и не однажды. Только через восемнадцать часов после аварии мы нашли время подумать о том, как же она произошла. Трудно было себе представить, почему вдруг кормовая сфера заполнилась водой и люк отrрылся в то время, когда мы были уже на буксире. В действительности, оглядываясь назад, я должен признать, что в ту первую ночь под водой причины аварии не имели для нас никакого значения. Мы только знали, что сфера затоплена, а все наши мысли были сосредоточены на одном: удастся ли спасателям поднять нас наверх. В ситуациях, аналогичных нашей, ярко про являются индивидуальные особенности каждого. Роджер все время о чем-то думал, и мне казалось, что я даже слышал его мысли. Каждые несколько минут он произносил что нибудь вроде "Я думаю, что лучше всего, если они поднимут нас, захлестнув трос за носовую раму, в этом случае нагрузки были бы минимальны". Я старался не вступать в разговор прежде всего потому, что чувствовал себя совершенно разбитым от ожидания и отсутствия каких-либо непосредственных действий со стороны спасателей. Это было задолго до возвращения "Вояджера",а кислорода мы потребляли, как я считал, довольно много. Час за часом проходила ночь, Роджер, заметив мою безучастность, перестал думать вслух, и в результате потребление кислорода сократилось. Говорили мы очень мало, за исключением тех моментов, когда проверяли связь с "Сэром Тристрэмом" и помогла в этом, наверное, моя морская дисциплина. Каждое произнесенное слово и даже любая мысль, которая могла взволновать, требовали дополнительного расхода кислорода, поэтому нам следовало большую часть времени уподобляться растениям и действовать как разумные люди каждые полчаса, когда надо было работать с системой жизнеобеспечения. Тем временем на поверхности работа шла полным ходом. В Корк начали прибывать спасательные аппараты и оборудование. Когда стало известно, что туда около 2.30 утра, в четверг, будет доставлен из Галифакса "Пайсис-5", Петер Мессерви с группой спасателей вылетел в 10.15 вечера в среду.Начали воплощаться в жизнь все основные решения, и появились первые результаты проведенных накануне переговоров. Санди Хук, главный распорядитель фирмы "Викерс Оушеникс", тоже был направлен в Корк. Он вылетел туда из Барроу вместе с Петером Мессерви, так как был в курсе всех дел. Перед спасателями стояло множество проблем, о чем свидетельствуют многочисленные записи в их журналах в Барроу и Корке. Например, телефонограммы Олла Прайса, экспедиционного распорядителя фирмы "Хайко" - (владелец "Пайсиса-5"), в которых он сообщал о пилотах подводных аппаратов, вылетевших для участия в спасательных работах без паспортов. Ему надо было, кроме того, уладить все с транспортом для них и для специального оборудования. Начала вырисовываться вся сложность операции. По пути в порт аппарат подготовили для переброски воздухом, и через 25 минут после швартовки он уже двигался в сторону аэропорта, находясь в надежных руках Боба Эстауха. Боб хорошо знал свое дело и руководил группой в "Викерс Оушеникс" с удивительным энтузиазмом. Он был способен работать дни и ночи без сна, и главная ответственность за проведение спасательной операции должна была лечь на его широкие плечи. Подобно Оллу Прайсу в "Хайко", он все время информировал Корк о состоянии дел. События разворачивались так, как будто планировались не менее чем за неделю: "Пайсис-5" и "Пайсис-2" прибыли в Корк самолетами с интервалом в полчаса. В 3.30 утра, в четверг, приземлился самолет "Геркулес" канадских военно-воздушных сил с "Пайсисом-5" и группой пилотов на борту во главе со старшим пилотом фирмы "Хайко" Майком Макдональдом, которого хорошо знали в "Оушениксе". Затем в 4.12 приземлился самолет, доставивший "Пайсис-2", и сразу же оба аппарата были отправлены на пирс Корка, к которому в 8.15 утра должен был пришвартоваться "Вояджер". "ВОЯДЖЕР" ВОЗВРАЩАЕТСЯ Это была длинная ночь, холодная и сырая, за которой, казалось, никогда не придет рассвет. К утру, каждый раз, когда нам приходилось просыпаться, голова раскалывалась от боли. Особенно страдал Роджер, и было непонятно, почему ему так достается. Скруббер работал регулярно, кроме одного раза, когда мы проспали первый звонок таймера. Индикатор углекислоты ни разу не зафиксировал высокого содержания ядовитого газа в атмосфере кабины. Что же делать? Несомненно, оставлять все так и дальше нельзя, надо было принимать решение. Хотя Роджер сильно страдал от головной боли, но и мне тоже было нелегко. В конце концов мы поняли в чем дело. Ночью незаметно для нас положение наших тел изменилось: те ли подушки, на которых мы лежали, опустились со стороны наших голов, то ли аппарат отклонился назад, спрессовав ил. Мы долго не думали о причинах, но тем не менее стало ясно, что наши ноги оказались выше головы, а в таком положении голова заболит и в нормальных условиях. Что же делать? Опять потребовалось какое-то время для размышления. Я незаметно для себя опять уснул, но через несколько минут Роджер разбудил меня и сел. У нас было два решения: или приподнять подушки в головах, или перелечь головой в противоположную сторону. Казалось бы, нет разницы, какой вариант выбрать, но оглядываясь назад, вспоминаю, что размышления над этой проблемой на какое-то время поддержали нас. Подпереть чем-нибудь подушки было не так легко, как кажется. Во-первых, от этого было мало пользы, а, во-вторых, в абсолютной темноте наши попытки могли вообще ни к чему не привести, и поэтому мы предпочли все - таки развернуться на 180 градусов и лечь головой в ту сторону, где прежде были ноги. Включив маленькие верхние светильники, мы аккуратно передвинули на противоположную сторону и все наше ооборудвание. Особенно заботливо мы отнеслись к блокам системы жизнеобеспечения, а такие очень важные для нас вещи, как датчик углекислого газа и таймеры, надежно закрепили в легкодоступной точке недалеко от руки, рядом с барометром. К несчастью, кислородный баллон оказался у нас в ногах, и для манипуляций с вентилем необходимо было садиться. Нас успокаивало то, что хоть выключатель скруббера остался легкодоступным, как и ранее. Хотя все эти пертурбации заняли у нас около тридцати минут, под конец мы совершенно вымотались, но почувствовав, что нам стало значительно удобнее, снова погрузились в темноту. Мы еще раз убедились в том, что наше малейшее движение становится причиной учащенного дыхания и увеличения количества выдыхаемого углекислого газа. Это в свою очередь влекло за собой более продолжительную очистку воздуха и увеличивало потребление кислорода. Мы решили без крайней необходимости ничего не менять в отсеке. В то время, когда мы договорились как можно меньше думать и двигаться (это было ранним утром в четверг), "Вояджер" находился в часе хода от Корка, а подводные аппараты и оборудование уже в 7.30 ожидали на пирсе его прибытия. Это была длинная ночь для спасателей, сделавших все, чтобы успеть к погрузке и ничего не забыть. Подводные аппараты не сверхсложные устройства, но к ним необходимо различное вспомогательное оборудование и инструмент, специально спроектированный для них. "Пайсис-5", принадлежащий канадской фирме "Хайко", можно было спускать с борта "Вояджера", так как подъемное устройство судна могло обслуживать аппараты сходных модификаций. Прежде чем корабль выйдет в открытое море, следовало продумать систему зарядки аккумуляторов, поскольку могла возникнуть необходимость заряжать батареи сразу же после первого погружения, чтобы аппарат мог снова идти вниз. Все эти проблемы должны были решать специалисты, и поэтому более 80% персонала "Викерса Оушеникса" были в Корке или на пути к нему. В 8.15 утра, в четверг, "Вояджер" пришвартовался к пирсу в Корке, и немедленно началась погрузка. "Пайсис-5" и"Пайсис-2" были быстро перенесены на борт "Вояджера" большим портовым краном и закреплены на двух грузовых тележках на корме. Спустя два часа погрузка закончилась, и судно могло идти полным ходом к месту аварии. Во время погрузки какой-то корреспондент начал фотографировать, но Боб Фишер, один из пилотов "Оушеникса", быстро привлек его к работе такелажника, предложив фотографу положить камеру и взяться за оттяжку аппарата. Энтузиазм спасателей заражал всех. Петер Мессерви сказал несколько слов репортерам уже с трапа "Вояджера": Если все пойдет хорошо, мы должны вовремя выдернуть "Пайсис-3" на поверхность. Спасательный аппарат подойдет к "Пайсису-3" с подъемным канатом, и как только он подсоединит его, мы сможем поднять затонувший аппарат. Если погода будет хорошая, вся операция должна занять несколько часов. Когда случилась такая же авария, на спасение аппарата потребовалось меньше семи часов. Только погода может нам помешать. Одного не упомянул Петер Мессерви - того, что в "спасательной группе" в предыдущий раз был только он один. Авария с "Пайсисом-3" произошла в заливе Ванкувер за три года до описываемых событий, во время морских испытаний после ремонта аппарата в фирме "Хайко", когда еще не было таких систем сигнализации затекания кормовой сферы, как теперь. Во время испытательного погружения вода тоненькой струйкой затекала в кормовую сферу через дренажное отверстие, которое по правилам должно быть закрыто заглушкой.Пока аппарат работал на глубине 180 метров, его корма медленно тяжелела. Пилоты не сразу почувствовали неладное, а когда все поняли, уже было невозможно самостоятельно всплыть на поверхность: аппарат стал слишком тяжелым. Хорошо, что рядом работал еще один аппарат, который менее чем через два часа был спущен на воду для спасения затонувшего аппарата. Еще через полтора часа он зацепил его, и с судна начали подъем на поверхность. Петер Мессерви из опыта знал, с какими проблемами придется столкнуться его группе во время спасательной операции, и он сам все проверял вплоть до мелочей. А в это время в 150 милях от Корка в разбушевавшейся Атлантике менялись суда обеспечения. "Сэр Тристрэм" передавал свой пост вместе с Дэвидом Майо и Рольфом Хендерсоном гидрографическому судну военно-морского флота Англии, специально спроектированному для комплексных океанографических исследований "Хикэйт". Этот корабль появился на месте аварии в 5.45 утра. Последнее сообщение, переданное нам с "Тристрэма", касалось в основном событий в Корке и кроме того, нас предупредили, что возможны перерывы в связи, если судно на поверхности будет менять место. Из-за того что пингер звучал очень резко, мы убирали звук в тех случаях, когда не могла понадобиться связь. Когда же судно меняло место, мы наоборот, громкость увеличивали. Прошло два с половиной часа, прежде чем мы снова услышали поверхность. В 9.15 утра на фоне резких щелчков пингера раздался слабый голос. "Хикэйт" вызывал нас: ""Пайсис"! "Пайсис"! Говорит "Хикэйт", ответьте". Мы ответили, но наш голос они едва различили. Какое-то время они пытались улучшить связь, но погода продолжала ухудшаться из-за сильного западного ветра. Нам, правда, этого не сообщали, так как не хотели лишний раз волновать, чтобы у нас не усилилось сердцебиение и не участилось дыхание. Головная боль у Роджера продолжала усиливаться, и, когда я зажигал фонарик, чтобы проверить содержание углекислого газа, я видел его лежащим лицом вниз и сжимающим руками голову. Однако он ни разу не упомянул о своих страданиях. Нас угнетала только головная боль и высокая влажность в кабине, а вообще мы чувствовали себя хорошо и были полны надежд услышать что - нибудь новое от "Вояджера" и спасательных групп. Ждали мы недолго, но время на дне тянулось чрезвычайно медленно. В 10.30 утра "Вояджер" вышел из Корка. Перед этим он сообщил, что американский "КУРВ" (телеуправляемый подводный спасательный аппарат) подключен к спасательным работам и уже находится на борту самолета, летящего из Сан-Диего в Корк. Канадский кабелеукладчик "Джон Кейбот" шел в Корк, чтобы принять на борт "КУРВ". Он шел средним ходом к месту якорной стоянки, с которой он мог бы уйти в море при любой фазе прилива, а для передачи "КУРВ" с берега на борт судна была подготовлена баржа. "Аппараты в пути к нам, все системы устанавливаются на борту и будут подготовлены вовремя" - такое сообщение мы приняли в четверг утром. Не прошло и 24 часов после аварии, как