ил Сталин. Первая из них, озаглавленная "Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII съезду партии)", начиналась с утверждения, что советский госаппарат, за исключением Наркоминдела, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого. Подобно тому как в самые опасные моменты гражданской войны правительство искало спасения, мобилизуя в Красную Армию лучших рабочих, ему, по мысли Ленина, следовало опять обратиться за помощью к массам. Как полагал Ленин, чтобы превратить Рабкрин в эффективную службу преобразования государственного управления, его аппарат следовало бы сократить до 300 - 400 проверенных служащих, хорошо знакомых с особенностями управленческого и канцелярского труда, и слить Рабкрин с ЦКК, состоящей из 75 - 100 вновь избранных рабочих и крестьян, обладающих всеми правами членов ЦК. Определенному числу членов ЦКК нужно было присутствовать на заседаниях Политбюро и проверять все документы, поступающие на рассмотрение. И тогда, заметил Ленин, уменьшится 250 влияние "чисто личных и случайных обстоятельств" в ЦК и понизится опасность раскола. Более того, членам ЦКК следовало "составить сплоченную группу, которая, "невзирая на лица", должна будет следить за тем, чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК, не мог бы помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел". Выражение "ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК" было стрелой, пущенной непосредственно в Сталина, и все это так и поняли. Вероятно, лучше всего это подтверждает тот факт, что при переиздании статьи в сталинский период данное выражение опускалось59. Во второй статье, названной "Лучше меньше, да лучше", Ленин перешел от колючих фраз к прямым обвинениям. Значительная часть сочинения представляла собой сокрушительную критику Сталина, которая развертывалась на основе ленинских идей о реорганизации Рабкрина. Дела с госаппаратом, говорилось в начале статьи, до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны, что следовало искать пути борьбы с его недостатками. Необходимо было, по мысли Ленина, сделать Рабкрин орудием улучшения аппарата и образцовым учреждением, которыми он пока не является. "Будем говорить прямо, - писал Ленин. - Наркомат Рабкрина не пользуется сейчас ни тенью авторитета. Все знают о том, что хуже поставленных учреждений, чем учреждения нашего Рабкрина, нет и что при современных условиях с этого наркомата нечего и спрашивать". И чтобы никто не усомнился в том, что под огнем критики находится именно Сталин (поскольку официально он больше не руководил этим учреждением), Ленин по ходу изложения задал вопрос "любому из теперешних руководителей Рабкрина или из лиц, прикосновенных к нему, может ли он сказать мне по совести - какая надобность на практике в таком наркомате, как Рабкрин?" (курсив мой - Р. Т.). И прежде, чем перейти к выводам, Ленин еще раз ударил по Сталину как главному попечителю партийного аппарата. Он, в частности, заметил: "В скобках будь сказано, бюрократия у нас бывает не только в советских учреждениях, но и в партийных"60. Статью "Лучше меньше, да лучше" Ленин начал диктовать 2-го, а закончил 7 февраля. Через два дня он сказал Фотиевой, что намерен поставить вопрос о Рабкрине на партийном съезде. 10 февраля Ленин поручил Фотиевой передать статью на два дня Цюрупе (преемнику Сталина на посту комиссара Рабкрина) для прочтения. Здесь в работе Ленина наступил перерыв, и он вновь занялся окончательной отделкой статьи лишь 2 марта61. Как видно, в этот промежуток времени предпринималась попытка 251 воспрепятствовать ее публикации. Как сообщил Троцкий в своем "Письме в Истпарт", Бухарин (тогда редактор газеты "Правда") не решался санкционировать печатание статьи. На специальном заседании Политбюро (созванном по требованию Троцкого после того, как Крупская по телефону попросила помочь в данном деле) Сталин, Молотов, Куйбышев, Рыков, Калинин и Бухарин выступили против публикации статьи, а Куйбышев даже предложил для успокоения Ленина отпечатать ее в единственном экземпляре "Правды". Однако Троцкий, поддержанный Каменевым, в конце концов одержал верх, доказав, что любое произведение Ленина просто невозможно утаить от партии62. "Лучше меньше, да лучше" появилась в "Правде" 4 марта. На следующий день Ленин продиктовал короткие письма Троцкому и Сталину. Очевидная цель первого, в котором он просил Троцкого выступить в Центральном Комитете в защиту грузинского дела, состояла в том, чтобы подвергнуть Сталина критике на предсъездовском пленуме - этом высшем партийном совете. Не столь понятно место в плане действий Ленина короткого послания Сталину. Вопреки распространенному мнению, в нем не говорилось о разрыве отношений со Сталиным, а лишь содержалась угроза такого разрыва, если Сталин не извинится и не возьмет назад грубые слова, сказанные Крупской 22 декабря. Следовательно, можно предположить, что цель послания заключалась в том, чтобы заставить Сталина признать вину за имевшую место грубость63. Зачем Ленину понадобилось подобное заявление, да еще и в письменном виде, догадаться нетрудно. Как мы уже видели, он готовил затрагивающее многие аспекты письмо против Сталина, имея в виду сместить его с должности Генерального секретаря. В качестве главного обвинения выдвигалась чрезмерная грубость Сталина. И чтобы, несмотря на возможные попытки некоторых кругов оправдать Сталина, сделать обвинение неопровержимым, Ленин (юрист по образованию) хотел этот факт задокументировать. Доклад комиссии по результатам разбирательства в Грузии, должно быть, предоставил Ленину достаточное для этой цели количество материала, который он, однако, решил дополнить сообщением (несомненно, на закрытом заседании) о грубой выходке Сталина по отношению к Крупской. В данном случае документация имела бы вид собственноручного признания Сталиным своей вины. Наверняка план Ленина