чинать все сначала. Что теперь нужно? - клочок земли, где можно устроить ферму и несколько человек вроде Чика и Касси, чтобы научит остальных братьев и сестер премудростям фермерской работы. Традиционные сельскохозяйственные районы затоплены водой. Если начнется отлив вод... Но дождь все продолжался и продолжался, лил без конца, огонь костра уже почти погас, а новорожденный океан пока не собирался никуда отхлынуть, он был там, слишком темный, чтобы его увидеть, но он по-прежнему был там, и по нему плыл различный хлам, различный мусор, и тонули в нем тела скота и людей. А позади высился одинокий холм - единственное место, откуда Джекки мог бы следить за костром. Алим начал взбираться на холм. Он двигался словно слепец, нащупывая ветки и отводя их в сторону. Шел, осторожно ставя, волоча ноги: опасался в темноте переломать их. Наконец он позвал: - Джекки... - Здесь, Алим, - голос прозвучал совсем близко. Алим снова двинулся вверх. На самой вершине холма стоял Джекки, человек среднего роста, в пальто на три размера больше, чем нужно. Он стоял, повернувшись спиной к Алиму. - Почему ты не можешь оставить Касси в покое? - спросил Алим. - Я пытался. - Ты пытаешься заставить меня убивать? - Я пытался, Алим. Я даже ходил к этой Мэйб. Она, эта женщина, ни что иное, как проститутка, но я пошел к ней, я думал, мне тогда будет легче. Она отказала мне. Натравила на меня Свана. Сказала, что его очередь. За одну ночь она успевает переспать с тремя, ее устраивает любой член, кто бы только ее не попросил, но мне она отказала. Мне! - Она хочет, мать ее так, задурить тебе голову, - Алим начал понимать, как следует действовать. - Ей нужны драки! Она не знает, кто ткнул ножом Джеймса, так что она собирается вынудить нас поубивать друг друга. Она трахается с Эллиотом и говорит Робу, что Эллиот ее изнасиловал. Для тебя она ног не раздвигает - чтобы ты вступил в схватку с Чиком. Если я прав, значит уже шесть мужчин жаждут моей крови. Джекки, что мне делать? - пусть он вместо того, чтобы беситься, пошевелит мозгами. - Нам вот что нужно, - сказал Джекки. - Нужно что-то, что отвлекло бы все помыслы братьев от женщин. - Он сказал это так, будто высказанная им мысль была и смешной и грустной одновременно. - Для этого придется потрудиться. - Алим, куда мы направляемся? Что происходит с нами? - Трудно сказать, Алим мог в этом признаться Джекки. Но не мог бы признаться никому другому, не мог бы сказать, что не знает, что им следует делать, куда идти. А Джекки умный. Прежде он был большой шишкой у "Пантер", он был политиком вроде самого Алима. Они работали рука об руку: Джекки будоражил гетто до тех пор, пока Алим не получил от Городского совета то, что он хотел получить. Затем Джекки успокаивал обитателей гетто, так что заслуга выглядела как его, Алима. Пусть Джекки поразмышляет, но нельзя впрямую говорить ему, никому нельзя говорить, что оно Алим Нассор, испытывает страх, что он промок, что он ничтожен, что все, мать его так, летит вверх тормашками, что справиться Алим уже не может... - "Сила черных" - это исчерпало себя, - сказал Джекки. - Слишком мало черных, слишком мало силы. - Да, я тоже понял это, ответил Алим. - Нас недостаточно, - продолжал Джекки. - Недостаточно, чтобы мы могли где-нибудь закрепиться. Чик говорит, что нужно по два акра на человека. Мы могли бы выжить, имей мы сотню акров, но у нас их нет и не будет. Слишком немногие из нас знакомы с фермерским трудом. Нужны люди, которые взяли бы на себя выполнение сельскохозяйственных работ. И на каждого из нас тоже потребуется по два акра. Значит мы должны завладеть огромным участком земли, а большой участок мы удержать не сможем... - Мы не сможем удержать и маленький участок, - поправил Алим. - Верно. Так что нам нужно с кем-то объединиться, с какой-нибудь группой белесых, с которой мы сможем добиваться единой цели. Это вопрос политики, а не расы, не крови - глаза Джекки были уставлены в ночь, голос его звучал тихо, но Алим почувствовал, что Джекки размышлял над этой проблемой уже долгое время. - Проклятая система рухнула, - сказал Джекки. - Это то, чего мы всегда хотели, и ее крушение избавило нас от легавых, Городского совета и богатых ублюдков... и это не принесло нам абсолютно никакой пользы, потому что нас оказалось слишком мало. - Дерьмо. Я сделал все, что было в моих силах, - сказал Алим. - Ты считаешь, что я чего-то там не сделал? - Нет, ты сделал все, что мог, - ответил Джекки. - Не твоя вина, что этого оказалось недостаточно. Алим, встань здесь и погляди вниз. Сквозь моросящий дождь был виден отсвет огня. Это наверняка был костер, кто-то расположившись лагерем, развел костер. Огонь горел на берегу, к северу. - Я вижу лучше, чем ты, сказал Джекки. - Ты, может быть не видишь, что там не один костер, а два. Два. Сколько же там людей, чтобы имело смысл разводить два костра? - Много. Думаешь, они видели наш костер? - Не-а. Никто из них сюда не явился, чтобы выяснить, кто мы, и что мы. И им глубоко плевать, заметил их кто-нибудь или нет. Подумай над этим. Сила. Группа, которой нет нужды скрываться, сильная группа. - "Полицейский отряд? Посланный в погоню за нами? Нет, к северу отсюда мы не появлялись. Никто, у кого есть причина преследовать нас, не мог бы там оказаться". - Может быть это отвлечет Чика от его помыслов: от помыслов - убить меня, сказал Джекки. - Почему это ты решил обманывать меня? Меня?! Ты видел эти костры и не пошел сообщить мне... - Я должен был продолжать вести наблюдения. Он боялся Чика. - Ладно. Останешься здесь. Наблюдай. Я пришлю сюда Джея с биноклем. В сером свете утра Джекки спустился по южному склону холма. Алим уже поднял своих людей, все пожитки были уложены. Вокруг стояли братья, ожидая. В руках они неуклюже держали ружья. Первым делом Джекки подошел к Чику и Касси. Алим не слышал, о чем они говорили, но в руках Чика было ружье и он не пустил его в ход. Затем Джекки отошел от них и зашагал к Алиму: докладывать. - Они поднялись и у них организация. Их пятьдесят-шестьдесят, может быть больше. Может быть гораздо больше, но они не все собрались в одном месте одновременно. С ними есть женщины и еще один белый, такой, кроличьего вида, одет в лохмотья, оставшиеся от делового костюма, а на шее галстук. Остальные в армейской форме. Джекки подождал, пока Алим переварит услышанное. - Армия? Ах, дерьмо, - сказал Алим Нассор. - Странные у них происходят дела, мать их так, - сказал Джекки. - Они одеты в солдатскую форму и винтовки у них маленькие, современные, что надо, но ведут они себя не как солдаты. И с ними другие - в штатском. Алим нахмурился. Джекки продолжал: - У них есть кое-что и получше винтовок, Алим. У них есть автоматы и такие штуки, похожие на трубы... - Базуки, - подсказал Алим. - Ага. И еще такая штука, большая как пушка только ее несут два человека. Наверное, они с помощью этих штук могут разнести на части целый дом. Я видел однажды такое по телевизору. И мне кажется, они направляются на север. Алим переварил информацию. Все это означало, что группа пришла с востока, поскольку раньше она им не попадалась. Конечно, солдаты не могли придти с запада, ибо там находилось озеро, возникшее на месте Сан-Иоаквина. - Может быть, нам следует пойти навстречу им, - сказал Сван. Он прислушивался к разговору. - Они, похоже, ребята что надо. - И раскрыть все карты раньше, чем мы доберемся до них, - сказал Алим. Он не хотел пока говорить слишком много. Он не знал, что делать. Будет правильней, прежде, чем он вообще что-нибудь скажет, выслушать мнения остальных. - Я сейчас лучше заберусь туда и понаблюдаю. Руководить вместо себя он оставил Свана, дав ему инструкции, куда бежать, если солдаты двинутся в их направлении. И, ведомый Джекки, начал взбираться на холм. Дерьмо, он-то полагал, что уже встречался с трудностями и бедами! Именно об этом он всю жизнь и мечтал: выступить против армии, имея в своем распоряжении с дюжину маленьких пистолетиков и несколько ружей. - Теперь мы знаем, - сказал он Джекки, - теперь мы знаем, почему все попрятались. Нигде нет пищи. Два дня назад удалось на плоту добраться до полузатопленного супермаркета, и оказалось, что он уже обобран. Единственное, что удалось разыскать, так это непривычные штучки вроде консервированной лососины и анчоусов - да и того было немного. Должно быть, супермаркет обчистил этот армейский отряд. Когда Алим добрался до вершины холма, стало светлее. Джекки подал ему знак и Алим лег на живот и через кусты пополз вперед. Полз, пока не наткнулся на Джея. Пока Алим полз, его шуба сплошь покрылась грязью. Тем лучше: у солдат тоже наверняка должны быть бинокли и они, безусловно, выставляют ведущую наблюдение охрану - иначе бы они не протянули так долго. Чужаки разбили свой лагерь более, чем в миле от холма, на берегу. Лагерь был окружен траншеями и невысокими насыпями, чтобы удобнее было его защищать. У них налажена организация. Они явно организованы. В лагере было много народу, люди сидели вокруг костров, не прячась, не беспокоясь, что их могут увидеть. И у них была пища. Алим насчитал семерых женщин. - Большую часть работы делают женщины, - сказал Джей. - Они и тот кролик в голубом костюме. Большинство тут белые, но я насчитал десять наших. И один из них - сержант. - Сержант, - Алим снова переварил новую информацию. - И они его слушаются? - Да просто на задних лапках пляшут, стоит ему махнуть рукой. - Офицеры? - Я ни одного не видел. Мне кажется, что командует сержант. - Они добились этого. Алим, они добились этого, - сказал Джонни. - Дерьмо, ведь они действительно добились этого. Алим ничего не ответил: Джекки сам все объяснит. Мгновением позже Джекки начал объяснять: - То, о чем мы говорили прошлой ночью. - Голос его дрожал от возбуждения. - Не сила черных, а просто сила. И ведь их много, их очень много, Алим. - Не так уж много. - Может быть, им нужны новобранцы, - сказал Джекки. - С ума сошел? - Джей фыркнул. - Вступить в ряды, так ее мать, армии? - Заткнись, - Алим продолжал в бинокль рассматривать лагерь. Вроде дисциплина у них - что надо. Мусор выносился за пределы лагеря и сваливался в ямы. Часовые и аванпосты. На огонь были поставлены лохани с водой, все мыли свою посуду в горячей воде. Этот лагерь походил на обычный походный лагерь, но что-то тут было не так. Чем-то этот лагерь отличался, что-то не так, как должно быть. - Алим, они обладают тем, чего мы хотим, - сказал Джекки. - Силой. У них достаточно оружия, чтобы делать все, что им только не заблагорассудится. Мы могли бы присоединится к ним. Мы тогда могли бы захватить любое место, какое только захотим. Дерьмо, могли бы сделать и больше. Имея так много людей, мы могли бы завладеть всей этой чертовой долиной. Забрать себе весь этот урожай. Набрать рекрутов. Мы могли бы завладеть всем этим штатом. - О чем ты там сопишь? - спросил Джей. - Заткнись, - снова сказал Алим. Сказал так, что оба его товарища поняли, какую угрозу таит это слово. Мгновенно наступила тишина. Сила. Власть. Проблема состоит вот в чем: каким образом Алим Нассор заполучит силу и власть, если его банда присоединится к солдатам? - У них вообще нет средств передвижения? - Мотоцикл. Большая "Хонда". Двое отправились на этом мотоцикле на север. На разведку. Один наш, другой белый. - В форме? - Белый был в полной форме, - ответил Джей. По его тону можно было понять, что он не знает, что последует дальше и не понимает, чем вызван этот вопрос Алима. - Нет средств передвижения. А у нас есть грузовик и мы знаем, где можно раздобыть автомобили, - пробормотал Алим. Фермерский дом, на который они раньше наткнулись на дороге. Три грузовика, которые охраняют десять-пятнадцать мужчин, вооруженных винтовками. У Алима не было никаких шансов наложить лапу на эти грузовики, но с таким отрядом... В поле зрения показался здоровенный сержант и Алим шикнул на Джекки и Джея. Наш, вне всякого сомнения, не совсем черный. Светло-коричневый, с бородой. Борода? Это в армии-то - борода? Хотя нашивки сержантские, большой пистолет сбоку, на поясе. Он приказывал солдатам. И когда приказывал, они вставали и выполняли распоряжения; принесли