боты. Таких нашлось чуть больше 274 тысяч. Каждому узнику дается так называемая стартовая сумма (максимум 400 марок) и сверх того -- по одной немецкой марке за каждый день подневольной работы. То есть на человека в среднем приходится 1200 марок, максимум -- 1600. В западных странах такие же бывшие узники получают единовременно по 10 000 ДМ, и еще по 500 им каждый месяц дают в виде прибавки к пенсии. Бывалые узники объясняют это тем, что СССР, в отличие от других стран, от немецких компенсаций узникам отказался дважды: в 1953 (в пользу построения коммунизма в Восточной Германии) и в 1977 годах (в связи с построением в СССР развитого социализма, который и сам способен удовлетворить всевозрастающие потребности населения).  * ЧАСТЬ 5. ВОЙНЫ *  23 БАЛКАНЫ НАТО учит нас жить Балканы -- это богатая восточная сказка пересказанная славянами. Она страшно притягательна. Юги -- это как бы мы, но только другие: раскованные, не перепачканные слякотью, не измученные морозами и однообразным дешевым алкоголем. Синие горы в дымке, цветение абрикосов, нега и теплынь, патриотические девушки льнут к юношам призывного возраста, на дискотеках беззаботно пляшут под песни о родине, а там гляди и помирать, но не страшно -- вот типичная иностранная война. Русская война: снега, цинковая дедовщина, мечта о пайке масла, жалкая политинформация, разворованные патроны и гнилые сапоги, одинокая холодная погибель. Нет, заграничная война куда симпатичней! Первые натовцы пришли в Македонию во время переговоров в Рамбуйе как бы на всякий случай, их по хорошему пустили сюда македонские власти. Поначалу чужие солдатики даже ходили в город на дискотеки -- до тех пор пока пару-тройку из них сильно не помяли местные. А в американском посольстве не устроили небольшой погром. -- Мы их там в посольстве изжарили, -- хвастался таксист. Правда, оказалось, под словом "изжарили" он понимал небольшой пожар. После иностранных бойцам вечерами приходилось тосковать в своих палатках. И с дискотек пропали натовцы. Там пляшут только местные под патриотические антинатовские песни типа "Сербия, о, Сербия!" А вот последний хит на музыку Hotel California: Hotel Macedonia such a lovely place! Смысл тут в сравнении страны с отелем. То есть приехали, погостили -- и валите! Как НАТО, так и беженцы. Многие спрошенные мной македонцы обижались: -- Страна оккупирована! Каждая вторая машина на дороге -- натовская... И точно, натовские машины с белой галочкой на двери, которая смотрится русской буквой "Л" (у которой левая ножка короче правой) беспрерывно сновали туда-сюда. Обилие камуфляжа сделало Македонию похожей на русский оптовый рынок, кишащий охранниками. Современный военный дизайн, он решен в дачной, рыбацкой стилистике, и потому впечатление почти мирное. Ну разве некоторые детали цепляют и задевают глубоко: например, натовская привычка закатывать рукава (это ведь и вам что-то напоминает?) и носить каску посреди мирного города. Ну, будет нормальный человек ни с того ни с сего посреди мирного гражданского населения напяливать на голову душную железную кастрюлю? Очень тонкое впечатление: в пасхальное утро разбудили меня не колокола, как можно было ожидать в праздник в православной стране, -- но тарахтение моторов. Я вышел на балкон и без большой радости принялся рассматривать пару черных натовских вертолетов, облетающих город. Нашли время, а? И такая деталь: в Чечне вертолеты летали низко, предохраняясь таким манером от пулеметной очереди снизу. А тут -- высоко летают, как у себя дома... Но, с другой стороны, присмотришься к натовским солдатикам поближе -- так они нестрашные! Деликатные, чистенькие, сытые, но трезвые. С модельными прическами, с усиками, с бородками, как у Дартаньяна. Вы таких ребят много видели в Европе, они вам услужливо подносили, допустим, пиво... Единственный недостаток этих в целом симпатичных ребят в том, что на них чужая форма. И в эту форму уже переодеты армии 19 серьезных стран, и как-то все плотнее они к нам пристраиваются. Странное, должно быть чувство -- проснуться однажды утром в своей стране, оглянуться -- а вокруг чужие солдаты, и ты сам весь такой штатский, безоружный, как будто голый. -- Но так вы же сами их к себе пустили! -- возражаю я македонцам. -- Не мы, а наша власть... Влада люби НАТО, а люди -- не... А что ж люди, им чего надо? На русских это не распространяется. -- Will you shoot the bastards? -- с дружеской улыбкой спрашивал меня портье в гостинице. И пояснял: -- Пора урыть американцев! -- Три ваши ракеты -- и нету Америки! -- уговаривал меня македонский полицейский офицер, между прочим госслужащий не самого низкого уровня. Он, сделав такое лицо, как будто заплачет сейчас от бессильной злобы, высказал свое мнение об американцах в жанре нецензурной брани: -- Пичка и матер педерска! Уж и не знаю, есть ли в македонском языке выражение грубее. Не обученный языкам таксист делал мучительное лицо, и изъяснил мне свои чаяния на языке жестов. -- Русия! -- сказал он, сжимая кулак. -- Америка! -- это открытую ладонь. А после кулаком хлопнул от души по ладони и спросил: -- Когда? И денег не взял. Руку, дающую ему 100 динаров, он отвел словами: "Не треба". Это он сказал на македонском, который в данном случае совершенно совпал с украинским. Так вот я что-то не помню, чтоб меня на Украине возили бесплатно за то только, что я -- репортер из России. Это кстати к теме братства. Уж кто сербам самые ближайшие и дорогие братья, так это македонцы. И что ж они, все как один?.. Не сказать. Вот, например, ночь, центр македонской столицы Скопье. Как раз народ расходится с дискотек. И я задумчиво смотрю на ребят призывного возраста, которые со своими подружками уходят в темноту, -- причем не против НАТО партизанить, но предаваться мирным восторгам любви. А в эти минуты через венгерскую границу пробираются на помощь братьям-сербам, которых они отродясь в глаза не видели -- ну кроме Гойко Митича -- голодные русские добровольцы, имеющие при себе смену белья и пять долларов на карманные расходы... -- Совести у них нету! -- возмущается остановленный мной на улице македонец. -- Это ж надо! Да как они смеют? НАТО своим солдатам даже овощи и воду везет самолетами из-за океана! Они своих фермеров обогащают, а по справедливости должны бы у македонских крестьян еду покупать! Да это подрыв нашей экономики! Я пытаюсь сочувствовать, но это выходит неубедительно, -- ведь минуту назад это же прохожий требовал от России в моем лице поставок зенитных ракет СС-300. -- Нашу экономику из-за них лихорадит! -- продолжает он. -- Хорошие курвы (так здесь ласково называют проституток -- прим. авт.) стоили 40 долларов, а НАТО взвинтило цены до 150. Плюс еще курвам давали бакшиш (бонус -- прим. авт.) -- ну, золото, кольца... -- Так это ж вроде инвестиции, то есть положительный фактор для экономики, так? -- Ага, положительный! Так после бомбежек Белграда этих негодяев не пускают в город! И такая важная отрасль сферы обслуживания загибается! -- Ну и?.. -- Так пусть побольше русских добровольцев приедет! Им же хорошо платят! Что, бесплатно? Да вы шутите! Так не бывает. Здесь читатель по своему выбору поплакать или посмеяться. Чтоб узнать все и утомиться от бремени старшего брата, я там носил майки с русскими надписями. Старенькие дедушки-патриоты в кабаке тянули меня к себе за стол, наливали и уговаривали: -- Нато-- фашисты. Такое Гитлер делал -- бомбил Белград. -- Так что ж вы предлагаете? -- Нужна третья мировая война. Я молча выпиваю рюмку ракии. -- Поверь, другого выхода нет... - учат они меня с высоты своей мудрости. Я смотрю на дедушек. Они старые и пожелтевшие, как те журналы за 49-й год, которые я нашел на чердаке у своего деда. Там писали про "кровавую фашистскую собаку Тито." Сославшись на дела, я улыбаюсь дедушкам и ухожу. АЛБАНЦЫ Лагерь беженцев -- это территория, огороженная колючей проволокой. С двумя линиями охраны. Снаружи -- македонская полиция, внутри -- НАТО. Беженцы живут в палатках. Их кормят консервами, молоком и апельсинами, и выдают документы на выезд в интересующие их страны. В основном их влечет Германия. По македонски беженцы называются бегалци, по-албански -- рефуджят. Когда проводят военные учения, то беженцы там не учитываются совершенно. А тут, в Македонии, такие учения, которые очень и очень приближены к реальности. Здесь хватает настоящего реального военного дерьма. Война- это грязное дело. Не в смысле даже идеалов, а -- реального говна. Которое протухает, гниет, и в целом производит жуткое впечатление. Среди всего этого живут люди. Некоторые соглашаются разговаривать с иностранцами. Говорить с ними непросто: кто ж из нас знает по-албански? А из мало кто знает другие языки. Вот албанка. Ее зовут Чондреса. Я пытаюсь ее расспросить, как дело было. Она знает только свой экзотический язык и потому объясняет очень кратко: -- Хаус - бух! Полиция -- пу-пу! Все понятно. Печальная картина! Мустафа, бывший приштинский электрик, более многословен. Он говорит на ломаном французском - ездил туда на заработки. Это немолодой грузный человек с турецкими усами. Он рассказывает о своих злоключениях спокойно. Но ему больно, что из дома его выгнали не чужие незнакомые ему сербы, а его товарищи по работе, с которыми он жил душа в душу и выпил немало ракии. Сербы, они... не парламентарни, -- ругает своих недругов Мустафа на их языке. Легко понять, что он имеет в виду - если не брать в голову расстрел русского парламента... -- А ты-то сам откуда? -- спрашивает он вдруг. И, узнав, что из России, срывается и кричит: -- А, ты русский! Да вы, русские, с сербами