удался бы, если здоровье позволило бы изложить суть дела перед судом партийного съезда. Но ко времени открытия съезда в середине апреля Ленин полностью утратил способность к активной деятельности. И бумаги с рекомендациями, касавшимися смещения Сталина с занимаемой 252 должности, были вскрыты только спустя некоторое время после смерти Ленина в январе 1924 г. Хотя паралич и смерть Ленина явились для Сталина политическим спасением, нет никаких свидетельств, что Сталин что-то предпринимал, чтобы ускорить подобный исход. Это нужно особо подчеркнуть в связи с подозрением, высказанным позднее Троцким. Как он писал, на заседании Политбюро в конце февраля 1923 г. Сталин в присутствии Каменева, Зиновьева и самого Троцкого сообщил, что его (Сталина) внезапно позвал к себе Ленин и попросил яду. На замечание Троцкого, что доктор Гетье (домашний врач Ленина и Троцкого) не отказался от надежды на выздоровление Ленина, Сталин ответил: "Я высказал ему все это... Но он не желает слушать никаких доводов. Старик мучается и хочет иметь яд под рукой. Он использует его только в том случае, если убедится, что положение безнадежно". По словам Троцкого, голосования не проводилось, но присутствовавшие на заседании разошлись с четким пониманием того, что просьбу Ленину они не вправе даже обсуждать. Троцкий добавил, что может ошибиться в некоторых деталях эпизода, но не в том, что он имел место64. Вероятно, Троцкий перепутал даты, ибо, как видно из записей Фотиевой, единственными официальными лицами, с которыми Ленин встречался после 23 декабря 1922 г., были три личных секретаря и врачи. Кроме того, вставал естественный вопрос о том, почему Троцкий так долго молчал об инциденте, выставлявшем в зловещем свете его главного противника65. Но независимо от ответа на данный вопрос ясно одно: откровенная фальсификация исторических событий противоречила характеру Троцкого. Кроме того, нет ничего невероятного в том, что Ленин, опасаясь длительного периода паралича, который мог предшествовать смерти, попросил яду, и именно у Сталина, уполномоченного партией следить за соблюдением больным предписанного врачами режима. Бесполезно гадать, действительно ли Ленин, как заявляет Троцкий, видел в Сталине единственного человека, который мог согласиться выполнить просьбу о яде. Если он и обращался к Сталину с подобной просьбой, то это могло произойти или до 13 декабря, или же в тот самый день, когда они встретились в последний раз. Ничем не подтверждается и гипотеза Троцкого о том, что Сталин, возможно, на свой страх и риск взялся исполнить просьбу Ленина. Поступить таким образом после обсуждения проблемы с остальными членами Политбюро, которые как один высказались против, было бы слишком рискованно в политическом отношении (если бы об этом узнали). К тому же у Сталина в то время было меньше оснований 253 опасаться выпадов Ленина, чем в начале марта. Помимо возможного влияния других сдерживавших факторов, Сталин не принадлежал к людям, готовым пойти на подобный риск. Сталин и культ Ленина Как мы уже видели, в последние годы жизни Ленина только его протесты одерживали рост народного преклонения перед ним. Поэтому неудивительно, что возникновение культа Ленина совпало с периодом его болезни и кончины. Подобная тенденция четко проступила уже в той манере, в которой на XII съезде говорили о Ленине и его учении. Задал тон, открывая съезд, Каменев. Он, в частности, сказал: "Мы знаем только одно противоядие против любого кризиса, против любого неверного решения: это учение Владимира Ильича". Но все сдерживающие начала исчезли сразу же после смерти Ленина, и его культ расцвел пышным цветом, превратившись в один из институтов советского коммунизма. Толчком послужила целая серия изданных в это время правительственных постановлений. День смерти Ленина, 21 января, объявили ежегодным днем траура. Петроград переименовали в Ленинград. Памятники Ленину надлежало воздвигнуть в Москве и других крупных городах. Вновь созданному Институту В. И. Ленина поручалось подготовить массовое издание его трудов на различных языках. И якобы для того, чтобы предоставить всем, кто не смог прибыть в Москву в день похорон, возможность проститься с Лениным, было решено гроб с его телом установить в склепе, сооруженном у Кремлевской стены на Красной площади, и сделать доступным для посещения народом. Примечательное заявление в связи с последним решением сделал Зиновьев в статье, напечатанной в газете "Правда" 30 января 1924 г. "Как хорошо, - сказал он, - что решили хоронить Ильича в склепе! Как хорошо, что мы вовремя догадались это сделать! Зарыть в землю тело Ильича - это было бы слишком уж непереносимо". Со временем, продолжал он, поблизости вырастет музей Ленина, и постепенно вся Красная площадь превратится в "Ленинский городок", и в грядущие десятилетия и века сюда начнется паломничество сотен миллионов людей не только со всех концов России, но и со всего мира. И забальзамированное тело было выставлено в небольшом деревянном склепе, который превратился в главную святыню культа Ленина. Толпы правоверных или просто любопытствующих текут с тех пор ежедневно нескончаемым потоком мимо стеклянного гроба, и на Красной площади длинные очереди тер- 254 пеливо ждущих людей стали привычной картиной во все времена года. Когда в 1929 г. сооружение из дерева заменили мавзолеем из гранита, культ Ленина прочно вошел во все сферы советской общественной жизни. Институт В. И. Ленина готовил к печати собрания сочинений и проводил исследование его трудов, которые цитировались, подобно Священному писанию, для обоснования идей по бесчисленным проблемам. Жизнь и деятельность Ленина стала темой великого множества книг, с которыми знакомились советские люди уже в первые школьные годы. Всюду были его портреты, статуи, бюсты. По словам иностранцев, много путешествовавших по России во