рав тот максимум очков, о котором он говорил в день их встречи. Он смотрел, как огонь разгорается. Его вызвали в Москву - он наотрез отказался изворачиваться, оправдываться, дабы дело замяли. Но за свой тихий уход он выговорил для любимой вс?, что только мог. Е? прекратят хаять за е? работы, а, напротив, поддержат. Сохранят за ней квартиру, не откажут в помощи в трудный момент... Видимо, там, наверху, была очень нужна его "кончина от недуга". Но почему Ло не подумал, что отнимает у не? годы счастья? будь он проще, сделай так, как сделал бы другой... Мысль о том, что она желала смерти Виктору, мучительна. Ещ? не так давно душа взрывалась яростью на него, а теперь она думает: ведь его раздирали не только зависть и ревность. Была же любовь! Он не запятнал имя любимой, хотя о ней его наверняка расспрашивали с пристрастием. Их не могла не интересовать в этом деле е? роль - молодой, эротичной, талантливой. Он мог рассказать им о е? находках в Пскове - с тем, чтобы вернее утопить Лонгина. Но нет - он не коснулся е?. И тоже набрал свои очки... Е? жизнь посетило чудо. Два человека полюбили е? так, как, наверное, теперь никого в мире не любят. Кончилось тем, что их не стало, а она в сво?м горе дичайше одинока. Нет ни единого существа, которое поверило бы ей, поняло е?, пожалело. Однако она существует - уйдя в свой дар, в свой талант создавать модели одежды, которые будят восхищение и зависть. Зависть - ибо к лицу они отнюдь не всем. Те же, кого они украсят, вызовут любовь к себе. То будет и любовь к Алику. Она пашет и засевает поле для урожая любви, трудясь и дома в выходные, а за распахнутыми окнами стоит вязко-надсадный зной: может быть, последний жаркий день лета. Как обычно, звонит Дэн и, заранее зная е? ответ, приглашает на пикник. - Хочешь, я Боба не позову? И без Гали можем, только ты и я. У не? крах отношений с этим... э-э... выпускником строительного, прорабом... ты не слышала? Не слышала. И пусть будут и Боб, и Галя. Лес, полянка, компания у костра, его пламя почти невидимо на солнце, шашлык румянится над угольями недавнего. Галя окунает в уксус шпильки, предназначенные Веронике. Теперь та - играющая девочка. Танцует? стоит на голове? Боб, Дэн зыркают на не?... Голос Дэна нудит в трубке: - Я тебя умоляю - поедем! Тебе надо перенестись в другую обстановку, вспомнить... Она поблагодарила, попрощалась. "Я уже вспомнила..." Про то, что когда-то в этот день пекли пироги с гречневой кашей и ходили смотреть, какая уродилась малина. Приложение (1) "26 июня утром 8 тд (танковая дивизия - прим. мо?: И.Г.) подошла к Двинску (Даугавпилс). В 8 часов утра, будучи в ее штабе, я получил донесение о том, что оба больших моста через Двину в наших руках. Бой шел за город, расположенный на том берегу. Большой мост, абсолютно не поврежденный, попал в наши руки. Посты, которые должны были поджечь огнепроводный шнур, были схвачены у подходов к мосту. Железнодорожный мост был только легко поврежден небольшим взрывом, но остался пригоден для движения. На следующий день 3 мотопехотной дивизии удалось неожиданно форсировать реку выше города. Наша цель была достигнута! Перед началом наступления мне задавали вопрос, думаем ли мы и за сколько времени достичь Двинска (Даугавпилс). Я отвечал, что если не удастся это сделать за 4 дня, то вряд ли нам удастся захватить мосты в неповрежденном состоянии. Теперь мы это сделали за 4 дня и 5 часов, считая с момента начала наступления; мы преодолели сопротивление противника, проделав 300 км (по прямой) в непрерывном рейде". (Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Утерянные победы. Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999, ISBN 5-222-00609-3, с. 189-190). (2) "4 июля части 1-й танковой дивизии /.../ противника подошли к реке Великой. К этому времени 41-й стрелковый корпус (111-я, 118-я и 235-я стрелковые дивизии) спешно выдвигался в укрепленные районы. Там же сосредотачивались соединения 1-го механизированного корпуса. 111-я стрелковая дивизия под командованием полковника И.М.Иванова занимала оборону в Островском укрепрайоне и в городе. Утром 4 июля противник беспрепятственно преодолел реку Великую и вышел на южную окраину Острова. Наши войска, вступавшие в бой с ходу, противостоять врагу не смогли. Проявив растерянность, они поспешно оставили оборонительные позиции. Однако командующий фронтом, уже генерал-майор Собенников, вновь приказал силами 111-й стрелковой дивизии и 3-й танковой дивизии (из состава 1-го мехкорпуса) с рассветом 5 июля уничтожить гитлеровские части в районе Острова. В спешке не было организовано взаимодействие между нашими соединениями /.../ Сразу же под угрозой сдачи противнику оказался и Псков. Части 118-й стрелковой дивизии, не имея поддержки с левого фланга, вынужденно покинули оборонительные рубежи, прикрывавшие город. Взятие Пскова немецкими войсками на одни сутки задержал лишь подрыв мостов на реке Великой. Сумятица в действиях войск повлияла на их дальнейшее беспорядочное отступление. Потерявшие управление и связь с вышестоящими штабами, разрозненные части 41-го стрелкового корпуса были обнаружены только 13 июля под Стругами Красными, Щирском и Лугой. /.../ Под Островом командир 5 т/анкового/ п/олка/ Посенчук рассказывал о бое за Остров. Из его рассказа следует, что сил у немцев на Островском направлении очень мало и что захват города нашими частями сорвался только лишь потому, что с поля боя постыдно дезертировала 111-я с/трелковая/ д/ивизия/, ее командиры бежали первыми, споров петлицы и сняв знаки различия". (Скрытая правда войны: 1941 год. Неизвестные документы. Москва, "Русская книга", 1992, ISBN 5-268-01422-9, с. 125, 128). (3) "Первым русским пленным, доставленным в штаб группы армий "Центр", был командир батальона, то есть, по нашим понятиям, офицер. До вступления в командование он был комиссаром. Об этом он и заявил откровенно, не подозревая, что по вермахту был отдан приказ о расстреле всех комиссаров. Война началась менее двух суток назад, и он никак еще не мог об этом знать. Пленный с удивлением рассматривал германских штабных офицеров, одетых в белоснежную летнюю форму. Он тихо спросил меня: - Видно, вс? это графы и князья? Непроходимая пропасть лежала между привычной ему бедностью и миром этих "блистательных существ". (В. Штрик-Штрикфельдт. Против Сталина и Гитлера. "Посев", Frankfurt/Main, 2-е изд., 1981, с. 14-15). (4) "К 1933 году, когда к власти пришли нацисты, Лееб был уже известен как аскетичный, неприступный и не лишенный здравого смысла офицер-христианин с высокими моральными принципами. Он открыто выражал неприязнь к нацистской партии и ее лидеру, в то время как остальные генералы с энтузиазмом поддержали программу Гитлера, направленную на милитаризацию Германии. Добрый католик Лееб специально ходил на мессу в форме офицера (вместе с семьей), а это не очень одобрялось нацистами. Бескомпромиссный в принципиальных вопросах Риттер фон Лееб отказался посещать обеды, устраиваемые Альфредом Розенбергом, одним из главных нацистов, только потому, что тот был атеистом. /.../ В задачу Лееба входило быстрое продвижение внутрь страны, отсечение и уничтожение основных сил противника в Прибалтике и захват Ленинграда. Лееб столкнулся с гигантскими трудностями: болотистая