Сергей Михайлов. Брешь в стене --------------------------------------------------------------- Оригинал этого текста расположен на авторской странице Сергея Михайлова "Скрижали" http://www.skrijali.ru ? http://www.skrijali.ru © Copyright Сергей Михайлов ---------------------------------------------------------------

Посвящаю моему сыну Павлу

 

Глава первая

-- Проклятые заросли!..
Это были первые слова, произнесенные за истекшие полчаса. Пятеро мужчин, поочередно работая длинным, похожим на мачете ножом, продирались сквозь сплошную стену бамбуковых зарослей. Воздух был тяжелым и влажным, откуда-то несло гнилью и мертвой, полуистлевшей древесиной. Тропическое солнце яростно жгло землю, огромные жадные комары черными тучами висели над мокрыми, насквозь пропотевшими спинами людей.
-- Еще ярдов тридцать, -- произнес один из них, выпрямляясь и передавая нож соседу.
Это был крепкий коренастый мужчина лет сорока, с великолепно развитой мускулатурой, заметной даже сквозь одежду, и сильными жилистыми руками. По его словно высеченному из гранита лицу струйками стекал едкий пот, но чувства усталости он не испытывал -- подобные физические упражнения он проделывал явно не впервой. Стального цвета глаза твердо и упрямо, с изрядной долей цинизма смотрели на окружающий мир. Массивная челюсть выдавалась вперед, свидетельствуя о непреклонной воле и жестком характере. Во всем его облике сквозили уверенность, невозмутимость и сознание собственной силы. Бронзовый загар ровным слоем покрывал лицо и шею, выгодно оттеняя светлые волнистые волосы. Без сомнения, он был здесь главным.
-- Глоток вина, а, босс? -- взмолился самый молодой из пятерки. -- Страсть как пить хочется!
-- Не скулить! -- резко оборвал его коренастый. -- Инструктаж, надеюсь, все проходили?
-- Ну, все...
-- Тогда прекратить болтовню!
Все пятеро были облачены в военную форму американских "зеленых беретов", каждый имел по небольшому складному автомату и рюкзак. Но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: лишь на боссе костюм сидел как влитой -- видимо, подобная униформа была его рабочей, если не сказать повседневной, одеждой. Остальные же четверо, похоже, привыкли к сугубо гражданским предметам гардероба.
Полоса зарослей внезапно кончилась. Перед ними лежало небольшое болото, окутанное бурым неподвижным туманом и ядовитыми зловонными миазмами. Дышать стало намного труднее, воздух превратился в вязкий, густой кисель; кто-то закашлялся. Но вот и болото осталось позади. А еще через полчаса группа вышла на берег озера.
Жестом босс приказал всем остановиться.
-- Чем быстрее мы доберемся до противоположного берега, тем лучше, -- произнес он, кивая на узкую полоску суши по ту сторону водного пространства. -- Нас никто не должен видеть на острове. Надеюсь, это всем ясно... Приготовить шлюпки!
Из пяти рюкзаков тут же были извлечены туго скатанные надувные шлюпки, снабженные специальными капсулами со сжатым воздухом и небольшими подвесными моторами. Нарушить целостность капсул не составило особого труда, и вскоре все пять шлюпок, раздувшись, лежали у ног их владельцев.
Опытным взглядом босс окинул четверку попутчиков... Молодой смазливый блондин лет двадцати восьми -- тридцати: капризен, с замашками богатого аристократа и прожигателя жизни -- тот самый, что жаждал хоть глотка вина... Невысокий, невзрачный мужчина лет тридцати пяти: мелкие, невыразительные черты лица, взгляд колючий, недоверчивый, осторожный, словно у хорька... Длинный верзила лет сорока: худой, нескладный, с граблеобразными руками и выпирающими суставами, волосы темные, сальные, прилизанные, глаза собачьи, ждущие приказаний... Полный, мощный, на первый взгляд неуклюжий мужчина лет сорока -- сорока двух, с изрядной лысиной и наколками на руках. Глазки маленькие, круглые, смотрят мрачно, угрюмо, исподлобья... И все четверо -- убийцы...
Босс невольно поморщился. Хороша команда, нечего сказать. Вот уж удружил этот Гросс так удружил...
-- Легенду все помнят? -- сухо спросил он.
-- Все!
-- На случай, если попадете в лапы полиции либо в армейскую разведку, -- четко поставленным голосом, словно заученный урок, произнес босс, -- будете отвечать следующее: произошла ошибка, и нас выбросили на двести миль южнее назначенного пункта. Все мы -- участники воздушных маневров, проводимых Военно-воздушными силами США в районе базы "Форт Изабель". Ясно?
-- Ясно! -- последовал ответ.
-- О'кей! Далее, каждый из вас имеет инструкцию относительно пути следования и конечного пункта назначения. Надеюсь, все хорошо ознакомлены со своими вариантами? -- И снова утвердительный ответ. -- Нет необходимости экзаменовать каждого? -- На этот раз ответ отрицательный. -- Ладно. Теперь последнее. Ваши портсигары.
Все четверо как по команде вынули совершенно одинаковые металлические портсигары и замерли с ними в руках.
-- Надеюсь, майор Гросс объяснил вам, как ими пользоваться. Прекрасно... Кто разрешил курить?!
Последний вопрос был адресован полному мужчине, который вынул из портсигара сигарету и преспокойно задымил.
-- Вы что, спятили?! -- яростно зашипел босс. -- Или вы забыли о моих полномочиях?!
Толстяк не спеша докурил свою сигарету и лишь затем удостоил босса ответом.
-- Делайте свое дело, босс, -- спокойно проговорил он, -- а меня не задевайте. Не рекомендую. -- В тоне его слышалась затаенная угроза. -- Ваши игры в бойскаутов не для меня. Неужели вы не осведомлены о моей миссии, босс?
-- Я прекрасно осведомлен обо всем, -- процедил сквозь зубы тот, сдерживая гнев и сузив стальные глаза до чуть заметных щелей. -- Я прекрасно осведомлен также о том, что в случае малейшего неповиновения -- слышите, малейшего! -- со стороны любого из вас у меня есть полное право прибегнуть к одному весьма вескому аргументу. -- Он резко сдернул с плеча автомат и снял его с предохранителя. -- Этот аргумент -- пуля!
-- Да бросьте вы! -- отмахнулся толстяк эдаким вальяжным жестом. -- Я ведь не ссориться сюда прибыл, а тесно с вами сотрудничать. Ваше дело, босс, доставить меня до ближайшего города. Будьте уж так любезны, доставьте. Что же касается вашего аргумента, -- он криво усмехнулся, -- то приберегите его для желторотых юнцов. Ручаюсь, на них он произведет должное впечатление.
Боссу потребовалось немало усилий, чтобы унять гнев и взять себя в руки
-- Что ж, -- произнес он зловеще, -- по возвращении я вынужден буду обо всем доложить майору Гроссу. Смертные приговоры с вас, если не ошибаюсь, еще никто не снимал.
Маленькие глазки толстяка сверкнули недобрым огнем.
-- А это уж не ваша забота, босс...
-- Вот именно, это забота исключительно ваша -- и правосудия. И довольно об этом.
-- Ла-адно, босс, повременим. -- Жирная физиономия расплылась в ухмылке. -- Бог даст, мы еще вернемся к этому разговору.
Четверо убийц вызывали у босса чувство брезгливого отвращения, но если глаза тех троих выражали рабскую покорность ему, боссу, их властелину и вершителю судеб, то этот толстый наглец, видимо, забыл, зачем он здесь и какая кара ждет его в случае невыполнения задания. Впрочем, сейчас не время, да и не место, для выяснения отношений и сведения счетов.
Вода в озере, мутная, желто-зеленая, кишела тропической живностью. От нее несло тиной и гнилыми водорослями. Буйная африканская растительность подступала почти к самой воде, не оставляя ни пяди свободной суши -- подобная расточительность в тропиках была бы непростительной роскошью. Над головами людей, в широкой листве накренившейся набок пальмы, копошилось какое-то зверье. И над всем островом, напоминавшим скорее одно большое болото, нежели земную твердь, тяжелой полупрозрачной тучей висела масса кровососущих крылатых тварей, жадно выискивающих жертву в этом диком переплетении рвущихся к солнцу жизней, именуемом африканскими джунглями. Люди изнемогали от духоты и изнуряющего зноя, пот ручьями лился по их спинам и воспаленным от солнца лицам.
Когда сборы были закончены, босс приказал не мешкая покинуть остров. Пять шлюпок, чуть слышно тарахтя моторами, рванули прочь от суши навстречу неведомому берегу. Около двух миль отделяло их от цели, и пройти этот путь нужно было по возможности незамеченными.
-- Послушайте, босс, а вам не кажется, что мы здесь уже были? -- спросил долговязый, недоуменно озираясь по сторонам.
-- Нет, не кажется, -- сухо возразил босс. -- Здесь мы впервые, ручаюсь вам, -- добавил он после небольшой паузы.
-- Да не может такого быть! -- решительно замотал головой белобрысый, едва не перевернув свою шлюпку. -- Нас обманули, господа! Взгляните: тот же остров, та же линия берега. И то же дьявольское пекло!
-- Вон там, -- босс ткнул пальцем на восток, -- должна была быть телевизионная башня. -- Теперь башни не было. -- Не думаю, чтобы ее снесли за эту пару часов. И довольно об этом, -- резко закончил он.
Двухмильное водное пространство преодолели без происшествий. И лишь когда первая шлюпка ткнулась тупым носом в глинистую прибрежную жижу, где-то вдали послышался шум мотора и из-за острова вылетел быстроходный военный катер.
-- Быстрее, чтоб вас!.. -- рявкнул босс, втаскивая свою шлюпку на илистый и топкий берег.
Четверо попутчиков последовали его примеру. Босс вынул тесак, резкими, точными ударами проткнул борта четырех шлюпок, взвалил обмякшую прорезиненную ткань вместе с моторами на оставшуюся, пятую, шлюпку, развернул ее носом к воде и с силой толкнул от берега. Мотор чихнул и нехотя затарахтел, шлюпка, высоко задрав нос, понеслась по мутной водной глади. Босс тем временем не спеша вынул из рюкзака пистолет, навернул на него глушитель и, не отрывая глаз от озера, тщательно прицелился. Раздался хлопок, и шлюпка, словно вдруг споткнувшись, резко сбавила ход и начала тонуть.
-- Ловко, -- восхищенно произнес долговязый, наблюдавший за этой сценой в бинокль. -- Браво, босс! Сразу четыре пробоины, в оба борта.
Все было кончено в считанные секунды.
-- Концы в воду, -- подытожил босс, глядя, как расходятся по воде круги. -- А теперь -- в укрытие! Возможно, нас все-таки не заметили.
Он бросился в прибрежные заросли и тут же исчез в их плотной массе. Его попутчики незамедлительно последовали за ним.
Босс ошибся: пограничники заметили странные фигуры на берегу, и вскоре катер причалил к месту их недавней высадки. Усиленный репродуктором голос сначала по-французски, а потом по-английски предложил группе неизвестных остановиться и вернуться к озеру.
-- А, ч-черт! -- выругался босс. -- Этого нам только не хватало!
Он остановился и с досадой плюнул под ноги. Сквозь влажный полумрак, окутавший беглецов, видны были обросшие гигантскими трутовиками и грязно-зеленым мхом толстые стволы неведомых тропических деревьев, плотно увитые гибкими и цепкими лианами. Черные, непроницаемые для солнца кроны сплетались в единый сплошной свод. Босс обвел группу пристальным взглядом и проверил затвор автомата.
-- Чего же мы ждем, босс? -- испуганно спросил белобрысый, озираясь. -- Нужно уносить ноги...
-- Поздно, -- прохрипел босс. -- Эти обезьяны ловки, словно вчера только спустились с деревьев. -- Он прислушался. Едва заметный шорох заставил его закончить быстро и отрывисто: -- В разговоры не вступать, говорить буду я! Ясно?
Четверо мужчин утвердительно кивнули.
-- Может, стоит воспользоваться портсигаром? -- предложил пятый член группы, с глазами хорька.
Босс свирепо взглянул на него и ничего не ответил. Через минуту между деревьями показалось несколько чернокожих солдат в форме местных пограничных войск. Не сводя настороженных взглядов с белых незнакомцев, они приблизились. Босс подошел к ним и вступил в переговоры. Минуты три спустя он вернулся к своим попутчикам, нервно достал сигарету и закурил.
-- Ну что? -- вполголоса спросил белобрысый.
Босс пожал плечами. Туземные солдаты о чем-то совещались между собой, искоса поглядывая на незнакомцев. Наметанным глазом босс заметил, что оружие они держат наготове.
-- Я сообщил им нашу легенду, -- сказал он. -- Но, боюсь...
От группы чернокожих отделилась фигура офицера и приблизилась к пятерке белых. Это был молодой, высокий негр, подтянутый, с выправкой кадрового офицера, в прекрасно подогнанной форме цвета хаки. Он обвел взглядом пятерых мужчин, козырнул боссу и на хорошем английском произнес:
-- Мне очень жаль, господа, что вы попали в столь затруднительное положение, но, я надеюсь, мы сможем вам помочь. Сейчас я свяжусь с базой "Форт Изабель" и попрошу выслать за вами вертолет. Думаю, через час он будет здесь. Вы согласны, господа?.. Что с вами?
Последний вопрос был адресован непосредственно боссу, который вместо того, чтобы внимать офицеру, несколько минут уже прислушивался к негромкому разговору, происходившему между стоявшими в стороне туземными солдатами. По-видимому, обрывки каких-то фраз долетели до его ушей, ибо он вдруг сильно побледнел.
-- Что вы сказали? -- резко спросил он, глядя офицеру в глаза. -- Вертолет? Разумеется, мы согласны. Не торчать же нам в этих дебрях целую вечность! Вызывайте.
-- Прекрасно! -- Офицер учтиво улыбнулся. -- Мы будем рады помочь "зеленым беретам".
Он повернулся и направился к своим, среди которых, по всей видимости, был радист. И тут произошло нечто неожиданное.
Босс издал рычащий звук, с быстротой молнии сдернул с плеча автомат и выпустил по группе чернокожих длинную очередь. Почти одновременно с ним, может быть, долей секунды позже, ту же операцию проделал и непокорный толстяк. Две очереди слились в одну. Несчастные пограничники попадали, даже не успев понять, что с ними происходит. Чернокожему офицеру досталась самая большая порция свинца -- спина его оказалась прошита крест-накрест.
-- Чисто сработано, -- сплюнул босс.
Толстяк осклабился.
-- Надеюсь, босс, теперь я вам угодил?
Босс окинул его странным взглядом -- и промолчал.
-- Что вы наделали?! -- закричал белобрысый. -- Зачем вы их...
Босс резко повернулся к нему.
-- Я ни перед кем не намерен отчитываться, -- с запальчивостью произнес он, -- тем более перед вами. Вам еще самим предстоит отчитаться за содеянные преступления.
-- И тем не менее, босс, -- осмелился возразить долговязый, -- неужели в этом... акте была необходимость?
-- Была, -- сухо отозвался тот. -- Я восемь лет работал в этом проклятом регионе и неплохо знаю местные диалекты. Пока этот черномазый нес какую-то чушь относительно вертолета, я случайно услышал несколько фраз, оброненных кем-то из тех обезьян, что стояли в стороне. И знаете, о чем они трепались? -- Он прищурился и прошелся взглядом по замершим в нетерпеливом ожидании лицам сообщников. -- Маневры американских Военно-воздушных сил в районе базы "Форт Изабель" закончились трое суток назад. Так-то!
Эта весть произвела эффект разорвавшейся бомбы. Значит, их легенда "не работала" с самого начала, с момента их появления на острове! И во всем виноват этот кретин Гросс, подсунувший им дезинформацию! Выходит, их раскусили с самого первого слова.
-- Но ведь тот тип обещал вызвать вертолет! -- воскликнул долговязый.
-- Это уловка, -- веско заявил босс. -- Он не рискнул вступать с нами в открытый конфликт -- ведь силы были практически равны, а жертвовать своими людьми он явно не желал. Поэтому и прибег к уловке, надеясь тем временем связаться со своим черномазым командованием и получить подкрепление. Впрочем, я уверен, что, не попади мы впросак с тремя сутками, этот негр поступил бы точно так же -- слишком уж здешние власти не любят янки. И все это несмотря на договоренность между базой и местными пограничниками об определенного рода услугах, которые могут потребоваться обеим сторонам в случае крайней необходимости.
-- Так что же нам теперь делать? -- подал испуганный голос белобрысый.
-- Уходить, -- мрачно отозвался босс. -- Надеюсь, в ближайшие полчаса этих болванов не хватятся, -- он кивнул на неподвижные тела чернокожих пограничников, -- а этого времени нам вполне хватит, чтобы добраться до города. В двухстах ярдах отсюда проходит шоссе... Быстро переодеться!
Все пятеро немедленно приступили к изменению своей внешности. Из рюкзаков в спешном порядке была извлечена гражданская одежда полуспортивного покроя, а десантное обмундирование "зеленых беретов" надежно упрятано в один из рюкзаков. К этому же рюкзаку босс привязал все пять автоматов.
-- Документы у всех при себе? -- спросил он, когда переодевание было закончено.
-- У всех.
-- Надеюсь, вам не следует напоминать, что с этого момента каждый из вас становится самим собой?
-- Не следует, босс, мы все хорошо помним, -- за всех ответил долговязый.
-- Хорошо, -- подытожил босс, окидывая четверых спутников критическим взглядом. -- Ждите меня здесь.
Подхватив тяжелый рюкзак с военным обмундированием, он направился назад к озеру. Минут через десять вернулся, но уже налегке.
-- А рюкзак? -- поинтересовался белобрысый.
-- На дне, -- ответил босс, переводя дух. Затем вынул из кармана пистолет с глушителем, проверил магазин и сунул обратно. -- Все. Теперь мы можем двигаться дальше, здесь нас больше ничто не держит.
Вскоре они вышли к шоссе. Нельзя сказать, что движение здесь было слишком оживленным. Изредка проносились автомобили всех мастей и размеров, но ничего подходящего до поры до времени не подворачивалось.
Совершенно неожиданно из-за поворота вылетел военный грузовик, битком набитый чернокожими солдатами, и на бешеной скорости промчался мимо. Но вот наконец появилось то, чего босс ждал уже добрых пятнадцать минут.
Это был старенький микроавтобус. Салон пустовал, за рулем сидел здоровенный негр с круглой лоснящейся физиономией. Босс выскочил на дорогу и яростно замахал руками. Раздался скрип тормозов, автобус остановился.
-- В город, -- коротко бросил босс и сунул в окошко несколько долларовых бумажек. Физиономия негра расплылась в широкой довольной улыбке.
-- Садитесь, -- кивнул он. -- Ручаюсь, у господ туристов не будет оснований сердиться на старого Джо.
Босс дал знак своим спутникам, и вскоре пятерка респектабельных мужчин не спеша разместилась в салоне микроавтобуса.
Дальнейшее происходило строго по сценарию. В небольшом приграничном городке, куда доставил их добродушный водитель автобуса, все пятеро рассредоточились, и впоследствии каждый из них добирался до цели собственным, строго выверенным и до мельчайших деталей проработанным путем. А цель у них была одна -- Европа.