второй половине 20-х годов, даже в крестьянских избах можно было встретить дешевую репродукцию портрета Ленина, нередко висевшую рядом с иконами66. Появился Музей Ленина, а "ленинские уголки" стали неотъемлемой принадлежностью любого советского учреждения - будь то школа, или деревенская изба-читальня, или место заключения. С помощью портрета или бюста Ленина как главного экспоната и выдержек из его сочинений в качестве пояснительного текста "ленинский уголок" должен был демонстрировать связь между соответствующим учреждением и учением вождя. Так чем же можно объяснить возникновение при советском коммунизме культа Ленина? Глубоко не вдаваясь в суть проблемы, западная наука предложила ряд объяснений. Одни ученые полагали, что большевистское руководство действовало, исходя из соображений практической политики. Создавая культ усопшего вождя, оно будто бы стремилось укрепить еще молодую Советскую власть среди населения, состоящего преимущественно из крестьян и привыкшего к отеческому правлению царя. Существует похожее, но более замысловатое объяснение, согласно которому новый общественный строй, руководимый людьми, воспитанными в духе марксистского рационализма, вобрал в себя отдельные элементы древней русской культуры, и прежде всего присущую ей религиозность. С этой точки зрения культ Ленина с его священными символами и тщательно разработанным ритуалом представлялся соединением некоторых элементов византийской традиции и обычаев греческого православия с советским коммунизмом, а Сталин (марксист Востока и продукт греческой православной семинарии Тифлиса) - основной действующей силой данного процесса67. Сторонники подобного объяснения обычно ссылаются на удивительную "клятвенную" речь Сталина, произнесенную 26 января 1924 г. на II Всесоюзном съезде Советов. И хотя, помимо Сталина, выступило много других видных большевиков, именно в его словах наиболее отчетливо прозвучало ри- 255 туальное возвеличивание почившего вождя. Как мы уже отмечали68, Сталин тогда начал с яркого определения членов партии как приверженцев харизмы Ленина. Затем от имени партии он дал клятву выполнить "заповеди" Ленина: держать в чистоте великое звание члена партии, как зеницу ока беречь единство партии, защищать и укреплять диктатуру пролетариата, всеми силами крепить союз рабочих и крестьян, упрочивать и расширять союз республик, быть верными принципам Коммунистического Интернационала. Обращает на себя внимание библейская фразеология речи Сталина, по своей форме (монотонный, единообразный обет, следовавший за каждой заповедью) похожая на литургию с характерными признаками православной молитвы69. Выделение роли Сталина в создании культа Ленина вполне оправданно. Помимо того вклада, который он внес своей "клятвенной" речью, ему, по всей видимости, принадлежит главная заслуга в решении выставить забальзамированное тело Ленина для народного поклонения и тем самым дать коммунизму Гроб Господень. Этот шаг поверг в смятение многих большевиков. И должно быть, именно этот шаг побудил овдовевшую Крупскую поднять голос протеста против насаждения культа Ленина. В заметке, опубликованной в "Правде" 30 января 1924 г. якобы с целью отблагодарить всех тех, кто выразил свое соболезнование, Крупская умоляла не допустить того, чтобы траур по Ленину принял форму "внешнего почитания его личности". Она просила не воздвигать ему памятников, дворцов его имени, не устраивать пышных торжеств в его память. В заключение Крупская писала: "Хотите почтить имя Владимира Ильича - устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д. и самое главное - давайте во всем проводить в жизнь его заветы"70. К тому времени решение поместить тело Ленина в склеп было уже обнародовано и стало необратимым. Есть вместе с тем свидетельства того, что значительно раньше, когда это решение еще можно было предотвратить, энергичные протесты со стороны лиц более влиятельных, чем Крупская, также оказались безрезультатными и что главным вдохновителем плана бальзамирования являлся Сталин. Об этом заявляет Валентинов, который ссылается на самого Бухарина. В его изложении идею бальзамирования впервые высказали Сталин и Калинин на совещании шести высших советских руководителей в конце 1923 г., то есть после того, как здоровье Ленина вновь резко ухудшилось. Подчеркнув необходимость заблаговременного тщательного планирования процедуры похорон, с тем чтобы быть готовыми к такому событию, Сталин, 256 по рассказам, сослался на некоторых "товарищей в провинции", по мнению которых Ленина, по национальности русского, следовало похоронить по русскому обычаю. Общепринятая практика кремации умерших партийных руководителей, утверждали они, не соответствовала бы сложившимся традициям, поскольку русские всегда видели в сожжении тела умершего как бы последний, высший суд над теми, кто подлежал казни. Согласившись с подобной точкой зрения, Сталин напомнил, что современной науке известны способы сохранения тела усопшего (бальзамирование) в течение длительного времени, достаточного для того, чтобы народное сознание сумело свыкнуться с мыслью, что Ленина больше все-таки нет. Уловив, куда клонит Сталин, некоторые присутствовавшие руководители начали решительно возражать. Троцкий подчеркнул, что бальзамировать останки Ленина - это значит под коммунистическим флагом воскресить практику русской православной церкви поклонения мощам святых угодников. Далее он заявил, что неназванные товарищи из провинции с наукой марксизма не имеют абсолютно ничего общего. В полном согласии с Троцким и с не меньшим негодованием говорил Бухарин, доказывая, что делать из останков Ленина бальзамированную мумию - это оскорбительно для его памяти и совершенно противоречит ленинскому материалистическо-диалектическому мировоззрению. В этой связи Бухарин напомнил о предложении некоторых партийных кругов перенести останки