ляются в зарослях. Когда падала Башня, они сыпались горохом - почтенные Мыслящие, не какие-нибудь каторжники! Поэтому конструкции не разбирают на лом - кто посмеет топтаться машинами по Мыслящим? Проскочить бы, проскочить, а уж там..." "Скиталец" юркнул за поворот и полным ходом потянул по заброшенной дороге. "Ты не бойся, - глазами сказал Глор, повернув голову. - Нам бы только прорваться, понимаешь?" Ник еще раз кивнула. Им стало весело от неожиданной простоты решения. Ведь не было никакого запрета на Старой Башне. Туда просто не полагалось ездить, как на Земле не полагается устраивать танцульки на кладбищах. Охрана туда не совалась. Неписаный закон ограждал Башню лучше, чем пять рядов колючей проволоки... Настало время сворачивать - впереди пост Охраны. "Скиталец" прыгнул в чащу, присел и помчался, виляя между деревьями. Глор задал автоматическому рулевому маршрут и оставил управление. На такой скорости нельзя было вести "Скитальца" вручную. - А что, если... - спросила Ник, указывая на экран контроля: если, мол, окликнут. - Проверяем машину перед путешествием на Тауринжи, - отчетливо сказал Глор. Чтобы слышала Охрана. Снаружи трещало и всхлипывало. Неистово мелькали белые стволы. Балогов метало в креслах, а как приходилось бедняге кургу в багажнике!... Экран контроля плясал в амортизаторах. По его рампе бежала цепь импульсов - сигнал, что машина подключена к сети контроля, как обычно. Однако грозный сигнал: "Стой! Прибыть к посту Охраны!" - не зажигался. Значит, их не засекли. Несколько прыжков через поросль молодых деревьев, и шестиног очутился на открытом пространстве. Приехали! Тормоза... Глор отключил авторулевого и дал "Скитальцу" команду "внешние опасности". Машина начала следить за внешним миром. Если сверху упадет кусок обшивки, "Скиталец" отскочит в сторону. А если появится гравилет, укроется поглубже в чаще. - Пошли, осмотримся, дружок, - сказал Глор машине и послал ее в обход Башни. Под механическими ногами шуршал и сыпался бетон бывшей посадочной площадки. Когда-то здесь кончалась гравилетная линия. Теперь колодец гравигенератора был пуст, в глубине чернела грязная вода. Лаби-лаби отдыхали на бетоне и на листах обшивки, упавших сверху. Некоторые листы отнесло на большое расстояние от Башни - титан то и дело гремел под кабиной. А вот заброшенный каземат Охраны. Турель стационарного лучемета нелепо торчала из бойницы. Видимо, ее начали вытаскивать и бросили - не пролезла. За турель цеплялось двумя корнями молодое дерево. - Никого, - шепнула Ник. - Давным-давно. Смотри, деревья. Деревья отвыкли от движущихся предметов и подбирали корни, когда машина пробегала мимо. - Да, никого, - сказал Глор и выключил браслет. - Докажи, как он там... Открылся внутренний люк багажника, и кург высунул голову. Глаза его ожили - он косился на балогов и принюхивался. Ай да кург! Он пролаял: - Выходить прикажете? Это где? - Старая Башня МПМ, - ответил Глор. - Слыхали? Кург угрюмо зарычал. Сам же испугался и втянул голову в ящик. Опять высунулся. На морде только что не было написано: "Ох, передумают, не выпустят"... - Пусть на вас покоится благодать Пути, милые господа, - со льстивым подвыванием пожелал кург. И, не удержавшись, добавил: - Ар-ррр... - Ведите себя достойно! - рассердилась Ник. - Вы разумное существо! Как вы смеете унижаться? - Прриходится, р-р-гау... - Оставим этот разговор, - сказал Глор. - Место вас устраивает? - Пр-ропитаюсь. - Что вы собираетесь делать дальше? - Придумается, - пообещал кург. В этот момент неск Любимец Пути оценил обстановку и заверещал в кармане со жвачкой. Кург внимательно посмотрел на карман и отвернулся. Любимец орал и барахтался, как Красная Шапочка в волчьем брюхе. Ник сказала, наклонившись к багажнику: - Вы держитесь поблизости... Отсюда не уходите. Мы попытаемся добыть "посредник". - Это зачем? - спросил кург. - Для нашей безопасности. Если вас поймают, нам несдобровать. - Меня - в Мыслящие? - По-моему, это единственный выход. - Р-рау! В Мыслящие не желаю. Пр-родержусь. Приезжайте. Меня зовут Нурра. - Подумайте, Нурра. Желаю вам плавного пути! Багажник открылся. Нурра соскользнул на землю и прорычал: - Плавного пути, господа чхаги! - За ним из багажника выпорхнуло облачко красной пыли, качнулись деревья, и кург исчез. - Почему он обозвал нас чхагами?.. - с легким смущением спросила Ник. - А у кого, как не у чхагов, есть "посредники"? - ухмыльнулся Глор, выуживая Любимца Пути из кучи растерзанных палочек жвачки. - У командоров. - Что же он - дурак? Не видит, что мы монтажники, а не командоры? - Он-то не дурак, - сказала Ник. - "Посредник" нужен... - Тише... - сказал Глор, хотя браслеты были выключены. Он с преувеличенным вниманием занялся неском. Ему не хотелось думать о "посреднике". Эта мысль тянула за собою что-то скверное, мутное - не поиски "посредника", а то, что будет после. Они включили браслеты и примолкли. "Скиталец" выскочил на большую дорогу - в синие сумерки и синие звезды сигнальных фонарей на встречных машинах. Постепенно разгорались световые панели на обочинах, приближалась ночь. Только город еще ловил последние лучи Большого Солнца. На позднем закате они делались фиолетовыми, и Монтировочная стояла над горизонтом, как огромная перевернутая кисть лилового винограда. Или гроздь воздушных шаров - на двести тысяч штук. Каждый шарик был домом-квартирой. Даше с ближнего подъезда город представлялся игрушкой, прихотью веселого архитектора, детской забавой. В этом городе жили строители больших кораблей, Металлурги, инженеры-физики, химики и монтажники. Специалисты по ядерным двигателям, по антигравитации, сварке металлов и пластмасс, кибернетике, сжижению газов. Центральный ствол города был Монтировочной - эллингом, в котором монтировались транспортные корабли. Сейчас в Монтировочной висел полуторакилометровый корабль. Самый большой корабль для перевозки Мыслящих, заложенный от начала Пути. Дома Они отпустили "Скитальца" в гараж. Неск Любимец Пути привычно прицепился к комбинезону Глора и повис, спрятав хоботок между свободными лапками. Втроем - два балога и зверек - они прошли сквозь разноцветную толпу в широчайшие ворота сектора "Юг", пересекли площадь вестибюля нулевого яруса, ухватились за движущиеся поручни - у внутренней стены вестибюля все становилось невесомым - и вплыли в кабину гравитационного лифта, под мигающую надпись: "19-27". Город по высоте делился на восемьдесят один ярус. Ник и Глор жили на двадцать третьем. До девятнадцатого лифт шел экспрессом, а после делал остановки. Надпись погасла - кабина тронулась. Господа монтажники покачивались у стен, как синие плоды, развешанные для просушки. Синие комбинезоны, серебряные застежки - монтажники высшей касты. Никаких других цветов, только синий и серебряный. Это не было случайностью. Специалисты высшего класса живут только в ярусах девятнадцать - двадцать семь и более нигде. Южный сектор этих ярусов занимают монтажники. Просто и четко, господа, каждый сверчок знай свой шесток... На двадцать третьем Ник и Глор выплыли из кабины, опять ухватились за движущиеся поручни и повлеклись из поля к внешней стене вестибюля. Они плыли в привычном монотонном гуле. Свист лифтов, мягкие удары подошв, сдержанные голоса, звяканье торговых автоматов. Выбравшись из поля невесомости, Ник и Глор тоже хлопнули башмаками об пол. Шлеп-шлеп-шлеп... Соседний лифт выбросил новую порцию господ монтажников - приближается вечерняя поверка, торопитесь, господа! Над синими комбинезонами мигала синяя надпись: "Юг-23, Юг-23, Юг-23..." Ник и Глор пробрались к своему коридору. Надпись "Коридор 7" бежала по окружности входа, и в ней, как ступица, сияла каска офицера Охраны. Старый знакомый - плоская мирная физиономия, каска надвинута на хитрые глазки, поперек груди - распылитель. Когда госпожа Ник проходила мимо, он в знак восхищения похлопал себя по затылку, так что каска совсем прикрыла ему глаза. Любимца Пути он пощекотал под лапкой. Глор услужливо подставил зверька, а сам рассмотрел распылитель. Настоящему Глору это нипочем не пришло бы в голову, ибо дело монтажника - собирать корабли, а дело охранника - беречь эти корабли от возможных злоумышленников, врагов Пути. - Жирная бестия, жирненькая! - гудел офицер. - Вот бы из тебя жаркое... Ц-ц-ц, малютка! - Ласку он любит, - пробормотал Глор, рассматривая оружие. Запомним на всякий случай... Ход спускового рычага - пальцев шесть. Выстрел производится в самом конце хода, после наводки на дистанцию. Не меньше полусекунды от нажатия до выстрела. Охранник поправил каску и отсалютовал - проходите. Движущийся пол повез монтажников в шаровой вестибюль номер 23-ЮГ-7-17, ко входу в их собственный дом. Они там жили, как две косточки в виноградине. - Уф! - фыркнул Глор, бросаясь на пол в гостиной. - Уф! Ну и денек! Ник молча улеглась поодаль. У них едва хватило сил снять перчатки. Через одну восемнадцатую суток - здешний час - начиналась смена в Монтировочной. Надо было отдохнуть хоть немного. Любимец Пути ползал по их неподвижным телам и хныкал. Намекал, что пора ужинать. А они лежали молча, не шевелясь. Странные сдвоенные мысли бродили в их головах. "Как же там мать?" - думал Севка, и в Глоре эта мысль вызвала неожиданную тоску. Это была тоска, свойственная всем разумным существам, - по ясности, простоте, осязаемости. Глор знал, что Севка перед самым перемещением заглянул к Елене Васильевне и увидел, как она закрыла книжку. Это простое знание - что мать здесь, рядом, и она спокойно спит, я в мире все спокойно, - позволило Севке храбро подойти к Белому Винту. Он сумел прикоснуться к инвертору пространства, потому что мать была рядом. Здесь же маленькие балоги не видели своих матерей, пока не становились взрослыми. Глор познакомился с госпожой Тавик, будучи уже старшим кадетом Космического Корпуса, причем не в этой своей жизни, а в прошлой. Он знал это, но не помнил - память о прошлых жизнях не сохраняется. Только Бессмертные, то есть балоги, Мыслящие которых переходят прямо из тела в тело, помнят прошлые жизни. Это особая привилегия: и Бессмертие, и Память. А Глор ничего не помнил о своей прошлой жизни. Даже о том, что его прошлое тело, как и теперешнее, было космическим специалистом. Он узнал об этом случайно от господина Бахра, Бессмертного, который сотню лет назад был воспитателем в Космическом имени Сына Бури Корпусе и присутствовал при свидании кадета Глора, сына Тавик, с матерью. Глор не тосковал о ней, и Севкины чувства казались ему нелепыми, но внушали смутное уважение. Глор нуждался в бескорыстной любви сильнее других балогов высших каст. "Наверно, Ник похожа на меня, - подумал Глор. - Поэтому мы так дружны. Странные мысли, странная тоска... - Поразительно, в каком ничтожном мире мы выросли, - сказала Ник. Сегодня утром этот мир был устроен идеально. "Ну и болваны здесь живут, - подумал Севка. - Совершенно взрослые люди обязаны являться домой за час до начала работы! Нипочем я не стал бы шить в таком гнусном обществе. А куда бы ты делся?" - подумал он, поднимаясь. Надо было заказывать ужин, прежде чем кухня поднимет тревогу. Он опоздал. Из стены послышался голос: "Центральная кухня - господам монтажникам, 23-ЮГ-7-17, помещение 9! Угодно господам заказать ужин?" Неск уже пристроился у кухонного лифта, жалобно похныкивал и шевелил хоботком. - Сейчас, сейчас, маленький объедала, - сказал Глор. - Сейчас мы тебя угостим. Он погладил неска и удивился: почему шерсть? Должны быть колючки. Машинально доставая ив лифта посудины и отделяя Любимцу его порцию, он все пытался сообразить, отчего ему почудились колючки. И только после ужина догадался, что принял зверька за ежа... "Монтажники высшего к первого - в Монтировочную!" - проговорил динамик. Начиналась смена. Монтировочная Эллинг казался пустым. Это была величественная, океанская пустота с редкими островками из металлических площадок и кабин, осветительных панелей, ячеек с Мыслящими. Острова покачивались на невидимых волнах "гравитора" - генератора нулевого тяготения. Высоко вверху, у крыши Монтировочной, под колпаком носового обтекателя