заодно, да вы сами как сербы! Не буду с тобой говорить! Уходи! Ухожу. Это его лагерь, он тут дома. Он меня к себе не звал. Вот Хивзи, молодой албанец: -- Ты почему ушел из Косово, из-за бомбежек? -- Нет, это не страшно! -- из албанцев эти бомбежки почти никто не осуждает, они готовы рисковать жизнью, но чтоб сербов таки проучили. -- Я ушел, потому что сербы выгнали! Забирали деньги и выгоняли, а у кого нет денег, тех расстреливали. -- ты сам видел, как расстреливали? -- Нет, но мне ребята рассказывали... -- Как кончить эту войну? -- спрашиваю у албанца по имени Рамадан. -- Время надо! -- А бомбить надо? -- Надо полгода. А потом сербы исправятся. Что касается маленьких косовских албанцев, то они в лагерях играют не только в мяч, но и в войну. В руках у них деревянные автоматы с надписями NATO - Germany - UCK. Последняя аббревиатура по-албански означает Армию освобождения Косово. -- Вырастем, будем убивать сербов! Они плохие! -- объясняют мне мальчишки. Старшего зовут Севдайм, младшего - Астрид. Они оба из Приштины. Подходят дети постарше и говорят: -- Надо, чтоб натовцы пошли в Косово и там воевали. Надо убить сербов. -- Да точно ли надо? -- пытаюсь я вызвать в них сомнение. А надо по-македонски будет "треба". -- Треба, треба! -- закричали дети звонкими счастливыми голосами. Когда лагерь расселяют, на его месте остается мерзость запустения. Все использованное, что производит цивилизация -- памперсы, прокладки с крылышками, соски, оберточная, а также туалетная бумага -- и все это уже послужило людям, выполнило свою задачу, и из полезных для человечества вещей превратилось в гнилое перебродившее дерьмо. Это все опрыскивают вонючей дрянью -- для дезинфекции. НАТО У газетного киоска стоит натовец с французским флажочком на рукаве. Судя по нашивкам, это капитан Дюбуа. -- Дюбуа! -- говорю я ему. -- В прошлый раз мы с вами были вместе! А теперь -- по разные стороны баррикад. -- Какой такой прошлый раз? -- удивляется он. -- Капитан, я тебе толкую про ту войну! А теперь вы, смотрю, к немцам переметнулись! И стали против нас... Вот у вас кто друзья -- немцы. -- Никакие они мне не друзья. Я тут ни при чем. Я маленький человек, -- капитан краснеет и оправдывается. Я веду себя жестоко и напоминаю ему про их маршала Петена, которого французское Сопротивление обзывало "маршал Пютен" (то есть по-французски проститутка) -- он тоже дружил с немцами. Капитан ничего не отвечает. А вот британский сержант Кен. -- А если вы начнете наземную операцию, и русские вмешаются? -- Русские? Нет. They can't afford the war. (То есть слабо русским). Ну-ну... Не потому что умные деликатные, а -- слабые! Интересно, правда? Вот еще один британский военный -- девица Гейл, капрал. -- А что, -- спрашиваю -- если б Лондон бомбить за Севреную Ирландию? Справедливо было? -- Ну это все слишком сложно, -- отвечает она политкорректно. Вмешивается другой капрал, Фил, тоже британец. -- Северная Ирландия? Был я там. Но никаких беженцев я там не видел. Так что это разные вещи! -- торжествует он. -- А вы их слегка побомбите, ирландцев, и побегут как миленькие! Ваш брат европеец, кишка-то тонка у него. -- Ты думаешь? -- чешет он репу. А вот старлей Франсуа, соответственно француз: -- Это как Чечня! -- говорит он, намекая на то, что кто ж без греха. -- Но есть одна маленькая деталь, есть одно существенное отличие, а? -- Ну да, верно... Югославия, в отличие от Чечни, суверенное государство... Но у меня и на это есть ответ: если б Гитлера остановили сразу, то большой войны бы не было! Вот и тут то же самое... Но всех этих военных объединяло одно. Все они сказали мне, что к наземной операции готовы. И считают ее неизбежной. -- И не страшно вам будет помирать? -- допытывался я цинично. -- Так мы люди военные, прикажут, так будем помирать. Тон их, когда они говорили, был вовсе не парадный, а весьма мрачный -- так что, похоже, они всерьез про это думают... НЕМЦЫ Лагерь Стенковац, что у деревни Непроштено. Детская площадка, качели: немецкие солдаты - лучшие друзья европейских детей! Один из этих друзей мне особо приглянулся: этакий кинематографический персонаж, худой, в очках, а на голове у него форменная кепочка с длинным козырьком, это ретро, знаете, мода лета-осени 1941 года, в свое время покорившая всю Европу. Симпатичный, одним словом, паренек. Как говорится, комм цу мир, зольдат! Подходит, улыбается. Я даю ему на руки пробегавшую мимо албанскую девчонку лет четырех. И делаю снимок: "Немецкий солдат-освободитель со спасенной албанской девочкой на руках". Первый дубль, второй, третий... И вдруг девчонка разрыдалась. Клянусь, я ее не подговаривал! Ну ладно, отдали ребенка мамаше, беседуем. Военнослужащего зовут Денни Вессолек, в свои 22 он дослужился до старшего ефрейтора; по-немецки это будет Hauptgefreiter. Корень тут "frei", то есть свободный. -- Ты понимаешь, что сербы не забыли еще, как вы над ними работали в 1941-1944 гг.? -- спрашиваю его. -- Я к этому не имею никакого отношения. Если у вас есть вопросы, обратитесь, пожалуйста, к нашему пресс-офицеру. Вессолек зря волновался - с пресс-офицером штаба группировки НАТО в Македонии я уже беседовал. Это был капитан Хоубен из Бундесвера. Когда я у него утверждал сюжет снимка ("немецкий солдат-освободитель"), ни один мускул не дрогнул на его лице. Он идею одобрил и сам посоветовал мне этот лагерь. Говорю Хоубену: -- Herr капитан! А может, вам, немцам, не соваться бы в Югославию? Гитлер в ней держал, если не ошибаюсь, 700 тысяч солдат, и все равно не смог извести партизан... Не боитесь, что они могут до сих пор на вас обижаться? -- Да ну! Если французы с итальянцами пойдут воевать в Косово - они тоже будут враги! -- Вы понимаете, враги бывают разные... Француза они мирно застрелят, и ладно. А с вас шкуру снимут живьем и горло перегрызут. А представляете, чего вы от них наслушаетесь? Немцу неловко: -- Но ведь силы-то интернациональные! Что ж, всем идти, а нам нет? -- Не только вам! Еще и туркам не надо сюда соваться. Они кстати и не лезут, в отличие от вас. -- Да... Поколения должны пройти, чтоб все успокоилось! - капитан говорит об этом осторожно, ему тут нужен баланс - и авторитет НАТО не уронить, но и печальные немецкие уроки истории не проигнорировать. Хоубен продолжает: -- Непростые это все процессы! Сколько времени понадобилось России, чтоб изменилось отношение к немцам! -- А кто вам сказал, что оно изменилось? Он смотрит удивленно. Мне приходится ему рассказать историю, которая случилась в поселке Псебай, что на Кубани, всего-то два года назад. Там немецкая фирма "Кнауф" честно купила контрольный пакет гипсокомбината. Дала людям рабочие места. А местные казаки выгнали немцев, за то что в 42-м фашисты расстреляли 200 человек мирных жителей. Арбитражный суд вмешивался, разных уровней власти, даже Гельмут Коль ходатайствовал за земляков - ничего не помогло... Полицейский на выходе из лагеря беженцев дергает меня за майку со словом Moscow, и преданно смотрит в глаза и говорит слова, к которым я привык за эти дни: -- НАТО -- но гуд. НАТО -- капут! Русия не помога? Что проблем? Я решительно останавливаюсь, пора поговорить с ними начистоту, пришло время наконец объясниться: -- Ты сколько получаешь? 500 марок? И дом у тебя свой? И машина есть? Хорошо. А твои русские коллеги живут в степи, в вагончиках, после того как их выгнали из Европы. И зарплата поменьше твоей и вся задержана. Климат у нас мерзкий, да еще Чечня, президент в больнице живет который год, от коммунистов житья нет. Тошно! А тут еще ты и требуешь от меня начать мировую войну. Молодец, нашел момент! Я говорил с ним резко на правах старшего брата. Он слушал молча, и его дружки тоже. Помолчав, они достали из сумки полдесятка крашеных яиц, оставшихся от недавней пасхи -- видимо, в рамках гуманитарной помощи нашим бедным офицерам. Надо сказать, что яйца эти были самые обыкновенные, совершенно такие же, какими наши патриоты бомбили американское посольство. Только на Балканах они крутые. Маленькая, но тяжелая и неизбежная справка. Есть такой американский фильм, называется "Миротворец". Премьера его в Белграде, рассказывали очевидцы, прошла на "ура". Там, если помните, был такой момент: сербский террорист привез в Манхэттен рюкзачок с атомной бомбой, чтоб взорвать ее и так отомстить Америке за все. Знаете, как на это реагировал зал? Зал в едином порыве встал и устроил аплодисменты, переходящие в овацию. Если вы помните, ядерного взрыва там не получилось. Я думаю, по одной единственной причине: к сочинению того сценария не подпустили сербов. А братья сербы, будь их воля, предложили бы несколько иной финал... 