другими мужчинами. Нахлынули тут же воспоминания о тех, других заключенных, но Фред выбросил эти воспоминания из головы. Ему хотелось думать о чем-нибудь хорошем. Он вспомнил Коллин. Он пришел к ней не просто так - с подарками. Он ведь хотел только поговорить. Коллин испугалась, увидев его, но он оказался в квартире раньше, чем она успела захлопнуть дверь. А принесенные им подарки были очень даже неплохи, так что она разрешила ему постоять у двери - пока она на противоположном конце комнаты рассматривает драгоценности, перчатки и красные туфельки. А потом ей захотелось узнать, откуда он знает ее размеры, и он рассказал. Он все говорил и говорил, и через какое-то время Коллин настроилась на добрый лад. Она пригласила его присесть. Потом она предложила ему выпить. Они все беседовали и беседовали, и она выпила уже две порции, а потом выпила еще. Ей было приятно, что он так много о ней знает. Разумеется, Фред не рассказал ей о телескопе, но он рассказал ей, что знает, где она работает, и где она делает покупки. И он говорил ей, как она прекрасна... Об остальном Фреду вспоминать не хотелось. Не хотелось вспоминать, как она опьянела. И как она сказала, что, хотя они только что познакомились, ей кажется, что она знает его уже давным-давно. И конечно же, он хорошо, на самом деле хорошо знает ее, хотя она об этом не подозревала. А потом она спросила, не хочет ли он остаться. Шлюха. Как и все они - шлюха. Нет, она на самом деле не такая, она действительно полюбила его, он знал, что она его полюбила, но зачем она рассмеялась, а потом закричала, зачем она сказала ему, чтобы он убирался?.. НЕТ! Фред каждый раз запрещал себе вспоминать, что произошло дальше. Он поглядел в небо. Там - комета. Хвост кометы, сверкая, раскинулся через все небо. Зрелище очень походило на картинки, которые Фред видел в астрономических журналах. Небо поголубело: начинался рассвет. Но небольшой участок западной части неба продолжал сверкать: комета просматривалась сквозь облака. А внизу по улицам шли люди, - дураки, разве они не знают? В камеру Фреда принесли завтрак. Тюремщики не пожелали разговаривать с ним. Даже надзиратели и те относятся к нему, как... Они знают. Знают. Полицейские врачи, конечно, уже осмотрели ее и поняли, что она не... что он не смог, он пытался, но не мог, а она смеялась, и он знал, что нужно сделать, чтобы он смог, но он не хотел этого, а она все смеялась, и тогда он начал кусать ее, кусать до тех пор, пока она не закричала, и он смог - и мог, но только пока она продолжала кричать! Фред оборвал воспоминания. Он обязан был оборвать их - до того, как вспомнит, как выглядело лежащее на кровати тело. Лягавые заставили Фреда увидеть его. Один лягавый вывернул ему руку и ломал пальцы, пока Фред не открыл глаза и не посмотрел, а ему не хотелось этого. Как же они не понимали, что он любил ее, что он не хотел?.. За домами по ту сторону улицы небо вспыхнуло странным сиянием. Вспыхнуло где-то слева, в юго-восточном направлении, далеко. Сияние угасло, прежде чем Фред успел что-либо толком разглядеть. Но Фред улыбнулся. Итак, это случилось. Теперь осталось недолго. - Эй, Чарли! - воззвал издалека пропитой голос. - Чарли! - Чего? - отозвался надзиратель. - Что там творится, мать его так? Кино снимают, что ли? - Сам не могу понять. Спроси у сексуального маньяка, у него окно выходит на западную сторону. - Эй, секс-маньяк... Стены и пол вдруг резко подпрыгнули. Фред оказался в воздухе, он летел... Он выкинул вперед руки, защищая голову от мчащейся навстречу стены. Стена с маху ударила по рукам, Фред взвыл. Левый локоть пронзила страшная боль. Пол, похоже, сделался устойчивым. Тюрьма была построена надежно, от толчка ничего не разрушилось. Фред пошевелил левой рукой и застонал. Прочие заключенные кричали. Один кричал от боли: должно быть, его сбросило с верхней койки. Не обращая внимания на эти крики, Фред стонал. Глядел в окно и стонал. Ему было очень страшно. Неужели это все? Неужели?! Обычный день, но... тучи. Господи, как быстро мчатся тучи! Они крутились, словно в водовороте, они образовывались и исчезали, мчались к северо-западу. Более спокойный нижний слой облачности - в нем тучи выглядели более стабильно - начал перемещаться к юго-западу. Все это было не то, чего ожидал Фред. Он ведь ожидал, что все мгновенно будет охвачено пламенем. Светопреставление должно происходить так, как положено. Небо потемнело. Оно сплошь было затянуто черными тучами. Тучи бешено крутились, перемещались, освещались беспрерывными вспышками молний. Вой ветра и раскаты грома не могли заглушить воплей заключенных. Вот он каков, конец света: слепящие вспышки и беспрерывные раскаты грома. Фред пришел в себя и обнаружил, что лежит на полу. Локоть страшно болел. Это молния... должно быть, молния ударила в тюрьму. В коридоре было темно и снаружи было темно, и все же что-то разглядеть было можно - в сюрреалистических вспышках молний, следующих одна за другой, словно по заведенному образцу. Вдоль камер двигался Чарли. В руках у него была связка ключей. Он выпускал заключенных одного за другим. Чарли открывал камеры, заключенные выходили и шли по коридору. Мимо камеры Фреда Чарли прошел не останавливаясь. Двери всех камер были уже открыты. Кроме камеры Фреда. Фред завизжал. Чарли даже не оглянулся. Он дошел до конца блока камер, вышел, спустился по лестнице. Фред остался в полном одиночестве. Эрик Ларсен не оглядывался по сторонам, ни вправо, ни влево. Шел большими шагами. Огибал мертвых и раненых. На призывы о помощи он не обращал внимания. Он мог бы помочь людям, но им двигало лишь одно всепоглощающее побуждение. Холодный блеск глаз Эрика и небрежно выставленный вперед ствол дробовика отбивали охоту заступать ему дорогу. Другие полицейские навстречу ему не попадались. А на прочих он едва ли обращал внимание. Некоторые люди помогали раненым, другие безутешно рассматривали руины, оставшиеся от их домов, мастерских, магазинов, третьи бежали куда-то - и сами не знали куда. Сейчас эти люди ни в малейшей степени не интересовали Эрика. Они все были приговорены к смерти. Точно так же, как к смерти был приговорен и сам Эрик. Он мог бы раздобыть себе автомобиль и удрать на нем в горы. Эрик видел проносившиеся мимо машины. Видел Эйлин Ханкок - в старом "крайслере". Если бы она остановилась, Эрик, возможно, уехал бы с ней. Но она не остановилась, и Эрик был этому только рад, поскольку, значит, то, что он решил, будет выполнено. Но предположим, то, что он решил, - не нужно. Предположим, он не нужен. И то, что он задумал, - бессмысленная затея. Неизвестно: заранее ответ предугадать невозможно. Но мне бы все же следовало найти себе машину, подумал он. Покончив с этим делом, я получил бы какой-то шанс спастись. Нет, уже слишком поздно. Уже видны полицейский участок и дом городского совета. Вон и тюрьма. Похоже, людей нигде нет. Эрик вошел в здание тюрьмы. Под обломками огромного шкафа, стоявшего раньше у стены, лежала женщина-полицейский. Мертвая. Больше никого не было - ни живых, ни мертвых. Эрик шел в глубь тюрьмы - мимо картотеки, вверх по лестнице. Вот и блок камер. Там было тихо. Значит, все-таки это была бессмысленная затея. Приход Эрика сюда оказался ненужным. Эрик уже хотел спуститься обратно по лестнице, но остановился. Уже совсем тогда бессмысленно было добираться сюда, в такую даль, чтобы уйти, не удостоверившись полностью. Говорили, что вслед за падением Молота нужно ждать цунами. В тюрьме Бурбанка должны были находиться люди, угодившие сюда по милости Эрика Ларсена. Пьянчуги, мелкие воришки, юные бродяги, утверждающие, что им уже исполнилось восемнадцать, но выглядевшие гораздо моложе. Их нельзя оставить просто так, чтобы, запертые в своих камерах, забытые, они захлебнулись, утонули... как крысы. Они этого не заслуживали. Эрик обязан выпустить их - это его долг. Решетчатая дверь, перегораживающая выход с лестницы, была открыта. Эрик шагнул в блок, вытащил фонарь, чтобы разогнать тьму. Двери камер были открыты - все кроме одной. Всех кроме одной. Эрик подошел к этой камере. В ней - спиной к коридору - стоял Фред Лаурен. Правой рукой он нянчил левую. Лаурен неотрывно смотрел в окно. Он не обернулся, когда на нем остановился луч фонаря Эрика. Эрик на мгновение замер, разглядывая Лаурена. Ни один человек не заслуживает, чтобы его оставили утонуть, словно крысу, забытую в клетке. Ни один человек этого не заслуживает. Вот именно - "человек". Не заслуживают этого ни воры, ни пьяницы, ни бродяги... - Повернись, - приказал Эрик. Лаурен даже не пошевелился. - Повернись, или я прострелю тебе колени. Тебе будет очень больно. Фред заскулил и повернулся. Он увидел нацеленное на него дуло дробовика. Полицейский отвел луч фонаря в сторону, направил на себя, чтобы Фред мог его видеть. - Ты знаешь, кто я? - спросил полицейский. - Да. Вы не дали тому, другому полисмену бить меня прошлой ночью. - Фред подвинулся ближе. Глаза его уставились на ружье. - Это... для меня? - Я принес его сюда из-за тебя, - сказал Эрик. - Я пришел, чтобы освободить остальных арестованных. Но тебя я освободить не могу. Поэтому дробовик я принес для тебя. - Наступает конец света, - сказал Фред Лаурен. - Конец всему. Ничего не останется. Но... - он всхлипнул, рыдания клокотали у него в горле. - Но когда он наступит? Если бы... Пожалуйста, вы должны сказать мне. Она уже мертва? Уже мертва? Она бы не могла пережить конца света. Она должна была умереть... и я уже никогда не смогу поговорить с ней... - Поговорить с ней! - Эрик в ярости нацелил ружье. Он видел спокойно ждущего Фреда Лаурена и видел кровать, на которой лежало тело девушки, видел ее квартиру, видел ее трогательно маленький гардеробный шкафчик. Запах горячей крови ударил в ноздри Эрика. Палец его напрягся на спусковом крючке. Напрягся - и расслабился. Он опустил ствол ружья. - Пожалуйста, - сказал Фред Лаурен. - Пожалуйста... Эрик быстро вскинул ружье... он никогда раньше и не подозревал, что у дробовика такая сильная отдача. ВТОРНИК КАТАСТРОФЫ: ДВА О, я бежал в горы - Но рухнули горы. И я бежал к морю - Но море кипело. И я бежал в небо - Но небо горело! НАСТАЛ ДЕНЬ. В забитом народом помещении грохотали атмосферные помехи. Бесформенные цветные кляксы густо прыгали на огромном экране телевизора. И все же двадцать мужчин и женщин неотрывно смотрели на экран. Смотрели, как вспыхивают и гаснут огни над Атлантическим океаном, над Европой, над Северо-Западной Африкой и Мексиканским заливом. Лишь Дан Форрестер продолжал работать. Он сидел за пультом управления компьютером. Над пультом - экран. На экране - начерченная компьютером карта Земли. Форрестер старательно анализировал последние сведения, полученные ИРД, отмечая на диаграмме места столкновений, вводил данные в машину. Вычислял. Чарльз Шарпс подумают, что его должны были бы заинтересовать результаты вычислений Форрестера. Но никакого интереса он не ощущал. Он поглядел на окружающих. Приоткрывшиеся рты, выпученные глаза. Каждый, упираясь ногами, вдавил себя как можно глубже в кресло. Люди непроизвольно старались отодвинуться подальше от пультов управления и ослепительно сверкающих экранов, будто те представляли опасность. Лишь Форрестер работал - движения его были скупы, точны, он печатал, считывал результаты и печатал снова... - Падение Молота, - сказал сам себе Шарпс. И что теперь, черт возьми, мы можем сделать? Он не мог ни о чем думать, окружающая обстановка действовала на него угнетающе. Он оставил свое место и подошел к длинному, стоящему возле стены, столу. На столе были банки с кофе, молоком. Шарпс налил себе чашку. Задумчиво посмотрел на нее и поднял в шутливом приветствии. - За судьбу, - сказал он негромко. Остальные начали подниматься со своих кресел. - За судьбу, - повторил Шарпс. Судьба. Страшный суд. Человек гордился созданной им цивилизацией, - и какая сейчас от нее польза? Наступает ледниковый период. Огненный период. Период Топора. Период Волка... Шарпс обернулся и увидел, что Форрестер, оставив свое кресло, идет к двери. - Что? - спросил