Маркса из Лондона и перезахоронить у Кремлевской стены, чтобы тем самым прибавить святости этому месту, и заметил, что "странным духом" несет из каких-то щелей в партии. Каменев выступил в том же ключе. Он отметил, что присвоение Петрограду имени Ленина и издание миллионными тиражами его сочинений - это вполне подходящие способы почтить память Ленина, но что предложение относительно бальзамирования его тела - это отголосок того "поповства", которое Ленин бичевал в своем философском труде "Материализм и эмпириокритизм"71. Несмотря на свидетельства особой ответственности Сталина за решение относительно бальзамирования тела Ленина, тенденция изображать его чуть ли не создателем культа Ленина является ошибочной. Если говорить в более общих чертах, то ни один из изложенных выше взглядов на происхождение культа, по-видимому, не отвечает в полной мере истине, хотя в каждом содержится какая-то ее доля. Большевистские руководители, конечно же, желали использовать символ Ленина как средство пропаганды для усиления народной поддержки своего режима, и это соображение, возможно, помогло преодолеть присущее им 257 как марксистам отвращение к мумифицированию тела Ленина. Есть также доля правды и в теории, согласно которой возникновение культа Ленина - это рецидив русской религиозности, имевший место при содействии (может быть, частичном) Сталина. Но все эти объяснения неисчерпывающи, по крайней мере по двум причинам. Одна связана со Сталиным, другая - с большевистским движением. Безусловно, Сталин имел большое влияние на весь процесс создания культа Ленина, однако указание на его восточную натуру и религиозное воспитание в духе русского православия еще не объясняет в полной мере, почему он так поступил. Совершенно очевидно, что Сталин не придерживался религиозных взглядов в общепринятом понимании. Хотя он временами и использовал традиционные церковные выражения, например назвав членство в партии "святая святых", Сталин, как и другие старые большевики, был тверд в своем марксистском атеизме. Он признавал и поклонялся единственному богу - "богу истории", к которому он взывал от имени революционной России, выступая в 1920 г. в Бакинском Совете. Но именно это обращение свидетельствует о том, что марксизм Сталина имел своеобразный религиозный налет. Он представлял себе историю как драму столкновения добра и зла, в которой классы, государства и отдельные личности играют чрезвычайно важную роль. Более того, марксизм Сталина был набором догм по фундаментальным вопросам. С этих позиций привнесение с помощью культа Ленина в нарождавшуюся коммунистическую культуру России определенных обрядов и ритуалов могло показаться ему совершенно естественным, как, впрочем, и многим другим большевикам того времени. Доктринерский марксизм Сталина почти с самого начала был марксизмом по Ленину, или "марксизмом-ленинизмом", если использовать выражение, которое в России 30-х годов само превратилось в догму. Эта побудительная причина возведения Ленина и его учения на пьедестал дополнялась практической политической заинтересованностью в том, чтобы еще выразительнее подчеркнуть права старых ленинцев, подобных Сталину, в противовес бывшим противникам Ленина, к которым принадлежал Троцкий. Но другая, и главная, причина связана со значением Ленина в жизни Сталина. Когда Сталин в молодости начал отождествлять себя с Лениным, взяв его за образец героя в революционном движении и намереваясь стать его боевым товарищем, он сформировал для себя собственный культ личности, ставший главной осью, вокруг которой вращался весь его внутренний мир. Это был двойной культ, при котором Ленин и Сталин как два прославляемых вождя оказывались неразрывно 258 связанными с исторической судьбой русского коммунизма. Следовательно, взяв на себя инициативу в деле создания народного культа умершего Ленина, Сталин выразил глубоко скрытые мысли и (возможно, подсознательно) подготовил почву для будущего культа второго вождя. Такое объяснение основывается на предположении, что Сталин вообще-то не испытывал враждебных чувств к Ленину, несмотря на моменты напряженности в отношениях между ними, о которых шла речь выше. В сущности, единственным официально зафиксированным свидетельством неприязни может служить вскользь упомянутый "национальный либерализм товарища Ленина", который к тому же явился следствием излишне горячей реакции на упрек Ленина в торопливости при решении конституционных проблем. Конечно же, Сталин в самом деле не одобрял "национальный либерализм" и больше не считал больного Ленина 1922 и начала 1923 г. прежним гигантом. Не исключено также, что ухудшение здоровья он относил на счет, как ему представлялось, политических упущений Ленина. Возможно, конфликт возник еще и потому, что Сталин слишком рано начал действовать в роли второго вождя или официального преемника, то есть в роли, давно предусмотренной его собственным жизненным сценарием. Во время конфликта, однако, он не занимал по отношению к Ленину агрессивно-враждебной позиции; скорее можно говорить о воинственном настрое Ленина против Сталина. Ведь ссора с единственным человеком, так много значившим в его сознательной жизни, - с человеком, к которому, судя по имеющимся в нашем распоряжении немногим свидетельствам, он питал что-то вроде любви, - сопровождалась бы для Сталина чрезвычайно тяжелыми переживаниями. Такой оборот дела был бы чреват одними неприятностями, ибо даже и очень больной, но готовый к борьбе Ленин представлял собою грозного противника. И вряд ли у Сталина на этот счет были какие-либо иллюзии, когда он получил от Ленина последнюю холодно-враждебную записку, требовавшую извинений за грубую выходку по телефону в отношении Крупской. И когда через несколько дней Ленина парализовало, Сталин, должно быть, испытал чувство огромного облегчения. Но отношения, на которых покоится структура