 

Глава вторая

В темную августовскую ночь на окраине Милана, в квартале, где обычно селились рабочие и служащие среднего достатка, происходили странные события. По пустынной, освещенной редкими фонарями улице торопливо шел невысокий человек. Ночь была тихая, безветренная, душная. Тучи еще с вечера заволокли все небо -- город замер в ожидании грозы. Человек шел хорошо знакомой ему дорогой и вскоре добрался до стоявшего чуть в стороне трехэтажного дома. Вся улица утопала в зелени, и дом не был исключением: кусты сирени и желтой акации облепили его со всех сторон, а старый развесистый платан полностью скрывал от взоров посторонних. Свернув к одному из подъездов, мужчина внезапно остановился. От стены отделилась темная тень и шагнула ему навстречу.
-- Синьор Риччи? -- спросила тень.
-- Допустим, -- не очень учтиво ответил синьор Риччи. -- А вам какое дело?
-- О, не волнуйтесь, я вас долго не задержу, -- заверил его незнакомец, медленно приближаясь. Свет от подъездного фонаря падал исключительно на лицо Риччи, оставляя фигуру незнакомца в тени. Было в его облике что-то такое, что заставило Риччи вздрогнуть.
-- Кто вы? -- глухо спросил он. -- Что вам от меня нужно?
-- Один небольшой пустяк, маленькая, так сказать, формальность, всего лишь несколько штрихов из вашей анкеты.
-- Я не намерен иметь с вами никакого дела, -- упрямо заявил Риччи. Голос неизвестного не то чтобы казался ему знакомым, но наводил на какие-то странные мысли. Необъяснимый ужас по капле вливался в его душу.
-- Вы служащий мэрии? -- спросил незнакомец.
-- Не ваше дело, -- резко ответил Риччи.
-- Вы женаты, и вашу супругу зовут Кристина Риччи?
-- Повторяю, это вас не касается.
-- У вас двое детей-близнецов? А в прошлом месяце вы растратили казенные деньги и путем подлога сумели скрыть это?
-- Ложь! -- закричал Риччи. -- Наглая ложь! Не было ни кражи, ни подлога! Убирайтесь прочь, мерзавец! Ваш гнусный шантаж не пройдет!
-- Хорошо, хорошо, -- зачастил незнакомец, в знак примирения выставив вперед ладони, -- беру свои слова обратно. Пусть я ошибся, пусть. Но, -- он на секунду умолк, -- но, признайтесь, синьор Риччи, ведь была у вас мысль о краже? Была ведь, а?
И хотя лица незнакомца Риччи не видел, в тоне его он различил изрядную порцию издевки. Это его окончательно взорвало. Сжав кулаки, он бросился на обидчика, но тот внезапно вынул из кармана плаща портсигар и протянул его Риччи.
-- Курите, синьор Риччи. И не будем больше ссориться. Вы хотите знать, кто я? Извольте, я откроюсь вам. Только поумерьте свой пыл и прекратите махать кулаками.
Теперь голос его отливал металлом. Риччи замер в двух шагах от темного силуэта и тут же отпрянул, ибо незнакомец шагнул вперед и вышел из тени. Свет фонаря упал на его лицо. Риччи вскрикнул и в страхе попятился.
-- Вы узнали меня, Риччи. -- Незнакомец криво усмехнулся. -- Прекрасно, тогда перейдем сразу к делу.
-- Вы... вы... -- лепетал Риччи.
-- Совершенно верно, я ваш двойник.
Напротив Риччи стояла точная его копия -- те же черты лица, те же глаза, тот же голос, та же сутулость, и даже плащи у обоих были совершенно одинаковыми.
-- Вы удивлены? Не стоит. Я прибыл сюда из мира теней, чтобы свести с вами счеты. Но прежде закурите, Риччи, прошу вас.
Он стоял, все так же протягивая портсигар, а Риччи, лишившись дара речи, продолжал пятиться, пока не уперся в невысокую изгородь. Глаза его были совершенно круглыми, нижняя челюсть сильно дрожала.
-- Кто... вы?..
Вместо ответа двойник Риччи шагнул вперед и властно потребовал:
-- Курите! Ну!
Риччи в ужасе замотал головой.
-- Что ж, это ваше право, -- пожал плечами незнакомец. В руке его что-то щелкнуло, крышка портсигара откинулась.
Все происшедшее затем заняло не более пяти секунд. Силуэт Риччи внезапно покрылся голубоватым свечением, стал блекнуть, растворяться в темноте, таять -- и вдруг исчез. Слегка запахло озоном.
Возвращавшийся в тот час с ночной смены Умберто Карризи, сосед синьора Риччи по этажу, видел, как тот, стоя под тусклым подъездным фонарем, достал из портсигара сигарету и закурил. Городские часы пробили два раза...
Словно вторя им, ударил гром. Хлынул дождь.

 