корабля, висел блестящий корпус "капитан-автомата" - автоматического устройства, заменяющего пилота, штурмана и бортинженеров. Он монтировался на восьмидесятом ярусе. С площадки двадцать третьего, где стояли Ник и Глор, он казался блестящей маленькой пробочкой, заткнувшей огромную бутыль с полутьмой. Вплоть до пятнадцатого яруса, в километровом трюме, разместится главный груз корабля - ячейки с Мыслящими. У нижней границы трюма светилась другая яркая точка - кабина Второго Диспетчера. Это важное лицо в снежно-белом комбинезоне восседало в круглой, прозрачной, ярко освещенной кабине, как белый болотный паук чирагу-гагу в своем светящемся пузыре. Второй Диспетчер распоряжался постройкой носовой части корабля - навигационными системами а трюмом. За кабиной Второго мигали крошечные светляки - тысячи автоматов копошились, собирая ГГ - "главный гравитор". Корпус гравитора был похож на улитку из синей пластмассы. Плоская его раковина имела семьдесят метров в диаметре и всего десять в высоту. ГГ перекрывал почти все сечение Монтировочной. Над ним, как штрихи голубого света, перекрещивались ажурные фермы - первый пояс из сотни. На фермах будут смонтированы хранилища Мыслящих. С площадки двадцать третьего яруса Ник и Глор видели все это. Синий глянцевитый диск улитки, тонкие штрихи ферм, пятна света, блуждающие на зеленой керамической броне корабля. Кое-где светились оранжевые точки - офицеры Охраны стерегли ячейки Мыслящих, уже установленные на место. Белые огоньки, летающие в трюме, - лампы монтажников третьего и четвертого класса. Монтажники распоряжались установкой ферм и прокладывали линии связи Расчетчика, невероятно сложную паутину проводов, соединяющую ячейки Мыслящих. Ячеек будет полмиллиарда. Самый большой корабль Пути монтировали Ник и Глор, но теперь это сознание не веселило их сердца, как прежде. Семи таких кораблей достаточно, чтобы заселить Землю целиком, до последнего человека... Браслеты сжались и зажужжали на руках - пора следовать дальше, на рабочие места. Одинаковым движением они присели, приветствуя корабль, одинаково повернулись и прыгнули в трубу сообщения - вниз, под синюю улитку ГГ. Они летели вперед головами, вытянув руки, в толпе других монтажников. На стенке трубы мелькали цифры - счет ярусов. У пятнадцатого Глор перевернулся в воздухе, его понесло к стене и - хлоп! - он выпрыгнул из трубы на площадку четырнадцатого яруса. Хлоп! - Ник выпрыгнула следом. Плоское дно ГГ теперь нависло над головами. Оно было утыкано прожекторами. Здесь приходилось освещаться по старинке - не хватало места для осветительных панелей. И все прожекторы светили вниз. В их голубом сиянии, в клубящемся дыме сварки перед людьми предстало сердце корабля, большой тяговый реактор - БТР. Машинища такой же ширины, как ГГ, но раз в пятнадцать выше и раз в сто сложнее. Еще бы! Гравитор запускается только при взлете и посадке - раза четыре за всю жизнь корабля. А БТР должен действовать непрерывно. От него энергия подается кодовым двигателям, и тому же ГГ, и Расчетчику, и капитану-автомату - всему кораблю. Тяговый реактор рассчитан на годы, столетия, тысячелетия работы. От планеты в начале Пути до планеты в конце пути и дальше, если понадобится, ибо Путь не кончается никогда. Вот почему сборкой большого тягового реактора занимались только монтажники высшего класса. Едва Глор ступил на площадку, как его браслет снова сжал запястье. Запищал голос "дежурного переводчика" - помощника Первого Диспетчера. - Плавного Пути, - сказал Глор. - Меня вызывает Первый. - Плавного, - сказала Ник. Рукой в толстой лапчатой рабочей перчатке она ухватилась за трое и скользнула по нему к автомату сгорания БТР. А Глор прыгнул в трубу и полетел еще дальше вниз, к нулевому ярусу, под землю. Снова замелькали номера. Девятый - кончился БТР. Вплоть до четвертого яруса монтируются баки под сжиженные газы - гелий, водород, кислород. Четвертый и ниже - кодовые двигатели. Первый - посадочные опоры, нижняя точка корабля, конец. От нулевого яруса глубоко под землю уходил гравитор Монтировочной. В его поле висели конструкции будущего корабля и сама Башня города. Отключись поле на секунду - и вся махина рухнет, подумал Глор. Как Старая Башня. Эта неожиданная мысль поразила его. Он как раз спустился в нулевой ярус. Глор остановился, ухватившись за край грузового туннеля, и заглянул вниз. Днищем Башни служил стометровый диск из упругого, так называемого космического стекла. Сквозь его толщу можно было рассмотреть мембрану гравитора - отполированный до невыносимой яркости лист благородной бронзы. Поверхность стеклянного днища была мутная, исцарапанная, почти матовая. Все же стекло пропускало достаточно света к мембране. Казалось, она вибрирует под стеклом. По ней бродили и сплывались отраженные огни. Временами они начинали кружиться, потом расходились, создавая таинственные узоры. Но Глор хорошо знал, что световая игра происходят от движения огней в нулевом ярусе. Что вибрацию бронзового излучателя так же невозможно заметить глазом, как невозможно проникнуть в подземелье гравитора. Подземелье выдержит взрыв водородной бомбы. В него нельзя пробраться. Единственное узкое отверстие оберегается нарядом Охраны и беспощадным сторожевым автоматом. Глор вздохнул, поднес к уху браслет и убедился, что время истекает. По уставу он обязан явиться к Первому в течение одной восемнадцатой часа после вызова. Он поддернул отвороты перчаток, поправил каску и нырнул к центру яруса, к кабине Первого Диспетчера. Здесь было тесно, шумно, суетливо. Грузовые туннели изрыгали контейнеры с оборудованием - с нуля снабжалась вся кормовая часть строительства. Балоги и автоматы двигались здесь поспешнее, чем наверху. Гремел голос дежурного переводчика. Воздух был пропитан страхом - здесь лютовал сам Первый Диспетчер. Он командовал восемнадцатью своими заместителями, а те - ста шестьюдесятью двумя заместителями заместителей и таким же количеством помощников заместителей. Глор был помощником заместителя Первого Диспетчера и до сегодняшнего дня очень гордился этим званием. Он подозревал, что его предыдущее тело имело звание заместителя. С чего бы иначе его, молодого монтажника, выдвинули на такую ответственную должность? Кроме почета, должность давала сто восемь очередей в год. Вместе с нормальным заработком монтажника высшего класса - восемьдесят одна очередь - это составляло кругленькую сумму... Пробираясь в сутолоке автоматов, контейнеров с оборудованием, связок труб, кабельных катушек, растяжек, транспортных тросов, баллонов, упаковок с пластмассой, Глор не испытывал обычного страха перед Первым. Только сегодня утром они с Ник мечтали о том, что ему дадут должность заместителя заместителя Первого Диспетчера. Предположим, после кодовых испытаний корабля. Как странно, что все это кончилось. Днем, перед вечерним ветром, это кончилось. Он потряс головой. Смешно. Не днем, а _н_о_ч_ь_ю_, на Земле, у клумбы анютиных глазок. Он ощутил вкус малины на своих роговых челюстях и сплюнул. Вкус показался отвратительным. А в голове началась странная путаница. Он вдруг вспомнил курга Нурру и увидел его прожженный бок и стенку дыхательного мешка, шевелящуюся в ране. Глор остановился. Послушал браслет - нет, его никто не окликал. Было ощущение, словно его позвали. Странно... Злющая морда Нурры почудилась ему на плоскости контейнера, выползающего из транспортного туннеля. На фоне надписи: "Транспортировать в сопровождении балога". Глор привычно рассердился - контейнер пустили без сопровождения! Непорядок. Он гаркнул в браслет: - Эй, транспортная! Ему ответили не по браслету. Знакомый голос проговорил из воздуха: - Я просил вас отдыхать трое местных суток. Пока ничего не предпринимайте. Вы устали... - Голос Учителя прервался. - Да мы не очень устали! - горячо сказал Севка. При этом его тело стояло, неприлично выкатив глаза, и молчало. Браслет нетерпеливо дернулся и прокричал голосом дежурного переводчика: - Господин Глор, оставьте транспортную! К господину Первому Диспетчеру! И легкий, как жужжание сонной пчелы, пролетел голос: - Мальчик, будь осторожен. Господин первый диспетчер Проскользнув под гроздью ящиков, он сделал "горку" и ухватился за кабину Первого. Приложил браслет к двери, вошел и поклонился, держась за поручень. Первый Диспетчер висел у своего пульта. В ответ на поклон монтажника соизволил подогнуть колени. - Монтаж идет по графику? - не глядя на Глора, спросил он. - Опережаю, - ответил монтажник. Первый любил, чтобы ему отвечали кратко и по существу вопроса. - Подойди сюда, монтажник... Глор подплыл вплотную к пульту. Диспетчер досадливо покосился на него. - Разве приказывал я опережать график? Смотри! Глор почтительно наклонился и взглянул на пулы. Там, на огромном экране, светилось объемное изображение корабля - в таком виде, в каком он сейчас. Все детали, вплоть до самой малой, были окрашены в разные цвета. Больше всего голубых, смонтированных точно в срок. Несколько узлов сияли красным - опережение графика. Среди них Глор увидел и свой узел, седьмой питатель БТР, и узел Ник - автомат сгорания. Они почти сплошь были красными. А зеленым окрашивались детали, которые по графику должны были уже стоять, а их еще не было... Ото! Их слишком много! В некоторых местах зеленые трубочки светились пачками. - Нехватка труб такого-то размера? - определил он и пощелкал челюстями, изображая огорчение. - Ай! За что?! Господин Первый Диспетчер укусил его в плечо. Через ткань укус почти не чувствовался, но было очень обидно. - За что, господин Диспетчер?! - Сколько труб всадил вне графика, тина болотная? - грозно проревел Диспетчер. - Я т-те покажу самодеятельность... - Штук двадцать семь, господин Диспетчер! Только. Первый заметно смягчился. Укусив кого-нибудь, он становился добрее. - Двадцать семь еще ничего, - милостиво проговорил он. - Да-да, я вижу. Именно двадцать семь. Ничего, ничего... Мы не получили контейнер с трубами. Космический цех подводит. Так, так... Глор стоял, преданно вылупив глаза, совсем как прежде. Однако мысли его были не прежние. Он думал: "Хитрый паук... Лучше меня знает, сколько я поставил трубочек такого-то размера... Подо что же он копает, Диспетчер?" - Так... Так... Ну, хорошо, я доволен тобой. В конце концов ты еще молод... Кстати, вы с госпожой Ник сегодня навещали своих Мыслящих? - Вы правы, как всегда, господин Диспетчер! - Благополучны ли они? - Благодарю вас, господин Диспетчер. - Близка ли их очередь? - К сожалению, нет, господин Диспетчер. - Где вы побывали еще, кроме Башни? Вопрос был задан так же небрежно, как и предыдущие. Монтажник ответил на него расторопно и почтительно, как и полагалось: - В сущности, больше нигде, господин Ди... - Что значит "в сущности"?! - Мы проверяли новую машину и сделали крюк по лесу. - Зачем проверяли? На какой предмет? - На предмет путешествия в Тауринжи, - ответил Глор, не прибавив "господина Диспетчера". Мол, не интересуйся тем, что тебя не касается. Куда я езжу, вам еще полагается знать, Первый Диспетчер. А зачем я езжу - не ваше дело. В конце концов я тоже принадлежу к высшей касте... - Н-ну, помиримся, - проговорил Первый. - Ты молод. Твоему возрасту свойственны необдуманные поступки. Мой долг - предостеречь тебя вовремя, Глор. Тем более, что сегодня ожидается его предусмотрительность командор Пути. Я одобряю туризм, однако ты ездил в запретную зону, и это нехорошо. Глор невероятно изумился: - Во имя Пути, об этом я позабыл! - Позабыл! Эх, молодость! Ну, ступай. Смотри, чтобы к обходу его предусмотрительности питатель был в порядке. - Слушаюсь, господин Диспетчер! - отрапортовал монтажник. Выйдя из кабины, он едва не врезался в контейнер со злополучными трубами. Шепотом выругался и дал себе слово три дня никуда не лезть и остерегаться всех возможных неприятностей. Еще одна неожиданность Глор промчался по трубе наверх, к своему агрегату - седьмому питателю БТР. Вдохнул успокоительный запах сварки Грузные сварочные автоматы ползали по воронке, по уложенным спиралью броневым плитам. Подсвеченный горячий дым бил из воронки, как из жерла