---------------------------------------------------------------
     © Copyright Олег Михайлович Блоцкий
     Date: 10 Oct 2004
     WWW: http://zhurnal.lib.ru/b/blockij_o_m/
     Оставить комментарий
---------------------------------------------------------------


     Бойцы информационного фронта

     Путь  любого  московского  журналиста  в  Чечню  на  передовые  позиции
российских  частей начинается  с  Моздока,  где находится  штаб Объединенной
группировки  войск  (ОГВ)  на  Северном  Кавказе  и  при  котором  действует
временный  пресс-центр.  Попав туда,  журналист тщательно,  под обязательную
роспись, инструктируется местными полковниками, что  ему можно делать, а что
нельзя. Из объяснений выходит, что, в принципе, нельзя  ничего, и  тем более
попасть на передовую.
     Аккредитованных   в  Моздоке  журналистов  время  от   времени  вывозят
организованными  стайками  на вертолетах на  какой-либо  командный пункт  на
пару-тройку  часов,   где  они  рассыпаются  веером  в   пределах  видимости
контролирующих штабных  офицеров и интервьюируют по очереди  генерала или же
двух  каких-либо специально  заинструктированных  для  подобного мероприятия
солдат.
     По  утрам  журналистов   потчуют   информационными  сводками,   которые
"пекутся" даже не  в Моздоке, а  в пресс-центре Минобороны и затем аккуратно
выдаются по телефону засекреченной связи в штаб ОГВ.
     Практически пять лет назад,  в декабре 1994 года в том же Моздоке  и на
территории  того же  самого  штаба  у  меня  произошел  следующий  диалог  с
полковником тогдашнего пресс-центра.
     - Что  вы можете  рассказать  о  сегодняшнем  дне  в  войсках,  которые
находятся в Чечне, о потерях?
     - Ничего.
     - А где я могу это узнать?
     - В пресс-центре Минобороны, в Москве.
     - Какой смысл мне находиться здесь и получать информацию из столицы.
     -  Да, не горячись ты так, - лениво успокаивал полковник, -  я  тоже ее
оттуда получаю...
     Ничего не  изменилось  в  подходах  работы  военного ведомства  с  того
времени:  постоянная оглядка на  Москву,  страх за  собственную должность  и
беспрерывная ложь.
     В январе 1995 года, уже после  того, как обществу стало ясно, что армия
несет огромные потери в  Грозном, мне  позвонил тогдашний высокопоставленный
генерал Минобороны, который отвечал, в том числе и за работу со СМИ.
     - Почему, почему все московские журналисты на чеченской стороне? Почему
их нет в наших частях?
     -  Да потому что именно Минобороны сделало все,  чтобы их там не  было.
Ваши  офицеры  не  пускали,  запрещали,  лгали,  выгоняли  из  пресс-центра,
вышвыривали с территории армейских баз. Ребята искренне хотели рассказать  о
проблемах армии, а ваши  подчиненные не  желали,  чтобы репортажи с мест  не
были не похожими на их победные сводки начальству, в том числе и вам. Они же
сообщали, что было приятно слышать, а не то, что есть на самом деле.
     Генерал,  зло  выругав "этих  лизоблюдов  и  усердных  идиотов, который
страшнее врагов", положил трубку.
     Уверен,  что  сейчас  уже другой  генерал,  радостно  докладывая  более
высокому начальству "об успешной работе с журналюгами", не  подозревает, что
подобной "работой"  он  копает яму в первую  очередь армии  на передовой,  у
которой,  как всегда, множество проблем, и о которых даже штабное начальство
в Моздоке не всегда подозревает.
     Как правило, генералы проявляют бдительность совершенно не там, где она
необходима.

