---------------------------------------------------------------
     © Copyright Олег Михайлович Блоцкий
     Date: 21 Mar 2004
     Оставить комментарий
     Рассказ
---------------------------------------------------------------



     В армии журналистов любят. В Афганистане их любили  тем  более. Ну кто,
скажите  на  милость,  не хочет  не  только прославиться  на  весь  огромный
Советский Союз, но, глядишь, получить  еще и  медальку в придачу? Только вот
заковыка - все журналисты предпочитали почему-то не афганскую глубинку, а ее
столицу.
     Нет,  поначалу  приезжали  они полные  желания  исколесить  всю страну,
побывать  в каждом ее  закоулочке.  Но быстренько усекали,  что вляпались  в
истинную  войну со всеми вытекающими из этого  неприятностями, и моментально
принимались за сбор материалов исключительно в Кабуле.
     Как  ни  крути, но  это  гораздо лучше,  нежели твоя  не самая  удачная
фотография в аккуратной рамочке и некролог в родной газете, подписанный, как
всегда, интригующе: "группа товарищей".
     Поэтому  на афганской  периферии,  во  всех  этих  Гардезах, Шиндантах,
Джелалабадах, Баграмах, Газнях, не говоря уже об Асадабадах, Барраках, Рухе,
Лошкаревках  и  им подобных,  давно забыли о советских  журналистах, которые
находят своих  героев  исключительно  только в Кабуле.  И перестали пытаться
отделить  зерна  от плевел,  угадывая, кто же так лихо заворачивает  сюжет в
статьях - кабульские "герои" из штаба армии или работники печати, опьяненные
сначала дармовым  спиртом, ну а затем,  под него, такими историями, что даже
искушенным сценаристам вестернов из Голливуда не снились.
     На  отдаленных  военных  базах  от публикации  к  публикации продолжали
постигать  нехитрые  законы околовоенных интриг:  чем  дальше от фронта, тем
больше побед; чем меньше стрельбы наяву - тем больше ее в рассказах, где все
как на подбор - снайперы,  секретные спецназовцы,  ладные  парни одним махом
семерых побивахом, ну и тому подобное.
     В афганской глубинке:  пустынях и  посреди гор -  серые от  пыли, тощие
работяги  войны незаметно,  спокойно  делали свое дело:  ходили  на  боевые;
жарились на раскаленной  броне; елозили по земле,  стараясь не поймать телом
горячую  пулю.  А  в  Кабуле  под  кондиционерами  сытые  штабные  "боевики"
(особенно  много  этих  бездельников расплодилось  почему-то  в  политотделе
армии)  повествовали  залетным  журналистам  о  своих  подвигах,  количество
которых становилось от стакана стакану все больше.
     На периферии махнули рукой на тружеников пера и окончательно похоронили
себя.
     Вот почему в Н-ском соединении пришли в такое смятение и восторг, когда
узнали, что к ним направляется сам  Александр  Брюханов - известный на  весь
Советский  Союз  журналист,  который успел  до сего момента побывать  на дне
Марианской впадины, в кратере действующего вулкана и  чуть было  не улетел с
межконтинентальной  баллистической  ракетой   в  Тихий  океан,   да  вовремя
оторвался от стабилизатора.
     Дивизия  забурлила,  в  ней  начал  срочно  создаваться штаб  по приему
дорогого гостя.  Сопредседателями, как  водится,  стали командир и начальник
политического  отдела.  В  состав   комиссии  вошли  самые   "занятые"  люди
соединения:   заместитель  начальника  политотдела   по  работе   с  местным
населением (полезные дела для Пети: связь с  аборигенами, а  также  фактура,
натура и типаж); инструктор политотдела по культурно-массовой работе (спирт,
закуска, баня  и на всякий случай девочки  из  медсанбата),  если  Брюханова
потянет  после  первых  двух  пунктов  стандартного,  принятого  среди  всех
советских в Афганистане гостеприимства на гарнизонную  экзотику; заместитель
начальника  политотдела  по комсомольской  работе  (пара-тройка  героических
примеров из жизни местных комячеек,  а также, как живое подтверждение этому,
два   штатных,  заинструктированных  и  вызубривших  свои  легенды  наизусть
"отличника боевой и политической подготовки").