вулкана. Автоматы-сборщики под присмотром монтажников собирали реактор - основную часть питателя. Накрытые выпуклыми панцирями, сборщики были похожи на черепах. Звонко щелкали по металлу их ножки-присоски. Над десятиметровым жерлом воронки помещалась площадка с креслом, маленьким пультом и "схемой" - матовым плоским экраном. Как у Диспетчера, но поменьше - на нем изображалась схема питателя. Площадка с пультом и была рабочим местом старшего монтажника господина Глора. Он уселся, посмотрел на экран, убедился, что монтаж идет нормально, и повернул сиденье так, чтобы видеть Ник. Ее место было у автомата сгорания, как раз над питателями. Она помахала перчаткой, Глор тоже помахал перчаткой. Их разделяли какие-нибудь двадцать пять метров. Часа полтора он сосредоточенно занимался целом, изредка поглядывая на госпожу Ник. Ему было приятно смотреть, как она, пристегнутая к тросу-растяжке, орудует у своего автомата сгорания. Один раз она почувствовала его взгляд, обернулась и покачала головой в каске - не мешай, мол. Он послушно опустил глаза. И вдруг увидел, что с площадки северного сектора стремительно скользит по тросу незнакомый монтажник с контейнером в свободной руке. Глор поднялся и помог гостю затормозить - перехватил контейнер, придержал за руку. - Благодарим, господин помощник заместителя! - сказал гость. Это был не балог, а Первосортное Искусственное Тело, ПИТ. Робот с Мыслящим в искусственном мозгу. Не здороваясь - питы никогда не здороваются, - он продолжал: - Мы намереваемся испытать воронку, господин помощник заместителя. - Это... - щелкнул Глор и поспешно умолк. Он хотел сказать: "Это ошибка! Воронка не собрана!" И, благодарение Пути, удержался. Ибо Расчетчики _н_е_ _о_ш_и_б_а_ю_т_с_я_. Мыслящие Искусственные тела не случайно взамен "я" говорят о себе "мы". Разум, живущий в искусственном мозге, чувствует себя несчастным. Сознанию нужно живое тело. Хоть плохонькое. Тело курга и то лучше, чем искусственное. У курга могут быть друзья и враги, а какие друзья у пита? Мыслящим остается единственное утешение: думать вместе, большими группами, так называемыми Расчетчиками. "Мы" - это тысяча, или пять, или десять тысяч Мыслящих. "Мы хотим испытать воронку" - означает, что Расчетчик приказывает испытать. И здесь уж не поспоришь. Во-первых, решение коллективное, и оно принято опытными специалистами. Во-вторых, пит говорил от имени Расчетчика Монтировочной, который управляет всей постройкой корабля. В-третьих и в-последних, с Расчетчиками просто не полагается спорить. Таков закон. И Расчетчики ревниво следят за его исполнением. Все это Глор усвоил с детства и, конечно, не попытался возражать. Хотя распоряжение и показалось ему нелепым - всего через двое суток воронка будет совсем готова. Испытание Глор спросил: - Условия испытаний? Пит указал на экран. Там уже светились цифры и условные значки. "Испытание методом обстрела, - читал Глор, - скорость метеоритов такая-то, вес, количество..." Во имя Пути! Они затеяли настоящую проверку, как будто воронка готова полностью и даже прощупана автоматами контроля! Доверие к Расчетчику было так велико, что Глор съехал по тросу и заглянул в воронку: а вдруг на него нашло затмение и все плиты стоят на местах? Но чуда не произошло. Собрана лишь верхняя часть и середина. Из двухсот керамических броневых плит установлено около ста восьмидесяти. Отсутствовала нижняя часть воронки. Штук девять плит приваривалось, а на местах остальных зияли дыры. В одной дыре висел монтажник - осматривал края, прежде чем разрешить установку плиты. Весь раструб был усеян автоматическими сварщиками, контролерами, шлифовальщиками... "Во имя Пути, да что же это происходит? Сообщить разве Первому? Но он знает, как же иначе?" Передергиваясь от волнения, Глор приказал монтажникам расставить недостающие плиты, прихватить их сваркой и вывести автоматы из воронки. С Расчетчиком не спорят... Испытание обстрелом - проверка воронки в рабочих условиях. Когда корабль устремится в Космос, все девять воронок, направленных вперед, будут ловить метеориты - крошечные камни, витающие в межзвездной пустоте. Метеориты будут колотить о раструбы воронок. Сталкиваться с броней на той же скорости, с которой идет корабль. А броня должна стоять. И раструб должен быть собран так чисто и правильно, чтобы все камни проваливались в реактор питателя, как пирожки в желудок обжоры. Вот в чем назначение питателей. Они превращают встречные метеориты в чудовищно горячее вещество - плазму - и впрыскивают ее в тяговый реактор. Чем быстрее идет корабль, тем больше пыли и камней попадает в воронки и тем больше плазмы в БТР. И тем сильней удары метеоритов о броневой раструб. Конечно, на планете невозможно испытать воронку на полную силу ударов. Зато камни берутся крупные и тяжелые. И если уж воронка собрана плохо... "Ах и ах, тогда беда! - думал Глор. - Впрочем, верхние пояса брони собраны и отшлифованы на совесть. А в горловину метеориты попадают, уже погасив скорость на раструбе. Пожалуй, Расчетчик знает, что делает". Расчетчики не ошибаются! Монтажники таскали плиты и устанавливали их на - места. Автоматы пришлось увести - они просто не поймут, если им прикажут ставить плиты временно. Глор суетился вместе с бригадой. Подгонял, покрикивал, между делом осматривал готовые швы и постепенно успокаивался. Сварка широкой части выглядела идеально. Воронка осветилась ярким дрожащим светом. Значит, высоко вверху, над улиткой генератора, уже зарядили пушку и включили прожектор дымного света. Туманный фиолетовый конус накрыл раструб воронки, ограничивая опасную зону. Когда включили прожектор, Глор оставил своего заместителя заканчивать дело и вернулся на площадку. Пит уже открыл свой контейнер, достал скоростной видеопередатчик и направил его на край раструба. Лицо пита металлически светилось в луче. - Волнуешься, монтажник Глор? - проговорил бодрый голос. - Первый выстрел по первой воронке? На площадку спрыгнула Тачч - бригадир соседнего, восьмого питателя. Старая монтажница. Они с Глором дружили настолько, насколько монтажники могут быть дружными. - Во имя Пути, удачи тебе! Когда же вы успели дошлифовать горловину? - А мы не успели, - беспечно ответил Глор. Тачч тихо, изумленно щелкнула. Всмотрелась в экран и неуловимым движением канула в дымный луч - зигзагами, как мяч, отталкиваясь от брони, ушла в воронку и через секунду вынырнула. Похлопала Глора по каске, проговорила: - Отшлифовано хорошо. Разве что в третьем ряду есть дефект. Показать? Они спрыгнули на раструб. На лету, крепко ухватив Глора за плечо, монтажница прошептала: - Уйди с площадки при выстреле! Рикошеты! Глор потерял равновесие и завертелся, погружаясь в проклятую воронку. Яростно оттолкнулся, вылетел на верх, вцепился в кресло. В тридцати метрах от него госпожа Тачч спокойно стояла у своего бригадирского пульта. Под воронкой с грохотом захлопнулась крышка реактора. Все готово. Сейчас будет произнесена уставная фраза: "Господин помощник заместителя, к испытаниям готовы". И что будет тогда? Теперь Глор знал, что будет. Метеориты ударятся о швы временных плит. Отразятся от стыков, пойдут обратно в раструб - в кормовую стенку - и срикошетируют точнехонько сюда, на площадку. Вот что будет. Либо камни пришибут его, и он вознесется в Мыслящие, либо они прошьют трубопроводы жидкого гелия, и он пойдет на каторгу. Да, он - ибо Расчетчик _н_е_ _о_ш_и_б_а_е_т_с_я_. Поразительно, с какой точностью проклятые Мыслящие выбрали время. Именно эти плиты дадут рикошет на его рабочее место! Другое поразительно, сказал он себе. Как покорно ты ослеп. Ты должен был сам просчитать рикошеты - и не посмел. Ну, Расчетчик... Во имя Пути, мы еще посмотрим! Из воронки поднялся помощник. Глор скомандовал: - Следуйте за мной! Они подтащили броневой лист главной обшивки. Подвесили его в воздухе перед рабочим местом бригадира, закрыв поле зрения представителю Расчетчика. Пит загремел магнитными башмаками, обошел лист, воткнулся перед ним со своей камерой. А помощник стал серым от испуга - старший проговорил в браслет: - Монтировочная! Всеобщее оповещение! Шестой, седьмой, восьмой секторы, ярусы пятнадцатый и шестнадцатый! Покинуть секторы, подняться на ГГ! В эфире наступила напряженная тишина. Потом заместитель Первого подал голос от пушки: - Седьмой питатель, что у вас? - Принимаю меры от рикошетов, господин заместитель Первого Диспетчера! - отрапортовал Глор. Опять тишина. Впрочем, говорить уже было поздно. Ярусы пустели. Прозвучали короткие доклады: "Шестой - готов! Восьмой - готов". Пронзительно взвыл ревун. Ударил выстрел. Двукратно грохнули камни - сначала о воздух, затем о броню воронки. За этим грохотом монтажники не расслышали рикошетных щелчков. Только броневой лист, прикрывший их от метеоритов, дернулся и поплыл к пульту. Глор поднял руки к щекам - над броней взмыл и медленно закружился в луче прожектора злополучный пит. Два камня прошили насквозь его Первосортное Искусственное Тело. Вернемся к началу Автомат-носильщик унес пита вместе с контрольной камерой. Монтажники разлетелись по местам. О странной ошибке Расчетчика не говорили - ее не заметили. Только помощник Глора посматривал на своего молодого шефа - забавно посматривал. Как неск на хозяина. И госпожа Ник наведалась вниз, на площадку седьмого питателя, что также не вызывало удивления. Чересчур нежная привязанность господина Глора и его подруги давно была предметом вежливых насмешек. Чудная пара! Иногда быть чудаком выгодно. Глор смог шепнуть своей подруге: "Старайся держать меня в виду. Возможны неприятности". Он все время ждал, что появится охранник с традиционной формулой: "Следуйте за мной во имя Пути. Воздержитесь от вопросов". Так-то... А пока ему хватало возни - растаскивать времянки, налаживать обычный рабочий ритм. Ближе к концу смены заглянул заместитель Первого - старый угрюмый Диспетчер. Слетал в воронку, потрогал следы метеоритов и мрачно удалился. О происшествии - ни слова. Будто его не было. Глор совсем уже приготовился к худшему, когда над ГГ замелькали, как оранжевые светляки, каски Охраны. Но это была смена караула у ячеек с Мыслящими, первый сигнал о конце работы. Одновременно прозвучал приказ: "Монтажники и физики пятого и четвертого, к выходу!", и у транспортных труб, как пчелы у летка, заклубились розовые комбинезоны. За ними - зеленые, черные. Последними - фиолетовые и синие. Смена прошла. Добравшись до своего дома, Глор и Ник поспешна отключили браслеты и уставились друг на друга. - Рассказывай скорее! - взмолилась Ник. Глор рассказал. Ник слушала его и постепенно становилась серо-коричневой. Здесь не бледнели, а темнели: коричневая кровь приливала к коже. - Так прямо Тачч и сказала? - спросила она. - Ах и ах, Глор... Она знала, заранее знала! Тебе расставили ловушку. - Она отличный, опытный инженер, не то что я. - Нет, - сказала Ник, - нет, Глор. По инженерной смекалке ты ей не уступишь. Только зная заранее, Тачч могла догадаться. Расчетчики действительно не ошибаются... - Но клянусь антиполем, зачем Расчетчик станет подлавливать какого-то монтажника?! Он может и так... Действительно, Расчетчику достаточно распорядиться, чтобы любого взяли под стражу и начали следствие. - Он-то может... - угрюмо сказала Ник. - А Тачч? - Она сделала то, что обязан был сделать я. Прикинула траектории камней и увидела... - ... Понимаю. _П_о_ч_е_м_у_ она стала прикидывать? _П_о_ч_е_м_у_ она усомнилась в Расчетчике? - Она лет тридцать работает на монтаже. В ее практике и не такое небось бывало. - У тебя на все есть ответ, - сказала Ник. - Ах и ах, если бы на все... Да, вот что еще: желал бы Расчетчик меня утопить, мы бы сейчас здесь не сидели. Пита ведь пришибло на моем участке, а? Пожалуйте-де к ответу, господин помощник заместителя, почему вы сами спрятались, а казенное имущество бросили?.. А с Тачч я потолкую. - Нет, - сказала Ник, - я не хочу. - Почему? - Она жуткая. Ты посмотрел бы, какие у нее глаза. Будто она постоянно думает о... - О чем? - Не знаю. Об убийстве. У нее безжалостные глаза. - Ко мне она всегда была добра, - сказал