ник - старик твой... Настоящий плотник - с понятием... Может еще и вернется? Говоришь, на три года ему заслонку поставили?... Да, я все это видела и слышала раньше. Из темного зала. Все это Падве... ВКУС МЕДА, НОЧЬ ИГУАНЫ, белая шваль за стойкой... "Налей еще стаканчик, Мэг. Я твоего старика всегда уважал... Когда его шлепнули эти жопы из Федерального расследования..." Джинсовый комбинезон и кольт 36-го калибра... "...ОУ, Ю ГОНА КЕРИ ИТ ОН, КЕРИ ИТ ОН ФО ЛОНГ ТАЙМ..." Из темного зала. Джейн Фонда... "Они хотят купит твою скважину, Нэн. Они скупают все скважины в округе. Старый Хенк заартачился, так они из него котлету сделали. Ты-то чего решила? - Сдохнут, не дождуться!" Старый шмайстер. Сжатые сухие губы и джинсовый комбинезон... Почему так хотелось этим стать? Да нет, не хотелось. Просто нравилось смотреть на это. Смотреть на Америку. Сама себе наколдовала. Господи, я не хочу этим быть! Перенеси меня обратно. Обратно через оркестровую яму - в зрительный зал! На Большую Конюшенную! ... Ничего этого не было. Все это было не со мной. Да, мне доводилось путешествовать - перевозить подушки. Ведь я жила на Ораниенбаумской. А теперь - вот Большая Конюшенная - значит был переезд. И вот я сижу и пишу что-то из американской жизни. Наверное, это перевод для "Митиного Журнала"... "...ТЫ БУДЕШЬ НЕСТИ ЭТО ДОЛГО ОЧЕНЬ ДОЛГО..." Мы садились в ВЭН и ехали во ДВОРЕЦ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЙ ЕДЫ. Там продавалась СОРОКУРОНОЖКА - пенопластовый поднос, на котором лежали стройными рядами СОРОК куриных ножек. Первый раз я полностью фраернулась - закинула весь поднос в морозилку, и уже на следующий день для приготовления обеда потребовался Алеша с топором. Он мужественно разрубил бедное животное на десять частей, но в дальнейшем, я уж больше его не беспокоила такими пустяками, а сама перепаковывала ножки - по четыре штуки, сразу по приезде из магазина, пока они еще не успели заморозиться. Четыре ножки я каждый день кидала в глубокую сковороду, а сверху - еще чего-нибудь - то помидоры, то яйца с зеленью, то сыр с чесноком... это была КУРИЦА на обед. ЯБЛОКО - как всегда, было зеленое, полезное - здесь оно называлось "Бабуля Смит". Каждый вечер я резала яблоко на четыре части, чтобы было удобнее кусать, клала его на блюдечко и шла в алешину комнату. Алеша лежал в своей лошажье-ослячьей кроватке и читал ПУШКИНА. Я ставила яблоко на черный сундук возле кровати. Пока Алеша ел яблоко, я читала ему Пушкина вслух: ...- Тень Грозного меня усыновила. Дмитрием из гроба нарекла. Вокруг меня народы возмутила И в жертву мне Бориса обрекла! Царевич я. Довольно, стыдно мне Пред гордою полячкой унижаться. Прощай навек.... Мой правильно - круглый мир полностью восстановился... Яблоко, Курица, Пушкин... Про Пушкина Алеша тоже написал стихотворение. Оно называлось " Пушкин". Там были такие строчки: ...И я б на месте Кантемира Стоял бы в стойле - конь стреноженный Читатель мой, владыка мира Веди меня тропой нехоженой Пойду с тобой (куда прикажете?) И за слепым пойду водителем Из зерен нежити на пажити Возьму Крылова в предводители И паки Шаховскому кажется Огромный дом горит в Коломне в Обдорске прототипом вяжется гранит, что спит в каменоломне Воотще двенадцати коллегий Фонвизин славит географию и Баратынского элегии Звучат как миру эпитафии Языков пьян, Давыдов в лоскуты и только трезвая Светлана... Тут он остановился, и все остальное досочинил потом, в Париже. Светлана. Это у Жуковского. У Пушкина была Людмила. ОНА ТОЖЕ БЫЛА - КУРИЦА! ...Когда за курицей трусливой Султан курятника спесивый, Петух мой по двору бежал И сладострастными крылами уже подругу обнимал... Дальше налетел Коршун Черномор и унес ее! Алеша писал про Пушкина, а я про Алешу. Мемуары в песнях. Каждый раз, зацепляясь за какую-нибудь мелкую ерунду - например, слишком сухой воздух в нашем лофте, от которого сохнут губы. И вдруг мысль - вот из-за него я живу тут, губы сохнут, а скоро и морщины появятся... СЛЫШИШЬ, ШАРМАНКА ПОЕТ ПОУТРУ? Ты опрокинул, да я подотру. Мне та не важно, что дом, что буфет Вынь, обезьянка, счастливый билет! Все та подружки - живут, как живут, Все с молодыми под ручку идут В шляпках нарядных гуляют оне... Что же ты, Господи, вытянул мне? Губы увяли, и голос поник... Ходит по дому сердитый старик Курит да кашляет, горькую пьет, Сам не живет, да никак не помрет Богом прошу, Прибери его бог! Каждому кину в окошко платок. Там за окошком Драгун и улан, Слева гусар, А направо - цыган. Там за окошком - цыган и драгун... Ходит по дому угрюмый колдун То ли он леший, а то ли пророк? Люди не знают и мне невдомек. Коли не выпьет - с утра неживой, К полночи пахнет болотной травой, А на заре, когда тихо кругом - Волчьим ребенком, да птичьим пером... Птичьим пером да людской суетой, Что ж ты все крутишься, шар голубой? Хочешь упасть, да не можешь упасть... Сладкая горечь - последняя власть. Богом прошу Прибери его бог! Он на кладбище, а я за порог.... Да без него Не прожить мне и дня. Коль приберешь, Прибери и меня! Вот так я Алешу любила... Прожили мы вместе почти год - спокойно и счастливо. Алеша прозвал меня Джульеттой - в честь героини фильма "Джульетта и духи" и всех остальных Бедных девушек, которых играла Джульетта Мазина. Внешне мы с ней не похожи, но внутренне - ясно, что это один клинический случай. Впоследствии таким именем - "Джульетта и Духи", стало называться небольшое издательство, которое я соорудила прямо в лофте. Вообще вся моя деятельность стала так называться. То ли это моя организация я - Джульетта, и Духи (все эти несостоявшиеся любовники), то ли это мой бренд? Что такое "бренд" я не вполне понимаю, но слово подходящее, потому что на "бред" похоже. Жизнь вокруг текла по Законам Мирного Времени - мы собирались на крыше нашей старой фабрики и выпивали все вместе. Вся наша "Рашн Моб" - сувенирный набор "Куколки в костюмах народов СССР", и примкнувшие к нам ирландцы - они поняли что у нас - Ирландская Загадошная Душа, и всегда пили с нами, только обижались, что все по русски. Алеша перевел на русский ихний "Шумел камыш" (песня для исполнения пьяным хором) - "Молли Молон": ..Я в Дублине встретил Прелестную Молли Тележку катила она пред собой Она продавала нам свежую рыбу "Живые улитки!" - кричала она... ...Там, откуда мы были родом - все опять встали на межу. "За межу!". Сжатые губы. Руки сжимают Калашникова. "Сдохнут, не дождуться!". А мы - вот тут все вместе. Мы - художники. У нас шашлыки и нам весело. Панимаэшь, он так любил эту бабу, что приезжал к ней каждое утро под окно, он приезжал и пел песни. Лошадь под ним была такая старая, что спина ее напоминала продавленную раскладушку... Это рассказывает художник чечен. Учился у нас в Академии. Русский у него - замечательно СВЕЖИЙ, как наверное был когда-то у Бабеля. Трофейный язык - его любишь как любовницу - больше жены. .................................................................................... Слушай, я хочу перевести стихи чеченских поэтов. Я считаю, что долг русского поэта сейчас переводить чеченскую поэзию! Я найду их стихи в Интернете... Чиво? Это Вадик Месяц. Папа у него академик. Физик из организации "Физики мира против войны". Они побольше нашего понимают в современной войне - физики эти. И совсем уж сильно ее боятся. Огромный сибирский Месяц - русофил, юдофил, американофил - вообще какой-то жизнефил, бесконечный. Похож на мою Полю. Нет, Поля на него - она все же младше лет на десять. Оба большие человечьи собаки - такие люди всегда добрые. Месяц все время переводит взад-вперед русские и американские стихи - для установления Мира на всей Планете и Дружбы Народов. Он написал чудную поэму о том, как однажды ему удалось возглавить стаю гусей, потерявшихся в Централ-Парке. ДРУГ МОЙ ЛАПЧАТЫЙ... Гусь единственный Полетишь - долгим небом выстони, Как мы в гоготе людям верили Потрохами своими, перьями. Он привел гусей к Пенсильванской Железной Дороге и там сдал вожаку в целости и сохранности. Месяц очень серьезно относиться к моему творчеству. Благодаря этому факту - на меня уже начали косо поглядывать многие наши поэты. Если так пойдет дальше - он мне может всю Ахматову зашухарить. Выглядит это обычно так : сидим себе - поэты - пьем с какими- нибудь Гостями Нашего Города. Входит опоздавший Месяц, ( с Ласточкой - это у него жена такая). Выпив пару рюмок, он начинает: Посмотрите на эту женщину.... Теперь я уже знаю, что за этим последует, и стремглав убегаю вниз в женский туалет, а Месяц продолжает: Она скромно сидит (сидела) - между нами. Вы даже забыли ей налить, (не забыли, я просто всегда выпиваю, не дождавшись тоста!), а что есть вы все? Мы все? Да неужели вы не понимаете, что мы всего лишь современники этой женщины! Ее песни - они будут всегда, а от нас что останется ? Вот эти книжонки ? Стишки эти?.... И так далее, в том же духе. Самое ужасное, что никакой Нашеахматовой, никаких упоминаний о близости к голодной смерти - то есть - Нормальная Скромная Правда обо мне. В результате, когда я возвращаюсь из туалета - мне уже действительно больше не наливают. И вообще слегка отсаживаются, а Заморский Гость, который обычно не только поэт, но и главный редактор какого-нибудь важного органа печати, типа "Поэтическая Вселенная" или "Московская Поэзия" и всех поэтов знает поименно, а обо мне никогда не слыхивал, начинает чрезмерно мне улыбаться, с тем неприятно-участливым выражением, которое принято вешать на рожу при общении с психами. При этом с Месяца - предводителя гусиной стаи, естественно, как с гуся вода! Он был в меня влюблен немного. Потому что однажды красное платье надела. Деревенский человек, если уж надела красное платье - он всяко влюбиться. Песни Месяца о войне такие прекрасные. Лучше моих. ....Сколоти ж ты мне острог Из еловых, из досок Отправляясь в путь, Солдатик, не забудь Синим крестиком цветок... Я не нашел в Интернете никаких чеченских стихов. Но ведь если есть народ, язык - должны быть стихи! Да не лезь ты в это дело! Какие на хуй стихи? Там много всего, понимаешь: кровь, власть, деньги, наркота, оружие, ислам - все наворочено, только не стихи! Там -ВОЙНА! На войне есть стихи: "Землянка"... "Лили марлен"... Вадик, оставь эту хрень. Не нашел в Интернете! Удивительно, как это поэты где-нибудь в Грозном не подсуетились стишки в Интернет запихать, у них там что - с Интернетом что - ли плохо? И с чего бы это? Мешает что ли? Вадик, ты можешь делать в этой ситуации только одно, если действительно хочешь что-то делать. Бороться за то, чтобы россиянин, не желающий в этом участвовать имел бы такую возможность. Там всюду есть кого ненавидеть и есть кого жалеть - но мы ничего с этим не сделаем. Будут воевать и всегда будут воевать и столько, сколько им нужно. И никого не ебет эта детская слеза. Кроме Федор Михалыча... В Америке стоял шухер пока участие в этих набегах по устройству счастья всей планеты, было обязательным. А теперь всем по фигу. Потому что если этот Джонни там быть не хочет - он там не будет. Это уже что-то. Борьба за мир - это все крик в небо. А надо - подмести под ногами. Обязательную воинскую повинность - в России сейчас не отменят. Единственная реальность - Альтернативная служба... ...