Шарпс. - Землетрясение, - Форрестер быстрым шагом продолжал идти к выходу. - Землетрясение, - он сказал это громко: так, что все могли слышать. Люди кинулись к двери. Доктор Чарльз Шарпс налил почти полную чашку. Поставил ее под кран и добавил холодной воды. Кофе мохаджава, его приготовили меньше часа назад и доставили сюда в термосе. Просто жаль разбавлять его водой. Но зато теперь он стал достаточно холодным, чтобы его можно было пить. Сколько пройдет времени, прежде чем корабли снова начнут пересекать океаны? Годы, десятилетия? Никогда? Возможно, никогда больше Шарпсу не доведется испробовать вкус кофе. Он в четыре глотка осушил чашку и бросил ее на пол. Чашка из небьющегося фарфора упала, подпрыгнула и покатилась к пульту управления компьютером. Шарпс пошел к двери. Его коллеги вслед за Форрестером спешили к выходу. Как раз в этот миг за спиной Дана закрылись стеклянные двери, ведущие на улицу. Эта его переваливающаяся походка: Дан Форрестер никогда не был спортивным типом, но наверняка он мог бы двигаться быстрее. Значит, еще есть время? Шарпс побежал - чтобы догнать Форрестера. - Парковочная стоянка, - сказал, отдуваясь, Дан. - Осторожнее... Шарпс замедлил шаг. Он приходил в себя. Дан балансировал на одной ноге. Земля ощутимо вздрогнула. "Ну, если так, то это не так плохо, - подумал Шарпс. - Здания даже не пострадают..." - Скорей! - сказал Форрестер и побежал к парковочной стоянке. К стоянке вела - снизу вверх - длинная бетонная лестница. Не добежав до верха, Дан остановился, тяжело дыша. Шарпс подставил плечо ему под руку и помог Форрестеру пройти остаток пути. Добравшись до верха, Дан повалился ничком. Шарпс с жалостью наблюдал за ним. Форрестер пыхтел, пытаясь что-то сказать, но это ему не удавалось. Он слишком вымотался. Тогда он поднял руку и показал ладонью сверху вниз: садитесь. Слишком поздно. Земля дрогнула под ногами. Шарпс упал. Затем понял, что его откатило к лестнице. Раздался звук бьющегося стекла, но когда Шарпс оглянулся на здание ИРД, он не увидел никаких явных повреждений. Далеко внизу из дома Центра фон Кармана начали выбегать репортеры, но после первого несильного толчка многие остановились. Некоторые повернули обратно. - Скажите им... пуф-пуф... скажите им, пусть они выйдут из здания, - сказал Форрестер. - Худшее еще впереди... - Будет большой толчок! - крикнул Чарльз Шарпс репортерам. - Все выходите наружу! - Он узнал сотрудника "Нью-Йорк таймс". - Пусть они выйдут наружу! - закричал ему Шарпс. Обернувшись, он увидел, что Форрестер уже встал на нот и торопливо движется в глубь стоянки, подальше от автомобилей. Никогда еще Шарпс не видел, чтобы Форрестер двигался так быстро. - Скорее! - крикнул Шарпс своим товарищам. Из здания ИРД выбегали люди - мужчины и женщины. Некоторые бежали к стоянке, по направлению к Шарпсу. Другие бесцельно закрутились между домами, не зная, куда идти. Шарпс яростно жестикулировал. Потом он посмотрел на Форрестера. Тот выбрался на открытое пространство и сел наземь... Шарпс повернулся и побежал к Форрестеру. Добежал и кинулся ничком на асфальт. Какое-то мгновение ничего не происходило. - Первый толчок... эта волна дошла по земле... как результат удара, пришедшегося в Долину Смерти, - пыхтел Форрестер. - Потом... волна от удара в Тихий океан. Не знаю, сколько еще ждать... Земля застонала. Птицы взлетели в воздух. Повеяло ощущением неминуемой гибели. В дальнем конце стоянки показалась группа людей, они только что поднялись по лестнице и направлялись к Форрестеру и Шарпсу. Земля застонала снова. Взревела. - Сан-Андреас, - сказал Форрестер. - Там сейчас начинается движение. Этого и следовало ожидать. Энергия - сто мегатонн. Может быть, больше. По лестнице поднялось с полдюжины человек. Двое направились к Шарпсу и Форрестеру. Остальные разыскивали свои машины. - Пусть они уйдут оттуда, - пыхтел Форрестер. - Выйдите на открытое пространство! - кричал Шарпс. - Подальше от лестницы! Уходите! На верхней площадке лестницы появилась телекамера. Камеру волок мужчина, сопровождаемый женщиной. Сзади шло еще несколько человек. Телевизионщики двинулись через парковочную стоянку... Земля закачалась. От первого толчка люди попадали наземь. А от следующих - через две-три секунды - зашатались здания. Земля снова взревела, снова к реву приметались другие звуки: крики, звон бьющегося стекла, треск разламывающегося бетона, а затем звуки потеряли всякую определенность, и началось царство беспорядочного кошмара. Шарпс, сидя, попытался выпрямиться и оглянуться на здание ИРД, но в мире уже не осталось ничего твердого. Асфальт качался и плыл волнами. Горячая мостовая со скрипом ползла куда-то в сторону - Шарпс нелепо закувыркался. Потом мостовая застыла на миг. И снова задергалась. И весь мир был заполнен треском, ревом и криками. Наконец все закончилось. Шарпс сел и попытался сфокусировать зрение. Мир изменятся. Шарпс посмотрел вверх - на горы Анджелес - и увидел, что их вершины изменились. Не очень, но все же изменились. Рассмотреть что-то большее Шарпс не успел. Какой-то звук раздался за его спиной, он обернулся и увидел, что часть стоянки исчезла, а оставшийся участок изогнут под самыми невозможными углами. Многие автомашины исчезли: их поглотила пропасть, разверзшаяся между Шарпсом и лестницей... но ведь нет уже никакой лестницы. Она тоже рухнула в пропасть. Оставшиеся на стоянке машины с лета наезжали друг на друга - словно дерущиеся звери. И сплошной грохот, в котором сливались все звуки. Грохот, издаваемый автомобилями, зданиями, скалами. На Шарпса тяжеловесно катился "фольксваген". Он походил на стальное перекати-поле, он приближался, он делался все огромнее... Шарпс закричал, он попытался убежать с пути машины. Но не смог устоять на ногах. Шарпс упал, пополз. И увидел, что "фольксваген" кувыркается, превращаясь в кучу раскрашенного металла: "фольксваген" налетел на "линкольн"... и снова он был размером всего лишь с "фольксваген". Вон еще один маленький автомобиль опрокинулся, и кто-то, сбитый, лежал под ним. О Господи, да ведь это Чарлин, и нет никакой возможности добраться к ней. Внезапно Чарлин замерла, перестала шевелиться. Земля продолжала трястись и стонать, шла разломами и трещинами. Большая часть парковочной стоянки отвалилась в сторону. А потом медленно обрушилась вниз, унося Чарлин и убивший ее автомобиль. Шарпс уже не слышал рева. Он оглох. Он неподвижно лежал на трясущейся земле - ждал конца. Башня, возвышавшаяся в центре ИРД, исчезла. Вместо нее осталась лишь куча, в которой перемешались стекло, бетон, куски перекрученного металла, обломки компьютеров. Центр фон Кармана тоже превратился в руины. Одна стена обрушилась, и Шарпс видел автоматический лунный отсек, металлического паука, который должен был отправиться на Луну для исследования ее поверхности. Космический аппарат выглядел совершенно беспомощным под обрушившейся крышей. И сразу обрушились и остальные стены, похоронив под собой и аппарат, и помещения научного пресс-центра. - Когда ж это кончится?! Когда?! - закричал кто-то. Шарпс едва смог расслышать этот крик. Наконец тряска начала стихать. Шарпс продолжал неподвижно лежать. Ему не хотелось испытывать судьбу. От парковочной стоянки осталось немного, и это немногое превратилось в крутой откос с горбом посредине. Теперь у Шарпса было время на то, чтобы подумать, кто же там стоял на лестнице за спинами телеоператоров. Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Те люди исчезли вместе с телевизионщиками. Все, кто находился в радиусе пятидесяти футов от лестницы, исчезли. Их погреб оползень, похоронили обломки автомобилей. День начал темнеть. Просто на глазах темнеть. Шарпс посмотрел на небо. Черная завеса, крутясь, затягивала небо. И в черных, беспорядочно мечущихся тучах вспыхивали молнии - множество молний, одновременно десятки и сотни. Вспыхнувшая молния расколола видневшееся справа дерево. Без малейшего промежутка ударил оглушительный раскат грома, в воздухе запахло озоном. Холмы впереди были опоясаны множеством молний. - Ты знаешь, куда мы едем? - спросил Тим Хамнер. - Нет, - Эйлин, не снижая скорости, гнала машину вдоль пустых, залитых дождем улиц. - Где-то там должна быть дорога, ведущая в горы. Я там бывала пару раз. Слева стояли дома, в основном они остались неповрежденными. Справа виднелись горы Вердуго. Маленькие улочки, квартала на два, кажется, уходили в глубь гор, и в начале каждой улочки был вывешен знак "тупик". Если бы не дождь и не молнии, все здесь выглядело бы так, как обычно. Дождь был вездесущ. На домах, в основном старых, оштукатуренных, выстроенных в испанском стиле, видимых повреждений не было. - Ага! - закричала Эйлин. Она круто свернула направо. Асфальтовая дорога, извиваясь, шла у подножия высокого утеса. Этот утес был далеко выдвинутым отрогом видневшихся впереди гор - гор, омытых дождем и светом молний. Извилистая дорога вела все вперед и вперед, и вскоре уже ничего нельзя было разглядеть, кроме неясно вырисовывающихся впереди гор и - слева - площадки для игры в гольф. Не было видно ни людей, ни машин. Поворот, снова поворот, и Эйлин нажала на тормоза. Автомобиль забуксовал, остановился. Дорогу преградил оползень. Обломки камней и грязь - футов десять в высоту, может быть, больше. - Пойдем пешком, - сказал Тим. Он посмотрел на сверкающие впереди молнии, поежился. - Дорога продолжается далеко отсюда, - сказала Эйлин. - Может быть, до самой вершины гор. - Она показала налево, на проволочный забор, ограждающий площадку для гольфа. - Нужно проделать дыру в этом заборе. - Чем? - спросил Тим, но все же вылез из машины. Дождь почти мгновенно вымочил его до нитки. Тим беспомощно застыл. Эйлин вылезла с другой стороны и вытащила из багажника набор гаечных ключей. Потом она достала домкрат, несколько осветительных ракет и старый дождевик. Дождевик был весь в масле, будто им вытирали двигатель. Эйлин отсоединила рукоятку домкрата. - Попробуй этим. Тим, у нас не так много времени... - Знаю. Хамнер взял тонкий металлический стержень и подошел к забору. Он стоял беспомощно, постукивая по сетке рукояткой. Задача казалась невыполнимой. Он услышал, как хлопнула сетка багажника, затем хлопнула дверца. Затем - шум включенного двигателя. Тим испуганно обернулся, но машина не двигалась. Он не мог разглядеть лица Эйлин: мешали дождь и залитое водой ветровое стекло. Неужели она решила бросить его здесь? Для пробы он сунул рукоятку домкрата между проволокой и опорным столбом забора. Нажал, качнул. Ничего не произошло. Тим нажал изо всех сил, навалился на рычаг всем своим весом - и что-то там поддалось. Он поскользнулся, грохнулся прямо на забор, и почувствовал, как отогнувшаяся острая проволочка насквозь проткнула его мокрую одежду. Проволочка оцарапала кожу, и соль попала в ранку. Тим сгорбился от боли и безнадежности. Он опять ощущал себя беспомощным. - Тим! Как дела? Он хотел обернуться и крикнуть ей в ответ. Он хотел сказать ей, что все бесполезно, что он - ничтожество, что он порвал костюм, и что... Вместо этого он, нагнувшись, снова пустил в ход рукоятку домкрата. Он раскачивал ее из стороны в сторону, действовал ею как рычагом - и наконец оторвал проволоку от столба. Затем снова, снова, и вдруг он обнаружил, что сетка в этом месте уже полностью оторвана. Он отошел к следующему столбу и взялся за работу опять. Эйлин двинула с места машину. Нажала на гудок и крикнула: "В сторону!" Съехав с дороги, автомобиль подкатил к забору и таранил его. Проволочная сетка оторвалась от столба, упала на траву. Машина поехала по ней. Мотор работал на больших оборотах. - Залезай в машину! - крикнула Эйлин. Тим побежал к автомобилю. Машина не полностью остановилась, и похоже было, что Эйлин вообще не собирается останавливать ее. Тим добежал, распахнул дверь и плюхнулся на сиденье. Эйлин повела машину по открывшемуся проезду. Колеса оставляли глубокие борозды. Машина выехала на лужайку и, разрывая ее заботливо взлелеянную поверхность, поехала по ней. Тим рассмеялся. Смех его был с оттенком