гаются только от своего коробка. Желание у него вызывает лишь опре-деленная женщина, причем в большинстве случаев эта женщина -- его собственная жена. Если мы предполо-жим, что для мужа лицо, тело, голос его жены стано-вятся знаками, выражающими самую идею любви, мы легко поймем, что жена волнует его сильнее, чем та или иная случайная женщина, может быть более кра-сивая, но не пробуждающая в нем никаких воспоми-наний о проведенных вместе ночах. Для человека, склонного к моногамии, нормальная жизнь возможна лишь в моногамном браке. _________________________________________________________________- Деньги Презирать деньги легко человеку богатому или тому, кто лишен потребностей. Но есть ли люди, на-чисто лишенные потребностей? Самая непритязатель-ная старушка должна где-то жить, как-то отапливать свое жилье, что-то есть. Обет бедности дает монах, а не монастырь, да и сам монах не живет святым духом. Я думаю, вы будете нормальным человеком: вам при-дется содержать жену, детей. Доходы ваши должны несколько превышать расходы, чтобы вы могли откла-дывать на черный день. Конечно, государство платит пособие по болезни и пенсию по старости. Но ставки здесь самые низкие, а о своей семье вам в любом случае придется заботиться самому. Зарабатывать деньги -- с большим или меньшим успехом -- способен каждый, кто владеет каким-либо ремеслом и не увиливает от работы. Куда труднее рас-порядиться заработанными деньгами! Держать капитал в банке не так уж выгодно. Чтобы жить на ренту, надо иметь огромное состояние. Да к тому же за последние полвека девальвации стали таким частым явлением, что капитал ваш может растаять, как снег на солнце. Что же делать? Покупать акции, поскольку они пред-ставляют собой реальную ценность, а когда валютный курс падает, поднимаются в цене? Вас ждет несколько (625) неприятных сюрпризов. Любая, даже самая процве-тающая отрасль промышленности может внезапно прийти в упадок из-за какого-нибудь изобретения, капризов моды или промахов руководства. У биржи свои перепады настроения, зависящие от политичес-кой обстановки; они непредсказуемы. Процентные бу-маги, приносящие постоянный доход? Это разумно, особенно учитывая новые законы, но только при твер-дом валютном курсе. Покупать дома, участки? Еще недавно многие умные люди шли по этому пути, но нынче это не так выгодно, потому что налоги на не-движимое имущество сильно возросли. Коллекциони-ровать картины, книги, антикварные вещи? Это заня-тие имеет то преимущество, что позволяет совместить приятное с полезным, только найдете ли вы покупате-лей, если захотите продать свою коллекцию? В эпохи кризисов любителей раритетов становится все меньше, в эпохи революций коллекции конфискуются. Короче говоря, нечего и мечтать о том, чтобы абсо-лютно надежно поместить деньги. Но это не значит, что вы не должны стремиться поместить их относительно надежно. Вспомните народную мудрость: "Не кладите все яйца в одну корзину"... Оставьте себе несколько путей к отступлению. Осторожность -- вещь похвальная, но нелегкая для человека с ограниченными средствами. Чтобы наполнить несколько корзин, надо иметь много яиц; чтобы прикрыть несколько путей отступления, надо иметь много боеприпасов. Быть может, вы захотите вло-жить все, что имеете, в какое-либо новое предприятие или научное исследование. Быть может, вы решите, что лучше все поставить на карту в надежде выиграть, чем постепенно проигрывать, играя по маленькой. Во вся-ком случае, старайтесь, чтобы расходы ваши были мень-ше доходов. Я говорю, старайтесь, потому что расходы нельзя ужимать до бесконечности, а доходы порой очень сильно колеблются. Не говорите без крайней необходимости: "На худой конец возьму в долг". Влезать в долги всегда опасно. Самый дружелюбный кредитор станет лютым зверем, если утратит к вам доверие, и дружбе придет конец. Вы первый начнете избегать его, потому что он будет для (626) вас живым укором. Даже если убыток для него не так чувствителен, он не простит вам, что вы его подвели. Самая самоотверженная семья устает давать деньги на несбыточные проекты. Иное дело, если ваше предпри-ятие пойдет в гору. Став человеком опытным и плате-жеспособным, вы будете вправе прибегать к кредиту. Но не раньше, чем прикинете, какова будет ваша при-быль по самым скромным подсчетам. Никто не застра-хован от случайностей, причем чаще всего случайнос-ти эти бывают неприятного свойства. Мы так легко обольщаемся, когда речь идет о нашем будущем. Лучше сохранить то, что имеешь, чем идти на риск и все потерять. Вы скажете: "Это не средство нажить состояние". Совсем наоборот! Да и надо ли наживать состояние? Быть бедным и не иметь самого необходимого -- боль-шое несчастье; не меньшее несчастье -- родиться бога-тым. В этом случае человек вырастает, не общаясь по-настоящему с другими людьми, не разделяя их трудов, печалей, радостей. Он живет в пустыне, населенной метрдотелями. "Золотая молодежь" часто терпит пора-жение и впадает в нужду. Люди, которые начали с нуля и сами сколотили свое состояние, более человечны. Они помнят о том, кем они были. Правда, постепенно вос-поминания изглаживаются из их памяти. Наступает день, когда они начинают мыслить как богачи. А ведь "новые идеи не рождаются в кварталах, где садятся обе-дать в белых манишках... Искусства убеждения недостает именно тем, кто в нем нуждается. Они слепы. Они теря-ют власть, потому что им не хватает знаний. Знания -- достояние бедняка". Желаю вам нажить среднее состоя-ние, желаю вам нажить его своим трудом. Нет ничего дурного в том, чтобы человек -- инже-нер, коммерсант, художник -- разбогател благодаря своим способностям и упорству. Напротив. Общество возвращает ему то, что получило от него. Если бы он не внес никакого вклада или вклад его был невелик, конкуренты вытеснили бы его. И в социалистических странах уровень жизни известного композитора или директора завода выше, чем у остальных трудящихся. Впрочем, за исключением нескольких известных ки- (627) ноактеров, пары художников, десятка певцов да двух-трех авторов детективных романов, творческим лич-ностям редко удается сколотить огромное состояние. По большей части крупные состояния создаются по-другому -- путем сложных комбинаций и подсчетов, не укладывающихся в мозгу нормального человека. Организация акционерных обществ, слияние предпри-ятий, удачные биржевые сделки, нахождение новых рынков сбыта, приобретение патентов и разнообраз-ные спекуляции и махинации приносят миллиарды. Миллиардер может быть полон добрых намерений, но он теряет ощущение реальности. Успех делает его слишком доверчивым, он расширяет дело, но по воле рока его карточный домик внезапно рушится. Никогда не будьте слишком богаты. Для богача, как для завое-вателя, главное -- умение вовремя остановиться. Это редкий дар. Богатство особенно опасно для вас, если вы доро-жите способностью к художественному творчеству. Природа творчества такова, что, чем несчастнее и бед-нее художник, тем выше он воспаряет в своих произ-ведениях. Стал ли бы Бальзак Бальзаком без нищеты, кредиторов, долговой тюрьмы, ростовщиков? За свою нелегкую жизнь ему приходилось сталкиваться с ред-чайшими человеческими типами, которых богач, на-дежно охраняемый