Глор. - Этого я боюсь больше всего. Помнишь, как она тебя поздравляла с назначением? Б-р-р... Ты ей зачем-то нужен. - По-моему, ты ревнуешь. - Нет, - сказала Ник, открывая дверь ванной. "Кислый вихревой душ - лучшее средство для очистки кожи и восстановления сил", как утверждает реклама... Глор выдвинул из стены верстачок и принялся за модель корабля. Все монтажники строят модели. Полезнее занятие, весьма помогающее в работе. Орудуя крошечным молекулярным паяльником, упираясь лбом в нарамник микроскопа, Глор думал. Раньше он не думал за работой. Было удовольствием сидеть на высоком табурете, расставлять по памяти, безошибочно, крошечные детальки, вдыхать залах горячей пластмассы. А теперь все шло насмарку. Когда в капитан-автомате заработала батарейка и он замигал огоньком готовности, совсем как настоящий, Глор не ощутил удовлетворения и бросил паяльник. Ник лежала на полу, постукивая ботинком. Любимец Пути бегал вокруг нее на четырех лапках, а передними, хватательными, ловил то ботинок, то руку. В ванной тихо возился робот-уборщик. Сквозь полупрозрачные стены пробивался утренний свет, понемногу гасли осветительные панели. Все это не было реальным. Стену и потолок делала пополам тень соседнего дома, и это тоже не было реальным, как и смутное воспоминание о том, что на Земле они регулярно впадали в оцепенение, именуемое сном. Реальней была только опасность. Он опустил глаза к модели. Растерялись, трусите, спрятались, - мигала огненная булавочка. Глор выключил батарею. Раскрыл коробку с деталями и поймал пинцетом зеленый конусок - "дюзу главного двигателя". Поставил ее у стенки торчмя, как солдатика. Проблема номер первый - задание Учителя, схема перчаток. Прекрасное задание, если знать, как его выполнить... Рядом поставил вторую дюзу - это был кург Нурра, с которым, хочешь не хочешь, надо возиться дальше. Третья дюза изображала Расчетчика. Успокаивая Ник, он твердо знал, что сверхмозг не ошибался, а хотел с ним расправиться. Нечто странное промелькнуло еще в разговоре с Первым Диспетчером. Неужели Расчетчик успел пронюхать, что Глор более не Глор? Он подумал даже, что Мыслящие подслушали их разговоры в Башне, но усмехнулся и покачал пинцетом. Они глухи и слепы, и в этом - главная трагедия Пути. Балоги не умирают, но становятся глухими, слепыми, неподвижными кристалликами. Нет, пока еще никто не знает. Догадываются ли - вот вопрос... "Интересно, хватит ли мне конусочков? - подумал Глор и поставил четвертый. - Госпожа Тачч. Каковая, несомненно, ждала от Расчетчика подвоха и почему-то пожелала спасти его, Глора. Почему? Она предупредила его и спасла, рискуя собой. Ведь сомнение в правоте Расчетчика толкуется как неповиновение". Четыре солдатика стояли в ряд. Четыре неразрешенных вопроса - многовато за половину суток... Причем один надо решать срочно... Глор выдвинул из ряда второй конус, обозначающий Нурру. "Пока его не поймали - а рано или поздно Охрана доберется до него, - с кургом надо кончать. Вернее всего - убить, - жестко подумал Глор. - Вот цена сентиментальности. Неуместная жалость, вот чем она кончается". Глор встряхнул коробку. Пустые разговоры, пустые сомнения. Все упирается в "посредник". Это единственная проблема. Добыть "посредник" и пересадочную инструкцию. Обладая "посредником", они выручат Нурру из тела животного и обезопасят себя. Они станут другими балогами и уйдут от коварных затей Расчетчика. И начнут погоню за схемой перчаток. Надо срочно, немедленно добывать "посредник". Тень ужаса опять мелькнула перец ним, как и тогда, когда он думал о пересадке сознаний. Он потряс коробку. Детальки весело загрохотали. Любимец Пути подбежал к нему - просился поиграть. Глор повернулся к Ник: - Слушай. Нам приказано отдыхать еще двое с половиной суток. По-моему, сейчас некогда отдыхать... - Продолжай, - сказала Ник. - Вот госпожа Тачч. Она к нам расположена. Знакомства у нее широкие. Начнем-ка с нее. - Ты думаешь о химиках? - И о химиках. Надо же с чего-то начинать. - Ей _н_е_л_ь_з_я_ верить, - сказала Ник. - Во имя Пути, да что ты против нее имеешь? - спросил Глор. - Спокойная, доброжелательная, услужливая... - Она похожа на чхага. - Вот как... - Я понимаю, - пробормотала Ник. - У меня нет ровно никаких... Ты же сам говоришь - она загадочная... Она была смущена. О чхагах не полагается говорить. Разве что грубиян, ругатель вроде Нурры, облает "чхагом" другого грубияна... Но Глор вдруг заметил: - И очень бы неплохо... - Что-о? - удивилась Ник, а Глор пояснил кратко: - "Посредник". Приглашение У кого, как не у чхагов, есть "посредники"? Эти слова произнес сам Глор вчера вечером. Но лишь сейчас он задумался: а зачем, собственно говоря, чхаги воруют тела? Прежде это казалось недостойным размышления. Чхаги, или трамбира, орудовали на всех планетах Пути и, как любые воры, похищали ценности. А ценностью всегда является то, чего не хватает. На планетах Пути не хватало живых тел - они умирали, оставляя Мыслящих. Поэтому тело, годное для Мыслящего, представляло величайшую ценность, и вся система Пути была построена для поиска живых тел. Мыслящие зачислялись на очередь для погрузки в корабли, а живые строили корабли и отправляли их в Космос на поиски тел. На планетах Пути одна очередь была денежной единицей. Заработав сто очередей, вы продвигаете своего покойного родственника на сто мест в очереди на погрузку в корабль, либо на освободившееся тело преступника. Иными словами, здесь каждый был заинтересован в тем, чтобы корабли выходили из эллингов, а преступники совершали злодеяния. Поэтому преступлениями считались самые пустячные провинности, вроде нарушения правил уличного движения. Глору и Ник наказание грозило трижды. За "потерю себя" - за то, что они позволили Севке и Машке захватить их тела и разумы, - полагалось "распыление". Высшая мера наказания, с уничтожением Мыслящего. За помощь Нурре - каторга в теле курга либо ссылка в Мыслящие с отдаленной очередью. Ну, и история с испытаниями. Мелочь... "Зачем, однако, чхаги похищали тела? Понятно еще, если для своих Мыслящих, для родственников. Но чаще они "работали" за деньги - за очереди. Здесь первая неувязка, - рассуждал Глор. - Кто станет платить очередями - законным правом на тело - за то же самое тело, полученное преступным путем?" Подумав, он понял. Вот они с госпожой Ник копят очереди для выкупа своих матерей. Накопили около полутора тысяч. А надо вдевятеро больше. Если бы им сейчас предложили тело за полторы тысячи, разве бы они отказались? Глор усмехнулся, дивясь собственной наивности. Элит-инженер впервые пытается понять чхагов. Члену высшей касты неприлично думать о подобном. Он и не думал... Теперь второй вопрос. А зачем нужны чхагам те очереди, которые они получают от клиентов? Неужто чхаги рискуют бессмертием из-за шестиногов, гравилетов, красивой одежды и прочих предметов роскоши? Или, набрав очередей, они законнейше приобретают тела для своих Мыслящих? Он хмурился, пощелкивая пинцетом по роговому краю челюсти, и не заметил, как Ник поднялась с пола и подошла и нему. - Глор, я думаю о чхагах... Он утвердительно хмыкнул. Ник продолжала шепотом: - У них не только "посредники". Еще и... Браслет Глора запищал сигналом вызова. - Слушает Глор. - Вызывает Тачч. Во имя Пути! - Во имя Пути. Слушаю тебя, госпожа Тачч. Ник попятилась, села. На ее лице был испуг. Глор повернул регулятор громкости на браслете, и тонкий голос монтажницы заставил дребезжать какую-то деталь модели: - Глор, я получила охотничью лицензию на сумуна. Составите мне компанию? Ник вскочила и ушла в свою спальню. Неск обиженно хмыкнул. - Мы благодарны тебе, - вяло отозвался Глор. - Как скоро ты отправляешься? - Через полчаса, если вы не против. - Еще раз благодарим. Право, это несколько неожиданно... Может быть, в следующий раз? - Понимаю, - сказал браслет. - Очень понимаю. Затея неожиданная и для меня... "Вот как", - подумал Глор. - Внезапный импульс, - настойчиво звучал голос. - Захотелось встряхнуться... Подальше от суеты... Некоторый риск, несомненно! А кто знает, где мы рискуем больше? Изгибы Пути нам неведомы... "Вот как!" - еще раз подумал Глор и твердо сказал: - Через полчаса мы будем в гараже. "Кто знает, где мы рискуем больше!" Тачч намекала на дело с расчетчиком и испорченным питом. И резонно предлагала исчезнуть до следующей смены. Да, частенько случалось и такое - своевременное отсутствие спасало от расправы. Сегодня спохватились, а его нет под рукой, и дело заглохло, потому что дело-то пустячное, сомнительное, и его бросают, как погоню за юркой мухой. Промахнулись раз, другой и плюнули, летай до своего часа... Госпожа Тачч снова была права. Похоже, что "изгибы Пути" ей как раз и ведомы. Развлечения Подводная охота - развлечение высших каст. Ботик для подводной охоты на крупного зверя стоит вшестеро дороже сухопутной машины. Даже Глор и Ник, балоги весьма обеспеченные, о ботике не мечтали. А госпожа Тачч имела такую машину, да еще гравилет-амфибию в придачу. Тачч находилась в первом и высшем разрядах тридцать лет и не тратилась на сбережения для Мыслящих. По слухам, ее родственники были Десантниками. За тридцать лет она могла накопить на три ботика и три амфибии. "Ник всегда была подозрительной... Зачем бы такой богачке подаваться в чхаги?" - думал Глор, поднимаясь на взлетную площадку гаража. Амфибия стояла во всей красе - колпак приподнят, ноги-ласты растопырены и сверкают свежей гидравлической жидкостью, в кабине деятельно громыхает робот-механик, к гравигенератору пристроилась самоходная тележка, вся покрытая инеем - шла заправка жидким гелием... Робот доложил, угодливо прищелкивая: "Припасы-ц упакованы. Механизм-цц исправен. Ц-ц..." Механик элитного гаража подобострастно ахнул: - Госпожа Тачч взяла на прокат робота... Какие расходы! Робот был не прокатный, а собственный госпожи Тачч, но монтажница не желала подчеркивать свое богатство. Она будто не расслышала. Механик не унимался: - Великолепная машина! Новый рулевой автомат! Тачч снова не ответила. А Глор, усаживаясь в машину, перехватил заинтересованный взгляд своей подруги. Она-то сразу заметила, что госпожа Тачч раздражена и обеспокоена. Гравилет набрал высоту и пошел к морю, в череде тяжелых грузовых "утюгов", обгоняя их одного за другим. На полпути его самого обогнал гравилет Охраны. Он шел поисковым зигзагом - при каждом левом повороте на кабине взблескивало Малое Солнце. А небо, как всегда после малого восхода, отливало черно-фиолетовым, а старый толстоствольный лес внизу казался лиловым морем с красными волнами, и жизнь представлялась прекрасной даже Глору и Ник. И путь до станции "Юг" пролетел незаметно. Машина приземлилась на овальной площадке станции по соседству со знакомым гравилетом Охраны, из которого прыгали на землю мрачные чины, обвешанные оружием. На краю площадки их ждала восемнадцатиногая зловещая машина с тяжелым распылителем и лучеметом во вращающейся башенке... - Облава! - щелкнул Глор. - Ух ты! Кое-кому сегодня не поздоровится... Госпожа Тачч сделала едва заметное раздраженное движение челюстями, будто прицеливалась куснуть, но удержалась. Тем временем их гравилет выпростал ноги, превратившись в сухопутного шестинога. От генераторной будки подъехал младший офицер Охраны - проверить подорожную. Тачч показала охотничье разрешение. - Значит, следуете в Дикое море, - с оттенком заискивания проговорил охранник, - на предмет, значит, охоты... Тачч ответила ему надменно, как подобало: - С вашего разрешения, младший офицер. На предмет охоты. Возвращая документ, охранник спросил доверительно: - Неужто не страшно, господа монтажники? Сумуны... Это, значит, не винты вертеть - простите, если что не так сказано... Сумун... - Он пошевелил пальцами, не находя слов. - Человек ему, значит, на одну жвачку... И шестиног двинулся через Дикий лес. Дальше не было гравилетных коридоров, дорог, заводов. По берегу океана, по бесчисленным мысам, полуостровам и поймам, раскинулась заповедная чаща. Из нее были выбиты дикие курги, это правда, но остальное зверье процветало. Тем более, что кургов отлично заменили