с. - О чем ты? ОНИ сейчас придут... Только... Как
мы вообще можем бежать? Без денег, документов? Да и за домом, как мы только
что узнали, уже давно следят." "Обычным путем из СССР вообще бежать сегодня
практически невозможно, - согласился Фридман. - Я - математик,
тополог-конверсист, это..." "Знаю, читал в фантастических романах. И что же?
Откуда мы должны... депортироваться в другое измерение?" "Да хоть сейчас же
и отсюда."
"А из... соседней квартиры можно?" - вдруг быстро спросила девушка.
"Не засветимся по дороге?" - Фридман выглянул во двор.
"Зачем, Галя? - не понял Борис. - Если можно... улететь прямо в это
окно, то..."
"Я бы хотела, чтобы вы помогли бежать еще одному человеку... Мы ему
обязаны предупреждением. И вообще..." "Это далеко?" "Вон в том подъезде..."
4.
"Вышли из подъезда все трое, - докладывал капитану Глушкову командир
группы захвата. - Прошли в подъезд к калеке." "И еврей с ними? От-лич-но!
Ну, Егорушка! Он, видите ли, с этой стриптизеркой "вообще не знаком"! А она
уверенно ведет к нему всю честную компанию - "невинных и лояльных" советских
людей. Как только войдут, берите всех четверых. И прямо ко мне." - Глушков
нетерпеливо потирал руки, обращаясь к улыбающемуся полковнику Доренко.
"Вот это будет игра! - подхватил тот. - Я глазам не поверил - такой
откровенный жидюга и шастает себе свободно по Ленинграду. И никакой
идентификации его рожи ни в Автономии, ни в Израеле! Вот мы и
поинтересуемся, где он скрывался десятки лет, откуда и зачем тут взялся. А
заодно и о том, откуда ваша красотка знает адрес Егора и почему ведет своего
подозрительного начальника и этого непостижимого еврея именно к
диссиденту... А там до Матвея и его связей рукой подать. Кстати, на ее
допросе мы расколем не только Егора, но и ее второго обожателя, которому
тоже есть что рассказать и о себе лично. Знаете кто этот "Драбин" на самом
деле?" "Нет, - ответил Глушков. - Неужели раскопали?" "А мы, по-вашему, чем
деланные, Иван Павлович? Лже-Драбин - Борис Абрамович Дробинский,
автономник. А его близнец, тайный еврей Драбин, оказывается с какой-то их
общей, но другой красоткой, кстати уже поротой однажды публично, сейчас
находитсяв Лондоне с махолетом..."
"С НАШИМ?!" "Черта с два! Со своим никчемным, электрическим! Англичанам
ни его махолет, ни он сам, ни его девка не нужны. Они собираются, в качестве
жеста доброй воли, выдать их нам."
"От-лич-но, товарищ полковник. Будет нам групповой стриптиз,а пока
будем довольствоваться секретаршей. Вы бы видели что за фигурка.
Представляете, какой прекрасный вечер нампредстоит! Прекрасный вечер!.. Ага,
вот и мы.. Всех взяли? Что?! Как никого?! А калека? Калеки нету?! Вы... хоть
соображаете, что говорите? Я-то понимаю, что вы ничего не понимаете... Может
их тела под окном, ну трупы?.. И трупов нету?.. А оцепление? Что значит все
было в штатной ситуации, если вы прозевали их проход с четвертого этажа мимо
вас по единственной лестнице да еще с инвалидом на руках!.. Я тоже считаю,
что такого не могло быть. Тогда где они? Вы хоть понимаете, товарищ главный
сержант, что... тебе самому за это будет?.."
"Ушли, - ласково сказал полковник, потирая подбородок хорошо знакомым
Глушкову движением и медленно поднимаясь из-за стола. - И вы уйдете отсюда,
капитаном, но до камеры дойдете - ЗЭКОМ!! - вызверился он. - Конвой!! Взять
гада! Выпотрошить! Надо же, такую дичь упустить!"
"Товарищ пол-ков-ник!" - жалко повторял Глушков под сыпающимися на него
со всех сторон ударами. Телефонный звонок заглушил его вопли. Доренко
схватил трубку "Стойте! - крикнул он вдруг задушенно, мгновенно сменив цвет
лица с багрово-красного на зеленовато-бледный. - Не уводите его..."
"Взяли все-таки? - прошепелявил разбитыми в кровь губами Глушков. - Я
так и думал... Они просто... заскочили в соседнюю квартиру..." "Какую, к
дьяволу, квартиру! Вы же сами, Иван Павлович, в каждую посадили по засаде...
- чуть слышно проговорил только что такой грозный начальник, опускаясь на
стул. - Ах, если бы, Глушков... Но дело гораздо хуже. Звонил Василий
Никитич...ну, начальник Первого отдела ЦНИИПМФа. Только что выяснили по
химическому покрытию чертежей махолета и индикатору индивидуального запаха:
Драбин... или как его там на самом деле Абрамыч твой, Дробинский..."
"Ну? Невиновен? - с пустой надеждой спросил Глушков. - Кто сказал?"
"Не-ви-но-вен!? Да он снял на микропленку ВСЕ совершенно секретные документы
по гидромахолету. Мало того, этот шпион у тебя, падла, под носом, постоянно
записывал на диктофон все свои беседы с этим наивным дураком-Дубовиком и с
твоим же старым пердуном-Пухиным. И со всеми смежниками из ВВС. Теперь у
него ВС?, понимаешь, куратор ты сраный, все, что надо для производства
махолета в Америке и Англии против нас. А уж они-то развернутся
немедленно..."
"Но, товарищ полковник, Владимир Кузьмич... Они же не могли улететь из
коммуналки с калекой за границу! Это просто гипноз. Жидюга - просто Вольф
Мессинг какой-то. Они еще где-то в Ленинграде. Мы их возьмем... Позвольте
мне мемедленно сделать обыск у секретарши! Они же явно вместе работали!"
"Молись, капитан Глушков, молись, дорогой Иван Павлович, за нас
обоих... Привести капитана в порядок, - торопливо добавил он. - Включайся,
Глушков, и не обижайся... не поймаем, оба будем похожи на твоего Егора!Общая
тревога! - крикнул Доренко в селектор. - Ситуация "Воздух!!" Всем службам
Советского Союза... Только чует мое сердце, что не зря этот последний
свободный советскийеврей появился у нас так нагло... Не возьмем мы их
никого!.. Не только девочку свою ты за загар не пощупаешь, а нас с тобой
обоих долго будут с нашей кровью смешивать... Ой долго, капитан. Смерть нам
будет райским удовольствием!.."
5.
"Ну, я в консульство завашими израильскими паспортами", - распоряжался
Фридман в почти неузнаваемой комнате Егора, где сначала в Ленинграде, потом
в Санкт-Петербурге всю свою жизнь прожила ошеломленная их внезапным
появлением одинокая еврейка. Брошенная удравшими три года назад в Америку
сыновьями, жалкая Фаина Моисеевна доживала свой век, практически голодая.
"Никого не впускайте, - сказал ей Фридман. - Ни в квартиру, ни в комнату. Я
скоро вернусь. Вот тут деньги. Их вам должно хватить надолго."
"Бог вас послал, - плакала старушка, лихорадочно пересчитывая
стодолларовые купюры. - Мне этого... до конца жизни... и на похороны... А
пускать? Посудите сами, кого же я могу пустить, товарищ... господин Фридман?
- Фаина Моисеевна разводила руки, поднимая брови и тряся седыми кудряшками.
К ужасу беглецов, она щерила в жуткой улыбке рот с единственны гнилым зубом.
- Я тут опять, как в 1942, одна осталась во всей квартире. Остальные кто
умерли, кто съехал куда-то... Ко мне уже полгода никто не ходит... Но вы,
Арон Хаймович, все-таки побыстрее... А то пронюхает КГБ..."
"Господи, - ахнула Галя. - И тут... Куда же мы сбежали?" "Тут ФСБ, -
успокоил их Фридман. - А эта служба сегодня до безобразия похожа на нашу
милуюхозяйку... Один зуб от МГБ остался. Не бойтесь. В крайнем случае, я им
хорошо заплачу. Сами вывезут за любую границу. С любыми микропленками."
"Боря, - зашептала Галя, когда старая еврейка вышла запереть двери на
замки, засовы и цепочку. - Откуда могут быть на земле такие пенсионеры?..
Нашим же все бесплатно! Как можно, Господи, оставить голодать пенсионера?
Это же безнравственно. Ведь это же они создали абсолютно все, чем мы
пользуемся. Поэтому им обычно создаются наилучшие условия жизни, всякие там
санатории, пансионаты, лечебницы, сиделки... А тут..."
"Ты не в Чикаго, моя дорогая, - засмеялся Борис. - Вернее, именно в
Чикаго, но не в его богатой части. А по всем вопросам недостатков
капитализма не ко мне, а к товарищу диссиденту... Это по его части - борьба
с коммунизмом. Боюсь, нам предстоит еще немало открытий вне плохого
Советского Союза. То ли еще будет..." Егор напряженно смотрел на Бориса.
"Если здесь действительно нет МГБ, - сказал он, - то все остальное не
существенно. Если нам действительно удастся сбежать из СССР, я вам расскажу,
что именно ждало бы вас в коммунистическом раю, если бы не Фридман. Меня не
просто пытали. Меня заставляли смотреть, как терзают других... В то числе, -
он смертельно побледнел, - таких же молодых и красивых женщин, как вы,
Галина Вадимовна..."
"Но пытать годами нищетой и унижением пенсионеров..." "...Советская
власть все-таки не позволяла, - горячо включилась в разговор неслышно
просочившаяся в комнату Фаина Моисеевна. - Я вас умоляю, до контрреволюции я
на свою пенсию могла купить почти все, что продавалось.И подарки, как
блокаднице, на Первое и Девятое мая, на ..."
6.
Фридман появился только вечером. Он принес им документы, билеты до
Тель-Авива, деньги и одежду для каждого. Галя переодевалась с помощью
старушки за ширмой в одежду другого измерения, прыская от смеха.
"Вы теперь - новые репатрианты.Почти граждане Израиля, - пояснил Арон.
-Так что можете даже и погулять по городу."
"Нет!! - замотали головами бывшие граждане первой в мире страны
светлого коммунистического сегодня и завтра всего мира. - Как можно раньше
подальше от этой земли, - добавил Борис, а Егор тут же судорожно закивал: -
В любом измерении эта страна таит для нас смертельную опасность..."
В своем перекошенном кресле атлет не сводил глаз с окна напротив. За
целыми стеклами тамдвигались, естественно, незнакомые люди.
"Мне надо вернуться, - вдруг сказал он Фридману. - На минуту..." -
виновато добавил он в ответ на отчаянный взгляд Гали. Фридман внимательно
посмотрел на Егора и пожал плечами: "Надо, значит надо... Не беспокойтесь, -
добавил он, - если там засада, то я ей не завидую. Я хорошо вооружен. Я не
из СССР и даже не из этой.... как ее,Российской Федерации. Я из Соединенных
Штатов России."
"Вы нас совсем запутали в ваших мирах, - улыбнулся Борис. - Но если в
СШР нет и одного зуба МГБ, почему бы нам не депортироваться прямо туда?"
"Тут уже мои личные проблемы, - замялся Фридман. - Я дал подписку не
путешествовать самовольно по мирам. Но - просто не смог удержаться. Об этом
узнали и намекнули, что закроют глаза на мои художества, пока я в своих
усилиях не буду касаться СШР. Не беспокойтесь. Посткоммунистическая Россия
нам почти не опасна. Разве что гангстеры, с которыми я как-то уже имел здесь
дело. Но оказалось, что и это крайне редкое явление.Если намеренно им не
подставляться, как неосторожно поступили мы с князем... Я с тобой, Егор!"
В узкой убогой комнате было пусто. Егор прокатил к шкафу, нашел тайник
с арбалетом, поднял бинокль на окно Гали и радостно вскрикнул:
действительно, сам Глушков рылся в ее вещах, выбрасывая ненужное через
плечо. Был он какой-то весь перекореженный, лицо в пластырях, но и в этом
жалком виде палач не вызвал у жертвы ни малейшего сострадания.