помощь, которую можно было себе только представить, была уже в пути. Это было английское судно, на борту которого стояли канадские аппараты, оснащенные американским оборудованием и управляемые канадскими и английскими пилотами. В то время, однако, когда "Вояджер" шел к "Хикэйту", по-прежнему дул западный ветер, который уменьшал скорость судна. На глубинах более 100 метров мы не замечали плохой погоды. Аппарат качает около поверхности, особенно при крупной волне. Мы это очень остро почувствовали, когда висели на буксирном конце, пока он не оборвался. Судно обеспечения, а в данном случае "Хикэйт", было совершенно беззащитным перед штормом, но все-таки наиболее уязвим был гидрофон подводного телефона. Этот небольшой цилиндр размером с кружку висел у борта судна на кабеле и страховочном конце, из-за чего связь ухудшалась вместе с погодой. Утром во время нескольких получасовых сеансов связи мы ничего не слышали с поверхности. Была моя очередь тратить энергию на волнения, связанные с теми небольшими проверками, которые мы вели. Я лежал в абсолютной темноте и думал о простой сигнализации с поверхности, в случае если связь будет нарушена. Потом взял записную книжку и записал в нее инструкцию по сигнализации: "С судна обеспечения в период ожидания в воду бросают заряды с интервалом в полчаса. Когда начинается спасательная операция, в воду бросают один за другим три заряда". Заряд представляет собой небольшой пакет, похожий на ручную гранату, который бросают за борт, и он взрывается, достигнув глубины 5-6 метров. Эти взрывы можно услышать по подводному телефону. Когда наконец к середине дня был восстановлен контакт с поверхностью, я изложил им свои соображения о сигнализации, а также обрисовал положение с кислородом, канистрами гидроокиси лития и напряжением в батареях. Посылать подобные советы, конечно, напрасная трата сил и кислорода: на "Хикэйте" было достаточно специалистов, тогда как для нас это оборачивалось дополнительным расходом воздуха. Четверг прошел без каких-либо происшествий. Ожидали прибытия "Вояджера" и экономили кислород. Падающие со стен капли конденсата стали привычными и больше нас не беспокоили. Меня немного озадачило, что мы расходуем кислород из расчета 0,3 литра на человека в минуту, а это на 0,05 литра больше, чем планировалось на поверхности, но мы тогда не знали об их точных вычислениях. Было похоже, что до полуночи ничего не произойдет, и мы молча отдыхали. Каждое слово, сказанное без необходимости, - это несколько секунд, отнятых у спасателей, а каждое бесполезное движение могло сократить время для спасения на минуты. Даже мысли и волнение могли украсть время, отведенное нам для выживания. В полдень я почувствовал в ногах судороги. Это было вполне терпимо, но они могли повториться в любой момент, а мы лежали вместе, и, чтобы избавиться от них, надо было либо вытянуть ноги, либо перевернуться, но при этом не побеспокоить Роджера, который героически превозмогал головную боль. Начало сказываться повышенное содержание углекислого газа. Головная боль усиливалась каждые полчаса во время работы с датчиком кислорода и даже от разговора по подводному телефону. Звук таймера стал совершенно невыносимым и воспринимался каким-то резким, звенящим. Похожее состояние испытываешь при гриппе, когда лежишь в холодной, нетопленой комнате и каждые полчаса звонит будильник, словно напоминает тебе, что ты еще жив. С нашим положением трудно было смириться, а тем более привыкнуть к нему, так как требовалось ничего не делать, а только поворачиваться, спать от таймера до таймера и не волноваться из - за шума. Но и при этом возникает проблема, как проснуться в нужное время после 30-минутного воздействия на вас углекислого газа. Наверху почувствовали, что мы потеряли всякий интерес к происходящим событиям, и, чтобы как - то поддержать нас, в 9 вечера, в четверг, сообщили о скором прибытии "Вояджера", который находился всего в четырех часах хода. Они очень беспокоились, что мы можем ждать "Вояджер" раньше, чем это предполагалось, но для нас час или два значения не имели, так как наша жизнь измерялась получасовыми периодами. Нам было все равно, день сейчас или ночь, но это имело большое значение для спасательных команд. Оставалось еще целых четыре часа хода к району аварии, а для спуска "Пайсиса-2" на воду уже были подготовлены все системы. И сделать это можно было, как только "Вояджер" встанет над нами. Многие, спасатели не спали уже со вторника, с тех пор как они обеспечивали наше погружение, начавшееся в час ночи, в среду. В 11.20 вечера, в четверг, когда все было готово для спуска на воду "Пайсиса-2", заговорил наш подводный телефон: "Видим "Викерс Вояджер"" - первое сообщение, а затем: ""Пайсис-2" с Дезом Д'Арси и Роем Брауном скоро идет вниз". Эти сообщения были для нас как порция свежего воздуха, как проблеск дневного света.Наше судно обеспечения, которое накануне покинуло место аварии, взбудоражив нас шумом своих винтов, теперь снова было в поле зрения "Хикэйта", дежурившего над нами, и ему оставалось всего один час хода. На поверхности было темно, но события, развивались очень быстро. Первым делом надо было переправить Рольфа Хендерсона обратно на "Вояджер", чтобы он наладил с нами связь, и тогда "Вояджер" снова мог бы взять на себя обязанности судна обеспечения. Дэвида Майо оставили на "Хикэйте", так как корабль продолжал играть важную роль в спасательной операции. В третий раз за последние 36 часов подводный телефон донес до нас простое сообщение: ""Пайсис"! "Пайсис"! Я "Хикэйт". "Вояджер" скоро вызовет вас и после этого возьмет руководство на себя". Мы ждали, когда на "Вояджере" в шахте укрепят гидрофоны, после чего он должен выйти в позицию над нами и вызвать нас. И вот мы слышим новый голос из динамиков подводного телефона: - "Пайсис"! "Пайсис"! Я "Вояджер", проверка. - Слышим вас громко, и отчетливо,-ответили мы,- с возвращением! - "Роджер" (это было названо не имя одного из нас, а кодовое слово, означающее полное понимание), мы скоро спускаем "Пайсис-2". Наконец-то это свершилось. Скоро "Пайсис-2"-аппарат, подобный нашему, будет в воде и начнет погружение. ПОИСК НА ДНЕ Пока на "Вояджере" готовились к спасательным работам, мы, находясь на дне, испытали большое облегчение только от того, что он вернулся. Я мог представить себе обстановку на судне. Наша своеобразная группа под руководством Рольфа Хендерсона работала бок о бок с пилотами, водолазами и техниками, присоединившимися в Корке. Все работали без сна, без смены и даже без возможности нормально поесть. Водолазы не снимали своих гидрокостюмов и накидывали прямо на них комбинезоны, чтобы как-то укрыться от непогоды. Пилоты были в комбинезонах, а остальные в том, в чем они были двое суток назад.Каждый помнил о времени. С тех пор как мы начали свое погружение, прошло 48 часов, и система жизнеобеспечения"Пайсиса-3"имела еще в запасе 24 часа. - Время.. - размышлял вслух сэр Леонард Редшоу, руководитель группы судостроения в фирме "Викерс", когда узнал, что мы затонули. - История аварий с подводными лодками-история о том, как истекает время. Петеру Мессерви он сказал следующее: - Возьмите все, что вам может понадобиться, абсолютно все. Исходите из того, что все будет против вас. И действительно, все восставало против спасателей. Погода была плохой. Даже в тяжелых условиях работ по контракту наблюдатель от заказчика не смог бы припомнить случая, когда бы аппарат спускали с такими трудностями, как в эту ночь. К сильной зыби и высокой волне еще добавился сильный ветер. Каждый участник операции: и капитан судна Лен Эдвард, и руководитель работ, и пилоты, и водолазы все понимали степень риска, но ни у кого не появилось даже мысли о промедлении со спуском "Пайсиса-2". Наиболее уязвимой была надувная резиновая лодка "джемини". Она могла пострадать и от непогоды, и от механических повреждений. Ею пользовались для доставки водолазов на аппарат после спуска его на воду и перед подъемом на борт судна. Лодка прочная, но ее может перевернуть на крутой волне сильный порыв ветра. Когда на ней установлен мотор, ей противопоказаны и дождь, и брызги, возникающие при быстром движении, однако если работать на ней аккуратно, она может быстро подойти туда, где она необходима. Обычно перед началом работ с аппаратом за борт судна спускали две таких "джемини". В 1 час ночи, а точнее, в 1.07 все было готово для спуска "Пайсиса-2". В его манипуляторе был зажат специально спроектированный зажим, который следовало ввести в люк кормовой сферы "Пайсиса-3". Его спроектировали таким образом, что будучи введенным и отпущенным, он уже не мог выйти оттуда. Зажим крепился к борту "Пайсиса-2" плавучим канатом 160 миллиметров в окружности. "Вояджер" медленно двигался к буям, обозначавшим наше местонахождение на дне. Капитан дал разрешение спустить "джемини". Итак, занавес поднялся, а подвесной мотор на "джемини", маленький, но один из ведущих актеров в предстоящем действии, отказался играть свою роль. Можно было попытаться запустить мотор, но "Вояджеру" в шторм было очень трудно стоять на одном месте, и поэтому на все попытки оживить мотор отводилось всего несколько минут. Упрямое нежелание моторов работать произвело какое-то болезненное впечатление, особенно когда еще два двигателя отказались заводиться. В полночь, после того, как всем пришлось переключиться с подводного аппарата на небольшую резиновую лодку и ее подвесные моторы, из-за чего начало работ отодвинулось еще на час, рухнули все надежды. Этот первый срыв в спасательной операции со всей жестокостью показал, что никогда нельзя полагаться на случай. Всем стало ясно, что предстоит долгая и рискованная работа. Наконец после 2 часов ночи один мотор ожил. "Вояджер" снова двинулся к буям. Два пилота "Пайсиса-2" сидели в своем аппарате и терпеливо, насколько это было возможно, ожидали спуска, проверяя и перепроверяя все системы. Дез Д'Арси и Рой Браун, два наиболее опытных пилота в "Викерсе Оушениксе", научились ни в чем не полагаться на случай. - Мы двое, в "Пайсисе-3", тоже ждали, но для нас часовая задержка пролетела, наверное, быстрее, чем для них. Мы связались с поверхностью и сообщили, где, по нашему мнению, был наш аппарат относительно пингера. Мы точно, знали глубину, где в последний раз оставили маяк, - 1270 футов. Глубиномер в кабине показывал сейчас 1575 футов, но глубина медленно растет к западу, что мы установили во время нашего погружения, а это означало, по нашим оценкам, что мы находились западнее пингера и недалеко от кабеля. Так как аппарат не двигался да к тому же стоял вертикально на корме, мы не могли определить примерное направление на пингер. Если бы мы сделали это, спасательный аппарат легко нашел бы нас, выйдя с помощью гидроакустическго пеленгатора на пиигер и затем двигаясь в противоположном направлении. В течение последних двух дней мы почти постоянно слышали этот пингер, и он звучал так, как будто мы сидели на нем верхом. Звук в воде не распространяется на большие расстояния, поэтому человеческое ухо может слышать пингер громко и отчетливо только тогда, когда он совсем рядом. Без сомнения, плохие условия в кабине отрицательно повлияли на наш здравый смысл и способность логически мыслить. После сеанса связи и нашего пространного сообщения о пингере мы поймали себя на том, что оба очень напряженно прислушиваемся и пытаемся уловить звуки, возникающие при спуске аппарата на воду, а такое напряженное внимание сжигало кислород из наших запасов. А поэтому, когда Роджер сел и стал очень напряженно вглядываться в иллюминатор, пытаясь увидеть светильники "Пайсиса-2", я уперся в его плечо и заставил его лечь. В 2.14 ночи, в пятницу, "Пайсис-2" покинул качающуюся палубу "Вояджера" и оказался в воде. Через шестнадцать минут от него отцепили буксирный конец, и он начал погружение. Мы с облегчением услышали первые переговоры между ним и кораблем: - ""Вояджер"!, "Вояджер"! Я "Пайсис-2"! Проверка связи, прием". Нас ничто не могло успокоить сейчас. Лежа в темноте, мы с нетерпением ждали, когда нам можно будет подключиться и принять участие в трехстороннем разговоре между "Вояджером", "Пайсисом-2" и нами. "Пайсису-2" предстояло пройти почти четверть мили до дна. Он медленно опускался, сжимая в манипуляторе зажим, в то время как с палубы "Вояджера" травили за борт канат. "90 футов... 