в своем красивом особняке секре-тарями и слугами, никогда не узнает. Нужда заставляла его работать. Писал ли бы он по четыре романа в год, создавал ли бы в порыве вдохновения гениальные но-веллы за одну ночь, если бы в дверях его не стоял некий страж коммерции, готовый тут же арестовать его, если он не заплатит по тому или иному векселю? Я своими глазами видел, как богатство погубило та-лант не одного музыканта и художника. Участи этой удается избегнуть лишь тем, кто и разбогатев продол-жает трудиться так же, как. во времена бедности. Виктор Гюго владел огромным состоянием и умело распоряжался им, но до гробовой доски жил очень скромно. Бесплодие минует и тех художников, кото-рые, подобно Бальзаку, не успев получить гонорар, тут же с безумной щедростью проматывают его. (628) тей тратить деньги в соответствии со своими вкусами. С другой стороны, быть рабом денег низко. Хвалить человека и заискивать перед ним только потому, что он богат, недостойно. Конечно, богатство не мешает человеку быть умным и обаятельным; можно дружить и с богачом, ценя в нем ум и обаяние. Но богатство как таковое не должно вызывать у вас ни любви, ни ненависти. В особенности это касается людей творчес-кого труда: художник может принять (и даже потребо-вать) плату за свою работу, но он ни в коем случае не должен опускаться до торговли своим талантом. Дру-гая сложная проблема -- это деньги в семейных отно-шениях. Я не могу одобрить отца, который, живя в довольстве, оставляет своих детей прозябать в нужде. Зависть, интриги вокруг наследства рождаются в тех семьях, где голодные волчата кружат вокруг старого разжиревшего волка. Если у вас есть возможность, по-могите своим детям встать на ноги. Конечно, в том случае, когда их планы кажутся вам разумными. Если один из них чувствует сильную, непреодолимую тягу к какому-либо роду деятельности, не мешайте ему, пусть даже вкусы его не совпадают с вашими. Родители Бальзака, мелкие буржуа, жаждавшие респектабель-ности, отнюдь не поощряли склонности сына к лите-ратурной деятельности. Однако они дали ему содержа-ние и год времени, чтобы попробовать свои силы. Разве было бы лучше, если бы они его прокляли? Вспомните свою молодость. Но, помогая своим детям, требуйте, чтобы они и сами себе помогали. У них не будет ни твердого характера, ни силы воли, если они не научатся преодолевать препятствия. Птица кормит птенцов из клюва и при этом учит их летать самосто-ятельно. _________________________________________________________________- Писательский труд Когда я спросил вас: "Как вы собираетесь строить свою жизнь?", вы ответили: "Быть может, писать". Надо или отбросить "быть может", или отказаться от от этого намерения. Если вы призваны стать писате- (630) лем, вы станете им во что бы то ни стало. Виктор Гюго с детства хотел быть "Шатобрианом или никем"". При-рожденный писатель пишет, потому что ему есть что сказать и выразить это он может лишь на письме. Если вас притягивает чистый лист бумаги, если вы готовы всем пожертвовать ради того, чтобы поведать миру мысли, которые теснятся у вас в голове, ища выхода, если вы знаете, что будете писать, несмотря на прова-лы, несмотря на враждебность критиков, если вы, как Пруст, испытываете чувство освобождения и триумфа, когда вам удается одной удачной фразой точно обри-совать человека, предмет или чувство, тогда в добрый час! Но, вступая на эту стезю, знайте, что вы принимае-те постриг и вам всю жизнь придется работать больше, чем человеку любой другой профессии. Когда видишь готовую, целостную и стройную книгу, то кажется, что перед тобой -- творение природы. "Госпожа Бовари", "Адольф", "Отец Горио" естественны, как дуб или яб-лоня. Меж тем они -- плоды огромного, невероятного труда. Взгляните на черновые рукописи великого про-изведения. Сколько перечеркиваний! Сколько вставок! Сколько исправлений в тексте и на полях! Какая странная бахрома листочков, подклеенных к гранкам? Конечно, случается, что в порыве вдохновения автор за ночь "выдает на-гора" целых тридцать страниц. Но какими бы вдохновенными ни были эти пламенные строки, они должны обрести окончательную форму, гладкость. Бывают и счастливые часы, но сколько тяж-ких дней, когда писатель никак не может выбрать сюжет для нового произведения! Сколько отвергнутых начал! Сколько разочарований в тех случаях, когда автор думал, что растит розу, а вырастил репейник. Входящие сюда, оставьте не всякую надежду, но всякую лень и всякое тщеславие. Вам придется смот-реть на свое творение со стороны, судить его и в случае необходимости осудить. Кроме того, умейте разглядеть его красоты, если они в нем действительно есть. На-учиться верно оценивать свои произведения можно, только читая классиков. Вскормленный Чеховым и Кэтрин Мэнсфилд*, вы будете со смирением, порой с (631) надеждой равнять свою прозу по их новеллам. Воспи-танный на Бальзаке, Стендале, Прусте, вы будете стро-ги к своим романам. Восхищаясь интеллектуальными фантазиями Свифта и Кафки, вы будете беспристраст-но оценивать свои вымыслы. И остерегайтесь принять за новое то, что существует с незапамятных времен. Пример -- кому принадлежат слова: "Вы действитель-но не знаете, за что оказались в этой тюрьме, именуе-мой жизнью, и за что страдаете, но вы знаете, что процесс..."'? Думаете, это Кафка? Ничего подобного, мой дорогой: Виньи! Вот вам урок осторожности. Не советую вам копировать стиль мастеров (хотя Пруст многому научился, пародируя их*); если вы обладаете писательским даром, вам и самому не захочется под-ражать. Вы бессознательно позаимствуете у Толстого манеру представлять героев, у Бальзака -- любовь к пространным вступлениям, у Стендаля -- пылкую дер-зость, но все остальное возьмете у самого себя и сами изготовите свой мед. Будьте неподкупным судьей своей работы, но бой-тесь презирать ее. Раз вы воспитаны на классиках, ваше собственное суждение приобретает большую ценность. Если, закончив произведение и перечитав его, вы найдете его прекрасным, верьте в это, кто бы что ни говорил. К счастью, среди критиков есть люди серьезные, беспристрастные, великодушные, образо-ванные; вы будете прислушиваться к их мнению и считаться с их замечаниями. Но кроме них на вашем пути встретятся -- увы! -- критики злобные и скупые на похвалы. "Посредственность остается посредствен-ностью и в своем неумении восхищаться". Признаюсь, теплые отзывы могучих умов -- Алена, Валери, Робера Кемпа, Эдмона Жалу*, Вирджинии Вулф, Эдмунда Госсе, Десмонда Маккарти (я называю только умер-ших) -- оказали мне в юности большую поддержку. Если вам случается говорить о чужих произведениях, умейте похвалить то, что того заслуживает. Перечитай-те чудесную статью Бальзака о "Пармской обители"*. Гений, открывающий другого гения, -- эта картина согревает душу, особенно когда вспоминаешь, что в ту (632) пору ни тот, ни другой еще не были в полной мере оценены критикой. Предположим, что призвание к писательскому труду и умение выражать свои мысли у вас есть. Это прекрасно, но какой род литературы вы изберете? Самые великие умы не сразу нашли себя. Бальзак счи-тал себя драматургом, философом, памфлетистом. Свои первые романы он назвал "настоящим литера-турным свинством", только