Могучими руками Егор взвел пружину арбалета и тщательно прицелился в
так и не застекленное окно, ожидая, когда мерзавец повернется к нему спиной.
Фридман держал наготове спираль - страшное огнестрельное оружие его
измерения. Выстрел арбалета был почти бесшумным. Стрела пересекла темный
двор и влетела в девичью келью. Капитан Глушков резко прогнулся и
по-звериному закричал на весь гулкий затхлый ленинградский двор-колодец,
отчаянно пытаясь вытащить застрявшую в позвоночнике стрелу. В дверь квартиры
вломились сразу трое, прогрохотали по коридору и выломали запертую и
опечатанную дверь этой зловеще-загадочной комнаты, из которой только что был
сделан такой странный бесшумный выстрел и в которой непостижимым образом
опять было пусто...
"Теперь мы двойники, товарищ капитан Глушков. Я усадил тебя на мое
место! - рыдал от счастья Егор в своем кресле. - Огромное вам спасибо,
Арон... Теперь я ваш должник! Век буду вас помнить..."
Друзья улыбались. Крохотная Фаина Моисеевна торопилась к Егору с
валерьянкой и водой. Фридман по мобильному телефону вызывал такси.
11.
1.
"Господи, да у них такой же взгляд, как у наших мгбэшников, точно такой
же... Тут ничего не изменилось," - шептал Егор Гале, катившей в аэропорту
"Шереметьево-2" кресло "с больным русским мужем еврейской жены".
Огромный самолет "Эль-Аль" принял их в свое чрево вместе с новыми
репатриантами, бегущими в Израиль из уже давным-давно демократической
России. Наша компанияна этом фоне почти не выделялась - все выгляделипочти
такими же перепуганными и обескураженными. После полета в комфорте и
вкуснейшего ужина, пассажиры "Боинга" несколько успокоились, кроме самого
Фридмана, хорошо знакомого с непредсказуемостью родных израильтян.
Но перевоспитанный некогда князем Мухиным генерал Бени Шайзер встретил
Арона и его странную команду прямо у трапа, сразу успокоил, что Валерий и
Майя уже в Израиле, усадил всех в просторный микроавтобус и привез на свою
виллу, какую и в кино не видели новые подопечные неугомонного Фридмана.
Вот тут Галю ждало очередное испытание: зеленоглазая фигуристая Майя со
слезами бросилась на шею Борису. Как две капли воды похожий на Бориса
Валерий, в свою очередь, довольно смело поцеловал в губы саму Галю, о чем
они оба разве что помышляли в своем измерении.
Генерал, между тем, торопил близнецов и Фридмана, оставив прочих на
попечение своей милой супруги и дочерей. На иврите и англите, в равной мере
неведомым гражданам надменной советской империи, израильтянки пытались
объяснить, где тут ванна, где бассейн, что такое джакузи, как есть
экзотические фрукты и где спальни для более чем странных гостей.
2.***
"Мне даже не верится, что это машина, - смеялся генерал Бени Шайзер,
увидев на экране видеофильм об испытаниях махолета. - Шмель какой-то... Не
бойтесь,садитесь ближе к столу, - сказал он израильским специалистам. - Этот
шмель пока не кусается. Будем ковать, как говорят у них в СССР, меч
развитого сионизма... Боюсь, что нам понадобятся скоро не только махолеты,
но и что-нибудь посерьезнее. Мировое сообщество, - обратился он к
помрачневшему Фридману, - отнюдь не настроено на капитуляцию наших арабов, а
Автономия объявила всеобщую мобилизацию в их защиту." "Простите, какая может
быть мобилизация в Автономии? - переспросил Борис Фридмана, служившего в
разговоре переводчиком. - У нее и армии-то нет. И мировому сообществу было
бы наплевать, если бы там перебили всех евреев до единого!.."
Израильтяне долго смеялись, выслушав перевод вопроса и разъяснения
Фридмана. "Вы никак не можете осмыслить, адони, что вы в другом мире, -
сказал генерал Шайзер. - Здесь наши роли с гоями поменялись. Здесь мы
определяли силой оружия, как вести себя арабам в их автономии на нашей
земле. Так вот у Израиля есть одна из самых мощных армий в мире, но нам
противостоит сегодня не только арабский мир, но и так называемое мировое
сообщество, боевую мощь которого олицетворяет сегодня НАТО в личном
распоряжении Президента США. Раньше, когда на стороне арабов были советские
коммунисты, нам изредка помогал Запад, прежде всего Америка. Но теперь мир
стал однополюсным, и для нас существует реальная угроза принуждения нас к
миру на условиях разгромленных арабов. Если мы не согласимся, с нами
поступят, как с Югославией - будут бомбить до полной капитуляции перед
врагом." "То есть вас превратят в нашу позорную НДР Израель?" "Увы, у нас
немало политических деятелей, которые приветствовали бы такое развитие
событий. Я сам совсем недавно был на их стороне. Теперь я понимаю, что
народ, познавший вкус еврейской независимости, за ними не пойдет. Мы будем
драться! Мы попробуем ваши махолеты для удара с воздуха. Кроме того, все
знают, что мы - Массада! То естьмы умрем, но не покоримся. Но если нам
придется погибнуть, то мы умрем не одни. Мы - ядерная держава. И это знают
все..."
"Неужели все так серьезно? - насторожился Фридман. - Если это так, то я
пойду к Президенту СШР. Для нас ваша НАТО на один зуб."
"И угодите на свою русскую каторгу, - закричал генерал. - Вы же сами
мне сказали, что вообще не имеете права здесь быть! И князь меня специально
предупредил, чтобы я не впутывал вас в наши дела. К тому же, еще неизвестно,
на чьей стороне выступят СШР, если мы рискнем их втянуть... Да и вообще пока
все это вообще на стадии политических гипотез, адон Арон. Я провел в Америке
молодые годы, учился в Европе, мы, израильтяне, как нация эмигрантов,
большие американцы по самой своей природе, чем европейцы. Мне не верится,
что нам придется стрелять в самых близких нам многие годы друзей. Это
противоестественно! Напротив, во всех войнах мы всегда знали, что перед нами
Советский Союз - на стороне арабов, но позади Америка - на нашей. Для меня
нынешнее противостояние совершенно непостижимо. Но, по всей вероятности,
подобная позорная ситуация была непостижима и для сербов, десятилетиями
державшими сторону Америки в ее жесточайшем противостоянии могучему тогда
Советскому Союзу! Но теперь именно Штаты и НАТО готовы публично нас высечь,
чтобы остальные боялись собственной независимости."
"Но Израиль, как и Сербия, не сможет противостоять в одиночку всему
Западу, а Россия не окажет евреям и символической помощи," - сказал Валерий,
вспоминая передачи российского телевидения в квартире мисс Полонски.
"Тогда я усиленно пойду по мирам! - бушевал Фридман. - Я найду Глобус
Израиля , он и выступит в нашу защиту всей своей мощью... У меня теперь
совсем другие возможности, и никому меня не остановить."
"Кроме вашего Департамента национальной безопасности, адони, - снова
прервал его Бени. - Ведь эти возможности предоставили вам СШР. И они вправе
требовать от вас, русского барона, абсолютной лойяльности. Я, конечно, очень
тронут вашим еврейским патриотизмом, но..."
"Господа, - сказал израильский авиаконструктор. - По-моему, нам самое
время обратиться от эйфории к печальной реальности, связанной с этим
летательным аппаратом. Мы никогда не сможем создать махолет не то что
крупных размеров, с удесятеренной мощностью, но и повторить ваш пилотный
образец. Вы говорите, его скорость превышает скорость самолета?"
"Конечно, - уверенно ответил Борис. - Чтобы судить об его скорости и
маневренности, измерьте время, в течение которого муха пролетает над столом
или смещается поперек своего полета, а потом определите количество ее
корпусов в секунду." "Интересно, - достал калькулятор конструктор. - Если
она пролетает метр за секунду при длине ее корпуса три миллиметра, то это...
триста корпусов в секунду. Если длина махолета, скажем, пять метров, то
это..." "почти две скорости звука при маневренности,многократно превышающей
возможности вертолета и позволяющей автоматически уклоняться от крупных
ракет. Если добавить внешнее силовое поле-сферу для защиты от снарядов,
то..."
"Секунду, - прервал их генерал и долго говорил по-английски по
телефону. Он все более мрачнел и сказал непривычно хриплым голосом: - Дело
плохо... Они уже готовят все-таки эскадру против нас. Звонил мой однокурсник
по академии и ближайший друг, советник Дуглас Коэн. Боюсь, что через полгода
нам предстоит либо сражение, либо капитуляция перед арабами. Создать за это
время махолет..."
". ..абсолютно невозможно, - решительно повторил авиаконструктор. - Мы
не можем повторить даже ваш опытный образец по этим вашим чертежам. Девять
десятых деталей, из которых он состоит, промышленность Израиля никогда не
производила. И никогда не сможет изготовить тайком от разведок НАТО. Тем
более, наладить массовое производство подобных летательных аппаратов. Нам
одним это не под силу и через сто лет. И не по средствам. Даже если князь и
поможет нам, то и он не найдет для нас сотни миллиардов долларов для
перевооружения всей нашей промышленности и авиации на махолеты. Нужна
кооперация с сотнями, тоже переориентированных, кстати, смежных предприятий
по всему миру. Далее, предположим нам удастся похитить не чертежи, а ваш уже
готовый и испытанный опытный образец махолета. Максимум, что мы могли бы,
так это продемонстрировать его в бою для кратковременного психологического
шока, но не для локальной победы даже и над арабами. Эскадру НАТО это ни в
коей мере не остановит. Разве что вызовет кратковременное замешательство.
Для решающего сражения с вооруженными силами всего мирового сообщества этот
цирковой трюк бесполезен. Так что ваш приезд сюда со всеми вашими
микропленками нам совершенно бесполезен."
"Тебе вечно все новое кажется бесполезным, поскольку не вылупилось из
твоей собственной спесивой еврейской головы, - сварливо сказал генерал. - А
вы что думаете?" -обратился он к Борису.
"Товарищ конструктор совершенно прав, - решительно ответил он. - Не
только ваша уважаемая авиапромышленность, но и кооперация всех ваших
нынешних врагов, располагай они моей документацией, не способна за полтора
года создать достаточное для серьезного сражения количество махолетов.
Боюсь, это не по силам даже и СШР. И вообще никому, кроме нашего СССР,
созданного, выращенного и существующего, как прежде всего отлаженная военная
машина. Но! В этом-то наше с вами спасение! Дело в том, что именно СССР всей
своей мощью занят как раз сейчас массовым производством боевых махолетов для
готовящегося через год-полтора вторжения армии просоветской Ирландии
вАнглию. Штурмовые махолеты строят сейчас сразу в Москве, Рязани,
Комсомольске и Киеве. На эти авиазаводы день и ночь работают сотни
крупнейших предприятий военной империи от Ханоя до Берлина. И тем самым все
они работают сегодня на ваш... наш теперь, надеюсь, Израиль, о котором они и
не подозревают. Поэтому нам просто не следует ничего делать, кроме
подготовки пилотов. А для этого достаточно, с помощью Арона Хаймовича,
похитить находящийся пока в нашем институте опытный образец. Как учебный
самолет для авиашколы. И - затаиться. А в самый канун войныпохитить у СССР
десятки готовых махолетов, доставить их куда-то, где ваши пилоты смогут их
тайно доосваивать. Для похищения не надо иметь ничего, кроме специально
подготовленных диверсионных групп, а в этом, как говорит Арон Хаймович,
Израиль как раз сильнее даже и нашего советского монстра. Если этот план
удастся, то я не завидую вашим... простите... нашим врагам. Насколько я
знаю, стартовая программа четырех заводов около пятисот махолетов в год. В
случае необходимости, счет может пойти на тысячи машин."