дров для костра, вымыли кухонную посуду. Сержант не кричал, ему не было нужды размахивать кулаками и кричать. Сила и власть. Этот человек обладал силой и властью и он знал как их использовать. Алим пристальнее всмотрелся в него. Затем оторвал глаза от бинокля и оскалил в усмешке зубы. - Это же Крючок. - Что? - спросил Джей. Джекки ухмыльнулся. - Это Крючок, - Алим вздохнул с облегчением. - Я его знаю. Мы с ним поладим. Для этого потребуются приготовления. Алим должен вести разговор как равный с равным, как командир, распоряжающийся своими подчиненными. Разговаривать они с Крючком будут как двое мужчин, обладающих силой и властью. Нельзя позволить Крючку понять, как плохо обстоят дела у Алима. Алим оставил Джекки на холме, а сам пошел назад к своему лагерю. Придется покричать, поорать. Пришло время заставить этих ублюдков потрудиться. К полудню в лагере. Алима был наведен порядок. Теперь лагерь выглядел неплохо и создавалось впечатление, что в нем больше народу, чем было на самом деле. Алим взял с собой Джекки и своего брата Гарольда и направился к солдатскому лагерю. - Дерьмо какое, я боюсь, - сказал Гарольд, когда они приблизились к берегу. - Боишься Крючка? - Он однажды вытряс из меня душу, - объяснил Гарольд. - В девятом классе. - Ага, и ты это заслужил, - сказал Алим. Ладно, они нас увидели. Гарольд, ты пойдешь туда. Винтовку оставишь здесь. Пойдешь туда с поднятыми руками. И скажешь сержанту Хукеру, что я хочу поговорить с ним. И веди себя так, чтобы он остался тобой доволен, понял? Прояви к нему полное уважение. - Можешь поставить на спор свою задницу, что уважение я к нему проявлю, - сказал Гарольд. Выпрямился и пошел - подняв руки так, чтобы было видно, что они у него пусты. И беззаботно (он пытался, чтобы выходило именно так) насвистывал. Алим почувствовал какое-то движение справа. Хукер заслал своих людей ему во фланг. Алим обернулся и закричал той воображаемой охране, что сопровождала его. - Держитесь смирно, вы там, ублюдки! Это мирные переговоры, усекли? С первого же, кто выстрелит, я спущу шкуру! Вы сами знаете, что я не шучу! "Слишком много слов, - подумал Алим. Будто я боюсь, что они не выполнят моего приказа. Но эти армейские остолопы услышали меня, они остановились. А Гарольд уже в лагере и никто пока не выстрелил"... "И он выполнил это, - воскликнул про себя Алим. Он уже говорит с Хукером, благодарение Богу, он уже говорит. Крючок уже идет мне навстречу. Все отлично, мать перемать, все отлично". В первый раз со дня Падения Молота Алима Нассора охватило чувство гордости и надежды. Два тяжелых сельскохозяйственных грузовика тащились по грязи, с трудом прокладывая путь к новообразовавшемуся острову моря Сан-Иоаквин. Они остановились у супермаркета по-прежнему наполовину затопленного. Стекла грузовиков были залеплены грязью - той грязью, что выбросили с натугой вертевшиеся колеса. Из машины выпрыгнули вооруженные люди и стали поблизости на страже. - Приступаем, - сказал Кел Уайт. В руках у него был автомат Дика Вильсона. Он зашагал впереди всех к залитому водой зданию. Брел по пояс в грязной воде. Остальные последовали за ним. Рик Деланти закашлялся, попробовал дышать ртом. Смертью воняло невыносимо. Он поискал, с кем бы поговорить, с Петром или с Джонни Бейкером, но они находились в противоположном конце колонны. Хотя они уже второй день подряд занимались этим магазином, никто из астронавтов не мог притерпеться к царящим здесь запахам. - Если бы это зависело от меня, я подождал бы до следующей недели, - сказал Кевин Мюррей. Это был маленький пузатый человек с длинными руками. Прежде он служил клерком в магазине кормов и ему так повезло, что он женился на сестре фермера. - Ждать еще неделю - до тех пор, пока эти солдатские выродки, возможно, окажутся здесь? - отозвался Кел Уайт из супермаркета. - Подождите секунду. - Уайт вместе с еще одним напарником двинулся дальше вглубь магазина. С собой Уайт взял единственный оставшийся действующий фонарь (уже наполовину разряженный) и автомат Дика. Оружие казалось сейчас Рику чем-то очень чужим. Посторонним. Непристойным. Вокруг него и так властвовала смерть. Но высказывать вслух этого он не собирался. Прошлой ночью Дик принял одного беглеца, человека с юга, который сообщил сведения стоящие того, чтобы его накормили: южную долину терроризировала банда негров, а теперь эта банда объединилась с солдатами-людоедами. Может быть недолго осталось ждать повторного нападения на владения Дика Вильсона. "Бедные выродки" - подумал Рик. Он чувствовал к ним жалость, он в какой-то степени понимал их: негры, оказавшиеся в этом потрясенном до основания, рушащемся мире. Они - никто, им некуда идти, их никто не хочет. Разумеется, им пришлось идти к каннибалам. И, разумеется, местные жители вновь стали как-то странно поглядывать на Рика Деланти... - Все чисто. Принимаемся за работу, - крикнул из магазина Уайт. Они пошли за Келом - двенадцать мужчин, из них три астронавта и девять местных жителей, уцелевших во время катастрофы. Водитель развернул один из грузовиков так, чтобы свет фар проникал внутрь полуразрушенного магазина. Рику не хотелось туда идти. В грязной воде покачивались трупы. Его охватил сильный приступ удушья и он прижал к лицу тряпку: эту тряпку Уайт опрыскал бензином, потратив капель двенадцать, не меньше. Сладковатый, вызывающий тошноту запах бензина лучше, чем... Кевин Мюррей подошел к полке с консервами. Взял банку кукурузы. Она проржавела насквозь. - Не годится, - сказал он. - Проклятие. - Если бы у нас был фонарь, - отозвался другой фермер. "С фонарем было бы легче", - подумал Рик, но некоторые дела лучше делать в темноте. Рик смахнул прогнившие остатки банок с полки. За ними стояли стеклянные банки. Пикули. Рик позвал остальных, все начали собирать банки с пикулями. - Что это, Рик? - спросил Кевин Мюррей, принеся банку с каким-то иным содержимым. - Грибы. Мюррей пожал плечами: - Лучше, чем ничего. Спасибо. Хотелось бы мне, чтобы у меня снова появились очки. Вас никогда не удивляло, почему я не беру с собой ружья? Не могу различить цели. Рик попытался вспомнить, что он знает об очках, но он понятия не имел, как шлифуют линзы. Он двигался вдоль проходов, перенося продовольствие, найденное другими, пытаясь разыскать еще что-нибудь. Отталкивал, попадающиеся на пути трупы - и это, наконец, стало привычным. Но нужно же поговорить с кем-нибудь, поговорить о чем-нибудь ином... - Консервные банки не протянули долго, а? - сказал Рик. Глянул на проржавевшие банки с тушенкой. - Банки с сардинами сохранились прекрасно. Бог знает почему. Мне кажется, кто-то уже побывал здесь, так как здесь меньше запасов, чем в предыдущем магазине. Но во всяком случае, большая часть того, что мы обнаружили здесь вчера, теперь находится в нашем распоряжении, - Мюррей глянул задумчиво на покачивающиеся вокруг трупы. - Может быть, они ели все это. Оказались здесь как в ловушке... Рик ничего не ответил. Пальцы его ноги коснулись чего-то стеклянного. Все они работали в сандалиях, оставляющих пальцы открытыми, эти сандалии они взяли в обувном магазине, расположенном дальше по дороге. Работать босоногим - страшновато, можно изрезать ноги битым стеклом, так зачем пренебрегать хорошей обувью? Ступня Рика касалась холодной, гладкой изогнутой поверхности - стеклянная бутылка. Рик сделал вдох и нырнул. На полу он нащупал много бутылок, лежащих рядами. Бутылок различных форм. Пятьдесят шансов из ста - это бутылки с минеральной водой, вряд ли стоит загромождать ими грузовик. Но все же, перед тем как вынырнуть, Рик схватил одну из бутылок. - Яблочный сок, благодарение Богу! Эй, парни, нам здесь придется потрудиться! Они брели к нему вдоль переходов - Петр, Джонни и фермеры, все уставшие как собаки, грязные, мокрые, Их движения напоминали движения рыб. Лишь у немногих нашлись силы на улыбку. Ружей не было только у Рика и Кевина Мюррея, поэтому нырять за бутылками пришлось именно им. Они ныряли и передавали бутылки своим товарищам. Уайт, главный в группе, медленно потащился к выходу, держа две бутылки. Повернул обратно. - Хорошо, Рик. Вы сделали хорошее дело, - сказал он и улыбнулся. И снова медленно повернулся и потащился к выходу. Рик пошел вслед за ним. Раздался чей-то крик. Чтобы не мешали, Рик поставил свои бутылки на пустую полку. Набрал скорость. Кричит, должно быть, оставленный часовым, Сол. Но ведь у Рика нет ружья! Сол закричал снова: - Никакой опасности нет! Повторяю: нет никакой опасности. Но, парни, вы только посмотрите на это! Вернуться за бутылками? Черт с ними. Рик пошел за чем-то, что он не мог разглядеть - но это плывущее тело на ощупь весило столько, сколько труп невысокого мужчины или высокой женщины. Вслед за этим "чем-то" Рик и вышел на свет. Парковочная стоянка была почти наполовину заполнена машинами. Сорок-пятьдесят автомобилей, оставленных своими владельцами, когда хлынул ливень. Горячий ливень обрушился, должно быть, так внезапно, что затопил, заглушил двигатели раньше, чем покупатели, собравшиеся в торговом зале, решили, куда им ехать. Так машины и остались стоять тут. Как и остались тут многие покупатели. Всюду вода - и внутри и снаружи автомобилей. Сол по-прежнему стоял на своем посту - на крыше супермаркета. Если бы он спустился поближе к тому, что так взволновало его, проку было бы мало: он страдал дальнозоркостью, а очки его, как и очки Мюррея, разбились. Он показывал вниз на что-то, плывущее возле автобуса "Фольксваген" и кричал: "Кто-нибудь скажет мне, что это такое? Это не корова!" Люди выстроились полукругом вокруг плывущего тела. Стояли, напрягая ноги, чтобы не снесло несильное течение. То самое течение, которое поднесло к автобусу странный труп. Ростом "оно" было поменьше человека. Тело было расцвечено всеми цветами гниения. Большие мощные изогнутые ноги уже почти отвалились от тела. Что это такое? Оно имело руки. Руки. На один сумасшедший миг Рик вообразил, что Падение Молота было лишь первым шагом вторжения межзвездных пришельцев. Или, может быть, входило в программу туристского путешествия жителей других миров. Эти крошечные руки, этот длинный разинутый в оскале рот, это туловище, похожее на бутылку из-под "Кьянти"... - Да будь я проклят, - сказал он. - Это же кенгуру. - Ну, таких кенгуру мне еще видеть не приходилось, - с легким оттенком презрения отозвался Уайт. - Это кенгуру. - Но... Рик ощетинился: - Что, ваши газеты публиковали снимки зверей, которые две недели, как сдохли? В тех газетах, что я читал, ничего подобного не было. Это мертвый кенгуру, потому он выглядит так странно. Джейкоб Винг подобрался поближе к мертвому животному. - Нет сумки, - сказал он. - А у кенгуру должна быть сумка. Легкое движение. Полукруг мужчин частично распался. - Может быть это самец, - сказал Дик Вильсон. - Хотя я не могу разглядеть члена. У кенгуру есть... э... внешние?.. А, глупость все это. Откуда он появился? Ведь не было никакого зоопарка ближе, чем... Откуда? Джонни Бейкер кивнул: - Зоопарк Гриффит-парка. Землетрясение разрушило, должно быть, часть клеток. Нет смысла обсуждать, каким способом удалось бедной зверюге добраться так далеко на север, прежде, чем она утонула. Смотрите внимательней, джентльмены, вам никогда больше не суждено увидеть другого кенгуру... Рик перестал слушать. Он отступил из полукруга и уставился на столпившихся. Ему хотелось кричать. Они приехали в эти места вчера утром. Потрудились весь вчерашний и весь сегодняшний день. Вскоре должен начаться вечер. Никто из них даже не заговорил о том, что происходило здесь. Хотя то, что здесь происходило, достаточно очевидно. Большое число покупателей оказалось здесь как в ловушке - когда первый удар ливня затопил их машины. Укрывшись в супермаркете, они ждали, когда ливень прекратится. Они ждали спасателей. Они ждали, а уровень воды все повышался и повышался. В конце концов автоматика дверей перестала работать: автоматика невозможна без электричества. Многие, должно быть, выбрались через задний ход и, оказавшись вне стен магазина, утонули. Полки в супермаркете были лишь наполовину пусты, по воде плыли кукурузные