     Бдительность - наше оружие
     Журналист, получая аккредитацию в пресс-центре, не получает специальный
пропуск для прохода на обширную территорию штаба ОГВ. Пройти без  него через
КПП,  которое  охраняется  вооруженными солдатами,  нельзя.  Однако не  было
случая, чтобы в штаб мы не попали.
     Иногда действовали объяснения, что бумажка с  надписью "Регистрационное
удостоверение" и есть  наш пропуск.  Но  самым действенным  оружием являлись
сигареты. На  подходе к любой части, в том  числе и самой  охраняемой уже на
территории штаба ОГВ, достаешь пачку сигарет  и  тащишь  одну из  них, якобы
закуривая.  Дежурный  солдат  делает  охотничью  стойку и  просит  закурить.
Угощаешь его, говоря при  этом  на всякий  случай: "К полковнику Смирнову из
оперативного управления."  Хотя никакого Смирнова,  естественно,  не знаешь.
Боец кивает головой и открывает ворота.
     В январе 95-го вернулся в  Моздок из Грозного. На КПП дежурный никак не
хотел  пускать  за  вещами, оставленными  в пресс-центре. Тогда я подошел  к
часовому  и,  протягивая  пачку  сигарет,  сказал: "К брату  приехал, он  на
аэродроме  служит. Где здесь  штатная  дыра  в  заборе,  через  которую  все
проходят,  чтобы  путь  срезать?"   Солдат  участливо  показал  направление,
прибавив, что он мне ничего не говорил.
     На  территории  штаба  ОГВ  все засекречено.  Любые  расспросы вызывают
подозрения.  Попытка разговориться с каким-либо  местным офицером  считается
чуть  ли  не  шпионской  акцией. Вопросы  по  делу  и  по  существу  даже  к
полковникам  из  пресс-службы вызывают  у  них  скрытое раздражение.  Ну,  а
упоминание  о  частях  различных фронтов и их передислокации,  встречаются в
откровенные штыки. Короче говоря, все - сплошная военная тайна.
     Однако, прекрасную информацию о ходе боев на  фронтах в Чечне, ранениях
и  погибших,  передислокации и замене сводных батальонов  на передовых можно
легко получить, абсолютно не прилагая никаких к этому усилий, в самом центре
Моздока в одном  из  наиболее популярных в этом осетинском  городке  мест  -
"Почта, телеграф, телефон".
     С  раннего утра и  до  самого  комендантского  часа толпятся у кабинок,
ожидая   своей   очереди,   пехотинцы,   летчики,   омоновцы,   милиционеры,
спецназовцы, специально приехавшие позвонить не только с блокпостов, но и из
самой  Чечни.  Как  правило,  звонящие  всегда  спрашивают:  "Это  Элиста?",
"Волгоград?",  "Владикавказ?".   Связь,  как  водится,  хреновая.   Офицерам
приходится  орать,   перекрывая  помехи:  "Нет,  заменят  только  к  первому
ноября!!", "Да, перебрасывают сейчас под Асиновскую!", " Да какой, к хренам,
отпуск. Скоро в наступление пойдем..."
     Удивительно, но многие офицеры приходят  на  переговорный  пункт, чтобы
позвонить  не только  родным  и  сослуживцам,  но...  и  в  свои полковые  и
дивизионные  штабы,  которые  находятся по всей  России.  Это не  преступная
халатность,  а самое простое решение насущной проблемы. Полк стоит  в Чечне.
Офицер  вырвался  с колонной всего  на пару часов в Моздок. Штабные дают ему
наказ дозвониться до "места  постоянной дислокации"  и  сообщить, что  полку
требуется следующее... Вот он и сообщает.
     "Что  же  вы  от  нас  таитесь,  -  спросил  я  у   вменяемых  офицеров
пресс-центра, - когда на  телеграфе  можно за час узнать столько, сколько вы
все вместе здесь за неделю не узнаете?" И рассказал офицерам об увиденном.
     Внезапно  вошедший  незнакомец со стальными глазами,  выдававшие в  нем
армейского  "контрика", все  выслушал, а  затем  резко спросил, как отрезал:
"Надеюсь, что об этом писать не будете?"
     - А вы считаете чеченцев идиотами?
     - Мы работаем в этом направлении, -  глубокомысленно заявил  "контрик",
хотя по всему  было видно, что  работу он хотел начать немедленно и именно с
того, чтобы записать мою фамилию и название издания, которое я представляю.
     Впрочем, он сделал  это позже  и за моей спиной.  Судя по тому,  что на
телеграфе во все остальные дни до нашего отъезда по-прежнему неистовствовали
в желании  рассказать  всю правду  о своем житье-бытье  далеким собеседникам
офицеры  с  фронтов,  дальше этого работа  у  "контриков"  не  пошла.  Хотя,
казалось бы, чего проще - перебрось пару линий междугородней  связи в штаб и
ограничь доступ офицеров на общедоступный телеграф.