истерики. - Что? - спросила Эйлин, не отводя глаз от дороги. - Мне вспомнилось, как одна дама прошлась по лужайке лос-анджелесского "Кантри-клуба". Туфли у нее были на каблуках-гвоздиках, - сказал Тим. - Распорядитель чуть не умер! Я думал, что понимаю, что такое падение Молота и что оно означает. Но выходит, не понимал. Только сейчас понял, когда ты поехала прямо по лужайке. Эйлин ничего не ответила, и Тим уставился в ветровое стекло. Настроение у него было скверное. Сколько человеко-часов ушло на то, чтобы создать такую клумбу-лужайку, лужайку с подобной безупречной поверхностью? Даст ли когда-либо кто-нибудь себе труд создать такую лужайку? Тиму вновь ужасно захотелось рассмеяться. Если бы в машине были клюшки для гольфа, можно было бы выйти и, установив мяч, сделать удар... Эйлин проехала через всю площадку и вывернула обратно на дорогу, ведущую в горы. Вокруг были густые заросли, по сторонам - высокие холмы. Машина проехала площадку для пикников. На площадке расположились бойскауты. Бойскауты установили на площадке палатку. Было такое впечатление, что они о чем-то спорили со своим руководителем. Тим открыл окно. - Избегайте низменностей! - закричал он. - Что происходит там, внизу? - спросил руководитель скаутов. Эйлин замедлила ход, остановилась. - Пожары. Наводнения. Уличные пробки, - сказал Тим. - Там ничего нет, из-за чего бы вам захотелось спуститься вниз. И долгое время не будет. - Он наклонился ближе к руководителю. - Оставайтесь здесь. Хотя бы на сегодняшнюю ночь. - Наши семьи... - сказал руководитель. - Откуда вы? - Из Студне-Сити. - Вы не сможете сейчас добраться туда, - сказал Тим. - В долине уличное движение нарушено полностью. Дороги забиты, шоссе разрушены, много пожаров. Лучшее, что вы можете сделать для ваших семей, - это оставаться пока здесь. Здесь вы в безопасности. Мужчина кивнул. У него были большие темные глаза. И искреннее, с резкими чертами лицо. Подбородок его порос рыжей щетиной. - Я уже говорил детям то же самое. Джули-Энн, ты слышала? Твоя мать знает, где мы находимся. Если дела там, внизу, действительно обстоят плохо, за нами пошлют полицейских. Нам лучше оставаться здесь. - Он понизил голос. - После этого землетрясения, мне кажется, придется развернуть широкое строительство. Разрушений много? - Много, - сказал Тим. И отвернулся. У него не было сил глядеть в глаза руководителю скаутов. - Тогда мы останемся здесь еще на день, - сказал руководитель. - В дорогу двинемся, может быть, завтра. Несмотря на то, что дети совершенно не имеют защиты от этого дождя. Никто не ожидал, что в июне пойдет дождь. Может быть, нам все же следовало бы спуститься. Идти в Бурбанк и остановиться в чьем-либо доме. Или в церкви. Мы нашли бы приют... - Не делайте этого, - настойчиво сказал Тим. - Пока что не делайте. Эта дорога ведет к вершине? - Да. - Руководитель придвинул свое лицо к лицу Тима. - Почему вы стремитесь туда? - Он махнул рукой в сторону молний, вспыхивающих над горными пиками. - Почему? - Надо, - сказал Тим. - А вы оставайтесь здесь. Хотя бы на сегодняшнюю ночь. В путь, Эйлин. Ничего не сказав, Эйлин тронула машину с места. Развернулась, объезжая оставшегося стоять на дороге руководителя скаутов. - Я ничего не могла сказать ему, - пробормотала Эйлин. - Они здесь в безопасности? - Наверное, так. Здесь уже достаточно высоко. - Вершина расположена на высоте примерно три тысячи футов, - сказала Эйлин. - Мы ниже ее не более чем на тысячу футов, - сказал Тим. - Мы в безопасности. Может быть, лучше было бы подождать здесь, пока не прекратится это молниевое изобилие. Если только оно когда-нибудь прекратится. Потом мы сможем продолжать путь. Или повернуть обратно. Куда мы попадем, если продолжим путь? - В Туджунгу, - сказала Эйлин. - Это на высоте добрых тысячи восемьсот футов над уровнем моря. Если здесь мы в безопасности, там будем в безопасности тоже. - Она продолжала вести машину все дальше в горы. Тим нахмурился. Он никогда не обладал хорошим чувством направления, а в машине не было карты. - Моя обсерватория расположена в каньоне Большой Туджунги... По крайней мере, эта дорога выведет нас туда. Кажется, я ездил этой дорогой. А в обсерватории есть запасы пищи и всякого снаряжения, в том числе и спасательного. - Страх Молота? - поддразнила Эйлин. - У тебя? - Нет. Просто на тот случай, если тебя отрежет от внешнего мира. Несколько раз там случались снежные обвалы. Однажды я там просидел больше недели. Вот я и запасся как следует. Куда мы едем? Почему ты не останавливаешься? - Я... Не знаю. - Эйлин продолжала вести машину дальше. Но медленнее - машина почти ползла. Дождь утихал. Он все еще лил, сильный для Лос-Анджелеса дождь, никогда не слышали, чтобы летом шел такой дождь, и все же сейчас это был дождь как дождь, а не потоп, льющийся с неба. Как бы сменяя его, усилился ветер, он выл, проносясь по ущелью, визжал так, что Эйлин и Тиму приходилось кричать. Но поскольку ветер дул беспрерывно, они скоро перестали обращать на него внимание. Еще один поворот, и машина оказалась на высоко расположенном уступе, отсюда было видно в южном и западном направлениях. Хотя была опасность, что машина соскользнет с откоса, Эйлин остановилась. Выключила двигатель. Был ветер, в небе сверкали молнии. Из-за дождя долина Сан-Фернандо была почти не видна, но иногда ветер создавал узкие разрывы в завесе дождя, и можно было - хоть и плохо, расплывчато - что-то рассмотреть. Долина была усеяна горящими оранжевым светом огнями. Множество огней. - Что это? - громко спросила Эйлин. - Дома. Заправочные станции. Запасы нефтепродуктов. Автомашины, здания, перевернувшиеся автоцистерны - все, что может гореть. - Дождь и огонь. - Хотя в машине было тепло, Эйлин поежилась. Ветер взвыл снова. Тим потянулся к ней. На миг она отшатнулась, затем прильнула к нему, уронив голову ему на грудь. Так они и сидели, слушая вой ветра, глядя на просвечивающие сквозь завесу дождя языки оранжевого пламени. - Мы доберемся туда, - сказал Тим. - В обсерваторию. Доберемся. Осталось недалеко, мы сможем дойти даже пешком. Двадцать-тридцать миль, не больше. Если идти пешком, это займет дня два. Мы будем в безопасности. - Нет, - сказала Эйлин. - Никто уже никогда не будет в безопасности. Никогда. - Мы обязательно будем в безопасности, - Тим помолчал мгновение. - Я... я действительно рад, что ты разыскала меня... Я не такой уж герой, но... - Ты действовал совершенно правильно. Они снова помолчали. Ветер продолжал свистеть, выть, но постепенно они начали различать другой звук - низкий, грохочущий, заполняющий все вокруг. Словно реактивный самолет, нет, десять самолетов, тысяча самолетов, ревущих на взлетной дорожке. Звук доносился с юга, и, когда Эйлин и Тим посмотрели в том направлении, они увидели, что часть огней погасла. Эти огни не мерцали, но постепенно угасли, они исчезли внезапно, исчезли в мгновение ока. Звук усиливался, стремительно накатывался все ближе. - Цунами, - сказал Тим. Он сказал это тихо, словно не веря. - Действительно, цунами. Волна в сотни, может быть, тысячи футов высотой. - В тысячи? - испуганно переспросила Эйлин. - С нами все будет в порядке. Волна не сможет продвинуться очень далеко в глубь суши. Для этого ей бы понадобилась уж слишком большая энергия. Слишком большая. Сейчас волна катится по старому руслу реки Лос-Анджелес. Она не перехлестнет через Голливудские холмы. Все, кто здесь, вероятно, в безопасности. Но пусть Бог поможет людям, оставшимся в долине... Они сидели, прижавшись друг к другу, а молнии вспыхивали в небе, вспыхивали вокруг них. Они слушали раскаты грома и перекрывающий эти раскаты рев цунами. И один за другим гасли огни, усеявшие долину Сан-Фернандо. Между Байя-Калифорния и западным побережьем Мексики есть узкая полоса воды. Ее береговые линии напоминают вилку камертона. Вода в море Кортеса теплая, словно в ванной, и спокойная, словно озерная вода. Море Кортеса будто специально создано, чтобы можно было плавать или ходить под парусом. Обломки ядра кометы Хамнера-Брауна пронизали атмосферу Земли, они походили на крошечные голубовато-белые звезды. Одна из звезд падала прямо в устье моря Кортеса. И упала в воду - между зубцами камертона. Образовался сверкающий оранжево-белым огнем кратер, вода с силой устремилась от него во все стороны. По расширяющейся дуге цунами двигалось к югу. Стиснутая берегами вторая волна, словно пуля, выпущенная из ружья, неслась к северу. Часть вод устремилась к востоку - на Мексику. Часть вод - на запад, через Байя, по направлению к Тихому океану. Большая часть воды устремилась на север моря Кортеса. Волна походила на увенчанную белой пеной горную гряду. На линии ее движения оказалась величественная долина, второй по величине агропромышленный регион Калифорнии. Выжившие ползли по разрушенной парковочной стоянке ИРД - сползались навстречу друг другу. Двенадцать мужчин, пять женщин. Ошеломленные до глубины души, они сползлись вместе. Большая часть людей осталась внизу, в развалинах зданий. Люди кричали. Подходили остальные выжившие. Шарпс застыл, ошеломленный. Он хотел спуститься вниз, помочь людям, но ноги не повиновались ему. Небо было покрыто клубящимися тучами. Они мчались, образовывали мгновенно меняющиеся странные узоры, походили на стремительно несущиеся потоки черных чернил. Свет дня еще пробивался сквозь тучи, но он был более тусклым, чем сверкание беспрерывно вспыхивающих молний. Неисчислимого множества молний. Не веря, Шарпс услышал детский крик. Затем кто-то выкрикнул его имя. - Доктор Шарпс! Помогите! Это был Эл Мастерсон, дворник. Вместе с ним было еще двое спасшихся. Они стояли возле многоместного легкового автомобиля, уткнувшегося в боковой борт большого зеленого "линкольна". Автомобиль накренился под углом в сорок пять градусов, два колеса стояли на мостовой, другие два повисли в воздухе. Кричащие дети - это в автомобиле! - Сэр, пожалуйста, быстрее! - крикнул Мастерсон. Его крик помог преодолеть оцепенение. Чарли Шарпс бросился на помощь. Он, Мастерсон и двое других мужчин навалились на автомобиль. Автомобиль был тяжело нагружен. Они старались изо всех сил, и наконец автомобиль принял нормальное положение. Мастерсон распахнул дверь. Оттуда выглянули лица - два совсем юных, залитых слезами, и одно постарше, это была Джун Мастерсон. Она не кричала. - С ними все в порядке, - сказала Джун. - Говорю вам, с ними все в порядке... Автомобиль был нагружен по самую крышу, даже больше. Пища, вода, банки с горючим - забито до самого багажника. Одежда, оружие, боеприпасы. Всякое спасательное снаряжение... плюс дети, завернутые в шерстяные одеяла. Мастерсон объяснял каждому, кто пожелал бы его слушать: - Я слышал, как вы говорили, что Молот может ударить, я слышал... Каким-то краем своего сознания Шарпс про себя рассмеялся. Мастерсон - дворник. Он слышал, о чем говорили инженеры, слышал как раз достаточно, чтобы сделать выводы, и, разумеется, он начисто не понял, что вероятность столкновения была очень мала. Итак, он подготовился. Он готовился выжить, и семья его ожидала столкновения, потому и оказалась на парковочной стоянке - просто на всякий случай. А мы все, оказывается, знали слишком много... Семья. - Что будем делать, доктор Шарпс? - спросил Мастерсон. - Не знаю. - Шарпс обернулся к Форрестеру. Низенький и толстый астрофизик не помогал (да и пользы от него не было бы) вернуть автомобиль в правильное положение. Похоже, он был полностью погружен в размышления, и Шарпс отвернулся от него. - Наверное, мы должны помогать выжившим... сделать все, что в наших силах... только мне хотелось бы вернуться домой! - Мне тоже, - раздался хор голосов. - Но нам следует оставаться вместе, - сказал Шарпс. - Не так уж много людей, на которых можно положиться... - Караван, - сказал Мастерсон. - Возьмем автомашины, и все вместе отправимся за нашими семьями. Где кто живет? Оказалось, что все живут далеко друг от друга. Шарпс жил поблизости, в Ла-Канаде. Там жили еще двое. Дома остальных были разбросаны на большом расстоянии - от Бурбанка до Каноча-парк, который