человеческого самоотождествления, обычно противятся разрушению. В рассматриваемом же случае это сопротивление должно было быть особенно сильным, поскольку объект личного культа имел не одну (Ленин), а двойную фамилию (Ленин-Сталин). И самооценка Сталина была, таким образом, тесно связана с его поклонением Ленину. По этой причине тяжелая болезнь и смерть 259 Ленина, возможно, принесли Сталину как политическое, так и психологическое избавление. Ленин, с которым не нужно было больше соперничать и которого теперь не было нужды опасаться, стал Лениным, которому можно было, как прежде, поклоняться и чьим заповедям можно было присягать на вечную верность, как это сделал Сталин в своей "клятвенной" речи. К такому Ленину можно было снова питать те безраздельные чувства благоговения и восторга, о которых Сталин, обычно не расположенный открыто признаваться в сокровенном, говорил 28 января, выступая перед кремлевскими курсантами. Но Сталин вовсе не был единственным большевиком, испытывавшим к Ленину подобные чувства и выражавшим их в тот период народной скорби, когда возник культ Ленина. Поэтому нам кажется, что объяснения данного явления, которые не учитывают феномена большевизма, страдают крупным недостатком. Рассмотренные во второй главе книги факты свидетельствуют о том, что большевистское движение содержало в себе скрытые тенденции к созданию культа Ленина. Они стали заметны при проявлениях чрезмерного превознесения его личности, имевших место в партии по различным поводам в последние годы жизни вождя. Необходимо понять (как это, по-видимому, к своему ужасу, обнаружил Ленин), что то были лишь предвестники будущих событий, представлявшие культ личности в зародыше. Со смертью Ленина исчезли все препоны, которые он при жизни воздвиг на пути свободного выражения чувств большевиков по отношению к нему, и сразу же стали заметны упоминавшиеся выше тенденции. До нас дошли свидетельства о рыдающей людской массе, когда Калинин 22 января объявил о смерти Ленина сотням делегатов, собравшихся на заседание съезда Советов. Большевики скорбели; мало того - у всех появилось чувство, свойственное внезапно осиротевшим людям. Это чувство нашло образное выражение в заголовке одной из статей "Правды" за 24 января, названной коротко: "Осиротелые". В том же номере была напечатана статья Троцкого, спешно переданная с Кавказа по телеграфу. "Партия осиротела, - говорилось в ней. - Осиротел рабочий класс. Именно это чувство порождается прежде всего вестью о смерти учителя, вождя". В редакционной статье, написанной Бухариным и озаглавленной "Товарищ", присутствовал аналогичный образ. "Товарищ Ленин, - писал Бухарин, - ушел от нас навсегда. Перенесем же всю любовь к нему на его родное дитя, на его наследника - на нашу партию". Еще более примечательная символика содержалась в обращении Центрального Комитета ко всем членам партии и трудящимся. Умер человек, говорилось в начале обращения, 260 под боевым водительством которого партия водрузила красное знамя Октября по всей стране. Умер основатель Коминтерна, вождь мирового коммунизма, любовь и гордость международного пролетариата, знамя угнетенного Востока, глава рабочей диктатуры в России. Продолжая в том же духе, обращение неожиданно сбилось на полумистический тон: "Но его физическая смерть не есть смерть его дела. Ленин живет в душе каждого члена нашей партии. Каждый член нашей партии есть частичка Ленина. Вся наша коммунистическая семья есть коллективное воплощение Ленина". В своей траурной статье Троцкий сказал то же самое, но более простыми словами. "В каждом из нас, - писал он, - живет частица Ленина - то, что составляет лучшую часть каждого из нас". В свете подобных фактов, число которых можно приумножить, нельзя согласиться с той точкой зрения, что культ Ленина был чужд самой природе русского коммунизма и что его можно объяснить только влиянием пережитков прошлого, носителем которых явился получивший церковное воспитание восточный большевик по имени Сталин. Этот культ в момент формирования представлял собою коллективное проявление партийных чувств к своему вождю. Некоторые из наиболее просвещенных (с точки зрения западной культуры) большевиков выражали свои эмоции особенно живо и горячо. Возможно, что редакционной статье Бухарина и недоставало ритуального ритма сталинской "клятвенной" речи (текст которой появился в "Правде" лишь 30 января), но зато ее эмоциональное воздействие было значительно сильнее, и она, по-видимому, в большей степени способствовала возникновениею культа Ленина. "Точно разрушилась центральная станция пролетарского ума, воли, чувства, которые невидимыми токами переливались по миллионам проводов во все концы нашей планеты, - писал Бухарин. - Товарищ Ленин был прежде всего вождем, таким вождем, каким история дарит человечество раз в сотни лет, по именам которых потом отсчитывают эпохи. Он был величайшим организатором масс. Точно великан, шел он впереди людского потока, направляя его движение". Бухарин постарался объяснить величие Ленина как руководителя масс необычайной чуткостью к их запросам. Но он же подчеркнул и авторитарные качества его руководства. "Он был диктатором в лучшем смысле этого слова, - заявил Бухарин. - Впитывая в себя, точно губка, все токи жизни, перерабатывая в своей изумительной умственной лаборатории опыт сотен и тысяч людей, он в то же время мужественной рукой вел за собой, как власть имеющий, как авторитет, как могучий вождь". И в заключение Бухарин следующим образом описал отношение к Ленину сподвижников: "Вряд 261 ли можно найти в истории такого вождя, который был бы так любим своими ближайшими соратниками. У всех у них было к Ленину какое-то особое чувство. Они его именно любили". Ссылаясь на ленинскую критику возвеличивания личности, советские публикации послесталинского периода осудили культ Сталина, процветавший