135 футов... 180 футов", - слышали мы Деза Д'Арси, называвшего свою глубину "Вояджеру". Его голос стал отчетливее, когда аппарат ушел из сильно турбулизированного поверхностного слоя. Роджер снова сел, чтобы наблюдать за светильниками, а я лежал, сжимая в руке микрофон подводного телефона. "270 футов.. 360 футов.. 450 футов". Все было хорошо слышно, и голос, хотя и отдаленный, становился громче. Первым признаком приближения спасателей мог быть слабый свет их светильников. Это могло выглядеть так, как будто приближается ночью автомобиль, едущий по извилистой горной дороге. Наши глаза настолько привыкли к полной темноте, что, несмотря на периодическое зажигание тусклого фонаря, мы различали в свете люминисцирующей шкалы глубиномера очертания его оборудования внутри кабины, в том числе и друг друга. В таком состоянии мы могли бы издалека увидеть светильники аппарата. "825 футов.. 915 футов ..." "Пайсис-2" приближался к дну. Связь с поверхностью работала неустойчиво. Иногда "Вояджер" запрашивал глубину, вызывая их по нескольку раз. Как это ни смешно, но связь"Пайсиса-3" с "Вояджером" была лучше, и я решил помочь им. - "Вояджер", я "Пайсис-3"! "Пайсис-2" сообщает, что его глубина 915 футов, прием. - "Роджер"! "Пайсис-3"! Спасибо. Затем Дез Д'Арси и я связались друг с другом, но мешали искажения. - Хорошо... слушаю... голос. Будем... скоро. Нетрудно было по этим отдельным словам понять смысл всего сообщения, но мы догадывались, что аппарат в это время дрейфует по течению, удаляясь от нас. Об этом нам говорил, во-первых, голос Деза Д'Арси, хотя и отчетливый, но достаточно тихий, и, во-вторых, в наше поле зрения не попадали светильники "Пайсиса-2". - 1005 футов... 1095 футов. Трехсторонние переговоры продолжались, а потом некоторое время до нас вообще ничего не доходило. В "Пайсисе-2" на глубине 1095 футов пилоты услышали неприятный звук. Это у них ооборвалось крепление плавучего каната, несмотря на то что с борта"Вояджера" вытравили много слабины. В интересах безопасности канат прикрепили к корпусу так, чтобы он мог оторваться, как только зажим будет заведен в люк "Пайсиса-3" и аппарат начнет отходить в сторону. Эти крепления и были вырваны плавучестью каната еще до того, как аппарат дошел до дна. Дез Д'Арси знал, что он обязан немедленно сообщить об этом на поверхность, но он знал также и то, что мы слушаем внимательно каждое слово и такое его сообщение может сильно расстроить нас. Возможно, несколько креплений еще держало, но Дез и Рой не могли точно знать этого. Когда через несколько секунд канат согнул своей плавучестью стальной манипулятор, удерживающий зажим, ситуация стала однозначной. "Пайсис-2" был на время выведен из строя как спасательный аппарат. Его собственное положение становилось довольно рискованным, но Дез спокойно сообщил на поверхность: - "Вояджер"! "Вояджер"! Я "Пайсис-2"! Крепление оборвалось, глубина 1140 футов. Прием. Я слышал сообщение, но, поскольку в тоне, которым оно было передано не чувствовалось ни страха, ни досады, мы восприняли его спокойно. Я подумал: "Все хорошо". Крепления оборвались, но, к счастью, мы ясно не представляли себе, что держали эти крепления и какая трудная ситуация сложилась из-за их обрыва. - "Вояджер" ответил немедленно, как будто ожидал этого сообщения. - "Роджер"! "Пайсис-2"! Продолжайте погружение и ожидайте инструкций. Прекрасно! Аппарат шел вниз и мог скоро найти нас. Мысль об оборванных креплениях быстро вылетела из моей головы, но пилоты "Пайсиса-2" случившееся восприняли как удар. Они должны были завести в кормовой люк нашего аппарата зажим с прикрепленным к нему канатом, который позволил бы вытащить нас на поверхность. И теперь это было невозможно. ...1280 футов, 1370 футов. "Пайсис-2" продолжал погружаться. Связь между ним и "Вояджером" немного улучшилась, но я тем не менее почувствовал, что не следует вмешиваться и устраивать трехсторонний обмен сообщениями. Мы оба очень устали, и из - за возбуждения концентрация углекислоты в атмосфере кабины резко возросла. Для того чтобы лучше слышать, мы вообще не включали скруббер последние 45минут, забыв о нашей основной задаче: спокойствии, неподвижности, потреблении минимума кислорода и терпеливом ожидании. На поверхности запланировали, что "Пайсис-2" за час дойдет до грунта, но только в 3.40 он оказался на дне и начал гидролокатором искать нас. С внешней стороны нашей сферы был укреплен небольшой блок, называемый маяк-ответчик, который мог отвечать на запрос, подаваемый на определенной частоте со стороны. При этом сигнал, издаваемый маяком, отражался на телевизионном экране в запрашивающем аппарате. Судя по первым сигналам, "Пайсис-2" был довольно далеко от нас. Мы слышали слабые посылки его локатора. "Тик... тик... тик"-как будто тикали часы, блуждающие по океаническому дну в поиске какой-то цели. Локатором можно работать двумя способами. При работе одним способом используется маяк ответчик (с ним мы уже познакомились). При работе другим способом -по принципу пассивной локации - в определенном направлении излучается сигнал, и затем он возвращается, отразившись от крупного объекта, например скалы или другого аппарата. Здесь требуется определенный опыт. В то время как луч гидролокатора сканирует в вертикальной плоскости, аппарат вращается вокруг вертикальной оси. Ощупав таким образом дно вокруг себя, можно переместиться в новое положение и продолжить поиск. Дез и Рой проделывали все это очень тщательно, а мы в это время слышали слабые "тик... тик.. тик...". "Вояджер" ждал в 1575 футах над нами, и его, как и все остальные суда, швыряло штормовое море. Необходимо было найти нас как можно скорее. Наконец локатор "Пайсиса-2", работающий в режиме поиска маяка-ответчика, уловил очень слабое эхо с расстояния одной мили. Для аппарата это долгий путь и пока не произошло ничего непредвиденного, надо было действовать немедленно. В это время в "Пайсисе-2" появилась течь. Вода потекла в обитаемую сферу, где находились пилоты, и, если бы ее струйка превратилась в большую струю, положение "Пайсиса-2" могло бы оказаться более тяжелым, чем наше. К счастью, это была слабая струйка морской воды, затекающая через один из вводов с поврежденным уплотнением. Тем не менее выход из сложившейся ситуации был только один - немедленно всплыть на поверхность для устранения дефекта. Мы ни разу не слышали переговоров между "Пайсисом-2" и "Вояджером", которые бы приносили нам плохие новости: или связь была плохая, или пилоты "Пайсиса-2" так скрывали свои эмоции, что по их интонациям ни о чем нельзя было догадаться. "Пайсис-2" очень быстро освободился от водяного балласта и оторвался от дна, устремившись наверх, к штормовой поверхности. "Оторвались от грунта", - сообщил Дез Д*Арси. Расстроенные, мы слушали глубину, которую он называл: "640 футов.. 546 футов... 456 футов...". Затем голос замер, и на фоне шума волн и звуков, издаваемых морскими обитателями направляющимися куда-то по своим делам, можно было слышать только пингер. В 4.18 "Пайсис-2" всплыл на поверхность. С начала его погружения прошло 2 часа 20 минут. Наверное, было хорошо, что мы находились в каком-то оцепенении и почти не прореагировали на случившееся. Нас снова оставили одних на глубине. Мы не слышали больше знакомых голосов и теперь могли немного отдохнуть. Все происходящее казалось нереальным. Наша вторая канистра поглотителя углекислоты испустила дух. В течение 29 часов (или в общем 58 человеко-часов) под воздействием влажности, близкой к 100%, гранулы гидроокиси лития так насытились влагой, что были уже не в состоянии поглощать углекислоту. "Пайсис-2" оставил нас, головная боль из-за высокой концентрации углекислого газа стала мучительной. Легче всего было повернуться и уснуть. И снова спасатели с "Вояджера" как будто почувствовали наше состояние. "Пайсис-3"! Я "Вояджер"! У нас небольшие трудности с манипулятором "Паисиса-2". Ничего серьезного. Мы скоро спускаем "Пайсис-5". Предлагаем проверки связи через 15 минут. Подтвердите прием сообщения двумя щелчками вашего передатчика. Эти инструкции очистили воздух в кабине лучше, чем что-либо другое. Новости о "Пайсисе-5" подняли наше настроение, а проверки связи через 15 минут должны были держать нас начеку. Ответы без разговоров только щелчками передатчика позволяли экономить кислород, а эти щелчки улавливались чувствительной аппаратурой, установленной на "Вояджере". "Пайсис-2" успешно подняли на борт в очень трудных условиях, и сразу его облепили инженеры и техники "Вояджера", которые занялись поломанным манипулятором и поврежденным вводом. Обсуждались также трудности доставки плавучего каната на глубину более 750 футов. Тем временем сформулировали цель и задачи следующего погружения. Спасательный аппарат с зажимом должен был погрузиться прямо над "Пайсисом-3" и, увлекая за собой канат, который сильно ухудшал маневренность аппарата и усложнял пребывание его на грунте, как можно быстрее дойти до дна, а достигнув грунта, запеленговать "Пайсис-3", найти его, прикрепить к нему зажим и отойти в сторону, освободив канат. Погружение "Пайсиса-2" дало ценную информацию для руководителей операции Петера Мессерви и Боба Эстауха. Разочарование не овладело ими, так как "Пайсис-5" был почти готов к погружению. В 4.30 подводный телефон ожил для очередной проверки связи. Упрямый пингер звучал раздражающе громко. Может быть, уменьшить громкость, или между сеансами связи совсем выключить подводный телефон? Тогда мы к полной темноте добавим полную тишину и наверняка уснем. Мы немного убавили громкость и из-за этого пропустили следующий сеанс проверки связи. - Проснись, проснись, "Пайсис"! - донесся через полтора часа ободряющий голос. Мы не играли никакой роли в спасательной операции, и наша психика начала сдавать. "Пайсис-5" спустили на воду в 5.45 утра. Он был очень похож и на"Пайсис-2", и на "Пайсис-3", но из-за несколько иной системы погружения и всплытия аппарат после того, как его освобождали от буксирного конца и прежде чем скрыться под водой, дольше оставался на поверхности. Очевидно, это обстоятельство сейчас мешало, потому что из - за шторма и зыби аппарат, находясь на поверхности дрейфовал и уходил с самой выгодной для погружения точки, расположенной над нами. Лен Эдвард капитан "Вояджера", снова приблизился к нашему маркировочному бую. Его интуиция подсказывала ему, где мы находимся, хотя локатор "Вояджера" временами показывал другое место. Лен Эдвард в течение последних двух дней почти не покидал капитанского мостика, а его помощники и члены команды или стояли на вахте, или принимали участие в подготовке аппаратов к погружению. Никого не интересовало, который сейчас час, день или ночь, и каждый сознавал, что сейчас время против них: ведь любая задержка или неудача увеличивали продолжительность спасательной операции на минуты, а возможно, и на часы. Как только "Пайсис-5" скрылся под водой, незнакомый голос с канадским акцентом донесся из наших дмнамиков: - Я "Пайсис-5"! Оторвался от поверхности, все хорошо, глубина 50 метров. Глубина 50 метров? До сознания медленно доходили эти слова. Второй аппарат, который всего 36 часов назад был на другой стороне Атлантики, сейчас находится над нами и идет вниз. Мы не знали, что он держит в своем манипуляторе специальный защелкивающийся зажим - точную копию того, который применялся в предыдущей спасательной операции: когда "Пайсис-3" затонул у побережья в Канаде. Экипаж "Пайсиса-5" намеревался зацепить этот зажим за нашу подъемную скобу. - Глубина 200 метров, все хорошо. Я смутно знал, сколько футов в метре, и простое суммирование потребовало определенных усилий, хотя для перевода 200 метров в футы надо было взять трижды по 200 и добавить еще пять футов. Мы слушали, как медленно идет погружение. Прошло уже около 30 минут. Когда "Пайсис-5" пошел вниз, мы снова начали волноваться, и содержание углекислого газа в атмосфере кабины стало расти быстрее. С трудом сохраняя спокойствие, мы опять отложили замену кассеты с поглотителем, стараясь продлить работоспособность нашей системы жизнеобеспечения. В 6.15 утра "Пайсис-5" достиг дна, и мы обменялись с ним несколькими словами. Мы также слышали его в некотором удалении от нас, но экипаж не испытывал трудностей с буксировкой подъемного каната. Наше настроение поднялось, как только аппарат начал поиск. "Тик... тик... тик...", - начал ощупывать его локатор дно вокруг аппарата. Около десяти минут улавливался слабый сигнал нашего маяка-ответчика. Цель оказалась удивительно близко, и аппарат двинулся вперед. Очень скоро экипаж понял, что метка на экране - это не "Пайсис-3", и аппарат остановился, чтобы снова начать поиск гидролокатором. Шесть долгих часов "Пайсис-5" безуспешно искал нас. Это было почти невероятным, что, аппарат не мог нащупать нас гидролокатором. Тогда никто не знал, что мы имели один шанс из тысячи, так как мы лежали кормой вниз в небольшом углублении, спрятавшем нас от локатора. Открыты мы были только с одного направления, да и то в очень небольшом секторе. Их поиск походил на поиск иголки в стоге сена или на попытку бросить пенни на шестипенсовик, лежащий на дне глубокого плавательного бассейна. Поисковый аппарат "Пайсис-5" двигался во всевозможных направлениях, исследуя любую цель, появляющуюся на экране. Перепробовали все возможные методики. Во время одного из маневров "Пайсиса-5" я спросил у экипажа, на какой глубине они ищут. - 107 - 460 метров, - пришел ответ (1508 футов). Затем пилот попросил нас посчитать в микрофон, пока он будет разворачиваться на запад в сторону больших глубин, - Считайте до 50, мы попытаемся взять пеленг на вас, - произнес голос с уже знакомым канадским акцентом. Пока я считал в микрофон подводного телефона, "Пайсис-5" медленно поворачивался на одном месте, внимательно слушая, в каком направлении звук имеет максимальную громкость."