Израильтяне ошеломленно переглянулись. "В мирное время?.." - спросил
генерал. "Для нашей... простите... той страны не бывает мирного времени. За
полтора года они произведут минимум триста махолетов. Все это время хорошо
бы тренировать ваших пилотов на нашем прототипе."
"По-моему, - включился Валерий. - Сначала надо спросить у доктора
Фридмана, может ли он депортировать махолеты."
"С моей стороны проблемы нет. Если ваши коммандос способны захватить
махолеты, то я их мгновенно конверсирую в Российскую Федерацию. А оттуда
можно вывезти все что угодно, если знать, кому и сколько дать в лапу. Тем
более, что махолеты никому в России не принадлежат, не проходят как чье-то
имущество, тем более воинское. Как появились, так и исчезли, а денежки в
чьем-то умном кармане. Опыт у меня в этом отношении огромный. И на это наших
с князем денег хватит. Другой вопрос, где Израиль может их тайно испытывать?
Раньше это было возможно в Южной Африке, а теперь?"
"Боюсь, - радостное было лицо Бени снова омрачилось, - что сегодня
негде. Все под контролем спутников НАТО."
"А каков радиус действия серийного махолета?" - быстро спросил Фридман.
"Три тысячи километров, - ответил Борис. - Не исключено, что доведут до
четырех." "Тогда все решаемо, - потер руки великолепный Арон. - Мы грузим
махолеты в России в контейнеры, отправляем по липовым документам в разные
порты, а оттуда - наодин из островов Сокотра в Красном море, который мы с
князем через третьих лиц зараннее арендуем у нашей Британии для любой
привычной и безобидной цели в нашем измерении. Скажем, нам взбрело на ум
поохотиться на акул. Населения там нет, британской администрации тоже. В
нашем мире нет и тотального космического шпионажа, так как международные
отношения давным-давно цивилизованные. Судно с контейнерами - по документам,
скажем, да хоть с дровами - выйдут в море в вашем измерении. В море я их
конверсирую, и они приходят в наш с князем Йемен. Туда же и так же
доставляются для тренировок ваши пилоты. Ненадолго, малыми туристическими
группами через разные страны. Тренировочные полеты будут проводиться только
ночью и только вдали от обитаемых мест. А в час икс весь роймахолетов вроде
бы ниоткуда набрасывается на эскадру врага. Ваша задача, Бени, обеспечить
меня коммандос для экспроприации у СССР его махолетов."
"Это - не проблема. Группа для похищения в ЦНИИПМФе пилотного образца
махолета будет готова хоть завтра."
"Кстати, - заметил Борис, - вы сказали об эскадре, а мы обсуждаем
только воздушные силы. Между тем, у нас есть еще кое-что свое и для удара по
агрессору из-под воды. Разработки наших "дельфинологов". Пилотный образец
тоже готов. И намечается серийное производство. Если все это удастся, то у
Израиля будут такие подводные лодки, которые весь флот вашего агрессора
утопят, не будучи обнаруженными. У"дельфина" специальное покрытие -
полимерный купол для снижения до минимума сопротивления воды и поглощения
сигнала сонара, а также бесследный хвост вместо винта и бесшумная
гидросистема вместо моторов. Такую лодку невозможно обнаружить, а скорость
ее под водой свыше ста узлов. Программа такова, что за полтора года вы
получите хоть сто таких лодок с аналогичными сверхскоростными бесшумными
торпедами. А пока будете учиться на нашей. Если Арон Хаймович заодно
доставит на один из островков Греции и "подводные невидимки", то вы получите
адекватные противнику вооруженные силы без привлечения вашей промышленности,
какой-либо информации кого-либо, кроме крайне узкого круга лиц, и -
бесплатно."
"Ва-авай! - присвистнул Бени Шайзер. - Махолеты, да еще в сочетании с
"подводной невидимкой", да еще тайком от противника... И - даром!! А ты,
беззастенчивая задница, - обратился он к авиаконструктору, - говорил, что мы
напрасно привезли сюда теуним." "Они сами подтвердили, что я прав, - пожал
плечами конструктор. - А все остальное - не в моей компетенции." "И - слава
Богу, - злорадно заключил Бени. - Кстати, господа теуним, вас не смущает, -
прищурился он, -что вы попали из огня да в полымя? Может мне попросить моего
друга Арона вас "депортировать" куда подальше от наших проблем?" "Да мы и
мечтать боялись, - переглянулся Валерий с братом, - что нам посчастливится
защищать еврейство с оружием в руках. Наш отец положил шестерых погромщиков,
и то умер не зря. А тут - такая возможность! Нет уж, нас депортировать
больше некуда. Мы - дома!""Тогда мы пока что откомандируем в их институт
наших коммандос. Пусть унесут все, что там есть."
"Но для эксплуатации и махолета и "подводной невидимки", - торопливо
добавил Борис, - надо выкрасть и основных разработчиков - Дубовика с
Пухиным." "А эти ваши господа... согласны к нам эмигрировать? Согласны
доводить и осваивать "невидимку" и махолеты для Израиля против НАТО?"
"Так именно против НАТО им и привычно создавать все, что угодно. А что
касается эмиграции, то я очень боюсь, - нахмурился Валерий, - что их
придется не столько уговаривать, сколько выковыривать силой из лап МГБ."
3.
"Я полагаю, что надежда есть и немалая, - сказал Гале по-русски
израильский врач, закончив изучение снимков позвоночника Егора. - И где же
это вас, мой милый, угораздило так странно сломать позвоночник, при вашей-то
мускулатуре? При любой аварии спортсмен вашего класса просто не может не
успеть сгруппироваться. Даже я не подставлил бы свой спинной хребет таким
опасным образом. Такое чувство, что вы намеренно расположили позвоночник
самым невыгодным для вас образом. Или что вам что-то помешало включить
мышцы. Впрочем, - добавил он, вглядевшись в каменное лицо атлета, - меня
обстоятельства не касаются. Ваш друг мистер Фридман нам заплатил за ваше
лечение. За пару месяцев мы вас поставим на ноги. Вы еще будете вашу жену
носить на руках, Егор."
Галя пристально посмотрела на озадаченного парня и наклонилась
поцеловать его. "Ты так привыкла к нашей легенде, что играешь и наедине? -
неуверенно обнял он девушку за талию. - А как же Борис?"
"Я ему все объясню, - шепнула он, крепко целуя Егора в губы. - Он не
Драбин. Он добрый. Он меня поймет, Егорушка... У нас будут дети... Я так
мечтала иметь мальчика-гимнаста от тебя... Я буду тебе каждый вечер
танцевать, пока ты ко мне сам не подбежишь."
Борис тихо отошел от двери и машинально положил приготовленный Гале
букет на стол. "Опять у меня уводят девушку, - шепнул он Валерию. - Прямо
рок какой-то." "Полезный рок. Женим тебя на еврейке. Гойки - для гоев! Моя
Маечка хоть на четверть еврейка."
"Да вы - просто расист, адони, - уже весело и громко смеялся Борис,
поднимая букет и входя в палату. - Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, -
пропел он. - Легенда отныне объявляется явью, - объявил он. - Галя и Егор,
Егор и Галя. Вы оба молоды и прекрасны. У вас давняя любовь и не мне,
старику, в нее влезать. Будьте счастливы."
12.
1.
Безобидный и благополучный Институт прикладной морфологии фауны всегда
считался в Ленотделе МГБ объектом пятой категории. После бурных событий
минувшей недели и особого интереса НАТО к махолету, он был переведен в
первую.
Полковник Доренко лично руководил опечатыванием сейфов с оригиналами
переданных промышленности чертежей и помещений для пилотных образцов
махолета и "дельфина". Помещение Первого отдела, занимавшего целый этаж
института, было временно превращено в филиал МГБ. Здесь Владимир Кузьмич вел
допросы всех, кто мог иметь отношение к деятельности и исчезновению
Драбина-Дробинского со своей очаровательной секретаршей и вроде бы далекого
от махолетаискалеченного гимнаста. Доренко понимал, что это его последний
шанс найти сбежавших врагов и сохранить свою шкуру.
Несчастного Дубовика, арестовали прямо в его жалком сыром подвале,
когда он, меньше всего думал об исчезнувших Драбине и Галочке. По своему
обыкновению, он весь был в заботах об усовершенствовании уже готовой
"подводной невидимки". На вкрадчивые вопросы Владимира Кузьмича он вообще не
мог отвечать: уже после первого удара по лицу в машине, направляющейся в
Большой дом на Литейном, Виктор Семеновичпотерял дар речи и мог только
заикаться. Он знаком попросил бумагу и карандаш и написал своим детским
крупным почерком: "Я понятия не имел, что Драбин не Драбин и что он украдет
мой махолет. Но я готов сделать все на что я способен... без речи для моей
любимой Родины. Располагайте мною!"
"Я тебя расположу, скотина ты ученая, я так тебя расположу так, что ты
будешь мне здесь скороговорки тараторить! - прорычал цыганоподобный верзила,
старший майор МГБ Бензонов. Он, естественно, и вообразить не мог, что
означает на не ведомом ему иврите его фамилия. Тот же непостижимый шутник
некогда назвал младенца к тому почему-то Хуцпаном Максимовичем. Сам майор
искренне считал себя менгрелом, как и великий кормчий Лаврентий Павлович. -
Говори, где ты снюхался с жидюгой? Почему он тебя сразу пригрел, как только
появился? Ага, потому, что ты полезный советской науке подвижник! А он
только и думал о советской науке и нашей мощи? И где он сейчас демонстрирует
твои изобретения? Кому он сейчас докладывает наш советский махолет? Не
знаешь? А сейчас? Не мычи, очкарик, говори! Видишь это кресло? Ты предложил
нам располагать тобой? Видишь товарища капитана? Он оператор специального
кресла для лечения врагов народа, в том числе и от заикания и амнезии. Он
тебя расположит в своем кресле и всю ночь будет лечить!.."
2.
Пухин был с молодости прфессионально готов к провалу и к последующей
беседе соследователем. Поэтому он держался достойно, анализировал вместе со
Доренко исчезновение Драбина с Галей и калекой, высказывал дельные
предположения, в том числе не только "жидюгу-гипнотизера", чем пока
удавалось отмазываться Ленотделу, но, кстати, и версию, очень близкую к
истине. Поэтому его пока не мучили, обращались бережно и даже пообещали
сразу же устроить в шаражку, которая уже формировалась, как обычно, из
поголовно репрессированных бывших сотрудников института, принимавших участие
в разработке махолета.
3.
Все шло как обычно в подобных ситуациях, рабочая атмосфера. Все,
включая палачей и подследственных,знают друг друга по имени отчеству на
тщательно охраняемом этаже, все подчинено лично полковнику Владимиру
Кузьмичу Доренко. Как говорится, штатная ситуация.
Поэтому и Пухин, и полковник, и главные сержанты охраны-конвоя -
самбисты-разрядники в начищенных до блеска сапогах и отглаженных до
бритвенной остроты стрелочках на синих голифе и зеленых гимнастерках, элита
спецподразделения МГБ - вылупили глаза на вдруг возникших словно ниоткуда
решительных парней, небрежно одетых в черное и обвешанных радиоаппаратурой и
оружием. Они были в легкомысленных вязанных шапочках и с битком набитыми
чем-то карманами. Бесшумно и стремительно они словно перелились из коридора
в кабинетДоренко, как к себе домой, мгновенно рассредоточились по нему,
отключив точечными ударами пяткой в прыжке обоих самбистов. Полковнику
врезали ребром ладони ко шее, заклеили рот черной лентой и приковали
наручникамина место Пухина, которогособственной отмычкой тут же отстегнули
от стула. Между собой и по рации они тихо говорили на не знакомом не только
несчастному Владимиру Кузьмичу, но и полиглоту Пухину языке.
"Дубовик? - тихо сказал по-русски один из иностранцев, наклоняясь к
ошеломленному Льву Андреевичу,- Где доктор Дубовик?.."