местность, отвратительные дороги, недостаточные для выполнения операции силы. В его распоряжении имелось всего 16 дивизий, из которых только 3 были танковыми и 3 моторизованными. Им противостояли 30 советских дивизий, включая 4 бронетанковые и 2 моторизованные. Кроме того, у противника 20 дивизий имелось в резерве. /.../ Тем не менее полки Лееба продвигались вперед по размытым дорогам, продирались сквозь густые леса, преодолевая пересеченную местность с множеством оврагов, озер, болот и рек. Форсировав Двину, они взяли Остров. Отражая бесконечные контратаки русских, войска Лееба почти целиком уничтожили противостоящие им армии и вышли к Старой Руссе, которая была захвачена после тяжелого сражения, когда бой велся практически за каждый дом. /.../ 8 сентября 1941 года Лееб, окружив Ленинград, начал решающий бросок на "колыбель российских революций", которая уже находилась в пределах досягаемости выстрелов 240-миллиметровых орудий. Сталин бросил в бой три свежие армии, направив еще три на правый фланг Лееба к Старой Руссе и Холму. Солдаты Лееба отразили все атаки, и 11 сентября 6-я танковая дивизия, прорвавшись через Пулковские высоты и фортификационные укрепления Ленинграда, заняла позиции, с которых хорошо просматривался весь город. Тем временем 58-я пехотная дивизия ворвалась в окрестности Ленинграда и всего в 6 милях от его центра захватила городской трамвай. В это же время 126-я пехотная дивизия взяла Шлиссельбург на восточном берегу Ладожского озера и перекрыла все доступы к Ленинграду с суши. Лееб готовился к последнему штурму. Казалось, что второй по величине город Советского Союза обречен, как вдруг, 12 сентября 1941 года, прибыл приказ Адольфа Гитлера Ленинград не брать. Вместо этого предполагалось заморить горожан голодом, а Леебу предписывалось немедленно перебросить 4-ю танковую группу (вместе с 5 танковыми и двумя моторизованными дивизиями), а также весь VIII корпус Люфтваффе в группу армий "Центр". Лееб тотчас заявил о своем несогласии с таким нелепым приказом, но это никакого действия не возымело: Гитлер стоял на своем. Принятое им решение оказалось одним из самых грубых просчетов в войне. Две гитлеровские армии оказались накрепко привязанными к городу в совершенно бесполезной осаде /.../ В середине декабря советское зимнее контрнаступление развернулось во всю мощь. Риттер фон Лееб стал вслух высказывать предположение о том, не является ли Гитлер тайным союзником Сталина в его борьбе против германской армии. Лееб продолжал раздражать нацистов своими протестами против расправ, чинимых СС и СД над советскими евреями". (Семюель В. Митчем, Джин Мюллер. Командиры "Третьего Рейха". Смоленск: Русич, 1997, ISBN 5-88590-778-1, с. 78, 79, 82, 83, 84, 85). "Попробуй фон Лееб хоть раз улыбнуться, у него наверняка треснуло бы лицо", - заметил о нем как-то раз фельдмаршал Зигмунд Вильгельм Лист. Вильгельм Йозеф Франц фон Лееб. Этот суровый, замкнутый человек, известный своими моральными принципами, родился 5 сентября 1876 года в городе Ландсберг-ам-Лех в Баварии. Он был потомственным военным. /.../ В 1916 году его дивизия была переброшена на Восточный фронт, и во время операции в Галиции и Сербии фон Лееб за выдающуюся доблесть удостоился баварского военного ордена Макса Иосифа. К этой боевой награде также полагалось рыцарское звание, правда, не передаваемое по наследству. С тех пор фон Лееб именовался "риттер". /.../ В отличие от большинства своих современников риттер фон Лееб ни на минуту не позволил Гитлеру одурачить себя! 23 января 1933 года, то есть через три дня после вступления на пост канцлера, Гитлер обратился к генералитету (во время обеда, данного в апартаментах генерала фон Хаммерштейна). Фюрер заявил, что армия является единственной носительницей духа германской нации, и призвал к искоренению пацифизма, марксизма и демократии. Германия обязана перевооружиться, вопил Гитлер, чтобы затем завоевывать "восточные земли", под которыми генералы, несомненно, в первую очередь понимали Польшу, своего исконного и ненавистного врага. На большинство армейских офицеров речи и политика нацистского вождя произвели огромное впечатление, но только не на Лееба. "Торговец, чей товар хорош, никогда не станет расхваливать его во всю глотку, как рыночный зазывала", - отозвался Лееб, добавив, что, по его мнению, Гитлер откровенно пытался их подкупить. Со своей стороны Гитлер счел риттера фон Лееба закоренелым антинацистом. Лееб удостоился сомнительной чести стать одним из первых генералов, за которыми гестапо установило слежку. /.../ Лееб настроил против себя нацистов, протестуя против истребления частями СС советских евреев". (Сэмюел Митчем /Samuel. W. Mitcham/. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Смоленск, "Русич", 1998, ISBN 5-88590-866-4 ISBN 0-8129-8542-2, с. 171, 172, 175-176, 196). (5) "Среди встретивших нас была моя бывшая секретарша из городского управления. Она сказала, что меня разыскивает немецкий генерал, с которым я познакомился еще в Пскове, начальник седьмого (гражданского) отдела группы армий "Север". Мы зарегистрировались, получили карточки и помещение. На следующий день я отправился к генералу. Он принял меня как старого знакомого и сообщил, что открывает в Риге учреждение для помощи русским беженцам из северных областей. Беженцев, ушедших с немецкой армией, много, и они очень бедствуют. Между тем в рижском Государственном банке находятся деньги, поступавшие из всех комендатур северных областей. Деньги эти принадлежат русским и должны быть использованы для помощи им. Русские смогут лучше всего наладить помощь русским, поэтому генерал поручает руководство делами помощи мне и Владимиру Петровичу Аксенову, бывшему районному начальнику из Острова. Для создаваемого учреждения уже есть помещение и назначен немец зондерфюрер для связи с седьмым отделом группы армий "Север". Ответственность за правильное использование средств из банка возлагается на меня и Аксенова". (П.В. Жадан. Русская судьба. Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне. Посев-США. Нью-Йорк, 1989, ISBN 0-911-97138-6, с. 177-178). (6) "В первые несколько месяцев войны офицеры и солдаты Красной армии, а также горожане и крестьяне, в большом количестве присоединялись к германским воинским частям. Они были им полезны во многих отношениях: как знающие местность - при разведывательных операциях; при постройке мостов, дорог и т.