еще более хищные звери, рош-роши - одного из них Глор увидел через пять минут. Рош-рош в панике порскнул прочь от машины, в чащу... Попадались в Диком лесу и ленивые, как земные удавы, гунеу. Многоногие охотники за лаби-лаби, они сшибали свою добычу с деревьев направленным пучком ультразвука. Вне Дикого леса гунеу беспощадно уничтожали, потому что безглазые лаби-лаби охраняли балогов от мелких летающих существ. Недаром эмблемой Десантников этой планеты служило изображение лаби-лаби - квадратная чаша с отогнутым уголком. Да, прелюбопытное место - Дикий лес! Тяжелая машина с трудом протискивалась между деревьями, треск прокатывался волнами на сотни шагов вокруг - дикие деревья подбирали корни, иные даже выдирая из почвы. Те, что помоложе, изгибались, доставая кронами до земли, стараясь уклониться от столкновения со страшным существом, пышущим атомным жаром. В разрывах листвы было видно, как носятся над лесом фиолетовые лины, трупоеды, слетевшиеся со всей округи... От мелькания белых стволов уже рябило в глазах, когда машина достигла реки и ухнула в воду. Ноги амфибии заюлили по воде, держа машину на скольжении, и в глазах стало рябить еще сильнее. Компания чувствовала себя тем не менее прекрасно. В глазах, знаете ли, рябит и от сварочных автоматов, и от контрольных экранов. О лифтах, движущихся лентах, монтажных шахтах и говорить нечего... Глор наслаждался прогулкой и с благодарностью посматривал на невозмутимую Тачч. Госпожа Ник весело болтала и вдруг откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза. "Что с ней?" - лениво подумал Глор. Машина неслась по широкому, спокойному, как зеркало, устью реки. Впереди, до самого моря, сверкала кольчуга из красных и голубых бликов. Покачиваясь, уходил назад ближний берег. Глор еще раз посмотрел на свою подругу. Вернее, он хотел посмотреть, но что-то произошло. Он задохнулся, похолодел и вцепился в кресло. "Где я, что со мной?" Он стал Севкой. Может быть, от перенапряжения, а может, от бешеного мелькания кровавых отсветов за стеклом, развалилось единство двух сознаний, и Севка был один, без Глора - голый. В этот момент он поворачивал лицо, чтобы взглянуть на госпожу Ник. Он закончил движение и увидел... Страшное, плоское, белое лицо под обтягивающим капюшоном. Короткий бочкообразный торс. Когтистые пальцы непомерно длинных рук, лежащие на вторых коленях - нижних, изогнутых наоборот, назад... Он метнулся взглядом к Тачч и увидел совершенно то же. Совершенно такое же лицо, руки и двойной излом ног - как в кошмаре. "Дела! - подумал он. - Как же будет? Как я их буду различать? Они же одинаковые, как раки в корзине". Он закрыл глаза. Ему стало пакостно-тошно, будто перед ним зашуршала корзина раков, наловленных ими с Машкой вчера на рассвете в пруду под плотиной. Нелепые, почти невыносимые для человеческого взора, костяные очертания. Острые шипы панцирей и слепые глаза-булавы... Севка ненавидел раков. Ловил их только дли Машки. Через долю секунды кошмар отпустил его. Глор посмотрел на свою подругу - она все еще поправляла застежки комбинезона под коленями. Она выглядела как обычно. Глор перевел дыхание, прошептал: "Во имя Пути!" - и дал себе слово - в который раз! - отдыхать, отдыхать и ничего более... Воистину, Учитель был прав. Три первых дня следовало сидеть смирно, спокойно и ни в какие авантюры не соваться. Амфибия миновала устье реки и нырнула под воду. Тачч включила экран подводного локатора - в центре его обнаружилась мигающая оранжевая точка, сигнальный маяк бота. Суденышко стояло под водою, на двенадцатиметровой глубине, в надежном месте - со стороны открытого моря его прикрывала длинная скала, настоящий подводный волнорез. Никто, кроме хозяйки, не мог отыскать бот - его маяк включался только в ответ на сигнал амфибии. Пробираться в лабиринте скал было затруднительно даже по маяку. Камни отражали и рассеивали луч, во многих местах волны захватывали всю глубину фарватера - амфибия ныряла, колотилась о дно. Наконец подошли к боту. Придвинулись вплотную. Звонко щелкнули швартовые магниты, открылись люки обеих машин, и робот-механик юркнул в бот, чтобы проверить механизмы. Ник и Глор взялись перегружать мешки с водой и припасами, а Тачч поставила амфибию на два якоря. Ворочая тяжелые мешки, Глор смотрел, как монтажница орудует якорными системами. Нет, ее нельзя было обвинить в беспечности... Лишь убедившись, что якоря амфибии надежно взяли грунт, она сняла бот с мертвого якоря - титанового винта, наглухо закрепленного в дне. Затем вернулась в амфибию и, маневрируя почти вслепую сошвартованными судами, прицепила амфибию к серьге мертвого якоря вместо бота, а временные якоря подняла. Правый зацепился за камень - еле выдрали... "Ну и педантка! - подумал Глор. - Затеяла отдавать грунтовые якоря для перешвартовки! Да еще с такой тщательностью". На месте Тачч Глор попросил бы отцепить бот от якоря, а сам бы сидел наготове в амфибии, чтобы зачалить ее за освободившуюся серьгу. "Клянусь перчатками, - думал он. - Дело-то становится все занятней! Госпожа Тачч не желает держать бот в надежной гавани Юг, на виду у Охраны, хотя дорожит им до чрезвычайности... Да это не женщина, а целое скопище загадок!" Стеклянная мечта Подводный бот был мечтой Глора. Давней и почти несбыточной. Стеклянная капля, четырехместное подводное чудо... Перебравшись внутрь чуда, Глор начал озираться с чрезмерным любопытством и энтузиазмом. Ник толкнула его в спину. Она-то понимала, что энтузиазм на три четверти исходит от Севки. Они сидели рядом, на пассажирских местах - в самой широкой части корпуса. Перед Глором, в кресле первого рулевого, сидела Тачч. Глор едва уместился на сиденье - упирался капюшоном в стеклянный потолок. Ботик мчался с такой скоростью, что водяные струи за стеклом казались стоячими. Тачч вела суденышко вслепую, по локатору, лихо пробираясь между скалами. В прибрежной мути вязли лучи прожекторов. На поворотах седоков прижимало к боковинам кресел, с бортов срывались плетеные косы желтой воды. Через плечо Тачч Глор смотрел на экран водителя. Курс - почти точно на юг. Глубина - восемнадцать шагов. Лихорадочно прыгали цифры лага, указателя скорости, - Тачч гнала кораблик все быстрее. По круглому экрану мчалось гидролокационное изображение дна, перекрещенное двумя белыми линиями. Наклон горизонтальной линии показывал повороты, а наклон вертикальной - подъем и спуск. Сейчас бот шел прямо, не поднимаясь и не погружаясь. А скорость все увеличивалась Глор наклонился, чтобы увидеть указатель лота. Ого! Глубина под килем была ничтожная для такой скорости - всего двадцать один шаг! Либо Тачч на самом деле ничего не боялась, либо очень хорошо звала маршрут. Она проговорила, не оборачиваясь: "А ну, сядьте поплотней, господа..." И сейчас же их начало швырять во все стороны. "Вот сумасшедшая!" - подумал Глор, вжимаясь в сиденье. Кресла были автоматические. Стоило нажать покрепче в спинку, а ногами - в упоры, и кресло охватывало седока, оставляя свободными одни руки. Иначе не усидишь, когда бот лавирует между скалами. Было слышно, как в машинном отделении покатился робот. С громким шипением ударили по корпусу струи воды, смешанной с песком и клочьями водорослей. Направо. Налево. Направо. Налево! У самого плеча Глора промелькнула ноздреватая поверхность скалы. И вдруг качка прекратилась - вырвались из скал, пошли в глубину, в чистую воду, просвеченную двумя Солнцами. Большая охота Бот мчался под водой, направляясь в какое-то, известное одной Тачч, место в океане. Экипаж терпеливо ждал. Изредка заговаривали о том о сем, но больше молчали. За борт никто не смотрел. Скорость была очень уж высока - мелькнула рыба в свете прожекторов и вот уже исчезла за кормой, и холодно чернеет пустая вода. Будто они мчатся в туннеле из черного неблестящего камня, бесконечно длинном и прямом. Бортовые часы равнодушно откручивали час за часом, судно уходило все дальше от берегов. Добыча была не из тех, что ждет охотника, сидя в берлоге. Самый большой и свирепый хищник на планете, древний зверь, с древним именем "сумун". Так его назвали коренные жители планеты - до того, как их настиг Путь. - Здесь будет хорошо, - наконец проговорила Тачч. Бот сбросил скорость и пошел вниз по отлогой спирали, оставляя за кормой широкий, слабо светящийся след. Приманка. Жидкость с запахом черепах наба, любимой пищи сумунов. Запах наба сумуны чуют за много сотен метров. Накручивая виток за витком, ботик опустился к слою плотной холодной воды. Здесь он лег неподвижно, как на дне, и в дело пошла звуковая приманка. Стекло проныло нестерпимым, тонким звоном. Дошло мелкой волной. Это излучатели послали в океан голос черепашьего стада, записанный на магнитной проволоке. Земные охотники подманивают на голос разнообразную добычу - от тигра до синицы. Здесь манком пользовались только при охоте на сумуна. Впрочем, она редко бывает удачной. Передатчик монотонно взвизгивал. Вода казалась совершенно пустынной - глубина три тысячи шагов, и прожекторы выключены. Тачч погасила и внутреннее освещение, прикрыла шторкой экран гидролокатора - его слабый свет тоже мог спугнуть зверя. Глор сидел, воткнувшись лицом в экран. Один раз он ошибся, приняв набу за приближающегося сумуна. Спутать изображения на экране было нетрудно - оба зверя имели форму овальной линзы, только сумун раз в девять крупней. Наба долго плавал вокруг ботика, отыскивая источник звука, и призывно попискивал. Он совсем одурел и несколько раз ткнулся в борт, раскачивая судно. Тачч досадливо щелкнула: - Испортит охоту, безмозглое существо... - Почему, клянусь перчатками? - удивилась Ник. - Излучатель посылает звуки довольства, - терпеливо шептала Тачч. - А наба орет: "Где вы?" _Б_о_л_ь_ш_о_й_ имеет смысл в своей огромной башке, не то что набы. Услышит два разноречивых крика, насторожится. Черепаха еще раз качнула судно. Тачч щелкнула переключателем - свет залил кабину, погас, и, когда глаза привыкли к темноте, на экране стало заметно быстро уменьшающееся пятно. Наба удирал что было силы. А под прямым углом в дальнем секторе маячило овальное пятнышко. Сумун! На таком большом расстоянии только гигант мог дать четкое отражение. - Это он! - вскрикнул Глор. Тачч отпихнула его от экрана. Глор, несмотря на темноту, ощутил злобное напряжение в ее жесте и опять удивился: зачем старая, одинокая монтажница пригласила их на охоту? Здесь благотворительность не принята... Сумун приближался. Он шел прямо на бот. Его изображение на экране переходило из сектора в сектор, приближаясь к центру. А в центре были они. В стеклянном пузыре, который уверенно выдерживает огромное давление воды, но лопается под таранным ударом. А бронированное тело сумуна весит сотни тонн Тачч выключила излучатель и проговорила: - Он заметил нас. Слышите? В кабине перекатывалось низкое, как рев двигателя на малых оборотах, глухое урчание. Приложив руку к обшивке, Глор ощутил вибрацию. Что-то задребезжало в машинном отсеке. - Ах и ах, страшно!... - вздохнула Ник. В темноте Тачч спросила полным голосом, с горькой насмешкой: - Боишься, монтажница? Здесь все настоящее - и тьма и смерть... - Да перестаньте вы! Почему он не атакует? - спросил Глор. - _Б_о_л_ь_ш_о_й_ или уходит сразу, или нападает, - сказала охотница. - Этот не уходит. Глор, который тоже трусил, внезапно брякнул: - Нападает всегда, как носорог. И сжался. Слова "носорог" в здешнем языке не было - Севка образовал его, как в русском, из "носа" и "рога". Он сжался, но сейчас же понял - перед лицом настоящей смерти никто не расслышит его обмолвки. Достаточно ведь одного удара - и их тела уйдут на дно, и никого не будет рядом, чтобы спасти Мыслящих... Тачч подхватила с лихорадочным весельем: - Не носорог, а таранонос, так будет верней, монтажник Глор... Он пошел! Сейчас вы увидите тараноноса! Сумун рявкнул так, что бот качнулся. Вспыхнул прожектор. В его ослепительном желтом луче мелькнуло тело - плоское, как кинжал, если на него смотреть с острия. Глор успел заметить две яркие точки - глаза. Кинжал вильнул и ушел из луча. На щитке водителя мигал багровый огонек - пушка