, оп.451, д.3, л.2. {107}Архив МО СССР, ф.230, оп.568, д.8, л.9. {108}Архив МО СССР, ф.220, оп.451, д.54, л.8. {109}Архив МО СССР, ф.229, оп.258, д.7, л.67. {110}Архив МО СССР, ф.300, оп.6914, д.14, л.41. {111}Архив МО СССР, ф.300, оп.6911, д.34, л.5. {112}"Великая победа на Волге". М., 1963, стр. 123. {113}Архив МО СССР, ф.300, оп.6914, д.17, л.9. {114}Там же, оп.6928, д.10, лл.140, 141. {115}Там же, оп.6914, д.16, л.5. {116}Архив МО СССР, ф.25, оп.11600, д.1311, лл.1-12. {117}Архив МО СССР, ф.300, оп.258, д.7, л.70. {118}"Битва под Сталинградом". М., 1944, стр. 29. {119}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.31 {120}Архив МО СССР, ф.220, оп.451, д.26, лл.195-196. {121}Там же, л.205. {122}Там же, лл.202-204. {123}Архив МО СССР, ф.300, оп.6914, д.17, лл.129-130. {124}Там же, л. 146. {125}Там же. {126}З. Вестфаль, В. Крейпе и др. Роковые решения. М., 1958, стр. 174, 184. {127}З. Вестфаль, В. Крейпе и др. Роковые решения. М., 1958, стр. 193. {128}Архив МО СССР, ф.300, оп.6914, д.17, л.146. {129}Архив МО СССР, ф.132-А, оп.2642, д.13, л.21. {130}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.33 {131}Архив МО СССР, ф.220, оп.451, д.54, лл.56-57. {132}Там же, лл.51-52. {133}П.А. Ротмистров. Танкисты в боях под Сталинградом. - "Сталинградская эпопея", стр. 608. {134}Там же, стр.608-609. {135}Превосходство немецко-фашистских войск под Сталинградом вынужден был признать и английский историк второй мировой войны А. Кларк, далеко не друг Советского Союза. Он писал: "Попытки Паулюса и Гота взять Сталинград штурмом в августе и сентябре не увенчались успехом, несмотря на троекратное превосходство в людях, шестикратное - в танках и полное господство авиации в воздухе" (А. Кlark. Barbarossa. The Russian-German Conflict 1941-1945. London, 1966, p. 199). {136}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.33 {137}"Великая победа на Волге". М., 1963, стр. 157. {138}Архив МО СССР, ф.220, оп.226, д.19, лл.258-262. {139}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.35 {140}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.609 {141}Архив МО СССР, ф.300, оп.6927, д.10, л.85. {142}Там же, л.11. {143}И. Видер. Катастрофа на Волге. М., 1965, стр. 52 {144}Ф.В. Меллентин. Танковые сражения 1939-1945 гг. М., 1957, стр. 148 {145}Архив МО СССР, ф.32, оп.11306, д.89, лл.106, 163-154. {146}Архив МО СССР, ф.32, оп.11306, д.57, лл.71-72. {147}Там же, д.89, лл.225-226. {148}Там же, д.57, лл.72, 95. {149}Архив МО СССР, ф.229, оп.643, д.2, лл.79. {150}Архив МО СССР, ф.395, оп.9136, д.42, лл.228-230. {151}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.7, лл.209. {152}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.412а, лл.16-18. {153}Один из псевдонимов Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Упоминаемые также в донесении генерал-майор П. М. Зыков, генерал-майор П. С. Рыбалко, генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов, генерал-полковник Н. Ф. Ватутин командовали тогда соответственно 18-м стрелковым корпусом. 