"Если я не ошибаюсь, его как раз бьюткомнате 312..." "Беседер, -
загадочно произнес коммандос. - Ждите нас здесь. И - тихо!.."
Тертый Лев Андреевич Пухин сразу понял, что его плену и мукампришел
конец и что от него сейчас тоже кое-что зависит.
Действительно, один из самбистов зашевалился, прислонил пальцы к
вздувшемуся чудовищным синяком горлу, по которому получил удар, убивший бы
любого, но не этого монстра, способного выдержать ляг конского копыта. Он
потянулся было к телефону, не обращая ни малейшего внимания на стоящего у
стены старика, когда профессор, вспомнив молодость, скользнул за его спиной
и надавил ему пальцемза ухом, после чего верзилауже не встал. Вот уж никогда
не угадаешь, чего ждать от такого божьего одуванчика. Тщательнее изучайте,
товарищи чекисты, военную биографию подследственных... Это, знаете ли, такой
народ!..
А в 312 комнате валялись старший майор МГБ Хуцпан Максимович Бензонов,
так и не узнавший ни своего позорного происхождения, ни значения своего
имени и фамилии. Имя и фамилию очень решительного и умелого капитана -
оператора хитрого "лечебного" кресла - нам так и суждено узнать: он, как и
двое амбалов из конвоя, получилдырку во лбу из пистолета с глушителем.
Еле живой не похожий на себя человек в рваной окровавленной майке с
изумлением кивнул, услышав над ухом: "Вы доктор Дубовик?"Один из
таинственных незнакомцев молча отстегивал его от специально привезенного в
научный центркресла, старательно разработанного другими учеными в другой
шаражке. Двое других обрабатывали его раны, перевязывали и делали
успокаивающий укол. Виктор Семенович только кивал, близоруко щурясь на
нежданных спасителей от всего этого кошмара, который, как уверял его наш
теперь, увы, безымянный навеки капитан, для наивного новатора только
начинался...
Дубовикана носилках отнесли обратно к Доренко.
"Где вся документация и опытный образец махолета? - спросил с сильным
акцентом командир десанта, пока один из коммандос отвел пластырь со рта
полковника. Тот молча и злобно таращился на неожиданных наглых врагов, пока
какой-то блестящий прибор не подбросил его вместе со стулом так, что он тут
же заговорил: "Все вон в том сейфе, а прототип в подвале..."
"Там бронированная дверь и до черта охраны, - добавил Пухин. - Я
провожу вас по черной лестнице... товарищи."
Командир поднес к глазам Пухина план института: "Где это?"
Профессор попросил авторучку и обстоятельно прорисовал маршрут.
"Т-т-там..." - прошепелявил разбитым ртом Дубовик. Все повернулись к
нему. "Что там?..." "М-м-мой "дельфин"..." "Вместе с махолетом?" "Н-н-нет...
В соседнем п-п-п-помещении..." "Оставайтесь здесь, - приказал командир. - Мы
вернемся за вами." И десантники исчезли так же стремительно, как и
появились.
Полковник завертел головой и умоляюще скосил глаза на пластырь. Пухин
осторожно отвел конец ленты, на которой осталась добрая треть роскошных усов
Доренко.
"Лев Андреевич, - тихо произнес грозный чекист. - Кто... кто это был?..
Умоляю..." "Я полагаю, - так же тихо ответил профессор, возвращая ленту и
усы на место, - что это были евреи. У них надписи на рации на
древнееврейском языке - иврите. Но вот откуда могут в нашем мире взяться
вооруженные евреи, да еще с такой неслыханной выучкой, я и вообразить не
могу."
Два десантника вдруг вернулись, подняли носилки с Виктором Семеновичем
и увели Пухина в ночной пустынный двор института, обходя валяющихся по всей
лестнице бдительных товарищей в штатском и в военном.
На месте бронированной двери подвала зияла черная дыра, пахло горелым
металлом. Дубовик увидел свой махолет, а за вырезанной стеной - опытный
образец его же "подводной невидимки".
Тут распоряжался высокий элегантный человек, который подал Пухину руку
и произнес без акцента: "Фридман. Прошу любить и жаловать. Валерий
Алексеевич и Борис Абрамович ждут вас в Израиле. Не пугайтесь - не в
Народно-демократической республике Израель, а в настоящем Израиле."
"Я так и предполагал, - облегченно кивнул Пухин. - Мы с Виктором
Семеновичем свободны, я нас поздравляю. Но вот..." "Ваши семьи уже там," -
поспешил добавить Фридман.
4.
К их изумлению, никто больше никуда не торопился в этом вроде бы
знакомом, но почему-то страшно запущенном и обшарпанном дворе ЦНИИПМФа.
Десантники, переодевшись в цивильное и попрятав оружие в баулы, превратились
из грозных "горилл" в белозубых обаятельных и веселых молодых интуристов.
Пока они что-то беспрерывно галдели с хохотом на картавом языке в ворота
въехали тягачи с контейнерми и погрузчик. "Дельфин" и махолет быстро
раскрепили внутри контейнеров, поместив туда же ящики с документацией.
Фридман чуть ли не на глазах исчез, после чего появились какие-то явно
русские чиновники с человеком, который представился израильским консулом.
Вместе с командиром десанта, теперь элегантным бизнесменом, они оформили
дипгруз для рейса грузового самолета на Тель-Авив. На Дубовика и Пухина
никто, включая испугавший их милицейский наряд с мигалкой и сиреной, не
обращали никакого внимания. Кортеж из автобуса, транспортера и милиции с
сиреной двинулся по улицам вроде бы Ленинграда, но какого-то совершенно не
знакомого нашим ученым.
В аэропорту их тщательно опекали и консул, и командир десанта, и, как
ни странно, таможенники и пограничники в пугающе знакомой форме. В
гигантском самолете Аэрофлота уже стояли контейнеры, а израильтяне с двумя
советскими учеными разместились в небольшом пассажирском салоне. Десантники
тотчас все зажевали, запивая какие-то набитые салатом лепешки водой из ярких
пластиковых бутылок, потом стали весело и счастливо петь песни на иврите под
рев турбин лайнера, который почтительно сопровождали два истребителя с
красными звездами на крыльях.
Все это так не вязалось с практикой общения надменного сверхмощного
СССР с иностранцами, что Виктор Семенович вдруг действительно обрел дар речи
и произнес, вообще не заикаясь: "Если это сон, Лев Андреевич, то почему он
снится нам обоим одновременно?.."
Продолжением сна была теплая ночь в незнакомом южном городе с пальмами,
бесчисленными огнями, бетонными сооружениями и сотнями самолетов с марками
не знакомых Пухину стран и компаний. И в этой ночи к Виктору Семеновичу с
плачем бросились седая неузнаваемая Тамара и шатающийся от волнения сияющий
сын Генка. Шустрые медики подкатили изящную тележку, лихо засунули Дубовика
в машину скорой помощи с шестиконечной звездой, любезно позволили сесть туда
же Тамаре и Гене. Врачи успокаивали Тамару по-русски, к чему она никак не
могла привыкнуть, оказавшись за границей.
Пухина же встречала такая же маленькая, седенькая и спокойная как и сам
профессор жена с соответсвующим внешности именем Эмма. Два белых одуванчика,
этот символ израильских улиц, можно было видеть в машине, уносившей их в
коттедж для группы Фридмана, названной, естественно, группой генерала Бени
Шайзера при головном предприятии оборонной промышленности. Пухины робко
озирались в незнакомой роскошной квартире, куда кто-то уже заботливо перевез
из их не менее заботливо опечатанных МГБ ленинградских комнат в коммуналке
мебель, библиотеку, научные архивы профессора и его жены-пушкиноведа,даже
кое-что из их любимых вещей с опечатанной же дачи,которую они снимали много
лет. Ошеломленных стариков успокоили, что все их дети и внуки тоже вывезены
на всякий случай из Ленинграда вСанкт-ПетербургРоссийской Федерации - в
купленные для них каким-то князем отдельные квартиры на их же улицах.
13.
1.
"Да это же просто война плакатов, не более, - горячился Егор в ответ на
Галину истерику. Он уже стер со лба кровь и заклеил ссадину на лбу,
полученную в потасовке между организованной партией МЕРЕЦ
арабами-демонстрантами и демонстрантами Моледет у Мерказ-Кармеля в Хайфе. -
Не драматизируй. Никакой гражданской войны в нашей стране не будет. Если я
на стороне арабов, то это вовсе не значит, что мне что-то грозит. Барух
Ха-Шем, мы в демократической стране." "Но почему ты на их стороне, если тебя
именно евреи спасли от МГБ?" "Евреи, как и прочие, бываютразные, Галочка. Я,
как тренер израильской арабской команды по спортивной гимнастике,
естественно, на стороне левых евреев, выступающих за равноправие всех общин
Израиля. Почему я, борец за демократию, должен петь под дудку еврейских
националистов против прав израильских граждан арабского происхождения? Весь
мир признает, что наша политика - нарушение прав человека! Для меня
выступить против борьбы арабов то же самое, что в 1953 году в СССР
поддержать депортацию евреев! Ведь правые угрожают именно депортацией
занесогласие на автономию вместо независимого и демократического арабского
государства Фалестын и арабских автономий внутри зеленой черты. Эту
справедливую борьбу арабов за свои неотъемлемые права поддерживает не только
большинство моих учеников, но и все прогрессивное человечество!" "Мне
плевать на всю прогрессивность этого человечества, если оно разрешит бомбить
Хайфу, как Белград..." "Белград Милошевича бомбили за то же, за что громили
гитлеровский Берлин - за геноцид сопредельных народов! Та же участь грозит и
Израилю, если он не умерит свою агрессивность, Галя!" "Это ложная аналогия!
Милошевич не нападал на Болгарию или Венгрию, даже на откровенно враждебную
Сербии мусульманскую Албанию. Он был против захвата его страны исламскими
боевиками, потомками янычаров. Точно так же нас собираются выпороть за то,
что евреи не согласны со свободой ХАМАСа вырезать поселенцев. А те виновны
лишь в том, что умеют работать и жить на спорной, а потому ничейной части
палестинской земли лучше так называемых палестинцев-арабов. Мы же с тобой
были в поселениях. У них в пустыне все цветет, а за забором у арабов все
горит! Но война сегодня идет не только на территориях. И ведут ее не только
вооруженные до зубов боевики, по своему подлому обыкновению, обстреливая
наши танки ракетами исключительно из густонаселенных жилых кварталов их
городов и селений, чтобы вызвать ответный огонь по своим женщинам и детям...
Арабы-израильтяне воспользовались правом селиться по всему Изриалю, чтобы
покупать за внешние деньги квартиры в чисто еврейских до того городах с
последующим адом для соседей! Это ли не политика трансфера евреев из
Израиля?" "Вот и ты сожалеешь о "чисто" еврейских городах, которые от
равноправных граждан-арабов стали "грязными"! И не стыдно комсомолке стать
расисткой! Именно это настроение не лучшей части израильтян и используют
еврейские экстремисты для повода для "ответного удара" по мирным жителям."
"Какие же они мирные, Егорчик, если с восторгом располагают в своих
домах боевиков и бурно радуются каждому подбитому танку и убитому
израильскому солдату, как собственной победе?"
"Потому, что у них своя национальная биография и своя правда. По их
мнению, подбивают танки не "террористы-боевики", а герои-освободители
Палестины от еврейской оккупации!"
"Да ведь это для них означает освобождение Палестины от нас с тобой и
от нашего пятимесячного сына! Да пойми ты, наконец, для хамасовцев мы -
израильтяне, евреи, какими бы мы ни были русскими и как бы ты ни дружил с
арабами! Я уж не говорю о бомбах и ракетах НАТО, если они посыпятся на нас с
требованием освободить нашу с тобой Хайфу для возвращения со всего мира
арабских беженцев! А те претендуют на Хайфу только потому, что евреи сделали
ее богатой и красивой, не понимая, что после возвращения сюда арабов в
Израиле не будет ни рабочих мест для населения, ни мотивации для
инвестиций... Я - против..." "Мотивации! Инвестиции! Начиталась ваших
экстремистских русских газет. Наши газеты на иврите рисуют картину прямо
противоположную - процветание демократической Палестины для евреев и арабов!