в 30-е и 40-е годы, как не свойственное коммунистической идеологии явление. Культ личности якобы вообще противоречил самой природе коммунизма как движения и как системы72. Наше исследование заставляет усомниться в справедливости подобного утверждения. Оно по меньшей мере демонстрирует, что возникновение первоначального коммунистического культа личности не было какой-то аномалией. Напротив, этот культ явился естественным и непосредственным продуктом русского коммунизма, который как движение обрел в Ленине харизматического руководителя. Его собственная антипатия к восхвалениям ни в коей мере не обесценивает этот вывод. Данное обстоятельство доказывает лишь то, что первый и наиболее затяжной культ коммунистического лидера не был результатом стремления этого лидера к личной славе. Судьба "завещания" Хранившаяся в тайне в момент написания часть "Письма к съезду" несколько месяцев после того, как умер Ленин, оставалась нераспечатанной. Вероятно, для душевного равновесия Сталина было счастьем, что в те напряженные дни он продолжал работать, не ведая о том, что Ленин имел намерение сместить его с поста Генерального секретаря. Перенести этот удар было достаточно трудно и тогда, когда для него подошло время. В конце мая 1924 г. собрался XIII съезд партии, первый после смерти Ленина. Незадолго до этого, 18 мая, Крупская передала в Центральный Комитет секретную часть "Письма", присовокупив записи, продиктованные 24 - 25 января 1922 г., а также добавление от 4 января 1923 г. В сопроводительном документе она пояснила, что "Владимир Ильич выражал твердое желание, чтобы эти записи после его смерти были доведены до сведения очередного партийного съезда". Видимо, материал сначала попал к Сталину как Генеральному секретарю. Со слов других, Троцкий рассказывал, что пакет вскрыл Сталин в присутствии своего помощника Льва Мехлиса и еще одного работника аппарата ЦК, Сергея Сырцова. После прочтения Сталин якобы разразился бранью по адресу Ленина73. Затем 21 мая завещание представили Центральному Комитету, собравшемуся на пред- 262 съездовский пленум. Один из сотрудников секретариата Сталина, присутствовавший в качестве технического секретаря и впоследствии эмигрировавший, следующим образом описывает реакцию зала, когда Каменев зачитывал документ: "Мучительная неловкость парализовала собрание. Сталин, сидевший в президиуме, чувствовал себя приниженным и жалким. Несмотря на самообладание и деланное спокойствие, по лицу Сталина было видно, что решалась его судьба" 74. Избранный в предыдущем году XII съездом Центральный Комитет состоял из 40 членов и 17 кандидатов (с совещательным голосом). И хотя среди 40 членов были такие твердые сторонники Сталина, как Молотов, Ворошилов, Киров, Микоян и Орджоникидзе, ЦК отнюдь не контролировался Сталиным. Ничто не мешало этому органу последовать конкретной рекомендации Ленина, изложенной в добавлении от 4 января. И то, что ЦК не выполнил волю Ленина, явилось вовсе не показателем силы влияния Сталина как Генерального секретаря, а результатом его ловких политических маневров среди членов руководящей группы. Во время болезни Ленина Сталин удовлетворился ролью младшего партнера в неофициальном блоке Политбюро, или триумвирате. В него также входили честолюбивый Зиновьев и его верный союзник Каменев, которые все еще смотрели свысока на Генерального секретаря как на человека с ограниченными политическими способностями и которыми прежде всего двигал страх (а в случае Зиновьева - дух соперничества) перед Троцким. Боязнь прихода Троцкого к власти разделяли многие представители правящей группы. Ведь в случае низложения Сталина он в соответствии с завещанием Ленина явился бы логическим кандидатом на пост с огромным политическим влиянием. Поэтому правящая группа оказалась весьма восприимчивой к настойчивым призывам как Зиновьева, так и Каменева оставить Сталина в занимаемой должности. Зиновьев, в частности, сказал: "Товарищи, последнюю волю, каждое слово Ильича, мы, безусловно, должны считать законом... В одном вопросе, однако, мы с радостью можем сказать, что опасение Ильича не подтвердилось. Я имею в виду вопрос, касающийся Генерального секретаря. Вы все были свидетелями нашей совместной работы в последние месяцы. Как и я, вы могли убедиться в том, что опасения Ильича не оправдались"75. По словам Бажанова, голосование по предложению Зиновьева и Каменева о прекращении прений проводилось простым поднятием рук. Сталин был спасен. Оставалось решить, как поступить с сенсационным документом, и прежде всего следует ли и в какой форме ознакомить с ним партийный съезд. Против предложения Каменева не сооб- 263 щать о нем съезду выступила присутствовавшая на пленуме Крупская, и тридцатью голосами против десяти было принято решение - ознакомить с документом участников съезда в конфиденциальном порядке путем оглашения по делегациям основных партийных организаций и не обсуждать его на открытых заседаниях76. И вышло так, что вопрос о Сталине обсуждался лишь за кулисами XIII съезда. Р. Терехов, старый большевик, переживший сталинские чистки, участник XIII съезда, впоследствии вспоминал, что "завещание" "бурно обсуждалось" на заседании украинской делегации в присутствии Зиновьева и Каменева, что его так же горячо обсуждали" и в других делегациях77. Как видно, в момент оглашения "завещания" делегаты уже имели на руках проект постановления съезда относительно сохранения за Сталиным его партийного поста с условием, что он учтет критику Ленина в свой адрес. Сталин со своей стороны заверил, что устранит недостатки, о которых говорилось в завещании. "Решая этот вопрос, - заявил Хрущев в 1963 г., - партия исходила тогда из реального соотношения сил внутри ЦК и, учитывая положительные стороны Сталина как деятеля, поверила его заверениям, что он сумеет преодолеть указанные Владимиром Ильичом недостатки"78. Когда