Глава третья

Серебристый "кадиллак", мягко шурша покрышками, бесшумно остановился у чугунных узорчатых ворот. Ворота так же бесшумно растворились, и автомобиль медленно въехал во владения Шарля Левьена. Длинная и прямая, словно стрела, дорожка, посыпанная красным гравием, вела к центральному подъезду богатой усадьбы.
Вилла Левьенов была поистине райским уголком. Она буквально утопала в субтропической зелени -- благо мягкий климат Средиземноморья способствовал бурному ее произрастанию. Главная аллея, ведущая от ворот к усадьбе, была ухожена с такой тщательностью, а обрамлявшие ее два ряда кустарника, подстриженного в строгом соответствии с законами геометрии, настолько были уподоблены двум параллельным прямым, никогда не пересекающимся, что невольно возникала мысль: уж не сидит ли в засаде целая армия дворников и садовников и не следит ли она с превеликим пристрастием за каждой занесенной со стороны, дерзко нарушающей всеобщую гармонию, "чужой" песчинкой, за каждым вновь появившимся на свет Божий, но не отвечающим установленным стандартам листочком, за каждой травинкой, посмевшей на лишний дюйм возвыситься над своими унифицированными собратьями?.. Нет, никакой армии не было, но два штатных садовника работали на вилле от зари и до зари.
"Кадиллак" замер у главного входа. Возле дверцы тут же вырос туго накрахмаленный, с генеральской выправкой, привратник. Его каменно-учтивое лицо было лишено какого бы то ни было выражения.
-- Прошу вас, месье Лебон. Хозяин уже дважды справлялся о вас, -- бесстрастно произнес привратник, помогая выйти полному, с короткой стрижкой мужчине лет тридцати.
-- Спасибо, Франсуа, -- ответил тот, отдуваясь и стирая пот со лба. -- Фу-у, ну и печет же сегодня.
-- Да, месье Лебон, термометр показывает двадцать девять градусов по Цельсию, -- словно робот, произнес Франсуа. -- Великолепная погода, месье.
-- Ну, это как сказать, -- усомнился месье Лебон, щурясь на совершенно чистое, ослепительное, неподвижное, пышущее жаром небо. -- Будьте добры, Франсуа, распорядитесь с этим. -- Он кивнул на заднее сиденье автомобиля.
Там, утопая в изящной корзинке, испуская неземной, божественный аромат, подобно только что вылупившимся птенцам в гнезде, цвета густой, уже свернувшейся венозной крови, почти черные, бархатистые, замерли в ожидании роскошные розы -- целый букет, огромный, необъятный, безжалостно стиснутый кольцом корзинки.
-- Сию минуту, месье Лебон.
Даже вечно невозмутимый Франсуа не сумел скрыть едва заметной тени восхищения, на мгновение тронувшей его лицо. Словно из-под земли вырос юноша-слуга, наделенный теми же безупречными манерами, что и его старший коллега, ловко, но бережно подхватил корзинку с цветами и последовал за месье Лебоном.
Карьеру Пьера Лебона можно было бы назвать блестящей. Выходец из бедной семьи, в шестнадцать лет он отправился на заработки в Париж, где после долгих и порой бесплодных поисков своего места в жизни сумел наконец занять престижный пост дегустатора духов в известной на весь мир парфюмерной фирме "Кристиан Диор". Дело в том, что Пьер обладал удивительным врожденным даром, с годами развившимся и достигшим настоящего совершенства, -- даром различать тончайшие оттенки любых запахов, особенно запахов всевозможных цветов. Обостренное, чрезвычайно чувствительное обоняние стало его вторым зрением, и часто, когда глаза оказывались бессильны передать всю полноту окружающего мира, выступало на первый план и успешно лидировало среди остальных форм чувственного восприятия, данных человеку природой. Простой пример: два цветка, совершенно идентичных для простого смертного, для Пьера Лебона имели свои, чисто индивидуальные, присущие только каждому из них качества, выраженные в специфических оттенках аромата.
Горя желанием создавать свои собственные сорта духов, а не "нюхать" чужие, Пьер Лебон мечтал об открытии независимой фирмы. В двадцать пять лет счастье вновь улыбнулось ему: некий солидный магнат, чей счет в банке исчислялся единицей то ли с семью, то ли с восемью нулями, выразил намерение субсидировать начинания молодого таланта. А еще год спустя фирма со скромным названием "Пьер Лебон" уже давала продукцию. Пьер Лебон обрел независимость, чуть позже -- состояние и признание в кругу воротил мирового парфюмерного бизнеса. Продукция фирмы пользовалась неизменным успехом у сильных -- и богатых -- мира сего. Высокая стоимость духов делала их практически недосягаемыми для человека со средним достатком -- и тем не менее на витринах они не залеживались, обладание ими считалось редкой удачей. Фирма ограничивалась выпуском лишь небольших партий духов, выбрасывая их на жадный до новинок рынок, -- и тем самым создавала ажиотаж вокруг своей продукции и ореол таинственности вокруг имени Пьера Лебона.
...Он вошел в просторное, роскошно обставленное помещение. Слуга с цветами неотступно следовал за ним. Торжество было в самом разгаре: гремела музыка, мелькали танцующие пары, слышались смех, шутки и фривольные анекдоты, то тут, то там взрывались откупориваемые бутылки с шампанским. Дым дорогих сигарет сизыми струйками вился по залу. Пьер невольно поморщился: первейшим врагом его необыкновенного дара был именно табачный дым.
Казалось, никто из присутствующих не заметил появления Пьера Лебона. Но вот от группы мужчин отделилась фигура высокого молодого блондина и направилась прямиком к нему.
-- Привет, Пьер! -- радостно воскликнул он, крепко стискивая руку гостю. -- Наконец-то! А я боялся, что ты уже не придешь.
-- Скорее я не явился бы на аудиенцию к английской королеве, чем нарушил слово, данное моему лучшему другу, -- улыбнулся Пьер Лебон, отвечая на рукопожатие. -- Кстати, где же виновница торжества?
-- Матильда! -- крикнул Шарль Левьен -- ибо это был он -- и помахал кому-то в зале. -- Сейчас она подойдет.
Из месива извивающихся в танце тел вынырнула Матильда Левьен, очаровательная хозяйка дома и супруга Шарля. Этот день был особенным для нее -- ей исполнилось двадцать три года.
-- Как я рада видеть вас, дорогой Пьер! -- улыбнулась она. -- Вы слишком редко бываете у нас.
Пьер развел руками.
-- Дела...
-- Он вечно весь в делах, -- буркнул Шарль, подмигивая другу.
Пьер собрался с духом и выпалил:
-- Вы сегодня восхитительны, дорогая Матильда... как никогда...
Матильда весело рассмеялась.
-- То же самое вы мне говорите каждый раз, когда бываете здесь, милый Пьер.
Пьер покраснел и смущенно опустил глаза.
-- Это лишь свидетельствует о его постоянстве, -- сказал Шарль, кладя руку Пьеру на плечо.
-- Да, действительно... просто я не умею говорить комплименты, -- пробормотал тот и окончательно смутился.
-- Ваши слова, Пьер, для меня дороже любых самых изысканных комплиментов. И знаете почему? В ваших словах нет лжи. -- Теперь она говорила серьезно.
Тут он вспомнил о цветах. Бережно взяв у слуги корзинку, он протянул ее молодой хозяйке.
-- Примите от меня этот дар, дорогая Матильда, -- произнес Пьер, чрезвычайно волнуясь, -- и помните, что у вас есть друг, который вас никогда не предаст. Будьте счастливы.
-- Спасибо, Пьер, -- поблагодарила Матильда и поцеловала Пьера в щеку. И лишь после этого взгляд ее упал на цветы. -- О! Какая прелесть!..
Завороженная удивительным зрелищем, она не могла оторвать глаз от почти черных, бархатистых роз, чьи крупные головки еще несли на лепестках капельки утренней росы. Волшебный аромат разлился по залу, успешно соперничая с едким табачным дымом и винными парами.
-- Они срезаны сегодня утром в моей парижской оранжерее и доставлены сюда специальным рейсом. Ручаюсь вам, дорогая хозяюшка, никто никогда и нигде не видел подобной красоты. Надеюсь, мне удастся придать этот изумительный аромат новому сорту моих духов.
Глаза Матильды лучились такой ослепительной улыбкой, что Пьер невольно зажмурился. Ему легче было смотреть на солнце, нежели на очаровательную супругу своего друга Шарля Левьена. Но это было его глубокой, никому не ведомой тайной, в которой он боялся признаться даже самому себе.
Матильда унесла корзинку с розами в другой конец зала, а Шарль потащил друга к обильно накрытому столу, где несколько завзятых чревоугодников истово начиняли себя пищей, считая, и небезосновательно, эту форму времяпрепровождения лучшим способом получить наивысшее удовольствие.
-- Пойдем выпьем, -- предложил Шарль. -- На днях мне прислали прекрасное испанское вино.
Несмотря на два мощных кондиционера, от множества потных тел, табачного дыма и спиртных испарений в зале было очень душно. Вскоре обильный пот заструился по лицу тучного Пьера Лебона, дыхание его стало шумным и тяжелым. Наконец он не выдержал.
-- Послушай, Шарль, -- взмолился он, -- ты как хочешь, а я, пожалуй, пойду пройдусь. Очень уж душно здесь.
-- Я с тобой, -- тут же отозвался Шарль.
Незаметно выскользнув из зала, оба друга спустились в сад. Здесь дышать было намного легче.
-- Мне нужен твой совет, Пьер, -- произнес Шарль, когда они углубились в тенистую аллею, где августовский зной был заметно ослаблен густыми кронами деревьев. -- Я не рискнул сделать Матильде подарок без твоего предварительного одобрения. В этих делах твой авторитет для меня закон.
-- Что ж, Шарль, твой выбор весьма удачен. Уверен, Матильда будет в восторге. "Джой" -- одни из лучших духов в мире.
Шарль остановился как вкопанный.
-- Как ты догадался?!
Пьер пожал плечами.
-- От тебя разит духами за версту. Так что ни о какой догадке и речи быть не может. Я просто "вижу".
Шарль внезапно помрачнел.
-- От тебя ничего не скроешь, -- сухо произнес он. -- Тебе бы сыщиком работать.
-- Да что с тобой стряслось? -- удивился Пьер, уловив неожиданную перемену в настроении друга. -- Я тебя чем-нибудь обидел?
-- Нет, -- тем же тоном ответил Шарль. -- Никакой обиды я на тебя не держу.
-- Так в чем же дело? -- недоумевал Пьер. -- Я прав относительно "Джой"? Так ведь?
-- Более чем прав. Я действительно хочу подарить Матильде духи этой марки.
-- Так подари же! -- воскликнул Пьер. -- Вот увидишь, она будет рада. Будь добр, достань флакон -- я только взгляну.
-- У меня нет с собой духов, -- бесстрастно ответил Шарль, глядя поверх деревьев.
-- Нет? -- остановился Пьер. -- А, понял! Они лежали у тебя в кармане, но раньше, -- иначе я не чувствовал бы их аромата. Так?
Шарль не ответил. Внезапная догадка пробуравила мозг Пьера, словно штопором. Он стал мрачнее тучи.
-- Погоди, Шарль, -- произнес он тихо, хватая друга за руку и пристально всматриваясь в его глаза. -- Погоди... Может быть, духи никогда и не лежали в твоем кармане?
Шарль резко повернулся и в упор посмотрел на Пьера.
-- А вот это тебя уже никак не касается. Понял?
Пьер сразу как-то сник, сгорбился, стал меньше ростом.
-- Та-ак, -- произнес он чуть слышно. -- Теперь мне все ясно. А я, дурак, не верил, думал, выдумки все, козни завистников. Выходит, не зря языки болтают.
-- Ясно, говоришь? -- с вызовом проговорил Шарль, щуря свои голубые глаза. -- Послушай, Пьер, я ведь не ребенок и ни в чьей опеке не нуждаюсь. Ты что, мораль мне собрался читать?
-- Значит, правда, -- выдохнул Пьер.
-- Да, правда, -- холодно отозвался Шарль. -- Да, у меня есть любовница, с которой я встречаюсь уже более месяца. И пахнет от меня духами, которые я подарил ей три дня назад. И ты, как всегда, прав -- это были "Джой", и именно "Джой" я собирался сегодня же подарить Матильде.
-- Не смей! -- выкрикнул Пьер. -- Это мерзко!
-- Мерзко? -- пожал плечами Шарль. -- Не думаю. По крайней мере, я ничего мерзкого в этом не нахожу.
-- Да как же ты мог, Шарль!..
-- А, принялся все-таки за мораль... Послушай, Пьер, а какое тебе, собственно, до всего этого дело? Ты что, решил из меня святого сделать?
-- Подумай о Матильде, -- тихо произнес Пьер, удрученно качая головой, -- до твоей же святости мне нет никакого дела.
-- О, я это давно понял! -- язвительно заметил Шарль. -- Тебя интересует исключительно Матильда! Кстати, она моя жена -- или ты забыл об этом?
-- Я-то помню, а вот ты, кажется, забыл. Одумайся, Шарль, пока еще не поздно.
-- Уж не метишь ли ты на мое место? -- зло проговорил Шарль.
-- Не неси чепухи! -- возмутился Пьер. -- Ваш брак с Матильдой для меня свят. Так пусть же он будет свят и для тебя.
-- Не делай из меня идиота! -- в запальчивости выкрикнул Шарль. -- Я что, слепой, что ли?
-- Нет нужды делать из тебя идиота. Ты уже...
-- А, я идиот! Прекрасно! Знаешь что, друг мой любезный? Катись-ка ты...
-- Какая глупость! -- с сожалением пробормотал Пьер, безнадежно махнув рукой, и направился к воротам.
Навстречу бежал слуга -- тот самый, что помог Пьеру донести корзинку с розами.
-- Месье Лебон! -- крикнул он издалека, заметив на дорожке одинокую фигуру Пьера. -- Вы не видели месье Левьена? Франсуа сказал, что вы пошли в эту сторону.
-- Он там, -- Пьер махнул рукой в противоположный конец аллеи. -- Да что случилось?
-- Месье Левьена вызывают к пациенту! Срочно!
Шарль Левьен имел диплом врача-ревматолога. Свою карьеру он начал в Париже, так же как и Пьер Лебон, где они, кстати, и познакомились. Внезапное наследство, свалившееся на Шарля словно снег на голову, привело его в этот курортный городок, уступами спускающийся к морю и лежащий на полпути между Тулоном и Марселем. Вступив во владение богатой виллой, Шарль решил обосноваться здесь навсегда. Здесь-то он впервые и встретился со своей будущей супругой, Матильдой Карон, единственной дочерью адвоката. По воле случая в этот же городок вскоре прибыл и Пьер Лебон, временно поселившийся здесь для организации работ по созданию новой оранжереи. Нет ничего удивительного, что Пьер стал частым гостем на вилле Левьенов.
Шарль работал в местной клинике и слыл среди коллег-врачей прекрасным специалистом. Врачебной практикой вне клиники он не занимался, поэтому вызов к неизвестному пациенту его весьма удивил. Получив странное известие, Шарль поспешно повернул к дому. Так или иначе, а долг врача обязывал вовремя прийти больному на помощь. Обогнав Пьера, он поспешил было дальше, но внезапно остановился и обернулся. Глаза двух поссорившихся друзей встретились. Совершенно неожиданно Шарль шагнул к Пьеру и обнял его.
-- Прости, Пьер. Видит Бог, я был не прав. Клянусь, сегодня же все обдумаю и приму решение. Матильда достойна истинной любви... Извини, Пьер, меня ждут. Какой-то странный вызов... Не уезжай, дождись меня, я долго не задержусь.
Словно камень свалился с сердца Пьера Лебона. Да, он всегда знал, что Шарль эгоист, но благородство его натуры до сих пор преобладало над негативными качествами души. И сейчас, слава Богу, положительное начало снова взяло верх. И хотя окончательного решения он еще не принял, первый шаг на этом пути уже сделан -- Шарль обещал подумать.
Вернувшись к дому, Пьер застал там Франсуа.
-- Франсуа, на пару слов, -- отвел его в сторону Пьер.
-- Да, месье?
-- Вызов месье Левьена к больному был передан через вас?
-- Да, месье.
-- Кто его передал?
-- Этьен, посыльный из отеля "Йорк".
-- Вот как! Гм... Отель "Йорк"... -- Известие несказанно удивило Пьера: он сам жил в этом отеле и отлично знал, что в его штате числятся два опытных врача. -- Что же именно сказал вам Этьен?
-- Он просил срочно передать месье Левьену, что в отеле его ждет человек, чья жизнь находится в опасности. Этот человек сильно болен.
-- Но ведь в отеле "Йорк" есть свои врачи!
-- Этьен передал, что тот человек желает видеть именно месье Левьена.
"Какой-нибудь старый самодур с тугим кошельком, ранее встречавшийся с Шарлем", -- предположил Пьер.
-- Благодарю вас, Франсуа.
Привратник бесшумно удалился, а Пьер Лебон поднялся на террасу, где и расположился в плетеном кресле. Здесь было безлюдно и тихо: основная масса пирующей молодежи сконцентрировалась в том душном зале, откуда столь поспешно сбежал Пьер еще полчаса назад -- вместе с Шарлем Левьеном.