24 ЧЕЧНЯ Неохота платить за войну, а придется Чечня -- карикатура на Россию -- Куда они денутся, все равно дадут денег! Потому что мы бряцаем оружием, и ситуация у нас безвыходная, и к власти могут прийти силы похуже и пострашнее. Им же выгоднее откупиться! -- ну, угадали, кто это говорит про кого? Нет, я не дам вам угадать с первого раза. По той простой причине, что ответов - два, и оба правильные. Первый, точно, Чечня, а второй, вы уж не расстраивайтесь, это Россия. Я сейчас поясню. Помню, как в разгар дефолта вздумал я полистать заграничные газеты. Европейские так просто тряслись от страха. Каждую заметочку про наши бедственные финансы они снабжали душещипательной диаграммкой: картой наших ракетных шахт, статистикой дедовщины со смертельным исходом, бездомных офицеров, списком АЭС и проч. Американские газеты, в отличие от европейских, из своего прекрасного заокеанского далека высказывались весьма лениво: до них ведь поди достань. Хотите обижайтесь, хотите нет, но Чечня -- это как бы карикатура на Россию. Вот они чем похожи. У обеих -- большие амбиции на фоне скромных достижений, проблемы с экономикой при наличии природных ресурсов, и, внимание, стойкая наркотическая зависимость от чужих денег. -- Да, но мы же не берем заложников! -- возмутится наивный читатель. Врете, замечательно мы их берем. Только не по одному, как полевые командиры - но оптом; оптовая торговля у нас как-то замечательно удается. Они, заложники - а это вся Европа -- у нас все в кулаке, после Чернобыля-то. Который, с вашего позволения продолжу мысль, не краше Буденновска: если вспомнить, что мы взрыв засекретили и молча пустили на Запад засекреченные радиоактивные облака. Попутно еще можно уточнить, что мы эти облака сперва прогнали над своими первомайскими демонстрациями, а чеченцы на своей земле роддомов не штурмовали. Да, Россия часто упрекает Чечню в слабом моральном облике, уверяя, что сама она куда благородней, приличней и бескорыстней Чечни. Хотя не слыхать что-то, чтоб чеченцы продавали своих в рабство русским, и не могли наскрести денег, чтоб похоронить бесхозные трупы чеченских бойцов. А насчет вымогательства денег у богатых соседей -- там к этому у нас еще большая страсть. Уж сколько мы перебрали миллиардов у Запада! Тот время от времени вяло, застенчиво, по-интеллигентски спрашивает: -- А почему бы вам самим не начать работать? Мы же вслед за Чечней, в один с ней голос отвечаем: -- Без ваших дармовых денег нам никак нельзя начать честно трудиться! Да и если начать сегодня, то это когда еще результат будет! Лень ждать - вы лучше прям сразу дайте, и сразу будет... Модно также утверждать, что в Чечне и экономика, и государство - все бандитское. В отличие от, -- справедливо и заслуженно попрекнем мы братьев-вайнахов, -- например, Великобритании или же Швейцарии. Чечня, она похожа на заброшенного ребенка. Его избаловали, испортили, да и бросили. Его не замечают (точнее, пытаются и мечтают не замечать), не хвалят, да и точно не любят. Но такой ребенок знает, как привлечь к себе внимание. Надо только сделаться хулиганом, и сразу все заметят! Окружающие будут с ужасом смотреть на злодеяния бедного отчаявшегося делинквента. А в ужасе ведь столько восхищения! Если вы в детстве были хулиганом, вы теперь задним числом можете пожалеть несчастного директора, который, будучи старым и тяжелым, и облеченным властью, орет на мальчонку: -- Да я с тобой, шпингалетом, знаешь что могу сделать! Да все! Да я тебя! Да просто удавлю, и все. Разница в весовых категориях ужасна. Исход противостояния Давида и Голиафа, как всегда, кому-то ясен заранее. Но маленький негодяй смеется. Директор кинется его давить, только уж окончательно сойдя с ума. Но скорее он сам свалится от апоплексического удара, или сопьется от горя, несправедливости и беззащитности перед лицом судьбы... Да, так что ж еще может выкинуть Чечня? Придумывайте сами. Легко ведь поставить себя на их место! И несложно догадаться, как в чеченском зеркале отразятся наши обиженные меры против Запада: поддержка сербов и Ирака, отказ ратифицировать договоры по ядерным разоружениям, оснащение новыми ракетами. Вот у нас, например, РНЕ. А они там в Чечне кого с зеркальной симметрией опекают, кого пригревают и заранее прощают за все? Лишь бы сохранить лицо и национальную гордость? И попугать более богатых соседей? Что мол если не дадут денег, то к власти придут силы еще страшнее? Бандитов! В общем, очень легко себе представить, как у директора школы не выдержали нервы, и он лично убил подлого двоечника-хулигана. После этого директору остается только повеситься в учительской. Да, все плохо, и мы вынуждены будем поделиться с придется Чечней частью полученных на Западе денег. Думаю, Чечня наши деньги, еще не получив, вписала себе в бюджет - точно так же как мы вписали в свой еще не полученные займы от еще более западных, чем мы для Чечни, стран. Да, все плохо - но зачем же себе этим омрачать жизнь? Она и без того короткая, -- у некоторых настолько, что стыдно кому показать. Пусть нас вдохновит пример англичан: они не мрут от страха из-за каких-то ирландских террористов несмотря на все их жуткие взрывы посреди Лондона. Как надо будет помирать, так и помрем, а чего ж раньше смерти себя хоронить? Ведь глупо... Чечня такая: война кончилась, а мира все нет. И полевые командиры никуда не делись. Боевых действий нет, а пленных берут, -- правда только одна сторона. После кого-то из них возвращают за богатый выкуп. Множество людей побывало в таком временном рабстве. Вплоть до представителя России в Чечне Валентина Власова... Он, похоже, самый высокопоставленный пленник за всю историю кавказских войн. Через пару дней после его чудесного освобождения я поехал к нему в ЦКБ. Говорили, конечно, про Чечню и про то, как с ней быть. -- Валентин Степанович! Вот чисто по-человечески, вам наверное, часто задают вопрос: как быть с Чечней? Чеченцы -- враги или друзья? Как к ним относиться? -- Мне один корреспондент -- не будем называть газету -- примерно так поставил вопрос: "Чеченцы -- какой же это народ? Это же бандиты, преступники!" Я ему ответил, что разговаривать с человеком, у которого такие мысли и взгляды, просто не могу. Обижаться на весь народ -- ну это просто не обсуждаемый вопрос. -- Многие заложники, побывавшие в чеченском плену, рассказывают совершено жуткие истории. Например, англичанка Карр, которая, кстати, некоторое время сидела вместе с вами, призналась, что ее насиловали на глазах собственного мужа. А одного солдата каждый день били, а когда он терял сознание приводили в чувство с помощью электротока. С вами чего-нибудь подобного не было? -- Я не хочу про это говорить. -- Каково место Чечни в списке проблем России? -- Это проблема номер один. Сегодня мало кто задумывается: если мы оставим Чечню в таком состоянии, она будет какой? Ведь весь криминал может туда уходить! Представляете, какой тогда очаг мы там получим? -- Какая самая большая трудность в отношениях с Чечней? -- Известно какая -- правда, у нас никто об этом говорить не любит. Россия официально взяла на себя обязательство восстановить экономику Чечни. Обязательство взяли, а выполнять его -- не выполняем. -- Вы говорите, дать Чечне денег -- а сколько? Чечня хочет 150 миллиардов долларов. Россия эту сумму признала? -- Нет. -- Наше правительство зарплату не платит, пенсии задерживает, Западу дефолт устроило. А чеченцы чем же лучше? Как так - никому не платить, а чеченцам вдруг платить? -- Дали обещание - должны его выполнить. Мы обязаны восстановить экономику Чечни. -- То есть вы утверждаете, что дефолт на Чечню не может распространяться? -- Никак не может. -- Это неправильный соблазн: пообещать, не сделать, а там гляди все и забудут... - не устает он еще и еще раз растолковывать мне ситуацию. Как тут с ним спорить? Но, с другой стороны, и со мной не поспоришь: кто ж у нас ждет от власти исполнения обещаний и обязанностей? А для Чечни что ж, исключение делать? Или уж всех обманывать, или никого, а вот так выборочно -- тоже ведь нечестно. А с третьей стороны: если кого-то одного обманули, так что ж, после до самой смерти всех и дурить, чтоб никому не было обидно? Чечня -- это разве не на Луне? Психика у среднего нашего гражданина и так страдает неустойчивостью, а тут дополнительно расшатывается неясностью, жутким вопросом без ответа: как же относиться к чеченцам? Друзья они или враги? Их почему одной рукой бомбили, а другой в ту же минуту слали денег на восстановление разбомбленного? Иногда ведь даже получалось, что сначала успевали деньги, как бы авансом, а уж после долетали бомбы... Иногда Россия свое в Чечне бомбила, то есть она сначала покупала там что-то, а после бомбила купленное на свои трудовые... Это вопиющее противоречие не сломало окончательно народную психику по одной причине: в России про Чечню мало кто думает. Ну разве только ветераны кавказской кампании, да семьи убитых и пленных, да горстка правозащитников, и еще чиновники, которые с этого кормятся. В общем, страшно далеки они от народа. А широкая публика думает про что-то другое, про свое -- да хоть про том же дефолт, кризис, рост доллара, преступности и цен, переживает за здоровье гаранта конституции, бандитов, евреев и других категорий населения... Мне даже показалось, -- вот ведь странно -- что невзоровское кино про Чечню взволновало нашу общественность сильней чем даже оригинал. Вот этим чеченский синдром и отличается от своего вьетнамского предшественника и даже может быть старшего брата, -- степенью воздействия. Америка и в войну, и еще долго после вся на ушах стояла. А у нас -- шла война, шла себе, и вот кончилась только что, а реагирует на нее публика как-то вяло. Ну что, говорит, Чечня -- она Чечня и есть. Чего ж про нее говорить... Ни тебе демонстраций антивоенных, ни сжигания повесток под Белым домом, ни многотысячного желания усыновить вражеских детей (в Америке нашлось 300 000 добровольцев, готовых взять вьетнамских сирот, и Ханой их передумал отдавать только назло американцам). К Власову между тем посетитель: это Хамид Хатуев, представитель парламента Чеченской республики Ичкерия в Госдуме. Его интересно послушать. -- Мы там посчитали: Россия должна Чечне 150 млрд долларов. За наше разрушенное хозяйство, -- говорит он. -- Серьезная сумма! Получается, что с каждого гражданина России включая младенцев надо взять по 1000 долларов -- и выдать каждому чеченцу по несколько миллионов долларов. А сейчас ведь, кстати, еще и кризис. Похоже, даже чисто технически -- тему справедливости претензий мы тут не