кочерыжки, опорожненные бутылки, апельсиновые корки, полуобгрызенные кирпичики хлеба. Люди умерли не от голода, но они умерли... Их трупы плавали по всему супермаркету, плавали в воде, покрывающей автомобильную стоянку. Множество трупов. В большинстве женские, но были мужские и детские, они мягко покачивались среди затопленных водой автомобилей. - Вы... - прошептал Рик. Наклонив голову, прокашлялся и пронзительно закричал: - Вы все что, с ума посходили?! - Его товарищи испуганно и резко обернулись к нему. - Если вам хочется смотреть на трупы, оглянитесь вокруг! Вот, - его рука коснулась женского тела в покрытом пятнами гниения платье. - И вот, - он показал на детский трупик, плывущий рядом так близко, что мог бы коснуться его. - И вот, - он ткнул в сторону мертвого тела, видневшегося за ветровым стеклом "Фольксвагена". - Вы можете посмотреть хоть куда-нибудь и не увидеть чей-либо труп? Почему же вы столпились, как шакалы, возле мертвого кенгуру? - Ты заткнись! Заткнись! - Кевин Мюррей занес кулак, костяшки его пальцев побелели. Но он не шагнул к Рику, он отвел взгляд. И остальные тоже отвели глаза. Все, кроме Джейкоба Винга. Его голос дрожал: - Нам приходится заниматься этим. Мы просто обязаны заниматься этим. Должны, будь оно все проклято! Течение чуть изменило свое направление. Тело кенгуру, если это было кенгуру, скользнуло вдоль борта автобуса и поплыло дальше. "Джип-Вагонер" был когда-то ярко оранжевым, с белой отделкой - шикарный автомобиль. Далеко не у всех таких автомобилей имеется привод на обе пары колес и шины подходят для любой дороги. У этого имелось и то и другое. Теперь автомобиль был испещрен коричневыми и зелеными неправильной формы пятнами - для камуфляжа. На переднем сиденье, держа между колен винтовки, сидели двое в солдатской форме. Алим Нассор и сержант Хукер сидели сзади. Пока машина шла через покрытые грязью поля и исковерканные рощи миндальных деревьев, между ними состоялся небольшой разговор. Машина подъехала к лагерю, часовые отдали честь. "Вагонер" остановился, водитель и охранники выскочили, чтобы открыть задние дверцы. Алим кивнул водителю в знак благодарности. Хукер же, казалось, не заметил тех, кто торопился ему услужить. Нассор и Хукер зашагали к палатке, поставленной на краю лагеря. Это была новехонькая палатка, ее взяли в магазине спорттоваров: зеленый нейлон натягивается на алюминиевые подпорки и никаких тебе протечек. Внутри палатки было тепло и сухо: там была установлена хибачи, в которой горел древесный уголь. На огне булькал чайник. Белая девушка ждала, пока Алим и Хукер сядут в кресла, чтобы можно было налить им горячий чай. Когда чай был налит, Хукер кивнул ей в знак того, что она может идти. Она ушла и часовые встали у палатки на страже - ушки на макушке. Когда девушка покинула палатку, Хукер широко улыбнулся: - Хорошая пошла жизнь, Земляной Орех. Услышав это прозвище, Нассор перестал улыбаться. - Ради Бога, парень, не называй меня так! Хукер ухмыльнулся снова: - Ладно. Никто нас здесь не слышит. - Да, но ты можешь забыться, - Алим поежился. Его называли Земляным Орехом с восьмого класса. Они тогда изучали жизнь Джорджа Вашингтона Карвера и это прозвище - иначе и быть не могло к Джорджу Вашингтону Карверу Дэвису. Но он изгладил его из памяти своих товарищей при помощи кулаков и бритвенных лезвий, вкладываемых в куски мыла... - Не многое удалось обнаружить, - наслаждаясь теплом, Хукер мелкими глотками потягивал чай. Разведчики, вернувшись, не сообщили сержанту и Алиму ничего нового, неожиданного, если не считать того, что во время одного из моментов, когда перестал лить дождь они увидели снег на вершинах гор Хай Сьерры. Снег в августе! Это известие испугало Нассора. Но Хукер сказал, что и до Того Дня на горах Сьерры иногда появлялся снег. Но несмотря на горячий чай и тепло палатки, несмотря на то, что было сухо (какая роскошь!) чувствовали себя Алим и Хукер совсем не уютно. Слишком о многом следовало потолковать, но никто не хотел начинать разговор первым. Оба знали, какой им предстоит сделать выбор очень скоро. Их лагерь был расположен очень близко от руин, некогда бывших городом Бейкерсфилдом. Среди пепла и развалин города бродили, скрывались люди. Много людей. Они могут объединиться. Их более, чем достаточно, чтобы пойти к лагерю и покончить с Нассором и Хукером. Они, дерьмо этакое, еще не объединились. Те, кому удалось выжить, сбивались в маленькие группы, враждебно и подозрительно относящиеся друг к другу. Группы дрались между собой за жалкие остатки пищи, которые еще можно было найти в супермаркетах и на складах. За те остатки, которыми пренебрегли или не обнаружили Хукер и Нассор. Получилось так: объединившись, Алим и Хукер располагали достаточным количеством людей и оружия, чтобы устроить сражение не на шутку. Одно сражение. Если они его выиграют, у них останется еще достаточно сил для еще одного сражения. Если проиграют - с ними покончено. Все, что вокруг - уже обобрано ими до нитки. Нужно куда-то двигаться. Но куда? - Чертов дождь, - пробормотал Хукер. Алим, потягивая чай, кивнул. Если б только дождь прекратился! Если б то, что осталось от Бейкерсфилда вдруг стало сухим - не было бы никаких проблем. Подождать подходящего дня, когда подует сильный ветер - в этих местах постоянно дуют сильные ветры - и поджечь весь этот чертов город. Сотни поджогов хватило бы на целый квартал. А больше бы и поджигать не понадобилось. Огненная буря. Она прокатилась бы через весь город и ничего бы не оставила. Бейкерсфилд перестал бы представлять собой угрозу. А дожди ослабевали. Вчера целый час подряд светило солнце. Сегодня солнце почти пробилось сквозь тучи, а ведь еще и полудня нет. И дождь еле-еле накрапывает. - У нас еще дней шесть, - сказал Хукер. - Потом мы начнем голодать. Конечно, если мы очень проголодаемся, то пищу-то себе найдем, но... Он не закончил свою мысль. Но этого и не требовалось. Алим содрогнулся. Сержант Хукер смотрел на него, губы его искривились в злобном презрении. - Вы тоже примите в этом участие, - сказал он. - Я знаю, - Алим мысленно содрогнулся снова. В памяти: фермер, застреленный Хукером, и запах тушившегося мяса, и разделка человечины на порции. Каждый, кто находился в лагере, получал свою порцию. Хукер бдительно следил, чтобы ели все. Страшный ритуал, повязавший всех общим преступлением, круговой порукой. Когда один из братьев отказался есть, Алиму пришлось его пристрелить. Его и Мэйб. Наконец-то он сделал это. Это ритуальное пиршество дало Алиму долгожданную возможность прикончить Мэйб. Избавиться от приносящей одни неприятности потаскушки. Она тоже отказалась есть. - Странно, что вы не начали делать этого раньше, - сказал Хукер. Нассор ничего не ответил, выражение его лица не изменилось. Правда состояла в том, что ни ему ни его товарищам даже в голову не приходило, что можно есть людей. Никому из них даже в голову не приходило. Этим Алим мог тайно гордиться. Его люди не были каннибалами. Только, разумеется, они ими все же стали - только на таком условии Хукер был согласен на присоединение их к своему отряду... - Вам повезло, что у вас была вяленая говядина, - Хукер все не мог остановить эту тему. Не мог оставить ее сейчас - и никогда ему уже не удастся забыть о ней. - Вам не пришлось по-настоящему голодать. Повезло. - Повезло? Повезло?! - Алим так взорвался, что даже напугал Хукера. - В задницу такое везение!! - кричал Алим. - Там была тонна всякой еды в этом фургоне, а нам досталось, может быть, фунта два - и все из-за этого, так его мать, ублюдка! - Он выглянул в открытый входной полем палатки, нашел взглядом стройного негра, стоящего на посту возле костра. - Вот он. Этот, мать его так, ублюдок Ганнибал. Хукер нахмурился: - Так почему ты допустил, что все зависело от него? Вы потеряли эту пищу? Алим обезумел от ярости и сознания утраты: настолько живо все всплыло в памяти. - Пища, напитки. Послушай, мы ощущали запахи всего этого - и чуть не сошли с ума. Ты видел, какие ожоги у Джея? Мы думали, он умрет. Мы все получили ожоги, пытаясь... - О чем ты, мать твою, толкуешь? - Да ты ведь не знаешь, - Алим протянул руку назад, к шкафчику, достал бутылку. Чистое виски, его обнаружили в аптеке. Благодарение Богу, в Калифорнии аптеки были понатыканы на каждом углу. - Мы действовали вместе, - начал объяснять Алим. - Я, мои люди и еще кое-кто. Тогда еще, тогда, когда мы не думали, что... - он не закончил начатую фразу. - До того как все белые... Сержант Хукер хладнокровно перегнулся через стол и смазал Алима по лицу. Рука Алима скользнула было к кобуре, остановилась. - Спасибо, - сказал он. Хукер кивнул: - Рассказывай дальше. - Примерно половина белых, богачи, которые жили в Бел-Эйре, удрали. Оставили свои дома. Оставили без присмотра. Мы расселись по машинам и прочесали их дома.... - Алим сделал паузу, довольно улыбнулся, вспоминая. - Вот так мы и разбогатели. Те часы, которые я отдал тебе. И это кольцо. - Он подставил под свет, играющий в перстне драгоценный камень. - Телевизоры, радиоаппаратуру высокой точности воспроизведения, персидские ковры - из тех, за которые ломят по двадцать тысяч. У нас было полно этого, мать его так, дерьма. Мы были богатыми. Хукер кивнул. Да, у него получилось хуже. И от этой мысли ему стало неуютно. К тому же, Хукер был военнослужащим. Его вполне могли послать в Бел-Эйр, чтобы он пулями успокоил этих, мать их так, грабителей. Сумасшедший мир. - А еще мы нашли наркоту, - сказал Алим. - Кокаин, гашишевое масло, марихуану - все самого лучшего качества. Я забрал это себе, прежде, чем мои остолопы успели начать наслаждаться прямо там. Хукер отпил виски. - Захапал все для себя? Не будь таким, мать твою, слишком умным. Нет, не захапал. Даже не пытался. Крючок, я просто хотел закончить дело. А если бы я оставил наркоту им, они бы прямо там и накачались. Черт возьми, это же происходило тогда еще, вокруг шастали патрули легавых... - Ага. - Тут все и случилось. Проклятый Молот. Мы начали сматываться. Проселочные дороги, просто дороги, все, что угодно - мы сматывались. Мы направлялись к Грейпвайну. Двигатель нашей машины начал чихать. Мы ехали по проселку, мы старались избегать шоссе, ты понимаешь? Вот так мы выехали к горной вершине и увидели этот фургон, едущий вслед за нами. Ярко-голубой фургон в сопровождении четырех мотоциклистов, у каждого ружье или винтовка. Словно почтовая карета, охраняемая эскортом солдат - как показывали в кино... - Угу, - отозвался Хукер. Налил себе еще виски. Минут через пять придется перейти к разговору о деле, но пока было так приятно, что ты сухой и пьешь виски. И не думаешь о том, куда же теперь следует направиться отряду. - И все обделали по-настоящему правильно, - продолжал Алим. - Отъехали от фургона достаточно далеко. Спилили дерево именно там, где следует: там, где дорога сужалась, а этого места фургон никак не мог миновать. Парень, тебе бы следовало видеть это! Мотоциклы остановились, а мои ребятишки находились от них на расстоянии не более, чем пять футов. Выйди из-за ствола дерева и стреляй без помехи. Пришлось потратить много пуль, но - дерьмо! - с теми пистолетами, что у нас были... Во всяком случае, все прошло отлично. Посшибали мотоциклистов, а сами мотоциклы остались целы-целехоньки. Фургон затормозил, а водитель держал свои руки на рулевом колесе, так, чтобы мы могли их видеть. Все произошло легко и премило, в фургон, Крючок, ни одна пуля даже не попала, нигде на его распрекрасной голубой краске даже царапины не было. - И это я-то захапал тот кокаин, что мы нашли в Бел-Эйре? Нет, я не захапал. Этот, мать его так, Ганнибал нанюхался. Это было хорошее снадобье, понимаешь, по-настоящему хорошее, не то, что то дерьмо, которым нам приходилось пользоваться, но он вынюхал две, а то и три дозы сразу. Те остолопы, что сидели в фургоне, открыли дверь и начали вылезать, все хорошо, легко, мило, но Ганнибал решил, что он - последний из Мау-Мау. Он завыл, поскакал к фургону, а в руке у него - "Молотовский коктейль"! Дерьмо, а?! Он швырнул эту бензиновую бомбу прямо в фургон, прямо вовнутрь! - Ах, дерьмо, - Хукер покачал