     К моменту, когда вереница  бронетранспортеров устало вползла в дивизию,
там уже все было готово к приему журналиста.
     Товарища  Брюханова встретили безразмерными улыбками и сразу же гурьбой
повели в баню - чуть ли не собственноручно отмывать от пыли и грязи, осевшей
на дорогого гостя в огромном количестве по дороге.
     После этого героем-журналистом прочно завладели сопредседатели. Бережно
подхватив  его  с  обеих  сторон под  руки,  они  увлекли  дорогого  гостя в
апартаменты.  Отдохнуть  не дали, развлекая  разговорами  в конфиденциальной
обстановке.
     К чести гостя - он  оказался  не  сибаритом, начисто отвергнув  местные
роскошества: холодную  в морозных жилочках водку,  чистейший  спирт, жареное
мяско и принарядившихся накрашенных "штатных давалок". Всему  этому Брюханов
предпочел  пустынный полигон, где до одури, до звенящей  глухоты настрелялся
из автоматов, пулеметов  и пистолетов. Именно так "спецназовец пера", как он
себя называл, закалялся внутренне, попутно проникаясь темой войны.
     Всласть  порассказав  о  себе,  трепетно  замирая  при   каждом  щелчке
диктофона  и насладившись общением с высоким гостем, сопредседатели передали
Брюханова подполковнику Макокину. Бросили на местные афганские проблемы, так
сказать.
     Глаза подполковника  засверкали, как газоэлектросварка, и он  мгновенно
насел на Брюханова.
     (Короткий рассказ подполковника  Макокина, напетый  им самим в диктофон
журналиста):
     "Представляюсь:   Макокин  Николай  Николаевич.   Воинское   звание   -
подполковник.  Должность - заместитель  начальника  политического  отдела по
работе с местным населением. Не удивляйтесь, Александр, когда узнаете, что я
здесь  всего четыре  месяца.  За  это время  многое  пришлось пережить.  Да!
(Долгое  тяжелое молчание.) И гибель товарищей, и обстрелы, и  познание цены
настоящей дружбы.
     Кстати, совсем недавний случай.
     С агитотрядом, ну, это такое наше секретное  специальное подразделение,
которое ведет  тайную пропагандистскую  работу среди афганцев и душманов, мы
поехали в этот, как его?... (голос третьего, присутствующего при беседе  для
уточнения тяжелых с  точки зрения  Макокина  названий  кишлаков и провинций,
лейтенанта из того самого "секретного и тайного" агитотряда: "Таджикан") ...
во, верно,  Таджикан! Не буду Вам рассказывать о дороге  - это  ужас,  а  не
дорога. Как сворачиваешь  за  перекресток направо - сплошные  засады.  Но мы
все-таки  прорываемся к Джабалям,  а затем к Таджикану. А Таджикан - это уже
начало дороги на Саланг. Справа - горы отвесные. На них дома, что ласточкины
гнезда. Слева -  бурная река.  Не река, а экспресс. Непростое место, скажу я
Вам. Очень непростое. Но надо ехать.  А как иначе?  Ведь работа  наша такая,
приказ и еще, как его там,  во - долг.  На этом участке трубопровод, который
из  Союза идет, постоянно  бьют.  Вот  мы и рискнули. Поехали  туда  договор
заключать. Мы им керосин, а они за это трубу  не бьют - охраняют. Приезжаем,
значит,  "наливники" расставляем,  которые  керосин привезли.  О! Вы видели,
Александр, как  горят  "наливники"?...  (долгое  горестное  молчание)...  Не
приведи господь.  Как факел. В момент. Из  водителя - бифштекс пережаренный.
Ну, значит, приходят местные  авторитеты, старейшины, по-нашему говоря. А мы
им в подарок привезли муку. Смотрю я на одного старейшину, и вроде бы он мне
главным показался. Все с ним уважительно, на  "Вы" и за ручку. "Ну, - думаю,
- непростой авторитет!"