3-й танковой армией, 6-й армией, Юго-Западным фронтом. Далее, Филиппов - псевдоним командующего Воронежским фронтом генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова, генерал-майор Ф. Е. Боков был заместителем начальника Генштаба по организационным вопросам, генерал А. В. Хрулев - начальником тыла Красной Армии. Константинов и Михайлов - псевдонимы заместителя Верховного Главнокомандующего генерала армии Г. К. Жукова и начальника Генерального штаба генерал-полковника А. М. Василевского. {154}Архив МО СССР, ф.203, оп.2777, д.58, лл.427-429. {155}Там же, оп.2843, д.28, лл.168. {156}Архив МО СССР, ф.1296, оп.1, д.5, лл.14, 15. {157}Архив МО СССР, ф.395, оп.9138, д.61, л.21. {158}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.508, лл.19, 20. {159}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.290, л.14. {160}Архив МО СССР, ф.236, оп.2673, д.120, л.75. {161}"Мировая война 1939-1945", М., 1957, стр. 206. {162}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.412а, л.41. {163}Э. Манштейн. Утерянные победы. М., 1957, стр. 405, 406. {164}Архив МО СССР, ф.953, оп.9136, д.134, л.22. {165}Э. Манштейн. Утерянные победы. М., 1957, стр. 403. {166}"Совершенно секретно! Только для командования!". М., 1967, стр. 457. {167}Там же, стр. 456. {168}Там же, стр. 457. {169}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.412а, л.49. {170}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.304, л.2. {171}Архив МО СССР, ф.203, оп.2777, д.66, л.35. {172}Архив МО СССР, ф.203, оп.2777, д.66, л.57. {173}Там же, д.66, л.356. {174}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.301, л.98. {175}Архив МО СССР, ф.1102, оп.1, д.4, л.155. {176}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.304, л.24. {177}Архив МО СССР, ф.203, оп.2777, д.68, л.68. {178}Архив МО СССР, ф.203, оп.2777, д.68, л.195. {179}Там же. {180}Там же, л.245. {181}Э. Манштейн. Утерянные победы. М., 1957, стр. 413. {182}Там же. {183}Там же, стр. 414. {184}Там же, стр. 415. {185}"Правда", 23.II.1943 {186}Архив МО СССР, ф.203, оп.2843, д.412а, л.49. Список фотографий 01. Москаленко Кирилл Семенович. 02. Комсостав 3-й конной батареи 6-й Чонгарской кавдивизии. Первый ряд справа: комиссар А.Г. Фомин, помощник командира Н.В. Бондарков, командир батареи К.С. Москаленко и др. 03. М.И. Потапов, командующий войсками 5-й армии. 04. К.С. Москаленко, командир 1-й артиллерийской противотанковой бригады. 05. В.А. Кекелия. 06. С.М. Кондрусев, командир 22-го механизированного корпуса. 07. В.С. Тамручи, начальник штаба 22-го механизированного корпуса. 08. В.А. Овечкин. 09. И.М. Панфиленок. 10. П.И. Тучин. 11. И.И. Гайденко. 12. Военный совет Юго-Западного фронта. Слева направо: М.А. Бурмистренко, М.И. Кирпонос, А.И. Кириченко, Е.П. Рыков. 13. С.М. Буденный, главнокомандующий войсками Юго-Западного направления. 14. Ф.Н. Смехотворов, командир 135-й стрелковой дивизии. 15. М.П. Тимошенко, командир 62-й стрелковой дивизии. 16. Ф.Я. Костенко, командующий войсками 26-й армии. 17. И.Х. Баграмян, начальник оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта. 18. С.К. Тимошенко, главнокомандующий войсками Юго-Западного направления. 19. А.М. Городнянский, командующий войсками 13-й армии. 20. Г.С. Лазько, командир 307-й стрелковой дивизии. 21. А.Г. Батюня, начальник штаба 6-й армии. 22. П.П. Чувашев, командир 343-й стрелковой дивизии. 23. З. Ю. Кутлин, командир 270-й стрелковой дивизии. 24. М.А. Песочин, командир 411-й стрелковой дивизии. 