головой, обдумывая услышанное. - И какое барахло было там в фургоне? Стоящее! - Стоящее? Стоящее?! Крючок, да ты не поверишь что находилось в этом чертовом фургоне! Он, мать его так, он вспыхнул, словно... словно... - Бензин. - Да, очень похоже на то. Парни, сидевшие в этом фургоне, когда он вспыхнул, начали с визгом выскакивать, и у двоих у этих ублюдков были ружья. Нужно отдать им должное, одежда на них горела, а они все палили по нам. Ну, мы начали стрелять в ответ, но к тому времени, когда все закончилось, весь фургон был уже в огне - и близко не подойдешь. В его кузове начали взрываться бутылки. Ох, Крючок, ох, парень запахи шли такие, что ты бы свихнулся; просто твоя тыква не выдержала бы это! Мы дохнем с голоду, жрать нечего, а тут поплыли запахи мяса и другие: шотландское, коньяк, фрукты, деликатесы, какие ты никогда и не пробовал, шоколад, изюм, яблоки... Дерьмо какое, Крючок, этот фургон был просто набит жратвой и напитками! Мясо - и не тех, кто находился в кузове, а говядина... Алим внезапно запнулся, искоса посмотрел на Хукера. Хукер промолчал. - Да. Во всяком случае, там что-то взорвалось, вот взрывом и выбросило наружу пакет с вяленой говядиной. Она была завернута в фольгу, уложена в пластиковый пакет. Оно, это мясо, не горело, на него не попало ни капли бензина - пара фунтов вяленой говядины. Джей залетел в кузов и вылетел оттуда с двумя бутылками. Только пришлось одну из них отдать ему: он ее выдул, чтобы заглушить боль. А когда он действительно начал ощущать боль, вторую мы уже выпили. Дерьмо. - Но двое из этих остолопов-мотоциклистов были еще живы, они и рассказали нам, что было в фургоне. Там было все. Оружие, пища, выпивка - всех, какие только бывают сортов, в том числе и европейского производства. Ты можешь только вообразить, как сейчас ценились бы европейские напитки. С тем же успехом Европа могла сейчас находиться на Луне, мать ее так, - для нас никакой разницы... Если только нам снова когда-нибудь приведется увидеть Луну! В кузове была тонна вяленой говядины. Еще там было жирное мясо, на вкус оно еще хуже вяленой говядины, только кто станет обращать на это внимание, умирая с голоду?! И супы и картошка и обезвоженно-замороженная пища для горных походов... дерьмо какое, эти деятели ждали Падения Молота, а когда он ударил ограбили все дома, где, по их наблюдениям, люди готовились к возможной катастрофе. - Они оказались поумнее, чем вы, - отметил Хукер. Алим пожал плечами: - Может быть. Я не думал, что столкнемся с этой, мать ее так, кометой. А ты? - Тоже нет. "Если б только я догадался, что такое возможно на самом деле, - подумал Хукер. - Если б я догадался, ни за что бы не вылез тогда из грузовика, и теперь у нас было бы больше боепри... Дерьмо, зачем я только тогда вылез и оставил капитана одного? Дерьмо! - ...и емкости с бензином, - продолжал Алим. - Повезло, правда? Нам достались только запахи, мы могли лишь нюхать - еда горела, бензин взрывался, одежда горела - эти деятели, так их мать, всерьез полагали, что начнется оледенение. И если они правы, - закричал Нассор, - Ганнибал, мать его так, пойдет по ледникам с голой задницей, потому что его одежду я напялю поверх своей! - А что случилось с мотоциклами? - спросил Хукер. Судьба тех, кто ехал на этих мотоциклах, его не волновала. - Сгорели. В кузове, мать его так, продолжались взрывы, там было много бензина. Пламя распространялось все шире. Дерьмо, а? Хукер, огонь, так его мать, был такой сильный, что загорелись деревья. Это в самый-то разгар ливня, вода лилась как из ведра... из ведра, наполненного теплым дерьмом, а деревья все равно горели! Хотя их ружья нам удалось спасти. - Это хорошо. Плохо, что не спасли остального. - Да уж. Сейчас, на какое-то время, можно сказать, дела обстоят у них хорошо. То же относится и к остальным, даже к рабам. Сухо, тепло, особой нехватки в пище пока нет. Не хотелось думать о том, что придется уходить отсюда. Не хотелось думать - куда идти? Хукер и Алим уже не раз и прежде откладывали разговор на эту тему. Отложили они его и сейчас. Но на слишком долгое время отложить его - невозможно. - Алим! Сержант! Это был Джекки. Еще чьи-то крики. Алим и Хукер выскочили из палатки. - Что случилось? - Капрал охраны, пост номер четыре! - крикнул кто-то. - Действуйте! - Хукер, показал на окружавшие по периметру лагерь укрепления, махнул солдатам рукой. Потом зашагал к подавшему тревогу часовому. - Не бойтесь, братья мои! - крикнул кто-то, почти невидимый из-за дождя. - Я несу вам мир и благословение. - Дерьма кусок, - сказал Хукер. Всмотрелся в редкую завесу дождя. Приведение материализовалось. Это был мужчина с длинными седыми волосами и длинной седой бородой. На нем был плащ, походивший то ли на мантию, то ли на то одеяние, какие носят бесплотные духи. За его спиной смутно виднелись фигуры других людей. - Оставайтесь на месте или мы стреляем, - крикнул Хукер. - Мир вам, братья, - ответствовал пришелец. Обернулся к сем, кто стоял за ним. - Не бойтесь. Оставайтесь здесь, пока я буду говорить с этими божьими ангелами. - Сумасшедший, - сказал Хукер. - Целая толпа сумасшедших. Ему уже приходилось немало видеть таких прежде. Он наставил автомат. Нет смысла позволить этому старому болвану подойти слишком близко. Но старик не колеблясь, зашагал прямо к Хукеру. Ничего не боясь, глядя на автомат Хукера и не боясь его. В его глазах - это точно! - не было и признака угрозы. - Вам не нужно опасаться меня, - сказал старик. - Что вы хотите? - спросил Хукер. - Поговорить с вами. Передать вам послание Господа. Бога сонмов. - А, трахал я это дерьмо, - сказал Хукер. Палец его лежал на спусковом крючке, напрягся, но старик уже был слишком близко. Двое из солдат оказались фактически на линии огня, Хукеру рисковать не хотелось. Кроме того, старик выглядел вполне безвредным. Может быть за всем этом кроется какой-то смысл. И чем повредит ему он, если Хукер даст старику возможность подойти поближе? - Все остальные должны оставаться на месте, - крикнул Хукер. - Гиллингс, возьми взвод и присмотри там за ними. - Хорошо, - крикнул Гиллингс. Седобородый зашагал к костру - так, будто этот костер был его собственностью. Он заглянул в котел для мяса, обвел взглядом сидящих вокруг. - Радуйтесь, - объявил он. - Ваши грехи прощены. - Вот что: чего вы хотите? - потребовал Хукер. - И хватит нести мне чушь насчет ангелов и бога. Ангелы! - Хукер фыркнул. - Но вы можете стать ангелами, - ответил старик. Вы были спасены, когда настал час всеобщего уничтожения. Молот Божий обрушился на этот грешный мир, но вас он пощадил. Хотите узнать почему? - Кто вы? - спросил Алим Нассор. - Я преподобный Генри Армитаж, - сказал старик. - Пророк. Я знаю, я знаю. Сейчас я не слишком похож на божьего пророка. Но я - именно пророк. Алиму подумалось, что Армитаж с его бородой и седыми волосами, со сверкающими глазами и в длинном развевающемся плаще как раз очень похож на пророка. - Я знаю кто вы, братья мои, - говорил Армитаж. - Знаю, что вам пришлось делать и знаю, что на сердцах ваших было нелегко. Вы совершали все грехи, какие только может совершить человек. Вы ели запретное. Но бог сонмов простит вас, поскольку он пощадил вас ради того, чтобы вы выполнили Его просьбу. Вы должны стать его ангелами, и для вас не будет ничего запретного! - Ты сумасшедший, - сказал Хукер. - Я? - Армитаж захихикал. - Я? Тогда вы сможете послушать меня просто для развлечения. Уж конечно, сумасшедший не сможет причинить вам никакого вреда, а, возможно, я скажу что-нибудь, что вас позабавит. Сбоку к Алиму подобрался Джекки. - Он в норме, этот мужик, - сказал Джекки. - Заметил, как его слушают сестры, да и мы тоже? Алим пожал плечами. В голосе старика было что-то, заставляющее слушать его. И то, как он перешел от молитвенного тона к обыкновенному разговору - все было сделано образцово. Как раз в тот момент, когда все пришли к выводу, что он свихнулся, он заговорил совсем иначе. - Какую задачу возложил на нас Бог? - спросил Джекки. - Молот Божий обрушился, чтобы уничтожить мир зла, - ответил Армитаж. - Это был злой мир. Он отдал нам Землю и плоды ее, а мы заполнили ее гниением. Мы подразделили человечество на нации. А внутри этих наций мы подразделили людей на бедных и богатых, черных и белых. И создавали гетто для своих братьев. "И если имеет человек мирское имущество свое и видит брата своего, который желает имущества этого, и не поделится с братом своим, нет в человеке этом жизни". Господь дал людям, живущим в этом мире, имущество, но те, кто владел этим имуществом, не знали Его. Они громоздили кирпич на кирпич, они строили себе разукрашенные дома и дворцы, они заполнили всю Землю блевотиной и вонью своих заводов - до тех пор, пока сама Земля не стала зловонием в ноздрях Господа! - Аминь! - выкрикнул кто-то. - И тогда появился Молот Его, чтобы покарать грешных, сказал Армитаж. - Он ударил и грешники умерли. - Мы не умерли, - возразил Алим Нассор. - Хотя и были грешниками, - ответил Армитаж. - Но мы все были грешниками, все мы! Господь Бог Иегова держит нас в ладони своей. Он судил нас и увидел, что мы нужны ему. И вот мы живы. Почему? Почему он пощадил нас? Алим молчал. Он хотел рассмеяться - и не смог. Сумасшедший старый ублюдок! И ведь слушают, идиоты, они действительно свихнулись. Но все же... - Он пощадил нас, чтобы мы выполнили волю Его, - сказал Армитаж, - чтобы мы завершили дело Его. Я не понимал! В гордыне своей я уверовал, что знал. В гордыне своей я уверовал, что вижу День Страшного суда - день, начавшийся в утро Молота. Так это и было, но произошло все не так как предполагал я. Священное писание говорит, что человеку не дано знать день и час Страшного суда! И тем не менее, мы знали, что Он судит нас. Я долго размышлял над этим - после того как Молот ударил. Я ведь думал, что увижу ангелов Его снисходящих на Землю, что увижу Его самого, Царя небесного сияющего во славе Его. Тщета! Пустая гордыня! Но теперь я знаю правду. Он пощадил меня, Он пощадил вас, чтобы была выполнена воля Его, чтобы было завершено, окончательно завершено дело Его, и лишь когда дело Его будет доведено до конца, появится Он во славе Его. - Присоединяйтесь ко мне! Станьте ангелами Бога и делайте дело Его Ибо гордыня человеческая не имеет конца своего. Даже сейчас, братья мои, даже сейчас существуют те, кто хочет возродить зло, уничтоженное Господом. Существуют те, кто хочет построить вновь эти вонючие заводы, да, это так, существуют те, кто хочет восстановить Вавилон. Но этого не произойдет ибо есть у Бога ангелы Его - и вы можете быть среди них. Присоединяйтесь ко мне! Алим налил виски в чашку Хукера. - Ты веришь хоть во что-нибудь из этого бреда? - спросил он. Снаружи, за стенками палатки продолжал проповедовать Генри Армитаж. - Что уж точно - голос у него есть, - ответил Хукер. - Два часа и все никак не устанет. - Ты веришь? - снова спросил Алим. Хукер пожал плечами: - Видишь ли, если б я был религиозным человеком... а я не религиозен... я бы сказал, что он говорит дело. Он хорошо знает свою Библию. - М-да, - Алим мелкими глотками потягивал виски. Ангелы Бога! Он не какой-то, так его мать, ангел, он это прекрасно знает. Но старый сукин сын расшевелил воспоминания. О гордо высящихся церквах, о молитвенных собраниях, о словах, которые Алим слышал, когда еще был ребенком. И у него возникло какое-то чувство беспокойства. Почему, черт возьми, все это вспоминается так въяве? Алим наклонился к пологу, прикрывающему вход в палатку. Позвал: - Джекки! - Здесь, - вошел Джекки, сел. С Джекки - все в порядке. У него уже давно кончились свары с Чиком. Он нашел себе белую девушку, и она, кажись, пришлась ему очень по нраву. Джекки был сейчас что надо. Умен, быстр, точен. Что скажешь насчет этого проповедника? - спросил Алим. Джекки развел руками: - В том, что он делает больше здравого смысла, чем вам кажется. - А именно? - спросил Хукер. Ну, во многом он прав, - ответил Джекки. - Города. Богачи. То, как они обращались с нами. Он не сказал ничего такого, что раньше уже не говорили бы "Пантеры". И, черт побери, Молот покончил со всем этим дерьмом. Можно считать, что произошла революция, все изменилось. Все оказалось в наших руках - и что же мы делаем? Мы посиживаем, ничего не делаем, движемся в никуда. - Дерьмо это, Джекки, - сказал Алим. - Ты позволишь этому белес... - он оборвал себя на полуслове раньше, чем сержант Хукер успел отреагировать, - ...