д. Они были незаменимы при перевозках военных и иных грузов. /.../ Если приходилось встретить на дороге военную повозку, то на вопрос, обращенный к вознице, можно было получить ответ: "никс понимай..." Русские надежно доставляли к месту назначения германские военные грузы за сотни километров. Сперва в частях добровольцев называли "наши Иваны", а затем за ними закрепилось обозначение "хиви" (Hilfswillige /Hiwis/ - буквально: "желающие помогать" или добровольные помощники). (В. Штрик-Штрикфельдт. Против Сталина и Гитлера. Там же, с. 57-58). "Помимо национальных легионов, казачьих частей и антипартизанских отрядов, большое количество военнопленных и жителей оккупированных областей использовалось в качестве вспомогательного персонала в германских войсках, составляя при этом наиболее многочисленную категорию советских граждан в рядах вермахта. /.../ рассказывает бывший командир батальона 76-й пехотной дивизии Й. Лезер, принимавший участие в битве за Сталинград: "Я был очевидцем того, как мы старались захватить один противотанковый опорный пункт... в 4 километрах восточнее Вертячего... Этот опорный пункт доставлял нам немало хлопот и потерь, пока мы, наконец, не подавили его. Двое из его противотанкового расчета были взяты в плен, остальные погибли в бою... У нас тогда было уже совсем мало солдат - не больше 4-5 человек в отделении. Особенно большая нужда была в подносчиках боеприпасов и вторых номерах при пулеметах. Мы изолировали этих двух храбрых пленных из противотанкового расчета друг от друга, и уже через полчаса они были включены в состав роты первого эшелона и продолжали вместе с ней атаковать высоту. И когда был убит второй номер у одного из немецких пулеметов, его место занял русский солдат и стал вести огонь по своим прежним боевым товарищам". К концу 1942 г. "хиви" стали важным компонентом действовавших на Восточном фронте немецких дивизий. Только в службе снабжения пехотной дивизии штатами было предусмотрено 700 должностей для "добровольных помощников". На практике же дело доходило иногда до того, что общая численность русских добровольцев вспомогательной службы в некоторых дивизиях немногим уступала количеству немецких солдат. Так, например, 134-я пехотная дивизия группы армий "Центр", начавшая уже в июне 1941 г. принимать в свои ряды пленных красноармейцев, к весне 1943 г. почти наполовину состояла из бывших советских солдат, 2300 из которых находились на штатных должностях в различных тыловых подразделениях, а еще 5000 военнопленных были постоянно задействованы на подсобных работах. /.../ Зачисленные в состав частей военнопленные заносились в списки, содержавшие следующие данные: имя и фамилию, дату рождения, последнее место жительства и личные приметы. Каждый из них получал полный паек немецкого солдата, а после двухмесячного испытания и официального зачисления в качестве добровольцев вспомогательной службы - денежное содержание и дополнительное довольствие". (С.И. Дробязко. Под знам?нами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил 1941 - 1945. Москва, "ЭКСМО", 2004, ISBN 5-699-07992-0, с. 171, 172, 173). Примечательна листовка, которую выпустило Главное управление Красной армии в количестве 300 тыс. экземпляров, пытаясь повлиять на воюющих на стороне немцев: "Вы стараетесь прикрыть свою измену, - говорилось в листовке, - громкими фразами о "борьбе с большевизмом" "за счастье народа", за "Новую Россию". Все это ложь - вы изменники. Вы просто служите немцам, потому что вам там хорошо живется. Вы продались за сытную еду, за красивую форму, за легкую жизнь. Немцы перед вами всячески заискивают, стараются вам угодить, лишь бы вы дрались вместе с ними". (см. Олег Романько. Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС. Москва, "Издатель Быстров", 2006, ISBN 5-9764-0013-2, с. 35-36). (7) "Ранним утром 25 июня 1941 года боевые самолеты ВВС Северного фронта и Краснознаменного Балтфлота пересекли границу Финляндии. /.../ 25 июня без объявления войны, без отзыва посла из Хельсинки, без официального уведомления о расторжении Московского мирного договора 1940 года по территории Финляндии наносится массированный бомбовый удар. Объектами нападения становятся даже города (Миккели и Рованиеми), расположенные на расстоянии 100-150 км от границы. /.../ В "Журнале боевых действий" 21-й танковой дивизии читаем: "...в 24.00 1.07.41 на КП штадива (командный пункт штаба дивизии) прибыл командир 10-го МК генерал-майор тов. Лазарев и поставил задачу: выделить из состава дивизии РО (разведывательный отряд) в составе танковой роты, мотострелковой роты, взвода огнеметных танков. Задача РО - перейти границу в районе ЭНСО - ИМАТРА провести боевую разведку в районе ЯКОЛА (поселок на дороге между Энсо и Иматра. - М.С.). ИМАТРА, ст. ТАИНИОКОСКИ и установить силы, состав и группировку противника. В 1.40 2.7. поставлена задача и получен боевой приказ начальнику РО, командиру 21-го РБ (разведбат 21-й танковой дивизии) капитану т. Жидкову... Задача по приказу дивизии: в 6.00 2.7. перейти границу в районе ЭНСО и провести боевую разведку в районе ЯКОЛА, ИМАТРА, ст. ТАИНИОКОСКИ и установить силы, состав и группировку противника. Путем захвата контрольных пленных установить нумерацию частей противника, по овладении ст. ИМАТРА - станцию взорвать и огнеметными танками зажечь лес. В случае успешного действия и захвата рубежей: ЯКОЛА, ИМАТРА, ст. ТАИНИОКОСКИ - удерживать их до подхода нашей пехоты (подчеркнуто мной. - М.С.)". /.../ Боевые действия 2-й советско-финской войны отчетливо распадаются на три этапа: - наступление в Приладожской Карелии (июль 1941 г.); - наступление финской армии на Карельском перешейке (август 1941 г.); - наступление финской армии к реке Свирь и Онежскому озеру (сентябрь - октябрь 1941 г.). /.../ 29 августа финны вошли в Выборг, варварски разрушенный отступающими советскими частями. 31 августа 12-я пехотная дивизия заняла Терийоки - приграничный курортный поселок, в котором 1 декабря 1939 г. якобы учредилось "народное правительство" господина Куусинена. В тот же день 18-я пехотная дивизия вышла к ставшей 26 ноября 1939 г. всемирно знаменитой деревне Майнила. Бойцы дивизии Паяри не отказали себе в удовольствии произвести пять ритуальных выстрелов из орудия в сторону бывшей пограничной реки Сестра. /.../ В результате боевых действий в Карелии, продолжавшихся в общей сложности почти пять месяцев, финская армия перенесла линию фронта на рубеж естественных водных преград Сегозеро - западный берег Онежского озера - река Свирь - южный берег Ладожского озера. В восточной части реки Свирь был создан плацдарм вдоль южного берега реки, примерно до 15 км в глубину и до 100 км в ширину, который мог быть использован в качестве "предполья" основной оборонительной линии. С военной точки зрения был достигнут огромный успех, так как вместо прежней извилистой линии границы, не имеющей ни одного серьезного естественного рубежа, теперь предстояло оборонять фактически лишь относительно короткую линию фронта по реке Свирь". (Марк Солонин. Глупость или агрессия? - М.: Яуза: Эксмо, 2011, ISBN 978-5-699-46172-1, с. 418, 474, 511, 541, 555, 560-561). (8) "По железной дороге тянутся длинные составы в том же направлении. Мы видим, как на платформах, груженных орудиями и боеприпасами, группами стоят солдаты. Крепкие, молодые, загорелые. Все, как один, в темносиних купальных трусиках. По углам платформы - часовые. На этих, кроме трусиков, стальные шлемы да автоматы в руках. Я не знаю, что будут писать военные историки и исследователи, но армия, созданная Гитлером, нам кажется совершенной. Мы вспоминаем сербских "войников" в толстенных суконных штанах и мундирах, в обмотках и пудовых ботинках, обливающихся потом, с тяжеленными ранцами на спине, Гитлер в этом отношении сказал, конечно, новое слово. День и ночь транспорты идут на восток. Гигантская военная машина, только что с легкостью раздробившая все враждебные ей вооруженные силы континента, поворачивается к границам нашей родины. Мы подолгу смотрим вслед проходящим мимо колоннам..." (А.С. Казанцев. Третья сила: Россия между нацизмом и коммунизмом. 