в долине Сан-Фернандо. Каждый человек ищет, где ему лучше. - Никуда не поеду, - сказал Форрестер. - Надо ждать. Хоть пару часов... Остальные кивнули. Они все понимали. - Четыреста миль в час, - сказал Гал Крейн. Каких-то несколько минут назад он был геологом. - Больше, - сказал Форрестер. - Цунами появится примерно через пятьдесят минут после падения Молота. - Он взглянул на часы. - Осталось меньше получаса. - Мы не можем ждать... оставаться здесь просто так! - закричал Крейн. Он не кричал - визжал. Таковы были они все. Для них невыносим был звук собственных голосов. Пошел дождь. Дождь? Не дождь, а грязь. Шарпсу сделалось страшно, когда он увидел запрыгавшие по асфальту шарики грязи. Шарики грязи, твердые и сухие снаружи, с размягченной сердцевиной! С громким стуком шарики падали на крыши машин. Грязевой град. Люди кинулись искать себе убежище - в машинах, под машинами, в том, что осталось от машин. - Тина? - вскрикнул Шарпс. - Да. Это заслуживает внимания, - сказал Форрестер. - Тина и соленая грязь. С морского дна. Грязь была выброшена в атмосферу и... Необычный град утих, люди стали вылезать из своих убежищ. Шарпс почувствовал себя лучше. - Все, кто живет слишком далеко, чтобы ехать туда, пусть спустятся вниз и помогут выжившим - тем, кто остался в развалинах. Остальные отправятся за своими семьями. Образуем караван. Мы вернемся сюда... если сможем. Дан, куда нам... когда мы справимся со всеми этими делами... куда нам лучше всего было бы отправиться? Форрестер поглядел на него нерадостным взглядом. - На север. Туда, где нет низменностей. Этот дождь... он может идти на протяжении целых месяцев. Все долины, образованные руслами рек, наверное, окажутся заполненными водой. В окрестностях Лос-Анджелеса безопасных мест не останется. И будут еще толчки... после основного землетрясения... - Так куда? - переспросил Шарпс. - Конечный пункт - Можави, - сказал не торопясь Форрестер. - Но не надо идти туда сразу. Там сейчас делать нечего. Это конечный пункт. - Да, но сейчас куда? - настаивал Шарпс. - К подножию Сьерры, - сказал Форрестер. - Туда, где начинается долина Сан-Иоаквин. - К Портервиллю? - спросил Шарпс. - Не знаю, где это... Мастерсон залез в автомобиль и принялся рыться в "бардачке". Дождь усилился, поэтому он не стал выносить карту из машины. Все столпились снаружи, глядя на Джун Мастерсон и ее детей. Дети вели себя тихо. Они испуганно смотрели на взрослых. - Это здесь, - сказал Мастерсон. Форрестер изучил карту. Он никогда не бывал в тех местах прежде, но без труда представил теперь, куда им следует направиться. - Да, я бы сказал, что вот подходящее место. - Ранчо Джеллисона, - сказал Шарпс. - Вот оно! Он знаком со мной, и он нас примет. Туда мы и отправимся. Если мы потеряем друг друга, то встретимся там. - Он указал на карту. - Спрашивайте, где живет сенатор Джеллисон! Итак, те, кто не отправляется в путь немедленно, пусть спустятся вниз и помогут спасшимся. Эл, вы можете привести эти машины в рабочее состояние? - Да, сэр. - На лице Мастерсона было написано явное облегчение. На лицах остальных тоже. На протяжении долгих лет они привыкли получать приказы от Шарпса. И им казалось правильным, что он опять начал распоряжаться. Конечно, они не повиновались приказам, словно солдаты, но им нужно было, чтобы кто-нибудь указал, что нужно делать, тем более что в любом случае это делать надо. - Дан, вы примкнете к каравану, поедете с нами, - сказал Шарпс. - От вас там, внизу, пока будет немного... - Нет, - сказал Форрестер. - Что? - в полной уверенности, что он не расслышал, спросил Шарпс. Гром грохотал непрерывно, кроме того, выл усиливающийся ветер. - Не могу, - сказал Форрестер. - Мне необходим инсулин. Лишь тогда Шарпс вспомнил, что Дан Форрестер страдает диабетом. - Мы съездим к вам домой и... - Нет! - закричал Форрестер. - У меня много дел. Я говорю вам: нет! - Вы должны... - Со мной будет все в порядке, - сказал Форрестер и повернулся, чтобы уйти в дождь. - Ну и черт с вами! - завизжал Шарпс в спину Форрестера. - Вы даже не сможете завести свой автомобиль, когда сядут батареи! Форрестер не обернулся. Шарпс смотрел в спину своего друга, зная, что никогда больше не увидит его. У всех остальных был подавленный вид. Им хотелось, чтобы им что-то советовали, приказывали, указали какую-то цель. Они ожидали, что все это бремя взвалит на свои плечи Шарпс. - Мы будем ждать вас на ранчо! - крикнул Шарпс. Форрестер чуть обернулся и помахал рукой. - Пора в путь, - сказал Шарпс. - Автомобиль Мастерсона поедет в середине. - Он понаблюдал, как выполняется его приказ - пусть и крохотный, но приказ. - Престон, вы поедете со мной в головной машине. Прихватите это ружье и проследите, чтобы оно было заряжено. Все разместились по машинам. Автомобили поехали вдоль стоянки, поехали осторожно, объезжая наиболее крупные разломы и трещины. Машина Форрестера осталась неповрежденной. Он оставил ее на самой верхней точке стоянки, на большом удалении от остальных машин, от деревьев, от обрыва. У самого склона холма. Когда караван поехал по улице, Шарпс увидел огни машины Форрестера: Дан ехал следом. У Шарпса мелькнула надежда, что Дан изменил свое решение и решил ехать вместе с ними, но, когда машины выехали на шоссе, он увидел, что Дан Форрестер свернул на Туджунгу. Дорога сузилась, превратилась в тропу, изгибающуюся под самыми дикими углами. Справа - крутой откос футов в пятьдесят, а может быть, и больше. Эйлин попыталась справиться с управлением автомобиля. Не справившись, остановила его. - Отсюда нам придется идти пешком. Но не сделала ни движения, чтобы вылезти наружу. Дождь стал чуть потише, но сделался холоднее, а вокруг по-прежнему беспрерывно вспыхивали молнии. Сильно и резко пахло озоном. - В таком случае пошли, - сказал Тим. - Куда торопиться? - Не знаю, но пошли. - Тим не мог объяснить, почему он чувствует, что не следует медлить. Он не был уверен, что и сам это понимает. Жизнь Хамнера была жизнью человека, порожденного цивилизацией, и она была относительно несложной. Нет такого места, где бы ни выяснилось, что деньги или социальное положение не имеют значения. Они всюду имеют значение. Ты нанимаешь людей, чтобы они делали то, что надо тебе. Или покупаешь инструменты, чтобы с их помощью эти люди делали то, что надо тебе. Тим сидел, и мозг его постигал, что с подобной практикой покончено. А душа его... Ну, не может же быть, чтобы это был конец света! Конец света - это значит, что ты будешь мертв! Прежний мир еще окружал Тима, и Тим жаждал помощи. Ему хотелось, чтобы вокруг него были вежливые полицейские, предупредительные продавцы, учтивые чиновники. Короче говоря, ему хотелось цивилизации. Все увеличивающаяся стена воды мчалась на восток. Это южная часть Атлантического океана. Левый край волны перехлестнул Мыс Доброй Надежды, опустошая земли, которыми поочередно владели готтентоты, голландцы, англичане и африканеры. Вода закрутилась, уничтожая все, у подножия Столовой горы. Вскипая пеной, понеслась вдоль широкой долины по направлению к Паарлю и Стелленбошу. Своим правым краем волна ударила в Антарктиду. На протяжении десяти миль в длину и пять в ширину все ледники оказались разбитыми вдребезги. Волна пронеслась между Африкой и Антарктидой. Когда она вырвалась на широкие просторы Индийского океана, она уже потеряла половину своей мощи: теперь она достигала в высоту лишь четыреста футов. Со скоростью четыреста пятьдесят миль в час она мчалась по направлению к Индии, Австралии и островам Индонезии. Она прокатилась по низменностям Южной Индии. Стиснутая узкими берегами Бенгальского залива, волна обрела - почти полностью - свою прежнюю мощь. И выросла до прежней высоты. Вода обрушилась на обширные болота Бангладеш. Сметая все, понеслась на север - через Калькутту и Дакку. Наконец волна задержала свой бег у подножия Гималаев. Здесь она встретилась с потоком, несущимся из долины Ганга. Когда воды отхлынули, весь священный Ганг был забит трупами. Они тащились по грязи, упорно взбирались все выше. Дорога вела к вершине горы. Перевал лежал несколько ниже верхней точки горы, не намного, но все же ниже. В небе по-прежнему сверкали молнии. На их обувь налипли огромные комья грязи. И вскоре обувь стала весить в три-четыре раза больше, чем положено. Они падали в грязь и снова вставали, помогали друг другу, как только могли. Они шатались. Миновали вершину и начали спускаться по противоположному склону. Мир сузился, он превратился в последовательность шагов, шаг за шагом, и не было места, где бы можно было остановиться и передохнуть. Тим представил город, который лежит там, впереди. Не подвергшийся разрушениям город, там есть мотели и горячая вода и электрическое освещение. Там есть бар, где продают "Чивас" и "Мичелоб"... Они вышли к мощеной дороге. Идти стало легче. Тим нажал кнопку на своих часах с числовым табло: - Примерно полдень... - Так темно... - Эйлин поскользнулась на мокрых листьях и упала на мостовую. Она не делала попытки подняться. - Эйлин... - Тим подошел, чтобы помочь ей. Она села. Казалось, падение не принесло ей вреда, но она не вставала. Даже не пыталась. Она тихо заплакала. - Ты должна встать. - Зачем? - Потому что я не смогу далеко пронести тебя на руках. Она чуть не рассмеялась. Но тут же спрятала лицо в ладонях. Скорчилась под дождем. - Пойдем, - сказал Тим. - Все не так уж плохо. Может быть, всюду, начиная с этого места, все в порядке. Мобилизованы Национальная гвардия, Красный Крест. Палатки спасателей. - Говоря это, он ощутил, как исчезают последние остатки надежды. Все эти названия - из области грез. Но он продолжал отчаянно: - Мы купим машину. Там, впереди, продаются автомобили. Мы купим автомобиль и поедем в мою обсерваторию. Мы будем ехать, а между нами будет стоять большое ведро с жареными цыплятами. Ты хочешь купить их? Покачав головой, она рассмеялась странным смехом. Она не вставала. Он нагнулся и взял ее за плечи. Она не сопротивлялась, по и никак не помогала ему. Подхватив ее одной рукой под колени, Тим поднял Эйлин. И пошел, пошатываясь, по дороге. - Это глупо, - сказала Эйлин. - Чертовски глупо. - Я могу идти сама. - Хорошо. - Он отпустил ее ноги. Она встала. Прильнула к Тиму, положив голову ему на плечо. - Я рада, что разыскала тебя. - Она сделала наконец первый шаг. - Идем. - По порядку номеров рассчитайсь, - приказал Горди. - Первый, - сказал Энди Рэнделл. Остальные подхватили по очереди: второй, третий, четвертый. - Пятый, - сказал Берт Ванс. Он чуть запоздал со своим выкриком, и вид у него был испуганный, но его отец, казалось, ничего этого не заметил. - Плюс я, - сказал Горди. - О'кей, Энди, ты в голове группы. Я буду замыкающим. Они тронулись в путь. Утес был менее чем в миле отсюда. Это минут двадцать ходьбы, не больше. Группа прошла поворот, и открылся великолепный вид: за верхушками сосен тянулась к востоку прекрасная страна. Утренний воздух был кристально чист. А свет... странный свет. Горди глянул на свои часы. Группа находилась в пути уже десять минут. Горди решил, что обязательную остановку для приведения в порядок обуви можно пропустить. Ибо какая разница? Никто не натер пока на ногах волдырей, и за оставшиеся полмили не натрет. Можно идти дальше. Но идти, стараясь вести себя естественно, было тяжелее, чем решить это сделать. В восточном направлении мелькнула яркая вспышка. Ослепительная, хотя и небольшая вспышка. Слишком яркая для молнии, да и какая может быть молния, если небо чисто? После вспышки сетчатка глаз сохранила остаточное изображение - и никак от него не отделаться. - Что это было, папа? - спросил Берт. - Не знаю. Метеор? Остановка. Передние, остановитесь. Привести обувь в порядок. Ребята скинули свою поклажу, каждый нашел себе валун, чтобы присесть. Остаточное изображение все хранилось на сетчатке глаз. Хотя постепенно начало ослабевать. Горди не мог рассмотреть, что там творится со шнурками его ботинок. Он заметил, что ветер стих. Деревья в лесу перестали шуметь. Яркая вспышка. Внезапная тишина. Так, будто... Сопровождаемый