 

Глава четвертая

Портье вежливо постучался и, не дождавшись ответа, легонько толкнул дверь номера.
-- Вам сюда, месье Левьен, -- произнес он, пропуская Шарля вперед.
Номер был одним из лучших в отеле. У большого окна с видом на море, в кресле, спиной к вошедшим, сидел человек.
-- Оставьте нас, любезный, -- сказал он, не оборачиваясь.
-- Возможно, вам понадобится помощь... -- возразил было портье, но человек в кресле резко оборвал его:
-- Я не привык повторять дважды.
-- Хорошо, месье. Но если вдруг что-нибудь потребуется, -- портье обращался теперь исключительно к Шарлю, -- позвоните. Я буду внизу.
-- Да-да, идите, -- ответил Шарль, горя нетерпением узнать тайну незнакомца.
Портье вышел, притворив за собой дверь.
-- Итак, месье, вы желали видеть меня? -- спросил Шарль. -- Чем обязан чести видеть вас? Вы больны?
Незнакомец слегка оттолкнулся ногой от покрытого паласом пола, и кресло плавно развернулось вокруг своей оси.
Перед Шарлем сидел высокий молодой человек, странно напоминающий кого-то. На лице его была марлевая повязка, словно он только что вышел из холерного барака. Видны были лишь одни глаза -- голубые, немигающие, до ужаса знакомые.
-- Вас интересует моя болезнь? -- произнес он негромко. -- Извольте. Вы также больны ею, дорогой Шарль, и в еще большей степени, чем я. Эта болезнь -- смерть.
-- Если вы вызвали меня сюда, чтобы сделать объектом своих шуток, -- возмутился Шарль, -- то я вынужден расценить ваше поведение как неуместное и оскорбительное. Вы отвлекли меня от важных дел.
-- От беседы с Пьером Лебоном? -- не меняя позы, лениво проговорил незнакомец. -- Бросьте, все это пустое.
-- Откуда вам известно? -- насторожился Шарль.
-- Неважно. Вы правильно сделали, что отшили этого толстяка. Я целиком разделяю ваш выбор, Шарль Левьен: мадам Рено гораздо аппетитнее Матильды Карон.
-- Как вы смеете! -- крикнул Шарль Левьен, сжимая кулаки и подавшись всем телом вперед. -- Негодяй!
-- Правда всегда глаза колет, -- невозмутимо ответил незнакомец.
-- Правда? -- распалялся Шарль все больше и больше. -- Да какая же это правда! Я не знаю, откуда вы узнали о нашем разговоре с Пьером Лебоном -- возможно, вы его просто подслушали, -- но одно я вам скажу совершенно точно: никакая женщина в мире не достойна даже мизинца Матильды Левьен. Вы слышите, как вас там?! И я не позволю порочить честное имя моей жены!.. А с мадам Рено все будет кончено -- сегодня же.
-- Вот как! -- В тоне незнакомца послышалось искреннее удивление, он даже чуть привстал с кресла. -- Интересный вы фрукт, Шарль Левьен. Не ожидал.
Тут только Шарль обратил внимание на одно странное обстоятельство: незнакомец был одет точно так же, как и сам Шарль, причем это сходство поражало именно в деталях. Те же часы на руке, та же сорочка, тот же ремень на брюках, те же туфли, и даже золотая печатка на безымянном пальце левой руки имела тот же вензель, фигурную букву "М" -- подарок Матильды в день свадьбы. Шарлю стало жутко.
-- Что вам от меня нужно? -- глухо спросил он.
Незнакомец прекрасно видел, с каким интересом Шарль разглядывал его.
-- Я не зря говорил о смерти, -- сказал он, поднимаясь с кресла, -- ибо я тоже врач.
"Еще одно сходство!" -- мелькнуло в голове у Шарля.
-- Смерть, -- продолжал незнакомец, -- единственная болезнь, которой подвержено все человечество без исключения. Разница состоит лишь в степени заболевания, или, если хотите, в сроках неизбежного конца. Один умрет раньше, другой позже -- но умрут все, вопрос лишь во времени.
-- Прощайте, -- повернулся Шарль к двери.
-- Одну минуту, Шарль Левьен, -- резко остановил его незнакомец, -- я еще не закончил. Я вызвал вас сюда вовсе не затем, чтобы высказать свои воззрения на смерть, -- вернее, не только затем, -- вопрос о смерти имеет для нас с вами чисто практической значение.
-- Для нас с вами? -- У Шарля внутри все похолодело от недобрых предчувствий. -- Объяснитесь, только покороче.
-- Я буду предельно краток, Левьен. Дело в том, что вы умрете раньше меня. -- Незнакомец ронял слова холодно и бесстрастно. -- Вы умрете сейчас.
Он резко сдернул с лица марлевую повязку. Шарль пошатнулся и оперся спиной о дверной косяк. Спазм сдавил его горло, колени дрожали.
Перед ним был его двойник.
Незнакомец усмехнулся и достал из кармана портсигар.
-- Где же ваше красноречие, Левьен? Ага, вы узнали меня! Что ж, знайте: я -- Шарль Левьен, а вы... вас больше не существует!
Палец двойника с силой вдавился в едва заметную кнопку, и крышка портсигара быстро пошла вверх...
Пьер Лебон прождал друга больше часа и уже испытывал явное нетерпение, когда внезапная мысль, подобная вспышке молнии, вдруг поразила его мозг: Шарль не придет. Никогда. И тут же увидел силуэт Шарля Левьена. Пьер невольно улыбнулся и тряхнул головой, желая отмести странное наваждение.
-- Ты еще здесь? -- крикнул Шарль, взбегая по ступенькам террасы.
-- Я жду тебя, как мы договорились, -- ответил Пьер. -- Как больной? Что с ним?
-- Так, пустяки, -- отмахнулся Шарль, -- мнительность на почве старческого маразма. Мой старый парижский знакомый. Узнал, что я здесь, и пожелал видеть только меня.
-- Я так и думал, -- кивнул Пьер, всматриваясь в лицо друга. Что-то неуловимое, какой-то незаметный штрих появился в его чертах.
Шарль вынул из холодильника бутылку кока-колы и залпом выпил ее.
-- Я бы хотел остаться один, -- холодно произнес он, приближаясь к Пьеру. -- Чертовски устал за сегодняшний день.
-- Да-да, конечно, -- засуетился Пьер и поднялся с кресла. -- Я понимаю. Конечно.
Теперь они стояли лицом к лицу. Неожиданно Пьер закрыл глаза и замер. Когда он их снова открыл, в них читался немой вопрос.
Шарль усмехнулся.
-- Иди, иди, -- нетерпеливо произнес он, -- у меня нет времени на пустые разговоры.
Ни тот, ни другой не подали друг другу руки.
-- Прощай, Шарль, -- чуть слышно проговорил Пьер, глядя куда-то мимо Шарля Левьена.
Со стремительностью, неожиданной для его комплекции, Пьер спустился с террасы и направился к автомобилю. Через минуту серебристый "кадиллак" быстро катил по главной аллее виллы Левьенов.
Прибыв в отель "Йорк", Пьер Лебон первым делом выяснил, в каком номере остановился приезжий незнакомец, посылавший за Шарлем Левьеном. Поднявшись на третий этаж, он без труда нашел нужную дверь. Она оказалась незапертой. Предварительно постучавшись, Пьер вошел в номер.
Номер был пуст, но... в воздухе явственно чувствовался аромат "Джой". "Значит, Шарль был здесь", -- сделал вывод Пьер, принюхиваясь, словно профессиональная ищейка.
Спустившись вниз, он сообщил портье, что номер пуст.
-- Пуст? -- удивился тот. -- Но месье Дюк никуда не выходил сегодня! Я сижу здесь с утра и могу в этом поклясться.
"Месье Дюк", -- отметил про себя Пьер и, поблагодарив портье, поднялся в свой номер. Открыв телефонный справочник, он набрал номер городского управления полиции.
-- Мне нужен комиссар Реналь.
-- Мне он тоже нужен, -- ворчливо ответили на том конце провода. -- Вам по делу?
-- Разумеется.
-- Его нет в городе. Записывайте парижский номер. -- Голос продиктовал набор цифр. -- Сегодня ночью комиссар Реналь укатил в столицу.
Пьеру Лебону повезло -- в Париже трубку поднял сам комиссар.
-- Это вы, Лебон? Рад слышать ваш голос. А у нас тут, знаете ли, запарка... Группу арабских террористов накрыли, следы сюда привели. Что у вас там стряслось? Видать, что-то серьезное, раз в столице меня разыскали.
-- Возможно, дело действительно серьезное. Я сам пока мало что в нем понимаю, -- произнес Пьер. -- Но одно могу сказать со всей ответственностью: Шарль Левьен исчез.
-- Шарль Левьен? Это тот самый молодой врач, с котором я как-то видел вас?
-- Он самый, комиссар.
-- Вы говорите, он исчез? И вам известны обстоятельства?
-- Думаю, что известны.
Пьер Лебон вкратце передал комиссару все, что знал о предполагаемом исчезновении своего друга.
-- Понимаете, комиссар, дело в том, что я... некоторым образом... неплохо чувствую запахи.
-- Неплохо! -- воскликнул Реналь. -- Да я лично имел возможность убедиться в вашем даре, коим наградил вас сам Господь Бог! А вы -- неплохо!.. Великолепно, мой друг, а не неплохо!
-- Пусть будет по-вашему, комиссар. Так вот, когда Шарль Левьен вернулся на виллу от "месье Дюка" -- именно под этим именем незнакомец остановился в отеле, -- то от него уже не пахло духами "Джой". Вы понимаете меня?
Трубка долго не отвечала.
-- Алло, комиссар! Я вас не слышу!
-- Вы уверены, Лебон, -- донесся наконец до Пьера далекий взволнованный голос комиссара Реналя, -- что запах духов не мог выветриться за этот час?
-- Абсолютно! У "Джой" очень стойкий запах. Я стоял в нескольких дюймах от него, но запаха духов уже не чувствовал. Даже если бы он сменил одежду, я бы все равно уловил хоть малейший оттенок этого аромата. Поверьте, комиссар, "Джой" ни с чем спутать нельзя, это я вам как профессионал заявляю. Нет, запах не исчез -- его никогда не было. Послушайте, комиссар, что я вам сейчас скажу: это был не Шарль Левьен, это был совершенно другой человек!
И снова трубка долго хранила молчание.
-- Будь на вашем месте, Лебон, кто-нибудь другой, -- вновь заговорил комиссар Реналь, -- я бы просто не стал его слушать, но, памятуя о ваших необыкновенных способностях, считаю возможным положиться на ваше свидетельство как на свое собственное. Я верю, что вы не ошиблись. Боюсь, дело может принять скверный и, главное, неожиданный оборот. Держите меня в курсе событий, Лебон. Через пару дней я вернусь и лично займусь этим необычным делом. Я вынужден проститься с вами. До встречи.
-- До встречи.
Пьер положил трубку и задумался. На душе было муторно и жутко. Во всем этом клубке событий чувствовалось что-то ирреальное, неосязаемое, леденящее кровь, сковывающее разум и сводящее с ума. "Уж не галлюцинации ли это? -- поймал себя на мысли Пьер Лебон и тут же отверг собственную версию: -- Да нет, столь четких обонятельных галлюцинаций просто не может быть. Да и откуда бы им взяться? Нет-нет, это не галлюцинации..."
Стук в дверь прервал ход его мыслей.
-- Войдите!
На пороге стоял Шарль Левьен. Губы его застыли в кривой усмешке, глаза были холодны и полны решимости. Пьер Лебон невольно вздрогнул.
-- А вот и я! -- воскликнул Шарль, развязной походкой входя в номер. -- Не ждал?
Пьер не ответил. Его пристальный взгляд скользнул по фигуре вошедшего.
-- Я вижу, ты собрался звонить. Прости мне мое любопытство, но... -- Шарль бесцеремонно заглянул в раскрытый телефонный справочник. -- Ба, да здесь номер полиции! Ну-ка расскажи, что ты такое пронюхал...
Пьер опустил глаза и стал нервно шарить ими по полу. Чутье и на этот раз не обмануло его: от Шарля духами не пахло.
-- Портье просил сообщить в полицию об исчезновении одного приезжего, некоего месье Дюка, -- неуверенно пробормотал он.
-- Вот как! Весьма ответственное поручение. Весь-ма!
Шарль вдруг разразился резким, неприятным хохотом.
-- Прекрати! -- закричал Пьер, вскакивая и трясясь от переполнявших его гнева и негодования. -- Прекрати сейчас же! Ответь: где Шарль Левьен?
Шарль, или, вернее, его двойник, оборвал смех на полувздохе. Его красивое лицо стало каменным, плотно сжатые губы сделались белыми как мел.
-- Шарль? Тебе нужен Шарль? -- переспросил он, доставая портсигар. -- Ах, Пьер, какой в тебе сыщик пропадает! А до меня, дурака, только час спустя после твоего отъезда дошло, что ты меня обнюхивал -- там, на террасе. И ведь вынюхал, вынюхал, подлец!.. Очень сожалею, Пьер, но ты стал жертвой собственного носа. Я вынужден... .
-- Где Шарль?! -- прогремел Пьер, наступая на двойника своего друга и до боли сжимая кулаки.
Двойник Шарля поднял портсигар на уровень груди.
-- Что ж, я тебе устрою встречу с Шарлем Левьеном, -- процедил он сквозь зубы и открыл крышку портсигара. -- Ты сам этого захотел.
...Несколько секунд спустя от Пьера Лебона остался лишь легкий, едва уловимый запах озона.
-- Впрочем, этому праведнику вряд ли найдется место в аду, -- сказал в пустоту двойник Шарля Левьена и захлопнул крышку.
Сутки спустя Шарль Левьен, ни с кем не простившись, покинул город и уехал в неизвестном направлении.