     "Слово предоставляется Хусейну"
     Если в прошлую  войну офицеры в разговорах с  журналистами не  называли
своих фамилий, опасаясь мести чеченцев,  то теперь им  на последних  глубоко
наплевать, а боятся они  исключительно "оргвыводов"  за  сказанную правду со
стороны штабного московского руководства.
     В  пресс-центре  Минобороны самым тщательнейшим образом отслеживают всю
информацию СМИ  по Вооруженным силам вообще и по Чечне  в частности. Фамилии
"правдолюбцев" в погонах немедленно сообщаются  их руководству в округе, где
собственно и начинается необходимый "откат" на уровне дивизия-полк-батальон.
Яснее ясного, что за правду-матку орденов не дают, а напротив...
     Чем  дальше  от Моздока  - тем откровеннее  в  своих  выводах и оценках
офицеры. Скатившись с самых вершин ОГВ к выносному  посту  взвода на Тереке,
пройдя последовательно командные пункты дивизии, штаба,  батальона, пролетев
на вертолетах и проехав на боевых машинах пехоты и тяжелых грузовиках, можем
свидетельствовать:  самые  откровенные  ребята  были  именно  на   передовых
рубежах. Но и эти офицеры и солдаты просили не называть их фамилий.
     - Вчера  чеченцев выбивал с  этой высотки, под пулями почти  в открытую
шел, а сейчас свою фамилию назвать боишься?
     -  Да  не боюсь  я,  -  краснел старлей,- Просто  "контрики" мордастые,
которые уже от водки  опухли, объяснительными замучают. А мне  чего бояться?
До конца войны из армии все-равно не уволят. Воевать же кому-то надо.
     К  слову  сказать,  когда  мы вернулись  на  командный пункт  дивизии с
Терека, к нам  подбежал  офицер  и  попросил,  чтобы  мы  зашли в палатку  к
особистам, мол, поговорить с нами хотят.
     -  На "вертушку" опаздываем,  - честно сказал я, -  километрах  в шести
"вертушка"  села  в  районе  артполка,  надо  постараться  успеть,  пока  не
разгрузилась.
     - Ну, им очень надо, - говорил майор, торопясь вслед за нами.
     - Да, зачем мы им? Мы не террористы.
     Забавное это было зрелище: мы почти бежим по  склонам и холмам, за нами
- майор, а за ним, все ускоряя шаг, плечом к плечу, два  особиста. Затем они
отстали, видимо посчитав ниже своего достоинства гоняться за журналистам  по
пересеченной местности на глазах у многочисленных офицеров и солдат.
     Вернувшись  с фронта в  одну  из  станиц  под  Моздоком, мы  совершенно
случайно   попали   на   свадьбу,   которую   устраивал   местный   чеченец,
переселившийся  в  Осетию в незапамятные  времена.  Подавляющее  большинство
гостей -  были  чеченцы  из Грозного.  Съехались на  праздник, так  сказать.
Свадьба удалась. Тостовали и  танцевали. Стреляли из пистолетов в промозглый
ночной  воздух. А приглашенный  сосед с видеокамерой  шнырял  по  помещению,
запечатлевая лица для истории.
     "Слово  предоставляется  Хусейну, - закричал  вошедший в  раж тамада, -
Хусейну  из Грозного!"  Палец мужика  пополз  в  сторону  Хусейна.  Туда  же
потянулось и круглое рыльце видеокамеры. Странное дело, но Хусейн вдруг стал
необычайно скромным, слова не сказал, а лицо спрятал. Точно так же поступили
несколько  молодых  крепких  ребят  рядом  с  ним.   А   потом  они   вообще
переместились в крытый дворик.
     Яснее ясного, что  это были боевики, которые  не  хотели  "оставлять на
память фотографию" даже молодоженам. Удивительно другое, даже после стрельбы
никто  не  пришел   в  дом  из  нарядов  федеральных  войск,  которые   были
расквартированы в этой же станице.