3-е издание. Издательство "Посев", Российский филиал, Москва. ISBN 5-85824-006-2, с. 35). (9) "16, среда /.../ В обществе настроение двойственное: все крайнее левое не ждет от нашей армии ничего доброго и поэтому склонно приготовляться к приему войск Вильгельма в столицу не позже 1 сентября - это не преувеличено; все остальные преисполнены надежд на быстрый и решительный успех, особенно, если оправдаются надежды на активное союзничество Франции и Англии. Я полагаю, что тогда в полгода война будет кончена на погибель Германии. Народ настроен еще более оптимистически и рад свести счеты с немцем, которого давно ненавидит; именно народ знал его всегда с самой неприглядной стороны как управляющих имениями или помещичьих приказчиков, мастеров и администраторов на фабриках и т.п. Еще со времен крепостного права, когда немцы-управляющие угнетали крестьян, ненависть эта таится, а временами и обстоятельствами то росла, то проявлялась. /.../ 20, воскресенье /.../ Сегодня подписан манифест об объявлении военных действий между Россией и Германией. В 4 часа в Николаевском зале Зимнего дворца состоялось торжественное молебствие о ниспослании победы русскому оружию. Царь с членами своей фамилии прибыл из Нового Петергофа на яхте к Николаевскому мосту, пересел там на катер и подъехал к дворцу. Толпа забывшего все его зло народа кричала "ура". При прохождении царя к Иорданскому подъезду густые толпы стали на колени, кричали "ура" и пели "Боже, царя храни". В это время стоявшим в Николаевском зале был слышен громкий голос великого князя Николая Николаевича: "...А главнокомандующим VI армией назначен Фан дер Флит (Константин Петрович, генерал от артиллерии, помощник главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа). /.../ Старики плакали, молодые едва сдерживали рыдания... Царь с семьей удалился и затем вместе с Александрой Федоровной вышел на балкон... Толпа ревела всей грудью, опустилась на колени, склонила национальные флаги и запела гимн. Царь и царица кланялись на все стороны, а затем с семьей вернулись тем же порядком в Петергоф. /.../ Кто был на Дворцовой площади 9 января 1905 года, тот поймет глубокое значение этой манифестации. Тогда простодушные люди шли молить царя об обуздании произвола возглавляемого им правительства; сегодня они все еще верили в своего так долго обманывавшего всех царя. Тогда думали, что, нарушая полицейское запрещение о сборищах и став рядом с царем, услышат от него слово освобождения; сегодня, забыв тогдашний гром пушек и свист картечи, преисполненный веры в лучшее близкое будущее, надеявшийся на немедленные реформы, которым не помешала бы свора придворных немцев, гордый сознанием своего единения, народ опять шел туда же... Салюты с верков Петропавловской крепости если и напоминали гром орудий 1905 года, то радостное и светлое настроение сияющих лиц говорило о другом. Как легко править таким народом! Каким надо быть тупым и глупым, чтобы не понять народной души, и каким черствым, чтобы ограничиться поклонами с балкона... Да, Романовы-Гольштейн-Готторпы не одарены умом и сердцем". (М.К. Лемке. 250 дней в царской ставке 1914-1915/ М.К.Лемке. - Мн.: Харвест, 2003, ISBN 985-13-0962-1, с. 9-10, 14, 15-16). (10) "На основе Манифестов Екатерины II от 4 декабря 1762 и 22 июля 1763 гг. в Россию стали прибывать колонисты. Наиболее интенсивный поток колонистов приходился на 1765-1766 гг. В эти годы прибыло более 85 проц. от общей их численности. Всего за период 1763-1772 г. в Россию приехало 30.623 человека. /.../ В колониях недалеко от Санкт-Петербурга было поселено 416 человек. /.../ В это же время первые колонисты направлялись на поселения в Малороссию. /.../ Самая большая группа колонистов - 26.676 человек - была отправлена для поселения в районе Саратова. /.../ Списки колонистов стали составляться по мере формирования групп, или как тогда говорили "транспортов", еще в местах сбора в различных германских городах. Их главное предназначение - фиксация размера выданных "кормовых" денег на проезд и питание до порта отправки в Россию. В Любеке, откуда было отправлено абсолютное большинство колонистов, эти списки сдавались комиссару Шмидту, а после его смерти в конце мая 1766 г., комиссару Лемке. Комиссары со своей стороны составляли новые списки на выдачу денег на время проживания в Любеке и на проезд до Ораниенбаума. /.../ Эти же списки свидетельствуют о том, что при приеме в колонисты русское правительство нередко брало на себя выплату имевшихся за ними долгов на родине. Так, русский комиссар Ребиндер погасил долги Фридриха Шварца, Франца Губера, Георга Петерса, Михаэля Цильке и др. /.../ В различных изданиях, рассказывавших о первых годах проживания колонистов на Волге, нередко рисуются мрачные картины быта, когда переселенцы по несколько лет якобы жили в землянках. В действительности ситуация была несколько иной. С ранней весны 1764 г. в местах, определенных под первые пять колоний, работали бригады плотников из различных близлежащих русских сел. Так, на строительство домов в колонии Шиллинг (Сосновка) было задействовано 60 плотников из государственных крестьян села Новые Бурасы. Дома в колонии Антон (Севастьяновка) строили 27 человек из Керенского уезда, а в колонии Нижняя Добринка строительством занимались 72 плотника. Всего за 1764-1766 гг. были заключены договоры на строительство 886 домов. /.../ Первые колонисты стали прибывать в Саратов сухопутным путем зимой 1763-1764 гг. Все заботы по обеспечению первых колонистов всем необходимым для обустройства на новом месте были возложены на представителя Канцелярии в Саратове Ивана Райса. В начале марта 1764 г. Райс отправил в Москву на закупку необходимых для колонистов семян сержанта Минаева и колониста Будберга. Кроме этого, закупались различные сельскохозяйственные орудия. Поселенцам колонии Антон, где имелись благоприятные условия для разведения садов, выдавались саженцы садовых деревьев. Всего же Райс закупал различный сельхозинвентарь и предметы быта из расчета 50-70 руб. на семью. К этому следует добавить стоимость дома (в пределах 200 руб.). Размер денежных ссуд в первый год приема колонистов на Волге был очень большим и составлял 200 и более рублей. Для сравнения лошадь стоила 7-9 рублей, корова - 5-7. /.../ Для прибывших на Волгу в 1767 г. колонистов централизованно закупали предметы домашнего обихода: столы, лавки, ложки. Большинству семей выдавалось по 2 лошади и одной корове. Одной лошадью, по мнению специалистов, поднять целину было невозможно. /.../ Наибольший интерес представляют данные по колониям, образованным в 1764-1765 гг. К моменту составления списков способные к земледелию колонисты смогли за 1-2 года обзавестись 3-4 лошадьми и несколькими коровами, распахать и засеять от 4 до 10 га земельных угодий". (Einwanderung in das Wolgagebiet: 1764-1767 / Hrsg.: Alfred Eisfeld. Bearb.: Igor Pleve. - Goettinger Arbeitskreis ISBN 3-9806003-3-5 /На немецком и русском языках/, с. 32, 44, 46, 47). (11) "Россия спасла Германию в борьбе с Наполеоном. В 1813 году Берлин самым теплым образом - как освободителей - встречал российские войска. Прусский король Фридрих-Вильгельм IV считал, что "союз с Россией - наше последнее убежище". По поводу смерти царя Николая I берлинская пресса писала: "Умер наш император". (А.