Пайсис-3" действовал подобно пингеру, постоянно посылая сигналы так, чтобы спасательный аппарат по максимальной громкости звучания мог определить направление на него. Однако голос все - таки глох и терялся в море, и определить направление его громкого звучания было почти невозможно. Экипаж "Пайсиса-5" снова и снова пытался запеленговать нас. Мы продолжая считать, очень быстро переходили на шепот. Это, конечно, увеличивало расход кислорода, но игра стоила свеч. К сожалению, "Пайсис-5" так и не смог уловить направления. В 7.30 утра после консультации с "Вояджером" "Пайсис-5" направился к пингеру, укрепленному на кабеле. Его из аппарата было слышно громко и отчетливо. Мы все время пытались быть в курсе событий, но, так как информация к нам приходила от случая к случаю, мы с Роджером иногда не знали, что творится вокруг. С "Вояджера" все внимание было обращено на "Пайсис-5" и его поиск, а мы в "Пайсисе-3" в основном спали, перемежая сон сеансами проверки связи. Однажды я проснулся, уверенный, что слышу "Пайсис-5" совсем рядом, в другой раз мы услышали переговоры между "Пайсисом-5" и поверхностью о двух пингерах, прослушиваемых на дне, и о том, что один из них находится далеко. Около 8.00 утра "Пайсис-5" подошел к пингеру, оставленному нами на кабеле, где мы работали. Море, подобно факиру, демонстрировало нам всякие фокусы. На поверхности гулял шторм. Мы лежали в небольшой ложбине, а в это время экипаж аппарата, совершенно сбитый с толку, гонялся за эхом и шумами от цели, которая то появлялась, то исчезала. Время безжалостно уходило. Помимо поиска на дне нас начали искать с "Вояджера" и с помощью гидролокатора, и с помощью интуиции капитана и других участников спасательной операции и наконец точно установили место, где мы находимся. В 9.47 утра на "Вояджере" было решено вызвать "Пайсис-5" наверх и наводить его на цель с поверхности, отбуксировав для погружения прямо над нами. "Пайсис-5" оторвался от дна. Прошло еще несколько часов, и наша канистра с поглотителем могла только поддерживать концентрацию углекислого газа на допустимом уровне. Мы еще медлили с ее заменой, так как боялись физических усилий, но самое главное - нам было страшно доставать последнюю канистру. МЫ ПЕЛИ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ Когда в пятницу утром "Пайсис-5" всплыл на поверхность, водолазы с трудом завели буксирный конец - море сильно штормило. В стальной клешне манипулятора был зажат защелкивающийся зажим с прикрепленным к нему подъемным канатом, который надо было еще собрать, так как он плавал на поверхности. Необходимо было постоянно обеспечивать слабину каната, чтобы не порвать его во время буксировки и подъема "Пайсиса-5" на "Вояджер". Тем временем представители прессы пытались разузнать, что же происходит. Кроме "Вояджера", американского корабля "Иолус" и английского "Хикэйта" па месте событий появилось несколько небольших судов, в основном рыболовных траулеров с корреспондентами на борту. Траулеры, и в особенности один из них, подбирались все ближе и ближе. Шум машин и вращающихся винтов серьезно осложнял подводную связь. Кроме того, с кораблей как будто не замечали плавающих на поверхности тросов и буев. Несколько раз Лен Эдвард по радио просил капитанов судов уйти из района спасательных работ. На его просьбы не обращали внимания, н он, отказавшись от дипломатического тона, не стесняясь в выражениях, обратился к ним на морском жаргоне. Однако это тоже не возымело действия. Тогда вертолет с "Хикэйта" облетел всех, держа под собой что-то вроде классной доски, на которой было написано предостережение, призывающее траулеры стоять на месте за пределами района спасательных работ. К этим проблемам, появившимся на рассвете, добавилась еще одна - на "Пайсисе-5" отказал гирокомпас, и канадские пилоты не могли правильно определять направление движения. Это могло произойти от естественного ухода гирокомпаса, и необходимо было поднимать аппарат и снова устанавливать на компасе правильное положение индикатора. Делать это на качающейся палубе "Вояджера" было рискованно, так как качка плохо влияет на правильность показаний компаса, и поэтому канадцы надеялись проделать эту операцию, когда перед самым погружением "Пайсис-5" будет находиться над нами. Несмотря на непогоду и мешающие работе траулеры, к 11 часам утра, в пятницу, то есть через 40 часов после аварии, "Пайсис-5" снова шел вниз, сжимая в клешне манипулятора зажим с подъемным канатом. Все с волнением ждали, пока аппарат медленно погружался. В "Пайсисе-3" мы установили таймеры для проверки связи, чтобы не проспать и услышать голос канадца, произносящий: "Глубина 150 метров... 200 метров". Я повернулся к Роднсеру И усмехнулся: - Они вернутся снова, и третий раз будет удачным, держу пари. Никакого ответа. Он лежал лицом вниз, ему, видимо, было очень плохо, хотя последние часы он особенно не страдал. Повышенное содержание углекислого газа плохо действовало на нас, и это меня волновало. Я попытался снова обратиться к нему: - Род, "Пайсис-5" опять идет вниз. Может быть, теперь уже скоро. Он вытянулся и пожал мне руку. Он пришел в себя. Датчик углекислого газа в это время показывал 2% но очевидно его было больше. На борту "Пайсиса-3" среди аварийного оборудования есть небольшой набор, с по мощью которого можно определить содержание в атмосфере кабины как углекислого газа, так и кислорода. Я включил фонарик и нашел этот набор, его мы положили в доступное место сразу после аварии. Фонарик горел очень плохо, но я прокачал воздух через небольшую трубку, в которой находилось бесцветное вещество. Большая или меньшая часть его окрашивалась в зависимости от содержания углекислого газа в прокачиваемом воздухе. По делениям на трубке я прочитал: "3,5%" (это было намного больше, чем показывал датчик, и было близко к предельно допустимому уровню). Я решил еще чуть-чуть подождать и, если "Пайсис-5" найдет нас, поставить последнюю канистру с поглотителем углекислоты и, чтобы как-то отметить это событие, открыть банку лимонада. Мы не чувствовали себя особенно голодными в течение этих 48 часов, так как все время понемногу откусывали от глюконизированного бисквита из аварийного запаса. Оставшееся после последнего погружения небольшое количество кофе, а также конденсат, стекающий по стенкам сферы, позволяли нам не чувствовать жажды. От повышенного содержания углекислого газа во рту было сухо, и мы - раз или два все-таки посмотрели с надеждой в сторону банки лимонада. Но это было наше "шампанское" и резерв на всякий случай. С "Вояджера" голос с канадским акцентом говорил с "Пайсисом-5", идущим вниз, подтверждая принятие сообщений о глубине. В динамике я слышал искаженный голос. - Я "Пайсис-5"! Глубина 300 метров. Все в порядке, прием. И ответ: - "Роджер". "Пайсис-5", до связи. Уже через минуту я почувствовал себя одиноким и враждебно настроенным к этим голосам. Почему только группа фирмы "Оушеникс" говорит с нами? Разве "Вояджер" ушел? Наверное, "Пайсис-2" сейчас пойдет вниз с Дезом и Роем. Они должны найти нас. Я со злостью повернулся и сбил таймер ребром ладони в трюм. Это несколько встряхнуло меня. Взяв фонарик, я принялся за его поиск. В воде, собравшейся на дне сферы, лежали обломки аппаратуры, оборванные провода и пищевые отбросы. Таймер исчез в этом мусоре, и, наклонившись ниже, я заметил, что на дне сферы скопился тяжелый углекислый газ. Я поискал немного и естественно, нашел таймер, лежавший в дюйме от воды, недалеко от люка. Во время поиска я чувствовал себя отвратительно: сильно болела голова. Я нащупал и взял таймер, пытаясь освободить его от куска провода, лежавшего на дне. К счастью, таймер работал. К 10.45 утра, в пятницу, "Пайсис-5" дошел до дна и начал снова работать локатором. Трудно сказать, звучал ли запрос локатора ближе, чем во время предыдущих попыток "Пайсиса-5" ощупать пространство вокруг себя, или это звучало эхо от локатора. Тем не менее голоса канадцев звучали уверенно, и в их интонациях чувствовалась надежда. - "Пайсис-3"! Я "Пайсис-5". Как вы меня слышите? Прием. - Мы слышим вас хорошо. - Попытайтесь подольше посчитать или спеть песню, а мы будем пытаться взять пеленг на вас. "Все начинается сначала",- подумал я с раздражением и пододвинулся к динамику. Меня мучила головная боль после моих поисков в трюме, а тут еще предстояло долго петь песни. В какие игры мы играем здесь на дне? Окончательно придя в себя, я снова начал понимать, что в предложениях канадцев есть рациональное зерно. Песня могла прослушиваться лучше обычной речи, и возможно, она обеспечит задачу пеленгации. В прошлый раз, мой монотонный счет походил на эхо на морском дне и был не лучше других звуков. Какую песню спеть? Я мог не думать о названии. Я знал, в какой точке моря мы находимся. Я был убежден, что мы лежим где-то немного западнее пингера и рядом с кабелем, вопрос был только в том, как еще раз сказать об этом спасателям, и уж они найдут нас. Я начал петь мою песню о том, где мы, без какой - либо мелодии, подстраиваясь под собственное дыхание: Мы здесь, Здесь мы, Кабель где-то рядом, Пингер тоже где-то здесь. Глубина у нас такая: Футов 1575. Идите и найдите нас. Идите и найдите нас. Игра в прятки на морском дне. Для рыб и морских животных эти звуки, наверное, казались сверхестественными. Я перевел дыхание и, несколько возбужденный происходящим, собирался продолжить пение, но меня перебил голос с "Пайсиса-5", раздавшийся из динамика: - "Роджер"! "Пайсис-З". Все прекрасно, мы, кажется, взяли пеленг на вас! Держитесь! Вы нам здорово помогли! Кажется, взяли пеленг.. Правда ли это? Может быть, это пение на дне моря позволило засечь нас. В динамике раздавалось эхо от локатора: "тик... тик... тик". Я слышал посылки локатора к нам и ответы, посылаемые нашим маяком. Громкое "тик" означало, что мы отражаем сигнал. В это очень хотелось верить. Луч локатора снова обошел полный круг. - Есть!