успех убедил его в том, что он романист. Будущий великий поэт узнает себя рань-ше. Байрон, Гюго еще подростками писали прекрас-ные стихи и знали это. Если человека тянет излить свои ощущения в стихах, если у него есть чувство ритма, это проявится еще до двадцати лет. Осознание себя романистом приходит позднее. Чтобы описать мир, нужен жизненный опыт. Желаю вам жить полной жизнью и избрать в юности профессию, которая столкнет вас с самыми разными людьми. Будущему романисту не помешает сначала заняться другим делом. Он накопит воспоминания. Диккенс был жур-налистом, Бальзак печатником. Оба прошли через нужду, кредиторов, долговую тюрьму (Диккенс -- на-вещая отца)'. Эти несчастья принесли им счастье. Призвание драматурга, судя по всему, проявляется так же рано, как призвание поэта, но расцветает лишь в благоприятных условиях. Романист, историк творят в своем кабинете или в тиши архива. Драматургу нужны сцена, актеры, зрители. Если ему посчастли-вится вовремя найти их, он получит возможность по-пробовать свои силы. Все великие драматурги -- дети театра. Мольер был актером и писал для своей труппы; Шекспир играл сам и строчил шедевры для своих то-варищей. Корнель, Расин, Мариво были влюблены в актрис. Драматург -- свой человек в мире подмостков и кулис; он знает актерское ремесло и основы режис-суры. Дюма-отец, да и Дюма-сын тоже, разыгрывали комедию в своих романах и даже в своей собственной жизни. Ответы их были репликами, концы глав -- кон-цами актов. Г?те открыл свое призвание на представ-лении театра марионеток; Ануй осознал себя драматур-гом за кулисами казино. Случается также, что рома- (633) нист становится на склоне лет драматургом под влия-нием мудрого режиссера. Так Жироду привела в театр встреча с Жуве'. Кем бы вы ни стали -- романистом или эссеистом, драматургом или писателем, -- будьте терпеливы. Слава -- особа капризная и гордая, с ней шутки плохи. Бывает так, что первая же книга приносит шумный успех; бывает и так, что признание приходит не сразу. Но маловероятно, чтобы в наше время гений прошел по земле незамеченным. Столько издателей, столько читателей, столько продюсеров ищут авторов, что пол-ное фиаско талантливого человека стало бы своего рода античудом. Вас оценят по достоинству и, если вы того заслуживаете, будут печатать и ставить. Останется только пройти узкий проход, отделяющий известность от славы. Литературные премии приносят (порой) из-вестность, но это еще не слава. Вовсе нет. Славу при-носят либо произведение, получившее всеобщее при-знание ("Прародительница"*, "Поцелуй, дарованный прокаженному"*), либо книга, пьеса, отвечающая на-строениям эпохи ("Вертер", "Грязные руки"'), либо монументальное создание ("Люди доброй воли"'), либо необычная судьба автора. "Большой Мольн" про-славил Ален-Фурнье: читающая публика была потря-сена романтическим поклонением героя книги едва знакомой женщине и безвременной гибелью автора'. Порой (но это не лучший путь к славе) внимание публики привлекают не литературные достоинства произведения, сами по себе весьма незначительные, а необычный образ жизни автора, его политическая по-зиция или вызывающая манера поведения. На первый взгляд кажется, что тайны и мистификации способст-вуют популярности. Однако искусственный успех не-долговечен. Рано или поздно справедливость востор-жествует. Одно поколение может ошибиться, десять поколений не ошибаются. Будет ли у вас свой стиль? Это зависит от вас. Стиль -- победа личности над природой. Ренуар, Ван Гог и Сера напишут один и тот же пейзаж в трех разных стилях. Без личности нет стиля. Почти всякий человек -- личность; трудность в том, чтобы сохранить (634) свою индивидуальность, не став ни банальным, ни легковесным. Чем детальнее и точнее описания, тем больше у автора шансов обрести свой стиль. У фило-софов обычно нет стиля, но философы, которые, как Декарт, Бергсон или Ален, оперируют конкретными примерами и говорят обычным языком, обретают соб-ственный стиль. Порой писатель, сам того не замечая, проходит мимо своего стиля. Пруст в начале своего творчества ("Утехи и дни")* искал и не находил себя. Он открыл свой стиль, переводя Рескина, в трудах английского мыслителя мир купался в свете, которого Пруст всегда жаждал. После чего он стал писать не как Рескин, но как настоящий Пруст. Ищите, и вы обряще-те себя". Бал-маскарад "Ищите, и вы себя обрящете". Да! Вы должны найти себя не только в литературном, но и в человеческом плане, а это не так легко. Я когда-то был близко зна-ком с великим Пиранделло, в чьих пьесах всегда идет речь о многоликости человека. Я со школьной скамьи, говорил он мне, был одержим мыслью, что неверно описывать человека как цельную личность. В общении с одними людьми мы играем одну роль, в общении с другими -- другую. Недаром мы порой страдаем, ока-зываясь в обществе двух друзей; только с каждым из них по отдельности мы чувствуем себя в своей тарелке. Много семейных драм объясняется тем, что супруги больше не могут играть роль, которая поначалу была взята на себя добровольно. Рядясь в одежды доброде-тельного семьянина, мужчина выбрал линию поведе-ния, которую не в состоянии продолжать. Единствен-ный выход -- сбежать, то есть начать новую жизнь с другой женщиной, для которой он будет играть другую роль, в этот момент более близкую ему... Мысль, что все эти персонажи сливаются в одно-единственное я, -- иллюзия!.. Жизнь -- это постоянное изменение. Как только движение останавливается, человек старит-ся и умирает. (635) Пиранделло был прав. В одном-единственном че-ловеке совмещается сотня разных людей. Хорош он или дурен? И то и другое. Вы знаете это по себе, вы бываете нежным и жестоким, разумным и неистовым, мудрецом и безумцем. Это зависит от обстоятельств, от прочитанной книги, от советчиков, приятелей. Вспом-ните, например, Шатобриана. В нем жили два челове-ка: один -- истово верующий, христианин по рожде-нию и воспитанию, другой -- слабовольный грешник, гордец, распутник. Кто из них двоих Шатобриан? Ни тот ни другой. Шатобриан был суммой. Вспомните Наполеона. Какой глава государства был столь же чес-толюбив? Какой завоеватель был столь же ненасытен? И тем не менее с какой сдержанностью, можно даже сказать, с какой скромностью рассуждал он о себе и своей судьбе! На острове Святой Елены из-под маски императора выглянула душа младшего лейтенанта", студента, мечтающего поселиться в Париже, жить на тридцать су в день и восхищаться игрой Тальма в пье-сах Корнеля. Кто же настоящий Наполеон? Да все. Причем каж-дый из них был искренним даже в собственных глазах. Ведь мы играем не только перед другими, но и перед собой. Чувства и возраст изменяют нас, подобно тому как лучи прожектора превращают белую пачку балери-ны в желтую, розовую, голубую. Ваше юное я смеется сегодня над страстями стариков, а ведь и вас ждет то же самое, когда вы доживете до их лет. Свой отпечаток накладывает и профессия. Негодный мальчишка, на-кануне экзаменов раскроивший кулаком челюсть ко-миссару полиции, быть может, станет впоследствии министром юстиции или председателем апелляцион-ного суда. Молодой поэт, зло насмехающийся над Французской академией, в один прекрасный день под барабанный бой вступит под