И. Уткин. Первая мировая война. М.: Алгоритм, 2001, ISBN 5-9265-0039-7, с. 14). (12) "Во Псковском кремле с августа 1941 года находилась Псковская православная миссия, организованная по инициативе митрополита Литовского и Виленского и патриаршего экзарха Латвии и Эстонии Сергия (впоследствии убитого, как передавали, людьми в форме СС, говорившими между собой по-русски). Миссия должна была в условиях оккупации воссоздавать разрушенную советскими гонениями церковную жизнь. В ней было 15 молодых зарубежных священников, служивших по всей Псковской области. Были при ней и гражданские служащие. При миссии действовала художественная школа, расположенная там же, в кремле, и свечной завод, помещавшийся на первом этаже колокольни. На втором этаже молодежь своими силами привела помещение в порядок для сборов младших и для литературного кружка старших. Там же с молодежью, по группам, велись беседы на религиозные темы. Все это происходило под надзором немцев. Но, несмотря на надзор, работа с младшими была, фактически, подпольной скаутской работой. В ней использовалась программа занятий "юных разведчиков" (скаутов) и ребята считали гимн "Будь готов, разведчик, к делу честному..." своим гимном. Что же касается литературного кружка старших, задачей которого было воспитание в патриотическом, национальном и православном духе, то туда негласно подбирали кандидатов в члены НТС. Работу с молодежью вели наши члены Союза". (П.В. Жадан. Русская судьба. Там же, с. 160-161). (13) "В Пскове в то время было около 30 000 жителей. В городском управлении работало около 1200 служащих. Управление имело свое хозяйство, пахотные земли, лошадей, свиней, коров, грузовые автомобили и т.д. В его ведении находилось 5 школ, 2 детских сада, детские ясли, старческий дом, больница, пожарная команда с тремя машинами. В начале октября был открыт питательный пункт для нуждающихся беженцев и местных жителей. Той же осенью была расширена работа молодежных организаций. При городском управлении был суд, решения которого принимали силу после утверждения их военным комендантом". (П.В. Жадан. Русская судьба. Там же, с. 154). (14) "В Борисове германская армия восстановила русскую православную церковь, превращенную большевиками в склад. Армия передала храм для использования по назначению, и не в качестве распространения "опиума для народа", а потому, что действовать таким образом, слава Богу, всегда входило в традиции всех армий. Храм украсили свежей зеленью и цветами, дорожки посыпали песком, а люди надели свои лучшие одежды. Фельдмаршал фон Бок и его офицеры присутствовали на освящении храма и на молебне. Тысячи людей заполнили площадь перед церковью и прилегающие улицы. Население видело, что и победитель склонился перед Господом, повелителем вселенной". (В. Штрик-Штрикфельдт. Против Сталина и Гитлера. Там же, с. 25). (15) "12 января Лееб просил разрешения отвести 2-й корпус назад, а также выдвинул идею общего отступления за реку Ловать с тем, чтобы сохранить непрерывную линию фронта. Гитлер отказался отдать Демянск, полагая, что подобные выступы в большей степени связывают советские войска, нежели немецкие. В результате вмешательства Гитлера в тактические вопросы 2-й корпус, насчитывавший 100000 человек, вскоре попал в окружение. К 16 января терпение Лееба иссякло, и он попросил отстранить его от командования. Буквально на следующий день его сменил генерал-полковник фон Кюхлер. /.../ Кюхлер с его неизменным моноклем имел репутацию "типичного пруссака", как по рождению, так и по складу характера, несмотря на "забавную, совершенно не прусскую неряшливость во внешности". Во время второй мировой войны Кюхлер цивилизованно обращался с мирным населением. В Польше он отказался сотрудничать с карательными отрядами СС и не раз имел ожесточенные споры с гауляйтером Эрихом Кохом относительно того, как вели себя нацисты в этой стране. Осенью 1943 года Кюхлер приказал приостановить эвакуацию гражданского населения из Восточной Эстонии, поскольку это причиняло мирным жителям много страданий". (Сэмюел Митчем /Samuel. W. Mitcham/. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Там же, с. 198, 368). "На протяжении всей второй мировой войны с врагом, не носившим военную форму, Георг фон Кюхлер поступал весьма цивилизованно. Он никогда не сотрудничал с отрядами уничтожения СС и СД и несколько раз жестоко спорил с Эрихом Кохом по поводу бесчеловечной политики этого гауляйтера. Осенью 1943 года Кюхлер приостановил принудительную эвакуацию граждан из Восточной Эстонии, поскольку она вызывала слишком большие страдания гражданского населения противника". (Семюель В. Митчем, Джин Мюллер. Командиры "Третьего Рейха". Там же, с. 97). (16) "В областях, находящихся в ведении военных властей, население не голодало /.../ В технике ограбления села немцы, по сравнению с "рабоче-крестьянской властью", были сущими дилетантами. Коровенка, уведенная хозяином из крестьянского двора на опушку ближайшего леса (дальше нельзя, потому что заберут партизаны), оставалась в хозяйстве до возвращения большевиков. Зерно, ссыпанное в сухом колодце или просто в яме, вырытой во дворе, не могли обнаружить никакие немецкие фуражисты и хозяйственники. Поэтому в годы оккупации хлеб перестал быть в селе редкой ценностью, и в каждом селе, если не в каждом дворе, все годы оккупации дымились самогонные аппараты". (А.С. Казанцев. Третья сила: Россия между нацизмом и коммунизмом. Там же, с. 183). "В 1971 году в Советском Союзе вышла книга "Псков. Очерки истории", написанная "авторским коллективом под руководством С.И.Колотиловой" (Лениздат, 368 стр.). В главе "Во время фашистской оккупации" говорится о работе Православной миссии и в связи с этим упоминается, что "среди молодежи Пскова активизировала свою деятельность белоэмигрантская организация НТС". Небезынтересно проследить за тем, как "авторский коллектив" преломляет действительность /.../ Карикатурно представлена в книге работа школ в Пскове, где якобы "обучение детей проводилось по немецкому календарю "Новая Европа" и по фашистским газетам". На самом деле в Риге издавались доброкачественные русские учебники и в нужном количестве доставлялись в Псков. Русские школы в Пскове были и городские, и церковные и программы у них, соответственно, были различные; никто к преподаванию Закона Божьего не принуждал. Работа Православной миссии действительно обнаружила в народе большой религиозный подъем, но никакого восхваления Гитлера в ней, естественно, не было, и к СД церковь имела лишь то отношение, что была у него под наблюдением. "Строевая подготовка" молодежи, о которой говорит книга, готовила вовсе не "полувоенизированные кадры", а представляла собой занятия с детьми по скаутской программе, принятой в России еще в 1909 году и развитой в национальном духе в 1930-е годы в Югославии. Книга вскользь упоминает о "земельной реформе". В принципе, немцы на оккупированной территории не торопились распускать колхозы. Переименовав их в "общинные хозяйства", они давали крестьянам лишь ограниченные льготы. Но Псковская область отличалась тем, что она, как Operationsgebiet, всю войну оставалась в ведении военного, а не гражданского управления. Здесь немецкие власти уже