Как на левом крае Дона Как на правом крае Дона Сколько б хлопцев не косило Бабы с мертвыми не спят Бедный странник - полушошник Из товарного вагона Выходи к райским воротам Да бреди куда глаза глядят! Вот такие песни пишет Месяц. Войну он не любит. Любит Ласточку. Мэйк лав, нот вор, Месяц! Я тоже постараюсь... АЛЬТЕРНАТИВНАЯ СЛУЖБА. Альтернативную службу, несмотря на зрелый возраст, пришлось проходить в Джерси-Сити Володе Звонареву. Звучит странно, но буду рассказывать все НЕ ПО ПОРЯДКУ! Жили мы с Алешей хорошо и счастливо и действительно НИКОГДА НЕ УМЕРЛИ НИ В ОДИН ДЕНЬ, а живем себе оба до сих пор. Но я в промежутке - все же чуть не умерла. Алеша тоже пару раз в своей жизни чуть не умер и даже лишился некоторых внутренних органов. И я над этим прискорбным фактом вдоволь посмеялась в своей книге "Мечта о лошади". Конешно, нехорошо смеяться над такими вещами - и мне немедленно было на это указано - я долго болела, а когда выздоровела - то и сама уже не могла похвастаться полным набором внутренних органов. Когда я заболела, меня, конешно стали лечить. И в конце концов вылечили. Три месяца мучили каждый день, а потом сказали - все, мол, в порядке, поздравили с возвращением ДЕВСТВЕННОСТИ - охуенный подарок в 40 лет, и велели теперь приходить в себя, а к ним - через полгода на проверку. Алеши к тому времени в лофте уже не было - он застрял в Париже, и об этом я потом расскажу. Я тоже поехала к нему в Париж, но из-за болезни пришлось вернуться. Я вернулась и еще немножко пожила у себя - пока проходила всякие анализы и проверки. А уж потом мне пришлось жить у родителей - от них быстрее было ездить в госпиталь каждый день. Пока я еще у себя жила - мы познакомились с Володей Звонаревым и быстро подружились. Во мне сразу забрезжила надежда на очередную романтическую историю - Володя знаменитый писатель и художник, вот думаю - теперь я Ирке докажу, что моя идея насчет "Нашей Ахматовой" - полностью работает. Тем более, Володе страшно понравились мои песни. Тем более, я была похожа на его жену Аришу - которая сама-себе - живая легенда и "Наша Ахматова". Чем-то мы с ней смахиваем друг на друга чисто внешне - все какие-то неясные цитаты из Гойи - длинный нос, каштановые локоны и узкие черный глаза... Вообшем, как и в предыдущих случаях - мне казалось, что есть верный шанс. Нужно только слегка привести в порядок здоровье. Плохо было то, что болезнь моя гнездилась вот именно в том самом месте, без которого в телесной любви - не обойдешься. Попадаются, конешно всякие распутники, содомиты и прочие ПИДАРАСЫ, которые отлично обходятся разными другими частями тела, но я - порядошная Бедная девушка все же привыкла заводить романы по старинке, имея в своем распоряжении - какую-никакую, но все же... Кроме того, по мере развития восстановительных работ, производимых госпиталем - мой организм - день за днем разрушался, и я довольно быстро пришла в полную телесную негодность. Володя как раз за это время успел в меня влюбиться и обо мне возмечтать. Пока я жила у родителей, он переселился в лофт и занял, пустую алешину спальню. Там он мирно писал картины - готовился к выставке. Иногда родители привозили меня с ним повидаться, но в основном наше общение происходило по телефону. Когда курс лечения кончился, и ездить в госпиталь больше было не нужно, Володя стал убеждать меня вернуться обратно в лофт. Ты же знаешь, Коля Решетняк знаток альтернативной медицины, микробиотики и всяких других японских штучек. Это то, что тебе сейчас нужно. Мы с Колей тебя в два счета поставим на ноги. Я поменял билет. Буду тут еще два месяца. За пару недель мы с Решетняком поставим тебя на ноги, а потом - ВСЕ будет! И вообще - гулять, в кино ходить, как положено. Концерт митьковской песни устроим... Звучит здорово. Вообщем привозят меня в лофт. На попечение Володи. Ну, радиация - она и есть радиация. Волосы лезут пучками. Совсем, действительно не вылезли - но по всей голове просвечивают пустоты. Есть - я не могу ничего. И даже когда я ничего не ем - все равно рвет непрерывно. И понос - тоже неизвестно с какого херу. Ходить я естественно тоже не могу. Но и сидеть не особенно. Говорить тоже почти не могу. Я все время на обезболивающих таблетках. Потому что все внутри пожжено и все время боль. От таблеток - она не острая - ноющая. Но все время. И вот тут я обнаруживаю две последние вещи, которые остаются в человеке, когда тело уже почти сошло на нет - сексуальность и чувство юмора. Об этом писали. Гесс - комендант Освенцима все поминал эту странную особенность человека в своих знаменитых мемуарах. Поражался, считал это чисто еврейской особенностью, глупости - это было и с поляками и с цыганами... и с немцами было бы, если бы им предоставили такую возможность... Вообщем когда я не плачу, а плачу я очень много, я пытаюсь веселиться. Или мечтаю о Володе. Упражняюсь в остроумии. У тебя со Звонаревым роман? А то! А как ты умудряешься? Что ты хочешь сказать? Что я не могу ходить, сидеть, разговаривать и вообще могу только лежать в темной комнате на спине? Но для романа - женщине единственное, что нужно - это ЛЕЖАТЬ В ТЕМНОЙ КОМНАТЕ НА СПИНЕ! В ответ - полное веселье и хохот. О том - ЧТО у меня внутри - народ не знает. Знают только, что лежу в лежку с поносом и рвотой. Моя репутация Знаменитой Бляди - растет и крепнет. Старец Алеша, теперь вот - Звонарев. Я - местная Мессалина. Здорово... Решетняк принес две книжки. Одна по микробиотике. Володя каждый день готовит бурый рис. Дико сложным правильным методом. Постепенно я начинаю есть. Туалет у нас далеко в коридоре. Теперь уже нужны два ведра. Чтоб не так часто таскать их в коридор. Володя по-прежнему пытается писать картины. У них митьковская выставка на носу. Ну, как? Как ты чувствуешь, у тебя там заживает? У меня там - ДЕВСТВЕНОСТЬ. Это - сокровище, между прочим. И я сильно подумаю о том, кому его отдать. Я где-то читала, что девственность можно и продать неплохо... В госпитале - мне выдали на прощанье две длинные коробочки. Вот это - вам. МИДИУМ и СМОЛ. Это надо вставлять два раза в неделю. Сначала по две минуты, потом по четыре. А впоследствии - три раза в неделю. По пять минут. В коробочках лежат пластмассовые штучки, похожие видом и размером на стеариновые свечи. Только конец закруглен. То есть я должна вставлять эти пластмассовые хуи... Медсестра испанка смеется. Больная, перестаньте меня смешить! Это не то, что вы говорите. Это - вот читайте: РАСШИРИТЕЛЬ ВАГИНАЛЬНОГО ОТВЕРСТИЯ. Размер - СМОЛ. Второй - МИДИУМ. Маленький, значит и средний.... А чего это так? Чего большой-то не дали? ЛАРДЖ который? Вы сначала попробуйте с этими. Если вам понадобиться ЛАРДЖ, приходите. Мы выдадм. Однажды я попробовала - который СМОЛ - он не входит даже на пару сантиметров. Нет уж, лучше об этом вообще не думать. Как будто я русалка. Которую еще и рвет непрерывно. Беременная русалка с токсикозом... но если русалка - как она тогда беременная? Все, это я брежу. Но думать о плохом - нельзя. Вот вторая колина книжка. ДИАГНОСТИКА КАРМЫ. Доктор Лазарев. Доктор Лазарев - он, конешно моего поля ягодка - нормальное питерское ебанько. Но ебанько он - в нужную сторону. И я ему верю! Он пишет, что моя болезнь - от обид. И еще от презрения к мужчине. Сильной женщины к слабому мужчине. Ничего такого мне больше нельзя, иначе я опять заболею. Звонарев - мужчина не то что бы слабый, но какой-то бесхозяйственный. Опять же он в чужой стране и плохо изъясняется на местном наречии. Что ты принес! Я же тебе сказала - УКРОП! А это - ПЕТРУШКА! Откуда я знаю, как ОНИ называются по-английски? Зачем? Там супермаркет! Идешь и берешь! Откуда я знаю, как ОНИ выглядят? Ты укропа не видел? Видел! Нарезанный... сверху на картошке. Или в супе... Ужас какой! Бедная Ариша! Вот смотри - вот Доктор Лазарев пишет: Презрение к мужчине! Ты своей бестолковостью добьешься. Доведешь меня до того, что опять почувствую Презрение к мужчине. И вся моя болезнь вернется! Дай бумагу, я тебе нарисую укроп... Вот, иди и без укропа не возвращайся! У Звонарева плохо получается быть сиделкой, кухаркой и горнишной. Он привык быть сначала работником котельной, а потом уж сразу - Гением Русской Культуры. Кроме того - он бывший алкоголик и привык, что главный больной в доме - это он. А тут - все наоборот. Володя мужественно таскает эти ведра и переносит мой тихий плач. Но с хождением в магазин - полный завал. А между тем все становится не лучше, а хуже. Начинается кровь. Она льет - как из ведра. И в ведро! Потом уже Ирочка прислала мне из Ниццы - еще одну японскую книжку, и там я наконец прочла, что так и должно быть. И все это не страшно и значит, что болезнь ушла. А тогда... как же это было страшно! По крайней мере, первые два раза. А всего было кажется - пять. Сначала два часа. Потом - три. Четыре. Последний раз - семь часов подряд. Первый раз мы поехали в госпиталь. Мне все казалось, что я жертва врачебной ошибки. А они - ничего не говорят - эти улыбчивые американские врачи. Они говорят: - Мы вас вылечили от рака, а от последствий лечения - это не к нам. Есть другие врачи. Тут уж можно и альтернативную медицину. Никакой альтернативной медицины БЕСПЛАТНО - не бывает. Моя бесплатная альтернативная медицина - Коля Решетняк. Он находит в книжках разные рецепты - а Звонарев их на мне проверяет. ... Володя сидит напротив меня и чистит редьку. Редьки должно быть очень много. Так сказал Коля - редьку потом надо натереть и обернуть меня ею. Это - ДЕТОКСИНИЗАЦИЯ организма. По- простому - должно выгнать всю дрянь, которой меня нафаршировали за это время. Звонарев чистит, нарезает, с остервенением трет. Приготовления занимают часа три. Потом все очень сложно - он просит простыню. Нужен хлопок! Решетняк сказал - только хлопок. Никакой синтетики! И плотно завертывает меня в эту омерзительную холодную мокрую кашу. Держать надо часа четыре. Решетняк сказал... Через полминуты начинается дикое жжение. Я ору, начинаю истерически пытаться размотать эту простынь. Редька - клочьями летит по всему лофту. Звонарев - тоже орет (убирать все - ему). Что ты делаешь? Не могу! Жжет! Осторожно! Дай я сам! Ты что потерпеть не можешь? Размотал. Да... не надо было имбирь класть. Коля сказал - что имбирь не обязательно, но лучше положить. Имбирь -жжется! Ты что не знал? Я что для вас - подопытный кролик? Гады... Могла бы и потерпеть ради здоровья... Сам попробуй! И попробую. Чтоб тебе доказать. Володя собирает остатки редьки с имбирем и заматывает себе шею. Честно вытерпел! Минут двадцать жгло сильно, а потом полегчало. Никакой он не слабый мужчина. И вообще чудесный! И почему опять вместо - чего-нибудь - ОБЫКНОВЕННОГО, вот такой ужас? Редька! Кровь! Все это было так обидно! Володя - высокий. Красивый. Самое главное УСАТЫЙ! Усы всегда оказывали на Бедную Девушку магическое действие. На самом деле Великая Октябрьская Революция произошла благодаря восторгу Бедной Девушки при виде усов. Для того чтобы об этом догадаться нужно хорошее знание жестокого романса и городской баллады. Но у меня знание как раз хорошее и сейчас я вам все по порядку объясню. Во всех книжках и мемуарах - проскальзывает фразы типа "кухарка Анюта побежала на площадь - там выступал студент - агитатор" или "горнишная Дуня только что вернулась с площади, где она слушала матроса-агитатора" Теперь представьте себе эту картинку: дедушка мой был революционный матрос-ЕВРЕЙ, но это, все же редкий случай и может единственный, в основном, в балтийском флоте, так же как в черноморском, (этих вы помните по фильму "Броненосец Потемкин") матросы были высоченные украинцы. Ну а уж студент - этот - он ясное дело - еврей. И вот площадь. Стоят кухарки и горнишные - они кто? Они Бедные девушки из деревень ленинградской области - сероглазые, русые блондиночки - та самая "чудь", У таких девушек туманится взор от одного только слова "брунет", герой жестокого романса - ВСЕГДА БРУНЕТ. Без вариантов. В деревенской любовной песне - он может быть беленький, но если уж она подалась в город - ей подавай экзотику. Черный глаз ей подавай и все тут! И вот они стоят. И слушают. На трибуне двое. Два агитатора. Студент-еврей и матрос-украинец. Оба они - жгучие брюнеты. У обоих роскошные черные усы. И самые, что ни на есть, огневые черные очи. У еврея - недостаточно развита нижняя челюсть, но зато у него - кудри. Кудри - это серьезный аргумент в его пользу. Никаких очечков - нет, те, низенькие с коплексом - они стали вождями, они соблазняют не баб на площади, а