этому белому проповеднику руководить тобой? - Он белый, - сказал Джекки. - Но я бы не стал заострять на этом внимание. Помнишь Джерри Оуэна? Алим нахмурился: - Да. - Он там. С теми, кого привел проповедник. Сержант Хукер хмыкнул: - Ты имеешь в виду того крикуна из СЛА? - Не из СЛА, - поправил Джекки. - Он принадлежал к другой организации. - Освободительная Армия Нового Братства, - сказал Алим Нассор. - Да, все правильно, - согласился Хукер. - Он именовал себя генералом. - Хукер презрительно фыркнул. Ему не нравились те, кто присваивал сам себе, не имея на то права, военные звания. Сам он был, слава Богу, сержантом Хукером - настоящим сержантом настоящей армии. - Где, черт побери, он скрывался? - спросил Алим. - ФБР, каждый легавый во всей стране искали его. Джекки пожал плечами: - Прятался неподалеку отсюда, в долине поблизости от Портервилля. В общине Хиппи. - А теперь он с проповедником? И верит во все это? Джекки снова пожал плечами: - Говорит, что верит. К тому же он всегда выступал за охрану окружающей среды. Может быть, он просто полагает, что примкнул к выгодному делу, поскольку преподобный Генри Армитаж имеет иного последователей, которым говорит, что делать и во что верить. Много последователей. И он - белый, но проповедует, что раса не имеет значения. И те, кто поверили в то, что он проповедует, уверовали в это тоже. Вы тоже так считали, сержант Хукер. Вы считали, что лишь это по-настоящему правильно. Не знаю, является ли Генри Армитаж пророком Бога, или он просто свихнулся, но говорю вам: не слишком многие пожелают добровольно признать наше господство. - А Армитаж... - Утверждает, что вы главный ангел Бога, - сказал Джекки. - Он говорит, что все ваши грехи прощены и забыты. Ваши грехи и грехи всех нас. Мы прощены и должны выполнить возложенную на нас Богом задачу. Во главе с вами как с главным ангелом. Сержант Хукер уставился на Алима и Джекки. Он хотел понять, попали ли они под влияние чар этого напыщенно вещающего проповедника. И хотел понять, действительно ли на уме проповедника то, что он утверждает. Хукер никогда не был суеверным, но он знал, что капитан Хора принимал служителей церкви всерьез. Так же относились к священнослужителям и многие другие офицеры - как раз те, которые вызывали у Хукера чувство уважения. И... "Черт побери, - подумал Хукер, я не знаю куда нам идти, не знаю, что нам делать. И хотелось бы мне понять, была ли какая-то причина - если вообще на то могла быть причина - того, что мы остались в живых". Он вспомнил об убитых и съеденных людях и подумал, что если такое происходило, то должно же было все это иметь какую-то цель. Должна была быть какая-то причина. Армитаж утверждает, что такая причина была, что все шло так, как должно было идти. Все, что они делали, чтобы остаться в живых - все правильно, все это было необходимо... Такое выглядело привлекательным. Считалось, что у всего этого была некая определенная цель. - И он говорил, что я Его главный ангел? - спросил Хукер. - Да, сержант, - ответил Джекки. - Разве вы не слушали его? - Особенно не прислушивался, - Хукер встал. - Но теперь я, черт побери, уже наверняка послушаю, что он там говорит. НЕДЕЛЯ ШЕСТАЯ: ПРАВОСУДИЕ Никакое предположение, скорее всего, не могло бы шокировать наших современников больше, чем следующее: невозможность установить простейший социальный порядок. Бертран де Жувеналь. "Верховная власть". Элвин Харди проверил в последний раз. Все готово. Библиотека - большая, заставленная книжными полками комната, где сенатор вершил суд, приведена в порядок, все расставлено по своим местам. Эл пошел доложить сенатору. Джеллисон находился в гостиной. Вид у него был неважный. И не придумать, во что тут Эл мог бы вмешаться, но выглядел босс усталым. Будто он работал больше, чем хватало сил - разумеется, именно так и было. Все работали слишком много. Но в Вашингтоне сенатор много работал, не давая передышки, целыми часами подряд - но никогда не выглядел так плохо. - Все готово, - сказал Харди. - Хорошо. Начинаем, - приказал Джеллисон. Эл вышел из дома. Дождя не было. Все залито ярким солнечным светом. Иногда теперь случалось по два часа в день светило солнце. Воздух - чистый, прозрачный, и Харди мог разглядеть снег на вершинах Хай Сьерры. Снег в августе. Вчера, похоже, граница снегов пролегала на высоте шесть тысяч футов над уровнем моря. Сегодня, после ночного шторма, эта граница опустилась ниже. Снег неуклонно, неутомимо полз к Твердыни, но мы подготовились к этому, подумал Харди. С крыльца Большого дома он видел дюжину теплиц: деревянные каркасы, обтянутые пластиковой пленкой. Пленку удалось разыскать на складе скобяных товаров. Каждая теплица опутана целой паутиной нейлоновых веревок - чтобы тонкий пластик не рвало ветром. Они продержатся не более одного сезона, подумал он. Но это как раз тот сезон, который более всего тревожит нас. Все вокруг походило на улей - такую бурную развили деятельность. Мужчины толкали перед собой тачки с навозом. Этот навоз закладывали в ямы, вырытые в каждой теплице. Перегнивая, он будет выделять тепло, поддерживая в теплицах нужную температуру - по крайней мере, на это надеялись. Кроме того, в теплицах будут спать люди, добавляя тепло своих тел к теплу, выделяемому перегнивающим навозом и сеном. Будет сделано все, чтобы вокруг всходов сохранялась достаточно теплая атмосфера. Сегодня в солнечный августовский день все эти заботы могли показаться нелепыми, но в воздухе уже чувствовался холодок, принесенный легкими ветрами с горных вершин. Однако большая часть прилагаемых сейчас усилий, окажется растраченной напрасно. Здесь, в этой долине еще не знают, что такое ураганы и торнадо, не умеют противостоять им. И как бы не старались найти для теплиц такое место, где бы они были укрыты от сильных ветров, получая в то же время достаточно солнечного тепла и света, многие из них будут снесены ветром. - Мы делаем все, что в наших силах, - пробормотал Харди. Всегда нужно сделать слишком много, и всегда выясняется, что что-то не предусмотрено, о чем не подумали - до тех пор, пока не оказывается, что время упущено уже. Но, может быть, и сделано и предусмотрено уже в сравнительно должной мере. Ждать осталось недолго, но люди надеются выжить. - Выжить - это хорошее известие, - сказал сам себе Харди. - Теперь перейдем к плохим. У крыльца толпились люди в отрепьях. Фермеры с прошениями. Беглецы, ухитрившиеся проникнуть в Твердыню и ходатайствующие о предоставлении им постоянного права жить здесь. Им удалось переговорить с Элом (или с Маурин, либо с Шарлоттой) и они получили разрешение встретиться с сенатором. Поодаль от просителей стояла другая группа людей. Вооруженные рабочие ранчо, охранявшие арестованных. Сегодня арестованных было только двое. Эл Харди махнул рукой, показывая, что можно заходить. Люди расселись по стульям - на достаточно большом расстоянии от письменного стола сенатора. Свое оружие все оставили за пределами этой комнаты - все, кроме Эла Харди и ранчеро, которым Эл мог полностью доверять. Надо бы, полагал он, обыскивать всех, кто пришел на прием к сенатору - когда-нибудь он и начнет так делать. Сейчас бы досмотры породили слишком много затруднений. А посему - в соседней комнате находились двое мужчин с винтовками, люди, которым Эл верил безоговорочно. Они вели пристальное наблюдение сквозь отверстия, укрытые среди книжных полок - винтовки наготове. Эл думал, что это расточительно, напрасная трата человеческих сил и возможностей. Ну и что из того? Кого заботит, что подумают о нем остальные? Все, как он полагает (правильно полагает) должны понимать, какое это важное дело - охранять сенатора. Когда все расселись, Эл прошел в гостиную. - Все в порядке, сказал он. И быстрыми шагами пошел к кухне. Сегодня - сам Джордж Кристофер. На судах всегда присутствовал кто-нибудь из клана Кристоферов. Все прочие Кристоферы сразу заходили в библиотеку и занимали место, отведенное для представителей их семьи, вставали, когда входил сенатор. Все - только не Джордж. Джордж входил вместе с сенатором. Он вел себя не как полностью равный ему, но и не как те, кто вставал, когда сенатор входил в комнату... Эл Харди не сказал Джорджу ни слова. В этом не было необходимости. Установился уже определенный ритуал. Вслед за Элом Джордж зашагал к библиотеке, его бычья шея полыхала красным огнем... ну, не совсем чтобы полыхала, допустил Эл, но она должна полыхать. Джордж подошел к сенатору и они вместе вслед за Элом вошли в комнату. Все встали. Элу не нужно было вслух раздавать указания - и это было ему приятно. Ему нравилось, когда все идет именно так, как должно идти - без помех, гладко и ровно, чтобы казалось, что он, Эл, вообще не принимает во всем этом никакого участия. Эл прошел к своему письменному столу. На столе были разложены бумаги. Напротив стола Эла стоял пустой стул. Этот стул предназначался для мэра, но он на суды уже не приходит. "Этот фарс ему надоел", - подумал Эл. В то же время Харди не мог порицать мэра. Сперва судебные разбирательства происходили в зале Городского совета и у людей создавалось впечатление, что мэр и начальник полиции являются немаловажными персонами, но теперь сенатор решил не тратить понапрасну времени на поездки в город... - Можно начинать, - разрешил Джеллисон. Первое дело было легким. Дело о вознаграждении. Двое ребятишек Стретча Таллифсена придумали новую ловушку на крыс, в которую попались уже дюжины три этих маленьких грабителей плюс дюжина сусликов. Еженедельно лучшим охотникам на крыс выдавалась награда: леденцы. Последние леденцы в мире. Харди проглядел свои бумаги. Сморщился. Следующее дело будет потруднее. - Питер Бонар. Утаивание, - объявил он. Бонар встал. Ему было около тридцати, может, чуть больше. Редкая светлая бородка. Взгляд Бонара был тусклый. От голода, вероятно. - Утаивание? - спросил сенатор Джеллисон. - Утаивание чего? - Он утаил многое, сенатор. Четыреста фунтов куриного корма. Двадцать бушелей посевного зерна. Электробатареи. Две обоймы винтовочных патронов. Вероятно, и еще что-то, но я не смог выяснить. Джеллисон мрачно посмотрел на Бонара. - Это правда? - спросил он. Бонар ничего не ответил. - Доказано, что он утаил? - спросил Джеллисон у Харди. - Да, сэр. - Как должен поступить суд? - Джеллисон смотрел прямо на Бонара. - Ну? - Черт побери, он без всякого приглашения явился в мой дом и обыскал его! Он не имел никакого права! Джеллисон рассмеялся. - Понять не могу, как, черт возьми, они разузнали! Это знал лишь Эл Харди. Он повсюду имел своих агентов. Харди тратил много времени на беседы с людьми, так что узнать нужное ему было не трудно. Поймал кого-нибудь на проступке и не отпускай его просто так, а пошли его разузнавать и выведывать - и очень скоро в твоем распоряжении окажутся нужные сведения. - Больше вас ничего не волнует? - спросил Джеллисон. - Лишь то, как нам удалось выяснить? - Это мой корм, - ответил Бонар. - Все это мое. Мы разыскали это - я и моя жена. Разыскали и привезли на моем собственном грузовике, и какое право вы имеете вмешиваться, черт побери?! Мое имущество, находящееся на принадлежащей мне земле. - У вас есть куры? - спросил Джеллисон. - Да. - Сколько? - Бонар не ответил, и Джеллисон перевел взгляд на остальных, присутствующих в комнате. - Итак? - Несколько должно быть, сенатор, - сказала одна из ждущих своей очереди - женщина сорока лет, выглядевшая на все шестьдесят. - Четыре или пять куриц и петух. - У вас не было необходимости иметь четыреста фунтов корма, - вывод Джеллисона был вполне логичен. - Это мой корм, - стоял на своем Бонар. - И посевное зерно. Здесь люди будут умирать с голоду, поскольку если мы хотим собрать урожай в будущем году мы должны сохранить для посева достаточное количество зерна. А вы утаили двадцать бушелей. Это