в 1942 году упразднили колхозы и передали землю в частное владение крестьян. Это требовало работы агрономов и землемеров, среди которых были русские из Прибалтики. Одним из них был член НТС Петр Петрович Маресев, которого коммунисты из партизан убили в декабре 1943 года именно за его участие в роспуске колхозов. Наконец, полная выдумка, что "оккупировав город, фашистские войска начали методическое его разрушение". Множество церквей было осквернено советской властью; часть из них была восстановлена верующими. Немцы же не трогали "древние укрепления, памятники зодчества". /..../ 18 февраля 1944 года был первый налет советской авиации на Псков. Потом налеты продолжались, но с меньшей силой. Они причинили серьезные разрушения и парализовали жизнь города, которая так и не наладилась до самой эвакуации. /.../ Последнюю ночь в Пскове я ночевал у бывших соседей на Некрасовской улице. Утром хозяин сказал, что пришли со мной попрощаться. В комнату вошло пятеро девушек. Некоторые из них работали в городском управлении. Меня поразило, что одеты они были неряшливо, в потрепанные платья. И лица их выглядели потускневшими. Раньше я всегда видел этих девушек аккуратно одетыми, с приветливыми лицами. Войдя в комнату, они остановились грустной стайкой у двери, говоря, что пришли попрощаться и пожелать мне счастливого пути. На мой удивленный вопрос, почему они так неряшливо одеты, последовал ответ: "скоро придут наши, мы не можем показывать, что нам хорошо жилось, мы должны показать, что нам жилось плохо". Этот эпизод врезался мне в память. Чтобы встречать своих освободителей, русские люди должны были прикрываться ложью, надевать лохмотья и превращаться в нищих". (П.В. Жадан. Русская судьба. Там же, с. 165, 166, 168, 169, 172, 174-175). (17) "Какой-то досужий полицействующий администратор донес министру внутренних дел, что военная власть выселяет евреев из Галиции внутрь России. Министр поднял тревогу, и в результате - приказ Верховного, заимствованный мной из приказа по III армии от 30 марта 1915 г.: "Принимая во внимание, что у нас в России евреев и так слишком много, прилив их к нам еще из Галиции не может быть допущен. А потому Верховный главн. повелел при занятии войсками новых местностей всех евреев собирать и гнать вперед за неприятельскими войсками, а в местностях, уже занятых нами, расположенных в тылу войск, отбирать из наиболее состоятельных, имеющих среди населения значение и влияние евреев, заложников, которых и выселять в Россию в район оседлости, но под стражу, т.е. в тюрьму, а имущество их секвестровать". (К.М. Лемке. 250 дней в царской ставке 1914-1915. Там же, с. 268). (18) "После украинцев в лагерях военнопленных начали отделять также грузин, финнов, мусульман. Особое внимание вызвали у Хайнце польский и еврейский вопросы. Последний был назван "третьим по значению после украинского и польского". Германский историк Фишер считает, что в Германии "евреи России рассматривались как квазигерманский элемент, возможно, учитывая их идиш". Немцы учитывали эффект погромов. В первые же дни войны (17 августа) было дано официальное благословение для создания в Германии "Комитета освобождения евреев России", работу которого возглавил берлинский социолог профессор Франц Оппенхаймер. В обращении к русским евреям, подписанном Верховным командованием германской и австрийской армий, содержался призыв к вооруженной борьбе против России. Русским евреям обещались "равные гражданские права для всех, свободное отправление религиозных обрядов, свободный выбор места жительства на территории, которую оккупируют в будущем центральные державы". В направляемых в Россию листовках обещалось изгнать "москалей" из Польши, Литвы, Белоруссии, Украины. "Свобода идет к вам из Европы!" (А.И. Уткин. Первая мировая война. Там же, с. 239). (19) Фельдмаршал фон Кюхлер и генерал Линдеманн по собственной инициативе пригласили Власова посетить северный фронт. Они узнали о его успехе на среднем участке фронта. Власов спросил меня - не пришел ли за это время ответ на его требования, переданные им Гроте по возвращении из группы армий "Центр". Он считал, что его поездка во Псков и Гатчину на северном фронте теряет смысл, если правительство не склонно серьезно рассмотреть выдвинутые им политические проблемы. Как всегда, Гроте, с присущим ему тактом, рассказал правду и откровенно заявил, что он просто понять не может глупости нацистской бюрократии. При этом разговоре, кроме меня, присутствовал и Дюрксен, за это время полностью вошедший в доверие Власова; он также открыто высказывал свое возмущение. Гроте сказал Власову, что приглашение на северный фронт дает ему, Власову, возможность лично познакомиться с фельдмаршалами и другими высшими офицерами и продвигать идею Русской Освободительной Армии в этих ключевых военных кругах. Этот аргумент, а особенно открытая критика Гроте и Дюрксеном политики их собственного правительства, произвели на Власова большое впечатление. Он сказал, между прочим: - Говорят, что национал-социализм и большевизм - два сапога пара. Это неверно. Вы можете критиковать, иметь свое мнение и даже настаивать на нем. Это вс? же - большая разница! И согласился поехать, "хотя бы, чтоб повидать генерала Линдеманна, который так хорошо отнесся ко мне в свое время". Эта вторая поездка состоялась с середины апреля до начала мая 1943 года и была полным личным триумфом Власова, которого население всюду восторженно встречало". (В. Штрик-Штрикфельдт. Против Сталина и Гитлера. Там же, с. 217-218). "...стихийный антибольшевизм русского населения в первые годы оккупации был очень силен; сотни тысяч готовы были добровольно служить даже в немецких вспомогательных военных формированиях, не говоря уже про немногие, подлинно русские, части. В апреле 1943 Власова в Пскове, Гатчине и других городах северной России встречали восторженно - но этот успех и привел его на полтора года под домашний арест в Берлине. В Стремутке под Псковом в мае 1943 года была, при участии эмигрантов, создана первая бригада РОА, которая находилась в прямой связи с Власовым и выступала под русским трехцветным флагом. Отношения с населением у нее были самые дружественные, и в добровольцы люди просились без всякой "вербовки", но немцы запретили их принимать, а к осени и вовсе расформировали часть". (П.В. Жадан. Русская судьба. Там же, с. 166-167). (20) "Из спецсообщения Особого отдела НКВД 10-й армии Западного фронта о политико-моральном состоянии личного состава 325-й стрелковой дивизии за декабрь 1941 года /не позднее 5 января 1942 г./ Совершенно секретно <...> Во время принятия присяги выявлено четыре случая отказа от присяги: Красноармеец 3 с/трелковой/ р/оты/ 1096 с/трелкового/ п/олка/ Волобуев, единоличник, родственники которого репрессированы Советской властью, демонстративно отказался от принятия присяги, заявив: "У меня нет врагов. Стрелять мне не в кого. Если попадется даже сам Гитлер - я все равно стрелять не буду". Красноармеец 5 с/трелковой/ р/оты/ 1044 с/трелкового/ п/олка/ Половинкин заявил: "Присягу принимать не буду. Убивать гитлеровцев также не буду потому, что колхоз сделал меня пастухом". Последние лица арестованы и преданы суду Военного трибунала. <...