И вообще я бы на твоем месте..." "Конечно, я для тебя всего лишь!.. Ты
стыдишься, что я зарабатываю на жизнь эротическим танцами, но все это -
вилла, машина, наши поездки в Европу - это и мой немалый заработок! Я -
израильтянка и имею право на собственное мнение. И я на стороне евреев. Мы
все трое - израильские граждане и мы всем обязаны именно евреям." "Да и я же
на стороне евреев, Галочка, но терпимых, проарабских евреев, а не нашего
правительства - этой копии преступного правительства Милошевича, в глазах
мирового сообщества. Не зря нас поддерживают только уроды из семьи народов!"
"А давно ли на нашей с тобой родине евреев убивали и депортировали, так как
считали их уродами в дружной семье советских народов?.."
2.
"Я воспитан на русской истории, - тихо сказал Пухин насупленному
Валерию. - А она учит, что, при любом правительстве, Родина - все! Когда
началось гитлеровское нашествие, то в СССР было более чем достаточно людей,
жестоко обиженных советской властью, но в Красную Армию шли и правые и
виноватые. Сегодня у нас с вами другое гражданство и другое отечество, но
оно - отечество и оно в смертельной опасности, адони. Я надеюсь, что наш
Давид побьет их Голиафа, как в 1967 году. И я сделал для этого все, что мог.
Не вы, а мы с Борисом Абрамовичем и Виктором Семеновичем придумали
темахолеты, что сегодня на стартовых позициях. И не только вблизи Израиля,
но и у самых берегов всех стран альянса. Да, мне жаль сотни тысяч в панике
бегущих в Ливан, Иорданию и Египет палестинцев, которых мы сейчас видим на
экране телепрограмм всего мира, как символ израильской жестокости. Но эти
люди сами, в массе,выбрали такую свою долю. И не вам, Валерий Алексеевич, с
вашим приоритетом бизнеса с Россией перед интересами Израиля, учить нас
демократии. Мы будем драться за нашу независимость и мы победим!"
"Демагогия типа советской! ОНИ победят весь мир! Да приближающейся к
нам эскадре НАТО ваши махолеты на один зуб!" "А попробуем-ка мы им этот
зубик сломать... И не позволить нас публично высечь. И это будет не тот бой
с наглыми империалистами, к которому я всю жизнь готовился, страдая от
раздвоения личности, так как тот бой был не только за Родину, но и за ее
раковую опухоль - за МГБ. И вот на горизонте очень похожий враг, но за
спиной - спасшая меня от МГБ Родина - без этой раковой опухоли. Тут уж я
выложился! И буду очень удивлен, если агрессор не получит сполна, если
вообще унесет отсюда ноги..."
"Пока что ноги отсюда уносят все здравомыслящие люди, все, кому идеалы
либерализма и демократии дороже пустых национальных амбиций. Лучшие люди
Израиля уже покидает "вашу Родину", а после после первых же ударов НАТО
сотни тысяч будут осаждать аэропорты и катера, доставляющие еврейских
беженцев на пассажирские суда. Я лично тут тоже не останусь. А что касается
Санкт-Петербурга и вообще посткоммунистической России, то именно там я нашел
ту Родину, о которой мечтал всю жизнь. Родные березки в сочетании со
свободой коммерции. Тут же мне делать и терять нечего. К вашим оборонным
фантазиям вы с Борисом меня и близко не подпустили, а единственное, что меня
тут удерживало..."
"Вас, близнецов, сам черт не разберет, - засмеялся Лев Андреевич. - Но
я бы на месте милейшей Майи Антоновны тоже ни минуты не колебался бы, делая
между вами выбор."
"Просто вы с Дубовиком как ненавидели меня, так и сейчас терпеть не
можете, не так ли? Потому любой моей неудаче привычно радуетесь, даже
личной, господин новоявленный израильскийпрофессор."
"Пожалуй, не без этого... Сердцу, как говорится, не прикажешь. Так что,
скатертью дорога,Валерий Алексеевич... А я как-то уже так привык к вашему
благородному брату, что по вас скучать мне недосуг..."
14.
1.
"Не передать, каким предателем по отношению и к Израилю, и к своей
еврейской нации я себя чувствую", - сказал военный советник Дуглас Коэн
своему другу-капеллану, глядя с острова авианосца, как с катапульт один за
другим срываются самолеты.
Все было напряжено до предела: на сей раз предстояла схватка с опытным
и более, чем достойным противником - авиацией ЦАХАЛа. Все нервничали в
ожидании чего-то непривычного, на что всегда были способны загнанные в угол
евреи.
"Не терзайся, - улыбнулся капеллан. - Мы люди военные и выполняем наш
долг. В конце концов, вся вина за эти события лежит на преступном
правительстве Израиля, не подчинившегося воле мирового сообщества, а не на
евреях, которых мы сейчас убиваем и которых мне по-христиански искренне
жаль. Они поймут потом, что бомбы и ракеты летели не в их дома, а в их
одержимого агрессией лидера, не внявшего голосу разума. Что поделаешь?
Страны, как и люди, нуждаются в перевоспитании. Если нет другого средства,
кроме публичной порки..."
"Но согласись, что не каждому нравится самому пороть или даже наблюдать
порку. Чтобы получать от этого удовольствие, надо иметь соответствующее
тоталитарное воспитание. Не зря на публичные казни сбегалась феодальная
чернь, как на театральное представление. Боюсь, что именно такова гнусная
сторона самой природы человека -наслаждаться страданием беззащитной жертвы.
Иначе как мог бынаш американский народ, воспитанный на принципах
неприкосновенности личности, горячо поддерживать наши заведомо безответные
"точечные" удары беспощадной взрывчаткой по живым людям!"
"Палестинцы тоже живые. И стреляют по ним израильтяне уже не резиновыми
пулями. Все в мире должны знать, что на любую казалось бы безответную силу
найдется не менее беспощадная сила. Евреи просто забыли о своем месте в этом
мире."
"Если множество фактов, - продекламировал Дуглас цитату из "Декларации
незвисимости Соединенных Штатов Амурики", - бесправия и угнетения
свидетелсьствуют о об умысле поработить народ полновластием деспотизма,
народ имеет право и даже обязан свергнуть такую власть и найти новых
защитников своей безопасности. За эти мысли интервенты 18 века приговорили
Томаса Джефферсона к смертной казни. И потеряли все, что имели на нашей с
тобой Родине. Евреи загнаны в угол своими миротворцами и "объективностью"
мирового сообщества и, сдается мне, - глухо добавил он, - что именно нам
будет это продемонстровано..."
Капеллан содрогнулся и затравленно осмотрелся по сторонам, чувствуя,
как холод поднимается от его желудка к горлу: советник Дуглас Коэн
славился тем, что никогда не ошибается в своих прогнозах...
Все, однако, пока не предвещало сюрпризов, которых объективно и быть-то
не могло при научно обоснованной и просчитанной на лучших компьютерах атаке
военно-промышленного гиганта, объединяющего два десятка современных армий,
против одной из самых крохотных стран мира. Это против ее маленькой
героической армии и многострадального населения с победным ревом стартовали
"томагавки" с так красиво режущего зеленую волну фрегата. Ракеты были
направлены в сторону невидимого берега, пышущего хамсином, и исчезали в
голубом мареве, неся разрушения и смерть. Никому не было дела до
справедливости наказания, которому подвергался дружественный маленький
гордый народ, не стерпевший очередной провокации "беззащитных арабов".
Экзекуторы настолько привыкли к жалобным крикам страны, подвергаемой
"законному" публичному телесному наказанию на ярко освещенной юпитерами
мировой сцене и под восторженный гул зрительного зала, что любая контратака
была бы просто неприличной!
В то же время все были почти уверены, даже и не зная о предчувствии
суперэксперта, что именно эта жертва способна непостижимым образом развязать
руки, вырвать у палача кнут и самой отхлестать его.
Эта метафизическая уверенность в сокрушительном ответе со стороны этих
всегда лезущих не на свое место, непредсказуемо неприличных евреев была
такой, что на кораблях не столько удивились, сколько панически испугались,
когда в будничный боевой гул реактивных двигателей десятков готовых к старту
самолетов вдруг нагло ворвалось стремительно нарастающее со стороны
открытого моря чудовищное жужжание, не предусмотренное ни одним сценарием
представления.
Звук был такой низкий, что у всех перехватило дыхание от мистического
ужаса перед неизвестным. Да, успел подумать каждый, от адмирала до бармена,
вот нам, при всей нашей мощи, и крышка!..
Догадка превратилась в осознанный ужас за свою собственную жизнь, когда
появился первый "шмель" со своей устрашающей черно-желтой полосатой боевой
раскраской. С непостижимой скоростью и оглушительным злобным жужжанием он
зигзагом промчался над авианосцем и сбил ракетным залпом сразу три только
что взлетевших самолета. Их разлетевшиеся части кувыркались в воздухе,
сопровождаемые злобным "у-ввв!" со стороны второго "шмеля". Тот налетел
откуда-то сверху, завис и стал плевать из злобно подвернутого под брюхо жала
напалмом, превращая яростно стрелявшие по нему артиллерийские системы
авианосца, превращаяих в дымящиеся оладьи на раскаленной сковороде.
Подавив сопротивление, полосатое чудовище нагло уселось вниз головой,
треща крыльями, прямо на стенке рубки-острова флагмана и смело оттуда
ракетным залпом в море сразу все самолеты, стоявшие на полетной палубе. А
над самыми гребнями волн уже метался вокруг авианосца третий неистовосый
разъяренный шмель. Зависнув усами в сторону моря и двигаясь вдоль высокого
борта,он сбивал идущие на него в атаку самолеты и ракеты своими ракетными
залпами, одновременно с непостижимой частотой и точностью поливая из
вытянутого жала напалмом бортовые подъемники, выжигая свозь них самолеты на
ангарной палубе. От тотального пожара фундамент рубки-острова расплавился. С
кренящегося в море командного пункта с воплями прыгали в воду с чудовищной
высоты крохотные фигурки,одной из которой оказался никогда не ошибающийся
еврейский аналитик на американской службе Дуглас Коэн.
Кувыркаясь в густом дыму, он видел, как в атаку яростно шли со всех
сторон сразу десятка три "шмелей", неся смерть всей эскадре. За ними в
знойном мареве угадывался резервный рой, который то скручивался, то
угрожающе распластывался в небе. В довершение уже пылающий и небоеспособный
авианосец подбросила неведомая сила из-под воды.
Дуглас Коэнс трудом вынырнул на поверхность, не представляя, в какую
сторону плыть - торпеды с включившихся в дело "подводных невидимок" тоже
мчались, казалось, сразу ко всем кораблям, окутанным дымом от собственной
стрельбы и пожаров от беспрерывных напалмовых плевков вездесущих "шмелей".
Один их них словно играл с противником, зависнувв воздухе напротив
лихорадочно стреляющего по нему фрегата. Ловко уклоняясь от летевших в него
ракет, он "качал маятник", намеренно демонстрируя свою неуязвимость.
Прилепившийся чудовищным насекомым на уже оплавленный командный пункт
немецкого корабля другой "шмель" не взлетел даже тогда, когда корабль,
напоровшись на три "персональные антинемецкие" торпеды, стал тонуть. "Шмель"
в неистовой злобе вился над воронкой с уходящими в пучину немецкими
моряками, впервые оказавшимися в бою и не имевшими никакого отношения к
своим некогда вершившим еврейские судьбы дедам...
В довершение всех этих безобразий был проведен, пожалуй, первый в
истории человечества, воздушный абордаж. Один из "шмелей" стремительным
зигзагом спикировал на несущийся над дымящимися волнами французский
вертолет, как топором обрубил ему черными подбрюшными клешнями лопасти,
потом хищно схватил его в воздухе теми же клешнями. После короткой
рукопашной схватки пираты захватили и перевели на свой корабль яростно
отбивающихся французов. Обескрыленный вертолет был издевательски сброшен со
стометровой высоты на палубу его же французского корабля, удирающего вместе
с остатками очередной "Непобедимой армады", сделавшей "поворот все вдруг".