убийство, Бонар. Убийство. - Вам известны законы. Нашел что-либо, сообщи. Черт возьми, мы же не забираем все подчистую. Мы не ставим препоны инициативе и предприимчивости. Но вы обязаны были сообщить о находке, чтобы мы могли планировать. - И вы бы забрали половину. А то и больше. - Естественно. Черт побери, нет смысла вести разговор дальше, - сказал Джеллисон. - Кто-нибудь хочет высказаться в его защиту? - Ответом было молчание. - Эл? Харди пожал плечами: - У него жена и двое детей - в возрасте одиннадцати и тринадцати лет. - Это осложняет дело, - сказал Джеллисон. - Кто-нибудь хочет высказаться в их защиту?.. Нет? - голос сенатора чуть дрогнул. - Эй, вы не можете... Какого черта, Бетти тут не при чем!! - Она знала об утаенном, - ответил Джеллисон. - Он уже второй раз совершает преступление, сенатор, - сказал Харди. - В прошлый раз был бензин. - Мой бензин, находившийся на принадлежащей мне земле... - Вы слишком много говорите, - оборвал Джеллисон. - Слишком, черт побери, много. Утаивание. В прошлый раз вы отделались испугом. Черт побери, видимо существует единственный путь убеждения! Джордж, вы хотите что-нибудь сказать? - Нет, - ответил Кристофер. - Изгнание, - сказал Джеллисон. - Сегодня днем. Решать, что вы можете взять с собой, я предоставляю Харди. Питер Бонар, вы приговариваетесь к изгнанию. - Иисусе, у вас нет права вышвыривать меня с моей собственной земли! - закричал Бонар. - Вы обрекаете меня на одиночество, так это мы оставим вас в одиночестве! Нам ничего от вас не нужно... - Какого черта вы там болтаете! - крикнул Джордж Кристофер. - Вы уже пользовались нашей помощью! Корм, теплицы, мы даже дали вам бензин, в то время как вы нас обкрадывали. Мы дали вам бензин, которым вы заправили грузовик, чтобы привезти то, что вы утаили! - Я думаю, брат Варлей позаботится о детях, - сказала одна из женщин. - И о миссис Бонар тоже, если ей разрешат остаться. - Она поедет со мной! - закричал Бонар. - И дети тоже! Вы не имеете никакого права отбирать у меня моих детей! Джеллисон вздохнул. Бонар пытается вызвать сочувствие, надеясь, что не станут отправлять в изгнание его жену и детей. Конечно, он рискует, но поскольку нельзя отобрать у Бонара детей... Или можно? - подумал Джеллисон. И тем самым создать в Твердыне очаг заразы, гноящуюся Язву. Дети будут всех ненавидеть. И кроме того, семью нельзя разрушать. - Как вам угодно, - сказал Джеллисон. - Эл, пусть они оправляются с ним. - Господи помилуй! - завыл Бонар. - Пожалуйста! Ради Бога.. - Проследите за этим, Эл - голос Джеллисона был очень усталым. - Пожалуйста. Потом мы обсудим, кого можно будет поселить на этой ферме. - Хорошо, сэр, - Харди подумал: "Боссу ненавистно все это. Но, что еще он в силах сделать? Мы не можем сажать людей в тюрьму. Мы не сможем их даже кормить тем, что у нас есть". - Ты прогнивший ублюдок! - кричал Питер Бонар. - Жирный ты сукин сын, я увижу тебя в аду! - Выведите его, - приказал Эл Харди. Двое вооруженных рабочих ранчо вытолкнули Бонара вон. Фермер, пока его выводили продолжал проклинать и ругаться. Когда он и рабочие оказались в прихожей, Харди показалось, что он слышит звук ударов. Так это было или нет, он не знал, но ругань внезапно прекратилась. - Я прослежу за исполнением приговора, сэр, - сказал Харди. - Спасибо. Что у вас дальше? - Миссис Дарден. Явился ее сын. Из Лос-Анджелеса. Хочет остаться здесь. Сенатор Джеллисон заметил, как при этих словах плотно сжался рот Джорджа Кристофера. Сам сенатор сидел в кресле с высокой спинкой - прямой с бдительным взглядом. Но на самом деле он чувствовал себя усталым, потерпевшим поражение - но не имел права показывать этого. "Надо дотянуть до следующей осени, - думал он. - Следующей осенью я смогу отдохнуть. Следующей осенью должен быть хороший урожай. Обязан быть. Еще один год. Это все, что я прошу. Пожалуйста, Господи". По крайней мере, рассматриваемое сейчас дело является простым. Старуха, за которой некому присматривать, прибыл ее родственник. Ее сын является одним из нас, тут Джорджу возразить нечего. Все по правилам. "Хотелось бы мне знать: сможем ли мы прокормить его всю зиму?" Сенатор глянул на старую леди и понял: что бы не произошло с ее сыном, сама она до весны не протянет. И Артур Джеллисон ощутил ненависть к ней: прежде, чем умереть, старуха съест немало пищи. НЕДЕЛЯ ДЕВЯТАЯ: ОРГАНИЗАТОР Нужно отметить, однако, следующее: многие из тех, кто сейчас выражает недовольство угнетением и несправедливостью, уродливостью образа жизни, присущей технически развитому перенаселенному обществу, впоследствии решат, что дела в ту пору обстояли лучше, чем тогда им казалось. Они обнаружат, что без функций, без систем присущих развитому обществу, например, без телефона, электрического освещения, автомобилей, писем, телеграмм, можно очень неплохо прожить неделю или несколько больше, но всю жизнь так прожить трудно. Роберто Вакка. "Наступление темной эры". Никогда еще за всю свою жизнь Гарви Рэнделл не сталкивался с такой тяжелой работой. Поле было усеяно валунами, их нужно было убрать. Некоторые мог взять и отнести в сторону один человек. Для других требовались усилия двух человек. Для третьих - дюжины. Некоторые валуны приходилось раскалывать на части кузнечным молотом. Затем обломки уносились - из них строились низкие каменные стены. Расположенные крест-накрест низкие каменные стены, которые можно увидеть в Новой Англии или Южной Европе, всегда казались Гарви Рэнделлу чем-то очаровательным и прекрасным. Вплоть до настоящего времени он и не подозревал, сколько человеческих страданий требует возведение каждой такой стены. Эти стены стояли не для красоты и не для тони, чтобы обозначать границы. Даже не для того, чтобы защитить посевы от крупного рогатого скота и свиней. Стены возводились потому, что полностью убрать камни с полей потребовало бы слишком больших затрат труда, но в то же время поля от камней необходимо было очищать. Большая часть пастбищ будет распахана под посевы. Под всякие посевы, подо все, что можно выращивать. Ячмень, лук, дикие зерновые культуры - из тех, что растут по канавам вдоль дорог - все, что только удастся посеять. Посевного зерна очень мало. Хуже того, нужно было принять определенное решение: сохранить зерно для последующих посевов или пустить его сейчас в пищу? - Как в тюрьме, черт побери, - проворчал Марк. Гарви взмахнул Молотом. Звякнул под ударом стальной клин, валун раскололся на куски - именно так, как надо. Чувство удовлетворения - такое, что Гарви почти забыл о бурчащем пустом желудке. Тяжелая работа, а его мало, сколько еще удастся так протянуть? Сотрудники сенатора разработали режим питания - сколько калорий необходимо для человека, в течении многих часов занимающегося тяжелым трудом. Все книги подтверждали, что режим питания составлен правильно - но желудок Гарви с этим выводом был не согласен. - Делаем маленькие камни из больших, - сказал Марк. - Прекрасная работа, черт возьми, для помощника режиссера. - Он взялся за один конец обломка - одного из обломков, на которые раскололся валун. Гарви поднял второй конец. Совместная работа у них шла хорошо, не нужно было объяснять друг другу, что надо делать. Гарви и Марк отнесли обломок к стене. Гарви глянул опытным глазом вдоль стены, показал. Обломок точно улегся на выбранном им месте. Затем они пошли за следующим. Они постояли несколько минут, отдыхая. Гарви смотрел на поле - с дюжину людей занимались тем, что раскалывали валуны и относили обломки к низкой стене. Такое могло происходить, скажем, многие тысячелетия назад.. - Джон Адамс, - сказал Гарви. - А? - и Марк издал поощряющий звук. Когда что-то рассказывают легче работать. - Второй президент Соединенных Штатов, - Гарви с силой опустил молот на крошечную трещину в валуне. - Он поступил в Гарвардский. Чтобы было чем заплатить за учебу, его отец продал поле, которое они называли "каменистым". Адамс решил, что лучше быть юристом, чем очищать поле от камней. - Умный он был человек, - ответил Марк. Он придерживал клин, поглядывая, как Гарви поднимает молот. - От Гарварда сейчас мало что осталось. - Да, Гарвард сейчас погиб. И Брайнтри и Массачусетский тоже погибли. И погибли Соединенные Штаты Америки. А вместе с ними и большая часть Англии. Будут ли дети теперь изучать историю? "Все же они должны изучать ее, - подумал Гарви. Когда-нибудь мы выкарабкаемся из всего этого, и настанут времена, когда будет снова важно знать, был ли у нас король или президент. И мы должны будем в этот следующий раз все делать более правильно. Чтобы мы могли, если возникнет необходимость, убраться с этой проклятой планеты раньше, чем ударит какой-нибудь следующий Молот. Когда-нибудь мы будем в состоянии позволить себе изучение истории. Но до тех пор, вспоминая об Англии, мы будем думать о ней так же, как прежде думали об Атлантиде"... - Эй, - сказал Марк. - Поглядите-ка на это. Гарви обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Алис Кокс на своем большом жеребце перемахивала через одну из стен. Движения Алис полностью совпадали с движениями лошади, словно она составляла с ней одно целое - и впечатление того, что видишь перед собой, кентавра, было очень сильным. И Гарви вспомнилось, как он впервые появился на этом ранчо, это было давным-давно, целую вечность назад. Тогда он еще мог стоять на вершине похожей на громадную утку скалы и целую ночь рассказывать о звездных империям. Это все было давным-давно, в совсем ином мире. Но и этот мир не был таким уж плохим. Здесь приходилось очищать поля и нести охрану границ. Но не было ни изнасилований, ни убийств, и если пищи было не так уж много как хотелось бы Гарви, то все же она была, ее хватало. Раскалывать валуны и строить из обломков стены - это тяжелая работа. Здесь не было бесконечных совещаний, посвященных обсуждению не имеющих никакого значения вопросов. Не было специально подстроенных кем-то стрессов, крушения планов. Не было уличных пробок и газет, заполненных криминальными историями. Новый простой мир имел свои хорошие стороны. Алис Кокс шагом подъехала ближе: - Сенатор приглашает вас в Большой дом, мистер Рэнделл, он хочет увидеться с вами. - Хорошо, - Гарви не без радости отнес свой кузнечный молот к стене и оставил его там. Пусть им помашет кто другой. Гарви скосил глаз чуть на солнце, чтобы определить, сколько еще будет светло. - Вы можете возвращаться, - крикнул он Марку. - Можете отдохнуть остаток дня в хижине. - Ладно, - Марк приветливо махнул рукой и пошел вверх по холму - к маленькому домику, где жили Гарви, Хамнер, Марк с Джоанной и все четверо Вагонеров. Было тесно, к домику пришлось пристраивать добавочные комнаты, но это было убежище и здесь было достаточно пищи. Это было спасение. Гарви пошел в другую сторону, вниз по склону, к каменному дому сенатора. К этому дому также были пристроены добавочные помещения. В одном из них Джеллисон устроил арсенал Твердыни: запасные винтовки, патроны две полевые пушки (но без снарядов). Все это принадлежало когда-то тренировочному центру Национальной гвардии - до того, как он был затоплен наводнением. Здесь же хранилось управляемо вручную оборудование для повторной зарядки оружейных и винтовочных патронов, это оборудование удалось раздобыть в портервилльской оружейной мастерской. Оно долго пробыло под водой и покрылось ржавчиной, но все еще было в рабочем состоянии. Порох и руководства хранились в наглухо запечатанных оловянных банках. Когда их обнаружили, они еще не были окончательно разъедены ржавчиной, хотя были очень близки к этому. В другой пристройке расположился зять сенатора - с телеграфным аппаратом и радио. Телеграфная связь пока что была налажена лишь с заставой, перекрывающей проселочную дорогу, по радиоприемнику нельзя было поймать практически никаких сообщений. Но жители Твердыни надеялись, что впоследствии удастся протянуть не одну телеграфную линию. Помимо всего прочего, у Джека Турнера, таким образом, появилось занятие. "Еще ему можно поручить дежурить у телефона", - подумал Гарви. Единственная попытка Турнера принять участие в руководстве работой обитателей ранчо явилась подлинным