     Товар - деньги - товар
     Помнится,  во  время, когда  российские  войска  стояли в  Грозном, наш
водитель-чеченец обязательно заезжал к какому-нибудь блокпосту и покупал там
у солдат  бензин. "Русский",  как  он его  называл,  прибавляя,  что местный
"самогон"  (то  есть  тот,  который  делают  на  подпольных  мини-заводиках)
качества отвратительнейшего и лишь "убивает" машину.
     Сейчас   в  Моздоке   и  Владикавказе  можно  купить  и  "самогон",   и
"солдатский"  бензин.  Первый все  тот  же,  который  нелегально  доставляют
бензовозами из  Чечни, а второй - армейский. На вопрос  - откуда  "самогон",
ведь  граница перекрыта, водители  смеются  и резонно  замечают:  "Для  кого
закрыта, а для кого нет."  В Осетии существуют целые  авто заправки, которые
полностью  торгуют  "самогоном".  Определить  "самогонщиков"  просто:  цены,
которые вывешены перед заправками, на рубль, а то и два - ниже.
     "Солдатский" бензин пока  еще  в  открытую  не  заливают  в  резервуары
заправок, но  активно торгуют "из под  полы".  Цены,  естественно,  дешевле.
Незадолго до  нашего отъезда  шустрые ребята-военные, не  мудрствуя  лукаво,
подогнали бензовоз на один из центральных перекрестков  Моздока и "толкнули"
казенное  топливо в  мгновение ока. Четыре  тонны бензина ушло  в  народ "на
ура".
     "И  тушенки прибавилось,  - радостно  сообщают местные, - Смотри  какое
изобилие в магазинах. Скоро мыло пойдет, обмундирование, обувь".
     Сказать, что это необходимо армии - ничего не сказать. Но у войны  свои
законы  -  тыл  всегда  жирел  исключительно за  счет  фронта и тех,  кто на
передовой, привычно не дополучают им положенного.
     Впрочем,  количество награжденных орденами и  представленных досрочно к
очередному  воинскому  званию офицеров в тылах всегда значительно  превышает
число тех, кто кровью и потом кует победу на фронте.
     "Да что  о них говорить, о крысах штабных, - вяло махали руками офицеры
на передовой, - Они не наши проблемы  там  решают,  а  свои личные. Мы им до
лампочки".
     А  офицеры  из  пресс-центра ОГВ получают очередную  телефонограмму  из
Москвы,  мол, завтра прибудет  генерал  с  гуманитарной помощью и его, этого
генерала,  необходимо   не  только  встретить,  но  "и  организовать  работу
корреспондентов   центральных    СМИ".   И   полковники    их   пресс-центра
организовывают...
     -  Что же  вы,  корреспонденты,  к нам не приезжаете?  -  спросили  нас
офицеры одной из мотострелковых рот, вышедшей к Тереку.
     - Мы же приехали...
     - Случайность,  - заключили офицеры и прибавили, - А мы бы многое могли
рассказать.
     Расскажем, ребята, обязательно расскажем...


     (Владикавказ - Прохладное - Моздок - Северный фронт (Чечня))



Популярность: 9, Last-modified: Sun, 10 Oct 2004 07:59:18 GMT