обсуждаем -- это нереально. -- Те, кто с войной пошел на Чечню и угробил чеченскую экономику, загнал народ в нищету, -- они должны нести ответственность и восстановить то, что загубили. Я задумался; дело в том, что я знаком с некоторыми из тех, кто воевал в Чечне. И теперь пытаюсь прислонить к ним рецепт чеченского дипломата. Помню, в Чечне познакомился я с голубоглазым пехотным капитаном Сашей, готовым умереть "за интересы России на Кавказе" (надеюсь, это ему не удалось). Он оказался коммунистом: когда мы с ним в солдатской столовой выпивали, вернувшись с объезда блок-постов (на ночь глядя в подозрительной местности наша БМП заглохла, и нас на базу дотянула другая, которая по счастливой случайности проезжала мимо) он расчувствовался достал из внутреннего кармана кителя обрывок газеты с портретом товарища Зюганова... С Саши брать деньги? Какая теперь у капитана зарплата? Если жив он, конечно... Еще там были русские дети, одетые в х/б, они вечером в казарме смотрели все подряд телепередачи и считали дни до приказа. Помню, в Ханкале -- там был штаб группировки федералов, а теперь вроде резиденция Масхадова -- один дембель из 205-й бригады мне говорил, стоя под плакатом с текстом "Будь честен, молись Богу, служи усердно Отечеству!", такие слова: -- Кормят тут лучше, чем в учебке. На войне хорошо, время быстро летит: не заметишь как и день пройдет. А ночью стоишь дневальным -- ракеты летают, красиво, как салют. И духи тут ночью лазят, а наши бээмпешки по ним стреляют... Тут дачи были на подъезде к штабу, так наши их развалили -- оттуда стреляли. И сады вырубили, -- по той же причине. Это уже к вопросу о восстановлении Чечни. Сады вырубленные, конечно, жалко, и точно хорошо бы их опять посадить. Центр города, состоящий главным образом из руин, символизирует ту самую мерзость запустения. Правда, не все так мрачно было в военном Грозном. Новенькие кирпичные дома в три этажа, на которые там и тут натыкался глаз, рассматривать было приятно. Базарчики, которые на каждом перекрестке, ломились от яркой иностранной еды. Кто-то в Чечне имел тогда неплохие заработки, -- за ночлег на полу хибарки на окраине Грозного брали 50 долларов, -- в принципе за эти деньги можно переночевать в небогатом чистеньком отеле на окраине Парижа. Прошло время. Капитан Саша, надеюсь, вернулся в свою часть, в мирный гарнизон. Мальчишки-рядовые тоже отвоевали и, кто жив, гуляют бесплатные отпуска от какого-нибудь оборонного завода. Или в колхозе без зарплаты кормятся натуральным хозяйством... Точно так же как чеченцы где-нибудь в Шали; они там ходят в сапогах с галошами, в папахах и шитых на заказ гимнастерках. Помню, я сидел на сходе старейшин и слушал, как они переговариваются по-чеченски. Это звучит приблизительно так: -- Why do you know? -- спрашивает один, ну вылитый Окуджава. -- Now are you! -- отвечает ему ну натуральный Иосиф Сталин; Кавказ, что ж вы хотите. В Чечне по улицам бегали дети с деревянными автоматами, прятали лица, отказывались фотографироваться -- как настоящие взрослые боевики. Дети тогда, на войне, не могли играть в мирный труд, поскольку отродясь его не видели. По их понятиям, все папы в мире по утрам брали автомат и шли на работу. Теперь дети еще немного подросли за то время, что прошло с войны, и уже вместе со взрослыми ждут от России свою часть от 150 миллиардов долларов. -- Так откуда ж могут взяться такие деньги? -- спрашиваю Хатуева. -- Захотят - найдут. Россия - великая! -- Так, так... А кроме денег еще что нужно, чтоб помириться с Чечней? -- Вот если бы сегодня президент России приехал в республику, собрал людей, и сказал: уважаемый чеченский народ, мы совершили ошибку, мы раскаиваемся, мы приносим извинения. Сказал бы: извините, матери, отцы. Неплохо было бы чуть-чуть использовать менталитет чеченского народа... -- То есть ваше предложение такое: Ельцин приносит Чечне извинения и 150 миллиардов долларов, признает Басаева и Радуева героями, а взамен получает добрососедские отношения. А что общественное мнение России? Оно это примет? Скажите мне это как дипломат и политик! -- Я на этот вопрос однозначно ответить не могу. Видите, вот и поговорили... Хатуев смотрит на меня и понимает, какое действие оказали на меня его аргументы. И считает необходимым добавить: -- Это же очень просто понять. Вот я как мужчина обязан обеспечить семью. А если я не могу, то чего ж я тогда стою? -- То есть вы хотите сказать, что если б не получали жалованье на госслужбе, то?.. -- Я и так не получаю -- уже полтора года. В бюджете нет денег, и мы этот понимаем. -- Так на что ж вы живете? -- У сына тут, в Москве, бизнес... Тут приходится признать, что если бы у каждого чеченского отца семейства был бизнес в Москве, с работорговлей можно было б быстро кончить. -- Да... Если б Чечня после войны вдруг как-нибудь переместилась от границы с Россией, и стала бы например островом в Тихом океане -- вот тогда бы проблема снялась! И Россия могла бы спокойно снять Чечню с довольствия -- как какой-нибудь Шикотан. И тогда пусть бы у Японии голова болела, как там людей прокормить... -- я как бы довожу идею до абсурда. И вдруг понимаю, что это, может, и абсурд, но очень и очень широко распространенный. И этот абсурд -- не что иное как описание российско-чеченских отношений! -- О чем я и толкую! Вот про остров, это правильно, -- радуется Власов. -- Чечня, она же не денется никуда, и всегда будет у нас под боком, и сама собой не рассосется. Так никто не верит! "Лучше быть британской колонией, чем субъектом РФ" -- Лучше быть британской колонией, чем субъектом РФ, -- сказал еще один гость Власова. Это был президент Ингушетии Руслан Аушев. -- Пример вашей республики показывает, что с Чечней можно жить мирно и аккуратно. -- Секрет очень простой: что сказал, то и выполнил. То есть надо выполнять соглашения. Обещали платить - надо платить. Чеченцы не могут понять: Ельцин подписал, а никто не выполняет. Хоть убей, не могут понять! Или, к примеру, Иван Петрович Рыбкин -- хороший человек. С них хоть до утра можно сидеть. Но как разговаривать, если ни один документ не выполняется? Вместо денег -- "комиссии по переговорам". Одна, вторая, третья. Чеченцы сидят и смеются. Знаете, какой самый дурацкий лозунг, который придумали за время войны в Чечне? Территориальная целостность. Если бы вместо этого президент сказал: товарищи чеченцы, мы без вас не можем жить, не можем представить Россию без чеченцев! Вспомнил бы Толстого, Пушкина, Лермонтова, Дюма, который тут, говорят, путешествовал! Но не сказал он этого. И потому чеченцы слова про целостность поняли так, что сами они не нужны, а нужна только их территория. -- Так что ж, по вашему, сейчас делать? -- Посадить тех, кто начал войну. И тех кто штурмовал Буденовск, и тех кто бомбил в Грозном мирное население. Летчиков, министров... А простым чеченцам надо дать возможность работать. Ладно, денег нет. Но можно дать Чечне льготы! Почему лучше быть колонией Англии, чем субъектом Российской Федерации? Англичане дали Гонконгу льготы, возможность работать, тот расцвел и сам потом просил не отнимать у него статус колонии! Вот как делают умные люди: не ружьем действуют а деньгами. Вот и Чечню надо от налогов освободить лет на 10. Территория маленькая, население маленькое -- эти льготы страну не разорят! Тем более явочным порядком Чечня ни за электричество не платит, ни за газ, ну так и надо это узаконить! Воздушные коридоры Чечне закрыли. Зачем? Дайте им летать! Пусть из Грозного челноки летают в Дубаи и в Турцию. Начнут торговать, зарабатывать, зачем тогда воевать? -- Видимо русским, великому народу, обидно прислушиваться к маленькой Чечне? -- А когда Чечено-Ингушетия добывала 23 млн. тонн нефти на полтора миллиона вайнахов -- Саудовская Аравия столько не имела на душу населения -- и у нас все забирали? А по туберкулезу и детской смертности мы были на первом месте? Разве нам тогда не было обидно? Давайте лучше не будем считать обиды... 25 АФГАНИСТАН Афганцы жалеют, что с нами связались Люди из чужой страны воевали у себя на родине на стороне России. Правы они или виноваты -- сейчас поздно обсуждать. А важно, что тогда они не стреляли нашим в спину. Если они и ошибались, то вместе с нами и вслед за нами, по нашему приказу. А потом они бежали с родины вслед за нашими войсками -- в Россию. И что же? Самым счастливым удалось устроиться грузчиками на рынке. Большинство из них живет тут нелегально, их детей не берут в школу. Они удивляются, что никому здесь не нужны. Они еще удивляются! Многие беженцы оттуда осели вокруг гостиницы "Севастополь", возле метро "Каховская". Там - маленький кусочек Афганистана... Здесь то, что в России непонятно почему называется оптовым рынком, -- на самом деле это просто барахолка, какой уж тут опт, одна бедная розница. В других странах, чуть восточней нас, это называется восточным базаром. Просто он расположен не на базарной площади, а на этажах бывшего отеля. Теперь тут все как у них дома... Кто не был в Афганистане, пусть вспомнит беспечные курортные места наподобие Турции или Египта. Тот же бедный пыльный товар откуда-нибудь из Китая или из соседней подвальной мастерской, замедленное вибрирующее пение из старинных двухкассетников, журнальные портреты смуглых красавиц, нарисованные восточными письменами объявления. Бритые под ноль мальчики бегают туда-сюда с подносами, на них тарелки с пловом, лепешки и кетчуп. Острый, как будто несъедобный, запах, какого не бывает у пышной пресной русской еды. Это все из ресторанчика, который тут же в отеле. Я снял пробу с афганской кухни: это был с виду