как раз этого матроса и этого студента - в кулуарах. Так что наш студент - он совсем неплох. И росту он приличного. И голос у него - не визгливый, как у вождей, а изумительный мягкий баритон. И этим баритоном он страстно кричит: ЖЕНЩИНЫ! СЕСТРЫ! ДО КАКИХ ПОР! Ну и дальше соответственно долгая речь о Светлом Будущем, для установления которого нужно сейчас конкретно-реально бежать бить стекла в Темной Булошной. Украинец - почти все время помалкивает. Он, ясное дело, двух слов связать не может. Но время от времени он вступает. Басом - таким - от которого немедленно кружиться голова. У меня даже сейчас кружиться. И опять: БАБОНЬКИ! СЕСТРЕНКИ! СЛУХАЙТЕ! ОН ДЕЛО ГОВОРИТ! У украинца - клеша. Жесткие прямые волосы. Черный чуб... В волосах - как в зеркале видна личность. У свободолюбивой личности - волосы не поддаются воспитанию. Это, или кудри, которые торчат в разные стороны, или вот такие жесткие прямые чубы - торчащие вверх. Их нужно укладывать пивом. Бриолинить бриолином. ( Я свои - всегда пивом укладываю. Это легенда, что они потом пахнут пивом. Они пахнут хлебом и медом - замечательно). Но те - двое - согласны со своими волосами. И время вокруг - для таких волос. Ветер развевает этот чуб, эти кудри - еще до ЗНАМЕН, развевает ВИХРЫ. ВИХРЫ - это почти что - ВИХРИ. В конце представления - оба - поют. Оба они - представители чертовски музыкальных народов. И песни эти - давайте уж через девяносто лет посмотрим правде в глаза - красивые. У них сильная, как хороший рок - музыка и непонятно завораживающие слова: ... ВИХРИ враждебные веют над нами... грозные силы нас злобно гнетут в бой роковой мы вступили с врагами... Это все - классическая стилистика городской баллады. Загадошные - роковые враги. Сладкий ужас. Пятница тринадцатое. Улица Вязов. Тогда не было кино. Не было Простомарии. Были - ПЕСНИ. Жестокий романс. Настина "роковая любовь". И двое на трибуне - ГАСТОНЫ ИЗ ГАСТОНОВ. И что ж странного в том, что романс вышел ЖЕСТОКИЙ? Любовь - РОКОВАЯ? ...А девушки - слушают. Заворожено слушают. И из всех этих речей понимают только ОДНО, что когда будет Свобода-Равенство-Братство - вот эти двое - перестанут задаваться. ПОТОМУ ЧТО ОНИ СТРАШНО ЗАДАЮТСЯ - МАТРОСЫ И СТУДЕНТЫ. У студентов - вообще барышни, а матросы тоже норовят - с Бедными, но Городскими Девушками: маленькие белошвейки, сиделицы в лавках, проститутки, в конце-концов, но - не они, не деревенские! Кухарки-горнишные... Они слушают так, как сегодня слушают Кинчева и Шевчука, Шнура и Чижа... Да, вообщем -то, это и была предтеча рок-концерта. И сегодня Кинчев-Шевчук повели бы девиц куда угодно... Дальше было вот что: они побежали. Побежали, как было велен, в булошную. Побили стекла. А когда полицейские начали их хватать и пиздить, вот тут-то выяснилось, что у этих сестренок - есть братки. Ни хуя они не брунеты. Та же ленинградская область - русые волосы, серые глаза... Вот тут впервые вступает третий - "человек с ружьем". Солдатик из крестьян. Полностью уже измученный, к третьему году войны и полностью достатый. Попираемый всеми. С терпением - бесконечным. Коренное население. Русский человек. До евреев. Мимо татар (не дошли). Мимо туретчины (не дошли). Мимо неметчины (не снизошли). Без ни хуя темперамента. С одним только терпением. Загадошная славянская душа. Города Питера - ленинградской области. Он увидел, что "наших девочек бьют", настоящих - НАШИХ, настоящих СЕСТЕР, и мера терпения, отпущенного ему - кончилась... Дальше всем все известно. Мне кажется, что это началось именно так. Соблазнением. Роковой любовью из настиной книжки. Черными усами матроса и студента. Огневыми очами... Бедная девушка! Ведь говорит же тебе русская песня - жестокий романс: НЕ ВЛЮБЛЯЙСЯ В ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ! ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ - ОПАСНЫЙ... Послушались бы... Что было бы? Чего жалко? Кому чего. Мне больше всего жалко церквей. В Питере. В каждой деревне. Цветаевскую Москву. Сорок-сороков и колокольный звон. Теперь опять звонят. У Захар Михалыча - на Колокольной. На Конюшенной и на Казанском так сильно звонят - зовут к Вечерне в субботу и к Заутрене - в воскресенье. А я - не иду. Стыдно. Идти в церковь - это как просить прощение у бабушки. Этот детский ужас: "Сейчас ты пойдешь и попросишь у бабушки прощения!", потом уже так легко становится - она всегда прощает - бабушка, тогда можно плакать и уткнуться в ее колени. Но поначалу - нет никаких сил - пойти. Ясно, что ты - плохой. Что тебя простят. Ты почувствуешь себя хорошим. Но в середине - заставить себя идти в бабушкину комнату - так трудно. Просто слушаю звон. Молюсь тем, что слушаю звон. Только и надежды, что Святой Никола - внучку русского моряка - никогда... Кончилось башлачевское ВРЕМЯ КОЛОКОЛЬЧИКОВ. Звонари больше не валяются пьяные. Все при деле. Они наверняка не только в небо звонят - Богу, и не только вниз в город - "идите молиться!", но и между собой переговариваются этим звоном. У них - свой цех. Никогда не видела ни одного звонаря. Вот такая чудесная фамилия досталась Володе. Звонарев. И черные усы! Раздевайся! Что? Я лежу как обычно в темной комнате. Входит Володя и говорит - такое. Я потрясена. Впервые в этой книге кто-то вот так смело, решительно - можно сказать напрямую... от неожиданности я даже забываю об отсутствии... И даже приподнимаюсь на постели. Ух ты! Неужели? Только КАК ЖЕ? Чего раздеваться? Я тебя сфотографирую. Мне надо написать еще пару обнаженок. Я уже две Ариши тут продал. Мне надо сделать еще парочку. Позировать? Ты с ума сошел? Не смогу.... На секунду! Я тебя щелкну. Напишу с фотографии. Я стаскиваю рубаху. Две фотки. Одна - на диване. Лежа. другая - Стоя. Я смотрю в зеркало. На самом деле - красиво. Это уже где-то посредине между Гойей и фильмом "Обыкновенный фашизм". Волосы торчат вверх - как раз вихрами. Губы белые. - Давай я хоть губы накрашу. Красной помадой. Лицо - бледно-зеленое. Вокруг глаз - черные круги. Все это, как раз модный в ту пору - "героиновый вид". В девятнадцатом веке этот модный вид назывался - "чахотошная". Володя нарисовал две картины. Обе они украшают теперь обложку моего Си.Ди. "Бедная девушка", которое он же и выпустил. На Конюшенной и на Колокольной - это Си.Ди. не купишь, а вот на Караванной, в подворотне, стоит, себе на полочке. Картины - ушли, а фотографии у меня остались. Там видно, что мне плохо и больно. А на картинах - Роскошная Блядь с Бантом! Испания и вообще - Роковая любовь. Была еще и третья картина - общая. Я решила, что начну поправляться, если попробую делать что-то интересное и необычное. На подрамнике стояла огромная неудавшаяся картина с очередной Бедной Девушкой, и я выпросила у Володи разрешение, подъехать к ней в кресле на колесиках и немножко ее порисовать. Я переделала девушке лицо и пририсовала к ней Единорога. Потом Володя прошелся кистью мастера и переделал фон из серого, в такой, как мне нравится в бледно - терракотовый. Поправиться мне по-прежнему не удавалось, но картина вышла - вот такая картина, о которой я мечтала всю жизнь. И по-настоящему про меня! Володя написал сверху по письменному "Девственница прощается с Единорогом". ...Это я с Алешей - безнадежно любимым навек прощаюсь - сейчас он ускочит от меня в лес, откуда пришел... Я повесила эту картину прямо напротив кровати и каждое утро смотрела на нее минут пять. Это была такая Утренняя Радость. Эту картину многие торговали, а я ни за что не хотела ее продать. А потом деньги кончились совсем в очередной раз, а тут мой любимый друг раввин Марик - просто влюбился в нее. Тем более - он друг. Тем более - он дал цену. Тем более - деньги кончились. Вообщем согласилась. По крайней мере, думаю, буду часто приходить к нему в гости и смотреть на нее. Купить он ее купил - а увезти не смог - она не влезла в его багажник. Я обещала проверить багажник Саши Когана, который жил со мной в лофте в ту пору, и если влезет - привезти. К Когану она тоже не влезла, и мы ее, пока суть да дело, водрузили обратно на стенку. Я просыпалась теперь каждое утро, смотрела на нее и расстраивалась, что вот Марик не сегодня завтра договориться с каким-нибудь Вэном и ее увезет. И так мне стало грустно, что я решила нарисовать себе еще одну - точно такую же. Самое сложное заключалось в том, что картина была огромная и квадратная. Но я побродила по нашему зданию - по всем подвалам и помойкам вокруг, подрамника такого большого не нашла, но нашла - набитую на рейки фанеру. Сантиметров на двадцать покороче. Села и нарисовала! А что не нарисовать то? Я уж тогда совсем здоровая была. Точно такую, только поярче немного. А дальше - вот что было. До Марика к этой картине Мишка Кроль приценивался. А тут он опять позвонил, узнать, не передумала ли я. Да продала я ее. За МНОГО денег. И вообще... близкому человеку. Он - цену дал. А себе копию сделала. Понятно. А копию ты продать не хочешь? Так это уже не Звонарев будет. Это я. Написано "Джей.Би." Понятно. Ну и продай мне за НЕМНОГО денег. Мне просто она очень нравится. Вот именно. Мне тоже. Ты себе еще нарисуешь. Ладно. Только привезите мне ее. Адрес записывай. Брайтон... Тоже Брайтон? Что "тоже"? На Брайтоне живет Марик - как положено пастырю, живет в гуще паствы. И вот поэт Саша Коган - некрупное двуногое, везет меня лису.... Сашка скажи честно - я сегодня жутко плохо выгляжу? Как друг, скажи! Честно говорю, как друг - ОЧЕНЬ плохо ты никогда не выглядишь. Даже в самые неудачные дни, лисьего в тебе все же больше, чем женского, а это уже красота... ... За дремучие боры, за высокие горы, по Оушен Парк- Вей в город Бруклин. Постепенно я понимаю, что мы едем туда же, на ту же улицу. Потом становится ясно, что в тот же дом - роскошный кооператив с видом но океан. Одна улица, один дом, и конешно они знакомы. Какая хуйня... Неэтично. И самое ужасное, что когда мы с тобой понесем эту дуру к дому через улицу - нам встретиться Марик. И он обрадуется, решив, что это мы ему ее приволокли! Кошмар! Что я скажу? Коган смеется. Да это было бы забавно. Слава Богу, так бывает только в комедиях. Вот имено. Мы паркуемся, тащим эту картину по улице к дому, и через минуту к нам бросается Марик. Он как раз в это момент шел с работы по улице. На дворе вторник. Три часа дня Марик - раввин на похоронах и свадьбах, человек глубоко ненормированного рабочего дня.... ...Коган останавливается на проезжей части и смотрит на меня нехорошим взглядом.... Ребята! Вы ее привезли! Класс какой! Значит в сашкину, она все-таки влезла! Это не она... В каком смысле? Дальше очень грустно описывать. У меня делается истерика Имени Нечистой Совести. Я честно рассказываю всю историю, плюс небольшая искусствоведческая лекция и краткий курс "вступления в основы этики" - это я уж явно говорю самой себе: Твой - оригинал. Масло, холст, Звонарев. Ценная картина. Инвестинг, понимаешь, капиталовложение. А тут - фанера. Акрилик. Копия. Видишь, написано "Джей. Би.", а на твоей "Ве.Зе." написано. С точки зрения этики - нет ничего страшного. У тебя оригинал, у него - копия. Разная ценность и разная цена. Я не понимаю, как вы могли в одном доме оказаться! Саня, неси ее назад! Не могу! Перестань. Все нормально. Ты мне все объяснила. Странно конешно вышло. Да нормально все. Саня, неси ее, куда нес. Неси ее спокойно. Назад ее неси! Саня, неси ее в дом спокойно! Ребята, я ее вот тут у лифта пока оставлю. Я пойду кофе попью. Я подойду типа через полчасика. Подожду тебя тут в холле. Саня - нервная еврейская рыбка, вплывшая в лошажью кроватку, после отъезда Звонарева. Он поздний ребенок и таких сложноэтических наворотов выносить не может. Какое счастье, что я все старательно - всеми силами, пытаюсь натянуть себе, хотя бы четверку по поведению и написала на СВОЕЙ КАРТИНЕ "Джей.Би.", а не "Ве.