громовым раскатом сильнейший порыв ветра. Земля вздрогнула. Сухие деревья затрещали в последней попытке удержаться, цепляясь ветвями за ветви своих собратьев. Раскаты грохотали еще долгое время. Подул все усиливающийся ветер. "Атомная бомба, сброшенная на плато Френчмана?" - подумал Горди. Не может быть. Они никогда не осмелятся развязать войну. Так что это было? Мальчики возбужденно заговорили. Земля, загромыхав, тяжело осела. Многие деревья попадали. Горди упал как раз на свой рюкзак. Мальчики послетали со своих валунов. Один из них, Герби Робинетт, похоже, ранен. Горди пополз к нему. Крови на парне не видно и переломов, похоже, нет. Просто его хорошо встряхнуло. - Оставайтесь на своих местах! - крикнул Горди. - И берегитесь падающих камней и деревьев! Ветер продолжал усиливаться, но направление его было непостоянным. Его порывы по дуге перемещались к югу. Он уже дул не с востока, не оттуда, где они видели яркую вспышку. Земля снова вздрогнула. И вдали, далеко из-за горизонта, взметнулась в стратосферу ужасная туча. Туча грибообразной формы. Она вздымалась все выше и выше, она бешено крутилась. Туча возникла как раз в том месте, где сверкнула вспышка. У одного из ребят был радиоприемник. Он поднес его к уху. - Ничего не слышно, мистер Ванс, только атмосферные помехи. Мне кажется, что я расслышал еще что-то, но не смог разобрать, что именно. - Неудивительно. В дневное время в горах почти никогда нельзя поймать радиопередачу, - сказал Горди. Но как мне не нравится этот ветер. И что это все же было? Обломок кометы? Возможно. Горди горько про себя рассмеялся. Вся эта суета насчет конца света, а кончилось вот чем. То есть ничем. Яркая вспышка в районе Долины Смерти... а, может, это вообще и не было кометой. В том направлении - плато Френчмана. До него что-нибудь около ста пятидесяти миль... Земля перестала трястись. - Давайте двинемся в путь, - сказал Горди. - Вставайте. Он надел свой рюкзак. "Что теперь? - спросил он себя. - Могу ли я?.. Но кто поручится, что без меня с ребятами ничего не случится? Что там произошло?" Ничего. Ничего там не произошло, лишь упал этот чертов метеорит. Может быть, это был большой метеорит. Может быть, такой же большой, как тот, что упал в Аризоне, после которого остался кратер диаметром в полмили. Впечатляющая штука, ничего не скажешь. И ребята видели, как он падал. Разговоров об этом им теперь хватит на годы и годы. Но мою проблему падение метеорита никоим образом не решает. Примерно в следующую пятницу явится банковский ревизор и... - Странные облака, - сказал Энди Рэнделл. В голосе его звучало беспокойство. - Да, конечно, - рассеянно согласился Горди. Но тут же увидел, куда показывал Энди. Это в юго-западном направлении. Вернее, почти точно на юге. Выглядело это так, будто в небе разлилось целое море черных чернил. Огромные, вздымающиеся все выше и выше черные тучи, они уже покрывали все небо... Проносясь между деревьями, выл ветер. Все больше возникало облаков и туч, они, казалось, возникали из ничего. Они неслись по направлению к группе со страшной скоростью, неслись быстрее, чем реактивный самолет... Безумным взглядом Горди оглядел тропу. Спрятаться здесь негде. - Пончо! - закричал он. Ребята торопливо вытаскивали из рюкзаков все, что может защитить от дождя. Едва Горди успел развернуть свое пончо, хлынул дождь. Словно река теплой, нагретой для ванны воды. Горди почувствовал, что дождь соленый. Соленый! - Падение Молота! - прошептал он. Это означает конец цивилизации. Банковская недостача - ее уже нет, она просто не существует. Она теперь не имеет никакого значения. Мария? Над Лос-Анджелесом громоздились тучи, а до ближайшего автомобиля добираться долго, очень долго. Горди не в силах ничего сделать. Марии помочь невозможно. Может быть, о ней позаботится Гарви Рэнделл. Единственное, что должно заботить сейчас Горди, - это ребята. - Возвращаемся к Содовым Источникам! - закричал он. Лучше места, где можно переждать, пока не выяснится, что будет дальше, не сыщешь. Там можно найти убежище, и место там открытое и ровное. - Я хочу домой! - закричал Герби Робинетт. - Веди группу, Энди, - приказал Горди. Он взмахом руки указал направление. Если надо, он погонит ребят пинками. К счастью, этого не понадобилось. Мальчики двинулись вслед за Энди. Берт шел последним. Горди показалось, что он видит слезы, вскипевшие в глазах сына. Слезы смешивались с грязными струями дождя. Дождь молотил по головам и спинам мальчишек. Тропа мгновенно скрылась под потоками воды. Все дороги размыты, подумал Горди. Кроме того, эта теплая дрянь растопит снега. Керн выйдет из берегов, все дороги просто исчезнут под водой. Горди Ванс внезапно запрокинул голову и закричал. В крике его клокотала радость. Он будет жить! ВТОРНИК КАТАСТРОФЫ: ТРИ Адам пахал, а Ева нить сучила в те года. Господи, помилуй, так кто же господином был тогда? Господи, помилуй. Маршевая песня Черного отряда во времена Крестьянской революции. Германия, 1525 г. Гарви Рэнделла отделяло от дома минут пять... если бы не падение Молота. День превратился в ночь, в ночь, заполненную вспышками. Свет дня еще как-то просачивался сквозь черный покров туч, но молнии сверкали гораздо ярче. Холмы возникали в голубовато-белых вспышках и исчезали. Гарви видел: то белое небо, ограниченное черной зазубренной линией горизонта, то каньон по левую его сторону. То тьма, освещаемая лишь фарами автомашин. То близкая вспышка, и Рэнделл от боли закрывал глаза... "Дворники" работали на предельной скорости, но дождь заливал ветровое стекло еще быстрее. Все расплывалось. Рэнделл опустил боковые стекла. Лучше промокнуть, но хоть что-то видеть. Вести машину в таких условиях - чистое сумасшествие, но улицы были забиты. Вероятно, все вокруг сошли с ума. Грохотал гром, дождь барабанил по металлу, но и грохот и барабанный стук покрывали блеяние множества автомобильных сирен. Машины без предупреждения выезжали в другие ряды. Выскакивали на полосу встречного движения. И протискивались обратно в свой ряд, расталкивая соседей, когда вспыхивали фары встречных автомобилей. Вездеход Рэнделла был слишком велик, чтобы принимать участие в подобного рода играх. В одном месте почти все пространство дороги перегородил оползень. Водитель передней машины оказался трусом, он остановился, пропуская другие машины. Рэнделл повел свой вездеход прямо на оползень, машина повиновалась плохо, но все же повиновалась. И проехал перед носом машины труса и снова слился с потоком автомобилей (для этого пришлось несколько раз стукнуть радиатором в бок идущей впереди машины, пока ее водитель не сдал назад). Гарви не замечал людей, мешавших ему проехать. Он видел только препятствия: оползни, трещины в дорожном покрытии, автомашины. Он думал: а что, если дом обрушился, а Лоретта оставалась внутри? А что, если Лоретта, охваченная слепой паникой, взяла машину и отправилась искать его, Гарви? В одиночку ей не выжить, а им - если она уехала - уже не встретиться. Черт возьми, с момента падения Молота прошел уже почти час! Раньше или позже появятся грабители. Лоретта знает, где хранится ружье, но сможет ли она пустить его в ход? Рэнделл свернул на Фокс-лейн. Воды на улицах было уже по ступицы. Рэнделл подъехал к дому, включил фары дальнего света. Окна в окружающих домах были темными. Дверь гаража была закрыта. Но передняя дверь дома была широко распахнута. Не может быть, чтобы грабители заявились так рано, подумал Рэнделл. Он заставил себя поверить в это - не может быть. Но на всякий случай он прихватил с собой ручной фонарик и пистолет. Двигатель вездехода он не стал заглушать. И, выйдя, сразу же залег под машиной, чтобы оттуда разглядеть, что творится вокруг. Дом выглядел покинутым. В открытую дверь лил дождь. Гарви выкатился из-под машины, метнулся к двери и встал сбоку от нее. Он по-прежнему не включал свой фонарик. Как только покажется кто-нибудь, Гарви сразу же направит луч фонарика ему в лицо. Может быть, этим "кем-нибудь" будет Лоретта, вышедшая закрыть дверь. И может быть, она прихватит с собой ружье. На этот случай Гарви приготовился тут же, отпрыгнув, скатиться вниз по ступеням. Это нужно будет сделать, потому что Лоретта так напугана, что может выстрелить. Он сунул голову и руку с фонариком в дверь. Молнии не освещали прихожей, лишь метались пугающие тени. Гром заглушал все остальные звуки. Он включил фонарик. И сразу увидел. Это было словно безжалостный удар - прямо в лицо. На полу, навзничь, лежала Лоретта. Ее лицо и грудь представляли собой мокрую бесформенную массу. Такие следы оставляет выстрел в упор из дробовика. Рядом с ней лежал обезглавленный Киплинг - ком измазанной кровью шерсти. Не чувствуя под собой ног, Гарви вошел в дом. Ноги были ватные, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Он встал на колени, уронив пистолет, - ему и в голову не приходило, что кто-нибудь может оказаться поблизости. Дотронулся до горла Лоретты. Но, содрогнувшись, отдернул руку. Нащупал запястье Лоретты. Пульса не было. Благодарение Богу. Ибо что бы он стал делать? Ее не изнасиловали. Как будто теперь это имеет значение. Но грабители и не сорвали драгоценностей, украшавших ее руки. И еще, хотя ящики буфета были выдвинуты и все, что лежало там, было вывалено на пол, грабители не польстились на столовое серебро. Хорошего качества серебро. Почему? Что им тогда было надо? Мысли в голове Рэнделла ворочались медленно, беспорядочно. Дикие какие-то мысли. Некая часть его сознания отказывалась верить во все это. Не может быть, чтобы тут действительно лежало тело его жены, то появляющееся, то исчезающее в свете молний. Не может быть, чтобы за стенами дома бушевала дикая непогода. И что было землетрясение - тоже неправда. И неправда все это гигантское световое и пиротехническое представление, возвещающее о конце света. Потом Гарви встал и пошел в спальню - найти что-нибудь, чтобы накрыть Лоретту. Это необходимо сделать, потому что он все смотрел на нее - и он уже не мог этого вынести. Дверцы платяных шкафов были распахнуты, вещи из них были вытащены, разбросаны по полу. Посреди этого развала Рэнделл увидел свои запонки, и золотое кольцо, и аметистовую брошь Лоретты, и серьги, которые он преподнес ей в день свадьбы. Но грабители тщательно обыскали все шкафы. Где же?.. Да, грабители забрали оба плаща Гарви. Он перелез через разбросанные по полу вещи. Кровать была завалена различными вещами - какими-то бессмысленными вещами: колготками, бутылочками с косметикой, тюбиками с губной помадой. Гарви смахнул все это на пол, содрал с кровати простыни и поволок их в прихожую. Он шел, волоча за собой простыни. Какие-то мысли возникали в его мозгу, он вроде бы начинал что-то понимать... но мысли были пугающие, он старался избавиться от них. Он накрыл простыней Лоретту и снова сел рядом. Ни на секунду ему не пришло в голову, что они могут быть еще в доме. Но он пытался представить, что же это были за люди, сделавшие такое. Он? Она? Группа, состоящая лишь из мужчин? Группа, состоящая лишь из женщин? Смешанная группа? Что им было надо? Они не взяли ни серебра, ни драгоценностей, но взяли... плащи. Волоча ноги. Рэнделл направился в кухню. Грабители разыскали и забрали с собой вяленое мясо, весь запас витаминов, все консервы. Он сразу увидел это. Увидел - и продолжал поиски. Грабители забрали из гаража все канистры с бензином. Забрали ружья. Значит это не была случайность, они заранее подготовились к ограблению! К моменту падения Молота они уже знали, что им надо делать. Случайно ли они избрали именно его дом? Его улицу? Возможно, они совершили налет на все дома этого квартала. Он вернулся в прихожую, к Лоретте. - Ты просила, чтобы я остался дома, - сказал он ей. Ему хотелось сказать еще что-то, но слова застряли у него в горле. Он покачал головой и прошел в спальню. Он устал до смерти. Он стоял рядом с кроватью, глядя на барахло, прежде лежавшее на кровати. Все это просто не имело смысла. Колготки, еще в пакетах. Шампунь, сушилка для волос, аппарат для ухода за кожей, лак для ногтей - с пару дюжин больших бутылок. Тюбики губной помады, карандаши для бровей, зубочистки, маникюрный набор, коробка с бигуди - новая... Множество всякого барахла. Если Гарви сможет понять, зачем это все кому-то понадобилось, возможно, он догадается, кто совершил налет на его дом. Он сможет начать преследование бандитов. У него еще есть пистолет. Хотя оцепенение полностью овладело им, он все еще не был в силах поверить. Грабители уже смылись, а он здесь, с Лореттой. Он сел на кровать и уставился на щетку для волос Лоретты и ее солнцезащитные очки. ...