как чебурек, только уж очень плоский, а внутри вместо мясо - картофельное пюре, сильно перченое. Оказалось - съедобно и даже вкусно. В бывших номерах идет торговля. Вот один продавец -- высокий, худой, строгий человек в кожане. Это бывший полковник Абдулла. Кончил в Москве бронетанковую академию, воевал на Т-62. Где? Везде. На войне "имел успех". А после скрывался у родственников. Семью пришлось там оставить, семьи не трогают... -- Сейчас я немножко обижен на международное объединение наций, которое обещало Наджибулле мир. А оказалось не то. Они взяли из наших рук оружие, и тогда мы пропали. Мы перестали воевать, а моджахеды нет. Раньше надеялись на русских, теперь не надеемся. Мы пришли к братьям по оружию, братьям по крови, но никому не нужны! -- Это русские вам братья по крови? -- Ну, в том смысле, что кровь вместе проливали. Мы разрушили свои крепости, дома и деревья. Думали, что будет хорошо. Р получилось плохо... Мы надеялись, что в Афганистане будет социализм, общество. А вместо этого я сейчас тут какие-то тряпки продаю, вот еще ножницы, щетка еще сапожная... Он заводится, ему обидно, это все-таки оскорбительно для боевого полковника: -- Тряпки продаю, тряпки, понимаешь? Я танковый полк водил в атаку, а теперь вот что?! -- Сколько стоит? Вот это сколько стоит? -- спрашивает дама в потертой дубленке. Она хочет шнурки. Полковник смотрит на нее, но ничего не слышит, он думает о своем. -- Так сколько стоит? -- спрашивает дама. -- А если б все сначала? -- спрашиваю я. Полковник по-прежнему не слышит ее и отвечает все-таки мне: -- Если б сначала? Я по-другому бы воевал... Я, честное, слово, если меня какая-нибудь страна примет - больше никогда не приеду в Россию. Все, кончено. Хватит России... А вот бывший министр, бывший член ЦК. Его зовут Назар. Он очень нервничает. Он плохо знает по-русски, я только слышу - шурави да шурави; это значит "советские". Полковник для меня переводит и остальные слова: -- Я был начальник отдела шерсти. Мы слали шерсть в Россию. Я был солидный человек, у меня одних только охранников было пять, все с гранатометами! А теперь ваш милицейский сержант меня бьет и забирает у меня деньги. Что делать? Возвращаться некуда - там скажут, что я сын Ленина, и убьют. Если вы напишете, что НДПА - это коммунисты, наших родственников там убьют. Как это больно! Мы как будто пьем свою кровь... Вот деликатный седой человек с усами. Это генерал-лейтенант Самад, он командовал 60-й дивизией: -- Я умный, грамотный. Я не защищал Советский Союз, я защищал свою родину и вашу политику. Нас обманул ООН! Теперь мы тут... Снимаю квартиру на ВДНХ, там одна комната. И 7 детей. В школу только одного удалось устроить, остальных не берут. Дети недовольны, что они безграмотны. Кем будут? Басмачами? Я несчастный человек. Жалко, что мы всегда сказали "Смерть империализму! Да здравствует Советский Союз!" Знать бы, что нас так бросят, никогда б не пошел воевать за Россию... Поздно, генерал! -- Самад, вы в Бога верите? -- Сейчас - верим... Самый, пожалуй, высокопоставленный афганец из московских -- президент Афганского делового центра Гулям Мухаммад. Когда-то он был генерал-губернатором и председателем военного совета провинции Кунар. Сейчас он снимает под свой офис комнату здесь же, в "Севастополе". С Гулямом мы встретились там и долго говорили; перед самым юбилеем, 10 лет как советские войска ушли оттуда. Мы говорили про то, как прошли те 10 лет между приходом и уходом, и про то, что было после. -- Гулям, что вы чувствовали, когда в декабре 1979-го к вам на родину пришли иностранные войска? -- Честно говоря, я был рад. Мы думали, что справедливость будет, что наконец-то... Нам пропагандировали, что Советский Союз -- это рай. -- И вы что же, верили, что у нас тут рай? -- Мы думали, что тут все сверхъестественное! Что тут нет старых машин! Одни новые! Алкоголиков, проституток -- нету! Даже грунтовых дорог и деревень нету, все автоматическое! И мы думали, что немножко эта автоматизация и к нам приедет. Я учился в СССР. Сейчас это называется Академия МВД РФ в Санкт-Петербурге. А тогда это было Высшее политическое училище МВД СССР имени 60-летия ВЛКСМ. -- И когда вы сюда приехали, то подумали, что по ошибке попали не в роскошный Советский Союз, а в какое-то другое место? -- Это был шок. По сравнению с Кабульским университетом лучшее ленинградское общежитие выглядело бедным кишлаком... -- Вы поняли, что коммунисты вас обманули? -- Я подумал, что вообще мы неправильно идем. Ну, сказали бы, что у вас трудности -- мы бы поняли. Мы Советский Союз выбрали своим другом не потому, что тут рай, у нас и до революции традиционно были хорошие отношения с Россией... Зачем приукрашивать? Если друг бедный, это все равно друг. Я все-таки, как патриот своей страны, хотел построить в Афганистане новую жизнь. Не рай, а хотя бы справедливое общество. -- А что вы хотели перестроить в Афганистане? Что вас там не устраивало? -- Честно говоря, ничего плохого я там не видел. Революция у нас там случилась не от плохой жизни. Это случайно произошло... -- Это как же так -- случайно? -- Понимаете, когда свергли монархию и пришел к власти Дауд... Он повернул в сторону СССР. Он дружил с Брежневым. А потом они поругались. Брежнев сказал: "Мне не нравится, что у вас по северу страны бегают американцы". А Дауд обиделся: "Моя страна, и нечего меня учить". И отвернулся от СССР, и повернулся к Саудовской Аравии и США. СССР начал давить на Дауда... А Дауд на это давление не обратил внимания. И тут убили одного руководителя нашей партии -- Хайбара. После этого убийства партия вынуждена была показать Дауду свою силу. И на улицы вышло 15 тысяч человек интеллигенции. Дауд арестовал всех руководителей. И тогда пришлось, чтоб защитить своих руководителей, совершить революцию. А что еще оставалось?.. Вот и произошло это -- то ли революция, то ли переворот. -- На вас обижались в Афганистане, мол, зачем вы с иностранцами связались? -- Понимаете, Афганистан -- это горы. Орлы в горах свободные... Александр Македонский, Чингисхан, Тамерлан, Британская империя -- все они потерпели в Афганистане поражение. И после них пришел Советский Союз... Почему мы стали ему помогать? Кругом цивилизация, у всех наших соседей, и только у нас родовой строй. Хотелось как-то более современной сделать жизнь. Мы думали, что сможем это сделать при помощи Советского Союза... Я представил себе кишлак, полный неграмотных людей, которые ничего в жизни не видели. И вот их везут на металлической птице в далекую страну, там белые учат их в институте -- это же волшебная сказка! Марксизм, Сталин, социализм -- это все им как для вас квантовая механика: уж слишком заумно. -- Так на вас там, в Афганистане, обижаются? -- На нас -- нет, только на членов политбюро. -- Ну, допустим, что так. Назовите их имена! -- Нет, я бы не хотел, чтоб лишние обиды были. -- Если бы вы кого-то из членов политбюро встретили, то что бы вы сделали? -- Я бы... с ними не поздоровался. Они наплевали на кровь двух миллионов человек. -- А раньше вы не могли догадаться, какие они люди? -- Мы слепо верили им. А они оказались неграмотными предателями. Низкие люди... Они становились начальниками не из-за опыта и знаний, а из-за личной преданности. Это самое страшное в марксизме! -- А если б русские не пришли, что бы было? -- Ничего. Трагедии бы не было. Разобрались бы с разногласиями, ну погибло бы пять-шесть тысяч человек. Но не два миллиона! И это же еще не закончено. Русские начали войну 20 лет назад, и конца этому не видно. -- А когда в 1993-м стреляли по Белому дому, вы, небось, подумали, что и тут начинается? -- Да, я это видел по ТВ в Пакистане. Это было ужасно. -- А не было мыслей куда-то в другое место поехать? -- Это было невозможно. У нас была только одна страна, с которой мы дружили. Больше никто нас не хотел... -- В Америку не думали сбежать? -- Честно говоря, мне не нравится Америка. Хотя я там и не был. Не по-доброму они относились к нашему народу. При всех недостатках все-таки русские не хотели зла афганскому народу. Получилось, да, глупо -- но непреднамеренно, не со зла. Не было у русских такой государственной политики, чтоб уничтожать наш народ! -- Вы ничего не знаете о военных преступлениях, которые советские войска совершили против мирных жителей? -- Я? Под конец русские зачем-то начали напрямую участвовать в операциях. Вот я помню... Идет советская колонна, я, как командир батальона, тоже с ними. Вдруг из кишлака стреляют. Убивают одного солдата. С одной стороны, мне понятна боль солдата, когда он видит, что мертвый его друг солдат. А с другой стороны, когда целый полк, когда 60 танков поворачивают и идут на этот кишлак, и после ни одного дерева не остается от этого кишлака... -- И это все -- на ваших глазах? -- На моих глазах! -- И что же вы? Он отвечает спокойно -- то ли время прошло, то ли это военное, профессиональное: -- А что я мог? Что сказать? Кому сказать? Тогда сразу тебя ждет тюрьма, ты "зыди шурави", то есть антисоветист. Ведь люди в кишлаке не виноваты! Это была провокация со стороны одного человека! -- А вы не думали тогда: а уйду-ка от "шурави", пойду к моджахедам и буду сражаться против иностранных захватчиков и карателей? -- А куда идти? Некуда. Там враг. Даже если б моджахеды меня сразу не убили, то пришлось бы с той стороны воевать против своих братьев. Я видел, что справедливости нет ни там, ни там,-- но что делать? Все, что я мог,-- это сохранить верность однажды сделанному выбору. Но, по крайней мере, я не метался туда-сюда. И никого не предавал. -- Вы были настолько большим