 

Глава пятая

Клод Реналь вернулся в город ночным поездом и сразу же отправился в полицейское управление, где его ждал целый ворох скопившихся рапортов и донесений. Но не успел он приступить к просмотру наиболее важных, на его взгляд, бумаг, как в кабинет ввалился сержант Мон, здоровый флегматичный детина лет тридцати пяти.
-- Рад видеть вас живым и здоровым, шеф, -- прогремел он, безуспешно пытаясь подавить зевок.
-- А, это ты, Мон. Есть новости?
-- Есть, шеф. Телефонограмма из министерства.
-- Вот как! -- поднял брови комиссар. -- Опять какую-нибудь пакость нам готовят?
-- Именно. Планируется широкомасштабная операция по ликвидации сети франко-итальянской наркомафии.
-- А мы-то тут при чем? -- пожал плечами комиссар. -- Уж где-где, а здесь мафиози делать нечего.
-- Париж считает иначе, -- возразил Мон и ухмыльнулся. -- Наверху стало известно, что через наш город идут крупные партии наркотиков. Контрабандисты устроили здесь что-то вроде перевалочного пункта.
-- Проклятье! -- Комиссар стукнул кулаком по столу. -- Не хватало нам еще войны с итальянскими мафиози!
-- Это еще не все, шеф, -- пробасил сержант. -- На днях у нас объявится представитель миланской полиции, который будет координировать наши совместные действия в предстоящей операции. Предписано встретить подобающим образом.
-- Ясно, -- проворчал комиссар Реналь. -- У тебя все?
-- По этому делу -- все, шеф.
-- Надо так полагать, что есть новости по делу Левьена?
-- Именно. Как вы и просили, я установил наблюдение за виллой Левьенов. Так вот, вчера утром Шарль Левьен уехал из города.
-- Уехал? -- быстро спросил комиссар. -- Куда?
Сержант снова ухмыльнулся.
-- В Лондон, шеф.
-- В Лондон? -- Комиссар присвистнул. -- С размахом действует парень.
-- Это еще не все, шеф. Исчез Пьер Лебон, фабрикант духов.
Комиссар Реналь вскочил.
-- Когда?
-- В тот самый день, шеф, когда вы звонили мне из Парижа. Тогда же исчез и некто Дюк, проживавший в отеле "Йорк". Кстати, Лебон тоже снимал номер в этом отеле. Портье утверждает, что оба исчезли прямо из своих номеров.
-- А на следующее утро Шарль Левьен покидает город, -- прорычал комиссар, машинально комкая бумаги на столе.
-- Совершенно верно, шеф.
-- Номер Лебона осмотрели?
-- Да, шеф, но... поверхностно. Ничего не обнаружено.
-- Поверхностно?! -- гневно закричал комиссар. -- Что значит -- поверхностно? Ты где работаешь, Мон, в полиции или в бакалейной лавке? Я тебя спрашиваю! Кретины!
-- Но ведь не было никакого криминала, шеф, -- возразил Мон. -- Исчезновение -- это еще не преступление.
-- А, так тебе обязательно труп нужен! И желательно, чтобы со следами насилия!..
-- Разумеется, -- невозмутимо ответил сержант. -- А чего зря в этом дерьме копаться? Может, он у шлюхи какой застрял, а мы всю его подноготную должны ворошить?
-- Идиот!
Сержант пожал плечами.
-- Напрасно вы кипятитесь, шеф. Я ведь свою работу честно выполняю.
-- Ладно, оставим это, -- махнул рукой комиссар, понимая всю бесплодность разговора. -- Утром я сам осмотрю номер Лебона, а заодно и номер того типа... как его?.. Дюка.
-- Вы считаете, шеф, что поисками Лебона и Дюка следует заняться со всей серьезностью?
Комиссар холодно посмотрел на сержанта.
-- Я считаю, что теперь их поисками заниматься бессмысленно, -- сухо ответил он.
-- Вам видней, шеф.
Утром, так и не улучив ни минуты для сна, комиссар Реналь в сопровождении двух помощников тщательно осмотрел номера Пьера Лебона и "месье Дюка", переговорил с портье, а также с проживающими в том же отеле возможными свидетелями исчезновения обоих мужчин, -- но ничего существенного не обнаружил.
-- Я же вам говорил, что там пусто, -- проворчал сержант Мон, встретив Реналя в полицейском управлении.
-- Отсутствие результата -- тоже результат, -- философски заметил комиссар.
Через два дня в город прибыл представитель итальянской полиции.
Было два часа пополудни. Комиссар Реналь как раз приехал домой, чтобы отобедать в кругу семьи, когда зазвонил телефон и дежурный сообщил о прибытии миланского коллеги. Мысленно чертыхнувшись, Реналь отправился в управление.
Навстречу ему поднялся высокий сутулый субъект, с длинными отвислыми усами и широкой, на пол-лица улыбкой.
-- Рад видеть тебя, Клод! -- произнес он с заметным южным акцентом.
-- Антонио! -- воскликнул комиссар, хватая своей пятерней руку гостя. -- Вот так сюрприз! Рад, очень рад! Счастлив буду поработать бок о бок с лучшим полицейским славного города Милана. Не ожидал, что судьба сведет нас в столь неожиданной обстановке.
-- Да какая судьба! -- махнул рукой Антонио. -- Я сам напросился в эту поездку, узнав о готовящейся операции. Очень уж хотелось повидаться с тобой.
-- Ты молодчина, Антонио! -- хлопнул друга по плечу Клод Реналь. -- Сто лет тебя не видал, старый ты разбойник!
-- Ну так уж и сто, -- возразил Антонио, обнажив в улыбке два ряда ослепительно белых зубов. -- А помнишь, Клод...
-- Ха-ха-ха! -- расхохотался Реналь. -- Я-то все помню, Антонио, а вот помнишь ли ты, как мы пятнадцать лет тому назад...
-- О, я ничего не забыл! -- воскликнул итальянец, топорща длинные усы.
-- Чертовски рад тебя видеть, старина!..
Они стояли лицом к лицу, трясли друг друга за руки, хлопали по плечам, беспрерывно сыпали междометиями и восклицаниями -- словом, столь бурно выражали свои чувства, что на шум прибежал сержант Мон и уставился на обоих друзей.
-- А я решил было, что вас бьют, шеф, -- осклабился он и тут же исчез.
Через два часа коллеги обсуждали детали предстоящей операции, знакомились с материалами и делились соображениями. Наконец комиссар Реналь не выдержал и захлопнул папку с документами.
-- Все! На сегодня хватит. Едем ко мне, отметим нашу встречу, как подобает старым друзьям. Мария будет рада тебя видеть.
Несмотря на имевшийся в его распоряжении служебный автомобиль, Клод Реналь предпочитал передвигаться по городу на своих двоих: во-первых, расстояния между возможными пунктами назначения были невелики, ибо невелик был сам город, а во-вторых, пешие прогулки, как небезосновательно полагал комиссар, полезны для здоровья, особенно в его годы. А было комиссару уже за пятьдесят.
По дороге друзья говорили о чем угодно, но только не о делах.
-- Да, чуть не забыл, Клод! -- хлопнул себя по лбу долговязый Антонио. -- Есть у меня для тебя один загадочный сюжетик. Ты еще не потерял интерес ко всякой чертовщине?
Реналь нахмурился. Он вспомнил о таинственном исчезновении Пьера Лебона и о последнем разговоре с ним.
-- У меня тут своей чертовщины хватает, -- невесело проговорил он. -- Ладно, выкладывай. Что у тебя там стряслось?
-- Стряслось, собственно, не у меня, -- начал рассказ Антонио, -- да и стряслось ли вообще, не могу сказать наверняка. Дело в том, что в ателье, где работает моя супруга, недавно появилась новая закройщица, некая Кристина Риччи. Буквально накануне моего отъезда сюда эта самая Риччи поведала моей жене странную историю. Вернее, даже не историю, а некоторые наблюдения, которые, правда, повергли ее в сильное смятение, граничащее с ужасом. За неделю до этого признания синьор Риччи, супруг вышеназванной особы, мелкий служащий городской мэрии, как обычно, после трудового дня вернулся домой. Вернулся он поздно, но не это поразило ее. Еще до женитьбы Риччи был заядлым курильщиком, но сразу же после свадьбы курить бросил, так как внезапно выяснилось -- причем внезапно как для него, так и для молодой супруги, -- что табачный дым вызывает у Кристины сильнейшую аллергическую реакцию. В горле появляются спазмы, она начинает задыхаться -- словом, ощущения не из приятных. Ты знаешь, Клод, что значит для курильщика бросить курить, но Риччи пошел на этот шаг ради любимой женщины. И она по достоинству оценила его благородство -- через год родила ему двух девочек-близнецов, которых по взаимному согласию нарекли Евой и Еленой. Но вернемся к той роковой ночи. Началось с того, что Риччи вошел в дом с сигаретой в зубах. В последующие дни, несмотря на резко ухудшившееся состояние здоровья супруги, он продолжай дымить не только вне дома, но и непосредственно в квартире. Кристину он вообще перестал замечать. Это и есть первая странность -- резкая перемена в отношении к жене.
-- По-моему, ничего сверхъестественного в этом нет, -- пожал плечами Реналь. -- Возможно, Риччи завел кого-нибудь на стороне и потому перестал уделять внимание супруге.
-- Погоди, это еще не все, -- перебил его Антонио. -- Вторая странность состоит в том, что Риччи с завидным постоянством стал называть одну из дочерей не Евой, а... Джоанной. При этом Елена для него так и осталась Еленой. Зато имя Ева вызывало у него сильное раздражение.
-- Это уже интересней, -- нахмурился Реналь. Тень страшной догадки закралась в его мозг.
-- И третья странность, -- продолжал итальянец, -- основная: на правой щеке Риччи появился шрам.
-- Шрам? Что же в этом странного? -- снова пожал плечами комиссар.
-- Погоди, Клод, погоди, -- загадочно улыбнулся Антонио. -- Хотя шрам и появился сразу, в один день, он не был похож на обычную свежую рану, а являл собой уже затянувшийся, не менее годичной давности, успевший побелеть, рубец.
Клод Реналь резко остановился. Лицо его выражало сильную тревогу.
-- Так ты говоришь, до того злополучного дня шрама не было? -- быстро спросил он.
-- Так утверждает Кристина Риччи... Да что с тобой, Клод? Неужели ты принял эту чепуху так близко к сердцу?
-- Это не чепуха, Антонио, в том-то все и дело, что это не чепуха, -- горячо возразил комиссар Реналь. -- Выходит, вернувшееся пристрастие к табаку, неожиданное изменение имени дочери и шрам -- все это звенья одной цепи?
Антонио пожал плечами.
-- Возможно. Что из того?
-- Когда это произошло?
-- Ты имеешь в виду перемену в Риччи? Неделю назад.
-- Та-ак, -- протянул Реналь, усиленно скребя затылок, -- теперь все становится на свои места.
Антонио восхищенно взглянул на друга.
-- Да ты никак уже напал на след! Ай да Клод Реналь! Ну-ка выкладывай!
Клод Реналь пропустил мимо ушей требование друга.
-- А что ты сам думаешь по поводу Риччи? -- спросил он, пристально глядя в глаза Антонио. -- В первую очередь я имею в виду шрам.
-- Шрам? -- пожал плечами Антонио. -- Могу сказать лишь одно: такой рубец за одну ночь появиться не мог. Я видел этого типа и ручаюсь за свои слова.
-- Ну и?.. -- сгорал от нетерпения Реналь.
Несколько минут Антонио хранил молчание.
-- Похоже, что место Риччи занял кто-то другой... -- неуверенно начал он.
-- Вот! -- выкрикнул комиссар и хлопнул друга по плечу. -- Именно такого ответа я и ждал от тебя!..
Антонио с сомнением покачал головой.
-- Но и это еще не все, -- заметил он минутой позже. -- Два дня назад Кристина Риччи прибежала в ателье вся в слезах и сообщила, что ее дражайший супруг внезапно уехал, не сказав никому ни слова. И знаешь куда?
-- Знаю, -- твердо заявил Реналь.
-- Даже так! -- вскинул брови Антонио.
-- Именно так. Он уехал в Лондон.
-- Да ты ясновидящий, Клод! -- воскликнул итальянец, тараща на друга глаза. -- Риччи действительно укатил в Лондон!
-- Спасибо, Антонио, -- мрачно произнес комиссар, -- твой сюжет пришелся мне по вкусу... А вот, кстати, и моя хибара...
"Хибара" Клода Реналя оказалась небольшим уютным коттеджем, тщательно ухоженным и блиставшим чистотой. Полицейские миновали аккуратный цветник и скрылись в доме.

