Александр Этерман. Смерть и деревянные человечки -------------------------------------------------------------------------------- Aлександр Этерман "Смерть и деревянные человечки" пьеса ? Copyright Александр Израилевич Этерман Email: eterman@netvision.net.il Date: 1978 Изд: "Москва-Иерусалим", И., 1991 OCR: Полина Брюселль Spellcheck: Полина Брюселль 17 октября 2002 -------------------------------------------------------------------------------- Комедия Я ни в коем случае не считаю себя специалистом по истории изображаемого мною периода. Прошу поэтому учесть, что только часть несовершенств, ошибок и анахронизмов, которые можно обнаружить в этой пьесе, допущены умышленно. Автор Действующие лица в порядке появления в пьесе: 1. Мальчик лет 9-10, 2. Андре, мужчина лет 35, 3. Мишель, ему лет 40, 4. Маркиз де Сомине - лет 45-50, 5. Маркиза, его жена - лет 43-45, 6. Герцог Фюрствальдский - лет 60, 7. Леди Рольтон - лет 30, 8. Герцог Ангулемский, племянник французского короля - лет 45, 9. Молодой человек неопределенной наружности - лет 30, 10. Анри, граф де Буа-Реми, сын маркиза де Сомине - совсем юный молодой человек, 11. Граф де Панти - 21 года, 12. Виконт де Сен-Ба - 24 лет, 13. Шевалье де Литтерель - лет 40, 14. Наполеон Бонапарт (кажется, ему лет 47-48, вобще-то он 1769 года рождения), 15. Один, 16. Другой, 17. Первая дама, 18. Вторая дама, 19. Высокая красивая женщина, 20. Человечек, 21. Виконтесса де Бройль, 22. Трактирщик, 23. Две дамы, 24. Два дуэлянта, 25. Барон де Гло, 26. Коленкур, 27. Лакей, 28. Князь Талейран, 29. Капитан, 30. Два офицера, 31. Банкир Фельдт, 32. Камердинер, 33. Графиня Перро, 34. Дама, 35. Двое мужчин, 36. Лорд Хили, 37. Пожилая дама, 38. Сосед, 39. Другой сосед, 40. Дон Феличе, 41. Герцог Шартрский, 42. Два англичанина, 43. Три дамы, 44. Доктор, 45. Два чиновника одного ранга, 46. Моряк, 47. Адмирал Лэмб, 48. Офицер, 49. Два чиновника разных рангов, а также лорд Рольтон и некоторые другие. ДЕЙСТВИЕ 1 Явление 1 (Город. В глубине сцены - лабиринт, сплетение открытых кверху кривых, беспорядочно расположенных коридоров. Высотой он примерно в две трети человеческого роста, всюду одинаковый, с гладкими краями. В него два входа - один в левой, другой в правой части сцены. Двор и фасад двухэтажного особняка. Тихо и пусто, земля чисто подметена. Травка. Это Лондон или Париж приблизительно 1817 года, но что-то тут не то, по-видимому, эта сцена, как детская загадочная картинка, скрывает неочевидные анахронизмыи, и у зрителя то и дело возникают более свежие ассоциации. Однако же, никакая явная чушь в глаза не бросается. Двор пуст, но, очевидно, кто-то тут только что был или сейчас будет. Распахивается окно, и створка его с силой бьет по стене дома. Никто не высовывается. Из другого окна вылетает огрызок яблока. По двору пробегает собака. Затем мальчик лет 9-10 быстро пересекает его из конца в конец. Все стихает. Во двор входит Андре. Он нерешительно смотрит на дверь и на мгновение останавливается. Затем, приняв решение, начинает прохаживаться по двору, подталкивая ногой камешек. Проходит несколько минут. Наконец, он направляется к двери. В это время во дворе появляется Мишель.) МИШЕЛЬ: Что ты тут делаешь? АНДРЕ: Что-что? МИШЕЛЬ: Я тебя искал. С утра, да. АНДРЕ: Сейчас утро (достает часы и смотрит на них). Разве нет? МИШЕЛЬ: Ну и что? Тебя все равно нигде не было. Я уж не говорю о том, что ты был нужен. АНДРЕ: Кому? МИШЕЛЬ: Маркизу. Джереми должен был подавать ему кофе. АНДРЕ: Я был в этом, ну, в общем, это неважно. Граф де Буа-Реми послал меня еще вчера вечером. МИШЕЛЬ: И поэтому ты боишься войти в дом? АНДРЕ: Я не боюсь. Я просто не решаюсь. МИШЕЛЬ (оглядываясь по сторонам): Ладно, у меня своих забот хватает. Держи. (Он протягивает Андре запечатанный конверт. Тот немедленно начинает разглядывать его на свет.) Да не мучайся, это приглашение на это самое к виконтессе де - как же - де Бройль. Не веришь? Можешь посмотреть, печать надломлена. АНДРЕ: Будь спокоен, посмотрю. МИШЕЛЬ: Да, но все-таки имей в виду, что приглашение не тебе, а маркизу. Теперь у тебя есть предлог появиться пред его светлыми очами. Привет! Тебя ждут. (Он направляется к лабиринту, входит в него и быстро исчезает с другой стороны. Андре испытующе на него смотрит, а затем решительно направляется к дому.) Явление 2 (Спальня маркиза де Сомине. Она обставлена чересчур пышно и с явной претензией на изящество. Перед зеркалом стоит маркиз в халате. Он только что отослал парикмахера.) МАРКИЗ (изображая недовольство): Что на сей раз нужно этой идиотке? Изобрела новое платье? Я, вроде бы, еще не спятил окончательно. Впрочем, может быть, она и не такая дура... На этот раз... Будет принц. Или не будет? (Входит маркиза, высокая, несколько расплывшаяся женщина. Она делает это весьма стремительно, притворившись, впрочем, будто перед этим постучала.) МАРКИЗА: Вы что-то сказали? МАРКИЗ: Что вы, дорогая? (Он бросает приглашение на туалетный столик.) Я же знал, что вы дома. МАРКИЗА: Все-таки она дура. Такую прическу давно уже никто не заказывает. И не показывает. Она даже не скрывает голову. МАРКИЗ: Не скрывает? МАРКИЗА: И только она - она одна - шьет платья у Мерсье! Говорит, что это ее старая привязанность. Привязанность... Вы что-то сказали, маркиз? МАРКИЗ: Нет-нет, это вы. Это вы о виконтессе? МАРКИЗА: Что? Нет, конечно. Я имела в виду леди Рольтон. МАРКИЗ: Еще чего нехватало! Неужели вы сегодня целое утро будете сидеть дома? Уже полдень, а вы еще не нанесли ни одного визита. Вы рискуете своим положением в обществе, маркиза. И моим тоже. МАРКИЗА: Ничего страшного. Я как раз собиралась встретиться с леди Рольтон. МАРКИЗ: Что, маркиза? То-есть, простите, где? МАРКИЗА: В саду. Она хочет подарить букет собственных роз герцогу Ангулемскому. МАРКИЗ: В таком случае вы опаздываете, маркиза. Розы следует срезать по возможности ближе к полудню. МАРКИЗА: Вы так считаете? Хорошо-хорошо, я ухожу. До свиданья, маркиз. (Она задерживается в дверях.) Мой дорогой, я всегда знала, что вы к ней неравнодушны. (Выходит.) МАРКИЗ: Ну и дура! Леди Рольтон - самая красивая женщина в мире. Явление 3 (Гостиная маркиза де Сомине. Маркиз прохаживается около еле-еле горящего камина, и подталкивает ногой кочергу. Она, в конце концов, падает. Ее падение на скользкий мраморный пол вызывает серию неприятных, никак не прекращающихся скрипов, оглушительно действующих на людей слабонервных. Это раздражает маркиза, но не настолько, чтобы раздражение вышло наружу. В кресле сидит герцог Фюрствальдский. Это высокий старик с седеющими черными волосами, одетый еще до обеда - неслыханно - в темный фрак. Он худ, бледен и явно не склонен обращать внимание на настроение хозяина.) МАРКИЗ: Да, ваша светлость. (Он резко оборачивается.) Ей нет дела до моих обязанностей. Ее это не интересует. Что ее интересует? А! Она и вас попыталась бы скомпрометировать, если бы могла. А хоть бы и так. Столько всего напроисходило! Ей ничего не делается! (Пауза) Я думал, честно скажу, надеялся, что она сломает себе голову, но нет, ничего подобного. А в общем, что ей голова? ГЕРЦОГ: Маркиз, разрешите, я дам вам совет. Вы боюсь, так и умрете. Я хочу сказать, умрете мальчишкой. Чего уж проще - женщина вас зовет, вы приезжаете или не приезжаете, это, конечно, неучтиво, но, в конце концов, чего не сделаешь для собственного удовольствия. Но к чему эти лирические излияния. Если вам очень хочется поговорить - молчите. МАРКИЗ (запальчиво): Да нет! Ей нужен скандал. Ну так надо, чтобы она его получила. ГЕРЦОГ: Мало ли что ей нужно? МАРКИЗ: Ей нужно только одно... Простите, ваша светлость. ГЕРЦОГ: Вы становитесь похожи на вашу супругу. Не забывайте, что ее дед занимался откупом налогов. МАРКИЗ: Прадед. ГЕРЦОГ: Да? Ну, извините. Но это не меняет дела. Вы начинаете переживать из-за нее. Осторожнее, а то попадете в смешное положение. МАРКИЗ: Ваша светлость, даже вам не придет в голову обратиться ко мне на "ты". ГЕРЦОГ: Вы пойдете? МАРКИЗ: Я объясню ей, наконец, что она делает. ГЕРЦОГ: Значит, пойдете. МАРКИЗ: Ваша светлость, вчера я просил ее встретиться со мной. Она отказалась наотрез. Тогда я отправился к этому, ну, сыграть партию на бильярде. Даже ее муж понял, что это нелепость, и устроил мой приезд... по делу. ГЕРЦОГ (с любопытством): И что же? МАРКИЗ: Она меня не приняла. ГЕРЦОГ: Ну и ... МАРКИЗ: Мужу она сказала, что мы с ним два сапога пара. ГЕРЦОГ: Ну и что! А сегодня она думает иначе. Прекратите, друг мой, это уже слишком. Вам придется быть у нее, не сегодня, так завтра. МАРКИЗ: Но все-таки, сколько же ей надо любовников? ГЕРЦОГ: Чего вы хотите? Все наши дамы берут сейчас пример с императора Александра. МАРКИЗ: Хорош пример. ГЕРЦОГ: Нам следовало бы поговорить о более серьезных вещах. Вы выбрали странный предмет, да, но это ваше право, я не понимаю только, зачем вы навязываете его мне. МАРКИЗ (он останавливается, наконец): Я не могу заниматься своими делами. И потом, у моей жены неприятности с поместьями на юге. ГЕРЦОГ: Да сядьте вы, наконец! (Маркиз садится в кресло, вернее, падает в него.) Слава Б-гу. Так. Это не ваша супруга? МАРКИЗ: Что? ГЕРЦОГ: Карета. Вы не слышите? Ну выгляните же в окно! МАРКИЗ: Слышу (он подходит к окну.) Так. (Поворачивается, изменяясь в лице.) Это она. ГЕРЦОГ: Прекрасно (замолкает). Черт! Что ей здесь надо? Я, конечно, очень рад. (Поднимается из кресла. Только теперь становится видно, насколько он высок. Сразу же опять садится.) Я немедленно ухожу. МАРКИЗ (он еле дышит): Да нет, это леди Рольтон. Не могу понять, куда она девала мою жену. (Входит леди Рольтон. Это красивая рыжеволосая женщина с капризными чертами лица. Ее походка нервна и неизящна. При виде ее герцог встает и делает несколько шагов. Она останавливается посреди комнаты и протягивает ему руку для поцелуя. Он делает еще шаг и целует ей руку.) ЛЕДИ РОЛЬТОН (дождавшись этого): Какое счастье, что вы здесь, герцог! Я приглашаю вас. Завтра. Вы недогадливы, не правда ли? (Герцог иронически улыбается.) Нет-нет, я только хотела спросить у вас, приедете ли вы? ГЕРЦОГ: И для этого вы приехали к маркизу? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я хотела спросить у маркиза, но раз уж вы здесь... И потом, вы гораздо более лестный гость. МАРКИЗ: Элизабет! ЛЕДИ РОЛЬТОН: Мой муж, кажется, больше вас не приглашает. Я хотела позвать вас ему назло. МАРКИЗ: Вы не приняли меня, когда я приехал по его приглашению. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Поэтому он вас и не приглашает больше. МАРКИЗ: Так вы отменяете приглашение? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я думаю, так будет лучше, ведь вы его не оценили. Или нет... Я скажу вам потом. Приезжайте. ГЕРЦОГ: Миледи, куда вы дели маркизу де Сомине? Она должна была приехать с вами. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Разве мы должны были встретиться? МАРКИЗ: Разумеется. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы не помните, когда? МАРКИЗ: Я не знаю. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Подождите, я, кажется, припоминаю. Или это было не сегодня? МАРКИЗ (со вздохом облегчения): Так вы ее не видели? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Не помню. Но что за вопрос? Всего доброго, ваша светлость. Кажется, меня ожидают дома. ГЕРЦОГ: Конечно, ожидают! И если бы только дома! ЛЕДИ РОЛЬТОН: Но я не хочу, чтобы мой муж думал, что я возвращаюсь ради него. Маркиз, вы не можете поехать со мной? МАРКИЗ: Нет. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Жаль. Прощайте, герцог. (Она проходит очень близко от маркиза и в упор на него смотрит. Тихо:) Я надеюсь, вы будете у меня завтра. (Смеется и убегает.) МАРКИЗ: Ну вот. Как будто ей 18 лет. Что мне делать? ГЕРЦОГ: А что случилось? МАРКИЗ: Вы что, в восторге? ГЕРЦОГ: Послушайте, князь приехал из Вены и хочет вас видеть. МАРКИЗ: На какую ногу он хромает? ГЕРЦОГ: Я хромаю на ту же ногу. МАРКИЗ: Ваша светлость, я буду завтра у леди Рольтон. Сообщите об этом князю. ГЕРЦОГ: Сообщу. МАРКИЗ (тоном, который не предвещает ничего хорошего): Она его терпеть не может, значит, наверняка пригласила. ГЕРЦОГ: Я постараюсь облегчить вашу участь. МАРКИЗ: Нашу участь, ваша светлость. (На лице у него появляется отсутствующее выражение.) Мне нужно ответить на письмо. Вы не возражаете? ГЕРЦОГ: Нет-нет, работайте. Я подремлю. (Маркиз подходит к столику, достает лист бумаги, перо и чернила и начинает яростно притопывать ногой, отстукивая неизвестную мелодию. Герцог заинтересованно на него смотрит, затем тоже начинает отбивать такт.) Явление 4 (Парк. По аллее прогуливаются лорд Рольтон, маркиза де Сомине и герцог Ангулемский. Они вполне довольны друг другом.) МАРКИЗА: Ученые говорят, что розы следует срывать около полудня. Я не уверена в том, что они правы, но на всякий случай так и сделаю. ЛОРД РОЛЬТОН (тихо - герцогу): Не правда ли, она прелестна? ГЕРЦОГ (громко): Да. Я никогда не встречал женщины со столь утонченным умом. Вообще-то я никак не хочу злоупотреблять вашим терпением. Кстати, где ваша жена? ЛОРД РОЛЬТОН: Право, не знаю. Она с кем-то должна была встретиться, но, как всегда, забыла. У нее очень скверная память. ГЕРЦОГ (пытаясь улыбнуться): Да, но она от этого только выигрывает. МАРКИЗА: Ну, разумеется. Окружающие тоже. К сожалению, она плохо разбирается в цветах. ЛОРД РОЛЬТОН: О да, маркиза. Вы не знаете, из-за чего она поссорилась с вашим мужем? МАРКИЗА: Что вы, ваше высочество! Они сейчас в лучших отношениях, чем даже год назад. Просто мой муж в последнее время не в своем уме. (Лицо лорда Рольтона расцветает, в то время, как герцог хмурится) У него слишком много забот с тех пор, как он занялся моими делами. ЛОРД РОЛЬТОН (задумчиво): Я не думал, что политика оставляет ему так много времени. МАРКИЗА: Политика? Да он ее совсем забросил! У него только любовь на уме. Самое ужасное, что он не вполне равнодушен к низложенному корсиканцу. ГЕРЦОГ: Я тоже к нему неравнодушен. Но вашего мужа явно поощряют. Князь Талейран вечно мечтает о том, чего нет. ЛОРД РОЛЬТОН (со смехом): Чего еще нет или уже нет? ГЕРЦОГ: Нет и никогда не будет. Ему мало было свалить Бонапарта. Как только у нас появились трудности, он ожил. Обеим нашим столицам приходится из-за этого умирать от страха. Хуже всего то, что король Георг совершенно ему не препятствует. ЛОРД РОЛЬТОН: Гм. Но ведь и его величество король Людовик тоже. МАРКИЗА: Он колдун. ГЕРЦОГ: Не забывайте, он наш спаситель. Одному дьяволу ведомо, зачем он это сделал. МАРКИЗА: Но ведь теперь он вам угрожает! ГЕРЦОГ: Да, конечно, но мой дядя король Людовик уже не занимается делами. Состояние здоровья не позволяет. Он только мешает существовать графу д'Артуа и мне. МАРКИЗА: Никто не поверит, что еще лет тридцать назад Франция была великой и прекрасной. ЛОРД РОЛЬТОН: Увы, маркиза, вас тогда еще не было на свете. МАРКИЗА(задумчиво): Разве? Да, вы, пожалуй, правы. Но я об этом не жалею. ЛОРД РОЛЬТОН: Маркиза, вы останетесь у меня обедать? Миледи отсутствует, но есть обед, и кто-нибудь должен его съесть. ГЕРЦОГ: Вы рассуждаете так, как будто двадцать лет прожили в эмиграции. По-моему, вы у себя дома. ЛОРД РОЛЬТОН: Я всю жизнь в эмиграции. Обед, тем не менее, должен быть съеден. Решайтесь, герцог. ГЕРЦОГ: Я уже решился. Прощайте. Впрочем, не исключено, что завтра я у вас еще буду. (Он выходит деревянными шагами и скрывается в лабиринте, где, однако, задерживается ненадолго и вскоре исчезает.) ЛОРД РОЛЬТОН: Мне кажется, он отправился на розыски моей жены. Боюсь, он тоже исчезнет, если и не бесследно, то... (Он запинается.) МАРКИЗА: То надолго. Я вас не понимаю. Зачем вы навязали мне этого коронованного болвана? ЛОРД РОЛЬТОН: Он гость моей жены. МАРКИЗА: Ну и что? Она не считает, что это ее к чему-то обязывает. Где вы оставили мою карету? ЛОРД РОЛЬТОН (он неопределенно машет рукой): Где-то там. МАРКИЗА: Мой кучер вряд ли будет нас разыскивать. Пойдемте. Право же, я голодна. ЛОРД РОЛЬТОН (оглядываясь по сторонам): Вам не кажется, что следует чуть-чуть отложить обед. МАРКИЗА: Нет, не кажется. Только после обеда. И еще... ЛОРД РОЛЬТОН (увидев проходящего через лабиринт человека): Вы правы. (Они смотрят друг на друга, потом на лабиринт, и, вздохнув, удирают, минуя оный.) Явление 5 (Маркиза де Сомине и лорд Рольтон обедают. Им прислуживает молодой человек неопределенной наружности, исполняющий свои обязанности с исключительной быстротой.) ЛОРД РОЛЬТОН (поднося ко рту вилку с крохотным кусочком мяса): Маркиза, я люблю вас, а вовсе не свою жену. Это печальное заблуждение. (Вилка повисает в воздухе.) Кроме вас я... МАРКИЗА: Да и меня... Мой муж затыкает мне рот, а вы, наоборот, не даете мне его закрыть. Я предпочитаю всем вам моего кучера, но увы, у него хватает своих забот. Недавно я застала у него свою горничную в весьма неприглядном виде. Конечно, он прав. Я не плачу ему за это деньги, следовательно, он имеет право на личную жизнь. Милорд, я хочу есть. ЛОРД РОЛЬТОН (со вздохом и чуть не плача): Я тоже. Чем я вас обидел? МАРКИЗА: Вы недогадливы. ЛОРД РОЛЬТОН: Вы правы. МАРКИЗА: Это уже лучше. ЛОРД РОЛЬТОН: Для кого? МАРКИЗА: Молодой человек, еще жаркого. И не только милорду. (Она глядит на него оценивающе.) Повернитесь. (Он подчиняется.) Еще раз. (Он поворачивается.) Хорошо. Так принесите же жаркое! (Она отворачивается. Он, кланяясь, выходит, затем возвращается с двумя тарелками жаркого.) ЛОРД РОЛЬТОН: По-вашему, я должен это съесть? МАРКИЗА: Я же ем. Или вы считаете меня толстой? ЛОРД РОЛЬТОН: Я не об этом. МАРКИЗА: Позвольте, я за вами поухаживаю. Вам бургундского? Лично я предпочитаю токайское, но мой муж говорит, что у меня плохой вкус. ЛОРД РОЛЬТОН (с гримасой): Опять ваш муж! Неужели он вам еще не надоел? МАРКИЗА: Да я его не вижу. Ешьте. Вы любите виноград? Я предпочитаю поздние сорта, они не так быстро надоедают. ЛОРД РОЛЬТОН: Что я могу сделать? Сейчас только июнь месяц. Потерпите. МАРКИЗА (с легким раздражением): Разумеется, вы ничего не можете сделать. Разве я вас о чем-нибудь прошу? ЛОРД РОЛЬТОН: Увы, нет. МАРКИЗА: Почему вы сносно обращаетесь только со своей женой? Впрочем, мне это безразлично. Вы сыты, милорд? ЛОРД РОЛЬТОН: Вполне. МАРКИЗА: Тогда начинайте. (Он встает и делает нетерпеливое движение.) Ну, скорее. (Он обнимает ее.) Подождите. Вымойте руки. (Он покорно выходит из комнаты. Маркиза не обращает на это никакого внимания и близоруко и мечтательно смотрит вдаль прямо перед собой.) Какие розы! (Лорд Рольтон возвращается.) Сколько можно мыть руки! (Он останавливается в нерешительности.) Ладно, я не сержусь. (Лорд Рольтон целует ее в губы.) Ах... Явление 6 (Герцог Ангулемский с леди Рольтон в карете.) ГЕРЦОГ: Я так долго искал вас, миледи. Если бы не счастливый случай... ЛЕДИ РОЛЬТОН: Стоило ли? Такой огромный труд! Вы поколесили немного по городу. Если кого-нибудь и стоит пожалеть, то только ваших бедных лошадей. ГЕРЦОГ: Но я был отчаянно голоден! ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я в это не верю. Кстати, куда вы меня везете? ГЕРЦОГ: Разумеется, к себе. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы ошибаетесь. (Она открывает дверцу и кричит...) Домой! (Карета поворачивает.) ГЕРЦОГ: Как вам будет угодно. Почему вы сердитесь? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Ваше высочество, вы опять невовремя. Я по счастливой случайности приехала на свидание, почти не опоздав, а вы мне помешали. ГЕРЦОГ: Ваш любовник покинул вас сразу же, как только меня узнал. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы довольны? Разумеется, вам ничего не стоит испортить ему карьеру. ГЕРЦОГ: Хотите, я возьму его под свое покровительство? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Нет, ваше высочество, я предпочитаю покровительствовать ему сама. ГЕРЦОГ: Вы хотите оскорбить меня, миледи. Зачем? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Чем вы, по-вашему, это заслужили? ГЕРЦОГ: Осторожнее! ЛЕДИ РОЛЬТОН: Хорошо, в следующий раз буду осторожнее. ГЕРЦОГ: Что? ЛЕДИ РОЛЬТОН: В следующий раз вы меня не найдете. ГЕРЦОГ: Элизабет, дорогая, не надо. В этой проклятой карете невозможно разговаривать. Здесь дует. У меня нам будет лучше. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы думаете? ГЕРЦОГ: Я уверен. (Открывает дверцу.) Вильгельм, домой. (Карета опять поворачивает.) Слава Богу, сейчас еще рано. Вечером я жду у себя князя Талейрана. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Фи! Тогда я с вами не поеду. Он мне надоел. ГЕРЦОГ: Два месяца назад вы говорили о нем совсем в другом тоне. Что произошло? ЛЕДИ РОЛЬТОН: А как вы думаете? (Она старательно выдерживает паузу.) Я не могу всю жизнь думать о мужчине одно и то же. ГЕРЦОГ: Вы хотите сказать - питать к нему одни и те же чувства? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Какая разница! (Открывает дверцу.) Кучер, домой! (С козел раздается грозное ругательство и карета поворачивает.) Ваше высочество, я решила ехать домой. Боюсь, что международный престиж Франции упадет, если князь Талейран не застанет вас дома. ГЕРЦОГ: С некоторых пор он уже не падает. ЛЕДИ РОЛЬТОН (шепотом): А что он делает там? ГЕРЦОГ (серьезно): Он? Умирает от злости. Я тоже умираю. Я думаю, вы не откажетесь от пирожного? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Откажусь. Это ведь наверняка предлог для того, чтобы остановить карету. ГЕРЦОГ: Здесь знаменитая кондитерская. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я никогда не захожу в магазины. ГЕРЦОГ: Я тоже, как вы понимаете. Но ведь нас не узнают. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Нас - может быть и нет. Но вашу карету узнают. ГЕРЦОГ: Ах, да, мой герб... ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да-да, золотые зубы на синем поле, лилия в центре и дракон в нижнем углу, и надпись "Тертиум". Удивительная бессмыслица. Я не представляю, как вы жили в эмиграции. ГЕРЦОГ: Милая Элизабет, в эмиграции все было очень просто. Король жирел, д'Артуа злобствовал, герцог Беррийский бездельничал, а я ждал. Может быть, поэтому я сохранился лучше. Я даже немного жалею, что все это кончилось. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Почему? Вы предпочли бы быть племянником Наполеона? ГЕРЦОГ: Избави Бог! Но я предпочел бы быть Наполеоном.. ЛЕДИ РОЛЬТОН (с неожиданной мягкостью): И что бы вы сделали? ГЕРЦОГ: Как вам не стыдно, миледи!.. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы уже передумали... Почему? ГЕРЦОГ: Я не могу быть выскочкой! ЛЕДИ РОЛЬТОН: Не можете. Впрочем, это не новость. Вам, наверное, должны преподнести все на свете. Может быть, даже трон. Вы просто бездельник, ваше высочество. Революция вас не изменила. ГЕРЦОГ: Да, она оставила мне голову на плечах! ЛЕДИ РОЛЬТОН: Голову? Корону, да и то не королевскую. Вы наивно полагаете, что худшее уже позади. Революция кончилась, но сейчас не 85 год. Бонапарт сгниет на острове Святой Елены, но, что бы вы ни говорили, он правил Францией, а не ваш дядя - французский король. ГЕРЦОГ: Во всяком случае, я не бездельник. ЛЕДИ РОЛЬТОН: А кто же? ГЕРЦОГ: Миледи, такие вещи я согласен выслушивать только в постели. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Для постели это слишком мягко. ГЕРЦОГ: Возможно. Послушайте. Я не флюгер и не могу нестись всякий раз туда, куда дует ветер, вернее, куда указывает прелестный китайский веер. Ваш друг Талейран и его враг Фуше начинали когда Бастилия была еще цела. Их карьере, действительно, трудно помешать. Они всегда всем нужны. Но кому от этого легче... ЛЕДИ РОЛЬТОН: Трудно помешать не их карьере, а их предприятиям. Оба они великие люди. ГЕРЦОГ: Вот именно. Поэтому-то они и не могут друг с другом ужиться. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Может быть. А вы предпочитаете быть совсем ненужным? ГЕРЦОГ: Миледи, я знаю себе цену. Этим все сказано. Но, при этом, я знаю цену своему имени. Оно, кстати, доставило мне счастье быть близко знакомым с вами. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Такого счастья вполне можно было добиться иными средствами. Я могу с вами спать, но я никогда не буду спать только с вами, так же как никогда не буду вас уважать. ГЕРЦОГ: Мы приехали. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Нет, это я приехала. Сидите, ваше высочество. (Она встает.) ГЕРЦОГ: Вы меня не приглашаете? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Нет. Мне нужно от вас отдохнуть. ГЕРЦОГ: Хорошо. (Он выпрямляется и говорит с достоинством.) Вы сообщите мне.. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Разумеется. Я ведь жду вас завтра. (Она без чьей-либо помощи выходит из кареты.) Кучер, в кондитерскую. (Карета трогается.) Явление 7 (Гостиная маркиза де Сомине. Лорд Рольтон сидит в кресле у камина. Входит маркиз.) МАРКИЗ: Добрый вечер, милорд. Чему я обязан счастью видеть вас у себя? О вас едва успели доложить. ЛОРД РОЛЬТОН: Вы не знаете, где моя жена? МАРКИЗ: Я хотел обратиться к вам с аналогичным вопросом. Представления не имею. А что случилось? ЛОРД РОЛЬТОН: Она пригласила принцессу Марию. Я боюсь, что она обиделась. МАРКИЗ: Ну что вы! Я надеюсь, вы были с ней деликатны? ЛОРД РОЛЬТОН (улыбаясь): О да! Но никакие утешения не могут тянуться бесконечно. Элизабет заказала на обед что-то невообразимое, и то ли повар все перепутал, то ли она сама, то ли просто без нее дело не пошло, но есть было невозможно. Принцесса, однако, не хотела уезжать. Я не знал, что делать. МАРКИЗ: Что же вы сделали? ЛОРД РОЛЬТОН: Поехал к вам. МАРКИЗ: Я, кажется, видел ее сегодня... ЛОРД РОЛЬТОН: В том-то и дело. МАРКИЗ: А, я понял. Ей не понравилось. Бедная принцесса! ЛОРД РОЛЬТОН: Вот именно. Ей слишком понравилось. Мне совершенно необходимо посоветоваться с женой. МАРКИЗ: Я не могу быть вам чем-нибудь полезен? ЛОРД РОЛЬТОН: Едва ли, маркиз. Это слишком интимный вопрос. МАРКИЗ: Я совершенно с вами согласен. Она сюда заезжала, но я был занят беседой с герцогом Фюрствальдским и не понял, что она собирается делать. Больше я ничего не знаю. ЛОРД РОЛЬТОН: Благодарю вас. (Он встает.) Извините, я не могу остаться обедать. (Направляется к входу в лабиринт.) МАРКИЗ: До завтрашнего вечера. Хотя, простите, милорд, вы не знаете, где моя жена? ЛОРД РОЛЬТОН: Ваша жена? МАРКИЗ: Да, моя. ЛОРД РОЛЬТОН: Да? МАРКИЗ: Вы что, сомневаетесь в ее существовании? ЛОРД РОЛЬТОН: Да нет. Я просто удивлен тем, что вы о ней спрашиваете. МАРКИЗ: Что же здесь удивительного? ЛОРД РОЛЬТОН: Право, ничего. МАРКИЗ: Так где же она? ЛОРД РОЛЬТОН: Видите ли, она у меня. МАРКИЗ: Прелестно. И что же она у вас делает? ЛОРД РОЛЬТОН: Беседует с принцессой Марией. МАРКИЗ: Но она же давно уехала. ЛОРД РОЛЬТОН: Значит, беседует с кем-нибудь другим. МАРКИЗ: На тот же лад? ЛОРД РОЛЬТОН: Возможно. Вы знаете, я не умею отвечать обстоятельно. МАРКИЗ: В этом нет нужды. Если вы ее увидите, передайте, пожалуйста, что я весь вечер буду дома. ЛОРД РОЛЬТОН: Да, маркиз. Это все? МАРКИЗ: Я хотел сказать, если вы увидите вашу жену. Можете заодно передать это и моей. ЛОРД РОЛЬТОН: Прощайте. МАРКИЗ (отсутствующим тоном): До завтра. (Лорд Рольтон входит в лабиринт. Из-за портьеры немедленно появляется леди Рольтон) ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы очаровательны, друг мой. Я почти влюблена в вас. МАРКИЗ (совсем потерянно): Ваш муж, кажется, нечто вроде моей жены. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он то же самое думает про вас. МАРКИЗ: Ну что же, тогда он не остается в накладе. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он не остается в накладе. Он с ней спит. МАРКИЗ: Это она с ним спит. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Фи! МАРКИЗ: Ну ладно, извините. В конце концов, кто-то должен с ней спать, чтобы я мог спать с вами. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Зачем же вы на ней женились? МАРКИЗ: Чтобы не жениться на вас. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Почему? (Входит сын маркиза граф Анри де Буа-Реми) МАРКИЗ: Потому, что я вас люблю. Правда, это произошло гораздо раньше. ЛЕДИ РОЛЬТОН (с улыбкой глядя на него): Вы нравитесь мне все больше и больше, маркиз. (Граф подходит к ним. Это красивый молодой человек, совсем мальчик, с робким и проникновенным взглядом) МАРКИЗ: Здравствуйте, граф. Вы давно не удостаивали меня своим посещением. ГРАФ: Не далее, чем со вчерашнего дня, отец. МАРКИЗ: Не оправдывайтесь. Я, ясное дело, шучу. Тут без вас затоскуешь. Садитесь. (Он опускается в кресло) Нет, не здесь. Ближе. (Он указывает на другое кресло.) Тут вам будет удобнее и... (Граф садится.) Где вы были вчера? Я не смог вас найти. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я очень рада вас видеть, граф. Почему вы меня забыли? ГРАФ: Я не забыл вас, миледи. МАРКИЗ: Разумеется, это ваше дело. ГРАФ: Я ездил за город. МАРКИЗ: Одни? ГРАФ: Нет. МАРКИЗ: С кем? ГРАФ: С сэром Чарльзом и леди Джейн. МАРКИЗ: Вы знакомы с их сыном? Кажется, он недавно приехал из Канады. ГРАФ: Да. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Граф, я была бы рада видеть вас завтра. Вы танцуете? МАРКИЗ: Конечно. ГРАФ: Я не очень люблю это занятие, миледи, но ваши приглашения не отклоняют. МАРКИЗ: Элизабет, будьте откровенны, скажите, вам нравится, как он одет? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он очень элегантен. МАРКИЗ: Вы ошибаетесь. Он все позволяет своему портному. Это непростительно. Повернитесь, граф. Разве так носят сюртук? Он слишком длинный. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Разве? МАРКИЗ: Да. И неправильного покроя. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Откуда вы знаете? Вы же не портной, слава Богу! МАРКИЗ: Ну и что! А цвет! Днем следует носить вещи светлых расцветок. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Почему? МАРКИЗ: Я не маршал Блюхер, но все-таки считаю необходимым некоторый порядок. ГРАФ: Я просто не успел переодеться. Простите, отец, но мне необходимо с вами поговорить. МАРКИЗ(взглянув на леди Рольтон): Это невозможно. Вам следовало быть дома вчера вечером. ГРАФ: Я по вашему требованию провел вечер у виконтессы де Бройль. ЛЕДИ РОЛЬТОН (заинтересованно): Вы дружите с ней, маркиз? Это интересно. МАРКИЗ: Это очень интересно. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Но зачем она молодому человеку? МАРКИЗ: Не все ли вам равно? Моего желания вполне достаточно. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я думаю, он достойно вас там заменил. Чем, скажите на милость, вы сейчас недовольны? МАРКИЗ (перебивая ее): Хорошо. Граф, после ужина я к вашим услугам. ГРАФ: Простите, отец, но после ужина я уеду. МАРКИЗ: Тогда мы сможем увидеться завтра. Приезжайте часам к девяти к леди Рольтон. Я там буду. (Миледи глядит на него с радостью и любопытством.) Вы не возражаете, миледи? ГРАФ: Я буду у вас, миледи, если вы позволите, часов в восемь. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Конечно, мой милый! (Граф низко кланяется и выходит из комнаты. Воцаряется тишина. Лабиринт медленно заполняет сцену, он вырастает, теперь он высотой почти с человеческий рост. Маркиз подходит к нему и прислоняется спиной. Леди Рольтон дремлет в кресле. За сценой что-то с грохотом падает.) ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы несправедливы к графу, мой милый. МАРКИЗ: Вы только что обратились так к нему. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я надеюсь, вы не ревнуете? МАРКИЗ: Нисколько. И тем не менее, это мне не нравится. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Это ваше дело. Но ваш сын очаровательный молодой человек, и я хочу знать, почему вы так с ним обращаетесь. МАРКИЗ: Откуда вы знаете, как я с ним обращаюсь? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я не слепая. МАРКИЗ(серьезно): Скажите, он действительно вам нравится? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да. МАРКИЗ: К великому сожалению, я плохо его понимаю. Миледи, вы читали его стихи? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я никогда о них не слышала. Но у меня есть его письма. МАРКИЗ: Он пишет... Да вот, посмотрите. (Он протягивает леди Рольтон тонкую книжку.) Он ездил недавно в Италию. Я не мог поверить, но лорд Байрон прислал ему письмо. Он принимает его всерьез. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он пишет по-английски? МАРКИЗ: Да, конечно. К сожалению, я английских стихов не понимаю. Странное дело. Наше поколение сходит со сцены - работа Бонапарта - а наши дети, вместо того, чтобы пользоваться плодами наших усилий, бьются головой о стенку. (Лабиринт становится выше его ростом и поглощает всю комнату. Оба они вытеснены к самому краю сцены. Леди Рольтон идет к нему, балансируя на самом краю и покачиваясь, чтобы не упасть.) Элизабет, чего вы хотите? ЛЕДИ РОЛЬТОН: А вы не догадываетесь? МАРКИЗ: Догадываюсь. (В это время в комнату входит кто-то из лабиринта) Явление 8 (Граф де Буа-Реми, граф де Панти, виконт де Сен-Ба стоят в фойе театра. Лабиринт вновь на заднем плане. Поблизости то и дело проносятся изящные дамы.) ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Она мне никогда не нравилась. ВИКОНТ: Она никому не нравится. Но директор в ней души не чает. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Само собой. Иначе шевалье де Литтерель заживо сдерет с него шкуру. ВИКОНТ: Где она его подцепила? ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Господа, это слишком скучно. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Не исключено. Вот он. ВИКОНТ: Который? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Высокий и худой. ВИКОНТ: Вон тот? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Ну да. Мрачен как великий инквизитор. ВИКОНТ: В самом деле. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Если он вас интересует, я могу его позвать. (Громко.) Шевалье! (К ним подходит шевалье де Литтерель. Он, действительно, высок и очень худ.) Я рад вас видеть. Может быть, вы поужинаете с нами? ШЕВАЛЬЕ: Нет, простите, господа, я занят. (Он кланяется, поворачивается и уходит.) ГРАФ ДЕ ПАНТИ: На редкость хорош. Анри, вы давно его знаете? ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Да, довольно давно. Не очень. Нас познакомила любовница отца, но он с ней разошелся. ВИКОНТ: Он богат? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Чертовски богат. Он получил от отца около пятидесяти тысяч в год, и столько же ему принесла жена. ВИКОНТ: Пятидесяти тысяч франков? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Нет, фунтов стерлингов. Я же говорю, он очень богат. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Он женат? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Я даже не знаю. Лорд Рольтон безуспешно ухаживал за его женой, но это было давно. Она всегда сидела в деревне и болела. По-моему, она была ужасная стерва. Его дочери лет пятнадцать. Я ее недавно видел. ВИКОНТ: Она красива? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Нет, конечно. Она богата. Она, кажется, уже получила от кого-то наследство. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Разве это так важно? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Вы очаровательно наивны, Анри. Наверное, вам можно. Сколько вам дает отец? ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Не знаю, я ведь не веду свои дела. Он никогда не ограничивал мои расходы, но я же ничего особенного не покупаю. ВИКОНТ: Ну, все-таки, сколько вы тратите в месяц? ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Обычно тысячи три-четыре. Это много? ВИКОНТ: Я трачу в два раза меньше. Маркиз очень богатый человек, гораздо богаче, чем этот де Литтерель. Натан Ротшильд держит у себя его три миллиона, и это не считая недвижимости. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Анри, вы не держите лошадей, не спите с актрисами и не играете. При этом вы богаты. Какая несправедливость! Вы даже не заметите, если разоритесь. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Ну, это вряд ли. Пока я богат, мне в любой стране обеспечен комфорт, ну, и общество тех людей, которые мне нужны. Я не говорю о людях дельных. ВИКОНТ: То есть? ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Я гораздо богаче, чем лорд Байрон, даже вы, виконт, богаче его, но он долго меня не принимал, а когда принял, обращался со мной, как император Наполеон с послом персидского шаха. Явление 9 (Наполеон лежит на кушетке недалеко от стены лабиринта. Он стал ниже и находится гораздо ближе к середине сцены. Император полуодет, очень толст и плохо выглядит. Возможно, его угнетает вынужденное безделье, нездоровье, английский губернатор или отсутствие свежей почты. По комнате разбросаны бумаги, книги, оружие, на полу лежит подзорная труба. Наполеон гладит себя по животу и что-то мурлычет. Протянув руку, поднимает с пола книгу и бегло листает ее. Затем он отбрасывает ее в сторону. Лежит тихо. Закрывает глаза. Кажется, что он спит. Может быть, на минуту-другую он, действительно, засыпает. Затем - не исключено, что сквозь сон...) НАПОЛЕОН: Коленкур! Идите сюда... Явление 10 (Полумрак. Двое мужчин, различить их лица нет возможности, сидят в глубоких креслах, откинувшись на спинки. Между ними стоит маленький стол.) ОДИН: Я отказался от этой скверной привычки. Никакие ухищрения не помогают, надо бросать и дело с концом. Это слишком глупо и вредно. ДРУГОЙ: Конечно, но не глупее и не вреднее всего на свете, и не панацея от всех бед. Если бы можно было избавиться от наших проблем, отказавшись от них... ОДИН: Я это и не предлагаю. ДРУГОЙ: Слава Б-гу! А, в общем, вы правильно поступили. ОДИН: Наверное. Король почтил своим присутствием прием у принцессы Уэльской. ДРУГОЙ: Это ему зачтется. Странно, я думал, что она еще в Германии. ОДИН: Нет. Я давно его не видел. Он долго не проживет. ДРУГОЙ: Возможно. Он сделал достаточно глупостей на своем веку. ОДИН: Что-то они стали недолговечны. Королю Людовику тоже недолго осталось. ДРУГОЙ: И императору Александру. ОДИН: И императору Наполеону. ДРУГОЙ: Он еще император? Впрочем, это как раз неважно. Он-то в этом не виноват. Какая же все это ерунда! ОДИН: Мне прислали чудесных креветок. Они водятся сейчас только у берегов Африки. ДРУГОЙ: Они чем-нибудь отличаются от наших? ОДИН: Право, не знаю. ДРУГОЙ: Тогда почему... А кто вам их прислал? ОДИН: Баронесса де Сир. ДРУГОЙ: Вы имеете дело с еврейскими дамами? ОДИН: Да, раз они присылают мне креветок. И не только с ними. Я имею дело с самыми различными дамами. Я попрошу принца Уэльского принять ее. ДРУГОЙ: Она приведет с собой других. ОДИН: Вот и хорошо. Откровенно говоря, я не понимаю, зачем им нужны титулы, раз у них есть деньги, но зато это меня утешает - наверное, наш век еще не прошел. ДРУГОЙ: Короли доживают свой век, но можно предположить. что это только нынешние короли. ОДИН: На все это можно только надеяться. ДРУГОЙ: Интересно, что думают по этому поводу принц Уэльский, граф д'Артуа и великий князь Константин... ОДИН: Вы думаете, так и будет? ДРУГОЙ: Кто знает! Бог милостив, но все же будущее неопределенно, если оно не в наших руках. ОДИН: Карл - старая перечница. Он обещал Веллингтону восстановить налоговую систему 1766 года. ДРУГОЙ: Мы стали похожи на старых баб, маркиз. Мне-то еще можно, имейте в виду, я на двадцать лет вас старше. Я вчера разговаривал со старой графиней Пармской. Она смотрит в будущее без боязни. Более того, она недавно выдала замуж внучку. ОДИН: За кого? ДРУГОЙ: За какого-то итальянца. Она спросила, езжу ли я верхом. Я отшутился, напомнил, - мы столько лет знакомы - что и в молодые годы не блистал, но все-таки мне стало стыдно. ОДИН: Мне стыдно с тех пор, как я сюда приехал. ДРУГОЙ: С каких пор? Что за роман вы затеяли, мой милый? ОДИН: Ничего я не затеял. Между прочим, что это вы хотите предпринять? ДРУГОЙ: Ничего. С чего вы взяли? Явление 11 (Маркиз де Сомине сидит в кресле за письменным столом, опустив голову на руки. Входит маркиза де Сомине.) МАРКИЗА: Маркиз, вы не видели Анри? МАРКИЗ: Он уехал. МАРКИЗА: Вы не ответили на мой вопрос. На кого вы сердитесь? На меня или на него? МАРКИЗ: На сей раз мне не до вас, маркиза. К сожалению, у меня есть более серьезные проблемы, чем те, к которым вы меня приучили. И вообще, мне не улыбается перспектива выпрашивать деньги у вашего отца. Я уже не молод. МАРКИЗА: Как вы смеете! Если бы не он... МАРКИЗ: Анри уехал, как вчера, как позавчера. Он, кажется, хотел со мной поговорить... МАРКИЗА: Вы сказали ему, что заняты. Разумеется, он уехал. Вы ужасно с ним обращаетесь, как и со мной, впрочем. Но ведь его вы любите, а меня нет. МАРКИЗ: Что вы в этом понимаете? Я вас обожаю. Представляете, у меня был великовозрастный педераст герцог Ангулемский. Он просит меня поехать вместе с ним к Веллингтону. МАРКИЗА: Я в этом не уверена. (Она улыбается) МАРКИЗ: Что? Он отлично знает, чего хочет... МАРКИЗА: Я не это имела в виду. Я знала одну его любовницу. МАРКИЗ: Вы не упускаете случая меня уязвить. МАРКИЗА: Вы сами виноваты. Мне слишком часто приходится исправлять ваши ошибки. Если бы не я, вы восстановили бы против себя весь свет. МАРКИЗ: Маркиза, пожалейте меня. Вы все знаете. Скажите, куда уехал Анри? МАРКИЗА (мягко) Что вы, друг мой! Я не думала, что вы примете это так близко к сердцу. Я не знаю, куда он делся, но если вы хотите его видеть, поезжайте в полночь к фон-Траубе. МАРКИЗ: Что он там делает? МАРКИЗА: Он беседует с немецким поэтом - ну этим, не помню, к сожалению, как его зовут,- и ухаживает за женой австрийского посла. Если хотите, я поеду с вами. МАРКИЗ: Нет-нет. Не нужно. У меня дела, я должен быть вечером дома. Да, конечно, я не поеду. Спасибо, маркиза. МАРКИЗА: Что с вами? Может быть, я могу вам помочь? МАРКИЗ: Наверное, нет. Прошу вас, не тревожьтесь, и не теряйте из-за меня драгоценного времени. Принцесса ждет вас, не мучьте ее сверх меры. МАРКИЗА: Мне жаль вас, маркиз. МАРКИЗ: Мне тоже себя жаль. До свидания. (Немного помедлив, она качает головой и выходит из комнаты. Слышны ее шаги. Маркиз начинает смеяться. Теперь он сидит в кресле-качалке и толкает его взад-вперед.) О чем он хотел со мной поговорить? Невероятно! (Он останавливает качалку. Звонит. Поспешно входит Андре.) Поди-ка сюда. Ты берешься доставить эту записку леди Рольтон так, чтобы об этом никто не узнал, и не позже, чем через пятнадцать минут? АНДРЕ: Конечно, ваша светлость, если вы скажете мне, как это сделать. МАРКИЗ: А если я сам не знаю? АНДРЕ: Очень жаль. Скажите хоть что-нибудь, ваша светлость. МАРКИЗ: Зачем? АНДРЕ: Я в любом случае возьмусь, но вы же на меня обидитесь. МАРКИЗ: Проклятие! Все все знают лучше меня. Чего же ты ждешь? АНДРЕ: Записку, ваша светлость. МАРКИЗ: Не дам я тебе записку. Ты ее все равно прочтешь. Убирайся. (Андре медленно скрывается в лабиринте.) Что же делать? Да, Андре! (Он появляется из лабиринта.) Ты же состоишь при графе. Почему ты не с ним? АНДРЕ: Ваша светлость, граф изволил оставить меня дома. По-видимому, сегодня вечером он хочет побыть один. МАРКИЗ: Почему? АНДРЕ: Я не знаю, ваша светлость. МАРКИЗ: Конечно, не знаешь. Но почему я так редко вижу тебя возле графа? АНДРЕ: Ваша светлость, граф почти не бывает дома... МАРКИЗ: Но ты бываешь здесь гораздо чаще. АНДРЕ: Увы, граф та мало нуждается в моих услугах. МАРКИЗ: По-твоему, я в них нуждаюсь больше? АНДРЕ: Во всяком случае, вы чаще требуете меня к себе, ваша светлость. МАРКИЗ (резко) Как ты думаешь, где граф сейчас? АНДРЕ (разводя руками): В городе, ваша светлость. Или даже за городом. Он так молод. Простите, может быть, я чересчур смел, ваша светлость, но я не вижу оснований для беспокойства. (Маркиз встает и подходит к окну) МАРКИЗ: Ты женат? АНДРЕ: Нет, ваша светлость. МАРКИЗ: Послушай, это несправедливо. Как это у тебя получилось? АНДРЕ: Вы же понимаете, ваша светлость, мое скромное положение наряду с недостатками имеет и некоторые преимущества. Я у вас уже давно. Как это ни странно, судьба располагает мною в гораздо меньшей степени, чем вами. Возьмите, к примеру, революцию... МАРКИЗ: Ну, это еще не судьба. АНДРЕ: Но похоже. Или, скажем, брак. Если бы мне изменила жена, - увы, у меня ее нет.- я бы ее побил. Клянусь всеми святыми и памятью нашего покойного короля - и еще получил бы удовольствие. Она бы сначала сто раз подумала. Увы, чем высокопоставленнее мужчина, тем больше им командует жена, или, скажем, тем более высокопоставленных любовников она заводит, что то же самое, это не считая мужчин низкого звания, которых она за любовников не считает и за которых ее можно побить. А что делать? Не драться же на дуэли? МАРКИЗ: Почему, собственно? АНДРЕ: Ваша светлость, король не любит дуэли. Потом, есть и другие причины. Иногда непонятно, кто кого должен вызывать, или же история так запутана, что непонятно, не является ли один из секундантов заинтересованным лицом. МАРКИЗ: Заинтересованным в чем? АНДРЕ: Скорее всего, э... дамой. МАРКИЗ: Ты совершенно неграмотен, Андре. АНДРЕ: Возможно, вернее даже, несомненно, ваша светлость, но только... МАРКИЗ: Хорошо, ты уж лучше помолчи. А еще лучше... Скажи лучше, что ты думаешь о моем сыне? АНДРЕ: О, ваша светлость, граф - замечательный молодой человек, в своем роде, конечно. Об этом все твердят с утра до вечера. Честно говоря, и мне, и графу это уже страшно надоело. МАРКИЗ: Кто же это говорит? Меня, честное слово, давно уже комплиментами не балуют. АНДРЕ: Да все, ваша светлость. Король Георг, король Людовик, герцог, князь Талейран, князь Меттерних, виконт де Шатобриан, лорд Байрон, граф де Марсе... МАРКИЗ: Откуда ты это знаешь? АНДРЕ: Говорят, ваша светлость. Только об этом и говорят. Если бы император был жив, то есть, я хочу сказать... он живо сделал бы его маршалом. МАРКИЗ: По-твоему, это предел человеческий мечтаний... Ну, а если бы он не захотел стать маршалом? АНДРЕ (с большим воодушевлением): Маршалом императора! Неслыханно. Ну, тогда он стал бы министром, ваша светлость. МАРКИЗ: А если нет? Если бы его и это не устроило? АНДРЕ: Тогда он очень привередлив, ваша светлость, прямо как вы. МАРКИЗ: Разумеется. А все-таки? АНДРЕ: Тогда он стал бы тем, чем захотел. МАРКИЗ: Гм. Вот это уже лучше. Вообще, ты не очень догадлив. Скажи, он любит женщин? АНДРЕ: Да, ваша светлость, это у него наследственное. МАРКИЗ: По мужской или по женской линии? Впрочем, откуда тебе знать! АНДРЕ: Отчего же, ваша светлость... МАРКИЗ: Скажи лучше, что тебе известно о моей жене? АНДРЕ: Маркиза - ангел, бриллиант, лучшая из женщин. Она делает вам честь, ваша светлость. Она так богата, что я сам, возможно, женился бы на ней. МАРКИЗ: Ты самонадеян. АНДРЕ: Ничуть, ваша светлость. Я просто очарован. МАРКИЗ: Пожалуй, твое восхищение мне даже льстит. Ну ничего. Скажи, по-твоему, она красива? (Андре начинает соображать. Губы его смыкаются и размыкаются.) АНДРЕ: Да, пожалуй, да, ваша светлость! Клянусь честью! МАРКИЗ: Не клянись. Как ты считаешь, она мне верна? АНДРЕ: Тут уж вам виднее, ваша светлость. Это может означать и то, и это... И вообще, ваша светлость, вы в каком смысле? (Шум. Входит Мишель) МИШЕЛЬ: Ваша светлость, леди Рольтон просила передать... МАРКИЗ: Меня нет дома. МИШЕЛЬ: Она говорит, что ей очень нужно... МАРКИЗ: Мне тоже кое-что нужно. Убирайтесь отсюда, наглецы! (Андре и Мишель выметаются) По-моему, они очень похожи. А лорд Рольтон - это еще хуже, чем леди Рольтон. Явление 12 (Граф де Буа-Реми беседует с двумя дамами.) 1 ДАМА: Скажите, граф, вам понравился лорд Байрон? ГРАФ: Как вам сказать... Он держался одновременно вызывающе и просто. По-моему, его надменность преувеличена и все дело в том, что он небогат. Он чрезвычайно вежлив и все время стремится соблюдать дистанцию, но объяснять это можно по-разному. Разговорить его трудно, но все-таки можно, один раз у меня это получилось. Он становится оживленным, начинает ходить по комнате и говорить. Он не очень красноречив, но это не потому, что он говорит неубедительно, а от легкого косноязычия. Слушать его упоительно. Он странный человек, Манфред и Дон Жуан в одном лице, и иногда кажется, что он говорит стихами, хотя никто менее его не склонен к импровизации или даже к декламации. Он оставляет потрясающее впечатление, может быть, потому что сам себя слушает и верит тому, что говорит. 1 ДАМА: Вы тоже так считаете? Лорд Рольтон, который давно его знает, говорит, что он слишком мрачен. ГРАФ: Не знаю. Мне так не показалось. 2 ДАМА: Но его стихи очень мрачны. ГРАФ: Нет, что вы! Это очень хорошие стихи. Лорд Байрон, наверное, лучший поэт в Европе. 1 ДАМА: Он сильно хромает? ГРАФ: Нет, не очень. Это не бросается в глаза. 1 ДАМА: Сильнее, чем князь Талейран? ГРАФ (со смехом): Во всяком случае, он не так часто спотыкается. И ездит в Италию, где есть на что посмотреть, а не в Америку. 1 ДАМА: Америка вам не нравится? ГРАФ: Очень может быть. Как и во всех больших странах, там слишком мало народу. Люди заняты своим делом и ни о чем не думают. 2 ДАМА: Но они выстояли в тринадцатом году. ГРАФ: Еще бы! Ведь им было что защищать! 1 ДАМА: Граф, вы подарили лорду Байрону вашу книжку? ГРАФ: Да, конечно. Но мы о ней почти не говорили. Я не решался спросить, а он как-то раз вскользь похвалил ее - только и всего. 1 ДАМА: Вы не решались спросить? Что, он вызывает трепет? ГРАФ: Нет, наверное, но я так и не решился. Он, вообще, мало говорил об искусстве. 1 ДАМА: Что же он говорил? ГРАФ: Он советовал мне ни на что не обращать внимания. Он прав. 2 ДАМА (касаясь руки графа, весьма игриво): Ведь вы же француз! ГРАФ (хмуря брови): Что вы хотите сказать? 1 ДАМА: Она шутит, граф, не обращайте внимания. Явление 13 (Граф де Буа-Реми в спальне леди Рольтон. Она полуодета и плохо выглядит.) ЛЕДИ РОЛЬТОН: Граф, вы мне надоели. ГРАФ: Почему? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Откуда я знаю? Мне с вами скучно. (Граф бросается к ней и страстно обнимает. Она не сопротивляется, но как-то обмякает, потом вяло высвобождается.) Нет, не то. Я же говорю, вы мне не нравитесь. (Он берет ее за руку.) Да нет. Граф, убирайтесь отсюда. Я не хочу, чтобы мой муж оставил вас обедать. ГРАФ: Вы сами меня позвали. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да, сама. Но я передумала, а он недогадлив. ГРАФ: Да что случилось? Только что вы были довольны. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я была довольна собой, а не вами. Вы никуда не годитесь как любовник. Видите, я нисколько не устала и страшно раздражена. Ваш отец... ГРАФ: Мой отец? Он тоже? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я этого не говорила. ГРАФ: Это не обязательно. Так это он вас избаловал. А я-то думал... ЛЕДИ РОЛЬТОН: Никто меня не баловал. Я все-таки королевского происхождения. Мне достаточно посмотреть на мужчину. ГРАФ: Я хочу вас. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы сами виноваты, граф. (Он делает шаг к ней, останавливается и нерешительно на нее смотрит.) ГРАФ: Миледи, смените гнев на милость. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Чего вы хотите? ГРАФ: Разденьтесь. ЛЕДИ РОЛЬТОН (проводя рукой по его рукаву): Я как раз собиралась привести себя в порядок. Нет, граф. Оставьте меня в покое. И приезжайте вечером. ГРАФ: Никуда я не поеду. (Он садится в кресло, поднимается, подходит к небольшому столику, усаживается около него, находит бумагу и письменные принадлежности.) Нет, миледи. (Начинает сосредоточенно чистить перо.) ЛЕДИ РОЛЬТОН (улыбаясь и, может быть, успокаиваясь): Вы очень похожи на вашего отца. Я не сомневаюсь теперь, что вы родственники. ГРАФ: Вы не находите, что я похож на Карла Великого? Та же бесцеремонность. Между прочим, он тоже мой родственник. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Все равно, милый граф, спать с вами я не буду. ГРАФ: Я в этом не уверен. ЛЕДИ РОЛЬТОН (смягчаясь): Может быть, вы правы. Я очень взбалмошна, и если я говорю "нет", это еще ничего не означает. Но вы все-таки уедете, граф, иначе я стану упряма, как мул, и не так непостоянна. ГРАФ: Элизабет, вы единственная женщина на свете! ЛЕДИ РОЛЬТОН: Очень может быть. Однако, если вы хотите сообщить мне что-нибудь еще, поторопитесь. Мой муж ждет меня уже два часа. Если у него лопнет терпение, он поднимется сюда, и, как знать, может проникнуться теми же идеями. ГРАФ: Вряд ли. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Во всяком случае, он пригласит вас обедать. ГРАФ: Дверь заперта. ЛЕДИ РОЛЬТОН: У него, наверное, есть ключ. Ну так что же? (Граф подходит к ней и пытается поцеловать ее в шею.) Нет, это я уже знаю. ГРАФ: Откуда, дорогая? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я все-таки замужем. ГРАФ: Вы редко об этом вспоминаете. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да, конечно. Я просто об этом не забываю. ГРАФ: Зачем вы вышли замуж? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я вас не понимаю. ГРАФ: Разве вы любили своего мужа? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я и сейчас его люблю. Иногда, во всяком случае. ГРАФ: Не издевайтесь, дорогая. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Успокойтесь, граф, я слишком мало вами увлечена, чтобы как следует мучить. Вы прелестный молодой челолвек, любимец королей, баловень женщин, но чтобы иметь у меня успех, этого мало. Я вам скажу одну вещь, вы, конечно, можете не верить, но сейчас у меня нет любовника. Это же смешно, милый граф. Нет, просто оторопь берет! ГРАФ: Миледи! ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я одеваюсь, граф. Можете не отворачиваться. (Граф бросается в кресло и начинает играть брелоком. Леди Рольтон, нимало не смущаясь, медленно переодевается.) Как вы думаете, граф, мне имеет смысл надеть бриллианты? ГРАФ: Вам имеет смысл напудриться. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Это слишком долго. Сколько раз в день можно себя мучить? И потом... ГРАФ: Я понимаю. Ваши планы на сегодня не ограничиваются мной. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вот именно. Вам, пожалуй, повезло. Вы были первым в некотором роде. ГРАФ: Да, мне повезло. На мне вся ваша пудра. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы недовольны? ГРАФ: Я не собирался лишать вас невинности, миледи. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Хорошо, граф, я это запомню. (Стук в дверь.) Кто там? ЛОРД РОЛЬТОН: Это я, дорогая. ЛЕДИ РОЛЬТОН: Подождите немного, я сейчас оденусь. ЛОРД РОЛЬТОН: Вы одна? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Со мной граф де Буа-Реми. Он вам не нужен? ЛОРД РОЛЬТОН: Я был бы рад его видеть. Он не очень занят? ЛЕДИ РОЛЬТОН: Нет, не очень. (Графу) Дорогой граф, навестите моего мужа. Он, наверное, хочет вам что-то сказать. (В это время она застегивает что-то перед зеркалом.) ГРАФ: Я ни в чем не могу отказать вам, Элизабет. (Он открывает дверь. Входит лорд Рольтон. Граф сердечно пожимает ему руку.) Я не помешаю вам, милорд? Явление 14 (Маркиз де Сомине стоит у окна и смотрит непонятно куда. Неожиданно он поворачивается спиной к окну. Лабиринт медленно отъезжает, при этом образуется значительное свободное пространство. Он открывает рот, как рыба, вытащенная из воды, и приняв какое-то решение, входит в лабиринт. Он плутает там довольно долго при свете и в темноте и затем вновь появляется на поверхности. Двор его дома. Он стоит под окном, которое ходит взад-вперед со скрипом. Делает несколько шагов. Останавливается карета. Из нее выходит маркиза. Увидев мужа, она задумывается на мгновение, но затем все-таки отпускает карету. В какой-то момент видна только ее тень. Она подходит к маркизу.) МАРКИЗ (меланхолично): Как вам нравится погода, догогая? МАРКИЗА (громко): Андре! (Маркизу) Что вы сказали? МАРКИЗ: Я не Андре. МАРКИЗА (вспыхнув): Я понимаю. Андре! (Из дома выбегает запыхавшийся Андре) Ты где был? Что-нибудь случилось? АНДРЕ (кланяясь): Простите, мадам, я не сразу понял, где вы. Услышав ваш голос, я побежал в вашу комнату. МАРКИЗ: В вашу комнату? Этот бездельник заходит в вашу комнату? МАРКИЗА: Вы недовольны этим? МАРКИЗ: Напротив, я восхищен. Теперь я понимаю, почему он никогда не бывает возле графа. МАРКИЗА: Когда вы сами в последний раз заходили в мою комнату? Андре, пожалуйста, принесите мой столик, чашку кофе и письменные принадлежности. МАРКИЗ: И мне тоже. (Андре убегает) МАРКИЗА: Зачем вам чернила? МАРКИЗ: Я буду мокать в них печенье.(Громко) Андре! Печенье! МАРКИЗА: Вы сошли в ума? Я очень рада. МАРКИЗ: Я тоже. Вы решили составить мне компанию? МАРКИЗА: Нет, я просто захотела посидеть с вами. Вы кого-нибудь ждете? МАРКИЗ: Герцога. Он представил одну еврейскую баронессу принцу Уэльскому и собирается привести ее сюда. МАРКИЗА: Вы не хотите пускать их в дом? Или наоборот... МАРКИЗ: Совершенно верно. Как раз наоборот. Я хочу собственноручно открыть дверцу карету, предложить ей руку и препроводить ее в дом самым почетным образом. МАРКИЗА: Надеюсь, вы не будете настаивать на том, чтобы я ее приняла? МАРКИЗ: Разумеется, нет. Дама со столь безупречной родословной может иметь дело только с принцами крови. МАРКИЗА: Если бы я не знала, что вы относитесь ко мне как к собаке, вы немедленно получили бы оплеуху. МАРКИЗ: Да я их уже считать перестал. МАРКИЗА: Что вы хотите сказать? МАРКИЗ: Моя дорогая, неужели вы всерьез считаете себя знатнее этой дамы? МАРКИЗА: Я знаю четыре поколения моих предков. Мой прадед был еще в семьсот шестнадцатом году представлен герцогу Орлеанскому, регенту. МАРКИЗ: Вы слышали, наверно, что у него были весьма своеобразные вкусы. Впрочем, кто-нибудь из ее предков наверняка беседовал с царем Давидом. Правда, ей неизвестно в точности, как его звали. Но что за беда - четыре поколения предков, моя дорогая, есть у всякого человека, родившегося в относительно мирное время. Всякая родословная начинается с прадеда, то-есть с того, с кем большинству людей не удается познакомиться не только очно, но и по рассказам родителей. Я подозреваю, что эта дама - а она происходит из почтенной еврейской семьи - знает о своих предках гораздо больше вас, поскольку ей или по крайней мере ее родителям нечего было их стыдиться. Однако она не тычет их вам в лицо. МАРКИЗА: Все равно, я не хочу иметь с ней дело. МАРКИЗ: Я уже говорил - вы разборчивее, чем принц Уэльский. По-вашему, он тоже недостаточно высокороден? А даже если так? Впрочем, вас никто и не заставляет. МАРКИЗА: Разве он сейчас здесь? МАРКИЗ: Почему бы и нет? Он путешествует, стало быть... Андре! Куда ты делся? МАРКИЗА: Не кричите, пожалуйста. (Появляется Андре с двумя скамейками, несколькими подушками, двумя чернильницами и прочими заказанными предметами. Вид у него прехитрый. Он едва не роняет их, пытаясь расшаркаться перед маркизом, однако сохраняет равновесие, ставит скамейки на землю, располагает на них все остальное и вопросительно смотрит на маркизу) МАРКИЗ: Ты можешь идти, голубчик. МАРКИЗА: Подожди-ка. (Садится и пишет записку) Отнеси это леди Рольтон. (Андре, кланяясь, удаляется, искоса поглядывая на маркиза) МАРКИЗ: Бог с ним! (Появляется Мишель. Он подходит к маркизу, целует протянутую ему руку и затем вкладывает в нее записку. Маркиз быстро ее просматривает) Вы представляете, дорогая, вас хочет видеть русский посол. Так и написано. Они, кажется, совсем рехнулись. Как вы думаете, следует отказаться? МАРКИЗА: Покажите мне записку, маркиз.(Он отдает ей записку, она вяло на нее смотрит) Это по-русски. Я думаю, надо поехать. По-видимому, это тон, предписанный императором, они ведь давно уже научились изящно изъясняться. Я думаю, он собирается нас облагодетельствовать. МАРКИЗ: Вы правы, дорогая. С тех пор, как русские разместили свои войска в Европе, они совсем потеряли рассудок. Будьте добры, напишите им, что мы едем. Я пока что пойду к себе. ЯВЛЕНИЕ 15 (Безлюдный двор. Предметы, затребованные сиятельной четой и доставленные с такой поспешностью, лежат на земле. Дует ветер, хлопают ставни, пробегает собака. Она останавливается и начинает нюхать чернильницу, затем бьет ее лапой, переворачивает и в ужасе убегает. Чернила растекаются по сцене, при этом издалека слышны шум ветра и человеческие голоса.) ЯВЛЕНИЕ 16 (Граф де Панти, виконт де Сен-Ба и граф де Буа-Реми развалились в креслах и курят сигары) ВИКОНТ: Я никогда не думал, что она на такое способна. Ан нет. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Ты еще удивляешься! Ах, что за времена! Медеи, Прометеи! Да ведь это только льет воду на ее мельницу! Вы с вашим Байроном совсем не думаете, что сочиняете. Любимое занятие женщин - уязвлять дураков, и поскольку вы строите из себя сверхчеловеков, они уязвляют вас соответствующим образом. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: При чем тут все это? Просто чем привлекательнее женщина и чем выше ее положение в обществе, тем она распутнее. ВИКОНТ: Ей не просто все равно, с кем спать - она готова мириться с суррогатами. Ее не волнуют гигиенические вопросы. Ей даже не разнообразие нужно, она не заметит, если переспит с кем-нибудь во второй или даже в третий раз. Ужасно! Главное, она сама не знает, чего хочет. Это не мешает ей уверять, что она меня любит. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Они почти всегда пытаются нас в этом уверить. Изменить, с их точки зрения, ничего не стоит, поскольку измена ничего не меняет - мысленно она все равно давно уже совершилась. Бросить любовника гораздо труднее и не каждой дано, поэтому лучше всего просто ни о чем не думать. Их пресловутая ветреность - не от большого ума, зато от большого опыта. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Она морочит мне голову. Хочет, чтобы я стал таким же сумасшедшим, как она сама. Раньше я этого не понимал. У нее, наверное, нет ни одного знакомого, с которым она бы не спала. ВИКОНТ: Ага. Она ненасытна. И все-таки она не нимфоманка, это какое-то нарочитое безумие, щелканье зубов, культ чужого тела... ГРАФ ДЕ ПАНТИ: О чем ты говоришь? Я знаю только один способ не иметь неприятностей с женщинами - не иметь с ними дела. Или, если это слишком накладно, иметь, но только одновременно не меньше пяти - тогда даже не почувствуешь разницу. ГРАФ ДЕ БУА РЕМИ: Да нет. Она зверь, но зверь незаменимый, во всем мире нет женщины, которую можно было бы ей предпочесть. Я сам выбрал себе эту пытку, но только ли пытку! Ей доставляет удовольствие спать одновременно со мной и с моим отцом, и неизвестно, что больше, но, кроме того, она радуется тому, что ее муж спит с моей матерью. К сожалению, ее невозможно бросить, то есть, невозможно огорчить, это будет несчастьем только для меня, потому что она вообще не заметит потери. ВИКОНТ: У нее короткая память, Анри. Она бесчувственна, ей ничего не стоит заставить ждать или даже ревновать. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Любая женщина, даже ангел, была бы счастлива, если бы вы оба покончили с собой, оставив душещипательные письма. Особенно, если она вас обоих любит. Как это называется... Скорее всего, ваши любовницы, хоть они и очень похожи, далеко не ангелы. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Она не помнит, на каком она свете, и потому неряшлива и груба. Вчера она вполне искренне призналась, что забыла, с кем должна встретиться, а на ее языке это может означать только одно. Но ведь и она не нимфоманка, более того, для нее любовь значит вовсе не много. Она и не склонна предаваться ей, и, вероятно, делает все это кому-то назло, а столь оскорбительно только потому, что это проще всего. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Бедные дети! Вы не понимаете. Я же пытаюсь вам объяснить! Единственное, что вы должны знать и иметь в виду - учтите, зарубите на носу - все женщины одинаковы. Усвойте это, и дело пойдет на лад. ВИКОНТ: Мне еще хуже, чем ее мужу. У него в разные времена было столько возможностей пользоваться ее благосклонностью, что она ему надоела. Я хотел бы найти в ней какой-нибудь обыкновенный недостаток, но не могу, хотя пороков у нее сколько угодно. Она совсем не подвержена моде. Она не высказывает глупых суждений на умные темы, потому что вообще никаких не высказывает. Поэтому она никогда не ошибается. Я не могу завести еще одну любовницу, потому что как она ни плоха, та будет еще хуже. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Я уже сказал: "Все женщины одинаковы". Неужели это так трудно понять? Сами по себе они одинаковы. Разными их делаем мы. Не делайте, и все будет в порядке. Ты говоришь - нет другой такой. Обменяйтесь любовницами - я боюсь, вы даже не заметите разницы. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Мы с ней ездили в Италию. Вернее, я ездил, а она провожала меня до Гренобля. В Гренобле у нее были дела. Мы ехали довольно быстро и нигде не останавливались, она довольствовалась мной и была сама кротость. В Гренобле она в первый же день переспала с кучером и с герцогом Шартрским. Герцога я бы ей простил. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Я тоже. Он глупый и вздорный старик. Ума не приложу, почему ему не отрубили в 94 году голову, когда он попал под горячую руку к господину Бийо-Варенну. Я не думал, что он еще способен спать с женщиной. Впрочем, учтите еще одну вещь. Для женщин все мужчины одинаковы. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Он не способен спать с женщиной. Они провели безумную ночь, впрочем, довольно невинную, но ей, видимо, понравилось. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Так в чем же дело? Ты предложил ей свои услуги? ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Я ее ударил. Она обиделась, и я был на седьмом небе и думал, что все кончилось. Не тут-то было. На другой день она встретила меня с подчеркнутой нежностью. ВИКОНТ: Я тебе завидую. Меня встречают с подчеркнутой нежностью только по четвергам, когда у нее кто-то другой. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Кто же у нее по четвергам? ВИКОНТ: Не все ли равно? Во всяком случае она к нему относится хуже, чем ко мне. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Б-же мой, как вы мне надоели. Послушайте, я сплю сейчас с десятком разных женщин, не поручусь даже, что в их числе нет ваших любовниц, но даже если нет, вы же знаете, все женщины одинаковы и поэтому все десять точно такие же мегеры. Однако же у меня нет никаких проблем. Значит, дело не в них, а в вас. ВИКОНТ: Ты их просто не любишь. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Что ты, совсем напротив, очень люблю. ВИКОНТ: Тогда они обыкновенные шлюхи. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Все женщины - шлюхи. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Но не все это знают. Во всяком случае, они не всем это показывают. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Вы ошибаетесь. (Входит высокая красивая женщина и садится на колени к графу. Он шепчет ей что-то на ухо.) ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Альбер, хочешь, я тебя с ней познакомлю? ГРАФ ДЕ ПАНТИ (нарочито небрежно): Ну да. Разве вы не знакомы? (Он гладит бедро женщины) Это графиня Парижская, не так ли, дорогая? ВИКОНТ: А, вот оно что. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: ДА, королевская кровь сказывается. Неправда, что аристократия вырождается. (Он задирает ей юбку выше колена.) Посмотрите, какие ножки! ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Тебе не жалко? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Ничуть. Я же говорю, все женщины одинаковы. Явление 17 (В карете маркиза де Сомине, кроме него, находится маленький, горбатый, богато одетый мужчина. В его поведении чувствуется тщетно прикрываемая высокомерием неуверенность. Карета медленно едет и трясется.) ЧЕЛОВЕЧЕК: Вы доверяете своему кучеру, маркиз? МАРКИЗ: Смотря что. Во всяком случае, не меньше, чем вам, между нами будет сказано. Французы всегда слишком доверчивы по отношению к англичанам. ЧЕЛОВЕЧЕК: Все же будем надеяться, что он нас не услышит. МАРКИЗ: Надейтесь. Так в чем же дело? ЧЕЛОВЕЧЕК: Простите, маркиз, вы ему платите? МАРКИЗ: Разумеется. Иначе он бы у меня не работал. ЧЕЛОВЕЧЕК: Я не об этом. Вы оплачиваете его услуги? МАРКИЗ: Он правит лошадьми. Это обходится мне в семьдесят фунтов в год, не считая одежды. Я не думаю, что разорюсь по его милости. ЧЕЛОВЕЧЕК: Какая неосторожность! МАРКИЗ: Какая? ЧЕЛОВЕЧЕК (раздражаясь): Вы не хотите меня понять, маркиз! МАРКИЗ: Я вас прекрасно понимаю. Все-таки, что вы хотите сказать? ЧЕЛОВЕЧЕК (отчаянно жестикулируя): Я ничего не хочу вам сказать. Наоборот, это вы хотели мне что-то сказать. МАРКИЗ: Я забыл. ЧЕЛОВЕЧЕК: Да нет, я хочу у вас спросить... МАРКИЗ: Спрашивайте. ЧЕЛОВЕЧЕК: Что вы обо всем этом думаете? (Он выпаливает это одним духом.) МАРКИЗ: Пока что это меня не касается. ЧЕЛОВЕЧЕК: Как же так! Мы в преддверии больших событий и вы можете приобрести влияние, или потерять... МАРКИЗ: Да нет. Это не революция, а, собственно, хоть бы и так. Мои деньги вложены в разных странах, а сам я лезть на рожон не собираюсь. ЧЕЛОВЕЧЕК: Да? А ваш сын? МАРКИЗ (хмурясь и повышая голос): Какое отношение ко всему этому имеет мой сын? Он не занимется политикой. ЧЕЛОВЕЧЕК: До поры до времени. Мы тоже занялись ею не сразу. Вы же не можете ему это запретить. И потом, он великолепно владеет оружием. В Италии он убил на дуэли двух человек. Что будет дальше? Во Франции ему скучно... МАРКИЗ (более спокойно): Ему не скучно. Я бы не хотел, чтобы он занимался подобными вещами. Пусть пишет стихи, путешествует, потом мы для него что-нибудь придумаем. ЧЕЛОВЕЧЕК: Конечно, маркиз. И все-таки, как вам нравится положение во Франции? МАРКИЗ: Вы хотите сказать, положение Франции? Ну и вопрос! Вы же лучше меня знаете, кто там сейчас правит. ЧЕЛОВЕЧЕК: Допустим, знаю. Вы тоже знаете. Будьте откровенны, скажите, неужели такое положение вам нравится? МАРКИЗ: Ничего не поделаешь, вы, кажется, просили меня быть откровенным. У нас нет серьезного выбора. Воевать Франция по-прежнему не может. Гений Талейрана спас ее, ну так он будет спасать ее еще долго. Наполеон... Император угробил Францию, а Талейран... ЧЕЛОВЕЧЕК: Да бросьте вы... Простите, маркиз. Державы-победительницы передрались между собой, и, к счастью для вас, он этим воспользовался. Никакой.., еще раз прошу прощения, маркиз, правда, что он уже в городе? МАРКИЗ: Правда. Кстати, я могу рекомендовать вам еще одного князя Священной Римской Империи, господина Меттерниха. ЧЕЛОВЕЧЕК (с гримасой): Премного благодарен. Этим господином я сыт по горло. С вашего разрещения, я разовью свою мысль. Никакой дипломат, будь он семи пядей во лбу и прожженный интриган, как ваш князь,не может заменить полмиллиона солдат, или даже просто полмиллиона. МАРКИЗ: Тем не менее, вместо того, чтобы поужинать и принять ванну, вы сейчас поедете к нему. ЧЕЛОВЕЧЕК: Разумеется. Ведь у меня дела. Более того, я думаю, вы составите мне компанию, маркиз. МАРКИЗ (размышляя): Возможно. Все возможно. (Он медленно достает из кармана часы и со звоном открывает крышку. Он смотрит на них с улыбкой.) Даже весьма вероятно. Но где вы собираетесь его искать? Он неуловим даже по ночам, как и все мужчины, которые нужны Европе. ЧЕЛОВЕЧЕК: Я рассчитываю на вас, маркиз. МАРКИЗ: Сознаюсь, я еще не видел князя. ЧЕЛОВЕЧЕК: Ни за что не поверю, что вы не знаете,где его найти. МАРКИЗ: Может быть, знаю. Наверное, знаю, но вы понимаете, леди Рольтон... ЧЕЛОВЕЧЕК: А, леди Рольтон, любовница Бонапарта! Она, наверное, отнимает у вас очень много времени. Вы знаете, самоубийственный поход в Россию был начат из-за нее. МАРКИЗ: Вы не шутите? Неужели она сотрудничала с британской разведкой? ЧЕЛОВЕЧЕК: В том-то и дело, что нет. Это была ее собственная инициатива. Фокс ее отговаривал, но она и слушать не хотела. По сути дела, император отдыхал в русских снегах от ее безмерной требовательности в постели. Временами она доводила его до белого каления. МАРКИЗ: Такая горячая женщина? ЧЕЛОВЕЧЕК: Бросьте, маркиз, как будто сами не знаете! Но я не думаю, что она сможет нам чем-нибудь помочь. Скорее уж помешает. МАРКИЗ: Моя карета к вашим услугам. ЧЕЛОВЕЧЕК: Нет, маркиз, это я в вашем распоряжении. Куда вы меня повезете? МАРКИЗ: Надо найти герцога Фюрствальдского. ЧЕЛОВЕЧЕК: Где он может быть? МАРКИЗ: Где-то здесь. (Он разводит руками.) Где угодно, даже у меня дома. У княгини де Лио, у герцога Стенфордского... ЧЕЛОВЕЧЕК: Это вероятно? МАРКИЗ: Не очень. У принцессы Пармской, наконец, у князя Талейрана. ЧЕЛОВЕЧЕК: Может быть, с него и начнем? МАРКИЗ: Не советую, это еще менее вероятно. ЧЕЛОВЕЧЕК: Что же мы все-таки будем делать? МАРКИЗ: Представления не имею. ЧЕЛОВЕЧЕК: Начнем с начала. Как найти герцога? МАРКИЗ: Мне кажется, нам следует навестить сначала его любовницу. ЧЕЛОВЕЧЕК (с громким смехом): Чтобы наставить ему рога? Право же, вы очаровательны, маркиз. Это, часом, не все та же леди Рольтон? МАРКИЗ: По-моему, нет. Это виконтесса де Бройль. ЧЕЛОВЕЧЕК: Еще одна родственница короля? МАРКИЗ: Очень дальняя. ЧЕЛОВЕЧЕК (стуча по стенке кареты): Эй! Останови! (Маркизу) Куда нам? МАРКИЗ: К виконтессе. ЧЕЛОВЕЧЕК: Эй, глухой осел! (Карета останавливается на мгновение, трогает с места. Он падает со скамейки.) Поделом мне. А она хороша, эта виконтесса? МАРКИЗ: Ей лет 35. Очаровательная женщина, но несколько странная. ЧЕЛОВЕЧЕК: Я понимаю. Чего только не бывает. Ваш сын с ней в хороших отношениях? МАРКИЗ: Почему вы спрашиваете? ЧЕЛОВЕЧЕК: Я всегда интересуюсь подобными вещами. Ведь вы с герцогом друзья? МАРКИЗ: Мой сын незнаком с ним. ЧЕЛОВЕЧЕК: Да? Я тоже. Но это ничего не меняет. Мы потеряли слишком много времени, маркиз, надо торопиться. МАРКИЗ: Ради Бога. (Громко) Джимми, скорее! Мы будем у виконтессы через минуту. Поправьте, пожалуйста, галстук. И вообще, как на вас сидит фрак! Застегните манжеты. ЧЕЛОВЕЧЕК: Зачем? Я не пойду к ней. С меня и так хватает титулованных шлюх. Если бы она была порядочная женщина... Мне, откровенно говоря, жаль и вас туда пускать. Но, я думаю, вы быстро все узнаете. МАРКИЗ: Вы хотите, чтобы я пошел туда один? ЧЕЛОВЕЧЕК: Дорогой маркиз, вообразите как худший случай - что с ней придется спать. Если вы пойдете туда один, это займет вдвое меньше времени. МАРКИЗ: Это может серьезно отразиться на судьбе Европы? ЧЕЛОВЕЧЕК: Кто знает! Одна такая дама уже отразилась на ней довольно плачевно. МАРКИЗ: Милостивый государь, в каких вы отношениях с королем? ЧЕЛОВЕЧЕК: Какое это имеет значение? Впрочем, в превосходных. МАРКИЗ: Вы напрасно отказываетесь от общества виконтессы. Она очень мила. ЧЕЛОВЕЧЕК: А! У меня есть две вчерашние газеты. Я жду вас, маркиз. (Маркиз встает и, не говоря ни слова, выпрыгивает из кареты. Его движения легки и изящны, что плохо вяжется с его обликом. На лице у него морщины и, вообще, у него изрядно потасканный вид.) ЧЕЛОВЕЧЕК: Вот молодец! Как прыгает! Господи мой Боже! Явление 18 (Виконтесса де Бройль и маркиза де Сомине) ВИКОНТЕССА: Ах, дорогая моя, мне никогда не было так тоскливо. С тех пор, как княгиня де Юкзель уехала в Италию, здесь больше не танцуют. Я так не могу. МАРКИЗА: Разве вы не приглашены на бал к лорду Рольтону? ВИКОНТЕССА: Меня никто не приглашал. МАРКИЗА: Моя милая, неделю назад вы очень резво отплясывали с его величеством, даже резвее, чем следует. ВИКОНТЕССА: Да, но мне так и не удалось как следует потанцевать. Там был герцог. МАРКИЗА: Он так ревнив? ВИКОНТЕССА: Нет, что вы, просто у него были другие планы. МАРКИЗА: Мне вас очень жаль. Но, может