Сталин на послесьездовском пленуме вновь избранного Центрального Комитета предложил свою отставку, ее отклонение было, таким образом, делом предрешенным. На том основании, что "Письмо" Ленина адресовалось съезду и не предназначалось для прессы, решили его не публиковать. Но новость столь сенсационного характера, известная почти одной тысяче двумстам делегатам со всех концов страны, неизбежно должна была распространиться в партийных кругах, передаваемая из уст в уста. Она также стала известна за границей благодаря Максу Истмену, молодому американцу - стороннику Троцкого. Истмен изложил суть "завещания" и описал события, связанные с последними месяцами жизни Ленина и последующим периодом, в опубликованной в 1925 г. книге "После смерти Ленина". Троцкий, на которого Истмен сослался как на источник, уступая изрядному давлению Политбюро, опубликовал в партийном журнале "Большевик" статью с критикой книги Истмена и назвал все разговоры о "завещании" Ленина злонамеренной фальсификацией. Однако очень скоро лидеры оппозиции, включая самого Троцкого, начали остро критиковать Сталина, упоминая, помимо прочего, "завещание" Ленина и требуя опубликовать этот документ. Подпольные типографии оппозиции стали выпускать копии "завещания", которые, по словам Зиновьева, 264 конфисковывались секретной службой в качестве доказательства нелегальной печатной деятельности. "Почему, - вопрошал Зиновьев, - "завещание" Ленина стало нелегальным документом?"79. Примечания 1 Trotsky L. Stalin: An Appraisal of the Man and His Influence. N. Y., 1967, p. 357. Троцкий относит данный эпизод к Х съезду (My Life. N. Y., 1930). Об этом же он говорил и в ЦК 23 октября 1927 г. (The Real Situation in Russia. N. Y., 1928, p. 7). Если это действительно произошло во время Х съезда, то данный инцидент может объяснить, почему на послесъездовском заседании ЦК старшим по рангу секретарем избрали Молотова, а не Сталина. 2 Levin Moshe. Lenin's Last Struggle. N. Y., 1968, p. 35. Переписка, касавшаяся дискуссии по вопросу монополии внешней торговли, а также разъяснения относительно хода полемики см. в: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 188, 548 - 549. 3 Там же, с. 548. 4 Свидетельства того, что Сталин в самом деле настаивал на своей "ошибке", были впервые опубликованы в 1964 г. в мемуарах секретаря Ленина Фотиевой, по словам которой на письме Ленина от 13 октября 1922 г. Сталин написал: "Письмо тов. Ленина не разубедило меня..." (Фотиева Л. А. Из воспоминаний о В. И. Ленине. Декабрь 1922 г. - март 1923 г. М., 1964, с. 28). 5 Сталин И. В. Соч., т. 4, с. 31 - 32. 6 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 357. 7 См. выше, с. 160. 8 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы. М., 1959, с. 47. 9 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 38, с. 158, 183 - 184. 10 Сталин И. В. Соч., т. 5, с. 48. 11 Там же, т. 2, с. 365. 12 Там же, т. 8, с. 248. 13 Там же. т. 10, с. 51. 14 Pipes Richard. The Formation of the Soviet Union. N. Y., 1968, p. 281. 15 Сталин И. В. Соч., т. 13, с. 113. 16 Там же.т 8. с. 396. 17 Там же, т. 5, с. 238 - 239, 245. 18 Там же, с. 2. Об импровизированном характере речи свидетельствует тот факт, что выступление было опубликовано в "Правде" 12 января 1921 г. по "протокольной записи". 19 Ленин В. И. Соч., 2-е изд., т. 25, с. 624. 20 Относительно трех позиций и точки зрения Сталина см.: Пентковская В. В. Роль В. И. Ленина в образовании СССР. - "Вопросы истории", 1956, в"-- 3, с. 16 - 17; Pipes Richard. The Formation of the S oviet Union: Communism and Nationalism, 1917 - 1923, p. 271 - 272. 21 "Вопросы истории", 1956, в"-- 3, с. 17 - 18. 22 Весь этот эпизод был обнародован лишь после смерти Сталина. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 556 - 560; "Вопросы истории", 1956, в"-- 3, 265 с. 13 - 24; Levin Moshe. Lenin's Last Struggle, ch. 4; Pipes Richard. The Formation of the Soviet Union: Communism and Nationalism, 1917 - 1923, ch. 6. 23 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 211 - 213. 24 Это письмо Сталина полностью не публиковалось. Ссылки на него, в особенности на обвинение Ленина в "национальном либерализме", см. в: Ленин В. И., Полн. собр. соч., т. 45, с. 558. Частично текст письма приводит Троцкий в: The Stalin School of Falsification. N. Y., 1962, p. 66 - 67. 25 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 214. Другая точка зрения на эту конституционную проблему и на разногласия между Лениным и Сталиным по национальному вопросу см. в: Levin Moshe. Lenin's Last Sniggle, p. 58 - 63. В работе Исаака Дейчера говорится о разделении большевистских лидеров на две категории: на уповавших на силу "активистов" и идеалистов-"теоретиков". Профессор Левин считает, что суть проблемы не в русском национализме Сталина, а в том, что его подход к национальному вопросу с позиций сугубой управленческой эффективности противоречил более идеологическому подходу Ленина. 26 Хармандарян С. В. Ленин и становление Закавказской федерации, 1921 - 1923. Ереван, 1969, с. 361. Центральным органом управления при царизме являлась канцелярия наместника. Закавказский регион был разбит на пять губерний. 27 Там же, с. 96 - 98, 202 - 203. Об отсутствии предварительного обсуждения с тремя ЦК см.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 565 - 566. 28 Хармандарян С. В. Ленин и становление Закавказской федерации, 1921 - 1923, с. 203 - 205, 214 - 215. 29 Там же, с. 206, 217. О проекте Ленина см.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 255. 30 Хармандарян С. В. Ленин и становление Закавказской федерации, 1921 - 1923, с. 217. 31 Там же, с. 218. 32 Там же, с. 344. 33 Там же, с. 348, 369. 34 Там же, с. 351, 352 - 354. 35 Там же, с. 369 - 370. Возможно, в то время о близости Мануильского к Сталину не было широко известно. 36 Там же, с. 370. 