 

Глава шестая

"Да, сержант прав, явных следов преступления здесь нет, нет их и в миланском варианте, но чует мое сердце -- за всем этим кроется что-то очень нехорошее. Итак, факты следующие. Двое суток назад Пьер Лебон звонит мне в Париж и сообщает, что его друг, Шарль Левьен, якобы бесследно исчез, а на его месте объявился некий двойник, как две капли воды похожий на Левьена. Да, простой смертный ни за что бы не заметил подмены, но в том-то все и дело, что Пьер Лебон -- не простой смертный, его нос служит ему во сто крат лучше, чем глаза любому из нас. Значит ли это, что его свидетельство можно принять за истину? Думаю, да. Но если Левьен действительно подменен двойником, то это могло произойти только в отеле, ибо, во-первых, именно в отель его вызвали к необычному больному, пожелавшему иметь дело только с доктором Левьеном, во-вторых, именно в отеле исчез некий месье Дюк. Собственно, исчез не Дюк, а сам Левьен, Дюк же, или кто он там на самом деле, покинул отель уже под новым именем.
Что же происходит дальше? Лебон опознает в Левьене самозванца, спешит в отель, разыскивает меня и сообщает о сделанном им страшном открытии. А потом исчезает. Портье утверждает, что за этот день Шарль Левьен дважды посетил отель "Йорк": первый раз, когда его вызывали к "больному", во второй же раз он приходил сам, якобы навестить того же "больного" и справиться о его здоровье. Если портье не ошибается, второй визит по времени совпал с телефонным звонком Пьера Лебона. Значит ли это, что и в исчезновении Лебона виновен человек, присвоивший себе имя Шарля Левьена? Похоже, что так, но за установленный факт эту версию принимать преждевременно. Видимо, между Левьеном и Лебоном происходит резкий разговор, во время которого Пьер Лебон изобличает самозванца, и тот, дабы не оставлять свидетеля... Что именно он предпринимает, остается пока загадкой. Характерно лишь то, что оба исчезновения -- если они действительно произошли в отеле "Йорк" -- не оставили никаких следов.
Теперь о событиях в Милане несколькими днями раньше. С неким Риччи внезапно происходят странные метаморфозы: он перестает считаться с женой, полностью игнорируя ее, путает имя собственной дочери и, наконец, приобретает шрам как минимум годичной давности. Первые два обстоятельства сами по себе еще ничего не значат -- худо-бедно, но им все-таки можно найти обычные, бытовые объяснения, но вот третье... Здесь дело намного сложнее. Даже само по себе оно уже наводит на некоторые неутешительные мысли, а в совокупности с первыми двумя приобретает характер ярко выраженной патологии. Действительно, ни человеческий организм, ни современная медицина не способны в считанные часы зарубцевать свежий шрам, а о том, что возраст шрама исчисляется даже не днями, а часами, свидетельствует супруга Риччи. Какой же вывод напрашивается из всей этой совокупности фактов? А вывод тот же, что и в истории с Шарлем Левьеном: миланец Риччи был подменен двойником. Сам же Риччи бесследно исчез.
Следует ли отсюда, что между исчезновениями, а также между обоими двойниками существует какая-то взаимосвязь? Похоже, следует. Если сделать подобное допущение, то тут же возникает целый ряд вопросов. Во-первых, какая цель преследовалась обоими подменами? Во-вторых, кто они, эти двойники? В-третьих, следует ли ограничиться двумя случаями появления двойников или стоит предположить возможность и других подобных преступлений? Но если случаев не два, то сколько?.. В-четвертых, каков механизм подмены одного человека другим? Каким образом могли бесследно исчезнуть три человека? Или больше?.. И наконец, в-пятых: почему именно Лондон? Ведь и тот, и другой, покинув свои дома, в спешном порядке отправились в Лондон. Уж не готовится ли крупный террористический акт? Взрыв Букингемского дворца? Убийство премьер-министра? Боже, какая чертовщина в голову лезет!.."
Клод Реналь очнулся от своих мыслей, только когда такси замерло напротив двухэтажного коттеджа. Багровое предзакатное солнце мягко падало за альпийские вершины, оставляя на спокойной глади Женевского озера длинную, подернутую рябью, светящуюся дорожку. Дневной зной сменился вечерней прохладой, прозрачный воздух был напоен ароматами горных цветов, свежестью близкой воды, какой-то неземной умиротворенностью, спокойствием, тишиной, сытой и безмятежной сонливостью. Здесь, в одном из богатых пригородов Женевы, недалеко от французской границы, люди не просто жили -- они получали удовольствие от жизни.
Клод Реналь отпустил такси и направился к коттеджу. "А неплохое гнездышко свил себе старина Джил!" -- усмехнулся он, сдвигая шляпу на затылок.
Джилберта Сэндерса он знал уже лет пятнадцать, не меньше. Это был прекрасный полицейский, великолепный спортсмен, отчаянный, смелый, любивший риск больше собственной жизни, пускавшийся в совершенно немыслимые авантюры, участвовавший в десятках, если не сотнях стычек, в погонях, захватах, перестрелках. И при этом он всегда выходил целым и невредимым из любой самой скверной истории, всегда одерживал верх над врагом. Он прекрасно стрелял, в совершенстве владел несколькими видами восточного боевого искусства, знал несколько языков, обладал весьма серьезными сведениями из медицины, химии, криминалистики, юриспруденции, а также других областей знания, необходимых в его непростой работе. И при всем при этом имел оригинальный склад ума, некий талант к сыску, отлично понимал, что в его работе бурному финалу всегда предшествует будничная, кропотливая, порой заводящая в тупик, рутина. Словом, Джил Сэндерс был эталоном, к которому, как считал Клод Реналь, должны стремиться полицейские всего мира.
Сэндерсу не было еще и двадцати, когда он стал работать в сыскном отделе Скотланд-Ярда. Судьба бросала его из Портсмута в Ньюкасл, из Бирмингема в Глазго, из Белфаста в Лондон, пока наконец двадцати пяти лет от роду он крепко не сцепился со своим тогдашним начальством. С британской полицией пришлось проститься, но, перебравшись на материк, Сэндерс тут же изъявил желание служить в полиции французской. Тут-то он и встретился с Клодом Реналем, который вскоре стал его лучшим другом. Бок о бок на протяжении шести лет они ворошили гнезда преступного мира, врывались в тайны парижской мафии, вступали в единоборство с уголовными элементами всех мастей. Они прекрасно дополняли друг друга, дополняли и учились: Клод у Джила -- решительности и быстроте, Джил у Клода -- способности к вдумчивому анализу и умению оперировать фактами. Джил был непревзойден в действии, Клод же не имел равных в логике. Шесть лет постоянного общения принесли благотворные плоды для обоих, наградив их теми качествами, которых у них как раз не хватало.
Но случилось так, что Сэндерсу, или "британскому льву", как окрестили его французские коллеги, снова не повезло: во время ведения дела по раскрытию крупной банды фальшивомонетчиков он вторгся в недоступный для простых смертных мир одного высокопоставленного вельможи. Дело замяли, а не в меру ретивого сыщика вежливо "попросили" уйти из полиции.
Так в тридцать один год кончилась полицейская карьера Джилберта Сэндерса. О дальнейшей судьбе своего друга Клод Реналь знал только понаслышке. Кажется, Джил пустился в какие-то сомнительные авантюры, участвовал в секретных операциях в Анголе, Иране, Никарагуа, Панаме, на Ближнем Востоке. Несколько лет прожил в Центральной Африке. Сколотив изрядный капиталец на продаже своего опыта, рук и головы сильным мира сего, он внезапно вернулся в Европу и совершенно неожиданно осел в Швейцарии, купив коттедж на берегу Женевского озера. С тех пор прошло уже несколько лет, но о некогда отчаянном парне, Джиле Сэндерсе, ничего слышно не было. "Видимо, -- решил Клод Реналь, -- старина Джил окончательно вышел в отставку".
Телеграфировав Сэндерсу о своем желании навестить его по одному очень любопытному делу, комиссар Реналь не замедлил привести свое намерение в исполнение. Совместная итало-французская операция по разгрому международной шайки контрабандистов завершилась неделю назад, но особыми успехами ее финал не блистал. Пожалуй, единственным светлым моментом во всей этой акции оказалось обнаружение целого склада наркотиков в городке, вверенном бдительности комиссара Реналя; самой же банде удалось уйти почти без потерь. Получив от парижского руководства благодарность за прекрасную службу -- что бы там ни было, а склад наркотиков был найден именно группой Клода Реналя и именно в его городе, -- комиссар, пользуясь благорасположением начальства к своей персоне, попросил отпуск на пару недель и незамедлительно получил согласие. Эти две недели он намеревался посвятить частному расследованию дела Левьена -- Лебона -- Риччи, -- частному потому, что для официального начала следствия пока не было оснований. Антонио Пеллони, его старый друг и миланский коллега, выразил искреннее сожаление, что не может помочь комиссару в этом расследовании -- по крайней мере в ближайшее время: дома ждали неотложные дела. Сказав Марии, своей верной супруге, что едет навестить старого товарища по службе -- а доля правды в этом действительно была, -- Клод Реналь отправился к берегам Женевского озера, к Джилберту Сэндерсу. Помня о выдающихся способностях "британского льва" и о тех шести отчаянных годах совместной работы в парижской полиции, Реналь надеялся склонить его к поискам разгадки страшной тайны.
Дверь долго никто не открывал, но вот на пороге возник сам Джилберт Сэндерс. Это был крепкий коренастый мужчина, сильно загоревший, с правильными чертами лица, холодным оценивающим взглядом серых, глубоко посаженных глаз. Одет он был в голубой вязаный свитер и старые потертые джинсы.
Несколько секунд прошло в молчании. Наконец Сэндерс сказал:
-- Заходи.
Повернулся и пошел в дом, давая гостю понять, что тот может следовать за ним.
"Даже руки не подал, -- не на шутку обиделся Клод Реналь, -- и взгляд у него какой-то колючий, настороженный, словно я к нему с обыском явился. А как он изменился за эти десять лет! От былой доброжелательности и открытости и следа не осталось..."
Не проронив более ни слова, Сэндерс провел гостя на второй этаж, в свой кабинет.
-- Я не один, -- бросил он на ходу, уже перед самой дверью.
"Женщина! -- догадался Клод Реналь. -- Вот почему он такой недовольный! Мое вторжение несвоевременно".
Но он ошибся. В кресле, у открытого балкона, сидел высокий худощавый мужчина и нервно курил сигарету. В глазах его застыли испуг и растерянность. "И тем не менее я им помешал", -- решил Реналь.
-- Извини, Джил, я, кажется, не совсем вовремя...
-- Пустяки, Клод. -- Сэндерс открыл бар над холодным камином. -- Виски?
-- Пожалуй, -- кивнул Реналь.
Сэндерс наполнил три стакана.
-- Это Ганс Миллер, -- кивнул он в сторону мужчины в кресле, -- мой... компаньон.
При звуке собственного имени тот слегка вздрогнул и затравленно посмотрел по сторонам, как бы в поисках пути к немедленному бегству.
-- А это мой старый друг Клод Реналь, -- произнес Сэндерс, представляя комиссара. -- Из полиции, -- добавил он, и в его последних словах Реналю почудилась какая-то скрытая многозначительность.
Миллер заерзал в кресле и неловко кивнул вошедшему.
-- Садись, Клод, и будь как дома, -- сказал Сэндерс, указывая на свободное кресло. -- Честно говоря, не ожидал тебя увидеть.
"Не ожидал? -- в недоумении подумал Реналь. -- А телеграмма?" Но приобретенное с годами профессиональное чутье не позволило ему высказать свое недоумение вслух. Комиссар предпочитал больше слушать, чем говорить. "Кроме того, -- предположил он, -- у Сэндерса вполне могут быть причины не упоминать о телеграмме при постороннем".
-- Решил вот навестить старого друга, -- улыбнулся Реналь, закуривая. -- Столько лет не виделись...
-- Ты прекрасно сделал, что приехал, Клод, -- отозвался Сэндерс и залпом выпил содержимое своего стакана.
Где-то за стеной послышался едва различимый шорох. Сэндерс и Миллер быстро переглянулись, затем Миллер поднялся и, извинившись, вышел из кабинета через вторую, только сейчас замеченную комиссаром, дверь.
-- Тебя не узнать, Джил, -- сказал Реналь, -- ты стал настоящим рантье. Как живешь, старина?
Сэндерс усмехнулся.
-- Прекрасно, Клод. Наконец-то я обрел покой и тишину. Надоело все... -- Он махнул рукой и замолчал.
И все-таки было в его глазах что-то неприязненное, напряженное. Реналь видел, как он постоянно, но не открыто, а исподтишка наблюдает за ним.
-- Ладно, Клод, поболтали и будет, -- отрезал Сэндерс. -- Выкладывай, с чем приехал. При нем, -- он кивнул на пустое кресло, где только что сидел Миллер, -- можешь говорить все без утайки. От него у меня секретов нет.
-- Кто он?
-- Я же сказал, -- в голосе Сэндерса внезапно послышалось раздражение, -- это мой компаньон. Надеюсь, ясно?
-- Ясно, -- проворчал Реналь.
Не нравился ему Сэндерс, видит Бог, не нравился, появилось в нем что-то отталкивающее, пугающее и, главное, чужое. Будто подменили его.
Подменили?!
Реналя прошиб холодный пот. Нет, не может быть. Чушь какая-то!.. Реналь тряхнул головой и сосредоточился.
-- Послушай, Джил, мне нужна твоя помощь.
-- Помощь? -- Сэндерс пожал плечами. -- Ты же знаешь, Клод, я отошел от дел.
-- Да, я слышал. Но все же выслушай меня, Джил, может быть, мое предложение все-таки заинтересует тебя.
-- Изволь. Но мой ответ ты знаешь наперед.
Тихо, почти бесшумно вошел долговязый Миллер и сел в кресло у балкона. Руки его дрожали.
Что-то мешало Реналю начать свой рассказ. Но вот он справился с одолевающими его сомнениями и поведал Сэндерсу все, что знал об исчезновении трех мужчин -- двух французов и одного итальянца. Миллер слушал, закрыв глаза, с трудом сдерживая бившую его сильную дрожь, а Сэндерс сидел неподвижно и в упор смотрел на рассказчика. Наконец рассказ подошел к концу.
-- Я был бы очень признателен тебе, Джил, -- добавил в заключение Реналь, -- если бы ты помог мне разобраться в этом темном деле. Мне нужен твой опыт, старина.
Несколько минут в кабинете царила тишина. Долго, очень долго, как показалось Реналю, Сэндерс мерил кабинет упругими шагами. Трижды наливал себе виски. Но вот он замер, широко расставив ноги.
-- Клод Реналь, -- заявил он официальным тоном, -- я внимательно выслушал твое предложение и вынужден ответить отказом. Вот уже пять лет, как я отказался от участия в подобных авантюрах. Довольно крови, Клод. Я хочу умереть в собственной постели. Это все.
-- Но, Джил, -- вскочил Реналь, -- поверь, готовится крупная афера! Мы не можем остаться в стороне, не имеем права!
-- Мое решение окончательное, -- сухо отозвался Сэндерс.
Клод Реналь вдруг понял, что дальнейший разговор бессмыслен.
-- Извини, Джил, что нарушил твой покой.
-- Да, именно покой, -- холодно перебил его Сэндерс, -- покой, о котором я мечтал долгие годы. Покой, который не променяю ни на какие блага мира.
-- Ну, благ у тебя предостаточно. -- Реналь обвел взглядом богатые апартаменты Сэндерса.
-- Эти блага я заслужил собственным потом и кровью, -- с вызовом ответил тот. -- И не тебе упрекать меня, Клод Реналь.
-- Да какие там упреки, -- махнул рукой комиссар. -- Жаль, Джил, очень жаль, я так на тебя рассчитывал. -- Он порылся в карманах, вынул визитку, набросал на ней несколько слов и оставил на столе. -- Если вдруг надумаешь, найдешь меня в этом отеле. Завтра в полдень я уезжаю. Прощай, Джил.
Реналь протянул руку, и Сэндерс нехотя ответил на рукопожатие. Вниз комиссар спускался один, Сэндерс провожать его не пошел. Вскоре хлопнула входная дверь, и грузная, неуклюжая фигура комиссара показалась на садовой дорожке. Он шел, понуро опустив плечи: замысел, на который Реналь возлагал столько надежд, кончился полным крахом.