О! Разумеется. Молот ударил, и Лоретта начала собирать вещи. То, что должно было помочь ей выжить. Вещи, без которых она не могла обойтись. И тогда уже явились убийцы. И оставили ненужную им часть добычи - тюбики губной помады, карандаши для бровей и колготки. То, без чего Лоретта не представляла свою жизнь. Но забрали ее чемодан. Гарви повалился ничком и спрятал лицо в ладонях. Гром и шум дождя отозвались в его ушах, прогоняя мысли, от которых он так хотел избавиться. Он осознал, что кто-то смотрит на него. Раскаты грома повторялись все снова и снова. Никаких иных звуков Гарви не слышал. Но кто-то смотрел на него, и Гарви вспомнил, что он не должен двигаться, а потом вспомнил, почему не должен этого делать. Его движение должно быть внезапным и... да ведь он оставил свой пистолет рядом с Лореттой. А, черт с ним. Он перекатился на спину. - Гарви? Он не ответил. - Гарви, это я, Марк. Господи Боже, дружище, что случилось? - Не знаю. Налетчики. Он чуть не отключился снова, но Марк заговорил: - С вами все в порядке, Гарви? - Меня здесь не было. Я брал интервью у этого чертова профессора из Лос-Анджелесского университета, а потом я попал в уличную пробку и... Меня здесь не было, оставьте меня одного. Марк переступил с ноги на ногу. Заглядывая в шкафы, обошел кругом спальню. - Гарви, мы должны уходить отсюда. Вы и ваша проклятая порция мороженого... Основание Лос-Анджелеса может соскользнуть в океан, вам об этом известно? - Она просила меня остаться. Она боялась, - сказал Гарви. Он попытался что-нибудь придумать, чтобы Марк убрался куда подальше. - Уходите, оставьте меня одного. - Не могу, Гарви. Мы должны похоронить вашу жену. У вас есть лопата? - Ох, - Гарви открыл глаза. Комнату озаряли неправдоподобно яркие вспышки молний. Странно, что сознание его больше не отмечало раскатов грома. Он встал. - Лопата должна быть в гараже. Наверное. Спасибо. На заднем дворе они вырыли могилу. Гарви хотел все сделать сам, но вскоре выдохся, и победило мнение Марка. Лопата с хлюпаньем врезалась в землю. Глина покрывалась водою быстрее, чем успевал копать Марк. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Грохотал гром. - Сколько сейчас времени? - крикнул Марк. Крикнул, стоя по пояс в вырытой ими яме, его ботинки почти полностью были скрыты водой. - Полдень. Гарви, испуганный раздавшимся за его спиной голосом, обернулся. На откосе стояла Джоанна, дождь заливал ее лицо. В руках она держала ружье, вид у нее был весьма настороженный. - Достаточно глубоко, - сказал Марк. - Оставайтесь, где стоите, Гарви. Джо, двигай сюда. А ружье отдай Гарви. - Ладно. - Джоанна спустилась с откоса - крохотная женщина с большим ружьем. Не сказав ни слова, она отдала ружье Гарви. Он стоял, заливаемый дождем, нес охрану. И не мог оторвать взгляда от пустой пока могилы. Если бы кто-нибудь появился за его спиной, Гарви бы этого не заметил. А может, заметил бы. Но пока - помимо ямы - Гарви видел лишь Марка и Джоанну. Огромный Марк и крошечная Джоанна вынесли узел - завернутое в одеяло тело. Гарви дернулся было помочь им, но опоздал. Джоанна и Марк опустили тело в могилу. Вода сразу насквозь пропитала одеяло. Это одеяло с электроподогревом, понял Гарви, одеяло Лоретты. Она всегда мерзла по ночам. Марк взялся за лопату. Джоанна забрала себе ружье. Размеренными движениями Марк сгребал землю в яму. Хлоп. Хлоп. Гарви хотелось что-то сказать, но не было слов. Наконец подумал: "Спасибо". - Ладно. Хотите прочесть молитву? - Надо бы. - Гарви направился было к дому, но понял, что у него нет сил войти внутрь. - Вот. Он был в спальне, - сказала Джоанна. И вытащила из кармана маленькую книгу. Это был молитвенник Энди - тот, что для конфирмации. Должно быть, Лоретта присоединила его к набору тех вещей, без которых она не мыслила своего существования. Видимо, так. Гарви открыл книгу. Вот и заупокойная молитва. Дождь сразу же насквозь промочил страницу, раньше чем Гарви успел начать чтение. Но он все же нашел нужную строку и начал, - наполовину читая, наполовину по памяти: "Даруй ей вечный покой, о Господи, и пусть свет вечный озаряет ее". Больше Гарви ничего не смог разглядеть. Шло время, и, наконец, Марк и Джоанна отвели его в дом. Они сели возле кухонного стола. - Времени у нас немного, - сказал Марк. - Но, думаю, мы видели тех, кто совершил налет на ваш дом. - Они убили Фрэнка Стонера, - добавила Джоанна. - Кто они? - потребовал Гарви. - Как они выглядели? Сможем ли мы догнать этих ублюдков? - Я все расскажу вам позже, - сказал Марк. - Прежде всего мы должны собрать вещи и двинуться в путь. - Вы скажете мне все сейчас же. - Нет. Ружье Джоанна оставила - прислонила к столу. Гарви не торопясь взял его и проверил, есть ли патроны в заряднике. Оттянул назад курок. Гарви неплохо когда-то обучили - стрелок из него получился хороший. Но пока Гарви ни на кого не направил ствол. - Я хочу знать, - сказал он. - Они были на мотоциклах, - быстро сказала Джоанна. - С полдюжины. Они сопровождали большой голубой фургон. Мы видели их, когда выехали с Фокс-лейн. - Вот кто эти ублюдки, - сказал Гарви. - Я знаю, где они живут. На небольшой боковой улице, в полумиле отсюда. Та улица длиной в полквартала. Там еще есть надпись "Снежная гора". - Он встал. - Сейчас их там нет, - сказал Марк. - Они ехали на север, по направлению к Мулхолланду. - Мы ехали на мотоциклах, - сказала Джоанна, - Фрэнк, Марк и я. - Они выехали с вашей улицы, - сказал Марк. - Я хотел узнать у них, что здесь происходит. Я затормозил и поднял руку - вы знаете, что таким образом мотоциклисты останавливают друг друга, если хотят поговорить. И один из этих сукиных сынов выстрелил в меня из ружья! - Они промахнулись, стреляя в Марка, но попали во Фрэнка, - сказала Джоанна. - Он ехал крайним справа. Если выстрел и не убил его, то убило падение. Мотоциклисты не остановились. Мы не знали, что делать, и поэтому сразу поехали сюда. - Господи, - сказал Гарви. - Я приехал на полчаса раньше вас. Значит, они были еще где-то здесь. Они были где-то здесь, пока я... пока я... - Да, - сказала Джоанна. - Мы узнаем их, если встретим снова. Мотоциклы у них не новые, хотя и не очень старые. А стены фургона разрисованы. Мы их узнаем. - Никогда не встречал этих бандитов прежде, - добавил Марк. - Сейчас мы их догнать не сможем - ни в коем случае. Гарви, нам нельзя оставаться здесь. Основание Лос-Анджелеса соскользнет в океан. Кроме того, все, кто окажется на низменностях, погибнут: нужно ждать цунами. Но в окрестных горах сейчас, должно быть, скопились миллионы людей. Можно с уверенностью сказать, что еды там на миллионы не хватит. Но есть другие места, куда нам лучше отправиться. - Фрэнк хотел поехать в Можави, - сказала Джоанна. - Но Марк считал, что мы сперва должны заехать сюда, за вами... Гарви ничего не ответил. Он положил ружье и уставился в стену. Марк и Джоанна правы. Сейчас он не сможет догнать этих моторизованных бандитов. Кроме того, он слишком устал. - Хоть что-нибудь они оставили? - спросил Марк. Гарви не ответил. - Мы на всякий случай все же поищем, - сказал Марк. - Джо, ты возьми на себя дом. Я обшарю все вокруг - в гараже и так далее. Но мы не можем оставить вездеход без присмотра. Пойдем, Гарви. Взяв Гарви за руку, он заставил его подняться. Марк оказался неожиданно сильным. Гарви не сопротивлялся. Марк отвел его к вездеходу и усадил на пассажирское сиденье. Положил на колени Гарви спортивный пистолет, затем закрыл двери машины. Гарви сидел в вездеходе и неотрывно смотрел, как хлещет дождь. - Он выправится? - спросила Джоанна. - Не знаю. Но он с нами, - сказал Марк. - Пойдем, посмотрим, вдруг что-нибудь обнаружим. В гараже Марк нашел бутыль с хлорированной водой. Нашел и другие вещи, в том числе и спальные мешки, мокрые, но вполне пригодные для использования. Очевидно, у мотоциклистов были свои спальные мешки, и чужие их не заинтересовали. Глупо, подумал Марк. Армейский полярный мешок Энди лучше, чем любой мешок, какой мог быть у грабителей. Потом Марк отнес свою добычу к вездеходу и открыл заднюю дверцу. Затем он приволок мотоциклы, на которых приехали он и Джоанна. Мотоциклы были маленькие, измазанные грязью. Он хотел было попросить Гарви помочь, но вместо этого разыскал доску: доска может послужить в качестве трапа. С помощью Джоанны он кое-как закатил один мотоцикл в задний отсек вездехода, а сверху навалил свои трофеи. - Гарви, где Энди? - под конец спросил Марк. - В безопасности. Он в горах. Вместе с Горди Вансом... Мария! - закричал Гарви. Он выскочил из машины и кинулся к дому Горди. Затем остановился. Передняя дверь была открыта. Гарви застыл на месте, боясь зайти в дом. Что, если... что, если грабители вломились в дом Горди, пока он, Гарви, выл над телом Лоретты? Господи, какой же я проклятый, не годный ни на что выродок... В дом Ванса вошел Марк. Через несколько минут он вышел. - Здесь грабители тоже побывали. Но в доме никого не было. Не видно никаких следов крови. Никаких следов. - Он подошел к гаражу и попытался открыть дверь. Дверь легко открылась: замок был сломан. Марк распахнул дверь, гараж был пуст. - Гарви, какая машина была у вашего приятеля? - "Кадиллак". - Значит, она уехала. Это ясно, поскольку здесь машины нет, и у мотоциклистов мы не видели никакого "кадиллака". Возвращайтесь и приглядите за вездеходом. Или здесь у вас есть кое-что, что нам пригодится. Так что, если хотите, помогайте носить. - Одну минуту. - Гарви вернулся к вездеходу. И застыл, размышляя. Куда могла отправиться Мария Ванс? Ответственность за нее на нем. Горди взял на себя заботу о сыне Гарви, Гарви должен позаботиться о жене Горди. Только Гарви никак не может догадаться, куда отправилась Мария... Может, лос-анджелесский "Кантри-клуб". Затея губернатора. Дети калеки. Мария - член правления. К моменту падения Молота она должна была находиться там. И если она еще не вернулась домой, значит, она и не собиралась возвращаться. И значит, никакой ответственности Гарви за нее не несет. Из дома вышел Марк, и Гарви даже испугался. Марк нес... Ох-ты-господи мой! Он нес хрустального кита стоимостью пять тысяч долларов, того самого, которого подарили родные Лоретты в день ее свадьбы. Пару лет назад Лоретта отказала Марку от дома - за то, что он дотронулся до этого кита. Марк осторожно уложил кита в багажное отделение. Кит был обернут в простыни, наволочки и одеяло. - Зачем это? - спросил Гарви и показал на кита, на крем для кожи, на бумажные носовые платки и прочее, что Лоретта считала необходимым для выживания. - Для обмена, - объяснил Марк. - Так же, как и ваши картины. И прочие предметы роскоши. Если мы наткнемся на что-нибудь лучшее, это мы выбросим. Но нам нужно иметь хоть что-то. Господи, Гарви, я так рад, что вы снова начали шевелить мозгами. Ну, будем считать, что мы уже достаточно нагружены. Ладно, садитесь в машину... или хотите еще раз осмотреть дом? - Я не смогу туда войти... - Ладно. Вы правы. - Марк возвысил голос: - Джо, мы отправляемся! - Хорошо. - Она вышла из дома - насквозь мокрая и с ружьем в руках. - Сможете вести машину, Гарви? - спросил Марк. - Это слишком большая машина, Джоанне с ее ростом будет трудно управлять ею. - Смогу. - Прекрасно. Я поеду рядом на мотоцикле. Передайте мне пистолет, а ружье пусть остается у Джо. Еще одно, Гарви. Куда мы направляемся? - Не знаю, - сказал Гарви. - На север. Я подумаю по пути, куда нам ехать. - Ладно. Треск мотоцикла был едва слышен: все заглушали раскаты грома. Они