Зе.". это было бы совсем удачно. В результате, Кроль выслушав всю историю - просто послал меня ... обратно в Джерси-Сити. В очередной раз стало ясно, что фанера, она и есть фанера. А мечта, просыпаясь смотреть на эту Девственницу с Единорогом - все равно не сбылась: Лебединый коврик можно таскать взад-вперед по миру, можно и холст свернуть в трубочку, но фанеру полтора на полтора - не потаскаешь. Придется Поле смотреть на эту картину. И Марику, хорошему другу. ... Кровь - тоже из страшного превратилась в смешное. Сначала в госпитале делали переливвания крови. А потом одна Бедная девушка надоумила меня, что надо ПРОСТО есть черную икру. Много черной икры. И кровь сама восстановится. Ну, в конце концов - можно и красную - но это будет дольше. Красную икру купили, и Звонарев уговаривал меня ее есть. Как в "Белом солнце пустыни". С ложкой в руках. - Ешь! - Не могу. Гадость! Она рыбой пахнет! -Ешь, тебе говорю! У меня билет - уж через неделю! А ты так и не выздоровела! Ешь, может еще подымешься! Это уже что-то из жизни лошадей. Из бабелевской "Первой Конной": "- Ежели он подымется - то это конь...." -Ешь! - Не могу! Тошнит... Голодная поэтэсса - которую умоляют съесть ложечку красной икры... Володя уехал, так и не поставив меня на ноги. Я потом еще месяца полтора провалялась - вот так - пластом. И даже когда боль прошла, и малокровие прошло - все равно не знала - как встать - отвыкла. Потом меня Бедная девушка - поэтэсса Ира Машинская научила как вставать. Нужно придумать что-нибудь интересное. Я когда-то болела целый год и вот также потом не могла. И попросила отца купить мне пишущую машинку... Мне выдали пенсию по болезни, и я попросила соседей - купить для меня маленький ксерокс. Издательство "Джульетта и Духи", уже существовало, но ксерокса - своего - не было. Вообщем я подъехала к столу на этом своем инвалидном оффисном кресле и стала делать книжку. Не помню - какую. Наверное, был такой отходняк после всех этих таблеток, что плохо соображала - какую. Да и неважно. А Звонарев - точно проходил в моем лофте, альтернативную службу - по всем правилам - санитар в госпитале. Да и роман наш - это чистой воды - АЛЬТЕРНАТИВНАЯ СЛУЖБА. Все в той же любовной армии. Потому что любовь - она много где бывает... Нет я совсем не против счастливых спортивных молодых людей, которые ищут любви ТОЛЬКО в человечьем мясе, храбро спускаются за нею в Пещеру Вагины или мужественно взбираются на Пик Фаллоса. Конешно, это правильно, и конешно там - тоже любовь. А я просто рассказываю о том, что есть еще множество мест, где она гнездиться потихоньку. Кто-то высыпал ее однажды в мир, опрокинул как коробку спичек или леденцов. И теперь мы ползаем на коленях - собирая... А в русской армии Альтернативную службу все же ввели. Совсем недавно. И все ругаются. Четыре года и не дома. Четыре года - это конешно долго. И опять же - я - мать дочери, а не сына. Но если раньше я могла сказать точно, что ни за что сына бы не отдала в армию, то теперь не могу. В Альтернативную службу - служить вот так, - может и отдала бы. В госпиталь. В Санитарный поезд. В Санитарном поезде служил Вертинский. Это - служба. Кровь, грязь. Ведра. Но невозможно считать эти годы - выкинутыми из жизни. Каждая минута, когда ты помогаешь больным и сирым - она не зря. Там тяжело в госпитале - я однажды работала - полгода. Физически тяжело - надо переворачивать. Мыть. Но для души - что же может быть лучше? И эти мальчики - они там хуже не станут - вот ведь что ужасно в армии - разрушение души. Разрушение - опускание - петушение. Потому что надо взять людей - не могущих убивать и сделать из них - могущих. Я все понимаю, но вот - такая армия должна быть наемной - однозначно. Это - без меня. Без моего метафизического сына. Я совершенно не верю в то, что завтра - вражеский сапог... и так далее. А госпиталь - это госпиталь. Даже если и четыре года - четыре года служения - милосердию... - Иди ты, Юля, на хуй со своим метафизическим сыном! Мы - своих физических... Так скажут все мои подружки - Бедные девушки. Все равно. Я считаю, что Альтернативная служба - это альтернатива. Некий третий путь. Иногда у мальчиков бывают еще и отцы. И они боятся, что вырастет "маменькин сынок". Да я и сама не люблю маменькиных сынков. Мои - кавалеры - они вон все прошли эту кошмарную армию. А лучше бы - госпиталь. Нет, в госпитале маменькиным сынком не останешься! Одна из моих песен так и называется: ГОСПИТАЛЬ. ... Алеша уехал, а тут как раз январь наступил. Я сидела на диване и думала о деньгах. Ну, что вот сейчас придет дворник Шамир и попросит заплатить рент за весь год. Потому что мы весь год - не платили. Там что-то случилось, и нам ни разу не пришел счет. Долгу было уже тысяч семь, а денег в банке - баксов, эдак семьдесят... да еще Алеша уехал. Я думала о деньгах и о поэтах. Даже не только о поэтах - о всяких писателях, художниках - сколько же у них в письмах всегда - о деньгах! От Пушкина до Ван-Гога. Бесконечные долги. Прокрадыванье мимо квартирной хозяйки. Попросту голод... и какое я имела право связаться с Алешей? Я что - из таких женщин? Которые Жанна Эбютерн? Или Вера Набокова? Которые могут вязать шапочки? Или стучать на машинке в конторе с девяти до пяти? Нет, это не я. Я не такая Бедная девушка. Я - лентяйка и эгоистка. И жили мы так хорошо и спокойно, потому что нам ни разу не пришел рент. И зарабатывать нам с Алешей надо было только на Курицу, Яблоко и стаканчик "Пушкина" в баре на углу. И можно было ходить к старой армянке, брать текстиль и дома не, напрягаясь, рисовать. А вот сейчас придет дворник. Алеша уехал, денег нет. Вокруг - лофт - мастерская с его скульптурами. Господи, ты ж говорил - "не бери на себя, чего не можешь". Господи, что же мне делать? Что же мне делать, Алеша? Вспомнила алешины стихи про Пушкина - самое начало: ...А я - пустое дело гневаться Хотел и думал рассердиться Но что-то сердце нынче ленится И чувству в такт не хочет биться... И стала Алеше отвечать: А ты - пустое дело гневаться Хотел и думал рассердиться Но вместо бляди - вышла девица, А вместо бандерши - сестрица С таким венцом как на коришневых Войны германской фотоснимках С таким лицом, что тело лишнее Когда снимаются в обнимку Тут вместе - писаря и гении А Бог забыл очки в кармане Идет германец в наступление Ему не важно, он - германец. Он был тогда в атаке газовой Он был еще на черной речке Прикрыт гандоном одноразовым От нашей кожи человечьей А тут не тыл, тут только госпиталь Тот, полевой, где нету морфия А он - живой, ты слышишь, Господи? Хоть ты его заждался, мертвого. Они - от Байрона до Пушкина Идут встречать собрата нового Чертог горит, и стынут кушанья... А он - живой, да забинтованный. Да, он живой, ты слышишь, Господи? Он выжил по недоразумению. Знать писарь - в Рай, а этот в госпиталь... Идет германец в наступление. Идет германец - не качается, В медвежьем шлеме с песьей мордою. А у меня - бинты кончаются! И доктор пьян! И нету морфия.... Все любят эту песню. И называют почему-то "Германец". А она вовсе не про германца, а про госпиталь. На следующий день дворник и вправду пришел. Он сказал, что в конторе потеряли ящик с бумагами. Мы и еще человек десять. Никаких долгов, но если я согласна немножко заботиться о нем... Двести и не копейкой больше! (НАСТОЯЩИЙ рент был шестьсот). И даже не обидно было давать эти двести. У дворника - три дочери на выданье. Так мы все прожили еще четыре года. Я за это время успела издательство организовать. Когда рент такой крошечный, (для Америки - это крошечный) - можно столько всего сделать... Жалко только, что Алеша - главный герой этой песни - уже не мог вернуться обратно в лофт. Вот что с ним произошло. Жили мы мирно и счастливо почти год, а через год Алеша собрался в Париж - навестить родных. Собрался на месяц, а вышло - навсегда. Американцы не впустили его обратно за Злостное Нарушение Визового Режима с Особым Цинизмом. Выяснилось, что он просидел в Америке супротив своей визы целых шесть месяцев. Это, конешно - беспередел. Сашка Бродский - просидел лишний месяц, и его простили, тем более у него тоже была справка что - гений (от Галереи Фельдмана). А Старец Алеша - шесть месяцев, без ни хуя справки - не простили его. Все вышло то из-за хорошего знания английского - Алеша понадеялся на него и прочел в своей визе, что она - на год. А там было написано, что на полгода, просто можно воспользоваться этими полугодами в течение года. Как я убивалась - не буду рассказывать. Звонила президенту Клинтону, ( с заместителем его Гором разговаривала!), ходила к народному депутату Фернандесу на прием, справки, что Алеша гений взяла - у Барышникова, Евтушенки, Растроповича. Еще у Вовы Радунского - потому что он художник американской детской книги и его показывали в передаче "Улица Сезам". Алешу все любят - все с радостью справки дали. И батюшка наш - отец Михаил написал, что Алеша - БЛАГОНАМЕРЕННЫЙ. Один только Эрнст Неизвестный почему-то отказал. Я эту папку всегда с собой носила. иду однажды - навстречу Эрнст. С собачкой гуляет. Я к нему. Голубчик, как я Вас кстати встретила! подпишите, что ль справочку! Не могу. Как же так? Он ведь товаришь тебе! Гляди, пропадет парень ни за грош в Париже этом. Сказал - не могу! Я уж семерым подписал. На меня Налоговое Управление наехало, говорят, что-то много ты развел русских гениев, лейтенант Неизвестный Эрнст. Так и не подписал. А в атаку первым вставал из окопа... Неужто американское Налоговое Управление пострашней немецкого танка будет? Или просто возраст... Явилась я в Париж с полной папочкой справок, что гений Алеша - не помогает! Уперся подлый господин Ларри Гольдберг - посол, нет, говорит и все! Мое слово - последнее. Ах ты сволочь! Ладно, Ларри Гольдберг, я тебя за это исключаю из евреев и из жидов тоже. Как Пашу Лунгина. А закон, оказывается во всем мире один - если посол чего скажет - ему никакой президент - не указ. Его слово - вправду последнее. Уж сколько за Алешу бились. И Фернандес-депутат, и Гор и Клинтон - лично просили: Брось Ларри, верни Алешу. Ведь ясно ж написано - ГЕНИЙ. Тем более баба убивается. Отказал! Так до сих пор Алеше в Америку и нельзя. И в Россию нельзя! У нас теперь закон - как во всем мире. За что боролись та? Сколь Путин - не проси, не уговаривай: Дозвольте въехать на Родину гению русской культуры! Министры отвечают - нет, и все. Потому что и тут Алеша тоже неправильно какие-то бумажки заполнил. Ну, бюрократ - он, известное дело, всегда любого человека за бумажку продаст, но раньше - наши то - они то хоть БРАЛИ! А теперь честные-неподкупные не хуже чем в Америке. Вообщем на сегодняшний день - весь мир открыт перед бедным Алешей, хочешь в Израиль езжай, хочешь в Австралию, но в две стороны ему дорожка заказана - в Америку и в Россию. вернулась я в Джерси-Сити ни солоно хлебавши. Там уж ответ запоздалый от Фернандеса, ничего мол сделать не могу. Поубивалась я еще немного и снова поехала в Париж. Сняла себе маленькую мансарду под крышей. Буду, думаю, жить в Париже, хоть изредка на Алешу да глядеть. Поглядеть мне на Алешу каждый день удавалось. Он сидел в подвале со товарищи - чистый Стенька Разин. Товарищей человек десять - все как выпьют - есть хотят. Не буду ж я одному Алеше - курицу при них подавать. А денег нет - деньги все, какие есть - пропивают. Тогда я пришила к своему пальто специальный карман-мешок - изнутри, приду, бывало в магазин, возьму эту курицу, суну за пазуху - она раз - и проскользнет в карман. В Париже - из русских много кто ворует. И даже книга есть такая "Как я воровал в Париже". Только все шмотки воруют в дорогих магазинах. Ну, может еще духи. А у меня - КУРИЦА. Точная иллюстрация к выражению -" И грех и смех." С ЯБЛОКОМ легче было. Это уж меня научили. Приходи на рынок к закрытию и бери, сколько хочешь, яблок и любую другую овощь. Все почти хорошее. Я с тележкой ходила. Первый раз стыдилась