 

Глава седьмая

-- Ему все известно! -- завопил Миллер, как только силуэт Клода Реналя растворился в надвигающихся сумерках.
-- Перестаньте скулить, Миллер, -- раздраженно бросил Сэндерс, -- и без вас тошно.
Долговязый Миллер забегал по кабинету, всплескивая руками и хватаясь за голову.
-- Он и нас расколет в два счета, -- твердил он. -- Помяните мое слово, босс.
-- Последний раз повторяю, -- зло процедил тот сквозь зубы, -- меня зовут Джилберт Сэндерс. Господин Джилберт Сэндерс. Ясно?
-- Да, господин Сэндерс, -- с видом побитой собаки отозвался Миллер. -- Но что же нам теперь делать?
-- Прежде всего, не терять головы, -- жестко произнес Сэндерс. -- Да, нам не повезло с самого начала: двоих из пятерых сумели разоблачить. Но в этом виновата в первую очередь досадная случайность. Кто же мог предположить, что дочь этого итальянца зовут не Джоанной, а Евой! И потом, этот чертов шрам!.. Правда, шрам -- это явный прокол майора Гросса, он должен был обратить внимание на столь существенную деталь физиономии Риччи. Но в остальном... Никто ж не знал, что этот дотошный дегустатор унюхает запах каких-то там духов. И ведь догадался, подлец, позвонить Реналю! Определенная доля вины лежит, конечно, и на самом Левьене -- мог бы заранее сообщить Гроссу о проклятой способности своего дружка. И еще одна случайность, по-моему, самая роковая: все эти промахи стали известны именно Клоду Реналю. Я проработал с ним не один год и могу поручиться, что более способного сыщика не найти по обе стороны Ла-Манша.
-- О Боже!..
-- Да, Клод Реналь -- опасный противник, -- повысил голос Сэндерс, окидывая неприязненным взглядом собеседника, -- но не следует предаваться преждевременной панике, Миллер. Во-первых, все, что нам сообщил Реналь, -- всего лишь его домыслы...
-- Но ведь это правда!..
Сэндерс усмехнулся.
-- Об этом знаем только мы с вами, Миллер. Версия Реналя не подтверждена ни одним достоверным фактом, ни одним доказательством, и ему это отлично известно -- иначе он не стал бы проводить расследование частным образом, а подключил бы к делу сыскную полицию. Нет, Клод Реналь отлично понимает, что он одинок в своих поисках, потому и обратился за помощью ко мне. Самым уязвимым местом во всей этой истории остается шрам Риччи, но и здесь положение не так уж безвыходно, как это может показаться на первый взгляд. Можно, если постараться, найти объяснение и зарубцевавшемуся шраму, которого еще вчера не было.
-- Да какое же здесь может быть объяснение?!
Сэндерс снова усмехнулся.
-- Еще великий Холмс говорил, что не существует таких событий, для которых человеческий разум не смог бы найти объяснений. Читали Конан Дойла, Миллер?
-- Мне не до шуток, господин Сэндерс.
-- А я и не шучу. Если Риччи не круглый идиот, то, будучи припертым к стене, вполне может предложить следующую версию. В уличной драке он получает удар ножом по лицу, затем, не теряя ни минуты, спешит за помощью к знакомому экстрасенсу, и тот в два счета рубцует шрам какими-нибудь пасами, заклинаниями или черт знает чем еще. Вы наверняка наслышаны о возможностях нынешних экстрасенсов. Так вот, попробуйте доказать обратное, если Риччи будет стоять на своем. Уверен, ни одна медицинская экспертиза не возьмется за это.
-- Хорошо, пусть будет по-вашему, -- сдался Миллер, -- но ведь есть еще показания Пьера Лебона! От них так просто не отмахнешься.
-- Как раз наоборот, Миллер, -- возразил Сэндерс. -- Учтите, человека, давшего эти показания, не существует... Нет, разумеется, Пьер Лебон жив и здоров. Просто он уехал, скажем, в Новую Зеландию по делам своей фирмы. Или на остров Калимантан. Внезапно собрал вещички и укатил неведомо куда. Ведь тело его не найдено? Так какие же основания считать его мертвым, тем более убитым? Да никаких, черт возьми! Вот и пусть полиция рыщет по всему свету, разыскивая ценного свидетеля. Что ни говорите, Миллер, но в этом деле Левьен проявил удивительную расторопность. Исчезновение Пьера Лебона -- если, конечно, допустить, что именно Шарль Левьен причастен к исчезновению дегустатора, -- было единственным выходом из создавшейся ситуации. Для дилетанта это весьма предусмотрительный шаг.
Сэндерс снова наполнил свой стакан спиртным.
-- Вы слишком много пьете, -- произнес Миллер, следя за манипуляциями босса.
-- Не ваше дело, -- грубо отрезал тот. -- Лучше подумайте о себе. Что вы теперь намерены делать?
В глазах Миллера появилось отчаяние.
-- Не знаю, господин Сэндерс...
-- То-то и оно, что не знаете. -- Сэндерс опорожнил стакан. -- Вы уверены, что хоронили именно вашего двойника?
-- Абсолютно. Я видел его лицо достаточно близко, как раз в тот момент, когда процессия проходила мимо меня.
-- Проклятье!
Ганс Миллер подался вперед и зашептал, выпучив глаза:
-- Я был там пятого сентября... Именно пятого сентября, три года назад, я сшиб того мальчонку... Насмерть! А он, -- Миллер кивнул в сторону окна, -- спас его, разбившись сам...
Миллер всхлипнул.
-- Не распускайтесь, Миллер! -- строго потребовал Сэндерс и брезгливо поморщился.
-- За этого мальчонку меня и приговорили к смерти, -- отрешенно продолжал Миллер, не слыша Сэндерса. -- Так что же я выиграл? Что получил взамен? Ничего... И там, и здесь -- одна смерть. Только здесь, -- он снова кивнул в сторону окна, -- смерть героя, а там... там -- смерть труса...
-- Довольно!
-- Майор Гросс обманул нас: здесь не так, как у нас. Здесь совершенно иной мир, во сто крат лучше. Неужели вы сами не видите, Сэндерс?
Сам этого не заметив, он опустил слово "господин", и это упущение не осталось незамеченным Сэндерсом.
-- Ваша правда, Миллер, -- мрачно произнес он, -- прямого тождества здесь нет. И именно на мелочах мы и горим. Но в вашем деле, Миллер, вина полностью лежит на вас. Вы должны были прибыть в Цюрих самое позднее четвертого сентября.
-- Я прибыл туда третьего, но... но рука не поднималась... на самого себя.
-- Ваша идиотская сентиментальность поставила под угрозу срыва всю операцию. Учтите, Миллер, если акция сорвется по вашей вине, реабилитации вы не получите и приговор будет приведен в исполнение.
-- Знаю, -- чуть слышно отозвался Миллер, -- но теперь я согласен на все, даже...
-- Возьмите себя в руки, Миллер! Не забывайте, что у вас семья.
Миллер затравленно посмотрел на Сэндерса, в глазах его сверкнул злобный огонек и тут же погас.
-- Да-да, семья... -- глухо произнес он. -- Что я должен делать?
-- То, что предписано планом операции: беспрекословно подчиняться мне, -- четко ответил Сэндерс. -- Иначе...
-- Я понял. Простите. Это была минутная слабость. Я к вашим услугам, Сэндерс.
-- Это уже лучше, Миллер. И учтите, в Англии никто понятия не имеет, жив где-то в Цюрихе некий таксист Ганс Миллер или давно отошел в мир иной. Тем более документы у вас в порядке.
Солнце скрылось за Альпами, и мрак ворвался в дом Джилберта Сэндерса.
-- Скоро ночь, а завтра в полдень он уезжает, -- пробормотал Сэндерс, включая свет. -- Времени в обрез.
-- О чем вы, Сэндерс?
-- О чем? Не о чем, а о ком. О Клоде Ренале. Его нельзя так просто отпускать, иначе он пойдет по нашему следу и распутает весь клубок сам.
-- Один? -- недоверчиво спросил Миллер.
-- В том-то все и дело, что он и один, без меня, способен провернуть это дело. В этом его опасность.
-- Его надо задержать!
-- Истину глаголете, Миллер. Задержать же Реналя можно лишь двумя способами: либо принять его предложение и сыграть тем самым на два фронта, либо...
-- Либо?..
-- Либо заставить его замолчать навсегда, -- резко закончил Сэндерс.
-- Убить? -- прошептал Миллер.
-- Если вам по душе это слово, то да, убить. Но я бы предпочел термин "устранить".
-- Что же вы предпримете?
Сэндерс пожал плечами.
-- Не знаю. Но так или иначе, а ехать к нему придется. И немедленно. Там, на месте, обстоятельства подскажут, как мне действовать и какой вариант предпочесть.
-- Вы забыли еще об одном обстоятельстве, Сэндерс. Там, в соседнем помещении, лежит ваш двойник.
Сэндерс усмехнулся и покачал головой.
-- Ничего я не забыл, Миллер. Кстати, что за шум был слышен оттуда, когда Клод Реналь распинался здесь час назад?
-- Ваш двойник попытался сползти с кресла, но сделал это столь неудачно, что ударился головой о край стола и потерял сознание. Когда я вошел, он уже лежал на полу.
Сэндерс кивнул.
-- Что ж, -- произнес он медленно, -- прежде чем навестить Реналя, я думаю, следует покончить с господином Джилбертом Сэндерсом. -- Он вынул из кармана портсигар. -- Ваш при вас? -- Миллер достал точно такой же и протянул Сэндерсу. -- Оставьте его при себе. Уверен, он вам еще пригодится. Идемте.
Оба сообщника направились к двери, ведущей в смежное помещение. Сэндерс вошел первым. Взорам вошедших открылся еще один кабинет, отличающийся от первого лишь незначительными деталями. На полу, возле камина, лежал связанный человек. Лежал неподвижно, в неудобной позе. Лица его видно не было.
-- Да жив ли он? -- усомнился Сэндерс и склонился над телом. -- Жив, -- выпрямился он. Открыв портсигар, с минуту раздумывал, затем захлопнул и сунул обратно в карман. -- Вот что, Миллер, оставляю его на ваше попечение, если что -- уничтожайте. Портсигар у вас есть. Покончу с ним, когда вернусь. Сейчас главное -- не упустить Реналя. Кстати, где он остановился? Принесите визитную карточку, там, на каминной доске.
Миллер вышел и тут же вернулся.
-- Отель "Ницца", -- прочитал он. -- Это далеко?
-- В двух шагах от коттеджа. Ждите меня здесь, Миллер, и не спускайте с него глаз. Этот тип на все способен, по себе знаю. -- Он усмехнулся и с каким-то странным чувством посмотрел на двойника. Он боялся признаться самому себе во внезапной слабости: некогда твердая, не знавшая сомнений рука вдруг дрогнула. Сэндерсу показалось, что, уничтожив двойника, он уничтожит самого себя. По той же причине он ни за что не стал бы стрелять в свое отражение в зеркале. Суеверный холодок заполз в его душу и прочно поселился там.
Оставив Миллера наедине с бесчувственным телом, он спустился вниз, вывел из гаража новенький "бьюик" и через минуту уже катил по вечернему шоссе в сторону Женевы.
Клода Реналя он нашел в небольшом парке возле гостиницы. Тот не спеша прохаживался по одной из аллей и был погружен в безрадостные думы. Парк в этот час был безлюден, и лишь редкие парочки порой попадались навстречу. Где-то вдалеке звучала музыка, раздавался веселый смех. Ночная тьма уже опустилась на этот уголок земли, тусклые фонари роняли бледный свет на густую листву старых сонных вязов.
-- Клод! -- окликнул Сэндерс, заметив широкую спину комиссара. Тот медленно обернулся и замер в ожидании. -- Клод, я передумал, -- крикнул Сэндерс, нагоняя Реналя. -- Я согласен помочь тебе в этом деле.
Физиономия комиссара расплылась в широкой улыбке.
-- Я верил в тебя, старина, -- сказал он, похлопывая друга по плечу. -- Я знал, что ты придешь, Джил, и заранее предупредил портье, где меня искать.
-- Я не был в гостинице, -- ответил Сэндерс, озираясь по сторонам. -- Я увидел тебя еще издали, и вот я здесь.
-- Прекрасно, Джил! Пойдем, переговорим о деталях, здесь есть беседка, где нам никто не помешает.
Чуть в стороне от аллеи действительно видна была уединенная беседка, освещенная гирляндой лампочек, вокруг которых тучей вилась ночная мошкара. Здесь было тихо и пустынно, и лишь ночные шорохи порой нарушали безмолвие. Посредине беседки стоял кем-то сколоченный стол.
-- Отлично, Клод! Здесь все и обсудим.
Они уселись по обе стороны стола.
-- Прежде чем выслушать тебя, -- начал Сэндерс, -- я бы хотел знать, посвящал ли ты кого-нибудь еще в подробности этой истории?
Реналь на минуту задумался.
-- В полном объеме -- только Антонио Пеллони, -- ответил он.
-- Пеллони?.. А, это тот самый итальянец, который сообщил тебе о подмене Риччи! И больше никого?
-- Нет, Джил, никого. А разве это так важно?
-- Кто знает, Клод, -- неопределенно ответил Сэндерс. В его тоне Реналю почудились какие-то почти неуловимые нотки, заставившие комиссара вздрогнуть.
Около четверти часа они обсуждали детали предстоящей операции, причем говорил в основном Клод Реналь. Внезапно Сэндерс положил на стол портсигар.
-- Кури, -- предложил он, и снова его голос заставил Реналя насторожиться. Комиссар запнулся на полуслове и пристально взглянул на собеседника. В глазах Сэндерса он не увидел ничего, кроме пустоты, на губах бывшего "британского льва" застыла кривая усмешка. Реналь понял: перед ним лицо убийцы.
-- Ты же знаешь, я курю сигары, -- ответил он в замешательстве. Холодок пробежал по его спине.
-- Знаю, -- словно удар хлыста, отозвался Сэндерс.
Крышка портсигара откинулась.
-- Еще одно движение, Сэндерс, и я сделаю из тебя решето! -- внезапно раздался грозный, требовательный голос.