- крикнул я, когда громкий "тик" дошел до нас. "Пайсис-5" понял. Пилоты быстро повернули аппарат в этом направлении. "Тик... тик... тик... тик.." - Есть! "Тик... тик..." Они были недалеко от нас, но видят ли они цель на своем экране? "Пайсис-5" медленно продвигался вперед, рыская, но все же сохраняя направление движения в узком секторе. Точно с 800 футов "Пайсис-5" взял своим локатором цель. Мы сразу почувствовали, что диапазон работы локатора изменился, так как аппарат был около нас. Посылки локатора стали очень частыми. В абсолютной темноте Роджер и я, тяжело дыша и стараясь не дышать вообще, сели. После долгого поиска, нас, возможно, нащупали. Вдруг в наших иллюминаторах мы увидели долгожданный прекрасный свет. Он становился ярче и ярче. Наши глаза реагировали на него, как на солнце. Все вокруг осветилось, как будто кто - то открыл дверь в темную комнату и впустил к нам солнечный луч. Эмоции Роджера были естественны. По его лицу текли слезы, и он, устыдившись их, спрятал голову на моем плече. Мы таращили глаза, и нас наполняла такая радость, и мы ощущали такой подъем, которого я никогда не забуду. Было 12-44 дня, когда "Пайсис-5" впервые увидел нас лежащими кормой вниз на дне Атлантики. - "Роджер"! "Пайсис-3"! Мы видим вас! - дружески произнес голос канадца. - Держитесь, мы будем сейчас маневрировать около вас. При свете, льющегося от "Пайсиса-5", мы попробовали оценить ситуацию. Мы не могли помочь "Пайсису-5" прикрепить зажим к нашему подъемному рыму и с напряженным вниманием слушали его сообщения на поверхность: - "Пайсис-3" почти вертикально стоит под углом 80-85 градусов в мягком иле, легкий корпус и кое-что из забортного оборудования поломано. Видим открытый задний люк. - Пришло время взять банку с лимонадом. Это было невиданным деликатесом, но мы сделали всего по нескольку маленьких глотков и аккуратно поставили банку на место. Мы почувствовали себя лучше, но я заметил, что, после того как Роджер отпил немного лимонада, он снова лег. Видно было, что ему очень тяжело. Замену кассеты поглотителя углекислоты больше нельзя было откладывать, и я приступил к решению серьезной задачи: снятию верхней и нижней крышек с канистры. Это было трудно: после шестидесятичасового заточения в крошечной сфере я очень ослабел. Вместе мы промучились 45 минут с работой, на которую в обычных условиях уходило пять минут. Наконец канистра была закреплена. После этого я задумался о возможностях нашей системы жизнеобеспечения. Давление в последнем кислородном баллоне, которым мы теперь-пользовались, упало уже до 28 атмосфер. Если потребление кислорода не изменится, то его хватит еще на 24 часа, или до полудня субботы. Мы выжали из кассеты поглотителя углекислоты 40.5 часа, значит, эта кассета должна дать столько же. Таким образом, кислородный фактор являлся для нас критическим. Мы продержались 51 час после аварии, и оставалось всего 24 часа, за которые "Пайсис-3" должен быть поднят на поверхность... Наши аккумуляторные батареи, несмотря на наше вертикальное положение, держались хорошо. Когда мы запускали скруббер, вольтметр 120-вольтовой батареи показывал 100 вольт. Это было ниже нормы, но вполне достаточно для обеспечения наших нужд. - Все это я сообщил на поверхность, а "Пайсис-5" тем временем маневрировал где-то близко позади нас и слегка нас подталкивал. Рельеф дна, а именно наклон его в сторону ложбины, в которой мы лежали, сильно осложнял задачу пилотов "Пайсиса-5" и они пытались вывести свой аппарат на то же расстояние от грунта, что и наш подъемный рым, находящийся высоко над дном. Свет спасательного аппарата отражался от облаков мути, поднятой им во время маневров, но небольшое течение относило эту муть в сторону. Всего через 20 минут после того, как пилоты "Пайсиса-5" нас нашли, они прикрепили зажим к нашему подъемному рыму - это была мастерская работа экипажа. Все что теперь оставалось сделать "Пайсису-5",-это отойти осторожно в сторону, так, чтобы порвать крепления, удерживающие плавучий канат на аппарате, что он и сделал. Аппарат уже освободился от каната, когда защелкивающийся зажим очень медленно вывернулся из подъемного рыма. Пилоты с ужасом наблюдали, как зажим выскользнул из зацепления, а затем исчез в темной воде, увлекаемый наверх плавучестью троса. Может быть, зажим не полностью защелкнулся, но так или иначе после стольких трудов он сорвался. Возможности пилотов подводных аппаратов ограничены возможностями манипулятора и скоростью самого аппарата, но тем не менее пилоты "Пайсиса-5" немедленно развернули свой аппарат, обдав "Пайсис-3" сильной струей, и затем пытались своим манипулятором схватить гак, прежде чем он скроется из поля зрения. Канат необходимо было прикрепить к аппарату "Пайсиса-5", иначе он мог поломать манипулятор, так, как это уже случилось с "Пайсисом-2". Но пилоты, наверное, сделали что-то не так, ведь зажим был только что изготовлен специально для спасательной операции, и пилоты могли ошибиться... Все это продолжалось несколько секунд, после чего наступила вынужденная пауза. Пилоты беспокойно всматривались в иллюминаторы, за которыми была муть, поднятая лыжами аппарата. Они смутно различали очертания "Пайсиса-3", а когда муть рассеялась, они увидели, что гак прочно зацепился за ограждение нашего гребного винта. Итак, механическая связь с поверхностью все же существовала, но ограждение двигателя было недостаточно прочным, чтобы выдержать наш вес даже в спокойном море. Это было большим разочарованием для пилотов, но они должны были передать на поверхность, что их миссия осталась невыполненной. Они нашли нас, зацепили канат, который затем соскочил как раз в тот момент, когда казалось, что все в порядке. Роджер и я ничего не знали об этом срыве, а в это время Боб Эстаух и многие члены спасательной группы собрались на капитанском мостике "Вояджера", терпеливо ожидая новостей. Все чувствовали облегчение от того, что после многих попыток "Пайсис-3" наконец-то найден на глубине 1575 футов. Дружеский голос канадца, усиленный нашими динамиками, сопровождаемый громким эхом и искажаемый в нашей маленькой кабине, дошел до нас с расстояния всего нескольких футов: - "Вояджер"! Я "Пайсис-5"... Здесь... есть трудности... подъемный канат... надежно закреплен за ограждение двигателя правого борта. Мы попытаемся... еще раз... прикрепить его к подъемному рыму. Было трудно понять, что же сделали неправильно. Маневры, свет, связь - все, что происходило вокруг "Пайсиса-3", подняло наше настроение, но после последнего отрывочного сообщения мы почувствовали беспокойство. Люди на капитанском мостике "Вояджера" тоже не поняли, что случилось. Все терпеливо ждали новостей, и никому не хотелось верить в это сообщение. Время поджимало. Все знали, что Петер Мессерви и Боб Эстаух не начнут подъема аппарата до тех пор, пока к силовым элементам "Пайсиса-3" не будут прикреплены два прочных каната. Наш аппарат едва ли выдержал бы второе падение на грунт, и поэтому поднимать его на одном канате было весьма рискованно даже в спокойном море. А "Пайсис-5" не мог сделать больше двух погружений, хоть это и было необходимо. Погода тоже не улучшалась. В ангаре на "Вояджере" лихорадочно ремонтировали "Пайсис-2". Никто не подозревал о трудностях возникших внизу, а корабль тем временем швыряло и крутило в разбушевавшемся море. Все были совершенно измотаны работой и шестидесятичасовой бессонницей, но продолжали упорно ремонтировать манипулятор. Инструмент и оборудование, разложенные на палубе вокруг аппарата, начинали съезжать в сторону всякий раз, когда корабль качало. Следующее сообщение, которое мы услышали, было передано с "Вояджера": - "Пайсис-5"! Понял, что вы не смогли присоединить зажим к подъемному рыму. Оставайтесь возле аппарата и попытайтесь сделать это. Сложившееся положение было ясно всем, кроме нас с Роджером, но все же я понял, что "Пайсис-5" останется возле нас и попытается завести зажим к нашему подъемному рыму, а "Пайсис-2" подготовят к погружению. И снова мы почувствовали, что внутри сферы стало холоднее. Многое угнетало после пережитого возбуждения, когда мы видели свет и думали, что близится конец нашим мучениям. А теперь, после переговоров между "Пайсисом-5" и "Вояджером", мы снова казались себе оторванными от всего мира, хотя голос, раздавшийся совсем рядом с нами был таким отчетливым, что не понять его было невозможно. Нас, правда, подбадривало то, что мы слышали работающий рядом "Пайсис-5" и даже чувствовали, как он подталкивает нас при маневрах. Однако скоро это стало для нас чем-то обычным и малоинтересным, и мы уже не старались понять, что происходит. Мы снова погрузились в наши заботы: дремота и ожидание звонка таймера. Больше часа "Пайсис-5" пытался подсоединить защелкивающийся зажим к нашему подъемному рыму, но безуспешно. Возможно, из-за плавучести троса задача была невыполнимой, мешала также и большая высота нашего рыма над грунтом. "Пайсис-5" начал погружение в 6 утра, в пятницу,а к 14-30 его главные аккумуляторные батареи были уже полностью разряжены. Пилоты сообщили на "Вояджер" о том, что они остались почти без энергии и что самая последняя попытка зацепить гак не удалась. На "Вояджере" все ожидали таких новостей, но когда это сообщение пришло, оно все же прозвучало неожиданно. Отчаянные усилия по подготовке "Пайсиса-2" к погружению продолжались, а инженеры и техники уже обсуждали, что можно сделать с защелкивающимся зажимом, зацепленным за ограждение правого двигателя "Пайсиса-3". Можно ли что-нибудь сделать с помощью этого каната, который аккуратно доставили на дно и все-таки прикрепили к аварийному аппарату? Наверное, можно. Сделали короткую петлю со шкентелем из каната, прочность которого позволяла поднять "Пайсис-3". Петля была сделана таким образом, чтобы она могла скользить вниз по канату, прикрепленному к ограждению двигателя. Таким образом появился свободный конец, который можно присоединить к нашему подъемному рыму, чтобы он не мешал работе с ним, как это было с канатом, идущим с поверхности. Все было готово, но "Пайсис-2" еще не мог погружаться, и поэтому решили, что "Пайсис-5" останется рядом с нами, и, когда его батареи снова "отдохнут", он попытается закрепить зажим на нашем подъемном рыме, если скользящая петля с ним дойдет до дна. В 4 часа дня, в пятницу, два аппарата на дне оставались неподвижными. Время безнадежно уходило. "Пайсис-5" с севшими батареями, выключивший для экономии энергии свет, находился рядом с вертикально торчащим из грунта "Пайсисом-3". С момента аварии прошло уже 55 часов. Меня начало беспокоить состояние Роджера, которому, по всей видимости, было очень плохо. Я нашел микрофон и передал на "Вояджер" короткое сообщение: "Состояние Роджера несколько ухудшилось, я тоже чувствую себя неважно, но мы держимся хорошо". Это сообщение пробудило к жизни цепь событий, которые явились причиной разочарования, досады и недоверия у людей, ожидавших новостей в Барроу. О НАШИХ НЕСЧАСТЬЯХ ЗНАЮТ ДОМА Дома, в Барроу, моя жена Джуни сделала следующие записи: "На этой неделе, в среду утром, Джоржу Хенсону, моему начальнику, позвонили от управляющего фирмы "Викерс "Оушеникс", где работал Роджер. Это был не обычный дружеский звонок: меня настойчиво просили соединить с мистером Хенсоном, и я соединила с ним без каких-либо вопросов. У меня появилось ощущение, что случилось что-то серьезное, но оснований для беспокойства не было, а краткий разговор не дал никакого ключа к разгадке. Мистер Хенсон отвернулся от меня, положил на место трубку, встал и вышел к другому управляющему, своему другу. Они быстро поговорили о чем-то и направились в мою сторону. Взяв свой пиджак и собираясь уходить, мой начальник очень серьезно сказал: - Мы сейчас едем в "Оушеникс", и вы поедете с нами. Это неожиданное заявление подтвердило, что мои предчувствия не обманули меня: что-то случилось, и это было связано с "Оушениксом" и моим мужем. Я спросила, что произошло, и как будто издалека услышала совершенно ясно: - В "Оушеннксе" проблема: на дне осталя подводный аппарат и в нем ваш Роджер. Когда мы появились в фирме, там уже все делалось для организации спасательной операции. Прорабатывалось одновременно несколько вариантов спасения. Все это настроило нас очень оптимистично, и мы трое вернулись в свою фирму. Роджер, рассказывая мне о подобных ситуациях, всегда давал понять, что шансов на спасение в этом случае очень мало. Но сейчас я не верила ему, я не могла верить, видя, сколько усилий тратится на организацию операции. Они должны быть спасены. Этот день тянулся очень долго. Все организационные вопросы были решены, и нам оставалось ждать следующего дня, когда должна была начаться спасательная