туда идти, думала, там только нищие будут. Воровать не стыдно, а просить подаяние или собирать еду с помойки -стыдно... Странно в мире все устроено... Прихожу, а там - куча людей. Ну, понятно многодетные нелегалы - арабы, африканцы, китайцы. И белые французы - старики и студенты. Меня все за студентку и принимали. Хотя старики и студенты - с мешочками, а я с тележкой, как нелегалы. Там то у Алеши - тоже нелегалы - все как есть - без правожительства. Точно как моя бабушка в Ленинграде в Дореволюцию. Я с морячком одним поссорилась, (он мне мешал курицу резать), рассердилась и, в сердцах, ему говорю: " Я вот счас этим ножом куриным, прирежу тебя, к ядреной матери, выкину на помойку, и никто ж искать не станет, потому как ты беспашпортный!" Он обиделся смертельно и все потом спрашивал, как же у меня язык повернулся ему такое сказать. Да уж... ему это не смешно. И бабушка вряд ли оценила бы такой юмор. Опять - ЖИДЫ. Они и словом этим не пользуются. В смысле тамошние антисемиты. Не любят каких то- абстрактных удачливых ЕВРЕЕВ, которые - Коренное Население. В Питере, в Париже, в Нью-Йорке. Аппер Ист-сайд и Союз Журналистов... А жиды - это всегда - те, которые без права жительства, и по земляному чувству языка - эти ребята в подвале не пользовались таким словом. А я кормила их курицей и ругалась на всех подряд. Внутри меня уже была болезнь. Две вещи меня от смерти отвернули - испанская кошка и американский мюзикл. Мюзикл был "Эвита". Про жену аргентинского президента Перона. Помните? Мадонна играла. "Донт край фор ми, Аргентина..." Там она взяла и умерла. Именно от такой болезни. Такая болезнь от страданий бывает. Настрадалась, нанервничалась из- за своего Перона, - там у них были перонисты, антиперонисты - то его в тюрьму, то его из тюрьмы... заболела и умерла. Перед смертью вышла на дворцовый балкон - народу последний раз показаться и говорит: -Не плачь по мне, Аргентина! А народ - плачет! Потом тело ее, убранное цветами, в мавзолей положили. Так этот мюзикл кончается. Наша Русская Эвита тоже умерла. И тоже от страданий. Я видела в телевизоре, как она после путча сходила по трапу. С внучкой. Можно себе представить, как она провела эти три дня. С такой же верой, как у моей мамы, что ЭТИ люди способны на все. Причем было не вполне ясно, какие люди, но ясно что ЭТИ. Не нужно иметь большой фантазии, что бы представить себе как эти люди, да и не они, а так, последние у их, перебравшие лишнего, шестерки, да и не для чего - уж при первом предупреждении ясно, что все ВСЕ подпишут - внучка, а уж так просто невзначай, взяли например да отрезали ей ухо. Или ногу. Я уж писала о том, что душить младенцев - чрезвычайно увлекательное занятие - малодоступное, когда жизнь идет по Законам Мирного Времени, а уж как война, то всегда найдется любознательный исследователь, на предмет - что чувствуешь, отпиливая ребенку ногу. Развалилась страна! Тысячи внучек... Нет, это другая книжка. О любви к Империи, много кто писал. И хорошо писали. Киплинг, например. Да много хороших книжек: "История Великой Империи Дзынь". "Записки японского императора". "Упадок Рима". "Страдания по Империи". Все МУЖЧИНЫ, КОТОРЫЕ МНЕ НРАВЯТСЯ - СТРАДАЮТ ПО ИМПЕРИИ. Оно, конешно понятно. Я уже выучила, чем империя была хороша. Там был - ОГРОМНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ. Еще бы! Да и я бы на их месте - тоже страдала по империи. Но на своем месте - я только по любви страдаю. Раньше в Питере - вокруг меня была Империя, а внутри у меня был... Гастон в лаковых сапожках, и выходило, что мне при Империи - хорошо. Потом в Америке - вокруг демократия была, а внутри то - никого - вот и плохо было при демократии! А сейчас я опять в Питере. Никакой империи. Вокруг - Развалины Империи, которые для приличия называют - Молодой Демократией. Внутри... Захар Михалыч и опять - хорошо. Вообщем мне кажется - что вокруг - неважно. Просто если например, такое погружение в ВОЙНУ, что всех вокруг поубивали, или например, такое погружение в ДЕНЬГИ, что про любовь вообще все забыли - тогда Бедная девушка остается без никого внутри и тогда - нет ничего хорошего. А что касается тысячи внучек - то это взвешиванье детской слезки - у кого больше потянет - любимое развлечение политиков, редко кто выходит на трибуну без ведра детской слезы. Некоторые готовы и выплеснуть это ведро ради своей идеи. Помню, какой-то журналист все цитировал какую-то татарскую даму, которая сказала, что не пожалеет крови собственных детей ради свободы ее народа. Он писал : Интересно, что же она способна сделать с чужими детьми, ради свободы своего народа? Да, она сильно выразилась. В результате, она всех так перепугала, что все по-мирному решили. По крайней мере, из этого случая ясно, что детская слеза лучше работает в сочетании с дрекольем в руках и пьяным рыком: Да мне, блин по хуй! Уйди, Федор Михалыч, уйди от греха, РАСШИБУ!!!!!!!! Вот так, собственно и выступила изящная восточная женщина. А порешили все - миром. Бывает и так. Я побольше верю политикам, которые поменьше пиздят о детях. Евреи - МОИ очень любят детскую слезу поминать. И они же - неугомонные, вьедливые евреи, (антисемитская формулировка) с их тягой к излишнему знанию, раскопали всякие бумаги военных лет, переписку из которой ясно, что кого-то все же откупали, за спиной у Гитлера - откупали на жизнь. Сами евреи из Америки, Австралии, Палестины. Немного знаменитостей. В основном - молодых юношей и девушек. Но не детей. Куда их - детей этих? Кто их будет поить-кормить? На хрен они нужны? И все они правильно делали, стараясь сохранить - Народ. Остатки Народа. Писать об этом трудно, а уж вслух сказать - вовсе невозможно. Может и знать это - ненужно. Но я - знаю. И не хочу ставить в голове заслонку. Французы тоже замечательно отличились: в каком-то предместье под Парижем, сначала забрали только взрослых, а дети - вот такие - маленькие, черненькие, чужие, невоспитанные дети - беспризорные бегали по улице. И благонамеренные буржуа написали бумагу - прямо в Гестапо - приберите, мол детишек - детишки должны находится рядом с родителями. И этот вечный теперь ответ - "Мы не знали куда их повезут". Но в соседнем предместье - ТАКИХ детей - прятали. В подвалах. В католических монастырях. Кто-то прятал. И было это - после Польши. После Чехословакии. Все уж все знали. Дети - не нужны. Мидл-классу не нужны - Чужие дети. Политикам - никакие вообще дети не нужны. То есть живые и веселые. Ясно сказано - нужны - ДЕТСКИЕ СЛЕЗКИ. Кровь - тоже нормально. Честный из них тот, кто при попытке произнести слово "дети", крикнет как в старом анекдоте : "Гусары! Всем - молчать!" В этой книге - тоже не нужны никакие дети. Эта книга - не про детей. Она про Яблоки, Куриц, Пушкина и Бедных девушек. У Довлатова в "Иностранке" есть замечательные слова. Там героиня - Маруся Татаренко отвечает ухажеру-диссиденту, что не может пойти на митинг в защиту жертв политических репрессий, потому что должна забрать ребенка из детского сада. Он ей говорит, что если каждый будет думать о своем ребенке, то мир рухнет в тартарары. А она отвечает, что ей, мол, кажется, что наоборот, если каждый будет думать о своем ребенке - то все в мире скоро наладится. Я тоже так думаю. А у бездетного человека всегда найдется Ребенок Двоюродной Сестры. У Егора Летова есть душераздирающее произведение о каких-то мифических Врагах, которым, помимо дежурного набора пороков вменяется в вину еще и повышенная любовь к собственным детям. Похоже - что это о евреях. Идиома - как негритянское чувство ритма. ЕВРЕИ ЛЮБЯТ СВОИХ ДЕТЕЙ. Не так сильно, как тебе кажется. Хорошо, что ты не читал этих бумажек - переписку с немцами во время войны. И слава Богу, что тебе, мудаку, никогда не придется составлять такие бумажки и решать такие вопросы - кого вынуть из смерти - стариков, молодежь или детей? И предку твоему не приходилось, потому что татары брали - не в смерть - в Полон. Тоже хорошего мало - и сидел наверное князь, решал, подсчитывал. Бабы голосили - как всегда, ясное дело, в первую очередь детей сдавали - что с них толку? Поэтому девочка из песни - из той про "дуван дуванили" - она "семи лет во полон взята", а мать - в тот раз дома осталась. Но только история - другая. Не столько во времени поближе, сколько похуже... Про детей, это ты зря. Потому что дети - ВСЯКИЕ НЕ НУЖНЫ. И, гусары, молчать! А то можно запросто по очкам получить, несмотря на то, что, как сказала одна Бедная девушка - без тебя не полон наш народ, а с тобой - наоборот! Был у нас один, который по моему, пожалел именно детей. Есть такое подозрение. Хотя бы потому, что не говорил слово "дети". Наверное, он был не политик, а шут гороховый. По крайней мере, непристойно сейчас поминать его добрым словом. Сталина - даже почти модно. Ну, понятно, усы и все же некое грузинское обаяние. Опять же война - Победа. Возможность помимо слова "дети", еще и сказать еще и изумительное по звучанию "братья и сестры". А этот что? Слова - сплошь несерьезные - "дрисня", "кукуруза", стучанье ботиночкой - натуральный скоморх. И еще расстрелял каких-то малоповинных ворюг, которые, ясное дело "милей, чем кровопийцы". Вот поэтому я и думаю - что он именно на детях сломался. Вся система - к тому времени уж сталинская, работала - на нормальном - ветхозаветном отсутствии сантиментов. Там же ясно сказано : По детям - ПЛАЧЕТ РАХИЛЬ! То есть - лично ихняя мамаша. Остальным не беспокоиться, оставаться на рабочих местах. Система работала на слезах, крови, оторванных руках и ногах - в том числе и детских, пока не нашелся человек, который перед детской именно слезой - остановился. Не захотел - взять на себя. Человек - полностью деревенский и довольно бабьего вида. Шут, скоморх, по деревенски, по бабьи пожалел. Был ли он хорошим политиком? Я в этом полная лохиня, никогда не пойму. Он правил - такое короткое время. Вынул из смерти столько народу... И осталась золотая шутовская голова на Новодевичьем. Святой Никола, спасибо, ты выдал ему персональную пенсию - хороших детей. Они тоже распространились на два континента, и где-то в дебрях американских университетов живет его НИНОСНКА - милая ученая девочка - сокровище и приданое семьи. И она любит его - как я своих дедушек. Бедные дедушки! ...А что до Бедной Девушки - ей один совет: Береги свое дитя, Бедная девушка, оно никому недорого, кроме тебя. И... НЕ ВЛЮБЛЯЙСЯ В ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ! ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ ОПАСНЫЙ.... С той внучкой - (а никто и не помнит о ней: "Там, что был ребенок, в Фаросе?"), как раз все в порядке. Умерла бабушка. От той самой болезни - перестрадания. Перестрадала. Никто ее не называет "Эвита". Было принято не любить ее. Вся страна смеялась. Выскочка! Райка! Говорит Маргарет Тетчер - "хочу, говорит, сережки - точь в точь - как у вас!" Во - воспитание! Пустили Дуньку в Европу! Ишь - сережки ей подавай! Как у самой Тетчер. Ишь - ножки - то показывает! Туфельки-шарфики! НА ДЕНЬГИ НАРОДНЫЕ! Может не вся страна? Мне она нравилась. Тем что - СЕРЕЖКИ, ТУФЕЛЬКИ, ШАРФИКИ. И что после Аликс - ( а уж ту- то ненавидели! А теперь все деток ее поминают) впервые - Женщина. Бедная девушка. Первая наша - леди. И не Дунька она, а Элиза Дулитл. С нее и началась вся эта "техника мягкого ввода" - возрождение российской Бедной Девушки из простых. До сих пор не могу привыкнуть. Иду - сзади разговор: "... А в субботу к нам сельдь должны завезть. Я себе возьму и другим раздам..." - ну и представляю себе что-то такое - из Галича. От чего плакать хочется. А что еще может быть в рыбном отделе? Повернулась - идет себе бычок - качается, а с ним под ручку... Я ее даже узнала - я ее вижу каждый день в этом рыбном. В халате и нарукавниках. Узнала потому что - портреты рисую с детства и у меня память на лица. Потому что эта Золушка превратилась - в НАСТОЯЩУЮ ДЕВУШКУ ИЗ ЖУРНАЛА. Не в Тетку из Торговли, а в Девушку из Журнала. Раньше таких не было. В продуктовых - точно таких не стояло. И не от богатства и связей - они стоят в рыбном. Понятное дело, что-то они варят на этой рыбе. Немножко - на туфельки-шарфики, и слава Богу, что могут наварить. Бедная девушка - Стержень Нации. Умерла наша выскочка - Элиза - Эвита. "Не плачь по мне, Россия..." А я - плакала. Вышла с этой газетой из редакции "Новоруского Слова" и расплакалась прямо на Пресловутом Бродвее. Святой Никола, расскажи ей про туфельки маленьких продавщиц. И что провинциальную модницу теперь не отличишь от столичной - французские журналы продаются повсюду - а уж когда есть информация, о том, что носят в Париже - Бедная девушка не растеряется и сообразит, как соответствовать. Стоило ли за это умирать? Да кто ж знал? Она просто жила. Любила мужика своего. Обрадовалась, что вдруг можно - да по всему свету, да по телевизору. Ну и надела туфельки, что получше... а потом - пошло-поехало. Перестрадала, заболела да и померла. А я -то - перестрадала, заболела и ... жива осталась. Благодаря Эвите. С Эвитой было вот что: Пришли антиперонисты и решили ее тело сжечь. Из мавзолея ее, ясное дело - выкинули. Но и просто в могилу переложить не хотели.