быть, завтра все будет иначе? ВИКОНТЕССА: Скажите, этот бал дает лорд Рольтон или леди Рольтон? МАРКИЗА: Не знаю, ведь я приглашена. Наверное, они оба. ВИКОНТЕССА (рассерженно): Так кто же из них меня не пригласил? МАРКИЗА: Может быть, они просто про вас забыли? ВИКОНТЕССА: Забыли? Возможно, но тогда это наверняка леди Рольтон. Она очень забывчивая особа. Лорд Рольтон мог обо мне не вспомнить, это я понимаю, но забыть? МАРКИЗА: В таком случае вам есть резон поехать. ВИКОНТЕССА: Да, но я сама пригласила гостей на завтра. МАРКИЗА: Скорее всего, они отклонят ваше приглашение и поедут на бал. Кого вы пригласили? ВИКОНТЕССА: Я уже точно не помню. Кажется, вас. МАРКИЗА (улыбаясь): Это пустяки. Заехать за вами? ВИКОНТЕССА: Право, я не знаю. Может быть, они не пригласили меня по другим соображениям? МАРКИЗА: Это будет прекрасный бал. Он обойдется милорду в сорок тысяч франков. Немного дороговато, но зато об этом будут говорить. ВИКОНТЕССА: Нет, я не поеду. Конечно, моя дорогая, вы можете ехать, дело ваше, но это же просто неприлично - вводить в расход бедного лорда Рольтона. МАРКИЗА: Там будут все по-настоящему светские люди, других не приглашали. Если вы не поедете, о вас невесть что подумают. ВИКОНТЕССА: Вы уверены? А что, собственно? МАРКИЗА: Вы только представьте себее! Там будут принц Уэльский, герцог Ангулемский, принцесса Пармская, герцог Стенфорд, герцог де Нюайль, мой муж, князь Талейран... ВИКОНТЕССА: Вы не шутите? МАРКИЗА: Что вы! Лорд Рольтон очень популярен в обеих столицах. Ваш друг герцог Фюрствальдский говорит, что этот бал может повлиять на судьбы Европы. Я, правда, не понимаю... Признаюсь, моя дорогая, мне надоели наши беспокойные политические времена. Заснуть бы лет на сто... Как вы себя чувствуете? ВИКОНТЕССА: Неплохо. Вы уже слышали, я купила поместье близ Труа. Прелестное местечко! Нужно будет съездить туда летом. Вы не составите мне компанию? МАРКИЗА: До лета еще далеко. Это из конфискованных земель? Кошмар. Откровенно говоря, я не считаю, что сейчас безопасно приобретать недвижимость во Франции. Ничего не случается только в Англии и в России, а ведь земля - это навсегда... Дело в географическом положении... Англия - остров, а Россия континент. Она слишком велика. Отец дал мне деньги, но я никак не могу решиться. ВИКОНТЕССА: Вы думаете, война еще не кончилась? МАРКИЗА: Я в этом уверена. Даже мой муж, который со мной почти не разговаривает, как-то обмолвился. Есть люди, которые перестают беспокоить окружающих только в гробу. ВИКОНТЕССА: Вы правы. Я поеду завтра на бал. Пожалуй, я приеду часам к одиннадцати. Жаль, что так получилось. МАРКИЗА: Ничего страшного. По этому поводу я собираюсь переманить к себе мадам Бертье. ВИКОНТЕССА: У кого же мы тогда будем шить? МАРКИЗА: Вы, моя дорогая, всегда сможете шить у нее, то-есть, у меня. Но я отниму ее у всех этих дамочек, попавших ко двору только потому, что они в состоянии заплатить три тысячи франков за платье. Я не хочу поощрять расточительный образ жизни, нашей буржуазии. Необходимо сохранить мадам Бертье для настоящей знати. ВИКОНТЕССА: С некоторых пор это слово вызывает много нареканий. МАРКИЗА: Что вы хотите сказать? ВИКОНТЕССА: С некоторых... с тех самых пор, как стало не совсем понятно, что оно значит. Конечно, лорд Рольтон аристократ. Но что вы скажете о герцоге Рейхштадском? Внук одного императора и сын другого - он всего только потомок мелкого корсиканского помещика. И еще - разве не настоящий аристократ барон Джемс Ротшильд? Вы только посмотрите, какие у него лошади! И манеры! У него давно уже свободный доступ к королю. МАРКИЗА: Я его никогда не видела. ВИКОНТЕССА: Вы много потеряли. МАРКИЗА: Это правда, что он умеет держать себя в обществе? ВИКОНТЕССА: Как настоящий король, даже лучше. МАРКИЗА: Выходите за него замуж. (Она поворачивается спиной к виконтессе) Я хочу пить. (Виконтесса дергает сонетку. Входит лакей.) Явление 19 (Мишель, Андре, трактирщик и две дамы в грязной, плохо обставленной комнате. Андре положил ноги на стол. Мишель почти лежит на скамейке. По идее, они играют в карты, но дело идет вяло. На столе стоят бутылки, пустые и полные. Дамы хихикают в углу. Они слегка смахивают на двух особ, с которыми беседовал граф де Буа-Реми.) ТРАКТИРЩИК: Мишель, тебе больше ничего не надо? МИШЕЛЬ (неопределенно указывая в угол): Вон ту! АНДРЕ (трактирщику): А тебе какое дело? (Мишелю) Пойди и возьми. Вот так. (Он приподнимается, но явно не желает спустить ноги со стола. Остается в том же положении.) МИШЕЛЬ: Лежи. Я с ней сам поговорю. ТРАКТИРЩИК: Могу подать жареного зайца. Все равно как сегодня убит, честное слово. Собственными руками снимал с него шкуру. МИШЕЛЬ: Кошачью? ТРАКТИРЩИК: Показать? МИШЕЛЬ: Да я не отличу ее сейчас от змеиной. Ладно, давай своего кролика. Ты хоть когти состриг? АНДРЕ: Ладно тебе. Какая разница? МИШЕЛЬ: А счет? АНДРЕ: Хозяин, поставь ему в счет кошку, ладно? ТРАКТИРЩИК (указывая рукой на одну из женщин): Это она поставит ему в счет кошку. Я хоть и трактирщик, но человек вполне порядочный. МИШЕЛЬ: А чем занимался твой отец? ТРАКТИРЩИК: Тем же самым. И в его времена люди ели, пили и спали. МИШЕЛЬ: Ты хочешь сказать, что ничто не изменилось? (Бьет кулаком по столу.) А англичане? А русские? А пруссаки? Разве мы их не били? ТРАКТИРЩИК: Ничего не поделаешь, настала наша очередь. АНДРЕ: Где заяц? ТРАКТИРЩИК: Сию минуту. (Скрывается в лабиринте.) МИШЕЛЬ: Эй вы, красотки, идите-ка сюда. Вы тоже ждете возвращения императора? 1 ДАМА: Какого? МИШЕЛЬ: Что? А ну, идите сюда! 2 ДАМА (подходя): Мы немки. А если вы об императоре Наполеоне, то, говорят, он умер. МИШЕЛЬ(роняя голову на руку): Умер. Какая жалость! Значит, умер. АНДРЕ: Как уныло! Ничего он не умер! Красавицы, поцелуйте его, если вам не очень противно. (Обе дамы начинают целовать Мишеля.) Да! Хозяин! (Вбегает трактирщик с зайцем на тарелке. Дамы прерывают свое занятие и с интересом на него смотрят. Им...) Вы продолжайте. (Отнимает зайца у трактирщика и принимается его есть.) ТРАКТИРЩИК: Что это они делают? АНДРЕ: Я откуда знаю? Спросите у них. 1 ДАМА (садясь на скамейку, утомленно): Я уже не знаю, в какой стране живу. Все вверх дном. ТРАКТИРЩИК: Ты помалкивай, а то всыплю пониже спины. Ну, как заяц? АНДРЕ (с набитым ртом): Как две капли воды похож на кошку моей прабабушки. Надо будет вернуть ей косточки. ТРАКТИРЩИК: Послушай, Андре, ваш маркиз - богатый человек? АНДРЕ: Ужасно богатый. ТРАКТИРЩИК: А платит он хорошо? АНДРЕ: Можно бы и побольше. ТРАКТИРЩИК: Мало платит? АНДРЕ: Смотря за что. Да нет, хорошо платит. ТРАКТИРЩИК: Эх. АНДРЕ: Ты чего вздыхаешь? Слушай, как по-твоему, война окончилась? ТРАКТИРЩИК: Да я не жалуюсь. По мне хоть бы и не кончалась. Один раз, правда, меня ограбили, но ведь война. По-моему, все уже закончилось. Не век же воевать. АНДРЕ: Разное говорят. ТРАКТИРЩИК: Ну и пусть говорят. Принести еще вина? АНДРЕ: Давай. Эй, девицы, он у вас там еще жив? Облейте его холодной водой. (Отодвигая тарелку) Пойди принеси воды. А ты - ко мне на колени. (Он спускает ноги со стола. Дамы подчиняются.) Так вот ты какая! (Гладит ей подбородок.) Очень миленькая. Так вы немки. С ума сойти. Небось, настоящие пруссачки? Таракашечки? 2 ДАМА: Не все ли равно? АНДРЕ: Правильно. Поцелуй меня. (В это время 1 дама окатывает Мишеля водой. Он просыпается.) Явление 20 (Место дуэли. Два бледных молодых человека заканчивают последние приготовления. Они медленно раздеваются, остаются в штанах и широких удобных рубахах и становятся при этом почти неразличимыми. По очереди опробывают шпаги, вздыхают и затем расходятся в разные углы сцены. Кроме того, на сцене граф де Буа-Реми, граф де Панти, виконт де Сен-Ба и барон де Гло. Дуэлянты быстро что-то пишут) ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Можно начинать? БАРОН(глядя на часы): Еще рано. Кто же начинает в такую рань? Давайте лучше выпьем. (В этот момент виконт открывает бутылку красного вина) ВИКОНТ: Готово! И чего вы не разрешили мне взять с собой лакея! (Он наливает понемногу всем присутствующим. Все, кроме самих дуэлянтов, берут свои стаканы) А они? БАРОН: Они заняты. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Чем? БАРОН: Им надо закончить кое-какие дела. Как будто сам не дрался! ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Я дрался в Италии. Там нравы проще. БАРОН: Да, там половина дуэлей заканчивается чьей-нибудь смертью. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: А у нас? БАРОН: У нас я слышал о двух таких случаях. Но в одном несчастного задавила лошадь. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ(нежно): Я сам убил двух человек. БАРОН: Так ведь было из-за чего! ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ(пожимая плечами): Кто его знает! Кажется, одному из них я наступил на ногу, а другой налетел на меня на лестнице. БАРОН: Вот видишь! А мы деремся большей частью из-за женщин. Понятное дело, у нас дуэли давно превратились в спектакль. Серьезные люди не пользуются дуэльными пистолетами. ВИКОНТ: Но у них же шпаги! ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Как ты думаешь, к чему все эти пышные приготовления? В лучшем случае каждый получит по царапине. ВИКОНТ: Они оба прекрасно фехтуют. БАРОН: Выпьем! (Пьет. Остальные с большей или меньшей неохотой следуют его примеру.) Сейчас увидим. Анри, они уже покончили со своей писаниной? ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Еще нет. БАРОН: Шут с ними. ВИКОНТ: А в чем дело на этот раз? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Пора уже. Ты был вчера в опере? ВИКОНТ: Нет, конечно. Когда это я ездил туда в среду? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Ты много потерял. Они так мило поссорились. И не просто так, а из-за твоей приятельницы госпожи де Молле. Сколько ей лет? ВИКОНТ: Они ее не поделили? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Вроде этого. Она захотела взять их с собой в деревню, все было бы ничего, но на двоих не согласился муж. Он уронил картонку на голову вот этого (он машет рукой). Так как в суматохе фрак оказался запачканным и никто не понял, что произошло, было постановлено, что надо драться. ВИКОНТ: Но откуда известно, что это сделал муж? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Он рассказал об этом жене, а она всем остальным. ВИКОНТ: А она не сочиняет? ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Я ее хорошо знаю. Думаю, что нет. Она на это неспособна. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: А они знают? БАРОН: Еще бы! ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Зачем же они дерутся? БАРОН: Почему нет? Это же совсем безопасно! ГРАФ ДЕ ПАНТИ: А что им остается? Билеты проданы, публика на месте. При таких обстоятельствах спектакль не отменяют. А если бы они в самом начале увильнули от дуэли, графиня перестала бы их принимать. Это сразу получило бы огласку, и их уволили бы с позором. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Откуда? БАРОН: Ясное дело, со службы. ВИКОНТ: Забавно. БАРОН: Не нахожу. Давайте выпьем. Не хочешь? Зря. Анри, дорогой, кликни этих господ, пусть выпьют с нами. Хватит с них. ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Одну минуту, барон. Впрочем, нет, вы ведь признанный специалист. (Он подходит к одному из дуэлянтов, потом к другому, берет их под руки и вместе с ними подходит к барону. Оба дуэлянта очень бледны.) БАРОН: Господа! Выпейте с нами. (Он протягивает им бокалы.) 1 ДУЭЛЯНТ: Это необходимо? БАРОН: Нет, конечно. Может быть, вам угодно начинать? 2 ДУЭЛЯНТ: Давай выпьем. Барон лучше нас знает, что делать. (Поспешно пьет. 2 дуэлянт неохотно следует его примеру.) БАРОН: Ваши письма положите вот сюда (показывает на красную папку.) Будьте спокойны, если один из вас будет убит, что не исключено, с ними все будет в порядке. 1 ДУЭЛЯНТ: Простите, господа, я сейчас приду. (Он быстрым шагом пересекает сцену, в нерешительности останавливается около лабиринта, качает головой и скрывается из виду.) БАРОН: Граф, (Анри поворачивает голову) да не ты, Панти, помнишь дуэль де Грие с сэром Джеймсом? Они дрались час, потом сделали перерыв, перевязали раны и продолжали, пока англичанин не упал без сознания. ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Отлично помню. Было холодно, как на Северном полюсе. Де Грие получил тогда воспаление легких, а сэр Джеймс отморозил нос. БАРОН: У каждого свои воспоминания. Выпьем! 