операция. Транспортировка подводных аппаратов шла по плану, без всяких срывов. В Корке они все появились позже, в четверг. Уже целый день использовалась в аппарате система жизнеобеспечения, но мы слышали,что ее состояние пока не вызывало беспокойства. Я также знала, что Роджер может сохранять спокойствие, а значит, как только возможно, экономить кислород. Мистер Хенсон и я понимали, что любая информация, полученная одним из нас, должна обязательно стать известной другому. Это касалось и телефонных переговоров. Мы слушали их одновременно и одновременно узнавали новости. Во время спасательной операции возникло много проблем, но я постоянно получал весточки от Роджера. Из "Оушеникса" сообщали, что Роджер держится хорошо, несмотря на все трудности. Все тяжело восприняли сообщение Роджера о состоянии здоровья Маллинсона. После проверки оказалось, что причин для беспокойства не было и что эта новость родилась всего-навсего из сообщения Роджера о том, что у Маллинсона болит голова. Наши тревоги несколько улеглись. Во время всех этих тревог я продолжала работать секретарем, чувствуя, что гораздо лучше быть чем-нибудь занятой. При этом я была недалеко от "Оушеникса" на случай, если что-то произойдет. Я чувствовала себя уверенней от общения с друзьями и родственниками. Пятница показалась всем самым длинным днем. Первые новости, просочившиеся в Барроу, были очень обнадеживающими и вселяли самые радужные надежды. Телефон между Корком в Ирландии и штабом операции в Барроу звонил постоянно. Практически любой сотрудник фирмы "Викерс" был в курсе всех событий. Жене Роджера Маллинсона, его родителям в Лейк-Дистрикт, а также родителям моего Роджера в Дорсет о каждом значительном событии на месте аварии сообщали по телефону. Зазвонил телефон в доме миссис Чапмен в Лайм-Регис, где она находилась все это время. Моя свекровь, маленькая женщина 68 лет с сильным характером, была в подавленном состоянии и чувствовала себя плохо. "Миссис Чапмен, -прозвучал голос в трубке, - это звонят из Барроу: не слушайте, пожалуйста, новости по радио, они все искажают. Мы позволим вам очень скоро и расскажем, что происходит в действительности". Мой свекор, того же возраста, что и его жена, был в это время на берегу моря, где он руководил подготовкой к открытию на выходные дни аквариума. Во время войны он служил в военно-морском флоте, всегда интересовался жизнью морских обитателей и передал этот интерес Роджеру. В пятницу он взял с собой в аквариум транзисторный приемник, чтобы слушать новости о событиях на месте аварии. Миссис Чапмен, узнав об этом, естественно, начала волноваться. Чтобы предупредить его о том, что не надо слушать радио, она пошла к берегу по очень крутой дороге вокруг волнолома, а затем к портовой стене, где в помещении аквариума находился ее муж. Она с трудом справилась с этим путешествием и рассказала мистеру Чапмену о звонке из Барроу. Их обоих успокоил этот телефонный звонок, но они были далеки от всего, что происходило в Атлантике, и, кроме того, они совсем не понимали, чем занимается Роджер на своей работе, н поэтому все-таки чувствовали себя подавленными. Дул сильный ветер, и волны, разбиваясь о стены порта, наполняли воздух мельчайшими брызгами. Мистер Чапмен сидел в раздумье. За своей конторкой. Радио молчало. Вдруг он почувствовал, что замерз. Когда его жена ушла из аквариума, она сразу за дверью повернула направо. Он был в этом уверен. Так можно было пройти прямо к концу портокой стены, где она уже не прикрывала берег от волн и они обрушивались на волнолом. Почти бегом он выскочил за дверь посмотреть, где его жена. Наклонив голову против ветра, она приближалась к концу стены. В этот момент сквозь свист ветра она услышала предостерегающий крик и, взглянув вперед, к своему ужасу, увидела, куда направляется. Ее мысли были заняты только одним-что нового сообщат из Барроу? И возвращаясь домой, она не понимала, куда идет. Вокруг почти никого не было, никто не хотел рисковать в такую погоду и никто не заметил маленькой одинокой фигурки, на правляющейся к морю. Большое разочарование в Барроу принесло известие о том, что зажим сорвался с подъемного рыма. Все это там узнали, несмотря на то что связь была очень плохой. Прямой связи между Барроу и "Вряджером" не было вообще. Для установления связи попытались использовать мощную ультракоротковолновую радиостанцию подводной лодки "Соврин", стоящей на верфи, но мешали холмы вокруг города, краны верфи и плохая погода. Всю пятницу поступали неразборчивые и ошибочные сообщения. Естественно, что много людей постоянно крутилось около радио, надеясь что-нибудь услышать, но эти сообщения их только вводили в заблуждение. Сэр Леонард очень разозлился, когда узнал о роли прессы в этом деле и о том, что траулеры мешают проведению спасательной операции. Он не был человеком, который может все в этом мире. Руководитель наиболее сильной в стране группы кораблестроителей, он работал много лет в фирме "Викерс" и всю свок) жизнь был связан с тяжелой промышленностью. Он всеми силами поддерживал идею использования в "Викерсе" подводных аппаратов, знал, что компания столкнулась с серьезными проблемами, и знал также, как никто другой, каковы шансы на успех. На очередной пресс-конференции он сообщил новость о неудаче "Пайсиса-5": - У нас много трудностей, и время уходит. Погода плохая. Ко всему этому добавляются еще трудности, вызванные присутствием рыболовных траулеров в районе операции, мешающих поддерживать связь между судном обеспечения и подводными аппаратами. В результате на берегу мы имеем ошибочную информацию, которая также попадает в прессу. Если мы потерпим неудачу, то к этим траулерам мы предъявим серьезные претензии. В пятницу вечером у меня было мрачное настроение. Мистер Хенсон и я работали допоздна, разбирая почту и пытаясь убить время до лучших новостей. Было уже больше восьми, когда мы спустились в "Оушеникс" и, не узнав ничего нового, незаметно ушли, чтобы что-нибудь поесть. На этот раз мы даже не знали, о чем говорить, казалось, что все уже сказано. Позже мы снова вернулись в "Оушеникс", но никаких новостей опять не было. Атмосфера, царящая в фирме, действовала удручающе, и мы решили уйти немного отдохнуть. По пути домой я зашла к приятельнице, которая присматривала за нашим домом, как только я увидела ее внимательное, взволнованное лицо, я поняла, что на многих людей сильно подействовала эта авария в море. В успех спасательной операции уже верилось с трудом, потому что пока не было сделано ничего нового, однако я чувствовала, что должна быть бодрой, и начала ее уверять, что Роджера обязательно спасут. Спасательная операция продвигалась вперед медленно, все труднее было сохранять какую-то уверенность. Я пошла спать с очень тяжелым сердцем, но в глубине души все-таки надеялась на благополучный исход". НОВЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ А в море с угасанием дня росла тревога. "Пайснс-2" все еще не был готов к следующему погружению. Третья ночь спасательной операции начиналась нарушением планов, неудачами и усталостью. Спасательные суда собрались вокруг маркировочных буев, которые время от времени были видны среди волн. Руководитель операции знал, что предстоит еще одна долгая ночь, а работать ночью вдвое труднее, чем днем. Ночная работа требует больше людей и оборудования и сопряжена с большим риском. Например, можно легко потерять контакт е водолазом или может заглохнуть мотор на "джемини", и это все приведет к потере драгоценных часов. При нормальном режиме, когда на море легкое волнение, все работы должны быть закончены к наступлению сумерек и возобновлены на рассвете. Эта спасательная операция была необычной. Один спасательный аппарат на глубине 1575 футов терпеливо ожидал около "Пайсиса-3", когда "отдохнут" батареи, чтобы вновь попытаться закрепить зажим. Кроме того, "Пайсис-5" мог служить маяком для другого спасательного аппарата, так как имел на борту пингер, который поворачивался в разных направлениях, что могло значительно облегчить поиск. "Пайсис-2" продолжали ремонтировать. Все оказалось гораздо сложнее, чем все думали вначале. Манипулятор был настолько сильно поврежден, что при обычных условиях вряд ли имело смысл его исправлять. К счастью, в пятницу днем из Корка на вертолете прибыла на помощь группа инженеров и техников. Они отдыхали в Барроу, когда произошла авария, и, как только до них дошли слухи о несчастье, сразу же предложили свою помощь. Со среды они держали связь с базой и в любой момент были готовы к вылету. Когда пришел вызов, они все, и даже те, кто никогда не летал на вертолете, отправились на "Вояджер" и через некоторое время сели в открытом море на качающуюся палубу корабля. А я тем временем начал терять ощущение реальности. Каждый раз после пробуждения мне надо было несколько минут, чтобы понять, где я и что произошло со мной. В пятницу с приближением вечера Роджер почувствовал себя лучше. Он заснул, как только мы поставили новую канистру поглотителя углекислоты и добавили немного кислорода из баллона. Проверки связи еще продолжались, но к нам обращались очень редко, и голос с "Вояджера", который разговаривал с "Пайсисом-5", был нам не знаком. Было холодно, и у меня появилось стойкое ощущение беспомощности. Всякий раз, просыпаясь, я проверял уровень кислорода, пробовал капли воды, стекающие по холодной стальной стенке. Сколько было времени? На моих часах циферблат был без светомассы, и я не мог увидеть, что показывают стрелки. Приближалась ночь. Роджер позже рассказывал, что однажды утром он различил очень слабый свет в воде, когда наступил рассвет, там, в четверти мили над нами. Что касается меня, то я всегда был окружен абсолютной темнотой. Я проспал несколько получасовых периодов. В это время Роджер включал скруббер и проверял подачу в отсек кислорода. Вдруг меня разбудил отвратительный визг... Я вскочил. Казалось, что этот звук шел из динамиков, и в то же время было впечатление, что он раздается откуда-то из аппарата. Роджер и я сидели рядом и не могли понять, что это. Через несколько секунд визг прекратился, и мы услышали только пингер, который, с тех пор как мы упали на дно, аккомпанировал любым звукам. Прежде чем мы смогли сообразить, что это за звук, снова раздался визг. В первый раз он просто потряс нас, а теперь мы поняли, что его издает пингер "Пайсиса-5" где-то неподалеку от нас. Наверху решили, что в пятницу, в 5.15 утра, "Пайсис-5" еще раз попытается присоединить зажим, и мы снова увидели его свет, идущий сзади. При этом пилоты использовали последние капли энергии батарей, которая была нужна для маневров аппарата, для его светильников и приведения в действие манипулятора. Экипаж "Пайсиса-5" прекратил работу только тогда, когда продолжать ее было уже небезопасно. Необходимо было оставить какой-то минимальный резерв для долгого всплытия на поверхность и на случай, если что-то понадобится включить перед подъемом на борт судна. В то время, когда "Пайсис-5" пытался что-то сделать на дне, в районе работ появилось еще одно спасательное судно. Это был кабелеукладчик "Джон Кейбот", который в Корке ждал самолета из Америки с аппаратом "КУРВ-3" на борту. Это был телеуправляемый спасательный аппарат, который успешно использовался для подъема затонувшего оборудования со дна. Несколько лет назад аппарат "КУРВ-1" приобрел большую популярность, подняв ядерную бомбу, которая упала в море у берегов Испании с разбившегося самолета военно-воздушных сил США. "КУРВ-3" мог оказаться ценным дополнением для спасательной группы, и поэтому сразу же, как только "Джон Кейбот" прибыл из Корка на место аварии, оставив за кормой 150 миль, с его палубы поднялся вертолет. Специалисты с "Кейбота" летели на "Вояджер" согласовать планы спасательных работ. А тем временем "Джон Кейбот" взял на себя роль полицейского судна в зоне работ, так как "Пайсис-2" готовился к своему второму погружению, на нем осталось только закрепить конец нейлонового каната. "Иолус" предоставил для "Вояджера" более 1800 футов специального каната, и небольшой вертолет снова взлетел, чтобы переправить его. Условия для полетов были довольно рискованными, в судовом журнале "Джона Кейбота" была следующая