бедствием. Люди, в конце концов, отправились к сенатору и потребовали, чтобы Турнера заменили кем-либо другим... Когда Гарви проходил мимо, Турнер окликнул его: - Привет, Рэнделл! - Здравствуйте, Джек. Что нового? - У нас теперь новый президент. Гектор Шори из Колорадо-Спрингз. Он объявил военное положение. Похоже, Джеку Турнеру это казалось забавным. - Все всегда объявляют военное положение. Литтмен не объявлял. - Да, мне понравился Верховный император Чарльз Эвери Литтмен. Даже если большинство своих фокусов он заимствовал из "Летучего цирка Монте-Питона". Остальные были настроены слишком серьезно. - Группировка Шори настроена вполне серьезно. Мне удалось сквозь атмосферные помехи уловить совсем немало. - Так держать, Джек - сказал Гарви и пошел дальше. "Теперь у нас четыре президента, - думал он. - Литтмен - это просто затеявший дурную игру радиооператор, он наполовину помешанный. Но Колорадо-Спрингз... Это поблизости от Денвера, в миле над уровнем моря. Это может оказаться серьезнее". Большая гостиная была заполнена народом. Это не было обычным совещанием. У очага в огромном кожаном кресле сидел сенатор. Кресло показалось Гарви похожим на трон; вероятно, оно и должно было изображать трон. По одну сторону сенатора сидела Маурин, - по другую - Эл Харди. Наследница и руководитель штаба. Мэр Зейц и начальник полиции тоже находились здесь. А также Стив Кокс, управляющий ранчо Джеллисона, он теперь отвечал за развитие сельского хозяйства долины. И еще с полдюжины других людей - представителей жителей долины. А еще, разумеется, Джордж Кристофер; он в одиночестве сидел в углу. Формально он располагал одним голосом, хотя этот голос имел не меньшее значение, чем голос всех остальных вместе взятых - если не считать Маурин. Гарви улыбнулся Маурин. Она в ответ улыбнулась быстрой, никому не обращенной улыбкой и кивнула в пространство. Гарви быстро отвел взгляд. Черт побери! Она двулична - так же как и он сам. Когда выпадало Гарви ночью нести охрану на вершине горы, Маурин несколько раз поднималась к нему в лачугу. Она встречалась с ним и в остальных местах, в иное время - но всегда делала так, чтобы об этом никто не узнал. Каждый раз происходило одно и то же. Они беседовали о будущем - но никогда об их собственном будущем: этого не хотела Маурин. Они любили друг друга бережно и с нежностью, будто знали, что следующего раза никогда, возможно, не будет. И, любя друг друга, не обменивались никакими обещаниями. Никакими клятвами. Ее, похоже, очень сильно тянуло к нему, так же как и его - он четко осознавал - к ней. Но никаких проявлений этого на людях. Как будто, если бы у Маурин был невидимый, держащий оружие наготове, муж-ревнивец. На людях она была едва знакома с ним, с Гарви. Но на людях же она вела себя почти так же и по отношению к Джорджу Кристоферу. Чуть более дружелюбно, но почти так же холодно. Джордж не был тем самым невидимым мужем... или был? По-другому ли она ведет себя, когда они остаются наедине? И Гарви никак не мог разобраться. Все эти мысли мешались в его голове, пока привычный издавна рефлекс не вытеснил их в подсознание. У него, Гарви нет времени для таких мыслей. Гарви Рэнделлу нужно кое-что, а здесь находятся люди, имеющие власть ему отказать. Знакомая ситуация. - Входите, Гарви, улыбка сенатора лучилась почти той же теплотой, как и в минувшие времена. Улыбка, которая помогала ему одерживать победы на выборах. - Теперь мы можем начать. Благодарю всех за то, что вы пришли. Думаю, было бы неплохо заслушать полный отчет о том, как обстоят у нас дела. - Появилась какая-то причина сделать это именно сейчас? - спросил Джордж Кристофер. Улыбка Джеллисона осталась столь же уверенной: - Да, Джордж. Несколько причин. Мы получили по телеграфу сообщение, что Дик Вильсон направляется к нам сюда. Хочет с нами повстречаться. И не один, а в сопровождении. - С новостями из внешнего мира? - спросил мэр Зейц. - С некоторыми, - ответил Джеллисон. - Эл, пожалуйста, не будете ли вы любезны начать? Харди вытащил из своего портфеля бумаги и начал зачитывать. Сколько акров уже очищено от камней, сколько можно будет засеять озимой пшеницей. Опись поголовья скота. Оружие. Оборудование. Когда Харди закончил, у большинства из тех, кто находился в комнате, вид был усталый. - Заключение таково, - сказал Харди, - что зиму мы протянем, если повезет. Это у присутствующих вызвало интерес. - Времени осталось немного, - предупредил Харди. - До того как настанет весна, у нас здесь будет чертовски голодно. Но шанс у нас есть. Мы располагаем даже запасом медикаментов и медицинского оборудования... Создана и работает клиника доктора Вальдемара, - Харди сделал секундную паузу. - Теперь о плохих новостях. Люди Гарви Рэнделла провели обследование плотины и силовых станций, связанных с ней. Вывод: снова пустить их в ход не удастся. Слишком много унесено водой. Из перечня оборудования, которое запрашивают инженеры, мы не имеем и четверти. Для того, чтобы возродить здесь часть цивилизации, понадобится немало времени. - Черт, мы и так цивилизованные, - сказал начальник полиции Хартман. - Почти нет преступлений, у нас достаточно еды, у нас есть врач, есть больница, в большинстве домов есть водопровод и канализация. Чего нам еще надо? - Было бы неплохо иметь электричество, - сказал Гарви Рэнделл. - Конечно, но мы можем прожить и без этого, - ответил шеф Хартман. - Черт возьми, мы можем так прожить до весны. И Харди вдруг стало весело. Ужасное время - время его прибытия в Твердыню: конец света превратился в бесконечную агонию... и, черт побери! Послушать нас сейчас беседующих, будто этого недостаточно - остаться в живых! Меня могли не впустить, прогнать обратно... - Думаю мы могли бы выразить свою благодарность более позитивным способом, - сказал преподобный Варлей. - Мы могли бы спеть. - Выражение лица священника, резко контрастируя с его же словами, было мрачно. - Разумеется, цена слишком высока. Возможно, шеф, в конце концов, вы правы... Сенатор Джеллисон кашлянул, чтобы привлечь внимание. В комнате стало тихо. - Есть еще новость, - сказал Джеллисон. - У нас новый претендент на должность президента. Гектор Шори. - Кто такой, черт побери, этот Гектор Шори? - спросил Джордж Кристофер. - Председатель палаты представителей. Недавно избран на партийном совещании. Правда, я что-то не припомню, чтобы в палате представителей проводилось голосование по всем правилам. Однако, его заявление - лучшее из всех, что мы слышали. И, по крайней мере, правительство Колорадо Спрингз говорит так, будто оно овладело положением в стране. - Я и сам мог бы так, - сказал Кристофер. Сенатор рассмеялся: - Нет, Джордж, не смогли бы. Я бы смог. - Кого все это волнует? - Джордж Кристофер был настроен воинственно. - Помочь они нам не могут, и посадить в тюрьму тоже не могут. Им придется беспрерывно бороться с другими правительствами Соединенных Штатов, но даже если они победят, до нас им все равно не добраться. Почему мы должны прислушиваться, черт подери, к тому, что они говорят? - Я бы указал, что Колорадо Спрингз располагает самыми крупными военными силами в этой части света, - сказал Эл Харди. - Самыми крупными из тех, что уцелели. Кадеты академии. НОРАД [Северо-американская воздушная оборона] - войска, расположенные в районе Чейенской горы. База военно-воздушных сил Энт. И, по крайней мере, полк горных стрелков. - Все равно они не смогут добраться до нас, - настаивал Кристофер. - Поймите, я не против того, чтобы Соединенные Штаты возродились заново. Но я хочу знать: какова цена? Потребуют ли они, чтобы мы платили налоги? - Хороший вопрос, - кивнул Джеллисон. Оглядел присутствующих. - Что бы не произошло, все равно об этом можно не думать до весны. К весне либо мы выстоим, либо будем мертвы. Эл утверждает, что второе маловероятно. Кивки и приглушенные возгласы одобрения. - Теперь вот что, - сказал Джеллисон. - Я пригласил Гарви присутствовать на этом совещании потому, что у него есть одно предложение. Гарви предлагает послать во внешний мир еще одну экспедицию - чтобы раздобыть побольше оборудования, которое может оказаться для нас необходимым следующей весной, - он вытащил лист бумаги, в котором Гарви узнал список, подготовленный им, Брэдом Вагонером и Тимом Хамнером. - Большая часть того, что указано в этом перечне до весны нам не понадобится. - Но оно быстро приходит в негодность, сенатор, - сказал Гарви. - Электрические приборы, запчасти, транзисторы, электромоторы... Много чего, что еще можно использовать, хотя эти приборы, моторы и так далее сейчас находятся или находились под водой. К весне все это придет в полную негодность. - Во время прошлой вылазки во внешний мир мы потеряли четырех человек, - сказал Джордж Кристофер. - Вот что плохо. - Потеряли потому, что послали мало людей, ответил Гарви. - Нужно, чтобы мы представляли собой силу. На большой отряд не нападут. - Гарви был горд тем, как он держит себя под контролем. Вряд ли кто-нибудь догадается по его голосу, как страшит его то, что придется выйти за пределы этой долины. Он глянул на Маурин. Она знала. Она не смотрела на него, но она знала. - И на это понадобится много бензина, - сказал Эл Харди. Кроме того, пострадает запланированный распорядок работ. И в любом случае вы все равно можете оказаться втянутыми в драку. - Ну, если мы возьмем достаточно людей, все может оказаться не так плохо, - сказал Джордж Кристофер. - Но больше я на вылазку с какой-то парой грузовиков не согласен. Гарви прав. Если вылазка - так в ней должны участвовать много людей. Десять грузовиков, пятьдесят-сто человек. - Мне кажется, все это следует хорошо обдумать, - сказал преподобный Варлей. - Голос его был задумчив и грустен. - Да, сэр, - Кристофер говорил решительно. - Преподобный отец, я хочу мира не меньше, чем вы, но я не знаю как добиться того, чтобы все происходило мирно. Не забывайте о соседях Дика. О тех, которые были съедены. Преподобного Варлея передернуло. - Я не это имел в виду, - сказал он. Наступила пауза, которой и воспользовался Гарви: - Тим поработал с телефонной книгой и картами, - сказал он. - Мы определили местонахождения магазина снаряжения для подводного плавания. Глубина, на которой он сейчас находится не может превышать десяти футов. Можно нырнуть туда и достать дыхательные аппараты для плавания под водой. - А воздух для дыхания? - спросил Стив Кокс. - Мы можем сделать компрессор, - ответил Гарви. - Спроектировать его будет нетрудно. - Спроектировать-то, может быть, и не трудно, но будет трудно сделать его, коль скоро у нас нет электроэнергии, - сказал Джо Гендерсон. Он был владельцем бензоколонки там, в городе, а теперь помогал Рэю Кристоферу в создании кузницы и механической мастерской. - Разрешите мне перечислить, что нам еще необходимо, - сказал Гарви. - Станки. Токарные станки, сверлильные. Инструменты всякого рода... и мы знаем, где найти большинство из них. Мы их обнаружили по карте. И в один прекрасный день они нам ой как понадобятся. Гендерсон задумчиво улыбнулся. - Мне бы очень понадобились хорошие инструменты, - сказал он. - Обмотки генераторов, - продолжал Гарви. - Подшипники. Запчасти для наших транспортных средств. Электропровода. - Стоп, - сказал Гендерсон. - Сдаюсь. Надо делать вылазку. - Эл, можем мы выделить пятьдесят человек на неделю? - спросил Джеллисон. Вид у Харди был несчастный. - Эйлин! - позвал он. Из соседней комнаты вышла Эйлин. - Пожалуйста принесите мне список распределения рабочей силы. - Хорошо, - выходя, она одарила Гарви одной из своих солнечных улыбок. Эйлин Ханкок Хамнер была не права: нужда в хороших администраторах не исчезла и после Падения Молота. Эл Харди часто говорил сенатору, что Эйлин - наиболее полезный человек во всей Твердыне. Было не так трудно разыскать хороших рабочих, фермеров, метких стрелков, даже механиков и инженеров. Но человек, умевший координировать работу, ценился буквально на вес золота. Или на вес черного перца. Харди нахмурился. Ему не нравилась затеваемая вылазка; ненужный риск. Если Рэнделл преследует свои собственные цели... Возможно, Рэнделл все еще надеется разыскать голубой