2 ДУЭЛЯНТ: Я сейчас, господа. Всего одну минуту. (Он повторяет траекторию первого дуэлянта. Тот уже идет ему навстречу, поправляя штаны.) ВИКОНТ: Всегда так? 1 ДУЭЛЯНТ: О чем вы беседовали, господа? Налейте мне вина, если это вас не затруднит, виконт. ВИКОНТ: Нисколечко. (Протягивает ему бокал. Тот пьет.) БАРОН: Виконт, в бутылке что-нибудь осталось? ВИКОНТ(переворачивая ее вверх дном): Вот. БАРОН: Жаль. (Встает.) Пора начинать. ВИКОНТ: Но его еще нет. БАРОН: Он сейчас вернется. Анри, покажите мне обе шпаги. (Он берет их в руки.) Ничего. Довольно острые. (Поправляя штаны, возвращается второй дуэлянт. Барон бросает шпаги хозяевам.) Ладно, начинайте. Явление 21 (Наполеон сидит, откинувшись на спинку мягкого стула. Он дремлет. Это длится довольно долго, можно не очень торопясь досчитать до ста. В другом углу стоит, не шевелясь, Коленкур. Неожиданно...) НАПОЛЕОН: Скажи, Коленкур, я очень плохо выгляжу? КОЛЕНКУР: Нет, сир. Хуже, чем десять лет назад, но не более того. НАПОЛЕОН: Льстишь ты довольно оригинально. КОЛЕНКУР: Сир, господин губернатор просит принять его. НАПОЛЕОН: Я не хочу его видеть. КОЛЕНКУР: Но он все равно придет. НАПОЛЕОН: Зачем же спрашивать моего согласия? КОЛЕНКУР: Как же быть, сир? НАПОЛЕОН (пожимая плечами): Не знаю. Мне не нужна видимость власти, если это одна только видимость. КОЛЕНКУР: Я попытаюсь его не пустить. НАПОЛЕОН: Не надо. Мне приходилось иметь дело и с более докучливыми господами. Правда, это было давно. КОЛЕНКУР: Ваше величество, я должен вам кое-что сказать. НАПОЛЕОН: Ну так говори. КОЛЕНКУР (торжественным шепотом): Ваше величество, в Европе неспокойно. НАПОЛЕОН: Что с ней? КОЛЕНКУР: Бурбоны надоели Франции. НАПОЛЕОН: При чем тут Европа? КОЛЕНКУР: Вы сами так говорили. НАПОЛЕОН: Ну и что? Тем хуже для меня. Теперь англичане вцепятся в меня клещами. КОЛЕНКУР: Ко мне подошел помощник капитана с английского корабля, который только сегодня приплыл. НАПОЛЕОН: Из Ливорно? КОЛЕНКУР: Да, ваше величество. Он сказал... НАПОЛЕОН: Для передачи мне? КОЛЕНКУР: Видимо, да. Он сказал, что некая значительная организация решила добиваться вашего возвращения. Я так и не понял... НАПОЛЕОН: Он не сказал, кто в нее входит? КОЛЕНКУР: Он темнил, и я не решился настаивать. Может быть, князь Талейран. НАПОЛЕОН (мрачнея): Это вряд ли. Хотя... Он давно считает меня конченым человеком. Может, снова захотел испытать судьбу. Попроси ко мне лорда Хоу. КОЛЕНКУР: Он только что уехал домой, ваше величество. НАПОЛЕОН: Тогда не нужно. Давай сидеть, как будто нам в самом деле нечем заняться. Если до нас действительно кому-нибудь есть дело, пусть пеняет на себя. Нам с тобой никто не нужен. (Коленкур кланяется.) Коленкур, в каком состоянии мои записки? КОЛЕНКУР: Я всегда к вашим услугам, сир. НАПОЛЕОН: Садись. (Коленкур садится на стул. Наполеон начинает ходить по комнате, сначала медленно, а потом все быстрее.) Ну, так как дела? КОЛЕНКУР: Я подготовил все, о чем вы говорили. НАПОЛЕОН: Пиши. Готов? КОЛЕНКУР: Да, сир. НАПОЛЕОН: Мне трудно судить, что изменилось бы, если бы я не предпринял некоторые действия, оказавшиеся впоследствии ошибочными, например, промедление в Испании, отставку Талейрана, отказ от мирного договора с Фоксом и потом, когда мне отдавали правый берег Рейна. Это не очень хорошо звучит, да и порядок неправильный, неважно, потом исправишь. Это не все - были и другие ошибки. Скорее всего, ничто бы не изменилось. Люди, которые предали меня, так или иначе сделали бы это, бесчисленные русские, австрийские, английские и прочие армии все равно выступили бы против Империи, мирный договор ничего бы не дал, и невозможно определить, насколько дороже это могло бы обойтись Франции. Но отсюда не следует, что я обязательно должен был пасть. Мне еще недавно досаждала другая мысль - я думал о том, что неизбежно должен умереть. Как непредусмотрительно! Сейчас она мне не досаждает. Чтобы выжить, чтобы моя Франция не была растоптана, как в четырнадцатом и пятнадцатом годах, я должен был побеждать всех на свете, побеждать до бесконечности, побеждать случайности и выходить из неблагоприятно складывающихся ситуаций. Поэтому-то и было достаточно движения атома, чтобы меня свалить. На протяжении долгих лет удача мне улыбалась, я был ее баловнем, ну, и что можно из этого заключить - в конце концов именно я стал жертвой самой горькой несправедливости, почти обмана с ее стороны, да, обмана, потому что действия Груши не были изменой. Во что обошлись бы при таких обстоятельствах мои победы не только Франции, но и всей Европе? Я побеждал, когда рисковал прежде всего своей шкурой. Так было в Италии, в Австрии, в Пруссии, даже в России, пока я не занял Москву. Шварценбек разбил меня под Лейпцигом - он напрасно это сделал. Два дня, невзирая на превосходство в силах, невзирая на измену целой армии, он ничего не мог поделать - пока не подломился мост... Он не заслужил этого успеха и только поэтому не сумел его развить. Кто знал победы, равные моим? На протяжении пятнадцати лет я был необходим Франции. Кто еще может этим похвастать? Сейчас Европой управляет поколение, воспитанное мной, пусть даже это поколение моих врагов. Тем не менее, Франция обходится без меня, обходится - значит, может обойтись. Что изменится, если я вернусь к власти? Ничего. Любить меня это поколение не станет, новых друзей я уже не приобрету, а старые друзья большей частью меня забыли. Я даже не знаю, какова судьба моего сына, а моя жена... Коленкур, вычеркни это. (Он замолкает.) Дальше. Мое возвращение - это война. Я не прекращал ее ни на минуту, даже когда мог, так что для меня это не новость. Но давайте зададимся вопросом - война против кого? Даже я не могу воевать со всем светом. Я все-таки не Беллерофонт. И тем не менее, я был бы сейчас наилучшим государем для Франции. Но не слишком ли велика честь? Вся Европа двинулась бы против нее при одном моем появлении в Париже. Но ведь это значит, что все эти годы война шла не против Франции, а против меня. Запиши, Коленкур, - меня не победил ни один из моих противников. Что они в этом понимают! Господь Бог обрушил на меня величайшие испытания и на некотором этапе потребовал моей отставки. Тогда я сложил оружие. Еще полгода назад мне очень немного было нужно, чтобы начать сначала. КОЛЕНКУР: Немного медленнее, сир, я не успеваю. НАПОЛЕОН: Хорошо. Король Людовик по наущению герцога Отрантского расстрелял Нея. Я бы этого не сделал. Коленкур, не пиши. Должно быть, он очень одинок, король Людовик. Мне никогда не приходилось бежать из Парижа. Он сделал это так неуклюже, что чуть не проиграл в пятнадцатом году. Да, Коленкур, если я когда-нибудь был счастлив... (Молчит.) Если бы я был сейчас тем, чем должен быть, я по крайней мере знал бы, кому следует доверять. Как ты думаешь, у меня хватило бы порядочных людей, чтобы сформировать кабинет министров? КОЛЕНКУР: Ваше величество, все мы, как порядочные, так и непорядочные, служили бы вам, как и любому другому, честно и с одинаковым усердием. НАПОЛЕОН: Может быть. Пиши. Я сделал бы то, что сейчас никому не под силу - я кончил бы войну. Франция сохранила бы естественные границы на юге и на востоке и имела бы неоценимые преимущества в своем единоборстве с Англией. (Появляется лакей) ЛАКЕЙ: Лорд Хоу хочет видеть вас, ваше величество. НАПОЛЕОН: Боже мой, ну и тон! Явление 22 (Князь Талейран появляется в двери комнаты. Через другую дверь в нее входят человечек и маркиз де Сомине.) КНЯЗЬ: Бывают же приятные совпадения! Прошу вас, господа. Замечательно, что вы меня разыскали. Памятуя о некоторых деликатных обстоятельствах должен признаться, что не ожидал увидеть вас здесь, маркиз. Вдвойне жаль, что мне никак не удается принять вас у себя. Ладно, еще сочтемся. Прошу вас, садитесь. (Он проходит вглубь комнаты и усаживается в кресло. Человечек, а затем и маркиз следуют его примеру) ЧЕЛОВЕЧЕК: Как вы доехали, князь? КНЯЗЬ: Спросите лучше у моего кучера. Кстати, думали ли вы о том, какую важную роль играют в нашей жизни кучера? Что касается меня, то я доехал на собственных лошадях, стало быть, превосходно. ЧЕЛОВЕЧЕК: Как вам удается сохранять столько энтузиазма, князь? КНЯЗЬ (наивно): А ведь вы еще многого не знаете! МАРКИЗ: Вы здесь инкогнито, ваше превосходительство? КНЯЗЬ: Теперь уже нет. Впрочем, какая разница... Меня уже десять человек узнали. А, в общем, жаль. У меня много личных дел, и я не хотел кое с кем встречаться, только и всего. Но куда уж там - знаете, сколько приглашений я уже получил? Ничего, это пустяки. Скажите, маркиз, когда вы в последний раз видели графиню Винченци? (Человечек вопросительно смотрит на маркиза) МАРКИЗ (весьма спокойно): Она в Италии. КНЯЗЬ: Что за чертовщина! Хорошо еше, что не в Китае. ЧЕЛОВЕЧЕК: Вы сами, князь, довольно долго жили в Америке. КНЯЗЬ: Вы забыли, дражайший, сколько человек жаждали моей крови. Мой друг Робеспьер спал и видел, как он отправляет меня на гильотину, разумеется, пока сам туда не попал. МАРКИЗ: Ваше превосходительство, она скоро вернется, ее муж серьезно болен. КНЯЗЬ: Очень жаль... Он прекрасно играл в вист, во всяком случае, десять лет назад. ЧЕЛОВЕЧЕК: Я приехал из Женевы не ради партии в вист. КНЯЗЬ: Ах, увольте меня от этого на сегодня.(Многозначительно глядя на маркиза) Вот завтра вечером - сколько угодно. ЧЕЛОВЕЧЕК: Зачем же вы пригласили меня сегодня? КНЯЗЬ: Я очень рад вас видеть. ЧЕЛОВЕЧЕК: Я не понимаю вас, князь.(Он делает ударение на последнем слове) Или ваши намерения изменились? КНЯЗЬ: Мои намерения? О чем вы? Знаете, маркиз, я собираюсь уйти от дел. Вечно одно и то же. Все обвиняют меня в непоследовательности. Да, кстати! Император подарил мне любопытную вещицу.(Он встает и, слегка прихрамывая, направляется к секретеру, достает из него какую-то безделушку и возвращается) Посмотрите. Эта штука принадлежала королю Хлодвигу. Варварские времена, а какая работа! Вы говорите о непостоянстве... Они любили драгоценные камни куда больше нашего. МАРКИЗ: Вы уже видели лорда Рольтона? КНЯЗЬ: Нет, не видел. Он тоже в Италии? МАРКИЗ: Нет еще. Завтра он устраивает бал. КНЯЗЬ (улыбаясь): Вы меня приглашаете? МАРКИЗ: От его имени, разумеется. КНЯЗЬ: Да, я знаю, вы с милордом большие друзья. (Человечек встает.) Прошу вас, сидите, не обращайте внимания. Увы, я плохой хозяин. Может быть, вы голодны? ЧЕЛОВЕЧЕК: Да, я не прочь поужинать. Но это я мог бы сделать и у себя дома. КНЯЗЬ: Здесь кормят лучше. (Вошедшему лакею.) Мы будем ужинать здесь. Маркиз, я, наверное, отстал от жизни. Расскажите мне лучше, как поживает наш бывший тиран? ЧЕЛОВЕЧЕК(удобно устроившись в кресле): В моем саду в этом году изумительные розы. Я пришлю вам по букету, господа. КНЯЗЬ: Поберегите их до зимы. Король Людовик долго не проживет. ЧЕЛОВЕЧЕК: По-вашему, он первый? КНЯЗЬ (пожимая плечами): По всей Европе близится смена государей. ЧЕЛОВЕЧЕК: Некоторые из них уже больны. Послушайте, господа, вы знатны и богаты, чего вам не хватает? КНЯЗЬ (с живостью): А вам? ЧЕЛОВЕЧЕК: Какое может быть сравнение? Вы уже были у власти, а я нет. Вдобавок, я уродлив. КНЯЗЬ: Вы обворожительны. МАРКИЗ: Ваша светлость, в каких вы отношениях с принцем де Вольней? КНЯЗЬ: В очень плохих. Он оказался упрямее, чем я ожидал. МАРКИЗ: Но тогда вы должны быть в хороших отношениях с военным министром. КНЯЗЬ: Откуда вы знаете? МАРКИЗ: Я хорошо информирован. Я должен сообщить вам еще одну вещь. Достаточно трех линейных кораблей и двух тысяч солдат, разумеется, если англичане ничего не будут подозревать, чтобы захватить его и доставить во Францию. ЧЕЛОВЕЧЕК: Англичане блокируют все ваши порты. КНЯЗЬ: Ну и что? Мы можем высадиться на голом берегу, только бы армия нас поддержала. МАРКИЗ (тихо): Вы ошибаетесь, милостивый государь, блокированы только средиземноморские порты и Ла-Манш. Почти все западное побережье Франции к нашим услугам. ЧЕЛОВЕЧЕК: Да - если англичане ничего не узнают. Вы хотите воспользоваться кораблями французского королевского флота? КНЯЗЬ: Вы можете предложить нам другие? У нас пока и этих нет. Кстати, вы сказали, что нам будет достаточно двух тысяч солдат? МАРКИЗ: Я внимательно изучил все, что касается Святой Елены. ЧЕЛОВЕЧЕК: Да? Вы знаете, что Южную Атлантику прикрывает мощная английская эскадра? МАРКИЗ: Конечно, знаю. КНЯЗЬ: Подождите. Ею командует адмирал Лэмб? (Маркиз пожимает плечами, князь вопросительно на него смотрит.) ЧЕЛОВЕЧЕК: Он самый. КНЯЗЬ: Ну что ж, если это будет так уж необходимо, эскадра уйдет из Южной Атлантики. МАРКИЗ: Что же вас беспокоит? КНЯЗЬ: Что беспокоит? Погода, нога, да Б-г знает - все. И не в последнюю очередь - мой друг герцог Отрантский. ЧЕЛОВЕЧЕК: В самом деле, может быть, мне навестить Жозефа? Мы с ним друзья.