запись: "Сильный, но утихающий юго-западный ветер гонит большую волну и зыбь". Вертолет завис над палубой "Иолуса" на сильном ветру и зацепил бухту каната. Однако в сообщении приуменьшили вес каната, и вертолет из-за перегрузки чуть не упал в море. Пилот вовремя понял причину неуправляемости вертолета, и канат пришлось бросить. После двух неудач его все-таки доставили на место к 7.00 вечера, в пятницу. После завершения спасательной операции пилоту объявили благодарность за смелые полеты в плохую погоду. Сразу после доставки каната в 7.30 вечера, когда небо было затянуто облаками и дневной свет угасал, начался новый этап в спасательной операции. "Пайсис-2" был полностью готов к спуску на воду. Пилоты "Пайсиса-5" уже тринадцать часов терпеливо ждали на грунте позади нас и чувствовали себя усталыми. Роджер и я вообще потеряли чувство времени и не воспринимали последовательности происходящих событий. Мы все делали в полузабытьи, в том числе включали скруббер и проверяли уровень кислорода. Я почти ничего не помню об этих часах, кроме ощущения отчаянного холода. В полдень, находясь в таком состоянии, я сделал такое, от чего потом пришел в бешенство. Природа подстерегла и меня, и настал все-таки момент, когда мне тоже понадобилось воспользоваться пластмассовым мешком, подобно тому как раньше это сделал Роджер. Рассеянность, холод, головокружение сделали меня таким неуклюжим, что я... промахнулся. Пренеприятный случай, так как влажные гранулы в кассете скруббера очень слабо поглощали запах. По существу это не имеет отношения ко всей истории, но я все-таки должен быть правдивым до конца. В 7.50 вечера "Вояджер" спустил за борт "Пайсис-2". За последние два года аппарат ни разу не бывал в таких погодных условиях. Ради нашего спасения сделали еще один рискованный шаг. По морю шла большая зыбь, а те, кто плавал на небольших судах, знают, что ночью волны кажутся вдвое выше. На спущенную на воду маленькую резиновую - лодку, похожую на "джемини", было очень трудно высаживать водолаза, потому что лодка могла в любой момент перевернуться. Затем последовала новая беда. "Пайснс-2" был еще под самой поверхностью, когда зазвенела водяная тревога, которая повергла пилотов в шоковое состояние. Дезу и Рою это показалось невероятным. Наверное, они чувствовали, что в кормовую сферу в действительности не может затечь вода, после того как все было тщательно проверено. Они знали, что система сигнализации была очень чувствительной и должна была включаться всякий раз при малейших следах воды или высокой влажности. Однако спасательная операция и началась из-за того, что в "Пайсисе-3" залило кормовую сферу, так, может быть, и у них случилось то же самое? Во всяком случае они не могли продолжать погружение. Надо было выходить на поверхность, затем поднимать аппарат на палубу, чтобы выяснить действительную причину тревоги. У них даже не было времени сообщить о случившемся по подводному телефону, и на "Вояджере" об этом узнали, только увидев "Пайсис-2" качающимся на поверхности. Теперь уже можно было воспользоваться радиосвязью, и Боб Эстаух, еще стоящий на корме, откуда он руководил спуском "Пайсиса-2", очень озабоченно выслушал доклад пилотов. Он тоже не мог сразу поверить, что еще у одного аппарата появилась течь в кормовой сфере. Море бурлило, и, через несколько секунд большие волны должны были залить корму и отправить аппарат на дно кормой вперед. Безнадежно даже пытаться как-нибудь удержать аппарат на поверхности, до тех пор пока к нему не присоединят подъемный трос, - за это время в кормовую сферу наберется много воды. "Вояджер" развернулся и приготовился к пюдъему аппарата. Тем временем Боб приказал своей команде приготовить на корме тяжелый эластичный надувной понтон. Его можно было надуть углекислым газом из баллонов, которые находились на понтоне, подобно тому как надуваются спасательные жилеты. Этот понтон мог удержать корму аппарата на плаву до тех пор, пока его не поднимут. Таким образом на "Вояджере" возникла еще одна аварийная ситуация. О "Пайсисе-3" и "Пайсисе-5" на время забыли, чтобы поднять "Пайсис-2" из штормового моря на палубу "Вояджера". Это была кошмарная ситуация для всех участников спасательной операции. ЗАЦЕПИЛИ Боб сбросил надувающийся понтон в воду, но, к счастью, он не понадобился, и через 25 минут отчаянных усилий "Пайсис-2" стоял на палубе "Вояджера". Кормовая сфера была вскрыта, и техники снова облепили аппарат. Любую систему можно проверить, но это процесс медленный, и аппарат снова начали готовить к следующему погружению. А тем временем часы неумолимо тикали, отсчитывая уходящее время. На лицо каждого легла печать усталости и разочарования. Руководителям спасательной операции необходимо было что-то решать. К 8.15 вечера аппарат "КУРВ" был готов к работе, но основная группа, прилетевшая с ним, была еще на "Вояджере", и поэтому в море снова спустили "джеминн", чтобы - перевезти их на "Джон Кейбот". Вертолетом воспользоваться не могли, так как он не был оборудован приборами для ночных полетов, но это уже была совсем короткая задержка. Шторм не утихал. Билл Ране и Эрни Фоггин, два бессменных рулевых "джемини", насквозь промокшие в своей "непромокаемой ни в какую погоду одежде", работали, как зомби *. Казалось, их ничто не может остановить - даже ураган. Усталые и замерзшие, они бороздили на лодке район аварии и победили непогоду. После того как на "Джон Кейбот" перевезли последнего человека для работы с "КУРВ", туда отправилась лодка с зажимом, а к 9.30 вечера из Корка прибыл еще один вертолет с новой спасательной группой, и Биллу и Эрни работы прибавилось. Около 11.30 еще двоих из группы "КУРВ" они благополучно переправили на их корабль. Точно в полночь у спасателей обнаружилось новое препятствие: кабельная соединительная коробка "КУРВ" пропускала воду и на ремонт требовалось три или четыре часа. Вместо ожидаемого прогресса каждое событие отбрасывало спасательную операцию назад. Понятно, что не могло все время происходить только, плохое. Когда-то же должно произойти что-то хорошее?! Почему же оно не происходит вовремя? * Зомби (Zombies-англ.)-согласно культу Воду на Гаити, это 'мертвецы, оживленные колдуном, которые все делают по его указанию. Здесь - в смысле "не думающие люди", "роботы". Пятница, полночь. Уже прошел 71 час с тех пор, как был сорван люк с кормовой сферы "Пайсиса-3" и началось наше "погружение". Еще через час нам уже придется где-то занимать время, так как автономная система жизнеобеспечения "Пайсиса-3" рассчитана максимум на 72 часа. "Пайсис-5" был еще на грунте, позади нас. С "Пайсисом-2" еще возилась группа обслуживания, а "КУРВ" будет на ремонте еще три или четыре часа. Я проверил наши запасы кислорода. Манометр показывал чуть-чуть меньше 1000 фунтов на квадратный дюйм. Я не мог поверить, но этого должно хватить в лучшем случае на 12 часов, и в моем воспаленном воображении жила только одна мысль: спасателям осталось всего 12 часов. В действительности этого запаса должно было хватить больше, чем на 12 часов. Залогом тому было наше пребывание в течение двух прошедших дней в состоянии физического покоя. Система жизнеобеспечения не обманула наших надежд. Это касается как кислорода, так и кассет с поглотителем. Даже небольшой электрический таймер работал каждый раз, когда мы его включали. (Теперь он лежит у меня дома, спрятанный под ступенькой лестницы, - на счастье.) Самым главным, конечно, было то, что работали аккумуляторные батареи. Напряжение все время медленно падало, но его вполне хватало для наших нужд: связи с поверхностью и вращения вентилятора блока очистки. Ни я, ни Роджер не можем точно вспомнить, что происходило следующие десять часов. До ночи пятницы мы еще были способны осмысливать происходящее, а затем оно воспринималось уже как сон, который никак нельзя назвать приятным. Впечатление было такое, будто время между событиями полностью пропадало. Мы должны были много спать, но каждые полчаса нам, по крайней мере одному из нас, приходилось включать систему очистки. Кто, в какой очередности это делал - ни я, ни Роджер не знаем. Я вспоминаю, что мой напарник вызывал во мне какое-то смешанное чувство, но всякий раз, когда мне приходилось включать скруббер или проверять кислород, это была злость. Мне тогда казалось, что, если бы не приходилось этим заниматься, я, может быть, не замечал бы тяжелого запаха и совершенно убийственной головной боли. На самом деле не только я возился с системой жизнеобеспечения, часто и я спал, просыпаясь лишь время от времени. Еще совершенно отчетливо мне запомнился проклятый холод. Мы оба очнулись, когда "Пайсис-5", дежуривший позади нас, ушел наверх. Затем "Вояджер" передал, что "КУРВ" может задержаться на три-четыре часа и поэтому решено "Пайсис-5" с полностью разряженными батареями вернуть на поверхность. Погружение "Пайсиса-5" было, пожалуй, самым длительным для аппаратов такого классам - пилоты пробыли под водой 18 часов. Как раз перед самым всплытием "Пайсиса-5" я вспомнил, что слышал голос Мессерви, но никак не мог вспомнить, для кого передавали - для нас или для "Пайсиса-5". На самом деле это нас пытались ободрить и сообщили нам последние новости. Однако из всего сообщения у меня зафиксировалось одно слово - "КУРВ". "КУРВ" идет вниз, "КУРВ" все сделает, "КУРВ" справится. В этот момент я окончательно запаниковал. Я знал много об обитаемых аппаратах, и особенно о "Пайсисе-5" и "Пайсисе-2", знал, что они пытались делать. У них было много трудностей, но мы могли спать, пока они работали, так как у нас не было возможности помочь им, и они в конце концов могли справиться сами, это был лишь вопрос времени. А нам оставалось только свернуться калачиком, поплотнее прижавшись друг к другу, и бороться с холодом, тяжелым воздухом и сном. Сон - главное. Во сне ничего не сделаешь неправильно, только не забывай просыпаться и включать таймер. Я не знал, ни что собой представляет "КУРВ", ни его возможностей, а неведение всегда рождает страх. ""КУРВ" скоро идет вниз". Я с трудом вспомнил, порывшись в тайниках памяти, что на "КУРВ" нет людей или что-то в этом роде, и больше я ничего вспомнить не мог. - Черт, что у них там случилось? Неужели мы нуждаемся во вмешательстве аппарата-робота? Что он может сделать там, где потерпел неудачу обитаемый аппарат? И в этот момент я услышал от "Пайсиса-5": - До свидания. Это звучало как "прощай". - Спасибо, - ответил я, - скоро опять увижу вас здесь внизу? Хотя все редкие сообщения пилотов были громкими и отчетливыми, но и их смысл был предельно ясен: "Я не думаю, что нам придется снова погружаться. "КУРВ" доставит вас наверх, прежде чем мы снова сможем погрузиться. До встречи". Они были уверены, а я нет. Свет померк, - когда аппарат оторвался от грунта. Не будет больше аппарата, идущего к нам вниз, не с кем больше говорить по подводному телефону. Черт, - зачем они ушли? От сознания, что мы больше не услышим дружеский голос с канадским акцентом, я потерял всякий интерес к происходящему, и мной овладело отчаяние. Мне тогда казалось, что была суббота, середина дня. Мы отдыхали всю ночь, и я вдруг почувствовал, что совершенно не хочу спать. Роджер еще спал, он, видимо, очень устал. И чтобы его не разбудить, я даже не включал скруббер. Лежа в абсолютной темноте с открытыми глазами, раздраженный и подавленный, я не чувствовал усталости. Может быть, немного вздремнуть до следующего включения скруббера? А заведен ли таймер?.. Его заведет Роджер... Я смогу Сделать это не хуже его... - ...