Чтоб неповадно было народу приходить на ее могилу и вести перонистские разговоры. Получалось, что ее могила обязательно станет рассадником перонизма, а зачем это нужно, когда кругом уже антиперонизм обьявлен. Вообщем велели одному полковнику ее сжечь от греха подальше. А народ выкрал эту ее мумию и стал ее прятать. Вся эта история описана одним латиноамериканским писателем в одном романе. Не помню как фамилия писателя и название тоже не помню. Может так и называется "Эвита"? А может "Санта-Эвита"? Ну что-то такое. Роман этот перевели и напечатали в "Иностранке". Я уж давно жила в Америке и никакой "Иностранки" в глаза не видела, но однажды у Рицмана в гостях, (так что он тоже косвенно причастен к моему чудесному спасению), вижу валяется "Иностранка" - я стала ее листать, нашла эту "Эвиту" и от любви к мюзиклу, выпросила себе этот роман почитать. Там дальше этот полковник долго за ней гоняется и постепенно понимает, как ее любит простой народ. Эта Эвита наладила по всей Аргентине такую грандиозную раздачу ботинок и одеял, что все церкви и синагоги Америки, вместе взятые, могли отдохнуть. В конце концов, полковник сам становится ярым перонистом и, догнав, хоронит ее как положено и свято хранит тайну ее могилы, от своих бывших друзей антиперонистов. Кажется его в конце растреляли. Или наоборот - наши победили. Не помню. Моя сестра Анька - которая объиспанилась, живет в Мадриде, танцует фламенко и все про них понимает, говорит, что в Латинской Америке - если война или революция- то никогда не разобраться - "кто тут немцы, а кто наши". Главное - они волновались - похоронить ее по-нормальному. Потому что у них там - Бог - полностью деревенский и от этого - они в него сильно верят. Я даже не понимаю, как ее могли в мавзолей положить? Наверное, временно положили, а потом собирались - хоронить как положено. Вот такой роман. А начинался он с начала ее болезни. И как положено, в латиноамериканской литературе, которой никогда - тело - не стыдно, там было подробнейшее описание всех симптомов, всего, что она чувствовала, где там, что у нее болело, от начала до конца. Отчего то я все это запомнила. Да не от чего, просто память хорошая. И когда в Париже - со мной стало происходить что-то странное - я вспомнила эту "Эвиту". Вела я себя, конешно как все дуры-бабы, в подобных случаях. По-моему весь мир рассказывает друг-другу истории о том, что если русский человек заболел - то он не идет к доутору, а звонит знакомым и спрашивает, как ему лечиться. Желательно конешно, знакомому, который много болел - у такого, считается большой опыт. Ну и что? Я до сих пор считаю, что это правильно. Просто я теперь, когда мне звонят посоветоваться с какой-нибудь штукой, посильнее насморка, твердым голосом велю немедленно к доктору идти. И даже там, в Нью-Йорке выдаю адреса всех бесплатных заведений, где делают основные анализы. Без страховки - к врачу не разбежишься. Вообщем я стала со всеми советоваться. Главное - место - такое деликатное, что и как назвать то его, непонятно. А женщин вокруг - никого. Алеша окончательно от них устал, всех разогнал - я одна курицу готовлю и хватит. Вокруг - сплошь какие-то парубки без правожительства, беглые матросы, я на них ору, они обижаются. Один в меня из пистолета стрелял - прямо в лоб, хорошо пуля холостая попалась, (между прочим, если в лоб стрелять человеку из пистолета, то иногда можно и убить ненароком), другой ножом пихаится, третий - еврей как положено - в очках и лысый, думала защитит - все ж Свои-Наши, так тот хуже всех оказался - окурком в меня кинул! Прямо в Рождество. Кричал "Еврей еврею не товарищь!". Этот вообще самый нервный был. Он там жил себе спокойно в Париже семь лет по паспорту какого-то португальца, а потом поссорился из-за девушки с одним дядькой - знаменитым художником, решил его застрелить ( там вокруг Алеши такая жизнь - как в народной песне и все время "за измену плотют кровью"), прибежал, кольтом размахивает, дядька испугался, со страху в полицию позвонил. Ничего страшного не было - но португальский паспорт - все ж таки отобрали. И парень этот страшно убивался. Понятно - кому ж охота из португальцев обратно в евреи? Да я и случаев таких больше не знаю. Наоборот - из евреев в португальцы - случаев полно. Они потом все капитанами на работу устраивались - и наоткрывали кучу разных интересных мест. Колумб, например, Америго Веспуччи... Но чтоб наоборот - этот случай, он был конешно уникальный. Вот такой был вокруг здоровый коллектив. Стала я с ними советоваться. Все как обычно в таких случаях приняли самое живейшее участие, наперебой стали советы давать: У меня тоже самое. Только в жопе. Это геморрой. Тебе красного вина нельзя. Да простуда у нее! Ванну горячую! Я те говорю - венеруха обыкновенная. Что "ни с кем"? Не пизди уж, "ни с кем", К доктору надо - пусть таблеток даст. Не надо ей к доктору! Облепиховое масло достань... Все советовали, и который стрелял, и который резал, главный то злодей - бывший португалец - как самый ученый, велел никого их не слушать - а попросту марганцовкой промывать. Это прозвучало уж вовсе убедительно. Он даже сам обещал марганцовку принести, потому что в чужой стране, вещи - невидимки, ну которые дома - откуда-то всегда есть (йод, марганцовка, табуретка, тапочки...) - вдруг превращаются в проблему. Вообщем я вроде как успокоилась. Ладно, думаю, принесет марганцовки... Книжка эта все не шла у меня из головы, и все время вертелась эта мелодия "...Не плачь по мне, Аргентина...". Ясно было, что в Париже - без денег к врачу не пойдешь. На бесплатную медицину - прав нет. Все это уже сто раз описано - как раз про Европу. А в это время - Новый Год - на носу. Мансарда у меня прелестная - дико дешевая и оплачена уж за три месяца вперед (там иначе не сдают). Улица Пигаль, седьмой этаж, Эйфелеву башню в окно видать... опять же любимый Алеша рядом. И вообще - Париж. Я там рисовала новогодние открытки - очень красивые и этим зарабатывала. С рук продавала и даже в какой-то сувенирный магазин сдала. Вообщем полная идиллия. Жить бы да радоваться. А я - плачу, кричу на всех - непонятно, что происходит - страх внутри - чего? Сказали же - принесут марганцовки... Кошка - была испанская. Испанская обычно бывает мышка. Нет, мушка! А у меня была кошка. Она там, в Испании пристала к алешиной дочке. Долго шла за ней по улице. Кошки так себя не ведут - это типично собачье поведение. В результате, алешина дочка - сунула ее под куртку и села с ней в поезд. Под курткой, кошка нелегально пересекла границу Франции и оказалась в Париже. Дочка принесла ее домой, а там своя кошка. То есть - Коренное Население. И уж совсем незнакомое с основами этики и политической корректности. Эта - коренная французская кошка четко поняла, что из ее блюдца отлили некоторое колличество молока в соседнюю мисочку. И она - этой испанской кошке - нелегалке - жидовке выдала такой пизды, что Алеше пришлось немедленно взять беднягу и отнести в подвал - где все мы целыми днями тусовались. А мне - помните, да, С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! Я устроила ей кроватку, место для еды. Все надеялась, что как-нибудь обойдется. Но на второй день - уж поздно ночью - у меня начался приступ аллергии по полной программе. Это все вместе - насморк, астма, глаза... Главное, она все время сидела возле меня и глядела на меня, эта кошка. Понятно почему - я ее кормила. Один морячок ее полюбил, и она стала спать возле него, но когда не спит - все ко мне норовит. Вообщем наступила ночь и страшная гроза. А я кашляю, чихаю, глаза ни хрена не видят. Я решила похитить кошку из подвала и отнести своей подруге художнице Фаньке - она кошатница. То есть намеренье было вполне благое - хоть сейчас мости им дорогу в Кошачий Ад. Схватила кошку и побежала домой, на Веселую Пигаль. Дождь, как из ведра - бегу я вдоль по этой несчастной Пигаль, она ни хрена не веселая, кошка тоже страдает - вырывается, а сама я - уж полностью реву навзрыд. На середине дороги взяла и разжала руки. Кошка - выпрыгнула и сразу в подворотню. Никогда я ее больше не видела. Но помнить всегда буду. На следуюший день - шум, крик, скандал, дочка плачет, Алеша ругается, я оправдываюсь - довольно неубедительно: - Ты знал! Ты же знал, что мне - С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! Мы столько жили вместе! Не мог не знать! Откуда я мог узнать? Ведь у нас никаких котов никогда не было! Почему ты не сказала? Мы бы ее в другое место пристроили! Ничего бы ты не пристроил! Ее морячок уже полюбил! Вы бы мне велели таблетки пить - от кошки, а мне от них плохо! Почему ты ее не отнесла к кому-нибудь? Я хотела... Я несла... Я к Фаньке несла! А потом не донесла... Убирайся отсюда к чертовой матери! Иди на улицу и без кошки не возвращайся! Алеша орет - как героический морской дедушка, мама или Захар Михалыч. Кто бы их всех боялся... Я покорно поплелась на улицу. Алешу я достаточно хорошо знаю - это называется ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ С ТЯЖЕЛЫМ ХАРАКТЕРОМ. (Мама, дедушка и Захар Михалыч - вероятно тот же случай). Было понятно, что если обычно можно вернуться минут через двадцать - то на этот раз - лучше подождать до завтра. Вокруг на улице - был предновогодний Париж - теплынь и неосенний мелкий дождичек... Я шла, шла, мимо лотка с яблоками, мимо лавки с курицами, а когда я шла мимо туристического агенства, Пушкин - ну тот, детский, который должен за всеми все доедать - в войну этот Пушкин почти изчезает, а в мирное время ему лафа, говорит мне: Тебе сказано русским языком - иди и без кошки не возвращайся. Вот тут продают билеты на Нью-Йорк. Купи сейчас же билет и катись домой к маме-папе и родной Горячей Линии Женского Здоровья, телефон которой висит в вагонах сабвея. Ты с ума сошел! Послезавтра Новый Год! Милениум, Второе Тысячелетие, и вообще у меня хата оплачена до первого марта! В любом случае надо еще два месяца прожить тут. - Ты чего не понимаешь, что влипла по серьезному? Быстро заходи сюда и договаривайся насчет билета! Иначе тебе не светит никакое Второе Тысячелетие, так и помрешь, как дура, в Первом. Второе-то, между прочим, только через год наступает! Конешно, это Пушкин сказал. Ну не Святой же Никола? Станет он разговаривать с такой сомнительной Бедной Девушкой, как я. Пушкин - больше некому! Ну и послушалась, конешно. Пушкин - известное дело, он "СВОЕ - НАШЕ - ВСЕ". ....................................................................................................................................... - ...