     И точно. Присмотрелся, а это мулла. Подумал я и принял волевое решение.
Муки все-равно на всех не  хватит  - всего три мешка.  И  я решил  их  мулле
отдать. Какие были благодарности, Александр!  Он меня за руку трясет. "Дуст,
дуст!" (это друг по-нашему) кричит.
     (Лейтенант, при этих словах вздрогнул, как от удара. "Идиот,  - подумал
он, - слова "дуст"  в природе нет. Одно-единственное слово, и то выучить  не
можешь. Не "дуст", а "дост", чувырло".)
     Короче   говоря,   он  мне  признается  сразу  же:  "Я  на  вас  засаду
организовал.  Хотел после  митинга напасть. Но  теперь мы ваши самые  верные
друзья. А Вы мой наилучший друг, товарищ подполковник Макокин!"
     Таким  образом, выручил  я людей из  беды. Машины спас. И дружбу  нашу,
афгано-советскую, укрепил.  А все  оттого, что смотрел чуть-чуть  зорче, чем
другие,  в  обстановку  врастал, разобраться  во  всем  пытался.  Опять  же,
интуиция не подвела".
     (Окончание рассказа. Остановка диктофона.)
     В  комнате  наступила  тишина.  Александр  Брюханов  трепетал в  унисон
мужественному подполковнику, красное лицо которого стало бордово-фиолетовым.
     Глаза лейтенанта расширились.
     (Мысли третьего - лейтенанта, комментирующие историю Макокина.)
     "Вот врет! Как  сивый  мерин.  Какие  же ты здесь четыре месяца? Второй
только-только пошел. И в Таджикан ты ездил первый и, наверное, последний раз
в жизни.  Да и  вообще это  был твой  единственный  выезд куда-либо. Но зато
какой!
     После  обеда мы  приехали  в полк,  стоящий перед  Джабаль-ус-Сараджем.
Ничего страшного по  дороге к нему нет. Днем, по крайней мере. Ведь по всему
пути наши посты.
     Под вечер Макокин исчез. Ушел куда-то с местным офицером.
     Утром,  когда  надо было  отправляться,  подполковника еще не было. Наш
старший  несколько  раз посылал  за ним  в  разные  стороны гонцов.  Наконец
начальник появился. Видно, силен был  еще вчерашний заряд, если и сейчас его
раскачивало из стороны в сторону, как корабль в добрый шторм.
     Чуть  не  упав,  Макокин  с  трудом вскарабкался  на  бронетранспортер,
приладил на себе бронежилет, и недовольно буркнул: "Вперед!"
     Запах  перегара  надолго   парализовал  не  только  меня,  но  и   всех
находящихся рядом.
     С большим опозданием  мы появились в  Таджикане, хотя, в  принципе,  от
полка до него  рукой подать. Афганцы из  провинциального комитета  партии, с
которыми  мы собирались  вместе работать,  к  этому  времени  покрылись  уже
толстенным слоем пыли, которую выбрасывали из-под  колес проезжающие машины.
Увидев  нас,  афганцы  бросились навстречу,  что-то радостно  выкрикивая,  и
работа закипела.
     Пока мы  распределяли  керосин  и подписывали  договор  со старейшинами
кишлака,  Макокин  безжизненно  сидел   в   тени.  Окружающее  абсолютно  не
интересовало его. Но как только он заприметил чай, принесенный  афганцами из
кишлака, то моментально  ожил и, забыв о всех гепатитах, амебиазах,  брюшных
тифах  и  паратифах,  на  которые  щедра  здешняя земля,  чуть  ли не залпом
опустошил три  чайника.  После  этого зашевелился и  вялыми жестами подозвал
меня.
     - Как дела, Серега?
     - Нормально. Только вот надо было бы тот единственный  мешок муки не по
горсточке всем раздавать, а мулле подарить,  целиком. Толку  от этого больше
будет.
     - Почему не поровну? Обидятся люди!
     - Наоборот. Не поймут, если уравнивать будем. Ведь мулла для них и бог,
и царь. Психология у них такая. Да и сам мулла добрее станет.