на взводе. Бот вертелся в воде. Тачч встречала прожектором каждую атаку сумуна, а зверь уходил от луча в темноту, носился вокруг по вытянутым, кометным орбитам. Зажатый креслом, Глор не мог шевельнуть головой. Бот стоял в воде вертикально, когда сумун второй раз попал в луч - в сотне шагов прожекторами сверкнули глаза. Грохнула пушка. Унесясь куда-то вбок, охотники видели, как навстречу стремительно растущим глазам сумуна мчался черный хвостатый снаряд. Затем все исчезло. Волна закружила судно - невредимый зверь пронесся вблизи, разрывая воду гигантскими ластами. Отдача отбросила бот и спасла экипаж. Он слишком много весил, сумун. С разгона его протащило на сотню метров вниз, на это ушло пять секунд - долгое время, когда речь идет о жизни. Тачч успела развернуться, схватить голову сумуна в луч и нажать педаль спуска. И снаряд пошел вниз, как бурав, по стержню луча. Пошел в то место, где спустя полсекунды оказалась передняя треть туловища сумуна, и туда ударил хвостатый снаряд. Проломил панцирь, вошел глубоко, как нужно, и взорвался. И, тщательно прицелившись в огромную треугольную голову, Тачч послала последний, третий снаряд из магазина. А зачем? Пылали все прожекторы. Странные тени кружили за границей освещенного конуса - огромные и крошечные, стремительные и почти неподвижные. Трупоеды. Их добыча опускалась на дно. Сумун был мертв. Передняя пара ластов, судорожно подергиваясь, втягивалась под панцирь. Две остальные еще работали, продолжая разворот, прерванный ударом снаряда. Тело рыскало, как корабль, потерявший управление. Выписывало петли. Неуклонно, с каждым витком, опускалось ко дну. За ним, раскачиваясь в водоворотах, шел бот. Сумун был чудовищно огромен - голова втрое длинней суденышка. Да, такая добыча сделала бы честь любому охотнику... Низкий, гудящий рев пронизывал воду. Зверь был мертв, но какой-то нерв, включающий сигнал атаки, еще жил. У-у-рр... У-рр... - ревело в ледяной воде. Сумун опускался, и бот как зачарованный шел за ним. Глор стал готовить буксир - обычно добытых сумунов вытаскивают наверх и кинографируют рядом с ботом. Тачч остановила его: - Зачем? Дело сделано... "Тем лучше", - подумал Севка. Зверь был поразительно похож на земного жука-плавунца. Он был в тысячу раз больше и, значит, в миллиард раз тяжелее, но плоское бронированное тело, шесть ног-ластов, голова, сросшаяся с туловищем, и гладкие, идеально обтекаемые линии тела - все было как у плавунца. И еще челюсти, изогнутые, металлически-синие, как сабли великана. Даже глаза были как у земного насекомого - сложные, из многих тысяч простых глазок каждый... Странно, жутко было Машке и Севке. Это чудовищное существо, лишенное страха, и равнодушно-злобная монтажница Тачч, убившая его неизвестно зачем. Действительно, зачем? Выследила, подманила, атаковала, едва не погибнув сама, и проводила на дно, и зачем-то отогнала трупоедов, и теперь смотрела на него с надменной скукой... Глор показал на нее глазами и прошептал: - Кажется, Ник, я начинаю тебя понимать. На обратном пути Тачч и Ник, которая прекрасно владела собой, говорили о работе. Обсуждали настройку большого реактора - на эту тему монтажники высшего класса могли говорить до бесконечности. Они спорили, а Глор вспоминал, что известно о сумунах. Самый крупный зверь на планете и, наверно, самый древний. Но древностями здесь не интересуются. Живет сумун очень долго - неизвестно сколько, - этим также никто не интересуется. Разрешено неограниченное уничтожение, ибо зверь нападает на субмарины. Все погибшие субмарины приписываются сумунам. Скорость при атаке - около ста двадцати километров в час. Пожалуй, все. Подозрительно мало. О черепахах наба известно во много раз больше. "Ну, мало знаем о сумунах, - думал Глор, - и это вовсе не подозрительно. Здесь фактически нет биологов, а врачи занимаются только пересадками сознания. Медицина и биология нам без надобности, - ядовито подумал он. - Подсаженные сознания вылечивают свои тела без всякой медицины и биологии... Но почему я начал думать об этом? А! Тачч всадила второй снаряд в голову. Так расправляются с балогами, когда хотят, чтобы разум погиб вместе с телом. Ты становишься подозрительным, - предупредил себя Глор. - Не думаешь же ты, что у сумуна было сознание балога, как у Нурры! Кто рискнет подплыть к сумуну с "посредником" и зачем?" Он отбросил эту бесполезную мысль. В сущности, ему приходилось теперь передумывать заново все, что он знал о народе Пути. Ему было не до сумунов. Его спутницы тем временем болтали о том о сем. Госпожа Тачч рассказала о новом, только что появившемся в продаже ботике для подводной охоты - "Повелителе ураганов". Глор прислушался. Новый тип ботика, оказывается, был неуязвим для сумунов. И удары о скалы ему нипочем. Но дорого, дорого... Госпожа Ник держалась безукоризненно, выглядела спокойной и доброжелательной. "Молодец", - подумал Глор. И исподволь ввернул свое, задуманное, пригласил Тачч в гости: "Вместе посидим с модельками, то да ее..." Они расстались очень довольные друг другом. Разошлись по своим виноградинам, а там - по антигравитационным кабинам. Как все космические инженеры, монтажники не могли подолгу находиться в нормальном поле тяготения - начинало ломить суставы, путались мысли. Глор едва добрался до своей кабинки, бросился в антигравитационный гамак и долго перекладывался с боку на бок, пока ломота не ушла из костей. Тогда он погрузился в спокойную, ясную неподвижность, заменяющую балогам сон. Опять приглашение Его поднял браслет. Часовой - у входа в коридор - предупреждал: "Гость к господам монтажникам, помещение 7-17!" Глор вскочил, поспешно натянул перчатки. Ник открыла дверь. Брякнуло оружие. Через порог переступил - нет, перепорхнул - незнакомый офицер в форме Космической Охраны, в парадном комбинезоне с золочеными изображениями лаби-лаби на портупее. - Во имя Пути! Девять раз по девять извинений, госпожа Ник, господин Глор! Представляюсь: Клагг, заместитель начальника личной охраны его предусмотрительности командора Пути Джала Восьмого... Он отсалютовал, подпрыгнув от избытка вежливости. Его лицо слабоумного ангела сияло. - Польщены, - сказал Глор. - Прошу вас, мы рады... Офицер просиял еще ослепительней и шепнул: - К вам личное поручение его предусмотрительности... Они растерянно присели. Они ожидали чего угодно, только не этого. А Клагг вытянулся и заговорил официально: - Его предусмотрительность, будучи довольны вашим, господин Глор, сын Тавик, поведением при известном вам вчерашнем случае... - Он сделал паузу. - И отдавая должное мастерству вашей подруги, госпожи Ник, дочери Род, приглашает вас обоих на орбитальный монтаж в Главном доке. Что прикажете передать его предусмотрительности? - Во имя Пути, согласен! - мгновенно ответил Глор. - Во имя Пути, согласна! - ответила Ник. Вопрос о согласии не более чем формальность. Командор Пути был третьим из правителей планеты. Первый - Великий Диспетчер, второй - Великий Десантник. От приглашения Великих не отказываются. Ник и Глор видели командора Пути всего раз пять-шесть, хотя принадлежали к высшей касте и закончили Космическую Академию, в которой командор Пути был почетным начальником. Да, они удостоились большой чести, но ведь, работая в сотнях километров от поверхности планеты, они безнадежно удаляются от своей цели - от специалистов, занятых с детекторами... Мысль, видимо, отразилась на лицах монтажников. Господин Клагг покровительственно улыбнулся и проблеял: - Не сомневайтесь, господа, вы справитесь наилучшим образом! Слово космического офицера, его предусмотрительность знает вас лучше, чем вы сами. Он из-зумительно умеет подбирать свой персонал! "По тебе как раз и видно, - подумал Глор. - Экий болван..." Между тем болван вручил им по жетону - пропуска в Главный док - и наказал сегодня же вечером, в первый послезакатный час, явиться на космодром-3. И порхнул себе через порог, оставив Глора и Ник в очень скверном настроении. Поиски схемы перчаток откладывались на неопределенный срок.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОСМОС *  Земля. Институт скорой помощи К середине июня начались дожди. Грохочущие, как тяжелые орудия, летние грозы отмывали асфальт, выполаскивали больную листву городских деревьев, и они стояли молодые и чистенькие, как весною. В разгар такой грозы на шоссе из аэропорта стремительное такси попало правыми колесами на плывущий студень обочины, дернуло, завертелось, поехало боком и перевернулось на крышу. И дорога замерла. Завопили тормоза набегающих с двух сторон машин. Из сплющенной кабинки вытягивали человека в изорванном, сплошь обляпанном кровью пиджаке - понесли под навес автобусной остановки. Понесли умирать. Он уж не дышал. Но сквозь пелену дождя проскочил кремовый фургон "скорой", тормознул, перевалил через газон, разделяющий дорогу, и минуты не прошло, как "скорая" неслась обратно. Еще через десять минут грузовик техпомощи увез разбитую "Волгу" и обморочного, исцарапанного, но в общем невредимого шофера. Тем временем в кабинке "скорой" каждый делал свое дело. Младший фельдшер резал и сдирал одежду. Врач нацеливался зажимами, перехватывал кровоточащие сосуды. Старший фельдшер, собрав складками сердитое солдатское лицо, регулировал легочный автомат. Водитель гнал машину, вдохновенно удерживая ее на слое воды, покрывающей асфальт, как масло. На въезде в город ливень кончился, как оборвал, и водитель еще добавил газу. Многометровый шлейф водяной пыли тянулся за "скорой". Жалобно, тонко кричала сирена, покрывая шум центральных улиц. На перекрестках регулировщики выглядывали из-под мокрых дождевиков и свистели, останавливая движение. Последний поворот. Машина наискось чиркнула по перекрестку, вкатилась в переулок и, еще раз наддав сиреной, свернула во двор. - К операционному, - напомнил врач. Водитель молча правил. Врач все еще оттирал руки марлевой салфеткой. Он проговорил, всматриваясь в лицо раненого: - Яков Борисович, прямо с кислородом - в операционную. Фельдшер уже отпирал дверцу. Машина задним кодом подвернула к дверям операционного корпуса, взвизгнули по рельсам колесики носилок, и поспешно, приседая под тяжестью, фельдшеры понесли носилки в дом. Дождь ударил по вялому боку кислородной подушки. ...Выйдя из операционного, врач сказал водителю: - Не напрасно гнали... Сам Ямщиков дежурит - взял на стол... Хирург был похож на носорога - морщинистый, свирепо-невозмутимый, "сам Ямщиков". Он вышел с растопыренными руками, окинул взглядом свой оркестр - ассистентов, сестер, анестезиологов. Проговорил: - Открываем полость. Печень будем штопать... И наступила Великая Тишина. Печень была _о_ч_е_н_ь_ скверная. Через полчаса хирург спросил: - Пульс? - Норма. - Я спрашиваю: _п_у_л_ь_с_?! - Иван Иваныч, норма! - отвечал анестезиолог. - Врете! Первый ассистент смигнул с ресниц пот, нагнулся к кардиографу: - Не врет, Иван Иваныч. Пульс восемьдесят... Иван Иванович только покосился - свирепо, поверх маски... Руки его укладывали печень, как тесто в форму. - Я вам еще не врал, Ван-Ваныч... У него насос вместо сердца, право... Идеальный какой-то больной. Дышит как дельфин, - сказал анестезиолог. Иван Иванович фыркнул в маску. Несколько минут в операционной молчали, только сестра шепотом считала салфетки, чтобы не забыть кусок марли в брюшной полости. Потом хирург сказал в пространство: "Шейте..." Третий врач передвинулся на его место и стал зашивать полость, стремительно протаскивая иглу и завязывая узелки. А профессор Ямщиков затопал вокруг стола. Руки он нес перед собой, как два флажка. Посмотрел, проговорил: - Веко! Раненому приподняли веко, и хирург посмотрел зрачок. Глаза самого профессора были лишены ресниц, воспалены и свирепы. Он фыркнул, повел маской и приказал: - Готовьте челюсть. Руки. Все готовьте! Ира! Позвони _м_о_е_й_. Скажи, _с_а_м_ обедать не придет. Скажи, апостола режет... "Резал" Иван Иванович до ночи - пациент упорно дышал, и сердце действительно работало как насос. Утром же профессор, едва вошел, осведомился - жив ли оперированный. Оказалось, жив... Ямщиков отправился в бокс, пофыркал