ее своды и, пьянея от счастья, обратится к академикам с благодарственной речью. Итак, в вас дремлют самые разные люди, и если десять, сто из них дадут о себе знать по мере того, как вы будете взрослеть, влюбляться, продвигаться по слу-жебной лестнице, то многие другие так до самого (636) конца и не обнаружат себя. Есть люди, которые с юных лет раз и навсегда избрали себе позу. Иногда эта поза красива. Это поза человека мудрого, сурового, верно-го, который полностью посвятил себя счастью других людей и отказался от радостей жизни. Однако порой внутренний голос говорит актеру, который играет -- и играет с блеском -- эту возвышенную роль: "Неужели ты так и будешь всю жизнь ломать комедию? Из тебя с таким же успехом вышел бы и донжуан и циник, стоило только захотеть... Это было бы куда интереснее, а может, и честнее". Вот тут-то человек и начинает подозревать, что прожил жизнь зря, что лишил себя самых больших радостей. А почему? Потому что не решился сорвать со своего лица привычную личину, отражавшую лишь одну из сторон его натуры, единст-венную, что реализовалась в действительности. Когда-то я был знаком с очаровательной англичан-кой, отличавшейся почти болезненной робостью. Со-здавалось впечатление, что муж, человек большого ума, совершенно подавил ее. Мужчины, привлеченные ее красотой, настойчиво ухаживали за ней, но ее зам-кнутость и мнимое равнодушие обескураживали их. Однажды одна знатная дама устроила в своем особняке бал-маскарад. Случилось так, что рядом со мной ока-залась прекрасно сложенная молодая женщина. Она не танцевала. Из вежливости я завязал беседу, соседка моя отвечала так смело и остроумно, что совершенно покорила меня, и я не отходил от нее весь вечер. Уверившись в том, что я очарован ее грацией и речами, она засмеялась и приподняла маску. Пораженный, я узнал в ней прелестную молчунью. Маска позволила ей стать другой. Другой, то есть самой собой. Думаю, именно по этой причине балы-маскарады в Опере пользовались некогда огромным успехом. Так приятно забыться и почувствовать себя другим человеком. Жизнь -- маскарад. Надо ли всегда носить одну и ту же маску? Это зависит от маски -- и от вас. Если маска вам не идет, если она вам мешает, если вам кажется, что она вынуждает вас играть роль, для кото-рой вы не созданы, попытайтесь заменить ее другой. Их множество. Вот важная маска многообещающего (637) политика; вот маска художника, к которой лучше всего подойдет яркая ковбойка с расстегнутым воротом; а вот маска будущего медика с проницательным взгля-дом из-под очков. Еще есть время выбирать. Но будьте осторожны! Маска сама станет править бал. Другие маски будут принимать вас за того, кем вы кажетесь. Отправляясь на бал жизни, выберите себе подходящую маску. ____________________________________________________________ Политика Заниматься ли вам политикой и в какой маске? Равнодушие к политике -- тоже одна из форм полити-ческой деятельности. Тот, кто не интересуется полити-кой, как бы говорит: "Мне наплевать на родной город, на родную страну, на весь мир". Такой человек мелко плавает и на первое место всегда ставит соображения личной выгоды и интересы минуты. От политики за-висит и его собственная судьба, но ради того, чтобы его оставили в покое, он готов пожертвовать своим благополучием. Его можно сравнить с дохлой собакой, которая то плывет то течению, то кружится на месте в стоячей воде. Но вы-то живой человек, вы поплывете сами в том направлении, в каком сочтете нужным, иными словами, вы будете интересоваться политикой. Не обязательно принимать активное участие в полити-ческой борьбе. Единственное, чего я от вас хочу, -- это чтобы вы обладали необходимым кругозором, имели собственное мнение, короче говоря, могли играть роль гражданина. Стремиться ли вам к общественной деятельности? Решайте сами. Все зависит от вашего характера и об-стоятельств. Есть люди, к которым подходят слова Аристотеля: "Человек -- животное политическое". Если вас влечет борьба, если вы от природы красноре-чивы, если вы на опыте убедились в своем умении увлечь аудиторию, толпу и, что в наше время гораздо важнее, "произвести впечатление", выступая по теле-визору, то почему бы и нет? Мне нравятся люди, при-шедшие в политику случайно. Как-то раз один человек (638) был избран мэром большого города, потому что вода у него в ванной шла с перебоями. Он стал искать при-чину, устранил неполадки и улучшил тем самым водо-снабжение города. С этого началась его карьера. Эррио, профессор-филолог, на заре своей деятель-ности гораздо больше думал о мадам Рекамье, чем о лионской мэрии*. Обстоятельства, известность, кото-рой он пользовался в родном городе, приятный голос способствовали его избранию мэром. Это стало трам-плином. Поскольку он показал себя хорошим админи-стратором большого города, во время войны прави-тельство доверило ему снабжение всей страны. От ми-нистра недалеко и до премьер-министра. Если случай поможет вам (а его благосклонность надо заслужить), вы будете идти по жизни от успеха к успеху. Если представится возможность, стоит ли вам до-биваться власти. Ален, красноречивый и целеустрем-ленный мыслитель, блестящий диалектик, один из лучших профессоров Руанского народного универси-тета, имел все основания питать честолюбивые надеж-ды. Но он не давал себе воли, ибо больше всего хотел остаться свободным человеком. Лидеры политических партий, фавориты власть имущих суть также их плен-ники. Они должны нравиться. Ален об этом не забо-тился. Кроме того, он считал, что за великими мира сего нужен надзор и поэтому стране нужны рядовые граждане с острым умом. Он хотел быть одним из этих граждан. По той же причине во время первой мировой войны он, добровольцем вступив в армию, отказался от всех нашивок, кроме капральских. Я, как и он, неизменно отвергал все посты, которые мне предлага-ли, хотя иные из них были и высокими, и почетными. Но эти примеры еще ничего не доказывают, всякому народу нужны активные руководители. Быть может, вы станете одним из них. Если это произойдет, занимайтесь в первую оче-редь практической деятельностью. Глава города и даже государства должен следовать завету -- меньше слов, больше дела. Расширение сети путей сообщения, обо-рудование больниц, решение жилищной проблемы, строительство спортплощадок, поддержка театральных (639) коллективов -- вот о чем заботится настоящий мэр. Укрепление обороноспособности страны, проведение мудрой внешней политики, контроль над бюджетом, совершенствование налоговой системы, строительство школ, лицеев и университетов для подрастающего по-коления, надежное и общедоступное социальное обес-печение, равенство всех граждан перед законом, ува-жение прав человека -- вот о чем заботится мудрое правительство. Вы скажете: "Значит, неважно, правый я или левый?" Этого я не говорил. Но, по-моему, между английским консерватором -- сторонником ре-форм -- и английским умеренным лейбористом нет существенной разницы. Обычно во всякой партии есть и благородные люди, и подлецы (о безумцах и чудови-щах я не говорю). Это разделение кажется мне более важным, чем деление, в сущности произвольное, на социалистов и радикалов, независимых и народных республиканцев, Народно-республиканское