начальником, что лично вам стрелять в людей не приходилось? -- Лично мне -- нет. -- Хоть такое утешение сегодня! -- Почему -- утешение? Когда я воевал, в Афганистане не было ни одного советского солдата. А на нас нападали арабы, пакистанцы и прочие наемники. Я служил афганскому народу, моя совесть чиста. -- Когда ушли советские войска, стало ясно, что все кончено? -- Нет, нет! После того как ушли советские войска -- мы еще долго держались! С 1989-го по 1993-й. Мы даже расширили сферу своей деятельности. Мы выиграли битву за Джелалабад! А ведь там были все группировки моджахедов и 10 тысяч арабских наемников, и регулярная армия Пакистана. Вообще, когда там были советские войска... То борьба шла не за народ, а за то, кто ближе к советнику! Любым способом надо было завоевать его доверие. В нашей партии было две фракции -- хальк и парчам. Они между собой боролись за власть, за влияние на советников: подарки, выпивка, магнитофоны, деньги. Без советских войск воевать было легче. Да мы б и сейчас держались, если б Россия нас не бросила! Я имею в виду тот договор, когда Россия и Америка договорились не слать в страну оружие. Если б не это, то с моджахедами было бы покончено. Россия перестала поставлять оружие. А Пакистан, Саудовская Аравия, Иран, Англия, Германия, Китай продолжали вооружать наших врагов... -- Так что ж? Вы хотите сказать, что американцы обманули русских как детей? -- Это был не обман! Это была общая политика американцев и господина Козырева; он хотел сделать приятное своим друзьям американцам. К тому же нас предали члены политбюро нашей партии. Когда моджахеды пришли к власти, все наши руководители убежали кто куда... А как мы верили своему руководству! Два миллиона человек положили за них свои головы! У нас был свой порядок -- родоплеменные отношения. Мы их разрушили. Нужно или не нужно это было делать -- другой вопрос. Но мы это сделали... Партия 15 лет воевала. Полная разруха в государстве... Все разрушили! -- А какая система теперь? -- Никакая. Каждый человек сам по себе... Это конец цивилизации в Афганистане... Там такое стало твориться! В 1993 году меня ранили возле моего дома. Это были моджахеды. Когда я подлечился, решил уходить. И ушел -- через Пакистан и Узбекистан. -- Если б все сначала, то вы делали бы то же самое? -- Да. Я ни о чем не жалею. -- Вы сравнивали эту свою ситуацию со Вьетнамом? -- Да. Но наши спонсоры были гораздо хуже, чем спонсоры Вьетнама. -- Вы под спонсорами понимаете советское правительство? -- Да. Когда американцы поняли, что воевать во Вьетнаме бесполезно, то первым делом они вывезли из Вьетнама людей, которые воевали на их стороне. И только потом, потом бросили страну! А Россия бросила нас. Она за нашей спиной вела переговоры с полевыми командирами. Это нас страшно обижало! Они договаривались с людьми, которые придут на наши места. -- То есть вы хотите сказать, что ни приход русских, ни их уход не значили так уж много. Что самое плохое в этой истории -- это то, как Россия ушла, так? -- Да! Как она обошлась со своими друзьями. Это как в пьяной драке: утром не помнят, кого и за что били с вечера. Что американцы! Когда французы уходили из Алжира, они тоже забрали с собой коллаборационистов. Во Франции был замминистра обороны, который занимался только алжирцами. Им платили деньги... А нас даже зарегистрировать отказываются, нам бумажку не могут дать! 200 афганских генералов в России! Носильщиками работают. Тысяча человек -- доктора наук! 300 журналистов! Они страшно обижены. На каждом углу милиция останавливает и забирает деньги. На нас охотятся. Мы просим только бумажку, и все. Так еще никто никогда никого не бросал! Я его утешал: бросали! Тельмановских подпольщиков наши чекисты выдали гестапо. Да и родных русских беженцев из бывших республик мы тоже очень жестко кинули. Офицеров своих вывели из Европы и поселили в снегу с семьями. Да вообще полно примеров! Но он все про свое: -- Наши люди живут без регистрации, то есть нелегально. Ведь их как бы нет. С ними можно делать что угодно! -- Даже убить! Нет, убить, пожалуй, таки нельзя? -- Убьют -- никто не будет жаловаться... Юридически ведь эти люди не существуют. Если вы спросите милицию, сколько нас в Москве, они скажут -- 200 человек. А остальные, получается, не люди... Хотя бы элементарно выдать им бумажки о регистрации. -- Это ведь ничего не стоит. -- Ничего. Даже наоборот! 50 тысяч человек заплатят за регистрацию, за разрешение заниматься трудовой деятельностью. Они, наконец, начнут платить налоги. А сейчас эти деньги идут в личные карманы милиционеров. -- То есть если афганцы где-то как-то работают, то только благодаря вашим личным контактам? Как выпускника академии МВД? -- Да. У меня хорошие отношения с милицией. Многие мои одноклассники на важных постах. Сергей Степашин был моим преподавателем. Начальник ГУВД Москвы помогает. С МИДом хорошие отношения, с мэрией. Но государственной политики в отношении афганцев -- нет! -- А как у вас с нашими ветеранами Афганистана? -- У нас хорошие отношения с Громовым. С остальными... Мне не хотелось бы обсуждать эту тему. -- Что у вас в общине с преступностью? С наркотиками? -- Уровень преступности у нас самый низкий среди всех диаспор. А наркотики... Есть только единичные случаи. Поймите, наркотиками занимаются не эмигранты, не элита, а те, кто связан с органами нынешней власти Афганистана. -- Ну, анаши можно купить? -- Не в "Севастополе". -- Если очень коротко описать то, что сейчас происходит в Афганистане,-- что это? -- США, Саудовская Аравия и Пакистан -- с одной стороны. Индия, Иран и Россия -- с другой стороны. Интересы этих стран в Афганистане не совпадают. Потому и идет война. С обеих сторон воюют наемники. Народ -- не воюет. Он от войны устал. -- Америка много говорит о своих миротворческих инициативах. А как их активность выглядит в Афганистане? -- Америку мало заботит сам Афганистан. Он ей нужен для того только, чтоб отрезать Среднюю Азию от России. И дать импульс некоторым республикам в составе России. Чтоб при их помощи отрезать Дальний Восток от России. Смотрите, вот исламские государства и республики: Таджикистан, Узбекистан, Казахстан, Татарстан, Башкортостан. Из любопытства я таки смотрю на карту. Ого! Если дело дойдет до Казани, то на "Транссиб" еще можно будет выйти, если взять чуть севернее -- там Вятка. Далеко же мы забрались... От Казани уж и до Москвы меньше суток поездом, а если Вятка, допустим, превратится в прифронтовой город, то разве что бронепоезда там только и будут курсировать. "Транссиб" перережется и закроется уже не шахтерами, а всерьез; таким образом Россия съежится до пределов Московского княжества. А то, что восточнее, сможет называться Восточной Россией -- если будет охота. Вот вам и геополитические интересы. Как-то это подкралось незаметно... У дедов была великая империя, у нас -- Советский Союз, а наши дети, возможно, научатся хвастать, что Россия больше Лихтенштейна, который, в свою очередь, размерами значительно превышает почтовую марку. Гулям продолжает: -- Так что Америка не хочет отдавать Афганистан. Это ворота к Индии и Китаю. Север Индии -- тоже мусульмане. И это дорога к Ближнему Востоку и к Индийскому океану. Англия почему к нам пришла? Боялась, что Россия выйдет к Индийскому океану. Судьба многих стран зависит от того, какой строй будет в Афганистане. -- А Чечня -- похожа на Афганистан? -- Очень. Когда там началось, я подумал: второй Афганистан! -- А какие отличия? -- Я не вижу. Сценарий тот же. И ошибки те же. Силовым путем нельзя такую проблему решить, особенно когда у самого неразбериха -- кто враг, кто друг на международной арене. -- Почему после Афганистана Россия пошла в Чечню? Нельзя же сказать, что русские -- глупые? -- Думаю, что люди, ответственные за стратегию, они были неграмотные. И не чувствовали себя хозяевами своей страны. Они не были уверены, что хоть пару лет просидят в своих креслах. Им было удобнее бомбить, чем проводить долговременную работу. -- А что русские фашисты? Как к вам относятся? -- К нам все россияне, которые не у власти, относятся хорошо. Кавказцы, китайцы, вьетнамцы, другие иностранцы -- мы замечаем, что русские к нам относятся лучше, чем к другим народам. Потому что судьба русского народа связана с Афганистаном. Сколько народа прошло через Афганистан! С женами и детьми -- получится три миллиона человек. А если наших посчитать, которые тут учились? Ну и моральная ответственность, и вина. -- Вы надеетесь когда-нибудь вернуться в Афганистан? -- Сто процентов. -- Что вы думаете о России? Она вам видится благополучной страной? -- Она действительно благополучная. Но к расчленению готова. Первый этап уже осуществлен -- распад СССР. Второй этап -- распад России. -- Чей это план? -- Это план ваших хороших друзей! -- То есть вы так думаете, что русские генералы тоже будут торговать шнурками на чужбине? Как уже бывало? Он молчит. Мы прощаемся с Гуламом, и я ухожу из "Севастополя"; так гостиницу назвали когда-то в честь бывшего русского города, в память о славе русского оружия... ЧАСТЬ 6 ПРОГНОЗЫ Вот что будет дальше? В практическом смысле, если смотреть с высоты оставшейся жизни - не пройдет ли она тут зря и бестолково, в напрасных изнурительных попытках поднять неподъемное? Станет ли Россия страной, пригодной для жизни? Нет, не будущих поколений, а вот этих, какие есть? Или надо готовить себя к тому выводу, что здесь - заповедник для фанатов, которые ни свою, ни нашу жизнь в копейку не ставят? Школа выживания, полигон для экспериментов? Игротека для любителей духовных исканий? Постоянно действующий семинар для философов-недоучек? Бесплатный парк для hard пейнтбола, в котором играючи, шутливым выстрелом сносят голову? Роскошный аттракцион для молодых бездетных иностранцев? Которые тут предаются подростковым восторгам, а как наиграются, удовлетворят потребности в риске и приключениях, повзрослеют, -- так домой, чтоб размеренно жить, спокойно спать, плодиться, лечиться, сыто стареть, прилично умереть в своей постели -- и после быть отпетым в храме и закопанным индивидуально на сухом чистом кладбище? Так что ж будет? Поди знай. Но все же есть эксперты, которые берут на себя смелость предсказания даже для такого нестандартного случая, как Россия. Им - слово. 