и вдруг приказал: - Ира! Швы смотреть! - Где, Ван-Ваныч? - Брюшину. Июньское утро сверкало за окном - за спиной профессора. Дождь лил ночь напролет. Светило солнце, а с деревьев еще капало. - ... Эт-та что такое?! - шепотом спросил Ямщиков. - Соединительная ткань, - пискнула Ира. - У, академик... Поди сюда. Слушай. Никого к больному не допускать! НИКОГО! Сма-атри... - Посмотрю, Иван Иваныч, - пропищала Ира. По ее лицу было видно - умрет, никого не пустит... Ямщиков стремительной носорожьей побежкой покатился к административному корпусу и через минуту был в кабинете профессора Потосова, директора Института Скорой помощи. - Дорогому гостю! - удивленно пропел директор. Ямщиков пренебрег его удивлением и спросил: - Смотрел вчерашние операции? - Пока администрирую. Что? Были происшествия? - Происшествия? Зачем же?.. Были операции... - отвечал Ямщиков. - Поинтересуйся, - и положил на стол тетрадочку - историю болезни. Черные, по-восточному изогнутые брови профессора Потосова полезли вверх и согнулись, как вопросительные знаки. - Довезли из Караваева?! - воскликнул директор. - Так точно. Я прооперировал. - Печень? - Все. Печень, череп, ребра извлек. Ноги сколотил. Руку еще. Пузырь зашили... - Ты отчаянный человек, Иван! Ночью он умер, конечно? - Живет. - Ну и здоровяк!.. Поздравляю, Иван! Рискнул - выиграл! - Ты не прыгай, - сказал Иван Иванович. - Помнишь, был секретный циркуляр? Здесь читали, в твоем кабинете? - Что-то помню, - выжидательно сказал директор. - Ничего ты не помнишь... Не бреши. Приказано сообщать о случаях ускоренной регенерации тканей. Где этот циркуляр? - У меня в сейфе. Скажи, при чем циркуляр? Очень здоровый человек, выжил, - спасибо ему! Помнится, году в сорок третьем... - Ты подними циркуляр, - перебил Иван Иванович. Директор полез в сейф. А профессор Ямщиков навалился животом на край стола и хрипло зашептал: - Утром... утром, - понимаешь, - полчаса назад приходим с Ирой... Живой... Хорошо... Храпит, как извозчик. А брюшина зажила! - Что, что? - За-жи-ла! На уровне пятого дня. Чисто. Хоть швы снимай... - Иван Иванович повертел толстыми пальцами, подыскивая еще сравнения. - Хоть хвойную ванну ему прописывай! Челюсть срослась! Между тем профессор Потосов извлекал из сейфа последовательно: обломок человеческой кости, коробку с танталовыми шурупами - для свинчивания костей же, коробку сверл, бутылку спирта и, наконец, папку с бумагами. В ней отыскал циркулярное письмо, начинающееся словами: "Всем больницам, госпиталям, станциям "Скорой помощи"..." Они прочли документ. Потосов опустил его на стол - текстом вниз, - набрал телефонный номер. - Алло! С кем я говорю? Так, правильно.. А это говорит профессор Потосов, директор Института "Скорой". Да, по письму. Вчера. Мужчина. После авто. Я говорю, после автомобильной катастрофы. Да. Нет, он спит. Наркоз у него. Да. Да. Договорились... Добыча Из ворот Центра выехали машины с оперативными сотрудниками и, избирая скорость, ринулись к бульварам. За ними - госпитальный "раф". Старшим отправился Ганин. Начальник Центра руководил операцией из своего кабинета, по радио. Он сидел, покусывал ноготь и отмечал время. Машины вышли через семь минут после звонка Потосова. Въехали во двор Института Скорой помощи еще через девять минут. Итого шестнадцать. Врачи - во главе с Анной Егоровной - прямо от ворот, подхватив в машину Ямщикова, помчались к операционному корпусу. Офицеры оперативной группы сопровождали "раф" до операционного корпуса, а там разделились. Пятеро обеспечивали охрану врачей, двое остались на связи, а еще трое поехали дальше, в глубину институтского сада, к каптерке, где хранится одежда пациентов. Через двадцать шесть минут после начала операции Зернов услышал голос Ганина: - Первый, первый!.. Докладывает Павел. Обнаружено! Повторяю - обнаружено! Прием! - Первый к Павлу. Изъять все личные вещи раненого. Доставить немедленно, на третьей машине. Допросить гардеробщицу - не спрашивали ли одежду до нас. Связной? Доктора мне. Прием. - Связной к Первому. Доктора вызываю. Павел передает - третья машина вышла в хозяйство. Две длинные минуты - пауза. Затем голос Анны Егоровны: - Первый, я доктор. Слушаю. - Что скажете о раненом? - Фортуна, товарищ Первый. Он! - Транспортабелен? - Он здоровей нас с вами, - сказала Анна Егоровна. - Хитрющий мужик. Притворяется коматозным. - Не понял. Прием. - Симулирует глубокую потерю сознания. - Понятно. Готовьте к транспортировке. - А его не отдадут, - сказала Анна Егоровна. - Об этом позаботится Павел, - сказал Зернов. - Конец... Связной, дайте Павла! Прием... Но, отпустив кнопку микрофона, Зернов опять услышал голос Анны Егоровны: - Первый! Вы учтите, здесь Иван Ямщиков. Он скандал устроит... Ему на вашего Павла, знаете... Как всякий старожил Н., Зернов был наслышан о профессоре Ямщикове. О его мастерстве, почти сказочном, и о неукротимом характере. И когда госпитальная машина вернулась во двор Центра, из нее вышел первым Ямщиков. Он протопал по служебной лестнице в больничку, не отставая от носилок, на которых несли "апостола". Лишь на таких условиях он согласился выпустить волшебного пациента из операционного бокса. Ровно через час после выезда группы в кабинете Зернова состоялось совещание. Героем его был не "апостол" - с ним-то все было ясно. Посреди стола лежал зеленый цилиндрик в палец длиной. Рядом - пять голубоватых кристаллов. Первая добыча Центра. Благоволин сказал: - Вне сомнения, это "посредник". Излучатель такой же, как на шестизарядном, который я видел. Вот - воронка на торце. Такие же нити для включения. Длинная - передача, короткая - прием... Разрешите открыть? - Открывайте, - сказал Зернов и по-детски вытянул шею. Физик покрутил цилиндрик в пальцах. Чмокнув, отвалилась крышка. Открылось круглое бархатное ложе для Мыслящего. Пустое. Длинные ворсинки бархата шевелились сами по себе, как живые. Разобрать их цвет оказалось невозможным - они были черными и одновременно всех цветов радуги. Илья Михайлович - заведующий научной частью - схватил со стола лупу и прищуренным глазом впился в ворсинки. Сказал с едкой завистью: - Микроконтакты... Эх!.. Заместитель Зернова - тот, что возглавлял следственную комиссию в Тугарине, - сказал: - Так, хорошо. Значит, на одном контрольном пункте рентгеновский аппарат можем заменить этим прибором? Это достижение... "Камею" обезопасим на сто процентов! - Прежде всего, медицинская проверка, - сказала Анна Егоровна. - Эта штука же орудует в мозге - нашли игрушку... Вы можете поручиться, что она безвредна? Благоволин вдруг сказал странным голосом: - Это "посредник" планетного класса. Стало тихо. Дмитрий Алексеевич сидел, сжав пальцами виски. - Сейчас, сейчас, - пробормотал он. - Сейчас я вспомню... А! Планетного - именно так... Извлекает только _э_т_и_х_ Мыслящих... Наших не... Как бы сформулировать?... Наших не берет. Он безвреден для мозга, Анна Егоровна. Еще что-то было, сейчас... А! Он действует эн раз, затем самоуничтожается. Вся их аппаратура, выносимая с корабля, имеет ограниченное количество циклов... - Физик бормотал, как со сна, и это было так непохоже на его обычную самоуверенную манеру, что всем стало не по себе. - Эн, эн... Сколько же?... По-видимому, девять, "Посредник" девятиразового действия. На контрольном пункте его нельзя использовать. - Нельзя-а? - спросил Ганин. - Откуда вы это все знаете? (Благоволин не ответил.) А раньше почему не доложили? - Сейчас только вспомнил, Иван Павлович. - Почему девять? - спросил кто-то. - У них девятеричная система счета, - сказал Благоволин. Начальник Центра сложил кончики пальцев, поднялся: - Спасибо, товарищи. Оперативные решения откладываем. Пока ведем исследования. Первое - надо получить рентгенограммы прибора. Используйте рентгеновские аппараты, установленные на проходных. Получите снимки в разных ракурсах. В карманах, портфелях, обуви. Возможно, прибор вообще прозрачен для рентгена, а мы штабных работников облучаем каждый день. Второе - врачам, психологам, физикам провести комплексное исследование. Программу представите на утверждение. Прибор не портить. Включать разрешаю не больше двух раз. - Михаил Тихонович! - вскрикнула докторша. - Не больше двух раз, - жестко повторил Зернов. - Третье... "Апостол" не должен знать, что "посредник" и кристаллы мы обнаружили. Впрочем, следствие и поведу сам. Последнее. Я приказываю считать, что мы _н_и_ч_е_г_о_ не добились. Ни-че-го. Взяли в плен шестерых врагов - право, это не победа... Товарищи, вы свободны. Дмитрий Алексеевич, останьтесь. Он обождал, пока все вышли: - Дмитрий Алексеевич, вы играли. Плохо играли. Неважный вы актер... - Сознаюсь, - сказал физик. - Я не Москвин. - Вы притворялись, что вспоминаете. - Ну да. Остальное - правда. (Зернов пожал плечами.) Не верите? Все, что я говорил, поддается проверке. "Посредник" наверняка один раз был в деле, - после восьми включений он рассыплется, если не после семи. Проверяйте. И для рентгена он непрозрачен, как я говорил. - Зачем вы играли? - спросил Зернов. - Михаил Тихонович... Я не хвастун, правда? Ведь я даю ценнейшую информацию. Без нее "посредник" бы погиб. А он еще пригодится, хотя бы для операции "Тройное звено"... Смею напомнить, я же дал информацию об однозарядном "посреднике", и сегодня она подтвердилась убедительнейшим образом. Что вам до манеры, в которой я выступаю на совещании? - Неубедительно, - сказал Зернов. - Я должен знать все, что знаете вы. Тогда, когда нужно мне, а не по вашему усмотрению. Сейчас я должен знать, зачем вы играли. Физик достал служебное удостоверение, положил на стол. - По-видимому, я отстранен от работы. - Не имею другого выхода. - Я готов. Михаил Тихонович, одна просьба, - я жду письма или телеграммы. Пусть меня известят, и тогда я расскажу вам все. Лично вам, и никому другому. Он грустно, шаркая большими ногами, вышел ив кабинета. Зернов сказал в пустоту: - Нелепо... Да что делать? Если он не применит к Благоволину дисциплинарные меры, то они будут применены к нему, Зернову. Он дал Ганину распоряжение о домашнем аресте. Затем написал несколько слов на листке именного блокнота, поставил дату и листок запечатал в конверт. Открыл большой сейф, в нем еще одну дверцу, и туда, в отделение для самых важных бумаг, спрятал конверт. Обычная прогулка Двое суток назад мир казался прекрасно устроенным. Он был подобен Солнечной системе, в которой светят три Солнца - Великие, - вокруг них по сложным, однако же неизменным орбитам вращаются члены высших каст. Затем вторая система спутников - низшие касты. Все было четко и определенно. Цель Пути задана раз и навсегда. После смерти - возрождение. При жизни - стремление вверх. В темноте подземных заводов копошились низшие из низших, "крапчатые комбинезоны", парии. Розовые комбинезоны обслуживали поверхность планеты и мечтали о работе в Монтировочных. Один на тысячу допускался до обслуживания ракет. Для балога высшей касты начальной ступенью успеха был орбитальный монтаж. Последней ступенью - Бессмертие и Вечная жизнь на спутниках. Туда, ввысь, направлялись стремления Глора и Ник двое суток назад. А сегодня, удостоившись приглашения от самого командора Пути, монтажники угрюмо натянули капюшоны на глаза и выглядывали из-под них как рош-роши, посаженные в клетку... Орбитальные монтажники получают отпуск раз в полгода - таков устав Главного дока. На орбитах не место посторонним. Там уж не познакомиться с биохимиком, специалистом по детекторам. Неудача казалась сокрушительной. Они стремились вниз, к подземным заводам, а их послали на орбиты. Наступил час Большого восхода - три часа до смены. Ник проворчала в капюшон: - Поедем, что ли, покатаемся. Напоследок... - Ну, поедем, - сказал Глор. - Клянусь черными звездами!.. - Он злобно передернул плечами и шагнул в коридор. Впоследствии он понял, что повело его к магазинам, Он бессознательно жаждал утешения, а в голове застрял вчерашний разговор о новом ботике для подводной охоты. Говорили, что бот уже выставлен для продажи. И, выведя "Скитальца" из гаража, Глор послал его на восточную дорогу, к магазинам предметов