>" (Скрытая правда войны. Неизвестные документы. Там же, с. 270). (21) "Мыслитель, на совести которого лежит будущее Европы, при всех планах, которые он составляет себе относительно этого будущего, будет считаться с евреями и с русскими как с наиболее надежными и вероятными факторами в великой игре и борьбе сил". (Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла: Сочинения. - М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во "Фолио", 1998, ISBN 966-03-0237-1 (Фолио) ISBN 5-04-000469-9 (ЭКСМО-Пресс), с. 707). (22) "...вся проблема евреев имеет место лишь в пределах национальных государств, так как здесь их активность и высшая интеллигентность, их от поколения к поколению накоплявшийся в школе страдания капитал ума и воли должны всюду получить перевес и возбуждать зависть и ненависть; поэтому во всех теперешних нациях - и притом чем более последние снова хотят иметь национальный вид - распространяется литературное бесчинство казнить евреев, как козлов отпущения, за всевозможные внешние и внутренние бедствия. /.../ я хотел бы знать, сколько снисхождения следует оказать в общем итоге народу, который, не без нашей совокупной вины, имел наиболее многострадальную историю среди всех народов и которому мы обязаны самым благородным человеком (Христом), самым чистым мудрецом (Спинозой), самой могущественной книгой и самым влиятельным нравственным законом в мире. Сверх того: в самую темную пору средневековья, когда азиатские тучи тяжело облегли Европу, именно иудейские вольнодумцы, ученые и врачи удержали знамя просвещения и духовной независимости под жесточайшим личным гнетом и защитили Европу против Азии; их усилиям мы по меньшей мере обязаны тем, что могло снова восторжествовать более естественное, разумное и во всяком случае немифическое объяснение мира и что культурная цепь, которая соединяет нас теперь с просвещением греко-римской древности, осталась непорванной. /.../ Чем обязана Европа евреям? - Многим, хорошим и дурным, и прежде всего тем, что является вместе и очень хорошим, и очень дурным: высоким стилем в морали, грозностью и величием бесконечных требований, бесконечных наставлений, всей романтикой и возвышенностью моральных вопросов, - а следовательно, всем, что есть самого привлекательного, самого обманчивого, самого отборного в этом переливе цветов, в этих приманках жизни, отблеском которых горит нынче небо европейской культуры /.../ "Не пускать больше новых евреев! И запереть двери именно с востока (а также из Австрии)!" - так повелевает инстинкт народа, обладающего еще слабой и неустановившейся натурой, вследствие чего она легко стушевывается и заглушается более сильной расой. Евреи же, без всякого сомнения, самая сильная, самая цепкая, самая чистая раса из всего теперешнего населения Европы; они умеют пробиваться и при наиболее дурных условиях (даже лучше, чем при благоприятных), в силу неких добродетелей, которые нынче охотно клеймятся названием пороков, - прежде всего благодаря решительной вере, которой нечего стыдиться "современных идей" /.../ Что евреи, если бы захотели - или если бы их к тому принудили, чего, по-видимому, хотят добиться антисемиты, - уже и теперь могли бы получить перевес, даже в буквальном смысле господство над Европой, это несомненно; что они не домогаются и не замышляют этого, также несомненно". (Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла: Сочинения. Там же, с. 250-251, с. 706-707). (23) "Душегубка, специально оборудованный автофургон типа "Хлеб" с выведенной в кузов выхлопной трубой, была изобретена в нашей стране начальником АХО управления НКВД по Москве и Московской области. Впервые была применена в 1936 году". (Иосиф Раскин. Энциклопедия Хулиганствующего Ортодокса. Изд-во "Эрго", Санкт-Петербург. Компания L.Y.S. Ltd. Хайфа. 1995, с. 294). (24) В пору гласности начали появляться публикации об испытании атомной бомбы 14 сентября 1954 года, и я стал собирать их. К ним прибавилось напечатанное в русской зарубежной прессе. При том, что многое, связанное с ядерным взрывом, скрывалось, а кое-что скрывается доныне, главное о событии было заявлено на третий день после него - разумеется, весьма обтекаемо: "В соответствии с планами научно-исследовательских и экспериментальных работ в последние дни в Советском Союзе было проведено испытание одного из видов атомного оружия. Целью испытания было изучение действия атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения". (Сообщение ТАСС. Газета "Правда", 17 сентября 1954 года). СССР готовился к ядерной войне с США, и для составления прогнозов не представлялось ничего лучшего, чем непосредственный опыт. Как реальный ядерный удар отразится на живой силе и технике? На населении? Для получения данных нашли наиболее подходящей густонасел?нную Оренбургскую область с е? Тоцким артиллерийским полигоном. В то время главным лицом в государстве был Хрущ?в; минобороны, которое именовалось Министерством Вооруж?нных сил, возглавлял Булганин. Его первый зам маршал Жуков выступил распорядителем того, что назвали общевойсковым учением "Снежок". "Сорок пять тысяч военных и еще больше мирных жителей стали заложниками /.../ Участники чудовищного эксперимента умирали в безвестности, в живых остались немногие", - из вступления Александра Гороховского к интервью с Иваном Пушкар?м, членом Союза ветеранов ядерных испытаний ("Тоцкая Хиросима". Газета "Русская Германия", 16 - 22 августа 1999 N 32). Иван Пушкарь рассказывает, как летом 1954 бригада, в которой он служил, была направлена из Прикарпатского военного округа в Оренбуржье. Перед этим отсеяли чем-либо серь?зно переболевших солдат. "Вместо них из иных формирований прислали здоровых, физически крепких бойцов". Там, куда прибыла бригада, "уже располагались части разных родов войск. Как мы узнали позднее, из всех военных округов Советского Союза. Палаточный лагерь растянулся на много километров, - вспоминает ветеран. - Два месяца шла тщательная подготовка /.../ Огневые позиции артиллерии, исходные позиции танковых соединений разместились на пахотных землях рядом с небольшими деревнями. Среди дозревающей пшеницы закапывали орудия, минометы, САУ, танки, бронетранспортеры, автомашины и прочую военную технику". Об упомянутых деревнях подробнее сказано в других публикациях. Михаил Павлов, "Оренбургская Хиросима": жителей "Елшанки, Ольховки и Маховки, расположенных на расстоянии 5-6,5 км от эпицентра взрыва, вывезли... Буквально через несколько часов после окончания учения "гражданский контингент" вернулся к родным пенатам" ("Русская Германия", N 47/439 22.11 - 28.11 2004). Геофизик А.Мыш, награжд?нный орденом Мужества ветеран подразделений особого риска, бывший на Тоцких учениях водителем автомашины, пишет в статье "Преступление, названное подвигом": "советские руководители в целях расширения дорогостоящего уникального эксперимента не разрешили даже временную эвакуацию населения некоторых поселков дальше восьмикилометровой зоны, дав рекомендации использовать для защиты людей особенности местного рельефа" (Газета "Контакт", N 20(112), 27. September - 10. Oktober 1999). В статьях разных авторов говорится: утро 14 сентября было погожим. Чистое небо, безветренно. Кругом намеченного эпицентра на неодинаковом удалении привязаны к кольям или загнаны в загоны лошади, коровы, овцы, в клетках сидят кошки, крысы. Войска заняли окопы в радиусе 4-6,5 км. В девять часов двадцать минут по московскому времени поступила команда надеть противогазы. С летевшего на высоте восемь тысяч метров бомбардировщика была сброшена атомная бомба и взорвана в воздухе на высоте 350 метров. По одним источникам, это произошло в 09.33, по другим в 09.34. Михаил Павлов говорит: бомба была плутониевая, мощностью сорок килотонн, в два раза мощнее той, которую американцы взорвали над Хиросимой. Кандидат физико-математических наук А.