движение и Союз защиты новой республики. Не будьте фанати-ком своей партии. Нация едина, процветание каждого связано с процветанием всех. И ультраправые, и ульт-ралевые всегда сами разрушали режим, который преж-де защищали. А главное -- не будьте тупым упрямцем, который отказывается выслушать мнение противной стороны. Отмахнуться от тех, кто думает не так, как мы, легче, чем опровергнуть их. В политике невозможно сохра-нять беспристрастие. Жизнь сделает вас либо консер-ватором, либо оппозиционером. Но старайтесь оцени-вать факты без предвзятости. Я знаю многих людей, которые рьяно отстаивают ту или иную меру, если она выдвинута их партией, и безжалостно осуждают ту же самую меру, если ее предлагает противник. Учтите: безумие и ненависть -- не двигатели политики. "Вели-чие не в том, чтобы впадать в крайность, но в том, чтобы касаться одновременно двух крайностей и за-полнять промежуток между ними" (Паскаль). Было время, когда никто на Западе не оспаривал парламентский режим. До 1914 года в общем и целом он приносил Франции только добро. Благодаря III Республике мы вступили в первую мировую войну с (640) превосходной армией и могучими союзниками. Одно-го из деятелей III Республики называли в народе Отцом победы*. Продолжение было не столь блестя-щим. Во многих европейских странах парламентская анархия породила фашизм, диктатуру силы, без зазре-ния совести попирающую все свободы. Тем временем в России установилась иная, но не менее сильная власть. Пример других стран поколебал шаткое равно-весие в общественной жизни французов. В результате разобщенная, раздираемая противоречиями Франция вступила во вторую мировую войну, не имея ни сил, ни веры. После войны в правительство вошло несколь-ко незаурядных людей, но и это не изменило положе-ния дел; в период IV Республики стало очевидно, что, если французы хотят быть уверенными в завтрашнем дне, им необходимы конституционные реформы. По-пыткой решить этот вопрос было принятие конститу-ции 1958 года". Как всякая конституция, она может быть использована и во благо, и во зло. Я думаю, что, какова бы она ни была, она вам поможет. Она укрепила исполнительную власть. Это было необходимо. Технический прогресс изменил произ-водство. Экономика становится все более и более сложной. Следовательно, нужны перспективные планы. Разве можно доверить проведение их в жизнь министрам, пребывающим в постоянном страхе перед отставкой? Мы по-прежнему ратуем за то, чтобы пар-ламент осуществлял контроль над правительством; мы ратуем за то, чтобы депутат оставался посредником между избирателями и властью, а при необходимос-ти -- защитником избирателей; мы ратуем за то, чтобы свобода мысли и свобода слова оставались священны; мы ратуем за то, чтобы правительство, не получившее большинства голосов на свободных выборах, уходило в отставку; мы ратуем за то, чтобы все граждане неза-висимо от их происхождения, расы и вероисповедания были равны перед законом; мы ратуем за то, чтобы всякое правительство, не считающееся с мнением большинства, подлежало смещению; но мы ратуем также за то, чтобы это смещение происходило закон-ным путем. Закон о разводе не должен допускать, (641) чтобы пустой каприз разрывал священные узы брака; нс мешало бы оградить каким-нибудь законом от их собственных капризов и парламенты. "Главная задача правительства на каждом этапе, -- писал Жак Рюэф', -- верно оценить долю прошлого, которую можно сохранить в настоящем, и долю насто-ящего, которую можно завещать будущему". Это пра-вильная точка зрения, и вы убедитесь в том, как важно сохранять в настоящем довольно большую долю про-шлого. Нация не может начать с нуля, отказавшись от всего, что построили предыдущие поколения. Долго-вечные символы преемственности -- архитектурные памятники. Французская революция сохранила Вер-саль; русская революция сохранила Кремль и Зимний дворец. Реставрация, потом Республика сохранили лучшие учреждения Империи: префектуры. Государст-венный совет. Университет, Почетный легион. Пусть ваше поколение будет таким же мудрым. Долговеч-ность установления -- залог его силы. Привычки, вы-работанные таким установлением, трудно вырвать с корнем. Старайтесь по возможности уважать тради-ции. Если вы их отмените, вам придется создать дру-гие, а будут ли они лучше? "Я съел лангуста, но сохра-нил его панцирь", -- говорил Лиоте. Последуйте его примеру, сохраняйте внешнюю арматуру государства, тогда вам будет гораздо легче изменить то, что пока-жется устаревшим. Вам не избежать искушения демагогией. Демагог спекулирует на бедах народа и ради того, чтобы побе-дить, обещает удовлетворить все нужды, твердо созна-вая, что не в силах сдержать обещания. Подобная ложь может принести кратковременный успех, но за ним всегда следует тяжкое пробуждение, которое влечет за собой либо реакцию (термидор, 18 брюмера), либо, если демагог, несмотря ни на что, пытается удержаться у власти, диктатуру. Так что вас, я думаю, не удивит, что я предостерегаю вас от любых видов демагогии. Случается, конечно, что демагогическая политика приносит успех, но успех этот эфемерен. "Господни мельницы мелют медленно, но верно"'. Рано или позд-но лживые обещания порождают недовольство и бунт. (642) В конечном счете только честные политики одержива-ют долговечные победы. Вы часто будете разрываться между компромиссом в интересах дела и бескомпромиссностью во что бы то ни стало. Правоверные сторонники Французской ре-волюции отдали ее в руки Барраса, потом Бонапарта* Где равновесие пользы и бескомпромиссности? Ко-нечно, все зависит от обстоятельств, но прежде всего нужно уметь различать бескомпромиссность истинную и ложную. Педантично следовать той или иной доктрине, не считаясь с фактами, -- это уже не бескомпромисс-ность, а упрямство. Маркс, человек могучего ума, по-строил свою систему на экономических данных совре-менного ему общества. Живи он сегодня, он первым внес бы в нее изменения. Так же обстоит дело и с политической платформой: никто не станет сегодня отстаивать либерализм в чистом виде. Право на зе-мельную и торговую собственность оспаривается и об-лагается налогом даже в тех странах, где господствует свободное предпринимательство. Хранить верность системе, которая вступила в конфликт с жизнью, -- нe бескомпромиссность, а глупость. Не только беском-промиссность, но и польза бывает истинная л ложная Исповедуя принцип "чем хуже, тем лучше" и вступая в союз с опаснейшими противниками ради большин-ства голосов, вы ничего не добьетесь, но лишь поста-вите себя в ложное положение и утратите всякий авто-ритет. Нужно думать не только о сегодняшнем, но и о завтрашнем дне. ____________________________________________________________ Разбег Сколько советов! Давать-то их легко, да следовать им трудно. Но я ведь не требую, чтобы все удавалось вам с самого начала. Нужно относиться к самому себе мягко и бережно. Хороший наездник не заставит брать препятствия усталую или невыезженную лошадь. Он начнет с неторопливой прогулки по лесу, поведет коня шагом, затем мелкой рысью. Когда конь разогреется, (643) наездник пустит его галопом по ровной лужайке. После этого лошадь придет в форму и будет полностью послушна воле всадника. Сегодня утром вы чувствуете себя усталым. Нака-нуне вы поздно легли либо слишком плотно поели. Вы плохо спали. За окном дождь. Вот-вот пойдет снег, и голова у вас тяжелая. Однако вас ждет куча дел. Послу-шайте меня: начните с самого простого. Вам тоже тре-буется разбег. Будьте снисходительны к своему телу и уму. Я следую этому правилу в своей писательской практике. Если в какой-то день я не очень хорошо себя чувствую, я не берусь за рассказ, который потребовал бы от меня напряжения всех сил. Я открываю книгу и, перечитывая самые любимые страницы, ставлю их себе в пример. Либо берусь за самое легкое из ожида-ющих меня дел: письмо, статью. Это не потеря време-ни. Все равно этими делами надо заняться. Сделав их, я освобождаю себе время в будущем. Г?