Эскадрусопровождал рой "шмелей", которые летели вдоль, поперек и навстречу
курса кораблей одновременно.
Вдруг все "шмели" стремительно набрали высоту, сгрудились в ревущую
тучу, которая развернулась на юго-восток и мгновенно исчезла, пощадив этих
бегущих врагов - ради их народов... К барахтающимся уцелевшим морякам
спешили только вертолет и катера с российского "корабля наблюдения" под
нейтральным андреевским флагом.
2.
"Знаешь, как бы я назвал эту еврейскую вакханалию нахальства? - сказал
рулевому российский каперанг, злорадно следящий за наконец-то чужой Цусимой
в бинокль. "Знаю, товарищ капитан, - ухмыльнулся грамотныйстаршина: - Полет
Шмуля..." Оба захохотали, но тут же вытаращили глаза с вытянутыми лицами -
один из "шмелей" внезапно, словно из-под воды, возник над бортом их
собственного корабля. Он оглушительно протрещал над самой рубкой, завис
пятиметровой жужжащей тушей прямо напротив командного поста, злобно таращась
на каперанга и умного старшину. Потом стремительно отлетел вправо, обогнул
корабль и нагло занял, поводя усами, чужую вертолетную площадку.
Матросы, выбежавшие было посмотреть на незванного гостя с шестиконечной
звездой на полосатом борту, тотчас попятились, когда чудовище пробежало им
навстречу несколько шагов на суставчатых гремящих по стальной палубе
блестящих черных ногах. Яростный огромный глаз насекомого открылся, оттуда
высунулась потная сияющая еврейская физиономия, за ней лезла вторая, которая
что-то орала явно по-русски. Российские моряки снова заулыбались, высыпали
изо всех помещений поглазеть вблизи на жуткого монстра. Израильтянам
приветливо махали руками, протягивали наскоро наполненные водкой стаканы.
Русские были откровенносчастливы: наконец-то кто-то таки накостылял
надменному противнику в бозе почившего Варшавского пакта...
"Кто-нибудь понял, что жиды орали? - спросил все еще дрожащим голосом
каперанг по внешней трансляции, когда "шмель" как призрак исчез за волнами.
- Хоть слово?"
"Я не помню точно, - сказал в трубку телефона старпом с палубы, - но в
общем израильтянин на чистом русском языке поинтересовался: не правла ли,
мол, насколько приятнее наблюдать со стороны геройскую гибель чужого
"Варяга", как англичане в начале века, чем тонуть самим?" "С юмором у них
всегда было неплохо. Тем более, что я ними согласен, - потер руки командир
корабля. - А вы?.."
"Товарищ каперанг, - продолжил старпом. - Мы передали американцам, что
спасли несколько десятков их моряков с утонувшего авианосца. Их адмирал
спрашивает, нет ли среди спасенных советника Президента Дугласа Коэна. Я
ответил, что Коэн у нас, чуть контуженный. Адмирал просит доставить его на
флагман на нашем вертолете. Сами они не решаются ничего поднять в воздух."
"Боятся Шмулей? - ехидно спросил каперанг. - Евгений Сергеевич,
полетишь к американцам с советником или тоже боишься? Ну тогда ни пуха, ни
Шмуля, товарищ полковник. Будь со мной на связи. И вывеси из двери своего
вертолета наш флаг, чтоб жиды не перепутали нас невзначай со своими
врагами... прости Господи! Вот уж точно - мир перевернулся в
одночасье..."
3.
"Маечка, - голос Тамары Дубовик прерывался от волнения. - Борис дома?"
"Нет, он за границей, в командировке. Что-нибудь случилось? Господи, что
случилось-то? Не плачьте, я сейчас приеду..." "Включите сначала
телевизор..." "Включила, Тамарочка. Обычные передачи. Ничего особенного ни в
Израиле, ни в мире... Сто-оп... Ого! Вот это да!... Я выезжаю..."
"Ну! Теперь вам ясно, что произошло? - Тамара с хрустом проворачивала
пальцы. - И наши имеют к этому самое непосредственное отношение, понятно?"
"Кто наши? Израиль? Так ведь только вчера наш Премьер выступал. Что готов к
переговорам с арабами о возвращении всех беженцев. Мы-то при чем? И я вообще
ничего в этом дыму разобрать не могу. Мухи какие-то летают. И что?"
"Дурочка вы моя! Мухи!...Это же Витины махолеты громят американцев и
всех прочих." "Я глупая? Я? Да что я, в самом деле, дура, что ли? Ну,
занимались наши мужья махолетом когда-то, еще в СССР, так ведь когда это
было! Или... Стойте, это что... неужели СССР сюда проник? Действительно
авианосец тонет, Господи... Кто-то и впрямь громит эскадру... Неужели наша
Советская Армия? Здесь? В другом измерении?!.."
"Да нет тут никакого СССР, аРоссия, вон как раз их корабль, видите,
наблюдают только, как Израиль расправляется с НАТО!" "Нет, Тамара, вы точно
чекнулись! Чтобы Израиль поднял руку на кого-то, кроме арабов! На самих
американцев, которых сегодня все на свете боятся? Да пукни мы в их сторону,
и нас тотчас сметут в море те же арабы, раз нам не помогут американцы!.."
"Их потопили, Майя!.. Всех. Сожгли и потопили. Имой Витя с вашим Борисом
Абрамовичем там, в бою. Наши победили, ясно? Смотри, вот тебе русская
программа."
"Сокрушительный удар невиданных боевых машин с машущими крыльями в
сочетании с массированным ударом из-под воды, - кричал в дыму знакомый
мальчишка-корресподент НТВ, - показал, что евреи отнюдь не согласны на
публичную порку, как Югославия. Повторился1967 год, но эта война не будет и
шестидневной. Остатки эскадры союзников бегут с поля боя уже через полчаса
после первой атаки машущих машин, потеряв, боюсь, половину тех сил, что
обстреляли Хайфу крылатыми ракетами. На поле боя остался только наш
российский корабль, с которого я и веду репортаж. Он занимается спасением
тонущих американских, английских и прочих моряков и летчиков, а ..."
"Бомбили Хайфу? Но почему же по нашим программам... Подожди... Вот,
кажется."
"Пожар на Бетей Зикук удалось быстро локализировать и потушить. Утечек
химических веществ нет, - спокойно говорил знакомый диктор на иврите. -
Авидор Фраерман еще раз опроверг заявление Натана Щукицкого, что его партия
шла на выборы на деньги Владимира Утинского."
На экране появились знакомые и наосточертевшие взволнованные физиономии
с выпученными "честными" глазами. Горячась и подпрыгивая на стульях, они
норовили вцепиться друг другу в волосы. Их привычно разнимал ведущий с
брезгливо перекошенной рожей.
По другой программе пело Вано Интерменшнло. По третьей кривлялась
кукла, которой и не снилась карикатурность истинного, живого Давида Плеви.
И ни полслова об атаке, контратаке, обстреле страны, поражении
агрессора! Что за бред?.. Страну обстреливают крылатыми ракетами, горит
нефтеперегонный завода, а на экране гостелевидения все те же фигляры!..
Резкийтелефонный звонок бросил обескураженных женщин к телефону.
"Маечка, - Борис говорил тихо и спокойно. - Позвони Тамаре. У нас с
Виктором все в порядке. Ты меня поняла? Мы оба за границей,мы... в Каире. И
у нас все в полном, ты поняла, в пол-ном порядке!"
"Я поняла, - плакала Майя. - Я тебя... я вас.. нас всех поздравляю...
Мы вами гордимся... Мы вас обоих целуем... Они врезали экзекуторам, - глухо
произнесла Майя, положив трубку и глядя на свое отражение в зеркале. - Не
позволили нас высечь голыми и связанными на ярко освещенной мировой сцене на
потеху злорадным зрителям. Теперь те на чужом для них месте, исполосованные
и опозоренные, а мы остались на сцене с кнутом в руках... И это сделали наши
с вами мужчины, Тамара!.. Как мои мальчики достали потом проклятого Яшку,
когда он провоцировал очередную нашу девчонку, чтобы потом ее жепотом
выпороть, как исстегал меня. Больше он уже никого и никогда не задевал. И
эти больше никогда не полезут ни к сильным, ни к слабым..."
4.
Что-то заставило все-таки телевидение скрепя сердце оторваться от
любимых сюрреалистических сюжетов неистовой политической борьбы.
"Передаем экстренное обращение Премьер-министра Израиля. - Только что
такой самовлюбленный и высоинтеллектуальный левый диктор выглядел теперь
так, словно в этот хамсин у них в студии отключились все масганы. -
Послушайте важное сообщение главы правительства."
Появившийся на экране премьер, напротив, выглядел как обычно.
Демонстративно отстраненно от действительности он нехотя начал говорить.
"Сегодня в полдень вблизи нашей страны, - буднично поведал он,-
появилось несколько иностранных военных кораблей. С одного их них были
выпущены в сторону Израиля две крылатые ракеты "томагавк". Поскольку одна из
них попала в склад нефтеперегонного завода в Хайфе, у нас были все основания
считать этот залп агрессией против нашей страны. В ответ на угрозу нашей
безопасности, командование ВВС ЦАХАЛа приняло решение контратаковать. В
результате пострадали несколько кораблей. В последнее время НАТО угрожала
нам ракетно-бомбовыми ударами в связи с рутинными беспорядками на
территориях. По всей вероятности, обстрел Хайфы означал осуществление этой
угрозы, после чего нас попытались бы силой принудить к выполнению условий
палестинцев. Намеченные цели на кораблях эскадры НАТО были поражены. Все
наши самолеты благополучно вернулись на базы. В ответ на истерику зарубежных
СМИ, хотелось бы подчеркнуть, что это столкновение никак не повлияет на наше
твердое решение следовать курсом мира в рамках достигнутых с палестинцами
соглашений. Мы не принуждали и не принуждаем палестинцев к трансферу,
намерены вернуть всех беженцев последних недель, но будем решительно
бороться с террором. Наша страна намерена также сохранить традиционно
дружеские отношения со всеми странами мира, особенно с членами
Атлантического альянса. Но мы никогда не позволяли и впредь никому не
позволим диктовать нам свою волю силой оружия.Я призываю население Израиля
сохранять спокойствие и не поддаваться панике,которую нам навязывает левая
оппозиция. Никакого атомного "удара возмездия" по нашей стране не будет.
Экстремисты из Пентагона прекрасно понимают, что если они и перебьют всех
израильтян до единого, то нас все-таки всего пять миллионов. В то же время,
наше немедленное возмездие унесет жизни сотен миллионов.Каждому ясно, кому
опаснее подобная ядернаяконфронтация. Поэтому я твердо убежден, что такого
противостояния не случится. Пролет же наших "шмелей" над столицами стран
альянса не несет ни дружественным нам американцам, ни какому-либо
европейскому народу, включая немецкий, никакой угрозы. Это - нормальная
демонстрация силы в условиях обострения напряженности. Как только будут
сняты все претензии к Еврейскому государству, мы навсегда исключим подобные
демонстрации нашей решимости постоять за себя. Что же касается заявления,
что пролет "шмелей" означает конец стратегического союза между нашими
странами, то мне хотелось бы обратить внимание на само понятие "союзники".
Онопредполагает равноправие, а не грубое подавление "младшего старшим". Мы
намерены адекватно реагировать как на жесты доброй воли, так и на все прочие
акции. Если НАТО откровенно продемонстрировало свою враждебность морской
эскадрой у наших берегов, то мы просто не могли не продемонстрировать в их
небе то, что истерично называют сегодня "роем атомных шмелей". Но если мы и
не подумали бы бомбить страны НАТО из-за каких-то ньюансов ихвнутренней
политики и если у нас вообще нет к этим странам ни малейших претензий, то
почему эти страны считают возможным вмешиваются в наши дела нанесением нам
ракетных ударов? Да, каждый "шмель", как оружие нового века, является
носителем оружия массового поражения, причем посильнее атомного, но я не
вижу никаких оснований для массовой паники, возникшей в Европе и Штатах. Тем
более нет никаких оснований для паники у нас в стране. Я еще раз призываю и
вас, и дружественные нам народы стран НАТО к спокойствию. Никаких
мервоенногохарактера, как то призыв резервистов и прочие, не намечается.