Мыш между тем указывает на обстоятельства: "остается неустановленным тротиловый эквивалент взорванной над Тоцком атомной бомбы "среднего" калибра, данные о котором пылятся в архивах Министерства обороны. Маршал Г.К.Жуков считал, что он равен 40 килотоннам, но исследователи полагают, что по расстоянию возгорания объектов до 7 км эквивалент мог достигать и 100 килотонн. А вообще-то средний калибр находится в пределах 50-150 килотонн". А.Мыш отмечает: "Взрыв на высоте 300-400 метров наиболее опасен по последствиям, хотя бы потому, что с такой высоты на землю успевают выпасть не только тяжелые, но и легкие радионуклеиды". Возвращусь к рассказу Ивана Пушкаря, для которого укрытием от ядерного удара был обычный окоп: "раздался страшной силы взрыв, вернее, два почти одновременных взрыва. Как будто над самым ухом по листу железа изо всех сил ударили огромным молотом. Спустя одну-две секунды после акустической волны до нас дошла волна ударная. Земля закачалась, как при сильнейшем землетрясении. Обдало жаром. Полетели в окоп ветки, сучья, комья засохшей земли, листья /.../ Как только прошла ударная волна, мы, сняв противогазы, выпрыгнули из окопа. Я почувствовал боль в левом ухе, из него потекла кровь: лопнула барабанная перепонка. Это случилось и со многими другими ребятами /.../ Стоя над окопом, мы обозревали полную картину взрыва: на наших глазах, перекатываясь и переливаясь всеми цветами радуги, рос атомный гриб /.../ Сразу после взрыва начались артподготовка и бомбовые удары штурмовой авиации". Из статьи Михаила Павлова: "Огромный гриб с шаровидной шляпкой переливался всеми цветами радуги. В этот огненный шквал ринулись самолеты 667-го полка истребителей-бомбардировщиков и начали сбрасывать в эпицентр обычные бомбы. В это же время на земле пришли в движение огромные массы войск. Артиллерия открыла ураганный огонь. Пошли в атаку танки и БТРы, и трудно даже представить, сколько тонн радиоактивной пыли поднялось". Вновь слово Ивану Пушкарю: "Артподготовка длилась минут 25. Затем войска двинулись в наступление - на прорыв, в самое пекло. Люди шли через ядерную зону без защитных костюмов и спецодежды! И никто потом не проводил дезактивацию ни техники, ни обмундирования". Вспоминает ещ? один участник эксперимента бывший сап?р Виктор Савченко: "Имитируем нападение и выдвигаемся в сторону эпицентра /.../ Картина страшная. Козы, бараны и овцы в загоне удручающе действуют на психику: шерсть сгорела, клочья спекшейся кожи и мяса, пустые глазницы. Земля отливает мертвенно серым и темно-желтым цветами. Вверх по склону дымятся пеньки - все, что осталось от 20-метровых дубов" ("Я пережил ядерную войну..." Рассказ Виктора Савченко записал Александр Коц. Газета "Шанс", ноябрь 1999). Продолжает Иван Пушкарь: "Мы видели, как солдаты под руководством офицеров, облаченных в спецодежду (офицеры-то - в спецодежде! Прим. мо? - И.Г.), собирали и грузили в специально переоборудованные машины несчастных животных: обожженных, слепых, искалеченных". Ветеран добавляет ошеломляющее: "Спустя два-три дня после взрыва местный райком партии стал устраивать массовые автобусные "паломничества" к эпицентру взрыва. Экскурсии для взрослых и детей!" В те времена при скудости жизни, особенно - жизни на селе, - экскурсии никак не могли быть в порядке вещей. В шестидесятые годы я учился в бугурусланской школе, и нас ни разу никуда не возили. Совершенно очевидно, что устроителям экскурсий было спущено повеление самого высокого руководства. Да иначе кто пропустил бы автобусы в зону только что провед?нных испытаний? Таким образом, эксперимент расширили ещ? более. Помимо данных о людях, обреч?нных жить (доживать) окрест эпицентра, специалисты получали материал и о тех, кто лишь некоторое время пров?л на зараж?нной местности. Не упустили из виду воздействие радиации на детские организмы. В первую же очередь верхушку интересовало, насколько будет боеспособной солдатская масса в зоне ядерного удара (при минимуме затрат на средства защиты), как долго сохранится пригодность к использованию. Иногда читаешь, что и в США, мол, не пренебрегли подобным опытом. Насколько - "подобным"? Американцы проводили испытания в пустыне, в ман?врах участвовали добровольцы, они имели спецодежду, и было их - один батальон. Все получили щедрую компенсацию - кроме того, государство не экономило на их медицинском обиходе. Участники тоцких учений, правда, тоже не были обойдены заботой своего рода. Их обязали дать подписку о неразглашении государственной и военной тайны. В их послужных документах записывали: в сентябре 1954 года служил в Заполярье (на Дальнем Востоке, в Средней Азии...) Цитирую Михаила Павлова: "Возвращался, к примеру, демобилизованный солдат в свою родную деревню, а через год-два одолевала его неизвестная болезнь. Чем сельский эскулап мог помочь, если служивому запретили даже намекать на причины недуга? А если и намекал, то никто ему не верил, ибо в документах у солдата - совсем другое записано, соответствующими печатями и подписями заверено. Потому участники тех учений вымирали тихо, молча". Это и было предусмотрено верхушкой, распорядившейся о "мерах во избежание слухов" (а заодно - жалоб, просьб о помощи). А.Мыш приводит данные: к 1994 году СМИ выявили всего около 400 живых участников учений. Иван Пушкарь говорит, какие письма он стал получать после первых публикаций: "Самих очевидцев в живых осталось мало. Но откликались их близкие - жены, дети, сестры... В каждом письме - боль. Практически все рассказывали, как мучительно умирали их мужья и братья, как болеют дети". Позаботившись о фальшивых записях, бюрократический аппарат, несомненно, постарался, чтобы солдаты не пропадали из поля зрения тех, кто накапливал даты смертей от болезней. Стоит только вообразить, что таится в архивах!.. Михаил Павлов: "До сих пор информация о вреде испытаний и их последствиях остается тайной. В начале 1990-х годов данные эксперимента рассекретили, но лишь частично. По данным "Экологического анализа ...", проведенного учеными Оренбурга, Екатеринбурга и Санкт-Петербурга, радиационному воздействию в разной степени подверглись жители семи районов Оренбуржья. Согласно исследованиям, за последние десятилетия в этом регионе наблюдается прогрессивный рост онкологических заболеваний. Среди местного населения отмечается увеличение числа врожденных уродств. Последнее ученые объясняют генетическими изменениями в третьем поколении "очевидцев взрыва". Поблизости от Тоцкого полигона и сегодня растут деревья аномального вида, огромные грибы-мутанты... Роман "Грация и Абсолют" издан (без Приложения) в сборнике "Близнецы в мимол?тности". Verlag Thomas Beckmann, Verein Freier Kulturaktion e.V., Berlin - Brandenburg, 1999.