те давал начинающим авторам сходные советы. Легче, говорил он, написать в порыве вдохновения короткое стихотворение, чем сочинить длинную эпо-пею. Поэтому на первых порах пишите кратко. Цикл коротких стихотворных импровизаций удастся вам скорее, чем огромная надуманная махина. Гораздо позднее, когда приходят зрелость и профессионализм, одаренный гением сочинитель пишет своего "Фауста". Ни вы, ни я не напишем "Фауста". Но у нас, как и у всех людей, есть цель, к которой мы стремимся, задача, которую мы хотим выполнить. Будем справед-ливы к себе. У многих молодых людей, если они не добились успеха с самого начала, появляется тенден-ция недооценивать себя. "Я никогда не создам ничего стоящего, -- говорят они. -- У меня не хватит на это ни смелости, ни ума". Они смотрят на более способ-ного товарища и думают: "Везет же ему! Ему все дается без труда". Бывает, конечно, и так. Я знал одного студента Политехнической школы, который целыми днями без-дельничал, барабаня по клавишам пианино, а когда его вызывали к доске, заново открывал математические (644) законы. Но эти чудеса -- не правило. Да и что нам известно о чужом труде? Вы же не знаете, какие неуда-чи постигли другого человека, от каких честолюбивых планов ему пришлось отказаться. Быть может, он тоже стремился как можно быстрее достичь отдаленной цели -- просто вам об этом ничего не известно. Потом, умудренный опытом, он стал лучше соразмерять свои силы, выбрал более близкую цель и теперь хорошо делает то, что умеет. Поступайте, как он. Выберите ритм, который вам подходит. Определите, на что вы способны. У каждого человека своя степень совершен-ства. У лошади одна степень совершенства, у челове-ка -- другая, говорил Спиноза. У святого одна степень совершенства, у вас -- другая. Тренируйтесь на ровных лужайках. Препятствия вы будете брать позже. Часто говорят, что молодые люди тщеславны. Это неверно. Многие из них не уверены в своих силах. Те, кто хвастаются или грубят, как правило, страдают ком-плексом неполноценности. Они пытаются подбодрить себя рассказами о подвигах, которых не совершали. Они разрушают потому, что не умеют созидать. Не цените себя ни слишком высоко, ни слишком низко. Ясно отличайте работу, которая вам по силам, от той, что выше ваших сил. Со временем вы станете более опытным и умелым. Не теряйте веру в себя. И глав-ное -- не отзывайтесь о себе дурно. Ведь вам могут поверить. Не торопитесь. Разжигая в печи огонь, вы сначала поджигаете лучину, с нее пламя перекидывается на сухой хворост. Когда пламя, набрав силу, вздымается вверх и начинает гудеть, вы отваживаетесь подбросить в печь полено. Если и оно в свою очередь занимается, вы отправляете вслед за ним второе. Потом третье -- вот вы и разожгли огонь. А если бы вы сразу забросали вашу лучинку толстыми поленьями, она бы погасла. Так и в жизни. Вам надо выполнить какую-то работу? Сначала приготовьте все, что вам потребуется, -- это лучина. Потом дайте себе время на разбег -- это хво-рост. А уж потом настанет черед толстых поленьев. Иначе работа никогда не будет сделана... Я испытал это на себе. Чтобы не оставить без (645) средств к существованию многие семьи, я был вынуж-ден заняться сельским хозяйством. Я обратился за по-мощью к специалистам. Чего только они мне ни насо-ветовали: купить целое стадо, разворотить все свои луга, вспахать землю. Дело не заладилось. Меня спасло то, что я зарабатывал на жизнь другим способом. Будь я только землевладельцем, я бы разорился. Почему? Потому что мои консультанты не имели терпения. Стадо увеличивается за счет естественного прироста, годами. Земля что живое существо. Не перегружайте ее сверх меры. Не переусердствуйте с поленьями. И в любви, кста-ти, тоже. Если вы вступаете в брак в надежде тотчас зажечь в своей жене пылкую страсть, вы рискуете по-гасить искру любви. Конечно, если вы еще до свадьбы пылко любили друг друга, достаточно будет лишь под-держивать огонь. Но если брак ваш основан на дружбе, уважении, то несите к домашнему очагу хворост зна-ков внимания, хорошего настроения, общих вкусов. Постепенно пламя разгорится как следует, и вам можно будет не беспокоиться. Теперь все в порядке. Этого пламени уже не потушить и толстым поленьям страсти. Зажечь огонь в очаге, в любви или в работе -- это искусство, требующее сноровки, внимания и тер-пения. ___________________________________________________________ Подлинная жизнь Вы спрашивали у меня совета, как вам строить жизнь. Я искренне хотел поделиться с вами своим опытом, но прошу вас не смешивать эти азы житей-ской мудрости с вещами гораздо более важными. Ко-нечно, надо трудиться; наверное, нужно осознать свою принадлежность к определенному слою общества, что не помешает вам впоследствии стать выше этого; не стоит пренебрегать поддержкой религии; нужно участ-вовать в политической жизни, поскольку, если обще-ством не управлять, в нем восторжествует пагубная анархия. Все это верно, но главное -- в ином. Наедине с собой звездным летним вечером загля- (646) ните себе в душу. Расставьте все по своим местам. Подумайте о тех, кто считает себя великими, о преус-певших и о сверхпреуспевших в жизни, о тех, кто сгибается под тяжестью реликвий и медалей. Вспом-ните, что под этой сверкающей мишурой, под этими крахмальными манишками всего лишь тела, такие же, как у вас. Да что я говорю? Вовсе не такие. Ведь вы молоды, ваше тело стройно и мускулисто. А они ста-рики; у них толстые животы и вялые мускулы; у них двойной подбородок и дряблая, морщинистая кожа. Это не мешает иным из них обладать большим умом. Уважайте их возраст и заслуги, но не считайте, что они сделаны из другого, лучшего теста. По боль-шей части они несчастны, недовольны жизнью и жа-леют об утраченной юности. Как они ни умны, почти все они, опьяненные собственным напыщенным крас-норечием, одурманенные системами и отвлеченными понятиями, забыли о подлинной жизни, а это очень опасно. Бели бы они не жили в призрачном мире, созданном их помутившимся разумом, если бы они окунулись в нелегкую повседневную жизнь бедных людей, они сплотились бы, чтобы перестроить мир. Но они полны честолюбия и обид, они разжигают никому не нужные конфликты. Сколько горя приносят они человечеству! Если бы они как следует представляли себе, как юноши бьются в агонии на залитых водой рисовых полях, задыхаются в болотах, они сделали бы все, чтобы предотвратить бессмысленные войны. Но их ослабшие глаза не видят, их уши не