26 Виктор Астафьев: "Русской нации больше нет" "Мы потеряли свой народ. "Русской нации больше нет. Есть жуликоватая шпана, мычащее стадо", -- так "Известия" цитируют Виктора Астафьева . Который, пишет корреспондент, "в глаза говорит о плебействе, рабстве, брехливости отринувшего Божьи заповеди народа. На него собираются то в суд подать, то тявкают: не любит, мол, Россию". "...Он не судит, но, содрогаясь, смеет говорить тяжело больному его диагноз, почти не оставляющий шансов. ...Нас, говорит писатель, было бы сейчас 600 миллионов человек, если б не войны да революции. И земля ныне лежит безлюдной и пустой словно дикое поле. Писатель - не поп, утешать не берется, оставив нам 25-30 лет." А после, в 21 веке, считает Астафьев, люди "будут плакать и креститься, чтобы вымолить у Бога прощение и найти способы избавления о бед, ими же содеянных". 27 Александр Солженицын: "Русским грозит изчезновение с планеты" Главный наш предсказатель, а точнее говоря просто пророк - конечно, А. И. Солженицын. Тут с ним рядом поставить некого. Солженицын автор невероятных, фантастических предсказаний: крах коммунизма, развал СССР и суровость постсоветской действительности. Никто ему правда не верил тогда, -- да никто и сейчас не слушает и не желает знать его прогнозов. Более того! С новыми откровениями великого пророка никто толком и не знаком, -- это видно хоть потому, какой скандал вызвали невинные интервью Альфреда Коха, который вскользь прошелся по неприглядным сторонам русской действительности. А что б разразилось, прочти широкая публика "Россию в обвале"? Эпидемия массовых самоубийств могла б быть масштабней, чем даже та, которую вызвал прыжок из окна "Иванушки International". Этот меткий и пронзительный текст Солженицына, кстати, вовсе не про дефолт, как мог подумать суетный читатель, -- она весной 98-го была закончена. Ниже - произвольно выбранные мной цитаты из "России в обвале". Растерянность власти не прекратится. "Возглавители переворота (в августе 1991-го - И.С.) имели славную возможность несколькими энергичными мерами в корне изменить и всю обстановку..." "Главы переворота в короткие дни обманули, предали надежды аплодирующей массы. Эти вожди, да и примкнувшие к ним активисты, -- первым и ярким шагом демократической победы избрали расхват помещений, кабинетов в Кремле и на Старой площади, автомобилей, потом и частных квартир. Таким делом и занялись они в самые ключевые дни, когда судьбу России можно было формовать как теплый воск". "Так в несколько первых дней новая власть проявила и политический сумбур в головах (если б -- только сумбур!), и равнодушие к жизни российских народов. Перед ходом крупных событий власть была в полной растерянности, но сама даже не ведала об этом, занятая личными расчетами. И эти качества неизменно пронесла через следующее, вот, пока семилетие. Есть признаки, что пронесет и дальше." "...кто же властен надо всем, что совершается в стране? ...эта сплотка корыстных людей бесконечно равнодушна к судьбе подвластного им народа, и даже к тому, выживет ли он вообще или нет." "...напрасны надежды, что нынешняя власть или те, что сменят их через "выборы", заплавленные денежными миллиардами, -- позаботятся о судьбе вымирающего народа. Этого - не будет". "Блудоумные реформы" опустят Россию до африканского уровня "Не раз пришлось мне слышать убедительную аргументацию... Головокружительное падение рубля... - чтобы можно было скупать российскую собственность за минимум долларов, а властям - не расплачиваться со вкладчиками. Подавление отечественного сельского хозяйства - чтоб наживаться на импорте продовольствия. Торможение в принятии необходимых законов - чтоб разворовка легче происходила в условиях беззакония... Вся эта разворовка и прошла во тьме - при народной еще неосознанности, как непоправимо для всех жителей страны происходящее." "...национальное производство в безучастных руках упало вдвое (во время войны с Гитлером упало только на четверть); ...с 1990 года в России не построено ни одного крупного промышленного предприятия." "Удивляться ли, что после всего этого грабежа - казна стала пуста и на многие годы неспособна выплачивать заработные платы и пенсии." "И как бы худо очередной хозяйственный год ни начался - мы неуклонно слышим, что зато в следующем году начнется "стабилизация" и "поворот к лучшему". Однако с каждым новым правительственным мероприятием мы не вызволяемся из беды, а все непоправимее вдвигаемся в развал". "...безоглядная распродажа национального богатства сопровождается для России не ростом доходов, а ростом внешнего долга. Россия -- в долговой яме. А общее взаимодействие мировой экономики таково, что отставшие - обречены отставать и дальше, они уже не смогут выправиться. Через десяток лет мы спустимся на уровень африканских стран. Да с нами уже так и обращаются." "Продолжительность жизни мужчины... 57 лет. Как в Африке, а кое-где в Африке выше нашего". РОССИЙСКОЕ РУКОВОДСТВО КАПИТУЛИРОВАЛО "Страшно, что Россия - что-то другое, не то, что мы себе напридумали." "Мы идем в никуда. Стержня нет." "...руководство России... обходит старательно само слово "русские" - а всегда "россияне". "Русский этнос демонстративно не взят в опору России." "Нашим унижением пронизан весь воздух." (Из писем Солженицыну, которые он привел в книге). "Российское руководство в августе и в декабре 1991 поспешно и послушно капитулировало (перед Западом - прим. ред.), с равнодушной легкостью оставив за границами новой России почти такое же по объему русское население, сколько потеряно всем Советским Союзом во Вторую Мировую войну". "Знает ли мировая история такое массовое предательство своих сынов Родиною, как одномгновенно мы бросили за границами России одну шестую часть русского народа, и безо всякой нашей защиты и попечения? Сравнить можно только с тем, как СССР предал свыше 5 миллионов своих военнопленных в германскую войну..." "Земная история, может быть, не знает другого такого самоубийственного поведения этноса." "Почему де Голль мог быстро выхватить до миллиона французов из потерянного Алжира? Почему разрушенная войной Германия могла принять несколько миллионов немцев из теряемых земель - из Пруссии, Померании, Силезии, Судет? А наше государственное руководство считает массовый возврат русских беженцев бедствием для России: при общем хозяйственном развале - где найти им работу? Где жилье? Впрочем, и правда же: властям, у которых и вся страна сыплется из рук, запущена до омертвения, -- какой промотанной казной и какою долей внимания заняться беженцами?" Русские "утеряли чувство единого народа." (Судьба беженцев - предсказание общерусской судьбы) "То-то ведь и самое страшное: беженцы в своих многочисленных бедствиях встречают не только бесчувствие властей, но - равнодушие или даже неприязнь, враждебность от местного русского населения". "Поражает это бесчувствие русских к русским! Редко в каком народе настолько отсутствует национальная спайка и взаимовыручка, как отсутствует у нас." "И это -- самый грозный признак падения нашего народа. Нет уже у нас единящего народного чувства, нет благожелательство принять наших братьев, помочь им. Судьба отверженных братьев -- грозное предсказание нашей собственной общерусской судьбы." "Не напрямую, не Указом запрещен русский патриотизм - но близко около этого, почти. Немалые силы - и внутри страны, и вне ее - направлены к тому, чтобы нас, русских, обезличить. А мы? А мы - и поддались. Под лавиной нашего поражения в 20 веке - опала наша воля защитить свой облик, свою особость, духовную органичность. Мы в упадке нашем много-много виноваты сами." "Наше национальное сознание впало в летаргию. Мы еле-еле живы: между глухим беспамятством позади и грозно маячащим исчезновением впереди. Мы -- в национальном обмороке". "Когда во всем мире растут настойчивые национализмы - обморок нашего национального сознания отнимает у нас и жизненную силу, и даже инстинкт самосохранения". "...для русских подростков, да и юности постарше, -- перестает существовать Россия как духовная сущность и как историческое явление. Но без объединяющего национального чувства мы, русские, -- особенно при разбросанности наших пространств - рассосемся, как безликий этнический материал, как аморфная масса." "Об истаянии народной нравственности" "Селективным противоотбором, избирательным уничтожением всего яркого, отметного, что выше уровнем, -- большевики планомерно меняли русский характер, издергали его, искрутили. "Об истаянии народной нравственности" под большевицким гнетом я достаточно написал..." "Это ли не изменение, не полный пережог народного характера?!" "Вся наша жизнь, как она покатилась, с хапужными наживщиками, всеми средствами внедряющими мораль: нравственно то, что выгодно. Данное честное слово - ничего не стоит, и его не держат. И: честный труд достоин презрения, он не накормит. Эта порча - не в годы исправима, и хорошо, если в десятилетия." "Нынешние вздохи заблудившихся патриотов, что "не надо было сокрушать коммунизм", так-де хорошо "скреплявший" Россию, -- это постыдный упадок духа перед убийцами. "Горе стране, где слова "демократ" и "патриот" считаются бранью... Между огненно накаленными полюсами создалось мертвое поле..." "...