отправились в путь, на север, по направлению к Мулхолланду. Этим же самым путем проехали и мотоциклисты. И поэтому Гарви продолжал надеяться. Шел дождь. Дан Форрестер мог разглядеть дорогу лишь в те короткие промежутки, когда вспыхивала молния. "Дворники" гнали воду по ветровому стеклу. Свет фар угасал в струях дождя, не успевая коснуться дороги. Беспрерывно вспыхивающие молнии давали больше света. Но и их свет в потоках воды превращался в пронизанную вспышками белесоватую тьму. Извилистая горная дорога была сплошь залита потоками. Машина с трудом прокладывала себе путь. А в долинах, наверное... ладно, скоро он это узнает. Нужно сперва кое-что сделать. А еще раньше о том, что творится в долинах, узнает Чарли Шарпс. Думая о Чарли, Дан испытывал тревогу. Шансы у Чарли не такие уж плохие, но не следовало ему включать в караван тот многоместный автомобиль. Тот легковой, что забит вещами. Совершенно ясно, что добро это ворованное. Но наверняка в числе прочих вещей у Мастерсона там есть и оружие. Даже если они доберутся до ранчо, впустит ли их сенатор Джеллисон? Сельская местность, расположенная высоко над реками. Если жители ранчо начнут привечать всех приходящих, запасов пищи им хватит ровно на один день, а весь домашний скот будет съеден на следующий. Может быть, Чарли Шарпса и впустят - одного. Но вероятно, никому не потребуются услуги Дана Форрестера, доктора философских наук. Экс-астрофизика. Кому он нужен? Дан удивился, обнаружив, что он уже доехал до дома. Он стукнул в дверь гаража, и она открылась. Ха! Еще не отключили электричество - ну, долго это не продлится. Дверь он оставил открытой. Включил свет в гараже, затем повсюду расставил свечи. Зажег две из них. Дом был маленький. В нем была лишь одна большая комната. Стены этой комнаты были заставлены книжными полками - от пола до потолка. Обеденный стол был завален различными предметами. Дан закупил немалое количество обезвоженно-замороженной пищи (пока она еще продавалась). Но он предусмотрел и большее: натащил в дом множество пластиковых пакетов, инсектицидов и нафталина. Стол был завален. Работать пришлось сидя на полу. Работая, он насвистывал. Обрызгать книгу инсектицидом, вложить ее в пакет, добавить нафталина и запечатать пакет. Вложить запечатанный пакет в другой пакет и тоже заклеить. И так далее. Книги - каждая в четырех запечатанных пакетах - кучей громоздились на полу. Дан встал: надо надеть перчатки. Заодно он принес вентилятор и установил так, чтобы поток воздуха дул на него сзади. Перчатки - чтобы предохранить от инсектицидов руки, вентилятор - чтобы предохранить легкие. Когда куча на полу слишком выросла, Дан подвинулся в сторону. Когда вторая куча стала такой же большой, он осторожно встал. Суставы его ныли. Ноги затекли. Он подвигал ногами, чтобы восстановить кровообращение. Выйдя на кухню, он налил кофе. По радио ничего не было слышно - одни помехи, поэтому Дан включил магнитофон. На кухонном столе оставалось свободное место - Дан вновь принялся за работу. Две кучи объединились в одну. Лампы погасли, голоса "Битлз" сделались на мгновение более низкими, протяжными - и умолкли. Дан внезапно оказался в темноте. Его окружили звуки, на которые он раньше не обращал внимания: раскаты грома, визг ветра и шум дождя, с силой обрушивающегося на дом. В углу с потолка закапала вода. Выпив чашку кофе на кухне, Дан, подсвечивая, продолжал прочесывать библиотеку. Проходили часы. Забытый кофе продолжал кипеть и уже давно перекипел. Полки на четыре пятых еще были забиты книгами, но большая часть книг - тех, что намечены, - была уложена в пакеты. Дан прошелся вдоль книжных полок. Усталость породила уныние. Он прожил в этом доме двенадцать лет, но лишь дважды за это время случались долгие периоды, когда он не перечитывал "Алису в стране чудес", "Дети воды" и "Приключения Гулливера". А вот тем книгам предстоит гнить в покинутом доме: "Дюна", "Новая звезда", "Двойная звезда", "Коридоры времени", "Колыбель для кошки", "Сверхчеловек наполовину", "Убийство в прошлом", "День Гидеона", "Красная десница", "Троянский гроб", "Смертоносная тень золота", "Жена-колдунья", "Ребенок Розмари", "Серебряный замок", "Король Конан". Дан укладывал книги в пакеты не развлечения ради и даже не для того, чтобы сохранить свидетельства различных философских подходов к проблемам существования, но на тот случай, если люди начнут заново создавать цивилизацию. Даже Доул, "Планеты, пригодные для человека"... Нет, черт побери! Дан швырнул "Планеты, пригодные для человека" на стол. Весьма вероятно, что той организации, которая когда-нибудь появится вместо НАСА, эта книга понадобится. И что это произойдет до того, как "Планеты, пригодные для человека" обратятся в пыль. Ну так что? Дан добавил еще несколько книг: "Потрясение будущего", "Культы безумия", дантовский "Ад", "Тау-ноль". Хватит. Через пятнадцать минут он закончил свою работу, пакетов больше не осталось. Он выпил кофе. Кофе был еще теплый. Потом Дан заставил себя отдохнуть: предстоит тяжелая работа. Часы показывали, что уже десять вечера. Так ли это, сказать невозможно. Дан выкатил из гаража тачку. Тачка новая, даже ярлык еще сохранился. Пришлось преодолеть искушение нагрузить ее до самого верха. Дан надел плащ, шляпу, натянул сапоги. Вывез книги, прокатив тачку через гараж. Систему канализации в Туджунге построили относительно недавно. Весь участок был заставлен заброшенными очистными баками, один из них стоял как раз за домом Дана Форрестера, на пригорке. Но нельзя, чтобы везло во всем сразу. Выл ветер. Дождь был насыщен песком и солью. Молнии освещали дорогу, но видно все равно было плохо. Оглядываясь в поисках бака, напрягая все силы, Дан вкатил тачку на пригорок. Наконец он обнаружил бак - полный воды, потому что вчера вечером Дан сдвинул крышку. Он подержал книги в ладонях и осторожно опустил их - прямо и скопившиеся с незапамятных времен (не без участия водопроводчиков) сточные воды. Перед тем как вернуться в дом, он установил фонарь на сдвинутой крышке бака. Вторую ходку он сделал, переодевшись в купальный костюм. Теплый, хлещущий, как бичом, дождь - все же меньшее зло, чем намокшая и прилипающая к телу одежда. Третью ходку он сделал, надев шляпу. Возвращаясь, он чувствовал, что сил у него практически не осталось. Больше он не мог. Надо передохнуть. Он стащил с себя мокрый купальный костюм и растянулся на кушетке. Натянул на себя одеяло... и провалился в глубокий сон. Он проснулся. За стенами творился ад кромешный: дождь, ветер, раскаты грома. Тело его страшно одеревенело. Он встал - каждое движение по дюйму - и кое-как доплелся до кухни. Бормотал себе под нос что-то подбадривающее. Сперва позавтракать, потом снова надо браться за работу. Часы стояли. Он не знал, день сейчас на дворе или ночь. Тачку он загрузил наполовину: больше нельзя. И повез ее по скользкой грязи. Вверх на пригорок. Не забыть: на следующую ходку прихватить с собой фонарь. Взять книги в руки, опустить их в скопившиеся издавна сточные воды. Непохоже, чтобы кто-то - будь он идиот или гений - полез сюда за подобными сокровищами. Даже если бы знал, что они лежат именно здесь. Запах не слишком беспокоил Дана. Но эти ураганные ветры не могут продолжаться до бесконечности. Клад будет в полной безопасности. Надо вернуться за следующей партией... Он поскользнулся и проехал по склону, по грязи, увлекаемый пустой тачкой. В падении его тело пересчитало столько камней с острыми краями, что повтора Дану никак не хотелось. Итак, последняя ходка. Вот он сделал ее. Напрягая все силы, попытался поставить на место крышку бака. Передохнул, попытался снова. У него заняло чертовски много времени, чтобы сдвинуть ее, открывая люк. Значит, чтобы поставить ее на место, уйдет тоже чертовски много времени. Поставил. Теперь - с пустой тачкой - вниз по склону. Скоро следы, оставленные колесами, будут скрыты водой. Мелькнула было мысль, что надо бы спрятать это последнее свидетельство его затеи - тачку. Но даже сама эта мысль, - что надо снова работать, - до боли перекорежила его тело. В ванной комнате он обтерся полотенцами. И - почему бы и нет? - теми же самыми полотенцами он обтер шляпу, ботинки, и так далее. Из бельевого шкафчика достал еще полотенца. Прежде чем отнести ботинки в машину, он запихал туда - сколько поместилось - полотенца для рук. Отнес в машину плащ, шляпу. Отнес туда еще запас сухих полотенец. Весь старый дом Дана уже протекал. Машина тоже старая, может быть, и она протекает. Но в конце концов это не имеет значения. В крайнем случае, можно будет вылезти из машины и дальше идти пешком. Идти под дождем, с рюкзаком на плечах - первый раз в жизни. И задолго до того, как дождь начнет задумываться, не пора ли перестать лить, Дан либо будет в безопасности, либо мертвым... Он сунул в машину новый рюкзак, который он собрал позавчера. В числе прочих вещей в рюкзаке шприц для подкожных впрыскиваний и запас инсулина. В машине были еще два медпакета: рюкзак кто-нибудь может украсть. Или кто-нибудь украдет шприц... Но уж хотя бы один медицинский набор наверняка сохранится. Машина представляла собой груду старого хлама. В ней не было ничего, что могло бы привлечь грабителей. А вот кое-что в ней - это то, что может спасти Дану жизнь. Если сложится соответствующая ситуация. И одно из этого "кое-чего" - вещь по-настоящему ценная. Обычному среднему грабителю эта вещь, видимо, покажется просто хламом, но она может обеспечить Дану спасение. Даниель Форрестер, доктор философии, средних лет, человек никому не нужной профессии. Его докторская степень - нечто гораздо менее ценное, чем, например, чашка кофе. И это теперь навсегда. Друзья говорили ему, что он зачастую недооценивает себя. Тоже качество не из лучших: этим он ограничивал свою способность заключать выгодные для себя сделки. Дан знал, как изготовляется инсулин. Для производства инсулина необходима лаборатория. И овцы - надо убивать одну овцу в месяц. Вчерашний день Дана Форрестера - это теперь дорогостоящая, недостижимая роскошь. Та вещь, которая лежит в его рюкзаке, предмет большой ценности. Это была книга - в пакете, как и другие. "Работа машин", том второй. Первый том лежит в баке. Гарви Рэнделл увидел едущий навстречу белый "кадиллак". Какое-то мгновение Гарви не реагировал. А затем нажал на тормоза так резко, что Джоанну швырнуло вперед - лишь ремни безопасности удержали. - С ума сошли? - закричала Джоанна, но Гарви уже открыл дверь и выскочил на мостовую. Он яростно замахал руками. Господи! Она должна увидеть его. - Мария! - закричал Гарви. "Кадиллак" замедлил ход. Гарви подбежал к нему. Невероятно, но Мария Ванс была абсолютно спокойна. На ней было неброское длинное белое платье из льна, расшитое золотой нитью (подлинный Гернрейх). Золотые серьги и маленький бриллиантовый кулон на этом фоне смотрелись великолепно. Ее темные волосы были влажными, прическа в некотором беспорядке. Довольно коротко подрезанные волосы, не слишком завитые. Даже сейчас Мария выглядела так, будто весь день пробыла в "Кантри-клубе" и сейчас ехала домой лишь для того, чтобы переодеться в вечернее платье. Гарви в изумлении уставился на нее. Она ответила ему холодным взглядом. Гарви почувствовал, как в душе его вскипело раздражение. Ему захотелось наорать на нее. Сбить с нее это спокойствие. Разве она не понимает?.. - Как доехали? - спросил он. Она начала отвечать, и ему стало стыдно. Мария Ванс говорила спокойно, слишком спокойно. Голос ее - на полутонах, почти незаметно - звучал неестественно: - Я поехала через перевал. Кстати, там было много машин, некоторые даже с водителями. Я ехала... Зачем вам нужно знать, как я доехала, Гарви? Он рассмеялся, - как смешон он сам, как смешон весь этот мир! Смех Гарви испугал Марию. Он увидел, что в глазах ее страх. Подъехал Марк на мотоцикле. Поглядел на "кадиллак", потом на Марию. Он был очень серьезен. - Ваша соседка? - спросил он. - Да. Мария, вы должны поехать с нами. В вашем доме вы остаться не можете... - Я и не собираюсь оставаться дома, - сказала