Я "Вояджер"! Проверка связи. Я вскочил. Кто нас вызывал? Сколько времени? - "Роджера, "Вояджер"! Связь громкая и отчетливая, глубина 30 футов, все нормально. Я снова слышал голос, похожий на голос Деза Д'Арси. Немного посидел, просыпаясь окончательно, и стал ждать нового сообщения, повернувшись в сторону динамиков связи. "Может ли быть такое, что после происшедшего еще один аппарат готов идти вниз, и может ли этот аппарат быть "Пайсисом-2"?" Казалось, что много дней назад мы слышали "Пайсис-2" и прошло всего несколько минут с момента, когда от нас ушел "Пайсис-5". В действительности прошло около четырех часов, так как было 4.10 утра. Люди, вернувшиеся на "Вояджер", хорошо понимали, что времени осталось в обрез, и сразу подключились к работам: поднимали "Пайсис-5", возились с "Пайсисом-2", готовя его к погружению. Он был оборудован захватом, прикрепленным к полипропиленовому канату толщиной в 3,5 дюйма. Канат снова прикрепили к обшивке аппарата, так, чтобы его можно было при необходимости оторвать. Все замерзли и устали, но продолжали работать с аккуратностью, близкой к дотошности. Наблюдая за исчезающим в волнах аппаратом, они стояли на палубе "Вояджера" и, сжав в карманах промасленных спецовок кулаки, молились, чтобы все обошлось хорошо. Пальцы сжались буквально на несколько минут. Некоторые разминали в руках мокрые сигареты. За всю длинную темную ночь спасатели позволили себе несколько мгновений отдыха. Всего несколько мгновений отдыха, потому что "Пайсис-5" стоял на палубе и его надо было готовить к следующему погружению. Не должно быть никаких задержек: один аппарат погружается, другой готовится к спуску, проверка после погружения, проверки перед погружением, обнаружение неполадок, ремонт и только после этого сигарета и чашка горячего кофе. - "Вояджер"! Я "Пайсис-2"! Глубина 250 футов, - слышим мы с Роджером. Так это действительно правда - "Пайсис-2" идет вниз. Это казалось невероятным-так быстро все произошло. Время пошло быстрее. Мы были возбуждены до предела. Задолго до того, как "Пайсис-2" достиг дна, мы увидели его свет. Он должен спуститься рядом, ведь он где-то над нами. - Глубина 1000 футов, все нормально. - Хорошо, "Пайсис-2". Мы с Роджером лежали внутри "Пайсиса-3", наш маленький мир снова засветился. Нам, по всей видимости, осталось мучиться недолго. Мы решили для себя, что не надо вскакивать и смотреть в иллюминатор. Мало ли что могло быть там, наверху? Может быть, это уже следующее погружение аппарата, пока мы спали, может быть, они давно пытаются дойти до грунта. "Тик... тик... тик... тик... тик... тик... тик". Я вскочил. В первых проблесках света, проникших в нашу кабину, я увидел Роджера сосредоточенным и сидящим. "Пайсис-2" был близко, он уже находился на грунте и искал нас. Погружение заняло у него 40 минут. Это достижение! Он медленно и осторожно маневрировал позади нас. Еще через десять минут он все сделал. Не надо больше сеансов проверки связи. Не надо больше людям на поверхности волноваться из-за сноровки и умения пилотов "Пайсиса-2", которые видели, что главное сделано, но боялись в это поверить. Каждый знал, что еще не время расслабляться, иначе можно наделать ошибок. Все вокруг нас были очень возбуждены и собраны, а мы с Роджером, находясь в полумиле от них, продолжали спать. - "Вояджер"! Я "Пайсис-2". Мы завели зажим в открытую кормовую сферу "Пайсиса-3" и убедились, что он там прочно держится. Ожидаем улучшения видимости. После стольких дней усилий, ошибок и неудач "Пайсис-2" спокойно опустился на дно, обошел вокруг "Пайсиса-3" и аккуратно ввел зажим с канатом внутрь открытой кормовой сферы. Этот зажим мог открываться подобно зонтику и прочно застревал в сфере, не имея возможности выскочить оттуда. Полипропиленовый канат был достаточно прочным, чтобы поднять нас со дна. И как это ни невероятно, но на все ушло менее 45 минут. Впечатление складывалось такое, что сделать все это было очень просто. Участники спасательной операции испытывала огромное облегчение. Наконец-то они добились успеха! У нас на дне, в "Пайсисе-3", все эти драматические перипетии прошли почти не замеченными. Специалыю спроектированный и изготовленный зажим был прислан самолетом из Барроу. Он был заведен манипулятором "Пайсиса-2" в открытый люк кормовой сферы аварийного аппарата. После этого он раскрылся и уже ни при каких условиях не мог выскочить оттуда во время подъема аппарата - ценными. Где-то после сообщения о зажиме я снова потерял контакт с окружающим миром. Помню только, как хорошо было чувствовать рядом "Найсис-2", который мог говорить с поверхностью, его свет успокаивал, и мы могли спать. Боже, как же было холодно! Наконец до моего сознания дошло слово "зажим", и моя реакция была подобна той, которую вызвало слово "КУРВ". Я не понимал, что это такое, и сколько ни размышлял, никак не мог представить себе, как выглядит этот зажим. В конце концов я остановился на большом крюке, который может схватить за край открытого люка кормовой сферы. ...Я надеюсь, мы не перевернемся, когда начнем подниматься. Вспоминаю свои мысли: "...можно плыть по течению и ни о чем не думать, "Пайсис-2" рядом..." Вес аварийного аппарата в воде составлял 0,95-1,5 тонны. Зажим был спроектирован для подъема трехтонного груза с учетом запаса на возможные динамические нагрузки, вызванные качкой корабля. Его специально спроектировали судостроители Барроу сразу же, как только узнали об аварии. Зачастую в драматических фильмах обыгрывается ситуация, когда двое, дней десять карабкаясь по скалам и цепляясь пальцами и ногтями за мельчайшие выступы камня, вдруг хватаются за страховочную веревку. Они поворачивают друг к другу обветренные и обмороженные лица с воспаленными глазами и с облегчением выбираются в безопасное место, а в это время звучит трогательная лирическая мелодия. Мы с Роджером нарушали все замыслы режиссера. Нас мало интересовала безопасность при подъеме. В памяти свежи были ужасные рывки, когда три дня назад мы болтались подвешенными под "Вояджером", пока не оборвался буксирный конец. Все могло повториться, и этого мы боялись больше, чем нашего безысходного положения на дне. Сейчас нам понятно столь неестественное отношение к происходящему. Я уверен, что, если бы нам дали по два или три одеяла и немного выпить, мы восприняли бы все подругому. Морской болезни подвержены и мужчины, и женщины. На меня, к счастью, качка не действует, но, по всей видимости, очень большая доза болтанки заставляет и меня забиться в угол и махнуть на все рукой. Пропадает всякое желание бодриться и что-нибудь делать. Моя жена Джуни испытала это состояние. Как-то раз в тот год, когда мы встретились, она с двумя друзьями возвращалась морем с прогулки, и их застал сильный шторм. Два человека сражались с разбушевавшейся стихией, направляя яхту в порт Саутгемптон, а Джуни, совершенно разбитая, боролась с ежеминутно подступающей тошнотой. Наконец шторм и ужасное состояние Джуни заставили их подать ракетами сигнал бедствия. На огромном греческом судне увидели ракеты и подошли оказать помощь. Корабль, будучи без груза, а потому очень высоко поднимающийся над водой, полностью прикрыл крошечную яхту. С него подали три каната, по которым можно было подняться наверх. Джуни была извлечена из темного закутка, и первое, что она увидела, это нос корабля, который возвышался, казалось, на целую милю над водой. Затем она, увидев веревки с большими узлами на концах, твердо заявила, что никуда не уйдет с яхты и сейчас же отправляется снова в постель. Пришлось заставить ее подойти к борту яхты, обвязаться широким поясом, прикрепленным к веревке, и подняться наверх. Наше положение в "Пайсисе-3" было проще. Мы при всем желании не могли вмешаться в происходящее и что-либо сделать, чтобы обезопасить себя в предстоящей операции. "Пайсис-2" ждал, когда рассеется муть, чтобы еще раз убедиться, насколько надежно закреплен захват в кормовой сфере. По каким-то причинам, может быть, из-за того, что нос нашего аппарата был задран вверх, связь с поверхностью у нас была лучше, чем у "Пайсиса-2". - "Пайсис-2"! Ответьте, - услышали мы Запрос "Вояджера". Своим сообщением мы могли чем-то помочь спасателям, но о чем они говорили перед этим? "Не спать и слушать!". - Взяли мягкую петлю со второго каната в манипулятор и будем пытаться завести ее на подъемную скобу. - "Пайсис-2", повторите медленно, сообщения не понимаем. Я хорошо слышал все, что сказали с "Пайсиса-2", а запрос с "Вояджера" был действительно не очень ясным. - Мягкая петля? - Я плохо понимал, что это означает, но чувствовал, что это что-то важное. На самом деле "Пайсис-2" пытался подсоединить канат, зажим которого вырвался из клешни манипулятора "Пайсиса-5" и, зацепившись за ограждение нашего двигателя, застегнулся на нем защелкой. Сверху на этом канате спустили петлю с зажимом - ее-то и назвали "мягкая петля", - которую и пытался присоединить "Пайсис-5". Если бы это получилось, то на "Пайсисе-3" был бы заведен второй подъемный канат. - Два каната? Действительно, необходимо по крайней мере два каната. Спасатели не поддались возбуждению, охватившему их после успеха "Пайсиса-2", и решили не вытаскивать нас на одном канате. Нагрузки при подъеме могли быть очень большими, особенна от рывков вблизи поверхности, и, если бы первая попытка подъема сорвалась, на вторую уже не осталось бы времени. Так что это был вопрос ремня и подтяжек, подтяжки надо было подстраховать. "Пайсис-2" занят работой и разговором с поверхностью. Это приятно. Мы сидели как бы внутри резонирующего шара. Хорошо. "Что там слышно про "КУРВ"?" Люди с палубы "Вояджера" смотрели в сторону "Джона Кейбота". Небо светлело. Начинался новый день. Выглянет ли солнце? Нет, солнца не будет. В вахтенном журнале в 7.05 утра, в субботу, сделана следующая запись: "Сильный западный, юго-западный ветер, зыбь и ветровая волна, сплошная облачность, местами - дождевые облака. "КУРВ" подготовили к спуску в семь утра". Закончил ли работу "Пайсис-2"? По связи установили, что он столкнулся с теми же трудностями, что и "Пайсис-5". Течение было небольшим, но плавучая петля мешала работать и на таком течении, хоть это и казалось неправдоподобным. После многих неудачных попыток "Пайсису-2" разрешили всплывать на поверхность. Главным врагом было время, спасатели об этом не забывали ни на секунду и поэтому решили, что лучше всего поднять "Пайсис-2" и попытаться с помощью аппарата "КУРВ" завести в кормовую сферу второй зажим. "КУРВ" обладал одним важным достоинством. Если его удачно спустить на воду недалеко от первого подъемного каната, то он может погружаться по нему, пользуясь своим собственным локатором. Таким образом, он мог опуститься на дно неподалеку от нас, на то место, где только что стоял "Пайсис-2". "Пайсис-2" подняли на борт без особых осложнений, так как погода немного улучшилась. С "Джона Кейбота" запросили разрешение подойти к "Вояджеру". В 8.00 утра, после своего успешного погружения, Дез Д'Арси вылез из аппарата. Предстояло еще многое сделать, и потому его вместе с Бобом Эстаухом немедленно отправили на "Джона Кейбота" распознавать телевизионное изображение, передаваемое "КУРВ". Они лучше всех знали условия, в которых находится "Пайсис-3", и точно знали его положение на грунте. За исключением нескольких мгновений, я почти ничего не помню, что мы чувствовали внутри "Пайсиса-3" в период между всплытием "Пайсиса-4" и началом нашего подъема. А за это время прошло четыре часа. Припоминаю, что мы включали скруббер и заводили таймер. "КУРВ" был спущен на воду в 9.40 утра. В его манипуляторе был зажат второй зажим с прикрепленным к нему шестидюймовым плетеным нейлоновым канатом. По своим характеристикам он похож на "Пайсис", но его системой "погружение - всплытие" с борта корабля управляет оператор, наблюдающий за работой аппарата по маленькому телевизионному экрану. Аппарат пошел вниз по канату, заведенному "Пайсисом-2". После трех дней неудачных попыток дальнейшие события происходили так гладко, что в это даже не верится. 9.50 - "КУРВ" на глубине 190 футов. 10.12 - "КУРВ" на глубине 1100 футов. 10.30 - "КУРВ" подошел к "Пайсису-3". 10.31 - "КУРВ" установил визуальный контакт. 10.35 - "КУРВ" ввел захват в открытую кормовую сферу нашего аппарата. Боб и Дез, находясь на палубе "Джона Кейбота" у пульта управления аппаратом, смотрели на все происходящее как зачарованные. "КУРВ" опустился так близко от "Пайсиса-3", что локатор сразу-же его обнаружил. Как только установился визуальный контакт, Дез прокомментировал изображение на экране и помог оператору вывести "КУРВ" в положение, удобное для заведения зажима в кормовую сферу. Итак, все сделано. За шесть с половиной часов ситуация резко изменилась от почти безнадежной до вполне благоприятной. Два прочных каната прикрепили к "Пайсису-3", и все были готовы к подъему аппарата. ВОПРЕКИ ВСЕМУ НАС ПОДНЯЛИ Соверш