разгромленное русское сознание соблазнительно потянулось найти себе утерянную опору, вот - в соединении национализма и большевизма. И возникла дичайшая путаница..." Китай отнимет у нас Сибирь "Только в северном Китае живет 300 млн., а во всей Сибири нас 8 млн. ... Невозможно представить, что перегруженная планета будет и дальше, и дальше спокойно терпеть запущенную неосвоенность российских пространств." "...от 1986, в период обвального падения нашей военной промышленности, военные расходы Китая возросли на 60 %. И скоро нас отстранят как раздутую помеху." "Сгинуть с планеты вовсе (а это -- грозит)" (Силы народа подорваны) "...подвиг русского народа во Второй мировой войне... страшно вымолвить, не последний ли во всей его истории?" "Вот советско-германская война и наши небереженные в ней, несчитанные потери, -- они, вослед внутренним уничтожениям, надолго подорвали богатырство русского народа - может быть, на столетие вперед. Отгоним от себя мысль, что - и навсегда." "Часы коммунизма свое отбили. Но бетонная постройка его еще не рухнула. И как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его развалинами." - этой тревогой я начал в 1990 году работу "Как нам обустроить Россию?" "...теперь - и все признают, что Россия - расплющена. ...нам всем думать надо лишь -- как выбираться из-под развалин". "Мы стряхнули с себя коммунизм, но это позднее освобождение обошлось нам еще новыми утратами - так что заколебалось и наше будущее. Не закроем глаз на глубину нашего национального крушения, которое не остановилось и сегодня. Мы -- в предпоследней потере духовных традиций, корней и органичности нашего бытия". "Наши духовные силы подорваны ниже всех ожиданий". "...становясь все разреженнее и в упадке духа, мы тем меньше имеем шансов возродиться." "С горькой горечью опасаюсь, что после всего пережитого и при ныне переживаемом - участь уклона, упадка, слабения все более угрожает народу русскому". "Начиная с 1993 перевес смертности русских над рождаемостью достигает миллиона в год. Годовая убыль - как если бы в России бушевала гражданская война". "Сохранимся ли мы физически-государственно или нет?" "Никогда мы ничего не дождемся от властных благодетелей, прежде чем поверим, что мы сами - исполнители своей судьбы. Только мы сами, если (это словечко "если", оно убийственное - И.С.) имеем волю не сгинуть с планеты вовсе (а это -- грозит), должны своими силами подняться из нынешнего гибельного прозябания. Изменить - само поведение наше: усталое безразличие к своей судьбе." "...преодолеть нам всегдашний наш порок -- косность, вялость в общественной жизни..." "...мы должны найти в себе силы и умение сопротивляться распаду..." "Однако: позволит ли это нам наш национальный характер?" "Русский характер сегодня - весь закачался, на перевесе. И куда склонится?" "Чтобы что-то значить среди других народов - надо суметь перестроить характер свой к ожидаемой высокой интенсивности 21 столетия. А мы за всю свою историю - ой не привыкли к интенсивности". Ура? Изложив вышесказанное, Солженицын поделился с читателем оптимистическим выводом: "...и после прокатанного по нам столетия - есть у русских надежда. Не отнята". Ну что ж, ура. 28 ЛЕВ ГУМИЛЕВ: "России предстоит 300 лет золотой осени. Жизнь не кончается" Ниже приведены отрывки из книги Гумилева "От Руси до России". (14) "Люди - организмы, живущие в коллективах, возникающих исчезающих в историческом времени. Эти коллективы - этносы, а процесс от их возникновения до распада - этногенез. У всякого этноса есть начало и конец, как есть начало и конец у человека. Этнос рождается, стареет и умирает. (...) Тронутая струна на скрипке звучит и смолкает, но в ее движении нет ни "переда", ни "зада". Именно эта форма движения - затухающая вибрация - отвечает параметрам этнической истории... Принцип этнологии прост. Каждый этнос - или скопление этносов, суперэтнос, -- возникает вследствие микромутации, изменяющей бытующий стереотип поведения, то есть мотивацию поступков, на новую, непривычную, но жизнеспособную... Возникший этнос проходит фазы подъема активности, перегрева и медленного спада за 1200-1500 лет, после чего либо рассыпается, либо сохраняется как реликт - состояние, в котором саморазвитие уже не ощутимо." (29) Пассионарность - это признак, возникающий вследствие мутации (пассионарного толчка) и образующий внутри популяции некоторое количество людей, обладающих повышенной тягой к действию. Мы назовем таких людей пассионариями. (30) Механизм связи между пассионарностью и поведением очень прост. Обычно у людей, как у живых организмов, энергии столько, сколько необходимо для поддержания жизни. Если же организм человека способен "вобрать" энергии из окружающей среды больше, чем необходимо, то человек формирует отношения с другими людьми и связи, которые позволяют применить эту энергию в любом из выбранных направлений. (...) Вкладывая свою избыточную энергию в организацию и управление соплеменниками (...), они... вырабатывают новые стереотипы поведения, навязывают их всем остальным и создают таким образом новую этническую систему. Первая фаза - фаза пассионарного подъема этноса, вызванная пассионарным толчком. (...) ...создается спаянная пассионарной энергией целостность, которая, расширяясь, подчиняет территориально близкие народы. Так возникает этнос. Группа этносов в одном регионе создает суперэтнос. (...) Наибольший подъем пассионарности - акматическая фаза этногенеза - вызывает стремление людей не создавать целостности, а, напротив, "быть самим собой": не подчиняться общим установлениям, считаться лишь с собственной природой. Обычно в истории эта фаза сопровождается таким внутренним соперничеством и резней, что ход этногенеза на время тормозится. (31) Постепенно вследствие резни пассионарный заряд этноса сокращается, ибо люди физически истребляют друг друга. Начинаются гражданские войны, и такую фазу мы назовем фазой надлома. Как правило, она сопровождается огромным рассеиванием энергии, кристаллизующейся в памятниках культуры и искусства. Но внешний расцвет культуры соответствует спаду пассионарности, а не ее подъему. Кончается фаза обычно кровопролитием; система выбрасывает из себя излишнюю пассионарность, и в обществе восстанавливается видимое равновесие. Этнос начинает жить "по инерции", благодаря приобретенным ценностям. Эту фазу мы назовем инерционной. Вновь идет взаимное подчинение людей друг другу, происходит образование больших государств, создание и накопление материальных благ. Постепенно пассионарность иссякает. Когда энергии в системе становится мало, ведущее положение в обществе занимают субпассионарии - люди с пониженной пассионарностью. Они стремятся уничтожить не только беспокойных пассионариев, но и трудолюбивых гармоничных людей. Наступает фаза обскурации, при которой процессы распада в этносоциальной системе необратимыми. Везде господствуют люди вялые и эгоистичные, руководствующиеся потребительской психологией. А после того как субпассионарии проедят и пропьют все ценное, сохранившееся от героических времен, наступает последняя фаза этногенеза - мемориальная, когда этнос сохраняет лишь память о своей исторической традиции. Затем исчезает и память... (305) "Восемнадцатый век стал последним столетием акматической фазы российского этногенеза. В следующем веке страна вступила в совершенно иное этническое время - фазу надлома. Сегодня, на пороге 21 в., мы находимся близко к ее финалу. Было бы самонадеянностью рассуждать об эпохе, частью которой являемся мы сами. Но если сделанное нами допущение верно, а мы пока не знаем фактов, ему противоречащих, то это означает, что России еще предстоит пережить инерционную фазу - 300 лет золотой осени, эпохи собирания плодов, когда этнос создает неповторимую культуру, остающуюся грядущим поколениям! Если же на обширной территории нашей страны проявят себя новые пассионарные толчки, то наши потомки, хотя и немного не похожие на нас, продолжат славные наши традиции и традиции наших достойных предков. Жизнь не кончается..." (311) "К сожалению, в 20 в. мы... начали руководствоваться европейскими принципами - пытались всех сделать одинаковыми. А кому хочется быть похожим на другого? Механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения дал мало хорошего, и это неудивительно. Ведь российский суперэтнос возник на 500 лет позже. И Мы, и западноевропейцы всегда это различие ощущали, осознавали и за "своих" друг друга не считали. Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагает совсем иные императивы поведения. (...) Так называемые цивилизованные страны относятся к иному суперэтносу - западноевропейскому миру, который ранее назывался "Христианским миром". Возник он в 9 в. и за тысячелетие пришел к естественному финалу своей этнической истории. Именно поэтому мы видим у западноевропейцев высокоразвитую технику, налаженный быт, господство порядка, опирающегося на право. Все это - итог длительного исторического развития. Конечно, можно попытаться "войти в круг цивилизованных народов", то есть в чужой суперэтнос. Но, к сожалению, ничто не дается даром. Надо сознавать, что ценой интеграции России с Западной Европой в любом случае будет полный отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция".