с рычанием встретились, ища уязвимое место и не находя. Сплетясь вместе, рот в рот, обессиленные, они замерли. Теперь в битву вступили их языки. Оба ураганных вихря слились, их ветры, соединившись, удвоили силу. Нагоняя друг друга, ветры крепли, образуя еще большую воронку, раздвигая границы видения и привнося новый строй в хаос бури. Воздух с дикой силой размеренно пошел по огромному кругу. В круговерти напряжения и неподвижности мысли молодых людей, являвшие собой средоточие всех чувств, очистились от всяких ограничительных покровов и, прежде чем рассеяться, сделались четкими и очевидными. "Я ожидала встретиться с черствым, бессердечным, упрямым, властным тупицей, который овладеет моим телом, но никогда не коснется души", - невольно подумала принцесса. "А мне виделась холодная равнодушная женщина, которая никому не рискнет отдать свое сердце", - подумал Мима. Губы их стали мягкими и слились в долгом, глубоком поцелуе. "Или с заурядным изнеженным вельможей, которого, возможно, больше интересуют юные мальчики, чем настоящие женщины". "Или соблазнительница, льнущая к любому мужчине, независимо от его достоинств, - простая наложница в обличье принцессы". Поцелуй стал более страстным, и их тела понемногу расслабились. "Но я встретила скромного и великодушного человека, всегда обходившегося со мной учтиво, хотя он любил другую". "А я увидел женщину, независимую и красивую днем и беспомощную по ночам". "Тупицу и грубияна я бы презирала, на никчемного вельможу не обращала бы внимания". "Меня не заинтересовала бы равнодушная, или я просто использовал бы соблазнительницу". Так принцесса открыла в Миме человека, которого могла по-настоящему уважать. Но именно поэтому она не желала совращать его. Мима любил другую. Малахитовый Восторг не сделает попытки что-нибудь здесь изменить, несмотря на приказание отца. Однако ее добрые намерения разбились о женскую сущность. Когда ночью принц защищал Восторг, она увлеклась им больше, чем хотела бы. Не в силах остановить зарождение чувства, которого старалась избежать, она в конце концов попыталась разрешить проблему единственным возможным способом. "Поэтому я должна умереть. Это самый достойный выход из положения. Я не смогу посмотреть в глаза отцу после того, как опозорила его в третий раз, но и позволить себе совратить тебя тоже не в состоянии". Мима, в свою очередь, увидел в принцессе женщину, ни в чем не уступающую той, которую любил. Если бы он сначала встретился с Восторг, то мог бы полюбить ее. Но поскольку Мима был влюблен в другую, то не имел права компрометировать эту женщину. Он напрягал всю свою дисциплинированность, чтобы вести себя с подобающей пристойностью, невзирая ни на какие ухищрения Замка. Когда принцессе ночью понадобилась защита. Мима сделал то, что требовалось, и не более. "Но не могу же я позволить тебе умереть, - думал он. - Это было бы недостойно". Дилемма казалась неразрешимой, так как оба знали, что если принцесса не умрет, то совратит Миму. Атмосфера Замка делала это неизбежным. Впрочем, слово "совратит" ему не нравилось. "И даже если бы ты не любил другую, я все равно была бы недостойна тебя, - думала принцесса. - Та, в кого ты влюблен, сильная, а я слабая". "Она сильная, а ты слабая", - согласился он. "Поэтому мне нужно пожертвовать собой, чтобы ты смог к ней вернуться". Но Орб - он прекрасно понимал это - могла выжить и без Мимы, поскольку была сильна. Такая женщина могла иметь любого мужчину, какого пожелает. Она осчастливила Миму своей любовью и сделала для него больше, чем кто-либо раньше, - однако по-настоящему не нуждалась в нем. А вот Восторг не смогла бы, по крайней мере в ближайшее время, без Мимы выжить. "Так дай мне умереть!" - взмолилась девушка. Восторг любила Миму; этого уже нельзя было скрыть. Поэтому она выбрала смерть; та решит все проблемы. Принцесса не искала эгоистичного пути, который доставил бы ей похвалу отца; она не старалась обольстить принца, несмотря на свое чувство и то, что он был необходим ей. Они лежали, прижавшись друг к другу, сливаясь в поцелуе, их чувства кружились над ними в чудовищном вихре, и Мима проникался все большим уважением к принцессе. Восторг была совершенной женщиной, если не считать одного существенного недостатка - зависимости от него. Одиночество приводило ее в ужас. И тем не менее девушка находила в себе смелость совершить то, что считала нужным - лишить себя жизни, освободить Миму. Это не было притворством в поисках сочувствия; она приняла собственное решение и хотела осуществить его. Мима был совершенно в этом уверен, поскольку здесь не существовало неискренних мыслей. Отвагу, которой в ней самой не было, принцесса обрела в желании защитить его. "Теперь уже слишком поздно", - осознал Мима. "Я бы сейчас уже была мертва, если бы ты не препятствовал! И тебе не грозило бы совращение". "Я возражал, потому что уже был совращен". - И он внутренне рассмеялся над абсурдностью этого слова. "Но все равно дай мне уйти, и ты освободишься", - настаивала принцесса. "Разве я могу освободиться, дав тебе умереть, - когда я люблю тебя?" Словно вспугнутые птицы, ее мысли и чувства кружили, не находя опоры. "Но я слаба, а она сильная!" "Поэтому тебе я нужен больше, чем ей. Никогда раньше по-настоящему я не был нужен ни одной женщине". "Это же глупо, - возражала принцесса. - Никто не любит человека за слабость!" "Что касается женщин, ты права, - согласился Мима. - Но мужчина желает женщину, которая зависит от него". Хотя раньше он и утверждал прямо противоположное. Любой мужчина хочет, чтобы женщина полностью принадлежала ему. Нехорошо, невеликодушно, - но теперь, отказавшись от прежних иллюзий, именно этого на самом деле желал принц больше всего. Красивую, одаренную, целиком зависимую от него женщину. И покуда ее перепутавшиеся мысли кружились над ними, он перевернул принцессу и овладел ею так, как им обоим страстно хотелось. Буря усилилась, все сметая и унося их в восхищении страсти - физическом выражении любви. И тогда они очутились в самом центре урагана, - и там царило полное спокойствие, это было место, очень похожее на нирвану (*6). Они плавали там тысячу лет, нежась в своей беспредельной любви. Исступленный восторг порыва превратился в бесконечную радость полного слияния - физического, эмоционального, духовного, и это последнее было чудеснее, чем первое. А затем наступило утро. Оставшуюся часть месяца они провели как истинные молодожены, днем бродя рука об руку, ночью деля ложе. У них были общие мысли, и они узнавали все подробности существа друг друга. Они договорились пожениться как можно скорее, а до тех пор оставаться вместе. Отправить неженатых молодых людей в Замок Новобрачных было отчаянным шагом со стороны обоих раджей, поскольку, разумеется, это гарантировало, что невеста не будет девственной, - но, в конце концов, на дворе стоял двадцатый век, и правители государств делали то, что полагали целесообразным, невзирая на древние приличия. Противозачаточное заклинание ограждало Восторг от преждевременной беременности; этого было вполне достаточно. - А как же Орб? - озабоченно спросила принцесса. - Что будет с ней? - Я дал ей свое волшебное кольцо-змею. Если его спросить, оно всегда сообщает владельцу правду. Не сомневаюсь, что Орб знала о моем нарушении верности намного раньше, чем я сам. Стоило ей лишь спросить кольцо: "Вернется ли Мима?", и оно бы сжалось два раза. Минуло уже два года; может, она нашла себе другого мужчину. Я искренно раскаиваюсь, что заставил ее пройти через все это, но Орб знает, что я любил, когда был у нее отнят, что хотел к ней вернуться, но не сумел. - Из-за другой любви, - печально проговорила Восторг. - Что я предпочел бы не подвергать ее таким испытаниям, - но она, конечно, знает и об этом. Мое чувство и уважение к Орб на самом деле не изменились; они были просто вытеснены. Тем не менее я думаю, что было бы лучше нам не встречаться снова. - Может, мне следует повидаться с ней, чтобы объяснить... - Нет. Она все знает - если желает знать. Мы должны предоставить ей жить ее собственной жизнью, которая, безусловно, будет необыкновенной. С помощью кольца Орб сможет найти Ллано, ту песню, которую искала; по крайней мере в этом я, возможно, помог ей. - Если ты уверен... - Ты делала все, чтобы защитить ее, не отвращать от нее мою любовь, - напомнил Мима принцессе. - Намеревалась убить себя. Но случилось по-другому, потому что ты есть ты, а я есть я, и Замок таков, каков он есть. Теперь у нас иное бытие, и я бы не изменил его, даже если бы мог. - И все-таки я чувствую вину... - Я ощущаю то же, что и ты. Однако мне кажется, что это пройдет. Это прошло еще до того, как истек месяц. 5. МЕЧ Прибыл всего один ковер, однако он был достаточно просторным для них обоих. Мима и Восторг взошли на него и, задернув занавески, снова предались любви, пока ковер нес их обратно в какое-то из княжеств. Оказалось, что они прилетели в Гуджарат, где уже поджидал Раджа. Мима вышел и протянул руку, чтобы помочь принцессе. Ей пришлось наскоро приводить себя в порядок, тем не менее выглядела она потрясающе. - Ваше Величество, я принимаю эту женщину, принцессу Малахитовый Восторг, мою нареченную, - официально пропел Мима. - Ее, и только ее возьму я в жены. Раджа кивнул с холодным удовлетворением: - Да будет так. Начались приготовления к свадьбе. А пока Восторг оставалась почетной гостьей во дворце Раджи в Ахмадабаде. Считалось, что она спит одна; в действительности же Восторг ночью приходила к Миме. Разумеется, дворцовые слуги обо всем знали, а соответственно был в курсе дела и Раджа, но его это мало беспокоило, поскольку именно такого исхода он и хотел. Теперь два княжества были вовлечены в запутанные переговоры относительно точного размера и содержания приданого, но было совершенно ясно, что в итоге они подпишут приемлемый брачный договор. Тем временем Гуджарат и Махараштра стали союзниками, что способствовало политическим интересам обоих княжеств. Мима углубился в дела государства, так как согласие на помолвку влекло за собой и участие в управлении страной. Ему предстояло стать следующим раджой, а для того чтобы набраться опыта, в запасе было всего три года. Чтобы не заикаться. Мима говорил речитативом, и если кому-то это казалось смешным, то он скрывал свое мнение самым тщательным образом, ибо Раджа издал указ, что всякий, насмехающийся над чьей-либо манерой говорить, должен быть немедленно обезглавлен. В первый день когда Мима покинул дворец, некий человек смеялся над замечанием товарища, которое, возможно, и не имело отношения к принцу; всадники тут же врезались в толпу, сбивая наземь тех, кто замешкался убраться с дороги, и отхватили весельчаку голову, - а на всякий случай и его приятелю. Теперь ни у кого никакая тема не вызывала и тени улыбки, покуда поблизости находился принц Гордость. Положение в Гуджарате было не идеальным. Значительная часть населения страдала от нищеты, а среди низших каст был даже голод. Проблемы носили двоякий характер: жестокая засуха уничтожила урожай риса в центральной части княжества; бичом прибрежных районов стала перенаселенность. Прокормить всех этих людей было бы трудно даже при хорошем урожае, а при нынешнем состоянии дел это было попросту невозможно. Мима на своем княжеском ковре летал в наиболее бедствующие области. Там он видел распростертых на земле людей, у которых не было ни крова, ни способности работать. Государственные чиновники раздавали им суп, однако он был жидок и его не хватало; такая помощь могла лишь продлить жизнь, но не изменить ее. Раздача пищи проводилась справедливо и упорядочение"; просто супа было недостаточно, чтобы накормить всех. Мима вспомнил о тех двух годах, что он провел в заточении во дворце. Ему подавали редчайшие деликатесы, все его слуги и наложницы питались отменно. Теперь он корил себя за эгоистичное пренебрежение делами княжества в то время, когда зарождались предпосылки нынешней ситуации. Если бы он раньше исполнил свой долг и принялся за работу, для которой был предназначен, то, возможно, сумел бы хоть немного смягчить страдания соотечественников. Сколько добрых граждан умерло от голода, в то время как он изводил отца отказами выполнить свой долг? Однажды, когда Мима стоял, обозревая эти отвратительные картины, он заметил человека, который бродил среди умирающих. Принц махнул министру, и тот поспешно приблизился. - Кто этот человек? - осведомился Мима. Чиновник озадаченно огляделся. - Принц, о ком вы говорите? - Вон о том человеке в черной накидке, - пропел Мима. Министр снова внимательно посмотрел, куда указывал принц, и поднял брови: - Я не вижу никакого человека. Миме это надоело. Он зашагал вперед, а министр потрусил следом. Они подошли к человеку в хламиде, который склонился над одним из соломенных тюфяков. - Ты! - позвал Мима. - Назови себя! Человек не обратил на него никакого внимания. Разгневанный неуважением, Мима встал прямо перед ним. - Отвечай же, а не то берегись! Человек медленно поднял голову. Под капюшоном появилось его лицо. Оно оказалось невероятно худым; фактически это был череп с глубоко запавшими глазами и выступающими вперед зубами. - Ты видишь меня? - спросил странный человек. Мима опешил. Ему стало ясно, что это не заурядный прохожий! - Конечно же, я тебя вижу! Я хочу знать, кто ты такой и что здесь делаешь? Запавшие глаза, казалось, посмотрели на Миму внимательнее. Щель рта открылась: - Я - Голод. - Голод! - воскликнул Мима. - Это что еще за имя? - Имя моей должности. - Должности? - удивился принц. Он повернулся к министру: - Что ты на это скажешь? Чиновник явно чувствовал себя неловко. - Наследный принц, безусловно, голод налицо. Поэтому мы и здесь. Должен признаться, что не совсем понял ваш вопрос о должности. - О должности, про которую толкует этот человек, именующий себя Голодом, - проговорил Мима злым речитативом. Замешательство министра усилилось: - Мой господин, я не вижу никакого человека. - В-в-в-вот эт-т-т-тот! - вскричал Мима, позабыв про пение. Он протянул руку, чтобы дотронуться до изможденной фигуры, мало заботясь о том, что человек, вероятнее всего, был неприкасаемым. Рука прошла сквозь тело, не ощутив ни малейшего сопротивления. Ошеломленный Мима застыл на месте. - Ты призрак? - спросил он. - Я - воплощение Голода, спутник Войны, временно выполняю поручение Смерти, - ответила фигура. - И никто больше тебя не видит? - Не понимаю, почему ты видишь меня, - признался Голод. - Обыкновенно ни один смертный не может видеть или ощущать инкарнацию. - Видишь ли, меня заботит бедствие, постигшее эти места, - пропел Мима. - Мне необходимо узнать тяжесть положения и найти наилучший способ облегчить страдания людей. Не можешь ли что-нибудь посоветовать? - Накорми свой народ, - ответил Голод со смешком, от которого бросало в дрожь. - Как? У нас нет ни пищи, ни средств для распределения продуктов. - Я не даю советов, а только делаю вывод. - Что ж, тогда представь меня тому, кто выше тебя, - раздраженно сказал Мима, а его министр потихоньку пятился назад, полагая, что принц помешался. Голод сделал некий магический жест. - Я вызвал Танатоса, - промолвил он и стал растворяться в воздухе, пока не исчез. Мима оглянулся и увидел отступающего министра. - Подожди! - крикнул он, и чиновник, все еще очень обеспокоенный, остановился. - Я только что говорил с воплощением Голода, а сейчас буду беседовать с воплощением Смерти. Ты оставайся здесь. - Как пожелает мой господин, - нервно ответил министр. Было видно, что он предпочел бы оказаться в любом другом месте. В небе появилось облачко и возникла какая-то фигура. Она быстро приближалась. Это был красивый бледный конь, скачущий по воздуху без всяких, крыльев, на котором сидел всадник в плаще. Конь встал перед Мимой, и всадник спешился. Если Голод был невероятно худ, то Танатос оказался скелетом. Он протянул руку с пальцами-костями: - Приветствую тебя, принц. Мима пожал руку. Кости были голыми и твердыми. - Приветствую тебя, Танатос. Не сочтешь ли ты мою просьбу чрезмерной, если я попрошу тебя сделаться видимым для моего министра? А то он думает, что у меня галлюцинации. Танатос повернулся к чиновнику. - Приветствую тебя, министр, - поздоровался он. У того отвалилась челюсть. - Пр-пр-пр-при... - начал он. - Попробуй это спеть, - предложил Мима речитативом. Танатос снова повернулся к Миме: - Мой помощник попросил меня переговорить с тобой. - Меня беспокоят страдания этих людей, - пропел Мима. - Я хочу облегчить их, однако мне мешают обстоятельства, которые я не в силах контролировать. Я подумал, что поскольку ты заинтересован в этом деле, то мог бы что-нибудь посоветовать. Танатос поднял костлявую руку и прикоснулся к тяжелым часам. Внезапно все вокруг замерло. На лице министра застыло ошарашенное выражение; облака на небе остановились. Дым от костра, горевшего неподалеку, словно замерз. Ничто не двигалось, кроме Танатоса, Мимы и огромного бледного коня. - Ты видишь инкарнации, а это свидетельствует о том, что ты связан с нами, - проговорил Танатос. - Мне нужно выяснить этот вопрос. Хронос должен знать. Он снова притронулся к часам - и вдруг рядом с ними возник некто в белом плаще, держащий большие сверкающие Песочные Часы. - Здравствуй, Танатос, - сказал вновь прибывший. Он выглядел как обычный человек. - И ты. Марс, здравствуй. Рад снова встретить вас обоих. - Марс? - спросил Мима. - Марс? - повторил Танатос, видимо, столь же озадаченный. - Ах, он еще не вступил в должность? - удивился Хронос. - Прошу извинить мою оплошность. Я, знаете ли, живу вспять. Одну секунду, я удалю этот эпизод. - Нет! - вскричал Мима, от волнения даже перестав заикаться. - Неведение уже принесло столько горя! Я сохраню тайну, если так надо. Но при чем здесь Марс? Хронос и Танатос, обменявшись взглядами, пожали плечами. - И в данном случае проблема заключается в войне. Война отвлекает необходимые ресурсы; так, продовольствие бессмысленно уничтожается, вместо того чтобы кормить голодающих. Чтобы справиться с бедствием, тебе сначала нужно покончить с войной. Поскольку ты должен стать Марсом, воплощением Войны, то у тебя появится возможность решить этот вопрос. - Я... стану Марсом? - ошарашенно спросил Мима. - Но мне нужно управлять княжеством, жениться на невесте! - Что ж, я думаю, ты можешь отказаться от должности, - ответил Хронос. - Нет ничего неизменного, и, разумеется, та реальность, которую я помню, вполне может стать иной. Но если ты серьезно говорил об облегчении страданий в мире... Мима огляделся и увидел тюфяки, на каждом из которых лежал голодный человек - мужчины, женщины и дети. - Я должен прекратить это! - сказал он. - Тогда у тебя будет благоприятная возможность, - проговорил Хронос. - Я рад, что в этом отношении не придется менять будущее; мне нравилось работать с тобой, и было бы жаль, если бы ты исчез... хотя, конечно, ты воспринимаешь все это совсем иначе. - Ты... живешь вспять? - спросил Мима, возвращаясь к пению, так как почувствовал, что заикание вот-вот вернется. - Из будущего в прошлое? - Правильно. Поэтому я буду порой вспоминать о вещах, которые всем вам еще только предстоят... Я так часто совершаю промахи! - Он повернулся к Танатосу: - А давно ли произошли перемены в ведомстве Марса? Я был занят другими вопросами и совершенно упустил из виду это событие. - Они еще не произошли, - ответил Танатос. Хронос недовольно поморщился: - Ну вот опять! Конечно, вы еще не видели перемен. Мне приходится все время столько носиться туда-сюда, в том числе и на эту встречу с Марсом, что... - он покачал головой. - А зачем ты меня вызвал? - Полагаю, ты уже ответил на мой вопрос, - сказал Танатос. - Я хотел выяснить, почему этот смертный воспринимает инкарнации. А поскольку ты сообщил, что он сам ею станет, то все становится понятным. - Рад был помочь. Песочные Часы сверкнули, и Хронос исчез. - Если он живет в другую сторону, - спросил Мима, - то почему его слова не звучат наоборот? - Он управляет Временем, - объяснил Танатос, - и попросту переворачивает его для себя, чтобы на небольшой период совпасть с нашим направлением жизни. Как ты сам видел, эти постоянные переворачивания иногда приводят к путанице. Он хороший человек и отлично справляется с обязанностями инкарнации, но из всех нас только Судьба по-настоящему понимает его. А теперь, если ты получил ответ на свой вопрос... - Подожди! Нет! Еще не получил! - пропел Мима. - Я ничего не знаю о превращении в инкарнацию Войны! Я лишь хочу уменьшить те страдания, которые вижу здесь и сейчас! - Ты не дальновиден, - предупредил его Танатос. - Когда, по словам Хроноса, ты станешь Марсом, у тебя появятся средства для облегчения, которого ты так хочешь. - Но это уже не поможет тем людям, которые голодают сейчас! Танатос кивнул: - Справедливо. В интересах сохранения добрых отношений между воплощениями я вызову сейчас одну, которая сумела бы тебе помочь. - Он поднял лицо к небу. - Гея... ты ответишь? - Гея? - спросил Мима. Все происходящее совершенно сбивало его с толку. Воздух над ними как бы сгустился, и возникла какая-то прозрачная мгла. Она превратилась в туман, а затем в клуб дыма, который принял очертания, слегка напоминающие человека. Из него выступила крупная женщина, одетая в зеленое. - Да, Танатос, - промолвила она. - Этот человек, в настоящее время смертный, по словам Хроноса, позже должен вступить в должность Марса, - сказал Танатос. - Однако сейчас речь идет вон о тех людях, которые голодают. Гея внимательно посмотрела на Миму: - В таком случае мне надлежит оказать ему любезность. Я могу изменить здешний климат, чтобы урожаи стали... - Но для этого потребуется по крайней мере несколько месяцев, - пропел Мима. - К тому времени все эти люди уже умрут. Женщина задумалась. - Тогда я пошлю манну. Она вытянула руки, все вокруг заволокло туманом, и Гея исчезла. - Манна? - спросил Мима, озадаченный еще сильнее, чем раньше. - Иногда Гея ведет себя очень загадочно, - сказал Танатос. Туман начал рассеиваться, опускаясь на землю и конденсируясь. Мима нагнулся и взял на палец немного образовавшегося осадка. Поднес ко рту, попробовал. - Манна? - повторил он. - Наверно, этого нет в твоих легендах, - проговорил Танатос. - В иудейско-христианской мифологии это питательное вещество, которое появляется на поверхности земли. Подозреваю, что это особого вида быстрорастущая плесень. - Пища, - поняв, выдохнул Мима. - Сдается мне, что теперь ты должник Геи, - пробормотал Танатос. Он вскочил на своего бледного коня, прикоснулся к часам и ускакал в небо. Все вокруг снова ожило. - Распорядись, чтобы люди собирали манну, - велел Мима министру. Тот и не пытался спорить; он взялся выполнять приказание, очевидно, даже не понимая, зачем это нужно. Таким образом некоторое количество голодающих было накормлено. Манна появлялась каждый день, и все ее ели, причем никто не мог объяснить такого явления, кроме, пожалуй, самого Мимы. Но его занимали более существенные вопросы. Он станет воплощением Войны? Неужели это неизбежно? У него еще есть дела, которые предстояло завершить в качестве смертного! Тем не менее страдания голодающего народа глубоко трогали принца, и если был какой-то способ облегчить в будущем это бедствие... Время шло, но никаких сверхъестественных событий больше не происходило. Мима начал уже думать, что встреча с Голодом, Смертью, Временем и Природой была галлюцинацией, а манна - простым совпадением. Малахитовый Восторг по-прежнему оставалась любящей и зависимой. По мере того как рос опыт Мимы, он все увереннее забирал бразды правления в свои руки. Раджа отправлял его с поручениями в другие страны, дабы расширить поприще, где наследник мог бы работать на благо своего княжества. Мима вдруг увидел, что в этой области он способен действовать на удивление эффективно. Восторг он брал с собой, чтобы она в буквальном смысле говорила за него. Девушка была красива, поэтому никто из стариков, управлявших соседними государствами, не возражал против ее присутствия, а поскольку она была обучена всем тонкостям придворного этикета, жены стариков находили ее общество весьма приятным. Но главное - она понимала Миму; он мог передать ей то, о чем думает, несколькими жестами и выражением лица, двумя-тремя неразборчивыми словами, и она переводила это на безукоризненный английский. Поскольку международные переговоры зачастую требовали вмешательства переводчиков, то никого не удивляло, что молодой симпатичный принц из Индии прибегает к помощи толмача, а многие даже и не подозревали, что делает он это не из-за незнания языка, а по причине заикания. Между тем наиболее острой проблемой для Гуджарата была модернизация, а на нее требовались деньги. Необходим кредит от западного Дядюшки Сахара. Мима всесторонне обдумал этот вопрос и понял, что даже Дядюшка Сахар в обмен на ссуду ожидает некоего минимального quid pro quo [нечто за что-либо, услуга за услугу (лат.)]. Но что могло пораженное нищетой, отсталое княжество вроде Гуджарата предложить в обмен на деньги? Мима нашел решение. Он позвал Восторг, и они отправились уговаривать Раджу. - Мой возлюбленный говорит, что может получить от Запада кредит в один миллиард долларов, - радостно объявила принцесса. Раджа ответил не сразу, скрыв свои чувства. Он явно не одобрял того, что Мима и Восторг работали вместе. Обычно женщины не говорили о делах управления, поскольку, с точки зрения Раджи, были в этой области несведущи. Однако после всех усилий, которые он потратил на то, чтобы получить согласие Мимы жениться, Раджа был готов терпеть Восторг в любом качестве. - И каким же образом можно достичь такого чуда? Она поглядела на Миму, который промямлил: - База. - Это военная база, которую... - начала Восторг. - Совершенно исключено! - вспылил Раджа. - Никогда еще мы не допускали пребывания иностранной военной техники на нашей земле! Мима уже делал ей знаки и что-то жужжал. - О, высокочтимый будущий свекор! - сладко проговорила Восторг, ослепительно улыбаясь Радже. - Мой возлюбленный прекрасно понимает это. Но сейчас времена изменились, и мы не вправе, не навлекая на себя опасности, игнорировать современный мир. Было бы лучше согласиться на строительство базы и позволить чужеземцам нанимать наших людей, платя им нелепо большое жалованье. Кроме того, мы будем засылать туда своих шпионов, чтобы они сообщали нам об иностранных секретах. Так мы легко сможем следить за ними. Раджа, задумавшись, молчал. Мима знал, что не логика произвела на него впечатление, а то, как Восторг превратила Миму в блестящего дипломата. Конечно, большая часть слов принадлежала ей, однако в основе ее речей лежали обсуждения, которые они с Мимо и вели заранее; и поскольку слова номинально исходили от него, вся слава доставалась Миме. Неспособность Мимы нормально говорить была незаживающей раной для гордости Раджи, и подобное красноречие чрезвычайно его тешило. - Но эта база станет раздражать Дядюшку Уксус на севере... Мима зажестикулировал и забормотал. - Что, может быть, и не так уж плохо, о, великий Раджа, - сказала Восторг, посылая ему улыбку, которая могла растопить лед. - Это сделает Гуджарат независимым от влияния той державы. - Однако... Мима снова что-то промямлил. Восторг заговорщицки наклонилась вперед. Раджа был большим, большим знатоком женщин, но даже у него глаза вспыхнули, заглянув за ее декольте. Он мгновенно узнавал вино наивысшего качества. - А поскольку Дядюшка Сахар будет обязан предоставить нам кредит в миллиард долларов за позволение построить эту базу, наша независимость еще более укрепится, - проговорила девушка. Раджа покачал головой и вздохнул. - Тогда делай по-своему, - проворчал он. - У принца должна быть возможность совершать свои собственные ошибки. Мима понимал, что, если бы не Восторг, Раджа никогда бы не согласился. Старик не стал мягче; просто он увидел, что предложение вполне логично, и если Мима и Восторг столь же убедительно проведут переговоры с Западом, то почти наверняка получат ссуду. Больше всего на свете Радже хотелось, чтобы его сменил по-настоящему мудрый правитель той же крови, и сейчас Мима показал, насколько это реально. На княжеском ковре молодые люди долетели до устаревшего аэропорта, где пересели на один из немногих международных авиарейсов на Запад. С помощью волшебства можно было прекрасно передвигаться внутри княжества, однако на планете повсеместно господствовала наука. Восторг немного пугали огромные аэропланы с ревущими реактивными двигателями, но в то же время ей нравились плюшевые сиденья в первом классе и изящные стюардессы в униформах. - Надо, чтобы они были и на коврах, - промурлыкала она. - Они лучше, чем евнухи, - согласился Мима. Самолет резко набирал высоту, поднимаясь все выше и выше в небо, за облака. - А почему воздух не разрежается? - озабоченно спросила Восторг. - Мне никогда не удавалось так высоко поднять ковер. Я начинала задыхаться, а еще мерзнуть. - Кабина под давлением, - объяснил ей Мима. - Ну разве наука не чудесна! Наконец они добрались до легендарного Запада. Самолет приземлился в Вашингтоне, и их встретил высокопоставленный чиновник на лимузине. Миму и Восторг поселили в превосходной гостинице, где в каждой комнате была научно подогреваемая вода, электрические лампочки и цветные телевизоры. Восторг лишь качала головой от восхищения. Она, разумеется, знала, что это за вещи, так как ее княжество не было совсем уж отсталым, но девушку поражала их доступность для простого народа. Они встретились с президентом Дядюшка Сахар и сделали свое предложение. После того как он и его кабинет министров увидели Восторг, все согласились, что это весьма своевременный проект; им действительно необходима такая база, а предоставить кредит прямо-таки требовали добрососедские отношения. Они, конечно, хотели бы надеяться, что ссуда будет израсходована на товары, произведенные кредитующим государством... Восторг согласилась, одарив министров одной из своих улыбок, от которой зимой могли распуститься цветы. Понятное дело, оставались еще кое-какие сложности, которые следовало уладить, но понимание было достигнуто. Мима разместил заказы на современные научные удобрения, сельскохозяйственную технику и грузовики, которые будут доставлять урожай на рынок, чем очень порадовал предпринимателей Запада. Модернизация Гуджарата шла полным ходом. А тем временем близились к завершению сложные переговоры относительно приданого, и дату княжеской свадьбы вот-вот должны были объявить - через два года после месяца, проведенного в Замке Новобрачных. - Скоро ты станешь моей! - пел Мима. - Я всегда была твоей, - отвечала Восторг. - Скоро мы сможем зачать наследника. Однако пути судьбы и политики неисповедимы. В мире почти постоянно где-нибудь шла война, начиная с глобальных конфликтов, которые охватывали целые континенты, и кончая беспорядочными перестрелками в отдельных районах. В настоящее время все было спокойно, за исключением тлеющего пограничного конфликта между Гуджаратом и его восточным соседом Раджастханом. Этот конфликт поглощал ресурсы, которые Мима предпочел бы использовать в сельском хозяйстве, чтобы прекратить голод в княжестве, поэтому он взял Восторг с собой в Дели, где встретился с высшими министрами Раджастхана. Переговоры прошли успешно, поскольку теперь Мима и Восторг уже были отлично слаженной командой. И действительно, министры, казалось, даже не отдавали себе отчета в том, что говорит не Мима, - настолько умело и тактично Восторг переводила для него. Стороны договорились создать демилитаризованную зону и разрешить невооруженным крестьянам свободно пересекать границу для торговли и установления дружественных отношений. Население этой области принадлежало к одной народности, и война для них была особенно тягостна. Два княжества обменялись богатыми подарками и провозгласили мир. Благодаря усилиям Мимы последний гнойник войны на планете был уничтожен. По такому случаю состоялись пышные торжества и даже был объявлен особый праздничный день. Но, как это ни курьезно, здесь и таилось зерно Миминой гибели. На раджу Раджастхана манеры и дипломатические способности Мимы произвели столь глубокое впечатление, что новый порядок он решил скрепить брачным союзом. Этого, собственно, и следовало ожидать; действительно, у раджи был взрослый сын, а Мимина сестра уже достигла брачного возраста и могла стать хорошей женой, если бы удалось договориться о соответствующем приданом. Но раджа не желал просто княжеской свадьбы: ему хотелось, чтобы именно Мима стал его зятем. - Мой сын, хотя и хорош во всех отношениях, не наделен тем особым талантом, которым обладаешь ты, - объяснял он. - Я хочу, чтобы во главе всего стоял ты, когда мне придет срок перевоплотиться. - В Индии, как известно, люди на самом деле не умирают; они просто сбрасывают поизносившиеся тела и переселяются в новые, которые бывают лучше или хуже прежних, в зависимости от предыдущей жизни. Мима оторопел, не в состоянии даже заикаться. - Но принц Гордость помолвлен со мной! - запротестовала Восторг. - Отмените помолвку, - заявил раджа. - На тебе женится мой сын. А моя дочь должна выйти замуж за принца Гордость Гуджаратского. Мима открыл рот. - Мы обсудим ваше чрезвычайно лестное предложение, - быстро проговорила Восторг и вывела его из зала. Оставшись наедине с принцессой. Мима затрясся от злости. - Я не могу жениться на ней! - распалившись, пел он. - Я люблю тебя! - И я тебя люблю, - произнесла она в ответ. - Но мы не вправе просто взять да отвергнуть предложение раджи. Раджастхан - богатое, сильное государство. Ни в коем случае нельзя обострять с ним отношения сразу же после заключения мира. Нам следует вернуться в свои княжества и поразмыслить, как выйти из этого положения, не нанося обиды. Она, конечно, была права. Они вернулись в Ахмадабад и объяснили ситуацию Радже Гуджарата. - Союз с Раджастханом? - спросил он. - Чудесно! Так мы и поступим! - Но ведь Восторг должна стать моей женой! - речитативом возразил Мима. - Пусть тебя это не заботит. Я немедленно отменю помолвку, и она сможет выйти замуж за принца Раджастхана. - Но я хочу жениться на ней! - пропел Мима. Раджа искоса поглядел на него: - Твои желания здесь совершенно ни при чем. - Но когда я отвергал Восторг, ты сам послал меня и ее в Замок Новобрачных! - Ты снова отправишься туда с принцессой Раджастхана. Этот союз выгоднее, чем союз с Махараштрой. Мима понял, что спорить бесполезно; отец принял решение. Кипя от огорчения и злости, принц удалился. Отцу принцессы Восторг было направлено соответствующее послание. Его реакция была совершенно противоположной, нежели родителя Мимы. - Мы договорились о приданом! Сейчас уже поздно расторгать помолвку! Дело должно быть доведено до конца! Но отец Мимы был непоколебим. Будет объявлена новая помолвка. Миму внезапно заточили во дворце, а Восторг отправили назад в Махараштру. Раджа Махараштры, разъяренный этим откровенным оскорблением, объявил Гуджарату войну. Мима в полном одиночестве, если не считать стражников, слуг и наложниц, уныло слонялся по дворцу. Бессильная злоба окутывала его, словно грозовая туча. Он категорически не желал, чтобы его лишили принцессы Восторг, однако как поступить - не знал. Отец мог дряхлеть и умирать, но, покуда был жив, он правил, и Мима должен был подчиняться его воле. Скоро он вновь окажется в Замке Новобрачных, с новой принцессой, и даже если не полюбит ее, то все равно принужден будет жениться. Мима смотрел в большое окно, выходившее на парадный подъезд дворца. Там неспешно вышагивали стражники, зорко следя за тем, чтобы никто незваным не проник внутрь. Мима прикусил язык. По телу пробежала дрожь, когда он ощутил вкус крови. Недолго еще он будет оставаться здесь в заточении! Но пока в нем закипало неистовство берсеркера, произошло нечто странное. В ночном небе, над освещенным двором, возник какой-то сверкающий предмет и стал приближаться. Мима во все глаза смотрел на него. Это был огромный красный меч, который под углом в сорок пять градусов свободно плыл в воздухе. Сталь лезвия сияла, и Мима каким-то образом почувствовал, что нет такой вещи, которая уцелела бы, прикоснись к ней острие клинка. Оружие наверняка волшебное. Но Мима все еще был объят яростью. Не желая больше отвлекаться на это видение, он приготовился действовать. Красный меч качнулся в сторону Мимы и прошел сквозь оконное стекло, не разбив его. Мима повернулся к нему лицом, готовый уничтожить любое препятствие, стоящее на его пути, неважно, естественное или сверхъестественное. Розовая пена пузырилась на губах принца. Меч замер прямо перед ним. Сияние усилилось. Он бросал Миме вызов! - Будь ты проклят! - взревел Мима, брызжа кровавой слюной и в беспамятстве забыв про заикание. Он протянул руку и схватил эфес меча. Клинок засверкал еще ослепительнее. Теперь свечение окружало Миму, озаряя комнату. Но сильнее физического света было внутреннее сияние, ибо Мимина уверенность в себе стала вдруг такой острой, какой он никогда раньше не испытывал. Он почувствовал себя сильным, неуязвимым, всемогущим. Необыкновенная мощь разлилась по всему телу. Ярость берсеркера улеглась от ощущения этой новой силы. Что же это такое? Послышался какой-то звук, похожий на едва уловимый шепот. Мима обернулся и увидел, что комнату наполняет прозрачный туман. Потом он сгустился в облако, из которого возникла фигура дородной женщины. Глаза ее были голубыми, будто летнее небо, а волосы зеленоватыми. - Гея! - воскликнул Мима, узнав воплощение Природы. - Отныне, как и говорил Хронос, ты вступаешь в должность воплощения Войны, известного под именем Марса или Арея (*7), как тебе больше нравится, - промолвила она. - Я решила прийти на случай, если у тебя возникнут вопросы. Теперь он вспомнил. Хронос, живший в обратном направлении, действительно упоминал об этом; Мима почему-то совсем позабыл его слова. - Н-н-н-но... - начал он и перешел на пение: - Но я не хочу быть воплощением Войны! Я хочу лишь, чтобы Восторг стала моей женой! - Безусловно, - уклончиво согласилась Гея. - Но тебе надо кое-что знать. Ты не обязан принимать эту должность; стоит только отказаться от Алого Меча и выпустить его из рук, и он исчезнет в поисках второй наиболее подходящей кандидатуры, а ты так и останешься смертным. Я здесь как раз для того, чтобы помочь тебе принять решение. Мима припомнил, как Гея послала манну голодающим. Она обладала немыслимой властью. - Я очень благодарен тебе за это. - Видишь ли, воплощение Войны существует лишь до тех пор, пока есть война, - сказала она. - Где бы ни вспыхнула битва. Марс отправляется наблюдать за ней. В конце концов, должен же в мире существовать хоть какой-нибудь порядок. Изредка бывает, что войны прекращаются, и тогда Марс исчезает, а его душа отправляется на Небеса или в Преисподнюю, в зависимости от соотношения добра и зла. Недавно войны закончились, поэтому твой предшественник освободил должность, и Алый Меч бездействовал. Но теперь война возобновляется, возникает необходимость в этой службе, и Меч ищет подходящего исполнителя. На эту должность не подходит первый встречный; здесь требуется тот, кто отлично владеет оружием и боевыми искусствами, стратегией и тактикой ведения войны. Кроме того, ему надлежит стремиться к этому служению; другими словами, он должен быть самым воинственным из всех возможных претендентов в районе возникновения войны. - Но я не хочу... - Желание войны определяется душевным состоянием кандидата, - объяснила Гея. - Это тот, кто легче всего впадает в ярость. Неистовство влечет Алый Меч так же, как магнит притягивает железо. Тут Меч ошибиться не может. Да, он не ошибался. Ничто не могло сравниться с необузданностью берсеркера, даже такого, как Мима, умеющего себя контролировать. Поэтому Алый Меч Войны и разыскал его. - Однако ты сказала, что я могу отказаться, - пропел Мима. - Значит, я могу остаться смертным и жениться на принцессе Восторг? - Да, ты можешь отвергнуть эту должность, - подтвердила она. - Впрочем, я сомневаюсь, что, оставшись смертным, ты женишься на принцессе. Ты будешь во власти сложившихся обстоятельств, и тебе придется либо взять в жены принцессу Раджастхана, либо покончить с собой. С другой стороны, приняв должность, ты обретешь значительную власть. Ты сможешь быть вместе с принцессой, если таково твое желание. - Но ведь она останется смертной! - Правильно. Однако она может соединиться с тобой, и жизнь ее не станет короче. Ей придется оставить свое княжество, хотя если она предпочтет быть вместе... - Она согласится, - уверенно перебил Мима. - Тогда, по всей видимости, ты ничего не теряешь, соглашаясь вступить в эту должность, - проговорила Гея. - Тем не менее я обязана предупредить тебя об одном существенном противопоказании. - Ловушка, - пропел Мима. - Ловушка, - подтвердила она. - Сдается мне, что ко всему этому приложил свою пагубную руку Сатана. Он питал неприязнь к предыдущему Марсу и хотел его замены. Поэтому Сатана усердно трудился над тем, что для него весьма необычно - над установлением мира на Земле. И преуспел - на какое-то время. Поэтому Марс остался не у дел. Теперь Сатана наверняка полагает, что новой инкарнацией управлять будет легче из-за ее неопытности. - У меня нет никаких отношений с Сатаной! - возразил Мима. - Я и не верю-то в него! Ведь я индус! - Именно, - сказала Гея. - Будучи принцем, ты, естественно, скептически относишься к религии. С этим он вынужден был согласиться. В глубине души Мима не исповедовал никакой религии. Поэтому и казалось, будто его ярость была главенствующей чертой характера, а не вера в ту или иную сверхъестественную схему. - Так вот теперь, когда я тебя предупредила, можешь решать, - продолжала Гея. - Если страшишься козней Сатаны... - Плевал я на Сатану! Если, приняв должность воплощения Войны, я получу Восторг, то я согласен! - Я предполагала, что ты так и поступишь, - отозвалась Гея. - Ну, тогда добро пожаловать к нам, Марс. И Мима понял, что свой выбор он сделал. 6. МАРС - Во-первых, ты должен научиться передвигаться, - сказала Гея. - У тебя есть прекрасный конь по имени Верре, но его используют главным образом для официальных случаев. Или ты можешь распасться - это сопряжено с некоторым риском. Сейчас главное для тебя - Меч. Есть несколько способов управлять им, все они покорны твоей воле. Если захочешь появиться среди самой ожесточенной битвы, которая идет в данный момент, просто укажи Мечом направление, и он мгновенно тебя перенесет туда. Этот Меч любит насилие. А когда пожелаешь вернуться домой - то есть в свой замок в Чистилище, - отдай ему молчаливый приказ "домой". - В Чистилище? - Это западная концепция. Что-то вроде незавершенной, структурированной нирваны. Наверно, проще всего представить его как остров на небесах, некое место среди облаков, невидимое для простых смертных. То место, где задерживаются души, в отношении которых еще не решено, попадут они в Рай или в Ад. Место нерешенности - или принятия решения, это зависит от точки зрения. - Реинкарнация целесообразнее, - возразил Мима. - Мы, люди Запада, не столь искушены в глобальных вопросах, как вы, народы Востока, - улыбнувшись, пробормотала Гея. Однако Мима был убежден, что эта мягкая зеленоволосая женщина была не менее искушенной, чем кто бы то ни был другой. - Мне кажется, первым делом я должен освободить Восторг, - пропел Мима. - Для этого ты должен воспользоваться направленным перемещением, - сказала Гея. - Просто укажи Мечом в ту сторону, куда намерен двигаться, и дай команду начинать. Немного поупражняйся и быстро все освоишь. Мима посмотрел на Меч, который по-прежнему держал в руке. Его свечение уменьшилось, стало темно-красным, словно он был несильно раскален. Мима почувствовал к нему уважение. - Но сначала мне надо выбраться из дворца. - Меч пронесет тебя сквозь стены, - успокоила Гея. - Этого-то я и опасаюсь! Она улыбнулась: - Инкарнация материальна лишь настолько, насколько пожелает. Ты пройдешь сквозь стены невредимым. Мима осторожно направил острие Меча на внутреннюю стену, чтобы внезапно не оказаться в воздухе на высоте двух этажей над землей. "Вперед, - подумал он. - Медленно". Меч двинулся, а вместе с ним Мима. Но ничего при этом не ощутил; он так и продолжал стоять, хотя одновременно перемещался, как будто на ковре-самолете или на одном из этих научных аэропланов. Мима удивился, немного поднял Меч и почувствовал, что скользит вверх под тем же углом, оторвавшись от пола. Он поспешно выровнял клинок - и проплыл сквозь стену. На какой-то миг наступила темнота, а потом он возник по ту сторону каменной кладки. Далее медленно пересек следующую комнату в полуметре над полом. Тут Мима понял, что напрасно боялся очутиться снаружи на высоте: Меч делал опору ненужной. Мима мог буквально летать, не прилагая никаких усилий и не испытывая неудобств. В следующей комнате возникла Гея, приняв форму туманности. - Не отправиться ли нам в Махараштру? - осведомилась дымка. Меч нравился Миме все больше и больше. - А если я вдруг выроню его? - спросил он, все еще побаиваясь подниматься высоко. - Попробуй сейчас, - посоветовала Гея. Мима отпустил рукоятку. Меч продолжал плыть в воздухе, и следом - Мима. - Но я не дотрагиваюсь до него! - Алый Меч принадлежит тебе, пока ты не отречешься от него, - ответила Гея. - Физический контакт не имеет никакого значения. Ты можешь передать Меч кому-либо другому, даже смертному, и все равно он будет послушен твоей воле. Убери его в ножны и направляй мысленно - и он, не меняясь физически, будет выполнять твои желания. Это одновременно и вещь, и символ. Мощь его велика. Что было очевидно и без слов. Мима взял Меч и вложил его в большие украшенные орнаментом ножны, которые незаметно оказались у него на боку, - и продолжал лететь. - Тогда - вперед! - пропел Мима. Он мысленно направил Меч градусов на тридцать вверх и на юг. Представил себе быстрый полет. И получил то, что хотел - пулей вылетел сквозь здание в ночное небо. Ощущение было захватывающим. Мима мчался вверх все выше, не ощущая ни ветра, ни изменения температуры. Волшебная сила Меча оберегала его. - Ты все-таки направляй его, если место назначения не очень хорошо знакомо, - сказало облако. Миме показалось, что с ним такое уже происходило. - Тебе не приходилось бывать в Замке Новобрачных? - Ну, не то чтобы... - ответило другое облако. - Я нахожусь во всех вещах, однако не вмешиваюсь в дела, когда нет надобности. - Там со мной разговаривало облако. - Да, иногда они это делают, - подтвердила тучка, над которой он теперь пролетал. - Может, тебе лучше лететь над землей? Мима посмотрел вниз и увидел, что находится высоко над бушующим Индийским океаном. Он повернул Меч на юго-восток, соответственно изменив направление полета. Мима прибавил скорости, и вода с сушей замелькали, уходя в даль огромными кусками, а он стоял прямо, совершенно не чувствуя сопротивления воздуха. Хотя было темно. Мима ясно различал все вокруг, то ли он просто хорошо видел в темноте, то ли Меч обострял зрение. Мима летел к гигантскому городу Бомбей, куда, как ему было известно, отослали Восторг. Весь город утопал в огнях, а дворец сверкал ярче других зданий. Мима с легкостью проник внутрь. Он попросту влетел сквозь каменные стены и мягко приземлился на верхнем этаже. Но дворец был велик, со множеством залов и апартаментов. Как же найти здесь принцессу, не подняв переполоха? Появилось облачко Геи, похожее на сгустившийся пар. - Воспользуйся Мечом, - посоветовала она. - Насколько я знаю, он способен настраиваться на любого человека, позволяя тебе проникать в его сознание. Но воздействие здесь одностороннее: человек и не подозревает о тебе. Иногда это бывает весьма полезно. - Настроиться на Восторг? Мне бы не хотелось вторгаться в ее личную жизнь... - А ты изменился со времени Замка Новобрачных. Впрочем, сейчас нет нужды в такой интимности. Просто нащупай ее чувства, чтобы определить, где она. А потом иди туда. О? Мима дотронулся до Меча. "Малахитовый Восторг, принцесса Махараштры", - подумал он. Ничего не произошло. - Титулы ничего не значат, - тактично подсказала Гея. - Меч воспринимает только сущность. Мима сделал еще одну попытку. На этот раз он подумал о женщине, которую любит. И вдруг осознал, что смотрит на изящный женский кинжал. Мима моргнул - он все еще стоял в той же комнате, прикасаясь пальцем к Алому Мечу. Он видел кинжал, принадлежащий принцессе. Она замыслила совершить самоубийство. Мима снова вгляделся, включив теперь и ее боковое зрение. Восторг сидела в своей спальне... Но где же она располагалась? Мима не был знаком с планом дворца; комната могла находиться где угодно. Взгляд принцессы невзначай упал на зеркало, и Мима увидел отражение несчастной девушки. Некогда блестящие распущенные локоны потускнели, а малахитово-зеленые глаза обводил красный ободок. Без него она выглядела такой растерянной! Раньше Восторг зависела от отца, теперь - от Мимы; девушка бесконечно страдала, лишившись этой поддержки. За незащищенность Мима и любил ее: она действительно нуждалась в нем. За отражением ее лица виднелась часть окна, где лежало что-то зеленое. Принцесса положила на подоконник носовой платок, наверное, чтобы просушить его от слез. Как это было на нее похоже! Мима сжал Меч. "Вперед", - приказал он и, проплыв сквозь стену наружу, обогнул дворец. В верхнем окне с северной стороны что-то зеленело. Он направился туда и через окно попал в комнату. - Восторг! - пропел Мима. Восторг вскочила, обернулась, узнала его и рухнула на пол. Мима бросился вперед и поймал ее. - Возлюбленная! - сказал он, в этот момент не заикаясь. Мима держал принцессу на руках и целовал. Через минуту она пришла в себя. - Любимый! - отозвалась девушка. - Я пришел, чтобы забрать тебя с собой, но нужно многое объяснить. - Только не отпускай меня, - выдохнула она. - Я... без тебя... я... - Я видел кинжал, - пропел он. - Сейчас уже не надо этого делать. И, продолжая держать девушку на руках. Мима все ей рассказал о своем согласии принять должность воплощения Войны, об Алом Мече, о новой власти и ответственности, о том, что может забрать ее с собой - если она согласится. - Возьми меня с собой! - воскликнула Восторг, ни секунды не раздумывая. - Но это - огромные перемены в твоей жизни, - предупредил Мима. - Ты уже не будешь больше принцессой. Восторг посмотрела на него так, что Мима понял: ничто в жизни не имело для нее значения, кроме как быть с ним. - Что ж, тогда давай посмотрим, сможем ли мы передвигаться вместе. - И Мима дотронулся до Меча. - Одно лишь замечание, - послышался шепот из облачка тумана, появившегося в комнате. Восторг снова вскочила на ноги, но Мима успокоил ее: - Это Гея, воплощение Природы, помогает мне на первых порах. Она показала, как до тебя добраться. - Если ты заберешь отсюда девушку без всяких объяснений, - проговорила Гея, - ее отец подумает, будто случилось что-то скверное, и обязательно обвинит в этом твое княжество, принц, которому он объявил войну. Это приведет к большим осложнениям, которых, как мне кажется, ты предпочел бы избежать. - Я бы предпочел вовсе избежать этой идиотской войны, женившись на принцессе! - пропел Мима. - Вот только мой отец... - Возможно, мы сумеем достичь того, чего ты хочешь, приложив кое-какие усилия, - сказала Гея. - Для этого нужно лишь выказать покорность старшим. Восторг, что могло бы для отца сделать приемлемым твой брак с принцем Раджастхана? - Я не выйду замуж за... - сердито начала принцесса, но Гея подняла палец, и та умолкла. Мима подумал, что тут не обошлось без какого-то волшебства. - Если уменьшить приданое, - ответила Восторг, подумав. Гея повернулась к Миме: - А если ты согласишься жениться на принцессе Раджастхана, взяв уменьшенное приданое с условием, что то же самое будет сделано в отношении твоей бывшей невесты? Мима начинал понимать. - Уверен, что раджа Раджастхана пойдет на это; он готов предложить и непомерно большое приданое. Но, разумеется, я не собираюсь... - Не захочет ли одна из служанок занять твое место? - обратилась Гея к принцессе. Восторг улыбнулась: - Всякая горничная желала бы стать принцессой! Но... - Выбери ту, которую считаешь наиболее подходящей, способной сыграть твою роль, если бы у нее была такая возможность и соответствующая внешность. - Это могла бы быть та служанка, которая дублирует меня на скучных церемониях, - ответила Восторг. - Вот только вблизи она не очень на меня похожа. - Позови ее сюда. Принцесса протянула руку и дернула за витой шнурок. В ту же секунду в дверях появилась молодая женщина. - Капелька Меда, от тебя, возможно, потребуется выполнить одно поручение, - сказала Восторг. - Послушай эту женщину. Гея, сделавшаяся теперь совершенно материальной, обратилась к служанке: - Принцесса Малахитовый Восторг должна уехать. Однако желает, чтобы всем казалось, будто она здесь. Если ты согласишься, я сделаю тебя похожей на принцессу, и ты займешь ее место. Капелька Меда пожала плечами: - Я и раньше это делала. Гея улыбнулась: - В этот раз - на всю жизнь. Глаза девушки расширились. - Но принцесса должна выйти замуж за принца Гуджа... - она бросила взгляд на Миму. - Должна была выйти замуж... - Теперь ей предстоит вступить в брак с принцем Раджастхана, - сказала Гея. - Но она любит принца Гудисарата, поэтому уезжает вместе с ним. Она желает, чтобы ты стала как будто ею и вышла за принца Раджастхана. Ты хочешь этого? - Но я всего лишь простая девушка! - возразила Капелька Меда. - Ты станешь принцессой - если предпочтешь поменять теперешнюю жизнь на другую и сохранишь тайну. - Но... принц... я бы никогда не смогла стать более чем наложницей для... Гея прикоснулась к ней, и протесты девушки смолкли. - Ты сможешь стать тем, кем захочешь. Я дам тебе другой голос и внешность; от тебя требуются желание и поступки. Но сделать выбор ты должна сейчас. Горничная умоляюще посмотрела на принцессу: - О госпожа, я никогда не предам вас... - Сделай это, - сказала Восторг. - Ты же знаешь, мне нет жизни без принца Гордость Княжества. А тебя ждет принц Раджастхана. - Стать принцессой... - едва слышно проговорила девушка, начиная верить. Гея еще раз дотронулась до служанки, - ее внешность преобразилась, и она стала неотличима от Восторг. Даже одежда сделалась такой же, как у принцессы. - Говори, - попросила Гея. - Что я должна говорить? - спросила лже-принцесса. Голос ее был неотличим от голоса Восторг. - Ты знаешь, что надо делать, - напутствовала девушку Гея, - но, если ты поскользнешься или споткнешься, все будет кончено. Женщина, не веря глазам, осмотрела себя в зеркале. Расправила плечи. - Я не споткнусь, - сказала она. - А как быть с моим исчезновением? - поинтересовался Мима. - Об этом мы сейчас позаботимся, - ответила Гея. - Перенесись снова туда, где Меч нашел тебя; он знает то место. Только покрепче держи принцессу. Мима взялся левой рукой за Меч, а правой обнял Восторг за тонкую талию. "К месту нашей встречи", - подумал он. И они мгновенно очутились там. Появилось и облачко Геи. Судя по всему, она передвигалась иным способом, нежели Марс. - Теперь нам потребуется молодой человек, который принял бы твой вид, - сказала Гея. Мима подумал. - У меня был партнер для тренировок по боевому искусству, - пропел он. - Это юноша княжеского рода и знает, как вести себя при дворе, любит богатство и власть. Думаю, он сможет сыграть мою роль и пойдет на это. Они вызвали того человека; после беседы, очень похожей на разговор в Бомбее, юноша принял внешность Мимы и начал заикаться, - тем не менее был счастлив, что женится на принцессе Раджастхана и обретет почет и власть, приличествующие его новому положению. Теперь Мима и Восторг могли расстаться с царством смертных. - Дальше тебе будут помогать обитатели твоего замка, - сказала Гея, - а со мной предстоят встречи по делам. Желаю всего наилучшего. - Благодарю тебя за неоценимую помощь, которую ты мне оказала, - ответил Мима. - Надеюсь, что не разочарую тебя своей службой. - Если не позволишь Сатане обольстить себя. - И Гея растаяла в воздухе, как пар. Мима обнял Восторг, дотронулся до Алого Меча и приказал доставить их домой, в Чистилище. Они очутились в парадном зале Цитадели, столь же реальной, как и те замки, в которых Мима бывал раньше. Мощные стены из серого камня поднимались на огромную высоту. Мима постучал по одной из них и убедился, что она твердая. - Если эта Цитадель и находится на небе, выглядит она вполне материальной. Послышалась какая-то суета. В зал вошли несколько худых мрачных фигур. Восторг отшатнулась от них. Ту, что была в черном плаще. Мима узнал. - Голод! - пропел он. Голод кивнул. - А ты Марс, - ответил он. Мима повернулся к остальным: - А вы?.. - Завоевание, - ответил крупный, энергичный мужчина в белой накидке. Он улыбнулся, и его зубы блеснули, как белая полированная слоновая кость. - Кровопролитие, - представился второй в алом плаще. Его лицо было покрыто рваными ранами, из которых струилась кровь. Восторг вздрогнула и отвела взгляд. - Мор, - проговорил следующий, в грязно-коричневом рубище. Лицо его представляло собой массу копошащихся личинок. Принцесса вскрикнула и отвернулась. - Моя спутница испугалась, - пропел Мима. - Не обижайся на нее. - Обижаться? - удивился Мор, причем, когда произносил "с", изо рта у него выскочил червяк. - Напротив, я польщен! Они проследовали внутрь Цитадели. Слуги выстроились в ряд, чтобы встретить нового хозяина. - Вы умеете прислуживать знати? - спросил Мима. - Да, - ответил дворецкий. - Тогда позаботьтесь о госпоже Восторг, - пропел Мима. - А ко мне позовите человека, который расскажет все, что я должен знать. Дворецкий щелкнул пальцами, и в тот же миг две служанки подошли к принцессе. - Мы проводим вас в ваши апартаменты, - сказала одна. - Там для вас приготовлена ванна и чистая одежда. Восторг помедлила, посмотрев на Миму. Ей не хотелось расставаться с ним в этом необычном месте. - Вы уже познакомились с младшими воплощениями? - спросила вторая горничная. - Они просто ужасны, не правда ли? Мне несколько ночей подряд снились кошмары после того, как я увидела Кровопролитие, а уж этот Мор!.. Восторг посмотрела на служанку и, увидев в ее глазах сочувствие, успокоилась. В конце концов, может быть, они кажутся хорошими людьми. И принцесса пошла с ними в свои покои. - Я вижу, здесь очень расторопная и любезная прислуга, - заметил Мима. - Такова наша профессия на Том Свете, - отозвался дворецкий. - Знать и исполнять ваши желания. Леди Восторг скоро успокоится. - Тот Свет? - Мы не принадлежим к живущим, - ответил дворецкий. - Но вы как будто совершенно материальны. - Здесь, в Чистилище, сэр, все кажется материальным, но только вы и леди Восторг обладаете физической реальностью вне этих пределов. Все прочие из нас - в том числе и сам замок - материальны лишь в определенном смысле. - Я не совсем понимаю. - Все мы как бы рисунки на листе бумаги. Когда вы сами находитесь в этой системе координат, картинки вполне натуральны. Когда же вы перемещаетесь в трехмерный мир, то мы пропадаем. Вы обладаете смертной сущностью, которой мы лишены. - Чистилище - это картинка на листе бумаги? - Образно говоря, да. Некий аспект бытия, ограниченный плоскостью. С поверхности Земли смертные глядят сквозь эту плоскость. Но, попадая в нее, они становятся ее частью и вступают с нами в контакт, который может казаться совершенно нормальным. - Мне прямо-таки не верится, что вы не существуете в действительности! - Мы существуем, сэр, - в ограниченном смысле. Точно так же ограниченны Рай и Ад. Лишь смертные способны к всестороннему восприятию. - Но ведь это ужасная ограниченность! Неужели вы не чувствуете себя в заточении? - Это вечность. Хотя мы и лишены свободы влиять на свои судьбы, нас не терзает страх боли и уничтожения, от которого страдают люди. Мы понимаем форму своего существования. Наша реальность такова, словно она вытянута в бесконечно узкую, но одновременно и бесконечно длинную стезю, в отличие от пути смертных. - Быть дворецким на протяжении вечности? И никакого переселения души? - Не в течение вечности. Всего несколько столетий, пока неизбежный сдвиг соотношения добра и зла внутри нас не позволит отправиться в Рай и бесконечный покой. - Несколько столетий! - Дело стоит того, сэр. Нам нужно лишь выполнять свою работу, - а это не неприятная работа. Я был бы рад служить вам, даже если бы моя судьба от этого не зависела. Миму такое положение не удовлетворило бы, но, с другой стороны, ведь он был смертным - или нет? - А каков мой теперешний статус? Я состарюсь и умру в этой должности? - Ни в коем случае, сэр. Вы будете оставаться таким, какой сейчас, на протяжении всего срока службы, который истечет, лишь когда на Земле прекратится война. Вы - воплощение Бессмертия, то есть временно бессмертны. - Кто еще находится в подобном положении? - Существует пять или, возможно, семь старших инкарнаций. Смерть, Время, Судьба, Война и Природа, помимо Добра и Зла. Есть еще некоторое количество младших инкарнаций, таких, как спутники Войны, которых вы встретили в зале. Однако для вас важны только старшие, которые, видимо, будут помогать вам. - Видимо? - Бог, воплощение Добра, не вмешивается в дела смертных, согласно установленному соглашению. Смертные должны сами выбирать свой конец. Поэтому Он не станет ни помогать, ни препятствовать вам, хотя и наблюдает за вами. Мима порадовался, что знал начатки западной мифологии; иначе все это было бы очень трудно понять. - А воплощение Зла? - Поскольку Сатана есть Зло, то он свободно нарушает соглашение. Он будет чинить козни, стараясь обратить ваши усилия себе на пользу. Он хочет получить власть, приобретя большее количество душ, нежели есть у Бога. Это совпадало с предупреждением Геи. От Сатаны надо ждать неприятностей. - Но как ему такое удастся, если я уже предупрежден? - Сатана хитер, он большой мастер вводить в заблуждение. И для него не впервой, извините меня за грубое выражение, обрабатывать новые инкарнации. Вы станете его мишенью, сэр. - Правда ли, что моего предшественника убрали вследствие интриг Сатаны? - Сущая правда, сэр. - А чем же предыдущий Марс вызвал гнев Сатаны? - Нынешняя Судьба бросила вызов Сатане, и Марс следил за тем, чтобы борьба велась честно. Таким образом Судьба сумела расстроить замыслы Сатаны. - Но ведь это неразумно! Честная схватка... - Сатана не является рациональной сущностью. Его интересует исключительно достижение собственных целей. - А Марс? Неужели он ничего не мог противопоставить Сатане, чтобы защититься? - Он позволил это сделать. - Почему же он так поступил, зная, что все обернется к выгоде Сатаны, а сам он исчезнет? - Он не исчез. Он отправился в Рай. Такого завершения службы надлежит желать с благоговением. Самым искренним его стремлением было прекращение войны. - Но тут противоречие целей! Если он упраздняет собственную работу... - Только не тогда, когда кто-то хочет попасть в Рай, сэр. Мима обдумал эти слова. - Значит, Марс желал оказаться в Раю, однако мог попасть туда, лишь завершив свою работу, - и Сатана этому содействовал, а Марсу следовало помогать ему? - Именно так, сэр. - И теперь Сатане придется, как ты выражаешься, обрабатывать новую и неопытную инкарнацию? - Совершенно справедливо, сэр. - А я не попаду в Рай до тех пор, пока мне не удастся прекратить войну? - Чудесно сказано, сэр. - Тут есть одна загвоздка. - Сэр? - Мне не хочется в Рай. - Сэр? - Дворецкий явно был ошарашен. - Я индуист. Очевидно, не из лучших, но тем не менее я желаю не Рая, а нирваны. Дворецкий надул губы: - В таком случае у Сатаны, видимо, не будет побуждений делать вам такие предложения, какие он делал вашему предшественнику. - Правильно. - Встреча, судя по всему, получится чрезвычайно интересная, сэр. Мима улыбнулся: - Будем надеяться. 7. СРАЖЕНИЕ На следующий день - во всяком случае, так это воспринимал Мима - ему сообщили о сражении, которое требовало его присутствия. Мима и Восторг провели приятную ночь в отлично оборудованной Цитадели; они занимались любовью, беседовали и смотрели научный телевизор, где как раз передавали новости о недавних должностных перестановках в ведомстве воплощения Войны, о чем, кажется, все уже знали. Восторг была очень польщена, когда ее назвали смертной супругой инкарнации и показали, как она мило улыбается в камеру, хотя никакого такого интервью в действительности не было. Но утром тот же телевизор сам включился, когда передавали сообщение о битве, и Миме пришлось встать, чтобы приступить к новым обязанностям. - А как же я? - воскликнула Восторг. - Я не могу отправиться с тобой на войну, а оставаться здесь одной мне страшно. Мима начинал ощущать неудобства, таившиеся в полностью зависимой женщине. - Я что-нибудь придумаю, - пропел он. Мима прошел в изысканную туалетную комнату и щелкнул пальцами. Тут же он услышал, как появился дворецкий. Не вошел, а просто появился. Но теперь, когда Мима понимал суть происходящего, это не удивляло. - Леди Восторг не хотела бы оставаться одна в этом странном месте. - Проводите ее в Восточное крыло, - посоветовал дворецкий. Мима не понял, чем это поможет, однако уже убедился в компетентности здешних слуг и спорить поэтому не стал. Закончив туалет, который включал в себя облачение в сияющий золотой плащ, соответствовавший его должности, Мима поспешил присоединиться к Восторг. Тем временем ей тоже помогли одеться - на девушке было шелковистое малахитово-зеленое платье, в котором она выглядела необыкновенно привлекательной, а в волосы вплетены прекрасно обработанные самоцветы. Настоящая принцесса! - Когда поедим, я покажу тебе Восточное крыло, - сообщил Мима. Она подняла очаровательную черную бровь. - Ты уже осмотрел замок? - Дворецкий заверил меня, что тебе там понравится. После завтрака они направились туда, и у принцессы даже дух перехватило от восхищения. Это было очень похоже на дворец, в котором она жила на Земле, с застекленными окнами, фонтанами, сообщающимися садами, где цвели знакомые растения. Высокий купол защищал их от проливных муссонных дождей. На нижней террасе стоял ручной слон. - Мне надо на работу, - пропел Мима. Она почти не слышала его. - Ах, какая прелесть! - восклицала Восторг, обходя Восточное крыло и разглядывая красивые скульптуры. Мима решил оставить ее; некоторое время принцесса не будет скучать. Он направился в парадный зал. Там уже собрались его помощники: Завоевание, Кровопролитие, Голод и Мор в разноцветных накидках. - Вы знаете дорогу? - Наши кони знают, - ответил Завоевание. Кони. Мима как-то не подумал об этом, но, конечно же, они должны быть верхом. Гея говорила, что у него есть лошадь. Как же ее зовут?.. Верре! У выхода из Цитадели ждали пять великолепных коней. Не составляло труда определить, какой конь кому принадлежал, поскольку у каждого была соответствующая масть. - Верре, - пропел Мима, и конь тут же подошел к нему. Мима вскочил на огромного паломино [лошадь золотистой или кремовой масти со светлым хвостом и гривой; порода была выведена на юго-западе США] и сразу почувствовал, что о таком жеребце мужчина может только мечтать. Животное было сильным, гибким и так хорошо слушалось поводьев, что, казалось, править им можно с помощью мысли. Этот конь был как бы продолжением наездника. Остальные тоже сели в седла и подъехали к Миме. Завоевание был на жеребце-альбиносе с ослепительно белой гривой и горящими красными глазами. Кровопролитие сидел на красном коне, чья масть была почти что цвета крови. У Голода была вороная лошадь, тело которой лоснилось так, что этот блеск походил на очертания скелета. Мор ехал на грязно-гнедом коне с сивыми пятнами, отчего животное выглядело больным, хотя и было совершенно здорово. Теперь Мима вспомнил, что четыре угрюмых всадника традиционно ассоциировались с Войной, но не был уверен, что это именно те четверо, о которых он слышал. Впрочем, не важно; Чистилище и инкарнации, очевидно, следовали своим собственным правилам. Всадники поскакали по облакам, и кони действительно знали дорогу. Они неслись галопом и, приблизившись к краю одного облака, перепрыгивали на нижнее, а потом мчались по воздуху, как будто проносясь над картой мира, разложенной внизу. Плащи всадников развевались на ветру. Вскоре отряд достиг Индии, где они наконец спешились на западном побережье. Мима оглядел окрестности - и обнаружил, что эти места ему знакомы. Здесь проходила граница между Гуджаратом и Махараштрой! Значит, должна была произойти битва между его собственным княжеством и княжеством принцессы. Но ведь они с Геей сделали все, чтобы этой ссоры не было. Двойник Мима должен был жениться на принцессе Раджастхана, а лже-Восторг - выйти замуж за раджастханского принца, сделав три государства союзниками. Почему же теперь они готовились к сражению? Поразмыслив, Мима понял почему. С тех пор как они приняли все эти меры, не прошло и одного дня. До поля битвы, где две армии готовились к схватке, новости еще не дошли. При современных научных средствах связи информация могла передаваться мгновенно, но бюрократическая система оставалась по-прежнему неповоротливой. Распоряжение все еще, вероятно, лежало где-нибудь среди бумажек на столе мелкого чиновника, ожидая отправления. А тем временем вот-вот должна начаться совершенно бессмысленная битва. Разумеется, ее надо остановить. Мима не был особенно щепетилен в отношении необходимого кровопролития; в конце концов, он же принц. Или был принцем... Но в этой войне не только не было необходимости, она грозила катастрофой; ни одно из княжеств не могло позволить себе тратить ресурсы подобным образом. Обе армии уже заняли боевые позиции на поле сражения. Кавалерия, лучники, слоны и пехота, расставленные, словно шахматные фигуры, приготовились к действиям. Силы были приблизительно равны, поэтому исход боя зависел от способностей генералов, хотя в этой ненужной схватке победы быть не могло. Как же остановить безумие? Мима понятия не имел. - Голод, - позвал Мима, и черная фигура приблизилась. - Это сражение не должно было произойти. Как мне остановить его? - Остановить? - изумился Голод, и на его смертельно-худом лице выразилась полнейшая растерянность. - Мы не прекращаем конфликты, мы пожинаем плоды! Какой скорбной могла стать эта жатва! - Тем не менее, - пропел Мима, - этот конфликт должен быть прекращен, пока он не начался. Если я действительно воплощение Войны, то у меня, конечно же, должна быть власть как порождать, так и прекращать конфронтации. Голод грустно вздохнул: - У тебя она есть. Марс. Но печален тот день, когда ты используешь свою власть, чтобы... - Хватит! - зло пропел Мима. - Как я могу применить эту власть? - Вообще-то есть несколько способов. Ты можешь войти в мозг главного участника и изменить его мысли, а можешь сделать так, что все сражение замрет на месте... - Если я прикажу им замереть, то что случится, когда я снова их оживлю? - Все продолжится точно так же, как до этого. - Каким образом мне войти в разум ключевого участника и как узнать, кто из них главный? Голод подумал. - На самом деле это не моя сфера. Я имею дело с клиентами после того, как битва опустошила землю и уничтожила большую часть продовольствия. Никогда не интересовался, как Марс находил основных действующих лиц. Если этого не знал Голод, то и остальные скорее всего тоже не знали. Ему придется докапываться самому. Мима направил своего золотистого коня в сторону знамен армии Гуджарата. Если бы он мог стать видимым и его узнал бы их генерал, то Мима сумел бы заставить армию уклониться от сражения. Он подъехал, но никто на это не отреагировал. Не удивительно: обычные люди не могли увидеть инкарнацию. Мима приблизился к передовой линии и проследовал сквозь нее, однако сверкающие копыта коня не коснулись ни одного земного предмета, словно все вещи в этом мире были привидениями. Или привидением был он. Мима достиг палатки генерала. Этого человека он знал только по имени; лично они раньше никогда не встречались. У генерала была репутация умелого работяги, лишенного каких-то особых способностей или изящества, однако точно выполнявшего приказы и хорошо справлявшегося со своим делом. Если бы Мима стал видимым, генерал обязательно узнал бы его. Вопрос - как это сделать? Мима воспринимал инкарнации еще до того, как сам превратился в нее. Никому другому это не удавалось, пока Гея не стала видимой для принцессы. Но Гея знала, как это делается, а Мима - нет. И все же, по словам Голода, он способен войти в мозг командующего и изменить его мысли. Может быть, нужно просто совместиться с человеком, чтобы его мозг занял то же место, что и мозг генерала... Мима попробовал. Он слез с лошади и шагнул в полководца... И тут же очутился в вихре впечатлений, мыслей и чувств. Причем совершенно не мог в них разобраться. Миму даже затошнило, как от качки. Мима выскочил наружу. Он стоял прямо перед командующим, который, похоже, даже ничего не заметил. Зато у самого Мимы кружилась голова. Наверно, он что-то сделал неправильно! Между тем сражение не было отложено. Мима предпринял еще одну попытку. На этот раз он внутренне крепко держал себя в руках, вступая в пространство генерала. Он сообразил, что столкнулся с путаницей незнакомой системы. Разум полководца отличался от Миминого; у них были разные воспоминания, разные привычки, манеры поведения, видение мира. Поняв это. Мима уже мог лучше удерживать равновесие. Он совместился с командующим как можно точнее, чтобы его собственный глазной нерв не пытался прочитать импульсы генеральского ушного нерва. Приведя в порядок чувства, он уже ощущал лишь слабую тошноту. Теперь Мима мог настроиться на то, что воспринимал командующий, и понять это. Полного совпадения не произошло, поскольку органы чувств генерала по силе отличались от Миминых и поэтому ощущали все слегка неправильно. Но это был пустяк. Главной же проблемой оказались мысли полководца. Очевидно, система связей в мозгу генерала была не такой, как у Мимы, и мыслительные схемы оказывались совершенно непохожими, как бы лишенными всякого смысла. Впрочем, нет. Связи различались, но конечные результаты были одинаковыми. Миме не требовался мыслительный процесс полководца, чтобы понимать его выводы. Надо было просто настроиться на эти умозаключения. А потом внушить свои собственные. Мима попытался. "Отмени сражение", - подумал он изо всех сил. - Что? - спросил генерал, отрываясь от карты поля битвы. Другие офицеры непонимающе посмотрели на него. Никто ничего не сказал. Полководец потряс головой, решив, что это была шальная мысль. У каждого человека время от времени возникают сомнения. - Действуем в соответствии с разработанным планом, - резко скомандовал он. Мима понял, что это тоже не выход. Он спроецировал свою мысль в сознание командующего, не подкрепив ее никакими логическими заключениями, поэтому генерал попросту отбросил ее. Надо было найти более понятный подход, по-настоящему убедить генерала в том, что возникшая мысль имела смысл. Но на это понадобится время, необходимо побольше узнать о структуре иерархических связей в мозгу командующего, чтобы выработать подход, который показался бы ему осмысленным. Но времени не было. Кавалерия уже выступала. Завязывался бой. Мима с отвращением плюнул на эту затею. Он вышел из генерала. И почувствовал себя так, словно сбросил обременительное ярмо. Он, безусловно, предпочитал быть самим собой! Мима сел на коня, терпеливо ждавшего возвращения хозяина, и галопом помчался сквозь людей в гущу боя. Кавалерия Махараштры отражала атаку с помощью вспомогательного подразделения: отряд дрессированных грифонов, распростерших крылья, пикировал на врага. Это могло погубить гуджаратскую кавалерию! Но гуджаратцы были к этому готовы. Они установили катапульты точного боя, которые начали обстреливать грифонов. Метко пущенный камень перебил крыло одной птице, и грифон с хриплым пронзительным криком рухнул вниз. Однако это не вышибло из твари боевой дух; птица кидалась на людей вокруг себя, ударяя их когтями и клювом, и кровь лилась ручьем. Тут же другие грифоны спикировали на строй атакующих, нанеся им огромный урон. - Здорово! - кричал Кровопролитие, проезжая рядом. - Давайте рвите их на части, выпускайте кишки, лейте кровь! А в это время Завоевание подбадривал обе армии. - Победа! - орал он и тем и другим. - Пленных не брать! Это вдохновляло армии, и бойня становилась все ожесточенней. Миму охватило омерзение. Резня была такой нелепой! Но он не сумел ее предотвратить. Что же теперь делать? Ладно, попробуем более прямой путь. Мима въехал в самую середину бойни, взлетел на воздушную гору и выхватил Алый Меч. Затем поднял Меч и, держа его высоко над головой, пожелал, чтобы его увидели все. И - это сработало! Меч и был ключом! Мима знал, что его увидели, потому что лучники на задних линиях смотрели на него во все глаза. Никогда еще они не видели лошадь и всадника, висящих в воздухе. Вот теперь Мима мог все поправить. Он велит им прекратить сражение, пока не прибудет указ, который все объяснит. Мима набрал в легкие воздуха: - П-п-п-п-п... Проклятье! Он снова сделал вдох. - Прекратите сражение! - спел он. Наступила удивленная тишина. Потом кто-то рассмеялся. Люди не могли поверить, что благородная золотая фигура могла ляпнуть столь очевидную глупость. - Это провокация! - закричал какой-то офицер. - Застрелите мерзавца! И лучники с обеих сторон снова принялись за дело, осыпав Миму градом стрел. Мима не пошевелился, он стоял как вкопанный, злясь на самого себя за то, что не сумел как следует обратиться к солдатам. Стрелы ударялись в Миму и коня, но отскакивали, не причиняя никакого вреда. Он их даже не чувствовал; казалось, что Мима был неуязвим для оружия смертных. Все же оставаться мишенью ему не нравилось. Мима вложил Меч в ножны - и, судя по всему, исчез из виду, потому что лучники заморгали и прекратили стрельбу. Офицеры протерли глаза. Однако сам Мима прекрасно видел и себя, и своего жеребца. Ему были видны и другие инкарнации. Завоевание и Кровопролитие объезжали войска, подбадривая их и побуждая драться ожесточеннее; Голод и Мор наблюдали за сражением со стороны, потирая руки в предвкушении своей очереди, когда иссякнут запасы и начнутся болезни и недоедание. В тот момент когда Мима стал невидимым для смертных, несколько стрел все еще были в полете. Теперь он прошли сквозь него и коня, даже ничуть не отклонившись. Это было еще одним свидетельством перемен, происшедших с ним; Мима действительно сделался бесплотным, по крайней мере с точки зрения смертных. А мог ли он оставаться материальным и в то же время невидимым? Миму охватило любопытство и, несмотря на трагические события вокруг, он дотронулся до Меча и пожелал стать осязаемым, но одновременно недоступным восприятию. В него летела еще одна стрела. Она ударилась в круп коня и, сломавшись, упала на землю. Однако лучники уже не смотрели в его сторону. Красноречивый ответ. Тем временем битва продолжалась. Она была столь же абсурдной, как и раньше, и Миме по-прежнему следовало остановить ее. Но что он мог поделать? Голод упомянул, что Марс способен "заморозить" движение. И действительно, воплощение Смерти проделывал это, когда Мима впервые с ним встретился. Наверняка Хронос, воплощение Времени, тоже умел это делать. Мима снова прикоснулся к Мечу. "Заморозь движение", - подумал он. В тот же миг все вокруг замерло. Сражающиеся армии как будто превратились в скульптуры, люди и животные застыли, не завершив жеста, звуки битвы прекратились, а облака пыли и дыма неподвижно повисли в воздухе. Остановились и летящие стрелы. Но с другими инкарнациями ничего не произошло. Кровопролитие, у которого руки по локоть были в крови, оторвался от своей жуткой работы и, взглянув вверх, спросил: - Что-нибудь случилось, Марс? - Да, - отрезал Мима. Что же делать дальше? Он понимал, что не может, прервать движение на неопределенное время и, как только команда будет отменена, резня возобновится. Если только он не предпримет чего-нибудь такого, что остановит сражение, прежде чем все вокруг опять оживет. Но ведь сам Мима не замер. Он может отправиться в столицы княжеств, найти застрявший указ о прекращении войны и ускорить его доставку. Замер ли остальной мир? Мима сомневался в этом. Но на какое расстояние распространялся его приказ? Существовал лишь один способ проверить это. - У меня возникло затруднение, - велел Мима другим инкарнациям. - Проследите, чтобы все оставалось неподвижным, пока я не вернусь. - Таково твое право, - поморщившись, сказал Завоевание. Очевидно, он считал все это блажью. Мима пришпорил коня, направив его вверх и вперед, на север. Поле битвы быстро скрылось с глаз, и вскоре Мима снова увидел движущихся людей. Выходит, неподвижность распространялась только на сражающихся. Ну что ж, и это неплохо; Мима не хотел вмешиваться в дела остального мира, ему нужно было лишь прекратить бессмысленное смертоубийство. Мима прибыл в Ахмадабад и направился во дворец Раджи. Прямо на коне он въехал сквозь стену в покои отца. Никто его не увидел. Он остановился. Сначала Мима хотел сделаться видимым и навести справки об указе, прекращающем войну, но подумал, что слуги могут узнать его и станут недоумевать. Как, подумают они, могут существовать сразу два принца? Нет, было бы неразумно порождать такую путаницу. С другой стороны, он мог все сделать через двойника... Мима пришпорил коня и помчался в другой дворец, чтобы побеседовать с ним. Молодой человек больше не был в заточении, но не видел нужды переезжать из дворца, пока идут приготовления к его поездке в Замок Новобрачных. Замок Новобрачных? Но ведь там все его мысли станут полностью известны невесте! И она узнает, кто он Такой на самом деле, что вполне может привести к новой войне. - Ах, Гея, - пропел Мима едва слышно. - Ты упустила одну крайне важную деталь! Перед ним возникло туманное облачко. - Глупый человек, - прошептало оно. - Я переделала его мозг, так же, как и тело. Этот юноша знает, кто он, но его мысли в Замке останутся лишь мыслями, присущими принцу. Мима остановился прямо посередине зала, и слуги сновали сквозь него, даже не подозревая о присутствии здесь всадника на коне. - Неужели ты и это можешь? - в изумлении спросил он Гею. - Ведь я - Природа, - прошелестело облачко и испарилось. Если власть Марса, как обнаружил Мима, была такой огромной, то сколь могущественна должна быть Гея? Судить об этом он мог лишь косвенно, но все равно испытал благоговение. Мима тронул поводья, въехал в апартаменты своего двойника и материализовался. - Как идут дела, принц Гордость? - пропел он. Новый принц взглянул на Миму, не особенно удивившись. - Привыкаю к жизни, более чудесной, чем я мог себе вообразить, - ответил он таким же речитативом. - Я видел портрет принцессы, на которой должен жениться, и нахожу ее весьма привлекательной. Мима тоже видел эту картину, однако находил внешность принцессы совершенно заурядной. С другой стороны, возможно, что Гея и здесь что-то подправила, сделав молодого человека совершенно довольным собственной судьбой. Гея оказывала любезности ненавязчиво, но очень основательно. Вне всякого сомнения, ее гнев мог быть совершенно разрушительным. - У меня возникло затруднение, - сказал Мима. - Как тебе известно, я теперь воплощение Войны. Между Гуджаратом и Махараштрой сейчас происходит сражение, которого не должно было случиться. Приказ о прекращении военных действий, наверное, затерялся где-то в пути. Мне нужно достать этот приказ и отвезти на фронт, - но не хочется при этом обнаруживать себя. Поэтому... - Я достану его для тебя, - сказал принц, сразу все поняв. - Естественно, у меня, как и у тебя, нет желания понапрасну губить жизни людей; уже очень скоро мне самому придется управлять этим княжеством. Итак, молодой человек очень неплохо входил в курс дела, несмотря на отсутствие предварительного воспитания, соответствующего положению, которое ему предстояло занять. Наверняка, снова работа Геи. Новый принц Гордость тут же сел на ковер и отправился во дворец Раджи, Мима же незримо сопровождал его верхом. Поездка была недолгой, поскольку им не пришлось стоять внизу в транспортных пробках, и всего через несколько минут они уже прибыли на место. Принц Гордость попросил копию приказа об отмене боевых действий и забрал его с собой. Как только он оказался один, то протянул документ в воздух, а Мима материализовался настолько, чтобы взять его. - Спасибо, принц! Желаю тебе долгой и счастливой жизни. Мима галопом поскакал на поле боя, где по-прежнему царил абсолютный покой, и вложил приказ в руку мальчика-посыльного. Он не мог передать никакой мысли из-за того, что ничто не двигалось, но постарался накрепко отпечатать в мозгу мальчишки образ: "Срочное донесение для генерала". Затем Мима сел на коня, прикоснулся к Мечу и отменил неподвижность. Все вокруг ожило. Воины принялись убивать друг друга; снова полилась кровь, и стрелы полетели в цель. Мальчик-посыльный был очень удивлен, совершенно забыв, как к нему попала срочная бумага, однако свои обязанности он помнил. Вестовой бросился к генералу. Генерал прочитал приказ и с сожалением вздохнул. - Заключен мир, - с отвращением проговорил он. - Прекратить боевые действия. Послать к врагам парламентариев под белым флагом и ознакомить их с этой новостью. Некоторое время ушло на то, чтобы все успокоилось, но в конце концов армии были разведены. Сражение прекратилось, и выяснилось, что погибло не так уж много народа. Но если бы Мима принялся за дело более умело, то жертв вообще можно было избежать. Он понимал, что для удовлетворительного исполнения своих обязанностей ему еще многому предстоит научиться. Мима собрал помощников и вернулся в Цитадель в Чистилище. Завоевание, Кровопролитие, Голод и Мор ехали огорченные. За сегодняшний день они собрали ничтожный урожай. Восторг встретила Миму в парадном зале. - Ах, возлюбленный, я так скучала по тебе! - воскликнула она. - Зачем ты так надолго уехал? - У меня есть служба, которую я должен исполнять, - пропел он. - Распоряжаться насилием и убийством? Лучше бы ты оставался здесь! - Остановить битву между армиями твоего княжества и моего, - мягко ответил Мима. - Был заключен мир, однако вести об этом не дошли до фронта. Мне посчастливилось прекратить сражение, пока дело не зашло слишком далеко. - Махараштра и Гуджарат... сражались? - не веря своим ушам, спросила Восторг. - По нашей вине, - подтвердил он. - Мы отказались вступить в брак с принцем и принцессой Раджастхана, поэтому наши княжества объявили друг другу войну. - Неужели дело дошло до настоящего сражения? Я и представить себе не могла! - Я остановил его. Вот чем я сегодня занимался... - И все же люди погибли, прежде чем... - Действительно, было некоторое количество убитых. Оказалось довольно трудно... - Ах! - воскликнула девушка. - Я не хотела, чтобы из-за нас умирали люди. Если б я знала... - Нельзя было... - пропел Мима. Но Восторг отвернулась от него, и Мима ощутил, какой ужас охватил ее. Разозлившись, он вышел. Похоже, это была их первая ссора. Мима помылся. Хотя он и мало соприкасался с земными вещами, все же находился в некотором напряжении и поэтому вспотел. Затем накинул домашний халат и пошел в комнаты Восторг. Они столкнулись в зале, и принцесса, раскинув руки, обняла Миму и заплакала. Он попробовал заговорить с ней, но девушка закрыла ему губы поцелуем. Так закончилась их размолвка. Потом они беседовали, и Мима узнал о том, что в действительности расстраивало Восторг. Видимо, днем дворецкий кое о чем рассказал ей. Это Чистилище. Здесь не живет никто из смертных. Никакой дискриминации, просто дело в том, что с физической точки зрения смертные устроены гораздо сложнее, поскольку обладают тремя телесными измерениями вместо двух. Подобная аналогия была неточна, но дворецкий воспользовался ею для простоты объяснений. Смертные могли появляться здесь в сопровождении инкарнаций, однако оставаться тут не могли. - Ты-то уже провела в Цитадели ночь и целый день! - возразил Мима. - Именно, и умираю от голода, - ответила Восторг. - Но тут сколько угодно еды! - Для тебя. Но не для меня. Не для смертных. - Но ты моя смертная! - сердито сказал он. - Им придется кормить тебя! Принцесса покачала головой: - Они уже кормили меня, Мима. Это пища Чистилища. По виду и вкусу она как настоящая, однако насытить может лишь призраков. Смертному необходимо в тысячу раз больше вещества, чем в этой еде. То, что я здесь ела, для меня было всего лишь иллюзией. Я живу только за счет ресурсов собственного тела. Это нетрудно в течение короткого времени, пока желудок кажется полным... но постоянно так продолжаться не может. Мима пристально посмотрел на нее. - Пища Чистилища... не в состоянии насытить тебя, - повторил он. - Мима, я должна вернуться в мир смертных, если не хочу умереть от голода. Он был потрясен. - Теперь понятно, почему ты была огорчена! Здесь так замечательно, и вот... - И вот теперь мне необходимо покинуть тебя. Я могу появляться здесь каждый раз всего на несколько часов, прежде чем голод и жажда... О, я ощущаю сейчас эту страшную жажду! Мима склонил голову: - Восторг, мне и в голову не приходило... Я бы ни за что не взял тебя сюда, если бы... Видимо, его скорбь успокаивающе подействовала на принцессу. - Мне нужно только подыскать земной дом. И я смогу приходить сюда каждый день, когда ты возвращаешься. И проводить с тобой ночи. Почти ничего не изменится; меня здесь не будет тогда, когда ты отсутствуешь. - Не представляю себе, где бы ты могла жить! - пропел Мима. - Ведь не в Бомбее же... - Дворецкий сказал, будто может кое-что устроить, и я уверена, что он сумеет. Но это надо сделать побыстрее, потому что... - Потому что твои силы на исходе! - закончил Мима. - Ах, возлюбленная... - Все будет хорошо, - сказала принцесса, но Мима знал, что она глубоко опечалена. Ей так хотелось всегда быть вместе с ним, и вот оказалось, что это невыполнимо. Не медля ни минуты, они пошли к дворецкому. Тот рассказал, что есть смертные, которые помогают в делах, подобных этому, и которые даже создали нечто вроде системы гостиниц для бездомных спутников Чистилища. Они входили в положение этих людей и хранили тайну. - В сущности, вы могли бы жить вместе с супругой Танатоса; ее зовут Луна Кафтан, - сказал дворецкий. - Она видный политик среди смертных, но благодаря Танатосу все прекрасно понимает. Вам с ней будет удобно. Так они решили, что Восторг поселится у Луны, которая жила в Кильваро. Сам Танатос явился, чтобы сопровождать их вниз. Восторг чуть было не упала в обморок, увидев его череп-лицо; Танатос откинул капюшон, приняв обычный человеческий облик, и принцесса успокоилась. Словом, все уладилось... пока. 8. САТАНА По ночам Восторг будет возвращаться к Миме в Цитадель Войны. Но сегодня она осталась на Земле, чтобы как следует поесть днем и немного акклиматизироваться. Едва Мима увидел Луну, показавшуюся почему-то необыкновенно знакомой, он сразу же понял, что ей вполне можно доверить заботу о принцессе. Луна оказалась красивой женщиной западного типа. Жила она в доме, наполненном произведениями искусства, который охраняли грифоны. Это, конечно, был не дворец, но принцессе здесь будет удобно. Поэтому Мима спал один - и обнаружил, что, как бы Восторг ни зависела от него, он тоже стал весьма от нее зависим. Мима привык спать рядом с любящей женщиной и в одиночестве чувствовал себя неуютно. Собственно, он даже и уснуть-то не мог. Беспокойно повертевшись с боку на бок больше часа. Мима встал посмотреть, нет ли чего почитать. Однако книг не нашел; видно, его предшественник не был большим любителем литературы. Мима, натянув шлепанцы и ночной халат, вышел в темный зал. Слуги уже легли спать; в замке повсюду стояла тишина. Неужели духам Чистилища нужен сон? Наверно, да, коль скоро им требовалась пища. Насколько Мима понимал, существование этих людей - бытие на Том Свете - напоминало жизнь смертных, но было как бы более расплывчатым и протяженным. Если бы они не ели, то им не грозило бы голодание - во всяком случае, в течение нескольких столетий или около того, - поскольку они не могли умереть, будучи уже мертвыми. Тем не менее это доставляло бы им определенные неудобства. Сходным образом, вероятно, обстояло дело и со сном. Так что пусть себе спят; это помогает в определении дней, все-таки довольно однообразных. Насколько Мима понимал западную мифологию, Чистилище не является местом пытки; это исключительно состояние неопределенности, отработка долгов, накопившихся в ходе небезупречно прожитой жизни. У западных людей нет возможности путем реинкарнации исправить прегрешения; они должны все делать правильно в течение одной-единственной жизни, а затем расплачиваться за последствия на протяжении долгого путешествия по вечности. Мима не завидовал подобной системе взглядов. Впрочем, сейчас он стал частью этой схемы. Ему следовало быть более правильным индуистом, чтобы не угодить в столь ущербную систему. На самом деле это было его личное следующее перерождение - стать воплощением Войны в чуждой области верований и быть вынужденным подчиняться ее законам. Довольно суровое наказание! Хотя и своего рода вознаграждение, поскольку это решало проблему расторжения помолвки с Восторг и войны между их княжествами. Если бы ему не была предложена эта должность, то произошла бы катастрофа. Так что судьба обошлась с ним не слишком жестоко; напротив, она была милостива. Даже очень милостива. К тому же, говоря по правде, Миме нравилась сложность теперешнего положения. Да, он допустил несколько ошибок в первый день, но кто не ошибается, овладевая новым делом? Теперь он куда лучше понимал, что и как нужно делать, и следующее сражение надеялся провести гораздо лучше. Новая должность давала феноменальную власть, которая могла принести много добра, если ее разумно употребить. Мима и сам не заметил, как попал в ту часть сада, которая так очаровала Восторг. Сейчас было темно; временные периоды Чистилища отражали земные. В полумраке экзотические растения почему-то казались больше, а скульптуры живее. Это действительно было восхитительное место, где любая женщина могла бы с удовольствием проводить время. Все здесь выглядело почти естественным - словно созданным силами природы, а не руками человека. Вдруг облака раздвинулись, листья и статуи засеребрились в лунном свете. Подул легкий ветерок, качнув верхушки деревьев. Еще сильнее пахнуло обворожительной свежестью. Тропинка запетляла среди прелестных ландшафтов, маня его дальше, вперед. Мима остановился, чтобы получше рассмотреть одну из скульптур. Она представляла собой две фигуры, мужскую и женскую, крепко обнимавшие друг друга. Собственно, это был акт физической любви. В Индии такие изваяния не были редкостью, однако эта статуя выглядела необыкновенно реалистично. Казалось даже, будто фигуры движутся. Да они и в самом деле двигались. Мима подумал было, что его обманывает игра лунного света, как вдруг услышал какой-то шум. Фигуры были живыми! Невозможно. Статуи не оживают! Тем не менее шум и шевеление становились все явственнее. Мима внимательно со всех сторон осмотрел скульптурную группу и наконец притронулся к плечу мужчины. Камень был холоден. Значит, это какая-то механическая игрушка, имитирующая человеческое соитие. Любопытно. Мима пошел дальше. Снова подул ветерок, ероша ему волосы. Свет луны сделался ярче. Деревья стали выше и красивее, а запах свежести еще усилился. Теперь под ногами слегка пружинил дерн. Мима оглянулся, однако замка не увидел; казалось, что он очутился в лесу. Это не беспокоило, напротив, он радовался величине и естественности сада. Неудивительно, что Восторг была так очарована! Он приблизился к еще одной скульптуре. Это изваяние было больше, реалистичнее и откровеннее первого. Фигуры вполне можно было принять за настоящих людей. Да и их поза была весьма интересной. Мужчина повернул голову и увидел Миму. - А, вот и хозяин Цитадели, - проговорил он. Ошеломленный Мима сделал шаг назад. Надо же, оно разговаривает! Женщина высвободилась из объятий и села на пьедестал, спустив вниз длинные голые ноги. У нее были на удивление пышные бедра и полная грудь, но в остальном она была тонкой и гибкой. - Ну иди ко мне, - пригласила она Миму, раскрывая объятия. Наложница? - Кто вы такие? - спросил Мима и замолчал, с удивлением сообразив, что не заикается. - Я - Сатана, воплощение Зла, - ответил мужчина. - А это одна из моих бесчисленных жен, каждая из которых более сладострастна и покорна, чем предыдущая. - Сатана? - переспросил Мима, снова удивившись отсутствию заикания. - Здесь, в моей Цитадели? - Это не совсем твоя Цитадель, Марс, - сказал Сатана. - Гуляя, ты из своего сада забрел в мои угодья, где реальность гораздо интереснее. Однако пусть тебя это не беспокоит; тебе здесь рады. Я все равно собирался побеседовать с тобой. - Не ты ли - западное олицетворение Зла? - спросил Мима. - Меня предупреждали остерегаться тебя. - Так оно и есть, и, конечно же, тебя предостерегали, - с радостью согласился Сатана. - Меня иногда называют Нефариус [Nefarius - "нечестивец", "злодей", "преступник", "чудовище" (лат.)] - и совершенно справедливо. К такого рода речам Мима был не совсем готов. Он скорее ожидал встретить существо с копытами, хвостом и рогами, изрыгающее пламя. Незнакомец же был совершенно не таков: выглядел нормальным человеком, что подтверждалось и его занятиями с женщиной. - Почему ты хотел встретиться со мной? - спросил Мима, снова радуясь тому, что не заикается. - Разве не так поступают добрые соседи? - удивился Сатана. - Внезапно вступить в должность инкарнации - дело нелегкое, что обязывает всех остальных всячески помогать тебе освоиться на новом поприще. Мима пожал плечами: - Я весьма ценю это желание. Однако имею основания полагать, что всем остальным ты доставляешь главным образом неприятности. Ты - воплощение Зла и должен бы стараться