слышат. Сколь-ко человеческой крови проливают эти люди! Всмотритесь -- подлинная жизнь рядом с вами. Она в цветах на лужайке; в ящерице, которая греется на солнышке у вас на балконе; в детях, которые с нежностью смотрят на мать; в целующихся влюблен-ных; во всех этих домишках, где люди пытаются рабо-тать, любить, веселиться. Нет ничего важнее этих скромных судеб. Их сумма и составляет человечество. Но людей так легко обмануть. Несколько туманных слов могут довести их до убийств, вражды, ненависти. Употребите всю власть, которой достигнете, на то, (647) чтобы вернуть их к подлинной жизни с ее немудрены-ми радостями и привязанностями. Да и сами живите подлинной жизнью, а не играйте трагикомическую роль, в которую не очень-то верите. "Жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе про-жить ее ничтожно"'. Заключение в форме диалога -- Ваши советы разумны, но я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь им последует. -- Я их не только не навязывал, но даже не предла-гал; их у меня попросили. -- Они подходят вашему возрасту, но не молодежи. "Советы стариков, как зимнее солнце -- они светят, но не греют". -- Я и сам говорил, что в различные периоды жизни характер, пороки и добродетели человека меняются. -- Вы действительно это сказали, но тогда зачем советовать умеренность тому, кто находится в расцвете молодости? Откуда ему взять мудрость Марка Аврелия, если он кипит желаниями и энергией. Особенно в наше время. Вы не можете не знать, что являетесь современником битников, сердитых молодых людей, "черных курток" и "прово"*. На что им ваш стоицизм? -- Он мог бы стать их спасением... Впрочем, я об-ращался не к ним... Мой Луцилий, мой Натэниэл*, для которого я пишу, не из числа сердитых молодых людей... Встревоженный? Неуверенный? Пожалуй. Именно тревогу его я и пытался рассеять, говоря о вечном человеке. -- На что ему вечный человек? Он родился в страш-ное время, когда все рушится; он мучается тоской своей эпохи. -- Тоска не новость. Рене, Вертер, Адольф страдали "болезнью века". Кафка, Брукнер описали "болезнь юности"'. Всякий раз, когда после бурного периода революций и войн наступает относительное спокойст-вие и внешнее процветание, "дитя века" скучает. Не (648) находя применения своим силам, молодежь разбивает витрины, поджигает автомобили... -- И бранит стариков. -- Ничего хорошего в этом нет. Да и нового тоже. На премьере "Эрнани" юные романтики освистывали лысых классиков и кричали: "Эй, вы, плешивые, по вас плачет гильотина!" -- Они по крайней мере не рвались к власти. Я видел по телевизору, как одна студентка из Амстердама заявила: "Пора отправить на пенсию всех, кто старше тридцати лет". -- Сумасшедшая девчонка. Ее товарищи резко про-тестовали: "Мы не хотим власти". И слава богу! Гол-ландский народ и не доверил бы им ее. Народная мудрость высоко ценит опыт. Секретарем коммунис-тической партии не может стать мальчишка. -- Французская революция доверила оружие моло-дым генералам... -- Но привел к власти Бонапарта старик, Сийес*. -- Зато сам Бонапарт был молод и тем не менее поражал зрелых мужей своими познаниями и умом. --Что это доказывает? Что характер важнее, чем возраст. Достоинства не зависят от возраста. Да и сам возраст -- понятие относительное. Бывают разочаро-ванные во всем двадцатилетние старики; бывают вось-мидесятилетние юноши, молодые душой и телом, пол-ные замыслов. -- Надолго их не хватит. -- "Но время, черт возьми, не главное для дела"*. -- Я прошу прощения у Мольера и у вас, но время, которым человек располагает, определяет его актив-ность. Чтобы предпринять важные преобразования, надо иметь впереди годы. -- Или воспитать молодежь, способную продолжать начатое. Это-то я и пытался сделать, когда в меру моих скромных сил напоминал достойному юноше истины, которые я считаю непреходящими. -- Как могут истины не быть преходящими, когда все вокруг быстро меняется? Один из ваших коллег сказал, что мы живем в эпоху, когда лейтенант образо-ваннее полковника, потому он учился позже, а за (649) время, отделяющее годы его учения от того времени, когда получал образование полковник, в науке произо-шел переворот. Чего стоит ваша традиционная мораль, когда технический прогресс изменяет нравы? Как могут взаимоотношения полов остаться прежними, если последствия полового акта перестали быть необ-ратимыми? Как может работа остаться долгом, если автоматизация делает ее лишней? Почему вы хотите, чтобы мораль в двухтысячном году была такой же, как в тысячном? Как молодежи не тревожиться, если она не видит выхода? Что вы ей предлагаете? Вы знаете, что она жаждет приключений. Долгое время ее куми-рами были капитаны, путешественники, первооткры-ватели; позже мальчишки стали бредить авиацией; еще позже космосом. Но в космос всех не возьмешь. Само-го большого бюджета в мире едва хватает, чтобы по-слать туда пару десятков человек. Что же остается мо-лодежи? Драка и за неимением лучшего бессмыслен-ные и отчаянные бунты. -- Я не согласен с вами. В мире всегда будут при-ключения для молодежи, которая их достойна. Просто это будут другие приключения. Вы жалеете, что не осталось неоткрытых земель; есть "открытые" земли, о которых мы почти ничего не знаем. Морское дно ждет своих пионеров. А также область наук и искусств. Многое уже открыто? Да, но еще больше остается от-крыть. Много уже написано? Да, но еще больше оста-ется написать. Организовать дом культуры, научно-ис-следовательское общество, народный театр -- разве это не приключение? Снять в двадцать пять лет, без гроша в кармане, лучший в мире фильм -- разве это не приключение? Перестаньте твердить молодежи, что она несчастна; она сделает все необходимое, чтобы стать счастливой. "Лучше, -- учил Спиноза, -- беседо-вать с человеком о его свободе, чем о его рабстве". Это особенно справедливо по отношению к человеку мо-лодому, и именно об этом моя книга. (650) КОММЕНТАРИИ "Открытое письмо молодому человеку о науке жить" из-дано парижским издательством "Альбен Мишель" в 1966 г. С. 581. Так говорит Вотрен... -- Вотрен, Люсьен де Рю-бампре -- персонажи "Человеческой комедии" Оноре де Бальзака. Приведенный здесь монолог -- из романа "Утра-ченные иллюзии" (1837--1843). С. 588. Обе бесконечности Паскаля... -- Паскаль, развивая представление о трагичности и хрупкости человеческого бытия, воспользовался математическим понятием "бесконеч-ность": две бесконечности -- это "все" и "ничто"; "человек -- ничто по сравнению с бесконечностью, все в сравнении с ничтожеством, середина между всем и ничем" (Паскаль, "Мысли", опубл. в 1669 г.). (656) С. 590. Из произведений Мольера мы знаем... Вадиусы и Трчссотены... -- Вадиус, Триссотен -- персонажи комедии Мольера "Ученые женщины" (поставлена в Париже в 1672 г.), представляющие тип "ученых педантов". С. 591. Жюль Леметр насмехался над Верленом и Малларме; Сент-Б?в видел в Бодлере... молодого человека, которому не стоит писать стихи. -- Леметр, Жюль (1853--1914) -- кри-тик и писатель, преклонялся перед классиками и не призна-вал символистов, в частности, Верлена (Поль, 1844--1896) и Малларме (Стефан, 1842--1898), стоявших у его истоков. Сент-Б?