Шабат шалом."
"... Очередная гнусная провокация правого правительства, - ворвался
тотчас голос по другой программе. - Оно не преминуло подставить нас всех под
угрозу тотального уничтожения, развязало новую холодную войну,выставило наш
народ подобием советского монстра. Да, ЦАХАЛ одержал очередную славную
победу, но это пиррова победа. Сегодня Америка и другие страны оплакивают
своих моряков и летчиков, погибших от нашей атаки..." "Контратаки!" "Не
передергивай!" "А ты не затыкай мне рот своим грязным языком..." "Сам ты
всех всегда затыкаешь, покрасневшая от стыда истеричная задница!" "А ты
недотрахнутый придурок..." "Твоя мать - старуха по сопровождению ..." "А
твой дед стрелял по кораблю с патриотами..." "А ты - карликовая редька!.."
"А ты..."
Майя переключила на российский канал. В Думе яростно и привычно
осуждали израильских агрессоров. Коммунисты и националисты бились в
истерике, что хитрые евреи снова вывернулись. У всех не глазах выпороли
Гренаду, Панаму, Ирак, Югославию, в жиды проклятые вылезли на сцену с таким
кнутом, что изготовившиеся было к демонстрации своей объективности с
протестом у американского посольства коммунисты-гуманисты тотчас привычно
поперли со своими облезлыми пьяницами и чернильницами к израильскому. Срочно
прятали американские флаги для сожжения и доставали ненавистные
бело-голубые. На обороте плакатов с неестественной для этой публики
надписями "Руки прочь от Израиля" мгновенно и с восторгом было намалевано
то, что полезло к окнам посольства: "Бей жидов - спасай мировое сообщество"
ивечное как мир "Спасай Россию." Обидели опять всех. Вечно этим евреям
больше всех надо... Снова не оправдать таких надежд!... Пар-р-ха-тые...
15.
1.
"Безмерно рад снова вас слышать, любезнейший Владимир Кузьмич, - с
изумлением, граничащим с ужасом, услышал пониженный до капитана МГБ Доренко
голос Пухина. - Как там вам служится нашей великой Родине?" "Вы откуда?..
Ах, да..." - Доренко лихорадочно набирал код поиска телефонного
собеседника."Не спешите посылать группу захвата, - тихо говорил невозмутимый
Лев Андреевич. - Сами посудите, разве я вам звонил бы из автомата на улице
Гоголя, если бы опасался ваших костоломов? Мы же с вами профессионалы, не
так ли, товарищ бывший полковник Доренко?"
"Так где вы пропадали, Лев Андреевич? - взял себя в чистые руки чекист,
укротив горячее сердце общечеловеческим страхом за собственную шкуру. - Я по
вас так соскучился..."
"А как я переживал нашу насильственную разлуку, лучше не говорить!
Только разговорились, только размечтались, подружились по-настощему, столько
мне было обещано, а тут эти невоспитанные евреи... Меня и сейчас душат слеза
несбывшихся надежд, как вспомню... Ладно, оставим воспоминания до лучших
времен. Вы, естественно, уже поняли, с кем вы имеете дело? Догадались, куда
девались сначала Драбин-Дробинский с такой аппетитной, но
недостижимойГалочкой, потом мы с Дубовиком, а потом и сто ваших махолетов и
пятьдесят "дельфинов-невидимок"?" "Не догадаться было не так уж трудно. Мы
все читаем фантастику и знаем, что рано или поздно она становится
действительностью, - глухо сказал Доренко. - Я пытался объяснить, что никто
на моем месте не смог бы противостоять какому-то мощному еврейскому
государству, расположенному не то на другой планете, не то в другом
измерении, но меня..."
"Я уполномочен именно этим государством, - мягко сказал Пухин, -
передать вашему Министру через моего друга Владимира Кузьмича Доренко запись
вот этого нашего разговора. Пусть он, в свою очередь, поставит в известность
Политбюро, что если вы будете мешать тем вашим евреям Израеля и Автономии,
которые захотят переселиться в наше измерение, или не позволите переселить
нам на их место в Израеле около трех миллионов наших арабов-палестинцев,
жаждущих жить только на этой земле, то наши хорошо знакомые вам нескромные
ребята, в лучшем случае, похитят самого Министра, а то и всех членов
Политбюро..."
"А в худшем?" - машинально спросил Владимир Кузьмич, лихорадочно ожидая
сообщения о захвате Пухина.
"Ваших монстров нам и похищать-то тошно. Но ничто не мешает их
повзрывать одного за другим прямо на их унитазах. Уже после третьего взрыва
остальные сдохнут сами или от голода или о заворота кишок. Вы верите в такую
пикантную пнрспективу для себя лично?"
"Еще бы... Сам кое-что умею в этой области... Но на кой черт вам
миллион наших евреев? Это же наши люди, привыкшие жить при коммунизме. Они у
вас будут бельмом на глазу. Да и не кажется ли вам, что вы продолжаете
позорное дело депортации, которое остановил величайший гуманист
современности Лаврентий Павлович Берия в 1953 году? Вы хоть подумали, кто их
там у вас кормить-то будет?"
"А вот это уже не ваша собачья забота. Вы лучше побеспокойтесь о
прокорме миллионов наших палестинцев, которых мы вам от всей души дарим
взамен. Вместе с мечтой всей их жизни - территорией вашей Палестины - и без
евреев. И, к тому же, с уникальным правом жить при коммунизме да еще под
вашим чутким патронажем. Вот уж кому как раз подойдет ваша гуманная система,
как никому другому! И еще кое-о-чем вам придется побеспокоиться, когда вы с
ними поближе познакомитесь. Так что срочно передавайте предложение и ждите
дорогих гостей взамен тех, кого вы всю вашу историю считали нахлебниками,
как бы они ни старались кормить вас. Я почти уверен, что за ваше
предупреждение вас немедленно восстановят в звании, а то и... генерала
дадут, а?"
"Я немедленно все передам, Лев Андреевич... Что у вас там?"
"Ничего особенного. Легкий флирт моей охраны с вашими умельцами из
группы захвата. Ну, мы опять замечтались, а у вас небось уже мысль послать
против меня в центр города Ленина Кантемировскую дивизию, верно? Так что я
прощаюсь и впредь буду иметь связь только с вами. Но... я очень вас прошу,
ну ради нашей теплой дружбы... не посылайте больше смертников, как
сегодня... Неужели они у вас лишние?"
"Лев Андреевич, вы же знаете, что группа выезжает автоматически, по
умолчанию... Я команды не давал."
"А впредь как раз давайте команду не посылать никого. Зачем вам
напрасно губить своих лучших людей? Как только наша сделка будет закончена,
наши миры расстанутся навеки. Без радости любовь была..." "Разлука будет без
печали, - уже искренне хохотал Доренко. - Никто не будет тосковать по жидам
меньше меня...Только позвольте на прощанье и мне вам посочувствовать. Вы от
нас получите таких евреев в нашем Израеле, что попросите у нас для них пару
десятков лагерей для их перевоспитания. Такого откровенного говна вы еще не
видывали."
"Владимир Кузьмич, вы что! Неужто и впрямь решили, что с израильтянином
говорите, что Пухин на старости лет обрезание сделал сам себе вместо
обещанного вами при нашей последней встрече у вас в кабинете, помните, по
самые яйца... Я профессор, а не политик. Мне-то какое дело до абсорбции
ваших бывших подопечных? С ними нынешние структуры и слои общества привычно
разберутся без нас с вами и перекуют почище вашего ГУЛАГа. Кого только
Израиль не принимал в свой плавильный котел! Тут от евреев, в нашем с вами
понимании, и следа не осталось. Большинство населения Израиля на привычных
нам с вами евреев не больше похожи чем ваши хохлы на якутов. И - ничего.
Смотрите, каких шустрых ребят из всех общин вырастили. И как они вашим-то
неповторимым профессионалам накостыляли. И почти без потерь сделали МГБ по
всем базам и заводам. Так что и ваших говнюков перелопатит великий Израиль,
в конце концов." "Да сколько их там у вас? Жидовни-то этой? Небось не более
ста миллионов, а?" "Пожалуй, да, не более..."
2.
"Тогда понятно,откуда взялась эта странная новая алия и куда девались
палестинцы, - сказал специальный посланник Президента США Дуглас Коэн. - Вам
бы следовало пояснить нам подобную ситуацию два года назад вместо того,
чтобы топить наши корабли..."
"Так бы вы нам и поверили без Получасовой войны! Это вам следовало сто
раз подумать, прежде чем приговаривать Израиль к телесному наказанию. И,
главное, во имя кого? Палестинцы всегда были против вас, пока мы проливали
кровь за общее дело противостояния советскому монстру. Зато теперь у вас
повода на нас нападать вроде бы нет?"
"Я думаю, мы быстро восстановим не только то, что разрушили у вас, но и
наши прежние дружеские отношения. А палестинцы... Как говорится, в конце
концов, нет народа - нет проблемы, не так ли, господин Министр?" "Несколько
цинично, но совершенно справедливо, Дуглас, - засмеялся Бени Шайзер. - Тем
более, что они получили в другом измерении не только всю Палестину до
последнего километра и без единного в ней еврея, но и таких искренних и
нежных, совсем было забытых советских друзей... Я кое-что слышал о
нечеловеческой доброте генерала МГБ Владимира Доренко, назначенного
советским координатором создания Палестинской Народно-демократической
республики на их исторической родине. Его рекомендовал для этой цели мой
друг профессор Пухин. Он убежден, что никто и в мире, да и в мирах, так не
подходят друг другу и не дополняют друг друга, как товарищи Арукат и
Доренко. Точно как палестинский и советский народы. И никогда палестинскому
народу не было так хорошо, как будет под властью этого достойного тандема...
Особенно тем палестинцам-оппозиционерам, которых Арукат с Доренко от греха
подальше постепенно отселяют в Биробиджан - на место уцелевших в 1953 году и
заново депортированных, на этот раз на Родину, евреев..."
3.
А Егорушка в последнее время вечно недоволен, - Галя любовно погладила
по короткой стрижке насупленного атлета. - Казалось бы, ему-то чего
печалиться? От МГБ мы все навсегда сбежали, его обожаемые израильские арабы
все с нами остались - после невероятных усилий его партии МЕРЕЦ.
Гимнастическая арабская команда Егора даже победила евреев на Маккабиаде. А
он все по палестинцам тоскует..."
"А чего по ним тосковать? - Борис положил себе очередную порцию
нежнейшего салата авокадо и налил не менее нежного израильского вина. - Они,
наконец-то, у себя дома, в стерильной от евреев Палестине. При коммунизме.
От каждого - по способностям, каждому - по потребностям, а не по
"непосильному труду на сионистских оккупантов". Живи, ешь и радуйся. Плодись
и размножайся на радость дружной семье советских народов, кстати
освободившихся от последней "паршивой овцы" - евреев. Все при своих
интересах."
"Это мы, Егор, так от злорадства шутим, - тонко улыбнулся Пухин, беря
себе ароматный кусок фаршированной рыбы. - Я палестинцев "возлюбил как
ближнего", когда мне чудом удалось выбить нож у дранного подростка в Старом
Городе. И спасти нас с Эммой от смерти или госпиталя. Я полагаю, именно
подобный опыт и ожесточил изначально неагрессивных евреев против
палестинцев. Что же касается их нынешнего положения в их республике и,
особенно, в бывшей Автономии со столицей в Биробиджане, то..."