     - Рабская психология,  - пожевал губами  Макокин, тайно  продавший  два
мешка муки накануне в дукан, но сделал все так, как я ему и присоветовал.
     Мулла довольно  улыбнулся:  "Мы не сделаем вам  никакого  вреда. Будьте
уверены. Но что дальше произойдет, за кишлаком Уланг, не знаю и безопасность
не гарантирую".
     Я был твердо уверен,  что и здесь особой безопасности гарантировать нам
он не  может. Но не стал этим делиться с  Макокиным,  а лишь перевел краткую
речь длиннобородого старика.
     Подполковника  враз  подменили.  Побледнев,  он  зайцем заметался между
машинами. Мы с муллой проводили его непонимающими взглядами.
     - Быстрее, быстрее! - подгонял солдат пинками Макокин. - Уезжаем! Банда
Уланга на подходе. Возможно нападение.
     Вмешиваться было делом совершенно безнадежным, и вскоре мы были дома".
     (На этом внутренний монолог заканчивается.)
     "Наверное,  подполковник  переживает  все заново,  - понимающе  подумал
тактичный  Брюханов,  искоса  поглядывая  на  Макокина,  а  вслух  задумчиво
протянул. - Да-а-а!"
     - Такие вот дела,  товарищ журналист, - четко подвел итог Макокин и тут
же спросил:  - А в газете про это напишите? Неплохо было бы, знаете, чтобы в
стране узнали, чем мы тут занимаемся!
     - Непременно,  -  с  чувством сказал Брюханов, крепко  пожимая офицерам
руки на прощание. - Непременно. Экземпляры я вам обязательно вышлю.
     На  следующее утро  в сопровождении мощной бронегруппы,  которой  можно
было бы при желании очистить  от  духов  весь Панджшер, журналист выехал  на
самую безопасную, а,  следовательно, образцово-показательную  заставу. После
чего вся "броня" дружно ушла на Кабул.
     И с этого самого момента во всей дивизии потеряли всякий покой.  Газеты
дотошно исследовались от  первой до последней  страницы.  Но статьи нигде не
было.
     Шли дни,  недели,  месяцы.  Постепенно  в  соединении  угасли последние
надежды. Все плюнули на Брюханова да и забыли  о  нем.  Лишь  почерневший  и
похудевший   Макокин  продолжал   упорно   терзать  на   невзрачном   пункте
фельдъегерско-почтовой связи только  что привезенные кипы газет.  А не найдя
ничего, привычно шел заливать горе спиртом.
     И  вдруг  в  одном  из   журналов  Макокин  увидел  огромнейшую  статью
журналиста Брюханова. Подполковник впился в нее  глазами.  И  чем  дальше он
продвигался в  чтении, тем больше вытягивалось его лицо. Статья была та и не
та одновременно.
     В ней присутствовали: выезд;  мешки муки; Таджикан;  страшная дорога до
него;  обугленные "наливники", а в них  "бифштексы". Все  это  было, и  даже
больше  того, о чем  рассказывал  заместитель начальника  политотдела. Но не
было здесь самого главного, самого основного - Макокина. Везде присутствовал
лишь один Брюханов.
     Именно  он,  журналист Брюханов,  прорывался  к  Джабалям, отбивался от
Уланга в Таджикане, разбрасывал муку с бэтээра служителям  культа, сведя тем
самым почти на нет военный конфликт в Афганистане.
     Макокин  завыл дурным голосом,  разорвал  журнал и бросился в модуль  -
заливать горе самогоном. Тот вскоре закончился, и подполковник начал втихаря
ликвидировать одеколоны и лосьоны, стоящие у офицеров в тумбочках.
     Короче говоря, с Макокиным от  внезапного горя  и  постоянного пьянства
приключилась белая  горячка.  Его подлечили  и отправили в  Союз  - от греха
подальше.  Ведь родина  должна  не только  знать  своих героев в лицо, но  и
принимать обратно заблудших своих сыновей.


Популярность: 6, Last-modified: Sun, 21 Mar 2004 12:57:48 GMT