Еще бы два месяца - и была бы реальная угроза для жизни. А пока что у вас стадия "два би". Это замечательно! За последние недели я все время слышала подобные радостные восклицания. У тебя рак - но самый лучший из всех! "Ютери" - их лечат! Это Оля - еврейская девушка - похожая на меня, русская докторша в самом дорогом госпитале Нью-Йорка. Там лечат миллионеров, мэра Джулиани, и по ГОРЯЧЕЙ ЛИНИИ ЖЕНСКОГО ЗДОРОВЬЯ, весь нищий Гарлем. Это их районная поликлиника. У меня другой район, но новая жена Брука - Ирочка - через русскую Олю (надо же своих тянуть), впилила меня именно сюда. Тут какой-то новый метод. С вашим диагнозом, в этой стадии "два би" - у нас 98% процентов излечения. Новый метод! Все замечательно! Андрюха, а эти, которые 2% ? Они что? Да это врачи так должны говорить. На всякий случай. Если ты в это время от чего-нибудь другого помрешь. Все ж бывает. Это подстраховка. Если американский врач говорит 98% - значит они лечат это. 98% это здорово, понимаешь! Этот курс занимает три месяца. Все будет чудесно. Локальная радиотерапия. И химиотерапия - локальная. Вы не потеряете волосы! Нет, нет, это не больно. Никакого плохого самочувствия. Может быть легкое недомогание. Бывает, что немного тошнит... ...Мотор колеса крутит Москва уже видна Маруська в институте Саклифосовскава На стол Маруську ложуть Шестнадцать докторей... Все есть в народной песне. Есть даже и более о конкретно-реально моем случае: Я не знаю, как у вас Но у нас в Японии Семь врачей в пизду глядели Ничего не поняли! Вот именно. А этот мой госпиталь вместе с еще одним в Израиле, и еще одним в Лондоне - чего- то такое нашустрили - для моей болезни. Теперь это уже много где есть. А тогда был совсем новый метод. Все равно - помогает только если вовремя... Вообщем - понеслась пизда по кочкам. Опять же не в переносном смысле - а практически в буквальном. Жила я жила, мечтала о любви - представляла внутри у себя какой-нибудь роскошный Фаллический символ - типа Жезл Страсти, предавалась одиноким фантазиям, но такого, никакая моя фантазия предположить не могла. Чего ж они в меня только не засовывали! Этот каталог " С НАШИМ ОБОРУДОВАНЬЕМ ВЫ СМОЖЕТЕ ИМЕТЬ ДО 160-И ОРГАЗМОВ В ДЕНЬ! " бледнет перед каталогом медицинского оборудованья, побывавшего в моем лоне за эти три месяца. Коллекция орудий пыток из Музея Религии и Атеизма - тоже. Иногда простые медицинские клещи и плоскозубцы. А в основном - неизвестные приборы, в которых что-то жужжало, трещало, вспыхивали лампочки, тянулись разноцветные проводочки... Иногда мои мучители вдруг проявляли неуместную политкорректность. Поднося к моему лону очередное жужжащее чудовище, дизайном напоминавшее мужской детородный орган, толстый негр говорил: Если вам неудобно, чтобы это исследованье проводил мужчина, вы можете отказаться, и я позову ассистентку. Да чего уж там, валяйте. Понятие "мужчина", мне к тому времени представлялось уже чем-то из другой жизни. Вообще мысль о том, что после того, как в этом месте побывают все эти рубанки, коловороты, радиопередатчики и карданные валы, словом, поработают все эти врачебных дел мастера - золотые руки, - мысль о том, что ТУДА еще когда-нибудь сможет войти кусочек живого человеческого хуя, постепенно уходила из моего сознания все дальше и дальше. Я даже как-то успокоилась - не придется больше никаких любовников искать, вот и хорошо. Все равно, я была на удивление неудачлива в этих поисках. Главное достоинство нашего метода - то, что вы получите возможность снова жить Полноценной Половой Жизнью! У вас есть бойфренд, Джулия? Жить, чего? Чем? Вы получите возможность вернуться к Полноценной Половой Жизни! С нашим медицинским оборудованьем вы скоро станете здоровой и СМОЖЕТЕ ИМЕТЬ ДО 160-И ШЕСТИДЕСЯТИ ОРГАЗМОВ В ДЕНЬ, Джулия! Это - замечательно! Потом - когда совсем вылечили - поздравили с возвращением ДЕВСТВЕННОСТИ. Они там все улыбались эти врачи. Не американской дежурной улыбкой, а по-настоящему. И смеялись. И физиономии у них были счастливые. Мне казалось, что я нахожусь среди сумасшедших. Или чудовищных циников. Из меня день за днем выходила жизнь - так мне казалось, а эти ребята становились все веселей и веселей. Все эти шестнадцать докторей были молодые и красивые. Не вполне разноцветные - черных не было. Не попадают в аспирантуру самого дорогого госпиталя. Индусы были... Самый красивый - кажется ирландец. Он больше всех веселился. Однажды я не выдержала, перестала плакать (я почти все время плакала - дома на кровати - полешче, а в госпитале - уж так плохо становилось, что терпеть невмочь), спрашиваю у него: Ну как ты можешь так веселиться, когда я вот тут плачу и умираю. Мне больно с утра до ночи и все органы у меня ни хрена не работают, и ходить я уж почти не могу и другие несчастные тут бродят как бледные тени. Что ты хохочешь все время? А он говорит: Я смеюсь от радости. Вот тут - в этом отделении, мы вас всех вылечим. Ты через год будешь бегать - здоровая как огурчик. И все эти бледные тени тоже. Смеюсь от радости. А радуюсь - что еще чего-то научились лечить. Каждый день мы отсюда выпускаем ЗДОРОВЫХ. Все равно он меня раздражал. И вообще я ему не верила. Это сейчас я понимаю, как он себя чувствовал - он каждый день подметал свой верный кусок мира. Даже если немножко подметешь, то уже такое счастье. Можно поднять голову, не орать ничего в небо попусту, а тихо сказать: ВО. ВИДАЛ? А оттуда тебе ответят: - МЫ видали все на свете, кроме шила и гвоздя... И все равно - радость. Помимо того, что в меня засовывали всякие посторонние предметы, меня саму периодически клали в какую-то страшную трубу - полностью из Эдгара По. А на прощанье - положили в закрытую комнату, привинтили к чреву огромный ящик, похожий на шарманку и три дня дули из него радиацию - прямо -ТУДА! Входить в комнату никому не разрешалось. Радиация! Вставать - тоже нельзя. И лошадиные дозы таблеток. А я уже поняла, что они меня вылечили. Что там дальше будет с этой Хиросимой вместо "любовного оборудованья" я не знала, но знала уж точно - что умирать мне не придется. Кто-то вынес меня из боя. Эвита, Кошка, Золотое сердце с тяжелым характером или Веселые шестнадцать докторей - придаток к последним научным открытиям? Кто меня вынес? Три дня в этом полубреду в голове все вертелся "Синий платочек". Думала, что сочиняю про себя - Бедную девушку, а вышло про Россию: Снова вода серебриться Возле балтийского рва... - Кто меня вынес, сестрица? Это - родная братва. "...Синенький, скромный..." не надо! Эту уже не допеть Дремлет гармошка в три ряда Дремлет трехрядная плеть Выйдет обеим сгодиться Каждой наступит пора... Кто меня вынес, сестрица? Это - твои юнкера "Красная горка" упала "Белая лошадь" в крови... Машет платочек с причала Синий комочек любви Под комиссарской кожанкой Под офицерской полой... Кто меня вынес, гражданка? РОДИНЫ ВЕЧНЫЙ КОНВОЙ. Скоро я в отпуск поеду В роще поют соловьи Нынче - повсюду ПОБЕДА Значит повсюду - СВОИ Синим платочком помашем В хате накроем столы Кто меня вынес, мамаша? Это - ОТЧИЗНЫ ОРЛЫ. "...Синенький скромный платочек падал с опущенных плеч..." Кто тебя вынес, сыночек? Бог ли решил поберечь... А у больничного сада Снова поет инвалид: "...Синенький, скромный..." не надо! Это пройдет, отболит... Синенький скромный платочек- Неба грошовый лоскут... Кто тебя вынес, сыночек - ЗА ОСТАЛЬНЫМИ ПРИДУТ. Всех нас - КТО-ТО вынес. Кончается век. Кончается моя болезнь. Кончается в России Гражданская война. Медленно подступают Законы Мирного Времени. На дворе Питер - тот из учебника истории - до четырнадцатого года. С какой-то очередной проигранной войной, ( Цусима, что ль?), с очередными страданиями по Империи - кровная одна шестая превратилась в какую-то жалкую одну двенадцатую. Евреи почти все уехали - остальные стали русскими. Все прямо как в моей фантазии - "Двести - вмести". Выходит что я - РУсская, а я-то хотела сказать, что я - РУфь! Такое красивое - женщина, которая пришла жить в чужой народ от любви к нему... Вышло не так. Другое РУ. Возрождают всякие старые названия и старые подвалы - в них ходят туристы. А в новых подвалах и мансардах сидят новые художники - поэты и прочие Свои-Наши. Кто-то с кем-то уже подрался. Им теперь нельзя за один столик - никто не подставлял щеки - конешно, ведь они не читали мою книгу! Они еще не знают ничего про Законы Мирного Времени. Западники и ... больше не говорят "Славянофилы" - какие на хрен "Славяно" - после Николая Гумилева - опять мы - Азиаты и Скифы.... Но "славянофилы" было - хорошее слов, а теперь говорят - Почвенники и Фундаменталисты. Еще - Государственники. Все - редкостно мерзкие слова. Противно звучащие. И сильно бессмысленные. На жидов и антисемитов - тоже не разделишься - все жиды - там с антисемитами - в этой партии Любви к России. А Западники - они наверное, тоже в этой партии, но только не в силах предать свою юность - любовь к той - Ненастоящей, полученной из рук еврейских старушек - Америки. Поля ты любишь Америку? Американскую идею? Конешно, люблю. Америку. Какую? А какую идею? То, что она принимает в себя всех. Эмигранты. Первая зима - вот идея. А ты не думаешь, что от этой бесконешной Первой зимы - когда нет ни табуретки, ни тапочек, ни йода, ни открывалки для консервов, они полностью заклинились на жизни тела? Конешно. Но идея - была не в этом. Я люблю - Американскую Идею. А Америку? Нью-йорк? Люблю, конешно. Ну - вот вы - центровые нью-йоркские ребята, а расслабиться вы можете ? Жить вам легко? Нет. Конешно, в N.Y. нельзя расслабиться. Тут тяжело. А в России... Где в России? В Москве - тоже нельзя! Москву не бери - это наша русскоязычная заграница. Питер... Питер - это не пример. Питер, может быть - лучшее место на земле. При чем тут Россия и Америка? В Вермонте можно расслабиться. В маленьких красивых городках. Где ходят старые хиппи- интеллектуалы. А где ты хочешь жить? В Питере и в Нью-Йорке. А кто у тебя Свои-Наши? Тут все-таки молчание. Пару минут. Дети эмигрантов в Нью-Йорке. Ну такие, которые ходили в специальный класс "английский - второй язык". Артистические дети эмигрантов. Из разных стран, но самые свои - русские. Артистические дети русских эмигрантов. Ну, русские ребята из "Ля Гвардии". Евреи? Больше свои? Нет. Это совсем не важно. А как же антисемиты? Нету. Есть белые суперматисты - они всех ненавидят. И всех эмигрантов. У нас в компании - желтые, черные и дети эмигрантов. Русских - они страшно ненавидят. Больше даже чем евреев. Слушай, у нас такая компания - мы все дети, которых били в школе. Меня - там в Индиане. Не за то, что русская и не за то, что еврейка - за то, что Чудо-Юдо из страшного ненавистного Нью-Йорк города. За то, что "москвичка" вообщем, да? Да! (Она все время смеется.) Про тебя я знаю, но остальные в вашей компании... красивые, высокие, отчего били? Да, а бьют маленькие, низенькие... Всегда есть лидер и бьют тех, кто не согласен идти под лидера. Я тоже всегда была не согласна. Меня не били. Просто не принимают и все. Да вообщем до сих пор. Но ты права из таких тоже делаются компании. В таких компаниях никого не травят... Насчет Америки лучше спросить у Поли. В одиннадцать лет, в Мид-вест Индиане, им задали проект - исследованье какой- нибудь проблемы на двух реальных примерах. Поля сделала проект "Исследованье злодейства. Гитлер и акула-людоед" Какая ты глупая! Акула - животное. Она не нарочно! Ты не знаешь! Она полная сволочь! Никто так себя не ведет. Все остальные акулы ведут себя прилично. А что Гитлер? Если бы ты встретила его, пятилетнего и знала б, что это Гитлер, а у тебя был бы пистолет, убила бы его? Нет, конешно! Я бы его УКРАЛА! Откуда? У его родителей и привела бы к нам, что бы ты его воспитывала. Он бы не вышел никакой Гитлер, а вышел бы хороший художник. Они врут, что он бездарный - нормальные акварели. Если бы его приняли тогда в художественную