 

Глава восьмая

Оба собеседника разом обернулись. В густой тени кустарника смутно вырисовывалась фигура человека. В правой руке он сжимал пистолет с глушителем.
Сэндерс сделал едва уловимое движение рукой, и незнакомец тут же отреагировал.
-- Не двигайся, Сэндерс! -- громко потребовал он. -- Руки со стола! Ну, живо! Руки!
Но Сэндерс будто не слышал. Правая рука его замерла у портсигара, до роковой кнопки оставалось не более дюйма. Внезапным рывком он попытался схватить его, но в ту же секунду глухо хлопнул выстрел и портсигар, словно подброшенный пружиной, отлетел в другой конец стола. Пуля прошила крышку стола у самой кисти Сэндерса.
-- Ловко! -- усмехнулся Сэндерс, откидываясь на спинку скамейки. -- Прекрасный выстрел, черт побери! Довольно прятаться, Джилберт Сэндерс! Выходи, я узнал тебя! Такой выстрел могла произвести только рука Джила Сэндерса, старого "британского льва"! Уж я-то свою руку знаю!..
-- Да что здесь происходит?! -- выкрикнул Клод Реналь. -- Кто вы?
Незнакомец шагнул вперед, в полоску света. Клод Реналь покачнулся, охнул и грохнулся на скамейку. Перед ним стоял Джилберт Сэндерс.
Сэндерс, сидевший за столом, разразился неприятным, режущим слух хохотом.
-- Не правда ли, Клод, забавное зрелище? Ну-ка отгадай, кто из двоих Сэндерсов истинный?
Реналь схватился за голову и застонал.
-- Боже, как я сразу не догадался! -- воскликнул он. -- Ведь чуяло сердце, что-то здесь неладно! Но кто же знал, что и его постигнет та же участь... -- Он повернулся к Сэндерсу с пистолетом. -- Я рад, что ты жив, Джил!
-- Да, я жив, Клод Реналь! -- ответил тот, не сводя оружия с сидящего двойника. -- А вот ты был на волосок от гибели. Возьми портсигар и спрячь его подальше от этого типа. В этом предмете заключена страшная сила. Еще секунда -- и ты бы исчез, как исчезли до этого миланец Риччи, Пьер Лебон и Шарль Левьен.
Реналь схватил портсигар. Глаза его грозно сверкнули, когда он обратил взгляд к двойнику Джила Сэндерса. Тот все еще продолжал хохотать.
-- Убийца! -- прошептал комиссар. -- Ты достоин смерти!..
Двойник тут же оборвал смех, лицо его стало злым.
-- Ошибаешься, Клод, я не убийца. Я всего лишь выполнял приказ. И очень жаль, -- зловеще добавил он, переводя взгляд на истинного Сэндерса, -- что не выполнил его до конца. Пожалел тебя, мерзавца, там, в кабинете. Жаль, очень жаль, что этот болван Миллер упустил тебя!
-- Чей приказ ты выполнял? -- быстро спросил Сэндерс, приближаясь к своему двойнику.
-- Приказ? Ха-ха-ха! -- снова закатился тот. -- Господа Бога -- вот чей приказ!
-- Кто ты?
-- Твой брат! Или не признал?
-- Врешь, подлец! У меня нет братьев. Какова цель вашей операции? Кто такой майор Гросс? Сколько еще двойников работает с тобой помимо Миллера, Риччи и Левьена? С какой целью Риччи и Левьен посланы в Лондон? Кто тебе платит, собака?! Отвечай!
Вопросы сыпались один за другим, и на каждый из них двойник Джила Сэндерса отвечал новым взрывом хохота. Сэндерс понял, что от этого типа добиться ничего не удастся, и замолчал. Нахохотавшись вволю, двойник посерьезнел.
-- Неужели ты думаешь, -- сузив глаза до едва заметных щелей, прохрипел он, -- что сможешь вытянуть из меня хоть слово? Если я расколюсь, меня ждет пуля либо здесь, у вас, либо там, у нас...
-- Где это -- у вас? -- спросил Реналь, подавшись вперед.
-- Неважно, -- ответил двойник. -- Не-ет, Сэндерс, я лучше промолчу. Зачем же я сам буду копать себе могилу? На мне нет ничьей крови, а связь с какими-то двойниками, вами же вымышленными, еще нужно доказать. Я чист перед законом, господа. И еще неизвестно, кто из нас двоих истинный Джилберт Сэндерс.
-- Собака! -- яростно зашипел Сэндерс, сжимая пистолет. -- Тогда я пристрелю тебя сам, и, клянусь, рука моя не дрогнет!
Лицо двойника побелело от злости. Он весь напрягся, борясь с непреодолимым желанием броситься на врагов.
-- Подумайте, Сэндерс, или как вас там, -- произнес Реналь, -- времени на размышления у вас не очень много. Как комиссар французской полиции я обещаю сохранить вам жизнь -- но лишь в обмен на полное признание. В противном же случае ваша жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Вы проиграли, Сэндерс.
-- Да, я проиграл! -- в запальчивости выкрикнул двойник, трясясь от гнева. -- Но мой проигрыш еще не означает вашей победы. Вы еще вспомните меня -- вы, оба! А теперь стреляй, братец!.. Эх, как жаль, что рука у меня дрогнула там, в кабинете!..
Во рту у него внезапно что-то громко хрустнуло, и он, закатив глаза, рухнул к ногам Джила Сэндерса. Реналь бросился к нему, но опоздал -- двойник был мертв.
-- Ампула, -- тихо произнес Сэндерс, опуская пистолет. -- Ампула с ядом, вделанная в зубную коронку. Я носил такую же пять лет назад.
-- Жаль парня, -- покачал головой Реналь.
-- Он хотел тебя убить, -- возразил Сэндерс.
-- Все равно жаль.
-- Сейчас не время предаваться эмоциям, Клод, дорога каждая минута. Я должен вернуться в коттедж, и чем скорее, тем лучше. Иначе Миллер заподозрит неладное.
-- Значит, ты согласен помочь мне, Джил? -- просиял Реналь, порывисто хватая вновь обретенного друга за плечи. -- Ты берешься за это дело?
-- Что за вопрос, Клод! Я берусь за любое дело, если в нем участвуешь ты. Неужели ты мог подумать, что я брошу тебя в трудную минуту?
-- Джил, ты молодчина!
Друзья обменялись крепким рукопожатием.
-- Теперь о главном, -- сказал Сэндерс. -- Что будем делать с этим типом? -- Он кивнул на мертвое тело своего двойника.
Реналь задумался.
-- Ты знаешь, Джил, на этот вопрос не так уж и легко найти ответ. Если мы, к примеру, сообщим о случившемся в местную полицию, то нам придется давать объяснения, которые, во-первых, наверняка вызовут недоверие со стороны полицейских чинов, а во-вторых, могут надолго задержать нас здесь в качестве свидетелей самоубийства. А ведь время дорого для нас, Джил. Второй недостаток этого варианта: личность умершего. Если даже ты не будешь фигурировать в этом деле, то согласишься ли ты с тем, что в самоубийце опознают тебя, Джил? Разумеется, нет. Да и мне в этом случае будут грозить неприятности. Конечно, можно сделать иначе: скрыть тело и не сообщать в полицию. Никто его не хватится, потому что он -- это ты, Джил, а ты жив и здоров! Но представь себе, что тело невзначай найдут. Тогда никакая экспертиза не докажет, что ты -- Джилберт Сэндерс, а он -- самозванец. И опять задержка на неопределенное время.
-- Что же ты предлагаешь?
Клод Реналь пожал плечами.
-- Если бы я знал!
Неожиданно Сэндерс хлопнул себя по лбу.
-- Как же я мог забыть! Портсигар!
-- Портсигар? Гм... Ну и что? Не засунем же мы труп в эту коробочку?
-- Разумеется, нет. Ты наверняка уже понял, Клод, что в портсигаре скрыта какая-то неведомая сила, несущая смерть. По крайней мере, из разговора этого типа с Миллером я понял, что это так. Когда мой двойник, покидая коттедж, оставил Миллера сторожить меня, он сказал (я хорошо запомнил его слова): "Если что -- уничтожайте, портсигар у вас есть".
-- Так-так, -- заинтересовался Реналь. -- Выходит, у Миллера есть точно такой же портсигар. Отсюда вполне логично предположить, что подобными штуковинами снабжены и остальные члены преступной группы двойников. Далее, из тех же слов явствует, что портсигар способен уничтожать, -- не убивать, Клод, а именно уничтожать. Чувствуешь разницу? Если же сопоставить все это с первыми тремя исчезновениями, то вывод напрашивается сам собой...
-- Великолепно, Джил! Продолжай.
-- Наконец, появление этого типа здесь -- и опять с портсигаром. Еще там, в коттедже, он решил избавиться от тебя и именно с этим намерением приехал сюда. Вспомни, Клод, как он вел себя, когда достал портсигар и положил его на стол?
-- Он показался мне очень странным, -- согласился Реналь. -- Но у меня и в мыслях не было, что в этой коробочке заключена смерть!
-- Вернее, уничтожение, -- заметил Сэндерс. -- Что ж, Джил, я понял твою мысль. Но как с ним обращаться?
-- Попробуем разобраться. Дай-ка мне его сюда!
Сэндерс долго вертел в руках обычный с виду портсигар. Наконец он рискнул открыть его.
-- Та-ак, -- сказал он, хмурясь. -- Любопытная вещица. И сигареты все на месте. Гм... Странно. Где-то должно быть что-то вроде... Он направил его на тебя раскрытой стороной, Клод. Так? Так. -- Сэндерс говорил сам с собой, тщательно изучая необычный трофей. -- Где же кнопка? А, вот она! -- Он нащупал наконец чуть заметную кнопочку в торцовой части крышки. -- Теперь направляем его на тело... жмем... Ну, с Богом!..
Голубоватое свечение окутало тело двойника Джилберта Сэндерса. Прошло несколько мгновений, и тот, постепенно дематериализуясь, исчез, оставив лишь легкий запах озона. Ни следа, ни даже намека на былое его существование.
Оба друга стояли ошеломленные и подавленные. Даже на них, видавших виды и не раз встречавших смерть лицом к лицу, это зрелище оказало жуткое воздействие.
-- Страшное оружие! -- выдавил наконец Сэндерс. -- Но какова эффективность! Поразительно!..
-- М-да, -- протянул Реналь и поежился, -- теперь я понял, какую участь мне уготовил твой любезный "братец".
Так или иначе, а от мертвого тела они избавились, при этом получив в руки страшное средство уничтожения, заключенное в металлическом корпусе портсигара.
-- Слава Богу, с этим покончено, -- вздохнул с облегчением Реналь. -- Надеюсь, теперь нам никто не сможет поме