в, Шарль Опостен (1804--1869), критик и поэт, в своих стихах и критических работах утверждал романтичес-кое искусство и не принимал стихи Бодлера (Шарль, 1821-- 1867), провозвестника декаданса. -- Бютор, Мишель (р. 1926), Саррот, Натали (р. 1900), Роб-Грийе, Ален (р. 1922), Симон, Клод (р. 1913), Мориак, Клод (р. 1914) -- современные фран-цузские писатели-романисты, принадлежащие к школе "но-вого романа". С. 592. Флеминг, Александер (1881--1955) -- английский микробиолог; открыл пенициллин. Ему посвящена книга А. Моруа "Жизнь Длександера Флеминга" (1959). -- Фабр, Жан Анри (1823--1915) -- французский энтомолог; один из первых популяризаторов естественных наук. С. 594. Палисси, Бернар (1510 -- ок. 1590) -- французский художник-керамист и естествоиспытатель. Жил в бедности и для обжига своих работ сжег даже собственную мебель. Зани-мался химией, геологией. Умер в Бастилии. С, 595. ...первая встреча Растиньяка с Ветреном... -- роман Бальзака "Отец Горио" (1834--1835). С. 596. Сен- Симон, ЛучдеРувруа, герцог де (167'5--1755) -- французский политический деятель и писатель, автор "Ме-муаров" (опубл. в 1829--1830) -- яркого, местами сатиричес-кого шисания придворной жизни времен Людовика XIV и Регентства. С. 597. "Замогильные записки" Шатобриана -- 1848 г. С. 597. Сент-Б?в... "биографии незнакомцев"... -- Имеются в виду критические этюды о писателях XVII--XIX вв. ("Ли-тературно-критические портреты", 1836--1839) и очерки о писателях Пор-Рояля ("История Пор-Рояля", 1840--1859) Сент-Б?ва. -- "История моей жизни" Жорж Санд -- мемуары, (657) написанные d 1854--1855 гг. Дилогия "Консуэло" состоит из романов "Консуэло" (1842) и "Графиня Рудольштадт" (1843). С. 598. "Увиденные факты" -- сборник очерков Гюго, за-писки очевидца об исторических событиях, деятелях и совре-менниках; публиковались в конце 30-х -- начале 40-х гг. XIX в. -- "Письма Дюпюи и Котоне" Мюссе (Альфред де, 1810--1857) -- сборник статей на общественно-политические и литературные темы (1836--1837). -- Тэн, Ренан -- "церков-ные сторожа от литературы" -- Тэн, Ипполит (1828-- 1893) -- французский философ; родоначальник эстетической теории натурализма и основатель культурно-исторической школы. В "Происхождении современной Франции" (опубл. в 1895 г.) отразилось неприятие Тэном Французской револю-ции. Ренан, Жозеф Эрнест (1823--1892) -- французский пи-сатель и филолог, автор "Истории происхождения христиан-ства" (1863--1883). "Философские драмы" -- "Калибан" (1878), "Живая вода" (1880), "Священник из Неми" (1885), "Жуарская настоятельница" (1886) -- проникнуты скепси-сом, релятивизмом в вопросах нравственности. Очевидно, Ален называл их "церковными сторожами от литературы", потому что оба они -- позитивист Тэн и скептик Ренан -- занимали охранительную позицию в отношении современно-го им буржуазного общества. -- ...во времена Второй империи тот (Мериме) стал сенатором. ...Ради красавицы императри-цы... закрывал глаза на пороки Империи. -- Проспер Мериме (1803--1870) стал сенатором в 1853 г., после провозглашения императором Наполеона III (1852). Супруга Луи-Наполеона, Евгения Монтихо, -- испанская танцовщица, с которой Ме-риме познакомился во время своих путешествий по Испании. С. 600. "Да не войдет сюда тот, кто не геометр". -- Над-пись над входом в Академию Платона. -- Бернар, Клод (1813--1878) -- французский естествоиспытатель, физиологи патолог. Фундаментальный труд, о котором идет речь, -- "Введение в метод экспериментальной медицины" (1865). С. 600. Ионеско, Эжен (р. 1912) -- современный француз-ский драматург, создатель "авангардистского театра". -- "Тельстар" -- журнал-обозрение, выпускающий наряду с хроникой и различными обзорами телепрограммы и рекламу телепередач. С. 605. "Улица" ("Они бродили по дорогам") -- фильм Фернандо Феллини, 1954 г., Италия; "Короткая встреча" -- (658) фильм Дэвида Лима, 1954 г., Англия; "В прошлом году в Мариенбаде" -- сценарий Роб-Грийе, реж. Ален Роде, 1961 г., Франция; "Клео от пяти до семи" -- фильм Аньез Варда, 1962 г., Франция; "Земляничная поляна" -- фильм Инграма Бергмана, 1957 ., Швеция; "Положение обязывает" -- фильм Роберта Фамера, 1949 г., Англия; "Все или ничего" -- фильм Роберта Пироша, 1953 г., США. С. 606. Морен, Эдгар (р. 1921) -- современный француз-ский социолог; особенно интересуется проблемами массовых коммуникаций. -- "Джеймс Дин -- Шелли массовой культу-ры". -- Джеймс Дин, "парень с индианской фермы", как его называли, -- популярнейший американский киноактер 50-х гг., кумир молодежи. Лучший из фильмов Дина -- "Бунтов-щик без причины" (1955). Бунтарство героя Дина позволя-ет--в некотором отношении -- сопоставить его с романти-ческим героем лирики Шелли (Перси Биш, 1792--1822). Сближает их и сходство судеб: Дин погиб в автомобильной катастрофе в возрасте 24 лет, Шелли утонул во время бури, когда ему не было и тридцати. С. 607. Гэлбрейт, Джон Кеннет (р. 1908) -- американский экономист, дипломат времен Кеннеди, писатель; автор мно-гих работ по социологии и экономике капитализма. "Обще-ство изобилия" (1958) -- публицистический очерк, в котором развенчивается иллюзия о процветании США. С. 609. "В поте лица твоего будешь есть хлеб". -- Библия, кн. Бытия, 3, 19. -- Голопоэт -- от гр. holos -- весь, poietes -- творец. С. 612. В 1940 году англичанам казалось, что продолжать военные действия -- безумие; Черчилль пошел на риск и выиг-рал. -- Идея заключения мира с Германией распространялась в некоторых кругах в Англии еще зимой 1940 г. Активными сторонниками восстановления мира с Германией были члены "кливлендской клики" -- реакционные политические и государственные деятели. Капитуляция Франции в июне 1940 г. усилила "пацифистские" настроения этих кругов. Од-нако правительство Черчилля "лучше отражало массовые на-строения и совсем не собиралось капитулировать перед гит-леровской Германией" (И. Майский. "Воспоминания совет-ского посла", кн. 2, с. 478). С. 613. ...как держался Бонапарт в Италии. -- В 1796 г. Директория назначила 27-летнего генерала Наполеона Бона- (659) парта командующим армией, которая должна была вести военные действия в Италии. Наполеон сумел так сплотить, организовать и подчинить своей воле немногочисленную армию, что она вскоре разгромила армии Пьемонта и Ав-стрии. С. 616. В присутствии Роксаны Сирано робеет... -- Здесь пересказывается сюжет пьесы Ростана (Эдмон, 1868--1918) "Сирано де Бержерак" (1897). С. 617. Всякая революция порождает своих вязальщиц. -- "Вязальщицы Робеспьера" -- так называли женщин из наро-да, заполнявших галереи революционного трибунала, при-ветствовавших его приговоры и провожавших повозки с осужденными к Гревской площади: обычно они были с вяза-ньем в руках. С. 619. Даже Пенелопа и Андромаха не избежали судьбы женщины-вещи. -- Пенелопа, жена Одиссея, -- символ суп-ружеской верности. Андромаха, верная и любящая жена Гек-тора, потеряв и оплакав мужа и сына, все же выходит замуж за Неоптолема, сына Ахилла ("Илиада"). С. 622. В наши дни многие женщины получили возможность обходиться без материальной помощи со стороны мужчины, им помогает государство. -- Конституция Франции 1946 г. за-крепила ряд социально-экономических прав граждан, в том числе и право на материальное обеспечение матери и ребен-ка. -- Помните Панурга ?