37 Микоян А. И. Дорогой борьбы. Книга первая. М., 1971, с. 433. 38 Фотиева Л. А. Из воспоминаний о В. И. Ленине, с. 54. Последнюю приведенную выше фразу использовал Сталин в своем выступлении в Тифлисе 6 июля 1921 г. В московской печати эта речь не публиковалась. 39 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 356 - 362. 40 Фотиева Л. А. Из воспоминаний о В. И. Ленине, с. 63. 41 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 328, 330. 42 Цит. по: Trotsky L. My Life, p. 484. Фотиева добавила, что слово "бомба" употребил Ленин. Немного позднее в тот же день, сознавая, что его состояние ухудшается, Ленин изменил свое решение и уполномочил Троцкого ознакомить с материалами Каменева (там же, с. 482). 43 Там же, с. 486. 44 Trotsky L. Stalin: An Appraisal of the Man and His Influence, p. 366. Троцкий, как и Сталин, отказался, и с политическим докладом выступил Зиновьев. 266 45 Сталин И. В. Соч., т. 5, с. 232, 249, 253, 256, 262, 279. Готовя тексты выступлений к включению в собрание сочинений, Сталин заменил в процитированной фразе выражение "кусочек" на "кусок". Первоначальная формулировка в: Двенадцатый съезд РКП"б). Стенографический отчет. М., 1968, с. 204. 46 Двенадцатый съезд РКП(б), с. 95. По словам Л. А. Фотиевой (Из воспоминаний о В. И. Ленине, с. 56), письмо не только не было зачитано на съезде, но и ознакомление с ним глав делегаций накануне съезда Сталин организовал исключительно по настоянию работников личного секретариата Ленина. 47 Двенадцатый съезд РКП(б), с. 613 - 615, 573. Для иллюстрации преобладавшей на съезде атмосферы великорусского шовинизма Бухарин привел выдержку из беседы с одним из делегатов от окраинных регионов. "Ну, что у вас нового?" - спросил Бухарин. "Да что, ничего нового, - ответил он, - вот националов душим" (там же, с. 86). 48 Сталин И. В. Соч., т. 9, с. 65 - 66. 49 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 470 - 471. Сведения заимствованы из дневника дежурных секретарей, опубликованного в т. 45 (с. 457 - 486). Впервые материалы дневника были напечатаны в журнале "Вопросы истории КПСС" (1963, в"-- 2). Записи в дневнике охватывают период с 21 ноября 1922 г. по 6 марта 1923 г. Как сообщает Фотиева (Из воспоминаний о В. И. Ленине, с. 63), Ленин сказал ей 24 января 1923 г., что рассказанное Дзержинским 12 декабря об инциденте с Орджоникидзе глубоко его расстроило. Это случилось накануне второго приступа инсульта. 50 Поспелов П. Н. (гл. ред.). Владимир Ильич Ленин. Биография. 2-е изд. М., 1963, с. 622. В последние месяцы жизни Ленин начал подозревать, что политические соображения - прежде всего, вероятно, стремление Сталина изолировать его от политической деятельности - влияли на решения, касавшиеся его лечебного режима. 12 февраля Фотиева записала в "дневнике": "По-видимому, кроме того, у Владимира Ильича создалось впечатление, что не врачи дают указания Центральному Комитету, а Центральный Комитет дал инструкцию врачам" (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 485). 51 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 327 - 328. Над текстом письма Крупская написала, что письмо продиктовано с разрешения профессора Ферстера, а после текста добавила, что Ленин просил передать ответ по телефону (там же, с. 672). 52 Там же, с. 674 - 675. В примечании к этому собранию сочинений Ленина ссылка на Каменева и Зиновьева, наиболее близких товарищей Ленина, опущена. Полный текст письма впервые обнародовал Хрущев в своем секретном докладе, сделанном в 1956 г. Подробно этот инцидент разбирает Роберт Макнил в книге "Bride of the Revolution: Krupskaya and Lenin" (Ann Arbor, 1972). 53 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 329 - 330. 54 Tro tsky L. My Life, p. 485. 55 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 486; там же, т. 54, с. 675. 56 Там же, т. 45, с. 345 - 346. Согласно недавно опубликованным материалам, Фотиева проинформировала Сталина о письме Ленина к съезду сразу же после того, как оно было им продиктовано. Однако не ясно: Фотиева или Володичева показала Ленину добавление от 4 января 1923 г.? См. об этом: К истории последних ленинских документов (из архива писателя Бека, беседовавшего с личными секретарями Ленина). - "Московские новости", 23 апреля 1987 г.; "Завещание Ленина" (беседа В. П. Наумова с Л. Куриным). - "Правда", 26 февраля 1988 г. 57 И в России и на Западе высказывалось предположение, что, поскольку Ленин не писал Сталину по поводу инцидента до 6 марта, Крупская, по-видимо- 267 му, рассказала ему о случившемся лишь в первых числах марта. См., например: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 675 (примечание издателя); Daniels Robert V. The Conscience of the Revolution: Communist Opposition in Soviet Russia. Cambrige (Mass.), 1960, p. 181. Из подобной аргументации, однако, следует, что Ленин писал письмо в припадке гнева, хотя это и не обязательно так. Предлагаемая мною ниже интерпретация побудительных мотивов Ленина, хорошо согласуется с предположением о том, что он узнал об инциденте почти сразу же. И тот безусловный факт, что в момент инцидента скрыть свое глубокое огорчение происшедшим Крупской было несравненно труднее, чем в начале марта, придает этому предположению дополнительную убедительную силу. Поэтому я склонен согласиться с Луи Фишером, который утверждает, что, по всей видимости, 4 января Ленин уже знал об инциденте (The Life of Lenin. N. Y., 1964, p. 647). 58 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 474. О надежде и намерении Ленина выступить на XII съезде см.: "Вопросы истории КПСС", 1963, в"-- 2, с. 68. О том, что письмо предназначалось XII съезду, говорит его содержание. По этому вопросу см.: Поспелов П. Н. (гл. ред.). Владимир Ильич Ленин. Биография, с. 643. По словам Р. А. Медведева, письмо было отпечатано в пяти экземплярах: один - лично для Ленина