фургон и тех, кто убил его жену. Или уже нет? По крайней мере, он перестал вести разговоры на эту тему... - Пока она ходит за тем, что вы попросили, - сказал шеф Хартман, - разрешите мне внести в обсуждение свою лепту. Мы можем выделить пятьдесят человек на неделю - но при условии, если за время их отсутствия мы не подвергнемся чьему-либо нападению. Пятьдесят мужчин, их винтовки, это значительная часть сил, находящаяся в нашем распоряжении, сенатор. Мне бы хотелось быть уверенным, что никто не собирается напасть на нас. И увериться в этом до того, как я вернусь в город с сообщением, что наши силы намного убавились. - Я могу передать это сообщение, - сказал мэр Зейц. - И, может быть, следует сперва, до нашей вылазки выслать дозорных. Пусть они пройдутся по Дороге Беды, посмотрят, нет ли там кого, желающего нагрянуть к нам. - Что-нибудь через день к нам должен придти Гарри, - сказал сенатор Джеллисон. - И Дика можно ждать с часу на час. До того, как мы примем окончательное решение, мы уже будем знать, как обстоят дела во внешнем мире. Джордж, вы хотите что-нибудь сказать? Кристофер покачал головой. - Я на все согласен. Если там дела обстоят не слишком плохо, если там никто не поджидает, пока мы пошлем на поиски большой отряд, чтобы напасть на нас, тогда мы, конечно, можем совершить вылазку. Он замолчал, глядя в стену, и все поняли, о чем он сейчас думает. Джорджу Кристоферу и знать не хотелось, как обстоят дела во Внешнем Мире. Да и никому из присутствующих этого не хотелось. Выяснить, что пока ты находишься здесь, в этой долине, в безопасности, там, в нескольких милях отсюда, царят хаос и смерть, и люди умирают от голода. Выяснить это и станет еще тяжелей. Вернулась, принеся бумаги, Эйлин. Харди просмотрел их. - Все зависит от того, как вы определите предмет своих поисков, - сказал он. - Нам необходимо иметь больше очищенных от камней полей. У нас еще недостаточно очищенной земли, чтобы можно было посеять весь имеющийся у нас запас озимого зерна. С другой стороны, если вы разыщите побольше материала для строительства теплиц, нам не понадобится так много земли для посевов под озимые. Еще нам очень нужны - если вы только сможете разыскать - удобрение и корм для скота. Далее - бензин... С одной стороны затраты бензина и человека-часов, с другой - возвращение экспедиции с... с чем-то, о чем можно только предполагать. У каждого присутствующего были свои предположения, их начали высказывать вслух, и, наконец, сенатор Джеллисон сказал: - Гарви, вы предлагаете нам пойти на риск. Признаю, что этот риск может вполне и вполне окупиться, и - если что - потери будут не слишком велики, но тем не менее, это риск. А в данный момент, чтобы выжить, у нас нет необходимости, именно необходимости, рисковать. - Да, все примерно так, - согласился Гарви. - Мне кажется, что рискнуть стоит, но гарантировать я ничего не могу. - Он замолчал на мгновение, обвел взглядом комнату. Все эти люди, люди находящиеся здесь - он любил их. Даже Джорджа Кристофера. Джордж - честный человек, и если случится какая-нибудь беда, хорошо, если он окажется на твоей стороне. - Видите ли, если б дело касалось только меня, я бы из этой долины и ноги не высунул. Вы и вообразить не можете, какое это счастье - быть здесь. Чувствовать себя в безопасности - после увиденного в Лос-Анджелесе. Будь моя воля, я бы никогда не вышел за границу этой долины. Но мы должны смотреть вперед. Харди говорит, что мы переживем грядущую зиму, а раз он это говорит, значит так и будет. Но за зимой настанет весна, а потом снова зима. И потянутся годы - год за годом - и, может быть, стоит нам приложить усилия сейчас, не откладывая, чтобы в те будущие годы нам жилось легче. - Конечно, не стоит так далеко заглядывать, если никаких будущих лет у нас не будет, - сказал мэр Зейц и рассмеялся. - Знаете, я беседовал с этой лечащей головы докторшей. Доктор Рут говорит, что это синдром выжившего. Все, кто пережил Падение Молота, страдают им в той или иной степени. Некоторые полностью сошли с ума и, чтобы остаться в живых, они готовы на все, что угодно. Но большая часть людей подобна нам: просто боятся покинуть найденное ими убежище. Я и сам такой. Мне очень не хочется рисковать. Однако, в том, что сказал Гарви, есть смысл. Многое, что сейчас находится за пределами нашей долины, могло бы оказаться для нас очень полезным. Может быть, мы даже разыщем то, о чем рассказал нам когда-то Гарви... - Голубой фургон! - крикнули одновременно, по крайней мере четверо. Харди вздрогнул. Рэнделл может прекратить разговоры о голубом фургоне, но остальные не прекратят. Черный перец, специи, вяленое мясо, пеммикан, консервированные супы и консервированные окорока, кофе, спиртные напитки, ликеры, куропатки, груши... Все, что только может привидится в мечтах. Многие тонны деликатесов. Станки, ха-ха! Если б Харди мог прочесть то, что вертелось в головах пятидесяти людей, решившихся на эту дурацкую вылазку, он бы понял, что ему следует искать: голубой фургон. Пятьдесят пар глаз видели одно и то же: образ голубого фургона. Наконец сенатор Джеллисон положил конец совещанию. - Ясно, что мы не можем принять никакого решения до тех пор, пока сюда не придет Дик и не расскажет, как обстоят дела за пределами нашей долины. Давайте подождем его прихода. - Я посмотрю, нет ли у миссис Кокс чая, - сказал Эл Харди. - Гарви, вы не уделите минуту, чтобы помочь мне? - Конечно, - Гарви пошел к кухне. За дверью его остановил вышедший раньше Эл Харди. - Честно говоря, - сказал Харди, - миссис Кокс и сама знает, что ей надо делать. Я хотел поговорить с вами. Давайте пройдем в библиотеку. - Он повернулся и пошел впереди. "Что теперь? - недоумевал Гарви. Ясно, что Харди без особого одобрения относится к намечающейся вылазке, но не кроется ли за всем этим еще что-то? Когда Эл Харди ввел его в зал, а затем плотно прикрыл дверь, Гарви ощутил знакомый страх. Эл Харди любит обделывать свои дела четко и изящно. Он любит изящество и четкость. Когда-то давно Гарви пришлось брать интервью у одного адмирала. Гарви поразил его письменный стол. Все на этом столе располагалось абсолютно симметрично. Точно в центре - пресс-папье, две совершенно одинаковые коробки по бокам - для входящих и исходящих, чернильница посередине, с каждой стороны по ручке... Все симметрично, если не считать карандаша, которым адмирал размахивал, жестикулируя. Гарви обозрел все это. А потом нацелил камеру только на середину, а карандаш положил прямо перед адмиралом, на одной линии с узлом его галстука. И адмиралу это понравилось! - Садитесь, пожалуйста, - сказал Харди. Выдвинул ящик стола сенатора, достал оттуда бутылку "Бурбона". - Выпьете? - Спасибо, - теперь Гарви обеспокоился не на шутку. Эл Харди обладал почти такой же властью, как и сенатор. Он претворял в дело распоряжения сенатора. И Эл Харди любит изящество и четкость. Он сплел сложнейшую сеть исполнителей, которым плевать на Рэнделла и исследования психологических мотиваций человека-с-улицы. Которые считают, что их работа будет много легче, если принять, что все люди созданы не просто равными, но идентичными. Так считает и сам Эл. Может проблема заключается в Марке? И если так, может ли Гарви спасти его снова? Марк уже почти сам себя вышвырнул из Твердыни: Харди не оценил его заявления, что Твердыня есть "трудовой лагерь и продовольственное правительство сенатора Джеллисона". Не пришлось по вкусу это заявление и Джорджу Кристоферу. Хотя - комариные укусы их не беспокоят. Может быть, дело не в Марке. Что если, Эл Харди решил, что Гарви Рэнделл мешает выполнению его точных и изящных замыслов? Твердыня не сможет выжить без маниакальной страсти Харди все приводить в порядок. А вот дверь отсюда всегда открыта, и никто не должен забывать об этом. Гарви нервно заерзал на жестком сиденье. Эл Харди сидел напротив - подчеркнуто не сел в огромное кресло, стоящее за столом. Пока Эл Харди держит все нити власти в своих руках, никто, кроме сенатора не сядет в это кресло. Харди показал рукой на письменный стол, на котором в беспорядке громоздились бумаги. Карты, на которых карандашом была обозначена береговая линия моря Сан-Иоаквин. Распоряжения об использовании рабочей силы. Инвентаризационные списки пищи и оборудования. Списки возможных местонахождений пищи, оборудования и так далее. Список нужного, чего еще раздобыть не удалось. Распорядок посадок. Подробности и уточнения ранее сделанных разработок. Все эти бумаги - чтобы сберечь жизнь людей во внезапно ставшем враждебном мире. Людей, которых слишком много. - Как вы полагаете, все это имеет какую-нибудь ценность? - спросил Эл. - Огромную ценность, - ответил Гарви. - Организация. Все это - чтобы сберечь наши жизни. - Рад, что таково ваше мнение, - Харди поднял свой стакан. - За что будем пить? Гарви показал на пустое кресло сенатора: - За герцога Серебряной долины. - Я рад буду выпить за это. Скоол. - Прозит. - Вы правы, он герцог, - сказал Харди, - обладающий всей полнотой юридической власти. Ком страха, ворочавшийся в желудке Гарви, заметно вырос в размерах. - Скажите-ка, Гарви, что станет с нами, если он завтра умрет? - спросил Харди. - Господи! Я не хочу даже думать об этом, - Гарви Рэнделл был испуган до ужаса этим вопросом. - Но возможность этого невелика... - Всякая может быть возможность, - сказал Харди. - Разумеется, наш разговор должен остаться в секрете. С вашей стороны будет нелюбезно, если вы расскажите о нем кому-либо, в том числе и сенатору. - Так почему вы говорите мне это? И что с ним может случиться? - Сердце, - сказал Эл. - В Бечесде ему сказали, что он должен беречь сердце. После этой сессии он собирался уйти в отставку. Сразу после сессии - если бы ему удалось прожить так долго. - Настолько плохо? - Достаточно плохо. Он может протянуть еще два года. А может и умереть через час. Наиболее вероятно - год, а не час. Но все может случиться. - Господи... но зачем вы рассказали это мне? Харди не ответил. Вернее, не дал прямого ответа. - Вы сами сказали, что организация - залог выживания. Без сенатора никакого порядка, никакой организации здесь не будет. Можете вы назвать кого-нибудь кому окажется по силам взять власть в свои руки, если сенатор завтра умрет? - Нет. Сейчас я ответить на этот вопрос не могу... - А как насчет Колорадо? - спросил Харди. Гарви Рэнделл рассмеялся: - Вы сами слышали как о них говорилось сегодня. Колорадо не может помочь нам выжить. Но я знаю, кто - если что-нибудь случится - возьмет власть. - Кто? - Вы. Харди покачал головой: - Не получится. По двум причинам. Во-первых, я не местный. Здешние жители не знают меня. Они повинуются моим приказам только потому, что это его приказы. Ладно, со временем я мог бы этот вопрос уладить. Но есть более веская причина. Я просто не гожусь. - Мне кажется, что вы все делаете наилучшим образом. - Нет. Я намеревался занять его место в сенате. Он уже договорился, что после его ухода в отставку его место займу я. Думаю, что я был бы хорошим сенатором. Но я не думаю, что был бы хорошим президентом. Гарви, две недели тому назад мне пришлось поехать на ферму Бонара - выселять его жену и двоих детей. Они кричали, они плакали, они говорили мне, что фактически я обрекаю их на смерть - и они были правы. И все же я выгнал их. Правильно ли было так поступать? Этого я не знаю. И в то же время знаю: правильно. Потому что сделать это приказал он, а то, что он приказывает - правильно. - Странно, что... - Таков уж недостаток моего характера, - сказал Харди. - Я мог бы покопаться в своем детстве, проведенном в католическом приюте для сирот. Но вряд ли вам захочется выслушивать историю моей жизни. Поверьте мне на слово, я делаю свое дело лучше, если мне есть на кого опереться, когда есть кто-то являющийся высшей властью. Кто-то иной, а не я. Старик это знает. Абсолютно невозможно, чтобы он рассматривал меня как своего преемника. - Так что вы будете делать, когда... - Кого бы сенатор Джеллисон не назначил своим преемником, я - начальник штаба у того, кто по моему разумению, сможет продолжать его дело. Эта долина создана им, она его рук дело. Вы э