Мария. - Я собираюсь отправиться на поиски моего сына и Горди, - добавила она после небольшой паузы. Она опустила взгляд на свои золотого цвета туфельки. - Мне нужно взять кое-что из одежды, а потом... Гарви, а где... - Не успев закончить, она увидела боль в его глазах. Боль, сменившуюся оцепенением. - Лоретта? - неверяще спросила она. Гарви ничего не ответил. Марк, стоя за его спиной, медленно покачал головой. Его глаза встретились с глазами Марии. Она кивнула. Гарви Рэнделл отвернулся. Он стоял под дождем - молча, глядя в никуда. - Оставьте свой "кадиллак" и пересаживайтесь в вездеход, - сказал Марк. - Нет, - Мария попыталась улыбнуться. - Пожалуйста, не можете ли вы подождать, пока я возьму другую одежду? Гарви... - Ему сейчас трудно что-либо решать, - сказал Марк. - Посмотрите, там должны быть платья. Еды немного, но достаточно. - У меня дома очень хорошая уличная одежда, - твердо сказала Мария. Она знала, как разговаривать с теми, кто работает на других - неважно, на Горди или на Гарви. - А также и обувь. На меня очень трудно подобрать обувь. Согласитесь, что десять минут особой разницы не составят. - Это займет больше, чем десять минут, а времени у нас нет, - сказал Марк. - Наверняка займет больше, если мы так и будем стоять здесь, обсуждая этот вопрос. - Мария тронула машину с места. Медленно поехала. - Пожалуйста, подождите меня. - И уехала в южном направлении. - Господи, - сказал Марк. - Гарви? Что... - И не закончил своего вопроса. Сейчас Гарви Рэнделл не в силах принимать решения. - Садитесь в эту чертову машину, Гарви! - приказал Марк. Марк сказал это так безапелляционно, что Гарви двинулся к вездеходу. Он хотел сесть на водительское сиденье. - Джоанна! - зарычал Марк. - Пересаживайся на мотоцикл! Машину поведу я. - Куда?.. - Назад. К дому Гарви. Так, наверное. Черт, сам не знаю, что нам следует делать. Может быть, нам просто следовало бы ехать дальше. - Мы не можем оставить ее, - твердо сказала Джоанна. Вылезла из машины и села на мотоцикл. Марк пожал плечами и влез в вездеход. Он ухитрился развернуться и поехал обратно, беспрерывно ругаясь. Когда они въехали в тупик, Мария Ванс уже сидела на веранде своего дома. На ней были брюки из дорогой искусственной материи. Брюки были разрисованы неровными четырехугольниками, на вид они казались очень прочными. Еще на Марии была блуза из хлопчатобумажной материи, а поверх нее - шерстяная рубашка. И невысокие туристские сапоги на шнуровке, а под ними шерстяные носки. Рядом с ней лежал сделанный из одеяла узел. Подъехав к газону, Джоанна остановила мотоцикл. Марк вылез из машины и встал рядом с ней. Он посмотрел на машину, потом на Джоанну. - Черт возьми, никогда не видел, чтобы так быстро переодевались. Может быть, от нее будет польза. - Смотря для чего польза, - холодно сказала Мария. - Кто вы оба, и что произошло с Гарви? - спрашивая, она продолжала зашнуровывать сапоги. - Его жену убили. Та же банда, что вломилась в ваш дом, - сказал Марк. - Послушайте, куда вы собираетесь ехать в вашем "кадиллаке"? Энди Рэнделл, он с вашим мужем? - Да, разумеется, - сказала Мария. - Энди и Берт там, с Горди. - Она завязала шнурок и встала. - Бедная Лоретта. Она... о, будь оно все проклято. Так вы скажете мне, как вас зовут? - Марк. Это Джоанна. Я работал на Гарви... - Понятно, - сказала Мария. Ей приходилось слышать о Маркс. - Рада. Вы будете вместе с Гарви? - Конечно... - Тогда поехали. Пожалуйста, положите этот узел в машину. Я сейчас. Несгибаема, мать ее так, как железный гвоздь, подумал Марк. Более хладнокровной женщины мне еще не встречалось. Он взял узел: в одеяло завернуты одежда и еще что-то. Мария вышла, держа пластиковую туристскую сумку - из тех, что выдаются авиапассажирам. Места в заднем отсеке вездехода оставалось мало, но Мария заботливо уложила туда свою сумку, не забыв разгладить складки. - Что там? - спросил Марк. - Нужные мне вещи. Я готова. - Сможете ли вы повести машину Гарви? - По дорогам, - сказала Мария. - Никогда не пробовала водить машину по бездорожью. Впрочем, могу попытаться. - Хорошо. Машину поведете вы. Она слишком велика для Джоанны. - Я бы справилась. - Конечно, Джо, но лучше не надо, - сказал Марк. - Пусть миссис... - Мария. - Пусть миссис Мария... Мария раскатисто рассмеялась: - Просто Мария. И машину поведу я. У вас есть географические карты? У меня хорошей карты нет. Я знаю, что ребята где-то в южной стороне Национального секвойя-парка, но не знаю, как туда ехать. Одетая в брюки и шерстяную рубашку, в тонкую нейлоновую жакетку, принесенную ею из дома, она выглядела меньше ростом, чем сперва показалось Марку. И вид у нее вроде был не такой уверенный. Но у Марка не было времени на размышления, чем объяснить подобные перемены. Справится, подумал Марк. - Я поеду впереди на мотоцикле. Джоанна с ружьем - в машине. Гарви пусть расположится на заднем сиденье. Может быть, если он чуть поспит, его мозги снова придут в норму. Господи, никогда мне прежде не доводилось видеть, чтобы человек так расклеился. Словно он сам убил ее. - Марк видел, что глаза Марии чуть сузились. Да черт с ними со всеми, подумал он. И, отойдя к мотоциклу, ударом ноги включил двигатель. Они поехали обратно, вновь держа курс на север. Дорога была пуста. "Куда же теперь ехать? - подумал Марк. - Можно было спросить у Гарви, но правильно ли ответит он? И как убедиться, что ответ правильный? Почему, черт побери, он так сломался из-за этого случая? - не понимал Марк. - Вовсе она не была ему женой в полном смысле этого слова. Никогда нигде не появлялась вместе с Гарви. Смазливенькая, но товарищем ему не была. Почему же он так сломался? Если б Марку пришлось хоронить Джоанну, ему бы это чрезвычайно не понравилось, но он бы так не расклеился. Он бы не потерял способности действовать, а поднял бы стакан за следующий раз, когда доведется выпить... а ведь Гарви был всегда сильным парнем". Марк глянул на часы. Поздновато. Ехать надо быстро - через то, что осталось от Бурбанка и долины Сан-Фернандо. А как? Если шоссе не пришли в негодность, они забиты автомашинами. Плохо. Куда же ехать? Марку подумалось: вот бы мозги Гарви вновь начали работать. Но не работают ведь, а это значит, что путь выбирать придется Марку. Доехав до Мулхолланда, он повернул налево. Сзади раздался автомобильный гудок. Мария остановила машину на перекрестке. - Не туда! - крикнула она. - А я не сомневаюсь, что туда. Поехали. - Нет. Черт с ней. Марк вернулся к вездеходу. На переднем сиденье Мария и Джоанна, в позах их чувствовалось напряжение. В руках у Джоанны наготове ружье, дуло направлено вверх. Рука Марии небрежно закинута на спинку сиденья - возле ружья. Мария гораздо крупнее Джоанны. - Что там? - спросил Марк. - Мальчики. Мы собирались разыскать наших мальчиков, - сказала Мария. - А это к востоку отсюда, а не к западу. - Черт возьми, я это знаю, - закричал Марк. - Но эта дорога лучше. Она идет по возвышенностям. Не съезжая с холмов Санта-Сюзанна, мы пересечем долину у Топанги. А потом по каньонам - в горы. Таким образом, мы сможем держаться вдали от шоссе и всех дорог, где могут быть еще люди. Мария нахмурилась, пытаясь представить карту окрестностей Лос-Анджелеса. Затем кивнула. Предложенный Марком путь приведет их к секвойя-парку. Она тронула машину с места. Марк ехал впереди. Мотоцикл грохотал. Марк ехал и бормотал себе под нос. Фрэнк Стонер сказал, что лучше всего им было бы отправиться в Можави. А Стонер знал все. Его слов было достаточно для Марка. Куда надо ехать - это ясно. А добравшись туда, можно будет подумать, что делать дальше. Так и будет. Но Гарви хочет разыскать своего сына. И эта дама Ванс хочет разыскать своего. Странно, что она почти не упомянула о своем муже. Возможно, они между собой не ладят. Марк вспомнил, какой перед ним предстала Мария, когда он впервые увидел ее. Класс. Высокий класс. Возможно, дела начинают разворачиваться интересным образом. Они ехали под дождем, через окраину Лос-Анджелеса. Дождь не давал разглядеть, насколько велики разрушения. Машин на дорогах не было. Там, где дорога спускалась с гребня холмов, вездеход ехал напрямую, через громадные, неизвестно откуда возникшие кучи грязи, все дальше, миля за милей - Марк был доволен. Рэнделл проваливался в дрему и просыпался, снова засыпал и снова просыпался. Сиденье под ним тряслось, дергалось, кренилось. В ушах - раскаты грома и шум дождя. Страшная сцена, всплывая в памяти, не давала заснуть окончательно. При вспышках молний Га рви опять и опять видел это как наяву: комната, не тронутые грабителями серебро и хрусталь, на ковре - мертвые тела его жены и собаки... Иногда Гарви слышал чьи-то голоса, но ему казалось, что эти голоса возникают в его мозгу, что они лишь отзвук его мыслей: - Да, они очень любили друг друга... Она не мыслила своей жизни без него... Голоса ослабевали, пропадали и вновь возникали. Потом Гарви осознал, что машина остановилась. Звучали, перебивая друг друга, три голоса. Но может быть, эти голоса - лишь порождение его мозга. - Жена мертва... не было... да, она сказала, что хочет просить его остаться дома... потерять свой дом, свою работу и вообще все, что у него было... не просто работу, теперь он человек, не имеющий профессии. В ближайшую тысячу лет документальные телевизионные фильмы сниматься не будут. Господи, Марк, и вы тоже за бортом. - Знаю, но... неожиданно... только съежиться и умереть... Только съежиться и умереть, подумал Рэнделл. Он теснее съежился на своем сиденье. Машина снова поехала. Трясло. Гарви всхлипывал. ВТОРНИК: ДЕНЬ К несчастью, там, где дело касается таких важнейших вещей, как оборона своей страны, наши высшие мозговые центры подпадают под сильное давление со стороны низших мозговых образований. Интеллектуальный контроль может во многом помочь, но далеко не во всем. И как последнее средство в действие вступает эмоциональный акт. Это надежное, действующее в отрыве от других психических актов и вне контроля разума, средство. Руководствуясь эмоциями, человек может разрушить все хорошее, чего ему удалось достигнуть. Десмонд Моррис. Голая обезьяна Земля вращалась. Прошло два часа. За это время "Молотлэб" совершил чуть больше одного оборота. Европа и Западная Африка плыли из вечерних сумерек в ночь. Видимо, все они были слишком потрясены, чтобы сказать хоть слово. Рик знал, что с ним дела обстоят именно так. Если он заговорит, то что он скажет? Бывшая жена Джонни и его дети - они не в Техасе. И поэтому в Рике вспыхнула ненависть к Джонни; не выдать этого чувства, позор. Он смотрел, как беззвучно поворачивается Земля. В "Молотлэбе" было жарко. Пот в состоянии невесомости вниз не стекает. Его капли остаются там, где выступили. Рик вспомнил об этом и вытер пот мокрой тряпкой, которую сжимал в левой ладони. Выступающие слезы увеличивались наподобие беспрерывно утолщающихся линз. Слепящие, все искажающие линзы. Нужно их стереть. Он стер их. Теперь он видел. Темная Земля светилась ярко-оранжевыми кругами. Словно географическую карту проткнули с изнанки горящими сигаретами. Трудно сказать, в каких именно местах образовались эти ярко сверкающие круги. Огней городов Европы не видно. То ли они скрыты облаками, то ли просто исчезли. Моря неотличимы от суши. Рик уже видел громадные участки суши, теперь превратившиеся в море: многие области восточного побережья Америки, почти вся Флорида, значительная часть Техаса. Техаса! Способен ли армейский вертолет развить большую скорость, чем гигантская волна? А кроме того - ветры! Нет, она мертва... Когда был день, он видел, куда приходились удары. Он попытался припомнить. ...Огонь, вспыхнувший посреди Средиземного моря, уже угас. Меньшей силы удар пришелся на Балтийское море. Там пламя угасло почти мгновенно. Гораздо большее число столкновений пришлось на центральную часть Атлантического океана. Оставленные ими следы еще видны. А когда "Молотлэб" был точно над тем местом, было видно лишь распространяющееся во все стороны матово-белое пламя взрыва. А потом экипаж космической лаборатории мог заглянуть прям