"То это - ГУЛАГ! - крикнул Егор, поводя своими невероятно красивыми
плечами, загар и крутые мышцы которых подчеркивала светлая гимнастическая
майка и ставшие совсем белыми в Израиле курчавые волосы, придававшие ему
сходство с римским легионером. - Вы осуществили даже не трансфер по Моледет,
а депортацию по-ста-лин-ски. И после этого можете спокойно есть и пить, да
еще смеяться над своими жертвами! Им там, видите ли, хорошо! Точно так
рассуждали обыватели в 1953 году: наконец-то жиды у себя дома, в
Автономии... Мне за вас, вроде бы моих друзей, просто стыдно."
"Но они же были для нас опасны! - Майя покраснела, впервые усомнившись
в правоте их новой родины. - Они нас всех перебили бы, если в том бою НАТО
победила нашу армию. Разве не так?"
"Нет, не так! - лицо Егора даже пошло пятнами. - После победы Израилю
следовало все объяснить господину Арукату, предоставить его народу, или хотя
бы правительству, самим решать, в каком измерении они предпочитают
оставаться, а не призывать этого жуткого Фридмана и насильно отселять весь
ничего не подозревающий народ прямо в пасть МГБ! Даже меня вызвали в ШАБАК и
взяли подписку, что я своим арабам-студентам ни слова не скажу о тамошних
порядках. Не зря!" "Доктор Арон Фридман в который раз спас Израиль. Да и
тебя, между прочим!.." "Да лучше бы не спасал! Мне муки стыда страшнее
физических мук... Когда меня пытали в МГБ, мне было больно, но не стыдно! Я
никого не выдал. А теперь я чувствую себя предателем. Фридман спас Израиль!
Да это же пиррова победа! Я говорю даже не об американцах, которые теперь на
рога станут для реванша... Задето самолюбие гораздо более мощного монстра -
бывшего нашего СССР. Да они сейчас в тысячах своих институтов и во всех
шаражках ищут способ попасть сюда и отомстить. Тем более евреям!
Представляю, что творится на политинформациях в СССР... А до Фридмана они и
не подозревали о том, что наш нынешний мир вообще существует. И опасность
была нулевой, возможно, на века. Можете не сомневаться, они найдут метод
Фридмана! И двадцатимиллионная Советская Армия сначала хлынет в нашу
нынешнюю Россию, восторженно принятая большинством ее обманутого и нищего
населения. Уж МГБ-то немедленно переселит в ГУЛАГ всех богатых в этой
многострадальной стране. Кого никому не жалко там, так это наглых "новых
русских", бесчисленных проходимцев и правителей, укравших у народа его
победу после свержения коммунизма в этом измерении. Этих МГБ перестреляет
всех за неделю. Но потом Советский Союз начнет наводить свои порядки во всем
нашем нынешнем мире. Не сотня израильских, а десятки тысяч
советских"шмелей", твоих, Виктор, пронесутся над планетой. И прежде всего
будет уничтожен именно Израиль, даже если бы он до этого и не оскорбил
незапятнанный авторитет безнаказанных до того палачей. Выпустивший джина из
бутылки Фридман временно спасется в СШР, но и эти свехмощные Штаты навряд ли
справятся с СССР... Эта будет такая битва гигантов, такая невообразимая
война миров, что сюжет следующей серии нашего фильма ужасов смотреть будет
уже некому! Во всяком случае, нас с вами это уже не коснется,
самодостаточные и недальновидные мои друзья. И это будет справедливо.
Каждый, испытывающий удовольствие от страдания другого, рано или поздно
получает стрелу в свой собственный хребет..."
16.
1.
Восемь лет спустя Эмма и Лев Пухины отмечали свою золотую свадьбу,
совпадающую с восьмидесятилетием профессора. Они с удовольствием предавались
милым воспоминаниям общей молодости, любуясь сиреневой дымкой надПарижем из
кафе на Монмартре. Размягченный и счастливый Лев Андреевич неохотно отвлекся
на неожиданный звонок мобильного телефона.
"Алле," - все еще улыбаясь супруге сказал он и тотчас смертельно
побледнел, утратив старческий здоровый румянец представителя "golden age".
"Тебе плохо? - испугалась старушка и лихорадочно полезла в сумочку за
лекарством. - Кто это тебе звонит сюда? Мы же никому не сказали, куда
едем..."
"Безмерно рад вас снова слышать, любезнейший Лев Андреевич, -
подделываясь под собеседника, самозабвенно кривлялся Доренко. - Тем более в
преддверьи нашей скорой встречи в очень вам знакомом кабинете. Я тут задумал
устроить у меня вечер встречи моих друзей, десятилетний юбилей нашей
насильственной разлуки. И всем вместеконечно же полюбоваться на загар
несравненной Галины Вадимовны, осуществив тем самым нашу с несчастным
Глушковым мечту, чтобы она и нам станцевала, как перед Егором Раковым. Чем
мы хуже? И его мы, конечно же, намерены пригласить. И даже этого
бесцеремонного вашего друга Арона Хаймовича Фридмана, который тогда так
таинственно увел вас всех у нас из-под носа. А вас мне прямо не терпится
пожурить за беспардонную ложь. И как же вамне стыдно: такой старый и
солидный, анаврал, чтов этом Израиле сто миллионов. А навязанные нам
палестинцы тотчас опровергли вашу беспардонную ложь. Оказывается, всей-то
вашей наглой жидовни, на самом деле - пол-Ленинграда. Но, как говаривал
как-то мой лучший друг, без пяти минут оскопленный и ныне потенциально
покойный профессор Лев Андреевич Пухин, ближе к делу. И - к телу, а то и к
телам. Я имею в виду, между прочим, не только несколько постаревшую Галочку,
но и очень привлекательную, тем более уже поротую как-то жену Бориса
Абрамовича Дробинского. А то и кое-что еще поинтереснее, о чем я вас порадую
ниже. Пока же имейте в виду, что мы прежде всего проучим ваш наглый Израиль.
Палестинцы чуть с ума не сошли от радости, когда мы стали формировать из них
полумиллионный экспедиционный корпус. Их танковые дивизии уже почти на
марше, как говорится, прогревают двигатели. Вас же с близнецами, калеку с
его Галочкой и особенно всесильного некогда Фридмана десятки тысяч бойцов
СМЕРШа будут искать и найдут непременно. Если же Фридман попытается укрыть
вас в Петрограде у князя Мухина, то мы его найдем и там, тем более, что
княгиня Марина Мухина- женщина века. Вот она-то и будет украшением нашего
вечера воспоминаний. За вашу же милую жену вы можете не волноваться. Она нам
не интересна - пристрелим как старую клячу. Так что вы будете холостяковать
у нас на вечеринке. Поскольку, кстати, за эти десять лет мы покончили в
нашем мире с капитализмом. НАТО капитулировала, то намсамое время заняться
такой войной миров, какая и не снилась Герберту Уэллсу. Что же вы молчите?
Вы меня хорошо слышите, мой верный друг?.. Ты что, язык проглотил, козел
старый? Или, боже упаси, подох до срока?.."
"Господи, что же это вы так разволновались? - как всегда спокойно начал
Пухин, убедившись, что записал монолог Доренко на диктофон. - Берегите себя,
Владимир Кузьмич, а то вас хватит удар, отнимутся ноги. И вам будет трудно
добраться до унитаза... А мне выполнить то, что я вам как-то твердо обещал,
припоминаете?.. Я свои обещания привык всегда выполнять. Молчал же я потому,
что размышлял. А, поразмыслив, пришел к выводу, что что-то не вяжется у нас
с вами, товарищ генерал. Если вы уже так сильны, то почему ваши бойцы СМЕРШа
не здесь, на Монмартре? Почему я говорю с вами из кафе в Париже, а не с
патентованного кресла у вас в кабинете? Это совсем не похоже на
стремительную и непреодолимую тактику МГБ. Блефуете. И зря. Меня, старого
разведчика не возьмешь на дешевую фальшивку. Вы обезумели от радости,
действительно проникнув в наши миры, пока чисто виртуально. Вы действительно
кое-что раскопали из биографии моих друзей. Но, судя по всему, не более
того. Физического перемещения в наше измерение вам пока не удалось. Иначе уж
вы-то не тратили времени на звонки по телефону, тем более со мной, не так
ли?.. Так, я тебя спрашиваю, мразь? - заорал Пухин неожиданно командирским
басом, которого не слышала за полвека даже его верная жена. - А если так, то
срать ты больше не посмеешь! Иначе произведение сначала вернется к
автору, потом,вместе с его останками,- на потолок твоего, скотина,
клозета!!" "Лева! - ахнула, всплеснув руками бедная Эмма. - Что с тобой, как
ты можешь... такие слова, по телефону... Господи, с кем это ты так?.."
Пухин несколько секунд прислушивался. Но от такого уверенного только
что собеседника ответа не было.
2.
"Я немедленно все передам князю и барону, - спокойно сказала мисс
Полонски. - Не волнуйтесь, мистер Пухин..." "Вы просто не представляете
неимоверной силы этого монстра... Я не уверен, что и у обоих миров есть шанс
от него отбиться..."
"Я лично располагаю для защиты моей личности только каминными щипцами,
профессор. Но надеюсь, что наши мужчины располагают кое-чем поубедительней.
Вы же постарайтесь все время быть на глазах у полиции и предупредите
администрацию вашего отеля, что вас угрожали похитить. Я думаю, что барон
позвонит вам в ближайшие часы. Доброй ночи, мистер Пухин."
3.***
"Доброе утро, Лев Андреевич, - раздался едва узнаваемый жесткий голос.
- Говорит барон Фридман. Ваше предупреждение я передал Президенту, а он -
Лиге Наций нашей планеты. Все армии и тайные службы приведены в полную
боевую готовность." "А как же ваше инкогнито, Арон Хаймович?"
"Здесь я опять Аркадий Ефимович. Баронов с отчеством Хаймович мне пока
ни в каких мирах не встречалось... Что ж! Мне пришлось оправдываться перед
Федеральным судом, но князь убедил Президента, что рано или поздно СССР до
нас добрался бы и без моей противозаконной самодеятельности в пользу
Израиля. Пока что мы конверсировали в СССР тысячи агентов. Обещанная нашим
друзьям вечеринка со стриптизом отменяется. Напротив, выполнено ваше
обещание - Доренко уже соскребывают с потолка его клозета. Я организовал это
в первую очередь уже за саму его мысль пригласить дорогую мне княгиню Марину
к его мерзавцам на пир палачей. Шаражку же, которая открыла мой метод, мы
уже выкрали в полном составе, но она была не одна. Тем не менее, они
действительно пока не способны на крупномасштабные конверсии, хотя
интервенция со стороны СССР не просто возможно, но - дело времени... Пока же
я прежде всего побеспокоился, как обычно, о безопасности Израиля и об
обезвреживании неугомонного Аруката, действительно накачанного советским
оружием до тройного превосходства над ЦАХАЛом в бронетанковых силах. По
представлению Президента СШР Юрия Соловьева британская королевская
колониальная бронепехота, которую арабы называют "царцурами" - тараканами,
вторглась в параллельную Палестину и вступила в бой сначала с танками
Фалестын, а потом и с Ближневосточным Особым военным округом Советской
Армии. Не смотря на участие в сражении советских "шмелей",новорожденная
палестинская армия была разгромлена. СШР и европейские страны направили в
Палестину свои антигравитационные самолеты. Думаю, что пока СССР понял, что
в нашем измерении ему лучше больше не появляться. Так что можете спокойно
возвращаться домой. Если война миров и продолжится, то уж внезапной
интервенции СССР наш мир не допустит. Как мечтал некогда товарищ Сталин, мы
будем воевать малой кровью на территории противника. СШР - не сталинский
Союз и не Российская Федерация вашего мира. Да и наши Северо-американские
штаты отнюдь не склонны к коммунизму на своей земле. Как и ваши США. Как и
обе Британии. Общими усилиями монстр, оказавшийся на чужом месте будет
изгнан из всех миров..."
"Shlomo Wulf" = Dr. Solomon Zelmanov17/05/99
Haifa, Israel, 972-4-8527361