роскоши. Над заводской равниной занималась Большая заря - между горизонтом и черной полосой туч поднялся сноп синих лучей. Восход был скверный, под стать их настроению. - Хорошо бы, если вдруг буря... Ракеты бы отменили... - сказала Ник. - Не надейся, - проворчал Глор, но все же поднес к уху браслет и взял прогноз погоды. Действительно, ожидался ураган. До прогнозу, фронт достигнет третьего округа к Большому закату. Однако же - фронт, не эпицентр. Ракеты будут взлетать до полуночи... И монтажники мрачно умолкли. Лишь косились на подземные заводы - их было полно вокруг восточного шоссе. То и дело мелькали зияющие жерла туннелей, из которых по пандусам выезжали грузовозы с тюками комбинезонов, контейнерами башмаков, металлического проката, пластмассы, синтетической пищи. Только с перчатками не было. А может, и были. Может, как раз последний гравилет, заваленный контейнерами с надписью "приборы", и вез перчатки... Потом в распадке между двумя холмами блеснул золотистый полусферический купол - магазины. Глор спросил: - Пойдем взглянем на этого.. На новый бот? - О великие небеса!.. - простонала Ник. - Новый бот! - и отвернулась. Глор только ждал повода, чтобы разозлиться. И вот повод нашелся. Госпожа Ник ухитрилась спиной показать, как она презирает Глора за недостойное, неуместнее, попросту говоря, младенческое любопытство. Он должен думать, _д_у_м_а_т_ь_, искать выход, когда же он станет взрослым, наконец?! - Иди, если желаешь. Я пока подумаю, - сказала она. Глор фыркнул и пошел. Ему уже не хотелось смотреть ботик, но отступать тоже не хотелось. Независимо ссутулив плечи, он оглядел полусфероидный вестибюль. Хорошо бы, отыскался знакомый - поболтали бы. А Ник пусть ждет. В элитном магазине только и болтать. Но прозрачные площадки, лесенки, переходы были почти пусты. Стеклянная фантасмагория, заполняющая вестибюль, сияла самодовольным смугло-розовым светом. К Глору со всех ног подкатил робот в синей униформе. Пропищал: - Господин монтажник высшего класса, соблаговолите... Глор отмахнулся. Эскалатор бесшумно низверг его в торговые залы. Назойливый робот, позвякивая от избытка услужливости, топал следом. "Пускай его, - подумал Глор. - Все-таки компания..." В пустом зале громкоговоритель бормотал кокетливым женским голосом: "Пилот-приставка даст вам, господа, незабываемые ощущения"... "М-да... Незабываемых ощущений только и не хватает", - злобно подумал Глор. Перед ним в длинном туннеле сияли свежей оранжевой краской шестиноги. Дальше - гравилеты. Еще дальше, в легкой дымке из-за расстояния, висели мыльные пузыри подводных ботов. "Зал больших машин". Навстречу прошли, как белые привидения, два Диспетчера. Ближний к Глору казался слишком юным для столь высокой касты. К тому же он щеголял в немыслимом, тончайшем комбинезоне. На боках франта явственно проступали смигзы - рудименты третьей пары конечностей. Ох, и наглый же юнец!... Разве такой щенок может быть толковым инженером? И уже - Диспетчер! Не зря шепчут, что беспардонная наглость - лучший путь к величию... Злобно подергивая плечами, Глор прошел к "Повелителю ураганов" и воззрился на него невидящими глазами. Приходится смотреть, раз уж пришел. Обводы и правда потрясающие. Ото, а люки! Великолепнейшие люки... Он присел, чтобы заглянуть под брюхо машины, и услыхал незнакомый голос: - Господин Глор, сын Тавик? Честь имею приветствовать! Светлоглазый Под кормой "Повелителя" стоял небольшой, очень складный балог. Был он в комбинезоне специалиста высшего класса, с застежками инженера-физика - серебристом, с сиреневыми каемочками. Одежда сидела на нем броско, щеголевато и казалась совершенно новой. Руки в безукоризненных перчатках он держал сложенными у живота. Наверно, чтобы не прикоснуться к чему-нибудь грязному. В отвороте перчатки, оттопыривая его, торчал цилиндрический чехол для магнитной проволоки, а на левом плече висел маленький считывающий аппарат. Такой аппарат был и у Глора, только ему да и любому монтажнику никогда не пришло бы в голову разгуливать с ним в публичном месте. Но инженеры-физики проделывали это довольно часто. Лицо инженера казалось веселым и благожелательным. На Глора уставились бойкие глаза, отличавшиеся одной особенностью - они были не абсолютно черными, как у всех, а сероватыми. Редкое качество. Такие глаза невозможно забыть. И Глор мог поклясться покоем своих Мыслящих, что никогда их не видел. Светлоглазый шустро присел - поклонился. - Честь имею, господин Глор! Плавного Пути! - Плавного Пути, господин инженер... Чем я... - Не трудитесь! - воскликнул инженер-физик. - Вы никогда меня не видели, это я знаю. Однако же... - Светлоглазый, быстро оглянувшись, отвернул перчатку и выключил свой браслет. - Я не назову своего имени, господин Глор. Вы уж простите. Он выразительно покосился на браслет Глора. И тот, сам не зная почему, нажал на выключатель. Сейчас же Светлоглазый придвинулся к нему и громко прошептал в ужо: - Я ждал вас, чтобы предложить вам Бессмертие! Стоп! Не отворачивайтесь, подумайте! - В подарок? - Ну что вы! Услуга за услугу. Так что же? "Надо его выслушать, - подумал Глор. - Терять нечего. Терять совершенно нечего. Полчаса я могу на него потратить - не больше. До смены надо проехать к Старой Башне и убить Нурру". Мысли, настигающие нас, как выстрел из-за угла... "У инженера-физика глаза убийцы, вот в чем дело, и вот почему Ник смотрит как затравленный рош-рош, - думал Глор. - Она-то помнит - я забыл. Нурру нельзя оставлять в живых. О подлый, подлый мир..." - Я вас слушаю, господин инженер-физик. - Благодарю! - живо ответил Светлоглазый и щелкнул пальцами, подзывая робота. Синий приятель Глора был тут как тут. - Открой кабину "Повелителя ураганов", малыш! - Слушаюсь... - Робот подпрыгнул, прошлепал присосками по корпусу бота и отвалил крышку. - Новейшая модель, господа элит-специалисты! Имеется нижний люк для выныривания при подводной охоте, размер восемь на шесть, при наличии обычного верхнего и бокового люков трюмного размера одиннадцать на одиннадцать... Люк захлопнулся. Светлоглазый успел отпихнуть робота, и тот остался снаружи. Он жестикулировал, стоя на прозрачной броне, чудовищно искажающей все вокруг. Ноги робота казались огромными, а тело - крошечным, как синенькая елочная игрушка. Светлоглазый был ловкач. Как только захлопнулся люк, он придвинул челюсти к уху Глора и зашептал-защелкал с невероятной энергией и убедительностью: - Был у вас нынче Клагг? Отлично! Известное лицо определяет вас к себе инженером для поручений. Не знали? Теперь знаете. При выходах в Космос в двухместной ракете известное лицо _в_а_ш_е_. Поняли? Это очень просто и совершенно безопасно. - Инженер весело щелкнул челюстями. - Он сам водит ракету, сам, понимаете? - Что безопасно? - спросил Глор. - Подменить его, экий вы чудак! Подменить! Вот у меня "посредник". Оставшись с известным лицом в ракете, вы подмените его на содержимое "посредника".. "_П_о_с_р_е_д_н_и_к_"?! Где?! - изумился Глор. Но тут же понял: провокация Охраны, ничего более. Нашли дурачка... - Господин инженер-физик! Да как вы осмелились!... - Не трудитесь, - перебил Светлоглазый. - Я не агент Охраны. Отказываетесь? Великолепно. Собираетесь донести на меня? Прекрасно. Пожалуйста. Только учтите - мы предусмотрели и отказ и донос. Подумайте, господин монтажник Глор! Глор поднял руку с браслетом - вызвать Охрану. Инженер быстрым шепотом предупредил: - Осторожно! Подумайте! Вы включаете автоматизм, обеспечивающий мою безопасность. Я не благотворитель, предупреждаю... И, оглянувшись, он живо распахнул чехол - на Глора уставился излучатель "посредника". - Подчиняюсь насилию, - сказал Глор. - Ну, говорите. - Вы производите подмену. Новый, х-м, вы понимаете кто, дарует вам Бессмертие и звание Диспетчера или Полного командора - на выбор. И соответствующую должность в Космосе. Учтите - Бессмертие! Соглашайтесь! Бессмертие - величайший соблазн для смертного существа... Получить право до конца Пути переходить из тела в тело без ожидания очереди, без минуты небытия! Но Глору был нужен "посредник". Только "посредник". Волшебная палочка, универсальный ключ ко всем проблемам. - Предположим, я соглашусь. Какие гарантии? - Никаких, - сказал Светлоглазый. - Помилуйте! Действие само содержит в себе гарантии. Вы будете владельцем тайны - новому Великому волей-неволей придется вас озолотить. - Либо уничтожить. - Фу... Деловые отношения, господин Глор! Мы не убийцы. Мы сотрудничаем честно. - Слова, - сказал Глор. - Пересадочную инструкцию даете? - Разумеется. Она в чехле вместе с прибором. - Срок? - Не так важно. Лучше не тянуть. - Дополнительные указания? - Перчатки для нового владельца будут в ракете завтра. С чехлом не расставайтесь, только при перелете уложите в контейнер. Мыслящего не извлекайте ни под каким видом. Слышите? - угрожающе спросил инженер. - Это категорическое условие. Помните, нас нельзя обмануть. Возмездие будет мгновенным. - Ладно, - сказал Глор. - А я позабочусь, чтобы вы меня не обманули. - Мы-то что... Уничтожьте Мыслящего известного лица. Госпоже Ник ни слова. Плавного Пути. Безветренной дороги. - Безветренной дороги, - сказал Глор. - Да, почему вы обратились ко мне? - Я же сказал - вы назначены адъютантом к известному лицу. Ну идите, идите, идите! И Глор пошел. Договор Большое Солнце низко висело над деревьями. Вот-вот оно скроется в тучах, медленно опускающихся от зенита к горизонту. Предчувствуя бурю, вышли на охоту целые стаи лаби-лаби, от громадных ветеранов по молоди, родившейся этим летом, - с носовой платок величиною. Позже, с первым ударом урагана, лаби-лаби свернутся в клубочки и попрячутся в развилках воздушных корней. А пока они летали под черными, как уголь, тучами. Небо полыхало зловещими зарницами, призрачно-зелеными в солнечном свете. Заповедный лес шелестел и гудел, как возбужденная толпа. Деревья стали меньше ростом - уходили в землю поглубже, запускали дополнительные корни, переплетались между собой ветвями. Одни лишь рата, спутники бурь, стояли невозмутимо. Эти деревья поддавались ураганам, взлетали высоко, к самым тучам, и мчались многие сотни километров, захватывая новые области. Иные ухитрялись миновать Дикий океан и пустить корни на другом материке. Ник и Глор смотрели на лесную суету, пока "Скиталец" пробирался к Старой Башне. Ехали в открытую - сегодня они покидают планету, а на орбитах свои законы и своя Охрана. Все уже было переговорено. "Посредник" спрятан в стальном кожухе двигателя - если Светлоглазый рассчитывал подслушивать их разговоры, то он зря рассчитывал. Стальной экран отсекает радиоволны. Госпожа Ник сидела просветленная, небрежно постукивала ботинком. Когда Глор, явившись из магазинов, рассказал ей про чхага, она ответила тремя фразами: - Ты молодец. Я уж думала бежать и скрываться. Поехали брать Нурру, умница ты мой... По дороге к лесу они прослушали пересадочную инструкцию. Чхаг дал не всю ПИ, только два раздела - "Общие правила" и "Правила пользования ППК", то есть "посредниками планетного класса". Из общего раздела они узнали, что ППК берут исключительно Мыслящих балогов. Иными словами, Севка и Машка не могли перемещаться из тела в тело с помощью ППК. Им, инопланетным, нужен был ПДК - "посредник десантного класса", чтобы перебраться в тела химиков, остаться на планете и добывать схему перчаток. Но десантного "посредника" не было. Приходилось лететь в Главный док. С другой стороны, там их ждала возможность настолько соблазнительная, что лучше было не думать о ней пока что... Правда, эту возможность, которую Глор и Ник даже не обсуждали, а только обменялись взглядами и поняли, - эту возможность удастся реализовать тоже с помощью десантного "посредника". Как его заполучить и как найти третий раздел ПИ - вот вопрос! Башня приближалась, покачиваясь в такт шагам машины. С верхушки сорвался лист - кувыркнулся, встал на ребро, свистнул в чащу. "Они обречены, как этот лист был обречен упасть. И Ник обречена. Рано или поздно мы их оставим, и тогда с ними расправятся как с предателями", - подумал Севка. Вчера от этой мысли Севки у Гло