школу - не было бы Освенцима. Да - это известная фраза. Значит, все вышло из-за того, что не приняли? Нет, конешно. Из-за того, что НОРМАЛЬНО воспитанный человек, если его не принял куда-то один еврей или даже три - он может запросто евреев невзлюбить, но он не захочет их всех выгнать из мира. Не захочет сразу убивать толпы народу. Ну, он не сразу... Не захочет ни сразу, ни постепенно! Значит все дело в воспитании... А как быть с акулой? Отдать на воспитание... дельфинам? С акулой - ничего не сделаешь. Перебить их? Перебить никого нельзя! Нарушается экология и... Божий замысел, да? Он ведь эту акулу придумал? Да! Просто поставить табличку - что купаться тут нельзя - АКУЛЫ. А если кто-то нечаянно упал с корабля? Ничего не поделаешь. Жалко и все. Вот такая была мудрая девица в одиннадцать лет. И серьезная. А теперь все хохочет. Научилась у меня - мамаши, иронизировать над святым, то есть над собственными проблемами. А я - не смогла Америку полюбить. Не себя в Америке - именно Америку. Совсем не смогла. Уважение и благодарность - если нет любви - всегда результат - раздражение. И к тому же - злобное раздражение, (в отличие от раздражения равнодушного, с которым я выслушиваю здесь в россии всякие агрессивные глупости об Америке). Все это опять похоже на Жидов с двумя головами, которые УКРАЛИ ВСЕ ЗОЛОТО У НАРОДА. И везде одинаково (как Ребенок Двоюродной Сестры!): В Индиане - Нью-Йорк. В Питере - раньше - Жиды, теперь Америка. В Париже - арабы, америка и опять - жиды. И все какое-то мифическое. Из жестокого романса. Может это - Роковая Любовь? Но Законы Мирного Времени - тем и хороши, что есть возможность спокойно обмениваться мнениями, даже и без всякого участия щек. Полю я учила любить Россию, а Америку - она сама научилась - ПОНИМАТЬ. А любить - это наверное позже приходит. По крайней мере, я отчетливо представляю себе нас с Полей в этом подвальчике - я конешно с Антизападниками, а она - с Западниками. Все равно в подвальчике - мир. И Питер, как мы только что выяснили - лучшее место на земле. В Питер меня заманил Захар Михалыч. Он шевелил своими черными усами как положено Чудовищу, а я, неожиданно превратившись в красавицу - где Чудовище там и Красавица, на второй день пребывания в Москве, села в ночную плацкарту "Ленинград-Липецк" и через десять часов вышла на Московский вокзал. На перрон. Потом на Лиговку. Тут я сразу ( после московской - Хорошей Толпы - прилично одетые брюнетистые московские русичи) - увидела - эту Чудь Белоглазую, этих шатающихся геноцидных ребяток, похожих на корявые деревца - Лиговка - подходящее место для встречи с Родиной. Я не была в России тринадцать лет - не могла - не хотела туристкой. Потом два дня в Москве - я успела увидеть Тверскую улицу, любимую подругу и какие-то рестораны с живыми рыбами в полу, ( меня принимал старый друг - редактор "Афиши" - показывал достижения). ...И ты, как положено, скажешь: "Москва расцвела!" - и сядешь со снобом за столик московского клуба.... Никакой Илюша не сноб - скорее классический русско-еврейский истерик - тяжелое золотое детство и отсюда - куча комплексов. Не виделись 13 лет, (так вышло, что он меня провожал, в последнюю мою ночь - оказался в Питере.) Приезжаю. Он показывает мне рыб в полу и юную красавицу с грузинской фамилией. - Я тут в Москве - недавно. Только три года... Почему то, я догадалась, что недавно - не из Грузии... Вы были где-нибудь в Англии? В пансионе? Да, в закрытой школе для девочек... Москва похожа на американское кино. И вот сразу - Лиговка! Я шла с сумкой по этой рощице пьяниц, и все было ясно. Ну что я готова каждому из них... ну скажем - расцеловать. А больше я, кажется и не могу ничего. Внутри у меня - неведомая Хиросима. Было ясно - что у меня Роковая Любовь. Вот к этому болоту. Как к мужику, с которым не хочешь видеться и разговаривать, никакой на хуй дружбы! Или ты - мой. Или видеться не будем. Каждому из них... МОИ синюшники! (Интересно как у них обстоят дела с Ребенком Двоюродной Сестры? Не болен ли он, случаем?) Мои Лешие - Водяные и сама я - наконец - стала себе СВОЯ - БОЛОТНАЯ КИКИМОРА. (Это такая нестарая ведьма. И не злая!) Больше мы не ссоримся. Больше я не убегаю. Питер даже не делает вид, что он гордый. Не говорит "Мне надо подумать", это была бы история не про Питер. Или не про меня. Нет, выбежал как есенинский пес - радостно и с лаем. Я тоже - как пес - радостно и с лаем. Между своими - не стыдно. От Лиговки до Колокольной - совсем близко. Вхожу в дом, и Захар Михалыч протягивает мне - КУРИЦУ. Можешь сварить? Все, мне - в больницу. Я побежал. Через минуту - я одна в квартире. Ну, то есть с Курицей. Яблоком. И Пушкиным. Жалко только, что никогда уже не будет никаких любовников. Вот тут - у меня были бы любовники. Точно знаю, что были бы. Как обидно. Перестрадала из-за Америки и теперь вот - Хиросима... Ой, что ж такое. Книга уже кончилась, а я почти ничего не написала про Старца Алешу! Про Алешу - великого русского поэта. И главное, название второй части "Алеша и Джульетта" - подразумевает... Да я собиралась, но все время на что-то отвлекаюсь. Единственное что может узнать читатель из этой второй части - это то, что однажды Алеша двинул мне по физиономии - не больно и не страшно - как в детстве. За чем последовало небольшое кровопролитное побоище ( победа, как вы помните - оказалось за мной). Это - интересный материал из рубрики "Рядом с гением", но "ПРИЗНАТЬСЯ Я ОЖИДАЛА БОЛЬШЕГО!". Но про Алешу - пишут! Гиршкович давеча назвал его "парижский бард", объединив таким образом с Брасансом и Гинзбуром, что прелестно, и уж конешно веселее, чем быть "русским поэтом в изгнании". В ученой книге "Авангард" (господина Савицкого сочинение) - Алеши вообще немеряно! На страницах - 45, 46, 47, 53-58, 111, 115, 116, 117-119, 261, 262, 267, 274- 276, 303, 365, 412, 413, 783, 785, 786, 900 и 1006! Но там - все больше непонятными иностранными словами, (да одно "авангард" - чего стоит!). Искусствоведенье - почти всегда - энтомология. И у живой бабочки осыпается с крыльев весь узор... Нет я написала! Я много написала! И про бабочку: А он бравый был мужчина Сорок лет тому прошло Но горит его лучина Бьется бабочка в чело Бьется рыба - рвется невод Бьется птица - рвется сеть Никогда он бравым не был И проститься не успеть. Колупает пальцем стену Смертным пламенем пропах Поищи, подруга вену, Проверяй и бровь и пах. А найдешь - пусти отраву Дай забыться, дай забыть Да снеси меня в канаву- Мне в канаве легше плыть. Положи меня, не трогай Не тревожь закат души В ту канаву при дороге, Слышь, подруга, положи. Положи меня на место У последнего столба Мне нужна одна невеста- Моя горькая судьба! Я судьбы твоей не хуже, Обогрею да пропью Хвост селедошный на ужин, А на завтрак - "мать твою!" Я судьбы твоей не краше Ни румяна, ни бела Угости меня, папаша, Папироской до угла И вранье, что нам проститься До заката не поспеть Бьется невод - рвется птица Бьется рыба - рвется сеть Бьется всадник - рвется лошадь Закусивши удила И душа твоя, Алеша, НЕВЕЧЕРНЯЯ ВЗОШЛА. Бровь и пах - это последние вены, когда остальные уже сожжены. Колоться не приходилось, а колоть неоднократно с 14-ти лет. Как говорят бывшие стукачи "времь был такое!". Пост - хиппи тайм... А в песне - метафора. В мое время, Алеша - уж ничего внутривенного - пиво и красное вино - посредством ротовой полости... Я написала - 10 песен - Мемуар про Алешу. Все о любви! А прозой - тяжело... КОНЕШНО Я ЛЮБИЛА ТЕБЯ АЛЕША! До сих пор люблю. Помню, как писал Пал Василич Крусанов, все твои трещинки - пою твои-мои песенки... О России я тоже написала, меньше чем было задумано. О евреях - вообще как-то походя. Об Америке - так и вовсе отказалась писать. Вообщем приходится признать, что вся моя толстая книга - в основном, о НЕЙ. Об этой - ну которая... в которую... и потом из нее обратно - ПРЫГ! Нет, ни ПРЫГ, а долго и мучительно вытискиваются, фиолетовыми плечами - вперед, навстречу ПЕРВОЙ ЗИМЕ. НОВЕНЬКИЕ, получившие ПРАВОЖИТЕЛЬСТВО. Прямо из НЕЕ они попадают вот сюда, где стоят ведра грязи и крови - на прохождение АЛЬТЕРНАТИВНОЙ СЛУЖБЫ. Служишь все время, пока ты здесь. В конце - дембель - идешь в какой-нибудь СРАЗУ ПРАВИЛЬНЫЙ мир - отдыхать. Мне уже сейчас - как-то подозрительно легко живется - наверное пора начинать дембельский альбом... Это может и двадцать лет занять, только бы сообразить, в чем он должен заключаться... Из МОЕЙ - уже никогда никто.... Так сказали веселые шестнадцать докторей. Бедная она - Девушка - бледное питерское отродье... Все! Я тебя вылечил. У тебя там все теперь нормально внутри! Нормально? А было? Был - УЖАС. Я тебе не буду рассказывать. Ну, как что? Не знаю. Не описать. "Пещера ужаса"? "Комната страха". А почему ты мне не сказал? Я думал, что это навсегда. Что я буду тебя расстраивать? Как же ты в этот ужас... А что я должен был делать? Сказать тебе, что ты - девушка - инвалид? Жалко было. Тем более, я думал, что ты на неделю. Решил - потерплю. Ты что забыла, что я тебя три раза сажал в поезд и отправлял обратно в Москву? Конешно, помню! Один раз даже в ведомственном вагоне. Говорил: "Ну вот ты и отдохнула, теперь в Москву, а уж оттуда в Нью-Йорк!", один раз на гастроли отправил - петь в Китайском Летчике, третий раз... Ты оказалась какая-то Харри из "Соляриса"... выхода у меня не было, зажмурился от ужаса и куда-то там пробурился... Откуда я знал, что ты навеки сюда явилась? Да я бы не стал тебе рассказывать, но теперь ТАМ все нормально стало. Как у всех? Лучше! Новая луна? ...И месяц молодой. Понятно... Так я пойду? Куда это ты пойдешь? По деревне прогуляться. По Колокольной улице. Давай. Гармонь не забудь... ... Теперь уж у меня на Колокольной целых три любовника. На Караванной - пять. А на Конюшенной так и вовсе - СЕМЕРО! На Конюшенной я нынче проживаю, а работаю, как положено еврейской старушке, редактором в дамском журнале и совсем не мечтаю о любви, потому что, чего ж тут о ней мечтать? Тут - везде любовь. Она лезет в двери и в окна, от нее надо отмахиваться, как от комаров, все время стряхивать чьи то лапы со своих плеч или колен, закрывать окна, чтобы не мешали спать любовные песни, все время следить, чтобы тебя кто-нибудь нечаянно не СКЛОНИЛ, бабы тут ходят в синяках - побитые из ревности, мужики в шрамах - полученных в пьяных драках из-за баб, по улице идешь - обрывки разговоров - все о любви: ...Что же ты, зараза, бровь свою подбрила и надела, поял, синий свой берет... ...Тут взяла я в рученьки топор, размахнулась... ой, чего ж я заболталася, ни к чему весь этот разговор.... Это потому что лето и Белые ночи. А уж как наступит октябрь! Тогда уж вовсе нечем заняться кроме любви - зимой то в этом городе нет света с утра до вечера и с вечера до утра. А денег в этом городе тоже нету. И светская жизнь в упадке. А уж славы в этом городе и подавно не огребешь. И только РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА живет тут круглый год - дует ветром из подворотен, пробегает чумными крысами по мостовым, катается Яблочком по блюдечку, кудахчет Черной Курочкой под ножом, выскакивает Пушкиным из Ящика Пандоры, как черт из табакерки. Русская литература, которая все про любовь, да про любовь... Все мы тут больны любовью и можно назвать это место лепрозорием, но я предпочитаю гордое слово - ФОРТ, и поскольку кроме любви и литературы, у нас имеется Судоверфь и три завода - Пивной, Хлебно-шоколадный и Кефирно - молочный, то есть надежда, слышишь, дедушка - русский матрос, и ты - Никола - русский Бог, слышишь, ЕСТЬ НАДЕЖДА, что этот мы этот форт - удержим. И еще куда-нибудь сплаваем, а иначе Судоверфь - то зачем? Город Питер. 2002. Большая Конюшенная. --------------------------------------------------------------- Пишите письма! "Юлия Беломлинская" julietta60(no_spam)mail.ru (замените (no_spam) на значок мэйла).