25. Г.И. Шерстюк, заместитель командующего войсками 38-й армии. 26. А.Н. Шиманский, работник оперативного отдела штаба фронта. 27. Л.В. Бобкин, командующий армейской оперативной группой. 28. К.А. Гуров, член Военно го совета Юго-Западного фронта. 29. А.П. Белобородов, командир 9-й гвардейской стрелковой дивизии. 30. В.Д. Крюченкин, командующий войсками 28-й армии (с 4 июля 1942 г.) 31. В.М. Лайок, член Военного совета 38-й армии. 32. С.П. Иванов, начальник штаба 38-й армии. 33. Е.Г. Пушкин, исполняющий обязанности заместителя командующего Сталинградским фронтом по бронетанковым и механизированным войскам. 34. А.И. Еременко, командующий войсками Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. 35. А.И. Лопатин, командующий войсками 62-й армии 36. С.С. Гурьев, командир 39-й гвардейской стрелковой дивизии. 37. В.Г. Жолудев, командир 37-й гвардейской стрелковой дивизии. 38. И.А. Макаренко, командир 321-й стрелковой дивизии. 39. А.Н. Пастревич, командир 40-й гвардейской стрелковой дивизии. 40. А.А. Онуфриев, командир 38-й гвардейской стрелковой дивизии. 41. Г.К. Жуков, заместитель Верховного Главнокомандующего. 42. Н.П. Иванов, командир 41-й стрелковой дивизии. 43. А.М. Игнатов, командир 64-й стрелковой дивизии. 44. И.М. Макаров, командир 116-й стрелковой дивизии. 45. А.Г. Кравченко, командир 4-го танкового корпуса. 46. П.М. Шафаренко, командир 25-й гвардейской стрелковой дивизии. 47. П.М. Бежко, командир 107-й стрелковой дивизии. 48. Справа налево: Ф.И. Голиков, командующий войсками Воронежского фронта; А.М. Василевский, начальник Генерального штаба Красной Армии; Ф.Ф. Кузнецов, член Военного совета Воронежского фронта. 49. Слева направо: К.В. Крайнюков, член Военного совета армии; К.С. Москаленко, командующий войсками армии; И.С. Грушецкий, член Военного совета армии; В.Д. Иванов, заместитель начальника Генерального штаба. 50. В.Г. Засеев, командир 86-й танковой бригады. 51. З.З. Рогозный, начальник штаба 40-й армии. 52. Ф.И. Перхорович, командир 100-й стрелковой дивизии. 53. В.С. Бенский, начальник штаба 40-й армии. Список карт и схем 01. Положение войск 5-й армии с 22 по 30 июня 1941 г. (Вклейка между 38 и 39 стр.) 02. Обстановка на Юго-Западном фронте к середине сентября 1941 г. (Вклейка между 80 и 81 стр.) 03. Боевые действия войск Юго-Западного фронта в январе-мае 1942 г. Стр. 143 04. Схема организации артиллерийской противотанковой бригады РГК (1941 г.). Стр. 244 05. Схема организации истребительной дивизии (1942 г.). Стр. 243 06. Боевые действия 38-й армии между Северным Донцом и Доном в июне-июле 1942 г. Стр. 258. 07. Боевые действия 1-й танковой армии в излучине Дона в июле-августе 1942 г. (Вклейка между 280 и 281 стр.) 08. Боевые действия 1-й гвардейской армии в августе 1942 г. Стр. 308 09. Боевые действия 1-й гвардейской армии в сентябре 1942 г. (Вклейка между 344 и 345 стр.) 10. Боевые действия 40-й армии в Острогожско-Россошанской операции. (Вклейка между 392 и 393 стр.) 11. Боевые действия 40-й армии в Воронежско-Касторненской операции. (Вклейка между 416 и 417 стр.) 12. Боевые действия 40-й армии в Харьковской наступательной операции в феврале 1943 г. (Вклейка между 432 и 433 стр.) 13. Боевые действия 40-й армии в марте 1943 г. Стр. 439..